Гоша [Анастасия Сергеевна Барабошкина] (fb2) читать онлайн

Анастасия Барабошкина Гоша

Глава 1. Начинания.

Две фигуры сидели в плохо освещённой комнате многоэтажки. Первая фигура мечтательным и уверенным тоном рассказывала про то, что она хочет придумать злободневный, колкий и, одним словом, замечательный сценарий для фильма, который бы показал всю обратную сторону жизни на его родине:

– Отзовусь плохо, чтоб в Канны попасть.

– Гош, ну ты ведь не сможешь снять плохо. Да и хорошо тоже. – Ответила первой вторая фигура, именуемая Лёхой, сидя вполоборота к первой.

– Это еще почему?

– Не в том месте мы живем – сидим в квартире в Москве, и все у нас комфортно и нормально, мы не видим грязи и беспредела.

– Знаешь, вот если он скрыт под псевдоприличием городским, беспредел твой, это не значит, что его нет.

– Упертый ты, конечно.

– Правильно. Не отказываться же мне от идеи только из-за того, что она сложная в исполнении. Вот ты в меня не веришь – и, при всем уважении, черт с тобой.

– Ладно. На работе – то, как дела?

– Нормально, мы просто медленно, но, верно, катимся к банкротству – сейчас же всех с легкой руки прижали, да так, что словно не рукой, а прессом.

– Ага, а чукотский товарищ сейчас ананасами рябчика заедает.

– Идиотека.

– Мы тоже в такой же ситуации, хоть и холдинг, а на иголках сидим, потому что крыши больше нет.

– Начальник твой с Данилычем поссорился?

– Не с Данилычем, а с уважаемым Петром Даниловичем. Да, что-то они там не поделили.

– Вот слушаю я и думаю, что грязи все-таки достаточно. Она, конечно, не такая жесткая на первый взгляд, как в глубинке, но и не такая прямолинейная. Попробую написать и отснять – мое последнее слово.

– Напиши так, чтобы не как Салтыков-Щедрин, которого коверкают все, кому не лень – опасное это дело, точнее, неблагородное.

– Ты про что?

– «Когда власть начинает говорить о патриотизме, это значит, что кто-то где-то украл» – якобы, его цитата, хотя оригинал имеет противоположный посыл.

«Чем раньше Господь забирает нас к себе – тем меньше у нас возможности согрешить» – донеслось из телевизора, который все это время работал. Леша встал со стула и подошел к окну, Гоша переключил канал на новости, а потом и вовсе выключил телевизор.

– Ну что, мне пора, а то завтра на совещание к 7 подниматься. – Отвернулась фигура от окна в сторону Гоши.

– Хорошо, пойдем, я провожу.

У подъезда местные алкаши в провокационной форме проверили их на наличие сигарет. Гоша достал пачку, посчитал оставшиеся – там было две, и кинул всю пачку, не целясь особо, в пропитые лица:

– Шавки. – Он молча зашагал, не оглядываясь на Лешу, словно чувствовал вину за них, но, еще больше, за себя.

Дворами они дошли до остановки маршрутки. Та по расписанию должна была подъехать через несколько минут.

– Передавай привет жене, Леш.

– Ладно. А ты не хандри, а то сник прям. Кстати, Гош, я на следующих выходных собираюсь к родителям поехать, на машине, чтобы по пригородным автобусам не прыгать. Поедешь со мной? Мама нас обоих давно не видела.

– Можно, но посмотрим, что у меня еще с работой будет.

Подошла маршрутка. Леша запрыгнул в нее и на прощание по-мальчишески задорно махнул Гоше рукой. Гоша улыбнулся, проводил взглядом отъезжающую маршрутку и пошел домой.

Глава 1.1

В квартире было тихо. В ней всегда было тихо, но сейчас, после ухода брата, эта тишина была особенно щемящей. Гоша включил телевизор и решил собираться ко сну, потому что, по сути, больше нечего было делать. Пока он чистил зубы, вспомнил, как несколько лет назад мечтал уехать отсюда в другую страну, какую-нибудь европейскую. Даже возможность подвернулась – по знакомству предложили место в нашем посольстве в Германии. Но он не поехал. Ведь это неопределенно, нестабильно и одиноко. Гоша окинул взглядом квартиру при этой мысли – чем отличается его выбор от того, что он не выбрал? Тоже неопределенно и одиноко. Собаку что ли завести. Для начала нужно не собаку, а совесть. И ответственность – Гоша улыбнулся своему отражению в зеркале и выплюнул пасту. Помывшись, лег в кровать с ноутбуком и решил начать писать.

– Гребанное «смеркалось», почему оно так и просится в начало? – Гоша сначала с горя даже захлопнул крышку ноутбука, но потом решил поискать и почитать какой-нибудь материал о том, как снимать кино. В поисковике высветились сплошные ссылки на курсы и школы. – Коммерсанты, нет, чтоб хоть бесплатно.

Гоша решил пройтись по новостям социальных сетей. В обычной жизни Гоша ненавидел социальные сети и все с ними связанное из-за неограниченных и неконтролируемых засорений желанием безнаказанно высказаться и самоутвердиться. Но после запуска Рибуса, Гоша определил, что его долгом для собственной безопасности является отслеживание ситуации в городе, в массах общества и головах людей. Рибус являлся передовым изобретением, которое, спустя несколько модификаций, стало доступным и для широкой аудитории. Рибус представлял собой набор из устройства и мобильного приложения, работающих в связке друг с другом. Устройство было фактической компактной лабораторией, которая собирала и анализировала по анализу крови, отпечатку пальца, форме ушной раковины и структуре радужки глаза, кем человек являлся в прошлой жизни. Результат выводился в виде процента вероятности, что человек являлся (задокументированной) конкретной личностью в прошлой жизни. Например, орнитологом Степаном Артемовичем Кашнеским с вероятностью в 82%. «По каким соображениям и на что отводились оставшиеся 18%», —на этот вопрос создатель Рибуса говорил, что это, выражаясь простейшим языком, вероятность просчета в измерениях или, еще проще, – погрешности. После неоднократного снижения цены Рибус оказался повсеместным, но и неповторимым предоставителем услуг по взгляду в прошлое. Подделывать пытались многие компании, но раскрученный авторитет имени Рибуса не давал конкурентам полноценно выйти на рынок.

Рибус всколыхнул общественность по всему миру. Первыми вышли на улицы представители конфессий, отрицающих реинкарнацию. В ряде восточных стран прокатились восстания, погашенные быстро, но с применением насилия. Затем подтянулись от окон к дверям те, кто считал эту всемирную истерию вокруг Рибоса великой мистификацией. Тысячи ученых умов по всему миру устраивали дебаты, дискуссии, объяснения, опровержения и предположения вокруг Рибоса. Одни лишь маркетологи, не сбавляя оборотов, мерно и быстро шли путем продвижения Рибоса. Политика, пытавшаяся биться с этой неведомой раньше формой чумы, оказалась замкнутой под натиском тех политиков и не только, кому Рибос был выгоден. Про толпы вегетарианцев даже не стоило упоминать, потому как они, по сравнению с остальными всколыхнувшимися волнами, были в своих действиях гуманны, но веселили Гошу больше остальных. Они утверждали, что есть вероятность перерождения и межвидового, то есть упомянутый орнитолог Кашнеский вполне в прошлой жизни мог являться представителем попугаев жако, которых он изучал уже в своем человеческом обличье. Это утверждение делало мясоедов в глазах вегетарианцев чистыми каннибалами. Но их теория не выдерживала стройной критики остальных масс, поскольку бедный Кашницкий мог также быть и рукколой или иным съедобным салатом, в целом, с той же вероятностью. Официальные представители Рибоса в ответ на эти волнения отвечали, что межвидовая реинкарнация невозможна, опираясь на жидкие доказательства на основе дарвинизма.

И ежедневно сотни активистов выходили на улицы Москвы с плакатами и часами стояли, держа пикет под солнечным жаром. По крайней мере, так думал Гоша. Но активисты так не думали, они знали, что в среднем от движения поднимающейся с плакатом руки до задержания этой руки другой рукой, уже без веры, уходит около двадцати минут.

Глава 1.2

Они сидели на добротно сделанной деревянной веранде и пили чай.

– Помню, как вы тут маленькими еще носились, а сейчас смотри, как оперились. – Мать улыбчиво перевела взгляд с Лехи на Гошу.

– Ну мам, хватит тебе. – Леха звучно отхлебнул чай и поморщился от его горячности.

За столом сидели они впятером: отец с матерью, Гоша и Леха с женой, Леной. Лена в основном молчала, слушая и заедая свои мысли ужином.

– Раньше вообще как-то спокойнее было, в вашем детстве. – Продолжила мать.

– Сейчас все с ума сошли из-за этого Рибуса! Я уж не знаю, как им в голову пришла светлая мысль это открытие переводить в аппарат массового производства, но мысль это явно не здравая. – Подал голос отец, Михаил Юрьевич.

– Почему? Это детище прогресса многих сделает счастливыми, потому что оно играет на желании знать прошлое. Это же, по сути, взгляд сквозь смерть и ответ на то, а что там, после. – Гоша замолчал, увидев выражение лиц присутствующих за столом.

– А чем оно счастливыми сделает, Гош? Откуда я знаю, что то, что оно мне выдает как результат – правда? Как эта игрушка в реальности работает? Ну и даже если результат совпадает с «реальностью», я же не знаю, готов ли я буду к этой реальности. Далеко не все люди были хорошими семьянинами.

– И потом, нам утверждают, что мы в прошлой жизни были обязательно тоже людьми. А что было раньше? Кем мы были? Ведь если кем-то иным, животным, например, так это остановит все производство, весь мир взбрыкнет, врезавшись в собственные догмы. – Мать, пока говорила, смотрела куда-то за лица присутствующих, в зеленые очертания деревьев за окном и в вечереющее лето.

– Так уже взбрыкнулся. – Отец хмыкнул.

– Согласен. Сможешь ли ты принять нового себя? – Подхватил Леша. – А про сумасшествие, – маразм, мне кажется, и без этого крепчает. После Персонализации социальных сетей блогеры эти на тебя из всех щелей лезут.

– Это когда весомее лайка стало твое прикосновение к чужому смартфону, – вставила Ленка на всякий случай, хотя знала, что родители мужа, скорее всего, в курсе.

– Ну да. Вот недавно такой случай был, я шел по улице, по скверу у моего дома, после работы. И тут ко мне подбегает девчонка, на вид лет 15. Протягивает мне свой телефон и говорит, ты, мол, посмотри видео, как я танцую, а заодно и пальцем отметь. Я уже потянулся отпечаток ей на наклейке поставить, а потом думаю, дай спрошу, что мне за это будет. Она телефон с этой наклейкой несчастной крутит, а сама улыбается так ехидно. И как выдаст, что ради дела жизни ей ничего не жалко, и как руку мою схватила. Ну и начала на различное намекать. Лицо детское, еще наивное, а из него вещается вещь. И сама размалевана как проститутка.

– Я за свою жизнь пока так и не увидел живой проститутки, – вставил Гоша.

Лена испытующе посмотрела на Леху:

– Да я, собственно, тоже.

– Ой, да ладно, не видели! Оглядитесь вокруг – она постоянно рядом с вами, глобальная проституция под ваши вкусы – реклама, а политика и того хлеще ублажает – Михаил Юрьевич порывался продолжить монолог просвещения, но его прервали:

– Отец! Ты не забывай, что твой сын работает рекламщиком, а то так договоришься. – материнские инстинкты Светланы Петровны работали безотказно. – Леш, ты его не слушай, заговорился он немного, отец твой – под столом Светлана Петровна для большей убедительности слегка пнула ногой Михаила Юрьевича второй раз. Дети и так редко приезжают, а после таких заявлений и вовсе покинут ее с мужем. Одним тоже не так страшно, как было бы ей без Михаила, не прощай она его 30 лет к ряду. Но дети. Без них теряется смысл, и ты начинаешь задумываться и сожалеть о том, как распоряжалась своей жизнью. А ей вовсе не хотелось заниматься самоанализом в разгар лета.

Гоша аккуратно пил горячий чай и смотрел на родителей. Хорошо, что он не смог найти себе пары. Ведь это такие последующие сложности. А еще и дети. Без них смысл жизни обретает другой вектор – так ты сам собой дирижируешь, без оглядки на чьи-то иные прихоти. Ведь дети капризны. И неблагодарны. Живут по принципу «Вассал моего вассала – не мой вассал», где вассал вассала – родитель, который дает чаду жизнь, а мой вассал – сама жизнь. Гоша улыбнулся – а не зря в школе учился, раз эту фразу помнит.

– Ты чего улыбаешься, Гош? – Светлана Петровна встала, чтобы поставить еще воды для чая, и оглянулась на сына.

– Задумался, ничего серьезного.

– Случилось что? Ты скажи, мы с матерью не всесильные, но, может, как-нибудь и поможем. – На него посмотрел и отец после взгляда матери в спину Михаила Юрьевича.

– Да ничего, устал просто немного.

– Правда что, зря я чайник поставила. Давайте поскорее спать ложиться, одиннадцать уже, наверное.

– Не суетись, успеем, – отец откинулся на спинку стула.

– Я сейчас приду. – Леха встал из-за стола, пошел в сени, надел куртку и со скрипом двери вышел на улицу.

– Дверь прикрой – дует. – Крикнул Михаил Юрьевич. Но Леша уже скрылся за пределами крыльца.

