Желтый фонарь [Евгений Александрович Курагин] (fb2) читать онлайн

Евгений Курагин Желтый фонарь

– У тебя есть выбор, – спокойно проговорил Алекс, выставив перед собой кремневый пистолет с взведенным курком. – Умереть или вернуться к себе домой, к родным, и забыть обо всем, что здесь сегодня произошло.

– Вас это все равно не спасет! На вас объявлена охота! Тысяча золотых империалов¹ – очень большие деньги, так что всегда найдутся храбрецы или же безумцы, решившие испытать свою удачу.

– Я это знаю, впрочем, знаю и то, что сейчас при любом исходе на одного охотника за головами станет меньше.

– Определенно! – наемник отстегнул от пояса кошель, взвесил его на ладони. – Здесь двадцать пять империалов. В кошельках остальных, – он обвел взглядом трех товарищей, чьи души уже отправились к праотцам, – столько же. Возьми половину и дай мне забрать остальное, и ты никогда обо мне больше не услышь.

Наемник бросил кошель Алексу, сам же остался стоять на месте, держа руки так, чтобы у противника не возникло мысли о подвохе. Кассандр любил жизнь и хотел, чтобы она продолжалась.

– Хорошо, – поймав кошель, Алекс пристегнул его к поясу, – деньги ему пригодятся – медленно отступил на несколько шагов. Но прежде чем скрыться из вида, предупредил:

– Не приведи Господь встретиться тебе на моем пути еще раз.

– Буду молиться о том же самом! – ответил Кассандр, не двигаясь с места.

Алекс был уверен, что наемник не последует за ним. Несколько дней назад он оставил жену в жилище местной отшельницы, которая жила в пещере у ручья, и все эти дни следил за четверкой головорезов, вызвавшихся схватить его с Анной или убить, если не удастся взять живыми. За прошедшие дни он достаточно хорошо выучил их привычки, и только поджидал подходящего момента, и этот момент не заставил себя долго ждать. За два часа до восхода солнца он вышел к стоянке наемников, без каких-либо колебаний перерезал глотку часовому. Затем спустился к лагерю, воткнул кинжал между лопаток скучающего у костра Себастьяна, отличавшегося особой жестокостью среди четверки наемников. Третьим стал Жиром. Алекс не хотел его убивать, просто тот проснулся не вовремя и сразу схватился за пистолет, который спустя двадцать секунд уставился в лицо ошеломленного Кассандра.

Охотники сами стали добычей. Алекс, в свою очередь, быстрым шагом сокращал расстояние до пещеры, в которой его дожидалась Анна. Им вместе слишком многое довелось пережить, скрываться от заклинателей и ловчих², прятаться по глухим деревням и на хуторах. Им, в конце концов, пришлось пересечь, казалось, бескрайний океан в поисках глотка спокойной жизни. Но и здесь, в Новом Свете, им не давали покоя, не давали забыть, что на них шла самая настоящая охота. Члены Первой Ложи³ то и дело отправляли в Новый Свет убийц, выслеживавших отступников, а вместе с ними и миссионеров, расширяя свою власть в провинциях.

За последние годы Алексу довелось убить не одного наемника, польстившегося на награду за их головы, и, видит бог, он не получал от этого хоть какого-нибудь удовольствия. Он спасал свою семью, свое будущее. Однако последний из убийц стал полной для него неожиданностью. Он был из числа заклинателей, и, заколов его на набережной маленького городка недалеко от Ла Корунья⁴, перед самым отбытием в Новый Свет, он долго не мог прийти в себя. Он знал, что охота за ними будет продолжаться, но думал, мечтал, что здесь, в новом мире, их ждет другая жизнь, спокойная, не омраченная вечными тревогами. Он ошибался.

Алекс вернулся к пещере отшельницы, кода солнце достигло зенита. Анна сидела на грубо сколоченном табурете, перебирала травы. Эта работа не была ей в новинку, больше того, она успела поднатореть в этом занятии. Старая ведьма в мешковатом платье и шерстяном платке занималась тем же самым, рассказывая о травах, которые молодой женщине не доводилось видеть.

Когда Алекс вошел в пещеру, Анна поднялась, подойдя, обняла мужа за плечи.

– Все кончено. – Он отставил короткий посох с узловатым навершием у двери, опустился на лавку. – Сегодня мы уходим. Нам нельзя здесь задерживаться.

Затем он обратился к старухе:

– Благодарю вас, добрая женщина, мы не забудем вашей доброты.

– Не стоит. Мне было приятно повстречать коллегу, так сказать… приятно и познавательно. Признаться, не думала, что в Старом Свете для таких, как мы, найдется место.

– Его не так чтобы очень много, – сказал Алекс. Анна подала ему глиняную кружку с ароматным варевом, и он с удовольствием сделал несколько глотков.

– Пусть его немного, но оно есть, а это уже дорогого стоит. В моей юности на нас шла настоящая охота. Нас жгли и топили, а затем снова жгли на кострах. Хорошо, что то время прошло, и мы наконец можем выдохнуть полной грудью.

К вечерним сумеркам Алекс с Анной покинули пещеру отшельницы. На шее молодой женщины висело ожерелье из каменьев, узелков высушенной травы и кореньев, которые должны были спасать от дурного глаза и отпугивать нечистую силу. В заплечном мешке Алекса разместился провиант на несколько дней и некоторые снадобья, которые всегда полезно иметь при себе.

Злой рок – или судьба – немало их потрепал, на каждом шагу выстраивая перед молодыми людьми баррикады из жизненных ситуаций, заставляла принимать непростые решения. Однако они продолжали неумолимо идти вперед. Кто-то бы сказал, что лучше бы им никогда не встречаться. Иногда, возможно, они и сами об этом думали, но в короткие минуты радости они говорили друг другу, что они все вынесут и вместе преодолеют любые трудности.

К тракту они вышли за полночь следующего дня. Грунтовая дорога вела вдоль полноводной реки, омывавшей крутые берега, которые поросли камышом и старыми ивами. В небе висел молодой месяц, посеребривший кроны деревьев, а под ногами чавкала земля, вдоволь напитавшаяся влагой после недавнего дождя.

Они остановились у каменного моста, переброшенного через реку. Алекс усадил жену на высохший ствол сваленного стихией тополя, взял ее руки в свои ладони.

– Ты как?

– Хорошо.

– Не устала?

– Нет. – Анна улыбнулась.

– Нашим скитаниям скоро придет конец, верь мне!

– Я верю! И знаю это.

