Прохожий [Альбина Пату-Чебыкина] (fb2) читать онлайн

Альбина Пату-Чебыкина Прохожий

«Аккуратно держись за поручни!» – услышал Никита, спешно ступая на эскалатор метро на станции Киевская.

Никиту ужасно раздражало, что мама все время говорила ему о том, о чем он и так прекрасно знал. «Держись за поручни» – было вот таким очередным излишним глупым предупреждением.

Никита хотел было ответить, что ему уже десять, и что он совсем теперь не нуждался в маминых замечаниях. Особенно было неприятно, когда все вокруг могли их услышать и посмеяться над «малышом» Никитой. А больше всего в жизни Никите не нравилось, что его кто-то мог назвать малышом или даже просто подумать об этом. Никита сжал было кулаки от осознания этого. Но быстрое движение на эскалаторе вниз постепенно отвлекло его от этих мыслей и незаметно погрузило в иной мир. Подземный мир, мир метро, мир большой Москвы, мир, куда Никита вместе с мамой переехал только месяц назад из небольшого родного Обнинска.

Мама получила должность научного сотрудника в Москве, но пока не нашла еще комнату, где бы они бы с Никитой могли начать свою новую жизнь. Поэтому мама и Никита остановились у дальней маминой родственницы, старой и невкусно пахнущей тети Мирославы, которая все время рассказывала Никите, что нужно быть аккуратным с посудой и не бегать по начищенному паркету, чтобы ненароком не поскользнуться. Никите всякий раз все это было неприятно слышать, но он терпел, так как знал, как маме было тяжело уговорить тетю Мирославу дать им временно поселиться с ней. Мама всегда говорила ему, что они должны быть очень благодарны тете Мирославе и что та согласилась во многом из-за Никиты. Мама показывала тете Мирославе рисунки Никиты, и та всегда восхищалась его талантом. Так говорила мама, хотя сам Никита никогда за весь месяц жизни в квартире у тети Мирославы не слышал, чтобы она им восхищалась. Скорее наоборот.

А рисовать Никита действительно любил. Он рисовал все подряд: их с мамой комнату в квартире тети Мирославы, их старый дом в Обнинске, соседскую собаку Крошку, трактор по соседству, школьных друзей, по которым он безумно скучал, его любимую учительницу Ирину Викторовну в старой Обнинской школе и московское метро.

Да, конечно, московское метро, которое так поразило его с первого дня их переезда в Москву. Тогда, в самый первый день, мама и Никита прибыли с двумя огромными чемоданами и невероятных размеров сумкой на станцию Киевская.

Никита помнил встревоженное лицо мамы и ее внимательный и беспокойный взгляд, направленный на карту московского метрополитена. И он помнил себя совсем не потерянным и не встревоженным и скорее заворожённым красотой станции. Никита и не предполагал, что под землей может быть целый город с высокими потолками, мраморной отделкой, разнообразными фресками и изящными светильниками.

Ни миг ему показалось, что вот он и нашел тот самый подземный город, о котором читал недавно в книжке, название которой сейчас вдруг забыл, как забыл, казалось все вокруг, кроме вот этого самого ощущения Нового Удивительного Мира.

А как бы он хотел рассказать про метро папе и показать ему свои рисунки станций Киевская.

Уже целый год Никита не видел папу, от которого совсем не было вестей. На вопросы Никиты маме, та отвечала, что папа уехал в другую страну и пока не может написать. Больше мама не хотела ничего обсуждать с Никитой.

А сейчас Никита мог бы рассказать папе о станции Киевская и о его прекрасных мозаиках с военными, рабочими, детьми, крестьянами и крестьянками. Особенно Никите нравилась картина с ученым и двумя его молодыми помощницами. Одна из помощниц держала колбу, а другая – что-то писала. А Никита любил представлять, что этот ученый – его папа, а его помощники – это мама и он, и они все вместе готовят эликсир, который может спасти весь мир от смерти.

Папа бы наверняка посмотрел рисунки Никиты и сказал: «Очень похоже, парень, и впрямь метро, как оно есть».