– Я закрою. – Гоша тоже встал, накинул куртку, вышел в звонкую прохладу вечера и прикрыл дверь. Пахло травами, тянуло запахом ужина и тепла из дома, при этом сердце щемило от догорающего за березами заката. Гоша пошел по участку, чтобы найти Леху. Леха стоял за домом в сумерках и курил.

– Так и не скажем отцу. Почти десять лет молчим. – Сказал Гоша и тоже закурил.

– Ну а что ему от этой информации? Лучше точно не станет. Сколько его помню, он не пьет и не курит, а мы не оправдали его. И выпиваем, и курим, да и вообще, непутевые какие-то мы с тобой, Гош. Отец прав, я какой-то проституцией занимаюсь, придумываю рекламу корма с говорящими кошками, ролики про йогурты, от вкуса которых мужики с ума сходят и семьи сплачиваются. Бесполезно это, просто одни снимают и отмывают для других, все между собой, уже даже люди на этот бред не ведутся. Глупых, конечно, всегда хватает, но и для их тупости предел есть. Предел, наверное, везде есть, надеюсь, что и мы ногами в землю хоть упремся под конец жизни. – Леха посмотрел на верхушки берез и затянулся.

– Леш, а Лена? У тебя она есть, помогает тебе, приносит для тебя смысл в это все.

– Кстати, а где она?

– В доме осталась. Наверное, помогает родителям со стола убрать.

Леша достал вторую сигарету. Гоша сделал последние тяги и остановился с бычком в руках, в раздумии, куда его бросить.

– Постой со мной немного еще. Постоять вот так хочется, на воздухе, в темени. На. – Леха протянул Гоше сигарету.

– Спасибо, – Гоша закурил.

– Устал я, Гош, очень устал. Куда я иду? Все бегаю, верчусь, пытаюсь придумать новые цели и оправдания, нервы трачу на друзей, лишь бы они были, как у всех. Жену завел, купил, Гош, я ее купил!

– Да ну, не загибай. Ленка тебя любит.

– После шести лет жизни хочешь – не хочешь, полюбишь, надо же как-то мозгу оправдание придумать, почему ты резко свою судьбу начал с каким-то чужим человеком делить. А тут вроде как чувства. Ну и привыкаешь. Человек начинает нравиться тем, что ты его уже привычки знаешь, обычаи, он собственностью твоей вроде даже становится. А кому собственность не нравится? Всем нравится что-то иметь.

– Главное, чтобы ты имел, а не тебя. – Добавил Гоша. Хотя хотел он сказать совсем иное, про то, как еще с эпохи классицизма, Джона Локка, частная собственность становилась обязательной составляющей полнокровной личности. Но Гоша этого не сказал. Эти слова все равно уплыли бы в сумерки, не принятыми и тихими.

– Да-а-а-а-а… – Выдохнул Леха и посмотрел себе под ноги. – Как твоя писанина? Точнее, сценарий. Пишешь?

– Не много написал – времени не было. На этой неделе, как и ожидалось, завал был, заказчик на объекте воду мутил. Ничего нового. Вот приедем домой когда, в Москву, в воскресенье – лягу, настроюсь и напишу побольше.

– Вот смотрю я на тебя и думаю – хорошо, что хоть ты из нас творческий. Мне не хватает этого простора разума, я, вроде, тоже творческую профессию выбрал, а таких идей не генерирую. Каким бы странным твой замысел ни был, ты все равно молодец. – Леха толкнул плечом Гошу и улыбнулся. Гоша тоже улыбнулся:

– Ага, стараюсь.

На втором этаже дома зажглись огни ламп. На соседней улице кто-то топил баню, и дым из ее трубы смешивался с туманом, окрашивая округу своим запахом. Тявкнул соседский пес. Закат ушел за овраг, и серые облака с высоты купола неба скатились к горизонту, обнажая звезды. Если бы не фонари, их было бы видно лучше. Гоша стоял, задрав голову, позабыв и про сигарету, и про Леху, и про другие свои невзгоды.

Дорожка, ведущая к дому, зашуршала гравием. К двум фигурам в темноте шла Лена, кутаясь в свитер Светланы Петровны.

– Вы куда пропали? Родители ваши уже волнуются. Пошли в тепло, потом покурите еще.

– Да мы уже закончили, так-то. – При этой фразе Лехи Гоша опустил голову и заметил, что в руке у Лехи уже нет сигареты, а бычки лежат затушенными у его ног. – Пойдем?

– Да. – Гоша нагнулся, подобрал окурки Лехи, добавил их в кулак к своим, замахнулся и бросил их через забор на соседский участок. Соседская собака отрывисто загавкала. Трое пошли в дом.

Глава 1.3

Гоша лежал на раскладушке и смотрел в потолок. Он спал на веранде, Леха с женой на втором, а мать с отцом на первом этаже. Было настолько тихо, что слышалось их еле уловимое дыхание, да и поскрипывание дома от ветра или иных неизвестных Гоше сил. Вдруг на втором этаже раздался сдавленный шум, и кто-то начал спускаться на первый этаж. «Ленка, наверное» – подумал Гоша и отвернулся лицом к стене, чтобы она не видела, что он не спит. Но через пару секунд над Гошей раздалось прерывистое дыхание, и Лехин голос тихо произнес:

– Гош, спишь? Не спишь же наверняка. Я это, знаешь, что тут подумал? Давай отпуска возьмем и сюда, к родителям, приедем на неделю?

Гоша перевернулся на спину и посмотрел в нависшие очертания Лехи:

– Лех, ты чего? Ложись спать, а то несешь не пойми что. Ты лунатишь что ли?

– Да я серьезно, Гош. Просто как-то жизнь неслась на глубине этого болота – работы, рутины, – а сейчас мы вынырнули с тобой на поверхность, здесь. Я вздохнул наконец-то спокойно и понял, что хочу еще в этом состоянии побыть.

Гоша приподнялся на руке, потом все-таки сел и протер глаза руками. Леха сел на край раскладушки. Судя по его оживлению, он тоже явно не спал все это время.

– Ладно, предположим. Но как ты себе это представляешь? Как ты собираешься в отпуск уходить, когда на работе откровенно провал? Кто тебя отпустит вообще?

– Да сдался я им сильно! – Леха все же напоминал ребенка, кроме всего прочего, даже позой – он сидел на краю раскладушки, как мальчишка на заборе – это неуловимое сходство Гоша ощутил интуитивно и после реплики Лехи только укрепился в своем мнении. – Давай я попробую отпуск взять, и ты тоже попробуй. Через недели три. Приедем сюда в субботу и через раз уедем.

– Хорошо.

Глава 1.4

Гоша уволился. Отпуск ему не дали, конечно же, но хоть выплатили аванс. Он стоял по середине круглосуточного гипермаркета и смотрел в неопределенность. Вокруг него сновали люди, изредка случайно или не очень пиная его тележками. Гоша сжимал в руке бутылку виски, в другой держал шампунь, хлеб и почему-то яблоки. Он не делал вид, что потерялся в отделах или потерял кого-то – ему это было не нужно, так как факт того, что он потерял сам себя, был на лицо. Гоша тоже просто устал.

Спустя полчаса Гоша спускался на вход в метро. Мимо него проплывали баннеры рекламы, которые изгибались под дугой потолка. Гоша подумал, что странно ради сохранения облика метро отказываться от размещения в нем голограммных баннеров. Реклама же, как не облеки, все равно реклама. На одном из них была очередная реклама Рибуса. Но Гоша не проводил ее взглядом. Он обернулся на нее всем корпусом, чуть не сшибив женщину в бардовом платье за его спиной. Он подумал, что сейчас это последнее и единственное, что он может себе позволить – игрушка нового мира и забава. На время безработицы. «Перед поездкой надо Игорю позвонить. Может, устроит меня все-таки к себе. Главное, не от родителей звонить – им эта информация ни к чему. Я до сих пор работаю, и все хорошо.»

Пока Гоша ехал от метро в маршрутке, ему позвонил Леха. Подтвердился, что взял отпуск, возьмет Лену и свои намерения, и готов стартовать в оговоренные даты. Гоша тепло пообщался с ним, после окончания разговора засунул телефон в пакет с продуктами и пересел на сиденье, подальше от водителя, – благо из-за позднего часа маршрутка была полупустой. Ему досталось место у окна, но прямо над колесом. Чтобы уместиться, Гоша свернулся, немного поджав ноги и поставив пакет на колени – ему не хотелось занимать собой много места. Проехали еще две остановки. Гоша сглотнул и уверенно достал бутылку виски. Аккуратно открыл ее и рывком отпил как можно больше. Тяжелый запах пошел по салону, мужчина, сидящий спереди по диагонали, повел носом и прикрыл глаза. Гоша тоже закрыл глаза.

Гоша вывалился из маршрутки. Глотнул виски еще раз, но уже не торопясь. Ужасен сам факт, что он распивает спиртное из горла на улице, – Гоша раньше себе такого не позволял. Но теперь это ему не показалось ужасным, а, скорее, просто забивающим и равнодушным орудием убийства. Леша держал в голове мысль о том, что нужно заказать Рибус. И пускай на это уйдут почти все деньги. Гоша остановился, чтобы включить наушник, вскоре в голове зазвучали звуки метала. Он вспомнил, как раньше слушал музыку без платной подписки, и из-за этого на каждом кульминационном моменте песен включалась реклама, бесцеремонно заканчиваясь на проигрышах. Гоша сплюнул и закурил. Потом он вспомнил про рассказ Лехи о девочке. Огляделся. Ему в голову пришла странная мысль, которую Гоша все же решился исполнить. На улице было мало людей, но Гоша, закрыв и спрятав в пакет бутылку, уже определил жертву своего пытливого ума. Подойдя к девушке, стоявшей у подъезда и кого-то ожидавшей, он спросил:

– Ты хочешь стать счастливой? – Девушка недоуменно посмотрела на Гошу. Гоша получил отрицательный ответ в пренебрежительных тонах.

Гоша проделал этот трюк еще четыре раза с разными людьми. Ответ был неизменно отрицательным. Последний раз его откровенно назвала наркоманом и сектантом женщина в деловом костюме.

А Гоша просто хотел узнать, есть ли хоть кто-то еще, кто не просто несчастен, но и хочет это исправить. Он просто хотел поговорить. О жизни, стремлениях и мире. Но этот поздний час обречен на несчастье с его обитателями.

Через 10 минут Гоша был дома, через 40 он уже заказывал Рибус.

Глава 1.5

Леха вышел из автомобиля навстречу Гоше. Машина без него пустует. Леха отдувается, день выдался поистине жарким, пробки раскалили разум до предела, и Леха снял по возможности с себя куртку и все обязательства, опоздав и оставшись в одной футболке.

– А где Ленка? – сказал Гоша, протягивая руку навстречу Лехе.

– Да я забыл тебя предупредить, точнее, решил не предупреждать – сегодня ночью поссорились, она дома осталась.

– Из-за чего?

– Да что я ради каких-то посиделок на даче рискую работой, головой не думаю, и вообще, не муж, а наказание. Конечно, ей страшно – она не работает, сидит дома. Обломись если все, с работой и со мной, и ей же некуда пойти будет. Боится. – Леха уже садился в машину. – Постой секунду, я сейчас. – Он освободил переднее сиденье от какого-то пакета и открыл Гоше дверь. Гоша сел, поставив рюкзак с Рибусом себе на колени.

– Слушай, а ты что в рюкзаке тащишь? Мы же вроде договорились, что вместе за продуктами поедем.

– Да это так, маленький презент. Потом увидишь. – Леха улыбнулся украдкой и от этой фразы почувствовал, что он сейчас маленький, сидит в комнате в преддверие Нового года, в ожидании подарка и чуда.

Глава 1.6

– Да ты издеваешься! Ты зачем это счастье сюда притащил? – Отец смотрел на распакованный и стоявший по середине стола Рибус. Мать и Леха тоже стояли вокруг стола и смотрели то на Гошу, то на Рибус, то на отца.

Гоша молча покосился на Михаила Юрьевича и уткнулся в телефон, активируя мобильное приложение. Он знал, что делает все правильно и открывает семье глаза на мир, хоть ему самому было немного боязно за результат.

– И что здесь делать нужно? – Леха уже вполне заинтересованно притронулся к белому и холодному прибору квадратной формы.

– Сейчас я активирую все и попрошу вас снять у вас биометрию. – Гоша помедлил на последних словах, окончательно убеждаясь, что его как Галилея сожгут, но кроме костра у него и так занятий особо сейчас не было, так что это не представлялось чем-то страшным.

– Неужели эта коробочка заменяет целую лабораторию? – Светлана Петровна крутила прибор в руках, не подозревая о нависшем над ее руками взгляде отца. «Женский интерес губителен», подумал Гоша.

Глава 1.7

– Ладно, раз уже завел шарманку, так давай я первым пойду что ли, на всякий случай, – отец, ухнув, сел на стул и вытянул руку. Гоша собрал анализы и снял мерки. Нужно было подождать полчаса. За это время никто не смотрел друг другу в глаза, словно старался не разрушить витающую в воздухе мистификацию. Наконец, телефон завибрировал и прибор моргнул холодным синим светом.

– Готово! – Сказал Гоша, продираясь голосом сквозь вязкую тишину. – Так… Ты был каким-то Ли Миэцзе.

– Надо почитать, кем он был. Интересно, будут ли какие-нибудь ссылки вообще. Ага, нашел. Ну что, пап, ты был чиновником, поздравляю! Стоп, тут еще кое-что. Тебя за коррупцию, так сказать, отправили в интересное путешествие.

– Что ты хочешь этим сказать? – Отец напряженно слушал.

– Расстреляли тебя. Причем, про это достаточно много написано, видимо, ты и своровал достаточно. – Усмехнулась мама, смотря в телефон через плечо Лехи.

