Сборище рассказов [Люминис Сантори] (fb2) читать онлайн

Люминис Сантори Сборище рассказов

Яо

В тот день мне захотелось выбраться на природу. А именно: полежать под нещадно палящими лучами летнего солнца, так чтобы обгореть, но согреть кости.

Добравшись до нужного места, я пролежала так где-то два часа, то укрываясь в тени, то вновь возвращаясь к жаре. Я взяла с собой книгу, но она валялась рядом на траве, потому что ослепленные солнцем глаза смотрели сквозь страницы, и было очень лениво.

Тут с озера, которое было неподалеку, раздался плеск. Звуки повторялись через небольшие временные промежутки. Я нехотя достала из дорожной сумы бинокль, и прицелилась в сторону берега. Там стоял какой-то человек, и замахнувшись, как закидушкой, кидал в воду что-то небольшое и округлое, привязанное к длинной веревке.

Поначалу я хотела покинуть насиженное место, опасаясь, что это могут быть «плохие» люди. Но незнакомец не внушал никакого опасения. И я никак не могла понять, чем он занимается. Интерес настолько охватил, что я спустилась к берегу, и спросила:

– Ты что, рыбу глушишь? Что это?

Парень обернулся, и улыбнувшись, показал то, что только вытащил из воды:

– Подойди сюда. Посмотри!

Я послушалась и увидела круглый сетчатый мешочек, в котором вперемешку с травой и илом, копошились черви, и разный мелкий рыбий корм.

Я с недоумением посмотрела на него:

– Для чего это?

Он снова закинул мешок в озеро, и слегка потягивая за веревку, объяснил:

– Я кормлю рыбу.

– Кормишь рыбу?!

Не удержавшись от смеха, я бросила бинокль на мокрую траву и присела на кусок древней доски, которая лежала неподалеку.

– Может, я не так понимаю. Но думаю, здесь не так много рыбы. Но если она и есть, то у нее наверняка есть корм, если она здесь водится. Почему бы тебе просто не выпустить содержимое мешка в воду? Без лишних манипуляций. Думаю, рыба будет рада.

Он снова вытянул кормушку, и слегка наполнил ее свежим кормом, который достал из пластикового ведра со мхом.

– Вот видишь отверстия в мешке? Когда кидаешь кормушку, корм весь не вываливается. Надо сделать несколько подходов. Я стремлюсь бросать кормушку ближе к середине озера, чтобы корм распределялся равномерно. Я мог бы отпустить этих мелких животных сразу, но у меня нет лодки сейчас. К тому же они испугаются человеческого присутствия.

– А так они не пугаются? Я услышала тебя вон с той лужайки.

Тем не менее, меня не одолевало чувство постебаться. Мне просто очень интересно было его слушать. Он улыбнулся и посмотрел на часы.

– Нет, так они не пугаются. Они думают, что сверху на них летит птица.

– Хм.. А почему ты подкармливаешь рыбу? С какой целью?

– Это чистый корм. Это озеро загрязнено отходами. Если тут понемногу добавлять экологически чистую еду, то озеро будет понемногу очищаться. Это как витамины. Понимаешь?

Он продолжал закидывать кормушку. Я больше не задавала вопросов, и молча наблюдала за его движениями. Потом мне позвонили, и я поспешила домой.

В следующий раз я увидела его около почтового ящика. Он приклеивал туда разнообразные желтые смайлики.

– На темно-синем хорошо смотрится, правда?!

– Симпатично!

Затем в библиотеке. Он сидел в дальнем углу, скрывшись за баррикадой из книг. На первых страницах любой книги он надписывал карандашом, к примеру: «Открой страницу 33». После чего на указанной странице тонким скотчем прикреплял сторублевую купюру.

– Студентам всегда пригодится.

Каждый раз, когда я его встречала, он занимался чем-то интересным, и был полностью поглощен тем, что делает. Иногда я просто наблюдала, иногда помогала, когда просил.

Однажды, у озера, где я увидела его в первый раз, он повторял процедуру с кормлением рыб. Я подумала и сказала:

– Слушай. Все, что ты делаешь, порой напоминает мне сказания о тех людях, которые заполняли пустые мешки темнотой из дома, чтобы вытряхнуть эту темноту, выбравшись из дома. Это все очень мило, но…

Он остановился, держа в руках сачок, которым набирал ил с мелководья. Какое-то время он щурился, и смотрел на солнце у нас над головами. Потом сел рядом со мной и сказал:

– А ведь это действо носило некий сакральный смысл. И дело даже не в отсутствии окон, или дымохода. Думаешь, древние были настолько глупыми? Нет, то был акт очищения. Очистить дом от лишней темноты, которая накапливается время от времени.

Он встал и пошел по мелководью.

– Иди сюда. Смотри!

Я послушно подошла к нему, внимательно следя за его действиями. Он зачерпнул сачком воду. Через старую, местами рваную материю вода с легким шумом вылилась в озеро. Ичи поднес указательный палец к губам: тихо!

Он снова зачерпнул воды в сачок, на этот раз до самых краев, и бережно понес к берегу. Ни одна капля не упала с дырявого сачка. Как будто она находилась в плотном надежном сосуде! Пока я, лишенная дара речи, следовала за ним, он повернулся, и протянул сачок мне.

– На, держи. Это всего лишь вера. Я верю, что вода не выльется, что озеро станет чистым и прочее. Я верю, что маленькие чудеса могут свершаться в нашей жизни.

Мы держали сачок вместе. И вода стала колыхаться в нем, как будто хотела вскипеть.

– Теперь держи сама. Просто поверь, что вода не прольется.

Мои руки дрожали, вода в сачке булькала, а потом брызнула во все стороны, окатив нас с головы до ног холодным паром.

Он громко засмеялся и поспешил снять тину, прилепившуюся к моему лицу:

– Для первого раза – неплохо! У тебя совершенно иной поток мыслей. Но это ведь просто забава такая.

Потом, по стечению обстоятельств, я долго его не видела. И встретила также внезапно, забравшись на крышу девятиэтажного дома. У меня с собой был пузырек для пускания мыльных пузырей. Я была сильно не в духе. Поэтому, увидев его в таком неожиданном месте, ворчливо спросила:

– Что ты делаешь? Поджидаешь суицидников?

Он, распластавшись на куче подстеленных газет, что-то мастерил.

– В такую хорошую погоду вряд ли здесь появятся суицидники. Но если кто-то засобирается, то я, конечно, попробую сыграть роль сотрудника из службы спасения. Ты ведь не собираешься прыгать?

Я вяло присела рядом с ним.

– Нет, конечно. Я пускаю мыльные пузыри.

Он протянул мне бумагу и краски:

– Да, определенно ты не такая сегодня.

Ичи ловко мастерил воздушных змеев, привязывал к ним бечевки, и скоро над нами привязанные к камням, летали двенадцать змей.

Я рисовала иероглифы, значение которых не знала, из которых он складывал бумажные корпусы.

– Я не знаю, как расшифровывается этот знак. Может, такого иероглифа в природе не существует вообще. Но я верю, что этот змей является носителем печати: удача, а вот на этом розовом экземпляре будет символ дружбы.

– Это ты отлично придумала. Раньше я привязывал к змею какую-нибудь карамельку, и верил, что какой-нибудь африканский мальчик выловит этого змея.

– Так эта идея была еще круче!

Когда набралось порядка тридцати змей, мы подошли к самому краю крыши и стали запускать новоиспеченных змеев, которые подрагивая высоко в воздухе, улетали далеко-далеко. Это удивительное чувство! Змей тянет тебя за собой в небо, как будто сейчас магнит, который держит тебя на земном шарике, передумает тебя притягивать, и ты полетишь вслед за змеем, хоть на край света, хоть в космос, хоть прямо к солнцу.

– Когда-то у меня была девушка. У нее всё всегда было на 100% из ста. Ощущать все грани жизни… Всё, на что мне не хватило бы смелости, у нее получалось легко и весело. Она тянула меня за собой, увлекала туда, где оступись на один шаг – можно было бы встретиться лицом к лицу со смертью. Она ничего не боялась. Мне кажется, если бы она спрыгнула отсюда, она тотчас бы улетела в небо, как эти змеи.

Я стояла сбоку от него и посмотрела на его лицо. Он улыбался, его глаза сияли, он выглядел счастливым. Я тоже улыбнулась и отпустила очередного змея в синеву.

– А в моей жизни был человек, который не захотел увидеть, как летаю я. Мне кажется, он испугался, подумал, что я больная на голову. Некоторые люди предпочитают жить на земле, как все. Потому что это безопасно. И с одним единственным крылом не улетишь никуда.

Он подошел к самому краю и вытянул одну ногу в воздухе:

– Когда стоишь на такой высоте, как будто душа вытекает изнутри наружу. Может показаться, что тебя тянет вниз – разбиться. Но если прислушаться к себе – может быть, стрелки указывают наверх. А, может, даже это двоякое чувство – острое смешение жизни и смерти – делает нас счастливыми.

Он опустил ногу и выпустил из рук последнего воздушного змея. Мы долго стояли и наблюдали, как ветер, слегка покачивая его хвост, уносит в далекую Африку.

Я сказала:

– В эту минуту я думаю, нет, чувствую, что где-то на Земле, причем в нескольких местах сразу, на крыше высоток стоят люди, похожие на тебя. Они кормят рыб, вылечивают больных котов, дарят детям конфеты, и в это же самое время запускают в небо воздушных змеев. У них всё получается. Они ощущают все грани жизни.

Хм

Она стояла немного боком, потом повернулась и медленно, но уверенно подошла ко мне. Ее лицо оказалось совсем близко от моего. Она говорила негромко, но с нажимом.

– Ты просто зализываешь свои раны. Кто ты такая? Правильно. Никто. И зовут тебя никак. Ты просто случайная прохожая. Все, что ты делаешь, это лелеешь свои глупые мечты. Очнись! Мы живем в нашем реальном мире. Хватит витать где-то в облаках. Разве кому-то нужны эти твои мысли, фантазии, сказки? Этим вы похожи. Все носитесь со своими мечтами. Считаете, что это нечто важное в жизни, видите в этом некий смысл. Ха! Какие глупости! Вы – взрослые люди и ведете себя, как дети. Рано, или поздно он поймет это. А ты – нет. Все эти ваши амбиции, воздушные замки и детские прихоти исчезнут в небытие. И тогда он поймет, что я всегда была права. А пока вы просто заблуждаетесь, считая, что увидели друг в друге родственные души. Вы просто не желаете смотреть в лицо реальности, убегая в ваш призрачный мир, которого не существует.

Хотелось закрыть глаза, чтобы потом, открыв их, увидеть, что ничего такого не произошло. Но она притягивала к себе все внимание. Нужно было ответить.

– Да ты говоришь прямо как дорамная актриса второго плана из моего любимого сериала! Столько пафоса да. Может, мне тоже ответить по мыльному сюжету? Так вот. Может быть. Скорее всего, так оно и есть: я действительно ничего не стою и абсолютно ничтожна. Мои мечты разрушаются, не успев развиться. Я – неудачник… Но! Никогда не прощу тебя за то, что разбила его мечты, посмеялась над ними! Он – не такой, как ты. И не тебе судить об этом. Постепенно, шаг за шагом, он добьется того, о чем мечтает. Потому что это искренняя мечта! А сейчас!…

Тут кто-то больно стукнул меня по макушке, заставив тем самым зажмуриться и присесть от боли. Айка!!! Почесывая голову, и открыв глаза, я обнаружила, что нахожусь в совершенно другом месте. Под ногами мягкими волнами стелилась трава. И по полю совсем близко паслись лошади. Рядом, скрестив руки, стоял ичи.

– Ну ты и бакайаро! Ты что, совсем забылась? Стоило мне на минутку отвлечься на карту сновидений, как ты забрела туда, куда не следовало.

И я сразу же вспомнила, что с помощью аппарата, созданного им, мы отправились путешествовать по его снам.

– Я так понял, у тебя туго с осознанием. Ты потеряла контроль. Почему ты накричала на нее? Это не твоя вина, что ты попала именно в эту часть моего подсознания. Но я рекомендую не относиться к ней подобным образом. Это моя женщина. Усекла?

Вот незадача! Кто бы мог подумать, что эта «экскурсия» может оказаться такой экспрессивной.

– Ох, бро, извиняй! Но она сама первой бочку на меня покатила! К тому же, как выяснилось, я не осозналась, и принимала все за чистую монету. Даже не знаю, откуда все эти высокопарности вылетели. Наверное, я просто вела себя соответственно моему персонажу в отношении этой женщины.

Ичи похлопал меня по голове, взъерошив в воронье гнездо мои волосы.

– Сильно ударил?

– Есть немного. Но иначе ты бы не вытянул нас сюда.

– Бака. Тебе не стоило туда попадать, хотя бы потому, что она – мастер клинка. Это опасно для жизни. Не хотелось бы, чтобы наши развлечения привели к такому печальному концу. Тем более, брать на себя ответственность за это.

– Брр… Жуть! Как ты ее терпишь?

Он засмеялся и выдернул с земли пучок травы.

– Со мной она не такая. Она чувственная и прекрасная.

– Да уж, я почувствовала на себе этот темперамент.

– Нее-нее! Ты просто ее не знаешь. Это же мой сон. Кстати, что ты там ей наговорила? Я как догнал тебя, так сразу вытащил сюда.

– Аай, всякие бабские ТП-ные глупости! Лучше тебе об этом и вовсе не знать.

Ичи лукаво прищурился:

– По-моему, ты вела себя, как дорамная актриса второго плана. Ну да ладно! Выгружаемся отсюда.

Я поднялась и направилась вслед за ним.

– А что это за место? Терпеть не могу лошадей.

– Дьеьегей о5ото буолбатаххын что ли?

– Ага, начинаю сомневаться.

– Это флэшбэки. Места из прошлого, сохраненные в памяти. Здесь безопасно. Я возвращаюсь сюда, чтобы отдохнуть и поразмыслить над тем, что меня заботит.

– Аа.

– Но я заметил, что ты меняешь сонное пространство. Это место стало немного другим.

– Уэээ, не думаю, что это мои лошади. Это вызвало бы у меня ночной кошмар.

– Лошади, может, и мои. Но трава твоя.

Метки на картах путались из-за того, что в сон проник второй человек. И в следующий раз мы попали туда, куда не предполагал ичи. Впереди стелилась песчаная дорога, она вела к опушке леса. Все было залито золотым солнечным светом. И выглядело замечательно. Как вдруг из-за деревьев выскочил кто-то и весьма быстро побежал прямо на нас.

– Беги, Форрест, беги!!! Мотай, что есть силы!

И сам ичи побежал впереди меня. Кто-то гнался за нами с огромной скоростью, и при этом не переставал орать. Мое сердце бешено колотилось в груди. И я сильно отстала. Ичи крикнул:

– Давай еще! Поднажми! Беги сюда, к этому дереву!

Задыхаясь, я налетела прямо на ствол большого дерева, провалилась в него, и выскочила с другой стороны. Мы были внутри какого-то дома.

– Что это за чудовище?! Он кинул в меня камнем, и хорошо, что промахнулся!

– А разве ты не заметила?

– Что? Что не заметила?

– Что это я.

– Как так? Я не понимаю.

Ичи перевел дыхание и уселся на стул с высокой спинкой.

– Отлично! Мы опять попали в флэшбэк. Здесь нам ничто не угрожает. А это чудовище – есть Плохой Я. Иногда я натыкаюсь на него. Приходится удирать, что есть мочи. В нем сконцентрированы все мои плохие качества.

– Почему ты не дашь ему сдачи?

– Думаешь, не пробовал! 100500 раз! Пока не понял, что от этого он становится еще сильнее. Такие разборки занимают очень длительное время, и изматывают так, что после ходишь, как выжатый лимон. Говорят же: усмирить внутреннего дракона. Ты его не убиваешь. Ты учишься с ним жить. И ладить. Может, мы никогда не поладим. Потому что он всегда такой. Как только увидит, сразу набрасывается. Никаких компромиссов. Поэтому в какой-то момент я решил, что лучший способ бороться с ним – это убегать. Если кормить его выяснением отношений, это становится невыносимой тягомотиной. Так что игнор и удрал. Зверь он и есть зверь. С ним нужно по-старинному, без лишних церемоний.

– Уфф! Он меня напугал! Наш сонный эксперимент превратился в сплошную суету. А давай попробуем проникнуть в мое бессознательное.

– Нет уж, дудки! Это моя машина. К тебе не приспособлена. К тому же у тебя проблемы с контролем даже в чужом подсознании. В своем бессознательном ты растворишься окончательно.

Но меня охватила такая эйфория, что пользуясь безопасностью обстановки, я вышла из сна. Ичи тоже проснулся.

– Окей, попробуй. Я поставлю таймер. Через двадцать минут будет пробуждение. Так что, все будет в порядке. Мне придется пойти вместе с тобой. Боюсь, что ты можешь вывести из строя аппарат, тогда никакой таймер не поможет. С осознанием у меня лучше, чем у тебя.

Мы сидели на берегу реки. Выше был луг. Там в буйстве росла всякая зелень и полевые цветы множества видов. В воздухе от этого разлился густой аромат. Но было не душно и дышалось легко.

– Где мы?

Его голос вывел меня из состояния транса, и я ответила.

– Кажется, это река жизни.

– Река жизни?

– Ну, я так ее называю. Я очень редко сюда попадаю. Но постоянно чувствую, что она где-то рядом, совсем рядом бежит. Или вижу большую воду.

На небе слегка накопились розоватые облака, предсказывая закат. Я сидела и смотрела, как течет река.

– Слушай, нам надо выбираться отсюда.

– А?

– Я говорю, мы здесь сидим уже несколько часов. У меня такое ощущение, что ты совершенно отключилась. Я немного проголодался. И ты, как будто, сидишь здесь одна, как будто меня тут нет.

– Аа… Ну да. Это дремота…

– Знаешь, что здесь странно?

– Что?

– Здесь никого нет. Никого.

Я немного взбодрилась и повернулась к нему.

– Ошибаешься.

– Да нет же! Мы здесь целый век торчим, но я не увидел ни одного человека, ни одного существа.

– Тсс!

– Что?

– Слышишь гул? Это там на лугу пчелы возятся. Их там очень много.

– Это место, где все статично. Здесь ничего не меняется. Закат не наступает. Река течет, как будто на видео-повторе.

– Тем не менее, здесь кто-то есть. Вот видишь там старый деревянный мостик?

– Да.

– Не ходи туда. Я там слышала голос, который мне сказал: Не приходи сюда больше. Так что ты ошибаешься. Здесь не может не быть никого. Здесь кто-то есть.

– Это пугает больше, чем Плохой Я. Это красивое, но жуткое место.

– А ты ожидал увидеть тысячу йокай-ев, преследующих меня? Кхах!

– Хотя бы так. Но давай уйдем. Меня беспокоит одно подозрение. Вдруг ты уже сидишь и понемногу ломаешь прибор. Если таймер не сработает, будет не айси. У меня нет опыта совместных снов, а ты зависаешь в глубине своего бессознательного. В общем, надо выбираться.

– Хорошо. Пойдем в сторону востока. Постоянно думай о том, что дорого для тебя в твоей реальной жизни. Думай об этом постоянно.

Мы шли по узкой тропинке среди высокой густой травы довольно долго. Пока не провалились в черноту.

– О да! Я узнаю это место. Это из моего сна. Я называю его «болото». Мы в моей топи.

– Это опять флэшбэк?

– Нет. Это границы между некоторыми сонными уровнями. Я никогда не знаю, куда попаду после «болота». Но знаю, как из него выбраться. Плыви! Мы здесь застрянем еще на некоторое время. Но «болото» любит затрачиваемую на него энергию. Так что нам придется поработать как следует руками и ногами.

Тут я потеряла его из виду и погрузилась во тьму. Я пыталась раздвинуть руками плотную массу, но мне это никак не удавалось. Как будто я распалась на мелкие части.

– Эй! Где ты? – голос ичи раздался близко.

– Я здесь. Я не чувствую своих рук и ног. Я не могу двигаться. Мне страшно. Мне кажется, что меня куда-то засасывает. Я боюсь утонуть.

На какое-то время наступила полная тишина. И полная темнота. Как будто все исчезло. Но тут, опять же вблизи, ичи громко выругался, затем прокричал.

– Черт! Эта штука живая! Это не «болото»! Это что-то, оно обволакивает нас и движется! Вот, гадость! Я ощущаю это прикосновение! Это не мой сон! Ты изменяешь сновиденное пространство?!

После этих беспокойных слов, мне все стало понятно. И моя паника тотчас испарилась.

– Это вороны.

– Что?! Я тебя не слышу! Пожалуйста, постарайся протянуть мне руку! Если ты потеряла контроль, я постараюсь вытащить нас отсюда! Только не сдавайся!

– Ичи!

– Да! Я здесь! Дай мне свою руку!

Я собрала остатки сил, и, ощутив свою руку, протянула ее в ту сторону, откуда слышала его голос.

– Ичи! Все в порядке. Это мой сон.

Он схватил мои пальцы, и я провалилась в темноту.

Проснувшись, я лежала в своем доме, в своей кровати. У меня занемела одна рука. Что такое? Неужели теперь у меня начали неметь руки? Обычно во сне могли онеметь ноги. Но ощущение было иное. Я окончательно проснулась и пошевелила пальцами. Это была боль от того, что кто-то сильно схватил их, прежде чем меня выкинуло из сна.

Ск

Я стояла около зеркал возле гардероба. Мимо, о чем-то смеясь, пробежали парни. Я должна была забрать кое-какие документы у одного специалиста, но он немного опаздывал.

Немного призадумавшись, я стояла и наблюдала через зеркало, как те парни что-то обсуждают друг с другом. К ним присоединились девушки, и все они громко разговаривали и, в общем, веселились.

Я немного отключилась, но тут в зеркале совсем близко от меня пробежал человек. Это заставило меня очнуться и посмотреть на часы. Парень встал рядом, снял шапку и стал отряхивать волосы. Он не делал это, как это делают метро-дэнди например: окутывая все вокруг облаком ароматов и эстетично-небрежно поправляя сдавленную зимней шапкой прическу. Или как бруталы, которые за один раз пятерней устанавливают порядок. Это было что-то между. От нечего делать, я искоса наблюдала за ним, потому что он показался мне довольно симпатичным. У него был вид спешащего человека несколько мгновений назад, но вдруг он как-то приостановился, и уставившись на свое отражение, медленно стал поглаживать правый висок, немного подергивая волосы. Взгляд у него стал сосредоточенный. Он впился в зеркало, как будто увидел там что-то, что заставило забыть его о будничном. Он выпрямился и так и стоял, слегка почесывая висок.

«Какой красивый молодой человек», – подумала я. Однако, я слишком долго на него пялюсь. Но он же, кажется, не замечает. К тому же туда-сюда сновали люди, и даже было эхо от той веселой толпы. Что это он тут застрял? Обнаружил седину? Ну, это не редкость. Если такова генетика.

Я полезла в сумку за салфеткой, потому что до этого в кафе прилепилась к жвачке, которую кто-то налепил к краю столика. Она, конечно, крепко прилипла. Я отделила основную массу, но там еще оставался след. Явно скучая, я наклонилась, и стала протирать пятно салфеткой. И тут кто-то заговорил прямой над моей склонившейся головой.

– Кто ты? Что ты тут делаешь? Я тебя раньше здесь не видел.

Это был тот самый мужчина. Теперь я могла видеть его очень близко. Он действительно был весьма миловидным для парня, и я почувствовала, как краска начинает заливать мое лицо.

– Ээ.. Меня попросили забрать здесь кое-какие бумаги. И я вот жду. Читаю объявления.

Но тут он поступил очень странно. Этот незнакомый человек подошел ко мне, и выдернул с моей головы один белый волос. Больно не было. Он просто снял волосок. Посмотрел их при свете дневной лампы. И смешливо сказал.

– Такая генетика да?

Вообще-то это был довольно интимный жест со стороны абсолютно чужого человека, и мне впору было рассердиться, но я никак не могла оторвать взгляда от его рук. Эти руки можно было бы назвать аристократичными, если бы они в некоторых местах не вздувались узлами, и даже были слегка скрюченными в пальцах. Кожа была светлой. А когда он сжал в кулак тот бедный волосок, а другую руку протянул мне, чтобы поздороваться, я сразу поняла, что его руки имели какую-то свою отдельную жизнь.

Я чуть подержала его за кончики пальцев.

– Меня зовут Кит. Я здесь работаю. Я могу тебя проводить куда надо, и помочь найти того человека, которого ты ищешь.

– Я – Темна Доппельмайер. Очень приятно. Не стоит беспокоиться. Мне уже показали, где находится кабинет, который мне нужен.

Кит тихо рассмеялся.

– Темна?! Может быть, Сера?

Это меня смутило еще больше.

– Вообще-то по рождению, я Красна, но мне больше нравится Темна.

И я насупилась и немного отвернулась, поглядывая на монитор телефона.

Он немного отошел к своему зеркалу, и улыбнувшись, промолвил.

– Мне кажется, тебя могли бы звать Светла, хотя Темна звучит очень красиво. Меня по рождению зовут Айыы Уола Кун Тахсыыта. Но я предпочитаю быть Китом. Кит Неба.

Кхах! Подумала я. Пффф…

– Может, лучше Кот Нёба.

Это была моя маленькая месть. Но он добродушно поспешил ответить.

– Да зови меня хоть Котенок.

– Нет, пожалуй. Кот у меня уже есть.

Я хотела попрощаться и пойти за документами, потому что поступил звонок. Но внезапно Кит дотронулся до моего плеча и прошептал в ухо.

– Я знаю, ты соня, поэтому, сегодня в 06:30.

Я поспешила ответить на звонок и убежала на второй этаж. Какой-то подозрительный тип. Он что? Немного сумасшедший?

Парень разжал кулак и смотрел на белый волос, лежавший на его ладони. Потом аккуратно сложил его в кармашек чехла телефона. Тут к нему сзади подбежала девушка и обняла его за плечи.

– Кит! Вот ты где! С кем это ты разговаривал? Я ее здесь раньше не видела. Твоя старшая сестра?

Кит повернулся и мягко отнял ее руки.

– Таня. Ты считаешь, она похожа на меня?

– Нет. Не похожа.

– Это подруга моей старшей сестры, моя землячка.

Он взял ее сумку, и они пошли к крыльцу. Девушка была высокая и стройная. На каблуках она была чуть-чуть выше его. Она была хорошо одета. С ним она все время улыбалась. Она хотела покинуть его возле двери своего рабочего кабинета, как он подхватил ее за локоть и немного притянул к себе.

– Я хочу придти к тебе сегодня. Можно?

Таня засмущалась, но было видно, что она была очень рада.

– Не знаю, что сказать родителям… Но ты приходи! Я скажу, что ты будешь устанавливать программу для моего домашнего компьютера.

Вечером они сидели в ее девической комнате, и пили воду из больших кружек.

– Спасибо тебе за воду. Очень вкусная!

Таня засмеялась, и отложила кружки на подоконник.

– На самом деле, я очень хорошо готовлю. Но ты же знаешь, что у меня очень строгие родители. Если я потащу в свою комнату пирожки и жаркое, они не поймут.

– Да, я видел вконтакте твои кулинарные шедевры. Пальчики оближешь. Я съел картинку прямо с монитора.

Она покраснела и села напротив него в своем маленьком зеленом кресле. Они молча сидели и смотрели друг на друга, словно каждый из них смотрела на картину в знаменитой галерее. Это продолжалось довольно долго. Пока Кит не сказал.

– Таня, покажи мне свой дневник.

– Нет же! Дневник не показывают. На то он и дневник.

– Даже мне?

Он взял желтую книгу, обитую лентами, и открыл последнюю страницу. Там было написано: «Сегодня Кит впервые придет в наш дом. Мне кажется, я действительно ему нравлюсь. О, Боже, я так его люблю!»

Он закрыл дневник и внимательно уставился на девушку. Она не выдержала, выпрыгнула со своего кресла, и поцеловала его. Он ответил ей, но некоторое время спустя отстранился.

Таня, зардевшаяся, и ставшая еще краше сказала.

– Я люблю тебя, Кит. Как только ты к нам пришел работать, я потеряла покой. Ты – самый лучший! Я хочу быть только с тобой.

Кит сидел, опустив глаза, и слушал любовные излияния молодой девушки. Потом протянул руки и потрогал ее волосы.

– Ты просто красавица. Разве я не счастливчик. Услышать такие слова от такой шикарной девушки. Топ-модель, ведущий специалист крупного предприятия, гордость родителей, умница, хорошая хозяйка. И самое интересное… Ведьма!

Вмиг черные длинные волосы девушки стали еще темнее, а темно-карие глаза приобрели красноватый оттенок. Она схватилась за его запястье.

– Я чувствовала, что ты подозреваешь. Скажи мне, кто ты?

Он сидел неподвижно, потупив взор перед этими загоревшимися красным глазами.

– Я просто псих-самоучка.

Она встала с кресла, подошла к нему со стороны его спины, и положила свою голову на его плечи.

– Да, я тебя никогда не видела среди наших.

– У меня всего-навсего хорошая сенсорика.

Девушка одним прыжком взлетела на свою кровать, и стала рассказывать.

– Меня призвали, когда мне было шестнадцать. Сейчас я работаю по разным мелким поручениям. Но там наверху говорят, что у меня есть потенциал. Не хочу хвастаться, но я уже № 17 в неофициальном списке подающих надежды магов страны.

