Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити [Дмитрий Донской] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Донской Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити

Встреча в лесу и первые знакомства

Первым их почувствовал Цезарь. Цезарь – это кавказская овчарка, трёхлетка, натасканная на собачьих боях. Он повернул голову в левую сторону по грунтовой дороге и тихо заурчал. Цезарь всегда так делает, когда хочет дать мне понять, что что-то не так, но явной опасности пока нет. Вскоре и я увидел всадников, которые неторопливо двигались в нашу сторону.

«Слава Богу… – подумал я, – наконец хоть кто-то, а то уже стал переживать, куда это мы попали, да ещё в этом странном лесу, который вроде бы и лес, но какой-то не такой. И деревья какие-то не такие».

Мы с Цезарем вышли на дорогу, больше похожей на хорошо утоптанную тропинку, и стали ждать приближения всадников. Но те, не доезжая до нас метров сто, вдруг остановились и внимательно смотрели в нашу сторону, как будто увидели что-то необычное. После чего припустили в галоп, опустив при этом свои копья. Что-то сделать было уже поздно, всадники накатывались на нас лавой, и я стоял словно соляной столб, крепко держа при этом Цезаря за ошейник. То, что произошло дальше было вне моего понимания и на какое-то время выбило из меня способность адекватно воспринимать происходившее и так же адекватно действовать.

Всадники были в доспехах, причём в доспехах сверху донизу. Даже кисти рук и стопы были закованы в защитную амуницию. Поначалу мне показалось, что это римские доспехи, по крайней мере, они были похожи: те же шлемы с такими же нащечниками и пластинкой сзади. Я когда-то увлекался историей Древнего Рима и немножко соображал в этой теме. Впрочем, нащечники были довольно большими и закрывали практически всё лицо, оставляя только две узкие полоски в форме буквы «Т». Плюс сами доспехи были похожи на римскую лорика сквамата, используемую как раз в кавалерии. Правда, у римлян она защищала только корпус и плечи, а эти всадники были закованы в чешуйчатые доспехи полностью. Но что более интересно, их кони были так же закованы в доспехи, и тоже сверху донизу, одни только копыта были видны. Если это были копыта…

И вот вся эта блестящая гвардия налетела на нас с Цезарем как курьерский поезд на провинциальный вокзал, и, взяв нас в кольцо, встали. Что сказать по этому поводу – тут и перепугаться можно было, как мне, так и Цезарю, но мы не перепугались, не упали на колени, и даже не стали причитать и просить о пощаде. Но не потому, что мы такие храбрые, просто времени у нас не было сделать что-то из вышеперечисленного, так как всё произошло очень быстро.

После чего все мы, в том числе и всадники, пару минут стояли и молча смотрели друг на друга.

«Ряженные они, что ли, или в кино снимаются» – немного придя в себя, подумал я с оттенком злости, но промолчал на всякий случай. В голове у Цезаря, похоже, тоже что-то крутилось, так как его утробное урчание стало более громким и заметным уже не только для меня, но и для окружающих нас «рыцарей». Возможно, при других условиях я давно послал бы этих ряженных «лесом», или ещё куда подальше, не постеснявшись использовать всю глубину фразеологии русского языка, но наведённые на нас копья все же сдерживали желание довести до них мою точку зрения на всё происходящее.

– Ты кто? – вдруг услышал я вопрос от всадника, стоявшего прямо напротив меня, причём сказано это было на незнакомом мне языке. Но, что удивительно, понятном для меня.

– Меня зовут Макс, – ответил я на том же языке, дурея от своих лингвистических способностей. Не то чтобы их совсем у меня не было, но за тот же английский я брался по принципу Марка Твена, который говорил, что, мол, бросить курить очень просто, и лично он это делал раз сто. Так же и я брался за English раз сто, но кроме слов приветствий и how much¹ больше ничего не знал.  А тут говорю на совершенно чужом языке как на русском матерном, без акцента и запинаний.

– А это кто? Вейрд? – продолжил тот же всадник.

– Какой вейрд? Это Цезарь, собака, кавказская овчарка.

Снова пауза, и снова минуты на две. А копья-то они по-прежнему держали наведёнными на нас.

– А вы кто? – первым не выдержал я, – исторические постановки разыгрываете? Подсказали бы лучше, как добраться до какого-нибудь поселения, а то мы малость заплутали.

– Мы гайрды, племя воинов, – ответил всё тот же всадник, видимо, старшой среди них. – А вот твой Цезарь не очень-то похож на собаку, видели мы собак. У кочевников. Они меньше в несколько раз. Впрочем, и вейрды тоже поменьше.

– Ребята, я не знаю кто такие вейрды, но ещё раз прошу помочь найти какое-нибудь жильё поблизости, или нормальную дорогу, где можно поймать машину. Русским языком вам говорю – заплутали мы.

«Стоп, какой русский язык? – подумал я. – Здесь хрен поймёшь на каком языке я говорю. Впрочем, разницы нет, всё равно мы друг друга прекрасно понимаем».

Но следующим вопросом всадник буквально огорошил меня:

– Ты землянин?

– Что значит землянин? – тупо переспросил я, – а вы кто? Из «Звёздных войн»? Если так, то я действительно землянин, с планеты Земля!

– Мы не из «Звёздных войн», мы гайрды, – повторил он, – свою землю зовём Аламания, – сказав это, всадник начал снимать с себя шлем, после чего две челюсти, моя и Цезаря, упали в свою нижнюю точку. На нас смотрело лицо явно не человека, хоть и со всеми атрибутами: глаза, уши, нос, рот. Но лоб был слишком крупным, с нависающими над глазами бровями, также большой нос плюс уши, раза в два превышающие человеческие. Да и цвет кожи был скорее коричневым, но не как у «наших» негров, а какого-то неестественного коричневого цвета. Как у деревьев.

– Понравился? – спросил он, как мне показалось, с небольшой насмешкой. – Скажу честно, ты нам нравишься не меньше. Меня зовут Таникс. – После чего он надел свой шлем обратно. – Хорошо, мы видим, что ты не бойрд, а твой Цезарь вроде не вейрд, и, полагаю, ты уже понял, что находишься не на Земле, а довольно далеко от неё. Впрочем, могу тебя уверить, ты не первый и не последний землянин, который сюда попал. Добро пожаловать в Аламанию! Если повезёт – то выживешь, а если нет, то судьба такая… Запрыгивай.

Наши с Цезарем челюсти по-прежнему не хотели подниматься, а мой мозг отказывался воспринять ту информацию, которую он только что получил. Как загипнотизированный я продолжал пялиться на говорившего со мной всадника, отчаянно пытаясь перезагрузить свой «зависший компьютер».

Впрочем, мне помогли: всадник протянул руку и помог взобраться на его «лошадь».

– Надеюсь, твой Цезарь пойдёт за нами и никуда не денется? – спросил Таникс.

– Я тоже надеюсь… на Земле был бы точно уверен, а тут…

Впрочем, Цезарь, не дав ни секунды сомнения в себе, тут же потрусил за нами.

Пока мы двигались по лесной дороге, и я всё больше и больше обращал внимание на то, как здесь всё непохоже на Землю. Вроде и лес как лес, но деревья другие, совершенно незнакомые, листья на них пятиконечные и красноватые, как кремлёвские звёзды. Да и трава какая-то неестественно изумрудно-зелёная. В общем – всё не по-нашенски. Чужое, неродное. Слава Богу, что Цезарь всю дорогу вёл себя как приличная собака, поспешая за «лошадьми».

Примерно через пару часов лес закончился и впереди замаячило какое-то поселение. Перед входом в него меня ссадили на землю, а всадники снова взяли нас в кольцо.

– Это для вашей безопасности, – сказал Таникс, – и не только для вашей. У нас очень не любят вейрдов, а твоя собака довольно сильно смахивает на них. Могут сразу не разобраться и напасть на Цезаря. У нас тут хватает специалистов, знают, как справиться быстро и результативно. Так что лучше идите внутри кольца и без резких движений. Собаку свою придерживай – на всякий случай.

Поселение представляло собой большую деревню. Или посёлок. Дома были однотипными, длинными как казармы. А может это и были казармы. Впрочем, выглядели они прилично, надёжно, окрашены в белый цвет. Все с двухскатной шатровой крышей, покрытой чем-то похожим на нашу черепицу. Улицы были вымощены камнем и, надо признать, кругом оказалось чисто. Я бы сказал, что даже плюнуть по-хорошему негде было, аж противно… Цезарь шёл молча, но как-то неестественно для него притирался к моей левой ноге. Обычно он всегда шёл по-хозяйски, ни на кого не обращая внимания, а тут прямо как годовалый несмышлёныш.

Впрочем, надо признать, что местный «электорат», который повстречался на улице, смотрел на нас как Ленин на буржуазию, я бы даже добавил – с классовой ненавистью. Хотя все при этом молчали и только зенками своими зыркали в нашу сторону. Как-то немного стало не по себе от такого «Добро пожаловать» и я порадовался, что шёл внутри кольца из всадников.

Кстати, местные в основном были одеты в кольчугу и, похоже, кожаные штаны. Рожи у них были такие же «красивые», как у Таникса. Страшные, короче. Но при этом я заметил и несколько других аборигенов.

Одни были похожи на древних людей, как их рисовали в учебниках, только руки были непропорционально длинные. А другие были уже больше похожи на нас, то есть на людей, но опять же со слишком длинными руками и большими носами. Да, шнобели у них были ещё те. Как у грузин. Так вот, все они, «древние люди» и те, что со шнобелями, занимались уборкой территорий, газонами и прочей подобной деятельностью. Местный пролетариат, похоже.

А вот кого я не видел – так это женщин. Хотя кто их знает, может быть у них женщин и нет. Сами плодятся. Чужая планета, блин…

Вскоре мы свернули в сторону одной такой «казармы» и нас провели в комнату. Комната как комната, всё отделано типа деревом, внутри предметы мебели напоминающий топчан, стол и стул. Вместо стекла стояло что-то вроде полупрозрачного пластика. Или не пластика. Но не бычий пузырь, что уже хорошо. После чего нас молча оставили вдвоём и закрыли дверь. На засов. Причём снаружи.

Минут через двадцать принесли ужин: Цезарю костомаху с довольно большими остатками мяса на ней, а мне в глиняной тарелке что-то вроде овсяной каши и кусок хлеба. Да, это был действительно хлеб, по крайней мере, и на вкус, и на запах он очень походил на наш хлеб. Быстро съев кашу, я свернулся клубком на топчане и под звуки треска кости заснул.

Проснулся от утробного рычания Цезаря, который стоял перед дверью и, похоже, давал понять некой персоне снаружи, что внутрь просто так лучше не входить.

– Кто там? – спросил я.

– Меня зовут Тейнекс, я как бы местный писарь, мне надо пообщаться с вами, – услышал в ответ.

– Цезарь, свои, – дал команду и позвал «писаря» внутрь.

Тейнекс был очень похож на Таникса, только крупнее. Но на лицо мне они показались как близнецы братья. На нём была кольчуга и кожаные штаны.

– Да, большая зверюга, – первое что сказал Тейнекс, с опаской посмотрев на Цезаря. – Я его вчера не видел, но слышал. По всему посёлку теперь говорят, что бойрды так откормили своих вейрдов, что те стали в два раза больше. Впрочем, как я вижу, в два – не в два, но раза в полтора больше. Так это действительно не вейрд?

– Слушай, я уже раз пятнадцать слышал про этих вейрдов, но до сих пор мне никто так и не объяснил, что или кто это такое.

– Не будем торопиться, – ответил мой гость, – надо всё делать по порядку. Тем более что вопросы здесь должен задавать я. Мне будет нужна информация о тебе и о твоей собаке. Так что давай рассказывай, всё с самого начала. Кто ты, где ты жил, как сюда попал. Ну и про своего Цезаря тоже расскажи.

Сказав это, Тейнекс сел за стол, достал сумку, которую держал в руке, и вынул из неё листы очень похожие на бумагу, карандаш, или вещь похожую на карандаш и уставился своими глазищами на меня.

«Началось, – подумал я, – похоже, при всей примитивности, своя служба дознания у них тоже есть».

– Хорошо. Начнём. Меня зовут Макс, Макс Морозов. Я кинолог, точнее, работал кинологом. Чтобы было понятнее – занимался выучкой собак, таких же как Цезарь. Проживаю, вернее, проживал до недавнего времени в г. Москве, Россия, на планете Земля. Не имею представления, знаете ли вы где это находится, но, насколько понял, я тут, такой «красивый», не первый и не последний. Цезарь – кавказская овчарка, натасканный на собачьи бои, трёхлетка. Вчера мы с ним и ехали на очередные бои, но сначала заплутали в полях, а потом вообще попали в какой-то жуткий туман, что на метр ничего не было видно. Машина при этом заглохла… Представляешь, новая машина, год назад в салоне брал, а она, сволочь такая, заглохла в самый неподходящий момент. Вернусь назад, заеду в этот салон, спущу Цезаря с поводка и дам ему нужную команду…  Впрочем, я отвлёкся. Поплутав несколько часов, мы выбрались наконец-то из тумана и вышли на то ли дорогу, то ли тропинку, где и наткнулись на ваших всадников. Ну а остальное, ты, наверное, знаешь.

– Примерно знаю, – ответил Тейнекс, записывая мою исповедь. – Поясни, что такое собачьи бои.

– Ну это место, где две собаки дерутся между собой, кто победит. Зрелище довольно кровавое и специфическое. Там люди делают ставки на победу той или иной собаки, и деньги крутятся немалые. Вообще, всё это как бы вне закона, но…. Ради денег… Цезарь участвовал в собачьих боях только с другими кавказцами, и во всех побеждал. Он ведь у нас получился крупным мальчиком. В холке высота 85 см, и вес под 90 кг. Ну вы сами видите…

Цезарь, поняв, что говорят о нём, поднял голову и зевнул, обнажив свои весьма немаленькие клыки.

– Да, впечатляет, – заворожённо сказал Тейнекс, не отрывая взгляд от пса. – Такой и вейрда загрызёт, а может, и двух. То есть, как я понял, Цезарь обучен драться с себе подобными и обладает ценными качествами для этого. Он убивает своих соперников или до этого не доходит?

– Всяко бывает, – ответил я, – но, если вовремя не остановить, точно загрызёт.  Когда кавказец входит в раж, он уже сам себя не остановит. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, ответил, – задумчиво произнёс Тейнекс. – А как вы общаетесь с Цезарем? Как им управляете?

– Да просто, даю команды. Когда голосом, но, для незаметности, могу некоторые продублировать и движением пальцев. Но в основном голосом. Цезарь прошёл у меня довольно большой путь обучения и выполняет всё, что я ему скажу.

– А он может убивать людей? Или похожих на людей, например, гайрдов? Вообще, кроме других собак – он может кого-либо убить?

– Наверное, да. Но я никогда не натравливал его на людей. У нас это запрещено.

– Ну хорошо – хлопнул рукой по столу Тейнекс, – а теперь ты можешь задавать свои вопросы. Как смогу – отвечу.

– Куда я попал? Кто вы? И кто такие вейрды, про которые мне все уши прожужжали?

– Начнём по порядку, – начал Тейнекс, – земля, на которой мы находимся, называется Аламания. Здесь живут несколько племён, одно из которых – это мы, гайрды. Племя воинов. К западу от нас живут дойрды, это довольно примитивный народ, поселившийся в горах, которые к тому же каннибалы. Своих они, правда, не едят, но, когда жрать совершенно нечего, а это бывает там довольно часто, дойрды спускаются в долину, и ищут нас, гайрдов, сам понимаешь для чего. В связи с этим, на постоянной основе, и курсируют наши дозоры, на один из которых ты нарвался. Они проверяют территорию на предмет наличия следов дойрдов, а если найдут их, то уничтожают.

– Всего шесть всадников? – удивился я, – а если нарвутся на группу в несколько десятков этих дойрдов?

– Дойрды примитивны, с примитивным оружием в виде дубин. Пока гайрд на коне, ни ему ни коню они не страшны. Он их может убивать одного за другим. Далее, – продолжил Тейнекс, – на севере от наших земель находится племя рыбаков. Это единственное племя, которое живёт прямо на берегу моря. Больше никто к морю близко не подходит. Да и не только к морю, но и к рекам тоже… Это довольно загадочное племя, мы о нём мало знаем. Кстати, они, рыбаки, внешне очень похожи на вас, людей. С ними никто не воюет, никто не лезет на их территорию. Боятся. Что-то в этих «рыбаках» есть такое, что откровенно пугает. Особенно когда они хотят именно это и сделать.

Тут он задумался, как бы размышляя, что сказать дальше.

– Кстати, – воскликнул Тейнекс, – на территории рыбаков расположено единственное в Аламании поселение землян. И там их довольно много. Насколько я знаю, практически все земляне, появившиеся в Аламании, стекаются туда. Больше их нигде нет, за небольшим исключением нашей столицы. Поселение называется «Земля-сити». Но о нём чуть позже. На северо-востоке Аламании расположены дремучие леса, в которых проживают бойрды и их вейрды. Бойрды – это небольшого роста дикари, которые ненавидят всё, что находится за пределами их леса и часто собравшись в группы, берут своих вейрдов и нападают на поселения других племён. Ну а вейрды – это такие животные, типа твоего Цезаря, только поменьше. Такие же дикие, как и их хозяева, очень злые и агрессивные. Но вот такой нюанс, и бойрды и вейрды обладают телепатическими способностями, и общаются друг с другом ничего не говоря. Если на нашей территории увидишь такого вейрда, то знай, что это разведчик и где-то поблизости находится группа бойрдов. Как понимаешь – это признак беды и их уничтожают сразу, не раздумывая. Если могут уничтожить. А вообще, даже одинокий вейрд может навести панику на все поселение. В целом, что там у них в лесу, как они живут, никто не знает. Все, кто пытались туда попасть, больше не возвращались. Так что о самих бойрдах мы мало знаем. Кстати, вам повезло, что вы были вдвоём, когда вас обнаружили наши. Иначе одинокого Цезаря приняли бы за вейрда и убили. Да и тебе тоже могло достаться… Людей у нас особо не любят. Хотя мы, гайрды, самые лояльные к землянам.

– А за что же нас так не любят? – удивился я.

– Там, где появлялись земляне, быстро возникали распри, разборки, лилась кровь.  И это было практически всегда и везде. Поэтому от землян стали избавляться, причём разными способами, и больше не допускать к себе. Особенно негативно к землянам относится племя крестьян, живущее на востоке от нас. В целом миролюбивый и спокойный народ, занимается потихоньку своей землёй и животными, но если увидят землянина, то убьют сразу. Так что тебе повезло, что ты оказался на нашей территории, а не у крестьян. Ещё дальше к востоку, за землями крестьян, живут кочевники. Тоже довольно агрессивное племя, доставляющее немало хлопот. Но о них мы тоже мало что знаем.

– Далее, – продолжил Тейнекс, – к северо-востоку от нас, между нами и бойрдам, живёт племя ремесленников. Кстати, именно они и граничат с бойрдами, не мы. То же не очень любят землян, но относятся к ним чуть спокойнее. Это самое богатое племя в Аламании. С племенами крестьян и ремесленников у нас союз. То есть, мы выделяем гайрдов для охраны их территорий от тех же кочевников и бойрдов. Крестьяне выделяют продовольствие, а ремесленники обеспечивают нас оружием и доспехами, другой амуницией, а крестьян – сельхозинвентарем и прочими принадлежностями. Такой союз был заключён давно, лет сто назад и сохранился до сих пор. Все только выиграли от такого единения. А то ведь что бойрды, что кочевники трепали долгие годы и крестьян, и ремесленников, не давая им никакой жизни. Жгли, убивали, разоряли поселения и города. В общем, та ещё «веселуха» была… И только когда мы построили пограничные поселения – остроги, разместили там наши гарнизоны, тогда эти «дикие» немного успокоились.

– Да, интересно тут у вас, не соскучишься, – вставил я свои «пять копеек». – Ну а что всё же с Землёй-сити?

– Земляне, которых становилось всё больше и больше, но которых все гнали со своей территории, долго пытались найти место, где могли бы обосноваться отдельным поселением, и хоть как-то нормально жить. И такое место им дало племя рыбаков. Не знаю почему, и на каких условиях, но практически на границе своих земель и земель ремесленников территорию выделили. Там они и основали Земля-сити. И когда кто-то из землян появляется в Аламании, и при этом умудряется выжить, то берёт ноги в руки и бежит туда. Только в Земля-сити люди могут спокойно жить. Относительно спокойно.

– А почему «относительно»?

– А потому-то они сами любят создавать себе неприятности. Другого такого племени я больше не знаю. Могут цапаться промеж себя вплоть до крови. Впрочем, что я тебе говорю, ты сам землянин, и лучше меня знаешь своих земляков. В общем, довольно шумное и беспокойное место, эта Земля-сити. На наши поселения совсем непохоже.

– А я могу туда попасть? – тут же вырвалось у меня.

– Вот получим ответ из Аналитического центра, тогда и будем решать вопрос по тебе.

– У вас есть Аналитический центр? – удивлённо воскликнул я. – Ни фига себе!

– У нас много что есть… – улыбнулся Тейнекс. – Мы ведь не дикари какие… Ну что, есть ещё вопросы?

– Слушай, Тейнекс, а как к вам земляне попадают? Есть какие-то идеи?  И сколько их попадает? А кроме людей есть кто-нибудь ещё?

– Ну ты засыпал меня вопросами, – снова улыбнулся гайрд, – как к нам земляне попадают – я не знаю. Да и никто не знает. Что мы видим? Так же, как и ты, люди выходят из леса и глаза выпучивают от страха. Сейчас, конечно, меньше их стало. Ещё лет пять назад каждый месяц только наши дозоры таких «потеряшек» приводили. А так – за последний год ты первый. Ну а что касается других пришельцев, то никого больше не видели. По крайней мере, я про таких не знаю.

– И ещё, – продолжил я, – мы с Цезарем здесь как: арестованные или задержанные. Из комнаты выйти можем?

– Выйдите, куда денетесь, – засмеялся Тейнекс, – вас отсюда не выпускают для вашей же безопасности. А то прибьют где-нибудь в закоулке. Ты ведь, Макс, имей в виду, основная часть населения посёлка – подготовленные воины. Они люто ненавидят вейрдов, на которых так похож твой Цезарь. Да и землян, как ты уже понял, особо недолюбливают. В общем, сидите пока лучше тут на попе ровно, как говорится, от греха подальше. Кормить вас будут три раза в сутки и пару раз выводить на прогулку, а как придёт ответ из Аналитического центра, то отправим вас, куда они скажут. Хотя что гадать? Земля-сити – твоя судьба. Больше одинокому землянину в нашей Аламании выжить негде. – Сказав это, Тейнекс встал и ушёл.

После чего прошло четыре дня. Всё это время нас действительно кормили, и кормили неплохо. Воды было вволю, пей не хочу. Что Цезарь и делал с увлечением: пил, ел и спал. Плюс, действительно, два раза в день нас выводили наружу, но не на улицу, а во внутренний сад.

На четвёртый день Тейнекс снова пришёл к нам.

– Привет, Макс! – начал он с порога. – Пришёл ответ из столицы: вас срочно вызывают в Аналитический центр.

– Очень интересно, – пробурчал я, – а зачем мы им там нужны. Ты же сам говорил, что наша судьба – это Земля-сити. Прибьют нас где-нибудь по дороге в вашу столицу.

– Не прибьют, – заверил Тейнекс, – охрана у вас будет, во главе с Таниксом, твоим знакомым. Верхом ездить умеешь?

– Катался как-то на лошадях… Но у вас ведь не лошади? Какие-то другие животные?

– Можешь называть их «кони», как это делали другие земляне. Они похожи на ваших лошадей. Боевого коня тебе, конечно, не дадут, но у нас есть и обычные лошади, на которых можно спокойно ездить верхом.

– Слушай Тейнекс, а расскажи про вашу столицу и этот Аналитический центр.

– Раньше на месте нынешней столицы было небольшое поселение. Оно располагалось почти на границе ремесленников, крестьян и гайрдов. Когда создали Союз, то определили, что его вопросы будут решать три персоны – по одной от каждого племени. Но им нужны помощники и так далее. Короче, выбрали это поселение, застроили его, и сейчас там располагаются основные управляющие органы. Хотя я сам толком мало что знаю об этом, и в самой столице ни разу не был. А Аналитический центр – это такая штука, куда стекается информация со всего Союза о том, что у нас делается, и в первую очередь обо всех нестандартных вещах, происходящих на подконтрольной территории. Поэтому мы в срочном порядке и выслали информацию о тебе и твоей собаке.

– А как вы выслали? У вас почта есть?

– Почта есть, каждый день специальная телега уходит в столицу. Но она долго идёт, и, поэтому для срочных сообщений мы используем специально обученных птиц.

– Класс! – удивился я, – у вас много что организованно как у нас на Земле. Вернее, как это было организовано раньше на Земле.

– Так люди у нас это и организовывали, – добавил Тейнекс, – и тот же Аналитический центр они создали. Да и много что другого.

– А за что вы тогда так нас не любите? – уже искренне удивился я, – мы земляне действительно много чему можем вас обучить, так как наша цивилизация ушла значительно дальше.

– А зачем нам это надо? – настала очередь удивиться уже Тейнексу. – Мы и так хорошо живём. А вот судя по вашим постоянным внутриусобицам, развитие цивилизации на Земле не очень-то сделала землян счастливыми. А главное – почему вы постоянно ссоритесь и устраиваете разборки? Как между собой, так и с другими. Вон и рыбаки, хоть и допустили землян на свою территорию, но держат их в «ежовых рукавицах» и не позволят изготовлять разные там штучки-дрючки. Есть голова и руки – вот ими и живите.

– Вы хорошо живете? – искренне удивился я, – да у вас враги кругом: и каннибалы, которые могут вас сожрать, и эти бойрды с вейрдами, которых все панически боятся, и кочевники, которые, как я понял, регулярно «прорежают» крестьян. Что здесь хорошего? Одни проблемы – как выжить в этом враждебном окружении…

– Вот ты рассуждаешь как типичный землянин, – начал Тейнекс. – Да, между племенами идёт соперничество, которое может перерасти во вражду. И это нормально, это жизнь. Но внутри племени – такого и в помине нет. Я вот, например, гайрд. И что здесь, в поселении, что на дальнем остроге любой гайрд всегда окажет мне помощь, если она потребуется. Мы не враждуем друг с другом, но держимся друг друга. У нас племя – это единое целое, и каждый знает, что оно никогда его не предаст, всегда поможет. И это не только у гайрдов, это у всех остальных племён Аламании. А вот земляне постоянно ссорятся друг с другом. Ну ладно бы промежду себя, но они втягивают в свои разборки и других. В итоге там, где появлялись земляне, появлялись и ссоры, междоусобицы и подобное. Поэтому от них все начали избавляться. И чем больше люди «наследили», тем жёстче с ними поступали.

– Ладно, что сейчас обсуждать. Когда выдвигаться?

– Завтра с утра. За тобой зайдут, так что будь готов.

На том и расстались. Больше Тейнекса я не видел. А может и видел – фиг их поймёшь на эти морды. По мне – так они все одинаковые. Особенно когда в этих шлемах – смотрят на тебя как через амбразуру. Воины, блин…

Столица

На следующее утро ко мне действительно зашёл Таникс, и мы отправились в путь. Кобыла (или конь?) была более-менее послушная, ехали особо не торопясь, так что и Цезарь не отставал.

Кстати, о Цезаре. Что-то в нём стало меняться. Если раньше, на Земле, он был, скажем так, не совсем дисциплинированным, и мне иной раз приходилось прикладывать определённые усилия для полного послушания, то здесь Цезарь стал более послушным. Команды исполнял с первого слова, и даже намёка. Всё время тёрся возле меня, и стоило подумать о нём, как пёс поднимал голову и смотрел в глаза: типа, что надо, хозяин. Между нами стала образовываться какая-то телепатическая связь взаимопонимания. Это было что-то новое, с которым я раньше не сталкивался. Но мне это нравилось.

В общем, четыре дня прошли однообразно, и только в конце пути, когда стали приближаться к столице, влились в поток крестьян и ремесленников. Смотрели на нас эти «крестьяне» не очень приветливо, впрочем, я уже начал ко всему привыкать.

Свою столицу они звали Сопотьрам. Такое вот «поэтическое» название. Вообще, как я понял, тут любят «поэтические» названия: гайрды, бойрды, вейрды, дойрды. Так что Сопотьрам на этом фоне звучало для меня как музыка.

Город был окружён высокой стеной из дерева, перед которой была вырыта канава, полная воды, а еще перед ней – ров. Ну всё как у людей. Впрочем, не удивлюсь, что вся эта защитная ограда – задумка землян, а не местных. Те поселения, которые я видел по дороге, никаких защитных сооружений не имели.

Через ворота мы прошли без проблем, Таниксу достаточно было показать какую-то бумагу охранникам – таким же гайрдам и нас, ни слова не говоря, пропустили вовнутрь.

Город был застроен в основном одно или двухэтажными домами, стены которых были покрыты зеленью и цветам. Все дороги были выложены камнем, как и тротуары. Ну и чистота – идеальная, как, впрочем, и во всех виденных мною поселениях.

«Блин, как у них тут услуги ЖКХ оказывают? Где водопровод и канализация? Такую чистоту поддерживать не очень-то просто, – думал я про себя, – но как всё красиво и аккуратно».

Желание плюнуть на улице у меня уже не было, разве что у Цезаря слюна капала из пасти. Но ему можно. Он же не человек.

В общем, скоро мы «прибились» к одному странному зданию: оно было каменным, но, в отличие от других, трёхэтажным. На улицу выходило только одно окно, а вывеска над входной дверью была более чем лаконичной: «Учреждение». Ну всё понятно, без людей здесь не обошлось. У местных фантазии на такое шикарное название явно не хватило бы.

На входе охрана пропустила также без проблем, стоило Таниксу шепнуть их старшому несколько слов. Поднявшись на третий этаж, нас с Цезарем завели в пустую комнату, где попросили подождать. Впрочем, ждали мы недолго и минут через десять в нее вошёл хорошо одетый толстячек небольшого роста, с румянцем на щеках. И вы не поверите – это был человек. То есть землянин.

– Привет, – с ходу сказал он, – меня зовут Энтони. Энтони Смит. – Я американец, вернее, когда-то был гражданином США, но уже более двадцати лет живу здесь. Причём даже не знаю, чей я сейчас гражданин. Вроде Союза, но уверенности нет.

Энтони сыпал словами как из пулемёта, постоянно при этом улыбаясь. Впечатление он производил приятное, и мы с Цезарем внимательно его слушали.

– Я имею определённое представление, кто вы такие, – продолжил Энтони, – но расскажите, как вам здесь, в Аламании? Какие впечатления?

– Мы здесь меньше недели, – осторожно начал я, – толком ничего не знаем. Разве что местные нас, людей, не особенно любят. Впрочем, гайрды относились хорошо, ничего плохого сказать не могу. А вот крестьяне и ремесленники смотрели так, как будто взглядом хотели испепелить.

– Это нормально. Привыкнете, – «успокоил» нас Энтони. – Главное – «держать хвост пистолетом» и не дрейфить. Я уже больше двадцати лет живу здесь, и ничего… Живой. Причём мне, в отличие от вас, повезло значительно меньше. Меня «нелёгкая» занесла на территорию крестьян.

– И что? – вырвалось у меня.

– А ничего хорошего, – продолжил Энтони, – на меня, толком ещё ничего не понимающего парня, даже не представляющего, куда он попал, накинулось это чудовище (а когда в первый раз видишь местного крестьянина, то, кроме как чудовище, другого слова не подберёшь). И кинулось с вилами. Кстати, у них вилы такие же, как у нас.  И чуть не пригвоздил меня к своему сараю.

– Но не пригвоздил же…

– Ну да, не пригвоздил, потому что я отобрал у него эти вилы, настучал по его неразумной башке и быстро сбежал с этой «долбанной фермы» куда подальше.

– Ты настучал по башке местному крестьянину? Да они в два раза больше тебя!

– Ну, рост не главное в этой жизни, – философски ответил Энтони, – я ведь не бухгалтер по образованию, и сюда попал не с вечеринки в Калифорнии, а из Афганистана, где был инструктором по выживанию. Кстати, тогда я был похудее и пожилистее…  Впрочем, что старое вспоминать… Надо думать, о сегодняшней жизни. Ты хоть понял, куда попал?

– Написано было – «Учреждение» …

– Ну да, – засмеялся Энтони, – в учреждение. Только называется оно Аналитический центр, и я его руководитель и основатель. Примерно пятнадцать лет назад мне удалось убедить этих троих аксакалов, что руководят Союзом, в необходимости создания такого подразделения. Союзу тогда сильно доставалось от соседей, и нужно было уметь быстро получать необходимую информацию и оперативно реагировать. Под Аналитический центр создал регулярную почту.  А для особо «горячей информации» – голубиную почту. Правда, здесь летают не голуби, просто называю это по привычке. «Голубиную» почту использую только для своих целей, а вот регулярная почта – для всех. И, между прочим, местным она нравится. Научились писать письма друг другу, общаясь таким образом. Кстати, и бумага с карандашами – здесь это тоже людское изобретение. Нашлись грамотные люди, которые знали технологию их изготовления, а местные ремесленники взялись за производство.

Энтони замолк на минуту, потом посмотрел мне в глаза и продолжил:

– Догадываешься, зачем я тебя пригласил сюда?

– Нет.

– Я хочу предложить работу, в Аналитическом центре, вместе с псом. Во-первых, интересно понять, могут ли появиться щенки от Цезаря и сук вейрдов. Ведь они, твоя собака и местные псы, удивительно похожи друг на друга. Если бы Цезарь был немного поменьше, то представлял собой вылитого вейрда. Может, ничего и не получится, но попробовать хочется.

– А во-вторых?

– А, во-вторых, я бы хотел предложить тебе отправиться в какой-нибудь пограничный с бойрдами острог, и поучаствовать в патрулировании вместе с гайрдами. Мне кажется, что такая двойка, как ты с Цезарем, можете хорошо дополнить стандартный патруль и повысить его возможности. Да, это небезопасно, но патрули будут усилены, плюс приняты дополнительные меры защиты. Ну и оплата всего этого – по хорошим расценкам.

– А тут ещё и платят? – удивился я.

– Да, конечно. Деньги здесь также изобрели люди, а то местные раньше занимались примитивным разменом, как у К. Маркса – топор на овцу. А вот единого денежного эквивалента не было. Но люди, а это было задолго до моего появления, помогли местным решить эту проблему. Так что оплата за услуги осуществляется полноценной монетой. Она тут одна на всю Аламанию, что очень удобно.

– Подожди Энтони, – взмолился я, – ты засыпал меня информацией, что я не успеваю её перерабатывать.

– Без вопросов. Я тебе даю три дня на размышление. Поселитесь здесь же, в этом доме, тут есть гостевые комнаты со всеми удобствами, рядом парк для прогулок. Но в парк можно выходить только в сопровождении охраны. Для этого надо сказать дежурному на входе, и он организует ваше сопровождение на время прогулки: скорее всего, того же Таникса и его сотрудников. Плюс трёхразовое питание тебе и собаке. Ну и мелочь на карманные расходы.

Энтони остановился, как будто что-то вспоминая.

– Да, ещё, у Таникса здесь есть знакомые, можешь попросить его, он сводит тебя к кому-нибудь пообщаться. Для общего развития и понимания обстановки на месте. Ну, в общем, как-то так…

– Энтони, ещё один вопрос – здесь есть ещё люди?

– Где здесь? Что ты имеешь в виду?  В городе или в аналитическом центре?

– И в городе, и в Аналитическом центре.

– В Аналитическом центре все сотрудники – люди. Общий штат – двадцать человек. Местных мы берём временно, для каких-то конкретных задач. Причём раньше я брал не просто людей, а только американцев. Но позднее признал свою ошибку. Сейчас у нас есть немцы, французы, и одна латышка.

– Латышка? – воскликнул я, – у вас есть и женщины?

– Да, три. Женщины здесь большая редкость. Особенно те, кто могли бы работать в Аналитическом центре. Поэтому дамы – на вес золота, и я не шучу. Кстати, в Земля-сити» женщины также в высокой цене. От общей численности их там меньше трети. А может уже и четверть. В нашем же городе, кроме моих сотрудников, есть ещё несколько десятков людей, занимающихся бизнесом.

– Я могу пообщаться с вашими людьми?

– Можешь, – тут Энтони задумался на несколько секунд, после чего добавил, – иди устраивайся в свою комнату, а вечером к тебе зайдут Майк и Инга. Майк – американец, давно уже здесь, а Инга – латышка, про которую я тебе говорил.

Майк оказался здоровенным янки, выше меня на голову, годов этак за тридцать пять. В Аламании он прожил уже десять лет.  А Инга – белокурая прибалтийская красотка с потрясающей фигурой. Сколько ей было лет, я так и не понял. Может, и двадцать пять, а может, и тридцать пять. Впрочем, глядючи на неё, о её возрасте я не думал, а думал о другом… Попала сюда Инга лет пять назад. Разговаривать с ними было интересно, тем более что оба одно время жили в Земля-сити и хорошо разбирались в тамошних порядках.

Что я узнал о Земля-Сити? Да много чего. Сам город представлял собой конгломерат различных объединений, основанных, как правило, по национальному признаку. Какого-то единого управления, мэрии, прочих институтов власти там не было. Но каждое объединение имело свои руководящие органы. Общая численность города была где-то в пределах от 30 до 40 тыс. человек. Точно не знал никто, так как перепись населения там, естественно, не велась. Самое большое объединение состояло из выходцев из США и примкнувших к ним других англосаксов (англичан, канадцев, австралийцев и прочих новозеландцев). Они составляли примерно треть всего населения. Называлось это объединение – Американская оккупационная зона. Откуда такое название – никто уже не знает и авторов не помнят.

Вторые по численности – китайцы. Их там примерно четверть, и называется китайское поселение довольно традиционно – Чайна-таун. Правда сама Чайна-таун не представляла собой нечто единое целое, а делилась на три части: Пекинская, Шанхайская и Гонконгская. Между ними были постоянные «тёрки», но в случае внешней угрозы про «тёрки» забывали и Чайна-таун превращалась в единую боевую единицу.

Третьими по численности были немцы, тоже около четверти. Их объединение называлось Немецкая слобода и было, пожалуй, единственным местом в Земля-сити, где сохранялся идеальный порядок. Орднунг², короче. Немцы есть немцы, и где бы они ни жили, всегда руководствовались принципом – Ordnung über alles³. Если Земля-сити представляла собой большей частью некий образ ковбойского дикого запада, то в Немецкой слободе, даже будучи пьяным и с большой суммой денег в вечернюю пору, ты с целой мордой и той же суммой денег проснёшься и утром, что было немыслимо в других частях города.

Все остальные объединения были значительно меньше первых трёх, в размерах и влиянии ничем особенным не выделялись. Из наиболее интересных можно упомянуть Японский квартал – небольшое, компактное, но весьма закрытое объединение выходцев с Японских островов. Далее, Воронья слободка – выходцы из стран бывшего СССР. Русских там было, к сожалению, очень мало, всего несколько десятков. Плюс Средняя Азия, Кавказ, Белоруссия и Молдавия. Прибалтика и Украина сюда не входили.

Был ещё Балканский треугольник, куда вошли уже выходцы из бывшей Югославии, Болгарии, Румынии, Албании и Греции. Впрочем, это объединение было весьма нестабильным, все там грызлись друг с другом за власть, влияние, деньги и прочее. Ну всё как на Земле! В общем, Балканы так и остались Балканами, вечным источником проблем как для себя, так и для других.

Ребята также говорили о Средиземном озере (Испания, Франция, Италия, Алжир, Ливия) и о Бандустане (Индия и все остальные выходцы с южной Азии). Плюс довольно большая часть «диких», нигде не состоявших личностях, представлявших собой откровенное отребье.

Для чего были нужны эти объединения? Или, вернее, членство в них? Для безопасности. Сам по себе человек, за которым никто не стоит – беззащитен. Их отлавливали те же «дикие» и продавали в рабство. Да, рабство, к сожалению, в Земля-сити имело место быть. Схваченных таким образом людей сажали на цепь, запирали возле его «рабочего места» и нещадно эксплуатировали. Правда, не все объединения это приветствовали, и не везде оно было. В той же Немецкой слободе рабства официально не было. А не официально – кто его знает… А вот где оно рабство – так это в Американской оккупационной зоне и в Чайна-таун. Здесь даже проводились аукционы по продаже рабов. В общем, попав в Земля-сити, нужно было «ворон не считать», а быстро определяться, кто ты и с кем ты.

На вопрос – а как же «дикие» выявляли, кто член объединения, а кто не член, был простой ответ: во-первых, новичков в Земля-сити было видно «за километр», а во-вторых, достаточно несколько минут разговора с любым человеком, чтобы понять, кто он и откуда он.

И у Майка, и у Инги судьба в Земля-сити, сложилась по-разному. Майк быстро попал в Американскую оккупационную зону, отработал год в одной полукриминальной структуре (основная форма бизнеса в Земля-сити), после чего серьёзно разошёлся во взглядах со своим руководством на дальнейшую перспективу роста «компании». Попросту говоря, отказался участвовать в процедуре уничтожения конкурентов их «бизнес-структуры». После чего, случайно узнав про Аналитический центр, перебрался в Сопотьрам к Энтони, который с удовольствием его и взял. Всё же Майк был бывшим военным со множеством полезных для этой территории навыков.

А вот Инга попала сначала в Аламанию, а потом в Земля-сити не одна, а со своим молодым человеком, которого с её слов сильно любила. Но в городе молодой человек, во-первых, быстро спился, а во-вторых, ему дали понять, что «владеть» такой девушкой нельзя, не по статусу. Дамы в Земля-сити очень ценились, и иметь «свою» женщину могли позволить себе только влиятельные и совсем небедные люди. Такое обладание, да ещё и красавицы поднимало имидж мужчины и его социальный статус. Крутизна, короче.

Сами женщины делились на две основные группы: те, кто были «с низкой социальной ответственностью», либо внешностью поплоше, шли в публичные дома, те, что покрасивее, были «эксклюзивной» дорогой вещью. Впрочем, и все были весьма востребованы, спрос явно превышал предложение, так что любая дама «с головой» могла очень неплохо устроить свою жизнь. Но Ингу не устраивал ни тот ни другой вариант. С «социальной ответственностью» у неё всё было нормально (серьёзная девочка из «приличной семьи»), плюс яркая внешность полностью отвергали вариант публичного дома. Но и «приживалкой» она не хотела быть. Её убивала сама мысль принадлежать какому-то местному мафиози с большим пузом и похотливым взглядом, ходить с ним на «смотрины» для повышения его статуса, а потом ещё и выполнять «супружеский долг» с этим «козлом». Но девушке повезло, она «нарвалась» на Энтони, когда тот в очередной раз посетил Земля-сити и в итоге быстро перебралась в столицу в Аналитический центр.

Инга считает, что если не такой поворот судьбы, то финал для нее был бы печальным: она находилась на грани отчаяния и могла наложить на себя руки. Впрочем, такие как Инга были редкостью для Земля-сити, большинство женщин принимали местные «правила игры» (альтернативой было только самоубийство) и жили дальше, пусть и без большой любви, но материально хорошо обеспеченными.

Как я уже упомянул, единого руководства в Земля-сити не было. Но было несколько общих правил.  И эти правила установило племя рыбаков, давая разрешение на строительство поселения людей на своей территории.

Кстати, несколько слов о самих рыбаках. Дело в том, что они,похоже, обладали какими-то сильными ментальными возможностями. Как сказал Майк, когда рыбак смотрит тебе в глаза, такое ощущение, что он проникает в твои мозги и считывает там всё, как с компьютера. Более того, при этом подавлялась воля человека и он был в полной власти местного гуманоида. Вот такие дела… Недаром даже профессиональные воины гайрды их побаивались и без сильной надобности никогда туда не лезли.

Так вот, о правилах:

Во-первых, землянам категорически запрещалось обманывать, калечить или тем более убивать любого представителя местных племён. Что люди делали друг с другом – рыбаков не касалось, но «местных» обижать было запрещено. В город приезжало много купцов от ремесленников и крестьян – и землянам даже думать запрещалось сделать с ними или с их товаром что-то плохое.

Во-вторых, во взаимоотношениях людей было одно исключение: запрещено публичное убийство. То есть набить морду или пустить кровь – это нормально, но не разрешалось на глазах у других людей убивать себе подобных. Странное правило… Похоже, дело было в том, что виновников в публичных убийствах для рыбаков определить несложно, а вот вычислить убийцу в случае где нет свидетелей – уже проблемно. Их ментальные возможности в городе, где проживало несколько десятков тысяч жителей, были уже мало эффективны. Впрочем, кто их знает, этих рыбаков… Но правило такое имелось.

В-третьих, создание каких-либо механизмов, приспособлений, в общем, всего того, что не было у местных племён, разрешалось исключительно с дозволения рыбаков. Даже простой верстак был под запретом – пока его не получишь.

Что было за нарушение правил? В город приезжала специальная группа рыбаков, которые быстро находили виновных и забирали с собой. И больше этих людей не видели.

А что делали рыбаки с теми, кого увозили? Никто толком не знал. Но говорили разное… В том числе что они скармливали людей своим «домашним животным». А «домашние животные» у них не хрюкали, а безмолвно плавали в море. Вот такие «рыбаки» …

В итоге только полные «отморозки» могли пойти на нарушение установленных в городе правил. И даже «диких» было сложно подбить на их нарушение.

– Ну что, – улыбнулся Майк, – после всех этих разговоров о Земле-сити всё ещё хочешь там побывать?

– Ты знаешь, хочу. – кивнул я. – Понятно, что жизнь в Земля-сити – это один сплошной авантюризм, но это жизнь в человеческом обществе. А тут только выйдешь на улицу и сразу чувствуешь, как тебя хотят прибить все встречные и поперечные… Я на эти крестьянские рожи уже смотреть не могу. Ну и потом, я ведь не один, а с Цезарем. Как сказал Энтони – эффективная боевая двойка. И, пожалуй, он прав. Так что, надеюсь, что мы там не пропадём.

На чём мы и расстались. Информации я получил больше, чем достаточно, ребята молодцы.

Ближе к вечеру ко мне зашёл Таникс и спросил, не хочу ли я с ним прогуляться, в том числе и зайти в гости к одному его знакомому, на что я с радостью согласился. Находиться в четырёх стенах мне надоело ещё с нашего первого «сидения» в поселении гайрдов. Но Цезаря пришлось оставить в комнате, Таникс сразу предупредил, что разгуливать по городу в его компании весьма рискованно. Можно легко нарваться на неприятности. В общем, собаку пришлось исключить из участников прогулки.

Сам город оказался относительно небольшим. Конечно, он был больше тех поселений, что мы видели по дороге сюда, но и не таким большим, как это думается, особенно в сочетании со словом «столица». Я думаю, что по размерам он примерно такой же, как и наши районные центры с населением тысяч на десять. А может, и меньше. Но, в отличие от них, Сопотьрам был очень чист. Дома в основном были каменными и утопали в зелени. Дороги мощёные, вылизанные, с дренажной системой. В России ничего подобного точно нет, разве что в Европе, где-нибудь в Дании или Голландии. Правда, в Сопотьрам не было такого количества магазинов и туристов, как в Европе. Я бы сказал, что улицы были полупустыми и никто не мешал передвижению.

Вскоре Таникс свернул в какой-то закоулок и постучал в дверь небольшого, но ухоженного дома. Через минуту её открыл гайрд, который, увидев Таникса, выразил сдержанную радость, как это обычно они делают, и пригласил нас внутрь.

Убранство дома меня ничем особенным не удивило. Похоже, земляне оставили значительный след во всём, в том числе и в быту местного населения. Стол, стулья, кресла, диван – были как в земном помещении. Вот только владелец был как из «Звёздных войн».

Предложив нам какой-то местный напиток, хозяин, которого звали Тирекс, некоторое время общался с Таниксом за дела поселения, и за общих знакомых, после чего перешли к моей персоне.

– Город у нас маленький, но слухи о том, что здесь появился какой-то огромный вейрд – разошлись быстро. – начал Тирекс. – Я вначале не поверил, что такое возможно: чтобы в городе разгуливал вейрд, да ещё в сопровождении землянина, но мне об этом рассказывали ремесленники, которые с их слов сами все видели. И вот, ни думал, ни гадал, а этот землянин сидит передо мной. Не могу поверить!

– Ну, могу вас заверить, что вчера никакого вейрда в городе не было, а была собака, породы кавказская овчарка. Да, они вроде очень похожи, но Цезарь – не вейрд, уж поверьте мне, я его взял на Земле ещё щенком. Если не негативное отношение к землянам и к собакам, я бы, наверное, привёл его к вам показать.

– А вы знаете, молодой человек, почему у нас в Аламании такое негативное отношение к людям?

– Точно не знаю, но мне говорили, что это из-за того, что земляне, с точки зрения местных племён, не могут жить миролюбиво.

– Да, это самая распространённая версия, но не самая правдивая, – усмехнулся Тирекс.

– Как не самая правдивая? А какая правдивая? – искренне удивился я.

– Видишь ли, Макс, – с видом профессора начал Тирекс, – наши племена верят не в то, что есть «правда», а в то, что им удобно верить. В то, что им хочется верить.

Тут он остановился и посмотрел на Таникса:

– И не зыркай так на меня.  Я всегда говорю правду и не собираюсь изображать из себя непонятно кого.

Таникс продолжал сидеть молча и только сопел.

– Так вот, – продолжил Тирекс, – не знаю почему, но изначально земляне начали появляться в основном на территории крестьян. Никаких проблем с ними тогда не было, и крестьяне разрешали жить на своей территории.  В итоге люди стали создавать фермы и вести сельское хозяйство. Не знаю, сколько лет прошло, но урожаи у них постепенно стали значительно больше, чем у местных крестьян, да и животные росли быстрее. Как же это они называли… – наморщил лоб Тирекс, – словечки такие интересные, у нас таких нет. Да, вспомнил: севооборот и удобрения. Вот что они использовали в сельском хозяйстве. Плюс в корма животным стали что-то добавлять. Короче, местным это стало жутко не нравится, что, мол, понаехали тут разные, и урожаи у них пошли большие.

Тирекс замолчал и посмотрел на Таникса.

– Да говори уже, говори, коли начал, – проворчал тот.