Папа и сам часто, конечно же, бывал в метро, когда ездил в командировки. А бывал он в командировках гораздо чаще, чем дома – в Обнинске – с мамой и Никитой. Из последней своей командировке отец так пока и не вернулся.

Однажды в субботу Никита с мамой решили поехать в парк Горького. Со станции Молодежная, где жила тетя Мирослава, они должны были доехать до Киевской и пересев там на Киевскую кольцевую, по кольцевой линии проехать остановку до парка Культуры. Мама и Никита уже вполне освоились в метро и даже могли давать советы приезжим с чемоданами, таким, какими они были всего-то две недели назад.

Мама всегда останавливалась, если кто-то задавал ей вопрос в метро, и очень подробно рассказывала, на какой станции сойти или пересесть.

Так вот в эту самую счастливую или несчастную субботу (Никита так и не мог понять, какую), Никита увидел отца, выходящего из вагона, в который они с мамой только намеревались зайти. Отец был таким, каким он его помнил: высоким, сильным, светловолосым, очень каким-то серьезным и сосредоточенным, но вместе с тем с мягким взглядом и очень улыбчивым лицом. Вот и сейчас он улыбнулся Никите и пошел. Не остановился, а просто пошел прочь из вагона к выходу со станции. Никита сначала растерялся. Мама тянула его за руку и просила, не медлив, заходить в вагон, но он вырвался и побежал туда, куда только что ушел отец, за толпой. Он не слышал криков мамы. Он просто бежал, не останавливаясь. Он искал глазами светлые волосы отца над головами пассажиров. Какая-то дама что-то сказала ему, но он не услышал. Он запнулся о чей-то чемодан и чуть не упал. Он бежал до тех пор, пока не оказался наверху, на улице. В бессилии и изнеможении он опустился на асфальт у входа и заплакал. Никита не знал, как долго он был один и плакал. В какой-то момент он увидел маму, на которой от беспокойства не было лица. Она просто подбежала к нему, обняла и они так и остались сидеть вместе.

С тех пор Никита решил, что каждый день теперь будет приходить на станцию Киевская и ждать отца, примерно в это же время – в 4 дня. Где он мог ждать отца – такого вопроса у Никиты не возникло: конечно, под панно «Ученый и ассистентки». Так он почему-то сразу для себя решил.

Теперь каждый день, возвращаясь из школы, он ехал на станцию матеро Киевская, садился там под картиной с ученым и ждал, вглядываясь в каждое лицо. Через час он уходил.

Через неделю Никите надоело целый час смотреть на прохожих, и он теперь вынимал свой блокнот для рисования и рисовал тех, кого видел вокруг. У него уже были готовы несколько страниц: полная тетя в платке с плачущим ребенком, худой дядя с небольшим чемоданчиком, красивая дама с бусами и в туфлях на каблуках, а еще – средних лет прохожий с большой папкой и густой шевелюрой с проседью. Этот самый прохожий проходил мимо Никиты каждый день, ровно в 4 часа. И портретов этого прохожего у Никиты было уже очень много: прохожий идет, прохожий остановился и смотрит на часы, прохожий смотрит вверх на светильник, прохожий открывает свою папку. Однажды, когда Никита дорабатывал один из рисунков с этим самым прохожим, он услышал сверху чей-то голос: ««Очень похоже, парень, и впрямь я, как есть». Никита поднял глаза и обомлел. Перед ним стоял тот самый прохожий станции Киевская с густой шевелюрой с проседью, большой папкой под мышкой и весёлыми глазами. Прохожий смотрел то на Никиту, то на собственный портрет. Затем он протянул руку Никите и непринужденно представился: «Михаил Метровцев – художник-мультипликатор». Никита пожал руку прохожего и сказал: «Никита Василевский» и потом робко добавил зачем-то «Школьник пятого класса А». Михаил Метровцев весело рассмеялся и легко сел на пол рядом с Никитой, прямо под панно «Ученый и ассистентки». Это показалось Никите очень даже странным. Ведь на его новом знакомом был костюм и начищенные ботинки, не то, что старые брюки Никиты, которые мама перешила ему из своей юбки. В таких брюках, как у Никиты, можно было сидеть на полу в метро, но было странно видеть Михаила Метровцева, сидящего с ним рядом. Не говоря уже о том, что Никита впервые видел, чтобы человек такого солидного вида, как его прохожий, с сединой в волосах, представлялся по имени и без отчества. Никита всегда и всех взрослых называл по имени-отчеству, ну может только кроме тети Мирославы, которая ему все -таки приходилась тетей, пусть и не родной.

