Кошка в окошке [Михаил Владимирович Поборуев] (fb2) читать онлайн

Михаил Поборуев Кошка в окошке

«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»

За окном едва слышно шелестел нудный осенний дождик, нагоняя сонливость и грусть. Наступал вечер. От сгустившихся плотных облаков в комнате стало совсем темно, но Виталию было лениво включать свет. Ему вполне хватало освещения от телевизора, показывавшего какой-то довольно старый боевик. Любимый кот Барс, в просторечии Барсик, уютно согревал ноги. Это было очень кстати – осенние вечера становились все холоднее, а центральное отопление еще не запускали. Кот довольно урчал, кайфуя от ленивого почесывания за ухом. Но так было не всегда. Когда Виталий купил эту квартиру почти в центре города с видом на местную достопримечательность, он даже и не помышлял о животных. Лишние заботы, уход за питомцем были, как он сам тогда считал, ни к чему. Да и ремонт, а точнее обустройство нового жилища как-то подзатянулось. В конце концов молодой человек усилием воли и почти скандалом с рабочими добился желаемого и в квартире наступила долгожданная тишина и покой. Довольно долго в новом доме оставались запахи краски, обойного клея и чего-то еще строительного, что заставляло Виталия первое время появляться дома только для ночевки. Постепенно запах улетучился, парень стал больше времени проводить дома, особенно слякотной осенью и промозглой зимой. Но уютную тишину домашнего очага стали нарушать непонятные Виталию звуки. То что-то стукнет, то едва слышно скрипнет, то довольно явственно зазвенит. Головой он понимал, что это, скорее всего, новый дом «усаживается», сужаясь и расширяясь от температуры и влажности. Но некое раздражение мешало, нарушало гармонию. Коллеги посоветовали новоселу завести кота, чтобы было на кого списывать все эти звуки. Так и случилось. Привезенный из деревни котенок оказался довольно шубутным, но таким милым, что молодой человек с радостью покорился и успокоился. С годами Барс остепенился, перестал постоянно шуршать по углам и ронять посуду на кухне, полюбив сладкий сон на коленях хозяина. Да и дом, видимо, пообтерся, уселся, почти перестав издавать необъяснимые звуки. Ничто не нарушало идиллию.

Фильм заканчивался, сладкая истома охватила человека и кота. Шевелиться совершенно не хотелось и Виталий подумывал, а не заснуть ли прямо тут, в кресле, поставив таймер не телевизоре. Верный Барс, похоже, был полностью согласен. Парень уже протянул было руку за пультом, как на кухне что-то звонко стукнуло. Виталий по-началу даже не осознал, что произошло. По привычке уже собрался попенять коту, но тут же вспомнил, что Барсик не слезал с его колен почти с начала фильма. Зверь и человек переглянулись. Питомец пристально смотрел в глаза хозяину, как бы спрашивая – ну и что это было? Поняв, что хозяину нечего ответить, кот медленно поднялся, сполз с колен и, пригибаясь словно заправский разведчик, неслышно прошел на кухню. Виталий с интересом ждал возвращения друга «с передовой». Минуту-другую спустя Барс вернулся и, даже не взглянув на хозяина, спокойной походкой проследовал к кушетке, легко вспрыгнул и свернулся калачиком, всем своим видом показывая – ерунда, зря вставал только, давай иди уже спать. Виталий хмыкнул, но все же решил сам посмотреть и поднялся, разминая затекшие ноги и поеживаясь, лишившись уютного тепла. Он прошел на кухню и привычным жестом включил свет. Умная электроника, щадя глаза, увеличивала яркость довольно медленно, так, что Виталий успел заметить в полумраке на подоконнике за шторой кошачий силуэт, оттененный уличными огнями. Светильник зажегся на полную яркость и тень пропала. Парень быстро шагнул к окну и отдернул шторы, внутренне удивляясь Барсу, совершенно не обратившему внимания на непрошеного гостя. Но за шторой никого не было. Виталий, конечно, понимал, что кошки способны передвигаться быстро и бесшумно, но на довольно скромной кухне спрятаться было практически негде, а окно было закрыто. «Померещилось, что ли?» – подумал молодой человек и погасил свет, не задергивая штор. За мокрым стеклом город жил своей жизнью – ползли автомобили, спешили укрыться от дождя прохожие, Эйфелева башня манила яркими огнями. Парень вернулся в комнату.

– Ба-арс! – Вопросительно-требовательно обратился Виталий к питомцу. Тот удостоил хозяина лишь легким поворотом одного уха.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Настаивал парень, пытаясь совместить в голове чужого кота на подоконнике и спокойствие своего. Барс наконец поднял голову и с упреком уставился на человека, словно говоря:

– Ну и чего ты орешь? Можно подумать, увидел что-то не то…

«А и действительно» – успокаиваясь, размышлял Виталий – «Чего такого я там увидел? Ну город, ну Эйфелева башня, ну тень кошачья… может, просто свет от фонарей такую игру затеял… Стоп!!! Какая башня? Я ж в Воронеже!»