– Ну, в общем, насколько я понимаю, крестьян, с одной стороны, обуяла зависть, а с другой стороны, они ничего не хотели менять. Мы, местные племена, вообще очень консервативны.  И это не только крестьяне, но и мы, гайрды. Живём, как завещали предки. Разве что ремесленники в этом плане отличаются от всех, и именно им было интересно жить с землянами и перенимать от них всякие приспособления. Но крестьяне закусили губу, собрали своих аксакалов и приняли решение изгнать землян с принадлежащей им территории.

Тирекс снова замолчал, глотнул воды из стакана и продолжил.

– Понимаешь Макс, каждое племя на Аламании имеет свою определённую землю. И это свято. Если чужой пришёл на твою территории и что-то начал делать на ней – это война. Жить и заниматься какой-либо деятельностью на чужой территории можно только с разрешения племени, кому эта территория принадлежит. Но как дало племя свою землю, так же может её и отобрать. Это его, племени, право. Вот и решили крестьяне воспользоваться этим правом и согнать землян со своей территории. Но те отказались это выполнять. Мол, как уходить, тут же дома, фермы, хозяйство… И их можно было понять. Но крестьяне понимать ничего не хотели и началась война, в которой, конечно, люди проиграли, так как их было значительно меньше. После этого и пошло поверье, что люди не могут жить спокойно, без войны. Ситуацию ухудшило то, что уже тогда существовал Союз племён, и крестьян поддержали и гайрды, и ремесленники. В итоге землян стали гнать отовсюду. И куда им было деваться? На территории Союза места не было, это факт. В лес к бойрдам – это смерть, к гадалке ходить не надо. В степи к кочевникам – тоже без перспективы, там за несколько лет местные перебили бы всех людей, причём с большим удовольствием, учитывая, что было что грабить. Дойрды – примитивные каннибалы, и этим всё сказано. Вот и остались рыбаки, куда люди и подались. Впрочем, я до сих пор поражён смелостью землян, которые пошли туда. Вот я – гайрд, профессиональный военный, но без очень большой нужды к рыбакам не пойду, да и то – только в составе крупного отряда тяжеловооружённых гайрдов. А земляне, без оружия, с огромным обозом, полностью деморализованные – пошли к племени, которого все всегда боялись и обходили стороной.

Тирекс опять задумался и продолжил.

– Я до сих пор считаю, что мы, гайрды, да и весь Союз, очень много потеряли из-за этих дубоголовых и завистливых крестьян. Земляне владели ценной информацией практически во всех сферах жизнедеятельности и могли дать большой толчок в нашем развитии.

Тут он встал, сказав, чтобы мы подождали немного, и вскоре вернулся в комнату. В руках он держал … арбалет.

– Вот смотрите – это чудо-оружие. Оно пробивает любой доспех, бьёт сильнее самого мощного лука бойрдов. Если бы у нас было налажено их производство, то мы давно решили проблемы на границах, а бойрды, кочевники и дойрды просто боялись бы к нам приближаться. Но местные идиоты решили, что подобные земные штучки-дрючки не для наших воинов. И поставили крест на дальнейшем распространении арбалетов. В итоге во всей Аламании их всего несколько штук в том числе, как видите, один у меня. Но даже эти арбалеты запрещено показывать кому-либо. Так что я рискую, демонстрируя его вам.

Таникс грустно сидел на своём стуле и печально поддакивал Тирексу.

– И это только одна вещь, про которую я знаю. А сколько их ещё! Вот ты Макс, землянин, скажи, много ли новых видов земного оружия мы могли бы освоить?

– Вы даже не представляете сколько, – ответил я, – а главное – какой силы!

– Вот, – торжественно воскликнул Тирекс и посмотрел на Таникса, – что и требовалось доказать!

Видно было, что они не раз дискутировали на эту тему и взгляды расходились. Но сейчас Тирекс получил поддержку в моём лице, и победа была за ним. Полная и безоговорочная.

– А вы слышали что-нибудь про огнестрельное оружие? – без всякой задней мысли спросил я, и тут же заметил, как побелело лицо Таникса, если можно так сказать про эту коричневую морду. А Тирекс при этих словах выронил глиняный стакан из своей руки. Хорошо, что он был пустой, но плохо, что не разбился. А то «счастье» бы было.

После чего наступила пауза, в течение которой Таникс и Тирекс сначала посмотрели друг на друга, словно решая, говорить или нет, а потом повернулись оба ко мне.

– Лет десять назад нас пригласили на совершенно секретное совещание руководства гайрдов, где выступил один землянин и рассказал нам об огнестрельном оружии, – начал Тирекс. –  Причём после описания свойств этого оружия, землянин предложил основать его производство.  Сказанное было для нас большим потрясением, просто фантастикой. Данный тип оружия мог полностью перевернуть всю жизнь в Аламании, но привёл бы к уничтожению гайрдов как профессиональных военных. Любой ремесленник с таким оружием стал бы сильнее самого сильного гайрда. На следующий день этого землянина нашли мёртвым в своей комнате. И никто даже не пытался узнать или найти виновного. А нам после этого сказали, чтобы мы забыли обо всём, что здесь произошло.

– Так что, Макс, – вслед за Тирексом продолжил уже Таникс, – забудь про это оружие и не вспоминай о нём, если хочешь остаться целым.

«Домой» мы возвращались молча, и только перед «Учреждением» Таникс заговорил.

– Тирекс сегодня оказался слишком болтливым. Даже не знаю почему. Но, честно говоря, всё, что он сказал – это правда. Ведь сами крестьяне и ремесленники уже толком не знают правды, но мы, гайрды, всё, что касается людей, хорошо помним. И я думаю, что когда-нибудь нам ещё придётся обратиться к землянам за помощью. Это ещё хорошо, что ремесленники почти нейтрально относятся к людям, и вместе с ними мы бы могли освоить производство многих полезных для нас вещей. Но вот крестьяне с их жадностью и завистью…

Три дня пролетели быстро, но больше ничего интересного с нами не произошло. Я ещё пару раз прогулялся по городу в сопровождении гайрдов из отряда Таникса. Здесь в столице впервые увидел местных женщин. Скажу откровенно – они меня не возбудили, так как были такие же страшные, как и мужская часть местного населения. Женщины из племени ремесленников имели подобные огромные носы, а на женщин из племени крестьян без слёз смотреть было нельзя. Что всё же сделала природа с «прекрасной половиной» этого населения! Если мужчины своим ликом больше походили на первобытных людей, то женщины – на наших обезьян, шимпанзе с гориллой вперемежку.

«Неужели они ещё и сексом занимаются друг с другом, – недоумевал я, – Да у них даже фигуры корявые, как у обезьян… И эти убожества имеют что-то против землян? Да мы на тысячи лет ушли вперёд в своём развитии».

Но всё это думал про себя, ничего не озвучивая. Кто их знает, этих сопровождающих меня гайрдов, что у них на уме? Прибьют потихоньку за такие мысли. Парни здоровые, да ещё и профессиональные военные…

И вот мы снова сидим с Энтони.

– С нетерпением жду твоего решения – начал он разговор.

– Не буду юлить и ходить вокруг да около, скажу прямо, – ответил я, – Земля-сити для меня сейчас более интересна, чем работа тут. Твоё предложение очень заманчиво, но побыв в этой чужеродной среде, мне всё больше хочется попасть к людям. Там меня хотя бы не сожрут.

– В принципе я это и ожидал. Поэтому предлагаю следующий вариант: ты в сопровождении Таникса и его гайрдов отправляешься в Земля-сити. Дорога займёт несколько дней. У тебя будет один месяц на то, чтобы познакомиться с этим вертепом и принять окончательное решение. В течение данного времени Таникс с гайрдами будет ждать тебя в небольшом поселении ремесленников недалеко от Земля-сити. Они тебе покажут, где это находится. Если захочешь вернуться в Сопотьрам, то встречаешься с Таниксом, и вы все вместе обратным ходом едете сюда. Если захочешь остаться там, то остаёшься никого не оповещая, а Таникс после месяца ожидания возвращается, но уже в своё поселение. ОК?

– И ещё, вот тебе адресочек и небольшое письмо, – протянул мне Энтони кусок бумаги, – это координаты одного весьма влиятельного человека в Американской оккупационной зоне. Когда тебя там сильно «припечёт», или просто деваться будет некуда – обратись к нему, поможет. Но по мелочам лучше сюда не лезь. Повторяю, только на крайний случай.

После чего Энтони подошёл к своему столу и достал из него увесистый мешочек.

– А это тебе на первые расходы, – сказал он, протянув мне его. – Деньги не дарю, вычту потом из твоей первой зарплаты. Когда вернёшься.

– А если не вернусь?

– Тогда будешь мой должник и на твоей совести этот долг будет потом висеть, пока не отдашь, – усмехнулся Энтони.

– ОК, – ответил я.

– Ну тогда, как у нас говорят – «let’s go»⁴.

Почему я после всего сказанного о Земля-сити не испугался отправиться туда? Во-первых, у меня был Цезарь, который одним своим видом мог «привести в чувство» любого хулигана. А во-вторых, я сам был не из «ботаников». Родился и вырос в Люберцах, где драки между пацанами были делом нормальным и регулярным. Так что «дать в морду» для меня не составляло труда. Плюс служба в армии, в погранвойсках, тоже много чему научила. Там я, кстати, пристрастился к холодному оружию, особенно к метательным ножам. Жалко только, что здесь, в Аламании, у меня их не было, даже кастета захудалого. Впрочем, всё это дело наживное… В общем, меня не смущал бандитский ореол Земля-сити. Я и сам по натуре был полубандит, если уже говорить «по чесноку».

Выехали мы на следующее утро тем же составом, что и прибыли в Сопотьрам. Первые два дня путешествия прошли без приключений, а вот на третий день, ближе к вечеру у нас произошло ЧП.

Таникс, уж не знаю почему, решил отделиться от отряда и осмотреть ближайший лесок. Вдвоём мы доскакали до него, но не успели войти, как на нас со всего ходу вылетел… вейрд.

Хотя раньше я их не видел, но, улицезрев уменьшенную копию кавказской овчарки, понял – это именно то существо, о котором столько наслышан. Вейрд был действительно несколько меньше Цезаря, и клыки на его морде выпирали наружу. Но вот что реально отличало от Цезаря – так это взгляд. Он был какой-то бешеный, злой.

Увидев нас, вейрд рявкнул и, похоже, приготовился к атаке. Но атаковать он не успел. В воздухе просвистели два ножа и у животного сначала подломились ноги, а потом он целиком завалился на землю.

Всё произошло очень быстро, буквально за пару секунд. И пока я в состоянии полной оторопи продолжал смотреть на тушку вейрда, Таникс соскочил со своего коня и подошёл к этому «исчадию ада».

– Откуда он здесь взялся? – первое, что сказал Таникс, разглядывая мёртвую псину.

– А в чём проблема?

– Мы находимся в десяти днях пути верхом от границы с бойрдами и если какая их группа дошла сюда, то здесь должны быть с десяток поисковых отрядов гайрдов, на которые мы бы обязательно наткнулись. А уж в местных поселениях, что встретились по нашей дороге, нам бы точно сказали про этих «ушлепков».

Таникс замолчал, вытаскивая свои ножи из тела вейрда (а именно он так здорово их метнул).

– Плохо дело, – продолжил Таникс, – один вейрд – это разведчик. Где-то поблизости расположен отряд бойрдов. Каков только его размер? Впрочем, он не должен быть большим, иначе был бы заметным.

Собрав всех своих всадников, и проведя небольшую, но интенсивную коммуникацию на предмет наших дальнейших действий, Таникс предложил мне осуществить розыскную операцию с целью обнаружения отряда бойрдов и его уничтожения. Сомнения в достаточности наших сил ни у кого из гайрдов не было. В общем, меня, как ценную фигуру их охранной деятельности по доставке в Земля-сити, просто поставили перед фактом.

Короче, разворачиваем знамёна и с криком «Ура» бросаемся в бой, когда обнаруживаем этих «дикарей» с их «дикарскими» собаками. Я только и успел выпросить у Таникса два метательных ножа. Ну хоть какое-то оружие…

Примерно через полчаса поисков наш небольшой отряд буквально вывалился на стоянку бойрдов, и, конечно же, там были и их вейрды. Бойрдов было с десяток, животных – с два десятка. Первыми, естественно, среагировали собаки, которые моментально определили направление атаки и бросились в контратаку. Все два десятка, блин… На наших семь конных, включая меня.

И тут произошло нечто такое, о чём ещё долго будут говорить по обе стороны границы. Вперёди нашего отряда, который замер на месте и приготовился к отражению атаки вейрдов, выскочил Цезарь. Он встал, ощерился во все свои немаленькие зубы и зарычал так, как это принято у кавказцев в начале любого боя. То есть страшно. И тут вся «бригада» вейрдов вдруг встала как вкопанная. Вернее, как толпа школьников, шедших типа кому-то из сверстников набить морду, но наткнулась на своего классного. И скажу так – хвосты у вейрдов стали подгибаться и опускаться между их ног. Похоже было, что они «праздновали труса» при виде Цезаря в его боевом настроении.

И тут надо отдать должное гайрдам. Всё же военное воспитание с малолетства никуда не денешь и не пропьёшь. Они, в отличие от меня, не стали разглядывать всю эту ситуацию, и ни секунды не мешкая бросились на бойрдов, которые, в отличие от гайрдов, были просто деморализованы поведением своих собак. И минуты не потребовалось племени воинов, чтобы длинными мечами порезать на «британский флаг» всех противников. После чего вейрды всей стаей развернулись и бросились бежать в сторону леса. Мы их уже не преследовали.

Так я впервые увидел и бойрдов, и вейрдов. Но если вейрды представляли собой обычных собак породы «кавказская овчарка», то бойрды были небольшого роста, чумазые, смуглые как цыгане и очень жилистые. Сильно заросшая чёрная шевелюра почти закрывала всю голову, в том числе и лицо. И правильно делала, так как эти лица у них были страшненькие, как в фильмах про индейцев, когда те делали «рожи», чтобы напугать своим ликом несчастных бледнолицых.

На что ещё я обратил внимание – так это на их оружие. Вернее, на их луки, которые были довольно большими, особенно принимая во внимание скромные габариты самих бойрдов.  И гайрды все луки собрали, вместе со стрелами, из чего я сделал вывод, что данный тип оружия имеет хорошую ценность. Да, ведь ещё Тирекс, показывая арбалет, упомянул, что он сильнее самых сильных луков бойрдов. Непростые луки, похоже…

Закончив с противником, всадники повернулись и направились к нам с Цезарем. Подойдя вплотную, Таникс слёз с коня и сказал:

– Макс, от лица всех присутствующих здесь гайрдов выражаю огромную благодарность тебе и твоей собаке.  Думаю, что кое-кому из нашего отряда вы сохранили жизнь. Много раз я бился с бойрдами и вейрдами, но такое, что было сегодня – увидел в первый раз. Чтобы стая вейрдов бросилась бежать, даже не вступив в бой – это просто немыслимо.

Всё это время Цезарь стоял возле меня, тяжело дыша, как будто он действительно дрался с этими вейрдами. Но слава Богу, что всё закончилось так, как оно закончилось. И я сам опустился на колени, обнял Цезаря и зашептал ему в ухо, что он у меня лучший, самый сильный и самый храбрый пёс.

Вечером на стоянке Таникс снова подошёл ко мне и поделился своими размышлениями.

– У меня из головы не выходит картина бегущих вейрдов. – начал он. – Всё время думал, что же там такого между ними и Цезарем произошло. Ответ вижу один – у собак было телепатическое общение, на своём, животном уровне. И Цезарь, пользуясь замешательством бойрдов, которые должны были держать под ментальным контролем всех вейрдов, взял стаю в своё управление. А для этого у него должны быть очень сильные способности. Впрочем, удержать контроль – не удержал.

Таникс замолчал на минуту, и немного подумав продолжил.

– Понимаешь Макс, стая сильна своим единением, и пока она нераздельна, то для собак нет преград. Чтобы её остановить – надо «разорвать» ментальные связи, объединяющие вейрдов, сделать их в этой ситуации как бы «один на один» с тем, кто всё это затеял. То есть с Цезарем. А вот это уже для вейрдов опасно: решать вопросы один на один с Цезарем, который способен порвать каждого из них по отдельности.

Таникс опять задумался и добавил:

– В общем, напугал их Цезарь, вывел вейрдов из телепатического единения стаи и «наехал» по полной программе.  А те, потеряв «коллективную храбрость и решимость», поджали хвосты и бросились домой, «к мамке», как стадо перепуганных идиотов. В общем, интересное событие, надо запомнить на будущее… Похоже, твой Цезарь имеет хороший потенциал для борьбы с бойрдами и их вейрдами.

После такого ЧП дальнейшее путешествие в Земля-сити прошло без новых приключений. Наш небольшой отряд благополучно добрался до границ земель ремесленников и рыбаков, где я и распрощался с Таниксом и его всадниками. Предварительно они показали тропинку, ведущую к поселению, где будут меня ждать.

– Удачи, Макс, – сказал Таникс на прощание, – надеюсь, что мы ещё свидимся и с тобой, и с Цезарем. Будь осторожен в Земля-сити, больше слушай и меньше болтай. А если что, ноги в руки и бегом за нами, мы уж разберёмся с любой проблемой, которая может у тебя там возникнуть. Разнесём там половину этого города, если потребуется.

– Спасибо, Таникс.  И вам удачи. Тоже надеюсь, что ещё увидимся.

После чего наши пути разошлись, а мы с Цезарем направились в сторону этого загадочного и притягательного, но вместе с тем и опасного для каждого землянина города.

Прибытие в Земля-сити

Ещё задолго до города мы увидели разного рода фермы и огороды, на которых копались люди. Да, это были настоящие люди, земляне. В груди у меня всё пело и кричало от радости! Наконец-то среди своих, наконец-то меня окружают не эти образины, а нормальные лица! Чтобы понять мои чувства, надо было сначала пожить хоть немного среди гайрдов, ремесленников и крестьян, чтобы почувствовать, как это здорово быть среди людей!

Фермеры, мимо которых мы проходили, также обращали на нас внимание. Но их взгляды, в отличие от тех, что я видел ранее, не были пугливые или полные ненависти. Скорее с любопытством. Всё же что такое собака, в том числе и большая собака – прекрасно знали все земляне и не пугались её вида. Но, похоже, всем было любопытно, откуда она здесь взялась. Возможно, мы с Цезарем были первые, или очень редкие посетители Аламании, в составе которых было такое животное.

Сам город оказался окружённым небольшой стеной, но ворота не охранялись, что позволило мне зайти никем не замеченным и продолжить свой путь по улицам «человеческой столицы» в Аламании.

Первое, что бросилось в глаза – это грязь. Канализации здесь, по всей видимости, не было, и нечистоты выливали прямо на улицу. Может, в других районах города было и почище, но там, где я шёл, возникло ощущение средневекового поселения. Ну, или как их описывали в наших учебниках истории. После вылизанного Сопотьрама всё это производило не очень хорошие ассоциации. Зато плевать можно было где угодно! Ну а для Цезаря, после «рафинированной» столицы Аламании, здесь было просто море запахов! Он шёл, шумно вдыхая воздух, и крутил своей немаленькой башкой.

Прохожие так же, как и фермеры, с удивлением провожали нас взглядом, но особо не сторонились и не пугались. Я же шёл, не обращая ни на кого внимание, только контролируя, чтобы Цезарь был чётко «рядом».

В конце концов, мы вышли на большую базарную площадь, по периметру и в центре которой находилось полно лотков и магазинов, а всё остальное между ними было забито телегами и прочей гужевой недвижимостью.

В толпе, которая была перед нами, я заметил довольно много лиц не только землян, но и ремесленников и крестьян. Причём физиономии последних были без маски ненависти, а даже наоборот, с заинтересованностью и радушием. Купцы, блин… Купцам была безразлична эта национальная вражда, и их интересовали только деньги. И тот, у кого они водились, будь то человек или крестьянин – всегда был дорогим гостем.

Но при виде моего Цезаря, как я заметил, лица ремесленников и крестьян менялись на испуганные. Поэтому, чтобы не волновать торговый люд я, увидев, что одна харчевня, стоящая в сторонке, имела открытую веранду, направился в её направлении. Соваться внутрь с Цезарем поостерёгся. Кто их знает, какие тут правила. Хоть собак я больше и не видел, но «не зная броду, не суйся в воду». Короче, мы отсели на веранде, где, кроме меня и Цезаря, больше никого не было. Впрочем, один тут же «нарисовался». Этим «одним» оказался местный мальчишка из таверны с извечным выражением лица «чего изволите». Я изволил порцию пюре из местного овоща и жареного мяса, а для Цезаря спросил кусок сырого мяса. Если мой заказ был взят на исполнение молниеносно, что заказ для пса оказался для мальчишки непростым и потребовал консультации с хозяином, который довольно быстро нарисовался на веранде.

Посмотрев на нас, особенно на Цезаря, хозяин покачал головой и молвил:

– Хорошо, будет вам и жареное, и сырое мясо. Лишь бы платили. Деньги-то есть? – спросил он. – Вы ведь вроде новенькие и первый раз в Земля-сити?

– Не беспокойся, – успокоил я его и показал несколько монет. – Деньги есть, и мы кредитоспособны. Хотя действительно, мы тут в первый раз.

После чего нам принесли нашу еду, оказавшейся совсем недурной и приятно пахнувшей. Съев всё без остатка, я развалился на стуле и начал лицезреть окрестности, главным образом ту же базарную площадь и скопление людей (и не людей) курсирующих по ней. Мы пока никуда не торопились и молча, я бы сказал – с удовольствием, отдавались процессу переваривания вкусной пищи.

Но наше безмятежное времяпровождение длилось недолго. Вскоре, взобравшись на веранду, к нам подсели две «личности». Одна «личность» была высокой, физически крепкой, в виде детины со стальным взором и квадратной челюстью. Ну прямо Дюжев в фильме «Жмурки», а второй – поменьше, с хитрой рожей и бегающими глазками, как будто всё время выискивающими, где бы чего-нибудь поиметь.

– Привет, – начал тот, что поменьше, – меня зовут Тед, у нас есть все, что тебе надо: бухло, курево, девочки, еда, жильё. Ты ведь новенький?

Я молчал, разглядывал эту парочку и думал, как бы от них избавиться.

– Тебя спросили, – не выдержал «Дюжев», – отвечать надо, когда с тобой разговаривают!

– Ну не шуми, Майк, – тут же мягко встрял Тед, изображая уже Лёшу Панина из тех же «Жмурок» – парень ещё не оклемался, в первый раз в Земля-сити, а ты на него так грубо наезжаешь. У нас всё дешёво, – уже обращаясь ко мне, продолжил Тед, – не как у других. Если пожелаешь, то мы тебе тут «all inclusive»⁵ сделаем, как на турецких курортах.

– Ребята, – начал я, – мне сейчас не нужны ваш услуги. Я не пью, не курю, девочки в данный момент меня не интересуют, а еду и жильё я найду в этой же таверне. Или в соседней. Тед правильно сказал, мне торопиться некуда, но надо осмотреться. Так что извините, но сегодня у нас дальше знакомства дел никаких не будет.

– Я тебя услышал, – как-то задумчиво протянул Тед, – ты ведь имеешь право на своё мнение. Как и все мы, но есть одна проблема – твоё мнение здесь мало кого интересует.

При этих словах в руках Теда появился нож, типа финки, которым он начал поигрывать передо мной.

– Ты ведь умный мальчик, книжки, наверное, читал, и слышал про Аль Капоне, который сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться значительно больше, чем просто добрым словом. За отсутствием пистолета можно обойтись и ножиком. Ну так как? Спрашиваю ещё раз, что ты выбираешь и есть ли у тебя деньги? Впрочем, на второй вопрос отвечать не надо, вижу, что есть, коли сидишь тут сытый и довольный, как и кобель тоже.

– Похоже, у вас тут чересчур «ненавязчивый» сервис. Хорошо, плачу за то, чтобы вы исчезли и больше я вас не видел. Сколько просите за эту услугу?

Тут Тед, до этого как бы беззаботно поигрывавший своими ножиком, резко подался вперёд и выбросил руку в моём направлении. Быстро, очень быстро. Но не неожиданно. Все его действия были предсказуемы, и я, перехватив нападавшего за кисть, грохнул ею об стол так, что нож отлетел в сторону, после чего, по-прежнему держа нападавшего за кисть, врезал другой рукой по его физиономии, добавив в концовке стандартный приём «фейсом об тейбл»⁶.

Что важно, я успел рявкнуть Цезарю «чужой», указав на Майка, после чего пёс кинулся на него, сбив со стула и прижав к полу. Пасть у Цезаря при этом была ощерена и все его клыки были прекрасно видны. Страшное, скажу я вам зрелище, наверное, именно поэтому штаны у Майка стали мокрыми. Кстати, сразу отмечу, что Цезарь был обучен так, что по команде «чужой» он только обездвиживает противника, в вот по команде «фас» – рвёт зубами. Но это очень крайняя мера. Надеюсь, что мне не придётся использовать эту команду.

– В общем так, мужики, – сказал я после того, как враг был полностью повержен, – собираете «ноги в руки» и бежите отсюда куда подальше. И больше ко мне не подходите. В следующий раз Цезарь будет не только показывать свои зубы, но и рвать ими ваши яйца.

На том мы и расстались. Вскоре появился хозяин таверны и, опасливо поглядывая в нашу сторону, принялся поднимать и расставлять опрокиданную мебель. А несколько зевак, которые стали невольными свидетелями наших «переговоров» с Тедом и Майком, удивлённо перешёптывались, показывая на нас пальцами. Что за невоспитанность?!

Приведя веранду в порядок, хозяин заведения осторожно подошёл ко мне и, бормоча слова извинения за этих «остолопов» поинтересовался, не нужна ли мне чистая и безопасная комната.

– А сколько вы простите за неё? – поинтересовался я.

– Для вас почти даром – две монеты в сутки.

Учитывая, что у меня в кошельке была сотня монет, и я поел за полмонеты (тут у них оказались в ходу и «половинки» и «четвертинки»), то сразу же согласился и заплатил за пять дней. В конце концов мне надо было где-то остановиться, а вот ходить и «светиться» без толку по городу как-то уже расхотелось. Что искать приключений на свою задницу, выдавая в себе откровенного новичка, если тебе предлагают решение на месте, никуда не отлучаясь и не задавая многочисленные глупые вопросы. Тем паче тут, похоже, на таких как я всякое отребье слеталось как мухи на мёд. В общем, пошёл знакомиться с номером.

Комната оказалась действительно чистой и солнечной. Мебели было, правда, маловато, но зачем она мне была нужна? Получив ключ и выяснив, где у них находится запасной, или «чёрный» выход, спросил:

– А как попасть в Воронью слободку?

– А вы сейчас хотите туда попасть, или позже?

Вроде решил никуда уже не идти, но…

– Если недалеко – то сейчас.

– Хорошо, – ответил хозяин, – мой сын покажет вам дорогу.

Сынишка оказался копией того, что меня обслуживал на веранде: братья, похоже. Он выскочил из таверны, и, опасливо косясь на Цезаря, побежал перед нами.

Минут через двадцать пешего хода мы подошли к улице, которую опоясывал синий невысокий забор.

– За этим забором «ихняя» территория, – заявил мальчишка, – Воронья слободка. А за ней уже Немецкая слобода. Вот там здорово! Но отец меня туда не пускает.

– А почему не пускает? – удивился я.

– А потому что, говорит, не фиг якшаться с немчурой. Они детей похищают и делают опыты на них. Фашисты, короче.

– А ты знаешь кто такие фашисты? – ещё больше удивился я.

– Как кто такие? Немцы – они и есть фашисты.

– Глупый ты, малолетка, – рассмеялся я и кинул ему монетку.

Пацан ловко поймал её на лету и довольный побежал домой.

«Какой-то я слишком щедрый, – пришло мне тут же в голову, – О. Бендер в такой же ситуации отделался яблоком и классической фразой про ключ от квартиры, где деньги лежат».

В Вороньей слободке я пошёл на запах. На одуряющий запах свежих булочек и сдобы, который привёл меня к кондитерской. Как же я был ей рад. Войдя внутрь, накупил кучу всякой вкуснятины, которая не только одуряюще пахла, но и была такой же на вкус. Даже Цезарь с довольным видом умял пару румяных булочек.

Насытившись этой роскошью жизни в Аламании, я подошёл к продавщице и спросил, где могу найти хозяина кондитерской.

– Вам с какой целью, – поинтересовалась она, – бизнес или личные дела?

– Даже не знаю, как ответить, возможно и то и другое. Я тут недавно и пока не совсем ориентируюсь в ваших делах.

– Хорошо, подождите вон за тем столиком, а я передам вашу просьбу.

Подождав минут пять, ко мне подсел здоровенный мужик, у которого руки в обхвате, наверное, были больше, чем мои ноги. Однако, кондитерский бизнес не так прост…

– Ты меня искал? – спросил здоровяк.

– Да, меня зовут Макс. Я русский, бывший москвич, и меня «занесло» в этот мир пару недель назад. В Земля-сити я вообще первый день. Правда, уже успел пообщаться с местными бандюгами, но пока отбился. Насколько понимаю, ты тоже русский, и можешь мне что-нибудь посоветовать – куда приткнуться и как стать членом Вороньей слободки?

– Да, я тоже русский, – сказал он, сразу перейдя на русский язык. – Меня зовут Михаил, я уже шесть лет здесь и один из основателей нашей слободки. Рад, что появился ещё один русский, так как «нашего брата» тут очень мало. Всех русских вместе с женщинами меньше сорока человек.

– А у вас и русские женщины есть?

– Ага. Три штуки. Но каждой нет ещё и тридцати. Вообще, с женским полом здесь беда… Вот одна из них и работает у меня в кондитерской. Лена зовут. А теперь получается у нас ещё и собака будет, – тут он улыбнулся и внимательно посмотрел на моего пса.

– Как зовут?

– Цезарь.

– Хорошее имя.

Михаил пригласил Лену к столу и представил нас друг другу, в том числе и Цезаря, что, мол, слава Богу, русских прибавилось.

– А из кого тогда состоит Воронья слобода, – поинтересовался я.

– Да из кого… Из граждан стран-участников нашего бывшего СССР. Мы и назвали её Вороньей слободкой, как ту коммунальную квартиру из «Золотого телёнка». Узбеки, таджики, грузины, армяне, азербайджанцы, молдаване, белорусы. Нет только прибалтов и хохлов.

– Ну с прибалтами понятно, а Украина? Неужели в какой-то другой группировке?

– Да нигде они. Украинцев побольше чем русских, но тоже немного. Может быть, человек сто, плюс – минус. Но мы рады, что их у нас нет.

– А почему? – удивился я. – Вроде братские народы…

– Ага, братские… Если увидишь на улице кого-то завёрнутого в желто-голубое полотнище – значит это украинец. Впрочем, они не ходят по одному, а человек по десять. Завернутся в эти свои «жовто-блакитные» балахоны и орут «Слава Украине». Так и ходят по улицам. Нигде не работают, только побираются. Немцы, например, уже не пускают их в свою Немецкую слободу. Достали германцев. Приходили к ним в пивнушку, занимали половину зала и начинали распевать про свою Галитчину, а в перерывах опять же – «Слава Украине». Хозяин уж и нальёт им за просто так по кружке пива типа попейте и сваливайте… Ну те в соседний пивняк и шли. Ну а там – всё заново, начиная с «Слава Украине».

– И что, нельзя было их выкинуть без кружки пива? – удивился я.

– Можно, но… Во-первых, их там десять человек минимум, вот и считай, сколько вышибал надо хозяину таверны. Во-вторых, сколько мебели и прочего имущества будет повреждено в ходе силового перемещения лиц украинской национальности из пивнушки на улицу. И в-третьих, такие силовые методы могут привести к потере других клиентов. В общем – одни проблемы.

– Но ты сам сказал, что немцы запретили украинцам входить в Немецкую слободу.

– Да, действительно так. Теперь с украинским жетоном вход в Немецкую слободу запрещён. И если они там окажутся, то кабатчику не надо будет искать вышибалу, а он может спокойно вызвать патруль, и, что самое интересное – другие клиенты будут этому рады. Потому что это – порядок. Если согласно немецкому порядку украинцам там нельзя быть, значит, их там не должно быть. А если кого-то случайно занесло – то пусть пеняет на себя. С немецкими патрулями лучше не связываться. Убить не убьют, это запрещено, но что-нибудь могут и поломать… Чтобы неповадно было.

– А что за жетоны?

– Каждая организованная группа, типа нашей Вороньей слободки, имеет жетоны, которые раздаёт своим гражданам. Вот, например, мой, -и Михаил достал из-под рубашки жетон – металл жёлтого цвета с рисунком ворона на одной стороне и цифрами на другой. – Ворон – это символ нашей Вороньей слободки, по нему сразу видно откуда я. А этот номер, -перевернул он жетон, – мой личный, уникальный. Типа паспорта, короче. У тех же украинцев на жетоне трезубец – не спутаешь принадлежность. Сам вход в Немецкую слободу, как и в любую другую, не охраняется, зайти может любой. Но если тебя идентифицируют внутри слободы как того же украинца, вход которым местная Управа запретила – то ты становишься вне закона.

– И что сделают?

– На первый раз выкинут за пределы Слободы, предварительно записав твой номер жетона, а на второй раз отдадут рыбакам. А вот это уже совсем плохо.

– Да, я слышал об этом, – покачал я головой. – А если без жетона вломятся? Как его тогда идентифицировать и понять, был ли он здесь раньше?

– А без жетонов только «дикие» ходят. Этим сразу ноги-руки ломать будут, да так, что они потом свои выбитые зубы будут собирать сломанными пальцами. Никакой «дикий» просто так не полезет в Немецкую слободу.

– Слушай, но если у украинцев есть жетоны, то получается, они тоже состоят с кем-то в союзе, самих то их вроде мало, чтобы свою «слободу» сделать?

– Ни с кем они в союзе не состоят, – ответил с усмешкой Михаил. – Сами создали свой «Тризуб» – самый маленький в Земля-сити.

– А почему сами? Ведь с таким количеством людей у них ни силы, ни влияния нет.

– Да пробовали они «прибиться», но не взял их никто. Сначала к немцам сунулись, но те послали их сразу «лесом». Зачем немцам нахлебники, да ещё такие горластые. Потом пошли украинцы к американцам, но и те, сначала поиграли в демократию, а потом тупо заявили, что мол, американский народ высказался против. Кто бы его ещё спрашивал… Этот американский народ. К «Средиземным» ходили, к «Балканам», но везде «отворот – поворот». Реноме у них плохое, ещё с той, настоящей Земли. А здесь эта «нация воинов», как они любят себя называть, ещё больше добавила красок к этому реноме. Поэтому в итоге, чтобы получить жетоны, а вместе с ними хоть какую-то легализацию и, пусть и небольшую, но защиту, они и пошли на создание своего Тризуба.

– А кроме немцев, у других нет такого порядка? Таких правил? У вас, например.

– Нет, кроме немцев больше ни у кого такого нет. У нас, в Вороньей слободе, да и у многих других сил на это нет. А в Американской оккупационной зоне каждый салун сам за себя. Там «ковбои», они и без патруля выкинут из заведения кого удобно, да ещё на потеху остальной публики. Американцы любят такие развлечения. Поэтому украинцы туда за халявой не ходят, били их там не раз. Только с деньгами, и без «Слава Украине». Сидят как все остальные.

– А где же они деньги берут? Сам же сказал, что нигде не работают…

– В «дикой» зоне промышляют… Самое любимое занятие – косят под «диких» и вымогают деньги с новичков. Правда, «дикие» уже не раз их ловили и наказывали, но ничего не меняется. Убивать-то нельзя.

– А китайцы? Что в их зоне?

– Про китайцев мало что скажу. Я туда не хожу. Слышал, что даже рыбаки не очень любят ходить в этот квартал. Там бесполезно разбираться, кто прав, кто виноват. Всё на одну рожу, и никто на человечьем языке не говорит. В общем, Чайна-таун живёт своей жизнью, чужаков никуда не посвящая, и никого не выдавая. А со «Славой Украине» там и прибить могут, честно говоря. Хотя это категорически нельзя. Рыбаки за это жестоко наказывают, как правило, забирают с собой.

– Всё как на реальной Земле!

– А ты что хотел! – воскликнул Михаил, – Люди-то одни и те же! Поэтому и порядки, и манеры общения одни и те же. Где бы люди ни были, куда бы их не занесло, они остаются теми же людьми, которыми и были. Со своими слабостями и недостатками.

– Ладно, Миша, разреши теперь вернуться к моей персоне. Так могу ли я стать членом, или гражданином, не знаю, как это у вас называется, Вороньей слободки. Всё же я русский и мнебы хотелось к вам «прибиться».

– Вопрос решаемый, – хлопнул по столу Михаил, – идёшь в нашу Управу, там сейчас заведует Равшан, он узбек, малость хитрюган, как и все узбеки, но в целом парень хороший. Скажешь, что я за тебя поручился. А найти Управу просто – выходишь из кондитерской, идёшь направо, пятый дом.

Мы с ним посидели ещё немного, и я пошёл искать Управу. Впрочем, найти её было легко, она действительно располагалась недалеко от кондитерской.

Зайдя внутрь, увидел довольно большого и высокого узбека, с немного лишним весом. Но в целом выглядел неплохо. Я представился, сказал пару слов про себя, добавил, что был в кондитерской, познакомился с Михаилом, который и подсказал мне, где находится Управа, и что хочу стать гражданином Вороньей слободки.

Равшан (а это был именно он) выслушал меня спокойно, внимательно разглядывая при этом Цезаря, а потом спросил, кто за меня поручится.

– Михаил, конечно, – ответил я, – он сам сказал, что будет моим поручителем.

– Хорошо, – ответил узбек, – и дал мне лист бумаги и карандаш. – Заполняй. Там всё просто, но если будут вопросы – спрашивай.

Говорил по-русски без акцента.

Я довольно быстро справился с анкетой и вернул её на стол.

– Теперь ждём рыбаков, – убирая бумагу в стол, сказал Равшан, – они будут послезавтра утром. Так что приходи пораньше, пройдёшь проверку.

– Какую ещё проверку, – не понял я.

– Какую проверку? Рыбацкую проверку. К нам придёт один из их спецкоманды, прочитает твою анкету, а потом посмотрит в твои глаза. Всё это займёт несколько минут. Если всё написано правильно, и за тобой никаких грехов нет, то рыбак кивнёт ОК, и на этом формальности будут почти завершены.

– А почему «почти», а не совсем?

– Потому что тебе надо будет выдать жетон и взять с тебя оплату и налоги.

– И сколько всё это будет стоить?

– Собственно жетон стоит пять монет, плюс каждый гражданин Вороньей слободки платит налог: одна монета в неделю. С новичков берём четыре вперёд, так что готовь девять монет «на бочку».

– И здесь налоги, блин…

– А ты как хотел? За каждого своего гражданина Слободка несёт ответственность и всегда готова оказать помощь. Разумную, конечно. Главное – чтобы сам гражданин никуда не «влетел» так, что уже никто и ничто ему помочь не сможет. Например, нарушит правила рыбаков. Кстати – вот они, эти правила, внимательно прочитай и не дай Бог их тебе нарушить.

Окинув взглядом листок, я ничего нового для себя не увидел. Всё это мне рассказали Майк и Инга.

– А проверку что, во всех зонах делают?

– Нет, – ответил Равшан, – только в небольших. Это мы сами додумались и попросили рыбаков нам помочь, чтобы какая-нибудь сволочь не затесалась. Или какой-нибудь маньяк. А вот немцы, американцы и китайцы – те сами свои проверки делают. Впрочем, у них возможностей и средств значительно больше, чем у нас, или тех же балканцев. Кстати, тебе нужна помощь в подборе жилья или работы?

– Ну, пока я снял комнату на пять дней, а вот потом, наверное, будет нужна. Да и помощь в поиске работы тоже…

– Вот тебе адреса, – протянул мне Равшан листок бумаги, – здесь есть и комнаты, и квартирки. Разные предложения в зависимости от толщины кошелька. За пару дней наверняка себе что-нибудь подберёшь. А после ОК рыбаков, подумаем и насчёт работы.

На том и расстались. По дороге домой я завернул в кондитерскую и купил полный пакет плюшек и пирожков, чтобы себя побаловать за ужином.

На обратном пути, не знаю почему, решил срезать. Хоть я и так город совсем не знал, но какое-то авантюрное чутьё повело меня с Цезарем по закоулкам. И тут – ну вот она причина, почему нас занесло в этот переулок. Мы услышали женский голос, который явно просил помощи.

Выскочив на этот голос, мы увидели… кого бы вы думали? Теда и Майка, которые явно с не очень хорошими целями повалили молодую девушку на землю, задрав ей юбку и пробовали «продвинуться» дальше на своём порочном пути. Но мне даже не пришлось спускать Цезаря с поводка и давать ему команду, так как два охламона, увидев нашу боевую «двойку», быстро вскочили и бросились бежать.

Подойдя к девушке, я помог ей встать и спросил, всё ли с ней в порядке. Но она не отвечала, а её широко раскрытые глаза выражали всю глубину того ужаса, который испытала.

– Ладно, – сказал я, – пошли вместе до базарной площади, там попьёшь воды, придёшь в себя, а потом придумаем, как тебя довести до дома.

Так мы молча и добрались до веранды харчевни, где я остановился. По дороге нам никто больше не попался, как будто всё вымерло, но не успели мы усесться в плетёных креслах, тут же подлетел хозяин заведения. Похоже, он знал девчонку, и, склонившись над её головой, тихонько о чём-то спросил. И она ответила, после чего тот сразу исчез.

«Вот так, – подумал я про себя, – спасаешь, спасаешь, а тебе даже спасибо никто не скажет, а тут подлетел местный толстопуз, и она ему всё выложила».

Впрочем, мне наконец-то представилась возможность осмотреть спасённую мною девицу. Лет ей было не больше двадцати. Молодая деваха, в общем, довольно красивая. Фигуру-то я ещё по дороге рассмотрел и оценил – хорошая фигура. Так что было на что посмотреть и полюбоваться.

Хозяин таверны вернулся минут через пять, принеся на подносе стакан с водой, чай для двоих плюс что-то типа варенья. И тут я вспомнил, что у меня были плюшки, которые я нёс из кондитерской и про которые забыл из-за «небесной красоты» этой девицы. Но расстроиться не успел, так как оторвав наконец-то взгляд от девичьего личика и, переведя его на кавказскую овчарку, увидел, что в пасти она (кавказская овчарка, конечно) аккуратно держит мой пакет.

– Цезарь, – вырвалось у меня, – ты умнеешь здесь прямо на глазах. Тебе уже и команды говорить не надо – сам всё соображаешь. Такими темпами скоро и читать научишься!

Тут и девушка не выдержала и улыбнулась, глядючи на нас с псом. После чего отпила воды и взялась за чай. С моими плюшками.

– Я сейчас отойду в дамскую комнату, – пролепетало «небесное создание» завершив с чаепитием, после чего встало и исчезло за дверью.

Но в одиночестве я пробыл недолго, так как минут через десять показалась группа «трудящихся», одетых в какую-то униформу в общем количестве шесть человек.

Поднявшись на веранду, один из них, наверняка старшой, подошёл ко мне и спросил:

– Здесь должна быть молодая леди, вы не знаете где она?

– Отошла в дамскую комнату, скоро должна вернуться.

– А вы и ваш пёс, наверное, как раз и есть те, кто помог ей отбиться от хулиганов?

– Ну да, мы помогли ей отбиться, если можно употребить это слово.

– Что с ней, в каком она состоянии? – уже осторожно спросил старшой группы.

– Всё нормально. В физическом смысле, если это вас интересует. Хулиганы не успели реализовать свои гнусные намерения. А вот в душевном плане – не скажу. Со мной она всё время молчала.

– Понятно… – протянул тот. – Меня зовут Отто Вебер, и я хочу выразить вам свою благодарность за оказанную помощь. Будете в Немецкой слободе, обязательно зайдите в пивную «Бавария», там вам будут рады.

Сказав это, Отто протянул руку, которую я тут же пожал.

– А меня зовут Макс. Я здесь пока новенький, и как только получу жетон, обязательно зайду к вам в слободу. Тем более уже столько хорошего про неё слышал.

Не успел я закончить своё изречение, как показалась девушка и бросилась к Отто. Он её обнял, что-то зашептал, потом посмотрел на меня извиняющимся взглядом, и они пошли обратно, сопровождаемые остальными пятью членами их отряда. День к этому времени подошёл к концу, и мы с Цезарем отправились спать.

Знакомство с местным колоритом и получение гражданства

На следующее утро, проснувшись бодрыми и в хорошем настроении, пошли завтракать. Завтрак нам понравился, но к местному чаю в таверне не было ничего сладкого. В итоге, недолго думая, мы с Цезарем взяли курс на кондитерскую, благо знали уже две дороги до неё. Правда, проулками мы не пошли.

Дойдя до кондитерской, я решил Цезаря внутрь не брать, всё же приличное заведение, а он там был как «слон в посудной лавке», и привязал пса к ограде.

– Сиди здесь и веди себя прилично, – сказал я ему, – скоро вернусь. Куплю немного вкусных плюшек, в том числе и на твою долю.

Зайдя в кондитерскую, поздоровался с Леной и начал выбирать, что себе купить. Но тут в зал зашёл Михаил.

– О, привет! – поздоровался он со мной.

– Привет!

– Садись, поболтаем хоть немного. Как сходил в управу? Всё оформил?

Я вкратце рассказал о своём посещении местной Управы, и что завтра ждём приезда рыбаков для завершения всех формальностей и выдачи жетона.

Не успел я закончить своё повествование, как мы услышали снаружи мужской крик, переходящий в визг, при этом было совершенно непонятно, что обладатель этого голоса хотел сказать.

– О Господи, – воскликнул я, – там же Цезарь, перед входом в кондитерскую!

Тут мы оба с Михаилом вскочили и бросились на улицу.

Картина, которую там увидели, была, конечно, немного комичной, но и трагичной одновременно. Какой-то колоритный мужик, типичный цыган, одетый в кожаную жилетку и цветастую рубаху, с многодневной щетиной на щеках, изрядным брюшком и пудом золотых цепей и перстней на себе, прижавшись к стене кондитерской, с ужасом следил за Цезарем. А тот, стоя прямо напротив «цыгана», внимательно смотрел на него и рычал. Оградка, к которой он был привязан, вырванная с корнем, волочилась за его тушкой.

– Цезарь, ко мне! – рявкнул я, – и не дожидаясь исполнения команды тут же схватил поводок, освобождая его от привязанной ограды.

Цезарь, довольно дисциплинированно выполнил команду, как предписано её выполнять, и начал успокаиваться. Чего нельзя было сказать о «цыгане». Тот всё ещё с опаской смотрел на пса и старался встать за нашими с Михаилом спинами.

– Лечо, – а ты что тут делаешь? – удивился Миша.

– Что делаю, что делаю…  – пробормотал «цыган», – гуляю. Я свободный человек, где хочу там и гуляю. И вчера ещё тут не было никаких собак, которые гавкают на приличных людей! – почти на визге закончил он.

– Ошибаешься Лечо, – усмехнулся Михаил, – вчера эта собака уже была здесь. Но она ни на кого не гавкала ни вчера, ни сегодня, пока ты не появился. Что ты ей сделал? Ну, признавайся!

– Миша, неужели ты не видишь, что я выведен из равновесия, а ты пристаёшь со своими глупыми и никому не нужными вопросами, как дознаватель. У вас, у русских, что, уже забыты древние традиции гостеприимства? Ты не хочешь пригласить меня вовнутрь, напоить чаем с пирожными, по-дружески помочь мне прийти в себя? А?

– Ох ты и плут, ёжкин кот! – засмеялся Михаил, – ну, пойдём внутрь, угощу, так и быть…

– А Цезарь? – спросил я.

– Забирай своего Цезаря вместе с нами, пусть они с Лечо привыкают друг к другу, а то если каждая их встреча будет заканчиваться таким образом, то я разорюсь на бесплатном угощении.

Войдя в кондитерскую, Миша провёл нас через зал и, открыв дверь, впустил в отдельную комнату, типа для вип-персон. После чего сделал заказ Лене, вошедшей вслед за нами.

Пирожные действительно были просто чудесные, как и местный чай, к которому я начал привыкать. Да и Лечо поглощал угощение с большим аппетитом. Вот на чём точно не отразилась его первая встреча с Цезарем, так это на аппетите.

– Наелся? – спросил Михаил, – а теперь скажи, что там у вас с кобелём произошло?

– Да ничего не произошло… – начал Лечо, – просто я хотел проверить, не пудель ли он?

– Кого проверить? – глаза у Миши вылезли из орбит, – Кавказскую овчарку проверить, не пудель ли он? Лечо, ты башкой до встречи с Цезарем нигде не зацепился?

– Миха, не говори ерунду, – взвился Лечо, – я не слепой и не дурак, я не о внешности веду речь, а о характере…

– Ага…– протянул Миша, – ну теперь всё понятно… То, что вы болгары, большие затейники, это я знал и раньше, но я не думал, что среди вас найдётся такой, что, увидев незнакомую ему огромную кавказскую овчарку, начнёт проверять её «на вшивость». Лечо, психушка по тебе точно плачет… Твоё счастье, что тут их нет.

– Постой Миша, – встрял я в разговор, – а как ты это делал? Я имею в виду проверку характера Цезаря – не пудель ли он?

– А вы никому не скажете, – шёпотом спросил Лечо.

– Могила… – также шёпотом ответил Миша.

– Да я… просто порычал на него… – как нашкодивший пятиклассник ответил Лечо.

И тут Михаил как заржал!

– Лечо! Я не могу поверить, что ты это сделал! Рычал на кавказскую овчарку, которая своей головой достаёт тебе до груди! Ты её, то есть его, хотел напугать! Охренеть можно!

Вскоре и я присоединился к этому хохоту, а вслед за мной и Лечо. Минут пять мы не могли прийти в себя, представляя эту картину.

Наконец придя в себя, Миша заметил:

– Ты знаешь Лечо, было бы интересно посмотреть на вас обоих, когда ты это делал. Давно смотрел на себя в зеркало? С твоей щетиной и этими ошейниками в виде толстых золотых цепей, вы, наверное, были очень похожи друг на друга. Вот, похоже, кобель и перепутал, приняв тебя за другого кобеля…

– А я и есть кобель, только человеческий, – захохотал Лечо, а вместе с ним и мы следом.

Перепуганная Лена только приоткрыла дверь и убедившись, что у нас всё в порядке, обратно плотно её закрыла.

– Да, я забыл вас представить, – вспомнил Миша о своей недоработке, – Макс, это Лечо, главарь местной болгарской мафии. В Балканском треугольнике, конечно. Лечо, а это Макс, новичок, только вчера прибыл в наш благословенный город, но уже завтра должен стать гражданином Вороньей слободки.

