Иван был сыном человека-легенды, военного советника при президентах ряда стран Ближнего и Переднего Востока. Иван, как и его отец, начал с должности младшего военного переводчика и звания лейтенанта. Прошло несколько лет. С погонами подполковника и дипломом военной академии Иван получил должность военного атташе в одном из посольств России в ближнем зарубежье. Иван обладал многими достоинствами, в том числе феноменальной памятью. Ему ничего не стоило процитировать фрагмент из прочитанной им несколько лет назад книги, привести формулу из учебника. Это помогло ему во время отпуска вспомнить сокурсника по академии – офицера из Центральной Азии. Иван просто вспомнил его автобиографию, среди многих других, к которым он получил нелегальный доступ. На всякий случай. Масса информации никогда не была лишней для Ивана. Он носил ту же фамилию, что Шерхан, бывший главный экономист бывшего колхоза имени Ленина. Именно с ним наказала встретиться мать. Его бывший сокурсник тоже славился своей феноменальной памятью. Они были в свое время уникумами специального факультета военной академии.
Перед отлетом из Москвы в Ташкент у Ивана состоялся памятный разговор с матерью:
– Просто прочитай дяде Шерхану вот эти строчки Перси Биши Шелли, – сказала Маша. – «Любовь чахнет под принуждением; самая её сущность – свобода; она несовместима с повиновением, с ревностью или страхом». Я надеюсь на твою феноменальную память. Заучи наизусть.
– Судя по содержанию афоризма поэта, вы были с дядей Шерханом хорошими друзьями? – только и сказал Иван.
– Очень хорошими друзьями, – уточнила Маша. – Пришло время, сын мой, узнать давнюю семейную тайну. Шерхан приходится тебе отцом по крови. Я подумала, что в мои годы будет грехом уносить с собой в могилу тайну твоего появления на свет. Он об этом не знает. Пусть это останется между нами. Прости. Ничего в нашей жизни не меняется. И это самое главное. И еще передай бронзовый бюстик Надежды Константиновны Крупской. Его когда-то покупал твой дед в Москве. В честь того, что я стала директором школы ее имени. Я увезла бюстик в Москву. Пусть вернется на свое место. И спроси: «Что стало с бронзовым бюстиком Владимира Ильича Ленина?». Попроси у него помощи, если таковая будет нужна. И обязательно предложи свою помощь. И спроси у него: «Как у него с философией?». И передай ему это письмо…
***
Перед встречей со своим биологическим отцом Иван вместе с сыном Шерхана – Даниялом, прошлись по центральной улице районного центра. Ее главой примечательностью был большой парк, выходящий на набережную реки Кызыл Дарья (Красная Река). Скоротечная азиатская весна уже сдавала свои позиции жаркому лету, и река вернулась в свое привычное русло после прохождения обильных селевых вод. Ее воды неспешно неслись на равнинную часть региона, чтобы слиться в громадном Чоркурганском водохранилище, а затем разлиться по полям. Молодые люди зашли в чайхану – местное кафе, как и многое другое расположенное в парке под сенью вековых восточных платанов. Ее посетителей развлекал молодой певец. Одна из его песен, исполнявшаяся под ритмичные удары по азиатскому бубну – дойре, привлекла его внимание. Он и не заметил, как ему принесли чайник с зеленым чаем и блюдо с пловом из молодой баранины. Строки из газели знаменитого Рудаки ударили ему в сердце:
«Только раз бывает праздник, раз в году его черед –
Взор твой, пери, праздник вечный, вечный праздник в сердце льет.
Раз в году блистают розы, расцветают раз в году,
Для меня твой лик прекрасный вечно розами цветет.
Только раз в году срываю я фиалки в цветнике,
А твои лаская кудри, потерял фиалкам счет.
Только раз в году нарциссы украшают грудь земли,
А твоих очей нарциссы расцветают круглый год.
Эти черные нарциссы, чуть проснулись – вновь цветут,
А простой нарцисс, увянув, новой жизнью не блеснет.
Кипарис – красавец гордый, вечно строен, вечно свеж,
Но в сравнении с тобой он – горбун, кривой урод.
Есть в одних садах тюльпаны, розы, лилии – в других,
Ты – цветник, в котором блещут все цветы земных широт.
Ярче розы твой румянец, шея – лилии белей,
Зубы – жемчуг многоценный, да рубина – алый рот.
Вот из жилы меднорудной вдруг расцвел тюльпан багряный,
На багрянце тоном смуглым медный проступил налет.
Вьется кругом безупречным мускус локонов твоих,
В центре – киноварью губы, точно ярко-красный плод.
Ты в движенье – перепелка, ты в покое – кипарис,
Ты – луна, что затмевает всех красавиц хоровод.
Но ты гурия в кольчуге, ты луна с колчаном стрел,
Перепелка – с кубком хмельным, кипарис, что песнь поет.
Не цепями приковала ты влюбленные сердца –
Каждым словом ты умеешь в них метать огонь и лед…».
Иван вспомнил покойную жену Елену, у них остался сын Андрей, которому недавно исполнилось два года, и на его глазах выступили слезы. Он смахнул их, без аппетита съел заказанное блюдо и предложил Даниялу встать из-за стола…
Молодые люди посетили последнее пристанище дедушки, бабушки, других старших родственников Ивана по материнской линии. Они отличались своей ухоженностью на фоне многих других могил христианской части старого кладбища. Иван отдал праху родных людей низкий поклон.
Они подошли к дому Шерхана, что ничем выделялся на зеленой тенистой улице от других домов. Пожилой седовласый человек с маленькими руками и добрыми улыбчивыми глазами встретил Ивана и Данияла на пороге своего небольшого, аккуратно выбеленного кабинета…
***
Шерхан перед встречей с Иваном увидел сон. Его взору открылась бесконечная панорама военного парада. Он отчетливо, словно его глаза были вооружены мощным биноклем, видел все мелкие детали демонстрации наступательной и оборонительной мощи страны. Сотни людей, одетых в военную форму, несли в руках автоматические винтовки. Марш боевых машин пехоты, самоходных автоматических зенитных пушек, гаубиц и ракетных комплексов продолжили танки. Его глазу были доступны номера на орудиях, мелкие щербинки от осколков снарядов на башнях танков, масляный блеск патронов в лентах, которыми были заправлены пулеметы. Он, к своему великому удивлению, улавливал запах грубого сукна, обувного крема на сапогах, оружейной смазки, пороха в дулах винтовок, пулеметов и пушек. Над трибуной проносились самолеты и вертолеты. С транспортного самолета посыпались десантники. Небо расцветилось парашютами. Ему и находившимся рядом с ним двум персонам, одетым в генеральскую форму, были адресованы приветствия солдат, сержантов и офицеров, печатавших шаги навытяжку мимо трибуны. Прошли последние парадные расчеты, а затем и сводный военный духовой оркестр. Генералы подошли к нему. Один из них, смутно напоминавший кого-то своей изящной фигурой и маленькими руками, сказал: «Отец, прошу вас, пройдемте с нами, нас ждут…».
***
Этому и другим событиям нашего повествования предшествовали другие, не менее значимые. Их разделили по времени около 50 лет.
***
Большую фарфоровую чашку – касу, что вмещает в себя пол-литра водки, он выпивал одним махом, а затем закусывал умело приготовленной бараниной, маринованным диким луком и горькими горными травами. Не только управитель касы, но и баран был выдающимся: с гигантским курдюком. Курдюк – это одна из наиболее примечательных принадлежностей барана местной азиатской породы. Это тот самый куцый дрожащий бараний хвост, который путем направленной народной селекции превратился в колышущееся на каждом шагу вместилище жира.
Но курдюк курдюку рознь. Качество мяса барана, в том числе его курдюка, зависит от технологии откорма животных. Одно дело – стойловое содержание на комбикормах и сухой люцерне, другое – предгорные и горные просторы с их разнотравьем, перепадами дневных и ночных температур, неспешными переходами баранов: с одного пастбища на другое, с одного увала на другой, с очередного плато на другое.
Знатоки полагают, что каждая трава и родник оставляют свой вкус в мясе. Насколько это близко к правде, трудно судить. И трав, и родников много, как и баранов. Но рассматриваемое нами баранье мясо отличается по вкусу в самую лучшую сторону от того, что было выращено на ферме. Но чтобы согласиться с данным аргументом, следует почувствовать вкус мяса. Его приготовление не требует больших усилий. Разделанного барана запекают в большой глиняной печи, подвесив за ножки под жар древесных углей, обогащенного ароматным дымом от веток и ягод местного горного можжевельника – арчи. В финале получается мясной деликатес – тандури-гошт. Наиболее ярые поклонники такого специально приготовленного барашка отдают предпочтение его запеченному курдюку.
Правда, чтобы есть без меры мясо и жир такого барана, нужно богатырское здоровье. Не помешает также привычка потреблять бараний жир с младенчества. Стоит у ребенка в рассматриваемой местности появиться молочным зубам, ему в ручонку в качестве прикорма дают кусочек запеченного или сваренного бараньего курдюка. Который он, обсасывая, обкусывает до полного уничтожения. Однако. Повседневное полноценное потребление детьми мяса и курдюка барана и в рассматриваемое время, и в наши дни напрямую связано с доходами семьи. Председатель коллективного хозяйства имени Ленина не жаловался ни на здоровье, ни на уровень жизни родителей.
Это об его застольных подвигах – фарфоровых касах, вмещающих по пол-литра водки и употребляемых зараз, и идет речь. Ящик «белоголовой» в жаркое время года всегда стоял в затопленном состоянии, с булыжниками внутри для устойчивости в укромном тенистом месте берега бурной горной речки. Она все подмывала и никак не могла подмыть высокий каменистый берег, на котором стоял комплекс зданий и сооружений правления коллективного хозяйства. Гостиница на пять персональных и четыре совмещенных номеров, а также банкетный зал на 20 персон и отдельная кухня располагались несколько особняком, ближе к отмели. Ну а водка была самой дорогой в то время массовой отечественной марки. «Старка». И всегда была готова к употреблению членами авторитетных комиссий и делегаций, которые посещали эти благодатные места в тесном кругу сопровождающих лиц.
Впрочем, начальство выбирало коллективное хозяйство имени Ленина для финальных поездок почетных гостей не только из-за наличия колоритной фигуры его председателя. Никогда не пьянеющий хозяин, сколько касушек с водкой он бы ни принял – это было и вправду круто. Гостей, поддающихся его уговорам: «Надо уважать хозяина стола и пить наравне. Хотя бы то, что налито в пиалы» (объем пиалы примерно в пять раз меньше объема касы), выносили на топчаны у берега речки, под прохладный ветерок с близких гор. Освежиться. Победный счет всегда оставался за касой. Но одной импозантной личности, к слову, выдающегося организатора колхозного дела в масштабах региона, было явно мало.
На территории коллективного хозяйства имени Ленина находилось широко известное за пределами страны место паломничества верующих. Представители конфессий нет-нет да поднимались по протяженной извилистой тропинке. Она имела перила на самых крутых участках и вела на вершину гигантского холма, заросшего боярышником, кизилом, барбарисом, фисташкой и другими полезными плодовыми кустарниками. Похороненный в скромном, устремленном синим майоликовым куполом в вечность, мавзолее святой исполнял просьбы по обретению долгожданного родного ребенка, причем, именно нужного пола. Следовало просто обратиться с мольбой в направлении резного надгробия из местного бело-серого мрамора над местом последнего пристанища святого.
Еще одной выдающейся местной примечательностью была нежная форель в горных речках. Блюда из нее, преимущество отдавалось жаренной на кунжутном масле рыбе, хорошо шли под местное белое сухое вино. Ну а местное красное вино подавали под шашлыки из куропаток, перепелок, а также маринованного в соке овощей и зелени говяжьего мяса на шпажках из веточек плодовых деревьев. Это для тех гостей, которые полагали, что печеное мясо барана и водка нанесут сильный удар по их печени, желчному пузырю и другим органам. Впрочем, для гостей, вдобавок к своим титулам и званиям обремененных почтенным возрастом и сопутствующими болезнями, существовали и другие альтернативные блюда. Одно из них представляло тушеного в горном луке и травах с минимальным добавлением кунжутного масла ягненка, что был забит путем преждевременного извлечения из лона матери. Естественно, таким образом, прерывалась и жизнь овцы – матери недоношенного ягненка. На одной чашке весов было деликатесное мясо ягненка, так и не вкусившего молоко матери, и его шкурка, только таким образом сохраняющая характерные волны (или ребра, говоря языков скорняков) высококачественной смушки золотистого, серо-белого, коричневого и черного цветов. На другой чашке весов была жизнь овцы и ее приплода.
Надо ли говорить какая чаша весов перевешивала?! Любительниц манто из каракуля происхождение их нарядов не интересует. Стоит ли говорить о каракулевых папахах и воротниках полковников (капитанов первого ранга) и высших офицеров армий и флотов ряда стран мира, а также о таких обыденных деталях в костюмах некоторых народов мира, как каракулевые шапочки? Они тоже сшиты преимущественно из шкурок забитых еще в лоне матери ягнят.
Но не будем столь мрачны. И несправедливы. Существуют практичные шапки из так называемого яхабоба или мерлушки – из шкурок родившихся и вкусивших материнское молоко ягнят.
И еще. Чем лучше по своему происхождению леопардовые шубки? Может быть, только одним – они сшиты из сырья, которое получено путем отстрела взрослых особей.
В когорту горячих любителей местной природы входили не только рыбаки на форель, но и охотники на кабанов, медведей, волков, горных козлов, куропаток, перепелок и фазанов. Кстати, где-то высоко в горах прятались от человека снежные барсы, но за ними не охотились. Местный подвид леопарда считался покровителем людей, занятых железом, в том числе военных, рыбаков и охотников.
***
Дикие и сельскохозяйственные животные в рассматриваемой нами местности в некоторые годы давали невероятное количество потомства. Впрочем, пикам плодовитости подчинялись не только природный животный, но и растительный мир. В особенные годы также поднималась рождаемость у млекопитающих, стоящих на высшей ступеньке кормовой цепочки. «Святой выдохнул из себя благодать…», – так объясняли феномен периодической резкой плодовитости местной флоры и фауны почтенные старики-аксакалы. Так они отвечали на вопросы верующих. Ученые же полагали, что причиной данного феноменального явления было многоводие. Самый маститый профессор из числа членов авторитетной научной комиссии из столицы республики на специальном семинаре в областном Доме политического просвещения, посвященного так называемым чудесам природы региона, поднял указательный, скрюченный подагрой палец вверх и молвил: «Вода – это жизнь!».
Существовал и маленький, тоже интересный цикл: один раз в день вода на определенном участке реки Ак Дарья (Белая Река), что втекала в главную реку региона, Кызыл Дарью (Красная Река), как бы вскипала. Это многочисленные воздушные пузырьки поднимались со дна реки и придавали ее воде белый цвет. Местные жители полагали, что в такой час воды Ак Дарьи обретают целебные свойства и устраивали массовые купания. Их, а также приезжих не останавливала ни ее сильное течение, ни ее чрезвычайно холодная вода. Для предупреждения несчастных случаев с одного берега реки на другой перебрасывался прочный канат. За него и цеплялись любители целебной воды. Правда, ближе к осени течение реки успокаивалось, да и вода теплела. Но этот период времени был недолгим.
И на этот счет у ученых была своя точка зрения. В такие часы в реку снизу под большим давлением поступал воздух из подводных карстовых пещер, которыми изобиловала данная местность. «Это сила прилива, которой управляет Луна», – утверждал известный инженер-гидролог.
Для уважаемых гостей также существовали тур по многовековым платановым и ореховым рощам, леса из местного можжевельника – арчи, известные своим целебным воздухом, водопады, озера, пещеры, родники, посильное участие в сборе лечебных трав, презентация различных сортов горного меда и видов мумие. Неизменный интерес вызывала мини-выставка лепешек со шкварками, лепешек с бараньим мясом, или гоштли нон, лепешек на луковой эссенции, лепешек на травяном настое. Можно было вкусить диетические лепешки на гороховой опаре, то есть без дрожжей. Все это изобилие можно было попробовать с пиалой чая с черным перцем, чая с базиликом, фруктового чая и просто чая с кристаллическим сахаром. Здесь же любителям сладенького предлагали кисель из проращенной пшеницы, яблоки в карамели, натуральное сгущенное молоко с жареной мукой, шарики из грецкого ореха, кишмиша, миндаля, шарики из дынного сока и толокна, халву из ядрышек абрикоса. Надо ли было говорить о разнообразии шербетов – прохладительных напитков, основу которых составляло добротное разнообразное природное сырье – различные ягоды и фрукты?!
Эти познавательно-гастрономические мероприятия венчала экскурсия на Тропу динозавров. Они на самом деле дошли из глубины миллионов лет, протяженные цепочки следов и одиночные следы в камне гигантских плиозавров, бронтозавров, тираннозавров и другой чудовищной живности, что плескалась в глубинах и ходила на отмелях супер-океана Тетис. Он когда-то покрывал все эти и другие, более отдаленные места.
Их многочисленные потомки – кобры, гюрзы и другие ядовитые рептилии, а также их дальние родственники – скорпионы, периодически истреблялись местными народными врачевателями – табибами. На благое дело шли яд, желчные пузыри и мясо змей. Из скорпионов готовили лечебное масло. Для этого их в количестве нескольких штук помещали в однолитровую стеклянную емкость. Она затем надежно закрывалась и помещалась на самый солнцепек. Ядовитые насекомые какое-то время еще ползали в обжигающей руки банке, а затем замирали. На дне емкости начинал набираться, капля за каплей, эликсир. Трупики скорпионов вынимались. Затем помешались новые членистоногие. И так несколько раз. Последняя партия скорпионов через некоторое время буквально плавала в жидкости янтарного цвета. Оставалось ее профильтровать через сложенную вдвое марлю и использовать по прямому предназначению. Говорят, скорпионье масло хорошо помогает при лечении ревматических форм полиартрита.
Раз речь идет о сфере народного целительства, будет также справедливым упомянуть о таком природном феномене на территории коллективного хозяйства, как возвышенность Кызыл Эмчак (Красная Грудь). Это был большой холм из необыкновенно мелкого красного песка. Его окружали скалы из базальта, гранита, других горных пород, покрытые по большей части плодородной почвой с зеленой растительностью. Со стороны песчаный холм действительно напоминал женскую грудь, устремленную в небо. Это был еще один из подарков супер-океана Тетис. Местных жителей и их гостей – как правило, это были люди в годах – в жаркое время года зарывали в песок, чтобы предупредить развитие воспалительных заболеваний опорно-двигательной системы. Помощник периодически поил водой из горлышка чайника желающего вернуть былую гибкость суставам. Он же помогал выбраться страждущему любителю песчаных ванн из добровольного плена.
В списке достопримечательностей коллективного хозяйства имени Ленина имелись и более типичные атрибуты жизни того времени в сельской глубинке. Козлодрание, конные скачки, шумные базары, проводившиеся в зависимости от специализации в различные дни недели. Это свадьбы, иногда собиравшие не одну тысячу гостей, с участием знаменитых певцов и юмористов из столицы республики.
Отдельно отметим театр, носивший почетное государственное звание «Народный». Он размещался в просторном сельском клубе и по своей оснащенности ничем не отличался от городских театров. В нем за честь считали сыграть лучшие артисты страны. Выдающиеся режиссеры того времени тоже оставили память о себе, выступая в качестве постановщиков ряда спектаклей. Очень уж хорошо встречали и провожали в образцово-показательном коллективном хозяйстве имени Ленина. Портреты выдающихся мастеров театральной сцены с автографами, а также образцы афиш знаменательных постановок можно было увидеть в глубине просторного театрального фойе, сразу за портретами членов и кандидатов в члены политбюро центрального комитета коммунистической партии Советского Союза и колхозников-орденоносцев, депутатов различного уровня. В колхозном театре как раз и сплелись в тугой узел судьбы главных героев нашего повествования.
***
В регион приезжает авторитетная делегация британских коммунистов. Чем можно поразить леди и джентльменов из туманного Альбиона?! Уж, конечно, не пьянеющим ни при каких обстоятельствах председателем одного из образцово-показательных коллективных хозяйств страны?! Его и других местных примечательностей было явно недостаточно. Центр решил, что наиболее оптимальным вариантом будет постановка бессмертной драмы Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта» в народном театре колхоза. На английском языке. Под чутким руководством известного режиссера из столичного города. Но силами исключительно местных артистов из числа работников коллективного хозяйства. Эксперты учли, что директор местной школы является высококвалифицированным преподавателем английского языка и активной участницей самодеятельного театрального коллектива. Ей на помощь направили экономиста из соседнего хозяйства, большого любителя английского языка еще со времен учебы в специализированной школе, в институте и в аспирантуре столицы республики. Формальный повод – замещение вакантной должности главного экономиста коллективного хозяйства имени Ленина. В связи с важным статусом очередной зарубежной делегации в центре закрыли глаза на родственные связи нового главного экономиста и действующего председателя коллективного хозяйства имени Ленина.
***
Последний месяц весны. Бравурные слова популярной песенки «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз» залетают из белых алюминиевых репродукторов местного радиоузла в приоткрытое окно просторного кабинета председателя коллективного хозяйства имени Ленина. В мелодию песни вплетается пение самцов иволг, соек, соловьев, голубей и других птиц, озабоченных поисками подруг. Основной инстинкт гонит их на будущие гнезда с будущими птенцами. Осталось одно: найти самок, готовых разделить с ними радости и тяготы родительства. Чувства крылатых певцов разделяют и муравьи, густо высыпавшие на брусчатку дорожки во главе с очередной царицей в поисках надежного пристанища для новой семьи. В кругу тех, на кого подействовала бурная азиатская весна, и осел. Его грубый чувственный рев периодически доносится с одного из ближайших зеленых холмов. Из окна кабинета видно не только упрямое выносливое животное, но и самая примечательная деталь в его облике. Это детородный орган. Он чуть-чуть не достает до общипанной до последней былинки земли на верхушке холма. И это хорошо. Иначе его маятниковые движения, торопящие время встречи с ослицей, могли бы привести к созданию нового оврага на старом холме.
К слову, крупные представители флоры и фауны на территории колхоза имени Ленина – это его традиционные фишки. Голенастые высокие петухи с огромными шпорами и длинными шеями, увенчанными маленькими головами с маленькими же гребешками. Обладателей традиционных крупных гребней и других таких же немаленьких частей тела давно уничтожили их поджарые соперники на петушиных боях. Собаки ростом чуть ли не в ослов, с обрезанными (купированными) ушами и хвостами. Самые сильные и свирепые из них становились победителями собачьих боев.
…Когда лбами сталкиваются бараны с загнутыми в гигантскую спираль рогами, раздается оглушительный треск. Кажется, сейчас из их расколовшихся черепов на утоптанную до твердости бетона площадку брызнут ставшие жидкими от ударов мозги. Лбы остаются невредимыми. Победитель – баран определится после серии столкновений, сопровождаемых радостным ревом любителей этого вида боя животных. Баран, признавший свое поражение, просто не выходил на очередную дистанцию. Это исключало случаи смерти поверженного соперника, как это бывает нередко на собачьих и петушиных боях. Вот и считай баранов глупыми?!
Хорошо удавались на территории коллективного хозяйства тополя. Их вершины, казалось бы, купались среди облаков. Так на них действовала благодатная вода горных и предгорных рек и родников. Из тополей получались прочные доски и другие строительные материалы без единой червоточины. Почему-то ниже, в равнинной местности, древоточцы изгалялись над этой и многими другими породами декоративных деревьев от всей души.
Весьма крупными были и местные осенние яблоки. Особенно славились плоды темно-красного цвета, не теряющие сока до июня – времени появления первого урожая яблок. В разряде немаленьких плодов щедрой местной земли были и гранаты, возделываемые в предгорьях. Отдельные их экземпляры достигали величины гандбольного мяча. Оправдывал свое название местный сорт столового винограда «дамский пальчик». «Пальчики» были пухлые, имели тончайшую кожицу и были наполнены сладчайшим ароматным соком. Опытные селяне умели сохранить этот и другие сорта столового винограда до наступления теплых дней в специальных хранилищах в оптимально подвяленном осенним теплом состоянии.
Надо ли было говорить о том, что мастера высоких урожаев картофеля, репы, моркови и других овощных культур тоже умели растянуть период хранения плодов местной плодородной земли?! Этой цели служила архитектура большинства местных жилищ. Первый и подвальный этаж в них отводились под продовольственные склады.
Выдающимися образцами усилий ученых и народных селекционеров следовало назвать и богарные арбузы. Их выращивали в предгорьях без полива, на запасе влаги, что была накоплена в земле в короткий в данной местности период дождей и снегов. С арбузами у автора настоящего повествования в юности произошла поучительная история.
***
«…Основные события того памятного дня развернулись на бахче, что в самый разгар освоения одной из степей Средней Азии была распространенной приметой бескрайних и до последнего времени безводных просторов. За разработку сокровищ земли первыми взялись шабашники-бахчеводы. Абитуриент-неудачник, таким был мой статус на то время, однако, не оставивший своей мечты стать архитектором, не хотел далее сидеть на шее у своих родителей. В степи требовались крепкие ребята. Работы было много. Монтаж конструкций, кирпичная кладка, штукатурка, малярка, укладка бетона и асфальта, ну, а специальное звено предназначалось для прокладки каналов взрывным способом. Тяжелая работа. За нее очень даже неплохо платили. Во всяком случае, не нужно было становиться профессором, чтобы получать больше его.
Таковы были мои жизненные рамки на рассматриваемый период – первая половина 70-годов ХХ века. На бахчевое поле наше строительное звено попало случайно; ходить по бахче, выбирать арбузы, а потом торговаться с хозяевами, везти все это за 60-70, а то и более километров домой, в областной центр, себе дороже…
Просто проезжали мимо; хозяев не было; скорее всего, они пережидали пик убийственной степной жары (до 44-46 градусов выше ноля по шкале Цельсия в тени) в несколько отдаленных от поля и прохладных, конечно, относительно, землянках. Повод для остановки: разрешить разгоревшийся спор: «Можно ли по цвету определить наличие нитратов в арбузе?!».
Конечно, постановка вопроса была некорректной: пищевые отравления вызывала остаточная форма азота – нитриты, а вовсе не нитраты, как писалось в газетах, говорилось на телевидение и на радио… Без нитратов – усвояемой формы азота, как известно, и жизнь невозможна, если представить её как пищевую цепочку, в которой невечному телу человека тоже свое уготовано место в процессе аннигиляции и возрождения материи. Молодым людям – выпускникам средних школ, а значит – не обремененным специальными знаниями, оставалось полагаться на мнение СМИ; в обыденном же сознании кампания «Осторожно, нитраты!» прочно ассоциировалась со словом «селитра».
