Призрак Тухлятина [Лео Врун] (fb2) читать онлайн

Лео Врун Призрак Тухлятина

Снежана и Егор Тухлятины ругались с самого утра:

– Да ты достала меня уже!– кричал гордый супруг. – Опять три яйца вместо двух. Я с тобой так разжирею, бляха!

– Так не доедай, придурок!

– Ага, тебе что-ли оставлять!? Придётся доедать, бляха!

– Кончай ругаться как бабуля. Бесишь. Что ещё за «бляха» такая?!

Егор покраснел и был похож на порноактёра-девственника. Жена с утра не в настроении и как обычно придирается по пустякам. То «в одних трусах уже две недели ходишь», то «волосы причеши, а то лысину видно» – надоела! Егор тщательно следил лишь за своим рабочим костюмом: строгие пиджак и брюки из своей молодости с заштопанными локтями, в котором сдавал экзамены по физкультуре в восьмом классе. Вот им он дорожил, как «трусами Сталина». Смольный цвет костюма уже выдохся и отдавал в затисканную сероту, но это никак не мешало Егору носить его. Доходило до того, что Тухлятин был намерен перестрелять всех голубей во дворе, когда заметил птичье дерьмо на пиджаке. Он был вне себя от ярости и мальчишеского стыда.

Егор доел завтрак и подытожил:

– Пошла ты в баню, бляха!

– Бабу-у-у-у-у-уля-я-я-я. – протянула жена из дверей.

Егор, сосредоточившись, рыгнул.

– Фу, тухлыми яицами воняет! – брезгливо зажала нос Тухлятина.

– Какие пожарила, бляха.

– Придурок!

– Сама придурок. – обиделся Тухлятин, причесав пепельную голову, и ушёл на свою работу, которой гордился. РАЗНОСЧИК ПРОБНИКОВ ГИГИЕНИЧЕСКИХ ПРОКЛАДОК ФИРМЫ «ЭДУАРД». Егор частенько хвастался своей престижной должностью перед друзьями, а именно дворником Леопольдом и бывшим уголовником Тиграном, который недавно сел за изнасилование жены. Те восхваляли мужчину и мужчина, вдохновившись, продолжал рассказывать как обходит за день несколько дворов на районе и закидывает в почтовые ящики конверты с пробной прокладкой; как надевал начищенные бежевые «кирпичи» из натурального кожзаменителя и брал с собой рюкзак. Правда, он умалчивал о негативных сторонах заработка: как его частенько гоняли из подъезда, либо грабили по дороге, да и вообще избивали. Поэтому приходилось переодеваться или менять походку, а так же прикладывать самодельные усы из обрезка старой шубы. Жена об этом знала и насмехалась над избранником. Особенно над его давней мечтой «накопить денюжку и смотаться в Махачкалу на три недели». Сама Снежана не работала, как только вышла замуж. Деньги, помимо грошей Егора, имелись от продажи дачи, автомобиля и медалей/орденов деда Егора, Пересвета Челубеевича Тухлятина. Женщина выполняла функцию домохозяйки и домовредительницы. От того и имела пухлый, но симпатичный вид для своих пятидесяти шести лет.

Пока Тухлятин отсутствовал дома, но присутствовал на работе, Снежана зачастую сидела в Говноклассниках под чужим именем и искала себе любовника, ведь секса у нее не было с тех пор как она вышла замуж за Тухлятина.

Ирочка Тефтелина ( (девичья фамилия) так звался профиль под которым она зарегестрировалась при помощи подруги Анжелы) загрузила на аватарку фото молодой и похотливой девушки в балахоне «Сектор Газа», но по привычке поставила свою дату рождения, поэтому мало кто вёлся на данную аферу.

– Классное фото))). – написала она под аватаркой первого попавшегося мужчины. Им оказался элегантный самец предпенсионного возраста с перламутровыми усами и во фланелевой рубашке. На фото он стоял у крыльца школы с нарядной ученицей и женщиной своего возраста с фингалом на глазу. Мужчина тут же ответил в личку, прислав фото своей промежности. Снежана взвизгнула и закрыла ноутбук. Ей стало печально всё это дело, но она не отчаивалась.