Они не сразу услышали характерный цокот подкованных копыт, а когда услышали, было слишком поздно скрываться в кустарниках, как они не раз делали прежде. Алекс взялся за посох, готовясь вступить в бой, но голос возничего, усталый и больной, остановил его.

– Вас подвезти, добрые люди? Ночь темна, а в лесу немало лиходеев. Вместе безопасней и не так тревожно.

На телеге, которой правил сгорбленный старик, лежали вязанки сена и корзины с тыквой.

– В город везу на продажу, – сказал старик, проследив за взглядом молодого мужчины. А потом, выждав немного, с некоторым сожалением добавил: – Что ж, извольте, дорога длинная, и нужно поспешать. До рассвета надо поспеть на рынок.

– Погоди!

Они больше суток провели в дороге, сделав всего один привал у горного ручья. Алекс усадил жену на козлы; старик укрыл ее теплым пледом, а сам забрался на край повозки, прежде сказав:

– Мы заплатим за доброту, но не жди от нас слишком многого.

Алекс никогда не жалел денег, и хотя они у него водились, не хотел вызывать ненужный интерес у возничего. Человек чем меньше знает, тем крепче спит.

Старик кивнул, не сказав ни слова. Он был доволен уже тем, что у него появилась компания и есть благодарный слушатель в лице Анны. Они проехали около двадцати миль, когда старик заметил фонарь за ржаным полем, которое граничило с дорогой.

– Остановимся. Лошадь нужно напоить, да и вам отдых пойдет на пользу, здесь готовят отличный куриный бульон.

Алекс увидел усталую улыбку на лице жены, скупо кивнул. Будь его воля, он бы ехал без остановок до самого города,

Медная, позеленевшая от времени вывеска с витиеватой надписью «Желтый Фонарь», поскрипывая, качалась на ветру. Сонный мальчишка лет тринадцати тут же схватил ведро пошел по воду, а старик поманил молодых людей за собой в трактир.

– Вам нечего опасаться, – проговорил он. – Тут собирается только местный люд, и обычно им нет дела до приезжих.

Пройдя по жидкой грязи, не успевшей подсохнуть за прошедший день, он уверенно толкнул дверь и вошел внутрь трактира. Анна зашла за ним следом. За время, проведенное в пути, они успели разговориться, в то время как Алекс почти не принимал участия в их беседе.

– Свободный стол есть? – спросил старик у полного хозяина с залихватскими усами и редкими волосами, зачесанными на бок и скрывавшими под собой лысину. – Нам бы чего горячего поесть, да дальше отправимся.

– Пять минут, – ответил трактирщик и исчез на кухне.

В придорожном заведении было довольно людно, несмотря на позднее время. Разносчица провела гостей в дальний угол зала, не обращая внимания на сальные шутки постояльцев, усадила их за убранный стол, оставив на нем кувшин с вином и глиняные кружки. Возница же уселся за стойкой и о чем-то заговорил с хозяином, не обращая внимания на компанию карликов, которые распивали эль, озвучивая похабные шутки.

Вообще в трактире собралась компания знатная, как заметил один молодой человек, сидевший за соседним столом. Тут тебе и пышногрудые красотки, место которым в домах известного типа, и деревенские простушки, которые всю свою жизнь доят коров да ухаживают за домашней скотиной. Картежники, лесорубы, простые крестьяне, которые ни свет не заря выходят в поле, и бывалые вояки, что заскочили на часок пропустить кружечку-другую местного пива или вина.

– Не нравится мне здесь. – Анна не съела и половины миски знаменитого бульона, а когда начала искать глазами возничего, то аппетит ее и вовсе пропал. Его нигде не было.

– Я во всем разберусь. – Алекс решительно поднялся из-за стола, подхватив посох, прошел к стойке, но когда он оказался в одном шаге от нее, его подхватила ревущая толпа посетителей, и он в один миг оказался во дворе, прямо перед ржаным полем, обнесенным плетнем. Поле было не больше ста метров в длину, а по ширине и того меньше. Несмотря на то, что на дворе была середина осени, и явно ощущалось холодное дыхание ранней зимы, колосья ржи наливались золотом, создавая некий волшебный звон, переплетавшийся с карканьем ворон, круживших над полем.

– Веселье скоро начнется! – выкрикнул кто-то, и ему вторили многие голоса опьяненной толпы.

Рядом с Алексом появился высокий молодой человек навскидку лет семнадцати, в белоснежной рубахе с кружевами и точно такими же светлыми волосами. На бледном с приятными чертами лице застыла улыбка, но в белесых глазах ощущалась невыразимая тоска. Он тяжело опирался на трость обеими руками, однако Алекс мог поспорить, что силы в его руках хватит, чтобы свернуть шею даже медведю, который бродит в окрестных лесах.

– Чего они ждут?

– Вы же слышали – веселья! Игрищ! Развлечений!!

– И что это за развлечение?

– Оно на любителя, мой дорогой друг, – уклончиво ответил светловолосый незнакомец, пожимая плечами. – Для мадам Вурдарел, к примеру, это ужасное зрелище, посему она намеренно пропускает его, предпочитая наслаждаться хорошим вином и поэзией современников. А вот для господина Конни нет ничего веселее! Старина Джосс снова начнет плеваться и сыпать проклятиями, в то время как госпожа Эвелина будет звонко смеяться и радоваться. Каждый находит в этой забаве что-то свое, дорогой мой Александр.

Алекс посмотрел на юношу немигающим взглядом, в его глазах засверкали искорки, а губы чуть дрогнули.

– Да, я прекрасно осведомлен о том, кто вы и кем является ваша дражайшая супруга, – ответил на немой вопрос юноша. В его голосе звучало безразличие.

– На вашем месте я бы не стал хвастаться этими знаниями, – спокойно проговорил Алекс.

– О! Конечно! Выпускник Лазаревского института Дарфальц. Прекрасный стрелок и непревзойденный шпажист, если верить заявлениям, сделанным как-то Алексеем Сергеевичем Штонбергом. Конечно, об этом незачем кому-то знать, как и о том, что вас с Анной разыскивают по всему Старому Свету, да и не только.

– Поверьте мне на слово, юноша, – с металлом в голосе проговорил Алекс, – вы не захотите таких врагов, как мы.

– Если вы думаете, что я рад вас здесь видеть, то вы глубоко заблуждаетесь, молодой человек. Мне куда как приятнее знать, что вы свободны и продолжаете портить кровь сильным мира сего, – юноша ударил тростью о землю, и в тот же миг из подвала выволокли молодого дворянина в кровоподтеках и ссадинах.

– Шпагу! – выкрикнул кто-то.

– Верните ему шпагу! – поддержал первого еще чей-то хриплый голос.