Задумавшись на несколько секунд, Миша с хитрым прищуром продолжил:

– Ну а с Цезарем знакомить тебя не буду, вы уже раньше сами друг с другом познакомились…

– Да знаю я, кто такой Макс и Цезарь… – протянул Лечо. – Вчера они двум хохлам в таверне у старого Марка намяли бока. Те тоже хотели их проверить «на вшивость».

– А откуда ты знаешь про вчерашнюю стычку? – удивился я. – Да и какие они хохлы, представились Тедом и Майком. Я думал – американцы.

– Ага, американцы… протянул Лечо, – они такие же американцы, как я балерина. Два типичных украинца, нигде не работают, все пытаются «промышлять» на территории «диких». Несколько раз их уже били, я удивляюсь, как ещё рыбакам не сдали, но, похоже, на этот раз они крепко влетели. Ромарио, я слышал, приказал найти эту парочку, и сдать, как говорится, «из рук в руки».

– А кто такой Ромарио?  – спросил я.

– Тамошний мафиози, держит рынок и все таверны, что вокруг него. В одной из них ты и остановился. Весьма серьёзная личность, под которой, я думаю, треть всей «дикой зоны», – ответил за Лечо Михаил. – Если он действительно приказал найти двух охламонов, то дела их действительно плохи.

– А он кто по национальности?

– Бразилец, – ответил уже Лечо. – там половина «дикой зоны» латинос. Они все никак не могут создать своё объединение, вот и живут «по дикому».

– А почему они не могут создать свое объединение? – продолжил интересоваться я. – Бразильцев ведь много.

– Их там, на реальной Земле много, а тут не очень. – также ответил Лечо. – Здесь этих латинос всех понемножку, в том числе и бразильцев. Нет нации, которая бы превалировала над другими, вот и не могут поделить власть. Все цапаются друг с другом. Не то что мы, балканцы.

– Ну да, а вы, балканцы, совсем не цапаетесь в своём Балканском треугольнике! – воскликнул Миша.

– Вот именно, Миша, именно в Балканском треугольнике, а не в «дикой» зоне! Мы, болгары, сербы, хорваты, боснийцы, румыны, албанцы, греки, македонцы – смогли собраться и договориться о своём союзе, о создании Балканского треугольника. И мы все сейчас уважаемые люди, с жетонами. И этот союз – наше большое достижение. Да, там на Земле, мы все постоянно воевали друг с другом, враждовали и тому подобное. И здесь не стали закадычными друзьями, но мы, европейцы, проявили свою высокую культуру плюс толерантность и смогли создать свой балканский Евросоюз здесь, на Аламании, – сказав это, Лечо с удивительно важным видом поднял указательный палец правой руки вверх, как бы подчёркивая важность того, что он только что сказал. Вид у него при этом был соответствующий.

– Ага, толерантные европейцы, только «мочите» друг друга на постоянной основе. Особенно вы с румынами.

– Ну «мочим», ни и что? Это жизнь… Это нормально… Но вот мы болгары, внутри себя ни-ни… Никаких драк.

– А что вы делаете, например, с ненавистным соседом, после того как он ночью тебя достанет своими разборками? Про тебя конкретно не спрашиваю – как ты решаешь вопросы, я знаю, а вот другие, простые болгары?

– Ну что делают? – пожал плечами Лечо, – здороваются вежливо утром, когда увидятся. У нас, европейцев, принято вежливо здороваться при встрече. Толерантность называется. А потом… А потом плюнут вслед! – закончил Лечо и снова заржал как конь, и мы вместе с ним.

– Как это по-европейски! – не мог уняться Миша, – сначала улыбнуться и пожелать доброго утра, а потом плюнуть вслед и пожелать совсем другого! Это не толерантность, Лечо, а двуличие.

– Ну у нас хоть что-то есть, – вставил своё возражение Лечо, – а в вашей Вороньей слободке вообще не поймёшь, что вы такое есть. Грязные азиаты вперемежку с молдавскими цыганами и бульбашами.

– А русские? – взвился Миша.

– Да вас русских здесь два с половиной калеки, – ответил Лечо, но тут же поправился, – вернее, уже четыре. Плюс Макс с Цезарем, я имел в виду.

Вот так во взаимных пикировках прошло ещё полчаса, после которых Лечо попрощался и ушёл.  А я спросил Михаила – кто же он такой? Вроде главарь местной болгарской мафии, а вёл себя как обычный приколист.

– Это здесь он такой, – ответил Миша, – мы друг друга давно знаем, я ему пару раз жизнь спасал, да и он мне тоже. Поэтому ведёт себя здесь естественно, а не строит из себя невесть что…  А так, вообще, его боятся… Он из болгарских цыган, отчаянный малый и в драке неудержим.

– Ладно, с тобой Лечо может себя так вести, но ведь здесь был и я. Посторонний для него человек, да и вообще всего второй день как в Земля-сити.

– Он же видел, что я тебе доверяю, тем более я успел намекнуть, что ты будешь в нашей Слободке и мы все будем держаться вместе. Ты не против?

– Да как же я против? Конечно – за! Мы с Цезарем за наших русских друзей кому угодно «пасть порвём», да и за нерусских друзей тоже, – добавил я, вспомнив о том же Лечо.

– И это правильно! – поддержал моё настроение Михаил.

Вскоре Миша пошёл по своим делам, а я, купив в кондитерской всякой всячины, направился обратно «домой».

Добравшись до уже знакомой таверны, мы с Цезарем привычно разместились на веранде, и я заказал местный чай под купленные пирожные. Но поесть толком мне не дали.

На веранду поднялся смуглый здоровяк, выше меня ростом и с ручищами, как здоровенные манипуляторы у робота. Ни слова не говоря, он уселся напротив меня и, щёлкнув пальцем, дождался выскочившего со всех ног «старого Марка» – хозяина таверны.

– Мне вина, сам знаешь какого, – сказал «здоровяк» и вновь замолчал, ожидая выполнения заказа.

После того как фужер, полный рубиновой жидкости появился на столе, он сделал маленький глоток, причмокнул удовлетворённо и сказал:

– Люблю хорошее вино. А вот пиво терпеть не могу, – после чего снова замолчал и стал разглядывать Цезаря.

– Твоя собака? – наконец спросил он.

– Моя.

– Да… Десять лет здесь живу, а вот собаку с Земли первый раз вижу. Да ещё не просто собаку, а огромного волкодава… Красавец!

«Красавец» всё это выслушал с безразличием, положив голову на лапы и демонстрируя полную безмятежность. Глядя на него, и я немного успокоился, а то, кто его знает, что у этого здоровяка на уме. Цезарь-то каким-то образом чувствовал агрессию у людей, и всегда давал знать об этом.

– Меня звать Ромарио, и я хозяин всего, что ты тут видишь. Кроме людей, конечно. Местный бизнесмен, в общем. Я слышал о вчерашнем недоразумении, которое произошло тут с тобой. Этих двух ушлепков уже нашли, завтра их передадут рыбакам, и я надеюсь, что больше они тут «не нарисуются».

– А меня зовут Макс, – представился я. – А вам их не жалко? Я слышал, что рыбаки делают страшные вещи с людьми…

– Жалко, не жалко… Это больше в назидание другим. Таких ушлепков, как они – тут полно. Если каждый начнёт делать, что захочет – то всё это закончится сплошной поножовщиной. После которой приедут те же рыбаки, и заберут уже не двоих, а кучу народа. Вот чтобы этого не произошло и нужно поддерживать дисциплину таким образом: жертвуя малым, чтобы сохранить многое.

Сказав это, Ромарио снова замолчал, дегустируя своё вино. Я тоже молчал, так как, во-первых, совершенно не соображая, что сказать, а во-вторых, зная, кто передо мной сидит, понимал, что свой рот лучше лишний раз не открывать. Такие люди просто так не подсаживаются. В лучшем случае «приглашают» к себе, на свою территорию.

– Ваше появление с собакой в Аламании – нонсенс для этой территории. Люди начали появляться здесь более сотни лет назад, но ещё ни разу ни одно животное не переносилось сюда с Земли. Скорее всего, это связано с тем, что между тобой и твоей собакой имеется какая-то сильная связь, но не исключено, что это – новое поветрие, вслед за вами с Земли начнут переноситься и другие… хищники. Вот тогда веселуха будет… Они-то, местные страшнее вейрдов никого не видели. А вот если ягуар…? Или лев?

– Или медведь, которого вытащили посреди зимы, голодного? – добавил я свои «пять копеек», чтобы скорее поддержать разговор.

– Ну это все пока фантазии, а вот твой волкодав – это реальность, – трезво заметил Ромарио, опять разглядывая Цезаря. – Не продашь? – добавил он.

– Нет, – твёрдо ответил я, – эта собака не продаётся. Да и навряд ли кто сможет ею управлять. Цезарь только меня слушается. Это ведь не пудель, – почему-то вспомнил я Лечо, – характер у него ещё тот… Не заметишь, как откусит что-нибудь…

– Ладно, Макс, не буду мешать вам наслаждаться своим уединением и пирожными…

– Да, – встрепенулся я, – угощайтесь, пожалуйста!

– Спасибо, не ем сладкого, боюсь заработать проблемы с сахаром. Тут ведь ни врачей, ни инсулина не найдёшь. Так и помереть недолго… глупой смертью. Если будешь искать работу охранником или что-нибудь в этом роде – вот тебе адресок. Это в Американской оккупационной зоне, люди небедные, могут нанять за хорошие деньги.

Он протянул мне листок бумаги, который я взял и, не заглядывая, поблагодарил.

– А ты сам не заинтересован в подобных услугах? – поинтересовался я.

– Почему не заинтересован? Заинтересован. Но ты мне не подойдёшь.

– А что так? – чуть ли не с обидой спросил я.

– Тех, кого я беру – уйти от меня уже не могут. Только смерть освобождает людей от обязательств передо мной.

– Даже так?

– Да, именно так. Люди, работающие у меня, так или иначе, становятся посвящёнными в дела, в дела нашей организации. То есть они из просто бездельников превращаются в носителей конфиденциальной информации, которая никоим образам не должна выходить за пределы того круга лиц, который в неё посвящен. А у нас есть конкуренты как среди «диких», так и среди организованных. Я не могу допустить такую роскошь, как ознакомление конкурентов с нашими внутренними делами. Поэтому ты мне не подойдёшь. Ты ведь не захочешь работать на таких условиях?

– На условиях вечного найма только у тебя? Нет, не соглашусь. – подтвердил я.

– Поэтому и не предлагаю… Хотя… Если передумаешь, можешь меня найти через Марка, хозяина этого заведения.

Сказав это, Ромарио допил своё вино и опять щёлкнул пальцами, после чего Марк «нарисовался в сей секунд».

– Этот парень, Макс, – начал Ромарио, не поворачивая к Марку лицо, – мой гость в твоей таверне. В любое время. Понятно?

– Да, конечно, – заверил Марк.

– Принесёшь ему корзину вина, сам подбери какого, но только хорошего – это подарок, за мой счёт. – добавил местный мафиози, уже обращаясь ко мне. – Надеюсь, не откажешься…

– Буду очень благодарен!

На том мы и расстались.

Минут через двадцать Марк принёс мне корзину с шестью бутылками вина, которые я попросил занести в мою комнату.

Остаток дня, к моему удивлению, прошёл спокойно, без неожиданных встреч и посиделок. В общем, мы с Цезарем провели оставшееся время спокойно и в полудрёме.

На следующее утро я проснулся бодрым и в хорошем настроении. А как же – ведь сегодня я должен стать гражданином Вороньей слободки, полноценным членом общества, так сказать.

Быстро умывшись и позавтракав, мы с Цезарем отправились в Управу, где нас уже ждали. Войдя в кабинет к Равшану, я сразу увидел странного человека, и только чуть позднее понял, что это совсем не человек. Это был рыбак. Он действительно был похож на человека, вот только глаза были другие и взгляд другой. Как в фантастических фильмах, как будто этим взглядом может прожечь любое препятствие.

– А, вот и наш новичок, – обрадовался Равшан, увидев меня, – заходи садись и собаку свою крепко держи. На всякий случай…

Рыбак после этих слов взял в руки бумаги, по всей видимости «анкету», и быстро просмотрел её. После чего уставился, буровя своими глазищами, да так, что мне стало не по себе.

При этом и Цезарь как-то то ли заворчал, то ли зарычал. Но не так, когда он чувствует агрессию, а просто, когда ему что-то не нравится.

Правда, всё это длилось не более пятнадцати-двадцати секунд, после чего рыбак вернул Равшану бумаги и кивнул головой. Затем повернулся ко мне и сказал:

– У твоей собаки сильные ментальные возможности, но пользоваться ими как следует она не умеет. Нужен хороший опытный учитель, с навыками работы с вейрдами. В общем, только тренированный бойрд, с соответствующими данными сможет «вправить мозги» твоему Цезарю. Иначе его способности будут расходоваться впустую. В лучшем случае – показывать фокусы, типа того, когда он развернул стаю вейрдов.

У меня при этом только челюсть упала… Откуда он это знает, я ведь никому не рассказывал про тот случай.

– У тебя тоже есть аналогичные способности, но слабые. Команду дать ещё можешь, и собака поймёт тебя, но её обратную связь ты разобрать не сможешь. Да и навыков ментальной работы с животными у тебя нет. В Аламании они есть только у бойрдов.

– А где же я этих бойрдов найду? Они ведь дикие…

– Не знаю… – ответил рыбак. – Я только сказал, какая ситуация с твоей собакой. А ты дальше думай, что делать с этим «счастьем».

– Да и ещё, – уже на выходе повернулся рыбак, – ты как-нибудь дай понять Цезарю, что та сука в стае, которую он развернул – не есть предел мечтаний. Бойрды лучших вейрдов не выводят из леса. Они их используют только для охраны и разведения. Вот там есть суки, которые достойны твоего пса. Я ему пытался это объяснить, но он меня не хочет слушать.

Сказав, рыбак вышел из комнаты, оставив нас втроём. А моя челюсть упала ещё ниже, и я вообще перестал понимать, что здесь происходит. Получается, что, когда рыбак свербил меня своими глазищами, он одновременно общался и с Цезарем! Да ещё про какую-то суку вейрдов! Подумав об этом, я повернулся в сторону Цезаря и грозно спросил:

– У тебя, что, одни только бабы в голове, кобелина? Этот рыбак видел тебя всего ничего, но успел «расшифровать» твои сексуальные наклонности. И, учитывая, что, кроме этой суки вейрдов, он ничего больше не увидел в твоих мозгах, у тебя только одно на уме! Твой хозяин ведёт себя прилично, о тебе, псине лохматой беспокоиться, а ты о какой-то суке только и думаешь?

Стоп! Но ведь рыбак вообще не смотрел на Цезаря, а на меня!

– Равшан, – хриплым голосом спросил я, – как рыбак всё это узнал. Он ведь даже голову не повернул в сторону Цезаря.

– Что, впечатлило? – улыбнулся Равшан. – У этого рыбака очень сильные ментальные возможности. Ему даже не надо смотреть в сторону кого-либо, чтобы залезть в мозги. У него в голове типа радара, которым он засекает энергию мозга и входит в него. А все эти «гляделки» – просто игра… Чтобы нагнать страху на людей. Я это давно понял.

Он помолчал немного, а потом продолжил:

– Почти все рыбаки имеют подобные способности, но у всех они разные. Как ты думаешь, как рыбаки управляют своими «домашними животными» на морской глубине? Телепатически. Их хоть и зовут «рыбаки», но рыбу они ловят не на удочку или сетями, а дают ей команду выброситься на берег в специально отведённых для этого местах. А потом собирают.

– Ты это видел? – зачарованно спросил я.

– Нет, не видел. И даже ни разу не был в их селениях. Но слышал… Впрочем, давай вернёмся «к нашим баранам». С тебя девять монет и вот твой жетон.

Он протянул мне жетон, такой же, какой мне показывал Михаил. На одной стороне был отчеканен ворон, а на второй цифра 30303.

– Видишь, какой крутой номер тебе достался! – посмеялся Равшан. – Счастливчик, блин…

Я внимательно разглядел жетон со всех сторон, и повесил его себе на шею.

– Поздравляю! – произнёс Равшан и протянул руку, – теперь ты полноценный гражданин нашего общества, со всеми обязанностями и привилегиями.

– Какими ещё привилегиями? – удивился я.

– Быть гражданином Вороньей слободки – это звучит гордо, – торжественно произнёс узбек, но тут же заржал и хлопнул меня по плечу. – Потом со всем разберёшься, или Миха тебе расскажет о нашей «весёлой жизни». Но жетон береги, теперь по этому номеру тебя можно идентифицировать по всей Земля-сити. Не дай Бог потеряешь – сразу ко мне. Здесь это – как паспорт, и информация разослана во все организованные территории. Только «диким» жетоны «по барабану». Но красть их очень любят, а потом проникать по ним на чужую территорию и дела свои непотребные совершать. А владелец жетона потом будет страдать. Если, конечно, вовремя не сообщит о пропаже.

Поблагодарив Равшана за помощь, я уже собрался пойти к Михаилу похвастаться своим новым жетоном и новым статусом, но тут же подумал, что идти с пустыми руками в такой ситуации как-то «не комильфо». Короче, мы с Цезарем развернулись и пошли «домой» за вином, после чего и ввалились, довольные и возбуждённые, в кондитерскую.

Увидев Михаила в зале, я торжественно поставил корзинку на стол и достал свой заветный жетон.

– Поздравляю, молодой человек, – улыбнулся Михаил, пожав мне руку. – Ну что, по старой русской традиции будем отмечать!

– А как же, у меня и вино – вот прихвачено!

Миша достал пару бутылок, внимательно рассмотрел и удивлённо сказал:

– Откуда это у тебя? Ты знаешь, сколько такие бутылки стоят? Вино в Аламании очень редкая вещь, местные его делать совсем не могут, а из людей есть только два человека, которые в состоянии из местных плодов сделать приличное вино. Нет, какой-нибудь «шмурдяк» могут многие нагнать, но вино такого уровня, какое ты принёс – это очень дорогая редкость.

– А почему ты решил, что это хорошее вино?

– Подпись на этикетке, – сказал Миша, – плюс сама бутылка, которая ещё большая редкость, чем вино. Местные бутылки не делают, технологию производства стекла они не освоили… Здесь в ходу глина и посуда из глины… Просто когда-то давным-давно сюда попал один мужик с фурой, с вином. Больше таких случаев не было. Где эта фура, уже никто не знает, а вот бутылки местный народ бережёт с тех пор, как реликвии. Виноделы скупают их по бешеным ценам… Так что твои шесть бутылок – это целое состояние. Признавайся, где ты их «надыбал»?

– Вчера ко мне подошёл Ромарио… ну о котором Лечо говорил. Так вот, он мне и подарил это вино. Честно говоря, я даже не знал, столько оно стоит.

– Да… – протянул Михаил, – ситуация с тобой всё чудесатее и чудесатее. Шесть лет здесь живу, и никто ничего подобного мне не дарил, а ты тут три дня, и … вот такая корзинка. Далеко пойдёшь! Если раньше не остановят! И что ему было нужно от тебя? За какие заслуги он тебе это подарил?

– Миша, может хватит болтать, и начнём отмечать? Ты не поверишь, но лично ему от меня ничего не было нужно, и вино он подарил просто так.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. – похоже, Миша немного обиделся. – но коли затевается такая ценная пьянка, то давай пригласим и ценных гостей. Ты не возражаешь?

В общем, вскоре в нашей комнате появились:

– Алексей, помощник Михаила по работе, блондин аналогичного формата, как и Миша, и с такими же ручищами. Возраст – лет тридцать, тридцать пять.

– Виктор, владелец мастерской по деревообработке, жилистый брюнет, лет сорока.

– Дмитрий, самый неприметный, я бы сказал – нефигуристый из них, но с повадками и взглядом из известных всем органов. Ему было тоже лет под сорок.

Вскоре мы все перезнакомились, и я узнал, что эти четверо – крепкая группа, которая уже не раз отстаивала свои права в борьбе с местными бандитами и просто желающими пожить за чужой счёт.

– Мужики, одного не пойму, – после очередной стопки спросил я, – насколько я слышал ранее, да и судя по вашим рассказам, Земля-сити – довольно опасное место. Убить может быть и не убьют, но покалечить могут, а ещё хуже – попасть в рабство. Но вот живу здесь несколько дней, а кроме Теда с Майком никто на меня ещё не наезжал. И ведь я новичок – самое беззащитное существо в городе.

– Ну не такое уж ты и беззащитное существо, – улыбнулся Дмитрий, – но что хочу тебе сказать. Во-первых, если бы ты был один, без Цезаря, то кроме Теда и Майка наверняка познакомился и с другими яркими представителями «дикой» зоны. Тем более что и живёшь пока там. Новички в этой части города «вниманием» местных не обделены, уж поверь мне. Вот только твой Цезарь – серьёзный аргумент, особенно после того, как он легко расправился с этой гориллой Майком. Во-вторых, за последние годы порядка в Земля-сити действительно стало больше, все же организованные территории, которые и создавались ради его наведения, дали свой результат. То, что было лет десять назад и сейчас – как чёрное и белое. Ну и сама «дикая» зона, благодаря Ромарио, немного остепенилась. Хотя бОльшая её часть, особенно та, что под чёрными – осталась прежней.

– А кто такие «чёрные», – тут же спросил я.

– Африканцы: негры, плюс арабы с севера Африки. С той Африки, что на Земле. Тут ведь тоже есть своя «Африка», в «дикой» зоне. Вот там и с Цезарем тебе будет дискомфортно. Люди исчезают регулярно, как говорится – бесследно.  И не только новички. «Чёрная дыра» называется.

– А что тогда народ туда прётся?

– Кто их знает? – ответил уже Виктор, – кто идёт в поисках рабов, но в итоге сам рабом становится, кто за богатой, как он думает, наживой, но в итоге ни наживы, ни свободы… Кто за разного рода контрабандой, публичные дома там опять же самые дешёвые… В общем, кто за чем. Но финал зачастую одинаковый. В условиях полного беспредела там по-другому быть просто не может.

– А вы, ребята, там были?

– Как тебе сказать? Раньше вся Земля-сити была подобно этой «Чёрной дыре». Но жизнь заставила остепениться и принять более цивилизованный вид, – с тоном знатока ответил Виктор.

– Не понял… – протянул я, – можешь подробнее объяснить.

– Жрать было нечего. Здесь в Земля-сити проживает более 30 тыс. человек. И кушать им надо каждый день. Рыбаки и крестьяне быстро сообразили, что на нас можно хорошо заработать, поставляя продукты питания. Но встал вопрос – за какие «шиши» мы будем это продовольствие покупать? Ответ на него был найден быстро: переработка тех же продуктов крестьян и рыбаков, плюс разного рода мастерские, которых не было у ремесленников. Все же наши люди помозговитее и навыков побольше…

– Но для этого, – продолжил уже Михаил, – нужна была стабильная ситуация. Бизнес не любит, когда каждый день на него кто-то наезжает. Первыми до этого дошли немцы и создали свою Немецкую слободу с патрулями для охраны. А потом и остальные тоже. В итоге мы покупаем у крестьян ту же муку, а продаём им хлеб, хлебобулочные, кондитерку. Они хоть и могут тоже печь хлеб, но он у них получается хреновым по сравнению с нашим. Вот и везут сюда муку, а обратно – производство из неё. И все довольны. Там, в землях крестьян наша продукция идёт «в лёт». Аналогично мясо и рыба: берём сырьё, продаём продукты переработки, которые намного качественнее и вкуснее, чем это делают местные самостоятельно. Вот так и живём!

– Ну ты про мастерские забыл, – возмутился Виктор, – вот у меня мастерская по деревообработке. Я потихоньку и станок сгандобил для этих целей, разрешение получил у рыбаков… Кстати, и заказы они мне делают регулярно. Полюбили, блин, хорошую мебель. А то ведь кроме своих кондовых лавок да столов у них раньше ничего более не было. Так же и по металлу наши ребята работают. Местные-то ремесленники дерево вручную обрабатывают, а я на станке – вот у меня и качество, и сроки изготовления лучше, чем у них. В общем, если есть желание, то на кусок хлеба с маслом заработать можно. Что у немцев, что у нас – почти все чем-то занимаются, производят товар на продажу. А рыбаки, крестьяне и ремесленники все сметают, что бы мы ни предложили.

– А есть ещё и контрабанда! – усмехнулся Дмитрий, – алкоголь, табак, наркотики. Всё производство алкоголя лицензировано в каждой организованной зоне, но «дикие» производят свой «шнапс», от которого, правда, ноги протянуть можно. Борются с этим, как могут, но всё бесполезно. Что там в той же «Чёрной дыре» делается – никто не знает.

– Офигеть можно! – удивился я, – здесь и лицензии есть?

– А ты как думал? – продолжил Дмитрий. – Местные Управы ничуть не глупее земных правительств и быстро накладывают лапу на всё, что приносит доход. А то, что пролицензированно – приносит двойной доход, в том числе и в казну Управы. Но с этим все согласны, так как деньги потом идут и на благоустройство, и на организацию нашей жизни. Тот же Равшан регулярно отчитывается и о доходах Управы, и куда что потрачено. Бюрократии здесь пока ещё большой нет, поэтому всё прозрачно.

Вот за такими разговорами мы и просидели полдня, пока вся выпивка не закончилась, а еда не была съедена.

– Мужики, а может, пойдём к немцам «заглянцуем»? – вдруг проявил инициативу Алексей.

– На приключения потянуло? – спросил Михаил.

– Да нет, какие приключения, просто посидим культурно, пивка попьём, людей посмотрим, себя покажем. Что мы, часто, что ли, так собираемся? Всё бизнес, работа, какие-то дела, из своих домов выйти не можем…

– Нет, я не пойду, – заявил Михаил, – ты прав, дела ещё есть, надо день «закрыть». А то и так полдня всё хозяйство без хозяйского пригляда.

– Я тоже не могу, – качая головой сказал Виктор, – получил хороший заказ, желательно к нему подготовиться.

– Ну а я сегодня купил у рыбаков рыбу, надо хоть посмотреть, что мои с ней делают…

В общем, пошли мы с Алексеем вдвоём, так как он был инициатором, а я – пока бездельником. Хотя стоп, ошибка – не вдвоём, а втроём: Цезарь-то был при нас.

Вход в Немецкую слободу был простым: такая же невысокая ограда, как и в Воронью слободку, да и никем не охраняемые двери в этой ограде.

– Лёша, слушай, а ты знаешь где находится такое заведение «Бавария»? – сразу спросил я.

– Конечно, знаю, но туда лучше не соваться.

– Почему?

– Как тебе сказать…? Не любят там чужаков. Даже своих, которые не немцы. Вся публика – чисто местные германцы, все хорошо знают друг друга, и пришлых спроваживают без церемоний.

– А если всё же попробуем…? Но как только увидим, что нам не рады – сразу «свалим», – предложил я.

– Рисковый ты человек, Макс. Но хорошо, давай попробуем. Будет потом что рассказать: как мы их, а они нас.

Сама Немецкая слобода была не в пример чище и опрятней, чем другие части города, плюс уютные, красивые дома. Все же немцы есть немцы, даже домовые изгороди у них не из дерева и не из железа, а подращённые и постриженные кусты. Ну всё «не как у людей», не как у нас… В этом плане они действительно больше походили на местных из столичного Сопотьрама, чем на своих земляков с Земли. Так, не торопясь и разглядывая Слободу как те рязанские туристы в Берлине, мы дошли до нашего «заведения».

Внешне «Бавария» производила хорошее впечатление: красивое здание с яркой вывеской. И внутри было весьма неплохо… Но вот публика посмотрела на нас как-то невесело, хотя при этом никто ничего не сказал. Ободрённые отсутствием явной агрессии, подошли к стойке и заказали пиво.

– Ребята, а вы ничего не перепутали? – спросил бармен, – через три дома есть ещё один бар, где с удовольствием нальют таким хорошим парням, как вы. А у нас-то и мест особо нет…

– Как нет, – удивился я, поворачиваясь в сторону зала, и тут входная дверь распахнулась настежь и в бар ввалилась толпа молодёжи. Я ещё не успел их разглядеть, как услышал:

– Макс! Как здорово что ты здесь!

И из новоприбывших отделился один из них, и кто бы это был? Отто Вебер!

– Привет, Макс!

– Привет Отто!

– Так, Кнут, – это уже Отто давал указания бармену, – вот этот парень – Макс, он спас нашу Эльзу. Поэтому Макс здесь мой гость, обслужи его по первому разряду. Впрочем, мы пойдём сядем вместе.

После чего Отто посмотрел на своих и сказал, чтобы они начинали без него, а мы отсели у дальнего столика, чтобы не смущать своим присутствием почтенную публику. Да и Цезарем тоже.

Но не успели пропустить по второй кружке пива, как в бар влетел какой-то пацан с криком:

– Achtung!⁷ Чёрных видели на Ляйпциг-штрассе!

Тут Отто и его команда сорвались с места и кинулись к выходу. Остальные посетители также довольно резво потянулись на улицу, а Кнут бросился закрывать ставни.

– А мы что сидим? – уставился на меня Алексей. – Там «заруба» намечается, а мы тут…

– А куда бежать-то? – спросил я. – Ты знаешь где эта Ляйпциг-штрассе?

– Знаю, бежим!

Ну улице уже было довольно темно, но Алексей уверенно вёл меня и Цезаря какой-то своей дорогой, и вскоре мы наткнулись на группу местных дружинников, среди которых были и мужики из бара, видевшие нас и сразу определивших как «свои». Было их бойцов десять-пятнадцать, я не смог посчитать, так как не успели мы обменяться хоть нескольким фразами, как из-за ближайшего дома вылетела группа непонятно кого… Впрочем, это оказались негры, человек десять. Все были вооружены дубинами и некоторые – ножами. Ни слова не говоря, они бросились на германцев и началась потасовка, в которой чёрные сразу получили преимущество: африканцы были моложе, энергичней, и дубинки в их руках смотрелись более естественно, чем у немцев.

– Что рот раззявил, – крикнул Алексей и, подобрав выпавшую палку из рук немецкого дружинника, бросился в гущу боя.

Но и я уже пришёл в себя и крикнул команду «Чужой» для Цезаря, показывая на здоровенного негра, что щерился своими белоснежными зубами в нашу сторону и ещё не понял, с каким противником он столкнулся. Цезарь же в это время в два прыжка настиг противника и повалил на землю. Что было дальше я не видел, так как на меня самого летел ещё один представитель африканского материка.

Схватив дубинку, лежащую недалеко от меня (а это оказалась настоящая бита), я успел её подставить под сильный удар, который коренной житель Чёрного континента делал сверху вниз, как будто рубил дрова. После чего чисто на рефлексе ударил ногой в пах и с разворота – битой по животу, или что тамподвернулось «под руку». «Коренной житель» после этого уже был не боец.

Подняв голову и осмотревшись, увидел, как чёрные бросились бежать напуганные нашей с Алексеем и Цезарем атакой. Алексей, кстати, тоже «замочил» одного противника, лежащего на земле и держащегося за руку. Там, похоже, был перелом. А Цезарь по-прежнему стоял передними лапами на поверженном им черномазом хулигане.

У немцев тоже были потери: четырём дружинникам оказывалась помощь прямо на месте. Не отойдя ещё от боя, мы все тяжело дышали и потихоньку начали соображать, что же тут произошло. А произошла неприглядная картина: негры могли немцев если не поубивать, то покалечить. И весьма изрядно. Дружинники явно не были готовы к встрече с таким противником. И если не наша с Алексеем и Цезарем помощь, то всё было бы для хозяев печально.

Ход моих размышлений прервало появление Отто и ещё с десяток бойцов. Похоже, это были патрульные. Как они рассказали, недалеко от нас столкнулись с ещё большей бригадой «диких» хулиганов: человек пятнадцать – семнадцать, но здесь уже более подготовленные германцы смогли справиться и прогнали «агрессоров» со своей территории. В плен были взяты трое нападавших.

Увидев, что и у нас есть «пленные», Отто дал указание их забрать и поместить «под замок», что, мол, завтра утром будем разбираться. Хорошо, что убитых нет.

По ходу событий Отто и дружинники, с которыми вместе бились с чёрными, поблагодарили нас и предложили выпить немного для «приведения чувств в порядок», но мы отказались. Хватит с нас уже и выпивки, и приключений. Как сказал потом Алексей, с битой в руке:

– А хорошо мы «заглянцевали» винишко! Такой «веселухи» у меня давно не было!

Перед расставанием Отто попросил прийти в их Управу завтра утром. Они вызовут рыбаков, вытащат пленных негров и попробуют со всем этим разобраться. Учитывая, что мы приняли самое активное участие в этом ночном «событии», наши показания для рыбаков, скорее всего, будут необходимы.

Разборки

На следующее утро мы с Цезарем были «как штык» возле управы Немецкой слободы. Там присутствовало все их руководство, пять холеных и, как мне показалось, несколько высокомерных немцев, Отто со своими патрульными, плюс ещё человек пятнадцать возрастных германцев, наверное, дружинников, и в сторонке на лавке сидели шесть негров. Что удивительно, возле них стоял здоровенный папуас, весь расфуфыренный как «павлин», а вокруг него ещё несколько представителей коренных африканских народов изображали из себя что-то типа его телохранителей.

В центре всей этой мешанины были три рыбака, один из которых был тот, что вчера меня проверял. Они «коммуницировали» со всеми по очереди, пока не дошли до нас. Знакомый рыбак спросил, что произошло, на что я дал обстоятельный ответ.

– А что вы делали поздно вечером в Немецкой слободе? – вдруг спросил другой рыбак. – Как вы оказались в центре всех этих событий? Судя по жетону, вы из Вороньей слободки?

– Они были у меня в гостях, – тут же ответил за нас Отто, – я их пригласил в «Баварию» попить пива, а тут всё и началось.

– А когда вы успели не только познакомиться, но и так подружится, что пригласил их в «Баварию», куда не немцев вообще не пускают? Этот парень с собакой только вчера получил жетон, а в Земля-сити провёл всего три дня. – проявил осведомлённость знакомый мне рыбак.

– А какая разница, где и как мы познакомились и подружились, – вдруг вспылил Отто, – разве это запрещено вашими правилами?

– Ладно, поняли уже, где и как вы познакомились, – вдруг примирительно сказал третий рыбак. И даже с приглашением в «Баварию» ты не солгал…

Затем они подошли к «павлину» и его прихвостням, что-то тоже там «перетёрли», после чего встали в середину народа и подняли руку, чтобы привлечь внимание.

– Значит так, – начал один из рыбаков, – правила никем не нарушены, все живы, и у нас особых претензий нет ни к кому. Вместе с этим хотел бы отметить, что эти «дикие», – и он указал рукой на негров, – пришли сюда без дозволения, с оружием, и совершили нападение на хозяев. Мы не будем сейчас применять какие-то меры, но делаем предупреждение: «диким» здесь не место, тем более с оружием. Но если данная ситуация повторится, то виновные будут наказаны.

– Нет, я не понял, а кто виновные? – «раздухарился» «павлин».

– Виновные сидят возле вас, – спокойно ответил тот же рыбак. – Ещё вопросы есть?

– Да как же они виновные? – всё не мог уняться чёрных амбал, – их сильно побили, на них напало это чудовище, – тут он показал рукой на Цезаря, – и чуть не убило, а вы их называете виновными?

– Что они тут делали? – спросил спокойно рыбак. – Где ваша территория? Или вы хотите не ждать второго раза, а наказать прямо сейчас?

При этом его глаза так полыхнули, что «павлин» тут же замолчал и прекратил дискуссию.

Рыбаки уже стали уходить, но тут один из них, тот, что меня проверял, вдруг повернулся и сказал:

– Кстати, если бы это «чудовище» убило этого «мальца» (который был под два метра ростом), то правила тоже не были бы нарушены. Так как убивать запрещено людям, а Цезарь по нашей классификации вейрд. Вейрдам же никто не запрещал убивать. Животным такой запрет вынести нельзя. Так что «мотайте на ус», – добавил он, обращаясь уже к африканцам. – И мой вам совет: держитесь подальше от собак и вейрдов. Да и вообще от животных.

После этого «высокие договаривающиеся стороны», а также представители «высокого суда» разошлись по своим территориям. Но если «высокий суд» шёл с гордо поднятой головой, то остальные участники этой «стрелки» расходились с задумчивым выражением на лицах. В частности, у меня из головы не выходили последние слова рыбака о Цезаре. Ведь получается, что бы Цезарь здесь ни натворил, ему всё с рук сойдёт. В Земля-сити, кроме него, нет больше ни собак, ни вейрдов. И никакими законами ни его действия, ни действия его хозяина (то есть меня) никак не регламентируются. И, похоже, те же рыбаки и не собираются это делать. А они здесь – «истина в последней инстанции».

Мы с Алексеем подошли к Отто, чтобы попрощаться, но пришлось немного подождать, так как он о чём-то разговаривал на своём родном языке с членами Управы Немецкой слободы. Наконец Отто освободился и, подойдя к нам, извинился за вынужденное ожидание, после чего добавил:

– Макс, предлагаю встретиться завтра в «Баварии», выпивка и закуска за мой счёт. Алексей, – тут он повернулся к нему, – тебя тоже жду. Ну и Цезаря не забудьте. Ваша собака теперь «звезда», как минимум в Немецкой слободе!

– Хорошо, постараемся, – ответил я, – по крайней мере, мы с Цезарем. – А ты? – повернулся я к Алексею.

– Вот завтра и видно будет, – ответил тот о чём-то задумавшись.

На обратном пути я сразу спросил Алексея, кто этот «павлин»? И получил ответ, что это Мугабе, лидер чёрных и хозяин значительно куска «дикой» территории – «Чёрной дыры». Алексей даже выразил удивление, что он сам, собственной персоной припёрся на эти разборки.  Мол, не барское это дело, такому «важняку» как Мугабе ходить на выяснение отношений только из-за того, что шестерым чёрным немного «намяли бока». И очень плохо, что его тут унизили. Пусть и рыбаки это сделали, но мстить он будет, конечно, не рыбакам, а свидетелям своего унижения. То есть немцам и нам.

После этого ни я, ни Алексей не проронили ни слова. Похоже, каждый думал о своём, и только подойдя к кулинарии, мой приятель сказал, что нам надо зайти к Михаилу и всё ему рассказать. А почему нет?

В итоге мы втроём ввалились в приятно пахнущее заведение и попросили Лену позвать Михаила. Ждать пришлось недолго, и, появившись в зале, он тут же кивнул нам на свою вип-комнату, куда все и зашли.

Удобно разместившись, мы с Алексеем подробно изложили суть произошедшего в Немецкой слободе как вчера вечером, так и сегодня утром. В том числе сделали акцент на последних словах рыбаков.

Миша, выслушал нас очень внимательно, после чего откинулся в кресле и по его глазам было видно, что он о чём-то лихорадочно мыслит.

После небольшой паузы Михаил наконец-то сказал:

– Мужики, вы хоть поняли, какой результат получился от вашей утренней встречи? Вы хоть поняли, что рыбаки ввели новый закон, разрешающий животным, тем же собакам и вейрдам убивать людей? Причём, если верно все сказали, то никакой ответственности не будут нести ни сами животные, ни их владельцы.

– Да какой же это закон? – удивился я. – Этот рыбак просто немного пояснил ситуацию перед уходом?

– Да обычный закон, рыбацкий! Ты что думаешь, тут Уголовный кодекс кто-то печатает? Рыбаки просто приходят и говорят, что теперь будет вот так. И в течение дня весь город про это знает. И то, что твой «знакомый» рыбак сказал про Цезаря – сегодня вечером вся Земля-сити будет в курсе событий. А среди рыбаков им друг другу и говорить ничего не надо, они и так все знают. В общем, вас с Цезарем рыбаки возвели в серьёзный ранг безнаказанного орудия убийства. Но, – и тут Михаил поднял палец вверх, прямо как Лечо два дня назад, – имей в виду, Макс, что есть и обратная сторона медали: на тебя и Цезаря могут объявить охоту, так как наверняка многим боссам как на «дикой» территории, так и на организованных, не понравится ваш статус. В общем, крыша тебе нужна, Макс.  И в гостиничку свою на базарной площади больше не ходи. Если там что-то у тебя осталось, мы заберём.

– Да, и сегодня ночуешь здесь, на диванчике, – влез в разговор Алексей. – Завтра найдём тебе нормальное жильё, в Вороньей слободке, недалеко от нашего квартала.

– Какой «диванчик», какое «жильё в Вороньей слободке»? – перебил его Михаил. – Ты что, не понял, какая угроза стоит перед Максом и его Цезарем? Да этой ночью в Слободку придёт человек тридцать чёрных, разнесут все к чертям, найдут Макса и прибьют. И рыбаков не побоятся, спрячутся потом в своей «дикой» зоне, где их и с собаками не найдёшь. И рыбаки в этот «гадюшник» не полезут. Мугабе никогда не простит, что его публично «опустили», да ещё при его «гориллах». А «опустили» именно из-за Макса и Цезаря. Не знаю, сознательно это рыбаки сделали, или нет, но факт есть факт. В общем, еще раз повторю, Макс, «крыша» тебе нужна и нужна срочно. Лучше всего в Американской оккупационной зоне.

– А почему у американцев, а не, например, у немцев?

– Да они уже показали, что к немцам могут ходить по ночам как к себе домой. Наберут «бригаду» несколько десятков человек, которым всё «по барабану», и пойдут «шерстить» Немецкую слободу. Крови, конечно, будет много, но неграм к этому не привыкать, они и так там, в «дикой» зоне, постоянно дерутся промеж себя, а тут будет всё то же самое, только за деньги. А вот немцам всё это может не понравиться… Они очень сильно ценят своё спокойствие, и ради Макса и Цезаря на серьёзные контры не пойдут. Так что Немецкая слобода – это не вариант.

– А американская – вариант? – спросил я.

– Да, вариант, – спокойно продолжил Михаил. – Во-первых, насколько я знаю, между американцами и хозяевами «Чёрной дыры» есть какие-то дела. Или делишки… В общем, вроде у них совместный интерес. Но это неофициально, и я до конца в этом не уверен. Во-вторых, зона большая, и сила серьёзная. При необходимости могут выставить столько людей, что снесут территорию этого Мугабе так, что там и пепла не останется. И чёрные это понимают. То есть соваться в Американскую оккупационную зону с группой бойцов в несколько десятков человек – это для них не вариант. Побьют сначала группу, а потом и самого Мугабе достанут. Да и отдадут рыбакам.

Михаил задумался на минуту и продолжил:

– Но просто идти к американцам смысла нет. Идти надо к какому-нибудь серьёзному человеку, имеющему там влияние. «Крышу» искать, короче. И надо думать, кто бы этой «крышей» мог быть.

– Мужики, а у меня есть вариант, – сказал я и полез в карман за бумагой, которую мне дал Энтони перед отъездом в Земля-сити.

– Какой ещё вариант? – одновременно удивились и Михаил, и Алексей.

– Вот, глядите, – протянул я найденную наконец бумагу.

Михаил внимательно посмотрел на неё и его лицо выразило крайнее удивление.

– Откуда это у тебя и какое отношение ты имеешь к этой персоне, – спросил он, махнув листком с адресом.

– Энтони, руководитель Аналитического центра в Сопотьрам мне его дал. Сказал, что если сильно «припечёт», то могу обратиться к этому человеку, сославшись на него, то есть на Энтони.

– Как это здорово у тебя получается! – воскликнул Алексей. – Три дня в Земля-сити, а уже герой местных сплетен, да и с такими знакомствами!

– Лёша, я незнаком с этим американцем. Кстати, а кто он?

– Это Брайан Шмидт, – ответил Михаил. – Секретарь их Управы. Человек крайне влиятельный в Американской оккупационной зоне. Хоть Шмидт и не член Управы, но все вопросы для неё готовит именно он, и он предоставляет информацию для руководства. В общем, если тебе нужно решить какой-то серьёзный вопрос – то дорога прямо к Шмидту. Я сам к нему ходил, когда надо было решить вопрос по продаже кондитерки в их зоне.

– И что? – спросил я.

– Он решил вопрос. За деньги, конечно. Но без него я бы ничего не добился. Впрочем, мы отвлеклись. Значит так, – продолжил Михаил, – сейчас обедаем, а потом ты вместе с Алексеем и, наверное, с Дмитрием, идёте по данному адресу. Ребята будут нужны как «группа прикрытия». Что-то мне говорит, что чёрные могут тебя уже выслеживать. Хорошо, если я ошибаюсь, но здесь лучше «перебдеть, чем недобдеть». В общем, «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай».

– Миша, а почему мы рассматриваем вариант только в Земля-сити? – поинтересовался я. – А если уехать на время из города? Навряд ли чёрные будут искать в Аламании, за пределами Земля-сити?

– Макс, ты знаешь почему все люди бегут сюда? И почему во всей Аламании люди живут только здесь, ну и с небольшим исключением в столице, в Сопотьрам? Да потому что за пределами Земля-сити у них практически нет шансов на выживание. И даже рядом с Земля-сити тоже. В город каждый день приезжают обозы с продовольствием и прочей всячиной, которые ведут крестьяне. Это они тут такие вежливые, добрые… Пока деньги на нас зарабатывают. А за пределами Земля-сити, если крестьяне увидят человека – то убьют сразу. Да и те же ремесленники и гайрды – ещё те деятели. Конечно, они получше относятся к нам, но и среди них всякого дерьма хватает. Убьют походя, и даже не заметят.

– Но меня ждёт отряд гайрдов недалеко от Земля-сити, – раскрыл карты я, – они будут ждать один месяц со дня моего прихода сюда. Гайрды могут сопроводить до Сопотьрам в Аналитический центр.

– Ну, во-первых, – загнул палец Михаил, до этого отряда ещё добраться надо. То, что тебе повезло не встретить крестьян, когда пришёл сюда – не значит, что так будет всегда. А во-вторых, если возвратишься в Аналитический центр, то сюда уже не вернёшься. Будешь работать там на американцев, да ещё не в столице, а на границе. С теми же бойрдами. Пока жив будешь. Тебя такие расклады устраивают?

– Наверное, нет.

– Ну тогда действуем по плану «А», то есть с которого начали.

После чего Миша послал одного мальчишку за Дмитрием, которому потом всё объяснил и поставил перед нами задачу: ни в какие «приключения» не лезть, и спокойно добраться по искомому адресу. На контакт со Шмидтом иду только я. Вернее, мы с Цезарем.

Американская оккупационная зона. Шмидт.

Воронья слободка не имела общей границы с Американской оккупационной зоной, поэтому пришлось идти через Немецкую слободу и Чайна-таун. Но если немцы никаких проблем не доставили, то китайцы нас тормознули. На одной из улиц дорогу перекрыли человек десять узкоглазых с дубинками в руках. Мы же были почти безоружными, разве что, если клыки у Цезаря можно было посчитать за средство защиты. Оружие не брали специально – чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Но для китайцев, похоже, сам состав нашей группа показался интересным.

После того как мы встали друг перед другом метров за двадцать, от китайцев выделился один и спросил, кто мы такие и куда прёмся через их территорию. От нас вышел Дмитрий, как самый опытный и хладнокровный.

– Мы идём в Американскую оккупационную зону, правил не нарушаем, и выражаем своё почтение жителям Чайна-таун.

– По людям вопросов нет, а вот собакам никто не разрешал разгуливать в нашей зоне, – возразил китаец.

– А кто запретил им разгуливать, – всё так же спокойно спросил Дмитрий, – эта собака в Земля-сити уже несколько дней, побывала в разных зонах, и нигде никаких ограничений по ней не предъявлено. Более того, её знают рыбаки, которые, кстати, определили, что собаки и вейрды могут публично убить человека, и за это никому ничего не будет. Надеюсь, среди вас нет желающих проверить действие нового правила на себе? Кстати, для вашего общего развития, эта кавказская овчарка натаскана на собачьих боях, но может и человека ухайдокать за несколько секунд. Рвёт горло, «как тузик фуфайку».

И тут Цезарь, наверное, почувствовал, что разговор идёт про него, зарычал, обнажив зубы и пристально уставился на китайца, что вышел вперёд. А я специально натянул поводок, как бы сдерживая его.

– В общем, ребята, давайте так, вы идёте своей дорогой, а мы своей. Никто никого не трогает, а только мило улыбается, – предложил хороший вариант Дмитрий.

Учитывая, что со стороны китайцев никаких действий или других предложений не последовало, мы потихоньку пошли вперёд, а узкоглазым ничего не оставалось делать, как расступиться и дать проход. После чего вскоре мы и вошли в Американскую оккупационную зону.

Зона была непохожа ни на Немецкую слободу, ни на Воронью слободку. Улицы были шире, дома побогаче. Не покрасивее, а именно побогаче: больше размером, с территорией, с лепниной, балконами. И все первые этажи домов были заняты если не салунами, то парикмахерскими, магазинами или ещё что-нибудь в этом роде.

Дмитрий, пока мы шли по зоне, немного рассказал про неё.

– Если мы или немцы, или те же китайцы живём за счёт того, что что-то производим, то американцы – за счёт торговли. Они держат под собой процентов 80% всей торговли Земля-сити. Ту базарную площадь, что ты видел в «дикой» зоне – это небольшое исключение из общего правила. А вообще, именно американцы ведут переговоры и с крестьянами и ремесленниками на поставки продовольствия и всего остального. Почему другие этого не могут? Да потому что янки предлагают лучшие условия: берут все большим оптом, да ещё зачастую платят вперёд, плюс у них хорошая торговая инфраструктура (склады, подъезды, средства малой механизации и прочее). То есть погрузка-разгрузка занимает минимальное количество времени. Денег в это вбухали много. И в итоге ни одна зона с ними не может сравниться, так как нет таких возможностей. Американцы притягивают к себе деньги и товар как огонёк мотыльков. Ну и, кроме торговли, здесь крупнейшее производство легального алкоголя, а может, и нелегального… Огромное количество салунов, куда каждый вечер стекается куча народа со всей Земля-сити. Были бы деньги… Опять же лучшие публичные дома. Ну и такой немаловажный фактор, как бесплатный труд. В зоне разрешено рабство, и многие американцы этим пользуются.

Так, за разговором мы подошли к дому Шмидта, который даже на фоне неплохих местных строений смотрелся «как первый среди равных».

Ребята устроились на лавку напротив здания, а я подошёл к двери и нажал на звонок. Открывшему дверь лакею объяснил, что хочу видеть господина Шмидта и что у меня привет для него от Энтони из Сопотьрама. После чего лакей скрылся, чтобы через минуту всё же впустить в большой холл.