В час дня Егор вернулся с работы. По традиции надел домашнюю одежду и уселся перед телевизором на свой любимый стул. По СТС шли Уральские пельмени, а за окном дожди. Егор очень сильно смеялся и бил себя по колену. Он так увлёкся смехотливым процессом, что чуть было не сломал стул. Кресло Снежана ему не доверяла, ей не нравилось, что муж в нём все время пердит.

Каждый день отношения между мужем и женой накалялись всё сильней. Доходило до того, что они ругались из-за Егорова затылка, который не нравился Снежане. Тухлятин сглаживал углы, надевая дома шапку.

Однажды, в субботу Тухлятин выпал из окна, пока вешал шторы, и разбился. Тело пролежало до вечера. Супруга не обратила внимание, так как думала, что Тухлятин опять на полдня засел в туалете. Только староста Чепушилова оповестила Снежану, что «муженёк разлёгся посреди дороги, по всей видимости пьяный». Взглянув с балкона, она таки увидела знакомое туловище в курьёзной позе. Возле трупа тусовался дворник Леопольд и подметал его тапки в кучу листьев.

– Я не причём. Он уже так лежал. – шепелявил Леопольд, заметив вдову.

Снежана очень запереживала:

«Позорище! Надо же так, а! Перед соседями-то как стыдно!»

Работодатель, в связи с гибелью своего сотрудника, выплатил вдове материальную помощь в размере пятиста рублей, а зарплату зажал, так как не видел смысла отдавать её умершему. Так же он вернул офисные ботинки Егора, завёрнутые в пакет из-под рыбы. Снежана особо не расстроилась, ведь получка мужа зачастую выдавалась натурой. Которая и по сей день хранилась в кладовке.

На поминки Снежана позвала только подругу Анжелу и её четырехлетнего сына. Ещё Леопольд мелькал на лестничной площадке в ожидании выпить, но его так никто в квартиру и не впустил. Снежана поставила на магнитофоне «Красную плесень» (любимую группы Тухлятина), а на стол тушёную картошку и снимок мужа, где он случайно засветился на групповом фото выпускников, пока шёл с работы (иных фотографий не имелось).

– Ой, какая картошечка шикарная. – всё нахваливала яства толстушка Анжела. – Всё-таки поминки тоже праздник.

– Да какой праздник, – отмахнулась вдова. – Лежит, главное, в своих дырявых носках, прямо у подъезда, в футболке этой своей с Путиным. Ну не дурак ли! А то всё: «Да кто меня видит-то – я же дома!» Да все теперь видят; весь подъезд, врачи скорой помощи, полиция, птицы, собаки. Чепушилова вон совсем вблизи рассматривала. Хорошо хоть трико новые купила. Не успел засрать.

– Ой беда. – улыбалась подруга, слизывая остатки картошки в кастрюле.

Спустя неделю, в один дождливый вечер Снежана наткнулась на подозрительное явление. Кто-то находился у окна комнаты за тумбой с телевизором. Его было сложно разглядеть. Просто темное пятно в углу.

«Наверное кот» – думала Тухлятина, забыв, что кота у них никогда не было.

На следующий день объект снова показался. В темноте его было видно получше. Полупрозрачное что-то.

– Эй, вы кто? – спросила высокомерно вдова с постели.

В ответ лишь под окном пробздел трактор.

Женщина бросила в тень кружку и разбила окно.

– Придурок починит. – буркнула она и отправилась спать.

На утро голова освежилась и каким-то образом стёрла из памяти вчерашнее видение. Снежана позавтракала и принялась за чтение любовного романа «Коралловый кунилингус». Чуть попереживав за героиню, женщина зазевалась и снова что-то заметила. Будто сероватая пелена возле телевизора.

– Да ну нахрен! – выкрикнула Снежана, узнав в силуэте искаженное лицо мужа. Тот так и стоял в трико и футболке с Путиным, но полупрозрачный и блеклый. Его контур был размыт, а сам он имел двухмерный и плоский вид, будто был из картона. Книга выпала из рук на пол и тем самым заставила фантом вздрогнуть.

– Бабуля, ты что-ли? – спросила та, но видение не ответило. – Дожили… уже галюны пошли.

Она со спокойствием занялась домашними делами, а «галлюцинация» то исчезала, то появлялась снова.

Ночью в квартире участились шорохи и скрип половиц. Снежана не на шутку перепугалась. Ею было принято решение вызвать полицию. Дежурный отреагировал неоднозначно и агрессивно.