Поле не оправдало надежды; скорее всего с раннего утра, по прохладе, все более или менее зрелое было сорвано и отправлено по назначению; может быть, поэтому тоже попавшиеся крупные арбузы являли свое девственное, едва начавшее краснеть нутро, испещренное только начавшими темнеть косточками. Развалив еще несколько несчастных арбузов ударами ладоней и, внеся, таким образом, свой вклад в «борьбу с нитратами» я обратил внимание на неприметное поначалу внутри грядки эмалированное ведро. Оно оказалось наполовину полное. Жидкость цвета, как показалось мне, хорошо заваренного зеленого чая. Прикосновение ладоней к ведру обожгло его ладони. Это был приятный «ожог» льда. На самом солнцепеке ведро хранило в себе ледяную прохладу. Я собрался сделать глоток из чудесного ведра, как мощный удар извне вырвал его из моих рук.
–Охренел? Это же раствор селитры! – поспешил объясниться Джамиль, предупреждая мою попытку провести подсечку неуклюжему на определенной дистанции «слону» (так за глаза называли в секции борцов супертяжелой весовой категории, каковых было раз-два, и обчелся…).
Пробежав по полю и разбросав другие неприметные на первый взгляд ведра с раствором аммиачной селитры, хранящей холод поздней осени – низкую температуру этот состав имеет даже при жаре, я успокоился и принес свои извинения Джамилю.
Прошло довольно – таки много времени. В разговоре с моим очередным респондентом – профессором местного университета, я, так и не вставший архитектором – жизнь каким-то непонятным (так мне кажется) образом вывела меня на стезю журналистики – вспомнился вышеописанный эпизод «расправы» с нитратными арбузами.
Мой собеседник заметил:
–А зря! Позвольте, я вам объясню… Без удобрений урожай любой культуры в современных условиях невозможен. Другое дело – сроки и дозы внесения этих самых удобрений. Поливайте арбуз раствором аммиачной селитры, карбамида мочевины или другого азотного удобрения, но с расчетом. Растение должно успеть усвоить и переработать поступающие питательные вещества. Не забывайте о важной роли фосфорных и калийных удобрений, а также микроэлементов. Ваш арбуз будет не только сладким, но и безопасным…
–А если совсем отказаться от минеральных удобрений, перейти на органику?
–Она тоже содержат азот – основной элемент питания растений. Возвращаемся к главному выводу: сроки и дозы внесения, широкий спектр применяемых удобрений и микроэлементов! Учтите и другой момент: органических удобрений не хватит на все поля. Словом, без химической промышленности не обойтись!».
***
Безусловно, время внесло свои коррективы в содержание наших диалогов с профессором. Многое, но отнюдь не все устарело. Стало модным производство экологически чистой сельскохозяйственной продукции, на основе органики, без применения химических средств борьбы с вредителями и болезными. Не самый страшный способ слупить денежку у привередливого современного потребителя. Впрочем, мы забежали немного вперед.
Во второй половине прошлого века потребителя даров бахчей интересовали не только ответы на вопросы о содержании «нитратов в арбузе». Степные арбузы сладкие. Слов нет. Но они не предназначены для долгого хранения. Ими не украсишь новогодний стол. Другое дело – осенние богарные арбузы.
Особенно славились плоды из образцово-показательного коллективного хозяйства имени Ленина. Ими посредине зимы угощали гостей. И это не все. Их согласно правилам восточной медицины предлагали для лечения ряда заболеваний, преимущественно мочеполовой системы человека при недостатке в организме горячего элемента «янь». Эта рекомендация была справедлива для холодного периода года. Насколько ее придерживались любители богарных арбузов коллективного хозяйства имени Ленина (их отдельные экземпляры нередко достигали веса двадцать пять и более килограммов), трудно сказать. Главное, что знаменитые арбузы можно было купить на многих рынках не только региона, но и страны. Их великолепная лежкость, или сохранность, являлась гарантией отсутствия остаточных форм азота. Впрочем, это примечательное замечание следовало отнести и к осенним дыням коллективного хозяйства имени Ленина. Ими тоже украшали новогодние и другие праздничные столы, а также рекомендовали к употреблению в холодное время года при избытке в организме горячего элемента «янь». Очевидно, в жаркое время года данные советы следовало применять ровно наоборот…
Но вернемся к гигантскому хозяину кабинета руководителя хозяйства. Напротив кресла председателя на стене большой портрет генерального секретаря центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Михаила Горбачева в изысканной резной рамке из ореха. Народные умельцы и не такое вырезали. Вся мебель в кабинете председателя хозяйства тоже из горного ореха. Тяжеловесный сталинский ампир. Ближе к углу напротив двери стоит переходящее красное знамя центрального комитета коммунистической партии, президиума верховного совета, совета министров и центрального совета профессиональных союзов Советского Союза. Год был многоводным. Колхоз получил почетную награду за перевыполнение всех плановых показателей в растениеводстве и животноводстве. Председателю намекнули на возможность представления его кандидатуры на звание Героя Социалистического Труда Советского Союза. Удостоенный этого высокого звания награждался золотой медалью в форме звездочки с изображением перекрещенных серпа и молота в центре лучей и орденом Ленина. Речь шла о завершающей детали парадного костюма руководителя передового хозяйства, увешанного двумя рядами орденов и медалей. Всю стену кабинета, что напротив больших дверей, украшает красочный триптих. Фреска изображает этапы становления одного из самых старейших коллективных хозяйств региона – от сохи и лампочки Ильича и до многолемешного плуга в связке с трактором «Кировец» и местной мини-ГЭС. Это произведение известного художника из столицы республики. Пышные гардины в кабинете колышет свежий ветерок, преодолевший близкий путь с гор. Они рядом. Они украшены пышными снежными шапками. К началу лета они растают. Выше – только вечные ледники, питающие притоки главной реки региона – Кызыл Дарью. Их отсюда не видно. В кабинете чувствуется тонкий запах базилика. Его используют не только по прямому назначению в кулинарии, но и в качестве зеленой изгороди. Наиболее продвинутые садовники выбирают два наиболее распространенных цвета пряной травы: светло-зеленый и темно-фиолетовый. В аллее, что ведет от громадных кованых ворот к трехэтажному зданию правления коллективного хозяйства, эти два цвета зеленой изгороди чередуются в строгой последовательности. Через каждый метр.
Порывы ветра приносят и аромат первых распускающихся роз. Хорошим тоном в хозяйстве считается иметь у себя не меньше пяти сортов этих цветов, что использовались ландшафтными архитекторами в областном центре. Это дань уважения действующему первому секретарю обкома партии, большому любителю роз. Рассказывают, что главный озеленитель областного центра как-то пожаловался на собрании актива: розы, что каждую осень и весну высаживались на улицах и площадях бурно растущего города, в части своей разворовываются. Первый секретарь обкома партии ограничился едкими уточнениями: «Кто ворует розы? Жители нашего города. Куда они несут ворованные розы? В свои дома. Чтобы посадить. В землю. Пусть они радуются розам. А ты изыскивай резервы. Роз должно хватить всем…».
В образцово-показательном хозяйстве имени Ленина дефицит роз в близлежащей местности решили просто. Был создан еще один маточник Плюс к действующим: плодовым, виноградным, пчелиным и другим. Каждую весну и осень в течение трех лет всем колхозникам выдавали по пять черенков роз. Вскоре колхозники сами занялись черенкованием роз и стали поставлять новую продукцию на местные рынки. В рассматриваемое нами время ароматные бутоны белого, бордового, алого, розового и желтого цветов, а также тонкого сочетания желтого и красного цветов служили главным украшением зеленого убранства территории, на которой был расположен комплекс зданий и сооружений правления коллективного хозяйства.
В яркую лунную летнюю ночь трудно было разглядеть границу между недавно политым розарием и небом. И то, и другое было усыпано сверкающим великолепием. Можно было подумать, что земля и небо поменялись местами. Но на земле не было Млечного Пути. А на небе не было периодически закрашиваемой бронзовой краской железобетонной статуи Ленина, которая венчала финальную часть аллеи. Она была обыкновенная. Вождь, зовущий в счастливое будущее энергичным движением правой руки. Необыкновенным был кристально чистый ночной воздух. Увидеть фрагмент галактики, к числу звезд которых принадлежало и наше Солнце, можно было в считанных местах региона, в том числе в коллективном хозяйстве имени Ленина. В долине реки Кызыл Дарья, где традиционно формировались и развивались средневековые города, где из узких рамок старого города и железнодорожной станции, соединенных брусчатой дорогой, вырос главный город области, Млечный Путь даже вооруженному биноклем взгляду был недоступен. Тут властвовали степные ветра, приносящие пыльную поземку из великих пустынь Кара-Кум и Кызыл-Кум, а в последнее время и соленую пыль с обнажающегося дна Аральского моря.
Кстати, большой букет роз в вазе в теплое время года – непременная деталь стола председателя коллективного хозяйства. Увядшие цветы рачительный хозяин не дает выкидывать. На подоконнике окна кабинета, что выходит на солнечную сторону, стоит трехлитровая стеклянная банка. Каждые два дня председатель добавляет в банку слой сахара-песка и слой лепестков розы. Одно нужное уточнение. Используют только интенсивно окрашенную часть лепестка розы. И еще. Банка на ночь закрывается куском марли. После того, как банка наполнится, ее еще два дня держат на солнце. Это знаменитое варенье офтоб гул канд. Председатель справедливо считает, что пример хозяйственности для подчиненных в большинстве случаев важнее, чем слова. В каждом кабинете правления коллективного хозяйства имени Ленина на подоконниках в теплое время года готовилось по местному рецепту варенье из лепестков розы. Центральный розарий, считая и заготовку черенков роз, работал, как многое другое, на нужды одного из ведущих колхозов страны.
Но прислушаемся к тому, что звучит в кабинете руководителя хозяйства. Было решено устроить официальный прием новому главному экономисту. Во избежание ненужных разговоров о семейственности в руководстве хозяйства. А также с целью прощупать новоприбывшего специалиста, имеющего степень кандидата экономических наук. Знал он этих кандидатов наук из столицы республики! Поговоришь с иными, и становится жалко за настоящее и будущее отечественной науки, окутанной как паутина прочными нитями блата и кумовства. Председатель тоже имел ученую степень кандидата экономических наук после учебы в Академии общественных наук в Москве, обязательного дополнения к диплому самого высшего партийного учебного заведения в стране. И этим, как многим другим, что имелось у него, необыкновенно гордился. «Кто же он: новый работник, второй кандидат экономических наук в колхозе?» – такой вопрос задал себе руководитель образцово-показательного хозяйства.
– Хозяйство, я думаю, не надо представлять, – сказал председатель хозяйства, больше известный как Башлык. Это слово в переводе на русский язык означает «начальник». И еще оно известно как название головного убора, в настоящее время редко употребляемого в русском языке. Мы тоже будем называть немолодого, под 70 лет, апоплексического телосложения человека Башлыком. На его лице выделяются багровый нос, такого же цвета щеки, глаза цвета легированной стали и волевые глубокие складки вокруг рта и подбородка с характерной глубокой ямочкой. Его голову с хорошо сохранившимися волосами украшает ковровая узорчатая шапочка – тюбетейка. Это дань уважения многовековым традициям местных мужчин. Длинный китель, сейчас сказали бы – кардиган, умело скроенный и пошитый в колхозном швейном кооперативе, скрадывает большой живот Башлыка. На ногах по сезону удобные кожаные сапоги с брезентовыми голенищами. Он заметно прихрамывает на левую ногу. Впрочем, резная трость из горного платана в массивной ладони при ходьбе почти скрадывает единственный изъян в физическом облике Башлыка.
К слову. Сдал в последние годы Башлык. Годы берут свое. Но пока что никто не может повторить его застольные подвиги. Да и его организационным талантам все отдают должное. Держаться на плаву ему помогают не только его несомненные заслуги, но и постоянные консультации врачей в региональной больнице №2, известной в народе как правительственная больница, советы местных народных врачевателей – табибов, а также периодические выезды в ведущие бальнеологические курорты страны и социалистической Европы.
Впрочем, может и это и не самое главное. Воля у Башлыка стальная. Жизненную закалку Башлык получил суровую. Он вырос в семье заведующего самым крупным заготовительным пунктом региона. Его отец был известен умением оставаться трезвым в любой пьющей кампании. Это был особый набор генов, передающихся из поколения в поколение по мужской линии. В 12 лет будущий Башлык забил первого барана, а через год – быка. В 10 лет он разделил стол с отцом и впервые почувствовал контраст двух вкусов: обжигающей холодной водки и пряной теплой запеченной баранины. Он против всякого ожидания теплой компании не запьянел и тем самым вызвал одобрительную реакцию отца: «Моя кровь! Нас ничего не берет!». Как и в первый раз, так и затем водка, другие горячительные напитки повышали у молодого Башлыка аппетит. И не более того. В 18 лет он провернул первую выгодную торговую операцию на самом крупном колхозном рынке столичного города. Получив диплом инженера-механика, будущий Башлык вернулся в родное село. Здесь он приглянулся главному инженеру за веселый и безотказный нрав и, конечно, умение пить водку касушками. Нисколько не пьянея. Много повидавшим в жизни людям он был интересен именно своей феноменальной стойкостью к алкоголю. Некоторое время ему даже пришлось исполнять роль извозчика при теплых веселых кампаниях, возглавляемых его главным покровителем в колхозе. Благо, что отец приобрел Башлыку вездеход. Легковой автомобиль «ГАЗ-69». Летом верх из брезента и некоторые другие егодетали снимались. Кабриолет достаточно уверенно чувствовал себя на горных дорогах, которыми в части своей изобиловали эти места. Впрочем, после возвращения на место брезентовой и другой оснастки, утепления кабины одеялами и другими подручными средствами, а также оснастки колес цепями на этой самой машине, некрасиво названной «козлом» за жесткую подвеску, можно было чувствовать себя достаточно безопасно и на зимних горных дорогах.
В течение двух десятков лет будущий Башлык проходил академию взросления и выживания среди самых разных по статусу и возрасту людей, завязывал нужные связи, оказывал нужным людям нужные услуги. Он прославился высокими экономическими показателями в качестве управляющего одним из отделений колхоза. И стал, наконец, руководителем коллективного хозяйства имени Ленина.
***
Продолжим наше повествование с короткого знакомства с прибывшим на должность главного экономиста хозяйства новым специалистом. Шерхану около 40 лет. Его телосложение и образ жизни представляют полную противоположность аналогичным характеристикам Башлыка. Будь на то воля представителей старшего поколения рода Башлыка, они на пушечный выстрел не подпустили Шерхана к младшей дочери Башлыка – Барнохан, напоминающую линией бедер породистую лошадь. «Ну, какой же он Шерхан (буквально – тигр-царь)? – говорил старший брат Башлыка, заведующий районной ветеринарной лечебницей, дородный седовласый Алихан. – Вот так портится кровь…». Маленький, но изящный, как письменный стол из белой карельской березы со вставками из розовато-светлокоричневого палисандра, жених терялся на фоне невесты, величественной, как двуспальная кровать из мореного дуба черного цвета с фиолетовым оттенком, украшенной позолоченными бронзовыми накладками. Может, Башлык и обратил бы внимание на мнение своих родственников. Но Шерхан был сыном очень большого человека из столицы. Сватам таких людей не принято отказывать. Были и другие причины, которые не принято было в то время предавать огласке. К интересной истории женитьбы будущего главного экономиста колхоза имени Ленина мы еще вернемся. А пока что скажем: очередной зять Башлыка исправно исполнял свои супружеские обязанности. Четыре сына. Пятый ребенок ожидался в скором времени. Его жена Барнохан готовилась к выходу в очередной декретный отпуск.
Что касается Башлыка, у него от семи замужних дочерей было девятнадцать внуков и внучек, а всего с учетом женатых сыновей насчитывалось тридцать четыре внука и внучек. Для этой местности и рассматриваемого нами времени это было обычным явлением. По количеству обладательниц таких почетных государственных наград СССР, как ордена «Мать-героиня» и «Материнская слава» трех степеней, коллективное хозяйство имени Ленина было на одной из ведущих позиций в стране.
–Уверен, что ты, дорогой мой зятек, – продолжил далее Башлык, – достойное пополнение нашей большой и дружной семьи. Это я говорю про колхоз. Не хотелось видеть тебя в своем непосредственном служебном подчинении. Но раз начальство так решило, пусть будет так. Ему виднее. Я никогда не торопился с решениями, тебе тоже рекомендую. С подчиненными держи себя строго, но справедливо. Оправдай выбор вышестоящего начальства, Шерхан! Вопросы есть?
– Большое спасибо за внимание! – отвечал Шерхан. – Барнохан давно мечтала жить рядом с вами. Сыновья подрастают, будет с кого брать пример. Один маленький вопрос. Я завершаю работу над диссертацией на соискание степени доктора экономических наук. Ее тема связана с вопросами внедрения эффективного хозяйственного расчета в коллективных хозяйствах и повышения производительности труда колхозников. Могу ли попросить у вас разрешения применить на практике некоторые выводы моей работы?
– А ну-ка с этого места подробнее. Хозяйственный расчет – не новость для нашего коллективного хозяйства, – резюмировал Башлык. В его голове всплыли детали недавней встречи с корреспондентом республиканской партийной газеты. Журналист был настроен категорически. Башлык тогда подумал: «Еще один преданный слуга коммунистической партии. Вчера он восхвалял политику Леонида Ильича Брежнева, а сегодня – Михаила Сергеевича Горбачева. Ч то он понимает в хозяйственном расчете, работе кооперативов? Может ли он показать подводные камни в течении большой реки, которой можно уподобить жизнь нашей страны? Если может, позволят ли ему отразить свою, отличающуюся от мнения большинства, точку зрения на страницах партийной печати? Впрочем, захочет ли он плыть против течения?».
Башлык исправно отчитывался перед вышестоящими организациями о высоких темпах внедрения хозяйственного расчета и позитивных результатах работы кооперативов. На бумаге все было очень хорошо. Все показатели росли. Это и другое, что представляло интерес для большой аудитории главной партийной газеты республики, было отражено в заметках к статье журналиста, к слову, оказавшегося любителем холодной водочки под теплую печеную баранину.
Но Башлык мог заморочить голову многим, но только не себе. С собой он был честным. Заработанные участниками хозяйственного расчета деньги обесценивались быстро. Что можно было купить на них? На машины по государственной цене существовала очередь, которая растягивалась на долгие годы. Конечно, тот же автомобиль можно было приобрести на рынке поддержанных машин, но это было намного дороже. Как минимум, в два раза, а на некоторые, престижные на то время, модели, – в три раза. Была очередь и на строительные материалы. Например, пиломатериалы. И на все другое, что входило в разряд дефицитных товаров. Вспомним героя Иннокентия Смоктуновского в фильме «Берегись автомобиля», а также в целом фабулу комедии, что крутится вокруг престижных на то время автомобилей марки «Волга». Деточкин крадет их у зажиточных граждан и продает таким же зажиточным гражданам, а вырученные суммы денег отправляет в детские дома. Не будь дефицита, очевидно, не было и фильма «Берегись автомобиля». Как, впрочем, и многих других произведений искусства на тогдашнюю злобу дня.
Но вернемся к реалиям настоящего повествования. Для наиболее передовых колхозников существовал момент большой удачи. Это происходило один раз в год. Во время сбора такого стратегического сырья, как хлопок-сырец. Для этого следовало попасть в ряды лучших сборщиков сырца и механиков-водителей хлопкоуборочных машин. А затем дождаться приезда первого секретаря обкома партии и сопровождающих его лиц. Глава области вкладывал в карманы летнего пиджака добрую охапку ключей от легковых автомобилей и мотоциклов с люлькой. Остальные ключи дожидались своего часа в специальном отделении письменного стола. Он наступал на следующий день скоротечной хлопкоуборочной кампании.
Итак, если ваши выдающиеся показатели по ручному или машинному сбору хлопка-сырца получали восхищенное «Добро!» первого секретаря обкома партии, тут же, на кромке поля, вам вручали ключ. Напомним: от легкового автомобиля или мотоцикла с люлькой. Что это могло быть? Малолитражки «Жигули», «Москвич» или «Иж-Комби»? Микролитражка «Запорожец»? Стандартный седан или универсал среднего класса «Волга» или полно-приводная малолитражка «Нива»? Что еще могло быть лучше их? Для жителей горной местности это мог быть вездеход «ГАЗ-69» или заменившие его различные модификации автомобиля «УАЗ». Мотоциклы с люлькой марки «Урал» или «Днепр» по некоторым позициям превосходили показатели ряда малолитражек на горных дорогах. Но передовику выдавался только один ключ. Все зависело от его везения. Первый секретарь вытаскивал ключи от наград наобум. Счастливых обладателей заветных ключей, которые давали право на приобретение личных автомобилей или мотоциклов с люльками по государственным ценам, в масштабах колхоза было единицы. Колхозники, члены хозрасчетных бригад, большей частью исправно пополняли свои счета в государственных сберегательных кассах. Надеясь на быстрое продвижение в очереди на автомобиль, в крайнем случае – на обеспеченную старость. Создаваемые в колхозе кооперативы работали над решением многолетней проблемы приближения высококачественных товаров и услуг к сельскому потребителю. Но требовались годы упорной работы, чтобы качество их товаров и услуг дотянулось до планки, установленной предприятиями легкой и бытовой промышленности стран европейского социалистического лагеря.
Впрочем, проблема отоваривания советского рубля касалась меньшинства списочного состава колхоза. Большинство, как и прежде, во времена Хрущева и Брежнева, предпочитало кормиться с приусадебных хозяйств. Проблему наличных средств, выдаваемых в зависимости от количества личных трудодней в колхозе, они решали, вывозя излишки собственной сельхозпродукции на сельские и городские рынки. А еще при малейшей возможности ими воровалось все, что не было заперто на прочный замок. Это было проще.
Перестройка не давала ожидаемых скорых плодов. Башлык, так и не вкусивший плоды титанических усилий Никиты Сергеевича Хрущева и Леонида Ильича Брежнева, полагал, что и на этот раз все закончится крахом. Может, Башлыку не везло на начальство, особенно высшее?! Но с этим ничего нельзя было поделать. Башлык вряд ли был одинок в своем невезении. Автору повести еще в юности, в годы службы в Советской Армии, пришлось расстаться с последними, может быть, иллюзиями о богоизбранности начальствующих лиц.
***
«Ввиду наличия на носу очков, меня определили служить в строительный батальон. (Как говорили тогда – «королевские войска»). Два года прослужить на Южном берегу Крыма – разве это не подарок судьбы?! Ее подарки не ограничились только этим.
Художник части ко дню прибытия нашем команды благополучно «отрубил» свои два года. Поэтому мне, незадачливому абитуриенту архитектурного факультета (подвела нелюбовь к математике), на первых порах, в отсутствие конкурентов, пришлось осваивать хозяйство мастера наглядной агитации и пропаганды. Я также между основными делами – рисованием лозунгов, плакатов, стендов и прочего, лепил из камней, ракушек и прочего доступного материала с помощью эпоксидного клея и цемента гроты и морские дворцы для аквариумов отцов – командиров. На меня также взвалили обязанности заместителя секретаря комсомольской организации части. Вести протоколы и прочие бумаги. В большинстве случае их надо было заполнять задним числом; ничего мне не мешало мне редактировать косноязычные в основном выступления комсомольцев.
Однако. Мне не понравилось теплое место художника части. Хотелось новых впечатлений, заедало ограниченное пространство места дислокации батальона, изматывал размеренный порядок жизни. Начальство пошло мне навстречу: мне дали в руки большую лопату и намекнули, что избавиться от нее можно после получения звания «младший сержант» и назначения на должность командира отделения – руководителя строительной бригады. У меня получилось. Более того. Я стал сержантом и заместителем командира первого взвода роты. Как? Это отдельная история. Ну а пока что в один из прекрасных летних крымских вечеров я привел роту со строительного объекта в часть. Как и положено, доложил дежурному по части, капитану третьего ранга Чайке: «Первая рота в составе… прибыла в часть с объекта… Замечаний от комендантского патруля не поступило. Замком первого взвода… Разрешите идти?».
Чайка, как и большинство офицеров нашей части, списанный с линейного корабля и продолжавший выслугу лет в нашем батальоне, являвшимся структурной единицей строительного управления Черноморского ВМФ, носил, тем не менее, китель морского офицера. И когда он, задержав меня, предложил написать рапорт на имя командира роты и объяснить: «Почему сержант… явился в часть выпившим?», мне он показался черным мешком, наполненным доверху отборной картошкой. (Меня и сейчас коробит полнота, так скажем, некоторых старших и высших офицеров).
Но «делать было нечего – дело было к вечеру». Грех-то был: собрался узкий круг сержантов роты и в очередной раз распробовал букет одного из марочных вин Крыма. К окончанию службы, вопреки кажущимся ожиданиям адептов трезвого образа жизни, мы не спились. На дегустацию, так скажем, вин отводился один день недели, другие дни были заняты (имеется в виду свободное время) накачкой мышц. Собственно, спортивного городка у нас не было; нам не требовалось сдавать минимумы на полосе препятствий и многое другое, имеющее отношение к строевому солдату, но своими силами примитивный турник, параллельные брусья мы соорудили. Ну, а командир части расщедрился и выделил нам комплект гирь. Особую вину за собой я не чувствовал, но надо было выбираться из щекотливой, мягко говоря, ситуации. Я решил, что докладная записка будет построена в рамках легкого трагифарса: «Я, имярек, собираю коллекцию марочных вин для своего отца, желающего улучшить качественные характеристики домашнего вина. Понимая, что, будучи старшим сыном, мне придется после службы в армии исполнять роль подмастерья, я решил заранее помочь отцу в выборе наиболее лучших сортов для новых купажных вин. Пока что рекомендую остановить свой выбор на таких-то сортах винограда (далее шло перечисление основных вкусовых характеристик ряда вин, что заняло у меня почти страницу из двухстраничной докладной). А по таким-то маркам я воздержусь (далее шла короткая характеристика не понравившихся мне вин). На этом пока дегустация завершилась, предстоит отдать должное таким-то сортам вина (далее – короткий список). Обязуюсь в дальнейшем ограничиться официальной оценкой непродегустированных мной вин».
Командир роты, собственно, не дурак выпить, был до глубины своей офицерской души оскорблен такого рода докладной. Очевидно ожидая, что командир части разделит его чувства и «припаяет» мне своей властью, как минимум, пять суток гауптвахты, он обратился к нему. Наверное, не будь тогда подготовки к комсомольской конференции Черноморского ВМФ, на которую я был избран делегатом от части, моей докладной дали бы ожидаемую капитаном-лейтенантом Ярошем оценку. Замполит командира части передал мне слова капитана второго ранга Ольшанского, командира части: «Не шалить… готовиться к выступлению на конференции». А твою докладную он сохранит, для поднятия духа в минуту уныния, было сообщено дополнительно мне…».