– Мистер Шмидт сейчас спустится к вам, – важно сказал он. – Но своего кобеля привяжите к ограде. В дом животных у нас не пускают.

Шмидт оказался небольшого роста, лет примерно сорока. Внимательно оглядев меня, он поинтересовался кто я и откуда знаю Энтони. Получив ответ, пригласил меня в комнату, примыкающую к холлу, куда нам принесли чай с печеньем и началась беседа.

– Все, кто приходит ко мне с «приветом от Энтони», как правило, нуждаются в серьёзной помощи, – начал Шмидт. – Я уже слышал о стычке «диких» с немцами в Немецкой слободе, и о том, что там оказалась какая-то огромная собака, наводящая ужас своим грозным ликом. Впрочем, видел её из окна. Собака действительно производит впечатление…

– Так что вам конкретно надо, – спустя небольшую паузу спросил Шмидт.

– Можете ли вы помочь узнать, какие намерения есть у Мугабе насчёт меня? И если они есть, да еще с негативным оттенком, то каким образом можно их решить? Мне не хотелось бы ходить всё время, ожидая от чёрных очередной пакости.

– Ну… – протянул Шмидт, – узнать-то можно, но, только боюсь, что решить проблему будет сложно. Мугабе, там, на немецких «разборках», мягко говоря, малость обидели, и он от этого огорчился. А будучи огорчённым этот дикарь «берега теряет». Впрочем, не будем забегать вперёд и гадать на кофейной гуще. Я соберу информацию, а ты с собакой пока можешь побыть у меня. Во дворе, в саду есть флигелёк, где можете остановиться. Только условие – никуда не выходить, за исключением небольших прогулок с собакой в саду. Твоим сопровождающим мой лакей сам скажет, что они могут идти, а ты с Цезарем пока погостишь здесь. Надеюсь, друзья не обидятся и не наделают глупостей?

– Нет, не наделают, – ответил я, удивляясь, как эти американцы вычислили моих спутников.

После чего мы с Цезарем спустились в сад и разместились в небольшом, но уютном доме, со всеми удобствами. Здесь была даже ванна!

На следующий день тот же лакей пригласил меня в комнату на встречу со Шмидтом. Но вместе с ним в комнате был ещё один человек: здоровый бугай, лет тридцати-тридцати пяти, явно из бывших военных.

– Добрый день, Макс, – поздоровался со мной Шмидт, – познакомься, это Чарльз Браун, офицер по взаимодействию с «дикой» зоной при нашей Управе. Чарльз, – обернулся Шмидт уже к «бугаю», – а это Макс Морозов, гражданин Вороньей слободки, по вопросам которого ты и проводил коммуникации с чёрными. Теперь, так сказать, можешь лично познакомиться с лицом, за которого хлопотал в «Чёрной дыре».

Тут он повернулся ко мне и добавил:

– Макс, чтобы тебе было понятно, Чарльз непросто отвечает за взаимодействие с «Чёрной дырой», он имеет прямые выходы на их лидеров, в том числе и на Мугабе. У нас, я имею в виду Американскую оккупационную зону, имеются давнишние договорённости с разношёрстным руководством этой территории, что для коммуникации с ними мы выделяем отдельного человека, и он будет неприкосновенен в их зоне. В связи с этим Чарльз имеет отдельный жетон, или ярлык, как его называют сами «дикие». С таким ярлыком он может пройти куда хочет, и никто не посмеет к нему пристать с какими-нибудь глупыми намерениями… Так ведь, Чарльз?

– Да, сэр, – тут же ответил «офицер по связям с «Чёрной дырой», – за пять лет моей работы в этом качестве, не было ни одного плохого прецедента. Смотреть чёрные могут на меня по-разному, но не более того. Причём этот ярлык признаётся по всей территории «дикой зоны», а не только в «Чёрной дыре».

– Ну вот, – продолжил Шмидт, – нюанс тут в чём? «Дикой» зоне тоже нужно есть и пить, а они сами ничего не производят, и ничего у тех же крестьян не покупают. За небольшим исключением торговой площади, у Ромарио. А у Мугабе и того нет. К нему просто ни один нормальный купец, который в своём уме, не приедет. А где взять продовольствие? Только у нас, у американцев. Больше никто не сможет их обеспечить в том ассортименте, а главное, в том объёме, который нужен. Иначе – голод, и тогда уже никакой Мугабе у власти не удержится. Будет бунт, как вы русские говорите, «бессмысленный и беспощадный». Поэтому та же «Чёрная дыра» в определённой степени зависит от нас и, при необходимости, немного прислушивается к нашему мнению. Конечно, напрямую влиять на действия «диких» мы не можем, этой клоакой руководить могут только такие отщепенцы как Мугабе и ему подобные, но свои «пять копеек» иной раз вставить имеем право. Вот Чарльз и попробовал эти «пять копеек» озвучить.

– Итак, – продолжил Шмидт, после того как все расселись и нам принесли чай, – Чарльз, будь добр, расскажи всё, что ты узнал по интересующей нас тематике, и какие предложения были сформированы по итогам твоего взаимодействия с той стороной.

– Хорошо, – кивнул головой Чарльз, – дело обстоит так: когда я встретился с Мугабе, тот занимался подготовкой группы головорезов, которых он был намерен использовать для физического уничтожения Макса и Цезаря.

– Но ведь это запрещено законом рыбаков? – удивился и возмутился я.

– «Положили» они на этот закон, Макс, – усмехнулся Чарльз, – это «Чёрная дыра», а не Немецкая слобода. Этим головорезам всё равно, что делать: убивать или только покалечить. Найдут, сделают своё дело и – на «лёжку» в трущобы чёрного гетто, да так, что толком никто и знать не будет где они. Рыбаки, даже если сунуться в эту клоаку, найти их, по крайней мере сразу, не смогут. А заниматься долгим расследованием им не надо. В общем, «концы в воду» и «дело в шляпе». Всё.

Отпив чаю, чтобы промочить горло, Чарльз продолжил:

– Ну так вот, повторюсь, Мугабе собирал банду отбросов, чтобы совершить «акт возмездия», как он в своей чёрной «отмороженной» башке это понимает.

– Он тебе сам про такое сказал? – тут же уточнил Шмидт.

– Нет, конечно, кто же про такие дела будет рассказывать, да ещё чужим? Но у меня есть свои источники информации в «Чёрной дыре», с которыми я предварительно встретился и поинтересовался, какие «ветра дуют» на этой территории, и какие последние новости и сплетни ходят по ней. Так что к Мугабе я пришёл, имея представление, что «сидит» в его дурной голове, и что ему будет интересно. В общем, поведал, что искомое лицо он не найдёт ни в Вороньей слободке, ни в Немецкой слободе, потому что это лицо, как и принадлежащая ему собака, находятся в Американской оккупационной зоне под покровительством весьма уважаемого человека. И если ему, Мугабе, что-то надо, то он может прямо об этом сказать. Короче, дал ему понять, что любые самостоятельные действия приведут либо к нулевому результату, либо он навлечёт на свою бедовую голову слишком большие проблемы, причём не только для своей головы, но и для своей задницы. Похоже, Мугабе меня понял, так как задумался, после чего сделал предложение.

Тут Чарльз остановился, выпил ещё чаю и продолжил:

– В общем, не буду подробно рассказывать о наших переговорах и попытках «перетягивания каната», скажу то, на чём мы остановились: предложено провести бой между Максом и одним из бойцов Мугабе. В выборе оружия ограничений нет, каждый может взять что хочет. Что будет собственно победой – оговаривается непосредственно перед боем. Бойцы могут иметь трёх доверенных лиц, которые и будут контролировать выполнение согласованных правил.

– Насколько я знаю, это стандартные условия решения вопросов в «дикой» зоне. Но, ранее ты упомянул и про нестандартное условие, – спросил Шмидт.

– Да, есть одно нестандартное условие, – подтвердил Чарльз, – кроме доверенных лиц, на бое будет присутствовать четвёртое лицо – сам Мугабе, как хозяин территории. В число доверенных лиц он не стал входить. И здесь, максимум что мне удалось добиться, так это разрешение на четвёртое лицо и для Макса. Предлагаю этим лицом выбрать меня. Если Мугабе решил сделать какую-то провокацию, то, кроме меня, любому другому лицу будет очень трудно её предотвратить.

– Минуточку, – вмешался я, – а без боя никак нельзя это решить?

– Скорее всего, нет, – ответил уже Шмидт, – как я сказал, непосредственно вмешиваться в решения лидеров «дикой» зоны мы не можем. Эти люди «отмороженные» и если что-то им запало в голову, то они от этого уже не откажутся. Но мы можем как-то сглаживать слишком большие перекосы в их решениях. Что Чарльз и сделал. Понимаешь, Макс, Мугабе в его стремлении отомстить уже не остановить. И тут такой расклад: либо ничего не делать и ждать, когда банда головорезов поймает тебя и Цезаря на улице и растерзает, либо привести «стороны» хотя бы в равные позиции. Например, организовать бой один на один. Понимаешь, к чему я веду?

– Ну уже понятнее… – пробормотал я.

– Хорошо, если понимаешь. Парень ты крепкий, и как мне сказали, драться умеешь, так что всё в твоих руках. То, о чём договорился Чарльз, это максимум, что мы можем сделать для тебя.

– А где гарантии, что в случае моей победы, Мугабе откажется от дальнейшей мести? – начал я уже выяснять нюансы.

– В случае твоей победы он поклянётся перед всеми доверенными лицами, что претензий к тебе больше не имеет. Это будет оговорено непосредственно перед боем. Мугабе согласен.

– А такая клятва имеет какую-то силу, или этот Мугабе уже на следующий день про неё забудет? – поинтересовался я.

– Имеет силу, – подтвердил Чарльз, – информация о клятве доверенными лицами будет доведена до всех лидеров «дикой» зоны, плюс до нашей Управы, это одно из условий боя, и отказ от неё приведёт к очень серьёзным проблемам лично для Мугабе. Он на такое точно не пойдёт.

– Хорошо, а для чего нужны доверенные лица? – продолжил прокачивать «ситуацию» я.

– Во-первых, – загнул один палец Чарльз, – для обговаривания правил боя и дальнейших действий, во-вторых, для контроля за соблюдением правил, в-третьих, для оказания первой медицинской помощи бойцам, в-четвёртых, для помощи, в случае необходимости, их перемещения на свои территории. В «дикой» зоне с любым человеком всякое может случиться, поэтому такая помощь весьма актуальна.

– А зачем тогда Мугабе сделал себя четвёртым лицом, и какую провокацию он может устроить, – не унимался я с вопросами. Впрочем, всем было понятно моё любопытство, ведь на кону была поставлена, можно сказать, жизнь.

– Он тем самым развязал себе руки. У доверенных лиц небольшой и весьма конкретный перечень полномочий. А вот Мугабе, как хозяин территории, может потребовать что-то ещё, что не будет предварительно оговорено.

– А нельзя было послать этого Мугабе с его хотелками… «лесом» …

– Нет, нельзя, – сказал Чарльз, – это было одно из основных условий данных договорённостей. Бой только на его территории, и он там присутствует как её хозяин. Иначе мы бы разошлись ни о чём не договорившись.

– Так ведь ты сам сказал, что он может придумать какую-нибудь хрень в том случае, если победа будет за мной! И на фиг всё это надо?

– Вот поэтому там должен быть я в качестве твоего четвёртого представителя, как противовес Мугабе. Поверь, – тут Чарльз пристально посмотрел мне в глаза, – кроме меня, это не сможет сделать больше никто. Там реально могут убить всех, и тебя и твоих доверенных лиц. Ситуация сильно непредсказуема, но Мугабе при мне не должен совершенно беспредельничать.

И тут я замолчал, обдумывая всё, о чём мы говорили перед этим. А задуматься было о чём…

– Так, – вмешался Шмидт, – Макс, ты даёшь согласие на бой?

– Да, конечно, разве у меня имеется ещё какой вариант?

– Да, есть. Ты можешь отказаться, но это очень плохой вариант, и который, вдобавок ко всему, закончится трагично и для тебя, и для Цезаря. Тут уж без альтернативы.

– Хорошо, – продолжил Чарльз, – какое оружие ты бы хотел выбрать?

– Ну, мечом я пользоваться не могу, саблей тоже… – задумался я, – а вот хорошая бита у вас имеется?

– Да, есть металлические биты, их ничем не сломаешь, правда, тяжеловаты и такими битами надо уметь пользоваться. Но держим и деревянные. Ну а что касается мечей, то ими тут действительно мало кто может пользоваться. Больше дубинами и битами. Сказывается запрет на публичные убийства. А то прикончишь кого-нибудь мечем, а потом сам пойдёшь в качестве корма «домашним животным» рыбаков.

– Вот и хорошо, – усмехнулся я, – металлическая бита будет как раз.

– Ну а что думаешь по поводу доверенных лиц? Назови только имена, мы сами до них дойдём. Тебе сейчас нельзя и «носу казать на улице».

– Михаил, хозяин кондитерской в Вороньей слободке. А двух остальных он уже сам подберёт.

– ОК, – ответил Чарльз, – сегодня же я его оповещу, а завтра после обеда бой. Готовься, Макс. Кстати, и Цезаря надо будет взять на это мероприятие. Так что до завтра!

При этом Чарльз встал, пожал руки на прощание, и сказал:

– Завтра в обед я зайду за тобой, будь готов. А твоих доверенных заберёт мой помощник. Встретимся на границе в «дикую» зону, и туда пойдём уже всем составом.

Бой, и последующие события

Как и предполагалось, на следующий день за мной зашёл Чарльз, в одной руке он держал две металлические биты, а в другой объёмную и, похоже, тяжёлую сумку. Я не стал спрашивать, что он там нёс и мы пошли на встречу с моими доверенными лицами, с которыми встретились на границе Американской оккупационной зоны и «дикой» территории. К своему удивлению, кроме Михаила, я увидел Лечо и Дмитрия. У всех в руках были дубинки, и вид у них был соответствующий. Воинственный, короче.

Заметив моё выражение лица, Миша засмеялся и сказал:

– Мы там всё испереживались за тебя. Опять же думали, кому идти. Ну, я – без комментариев, а Лечо – как самый опытный в этих делах. Он уже не раз участвовал в подобных «мероприятиях» и как боец и как доверенное лицо.

Увидев моё изумление, Лечо добавил:

– А ты что думал? Откуда я такой красивый и умный? Отсюда. Ведь до создания Балканского треугольника мы все тут жили, в «дикой зоне». Так что она мне как дом родной.

– Ну а Дмитрий – наша главная боевая единица. Он всегда участвует в таких заварушках, – продолжил Михаил. – Так что лучшие силы направлены тебе в помощь. Осталось только начистить морды этим папуасам.

– Так, Миша, ты поосторожнее с выражениями здесь, – одёрнул его Чарльз, – тут ты не у себя в Вороньей слободке. За «папуаса» можно и схлопотать, не дойдя до цели нашего «променада».

Цезарь также был с нами и шёл возле меня с левой стороны. Было видно, что ему здесь тоже не совсем «по себе». Большинство взглядов местных были либо откровенно недобрыми, либо оценивающими нас как добычу. Но шедший впереди Чарльз, со своим ярлыком в виде какого-то животного, не давал местным «трудящимся» ни малейшего шанса на реализацию ими задуманного. Видно было, по уверенному поведению американца, что он тут частый гость. А вот наша гоп-компания вместе с Цезарем, смотрелась здесь как «белая ворона», точнее, как «жирный приз» для того, кто первый рискнёт проверить нас, как говорил Лечо, «на вшивость».

Вскоре все умолкли и только разглядывали местные «туристические красоты».

Разница между территориями просто «била в глаза»: если у американцев, пусть и не как в Немецкой свободе, но всё было ухожено и дома радовали глаз, то «дикая» территория была просто загажена. Нечистоты валялись прямо на улице, канализации здесь, похоже, отродясь не было. Дома убогие, давно не ремонтируемые, стены все исписаны в стиле граффити. Убогость и разрушение были на каждом углу. Мужчины одеты кто во что! Одни в какие-то несусветно пёстрые тряпки, другие в рванье, третьи во что-то отдалённо похожее на «прикид» наших братков в начале девяностых… Такое ощущение, что люди попали сюда из разных эпох и каждый носил то, в чём здесь оказался. Кстати, эта мысль мне пришла в голову первый раз, а все ли люди в Аламании из одного времени?

Здесь же я в первый раз увидел женщин на улицах. Правда, они не гуляли, а стояли возле входов в бордели. Вместе с тем, надо признать, что представительницы прекрасного пола, в отличие от прочих обитателей «дикой» зоны, были ухожены, с причёсками, макияжем и в приличной одежде. Наверное, я так засмотрелся на них, что Чарльз заметил в мой адрес:

– Давно женщин не видел?

– В Вороньей слободке, да в Немецкой слободе видел несколько, а тут их вон сколько! И выглядят они по-другому…

– Вот после боя теперь будешь знать, куда идти, – засмеялся американец, – только имей в виду, что за один час кувыркания с такой красоткой надо будет отдать половину недельной зарплаты местных рабочих. Очень недешёвые услуги… На женщин значительный спрос, их тут мало, а мужчин в разы больше. У нас в нашей зоне тоже есть бордели, но там цены ещё выше. В разы. Только такие, как Шмидт могут позволить себе секс каждую неделю.

Ещё меня поразила картина, когда восемь человек, одетых в какие-то лохмотья, впряглись в тяжеленные телеги и тащили её вместо лошади. А рядом шёл какой-то араб и подгонял их кнутом.

– Рабы, – заметив мой удивлённый взгляд, сказал Чарльз, – их тут хватает. Так что не зевай, а то можно в один миг оказаться одним из них. У нас в американской зоне тоже есть рабы, но у них содержание куда лучше… Все же мы цивилизованная территория.

Где-то через полчаса пешего хода наконец-то добрались до здания, больше похожего на склад, и вошли внутрь. Там уже ждали. Внутри помещения было что-то вроде арены, и в одном месте стояли столики и стулья. Там-то я и увидел того «павлина», который изображал из себя крутого в Немецкой слободе. Рядом с ним было трое негров, все хорошо одетые и упитанные.

– Привет, Мугабе, – поприветствовал его Чарльз, – пойдём, поболтаем, а доверенные пусть пообщаются, вопросы порешают. Кстати, а где твой боец?

– Здесь боец сейчас выйдет, – сквозь зубы процедил Мугабе, окидывая меня взглядом сверху вниз. А потом ещё скользнул и по собаке.

Доверенные лица, все шесть, собрались вместе и начали обсуждать правила. Длилось это недолго, и вскоре Михаил и Лечо подошли ко мне и сказали:

– Значит так, по оружию ты в курсе, каждый пользуется тем, чем захочет, ограничений нет. Бой идёт, пока один из вас не останется лежать на полу более чем на счёт десять, при этом неважно, живой или мёртвый. Проигравший, при условии, что он останется живой, становится рабом победителя. И ещё такая «вишенка на торте»: если выигрываешь ты, то тебе платят 500 монет, если проиграешь, то Цезарь уходит в собственность Мугабе. В общем, Макс, вариант у тебя один – победить.

– А как же рыбаки? Я имею в виду, что, если кто-то из нас умрёт?

– А кто про это знать будет? Никто из присутствующих здесь людей не заинтересован в разглашении результатов боя. Да и в информации о самом бое.

– Да, Макс, – добавил Лечо, – тут такие вещи практикуются давно. Исчез человек, да и Бог с ним. Никто его не ищет, никто рыбакам ничего не сообщает. Это ведь только публичные смерти запрещены, а не публичные – нет. Такая вот лазейка. В общем – удачи тебе, и будь осторожен. У негров силы немерено, а энергия из них так и прёт. Не лезь сразу в атаку, отбивайся, жди его ошибку. А они всегда ошибаются, когда нервничают. А нервничают всегда, когда у них ничего не получается. Я три раза дрался с неграми, и, как видишь, живой. Похитрее просто надо быть.

И тут из какой-то двери вышел боец Мугабе. Что можно сказать? Тот, кто видел голливудские фильмы, где роль «плохих» играли негры-амбалы, тот может понять кто оказался моим соперником. Выше меня на голову, весь какой-то перекачанный, со звериным оскалом на лице, которому и Цезарь мог бы позавидовать. Вот такое чудо-юдо поигрывая мускулами и двумя дубинами в каждой руке легко запрыгнул на арену.

– Всё нормально, Макс, – прошептал побелевший Лечо, – отчаиваться ещё рано.

– Ладно, хватит вам там перешёптываться, – вмешался Чарльз, – этот чёрный больше для секса создан, чем для драки, его перекачанные мускулы только мешать ему будут. Не дрейфь, Макс, сохраняй холодную голову и постарайся не подставиться, особенно в начале боя. Думай, короче, и жди момента.

«Спасибо и на этом», – подумал я и залез на арену.

Я подошёл к противнику на расстояние примерно шести метров и встал в ожидании. Негр по-прежнему сверлил меня своим звериным взглядом и делал разные страшные «рожи».

«Наверное, их там так учат, – подумал я, – чем страшнее «рожу» сделает, тем увереннее себя чувствует».

Наконец прозвучала команда – бой!

И вот тут я, похоже, немного удивил всех, так как молниеносно вытащил два ножа и метнул один за другим в этого перекачанного монстра. Убивать его я не хотел, так как в таком случае могли бы быть неприятные последствия (хоть меня и убеждали, что всё нормально, но кто его знает…), а вот ранить, вызвать кровотечение – это да. Целил я в ноги, и первый нож попал как я и хотел, а вот второй ушёл мимо. Чёрный всё же успел среагировать. Но и одного попадания было уже достаточно, он выронил дубину, схватился за нож и, вытащив его из себя, отшвырнул в сторону. Нога сразу окрасилась в красный цвет.

Понимая, что времени у него уже немного, негр бросился на меня размахивая оставшейся дубиной как пропеллером. Я имею в виду не форму пропеллера, а скорость вращения. И должен признать, что силы и энергии было в нём хоть отбавляй. И это в раненном! А что было бы, если я его не ранил?

Первые минуты я только оборонялся, отбивая тяжёлые удары, которыми противник осыпал меня со всех сторон. Да, порхал он не «как бабочка», но пытался «жалить как пчела». Но всё же и я не был «ботаником» и чувствовал себя уверенно, отбивая пусть и сильные, но предсказуемые удары соперника.

Через несколько минут я уже почувствовал, что негр начинает выдыхаться, вернее, что силы у него, похоже, уходят, вместе с кровью, которой он оросил уже весь пол. И наконец, после очередной попытки меня достать, чёрный, похоже, на какую-то долю секунды потерял концентрацию. Мне этого хватило, чтобы прямым ударов битой в лицо нанести ему приличное повреждение. Попал я, похоже, в глаз, который сразу заплыл, а из рассечённой брови тут же потекла обильная кровь.

Не дожидаясь, когда он «очухается», я с разворота двинул его битой по животу, а потом, после того как негр согнулся, и сверху, по спине. После этого он упал на колени, но всё ещё пытался встать, и мне пришлось ещё пару раз «приложиться» битой.  Всё, «финита ля комедия». Негр окончательно рухнул на пол, и Михаил начал громко вести счёт. На цифре «десять» он всё ещё продолжал лежать на полу.

– Всё! Бой окончен! – громко выкрикнул Миша, – победа за Максом!

И тут взорвался Мугабе:

– Это всё было не по правилам! Откуда эти метательные ножи? Кто их разрешил?

– А кто их запрещал? – уже вопросом на вопрос ответил Чарльз. – В правилах чётко оговорено: каждый выбирает то оружие, которое он посчитает нужным использовать. Никаких запретов нет. Какие могут быть возражения?

После чего Чарльз повернулся в сторону доверенных лиц негра и спросил:

– Разве что-то в бою было нарушено?

Те стояли молча, явно не зная, что сказать. С одной стороны, конечно, правила не были нарушены, но, с другой стороны, взбешённый Мугабе в таком случае терпел очередное унижение. А это было чревато.

– Вот и отлично, – воскликнул Чарльз, – молчание везде признано как знак согласия. Правила не нарушены, и я теперь жду призы! Напомню, что в случае победы Макса, Мугабе, – и тут он навёл палец на «павлина», – должен поклясться, что больше не будет предпринимать никаких попыток мщения в отношении Макса или Цезаря, плюс выплачивает Максу пятьсот монет, а персона, которую я представляю, и которая поставила на этот бой две тысячи монет, должна получить аналогичнуюсумму в качестве вознаграждения. Приз в студию! – уже громко закричал он.

И, должен признаться, к моему огромному удивлению, Мугабе, свирепо пожирая меня глазами, подтвердил слова клятвы в присутствии всех доверенных лиц. После чего один из них (доверенных лиц африканца) отошёл вглубь помещения и вернулся с большой и, похоже, тяжёлой сумкой, которую он швырнул в ноги Чарльза.

– Вот и отлично, пересчитывать, надеюсь, не надо? – спросил американец, но тем не менее открыл сумку, которая действительно оказалась полная монет. – Тогда мы вас больше не задерживаем, да и сами хотим откланяться. Подзадержались тут у вас… Кстати, Макс, ты берёшь этого бойца себе в качестве раба?

– А что мне с ним делать? Его ещё и кормить надо. Нет, обойдусь как-нибудь без него. Лучше пошли отсюда.

– Стоп, – тут уже громко крикнул Мугабе, – будет ещё один бой…

– Но только не с участием Макса, – тут же перебил его Чарльз, – по общепринятым правилам, боец не может участвовать в двух боях одновременно в течение дня. Не так ли, – обернулся он к доверенным лицам.

И Лечо первый сразу же ответил, что это действительно так. Правило может нарушить только сам боец, если даст согласие на второй бой. И после секундной паузы добавил:

– И, если согласятся его доверенные лица. А мы такое согласие не дадим.

– Тогда пусть Цезарь бьётся за своего хозяина! – выпалил Мугабе.

– Не получится, – тут же вмешался Чарльз, – Цезарь животное, он не знает и не понимает правил, а доверенные лица должны убедиться, что боец всё правильно понял, и будет их соблюдать.

Настала минутная пауза. Мугабе явно не хотел нас вот так просто отпускать, да ещё со своими деньгами. Которые, правда, уже были не его. Конечно, он так не считал. Но придумать ему было нечего.

В общем, Чарльз опять взял инициативу на себя, схватил все сумки с деньгами и дал нам команду на выход. Первым пошёл Лечо, а за ним потянулись и остальные. Чарльз же замыкал процессию, держа под контролем Мугабе и его доверенных лиц.

– Ты как? – первое что спросил Михаил, когда мы вышли из «склада».

– Да вроде ничего, он меня толком и не зацепил. Вот только «потряхивает» немного.

– Ну это нормально, вскоре пройдёт – услышав меня, сказал Лечо, – после боя всегда «потряхивает». Нервы, что ты хочешь, мы все же люди, а не гайрды какие-нибудь…

И так, потихоньку переговариваясь наша "команда" потянулась на выход из «дикой» территории, внимательно поглядывая по сторонам. Но судьба распорядилась, что приключения в этот день не кончились. И в одной узкой и тёмной улочке дорогу нам перешли десятка полтора личностей, внешний вид которых был, так скажем, неадекватным.

– Мать моя женщина, «черти», – только и успел пробормотать Чарльз, – откуда они здесь?

А лицо Лечо при этом стало белее снега.

– А кто такие «черти», – шёпотом спросил я у болгарина, который стоял возле меня.

– Самая отмороженная группировка в «диких» территориях. Никому не «под шапку» … Беспредельщики, короче, – также шёпотом ответил Лечо.

Все «черти» были вооружены топориками и длинными ножами, типа «мачете». Топорик в одной руке, «мачете» в другой, и почему-то у меня возникло ощущение, что пользоваться этими «орудиями убийства» они могут. Одеты были только до пояса – в какие-то чёрные штаны, а туловище, руки и лицо вымазаны чёрной краской. Зрелище было ещё то…

«Да что же такое творится, – подумал я, – только из одного боя выкарабкался, а тут ещё хуже наворачивается…»

Ситуация у нас была явно проигрышной: «черти» были лучше вооружены, и их было раза в три больше. При этом мы ещё не знали, что у нас творится сзади… может, уже окружены?

Тут из «чертей» вышел вперёд один из них и сказал:

– Сумки на землю и можете идти дальше. Вы нам сами не нужны.

– Сдал нас, сука, Мугабе, – сквозь зубы процедил Лечо. – Ну а вот это ему я уже не прощу…

– Что ждёте? – спросил вышедший «чёрт». – Деньги мёртвым не нужны. А если вы не отдадите сами, то их заберём мы. Вместе с вашими жизнями… У вас нет шансов выбраться отсюда без нашего согласия. Жетон американца нам «по барабану». Мы не подчиняемся никому и чьи-то договорённости, сделанные без нашего участия и без нашего одобрения для нас – ничто. В том числе здесь, на территории Мугабе.

– Вы можете нажить себе большие проблемы, – начал вроде Чарльз, но его тут же прервали:

– А кто и каким образом узнает про вашу судьбу? – с усмешкой сказал «чёрт». – Не говоря уже о тех, кто эту судьбу вам уготовит. В общем, хватит болтать, бросайте сумки и валите, пока я вас отпускаю… А то моё терпение совсем не беспредельно…

 И тут произошло неожиданное: Лечо каким-то молниеносным движением вытаскивает пистолет, направляет его на «чертей» и кричит:

– Это «Беретта», в ней 15 патронов! Пятерых-шестерых я «положу» точно, ещё столько же «положат» мои товарищи, да и кобель стопудово порвёт глотки двоим-троим! Так что валите отсюда, пока вас всех не «положили» с дырками и прочими несовместимыми с жизнью изменениями в ваших телах!  Now!⁸ – зачем-то по-английски добавил он.

– Лечо, это ты, что ли, дебелако⁹, – вдруг спросил «чёрт».

И тут у Лечо физиономия из зверского состояния стала меняться на глупо удивлённую.

– Паце, какво правишь тука¹⁰? – удивился он.

– То же, что и все остальные, – ответил ему «чёрт», которого Лечо назвал Паце. – Выживаем как можем. Опусти пистолет, всё равно ведь стрелять не будешь.

– А это почему не буду? – удивился Лечо.

– Да потому что на выстрелы тут же сбежится куча народу и уже завтра тебя будут разыскивать рыбаки. Знаешь ведь, что тебе будет за хранение огнестрела. Сделают из тебя подкормку для своих «хрюшек». Да и друзей твоих прихватят, как соучастников, даже если они ими и не были. Так, на всякий случай… С огнестрелом здесь не шутят, особенно в организованных зонах. Твои же будут рады, избавившись от тебя с таким «криминалом».

– А какая нам разница: вы нас здесь «положите», или рыбаки… А так мы вас с собой прихватим.

– Лечо, – пристально глядя на него, сказал Паце, – предлагаю вариант, который, думаю, устроит всех.

– И? – вопросительно посмотрела на него вся наша компания.

– Вы отдаёте мне эту «Беретту» и можете идти своей дорогой, даже со своими деньгами.

– Ну ты мудрило… – перебил его Лечо. – Я тебе отдаю пистолет, ты нас всех стреляешь и уходишь с деньгами пить ракию¹¹.

– Лечо, вот ты никогда не умел дослушивать до конца, – вспылил уже Паце, – вынимай патроны, оставляй их у себя, и сейчас отдавай мне только сам пистолет, разряженный. А завтра ты отдашь мне патроны. Место и время можешь определить сам. Я тебе верю.

– Тоже неплохо, – опять перебил его Лечо, – я отдаю пистолет, разоружаюсь, можно сказать, а вы нас здесь «кладёте» и забираете наши денежки. Какое у нас может быть к вам доверие?

– Согласен, никакого… Но выбора у вас нет. Даже с этим пистолетом вы отсюда не уйдёте. Поверь мне. Но если несколько минут назад мы бы вас не выпустили с сумками, то теперь отпускаем с ними. И придётся вам поверить мне на слово.

Тут он вздохнул и продолжил:

– Лечо, мы несколько раз спасали друг другу жизнь, были как братья. Неужели думаешь, что я могу вот так подставить тебя? Неужели для тебя моё слово ничего не значит?

– Нет, Паце, не значит, слово «чертей» ломаного гроша не стоит. Но если он тебе так нужен, и вы готовы нас выпустить, то делаем так: вы нас пропускаете и стоите на месте, мы доходим до конца этой улочки, который хорошо видно отсюда – и там я кладу пистолет на землю. Всё.

«Чёрт» подумал несколько секунд и сказал:

– ОК. Где я получу патроны?

– Завтра, вечером, в кондитерской Михаила, в Вороньей слободке. – Тут же ответил Лечо, – после чего повернулся к Михаилу и спросил:

– Миша, ты не будешь возражать против такого предложения?

– Сначала вообще-то спрашивают согласие, а потом говорят, – ответил Михаил, – Ладно, согласен.

Так мы и поступили: когда дошли до конца улицы, Лечо демонстративно вынул обойму, разрядил пистолет и, держа обойму в одной руке, а пистолет в другой, положил его на землю. А потом мы взяли «ноги в руки» и рванули «к канадской границе», которая, впрочем, была уже недалеко и на которой нас ждал Шмидт и ещё несколько вооружённых человек с ним.

Радости нашей не было предела, но только зайдя в Американскую оккупационную зону, мы все повернулись в сторону Лечо и почти хором возмущённо спросили:

– Откуда у тебя пистолет?

– Мужики, не надо на меня так смотреть, как на предателя всего человечества! – возмутился болгарин. – Я с ним попал сюда. Да, я не был пай-мальчиком или каким-нибудь инженеров на Земле. Я был немножко бандитом, и когда судьба закинула меня в эту Аламанию, пистолет был при мне. Но дело в том, что в день своего «прилёта» я схоронил его там, в лесу, куда меня «занесло». Я тогда плохо понимал, где я, и на всякий случай спрятал оружие. А потом без остановок судьба забросила меня в Земля-сити, уже, естественно, без пистолета, и долгие годы он так и пролежал там, в лесу. Как вы понимаете, прокатиться туристом в те места, где я оказался впервые на этой планете, я не мог. И только недавно, наняв несколько гайрдов, рассказав им басню о том, что хочу немного посмотреть их чудесную Аламанию, я наконец-то попал в те места и, слава Богу, нашёл свой пистолет. Вот так он у меня и оказался. И, по большому счёту, сегодня я его в первый, и, похоже, последний раз, взял «на дело». Все! Довольны таким объяснением?

Впрочем, Шмидт не стал давать нам много времени на дальнейшие расспросы, а сразу повёл нас всех к себе.

– Я дома, как говорите вы, русские, «накрыл поляну» в честь победы Макса! – с довольным выражением лица сказал он. – Сегодня мы все имеем полное право «оттянуться» по полной программе!

И действительно, когда мы пришли к Шмидту и вошли в столовую комнату, посредине стоял огромный стол, весь уставленный едой и напитками: какое-то жаренное, варёное, печёное мясо, разного рода то ли овощи, то ли фрукты – я в них пока ещё не разбирался, пиво, напитки и даже водка! В общем, действительно, «оттянулись мы по полной программе».

Но, прежде чем окончательно напиться, я успел переговорить с Лечо и Шмидтом.

У Лечо я поинтересовался, кто же такие «черти» и, кто такой этот Паце.

– Понимаешь, Макс, начал он, – даже здесь в «диких» территориях у таких банд как латиносы Ромарио или негры Мугабе есть люди, ещё более «отмороженные» чем они сами. У того же Ромарио пусть и банда, но порядок железный. А кому-то этот порядок не по нраву. И этот «кто-то» полагает, что он никому «не под шапку», мол, хватит с него командиров. В итоге возникает конфликт интересов и этого «кого-то» просто выгоняют, если раньше не убьют потихоньку. А куда ему деваться? Дальше «дикой» зоны во всей Аламании идти некуда людям. Вот и сбивались такие персонажи в отдельные небольшие банды, грабившие своих же, и которые никому не подчинялись и отличались очень жестоким нравом. Тот же Ромарио дважды, на моей памяти, пытался организовать «крестовые походы» против них, стараясь искоренить «чертей». Но как их искоренишь, когда они и есть порождение «дикой территории». Уничтожив одних, через некоторое время получишь других. Это как раковая опухоль, от которой избавится невозможно.

– А Паце, это кто?

– Паце, продолжил Лечо, – это мой бывший товарищ. Мы с ним долго вместе выживали в «дикой» территории, помогали друг другу. Он ведь тоже болгарин… Но потом наши пути разошлись. Я ушёл в Балканский треугольник, а он остался с «дикими». Не захотел цивилизованной жизни… И вот, получается, что докатился до «чертей». Парень, вообще-то, хороший, но какой-то протестный по своей сути. Анархист, короче. Впрочем, завтра его увидим, там и расспросим о житьё-бытьё.

А у Шмидта я поинтересовался деньгами: откуда они, и как их заработали.

– Мы, американцы, редко упускаем случай заработать немножко на всяких событиях, особенно на результатах боёв, соревнований и прочее. Соревнований тут нет, а бои проходят… Вот я и решил поставить на тебя две тысячи монет. Ну а Мугабе принял мою ставку и поставил аналогичную сумму на своего бойца. А что касается пятьсот монет – так это, скажем так, денежный эквивалент Цезаря. Ведь в случае твоего поражения он, Цезарь, переходил в собственность Мугабе, ну и, соответственно, и ты должен был на что-то рассчитывать в случае уже своей победы. По справедливости. Вот Чарльз и выторговал эти пятьсот монет для тебя.

– Вы были так уверены во мне, в моей победе, что поставили такую огромную сумму? – удивился я.

– Понимаешь, Макс, – начал объяснять Шмидт, – Риск, конечно, был, и риск немалый. То, что у Мугабе будет хороший боец, тут не было никаких сомнений. Но, во-первых, мне понравилось, что ты, услышав про бой, не стал упираться и быстро согласился с этим. То есть для тебя, как я подумал, такой способ решения проблем не в новинку и есть хороший опыт. Во-вторых, быстро определился с оружием, с битой, я имею в виду. То есть опять же, можно сделать вывод, ты с ней хорошо знаком и знаешь как пользоваться. В-третьих, как мне сказали, там, в Немецкой слободе, довольно легко «положил» здорового негра с таким же оружием, что само по себе подтверждает первые два вывода. Ну и в-четвёртых, я всегда доверял мнению Энтони. У него отличный нюх на хороших бойцов.

– А с чего вы взяли, что Энтони увидел во мне хорошего бойца, – снова удивился я.

– А с того, что если порекомендовал тебе обратиться к мене в сложной ситуации, то, значит, он очень сильно хочет вернуть тебя в столицу, в свой Аналитический центр. А людей Энтони подбирает по двум качествам: хороший боец, плюс ещё какой-нибудь отличный практический навык, полезный в Аламании. Но первое и основное условие – хороший боец, здесь без этого навыка люди не выживают. Особенно за пределами Земля-сити.

Шмидт улыбнулся и продолжил:

– Так что, собрав всё воедино, я решил, что победа твоя и будет большой глупостью упустить возможность лёгкого заработка. Как видишь, риск был просчитанным и обоснованным. Поздравляю Макс! Думаю, что и твои пятьсот монет для тебя нелишние. Будет на что отпраздновать свою победу там, в Вороньей слободке. А может, и в Немецкой слободе.

Тут Шмидт сделал паузу, после которой продолжил:

– Макс, рано или поздно все деньги кончаются, и тебе потребуется работа. Если ты всё же решишь остаться в Земля-сити и не возвращаться к Энтони, то здесь, в Американской оккупационной зоне ты её сможешь найти. И на хороших условиях. Вместе с Цезарем. Будешь получать двойную оплату – за себя и за собаку, – засмеялся он. – В любом случае дорогу ко мне ты уже знаешь, и я буду рад снова тебя увидеть. А насчёт работы подумай.  И не торопись. Наверняка тебе предложат что-нибудь и в Вороньей слободке, и в Немецкой слободе, да и Балканы со Средиземами тоже… Но я уверен, что наши условия будут лучшими.

– А о какого рода работе вы говорите, – поинтересовался я.

– Охранник, телохранитель – защитник, одним словом, – тут же ответил Шмидт. – Я думаю, что такая работа будет по твоему профилю. Ты парень крепкий, с бойцовскими навыками, да и кобель у тебя просто создан для этого. Вы в паре можете быть идеальным дополнением друг к другу… И что-то мне говорит, что и Энтони был заинтересован именно в вас двоих. Я прав?

– Ну, в общем, да, – согласился я.

– Так, хватит о делах, давай присоединимся к твоим друзьям и Чарльзу, и будем веселиться!

На следующее утро, будучи в состоянии лёгкого недомогания, а если сказать по-русски, то будучи в состоянии «с большого бодуна», мы легко позавтракали, после чего вернулись в Воронью слободку. Там все разошлись по домам, а нас с Цезарем, как бездомных, забрал к себе Алексей. Предварительно мы договорились собраться ближе к вечеру у Михаила, куда был должен подойти и Лечо.

– Да, чуть не забыл, – вдруг вспомнил Алексей по дороге к нему, – тебя же искал Отто, мы ведь договорились подойти к ним в Немецкую слободу вечером на следующий день после драки с чёрными. Помнишь? Но я ему пояснил ситуацию и пообещал, что выберемся к ним, как только сможем.

– Да, обещали… – вспомнил и я, – ну тогда завтра… я не знаю… Сегодня, наверное, уже не получится.

– Отто сказал, что познакомит с Эльзой, своей сестрой, ну, которую ты тогда спас, – продолжил Алексей. – Имеется в виду по нормальному познакомить. Представить там друг другу… Ну как у них это принято.

– А что ты молчал, блин! – остановился я. – Тогда сегодня идём! Лишь бы Отто был на месте, а не на обходе.

Остальная часть дня прошла спокойно, в полусонном состоянии. Ну а вечером вся наша «бригада» вместе с Лечо собралась у Михаила. Впрочем, и другой болгарин, Паце не заставил себя долго ждать. На этот раз он выглядел как обычный человек, в джинсах и рубашке, ничем не напоминая того «чёрта», которого мы видели вчера на «узкой дорожке».

Поздоровавшись со всеми, Паце сразу обратился к Лечо:

– Надеюсь, ты не в обиде на меня за вчерашнее. И за пистолет тоже. Я ведь не знал, что ты там будешь. Мы просто промышляли, жить на что-то надо…  А тут вы, да ещё с полными сумками… А про бой у Мугабе я слышал заранее, и что боец будет с американской стороны, и что наверняка будут ставки, а значит и хорошие деньги. Вот мы вас и пасли… Так что, Лечо, не обижайся, ну «карты так легли…». Сам же когда-то жил в «дикой» зоне… Это сейчас ты, как вижу, пузо наел и щёки отрастил, – засмеялся Паце. –  А что касается «Беретты», так мне спасибо ещё скажешь, что я у тебя забрал. Сам же знаешь, что за огнестрел рыбаки делают, даже разбираться не будут. Как только бы узнали, что он у тебя есть – всю Земля-сити «на уши» поставили, но нашли и оружие, и владельца. Это значит тебя. А так ты сейчас не при делах. А мне эти рыбаки по фигу… Они к нам и не сунутся. А если всё же придут, то ничего не узнают. В наших трущобах только «черти» могут что-то найти.

– Ладно, проехали, – примирительно сказал Лечо, – но ты мой должник. Получить здесь, в Аламании, просто так «Беретту» с полной обоймой – это целого состояния стоит… Ты сейчас, как минимум среди «чертей» будешь «первый парень». Лучше расскажи, как попал к ним.

– Как попал? – повторил вопрос Паце, – да просто попал. После того как ты и другие ушли в Балканский треугольник, я подался к Ромарио. Но тамошний бригадир не очень меня полюбил. Постоянно придирался… Закончилось всё тем, что я ему морду немного побил. Ну и зубы тоже. Да и конечности поломал кое-где. После чего бежал. А куда обычный человек может бежать в Земля-сити? Понятное дело, что не в Аламанию. Видел я, что вытворяют крестьяне с землянами… А в Земля-сити есть только одно место, где можно спрятаться – у «чертей». Если, конечно, сможешь им доказать, что тебя не надо продавать в рабство другой банде, после того как они тебя схватят. Там ведь на любого человека, который по своей дури попёрся на территорию «чертей», смотрят как на добычу, с которой можно хорошо поиметь… У меня же получилось их убедить, что я не добыча.

Тут Паце остановился, что-то вспоминая, и продолжил.

– В общем, пару лет назад я «влился» в это «сообщество», и смог объединить несколько десятков таких же, выброшенных на обочину жизни мужиков. «Черти» они ведь тоже не едины. Там существует с десяток разных группировок, которые, правда, не воюют друг с другом, но и не особо дружны. Каждый выживает по-своему. Лично у меня остались некоторые связи с лидерами небольших бригад в «дикой» зоне, которым мы начали оказывать определённые услуги. Тем и жили. Да и сейчас живём. Вернее, выживаем. Но с «Береттой», надеюсь, уже будем не только выживать.

– А почему «черти»? – поинтересовался я.

– Понты. Да и звучит громко. Мажутся чёрной краской и изображают из себя «страшных и ужасных». Не я придумал, давно уже так делают.

– А за счет чего живут «черти»? И сколько их?

– Сколько точно не знаю, но немного. Может быть пару сотен. «Черти» живут отдельно от всех, здесь собрались либо самые безбашенные, либо самые большие пофигисты. За счет чего живут? Раньше много промышляли работорговлей. Но сейчас новых рабов почти нет, мало кто приходит в город. Левый алкоголь. Но большинство промышляет разбоем и воровством в «дикой» зоне. Чтобы попасть в цивилизованные территории, надо сначала попасть в Американскую оккупационную зону, а туда лучше не лезть. Поэтому ограничиваемся дикими.

– А почему вы боитесь зайти «в гости» к американцам? Там то точно есть чем поживиться.

– Много будешь знать – скоро состаришься. Завязываем с вопросами, мне обратно пора.

Там мы узнали про жизнь довольно закрытой части территории Земля-сити. После чего Паце взял обойму и попрощался. В конце, правда, он назвал имя одного бойца у Ромарио, который может его, то есть Паце, найти. Если потребуется. Так, на всякий случай. Жизнь ведь она такая, никто не знает, что завтра будет и кто может тебе потребоваться для помощи. А самим соваться в те дебри, как сказал тот же Паце, никому не рекомендуется.

Немецкая идея о силах быстрого реагирования. Иностранный легион

Дождавшись, когда всё закончится, мы с Алексеем также попрощались и с Цезарем вприпрыжку бросились в Немецкую слободу. К нашему счастью, Отто был в «Баварии».

Что интересно, когда мы вошли в бар, а были там всего второй раз в жизни, местные смотрели на нас уже нормально. Впрочем, после слов приветствий они больше обращали внимание на овчарку, а нас, похоже, воспринимали уже как своих, и какого-то особого интереса мы не представляли.

Отто тоже был там и сразу позвал к своему столу.

– Привет, – поздоровался он, – как я рад вас видеть, особенно тебя, Макс и Цезаря, живыми и здоровыми. Алексей мне поведал, какие проблемы возникли с этим Мугабе. Ну рассказывай, как там всё прошло.

Мы и рассказали про бой и про гулянку у Шмидта. Вот только про «чертей» и всё остальное говорить не стали. Так, на всякий случай решили не «светить» нюансы.

– Мужики, подождите пока здесь, я скоро подойду, – сказал Отто по окончании нашего повествования.

– Эльзу, наверное, сейчас приведёт, – подмигнул мне Алексей. – Счастливчик, такая «краля» тебе обязана своим спасением…

– А откуда знаешь, что она собой представляет? – спросил я, – разве ты её видел?

– Нет, не видел, а какая разница – она ведь женщина? – вопросом на вопрос ответил Лёшка. В любом случае молодая и наверняка красивая… Так ведь?

– Что спрашиваешь, сейчас сам увидишь.

Но увидели мы не Эльзу.  Я бы сказал – совсем не Эльзу, а какого-то мужичка лет этак под шестьдесят.

– Знакомьтесь, – представил нас Отто, – это мой отец, Рихард Вебер. Отец – а это Макс, его друг Алексей, ну а там под столом – знаменитый Цезарь. Кстати, Кнут, – обратился Отто уже к бармену, – ты Цезарю что-нибудь дал? Он у нас особо почётный гость! Так что найди какое-нибудь соответствующее угощения и для собаки.

Чувствуя себя немного не «в своей тарелке», мы поздоровались с Рихардом Вебером и замолчали, даже не зная, что сказать. А что вообще полагается говорить в таких случаях?

Рихард оказался деловым человеком. Немец, однако… Сказав вначале благодарственные слова за помощь Эльзе, и в ночной стычке, он сразу перешёл к делу.

– Ребята, – начал немец, – я знаю, что вам уже делали предложения по работе: и Энтони, и Шмидт. Эти американцы хоть и пройдохи, но людей они видят и понимают хорошо. А ваши боевые навыки плюс возможности Цезаря наверняка не остались не замеченными. И деньги у них есть… Но я хочу, чтобы вы поняли отличие немецкого предложения от американского. И уже после этого сделали выводы для себя. Американцы – они прекрасно умеют использовать возможности того ресурса, которым владеют. Использовать на все 100%, без остатка. Потомственные рабовладельцы, так сказать… А когда ресурс кончится, забыть про него и искать новый. По крайней мере, здесь они действуют именно так. Денег у них больше всех, и могут себе позволить нанимать лучших, перебивая другие территории. Поэтому, что тебе предложил Шмидт? Работа охранником? Причём работа до тех пор, пока ты жив, естественно. Ну и Цезарь тоже. А рано или поздно на любого хорошего бойца найдётся несколько других хороших бойцов, и работа первого на этом закончится.

Шмидт, остановился секунд на десять и продолжил.

– Что касается Энтони, то он экспериментатор и я думаю, что его больше интересует Цезарь чем ты, Макс. А если ещё точнее – то вейрды. Он давно хочет добраться до этих созданий и использовать их на своей службе. В результате таких экспериментов вы оба можете погибнуть, но если Энтони получит несколько сук и хорошего кобеля, то он будет удовлетворён. Даже если потеряет вас.

– Ну а чем отличается немецкий подход, – не выдержал Алексей.

– Мы, немцы, стараемся улучшить полученный ресурс, инвестируем в него. Не используем, пока не убедимся, что смогли развить его до максимально возможной степени. Более того, в процессе эксплуатации, при получении новой информации, продолжаем делать дальнейшие улучшения.  И так до бесконечности. Вот это и есть наш немецкий подход. По крайней мере здесь, в Земля-сити. Мы понимаем, что, с одной стороны, ресурсы у нас весьма ограничены и, с другой стороны, в отличие от американцев, мы не можем делать «космические» предложения, поэтому научились ценить то, чем обладаем. И стараемся это не терять.