– Мне и так выпить не с кем, а вы тут по херне людей дёргаете! – сказал он с татарским акцентом и положил трубку.

На утро вдова набрала номер Анжелы. Та снова пришла в компании сына.

– Вон стоит, за цветами. – Тухлятина указала на фантома, который скромно проглядывался возле фикуса.

Анжела затряслась как при первом сексе и не решилась пройти внутрь, чтоб убедиться.

– Снежаночка, – чавкая окорочком сказала она. – Может мы домой?

– Ты думаешь у меня крыша поехала? – свела брови Тухлятина. – Ну, посмотри.

Призрак спеша последовал в свою опочивальню, будто по воздуху.

– Э, куда побежал? – спохватилась Снежана.

Анжела вместе с сыном вошли в гостиную, где Тухлятина и след простыл.

– Пойдем в ту комнату. – махнула гривой вдова. – А то этот придурок теперь хрен выйдет наверное.

Анжела побледнела и казалась чуть худее, чем обычно. Она, вежливо попрощавшись, развернулась и, случайно врезав ребёнка в косяк проёма, была такова. Снежана же, оказавшись смелее, заглянула в маленькую комнату, где Егор (а точнее его голограмма) стоял у кладовки и, явно, пытался исчезнуть. Но не получалось пройти сквозь стену.

На второй день Снежана вела себя спокойнее. Её уже не так беспокоило новое перевоплощение Тухлятина и его холодный взгляд. Толку от Бабули как не было тогда, так и не было сейчас. Так что мало что изменилось. Единственный плюс состоял в том, что он перестал выпендриваться. Чаще всего он появлялся у фикуса и стоял там подолгу, пристально уставившись на женщину, которая читала или смотрела свои любимые телепередачи. Видение иногда пропадало из поля зрения – как думала Снежана «наверное поссать».

Однажды недоЕгор не явился ночью. Не маячил, не шумел и не пугал в коридоре, как раньше, когда Снежана пробиралась в туалет. Вдова, на странность, запереживала и, повключав везде свет, стала звать Тухлятина во весь сонный голос. На оры, спустя пять минут, кто-то забарабанил во входную дверь, выбив глазок внутрь. Снежана эмоционально отворила ворота и увидела перед собой не облик покойного мужа, а странного соседа из седьмой квартиры. Низкорослый мужчина с лысой макушкой и внешностью беременной феминистки не внушал доверие, но внушал страх. Ружьё его было направлено на хозяйку квартиры, а глаза на свой же нос.

– Ну вот и всё… – тихо произнесла Снежана.

– Вот и всё… – был солидарен сосед.

Ствол ружья по прежнему не убирался и даже не шелохнулся.

– Я сабаку ели улажыл спать. Чего арём?

– Приснилось.

Странный сосед нажал на курки и послышались два холостых щелчка.

Снежана дёрнулась и отекла холодным потом.

– Блин. – расстроился мужик. – Потроны зобыл. Щас, пагадите.

– Нет-нет. – вздохнула тяжело Снежана. – Я спать.

Она заперла дверь и, перекрестившись, улеглась в постель.

На следующее утро Тухлятин дал о себе знать и устроился на кухне возле холодильника.

– Где тебя собаки таскали? – сурово спросила жена. – Меня чуть в придурошные из-за вас не записали, бабуля.

Тухлятин продолжал стоять как партизан.

– А ты чё без стула-то? Он у тебя на могиле стоит, между прочим. Спёрли что-ли!?

Тот не реагировал и от холодильника не отходил.

– Голодный? – заботливо, но в то же время с презрением спросила вдова у нематерии. – Чё вы там едите-то.

Снежана почесала каштановую прядь и поставила на стол стопку воды с черным хлебом.

Вечером в Говноклассники пришло сообщение: «Здравствуйте, знакомимся?» Тухлятин в этот момент стоял за фикусом и, вроде как, следил за женой. Снежана смутилась и ответила переписчику, что замужем. Она почувствовала это сердцем, хоть и холодным. Мёртвое выражение лица Егора, казалось, улыбнулось.