***
Что же делать с начальством? На этот вопрос существуют разные ответы. Можно задобрить. А еще можно обмануть. Можно наладить взаимовыгодное сотрудничество. Есть, конечно, вариант полной аннигиляции сильных мира сего: революция, например. Существует и такая форма смены власти, как выборы. Но в рассматриваемое нами время в основе своей ничего не оставалось, как дать взятку начальству или самому откусить большой кусок от гигантского государственного пирога, что принадлежал начальству. Башлыку надо было исправно пополнять второй мешочек с золотыми монетами, что лежал вместе с первым мешочком с золотыми монетами в укромном местечке его родового дома. Страсть к желтому металлу Башлыку привили в детстве. Над колыбелью будущего Башлыка мать повесила массивное золотое ювелирное украшение. На безопасном расстоянии от ручек малыша. Но так, чтобы привлечь внимание его глаз. Это было правилом для некоторых местных семей. Пусть с младых лет дитя тянется к материальному благополучию. А что еще, как не золото, являлось его наиболее реальным символом в описываемые нами времена?
Раз разговор зашел о золоте, упомянем и глухие слухи, связывавшие род Башлыка с криминальным золотом, а еще с золотом последнего бухарского эмира Саида Алимхана. Кстати, версия нахождения отцом Башлыка части сокровищ Саида Алимхана исходила из давнего предположения о том, что караванов с золотом и другим драгоценным скарбом у бывшего правителя бухарского эмирата было три. Первый караван ушел в Афганистан через Узбекистан, второй – в Афганистан через Таджикистан, а третий в Афганистан через Туркменистан. По дороге часть сокровищ была запрятана в различных местах, отделенных друг от друга солидным расстоянием. Говорят, что некоторые местные жители потратили лучшие годы своей жизни на поиск золота Саида Алимхана. Во время студенческих летних каникулов отец Башлыка в составе группы друзей-сокурсников облазил все доступные человеку на то время пещеры и ущелья в родных горах. Говорили, что его острый глаз уловил кое-что в одной из местных пещер. Но молодой самодеятельный археолог был тот еще мастер проворачивать дела, не требующие огласки. За золотом эмира он, говорят, вернулся зимой, когда горные перевалы доступны только путнику на лошади.
Что бы там ни было, как говорится, злые языки хуже автомата (который стреляет пулями), у Башлыка действительно было золото. Тяжелый мешочек с николаевскими червонцами, переданный ему отцом в канун предсказанного им дня собственной смерти, так и не был открыт. Башлык не удосужился узнать ни количество монет, ни какие из них империалы, а какие полуимпериалы. Само наличие отцовского золота грело его душу Жесткий, немногословный, но справедливый отец был рядом с младшим, самым любимым сыном и всегда был готов протянуть руку помощи. И после своей смерти тоже.
Но пора было стать настоящим мужчиной и самому завести мешочек с золотыми монетами. Эта мысль посетила его давно. И начала реализовываться в год его вступления в должность председателя коллективного хозяйства имени Ленина. Как и в любом другом советском хозяйстве, у него существовали резервы для личного обогащения. Это неучтенные государством площади поливных и богарных земель, нецелевое использование части площадей, отводимых под производство плановой сельскохозяйственной продукции. Это были колхозники, в части своей проводящие драгоценное рабочее время за прилавками в колхозных рынках в качестве реализаторов излишков продукции собственных и чужих приусадебных участков. Это были представители местной торговли и сферы оказания платных услуг. В последние годы в число данников Башлыка вошли и руководители кооперативов.
Естественно, это и многое другое, что входило в понятие «теневая экономика» в Советском Союзе, нужно было умело поддерживать. Уютная тень, которую давало большое развесистое дерево, невозможна без периодического полива и подкормки, а также защиты от многочисленных сельскохозяйственных вредителей. Ответственную роль надежной «крыши» для местных дельцов Башлык исполнял исправно. Доходы, что исправно поступали с крупных и мелких колхозных рынков страны, от кооператоров и других участников теневой экономики в малой части шли на приобретение николаевского золота, а в большей части – на взятки нужным, имеющим властные полномочия, людям. Но темпы пополнения второго мешочка с золотом не устраивали действующего председателя коллективного хозяйства имени Ленина.
Впрочем, само время шло навстречу Башлыку. Открылся канал поставки неучтенной сельскохозяйственной продукции в Сибирь. Косвенно помогли два жителя Прибалтики, приехавшие на экскурсию по туристической путевке для знакомства с историческими примечательностями стран Средней Азии. Они выбрали время и для встречи с ним. Кто-то из давних недругов рассказал им о Башлыке. И об его золоте тоже.
Так откуда появилось родовое золото? Происхождение первого мешочка с золотыми монетами, скорее всего, объяснялось наличием очень доходного места работы у отца Башлыка. Через его заготовительный пункт проходило не только множество голов крупного и мелкого рогатого скота, а также свиней. Оно затем оправлялось не только на местные государственные мясокомбинаты, но и на колхозные рынки региона, а также в столицу страны. Речь шла о сотнях и тысячах тоннах мяса. Пусть и в живом весе. В круг обязанностей отца Башлыка входили вопросы заготовки самого широкого спектра сельскохозяйственной продукции. Далеко не всегда она учитывалось государственными органами.
Как бы там ни было, но визит двух прибалтов с предложением продать им за новенькие советские деньги золотые империалы и полуимпериалы старой российской чеканки, Башлыка крайне насторожил. Тогда он еще раз задумался о будущем своих детей. Что-то копилось на далеком горизонте. Грозовые тучи обещали очень сильные дожди, которые в рассматриваемой нами местности превращались в страшные по своей силе сели. Их никто и ничто не могло остановить. Все, что было на пути селя, уносилось чудовищным грязевым, с вкраплениями валунов, трупов коров и прочего, потоком.
Гости из Прибалтики что-то предчувствовали. Наступало время крупных перемен. Надо было обеспечить собственную благополучную старость и безболезненное вступление семей 13 детей в приближающиеся неизбежно как весенняя гроза новые времена. Он через хороших знакомых по учебе в Академии общественных наук в Москве решил начавшую беспокоить его проблему реализации неучтенных объемов сельскохозяйственной продукции в России. Надежный конвейер, что также включал его старшего сына, на время выехавшего в Иркутск, начал свою деятельность.
Все эти соображения в одно мгновенье промелькнули перед его мысленным взором. Хорошо сохранившиеся волосы на голове Башлыка встали дыбом. Его охватил страх за младшую, самую любимую дочь, жену Шерхана. «Попробуем отвлечь болтуна. Хозяйственный расчет ему нужен…».
При всей своей внешней суровой непоколебимости – представьте себе одиночную гранитную гору на фоне бесконечных земляных увалов – Башлык умел идти на компромиссы. Этому его научила жизнь. В студенческом городке он как-то остался один на один с разъяренной шайкой местной молодежи. Убегать было не с руки. Под его ногами лежал Одил, сокурсник. Собственно, его обидные замечания в адрес столичных парней, сам он был из провинции, сопровождаемые решительными движениями его кулаков, на первом этапе конфликта сыграли роль детонатора. Не успели они пройти и нескольких метров, как их окружила решительно настроенная толпа, первой взявшаяся за Одила.
Единственное, что, пожалуй, тогда спасло его и Одила, – это решение пойти на компромисс. На первой стадии конфликта следовало успешно сымитировать драку. Для молодого Башлыка, в Ташкенте серьезно увлекшегося восточными единоборствами, в этом был определенный момент истины: ответ на вопрос одного из друзей, в отличие от него, не изменившего боксу: «Балет ваши схватки. Или я не прав?».
Между тем вперед выдвинулся глава, или как сейчас сказали бы бригадир шайки. Это в ответ на сознательно брошенное замечание: «Кишка тонка один на один?». На первых порах тут же начавшейся драки будущий Башлык парировал удары – уклонялся, ставил блоки – длинные руки и ноги, а также высокий рост в этом ему хорошо помогали, но ситуация грозила выйти за предложенные мной рамки. Опешивший было бригадир, как понял юный Башлык, решился бы и на подключение своих бойцов.
А они только ждали команду: в руках половинки кирпичей, булыжники; начнут метать, хотя бы один из снарядов попадет в цель, как не увертывайся. А бежать-то некуда: под ногами бесчувственное тело Одила… И он принял решение: пропустить хотя бы часть ударов бригадира, время-то работает на него. Он сблизил дистанцию и, хотя продолжал ставить блоки против ударов ногами, почувствовал на своих плечах, лице удары кулаков… Между делом юный Башлык продолжал диалог с бригадиром. На этот раз он выбрал, как мне показалось, беспроигрышную тему – военную учебку. Юный Башлык громко льстил неведомому сержанту, воспитавшему такого бойца…
Время действительно сработало. Драку, сопровождаемую оглушительным диалогом будущего Башлыка и бригадира, остановили прохожие – почтенные жители той же махали – жилого квартала, откуда и примчалась шайка.
Одил, впрочем, пал жертвой своего взрывного характера. Позже. В родном городе его остановила раз и навсегда «пика» – самодельный нож местного хулигана. Но это будет потом, через какие-то пять-шесть лет. Ну, а пока что «миазматический бровеносец», так юный Башлык называл Одила на первых порах, когда густобровый, высокий, симпатичный парень доставал его своими разбросанными в комнате общежития нестиранными носками – их густопсовый запах был невыносим, шёл, пошатываясь по дорожке, ведущей к студенческому общежитию. И предлагал ему выломать доски из скамейки, чтобы дать «ответку» с «обороткой» «заборзевшим» столичным парням.
Так что решил противопоставить неспокойному новому главному экономисту председатель хозяйства? Поможет ли ему в очередной раз компромисс?
Башлык открывает одно из отделений письменного стола, в руках у него появляется ключ необычной формы. Затем он встает и подходит к массивному сейфу, представляющего собой часть громадного шкафа, обделанного панелями из горного ореха, и открывает его ключом. Башлык вынимает из глубины сейфа два предмета.
– Мне показалось, что тебе рано показывать данные раритеты, – говорит он Шерхану. – Но я ошибался. Гляди внимательно. В наше время мало кто может их увидеть. Это серебряный рупор. Еще совсем недавно с его помощью собирали колхозников и проводили собрания. Сейчас такой нужды нет. У нас есть собственная связь, можно даже селекторное совещание организовать. С участием представителей самого отдаленного отделения колхоза. Того самого, что расположено в горах. Главное – времена другие.
– Однако. – Башлык повышает свой голос. – Никакие времена не отменяют принципы единоначалия и личной ответственности руководителя. Надо будет и серебряный рупор, как это было в годы войны, послевоенной разрухи, становления хозяйства в качестве многоотраслевого сельскохозяйственного комплекса, призовет колхозников под победные красные знамена. – Башлык понижает голос. – А еще я хочу показать тебе рубиновую плетку. Обыкновенная плетка из бычьей кожи с рукояткой из горной арчи. Каждый председатель нашего коллективного хозяйства считал своим долгом вставлять рубин, напоминающий каплю крови, в рукоятку плетки. Последний, девятый по счету, драгоценный камень, мой. Он тоже с наших гор. Мы его называем лал. Если быть точным, это благородная шпинель. Но остановимся на варианте «рубин». Чтобы нас понимали. Когда-то самых провинившихся членов коллективного хозяйства председатель сек рубиновой плеткой, не доводя дело до жестокого суда и отправки виновного по этапу в Сибирь или Дальний Восток. Сек до крови. Кстати, многим это помогало. Я этому непосредственный свидетель. Меня тоже секли, а потом и я сам сёк. Когда стал Башлыком. Бил я только виновных. Эта плетка сегодня не нужна. Перестройка. Гласность. Демократизация всех сфер жизни. Это установка центрального комитета коммунистической партии Советского Союза. Но была и есть нужда в справедливых решениях лидеров. Народ их всегда принимал и делал правильные выводы. Но вернемся к твоему вопросу о хозяйственном расчете. К чему это приведет? Если прислушаться к выводам некоторых реформаторов, нужно покончить с коллективными хозяйствами и отдать всю землю фермерам. Где они – готовые фермеры? Вопрос с кадрами – очень сложный вопрос. Разовью тему. Повсеместное внедрение рыночных отношений будет сопровождаться массовым сокращением штатов и резким сворачиванием социальных программ. Куда в этом случае девать тех, кто останется на обочине жизни? В ночлежки, как в Америке или Германии: за миской бесплатного супа? А если ночлежек нет? Пожилые люди раньше времени умрут. А молодые люди уйдут в банды. Я старый, но отнюдь не глупый. Посмотри передачи центрального телевидения, послушай наших ведущих политических комментаторов. Тебе все будет понятно…
В кабинете Башлыка сгущаются тучи. Он говорит все жестче и жестче. – Я в ответе за каждого члена колхоза. Они все мои дети. Меня поставили на эту должность не просто так. И спросят за каждую ошибку по всей партийной строгости. Я полагаю, что в своей работе ты не опираешься на выводы буржуазной науки, в корне противоречащей постулатам марксизма-ленинизма?!
Башлык со скрежетом меняет месторасположение бронзового бюста Ленина – одного из главных украшений большого рабочего стола председателя хозяйства. Теперь бюст смотрит на Шерхана. Это знак завуалированного вызова.
– Ни в коем случае, – отвечает новый главный экономист хозяйства. – Перестройка. Надо двигаться вперед. Такую задачу ставит перед нами генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, товарищ Горбачев. Я цитирую по памяти. Память меня никогда не подводила. Вот что отмечал товарищ Михаил Сергеевич Горбачев в своем докладе на апрельском пленуме ЦК КПСС в 1985 году: «Нам надо, товарищи, глубоко и до конца осознать сложившуюся ситуацию и сделать самые серьезные выводы. Исторические судьбы страны, позиции социализма в современном мире во многом зависят от того, как мы дальше поведем дело». Далее руководитель нашей партии подчеркнул следующее: «Главный вопрос сейчас в том, как и за счет чего страна сможет добиться ускорения экономического развития». Чтобы выводы моей докторской работы были как можно более весомыми, я изучал иностранные источники. Понимаю, что вышел за рамки диссертации. Увлекся, виноват. Знание английского языка на этот раз мне помешало. Прошу прощения, но довожу ради общего блага до вашего сведения следующее. Как показывает один из главных выводов моей диссертационной работы, при повсеместном внедрении хозяйственного расчета улучшается дисциплина. Это означает, что многие колхозники перестают заниматься ремесленничеством, торговлей на рынках, другим второстепенным делом, и приступают к исполнению своих непосредственных обязанностей. Это получение высоких урожаев хлопка-сырца и пшеницы. Главным специалистам коллективного хозяйства, имеющим сегодня мизерные оклады, не надо будет отдавать драгоценное время подсобным хозяйствам…
Шерхан увлекается и ускоряет жестикуляцию рук. Со стороны это начинает напоминать воздушную мельницу. Кажется, вот-вот она взлетит к потолку, а потом вылетит в окно. И будет летать над колхозниками, призывая к уму, чести и совести, а также к хозяйственному расчету. Пока участковый инспектор, милицейский старшина Хасанбай, участник второй мировой войны и заслуженный работник СМЕРШа, с криком: «Получай, враг народа!» не собьет летающую мельницу метким выстрелом на землю из табельного оружия, пистолета Макарова. Башлык хочет остановить увлекшегося нового главного экономиста, но это у него не получается. Шерхан не видит или не хочет видеть предостерегающих взмахов рук Башлыка. Он продолжает свое выступление:
– Наконец, коллективное хозяйство за счет дополнительного дохода может себе позволить организовать переработку сельскохозяйственной продукции, расширить сферу платных услуг. Почему не организовать прием туристов, в том числе иностранных? А что мешает нам запустить линию по производству расфасованных лечебных трав, гранатового сока? А наше мумие, а наш не менее знаменитый мед? А наши родники? Осталось немногое. Это построить современную гостиницу, организовать производство сувенирной продукции, привлечь иностранного партнера для открытия фармацевтической фабрики, предприятия по розливу столовой и лечебной минеральной воды. Пора решать вопросы рационального использования природных ресурсов. Я тоже большой поклонник наших знаменитых баранов. Но если не остановить наших животноводов, в горах скоро не останется ничего зеленого. Только скалы и ущелья, а также рукотворные овраги – неизбежное следствие эрозии почвы, потерявшей защитный зеленый покров. Наши бараны уже заходят на территорию государственного природного заповедника. Аральское море уже потеряли. Надо ли ждать природной катастрофы в наших горах, откуда берет свое начало главная река нашего региона, Кызыл Дарья? А главное заключается в следующем. За счет уменьшения площадей под хлопчатником при сохранении плановых объемов заготовки хлопка можно расширить площади под пшеницей. Колхоз, я знаю, когда-то славился большими урожаями не только хлопка, но и колосовых культур. И сам обеспечивал пшеничной мукой колхозников, без всякой нормы и очередей, перерабатывая зерно на собственных мельницах. Я уверен, что при внедрении повсеместного хозяйственного расчета можно будет отказаться от импорта зерна колосовых культур в масштабах всей нашей страны. Разве это правильно продавать газ и нефть за рубеж, а потом на полученную валюту завозить зерно из США и Канады? Цены на сырьевые ресурсы подвержены резким колебаниям. Налицо катастрофическая зависимость от мирового рынка, политической конъюнктуры и биржевых спекулянтов. Мы стоим на пороге страшных перемен. Золотой паритет мировых валют отменен, цены на энергоносители падают, голову поднимают уголовники и националисты. Можно ли остановить процесс, ведущий нас в пропасть?
Башлык про себя: «Мне говорили, что мой младший зять увлекается философией. Но не настолько же?!» и вслух:
– Стоп! Стоп! Ты что себе позволяешь? Все твои выводы противоречат положениям марксизма-ленинизма!
Башлык, наконец, обрывает монолог Шерхана. И продолжает далее сам.
– Они гласят о преимуществах крупного товарного производства, примате коллективного интереса, важности планового начала. Но не буду читать тебе лекцию по политической экономии. Пока я председатель колхоза – никаких новшеств без утверждения сверху не потерплю! И меньше болтай о преимуществах рыночной экономики. Тем самым ты восхваляешь капитализм и мажешь черной краской социализм! Если следовать твоей логике, нужно менять все. Каким образом? Революция, что ли? И ты надеешься уцелеть в жерновах истории? Никому и никогда не повторяй того, что ты мне сказал. Иначе тебя посадят в тюрьму! Что будет с моей дочерью, моими внуками?
Башлык громко стучит кулаком по столу.
– Заруби мой категорический запрет на своем любопытном носу! Ты знаток английского языка, помоги Марии Ивановне, директору нашей школы и по совместительству одной из ведущих актрис нашего колхозного театра. Она исполняет роль Джульетты. Ты будешь Ромео. Ты также будешь помогать другим артистам, раз так хорошо знаешь английский язык. Такую задачу поставило вышестоящее руководство. Будь моя воля, я и близко не подпускал бы иностранные драмы к нашему театру! Что у нас мало своих советских пьес?! Которые славят социалистический труд, социалистическую дружбу народов, доказывают нерушимость границ нашего социалистического Отечества, убедительно показывают плачевный уровень жизни трудящихся в капиталистических странах…
Башлык берет паузу. В кабинете становится тихо.
– Указание поставить именно драму «Ромео и Джульетта», да еще на английском языке, получено сверху. Я не имею права оспорить его. Мария Ивановна – младшая и самая любимая дочь Ивана Ивановича, первого секретаря районного комитета партии, большая любительница театра. Некоторые мои недоброжелатели давно хотят снять меня с поста председателя хозяйства. Я получил информацию, что один из них едет в Москву. За правдой. Найди подход к Марии Ивановне. Словом, надо дискредитировать ее. Это и просьба, и приказ. Через нее выйдем на Ивана Ивановича.
–Вот здесь, – показывает Башлык на свое горло, – он, как кость, со своей партийной принципиальностью. Старая лиса. Кому он хочет втереть очки?! Свою дочь назначил директором нашей школы имени Крупской. Для догляда за мной?! Впрочем. Закроем пока что эту тему. Меня так просто не возьмешь…Ты не забывайся. Помни, какой род ты представляешь! Кстати…
Башлык встает из-за стола, отодвинув тяжелое кресло, и подходит к Шерхану, что стоял все это время навытяжку. Громадная фигура Башлыка заслоняет дневной свет, падающий из единственного панорамного окна в кабинет председателя хозяйства. В большой комнате наступают сумерки.
– Я имел честь быть близко знакомым с твоим отцом, – говорит Башлык – Редкой души был человек. Человечище. Человек с большой буквы. Но он, несмотря на свой колоссальный авторитет, выполнял неукоснительно постановления и распоряжения вышестоящих партийных и хозяйственных органов. И никогда не ставил под сомнение решения партии. Будь достоин его светлой памяти. Пусть его душа покоится в раю….
Речь идет о покойном первом заместителе министра заготовок республики. Что касается приказа председателя коллективного хозяйства найти подход к дочери грозного секретаря Ивана Ивановича, речь, собственно, не шла об опасной, по трактовке Башлыка, поездке правдоискателя в Москву. Башлык состоял, как уже говорилось выше, в организованной преступной группировке, вывозившей на российские кооперативные предприятия согласно поддельным документам утаенную от государственного учета сельскохозяйственную продукцию.
О развитии событий в данном направлении несколько позже, а пока что Шерхан согласился найти ключи к замку от сердца любимой дочери хозяина района. «Посмотрим, – подумал он, – нельзя так сразу отказывать старому уважаемому человеку. Если я начну залезать в грязь, придумаю какую-нибудь оговорку. Логичную. Непробиваемую. И поверну назад».
Башлык кивнул головой, отпуская Шерхана. Затем он достал из сейфа коробочку с еще одним надежным, как говорил ему старый знакомый врачеватель Ахун, лекарством. Оно было привезено из далекой степи. Это была горная поваренная соль, впитавшая в себя все соки громадного варана. Башлык раскрыл коробочку и, взяв одну крупинку соли красного цвета, положил ее под язык. Кстати, молодильные таблетки готовились просто. Тушка степного крокодила (самые крупные экземпляры, говорят, доходили в длине с учетом хвоста до двух с половиной – трех метров), заправленная после разделки и очистки варана нужным количеством соли и аккуратно зашитая, все месяцы долгого жаркого периода времени года висела на солнцепеке. С наступлением прохладных дней из брюха ящерицы, заметно уменьшившейся в размерах, вынимали до последней крупинки соль. Она использовалась как мощный стимулятор обменных процессов. В колхозе началась такая ответственная агротехническая операция, как прореживание появившихся ростков хлопчатника. Придется Башлыку, как всегда, встать в пять часов утра, чтобы через полчаса поспеть на собрание в районном штабе, а затем ближе к восьми часам утра организовать выход на поля женщин и детей – самой безотказной и основной рабочей силы в советском коллективном хозяйстве в период сезонных немеханизированных сельскохозяйственных работ.
После беседы с младшим зятем действующий председатель коллективного хозяйства имени Ленина еще раз утвердился в правоте своих выводов о грядущих неизбежных переменах в самой большой стране в мире. «Мир созрел для перемен… – констатировал старый Башлык,– только бы не попасть под мчащийся на всех парах локомотив истории…». В молодые годы он по собственной инициативе, а также по просьбе совестливых людей старался на сборищах пьяного начальства в качестве единственного трезвого лица довести некоторые свои практические соображения о более лучшем устройстве жизни. Но от него отмахивались как от назойливой мухи. Это было несправедливо. Но с этим ничего нельзя было поделать. Чтобы принимать слова шута, или трикстера, а таковым Башлык был в глазах высокого начальства, нужно было признать его равным себе. А с этим была очень напряженно. На этот счет много что можно сказать. Остановимся на одном факторе. Дело было не только в степени демократизма высокого начальствующего лица. Царь, может, и хотел, да вот окружение не давало. К слову. Вспомнился анекдот времен правления в СССР генерального секретаря ЦК КСС Леонида Брежнева. «Как-то раз дорогой Леонид Ильич решил сходить в общественную баню. Мол, оторвался от народа. Надо быть ближе. В бане дорогой Леонид Ильич спрашивает у помощника: «Это что у посетителей бани, внизу?». Помощник отвечает: «Так это задний проход, дорогой Леонид Ильич!». «Вот негодники, – сетует дорогой Леонид Ильич. – Говорил я: «Не лижете меня в зад, вот и зализали совсем, ничего не осталось…».
Впрочем, Башлык начал расставаться с иллюзиями о разумном устройстве мира еще в детстве. Вот одна из историй, связанных с ним:
«Он закончил учебу в первом классе школы имени Надежды Крупской. Передрался с несколькими своими сверстниками, полагавшими, что его полнота – синоним неуклюжести. Между тем при точном попадании его большие кулаки, помноженные на инерцию крупного тела, наносили ожидаемый урон щуплым в основе своей ровесникам. Но самое главное, конечно, было в другом: он научился читать. Особенно приятно было продемонстрировать новые знания бабушке, пожалуй, главному авторитету на тот период его жизни.
Поэтому в салоне автобуса, который уносил его и бабушку в вожделенный зеленый город, к родным людям, он сразу принялся знакомиться с надписями и громко зачитывать их содержание. Благо, что они были короткие: «Не курить!», «Не сорить!». Через некоторое время его внимание привлекло незаметное на первый взгляд объявление: «В случае аварии возьмите молоток и выбейте стекло окна». Естественно, продекларированного молотка на месте не оказалось, хотя зажимы для него были в наличии. Он пристал к бабушке: «Где молоток?», «А если мы перевернемся, как мы выскочим из автобуса?», «Может быть, мне спрятаться под сиденье?» Последний вариант ему представлялся интересным: он сидит под сиденьем в темноте, укрытый большой юбкой бабушки; авария – и вот спасатели находят его, целого и невредимого, в покореженном автобусе среди горы трупов… Конечно, среди них нет горячо любимой бабушки. Она спасается чудом, как и он…
Бабушка, как он справедливо полагал, могла заткнуть его, пригрозив расправой черноусого полнощекого дяденьки, который сидел рядом с ними, и, как показалось ему, зловеще подмигивал своим правым черным глазом… Но она просто успокоила его: «На обратную дорогу возьмем с собой молоток… А теперь вверим себе в руки Всевышнего! Скоро остановка (она имела в виду перекресток больших дорог) и я тебе куплю петушка (под последним, естественно, понимался леденец)».
Своё обещание захватить молоток из дома своей старшей дочери, она, конечно, не выполнила: но и он уже привыкал не верить взрослым, и утвердиться в этом выводе ему помогли многие подписи, встречавшиеся мне на каждом углу зеленого города.