Парень опрометью бросился на кухню и уставился в окно. Дождь. Ползущие машины. Мокрые пешеходы. Привычный Благовещенский собор. Естественно, никакой Эйфелевой башни. Он тряхнул головой, потер глаза. Сон уже давно как рукой сняло. Но ведь он же точно видел огни башни! Или нет? «Пить надо меньше» – решил парень и тут же вспомнил о едва початой бутылке красного полусухого, томившейся в холодильнике уже больше года, и, скорее всего, прокисшего. Эта бутылка была последним спиртным, купленным им по случаю свидания с Настей. Не слишком смелые, но довольно приятные ухаживания парня тогда завершились вполне логичным образом – девушка пришла к нему в гости. Вечер, а затем и ночь, прошли вполне приятно и к обоюдному удовольствию. Но наутро Настя исчезла, не оставив даже записки. Кот, конечно, что-то видел, но ничего не сказал. Из квартиры ничего не пропало, но и ничего не оказалось забытым. Ее телефон не отвечал, а потом и вообще оказался отключен оператором. Виталий, как ни искал девушку, но ее и след простыл. Все знакомые, узнав подробности, говорили в один голос – «Ну, поматросила и бросила, не только мужикам так поступать! Может, мужу изменила разок в ответку, и все.» Виталий смирился и потихоньку забывал о ней. Новые знакомства как-то не клеились…

– Зинаида Тимофеевна, очень вам благодарен! Это всего на три-четыре дня. Ну, во всяком случае, мне самому так обещали.

Зинаида, бойкая сухощавая старушка с пронзительными серыми глазами, подрабатывавшая консьержкой в доме, согласилась присмотреть за Барсом во время отсутствия Виталия. Парня направили в краткосрочную командировку в соседний город для переделки охранной сигнализации местного музея. Этот этнографический музей принимал выставку живописи какого-то малоизвестного французского художника и организаторы выставки предъявили претензии к охранной системе музея. Молодому человеку предстояло разобраться в алгоритме системы и переделать его. Как всегда, руководство считало, что это «делать нечего, ты больше гулять будешь», хотя сам Виталий был куда более скептичен.

Гостиничный номер, куда поселили командировочного, изысками не блистал. Малюсенькая комнатушка с кушеткой и душевой кабинкой за стеной. Все. Даже телевизора не было. «Переночевать хватит» – решил парень и отправился на поиски чего-нибудь перекусить с дороги.

На декомпиляцию программы ушел почти весь следующий день, древний компьютер, предоставленный музеем, едва ворочал относительно легкий массив данных. Пока техника пыхтела, отчаянно жужжа вентиляторами и дребезжа не хотевшей закрываться крышкой, Виталий бегло осмотрел городок. Абсолютно ничего выдающегося, обычный провинциальный населенный пункт, со своим неторопливым укладом и разномастной архитектурой, перемешавшей традиционные двух-трехэтажные деревянные домики с современными бетонно-стеклянными торговыми центрами. Глядя на эту смесь, парень испытывал странное чувство беспокойства и непонимания. Как можно жить едва ли не в трущобах, но закупаться в ультрасовременных центрах? Впрочем, жителей это, по всей видимости, нисколько не смущало.

Компьютер, наконец, справился с данными и вывел результаты в файл. Виталий довольно быстро нашел точки входа в подпрограммы, внес требуемые изменения и запустил обратный процесс сборки исполняемого файла. Старенькая техника натужно загудела снова, а программист отправился, с разрешения администрации, познакомиться с привезенными шедеврами. Их как раз размещали в залах музея, выставляли освещение и формировали композицию. Картины в общем и целом понравились неприхотливому взгляду дилетанта. Они были выполнены в той незамысловатой манере, которая всегда нравилась Виталию – почти фотографическая точность и детализация изображения тем не менее не затмевала нарисованности. Нечто среднее между фотографией и классической живописью маслом. Молодой человек отдыхал, глядя на в общем-то немудреные, но очень душевные пейзажи. Вот речка вьется среди полей. Там пастух гонит куда-то стадо коров. Здесь мальчик выбежал из избушки и помчался навстречу ветру. Умиротворенная улыбка играла на губах зрителя. И вдруг парень встал как вкопанный. Казалось бы, обычная городская зарисовка, неведомо как затесавшаяся среди сельских пейзажей. Но только не для Виталия. Улыбка моментально исчезла с лица, челюсть сама собой начала движение вниз. На картине был изображен осенний вид из городского окна. Капли на стекле, мокрые машины, спешащие пешеходы, яркие огни Эйфелевой башни и силуэт кота за нарисованной шторой

– Вас тоже удивляет присутствие этого этюда? – Вывел из оцепенения голос куратора выставки. Виталий вздрогнул, смутился.