Тут Рихард снова остановился и продолжил:

– Чтобы вам было понятней, я отойду немного в прошлое. Когда мы задумались о создании патрульной службы, то полагали, что она, патрульная служба, и будет охранять Немецкую слободу. Но жизнь показала, что мы были не правы. Ведь что такое патрульная служба в нашем понимании? Это пограничники, как там, на Земле. А пограничники охраняют периметр, они не бегут внутрь страны за нарушителями границы. Потому что кто тогда будет ее охранять? Для борьбы с диверсантами внутри страны существуют другие спецслужбы. Соответственно мы и задумались, что, кроме патрульной службы, надо создавать что-то ещё. Ведь ты видел тактику проникновения бандитов с «дикой» зоны: двумя группами. Первая «связывает» патрульных, вторая в это время безнаказанно грабит, не опасаясь, что наткнётся на охрану Немецкой слободы. Есть, конечно, ещё и дружинники, но это не бойцы. Впрочем, вы и сами все наблюдали. В общем, к чему я веду: мы решили создать силы быстрого реагирования, такой своеобразный спецназ, три группы по шесть человек. Но при этом, во-первых, мы хотим оснастить всех людей защитной амуницией. Конечно, не такой мощной как у гайрдов, более облегчённый вариант, что бы можно было биться на наших узких улицах и не терять манёвренность. Во-вторых, мы хотим посадить их на местных лошадей. Причём тех лошадей, которых готовят гайрды – боевых. Это усилит боевой потенциал группы, ведь каждая такая лошадь ещё и своеобразный боец, плюс они позволят более оперативно осуществлять перемещения. Ну и в-третьих, пригласить японцев или китайцев определиться с оружием и использовать их как инструкторов. Азиаты в этом плане имеют хорошие навыки, и мы намерены их использовать, но всё это стоит денег и денег больших…  Я не исключаю даже, что Немецкая слобода одна всё это не потянет: хорошая амуниция стоит немало, а уж про лошадей я вообще молчу. Сами по себе они наверняка очень дороги, плюс нужно кормить, ухаживать за ними, а помещение для их размещения… В общем, Макс, мы тебе предлагаем участие в этом проекте. С вхождением туда Цезаря и Алексея.

Тут Ричард замолчал на некоторое время, после чего продолжил:

– Ну вы поняли меня. Кстати, представитель нашей управы уже переговорил с вашим Равшаном, и тот пообещал подумать над предложением о вхождении в долю в этом проекте. Наверняка на днях он соберёт ваших «важняков» для обсуждения данной темы.

И тут Рихард посмотрел на меня.

– Но это всё одна сторона вопроса. Для тебя же, Макс, это предложение имеет и другую, положительную сторону. Дело в том, что твои приключения с Мугабе могут ведь и не закончиться. Во-первых, он, например, отсидится несколько месяцев, а потом, когда все уже забудут о происшедшем, реализует свою месть, сделав при этом невинное лицо. А во-вторых, ведь не только Мугабе может задуматься о том, что вы с Цезарем здесь совершенно не нужны. Особенно после того, как рыбаки выдали собакам и вейрдам постоянную индульгенцию на убийство людей. Ведь ни вейрдов, ни других собак, кроме Цезаря, здесь нет, значит, дело касается только вас двоих. И что, по моему разумению, может тебе дать безопасность в такой ситуации? Первое – хороший статус. Сам по себе он не защищает, но даёт всем знать, что за вами стоит сильная структура, которая, в случае любого нападения на вас, не оставит это в стороне, а проведёт детальное расследование и виновные будут отданы рыбакам. То есть само по себе вхождение в эту группу быстрого реагирования поднимет твой статус и будет являться стоп-фактором для многих бандитов. Второе – нахождение в составе такого спецподразделения значительно уменьшает саму возможность нападения на тебя.  Я уже не говорю о повышении твоих собственных навыков. И третье, такая группа быстрого реагирования будет создаваться с соизволения и благословения рыбаков и, соответственно, находиться под их определённым контролем. А от таких людей, имеющих постоянные контакты с рыбаками, здесь принято держаться подальше. На всякий случай. И уж тем более не нападать на них. Рыбаки такого не простят, а страшнее этой угрозы я не знаю, что ещё может быть у нас в Земля-сити.

Рихард опять остановился и посмотрел на меня.

– Ну вот, наверное, всё, что я хотел сказать. Может быть, немного хаотично, но я постарался обговорить все нюансы нашего предложения, чтобы тебе было понятно, о чём идёт речь. Из трёх групп лидерство в одной из них я предлагаю тебе, а Алексей будет твоим помощником. В другой группе лидером будет Отто, в третьей – ещё не решили. Более того, мы предлагаем вам с Алексеем скомплектовать группу по своему предпочтению. Общий состав каждой группы это: командир, плюс пять человек. Так что у вас уже есть руководитель и его заместитель, если вы оба согласны, конечно. Останется набрать ещё четыре. Наверное, это выглядит странно, что мы отдаём предпочтение русским в руководстве одной из групп в предполагаемом спецназе, но, как известно, что действительно русские хорошо умеют делать, это воевать. И побеждать. А вы оба – проверенные бойцы, и мне кажется, что у вас должно получиться. И что ещё важно, мне бы хотелось, чтобы между руководителями отрядов было хорошее взаимопонимание и даже дружба. Так или иначе, группы будут совместно работать, и хотелось, чтобы уровень доверия и между ними был высоким. А это в первую очередь зависит от командиров.

– Сколько времени у нас на раздумье, – спросил я.

– Давайте так договоримся, – предложил Рихард. – Как только Равшан вас соберёт, и вы все обсудите, приходите ко мне. Сюда, в «Баварию». Кнут меня всегда найдёт. Я думаю, что там, в Вороньей слободке, будет принято положительное решение, так как оно касается вопроса безопасности, которое вы самостоятельно никогда не решите. И мы окончательно определимся, что будем делать дальше. ОК?

– Хорошо, – согласились мы с Алексеем.

Как и ожидалось, на следующий день Равшан собрал Управу Вороньей слободки. В неё входили пять человек: сам Равшан, ещё один узбек, таджик, молдаванин и белорус. Русских, к сожалению, ввиду их малочисленности, в составе Управы не было. Больше никого другого на данное мероприятие не приглашали.

Управа прозаседала несколько часов, но никакого решения по вопросу присоединения к проекту Немецкой слободы о создании службы быстрого реагирования не приняла. Для нас это был нонсенс, и мы не понимали, какие серьёзные возражения могли быть представлены в ходе обсуждения. Против присоединения к немцам проголосовали таджик, молдаванин и белорус. "За" высказались Равшан и другой узбек. Равшан, как председатель имел два голоса, поэтому получилась ничья: три на три. По принятому здесь ранее положению в случае, если Управа не может прийти к единому решению, созывается малый совет, в которые входили пятнадцать авторитетных лиц. В их числе был и Михаил.

Вот эти пятнадцать человек и достигли принятия решения о том, что Воронья слободка присоединяется к предложению Немецкой слободы и будет участвовать в реализации совместного проекта. Что же там происходило во время обсуждения, рассказал Михаил.

С его слов, основным возражением со стороны Управы было выражение опасения, что Немецкая слобода, как более сильное экономически объединение, просто «проглотит» Воронью слободку, и та потеряет свой «суверенитет». Мол, немцы будут командовать, принимать решения, а мы тут, на местах, будем только выполнять задуманное в «Баварии».

Но уже в самом начале совещания малого совета выступил Михаил и заявил, что для бизнеса один из главных факторов – это вопрос безопасности. Да и не только для бизнеса, но и для всех людей, граждан Вороньей слободки. При этом уже хорошо видно, как активизировалась «дикая» зона, которой, похоже, стало мало места внутри себя, и её банды начали атаку Немецкой слободы, как одной из самых богатых. Но нет сомнения, что немцы, даже без сторонней помощи с присущим им педантизмом и любовью к порядку, решат этот вопрос путем создания той же команды быстрого реагирования, пусть и в усечённом виде, без полной реализации этой задумки. И что произойдёт после этого? «Дикие», убедившись в невозможности грабить немцев, кинутся на другие зоны, более слабые. То есть на нас, Воронью слободку, тот же Балканский треугольник, Средиземное озеро, Бандустан и прочие. Но мы точно попадём под удар, как ближайший сосед Немецкой слободы, и не самый бедный при этом. Сможем ли мы отразить атаку ночью сразу двух банд численность по пятнадцать-двадцать человек в каждой? Сомнительно… В итоге начнутся грабежи, насилие, людей будут калечить, а то и убивать. Вот это и есть цена отказа от предлагаемого нам сотрудничества. А боязнь того, что Немецкая слобода проглотит Воронью слободку, так по этому поводу беспокоиться можно только членам Управы. В таком случае они теряют свой статус руководителей и персональную защиту, которая им, как членам Управы, гарантирована рыбаками. А остальные? Кто им гарантировал личную безопасность? Никто… Вот поэтому, в отличие от Управы, малый совет единогласно проголосовал за присоединение к немцам. Всё, вопрос закрыт.

Проговорив всё это, Михаил довольно улыбнулся и сказал, обращаясь ко мне и к Алексею.

– Ну всё, мужики. Готовьтесь к службе государевой! Алексей, – тут уже он обратился именно к нему, – что касается моего мнения, то тебе лучше будет пойти с Максом в эту спецслужбу. Мне кажется, что бизнес, это не совсем твоё. А там всё будет ОК. Вы с Максом уже сдружились, у немцев вас принимают за своих, а этого дорогого стоит. Так что решай, и имей в виду, что, если тебе там не понравится, то я всегда готов взять обратно.

С Алексеем мы уже все обговорили и решили, что если Воронья слободка присоединится к проекту, то и мы будем там участвовать. И мне, и Алексею это было интересно, особенно с учётом тех планов, которыми поделился Рихард.

Вот только вопрос был по людям. Как сказал Рихард, нам нужно было подобрать команду в свою группу: дополнительно четыре человека. Дмитрий, который лучше всех соображал в этом вопросе, порекомендовал нам двоих хлопцев, родных братьев, служивших «в той жизни» в армейском спецназе и, соответственно, имевших хорошую подготовку. И в случае необходимости, способных пройти любую дополнительную переподготовку. Но оставалось найти ещё две кандидатуры. Вопрос удалось решить, как всегда, необычным способом.

Вечером этого же дня в кондитерскую к Михаилу пришли двое гостей: знакомый уже нам Лечо и ещё один, весьма высокого роста, которого я видел в первый раз.

– Вечер добрый вам в хату, – с порога поприветствовал всех Лечо, – мы вам не помешаем?

– Лечо, ты задаёшь хороший вопрос, уже находясь в помещении, – засмеялся Михаил, – располагайтесь!

– Сразу хочу вам представить, – болгарин обернулся к нам и указал на второго мужчину, – это Душан, он серб и член нашей Управы. Душан, зная, что я имею «серьёзные связи» в Вороньей слободке, попросил меня познакомить с вами и поговорить о том, о сем, о нашей жизни беспокойной…

– Рады познакомиться, Душан, – ответил за всех Михаил и представил нас. – Насколько я понимаю, «серьёзные связи» – это мы? – рассмеялся он.

– Ну а я тогда вдвойне рад с вами познакомиться, – тоже засмеялся Душан, – и вообще я вижу, у вас хорошая компания, да ещё какая собака! –  и тут он посмотрел на Цезаря, мирно спящего у меня в ногах. – Честно говоря, меня сейчас больше всего интересует новый проект Немецкой слободы по созданию отрядов быстрого реагирования. Слухи уже пошли, и слухи самые неправдоподобные. Поэтому хотелось бы услышать об этом из, скажем так, первых уст. Ведь Макс и Алексей, насколько я понимаю, будут там участвовать?

– Бог ты мой, – удивился я, – мы сами только сейчас определись по участию в этом проекте, а слухи уже ходят кругами… Что вас конкретно интересует?

– Всё, – ответил Душан, – всё, что касается этого проекта, и в особенности могут ли к нему присоединиться другие территории. Не скрою, для нашего Балканского треугольника, участие в этом проекте выглядит очень интересно, и мы бы хотели принять в нём участие со всеми вытекающими обязательствами и платежами. Более того, могли бы предложить и две хорошие кандидатуры в состав формирующихся групп.

При этих словах мы с Алексеем переглянулись, и я тут же спросил:

– А вот тут, пожалуйста, поподробнее. Что за кандидатуры?

– Это два брата, Марко и Драган, они оба служили в полицейском спецназе. Попали сюда вместе с какой-то вечеринки. Оба давно предлагали создать у нас свою службу безопасности, и мы даже уже начали продумывать об её создании, но услышали про немецкую инициативу и про то, что русские там тоже участвуют. Вот поэтому я и здесь. С Равшаном я позже переговорю, мы знакомы друг с другом, но мне в первую очередь интересно пообщаться с вами, как с людьми, которые дружны с немцами и даже участвуют в их проекте, а также попросить вас уточнить у его организаторов с немецкой стороны, готовы ли они рассмотреть нас в качестве его участника. Конечно, мы можем сделать это и сами, но, как мне представляется, предварительно лучше прощупать почву на неофициальном уровне. И поверьте мне, Балканы, в частности сербы, будут всегда вашим крепким союзником. Я имею в виду союзниками русской общины в Вороньей слободке. Как и там, на Земле.

– А мы! А про нас! – взорвался Лечо, – да мы, болгары, уже сколько лет дружны с русскими! Не то, что какие-то там румыны и прочие албанцы. Русские с болгарами всегда были братья! Не «братушки», а именно братья! И сестры… если бы они здесь были, эти сестры…

– Лечо, успокойся, все мы знаем про наших болгарских «братьев», и ты для нас лучший из них, – начал успокаивать ситуацию Михаил, – не возмущайся… Мы здесь не делимся дружбой, а анализируем происходящее.

– Кстати, Лечо, а тебе то всё это зачем? – поинтересовался я, – у тебя ведь есть своя «бригада», свои охранники. Зачем тебе ещё и другие?

– Да какие это охранники, – воскликнул Лечо, – так, сброд. Набрали кого попало. А тут ещё румыны достают. Румыны, это ведь чистые цыгане, и привыкли жить как цыгане… Ну не нравятся мне эти «мамалыгари»¹². Да и вообще, хочется больше порядка. Это когда мы жили в «дикой» зоне, там всё было как на Диком Западе, а сейчас – мы уже честные бизнесмены, а для бизнеса порядок и безопасность – на первом месте. Так у нас, европейцев, принято, – добавил Лечо с очень серьёзным видом.

– Так что скажешь, Макс, по поводу просьбы Душана? – Михаил вернул разговор в «прежнее русло».

– А что тут говорить, – пожал я плечами, – завтра мы с Алексеем встречаемся с Рихардом Вебером, он ответственный с немецкой стороны за этот проект и передадим ему просьбу Душана, получим обратную связь, ну а дальше – как «карты лягут».

На том и порешили.

На следующий день мы, как и предполагалось, встретились с Рихардом и подтвердили наше участие в проекте по созданию сил быстрого реагирования в качестве её непосредственных участников. Сказать, что Рихард был рад, этого мало, он был просто счастлив.

– Вот теперь я точно верю, что мы это сделаем! – заявил он.

Также Рихард обрадовался, когда узнал, что и Балканский треугольник хочет участвовать в нашей затее.

– Это здорово, – сказал он, – проект будет непростым, и довольно дорогим. Мы сами не потянем, и нам край нужны будут и другие участники. Кстати, и китайцы уже проявили интерес. Правда, не вся Чайна-таун, а только её пекинская часть, но и это уже немало.

– А что там у китайцев творится? – поинтересовался я. – Я про них вообще почти ничего не знаю.

– Да про них не только ты, но и остальные мало что знают. Сама по себе Чайна-таун как единое целое, можно сказать, не существует. Там есть пекинская, шанхайская и гонконгская зоны. Пекинская – самая большая из них и самая цивильная. Там больше порядка и организации. У них есть своя Управа, которая довольно строго следит за тем, что происходит внутри зоны. А две другие зоны – это те же бандиты, только в более цивилизованном виде, с жетонами и определёнными элементами управления. Они постоянно «щипают» пекинцев, как самых богатых из них и зажиточных. Но за пределы Чайна-таун китайцы не вылазят. Я имею в виду с точки зрения поиска добычи. Китайцы – только с китайцами. Поэтому нам от них пока «ни холодно, ни жарко», но это, подчеркну, пока. Кто его знает, что будет дальше, и интересом пекинцев к нашей затее надо воспользоваться и затянуть их в проект. Пекинцы богатые, у них есть значительные суммы денег, что для нас весьма немаловажно.

– А за счёт чего они зарабатывают? – опять поинтересовался я.

– У них достаточно разных мастерских: пошивочных, ремонтных, по производству всякой всячины. В реальной жизни ведь много чего надо, вот китайцы и освоили производство всего этого. Пусть и неважного качества, но много. Но шанхайцы с гонконгцами их уже «достали».

– Рихард, а хватит ли нас на всех? Ведь мы планируем только 3 отряда по шесть человек. И каждые восемь часов «на охране» будет один отряд на защиту всей вверенной ему территории.  А территория уже получается немаленькой.

– Макс, это только начало, – сказал Рихард, – главное – создать ядро, создать основу, а дальше эту основу можно наращивать, что значительно проще, чем делать с «чистого листа». В общем так мы договорились с Равшаном завтра в обед встретиться у него и обговорить уже подробнее о наших планах. Зови туда Душана, а я позову китайцев. И сам приходи. Вы с Отто также будете там нужны.

Так и получилось. На следующий день в комнате у Равшана собрались Рихард, Душан, я, Отто, какой-то китаец, ну и сам Равшан. Я представил всем присутствующим Душана, а Рихард – китайца, которого звали Пу И, и он был членом пекинскойУправы. Китаец устроился как бы в сторонке и помалкивал, внимательно слушая остальных. Рихард, как и предполагалось, начал первым.

– Сначала несколько слов про общую организацию вопроса. Если изначально мы предполагали, что проект будет реализовываться при Немецкой слободе, то позже поняли, что он должен быть в виде отдельной структуры, независимой от национальных зон, что-то вроде акционерного общества, куда и будут входить организованные территории, и доля каждой из них будет определяться в зависимости от её потенциала. Так будет легче привлекать другие зоны, и каждая будет полноценным участником. Нет возражений?

Все согласились, что это отличная идея.

– Далее, предлагаю название этому проекту: «Иностранный легион». Все знают про такой легион во Франции, там, на Земле.  И тут мы будем создавать отряд наёмников, выходцев из разных национальных территорий. Правда, не для решения спецзадач, а для охраны. Но это неважно. Есть другие предложения?

Других предложений не было. Так мы и стали Иностранным легионом.

– Ну а теперь главное: что мы хотим создать. Для обсуждения я предлагаю три версии: light – лайт¹³, middle – мидл¹⁴ и full – фул¹⁵. Для лучшего понимания смысла этих трёх вариантов начнём с фул, как самого дорогого и сложного. Скажу сразу, что это действительно довольно дорогой вариант, и ни одна территория, как я думаю, самостоятельно его не потянет. Разве что Американская оккупационная зона, но и они наверняка смогут сделать это в урезанном виде. Фул предполагает создание трёх групп по шесть человек в каждом (командир плюс пять бойцов). Такая форма отряда была нами позаимствована у гайрдов, а затем положительно апробирована на наших патрульных подразделениях. Поэтому здесь мы ничего не изобретали, а взяли за основу уже проверенный вариант. Итого – восемнадцать человек, плюс ещё двое для резерва на случай болезни, ранения и прочих причин, по которым боец может выбыть из строя. Также в состав Легиона будут входить трое штабных: я, как руководитель и два моих помощника – по финансово-хозяйственной деятельности и по оперативной работе. Итого – двадцать три человека. Размещаться и проживать они должны в одном месте. Это необходимо для лучшей оперативности и работы с коллективом. Если все эти двадцать три человека будут проживать на всех тех территориях, откуда они придут – то мы их полдня будем только собирать. О каком «быстром реагировании» может идти речь? Да и о ежедневных занятиях, тренировках тоже…

Рихард тут вздохнул, как бы о чём-то вспоминая и продолжил.

– То есть нужна казарма или общежитие. Назвать можно по-разному, но смысл одинаковый – одно помещения для размещения всего состава. Плюс там должны быть помещения для тренировок, занятий, офис для штаба, ну и ещё одно – конюшни. Да, конюшни, так как мы планируем закупить боевых коней у гайрдов с полной защитной амуницией. Наличие коней значительно повысит мобильность отряда, плюс его потенциал, ведь каждый конь – это не только животное для транспортировки, но и боевая единица, они обучены топтать копытами неприятеля по команде своего наездника. А на животных правила рыбаков не распространяются, как мы помним. В общем, каждый наездник вместе с таким конём представляют что-то вроде боевого «танка»: мощные, закованные в сталь, тяжело вооружённые и очень опасные. Ведь недаром гайрдов все боятся, а те, будучи в боевой амуниции и на коне, не боятся «связаться» с любым соперником любой численности. Они почти неуязвимы и способны справиться с кем угодно. Огнестрела то нет, да и другого мощного оружия тоже ни у кого нет. Даже арбалетов. Одни дубины. Так что наличие боевых коней сделает Легион в Земля-сити супермощным и мобильным. Отряды смогут быстро перемещаться внутри города и разгонять любую по численности банду. Это будут действительно силы быстрого реагирования, которых все будут бояться. Но для содержания коней нужны будут конюхи и помещения, то есть конюшни. И самое сложное здесь – это сама закупка лошадей. Мы понятия не имеем, есть ли такие у гайрдов для продажи. И вообще – продадут ли они. А если продадут – то сколько животные будут стоить, причём вместе с защитной амуницией, которая, как представляется, сама по себе тоже стоит немало.

Рихард опять остановился, оглядел всех присутствующих и продолжил:

– Помещения, соответствующего всем требуемым параметрам, мы не нашли, поэтому его надо будет построить. Земля есть, и в хорошем месте, на стыке Немецкой слободы и Вороньей слободки. Отсюда рукой подать и до Балканского треугольника. До Чайна-тайн, конечно, будет несколько подальше. Для строительства готовим проект и смету. Но я уже сейчас понимаю, что разово мы необходимое количество денег не соберём. Банков здесь, к сожалению, нет, кредит взять не у кого. В качестве варианта подумали о векселях. То есть немецкая Управа на часть наших обязательств будет выписывать подрядчикам векселя с рассрочкой платежа. Такого ещё в Земля-сити не было, но, надеюсь, что авторитет Немецкой слободы достаточно высок, и эти векселя будут иметь хождение. Ваши же территории, – тут Рихард обратился уже ко всем присутствующим, – также будут выписывать такие векселя, но на Управу Немецкой слободы, а не на подрядчиков. А мы уже на их основе будет выписывать свои. То есть нести ответственность за все обязательства. Вы ещё не устали? – Тут Рихард улыбнулся. – Я понимаю, что сейчас взваливаю на вас вал информации, но деваться некуда. Данный вопрос надо либо решать, либо отказываться. Наша Управа имеет твёрдое мнение – решать. Даже если денег будет не хватать, будем заниматься поэтапно.

Глаза у Рихарда при этом заблестели, он сам как бы воодушевился от сказанного.

– Я также уверен, что если сейчас кто-то откажется от участия в этом проекте, то в будущем пожалеет и будет проситься. Но цена входа будет уже другая. Значительно более высокая!

– Ну а что с мидл и лайт? – поинтересовался Душан.

– Мидл предполагает отказ от строительства нового здания. То есть будет какое-нибудь место для дежурства, где отряд во время своей смены будет сидеть в ожидании. Там же сделаем какой-нибудь навес для лошадей. А саму конюшню построим, где получиться. Но это вариант «для худой вдовы». Конюшня в одном месте, сбор группы в другом месте, остальные члены Легиона – вообще где попало… А если потребуется подкрепление? Как людей собирать?

– Согласен, – кивнул головой Равшан, – этот вариант можно рассматривать только как временный, пока не будет нового здания.

– Ну а лайт – это без коней. То есть тот же мидл, но пешком. Фактически серьёзные затраты только на защитную амуницию для бойцов. Но мобильность и мощь значительно падают. И базирование отряда в одном месте уже может не подойти, так как он, я имею в виду отряд, будет долго добираться до места обнаружения противника. Тут ведь надо ещё учитывать, что много времени потратится на то, чтобы их оповестить. В общем, этот вариант – только для отдельных территорий, не для их объединения. Для лайта нам нет смысла собираться, каждый может реализовать его сам.

– Итак, ваше мнение, господа, – закончил Рихард и замер в ожидании.

– Фул однозначно, – первым заявил Равшан, – продумать весь проект сначала до конца, разбить на этапы, определить потребность в ресурсах, финансировании, может где-то ужаться, но выделить всё в полном объёме. Если всё это сделаем, то поднимем безопасность наших территорий на качественно новый уровень. К нам соваться уже никто не будет. Более того, хочу дополнить сказанное Рихардом. Он ведь правильно отметил, что кто-то должен и оповещать Легион об опасности, и здесь передвигаться пешком – значительная трата времени. Предлагаю при каждой Управе держать хотя бы по одной лошади. Не боевой, а обычной, для передвижения. Плюс – дежурство людей, которые смогут верхом быстро добраться до места базирования Легиона.

– Хорошее предложение, – согласился Рихард, – хотя и ещё удорожающее весь проект. Впрочем, сразу необязательно обеспечивать лошадьми все Управы. В той же Немецкой слободе можно обойтись и без них. Да и в Вороньей слободке тоже. Легион-то будет располагаться рядом.

– Я также за фул, – сказал Душан. – И поддерживаю предложение Равшана. Для нас это будет актуально. И у меня тоже есть идея – по финансированию. В Управе была короткая встреча с нашими предпринимателями, так вот, они предложили создать фонд для сбора денег на такое хорошее дело. Кроме этого, также высказали мысль о кредитовании. Банка-то в Земля-сити действительно нет. А у некоторых скопились уже немалые средства. Их ведь надо где-то хранить, плюс хотелось, чтобы они «крутились», приносили какой-то доход. В общем, я думаю, что в любой территории найдутся такие, кто прокредитует проект Иностранного легиона. И денег подзаработает, и благое дело поддержит.

– Тоже хорошее предложение, – заметил Рихард. – Ну а что скажет Пекин?

Пу И вроде даже проснулся от этих слов. По крайней мере, было такое ощущение, что он там подзаснул…

– Пекин пока ничего не скажет, – прогнусавил китаец, – Пекин будет думать.

– Ваше право, – согласился Рихард, – но срок на раздумья у вас – неделя. После этого мы разбиваем проект на всех согласившихся участников и вход для новых, как я сказал ранее, будет более дорогим. Самостоятельно же вы даже мидл не потянете. Закупка и содержание лошадей – дело непростое. Кстати, по закупке лошадей, – и тут он повернулся ко мне, – Макс, тебе и доверяется решение этого вопроса. Ты ведь подружился с некоторыми гайрдами, можешь свободно с ними общаться, да и с Энтони из Аналитического центра тоже. А я думаю, что без него этот вопрос решить будет нельзя. Так что собирайся, возьми двух сопровождающих, и найди своих гайрдов. Ну а потом – в Сопотьрам.

– А как же комплектация группы? – спросил я, – у меня есть кандидаты, надо встречаться и решать вопрос.

– Ну предварительно это сможет сделать Алексей, – ответил Рихард, – а по возвращении из «командировки» ты уж примешь окончательное решение. Пойми, вопрос с лошадьми – один из краеугольных в нашем проекте. Его надо решать, и только положительно. По крайней мере, информацию по вопросу закупки коней желательно получить как можно раньше. От этого очень много зависит. Мы ведь даже общие расходы на проект не можем подсчитать, так как не знаем сколько средств необходимо на эту цель.

– Хорошо, завтра выезжаю. Но имейте в виду, если ехать в Сопотьрам, то вся эта «командировка» растянется не менее чем на две недели. А может, даже и больше… Кто его знает, куда ещё придётся ехать…

– Сколько надо – столько надо. Главное – вопрос реши, – успокоил меня Рихард.

Вот такой поворот в моей жизни – и я уже как официальное лицо поехал к «своим» гайрдам, надо ведь с чего-то начинать.

Боевые лошади гайрдов

В качестве моего с Цезарем сопровождения до посёлка ремесленников, где меня ждали гайрды, я попросил Дмитрия и Алексея. Впрочем, нашли этот посёлок мы быстро. Таникс, только меня увидев – очень обрадовался. Он решил, что я возвращаюсь в Сопотьрам для работы в Аналитическом центре. Но был вынужден его огорчить – цель была другая… Правда, узнав, что я хочу купить боевых коней гайрдов, Таникс из огорчённого состояния перешёл в состояние крайнего удивления.

– Первый раз слышу, что кто-то хочет купить наших лошадей. Их всегда готовили только для себя, для гайрдов.

– А где их разводят и тренируют? – поинтересовался я.

– Есть несколько ферм на нашей территории, где испокон веку занимались именно лошадьми. Это ведь дело сложное и затратное – вырастить боевую лошадь, да ещё подобрать или заказать под неё защитную амуницию. За год одна такая ферма готовит не более пяти-шести лошадей. А всего я знаю пять таких ферм. Сам не раз ездил за животными как для себя, так и для других, молодых гайрдов.

– Так можно на ферме купить лошадь? – опять спросил я, – есть там какое-нибудь руководство, которое может это делать? Я имею в виду продавать. Понимаю, что раньше этими лошадьми никогда не торговали, готовили только под себя. И, может быть, именно потому, что не было покупателей. А сейчас есть. С кем можно хотя бы переговорить на такую тему?

– С Энтони, – усмехнулся Таникс, – сейчас сами по себе подобные фермы только производители. Они имеют определённый заказ на год от Аналитического центра, получают за это оплату и обеспечение всем необходимым. Даже защитной амуницией для лошадей они уже не занимаются. Это делает за них тот же Аналитический центр. Он же и выдаёт разнарядки, кому и где какую лошадь получить. В общем, ездить на эти фермы за лошадьми не имеет никакого смысла. Все пути ведут в Сопотьрам, в «Учреждение». Так что, как ты? Готов ехать обратно в столицу? – хлопнул меня по плечу Таникс. – Цезарь, вижу, готов.

Цезарь действительно внимательно нас слушал, как будто что-то понимал, и на слова о том, что надо ехать в столицу, радостно засопел. В общем, Дмитрия и Алексея пришлось отправлять обратно в Земля-сити, а мне с Цезарем возвращаться вместе с гайрдами в Сопотьрам.

До столицы на этот раз мы добрались без происшествий, но по пути Таникс мне рассказал про ту группу бойрдов, с которой мы столкнулись по дороге в Земля-сити. Оказывается, что в последнее время бойрды небольшими группами стали чаще проникать на территорию ремесленников и грабить их. Хотя ранее самим бойрдам, живущим в лесу в довольно диком состоянии, особо ничего не надо было, но, похоже, ситуация со временем стала меняться, и те же «лесные братья» почувствовали вкус к благам цивилизации. Раньше ведь что было? Бойрды сбивались в большие и малые группы, нападали на поселения ремесленников, сжигали и уничтожали все, до чего дотягивались. И шли дальше. Доходили и до крестьян, и до гайрдов, везде сея смерть и разрушение. В конце концов, гайрды тоже собирали группу воинов и давали отпор, после чего бойрды откатывались в свой лес. Попытки же «достать» их в лесу оканчивались, как правило ничем. То есть от групп, которые «на хвосте» у уходящих бойрдов входили за ними в лес, не оставалось ничего и никого, от слова «совсем». Из леса уже никто не выходил. И сколько в лесу этих бойрдов и вейрдов, никто не знает. Правда, ходили слухи, что там, в глубине леса живёт их «элита»: лучшие из лучших, а на земли ремесленников вторгается только молодёжь, для «получения боевого опыта». И типа, кто вернулся обратно в лес – те настоящие воины, а кто погиб в набеге, слабаки. Что бойрды, что вейрды. Но повторюсь, что это только слухи, а как всё это происходит на самом деле, никто не знает. Но вот что точно, так это то, что бойрды стали проявлять конкретный интерес к имуществу. И они уже не ходят большими группами для набегов, а проникают небольшими отрядами, влетают в поселение, убивают, грабят и, загрузившись тюками, возвращаются в своей лес. Причём заходят все дальше и дальше на территорию ремесленников.

Всю эту информацию Таникс получил от ремесленников, в поселении, в котором они и остановились, ожидая меня. В курсе ли Аналитический центр о таком изменении тактики бойрдов, Таникс не знал, но был уверен, что в курсе. Вот только что с этим делать? Что противопоставить небольшим группам бойрдов? Впрочем, для этого, по мнению гайрда, и существовал Аналитический центр, вот они пусть и думают!

В Сопотьрам мы зашли утром, и через некоторое время оказались в «Учреждении». Ну а я лично, в кабинете у Энтони.

– Вижу, что вернулся, мой дорогой друг, – первое, что сказал американец, после того как его секретарша впустила меня в кабинет, – но, судя по твоему лицу, похоже, не для того, о чём мы договаривались перед нашим расставанием.

– Да, Энтони, ты прав, – ответил я, – я вернулся, чтобы возвратить свой долг. Вот вся сумма, что ты мне дал в дорогу в Земля-сити.

При этих словах я протянул мешочек с монетами и положил его на стол перед Энтони.

– Ну что же, меня радует, что после такого короткого промежутка времени ты смог вернуть долг. Значит, дела пошли в гору? А твой потенциал даже больше, чем я предполагал… На что другим требовались месяцы, у тебя ушло несколько недель. Поздравляю! Но, вместе с этим, что-то мне подсказывает, что ты приехал не только для того, чтобы вернуть долг. Я прав?

– Да ты прав, – согласился я, – я приехал, чтобы переговорить о покупке боевых лошадей гайрдов. Мне их надо порядка двадцати штук.

Не преувеличу, если скажу, что челюсть у Энтони упала при моих словах. Его степень удивления была, можно сказать, самой крайней из всех возможных. После чего он медленно сел в кресло.

– Что тебе надо? – переспросил американец, – боевых лошадей? Двадцать голов? А зачем, – с небольшой паузой снова спросил он, – ты хоть знаешь сколько они стоят?

– Нет, не знаю, – искренне ответил я.

– То, что не знаешь ты – это нормально, – с немного растерянной улыбкой сказал Энтони, – но главная проблема в том, что этого не знаю и я. Более того, я даже не знаю, можем ли мы продать хоть одну голову.

Тут он остановился и сказал:

– А для чего вообще тебе эти лошади. Давай начнём наши деловые переговоры с этого. Боевая лошадь – это тебе не телега с продовольствием, это сложный и дорогой продукт, к тому же требующих после своего приобретения довольно серьёзного внимания и ухода.  И я тебе скажу, что далеко не каждый крестьянин сможет содержать и ухаживать за таким животным. Может, тебе нужны не боевые, а обычные лошади? Как тягловая или транспортная сила? Такой вариант проще и значительно дешевле. У крестьян их полно.

– Нет, Энтони, – возразил я, – мне, вернее, нам, нужны именно боевые лошади.

И я рассказал ему о нашем проекте «Иностранный легион» и о том, какую роль в нём отводится таким животным. Что это дело, можно сказать, государственной важности, и что ради этого проекта совершенно разные национальные территории готовы объединиться и совместно его реализовать. Но без лошадей проект будет неполноценным и, по большому счёту, может развалиться, ещё и не начавшись.

После этих слов Энтони задумался, и мне даже показалось я смог услышать, как заработали его мозги.

– Мне нужно время, – наконец сказал он, – своим вопросом ты поставил меня в тупик. Я не готов к ответу. У нас есть общая информация о состоянии дел на фермах по выращиванию и подготовке боевых лошадей, но её надо обрабатывать. Плюс следует обработать информацию о потребности в них как минимум на год. Ну и, естественно, понять, а какая может быть цена у данного товара.

Тут он снова задумался, почесал голову и сказал:

– В общем, пару дней мне надо, чтобы компетентно ответить на твой запрос. Вы с Цезарем это время можете переждать в той же комнате, где и были раньше.  Я распоряжусь. Вас также будут кормить, ну и выход в город только в сопровождении гайрдов. И без Цезаря. Впрочем, всё это ты уже знаешь, ничего нового. Ещё вопросы?

– Пока нет, – ответил я, – буду с нетерпением ждать информацию.

Вечером того же дня ко мне зашёл Таникс и предложил снова сходить в гости к Тирексу, к гайрду, с которым мы познакомились в мой первый приезд в столицу.

– Тирекс неплохо соображает в этих лошадях. Если я работал с уже готовым «материалом», то он занимался доводкой животных. Плюс он сам обучал молодых гайрдов в уходе за ними.

Естественно, я тут же радостно согласился. И вскоре мы уже сидели в доме Тирекса, а Таникс рассказал ему о цели моего приезда. Выслушав нас, Тирекс посмотрел на меня немного с жалостью, после чего сказал:

– Макс, вы взваливаете на себя огромную проблему. Эти лошади хорошо смотрятся, когда уже закованы в броню и находятся в боевой группе гайрдов. То есть, когда они уже обучены, ухожены, а их владельцы знают, что с ними делать и как ими управлять. Но главное, между лошадьми и их владельцами уже сформировались нормальные взаимоотношения, и они хорошо понимают друг друга. И животные в данном состоянии не «выкинут какой-нибудь фортель»: например, не скинут с себя седока, или не встанут на дыбы в самый неподходящий момент. Боевые лошади, это не крестьянские лошадки… То, что вы получите с фермы, если, конечно, получите, это полуфабрикат, который ещё надо доводить до ума. Дело в том, что только молодые лошади могут «принять» незнакомого им наездника. Причём этот наездник может быть исключительно один. Если лошадь будут готовить под себя два человека, то вы её загубите. Хозяин и наездник у лошади – только один, это жёсткое правило.  И до конца своей жизни лошадь будет верна этому одному хозяину, только его будет слушаться.

– А если хозяина животного убьют? – поинтересовался я.

– Тогда всё, – развёл руками Тирекс, – лошадь потеряна для всех. Любого другого человека она просто не будет слушаться.

– А вот я на какой лошади путешествовал в Земля-сити и обратно? – спросил я уже Таникса.

– Обычная крестьянская лошадь, – ответил тот, только более ухоженная и обученная. С наших ферм.

– Да, – вмешался Тирекс, – кроме боевых животных мы выращиваем и готовим также и обычных лошадей для разных бытовых нужд. С ними всё проще.

– А почему такая разница? – удивился, – и там, и там лошади, а ведут себя совершенно по-разному…

– Точно не знаю, – ответил Тирекс, – но история подготовки боевых лошадей тянется уже сотни лет. Никто не знает, как их начали выращивать, что взяли за основу… Но порода боевых лошадей очень специфична и совершенно не похожа на другие породы: и внешне, и характером, и обучаемостью. Просто мы, гайрды, знаем, что они такие, какие есть, и выращиваем, и тренируем их в соответствии с теми правилами, которые были заложены ещё нашими дальними предками. Подготовка боевой лошади сегодня ничем не отличается от той подготовки, что была сто или двести лет назад.

– Но если вы говорите, что второго всадника лошадь уже не воспримет, то как же я ехал вместе с Таниксом на его лошади, когда мы первый раз повстречались?

– Так Таникс уже был всадником и сидел на лошади, поэтому для неё ты был не наездником, а просто грузом. А вот если бы Таникса не было, а ты попытался сесть на эту лошадь, то ничего хорошего не получилось.

– Понял, – задумчиво сказал я, – типа противоугонной системы, чужого не пускает. С одной стороны, это хорошо, а с другой, плохо. Получается, что нет смысла держать резервных бойцов, они всё равно не смогут использовать боевых лошадей. Только пешком… Или на телеге, куда можно будет впрячь обычных лошадей. А это мысль… Надо её не забыть. Пехота ведь тоже нужна. Кто бы что ни говорил.

– Поэтому мой вам совет, – продолжил Тирекс, – при покупке лошадей вам необходимо настоять, чтобы при них для вас прикомандировали ещё и гайрдов, хорошо знающих, что с животными делать. Для двадцати лошадей нужно не менее четырёх-пяти таких специалистов. Они научат вас, во-первых, как ухаживать за ними, чем и как кормить, как выгуливать и прочее, во-вторых, какие виды тренировок будут ещё необходимы, чтобы «довести» молодых лощадей до требуемого уровня, и, в-третьих, как найти взаимопонимание между лошадью и всадником. Без таких гайрдов вы просто загубите животных. И попросите, чтобы они были помоложе. Лошади, я имею в виду. То есть не в том возрасте, в каком их отдают нам, а ещё помоложе. Да, с ними придётся больше повозиться, но они будут менее восприимчивы к разным людям. Я хочу сказать, что если такая молодая лошадь сразу не воспримет какого-либо всадника, то можно будет попробовать другого. С молодыми это «прокатывает». Они ещё не до конца осознают себя в том качестве, в каком это делают взрослые особи. Ну, как-то так…

Тут и Таникс решил вставить свои «пять копеек».

– Нас, гайрдов, с детства готовят ко всему этому, в том числе и к работе с лошадьми. И когда молодой гайрд получает такое животное, он уже много чего знает, его не надо учить. В вашем же случае, всё наоборот. Никто представления не имеет, с какой стороны подойти к этой лошади, что ей сказать, как это сделать… Ну и прочее… Хотя у вас ведь на Земле тоже есть лошади? Может попробовать в качестве всадника подобрать людей, которые имели навык с этими животными там, у себя на родине?

– Как вариант, конечно, можно рассмотреть, – сказал я, – но ведь нам нужны не всадники, а бойцы. Но мысль хорошая… Вот только как узнать, кто с этими лошадьми там, на Земле, работал? Будем думать.

– Но всё же должен признаться, – продолжил Тирекс, – что у меня большие сомнения, что лошади вообще будут подчиняться людям. Ведь их сотни лет готовили гайрды и для гайрдов. А гайрды крупнее и сильнее людей. Они профессиональные военные, их готовят к этому с детства.  И не только физически, но и ментально, закаливают волю, формируют сознание… То есть различия между гайрдами и людьми очень большие. А лошади всё это чувствуют… Они могут вообще не воспринять людей. Понимаешь меня, Макс?

– Да, понимаю, – согласился я, – но давай не будем продолжать эту тему. Мы сейчас больше гадаем «на кофейной гуще», сами толком ничего не зная. Но недооценивать людей тоже не надо. У людей общий опыт работы с лошадьми – тысячи лет, мы нормально, даже хорошо воспринимаем этих животных, любим их. Думаю, всё будет отлично.

– Макс, а ты видел боевых лошадей без защитной амуниции? – спросил уже Таникс, – я имею в виду в их естественном состоянии? Ты понимаешь, что наши лошади и ваши лошади – это не одно и то же. В целом они похожи, но как вы отличаетесь от гайрдов, также, я думаю, и наши лошади будут отличаться. Хотя ваших животных я не видел и не представляю какие они.

– Таникс, вот ты гайрд, а я человек, но мы сидим тут, чай пьём и разговариваем друг с другом. Мирно. Так что думаю, что и с вашими лошадьми ума дадим. Какие бы они ни были. Мы люди, и мы много чего знаем и умеем. Иной раз даже сами не подозреваем о наших способностях. Разберёмся, короче.

– Ну, в таком случае – удачи, Макс. Но мои рекомендации запомни, – подключился уже Тирекс, – лошади должны быть немного моложе, чем обычно, и вам нужно арендовать несколько опытных конюхов и тренеров. В первую очередь тренеров. Это должны быть гайрды с ферм, с большим опытом работы с лошадьми.  Если сможешь, постарайся уговорить Энтони, чтобы он вам дал Бойса – это один из лучших тренеров на фермах. Его все знают, в том числе и Энтони.

– ОК, – кивнул я, – спасибо за советы и информацию. Постараемся всё учесть и не потерять ни одной лошади.

На этом мы попрощались и вернулись с Таниксом к себе «домой».

На следующий день, ближе к вечеру меня позвали к Энтони, и мы продолжили нашу беседу.

– Я изучил вопрос, – начал американец, – и хочу сказать, что в некоторой степени мы способны вам помочь. Двадцать свободных лошадей необходимого вам возраста у нас нет, но дюжину мы можем подобрать. Только дюжину, – ещё раз подчеркнул Энтони, – насколько я понял, у вас недавно начато формирование боевых шестёрок, и вы ещё не набрали и двух, так что это количество пока вам будет достаточно.

Он посмотрел какие-то бумаги и продолжил:

– Теперь вопрос цены. Лошади оказались весьма недешевы. Мы тут посчитали наши затраты на их воспроизведение и подготовку и вышло что-то около трёх тысяч монет на одну голову. Защитная амуниция для каждой стоит ещё две тысячи монет. Итого пять тысяч за одно животное. А за дюжину – шестьдесят тысяч. Как тебе цифра?

– Впечатляет… – немного ошарашенно протянул я, – что-то мне подсказывает, что таких денег у нас сразу не найдётся.

– Ну да, – буркнул Энтони, – ведь три тысячи – это только наши затраты. Здесь нет нашей прибыли. Если накинуть ещё двадцать процентов, то будет уже три тысячи шестьсот монет за голову и итого шестьдесят семь тысяч двести монет за дюжину. Что скажешь?

– А скидок у вас нет? – поинтересовался я, – всё же не в розницу продаёте, а оптом.

– Скорее мелким оптом, – согласился Энтони, – но скидки дают только постоянным покупателям, а вы у нас берёте в первый раз. При этом мы даже не знаем, насколько вы платёжеспособны.

– Вот именно, – воскликнул я, – первый покупатель особенно ценен, и любой продавец всегда идёт навстречу своему первому покупателю. Других ведь у вас нет?

– Нет, – согласился он.

– Ну так и не надувай щеки и не накручивай цену! Имей совесть!

– Да, и где она? – поинтересовался Энтони, – за те годы, что я прожил здесь, моя совесть куда-то подрастерялась… Так что твой призыв к моей совести – в пустоту. А вот что у меня осталось – это голый рационализм. Короче, деньги на бочку, месье Макс, и езжайте забирать лошадей.

– Ну ты и жлоб, – не выдержал я, – разве так со своими земляками поступают?

– А кто тут мне земляк? – удивился Энтони, – ты русский, а я американец, мы скорее стратегические противники, а не земляки.

– Да здесь, в Аламании, все люди земляки друг другу, а ты всё мыслишь категориями «холодной войны»!

– Ну нам тут ещё подраться не хватало! «Горячим» земным парням! – вдруг засмеялся Энтони, – а ты непохож на русского. Торгуешься как еврей на базаре. Причём не за свои деньги, а за немецкие. Но я не про это хотел сказать. Не буду я тебе продавать лошадей.

Тут моё лицо откровенно вытянулось, а глаза стали круглыми.

– Ты что? – просипел я, – издеваешься надо мной?

– Нет, даже не думал о таком извращении, – опять улыбнулся Энтони, – я тебе их подарю. Дюжину лошадей, я имею в виду. За амуницию, конечно, заплатить придётся, мы сами её купили, а вот за собственно лошадей я ничего брать не будут. Итого с вас двадцать четыре тысячи.

И тут наступила пауза. Минуты на две. Всё это время я пытался прокрутить в мозгах только что полученную информацию от Энтони, а тот, похоже, наслаждался моментом и с улыбкой, я даже сказал бы ласково, смотрел на меня.

– Ты знаешь, Энтони, наверное, за те дни, что я провёл тут, в Земля-сити, немного отупел, поэтому мне трудно сразу «схватывать» сложные для понимания мысли. Можешь ещё раз озвучить твои условия продажи лошадей для нас.

– Да, конечно, – кивнул головой американец, – для «особо одарённых» товарищей повторяю… вы ведь в России не «господа», а всё ещё «товарищи»? Или «граждане»? Впрочем, не будут отвлекаться. Самих лошадей в качестве животных мы отдаём бесплатно, то есть безвозмездно, то есть даром. Плату берём только за их защитную амуницию, причём исключительно за те деньги, которые мы сами отдали ремесленникам за её изготовление. Итого общая сумма за дюжину лошадей – двадцать четыре тысячи монет. Ок?  Deal¹⁶?.

– Я думаю, да, – кивнул я, – но денег у меня с собой, естественно, нет. Это, во-первых, а во-вторых, мне надо вернуться в Земля-сити и обговорить всё это с руководством. Впрочем, окончательное решение, я думаю, будет положительным.

– Понятно. Какие у тебя ещё вопросы? – поинтересовался Энтони.

– Два вопроса: первый по возрасту лошадей, хотелось бы взять немного помоложе, и второй – можно ли прикомандировать на пару месяцев вместе с купленными лошадьми и пару конюхов с парой тренеров, чтобы они обучили наших сотрудников, что делать и как ухаживать за животными.

– По первому вопросу решайте всё на месте. Я имею в виду, на фермах. Прекрасно понимаешь, что у нас там не супермаркет, что есть – то есть. В общем, вам окажут содействие в подборе по возрасту. По второму вопросу – поможем. Я распоряжусь, чтобы на два месяцы к вам направили хороших специалистов.

– Энтони, а можно откомандировать к нам Бойса, как я слышал, это отличный тренер.

– Ну ты и шустряк, – засмеялся янки. – Ты точно не еврей? Бойса ему подавай… А кто будет на фермах работать. Он у нас один такой… Впрочем, ладно… дам. Но только сейчас. Больше Бойса не проси.

– ОК, Энтони. Спасибо.

– Спасибо в карман не положишь… – хмыкнул он, – тебе неинтересно, почему я вдруг решил стать таким щедрым и бесплатно передать вам лошадей, стоящих целое состояние?

– Вот этого вопроса я и боялся больше всего после того, как услышал, что ты решил передать коней безвозмездно. Ну и почему?

– А потому что мы будем делать ротацию наших вооружённых сил. Ты то сам понимаешь, что вы там, в своей Земля-сити, сделали первый шаг на формирование единого государства? Что вы начали создавать армию?

– Да о какой армии идёт речь? Всего-то одна или две дюжины бойцов.

