Посидим, помолчим [Дарья Евгеньевна Хитова] (fb2) читать онлайн

Дарья Хитова Посидим, помолчим

Что за прекрасное слово «друзья»! А сколько в нём смысла.… Если кто-то спросит вас: «А это кто?», показывая на ребят, что стоят позади вас, то вы обернётесь, улыбнётесь, и скажите: «Это мои друзья». А в голове будут пробегать самые лучшие и прекрасные воспоминания, будто кто-то быстро переключает картинки на стене от проектора. Щёлк, щёлк, щёлк. И вы гордитесь вашими друзьями. В этот момент вы, действительно, понимаете, что ваши друзья бесценны, и мысленно благодарите судьбу или Бога за то, что познакомились с ними.

Знаете, я думаю человека можно назвать поистине счастливым, если у него есть хотя бы один настоящий друг. А еще я думаю, что люди осознают, что когда-то там, несколько лет назад, были гораздо счастливее, чем сейчас, но не понимали этого на тот момент. Возможно, эти люди и сейчас счастливы, просто поймут они это со временем, как бы грустно это не звучало. А ведь все, казалось бы, просто. Нужно лишь поймать момент.

Я, мама и папа ехали на море, когда я философствовал и размышлял на разные темы. Я люблю это. Иногда мне хочется клона, чтобы я делился с ним мыслями и рассуждениями, а он их опровергал и доказывал свою правоту, приводя более весомые аргументы, чем мои. «Да начнётся спор!» – сказал бы я.

И тогда, сидя в машине с кондиционером, когда за окном солнце шпарило под тридцать пять градусов, я думал о своем одиночестве и друзьях, которых теперь у меня нет. Единственный и настоящий друг был Дима. Мы были с ним не разлей вода с детского сада и до седьмого класса. А потом Дима переехал в другой город, и я остался один наедине со своим грязным, полностью разрисованным скетчбуком. Конечно же, у меня были товарищи, знакомые, с которыми я общался и проводил время. Но поделиться чем-то сокровенным, серьезным и важным для меня, я не мог. С Димой же я мог поделиться чем угодно: родители накричали и наказали, мог рассказать о девочке с параллели, которая мне нравится, мог просто выкладывать всё, что тяготило мою душу. Я художник и я странный – я это знаю. Зачастую люди не могли выносить мои идеи, безумные идеи, и выслушивать мечтания и грёзы. Когда я начинал обыденно фантазировать или придумывать, мои сверстники пропускали все мимо ушей. Они просто не понимали меня, а я их. И в этом никто не виноват. Мы все разные и, наверное, по-своему странные и ненормальные. Мой единственный и настоящий друг понимал меня, понимал весь бред и чушь собачью, которую я нёс – и это самое прекрасное в истинной дружбе. Понимание. Кто-то называет таких друзей – родственными душами. И думаю этот «кто-то» прав. Но, к сожалению, найти родственную душу очень тяжело. Порой невозможно. Поэтому я считаю себя каким-никаким, но всё же счастливчиком. Так что, если найдёте родственную душу, пожалуйста, не отпускайте.

«Друзья на дороге не валяются» – вспомнилось мне, когда мы ехали вдоль побережья Чёрного моря. «Чёрт, – подумал я, – а ведь реально не валяются». Настоящие друзья – это такая редкость, что я уже особо не надеялся встретить их за будущий, последний год школы и за последнее, беззаботное лето. Но, представьте себе, я ошибался.

10

:46 1 дня

Мы петляли по узким улицам примерно час, пока навигатор не проложил нужный маршрут к нашему пансионату. Отец всю дорогу ругался и винил во всех бедах навигаторы. «Они вечно заводят тебя не на ту дорогу,-твердил он,-то её перекладывают, то через неё вообще невозможно проехать». В ответ мама лишь кивала и говорила, что в следующий раз они воспользуются другим навигатором. Я молча сидел на заднем сиденье и смотрел в окно. Город только-только начинал просыпаться, и люди уже толпились на остановках, в ожидании своего автобуса. На проспекте с обеих сторон растягивались десятки, похожие между собой, туристические магазинчики, забитые магнитиками и матрасами. Я сразу вспомнил, как в детстве постоянно вытребовал у родителей купить матрас, несмотря на то, что у нас уже был один. Думаю, в детстве все хотели эти чёртовы матрасы.

Отец включил поворотники и в десятый раз, если я не ошибаюсь, съехал с проспекта на одну из узких улиц. Асфальтированная гладкая дорога сменилась старой брусчаткой, заросшей местами мхом. Там не было тротуара, что весьма странно. Нам приходилось каждый раз останавливаться и в очередной раз пропускать бегущего ребенка или старушку с пакетом продуктов. Дома тоже располагались весьма странно: будто запрыгивая, или облокачиваясь друг на друга. Пастельно-оранжевые стены, а местами и розовые, были заляпаны грязной водой, стекавшей по трубам во время дождей. Я помню, как вытянул голову в окно и взглянул на окна, щурясь от солнца, – они были такие старые и деревянные, что казалось, треснут, если надавить. Но вся эта архитектура в целом имела свою летнюю атмосферную.

Проехав узкую улицу, наша машина съехала по склону вниз и повернула направо, как только в кустах сирени мы увидели деревянную табличку с надписью: «Пансионат Причалъ». В душе притаилось трепетное чувство – мне хотелось поскорее увидеть пляж и вдохнуть свежий морской воздух. Я скучал по морю. Всё та же брусчатка провела нас посреди высоких пальм к воротам. К нам вышел один из охранников, папа переговорил с ним о чем-то, я так и не услышал, и ворота пансионата открылись.

За несколько месяцев до отпуска мама со всей чательностью искала отель или пансионат. Она перешерстила весь интернет, и практически везде всё было забронировано. Середина июля как-никак, да и Чёрное море к тому же. По итогу, мама выбрала «Причалъ» за их большой парк на территории, хотя отзывы были весьма скверными. Я сам читал.

Мой рот невольно открылся, когда мы проезжали через парк. Глядя на все разновидности пальм, которые вообще не отличались между собой, деревьев и кустарников, я подумал, что именно здесь Тарзану жилось бы неплохо.

–Какая красота! – восхитилась мама. – Ваня, ты просто посмотри на эти толстенные стволы. А вот…это же вообще. – Я разделял мамино восхищение, но не мог подобрать нужных слов. Думаю, что Лев Толстой, увидев этот огромный зелёный парк, обязательно написал бы несколько томов.

Мы снова свернули на одну из тропинок и оказались около первого и главного корпуса, напротив которого стоял фонтан с маленькой скульптурой: девочки, держащей в руках огромный кувшин, из которого, судя по всему, должна была течь вода. Я вылез из машины и потянулся, зевая. Шестнадцать часов езды мягко намекало на сон и горячий обед. Тогда я готов был съесть всё, что угодно, даже ягоды, растущие на неизвестных мне кустах около входа.

Первый корпус был выполнен в итальянском стиле. По крайней мере, я так подумал, потому что вообще не разбираюсь в архитектуре. Однако окна были с деревянными, похожими на жалюзи, ставнями, посему я и сделал вывод, что это итальянский стиль. Массивные парадные двери были открыты нараспашку и вели в главный холл прямиком на регистрацию. Пока родители возились с документами и заселением, я разглядывал узорчатые стены и картины, висевшие над каждым диванчиком. В холле кроме нас и регистратора никого не было. Наверное, было слишком рано. Я даже на время не смотрел.

–Завтрак только что закончился, а обед начинается с часу тридцати и до пятнадцати тридцати. Около моря стоит наше кафе, там вы можете перекусить, если хотите. – сказал регистратор, щёлкая мышкой по компьютеру. Он протянул записку с расписанием работы столовой. Меня эта новость крайне расстроила, как и мой живот, который принялся урчать на весь холл. Родители поблагодарили регистратора, и мы вернулись за чемоданами.

Нас заселили в самый длинный и широкий корпус, который я только встречал. Он находился где-то в глубине парка рядом с закрытым бассейном, который на тот момент был на ремонте, о чём и говорила висевшая на двери табличка. Второй корпус выглядел идентично первому. Мне стало любопытно, как же всё выглядит внутри в нашем номере. О…а как же приятно предвкушать нечто новое и неизведанное, когда стоишь перед дверью номера и пытаешься его открыть.

–Не открывается. – нервно сказал папа, в сотый раз проводя картой.

–Давай моей. – предложила мама. В итоге, мы стояли так и тыкались с этими картами, как лохи, пока мимо не прошёл какой-то мужчина и не показал нам как надо.

–Ого, спасибо. – сказала мама. Мужчина кивнул в ответ и ушёл, а я торжественно толкнул дверь «222» и замер прямо на пороге.

–Афигеть! – воскликнул я, увидев прямо перед собой широкий и просторный балкон с видом, не поверите, на море! Я бросил чемоданы и вышел на балкон: он находился прямо над козырьком центрального входа, у стены стоял топчан, а справа была прикреплена сушилка для белья. Теперь мне хотелось пригласить не только Льва Николаевича, но и Ивана Ивановича Шишкина, чтобы он смог запечатлеть этот пейзаж: высоченные пальмы клонились слегка к земле, выстраивая зеленую арку, через которую просачивались отблески моря. А чайки лавировали и гоготали, как остервенелые, будто крича: «Смотрите, как мы свободны! Свобода! Свобода! Свобода!». Я представил, как с разбега прыгаю с козырька и взмываю вверх в чистое голубое небо, в котором нет ни единого облачка или намека на дождь. Я бы превратился в чайку и пролетел, разрезая воздух на части, над гладью моря, а плеск волн напевали бы мне песню о мире морском: «В мире морском, в мире морском, в мире мо-о-орском…». Я тогда вообще отказывался верить в истинность этой красоты, но всё-таки поверил, когда мы, наконец, отправились на пляж.

Территория пляжа была разделена бунами на три сектора: лягушатник, аэрарий и обычный пляж с шезлонгами и белыми зонтиками. Только тогда я не знал, что буна – это мостик, с которого все спускаются к морю, а аэрарий – место с шезлонгами под навесом. И теперь я не знаю, зачем вообще принялся писать с таким маленьким словарным запасом, но не суть.

Не знаю знакомо вам это или нет, но когда ты приезжаешь со своей семьей куда-то отдыхать, тебе автоматически становится интересно, есть ли там люди твоего возраста. Надеюсь да, потому что, зайдя в прохладную воду, я задался этим вопросом и стал рассматривать людей на пляже. Вообще, я сам по себе люблю наблюдать за людьми: их мимикой, жестами, тембром голоса, реакциями и эмоциями. Сам того не замечая, я всегда сажусь на те места, где хороший кругозор и наблюдаю. Возможно мне нравится контролировать ситуацию, потому что я не чувствую себя уютно среди людей. Не знаю. Короче, стоя в воде и ощущая гальку под ступнями, мне стало жизненно необходимо узнать, есть ли в этом пансионате подростки. И никакой цели знакомства поначалу я не преследовал. Учтите это. По итогу, я никого не нашёл на пляже, искупался и, как только прилёг на шезлонг, тут же уснул, а проснулся, когда уже заходили на обед в огромную столовую, где, слава Господу, работал кондиционер.

Справа от входа стоял административная стойка, а рядом с ней пианино, выкрашенное в оранжевый цвет и служившее, скорее всего, декором. Нам показали наш столик и мы прошли к нему. Я подпёр рукой подбородок и снова стал разглядывать, иногда говоря что-то родителям. Людей была целая туча и все они одновременно разговаривали друг с другом, а затихали только тогда, когда официанты приносили обед. После этого начинали стучать вилки, ложки и стаканы, что очень раздражало. Я хотел есть, спать и тишины. Всё. Но, к счастью, моё внимание привлекла какая-то девушка примерно моего возраста. Я предположил, что ей восемнадцать. По её густым бровям, тёмным волосам и карим, почти чёрным, глазам, я определил, что она армянка, хотя точно я этого знать не мог. Она сидела с серьёзным видом и накалывала вилкой горошек. Я понаблюдал за ней ещё с минуту, пытаясь отгадать возраст, а потом понял, что это всё это бессмысленно и мне это вообще ни к чему.