Гоша стоял среди людей, посредине комнаты, но чувствовал себя вне пространства. Он понял, что открывает ящик Пандоры, затрагивая неизведанные уровни и струны их маленького семейного круга. Ведь этот круг уже немного разорвался, но может стать прямой или, чего хуже, совсем исчезнуть, превратившись в точку.

– А все-таки, Гош, знаешь, хорошо, что ты эту вещицу купил. Сейчас говорят о том, что через год будут коэффициент благонадежности вводить для приема на работу в некоторых фирмах. Так хоть заранее знать будете, что вас ждать будет. – Отец явно оживился, Гоша не понимал, из-за чего, пока Михаил Юрьевич не продолжил. – Я, конечно, воровал, но, знаете, приятно осознавать, что я был шишкой, честное слово! – Он засмеялся и расслабленно откинулся на спинку стула.

– Я тоже хочу! – Леша протянул руку, стараясь глядеть Гоше в глаза.

– Хорошо, сейчас настрою. – Гоша промыл инструментальные части прибора, перезапустил систему и подумал, – хорошо, что он еще дома спокойно разобрался с ее устройством.

Вскоре анализы Лехи были готовы. Он оказался французским жандармом. На него практически ничего не было, кроме информации о месте службы. Сначала Леха расстроился, но потом с гордостью вслух утешил себя тем, что он «хотя бы не воровал и служил на пользу отечеству».

– Но-но, ты тоже мог вполне взятки брать, просто не попался, значит, да и рыбой не крупной был! – Возразил отец, который уже решил до конца гордиться собственным положением.

Мама отказалась делать тест. Тогда ее стал уговаривать Леха, но потом бросил эту идею, убедившись в непоколебимости матери. Она предпочла дожить в незнании. Оставался один Гоша. Он неспешно приготовил все для процедуры теста еще раз, вздохнул, словно перед самобичеванием, и почувствовал укол иглы в палец. Поехали. Через полчаса телефон завибрировал его прошлыми именем и фамилией – Василий Небиржицкий. Гоша огласил результат присутствующим.

– По-моему, слышал о таком. Кто-то не рядовой, наверное. – Отец посмотрел на Лешу.

– Проверим. – Леша открыл первую попавшуюся ссылку и начал вчитываться в написанное. Лицо его теряло заинтересованную улыбку, оно словно стиралось невидимым ластиком, становилось белым и сосредоточенным.

– Гош. – Гоша поднял глаза. – Гош, ты это, детей убивал, Гош. Еще при в прошлом веке аж, на Урале. Тут написано, что их было семеро. Детей семеро то есть. Дело резонансное было очень, дети маленькие совсем. – Леша замолчал, медленно опустив руку со светящимся экраном.

Страх. Непонимание. Точнее, недопонимание. Буря внутри, которая сразу же начинает цеплять из недр все возможные последствия прошлой жизни. Ударил мальчика в детском саду. Был замкнутым. Мало интересовался девочками. Не отказывался сидеть с младшими родственниками в детстве. Боже, он же был прям рядом с ними. Это коллективное мысленное сознание связало четырех людей в комнате в единый вольвокс. И единая фраза заставляла сжать губы, вспотеть ладони и затаить дыхание – «Нет, не может быть. Или может?» Гоша поспешно сложил все составляющие прибора в коробку, спустился по лестнице на первый этаж, поспешил в сени, схватил куртку. Он побежал за дом, сел в колючие кусты ежевики, раздавив несколько несозревших ягод, почувствовал мимолетно жжение на руках от шипов. Но ему было все равно. Он, спокойный, взрослый, сильный, он, живущий отдельно и имеющий амбициозные планы, спешно закурил, прикусив фильтр сигареты. И заплакал. Он не делал этого, кажется, очень давно. Слезы шли ручьями, не спрашивая разрешений, Гоша чувствовал, как изнутри его рвет от ужаса. Слезы скоро кончились. Но Гоше казалось, что они текут до сих пор, потому что его нутро продолжило рыдать. Оно оплакивало все случившееся, все будущее, а заодно и настоящее. Как Гоша жалок, как Гоша и был, оказывается, жалок. И страшен. Он просидел в ежевике долго. Настолько долго, что ему показалось, что он успел умереть и воскреснуть. А еще выкурить всю пачку. Именно это обстоятельство заставило Гошу встать, отряхнуться и, осторожно открыв калитку, уйти в местный магазин.

Глава 1.8

Гоша возвращался в дом уже поздно вечером. Он надеялся, что все уже легли спать. Его никто не искал. Гоша шел по полю, параллельно проселочной дороге, справа от него стояли разноперые дома, пахло ухоженными цветами и деревьями, как дурманом. Интересно, думал Гоша, а могли бы луговые травы быть в прошлых жизнях розами. Гоша в глубине души не верил в то, что живой объект мог реинкарнировать только в пределах своего вида, то есть, шакал в шакала, а мурена в мурену. Душа переносится, оболочка меняется, но в рамках закона. Гоша не верил, потому что ему хотелось быть в прошлой жизни кем-то другим, нежели человеком. Хоть рыбой. Он представил, что он был большим карпом, который жил в большой реке и никогда не попадался на крючок, позволяя управлять собой лишь течению.

Страх прошел, точнее, осел где-то в глубине, как взвесь в воде. Гоша шел, стараясь впитать и пропустить сквозь себя вечернюю прохладу, ветер, чтобы тот выбил все дурные и темные мысли и унес с собой, куда-то за очертания горизонта.

Глава 1.9

В доме спали все, кроме Лехи. Леха сидел на веранде, словно дожидаясь Гошу. Он нависал над кружкой остывшего чая, обводя ложкой край блюдца. Когда Гоша появился в дверях, Леха встрепенулся и всплыл из омута своих мыслей:

– Я тебя ждал!

– Привет, Леш. – Гоше было неловко с ним говорить, словно он, Гоша, утаил что-то плохое, и его обман вскрылся только сейчас.

– Ты зря ушел. Мама плакала.

– Я не знал, что мне делать. Я и до сих пор-то не знаю.

– Я тоже. Ну я родителей вроде успокоил, они спать пошли.

– А сам что сидишь?

– Говорю ж, ждал тебя. Ты так стремительно убежал, я подумал, что тебя потом поддержать стоит, уж больно ты дерганный был, давно я тебя таким не видел.

– Еще бы. И да. Лене не говори. Да и вообще никому. Пожалуйста.

– И не собирался. И ей еще, тем более, нервы трепать. Она и так на меня до сих пор злится. Но это не так важно сейчас. Я правда думал, что тебе сказать, чтобы успокоить, но мне в голову совершенно ничего не пришло. Ситуация такая странная, неприятная. Наверное, просто стоит сказать, что я постараюсь быть на твоей стороне. Я не знаю, получится ли до конца, Гош. Это безумно сложно, я весь вечер старался не сравнивать тебя с ним. С этим, как сказать, человеком. Я почитал про него, это чуть ли не самый первый серьезный серийник в тех местах. Ты тоже по-своему знаменитость, не то, что я, – Леха сдавленно хохотнул. – Это сложно. – Повторил Леша, одним глотком выпил чай и положил голову на руки. Гоше показалось, что он в сериале, картине или постановке, настолько сейчас его сознание отторгало реальность происходящего.

– Пойдем спать. У меня нет больше сил сейчас это мусолить.

– Согласен. Доброй ночи. – Леша медленно поднял голову с рук, потом тело со стула и пошел в комнату. Гоша остался один, разложил раскладушку, умылся, лег и постарался уснуть настолько быстро, насколько это возможно.

Глава 1.10

Утром, когда все собрались за одним столом, Гоша почувствовал, как все изменилось, – родители молчали, Леша смиренно на первой минуте закончил попытки начать общий диалог. А Гоша. Гоша просто понял, что с каждым новым вдохом он все больше вбирает в себя Василия Небиржицкого. Гоша не спал всю ночь. С остервенением выискивал любую информацию на Небиржицкого, читал статьи, книжные главы и даже какую-то диссертацию. Он сравнивал и даже, неосознанно, почему-то хотел найти сходство с этим человеком. Сходства были в характере, что было для Гоши предсказуемо, но вот в роде деятельности. На рассвете Гоша выскользнул на крыльцо дома, сел, закрыл глаза и представил, что он, сам, убивает человека. Ребенка. У него задрожали руки от стараний, потому что он никак не находил моральных сил в себе на этот поступок. Хотя, разве для этого нужны силы? Скорее, внутренняя червоточина, из которой выглядывает змей-искуситель.

Весь день отец старался не пересекаться с Гошей – им обоим пока что нечего было сказать. Светлана Петровна говорила с Гошей, но на отстраненные темы, например, про то, что он хочет на ужин. Леха выходил покурить с Гошей за компанию, в этом и состояло их общение, но для Гоши оно уже было целебным. Когда вечером все снова сидели за столом, беседа начала медленно развиваться. Первым заговорил Михаил Юрьевич:

– Гоша, мы все попали в крайне неловкую ситуацию, когда нужно принять и простить то, что, по факту, к тебе уже не относится. Наверное. Я надеюсь, ты не отрицаешь тот факт, что раньше твое, м-м-м, ментальное тело совершало ужасные вещи? Что этому не было в той жизни прощения, но в этой мы прощаем.

– Но ведь это не я! Да, они доказали перенос каких-то высших материй, я в это не вчитывался, но это не значит, что мой, мой разум совершал убийства!

– Гоша, успокойся. Я все понимаю, эта игрушка и меня заставила так сильно начать копаться в себе, что мне и свет не мил был. Не представляю, какого тебе, с таким прошлым лицом к лицу.

– Да каким таким?! Посмотри на себя, отец, неужели ты или что-то от тебя было хорошим? Ты воровал, огромные суммы, я ночью прочел. Из-за тебя судьбы хорошие рушили, может, убивали тоже, в общем, творили беспредел! Ты же сам хорош не был!

– Как ты можешь так говорить? Я не убивал! Я не лишал людей, тем более, детей, упаси боже, жизни!

– Откуда тебе знать?

– Замолчи! – Рявкнул отец.

Повисла пауза. Все собирали мысли и эмоции в единый комок, чтобы потом его спрятать под стол или за шкаф, или куда-нибудь еще, но главное – с глаз долой. Вновь заговорил отец:

– Да-а-а, семья у нас, конечно, веселая: вор, убийца, да и ты, Лех, может, на посту жандарма чем-то подобным отличился. Бесчестия больше всего там, где оно по закону не должно быть. – После этой фразы Светлана Петровна, молчавшая все это время, не выдержала и, вскочив из-за стола, прикрикнула надрывным «Миша!» на мужа.

– А ты что? Ты сама даже не проверялась, я откуда знаю, может, ты вообще была тираном уровня Цезаря? – Вспылил отец.

– Нерона. А не Цезаря. – Гоше было уже все равно на его дальнейшее существование, но при этом он не мог позволить, чтобы порочили факты. Отец кинул жуткий взгляд на Гошу, но сквозь зубы промолчал. Леша все это время пребывал в инопланетном состоянии, как выразил это Гоша, потому что Леха сидел, сгорбившись на стуле, плотно прижав ладони друг к другу и засунув их между коленями. Периодически Леха поднимал взгляд, потирал руками колени и вздыхал так, словно имел намерение что-то вставить в перепалку. Но его слова ни во что не превращались. Леша молчал. Гоша замечал эти подробности его поведения, потому что у него совершенно не было желания вдумчиво слушать дальше отца.

Гошу начала давить жара. Лето набирало обороты, раскручивая жар солнца. Гоше постоянно, почти каждую ночь, снилось, что он стоит в одной нескончаемой душной пробке, в машине без кондиционера. Под конец сна все вокруг Гоши обязательно плавилось, даже Леха, сидящий за рулем, грустно глядя на Гошу, расплывался вязкой лужей. Каждый раз Гоша сдавленно кричал и просыпался. Из сна его выбрасывала собственная боязнь разбудить реальным криком остальных спящих в доме.

Глава 1.11

Утро было душным. Рассвет закончился быстро, и солнце палило землю сквозь тонкую пелену тумана над лугом. Гоша быстро шел домой с утренней прогулки и старался ни о чем не думать. Прошло четыре дня с использования Рибуса. Он, тщательно и аккуратно упакованный, стоял в сарае в углу самодельной полки, так, что при входе его не было видно. Гоша, тщательно закрывшись в себе, не разговаривал ни с одним членом семьи, ощущая по-детски наивную обиду на весь мир. Только по-прежнему курил по вечерам с Лехой. Личность Небиржицкого распускалась в Гоше сильным и новым сознанием. Гоша, никогда не имевший тяги к самопознанию, но любящий анализировать процессы вокруг, начал учиться смотреть вглубь себя. На днях, впервые в жизни, Гоша, когда мылся, встал перед зеркалом и внимательно рассмотрел все свое тело. Нашел синяк на левой ноге над пяткой, несколько новых родинок и даже одно их красивое скопление. Каждый вечер, занимаясь чисткой зубов, Гоша теперь подводил итоги дня и отмечал для себя новые уроки, которые мог бы извлечь из произошедших событий. Такие стремления были вызваны желанием выявить изменения, которые повлек за собой открывшийся Небиржицкий. Но изменений не было. Гоша понял, что он настолько сильно запустил и не узнал за все годы собственное внутреннее сознание, что искать следы иного пребывания и чужих мыслей было бессмысленно. Даже как остаточной пыли следствия, а не причины. Возможно, думал Гоша, выставив вбок руку навстречу слегка колышущейся траве, сознание его, Гоши, и этого Василия Небиржицкого переплелись еще в самом моменте Гошиного рождения, и факт обнаружения прошлого никак на этом союзе не сказался – ветви их мыслей, как куст терновника, аморфно сосуществовали в своем ритме и совершенно не были встревожены или сломаны Рибусом. Как много вариантов, думал Гоша, как много вариантов.