– Да дайте ему шпагу наконец! – сказал беловолосый юноша, и хотя говорил он негромко, почти шепотом, его слышал каждый из присутствующих.

– Что сейчас будет?

– Довольно скучное зрелище, как по мне, однако не оставляющее равнодушными моих многочисленных гостей, – ответил юноша. – И хотя я нахожу это действо пережитком старых времен, многим оно не перестает нравиться.

– Вы не ответили на мой вопрос!

– Разве? Тогда смотрите! В этом вся жизнь! Вся соль! Ведь все мы участвуем в гонке со смертью, не иначе!

Дворянин сорвался с места с обнаженной шпагой в руке, и в тот же самый момент с шеста посреди ржаного поля к нему навстречу сорвалось чучело с ржавой косой и в широкополой шляпе. Дворянин успел сделать не больше дюжины шагов, прежде чем соломенное пугало взмыло в воздух, нанеся всего один размашистый удар.

Когда все возгласы стихли, а посетители вернулись к выпивке и гуляньям, беловолосый юноша оказался у сеновала, который стоял за трактиром с вывеской, подсвеченной желтым светом фонаря.

– Я не знаю, что с вами делать, – сказал он так, словно в его власти были и жизни, и судьбы молодых людей.

– С чего ты взял, что хоть что-то сможешь с нами сделать?

– Но вы здесь, разве не так? А значит, на что-то я все-таки способен, иначе здесь бы вас уже не было!

– Мы… это какое-то колдовство?

– Нет. Всего лишь моя воля, – улыбнулся юноша, а потом представился: – Себ Анатас, к вашим услугам, – он изыскано поклонился, а затем указал на порог сеновала. – До поры это станет вашим обиталищем. Вы либо послужите мне, хотя я этому ни разу не рад, либо останетесь здесь навечно, как старина Шарль или йомсвикинг⁵ Олаф. Впрочем, есть и другой вариант, – Себ указал на ржаное поле, – но твой посох, Александр, тебе в этом не поможет.

В посох Алекса был вставлен скрытый клинок, перекованный мастером-оружейником из Толедо. При его участии был создан и посох, выполнявший функцию не только ножен, но и грозного оружия. После в пригороде Понферрада⁶ над клинком долгое время работал рунный мастер Турелье. Он давно отошел от дел и не имел никаких связей с Виньаром, но за время вынужденного бездействия не растерял своих талантов. Все иероглифы с рунами были нанесены в указанном порядке и уже не раз спасали молодым людям жизни, но сейчас Алекс не мог извлечь клинок из ножен, больше того, он не мог даже пошевелить пальцем.

– Бессмысленно, – флегматично проговорил Себ Анатас, – здесь все подчинено мне и моей воле. А теперь отдыхайте, Лука принесет вам горячей еды и подогретого вина.

Когда Анатас ушел, Алекс наконец смог извлечь клинок из посоха. Символы на лезвии зажглись бирюзовым, но все же горели не так ярко, как обычно.

– Мы в ловушке, – произнесла Анна.

Она не спрашивала, она утверждала и была совершенно права. Здесь, в этом трактире, что-то было не так. И это ржаное поле с чучелом, размахивавшим косой…

– Ложись спать, я покараулю.

– Думаю, сегодня ты можешь лечь спать спокойно, ничего не опасаясь: если бы Анатас хотел забрать наши жизни, он забрал бы их, и ни ты, ни я ему бы в этом не помешали.

– Твоя правда, Анна, – не желая того, признал Алекс.

* * *

Утро выдалось туманным. У густой серой пелене, казалось, можно было притронуться. Алекс вошел в нее и тут же появился позади своей супруги, обнимавшей себя за плечи.

– Ерунда какая-то, – проговорил он.

Туман стелился завесой, стеной по границам двора, обнесенного дощатым забором, сломанным в одном-единственном месте, там, где вчерашний дворянин осмелился ступить на ржаное поле и где нашел свою скоропостижную смерть. Ближе к забору пелена тумана была не такая густая; Анна увидела голую землю, покрытую белыми костями животных и людей. Их было очень много, и они покрывали все поле, посреди которого на высоком шесте покачивалось пугало с ржавой косой в руке и в шляпе с широкими полями.

– Прошу, сударыня, не подходите слишком близко, наш сэр Сантрей не любит незваных гостей, – дряхлый старик, который появился в распахнутых воротах конюшни, говорил, запинаясь, то и дело шумно схаркивая мокроту.

– Сэр Сантрей? – переспросила Анна.

– Пугало, – пояснил старик, а потом добавил: – Мое имя Шарль. Я был слугой достопочтенного графа Уильяма Сантрея и служил ему с детства. До тех самых пор, пока мы не оказались в этом самом трактире, направляясь ночью через лес по какому-то важному делу.

– Но как это возможно? – Анна вновь взглянуло на пугало. На нем действительно было надето дорогое, правда, уже обветшавшее платье, перевязь со шпагой, чулки и башмаки с серебряными бляхами.

– Мой хозяин был азартным молодым человеком, и из каждой схватки, пусть то на шпагах, кулаках или за игральным столом, он выходил победителем. Ему везло везде и во всем! Не было ни одной дуэли, в которой он бы не победил, и ни одного женского сердца, которое он не смог бы покорить. Но продолжалось это ровно до тех пор, пока на свою беду он не встретился с господином Анатасом.

Прихрамывая на правую ногу, старик подошел к Анне, не сводя своего замутненного взгляда с пугала.

– Он и сейчас непобедим, – проговорил он. – Прошло без малого сто лет, а он и сейчас продолжает разить своих врагов, не давая им шанса на победу.

– Каким же человеком нужно быть, чтобы сотворить такое?

– А кто, сударыня, сказал, что Себ Анатас человек? Он – бог! Во всяком случае, здесь, в этом месте, – пробормотал Шарль, косясь по сторонам, а затем жестом пригласил молодых людей пройти в трактир. – Сейчас там не так людно, как ночью, вы сможете согреться у камина и поесть чего-нибудь горячего. Лука, трактирщик, не посмеет отказать вам.

– Он такой же пленник, как и мы?

– Пленник? Нет, что вы. Мы гости и вольны уйти, когда нам это заблагорассудится. Однако покинуть «Желтый Фонарь» можно одним уже известным вам путем…

В трактире было тепло и сухо. Лука лично принес запеченного мяса на серебряном подносе, свежевыпеченный хлеб и сыр, а также бутылку дорогого вина с хрустальными бокалами на высоких ножках. Молодые люди расположились за столом у самого камина, в котором потрескивали поленья, и, хотя в рот не лезло ни крошки, Алекс уговорил супругу поесть. Силы им еще пригодятся.