– А чем ты занимаешься? Как это? Работать на систему?

– Ну, это военная тайна.

И это была правда. Кит знал, что она участвовала в нескольких зарубежных политических скандалах. Нередко для начала магической карьеры выбирали политику.

– Сначала я думала, что это приворот. Потом поняла, что это все твои феромоны. Ах! Я всегда кручусь в «таком» обществе. Я объездила весь мир. У меня есть своя тайна. Я одинаково общаюсь как с простолюдинами, так и с магами. Но теперь все изменилось! Это так странно! Все из-за тебя. Это любовь.

Кит что-то писал в ее блокноте. Затем поднялся и стал прощаться.

– Ну, мне пора! Уже поздно. Твои родители… Это… Увидимся завтра!

Она хотела, чтобы он на прощание ее поцеловал, но он только обнял ее.

После его ухода Таня мечтательно полежала на своей кровати. Потом резко соскочила на пол, и стала прыгать и скакать, танцуя танец первобытных охотников. Вообще-то, она отлично танцевала, но теперь ее эмоции можно было выразить только таким образом. Затем она снова свалилась на свою кровать. Потом стала накручивать волосы. Потом пролила воды на клавиатуру, просматривая каракули, которые Кит прочертил на ее бумагах. Она даже стала подумывать о том, чтобы «отойти от дел». Киту не понравится, если я буду все время в разъездах, в общении с различными субъектами, в том числе и мужчинами. Если вдруг он сделает мне предложение, я могла бы подать в отставку, и мы могли бы уехать на Соломоновы острова. И у нас родятся дети! Потом она себя отругала за излишние фантазии. Затем она решила зайти в интернет, и посмотреть, не написал ли он ей что-нибудь. Как только она включила компьютер, пришло видео-сообщение с ее «агентства».

– Мы не смогли связаться с вами напрямую, потому что ваш телепатический канал нарушен. Отныне вы удалены из реестра компании. И память относительно вашей деятельности в этой сфере будет уничтожена.

Это был шок! Таня ничего не могла понять. И закричала, не побоявшись, что родители услышат ее истерику.

– Что?!!!

– Час назад незарегистрированный, неизвестный, скорее всего, беглый маг, расстроил ваши духовные данные. Вы проживете до 33 лет, и больше никогда не сможете колдовать.

Холодный пот заструился по спине девушки, и она тихо спросила.

– Кит высосал часть моей жизни и мои способности?

– Вы сказали, что его зовут Кит? Сообщите нам его полное имя. И мы…

Но никто не услышал, что там было дальше, потому что Таня со всей силой грохнула ноутбук стоявшей на столе огромной раковиной, привезенной с моря.

Она завизжала, что есть мочи.

– Будь ты проклят, Кит!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

И потеряла сознание. Наутро, когда ее обнаружили родители, она была все еще их умницей и красавицей дочкой, но она больше не была ведьмой, и не помнила ничего из той ее скрытной жизни.

Стены в маленькой комнате, где жил Кит, задрожали, и фоторамка с изображением Тани упала на пол и разбилась. Кит зачеркнул имя девушки из маленького желтого блокнота, и спрятал его в карман брюк.

– Не сработает. Защита от проклятий в течение семи поколений.

Выключил свет, и отправился спать.

Стоял гул из человеческих голосов. Картинка прыгала. Я зашла в лекционный зал. Кто-то сидел за преподавательским столом. Я стала пробираться к столам, отыскивая себе свободное место, как среди толпы сидящих увидела его. Он был в красном свитере. И улыбался. Это немного странный эффект. Когда на очень красивом лице появляется злая устрашающая улыбка. Я проснулась. Было еще рано, 06:30.

Я снова пошла в то предприятие. У меня уже не было никаких дел там, и я спокойно ходила по холлу, читая объявления. Конечно, я надеялась встретить его. Но случай не предвиделся. Я не пожелала разыскивать его при помощи незнакомых людей, поэтому отправилась домой.

Во сне он подошел ко мне и показал две ксерокопии. Такие древние и темные, как будто копировали копию на старой копировальной машине. Вид у него был строгий, а после немного рассеянный. Я пыталась прочитать содержание бумаги. И мне показалось, что это Свидетельство о смерти. Я догнала его, и увлекла за собой в комнату, где никого не было. Он поцеловал меня. Но тут картинка сна изменилась, и он исчез.

Я вновь совершила поход в то самое здание, где впервые увидела его. Когда я стояла у доски объявлений, он резко подошел, взял меня за руку и повел в свой кабинет.

Обычно я так не поступаю, но тут на меня что-то нашло, и из меня понесся словесный поток.

– Почему ты хочешь убить меня? Я не понимаю твоего отношения. Сначала ты ведешь себя так мило. Потом ты взял у меня волос. И зачем ты вручил мне ту злосчастную бумагу? А потом поцеловал…

Кит сел на корточки передо мной и сказал.

– Смотри.

Из его бледных пальцев выпал перстень. Как будто ниоткуда. С красным камнем.

– Это не было свидетельство о смерти. Вспомни, что во сне часто все бывает наоборот. У тебя была традиционная трактовка сна. Это было брачное свидетельство.

Он посмотрел на меня, и положил перстень на мою ладонь. Он исчез на моих руках.

– Когда-то тысячу лет назад мы были мужем и женой. И поклялись, что после смерти, при всех возрождениях, мы будем искать друг друга, пока не найдем. Ты тогда была сильной амбициозной ведьмой. Я – учеником старого колдуна. Мы встретились и полюбили друг друга. Через несколько лет ты умерла от болезни, но до этого мы дали то самое обещание. Столько жизней после этого я прожил. И многое потерял из своей памяти, но где-то в бессознательном, все еще искал тебя. Однажды только успел увидеть кусочек твоего плаща, укрытая которым ты исчезла в корабле, который также исчез в соленом море.

– Почему же тогда я ничего не помню.

– Потому что ты пошла по другому пути. Когда мы встретились, у тебя уже было полно всяких знаний и могущества. Мне кажется, в тайне от меня, ты решила понемногу стать человеком. Жизнь за жизнью, ты отказывалась от нашей былой стези. Все больше отдаляясь в мир людей. Мне кажется, ты кое-что поняла, чего не понял я. Это был твой выбор. Только здесь, в этом сердце у тебя сохранилось то, что называют вечной памятью. Если бы ты не обратила на меня внимания, там среди зеркал, я так никогда бы тебя не заметил. И прошел мимо. И может быть, мы никогда бы не встретились. Я до этого искал тебя через сонное пространство. И мне это удавалось. Каждый раз я старался быть ярче, чтобы ты меня заметила, чтобы ты на меня разозлилась, но смогла вспомнить, когда проснешься.

– И как же нам теперь быть?

– Проблема в том, что время нас изменило. Оказывается, обещания мало чего стоят. Когда проходит столько времени. Мы хотели, чтобы у нас в новых жизнях было много детей. Мы хотели взять столько учеников, сколько сможем. И при этом желали всегда оставаться свободными. Теперь ты связана со своей семьей. Я также утратил колоссальное количество памяти, и этот идиотский мальчик, который сидит перед тобой – это не просто тело, в котором живет моя прежняя душа. Это и есть я. Полный амбиций. Я стал таким же кровожадным, какой ты была тысячу лет назад до встречи со мной. Но это действительно счастливый момент в моей жизни.

– Значит, мы пойдем каждый своей дорогой?

– Да.

– И больше никогда-никогда не увидимся?

– Не знаю. Я бы хотел влюбиться в тебя по-новому. Когда ты выйдешь из этого кабинета, память об этом нашем разговоре сотрется. И я не знаю, как поступят новые Мы.

На главном столе «агентства» лежала бумага, где было написано.

«Поступила благотворительность в виде двадцати лет для Татьяны Лето от неизвестного абонента. Разрешить?».

– Разрешайте. Сдается мне, это проделки Айыы Уола Кун Тахсыыта. Не знаю, у кого он забрал эти двадцать лет, но, бьюсь об заклад, не кровными поделился. Однако, совесть у него есть. Что-то на него повлияло.

Сестра Ск

Я ее приметил также, как приметил ее старшего брата.

Они были очень похожи, как бывают похожи некоторые родные братья и сестры. Однако, она была несколько крупнее сложена. Нет, дело не в полноте, но, может быть, в половой принадлежности. Кажется, разница в возрасте составляла примерно три года.

Ее брат уже был вполне взрослый, немного сухопарый, но лицо не худое, задумчивое, но очень игривое. Я о нем много писал, и, наверное, буду еще много писать. Конечно, речь идет о Ск.

Его младшая сестренка тогда была еще девчонкой-подростком. Сейчас она выросла и, кажется, собирается замуж.

Говорят, у них очень красивый отец. Не знаю. Я видел только их мать. Весьма приятная женщина. С очень светлой кожей, возможно, немножко со светлыми волосами, и глаза посветлее. Чуток бойкая, но скромная.

Говорят, что дочь больше пошла в отца. Не знаю. По мне, так Ск тоже весьма неплох.

У этой девушки была длинная темная коса и низкий, бархатный голос. Поскольку я близорук, мне сразу понравился ее голос. Как будто специально ставленный (но, разумеется, это просто ее природа). Я б предложил ей работать диктором, если б знал ближе. Теперь, по прошествии лет, приятно узнать, что возможно она действительно развила эту данность. Имеется ввиду специализация.

Глаза большие, но совсем чуток застенчивые. Щеки больше стыдливее. Но если посмотрит прямо, взгляд строгий, чистый, без злости, без заковыристости. Прямодушный взгляд.

Рослая. Не худощавая. Хорошие крепкие ноги. Спина длинная, очертания мягкие, но гибкие. Цвет кожи, как у брата, так и у сестры, не белоснежный, как у матери, но, все же, светлых оттенков. Она была несколько смуглее брата. Может летом загорела. Лицо такое – самое место для симпатичных веснушек. Однако, я не заметил.

Спортивное, легкоатлетическое телосложение. Но поступь, походка, как и у Ск – плавная, у нее – мягкая, подобно лесной кошке.

Брови дугой. Луной. Практически не обработанные разными инструментами. Эти брови придают ее красивым темным глазам особое выражение, типа: Я взрослая, но не воспринимайте это всерьез, пожалуйста.

Губы бантиком, с естественным блеском. Зубы ровные, белые, не раздражающие. Улыбка не широкая, искренняя, негромкая, спокойная.

Его сестра.

Кристина

Кристина лежала у себя в комнате и прислушивалась к тиканью часов.

Тик-тик-тик.. Маленькая тихая трель от большого настенного циферблата..

Тик-так, тик-так.. Расстановочные негромкие, но чёткие удары от настольного будильника..

Ти-ти-ти-ти.. Шелестящие загадочные звуки от наручных часов casio.. если приблизить к уху..

Если закрыть глаза, становится темно. Не видно оранжевого света фонаря, проникающего сквозь старые мутные стёкла окна без штор и занавесок.

Если открыть, в комнате как будто где-то горит свечка.

Там на ветхом шатком столике лежит новенькая толстая тетрадь в клетку с яркой розовой обложкой. Рядом: папка с документами, ручки с синей, чёрной и красной пастой; серёжки с дораэмоном, с белыми ангелами, в виде красных секторов паззла.. Что ещё..

Ах, та подвеска с чебурашкой..

От него..

Кристина вновь закрыла глаза, и вспомнила солнечный день в золотую осень, когда Айсен подарил ей эту вещь, купленную на благотворительном аукционе.

– Тебе ведь нравится такое?

– Да.

А теперь как будто воздух пахнет парфюмерной отдушкой от тех мыльных пузырей, которые запускали дети на ярмарке.

Отопление дали, поэтому девушка укрылась одним пододеяльником, и положила голубой плед с розовыми цветами поближе к боку. "К утру похолодает, тогда понадобится", – подумала она и скоро заснула.

Диван, который нельзя было раскладывать. Звуки радио, доносящиеся из кухни, топот веселой пятилетной девчонки в коридоре, резкие звуки выпускаемой воды в туалете, в ванной, стук капель с развешанного на верёвках белья, смех и негромкая беседа людей, смотрящих телевизор в глубине гостиной – постепенно царство сна проникало в маленькую комнату и окутало Кристину полностью.

И тогда пришёл Лс.

Хани

Будь со мной

Хани сидела в комнате одна. Она устала и старалась снять лак с ногтей, но задумалась, изучая кончик мизинца.

– Сегодня придёт Рин.. Она обязательно придёт.

С ней девушка познакомилась на улице. Поссорилась с сопровождающим стафом, с руганью выскочила из машины, и пока те не успели оклематься, юркнула в паб, а через него проскользнула в тихий переулок.

Рин стояла возле дерева и как будто что-то искала среди ночных ветвей.

– Что ты делаешь?

Хани выпила до этого немножко вина на вечеринке.

Рин оглянулась на девушку в сценическом одеянии, и вяло спрятала ладони за спиной.

– Ничего.. Ничего не делаю.. Просто.. может там живёт птица..

Хани звонко засмеялась и, схватив Рин за руку, потащила её к заброшенной телефонной будке.

– Я тебя искала всю жизнь! Вот!

Айдол в спешке написала свой адрес на клочке бумаги и лихорадочно спрятала его в кармане куртки Рин.

– Сейчас за мной прибегут! Только найди меня, прошу!

Послышался гудок и крики мужчин. Хани исчезла.

Рин развернула смятую записку и понюхала бумагу.

***

Хани спала, когда раздался негромкий стук в дверь. Девушка проснулась от входящего, и только тогда расслышала, что кто-то неловко заявляет о своем присутствии.

Она кинулась в прихожую и не раздумывая распахнула дверь. Как будто знала, кто там стоит.

Рин не успела улыбнуться, как Хани крепко обняла её.

– Я знала, что ты придёшь.

Она стала медленно раздеваться перед гостьей, и Рин увидела белоснежную кожу девушки.

Рин прикоснулась пальцем к щеке девушки.

– Откуда ты знала?

Хани задрожала и закрыла глаза.

– Просто знала и всё. С самого рождения..

Дыхание её стало прерывистым и она прижалась голым тельцем к Рин.

– Прошу, останься на ночь.

Рин почувствовала, как волосы айдола приятно щекотали её лицо. От девушки очень легко пахло прохладными фруктами и ветром.

– Я.. давно люблю тебя..

Хани улыбнулась и потянула Рин за собой в комнату. Там девушка увлекла незнакомку в постель и обвилась вокруг неё.

– Холодно. Обними меня.

Рин неловко прижалась к прекрасному телу, и та вновь задрожала, как лепесток на вишневом дереве.

– Ах! Я так тебя хочу, Рин!..

Хани с жаром дотронулась губами шеи Рин и застонала.

Рин осторожно коснулась бедер девушки и обнаружила, что она сильно вспотела.

– Прости.. У меня никогда не было такого.. опыта..

Но Хани почти плакала. Её глаза были закрыты. Она изо всех сил обхватила ногами Рин, и обвив руками ее спину, судорожно дышала.

Рин увидела, как из носа девушки потекла алая струйка. Она резко дернулась, всхлипнула и постепенно ее тело обмякло. Хани заснула.

Свидание

С самого начала это не было задумано, как

свидание. И к концу дня, это не считалось

свиданием.

Я должен сказать, что никогда не бывал на

свиданиях. То есть, если даже шел под

ручку, или ел с кем-то пиццу – я не считал

и не считаю эти встречи дэйто.

Свидание, мне кажется, это когда рано или

поздно понимаешь: это было свидание.

В тот день мы шли вместе, и даже особо

не смотрели друг на друга. Допустим, на

эскалаторе, один смотрел в одну сторону,

другой – в другую. За обедом мы почти не

разговаривали. Разумеется, мы не

целовались и прочие романтические

телодвижения нас не касались.

Разве что только одно прикосновение. Мое

плечо почувствовало тепло этой руки,

указывающей мне верное направление,

потому что иначе я б потопал в другую

сторону.

Небо расчистилось от туч, как будто

опровергло тот факт, что до этого несколько

дней мир был погружен в мутный

аквариум из дождей,осенней слякоти и

соответствующей депрессии.

Я был красив. Я это чувствовал. В маминой

простой куртке за триста рублей, в старых

школьных штанах с лампасами, в

отцовской рубашке, с торчащими во все

стороны волосами, неуверенной улыбкой -

я был в сто раз красивее молодых парней,

пышущих здоровьем, сидящих за соседним

столиком.

В кроссовках, выбранных моей подругой, я

мог шагать десять километров подряд, хотя

ступни были сплошь в мозолях.

Прекрасные женщины в широкополых

шляпах, мягких пальто, с тросточками с

серебряными набалдашниками,

маленькими сумочками и с импозантными

сопровождающими – оглядывались на

меня, оглядывались на нас. Без зла,

может, с толикой зависти, но больше, с

восхищением.

Я был, как старинный деревянный

корабль, плывущий по чистой лазури

небесного океана.

Даже, если я был просто человеком, то

летел. Понимаете?

Даже без романтических отношений, это

было настоящее свидание.

Никем не запланированное, но такое,

когда ангелы кидают теплому ветру

золотые листья, делают так, что когда ты

просто сбрасываешь с себя куртку, у людей

складывается ощущение, что ты сошел с

киноленты. Ты говоришь глупости, а глаза

твои наполнены нежностью. Ты не

притворяешься, и не строишь из себя кого

бы то не было, но чувствуешь, что в ударе.

Все люди в этот момент влюблены в тебя.

Без пафоса. В мире разливается доброта.

Все желают тебе только хорошего.

А мы редко смотрим друг на друга. Наши

мысли, может, заняты совсем другим.

Совершенно непохожие, мы идем среди

этого людского потока, как будто мы – пара.

Потому что это свидание.

Никем не задуманное. Просто, подарок для

Люминис Сантори.

Чувство

Мне кажется, это будет не очень веселый рассказ. Потому что в мире миллион разных чувств, и даже в каждом отдельно взятом человеке миллион разных чувств, от голода до самого высокого напряжения и накала. Ну, типа, так скажем, вроде того.

Когда он ушел, было утро, я совсем еще не спала, но все же решила: сначала надо в душ, потом можно чуть поспать, потом на учебу. Я пустила воду и залезла в ванну. Пока вода набиралась, я лежала, положив голову на край ванны, и то закрывала, то открывала от усталости глаза. У меня было такое чувство, как будто я тону. Под шум воды в голове моей стоял легкий гул, и это чувство, смешанное с немного тормозящим сонным страхом – как будто я тону. Я открывала глаза, пыталась стряхнуть с себя эту странную пленку, мое тело скатывалось то на правый бок, то на левый, но чувство не пропадало.

Я везде ощущала этот запах: запах крепкого чая, смоляного дерева, вечернего ветра, запах коробки с шоколадными конфетами, запах озера, запах ветки, с которой сняли тонкую кору, запах теплой ванили, запах печки в холодную зиму, запах земли, запах, от которого слегка кружится голова. Твой запах.

Он хранился на моей коже долго, хотя тебя и не было рядом.

Ты тогда сказал, что мое сердце стучит очень быстро и сильно. Я ухмыльнулась: Разве, разве мое сердце на такое способно. Ты попросил меня послушать свое сердце. Я наклонилась и прижалась к твоей груди. Удары были несильные и неровные. Я спросила: «У тебя случайно нет проблем с сердцем?» Ты ответил: «Да, говорили. Но ты плохо слушала. Послушай, как громко стучит сердце».

Извини, я очень смутно помню это утро. Все так обрывчато. Твои поцелуи. Моя глупая болтовня шепотом. Все как неисправные часы. Идут-идут, остановятся, потом опять идут-идут… Ты был такой чуткий и осторожный, и в то же время настойчивый и страстный. Я могу написать столько о разных мелочах, меня не касающихся, от одной маленькой мысли развить такую грандиозную идею, а о тебе сказать пару слов, подумать пару мыслей – так сложно…

Лишь одно мне сейчас ясно: я скучаю по тебе, друг мой, очень сильно, можно сказать, тоскую. Не проходит и дня, чтоб я по тебе не скучала. Ты – как мой очередной наркотик. Это нельзя понять. Это просто болезненная привязанность, необсуждаемая необходимость. Это чувство, не поддающееся определению, для меня.

Я так и подумала

Когда мне было двенадцать лет, я попала в больницу. Из-за пневмонии. Я не понимала и не помню историю развития болезни, но случилось так, что соседи по палате смеялись надо мной из-за того, что несколько раз наблюдали меня в фазе сомнамбулизма. Раньше со мной никогда такого не было. И после того, как я, передвигаясь из одной пустой кровати в другую, которые стояли посередине комнаты, упала и разбила губу, меня решили выписать, подумав, что это синдром лунатизма преследует меня из-за скуки по дому и родителям. На следующий день у меня поднялась температура, и начался жар. А через два дня, я, в буквальном смысле этого слова, потеряла дар речи. И всю ту весну провалялась в больнице.

Врачи не стали это трактовать. Да и родные по клиникам не таскали. Все что мне предусматривалось, так это масса антибиотиков, которые должны были подавить корень болезни – пневмонию. Речь постепенно вернулась. Мне пришлось остаться на второй год в школе. Я и раньше была застенчивой, а теперь и вовсе замкнулась в себе. После болезни у меня появилась способность к пению. Это сразу заметили, и специалисты сказали, что у меня очень сильный, красивый голос, который необходимо развивать дальше. Но я не хотела заниматься в вокальной студии, и нигде не пела. Только дома, когда оставалась в полном одиночестве.

Время шло. И эта способность исчезла. Я даже заметить не успела, когда она ослабела и растворилась в моем обычном голосе. На выпускном вечере мы пели в классном хоре. Тогда-то учительница пения и сказала: «Ну, я так и подумала. У Авер пропал голос». Так я получила официальное подтверждение утраты дара, который пропал даром.

Я вспомнила об этом, пока ехала на автобусе до речного порта. Я собиралась сделать визит к экстрасенсу, который жил в маленькой деревне в районе. По радио звучала песня группы The Cranberries «Zombie», когда автобус проезжал мимо кинотеатра «Центральный». Возле него, как всегда толпилась молодежь. Парень в зеленой клетчатой куртке стоял, обнявшись с другим парнем, которого я вначале приняла за девушку, потому что у него были длинные до середины спины волосы. Какая-то девушка в сетчатой юбке цвета индиго поверх брюк и с таким гримом на лице, что сними она макияж, я бы ее не узнала, показала мне язык. Я отвернулась от окна, пока люди входили и выходили из автобуса. «Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Какое-то сборище упырей и зомби», – подумала я.

Экстрасенса мне посоветовала одна подруга. Хотя до этого я несколько раз слышала о нем и от других лиц, и неоднократно читала информацию о нем в интернете. В его специализацию входила нетрадиционная медицина некоторыми видами трав и наложением рук, поиск пропавших людей (очень успешный кстати), ну и, конечно, гадание для девушек. Не могу отрицать того факта, что в течение своей жизни я несколько раз бывала у гадалок. Надо сказать, я верю во все «такие» дела.

Экстрасенс встретил меня только что испеченными оладьями. У него была маленькая настольная имитация камелька, где он развел огонь, поблагодарил духа огня, покормил его оладьями со сливочным маслом и окропил припасенным кумысом. Мы чуть постояли с протянутыми к огню ладонями и вдыхали приятный запах дыма, шедший от богородской травы, которая была добавлена в догорающее пламя.

Экстрасенс надел на мою голову повязку из конских волос и приступил к гаданию. Он гадал на обычных картах. Надо признаться, цель моего визита была довольно пространная, потому что я хотела узнать побольше об одном мужчине, коллеге по работе, который меня заинтересовал. Но он мне даже не нравился. Просто мне уже шел тридцатник, а я все еще была не замужем. Объект был старше меня, материально обеспечен и внешность у него была довольно приятная. Он работал у нас всего полгода и заслужил хорошую репутацию. Но самое главное – он был холост. Мы периодически общались, но только на деловом уровне. Мне показалось, что он как-то странно на меня поглядывает. Такое улавливаешь боковым зрением, когда вроде как сидишь за компьютером, или что-то записываешь в журнале. Посмотришь на него, а он, или сразу делает вид, что слушает внимательно очередного клиента, или начинает что-то строчить на бумаге, или как будто с интересом просматривает свою страничку в интернете. А один раз, когда я посмотрела на него, он так и впился в меня глазами. Нет, он определенно что-то ко мне испытывает. И к гадалке не ходи.

Пока я отвлеклась на разглядывание красивого панно на стене в виде шахмат и лошадиных голов, меня спросили:

– Ты болела в детстве чем-то сильно?

– Да, у меня была пневмония.

– И потом ничего не было?

– В смысле?

– Никаких последствий, ничего странного?

– Нет. Только хронические заболевания дыхательных путей.

– Хм… У тебя выходит вот эта карта треф уже третий раз, видишь?

– Это говорит об упущенных возможностях?

– Почему упущенных? Нет. Это говорит о том, что у тебя есть способности, как бы это сказать… Способности, вроде моих.

– То есть, я тоже могу гадать?

– Нет. Я не об этом. Ну да ладно. Мужчина, которым ты интересуешься, среднего возраста, разведенный, умеет зарабатывать хорошие деньги. Только деньги как приплывают к нему, так и уплывают. Он любит выпить и погулять. А теперь задавай свой вопрос.

– Могу ли я рассчитывать на то, что у нас возникнут отношения и что это моя половинка?

– Я вижу у этого человека какой-то комплекс. Но он очень хочет обзавестись семьей.

– Тогда могу я сделать первый шаг сама?

– Да. Успехов тебе! И желаю счастья!

Так я и поступила. Сделала первый шаг. И он шажок. Обменивались милыми смсками, стрелялись глазками в обеденный перерыв, гуляли ночью по проспекту, взявшись за ручки. А потом оказалось, что у него появилась невеста и он собирается на ней жениться. Я чертыхнулась и решила взяться за ремонт квартиры, который зрел у меня еще с прошлого года, как коллега позвонил и предложил встретиться. Мы сидели в кафе «У адмирала», когда он сказал мне:

– Я немного выпил для храбрости перед встречей с тобой. Мне всегда казалось, что ты страшная в ярости.

– Да. Так оно и есть.

– Я слышал, что ты узнала о том, что я собираюсь жениться.

– Да, в нашем информационном веке очень удобно жить.

– Ты сердишься?

Идиотский вопрос. Я подумала о том, какие обои выбрать для кухни, палево-желтые, или светло-зеленые в синюю крапинку. Нет. Все-таки надо изобразить гордыню и ущемленное достоинство:

– Честно скажу, я сердилась бы меньше, если бы ты предупредил меня заранее.

– Авер, но я так боялся. Как только я пришел в компанию, ты мне сразу бросилась в глаза.

– Я заметила.

– Понимаешь, я с ней уже три года встречаюсь.

– Это много. Да, ты прав. Надо жениться.

– Я совсем запутался. Я как будто сошел с ума. Мне, старому человеку, уже вредно так беспокоить свое сердце, знаешь ли.

– Тридцать девять лет уже называется старостью?

– Не сердись.

Кто сердится здесь? Хотя, да. Сержусь. Потому что мне уже тридцать. И мне, по идее, надо искать новый объект, а не сидеть здесь и слушать эти нюни. Но марку держать надо:

– Я не сержусь. Просто я затеяла устроить ремонт. А у меня кредит. В общем, за причиненный моральный вред помоги мне деньгами?

– Авер, ты жестока.

– Кто-то обещал мне быть мне всегда опорой в трудную минуту. Кто-то говорил: «Если что – обращайся».

Так он быстрее убежит.

– Насчет обещаний… Она на меня рассчитывает. Я не могу обмануть ее доверие. Мы уже три года вместе. Она даже моложе тебя. Из хорошей семьи. И вот еще что. Я сомневался. У меня ведь было сомнение, Авер. Поэтому я съездил к экстрасенсу. Знаешь, о нем все говорят, тот, что живет в районе, откуда мы родом. И я спросил его: «Кого мне выбрать? Ее, с которой мы уже три года вместе, или тебя, выбившую меня из прежней колеи моей жизни, перевернувшую все верх дном?» И он сказал мне, чтобы я остался с ней.

Так значит, мы ходили к одному экстрасенсу. Как же так выходит? Мне – одно, ему – другое. Не может этого быть. Такой уважаемый экстрасенс. Нет, это явно происки лукавого. Это все от того, что у меня вопрос был непонятно сформулирован. И я, как всегда, наверное, думала о другом. Например, о том панно. Вечно я витаю в облаках! Ведь от правильно поставленного вопроса зависит весь расклад!

– Эй, Авер! Ты меня слушаешь? Он еще сказал, что тебя не стоит выбирать по тому, что в тебя поселился какой-то злой дух (куhа5ан тыын), еще в детстве, что он ведет тебя к плохой дороге, что тебе не быть такой, как все, не жить среди людей человеком. И это меня напугало. Я не хотел тебе этого говорить, но я ведь чуть не влюбился в тебя!

Это уж слишком! Теперь я, кажись, начинаю сердиться. Надо уходить, пока не поздно:

– Ну, ладно! Спасибо за обед! Успехов! И… Действительно, желаю тебе счастья!