Глава 1.12

Отпуск Лехи подходил к концу – нужно было возвращаться. Гоша так никому и не сказал, что его уволили, поэтому держал легенду о своей занятости до последнего. На отдых оставалось два дня. Когда Гоша это мысленно считал, он сидел на крыльце после обеда и вдыхал запах свежескошенной травы. Тут ему кто-то позвонил. Гоша с недоверием снял трубку и приготовился слушать очередную рекламную кампанию.

– Здравствуйте. Вас беспокоят из научно-исследовательского центра. Мы специализируемся на социологии, бионике человека и процессах человеческой жизнедеятельности, скажем так. Мы являемся филиалом главного центра и работаем под патронажем известного Вам «Рибус Корп». Благодаря этому аппарату мы и смогли получить Ваш уникальный результат теста на прошлое.

– Но ведь результаты теста не должны утекать? Рибус ссылается на строгую политику конфиденциальности, я сам это читал. Не так ли?

– Да, но Вы сами все должны понимать. Мы не потревожили бы Вас по мелочи или для опроса, поймите верно. Нас привлек Ваш результат. На данный момент вы являетесь носителем самой высокой доли вероятности, что Вы были Василием Небиржицким. Он в своем роде являлся уникальной личностью, и мы бы хотели пригласить Вас для небольшого собеседования и обследования в наш центр.

– А мой результат не единственный? То есть, есть люди с разными вероятностями одной и той же жизни? Это, получается, большой изъян или даже недочет вашей системы?

– Ваш показатель – 87% – является самым высоким.

– Как же вы еще воду мутите с этим Рибусом… – Гоша сказал эту фразу не в трубку, не желая, чтобы женщина, ведущая с ним диалог, выходила из себя.

– Вы согласны? Если да, то давайте договоримся о времени.

Гоша, за все время диалога успевший встать и нарезать несколько кругов вокруг кустов ежевики за домом, остановился и полез в карман за сигаретой, специально ставя акцентную паузу, чтобы заодно подумать. Но решение уже само родилось в его голове. Наконец, когда Гоша закурил, он уверенно и отрывисто ответил в трубку:

– Согласен.

Глава 1.13

Гоша вышел из большого светло-серого здания, больше напоминающего офисное, и выдохнул. В мареве улиц суетились люди. Гоша провел в этом здании несколько дней, претерпевая различного характера исследованиям над собой. В большей степени это были игры для мозгов, как охарактеризовал это Гоша, – тесты, задания, беседы с людьми, искренне пытающимися быть похожими на психологов. Признаться, Гоша не знал, что все исследования дали работникам центра и как они скажутся на нем самом, хоть он и подписал ворох официальных бумаг договора, но, конечно же, практически не читал его.

Мысль. Одна лишь мысль занимала Гошино сознание – ему предложили участие сразу в нескольких шоу для массового телевизионного вещания. Компания центра продаст информацию о Гоше информационному агентству, а оно уже сделает свое дело – пестрые и шокирующие слоганы и девизы к шоу, разношерстные дебаты и он, Гоша, как главный экспонат общественного аукциона мнений – в центре, в кожаном кресле и обязательно в костюме-тройке. Нужна ли ему слава? Дурная ли она будет? Хотя какая разница, ведь любая слава в конечном счете приносит доход. Деньги Гоше нужны были для того, чтобы ощутить компенсацию и уехать за горизонт событий, дальше и дальше от мест детства. Чтобы попытаться начать жизнь лучше, уже играя, а не подчиняясь. И дописать сценарий.

Решив все-таки рассказать кому-нибудь про события последней недели, Гоша позвонил Лехе. Леха слушал внимательно, не перебивая. Наверное, он воспринял историю за фарс, так как с самого ее начала – со звонка дамы из центра, она уже вводила слушателя в круговорот маловероятных событий. Вообще, после начала эры Рибуса, вероятность как характеристика жизни плотно осела в массах. Ранее эфемерные понятия теперь приобрели вполне оценочный вид, потеряли загадочный блеск. Душа перестала быть объектом поэтики и поклонения – она сравнялась с пакетом овощей, который взвешивают на рыночных весах, при этом умудряясь еще и обвешивать владельца. Как бы там ни было, Гоша многовероятно был доволен тем, что из него хотят сделать медийное лицо. Леша стойко постарался разделить позицию брата, при этом предложив поделиться этой новостью с родителями лично:

– Давай на выходных на дачу поедем? С нами и Ленка сможет поехать, мы, вроде, с нейпомирились.

Гоша колебался. Он пытался просчитать новую волну последствий.

– Да ладно, соглашайся. Думаю, против они не будут, тем более что ты у нас теперь знаменитость – они гордиться тобой должны. – Леха прав. Гоша почувствовал собственную значимость как превосходство. Ведь теперь за любым его словом будут с интересом следить тысячи людей. Какую бы чушь он не сказал, они все равно постараются ее истолковать и направить в смысловое русло. В его руках теперь долгожданное оружие – слово и, как вытекающее, мнение. Получалось, что Гоша, минув социальное медленное воздвижение наверх, стал выше Лехи, выше отца. Он мог руководить массой, а не отдельными людьми. Гоша улыбнулся. И согласился.

Глава 1.14

– Правда? Гоша, родной, я тебя тогда поздравляю! Это же так здорово, тебя по вещанию покажут! А на работе твоей как к этому отнесутся? – Светлана Петровна радостно суетилась, наливая всем чай.

– Нормально. С пониманием.

– Что же, сын, и я тебя поздравляю. Ты смог эту ситуацию повернуть в нужное русло, в положительное, то есть. Знаменитостью теперь станешь. Хоть бы к нам репортеры не полезли. А может, даже лучше, пусть лезут – я им как что-нибудь хорошее скажу, правду, например, так они подавятся! – Отец разразился в смехе. Вся веранда залилась раскатами его голоса. Гоша улыбнулся. Откинулся на стуле, достал из кармана пачку сигарет, взял одну и закурил. Веранда мгновенно стала немой. Светлана Петровна медленно села и спросила:

– Гоша, сын, а ты давно? Давно куришь?

– Давно. Десять лет назад, считай, начал. – Ленка смотрит на Лешу.

– Выброси это. Сейчас. Тем более, даже не думай курить в доме. Совсем уже нонсенс! – Михаил Юрьевич не выдержал.

– А то что? Что сделаешь? – Гоша улыбнулся и затянулся.

– Дурак ты, дурак! Что с тобой стало? После этого прибора несчастного на себя не похож! Таким хорошем парнем рос!

– А стал?

– А стал, как этот твой неуравновешенный! Всем нервы треплешь.

– Не советую продолжать, пап. Я ведь могу о тебе плохо отозваться на шоу. Да что уж о тебе, обо всех вас. Из-за тебя, папа, могут и другие люди пострадать.

– Даже не думай! Что с Лешиной работой будет?

– Гош, на нем семья. Ты знаешь, я не работаю. Пока. А у него начальство сейчас может опять смениться, и что будет – не понятно. – Ленка сидела напротив, их разделяла гладкая столешница. Гоша, прищурившись, посмотрел на нее и выдохнул сигаретный дым. Леха молчит. Думает.

– Я сейчас приду. – Леша встает, берет куртку, выходит на улицу, снова не закрывая дверь. Лена посмотрела ему в спину, намереваясь что-то сказать, но Леша в дверях обернулся, перехватил ее взгляд и покачал головой. Лена опустила взгляд. Гоша, наблюдавший за этой сценой, с удовольствием докуривал так приевшуюся сигарету и думал: он знает, куда пошел Леха. Стоит сейчас за домом и тоже курит. Может, про него тоже сказать? А толку. Гоша докурил, потушил сигарету о блюдце и допил чай. Белая аккуратная кружка стояла в окружении пепла на блюдце и бычка, взгляды присутствующих были задумчиво прикованы к этому натюрморту. Гоша посмотрел в окно – березы все также стояли на своих местах, подпирая горизонт событий.

Шоу начнется через полчаса. Гоша вырвался из гримерки и шел по коридору студии, рядом с ним, немного отставая, шел один из ведущих.

– Желательно, чтобы ты всегда знал, что в тебе есть маньяк. Пристрастия к насилию в детстве были?

– Нет.

– Были. Ты кошек мучал. И в детском саду тебе мальчик нравился. Мы его нашли.

– Уверены?

– Абсолютно. Ты к нему приставал даже.

– Боже.

– Не боже, а да. Там еще будет несколько нюансов, ты на все кивай и сиди с серьезным лицом. Сценарий же читал ведь? Кроме этих поправок, про которые я тебе сейчас сказал, больше ничего не изменилось. Иди нос припудри. И не забудь, в середине у нас рекламная вставка – рекламируешь тоже по сценарию. Охранные системы и готовые завтраки. Текст учил?

– Оплата будет такая же? Или поднимите?

– Можем поднять, но не на много. Тысяч на семьдесят.

– Текст учил.

– Отлично. Скоро увидимся.

Ведущий поправил пиджак, сбавил шаг и свернул в одну из комнаток по правую руку от Гоши. Гоша остановился. Идти больше не было смысла – не от кого было убегать. Подумав пару секунд над диалогом с ведущим, Гоша развернулся и пошел обратно к гримерке. Его окликнули. По коридору шла девушка, судя по одежде, одна из координаторов, а за ней шли родители Гоши. Гоша поднял бровь. Кашлянул. Он не знал, что происходит. Девушка, показав рукой на Гошу и, сказав родителям пару слов, спешно скрылась в глубине коридора. Гоша аккуратно приблизился к ним.

– Привет! – Светлана Петровна обняла Гошу.

– Здравствуй. Как вы тут оказались?

– Нас тоже позвали на это шоу. Тебя обсуждать. Но мы отказались. Леша тоже отказался. Зато нам достали места в зале. Леша в пробке стоит. А мы пораньше приехали, решили тебя навестить. – Отец протянул руку Гоше. Гоша пожал ее, смотря отцу в глаза.

– Я не только курю. Я еще работу потерял.

– Да? Давно? Ну, благодаря всем шоу у тебя будет прилично денег и на жизнь, и на капитал на будущее, надеюсь.

– А я по-прежнему тот, кого нельзя простить? Не то, что ты или Леша.

– Может, и да. Но мать права – ты, в первую очередь, мой сын. И я тебя люблю как сына в любом случае. Ладно, мы пойдем пока места занимать. А ты готовься. Настраивайся.

– Да, не будем тебе мешать. Все будет хорошо.

И две фигуры покинули Гошу, оставив его наедине с ворохом мыслей.

Координатор дал отмашку, перед Гошей открылся выход на сцену, на которой уже громогласно объявляли его приход ведущие. Яркий свет бил в глаза, Гоша в нерешительности стоял, потирая руки. Его окрикнули. Гоша понял, что сейчас выбор сводится к деньгам или сохранению непорочности – заработать ли на собственном имени или оставить историю своего прошлого незапачканной сплетнями или пересудами. Вспомнились родители, сидящие в зале, Леха, который тоже уже, наверное, приехал. Всем нужны деньги. В темные времена информационного переизбытка и анонимной безнаказанности твое имя запачкают и без твоего разрешения или знания. Гоша уверенно мотнул головой, отгоняя последние сомнения. Он еще напишет правду о гнили в мире вокруг, но уже в своем сценарии. А сейчас нужно играть. Он выдохнул и пошел на сцену, навстречу аплодисментам и крикам.

Глава 2. Гоша не понимает.

– Я не понимаю, ну серьезно! Почему они решили забрать именно Свету. – Гоша недовольно стукнул кулаком по столу, затем, вспомнив, что он находится в ресторане, то есть месте общественном, быстро поправил скатерть и поднял взгляд на двух молодых людей лет двадцати пяти, сидящих напротив него.

– Ты знаешь, что показывал Рибус. Тебе бы не знать, что показал аРибор. Фактически, по их логике, были все обоснования. – Один из парней, в не глаженном бежевом пиджаке, развалился в кресле и крутил в бокале вино, даже не смотря на Гошу.

– Саш, так тоже нельзя. – Голос подал третий парень, скрестивший тонкие руки на груди. – Мы должны разобраться как минимум потому, что Гоша – наш друг, а Света – его девушка. Я уже не говорю о необходимости того, чтобы восторжествовала банальная справедливость.

– И что ты предлагаешь? – Саша перестал крутить бокал с вином и аккуратно поставил его на стол, продолжая смотреть, как вязкие бордовые капли стекают по стеклу. – Вообще, забавно, что в этом ресторанчике мы нашли хорошее вино. У меня буквально недели три назад здесь была девочка, которая гастрономическими обзорами занимается у нас на канале, разнесла в пух и прах это место. Говорит, даже не попросили ее Персонализацию, хотя в узких кругах она узко известна. – Саша хохотнул и посмотрел на парня, сидящего слева от него. Тот убрал катышек со свитера и снова скрестил руки на груди. – Так что, Вань, раз сказал, так предлагай.

– Для начала нужно понять, почему они копают под Свету. Потом придумать элегантное разоблачение. Мы имеем дело с достаточно серьезной структурой, так что действуем тихо. План разработаем на ходу, пока даже не знаю, в какую сторону двигаться, но знаю точно, возможности есть, – значит прорвемся.