Шарль вернулся позже с охапкой наколотых дров. Он сложил их на решетке, затем с разрешения молодых людей подсел на лавочку и не без удовольствия опрокинул стаканчик красного вина.

– Куда подевался старик, который привез нас сюда? – спросила Анна немного погодя. Ей не давал покоя этот вопрос.

– Харон? Он отправился дальше в путь, но будьте уверены, сегодня ночью, а может, завтра, он обязательно вернется, привезя с собой несчастных, которые решатся сесть в его проклятую телегу, – проговорил старик, вытирая усы. – Харон обречен колесить по дорогам, и только здесь он может спуститься на землю, почувствовать под ногами почву, пропустить кружку эля и вдоволь поесть. Что касается его телеги, то она не простая. Каждый, кто сел в нее, не сможет ее покинуть до тех пор, пока она не остановится во дворе трактира. Так здесь оказались почти все, кого вы можете видеть, и здесь мы все делаемся другими с приходом вечерних сумерек. Вы тоже изменитесь, если задержитесь достаточно долго в «Желтом Фонаре».

Алекс слушал старика внимательно, обводя взглядом зал трактира и останавливаясь на лицах его посетителей.

В углу сидел крепкий мужчина с густой рыжей бородой и волосами, заплетенными в толстые косы. Шарль сказал, что он викинг и, наверное, дольше всех являлся гостем Анатаса. Бывало, чтобы размять кости, он ввязывался в драку и всегда выходил из нее победителем. Однако, как и бедный Уильям Сутрей, он проиграл всего однажды в поединке с беловолосым юношей, опиравшимся на трость.

За соседним столом справа от йомсвикинга сидела уже не молодая женщина с изуродованным шрамами лицом, в белом чепце и ветхой шали поверх поизносившегося шерстяного платья. Серые глаза неотрывно следили за вязальными спицами в руках. Некогда она считалась первой красавицей на всю округу, и сейчас, с приходом ночи, она снова ею становилась.

Компания молодых людей, которая сидела у самой стены, распивая крепкий эль, как-то решила проникнуть в трактир через окно второго этажа. Они не знали, что, попав сюда, они никогда не смогут выйти. Ночью они превращались в гнусных задиристых карликов, которые сыпали сальными шутками да проклятиями.

– Здесь каждый преображается, – продолжал Шарль свой рассказ. – И чем дольше вы здесь находитесь, тем больше вы меняетесь. Становитесь теми, кем являетесь в глубине своей души.

– А кем становитесь вы с заходом солнца? – спросила Анна исключительно из любопытства.

– О! Неожиданный вопрос, сударыня. Никто прежде меня об этом не спрашивал, – проговорил старик. – Мне было пятнадцать, и прибыл я сюда, как вы уже знаете, с графом Сутрейем. Мы уже виделись с вами прошлым вечером, я – тот самый мальчишка, которого Харон отправил по воду, чтобы напоить его тощую клячу.

Алекс призадумался; он уже решил для себя, что должен поговорить с Анатасом еще раз, он должен найти лазейку, чтобы покинуть проклятый трактир и всех его чудаковатых обитателей. Их жизни, как и их судьбы, его не беспокоили, ему нужно спасти лишь одну. Он поднял глаза и встретился взглядом с большими зелеными глазами своей супруги. Она уже знала, чувствовала, что задумал Алекс, и была готова ровно на то же самое ради него.

– А скажи мне, Шарль, – начал Алекс, подлив в стакан старика еще вина. – Анатас, он какой?

– В каком смысле, сударь?

– Он азартен, любит заключать пари?.. Или, быть может, все дело во власти?.. Как думаешь, он самолюбив?

– Боюсь, вы ошибаетесь, как ошибались все те, кто думал, что способен разгадать загадку Себа Анатаса, – старик осушил стакан, сложил покрытые глубокими морщинами руки на столешнице. – Мне думается, что наш господин устал от всего на свете, ведь то, что для каждого из нас ново, чему мы еще способны удивляться, он видел уже тысячи и тысячи раз. Я не знаю, сколько ему лет на самом деле, но мне порой кажется, что живет он на нашей грешной земле с самого ее сотворения.

Это Алекс и боялся услышать от старика. Учась в Дарфальце, он долгое время просиживал в библиотеках. Его влекли не древние силы, сейчас называемые магией, но существа, сами являвшиеся этой магией, и выходило так, что Себ Анатас был одним из них, из существ, стоящих на самом верху мироздания – вершителей судеб.

За беседой со стариком время пролетело незаметно. Со сгущавшимися вечерними сумерками под крышей, над самым крыльцом, зажегся желтый фонарь, который можно было увидеть за несколько миль, если верить словам Шарля. Вместе с сумерками в трактире стали появляться посетители, или, вернее сказать, его пленники. Многие из них не выносили дневного света, и им приходилось коротать время в погребах да колодцах, прячась от солнечных лучей. Другие поутру обращались в диких животных, убегали в лес, влекомые хищническими инстинктами. Но с наступлением ночи они все возвращались сюда, в трактир с медной вывеской.

Прежде чем удалиться, Шарль посоветовал молодым людям переместиться на второй этаж. Оттуда видно все, что происходит в общем зале, и обычно мало кто из завсегдатаев поднимается туда. Анна поблагодарила его, Алекс ограничился скупым кивком, после чего они последовали совету старика.

Всю ночь напролет гремела музыка с ирландскими мотивами, надрывно пелись песни и выкрикивались похабные шутки, слышались хрустальный девичий смех и грубая брань. Не обошлось и без новых посетителей: ими стала парочка солдат в изорванных мундирах и с перепачканными грязью лицами – дезертиры. А вслед за ними на пороге трактира появился охотник в широкополой шляпе и плаще, из-под которого выглядывал эфес шпаги. Алекс подумал, что это один из охотников за головами; однако он плюхнулся за стол, стягивая кожаные перчатки, и попросил пробегавшую мимо него девицу принести горячей еды и чего-нибудь покрепче.

Харон этой ночью не появлялся. Впрочем, Алекс о нем и думать забыл. Он пленник, как и все здесь присутствующие. Он внимал разговорам, в то же самое время старался отгородиться от постороннего шума, прибегая к знаниям, полученным от родителей и древней крови⁷, которая текла в его жилах. Анна, напротив, казалась безмятежной, хотя в себе она так же пыталась прибегнуть к знаниям и свойствам партурало⁸. В отличие от своего мужа, она обучалась в лицее Дрендэана, и ее способности были совершенно иного качества.