– Да…– Пробормотал он нерешительно. – Не совсем. Скажите, простите мое невежество, а где была нарисована эта картина?

– Картины обычно пишут. – С покровительственной улыбкой заметил куратор.

– Да, простите… – Виталий смутился окончательно, но куратор продолжал.

– Дело в том, что ни даты написания, ни тем более места мы не знаем, в отличии от других картин (тут куратор назвал какое-то французское имя, которое тут же вылетело из головы Виталия). Для нас вообще загадка, почему автор решил отойти от сельской темы и написал этот этюд. Эта картина единственная в таком ключе, он больше никогда не возвращался к этой теме. Да и в Париже, судя по данным биографии, никогда не бывал, хотя и жил не так далеко…

Озадаченный и растерянный Виталий вернулся к работе. Он был так поглощен мыслями о загадочной картине, что даже не сильно огорчился из-за зависшего компьютера. Процесс сборки исполняемого файла пришлось запускать заново. Через несколько часов процесс успешно завершился и программист вместе с куратором прогнали систему на все мыслимые и немыслимые ситуации. Заказчик остался доволен и даже пригласил Виталия на открытие выставки. Впрочем, приглашение было чисто формальным – программист должен был запустить систему и контролировать ее работу первые сутки в любом случае.

Выставка открывалась с большой помпой. Приглашенные гости, разряженные, словно на прием к Президенту, величаво прохаживались по залам, отпуская глубокомысленные замечание и выражая сдержанное, аристократическое восхищение произведениями этого широко известного в узких кругах живописца. Виталий смог наконец осмотреть все картины, но раз за разом все возвращался к этюду с окном и кошкой, находя все новые отличия и сходства с видением дома. В конце концов, убедив самого себя в знаковости этого совпадения, парень решил по возвращении домой собрать всю информацию о художнике. Виталий уже собирался покинуть экспозицию, как едва не сбил с ног пару гостей. Едва увернувшись от столкновения с увлеченными посетителями, парень застыл на месте от неожиданности. Под руку с кавалером, мило улыбаясь и щебеча, стояла Настя. Больно кольнули воспоминания, удивление от давнего странного ее поступка, грусть потери. Виталий довольно быстро пришел в себя, но отвести глаз все же не успел – девушка тоже заметила его. Бывшая подруга часто-часто заморгала, стушевалась, не зная как себя вести. Виталий едва заметно кивнул, давая понять что тоже узнал ее, но не хочет мешать, развернулся и вышел из музея.

По словам куратора, открытие выставки прошло более чем успешно. Он выразил благодарность Виталию, подписал акт о выполнении работ и, довольно мурлыкая себе под нос, вернулся к гостям. Программист сложил документы, сунул в карман и направился в гостиницу. Солнце уже скатилось за горизонт, ясное небо и полная луна раскрасили мир таинственными сиреневыми красками. В воздухе разливался аромат вечерних цветов, наползающий с реки туман обдавал прохладой.

– Виталий, подожди! – Услышал парень за спиной знакомый голос. Он остановился, не оборачиваясь. Девушка догнала его, повернулась лицом и подняла растерянные глаза. Нос Виталию защекотал знакомый запах Настиных духов, светлые кудри обрамляли нежное личико девушки. «Отрастила волосы» – неожиданно для себя самого отметил парень.

– Знаешь, я хотела… – Начала Настя.

– Не надо. – Перебил ее Виталий. – Что было, то было. Я не в обиде.

– Я хочу объяснить…

– Зачем? Какая теперь разница?

– Я чувствую себя виноватой.

– Забудь. Все нормально. – Виталий грустно смотрел в глаза бывшей подруги. Рука почти рефлекторно поднялась, чтобы погладить девушку по щеке, но парень остановил этот неуместный порыв.

– Все хорошо. – Повторил он. От Насти не укрылся ни внезапный порыв, ни грусть в глазах, ни принятое им решение. Она все поняла. Да и выбора, собственно, не было. Девушка кивнула, обошла молодого человека и неспешно застучала каблучками.

– Подожди. – Вдруг услышала она и напряглась. – Ты, случайно, не знаешь, где это ваш…

Парень запнулся, тщетно пытаясь вспомнить имя художника.

– А, ладно, неважно. – Не оборачиваясь махнул он рукой.

– Где он написал этюд с кошкой? – Догадалась девушка и, тоже не оборачиваясь, ответила. – Нет, не знаю….