– Да сохранит «Клюква» наши помыслы! – Саша обвел глазами ресторан. Людей было немного, в основном женщины парами – подруги, знакомые, шумно обсуждавшие работу, детей и мужчин. Отрывки их озвученных мыслей сплетались в единый клубок и ложились туманом на барную стойку с неоновой подсветкой. На стенах были нарисованы медведи с балалайками, из колонок лилось соответствующее музыкальное сопровождение. За окном светилась Москва конца мая, с вечным потоком людей и порхающим мусором вперемешку с тополиным пухом под ногами. Той весной, почему-то, тополя решили разродиться раньше срока. Саша наконец дошел взглядом до Гоши. Гоша сидел молча, погруженный в свои мысли, и смотрел куда-то вниз. Воцарилась пауза. Наконец, Гоша тихо сказал:

– Я думаю, это все из-за Персонализации. Света никогда не смущалась выражать свое мнение в социальных сетях, вот и за ней пришли. А я говорил ей. Ваня прав, как бы там ни было, нужно ее спасать. У меня сейчас правда даже связи с ней нет. Как забрали в отдел, как я ей сумку в руки вручил, так и не видел больше. Даже обнять не дали.

– Пойдем на улицу. – Саша еще раз обвел взглядом ресторан и встал с кресла.

– Подожди, расплатимся. – Гоша нажал на кнопку на столе, и перед ними сразу материализовалась официантка. Гоша проникновенно посмотрел на протянутый ей белый прямоугольник, его лицо осветилось зеленым светом, и официантка, озарив их улыбкой, сообщила, что оплата прошла.

Трое вышли на воздух. Духота подкрадывалась от дорог, из-под колес автомобилей, и пряталась во дворах и арках, сменяясь легким ветерком. Москва цвела и полыхала.

– Расскажи нам все, что ты о Свете знаешь. Потому что того, что ты нам обычно про нее рассказываешь, не достаточно, уж извини. – Ваня закурил и посмотрел на Гошу. Гоша вздохнул и начал откручивать воспоминания, пытаясь поймать необходимое начало повествования.

Глава 3. Память.

Саша и Ваня сидели на лавочке и тихо что-то обсуждали, чтобы не отвлекать Гошу – за время его раздумий они успели дойти до Чистых прудов и устроиться под раскидистыми ветвями с видом на запорошенную пухом воду. Наконец, Гоша промотал последние годы своей жизни и наконец остановился на нужном моменте:

– Я пошел тогда на свое первое в жизни шоу, спасибо прошлому Небержицкого во мне. Ну и как вы уже знаете, Света была тем самым координатором с шоу. Мы с ней познакомились после программы и сразу как-то нашли общий язык. Примерно через месяц начали встречаться. Благодаря тебе, Саш, меня протолкнули еще на несколько шоу – странный доход, но вполне хороший.

– Друг-телевизионщик – счастье в семье! – Саша улыбнулся, снимая пиджак. Даже в тени становилось жарко.

– Параллельно меня еще, как вы знаете, меня взяли в отдел. Забавно получилось. Только пустили в массовую разработку аРибор, только сформировали отдел, и меня сразу туда позвали.

– Ничего удивительного. Не зря ты учился на инженера. – Ваня подал голос, пока снимал свитер и аккуратно выверенными движениями складывал рядом с собой.

– Радиотехника. – Гоша любил уточнять этот момент, чтобы придать лишний раз значимость своему направлению. Последние годы его нельзя было назвать популярным, да и ранее, честно говоря, тоже.

– Да, радиотехника. А потом по профессии еще отработал. Уволился сам, без скандалов, характеристика по тебе положительная была. Почему тебя взяли в структуру – возможно, хотели еще показать, что человек с темной прошлой жизнью, но хорошей настоящей имеет право на достойную должность. Это им выгодно транслировать, в этом и смысл. Только сколько ты им там в не проверял и не тестировал аРиборы, платить больше они не стали. Подумай о переходе ко мне, я поговорю, место в «Заслоне» для тебя найдется. Сколько лет они уже спокойно существуют, еще мои родители в юности проходили там практику. И к проверкам на модуляциях они спокойно относятся – им важно личное общение, по старинке собеседование ведут. – Гоша кивнул и продолжил:

– Я подумаю. Сам об этом задумываюсь. Как бы там ни было, благодаря работе в отделе мы съехались через полгода со Светой, денег хватило даже на путешествия, правда, по стране, но все же. Потом познакомил ее с семьей. Она им, в целом, понравилась, только Катя к ней прохладно почему-то отнеслась, и родители не до конца поняли ее увлечения Персонализацией и вегетарианством. Кто бы знал, что через полтора года это ее и погубит. – Гоша достал свой телефон, перевернул его и посмотрел на наклейку Персонализации на чехле. Она поблескивала белизной и не сулила своим видом ничего плохого. Обманчивая обложка технологий.

Персонализация предполагалась изначально как облегченный способ общения в социальных сетях. Чтобы взаимно подписаться, достаточно было соприкоснуться наклейками друг друга, поставить кому-то лайк – прикоснуться пальцем. Потом ввели дополнение лайка по сетчатке глаза для тех, кто был брезглив и не хотел трогать чужие наклейки. В любом случае, задумка была не плохой, она даже решала важный, по мнению Гоши, вопрос одиночества в сети – теперь для раскрутки при желании тебе предстояло контактировать с живыми людьми, а не только просить и молить на прямых эфирах и в историях. Социум оживился, загудел, Персонализацию быстро подхватили, настолько быстро, что никто не сомневался – массовая истерия с ней продержится не дольше нескольких месяцев. Но этот спрут внезапно начал щупальцами обхватывать разумы и укореняться в них. И вот уже вышло несколько обновлений Персонализации, под ее эгидой пошатнулась конфиденциальность социальных сетей, которая и так висела на волоске. Иронично, но вопрос защищенности данных постоянно был на повестке дня, вызывал много возмущений и даже идей заговоров, но при этом полноценное пренебрежение им из-за Персонализации было воспринято обществом как закономерная жертва за удобство. Все пароли и данные от разных социальных сетей хранились на общих серверах быстрого доступа, социальные сети ради этого частично или целиком интегрировались в единую экосистему. Пользоваться ими стало значительно проще, но при этом, если тебя касалась культура отмены, то за борт тебя уже выкидывали молниеносно и всем миром. Персонализация в жизнь Гоши вошла благодаря Свете – он долго сопротивлялся, но потом все же купил себе наклейку. Он ей, признаться, особо не пользовался, за исключением коммуникации со Светой. Также Гоша старался, как и раньше, подчищать историю поиска, но самое главное – в социальных сетях не выражать свою позицию ярко. Договариваться о встречах, советовать музыку и фильмы. Не более.

Света же была ярым пользователем экосистемы. Открыто транслировала свое недовольство жизнью и правительством (иногда – по любому случаю, даже из-за дождливой погоды в ее выходной), ей не нравилось умалчивание возможности межвидовой реинкарнации, а также дискриминация людей из-за аРибора. Недовольство перекочевывало во время ссор в пренебрежение и даже некую брезгливость к Гоше – ведь он, фактически был максимально причастен к экспертизе и наладке «чудищ человечества» (как Света называла аРиборы.

Гоша не разделял ее недовольств, но старался лишний раз не выступать, так как в ином случае Свету было просто не унять. Гошу скорее удручал факт, что общение становилось синтетическим и сфабрикованным ради выгоды, а не ради удовольствия или хотя бы интереса. Даже в домашних диалогах со Светой он улавливал интонации пластмассовых тематик – поддержать тред, пост, подписаться на очередных активистов просвещения ради. Гоше начинало казаться, что все ее фразы становились просто ловкими подводками к использованию Персонализации. Возможно, это было паранойей. А, возможно, одиночеством.

Глава 4. Свет.

– Свет, пора! – позвал из глубины коридора какой-то мужчина. Света суетливо кому-то строчила в телефоне, а затем, оторвавшись, поправила наушник и посмотрела на Гошу.

– Получается, пора. Эфир через несколько минут, мне еще координировать товарища одного. Спасибо, что подкинул. И до встречи вечером! – Света поцеловала Гошу и унеслась вслед за силуэтом мужчины в темноту коридора.

Был выходной день, но Света могла работать в какие угодно времена по какому-то иллюзорному графику. Поэтому Гоша отвез Свету на телевизионную площадку, а сам направился в ближайшее кафе, чтобы позавтракать, а затем направиться домой читать и делать домашние дела.

Через пятнадцать минут он уже сидел в кафе «Санс» напротив офисного здания, которое сливалось по цвету с грязной городской пылью за окнами. Гоша смотрел в панорамные окна, вяло ковыряя подобие стейка в тарелке. Кафе было практически заполнено, так что все столики рядом с Гошей были заняты.

– Жаль, что они натуральное мясо начали заменять, скажи? Я просто смотрю, ты его совсем не ешь. – Проговорил мужчина за столиком слева милой брюнетке, не отрываясь от поглощения спагетти с какой-то непонятной мешаниной из овощей. – Зато считается, что замененное мясо полезнее. В нем же сохранили все элементы, белки там, я не знаю, что еще, зато лишний жир убрали. Ох, уж эти лаборатории – «чудо»!

– Да. – Ответила отстраненно девушка.

– Ты со мной поговорить хотела. О чем?

– А, да так. Про модуляцию аРибора. Ты ее проходил?

– Ну да. У меня коэффициент не особо большой был, но я все равно тест, считай, успешно прошел, так как у меня колоссальная выработка, ты знаешь.

– Это верно. А ты за кого играл? Ну, то есть, не играл, а жил. – Мужчина замялся.

– У меня Алексей был. По-моему, в его роли как раз все и проходят. Там уже зависит от того, как пройдешь.

– И как ты прошел?

– Если вкратце, то не очень. Правда, я перемудрил со стратегией производства андроидов. Поэтому производство накрылось. А у тебя-то что было?

– Анна, но я словно за себя проходила. Сложно объяснить, словно сбой какой-то.

– Вообще, аРибор еще сыроватый, как говорят, вполне вероятны сбои. Несколько людей мне правда говорили, что не сбои это случайные вовсе, а подставные. Ну, заказы. – Мужчина посмотрел по сторонам, Гоша сделал вид, что увлечен едой. И какой у тебя коэффициент? Ты не сдала эту странную версию что ли? Слушай, а, может, тебя в начальники готовят и поэтому дают более жесткую версию?

– Сдала. Иначе бы с тобой здесь не сидела, ты знаешь, у меня бонусов нет. – Девушка улыбнулась. – У меня коэффициент 4,2. Сказали, что неплохой.

– Действительно, не дурно. Но расклад все равно дрянной. Поспрашивай еще у людей, проходил ли кто-то такую же модуляцию, как и ты.

– Хорошо.

Гоша снова отвернулся к окну. Его внезапно затерзали сомнения – он работал с аРибором в достаточно приближенном отделе, но первый раз слышал напрямую о возможных «заказных» сбоях. Разговоры об этом висели в отделе, но никогда не озвучивались в рабочей обстановке. И поскольку Гоша толком ни с кем из коллектива не дружил, то беседы и сплетни без галстуков не слушал. А может, просто не хотел слушать, так как изначально был не сильно рад этой работе . На улице пошел дождь, который предрекали еще с вечера, и Гоша подумал о забавном парадоксе – такие технологии имеем, а все равно капитальные службы не справляются. Он звякнул приборами о пустую тарелку и позвал официанта. Пока шустрый молодой парень в вишневой рубашке несся к нему через зал, тот мужчина за соседним столиком, откинувшись на велюровой спинке стула, произнес:

– Вот знаешь, я их, всех, не понимаю. Мы крутимся в сфере инноваций, за нами стоит выпуск техники. Мы проходим постоянно теперь эти модуляции, у нас сотни технологий в подчинении. А смысл этого, если срок эксплуатации того же самого холодильника сократился в три, если не четыре раза?

– Смысл в том, что это быстрее крутит колесо потребления. Купил – выкинул – купил. Главное, не успел привыкнуть и пожалеть о стареющем продукте. Как боязнь приближения смерти. Всем смерть руководит. – Девушка продолжила что-то говорить, но Гоша не услышал, так как уже запрашивал у официанта счет.

– Вы что-нибудь еще желаете? – Парень учтиво и преданно смотрел в глаза Гоше. От него пахло неплохим парфюмом с примесью жара кухни и чего-то еще. Человека, подумал Гоша. От него пахнет человеком. Кафе «Санс» считалось хорошим не только из-за кухни, но и из-за живого обслуживания. Гоша отрицательно мотнул головой. Ему хватило не-мяса.

– Но ведь такие темпы производства не для людей, Ирин. Хорошая техника стала элитарной, как, блин, искусство. Разве это нормально? – Мужчина снова вступил в диалог.

– Наверное, нет. Но это нам приносит доход и положение.

Мужчина промолчал. Также, молча, он допил кофе. Пока Гоша одевался, парочка рассчиталась с официантом и тоже вышла на улицу.

– Технологии – вообще зло. – Обратился мужчина к своей спутнице, подойдя к Гоше и жестом попросив сигарету. Потом закурил, сделал пару затяжек и посмотрел на девушку. – Ты тоже сейчас думаешь, что это мог быть простой сбой в системе модуляции? Но интересно, почему именно на тебе?

– Отчасти думаю. Интересно, да.

Гоша тоже думал об этом, хоть и совершенно не знал ни девушку, ни мужчину. Но простота и очевидность мысли, которую неожиданно озвучили, пугала его. Ведь аРибор действительно можно обмануть. Но кому это нужно? И для чего?..