Веселье длилось до самого утра, но незадолго до рассвета за стол Алекса и Анны подсел молодой человек с копной густых черных волос и с кошачьими оранжевыми глазами.

– Я – Стриж. Имени, данного мне при рождении, я не помню, но как по мне, и это вполне сгодится. А вы кем будете?

– Не твое дело, – резко ответил Алекс.

– Зачем же так грубо? Пейте, ешьте, веселитесь! Я просто хотел составить вам компанию, развеселить, а то сидите, как старик со старухой на завалинке, да вспоминаете былые деньки…

Стриж не успел договорить, как холодная сталь острого ножа остановилась в полумиллиметре от его горла, в то время как левой рукой Алекс крепко схватил пустомелю за шиворот.

– Не нарывайся! – процедил Алекс сквозь зубы.

– Отпусти его…

– Да, отпусти, кто знает, может, я смогу пригодиться? – парень довольно ловко выкинул из рукава лезвие бритвы, положил его на столешницу. – Мне до чертиков надоела эта свора разношерстных собак с их гавканьями и вечной грызней, хотелось поговорить с нормальными людьми о чем-то, что не связано с выпивкой и срамотой.

– А заодно переброситься в картишки? – проговорил Алекс, отпустив воротник болтуна. – Я видел, как ты подсаживался к дезертирам, и даю сто против одного, что ты обыграл их как мальчишек, а затем ты подсел к наемнику, но тот сразу понял, кто ты, и просто послал тебя подальше. Ты пленник Анатаса, и смею предположить, что как и за Хароном, за тобой немалый долг перед ним!

– Да ты меня насквозь видишь! – восторженно воскликнул Стриж, откинувшись на высокую спинку стула. – Да, тысяча душ. Непростая у меня работенка, в особенности, если попадаются проклятые заклинатели вроде тебя.

– Что?!

– Да ладно, думаешь, я не знаю, кто ты? Ты весь вечер только то и делаешь, что изучаешь здешнюю публику, но знаешь, ничего не выйдет. Я сам был таким, как ты. – Пока говорил, Стриж достал окурок толстой сигары, зажег ее от спички. – А вот она молодец, ни чем себя не выдает, сразу видно, настоящая ведьма!

– Придержи язык!

– За вас, поди, кругленькую сумму дают, – продолжал картежник, – оттого вы и скитаетесь по горам и весям, все время ловите друг друга взглядами. Разве я не прав?

– Ты заклинатель?

– Был им, очень давно.

– Тогда все ясно.

– Вам не обмануть Анатаса, ведь он сам Дьявол!

– А я и не собираюсь.

Стриж сощурил кошачьи глаза, несколько секунд смотрел в упор на Алекса, а потом хлопнул по столешнице ладонью.

– Желаю удачи! – воскликнул он, а, поднявшись, отвесил шуточный реверанс.

* * *

Следующий день начался совершенно так же, как и предыдущий: гробовая тишина и густой туман, который стелился по границам дощатого забора. Шарль занимался своими делами в конюшне, и только в самом трактире некоторое время слышались вопли и ругань. Наемник, забредший в трактир прошлой ночью, наконец осознал, куда он попал и с чем столкнулся. Его выволокли во двор, после чего бросили в подвал. До полуночи он проведет время там, а после ему, скорее всего, предложат пробежать по ржаному полю, вернув оружие, или на веки вечные остаться узником Анатаса.

То, что случится, Алекса не больно заботило: за последние годы он достаточно огрубел, но не в отношении своей второй половинки. Они вместе позавтракали на сеновале, а затем он лег спать, не обращая внимания на вопли и прижимая к себе супругу. Этим вечером он надеялся увидеть Анатаса и предложить ему то, от чего он не сможет отказаться.

Прибывая в объятиях морфея, Алекс очутился в Зеленограде. Ему снова было двадцать, и он, как и тогда, радовался поступлению Хлои, своей единственной сестры, в лучший лицей Дрендэана. Туда же тремя годами позже поступил и один из младших его братьев – Матвей, и окончил его с отличием, как, собственно, и Анна – супруга. Ему снился тот момент из прошлого, когда родители были еще живы, а все его братья и любимая сестра были рядом. Ныне же все они разбрелись по свету, а он со своей женой вынужден был скрываться, надеясь когда-нибудь их снова увидеть.

Потом сон сменился настоящим кошмаром: ему приснился Альберт, друг детства, и вместе с тем – тот самый заклинатель, который выследил их в провинциальном городке недалеко от Ла Корунья. Алекс заколол его; по-другому поступить он не мог, ему просто не оставили шансов. Потом он долгое время нес на себе груз смертоубийства, мучая себя сомнениями, и супруга всегда была рядом в эти моменты, утешая его. Ему много чего еще снилось, пока Анна, освободившись от объятий, не коснулась его плеча, не прошептала нежные успокаивавшие слова на ухо.

– Все хорошо, милый, это всего лишь сон.

– Да. Всего лишь сон.

Умывшись в бадье с дождевой водой, Алекс заметно приободрился. Он отбросил посторонние мысли и изгнал из головы безрадостные воспоминания. Перед встречей с Анатасом нужно было очиститься, замкнуть в себе все слабости, быть твердым, как гранит или даже алмаз. Он не пил или вина, а голод утолил лишь куриной ножкой и кусочком сыра. Это место было целиком и полностью во власти Себа Анатаса, тем не менее, он все же проверил заточку скрытого клинка и освятил символы на самом посохе, который также был довольно грозным оружием.

После полуночи появился Харон с двумя бедолагами в своей телеге. Он провел их по двору, как овец на убой, усадил за стол, а затем, перебросившись с Лукой парой незначительных фраз, поел, опустошил кружку эля и снова сел на козлы проклятой телеги, которая исчезла во тьме. К двум часам ночи из трактира высыпал довольный народ. Они кричали и смеялись, и только беловолосый юноша, соткавшийся словно из воздуха, оставался тосклив.

– Пора! – подхватив посох, Алекс ступил за порог сеновала, решительно двинулся к восторженной, улюлюкающей и горланящей во все горло толпе. Расчищая себе дорогу локтями, он не обращал внимания на причитания и гневные угрозы в свой адрес, остановился возле Анатаса, молча наблюдал, как из нутра темного подвала за шиворот выволакивали наемника.