«Кинотеатр «Спутник» – складывал он фразу и вспоминал рисунок из своего букваря. Если спутник, почему он другой – не круглый, не летает, а где его длинные усики – антенны? «Чайхана» – выводил он в уме следующее слово. Почему дяденьки, сидящие в ней, не пьют чай, а водку? «Улица Богишамол» – складывал он еще одну фразу и недоумевал: а где сад, а где ветер (Богишамол – буквально сад, овеваемый ветерком)?
Особенно его поразило словосочетание «Ак Сарай». Полуразрушенный знаменитый дворец государя и полководца Амира Темура, выходца из местности, где проживала его тетя, был совсем не похож на их семейный сарай, а цветные узоры майоликовых плиток на двухуцелевших башнях, когда-то представлявших часть громадного портала, были не белого цвета (Ак Сарай – буквально – Белый дворец).
Итак, его вступление в мир грамотных ознаменовалось открытием, о котором взрослые говорят: «Не верь глазам своим». И когда на обратном пути он разглядел еще одну надпись внутри салона автобуса «Остановка по требованию», и отсутствующую кнопку (видимо, водитель счел её ненужной, в наличии было только отверстие), будущий Башлык понял, что для него нет «Остановки по требованию».
Впрочем, каждый делает собственные выводы из уроков детства. У автора на этот счет тоже было из чего выбирать:
«Как он грохнулся на грешную землю, мой двоюродный дядя, надевая свои неизменные азиатские калоши! Эти калоши имеют узкий носок. Он приспособлен к ичигам. Это высокие сапоги из тонкой кожи без рантовой подошвы и каблука. Их одевают с калошами. Я прибил калоши дяди гвоздями к порогу дома. И когда дядя поспешил по своим бухгалтерским делам после очередного намаза – мусульманской молитвы, как правило, совершаемой пять раз в день, галоши задержали его неизменную стремительную поступь. Будь мой дядя толстым, наверное, моя шутка имела бы далеко идущие последствия. А так тщедушный человек – гроза своих жен (почему-то они умирали рано, только последняя, Мариам, проводила его на смиренный мазар – мусульманское кладбище), вылетел из галош и приземлился от них неподалеку.
Как вспоминали мои старшие родственники, «тути» (так он называл свою тетю – мою бабушку), мы же, дети, так и прозвали его между собой, имел действительно грозный характер. В годы моего знакомства с ним от этого качества оставались единичные фрагменты: вулкан, иногда плюющийся горячей лавой. Но любовь тути к горячительным напиткам оставалась прежней. И это сильно огорчало его тетю, мою бабушку, а значит – и меня.
–После своих командировок в колхозы «тути» возвращался домой в стельку пьяным, – рассказывала моя тетя. – Его жена находила спасение в соседнем доме. Тути брал за поводок свою собаку – немецкую овчарку, и командовал: «Бушуй, искать!» Бушуй, не желая выдавать свою хозяйку, имитировал поиск. «Тути» тогда начинал посылать на поиски жены своих детей. Выпроводив их на улицу – вне зависимости от погоды, и, постреляв в небо из ружья, тути успокаивался, запирал изнутри на большой засов входную дверь и засыпал. Благо, что мертвецким сном. Потому что одному из «разведчиков» приходилось через зады двора, замирая духом – особенно пугала почему-то черное пространство открытой на ночь бани, пробираться домой, открывать засов и впускать домой всю компанию. Наутро тути получал жестокий нагоняй от своей тети, но неизменно божился, что ничего не помнит и что свой грех он замолит....
Мне вспомнили и другие проделки. Крупный азиатский горох, подложенный под молитвенный коврик дяди. Мне самому пришлось попробовать на своих коленях твердость горошин в углу комнаты…
А горстка марихуаны, которую я выкрал у махаллинских наркоманов – один из них жил по соседству с дядей, и украдкой добавленная мной в плов? Мне было интересно: останутся ли такими же дядя и его друзья – важными, или будут вести себя как наркоманы? (Бормотать что-то непонятное, вращать глазами, махать руками в непонятном мне желании что-то ухватить из воздуха). Поможет ли им Всевышний? Или ему всё равно и перед ним все равны? Вкусив плова с дурманом, благочестивые гости моего дяди и сам дядя тоже впали в неудержимый смех, перемежаемый икотой… Это едва не прикончило самого тучного из праведников…
Мои большие уши – предмет злых шуток мальчишек нашего жилого квартала, стали вызывающе некрасивыми. Железные пальцы были у моей бабушки в отличие от её характера. (В отношении меня, надо заметить).
Но, собственно, что послужило причиной моего конфликта с дядей? Я упорно, будучи прилежным пионером-атеистом, отвращал дядю от религии, приводя железную, как мне казалось, логическую формулировку: «Бога нет! А если он есть, почему он не наказывает пьяниц? Бога нет! А если он есть, скоро накажет вас. Вы не боитесь?». Моего старшего родственника это выражение страшно оскорбляло. Будь его воля, он надрал бы мне уши, а может, и выпорол. Но его тетя, моя бабушка, не могла этого ему позволить. Прошло время. Сейчас я понимаю своего дядю. Он получил в первый же год второй мировой войны сильнейшую контузию и был списан подчистую. Бывший сержант и бывший командир расчета противотанковой пушки, а теперь – инвалид, заглушал периодические страшные боли в голове универсальным транквилизатором и анальгетиком – водкой. Правда, затем он раскаивался в своем греховном поступке и замаливал его…».
Большим начальником невозможно стать без четких приоритетов. Считаться со всеми – никаких сил не хватит. Кем-то следует пренебречь. Ради достижения общих целей. А может и великих общих целей. Башлыку хватило ума понять это. Еще в детстве отец его наталкивал к этому решению. Раз за разом. Приведем лишь один эпизод.
«Отец редко Башлыка с собой на работу. Каждое такого рода сближение ему запоминалось. Как-то они попали на свиноферму заготовительного пункта. Как оказалось, отец приехал в одно из ведущих подразделений вверенного ему хозяйствующего субъекта проконтролировать процесс кастрации поросят. Ветеринарный врач, ему ассистировал ветеринарный фельдшер, привычными движениями делал укол шприцом в нижнюю часть живота поросенка, делал разрез ланцетом, быстро находил искомое, перекусывал ножницами, зашивал… Дело было поставлено на конвейер.
Будущему Башлыку стало жалко поросят. Но он удержал себе от вопросов отцу и, подбирая полы белого халата, выданного ему на ферме, направился в маточное отделение. Здесь ему понравилось. Ферма была на хорошем счету. Животных здесь умели содержать. Этим, наверное, и объяснялось благодушное поведение свиноматок – недвижимых дредноутов, окруженных рыскающими канонерками – симпатичными молочными поросятами. Здесь и нашел его отец…
– Этих тоже ждет кастрация? – спросил он. Отец похлопал его по плечу и ответил на вопрос: «Да! Хотя у них есть признаки отца…».
Немногословного отца надо было разговорить. Последовали новые вопросы: «А кто их отец? А что такое его признаки? Как их можно увидеть?».
Отец, полагая, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, отвел его в отдельное помещение свинофермы, где внутри крытого загона возлежал здоровенный кабанище.
– Это отец поросят. Представитель очень ценный породы свиней – йоркширской. Но у нас ферма не племенная. Поэтому поросят-мальчиков кастрируют. Толстыми пай-мальчиками становятся…
– Как я? – последовал испуганный вопрос будущего Башлыка. Надо отметить, что в детстве он был полным мальчиком. И самым распространенным эпитетом уличных мальчишек было сравнение его со свиньей.
Отец рассмеялся и сказал ему: «Ну, ты даешь! А ты толстый благодаря своей бабушке. Много сметаны кушаешь…»
Затем они сидели за столом. Кусок хлеба не шел мальчику в горло. Заведующий фермой прижал руку к сердцу и спросил отца:
– Раис-бува! (уважительное обращение к руководителям в сельской местности). Что-то у вашего младшего сына аппетита нет. Граммов 50 вине ректификате ему не помешают?!
Отец посмотрел на меня, затем на веселого заведующего фермой, и отрезал:
– Бесполезно. И 50, и 100 граммов спирта ему не помогут. Он в меня. Спиртное на него не действует. Дома покушает…
В тот памятный день, вечером дома, он спросил у отца:
– Почему Вы не кастрировали Тарзана?
Тарзан была кличка домашней среднеазиатской овчарки, существа не просто громадного, но и крайне свирепого. Когда он рвал очередную железную цепь и убегал из дома, только отец мог посадить его на место. Будущему Башлыку подумалось, что Тарзан мог бы возить его на санях или в повозочке… Такие картинки были в некоторых детских книжках – весёлые пай-собаки, везущие таких же весёлых пай-мальчиков…
– Тогда Тарзан перестанет быть сторожевой собакой, – ответил отец . – Ты разве хочешь, чтобы к нам во двор забрались воры и унесли твой велосипед? И вообще. Запомни. Раз и навсегда. У каждого на этой земле свое предназначение. Научись подчиняться, потом будет легче повелевать. Научишься отрезать от себя лишних людей, тебя начнут слушаться те, кто побоится разделить судьбу неудачников…».
Но вернемся к нашим главным героям: Шерхану и Маше.
***
Что нужно для того, чтобы вспыхнула любовь? Привычка получать свое, достигать поставленных целей – не самая последняя составная часть такой сложной квинтэссенции чувств, что соединяет вместе мужчину и женщину. Мария, младшая дочь очень большого по сельским региональным меркам человека, не знала в жизни отказа. Старшие дети Ивана Ивановича росли в аскетической обстановке сталинских годов. Они с большим удовольствием оставались на этнической Родине после окончания учебы в российских высших учебных заведениях. Жизнь с весьма требовательным отцом в одном доме их не привлекала.
Что касается отца, он и не настаивал на другом варианте. В свое время он решил, что его детям лучше вернуться на этническую Родину и принимал вместе с российскими родственниками жены соответствующие меры по реализации намеченного. Он с удовольствием принимал на лето на паях с женой, Настасьей Петровной, растущую когорту внуков и внучек в сопровождении их матерей, а иногда и отцов. Благо, что недалеко от районного центра протекала река Кызыл Дарья с ее знаменитыми песчаными берегами и островами. Здесь также располагались загородные дачи высшего руководства региона. Жесткий секретарь в такие моменты преображался.
Его сердце, которое было все в рубцах от жизненных испытаний, таяло еще в одном случае. При виде младшей дочери. Ее Настасья Петровна родила на пятом десятке лет жизни в надежде на появление долгожданного сына после шести дочерей. Быть может, и потому что не разрешил ни себе, ни Настасье Петровне совершить паломничество к мавзолею самого знаменитого местного святого, и появилась на белый свет очередная дочь. Но этот поступок противоречил партийным принципам руководителя района. Этим и многим другим Иван Иванович привлекал внимание людей. Кто-то полагал, что он является примером циничного лицемерия партийных чиновников. Другие считали, что такие как Иван Иванович, спасут разваливающуюся на ходу авторитарную советскую систему.
Кем же был Иван Иванович? Он был дитя своего времени. Его юность пришлась на сталинские времена. Дресс-кодом служащих тогда были китель и сапоги, подчеркивающие принадлежность человека сильным мира сего. Наступившие хрущевская оттепель и брежневское безвременье многое поменяли. Иван Иванович, однако, как и раньше, был скромен. Он обходился минимумом бытовых удобств, но не мог отказать себе в удовольствии дать жизненные блага самому любимому человечку – младшей дочери.
***
Иван Иванович, имевший в сельском регионе власть, не ограниченную практически никакими противовесами, не считая разве что вышестоящих инстанций, вершил справедливость по собственному усмотрению. Иван Иванович горячо верил, что труд и только труд является основой благополучия человека, что будущее всего человечества – коммунизм. Однако. Как дело доходило до реализации коммунистических принципов, находилась масса причин нарушить их. Жизнь не укладывалась в продекларированные рамки. Элита советского общества, за редким исключением, словно предчувствуя крах устоявшихся порядков, торопилась жить на полную катушку. Коррупция расцвела пышными цветами на многих уровнях государственной, социальной и хозяйственной жизни самой большой страны в мире. Вот немногие вопросы из великого множества таковых, на которые Ивану Ивановичу предстояло ответить компетентно и оперативно.
Как быть с просьбой второго секретаря областного комитета партии принять на должном уровне корреспондента центральной газеты «Правда»? Под этим подразумевались не только четкая организация рабочего графика многоуважаемого журналиста из Москвы, но и приватная охота на кабанов и волков, а также ловля горной форели, на которую мастер партийного пера имел особые виды. А в финале командировки обязано было быть приобретение в подарок журналисту большого набора знаменитых местных сувениров.
Как быть с просьбой председателя областного комитета народного контроля помочь в капитальном ремонте дома ветерана войны, который в свою очередь приходился отцом первому заместителю председателя республиканского комитета народного контроля?
Как быть с просьбой помощника второго секретаря центрального комитета коммунистической партии республики? Речь шла об отправке дочери влиятельного партийного чиновника на льготную учебу в российский педагогический институт. Естественно, в счет квот, выделенных его району.
А как быть с просьбой старого водителя первого секретаря обкома партии, решившегося обзавестись личным автомобилем в обход многолетней очереди?
Как быть с просьбой секретаря обкома партии по идеологии разместить в гостинице образцово-показательного хозяйства имени Ленина творческую бригаду союза писателей республики? Оказывается, она (бригада) будет создавать очередной опус о перестройке.
Список такого рода просьб, обязательных для исполнения, можно было продолжать. Он был бесконечен, как сама жизнь.
А еще были стратегические вопросы.
Как быть с первыми кооперативными предприятиями, сманивающими высокими зарплатами лучших специалистов государственных предприятий?
Как быть с нелегальным оттоком относительно дешевой местной сельскохозяйственной продукции в крупные города республики, что существенно влияло не самым лучшим образом на уровень розничных цен в регионе?
Как быть с еще одним случаем смертельной поножовщины в детском трудовом лагере? Таковые создавались на сезон сбора хлопка-сырца при каждом коллективном хозяйстве района.
Почему все больше местных молодых мужчин уезжает на нефтяные промыслы Сибири, оставляя соломенными вдовами собственных жен?
Почему в районе растет экономическая преступность?
Как быть с проектом центра построить в районе, что славится своими благоприятными природно-климатическими условиями на всю страну, цементный завод? Сырье, оказывается, совсем рядом, а рабочие места надо создавать каждый год.
А еще растут объемы артезианской воды, что забирают из местных подземных скважин и отправляют по гигантскому трубопроводу за более чем 200 километров на новый газоперерабатывающий завод и растущий буквально по часам рядом с ним в степи город газовиков и нефтяников.
Примерам, как говорится, несть числа. На все эти и другие вопросы нужно было искать и находить ответы. Ивану Ивановичу было под силу устроить судьбу младшей дочери, с которой, по всей видимости, придется встретить старость. Для этого нужно было стоять на капитанском мостике района и отвечать на все маленькие и большие вызовы времени. Если забота о дочери и была нарушением партийной этики, она терялась на фоне действий, совершаемых районным истеблишментом ради благополучия собственных родных и близких.
***
Мария по настоянию отца, как и ее сестры, получила высшее образование в России. Вернувшись к родителям, начала работать учительницей в школе, расположенной в 15 минутах ходьбы от отцовского дома. Через год она получила освободившуюся должность директора средней школы имени Крупской в наиболее приближенном к районному центру отделении колхоза имени Ленина. Иван Иванович неукоснительно следовал составленному плану. В отличие от сестер, погруженных в воспитание детей и создание бытовых удобств мужьям, она обязана была сделать блестящую карьеру. Достаточно было намека заведующему районным отделом народного образования на вакантную должность директора школы имени Крупской в колхозе имени Ленина. В ближайшей перспективе Иван Иванович видел младшую дочь на посту секретаря комитета коммунистического союза молодежи в соседнем районе, а через некоторое время – слушателем республиканской высшей партийной школы…
Все это и многое другое предпринималось для того, чтобы Мария стала опорой ему и матери, старшим сестрам, другим родным и близким после его выхода на пенсию. Ему в свое время некому было придти на помощь в детстве. Воспитанник детского дома обрел главные прочные жизненные ориентиры на срочной службе в Советской Армии, став коммунистом. Это помогло ему на льготной основе поступить на учебу в институт инженеров механизации сельского хозяйства. В высшем учебном заведении он набрался не только знаний, но и навыков управления партийной организацией факультета. Далее все пошло по накатанной колее. Направление в коллективное хозяйство в качестве инженера по механизации сельского хозяйства. Формальные по существу выборы секретарем партийного комитета коллективного хозяйства. Перевод в районный комитет партии, работа в качестве первого секретаря районного комитета коммунистического союза молодежи, учеба в республиканской высшей партийной школе, направление в областной комитет партии, перевод на должность первого секретаря районного комитета партии…
Мария сделала блестящую жизненную карьеру, но не так как представлял данный процесс и его результаты Иван Иванович. Об этом несколько позже, а пока что обратимся к отношениям исполнителей главных ролей в спектакле «Ромео и Джульетта».
***
В колхозном театре в финальную стадию вошли репетиции самого ожидаемого спектакля в истории колхоза. Ромео – Шерхан и Джульетта – Мария обмениваются заключительными монологами.
«О, милая Джульетта!
Зачем ты так прекрасна? Можно думать,
Что смерть бесплотная в тебя влюбилась,
Что страшное чудовище здесь прячет
Во мраке, как любовницу, тебя!
Так лучше я останусь здесь с тобой:
Из этого дворца зловещей ночи
Я больше не уйду; здесь, здесь останусь,
С могильными червями, что отныне —
Прислужники твои. О, здесь себе
Найду покой, навеки нерушимый;
Стряхну я иго несчастливых звезд
С моей усталой плоти! – Ну, взгляните —
В последний раз, глаза мои! Вы, руки,
В последний раз объятия раскройте!
А вы, мои уста, врата дыханья, —
Священным поцелуем закрепите
Союз бессрочный со скупою смертью!
Сюда, мой горький спутник, проводник
Зловещий мой, отчаянный мой кормчий!
Разбей о скалы мой усталый челн! —
Любовь моя, пью за тебя!»
«Что вижу я! В руке Ромео склянка!
Так яд принес безвременную смерть.
О жадный! Выпил все и не оставил
Ни капли милосердной мне на помощь!
Тебя я прямо в губы поцелую.
Быть может, яд на них еще остался, —
Он мне поможет умереть блаженно».
–Какой трагический финал! – говорит Шерхан. – «Но нет печальнее повести на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…». Согласны ли вы с выводом великого драматурга, озвученного в нашем спектакле таким персонажем, как Герцог, уважаемая Мария Ивановна?
– Можете называть меня Маша, – отвечает ему исполнительница роли Джульетты. – Я согласна с вашим мнением. Что по этому поводу говорят восточные источники? Может, у них более оптимистичные взгляды на любовь?
– Знаете ли вы поэму о любви двух сердец – «Лайла и Маджнун? – уточняет тему Шерхан.
– Конечно, знаю! Влюбленные не смогли соединиться в жизни, – говорит Маша. – Тоже трагический финал! Как пишет великий Низами: «Доверив тайну той, что всех родней, Лайла ушла беззвучно в мир теней!». Эти строки я запомнила еще в школе…
– Чтобы влюбленный мог соединиться с возлюбленной и ищущий мог найти искомую, существует много правил и условий, – продолжает нить разговора Шерхан. Ведущие артисты перешли в самую роскошную артистическую уборную театра. – Ничтожнейшее из них то, что друг должен оказывать собаке, живущей на улице друга, такое уважение, какого никогда не оказывал даже и человеку, но живущему на другой улице. Ты, наверно, слыхала, что как-то раз собака выбежала из дома Лайлы, и всюду, куда ставила ногу эта собака, Маджнун припадал к земле челом. Его спросили: «Маджнун, это что еще за безумие?» – «О, невежды, – отвечал он, – не знаете вы, из чьего дома выбежала эта собака!»
В степи бродя, Маджнун собаку раз увидел, как другу своему, ей руку протянул. Его за это все тотчас же упрекнули. Сказали: «Отчего с собакой ласков ты?» Ответил он: «Забыть упреки все должны вы, Ее я раз видал у Лайлы на дому!».
– О, Боже! Какие слова! Я и не знала, что вы еще и пишете, – только и сказала Маша.
–Это было написано в Индии много веков назад, выходцем из Средней Азии Зиявуддином Нахшаби, автором поэмы «Тути-наме» или «Книга попугая», – уточняет Шерхан.
– Что еще интересного сказал Нахшаби? – спрашивает Маша.
– «Иго любви на себя возложи, Нахшаби, ты,
Долго ли будешь страшиться за жизнь ты свою?
Знаешь ли ты, что такое любовные игры?
Это – терпеть, коль пилою терзают тебя!», – отвечает Маше Шерхан.
– О, Боже! Как страшно! После такого примера любви не захочешь, – восклицает Маша.
– Тогда жизнь остановится, – отвечает новой репликой Шерхан.
– Вы извините меня, но ваша жизнь не остановилась, товарищ главный экономист! Четыре сына у вас, и говорят, что ваша жена опять беременна, – уточняет Маша.
– Я ничего не нашел лучшего, как привести еще одну цитату из книги Нахшаби, – отвечает ей Шерхан.
«Страшное пламя – любовь, Нахшаби,
Все она может на свете спалить.
Впрочем, и нет в этом, друг мой, беды,
Стоит ли о мусоре жалком тужить!»
– Вот незадача. Я не читала Нахшаби, – говорит Маша. – Вашему вниманию предлагаю знаменитый афоризм английского поэта Перси Биши Шелли: «Привычные поступки становятся прекрасными благодаря любви». Пожалуй, ваша преданность семье не без любви. Однако. Уже поздно. Продолжим наш разговор завтра…
Они встретятся. Перед этой встречей Шерхан увидел странный, как ему показалось, сон. Прелестная черно-рыжая кошка, единственное, что выпадало из ее цветовой гаммы – это белые носочки на лапках и белый кончик хвоста – запрыгнула ему на колени. Он еще успел подумать, что трехцветная кошка приносит счастье. Громко мурлыча, она принялась месить неожиданно сильными лапками область его таза. Ее глаза цвета весенней зеленой степи, что открывалась взору за рекой Кызыл Дарья, время от времени прищуривались. Тогда из них выходили молнии. Их ослепительные вспышки заставляли закрывать широко раскрытые от удивления глаза Шерхана. Он чуть было не заснул, но собрался с силами и решил снять с себя теплый, ритмично шевелящийся груз. Кошка в ту же секунду исчезла, и на ее месте появился черно-белый котенок с рыжими пятнами, собравшийся в уютный комочек. Это существо пронзительно мяукало, жалуясь на отсутствие материнского соска. Внезапно повеяло свежестью. Из раскрытого сильным порывом ветра окна спальни донеслись ржание и грохот копыт прыгающей во дворе дома громадной породистой лошади. На этом сон Шерхана прервался. Вскоре в соседнем дворе хрипло закричал петух. К нему присоединился петух семьи Шерхана. Новое утро вступало в свои права.
Сон пришел и к Наталье: она пила сладкую газированную воду и никак не могла напиться. Стоило ей силой оторваться от горлышка бутылки, как стеклянная емкость в ее руке внезапно превратилась в большеголовую толстую змею. Она выскользнула из ее рук и исчезла в складках ее юбки. Она вскочила на ноги и принялась отряхивать свое одеяние. Но никого и ничего не было. Не считая внезапно возникшего во рту Маши куриного яйца. Она закашлялась и выплюнула яйцо. Оно подпрыгнуло на дощатом полу и укатилось за порог ее комнаты. Все попытки найти яйцо в соседней комнате не увенчались успехом. Зато там же ниоткуда появился молодой взъерошенный петушок, незамедлительно попытавшийся запрыгнуть ей на руки…
Маша срочно изыскала поэму «Тути-наме» Зиявуддина Нахшаби. Она привыкла, что последнее слово всегда оставалось за ней. Надеясь на свою феноменальную память, Шерхан пренебрег этой осторожностью. Встреча состоялась там же, в главной артистической уборной колхозного театра. Через несколько дней после триумфальной премьеры драмы Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта» в колхозном народном театре с участием почтенных гостей из Англии и сопровождающих их лиц из центра. Руководитель делегации коммунистов туманного Альбиона отметил на торжественном банкете в честь такого знаменательного события, как постановка самодеятельными артистами одного из величайших произведений великого британца: исполнение ролей Ромео и Джульетта поразило его в самое сердце. Он пригласил Шерхана и Машу в гости в Англию в сопровождении Башлыка. Спектакль был завершающей точкой в программе знакомства англичан с образцово-показательным коллективным хозяйством имени Ленина. А до этого гости посетили арчовые и другие леса, мавзолей знаменитого святого, полюбовались родниками и водопадами, приняли участие в показательном сборе лекарственных трав, оценили разнообразие вкусов различных сортов горного меда, попробовали представить себе размеры былых чудовищ на Тропе динозавров, попытавшись уместить себя в окаменевшие отпечатки ног доисторических чудовищ. Гости вкусили печенных на жаре костра тушек горной форели, испили ледяной, настоянный на свежих плодах шиповника, шербет. Не оставили их равнодушными и тушенные с горным луком и травами ягнята, и испеченная в тандуре туша барана. Англичане признали свое полное поражение на вечернем пиру, на котором Башлык еще раз продемонстрировал свое умение пить водку касушками, нисколько не пьянея, но при этом подавая должный пример высоким гостям своим завидным неиссякаемым аппетитом.
Для всех их встреча в главной артистической уборной колхозного театра – это начало работы над новым спектаклем. Речь шла об «Укрощении строптивой». А пока что Шерхан и Маша торопятся завершить начатый ими спор. В руках Маши перелистываемые страницы книги Нахшаби Она начинает диалог следующей цитатой:
«Нахшаби, с женой водиться – горе и погибель,
От беды такой мужчины стонут и страдают.
Только тот, кто жен покинул, верь мне, друг мой милый,
Ни забот, ни огорчений до конца не знает»
Шерхан отвечает в то же мгновенье следующей выдержкой:
«Честь, Нахшаби, величайшее дело!
Кроме нее, в мире ценностей нет.
Тяжкая смерть – умолять о подачке,
Если нет чести, не мил белый свет!»
Далее Шерхан добавил от себя: «Милая Маша! Мне льстит ваша симпатия Нахшаби. Если позволите, я продолжу наш диалог. Я приведу знаменательную выдержку из «Тути-наме»: «Спросили у хлебопашца: вас три брата; самый младший из вас – старый и дряхлый, средний – человек пожилой, а ты – самый старший из них – молод и свеж. Что это за удивительное явление? Что за странное дело?» – «О, ходжа, – ответил хлебопашец, – нас три брата, и все трое – хлебопашцы. У младшего из нас два горя – одно в доме, другое вне дома; одно – это то, что посев его никогда не всходит, а другое, что дома у него ворчливая жена. Эти две горести так состарили его. У среднего брата одно горе – посев его удается, но дома у него непокладистая жена. Потому-то он и кажется человеком средних лет. А у меня нет горя ни дома, ни вне дома – посев мой удается, жена у меня дома покорная. Чего же мне стареть?»
