Взаимодействие искусственного с живым [Василий Ворон] (fb2) читать онлайн

Зеркало человеческой истории обильно посыпано пеплом всевозможных мифов, легенд и сказаний, подчас не столько повествующих о событии, действительно имевшем место, сколько до неузнаваемости меняющих самую его суть. Порой вымысел куда интересней и поучительней исторического события, а порой, наоборот, сказание искажает весь смысл происшедшего, становясь несерьезной глумливой байкой, бродящей по свету в виде басни для детей или анекдота, уместного разве что в компании собутыльников. И за раскатами пьяного хохота или детского улюлюканья очень часто теряется извечный вопрос о том, что же было раньше – яйцо или курица.

Засекин снял очки, потер усталые глаза и, водрузив свою оптику на прежнее место, принялся не спеша приводить верстак в порядок. Закончив с уборкой, он подошел к столу и с удовольствием принялся рассматривать деяние рук своих.

На столе лежал пластиковый шар, размером с апельсин, и двумя гибкими гофрированными щупальцами, раскинутыми по бокам. Засекин развернул настольную лампу так, что яркий свет залил шар и довольно ухмыльнулся – тонкие щупальца медленно поджались ближе к конструкции и снова замерли.

– Давай, давай, не ленись, – сказал шару Засекин и вышел из лаборатории.

Выпив на кухне с уютно урчащим в углу холодильником квасу, он вышел на веранду, уселся в удобное плетеное кресло и принялся медленно набивать трубку.

Поселок спал. Вокруг лампы, вырезавшей круг желтого света на полу веранды, с сухим треском кружились ночные бабочки. Задумчиво надкусив черный край близкого леса, что-то пристально и равнодушно разглядывала луна.

Засекин раскурил трубку и, немного помедлив, бросил умершую спичку прямо на дощатый пол веранды. Спустя секунду из-под диванчика, стоящего в углу веранды, проворно выбралось членистоногое продолговатое существо, хищно подобралось к спичке и всосало ее внутрь себя, выставив откуда-то гибкий хоботок. Засекин легонько пнул существо ногой, и оно немедленно скрылось под своим диванчиком, бойко простучав по полу стальными крабьими ногами.

Отсюда, из плетеного кресла, его работа в КБ выглядела уже почти нереально. Лишь все его конструкции все еще оставались теми звеньями, по которым он добрался до сегодняшнего дня.

Он начинал с автоматов-ассенизаторов и закончил искусственным сердцем, оказавшемся лучшим из всех, когда либо созданных человеком. Между двумя этими пунктами были межпланетные роботы-разведчики, увлечение биологией и лучшие в мире протезы ног и рук (в том числе и для животных), почти не уступающие своим природным прототипам. Он написал несколько книг, самой знаменитой и цитируемой из которых была «Кибернетический организм как взаимодействие искусственного с живым». Таков был его путь, который он превратил из тропинки в асфальтовое шоссе. И там же, на этом шоссе, теперь вызывающе торчал указатель «Заслуженный отдых», который Засекин водрузил своими руками – к плохо скрываемой радости коллег и хватких последователей. Но зато теперь здесь, вдали от всего этого мерзкого бедлама, в мастерской-лаборатории, любовно оборудованной им самим, Засекин мог, наконец, заняться тем, что давно уже было задумано, но тщательно скрывалось им от своры «радетелей науки».

Засекин закинул ногу на ногу и окутал луну сизым облаком табачного дыма. Уже два года он пытался создать искусственный организм, способный не только самостоятельно мыслить, но и, исходя из собственных потребностей, совершенствовать собственную конструкцию. Маленький шар с парой щупалец на столе в лаборатории был наделен Засекиным именно этими качествами. Он снабдил его память сведениями о множестве живых существ Земли – пусть робот сам выбирает, какой тип скелета ему окажется «по душе», чтобы повторить конструкцию, давным-давно придуманную и воплощенную Природой (а зачем изобретать велосипед?).

Убаюканный сладкими мыслями, Засекин незаметно для самого себя уснул в любимом кресле, склонив голову на грудь.

…Трубка стукнулась о дощатый пол, и Засекин открыл глаза. Светало. Струи тумана неутомимо белили стволы сосен, вплотную подступавших к дому. Засекин вскочил на ноги.

– Господи! Я забыл закрыть дверь!..

И он кинулся в дом, едва не сбив робота-уборщика, успевшего втянуть в себя высыпавшийся из трубки пепел и никак не могущего понять, является ли мусором сама трубка.

…Дверь в лабораторию была приоткрыта. Засекин вошел и сразу увидел своего Зигмунда.

Кот Зигмунд был вхож в любые двери на даче Засекина – лаборатория не была исключением. Его давно перестали пугать изделия хозяина из железа и пластика. А чего было их бояться? Нежить она и есть нежить, не поиграть с ней, ни съесть…

Засекин опустился на колени перед тем, что еще совсем недавно было его любимым котом.

Тело Зигмунда было распластано на светлом линолеуме лаборатории. Все четыре лапы были прибиты к полу парой ножниц, скальпелем и одним гвоздем. Потроха лежали рядом.

– Господи, зачем? Что ему понадобилось искать внутри?

Засекин подавил слезы – скорбеть сейчас не было времени – и поднялся на дрожащие ноги. Искать робота в лаборатории не имело смысла: он был давно и безнадежно в бегах. Ругая себя и одновременно мысленно одобрив свою предусмотрительность, профессор достал из ящика стола изготовленный специально на такой случай приборчик, способный указать направление, в котором скрылся спятивший электронный питомец.