После очередной неудачи в личной жизни, известна народная мудрость: необходимо окунуться с головой в работу. Но, так как мы работаем вместе, я нашла утешение в физическом труде. Раз труд облагораживает человека, буду облагораживаться. Что там он говорил про меня? Злой дух завладел мной? В этом есть кусочек правды. Я злая сегодня. Надеюсь, эта злость продержится во мне, пока я не закончу ремонт. Очень даже полезная штука, злость. Теперь я задерживаюсь на работе допоздна. И начальство довольно (никто мне не доплачивает за добровольный ненормированный рабочий день), и я все время занята. По выходным делаю ремонт. Во время ремонта переехала к двоюродной сестре. Она только окончила институт, и теперь мы завсегдатаи всяких баров и дискотек. По утрам после всего этого отлеживаться тоже некогда. Надо рано встать, принять душ, уложить волосы, сделать макияж. Я – сторонница естественного макияжа, но все равно каждый месяц надо пересматривать и обновлять косметику. Знаешь ли, даже сторонницам естественной красоты нужен тональный крем, а иначе кожа уже выглядит серой и землистой, как у зомби, восставшего из могилы. Нет! Красота тоже требует жертв, однако. Вот, на днях собираюсь в парикмахерскую. Опять волосы отрасли, надо прическу подправить. И заодно может в салон красоты сходить и сделать татуаж бровей, надоело их по утрам подкрашивать да выравнивать, занимает уйму времени. В то время я могла бы заниматься йогой в фитнес-центре, или записаться на прием к гинекологу. Давно мечтала, знаете ли. Или пуститься в сплав по горной речке. Говорят, здорово расслабляет. Хотя сначала надо сделать европеизацию век, и съездить в Тунис. Обещала подружкам. Нет времени. Все время нет времени.

С такими мыслями я поехала на Столичный рынок, накупить перчаток для ремонта. Купила розовые резиновые перчатки, начала прицениваться к матерчатым. И тут меня кто-то толкнул сзади. Оборачиваюсь, а это Лана, однокурсница моя. Сморит на меня и кричит во всю ивановскую:

– Авер! Сколько лет, сколько зим!

Недавно только курсом встречались.

– Ты, как я посмотрю, тоже рынками не брезгуешь! А говорили, что подцепила себе богатого ухажера и выходишь замуж!

Пошло-поехало.

– Ну, конечно, тебе уже пора спешить, дорогая! Или, хотя бы ребенка роди. В твои годы ты уже будешь позднородящая! Надо спешить!

– Все это враки.

– Что враки? Нет, не враки! Знаешь, что после тридцати процент рождения детей с синдромом Дауна значительно увеличивается? Что яичники становятся уже не такими трудоспособными как раньше? И я тебе, как мама троих детей говорю, нет ничего слаще, чем радость материнства!

– Вообще-то, я это сказала про замужество.

– Ах, бедняжка! Тебе опять не повезло. Ты вся погрузилась в работу. Все что-то разрабатываешь и дорабатываешь. А для женщины это не главное!

– Да, главное, это радость материнства.

– Это что, такой твой интеллектуальный сарказм? Я к тебе с приветом, а ты!

Опять двадцать пять! Ну, почему, мне надо было встретить ее именно сейчас. Мой злой дух готов вырваться на свободу.

– Лана, ты уходишь? Добрось меня, пожалуйста, до стадиона. Тебе же по пути.

– Физические тренировки! Авер, ты как всегда меня поражаешь! Наверное, ты в прекрасной форме! Я советую моему Владику, ну моему старшему, чтобы он записался на какую-нибудь секцию. Недавно я видела по телевизору, что занятие физической культурой способствует отличному развитию мышечной системы у растущего юноши!

Как будто она об этом никогда не знала.

– Кстати, про диету!

Я ничего не говорила про диету.

– Я узнала о новой супер-диете. Не чета твоей гречневой!

– Ты про диету с расчетами калорий?

– Ах, да! Гречневая диета – фишка Мариши! Я совсем забыла! Так вот моя новая диета – молочно-грушевая. Утром: одна груша и стакан молока. Днем: две груши и два стакана молока. Вечером: груша и стакан молока.

– А как же мясо?

– Ты что! Молоко – это белок. Груша – углеводы.

– А как же кислоты омега-3, о которых ты так беспокоилась?

Лана умеет эффектно краснеть, прямо как героиня аниме.

– Авер, ты стала такая грубая! Что с тобой? Я тут пытаюсь делиться с тобой сокровенным, желаю тебе только добра. И вот твой ответ?!

– Извини, это все злой дух. Конечно, я очень благодарна тебе за твою заботу.

– Не говори глупостей! Злые духи – это все архаика. Мы люди современного общества. Не забивай голову всякой ерундой, которой тебя муссируют, Авер! Недавно я смотрела в одной научно-популярной передаче, что сейчас идет массовое зомбирование населения планеты. И в интернете тоже много читала, что в результате этой фильтрации выживут только сильнейшие, избранные.

– Но мне казалось, что это уже Чарльз Дарвин придумал?

– Авер! Опять ты за свое!

Вот уже скоро четыре часа, я хотела успеть заглянуть в ювелирную мастерскую, забрать часы.

– Лана, мне пора! Приятно было вновь повидаться с тобой! Я обязательно попробую твою диету. Обожаю груши. Удачи!

– Постой!

– Что?

Лана выглядит серьезно. По-моему, я ее обидела. Великий злой дух! Что же мне делать?

– Авер! И что это за имя у тебя такое? Авер? Я тут прямо тебе скажу, что думаю о тебе.

– Ну, валяй. Отведи душу, успокой нервишки.

– В отличие от меня ты ее отвести не можешь, потому что ты – проявление циничности и бездушия. И ты ни во что не веришь. Имя тебе подобрали, так подобрали.

– Ну, что? Полегчало? Сразу ясно, ты никогда мой паспорт не видела. Авер – это мое уменьшительно-ласкательное имя. На самом деле меня зовут Авдотья, что значит «благоволение», то есть доброжелательство. Пока! Я, действительно, желаю тебе счастья.

У меня испортилось настроение. Я забросила ремонт. В понедельник ушла с работы в полшестого. Не хотелось болтать с сестрой об очередном объекте. Я закрылась в комнате и позвонила маме:

– Мама! Меня что? Кто-то проклял тогда в детстве, когда я болела пневмонией?

– С чего ты это взяла?

– Ну, все говорят, что я плохая.

– Прямо так и говорят?

– Ну, никто так не говорит, мама. Но ты ведь знаешь о злых духах, которые иногда овладевают человеком, и он становится их рабом, послушным щенком, идет на поводу его происков и замыслов, теряет контроль над собой, и плывет по течению жизни.

У меня текут слезы. Они обжигают мои глаза и щеки. Как больно!

– Не бери в голову! Это все не так! Человек – сам хозяин своей жизни и своей судьбы, разве тебя этому не учили еще в школе?

– Нет! В школе мне сказали: «Я так и подумала».

Я нажимаю кнопку «отбой». Мама пытается мне перезвонить. Я выключаю телефон. Вынимаю симку, вставляю другую карту и звоню тому коллеге, неудавшемуся объекту:

– Ты, правда, веришь в то, что во мне живет злой дух?

– Что? Это ты, Авер? Ты звонишь с другого номера?

– Это правда?

– Знаешь, Авер, я перезвоню через час, у Светы что-то с плодом, мы в больнице.

Я нажимаю кнопку «отбой». Он пытается звонить мне. Я выключаю телефон. Вынимаю симку, вставляю третью карту. Набираю номер:

– Здравствуйте, это я, Авер. Вы сказали моему другу, чтобы он не выбирал меня, потому что во мне живет злой дух, и что я никогда не буду нормальным человеком. Вы можете меня от него избавить? Я заплачу.

Где-то там далеко что-то шумит. Связь глючит. Вдруг громко и ясно он говорит мне:

– Ты же думала о другом, Авер. Ты как всегда витала в облаках.

Пауза.

– Авер? Алло! У тебя есть очень редкая способность. Необходимо заняться ею.

– Аа. Спасибо. Я так и подумала. Прощайте.

Завтра я пойду на операцию миндалин. Голос возвращается.

Фантик в тигровой копилке

Мы поднимались по винтовой лестнице. Какие-то коробки на руках. Высоченные шпильки у девчонок. Я говорила:

– А то!

– Ну да!

– Кто, если не я!

– Вот увидишь!

И т.д.

Потом кто-то готовил оладьи. И мне говорили:

– 1945 понимаешь ли. Это значит 65. Величайшие дела. Да…

А я как-то не догоняла, и смотрела, как золотистые кругляшки бесновались в шипящем масле. У них появились головы. С лицом, волосами, ртом. Они жарились, а вид у них был такой спокойный. Они, плавая, заглатывали кипящее масло.

– И не жарко им, – подумала я, – там же сто градусов, а у них такие спокойные лица.

Тот мужик с бородой сказал бы мне при личной встрече во времени:

– Это ведь всего лишь прикрытие такое. Ты, конечно, поймешь это позже. Потом. Когда это прочитаешь. На самом деле, для тебя должно было быть важнее то, что находится за кадром. Но третье. А может и первое. Заслонило все эти события.

Конечно, мы с этим мужичком так никогда и не встретимся, но я знаю, что он бы объяснил примерно так.

Я это пишу накануне дня рождения мамы.

Рожденные в июле всегда были чувственные и эмоциональные, как итальянцы, или судамериканцы. А их дети были как лепестки цветика-семицветика, как перья чудесной разноцветной птицы. Такие разные. И такие порой одинокие.

А я живу у большой воды.

Смотрела-смотрела долго-долго на небо. Песчаный ветер иссушил губы, соль на коже. Разметанные нити облаков. Откуда это такое чувство. Вот и песенка родилась.

А я живу у реки.

Вот она, может, и заряжает. А у меня однажды чуть голова не взорвалась от одной тщетной попытки. И что теперь? Всем, кто не умеет этого делать, умереть? Может, этот мир предназначен только для тех, кто хочет стать сильнее, потому что слаб? А все слабаки, по статистике только ленивцы? Ленивец с взорванной головой от напряжения внутренних сил.

– Жалко твою кошку.

– Жалко, жалко твою кошку.

– Бедный зверь.

– Ах ты, изверг.

Сегодня кот гуляет сам по себе. А что, если он подохнет? Как же договор?

И он мне ответит:

– Зато он жил.

Мы стояли у захламленного усталого подоконника. Рядом в поте лица трудились рабы мафиези. Днем у рабов вкусно пахло приправами, жареным мясом и овощами. Один раб долго-долго разговаривал по телефону. Он говорил так:

– Слушай, сестра. Вот тут у окна рядом со мной стоят два чморя. Когда я вернусь? Я ж еще три года должен пахать у нынешнего хозяина. Пацаны тоже. Если не убьют, может, устрою побег этим летом. Вот тут этот идиот, у него брат из Злых. Надо с ним связаться…

Мой собеседник тихо шипит в его сторону:

– Ты, раб, не бросай в мою сторону камни. Мы с тобой не знакомы.

Раб не обращает на его слова никакого внимания и продолжает болтать по телефону.

Я дарю ему свою книжку и из любопытства все-таки спрашиваю:

– А что это правда что ли? Ты вроде говорил, что твой брат ничего не делает, домохозяин.

– Да, это все неправда, врет он, раб эдакий, откуда он вообще про нас знает.

– А Нина, жена твоего брата ведь тоже простолюдинка, хоть и принцесса заморская.

– Нина к нему из интернета приехала за три девять земель. Никаких способностей я за ней не замечал.

– Кха! Хочешь сказать, что она стала спокойной гаванью для неугомонного пирата?

– Кха два раза! В Якутии пиратов нет.

– По мне так, лучше…

– Ты-то сама уж точно не гавань.

– Перебил, елкин.

Мы молчим минуты три. Раб курит вместе с нами. За окном пролетает белая чайка. Недавно она пыталась выклевать мне глаза. Я думала, она хочет что-то мне сказать, подняла голову и засмотрелась в ее белое тельце. Остались шрамы на правом веке. Вкратце рассказываю ему. Раб цокает, качает головой:

– А ты дура что ли, сестра? Белая чайка, которая патрулирует ближайший столб? Ну, ты чумная. Когда на нее смотришь, обязательно надо надевать черные очки, даже когда она не обращает на тебя внимания.

Я хотела было расспросить его подробнее, но мой собеседник грубо дает ему пинка под зад:

– Вали отсюда, раб! Итак, мой последний табачок извел. Видишь, у нее волосы стали белые.

– С таким, брат, побелеешь! Сестра, не забывай про очки!

Немного пошатываясь, он уходит к остальным рабам.

– А он прав. Ты ничем не лучше раба.

– Конечно. Хуже! Ведь мой брат – злодей.

– Так-таки злодей. Чистосердечное признание.

– А что ты умничаешь? Ты тоже не лучше раба.

– Хуже. И у меня нет брата-злодея. И я тебя убью когда-нибудь.

– Это всего лишь слова! Кишка тонка.

– Ну, ладно, опять оскорбления. Вот твои бумаги. Я пойду запускать бумажного змея.

Там, где пасется табун лошадей, я делаю большой крюк. И иду через водопады. Вовсе я не взяла с собой никакого змея. Зато взяла рогатку. Буду подстреливать ими воронов. Да они не попадаются. Все грачи, да вороны. Как-то я наблюдала, как они зимой купаются в снегу в лесу, и пытаются изображать голоса других птиц.

Гадство! Они все спрятались. Не хотят сегодня ничьей смерти. Я хотела кормить их черными телами белое тельце чайки, охотника за глазами. Черные очки, говоришь. Кровь, кровь. Вот, что ему нужно!

– Что-то ты сегодня совсем устала.

– Да запарилась с этим змеем.

– Не ври. Я наблюдал через бинокль со сторожевой башни. Опять все пальцы изодрала в клочья.

– Не твоя забота. Лучше позаботься о моем платиновом кольце.

– Ну, ты и грубиянка. С такими пальцами не то, что к февралю, к марту не успеем.

– Тогда уже все.

– Что все?

– Ну… Не знаю. Со мной всякое может случиться.

– Да-да-да-да. Помнишь, как мы тогда смеялись: «моим стихам, написанным так рано, что и не знала я, что я поэт»…

– Да-да-да-да. «Кладбищенской земляники крупнее и слаще нет».

Есть у меня несколько любимых могилок. Камни с надписями стерлись. Недавно это было. Но время – такая штука, что быстро уносит все в забвение. У меня волосы на затылке встают дыбом. Не от страха. От чего-то очень великого, старого, первозданного.

«Прохожий, остановись» – говорят они. И я останавливаюсь. Ложу свой лук на нежную зеленую траву и часами сижу подле, терпя жару, слепней и тревогу. Мимо проезжает всадник. Конь его, как торт зебра, испеченный тем самым ученым. Лошадь шамана. Без шамана. Этот человек верхом на тебе такой же простолюдин, как Нинка-простынка, Денис-почему-прокис и я-я-я-я-я-я-я-Я.

Старики поговаривают, что если надеть на глаза такой лошади черные очки, снять всю конскую сбрую, и отпустить часок погулять при полной луне, то через девять дней она может (вовсе это и не обязательно) родить человеческое дитя, которое, может быть, будет (вовсе не обязано) из той крови, из какого теста сварен якобы его брат-злодей.

Мне сразу же тогда захотелось украсть ту лошадь. Полгода миловать ее на свежей травке, устроить для нее длительное лето. И черные очки я прикупила бы у того раба. И белое тельце чайки-охотника, выкормленной на мясе воронов, дала б.

Но мне всего лишь 14 лет тогда было. А это несовершеннолетие тогда было. Значит, дела б не удались.

– Так, где же мое кольцо помолвки? Где мое кольцо? Где мое кольцо из платины? Где оно?

– Фуфф… неприятно. Ты ведешь себя так, как будто хочешь выйти замуж.

– А где мое кольцо? Где мое кольцо помолвки? Ведь уже конец января.

– Смотри! Я вижу. У твоего оленя отвалился рог.

– Да. А где мое кольцо? Где мое кольцо?

– Аааа!!! Вот оно!

Денис берет фольгу из-под шоколадной конфеты. Он сделал из нее на скорую руку колечко. Я протягиваю жадно правую руку. Раб поет нам свадебный марш. И мы обручены. Закольцованы. Скованы.

– Ну, все. Ты успокоилась?

– Да. Это мое кольцо.

– Теперь ничто нас не разлучит во веки веков. Аминь. Хоть я и знаю тебя только девять дней.

Он смахивает кусочек табачного пепла, севшего с сигареты раба, на его левую бровь. И начинает слушать музыку через наушники.

– Большая вода близко. Мне снилась река жизни. Мне показалось, что я потеряла твой подарок.

Я люблю сидеть у тех могил. Чуть подальше конечно. Сами они совсем развалились. Я сижу на разбитом молнией засохшем дереве. Жарит солнце. Изредка летают слепни. Вода рябит от ветра. Многие цветы уже давно отцвели. Июль на дворе. Июль и в лесу. Колокольчик скученный, вероника серая. И какая-то трава, так пряно вкусно пахнет прямо в нос мне, по ветру. У нее мелкие белые цветки, а может это та трава, что с мелкими желтыми цветками? А я замечаю другой цветок. Один-единственный. Все его братья и сестры дружно жили под солнцем в начале июня, и еще тогда, когда запечатывали себя в памяти незабудки. Среди летней зелени один он около этих водопадов яркий, как капля крови на снегу, как моя старая изодранная толстовка, розовый фламинго, заблудившийся среди серых цапель центральной якутии.

Сонная психоделия

хейске и сони сидели на теплом сухом крыльце. заходящее солнце озаряло золотом. как будто хейске знал, что сони не любит холод и слякоть. и это было лучшее место для разговора. сони наслаждалась поздней вечерней красотой, но где-то вспомнила: вообще-то вся снежная округа была усыпана детскими телами, барахтающихся в белой долине, не думай, что тепло обманет.

неподалеку какие-то девушки бегали с лейками и примеряли наряды.

сони тоже примерила подарок и была очень довольна. в большинстве своем она не понимала, что находится во сне.

все началось с телефона. когда кто-то не может достучаться до тебя в реале – начинаются звонки – рассказывала как-то сони.

на этот раз телефоном послужили старые сломанные часы, такие какие были в древности на цепочке у мужчин (потерянное время). внутри было что-то вроде мази звезда (бальзам для засохшего сердца?)

кто-то отправлял сони сообщения: обрати внимание. он скучает по тебе. он в опасности.

сони игнорировала. потом разволновалась и пыталась дозвониться. но номер не отвечал.

потом сони работала для какой-то семьи. и они возились с какими-то девушками.

и в тот дом пришел хейске. сони обрадовалась и спрашивала у хозяев: он кажется ваш родственник. они отвечали: нет, это совпадение.

сони заметила среди этих людей пожилую женщину, которой в реальности не было в живых. это послужило сигналом. пытаясь вырваться из пелены сна, она спрашивала: окаасан, отоосан, на улице изменилась погода, на улице потеплело?

но потом сони с хейске были на самой вершине мансарды старого домика. и он обнял ее. сони почувствовала, что окружающее исчезает и остается только эфемерное, только чувства. как тонущий человек, она на мгновение распахнула глаза. и ощутила, что комнату наполняет прохладный сладкий запах, смешанный с ароматом весенней лиственницы и молодых побегов ивы. запах подавлял ее собственный запах пота, кожи, загнанных лошадей, старых отшельников и заброшенных городов.

сони встрепенулась: хватит! не хватало еще, чтобы он навязал мне грезы парня-подростка! и отымел в этом дурацком сне!

тотчас на мансарде появилась красивая девушка с темными длинными вьющимися волосами. она сказала: я покурю здесь, здесь не остается запахов от дыма.

какая досада! – думала сони. хейске смеялся.

далее персонажи шли друг за другом.

пока они не оказались на сухом крылечке. хейске повернулся к ней и сказал: почему ты себя недооцениваешь? ты стала женственней и прекрасней.

сони осматривала подарок и не придала значение его словам.

хейске спросил: кто? кто сказал тебе обо мне?

сони пыталась вспомнить. сон всегда так изменчив. может, ангел посылал ей сообщения. но она сказала: это был хиро, твой друг, да это он мне сказал, он о тебе беспокоится, не сердись на него.

они молчали. и наблюдали оранжевый свет солнца.

хейске посмотрел на сони, помолчал и спросил:

я пришел, чтобы узнать одну вещь. ты ведь только меня любишь.

сони превратилась в девушку с длинными запутанными одеждами. она покорно распласталась в глубоком поклоне, опустив глаза, сказала:

данна, оф кос, форева энд эвер! до гроба и в следующих жизнях!

хейске улыбнулся и повернулся к закату. выпутавшись из рукавов, обычная сони сидела и пыталась вспомнить: это же неправда, почему я так живописую? я люблю и других..

у спящей сони шевелились веки и вздрагивали руки: хай-хай.

из окна стучали белые прозрачные ангелы и шептали: проснись, сони, посмотри, на улице потеплело.

кукольник всегда влюблен в свою куклу. когда кукла ломается, он создает новую, более совершенную. но в седых снах ему нет-нет да и приснится та, что когда-то была в его руках. мазохист был самым древним садистом и наоборот.

есть люди, которые принадлежат всему миру и не принадлежат никому..

ПРО-щай!

Первый слог похож на то, как разрезают ножом картонную коробку, или на звук застегивания очень новой добротной молнии. ПРО!

Щай. Конечно, что-то китайское, нежное, невесомое, улетучивающееся.

Я, наверное, никогда не говорила этого слова, хотя бы потому, что на не моем родном языке. Просто так, массово, может, это и было вынесено на слух, но что-то не припомню.

И вообще, разве так говорят? Это так печально.

Иногда я коплю смски. В последнее время часто попадались на глаза статьи, высказывания о том, что сотовые телефоны, смс-сообщения нас только отдалили. Возможно. Но иногда я хочу копить смски. Там бывает нередко очень много теплого и забавного. Только у меня не вмещается походу больше ста сообщений. Иногда я переправляю штуки две в папку сохраненных. Потом когда-то я даже хотела переписать в блокнот серию смсок. Списала два-три предложения и бросила это дело. А потом пришлось со временем все это теплое и забавное удалить. Вот в чем минус всего этого дела. Конечно, есть мозг, память, сердце, но если ты намеренно что-то удаляешь, если даже это приходится делать, это уже какое-то действие.

Однажды, давным-давно, я ехала на моторке по реке на родине матери с родными. Моторка ехала очень быстро. И навстречу дуло очень сильно. Было очень свежо, холодно, ветрено. Самый раз для меня. Когда я не боялась сквозняков и любила пронизывающий холод и движение воздуха. У нас с братом были кепарики. Такие матерчатые, из легкой ткани. А козырек пластиковый, полупрозрачный. У брата сине-белый, у меня красно-белый. Сзади они были на резинке, так что сорвать ее было не таким легким делом. Но там, на реке я почувствовала, что если я буду как-то сидеть, не напрягаясь, кепка у меня улетит. Я была маленькой, но у меня было такое чувство, такая мысль: «А пусть давай она улетит в реку и там, здесь останется». И так было счастливо и горько одновременно. Спустя некоторое время, ветер сорвал кепарик, подхватил и он упал в реку и исчез. Мать спохватилась. А я сказала, что это случилось, потому что так задумано. А может и соврала что-то несусветное (имела обыкновение порой). Я не могу точно сказать.

Северные люди не прощаются. Сейчас мы северные и современные. Мы отмечаем День святого Вали, чмокаемся, можем говорить вслух романтичные вещи. Может быть, сейчас мы страдаем меньше по этому поводу, потому что сейчас все близко, все доступно. А далеко только ты сам. Для меня это так. Далеко только ты сам. Внутри.

Океан (вчера):

– Дома так пусто. Если честно, я даже посуды не мою. Так и стоят. Все свои вещи тоже отправила. Компа нет. Вас нет. Тоска дома, поэтому вообще не сижу.

Медвежонок (спустя несколько дней после конца):

– Хорошо. Будь счастлива!

Я (левому мужчине):

– Спасибо за приятное времяпрепровождение.

Аня:

– Как ты говоришь: «Учугэйиэн!»

Общество долго не думает. Оно думает практично, логично, системно и в разумные сроки. И вот на тебе твое пожизненное клеймо. Разве не лучше жить с каким-то клеймом-ошибкой, типа необдуманным, но смиренным тату, чем всю жизнь отряхивать, отстирывать, наводить полер на то, чего на самом деле нет?

Я не могла не откликнуться, когда очень родственно мне написали:

– …радости нет, какая-то пустота.

Поэтому я сама позвонила. Я не из тех, кто подносит тапочки, смотрит в рот мужчине, хотя бы из хитрости. Поэтому я вечно буду одинокой в этом смысле. Я говорила что-то веселое, бодрое, жизнерадостное, поддерживала. Но он был очень усталый и разочарованный. Потом сказал: «Ладно, пока!» Я сказала: «Учугэй ба5айытык!»

Помню, как он подошел ко мне в кафе. Я очень удивилась. Мы никогда раньше не общались, даже не здоровались. И он мне всегда казался другим, немоим (мое клеймо от лица общества), что он совсем не мой круг, ничего общего, даже как женщина я не в его вкусе. Что-то оттеночное, быстро как тень исчезающее.

Потом мы поговорили поверхностно, непринужденно. Потом смотрели на его телефоне приколы, клипы. Ему несколько раз звонили, прерывая наше невинное развлечение. Я так и не услышала от него ничего основополагающего, что могло бы дать мне знак: Зацепило! Ничего. Все очень просто. Официально, но дружески.

Потом мы переписывались и слегка заигрывали друг с другом. Был намек на то, что мы встретимся и наконец-то пообщаемся чуть поуже, поближе.

А потом я уехала. А потом эта пустота. Не моя. Или моя?

Что я могу сказать в утешение, в оправдание мужчине, который устает и разочаровывается? Мое детское эго, тупая бабская демагогия, каприз могут сказать, что мужчина не должен быть таким, не должен. А я сама? Я сама скажу и сделаю (сделаю ли?) все, что смогу и все. То, что я ненавижу и не предпочитаю. Недосказанность. Меня преследует. Бутоны, которые засыхают, не успев расцвести. Зачем все это дается в жизни? Для разнообразия что ли?

Ночью из-за этой чужой пустоты у меня родилось множество, ее заполняющее для меня.

Я могу продолжать жизнь, чудо, любовь, но только если это кому-то нужно.

Нет, так нет. Долго об этом думать я не буду.

Странно, но, когда мне вдруг становилось очень одиноко, тоскливо, что пора было лезть на стенку или залечь на дно, всегда что-то появляется. Что-то, что меня развеет, рассмешит, заставит задуматься. А потом, когда события меняются, это что-то тоже отходит куда-то в сторону и постепенно тихо исчезает.

Недостаточный объем памяти, чтобы все сохранить да?

Я очень благодарна таким образом. Положительное и отрицательное всегда ходят рядом (не хочу говорить радость и горе). Каждый раз это о себе напомнит (соседи зальют; ссора, когда терпеть не можешь выяснять отношения, а стоишь и кричишь громче всех).

Чужой человек, в твоей пустоте я шагала как в теплом, душном, но очень удобном пространстве между небом и землей. Где сливаются небо и земля? На горизонте? Через несколько тысяч километров? На самом-то деле, ведь они вместе. Вот земля, а дальше пошло небо. То есть я шагала там, где они любили друг друга. И стоял очень пронзительный крик птиц. Ор птиц, я бы сказала. И было очень тепло, душно и удобно. Вот, что значит твоя пустота.

ПРО-щай!

Только с любовью.

Май sexual

На небо взгляну – там белые-белые облачка, чуть мошка конечно, а так зелено еще, и тепло, и ветер такой приятный.

Мы стоим на дороге, автостопщики. Он свалился с какого-то джипа. Я пришла пешком в своих потертых босоножках. Мне бы присесть, мне бы отдохнуть. А я думаю по пути: Налево или направо? Коня потеряешь, погибель найдешь, себя потеряешь. Вообще-то, про «налево и направо» чуть позже мыслишка пришла, а так читаю список по порядку на рекламном щите: туда, домой, туда, домой. Выходит: Туда. А я взяла и домой. Постольку, поскольку, позже опять подумала: если завтра конец света, если черная дырка приближается со скоростью света к нашей планетке, разве не стоит провести это время, все это время с самыми близкими людьми? Да, так оно и есть. Ни одной минуты не жалею об этом.

Жмурясь от солнца, я подставляю ладонь стрекозам, которое в августовское время больно охочи посидеть то тут, то там. Рыжая особь сторожится, приценивается и садится на безымянный палец левой руки. Обсыхает. Он вытягивает правую руку и показывает большой палец, как американцы. Но мы очень долго ловим сегодня. Все проезжают мимо.

Я набираю случайные номера, чтоб спросить, не знают ли они номер одной больницы, и попадаю к Бэтси.

– Кума, это ты?!

– Да, кумушка, это я! Это ты?

– Да, я!

– Так долго тебя не слышала.

– Да, вот, я, тут.

Бэтси злилась на меня за то, что я не отвечала на ее сообщения. И так трудно было потом объяснять, что я, будучи занятой то на работе, то на встрече выпускников, забывала отвечать на ее смски. И оправдываться правдой: за два дня я получила сообщения от двух людей, и только тебе объясняюсь. Она пеняет мне, что мне нет дел до ее проблем, что у меня все лучше всех, желает мне спокойной ночи, прощается. Я успеваю кинуть: «ну вот, никогда не стоит просить прощения у людей. С этого момента люди начинают обижаться по-настоящему». Чуть позже приходит ответ: «нет, так немножко легче». Мой баланс исчерпан. На следующий день ближе к обеду с другой симки, я сообщаю: «У меня вчера деньги закончились». А она мне мой коронный ответ (на самом деле я всегда цитировала эту русоведку-цветочницу): «Ну, я так и подумала».