День за днём Снежана всё больше времени проводила с привидением. Они вместе смотрели Уральских пельменей, читали анекдоты из женских журналов (как она думала) и листали ленту в соцсетях. На её странице в Говноклассниках появилось селфи с Тухлятиным, но на снимке он не отобразился. Вдова, как ни крути, пыталась запечатлеть его так, чтобы он был виден на камеру, но всё было тщетно. Тогда она подписала публикацию что-то вроде «Мы с мужем», а вместо отсутствующего супруга наложила эмодзи-стикер. Комментарии к фото повалились разношёрстные. От положительных вроде «какая красивая пара», до негативных типа «мать, завязывай пить, а то уже кукуха поехала».

Снежана выключила ноутбук, вышла на балкон и вдохнув летний вечерний воздух погрузилась в светлые воспоминания. Когда-то они вместе с Егором сидели здесь на этом балконе и ругались. Дошло до того, что Тухлятин, чуть было, не выпал с балкона, уворачиваясь от смачных подзатыльников жены.

«Ох уж этот противный затылок, – подумала Снежана поверх флешбеков. – Зря только вспомнила». Настроение её на странность испортилось. Так же быстро как и поднялось. Будто бы прямо сейчас посрались.

«А что если дед его, Пересвет Челубеевич, тоже где-то тут прячется. – с опаской подумала Снежана.– А мы все его вещи пораспродали. Не отвяжется».

На следующий день Тухлятин её люто бесил. Точно так же как перед кончиной. Он беспрерывно стоял и таращил глаза. Взгляд его был пугающим, не как прежде. Он следил за Снежаной, словно маньяк, поглядывая на неё из-за угла. Не вытерпев такого контроля, дама, примерно в шесть вечера, выбралась на улицу. Прошла до библиотеки; выбрала книгу: «Что такое секс?» с иллюстрациями; купила в киоске пряников и села их грызть в парке им. Киркорова. Тухлятин не появлялся. Видимо покинуть квартиру ему не позволялось. Вдову это безмерно порадовало. Ей казалось, что он ей опять надоел. Ни заработка от него, ни дел по дому. Деньги у Снежаны испарялись как лужи и было так же душно.

– Вдова? – прозвучал хриплый голос напротив, откуда-то со стороны памятника Бедросовичу, усыпанного голубиными стразами. Снежана устремила злобный взгляд перед собой и увидела на скамейке мужчину неопределенного возраста с круглой харей и щетиной на пол неё. Сам он был пухлотелым; то ли в модной, то ли грязной одежде.

– Да. – подняла брови она.– А ты почём знаешь?

– У меня чутьё на таких как вы, барышня.

– Да что вы.

– К сожалению да. После одного трагичного случая.

Мужик сконфузил лицо и пустил слезу – она застряла в зарослях щетины и не только.

Снежана поддалась интриге и спросила:

– Что же за случай такой?

Мужик оживился, сменив красноту лица на прежнюю синеву.

– Десять лет назад погибла моя жена. Однажды, в свой выходной, она делала приборку в прихожей и случайно задела шифоньер на котором лежал двигатель от Волги. Он свалился ей прямо на голову. Падая, она задела оголённый провод торчащий из стены и рухнула, что повезло, в сантиметре от кошачьего лотка.

– Какая нелепая смерть. – поцокала Снежана, а её собеседник отмахнулся:

– Да не. Луиза тогда отделалась лёгким испугом. А через неделю подавилась огурцом и померла. Говорил же ей: «Не ешь ты их целиком. Откусила – пожевала, откусила – пожевала. Но нет – надо же прямо так запёхивать. Порезала бы хотя бы что-ли, ну…»

– Ладно, ладно. Поняла. – осадила мужчину Тухлятина. Как оказалось его величали Никодимом Кодимовичем и он являлся бывшим преподавателем истории в институте им. Н. Валуева. Снежану заинтересовал элегантный тип, особенно его перспективы.

– Я вон там живу. – показал Никодим пальцем на помойку, а Снежана подумала, что на находившийся рядом элитный дом.

«Круто» – подумала она.

– Барышня, а вы не выручите пятнадцатью рублями одинокого и симпатичного вдовца? – подошёл он к Тухлятиной и принёс с собой запах канализации.

Та смиловалась и забросила в его сомнительную ладонь всё, что было в кармане. Так же угостила парой пряников.

– У меня скоро день рождения. – заявила сухо она чрезвычайно радостному Никодиму и устремилась в сторону дома, чуть не налетев на велосипедиста.