Каблучки снова застучали по асфальту, удаляясь. «Значит, придется искать самому» – решил

Барсик, как умел, по-кошачьи выражал радость от возвращения хозяина – урчал как дизельный трактор в поле, вертелся вокруг и с такой силой терся о брюки Виталия, что едва ли не валил его с ног. Кот явно соскучился, но выглядел вполне себе сытым и довольным жизнью. Молодой человек как-то позабыл привезти консьержке подарок, да и вряд ли бы ее заинтересовали буклеты из музея. Поэтому он купил большую коробку «белёвской» пастилы, которую, по слухам, уважала старушка, и засунул внутрь довольно крупную купюру, справедливо рассудив, что пенсионеры богатыми не бывают.

– Зинаида Тимофеевна, огромное вам спасибо! Вы так меня выручили! – Прямо с порога, вместо приветствия выпалил Виталий. – Надеюсь, все было хорошо?

– Проходи, проходи, милок, сейчас чайник поставлю. – Засуетилась старушка и скрылась в кухне, не дав парню даже возможности возразить. За чаепитием молодой человек рассказал коротко о городке и музее, но старушка живописью не интересовалась, поэтому выслушала Виталия лишь с вежливым интересом.

– Ну а вы как тут? – Закончил он рассказ.

– Да все хорошо, он у тебя ласковый. – Пенсионерка усмехнулась. – Даже поладить себя дал пару раз. Молодец, молодец. Кушал хорошо, ходил только в лоток, так что мне и делать-то ничего толком не пришлось.

Зинаида Тимофеевна умолкла ненадолго, словно что-то вспоминая или не решаясь сказать.

– Не пойму вот только. – Продолжила она наконец. – Вроде всех в доме знаю, а тут не пойму. Да и вообще странно как-то.

Виталий насторожился.

– Вот как зайду к тебе в комнату, так словно говорит кто на кухне у тебя. Девка какая-то молодая. Да так хорошо слышно, прям слова разобрать можно, только непонятные какие-то, не знакомые. Я на кухню, а там нет никого, и голос затих. Я в комнату – опять бормочет что-то.

– Может, через вентиляцию соседей слышно? – Озадаченно высказал предположение Виталий.

– Да я сначала тоже так подумала. Но голос-то совсем незнакомый. Я ж всех знаю, а тут…

– Говорит непонятно, да? – Уточнил парень. – Может, кто кино какое иностранное по интернету смотрит?

– Вот я старая дура! Точно! – Обрадовалась консьержка. – А то я уж думала, кто там любовницу тайком мимо меня водит? А про интернет-то ваш я и забыла совсем!

На том и порешили. Виталий еще раз поблагодарил старушку и вернулся домой.

Выходные Виталий решил посвятить поиску информации об этом французском художнике. Но, как назло, его имя никак не хотело всплывать в памяти. Поиск по выставкам окрестных музеев тоже ни к чему не привел. Собственно, ничего удивительного в этом не было – музеи были маленькими, художник неизвестным, а интернет, хоть и знал много, но, как оказалось, не все. И парень решил просто позвонить в музей и пообщаться с куратором выставки еще раз.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Раздался жизнерадостный голос на другом конце провода. – Да, конечно, я помню вас, Виталий! Наш директор очень доволен вашей работой, все в порядке, можете не беспокоиться!

– Да я, вообще-то, по другому делу. – Программисту едва удалось вставить слово.

– Да? – Удивилась трубка. – И по какому же?

– Я бы хотел поговорить с куратором выставки этого француза. К сожалению, не помню его имени…

– Выставки? Какой выставки? – Трубка удивилась еще сильнее.

– Ну как же… – Опешил парень. – Выставка французского живописца, ради которой и переделывалась сигнализация. Разве она уже закончилась?

– Закончилась? Да она и не начиналась! О чем вы вообще? – Трубка продолжала жизнерадостно орать, Виталию пришлось немного отстранить ее от уха, чтобы не потерять способность слышать. – И сигнализацию вы переделывали не из-за какой-то выставки, а по предписанию нашего РОВД. Но теперь они удовлетворены, как раз вчера снова была комиссия, она подтвердила полное соответствие требованиям.

– Погодите, погодите… – Виталий потряс головой. – Это краеведческий музей города М-ска?

– Да, верно.

– У вас три дня назад был программист Виталий Х-х-х-ов, переделывал сигнализацию.

– Да, да, все так! А вам, господин Х-х-х-ов, пить надо меньше! Хоть вы и классный программист! Не было у нас никакой выставки! И не планируется!