После обеда мама не приняла моё предложение о дневном сне в номере, и мы снова отправились на пляж, где я опять уснул, но, к сожалению, на солнце. Мне почему-то снилась школа и одиннадцатый класс, а потом я резко оказался в художественном магазине. Стоя переда акриловыми красками, меня атаковывала дилемма – я не знал какой выбрать оттенок зелёного. При этом, люди, вечно слонявшиеся около меня, торопили и твердили, чтобы я поторапливался, иначе магазин закроется. Я помню, как стою перед несчастными, как и я, тюбиками с акрилом, крича мне: «Выбери меня! Меня!», и не могу двинуться с места. В общем, я выбрал оттенок, но купить не успел, как и те недовольные люди. Проснувшись, у меня горел весь живот и грудь. Я намазался жирным слоем солнцезащитного крема и сел под зонт, всё ещё ощущая неприятное жжение.

Вечером после ужина, когда беспощадное солнце уже оставляло свои последние лучи на горизонте, мы расследовали территорию пансионата и много чего узнали. А конкретно: одна баскетбольная площадка, старая и разломанная теннисная площадка, спортзал, бассейн, два фонтана, игровой клуб, библиотека и кинотеатр. Последние три пункта находились в одном корпусе. Я мысленно сделала себе пометку сходить в библиотеку, хотя где-то в глубине своего сознания я понимал, что, конечно же, этого не сделаю и пролежу пластом на пляже весь отпуск.

13:43 2 дня

Официантка поставила перед моими глазами грибной суп и запах свежего, только что сваренного второго блюда, ударил мне в нос. Я сглотнул слюну и принялся к трапезе. У родителей был их любимый и обожаемый борщ, который я так презирал. Он всегда кажется мне недосоленным, даже если хорошо посолишь. Пока я ел суп, я снова наблюдал за людьми в столовой. Например, за столиком рядом с нами сидела семья, у которой был маленький ребенок, прям младенец (к счастью, он не плакал); с противоположной стороны сидела какая-то пара, причём у обоих были короткие стрижки, отчего я сразу не понял, что одна – девушка. На востоке был столик, занятый какой-то бабулей. Она напомнила мне мою родную бабушку, но всё-таки моя выглядела повеселее, а она показалась мне одинокой. Каждый раз, когда она подносила чашечку к тонким, накрашенным розовой помадой, губам своими морщинистыми руками, а потом ставила её обратно на блюдце, взгляд её был пустой и грустный. Мне было её жаль, потому что мне казалось, что я понимаю её чувства. Когда-то я тоже сидел в классе с таким же пустым взглядом и ни о чём не думал. Меня уносило далеко в себя, где я медленно догорал, как церковная свеча. От этих воспоминания я вздрогнул и быстро отогнал эти мысли. Но мне кажется, именно тогда я понял, что хуже смерти может быть только вечное одиночество.

После обеда мы приняли лучшее решение – занять шезлонги в аэрарии. Моя бедная, красная спина щипала каждый раз, когда я её случайно касался. Вместе с отцом я пошёл на буну, быстро спустился по лестнице и с головой нырнул. Боже, какой кайф. Непередаваемое ощущение, когда ты сытый и довольный окунаешься в прохладное море. Оно полностью погружает и остужает твоё разгорячённое тело. Закрыв глаза, я плавал на спине и прислушивался к воплю чаек, точнее, к их смеху. Я представил, как одна чайка рассказывает шутку, от которой остальные запрокидывают белые головы назад и с громким гоготом начинают «смеяться» на всё побережье. Знать бы ещё их шутки. Может, действительно, смешно.

После я лежал на шезлонге и делал наброски, но ничего путного не выходило. Меня это расстроило. Я бросил свой скетчбук, свалив все провалы на сегодняшнюю неправильность моей руки. Завтра рука будет правильно и всё получится. Было где-то шестнадцать двадцать пять, когда я открыл глаза ото сна. Я даже не помнил, как накрыл живот полотенцем и уснул. Мама рядом читала книгу, надкусывая персик, а папа загорал на солнце, хоть и загар у него уже был приличный. Я протёр глаза, как вдруг из кафе, находящегося рядом, раздался громкоговоритель и женский голос объявил, что дартс начнётся через полчаса на пляже. Я обвёл глазами возможные места, где могла бы проходить игра, но ничего, кроме пустого теннисного столика я не нашёл и принялся читать Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков». Читая, как весело проводит лето Дуглас Сполдинг, мне стало грустно. У меня даже брата нет, с которым можно было бы спорить, а у него есть. Да и вообще, его жизнь показалась мне не такой одинокой, как моя, потому что была наполнена яркими моментами; кстати, зачастую которых он сам был инициатором. Но ему и проще. Дуглас ведь смелый и, кажется, свободный. А я не такой смелый. Я не Дуглас Сполдинг.

Когда мы уже уходили собираться на ужин, я всё-таки увидел издалека, где проходил дартс: это было рядом с детской крытой площадкой и пляжем-лягушатником. Группа людей разных возрастов стояли около беседки и по очереди кидали дротики. Среди них я увидел ту девушку армянку. Рядом с ней стояла ещё какая-то молодая блондинка в футболке с надписью «аниматор», кудрявый, тощий парень в смешных очках и девочка с рыжими, длинными волосами.

Следующие два дня я всё также смотрел, как те ребята играют в дартс. Мне тоже хотелось, но я не шёл. Мне казалось, что они все между собой хорошо знакомы, и я там буду не к месту. Чёрт! Да Дуглас Сполдинг уже давным-давно пошёл играть в дартс и общаться с остальными! Но он был смелый, а я нет. Смех толпы и возгласы только сильнее подпирали меня идти играть. Но я всё также продолжал сидеть и бояться, как загнанная в свои страхи лошадь. «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» – вспомнилось мне название книге Хораса Маккоя. Я стал злиться на себя и свою неуверенность. Я боялся, что обо подумают те ребята. Подумают, что я странный и какой-то замкнутый. А ведь я не замкнутый – я нормальный. Почему я не был Дугласом Сполдингом?

Позже, тем же днём, лёжа в кровати, я читал рассказ Брэдбери, как вдруг Джон Бентли сказал: «Будь тем, кто ты есть, поставь крест на том, чем ты была…» эти слова относились к Миссис Бентли, которая не любила прощаться со старыми вещами. Я думаю, ей казалось, что выбросив какую-то вещь, она выбросит часть своей жизни. И те воспоминания, которые она бережно хранит, исчезнут, оставив её никем. Однако на это Джон ответил: «Ты – только та, что здесь, сейчас, сегодня, сегодняшняя ты…»

Меня осенило. Да, я не Дуглас Сполдинг и никогда им не буду. Я не такой смелый, как хотелось бы, поэтому порой мне приходиться пересиливать себя. Ну и что? Да, мне нелегко даётся общение с другими людьми, но я не могу с этим нечего поделать. Я могу лишь попытаться, но я никогда не буду смелым, общительным и активным парнем, потому что я не такой. Я не могу быть таким. Но я точно знаю, что могу быть тихим, порой задумчивым художником, а порой я бываю странным, когда меня охватывают мои идеи и мысли, а иногда я просто весёлый и спокойный. И чтобы что-то сделать, порой мне нужно будет набираться смелости и переступать через свои страхи. И так будет всегда. С каждым новым разом я не стану резко смелым и общительным, я останусь всё тем же Ваней. Просто на этот раз Ваня сможет преодолеть свой страх, а в следующий может быть и нет, а в другой может и да. Ведь это я и я такой.

Сейчас я благодарен Рэю Брэдбери и Джону Бентли и думаю, что бы со мной было, не прочтя, я эти слова. Наверное, я бы не пошёл играть в дартс на следующий день и не приобрёл бы друзей. Какие всё-таки крутые бывают повороты у жизни.

16:48 5 дня

–Я пойду играть в дартс. – объявил я маме, сидя на шезлонге и нервно крутя в пальцах карандаш. – Хочешь?

–Не, – протянула она, отмахиваясь Ремарком, – дартс, ты чего? Нет. Но можешь спросить у папы.

–Спрашивал. Он не хочет.

–Ну тогда иди сам. Я не пойду. А где будет проходить дартс?

–Там. – указал я на беседку, около которой стояла деревянная, белая доска. Мама кивнула и улеглась поудобнее с книжкой.

Не знаю, хотел ли я, чтобы она пошла со мной. Может мне было бы не так страшно. Боже, как же гнусно это звучит. Надеяться на помощь мамы, чтобы чувствовать себя комфортнее среди своих сверстников, в шестнадцать-то лет! Мне стало стыдно, а потом я начал ругать себя за то, что чересчур самокритичен. Иронично.

Я увидел, как из соседнего аэрария идёт кудрявый парень с рыжеволосой девочкой. Они направлялись к беседке. Я взглянул на время. 16:50. Пора. Мама всё также безмятежно лежала.

–Я пошёл. – сказал я, как мне показалось, писклявым голосом.

–Давай. – ответила она, не отрываясь.

Не знаю, заметила ли мама, как сильно я нервничал, но я ахренеть как нервничал. Ей Богу, я на экзаменах в девятом классе так не нервничал, как щас. Я почувствовал себя каким-то антисоциальным, ничтожным человеком. Стало неприятно. Пока я шёл к той несчастной, как мне показалось, беседке, в голове у меня были тысячи чертей: я ругал себя за трусость, за самокритичность, за все беды, которые происходили в моей жизни; за то, как я тогда понял, нелюбовь к себе, и за то, что боюсь того, чего может вообще не случиться. «Люди всегда бояться то, что обычно не случается» – вспомнилась откуда-то фраза. В конце концов, моя голова вскипела. Мне кажется даже пар из ушей валил. И я просто решил всё послать: страх, трусость, гнев, нелюбовь к самому себе, к чёрту. Я устал думать. Можно уже не думать, а спокойно жить? И не анализировать каждый свой шаг? «Заткнись!» – крикнул я себе, и мозг вроде бы как успокоился, а вот сердце продолжало бежать, как долбаный гепард. Я глубоко вдохнул жаркий воздух, даже не почувствовав его, и подошёл к беседке, где сидела рыжеволосая девочка, беседующая с кучерявым парнем в тёмных очках, как у агентов. Около беседки было ещё несколько взрослых, которые о чём-то непринуждённо беседовали. Вся компания посмотрела на меня, когда я подошёл.

–Здесь же будет дартс, да? – спросил я еле-еле.

–Да. – ответил мне какой-то мужчина в соломенной шляпе. Я молча кивнул и прислонился спиной к столбу беседки. Не знаю зачем, но я сделал максимально непринуждённое и пафосное лицо, будто я там вообще «проходом». Ко мне никто не подходил и внимания не обращал. Тогда я немного расслабился, а напрягся вновь, когда увидел аниматора, несущего дартс, а рядом с ней какая-то женщина лет пятидесяти и армянка. Женщина радушно подошла к нам и представилась:

–Всем здравствуйте! Ну что, готовы играть в дартс?

–Здравствуйте, Ирина, здравствуйте. – поздоровался слегка игривым тоном парень в очках агента.

–Здравствуй, Александр. Меня зовут Ирина, если кто не знает. Сегодня я и Анастасия, – она показала на блондинистую девушку, – будем вести дартс. Вижу у нас новенькие. – Ирина взглянула на меня добрым взглядом, и я выдавил что-то наподобие милой улыбки. – Так, сколько времени кто-нибудь скажите?

–16:59! – ответил Александр.

–Отлично. Можем, значит начинать. Сейчас, пока я буду распределять вас на команды, можете потренироваться бросать.

Александр приподнял очки себе на макушку и взял из пластикового стаканчика дротики с флагом США. У него был расхлёбанный, даже расслабленный вид и его мягкая, вальяжная походка говорила об этом. Кидал он странно: будто подпрыгивая каждый раз, когда выбрасывал из правой руки дротик.

–Пятьдесят семь! – торжественно объявил он, тыкая пальцем в небо.

–Хорошо, главное чтобы во время игры так бросал. – сказала Ирина.