При подходе к дому Снежана увидела томное лицо муженька за тюлью на балконе – её это расстроило. Возвращаться в этот, мать его, мавзолей не было никакого желания. Она бы с удовольствием провела время и с Никодимом Кодимовичем, чем в компании пугающей «субстанции». Даже имелось непроизвольное желание опустить руки или наложить их на себя. И плевать на день рождения, на знакомых и на главную героиню «Кораллового кунилингуса», которой в жизни повезло намного больше. Хотя бы потому, что её молодой человек: негр с внушительным «наследством». Остановившись на втором этаже она позвонила в седьмую квартиру. Сквозь грохот, невнятные голоса и лязг железа фанерная дверь отворилась, вынеся запах плавленного свинца. На пороге дымилась женщина в военном костюме и отдирала с кителя присохшие кусочки мяса.

– Здравствуйте. – поприветствовала женщину Снежана.

– Харашо. – ответила та. Её глаза в отличии от мужа смотрели по сторонам. Позади неё суетился тот самый муж и пилил ножовкой гранату.

– Е-е-е-е-его-о-о-о-о-оррр! – закричала что есть силы Тухлятина, как той ночью. Женщина в военном костюме безэмоционально продолжала стоять и, закурив сигарету фильтром наружу, ответила:

– Я Виолетта.

– Что, даже собаку не разбудила? – спросила Тухлятина у странной парочки. – Патроны-то хоть на месте в этот раз?

Сосед поднялся во весь рост. Нижнее белье и штаны отсутствовали. Внизу живота был виден огромнейший шрам от бедра до бедра.

– У нас нету сабаки. – ответила мрачно соседка и резко закрыла дверь, прищемив себе ступню. Через пару секунд она истошно завопила, словно эстонец, котрому сделали обрезание.

Снежана в отчаянии поднялась в квартиру и уселась в кресло, тут же задремав. Ей снилось, что выходит она на улицу. Во дворе бегают дети, все как один похожие на сынка Анжелы. Посреди дороги огромная горилла в спецовке дворника заметает веником ещё живого Егора Тухлятина в кучу с мусором. Тот словно кукла поддаётся этому действу. Снежана критикует работника по благоустройству, но Горилла не воспринимает критику в свой африканский адрес и начинает громко выть и бить себя по груди. – Наберут обезьян-то.– молвит Снежана и вмиг перед ней восстаёт Тухлятин, но почему-то с физиономией Никодима Кодимовича. Он сквозь смех говорит ей: «Я же говорил, что светофор пишется через Ю.» и начинает истерично орать на пару с гориллой. Разбудил спящую вдову крик Леопольда с улицы: либо его избивали, либо он. За окном совсем стемнело.

«Что за жесть сейчас я увидела» – мрачно подумала женщина и наткнулась на Тухлятина, который бездельничал за занавеской. Та вскочила с кресла и забрызгала слюной:

– Да что тебе от меня нужно-то!? Что я тебе сделала!? Бабуля сраная! Придурок! Импотент!

Женщина заревела, уткнувшись вместо подушки в стол. Бабуля не спеша отправился в свою комнату и с этого дня из неё не вылезал. Стоял он у кладовки и было ему, казалось, совсем не до улыбок. Во всей квартире не гас свет. При полном освещении Снежана чувствовала себя комфортнее.

Первого сентября Снежане стукнуло пятьдесят семь. Стукнуло очень громко: звуком въехавшего в помойку мусоровоза. Следом за этим звуком последовал крик негодования Леопольда, а уже после, угрозы со стороны водителя роковой машины. Снежана позавтракала и собралась. Ученики отправились в школу, а она в магазин. К трём часам дня вдова накрыла на стол, успев прибраться (при живом муже мусора было раз в десять больше). Комнату Егора она закрыла, принципиально не заглянув внутрь. Его любимый рабочий костюм повесила там же, на дверцу шкафа. Со стороны казалось, что вместо одежды в воздухе висит ещё одно привидение. К пяти часам подошли гости в виде Анжелы с сыном и сообщили, что ею интересовался какой-то хмырь и стоит он сейчас у подъезда. Снежана выглянула с балкона и приятно удивилась: этим хмырём оказался Никодим Кодимович. Он рассматривал чужой велосипед, прикованный к скамейке. Некое дежавю почувствовала Снежана: ведь выглядел он как в недавнем сновидении.

– Эй! – крикнула Снежана ему.