В трубке раздались короткие гудки. Видимо, жизнерадостность абонента была исчерпана…

«Пить надо меньше. Где-то это я уже слышал» – с сарказмом подумал Виталий и достал бутылку вина из холодильника. «А может, наоборот, больше? Чтобы вся эта ерунда имела бы хоть какое-то объяснение?» Парень налил бордовую жидкость в чашку, понюхал. В нос ударил запах спирта и сложный букет не дешевого напитка. Вроде не прокисло. Глоток, еще… Организм, не привыкший к спиртному, слегка передернуло. Спустя минуту по телу начало разливаться приятное тепло, руки-ноги слегка отяжелели, но голова оставалась ясной. Виталий убрал бутылку обратно и уставился в окно. Закатное солнце играло на куполах Благовещенского собора, вечер обещал быть теплым и тихим. Но одиноким. «Интересно, а в Париже сейчас тоже солнечно?» – вдруг подумалось парню. «И что с тем котом?» Следуя программистской привычке, Виталий пытался составить алгоритм действий, но массив данных был чрезвычайно противоречив и сомнителен, а конечная цель слишком туманна. Что он хотел в итоге? Да, разобраться, понять, что же происходит. Но это слишком широкое понятие. Да и зачем разбираться? Чтобы успокоиться. А дальше? Дальше спокойная размеренная жизнь холостяка. Впрочем, это уже зависит от того, что обнаружится в процессе разбирательств. Но с чего начать? Имени художника он не помнит, в музее выставку отрицают, Настю он фактически прогнал сам. Заслуженно или нет, сейчас пока неважно. Кстати, это тоже может выясниться позже. Что делать? Что и где искать? Сквозь путаницу мыслей Виталий не сразу сообразил, что где-то рядом кто-то бормочет. Женщина. Но что именно и откуда, разобрать не получалось. Вроде как даже не по-нашему… По-французски чтоли? Виталию нравились песни Джо Дассена, Шарля Азнавура, бормотание напоминало ему их язык. Что-то острое царапнуло по руке, парень вздрогнул и повернул голову. Барсик аккуратно намекал, что неплохо бы, хозяин, и подкрепиться. Человек снял с полки любимый барсиков пакетик, высыпал в миску, налил воды. А вот самому себе придется заказывать пиццу – дома нет ничего…

Ясный теплый вечер сменило утро с грозой и проливным дождем. Виталий взял выходной и поехал в музей, решив попробовать разобраться на месте. По приближению к городку гроза утихла, ливень сменился редеющими крупными каплями. В музее программиста как будто ждали.

– О, вот и вы! Очень, очень кстати! – Куратор выставки протягивал руку для пожатия, но был серьезен и озабочен. – У нас есть несколько вопросов, надеюсь, вы сможете нам помочь.

– У меня тоже есть парочка вопросов. – Парировал Виталий. – И я хотел бы задать их первым.

– Да? Ну хорошо. Только, пожалуйста, быстрее.

– Я вчера звонил сюда, в музей, мне сказали, что с системой охраны все в порядке, но о вашей выставке даже и не слыхали. Как это понимать? – С места в карьер начал программист. Куратор поднял на него удивленные глаза.

– В смысле «не слыхали»? А чем же я, по-вашему, тут занимаюсь?

– Чем вы занимаетесь я вижу, и к вам вопросов по этому поводу не имею. Меня интересует лишь, почему меня обманули?

К беседующим подошел человек в полицейской форме, видимо, участковый, и с ним человек в штатском.

– Простите, что вмешиваюсь, – Вместо приветствия произнес полицейский. – Я слышал ваш разговор. Так вот Дмитрий Сергеевич, директор, если вы помните, утверждает, что местный телефон в музее уже почти неделю как не работает.

Виталий вытаращил на него глаза.

– А куда ж я вчера звонил? В интернете нашел номер, да вот он у меня даже записан. – И Виталий протянул блокнот человеку в штатском – директору музея.

– Да, это наш номер. – Подтвердил Дмитрий Сергеевич, взглянув на записи. – Но, как вам сказали, он не работает. Дорожники перебили кабель и теперь мы только по мобильным общаемся.

Виталий озадаченно почесал подбородок.

– Странно, очень странно. Кстати, раз уж тут участковый, то прошу принять заявление по этому вопросу. Меня ввели в заблуждение.

– Да, непременно. – Кивнул полицейский. – Но чуть позже. Скажите, что вам известно о пропаже картины.

– Пропаже? – Программист был близок, по собственным ощущениям, к «сбою системы». – Ничего не известно. А что пропало?

– Тот самый городской этюд с кошкой на окне….

Первым делом Виталий запустил диагностику системы охраны.

– А когда это произошло? – Обратился он к участковому.

– В том-то и дело, что мы точно не знаем. Опрос посетителей и работников музея указывает на то, что исчезновение произошло вчера чуть ли не среди бела дня прямо во время экспозиции. Странно, но пропажу заметили не сразу. Один из гостей начал интересоваться у смотрительниц, не видели ли они случайно, куда пошла его спутница. Они ничего сказать не могли, а гость ее вроде как уже давно потерял из виду и никак не может найти. Охранник утверждает, что она не выходила из музея, но в помещении ее нет. Вот в ходе осмотра помещения выяснилось, что еще и картины нет на месте.

– И вы подозреваете ее?

– Пока да, это рабочая версия. На первый взгляд самая очевидная, но, как показывает практика, чаще всего ошибочная. – Участковый, похоже, относился к своим обязанностям очень добросовестно. – Вот еще и вы заявляете о мошенничестве с телефоном. Если она и причастна, то она явно была не одна.