–А как же? Обязательно. – он вынул дротики и вопросительно повернулся. – Кто?

Никто не сдвинулся с места и я почему-то сам невольно потянулся к дротикам. Александр вручил их мне и вернулся на прежнее место. Я встал за очерченную линию и прицелился, хотя понятия не имел, как это делается. Первый – мимо. Я чувствовал спиной, как все наблюдали, только не за мной, а за дротиками, летящими мимо дартс. Второй – мимо. Третий…

–Восемнадцать. – сказал я и достал дротик.

–Мы распределили вас по командам. – сказала Ирина. – Все побросали? Можем начинать? Или ещё будем ждать?

–Давайте начинать. – хлопнул Александр.

–Отлично. Сегодня решила распределить вас по возрасту. Никто не возражает?

–Нет. – ответил за всех Александр. Все покачали головами.

–Угу. Значит, у нас будет две команды, так как людей не очень-то и много. Команда №1: Александр, Зоя, Анастасия, Милена и наш новый молодой человек…

–Ваня.

–И Ваня. – записала она в планшет. –Вторая команда: Валерий, Елена, Екатерина и Владимир. О как! Сегодня вас прям поровну. Играем до сколько?

–До тысячи. – ответил Александр.

–До тысячи одного? А может до семи ста одного?

–Нет, нет. До тысячи одного.

–Ну, тогда поехали. Команда один начинает. Александр кидает первым, затем готовится Анастасия, затем Зоя, Милена и Ваня.

Пока Александр бросал дротики, я стал размышлять, кто же из двух девушек Милена, а кто Зоя. И ещё, почему именно до тысячи одного? Семи ста одного? Почему не до семи ста трёх?

–Семь на утроение – двадцать один. – сказал Александр. – Плюс двенадцать и плюс пять.

–И того? – спросила Ирина.

–Тридцать восемь.

–Неплохо, Александр. Дальше бросает у нас Анастасия.

–Давай! Ты сможешь! – с иронией в голосе сказала ей вслед Милена или Зоя. Александр рассмеялся. Я не понял почему. Но оказалось, что Анастасия очень плохо кидала.

–Первый по нулям, – декламировала Ирина, – Анастасия, соберись!

–Да. – вяло протянула она.

–Снова ноль. Последний шанс принести команде номер один хоть какой-нибудь балл.

–Просто прицелься. – показал Александр, будто это проще простого. Анастасия прищурилась, выкручивая и так и сяк руку.

–Один! – завопил Александр, смеясь и снова надевая очки.

–Хорошее начало. – записала Ирина. Зоя и Милена или Милена и Зоя захихикали, а Анастасия закатила глаза.

–Ничё, в следующий раз всё получится!

–Ага. Я смотрю, тут одни профессионалы играют, раз стебутся.

–Так, кто там дальше кидает? Не замедляем игру! – поторопила Ирина.

–Зоя кидает. – сказал Александр.

Зоей оказалась рыжеволосая девочка. Выглядела она лет на четырнадцать, не больше, и была одного небольшого роста с Александром. А на худеньком, бледном лице, полностью усыпанном веснушками, особенно выделялись голубые глаза.

Зоя стеснительно спрыгнула со скамейки и взяла дротики. Александр стоял рядом и внимательно смотрел.

–Давай двадцать на утроение. – сказал он, широко улыбнувшись. Зоя тихо хмыкнула и резко с неимоверной, откуда-то появившейся силой в её тонких руках кинула один за другим дротики.

–Сколько?

–Восемнадцать на утроение! – диктовал Александр, поочерёдно вынимая дротики. – Двадцать и семь. Получается пятьдесят четыре и двадцать семь. Ёмаё, восемьдесят один! – не веря своим глазам, Александр даже снял очки.

–Ничего себе. Зоя сегодня в ударе.

–Вот, кто настоящий профессионал. – сказала Милена, легонько подпихивая вбок Анастасию.

–Ой…иди уже бросай.

Милена была ростом ещё меньше, чем Александр с Зоей. Мне она была где-то по грудь. Неожиданно, я почувствовал себя великан среди всех них. Милена взяла дротики и так же быстро, как и Зоя, но на «отвали», бросила.

–Пятнадцать, семь и один. Двадцать три. – быстро посчитал Александр. – Очень плохо Милена. Нужно не меньше тридцати выбивать по правилу Валерия. Да?

–Да. Так быстро наберётся число. – подтвердил он.

Я взял протянутые Миленой дротики и встал за линию. Александр переводил взгляд то на меня, то на дартс, в ожидании, когда же я брошу. Я оттянул правую руку чуть ли не за плечо и кинул, даже не целясь. Первый попал на зелёное поле маленького круга на шесть. Я так и не сумел понять, что Александр считает. Второй прилетел на четыре, а третий на одиннадцать.

–Тридцать два.

–Да, – согласилась Ирина, – Ваня следует правилу Валерия.

–А зелёные поля – это значит на утроение? – спросил я, вытаскивая дротики.

–Нет, – ответил Александр, – большой круг – удвоение, маленький – утроение, потом двадцать пять, а потом «яблочко» – пятьдесят.

–А, ясно. – сухо сказал я и сел на в беседку рядом с Зоей. Мне хотелось завести с ней разговор, только я не знал с чего начать. О чём вообще заводят речь, когда люди только познакомились? Но Зоя, по всей видимости, не была настроена на разговор со мной и сидела, повернувшись лицом к дартс. Анастасия и Милена стояли поодаль и о чём-то шептались.

–Дальше вторая команда. Первым кидает Валерий. – скомандовала Ирина.

–Я в вас верю Валерий. – с ехидной, широкой улыбкой сказал Александр.

–Благодарю. Так…не меньше тридцати, да?

–Да. Давайте двадцать на утроение! Сразу шестьдесят.

–А попаду? – спросил он, целясь.

–Не попадёте.

–А может и попаду?

–Не попадёте.

–А может попаду?

–Не попадёте, не попадёте, не попадёте! – передразнивал его Александр. Тогда, мне почему-то пришла мысль, что Александр и Валерий были родственниками, хоть и на самом деле это было не так.

–Двадцать четыре! – сказала Ирина. – Тринадцать…

–И двадцать на утроение, Валерий. Ну же.

–Не по-па-ду…– сказал Валерий и выбил шестьдесят.

–Да! Я знал, что моя методика работает.

–Это какая? – смеясь, поинтересовался Валерий.

–Моя не вера в вас помогает вам выбить шестьдесят.

–А, ну тогда продолжай в меня не верить. Я буду только рад выбивать шестьдесят.

–Валерий принёс команде девяносто семь очков!

Все зааплодировали Валерию. Я уже позабыл о своём страхе и неловкости. Дартс имело свойство затягивать. Мне было весело и смешно. Не знаю почему, но среди тех малознакомых мне людей, я чувствовал такую теплоту и дружелюбие, будто знаю их всю жизнь. Я давно не ощущал таких эмоций.

По окончанию игры выиграла всё-таки команда номер два. Ещё бы. Валерий оказался сильным игроком.

–А теперь всем по сладкому призу. – сказала Ирина, открывая по шире пакет с чупа-чупсами. –Выбирайте.

Я неуверенно засунул руку в пакет и вытащил оттуда сладость со вкусом колы.

–Сейчас, кстати, здесь будет дженга. – объявила нам Анастасия и ушла куда-то вместе с Миленой. Я достал телефон и посмотрел на время. Было ровно шесть. Я думал оставаться ли мне или уйти.

–Сколько тебе? – неожиданно спросил меня Александр. Я думал я в обморок упаду.

–Шестнадцать. – ответил я и уселся в беседку за стол. Решение поиграть в дженгу принялось как-то само по себе. – А тебе?

–Пятнадцать. – вздохнул он и сел между мной и Зоей.

–А тебе? – спросил я Зою. Видимо она этого не ожидала. Мне показалось, она сжалась и стала ещё меньше.

–Четырнадцать.

–А! Ты ж у нас в девятый идёшь. Чего сдавать будешь? – спросил Александр.

–Ой, не начинай. Не знаю. Я вообще ничего не хочу сдавать.

–Если не знаешь, сдавай общагу. – посоветовал я.

–Общагу? Не. Она тяжёлая. Можно географию или биологию, как я.

–Биологию? – изогнула Зоя светлые брови. – Нет, Саш. Точно не биология.

–Инглиш?

–Нет.

–Физика что ли? – удивился он и сделал брезгливую гримасу. Я улыбнулся. – А может химию вообще? Дружишь с Менделеевым?

–Кстати, да. Дружу, на удивление. И в физике я вроде бы как шарю. По крайней мере, я лучшая в классе.

–Это пока. – сказали мы вдвоём.

–Да, – согласился он, – это пока только первый год. Электроны там всякие. Вот потом у вас жесткач начнётся. Правильно говорю?

–Десятый класс – ад. Особенно профильная математика.

–Ты на профиле?

–Нет, говорю от лица одноклассника.

–Я не думаю, что буду углубленно изучать математику. – сказала Зоя.

–Почему? – спросил я. – Ты же шаришь вроде бы как в физике. А с физикой и математикой можно много куда пойти.

–Да, знаю. Просто это тяжело. И мне лень.

–Боишься, что мозги треснут?

–Точно.

–О! А вот они и наша дженга. Идут и не торопятся.

Александр и Зоя были полностью противоположностью друг друга. Александр был вечно каким-то активным и подвижным: он то ногой дёргал, то отбивал пальцами ритм. Говорил он быстро и чётко, в то время как Зоя тянула слова в предложениях, как жвачку. Александр был шумным и заметным, а Зоя тихой и скромной. Я вдруг представил шкалу скромности от Александра к Зое и понял, что я, скорее всего, был бы где-то посередине, но всё-таки ближе к Зое.

–Мы принесли дженгу. – сказала Милена, усаживаясь вместе с Анастасией напротив нас.

–А что так долго? Думал уже могилку себе копать.

–А что ж ты так? – поддержала его иронию Анастасия. – Всё равно придётся.

–Уж лучше пусть кремируют. Я вообще не хочу лежать на кладбище. Вот вы там давно были? А вот я недавно. – мы серьёзно покосились на него. – Просто прогуливался.

–И что?

–Там скука смертная. Прям тоска взяла за сердце. Ну, я и ушёл.

–Ты думал кладбище – это цирк шапито?

–Нет! Но всё же согласитесь, что не очень прикольно лежать среди остальных грустных мертвецов.

–Саш, когда ты сдохнешь, тебе уже будет плевать с кем в земле валяться. – сказал Милена.

–Милена, если я умру раньше тебя, клянусь, моя не упокоенная душа придёт к тебе во сне и будет душить!

–Я пошлю тебя.

–А как? Ты ведь не сможешь говорить.

–По губам значит прочтёшь. Ты смышлёный парень.

Александр цокнул языком и откинулся на спинку скамейки, сложив руки. Милена улыбалась победе.

–Балл. – сказала она.

А. VS М.

0 : 1

–Ладно, я начинаю.

22:46 5 дня

Я сидел на топчане, прислонившись спиной к стене балкона, и рисовал. Родители смотрели единственный по телевизору канал, а я вспоминал, как мы играли в дартс и дженгу. За вечер я узнал, что Александр приехал из Твери, Зоя из Санкт-Петербурга, Анастасия из Волгограда, а Милена из Москвы. Меня это немного расстроило, потому что своего города я не услышал. Затем Анастасия рассказала, что решила здесь поработать, потому что в этом городе живёт её давняя подруга, а потом она уедет в Волгоград дальше учиться. Милена ничего толком не рассказывала; сказала лишь, что будет подавать доки в университеты по приезде. Зоя тихо отмалчивалась, собственно, как и я, иногда смеясь над шутками Александра и его соревнованиями с Миленой – кто язвее. Я мысленно поставил на Александра, хоть и не сомневался в умении Милены подкалывать фразочками.