Тот напугался и хотел было убегать, но Снежана остановила его и пригласила к себе. В этот раз от него пахло поприятней. Он снял голодающие башмаки и вытер ноги об коврик, испачкав его своими носками. В качестве подарка имениннице он вручил кактус и килограмм яблок. Кактус этот Снежана прежде видела в своём подъезде на подоконнике первого этажа. Подарком от Анжелы было платье, в котором она ранее щеголяла по мужикам. На нём даже остались характерные следы.

– И куда оно мне? – возникла Тухлятина. – Вместо штор повесить?

– А вдруг пригодится. – подмигнула она. – Счастливое.

– Спасибо. – фальшиво улыбнулась вдова и усадила гостей за стол, в центре которого потела бутылка водки. Никодим Кодимович не отводил от неё взгляда, иногда отвлекавшись на концерт Бориса Моисеева, транслируемый по телеканалу Спас.

– А где?.. – шепотом вскрикнула Анжела, имея в виду Тухлятина.

Вдова загадочно намекнула, что не знает и знать не хочет. Сынок, заигравшись кухонным ножом, зачем-то поломился в обитель призрака, но хозяйка остановила его, аргументировав, что там очень страшно и на стене висит фотография с похорон Брежнева. Малыш угомонился.

– Какая ты красивая-я-я. – протянула Анжела, увидев виновницу торжества в подарочном платье. Оно висело на ней как халат на швабре.

– Угу, угу. – поддакивал историк, наваливая в тарелку оливье.

Первый тост прозвучал от мужчины:

– Вы слышали об Александре Македонском? Великом полководце. Так вот… Однажды по пути в Индию он встретил корову. Она просто стояла посреди дороги и жевала траву. Александр тогда промолвил: «А ну иди прочь корова, а не то я тебя зарежу». Но корова продолжала жевать и ни на миллиметр не сдёрнулась. Ну Македонский её и зарезал. С днём рождения, Снежана Батьковна!

– С днём рождения. – продублировала подруга и чокнулась с мужчиной гранеными стаканами.

– Познавательный исторический факт и тост. – Анжела заметно подлизывалась.

– Ещё бы. – хмыкнул гость. – Историю знать надо.

Барышни с добротой похихикали.

– Анжелочка Батьковна, – обратился историк к жующей колбасу. – А вот вы, например, разведёнка…

У той очи налились кровью; она сжала стакан в кулак, что он дал трещину.

– И что?

– Вот поведайте: а сынок ваш от кого?

Анжелу слегка окутал трепет и озноб. Во второй руке она сжала вилку и та согнулась.

– Чёртова китайская посуда, – разбавила напряжение именинница. – В Пикс Фрайсе брала…

Но Никодим не собирался отлынивать от своего вопроса, ведь алкоголь начал действовать.

– Не могу знать. Все семеро отрицают отцовство. – пробубнила Анжела и напомнила двоечника у доски. В этот момент все присутствующие рассмеялись, кроме мальчика.

– Ну и славно, – улыбнулся Никодим Кодимович, выпустив перегар. – Знаете, как говорил Александр Суворов: «Хоть я и сплю с солдатами, но люблю-то жену!»

Анжела растерялась и шепнула Снежане:

– Суворов это который поёт «Я люблю тебя до слёз»?

Та неоднозначно кивнула и выпила уже со всеми. Водку Снежана последний раз пила на собственной свадьбе. И забыла как с неё пьянеют. В груди приятно потеплело и тепло это разошлось по венам. Захотелось встать и начать танцевать. Танцевала Снежана, кстати, последний раз тоже на свадьбе. Под музыку из Бандитского Петербурга. Никодим Кодимович расцвёл и стал симпатичнее: он уже не напоминал бомжа с вокзала, продающего ворованные лопаты. Его крепкие мужские руки, разрывающие куриную ножку зажгли внутренний огонёк в Снежане, который потушил Тухлятин. Благодаря огоньку она снова ощутила себя женщиной. И в свободную минуту то и дело поглядывала в зеркало. Водку допивал Никодим Кодимович на двоих с Анжелой. Мужик настолько напился, что начислил стопку и четырёхлетнему пацану.

– Чё, не мужик что-ли? – завёлся Никодим. – А? Я не понял!

Женщины усадили активиста на место и отобрали у него нож. Тот быстро успокоился.