Ориентация на север. Я хочу, чтоб ты делал. Вечная ценность одиночества. Еще одно неоспоримое доказательство себе. Лежу на старой сухой скамейке. По небу проплывают облака. Ветрено сегодня и солнечно. Более легкий слой нагоняет верхний, или уползает в другую сторону. Солнце жарит лицо и ноги. Я закрываю голову руками и смотрю сквозь просвет. Только проснувшееся тело пахнет вчерашним гелем для душа, сном и потом.

В летнем душе я чувствовала себя с дороги, а может с середины месяца полукобылой, полукрокодилом. Каждый день люди потребляют генетически-модифицированные продукты, овощи-полисомики. Их стимуляторы стимулируют и тебя самого, откуда ты знаешь, кем проснулся сегодня ночью.

Где-то жалобно ржет коршун, настойчиво каркает ворона, напоминая о себе, как о памяти. Я смотрю на нее, я смотрю на ворона и говорю: это больше не признак, это тотем, но не признак, скорее призрак, но не признак.

Раскладываю камушки на пеньке и кусок отломившегося подсвечника и стеклянного дельфина со сломанным плавником. Очень красиво. Брызгаю все это водой и фотографирую. Не знаю, как получилось, потому что очень светло.

Внезапно просыпаюсь от грохота грома, так треснувшего, что стекла деревянного домика задрожали, и пол заскрипел. Я слышу шаги сквозь ливень, и думаю, что это Оленька подставляет железный таз, чтоб от соседей сквозь не проливало. И не могу понять в каком направлении и где это я лежу. Только чуть погодя я понимаю, что во дворе ходит мой отец, а лежу я на кресло-кровати на даче. И так хорошо и успокоительно становится от этой мысли, что я моменто море засыпаю.

Мой новоявленный новоиспеченный брат и клер бенетт говорят мне: «Сними проститута». Я говорю: «Я звонила когда-то, такой услуги нет. И вообще, я, ребята, о любви говорю, а вы мне про член». Новоявленный брат лучится и лучезарится, и качает головой: «Бырахтарыма рэ!» И становится понятно, что он действительно мой родственник.

Мой друг мне говорит: «Тебе бы понравилось впостели с геем. Мне кажется, это твоя мечта». Я говорю: «Эс, гей миигин эмэьэ5э тэбэн ыытар буо!» Как символично.

И кои-то веки. В моей жизни, появляется эта выявленная, сокрытая мечта.

Не успеваю я в это поверить, как клэр выдает мне при всех:

– Давай позовем Красные трусы!!!

И это слышат минимум, как пять человек.

Но тут дело в том, что эти словосочетание-имя ассоциируются у меня с двумя людьми. Один, вернее одна, очень дорогой мне человек, красные трусишки, моя подруга. И абсолютно не в тему красные трусы, мой прохожий знакомый. Я ору, так что эти пять человек тоже все в курсе:

– Нет!!! Он маньяк и почетный сквиртовед! Я его боюсь.

Мой внутренний голос в одеянии мадонны из того самого мультфильма про сотворение мира шепчет мне в ухо:

– Эй, сантори, зис ис йо sexual dream! Or no? (и заливается самым что ни на есть замечательным хихиканьем).

Я добавляю вслух:

– И у него зеленые глаза. Его водитель описал, что он саха, брюнет, атлет с зелеными глазами. И я тогда не удержалась и сказала: Фуу, ехсюю! Мне жаль, что я спросила об этом. К сожалению, вы – не мой человек. Если вы обиделись, опустите меня. Он по ходу не ожидал. Он считал себя красавичком. А я представила Фуу, ехсюю!!! Как-то неромантично.

Клэр танцует смешанно то вальс, то диско и говорит:

– А как же Алекс?

– Хм.. Алекс..

Я спрашиваю у мото-мото, того же брата:

– Слушай, как бы ты отнесся к парню, который все время поет?

– Аа?!

– Ну, типа тунц-тунц-тунц, ту-ту-ту, тынц-ту-тынц-тынц-ту

– О, вааще!

– Ну, он это.. Как ты. Типа из культурной сферы. И вообще он гей.

– Аа?!!!

– Суокка! (по-японски).

– Акаарыгын да эн ваще!

– Ну, ты даешь – диэриий! Но у него такой красивый голос. И еще…

Немного об Алекс:

– эй, эй, попридержи коней, детка! давай лучше к нашей теме вернемся.

– ты имеешь ввиду секс? но мне больше нечего сказать. расскажи ты.

– ты только спроси.

(что спросить у парня, который вроде бы во всем лучше тебя. моложе, то есть свежее, активнее, свежее. умнее, потому что сделал уже три намека, содержание которых я так и не поняла. интернациональнее, потому что знает о вулканах, ньурбе, чурапче и танцевальных коллективах. смелее, потому что готов к сексуальным экспериментам с кем угодно, даже с представителями своего пола. откровеннее, потому что признается и совершенно не стыдится своего друга-гея и того что он бывает на гей-вечеринках. богаче, потому что от непонятия я начинаю зевать и поддакивать, когда речь заходит о деньгах или работе, красивее).

– мм.. у тебя есть шрамы на теле (странный вопрос)

– нет. хотя вот на ноге есть шрам с детства и я не знаю от чего он.

– а? билбэккин да? как так?

– ну вот, представь, не знаю. однажды спросил у родителей, но они не захотели говорить, сменили тему. но ты молодец, надо спросить у родителей.

– о 5осподи, как странно, типа твои родители уберегли тебя от правды.

– ну да, видимо я тогда испытал огромную боль.

– а! я знаю, откуда у тебя этот шрам!

– откуда?

– у тебя там чип.

– что?!

– ну, у тебя там чип, такая микросхема.

– а! которую в меня внедрили инопланетяне.

– да, когда ты был маленьким

– они меня украли и отвезли в свою лабораторию. и стерли мне потом память, сказав что вернутся.

– и вот прошло много лет и они пришли за тобой.

– я дома, с родными. они захватили меня и уносят.

– ааа!

– нет! нет! отпустите меня! мама!

– вау (как говорит ник, который сейчас со своим полутульским ружьем бродит в дебрях южной азии). это похоже на рассказ. продолжай. мне нравится.

– они говорят мне: алеша, мы изучали твою землю много лет и людей которых ее населяют. теперь мы вновь пришли за тобой.

– но почему я?!

– потому что ты избранный, алеша, ты особенный.

– оу, матрица дии олох!

– разве. но что во мне такого? мы изучили твой мозг. и теперь полетели с нами. мы подарим тебе мир. мир который будет только твой. так они сказали. и это был мой мир. там по улице ходили голографические девушки и я мог брать кого угодно.

– ха! и этот искусственник тебе понравился. разве тебе не быстро надоест?

– нет, они настоящие. только мой мир, понимаешь. а еще они сказали: вот алеша, это Твой мир. живи и радуйся. а что это? мама, папа, сестра! вы живы! как я счастлив! спасибо вам!

– и они жили долго и счастливо!

– да!

– хочешь знать мою мечту в постели?

да.

– тссшш… … …

– окей, детка, ты конечно не моя весовая категория, но я завтра почитаю весь материал на эту тему и мы попробуем.

– но я холодная, фригидная женщина. ты готов на такое отчаяние?

– попытка не пытка.

К обеду я вздыхаю и говорю вслух никому:

– Я, честно говоря, не могу понять мужчин. Это для меня чужая планета. Иногда все ясно как пень. Иногда, я хочу поменять ориентацию.

Новоявленный брат смеется:

– Ты что лесбиянка?!

Вообще-то когда он так говорит, типа подсмеиваясь, я знаю, что смешок-то чуток поддельный. Она-то, сынок, явно была чуть розовая. Но это прошлое, не буду его ворошить, да и не хочу.

– О нет, нет! К сожалению, я абсолютная гетеро.

И как только я об этом сказала, после обеда ко мне подошла девушка. Она мне показалась такой знакомой. Я даже подумала, что именно так выглядит девушка, которую я никогда не видела. Правда, у той глаза темные, а у этой как у серо-голубой кошки. Когда мне женщина кажется красивой, она мне всегда почему-то кажется очень знакомой, даже родственной чуть-чуть. И если с другими женщинами ты просто рубаха-парень, или соперница, или заклятый враг, то на такую смотришь и вроде бы стыдишься, а глаз не сводишь. Вот она такая была. Давно такую не видел. То есть не видела.

Я что-то ей наврала. А сама все тонула в ее глазах и мраморном личике. И она смотрела на меня, не отрываясь. Тут-то и подвигалось что-то под корой. Никогда не говори никогда, саша.

Ну конечно, она тут же исчезла из моей жизни. И я ее вряд ли когда-нибудь увижу. А еще хуже, увижу, но не узнаю. Потому что это будет уже не мой ангел, а какая-нибудь клуша. А зачем вам рассказывать про будущую смерть.

зис стори телл ми май мам.

однажды с утра летом неандерталец сидел на бревнышке пьяный, пока вовсе не свалился на землю и не заснул.

сандаара вертелась около него, не давала спать.

– почему ты спишь здесь? иди домой.

он от нее отмахивался как от мухи.

А она все продолжала расспрашивать его своим вопросительным голосом:

– ты почему спишь на земле? мама будет тебя ругать.

– ы-ы-ый!!! у меня нет мамы!

– а где она?

– умерла!

– а папа?

– умерли оба!

– ты плачешь? почему ты плачешь?

и заглядывает ему в лицо.

И мой неандерталец обливается горючими пьяными слезами.

И он вовсе не тот, который на меня наезжал, наезжал на других, грубил моей маме, противный мужичонка.

А мой красивый модный неандерталевый человек.

У Алекса тоже нет папы. Он умер, когда он был маленьким. И тут-то в моем мозгу: Хлоп! Срабатывает рефлекс робин гуда. Быть за тех, кто никому не нужен. Помогать тем, кого все забыли. Дно. Может, я сама бенталь? Нет. Это не тяга к уцененным товарам. Это не защита всех униженных и оскорбленных. Это не плащ героя, развевающегося на ветру самыми что ни на есть модными цветами. В общем-то, это даже не обостренное чувство справедливости. Это и не покровительство обездоленных. Это робингудство по-даримальски. Это безусловно-рефлекторная деятельность, которая может и не имеет никакого результата. Типа. Думаю, недавно, один человек удивился. Я, да, типа самая бесчувственная эгоистка и раскольник и вдруг выдает свое робингудство, как нищий свои платиновые зубы.

Трудно что ли. Мир, в котором я живу, называется мечтой, хочешь я тебя с собой возьму, хочешь позову с собой. Ты позабудешь про печаль и боль, ты будешь над собой смеяться. Я, забывающая, как писать сообщения. Я – результат атомной войны. Я – разбитое сердце джека. Я – пульсирующая вена того вакуума, что плавает неподалеку от нашей вселенной. Я – от которой умирают цветы, как только прохожу рядом. Но только мое перевернутое зазеркалье знает, что в треугольной клумбе ныне выросли простые красивые скромные цветы. Что я написала несколько песен, которые могут вылечить больную душу. Этим летом. Может, все не так. А так, как я, например, могу сказать сейчас, когда услышу кривляние одной из граней. Но вот на этой стороне, ты получил одну драгоценную ветку: «Ты – красивый». И мне кажется, ты это понял, Алекс.

Снежный человек

Я увидела его три года тому назад по пути из одного села в другое.

Было позднезимнее раннее утро. Часов эдак в семь. Клюя носом, откинувшись на спинку сиденья, я сонно всматривалась в проносящиеся за окном пейзажи. Темные деревья освещались фарами автомобиля. Каждый, хоть когда-нибудь ездил по нашим дорогам в осеннюю, зимнюю, весеннюю темную пору, тот знает, как угрюмо и угрожающе надвигается на тебя темный лиственничный лес (да и любой другой). Он угнетающе давит на твое утреннее или вечернее ранимое, особо чувствительное состояние. Я сжалась в ком и поправила шапку, которую не снимала всю дорогу, потому что в машине было холодно. Упала одна моя варежка, я нагнулась, чтобы поднять ее и краем глаз заметила за окном что-то темное. Я повернула голову, чтобы рассмотреть, что это было. Уазик, на котором мы ехали, был очень старый, видавший виды. Иногда он страшно пыхтел и кашлял и попросту полз по дороге. Ничего не было. Только деревья и сизый снег. Я подумала, что мне показался бурелом или валежник. Снова откинувшись на спинку сиденья, я обозревала покосившиеся деревья, отмечая одинокие веточки, не покрытые снегом. Видимо что-то потревожило их, и они одиноко чернели на сиреневом фоне зимнего утра. Вдруг чья-то темная фигура показалась в глубине леса. Я встрепенулась и прижалась к стеклу. Я очень надеялась, что это будет какое-нибудь крупное животное типа лося или косули, но это было что-то другое. Я закричала водителю, чтобы он остановился. Тот рассердился, потому что от моего крика он выронил пластиковый стаканчик с горячим чаем, машина резко встала, попутчик, сидевший впереди повернулся ко мне. Я снова прильнула к стеклу и увидела темную тень, быстро продвигающуюся вперед. Чтобы не упустить его из виду, я выскочила из машины. За мной выскочил и схватил меня за руку: «Ты что? Садись обратно! Надень шапку, замерзнешь!» Я заметила, что действительно стою без шапки, и показала пальцем в движущуюся тень, направляющуюся теперь к нам. У моего попутчика сдвинулись брови, он открыл дверцу и стал впихивать меня внутрь. Я было сопротивлялась, на что он громко прошептал: «Это медведь, он проснулся раньше времени, это не к добру». Тут к нам присоединился водитель, он приложил руку козырьком и сказал: «Это не медведь, Петя! Тебе пора подобрать очки!» Я с торжеством проговорила: «Это человек». Водитель сплюнул, надвинул шапку на затылок и недовольно бросил: «Чего тут восторгаться. Конечно, какой дурак отправится в такую даль и в такую рань. Они, наверное, на машине, или он». Тем временем человек приближался, и мои близорукие глаза заметили его охотничьи лыжи. Наш попутчик достал из кармана пачку сигарет и закурил. Я наконец-таки почувствовала, что у меня мерзнет голова, и полезла за шапкой. Тут водитель сообщил нам, что мы уезжаем. Я хотела возразить, потому что человек на лыжах меня заинтриговал, и я хотела увидеть его вблизи, и даже поговорить с ним. Но это было невозможно. Водитель приходился мне дядей и очень не любил, когда кто-либо ему перечил или нюнюкал. Я покорно залезла в машину и прижалась к холодному стеклу, где я опять начала пальцами отогревать себе небольшое оконце. Человек почти подошел к дороге. Наш попутчик выбросил окурок, вошел, захлопнул дверцей и сказал: «Подозрительный тип. Чего доброго еще выкинет. Фанат какой-то. Я в машине околел, а им хоть бы что». Водитель хмыкнул и завел машину: «Может быть он охотник. Хотя какая тут охота, здесь охоты нет. Туда далеко у Степанова уха есть, но далеко это».

Тем временем человек подкатил к дороге и остановился. Я осмотрела его: широкие охотничьи лыжи, песцовая ушанка, высокие унты, поверх ватника жилет из волчьего меха, за спиной «Сайгак». Мы так и не тронулись с места. Водитель высунулся и прокричал: «Вас подбросить?». Незнакомец молчал. Лет ему было только за двадцать, но глаза его как будто были старше. В них не было юношеского наивного огонька, беспечности или наглости. Они были абсолютно спокойными. Несмотря на то, что мороз был где-то минус сорок, он выглядел так, как будто только вышел из теплого дома, он совершенно не покрылся инеем, лицо его ни закраснелось, ни побледнело. О том, что ему небезразлична погода, свидетельствовала только его одежда. Он перевел взгляд с водителя на меня и что-то хотел сказать. Мой дядя хлопнул дверцей и проворчал: «Он, видимо, язык проглотил, или такой невежа. Ну, пусть и катит себе дальше». Мы собрались уехать восвояси, но тут незнакомец открыл дверцу и протянул мне мою левую варежку, которая, видно, выпала, когда я выходила. Я взяла варежку, коснувшись при этом его руки. Рука была крепкая и горячая. Я сказала, всматриваясь в его темные глаза: «Спасибо». Он улыбнулся, и вмиг его лицо претерпело такие перемены, что я удивилась и раскраснелась от удовольствия: из хмурого и угрюмого, в котором все было излишне спокойным, ничего не выдающим, серьезным он превратился в лучезарно улыбающегося, радостного, переполненного всеми красками жизни человека. Он захлопнул дверцу и помахал мне. Машина взревела и мы тронулись дальше. Я провожала его взглядом, пока он опять не скрылся в лесу.

Так состоялась моя первая встреча с снежным человеком.

Черешневый диван

Я умираю от злости.

Переезжаю в 4 раз.

На работе косяк и вообще, оказывается, я не хочу возвращаться к этим проблемам, но сейчас мне еще хуже.

Предпосылки:

Сегодня я сидела на скамье и якобы читала лекцию. Рядом со мной сидела девушка.

Она заговорила со мной, то есть спрашивала.

Я отвечала.

Я была занята, но она все спрашивала:

– Заочники что ли?

– Как там трудно да?

– Что сдаете?

Потом я спрашивала.

Я сказала, Ты хорошистка да?

Она так удивилась.

Потом она с чего-то решила угадать кто я по зодиаку. Сказала, с 3 попыток будет:

– рыбы

– водолей

– лев

Все мимо.

Потом я сказала, что я близнецы и спросила, а ты не весы.

Она так удивилась!

Она – весы.

Потом у нее даже вопросы отпали.

Она спросила Почему. Я объяснила, что это было без особых намерений, шутила, что я оракул

Она даже замолкла.

Потом ушла, пожелав мне удачи.

А я сижу вот провалила пересдачу.

Нет.

Я думаю, она не желалал мне зла.

Просто странно.

Я даже подумала Может, она – молодая лесби.

А что если попробовать.

Но она ушла.

Она была человеком.

Я же теперь никто.

И это не из-за экзамена.

Это момент истины.

А да про черешневый диван:)

Ах!

В следующем году вообще то я должна молиться чтобы он меня принял и этот дом тоже и хозяйка его тоже.

но в прошлый раз я. то есть мне там было хорошо.

Опять чьи то блондинистые волосы на мне просто уж не знаю откуда.

наверное я их рожаю.

или весь город стал блондином.

Черешневый цвет мне кажется это цвет женской плоти во спокойствиии.

Поэтому диван такого цвета одна радость для мужчин.

но мы спали там женщины.

В тот день втроем.

Они так курили а я как губка которая впитывает все плохое и не впитывает ничего хорошего.

Это несправедливо.

Так которая я пришла курила еще больше.

Ненавижу когда курят.

ноя к этому так привыкла что почти не замечаю. и печка ее вовсе не впитывает это просто так для формальностей.

И еще я не люблю что вот в таких клубах нет перегородки нормальной. все на виду что ты делаешь я люблю конфиденциальность или как там это слово пишется и что оно означает.

а глаза все плохо видят.

От нее пахло не то что табаком.

она была красивая девушка и от нее сквозь запах табака, парфюма, косметики, одежды пахло еще чем то не просто телом но и ее сущностью и эта сущность была странная она давила меня, что то похожая на запах теплой резины и теплой спермы и еще что-то дурманящее настоящая приманка для мух.

Я еле уснула. Было холодно, это предполагает ко сну, но не в этот раз.

От меня пахнет совсем иначе.

Я не знала своего запаха потому как привыкла.

А потом одна моя подруга сказала, что я пахну смолой и чем-то терпким.

Потом я узнала, что я пахну крепким мужским потом спортсмена, каковым является мой отец но не я.

Потом одна моя подруга. прочитав Зюскинда, сказала что истинный человеческий запах выходит из локтевого сгиба.

А я верю ей во всем.

Мы понюхали и решили, что пахнем жиром.

А та подруга которая сказала что я пахну смолой сама пахла как грудной ребенок и травами и она об этом сама знала.

Я сейчас понюхала и поняла что у меня все-таки довольно отчетливый запах.

Любовь – это химия.

:)

Вот и мой результат одиночества.

Так она меня подавляла подавляла, я пропиталась ею.

Потом утром мы встали. и они сказали что спали очень дурно.

Так что подобное рождает подобное.

Она ушла к родственникам.

Ненавижу националистов.

Смотри выше.

подобное рождает подобное.

Это не я придумала.

Но здесь так оно и есть.

Я очень терпеливая.

но я не считаю это признаком силы это наоборот слабость.

но это не может продолжаться бесконечно.

Рано или поздно зверь побеждает.

Я очень спокойная.

И боюсь того, что рано и ли поздно я попаду в состояние аффекта, к которому я кажется имею склонность.

Я этого боюсь.

Потому что плохо будет не только окружающим но и мне.

Эта та девушка про которую я писала в предпоследнем дневнике.

Я встретила ее назавтра в кафешке.

Она приветствовала меня и ущипнула слегка как утку два раза за предплечье.

Она была с подругами и на ней была та же длинная джинсовая юбка.

Она спросила, как я сдала.

Я посмотрела на нее и кое-что поняла.

– Это из-за тебя все!

– Что?

– Ты мне не очень хорошо пожелала удачи!

– Я тебе пожелала! Не помнишь?!

– Ну, все равно.

Я отхожу. Выбираю что купить. Говорю с однокурсницами, говорю им что она цыганка эта очница и ведьма.

Они не понимают. Да мне это и не надо.

Опять сталкиваюсь с Д.

Она спрашивает:

– А что ты не сдала-то. Значит ты не учила вовсе.

Это меня задевает и я грю:

– А как это не учила! Я учила! Ты попробуй быть заочником!

Она удивляется, изумляется, как только она может одна:

– А зачем мне им быть! Ты же не работаешь, значит должна была учить. Тебе и делать-то нечего.

Ну, знаете ли! Это уж слишком. Но я ее остерегеаюсь. Она начинающая, молодая. А они все опасны. Потому что в начале черная магия легче дается. Всегда.

– А ты работаешь?

– Нет (смеется)

– Ну вот. … и вообще- это все сложно, галопам по европам у нас было поэтому.

Я сижу хаваю. Там еще одна девушка с которой я познакомилась. Очень приятная девушка. Уже закрыла сессию.

Мне приятно на нее смотреть. Приятно говорить о ней своим однокурсницам.

Замечаю, что у подруг Д. тоже темные более менее глаза, темные волосы.

Иду в библиотеку.

Они там же.

Побаиваюсь порчи.

Это же была ее практика!

Потом зачем-то выхожу из библиотеки и вижу одну ее подругу в короткой юбочке джинсовой и она говорит по телефону. И не по-русски, а что-то быстро-быстро и много-много.

Точно цыганы.

Или точно попахивает магией.

А нынче ночью мне снилась препод, которой я сегодня все-таки сдала. И я думала о обереге, который купила у шамана. Но он был какой-то другой. Без веревочки или слишком убраный.

И сам шаман мне снился что ли.

Ох уж эта мне магия.

Нам простым этого не понять.

Ангелы на дорогах

Страшная лунная девушка спустилась на землю из полного слегка оранжевого диска естественного спутника.

Тряхнула волосами и сказала: «Сейчас начнется».

Серголах говорит:

– У нас это можно понять, как семечки, водка, женщины.

Миша спрашивает:

– А причем тут семечки?

Серголах отвечает:

– Потому что, когда грызешь семечки никак не можешь остановиться. Поняла? Также с водкой, также с женщинами.

– Ясно-ясно. Удачное сравнение с семечками. С семечками всегда так.

Ей с некоторого времени стали нравиться мужские имена.

Когда это произошло? Не помню. Но ей нравится, когда девушку зовут Максим, Никита (и не потому, что это известная особа), Брук, Алеша, Алекс, Степа.

И она решила: сегодня буду Мишей.

И когда у меня будет дочь, назову ее именно на этот манер. Конечно взрослое имя будет типа: Станислава, Дмитриа, но и это неплохо.

Миша сначала не понимала Раису.

Раиса однажды как бы невзначай сказала:

– Мой сын пытался покончить с собой с помощью таблеток.

– хм…

– Теперь наша бабушка сожгла все лекарства, которые есть дома.

– странно…

– Не говори, ему всего 12 лет, он учится в 6 классе.

– Да, я тоже думала, что в 6 классе рановато приходить к таким мыслям. Слушай, у тебя растет очень опасный ребенок.

Раиса дальше хотела делиться со своими бедами, но Миша мягко увернулась. Ей стало неинтересно.

В кафе Василий отпил от своей незаменимой баночки колы и сообщил:

– Знаете, что когда человек пытается повеситься, это не так-то легко. Человек умирает в ужасных мучениях. Он хочет вернуться, но руки его уже не слушают. Мы были в морге. Ужасное зрелище.

Миша удивилась:

– Да? А я думала, что это более практичный способ, нежели вскрытие вен и лекарства.

– Нет, что ты.

Иван добавляет:

–Помните в фильме, когда были массовые казни, людям отрубали головы. Там была большая плетеная корзина, а в ней головы мужчин и женщин, вращающих глазами и впивающихся зубами в стенки корзины. Они очень крепко хватались и освобождать корзину для новых голов было очень трудно.

В тот же вечер Миша поссорилась с подругами:

– Ты так говоришь, потому что ты фаталистка, а я не фаталистка. Я только в части. Да, я верю, что есть приблизительная книга судеб, но если хочешь, можешь переписывать ее по собственному желанию!

Раиса скептически бросила:

– я не знаю все эти слова: фаталистка и т д, но судьба определенно существует. Вот у меня есть подруга. Она верит в Бога. Всегда молится. Говорит, что все неприятности со мной связаны с теми или иными грехами. Она так усердно, прилежно молится. Несколько лет тому назад у нее обнаружился рак. Как ты это объяснишь?

– причем тут это? Я тоже верующая.. Как вы не можете понять, что все в силе мысли. Можно победить эту болезнь. И это ей не кара.

Сардаана говорит:

– все же я думаю, что судьба есть. Потому что, я вот не смогла поступить в Хабаровск, поэтому я взяла и уехала в Улан-Удэ и там встретила своего будущего мужа киргиза, привела его сюда. Если бы не судьба, не было бы моих детей: сын аи дочери.

Миша объясняет:

– сардаана понимаешь, у тебя был выбор. Вот твой покойный друг, который тебя любил и ты его любила. Если бы ты не скромничала, если с ним осталась в деревне, у тебя были бы другие дети и другая жизнь.

– Но значит судьба у меня такая.

– Черт!

Миша радуется, в злобе и эйфории она тут же секретно отправляет сообщение Волшебному медвежонку. Вот сейчас проверим. Поиграем. Смс: привет! Давай возобновим наше общение. Если ты против, проигнорируй это сообщение.

Спор более смягчается, меняет направление.

Приходит сообщение: Я не против. Прости меня.

Миша в раздумье: что я нагадала? Если он ответит – значит судьба есть?

Фу, какие глупости.

Но настроение выровнено.

Миша в автобусе. Долго-долго надо ехать. Ей кажется, что каждый раз она заходит в разные автобусы. Неужели в этом маленьком городе столько однерок. Или они меняются? Вот с зеленой обивкой, с красной, зеленой клеенчатой, черный дермантин, мягкие игрушки, реклама чего-то южного, серая обивка, качающееся сидение, наклейка «не забудь поздравить маму с днем матери» где-то сзади, как будто чья-то напоминалка.

Миша всматривается в людей.

Плохо быть близорукой, но иногда хорошо. Она попыталась это объяснить Серголах. Он кивнул, но не понял. Просто, когда мир размытый, тут тоже есть красота. Не увидишь всякий мусор и уродливые мелочи.

Миша ищет глазами ангелов. Вот зашла девушка в темном пальто с красивой шляпой. Миша забыла и смотрит, потом ее отвлекает чья-то сумка и она упускает ее из виду. На следующей остановке входит та же девушка. Миша забывает о напряге со старушками и следит за ней. Обычная. Но это она!

В следующий раз она переворачивает 10-рублевую монету.

Что это за зверь? Соболь с крыльями что ли? И натыкается на ту отвлекшую ее сумку. Сумка темно-синяя. Матерчатая. Вместительная. Но самое замечательное в ней это рисунки. Там нарисованы зайцы. И иероглифы. Миша думает, что это на японском, потому что заяц идет куда-то (видимо на работу), обливается водой из кадки, потом отдыхает после тяжелого рабочего дня с другим зайцем. Во, какие они, трудоголики, восточные люди. Во какая у них идеология!

Вечером женщины разговаривают про самоубийство и о своем о женском.

Миша рассказывает, как травилась, и что из этого вышло. Она подводит известный итог:

– так что, если твое время еще не пришло, ничего не поможет. Смерть она не всегда красивая возможность, но и не всегда банальщина. Хотя известны случаи, что уж если тебе пришла пора умереть, ты уколешь палец и умрешь, захлебнешься в тазу.

Остальные поддакивают. Раиса говорит:

– А ты спорила. Сама же сказала, если не судьба, человек ни за что не умрет, и наоборот.

Миша оправдывается:

– Я не отрицала судьбу полностью и сейчас говорю: есть возможность изменить свою жизнь.

– но это другое. Человек сам делает свою жизнь: работает, старается, заводит семью, спивается.

И Раиса рассказывает, как она травилась на глазах у пьяного мужа, устав от бессонных ночей, превратившись в зомби от недосыпания, как сама говорит.