– А можно поинтересоваться, кого из гостей потеряли?

– В–ая Анастасия Дмитриевна.

– Настя? – Вырвалось у программиста.

– Вы с ней знакомы? – Тут же поймал зацепку участковый.

– Ну, как знакомы… – И Виталий рассказал о неудавшемся романе с девушкой, случайной встрече на открытии выставки и разговоре на улице. Тем временем диагностика системы закончилась, не показав никаких ошибок и не выявив вмешательства.

– Мне нужно посмотреть на место кражи.

– Да, конечно. Пойдемте. Что скажете о надежности охраны?

– Что скажу… – Виталий на секунду задумался. – Хорошая система. Электроника надежная, датчики обмануть практически нереально. И корректировка алгоритма была проведена очень своевременно, парочку уязвимостей я закрыл.

– Да, только это не помогло. – Вздохнул участковый. А Виталий подумал, что он и сам теперь может легко оказаться в подозреваемых как сообщник…

Куратор выставки, директор музея, участковый полицейский и программист прошли несколько залов и оказались в том, где была исчезнувшая картина.

– Вот, пожалуйста. – Директор махнул рукой. – Изучайте…

Виталий непонимающе оглядел троих своих спутников.

– Простите… – Нерешительно произнес программист. – А что тут изучать?

– Ну, вам виднее, что. – Отозвался участковый. – Датчики, сенсоры, что там у вас в системе…

– Эээ..а… зачем?

– Как «зачем»? – Изумился директор. – Налицо хищение, мы хотим знать подробности.

– Хищение… – Виталий растерянно озирался. – Я не вижу хищения.

– В каком смысле? – Настала очередь удивляться куратору. – Вот тут висела картина, этюд с окном и кошкой. Теперь его нет. Голый крюк, как вы изволите видеть.

– Простите меня великодушно. – Тихо проговорил Виталий. – Но я «изволю видеть» произведение на его законном месте…

– Что значит «на законном месте»? Что вы имеете ввиду?

– То и значит. Вот место. – Парень протянул руку. – Вот произведение висит.

Трое «следователей» выпучили глаза на программиста.

– Вы шутите? Или издеваетесь? Нет тут никакого произведения!

– Ну как же нет? Вот она висит. Окно, штора, кошка. Башня Эйфелева там на заднем плане.

– Не надо мне описывать содержание картины! – Вспылил директор музея. – Я и сам его прекрасно знаю! Молодой человек, мы не шутки тут с вами шутим! Пропало произведение искусства, есть подозреваемый, а вы нам тут цирк устроили!

– Да ничего я вам тут не устраиваю! – Разозлился Виталий. – Это еще надо разобраться, кто кому голову морочит! Сначала приглашают на выставку, потом говорят, что никакой выставки не было и в помине, а теперь вообще о пропаже заявляете! Вот она, ваша «пропажа»!

Виталий решительным шагом направился к висящей картине, намереваясь ткнуть ее прямо в нос директору и остальным, схватился за раму чтобы снять с крепления. Участковый и потерпевшие изумленно смотрели на парня. Но настоящий шок они испытали когда программист протянул руку к месту, где еще вчера висела картина, и исчез прямо у них на глазах.

Сказать, что Виталий был шокирован, это не сказать ничего. Долю секунды назад он снимал со стены картину в музее, но вот он уже стоит, нелепо вытянув пустые руки вперед, в сторону окна, за которым сверкает вечерними огнями Эйфелева башня, само окно наполовину закрыто шторой с тенью умывающейся кошки. Ощущая себя буквально ударенным пыльным мешком по голове, программист огляделся. Нет, это не была его кухня, где он не так давно видел такой же сюжет. Небольшая комната была обставлена по моде прошлого, а то и позапрошлого века. Пышный резной диван со скомканным пледом, узорчатый комод, мутноватое зеркало в винтажной оправе. На стенах явно дорогие ценные гобелены. Резная дверь из плотного натурального дерева не желала открываться. Парень стукнул по ней кулаком от досады и чуть не выматерился от неожиданности – скомканный плед на диване явственно пискнул и зашевелился. Виталий осторожно подошел поближе и аккуратно, вытянутой сильно вперед рукой приподнял плед. Под ним обнаружилась испуганная девушка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся таинственно исчезнувшей Настей. Она смотрела на Виталия широко открытыми испуганными глазами, медленно осознавая, кто сейчас перед ней. Программист первым совладал с собой.

– Тебя там, вообще-то, ищут… – Пробормотал он. Потом добавил. – Что ты здесь делаешь? И где мы?

Девушка, наконец, очухалась, признала молодого человека.

– Сама хотела бы знать. – Произнесла она полушепотом. – Судя по виду из окна, мы в Париже. Судя по обстановке, век 18-19-й.