Пока мы играли в дженгу, я почти ничего не говорил, только если меня спрашивали напрямую, например: откуда я, чем занимаюсь и тэдэ. Я уже говорил вам, я люблю наблюдать. Мне нравится подмечать мелкие детали в людях, которые возможно замечают не все. Допустим, Александр, когда хочет выбросить какую-нибудь колкую фразу Милене, всегда прищуривает глаза, а когда он серьёзно над чем-то размышляет, то хмурится и сжимает губы, даже подбородок иногда чешет. Зоя, когда ей очень смешно, прикрывает рот ладонью, наверное, потому, что какой-то идиот сказал ей, что у неё кривые зубы. Хоть это и было правдой, её улыбка всё равно была солнечной и заразительной. А ещё, когда она стесняется что-то сказать, начинает трогать нос и поправлять волосы. У Анастасии привычка теребить сережку и наматывать волос на палец, когда кого-то слушает или говорит. И из всей этой компании Милена показалась мне самой закрытой, хоть и вела себя она раскрепощённо с остальными.

Мне кажется Александр и Милена схожи по темпераменту. Но всё же Александр был открыт, как внутри, так и снаружи, и каждый раз он был каким-то разным. Порой, я не поспевал за его мыслями и эмоциями, наверное, как и другие, кроме самого Александра. Милена же, наоборот, показалась мне открытой снаружи, но замкнутой внутри. Она показывала только то, что сама хотела. Словно ракушка, Милена раскрывала всю свою красоту, но скрывала гремящие внутри жемчужины. Я думаю, на то были свои причины, о которых мне так и не удалось узнать.

Размышляя над ними, мне стало интересно, каким они увидели меня. Я знаю, что для всех я буду разным, потому что каждый воспринимает по-разному, но всё же. Интересно.

9:15 6 дня

В тот день я проснулся не от будильника, не от громкого хохота чаек, а от резкого хлопанья двери балкона, которая случайно закрылась от сильного ветра. Я вскочил от неожиданности и побежал закрывать дверь. Небо было хмурым и явно не сулило нам солнечных ванн в ближайшие несколько часов. Пальмы качались из стороны в сторону, как мачты на тонущем корабле. Чайки куда-то спрятались, а море размывало берег всё сильнее и сильнее. Начинался шторм. Я поёжился от холода и лёг обратно на раскладушку, но уснуть я уже не смог, поэтому тупо пролежал три часа. На завтраке я был, как варёная амёба, хотя такой не существует: глаза, опухшие и почти слипшиеся, волосы торчат в разные стороны какими-то запутанными кусками, а не красивыми кудрями, как во всех фильмах. К еде я почти не притрагивался, так как ничего кроме сна не хотел. Когда мы, позавтракав, выходили, я встретил Александра, который мне помахал, и Зою, скромно улыбнувшуюся. Александр выглядел, как обычно, бодрым и активным, а Зоя спокойной и даже немного сонной.

–Какие планы на сегодня? – спросил папа, когда мы шли по коридору, где был стенд с объявлениями о мероприятиях.

–На пляж пойдём. – ответила мама, удивлённо посмотрев на нас обоих.

–Море штормит, да и там холодно. – сказал я.

–Ну и что? Полежим просто в аэрарии. Что ещё делать? В номере лежать?

Я немного не понимал маму. То ли оттого, что не выспался, то ли оттого, что не так уж и сильно разделял её желание лежать под дуновением морского ветра и дрожать от холода.

–Что у нас сегодня будет? – глянула мама на объявление.

–Дискотека в девять в клубе. – прочитал с иронией папа. Я засмеялся. Естественно, никто из нас не собирался туда идти, хотя я б не отказался посмотреть на это.

–О! Мафия в пять часов. Тоже в клубе. – сказал я.

–Пойдёшь?

–Посмотрю, будет ли там кто. – ответил я и мы отправились на пляж. На самом деле я надеялся, чтобы там кто-то был.

–Кстати, а кто эти ребята в столовой? – поинтересовалась мама.

–А, да это мы с ними в дартс играли. Вчера.

–И как их зовут?

–Александр и Зоя.

–Они младше тебя, да?

–Ну, Александру пятнадцать, а Зое четырнадцать. Хотя вроде бы у неё скоро день рождения. Летом вроде.

Мама улыбнулась и кивнула. Я знал, что она крайне осторожно касается темы «друзей» и какого-либо моего общения, потому что я эту тему не любил. В ней нечего было обсуждать. Когда Дима уехал, она спрашивала, поддерживаем ли мы с ним связь, на что я начинал раздражаться и злиться, потому что мы не общались. Конечно же, поначалу мы переписывались, но вы, наверное, сами понимаете, что общаться на расстоянии тяжело, хоть и возможно. Поэтому вскоре мы стали писать друг другу реже, а затем и вовсе перестали. Я тогда впервые ощутил странное чувство, когда ты вроде бы дружил с человеком с детства – общался каждый день – а потом он резко переезжает, и ты смотришь на светящееся окошко «онлайн» или «не онлайн» и не знаешь, что написать, о чём спросить, о чём рассказать. Я чувствовал обязанность писать своему лучшему другу, и я думаю, Дима ощущал то же самое. На мои холодны автоматические вопросы, которые я должен был спросить, я получал такие же холодные ответы. И наоборот. Наша переписка закончилась в один из дней, когда я скинул ему песню, которую недавно нашёл, а он ответил: «Потом послушаю». Я могу лишь догадываться послушал он её или нет, но в любом случае, мы оба попрощались друг с другом, когда наш чат спустился далеко вниз по списку переписок, где безжалостно заморозило время. Да, порой расстояние может убить всё, что угодно.

На пляже собралась толпа народа, фотографирующая бушующее море. Я заметил, как смешно люди стоят, держа в руках телефон, щурясь от ветра, и расставив широко ноги. Надеюсь, у них получились чудесные кадры.

Мы направились к нашему излюбленному месту в аэрарии. Я лёг на шезлонг, как и пара, тройка других людей, и стал наблюдать за морем. Вот бы Айвазовского сюда. Ему б понравилось. Огромные волны с каждым разом набирали силу и высоту, а затем резко обрушались на буны, снося табличку на цепи: «Осторожно! Скользкая буна!». Хотя думаю, дураков идти в шторм на буну нет. А может и есть. Все мы становимся сумасшедшими, когда стихия завораживает нас, потому что в этом момент мы чувствуем всю её мощь и угрозу. Некоторые даже осмеливались подойти к ограждениям, чтобы посмотреть, как мутная вода закручивается в водоворот и выплескивается наружу. Я же осмеливался смотреть на этих людей и на то, как ближайшие секунды морская волна вырвется к небу и с грохотом грома обольёт с ног до головы людей, будто предупреждая об опасности: «Отойдите! Отойдите!». Благо, от одного предупреждения волны, люди повиновались и отошли на расстояние, а потом заливались смехом. Странно.

Гром становился всё сильнее, а ветер развивал крышу аэрария. Мне в нос ударил резкий запах тины и каких-то водорослей, от которых живот скрутило. Меня начало жутко тошнить, поэтому мы решили вернуться в номер, как благоразумные. Но в номере стоял тот же самый запах, потому что оставили дверь балкона фрамугой. Я сморщился, заставляя свой живот не вытряхивать завтрак, хоть его там и не было, и плюхнулся на кровать, стараясь вдыхать всё, что угодно.

–Не быть тебе, наверное, моряком. – сказал папа.

–Да я как-то особого желание и не проявлял. – пробурчал я в подушку.

16:48 6 дня

Ближе к вечеру погода совсем испортилась: ветер дул настолько сильно, что мне казалось какое-нибудь дерево или пальма грохнется на козырёк. Все спряталась в своих номерах, а я пошёл в игровой клуб, находящийся на втором этаже в специальном корпусе. Выйдя на лестничную площадку, я увидел табличку «Игровой клуб», а ниже «Библиотека», которая вела на первый этаж. Я открыл стеклянную дверь и прошёл через переход с множеством растений. Там был целый ботанический сад. Справа стоял бежевый диванчик, а напротив маленький неработающий фонтан. Видимо, в этом пансионате проблемы с фонтанами.

Игровой клуб был огромным помещением, где находились такие же бежевые диванчики. По углам был расставлен настольный футбол, хоккей и теннис, а также целая куча других игр, лежащих стопочкой на книжной полке. Свет почему-то там не горел, однако, благодаря большим окнам, метров так в три, освещалась добрая половина клуба, где стоял длинный стол, стулья и небольшая доска для маркеров.

Я хлопнул дверью, и эхо пронеслось по клубу.

–О! – воскликнула Анастасия. – У нас плюс один. Сегодня у нас мафия.

–Привет. – поздоровался я на выдохе и сел за стол напротив Милены и Зои. – Круто.

–Ты не видел Александра? – спросила меня Зоя.

–Нет. А он придёт?

–Он обязан прийти. – сказала Милена. – Играть в мафию с Сашей…это…

–Нечто! – продолжила Анастасия. – Потом сам поймёшь.

–А вот и я! – раздался голос Александра сзади. Он громко хлопнул и потёр ладони. Очки агенты снова были на нём, и я не понимал, зачем он их носит. Солнца не было уже несколько часов.

–Аллилуйя! Аллилуйя!! Аллилуйя! Аллилуйя-я-я-я-я!!! – захлопала Анастасия.

–Вспомнили оно, вот и оно. – заметила Милена. Александр закатил глаза и плюхнулся на стул рядом со мной, закинув ногу на ногу.

–Ну что, Анастасия? – улыбнулся он, надевая очки на макушку. Мне казалось, что у него всегда весёлое настроение.

–Что, Александр?

–Вы сегодня раздадите карты? Или мне снова стоит начать копать могилу?

–Так и быть, – рассмеялась она, – раздам.

–Видишь Саш. Даже Анастасия на твои похороны не хочет. – сказала Милена.

–А зря, у меня будет весело. – парировал он.

–Я не удивлюсь, если так реально произойдёт. – сказала серьёзно Зоя.

–Господи, я что такой предсказуемый?

–Сань, мы шутим. – Анастасия перетасовала карты и раздала нам по одной. Я осторожно отклонился от Александра и посмотрел на карту. Мафия.Чёрт! Ненавижу быть мафией. Я постарался сделать ненапуганное лицо. Остальные сидели с непроницательными лицами. У Милены это получалось лучше всего, а уголки губ Александра то и дело дёргались вверх.

–Александр мафия! – стукнула по столу Милена. – Хорош ржать!

–Протестую! Я не ржу. Ржут кони, Милена.

–Тогда чё улыбаешься?

–Настроение хорошее у меня.

–Ну да.

–Ну да.

–Ну да.

–Ну да.

–Ну ДА!

–Тишина в клубе! – перекрикивала их Анастасия. – Слушаем сюда внимательно. У нас есть мафия,…

–Ого.

–Саш! Доктор, мирный житель и красотка. Все правила знают? – все кивнули. – Окей. Всё. Итак, город засыпает,…просыпается мафия. Угу. Мафия засыпает, просыпается доктор. Угу. Доктор засыпает, просыпается мирный житель…ага. Мирный житель засыпает, просыпается наша красотка. Угу…красотка засыпает, просыпается город. Всё, знакомство окончено. Короче, снова идите спать. Всё! Город засыпает,…просыпается красотка…красотка сделала свой выбор. Просыпается мафия.

Я поднял голову и задержал дыхание. Нужно быть как можно тише.

–Мафия делает свой выбор… – я сидел в ступоре и не знал, кого убить, да так, чтоб это никто не услышал. Я показал большим пальцем в сторону Александра и мысленно попросил у него прощения.

–Мафия засыпает… – я наконец-то вдохнул, потом всячески старался прислушаться к любому шороху, но в клубе царила гробовая тишина. Мне даже показалось, что никто не дышит уже, кроме меня и Анастасии.

–Итак, город просыпается. – я открыл и протёр глаза. – Сегодня вечером убили Александра.

–ЧТО? Почему я?

–Чё…я думала Саша…

–Всё потом! – вскинула руки Анастасия. – Доктор зачем-то вылечил Ваню. А красотка отвлекала Зою. Вот так! Александр, вскрывайтесь!

–Черти вы, а не люди. Я – красотка! – открыл он карту. – И так безжалостно убили. Тьфу на вас.