«Нахшаби, от невзгоды стареют мужи,
Молоко может в деготь судьба превратить.
Раньше времени старят, мой милый, людей
Все те беды, что им довелось пережить»…
– Я рада за вас, милый Шерхан! – ответила ему Маша. И опять она зашуршала страницами книги. – Не вас ли подразумевал Нахшаби, говоря устами мудрого попугая следующее: «существует десять свойств, при наличии коих человека можно считать совершенным. Это следующие свойства. Во-первых, муж должен обладать совершенством нрава и казаться величественным в глазах своей возлюбленной, во-вторых, он должен обладать красотой характера, чтобы не раздражать своей возлюбленной, в-третьих, должен быть молодым и не скрывать своих тайн от возлюбленной, в-четвертых, должен владеть оружием, чтобы соперники, если бы им удалось овладеть возлюбленной, не могли убить его; в-пятых, должен быть высоким, чтобы в том случае, если его будет отделять от возлюбленной бурная вода, он мог бы добраться до нее без помощи ладьи; в-шестых, должен быть смелым, чтобы во время посещений возлюбленной им не овладел страх; в-седьмых, должен быть щедрым и, если возлюбленная потребует у него голову, должен тотчас же отрезать ее от тела и снести ей; в-восьмых, должен уметь говорить почти на всех языках, чтобы иметь возможность дать ответ на любом языке, на каком бы ни заговорила с ним возлюбленная; в- девятых, не должен быть слишком падким и жадным до вина и до чаши, чтобы не совершать каких-либо неприличных поступков в присутствии возлюбленной, и, в-десятых, должен знать музыку, чтобы возлюбленная могла получить удовольствие от его присутствия».
И все-таки я, даже предполагая наличие у вас всех этих десяти качеств, соглашусь со следующим выражением Нахшаби:
«Нахшаби, должна жена смиренной быть:
Нам покой приносит в жизни чистота.
В этом мире все, что хочешь, ты найдешь,
Но не знаю я, жена найдется ль та…»
– Я отвечу вам тем же Нахшаби, – говорит Шерхан:
«Нахшаби, хвалы достойны мудрецы!
Неудачным не бывает дело их.
Все, что разум мудреца изобретет,
Будет складным и изящным, как твой стих»
–Что-то нас понесло не в ту сторону, – отвечает Маша. – Вы можете возгордиться собой. Мол, Маша вас ревнует и оспаривает ваш личный выбор. Я очень далека от этого. Поверьте мне. Я вас немножко за эти дни изучила. Вы увлекаетесь философией?!
– Вы попали в самую точку, – говорит Шерхан. – Я хотел стать профессиональным философом, но отец решил за меня и определил в экономисты. Сейчас, когда прошло несколько лет со дня его смерти, я понимаю мотивы его тогдашнего поступка, определившего мою жизнь на долгие годы вперед, а, может, и на всю жизнь. Мой отец поднялся вверх из самых низов общества. Мой дедушка по отцу был сезонным рабочим на заводе по переработке хлопка, большую часть времени года посвящал откорму скота и выращиванию фруктов и овощей на приусадебном участке. Отец рассказывал мне, что ему приходилось ночью пробираться к высокой стене завода и ждать, когда ему перебросят мешок с комбикормами. Потом он тащил ворованное домой. Это его очень оскорбляло, но он ничего не мог поделать. В моей памяти навсегда запечатлелся характерный сытый запах шрота – конечного продукта выжимки очищенных хлопковых семян, которым дед откармливал лоснящихся от сытости быков в крытом загоне. Бабушка занималась домашним хозяйством, ее мне всегда напоминает запах свежей выпечки. Лепешки были у нее удивительно вкусными! Мой отец всю свою жизнь боялся бедности. Это характерно для многих их тех, кто почувствовал преимущества высокого поста и высокого оклада. Что такое философия в обыденном понимании? Разговоры умных, но далеких от жизни людей. Так считал мой отец. Увы, меня нисколько не привлекает следующий совет Нахшаби:
«Нахшаби, дураком притворяйся всегда,
Не болтай, болтовня только беду несет.
Делай вид, будто ты ничего не видал:
От несчастий тебя в этом мире спасет»
Но большинство в нашем мире придерживается именно этой точки зрения…
– О философии мы еще поговорим. Меня интересует в первую очередь вот что. А как к решению вашего отца отвлечь вас всеми имеющимися силами от философии отнеслась ваша мать? – спросила Маша.
– Моя мать была из известного рода священнослужителей, – ответил на вопрос Шерхан. – Согласно многовековым традициям она была обязана выйти замуж за представителя семьи служителей веры, имеющего тот же почетный титул, как ее отец – ишан. Им обязательно прибавляют к имени окончание «хан». Единственным компромиссным вариантом мог быть выбор в качестве мужа сына человека, чей род, будучи далеко от профессии священнослужителя, тоже был бы связан с великими пророками. Это правило жизни, которое следовало выполнять. Вот что сказал по этому поводу Нахшаби:
«Нахшаби, все, что в мире живет,
Будь то добрая, злая ль душа,
Примиришь меж собой не всегда:
Лишь порода своя хороша».
Но жизнь распорядилась по-своему. Мои родители познакомились на межфакультетской лекции по истории коммунистической партии Советского Союза. Времена наступили другие. Они послужили моей матери. Стало престижным давать высшее образование не только сыновьям. Но и дочерям. Устроить мою будущую мать на факультет экономики сельскохозяйственного института дедушке не составило большого труда. Там она и остановила свой выбор на будущем агрономе. Впрочем, дедушка по матери путем долгих расспросов установил, что род его зятя тоже относится к потомкам великих пророков, когда-то впавшим в нищету и поэтому оставшимся на самых низах общества. Нахшаби на этот счет сказал так:
«Нахшаби, всегда прекрасны богачи,
Бедняков всегда лукаво большинство.
Только деньги людям цену придают,
Человек без них не стоит ничего».
Мой дедушка по матери со временем, таким образом, смирился с выбором моей матери. Мне он запомнился запахом старинных пергаментных книг, водруженных на большой стол, блеяньем откормленных баранов, приведенных благочестивыми мусульманами в честь очередного праздника в дом служителя веры и ждущих своей печальной участи в просторном дворе деда, украшенного редкими по тем временам крымскими соснами и японской хурмой. У него были мягкие руки и глаза. Но его громовой голос, когда по просьбам верующих он занимался изгнанием сатаны – экзорцизмом, закладывал мои уши. Бабушка, хрупкая и изящная, как статуэтка из китайского фарфора, на его фоне совершенно терялась, что впрочем, совсем не мешало ей являться истинной шеей деда. Моя мать тоже никогда не спорила с отцом, но всегда вносила незаметные и нужные коррективы в нашу жизнь. Так, уже в пять лет я начал изучать не только священную книгу мусульман – Коран, но и русский, английский языки, в семь лет меня определили в секции бокса и греко-римской борьбы, а годом позже записали в кружок юных шахматистов. Но выбор отцом моей будущей профессии мать не смогла оспорить…
– Таким образом, из вас сформировался человек новой, чуть ли не коммунистической, формации – гармонично развитый, – прервала затянувшийся монолог собеседника Маша. – И вместе с тем, вы личность, не идущая против воли родителей. Это, на мой взгляд, великолепное сочетание! Не удержусь и приведу цитату из книги Нахшаби:
«Нахшаби, кто может добрых злыми назвать?
Хоть ничто от сплетни в мире мужа не спасет,
Все же тот, кто добродетель взял за образец,
Всем врагам заткнул свирепым доброй жизнью рот».
– Добродетель помогла вам при выборе спутницы жизни?
– Вопрос не простой, – отвечает Шерхан. – С вашего разрешения я пересяду к вам поближе. У стен тоже есть уши. У меня были любовные увлечения. Самое первое серьезное, когда я влюбился в учительницу английского языка, что приходила к нам домой на репетиторские занятия.
А потом у меня была любовь в Артеке. Слушайте меня, Маша! «Январь. Закрытые до лета престижные прибрежные лагеря. Дружина «Алмазная» наверху, пока спустишься к морю, 15 минут потеряешь. Но и до нашего корпуса доносится рёв волн зимнего Черного моря. Обработка против накожных паразитов в приемном покое. И мы получаем странно, как мне показалось, пахнущую форменную одежду артековцев. Мое первое знакомство с запахом казенного белья. Премьерный в моей пока что 12-летней жизни столь продолжительный (на полтора месяца) выезд за пределы родного дома. Впечатлений было много, как и прикупленных на многочисленных экскурсиях по Южному берегу Крыма книжек, открыток, карт…
Коснусь лишь одного маленького эпизода из моего пребывания во Всесоюзном пионерском лагере «Артек». Подведены итоги многоэтапных соревнований «Витязь дружины» среди мальчиков. Конечно, и речи не могло быть о делении претендентов на весовые категории, как это принято в силовых единоборствах. В финале (борьба) я уступил Сандро из Грузии. Он просто задавил меня своей массой. Я попробовал из стойки в партере (раз за разом я сбивал противника на колени) поднять его и перебросить через себя. Собственно, этот приём редко когда дается и взрослым борцам (главное условие – большая физическая сила, ну, а потом техника), так что всё было закономерно. Я допустил ошибку: нужно было дождаться окончания времени схватки и получить выигрыш по очкам. Но так болел за меня мой первый отряд! Как тоненько визжала еще одна моя первая моя любовь – девочка из Белоруссии! И так хотелось эффектно припечатать лопатками к ковру толстяка! Сандро же извернулся в воздухе, и мои дрожащие от напряжения руки не выдержали. Я сам оказался на лопатках.
Однако горечь поражения быстро смылась. Отряд взялся подкидывать меня в воздух. После двух полетов, на третьем – я очутился на жестком асфальте. Мое тело, как я понял потом, не приняли руки всего одного из шестерых мальчиков. И этого оказалось достаточно. Мой друг, земляк, так решил. Переход от охватившей меня эйфории к реальности показался мне настолько несправедливым, что я расплакался.
Вожатый, что успокаивал меня, сказал запомнившиеся слова: «Не плачь! Тебе считай, повезло! А если бы он свел счеты с тобой по-другому?» А в ответ на мой вопрос: «Почему? За что? Я же ничего плохого ему не сделал?», ответил: «Ты нравишься ему. Он не знает так много фактов, он не умеет сочинять истории, бороться, он не нравится девочкам! Продолжать?» Вожатый на миг задумался, видимо, вспомнив что-то своё, и заключил: «Никогда не плачь! Вставай и иди дальше!» На мой вопрос: «Куда?», он ответил: «В жизнь… Ты мне нравишься, у тебя будет многое получаться, но ты какой-то по-книжному правильный… Ты же ведь дружил с…? Конечно, вы из одного города, понимаю… А потом ты перестал его замечать. Вот он и отомстил тебе…».
Сейчас, по происшествие стольких лет, я понимаю, что его слова были искренние. Что же касается моего юного врага, действительно, и я был виноват. Мы ночевали в одной спальной комнате, рассчитанной на шесть мальчиков. В одну из артековских ночей я проснулся от всхлипываний. Как мне показалось, в них было что-то девчоночье. Мой земляк любил одного из своих сверстников. Я впервые столкнулся с явлением, имеющим место в среде мальчиков. Как я сейчас понимаю, или надо было оборвать непривычную для меня сцену, или же присоединиться к другу, недвусмысленно предлагающему разделить его любовь. Я выбрал нейтральную позицию: ушел ночевать в другую комнату, где была свободная кровать. И с этого дня перестал разговаривать с другом. Я сейчас понимаю: мне нужно было жестоко избить его. Хотя как знать? Не придумал бы он после моей расправы над ним еще более жестокое отмщение мне? А убить человека и тогда, и сейчас я не готов».
Но с вашего разрешения Маша вернусь в главное русло нашей беседы. В 15 лет я начал сохнуть по новой первой красавице нашего класса. Расскажу подробнее. Девятый класс престижной столичной школы. Учительница знакомит класс с новой ученицей. На переменке я вижу ее, красавицу, оживленно беседующую с самым приметным учеником школы – чемпионом республики по плаванию среди юношей, красавцем Виктором. Я пробовал себя в спорте, и успешно, однако, как оказалось, дело было не только в достижениях на борцовском ковре или боксерском ринге. Это я понял потом. Правда, период бурных восторгов Виктора был коротким. Но это уже другая история: почему герои-любовники не могут служить всю жизнь одной женщине? Конечно, я не шел ни в какое сравнение с Виктором. У него была внешность юного греческого бога. Это впечатляло. Я понял Алину. Пусть и далее смотрится в Виктора, как в зеркало. Расплата за самовлюбленность не заставила себя ждать. Но и это совсем другая история. Сейчас я понимаю, что Виктор был в глазах девушек нашей школы идолом. На его алтарь ничего не жалко было положить. А потом надеяться, что эта жертва получит высокую оценку со стороны взрослой беспощадной жизни, в которую вступает беззащитный подросток…
А в 18 лет меня поразила буквально в сердце девушка-борец. Она специализировалась в борьбе без правил. Ее сильные руки в моих сильных руках, я хочу ее обнять, она уходит вниз и пытается сбить меня с ног, выведя из равновесия. Я увожу ее правую руку в сторону и захожу в спину. Она в моей власти: мой двойной нельсон заставляет ее согнуться. Отсюда недалеко до позиции борьбы в партере, когда борец находится сверху борца-соперника, поставленного на колени. Но она не собирается сдаваться. Она бьет меня пяткой в щиколотку ноги и это заставляет меня отпустить ее остро пахнущее тело. Она пугается моей явной возбужденности и отсутствия зрителей. Мы на борцовском ковре. И больше никого. Я, как могу, успокаиваю ее. На следующий день она проходит мимо меня, не обратив на меня внимание. В 24 года я чуть было не женился на лаборантке научно-исследовательского института, куда меня направили на должность младшего научного сотрудника после окончания аспирантуры и защиты степени кандидата экономических наук. Ее звали тоже Алина, как и мою первую школьную любовь, гибкая, изящная. У нас была связь. С ней я стал мужчиной. Но опять вмешался отец. Конечно, вхождение в нашу почтенную семью молодой женщины другой веры и национальности было бы непростительным нонсенсом. Отец последовал следующему совету Нахшаби:
«Нахшаби, тех сторонись ты, кто тебе не пара,
Пользу вряд ли ты увидишь от толпы презренной.
Много тебе твердили истину такую:
Бесполезно водиться с тем, кто тебе не пара».
***
Шерхана всю жизнь тянуло на хорошеньких, чем-то напоминающих кошек, женщин. Это потом, казалось бы, пройдет. Не без помощи родных людей. Воспитание Шерхана, несмотря на свою невероятную занятость, контролировал отец – авторитарная и ревнивая личность, сторонник административных методов не только в экономике, но и в обществе. Он и направил единственного сына на учебу в экономический факультет сельскохозяйственного института. Не смотря на явные гуманитарные склонности сына. Эта раздвоенность – служение роду и собственные предпочтения, которые отец пренебрежительно называл «философствованием», сопровождала Шерхана всю жизнь. Он, как и хотел отец, стал успешным хозяйственником. Но это было потом. А пока что его отправили служить рядовым экономистом в коллективное хозяйство. По окончания аспирантуры, защиты степени кандидата экономических наук и работы в одном из научно-исследовательских институтов академии наук республики. Казалось бы, после смерти отца Шерхану позволительно вернуться в родной столичный город. И заняться наукой. Но новоиспеченный ученый решил не прерывать свои изыскания в самой глубине жизни. Он понял, что в словах отца, приведшего с немалой долей сарказма перед отправкой сына в далекую провинцию цитату из наследия Платона: «Да, разумеется, есть своя прелесть и у философии, если заниматься ею умеренно и в молодом возрасте; но стоит задержаться на ней дольше, чем следует, и она погибель для человека! Если ты даже очень даровит, но посвящаешь философии более зрелые свои годы, неизбежноостанешься без того опыта. Какой нужен, чтобы стать человеком достойным и уважаемым. Ты останешься несведущ в законах своего города, в том, как вести с людьми деловые беседы, частные ли или государственного значения, безразлично, – в радостях и желаниях, одним словом, совершенно несведущ в человеческих нравах. И к чему бы тогда ни приступил, чем бы ни занялся – своим делом или государственным, ты будешь смешон…», есть глубокий смысл. Но это понимание пришло позже. А в тот в знаменательный день его отец закрыл сборник произведений античного философа и сказал: «Я не буду спорить с тобой. За меня сказал Платон. Решение принято. Пусть каждому поколению кажется, что предыдущее поколение глупое, так как не смогло устроить жизнь на лучших началах. Старики отнюдь не дураки. И отец у тебя тоже не дурак. Жизнь в глубинке научит тебя многому…». Ссылка, ставшая скоро добровольной, продолжилась в коллективном хозяйстве Башлыка. В должности главного экономиста. И, казалось бы, в его жизнь, протекавшую как безмятежный ручей в уютном глинистом русле, пробитом женой – рослой, на голову выше его, напоминающей чем-то породистую лошадь, младшей дочерью Башлыка, ничто и никто не могли вмешаться.
***
– То, что вы назвали великолепным сочетанием, нисколько мне не помогло в выборе спутницы жизни, – ответил на вопрос Маши Шерхан. – Наверное, тогда надо было пойти против воли отца. Но вмешалась мать. Она сказала мне: « Я сама найду тебе хорошую жену. Из сельской глубинки». Я послушался ее. Как сказал Нахшаби:
«Нахшаби, помни благодетелей своих,
Кто забудет о них, с тем стрясется беда.
Ведь заботы всех щедрых и добрых людей
На защиту слабых направлены всегда».
–Не жалеешь о своем выборе? – решила уточнить Маша.
–Я благодарен матери, – сказал Шерхан. – Моя жена – смиренная, мудрая женщина. Сказанное о женщинах Нахшаби не относится к ней:
«Нахшаби, мой друг, все женщины злобны и коварны,
Ты смотри, не доверяй их лживым языкам.
Часто сердце из-за женщин терпит много мук;
Да, когда жена лукава, бедам нет конца».
Увы, не могу не повториться, хочу вновь привести выдержку из поэмы Нахшаби:
«Дело трудное – тайна, мой друг Нахшаби!
Приходилось ли это тебе испытать?
Слово – странное дело: и скрыть не суметь,
И нельзя в то же время другим рассказать».
–Вы простите меня, Маша, за излишнее любопытство, а как у вас складывались отношения с противоположным полом?
***
Маша была подтверждением известной русской пословицы «Не родись красивой, а родись счастливой». При всей обыкновенности ее кошачьего, с высокими скулами лица, природа наградила ее хорошей фигурой вкупе с маленькими руками и ногами. Она научилась выгодно подчеркивать свои «плюсы», благо, что отец не отказывал ей в средствах одеваться по последней моде при помощи журнала «Бурда» и других, доступных по тем временам (ХХ век) для провинциальной советской девушки средств. Иван Иванович также одобрил ее выбор стать отличной портнихой-дизайнером, доставив с торговой базы в областном центре лучшую по тем временам швейную машинку. Что касается навыков в рисовании, у Маши было достаточно опыта в нем. Сама жизнь преподносила ей подарки. Вот один из них.
«Маше понравилась районная станция юных туристов. Сюда ее привел отец, обеспокоенный чрезмерным, как ему показалось, увлечением дочери книгами. В умении ходить по азимуту, ориентироваться в незнакомой местности по определенным признакам живой и неживой природы, зажечь костер одной спичкой, разложить и установить в строго определенном порядке палатку и во многом другом не было равных геологу-пенсионеру, неутомимому Владимиру Владимировичу, или Дим Димычу. Он доживал свой век в районном центре, в доме родителей, не найдя пристанища в Сибири. Именно туда его направили по направлению после окончания геологического факультета столичного университета, носившего имя Ленина. Надо ли говорить, что Дим Димыч относился к своим ученикам как к собственным, так и не приобретенным за долгие годы геологической службы, детям…
Год занятий в кругу юных туристов у Маши пролетел незаметно. Вылазки на природу ограничивались окрестностями районного центра – близлежащими горами, степями, искусственными водоемами и каналами, но и этого было достаточно, чтобы Маша стала собирать гербарии и коллекционировать минералы…
В один из непримечательных дней Дим Димыч обрадовал юных туристов хорошей новостью: «Мы едем на областные соревнования!». После этого наши занятия стали еще более интенсивными. Наставник откровенно предупредил нас: «Первое место даст нам путевку на республиканские соревнования. Но нас могут засудить. И отдать первое место команде из областного центра. Поэтому мы должны особо постараться!». Эта сентенция повторялась каждый день. А Машу Дим Димыч отвел в первый же день в сторону и сказал: «На тебя особая надежда. Я знаю, что ты неплохо рисуешь. В программе соревнований будет конкурс настенных листов. Готовься заранее!». Ее задача заключалась в выпуске иллюстрированных репортажей с каждого дня соревнований в форме «Боевых листков».
Великолепные пейзажи Арсланбаба, где началось состязание юных туристов области, поразили воображение Маши. Но времени на интенсивное общение с природой у юных туристов не было – в течение трех дней предстояло выполнить всю программу. Готовность маленькой команды к предстоящему поражению от явного фаворита соревнований – команды областного центра, заставила выложиться на все сто процентов. Что касается единственного индивидуального типа состязаний – выпуска ежедневных настенных листков, судьи поставили жесткие условия. Все должно быть как на маршруте; никаких красок, линеек: «Три цветных, один простой карандаш, листок плотной бумаги, время один час. В большой палатке, вечером, до разжигания общего костра листки должны быть готовы!» Выручил Машу туристический универсальный топорик. Некоторые линии – прямые, овалом, другие, она выполняла с его помощью и вообще абрис топора, закрашенный в меру коричневым карандашом, занимал центральное место на листке, украшенным также намеченными синим цветом контурами компаса. Текст репортажа представлял реплики ее друзей по команде, которым Маша по своему наитию дал имена различных животных. Было, наверное, что-то наивно-задорное в желании Маши представить свою команду персонажами детских сказок, сообща решающих поставленные задачи дня. Этого нельзя было не заметить. Впрочем, тогда первое место команды Маши не заняла. Но и второе место стало большим событием в масштабах родного районного центра. Маша научилась обходиться, как и любой настоящий турист, минимумом необходимого. Это не могло не пригодиться ей в последующей взрослой жизни. Так уж сложились обстоятельства».
***
–Надо мной тоже всю жизнь довлел отец, – сказала Маша. – Несмотря на всю свою любовь ко мне, он до сих пор не дал мне свободы. Пока что мое замужество не числится в ближайших планах отца. Школьные красавцы на меня большей частью внимания не обращали. А если кто-то из идолов нашей школы вдруг останавливал свой взгляд на мне, это была одобрительная оценка моего гардероба, надо сказать, отличающегося от общего уровня. В лучшую сторону, естественно! Большей частью это были платья и другие атрибуты верхней женской одежды, сшитые мной как по собственным эскизам, так и по раскройкам из популярных женских журналов. Где-то старался отец. Это было редко, обычно после его поездок в столицу республики и Москву.
Маша перелистывает поэму Нахшаби и находит, как ей кажется, нужное высказывание:
«Нахшаби, нельзя, мой милый, по наружности судить,
Шерсть и камень драгоценный ведь по весу не одно.
Кто наружностью прелестен, грешным может быть в душе,
Тяжкий грех под власяницей люди прячут уж давно».
Увы. Внешность в нашей жизни играет очень большую роль. Но я продолжу. Отличники тоже мной не интересовались. Они были заняты будущей карьерой. На эту цель с самого начала их направляли родители. В иерархии их ценностей девушки занимали одно из последних мест. Да и опыта общения им, бедным, не хватало. Может, в вашем классе, Шерхан, их, отличников, было много? Все-таки это была, как я поняла, у вас была специализированная школа с углубленным изучением английского языка?
– Да, где-то половина класса – представителей самых лучших семей столицы республики в те годы – это были мальчики-отличники, – ответил Шерхан.
– В нашем классе был всего один мальчик-отличник, Володя, – продолжила разговор Маша. – Большой любитель математики и физики, а также только расширяющей свои позиции кибернетики. С ним можно было поговорить на интересные темы, поменяться книгами зарубежных фантастов. Но представить его целующим тебя, более того – раздевающим тебя – боже упаси! Быть может, природа дала ему великолепный мозг, но компенсировала это благо явным сходством с гориллой. Особенно поражали большие надбровные дуги, под которыми пряталась маленькие умные глаза, и сутулые плечи с длинными руками. Что касается плохих парней, мне запомнился на всю жизнь рассказ отца об одном из них.
Маша находит запомнившееся ей место из книги Нахшаби и приводит его:
«Всякое дело возмездье влечет за собою,
Долго ли будешь ты злу угождать, Нахшаби?
Всякий, кто зло причинит, это помни ты твердо,
В этом же мире и кару за это понесет».
– Вот что поведал мне отец, когда заметил мою симпатию к однокласснику Коле, – продолжила Маша. – Его закрепили за мной – отличницей, чтобы подтянуть уровень его плачевных знаний. Он приходил заниматься в наш дом, и отцу не нужно было много смекалки, чтобы понять увлеченность дочери никчемным, как он сказал, мальчишкой. В один из вечеров, когда он был свободен – а последнее происходило редко – отец вызвал меня в свой кабинет.
– Маша, – сказал он, – я возлагаю на тебя особые надежды. Ты у меня и за дочь, и за сына. Не соверши ошибку, за которую тебе придется расплачиваться всю жизнь. Послушай меня. Внимательно. Я вырос в детском доме. Плохим парням, или, как еще их называли у нас – крысятникам, у нас не было места. В нашем детском доме так называли тех, кто пытался получить дополнительные привилегии. Как их можно было получить? Притвориться больным. Своровать что-нибудь у своего или чужого. Найти подход к повару. Слить информацию воспитателям. Наконец, вступить в сексуальную связь с воспитателем. Последнее замечание касалось не только девочек. Лично я и мои ближайшие друзья держались сплоченной группой. Это помогло нам выжить в непростом мире детского дома без потерь.
–Помогай плохим парням в меру своих возможностей, но держись подальше от них. Ты их не исправишь, поверь мне. Им жизнь приготовила других подруг, – подчеркнул мой отец.