– Как ты здесь оказалась?

– Все, что я помню, это выставка… – Тут Настя произнесла имя французского художника, которое ну никак не хотело запоминаться Виталию. – Я подошла поближе к этюду, чтобы внимательнее рассмотреть технику письма, прикоснулась к раме… И все, я тут.

– Когда это было?

– Вроде вчера. Я кричала, стучала, никто не отозвался… – Девушка зябко повела плечами, плотнее закутываясь в плед. Виталий достал мобильник, взглянул на экран. Связи, как он и опасался, не было.

Виталий был программистом. Хорошим, даже классным программистом. У него было хорошее здоровье, которое он поддерживал утренней зарядкой и легкой пробежкой. Но спортсменом он не был. Парню стоило немалых усилий выбить крепкую тяжелую дверь. Никто так и не появился, несмотря на явных грохот ломаемой комнаты. Ребята спустились по вычурной мраморной лестнице и вышли на улицу. Их «тюрьма», из которой они сбежали, оказалась живописным особнячком явно небедного парижанина.

– Что будем делать? – Девушка с надеждой смотрела на когда-то ухажера, а теперь невольного соучастника странных событий.

– Пока не знаю. – Отозвался парень. – Надо бы домой, сама понимаешь.

Настя согласно кивнула.

– Кстати, о доме. Там тебя ищут.

– Надеюсь.

– Угу. Только я бы так не радовался. Тебя ищут всвязи с исчезновением картины. Думаю, что и меня теперь тоже.

– Исчезновением картины? – Девушка вскинула удивленные ресницы. – Впрочем, я,кажется, догадываюсь, какой именно.

– Угу. Именно. – Подтвердил парень. – Кстати, ты, я так понимаю, неплохо ориентируешься в его биографии?

– Есть немного.

– Может, навестим его? – Предложил Виталий. – Домой я все равно не знаю пока как попасть. Да и глупо упускать такой шанс, вдруг что-то выяснится. Он же примерно в это время жил, я правильно понимаю?

До девушки постепенно начала доходить ситуация.

– Ой, да, точно. 1864-1903 года.

– Такой молодой?

– Да. Подцепил где-то лихорадку, ну и… Медицина тогда была, сам понимаешь…

– Да уж. Интересно, какой сейчас год? И, кстати, далеко до этого твоего… как его…

– Пригород Парижа. По нашим меркам совсем рядом, но пешком мы долго идти будем. И есть очень хочется… – Пожаловалась Настя…

Вопрос с обедом был решен на грани фола. Настя, неплохо знавшая французский, разыграла целый спектакль в ближайшем кафе. Она представила Виталия как коллекционера живописи из Москвы, сама заделавшись помощницей и переводчицей. Женское обаяние и необычный вид гостей в конце концов сыграли свою роль и хозяин кафе накормил их довольно сносно, согласившись записать расходы «на счет известного русского коллекционера». И даже подсказал, кто может помочь им добраться до нужного места в пригороде.

– Какие они все тут доверчивые. – Тихонько шепнула Настя своему спутнику по-русски, когда они уселись в коляску и двинулись на родину живописца.

– Не «тут», а «тогда». – Поправил девушку Виталий. – Это тебе не современный мир, где «ничего личного, только бизнес». Сейчас только и жди кидалова. Тогда с этим проще было.

Домик художника оказался жалкой лачугой, едва защищавшей от ветра и дождя. Сам живописец, маленький пухленький человечек с узкими проницательными глазками, на гостей почти не обратил внимания. Ну пришли и пришли, мало ли, кто тут шляется, воровать в доме все равно нечего. Но, узнав от Насти, что он удостоился визита русского коллекционера живописи, ободрился и даже предложил вина с мочеными яблоками.

– Спроси у него про картину. – Попросил Виталий подругу. – Похоже, она является ключом.

Девушка кивнула и защебетала по-французски, а парень принялся разглядывать довольно убогое убранство жилища.

– Он не понимает о какой картине идет речь. – Обратилась Настя к Виталию.

– Ну так покажи ему фотку. Вот, у меня на телефоне есть. – «Коллекционер» протянул телефон спутнице, француз с изумлением уставился на диковинную светящуюся коробочку.

– Он говорит, что никогда не рисовал такого. Но сюжет ему понравился.

– Не рисовал? – Задумался Виталий. – А какой сейчас год? Может, он ее позже нарисовал?

– 1903 – Ответила Настя. – В этом году он подцепил лихорадку. Если не написал до сих пор, то у него почти нет времени.