–Ой, да подумаешь. Убили. – сказала Милена.

–Действительно! Я теперь голосовать не могу.

–Так-так! У Александра есть последние слова. Ну?

–Я вас прощаю всех. Вот так!

–Спасибо, Александр. Сжалился над нами. Теперь голосуем! У каждого по минуте высказать свои предположения. Милена.

–Я считаю…мафия Ваня…

–Едрит твою налево! – хлопнул по столу Александр. – Каждого подозреваешь! Меня уже погубила, подумай хотя бы о жизни Вани. О его судьбе. Милена, очнись!

–Саш, отвали! Это моя минута! Я голосую за Ваню.

–Аргументы?

–Шорох там какой-то слышала.

–Отмазки всё это, – стоял на своём Александр, – Ваня, не слушай её. – Милена закатила глаза.

–Зоя?

–Блин. Мне кажется это Милена.

–Чего??

–Ну, ты на всех всё сваливаешь.

–И что?

–Вот именно!

–Помолчи, Саш! У тебя вообще права голоса нет. Сиди и не перди.

–Ой, господи.

–Короче, я голосую за Милену. – настояла на своём Зоя.

–А ты, Вань? – спросила Анастасия. Мне ничего не оставалось.

–Милена.

–ДА! Правильно!

–Милена. Вскрывай карту! – с жалость взглянула на неё Анастасия.

–Вот! Вот! Я – доктор!

Повисла тишина. Александр больше не смеялся. Все выпучили глаза сначала на Милену, а потом на меня.

–Ты…

–Ваня МАФИЯ! Господи. – мне казалось, Александр щас упадёт со стула.

–А ты всё, я, да я. Видишь! Я говорила. Я чувствовала.

Я рассмеялся и открыл карту. Зоя была мирным жителем.

–Да как так-то? – возмущался Александр. Анастасия залилась звонким смехом.

–Верить надо.

–Я верил Ване, а не тебе.

–Прости, чувак. – вставил я между Миленой и Александром.

–А надо было мне! Моя интуиция меня никогда не обманывает.

–Да что ты говоришь?! А в прошлый раз, кто у нас ошибся? Ты.

–Один раз было. И что? Зато ты каждый раз выбираешь не мафию. Сколько раз мы уже проиграли из-за тебя?

–Откуда я знаю. Я ж не считаю. – Милена цокнула языком, а Александр рассмеялся. Ему нравилось спорить с Миленой, это я уже понял.

–Всё-всё, ребят. Хорош. – успокоила их Зоя. Александр встал из-за стола и подошёл к окну. Шёл ливень.

–Слушайте, – сказал Александр спустя минуту и повернулся к нам, – а может…

–Нет, Саш.

–Под дождём побегаем? – мы все устремили на него свои взгляды. Милена явно не хотела соглашаться, поэтому я опередил её, не знаю зачем. Я тогда вообще не думал. Оно, наверное, и к лучшему.

–Погнали.

–Решено! Мы все идём под дождь!

И вот наступил тот момент, который я вспоминаю каждый раз, когда идёт дождь. Мы выбегаем из корпуса, наступая в большие лужи, одежда тут же становится мокрой, а волосы прилипли ко лбу. В небе гремит гром, дует сильный ветер,…а мы бежим к морю. «Свобода, – подумал я, – вот как она ощущается». Я чувствовал себя живым. Не было ни вчера, ни завтра. Я ощущал только тяжёлые капли, ударявшие моё лицо, только морской запах и шелест пальм. Я слышал плеск волн. Я видел их, и как весело, смеясь, они бегут сквозь дождь. Мы были знакомы всего два дня. Я не знал их любимые цвета, что они едят на завтрак или как зовут их родителей. Но в глубине души я понимал, что они именно «те» люди, которых так долго не было в моей жизни. Я был уверен, что могу рассказать им всё, и они поймут. Я думаю, мы не были друзьями. Я думаю, мы просто понимали друг друга. И этого было достаточно.

17:23 7 дня

–Ты умеешь играть на пианино? – с удивлением спросил я у Милены, сидя за столом в игровом клубе. Дождь ли уже второй день, а море атаковало целый пляж, добравшись до аэрария.

–Да, – ответила она, – ещё и на укулеле. Но его я не брала с собой.

–А пианино всё-таки прихватила? – пошутил Александр, жуя жвачку.

–Заткнись.

–Балл!

А. VS М.

1 : 1

–Кстати, в кинотеатре стоит вроде бы пианино. – вспомнила Анастасия, указывая на дверь справа от теннисного стола.

–Я знаю, я его уже давно присмотрела.

–А ты можешь чего-нибудь сыграть? – попросила Зоя.

–Чего-нибудь могу. – скромно опустила она глаза и направилась в кинотеатр. Мы последовали за ней.

В тёмном помещении Александр нащупал рукой выключатель и тусклый, жёлтый свет осветил бархатные, красные и пыльные кресла. По всей видимости, фильмы тут крутили не часто. В воздухе стоял какой-то знакомый запах: когда сидишь с попкорном, когда с нетерпением ждёшь начала фильма, когда чувствуешь, что вот-вот польётся громкий звук из колонок, и ты погрузишься в другой мир. Так пахло кино. Холодом. Попкорном. Колой.

Пианино одиноко стояло с левой стены, как брошенное. Рядом не было даже банкетки. Милена аккуратно со всей нежностью провела рукой по крышке и открыла. Мы сели все на первый ряд и стали наблюдать за ней. Мне очень хотелось послушать, как она играет, но торопить не хотел.

Я понимал, что она ощущала тогда. Когда мастер берётся за своё любимое дело, он всегда ощущает сладкое предвкушение, я бы даже сказал – любовь. Ты чувствуешь это через старую акварель, которая уже закончилась, но ты её не выкидываешь, потому что она тебе, как друг; через закончившиеся карандаши, кисти и листы скетчбука; через запачканный мольберт. Ты дорожишь этими вещами и каждый раз, когда ты снова макаешь кисть в воду, ты начинаешь творить. И творить со всей любовью, потому что к этому у тебя лежит душа.

Любовь к инструменту. Тоже самое чувствовала Милена, стоя перед пианино и смотря на чёрно-белые, холодные клавиши. Это было видно в её медленных, но уверенных движениях руки, в её легкой улыбки и искорки в глазах, когда полились первые аккорды по стенам, пробирая нас до мурашек. Она наиграла какую-то мелодию, шевеля губами, потом замерла и запела. У неё был сильный, но при этом мягкий голос. Как облака. Милена прекрасно пела. Слушая её, мне представился золотой закат, синее-синее море и сидящие на буне чайки. Солнце медленно клонилось к горизонту. Оно согревало меня, а тёплый ветер развивал светлые волосы. Слушая её, я чувствовал умиротворение.

I wanna take you somewhere so you know I care

But it’s so cold and I don’t know where

I brought you daffodils in a pretty string

But they won’t flower like they do last spring

And I wanna kiss you make you feel alright

I’m just so tired to share my nights

I wanna cry and I wanna love

But all me tears have been used up

On another love another love¹

-Музыкалка, – сказала она, повернувшись к нам, – восемь лет.

–Ахренеть. – с открытым ртом сидел Александр. – Ты очень красиво поёшь…и играешь тоже красиво. И вообще всё вот это вот. Чёрт, мне даже сказать нечего. У меня нет слов.

–Я тебя оббесловила! – пошутила она, наставляя на него пистолет руками. – Балл!

А. VS М.

1 : 2

–Милен, это очень круто! – сказал Зоя. – Мне даже плакать захотелось.

–Оу, не плачь, зайка.

–Мне тоже. – согласилась Анастасия.

–Да, мне тоже, хоть я и не черта не понял. Но трогательно, трогательно.

–Да, мне тоже, – повторил я, – хоть я и понял.

–Балл! – вдвоём, смеясь, сказали Александр и Милена.

–А против кого Ваня?

–Ваня сам себя будет переплёвывать.

–Точняк.

–Что щас будем делать? – спросила Зоя. – Дождь так и идёт.

–А может в волейбол сыграем? – с восторгом предложил Александр, когда я закрывал дверь кинотеатра.

–Нет, зал уже закрыт. – ответила Анастасия.

–А завтра?

–Будет открыт.

–Завтра сыграем?

–Возможно.

–А завтра будет дартс?

–Да. Хотя…не знаю, Саш. По погоде посмотрим.

–Пожалуйста, – вдруг упал он на колени, – Посейдон, не злись! Дай нам шанс сыграть в дартс.

–Может всё-таки Зевс? – смутилась Милена.

–Ну и он тоже. – оттряхнул он колени.

–Вопрос «Что будем делать?» всё ещё висит. – напомнила Зоя.

–Ммм…может, сыграем в Элиас? – предложила Милена. – Тут нет этой игры?

–Точно нет.

–Во что сыграем? Элис?

–Что это за игра?

–Я играл пару раз. – сказал я. – Надо, короче, карточки брать и объяснять слова в течение минуты.

–Ого, прикольно. Но её у нас нет, да?

–Можно приложение скачать. – придумала Милена, доставая телефон. – Давайте я скачаю.

Мы сели все за стол, пока Милена быстро тыкала пальцами по экрану, хмуря брови.

–Нашла! Ща скачаю.

–Только правила нам зачитай, Милен. – попросила Зоя. Наверное, она волновалась, что что-то сделает не так или не поймёт. Я часто отказывался играть в командные игры, потому что боялся, что буду тупить, и тем самым раздражать остальных. Отвратительный страх – бояться сглупить.

–Так, в общем, правила простые: вы берёте мой телефон и нажимаете «начать». Всё. Появляются слова. Вправо – отгадано, влево – не отгадано, вниз – вы не знаете, как объяснить слово. Ясно?

–Да, – ответил я, – а будем по командам?

–Было бы прикольнее, но нас нечётное количество. Кто первый?

–Давай ты, раз держишь.

–Окей. Уровень сложности какой? Маленький, средний или большой?

–Го большой! – сказал Александр. Мы покосились на него, сомневаясь в наших интеллектуальных способностях. Но, видимо, Александр не сомневался. – А чё? Щас там будет какое-нибудь слово…например, декадентство! И сиди гадай.

Я понятия не имел, что это такое, поэтому сказал Милене начинать, а самый сложный уровень попробуем потом как-нибудь.

–Все готовы? – поёрзала она на стуле.

–Да главное, чтобы ты была готова. – сказала Анастасия. Мы услышали таймер и приготовились.

–Три…два…один! Эм…в школе на доске мы пишем чем?

–Мелом?

–Да! Есть вот озеро, где купаются. А есть…?

–Море? Океан?

–Нет! Небольшой такой. Ну же! Ладно! – махнула она рукой. – Чел стоит на входе в отелях…такой в…

–Охранник?

–Блин, нет! Саша! Стоит и двери открывает, гостей встречает, провожает. Ну?

–Швейцар что ли? – спросил я.

–Да! Меч такой…оружие такое…Круглое! – таймер запиликал. – Мда. Вы отгадали два слова. Молодцы!

–Ну, для начала неплохо. – сказал Александр. – Можно теперь я?

–На.

–Блин, Саша сказал охранник. – вдруг начала угарать Анастасия. – Я хотела тоже сказать швейцар или портье.

–Ага! Капец вообще. Ты хоть раз видел в отелях охранника, который тебе бы дверь открывал?

–Да всё, всё, – отмахнулся он, – подумаешь! Я сказал, что первое в голову пришло.

–Неудивительно. – рассмеялась Зоя.

–Так, всё. Я нажимаю. Три…два…один. Столица США?

–Вашингтон.

–Да! Чуваки, которые пришли грабить дом, как их зовут?

–Грабители?

–По-другому как?

–Воры?

–Да! Эм…а, блин! Художники рисуют этой херней маслом вроде бы. Вот так вот: раз-два, раз-два! И размазалось. Ну!

–Шпатель?

–Нет, ну, почти. Лопаточка такая!

–А! – воскликнул я. – Ща…ща…

–Ну! Ну!

–Мастихин!

–Да!!! Так, инструмент гвозди забивать?