Мише это не очень понятно, потому что тогда у Раисы уже 3-лений сын. Рая объясняет, что тогда ей было все равно. Пьяный муж вмиг протрезвел, принял полный объем мер по ее спасению. Заставлял пить ледяную воду, держал за голову, когда ее тошнило, заставлял блевать.

Раиса подводит:

– Может быть мой мальчик. Он же все видел. Может, он вспомнил, как я травилась, поэтому в прошлый раз пытался покончить собой именно таким образом.

Серголах катает Мишу по городу, показывает места, где люди погибли во время ДТП:

– вот здесь он ее сбил. А вот сюда она отлетела. И она еще была жива. Но потом сразу умерла.

Миша сообщает:

– а я умею гадать на картах. И все бывает верно, Только то, что на себя – все неправда. Я гадала на тебя.

– И что вышло?

– Интерес, дорога, симпатия, любовь. Серьезные намерения.

– Да. Ерунда вышла.

Миша в толкучке автобуса, продавив ноги одной женщине и парню, садится на свободное место.

После недовольного ворчания, она пытается рассмотреть уши впереди сидящего. Они какие-то прозрачные. А что это вокруг них?

Поворачивает голову: сумка с зайцами.

Да, воистину день откровений.

Сначала Анжелика с апельсинами.

Теперь зайцы.

Только тут Миша поняла, что делают зайцы.

Сначала заяц идет с полотенцем по дороге.

Потом заяц моется, обливается водой из кадки.

И в конце заяц с другим зайцем сидит в парилке.

И снизу, наверное, надпись: Чистота – залог здоровья. Или солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья.

Улыбка.

Добрая улыбка.

У Миши есть черноволосый ангелочек.

Как теперь он там?

Наверное, полностью очеловечился.

Когда Миша впервые ее увидела, она была в красной футболке, темно-синих трениках. Она была голодная и заказывала пиццу за 500 руб. для самой себя.

Черноволосый ангелочек смотрит своими оленьими грустными глазами. И ее ресницы медленно поднимаются и опускаются.

Ангелочки тоже врут. И они такие неловкие.

Сегодня она встречается со звездой.

У нее сел аккумулятор.

Она просит Мишу.

Миша набирает, а звезда не перезванивает. Оказывается, у звезды нулевой баланс. Миша еще раз звонит. Ангелочек прячет лицо, губки. Ангелы такие стеснительные. Девушки ругают ее. Она берет себя в руки.

Ангелочек врет от безвыходности при приеме на работу.

– Какое у вас хобби?

– нну, яя… Я хожу в модельное агентство. Да.

– О, как! А вы занимаетесь спортом?

– Я занимаюсь плаванием.

– Как долго?

– уже 2 года, два раза в неделю. А еще вполне сносно владею английским и знаю бухгалтерские программы.

Миша влюблена.

Это почти идеальный МЧ.

Ее чувства безответные.

Вот почему она предлагает Серголах:

– Мы с тобой лаборанты, экспериментаторы. Давай сделаем это.

Серголах слегка возмущен, но заинтригован:

– А вдруг нас поймают?

– Нет. Это же просто игра, развлечение.

– Ну, не знаю, если что произойдет, в ответе будешь ты.

– Есть! Ты же мачо дорог. Будем подцеплять девушек, и снимать на скрытую камеру. Во всей этой технике я не разбираюсь, но режиссером шоу буду я.

– и где ты спрячешься? В багажнике? Или мне все самому придется делать это твое альтернативное порно?

– Я буду главным сутенером. Я буду выбирать. А потом хоть в багажник.

Лица мы затушуем, когда поставим видео в интернете. Тогда и претензий к нам не будет. Даже если кто-то себя узнает, ему будет неловко и невыгодно в этом признаваться.

Вот так Миша утоляла свою неудовлетворенность.

С смешными косами сидела она на паре, грызла украдкой пирог Эвелины.

Почти идеальный МЧ сидел рядом и надумал сказать:

– Ну что, Миша, не спешишь, как я посмотрю, с пирогом.

(рдение, волнение, огонь и дрожь, умиление, знание того, что он почти идеальный МЧ, а она далеко не идеальная особа).

– Да. Это мне дала Евелина.

Она отрывает листок с блокнота и пишет. Это испытательное письмо. Вот теперь узнать можно: игра стоит свеч, или это просто очередная бестолковщина. Т-9 тоже запатентованное изобретение. Умение ставить вопрос в коротком сообщении – залог получения нужного ответа.

Записка во время писанины: Ты увлекаешься снами?

Ожидание.

Неудобство на ладонях, неудобство ниже живота.

Ответ-запись: В смысле?

Объяснить?

Ладно. Расшифровка для особых тугодумов.

Ответ: Не понял. Потом спроси.

Миша рисует узоры на листке бумаги. Ей уже не интересно ничто. Как может быть всё быть на самом деле ничем? Пустота.

Вечером звонит сказочный медвежонок и твердит:

– Мне полная луна светит прямо в окно, прямо в мои глаза!

– ? (смех)

– Нет, слушай. У меня на душе так, и луна светит мне прямо в глаза!

– (смех).

Как смеются Раиса, Черноволосый ангелочек, Сардаана, Джуга, Анжелика, Февралина, Карина, Красотка Бэтси, Кандализа, Романтика и, наконец Миша?

– Буагага (о своем о женском в саркастике, здоровый смех над чем-то или кем-то, а может и над собой, как будто не прекрасные создания сидят, а веселые тролли).

– Кхи-хи-хи (притворство, жеманство, ты на крючке. Это все не из-за прихотей, просто надо соответствовать общественному стандарту).

Мише снится сон: Черноволосый ангелочек в черном. Вокруг светлые туманные люди. Они осуждают. Ангелочек, волосы всклокочены, глаза закрыты она гонит руками что-то невидимое. Окружающие осуждают. Миша подходит и уводит ангелочка, хотя она это гонимое неизвестное существо не видит, но понимает.

Миша с Серголах сидят в машине и считают деньги. Не так много. Но зато свои кровные. Не от домашнего видео, нет. Серголах долго отнекивался, но все же согласился предоставлять маленькие услуги женщинам на дорогах. За неделю мы заработали так 10 тысяч. Это немного, но надрываться не надо было, только два раза в день.

Серголах говорит:

– Когда уеду в Сочи, буду вспоминать наш бизнес.

– Когда ты приедешь, я придумаю что-нибудь новое.

– Как твой почти идеальный МЧ?

– Он – пустышка.

– предлагаю тебе встретиться с Владом-радио. Сам недавно познакомился в Ленских столбах.

– Он что гомик?

– Не знаю, вроде нормальный.

– Тогда неинтересно.

– Он эстет.

– Номер.

С Владом-радио Миша изучала в три часа анатомию и особенности природного ландшафта н-го района.

Влад-радио занимался продажей стройматериалов.

Миша спросила:

– Ты тоже уезжаешь в Питер?

– Нет, я уезжаю в Сочи.

– К Серголах?

– Нет. Я должен встретиться с Просто Колей.

– Это тот, что крадет археологические находки?

– Да. Но он коллекционер. Ему не нужен твой носорог. Ведь у него своя машина времени.

– О!!!

– Ты под впечатлением?

– А почему ты рассказал? Это же чужая тайна.

– нну…

– нну?

– Если сказал, значит надо было.

– Хочешь сказать, что меня найдут?

– А это уж тебе решать.

С Владом-радио надо слушать радио и заниматься любовью.

Анжелика и апельсины.

Миша отдыхала с друзьями. Разговор перешел на гастрономическую тему.

Миша вспомнила про Новый год, строганину, мандарины. Мягкая кожура мандарина – до сих пор ее запах хранится в шапке! Дэн сказал о запахе зайца. Миша вспомнила вкус косули. Василий проинформировал, что лучшая лосятина – та, что с душком. А Анжелика заявила:

– А я не люблю апельсины.

Все:

– ?

– Просто я знаю, что они на самом деле не такие.

Миша:

– Ты их ела на юге, у тебя южные корни?

– Нет. Как сказать. Просто я это знаю и все.

Эпилог.

– Я только тебя люблю, я тебя выбрала. Ты – мой единственный мужчина.

Она обнимает его. Ворон Кутх крепче прижимает ее к себе, улыбается и думает:

– А я знал. Я всегда это знал, Мити.

Все.

Ангелы на дорогах 2

Я хочу написать это продолжение не в виде рассказа, а в виде дневника, то есть как всегда что-то жизненное, хотя все это конечно очень отстраненное явление, то есть я ничего не вру, но придумываю в свободном тексте.

Ангелы на дорогах для меня иногда простые обычные люди, как мы с вами. Но, может быть, это и вовсе не так, кто его знает, что кроется за каждым лицом, за каждым лепестком.

Во-первых, позвольте рассказать детективную историю про халяву.

Что такое жить в Сергеляхе, когда май, когда скоро игры, идут госэкзамены, защиты. К вечеру всегда напоминает о себе акустика, но честно говоря, футбол-футбол, да фанаты халявы устраивают ор почище! Я всегда очень много сплю, мне всегда хочется просыпаться поздно, что я и делаю, если ничего не мешает и ложусь тоже поздно. Но когда меня что-то напрягает и что-то надо делать, я засыпаю пораньше. В тот день мы хотели тоже выйти покричать в полночь, но отрубились пораньше. И снится мне: Рая говорит: «Уже полночь, давай, кричи!» Я встаю, подхожу к окну, открываю форточку и тихо говорю: «Халява ловись, халява ловись!» Полумрак, и чуть теплый ветер обдувает меня. Вдруг я слышу женский голос издалека, такой, знаете ли, спокойный, низкий, ровный: «Иhэбин!» Я, заторможенная, еще стою у открытого окна. Потом вдруг вспоминаю, захлопываю и возвращаюсь спать. Утром спрашиваю: «Мы кричали ночью?» Ответ отрицательный: «Ты что? Мы же заснули после одиннадцати». Итог: тройка на гэке. Не надо было так долго держать форточку открытой.

К концу всего кошмара, мы вышли на балкон все-таки в реале один раз покричать перед защитой. Океан сразу поймала в ладошки и умчалась внутрь. У меня сработал рефлекс, я закрыла ладони, но я не слышала слова типа: «Иду, да, будет!». Потом мы с Раей кричали в унисон. А соседи снизу чуть переругивались, а я кричала им: «А ты скажи: «Иду». А они молчали. Потом в один момент Рая услышала: «Халява будет!» А я услышала радостный мужской вопль: «Да!» И мы тоже поспешили внутрь. И не знали, что делать. Я сидела, сжав кулаки, потом стала легонько похлопывать ладонями по голове, как бы пачкой денег. Вывод: Халява была, Халява есть, Халява будет! Нынешние студенты-очники молодцы, здорово зазывают. Мы отметили там группу парней, которые громко скандировали и задавали темп каждый раз, девушек, которые умеют визжать, и даже «Горько!» Не все коту масленица, но все же какой-то толк в этом есть, особенно когда тепло и можно не жалея драть голосовые связки:) Ведь это Сэргэх Сэргэлээх.

Одна женщина очень чутко отзывается, внутренне, к доброте от чужих людей. В общем, эта женщина, как вы наверное уже догадались, ваш покорный слуга. Во мне внутри много плохого, как у среднего человека, который не может жить по подобию жизни святого. Я не умею просить помощи у чужих. Обычно, когда я это делаю, я не верю в успешный исход, и скорее делаю это просто так. О чем это я? А о конце. То есть, начале. То есть просто сегодняшнем дне.

У меня всегда очень тяжелые сумки. В них нет ничего такого особенного. Тем более, сегодня я выбросила множество бумаг. Но они у меня всегда, как камнями набитые. Так что никогда не предлагайте помочь мне с большими сумками. Замаетесь.

Все началось с сибирского деликатеса.

Накануне, у нас были гостьи на минутку, которые укатили по совету Ксении на деликатесе, который к моему удивлению прискакал довольно быстро. Поэтому сегодня до речпорта я заказала именно его. Так как спускаться с девятого этажа надо какое-то время, я решила выйти и подождать наружу. И так, мы ждали довольно долго, потому что таксист не знал откуда и как заехать. Когда он, наконец, заявился, мое дорожное настроение, прощальный момент с подругами был слегка подпорчен. Никакой романтики. Поэтому я бросила ему что-то вроде: «Вы кем работаете? Таксистом, или в булочной?» «Такси, да! Каждый день колеса меняем!» А я: «Почему это я с тремя большими сумами должна топать до вас, когда все машины здесь ездят?! Это что, глубокий Сайсар, Борисовка 2?» В общем, напилила и сразу успокоилась, потому что человек был на редкость добродушный что ли. Не наезжал, не бросил, не задирал нос, а просто оправдываясь, объяснил. Мы доехали очень быстро. И я извинилась. Зато он, оказывается, меня не добросил до причала. Потом мимо проехала джиповатая машина, оттуда высунулась светлая, полная, свежая, как речпорт женщина с короткими волосами и сказала, куда мне идти. Потом я поволокла свои камни. У меня уже отнялись руки. Какая я слабая все-таки. Потом на песках я остановилась передохнуть еще раз, как сзади догнал ангел. Он был в чурапчинском обличии. Моего роста. Загорелый. С багажом в три-четыре предмета. Ангел отправлялся по ту сторону на охоту, сначала законную, потом на браконьерство. Как он сам пояснил. Он взвалил суму с самыми тяжелыми камнями, закряхтел и мы поспешили к людям, ожидавшим снежного барса. По ходу я благодарила ангела, утирала мокрое лицо и еле заметила, что он слегка пьян. Потом мы с ним скучковались и в числе первых продрались внутрь, помогали перекидывать вещи друг друга, в результате чего я уронила пакет, где было пиво. Потом все его миром доставали и говорили: «Вот, девушки пакет». А мне было все равно. Мне уже давно почти все равно в таких случаях. Даже если я накакаю при всех – мне, пожалуй, не будет так плохо, а только слегка грустно. Потом ангел угостил меня теплой пиццей. Нашел сзади бабушку, поговорил с ней досыта, обещался помочь с багажом. Объяснил мне, что очень любит стариков, и они его тоже, подтверждение чему я услышала, как бабушка смеется вместе с ним. Молодой парень, может мальчик, сидевший спереди, оглянулся и долго смотрел в нашу сторону. Ангел учтиво спросил его: «Чего тебе, сынок? В чем проблема?», на что тот сразу застеснялся, замотал головой и отвернулся. Потом рабочий персонал в виде красивой блондинки продавал нам билеты и предупредил, что у кого перевес, тот будет доплачивать за багаж. У нас в совокупности ясненько были килограммы, но ангел на весь салон прокричал ей, что все будет хорошо. Так что, когда я, бабушка, ангел выходили, мы ничего не взвешивали, а только протолкнулись. А на неясное бубнение ангела, стюардесса барса мило щипнула его за нос. А мужики, стоявшие у дверей, когда мы проходили громко охали: «Парень, да у тебя перевес!». Когда мы еще плыли, скользили по реке, ангел сразу спросил: «Ты холостая да?» Я подтвердила. Ангел сразу бросил: «А давай тогда поженимся!» А я, подумав полсекунды, сказала: «Давай!» Ангел засмеялся. Потом ангел рассказывал про семью, саилык, коров, мать, сестер, брата, про то как у них на глазах осенью мужик свалился с парома и умер, а тело его так и не нашли, про охоту – все очень коротко и слегка невнятно. Я спросила: «Кем ты работаешь?» Ангел сказал: «Элбэх». Мне послышалось: «Бех». И я спросила: «В милиции». Он равнодушно покачал головой: «Нет, элбэх». Я отстала.

Мы стояли втроем на том берегу. Потом я нашла такси, но было только одно место. Ангела кто-то встречал и он быстро попрощался и исчез. Я помогла со средней хозяйственной сумкой бабушки, где, по всей видимости, были очень компактно уложены камни, вспомнив, как мне помог ангел.

Потом я вернулась таскать свои тюки. Такси к моему удивлению больше не было. Меня спросил один дядька, куда я еду. Потом я, он и его сын уселись к старателю и поехали. Дядька также помог мне. В машине дул прекрасный ветер. И вспоминала дорогу 90-х. Когда летящая галька могла пробить переднее стекло. Я читала ответы в готовой анкете цвета Натурелла и улыбалась. До адреса нас не смогли подбросить, потому как дорогу перекрыли и чинили, сооружали канал через который вода речки направлялась в алас. Алас как и в прошлом году был в воде. Уж там-то наши говорят утки-гуси-лебеди садятся так садятся. Ангел между прочим опрофанился, сказав, что при такой высокой талой воде, на Лену сядет косяк, который будет перебит. Я сказала: «Разве они не выбирают мелкие речки и озера, ведь там больше пищи, которую они едят». Ангел не спорил, не краснел, а очень утвердительно согласился.

Мы вышли и пошли пешком. Дядька с сыном помогли мне до поворота. Дядька констатировал очень молодому рослому сыну, который был очень похож на подростка из большого города: «Надо помочь, мы поможем по дороге. Надо помогать друг другу». До этого, когда таксист, не имея размена, спросил: «Вы ведь вместе да?», дядька спешно отвечал: «Нет, конечно». Хотя на барсе оказывается очень интересные редкие люди ездят. Я такого дядьку не видела раньше. Может они шли автостопом дальше. Он очень хорошо разбирался в политической и экономической ситуации в стране, и они с старателем по дороге долго разговаривали на разные темы муниципального характера.

Потом на развилке я пошла дальше сама. Недалеко, но все же неудобно. На обочине на животе лежали два постреленка и следили за мчсовцами. И за мной.

Когда я подошла к двухэтажкам, мимо обогнал и пошел дальше по своим делам рослый парень без ничего. Мне бы ничего, да там был один пожилой человек сзади, который пересек мне дорогу, тот сказал с жалостью: «Надо бы ей помочь». Мне стало неудобно, что я причинила ему неудобство и я бодро сказала: «Да тут близко совсем», что было правдой. На полпути меня обогнала иномарка и остановилась. Это были пожилые менты. Я не знала, что у них такая хорошая машина. Наверное, личная. Водитель сказал мне: «Куда? А то ты так идешь… Помочь надо». Я показала. Он выскочил, подхватил камни. Я сказала: «Может лучше в багажник», вспоминая мои неоднократные остановки. Он подождал 2 секунды, но я не смогла открыть его, прощупывая пальцами. Сразу выскочил второй, уложили. И ехали минуту. Потом там все грязь. А ментовские ангелы занесли багаж внутрь и очень быстро умчались, сказав: «Да, не за что» моему большое спасибо.

Я счастливая споткнулась и растянулась на крыльце.

Ангелы повсюду. Когда идешь отчаявшись по улице, впереди бежит маленькая девочка в розовом. Она заходит в разные двери, а потом снова бежит впередитебя.

Когда у тебя букет в три розы для руководителя с утра пораньше, когда через час защита, а ты случайно вонзила под ноготь кусочек дерева или железа, и ты от безвыходности суешь средний палец в рот, идешь по улице: в левой – букет, правый средний во рту, красивая лазурная тачка предлагает тебе услуги. Стольник. Я: «Как можно, от туймады же рукой подать?» Они пожимают плечами типа: «Ну, смотри, с букетом-то». Я подхожу к следующей машине. Сто. Я сразу сажусь. Ангел-таксист спрашивает меня про причину букета. Поздравляет. Отвечает на вопрос, что не знает, можно ли женщине-преподавателю дарить розы, говорит, что конечно можно, не знает, как и я какой рукой протягивать. От всего сердца желает удачи на защите. Правильный выбор.

Ангел-охранник, завидев через камеру, сразу же открывает тебе дверь.

Ангел-руководитель, как руководитель – почти никакой, зато ангел ангелом. Серо-голубые распахнутые глаза, чистота и наивность при ее возрасте, что-то детское в интонации, красивая душа.

Ангел может также внезапно, как твои безумные мысли, ненаходящие нужной дверцы, повести тебя на пески, в сюрреалию, и будет час с тобой пускать мыльные пузыри, рассказывая просто о главном.

Но ангелы тоже неоднозначные. А может это и не ангелы вовсе. Гибридные формы. Или, когда ты сам не контролируешь свои метаморфозы.

Однажды мы были в гостях. И там был один ангел. Мы были усталые, задумчивые, сонные. Я легла с подругой и почти спала, как вдруг неведомая причина заставила меня подняться к утру и пойти к ангелу. Я думала, я подойду к ангелу и скажу что-то высокопарное вроде: «Я пришла к тебе не для этого, а потому что так надо», но когда ангел удивился, проснувшись я сказала что-то сверх глупое и некстати: «Ты спишь? Тебе не холодно?» Я холодная женщина, не умеющая любить, давать свое тепло и заботу, поступила противоестественно. Мне было нечего сказать, я ничего не могла придумать, поэтому вдруг наклонилась и поцеловала ангела.

Утро было очень солнечное и туманное. С земли исходил пар. Комната дышала нашими телами. Просто, иногда ангелы любят подурачиться. Ангелы иногда живут по воле моментов.

Однажды я впервые закурила. Я считала раньше, что уж лучше сразу начну пить и потреблять наркотики, чем курить. Это так скучно и неинтересно. Так и случилось. Сначала был алкоголь по случаю, когда невозможно отказать, не буду объяснять. Наркотики – это роскошь для меня. К тому же недавно я пришла к выводу, что от всего этого тебе легче не становится, и даже дурман тебя не может сделать совсем уж другим. То есть по отношению ко мне. Как-то раз я опьянела, потом пошла, свалилась, только пятки и сверкали. А до этого девчонки курили. Мы пили для начала разливное пиво ФПК. Ангел во плоти, тропик на 62-й параллели вызывалась меня учить. В общем, я быстрее всех выкурила, потому что не освоила технику затяжки. На самом деле я очень глубоко затягивала, но дым практически не выходил. Были еще девушки. Тропический ангел пеняла мне, что я фальшивщица. А совсем не ангел, простолюдин Рая, которая курит, говорила, ругала меня: «Не кури! Ты что? Не надо! Ну и дура! Зачем ты это делаешь?!».

И как вы думаете, кого мы слушаемся ангелов во плоти, или простолюдинов?

Кого слушается ваш покорный слуга?

Чему она внимает? Какого потока держится в этой зыби?

Я разглядываю свою домашнюю майку, через которую неприлично просвечивает бюстгальтер, смотрю на свои теплые колготы, на свой смешной живот, вспоминаю розовую рубашку, которую купила мне мать и констатирую: «Оказывается я настоящий эмо». Только тропический ангел понимает суть сказанного и заливается смехом. Что же делать, когда ты вечное «кровь, пот и слезы». Непоколебимый алатау, но все же иногда «кровь, пот и слезы».

Кандализе холодно, а я ее так долго задерживаю, ведь на самом деле мы встретились в магазине. Хоть деньки стояли теплые, а постой на мосту минут тридцать и ветер стал пробивать легкую курточку ангела-подруги. «Ну, давай, еще встретимся. Я пойду. А ты что, остаешься так стоять на мосту?» Я прижимаюсь к перилам, смотрю на верхнюю часть Приятного аппетита и киваю: «Ага, минут десять». Конечно, я простояла меньше, пять. С минуту я смотрела на спину удаляющейся Кандализы. Минуту смотрела на мужчин Приятного аппетита. Потом на перистые вечерние облака и уже, когда я собиралась потопать домой, ангел шепнул над самым ухом: «Есть одинокая черная собака у белого дома, которую ты видела, когда возвращалась со встречи с Юстиной. Есть тот факт, что тот, кого ты ждешь читает твои мысли и знает о тебе и еще о многом в этом мире, а ты пока не нашла ту дверь к нему…» Голос прерывают. Я роняю купленные продукты в озеро, но меня это мало беспокоит. Я спешу по дорожке: «Может, я все делаю неправильно? Ну, же! Лети, лети, ангел, лети! А как же Боб?»

Планета Homo (men)

Этот рассказ для меня структурно связан с рассказом Остров Л только по одной причине: вчера ночью я думала о них одновременно.

Это рассказ моего идолопоклонничества, если это можно так назвать (Ха-ха!) И я об этой истории, вернее историях, думала, и думаю, буду думать время от времени. Этот рассказ не целиком. Потому что я не помню, что помнила год назад, или неделю назад. Эти истории всегда видоизменяются, убавляются и добавляются в копилку историй в моей голове. Я напишу здесь наиболее приевшиеся истории и свежачки со вчерашней ночи. Эти истории, как и сама я, очень сумбурные. И я в них хочу написать только о хороших мужчинах (меня всегда ругали за деление на «что такое хорошо и что такое плохо». Думаю, это связано с тем, что меня понимают с точностью наоборот, или я рассказываю так, что белое становится черным, а черное – белым. Ну, вот. Ешкин кот! Видите! Опять этот дуал).

Ну, да ладно!

Бесса ме

Этого человека я знала очень короткое время. Мы познакомились во время очередной предвыборной кампании. Он приехал с другими к нам в школу. И провел параллельно несколько лекций для учащихся по теме, не касающейся выборов. Я сидела с учительницей якутского языка в учительской во время окошка и проверяла тетради. Учительница якутского языка сидела в другой части учительской и тоже неистово занималась своими делами. Вошел он. До этого мы их, конечно, видели на собрании, но теперь он был один, видимо, после лекции. Мы разговорились. Так как я не интересуюсь и не разбираюсь в политике, мне было трудно задать ему какой-либо вопрос, касающийся их кампании. Он понял. И сам задавал мне всякие вопросы об образовании, детях, школе и т.д.

Что скрывать, он был в моем вкусе. Говорят, что у женщин весьма расплывчатый архетип внешнего идеала мужчин, или как там его. У меня действительно он очень расплывчатый. Но все же, что не говори, у каждого человека, образно говоря, из десяти будет один выбор. Или два, или девять. Мужчины любят говорить: она лучше, чем Анжелина Джоли и Джей Ло вместе взятые! На худой конец: Джоконда и Фриске. Или наоборот. На вкус.

Так вот, Александр был лучше, чем Николас Кейдж и Антонио Бандерас вместе взятые! Ну, или Кеану Ривз и Брэд Питт с Деппом. Хотя все же больше Кейдж и Бандерас.

Мне было как-то хорошо и застенчиво от его красоты. Я бы сидела, опустив глаза. Но для меня он в тот момент был из категории «пришел-ушел и нет его» или «я иду дальше по галерее». Мне с ним было интересно общаться. Учительница, та еще, видимо, штучка в молодости, сидела, уткнувшись в тетрадь. Я вдруг заметила, что при разговоре, в общем-то, ни о чем, Александр смотрит куда-то в область моей груди, на которую не было намека. Мне почему-то сразу же захотелось ее выпятить и расстегнуть пару пуговиц. Короче, от него ровным потоком шло то, что думаю, все женщины бы действовали также.

Он улыбнулся и спросил, что я знаю о клонировании. Я насупилась и с энтузиазмом стала рассказывать, как я понимаю эту тему, и как она понимается. За все это время я видела его позу и выражение лица. Абсолютно голливудское. Но очень естественное. Разумеется, он не знал, как смотрится со стороны, и что я думала о том, что если б у меня была профессиональная видеокамера и шапка-невидимка, я занялась бы съемкой. Он сидел, слегка прикоснувшись лба рукой. И взгляд его был уже не на моей груди, а где-то далеко. Мне показалось, что у него болит голова. Его волосы были обросшими и чуть грязными, как они грязнеют у умных мужчин, которые часто проводят по ним пятерней.

Учительница еле скрывала улыбку. Я была на полном серьезе. В конце своей лекции о клонировании я добавила вопрос: «А почему ты интересуешься?» Он ответил, как бы очнувшись ото сна: «Ты так доходно мне все это объяснила. Я раньше как-то не понимал». И, как бы извиняясь, вновь уставился на меня. Его голова как будто надулась, сосуды глаз покраснели. Я отвлеклась от тетрадей и спросила: «У тебя голова болит?» Он удивился: «Как ты узнала?» Честно говоря, сама не знаю. Обычно мне дела нет до самочувствия людей. Он опять вернулся в свою голливудскую позу и сказал куда-то в сторону: «У меня обнаружили злокачественную опухоль в мозге. В последнее время башка все трещит». Мы посидели молча какое-то время. Пожалела ли я его? Конечно, нет. Да и он, видимо, этого не ждал. С интересом медика я спросила: «Поэтому ты хотел узнать про клонирование?» Александр усмехнулся. Но и при этом морщина боли на его лице не исчезла: «У меня был брат. Он умер. С помощью клонирования его можно было бы вернуть, не так ли?»

Прозвенел звонок. Началась перемена. Учительская заполнялась. Наш откровенный разговор прекратился. Александр флиртовал со всеми молодыми учительницами, даже намеревался с ними на посиделки. Я также переметнулась в их игровую зону, потом ни с того ни сего спросила: «А у тебя есть дети?» В этот момент среди смеха, бесконечных разговоров разных учителей, членов кампании как раз наступила тишина. И все обернулись и посмотрели на нас. Он как будто ничего не заметил и вызывающе промурлыкал: «Есть. И я даже не знаю сколько».