– Ошибаешься… – снова усмехнулся Энтони. – Это только первый шаг. Вот увидишь, как будет постепенно расти численность. Вам и пехота потребуется, да и конных побольше. Правда, рыбаки от этого будут не в восторге, но куда им деваться. Прогресс – его не остановишь. Но главное во всём этом – оружие! Создав армию, вы, так или иначе, начнёте сначала думать, а потом и изготавливать оружие, которого здесь ещё не видели, и которое будет значительно мощнее всего того, чем пользовались те же гайрды. И вот тогда вы со мной им поделитесь, как я с вами лошадьми сейчас делюсь. Вот это первый мой интерес. Кстати, в ближайшем будущем я планирую приехать в Земля-сити и более подробно переговорить с твоим руководством на эту тему. Да и не только на эту, так как следующий мой интерес – это организация совместных командировок воинских подразделений, или их ротация, то есть с чего я начал. Что я имею в виду? Это направление к вам, в Земля-сити, отряда Таникса на два месяца, вместе с приобретёнными лошадьми, конюхами и тренерами. Платить за этот отряд ничего не надо, от вас только требуется где-нибудь их разместить и кормить. Ну и за лошадьми их ухаживать. Таникс со своими гайрдами будет так же нести службу, как и ваши подразделения, то есть охранять порядок и покой в Земля-сити. И так будет каждый год, но с другими отрядами гайрдов. Как тебе?

– Супер! – воскликнул я, – это будет фурор в городе: гайрды на страже порядка!

– Ну и я так же думаю. Но в ответ и вы будете каждый год направлять в наши пограничные города один такой же отряд ваших бойцов, и также на два месяца. Для чего всё это надо? Я хочу, чтобы люди, гайрды и ремесленники начали хоть немного, но жить вместе. Лучше понимать друг друга. А то ведь до сих пор все мыслят представлениями многолетней давности о каких-то мифических кровавых событиях. А как это можно преодолеть? Только при тесном общении, которое и возникнет при совместном проживании. Сейчас такое проживание организовать невозможно: люди просто бояться выбраться за пределы Земля-сити, а те же ремесленники ни за что не согласятся добровольно пустить к себе на проживание людей. Но вот если мы заключим нечто вроде межправительственного соглашения о взаимном военном обмене подразделениями, то деваться будет некуда. Ни людям, ни гайрдам, ни ремесленникам. Крестьян пока оставим в покое. В общем, идея моя понятна?

– В целом, да, – кивнул головой я. – Согласен, люди здесь уже сотню лет, а живут с местными «как кошка с собакой». Надо эту ситуацию менять.

– Рад, что тебе всё понятно, а то тут с кем ни начнёшь говорить на эту тему – хватаются за голову, мол, как такое возможно! It’s impossible¹⁷! В общем, пора на этом континенте вводить принцип «мир, дружба, жвачка», а кто не будет с этим согласен – на дальние выселки или в рудники… уран добывать…

Тут Энтони остановился, посмотрел на меня и заржал:

– Что серьёзно поверил, что будем несогласных направлять на рудники?

– Да кто тебя знает… Я уже и не понимаю, где ты шутишь, а где серьёзно говоришь…

– Ладно, – хлопнул ладонью об стол Энтони, – с лошадьми разобрались, с конюхами и тренерами тоже. Таниксу я сам скажу, что он прикомандировывается к вам на два месяца и должен выполнять все указания твоего руководства. Что ещё? По деньгам – рассчитаетесь со мной, когда я приеду в Земля-сити, где-то через месяц. Пока лошадей и амуницию можете забрать так. Я верю Немецкой слободе, которая стоит за тобой. Там люди очень аккуратные в таких делах.

– Энтони, – решил задать интересующий меня давно вопрос, – скажи, пожалуйста, почему одни племена вы называете гайрды, бойрды, дойрды, а другие – ремесленники, крестьяне, рыбаки?

– Если честно, сам не знаю, – ответил он. – Как я сюда попал, все так уже и говорили. Хотя согласен, вопрос интересный, но не имеющий практического использования. Поэтому ответ на него и неизвестен.

– Когда я могу отправиться за лошадьми?

– Да хоть завтра. Я «голубиной почтой» разошлю по фермам указание по данному вопросу, а Таниксу все необходимые распоряжения дам сегодня. Завтра утром вы можете отправляться. Таникс знает где что расположено, так что не заблудитесь.

Вот так и закончились мои первые переговоры с Энтони по формированию наших вооружённых сил.

Вместе с Таниксом и его отрядом мы объездили все фермы по выращиванию и подготовке боевых лошадей и вместе с Бойсом отобрали двенадцать животных. Хотя лично у Бойса были большие сомнения по поводу возможности подчинения лошадей людям, но он только ворчал про себя, ничего открыто при посторонних не говоря.

Я у него спрашивал, а что они сами делают с лошадьми, которые так и не приняли владельца? Ну не на мясо же пускают, ведь они очень дорогие. На что Бойс ответил, что такие лошади идут на разведение породы, пополняют и обновляют племенной фонд, и, по большому счёту, он планирует вернуть обратно всю дюжину наших лошадей после того как мы так и не сможем их приручить к себе.

– У нас даже гайрды возвращают некоторых лошадей, по причине невозможности их приручить. А ведь воинов с детства учат всем премудростям боевой жизни, в том числе и обращению с лошадьми. Что уж про вас говорить?! – восклицал Бойс.

На фермах я впервые увидел животных в их естественном виде, то есть без защитной амуниции. Были они действительно довольно похожи на наших лошадей, но крупнее, и головы у них были больше походили на бычьи без рогов, чем на лошадиные: широкие, мощные и с таким взглядом, что только от него одного можно умереть. Мне показали, как их тренируют, в том числе, как по повиновению всадника животное становится на дыбы, а потом падает копытами прямо на распростёртое внизу тело. В нашем случае это был манекен. Так вот, от этого манекена только клочья летели. Представляю, что будет с реальным человеком, когда он окажется перед такой лошадью.

Но набором двенадцати лошадей дело не закончилось. В дорогу мы собрали целый обоз, так как надо было везти с собой и защитную амуницию животных, и их корм, и воду, и разного рода инструменты. В общем, несколько телег тянулись позади нас.  А впереди ехал отряд Таникса из четырёх бойцов, после них я, потом обоз, а потом и оставшиеся два воина гайрда.

Учитывая, что начало пути было в районе предгорья, где могли проживать дойрды, наш «обслуживающий персонал» немного нервничал. На мой вопрос, почему они так постоянно озираются, Бойс ответил, что мы для дойрдов представляем не что иное, как «мясную закуску». И ради неё (закуски) получения, они могут собрать большой отряд «дегустаторов». Да, Таникс со своими бойцами караван наверняка отобьёт, но нет гарантии, что одного-двух гайрдов они не прихватят с собой. Да и пару лошадей тоже, из тех же телег. Мол, было уже такое, когда дойрды собираются в большом числе и действуют по простой схеме: одни связывают боем охрану, а другие в это время грабят, убивают и уносят с собой всё, что попало «под руку».

Но нам повезло, и дойрды то ли не набрали необходимое количество «едоков», то ли их тут вообще не было, но, отдалившись в степь, мы вздохнули спокойнее.

Хотя Таникс сказал, что бдительность надо по-прежнему не терять, так как освободившись от угрозы нападения дойрдов, мы зашли на территорию, где могли появиться уже бойрды. В результате мы втроём: я, Цезарь и Таникс периодически уходили вперёд от каравана и делали разведку на выявление посторонних лиц, памятуя, как нарвались на отряд бойрдов и вейрдов на нашем первом пути в Земля-сити.

Хотя от их леса было довольно далеко, но кто знает этих «варваров», куда они могут втихую добраться с целью грабежа ещё нетронутых территорий.

Но, слава Богу, наш путь завершился без особых приключений и в одно прекрасное утро караван, не спеша, влился в Земля-сити. Я специально зашёл в город со стороны «дикой» зоны, там, где сам когда-то впервые попал в него и, не торопясь, мы пошли по городу. Зрелище, конечно, было интересное. Я ехал первый, на обычной лошади, а Цезарь держался слева от нас, мониторя территорию. За нами в полном боевом прикиде ехали гайрды. Здесь стоит отметить, что до этого момента гайрды в городе появлялись, хоть и в небольшом количестве. Но они никогда не были одеты в свою основную боевую амуницию, да ещё на боевых конях, также в защитной форме. Как правило, они (гайрды) были одеты в кожаную одежду, ну, может, ещё и с кольчугой поверху. Не более того. Как-то не приветствовалось их появление в полном боевом наряде в Земля-сити, чтобы не распугать местное население. Всё же такой «прикид» можно было расценить как элемент агрессивного поведения. А тут мы! Поэтому и неудивительно, что местное население, встреченное нами по пути, провожало нас весьма испуганным взглядом и старалось под ноги не попадаться.

Но наше тожественное вхождение в город всё же испортили нападением. Вернее, я сам в определённой степени его спровоцировал, поведя колонну длинным маршрутом с прицелом захода не только на территорию Ромарио, но и Мугабе. Во мне «сыграл мальчишка», и захотелось проехать по этому городу, по его «дикой» зоне, покрасовавшись во главе команды «терминаторов», закованных в броню сверху донизу. Честно говоря, не ожидал, что местные могут посчитать это за акт вторжения и, более того, попытаться вооружённым путём предотвратить его. Поэтому для меня было определённой неожиданностью, когда на одной неширокой улочке, которыми так изобилует «дикая» зона, дорогу нам преградила группа лиц, численностью в пару десятков голов, вставших перед нами с дубинами в руках.

– Эй, вы, ряженные, – закричал здоровенный чёрный амбал, что стоял в центре, – оставляете своих коней, цацки, деньги, одежду и в нижнем белье можете идти дальше. Сразу предупреждаю, что и сзади вас стоят мои люди. Вы в ловушке и вариантов у вас нет! Если кто вздумает геройствовать и сопротивляться, таких вяжем и продаём в рабство. Так что валите, пока я добрый.

Ко мне потихоньку подъехал Таникс и негромко сказал, что он отправил трёх гайрдов в арьергард для охраны тыла, так как там тоже стоит группа этих придурков.

– Работаем парами, – продолжил Таникс, – держишься немного позади меня слева, и прикрываешь мой тыл, а я "мочу" это дурное племя. Вторая пара будет работать так же. Готов?

– Да, готов, – ответил я, – и посмотрев на свою собаку, скомандовал, – Цезарь, «охрана», – что в переводе на нормальный язык означало, что его задачей было не подпустить ко мне ни одного бандита, а в случае необходимости можно и зубами их немного покоцать. За последнее время количество команд, которые я давал Цезарю, значительно выросло, и он их понимал с полуслова. Мальчик умнел просто на глазах.

И тут Таникс, вынув меч, и крикнув двум другим гайрдам, – не убиваем, бьём плашмя! – бросил своего мощного коня вперёд. Ну а я за ним, естественно. Таникс со своимживотным действительно производил впечатление танка: огромные, закованные в сталь лошадь и всадник врезались в толпу бандитов как нож в масло. Раскидав несколько человек, Таникс размахивал своим мечом вправо и влево. Бандиты не сразу поняли, что их дубины и прочее холодное оружие совершенно бесполезно против гайрдов, поэтому в самом начале понесли наибольшие потери, стараясь добраться до всадника и достать его. А тут ещё лошади стали вставать на дыбы и топтать копытами этих несчастных недоумков. Короче, порвали банду «как тузик фуфайку», мне даже почти ничего не досталось, так как позади Таникса стоячих отморозков уже не было, все были лежачие.

Аналогично действовала и другая пара, только ещё эффективней: поняв, что тыл особо можно не охранять, оба гайрда «мочили» противника и справа, и слева, и спереди – лошадиными копытами. Не знаю, сколько времени занял полный разгром банды, но не больше нескольких минут. В итоге одна её половина «легла» на землю, другая – разбежалась. Вскоре к нам подскочил гайрд из арьергарда, с отчётом, что и там всё в порядке.

Хоть гайрды старались бить мечами плашмя, но в крови всё же изгваздались и кони, и люди. Даже я умудрился испачкаться. Поэтому, когда мы вышли в полном боевом «прикиде» и со следами крови на нём, на базарную площадь, находящейся на территории Ромарио, и на которой было уже полно народу, в том числе и ремесленников и крестьян, то произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Площадь как-то одновременно замолчала и гул, который стоял над ней, сразу исчез. Слышны были только шаги наших лошадей. Гайрды, действительно больше похожие на терминаторов, сидели на своих огромных конях как влитые, и только медленно поворачивали головы, рассматривая народ сквозь узкие бойницы своих шлемов.

«Блин, – подумал я про себя, – мы тут больше похожи на завоевателей, чем на охрану».

Кстати, было трудно понять, на кого мы больше произвели впечатление: на людей или на местных, так как все они смотрели на нас со страхом.

«Нас ведь только семеро, причём я не в боевом прикиде, ну ещё плюс Цезарь, а их тут сотни, – думал я, – почему они так боятся?»

Но, похоже, ремесленники и крестьяне прекрасно понимали, на что способна одна шестёрка гайрдов, а люди просто раньше не видели этих «монстров», да ещё заляпанных всех в крови. Возможно, действительно именно кровь на наших телах и телах лошадей, я уже не говорю про их копыта и ноги, произвели особенно тяжёлое впечатление. Точно, завоеватели, блин.

Тем не менее мы молча прошли всю площадь и пошли дальше, в сторону Немецкой слободы. Перейдя границу германцев, я немного подзадержался, окидывая взглядом нашу колонну: всё ли в ней в порядке, никого ли не потеряли, как навстречу гайрдам Таникса вышла патрульная команда.

– Стоп, – услышал я напряжённый голос спереди, – кто вы и куда идёте?

Это был Отто во главе команды "пограничников". Гайрды послушно встали, поджидая меня.

– Отто, – крикнул я, подскакивая на лошади, – ты что, уже своих не узнаёшь?

Тут немец поднял глаза в удивлении уставился на меня.

– Макс? – воскликнул он, – вот это встреча! А эти монстры тогда кто?

– Гайрды во всём своём великолепии! Они прибыли к нам для оказания «шефской помощи» и уже успели показать «мастер-класс» в «дикой» зоне, как надо усмирять местных идиотов. Видишь, даже не отмылись ещё.

– Вы уже успели поубивать кучу людей? – удивлённо воскликнул Отто.

– Нет, били мечами, но плашмя. Правда, кровищи всё равно было много. Похоже, кое-кому все же разбили носы. Ничего, залечат.

– Макс, дружище, как я рад тебя видеть, – Отто уже подскочил ко мне, а я слез с лошади. Мы обнялись и похлопали друг друга.

– А коней сколько! – уже закричал Отто, – тебе всё удалось! Ну ты даёшь! Пойдём быстрее в Управу, там как раз все собрались.

Вот так, всей толпой и всем караваном мы добрались до немецкой Управы, где нас встретили с вытаращенными глазами все её члены. Да и не только они. Не скажу, что наш приход был аналогичен картине Репина «Не ждали», но всё же наше такое появление было большой неожиданностью для всех как в «дикой» зоне, так и в организованной.

Знакомство людей и лошадей. Новые таланты Цезаря.

Вся Управа Немецкой слободы, вывалившись из помещения, просто смотрела во все глаза на то зрелище, которое мы собой представляли. Даже Рихард первые минуты ничего не мог сказать. Но надо отдать ему должное, сообразив, что в Земля-сити пришёл караван с искомыми лошадьми, он оперативно послал гонцов в другие Управы, состоящие в Иностранном легионе, и наметил сбор всех заинтересованных сторон.

Вскоре, после визуального знакомства и понимания ситуации, все ответственные лица, в том числе мы с Отто, Таниксом и Бойсом, собрались уже внутри Управы, где я рассказал о том, что с нами произошло, на каких условиях мы купили лошадей, кто такие гайрды, и как долго они будут в Земля-сити. Ну и какие обязательства с нашей стороны возникли в связи со всем этим. Промолчал я только про предполагаемую делёжку нового оружия, которое, по мнению Энтони, мы должны начать изготавливать. Для меня самого это была «мутная» тема. Приедет, сам расскажет кому надо.

Сказать, что стояла гробовая тишина – не сказать ничего. Слышно было как насекомые летали в помещении. Все жадно поглощали информацию, которую я озвучивал, а меня в это же время мучила мысль, всё ли правильно я сделал, одобрят ли мои действия члены Управ и руководство Иностранного легиона?

Одобрили… Рихард, выступивший после меня, выразил слова благодарности и подчеркнул, что условия приобретения лошадей для нас весьма хорошие, и что все обязательства, которые мы на себя взяли – будут выполнены. Особенно обрадовало направление к нам отряда гайрдов в качестве боевой единицы. Ведь у нас самих пока ещё, можно сказать, ничего не было. Мы только пригнали лошадей, а впереди ещё было много работы с ними. Да и как они (лошади) примут своих новых владельцев?

В связи с этим там же было принято ряд решений.

Во-первых, отряд Таникса, как действующую боевую единицу следовало включить в список Иностранного легиона и поставить на довольствие. То есть каждому гайрду теперь полагалось выплачивать денежное содержание, плюс бесплатное кормление во время дежурства. А так как, кроме них, пока больше никто не мог осуществлять это дежурство, то все гайрды обеспечивались круглосуточным питанием.

Во-вторых, так как общее помещение только начали строить, и его ещё не существовало, то гайрдов разместили в здании немецкой Управы: здесь было несколько пригодных помещений для этого, а лошадей пристроили в здании небольшого склада, примыкающего к Управе. В этот же день его приспособили для размещения в нём лошадей.

В-третьих, всех остальных животных, конюхов, тренеров и прочий состав Иностранного легиона разместили в арендуемом для этого здании на территории Американской оккупационной зоны. Ушлые американцы, давно уже построили такие помещения, так как к ним приезжало много купцов с телегами и лошадьми, поэтому вся инфраструктура для приёма таких «гостей» у янки была давно построена.

Также было принято решение о том, что уже на следующий день начать работу по «знакомству» лошадей и их планируемых хозяев – бойцов Иностранного легиона.

Утром все собрались во дворе арендуемого помещения, и тренеры вывели пару молодых боевых лошадей. Предварительно Бойс рассказал всем присутствующим про особенности этой породы, о том, что желательно делать при знакомстве, а что категорически запрещено. В общем, провёл вводный инструктаж.

– Ну кто будет начинать? – спросил он.

Первыми вызвались Марко и Драган – два серба, которых мы планировали использовать в моём подразделении. Оба раньше на Земле жили в доме, где была конюшня, поэтому лошадей знали с детства. Но, к сожалению, все их попытки найти «контакт» с животными гайрдов окончились неудачей. Лошади, которых в это время держали тренеры, не давали им приблизиться, дёргались, брыкались… В общем, вели себя «некорректно». Бойс, глядя на всё это через небольшой промежуток времени замахал руками и закричал, что, мол, всё, закончили с этим…

– Ещё немного, и лошади вообще никогда никого к себе не подпустят. – сказал он.

Следующий был Отто, как родившийся здесь, в Аламании. Но с тем же «успехом». Лошадь, с которой он пытался «подружиться» упорно отказывалась принять его заигрывания. Более того, она даже пробовала проявить признак агрессии, пытаясь встать на дыбы.

В общем, печальное было зрелище, и все присутствующие на этом «мероприятии» с каждой неудачной попыткой всё больше погружались в уныние. А после неудачи Отто, возникло такое ощущение, что вся эта наша затея безнадёжна. Даже Бойс выглядел каким-то растерянным. И никто не знал, что делать дальше. А ведь без лошадей весь наш проект мог рухнуть.

В общем, в такой критической ситуации кто-то должен был что-то придумать и, по крайней мере, попробовать изменить ход событий. И этим «кто-то» стал, конечно, я. Других вариантов в любом случае не было.

Всё это время мы с Цезарем, как и все остальные, смотрели на эти жалкие попытки приручения благородных животных. И, вместе со всеми, по мере продолжения действия, медленно погружались в пессимизм. Наконец, после неудачной попытки Отто, Цезарь как-то заскулил, и начал смотреть на меня. В общем, всем своим видом, похоже, давал понять, что он что-то хочет то ли сказать, то ли сделать, но не видит взаимопонимания.

Что же ему надо? Помочь решить вопрос с лошадьми? Ведь больше здесь ничего не происходило… Причём Цезарь не просто проявлял нетерпение, а как будто давал понять, что всё понимает, более того, что, мол, он знает, что надо сделать, но ему это пока никто не позволяет.

И тут я присел на корточки, взял псину за голову и прижал к себе.

«Ну что, собака, можешь помочь? –  спросил я его, – знаешь, что делать с этими лошадьми?»

В ответ Цезарь посмотрел мне в глаза и, как мне показалось, улыбнулся. Я его ещё раз потрепал по голове и добавил:

«Я сейчас выберу лошадь, а ты действуй, как считаешь необходимым».

После чего встал, и громко сказал:

– Теперь я попробую. Бойс, – обратился к нему, – выведи того здорового коня, что с твоей фермы.

Все двенадцать лошадей были, конечно, крупными, так как все принадлежали к боевой породе гайрдов, но один из них был «первым среди равных». Он был мощнее, выше и чувствовалось, что в этом табуне взял на себя роль лидера.

Бойс только покачал головой, но вывел этого красавца. Коняка смотрелся великолепно: несмотря на свои крупные размеры он был пропорционален, а энергия из него так и пёрла… Ни секунды не стоя на месте, животное просто выражало нетерпение, что его держат за узды и не дают рвануть куда-нибудь подальше…

«Ну что, Цезарь – твой выход», – сказал я и махнул рукой в сторону коня.

Цезарь вскочил как пружина и рванул к нему. Добежав до цели, собака села прямо перед конём и пролаяла пару раз, как бы привлекая внимание к себе. Что удивительно, огромное животное сразу присмирело, успокоилось и уставилось на Цезаря. Примерно с минуту они смотрели друг на друга, после чего пёс, не меняя положения тела, просто повернул голову и посмотрел на меня, как бы говоря, что его дело сделано, теперь, мол, моя очередь.

И я шагнул вперёд: будь что будет! Подойдя к коню, я сначала осторожно погладил его по голове, потом, зайдя сбоку, также погладил по шее и по крупу, приговаривая при этом, какой он красивый и какой хороший. После чего поставил ногу в стремя и вскочил на него верхом. Конь даже не шелохнулся. Взяв поводья в свои руки, я кивнул Бойсу и хлопнул ладонью по крупу животного, чтобы он пошёл вперёд. После чего мы перешли на рысь и сделали несколько кругов.

Остановившись возле тренера и отдав ему поводья, я соскочил с коня, весь разгорячённый и с сияющей физиономией. А у Бойса от удивления глаза точно стали круглыми.

– Как у тебя это получилось? – первое, что он спросил меня. – Я такого не видел за всю жизнь. Чтобы боевой конь и так покорно вёл себя на первой встрече, как будто вы знаете друг друга уже много лет! Невероятно! Неужели это всё твой вейрд?

Вейрдом они по привычке называли моего Цезаря.

– Сам не знаю, Бойс, – искренне ответил я. Но, наверное, ты прав, Цезарь что-то ему то ли внушил, то ли рассказал. Если это слово можно применить к тому, что произошло. Будем пробовать дальше.

Я подошёл к нашим бойцам и сказал, что теперь сначала к лошадям будет подходить Цезарь, а потом они. Посмотрим, что из этого получится. После чего подошёл уже к собаке, присел и сказал:

«Цезарь, красавчик мой, очень прошу тебя помочь с лошадьми и для остальных ребят. То есть то, что ты сделал для меня, сделай, пожалуйста, и для них. Очень тебя прошу».

Цезарь всё это время сидел молча и глядел на меня, после чего зевнул и вскочил, выражая готовность действовать.

Я махнул Бойсу, чтобы он вывел следующего коня, и крикнул Отто, чтобы тот вышел из толпы. Цезарь при этом посмотрел на меня, а я подтвердил ему, что, мол, да, именно Отто будет сейчас пробовать подружиться с лошадью.

К моему удивлению, Цезарь не пошёл сразу к ней, а добежал до Отто и внимательно его обошёл, обнюхивая при этом. После чего застыл секунд на пятнадцать-двадцать и рванул к животному. А там всё повторилось, как и в моём случае: сначала немая сцена между собакой и лошадью, потом поворот головы и взгляд Цезаря в сторону Отто, а затем спокойная первая «обкатка».

Таким же образом Цезарь «познакомил» и «подружил» всех членов моей группы, а потом и немецкой. Вот только одного бойца от немцев он отказался «сводить» с лошадью. После обнюхивания этого человека Цезарь вернулся ко мне и лёг, виновато глядя мне в глаза. Пришлось поменять бойца на другого, после чего уже можно было констатировать, что самый трудный и загадочный для нас этап знакомства лошадей и их будущих хозяев, прошёл успешно и в полном объёме.

Бойс был просто ошарашен и по завершении всего «мероприятия» только и смог сказать, что в будущем будет просить помощь у меня с Цезарем для проведения аналогичных «мероприятий» у них на ферме. В особо сложных случаях, конечно.

Пока мы с Цезарем и Таниксом ездили за лошадьми, в Иностранном легионе произошли определённые новости. Сначала прошла процедура его формального создания, в котором участвовали Немецкая слобода, Воронья слободка, Балканский треугольник и Японский квартал. Да, как это ни удивительно, но Японский квартал, одно из самых закрытых национальных образований оказался в числе первых, кто учредил Иностранный легион. Возможно, сыграло роль, что японцы непосредственно граничили с гонконгской частью Чайна-таун, и весьма серьёзно опасались, что в случае присоединения к нашему проекту пекинцев, гонконгцы начнут «доставать» уже их. И по большому счёту, они были правы. Поэтому, не дожидаясь, пока «мандарины» примут решение, японцы сыграли на опережение и сами стали нашими участниками. Более того, они сразу предложили услуги тренеров по работе с мечом, шестом, нунчаками и прочими режущими, колющими и другими предметами.

Так получилось, что к японцам в своё время попало несколько человек, хорошо владеющих разными боевыми искусствами. До настоящего времени они никому ничего не передавали, но тут, ради благого дела, согласились поработать с нашими сотрудниками из Иностранного легиона.

В итоге вместе с тренировками по верховой езде, бойцы также тренировались по работе с разного рода оружием, в том числе сидя на лошадях. Здесь даже Таникс присоединился к нам и давал мастер-классы, как надо работать тем же мечом верхом на лошади.

Что касается оружия, то я настоял, чтобы наши бойцы могли действовать не только с битой и дубиной, но и с холодным оружием: мечами, ножами, а также с копьями. Позднее в этот список попали и луки.

Проблемой в вооружении нашего Иностранного легиона были, как и ожидалось, рыбаки. Вначале они приветствовали создание сил, способствующих установлению порядка в Земля-сити, по крайней мере, в их полицейском предназначении. Но чем больше мы уходили в создание «из полиции в армию», тем больше было сопротивление рыбаков.

В первый раз рыбаки серьёзно воспротивились, когда мы решили включить подразделение Таникса в состав Иностранного легиона, пусть даже и временно. Они были против гайрдов, хотели отправить их обратно, и переговоры затянулись на несколько дней. В конце концов, два рыбака отдельно прокоммуницировали с Таниксом и только убедившись, что он и его гайрды прикомандированы к нам именно на два месяцы, разрешили остаться в качестве нашей боевой единицы. После всего этого Рихард так и сказал мне, что это только начало. Он имел в виду, наши стычки с рыбаками по поводу Иностранного легиона.

Также у нас были серьёзные споры из-за нашего оружия. Сначала речь зашла о мечах, применение которых было для рыбаков непонятным. Если убийства запрещены, то зачем тогда это довольно сильное оружие? Здесь нам на помощь пришёл Таникс, приведя в пример ту схватку, в которой гайрды участвовали при входе в город.  Здесь он объяснил рыбакам, что если бы бандитов было больше, и просто усмирить их не получилось, то альтернатива была следующая: или они нас поубивали, либо мы их. Но без мечей мы бы этого сделать не смогли. Поэтому в случае, если бандиты соберутся в количестве под сотню, то при отсутствии серьёзного оружия у бойцов Иностранного легиона, их просто перебьют. А так, наличие мечей и копий будет не только само по себе сдерживающим фактором, но и определённой гарантией, что в стычке со значительно превосходящим соперников, наши бойцы смогут за себя постоять. После чего вопрос был решён.

Но ещё больше рыбаки упёрлись, когда зашла речь о луках. Они даже обсуждать эту тему не хотели. Как мне пояснил многоопытный Таникс, лук – это средство дальнего боя. При его наличии уже самих рыбаков можно перестрелять, не подпуская их до себя. То есть вся рыбацкая сила сходит на нет. Бойрды, например, особо их не боятся, хотя лишний раз и они не связываются с рыбаками. А всё почему? Потому что у них есть отличные луки.

А почему тогда у гайрдов, можно сказать, нет луков? А потому что, во-первых, нет таких боевых традиций, а во-вторых, они им особо не нужны. Имея сильных лошадей и мощную защитную амуницию, гайрды способны справиться с любым соперником в Аламании. В общем, потребности в этих луках нет, более того, их использование в среде гайрдов считается за слабость. Доходяги, короче, пользуются этим «нечестным» оружием. По гайрдовским меркам. Что-то мне это напомнило «наших» земных рыцарей в средневековье. Тоже те ещё пижоны были…

Но вернёмся к нашим рыбакам. Мне их удалось убедить одним доводом, на который, честно говоря, я не особо надеялся. Так, просто ляпнул с досады:

«Вы возьмите тех же бойрдов, ведь у них есть мощные луки, и если какой-нибудь их отряд добредёт до нашей территории, а это сейчас вполне возможно, то что мы им противопоставим? Расстреляют нас с большой дистанции, вот и весь бой».

При этих словах рыбаки замолчали и было похоже, что они начали общаться промежду себя на своём, рыбацком уровне. После чего всё же дали нам согласие, но при условии, что внутри города мы это оружие применять не будем, а также никогда не направим луки на рыбаков, ремесленников и крестьян. Ну и гайрдов, естественно. Вне нашего уговора остались бойрды, дойрды и кочевники. Впрочем, мы и этому были рады. Главное, что нам официально разрешили работать с этим видом оружия, осваивать его и тренироваться в стрельбе. Причём я выпросил у Таникса все те луки и стрелы, что они собрали на поле боя у мёртвых бойрдов. А было этих луков десятка полтора, так что хватило на всех.

Что касается численности наших подразделений, то мы были полностью укомплектованы. В «русский» отряд входили: я, как руководитель, Алексей, как мой заместитель, плюс братья-близнецы сербы: Марко и Драган, а также ещё двое других родных братьев, но на этот раз русских – Ивана и Петра. Все четверо братьев в прошлом служили в спецназе и были хорошо подготовлены.

Также полностью был укомплектован немецкий отряд Отто. Но там были только немцы. Тоже крепкие ребята, прошедшие не один горячий конфликт на стороне НАТО.

Ну а третьим отрядом, пусть и временно, были гайрды Таникса. Вот такой у нас получился Иностранный легион!

Кстати, довольно легко решился вопрос о защитной амуниции уже для наших бойцов. Впечатлённый боем гайрдов с бандитами, я понял, что и нам надо иметь такую же защиту. Никаких «обрезанных» вариантов. Защищённые со всех сторон, бойцы могут действовать куда эффективней, чем если окажутся с открытыми конечностями и нижней частью туловища. Поэтому Отто, который по «наводке» Таникса поехал к ремесленникам за амуницией, нашёл у них готовые комплекты, которые и выкупил. Так что за две недели до завершения командировки гайрдов, мы уже имели полные три отряда сил быстрого реагирования, вооружённых, в меру обученных и готовых выполнять поставленные перед ними задачи. И даже более сложные, учитывая тот тип вооружения, который был нами освоен. Ну, не в полной мере ещё, но всё же… Ребята были все со спецподготовкой в прошлом, поэтому схватывали всё быстро.

Ну а я учился не только всему тому, чему учились другие, но и взаимодействию с Цезарем. Теперь мы были втроём: я, Цезарь и Гай. Так я назвал своего коня. Коли собака у меня была "Цезарь", то конь пусть будет «Гай». А вот кто будет «Юлием» – ещё не знал. Тренировались мы теперь только втроём, вырабатывая взаимодействие на уровне подсознания, то есть, когда ничего говорить не надо, достаточно только посмотреть на Цезаря, мысленно послать ему сигнал, а он уже знает, что ему надо делать. Вот такое интересное преобразование произошло у нас с собакой в Аламании. Климат здесь, что ли, необыкновенный. Особенно если учесть, что тут уже были такие феномены, как рыбаки, бойрды и вейрды. Похоже, что и мы с Цезарем влились в эту компанию. Правда, пока я ничего не мог понять, что мне хотел передать Цезарь, и, похоже, его это злило. Типа, вот же тупой какой попался ему хозяин, ничего не понимает…

Да, и ещё: китайцы по ходу наших успехов тоже решили присоединиться к Иностранному легиону. Рихард, конечно же, их принял, честно рассчитав вступительный взнос в весьма «круглой» сумме. Как и обещал. Впрочем, Пу И, немножко покряхтев, со всем согласился и всё отдал до копейки. Это нам здорово помогло рассчитаться со всеми долгами и достроить нашу казарму. Или общежитие. Мы сами ещё не знали, как это назвать. Куда и переселились с большой помпой.

Но и это ещё не всё… Ведь за нами всё это время очень внимательно наблюдали американцы, на территории которых мы базировались всё то время, пока не было построено наше помещение. И, похоже, делали свои выводы.

А тут такая оказия, меня назначают главнокомандующим всеми нашими тремя отрядами, с совмещением моей должности в русском отряде. Для экономии, как я понял… Немцы они ведь известные экономисты. Так вот, после моего назначения, к нам на базу, находящуюся тогда ещё на американской территории, подошёл Шмидт и пригласил меня вместе поужинать в одном ресторанчике, находящимся недалеко от его дома. Я согласился, но доложил об этом Рихарду, на случай какой-либо возможной провокации. Кто их знает, этих американцев…  просто так они, тем более Шмидт, ничего не делают.

Рихард и просветил меня немного. Дело в том, что американцы, как и китайцы, с самого начала проявили довольно сильный интерес к созданию Иностранного легиона, но при этом совершенно не торопились примкнуть к его инициаторам. По мнению Рихарда, и те и другие планировали создать нечто подобное самим, своими силами. Поэтому они тщательно фиксировали всё, что мы делаем и, по всей видимости, намеревались повторить наши шаги. Но, первое, что их тормозило, так это величина затрат. Для китайцев, то есть для всей Чайна-таун, возможно, эти расходы были бы и посильны, но только для пекинцев – нет. Американцам же всё это было бы по силам, но они явно не хотели вкладываться «в одно рыло» и разрывать свою кубышку. Янки уже привыкли к хорошей жизни, когда денег у них полно и хватает на весьма безбедное существование. Поэтому они начали активно искать тех, кого могли бы вовлечь в финансирование. Их «агенты влияния» были во всех организованных территориях, в том числе и в Вороньей слободке и в Балканском треугольнике, не говоря уже о Средиземном озере, Бандустане, Японском квартале и всех составных частях Чайна-таун. И даже в Тризубе! И везде они агитировали за создание аналогичного Иностранного легиона на базе Американской оккупационной зоны. Свои преимущества они представляли как, во-первых, лучшее финансовое обеспечение (хотя именно из-за жмотства американцы и начали пытаться привлечь другие территории), во-вторых, лучшей и уже готовой инфраструктурой для формирования подобного воинского подразделения. То есть, типа у нас всё готово, и ничего, в отличие от немцев, строить не надо. Взяли в аренду – вот и все дела. Ну и в-третьих, подчёркивали свои «особые» связи с Аналитическим отделом Энтони, мол, он нас обеспечит всем необходимым «по первому разряду». Ведь сам Энтони – американец, и сделает для нас всё в лучшем виде. И, мол, проблем с теми же лошадьми, или защитной амуницией – никаких не будет. Всё будет на высшем уровне!

Но, как оказалось, Равшан в Вороньей слободке и Душан в Балканском треугольнике дали американским посыльным «от ворот поворот», о чём сразу и оповестили Рихарда. Пекин, как всегда, не ответил им ни «да», ни «нет», а просто сказал, что «Пекин будет думать». А вот японцев это подстегнуло, но только не так, как ожидали янки: они на следующий день, после посещения американским эмиссаром, пришли к Рихарду и заявили о своём желании присоединиться к Иностранному легиону.  Все остальные заняли выжидательную позицию. В общем, америкосам не удалось привлечь к своему планируемому проекту никого… Кроме Тризуба! Вот эти прибежали сразу и заявили, что они, как «нация воинов», готовы к стратегическому партнёрству с Американской оккупационной зоной, вот только денег у них нет… Как говорится, ещё пару таких союзничков, и врагов не надо будет.

Но главное даже не деньги. Внимание всех, конечно, привлёк наш опыт приручения боевых лошадей. Тут и самым упёртым стало понятно, что без талантов Цезаря рассчитывать на создание мощной бронированной конницы, перед которой нет преград и которая может справиться со значительно превосходящими силами противника, шансов нет. И привлекать на свою сторону гайрдов тоже шансов нет. Они состоят в Союзе с крестьянами и ремесленниками и без их согласия никакого другого соглашения заключать не будут. Отдельные же варианты аренды небольшого количества гайрдов для охраны обозов и ещё чего-нибудь подобного в расчёт можно не принимать. Это всё делалось на короткий срок и для конкретной цели. «Халтурка», короче. Гайрды даже свою защитную амуницию в таких случаях в полном виде не использовали. Ограничивались кольчугой и кожаной одеждой.

Так что не удивительно, что янки теперь хотели поговорить со мной. Тем более что у нас со Шмидтом сложились нормальные отношения. С Рихардом же провести переговоры американцам было весьма дискомфортно. Они ведь, вроде как за его спиной пытались отбить партнёров: ту же Воронью слободку и Балканский треугольник.

Новая встреча с американцами

В обозначенное время я зашёл в ресторан, где и увидел Шмидта, сидящего вместе с каким-то господином. Цезаря, кстати, ради такого случая, я оставил на базе. Шмидт встал, приглашая меня за их столик и представил нас (то есть меня и господина) друг другу. Оказалось, что его сосед не кто иной, как член американской Управы Билл Брайтс. На вид ему было лет эдак за сорок. Причём сильно за сорок. Он был лысоват и с очень цепким взглядом. Впрочем, основное своё внимание я переключил на Шмидта.

– Хочешь, угадаю о чём ты сейчас думаешь? – улыбнулся он.

– Ну попробуй, – согласился я.

– Ты думаешь «и что этим ушлым америкосам от меня нужно?» – снова улыбнулся Шмидт, только теперь уже во все свои тридцать два зуба. Кстати, зубы у него, как у многих американцев, были в отличном состоянии.

«И как он их содержит в таком виде?» – только и успел подумать я.

– Я прав? – смотря прямо на меня, спросил Шмидт.

– Ну, это было нетрудно угадать, – ответил я.

– Хорошо, я даже догадываюсь, в чём ты нас подозреваешь, – продолжил американец, – ты подозреваешь, что мы будем выпытывать у тебя военные тайны, касающиеся Иностранного легиона. Так?

– «Тепло», – ответил я, вспомнив детские игры, – я бы даже сказал «горячо».

– И ты прав, – подтвердил Шмидт, – но и неправ одновременно. Удивлён? Ладно, не буду играть в загадки и перейду сразу к нашей основной теме, которую мы бы хотели с тобой обсудить.

Тут Шмидт посмотрел на Брайтса, и получив утвердительный кивок, продолжил:

– Чтобы тебе было лучше понятно, начну немного издалека. Ты уже понимаешь, что из себя представляет Земля-сити. Это балаган. Один такой большой балаган. Никем не управляемый, разношёрстный, состоящий из разных лоскутов шумный, крикливый балаган. Все наши так называемые организованные территории со своими управами во главе есть не что иное, как неуклюжая попытка изобразить из себя цивилизованных людей. Да, Макс, именно так. Мы разбились по национальным «квартирам» и постоянно грызёмся промежду себя. Ради чего? Чтобы одна территория за счёт другой территории смогла решить проблему «перехода из состояния нищеты в состояние бедности». Причём второе состояние будет её «потолком». Выше прыгнуть уже невозможно.

Тут Шмидт прервался, улыбнулся и продолжил:

– И не надо, Макс, так на меня смотреть. Да, бедность – это наш верхний предел, пока Земля-сити находится в том состоянии, в каком она есть. У нас нет электричества, нет автомобилей, наши люди работают на примитивном обрабатывающем оборудовании… Нет связи! Мы живём как в средневековье, но при этом у нас достаточно специалистов, которые способны все это сделать. Пусть и не сразу, но со временем мы бы могли превратить Земля-сити в местный Лас-Вегас! Ну или в Нью-Йорк – кому как хочется это назвать. Мы в состоянии стать источником новых знаний, технологий, которые перевернули бы Аламанию и сделали её процветающим материком! Но у нас связаны руки! Рыбаки контролируют всю нашу деятельность и, если даже мы ничего им не скажем и начнём втихую что-то тут творить, они всё равно об этом узнают! Ведь рыбаки регулярно залезают в наши мозги. Все члены Управ подвергаются такой процедуре каждую неделю на регулярной основе!

Вот это для меня была новость! Ни немцы, ни Равшан ничего подобного мне не говорили.

– Удивлён? Вижу, что удивлён… – продолжил Шмидт, – об этом не принято говорить. Хотя и запрета на эту тему нет. Если тебе интересно, можешь спросить своего дружка Лечо, что стало с Христо Благоевым, недавним членом Управы Балканского треугольника. Впрочем, вернёмся к «нашим баранам». Почему рыбаки это делают? Потому что не хотят получить сильного соперника прямо у себя под боком. Они ведь очень хорошо поднялись после того, как здесь появилась Земля-сити. Поднялись на торговле рыбой. Они монополисты в Аламании на ловлю рыбы и, соответственно, продавцы, определяющие свою цену. Кто не согласен – может не брать. Мы можем заниматься только её обработкой и перепродажей. И если ещё двадцать-тридцать лет назад рыбацкие посёлки были бедными, или даже нищими, то теперь они все заново отстроены и представляют собой зажиточные деревни. Причём всё это сделано фактически на наши же деньги и нашими руками. Землянами, я имею в виду. И рыбаков всё это, конечно, устраивает, и ничего менять они не хотят. Они хотят по-прежнему жить за счёт землян и получать удовольствие от такого образа жизни. Более того, не ошибусь, если скажу, что и крестьян, и ремесленников тоже всё устраивает. Они ведь также очень хорошо «поднялись» за наш счёт, опять же на продаже нам как продовольствия, так и много чего другого. Это же настоящие иезуиты: с одной стороны, они зарабатывают на нас бешеные деньги, а с другой стороны, если те же крестьяне увидят людей в чистом поле – то убивают их сразу.

Тут Шмидт остановился, глотнул воды и продолжил:

– Ты, наверное, удивлён – зачем я тебе всё это говорю. А причина проста – выговориться хочу. Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля шутки. Вообще то, что затеяли немцы – это большое дело. Может, они ещё сами не поняли, но в форме Иностранного легиона начали создавать армию. Причём им здорово повезло, что всю эту затею сначала поддержали рыбаки, а потом и Энтони. Рыбаки понятно почему – они заинтересованы в сохранении порядка в Земля-сити, и для них даже лучше, если это будут делать сами земляне, а не они. А «дикие» территории всегда были возмутителями спокойствия и им нужен хороший противовес. Вот в Иностранном легионе рыбаки и увидели этот противовес. А Энтони? В чём его интерес? В создании мощной империи на базе союза крестьян, ремесленников и гайрдов. Но для этого ему нужны технологии и оружие. А где их взять? Только в Земля-сити. Но основное препятствие к появлению этих технологий – рыбаки. А чтобы преодолеть это препятствие – нужна армия. В Земля-сити, я имею в виду. Ну а как только технологии и оружие появятся у нас, Энтони всё это получит в обмен на продовольствие. Сами то мы всё равно не сможем его производить. Кто нам столько земли даст? Да и кто на ней работать будет? Земляне уже давно отвыкли от сельскохозяйственных работ, да и забыли, как это делается. Те фермы, что имеются вокруг города, дают нам не более трети от необходимого. В общем, такие вот расклады…

– Ну а я тот тут причём? – спросил я. – Мне вы зачем всё это рассказываете?

– А притом, что мы уже несколько раз пытались выйти на другие Управы с предложением создания единой централизованной власти в Земля-сити. Реальной власти, а не того эрзац-управления, которое есть сейчас. Это само по себе повысит статус и возможности города. А рыбаков следует убедить, что это только на пользу. При таком раскладе мы сможем решить проблему «диких» территорий, которые вычистим за несколько дней и наведём там порядок. Причём такой порядок, который будет существовать по всему городу: единые правила для абсолютно каждого его жителя. Но нас не хотят слушать. Другие Управы, я имею в виду, – добавил Шмидт. – Нас почему-то все подозревают в стремлении к узурпации власти, мол, американцы хотят под своим звёздно-полосатым флагом сделать из всех остальных вассалов.

– А это не так? – успел вставить я «пять копеек».

– Ну вот, и ты тоже туда же, – усмехнулся Шмидт. – Прежде чем что-то узурпировать, надо это создать. А вот создавать эту новую власть мы будем вместе. На основе прозрачных и всем понятных принципов. Демократических принципов.

– Лучше бы ты этого не говорил, – тут уже я улыбнулся, – я имею в виду последнюю фразу про «демократические принципы». Ещё там, на Земле я наслушался вволю про эти «демократические принципы и западные ценности». Не привлекает. По крайней мере, в наш Иностранный легион мы не будем брать трансвеститов и вообще лиц среднего пола. –

– Макс, я не об этом, – поморщился Шмидт. – При чём здесь трансвеститы? Давай будем серьёзными. Ты вот спросил – причём здесь ты? Отвечаю – потому что нас в местных Управах не услышали, а в тебе вижу нормального человека, который понимает о чем идет речь, и который сможет всё это донести до тех тугодумов, что давно уже обюрократились в своих Управах. Ведь ты согласен, что средневековый уклад нашей жизни давно надо менять на более современный?

– Согласен, – подтвердил я.

– Тогда помоги нам убедить в этом и других. Ведь ты вхож сразу в несколько серьёзных по сегодняшним меркам Управ, и можешь хотя бы попытаться донести до них те простые мысли, что мы тут обсуждали. И вот тебе ещё один сильный довод для этого. Как я тебе уже сказал, наша Земля-сити – это балаган. И как любой балаган, он не защищён. От внешних врагов. А они есть. Те же бойрды с их вейрдами. Представь только, что из тамошнего леса выходит отряд этих отморозков численностью в пару-тройку тысяч с примерно пятью тысячами вейрдов и идут на нас. Небольшие пограничные поселения ремесленников их не интересуют, так как для такой «бригады» они слишком мелкие. И что важно, на пути к Земля-сити их никто не остановит, так как просто не будет силы, способной это сделать. Того количества гайрдов, которые стоят на границе – недостаточно. Да и находятся они разрознено, их ещё собрать надо. Пока будут это делать – бойрды с вейрдами войдут в Земля-сити. А что будет дальше? Дальше они вырежут всех жителей, разграбят и сожгут город. Но и это не всё. Возвращаться они могут как тем путём, которым пришли, но он для них уже не будет интересным, так и через земли рыбаков, что более привлекательно. Которые в этом случае, также разорят и сожгут.

– Но ведь рыбаков все побаиваются и не рвутся с ними связываться, – возразил я.

– Да, всё, кроме бойрдов. Они ведь тоже имеют сильные ментальные способности, как и их вейрды. Впрочем, бойрды всё же немного послабее, чем рыбаки, но когда они соберутся в таком количестве, то им всё будет «по барабану». Так, что в случае реализации этого сценария и у рыбаков наступят «чёрные» дни. Поэтому именно этот аргумент и должен быть ключевым при общении как с Управами, так и с рыбаками, когда их, рыбаков, заинтересуют все эти наши «коммуникации» про создание армии и новые технологии. А их это обязательно заинтересует.

– А если рыбаки не захотят выслушивать этот аргумент, или он для них не будет весомым, и отправят меня на «корм рыбам» за крамолу и призыву к бунту?

– Поверят. С рациональным мышлением у них всё в порядке. А если ты сомневаешься в моих словах – давай это делать вместе. Я готов ходить с тобой по Управам, а потом общаться с рыбаками.

– А почему раньше о таком развитии событий никто не задумывался? – не унимался я.

– А потому что раньше бойрдов не интересовало имущество, не интересовали материальные ценности. Они слали свою молодёжь «показать удаль молодецкую» да пролить кровь ремесленников. Но земляне, приучив все местные племена к хорошей жизни, внесли радикальные изменения в их существование. И даже на полностью безбашенных бойрдах это отразилось. Энтони уже предупредил нас об этом.

– О чём? – удивлённо спросил я.

– О том, что Земля-сити для бойрдов постепенно превращается в огромный рождественский подарок под ёлкой, до которого надо только дотянуться и забрать его. И сколько у нас времени – никто не знает, так как никто не знает, что там в лесу происходит и какие процессы бродят в их немытых головах. Вот теперь я тебе всё сказал. Надеюсь, сейчас тебе стало понятно, зачем мы тебя сюда пригласили и с какой целью всё это рассказываем? Земля-сити должна поменяться: освоить новые технологии, новое оружие, сделать нормальную связь, но главное – собрать все ресурсы в один кулак и правильно ими распорядиться с точки зрения безопасности уже всего города. Всё это позволит нам выйти как на новый уровень жизни, так и обеспечить защиту города. В противном случае останется один вариант – бежать на восток к гайрдам. Вот только оно им надо? Да и пустят ли? Раньше не пускали…

Билл Брайтс, второй американец, молча сидящий всё это время и, похоже, внимательно разглядывающий свои ногти, внезапно вышел из этого состояния и произнёс:

– Обратиться к тебе нам также рекомендовал Энтони. Похоже, ты произвёл на него хорошее впечатление. Но прошу тебя внимательно подумать о том, что тебе рассказал Брайан Шмидт, всё это очень серьёзно. Энтони в своих прогнозах редко ошибается и, если он сказал, что такое нападение бойрдов весьма вероятно, значит, оно рано или поздно произойдёт. Сейчас мы к этому совершенно не готовы. Но немцы вместе с вами и Балканами сделали первый шаг и его надо развивать. Вот только сами вы это не потянете. Я уже не говорю о прорыве в качестве и смысле жизни в Земля-сити.

– Но Рихард ведь предлагал всем территориям объединиться! – воскликнул я. – А вы, например, отказались…

– Мы не отказались, мы промолчали, – поправил меня Билл. – Мы тогда сами не понимали, что реально надо делать. Да и сейчас тоже не понимаем. Слишком много неизвестных, плюс эти рыбаки со своими тараканами в голове.

– Ну что, Макс, может, у тебя какие ещё вопросы? – спросил Шмидт.