Гоша шёл из продуктового магазина, кутаясь в осеннюю куртку. Как странны дыры в прогрессе – почему массово внедряют такие технологии, как Рибус, но при этом не придумали какой-либо непромокаемой капсулы для человека, чтобы не мокнуть под дождём. Несмотря на конец апреля, погода решила позиционировать себя как в октябре, свалившись на Москву ливнями и холодами. Цвела черёмуха, ее дурман расстилался во влажном воздухе. Пакет бился об ноги, напоминая ещё и об усилившемся ветре, в левой руке тлела сигарета. Надо докупить себе армопротез – дополнительную руку, чтобы держать зонт, – подумал Гоша. Но для этого нужно, пожалуй, стать блогером или, как минимум, уйти из отдела к Ване в «Заслон», чтобы иметь достаточно денег для таких игрушек. Гоша ухмыльнулся и затянулся.

Небо было светло-серым, но прямо под куполом небосклона висела иссиня-чёрная туча, клубилась и бросала тень на землю. Из-за этого все дома, деревья и остальные предметы напоминали двухмерные чёрные силуэты, словно вырезанные из картона. Лишь где-то серебряными акцентами блестели лужи, разбиваемые ногами таких же спешащих прохожих, как и Гоша.

Дома Света, сидя на кухонном стуле, уткнулась в экран и даже не заметила Гошу. Когда он уже доставал продукты из пакета прям перед ее носом, она подняла голову и кивком головы поздоровалась с ним. Выглядела она вполне озадаченной.

– Ты чего такая? Что-то случилось?

– Да мои ребята новый тред запустили, залипла в чтение. Реально, вот как я тебе и говорила, правительство наше никак не возьмёт за грудки изобретателей Рибуса и не спросит их конкретно, возможна ли межвидовая реинкарнация.

– Но ведь у них и исследования есть, доказывающие, что нет. Это официальная позиция компании, Рибус настолько масштабный, что, думаю, если бы что-то было не так, давно бы это уже всплыло.

– Гоша, какой ты наивный. Им просто это не выгодно. И так конфликты идут до сих пор, а наше бравое государство только и может, что грубо подавлять людей из оппозиции. Кстати, на выходных снова митинг будет.

– Надеюсь, ты на него не пойдёшь опять? Я мясо не покупал, только себе сосиски, как договаривались.

– Может ты меня всё-таки поддержишь? Вместе со мной мясо есть не будешь? Я же это не просто так делаю, ты только представь – сегодня ты съешь говядину, а через год эта корова могла бы стать чьим-то ребёнком.

– Света, я уважаю твою позицию. Но не до конца одобряю, мне лично сложно без мяса совсем. Да и, как я тебе говорил, почему это только животных может касаться, если на то пошло? Спаржа твоя тоже может стать через несколько жизней ребёнком. Это дискриминационно по отношению к флоре.

– Все тебе шутки. У растений нет разума, а у животных есть. Ты думаешь, это смешно? А почему улыбаешься тогда? Иди ешь свои сосиски, мне ещё к выходным нужно будет подготовить плакат и листовки.

– Пожалуйста, ради меня, не ходи. Полгода твоей активисткой деятельности как-то проносило, но ты же понимаешь, что ты в группе риска по Рибусу. Плюс у тебя на работе через три недели проверка на аРиборе.

– Если я в прошлой жизни моталась по тюрьмам за мародёрство и одну драку, это ещё не значит, что в этой я не могу выражать свою позицию. Что я делаю? Просто сижу, в социальных сетях веду блог просвещения о том, как лучше быть вегетарианцем, на митингах не дерусь, стою и с командой доношу те же мысли, но вживую.

– Да, но ты ещё говоришь, что при этом правительство плохое, причём не мне на кухне, а на аудиторию. У нас всех Персонализация, даже за твоими личными переписками просто следить, ты там тоже не мелочишься.

– А оно хорошее по-твоему?! – Света начала говорить все быстрее и быстрее, переходя на крик. – Вот что оно тебе сделало хорошего? Работаешь в отделе за копейки, делаешь непонятно что, и тратишь на это все время, мы даже толком никуда вместе не ходим. – Она встала со стула и вышла из кухни. Уже из коридора она крикнула:

– Все, с меня хватит на сегодня. Мне завтра рано на эфир вставать. Спокойной ночи заранее.

И через три недели Свету забрали. Прямо из их квартиры, рано утром, пока Гоша собирался на работу, а она сонно ворочалась в кровати. Гоша так часто думал об этом, но даже не успел сориентироваться. Успел лишь спросить: «За что?» Ему закономерно ответили, что она не прошла проверку аРибора. Можно посмотреть результат? Можно с ней? На сколько ее увозят? – эти вопросы отталкивали мощными плечами два силовика, ожидающие, пока Света оденется и хаотично запихнет какие-то вещи в пакет. Гоша успел лишь принести ей спортивную сумку и хлоргексидин из ванной комнаты, а потом тупо смотреть, как за тремя людьми захлопывается дверь.

Гоша осел на пол, сложил голову на руки и начал думать. Потом вспомнил, что нужно на работу. Забавно, ему нужно идти в улей тех, по чьей оплошности или вине забрали его любимого человека. Встать, собраться на автомате, случайно пролить кофе на брюки, сматериться, проверить содержимое рюкзака, не забыть документы и ключи. Проверить, выключен ли свет, затем закрыта ли входная дверь. Войти в лифт, достать телефон, чтобы написать Свете: «Я ушел на работу». На этом моменте план разрушился. Гоша смотрел в экран телефона, мир медленно становился расфокусированным. Светы больше не было рядом. Лифт пикнул, оповещая о прибытии на первый этаж. Гоша глубоко вздохнул, содрал наклейку Персонализации с телефона, смял ее и кинул в карман. Мысли начали пульсировать вместе с замигавшими светодиодами лифта, раскручивались струнами и звенели, звенели: «почему ее забрали? За что? Что она сделала, она же невиновна? Что дальше, как ее спасти?» Двери открылись, Гоша вышел в лоно подъезда и через пару секунд уже был на улице.

Сил ехать на автомобиле не было. Гоша не сильно любил ездить на авто, так как испытывал дискомфорт от постоянной концентрации, несмотря на автопилот – Москва расширялась, гуще населенной, потоки машин опоясывали жаром и огнями невиданными развязками и переплетениями весь город. После утреннего потрясения у Гоши было единственное желание – сесть на трамвайную ветку, прислониться головой к стеклу, закрыть глаза и под дребезжание вагона отпустить посредственность рутины.

Он шагнул в зев трамвая под объявляющуюся остановку. Сел к окну. В мыслях крутилось слово «Света», зазывая за собой ворох глубинных и тяжких воспоминаний. Гоша полюбил ее. Впервые в жизни отказался от накопленных ценностей, как подросток, резко поменял картину жизни и даже ориентиры. Без Светы терялся смысл беготни, вечной работы, общения с семьей, оставалось только созерцание и самокопание. Но эти занятия были настолько требовательными и трудозатратными, а Гоша был уже настолько уставшим, что намеренно убегал от них. И Света была лучшим бегством. С ней не сулила жизнь философа, о которой в юности мечтал Гоша – социальная аскеза, полная романтизации и возвышенности из-за фокуса на себе, постоянных раздумий над сущностью бытия и своей персоны. С ней ему сулила жизнь без изысков, но полная простых мелочей, которым, кажется, Гоша к тридцати начал радоваться – вместе сходить в магазин – именно не заказать, а сходить самим – это же маленькое приключение, приготовить ужин, не говоря уже о путешествиях и поездках выходного дня. Света обладала не самым простым характером, но ради нее в душе Гоши неожиданно нашлась огромная квота по терпению и принятию. Объявили станцию. Эфемерная Света растворилась в сознании, но через мгновение появилась вновь. Света была красива, очень красива, умна и по-своему изысканна в юморе, замечаниях, ходе мыслей. В ее голове уживалось творчество с холодом цинизма. Из-за этого она была зачастую непредсказуема, очень ранима и обидчива. В моменты обиды все нутро ее сжималось и скрывалось от Гоши, не давая и шанса при неправильной фразе угадать (даже не понять) причину недовольства. Но Гоша любил ее. А она? Гоша в первый раз за много месяцев с начала отношений серьезно задал себе этот вопрос. Уверенность в ее чувствах почему-то красной нитью проходила сквозь его память, ее образ, несмотря на ее слова, как им тяжело вместе, как она боится, что Гоша не будет развиваться, как у них разные взгляды на жизнь и она не понимает, что делать. Такие слова возникали после ссор, когда ее внутренний холод проходил, она подходила к Гоше и начинала говорить, почему она обиделась и бонусом что ее не устраивает в их жизни в целом. Что ему было отвечать на это? Он и сам не знал ответов на ее загадки, просто слушал, старался окружить осязаемой заботой – покупал продукты, готовил, отвозил и встречал с работы, не ограничивал в интересах, хоть и не понимал до конца их. Света вздыхала, обнимала его, и все дальше шло своим чередом. Снова объявили станцию. Сбитый с потока мыслей, Гоша подумал: «Нужно точно уходить в «Заслон», Света как раз долго тоже меня на это толкала». Этот момент был понятен – отец Светы был достаточным инфантом по ее же выражениям в его адрес и висел не шевелясь в омуте безработицы, не думая о семье, маленькой Свете, только наслаждаясь своими хобби. Работала одна мать. Света говорила про одно воспоминание, когда ей двенадцать лет, она после школы вернулась домой, следом за ней вернулась мать с крайне уставшим видом и тремя сумками продуктов, а меж этим ее отец в соседней комнате чинил свою игрушечную железную дорогу, в которую сам же и игрался. Тогда она пообещала себе, что никогда такой не будет. И, видимо, она боялась увидеть стагнацию Гоши в любом проявлении, и в долгом пребывании на нелюбимой не особо оплачиваемой работе в том числе. Нужно что-то делать. Спасать Свету, потом перейти к Ване в «Заслон», а там может им вдвоем и вовсе переехать на другую квартиру.

Гоша вспомнил, что обещался связаться с отцом. После первых шоу Гоши с Рибусом отец здорово изменился. Их общение не возвращалось никогда боле в светлые и теплые границы, но хотя бы стабилизировалось на уровне взаимопонимания и поддержки. Гоша созванивался с отцом раз в неделю, иногда приезжал один или со Светой к родителям в гости – они окончательно поселились на даче. Леха разошелся с Леной, с головой ушел в работу и даже с Гошей, живя в соседних районах, виделся раз в пару месяцев. И тут Гошу посетила занятная мысль – а стоит ли вообще говорить семье о происходящем? С одной стороны, для излияния эмоций ему вполне достаточно будет поговорить с Сашей и Ваней – друзьями Гоши еще с университета, общение с которыми магически восстановилось примерно с появлением Рибуса в жизни Гоши. С другой же стороны, таким личным и неукоснительным потрясением Гоша был готов поделиться только словно с самим собой. И поскольку семья в каком-то смысле являлась физически его частью, Гоша решился рассказать отцу о том, как забрали Свету. Голос звучно объявил нужную остановку. Гоша вышел в московский гомон и, пока шел в метро, набрал отца.

– Твою ж! Слушай, ну у меня нет цензурных слов, чтобы эмоции описать. – Михаил Юрьевич хмыкнул. – Ты знаешь, куда ее забрали?

– Говорю же, нет еще. Постараюсь как-то выяснить. Нужно еще, наверное, адвоката на всякий найти или к юристу на консультацию выбраться.

– Это да, только нужно выяснить точно, за что и на сколько. Я понимаю, что, как ты говоришь, за ее немного взгляды радикальные, но это только догадки. Может, она аРибор не прошла? Хотя как могла не пройти, честное слово, это все одного поля приблуды, что Рибус, что аРибор. Ты представляешь, нас с матерью опять заставляют проходить.

– Что на этот раз?

– Да аРибор. Как тогда мать заставили на Рибусе пройти все-таки обследование.

– Не заставили, пап, а предложили. – Прервал отца Гоша. – Вам надбавку разовую к пенсии предложили, как прошедшим обследование.

– Да, и при этом квоты на бесплатные обследования в больницах, пансионаты и даже экскурсии несчастные стали давать только по Рибусу в основном. Вы как бы можете и не делать, но тогда ничего и не получите, только шиш. И теперь такая же песня с аРибором. Видимо, правильно мать упирается, что-то совсем воду они мутят, – сейчас ей еще расскажу, что Светку забрали, вот что будет… Или ты сам расскажи, приезжай к нам в выходные, может у Лехи тоже получится с тобой приехать. Хотя бы один день от дурдома отдохнешь, да и вместе может что придумаем.

Гоша промолчал. Он смотрел, стоя уже рядом с метро, как окурок его сигареты тлеет красноватым тусклым огоньком, не попав в мусорный бак. Он думал, снова думал, нет, даже осязал кожей, как же он устал и запутался. Гоша панически ничего не понимал. На этом фоне работа выглядела спасительно, так как от нее веяло стабильностью.

– Так что? – Спросил на том конце Михаил Юрьевич.

– Я посмотрю по работе. Но предложение хорошее. Спасибо, пап. – Гоша попрощался с отцом и быстро спустился в метро – на удивление, он еще не опаздывал на работу, но был крайне близок к этому.

Глава 5. Гоша понимает.

Разговор на Чистых прудах о воспоминаниях Гоши подошел к концу. Ваня пристально смотрел на Гошу, который докуривал очередную сигарету и, замолчав, смотрел на солнечные блики и плавающие облака тополиного пуха на воде. Саша первый взял реванш над тишиной:

– Забавно, но я ловлю себя на мысли, как ты изменился после университета через призму твоих проблем. Точнее даже сказать, переживаний. Наверное, первый раз за долгий срок, может даже и первый вообще за все общение, я слышу такой долгий рассказ о твоей жизни. Обычно ты немногословен.