Затем отец, верный себе в аспекте тщательной подготовки к важным беседам с людьми, проинформировал меня о привычках, семье и других важных факторах, определяющих социальное самочувствие моего подопечного Коли. Оказывается, он из неблагополучной семьи, состоит на учете в районной инспекции по делам несовершеннолетних. Впрочем, об этом я знала. Плохой новостью для меня стала информация о том, что Коля является фигурантом уголовного дела по обвинению преподавателя физической культуры нашей школы в растлении учеников. Что могло связать Николая Петровича и таких мальчиков, как Коля, я не знаю. Конечно, не одинаковые имена. Может, ему не хватало любви близких людей? Это выводы меня, сегодняшней. А тогда я просто испытала жалость к Коле. А это чувство у меня убивает любовь к мужчине…
В тот памятный вечер я спросила у отца: «Как быть тогда с людьми, которым не повезло?».
Отец не стал уходить от ответа:
– Если я скажу: держись подальше от них, будет неправильно. Просыпающееся в тебе, как в любой другой женщине, материнское чувство, можно использовать по-другому. Помогай родным. Чаще общайся с тетей Полей. Бедняжка так и не завела семью. Но кто виноват в этом? Может быть, мы, занятые преимущественно только собой? Если ты считаешь виноватой перед ней, посвяти свое время ей. Но не забывай, что у тебя есть и более важные обязанности. И вообще. Это очень непросто – заботиться о человеке. Начни с близких. А потом видно будет. Жалко, что ты молодая, назначили бы тебя директором районного отделения детского фонда Советского Союза. Вот тебе и поле действий. Но до этой должности тебе еще шагать и шагать. Приглядись к отличникам. Может, тебе, отличнице, будет легче ладить с ними?! Кстати. Займись игрой в театре. На мой взгляд, это имитация чувств. И не более того. Но захватывает. Очень захватывает. А еще научишься ладить с мужчинами…
– Что наша жизнь? Игра! – пропел мой отец фразу из его любимой оперетты.
– А что стало с твоими детдомовскими друзьями? – спросила я у отца, не желая развивать тему моего женского одиночества.
– Одного из них ты видишь практически каждый день, – ответил мне отец. – Мой водитель – дядя Ким. Еще одного ты замечаешь, когда гостишь на нашей даче. Это наш садовник и повар Курбан. На них я полагаюсь, как на самого себя. Жаль только, что дядя Ким постарел, не представляю себе другого человека на его месте. И Курбану пора на пенсию. Но ничего. Ты подрастаешь, скоро встанешь на ноги. Глядишь, вместе с дядей Кимом и дядей Курбаном я уйду на пенсию. Будем отдыхать – ловить рыбу в Кызыл Дарье, возделывать сад, готовить наш фирменный плов. Дядю Савелия ты тоже знаешь – наш главный лесничий. Он борется с браконьерами и попытками местного населения устроить из заповедника коллективное пастбище для коз и овец. Был еще друг Икрам, но он уже умер, вернее, погиб в Афганистане при исполнении интернационального долга.
В этот вечер мы много говорили. И пели. «Я люблю тебя, Жизнь, Что само по себе и не ново. Я люблю тебя, Жизнь, Я люблю тебя снова и снова».
– Отличная песня, – отметил Шерхан. – Она завершается так:
«Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, Жизнь,
И надеюсь, что это взаимно».
– У вас хорошая память, – подчеркнула Маша.
–Не жалуюсь, – сказал Шерхан.
– С вашего разрешения я закончу свое маленькое повествование, – заявляет с немалой долей категоричности Маша. – Мне стало жалко своего старого мудрого отца. И я мысленно пообещала держать дистанцию с парнями. Правда, я это обещание нарушила. Любовь обрушилась на меня, как сель, и погребла под собой.
Маша вновь открывает книгу Нахшаби и приводит очередное, понравившееся ей выражение древнего восточного повествователя:
«Нахшаби, любовь – прекраснейшая вещь!
Сотни прелестей сокрыты дивных в ней.
Лишь одну из них я тебе назову:
То, что равны царь и нищий перед ней».
– Это произошло во время моей учебы в России, – продолжает Маша. – Выбор места нахождения высшего учебного заведения, как я сейчас понимаю, со стороны отца был неслучайным. Как для моих сестер, так и для меня. Это был город Воронеж, в котором проживали наши тети со стороны матери. Они по очереди брали шефство, вплоть до нахождения потенциальных женихов. В этом случае обязательно приезжал отец, важное дело приурочивалось к его отпуску. Он персонально знакомился с женихами и только после его одобрения запускался механизм замужества. Мои тетки уважали и боялись Ивана Ивановича, так что к его просьбам относились с большой ответственностью. И каждый визит отца был успешным. Что касается меня, отец хотел как можно дольше держать при себе. Мне же хотелось своей семьи. Мои сестры попали в хорошие семьи и успешно совмещали преподавательскую деятельность с рождением детей, выполнением других супружеских обязанностей. Я остановила свой выбор на однокурснике Константине. Ничего не говорило о том, что он плохой парень. Без вредных привычек, из простой рабочей семьи. Мне показалось, что к нему тоже относится такое известное выражение Перси Биши Шелли, как: «Истинная любовь тем отличается от золота и глины, что она не становится меньше, будучи разделенной».
– Прошу прощения, если прерываю вас, – вдруг сказал Шерхан. – К месту, как мне кажется, будет следующее выражение автора «Тути-наме»:
«Нахшаби, пока возможно, ты добро твори,
Что добро такое в мире, кто бы мог сказать?
Зло никто творить не станет за добро твое:
За добро добром и будут, друг мой, воздавать».
– Вашими устами да мед пить, Шерхан, – ответила на его реплику Маша. – Сейчас, когда прошло несколько лет, я понимаю, что виновницей нашего расставания была я сама. Мне захотелось пробного брака. Этот институт только входил в советское общество. Нам пришлось снимать квартиру. Плата за нее и другие материальные удобства, которые мне казались сами собой разумеющимися в моей семье, оказалась для нас неподъемной. Так я поняла, что в советском обществе есть бедные люди. Несмотря на наличие работы, политическую лояльность, хорошие человеческие качества. Константин старался. Как мог. Нашла место работы и я. Брала заказы на пошив верхней женской одежды. Но положение дел не менялось…
Маша резко встает и подходит к окну, из которого открывается прекрасная панорама разлившейся весной реки Кызыл Дарья.
– Я до сих пор переживаю, – продолжает нить разговора Маша. – Если бы у нас родился ребенок, может, проблемы разрешились бы сами собой. Говорят, что каждому новому гостю на земле Всевышний дает свою долю в жизни. А его родителям – новые силы и горизонты. Но я никак не могла забеременеть. Пришлось по окончании института вернуться домой. И заняться кучей дел, чтобы не вспоминать мою любовь, так и не давшую мне счастья. Как всегда, прав отец. Остаются отличники. Один из них передо мной. Чтобы бы вы сказали, если я первой призналась вам в любви?
Лицо Маши заливает краска стыда. Чтобы скрыть свое волнение, она опять открывает книгу Нахшаби и приводит уместное, как ей кажется выражение из него:
«Любовь – позор ужасный, поверь мне, Нахшаби,
Влюбленных очи, друг мой, не ведают стыда.
От мудрецов великих слыхали не раз:
«Любовь и честь на свете не свяжешь никогда!».
Но все равно я люблю и ничего не могу с собой поделать!
–Мне никогда первой не признавалась в любви женщина, – отвечает ей Шерхан. – Я тоже люблю вас. Но я не смогу, сразу скажу, бросить детей, беременную жену. Будь я один. Уехать в Россию, в неизвестность. Это мне ничего не стоило бы.
– Жаль! – только и сказала Маша. – Я помогла бы вам стать генеральным директором агропромышленного комплекса. Там, в России, куда придется мне уехать. Мне нравятся слова «генерал», «генеральный». Но вы не откажите мне в поцелуе? На прощание…
Их последнее свидание закончится на ложе из вороха артистических костюмов. На всю жизнь Шерхан, как тогда ему показалось, запомнит молнии ее зеленых глаз и шелк ее пышных русых волос, разбросанных по обнаженным белым плечам. Не прошло и недели, Маша сдала должность директора школы и выехала в Россию, к старшей сестре, к тому времени уже поменявшую скромный Воронеж на величавую Москву. Естественно, репетиции спектакля «Укрощение строптивой» пришлось прекратить. Башлык только успел попрощаться с бывшим директором колхозной школы, как за ним через несколько дней пришли немногословные строгие люди в штатском и увезли в следственный изолятор комитета государственной безопасности республики…
В ночь перед тем, как она приняла решение уехать в Россию, Маше приснился сон. Ей угрожала большая лягушка. Она же представляла собой молодую самку богомола, защищавшую старого богомола с висящей буквально на волоске одной из передних ударных лап. Лягушка, выбросив изо рта кусочки пены, попробовала протиснуться мимо нее. К беззащитной добыче. Но получив резкий касательный удар ее острыми шипами по морщинистой мордочке, отпрянула. Ситуация требовала другого решения. Она подпрыгнула в воздух, перевернулась и приземлилась на голове лягушки. Тут было недалеко и до заветной цели – глаз опасного земноводного. Она собиралась резко погрузила шипы обеих ударных лап в левый и правый глаз лягушки. Но ее опередил старый богомол. Он откусил свою искалеченную лапку и тоже впрыгнул на голову чудовища. Его левая уцелевшая лапка, украшенная шипами, вонзилась в правый глаз опасного создания и рванула на себя. Лягушка зашипела и затряслась всем телом. Раздался взрыв, разнесший чудовище на кусочки, и отнесший Машу очень далеко от старого богомола…
С Иваном Ивановичем разговор был короткий, но содержательный, в духе бурного, переменчивого времени. Свой временный отъезд она объяснила беспокойством за Ивана Ивановича – чем дальше будет от дома младшая дочь, тем легче ему будет бороться за коммунистические идеалы. Иван Иванович совместно с бригадой работников правоохранительных органов из столицы республики готовивший масштабную операцию по аресту членов организованной преступной группировки, что наладила каналы сбыта неучтенной сельскохозяйственной продукции на кооперативные предприятия России, сам было хотел подать инициативу об отъезде дочери на какое-то время к дяде Савелию, в горы. А тут дочь сама подарила решение проблемы. Ситуация углубилась тем, что на днях центр прислал новые следственные бригады. Иван Иванович предполагал, что давно готовившаяся республиканским комитетом по государственной безопасности операция по задержанию членов организованной преступной группировки станет той самой сладкой косточкой злой собаке, которая хотя бы на время останавливает ее. Он ошибался. Но в этом не было его вины. Решение принималось на самых верхах и в отличие от многих советских республик, за родную республику Ивана Ивановича некому было заступиться.
***
Иван Иванович пережил развал Советского Союза, с почетом был отправлен на персональную пенсию, и отдался вместе со старыми друзьями своему любимому занятию – рыбалке и возделыванию редких пород фруктовых деревьев в саду, что занимал большую часть его дачи. Маша после того памятного разговора увиделась со старым мудрым отцом через три года, приехав с мужем, капитаном, сотрудником одной из разведывательных структур вооруженных сил России, и сыном Иваном. Иван Иванович был спокоен за судьбу своей младшей дочери, но впервые он вздохнул полной грудью и облегченно выдохнул. Муж души не чаял в Маше. В молодой семье ожидалось пополнение. Трехлетний внук-тезка понравился деду недетской рассудительностью и хорошей памятью. Он навскидку декламировал стихотворения Корнея Чуковского и Агнии Барто.
Не прошло и года, как Иван Иванович умер в одночасье, присев в любимое кресло. Он похоронен на христианской части самого старого кладбища районного центра. Рядом с верной Настасьей, другими родственниками, что нашли последнее пристанище на азиатской земле. Машу на последнем месяце беременности на похороны не отпустил муж. Жизнь Маши и ее сестер текла в надежном русле, созданном отцом. Так прошло более 20 лет. Старые знакомые Маши, получающие периодические денежные переводы от нее, следили за состоянием ее родных могилок. Внук Ивана Ивановича был отряжен в дальний путь из-за плохой новости. Старое кладбище собирались ликвидировать. Надо было срочно вывозить прах родных людей на Родину.
***
– Значит, именно эти слова: «Любовь чахнет под принуждением; самая её сущность – свобода; она несовместима с повиновением, с ревностью или страхом» и просила передать Мария Ивановна? – сказал Шерхан. – Спасибо. Бюст Надежды Константиновны Крупской поставим рядом с бюстом Владимира Ильича Ленина. Хотя они не сохранили свою любовь на долгие годы, пусть будут рядом.
Шерхан ставит бюстик Крупской на свой стол, а затем открывает неприметный сейф и достает из него бронзовый бюстик Ленина.
– Коллективное хозяйство имени Ленина расформировали. Часть его имущества начали реализовывать через аукционы. Я приобрел бюстик Владимира Ильича. И некоторые другие, примечательные, на мой взгляд, вещи. Как поживает ваша почтенная матушка? А вы военный переводчик? Мать настояла? А как поживает ваш почтенный батюшка? Некоторые хорошие новости доходят и до нас. Передайте отцу дальнейших успехов в его ответственном деле. Помощь мне не нужна. Спасибо. Кстати, завтра пойдем в мемориальный сад. Познакомимся с фамилиями на стеле. Много хорошего сделал для нашего района ваш дедушка. Он на стеле в числе первых.
–Матушка владеет бутиком в Москве, развивает свой бренд верхней женской одежды, – сказал Иван. – Иногда прихварывает, годы берут свое. Но служит мне и моему младшему брату примером жизненной стойкости. У меня отец начинал свою карьеру военным переводчиком, на почве любви к иностранным языкам мои родители познакомились. Я тоже стал военным переводчиком, работал, а в этом году закончил военную академию и получил вместе с погонами подполковника должность военного атташе в посольстве. Обязательно передам ваши пожелания. Только придется подождать. Отец в ответственной зарубежной командировке.
– У вас хорошая память? – спросил Шерхан.
– В смысле? – переспросил Иван.
–Если хорошая, передайте на словах следующую выдержку из книги «Тути-наме»: «Некто молвил: «Если бы Аллах обещал исполнить одну из моих просьб, я помолился бы за царей». – «Почему же ты не помолился бы за себя?» – спросили его. «Если бы я молился за себя, пользу от этого получил бы только я сам, если же я помолился бы за царей, выгоды эти распространились бы по всему миру», – ответил он».
А решение твоей проблемы давай обсудим завтра в мемориальном саду, за пиалой чая. Согласен? А пока что извини – много радости тоже плохо для моего старого сердца. Мой сын, что сопровождает тебя, проводит в гостиницу. Ее владеет мой старший сын. Я уже предупредил его. Примут по высшему классу. У меня в доме ремонт. Гостиная комната и некоторые другие помещения станут другими, более комфортабельными…. Дети попросили. Я согласился. Боюсь, что в скором времени новый облик приобретет весь дом. Всевышний продолжает испытание меня славой и богатством. Сыновьям намекнули в высоких инстанциях: «Что скажут туристы, а многие из них просят им показать дом нашего знаменитого земляка, увидев такое неприглядное жилище?». К завтрашнему утру я представлю тебе письмо с ответом на вопрос: «Как у него с философией?». Передайте мою отдельную благодарность за письмо…
– До свидания, отец, – сказал Иван.
Шерхан спокойно воспринял обращение Ивана. Последние десять лет так называли его молодые люди. Окружающих из числа таковых Шерхан привычно называл сынками.
– До свидания, сынки, – проводил молодых людей до порога прихожей дома Шерхан.
***
«Почему много новостей норовит прийти в один день? Сердце, пожалуйста, не принимай все так близко! Судьба разлучила меня с Машей, но дала мне встречу с ее сыном», – говорит про себя Шерхан.
Он достает из сейфа серебряный рупор и рубиновую плетку. И кладет их рядом с бронзовыми бюстиками Ленина и Крупской, что стоят у него на письменном столе.
– Покойтесь в мире. Когда-то и вы станете экспонатами музея, посвященного великому времени и великим людям, – говорит он.
Шерхан задумывается. Текут минуты. Он приседает в кресло перед письменным столом и раскрывает письмо Маши:
«Здравствуй, дорогой Шерхан! Прошло столько лет с нашей последней встречи. И я, и ты другие. Хотя как сказать…
Грех жаловаться на судьбу. Мужа сестры Нади с повышением перевели на работу в Москву, в Генеральный штаб Вооруженных Сил СССР. Я успела в нужное время и нужное место. Это был круг молодых интеллигентных людей. Их интересовало все. Российские офицеры. И один из них вошел в мое сердце и заставил забыть тебя. Это случилось быстро. Мне понравилось играть роль женщины, которая красиво принимает ухаживание приятного мужчины. Я забыла тебя, Шерхан! Прости! Я открыла поэму Нахшаби и нашла нужное место:
«Нахшаби, к тебе стремится много людей,
И стремление их не позорно, мой друг!
Ты видал ли когда-нибудь сладкий ручей,
Где толпятся томимые жаждой вокруг?»
Я решила быть счастливой наперекор всем обстоятельствам. И это у меня получилось. Никто и ничто не довлело над нами – мной и Валерием, моей валерьянкой. Я не забыла свое предложение сделать тебя генеральным директором. К месту будет еще одна цитата из старого доброго Нахшаби:
«Нахшаби, все люди в мире этом с плотниками схожи,
На кого ты ни посмотришь, будь он добрым или злым,
Он из личных побуждений острый держит нож рукой
И стругает все, что видит, так, как ему удобно»
А почему, подумала я, не сделать из Валерия, младшего офицера и младшего военного переводчика, генерала? Я начала искать ответ на этот вопрос после того, как вышла замуж. К месту сказано было незабвенным Нахшаби:
«Клянусь я жизнью, человек успеха не добьется,
Когда неярко в нем горит любви горячей пламя».
Я не буду вдаваться в подробности процесса, который вывел Валерия в шеренгу высших офицеров. Оказывается, ради любимого человека можно пойти на многие жертвы. Ты, наверное, уже понял, что посланное тебе из уст Ивана выражение Перси Биши Шелли: «Любовь чахнет под принуждением; самая её сущность – свобода; она несовместима с повиновением, с ревностью или страхом» – это не более чем милая провокация. С моей стороны. Прости. Романтизм – лишь одна из граней любви. Что касается других граней, их много. Как лепестков у ароматной ширазской розы, как говорят, лучшей из роз.
Но не буду злоупотреблять твоим терпением. Любовь не всегда ходит рядом с ненавистью. Любовь и благодарность. Любовь и честь. Любовь и верность. Я думаю, что данный список можно продолжать до бесконечности. Без любви нет жизни. Звучит обыденно. Но Нахшаби, поэму которого ты, как и многое другое, помнишь наизусть, по этому поводу говорил так:
«С зеркалом схожа душа, Нахшаби,
Долго ль мне это тебе объяснять?!
Тот, кто от пыли очистит его,
Сможет в нем много вещей увидеть»
Я стала другой. И мой отец, прах которого покоится недалеко от твоего дома, нашел бы меня счастливой.
Как сказал Нахшаби:
«Нахшаби, чистым будь ты всегда, милый друг,
И тогда на судьбу ты не станешь пенять.
Много благ нам дают наши судьбы, но все ж
Чистоту нужно лучшим даяньем считать»
В заключение я надеюсь, что у тебя все в порядке. Я получаю периодически новости о тебе, о твоих родных и близких через старых друзей, артистов бывшего народного театра бывшего коллективного хозяйства имени Ленина. Судя по их рассказам, у тебя получилось реализовать себя. Жаль, что театр закрыли, как и многое другое в нашей жизни. Но открылось многое новое, которое было невозможно в старые добрые времена.
Выражаю свое горячее признание тебе. Ты был и остаешься одной из главных вех в моей жизни. Надеюсь, что тебя всегда миновала и минует сущность следующего знаменательного выражения Нахшаби:
«Нахшаби, величайшее бедствие – глупость,
Моря этого кто мог бы дно увидеть?
В этом мире для всех, кто рожден от Адама,
Ты не сможешь страшнее беды отыскать»
Я не говорю «прощай»…Кстати, по возможности будь бережнее с Иваном. Он никак не может забыть покойную жену. Я боюсь за него. Я боюсь за внука – единственного сына Ивана. Может, у тебя получится вернуть Ивана к таким простым, но таким нужным во все времена радостям жизни?! Как ни как, а Нахшаби говорил так:
«Нахшаби, ты советам разумным внимай,
Чтоб тебя не достигло великое зло.
Всем, кто добрым советам охотно внимал,
Постоянно во всех начинаньях везло».
В финале своего послания не могу не привести цитату из большого наследия моего любимого Перси Биши Шелли:
«Опошлено слово одно
И стало рутиной.
Над искренностью давно
Смеются в гостиной.
Надежда и самообман – два сходных недуга.
Единственный мир без румян –
Участие друга».
Я не говорю «Прощай!».
Шерхан складывает страницы письма Маши обратно в конверт. И отправляет его в сейф. Затем он садится за стол и пишет ответное письмо Маше:
«Здравствуй, мой добрый ангел! Я долго думал над тем, почему я полюбил тебя. И почему ты влюбилась в меня. Мы влюбились в отражение друг друга. Наверное, в нас есть что-то от античной фигуры Нарцисса. Любить себя и делать все, чтобы ты, завтрашний, нравился себе еще больше. Это невозможно без высочайшей требовательности к себе. И любить другого, такого же совершенного, – это любить себя. Ромео полюбил Джульетту. Как там говорит устами Ромео великий Уильям Шекспир?!
«О, слишком уж прекрасна и умна,
Умно-прекрасна чересчур она!».
И еще:
«Она затмила факелов лучи!
Сияет красота ее в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный.
Редчайший дар, для мира слишком ценный?
Как белый голубь в стае воронья —
Среди подруг красавица моя.
Как кончат танец, улучу мгновенье —
Коснусь ее руки в благоговенье.
И я любил? Нет, отрекайся взор:
Я красоты не видел до сих пор!»
Слова Джульетты еще более откровенны:
«Вовсе не клянись;
Иль, если хочешь, поклянись собою,
Самим собой – души моей кумиром, —
И я поверю».
Оставайся в моей душе такой прекрасной и умной, какой ты была и есть…
Жизнь продолжается. Я с твоего разрешения продолжу свои размышления. Испокон веков существует традиция строить семьи по правилу: муж – заботливый отец, жена – кормящая мать. И эта традиция победила меня. Моя женаи есть моя кормящая мать. Я был и есть ее заботливый отец. Я очень благодарен ей. Она помогла мне стать тем, кем я сегодня являюсь. Барнохан просто верила мне. «Не переживай, мы будем богатыми….». Как многие другие, я вернулся к своим корням. Старость заставляет быть консервативным. Прости меня, если я уделяю в своем письме к тебе, мой дорогой ангел, столько внимания Барнохан. К сожалению, у меня не получилось стать богатым быстро. Времена были страшные. Первые постперестроечные. Но надо ли говорить о том, что прошло?! Я старался всю жизнь быть справедливым. Я выполнил, надеюсь, большую часть своего жизненного предназначения. И спокойно вступил в старость с пониманием этого…
Помнишь, я говорил тебе, что мой род по матери и отцу восходил к великим пророкам. Таким же был род и Башлыка. У нас представителей таких родов называют ишанами. Принадлежность к ним весьма обязывает. Ишаны – одна из важных составляющих духовной аристократии восточного общества. «Будь другом для всех, чтобы пребывать всегда среди роз. Если станешь враждовать со всеми, то поднимутся перед твоими очами враги, днём и ночью будешь бродить по местам, кишащим змеями. Святые любят всех, со всеми дружат, всех считают добрыми людьми, они это делают не для других, а для самих себя». Это сказал блестящий Руми. Я не стал святым. У меня получилось по-другому.
Как говорит великолепный Саади: «Два вида людей старались зря и трудились зря: те, что накопили богатство и скупились сладко есть, и те, что овладели знаниями, но бездействовали». Я всегда стремился к знаниям. Работа над моими диссертациями, успешно завершенными, была одним из инструментов познания мира, его закономерностей, защиты себя и своего родового статуса. Мои знания интересовали многих.
Я хочу привести запись своей беседы с уважаемым Иваном Ивановичем. Это мое свидетельство неизбывного долга перед твоим отцом:
«Шерхан, мне запомнилось ваше выступление на последнем пленуме районного комитета партии, – сказал мне Иван Иванович. – Но многое вами было недосказано. Нет логической точки. Мы здесь одни. Рубите всю «правду-матку»!
Наша беседа проходила в главном кабинете районного комитета партии. Иван Иванович предупредил своего помощника: «Меня не беспокоить!».
– Вы правы, Иван Иванович! Но понравится ли вам моя правда? Впрочем, не буду забегать вперед. Мы стоим на пороге грандиозных перемен. Страна, в которой мы живем, станет другой. Нам сейчас даже трудно представить себе грядущие перемены!
– Шерхан, я уважаю институт ишанов. Мы, коммунисты, не можем игнорировать интересы трудящихся. Мы, коммунисты, однако, обязаны исполнять установку партии о разделении религии и государства. Партия поставила перед собой ряд программных важных задач. Их нужно выполнять. Я считаю, что выводы, содержавшиеся в вашем выступлении на последнем пленуме районного комитета партии, помогут в реализации этих задач. Поэтому только, но отнюдь из уважения к вашему родовому званию, я трачу свое драгоценное время на беседу с вами, – прервал меня Иван Иванович.
Он выдержал паузу и продолжил наш разговор так: « А вы решили примерить, как я понимаю, на себя роль пророка?».
– Ни в коем случае, – ответил я хозяину района. – Я основываюсь на анализе отечественных и иностранных источников. В этом мне помогает знание английского языка, а также собственное понимание марксизма. Вы согласитесь со мной, что «…коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Это короткая цитата из «Манифеста коммунистической партии». Все эти годы после октябрьской революции 1917 года наши деды и отцы, а затем и мы занимались совсем не этим делом. Мы только упразднили ее (частную собственность). Между тем, наиболее развитые западные страны на пути уничтожения частной собственности продвинулись намного больше нас. Мы в их лице имеем дело со сложнейшим социальным организмом. У него много укладов и развитый капиталистический уклад не является ведущим. Какой же уклад главенствует в рассматриваемом нами социальном организме? Это элитаристический уклад. Она успешно осуществляет переход от частной собственности к корпоративно-элитаристической. Мы же находимся на стадии господства государственно-монополистического уклада, давно преодоленного нашими идейными противниками. Но и мы не остановимся. Произойдет неизбежный слом советской системы. Ни я, ни вы, Иван Иванович, ни в силах остановить этот процесс. Советские республики предпочтут спасаться самостоятельно, без помощи старшего русского брата. Что касается нас, простых людей, все сложится по-разному. Я думаю, что ряд граждан станет предпринимателями. Часть из них разорится, но некоторые все-таки поднимутся на вершины успеха и станут олигархами. Они будут играть очень большую роль в государстве и обществе. Для большинства наших сограждан новые времена станут периодом критической переоценки привычной системы жизненных ориентиров. Идущий сегодня процесс развенчания Сталина и Ленина, а также Маркса и Энгельса, в целом идей коммунизма получит широкомасштабный характер. И еще. Тоже важное. Как свидетельствует опыт вхождения ряда развивающихся стран мира в рыночную экономику, данный процесс обязательно сопровождается резким обесцениванием национальной валюты, свертыванием социальных программ и значительным падением жизненного уровня основной части населения. Если вы, Иван Иванович, имеете сбережения, срочно обратите их в доллары, другую твердую валюту, наконец, купите себе то, что давно хотели, но не решались. Например, квартиру или дом в столице республики, в столичной области…
– Шерхан, вы неправильно поняли меня. Целью нашей беседы я определил совершенствование утвержденной на последнем пленуме районного комитета партии программы ускоренного социального и экономического развития нашего района. В вашем выступлении на пленуме районного комитета партии было много рационального. Хочется еще большего. Того, что будет направлено на углубление реформ в социалистической экономике, улучшение жизни жителей района.