Несколько дней скитальцы провели в домике француза. Виталий как мог пытался подлатать протекающую крышу, Настя хотела хоть немного навести порядок в хаосе художника. Ребята никак не могли придумать способа вернуться домой. Сам же живописец то запирался у себя в «кабинете», то исчезал куда-то на несколько часов. Наконец, невыспавшийся, взлохмаченный и перемазанный красками, но страшно довольный и гордый собой творец торжественно пригласил ребят в свою мастерскую. Они осторожно прошли в святая святых художника. По комнате в беспорядке были разбросаны холсты, кисти, куски рам. Пара больших сальных свечей освещала по бокам нечто висящее на стене, закрытое коричневым полотном. Француз произнес короткую напыщенную речь, в кратком переводе Насти означавшую – «Я страшно рад представить свою новую работу именитому русскому коллекционеру» – и попытался эффектно сдернуть полотно, но оно зацепилось за край рамы и не хотело открывать миру очередной шедевр. Художник дернул сильнее, полотно затрещало, порвалось, но и шедевр не удержался на стене. Виталий и Настя рефлекторно бросились ловить падающую картину….

Выставка в музее под Воронежем закрывалась на неопределенный срок. Рабочие снимали со стен полотна, аккуратно упаковывали и укладывали в ящики. Куратор придирчиво контролировал процесс, снимая все на видео. Он был человеком опытным, волевым, с отменной выдержкой, которая, по всей видимости, и помогла ему удержать камеру в руках, когда Настя и Виталий материализовались из ниоткуда прямо перед ним, держа пропавший шедевр.

– Ух, е…. – Пробормотал подсобный рабочий, а его помощник просто молча сел на пол, попутно раздавив раму укладываемой в ящик картины.

– Я понимаю, что нам никто не поверит. – Перед ребятами сидели участковый, директор музея и куратор выставки. Они только что выслушали путаный рассказ путешественников во времени и пространстве. Они даже видели кое-что собственными глазами, но объяснить тоже ничего не могли. Картина на месте, обстоятельства загадочны, претензии предъявлять некому.

– Ну что ж. Зато теперь мы знаем, где и когда был написан этюд с кошкой на окне. – Заметила Настя.

– Угу. – Согласился Виталий. – И есть маленькая поправочка о причинах смерти автора.

– В смысле?

– Сильно сомневаюсь, что он остался в здравом уме, если вообще его не хватил удар после того, как мы испарились у него на глазах, прихватив его последнюю работу.

Задумчивое молчание было прервано участковым.

– Предлагаю так. – Начал он. – Происшествие замять, списав панику на разгильдяйство подсобных рабочих. Благо, мы не столица, дело мелкое. Правде все равно никто не поверит. В прессе объявить, что виновные в панике наказаны, шедевр никуда не пропадал. И закроем это дело.

Директора музея такая позиция устраивала, а куратору было вообще все равно, главное, что картина на месте. Все пожали друг другу руки, дав обещание не разглашать истину. Ребята остались одни.

– И что дальше? – Поинтересовалась Настя.

– Ты хотела что-то объяснить. Прости, я не дал тебе тогда… – Виноватым голосом произнес Виталий.

– Да.. Я хотела извиниться, что сбежала тогда, не попрощавшись. И сейчас я убедилась, что была права. – Настя помолчала. – Ты хороший. Ты правильный. Я почти влюбилась в тебя, но сама этого испугалась. Я тебе не нужна. Точнее, тебе не нужна такая, как я. Нет, мне не скучно с тобой, но я испорчу тебе жизнь. Просто поверь мне на слово.

Виталий понурился, вздохнул.

– Ну а для чего тогда это все? Зачем эта картина нас опять свела? Неужели просто показать историю собственного появления?

– Не знаю. Все в мире происходит не просто так. Все нужно для чего-то. Или почему-то. И чаще всего истинные мотивы мы узнаем намного позже.

Настя взяла Виталия за руку, другой рукой подняла его голову за подбородок, посмотрела ему в глаза.

– Все будет хорошо. Все будет так, как должно быть. Даже если будет наоборот.

Девушка снова помолчала.

– Теперь у нас есть общие воспоминания. Основанные на чем-то другом, чем просто влечение. Возможно, они нам еще пригодятся. Потом. Когда-нибудь. Может быть…

Девушка грациозно встала из-за стола, изящные каблучки, удаляясь, тихо зацокали. До гостиницы было недалеко, первые осенние деньки радовали последним теплом. Настя решила прогуляться пешком. Она шла и размышляла о странных событиях последних дней. Что это было? Что будет потом? И почему ее спутник так легко потерял ее на открытии выставки и так и не появился по ее возвращении? Погруженная в свои мысли девушка не заметила, как дошла до гостиницы. Низкое осеннее солнышко светило прямо в глаза. Вдруг кто-то преградил ей путь. Настя даже не успела ойкнуть, как рот ее закрыл страстный поцелуй. Лишь через минуту-другую она смогла прийти в себя.

– Знаешь, ты права. Мне не нужна ТАКАЯ, как ты. Мне нужна ТЫ.

Настя не стала возражать….

В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.