– Решил рассказать вам все, что помню о Свете. Может, это и перебор. Простите, что так долго получилось.

– Нет, нет, все хорошо. – Ваня убедительно кивнул головой. – Теперь мы хотя бы точно понимаем, что произошло.

– С одной стороны, понятно, почему Свету забрали. – Подхватил Саша. – Чисто с человеческой точки зрения из-за радикальности ее позиции. Но. Сам аРибор создавался для того, чтобы анализировать риски переноса социальных признаков из прошлой в настоящую. То есть если бы она в этой жизни тоже занималась мародерством и вообще была личностью мутной, тогда было бы закономернее забрать ее после обследования аРибора. А так получается, что если тебе «повезло» в прошлой жизни быть ненадежным человеком, то в этой жизни тебе вообще шаг в сторону не стоит делать, сидеть ровно на стуле и молчать.

– Идеальный аппарат управления. Мне уже кажется, что для этого аРибор и создавали, а не для какой-то современной евгеники и создания общества а-ля по Жаку Фреско. – Гоша подумал, что было бы лучше просто кивнуть на реплики Саши, так как его отсылку могли и не понять, но все равно высказал ее. Ваня опять понимающе и убедительно кивнул. Саша улыбнулся:

– Нам с вами предстоит бороться с целой системой, получается. Доказывать, что Света – лапочка, мне кажется, бесполезно, нужно действовать радикальнее. – Саша обвел глазами участников совета на Чистых прудах. – У нас есть сотрудник аРибора, Ваня работает в «Заслоне», и я работаю на телевидении. Ресурсы мощные. От себя могу предложить огласку – вряд ли через эфир, так как это канал все-таки, но от своего лица могу. И технику предоставить.

– Я пока не знаю, что предоставлю, потому что не знаю, что необходимо будет. Но у себя я на хорошем счету, так что и специалисты, и оборудование может быть. – Ваня поправил свитер и сложил руки на груди.

– Спасибо вам. А я буду думать, что делать. Встретился с адвокатом, пока обговорили возможность сотрудничества. Свету забрали пока в отдел центральный на 20 суток. По крайней мере, мне так сказали. Завезу ей продукты и одежду – постараюсь хоть что-то передать.

– Хорошо, держи в курсе. Мы на связи будем. Можно в выходные пересечься.

– Я к родителям может заеду. Отцу сдуру рассказал, теперь их нужно успокоить, что все хорошо и будет еще лучше.

– Родители – это святое, да. – Выдохнул Саша и потянулся, словно пытаясь стряхнуть с себя марево и суету улиц.

Глава 5.1

– Алло, Гош! Срочно! – Гошу разбудил звонок Саши. Гоша приоткрыл глаза, зевнул и поздоровался с Сашей.

– И тебе доброе утро. Что случилось?

– Я про Свету информацию узнал. Ее действительно не зря забрали. Я же сам телевизионщик, а она работает на соседнем канале. И мне вчера один знакомый оттуда же проболтался, что начальник ее крайне не любит инакомыслие в своих рядах. А Света любит распространяться, как мы знаем. Так мало того, он ещё к ней и приставал.

– Что?!

– Она не говорила тебе?

– Нет. Что-то мне не приходилось этого от неё слышать.

– Ты не переживай, она, видать, отказала ему. По крайней мере, такой слушок ходит. Обычно никто так не делает, все спокойно к нему в объятия идут. А она не стала. Он и озлобился. И заказал ее какому-то черту в структуре. Кому и как – понятия не имею, просто есть такая информация.

– Значит, надо копать. – Сон как рукой сняло, Гоша сел на кровати и уставился в стену.

– Я помогу тебе. Есть у меня паренёк один, может помочь найти что-то на этого черта.

– Тогда, как вернусь от родителей, все обсудим. Спасибо тебе.

– Да пока не за что. Там дальше видно будет.

Глава 5.2

Они сидели на добротно сделанной деревянной веранде и пили чай.

– Помню, как мы тут еще с Ленкой сидели, а теперь уже вчетвером, вот как жизнь изменчива. – Мать перевела взгляд с Гоши на Лёху.

– Ну мам, хватит тебе. – Леха звучно отхлебнул чай и поморщился.

За столом сидели они вчетвером: отец с матерью, Гоша и Леха. Про Свету уже все знали, история была рассказана целиком и еще раз для всех. После нее возникло молчание, то ли неловкое за упущенные возможности и невнимательность, то ли за неизбежность. Раздумья четверых закончились, когда мать аккуратно встала из-за стола, чтобы поставить чайник. С этим движением мысли пришли в нормальное русло, и полились реки рутинных бесед. Гоша медленно курил, стряхивая пепел в аккуратную пепельницу – подарок матери. Леха на фоне рассказывал про свою работу. Гоша смотрел на отца и думал, сколько же терпения этот человек приложил для удержания семьи, их с Лёхой, а в особенности матери. Странно, но Гоша никогда ранее не говорил об этом с отцом. Из-за отсутствия у Гоши отношений терялся огромный пласт взаимопонимания и общих тем, в этом вопросе отцу подмогой был Леша, который успел провести в браке больше 6 лет и единственное, о чем не мог уверенно поддержать диалог, были дети. Наследники престола деревянной веранды не сильно волновали отца и мать Гоши, скорее их волновала состоятельность в жизни самих сыновей. Гоша им за это был бесконечно благодарен, иначе, судя по отзывам Саши и Вани, его ждала бы ежемесячная каторга с «тикающими часиками».

После ужина Гоша вышел на улицу. Вечерний сумрак не стремился окутать округу и ждал прохладных ярких звезд, чтобы сковать силуэты домов покоем. Обогнув дом, Гоша вышел к кустам ежевики. Они начинали цвести, аккуратные букеты из розоватых цветков ютились в пунцовых ветвях. Ветви переплетались, раня друг друга шипами и подставляя цветы к небу, где-то в их недрах застрекотал кузнечик. Протяжно и остро, разрезая густоту вечера своей трелью. Гоше захотелось стать кустом ежевики, стоят там, где не найдут топоры людей. И молчать. Лишь слушать вечерние трели и музицировать с ними.

Уединение Гоши прервал Леха. Он прошуршал гравием дорожки и, подойдя, хлопнул Гошу по плечу:

– Я тут вспомнил кое-что. Помнишь, как ты давно еще хотел сценарий фильма написать? Может тебе написать сценарий для спасения Светы? Можно снять фильм-разоблачение. Как раз отзовешься максимально плохо о том, что происходит вокруг. Да и ты снова общаешься с этим другом своим, телевизионщиком.

– Сашей. – Поправил Гоша. Он по-прежнему смотрел на цветки ежевики и думал, что у Светы было платье в похожий цветочек. А ещё у неё были тонкие красивые руки. И острые плечи. Когда она надевала то платье, то становилась похожа на утонченную воздушную птичку, которая вот-вот выпорхнет из рук и улетит в закатные лоскуты неба.

– Да, Сашей. Так вот, попробуйте снять фильм, почему нет? Я помогу, чем смогу, только говори. – Лёша замолчал и достал из кармана пачку. Закурил. Гоша чувствовал его присутствие рядом, и от этого почему-то становилось спокойно. Он наконец понял, о каком спокойствии говорил Лёха, когда больше двух лет назад предлагал приехать в отпуск к родителям. Не купи Гоша Рибус, он бы не стоял сейчас здесь. Может, он бы уехал всё-таки заграницу, как и мечтал. И, скорее всего, не встретил бы Свету.

– А Света хотела детей? – Внезапно спросил Лёха. Голос его стал глуше и глубже. Гоша снова оторвался от мыслей.

– Мы это особо не обсуждали. Обсудили, что оба не против. Просто договорились, что через несколько лет, как поженимся, устаканимся, вернёмся к разговору. – Лёха молча кивнул. – А что? Почему ты спрашиваешь?

– Ленка. Я не говорил тебе. Не знаю, почему, именно сейчас захотелось сказать. После тех наших событий с Рибусом, как ты на шоу пошёл, она естественно обо всем узнала. Пришла однажды с работы и сказала, что ей страшно заводить детей со мной. А мы хотели, планировали даже.

Гоша посмотрел на Леху. Он недвижимо, с закрытыми глазами, говорил эти слова. Слова падали под ноги отбельными фразами и застывали от тяжести. Словно они шли из самого сердца Лехи.

– Я ее спрашивал тогда, почему, откуда она так резко взяла решение передумать. Она отмалчивалась неделю. А потом сказала, что если у меня брат «такой», то есть ты, то ей страшно, что и ребёнок родится маньяком бывшим или вообще им станет. Наследственность и все такое.

Гоша опешил. Может ли Леха в глубине души винить его? Ведь почему иначе он не говорил об истинной причине развоза раньше? Комок мыслей скручивался, подобно ветвям ежевики. Наконец, Гоша выдавил из себя несколько фраз:

– Но ведь это не подтверждено. Нет точных исследований, которые бы говорили пронаследственность реинкарнации. Жизнь распределяется наугад, просто в пределах одного вида. – Гоша по привычке осекся. Будь тут Света, она бы точно ему сказала что-нибудь о недосказанности и этих слов.

– Да, знаю, не подтверждено. Я ей тоже это сказал. А она ушла. Сказала, что так не может, и ушла. – Лёха сел на корточки и обхватил голову руками. Гоша посмотрел на него сверху вниз, на его сжатую фигуру, похожую на точку, и присел рядом, крепко обняв за плечи.

– Я, я больше не могу сам. До сих пор не понимаю, почему все разрушилось. А я ведь ее люблю, оказывается, Гош. Просто вою без неё.

Лёха резко замолчал. Гоша почувствовал, как он сильнее сжался, а потом затрясся. Лёха плакал. Гоша положил голову ему на плечо и начал гладить по голове. Когда он был маленький, его так утешала мама. А иногда по вечерам Света клала его голову себе на колени и также гладила, рассказывая про свой день. Лёха затрясся сильнее и заскулил. Гоша крепче прижал его к себе и почувствовал, как огромный зажим в горле расслабляется, словно раскрываясь, давая волю слабости. Из глаз выкатились слёзы. Они прокатились по щекам и утонули в Лешиной футболке. Гоша ещё раз погладил его и поцеловал в макушку. Это был тот самый человек, который любил его какой-то невысказанной любовью всю жизнь. Его Брат. Из глаз снова потекли слёзы.

Трава набрала росу, запахло ночными цветами. Ярче зажглись звезды. Из дома напротив послышались голоса, которые скоро исчезли в глубинах участка. Наступала ночь.

Вдруг Лёха судорожно нащупал и сжал Гошину руку.

Ты ни в чем не виноват. Видимо, так должно было быть.

Гоша не спал всю ночь. Весь следующий день, вернувшись от родителей, на работе он также провёл в размышлениях. И вот, через сутки, у него на столе лежал распечатанный сценарий. Он позвонил Саше, а потом и Ване. Решено было снова встретиться в «Клюкве» следующим вечером.

Глава 5.3

Решено было снова встретиться в «Клюкве» следующим вечером. Ваня внимательно читал содержимое листов. Саня, допив кофе, внимательно посмотрел на Гошу.

– Значит, предлагаешь копать?

– Да.

– Рискованно. Но я в деле, мне нравится. Давно не было авантюр. У меня есть один парень, поможет выйти, на кого нужно. И нам нужно человека 3-4 не сильно с нами связанных, в качестве подсадных.

– Это тоже с тебя. Я в основном с людьми с работы общаюсь, а оттуда не хочу никого втягивать. – Ваня оторвался от чтения и аккуратно сложил листы в стопку. Гоша кивнул.

Ну хорошо, интроверты вы мои, подумаю. Ещё нужно помещение. Предлагаю найти какое-то голое производственное и его оборудовать, как ни странно, так проще будет.

– И 20-60. – Добавил Ваня.

– Что? – Гоша непонимающе посмотрел на друга.

– Мобильный центр обработки данных. Если проще, комплекс взаимосвязанных инженерных систем, интегрированных в объем контейнера, обеспечивающих необходимые условия для работы вычислительного и телекоммуникационного оборудования, размещённого в стойках внутри центра. – Оттарабанил Ваня.

– Проще не стало, честно говоря. – Хохотнул Саша. – Нам это для чего?

– Это наша разработка, «Заслона». Загрузим ее на объект и сможем обеспечить питание всего оборудования. Удобная штука. Сможем устроить настоящий штаб.

– А ты сможешь его взять? – Гоша мысленно подсчитывал расходы, хорошо, что ещё со времён шоу он начал откладывать на светлое будущее. Будущее планировалось, конечно, со Светой, но ради неё эти деньги потрать было также приятно и необходимо.

– Да, договорюсь с ребятами. Даже привезти смогут. Главное, по бумагам правильно провести.

– Отлично. Итак, коллеги, думаем, как что делать, в течение недели все организуем и держим связь. С меня люди и информация, с Вани оборудование его, 20-60, с тебя, Гош, силы и мужество. Передавай от нас привет Свете.

– Хорошо, как раз завтра к ней пойду.

Глава 5.4

Через пару дней Гоша с Лехой сидели в просторном белом помещении, по которому прогуливалась девушка, держащая в руках блокнот. Гоша следил за ее движениями, перебирая в ключи от помещения.

– Спасибо, что приехал помочь. Свету еще минимум на три недели оставляют там, я бы без тебя не вывез. – Гоша повернулся к Лёше.