– Вы считаете, это не по-спортивному, не так ли, Александр? – не оборачиваясь, произнес Себ голосом безразличным, бесчувственным, даже черствым, без какой-либо заметной эмоции. – Вы до сих пор считаете, что жизнь есть набор простых правил. Вы привыкли стоять в центре тренировочной площадки или же в ее углу, отражая удар за ударом, которые вам наносят. И вы в то же самое время прекрасно осознаете, что этот мир невыразимо жесток, однако все равно ищете в нем справедливость, а вместе с этим сами вносите в него беспорядок, хаос, если хотите. Оттого-то вы с Анной мне так нравитесь. Вы уникальны в своем роде! Две бесформенные половинки, которые волею судьбы или вопреки ей стали одним целым! Весьма прискорбно, что вы сюда попали.

– Для Дьявола во плоти вы весьма сентиментальны!

– О, нет, я не таков, каким вы меня представляете! Тем не менее, могу вас уверить, что Харон заплатит за ваше с Анной пленение. Он нарушил мой приказ и понесет заслуженное наказание. Но, несмотря на это, к моему величайшему сожалению, даже мне не под силу изменить правила игры. Ведь сама жизнь и есть игра! Игра, которая с некоторых пор мне порядком наскучила! Однако в ней есть приятные исключения вроде вас, Александр, и Анны, конечно. Такие люди, как вы, я не устану это повторять, приносят мне радость и некоторое удовлетворение.

– Это ясно. Скажите, что с ним будет? – Алекс смотрел на наемника, звериным взглядом сверлившего шумную толпу.

– Ему дадут выбор, мой милый друг.

– То есть?

– Он может вернуться в трактир и остаться в нем до тех пор, пока не решит покинуть его. А может сразу попытаться перейти ржаное поле и встретиться с графом Сутрейем…

– Либо?

– …либо бросить мне вызов, – ответил Себ, меланхолично пожимая плечами. – Меня удовлетворит любой его выбор.

– Брось вызов! – выкрикнул Алекс сквозь рев опьяненной толпы. – Вызов! Брось вызов!!

– Вызов!

– Вызов!!

– Вызов!!! – кричала толпа.

– Вызов, – пробормотал наемник. И хотя его голос был сродни шепоту, Анатас его услышал.

– Надеюсь, вы понимаете, на что подписали несчастного Роберта? Дома его ждали семья и друзья, – проговорил Себ, грустно улыбнувшись. – Но должен сказать, что вы были правы в своих подозрениях, он прибыл в Новый Свет по ваши с Анной души. – Анатас передал Алексу свою трость, прихрамывая, вышел в образовавшийся круг из людских тел.

В тот момент на губах наемника появилась кривая улыбка, и это же стало его первой ошибкой. Видя перед собой юнца, да еще и прихрамывавшего на правую ногу, он утешил себя надеждой на победу и спасение.

– Что вы предпочитаете? – спросил Себ с тем же скучающим видом, присущим ему. – Кинжалы, топоры, шпаги, пистолеты или, быть может, карты? Выбор за вами, молодой человек.

Наемник принял слова юноши за издевку, и это была его вторая ошибка.

– Шпаги!

– Отлично! – Себ обернулся. – Александр, не одолжите ли вы мне свою шпагу? Как видите, я не вооружен.

Алексу ничего не оставалось – он подкинул в воздух посох, ловко пойманный Анатасом.

– Превосходная сталь, – проговорил юноша, обнажив клинок. – Над ней, как видно, поработало немало мастеров, а руны, несомненно, нанесены гораздо позже, и посмею предположить, мастером Турелье из пригорода Понферрада.

Это был не вопрос, но утверждение, и Алексу оставалось только кивнуть. Клинок, который он прятал в посохе, действительно имел многовековую историю, и началась она больше тысячи лет назад, с того времени, как первый из семьи Лащилиных был посвящен в избранные.

Бой закончился, как говорится, не успев начаться. Всего несколько взмахов клинка – и шпага наемника отправилась в воздух, исчезла среди золотых колосьев ржи. После этого Роберт выхватил кинжал и топорик, один из тех, которыми пользовались аборигены Нового Света, но и это не принесло достаточного эффекта. С третьим взмахом шпаги Анатас вспорол сухожилия на предплечье наемника, а затем сильным ударом ноги отправил его в кусты ежевики. Толпа смеялась и улюлюкала, в то время как беловолосый юноша вложил клинок в ножны и вернул его Алексу.

– Благодарю, – изобразив на лице полуулыбку, сказал Анатас. – Если у вас возникнет желание продолжить общение, я наверху, Лука вас проведет.

Алекс оставался во дворе, когда толпа посетителей вернулась в трактир, оставался там и после того, как двое дезертиров достали наемника из зарослей ежевики и отвели его в конюшню. Оставался до тех пор, пока звезды на небосклоне не потускнели. Только тогда он толкнул тяжелую дверь трактира, а заметив Луку, поднялся по лестнице на второй этаж.

Когда Алекс присел за стол, рядом оказалась молоденькая девица со спутанными кучерявыми волосами цвета спелого каштана. Она наполнила красным вином хрустальный бокал, затем удалилась.

– Чего вы хотели добиться, Александр, вынудив бедного Роберта бросить мне вызов? Вы знали, что ему не совладать со мной, однако сделали свой выбор, и мне любопытно, почему?

– Не знаю, – признался Алекс. – Впрочем, сейчас мне ясно, что вы не вампир и не одержимый. Посох освящен, а материалом для его изготовления послужила осина.

– И теперь вы теряетесь в догадках, кто я?

– Не без этого.

– Вы хотели мне что-то предложить в обмен на ваши с Анной жизни, и мне действительно интересно, что это.

– Услугу! – ответил Алекс, откинувшись на спинку стула.

– Вы считаете, что я нуждаюсь в чьих-либо услугах?

– Полагаю, у каждого есть то, что ему хотелось бы приобрести, или, возможно, вернуть. Что-то такое, ради чего он не стал бы рисковать своим положением или репутацией.

– Не хочу вас огорчать, но у меня есть все, что мне нужно, однако мне нравится ваше рвение, и я дам вам одно поручение. Если вы с ним справитесь, я отпущу вас с Анной.

– Какое?

– Так вы согласны?

– Да!

– Хорошо! Завтра в городке неподалеку причалит шхуна. Я бы хотел получить то, что на ней перевозят. Что именно, вам предстоит узнать самому.

– Идет. – Алекс решительно поднялся из-за стола.

– Но погодите, я подумал тут, что в любом случае отпущу вас, даже если вы не справитесь. Однако, если я не получу то, что вы пообещали мне принести, я отниму у вас самое дорогое, то о чем вы сейчас даже не подозреваете.

Алекс остановился, медленно повернулся на каблуках. Его губы едва дрогнули, и это единственное, чем он выдал свое волнение.