–Молоток?

–Да. Ой..а, блин. Пибикалка такая есть. Нажимаешь на чёрную такую фиговину и звук идёт из трубы.

Повисла долгая пауза. Мы в недоумении смотрели на Александра, а он на нас.

–Чё?

–Да звук издаёт такой громкий! Пибикает, когда нажимаешь вот так. Ну? вы чё…?

–Я не знаю! – сказал я и время вышло. Александр тяжело вздохнул.

–КЛАКСОН!!! Это был клаксон.

–Чего??? Мог бы нормально объяснить. – воспротивилась Милена. Мы втроём залились смехом.

–Саша так смешно объясняет. – начала показывать Зоя, размахивая руками. – «Пибикалка такая. Нажимаешь, и звук издает!»

–Да, да, да. – согласился я, держась за свой живот. – Ты так широко жестикулируешь.

–Ещё и орешь к тому же. – добавила Анастасия.

–Ну мне надо побыстрее же. А слова из горла не идут. Терпеть этого не могу. Кто следующий?

–Давай я. – протянул я руку.

Как только таймер пошёл, я, сам того не замечая, начал жестикулировать, как Александр, будто это как-то поможет донести смысл. Слов я, действительно, не мог найти, чтобы хоть как-то нормально объяснить. Наверное, это игра показывает, что у тебя всё-таки есть проблемы с речью.

Зоя справилась гораздо лучше нас всех. Она, не торопясь, объясняла нам каждое слово. А если мы всё-таки тупили, то она плевала на это и переступала к следующему слову.

Анастасия вечно смеялась с того, как мы угадываем, а мы с того, как она объясняет: потому что всякий раз, когда она хотела что-то донести, начинала громко хихикать и в итоге говорила слово. А потом кидала в сторону отгаданных, потому что забывала, что куда.

15:13 8 дня

Мы лежали на полотенцах в укромном месте, которое показала нам Анастасия перед тем, как отправиться развлекать малышей на пляж. После двухдневного шторма день выдался довольно-таки приятный. Солнце иногда скрывалось за маленькими тучками, а чуть прохладный ветер остужал разгорячённую жаркими днями кожу. Я лежал на животе и делал наброски неизвестно чего в скетчбуке. Зоя тяжело вздохнула, убрав школьную книгу, и сказала:

–Книга скучная. Тягомотина какая-то.

–Вся школьная литература скучная. – пробубнил Александр, притягивая тоненькие лучи солнца на хорошо загорелую кожу.

–Не правда. – возмутилась Милена, раскладывая пасьянс.

–Правда. – кивнули мы в ответ с Александром.

–Нет.

–Хорошо! – лёг на живот Александр, повернувшись к ней лицом. – Аргументируй, пожалуйста, почему школьная литература не тягомотина? Всегда ждал этот спор. И вот те на.

–Во-первых, хочу сказать, что всё это субъективно. На вкус и цвет, как говорится. А во-вторых, школьная литература проста. Она раскрывает многие проблемы, которые нужно затрагивать в школьном возрасте и учиться понимать. Нравственность, мораль и тэдэ.

–Но классику тяжело читать! Она странно построена: никаких тебе эмоций, ни чувств. Все персонажи, как кремень.

–Времена были такие, Саш. Этика. Тебя никто не мог на улице обматерить и назвать придурком.

–Зато дуэли были. – вставил я.

–Сохранять честь и достоинство было чуть ли не самым важным у людей. Неудивительно. – ответила мне Милена. – Чёрт! Уже четвёртый раз не складывается.

–Ладно, я соглашусь насчёт этикета, тех времен и тэдэ. Но эти проб…

–Если в книге не описываются подробно постельные сцены и поцелуи, это не значит, что книга без эмоциональная.

–Ещё бы в школьной литературе такое было! Ага! Щас прям. Да и современные книги без всякого намёка на поцелуи остаются эмоциональными, насыщенными и запоминающимися.

–Классика тоже запоминается. В ней есть мораль, смысл, который донести автор.

–В современных книгах тоже есть смысл, Милена!

–Не ори!

–Не ору!

–Не ори.

–Не ору.

–Орёшь!

–Нет.

–Да.

–Нет.

–Да не ори реально. – шикнула его Зоя. Александр закатил глаза на такой упрёк и продолжил:

–Ты что, думаешь, что писатели двадцать первого века какие-то пустоголовые? Что не знают каких-то моральных принципов?

–Я этого не говорила.

–Абсолютно все книги несут в себе, хотя бы малейший, но смысл. А иначе и быть не может! Если бы современные книги не несли в себе каких-либо вековых, давно сложившихся ценностей, люди бы не читали их, как остервенелые. – Милена молча пилила его мрачным взглядом. По-моему, она была напряжена и весь этот спор её уже раздражал. Я попытался прервать Александра, но тот затараторил с прежней силой. – Погоди! Просто я хочу сказать, что все проблемы и поучения классической литературы существовали всю жизнь. Они вечны! Сейчас современные писатели говорят о том же самом, только под другим углом и в иной форме. Вот и всё! Ну, и добавляют всякую эпическую и фантастическую мишуру, и то не всегда.

–Всё это субъективно. Ты всё сказал?

–Да, я всё сказал. – холодно ответил Александр, и они оба отвернулись друг от друга.

А. VS М.

2 : 2

Я не мог согласиться ни с Миленой, ни с Александром, потому что вообще читал редко, а если и читал, то зарубежную классику, либо фэнтези. К русской классике я не притрагивался с восьмого класса, а на самих уроках литературы рисовал глаза на полях. Возразить было нечем.

Я встретился взглядом с Зоей, которая так же, как и я, чувствовала себя лишней в этой ссоре, и тяжело вздохнул.

–Что рисуешь? – спросила она.

–Да так. Что первое в голову придёт. Уже неделю ничего не могу нарисовать нормально. Рука как будто резко стала корявой.

–Может настрой не тот? Или вдохновения нет?

–Мне вроде бы хочется, но не знаю что. – сказал я, бросив карандаш.

–А может кого? – риторически вставила Милена. – Нарисуй нас всех.

–Я…не рисую в реализме. А если и пытаюсь, то выходит это, мягко говоря, не очень. Пропорции не соблюдаю и тэдэ и тэпэ не соблюдаю. Это ж анатомия.

–Так не рисуй в реализме. Можно полистать скетчбук? – спросила Зоя, с надеждой посмотрев на меня. Обычно я никому не даю свои скетчбуки, потому что сразу начинаю ощущать себя некомфортно. Знаете, прилив стыда и неловкости, и вся остальная фигня. Хотя стыдиться вроде бы нечего. Обнажёнку я не рисовал, хотя всегда восхищался художниками и скульпторами, которые не стеснялись этого делать.

–Да, конечно. – протянул я, долго подумав.

–О, я тож хочу посмотреть. – заявил Александр и придвинулся ближе к Зое. Милена молча сделала тоже самое, и они втроём начали глядеть на мои «творения».

–Чёрт… – протянул Александр.

–Что??? Что-то не так? Что там?

–Вань, да тебе можно комиксы писать! Это просто ахерительно!

–Ага! – согласилась восторженно Зоя. – У тебя такой стиль необычный.

–У меня есть стиль? – я не верил своим ушам.

–Ну да, всё такое странное и необычное.

–Чувак, ты можешь создавать целые миры! Или там, персонажей. Это же очень круто! – восхитился Александр. – Вот этот пацан круто нарисован. Кто это? – я взглянул на страницу, куда он показывал, и пожал плечами.

–Не знаю. Рандом просто.

–Ты всё это из головы берёшь? – спросила Милена.

–Да, вроде бы. Хотя…знаете, мне кажется, все наши идеи – это сборная корзина с ягодами, потому что наш мозг, когда видит или слышит то, что нам нравится, он как бы автоматически запоминает это и откладывает в «копилку вдохновений», из которой потом вытекает нечто единое.

–То есть, ты хочешь сказать, что можешь вдохновиться каким-нибудь персонажем из фильма или книги, невольно запомнить его, а потом случайно нарисовать нечто подобное?

–Что-то около того. Да. По сути, все наши идеи не новы. Они просто каждый раз преобразовываются, меняя свою форму.

–Прикольно. – улыбался Александр.

–А то. – сказал я и лёг на спину, закрыв глаза рукой.

Камень спал с моей души, и я почувствовал облегчение. Мне было важно их мнение о моём творчестве. Я удивился, когда Зоя сказала, что у меня необычный стиль. Весь путь, что я рисовал, я думал, что у меня нет той «изюминки», как у других художников, поэтому всячески старался её найти, пробуя разные методы рисования: пастель, гуашь, акрил, даже масло пробовал. Но по итогу я просто забывал про это, всё бросал и просто брал карандаш. Рисовал так, как мог. И именно так я, по всей видимости, и нашёл свой стиль.

–Я, конечно, указала в своём резюме, что люблю детей, но не настолько! – раздался откуда-то голос Анастасии. Я открыл и увидел бедного, с красными щеками, вымотанного аниматора.

–Мне так тебя жаль. – с горечью сказал я.

–О, а мне то как себя жалко!

–Жалко у пчёлки! Как всё прошло? – спросил Александр.

–Не хочу даже вспоминать, но скажу одно: если вы хоть когда-нибудь захотите помогать рисовать детям или работать с детьми…выбрасывайте к чертям эту затею, ясно? Боже, как я устала. Вода есть? – Анастасия легла в траву в наш маленький круг, раскинув ноги и руки.

–У меня немного воды осталось. – сказала Зоя, достала бутылку и поставила рядом с ней.

–Долго тебе ещё работать? – спросила Милена.

–Всё лето.

Александр с иронией присвистнул и посочувствовал ей.

–Александр, из твоих уст сочувствие звучит, как злорадство. – заметил я.

–Ну, уж какой есть, такого и любите.

–Не будем, если будешь язвить. – рассмеялась Анастасия, беря бутылку воды. – Я, кстати, вчера вспомнила фильм, который давно смотрела. И там, короче, чуваки играли в «21 вопрос». И я подумала, может, вы тоже захотите поиграть?

–Давайте, – согласилась Зоя, – а как?

–Будем по кругу задавать по одному вопросу, на который каждый должен ответить, включая самого задающего. Кто начнёт?

–Анастасия решила теперь развлечь детей постарше. – усмехнулся Александр.

–Отлично! Александр начинает. Идём против часовой.

–Ладно, – потянулся он, – какая у вас была самая постыдная ситуация?

–Господи…, – взялся я за голову, – какая чудесная игра.

–Давай, Ванёк. Не ссы.

–Хорошо-хорошо. В общем, дело было в четвёртом классе или пятом классе. Мы, я и мой друг, в кой-то веки решили поиграть с ребятами во дворе. А перед этим в школе мы с чего-то обсуждали, какие бывают коктейли и алкоголь. Друг мой рассказал, что на днях его родители пили мохито, но безалкогольный, потому что он его пробовал, и решил дать попробовать ребятам. Мы пошли к нему домой варганить этот самый мохито. Не помню точно, но в итоге, он взял с балкона бутылку газированной воды с водкой, потому что на кухонном столе, как обычно, не стояла вода. Мы намешали спрайт, целую тучу мяты и льда, и всё это залили водкой. Что там водка, мы, конечно, не знали. Я вообще не понимаю, как мы не почувствовали запаха или хоть что-нибудь. Короче, намешали мы этой бодяги и понесли во двор делиться с пацанами. Пили все, кроме моего друга. Парни, помню, ещё спрашивали: почему такой вкус странный, а друг отвечал, что это просто мята и спрайт так смешались. Короче, это жесть полная была. Сначала, нам, естественно, было весело, а потом у всех начала кружиться голова и все захотели спать. Решили разойтись мы по домам. Я жил близко к школе, поэтому как можно быстрее дотелепал до дома и уснул, как только коснулся подушки. А проснулся только поздно вечером, потому что меня мама будила. Оказалось, что кого-то из тех ребят стошнило прям в автобусе, кто-то еле-ел дошёл до дома, а один пацан вообще в траллике уснул и проснулся, когда только до конечной доехал. А это, блин, вообще в конце города. Я, когда обо всём узнал, реально думал, что меня убьют за это. Молил родителей не ругаться и убеждал их, что мы туда воду лили.