– Уважаемый Иван Иванович, мы уже проиграли системе, которая противостоит нам. Когда-то будут открыты неисчерпаемые бесплатные источники энергии. Каждому жителю нашей Земли будет обеспечен достойный уровень жизни. Причем, без обязательного собственного трудового вклада. Если кто и захочет трудиться, это будет сугубо на добровольной основе и не за универсальный эквивалент, каковым сегодня являются деньги. Мы сейчас не можем себе представить себе, как разовьется человечество, избавленное от экономической, социальной, расовой, конфессиональной сегрегации и управляемое из единого центра. Но вернемся в наши времена. Цитирую по памяти. Как отмечали Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии: «Пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющееся место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд». Я позволю по памяти привести еще одну знаменательную цитату из классического труда Энгельса «Положение Англии. Восемнадцатый век»: «…Пока продолжает существование основная форма отчуждения, частная собственность, до тех пор интерес необходимо должен быть частным интересом, и его господство должно проявляться как господство собственности. Уничтожение феодального рабства сделало «чистоган единственной связью между людьми». Собственность – природное, бездушное начало, противостоящее человеческому, духовному началу – возводится благодаря этому на трон, и, в конечном счете, чтобы завершить это отчуждение, деньги – отчужденная, пустая абстракция собственности, – делаются властелином мира. Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи; извращение человеческих отношений завершено…». Опять не могу не привести по памяти еще одну маленькую цитату из работы Маркса и Энгельса «Немецкая идеология»: «…мы показали, что уничтожение частной собственности и разделения труда есть вместе с тем объединение индивидов на созданной современными производительными силами и мировыми сношениями основе». Но когда это будет?!
Единственное, что мы можем сделать сейчас – это спасти себя, своих родных и близких. Когда я начинал работу над докторской диссертацией, я тоже полагал, что достаточно ввести полный хозяйственный расчет, организовать кооперативы, открыть совместные предприятия, отдать землю фермерам, демократизировать все сферы жизни. И социализм обретет новую жизнь. Я ошибался. Нужно нечто очень большее. Заявляю со всей ответственностью: крах социализма в нашей стране неизбежен!
– Шерхан, у нас не получилось так ожидаемого мной разговора. Спасибо за предупреждение. Меня обязывает мой партийный статус. Если наш большой районный партийный корабль утонет, я уйду с его мостика последним, как полагается капитану…».
Вот такой у нас состоялся разговор с вашим почтенным батюшкой. Тебя, наверняка, заинтересует: как я воспользовался своими предположениями о будущем крахе советской системы и неизбежном ухудшении качества жизни большинства людей?
Я чистосердечно предупредил всех родных и близких. С уговором, что разговор о крахе советской системы останется между нами. Они поклялись мне. И сдержали свои клятвы. Они успели защитить свои сбережения. Кстати, я приобрел на средства, что лежали на моей сберегательной книжке, сборный деревянный дом. Его привезли из далекой России. Была такая организация в областном центре. Лесобаза. Там я и сделал редкую для меня крупную покупку. Она мне пригодилась, когда в один из первых постперестроечных лет мне понадобились средства на операцию жене в столичной клинике…
А еще я хочу напомнить тебе о человеке, которого ты хорошознала. Башлыку, моему тестю и одному из последних председателей коллективного хозяйства имени Ленина, не относится выражение, приписываемое такому столпу философии суфизма, как Аль-Газали: «Комар живет меньше слона: это потому что кровопийцы недолговечны». Да, Башлык изменил своему родовому предназначению. Ишан, при всей любви к людям, не может разделять их греховные жизненные пристрастия. Впрочем, жизнь, как всегда, и шире, и интереснее наших представлений. Все далеко не так просто.
«В Средней Азии определением всего того, что выбивается из рамок мужчины среднего роста и телосложения, служит слово «дэв». Это очень интересное слово, имеющее глубокие исторические корни. В свое время – каких-то два – два с половиной тысячелетия назад, когда Амударья впадала в Каспийское море, и в водах великой реки можно было встретить гигантскую белугу – речного дракона, и по совместительству одного из персонажей свиты речной богини, сложилось нынешнее значение слова «дэв». Это злое существо из поколения божественных младших братьев и сестер. Они (дэвы) противостоят добрым существам – ахурам, из поколения старших божественных братьев и сестер. Упоминаемая мной речная богиня, она же Адвисура Анахита, дочь Ахурамазды – верховного божества зороастрийского и ахеменидского пантеонов, а также ипостаси доброго начала, была по праву главной покровительницей наших мест. Их обитатели, занятые в основном поливным земледелием, сильно зависели от капризов местных рек, единственных гарантированных источников питательной влаги в жаркое время года.
Продолжаю маленькое путешествие по истории, все более приближаясь к нашему времени. Пришедший в наши места ислам сохранил немногое, но очень важное из прежних верований. В нашем случае речь идет о понятии дэв. Оно хотя и расширилось за счет употребления нового понятия «джинн», в обыденном сознании слово «дэв» привычно ассоциировалось с тем, что выходит за рамки привычного образа мужчины. Данный тезис я хочу проиллюстрировать одним эпизодом из собственного детства.
В то благословенное для меня время сыновья наших соседей часто дрались. Разница между ними в возрасте – два года – была определяющей, и младший был зачастую бит. Однако. По мере взросления в драках, заметно уменьшившихся как по числу, так и по продолжительности, доставалось все равно младшему брату.
Ростом за190 сантиметров, гигантские по местным меркам, рыжеволосые и голубоглазые братья, имеющие еще одну особенность: по шесть пальцев на руках и ногах, по праву носили кличку «Братья дэвы», данную им махаллинскими (квартальными) ровесниками. Они в свое время отдали должную дань самому массовому мужскому виду спорта – футболу. Младший брат одно время играл в местной команде мастеров, благополучно совместив этот период времени с учебой на заочном отделении факультета физического воспитания педагогического института. Старший брат также не терял времени даром; получив диплом инженера-механика политехнического института, работал на крупном автомобильном предприятии. Прошло несколько лет. Братья увлеклись вошедшими в моду восточными единоборствами.
Это нисколько не повлияло на расстановку сил в драках братьев. Я вновь сталкивался с непонятным поначалу превосходством старшего брата. В чем же дело? Степень мастерства? Принадлежность к различным школам боевых искусств? Различный социальный статус? Младший остановился на должности преподавателя физкультуры в школе, старший все более уверенно поднимался по служебным ступенькам. В последнее время и партийным тоже. Инструктор отдела промышленности, связи и транспорта столичного горкома компартии. Это была очень даже неплохая карьера для молодого человека, который едва разменял четвертый десяток лет жизни. Может, я не учитываю еще одно важное обстоятельство? Старший женат, а младший пока – нет…
Как говорят мудрецы, заинтересуйся человеком, узнай его поближе, и у него не останется от тебя секретов. Внимательно наблюдая за схватками братьев – с черепичной крыши двухэтажного родительского дома их дворик был как на ладони, я пришел к правильному выводу. Старший брат был гибче, приспосабливал каждый шаг к меняющейся обстановке, предпочитал тактику изматывания противника. Младший больше надеялся на свою силовую подготовку и поддержку домашнего патрона – одного из многочисленных мусульманских пиров – своего рода христианских святых – покровителей. И это было не случайно – с годами младший брат все более увлекался религией. «Ийя, пирим!» – под этот гортанный выкрик он стремился достать старшего брата. Последний отвечал ему обманными движениями и раз за разом бросал противника на землю неуловимо быстрыми слитными движениями тела. Интеллект одолевал животную силу?! Этот ответ удовлетворил мое любопытство. Так прошло еще несколько лет. В родительский дом я теперь наведывался как гость. Поменялся не только мой статус. Изменения коснулись и сыновей соседа моего отца.
Старший брат «дэв», после неожиданно наступившего развала большой страны уехал в Россию. Его карьера оборвалась по причине развала прежних порядков, а упасть вниз, в рядовые инженеры – механики, ему не позволяла гордость. Младший брат-дэв сделал карьеру чтением молитв, спасающих от «дурного глаза», «порчи» и прочих напастей. Он получил известность далеко за пределами нашего города.
При встрече я едва признал младшего «дэва». Располневший (видимо, благодарность «пациентов» неплохо поддерживала его в бурных водах формируемой рыночной экономики), все больше напоминающий своего отца – ишана Ильяса, а также белую акулу, встретил меня тепло. Моя голова чуть было не утонула в его большом животе. Похлопывание его шестипалых ладоней, заросших по самые ногти курчавым рыжим волосом, по моим лопаткам и плечам было братским – разница в возрасте в два года давала ему и раньше формальное право называть меня «ука» – младший брат, а теперь при его статусе – ишан-бува (ишан-дедушка), тем более.
Между делом я напомнил ему о брате:
–Не поминай мне этого коммуниста! Гореть ему вечно в аду! – таким был ответ.
Мы расстались прохладно. Стальной блеск его все более водянистых глаз – возраст брал свое, решительный взмах шестипалых ладоней, взметнувших вверх ухоженную курчавую рыжую бороду, сказали лучше всяких слов: с братом он будет биться, раз за разом!
Переиначив несколько мудрого и печального старика Гейне, скажу: «Мир раскололся, – и трещина прошла по сердцам братьев».
Напомню: дэвами обзывают мужчин в наше время. Но так было не всегда. В далекую эпоху общности индоевропейских народов на платформе ведической религии, дэвы были представителями доброго начала и первыми помощниками бога Индры (более близкое нам понятие – Ярила, глава пантеона восточно-славянских народов), а их – противниками были асуры (ахуры) – представители злого начала. В угоду формируемой монотеистической религии – этого процесс не избежал и зороастризм, появление которого было ознаменовано инициированием пророка Заратустры – посредника между богом и людьми, дэвы и асуры поменяли, так скажем, свою ориентацию. Проще говоря, дэвы стали злыми, а асуры – добрыми существами. А ведь именно дэвы – герои ведической мифологии, и положили начало понятиям дева, deus и другим в христианской цивилизации. А другие герои, асуры, положили начало понятию «асы», как ночных демонов, в германской мифологии. Вот так меняются эпохи, что тут говорить о нас, людях?! Это я к тому, что и я, и ты стали другими.
И еще одно важное уточнение. Понятное дело, далеко не все потомки ишанов являются столь выразительными, как это было мной описано. Шестипалость – это признак наличия близкородственных браков в роду; как правило, ишанские роды роднятся только с равными себе – такими же знаменитыми родами, как впрочем, и сейиды, и хаджи, тоже считающие себя потомками великих пророков. Важнее, собственно, другое. Это мера ответственности за свой почетный потомственный титул. Если она высокая, все остальное, в том числе особенности физического облика ишана отступают на второй план.
Чревоугодие прославило моего тестя и дало ему преимущества перед другими на пиру жизни. Корыстолюбие позволило ему долгие годы держаться на своем посту. Но эти грехи принизили его в глазах общества. «Если ишаны позволяют себе такое, почему нам нельзя?». Таким вопросом обязательно задаются активные сильные люди, в силу тех или иных причин лишенные высокого социального статуса и связанных с ним преимуществ. «Нас обманывают, нас заставляют быть честными». И они находят возможность совершить преступление. Те из них, что избежали наказания, поглядывают на окружающих с известной долей презрения. По их мнению, мораль придумана для того, чтобы сильные люди управляли слабыми людьми…
Последнее наблюдение относится не только к лицам с криминальными наклонностями, привитыми неблагоприятной окружающей средой. Эти настроения царили и в верхах общества. Данный вывод – в некоторой степени также плод моих непростых взаимоотношений со старшей сестрой. Успешный детский психиатр, доктор медицинских наук, профессор, член научных советов ряда столичных медицинских высших учебных заведений, занимала по отношению ко мне позицию покровителя. Не скрою, ее помощь помогла мне при защите докторской диссертации. Это в таких ее важных аспектах, как организация позитивного большинства на научном совете и лояльных оппонентов, в том числе зарубежных. Все это и многое другое, естественно, требовало солидной финансовой подпитки. При защите кандидатской диссертации эти проблемы решил мой отец. Он не дожил до моей докторской диссертации. Да и времена поменялись. И далеко не в лучшую сторону. Первые после развала большой страны годы. Абсолютное большинство населения каждый день искало ответы на вопрос: «Как выжить?». Моей скромной заработной платы и эпизодических премиальных, а также гонораров за статьи в научных журналах едва хватало на нужды семьи. Помогали урожаи картошки, моркови, других овощных культур с приусадебного участка, откорм баранов с последующей их реализацией на скотном базаре, но не настолько, чтобы надеяться на превращение имеющихся в моем распоряжении шести соток земли в источник солидных и стабильных доходов. И, казалось бы, лежать моей докторской работе в самом дальнем ящике старого домашнего письменного стола. Сестра сама, без всяких просьб с моей стороны, взялась за окончание моей многолетней работы. Она просто сказала мне: «Отец просил приглядеть за тобой…». И все было бы хорошо, если не состоявшийся вскоре после защиты мной степени доктора экономических наук разговор с сестрой, Махбубой.
– Еще раз поздравляю тебя, дорогой братик, – сказала она и прижала к себе. С учетом моего маленького роста – я пошел фигурой в мать, а Махбуба – в отца, статного высокого мужчину, мне пришлось уткнуться носом в ее большие мягкие груди. Но и это можно было перетерпеть. Но это было только начало обязывающей ко многому нашей встречи.
– Я надеюсь видеть тебя в столице, у меня хорошие связи, – продолжила сестра и предложила присесть в одно из своих раритетных кресел, что были вынесены на просторную веранду из зала ввиду установившегося с утра солнечного январского дня. Кресла принесла расторопная служанка. Говорят, что в них сидели туркестанский генерал-губернатор и его самые почетные гости еще в ХIХ веке. Моя сестра была страстным коллекционером мебельных раритетов. Произведения старых мастеров-краснодеревщиков давали ей еще одно ощущение стабильности в ненадежном мире. А еще она была вечной труженицей. Из тех, которые бегают по своим и чужим нескончаемым делам по 18 часов в сутки. Она так и не добежала до одного из своих кресел через несколько лет, когда ее сразил обширный инфаркт. Скорее всего, причиной была не только хроническая усталость, но и судьба ее любимого младшего сына. Он пропал без вести в рядах одной из экстремистских исламистских группировок в Ираке. Говорили, что на него решающее влияние в детстве и отрочестве оказала домашняя нянечка, в глубине своей души ненавидевшая богатых людей. Он не нашел смысла в современной жизни. В этом есть своя страшная логика. Когда найдены правильные ответы на материальные вопросы, важно найти правильные ответы на духовные вопросы. Мой отец полагал, что лучшим вариантом взросления единственного сына будет бросить его в самую гущу жизни в глубинке. Он, боровшийся за свое место в жизни, полагал, что процесс выживания есть лучшее лекарство социализации взрослых детей из обеспеченных семей. Моя сестра не решилась на это. Она полагала, что высокий уровень жизни и есть основное решение всех жизненных вопросов. Правильна ли ее позиция? Я не знаю ответа на этот вопрос. Я боюсь задеть абсолютное большинство современных женщин. Они хотят, чтобы дети жили лучше их и других тоже. Что касается моих детей, они выросли в скромной обстановке, с младых лет были задействованы в семейном приусадебном хозяйстве и знают цену трудовой копейке. Я и моя жена служили и служат им примером. С внуками сложнее. Времена поменялись. Достаток пришел в нашу семью. Это тоже испытание, как и бедность, может, и более страшное. Что бы там ни было, я уверен в одном. Существует преемственность поколений в передаче духовных ценностей. Быть может, в ряде случаев это важнее, чем большой материальный достаток. А еще у нас любят говорить: что написано на лбу, то и исполнится…
Но все эти мои мысли и другое будет потом. А пока что моя сестра продолжала свой монолог:
– Я вижу тебя заведующим кафедрой и членом научного совета столичного политехнического института. Это для начала. Надо использовать по максимуму твою научную степень. У меня на подходе дипломы вузов сыновей и дочерей ряда влиятельных людей. Они готовы раскошелиться за диссертации на соискание степени кандидата экономических наук. С твоей памятью и знанием английского языка, тебе не составит особого труда организовать собственный бизнес. Под ним я подразумеваю производство диссертаций. В том числе докторских. И не только. Зачеты. Экзамены. Практики. Дипломные работы. Я надеюсь, это поможет тебе встать прочно на ноги. Отец всю жизнь боялся за тебя. Он предвидел твой жизненный крах в качестве профессионального философа и принял упреждающие меры. Быть может, не приди новые времена, социальной ниши, занятой тобой, было бы и достаточно. Но все поменялось. Подумай о своих сыновьях. У тебя подрастают внуки. И какое будущее ты им готовишь, главный экономист дышащего на ладан коллективного хозяйства?! Что молчишь? Чистоплюй и гордец! Каким был, таким и остался. Высокий уровень тревожности. Это мешает тебе принять активное участие в теневой экономике. А без нее в наше время успеха в жизни не видать! Может, за редким, крайне редким исключением. Боишься, что тебя арестуют и ты, потомок великих пророков, сядешь в тюрьму? Бери пример со своего тестя. Вот это мужчина! – невольно повысила голос сестра. Я представил себе их рядом. Красивая получалась картинка. Дородные, успешные, уважаемые…
Чем не лучшие представители человечества!?
– Великий добытчик! Его семья может не беспокоиться за свое будущее, – поспешила завершить свою тираду Махбуба.
Сестра поняла, что переборщила и невольно выдала одно из своих тщательно скрываемых тайных желаний. Иметь мужчину-стену. Ее муж был отличным востребованным хирургом и большую часть времени проводил вне семьи. При всем старании, конечно, его доходы было некорректно сравнивать с доходами моего тестя, Башлыка. Скорее всего, слухи об его родовом золоте получили широкое распространение. Они, как покажут дальнейшие события, вскружили голову не только моей сестре. Ну а пока что она вернулась к нашему разговору:
– А еще у тебя мания величия. У тебя получилось угадать развал нашей большой страны, а также многое из того, что будет затем, в постсоветские годы. Неужели ты полагаешь, что у тебя получится это еще раз? Не будь столь самоуверенным…
Я хотел было возразить сестре. Вспомнился давний, подслушанный мной, разговор отца, матери и моей самой старшей сестры, Махбубы. Он (разговор) не мог не состояться. Мне не исполнилось и 25 лет, когда я совершил первую и последнюю попытку безуспешного самоубийства. Из-за красавицы Алины, работавшей в том же научно-исследовательском институте, где и я. Отец был категорически не только на женитьбе своего единственного сына, но и продолжения отношений.
– Склонность к суициду говорит о наличии дефектных генов, – сказала Махбуба. Она недавно получила степень кандидата медицинских наук. В ее речах появился незаметный для многих, но бросающийся мне в глаза апломб.
– Не будем спешить с выводами, – ответил наш отец. – Это, скорее всего, рецессивные гены, которые могут и не проявиться…
Мне вспомнился рассказ отца об одном из моих многочисленных двоюродных дядей. Его судьба резко отличалась от жизненного пути других наших родственников. Он спился и ближе к 40 годам своей жизни исчез из родного города к вящему удовольствию своих родных и близких…Отец тогда сказал мне: «Он хорошо начинал. Но жизнь – это не бег на 100 метров…». И это мне запомнилось. Но вернемся к моему потайному наблюдательному пункту в доме родителей.
В разговор, обещавший стать крайне интересным, вступила моя мать: «Шерхан похож на одного из своих прадедушек. Да, того самого, что славился своим проповедями и раскрытием тайн будущего. Правда, он не дожил до преклонного возраста. И к лучшему. Большевики в лучшем случае отправили его в один из сибирских лагерей, в худшем – расстреляли. Финал в обоих случаях обещал быть печальным. Мать как-то рассказывала мне… ».
Мать, может, и продолжила свои размышления, речь шла об ее любимом дедушке, но отец прервал ее:
«Дорогая, прошу прощения. Поговорим о наших предках позже. Мы живем во времена застоя. Во всех сферах. В такие времена обязательно находят виновных из числа тех, кто имеет собственную точку зрения, тех, кто выламывается из общего строя. Достаточно мелочи. Когда я принимал должные меры для скорейшей организации защиты кандидатской диссертации Шерхана, его научный руководитель сказал мне: «Шерхан – перспективный молодой ученый, у него большое будущее. Но я прошу Вас запретить ему распространяться насчет будущего нашей большой страны. Мол, после череды правителей придет к власти правитель с родимым пятном на лбу. Он сделает очень многое для вывода страны из международной изоляции, слома Берлинской стены…Он, мол, станет, невольным виновником распада нашей большой страны…Такие разговоры до добра не доведут…».
И этого было еще мало. Он влюбился в девушку из другого народа. Он очень бурно среагировал на мой запрет видеться с ней. Мы спасли его. Если я сейчас дам слабину, Шерхан будет и далее оригинальничать. У него много свободного времени и нет материальных проблем. Его нужно срочно отправлять в глухую провинцию, на рядовую должность. Но вначале надо его женить. Дорогая, я прошу тебя подыскать невестку, достойную нашего рода. А ты, Махбуба, через свои каналы убери из медицинских архивов порочащую нас информацию. Средства на это, как на достойную свадьбу моего единственного сына, я не пожалею. И последнее. Если в нем, как говоришь ты, дорогая, говорит кровь твоего дедушки, она никуда не убежит. Пусть она бурлит в провинции. Там его вряд ли кто будет слушать его политические и экономические прогнозы. Все заняты своим повседневными делами. Да и Шерхану не будет свободного времени размышлять на отвлеченные темы. Женится, дети пойдут. Как все, так и мой единственный сын. Мы не можем поставить интересы моего младшего сына, каким он ни был или ни казался гениальным, выше интересов нашего рода. Как ты считаешь, Махбуба?».
Моя старшая сестра задумалась буквально на мгновенье и ответила отцу:
«Я соглашусь с этими аргументами. И с тем, что следует менять его окружение».
Вот такой вот разговор я подслушал. Моя обостренная интуиция подсказывали мне варианты будущего. Может, это и была мания величия, но не самая страшная. В памятный день встречи с сестрой по случаю успешной защиты моей докторской диссертации мне вновь пришло озарение. Если моей стране не получится встать вровень с развитыми странами мира, ее ждет неприглядная роль поставщика сырьевых и человеческих ресурсов. Теневая экономика, о которой говорила моя сестра, это реакция активного большинства людей на неэффективные порядки, установленные государством. Это один из вынужденных инструментов установления диалога между государством и обществом, а также отдельными личностями и социальными группами. Правящая элита в рассматриваемом нами случае не знает других надежных способов присвоения прибавочной стоимости в создаваемом национальном продукте, кроме как коррупция. Отсюда недалеко до финала. Это предательство национальных интересов и побег из родной страны. Когда поменяется правящий клан. И на его место придет новый клан. Но я не стал озвучивать эти и другие свои пессимистические взгляды. Быть может, я ошибаюсь. И преимущественно феодальные порядки первых постперестроечных лет заменятся другими порядками, являющимися свидетельством желания моей страны быть в числе развитых государств мира?! Сестра была частью элиты того времени и выражала ее взгляды. Новой элите только предстояло сформироваться. Быть может, новые порядки лучше повлияют на нее, чем мои и другие умные слова? Так оно и получилось. Через годы. Ну а пока что сестра продолжала свой монолог.
– Мои диагнозы – высокий уровень тревожности и мания величия – никто не возьмется оспорить. С ними можно жить. Если не отрываться от родных и близких. Если не пренебрегать другим своим окружением. Чтобы быть понятнее, приведу выражение такого уважаемого тобой философа, как Фридрих Ницше: «Человек, ни разу не думавший о деньгах, о чести, о приобретении влиятельных связей, о должностях, – да разве может он знать людей?». Не пренебрегаешь ли ты людьми? Не навязываешь ли ты им свои взгляды? Что молчишь? Ты думаешь, мне нравится иметь дело с людьми, сделавшими состояния на хозяйственных преступлениях, а теперь вознамерившихся продвинуть своих детей в элиту общества? Но это и многое другое я делаю не ради себя! Повторюсь. У тебя не получилось стать одиноким философом. Отец все решил за тебя. У тебя семья, и не самая маленькая. И как глава своей семьи, ты отвечаешь за всех своих родных…Подумай над моими следующими словами: «Почему тебя в детстве так часто кусали собаки? Ты их боялся? Или ты заставлял их бояться? А ты не пробовал приласкать их?».
Собаки меня кусали. Это правда. Первый раз это было, когда я зашел в не свой двор в обнимку с другом. Это не понравилось его собаке. Второй раз меня укусила за руку наша громадная домашняя собака, когда я хотел посадить ее на привязь. Этого ей совсем не хотелось. Скорее всего, определяющим моментом для собак был мой маленький рост. Такого ничего не стоит укусить. Собаки чувствовали мою внутреннюю ущербность из-за моего, может, единственного, но такого явного физического недостатка. А еще собаки мне почему-то встречались злые. Как-то не хотелось особо приласкать их. У меня в голове промелькнул очередной эпизод из детства, связанный с одной из собак, которым я не понравился.
«В тот памятный день отец забрал меня к пчеловодам совхоза, накануне лета перебравшихся выше, в горы. Там, как известно, весна наступает позже, чем на равнине, цветы на деревьях и растениях расцветают в свой черед, обеспечивая продолжение работы конвейера по производству целебного продукта. Это были благодатные дни. Отец еще не работал в министерстве, поэтому мог уделять время и себе, и мне, своему единственному сыну, когда ему давали отпуск. Часть его он и я проводили в родных местах, навещая своих многочисленных родственников.