Я забыла о нем думать, когда встретила его в школе на завтрашний день в послеобеденное время. Он сказал, что хочет прочитать еще одну лекцию и через час они уезжают. Мы зашли в пустой класс и сели друг против друга. Он говорил о деньгах, о семье, о лекции, но мне ничего не было понятно. Я поддакивала и смотрела на него, и жалела, что у меня нет шапки-невидимки и профессиональной видеокамеры. Сегодня он выглядел лучше. Александр улыбнулся и сказал: «Я бы взял тебя на работу». Я как будто пробудилась и стала спрашивать, что за работа, что за бизнес, но он только качал головой и улыбался. Я перечислила все, что могло прийти мне в голову: преподавание, торговля, политика, общепит, грузоперевозки, такси, няня, горничная, рефераты и курсовые, авиа, журналистика, орифлейм, юриспруденция, работа на столичном рынке и т.д. Но он все улыбался и качал головой. Я хотела дальше гадать, но тут пришел этот гадкий мальчик-метро с топором и стал нюнюкать, чтобы Александр поскорее начал лекцию. Меня позвали на срочное дело. Когда я освободилась, они уже уехали.

Однажды я ходила в церковь просто так. Потому что было Рождество. И мне было прикольно ничего не знать. И тихие церковные служительницы шептали мне надеть шапку, пойти из мужской части в женскую, указывали ту икону, что мне надо. А я любила смотреть на одну икону с изображением Христа. Все это мне так понравилось, что я решила придти на следующий день. Когда я приблизилась к наружным воротам, то увидела Александра, выходящего из церкви с красивой высокой русской женщиной. У нее по обыкновению был платок, а на руках маленький ребенок. Инстинктивно я решила повернуться и озираться по сторонам, и действительно сразу же отвлекалась на звуки елки, стоящей во дворе. Гирлянды пели: Динь-динь-динь, дон-дон-дон! Вот эта смесь православной, католической церкви и буддизма! Как только я так подумала, кто-то поднял меня и, закружив, опустил на землю: «Мурка! Как я рад тебя видеть!» У меня дух перехватило от неожиданности, и я затараторила: «Александр! Сколько лет, сколько зим!»

Он помахал своим, чтоб они ждали его в машине. Женщина сразу удалилась. Мы, перебивая друг друга, чуть поговорили о том, о сем. Он выглядел очень хорошо, как рождественское утро. Я ткнула его в бок и сказала в шутку: «Кстати, я как раз ищу работу. Как там ваша вакансия?» Он перестал смеяться, улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза, как какой-нибудь священник из фильма, чуть нахмурился. Я чувствовала себя с ним в тот момент, как какая-нибудь диснеевская лань в объятиях лесного царственного оленя. Он засмеялся про себя и посмотрел в сторону улицы. Я сказала: «Аа. Понятно. Я пролетаю. Я пошутила. Так что за работа все-таки? Так, интересно».

Стоял очень солнечный ясный морозный день. Александр очень серьезно ответил: «Мой личный секретарь. У нас с братьями бизнес, содержание девушек. Нет, это чистая правда, у тебя был бы собственный кабинет, а там табличка: Мурка – личный секретарь А.А.А., а также личный талисман. Нет, не смейся». Я пожурила его: «Значит, я была как бы сутенером. А что? Мне нравится. Но я так поняла, место уже занято». Он вдруг внезапно взял меня за руки и, торопясь, заговорил: «Нет-нет, это плохая работа для тебя. Год назад я был совершенно другим человеком… Я завязываю, сворачиваю бизнес. Я почти все продал. Часть доходов оставляю семье. Мне нужны деньги для клонирования. На днях я уезжаю из Республики, возможно, надолго». У меня сразу потекли слезы, очень сильно и без звука, мне ничего не хотелось говорить. Он вытирал мои слезы руками и говорил: «Не плачь, холодно же, заболеешь. Что с тобой? Понимаешь, у меня есть клеточный материал брата. Я уже все обговорил. Мне надо только приехать к ним в лабораторию с клетками моего брата. У меня осталось не так уж много времени. Доктора не знают точно. Но сейчас я тут, а завтра в ящике». Слезы полились из меня с удвоенной силой. Он обнял меня: «Никто не будет заниматься этим делом. Все считают, что я одержим бредовыми идеями. Они попытаются остановить меня. Любыми способами. Но меня уже ничто не остановит. Просто они не верят. Не верят. Ты только веришь. И я. Не плачь, не плачь. Знаешь, мой брат умирал у меня на руках. И ему было очень страшно, он плакал, он умолял меня помочь ему. И все эти годы после того, как он погиб, он мне снится и просит о помощи. Он не хотел умирать, понимаешь. Он так мало жил. Ему было всего 26.» Я сквозь слезы перебила его: «А тебе всего 31. Я думала, тебе нужны его стволовые клетки, чтобы вылечиться от рака». Он засмеялся: «Нет! Ты бы никогда так не подумала. Дорогой мой талисман, пожелай мне удачи!»

Я пожелала ему удачи, и мы еще с минуту стояли, обнявшись. Сейчас, вспоминая этот день, я думаю, что мы выглядели со стороны, как очень трогательный эпизод из фильма. Если бы я могла разделяться, я бы надела свою шапку-невидимку, включила профессиональную камеру и сохранила бы этот момент на всю жизнь.

Мужчины, которых помнят

Это о моем деде. Когда я была маленькой, к нам приходили какие-то старики и старушки. Никто им не наливал водочки. Никто их не кормил хлебом-солью. А они за «бесплатно» с воодушевлением рассказывали и взахлеб хвалили моего деда, отца моего отца. Я конкретно не помню, о чем они говорили, о каких доблестных или простых случаях рассказывали. Ясно было одно: они все были очень хорошего мнения. Этот мой дед умер очень давно, от чахотки. Когда мой отец был еще грудным. Поэтому единственный из близких, кто мог бы нам о нем рассказать, была бабушка. Она и рассказывала. Но и тут я ничего не помню конкретно. Бабушка тоже умерла. Очень-очень редко, натурально говоря, с промежутком в несколько лет, я мельком просматриваю старые фотографии. Только одна фотка деда есть. Остальные у моей тети, наверное. Я смотрю на фото деда. Фотография маленькая. Когда-нибудь она треснет пополам. Дед очень смуглый. В какой-то шапке типа кубанки, или папахи. Хоть фотка и черно-белая (уже желто-серая), мне кажется, что у деда светло-карие глаза. И очень такие, сияющие. Такие глаза бывают, когда человек восторжен, в особых случаях. Или когда человек сам по себе такой, с тихо сияющими глазами.

Умные мужчины, мужчины-философы

Это тоже о моем деде. Со стороны матери. Возможно, этот дед меня не любил в конце своей жизни. В этом половина моей вины, половина чужой. Но не об этом речь. Дед жил далеко от нас. И мы его видели в глубоком детстве, когда ездили на родину матери. Или когда он сам к нам изредка приезжал. И приносил с собой белый мешочек с кедровыми орешками. У него были белые-белые хлопчатобумажные рубашки, сшитые, наверное, бабушкой. И очки. Он всегда читал умную литературу, журналы типа Хотугу сулус, мемуары ссыльных и т.п. Однажды моя тетя, ее дочь дала почитать тетрадь, где он сам вкратце начал писать свои мемуары. Это тетя так придумала. У деда был очень красивый почерк, он был писарем. Но я лежала в общаге, и по вечерам мне было очень сложно читать эту тетрадь, так как мне очень трудно разбирать чужой почерк. Там была история их знакомства с моей бабушкой. Как он ей писал письма. Они очень любили друг друга. И дед был очень ревнивый. Думаю, он был из тех, кто в одних кальсонах бегает по всей деревне с ружьем, чтобы поймать любовника, которого и в помине нет. Здесь я немножко напишу о бабушке. Хотя это и Планета Homo. Просто хочется сказать о том, какая была бабушка, что ее так любили. Она тоже, наверное, в конце жизни разлюбила меня социально, не генетически. Но это сейчас неважно.

Однажды я заметила бабушку через окно дачи. Она стояла очень близко к иве и внимательно что-то рассматривала. Как оказалось, она следила за муравьями, которые жили на этом дереве. Даже в передачах BBC, Дискавери и проч., я редко видела, чтоб люди так увлеченно наблюдали за природой. И это в возрасте за 70. Представляю, какой живой, наблюдательной, совершеннейшим дитем природы она была. Однажды мы обедали, и она очень интересно рассказала нам о том, как понимает бактерии. И это слово она произносила так, как бы произносили ученые, заслужившие Нобелевскую премию и до конца преданные своему делу. Помню, я тогда смеялась. А мама всегда говорит, что бабушка всегда пробовала былинки, корешки, травы, ягоды. И внуки, которые жили с ними рядом, делали также. Я видела.

Дед очень любил бабушку. Но до бабушки он был влюблен в другую, которая погибла от чахотки в молодости. Это совсем малоизвестная территория.

Моя мама в детстве любила играть на кладбище. Ну, это типа было кладбище родовое, в несколько могил. Дети не знали в чем дело. И хотя взрослые запрещали им там играться, они все равно туда бегали, потому что там было очень красиво. Что-то типа кровати, домика, столика. И там были красивые осколки и камешки. Мать обожала сосать красивые камешки. Они были заместо карамелек. И осколки от посуды тоже были драгоценностью. Она взяла их домой.

Однажды утром, очень рано, когда она спала на своем сундуке, укрывшись лоскутным одеялом, к ней рядом присел мой дед и сказал: «Дочь, то, что ты принесла с кладбища, отнеси обратно, и больше не играй там. Там спит одна молодая женщина. Вот этот кусочек посуды – такой кусочек она занимает в моем сердце. Ты поняла?» Мама была тогда очень маленькая, она еще не ходила в школу, но испугалась и все поняла.

А как же без секса

Я не буду врать. Думаю, таких нет. И не думайте, что я бахвал и ханжа. Я и в суперженщин не верю. То есть не видела. Это я про то, что все в порядке. Просто ночью у меня была частичная бессонница и мне приходили в голову смешные мысли. Конечно же, не бывает так, или это было бы очень редкостно и даже странно. Например, он бы вытянул ей все кишки, и ее рот вышел бы через заднепроходное отверстие, а умирая, она была бы счастлива и дрожала в последних эйфорических конвульсиях.

Причем тут хорошие мужчины и пятколизание? А это такой угол зрения, который имеет право на существование. Когда я думаю об этих смешных мыслях, я чувствую себя очень человеком, и что все мы очень человеки.

Маги

Маги – это каста. Для меня так. Верхняя. Для нижних. Тут я хочу рассказать об истории двух магов.

Он был маг, конечно, по призванию и с рождения, а может с небес. Но не по крови. Сильных отклонений в его роду не было. Как всякий хороший и сильный маг, он скрывался. Все сразу представили гари поттера с волшебной палочкой. Ну, типа того, но не совсем так. Я не знаю всех их премудростей. И ведь речь здесь не о том.

Он был очень умный. В математике, языках, химии – везде. Но он много пропускал. И в детском саду, и в вузе, и на работе. Однажды он полуспал, полубодрствовал на лекции, когда вошла его папесса. Это была приглашенный лектор. Она сказала: «Среди вас есть маг, не знаю, сколько магов, но есть». Он конечно сразу пробудился. Лектор много рассказывала о строении вселенной, о завитках и спиралях, о гипер прыжках, о времени, машине времени. Маг сразу понял, что она не его уровня, что может даже она – простолюдин. Он ходил на все ее лекции у разных курсов. И всякий раз она упоминала о присутствии мага. Однажды была ее последняя лекция на факультете, и студенты окружили кафедру после окончания. Они все задавали ей вопросы, просили контакты, и он никак не мог к ней пробиться на физическом уровне. Поэтому он прибег к тому, что умел и обхватил ей голову ладонями и сказал в самую душу: «Это я. Я – маг». И каково же было его удивление, когда он услышал очень четко на том же уровне: «А я знала. Я для этого и пришла».

Позже, когда они уже были вместе, стало ясно, что она действительно простолюдин. Он, конечно, посвятил ее и научил кое-чему. Но главный шаг сделала она. Ну, вы понимаете, о чем я.

Когда я думаю об этой истории, у меня в голове сразу всплывает страницы журнала то ли Работница, то ли Крестьянка, который я прочитала в далеком детстве (там была немаленькая статья о Павле и Тамаре Глоба). Почему-то вспоминается, как Павел спросил свою будущую жену при первой встрече: «Вы кто по зодиаку?» Она ответила, чтоб он отстал: «Рыбы» (типа, знак вялый, холодный, скользкий). На что, конечно, Павел заскакал и запрыгал вокруг нее, как козлик.

Эти маги не живут, как маги. Они даже участвовали в проекте «Семья года» и стали ею. У них очень много детей. И будет много внуков. А проект этот был (у меня плохо с математикой) в году эдак 2020, или в каком. Не помню.

Педофилы

Той же ночью я не могла чуток совсем не подумать о моем знакомом педофиле. Ну, не могла!

Педофил этот, ну, не совсем педофил. Педофил без практики – я бы сказала. Когда мы с ним познакомились, я об этом не знала, и позже тоже не подозревала, потому что мы говорили с ним немножко о другом (уже о моих «извращениях»). Потом: раз! Я расслабилась и позволила ему поплакаться о жилетку, и вот тебе: чистосердечное добровольное признание. Где хороший человек, хороший мужчина?

Я перестала с ним общаться. И подумывала заявить на него. Но у меня не было никаких фактов, кроме того, что он очень любит детей, и хотел бы взять много детей из приюта, будь у него побольше денег. Я призналась, что у меня аналогичные мысли, я тоже хочу детей. В идеале трех сыновей и младшую дочку. Но можно и наоборот. А он тогда сказал, почти игнорируя мои слова, что он не против пары сыновей, а вот дочек бы побольше, и не обязательно родных.

Тут-то и началось. Я пыталась быть осторожной, но он видимо понял свою оплошность и закрылся.

Через неделю я спросила его: «Хочешь со мной подраться?» Он сказал что-то типа: «О чем это ты? Какая-то странная». На этом общение прекратилось. Мой знакомый педофил без практики канул в лету.

Той ночью я молилась и за его душу и за свою. Позже, дня через два у меня случился срыв. Я убежала в комнату и накрыла голову футболкой. Сейчас мне кажется это смешным: я была во всем черном, а футболка на голове была желтая. Я была как человечек найк с головой смайлика, который плакал, и у которого от любви болело сердце. Это все не объяснишь. Я слышала и даже говорила: отсечь им яйца, отрезать им уши, вырвать у них язык, выпустить кишки, выколоть глаза, расстрелять, расчленить, чтоб мать родная не узнала.

Хм…Что тут скажешь. Убьешь себя? Скажешь, что человечество обречено на самоуничтожение? Что справедливость прежде всего? Где правда-матка?…Я не знаю, я не знаю ответов на эти вопросы. Вот почему эта история в конце.

Дельфин

1

Коджи гулял по берегу моря. Было десять утра. Холодный ветер обдувал его лицо. Он был в темно-синей футболке с саркастическим принтом, и светло-

серых простых шортах. На ногах резиновые сланцы.

Брови парня были слегка нахмурены, длинная челка спадала на глаза. Он опускал голову, когда встречал редких прохожих, и прикрывал лицо рукой.

Сайто недовольно поджал губы, и сел на песок около большого черного камня. Рядом у самой воды спустилась чайка, и деловито шлепала по

каменистой отмели.

Коджи тягостно вздохнул, и раскинув руки, лег на землю.

– Какая тоска! Все одно и то же!

Он закрыл глаза и постарался заснуть. Но сон, разумеется, не соизволил унести его в свое царство.

– Ночью – бессонница, днем – недосып, а в свободное время – усталость и..

Одиночество..

Сайто достал из кармана игрушку – небольшого роботизированного пластикового паука.Беспозвоночное побрело вдоль черных камней, и забившись в

щель, застряло там.

– Даже ты прячешь голову в песок. Что за напасть!

Он взял в руки телефон, и набрав номер одной девушки, замер, ожидая, когда она подымет трубку.

– Давай, давай, давай, давай…

Коджи нетерпеливо стучал прутиком о колено, присматриваясь к гудящему экрану.

– Алло!

– Наоко?

– Коджи-кун?

– Да! Встретимся сегодня вечером? Я хочу сходить на кукольный фестиваль Бунраку..

– Ээммм…

– Что эээммм?! Скажи, что не хочешь!

Сайто раздраженно нажал на отбой, и выкинул смартфон через плечо.

– Черт! Ты девушка, или привидение?!

Вообще-то, Наоко не была его официальной девушкой. Они просто иногда встречались, ходили в кино, потом он мог остаться у нее ночевать, или она

приходила к нему домой. Но, по сути, им практически не о чем было разговаривать. Так, дежурная светская беседа, либо вовсе молчание.

Коджи встал, пошел за мобильником, стер ее имя из списка контактов, и заорал, что есть мочи.

Пожилая пара с корзинкой для пикника и маленькой вертлявой собачкой, испуганно шарахнулась в сторону, затем старик пригрозил парню кулаком.

Сайто цокнул языком и отвернулся. "Не хватало еще извиняться за то, что у меня постылая жизнь.."

Он грустно побрел вдоль темных валунов, ступая ногами в шлепках по вспененной воде.

– Да ну!

2

Сайто в одежде стал продираться сквозь холодные волны все глубже, затем лег на спину,и уставился в голубое небо с перистыми облаками.

– А теперь, поплыли! Неси меня, море! Куда хочешь..

Коджи был в совершенно рассеянном, и одновременно беспечном состоянии. Его телефон выпал из кармана шорт, и потонул.

Парня понесло

течением.

Сайто разговаривал сам с собой.

– Столько прожил. Столько видел. Все есть. Семья, друзья, работа. И эта.. Девушка-привидение. А чего-то все равно не хватает. Вот, если сегодня помру

здесь, в океане, кажется, и не вздрогну. Как будто так и должно быть. Неужели, я жадный дурак? Просто не понимающий жизнь и обычные вещи?

Неужели я просто эгоист, жалующийся на одиночество, когда находится в толпе? Родители зовут на Рождество домой. Сестры дарят сладости и пишут

письма. Коллеги подбадривают. Что еще надо?! Коджи, ты зажрался! Умри! Жизнь – не для тебя!..

Он закрыл глаза, и нырнул в холодную воду. Задержав дыхание, парень довольно продолжительное время парил в воде, рассчитывая захлебнуться,

когда закончится воздух в легких. Вдруг, что-то коснулось его плеча.

Сайто вздрогнул, открыл глаза, и увидел рядом с собой приветливую голову дельфина-белобочки. Тот ткнул его мордочкой, и стал выносить на

поверхность воды.

Коджи отдышался, и осторожно перебирая руками, плавал кругами, оглядываясь по сторонам. Показался плавник. Дельфин перевернулся вокруг своей

оси, затем показал светлое брюхо, потом приблизил к парню веселый улыбающийся рот с мелкими острыми зубами.

– Привет, Сайто-кун! Это я, Ларри, дельфин-белобочка!

Коджи улыбнулся, притронулся к плавнику животного, и смущенно произнес.

– Очень приятно, Ларри! Откуда ты меня знаешь?

Ларри сделал круг возле парня, и радостно прыгнул, окатив его фонтаном воды.

– Я знал, что ты придешь! Я часто видел тебя, гуляющего по берегу!

3

Коджи засмеялся и погладил бок дельфина.

– Ты врешь! Ты следил за мной!

Ларри издал веселый скрипучий звук, и закружил парня в танце.

– Да хоть бы и так! Держись!

Сайто, как следует ухватился за дельфина, и они поплыли глубоко в море, прямо к алеющему горизонту.

Ларри нашел маленький коралловый островок. Коджи уселся на обломки камней, и стал собирать разноцветные ракушки, которые здесь лежали

повсюду.

Дельфин плескался в воде неподалеку, он охотился. Затем принес парню несколько красивых серебряных рыбин.

– Их можно есть сырыми! Вот там крупная соль блестит за твоей спиной! Приятного аппетита!

Он обратно уплыл в море. Сайто с удовольствием сьел рыбу, и растянулся на камнях. Несмотря на позднее время, и мокрую одежду, ему совершенно не

было холодно. Ларри время от времени навещал его, и приносил с собой разные диковины.

4

Ларри подплыл к нему, очутившись в маленьком коралловом кольце, как в бассейне, и стал щекотать протянутую ладонь Сайто.

– Коджи!

– Ась?

– Ты – прикольный человек!

– А ты, Ларри – прикольный дельфин!

– Спасибо! Тебе нравится арбуз?

– Ага! Я люблю боольшоой сладкий! И когда он холодный! Хрум-хрум!

– А я люблю зеленые арбузные корки!

– Неужели?! Ты их ешь?!

– Нет! Мне нравится, когда дети кидают их в воду, а я пуляю их обратно на берег!

– Здорово! Ларри!

– Ась?!

– А у тебя есть девушка?

– Нет, еще не встретил! Я в активном поиске!

– Ты обязательно встретишь ее! Потому что ты очень хороший!

– Спасибо! А у тебя нет девушки?

– мм… Даже не знаю.. Нет, наверное..

– А друзья?

– Понимаешь.. У меня есть друзья.. И они классные..

– Но?

– Я часто один.. сам по себе.. Знаешь, иногда мне кажется, что я сам отдаляюсь от людей.. потом испытываю одиночество..

– Понимаю!

– У тебя также?

– Нет! Мне одинаково хорошо, как в стае, так и в одиночку!

– Здорово! И ты всегда счастлив и весел?

– Очень часто!

– Как ты думаешь, в чем моя проблема?.. Что я делаю не так?.. И как мне быть?..

– Я думаю, ты все делаешь правильно! Это ты!

– Но возможно это огорчает тех, кто рядом..

– Возможно! Тогда они ведь что-то делают?

– Да.. поддерживают меня.. рассказывают что-нибудь смешное, или готовят еду, или вместе смотрим фильм.. По-разному..

– А ты что для них делаешь?!

– мм.. Иногда могу прикрикнуть, когда они унывают.. Чаще не лезу в душу с мылом..

– Тоже хорошо! Многие не лезут в душу!

– Так со мной все в порядке?

– Да!

– Ларри, я сегодня хотел утопиться..

– А умереть ты хотел?

– мм… Пожалуй, нет.. Я просто хотел немного забыться, или исчезнуть, или избавить от своего присутствия..

– У тебя это получилось! Сейчас мы далеко от людей, и присутствуешь здесь!

– А я вернусь?

– А ты бы хотел?!

– Есть немного..

– Тогда, конечно! Мы можешь отправиться прямо сейчас!

– Ларри! Спасибо!

– Не за что! Коджи, когда ты погрузишься в воду, чтобы утонуть, желая жить, я буду рядом!

И они поплыли обратно.

5

Сайто вошел в полутемную квартиру Наоко. У него были ключи, но он не знал, дома ли она. В прихожей витал странный запах, от которого закружилась

голова.

– Ээй! Наоко, ты тут?

Коджи прошел на кухню, и увидел, что в кастрюле на плите что-то давно выкипело, и начало пригорать. Парень выключил плитку, и переместил

кастрюльку.

Он приоткрыл окно, и побежал в спальню. Девушки там не было. В гостиной тоже.

– Забыла о готовящейся еде, и вышла на улицу?..

Сайто хотел уйти, но перед этим заглянул в ванную. Наоко лежала с закрытыми глазами в переполненной водой ванне. Парень подскочил к ней, и

подхватив на руки, вынес из комнаты.

– Очнись!

Девушка открыла глаза, и смущенно прикрыла руками грудь.

– Коджи-кун..

Сайто усадил ее на диван, и укутал в одеяло.

– Что случилось?!

Наоко посмотрела на него, и потрогав мокрые волосы, прикрыла голову одеялом.

– Ничего.

Парень сидел на корточках перед девушкой, которую он никак не мог понять.

– Наоко, ты привидение?

Она освободила правую руку, и обиженно толкнула парня в плечо.

– Перестань!

Коджи изучал ее лицо. Оно было, как и прежде, красивым и безмятежным.

– С тобой действительно все в порядке? Я беспокоюсь о тебе.

Наоко встала и пошла в ванную. Она надела махровый халат, положила одеяло в стиральную машину, и стала убираться в ванной.

– Я просто заснула. Со мной так бывает.

Сайто молча наблюдал за ней. Девушка прошла на кухню, и стала чистить плиту и кастрюлю, параллельно начиная готовить суп к ужину.

Парень подошел к ней, и обнял ее сзади.

– Я скучал..

– Спасибо.

– Я испугался. Подумал, что с тобой случилось что-то плохое.

– Прости, что напугала. Положить в суп яйцо?

– Как хочешь.

– Тогда я добавлю в конце.

– Наоко..

– Слушаю.

– Ты моя девушка?

– Не знаю.. Наверное, нет.

– Почему?

– Потому что нам не о чем говорить.

– Но мы ведь общаемся сейчас..

Коджи отошел к приоткрытому окну, долго всматривался в огни вечернего города, затем улыбнулся.

– Знаешь, я видел Ларри! И я рад, что с тобой все в порядке! Действительно рад!

Он повернулся и направился к выходу. В прихожей его нагнала девушка, и немного помахав в воздухе деревянной лопаткой, спросила.

– Кто.. кто такой Ларри?..

Сайто подошел к Наоко.

– Ларри, он – дельфин-белобочка. Хочешь расскажу?

Она кивнула, и взяла парня за руку.

– Мне кажется, я его тоже видела.

Ларри плескался в море. Он ловил рыбу, и мечтал об арбузных корках.

Что мне нравилось в 2012 г

В настоящее время перечитываю Денискины рассказы В. Драгунского. Ну, что я могу сказать. Есть один аниме-персонаж, который говорил: На свете есть много чего, что я ненавижу, и мало того, что мне нравится. Не дословно. И у меня бывают деньки, когда кажется, что Солнце давно взорвалось, и я живу не на планете Земля, а в каком-то забытом дурном осколке воспоминания… Но я всегда признаю теорию зебры, поэтому не зная, чем закончится моя жизнь, могу сказать, что все изменяется, и, может, в какой-то момент я даже предпочту зависать на радуге.

Мне нравится спиной чувствовать, как вечерние солнечные лучи начинают проникать через западные окна, согревая комнату своим мягким теплом, а когда боковым зрением улавливаешь эти золотисто-красные потоки, кажется, как будто проникся волшебством.

Люблю, когда на улице холодно, и дом в ощущении, что надо не расслабляться, а греть своих домочадцев, а сестра спит близко на своей зеленой кроватке, или моем красном раскладном кресле. Появляется какое-то очень спокойное чувство, как будто все замыслы вселенной идут по одному гармоничному и доброму плану.

Летом мне очень нравится в самый зной и пекло пойти на природу, лечь там, на траву близ опушки и смотреть, как по небу плывут облака. Небо яркое-яркое, солнце одуряющее ослепляет, и все твои болезни, которые накопились в костях, все неприятности тают под этим прожигающим огнем.

Я очень люблю купаться, несмотря на то, что не умею плавать. Раньше меня было невозможно вытащить из воды. В буквальном смысле этого слова. Обычно люди плавают, потом выходят на сушу, загорают, пьют, едят, играют, потом вновь купаются, или освежаются перед самым сном после долгого рабочего дня, или ждут, когда вода согреется. А я могу сидеть в воде до посинения. По крайней мере, раньше так было. Наверное, потому, что эта для меня редкость. Люблю найти небольшое песчаное углубление и колыхаться в нем. Особенно отрадно, когда где-то проплывает моторная лодка, или катер, и нагнетает волны. Если на берегу много людей, музыка, веселье, галдеж, то мне нравится танцевать под водой. Мне кажется, что это похоже на гопак, или ножной тектоник.

Люблю хорошо поесть. Когда славно поешь, когда настроение неважное, можно поглотить свои обиды, или провал. Если слишком устаю от дел, или хочется побольше радости, так и тянется поесть сладкое. Мне нравятся жевательный мармелад, который входит в качестве бонуса для мелких игрушек, которым наводнены маркеты и продуктовые магазины. Может, они вредны, но очень вкусны. Могу, жмурясь от счастья, слопать целую плитку темного шоколада.

Люблю, когда на улице ужасная слякоть, сырость, грязь, лужи и бесконечные осенние дожди сидеть в доме, где весело трещит печь, и смотреть через окно, как ветви лиственницы становятся зелеными-зелеными, а стволы темными. Цвета в природе становятся яркими, радующими глаз.

Нравится сидеть в выгоревшем лесу, где уже давно началось обновление роста разнообразных растений, и где-то, спрятавшись, чирикают различные мелкие птицы. Если там есть какое-нибудь уцелевшее сухое дерево, можно увидеть забывшего о твоем существовании коршуне, который сидит к тебе спиной далеко-далеко, и ведет себя совершенно неподобающе хищнику: грустно смотрит в какую-то невидимую точку, что можно подумать, что это старый волшебник отдыхает от будничных проблем.

Очень нравится прийти к реке, когда там долго не был. Летом. Ее видно издалека. Небо синее-синее. Воздуха так много, что можно задохнуться. Сядешь на трамвай на верхнем этаже, а там совсем рядом зависает огромная белая чайка, а ты ешь какой-нибудь прохладный фрукт, или пьешь понемногу газированную воду.

Люблю, когда дети неиздерганные, незлые, когда уменьшается воздействие неблагоприятных факторов окружающей среды и депрессии всего взрослого населения в их отношении. Тогда они похожи на детей природы. И выглядят очень счастливо.

Очень нравится слушать, как журчит и плещется вода среди камней и поворотов в речке. Это музыка природы. Также нравится звук хруста холодного снега, когда на него наступаешь унтами или валенками.

Люблю запах свежей газеты (хотя не читаю газеты), и запах новых чистых купюр денег.

Нравится смотреть, как летит ивовый пух. Очень нравится наблюдать, как проклевывается первая молодая трава на фоне темной земли. Этот цвет очень радует душу. Люблю горки, покрытые подснежниками: самые позитивные цветы в республике, символ надежды.