– У меня не вопросы, Брайан, у меня каша в голове, – ответил я. Если до нашей встречи мне казалось, что у нас пошло все как надо, и мы создаём реальную силу для противодействия беспорядкам, то теперь чувствую какую-то беспомощность… И полное непонимание, что же надо делать дальше.

– А я тебе подскажу, – перебил меня Шмидт. – Надо всем, от кого что-то зависит в Земля-сити, встречаться и общаться. В том числе и с лидерами «диких» территорий. «Мочить» бойрды будут всех: и «диких», и организованных. Для них все одинаковые.

– Ну а если все эти страхи окажутся неоправданными? Ведь Земля-сити существует на территории рыбаков уже десятки лет, и никто на неё не нападал. На земли рыбаков, насколько я знаю, вообще никто и никогда не нападал. Мы здесь вроде в безопасности?

– Это ты правильно сказал – «вроде», – ответил Билл Брайтс. – Вот только за последние два дня бойрды разорили и сожгли две деревни рыбаков. И даже «защитники» им не помогли.

– Что за «защитники»? – удивился я.

– Это такие местные твари, которые живут в море, но могут выходить и на берег. Типа наших крокодилов, только поменьше, не более трёх метров в длину, и на берегу они могут находиться довольно ограниченное время. Шустрые такие… – ответил Билл.

– А вы их видели? – снова спросил я.

– Да, и не только видел, но и убегал от них. Я ведь сюда, а Аламанию, попал как раз на побережье, к рыбакам. И они меня уже спасли от этих «защитников», как их называют. А вообще «защитники» обитают на мелководье, вокруг всего побережья Аламании. Часть из них даже под пресную воду приспособилась, поэтому местные племена жутко бояться открытой воды, в том числе и рек и озёр. О купании или рыбной ловли тут речь не идёт. Сожрать могут. Но больше всего «защитников» проживает в море, на севере, у посёлков рыбаков. Те ведь приманивают рыбу, а «защитники» её едят. На берег они, как правило, выходят ночью, но рыбаки давно приспособились и научили их выходить днём: воздействуют на них ментально. При этом рыбаков «защитники» не трогают. Работает какая-то система «свой-чужой». Но когда эти твари чуют чужаков, то с большой степенью вероятности – нападут. Поэтому рыбаки и зовут их «защитники». Они как сторожевые собаки у них. Никого не пустят в посёлок без спросу. И никого не бояться.

– А как же тогда бойрды разорили два посёлка рыбаков?

– А потому что бойрды, что рыбаки – это одно и то же.

Тут у меня челюсть отвалилась, а глаза округлились. Наверное, при этом я выглядел глупо, так как оба американца рассмеялись.

– Что не знал? – продолжая смеяться спросил Шмидт. – Ну я тебяуспокою, этой информацией владеет всего несколько человек. Даже Энтони про это не знает.

– Тогда почему вы мне рассказываете? – снова удивился я.

– Потому что мы хотим полного взаимопонимания между нами, слишком серьёзные задачи стоят впереди. Мы должны быть честны друг перед другом. Но прошу тебя данную информацию о бойрдах и рыбаках другим не передавать. Рыбакам это не понравится.

– Но как они могут быть одними и теми же, если даже внешне сильно отличаются?

– А что ты скажешь по поводу внешних отличий французов арабского происхождения в Марселе и нормандского происхождения в Нормандии? Они ведь тоже будут сильно отличаться друг от друга, но при этом и те и другие – французы. Также и бойрды. Те, что в лесу, так и звались раньше – лесные бойрды, а рыбаки – морскими бойрдами. Я не уверен, но мне кажется, что все, кто имел ментальные возможности воздействия на других существ, разумных или нет, звались бойрдами. Просто лесные бойрды «пошаливали» больше, а если откровенно – были простыми бандитами ещё сотню лет назад. И рыбаки от них открестились. С тех пор они недолюбливают друг друга. Но учитывая, что рыбаки в ментальном плане сильнее – лесные бойрды их не трогали и ограничивались в основном нападением на ремесленников и крестьян. А потом, после создания Союза – и гайрдов. Кстати, – обратился ко мне Шмидт, – ведь ты тоже с Цезарем стал общаться на ментальном уровне, так что и ты можешь стать бойрдом, а Цезарь – вейрдом. Шучу, шучу, – воскликнул он, после того как я посмотрел на него после этих слов недобрым взглядом.

– Так что получается, – вернул я разговор на прежнюю тему, – «защитники» не стали нападать на лесных бойрдов, так как посчитали их за своих?

– Не уверен, но думаю, что это не так, – продолжил Билл, – рыбаки от бойрдов всё же отличаются, тем более там было полно и вейрдов, но бойрды как-то сумели отвести угрозу и вернуть «защитников» в море. Хоть их ментальные способности и слабее, но, по всей видимости, хватило для этих морских тварей. С теми же вейрдами бойрды ведь легко управляются. А тут тоже неразумные существа.

– А раньше этого не было? – спросил я.

– Чего «этого», – не понял Билл.

– Способности бойрдов вернуть «защитников» в море. Ну чтобы напасть на посёлки рыбаков.

– А что им там было делать? Этим бойрдам? Рыбаки ведь жили бедно, в их посёлках ничего не было… Вся эта ситуация возникла только сейчас. Вернее, в последние годы, когда рыбаки обогатились на торговле с нами. А бойрдам, по всей видимости, стало завидно, и они тоже захотели благ цивилизации.

– Так что старая крестьянская легенда, похоже, права, – встрял в разговор Шмидт, – там, где появляются люди, там начинаются разборки и льётся кровь. Пока жили всё бедно, то не тужили… Но вот появились люди, и началось расслоение местного населения по степени богатства, полилась кровь… Ну разве что лесные бойрды и раньше «задирали» время от времени ремесленников, но это не в счёт. Масштабы не те. Больше похоже на разборки молодёжи из разных деревень из-за девушек.

– Да… люди действительно внесли смуту в размеренный ход жизни местных племён. Хотя, с другой стороны, есть ещё и кочевники и дойрды, – вслух начал рассуждать я. Они ведь тоже, как вы высказались «задирали», но уже крестьян и гайрдов.

– Да, было дело, только с созданием Союза, что прошло ещё до людей, эти проблемы были в целом решены, и беспокойства со стороны как кочевников, так и дойрдов стало значительно меньше, – заметил Шмидт. – А вот то, что происходит сейчас, нападения с целью грабежей, это что-то новое для Аламании. И это негативное явление стало возможным исключительно благодаря людям. Вместе с нами здесь появилось такие явления, как богатство и возможность его концентрации в одних руках, и соответственно, бедность, когда этого богатства нет. Они и раньше все жили не богато, но одинаково. То есть одинаково бедно. И особого желания грабить не было. Да и что грабить? Разве что продукты питания? Но еды здесь в целом хватало, с голоду не мёрли. Разве что вечно голодные дойрды в горах.

– Так, и что теперь? Бойрды идут дальше по рыбацкому побережью? – вернул я разговор в старое русло.

– Нет, они возвращаются в лес. Награбили уже достаточно, надо теперь добычу домой унести и не растерять ее по дороге. Рыбаки ведь злые, кто их знает, что они могут «отмочить».

– Ок, господа, – сказал я, – давайте подведём итоги. Вы мне предлагаете провести интеллектуальные беседы с членами Управ на предмет их готовности к обсуждению темы общего единения и создания единого правительства в Земля-сити, с дальней перспективой качественного улучшения нашей жизни, а также созданием и укреплением общих вооружённых сил города. Основной повод для этого – внешняя угроза, в первую очередь со стороны бойрдов. Ну и про кочевников можно не забывать. А то как-то они всё время находятся на периферии нашего внимания. Формы объединения и прочие нюансы сейчас не рассматриваем, это всё дело дальнейших встреч «на высшем уровне». А вообще, как я понял, желателен некий «саммит» с участием всех Управ. А ещё лучше и с участием Ромарио и Мугабе. Я прав?

– В целом да, – ответил Билл, – рад, что мы смогли найти общий язык. И вдвойне рад нашему знакомству.

Очередной «совет в Филях» с извечными русскими вопросами: что делать, и кто виноват?

На следующий день я с утра пришёл к Рихарду и передал ему содержание нашей беседы с американцами. Рассказал всё в подробностях, кроме той информации, которая касалась происхождения рыбаков, и которую янки попросили меня «не засвечивать».

После того как я закончил свой монолог, Рихард минут пять сидел молча, погруженный в размышления, после чего сказал, что надо собрать руководство Иностранного легиона. Вызвав Отто, он дал поручение найти и привести в кратчайшие сроки Равшана, Душана, Пу И и представителя от Японского квартала, а также прийти ему самому (то есть Отто).

Когда все собрались, Рихард попросил меня ещё раз всё повторить, необязательно в подробностях, но с изложением основных моментов, что я и сделал.

И опять все сидели молча, после завершения моего повествования. Наконец молчание прервал Равшан:

– Я не верю этим американцам. И никогда им не верил. Эти торгаши все делают только ради прибыли и их совершенно не интересуют другие народы. Они становятся «друзьями» исключительно тогда, когда им это выгодно, а иначе – плевать хотели на весь мир, в том числе и на нас. Мне кажется, что всё, что они придумали и рассказали Максу – это сказки, а цель у них – заполучить всю Земля-сити в своё управление, плюс к этому бесплатно, на «блюдечке с голубой каёмочкой» заграбастать наш Иностранный легион.

– Не всё так просто, Равшан, – возразил ему Рихард, – по нашей информации бойрды действительно совершили налёт на поселения рыбаков, чего не делали много лет. Причём сделали всё грамотно, согласовано, что совсем непохоже на их аналогичные нападения на поселения ремесленников.

– А откуда у вас такая информация? – поинтересовался Равшан.

– Какая тебе разница? – ответил Рихард. – Я здесь небылицы рассказывать не буду. Можешь мне поверить. И ещё, Макс, – тут он обратился ко мне. – Ты несколько недель назад уже общался со Шмидтом. Скажи, пожалуйста, ты не заметил какой-то разницы в нём тогдашнем и сегодняшнем? Как он в целом себя вёл? Есть отличие?

– Конечно, есть. Но ведь и встречи были разными: там мы праздновали мой успех, а сейчас обсуждали угрозу нападения на Земля-сити. Но если отвечать на твой вопрос так, как оно есть, то да, сейчас Шмидт был непохож на себя. Такое ощущение, что он был «придавлен» какой-то проблемой. Внешне вроде улыбался, и моментами даже шутил, но в целом был напряжённый.

– Да понятно какой… – задумчиво протянул Рихард. – И что-то мне говорит, что эта проблема может стать реальностью… В целом логика американцев верна – Земля-сити беззащитна. Любой крупный вражеский отряд в несколько сотен бойцов если не уничтожит город полностью, то как минимум, разрушит и перережет большую его часть. Причем это могут сделать не только бойрды, но и кочевники и дойрды. По крайней мере, теоретически. Мы до сих пор об этом особо не думали, так как, будучи расположенными на землях рыбаков, которых все местные племена как бы побаивались, чувствовали себя прикрытыми этаким «зонтиком безопасности».  Ну типа, как члены НАТО на Земле. Возможность нападения на Земля-сити никто даже теоретически не рассматривал. Но и город что представлял собой в прошлом? Сброд людей, гонимых со всего материка и сбившихся в этой степи. На нас все местные смотрели с презрением и никому не было дела до того, как мы выживаем и как живем. Но вот, похоже, ситуация поменялась… И тут американцы тоже правы, для бедных местных Земля-сити сейчас уже выглядит как ценный приз, получение которого решает многие их проблемы. В общем, думать надо, коллеги… Душан, а ты что скажешь?

– Не знаю… – протянул серб. – Все это настолько неожиданно, что я не готов пока даже осмыслить всю ту информацию, которую рассказал Макс. Согласен с тобой, Рихард, что логика в американских «рассказах» есть, но, с другой стороны, все это представляется фантастическим, невозможным. Мы привыкли, что все опасности и беспокойства происходят из самой Земля-сити, в первую очередь от «диких». А тут… война! А у нас почти ничего нет. Рыбаки своими законами и контролем приучили нас соблюдать порядок, а тут и они сами оказываются под ударом. Что делать…? Объединяться?

– Макс, ну а ты как считаешь? Ты-то уже «переспал» со всем этим, – спросил меня Рихард.

– Я думаю, что пока мы «гадаем на кофейной гуще». Все что у нас есть, это информация от американцев, которую желательно перепроверить. Но даже и без непосредственной угрозы со стороны бойрдов я согласен, что в Земля-сити должно быть единое управление, и город должен быть единым целым, с едиными законами. И сохранять эти законы следует органам правопорядка. Плюс, городу надо иметь свою армию, так как земляне живут в Аламании в условии вражеского окружения. И это окружение нисколько не стесняется демонстрировать нам свою агрессию. Недаром, ни один землянин не уйдет далеко от города, потому что, кроме своей смерти он там больше ничего не найдет. Армия, пусть и относительно небольшая, но хорошо вооруженная и обученная – вот что нужно Земля-сити. Но для этого в перспективе потребуются новые технологии и новые типы оружия, а пока надо делать то, чему мы уже научились. Также я бы подумал и о защитных городских сооружениях. Вырыть тот же ров и сделать к нему насыпь – никак не помешало бы. Сейчас, как вы знаете, в город можно войти, где хочешь и как хочешь. Нет не только защитных сооружений, но и какого-либо пограничного контроля за перемещениями людей и представителей местных племен. Никто даже не берет налог с крестьян, въезжающих в Земля-сити, торгующих здесь и наживающих при этом свое богатство. Чья в этом вина? Рыбаков? Или нас самих? А ведь такая пошлина и дала бы источник средств для содержания армии. Пока же собственные возможности Управ для этой цели недостаточны. Но, повторюсь, все это будет возможным только при объединении города в единое целое. Так что я за то, чтобы провести общий «саммит»¹⁸ с участием всех заинтересованных сторон. В том числе и с «диких» территорий. По крайней мере, их надо тоже пригласить. Придут – не придут, это уже будет их решение. Но если объединение произойдет, то «дикие» территории надо будет вычищать. То, что творит Мугабе или те же «черти» – это никуда не годится.

– Пу И, а ты что молчишь в своем уголку? – улыбнулся Рихард, – «Пекин все думает?», как обычно.

– Да, Пекин думает, – отозвался Пу И. – Пока ничего не могу сказать, мне надо это обговорить с другими членами Управы. Тогда мы и сделаем официальное заявление.

– Пу И, давай не будем «надувать щеки», – предложил Душан, – здесь мы собрались как руководители Иностранного легиона, а не как голосующие от Управ. И если тебя твоя Управа уполномочила быть её представителем здесь, то значит, и ты можешь сказать свое мнение.

– Лично я согласен с Максом, – как бы нехотя выдавил из себя Пу И, – но без обсуждения этих вопроса в нашей Управе я ничего не могу заявить официально.

– Так, с Китаем все понятно, – несколько раздраженно подвел черту Рихард. – Юудей (а именно так звали представителя Японского квартала), а ты что скажешь? Что «Токио тоже думает»?

– Я скажу, что путь воина – это путь истины в нашем случае. Нам надо как расширять Иностранный легион, так и думать о формировании новых сил. Пехотных. Они потребуют меньше средств, и мы их сможет создавать самостоятельно. Что касается новых технологий – то здесь надо собирать вместе всех людей, имеющих необходимые знания, и думать, что путного можно создать в наших условиях. У нас такие люди есть.

– Хорошее предложение, – согласился Рихард. – Отто, а ты?

– Я полностью согласен с Максом. Добавить мне больше нечего. Нужно объединяться, искать источники финансирования и формировать профессиональную армию. Добавил бы только, что вместе с армией надо будет создавать и военное производство: делать ту же защитную амуницию, но главное – разрабатывать новые виды оружия, в первую очередь огнестрельное. Собрать «мозги» со всего города, которые еще помнят, что для этого надо и освоить производство как самого оружия, так и боеприпасов. Но, впрочем, это дело будущего, а сейчас нам надо развивать то, что мы уже можем. Плюс пехота. Ее создание дешевле и проще.

– Знаете, о чем я сейчас подумал, – влез я в разговор, – а давайте пригласим Таникса, он ведь гайрд, не раз воевал с бойрдами, знает их хорошо, послушаем, что скажет об их военном потенциале и возможностях.

– А действительно, почему бы нет? – согласился Рихард.

И через минут двадцать Таникс уже был с нами, где ему и задали вопрос о том, считает ли он возможным создание бойрдами большого отряда в несколько тысяч голов и нападение его на Земля-сити?

– В далеком прошлом, – начал отвечать Таникс, – они собирали большие отряды. Пусть и не несколько тысяч, но под тысячу – это было. Пару раз. И такие отряды проходили через всю территорию ремесленников и упирались в наши земли. Где и заканчивался их поход. В обоих случаях на границе территорий их встречал большой отряд гайрдов, который и уничтожал все это лесное отродье. И после второго случая бойрды больше не практиковали такие отряды. Слишком большие потери были для них. И не только бойрдов, но и вейрдов. Для чего они это делали – я не знаю, так как грабить не грабили, да и грабить было нечего, а вот жгли и убивали – с полным размахом. Ремесленникам тогда сильно досталось. Но повторюсь, все это было давно, как раз перед созданием Союза. Сколько этих бойрдов живет в лесу, сколько у них вейрдов – никто не знает. Но учитывая, что войн они давно не вели, их численность сейчас может быть достаточно большой. А принимая во внимание агрессивный характер бойрдов, рост этой численности может толкнуть их на какие-то авантюрные дела. В том числе и нападение на Землю-сити. Если раньше они вас не атаковали, так как боялись прийти в земли рыбаков, то теперь, судя по тому, что произошло на побережье – ситуация стала меняться.

– А откуда ты знаешь, что произошло на побережье? – удивился Рихард.

– В Американской оккупационной зоне есть прямая связь с Сопотьрамом через «голубиную» почту. Сегодня утром, конкретно для меня, пришла информация об этом случае, с приказом остаться у вас, в Иностранном легионе, до получения других указаний. Если, конечно, вы и рыбаки согласны с этим. В противном случае мы должны будем вернуться в Сопотьрам. Я как раз и собирался к вам прийти, но вы меня опередили и вызвали сами.

– Да, конечно, мы будем рады, если останетесь с нами! – чуть ли не хором воскликнули все. Таникс и его бойцы были мощным, опытным отрядом, и мы учились у них многому.

– Макс, – тут же распорядился Рихард, – готовь приказ на продление работы группы Таникса в составе Иностранного легиона. На долгосрочный период.

– А рыбаки?

– Что рыбаки? – переспросил Рихард, – я сам их оповещу о таком решении, и думаю, что в свете последних событий они не будут возражать.

– А можно мне закончить свою мысль, – спросил Таникс, – я ведь хотел ответить на ваш вопрос о возможности нападения бойрдов на Земля-сити. С учетом того, что они уже совершили атаку на поселения рыбаков и отделались при этом легкими потерями, то мой ответ – да. Похоже, у бойрдов уже нет опаски перед рыбаками, которая была все эти годы.

– А что за «опаска» и откуда она была у бойрдов? – поинтересовался я.

– Раньше рыбаки могли «выжечь» им мозги, и те, я имею в виду бойрдов, сходили с ума, вместе со своими вейрдами. Поэтому давно к ним не лезли…

– А еще кому они могли также их «выжечь»? Я имею в виду мозги, – спросил Рихард.

– Да всем разумным могли, – ответил Таникс. – Я сам видел двух гайрдов, которые поскандалили о чем-то с рыбаками, и после такой «операции» они представляли собой жалкое зрелище. Живыми-то остались, но гайрдами уже не были…

– А что ты можешь сказать о «защитниках»? – опять спросил Рихард.

– О каких защитниках идет речь? – уточнил Таникс.

– А они что, разные? – удивился Рихард. – Я имею в виду тех, что плавают возле рыбацких поселков.

– А эти… – протянул Таникс. – Да какие это «защитники»? Разве что для рыбаков. Они их давно приручили для охраны своих поселений. А так, из-за этих страхолюдин никто в Аламании не может подойти к берегу. Они очень шустрые и догонят кого угодно, после чего хватают и тащат в море. Разве что рыбаки что-то им внушают, и те на них не нападают.

– А на бойрдов они нападают? – не унимался Рихард.

– А кто их знает… – ответил Таникс. – Бойрды ведь тоже могут ментально что-то внушать, как своим вейрдам. Но точно я не знаю. Я на побережье никогда не был. Нечего там делать. Но рыбаки в любом случае в этом плане сильнее бойрдов. Это страшные существа.

После таких слов молчание на нашем «совещании» немного затянулось.

– Да, – вздохнул Рихард, – с этими рыбаками, чем дальше в лес, тем больше дров. Ничего мы про них не знаем, тем более про их возможности. Впрочем, давайте подведем итоги нашей встречи, – принял решение он. – Макс, ты сегодня возвращаешься к американцам и сообщаешь им о согласии руководства Иностранного легиона на участие в городском «саммите». В наших пяти Управах решения будут приняты сегодня – завтра. Надеюсь, что положительные. Пусть американцы также встречаются и обговаривают тему «саммита» с другими территориями, или, по крайней мере, оповестят их. А вот нам, со Шмидтом и Брайтсом нужна предварительная встреча, еще до «саммита», чтобы согласовать некоторые детали, так скажем, в рабочем порядке. На общей встрече мы, Американская оккупационная зона и Пекинская часть Чайна-таун, как наибольшие влиятельные и мощные группировки, должны выходить с единым пониманием ситуации и с единым предложением по дальнейшим действиям. Другого варианта у нас нет. Время на долгие уговоры и разъяснения нам, похоже, никто не даст.

– Если действовать таким образом, то на «диких» территориях будет много крови, а в нынешних условиях это совсем ни к чему. Дайте мне пару дней, я сам попытаюсь найти общий язык с их лидерами, – решил взять на себя этот неподъемный кусок работы я.

– Ну попробуй, – усмехнулся Рихард, – Мугабе то ты уже хорошо знаешь…

«Дикие» территории

Инициативу-то я проявил, и предложить предложил встретиться с лидерами бандитских группировок в «дикой» зоне. Но какого-то конкретного плана как это сделать, у меня не было. И дернул лукавый выступить с этой инициативой! Но что сделано, то сделано.

Первый вопрос – как туда ехать? То ли при «полном параде» – на Гае и во всей амуниции, или просто туда зайти, как в первые дни моего пребывания в Земля-сити? В первом случае я стопудово привлеку к себе всеобщее внимание и все «сливки общества» стянутся посмотреть на меня. А кто-то и не только посмотреть. Слишком это будет агрессивная форма заезда, и переговоры навряд ли получатся. Ведь по большому счету, мне надо будет встретиться с Ромарио, Мугабе и, возможно, с Паце так, чтобы об этом никто не знал. Или почти никто не знал. Без какого-либо официоза или внимания со стороны «общественности».

Но при втором варианте входа можно нарваться на разного рода неожиданные неприятности. Те же люди Мугабе могут меня идентифицировать до того, как я установлю связь с ним самим или тем же Ромарио, и тогда неприятности будут точно гарантированы.

Дальше, брать или не брать Цезаря. Он ведь тоже, как реклама голливудской дивы в глянцевом журнале, будет привлекать всеобщее внимание. Но и без него как-то неуютно… Привык я уже, что Цезарь рядом, и что он мониторит ситуацию вокруг нас, и всегда не только предупредит об опасности, но и сможет защитить, если что… Или взять моих ребят: Ивана и Петра? Они крепкие, надежные, глазастые… И внимание к себе привлекать не будут. Наверное, лучше взять ребят. На этом и остановился.

Но, прежде чем пойти к «диким», встретился с Рихардом и Таниксом, сообщил им о своем плане и попросил о возможном прикрытии: если я не вернусь до этой ночи, но пусть Таникс берет свой отряд с полной выкладкой и идет в «дикую» зону на наши с Иваном и Петром поиски. Ромарио навряд ли будет глупостями заниматься, а вот Мугабе вполне может «отмочить» какой-либо «фортель».

На следующий день, после обеда, одевшись в обычные джинсы и рубашки, мы с Иваном и Петром направились в сторону базарной площади, где, поднявшись на террасу уже знакомой мне таверны, я попросил подойти ко мне «старого Марка», ее хозяина. Иван и Петр отсели в сторонке и изображали из себя «туристов», типа Петрова и Баширова, любующихся местными красотами.

Марк, увидев меня, расплылся в улыбке и превратился в радушного хозяина, готового выполнить любой каприз гостя. Но я первым делом заказал у него корзинку с вином, тем же, какое мне презентовал Ромарио, а потом поинтересовался, как мне встретиться с ним самим.

Лицо Марка тут же приняло серьезный вид, он о чем-то подумал, после чего кивнул головой и сказал, что постарается найти способ оповести Ромарио о том, что я хотел бы с ним встретиться.

И действительно, минут через двадцать ко мне подбежал какой-то чумазый мальчишка и с важным видом сказал, чтобы я шел за ним. Куда и зачем – он не сообщил. Ивану и Петру я кивнул, чтобы шли за мной, но на расстоянии.

На территории «дикой» зоны, что контролировал Ромарио, было все же почище, чем в «Черной дыре», мы видели рабов, которые собирали грязь и мусор в ручные телеги и куда-то их отвозили. Но в остальном все то же. Грязные, обшарпанные дома, бордели с проститутками на улицах, сомнительного вида «закусочные» и местные «туземцы», одетые кто в лохмотья, а кто в ярко-пеструю одежду. Что-то вроде пиратского поселения на Ямайке в середине семнадцатого века на Земле.

Мальчишка вскоре привел нас к одному неприметному зданию, без каких-либо вывесок и, получив монетку, исчез.

Я показал ребятам, чтобы они остались на улице и вошел внутрь. Там меня уже ждали: два гориллообразных джентльмена внимательно осмотрели, проверили мою корзинку с вином, а потом пропустили в соседнюю комнату, где и сидел Ромарио.

– Добрый день, – поздоровался я с ним. – Вот, не думал, не гадал, но захотел повстречаться с тобой.

– Привет, – ответил Ромарио, – удивлен, что такой важный человек, как ты захотел встретиться с таким бандитом, как я.

– Ромарио, давай перейдем на нормальный язык, – предложил я, – мы ведь вроде неплохо расстались, когда виделись в первый и последний раз. Кстати, вот и мой ответный презент, – и я поставил корзинку на стол. – Можем даже отметить нашу вторую встречу.

В общем, откупорив одну бутылку и, продегустировав вино, мы с Ромарио пришли в хорошее настроение и вскоре болтали как старые добрые друзья. О чем болтали? Да обо всем: «о погоде, видах на урожай, о женщинах…». О чем еще могут болтать мужчины за бутылкой вина… Вот только о футболе не говорили. Нет футбола в Земля-сити.

Но минут через двадцать Ромарио, после очередного глотка вина все же решил, что пора перейти к цели моего визита, о чем прямо и спросил. В ответ я ему дал первую часть моей информации о возможном нападении бойрдов на Земля-сити и о запланированном в связи с этим «саммите» всех влиятельных лиц как с организованных, так и с не организованных территорий.

Ромарио был озадачен. Он также выразил сомнения в достоверности озвученной мною информации, в результате чего я выдал ему и вторую часть информации, подтверждающей первую.

– Конечно, – заканчивал я свое повествование, – ты можешь мне верить, можешь не верить – это твое дело. Но если на «саммите» все основные игроки Земля-сити примут решение об объединении и формировании единой армии – то «дикой» зоне не быть. Вас «зачистят» самым решительным образом, и рыбаки это только поддержат. Бойрды – это общая для нас с ними угроза, и рыбаки будут заинтересованы, что бы мы смогли дать им отпор. А вот вы, я имею «дикую» территорию, будете помехой в реализации этого плана, так как, во-первых, оттягиваете на себя часть дефицитных людских ресурсов, а во-вторых, мешаете жить и развиваться другим территориям. Впрочем, – тут же добавил я, – к тебе конкретно сейчас претензий по второму фактору нет, но Мугабе уже не раз нападал на организованные территории. Не сидится ему дома. Поэтому рыбакам, в свете последних событий, скорее всего, будет «фиолетово», как мы начнем наводить здесь порядок.

– Ты говоришь «мы», – усмехнулся Ромарио, – как быстро продвинулся… Честно говоря даже не ожидал такого. И что ты предлагаешь? Разоружиться и сдаться «властям»? А мне пойти в какую-нибудь мастерскую подмастерьем?

– Нет, не надо идти подмастерьем. Твою территорию превращаем в организованную зону, как у других, и она становится составной частью общей городской зоны. Определенная автономность будет у каждой территории, но, вместе с этим, будет и жесткая централизованная власть, исполнять решения которой надо будет в обязательном порядке. Так что вот такая альтернатива: или идти под «зачистку», или вместе со всеми стройным шагом к цивилизации. Ответ мне нужен будет завтра. Как минимум – будешь ли ты участвовать в «саммите». Но это не все. Мне нужна твоя помощь во встрече с Мугабе. Сегодня. И с Паце. Он из «чертей». С ним можно завтра.

– Знаю я, кто такой Паце. И знаю, кто помог ему возвыситься, снабдив его огнестрельным оружием. Вы хоть думали своей головой, когда давали этому «черту» «Беретту»?

– А при чем здесь я? – удивился я. – «Беретта» не моя, и я ему ничего не давал.

– Ладно, это другие дела… С Паце я помогу. А вот с Мугабе – проблема. Мы с ним поцапались недавно, его черные «отморозки» побуянили в одном нашем борделе, пришлось их немного «повоспитывать». В общем, живы все, но болеть еще будут долго. Мугабе обещал все это так не оставить. Ну я и напомнил ему, как он «так не оставил» в случае с тобой. Тот сейчас в бешенстве. Обещал мне жизнь попортить, и тебе, в том числе. Наверное, я не вовремя про тебя ему напомнил?

– Похоже, да, не вовремя… протянул я, – и что теперь делать?

– Кстати, с Паце ты можешь и без моей помощи встретиться.

– Каким образом, – удивился я, – пойти прогуляться у «чертей»?

– Нет, зачем такой сложный путь? – ответил Ромарио. – Твой друг Лечо встречается с ним в «дикой» зоне если не каждую неделю, то довольно часто.

– Лечо? – снова удивился я. – Да что может быть общего у лидера этих отмороженных «чертей» и уважаемого бизнесмена Лечо?

– «Уважаемого бизнесмена»? – заржал Ромарио, – Да на нем клеймо ставить негде! Еще до того, как попасть сюда, а Аламанию, Лечо у себя там, в Болгарии, занимался рэкетом, проституцией и наркотиками. Возили эту дрянь из Турции по всей Европе. И здесь, в Аламании, пока не был создан Балканский треугольник, они с Паце тут такое вытворяли… Расскажу – не поверишь. Правда, их дороги вроде давно разошлись и самого Лечо я тут не видел уже года два, но в последнее время он снова зачастил. И, похоже, с Паце они опять «замутили» какое-то дельце. Так что можешь к нему обратиться, и Лечо вам устроит «стол переговоров». Кстати, Паце ведь «работал» и у меня, когда они с Лечо разошлись. Но я был вынужден избавиться от его «услуг». Уж слишком он был безбашенным. Впрочем, у болгар это часто случается. А Лечо, если ты не знаешь, держит самую большую сеть «едален» в Балканском треугольнике. Особенно после того, как он отобрал у румын большую часть их забегаловок. Одно время пробовал также наехать и на сербов, но Душан, что в тамошней Управе, не позволил ему это сделать.

– А у румын что, никого в Управе нет? – спросил я.

– Никого. Как третья по размеру диаспора в Балканском треугольнике не смогла провести своего представителя в Управу, состоящую из пяти человек – я не знаю. Мозгов, похоже, не хватило, дурные совсем. Или полный раздрай у них в этой диаспоре.

«Блин, вот ушлый болгарин, все любит рассказывать, какой он цивилизованный европеец, а сам, как был бандитом, им и остался» – подумал я про себя. Но Ромарио ответил:

– И все же я тебя попрошу о встрече. Что-то не хочется мне иметь дело сразу с двумя балканскими мафиози. Да и не для ушей Лечо этот разговор. Пока, по крайней мере.

– Хорошо, завтра в двенадцать будь здесь, у меня, Паце тоже будет здесь. Вместе и потолкуем. Он хоть и «черт», но голова у него работает. Когда надо. Да и когда не надо – тоже работает. Только в другую сторону. Не в ту, куда надо, а наоборот. Они же, болгары, вообще странные люди, если во всем мире, когда человек хочет показать «нет», то он качает головой вправо-влево. А у болгар – это «да». А если кивнуть головой вниз – то у болгар это «нет». Знал про это?

– Первый раз слышу, – снова удивился я. – Серьезно говоришь?

– Слушай, Макс, ты меня удивляешь, кто дружбан Лечо, я или ты? Вот и поинтересуйся обо всем этом у своего «первоисточника», а заодно и про его дела с «чертями» можешь спросить. Хотя, впрочем, не надо, Лечо это может не понравиться. А то подпортишь его имидж «цивилизованного европейского бизнесмена» свято верующего в каноны демократии и в «европейские ценности». Ты ведь русский, а русские, насколько я знаю, «положили» на всю эту западную демократию и их ценности. И правильно сделали.

– Ромарио, – решил я вернуть наш разговор в нужное мне русло, – так что будем делать с Мугабе? Как с ним встретиться?

– А зачем? – невежливо, вопросом на вопрос ответил латинос. – О чем ты с ним хочешь договориться? Этот отморозок ничем не отличается от «чертей».

– В то же время он контролирует значительную часть «дикой» зоны с большим числом проживающих в ней людей и не хотелось бы проводить здесь «зачистку», которая, так или иначе, приведет к крови. Кстати, этот, как ты его называешь, «отморозок», на моих глазах пытался «отмазать» шесть своих негров от рыбаков там, в Немецкой слободе. Сам ведь тогда явился, не поленился. И это положительно о нем говорит, что он заботится о своих.

– Ну хорошо, пошли, – хлопнул себя по коленям Ромарио.

– Куда? – спросил я.

– Как куда? К Мугабе. Ты ведь хотел с ним встретиться? Так пошли к нему. Я возьму только несколько человек охраны. Так, на всякий случай.

– Какие шансы, что дело обойдется без драки?

– Не очень большие. Но есть.

Выйдя на улицу, я первым делом подозвал Ивана и дал ему задание бежать на нашу базу, найти там Таникса и сообщить ему, что мы с Ромарио и его охранниками пошли к Мугабе, с большой вероятностью, что там нас могут «повязать». Пусть выдвигается на базарную площадь, что у «диких», и если нас с Ромарио там не будет вечером, то прямым ходом направляется в «Черную дыру» в гости к Мугабе. Ромарио пояснил, где это находится.

Бразилец взял с собой четырех охранников, выглядевших весьма внушительно: высокие, мощные, с битами в руке и тесаками за поясом. Со мной же был только один Петр. Таким вот контингентом мы и отправились на «мирные переговоры».

Зайдя на территорию Мугабе, я тут же наморщил нос – пахло как-то не очень… Да, даже внутри «диких» территорий разница в чистоте была большой. У Мугабе все продукты жизнедеятельности валялись на улице, никто ничего не прибирал. Свобода и демократия, одним словом: никто никого не понуждал ничего убирать. Каждый делал что хотел. И обратно: никто не делал ничего такого, что не хотел. Африка, короче.

Но вот взгляды местного «электората» были весьма подозрительными, и, похоже, нас давно вычислили: кто мы и куда идем. Странно было, что при этом никто путь нам не преграждал, и не пытался «попросить у нас закурить», или узнать, как «пройти в ближайшую библиотеку». Впрочем, охранники Ромарио шли напряженными, постоянно посматривая по сторонам, крепко сжимая при этом биты. Парни явно ожидали нападения и старались быть готовым к нему. Вот только Петр шел как ни в чем небывало, по-прежнему изображая из себя то ли Петрова, то ли Баширова, и вроде разглядывая местную, уже покореженную временем архитектуру, а также местных красоток, манящих нас в свои  хоромы и чумазых «зазывал», приглашающих в тамошние таверны, где подают «самое свежее пиво» и «отличную еду». Запах на улицах при этом был прежний, вне зависимости от того, где мы находились.

Наконец наша "команда" дошла до большого и помпезного, по местным меркам, двухэтажного здания, перед которым Ромарио остановился и, повернувшись ко мне, заявил:

– Ну вот, здесь находится резиденция «короля Черной дыры» Мугабе. Вот только что-то его охраны не видно. Обычно тут, на улице, ошивалось несколько его «горилл», контролирующих, чтобы возле здания никто просто так не крутился. Секреты «Его величества Мугабе» не выведывал.

После завершения своей фразы Ромарио повернулся к единственной двери здания, выходящей на улицу, и пнул ее со всей силы, так что грохот от пинка раздался по всей округе.

– Мугабе, друг мой, пусти в гости воды напиться, – закричал во весь голос бразилец. – Да и отдышаться от той вони, что ты тут развел.

– Ромарио, может, не так грубо? Может, повежливей надо было? – шепотом спросил я бразильца.

– В «Черной дыре» повежливей? – переспросил меня он, – не смеши мою бабушку. «Ботаников» здесь не любят. Они вон, впряженные в тележки, по улицам добро «наглых и горластых» возят.

Тут дверь с грохотом открылась и наружу один за другим вывалилось человек десять черных. Все были с дубинками в руках и с негостеприимным выражением на «морде лица».

– Что надо? – довольно грубо спросил один из них.

– Мугабе надо, разговор к нему есть. Важная информация, которая будет для него очень интересной. И если вы сорвете этот разговор, то пеняйте потом на себя. Я вас предупредил.

– Мугабе видеть тебя не хочет. Разве что в клетке. Вместе с этим, – и тут он кивнул на меня. – Но мы люди воспитанные, гостей прямо так в клетки не бросаем. Хотя желание есть.

Выслушав все это, Ромарио еще раз обратился к разговаривавшему с нами негру:

– Хватит болтать. Что-то вы тут разговорчивые стали… Иди к Мугабе и доложи о нас. И добавь, что если он не примет нас сейчас добровольно, то следующие гости уже не будут такими вежливыми, как мы и вытащат его отсюда, как червяка из коры дерева. – И тут же громко добавил: «пошел»!

Видно было, что дело идет к драке, и атмосфера вокруг нас так сгустилась, что ее можно было резать ножом. Черные, с одной стороны, явно имели указание нас не пускать, но с другой стороны, мы ясно дали понять, что пришли сюда не затем, чтобы развернуться «не солоно хлебавши». Петр при этом, как бы бочком, бочком встал между мною и неграми, готовый отреагировать в любую минуту.

Но тут открылось окно на втором этаже, и из него высунулся улыбавшийся Мугабе:

– Ромарио, друг мой, что ты там стоишь? Заходи, у меня как раз есть что выпить.

После этих слов черные расступились, и мы зашли вовнутрь.

Внутри здания оказалось довольно прилично и чисто. Я даже был удивлен. Вот только количество «охранников» зашкаливало. Их в фойе было еще человек пятнадцать, и все пялились на нас своими страшными физиономиями. Все же настоящие негры разительно отличаются от тех же мулатов, что я видел на территории Ромарио. По крайней мере, внешне.

На втором этаже нас завели в большой зал, а охранников с Петром оставили в «предбаннике».  Мугабе встретил нас с ухмыляющейся физиономией сидя в большом кресле, почти как на троне. Впрочем, он и нам предложил сесть, пусть и не в такие шикарные, но вполне приличные стулья. Следом за нами вошел еще один негр и принес напитки.

– Так что вы хотели мне рассказать, – спросил Мугабе, – отпив один небольшой глоток.

Ромарио посмотрел на меня, и я изложил все то, что до этого рассказывал бразильцу, особенно подчеркнув, что пока идет только процедура обсуждения и попытка лучшего понимания, что же происходит на самом деле, или что может произойти. Никто пока никому ничего не навязывает, потому что еще никто не знает, что вообще надо делать. В общем, «Его величество» Мугабе просто приглашают за стол переговоров. Вместе с Ромарио. А может быть, и «чертями», если те согласятся.

– Мне все это неинтересно, – зевнув, ответил Мугабе. – не надо перекладывать на меня все эти ваши проблемы. Какие бойрды? Их тут не было испокон веку. И я не вижу причин, почему они должны появиться. Да и если сунуться, то в первую очередь будут «шерстить» толстопузых бюргеров и богатых янки. А если все же появятся здесь, в «Черной дыре», то мы их встретим как полагается. Как у нас в Африке полагается, я имею в виду. И собачек их мы не боимся, нас самих бояться надо. Да, Ромарио? – усмехнулся он, подмигивая бразильцу.

– Мугабе, ты, наверное, не понял, – возразил я, – что еще до появления бойрдов, в тех территориях, которые пойдут против централизованной городской организации, будет «зачистка». То есть тех, кто проявит агрессию по отношению к новой власти, скрутят и отдадут рыбакам, а остальных расселят по всему городу.

– А что, уже есть такое решение? – усмехнулся Мугабе. – И кто тогда это решил? Я что-то не слышал о какой-то централизованной городской власти и о том, чтобы делать, как ты сказал, «зачистки».

– Да, пока такого решения нет. Но оно будет. Я просто обрисовываю тебе ближайшую перспективу. Вероятность создания такой централизованной власти очень высока, так как все основные территории уже высказались за то, чтобы она была. И она будет! В отличие от тебя другие лидеры своих территорий лучше понимают потенциальную угрозу для Земля-сити. И не только от бойрдов, но и вообще. Город ничем и никем не защищен, в то же время он аккумулирует довольно большое богатство по местных меркам. Рано или поздно найдутся желающие поживиться «на халяву» и «пограбить немножко» землян. Но при этом, для них не будет разницы, в «дикой» или организованной части города это делать. Они ведь даже не будут знать, где находятся. Для них Земля-сити – это один «жирный» приз. Вот и будут идти «чохом» по всем городу… куда глаза глядят. Так что, не отсидишься в своей «Черной дыре», Мугабе. Вытащат тебя отсюда, как и всех остальных.

– Повторяю еще раз, – с каким-то равнодушием посмотрел на меня «черный король», – мне ваши страшилки неинтересны. Мы многое уже пережили, и еще переживем. Вы Ромарио лучше голову морочьте, он парень боязливый, да и к организованным стал больше «прижиматься» чем к «диким». Скоро и бляху нацепит, как грузчики на вокзалах, там на Земле!

При этих словах Ромарио аж побелел и было видно, что он себя если и сдерживает, то с большим трудом.

– ОК, – решил я, что пора уже «закруглятся» и «сваливать» с этой хаты, иначе дальнейшие «переговоры» могут закончиться банальным мордобитием, – мы услышали тебя, и больше вопросов или предложений не имеем. А теперь разреши нам откланяться.

– Разрешаю, – милостиво согласился Мугабе, – скатертью дорога. – При этом он незаметно кивнул головой открывшему для нас дверь негру.  И не успели мы все выйти из зала в «предбанник», как в него из коридора ворвалась толпа черных, сразу заполонивших все пространство и прижавших нас к стене. Путей отступления при этом уже не было от слова «совсем». Правда, в руках у них не было тесаков, то есть убивать нас, похоже, не собирались. Все холодное оружие торчало у негров за поясом, а в руках были дубинки. Впрочем, и от них в этой тесноте было мало проку.

И тут Петр выхватил тесак у черного, стоящего прямо возле него, и полоснул им по физиономии. Негр схватился за лицо, кровь хлынула во все стороны и Петр, пользуясь возникшей паникой, начал и дальше действовать своим оружием, буквально прорубая нам путь к выходу из их помещения. Тут и охранники Ромарио пришли в себя и начали ему помогать, энергично расшвыривая раненых негров и эффективно орудую своими битами в освободившимся пространстве.

В итоге все же удалось вырваться из «предбанника», а дальше нас было уже не удержать: мы ломанулись по лестнице на первый этаж в фойе, раскидывая всех черных, что попадались нам по пути и вырвались наружу. Но вот здесь, на улице нас ждала неприятность. Вокруг входа в здание, то есть вокруг двери, из которой мы только что выскочили, стояло несколько десятков негров, все вооруженные, и, похоже, ждущие команду броситься на нас. Некоторое время мы смотрели друг на друга, и я чувствовал, как во мне пробуждается чувство ярости и желания «рвать и метать». Я понимал, что все эти негры собрались вокруг нас не для того, чтобы пожелать нам «доброго пути», и из этой ловушки выбраться будет практически невозможно, поэтому и «заводил» себя, чтобы если и отдать свою свободу, или даже жизнь, то подороже.

В подтверждение моих мыслей окно на втором этаже вновь распахнулось, и из него высунулась рожа Мугабе, который, довольно скалясь всеми своими белоснежными зубами, помахал нам рукой и поинтересовался нашим самочувствием, а также планами на этот вечер. После чего добавил, что какие бы они ни были (планы имеется в виду), но их все равно придется менять, потому что… – и тут он замолчал, повернув голову в сторону, глядя куда-то вдоль улицы. Аналогичное действие сделали и окружавшие нас негры. Что-то явно привлекло их внимание… И тут мы услышали приближающийся шум. Вернее, не шум, а цокот копыт боевых лошадей гайрдов! Да, это был их отряд, во главе с Таниксом! Гайрды, полностью облаченные в свою защитную амуницию, с мечами в руках приближались к нам на полном ходу, сшибая по дороге всех, кто не успел увернуться. Огромные кони неслись, не замечая никаких препятствий на своем пути. В принципе этому их и учили: когда они идут в боевом строю, то действует только одна команда: «вперед!», и, как говорится, «кто не спрятался, я не виноват». А приблизившись к месту нашей «тусовки», они выстроились клином, или в более популярном изложении – «свиньей», и буквально проломили проход в живой стене, которую пытались создать наши противники. При этом несколько негров дернулись в попытке остановить коней, но тут же получилимощные удары мечами, правда, плашмя, и попадали на землю. Удары были хоть и не смертельные, но весьма чувствительные.

Ворвавшись в середину полукруга, образуемого неграми, конь Таникса взвился на дыбы, демонстрируя всю свою мощь и энергию, после чего все замерли и замолчали. Таникс при этом снял свой шлем и улыбнувшись посмотрел на меня:

– Мы прибыли чуть раньше назначенного времени, но, похоже, не опоздали на «веселуху»?

– Таникс, блин, как я рад тебя видеть! – воскликнул я, – какой ты молодец!

Все мои спутники, поняв, что, похоже, они уже вне опасности, расслабились и заулыбались. А тут еще один воин снял шлем, и это был Иван! Но он не столько улыбался, сколько наблюдал за ситуацией.

– Никогда еще не был так рад появлению местных, – сказал Ромарио, – а сейчас я просто счастлив! Вот в такие минуты и узнаешь, что такое радость в жизни!

– А кто эти черные существа? – поинтересовался Таникс, указывая на африканцев вокруг нас.

– А ты что, не видел их раньше? – удивился я. – Это негры, они земляне. Правда, отличаются от нас цветом кожи, но в целом также люди.

– А что они тут собрались? – снова спросил Таникс. – Да еще с дубинами в руках?

– Поприветствовать нас и отдать воинские почести, – ответил уже Ромарио, – после чего задрал голову в сторону Мугабе, и сказал: – А ты, «черномазый король этой Дыры» можешь зарубить себе на носу – наши «переговоры» еще не закончились и жди «продолжения банкета»!

После всех таких «прощальных слов и теплых пожеланий» мы пристроились вслед за лошадьми гайрдов и потянулись на выход из этой, как оказалось, весьма негостеприимной территории. А Таникс по дороге нам рассказал, как он здесь оказался раньше времени.

Иван, прибежавший на базу, так и сказал, что надо срочно выдвигаться в сторону «диких», так как мы с Ромарио пошли туда с небольшой охраной и есть большая вероятность, что нас не выпустят. Согласно моим указаниям, Таникс со своим отрядом должен был направляться в сторону базарной площади, но они с Иваном решили, что будет лучше, если сразу направятся к логову Мугабе, что указал Ромарио. Так и поступили. И как оказалось, это решение и было единственным верным.

Вернувшись на базарную площадь, мы еще долго обсуждали последние события, причем Ромарио сразу подтвердил, что будет присутствовать на «саммите», если его туда пригласят. С Мугабе, похоже, он окончательно разошелся, и ничего общего между ними больше не имелось. Для бразильца осталась только одна дорога – влиться в общую компанию и встать на путь к цивилизации. Время «диких» подходило к концу.

Но с Ромарио мы долго не прощались, так как на следующий день у нас была запланировано рандеву с Паце. Для чего я настоял на такой встрече – я сам точно не знал, так как понимал, что на наши предложения эта «прослойка» населения Земля-сити никогда не согласиться. Слишком они уж отличались от нас своим менталитетом и взглядами на жизнь. Это были не те люди, которые любят слово «организация».

Паце появился почти вовремя. Мы сидели в комнате «на базе» у Ромарио и пили местный чай, когда в нее ввалился болгарин. Он, ни слова не говоря, плюхнулся на один из свободных стульев за столом и, оглядев нас, буркнул:

– Ну и что вы хотели от меня?

– Вот ты вроде из Европы родом, а ведешь себя, как будто в «Черной дыре» родился, – задумчиво сказал Ромарио. – Тебя не учили, что следует здороваться, когда встречаешься с другими людьми.

– Что вам от меня надо? – повторил Паце. – Если того же, что и от Мугабе вы вчера добивались, то я пошел обратно. Дел полно, некогда тут с вами рассиживаться.

– Да… – протянул Ромарио, – а что же мы вчера добивались от Мугабе?

– Ну, судя по тому, о чем вся «дикая» территория судачит, то вы вчера пришли к Мугабе с предложением сделать из него «дрессированного пуделя», которого учат лаять по команде и еще становиться на задние лапки, после чего «пуделю» дают кусочек еды, чтобы он не помер от голода.

– О как! – удивился я. – И что было дальше? Что говорят по этому поводу «дикие»?

– А «дикие» говорят, что Мугабе не посчитал целесообразным принять ваше щедрое предложение и выкинул вас на улицу. Но чтобы не потерять «лицо» вы вызвали свои panzerwaffe¹⁹, в виде бронированной кавалерии и под прикрытием их орудий бежали с поля боя, точнее, «из-за стола переговоров».

– Паце, – начал я, – давай, чтобы у тебя была информация не на уровне «одна баба на базаре сказала», а, как говорится, «от первоисточника», я тебе расскажу о том, как, скорее всего, уже в ближайшем будущем будет развиваться ситуация в вашей «дикой» зоне. И не только в «дикой зоне», а и во всей Земля-сити. Ну а ты уже сам делай выводы. А твои неотложные дела пусть немного подождут. Никуда они не денутся. Договорились?

– ОК, – ответил Паце.