Снежана, вспомнив про Тухлятина, нечаянно посмотрела на дверь его комнаты. Никодим Кодимович, заметив это, по-гестаповски спросил:

– Что это у вас там?

– Да так. Ремонт затеяла.

– С ремонтом я на ТЫ. Обращайтесь.

Снежана одобрительно кивнула, осмотрев чёрно-белую улыбку гостя. Тот малость застеснялся, но спустя пару стопок опять заумничал.

– Как говорил Александр Невский, – начал он с интригой, – «Коли на сечу вы со мною путь держити без силушки и хотения вас понимать следует. Но ежели бежишь ты аки заяц с поле брани и воспротивился князю, то поди ты в обезьяньи чресла».

– А к чему это вы? – спросила Снежана.

– Да просто чё-то вспомнил. – пожал плечами и головой историк.

Снежане гость начинал надоедать хуже супруга. Особенно со своими этими Александрами. На странность Анжела его слушала с интересом и успевала строить глазки. Допив алкоголь Никодим Кодимович стал эмоционально буянить, ведать про какую-то тартарию, про то, что Иван Грозный никто иной как Чингисхан и про то, что подводные лодки существовали во времена Наполеона. Он размашисто жестикулировал и пролил графин с морсом на барышень. Снежана выругалась про себя трехэтажными метафорами и увела подругу в ванную. Через мгновение с комнаты послышался звон битой посуды. Обеспокоенная вдова покинула ванную и застала Никодима Кодимовича шмонающего сервант. Всё, что попадалось под руку он запёхивал за пазуху. Тут его взгляд нацелился на дверь Егора. Он стремглав, роняя посуду, влетел в комнату головой и, через секунды с душераздирающим криком выбежал обратно и к выходу. Глаза его были словно две помидорины, а голова покрылась сединой. Вопил он без остановки; вопил в подъезде и даже на улице, оставив после себя шлейф канализации. Анжела в спешке доела всю курицу и удалилась, позабыв о сыне. Через несколько минут вернулась и забрала растерянного пацана.

– Ну, ещё раз с днём рождения. – произнесла виновато она и покинула жильё, запнувшись за голодающие башмаки.

Снежана опустилась в кресло и молчала. Она была расстроена как пианино в детском саду. Досада царапала её сердце, платье неприятно сидело, а Леопольд под окном снова на кого-то кричал (надеемся, что на историка).

На следующий день Снежана открыла глаза и поняла, что не может забыть Тухлятина. В качестве благодарности за вчерашний поступок она прибралась в его комнате как следует. Правда его самого нигде не было видно. Даже за фикусом, даже за телевизором. Место у холодильника так же пустовало. Женщина сбегала в магазин. Купила его любимый сырок «Дружба» и зашла в Роспечать. Домой она вернулась с полными пакетами.

– Бабуля! – пискнула с порога она. – Я твои любимые кроссворды купила – «Сканвордёнок».

Во всей жилплощади Егора не нашлось. Все его любимые локации покрывались пылью.

– Бабуля!? – всё повторял и повторял женский голос, но тщетно.

Егора она в этот день не увидела. И в последующий и после-после…

Прошла неделя. Снежана забросила все свои дела и тупо сидела в одиночестве, в своём любимом кресле. Она перетащила кресло в комнату покойного и с больным нетерпением ожидала блудного мужа. Где-то в углу пищала «Красная плесень», а поверх этой музыки дрожжал голос:

– А всё таки тебе идёт эта маечка с Путиным и эти носочки дырявые, родные. А трико… долго же я выбирала их для тебя. Это порядком лучше, чем твой костюм от Пересвета Челубеевича, в котором он помер. А ты ещё в школе его таскал… и на работе… да уж… да уж…

Снежана заплакала, но тихо, будто беззвучно хохотала. Её каштановая каре поседела как старый пудель, а морщины занимали большую часть лица. Тщательно рассмотрев фотографию, которую ставила на поминки, вдова тихо сказала:

– А ты все таки очень харизматичный, если присмотреться.

По СТС мелькал беззвучно миллионный выпуск Уральских пельменей, но никто не смеялся.

– Соберу всю оставшуюся денюжку и поеду в Махачкалу, – думала в слух женщина. – Или же нет, бляха… Лучше шторы сначала повешу.

Она приподнялась с кресла, бросила взор на голый карниз, покачала неуклюжей головой и решительно пошагала к окну.