–И чё дальше? – угорал Александр.

–Ну, и на следующий день встречаюсь со своим другом в кабинете директора. Все родители стоят напыщенные и злые, а наши стоят поодаль с виноватыми, чайными глазами. Нас отругали с другом и заставили мыть коридоры в школе. Сначала стыдно было перед теми пацанами и их родителями, мы же их по сути напоили, хоть и не зло умышленно, а потом мы с ним угорали с этой ситуации. В общем, те ребята больше с нами не играли, а репутация наших родителей ещё потом долго подчищалась взносами на «ремонт школы».

–Господи! Какой угар!

–Это жесть просто.

–Ага. Странно, что вы не почувствовали запаха. – я посмеялся, вспомнив эту историю и Диму. Мне казалось, что это было лет пятьсот назад, а не шесть.

–Мда. – протянул я. – Теперь Анастасия!

–Да…теперь прям интересно стало.

–Так, ну ладно. Было мне двенадцать лет, когда в школе проходил конкурс стихов к девятому мая. Я тогда была, ну, очень уже застенчивым ребёнком, особенно, когда дело касалось выступлений на сцене. Учительница дала мне какой-то стих про ветеранов. И я его выучила неправильно изначально. Я не знаю, как можно было быть такой невнимательной! Я была твёрдо убеждена, что ветеринары – это же ветераны, поэтому весь стих благодарила за ясное небо и зелёные деревья ветеринаров. А у меня ещё при этом дрожал голос, и я сильно запиналась. В общем, мне, по окончанию, как-то не сильно аплодировали, даже посмеивались немного. Я, конечно же, расстроилась. Потом за кулисами ко мне подошла моя учительница и спросила, почему я вместо «ветераны» говорила «ветеринары». Я просто помню этот свой шок и осознания всего вообще! Мне стало очень стыдно за свой стишок, зато вечером, когда я рассказывала об этом родителям, мы посмеялись вместе от души. А потом они ещё рассказывали эту историю всем родственникам и друзьям. Вот так.

–Блин, у вас такие истории прикольные, – начала Милена, – моя постыдная история заключается в том, что в лагере я случайно громко рыгнула перед мальчиком, который мне очень нравился. Вот прям РЫГНУЛА!

–А он чё? – смеялся Александр.

–Он просто афигел от ситуации! Представьте, рядом с вами стоит милая девочка, а потом она открывает рот, чтобы с вами заговорить, и вместо слов выходит вонючее рыгание вкусного обеда! Класс.

–Фу…боже! – закрыла от ощущаемого стыда Зоя.

–Больше мы с ним не общались, но мне он перестал нравиться.

–Конечно, – с иронией начала Анастасия, – нужно влюбляться в того, кто рыгнёт в ответ.

–Точно! – щёлкнула Милена.

–Зоя! Теперь ты.

–Блин… Не хочу.

–Давай колись. – толкнул её в плечо Александр.

–У меня нет таких постыдных историй. – уткнулась она лицом в полотенце. – Это норма?

–Они у всех есть, Зой. Просто может ты сравниваешь свою историю с нашими и тебе кажется, что у тебя вовсе не постыдная. Так?

–Ну…да.

–Мы примем любую историю, Зой. – поддержал её я. – Рассказывай.

Она подняла на меня свои голубые глаза и тяжело вздохнула.

–В началке я описалась перед всем классом, потому что не знала ответа на вопрос учительницы. Я испугалась и надула в колготки…Вот, всё. Кошмар какой. Сотрите это момент и мне память. – жалела она. – Ваши истории хотя бы смехом заканчиваются.

Мне было хоть и жалко Зою, но ситуация всё равно была ужасно смешная. Все мы писались в детстве. И что? Я встретился с взглядом Александра. Тот еле сдерживался, чтобы не заржать, поэтому, когда мы оба взглянули друг на друга, прыснули со смеху, а за нами и все девочки.

–Вот и твоя история закончилась смехом, Зой! – весело подметил Александр.

–Спасибо. – смеялась звонко она.

–Что ж…вот и подошёл черед Сашечки! – съязвила Милена и с улыбкой на него посмотрела. Тот передразнил её, как обычно.

–Ой, так и быть, расскажу.

–Ой, спасибо.

–Мой постыдный случай случилась совсем недавно на вручении аттестатов! Выпускной – незабываемое событие! Я был рад заканчивать школу до усрачки, поэтому, когда меня взвали на сцену, я весёлой походкой пошёл туда. Точнее бежал. Я реально бежал. Я был счастлив получить свой не красный аттестат, но этому, увы, воспрепятствовали провода для аппаратуры, через которые я споткнулся. НО! Благо, всё обошлось, и я добрался до сцены живым и невредимым. Короче, получив аттестат, я спускаюсь аккуратно с лестницы, чтобы снова не задеть провода, но тут меня окликают: «Саша! Улыбнись!». Естественно, я сушу свои дёсны две секунды и благополучно забываю о существовании проводов на ступеньках ниже. Я спотыкаюсь, задевая носком ботинка провода. Они натянулись и потянули за собой вниз микрофоны, лишив слов, в буквальном смысле, нашу директрису. Все ахнули! Признаюсь, было стыдно, но весело.

–Какой ужас, Саша! – смеялась Анастасия. – После этого все были, наверное, так же, как и ты, до усрачки рады, что ты окончил школу.

–Сто пудов! Избавились наконец-то! Хотя, там скорее всего теперь будет скучно и невесело.

–Какой же ты всё-таки самовлюблённый, Саша. – сказала Милена.

–Не завидуй!

–Ох, ты господи. – выдохнула она и мы все легли на спины. Увидев серое небо, Анастасия сказала:

–Кажется, дождь начинается.

–Да. Опять. – грустно согласился я, а после недолгой паузы добавил. – Классно, что все постыдные истории становятся в итоге смешными до усрачки.

–Именно они и становятся самыми лучшими. – подтвердил Александр.

14: 03 9 дня

Я узнал, что нам осталось отдыхать три дня, в тот день, когда мама за обедом предложила пойти в город за сувенирами. Я потерял счёт дней и был почему-то уверен, что не прошло и недели. А когда тебе заявляют, что скоро ты не увидишь друзей, на душе становится скверно и грустно от медленного приближении конца. Я воспротивился:

–Может вы сами сходите? Анастасия утром сказала, что вечером будет прощальный костёр и они запустят фонарик. Хочу побыть с ними в последние дни.

Родители согласились, ибо мне не нужно было не для кого покупать сувениры. Настроение сделалось паршивым, но я воодушевлял себя тем, что осталось ЦЕЛЫХ три дня, а не ВСЕГО. Однако, когда Александр и Зоя объявили во время дартс, что завтра уезжают – все мои воодушевления рухнули, как дротики.

–Завтра? – ошарашено спросили я, Милена и Анастасия. – Я уезжаю через три дня.

–Через три дня? Серьёзно?

–Капец… – в шоке села Анастасия в беседку.

–Увы и ах! – старался радостно подбодрить всех Александр, но никто не отреагировал. Оглядев всех игроков, я понял, что не хватает самого любителя дартс – Валерия.

–А где Валерий?

–Уехал уже несколько дней назад.

–Да чё за день такой? – вскрикнула Милена. – Сегодня все решили объявить о своём уезде? Или кто-то ещё хочет?

–Это я вообще-то должна говорить. Мне придётся ещё и твой отъезд переживать. – сказала грустно Анастасия.

Мы все замолчали. Настроение играть в дартс испарилось и стало ещё паршивее, чем прежде. У меня в душе как будто бы оборвалась нить надежды, и вместо неё появился страх одиночества и тоски. Я понимал, что мы вряд ли будем общаться где-нибудь в ВК, что завтра всё закончится, а через три дня я уеду, оставив позади себя столько ярких моментов и воспоминаний, которые больше не повторяться. Во всяком случае, не с теми же людьми. Всё медленно рушилось. Я ненавидел это ощущение неизбежного, тем более такого ужасного, что душа начинала ныть. Мне было отвратительно думать о том, что завтра я буду чувствовать боль, и буду чувствовать, пока воспоминания с этого лета более менее не сотрутся. Как же быстро я привязываюсь к людям. И как же больно самому становится от этого.

Мы тихо закончили играть в дартс. В этот раз выиграли мы, однако, никакой радости никто не испытывал. Ирина снова раздала всем по чупа-чупсу и оставила нас в беседке. Молчание продолжалось. Александр осмотрел нас всех с презрением и воскликнул, тряся руками.

–Да вы чё блин? Ну в самом деле! Зоя!!

–Что? – тихо буркнула та. Мне кажется она была на грани слёз. Да я и сам бы не прочь был разрыдаться, но ничего не выходило.

–Я отказываюсь на вас смотреть! Вы кислее лимона, ей Богу. Хуже, чем на похоронах.

–Ну, а что ты хотел, Саш? – вскинула руки Анастасия. – Всем грустно.

–Я понимаю, что грустно, жалко, обидно, неприятно, – всё с прежней игривостью продолжал он, – но это наш последний день. Понятно?! Последний! Давайте проведём его лучше прежних или хотя бы также? Я не хочу грустить. Это не в моём расположении.

Мы все переглянулись.

–Камо-о-о-он!!! Донт гив ап. Погнали по коктельчику опрокинем? Ванёк нам мохито сварит, Анастасия стишок про ветеринаров прочитает, Миленочка рыгнёт, как и подобает леди, а Зоя посмеётся от души, глядя на то, как я буду спотыкаться.

Мы снова все переглянулись и спустя долгую, неловкую паузу залились смехом.

–А пойдём, Александр! – вскочила Милена, и мы все направились в кафе у моря. Нам всем налили безалкогольный, слава Господу, мохито, и мы сели у окна.

–Может продолжим в двадцать один играть? – спросил я.

–Давайте, – согласился Александр, – твоя очередь задавать.

Я втянул мохито по трубочке и задумался. В голове вертелись только банальные вопросы, по типу: ваш любимый цвет, есть ли питомец, в какую страну вы хотите поехать и тэдэ.

–Ну? – спросила Милена, придерживая голову рукой. – Мы всё ещё тут.

–Всё ещё… – тихо вспомнила Зоя.

–Так, Зоя!!! – хлопнул по столу Александр так сильно, что бармен покосился на нас. Больше, к счастью, в кафе никого не было. – Отставить слёзы! Вань, бырей.

–Что первым дело сделаете, когда приедете?

–Ещё один. Давайте любые вопросы, не касающиеся отъезда?

–Ладно. Песня, которая вам понравилась, и вы её слушаете просто на репите?

–Хороший вопрос, Вань. Я недавно смотрел фильм и там, короче, играла песня «Highway To Hell» от AC\DC , и я просто такой…кайф.

–Да, кстати, классная песня. – согласилась Анастасия. – Я щас каждый день по несколько раз слушаю Гарри Стайлза «Golden».

–Серьёзно? – смеялась Милена. – Не думала, что ты его слушаешь. Мне он тоже нравится, правда, клип какой-то не очень получился. Он там просто бежит и всё.

–Ну, в этом и вся суть. Я, когда слушаю, тоже хочу бежать куда-нибудь. – Милена пожала плечами и сделала глоток.

–Я уже как год слушаю песню Тома Оделла «Another Love». До сих пор моя любимая.

–Это та, что ты нам на пианино играла? – спросил я.

–Да-да-да. Это она. Очень классная.

–Блин, надо скачать. – достал я телефон.

–У него ещё одна песня есть. Не такая грустная. Называется «Money». Может тебе понравиться.

–Зоя? – намекнул Александр.

–А! я не особо слушаю зарубежных исполнителей, но недавно мне понравилась песня «Утро» Дайте Танк. Она такая размеренная и вайбовая.

–Мне кажется я её слышал. – почесал подбородок Александр, вспоминая. –Надо будет тож скачать. Ванёк?