– Помните, вы уже дали свое согласие, Александр, – проговорил Себ, водя пальцем по граням хрустального бокала. – А теперь хочу принести вам радостную весть: вы станете отцом, уверен, прекрасным отцом, а милая Анна – матерью, доброй, заботливой матерью, хотя она и сама об этом еще не знает.

* * *

С первыми лучами восходящего солнца Алекс оседлал жеребца, до недавнего времени принадлежавшего наемнику. В седельных сумках нашлась пара пистолетов, порох с пулями и все то, что необходимо одинокому путнику в его странствиях. Шарль вынес харчей и флягу с водой, пожелал доброго пути.

– Берегите Анну и не давайте ее в обиду, – попросил Алекс.

– Поверьте моему слову, сударь, вашей супруги никто не посмеет и пальцем коснуться.

Алекс кивнул, посмотрел на сеновал, где спала его Анна, носившая под сердцем их первенца, затем ударил жеребца в лоснящиеся бока и исчез в утренней дымке.

Только ближе к полудню он прибыл к окраине небольшого портового городка, разместившегося в тихой, уютной гавани среди высоких скал и пологих холмов, поросших хвойным лесом. Оказавшись у корабельных доков, Алекс почти сразу наткнулся на портовый кабак, привязал жеребца у коновязи вошел внутрь. Там он заказал кружку крепкого эля и поесть, чтобы набить желудок.

Вид Алекса не смутил кабатчика, он с грохотом обрушил на стойку кружку эля и потребовал принести гостю рыбную похлебку с ломтем черного хлеба. Сидя за столом, бывший заклинатель слушал речи завсегдатаев и возил ложкой по миске с жидкой похлебкой. Из разговоров выходило, что судно задерживалось, что не ново, однако появившийся в прибрежных водах линейный корабль тревожил местных обитателей куда как серьезней. Только о нем и были все разговоры. И каждый из посетителей строил свои предположения по поводу его появления.

Оставив еду и эль нетронутыми, Алекс поочередно посетил еще три кабака, где слышал одно и то же, и только в четвертом он задержался подольше. К тому времени уже стемнело, и к похлебке с элем он попросил у хозяина ночлега. Кабатчик не был против, как видно, дела у него шли из рук вон плохо, а потому он радовался каждому медяку.

С появлением на небосклоне молодого месяца в кабак завалилась шумная компания молодых людей. Они уже были захмелевшими, громко разговаривали, подшучивая над посетителями, не стеснялись и грубых выражений. Никто в здравом рассудке не стал бы им перечить, себе дороже. Молодые люди были вооружены шпагами и пистолетами. Алекс, сидевший в дальнем углу зала, не сразу обратил внимание на тощего черноволосого паренька в широкополой шляпе и приметном плаще с алой подкладкой. Им оказался Кассандр – тот самый наемник, которого Алекс пощадил.

Компания молодых задир сдвинула вместе два стола, расселась по лавкам и табуретам. Вино, окорока, сыры, колбасы – кабатчик не скупился, ведь запахло деньгами, которыми молодчики сорили направо и налево. Они хватали молоденьких разносчиц за юбки, а те звонко взвизгивали, стреляя глазами.

Тогда-то Алекс и припомнил слова Кассандра о том, что тысяча империалов – очень большие деньги. Однако он припомнил и то чувство, которое закралось к нему в сердце, чувство, что наемник знает куда как больше, чем говорил. Он долго сидел, понурив голову, слушал болтовню и ждал подходящего момента. И тот наступил. Увидев, как Кассандр поднялся из-за стола и направился к выходу, чтобы отлить, Алекс нетвердой походкой направился за ним.

Оказавшись на улице, бывший заклинатель ускорил шаг, а свернув за угол, схватил наемника, только справившего нужду, за шиворот и, прижав его к стенке, приставил кинжал к горлу.

– Здравствуй, Кассандр.

– Вот уж неожиданная встреча, – прохрипел наемник.

– Что ты здесь делаешь?

– Развлекаюсь, как видишь.

– А что ты знаешь про корабль, о котором все судачат?

– Ничего!

– Ты уверен?

– Ничего важного, я хотел сказать, – проговорил Кассандр, когда клинок кинжала оставил неглубокий порез на щеке. – Корабль принадлежит «Союзу Доминго».

– Торговая компания?

– Да, но с недавних пор она обзавелась личным военным флотом, охраняющим караваны. Кроме того, союз тесно сотрудничает с Ложей Первых.

– Заклинатели!

– Вот именно.

– А что ты знаешь о шхуне, которая должна прибыть сегодня?

– О! Ты и об этом знаешь, – удивленно пробормотал Кассандр. – Интересно, откуда?

– Не твое дело!

– На шхуне должны прибыть паладины⁹, они везут некую реликвию.

– Теперь уже мне интересно, откуда ты это знаешь?

– Я – доминго¹⁰. Не самый отважный, как видишь, но и не полный дурак!

– Верно! И если ты действительно не дурак, как говоришь, то ты поможешь мне.

– А ты не думаешь, что, помогая тебе, я помогу еще и себе?

– Как в прошлый раз? Или ты хочешь обелить свою репутацию и вернуться в союз чистеньким? Что ж, вполне ожидаемо. Пошли!

Они проскользнули вдоль пристани подобно теням. Для Алекса такие прогулки не были в новинку: покинув родной Зеленоград с Анной, он только тем и занимался, что скрывался. Но и Кассандр явно не чувствовал себя новичком в этом деле: он перемещался почти бесшумно, прекрасно понимал язык жестов и умело имитировал звуки, издаваемые совой, в случае опасности.

Между тем весь порт уже стоял на ушах. Линейный корабль вошел в гавань, на толстых канатах буксируя шхуну с отсутствовавшей грот-мачтой и истерзанными артиллерийским огнем надпалубными надстройками.

– Пираты, – проговорил Кассандр, держась в тени. – Если паладины выжили в бою, то они, скорее всего, на борту Impávido.

– «Неустрашимый»,говоришь?.. Если реликвией является некий перстень или кубок, который некогда держал какой-нибудь святой, то, конечно, да. Паладины забрали его с собой, но если это мощи святого в каменном гробу?.. Мы должны попасть на борт шхуны!

– Вы плохо знаете паладинов, сударь. Пусть это будет хоть египетская пирамида, они не оставят ее без присмотра, – а затем Кассандр указал на причаливший ялик у пристани. В свете фонарей поблескивали серебряные нагрудные эмблемы с короной в центре.

– Паладины?

– Да!

– Их трое!

– Да, и это уже много, во всяком случае, для нас.