Засекин более внимательно осмотрел лабораторию и увидел на рабочем столе горстку деталей, без сомнений, некогда принадлежавших роботу. Профессор принялся их изучать и вскоре понял, что беглец – так или иначе – себя переделал. То, чего так долго добивался Засекин, свершилось…

Профессор с жалостью взглянул на распятого Зигмунда и какое-то смутное подозрение шевельнулось змеей в его сердце. Он снял очки, чтобы вытереть влажные глаза и подумать, но тут вновь посмотрел на кучку лишних деталей и тихо охнул. Он торопливо включил поисковый прибор и тут же выдохнул с облегчением: робот, модернизируя себя, не добрался до маленького жучка-маячка в своих недрах.

Быстро осмотрев лабораторию, Засекин пришел к заключению, что робот, вместо того, чтобы увеличить свои размеры, наоборот – уменьшил.

Времени было мало, и профессор стал собираться в погоню.

Закидывая за спину небольшой рюкзачок, Засекин еще раз скользнул взглядом по несчастному Зиги. Вероятно, программа самосохранения оказалась чересчур раздутой. Но для чего, все-таки, ему понадобилось так расправляться с животным? Мда…

Солнце еще не поднялось, но в лесу уже было достаточно светло. Засекин торопливо шагал по небольшой тропинке, пока ее направление совпадало с указанием радара. Скоро идти пришлось прямо сквозь лес и хорошо еще, что он был достаточно редким. Слушая позывные маяка через маленький наушник, и поглядывая на экран радара, Засекин напряженно думал.

«Пожалуй, это успех, да… Несчастный Зиги… Разделать кота, чтобы понять нюансы конструкции? Маловероятно, хотя… Я снабдил его память обширнейшим каталогом… Ну, хорошо. Сухожилия он не тронул. Странно. Что на него нашло?.. Он прячется. Да, он пытается спрятаться! Молодец, какой, все-таки… мясник, подонок!..»

Засекин что-то заметил неподалеку и остановился. В кустах лежал какой-то зверь и, похоже, совсем не собирался удирать. Профессор стал приближаться, щуря за линзами очков глаза. Вот так номер…

Под елью, на ковре из опавших иголок лежала лиса. Ей повезло чуть больше, чем Зигмунду. Вся морда у нее была исцарапана, из шрамов все еще сочилась кровь. Пасть была широко открыта, а нижняя челюсть, похоже, свернута. Пара клыков оказались сломанными. Засекин осторожно перевернул лису. Ее брюхо было вспорото, и кровавый след тянулся от него по сухим иголкам, устилающим землю, и терялся дальше в лесу. Профессор поднялся – других ран на теле зверя не было.

– Что же ты творишь, маленький негодяй? – пробормотал он, поправил наушник, соединенный с коробкой радара и пошел, слегка пошатываясь, дальше.

Солнце уже вовсю палило, и тень от деревьев едва спасала Засекина. Поиски продолжались уже семь часов. За это время беглец, судя по показанию радара, трижды менял свое направление, но теперь уже был не так далеко. Лес стоял совсем незнакомый, но по счастью, все еще достаточно проходимый. Тяжело дыша и обливаясь потом, профессор решил передохнуть и присел на ствол поваленного дерева.

– Чтоб тебя…

Робот был совсем недалеко, но как его поймать, Засекин понять не смог. Решив пока не думать об этом, он оглядел хмурый темный лес и вдруг вздрогнул от догадки. Профессор побледнел и облизал шершавые сухие губы.

– Господи… – прерывающимся шепотом бормотал он, безумными глазами вновь обводя лес. – Как же я сразу, старый дурак…

Будто нарочно солнце зашло за некстати подвернувшуюся тучку и лес, и без того выглядевший хмуро, тотчас надвинулся, хищно качнув косматыми верхушками, и Засекин с ужасом понял, что из охотника он сам, похоже, превратился в добычу. Судорожно ощупывая взглядом прелую прошлогоднюю листву и сухие сучья на земле, он продолжал бормотать:

– Все сходится… Он уменьшил диаметр корпуса, чтобы… Подонок… Ну, конечно, он прячется. Как же я допустил! Все верно. Зачем что-то конструировать, когда можно взять готовое…

Писк в наушнике стал нестерпимым, и профессор взглянул, наконец, на экранчик радара. Десять метров! Он подскочил как ужаленный и стал пятиться, с ужасом всматриваясь в темень леса.

Словно торопясь не пропустить самое интересное, из тучки выкатилось солнце. И тут же из-за дерева, исподлобья глядя на профессора, вышел волк.

– Вот ты где… – хрипло прошептал Засекин и выронил ненужный уже радар. – Не по размеру лиса-то оказалась…

Волк медленно наступал, и на его расцарапанной морде темнела запекающаяся кровь.

… С большим трудом он поднялся с земли, ощущая так называемую «боль» всем телом – изношенность этого организма давала о себе знать. Вдобавок ко всему, невыносимо першило горло, болела челюсть, и расцарапанное лицо щипало и кровоточило. Он перешагнул через издохшего волка и пошел назад – нужно было приспосабливаться к новым условиям существования.

Комментарий

История, повествующая об этом происшествии, искажена до неузнаваемости. Поэтому вопрос, каким образом легенда сумела опередить во времени событие, породившее ее, становится будто бы несущественным. Да и люди, среди которых это сказание бродит еще по свету, слишком далеки от того, чтобы обращать на это внимание.

«… – Славная песенка! – сказала лиса. – Да стара я стала – плохо слышу. Сядь ко мне на мордочку да пропой еще разочек.

Колобок прыгнул лисе на нос и запел:

– Я колобок, колобок!..

А лиса его – ам! – и съела».

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.