–Да, – отложил я телефон, – мне очень понравилась песня «Time Will Tell» от Blood Orange. Я прям, не знаю, я прям танцую душевно, когда её слушаю. Она вот прям афигенская.

–Так, запишу в заметки.

–Я тож. – сказала Милена.

–Так, – начала Анастасия, барабаня пальцами по столу, – Какая у вас мечта? Милена?

–Блин, вопрос тяжёлый на самом деле. Я вообще считаю, что у меня нет мечты прям. Да и её необязательно иметь. Наверное. Но…я бы хотела очень сильно записать свою песню, может даже целый альбом.

–А ты пишешь песни? – спросила Зоя.

–Да. Получается иногда коряво, но в целом неплохо. Для начала пути, по крайней мер.

–У меня мечты нет. Вообще ничего не хочу и это ужасно.

–Это нормально. – поправил её я. – Нормально ничего не хотеть. Такое бывает. Со временем найдёшь то, чем хочешь заниматься. Потом цели и мечты появятся.

–Надеюсь.

–Так…я тоже не могу сказать, что у меня есть мечта, но я бы не отказался сделать комикс или мультик.

–Я бы обосраться как хотел бы побывать на концерте Queen. – улыбнулся Александр.

–Какая хорошая у тебя мечта. – с иронией заметила Милена. – Жди смерти. На том свете твоя мечта исполнится.

–А зачем нам Фредди Меркьюри, когда можно просто врубать огромные колонки и отжигать всем танцполом. Просто потанцевать да песни поорать.

–Концерт Queen без самих Queen?

–Да. Идея хороша.

–Неудивительно, что она твоя.

–Моя мечта…играть в театре. – сказала Анастасия.

–Именно в театре? Не в кино? – спросил я.

–Да. Я обожаю театры. Они со своей атмосферой как бы, да и более эмоциональны. Я вот, если посмотрю какой-нибудь плаксивый фильм про собак, вообще плакать не буду. А в театре пьесу посмотрю и домой возвращаюсь вся в слезах.

–Ого. Ни фига. Это странно как-то. Тебя типа больше за душу берёт?

–Да, потому что там настоящие эмоции и ты их прям чувствуешь. В кино не так.

–Ты даже над Хатико не плакала? – с неверием спросила Зоя. Анастасия покачала головой. – Жесть.

–Так, я задаю вопрос. – сказала Милена, обводя глазами кафе в поисках ответа. – Ваша любимая книга?

–Не читаю. Пас.

–Пф, не знаю. – сказал я. – Я не часто читаю. Но пусть будет «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Хораса Маккоя.

–Как мрачно. – прокомментировал Александр. – Стивен Кинг «Кто нашёл, берёт себе».

–У меня банально. «Гордость и предубеждение» Джейн Остен.

–Габриэль Гарсия Маркес и его рассказ «Полковнику никто не пишет».

–О, я читал. – сказал я, услышав знакомое название. Грустный и одинокий рассказ. Я сочувствовал безвыходному положению полковника и понимал его, потому что тоже каждое утро открывал телефон и находил ноль уведомлений. Я представил, как в недалёком будущем буду также ждать сообщения от ребят. А оно всё не приходит…не приходит…неприходитнеприходитнеприходитнеприходит.

–Вань! – ткнула меня Зоя. – Земля вызывает Ивана!

–Да, что за вопрос бы?

–Каким персонажем ты бы хотел быть? Из книги, фильма, неважно.

–Ммм… – я вспомнил Дугласа Сполдинга. – Да никем. Никем бы не хотел. Я есть я.

–Ну, а в параллельной вселенной? – не унимался Александр.

–Диппер.

–Господи! Меня уже бесит этот мультик. Его постоянно крутят днями напролёт по Дисней.

–А ты всё ещё Дисней смотришь? – каверзно посмотрела Анастасия на Александра.

–Ну…фоном идёт просто..

–Ясно.

–Ой, отвалите! Я бы хотел быть бабушкой Гертрудой.

–Что?? – начал угарать я. – Ты щас серьёзно?

–Да, чувак. Она афигенная бабуля.

–Боже… – смеялась Милена, закрыв лицо руками. – Саша. Почему я не удивлена.

–Да чё? Прикольная она. Смешная такая.

–Ладно, – вскинула руки Анастасия, когда мы все наконец перестали смеяться, – я бы хотела быть Элизабет Беннет и выйти замуж за Мистера Дарси.

–Так, тут всё понятно. Анастасия всё ещё в восемнадцатом веке. Я бы хотела быть Малифисентой.

–Да ты, когда мрачная, – это и есть Малифисента. Вы очень похожи. – заметил Александр.

–Не правда. Я не мрачная.

–Правда. – вдвоём подтвердили мы. – Ты даже щас мрачно смотришь. Как будто убить собираешься на досуге. – Милена ничего не ответила и посмотрела на Зою. – Зоя?

–Шрек.

–ПфХА!!! – заорал Александр, отклоняясь назад. – Зоя!

–Неожиданное заявление.

–Зоя явно умеет удивлять! В тебе есть скрытые, точнее уже нет, таланты.

Сзади послышался колокольчик на двери, и в кафе зашла Ирина.

–Анастасия! Почему трубку не берёшь?! Раз пятьсот звонила. Уже пора всё к костру готовить.

Анастасия, как ошпаренная, начала судорожно раздвигать стулья. Мы быстро втянули оставшийся мохито и рванули за ней. Миновав пляж, мы зашли вглубь территории пансионата, где уже находились корпуса для работников и склады. Ирина провела нас под аркой и зашла в здание, ничем не отличающееся от жилых корпусов, с торца. Из окна корпуса, примкнувшего рядом, доносился шум гигантских стиральных машин. Я мельком взглянул, и увидел, как в барабане крутится белое постельное белье, а перед ним на столе валяется целая куча белых полотенец.

Я последним зашёл за Александром, придерживая тяжёлую, железную дверь, и оказался в тёмном коридоре – по крайней мере, так ощущалось.

–Приоткройте дверь, – скомандовала Ирина, – не могу найти выключатель. А, вот он.

Свет появился и мы завернули в первую же дверь. Склад оказался просто огроменным. Там, можно сказать, было всё: фейверки, садовые декорации, инструменты, люстры, книги и даже дырявое кресло.

–А тут уютненько. – сказала Александр, и вдохнул сырой воздух. – И пыльно.

–Где-то здесь должен быть воздушный фонарик. Так, девочки остаются тут и ищут фонарик, а Александр с Ваней идут за коробками с дровами.

Мы кивнули и вышли в коридор. Пройдя к самой последней двери, Ирина подёргала ручку, но дверь оказалась заперта.

–Да что ж такое-то? – пробурчала она, перебирая связку ключей. – Может этот? О! входите.

Тусклая лампочка наверху еле-еле освещала маленькую каморку, где в углу стояли коробки с дровами.

–Вот. Берите их.

Я и Александр повиновались и взяли по две коробки каждый. Не хочу показаться нытиком или слабаком, но мои руки тут же заныли, почувствовав пять килограмм. Я взглянул на Александра. Тому вроде бы не было тяжело, во всяком случае, первые три минуты, потому что потом она всячески подгонял идти быстрее Анастасию, Зою и Милену.

Вернувшись с дровами и найденным фонарём, мы все вместе принялись выстраивать что-то наподобие костра, как в лагере, пока подходили и наблюдали за нашей работой. Солнце уже почти ушло за горизонт. В тот последний день закат был на редкость розовый, и я его сфотографировал.

–Тьфу, блин! – вспомнила Ирина, запихивая коробку из под дров в костёр. – Спички забыла. Щас принесу.

Я тяжело выдохнул и сел на камушки, вытянув ноги вперёд. Море почти дотрагивалось до моих кед, но я не убирал их. Вдруг, я почувствовал странную, весомую тишину и посмотрел на Александра. Она стоял, грызя ноготь и смотря на заход солнца. Потом, как бы опомнившись, мельком взглянул на меня, выдохнув. Мне было непривычно видеть его таким спокойным, я бы даже сказал грустным. Думаю для Александра печаль выражалось спокойствием. И это было видно в его золотых глазах, где обычно сияли весёлые, игривые искорки. В тот вечер он был молчалив и не старался язвить на каждом слове. Вроде бы присутствовал и находился среди нас, но и в то же время был где-то далеко в море. Странствовал. Размышлял.

Мне было жаль его. Я хотел бы уберечь его от страданий разлуки, потому что знал, что на самом деле, ему будет тяжелее всего. Александр – светлый человек. Он будто бы, действительно, светился, когда улыбался, да даже когда просто проходил мимо. Его походка, мимика, жесты – всё это располагало к веселью, но никак не к грусти и тоске. Поэтому, когда я увидел Александра таким поникшим, мне ничего не оставалось, кроме как включить AC\DC и начать петь во весь голос прямо на людях.

–Давай Саш! – перекрикивал я песню, отбивая ногами ритм, и имитируя гитару. – Твой выход!!!

Александр улыбнулся, как и прежде: слегка уголками рта, и начал подпрыгивать вместе со мной и орать:

I’m on the highway to hell

I’m on the highway to hell

I’m on the highway to hell!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ²

Все смотрели на нас, как на идиотов, но нам было без разницы. Мне было без разницы. Потому что в тот моменты мы были живы. Я. Был. Жив.

22:03 того же дня.

Я стоял в хороводе незнакомых мне людей и громко хлопал, наблюдая, как фонарь медленно поднимается в звёздное небо исполнять наши мечты. В ушах звенела музыка, повсюду раздавались возгласы, крики детей и смех. Перед глазами всё плыло, а внутри приятно растекалась эйфория, заряжая импульсами мои вены.

–Пойдёмте! Пойдёмте! – позвал откуда-то сзади Александр, размахивая руками. Не дождавшись нашего ответа, он побежал в сторону рабочих корпусов. Мы побежали за ним, крича ему вслед. Лёгкие начали гореть от бега, а глазаслезиться. Фонари кое-как освещали нам дорогу. Я спотыкался о каждый небольшой камень, но продолжал бежать, как угорелый. Наконец в темноте арки я увидел запыхавшегося Александра. От арки вела разрушенная буна, в которой даже виднелись железные прутья. Александр не удостоил вниманием табличку с предупреждением об опасности и прошёл по буне, разведя руки в стороны. Я последовал за ним по пятам, проделав тоже самое. Мы дошли до края буны и сели, свесив ноги. Море почти не было видно. Небо можно было отличить лишь по звёздам, а море услышать. Я представил, что мы сидим на краю Земли пред самим космосом. Ещё чуть-чуть и упадёшь в бездну.

–Тут красиво. – нарушила тишину Милена. – Почему ты выбрал это место?

Александр долго не отвечал. Мы и не ждали, что он ответит, однако, он вздохнул и сказал:

–Здесь хорошее место, чтобы просто посидеть, помолчать.

Я не знаю точно, сколько времени мы там просидели. Я смотрел в космос и слушал дыхание моря. Мне нравилось просто сидеть и молчать рядом с ними, хотя нам всем было, что сказать друг другу. Я бы хотел высказать им всем свои мысли и открытия. Сказать им, насколько они чудесные. Но не я, ни они ничего не говорили. Однако, когда мы уходили с буны, я чувствовал, что сказал всё. И я был уверен, что они поняли меня, потому что чувствовали то же самое.

11:11 в какой-то день неделю спустя. Дом.

Я разомкнул слипшиеся ото сна глаза и потёр их. Солнце падало на мою подушку, освещая след от моей слюны. За окном уже играли во дворе дети, и пели птицы. В общем, лето.

На столе телефон разрывался от сообщений. Я злобно взял его, настроившись ругаться на спам от одноклассников, но, увидев на экране другие уведомления, расплакался, хоть я и плачу редко.

«Вас добавили в группу «Причалъ»»

А: «ЙОООООУ!!!»

А: «Дароу, дети!»

М: «Я не дитё)»

З: «Привет)»

В: печатает…

Конец

С «теми» людьми даже молчать приятно.

Примечания

1

Tom Odell «Another Love»

(обратно)

2

AC\DC Highway to hell

(обратно)

Оглавление

10

*** Примечания ***