Не так часто всматриваюсь в лица людей, но когда засмотрюсь, ощущаю себя созерцателем первых творений Бога. Питаю слабость, когда сумею разглядеть красоту человеческую, когда она перед самыми глазами, расцветает как цветок, как будто открылась целая вселенная. Это неописуемая красота!

Без веры

"Мне представляется вредным, если разум чрезвычайно резко критикует подавляющие мысли, как бы сторожа и самый порыв их. Идея в своем изолированном виде, быть может, чрезвычайно ничтожна и опасна, но вместе с другими, последующими, она может быть чрезвычайно важной; в связи с этими другими идеями, в отдельности такими же ничтожными, она может представить собою весьма интересный и существенный ход мыслей.

Человек испытывает понятную боязнь: раскрывая интимные подробности своей душевной жизни, он всегда рискует встретить непонимание окружающих. Но эту боязнь необходимо подавлять".

Зигмунд Фрейд

«Люблю канцтовары…Они такие непринужденные. Аккуратные, облигатные, точные, с четкими очертаниями и постановленным цветом», – грустно закончил Без веры. Он печально опустил свои огромные, темные, блестящие глаза и зашагал прочь.

Я не знаю человека более привлекательного, но в то же время столь темного и одинокого. Окружающие говорят, что он – пессимист. Я же считаю его теперь человеком глубокодумающим и заботящимся о будущем мира.

Он всегда ставит елку на Новый год, дарит коробку шоколад женщинам-коллегам по работе на восьмое марта, водит соседских ребятишек на площадь посмотреть мероприятия, посвященные дню защиты детей. Он их очень любит. Детей этих. Он любит всех детей в мире. Но своих у него нет. И жены нет. И родственники его, видимо, давно забыли…

Я осталась стоять у цветных стекол витрин. Вывески кричали о своих достоинствах, мимо, тяжело вздыхая, проносились автобусы, переполненные Homo sapiens sapiens.

Снег таял на щеках и, почему-то, щипало глаза. Но я знаю: это не слезы. Это холод пронизывает глазные яблоки, вызывает работу специфических желез. Защитный механизм.

Без веры часто встречал меня по утрам у крыльца нашего дома. Мы с ним, разговаривая о том и о сём, доходили до места работы. Он стряхивал снег с моих плеч, постукивал перчатками по своим аккуратным плечам и улыбался, обнажая все еще белые, удивительно ровные зубы.

Не знаю, почему он был так одинок. Меня удивляло, почему до сих пор (ему уже было за 40) у него не было жены. Ведь он был таким умным, ловким, с хорошим чувством юмора и в конце концов просто красавцем-мужчиной. Я бы и сама в него влюбилась, если бы не разница лет и мое дружеское отношение.

Он всегда восхищал меня своими маленькими творениями, вырезал из белой бумаги чудесных птиц, зверей и прочие фигурки. В его доме они были подвешены невидимыми нитями к потолку и тихо качались при мельчайшем движении воздуха. В моем доме это добро давно было бы превращено в мусор.

Без веры был талантлив. Несомненно, талантлив. Но он был так отчужден от остальных!… Или, скорее, остальные были отчуждены от него. Им был безразличен этот грустный, вечно одетый в темное, человечек. Люди не замечали его и даже пренебрегали его присутствием в этой жизни. Даже женщины, ежегодно получавшие коробку шоколад и горячие поздравления, даже мужчины, которым он помогал с компьютерами и машинами, и даже дети, дружно ходившие с ним по площади и которым он покупал мороженое – все забывали о нем, не суетились о его здоровье, не помнили, кто он есть.

Меня это очень удивляло, просто сбивало с толку. Ведь Без веры был очень интересен для меня. Те редкие минуты, когда я с ним бывала, приносили мне столько радости и душевного удовлетворения, что я сразу сочла в нем доброго и понимающего друга, друга навсегда.

Он всегда хорошо относился к другим, никогда не говорил о ком-нибудь плохо ни в глаза, ни за глаза. Он никогда не перебивал и слушал очень внимательно. Он всегда поддерживал в трудные минуты и никогда не давал советов.

Первая странность произошла, когда я поступила на работу в их предприятие. Без веры помог мне устроиться и очень помогал мне по началу. Я постепенно входила в коллектив, находила новых друзей и приятелей.

Однажды на корпоративной вечеринке ко мне подошел один наш коллега Седрик (да, именно так звали этого проходимца!) и, подливая в мой бокал свое нестерпимое шампанское, завел разговор. Без веры не было. Я ощущала скуку, которую заметила даже сама. Сначала Седрик пытался развить легкий флирт, потом спросил, почему я так «погано» себя чувствую. Я ответила без обиняков, что мне не хватает Без веры.

Он усмехнулся: «Да на что он тебе дался? Этот жалкий человечишка? Он же – без веры! Он конченый идиот. Ты видела, как он одевается? Страх Божий! Как только начальство может терпеть эти грязные лохмотья! Он совсем не следит за собой! К тому же онтакой нудный, пессимист, в общем!» – Седрик замолчал и откинул содержимое бокала в свою ненасытную пасть.

Кольцо

Они шли по опушке леса. Девушка молчала в задумчивости, а парень рассказывал разные веселые истории. Вдруг она остановилась и дотронулась руками его плеча.

– Что?

– Артем, мы можем пойти посмотреть на лилии? Они растут на лугу здесь недалеко.

– Кристина, я бы с радостью, но боюсь, они уже отцвели…

– Ты прав. Скоро осень.

– Мы обязательно сходим туда следующим летом!

– Правда?

– Да!

Через две недели Кристина улетела в Японию, учиться по обмену. Медленно потекло время, когда они общались через интернет и по телефону. Потом она вдруг внезапно исчезла: не отвечала на звонки, не появлялась в сети. Знакомые пустили слух, что она стала встречаться с другим, один человек видел ее уже в октябре за столиком в кафе с мужчиной постарше. Артем не хотел верить и съездил к родителям девушки. Ее отец вышел навстречу и сказал, чтобы он жил своей жизнью и с этого дня забыл про нее.

Как же трудно было принять то, что в ее мире его больше не существует! Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Артем с головой погрузился в учебу, а в свободное время подрабатывал на строительных работах. Многие девушки хотели занять место в его сердце, но он не хотел забывать о своей любимой, память усердно хранила картинки их счастливого прошлого.

Наступило лето, и Артем отправился к их месту у опушки леса, а затем, вспомнив когда-то импульсивно заявленное обещание, побрел к лугу, где ярко алыми пятнами цвели прекрасные лилии. Он сел среди высокой травы и стал смотреть на проплывающие по синему небу легкие белые облака, и слегка задремал… Вдруг кто-то легонько коснулся его плеча:

– Кристина! Как ты здесь оказалась?!

– Мы же обещали друг другу этим летом прийти сюда.

Он немного смутился от взгляда этих красивых задумчивых глаз. Как долго он ее не видел!

– Почему ты не отвечала мне все это время?

– Прости меня. Я не хотела тебе врать, но также я не хотела, чтобы ты обо мне беспокоился. В октябре меня сбила машина, и я долгое время была в коме. Шансы выжить были мизерные. Родители не хотели, чтобы ты брал на себя груз ответственности, и боялись, что собьешься со своего жизненного пути, если со мной что-нибудь случится. Но потом произошло чудо: я выжила и выздоровела. Во многом, благодаря врачам, а еще – благодаря тебе. Даже там, находясь в преддверии смерти, я чувствовала, что ты думаешь обо мне, и ждешь. Мне выплатили неплохую материальную компенсацию, поэтому я приехала сюда.

– Но почему ты не позвонила мне, когда вышла из комы?! Ты выглядишь отлично, но как твое здоровье сейчас?

– Все очень хорошо, только несколько шрамов после операций. Я не звонила, потому что до меня дошли слухи, что ты решил, что я полюбила другого.

– Да, один старшекурсник из нашего факультета, ездивший в Токио на международную выставку, видел тебя с каким-то мужчиной в кафе…

– Я не представила их друг другу, так как тот мужчина был мой новый куратор, с которым я сама только познакомилась.

Они посидели на мягкой траве среди лилий, молча наблюдая за проплывающими облаками.

– Знаешь, я безумно скучал по тебе.

– Я тоже.

– Я думал, что больше никогда тебя не увижу.

– И я.

– Когда ты уезжаешь?

– Наверное, когда отцветут лилии…Или…

– Что?

– Если ты хочешь, чтобы я осталась – я останусь.

Они вновь замолчали. Затем Артем сорвал одну лилию и сказал Кристине: «Закрой глаза».

Когда она открыла глаза, то увидела нежнейшую красную лилию, а посреди ее лепестков сверкало красивое колечко. Он ласково взял ее руку и украсил кольцом ее безымянный палец.

– Я купил его в магазине «ЭПЛ Даймонд» еще зимой, потому что, если бы я кому-то и хотел подарить такую вещь, то это только тебе. Я не хочу, чтобы ты отказывалась от своей мечты. Ведь ты всегда хотела учиться в этом университете. Поэтому, когда отцветут лилии – уезжай, улетай навстречу своей мечте! За время нашей разлуки я понял одно: будь ты хоть на краю света, ты навсегда в моем сердце!

Осенью Кристина уехала, и не приезжала в течение двух лет. А после она закончила учебу и вернулась на родину, устроилась на хорошую работу, а потом они с Артемом сыграли свадьбу и больше никогда не расставались!

Перекресток

В этот день я ждала свою подругу, мы должны были встретиться на площадке, но так как там было солнечно, я решила ждать ее в тени домов вблизи перекрестка.

Сначала мы стояли там со спортсменками. Никогда б не подумала о спортсменках, если б не услышала разговор о кроссовках. Если и есть на свете люди, которые знают о сути вещей более точно, чем кто бы то ни было, так это спортсмены. Всегда обращайтесь к ним с философскими вопросами и получите сжатый краткий и, в общем-то, верный ответ.

Потом мы сходили с этими девчонками в будку с мороженым и купили себе разные. Потом стояли в углу и ели их, немного обсыхая на ветру. Девчонки говорили о соперницах по соревнованию и были очень серьезные. А я со своим вафельным рожком с клубничной начинкой, преданная своему свободному времени не могла в этот момент не подумать о минете (меня всегда одолевают сомнения насчет правописания этого слова, как пишется это слово, с двумя «н» или с одним).

Рядом, также ласкаясь на ветру, сидел мальчик и иногда пускал странные жесты в сторону прохожих. Он уступил мне в очереди за мороженым. Передо мной стоял высокий мужчина с конским хвостиком и бейсболке.

До этого, когда мы с сестрой ехали в автобусе, тоже был мужчина, еще крупнее, тоже с хвостом. В автобусе дул ветер через люк на его крыше. Мужчина стал как раз под ним и недовольно заворчал своему спутнику: «Ну, конечно, дует прямо на меня». Было жарко.

Напротив меня сидели две девушки. Одна очень светлая, другая смуглая. Они были с дедом, который сидел рядом со мной. Хотя это был не их дед, они с самого начала были вместе. И дед уступил им место в другом автобусе. А потом девушки объяснили, что ему надо выходить на этой остановке, потом сесть в другой автобус и потом ехать до куда-то. Это был не их дед, его седые волосы отдавали зеленью, он был в кепке и джинсах. Девушки были очень любезные. Такое ощущение было, как будто это был их дед.

Моя сестра сидела на заднем сидении. И люди то входили, то выходили, но мы пока никак не могли сесть вместе. Сбоку сидел красивый парень. Вообще-то людей было мало. Ысыах все-таки. Как только я его успела заметить, он тут же вышел. На его серой рубашке был красивый черный узор.

Солнце парило через стекло прямо мне в спину, и от этого было очень тепло и приятно. Когда приблизилась моя остановка, люди повыходили, и моя сестра пересела ко мне. Мы с ней чуть говорили, и я целовала ее время от времени в щечку. Пусть, хоть так, она поймет, что я ее люблю. Потому что если я начну что-то говорить, я опять скажу что-то не то, даже если захочу сказать что-то, похожее на то. Иногда действие гораздо лучше слов, особенно для якутов. Но мне кажется, что слово, это тоже действие, все человеческое – это действие. И главное тут для меня даже, не что такое хорошо, не что такое плохо, не черное, не белое. А правда? Так она и вовсе не имеет значения. Что такое для меня сегодня правда? Если я знаю, что кривда – это ИП, производящий вкусные козинаки из арахиса, типа восточных сладостей. Правда, потом у меня чуть все зубы не выпали. И десна что-то разболелась. Я говорю сестре: наши челюсти по времени всегда двигаются, и зубы тоже. А она: у меня поутру стали кровоточит десны. А я: ешь аскорутин, это аскорбиновая кислота и рутин, ешь аскорутин.

Мимо меня проходит много красивых девушек. Я любуюсь ими. Иногда проходят пары. Почти все они с детьми. И почти все они ходят по одному типу: девушка как бы, побоявшись волка, который выскочит из-за угла, прижимается к своему мужчине, и чуть на полшага отстает от него, и еще она или он держат ребенка, которого они прижимают к щеке. Это, наверное, самый удобный способ, потому что я видела три такие пары.

И еще я много кого и чего видела, о чем рассказывать или лень, или неохота.

Когда я, немного ротозейничая, обернулась в другую сторону, меня чуть не сбила одна девушка. Я отошла к стене. Ее догнал какой-то парень и пытался, хватая ее за руки что-то сказать, но она начала кричать: «Пусти!» И они на какое-то время замерли как раз передо мной, под нашим рекламным щитом. Их диалог:

– Лиза..

– (ответа нет)

– Пойдем, а..

– (ответа нет)

– Слушай, я тебя не понимаю. Не понимаю, почему ты так себя ведешь.

– Я же тебе говорила!.. Я же тебе говорила: я ненавижу ждать!

– И поэтому надо себя так вести.. И кричать.

– Я же тебе говорила, что ненавижу ждать!!!

– Эй, малыш, успокойся, пойдем домой..

– Ты просто ничего не понимаешь. Ты даже понятия не имеешь, что может произойти со мной, когда я останусь одна.

У нее сразу брызнули слезы, и она побежала на красный свет. Проскользнула через машины и исчезла в толпе. Парень побежал вслед, но сразу забибикали машины, заскрипели шины, и я так и не поняла, догнал ли он ее потом.

Мы встретились с подругой и замечательно провели время. Я съела много чего-то очень вкусного. И она тоже. Потом мы ходили по всем дорогам, сидели на лавочке, ели мороженое. Хотели купить симку, но попали к мегафону. Я мегафонский человек, несмотря на недавние сбои, но когда знакомишься с людьми лучше на запас иметь, конечно, мтску. Сегодняшний пример: у тебя телефон есть? Мегафон? Мтс? Ответ: У меня мегафон, но у меня есть мтс, вот, лови. И куча запредельно коммуникабельных и запредельно вроде бы одиноких людей звонят тебе со своего макси, пока у тебя вконец не разряжается итак повидавший виды аккумулятор.

Мы сидим на лавочке, болтаем ногами, кушаем мороженое. И она мне говорит: «Впервые вижу человека, который справляется с мороженым быстрее меня!:)» Я: «Ага, я такая, особенно если это типа экзо, или типа сафари:)»

– Кхих, помнишь ту рекламу с экзо?

– Ага, ту, что с Семенович, помню, ага.

Мы рассматриваем архитектуру города и тут я замечаю:

– Аа, мы сидим как раз у дома, где была сделана знаменитая ***ская фотография!

– Ась?

– Ну, там, он так снялся, вот (показываю).

– Аа) Ну, мы и сами сидим, понимаешь ли)

И тут, я не могу не ощутить себя знаменитостью. Еще бы! Я, писательница, в компании с писательницей! Пожалуйте, прошу любить и жаловать! Это просто крэйзи, ютубебли, как говорится! Чувствую себя как сливка альтернативного общества. Нет. Я просто лучше всех писак в мире. Одна из лучших. Я так хороша, что пишу для своего удовольствия, никаких денег, гонораров, договоров, все чисто по душевной прихоти. И мне это очень нравится.

Это город, где живут сплошь знаменитости. Иду я по проспекту с подругой. И мы встречаем критика. Конечно, мои минус уже не знаю сколько, не увидели бы и ни хрена, если бы не моя подруга с ним не поздоровалась. Я тоже здороваюсь и вспоминаю, что, в общем-то, я его и не забыла, и что я его таким и представляла всю жизнь. И еще что он здоровски похож на свою аватару, и что я все-таки хороший оракул. Я была бы обычным человеком, обыкновенским, если бы не знала, что бэтмэн жив)

От фонтана бьет холодным водяным паром, а там ходят босиком маленькие девчонки и мальчишки, держат в руках свои цветные босоножки. Да и не совсем уже маленькие подростки в черном со смехом толкают друг друга в воду и хлюпают по воде в своих ботинках, кедах к центру фонтана.

Моя подруга, персонаж анимэ о каких-то плюшевых добрых существах, и я, ее покорный слуга идем к автобусу, она меня провожает, до самого причала. В автобусе мы садимся сзади. Спереди пара. Мальчик с косичкой и белокурая дева. Парень долго говорит по телефону, время от времени целуя свою девушку. Он напоминает мне меня. Потому что он красивый и у него косичка, как у тех двоих. И он все время целует свою девушку в автобусе, как я свою сестренку. Они выходят. Может, я их никогда не увижу. А когда увижу, то не узнаю. В любом случае, всегда покажи мне свой затылок, а девушка, никогда не перекрашивайся.

Вот моя сегодняшняя правда. Сто тысяч разных птиц тренькают, щебечут, заливаются у нас над головой. А сегодня был день слепней. Я их хлопала нещадно. Хотя мне их тоже было жалко. Жалко убивать маленького муравьишку. Но муравьи могут сделать так, что когда-нибудь твой дом рухнет, как карточный. Но зачем мне сегодня верить в такую ерунду, нет не ерунду, но чепуху. Да нет. Не ерунда это все, и не чепуха. Но так не хочется думать о чем-то плохом. Моя полы, я повсюду нахожу своих родственников – ос. Это отец их нещадно убивал, когда они по утрам начинали гудеть. Я иду домой, и так как сегодня день слепней, то они меня обвивают вуалью: слепни, мушки, комарики, мухи, мошки. Как-то неромантично. Сладкая женщина, значит.

Я долго вожусь со своей трехлитровой банкой с гуппешками. Поэтому не слышу, как в доме громко на всю ивановскую звенит мой телефон-деревянка без полифонии, и тихо поет джоан осборн вначале свою кантриевскую прелюдию на братовском телефоне. Звонит мама, Оля, снова мама, снова Оля, печкинские, может быть, будущие знакомцы. Но мне невдомек. Я подчищаю с камешков заросли водорослей и тины. Это такое дзен-буддистское занятие, что невольно приходит мысль о том, что вновь пришло время собирать камни. И я уже знаю, где это делать. С дорог, конечно. Когда они лежат в пыли, они совсем неромантичные, другие, когда они попадают в воду, какие же они цветные, разные становятся. Годов этак десять, а может и больше лежали эти камни у меня в склянке из-под повидла «София». В воде. Поначалу я смотрела на них и любовалась. Потом забыла. Потом через десяток лет открыла по мере необходимости – появились гуппешки. А им нужны камешки. В воде был осадок. Видимо, какие-то анаэробы постарались. Но никакого запаха. А сейчас вот, биология, понимаешь ли. Все мои сухие камешки зеленью поросли через невидимые маленькие дырочки. И надо для этого времени совсем чуть-чуть. На моей планетке все родится и множится. Элементарно, Ватсон, путем деления.

Кстати о дорогах. Мою песню, которая, может быть, и не моей, под названием «имена» я сочинила по дороге. Мне показалось, что дорога бесконечна, и машина едет как-то слишком медленно. У меня в руках был летательный аппарат всех ведьм – швабра. И я на ней бренчала, скрываясь от коллег, и часто выходило что-то типа: трррр-ап, тссс!!! Трррр-ап, тссссс!!! Из динамиков, и от сотовых много чего звучало. И до смерти майкла джексона еще было рано. Но как теперь не вспомнить про мою любимую в детстве песенку трап-тап-табудап! Ну, вы поняли. И про писателя Далан как не вспомнить. И про мосье Вольдемара, который в последнее время вдруг вздумал называть меня Майклом. Я тогда еще ему сказала: «Как-то в детстве, в больнице меня называли майклом джексоном, ты как будто угадал это». Ты как будто угадал это.

Я бы им всем, может, и перезвонила, да деньги на телефоне почему-то закончились. А смска, такая нужная мне смска все же пришла, пусть с запозданием в один день, что я даже подумала: вот так умирает дружба между мужчиной и женщиной. А вот и нет. Вчера все-таки ысыах был. А это форс-мажорная причина. И вообще, кто я такая, чтоб верить в чужие идиотские теории, когда мои собственные собственнодушою выхоленные теории работают и достигнут положения аксиом когда-нибудь. И как ни странно, твои тоже.

Все математики, технари, которых я знала и знаю, то все – философы и романтики. Одна девушка поразила меня глубоко в сердце, давным-давно сказав, что дважды два – пять, тем самым всколыхнув во мне какие-то архаичные редуцированные гены. А все гуманитарии – вестимо дело, смешные люди. Это они придумали все приметы, знаки и поверья, которые я тщательно штудирую, чтоб не попасть впросак. А мы естественники, известно, ботаны. Очень естественно – верить в Бога. И я думаю, верно.

Мой друг по переписке пишет мне: «Я вчера пил, потому что у нас был выпускной, и я так и не смог пока вернуть мою девушку. Хотя, даже стараться, кажись, уже не стоит».

Я цитирую излюбленную цитату какого-то мальчика, на страницу которого я случайно наткнулась на странице глубоко почитаемого мною человека: «Если ты что-то или кого-то любишь, то отпусти это. Если оно твое, то обязательно вернется. Если нет – то никогда не было твоим». Не буквально. Но что-то типа того.

Друг по переписке тормозит, пока я думаю о том, что, по-моему, я ему это уже говорила. После он отвечает: «Все возможно».

И я думаю о том, где учился дима билан, неужели на матфаке? Потому что так часто говорила наша учительница по математике, заполняя всю доску заданиями.

И Марк Твен как-то писал: у малыша ньютона были влиятельные родители, они раздули невероятную шумиху вокруг этой истории с яблоками, тогда как многие люди до этого знали о том, что яблоки падают на землю.

Вот, физики, это, конечно, респект, нам до их мировосприятия расти и расти.

Я иду по мосту желаний, совершенно забыв про его функцию. Снизу течет маленькая речушка и там по воде круги. Наверное, бегают водомерки, плавают плавунцы, охотятся личинки стрекоз, дрейфуют личинки комариков. Целый мир Карика и Вали. Мне так и представляется гигантская колония вольвокс, парящая своими жгутиками около подводной сети паучка-серебрянки. Знаете, почему я так люблю Джима Кэрри. Не только за его сверхобаятельную улыбку и зажиг под старого доброго «Power», но еще и за может быть совсем непонятную картину Гринч который украл рождество, где в самом начале говорится: «это история случилась в одной из снежинок, что падают с неба». Ну, вы понимаете, о чем я.

Около будки мороженого вслед за молодыми спортсменками за спиной пожилого человека с конским хвостом, я чуть не налетела на того мальчика-подростка. Он внезапно обернулся, потом как-то неловко отошел в сторону, уступив мне место. Когда мы, жарясь на ветру, поедали мороженое, он сидел на одном из этих странных сооружений, которые еще понаставили в прошлом году и время от времени посылал те же джимокерриевские жесты прохожим. Позже, когда я о нем забыла, когда уже исчезла в толпе та странная девушка, кричавшая на своего парня, они вновь возникли передо мной. Отец и сын. Оба высокие. Почти одного роста. Сын съел свое мороженое. И отец утер платком его губы. Я тоже до этого терла свои губы влажной салфеткой, так как там, по-любому, мог остаться шоколад, молоко, кусочки вафли. Что, в общем-то, и подтвердилось. Тогда я невольно вспомнила, как случайно на одном из яктшних форумов прочитала сообщение одного молодого человека: «У меня была девушка. Такая хорошая девушка. Но как-то не сложилось у нас. Когда мы расставались, даже как-то смешно вспоминать и глупо цитировать, она сказала: пожалуйста, не уходи, я буду каждый день делать тебе минет. Ха!.. Как будто это что-то б поменяло».

Оба, в своих бейсболках они направились к переходу и переплыли на ту сторону. И это была самая зачетная пара того дня. Ну, не считая, меня и мою подругу. Все те пары с напомаженными лицами, приглаженными розово-голубыми детьми, нарочито вальяжными шортами, небрежными большими семейными сумками – и в подметки им не годились. Особенно, если подумать, как они орали на этих детей дома, и ссорились, когда те на них смотрели, и нервничали из-за отсутствия денег и были показушными только на выходе, в связи с кризисом, в связи с годом семьи, в связи с годом молодежи, в связи с бэби-бумом.

И я подумала о своем эгоизме, о своем теле, о своем эгоизме. Физический даун, ребенок с аутизмом, гораздо больше человек, чем те «люди», которые дауны по жизни, по душе своей. Когда мы стали такими даунами, такими несовершенными? Я не говорю широкоформатно, но когда мы растеряли самих себя? И почему этот процесс чего-то не очень хорошего продолжается? Я говорю за себя, да. Да-да. Но.

Один дорогой мне человек недавно сказала: «Блин, это свободная планета! У каждого есть выбор, и все правы».

Еще один дорогой человек: «Как ты? Как твое здоровье?»

Айм окэй. Все хорошо. Как может быть не хорошо, когда такое солнце, все еще белые ночи, жеребята на траве валяются как собаки, собаки притомились в тени сараев, делая подкопы, все люди красивые, здоровые, летит белая пыль под ногами, вкус соли на коже, на решетку встану, а там река! Вечером посмотришь на небо, а там ласточки, на родную улицу войдешь, встречает коршун, который летит прямо к закатному солнцу. Едешь в автобусе, рядом сидит твой ученик с белыми лилиями и розами, от которых становится и душно и хорошо, что хочется спросить: кому цветы, сынок? Но все становится понятно, когда через его плечо видишь хрупкую фарфоровую куколку (вот тебе и готовый перевод, без слайдов) и радуешься классически: чертовка хороша, ай, да гоша, ай, да сукин сын!

Остров Л

Когда я думала об этом рассказе, была глубокая ночь. И я думала об этом какое-то время. И днем, и потом, и позже. Поэтому, сейчас я сижу и пишу эти строки. Думаю, этот рассказ имеет право на существование, раз он так много раз приходил мне в голову.

Не то чтобы я интересовалась лесбийским течением. Нет. Но когда речь заходила о сексуальных меньшинствах, я почти всегда была того мнения, что лесбиянки – это преимущественно не вредный ген, что это вообще сродни мифу, в отличие от гомосексуализма у мужчин. Я не буду говорить здесь о гомосексуализме, мне кажется, это совсем отдельная тема, и очень большая, чтобы быть только в нескольких предложениях. Так вот, я говорила, может, повторяла данные социологии: лесбиянство в 99 случаях из 1000 вызвано искусственными факторами, как способ развлечения, привлечения особей мужского пола (ну, согласитесь, такое часто практикуется), дань моде (как индивидуальное выражение), результат изнасилования, разочарования в любви.

Встречала ли я в своей жизни истинных лесбиянок? То есть, как понять, истинных? Истинные натуральные? Или истинные искусственные? Честно, я не знаю ответа на свой вопрос. Мелькало, да. И это было как-то параллельно, равнодушно, или боязно. Если ты гетеросексуал, ты порой боишься всяких отклонений. Я не исключение.

Так о чем это я.

Однажды в конце лета я вышла в ночь прогуляться с одной подругой. У меня очень красивые подруги, много красивых подруг (я из тех, кто верит в красоту). Бэтси – настоящая красотка, как француженка. Нет, что ты, какая француженка, это ее слова. Когда-то давно мы обсуждали: женщины какой нации самые красивые? Не помню свою версию, по-моему, я склонялась к помесям и жительницам южной Азии, тоже помесям. Она категорически была на стороне француженок. На что мне в голову приходила только одна узкая мысль: песня из фильма Эммануэль. Что там француженки! Конечно, Бэтси в сто раз лучше. Она как миниатюрная картина, которой любуешься и любуешься, и любишь всю жизнь. Ну, конечно, она вульгарна, и при этом культурна. Она жестокая, а глубже очень добросердечная. Она даже скандалистка и невыносимая капризуля, но разве вы ее знаете. Что она читает. Сплошные дамские почти средневековые романы. А потом позовет тебя обсуждать. А ты, как какой-то тупак, не сможешь сказать ни одного дельного слова, потому что ты или вообще не читал, или ничего не понял, или просто не можешь выразить то, что у тебя внутри. Эх, Бэтси, Бэтси, пример того, как часто истинная красота и добродетель бывает одинока. Пока одинока.

Эта была ночь сухой грозы и тихих молний. Честно, я впервые наблюдала такое явление. «Что это вспыхивает?» – спрашивали мы, бесконечно разговаривали, и поняли, что это сухие молнии только где-то через часа два. Пока мы меряли дороги, поговорить останавливалось порядка десяти машин. Все из-за Красотки Бэтси. Помню, один раз это был парень, который пытался угадать имя Бэтси. В конце концов, он сказал: «Я буду звать тебя Олимпиадой, крошка». Ни у кого из них не было реального шанса поговорить с ней больше десяти минут, и познакомиться поближе. Она просто играла ими смеха ради, потому что на самом деле в тот день у нас был чисто девичник. С нами был пес. Бродяга Хантер. Собака без воспитания. У него в детстве не было хозяев. И он был без никакого воспитания. Вместо того чтобы дружески заливаться преданным лаем, он выл, как на покойника в полнолуние. Сторожил, например, твой велосипед часами. Но с тем «но», что любой мог подойти и угнать этот велосипед, или его часть. В общем, безнадежный случай. Бродяга Хантер очень веселил Бэтси.