«Покажи, пожалуйста, свои рисунки» – попросил седовласый Михаил, и добавил: «А я тебе покажу свои». Никита показал ему свой блокнот с полной тетей в платке и ребенком, худым дядей, красивой дамой, станцией метро Киевская, мамой у зеркала, тетей Мирославой на кухне и его новой московской одноклассницей Ириной, очень красивой девочкой, которая сидела на первой парте.

Михаил смотрел на рисунки Никиты, внимательно всматриваясь в детали и что-то бормоча.

«А еще есть?» – спросил Михаил. «Дома» – ответил Никита, «много еще» – зачем-то добавил он.

«Ага, ну давай теперь мою папочку» – сказал Михаил и открыл свою большую папку.

В папке было очень много рисунков, как черно-белых карандашных, так и цветных». Папка была полна картинками разных веселых персонажей.

«Ух ты», – сказал Никита, увидев целую серию ярких картинок смешного волка и бегущего от него зайца.

Рядом были картинки повара, старичка, женщины с горой книг, молодого человека и ребенка с родителями. Причем, в ребенке Никита почему-то узнал себя, а в молодом человеке – Михаила.

«Похож?», спросил Михаил, проследив за взглядом Никиты.

Михаил вынул чистый лист из своей папки, указал на старушку в толпе пассажиров и сказал: «Давай вот эту модель, на скорость». Старушка была очень колоритной: в маленькой черной шляпке, в длинном до пола пальто, с букетом роз.

«Раз, два, три – поехали», скомандовал Михаил Никите и их карандаши нервно забегали по бумаге, с опаской то, оборачиваясь и останавливаясь, то несясь вперед – к образу загадочной старушки на перроне.

*****

В этот день Никита вернулся домой позже обычного. Мама уже была дома и, конечно, волновалась. Встретила его на пороге и кинулась обнимать. Никита же первым делом вынул свой рисунок старушки в шляпке. Сначала свой, в потом – Михаила Метровцева – со словами «Мам, у кого лучше вышло?».

Затем он долго, запинаясь и перескакивая с одного на другое, рассказывал о своей встрече в метро на Киевской станции с художником-мультипликатором, работником союзмультфильма Михаилом Метровцевым. Сели пить чай вместе с тетей Мирославой. Тетя тоже заинтересовалась рассказом Никиты и даже когда Никита от возбуждения опрокинул чашку, тетя только мило улыбнулась и продолжила свой рассказ о ее поклоннике 30-летней давности, который тоже работал на студии Союзмультфильм и дарил ей шаржи. Никита поцеловал тетю Мирославу и вручил ей на память сначала свой рисунок старушки, а потом и рисунок Михаила Метровцева со словами: «Вот тетя – это тебе». Тетя прослезилась и сказала, что поставит эти прекрасные рисунки в рамочку в гостиной. И тут вдруг позвонил телефон. Оказалось, что спрашивали Никиту. Девочка, по имени Ирина. Ей нужно было что-то узнать по поводу математики.

Идя к телефону, Никита споткнулся о большую сумку, стоявшую у порога. Мама наконец нашла комнату, которая подходила ей и Никите и в этот выходной намечался переезд. Тетя Мира продолжала всхлипывать и просила маму остаться еще чуть-чуть у нее, ведь ей будет так скучно без нее и Никиты в огромной квартире. Но мама уже все решила. Впереди ждала новая жизнь. Она обещала тете Мирославе обязательно приезжать к ней на выходные.

В руках у мамы все еще была визитная карточка Михаила Митровцева. Она перевернула ее. На оборотной стороне было написано:

«Уважаемая мама Никиты! У вашего сына талант! Приходите в мою художественную мастерскую познакомиться! Добро пожаловать в Москву и удачного переезда! До скорой встречи! Ваш друг –Михаил Метровцев.