– Ну, это как посмотреть, дружище, – скороговоркой выпалил Алекс, затем, шепнув на ухо Кассандру несколько коротких фраз, вышел вперед и выставил перед собой два заряженных пистолета. Раздался выстрел, затем еще один. Двое смертельно раненных паладинов упали на дощатый настил пристани, а оставшийся в живых склонился над ними: он отчего-то и не думал преследовать убийцу.

* * *

Выбраться из города было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Алекс долгое время плутал по улицам, пока не вышел к окраине города, а потом еще долго брел по лесу, прижимая руку к правому боку. Он не сразу заметил, что ранен, рубашка и камзол пропитались кровью, а дышать становилось все тяжелее. Совсем обессилев, он упал у старой сосны, а задрав одежду, увидел несколько тонких лезвий, которые походили на иглы. Вытащив их, он залил раны пурпурной жидкостью из склянки, после чего зажал ее рукой. Боль была адская, но, помня о своей жене и еще не рожденном ребенке, Алекс все стерпел.

Он пролежал под сосной несколько часов, а после продолжил свой путь. Первые часы прошли в полном бреду; перед его взором появлялись лица родителей, братьев, сестры, сменявшиеся фрагментами из прошлого и фантазиями о будущем, словно он прямо сейчас держит своего сына на руках и слышит его забавные попытки произнести первое слово.

К наступлению вечерних сумерек он в очередной раз упал на землю. Благодаря снадобью отшельницы рана уже затянулась, но слабость все еще оставалась. Пролежав с четверть часа на жесткой поникшей траве, он вдруг услышал ржание лошади, а когда поднялся, увидел жеребца, который некогда принадлежал тому самому наемнику, ставшему пленником Анатаса. Белая звезда во лбу и пара таких же пятен на лоснящихся боках. Алекс с трудом забрался в седло, направил жеребца вперед.

Только к полуночи он достиг старого каменного моста, переброшенного через реку. Там он расседлал жеребца, погладив морду с влажными губами и грустными фиалковыми глазами, ударил по крупу, прогоняя прочь. Алекс чувствовал себя гораздо лучше: силы восстановились. Однако когда он присел на поваленный стихией тополь, на противоположном конце моста засеребрилась эмблема с короной в центре. Паладин уверенным шагом направлялся к нему, не обнажая рапиры, но в то же время не убирая руку с эфеса.

– Кровь моих братьев на твоих руках! – проговорил он.

– А сколько крови на твоих руках? – Алекс приподнялся, опираясь на посох.

– Он тебе не поможет!

– Я так не думаю, – проговорил бывший заклинатель. – Твои братья мертвы, ты сам это сказал, а значит, ничто не мешает мне тебя убить. Я защищаю свою семью, вот моя главная цель!

– Тогда…

Раздавшийся цокот копыт прервал только начавшуюся речь паладина. Телега, груженная связками сена и тыквами, остановилась как раз рядом с поваленным тополем, и Алекс рухнул в нее.

– Паладинам не впервые приходится убивать раненых, – сказал Алекс. – Так что я ничему не удивлюсь!

– Нет! Ты предстанешь перед судом Первой Ложи, как и полагается предателю и преступнику, а затем тебя четвертуют.

– Жду не дождусь, – ответил Алекс, когда паладин сел на козлы рядом с возничим.

Желтый фонарь, освещавший вывеску и ржаное поле, горел, как и прежде, когда Харон остановил тощую кобылу во дворе, обнесенном дощатым забором.

– Нужно напоить лошадь, да и передохнуть не мешает.

– Паладин спустился с козел, и в этот самый момент во двор трактира вышел беловолосый юноша, опиравшийся на трость.

– Умно, очень умно!

– Добрый господин…

– Я впечатлен! – не замечая паладина, продолжал Анатас.

Паладин попытался было пошевелиться, но не смог этого сделать. Пальцы не слушались его, а глаза неотрывно наблюдали за калекой, прихрамывавшим на правую ногу.

– Я сделал все, что от меня требовалось.

– Несомненно!

Себ Анатас повернулся на каблуках, сделал три коротких шага к паладину, расстегнул несколько пуговиц на его рубахе, затем сорвал с шеи воина Святого Духа цепочку с медальоном.

– Восхищаюсь вами, Александр.

Анна выбежала во двор вся в слезах. Она провела этот день в полном неведении, мучилась от незнания. Обняв мужа за плечи, она снова заплакала, но в этот раз от радости.

– Мы свободны? – Алекс смотрел в бесцветные глаза Себа Анатаса, и тот, выдержав кроткую паузу, кивнул.

Шарль подвел двух оседланных лошадей, мягко улыбнулся:

– Я весьма рад, что у вас все сложилось, и рад тому, что был с вами знаком, пускай и не так долго.

Алекс усадил Анну в седло, попросил Шарля вывести ее к дороге, после чего обратился к паладину:

– Я не желал никому из вас смерти, просто спасал жизнь дорогих мне людей. Теперь, когда они спасены… я готов помочь спасти не только вашу жизнь, но и вашу душу. – Алекс без труда, с характерным свистом извлек клинок, сияющий рунами, и подошел к краю ржаного поля. Рядом с ним встал и паладин, еще не понимающий, что происходит, но последовавший примеру бывшего заклинателя и обнаживший рапиру с мутно-голубой сталью.

– Остерегайтесь! – выкрикнул Анатас, но было уже слишком поздно: Александр первым ступил за границу плетня, не сводя своего взгляда с пугала, которое резко обернулось на высоком шесте.

Примечания

1

Империал – мировая валюта.

(обратно)

2

Заклинатели – особая служба при университетах, специализируются на поимке вредоносных существ.

Ловчие (озаренные) – наемники-одиночки, обладающие исключительными талантами, что выделяет их среди прочих заклинателей.

(обратно)

3

В Первую Ложу входят по три ректора каждого из существующих институтов: Дарфальц (институт огня), Виньар (институт земли), Дрендэан (лицей природы), Лаур (институт воздуха), Паррледо (институт воды).

(обратно)

4

Ла Корунья – портовый город на северо-западе Испании.

(обратно)

5

Йомсвикинги – братство викингов, профессиональных наемников.

(обратно)

6

Толедо и Понферрада – города в Испании.

(обратно)

7

Всего в мире существовало двенадцать древних линий крови, обладающих своими свойствами и отличиями. Носители крови никогда не связывались узами брака с другими носителями.

(обратно)

8

Партурало – дословно чистая кровь (древняя кровь).

(обратно)

9

Паладины – братство воинов, которое подчиняется Великой Церкви. Паладины прошли обряд святого духа, а потому почти не восприимчивы к влиянию тьмы.

(обратно)

10

Доминго – сотрудник торговой компании «Союз Доминго».

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***