После чего я ему довольно подробно обрисовал общую ситуацию, возникшую в настоящее время, а также те планы, которые уже были озвучены, и которые, как предполагается, должны быть реализованы, в том числе и в отношении «диких» территорий.

Выслушав меня, Паце немного помолчал, после чего сказал:

– Все это, конечно, интересно.  И я даже не буду говорить, что сказанное тобой – небылицы. Логика в изложенном есть.  Но вы ведь наверняка понимаете, что тот контингент, из которого и состоят бригады «чертей», никогда не согласится пойти к кому-нибудь в подчинение. Или слушаться чьих-то команд. Эти люди скорее пойдут на смерть, чем согласятся на ваше предложение. Ну и второй важный аспект: «черти» неоднородны. Там существует несколько «бригад», которые, например, сегодня есть, а завтра могут разойтись и сойтись вокруг другого, более удачливого лидера. И я – один из них. Пока у меня получается и у меня есть своя «бригада». Но даже я там не командир. Я просто предлагаю ту или иную «операцию», и мы сообща решаем, как ее воплотить в жизнь. И только на стадии реализации этой «операции» я уже реально контролирую ход ее выполнения. А потом – дележка награбленного и «гуляй народ!». Вот и подумайте, с чем вы предлагаете мне к ним выйти и что сказать? Про бойрдов? Да чихать они на них хотели. Многие даже не понимают, кто это такие и какую угрозу они собой представляют. Там люди живут одним днем, и если ты уснул пьяным и сытым, пусть даже и в канаве, то, значит, он прошел великолепно! Ну как-то так…

– Понятно, – кивнул головой Ромарио, – я в принципе такой ответ и ожидал. Это Макс у нас идеалист, все пытается «посеять разумное, доброе, вечное» … И думает, что только добрым словом он может изменить неизменяемое. Пистолет нужен к этому доброму слову… Тогда и будет результат в «диких» землях.

– В любом случае моя совесть чиста, – заявил в ответ я. – Пусть я и идеалист, но, по крайней мере, попытался достучаться до тех, от кого зависят жизни людей, пусть даже и таких, как их обрисовал Паце.

Тут я повернулся к болгарину и сказал:

– В общем так, я жду ответ на наше предложение хотя бы поучаствовать в «саммите» до завтрашнего обеда. У тебя сутки. Ответ нужно дать моему человеку, который завтра будет сидеть на веранде в таверне у старого Марка на базарной площади. Он будет одет как гайрды: в кольчуге поверх кожаных штанов и куртки. Если ответ будет отрицательным, то можно его не передавать. И так все будет понятно.

Лечо – наследник европейской толерантности и культуры

Вернувшись после встречи с Паце на базу, я все же не смог перейти в благостное расположение духа человека, который вроде как бы сделал все, что от него зависело в решении одной благородной задачи. В итоге моих нравственных шатаний я взял Цезаря, и мы пошли в Балканский треугольник к Лечо.

В Балканском треугольнике, или как чаще говорят "в Балканах", я уже бывал, правда, больше проездом, или «наскоком», то есть, сильно не задерживаясь и не погружаясь в очарование этой территории. А здесь действительно было красиво: много цветов, обвитые зелеными насаждениями дома, да и сами дома были разноцветными и разной архитектуры. Каждый раз, когда я попадал сюда, меня удивляло, как это люди за короткий промежуток времени смогли создать такое уютное место. А сколько здесь было разных таверн и ресторанчиков! И кормили отлично! В общем, мне здесь нравилось и хотелось прийти еще раз. Причем не по делам, не торопясь каждую минуту, а без оглядки на время. Но пока так не получалось.

«Штаб-квартира» Лечо располагалась в одной из таверн, где он «снимал» вип-комнату. Очень удобно – и как офис использовать, и покушать всегда можно. Прямо как итальянские мафиози: насколько помню по старым фильмам, они тоже любили свои «рабочие места» располагать в кафе или в ресторанах.

Лечо оказался в "офисе", более того, был один и, попивая какой-то напиток, сидел погруженный в глубокие размышления.

– Леле мале²⁰! Кто ко мне пришел! – воскликнул он, когда мы с Цезарем ввалились в его «апартаменты». – Так, Макс, только прошу тебя, пусть твоя собачка сядет где-нибудь в сторонке. Не рядом с нами. Ты ведь знаешь, что у меня аллергия на животных.

– Да, Лечо, помню, – с улыбкой сказал я, – еще с той вашей первой встречи.

Болгарин только прикрыл на секунду глаза руками, как бы вспомнив свое знакомство с Цезарем, но тоже улыбнулся и позвал обслугу, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить. Чего-нибудь хорошего.

Попробовав местного пива, которое действительно оказалось неплохим, я посмотрел на местного "мафиози" и спросил:

– Лечо, а какие у тебя дела с Паце? Я имею в виду сегодня. Сегодняшние дела.

– А какие у меня с ним дела? – переспросил Лечо с удивленным лицом. – Нет, я даже по-другому бы поставил вопрос: какие у уважаемого и авторитетного бизнесмена европейского происхождения могут быть дела с откровенным бандитом с большой дороги?

– Ну, «откровенный бандит» ведь тоже европейского происхождения? То есть сам факт такого происхождения никак не мешает заниматься нехорошими делами. А я почему спрашиваю? Потому что в последнее время твою небритую физиономию уже несколько раз фиксировали в компании с этим «бандитом с большой дороги». Ты что, Лечо, тоже решил «сходить налево» на эту дорогу? Насколько я знаю, когда-то вы оба «оттягивались» там по полной программе.

– Абе, майна²¹, – начал Лечо с пловдивским акцентом, – как вы русские говорите: «кто старое помянет, тому глаз вон». Ну, было когда-то… по молодости, по глупости…

– Ага, Лечо, по молодости… Тебе уже тогда под сорок было.

– Ну и что? Мужчина умнеет только когда он перевалит шестьдесят. А все, что до этого – одни глупости, да еще, как правило, завязанные на бабах. Они всегда мужикам мозги «забивали». И только после шестидесяти начинаешь отдавать себе отчет, какой же ты был дурной всю эту жизнь.

– Лечо, я не понял, тебе ведь еще нет шестидесяти?

– Поэтому и дуркую еще иной раз по-прежнему. А с дурака ведь какой спрос? Никакого…

– Так, ладно, дурковать ты можешь сколько угодно, но поясни мне, какие у тебя дела с Паце. Пойми, это очень серьезно.

– Нет у меня с ним дел! Ракию пьем, за грехи наши тяжкие «перетираем». Что в этом плохого? А то, что он бандит – ну и что? Мы европейцы, – и тут Лечо поднял вверх указательный палец с большим золотым «болтом» на нем, – придерживаемся толерантности. То есть терпимости к людям, воспринимаем их такими, какие они есть. И помогаем найти путь праведный и их нелегкой жизни.

– Миссионер, короче, а не болгарский мафиози! – усмехнулся я.

– Макс, давай без оскорблений, – обиделся Лечо. – Я чист, как «слеза комсомолки». С Паце я действительно встречаюсь как со старым знакомым. Да, нам есть что вспомнить, о чем поговорить… А от его дел я сейчас очень далек, да и не хочу ничего про них знать. Если рыбаки пронюхают, что у меня есть какие-то дела с «чертями», то это все закончится очень плохо для меня.

– Ладно, не буду тебя мучить, – решил конкретизировать ситуация я, – я был сегодня в «дикой» зоне и встречался с Паце.

– Ты был у «чертей»! – воскликнул удивленно Лечо.

– Нет, мы виделись у Ромарио, и там я предложил ему, то есть Паце, прийти на встречу лидеров территорий для обсуждения вопроса объединения города, – и далее я рассказал ему суть нашей беседы.

– Ну а какой результат ты ожидал? Что Паце, один из лидеров «чертей», оденет цивильный костюм, напялит цайсы²², и станет кандидатом в депутаты местного парламента? С поддерживающим его «отмороженным» электоратом, измазанным черной краской от чресел и выше? И который, электорат, я имею в виду, если свести его с каннибалами дойрдами, то еще не известно, кто кого сожрет? Все он тебе правильно ответил. Это не ваш контингент, это люди, которые бежали от Ромарио и Мугабе из-за «засилья» там дисциплины и порядка!

– Лечо, а ты можешь сам переговорить с Паце по этому вопросу, – перешел я к своей основной теме моего приходу сюда. – У него есть сутки на размышление, завтра до обеда. Может, тебя он послушает…

– Макс, дело не в том, послушает он меня или нет. Дело в том, что «черти» никогда не откажутся от того образа жизни, который они ведут там, на своей территории. Даже под страхом смерти. Хотя… если ты меня так просишь, то завтра утром я с ним встречусь. Посмотрим, что получится…

– Вот спасибо, Лечо! – обрадовался я. – Я знал, что ты настоящий товарищ!

– Ладно, встретиться я встречусь, но вот результат, скорее всего будет отрицательным. – проворчал Лечо. – А знаешь что, Макс, – вдруг воскликнул он, – коли ты пришел ко мне, то давай, как говорят у нас в Болгарии: да си пийнем по една ракия няколко пъти²³!.

Короче, мы и выпили по одной ракии… Но сколько раз это сделали – я уже не помнил. Единственно, до того момента, как уйти в то состояние, когда все люди тебе кажутся братьями, я успел все же уточнить у Лечо, действительно ли они качают головой вправо-влево, когда хотят сказать «да»?  И наоборот, кивают вверх-вниз, когда хотят сказать «нет».

– Ну да, есть такое у нас, у болгар. Но сейчас этим меньше пользуются. После того как мы влились в дружную семью Евросоюза, то перешли на европейский стандарт «выражения одобрения». Чтобы путаницы не было. А то ведь так и на деньги можно было «попасть». Вроде отказываешься, а все думают, что ты согласен. Вот и доказывай потом, что не дурак.

И еще помню, как уже в пьяном состоянии Лечо орал во все горло:

«Обнимитесь миллионы!

Слейтесь в радости одной!

Там, над звездной страной, -

Бог, в любви пресуществленный»²⁴!

Когда я попытался у Лечо узнать смысл последней строчки, то он посмотрел на меня своим мутным взглядом и сказал: «Вы, русские, не европейцы, и, в отличие от нас, болгар, никогда ими не будете, а потому-то высшее духовное предназначение европейской цивилизации, у истоков которой еще в древности стояли мы, болгары, вместе с римлянами, – и тут небритый, с хитрым цыганским прищуром Лечо повторил свой любимый жест, подняв для важности указательный палец с безобразно большой золотой печаткой на нем, – никогда не будет вами постигнуто».

Цезарь при этом смотрел на Лечо с каким-то сожалением, когда тот осуществлял свой монолог о величии европейской цивилизации, как наследнице, «болгарской и римской культуры». Как-то так…

Генеральная репетиция перед саммитом

Пока я бегал по «дикой» зоне и искал приключения на одно свое место, серьезные люди, я имею в виду Рихарда и Шмидта, решали серьезные вопросы по подготовке к «саммиту». Вообще, должен отметить, что эти двое нашли общий язык и во всех «стыках» стали выступать единым фронтом. В общем, американо-германский союз формировался прямо на глазах.

Но сначала о неожиданности. Иван, которого я отправил на базарную площадь для получения ответа от Паце на предмет его участия в «саммите» вернулся с удивительной новостью. Лидер "чертей" дал согласие. Было совершенно непонятно, кого он будет представлять и от чьего имени голосовать, но сам факт его участия – это нонсенс. Ну что же, тем интересней будет «саммит».

На следующий день после получения этого известия, Рихард собрал всех руководителей Иностранного легиона, плюс Шмидта, для того чтобы подвести итог по вопросу проведения задуманной нами встречи «на высшем уровне».

После того как все собрались он и взял первое слово:

– Итак, мы имеем согласие на участие в «саммите» почти от всех организованных территорий, а именно от восьми зон: Американская оккупационная зона, Чайна-таун, Немецкая слобода, Воронья слободка, Балканский треугольник, Средиземное озеро, Японский квартал, Бандустан. Плюс две территории из «дикой зоны» – латинос, которых будет представлять Ромарио и от «чертей» будет болгарин Паце.

Народ тут же возбужденно загалдел, так как никто не знал про то, что от «чертей» тоже будет участник.

– Да, я сам сильно удивлен, но благодаря энергии и настойчивости Макса, а это именно он смог договориться с Паце, нам удалось добиться участия представителя от этой весьма своеобразной части населения Земля-сити.

– Не получено согласие от второй по величине зоне в «дикой» территории – «Черной дыры», а также от Тризуба.

И тут все опять загалдели, причем еще громче, чем в первый раз.

– А с Тризубом что не так? – поинтересовался Душан.

– Представители этой территории выставили условие, – включился Шмидт, – что они примут участие в «саммите» только, если их представителям выделят боевых коней гайрдов, полные комплекты амуниции и оружия, а также зачислят в Иностранный легион с денежным содержанием «как у немцев».

А вот тут возникла тишина и все участники нашей встречи посмотрели на Шмидта с непониманием, и даже с некоторой укоризной. Американец при этом сделал немного растерянное лицо и пожал плечами как бы говоря: «а я тут при чем?».

– Ну не надо на меня так смотреть, – наконец озвучил он свою мимику. – Не я ведь это придумал, я просто оповестил об их условии… Они попросили меня это сделать.

– А почему попросили это сделать тебя? – поинтересовался Равшан. – Какое отношение Американская оккупационная зона имеет к Иностранному легиону?

– В данный момент – никакого, – подтвердил Шмидт. – Просто представители Тризуба считают, что если мы поддержим их инициативу, то все остальные согласятся.

– И вы поддерживаете эту инициативу? – снова спросил Равшан.

– Нет, – тут же твердо ответил Шмидт.

– Ну тогда данный вопрос считаем закрытым, – подвел итог дискуссии Рихард. – Как-нибудь перебьемся без Тризуба. Впрочем, Шмидт, у меня все же есть один вопрос, а почему украинцы решили, что они чуть ли не полным составом могут пойти в Иностранный легион? Мы ведь, когда подбирали отряды, делали тщательную выборку по возможностям и степени подготовки будущих бойцов.

– Они там считают себя «нацией воинов», что, мол, сотни лет древние предки вели успешные кровопролитные войны как с захватчиками их территории, так и в том случае, когда их нанимали по всей Европе как одних из лучших бойцов на континенте.

– А что в них такого особенного, что они считают себя лучшими на континенте? – не выдержал и спросил уже я.

– Гопак, – ответил Шмидт. – Они считают это лучшим видом боевого искусства, которым каждый украинец владеет в совершенстве.

– А зачем тогда бойцам, в основе умения которых лежит гопак, лошади? – опять поинтересовался я.

– Не понял тебя, Макс, – недоуменно спросил меня Шмидт. – поясни свой вопрос.

– Что такое гопак? – начал я, – это, утрировано говоря, прыжки на месте с подкидыванием рук и ног. Танец такой… У них там вся страна скакала недавно, правда, все без толку, но было весело. Вот я и спрашиваю, а зачем им лошади? Гопак танцевать на них?

Тут всеобщее молчание прервал Юудей, представитель Японского квартала:

– Давайте прекратим обсуждать чьи-то глупости. Тем более что, скорее всего, они придут, никуда не денутся и будут голосовать как все. Ну выпендрились немного, что из этого сенсацию раздувать.

С такой логикой все согласились, и мы пошли дальше.

– Теперь ряд важных вопросов, – продолжил Рихард. – Первый из них – несколько небольших территорий подняли тему правил голосования – будет ли учитываться население каждой территории, или одна территория – один голос. Как в Евросоюзе, на Земле. Нами, совместно с американцами сделано предложение, что каждая территория должна иметь один голос. Слишком важные вопросы мы планируем обсуждать, и хотелось, чтобы все территории приняли в этом активное участие. Все же на кону стоит существование нашего города. А если в голосовании будет учитываться численность населения, то мы с китайцами или с немцами можем сепаратно и быстро порешать все вопросы, так что остальным и собираться не надо будет. Я думаю, что такое решение удовлетворит всех.

– То есть вся Чайна-таун и тот же Тризуб будут иметь одинаковое количество голосов – один? – вышел из состояния перманентной дремы Пу И.

– Да, именно так, – ответил Рихард. – И у Немецкой слободы тоже будет один голос. Теперь второй важный вопрос, который пришел из Чайна-таун и который имеет отношение к тому, что мы только что обсуждали – китайцы попросили, что бы им было предоставлено три голоса: от пекинской, шанхайской и гонконгской диаспор. Но мы полагаем, что здесь нельзя идти навстречу. Дело в том, что Чайна-таун оформлялась как единая территория, плюс учет населения здесь также ведется в едином формате. То есть по всем признакам это одна организованная зона. Ну а то, что внутри она разбилась на три части – это уж ее проблемы. Если пойти навстречу китайцам, то завтра с такой же просьбой прибежит половина организованных территорий и при этом они будут иметь обоснованные претензии. Ведь прецедент уже будет создан в Чайна-таун. И в итоге мы получим десятки небольших формирований, никак не оформленных и не несущих никакой ответственности, но имеющих право голоса при решении важнейших вопросов. Так что, уважаемый Пу И, находите общий язык со своими земляками и формируйте единое мнение.

Нельзя сказать, что Пу И был доволен, но его больше никто не поддержал. Действительно, это был бы нехороший прецедент, который мог привести наше мероприятие к пустой болтовне и хаосу, без принятия конкретных решений.  Я уже не говорю о контроле за их выполнением.

– Ну и третий вопрос, продолжил Рихард, – о количестве соведущих. Предлагается, что их будет двое, а именно Шмидт от Американской оккупационной зоны и Равшан от Вороньей слободки. Здесь мы также хотим сделать определенный знак равенства, предложив одну кандидатуру от большой территории, и вторую от небольшой. Нет возражений?

Все промолчали.

– Ну тогда со всем этим и будем выходить на «саммит». Через два дня. А пока всем хорошего дня и, берегите себя, – добавил Рихард.

Шпионы

Вернувшись на базу, я не почувствовал какое-то то облегчения. Наоборот, испытывал чувство «глубокого неудовлетворения». Вроде все делаем правильно, а уверенности в этом нет.

«Может прав Равшан, и все эти задумки американцев – только для того, чтобы прибрать власть в городе в свои руки? И они просто используют нас, в том числе и меня в этих целях. В итоге «пудрим» людям мозги, вырываем их из привычного хода жизни, вносим сумятицу… А что рыбаки? Почему их почти не видно? И это при том, что мы тут развили такую бурную деятельность по преобразованию всего города? Раньше на любой чих прибегали, а сейчас мы тут как бы сами себе хозяева… Или у них самих все так плохо, что просто стало не до нас? Господи, как же скверно без нормальной связи, без возможности коммуницирования на расстоянии… Действительно, живем как в Средние века на Земле. Нет, в чем правы американцы на сто процентов, так это в том, что землянам надо научиться использовать те остатки знаний, которые еще есть, и попытаться вернуть город в лоно цивилизации. А тех, кто будет этому противиться – «предать анафеме» и выслать из города. Пусть строят свое, отдельное поселение и живут в своем примитивном мире».

Придя в размышленье к таким «кровожадным» выводам, я вздохнул с облегчением: вроде как увидел «луч света в темном царстве» в своих сомнениях, какое-то логическое объяснение тому, что мы затеяли, причем вне зависимости от того, что задумали американцы.

С чуть улучшившимся настроением я решил прогуляться верхом, на своем Гае. Вообще-то, покидать территорию базы без особой надобности бойцам было запрещено, тем более на боевых лошадях, но я был «главнокомандующий» в Иностранном легионе и мог себе позволить немного больше, чем другие.

Также был строгий запрет на выезд без защитной амуниции, поэтому я надел кожаную одежду и кольчугу, плюс взял с собой оружие: меч, биту и метательные ножи, и, вскочив на Гая, мы вместе с Цезарем отправились за город, где я и припустил галопом, а вслед за нами огромными скачками бежал кобель. Зрелище, конечно, было еще то! Редкие встречные люди просто шарахались в стороны, едва завидя меня на огромном боевом коне, стремительно приближавшемся с большим топотом. Ну и определенный колорит создавал Цезарь, огромная псина с раскрытой пастью, он просто наводил ужас на всех, особенно учитывая страх людей, да и не только людей, перед вейрдами. Вскоре мы уже были за городом и продолжали скакать во весь опор.

Цезарь то и почувствовал первым опасность, «просимафорив» мне о ее наличии. Просто мой мозг услышал сигнал, который сгенерировал пес, что где-то недалеко им зафиксировано чувство агрессии. Цезарь такие вещи различал еще на Земле, а тут его навык развился во много раз, и он сам собой представлял некий прибор по фиксации агрессивных чувств, излучаемых разными разумными, да и не только разумными, созданиями. То есть не только людьми.

Я резко остановил Гая и посмотрел на Цезаря. Тот сел на землю, и было такое ощущение, что он весь превратился в некое подобие антенны, чутко улавливающей чьи-то излучения. Если раньше пес мне сразу показывал, откуда идет чувство агрессии, то сейчас Цезарь даже не глянул в мою сторону.

Наконец он посмотрел мне в глаза и рванул «с места в карьер» в сторону небольшого холма, видневшегося перед нами. Приблизившись к нему, Цезарь внезапно пригнулся и как бы в полусогнутом состоянии, поднялся к его вершине.

Я при этом соскочил с Гая, и, стреножив его, также на полусогнутых бросился к Цезарю, где, прикрываясь небольшим кустарником, осторожно выглянул по другую сторону. К своему огромному удивлению за холмом я увидел двух крестьян и одного бойрда, беседующих друг с другом. Вернее, бойрд беседовал с крестьянами, выспрашивая их о чем-то. Расстояние было слишком большим, так что я не мог слышать, о чем они говорят.

«Так, стоп, – подумал я, – а где же вейрды? Бойрды никогда без них не ходят».

И тут же понял, где они находятся. За нашими спинами…

Два вейрда, ощерившись, смотрели на нас и было видно, что еще несколько секунд и они бросятся в атаку. Но здесь надо отдать должное Цезарю, он тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и замер, в сидячем положении, неотрывно глядя на вейрдов. Спустя буквально секунду их морды приняли обычное выражение, один из них зевнул, после чего оба легли на землю, положив морды на лапы, излучая абсолютную безмятежность.

А вот бойрд наоборот, закрутил головой, и было видно, что он чем-то обеспокоен. Впрочем, для меня было совершенно понятно, чем он обеспокоился. Потерял ментальный контакт с вейрдами, вот чем. Но бойрд не стал сразу бросаться на поиски своих собак, а сначала закончил разговор с крестьянами, пошедшими после этого к ближайшему лесу, и только после этого кинулся в сторону нашего холма. Причем бежал он почти в том направлении, где мы и находились.

Приготовив ножи, я стал ждать, когда он поднимется и окажется на расстоянии броска, после чего и метнул их, целясь в грудь и шею. Оба попали удачно и бойрд беззвучно повалился на землю. Вейрды при этом особого интереса к произошедшему не проявили.

Вытащив ножи из тела бойрда, я обернулся к Цезарю и сказал:

– Сможешь проследить, куда ушли крестьяне? Из меня следопыт, что из балерины грузчик, а ты с "твоим отрядом" сможешь сделать это потихоньку.

Цезарь посмотрел на меня, что-то гавкнул вейрдам и все трое бросились в ту сторону, куда ушли крестьяне. Мне же не оставалось ничего другого, как залечь подальше от убитого бойрда и ждать. Чем я и занялся.

Цезарь со своей «свитой» показался где-то через час. Он подскочил ко мне, крутанулся вокруг, а потом бросился обратно в ту сторону, откуда прибежал, как бы зовя меня с собой. Как только мы оказались в лесу, Цезарь сразу стал осторожен, аккуратно передвигаясь и стараясь делать как можно меньше шуму. Вейрды при этом остались лежать, не заходя в лес. Пройдя немного вперед, я и увидел крестьян. Они сидели вокруг небольшого костра, на котором что-то готовили. Рядом стояли пустые телеги, а в сторонке и их лошади.

«Очень интересно, – подумал я, – и что же они тут делают?».

Если крестьяне продают свой товар в Земля-сити, то они, как правило, потом что-то покупают там же и везут добро к себе. Порожняком этот народ не ходит, зарабатывая, что на пути к нам, что на пути обратно. А эти стоят тут, никуда не торопясь, с пустыми телегами, да еще и встречаются с бойрдами. Одни загадки, короче.

О чем они разговаривают мне опять же не было слышно, так как расстояние было велико, а подойти ближе было слишком рискованно. Я ведь все же не «лесной человек», тихо ходить не умею, учуют меня страхолюдины и тогда «пиши – пропало». Цезарь, конечно, будет мне в помощь, но этих «местных» здесь штук десять и физически крестьяне очень сильны, так что шансов у нас бы не было. Да и бежать бы не убежал: до Гая слишком далеко, не успею.

В общем, зафиксировав месторасположения стоянки крестьян я задним ходом потихоньку выбрался из леска, и в хорошем темпе бросился до своего коня. Ну а дальше галопом до Земля-сити. Причем перемещались мы уже не втроем, а впятером, вместе с вейрдами. И местные прохожие, которые если раньше и не видели Цезаря, но, по крайней мере, слышали про него, увидев сейчас уже три здоровенных собаки, в панике провожали их глазами. И позади себя я только слышал крики: «Вейрды! Вейрды в городе!». Впрочем, мне было не до этого, и я торопился к своим.

Прибыв на базу, я сразу же бросился искать Таникса и нашел его у Рихарда, где, кроме них двоих, сидели и два рыбака.

Не успели мы с Цезарем войти, как оба рыбака враз повернули головы в нашу сторону и уставились своими глазами: один в меня, другой в Цезаря, который при этом заворчал. Но не так, когда он видит врага, а как будто ему что-то не нравится. Цезарь всегда так делал, когда рыбаки влезали в его мозги. Через несколько секунд они, то есть рыбаки, оторвали свои взгляды от нас, посмотрели друг на друга и, повернувшись ко мне один них сказал:

– Цезарь слышал разговор, крестьяне передавали информацию бойрдам о городе, его расположении и о том, что люди говорят на базарах. Это шпионы, и бойрды и крестьяне. Бойрды сначала грабят кого-либо, потом подвозят товар крестьянам, те продают его в Земля-сити и оставляют деньги при себе. Бойрды же взамен имеют от крестьян собранную ими информацию. Все из них при этом довольны. Каждый получает то, что ему надо. Поэтому и телеги крестьян пустые, они просто ждут подвоза очередного товара.

А второй рыбак, после того как первый закончил, осторожно спросил:

– А как там вейрды, что вы прихватили?

– Какие вейрды?! – вскликнул Таникс. Где вейрды?!

– Спокойно Таникс, – только и успел сказать я, – сейчас я все объясню: Цезарь смог перехватить управление двумя вейрдами. Там был один бойрд, которого мне пришлось убить, и его вейрдов мы забрали с собой. Они здесь, сзади нас, лежат спокойно. Цезарь их контролирует.

Таникс встал и осторожно посмотрел на псин, которые, похоже, вполне себе спокойно лежали на земле ни на кого не реагируя.

– Их надо в клетки, пока тут дел не натворили, – сказал он.

Что мы и сделали, не откладывая «в долгий ящик».

Должен сказать, что во время всего монолога рыбака про крестьян и бойрдов, Рихард и Таникс смотрели на нас с большим удивлением, ничего не понимая. Поэтому я, выслушав рыбаков и сложив «всю мозаику» в один цельный рисунок, смог уже внятно и логично рассказать им не только что же произошло за городом, но и смысл всего этого.

Но в конце моего повествования у меня самого появился вопрос к рыбакам:

– А что, Цезарь понимает человеческую речь? Как вы поняли, кто там что сказал?

– Нет, речь он не понимает, понимает только образы мыслей. Но то, что Цезарь слышит, откладывается в его мозгу. И мы можем расшифровать это. Опять же не всегда, а при определенных условиях.

– Хорошо, а когда он мог услышать, кто и чем там занимается? Мы ведь оба раза были далеко от говорящих.

– Когда он сам без тебя подошел к крестьянам.

Тут один рыбак обернулся к другому:

– А ты обратил внимание, что бойрд их не почувствовал, пока Макс и Цезарь лежали на вершине холма? Да и вейрды, похоже, на них наткнулись неожиданно, когда делали обход территории. Если бы вейрды почувствовали Макса с Цезарем раньше, то бойрд был бы в курсе и сразу прекратил своей разговор. Наверно действительно, в отличие от нас, бойрды и вейрды ментально настроены исключительно друг на друга, поэтому они чувствуют друг друга на большом расстоянии, но никого другого не ощущают.

– А можно поподробней обо все этом, и чтобы нам тоже было понятно? – попросил я.

– Дело в том, что вейрды попадают к бойрдам еще в щенячьем возрасте и всю свою жизнь каждый вейрд знает только одного хозяина – одного бойрда. В итоге за много лет у них образуется мощная ментальная связь, которая позволяет им чувствовать друг друга на довольно большом расстоянии. Это их сила, но, с другой стороны и слабость, потому как, похоже, никаких других ментальных полей они не ощущают. Вот бойрд, которого убил Макс, не почувствовал его присутствие.

– А должен был? – снова спросил я.

– Дело в том, что и ты и твой Цезарь, вы прилично фоните. Сильный рыбак почувствует вас еще на границе города. А практически любой рыбак вблизи может прочитать, что у вас крутится в голове. Вы оба неопытные «менталисты», и не умеете «закрываться». Особенно Цезарь. Если в тебе. Макс, этой ментальной силы не очень много, то в Цезаре она бурлит. Недаром он может перехватывать управление вейрдами у бойрдов. На такое даже мы не способны. Вообще, до вашего появления здесь это считалось абсолютно невозможным. Но вам повезло, что ни бойрды, ни вейрды вас не чувствуют, несмотря на весь этот ваш фон.

– А как вы думаете, почему Цезарь может перехватывать управление вейрдами? – снова поинтересовался я.

– Мы не знаем, – ответил один из рыбаков. – Как я уже сказал, нам такое недоступно. Но, возможно, Цезарь это делает потому, что он сам такое же животное, как и вейрды. Наверное, в ментальном плане твой пёс может воздействовать на мозги вейрдов как-то «короче», по другим, более доступным ментальным каналам. Не так, как бойрды. В общем, общается с вейрдами на их же языке, «без переводчика». Я понятно объяснил? – поинтересовался в конце рыбак. – Кстати, было бы интересно выяснить, сможет ли Цезарь таким образом собрать свою «бригаду» из вейрдов? И если да, то какой численности и на каком расстоянии он сможет ею управлять? И как эта бригада будет выполнять его указания. А тема интересная…  Но это пока не основной вопрос. А вот о чем сейчас надо подумать – так о том, что делать дальше. Бойрд, которого убил Макс, скорее всего, был связным, и где-то не очень далеко должен находиться их остальной отряд, который и осуществляет грабежи с целью поставки товара на продажу для шпионов крестьян. Мне только одно непонятно, почему мы ничего не знаем про эти грабежи? И что мы вообще знаем про купцов крестьян и ремесленников, которые ездят сюда, в Земля-сити, для продажи своих товаров?

После этих слов он посмотрел на Рихарда, но тот покачал головой, что, мол, такой информацией не обладаем.

– А что можем сделать, чтобы эту информацию получить?

Но тут даже Таникс пожал плечами:

– Мы хоть и входим в Союз с крестьянами и ремесленниками, но мало что знаем про их дела. Каждая сторона выполняет свои функции, и это достаточно. Да и особой откровенности между нами, я имею в виду внутри Союза, нет. Все занимаются своими делами, особо никого в них не посвящая. Я думаю, что даже между собой крестьяне не особо общаются на эту тему. И, возможно, мало кто из них знает об опасности грабежей вблизи от Земля-сити. Можно, конечно, попробовать расспросить их об этом на базарных площадях, но, боюсь, что если кто-то и будет что-то знать, то ничего не расскажет.

– Это плохо, – задумчиво сказал рыбак, – учитывая сложившиеся обстоятельства, нам надо, во-первых, разузнать, как давно начались эти грабежи, во-вторых, хотя бы приблизительно определить, сколько их было, и, в-третьих, понять, где находится отряд бойрдов. Все это поможет нам определить «размер беды». Таникс, – тут он обернулся к гайрду, – вам крестьяне все же больше доверяют, чем людям, пусть твои люди походят по базару, возможно что-либо разузнают, что-нибудь где-нибудь услышат.

– А вы сами не можете подойти поближе к месту, где расположились крестьяне, и выведать, о чем они думают или разговаривают? – поинтересовался я.

– Можем, но крестьяне в этом случае поймут, что кто-то влез к ним в мозги. Местные к этому более чувствительные, чем люди. Так ведь Таникс?

– Да, я всегда ощущаю, когда кто-то из рыбаков копается в моих мозгах. А других таких, с такими же способностями, у нас в Аламании больше нет.

– Вот я об этом и говорю, – продолжил рыбак, – а нам пока лучше не показывать, что мы прознали про шпионов. Когда надо будет – возьмем их «тепленькими». А пока остановимся на следующем: во-первых, гайрды Таникса походят по рынкам с целью сбора информации, во-вторых, Макс и Цезарь подежурят возле стоянки крестьян. Может, тоже что-нибудь выведают, плюс, скорее всего, должны появиться другие бойрды. И нам важно знать когда они появятся и сколько их будет. Ну и самое удачное – если получится услышать, что они говорят. Но при этом надо иметь в виду, что там будут рыскать вейрды. И если им попасться на глаза до того, как их «перехватит» Цезарь, то дело может закончиться плохо. В то же время держать там еще кого – вдвойне опасно, тогда точно обнаружат. В общем, надеяться надо на Цезаря, что он, по крайней мере с вейрдами справится, если что… Ну и в в-третьих, если за пару дней ничего не разузнаем и никого не увидим, то тогда подтянемся к крестьянам мы – а там уже будь что будет… Кстати, Макс, отправляйтесь к ним сегодня вечером, бойрдов ночью не будет, а вот подкрасться в темноте можно и поближе. Может, и действительно что-нибудь услышите.

Первое испытание Иностранного легиона

Но тут наше «совещание» внезапно прервал Иван, влетевший в помещение:

– Нападение на Балканы! – с вытаращенными глазами крикнул он. – Со стороны штаб-квартиры Лечо, группа, человек двадцать пять – тридцать. Дежурные – немцы, готовы к выходу!

Мы с Цезарем вскочили одновременно. И я, повернувшись к собаке, глядя «глаза в глаза» спросил: «Справишься?» С чем он справится, объяснять Цезарю не надо было. Он гавкнул, как бы подтверждая свой положительный ответ, и бросился к клеткам с вейрдами.

А я уже на бегу к своему Гаю, которого, слава Богу, ещё не успели расседлать, раздавал команды:

– Иван, выпускай вейрдов, Цезарь их контролирует! – и дальше в том же духе. – Отто, я первый, за мной собаки, вы за ними! Мечи держать наготове, но действовать только по моей команде!

– Макс, ты с ума сошёл! – услышал вдогонку Рихарда. – Какие вейрды, они устроят бойню и перережут всех подряд!

– Всё, тема закрыта, – крикнул я, вскакивая верхом на Гая, – Цезарь, Отто, – вперёд! – и, подхлестнув своего боевого коня, рванул по улице.

Наш отряд нёсся галопом по улицам города и прохожие опять в панике бежали с нашей дороги и прижимались к домам. Я первый, за мной три здоровенные собаки, и за ними отряд Отто в полной боевой выкладке. Цезарь, конечно, был крупным псом, но он всё же был городской, я бы даже сказал домашней собакой. А вот вейрды, пусть и поменьше, представляли собой саму энергию и силу. Когда они бежали, то было хорошо видно, как рельефно переливались мускулы и возникало ощущение, что они сами и есть не что иное, как жгут сухожилий и мышц, содержащих бесконечную агрессию. В таком виде в их стремительном забеге я сам их увидел в первый раз. А вейрдам, в свою очередь, похоже, передалась сама атмосфера нашего стремительного забега и они «завелись».

Всё же скакать галопом на лошадях, это не бежать пешком и вскоре мы оказались нам месте. Навстречу нам выбежал Лечо, держась за щеку, и показал рукой в сторону улицы: «Они туда ушли!».

Не останавливаясь, мы развернулись и бросились в направлении, указанном Лечо и вскоре ворвались в зону Ромарио.

«Макс, это территория «диких»», – услышал я голос Отто, но никак не отреагировал на него и продолжил скакать дальше. За мной, естественно, мчались собаки, и немцам ничего не оставалось делать, как продолжать эту дикую гонку.

И тут мы увидели их – несколько десятков человек просто бежали во весь опор, стараясь скрыться от нас. Но пеший от конного никогда не сможет убежать и вскоре мы их настигли. Почувствовав, что надо принимать бой вся эта толпа погромщиков развернулась и угрожающе подняла свои дубины. Но та сила, с которой мы налетели на них, просто разметала бандитов, более того, Цезарь и вейрды как фурии метались от одного к другому и, как мне показалось, просто деморализовали всю банду своей силой и агрессией. Подскочившие немцы только вязали уже вяло сопротивляющихся противников.

Когда мы вернулись на базу и сдали пленных бандитов в "обезьянник", ко мне подошёл Рихард и отвёл меня в сторону ото всех.

– Макс, ты понимаешь какому риску подвергал как наших ребят, так и горожан? Ты сам познакомился с этими вейрдами только сегодня, несколько часов назад! Было совершенно непонятно, как они себя поведут, попав на улицы города, в большое окружение людей. А если бы они начали резать всех подряд?

– Не начали бы, – ответил я. – Я доверяю Цезарю больше, чем людям. Он не умеет врать. И если пёс подтвердил, что всё под его контролем, то, значит так оно и есть!

– Макс, – воскликнул Рихард, – о чём говоришь? Что значит "пёс подтвердил"? Ты хоть помнишь, что ведёшь речь о собаке, а не о человеке!

– Вот это я и хочу тебе сказать, что Цезарь – это верный пёс с особыми способностями, которых у него не было на Земле, и которые проявились здесь, в Аламании. А я уже не раз убеждался, что ему можно верить. Впрочем, ведь и сейчас всё получилось в лучшем виде. Вейрды были под полным его контролем, и не сделали ничего такого, что бы можно было поставить в упрёк. Мне или собаке. Риск, конечно, был, но он есть абсолютно во всём в той или иной степени. Ты вспомни, как тот же рыбак сказал, что было бы интересно создать отряд собак под руководством Цезаря. Но тогда это было в теории, а сейчас напрактике мы увидели, что такой "собачий отряд" может быть очень полезным и эффективным. Ведь, по сути, именно собаки первыми вступили в "бой" и своей активностью буквально деморализовали бандитов. Отто и его ребятам осталось только повязать их. По большому счёту мы сегодня поставили вопрос о возможностях "собачьей бригады", и тут же получили на него ответ – такая бригада может быть необычайно эффективной, а главное – помогающая сохранить жизни наших бойцов. Разве это плохо?

– Это не плохо, это хорошо, – ответил Рихард, – но я считаю, что риск всё равно был большим и необоснованным, а ты поступил не как руководитель, а как мальчишка!

– Ну тогда и ставьте во главе Легиона своего начальника! – уже озлобился я. – Который только и будет считать на бумаге эти риски. Однако имейте в виду, что пока он будет их считать, наших будут "мочить". В нашей жизни сейчас будет много ситуаций, когда решения надо будет принимать моментально, а не садиться за бумаги и взвешивать все "за" и "против".

Отто, который стоял всё это время недалеко от нас и всё слышал, вмешался и сказал:

– Отец, я здесь поддерживаю Макса. Да, он пошёл на эксперимент с определённым риском, но, когда ещё проводить такие эксперименты? Только в таких боевых условиях. А собаки, кстати, вели себя отлично. Я ведь скакал сразу за ними и прекрасно видел, что они делали. Цезарь шёл как привязанный за Максом, а вейрды – за ним. И что поразительно – в этой суматохе они не убили ни одного человека. Да, собаки хватали за конечности, и кое-кому кости поломали, да и крови было достаточно. Но все при этом живы. Раны перевязали и будут жить дальше!

– Ладно, – уже более примирительно сказал Рихард, – сделайте подробный отчёт со своими предложениями по собакам, и мы его рассмотрим с руководством Иностранного легиона. Но тем не менее, я остаюсь при своём мнении, – добавил он. – Кстати, что с барахлом, что пытались унести эти "отморозки"?

– Да всё нормально отец, – ответил Отто, – под нашим контролем они все собрали и по дороге сюда отнесли Лечо, вернее, в ту таверну, которая ему принадлежала.

– А самого Лечо видели?

– Да, и по дороге туда и при возврате. Мало рожу ему помяли, "бланш" будет на половину лица.

– И это ведь бывший мафиози, – воскликнул Рихард, – который ещё недавно сам осуществлял такие набеги. Боже, куда катится этот мир?! Так что это была за банда, чья она?

– "Сборная солянка", – ответил уже я. – Часть из "Чёрной дыры", часть "чертей". В общем – "сливки общества". Похоже, у них там наступает своя смычка между территориями и народ мигрирует кто куда захочет. Лишь бы было что пограбить. Как сказал Паце – тамошние бойцы липнут к более везучим и более наглым лидерам. Хотя это далеко не всегда одно и то же. Как в нашем, например, случае – банда с её лидером была наглой и напала на бывшего бандита Лечо, но в итоге оказалась невезучей и сидит сейчас в нашем "обезьяннике", ждёт выдачи рыбакам.

– Да, а где вейрды? – встрепенулся Рихард.

– Как где? – удивился я. – В клетке. К сожалению, когда они выходят из-под контроля Цезаря, то возвращаются в своё прежнее состояние и смотрят на всех нас "волком". Не знаю пока, как будем их кормить, но воду они пьют.

– А Цезарь как долго может держать их под своим ментальным контролем? – снова спросил Рихард.

– Сам пока не знаю. Это придётся устанавливать эмпирическим путём.

– Каким? Каким путём? – удивлённо переспросил Отто.

– Методом проб и ошибок, – ответил я. – Ну не совсем ошибок… Что ты так на меня смотришь?! – это я уже сказал Рихарду. – Будем постепенно увеличивать время контроля и замерять его. Сначала – пока вейрды будут в клетке, а потом проверять за городом. И затягивать с этим не стоит. Как определимся с ментальными возможностями Цезаря, его способностью контролировать вейрдов, надо будет обмозговать, как бы заполучить ещё несколько собак. С четырьмя-пятью, я думаю, он вполне справится. И каждый раз, когда будет срочный вызов, типа сегодняшнего, то отряд людей могут сопровождать и собаки. Представляете, как это будет здорово!

– А кто будет непосредственно ухаживать за псами? – продолжал интересоваться Рихард. – Кто-то ведь должен их кормить, менять воду, выгуливать, в конце концов, путь и под присмотром Цезаря. Причём желательно, чтобы это был один человек, к которому они смогли быстрее привыкнуть и уже не так реагировать. Впрочем, кто их знает… Как сказали рыбаки – они ведь ещё щенками попадают к бойрдам и всю жизнь привязаны к одному хозяину… Сейчас их хозяин мёртв. Как они будут себя вести?

– Рихард, – ответил я, – что гадать "на кофейной гуще"? Поживем – увидим. Пока мы имеем два совершенно разных типа их поведения: один как наследство старой жизни, второй – как намётки на будущую жизнь. А жизнь ведь, как известно, лечит. Будем надеяться на то, что новый образ существования их "перекуёт".  А что касается человека, который будет за ними ухаживать, то вызвался на такую роль Иван. У него до армии были две немецких овчарки, то есть имеется кое-какой опыт работы с большими собаками. Посмотрим, что получится. Но начинать будем, конечно, только под присмотром Цезаря. А дальше – "как карты лягут".

Разобравшись с делами на месте, я всё же, перед тем как ехать до шпионской базы крестьян, решил зайти к Лечо и поинтересоваться, что же у них произошло, и как у него состояние. Когда я его нашёл в своей "штаб-квартире", Лечо не походил на самого себя. Обычно находящийся в хорошем расположении духа, сейчас болгарин был "в печали".

– Привет, – поздоровался я с ним, – как самочувствие?

– Какое у меня может быть самочувствие? – ответил он. – Хреновое самочувствие… Эти ироды надолго мне его загубили. Спасибо, что вернули все, что они пытались награбить, но вот скажи мне, Макс, сколько это будет продолжаться? Сначала к немцам лезли, теперь вот сюда, ко мне. И почему ко мне? Разве мало другого места? Почему не к румынам, не к албанцам, а ко мне, бедному болгарину?

– Потому что "бедный болгарин" так уже "задушил" тех же румын и албанцев, что там грабить стало нечего. Да и как ты вообще можешь такие вопросы задавать? Лечо? А как же ваша европейская солидарность? Ведь вы же с румынами носители европейской цивилизации! Дружная семья! Наследники римской империи! Ты радоваться должен, что твоих соседей не ограбили, а только тебя! Толерантность где твоя к этому миру, ёжкин кот!

– Какая на фиг толерантность, какая "дружная семья"? Стопудово эти "мамалыгари" натравили бандитов на меня. Из зависти, что у меня бизнес процветает, а у них нет! Цыганьё!

Тут Лечо остановился, посмотрел на меня и продолжил:

– Макс, ты должен с этим разобраться. Ты должен выяснить, откуда эта банда взялась и почему при всём разнообразии заведений и магазинов в Балканском треугольнике, они напали именно на меня. Ведь вы их схватили? Или давай лучше я их поспрашаю, они мне все расскажут!

– Остынь, Лечо! Мы что, полиция, что ли? И где ты её видел, полицию? Со следователями? Отдадим, как ты их назвал, "иродов" – рыбакам, другим неповадно будет. А вот пытками заниматься мы не будем. В общем, если у тебя есть вопросы – иди с ними к Душану. Там Рихард всё решает, что с кем делать. Рожа-то твоя цела? – предложил я сменить тему.

– Да как же цела? Фингал на всю сторону! Впрочем, не первый раз, заживёт. Да, Макс, а откуда взялись эти фурии, что были с тобой. Я имею в виду собак, точнее, вейрдов? Ведь это были уже настоящие вейрды? Вместе с Цезарем? Я когда их увидел, как они неслись по улице – чуть не описался. Это не собаки – это звери! И я теперь реально понимаю, что если бойрды нападут на Земля-сити, то им самим ничего и не придётся делать – вейрды все за них сделают. Тут все перепугаются и забьются по щелям только от одного их вида. Так где ты их взял?

– Места надо знать, Лечо! А если честно, то это заслуга Цезаря, он перехватил контроль над этими вейрдами у их хозяина бойрда. И я думаю, что у него теперь будет формироваться свой, "собачий отряд" сил быстрого реагирования.

– А где вы столкнулись с бойрдом и вейрдами? – уже с подозрением в голосе спросил Лечо? В окрестностях Земля-сити? Они что, готовятся на нас напасть? Мы пропали?

– Лечо, негоже "потомку римских легионеров" так себя вести. Не наводи панику! Никого пока нет в наших окрестностях, по крайней мере, какого-либо крупного вражеского отряда. Так… заблудился один бойрд, вот и нарвался на нас, а мы его собачек и подобрали. В общем, не очкуй, всё будет ОК, это я тебе говорю. Вот проведём «саммит» и такую организацию здесь сделаем, что всю Аламанию потом «строить» будем!

Заключение

Удивительно, но жизнь в Аламании захватила меня, и я уже давно забыл про Землю. Все то, что было прежде, уже не казалось таким важным, и у меня возникло ощущение, что вот это мое попадание в Земля-сити и есть мое предназначение. А главное – что я оказался сюда не один, а с Цезарем. Кобель преображался на глазах, умнел так, что ни с одной собакой на Земле нельзя сравнить. Воздух здесь был такой? Или ещё что другое, но наш уровень взаимопонимания стал таким высоким, что иногда мне было достаточно сформировать образ в своей голове, а Цезарь уже смотрел на меня, как бы понимая, что я хочу до него довести.

Мне страшно нравилось, что в этом новом для меня городе я оказался в водовороте событий и не просто пешкой, а определенным лицом, которое может принимать решения и воздействовать на события.

Кто я был на Земле? Кинолог с периодическими заказами, «свободный художник» без особой цели и особого желания эту цель иметь. Жизнь текла сама по себе, а мы с Цезарем плыли по ней куда заведёт. А сейчас я почувствовал свою нужность, и, как уже сказал выше, своё предназначение. Я должен помочь этому городу, что бы нам с Цезарем это ни стоило.

Примечания

1

Сколько стоит – перевод с англ.

(обратно)

2

Ordnung – порядок» -пер. с немецкого

(обратно)

3

Порядок превыше всего» – пер. с немецкого

(обратно)

4

Поехали! – пер. с английского

(обратно)

5

Всё включено» – пер. с английского

(обратно)

6

Лицом по столу» – вольный пер. с английского

(обратно)

7

Атас! – вольный пер. с немецкого

(обратно)

8

Сейчас! – пер. с английского

(обратно)

9

Толстопуз» – пер. с болгарского

(обратно)

10

Паце, а что ты здесь делаешь? – пер. с болгарского

(обратно)

11

Болгарская водка

(обратно)

12

Любители кукурузной каши – пер. с болгарского

(обратно)

13

Лёгкий – пер. с английского

(обратно)

14

Средний» – пер. с английского

(обратно)

15

Полный – пер. с английского

(обратно)

16

Cделка? – пер. с английского

(обратно)

17

Это невозможно – пер. с английского

(обратно)

18

Встреча на высшем уровне – пер. с английского

(обратно)

19

Танковые войска – пер. с немецкого

(обратно)

20

Ё-моё – вольный перевод с болгарского

(обратно)

21

Знаешь что, дружок – вольный перевод с болгарского

(обратно)

22

Очки – пер. с болгарского

(обратно)

23

Давай выпьем по одной водке, но несколько раз – пер. с болгарского

(обратно)

24

Строки из «Ода к радости», официального гимна Евросоюза.

(обратно)

Оглавление

Встреча в лесу и первые знакомства

Столица

Прибытие в Земля-сити

Знакомство с местным колоритом и получение гражданства

Разборки

Американская оккупационная зона. Шмидт.

Бой, и последующие события

Немецкая идея о силах быстрого реагирования. Иностранный легион

Боевые лошади гайрдов

Знакомство людей и лошадей. Новые таланты Цезаря.

Новая встреча с американцами

Очередной «совет в Филях» с извечными русскими вопросами: что делать, и кто виноват?

«Дикие» территории

Лечо – наследник европейской толерантности и культуры

Генеральная репетиция перед саммитом

Шпионы

Первое испытание Иностранного легиона

Заключение

*** Примечания ***