Ночь была очень темная. На улицах по углам и улочкам бродило много подростков. И было много веселых людей после свадьбы. Чтоб убежать от очередных уличных поклонников Бэтси, мы свернули в одну улочку и вышли на трассу, где было безлюдно и время от времени проезжали машины, которые не могли остановиться потому, что эти машины действительно были на дороге, у них были свои дела, да и пост гаи был близко.

Мы шагали, держась за ручки, за ладошки, скрестив пальцы. Когда ей было холодно, она просовывала свою маленькую ладошку в карман моего балахона. Ладошка была сухая и прохладная. Моя была горячая и потная. Она затягивала своим голосом с хрипотцой какую-нибудь очень старую песню типа: Завела меня тропка дальняя, или Алешкина любовь, или какие-нибудь песни Анжелики Варум. В общем, очень старые 90-е. И я начинала запевать и потихоньку горланить. Бэтси, один из немногих людей, кто искренне считал, что у меня есть слух, и что у меня очень красивый голос (не могу не улыбнуться этой мысли). Она мне рассказывала про своих парней. Вздыхала по тому, кого даже никогда не видела. И мечтала об очень богатом, умном, красивом и хорошем муже, почти о принце. Ну, все как у людей. Такая наивная и чистая внутри при своей маске невыносимой стервы.

Я почему-то взволновалась, и у меня отвлеклись мысли от нашего разговора. Камешек, попавшийся под мой шаг, и который мы довольно долго пинали, отлетел куда-то в сторону. Мы остановились и посмотрели друг на друга. И все я там увидела. За эти две-три секунды. Что не будет никакой лесбийской интрижки. Что никогда я не буду по ней сохнуть. Никогда не буду жить с ней под одной крышей. Никогда не куплю ей маленького карманного щеночка. Никогда не буду целовать взасос при людях. Никогда мы не будем кормить друг друга с маленькой ложечки разными ее вегетарианскими блюдами. Никогда у меня не потемнеет в глазах при виде ее нагого тела у окна. Никогда она не будет стонать, и извиваться подо мной в порыве страсти. Никогда я не вылижу досуха ее влажную киску. Никогда, никогда ничего этого не будет.

Мы прочитали это в глазах друг друга за эти две-три секунды. Мы слегка улыбнулись, вздохнули, посмотрели на небо, посмотрели на пустынную дорогу, взялись за руки как подружки (подружкаласпыппыт) и пошли себе далее. Думаю, у нас был вид со стороны, как у старых дев. Я, старая дева философски. Она, ужасно красивая, одновременно молодая и старая, мудрая и совсем девчонка. Внутри мы сразу стали вспоминать об Адамах. И думать о своем внутреннем одиночестве. Эх, что же делать, если ты по крови, по нутру чистокровный гетеро сапиенс! Что даже мечты здесь неуместны.

Потом она потеряла финтифлюшку от своей сумочки в этой темноте. И потом мы всю ночь искали ее по всем дорогам, которые до этого исходили. Это был сплошной абсурд. Без фонарика. Да что там фонарик. Это был чистой воды абсурд. И встретили опять этих придурков в белой машине, у которых закончился бензин. И один придурок искал финтифлюшку на дороге, где не было фонарей. Честно так искал, что в конце решил приблизиться к Бэтси. Меня не было рядом. Но она так отпугнула его своими угрозами, что он вновь стал шелковый. Под конец мы совершенно измотались и замерзли. Мы кинули этих придурков. И собака без воспитания на прощание повыла им, как на покойника в полнолуние. Они, конечно, ничего не поняли. Наверное, подумали, что мы какие-то полоумные. Я очень устала от затянувшегося девичника и хотела домой, спать.

Бэтси жила очень далеко. И я провожала ее. Было очень поздно. Если кто и был, те уже прятались по углам да подворотням. За Бэтси бояться не стоит. Она привыкла присматривать за собой. Я почти не сомневаюсь: уж она-то сможет за себя постоять. Когда я возвращалась, стало еще холоднее, безлюднее и зловеще. Со мной был Бродяга Хантер, крупный и сильный пес. Но так как это была собака без воспитания, минут через пять она бросила меня на произвол судьбы.

Я боюсь темноты и плохих людей (а кто не боится). От страха я пыталась смотреть на небо. Путь до дому был неблизкий. Но звезды казались такими далекими. И эту улицу я совершенно не знала. Я шла по тротуару и, наверное, светилась в темноте из-за своего белого балахона. Пес меня кинул. Мне вдруг сразу захотелось по-маленькому. Я бы и присела где-нибудь в углу, но страх не позволял. Откуда-то в этой кромешной темноте донесся запах только что выпеченных булочек. И это в два часа ночи. Что я могла сделать? Как спастись от этих проезжающих машин, прожигавших тебя фарами как какого-нибудь зайца? Как не бояться далеких криков пьяной толпы, звуков бьющихся бутылок и диких собак? Когда до дома еще километр. Что мне оставалось? Только идти вперед. Я подтянула штаны. Надвинула капюшон на глаза. Засунула руки глубоко в карманы. Ссутулилась. Щелкнула пальцами. Зачавкала жвачкой, что скулы заболели. Выпятила нижнюю челюсть. И пошла в резкую вразвалочку.

Когда я так достигла до дороги, близкой к моему дому, но наиболее опасной по составу людей, я уже шагала ровно посередине и почти выбивала чечетку. А когда впереди замаячила так и ненакачанная бензином машина придурков, я остановилась и приклеила на лобовое стекло надоевший дирол. Придурков в машине и около не было. Их смех доносился откуда-то издалека вместе со смехом школьниц. Я пошла домой.

Первая звезда в июле

Дома было душно, и уже который день я переедал. Чтобы немного разогнать заспанное тело (хотя спал я уже много часов назад, а члены все равно засыпали на ходу.. замечали ли вы за собой такое? если замечали – то напишите мне об этом как-нибудь), по вечерам я также выходил на короткую прогулку. "Также", потому что днем я тоже прогуливался. Но на более длительное расстояние.

На улице кое-где бродили предполуночные люди. Я не мог разглядеть их лица, но, скорее всего, подростки, либо чуть "веселенькая" молодежь.

Ветер прохладный. С северо-запада. Потому и прохладный. Гонит прочь комариков, но они очень волевые. Даже проникаешься уважением. Ловко усаживаются на открытые участки тела и спешат напиться тягучей красной жидкости.

В эти дни часто задумывался об относительности времени. Вот для человека, округленно говоря, сто лет. Сто лет для человече. Я наблюдал за рыжими стрекозами, белыми бабочками, муравьями, оводом.. и думал: какая же у них короткая жизнь! Им страшно? Что вот, очень скоро они помрут. Им жалко? Что жизнь их быстро подходит к концу. В лихорадочной панике они стараются жить по полной?

Потом в голову пришла другая мысль.. Что их жизнь – тоже век. Что для меня – момент, для этой букашки – длинный отрезок времени, насыщенный на всякие события, где куча наслаждений, горестей, обыденности. И пока мы горюем о падающем с дерева листке, тот совершает поистине грандиозное, великое, масштабное путешествие.

Хотел бы и я быть таким же…

А понимают ли они это? Знают ли? Или, как и люди, по-обычному предаются суете и меланхолии, разочарованиям и сожалениям.. Тратят себя на то, пустое, вместо того чтобы делать себя счастливее.

Все живые существа такие?..

Пыль немного улеглась. Воздух стал прозрачнее и влажнее. По небу лениво вытянулись длинные ночные облака. Они зачастую не дают дождя. Это просто ночные небесные странники.

В легкой матерчатой обуви мои шаги были практически не слышны. Пальцы немного жало. Где-то на многочисленных клумбах дышали разнообразные цветы. Я украдкой заглядывал за ограду, чтобы уловить их смешанный аромат.

Но чаще улавливал запах парфюма людей, которые проходили мимо. Ветер приносил его прямиком в ноздри, а там и в легкие. Искусственный аромат. Совершенно молодые людишки брызгались и натирались тем, что перебивало их собственные запахи. Духи лежали на них, как усилитель вкуса в колбасе. Приятно, но сплошь обманка.

Что ж. Если это не взрослые, то это даже хорошо.Платок на рукаве, железка в ухе, париж и проче благоухание в радиусе пятиста метров. Свежесть молодости, всевозможность молодости.

А эдалты.. Вызывает двойственные ощущения. Либо неприятно и глупо. Либо дополнение образа. А это как доказательство построенности человека, рассчитанной структуры. А это грустнее, чем первое.

Я задрал голову вверх, не обращая внимания на то, что кто-то может обратить внимание на меня. Прямо перпендикулярно надо мной слабо блестела звездочка. В расчищенной от облачных полос лоскутке неба. Маленькая. Серебряная. Но очень древняя. Тоже, возможно, задумывающаяся о выделенном для жизни веке.

Заканчиваются белые ночи. Станет прохладнее вечерами. Наступит не так уж любимый мною сезон. Зато в темноте чистого осеннего неба засветятся мириады звезд.

Может быть, они знают о том, как хорошо летом на Земле. Грустно, но временами, все-таки, очень хорошо.

После дождя

Какое-то в этом есть большое удовольствие. Когда летом с утра проснулся, а вставать не обязательно. Спешить, как будто, некуда. Разве что, спешить пожить.

Ты бы и хотел полностью пробудиться, вскочить с постели, наворотить делов. Пусть, пустяшных, пусть зряшных. Так, на потеху. Но тут начинается дождь. И даже сквозь толстые стены, сквозь этажи, сквозь желание земли и травы мягко и тихо впитать небесную влагу, ты слышишь его шум. Размеренно, уверенно, без сомнения – идет в мире дождь.

Где-то капельки настойчиво барабанят по пустым смятым пластиковым бутылкам, раскиданным на лугу. Где-то весело промывают зеленые осколки стеклышек. Где-то размазывают макияж припозднившихся офисных сотрудниц, ловко прыгающих по асфальту, пытаясь пробраться в каменные здания, и наивно, совсем по-детски, мечтающих о том, как над ними бережно раскроется большой красный зонт с золотой каймой, а рядом, улыбаясь, появится 2-D парень.

Засыпаешь под звуки дождя.. Как маленькое лесное существо в удобной колыбельке из листьев и птичьего пуха.

Позже, во дворе, наполняя бочку, баки, ведра водой из-под крана (это, слышь-ко, после дождя), следишь, как тоненькая синяя стрекоза перелетает с одного высокого стебелька пырея на другой. На небе вовсю палит солнце, прорываясь сквозь быстро бегущие облака.

А облака-то какие! Сплошь прилетевшие из дальних стран! Вот, например, маленькие кучевые барашки с сизыми краями – из Японии. Вечером они окрасятся во все оттенки заката, и словно лепестки сакуры, лягут на небосклоне, как на поверхности огромной воды.

А эти, как большие пузатые дирижабли, летят с Европы. Важные, строгие – они иногда выпускают вперед хоботки, превращаясь в слонов. А порой отращивают хвост, становлясь небесными китами.

Земля здесь, в открытой местности у озера, похожа на мозаику. Кое-где на дороге потрескавшийся чернозем, впитав драгоценную влагу, вступает в яркий контраст с сочной изумрудной травой. А на листьях растений блестят мириады алмазных капелек. Солнечные лучи играют на них, а те перекатываются, обрызгивая прохладным фонтаном зазевавшихся насекомых. Дальше по дороге есть пески, пропустившие сквозь себя дождь, как через решето. Но это враки. На самом деле и тут все живое воспользовалось дарами неба. Чистенькая голубоватая полынь по обочинам ждет металлически синих жуков в гости. А где-то глубоко под землей выпили по глоточку живительной влаги крохотные семена, кусочки корневищ и многочисленные мелкие существа, кои не видны глазу.

Ветер. Сильный летний ветер, развлекаясь дует со всех сторон. Белые чайки застывают в полете. Серые цапли поменьше скрипят, и побольше налетают на активизировавшуюся озерную живность. Коршун легко планирует высоко на воздушных потоках, издали примечая добычу. Крачки кричат, завидев его у своих гнезд. Воронье привычно каркает, гордясь своим космополитизмом – всяк еда достанется: и вкусные прибрежные червячки, и краденые яйца, и спелая земляника, и к людям на помойку можно слетать. А то и Сантори сегодня притащил сметанник.

Ладно! Все понемногу довольны. Лето, хоть короткое, да активное, бойкое. Успевай вдыхать в легкие тепло, впитывай глазами зелень, ходи босой по колючей лесной и равнинной подстилке. Будь летом.

Аташкаан

Была у нас на подворье собака. Пес. По идее соседская. На деле ничейная. Помоечная. Как говорится, помоечная собачка.

Соседи наши – собаколюбы со стажем. Собачники, в какой-то степени. Но известное дело, это не частный сектор. Домашние животные долго не стоят. Как себя помню, целая плеяда четвероногих друзей пролетела перед глазами, глазами времени. Век человеческий не долог. Жизнь собаки… Впрочем, такая история.

Взяли люди двух щенят. Одна, кажись, девчонка. Все где-то блуждала еще в раннем возрасте. Потом померла. Ну, исчезла. Никто об этом особо не беспокоился, то есть не заметил.

Мне эти собачонки с малости не нравились. Больно примазчатые. У ног вертелись, когда куда-нибудь выйдешь. Не свои – неприятно. Грязные, взлохмаченные, правда округлые, сытые, довольные. Кобель черненький, сучка с белыми пятнами. Ну, дети, по тому времени.

Потом какой-то прецедент случился (не знаю, не общался по этому поводу), и те собаки стали бесхозными. Поначалу, полубесхозными. Кормить-то, их, возможно, кормили. Но особнячком звери стали держаться. Может, нашкодили чего, еду, там, украли, вещи на морозе попортили (зимнички были), а то и их излишняя вертлявость даже хозяевам не удружила. В общем, стали помоечниками. В основном, возле нашей мусорной "коробки" держались у нашего многоквартирника.

Подружка, вот, исчезла. Та еще умела ко всем приластиться. И остался наш Аташкаан один, как соколик. Черный и одинокий. Собака и вовсе ладная. Не микроскопическая суперметисная дворняжка, и шерсть не скатана, стройный, глаза умные, уши не висячие.

Мы с ним порой разговаривали, потому возле нас ошивался. Но не так сказано. Больно боязливый и застенчивый был. Не как в детстве. Прыгал, скакал там, лаять старался, но раз шикнешь, сразу струхнет, уши назад, хвост спрячется между задних лап, и быстрее засеменит к своему убежищу – мусорнику.

Ел мало. Что удивительно для собаки. Особенно для помоечной. Те, несмотря на свой статус, довольно прожорливые, нередко даже упитанные. А Аташкаан худющий, хоть стройный, кости грызть не умеет, хлебные корки практически не ест, да и к фекалиям разнообразным сьедобным пристрастия не имеет. На чем только душа держится. Собака, которая питается воздухом, – говаривал я. Если угостить какой-нибудь малостью, не брезгует, с благодарностью медленно разжевывает. Может, вот у тех своих незадавшихся хозяев, столовничал.. С утра пораньше, пока я не видел и не знал. Факт, что ни мы, ни кто-либо другой особо его не подкармливали. Больше всего любил облизывать упаковки из-под молока и сливок. А, может, только этим и питался.

В мусорке он жил ночью, в холодное время. Там теплее, не особо продувает, и под телом всякие теплые штуковины, типа старой обуви, картона, картофельных очистков, капустных листьев, целлофана, консервных банок вперемешку с наполнителем из пенопласта, обоев, линолеума, ржавых гвоздей и так далее.

Звали его Атас. Друг то есть, приятель, бро, аники. Это мы в уменьшительно-ласкательном извращали.

Бывало, по ранней весне за мной увяжется на природу. Потом кидает на полпути и боязливо домой возвращается. Или в магазин с кем-нибудь.

Других собак боялся. Ну, не знаю, что у него на уме было. Но в конфликт не лез. Если что, упадет на спину молча, лапы кверху. Да и барбосы его всяко особо не донимали. Думал я: нишу свою занял чувак. Два года, что ли жил, в нашем гетто. А то и три.. не считал.

Если бы не инцидент тот, мог бы так и продолжать век вековать, благо, несмотря на внешную хрупкость, требования имел минимальные. Но тут у нас собачье раздолье да загулье случилось. Суки, вроде как, публичной нет, а свадьба на всю ивановскую. И, если приглядеться, в большинстве своем (а то и все), собаки добротные, холеные, с ошейниками, домашние в общем. Этот прецедент заимел потом широкую огласку. Потому как появились в этой своре терминаторы, собаки-убийцы, по совместительству каннибалы. Не знаю, что да как там писали и говорили. Но к гадалке не ходи, то были не помоечники, и не бешеные (в научном смысле этого слова). В этой кутерьме, одна соседка сказала, что видела, как четвероногие друзья человечества растерзали, загрызли (даже останков, говорят, не оставляли приличных) своего побратима, представителя своего же вида, Аташкаана нашего. Не волки, не бродячие городские свалочные собаки, а приличные здоровые псы, которые поутру провожают детей своих хозяев в школу, весело виляют хвостом, когда им выносят богатую теплую еду и ставят рядом с утепленной будкой из цельного дерева.

Там, конечно, много подводных камней из "того", "загадочного" мира. В какой-то степени, связанных и со мной. Но это уже другая история, и об этом в другой раз.

Культурная была собака. Соблюдала формальности. Не гадила перед самым носом назло, не разносила повсюду мусор, понимала человеческий язык, хоть и была одинока. Надеюсь, Аташкаан попал в рай. Определенно.

Гроза

Тучи подкрались незаметно. Сухое поваленное дерево на пригорке было теплым от солнечных лучей. Муравьи копошились рядом, время от времени ползая по пальцам рук и ног. Некоторые большие, иные маленькие.

Старенькая потрепанная книга со сказками лежала на коленях. В голове всплывали воспоминания, вызванные пометками красным карандашом рядом с названиями историй: звездочка, если понравилось, черточка – если нет. Система лайков, вестимо. Следы крови от прихлопнутых комаров, жирных от еды пальцев, детских козявок, конфет и так далее. Чудесная книжка.

Начало покрапывать. В дорожной суме-самоделке был небольшой зонтик. Кроссовки можно перевернуть, чтобы вода не затекала. Носки убрать ближе к себе, под зонт. Сметанник, наверное, расползется под дождем.. Ну ладно, потом высохнет. Для букашек не пропадет.

Приятный стук капель, когда сидишь на поваленном дереве, под зонтом, смотришь на озеро. "Ничего! Вон коровы никуда не спешат. Авось, унесет тучи.."

Здесь есть выражение: "Лицо его сравнялось". Может, и не так. Имеется ввиду: пришло время и спесь сбита. Возможно, вовсе не так. Но вроде того: сам себе зазнавался, не хвастался, но считал себя не таким уж дураком в смысле понимания мироздания, в смысле мироощущения. Даже не думал, но чувствовал, что кое-что сечешь, что Бог видит твои действия и деяния других, и ты контролируешь ситуацию, немного, но рулишь своей жизнью.

И вдруг: Та-Дамм!!! Гроза. Ветер усиливается. Надеваешь впопыхах кроссы, хаотично спускаешься по склону, спешишь домой. Дождь крупной дробью летит по косой, в спину. Зонт не спасает, штаны становятся мокрыми. Трусы тоже. И рубашка немножко. Только голова в панамке и сухая.

Однако, некоторые комары еще держатся на лету. Так странно. Ведь для них одна такая капелька, как бочка воды на человека, сваливающаяся с неба. Даже больше. А они такие выносливые.Человек разве бы вытерпел такое? Может, только какие-то особенные люди..

Так и хлещет. Водные потоки с одежды по ногам, как по водосточным трубам, текут прямо в кроссовки. И там хлюпает. Зонт готов сорваться и улететь. Матерчатая сумка тоже промокла. Как бы телефон не промок. И мысли о том: вот бы сейчас резиновые сапоги! Вдруг молния ударит. И поминай как звали. Даже, если этого почуток хотел.

Кажется также, что в такой ливень лучше ходить раздетым. Можно заодно помыться. И если быть без ничего, может, гроза не будет такой грозной.

В детстве любишь грохот грома и огненные трещины, исполосовывающие небо. Становишься старше – вырубаешь электричество и лезешь под кровать. Потому что чуешь: грешки накопились. А если и не сеял много зла, то уже под властью убеждения, что должен быть наказан за то, что жил. Значит, все равно делал и говорил то, за что б молния разрушила тебя до основания, как сухое дерево, одиноко стоявшее под всеми ветрами.

Вот так.

Лиственница

Недавно я задавала своим родным

вопрос: «А какое дерево вам больше

всего нравится?» Ответы были

разные: от осины до дуба. У меня

тоже есть симпатичные мне деревья,

которых я никогда вживую не видела,

только на рисунках, фотографиях,

кино. Но в последние годы дерево,

которое больше всего мне нравится –

это лиственница. Раньше она мне не

так нравилась. Может, больше

нравился кедр, береза, сосна. Но

сейчас я случайно, мимоходом

всматриваюсь в это дерево, и

понимаю, что где-то внутри это мое

растение, может, частично, но так.

Раньше мне больше нравились

вечнозеленые деревья, вроде ели, а

лиственница казалась какой-то

слабенькой, голой, легкомысленной,

незаметной. Теперь мне нравится,

что лес вокруг в основном такой, где-

то полупрозрачный, когда

выглядывает солнце, темный,

ветвистый, без зелени, сплошь

покрытый объемным снегом. Мне

нравится, что весной, эта псевдо-

мертвость исчезает, тает и

покрывается таким свежим, почти

салатовым зеленым, радующим глаз,

задорным и молодым. Осенью,

желтея, лиственница становится

напротив яркого синего неба, а когда

наступают первые холода, капли

тающей изморози выглядят как

чистейшие сверкающие слезы, а

иголки при порыве ветра слетают как

звезды, как чья-то улетающая мечта.

Я люблю мою сибирскую

лиственницу.

В каждом человеке намешано

столько генов, столько информации,

столько мыслей…Порой весь этот хаос

сбивает меня, и я кубарем лечу в

какую-то бездну, время, когда хочется

лежать и молчать. По своей природе

некоторым людям всегда хочется

видеть во всем смысл, пользу, смысл,

содержание, понятность,

объяснение. И у меня такое есть. В

крови, и я ничего не могу с этим

поделать. Мои родители говорят о

смысле чего-либо, или

бессмысленности – и все это

записывается в мою душу, как песня

на пластинку. И когда ты понимаешь,

что в какой-то момент твоя жизнь

стала абсолютно бессмысленной,

приходит грусть. Потом начинаешь

думать, что во всем, что нас окружает

и без того нет никакого смысла.

Зачем эта книга стоит на полке: она

никому не нужна, никто ее никогда

не читал и не прочитает, она даже

мешает, занимая определенное

место. Зачем она нужна? Зачем эти

какие-то маленькие бумажки на

столе, в которых когда-то что-то

записали, но потом эти записи

никому не нужны. Забытые вещи. В

такие моменты я думаю о них, потом

мысленно удаляю их из

пространства. Без всех этих мелочей,

барахла, никому не нужных вещей

пространство было бы не таким

уютным, веселым, и цветным. Когда

находишься в депрессии – глаза

натыкаются только на темноту, на

углы, на недовольство. Это темнота.

Когда счастлив: все в порядке, все на

месте, все радует и полно счастливой

благодати.

В моей жизни очень важное

значение имеет процесс, увлечение,

окунание головой. Между этим, и

после этого – пустота, нирвана,

эфемерность.

Один мой друг рассказывал: я ехал

вдоль зеленого луга, и на какой-то

миг мое сердце забилось, и возникло

такое чувство, что я сейчас упущу что-

то, что не смогу потом уловить в

жизненных буднях. Я повернул и

голову и вдали из улея домов, из

сотен окон перед глазами отделилось

и предстало одно окно, где на

холодном подоконнике стояла

девушка с недлинными темными

волосами, кончики которых едва

прикасались к бледным плечам.

Почти голая, в одних трусиках с

широко распахнутыми глазами она

едва прикасалась к стеклу и как будто

провожала меня, как будто она не

находилась в своем доме, а заглянула

ко мне из другого мира, всего лишь

на момент, как будто ждала, что я ее

спасу. Я чуть не попал в аварию,

потому что знал, что если отвернусь,

остановлюсь и поверну назад, ее уже

не будет.

Желание смерти часто может

возникнуть просто от того, что ты

устал, и просто хочешь спать.

Однажды свет погас у меня внутри,

но снаружи было очень светло.

Весенний солнечный день, что

можно понять какого цвета линзы на

твоих темных глазах, такой цвет, что

хочется надеть что-то легкое, светлое

и смешное, когда ходишь в

повседневном сером. Все до того

светло, что почти празднично.

Заходишь машинально в книжные и

канцелярские магазины:

продолжение света, продолжение

красок. Долго рассматриваешь

различные записные книжки,

обложки для паспортов,

предназначенные для студентов,

разноцветные силовые кнопки,

полосатые скрепки, пока не

натыкаешься на уголок, где

продаются прозрачные, почти

леденцовые всевозможных цветов

палочки для коктейлей, колпаки для

именинника, и эти дурацкие

игрушки, в которые любят играть

американские детишки. Покупаешь

сто палочек-сосулек, звонишь какой-

то дальней приятельнице и даришь

ей эту красоту. Потом вы беседуете ни

о чем, пьете воздух из стаканов,

едите медицинские батончики, а

свет продолжает резать глаза в виде

моря товаров для здоровья, детских

памперсов, клубной музыки,

молодежи, которая смотрит на тебя,

толкает тебя, потом извиняется,

улыбается, все по-доброму.

Приятельница, прощаясь с тобой,

накупает себе целый пакет чисто

фруктов, говорит, что будет готовить

торт-суфле. А ты отправляешься

умирать в гостиницу. Ах, что за стены

у этой гостиницы! Цвет у них, как

платье у английской королевы-

девственницы. В том же самом

магазине кроме палочек ты

прикупила себе канцелярский нож и

игрушку йо-йо. Игрушка йо-йо не для

трюков, а скорее для детей

детсадовского возраста с

изображением желтого мишки. А

канцелярский нож годится для того,

чтобы его отпускали только с

разрешением. Такими ножами не

пользуются школьники, у них

обычные тоненькие резаки. Такое

холодное оружие в толстенной

кожуре выдают в офисах, ими удобно

резать заклеенные коробки, пену для

евро-окон, особо толстые письма, и

даже хлеб и консервы. Только потом

от них будет вкус железа и чего-то

приторного. Девушка открывает

большие окна и впускает в комнату

воздух. Становится весьма

прохладно, но запах человека,

который спал до этого, исчезает. Это

не неприятный запах, просто от него

еще больше усугубляется твоя

внутренняя темнота, думается, что

там внутри навсегда отключили свет.

Принимая душ, поскальзываешься от

усталости, падаешь, ушибаешь свое

посиневшее тело, но боли не

чувствуешь, потому что не

чувствуешь вкуса. Забираешься в

кровать, цвет постельного белья

навевает болото, забвение, пропасть.

Рядом с подушкой кладешь ножик и

йо-йо, и тут твой телефон сходит с

ума. Вечно молчаливый и

надменный, он становится похожим

на бразильский карнавал. Все хотят

тебя. Друзья, родители, коллеги,

начальник, левые люди. Ты

становишься пупом мира.

Переключаешь на режим без звука,

начинается поток смс-ок. Ты знаешь,

что сегодня не будешь никому

отвечать, поэтому кидаешь телефон

поглубже в сумку, чтобы не видеть его

яркие огни и укутываешься в одеяло,

потому что в комнате прохладно. Для

галочки включаешь телевизор, но

пульт с множеством кнопок и эхо,

расходящееся от комнаты, которое не

является твоим домом – раздражает,

поэтому вырубаешь ящик и

закрываешь глаза. Щупаешь рукой

канцелярский ножик, потом

аккуратный круглый йо-йо. Нож

выскальзывает из рук и падает на

пол. Лезть за ним нет никаких сил.

Ты засыпаешь.

И спишь почти сутки. А когда

просыпаешься, не понимаешь, что

это: утро, день, ночь. Зевая, читаешь

целый вагон сообщений, понимая,

что проблемы никуда не делись, но

это уже не так раздражает.

Поднимаешь ножик, трешь его

поверхность о простыню, и кладешь в

сумку: ведь это очень полезная

вещица! Им можно резать скотч,

засохший постер, чистить кожуру с

фруктов, и даже подравнять косо

сломавшийся ноготь, который всюду

цепляется. Берешь йо-йо, бросаешь

его туда-сюда и отправляешь вслед за

ножиком, а там в кармане еще

несколько таких игрушек,

прикупленных для родственников.

Расплачиваешься и, уходя,

замечаешь девушку, которая

подходит к окну и резко отдергивает

тяжелые шторы, впускает свет, а

потом распахивает окна, откуда в

комнату врывается холодный свежий

воздух.

Когда хочется умереть – надо

попробовать немного поспать.