К ульям я от греха подальше не приближался. Отдав должное блюду «сотовый мед со свежими огурцами», я решил искупаться в маленьком горном озере. Нас сопровождал звеньевой пчеловодов, дядя отца. Рядом с ним шла немецкая овчарка – довольно-таки большая редкость по тем временам (50-ые годы ХХ века), для наших мест. Отец разделся, постоял на свежем горном ветерку, на его белом большом теле выделялись коричневые сатиновые трусы и почти такого же цвета загар на лице, шее и руках – плюсы, так скажем, работы преимущественно на открытом пространстве. Фонтан брызг, и отец принялся ожесточенно грести; наверное, холодная горная вода не позволяла расслабиться. «Ну, давай же!», крикнул он мне.
Я решил последовать примеру отца и выйти в воду сразу. Почувствовав приятное тепло громадного валуна на берегу, я резко бросил себя вперед «солдатиком». Вода действительно была холодная, и я поспешил к близкому берегу. В этот же момент почувствовал резкую боль в плече. На нём висела та самая немецкая овчарка. Я пошел ко дну от тяжелого груза. Поспешивший ко мне отец заставил собаку разжать челюсти.
Меня спасло одно обстоятельство, как потом выяснилось: собака была уже старая и её большие зубы не развили нужного усилия. Отец, кляня весь белый свет, вытащил меня на берег. Побелевший смуглый звеньевой хлестал поясным ремнем черную мокрую понурившуюся собаку: «Джек! Я убью тебя!» Зубы собаки, к счастью всех, не задели артерию; с двух сторон плеча у меня начала образовываться гематома, проще говоря – синяк, на котором выделялись проколы зубов животного. Пока что мне на плечо наложили лепешку из пчелиного прополиса, забинтовали рану, обработанную сразу же спиртом из аптечки звеньевого.
Отец решил забрать собаку с собой, к знакомому ветеринарному врачу: «Карантин… Посмотрим, может быть, она бешеная…» Звеньевой, вручая свою собаку отцу, сказал показавшиеся мне странными слова: «Собака военная, заслуженная… ты того, её, в сердцах… Не бери грех на душу…», на что отец ответил: «Будь спокоен… Ну-ка, дядюшка, рассказывай историю своей собачки, заслуженной, военной, бросающейся на детей!».
Как оказывается, немецкую овчарку привез в село старший сын дяди отца, служивший во внутренних войсках. Пса списали; верного четвероного друга он решил пристроить у отца. На время. Но получилось надолго.
«Умная собака! – говорил в тот день звеньевой. – Без команды на человека не бросается. Голову что ли нагрело на солнце?». Мой отец внимательнее вгляделся в собаку и сказал:
«Лучше её держать на привязи. Старая. Шарики в её голове начали рассыпаться… Смотри, я тебя предупредил…».
Джека я запомнил надолго. По приезду домой мне вкатили противостолбнячный укол, а, затем, не дожидаясь результатов ветеринарного карантина, начали колоть уколы против бешенства. Сейчас я понимаю: старая овчарка приняла за одного из тех, кого она сопровождала в колонне. И хотя я внешне ничем не походил на заключенных: ни ростом, ни одеждой, Джек решил, что я, совершенно новый человечек для неё, не вхожу в иерархию хозяев – высоких, громкоголосых, с уверенными движениями сильных рук и ног…».
–Слушай меня внимательно, – продолжила сестра. – С собаками, как и с людьми, тоже надо находить общий язык. Иначе тебя будут кусать. Всю жизнь…
Что я мог ей сказать? Я стал взрослым. Собаки перестали меня кусать. Я обрел уверенность в своих силах. И собаки стали вокруг меня добрыми. Я всегда стараюсь приласкать собаку, хотя бы ласковым словом. И это помогает. Люди, однако, кусали. И кусают. За собственный взгляд на мир. Если тебя кто-то недолюбливает, значит, в тебе есть то, что ему не хватает. Конечно, существуют и более страшные варианты мотивов у наших недоброжелателей. Мне опять повезло. Меня люди кусали, но не до смерти. А все остальное можно пережить. Как говорил незабвенный Александр Сергеевич Пушкин: «И не оспаривай глупца». Моя старшая сестра, однако, была не глупа. Со стороны мое положение выглядело плачевным. Некстати вспомнился недавний разговор с младшей дочерью, студенткой языкового университета. Как бы она не старалась, зачеты и экзамены было невозможно сдать на «отлично» без взяток соответствующим представителям профессорско-преподавательского состава. Наличие так называемых «танков», или покровителей, из числа тех же представителей профессорско-преподавательского состава можно было назвать альтернативным вариантом. Единственный контраргумент, который я смог найти, – это ее будущее, в котором не будет алчных недалеких ассистентов, преподавателей, доцентов и профессоров. «Будут любимое дело – преподавание английского языка, а также коллеги, разделяющие твою любовь к романо-германским языкам», – сказал я дочери. Через своих знакомых профессоров, заинтересованных в квалифицированной редактуре и переводе на английский язык своих научных статей, я смог перетаскивать дочь с оценками «хорошо» из семестра в семестр. Но не более того. Каким бы ни был блестящим уровень ее знаний. Я представил себя вымогающим взятку у студента, быть может, будущего спасителя экономики фирмы, концерна, отрасли, страны и содрогнулся в глубине души. А если он единственный сын у матери-вдовы и она связывает с ним большие и может единственные надежды? А ведь придется брать взятки. Пусть через старосту группы. Но какая разница? Как говорится, с волками жить – по-волчьи выть…
Как знать, может, я согласился бы с сестрой и окунулся с головой в мутные, дурно пахнущие воды системы современного высшего и поствысшего образования. Без сомнения, я сделал бы блестящую академическую карьеру. Для этого были все предпосылки. Но в моем распоряжении была страшная семейная тайна. Я не хотел предавать ее огласке. Просто нужно было воспользоваться гигантскими возможностями, что она таила. Пока что я ограничился обещанием создать собственное фермерское хозяйство. Ну а потом, передав его старшему сыну, перебраться в столицу. Это на время успокоило мою старшую сестру. Ну а потом заработал мой механизм получения прибыли. Это примирило меня со старшей сестрой. Нам помогла страшная семейная тайна, находящаяся в моем единственном распоряжении. Однако. Прежде чем раскрыть свой секрет тебе и больше никому, позволю себе маленькое отступление.
Вроде бы это вопрос времени; расплата за совершенные грехи…Всевышний милостив и каждому приготовил день раскаяния и прощения. У моего народа есть интересная пословица: «Вор к старости становится муллой». Под муллой в данном случае подразумевается не только и ни сколько служитель культа – мусульманский священник. Слово «мулла» пришло к нам из арабского языка и означает «владыка мира». У нас муллами также называют авторитетных людей из числа пенсионеров. У Башлыка не получилось. Выйти на пенсию. И уйти на покой. После твоего срочного отъезда в Москву, моего тестя через некоторое время забрали в следственный изолятор республиканского комитета государственной безопасности. Оттуда он вернулся мертвым, чтобы найти последнее пристанище среди могил своих родных и близких. Его в заключении разбил апоплексический удар. Но Башлык выполнил свое другое свое главное предназначение. Он был заботливым отцом и дедушкой, сердечным другом всех родных и близких людей. Он, как и его отец, предчувствовал час и день своей смерти. За сутки до того, как за ним приехал автомобиль «Волга» черного цвета с восседающими в нем немногословными людьми в штатском, членами следственной бригады из Москвы, тесть позвал меня. У нас состоялся короткий разговор.
– Шерхан, – сказал мне Башлык. – Жене я довериться не могу. У меня очень хорошие сыновья, но у них нет полета мысли. У меня очень хорошие дочери, но у них нет желания выйти за узкие рамки собственных семей. Они заботливые курицы. Как их многоуважаемая мать. У меня нет зятьев, а тем более невесток, равных тебе по уму. Я долго думал над решением своей проблемы. И остановил свой выбор на тебе. Честь, совесть, ум. Это сочетание в тебе есть. Возьми золото и используй с пользой для родных людей…
Башлык раскрыл большой туристический рюкзак. В нем вплотную, без всяких зазоров, лежали два полотняных мешка. Я попробовал поднять рюкзак, и мои руки почувствовали страшную тяжесть груза. Я не смог оторвать рюкзак от пола.
– Вот тебе еще один рюкзак, – сказал Башлык, поняв, что у меня не получится унести золото за один раз. – Переложи один мешок в него. Ну, иди, я подожду тебя здесь. Сегодня я один. И ты один. Все уехали на свадьбу. В соседнее село. Не торопись. Будь осторожен. Золото притягивает внимание людей.
Я отнес два рюкзака – один за другим – к себе домой. И спрятал, как мне показалось, в самом надежном месте. В багажнике собственного автомобиля «Москвич-412», стоящего в отдельном гараже во дворе моего дома. Я его купил. На свои сбережения. Но мне пришлось отстоять в очереди несколько лет. Когда я под покровом ночи вернулся к тестю, он выдержал паузу, показавшуюся мне вечной, и сказал мне:
«Приближаются страшные времена. Позаботься о себе, теще, моих дочерях, зятьях, сыновьях, невестках, внуках. Я знаю, ты слишком гордый, чтобы совершить плохой поступок. Ты слишком наивный, чтобы испугаться доброго поступка. Ты взял золото. Это наше родовое золото. Используй его на процветание нашего рода! Прощай, мой дорогой зятек!».
В следующий раз я увиделся с Башлыком, когда его бездыханное тело привезли из столицы республики. Его золото я использовал с пользой для всех членов большого родового клана Башлыка. Без николаевских полуимпериалов и империалов невозможно было главное: эффективные вложения в такой бесценный человеческий капитал, как внуки Башлыка.
Спроси меня: «Как нашелся ответ на такой вопрос, как легализация золота Башлыка?». Представь себе скромного бывшего главного экономиста коллективного хозяйства, начинающего фермера, сказочно разбогатевшего в одночасье! И это на фоне упорных слухов о том, что в следственном изоляторе Башлыка усиленно допрашивали и на предмет добровольной сдачи властям золота, нажитого преступным путем. Много говорилось о скандалах при обыске дома Башлыка. Но скоро все успокоились. Получила распространение версия о золоте, припрятанном Башлыком загодя где-то в горах. Это было мне на руку.
«Чем глубже человек, тем больше друзей он имеет. Именно малость, узость, отсутствие духовного развития погружают человека в иллюзию исключительности, разделённости, превосходства над другими». Так сказал великолепный Руми. Надеюсь, что эти слова имеют хотя бы частичное отношение ко мне.
Через друзей я переправил золото Башлыка в Европу. Не спрашивай, как это у меня получилось. Такую большую проблему можно решить только большими деньгами. Оставшийся после всех моих ухищрений желтый металл, в части своей был размещен в одном из швейцарских банков, а в части своей обращен в доллары. Я начал через директора одного из зарубежных трастовых фондов инвестировать в экономику моей родной республики. Полученные от выгодных, заранее просчитанных мной проектов, дивиденды начали аккумулироваться на счету одного из надежных зарубежных банков. Через упоминавшийся выше трастовый фонд я инициировал награждение себя солидной премией за достижения в сфере экономической науки. Полученное мной вознаграждение было вложено в перспективные проекты в моей родной республике. Уже от моего имени. Мне пришлось повторить фокус с награждением меня премиями в качестве выдающегося отечественного экономиста-ученого. Через некоторое время капитал, вложенный лично мной в экономику страны, заработал. Дивиденды дали мне возможность выступить в качестве покровителя большого клана Башлыка, и самому тоже решить некоторые вопросы материального характера. Я смог помочь сестрам. Процесс продолжается. Масштабы его растут. Мои успехи никого не настораживают. Доктору экономических наук, лауреату престижных премий и почетному члену ряда зарубежных академий грех не воспользоваться новыми временами и новыми возможностями…
У меня получилось ответить на вызовы времени. Мне кстати пришли на память несколько эпизодов из детства. Тогда у меня тоже получилось. Я постараюсь быть не скучным.
«Так уже сложилось в детстве, что я представлял собой домашнего мальчика, главным увлечениями которого были книги, заучивание Корана, рисование, велосипед, выжигание по дереву, родной, английский и русский языки. Учеба в школе, помощь матери и бабушка по дому занимали не так уже много времени. Появился спорт, сыгравший, пожалуй, определяющую роль в моих путешествиях во внешний мир. Мальчики нашей махалли (жилого квартала) в основном свободное время проводили за игрой в орехи, лянгу, футбол; исключением в этом плане были мальчики по соседству, представлявшие отпрысков одного из первых лиц столичной области.
С одним из них – моим ровесником, я дружил; мы обменивались книгами, играли в городки, так и не получившие распространение в махалле. Боксерский и борцовский залы послужили одним из моих плацдармов для выезда за пределы родного города. На соревнованиях я особо не блистал; видимо, сказывалось отсутствие агрессии по отношению к сопернику. А как без него в спорте?!
Неудивительно, что я занимал в мальчишеской иерархии нашей махалли одно из последних мест. Тогда еще не было столь заметной дифференциации в уровне жизни махаллинцев. Поэтому купить симпатии окружающих, как это принято сейчас в большинстве случаев, было практически невозможно.
Однако я не стану и далее размышлять на эту тему, опасаясь справедливого упрека в возрастном консерватизме. Остановлюсь на одной примечательной детали из моей далекой на сегодня жизни. В нашей махалле велосипеды были в большом почете. Ездить без рук; на багажнике; подняв переднее колесо… Наверное, нас ограничивали технические возможности тяжеленных «Уралов». Неплохим шиком было также скатиться на велосипеде с большого кургана на маленький курган.
Они – курганы, находились в черте города. Скорее всего, это был когда один большой курган, затем из него стали брать глину на кирпичи, и он превратился в два. Далее курганы шли цепочкой, в пределах видимости каждого, далеко на юг и север. Говорили, что они служили для передачи сигнальных сообщений ещё с незапамятных времен. Дым от костра днем, огонь костра – ночью, очевидно, доносили вести быстрее, чем конный гонец. Сейчас эти курганы практически исчезли, за некоторым исключением. Я скатился пару раз по накатанной колее – с большого кургана на его фрагмент – маленький курган. И захотелось мне еще с большим ветерком скатиться по склону маленького кургана новым маршрутом. Меня внизу ждали кочки, которые с высоты не были видны. Меня резко подбросило в воздух: приземлились я и мой велосипед в разных местах. Кое-как восполнив урон моему «железному коню» и по мере имеющихся возможностей почистив одежду, остановив кровь из ссадин и царапин и прихлопнув попавшегося под ноги противного паука-фалангу, я отправился домой в самом подавленном состоянии духа.
И надо же было рядом с домом столкнуться с одним из мальчишек махалли; вернее, меня остановил его рефрен, упоминаемый рядом с моим именем: «Пакана (Карлик)!». Будь это в другой день, я бы показал бы ему собственный эрегированный фаллос и проехал бы мимо. В сочетании с моим маленьким, пусть и тренированным телом он, всегда послушный и несоразмерно внушительный, выглядел потешно и вызывал гомерический смех. Я уже начал привыкать именно таким образом решать свои далеко не лучшие взаимоотношения с большинством своих ровесников. Это грозило, как я сейчас понимаю, превратить меня в шута. Быть может, в этом не было ничего страшного: такого рода людям многое прощают. Сейчас я понимаю, что в свое шутовство – пить и не хмелеть в кругу сильных мира сего – Башлык втянулся не сразу. Еще можно было повернуть назад, но в его окружении, как я понимаю, не нашлось личности, сказавшей ему: «Стой! Ты позоришь себя и свой род!». Это мои предположения. Если бы все было так просто. Авторитарный строй регламентировал все стороны жизни, вмешивался во все, что можно и нельзя. Это в свою очередь вело к чрезвычайной роли исполнительной власти, непомерной ответственности ее за все происходящее. Такую власть невозможно любить. «Шаг влево, шаг вправо – расстрел…». Окружение Башлыка из числа его ближайших и дальних начальников находилось под чудовищным прессом центра и острым ощущением нелюбви народа. Периодические пьянки помогали им не сойти с ума, а Башлык был единственным трезвым персонажем, который делил с ними хлеб и соль, и поэтому тоже не мог предать, как и пьяные соратники. Во всяком случае, так считалось испокон веков. Другое дело, что такого рода аргументы в большинстве случаев не проходили испытания жесткой действительностью. Но Башлык оправдал их ожидания. Он, как и большинство его соратников по партийной, советской и хозяйственной работе, считал, что обезопасить себя от ударов судьбы можно при помощи золота. Но он никогда не унижался до доносов…
Но вернемся в мое детство. О моих, так скажем, художествах, узнал отец. Мне была прочитана лекция о моей ответственности перед родными и близкими людьми, в целом перед нашим славным ишанским родом. На первый раз отец ограничился словесным внушением. Но он пообещал выпороть меня поясным ремнем. Отец всегда выполнял свои обещания. На фоне раздраженного состояния от недавнего разговора с отцом и неудачи с маленьким курганом мой ровесник, звали его Искандер, показался мне настолько ненавистным, что я, оставив кое-как отремонтированный велосипед на земле, бросился на него. Один мой удар левым кулаком поверг Искандера на землю. Махом правой руки перед этим я обманул его. Наконец, мне пригодились занятия боксом в детско-юношеской спортивной школе. Противник, пожалуй, обескураженный моим решительным превращением в карательный механизм и не собирался оказывать дальнейшего сопротивления. Да и я не собирался добивать его. На земле, значит, драка прекращается.
С этого дня во мне произошел долгожданный перелом. Я уже не боялся, если нужно, настоять на своём и защитить себя при помощи кулаков. И, конечно, перестал показывать обидчикам собственный эрегированный фаллос. В подтверждение серьезности тогдашних намерений приведу еще один эпизод из моего детства. «Раньше через наш город протекало множество каналов и арыков. Так называемая «мелочь пузатая» предпочитала плескаться в жаркие азиатские летние дни в арыке, что образовывал относительно глубокий и широкий водоём на своём повороте к педагогическому институту. Далее, через каких 100-200 метров, он впадал в многочисленные боковые ответвления. Его вода доходила и до нашего дома. Она была предпочтительнее хлорированной водопроводной. Поэтому мы её ждали с особым нетерпением для очередного полива нашего огорода.
В тот день ничего не предвещало конфликта: множество мальчишек плескалось в благословенной воде арыка. Неважно, что вода была илистой и теплой: на воздухе было ещё жарче. В очередной раз выбравшись из арыка, я невольно заметил двух мальчишек, устроившихся на бережку. До меня донесся визгливый голос одного из них: «Пакана,пакана!». Не знаю: то ли он хотел оскорбить меня, то ли хотел проверить слух о появившемся в городе маленьком мальчике с большим фаллосом. Это было не столь важно. Я выбрал новый путь: жестко отвечать на оскорбительные выпады…
Надо отдельно отметить, что за два дня до этого я имел еще одну боевую стычку с одним из ровесников в махалле. Перед началом драки – причина опять та же – словесное оскорбление меня, мы условились: «Биться по правилам!» Это означало, что нельзя таскать за волосы, царапаться, бить противника, упавшего на землю, а также применять приемы борьбы… Мой же первый удар достиг цели; мы обменялись ударами, а затем мой соперник изловчился и сблизил дистанцию. В ход пошла борьба, что было, собственно, против правил. Мой соперник, легко согнув меня в поясе, уронил на землю. В этот момент я и заметил у него во рту кровоточащую ямочку вместо зуба… Это и вдохновило меня. И дало силы подняться на ноги. Мы продолжим драку на исходных позициях. Мои маленькие кулаки, помноженные на инерцию маленького, но ловкого тренированного тела, завершили исход столкновения в мою пользу. Противник признался, что нарушил первоначальное условие: «Драться по правилам!» И стоически вытерпел серию щелчков в свой лоб.
Надо было отвечать на оскорбление. И на этот раз. Без лишних слов я принялся за мальчишку. Он оказался крайне увертливым, и мне оставалось только использовать приём моего предыдущего соперника. И когда я, удачно согнув в спине худенького смуглого мальчика, готовился нанести ему удар лбом в его лицо, он каким-то непонятным образом вытащил одну руку из моего захвата и нанес её ногтями глубокие царапины мне на груди. Однако это не помешало мне нанести удар лбом по его лицу. Кровь из разбитого носа залила нижнюю половину лица моего противника, но и я не был в лучшем положении. Моя кровь полилась из глубоких царапин по груди и далее, по животу. Мальчишки, наблюдавшие со стороны за нашей дракой, вмешались и развели нас. Я засыпал горячей пылью царапины и вернулся домой, крикнув напоследок своему противнику: «Мы еще встретимся!»
На память об этой драке у меня на груди осталась белая метка, особенно заметная в летние дни, когда моя кожа загорает, принимая бронзовый оттенок. Ноготь мальчишки вырвал буквально кусочек мяса из меня, ну а царапины зажили бесследно. Пожалуй, не будь тогда у меня выбора: учеба, спорт, книги, английский и русский языки, Коран, коллекционирование и другие увлечения, я бы втянулся в драки без правил со своими ровесниками. Конечно, гармоничного синтеза уличного и домашнего мальчиков не получилось. Все-таки преобладало домашнее, что, скорее всего, и обусловило мое дальнейшее увлечение философией. Это стало еще одной головной болью моего отца. Впрочем, он избавился от нее со всей свойственной ему решительностью…».
А теперь я хочу объяснить причину выбора такой цитаты из поэмы «Тути-наме», как «Некто молвил: «Если бы Аллах обещал исполнить одну из моих просьб, я помолился бы за царей». – «Почему же ты не помолился бы за себя?» – спросили его. «Если бы я молился за себя, пользу от этого получил бы только я сам, если же я помолился бы за царей, выгоды эти распространились бы по всему миру», – ответил он». Она будет передана из уст твоего сына Ивана. Без комментария не обойтись. Я вспоминаю период перестройки в общей когда-то для нас стране. Трудились честно во всех советских республиках. Воровали безбожно во всех советских республиках. Но «козлом отпущения» выбрали мою родную республику. Некому было заступиться. В центре за нас. «Узбекское дело» раздули на всю большую страну…Как сказал по этому поводу наш общий знакомый Нахшаби:
«Впрок одежда чужая не может пойти,
Недостойный почета вовек не найдет.
Если львиную шкуру оденет осел,
За свирепого льва все же он не сойдет».
Но мир не рухнул. Жизнь продолжилась. У моей страны появился новый лидер. У него получилось призвать центр к справедливости. И заложить прочные основы для новой жизни моей родной республики. Не могу не привести цитату Нахшаби:
«Нахшаби, правосудье царя где найти?
Милосердье его все стада бережет.
В мире ценностей много, но все же ни одна
По сравнению с этим и в счет не пойдет».
Мир разделен. Как и раньше. На богатых и бедных. На сильных и слабых. На ведомых и ведущих. На верных и неверных. Помолимся за наших лидеров. «Прошедшее и будущее озаряет только одних великих людей, точно так же как восхождение и захождение солнца освещает одни только вершины гор». Так сказал Жан Пети-Сан, швейцарский моралист. Я сознательно привел выражение европейца. Хочу избежать обвинения в традиционном восточном низкопоклонстве перед сильными мира сего…
Вроде бы все понятно. С возрастом становишься консерватором. Приходит также понимание ограниченности собственных возможностей.
Как говорил великий Саади:
«Хорошо одна старушка сыну молвила, когда
Стал он вровень леопарду, стал он сильным, словно слон:
«Если бы ты, сынок мой, помнил, как в младенческие дни
На руках моих ютился ты в плену своих пелен –
Никакой бы ты обиды мне теперь не причинил,
Потому что я – бессильна, потому, что ты силен».
Я помогу с Иваном. Выражение Саади пока что не относится ко мне. Я стар, но пока что не дряхлый старец. Я не отказался от своих старых взглядов. Спасение человечества в неисчерпаемых дешевых источниках энергии, а также в управлении миром из единого центра. Но не буду распространяться далее. Это спорно. Это будущее. Что можно сказать о нем? Его формируют интересы гигантских экономических фигур. Как стран, так и отдельных людей. Помнится, в свое время я задумывался: как получается у Вашего покойного батюшки находить компромиссный вариант гармонизации интересов центра и региональной элиты? Это невозможно без солидной финансовой основы. Начну издалека. Во времена моего пребывания на должности главного экономиста колхоза руководство районной торговли менялось несколько раз. На своем месте оставался только первый заместитель руководителя. Исраил Исхакович. Скромный, приветливый человек. После развала Советского Союза с семьей эмигрировал за рубеж. Именно он обеспечивал экономическую базу для действий Вашего батюшки. При всем личном бескорыстии Ивана Ивановича, вошедшем как пример в легенды, через него проходили большие денежные потоки, заканчивающиеся в центре. Неприметные люди в основе своей управляют политиками, заказывают предпочтения потребителей, в целом формируют общественное мнение и развязывают все еще нередкие региональные войны. Примеров тому масса…
Буду ближе к нашим общим интересам. Познакомим Ивана с местной девушкой. Из хорошей семьи. А в следующий его приезд, с тобой, посватаем и поженим его. Самолеты летают, поезда ходят, границы не закрытые…Что у меня с философией? Я люблю жизнь. Во всех ее проявлениях. Это лучший вид философии. На мой взгляд. Рад, что избежал такой распространенной страсти старых людей, как скупость. Она многим заменяет все мыслимые и немыслимые предпочтения. Я спокойно отношусь к своим немалым по региональным масштабам средствам. Я помогаю, если это нахожу нужным. Мне очень повезло. Это наблюдение вряд ли можно распространить на всех. Я смог применить свои знания на практике, используя золото Башлыка.
Я не говорю тебе: «Прощай!». Приезжай! Сколько в нашем крае чудесного! Впрочем, что я говорю! У нас есть Иван, которого надо возвращать к радостям жизни».
***
Шерхан складывает страницы, вкладывает в конверт и заклеивает его. Он задумывается. Текут последние минуты ночи. Незаметно наступает рассвет. Шерхан подходит к окну и открывает его.
– Как прекрасен восход солнца! Спасибо тебе, жизнь! Спасибо вам, отец и мать, что дали мне такой чудесный дар, как жизнь! И не были равнодушны ко мне…Спасибо, друзья! Спасибо, Башлык! Спасибо, Барнохан! Спасибо, Маша! И вы тоже не были равнодушны ко мне. И простите меня! Я не сумел дать все, что вы ждали от меня. Но у меня впереди годы жизни. И что-то еще можно исправить к лучшему…
Шерхан тихонько напевает строчки из старой доброй песни:
«Я люблю тебя, Жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала…
Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, Жизнь,
И надеюсь, что это взаимно».
Конец.
Primary menu
2023 - Библиотека "КЛиб" - тут можно читать книги онлайн а также скачать их бесплатно и без регистрации
Последние комментарии
2 часов 14 минут назад
7 часов 58 минут назад
9 часов 5 минут назад
10 часов 3 минут назад
10 часов 17 минут назад
19 часов 27 минут назад