Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
– Мой друг, я хочу, чтобы ты познакомился с Моцартом, – Грегори Эггерз поставил на стол клетку и снял с нее кусок клетчатого материала. Лидия невольно вскрикнула и отодвинулась, а лицо Нила Уишема выразило чувство легкой брезгливости. В клетке сидела крыса, белая лабораторная крыса с выпуклыми красными глазками и противным голым чешуйчатым хвостом. Хвост был длинный и розовый, весь в каких-то коричневых крапинках.
– Мой Моцарт не просто крыса, – с воодушевлением сказал Эггерз. – Ты можешь не верить, Нил, но он настоящий гений!
Лидия невольно поморщилась. Слишком уж «гений» Эггерза был похож на обыкновенную крысу с помойки. Она хорошо знала Грегори и никогда его не одобряла. До чего неопрятные люди эти биологи – поставить грязную клетку на белую скатерть! Она не сомневалась, что ему не придет в голову вымыть руки, когда она подаст кофе. «Как хорошо, что он приехал всего на один день, – подумала Лидия. – Только бы Нил не уговорил его погостить подольше, он ведь такой бесхарактерный, такой бесхитростный!»
– Я вас оставлю на пару минут, – сказала она, поднимаясь и стараясь, чтобы с ее губ не слетело ни одной нотки осуждения. – Нил, куда подать кофе?
– Да прямо сюда! – ответил Уишем.
Лидия вышла, и Эггерз сразу почувствовал облегчение. Эта женщина всегда смущала его.
– Да, мой друг, я не оговорился. Моцарт единственная в своем роде крыса.
– Ну и в чем же ее гениальность? – снисходительно спросил Уишем. Выражение легкой брезгливости поменялось на вежливое внимание.
– Дело в том, что она прирожденный музыкант, – Эггерз бросил быстрый взгляд, пытаясь понять, не смеется ли его друг, и придвинул клетку поближе к нему. – Взгляни вот на эти приспособления.
Уишем сделал серьезное лицо.
– Зачем эти маленькие колокольчики?
– Это музыкальный инструмент Моцарта, – объяснил Эггерз. – Я сам сконструировал его. Видишь вон те крошечные рычажки с пружинками, расположенные полукругом? Они приделаны к колокольчикам, подобранным по полутонам. Когда Моцарт нажимает на них, звучат строго определенные колокольчики. Таким образом, он имеет возможность играть по нотам. Здесь пока три октавы, но со временем я собираюсь расширить клавиатуру, расположив ее по кругу, чтобы он успевал нажимать на рычажки. – Он поймал недоверчивый взгляд Уишема. – Ты не веришь? Сейчас мы тебе что-нибудь продемонстрируем.
Длинной металлической палочкой он коснулся трех крайних колокольчиков, и они тоненько зазвенели: «Динь-динь-динь». Крыса подпрыгнула от неожиданности, усы ее свирепо задергались, зашевелились, она нервно умыла лапками мордочку и вдруг бросилась к инструменту. Колокольчики вздрогнули, а вслед за ними вздрогнул и Нил Уишем. Вместо хаотического перезвона, который он ожидал услышать, крыса Эггерза заиграла «К Элизе» Бетховена. И как заиграла! Не фальшивя и не пропуская ни одной ноты, соблюдая все длительности! Мелодия хрустально звенела в притихшем вечернем доме. Уишем расхохотался.
– Феноменально! – воскликнул он. – Гениально! Просто грандиозно! Я не знал, что ты дрессируешь животных. Это же замечательный цирковой номер. Полный успех, старина!
– Вот как? – скривился Эггерз. – Ты так смотришь на это дело? А ты повнимательней прислушайся, Нил, и что скажешь на этот раз?
Моцарт продолжал вдохновенно играть. Уишем сразу услышал, что мелодия изменилась и лишь отдаленно напоминает теперь бетховенскую. Пожалуй, ее можно было бы назвать очень смелой вариацией на тему, но дальше Моцарт сыграл совершенно посторонний кусок, которого Уишем никогда не слышал. Он вставил его так изобретательно и остроумно, что Уишем даже заслушался.
– Ну что? – спросил Эггерз, когда Моцарт вернулся к главной теме.
– Что он играл?
– В середине? Свое сочинение.
– Ты что, шутишь? – засмеялся Уишем.
Последний звук колокольчика шариком лопнул в воздухе, и наступила тишина.
– Я всего лишь биолог, Нил, а не модный известный композитор, как ты, – ядовито сказал Эггерз. – По старой памяти я еще мог кое-как наиграть ему вступление «К Элизе», но на большее я не способен. Дальше у меня застопорилось. Моцарт понял это и сам закончил произведение.
– Чушь, чепуха! – запальчиво крикнул Уишем. – Хватит меня разыгрывать, Грег, ты ведь уже не школьник! Иногда Лидия мне говорит, что ты совсем не меняешься с годами и тут я вынужден с ней согласиться!
Эггерз пожал плечами.
– Весь процесс зафиксирован с первого дня до последнего, – сказал он спокойно. – У меня уже чертова уйма этих видеозаписей, можешь просмотреть их все до единой или поверить мне на слово. Говорю тебе, Нил, Моцарт гениален. Погоди, нужно дать ему что-нибудь вкусненькое, видишь, как он волнуется. Я всегда чем-нибудь поощряю его после игры, – Эггерз отщипнул от большой кисти винограда крупную черную ягоду и сквозь прутья просунул в клетку. Моцарт схватил лакомство лапками, суетливо отбежал в угол и принялся жадно обкусывать сочную сладкую
Последние комментарии
1 час 49 минут назад
2 часов 9 минут назад
2 часов 34 минут назад
2 часов 38 минут назад
12 часов 9 минут назад
12 часов 12 минут назад