– Да ладно. Главное, чтобы Соня справилась. – Лёха кивнул головой в сторону девушки с блокнотом. – Свадьбу с Ленкой она нам хорошо организовала и украсила, думаю, и из этого места сделает хорошее пространство для шоу. Помещение сообщалось с большой комнатой, которую было решено использовать как диспетчерскую. В ней уже стоял мобильный центр 20-60 и ждал своего часа.

– Ну что же, я правильно понимаю, что мы должны здесь организовать подобие шоу, на котором ты был, Гош? – Девушка, сделав несколько заметок в блокноте, вернулась к братьям.

– Да, только без зрителей. И в сиреневых тонах. – Сиреневый был любимым цветом Светы, и Гоша решил этой деталью вложить особый смысл в происходящее.

– За месяц организуем.

– Нет, нет, Сонь, так не пойдет. Я же тебе говорил, по обстоятельствам, сама знаешь, у нас сроки крайне ограниченные. – Лёха всплеснул руками. – Максимум неделя.

Девушка выдержала драматичную паузу. Обвела взглядом помещение. Покачала головой, потом, вздохнув, сказала:

– Только из солидарности к ситуации. У меня также друга забрали по аРибору непонятно из-за чего.

Гоша встрепенулся. Это была неожиданная и неплохая зацепка.

– Непонятно?

– Ну да, в прошлой жизни он был женщиной, которая употребляла и которую родительских прав лишили над четырьмя детьми. Но в этой он неплохую должность занимал в строительной компании. Я его со школы знаю, могу ручаться, что парень хороший. У его матери было предположение одно, почему его забрали. – Девушка опустила взгляд.

– И какое же? Как Свету?

– Нет. Не совсем так. Его мать говорит, что его подсиживал коллега. Они оба метили попасть в кресло зам директора, и этот коллега просто заказал моего друга.

Гоша с Лёхой переглянулись. Лёха тихо спросил:

– Сонь, а как заказал?

– Ну, я точно этого не знаю, но она откопала кое-что, пока он в отделе сидел. И он рассказал, как через четыре месяца вышел. Мол, это же структура под правительством сидит, и там, в органах, есть такой товарищ, который за спасибо в конверте может помочь подтасовать проверку аРибором.

– Не товарищ он, а гражданин настоящий. – Лёха слушал девушку внимательно, но не удержался и перебил. На него косо взглянул Гоша – он боялся, что Соня перестанет говорить. Но она продолжила:

– И то верно. И мой друг как раз, как кандидат на должность, вместе с тем коллегой проходил проверку. И у него процент благонадёжности был космически низкий, прям космически. Его и забрали. Как итог, тот Коллега стал зам начальника, а друг, как вышел, только спустя пару месяцев смог найти работу. И то, естественно, не такую хорошую, как раньше была.

– Да, дела. – Вздохнул Лёха.

– А мы можем с ним пообщаться? С твоим другом? – Гоше пришла в голову неплохая идея.

– Вы просто или на камеру для шоу вашего?

– На камеру.

– Я не уверена, что он согласится.

– Я все равно попробую. Можешь дать его номер, пожалуйста? И давайте всё-таки проложим обсуждать оформление этой пустоши.

Глава 5.5

Это была истинная удача. Через четыре дня на руках у Гоши было интервью с другом Сони, которое записал для него Саша с товарищами. В нем была дана даже примерная наводка на гражданина (окончательно выяснилось, что он не товарищ), который имел за собой целый хвост конвертиков с благодарностями. Так, тот самый друг в отделе познакомился с мужчиной, которого заказала его бывшая жена. Казалось бы, не место семейным разборкам. Но из-за того, что мужчина ушёл от неё, оставив с маленьким ребёнком, она решила сделать его жизнь прекрасней, зная, что в прошлой жизни он был убийцей – в пьяной драке зарезал собутыльницу.. Дождалась проверки аРибором на работе, попросила оборотня в погонах, и дело было сделано.

Саша, как хладнокровная ищейка, отыскал контакты мужчины на следующий же вечер после интервью. Мужчина отказался давать интервью на камеру, но на условиях анонимности – в изменённым голосом и без лица согласился вкратце рассказать историю. За неделю материал был собран и укомплектован в красивую и нагнетающую упаковку к шоу. Оставалось найти людей, которых нужно послать к гражданину в органах, как к подсадному лицу.

Помог Лёха. Скрепя сердце, он написал Кате и попросил ее коллег и знакомых внести лепту в их авантюру. Он с бОльшим удовольствием пошёл бы в лапы к системе со скрытой камерой в кармане сам, но из-за участия Гоши в различных шоу его семья была «засвечена» на всеобщее обозрение. Рисковать было слишком не рационально. На удивление, Катя согласилась. Через два похода к Свете (Гоша теперь мерил время только этими событиями) группа добровольцев в размере двух девушек-коллег и одного друга Кати стояла на пороге производственного помещения.

Стоит отметить, что за полторы недели помещение преобразилось до неузнаваемости. Стены закрыли сиреневые пластины с выдуманной эмблемой шоу, появились кресла и диванчики для участников, а также остальная атрибутика красивой картинки – люстры, фиолетовые пушистые ковры под ногами, неоновые вывески и раскидистые растения в кадках. Сложно было представить, сколько нервов вложила Соня в это творение. Лёха щедро, по его словам, ее отблагодарил, а Гоша просто позвонил ей и искренне сказал, что без неё бы он не справился. И то была правда.

Через день команда Саши придумала легенду для первого добровольца и договорилась о встрече с гражданином из органов. Звали его Андрей Владимирович. Принимал он у себя, тяжело дыша и расхаживая по кабинету. Камера фиксировала его бегающий взгляд, предвкушающий нечто, а также голос, тихий, но уверенный. Легенда, придуманная командой Саши, держалась на храбрости и самоотверженности добровольца от Кати. Он согласился быть подсадным лицом, так как в прошлой жизни имел пару приводов за мародёрство. Девушка-коллега Кати заказывала его как якобы бывшего молодого человека.

– Посмотрел я друга Вашего ненаглядного. – Промурлыкал Андрей Владимирович, нарезая круги вокруг подсадной девушки. – Жаль, что у него только по мародёрству было. Не убивал никого. Да и в этой жизни какой-то спокойный был. Не зацепиться особо. Вы же понимаете, что от этого случай только тяжелее становится?

– Да, я к этому готова. – Подсадная девушка показала из расстёгнутой сумочки достаточно увесистый конверт – Гоша вложил в него если не всю душу, так немаленькую часть своих сбережений, благо, они хотя бы ещё оставались.

– Вы очень осмотрительная и внимательная девушка! Сразу видно, хотите правды и только правды. Ну что же, тогда давайте сделаем так. Когда у Вашего милого проверка?

– Через четыре дня.

– Напишите мне на этом листочке компанию, в которой он работает, и адрес этой компании. – Андрей Владимирович подвинул к девушке лист и ручку. – Я тогда с местными ребятами пообщаюсь.

– Нужна ещё какая-то информация?

– Нет, нет, что Вы. Все уже есть. Почти. – Андрей Владимирович остановился и внимательно посмотрел на девушку. – Как меня нашли?

– Как я Вам и говорила, порекомендовал знакомый. Он благодаря справедливости стал зам директора в своей любимой компании. – Девушка оттарабанила заученные имена из истории про друга Сони и, чтобы дальше не последовало еще вопросов, пододвинула заполненный лист и ручку обратно. Только на этот раз под листом лежал ещё и конверт.

– Вот и славно. Вот и чудно. Если что, я Вам наберу. – Андрей Владимирович расплылся в улыбке.

Глава 5.6

Сроки поджимали. Гоша нервничал, что Свету слишком долго держат в отделе. Наскоро была придумана легенда для второй подсадной девушки – она смешала с работы свою подружку, роль которой отыграл случайная знакомая Лёхи из клуба. Так вышло, что он познакомился с ней всего за месяц до того, как забрали Свету. Девочка была из хорошей семьи, образованная, но почему-то безмерно жаждала острых ощущений. Возможно, из-за того, как она сама шутила, что в прошлой жизни отлучилась – положила себе в карман головой бюджет среднего по размерам города и была поймана с поличным. Поэтому когда ей написал Лёха с просьбой побыть мишенью, она не раздумывая согласилась – такого опыта у неё ещё не было.

Андрей Владимирович благосклонно по такой же схеме принял дары от подсадной девушки, сочувственно покивал на ее липовую историю и, самое главное, был записан на скрытую камеру. Когда команда Саши монтировала материал, сам Саша чуть ли не каждый час звонил Гоше с восторженными репликами о том, что это будет его лучшее журналистское расследование в жизни. Гоша кивал. Ему самому не терпелось увидеть результат. Он успел сходить ещё три раза к Свете, получить из рук охраны рукописное письмо от неё, передать ей разрешённый паёк, не выспаться еще одну неделю и промолиться всем известным божествам.

Саша же тем временем разослал официальные письма от телеканала – одним тем самым божествам известно, как у него это получилось, – будущим участникам шоу. Концепция была проста до ужаса – ток-шоу вроде тех, в которых принимал участие Гоша, только по случаю проверки не Рибусом, а аРибором. В шоу будет небольшое количество зрителей – естественно, людей, берущихся из разных щелей общества по объявлению, а также основной гвоздь программы – «неблагоприятные» персонажи, выявленные проверкой аРибора и бравые представители структуры, которые их задержали. Андрея Владимировича звать не стали. «Неблагоприятными» персонажами был друг Кати и та самая знакомая Лёхи из клуба. Конечно же, в надлежащие сроки проверки их двоих задержали, хотя, в сущности, они не имели никаких поведенческих отклонений в поведении. К счастью, представители структур согласились принять участие в шоу, когда Саша им растолковал, как это поможет поднять престиж аРибора ещё больше – вот, мол, каких опасных сограждан получается поймать с его помощью. Чтобы не было уж совсем подозрительно, Саша дал добро на то, чтобы вместе с подсадными «неблагоприятными» были приглашены и люди, сидящие в отделе по делу.

Гоша тоже участвовал в шоу, как эксперт от аРибора. Он ничем не рисковал, наоборот, начальство благосклонно отнеслось к такой популяризации их детища.

Ваня настроил оборудование, и мобильный контейнер 20-60 обеспечил функционирование будущего маскарада в фиолетовых тонах.

Глава 6. Шоу.

– Не переживай. Все уже, считай, получилось. – Лёха похлопал Гошу по плечу. Они сидели за сценой, на табуретках, и курили. В зале кучку зрителей рассаживал Сашин помощник. Сам Саша проверял вместе с другим помощником камеры. Ваня тоже приехал, отпросился с работы, он отвечал за питание всего оборудования и за свой чудо-агрегат. Гоша с Лёхой докурили и молча вышли на площадку, проверить обстановку. Перед шоу приехал низенький мужчина в очках, как выяснилось, представитель Андрея Владимировича, отвёл в сторону представителей системы, о чём-то поговорил с ними пару минут, пожал руки, всучил какие-то бумажки и убежал.

Гоша держал в руках фото Светы. Настоящее, напечатанное. Она улыбалась со всей своей искренностью и красотой, которой так не хватало Гоше в остальном мире. Хорошо, что хотя бы Лёха рядом. И Саша с Ваней. Без них ничего бы не вышло.

– И что потом? – Лёха кивнул на съёмочную площадку.

– Тишина. – Гоша мечтал лишь об одном. Лечь, закрыть глаза и обнять Свету. Не мыслить о триллионах вещей в секунду, совмещая работу, беготню в отдел к Свете и подготовку к шоу. Хоть бы все разрешилось. – И тишина в ночи – одно благословение. – Подытожил Гоша.

– Это хорошо!

– Это не хорошо, это Шекспир.

Зажглись софиты. Приглашённый ведущий, тоже с Лёшиной свадьбы, поправлял свой костюмчик и деловито бил пальцем по микрофону, стоя за камерами.

Гоша вздохнул. Закрыл глаза.

А когда открыл, на экране его ноутбука уже проигрывалось видео. В нем, после отснятого шоу, где граждане в погонах расписывали справедливость и правосудие благодаря проверке аРибором, идёт нарезка интервью пострадавшего друга Сони и ещё одного мужчины, а также съёмка со скрытой камеры, где виден и факт передачи взятки, и невиновность «неблагополучных» персонажей, раскрашенных во все грехи на шоу. В «Клюкве» аншлаг, все столики гудели вечерними беседами. Напротив сидел Саша, возбужденный м радостный как ребёнок, и еле сдерживался, ожидая, пока Гоша досмотрит видео.

– Ну ты видел, видел?! Это потрясающе, это успех! Гоша, я его уже выложил! У себя, на канале! У меня Персонализация разорвалась просто. За пару часов, пока я к тебе ехал, больше ста тысяч посмотрели. Ты представляешь? Мы смогли!

Гоша улыбнулся. Снова закрыл глаза.

И упал в объятия Светы. Она снова была с ним. Они засыпали после общего выходного в их маленькой квартирке, а на следующее утро Гоше пора было опять на работу. Но не в отдел аРибора, а уже в «Заслон».

Оглавление

Глава 1. Начинания.

Глава 1.1

Глава 1.2

Глава 1.3

Глава 1.4

Глава 1.5

Глава 1.6

Глава 1.7

Глава 1.8

Глава 1.9

Глава 1.10

Глава 1.11

Глава 1.12

Глава 1.13

Глава 1.14

Глава 2. Гоша не понимает.

Глава 3. Память.

Глава 4. Свет.

Глава 5. Гоша понимает.

Глава 5.1

Глава 5.3

Глава 5.4