Зимняя сказка [Филипп Владимирович Краснов] (fb2) читать онлайн

Филипп Краснов Зимняя сказка

Дождь размыл дорогу, превратив и без того трудную для продвижения местность в кашу из выбоин и ухабов. Кучер остановил коней, спрыгнул в грязь и, изрядно измазав свои штаны, смачно прокомментировал ситуацию крепким словцом.

В эту же секунду небольшая дверца приоткрылась, и из кареты появилось осунувшееся лицо с седыми бакенбардами и такими же седыми, уложенными набок волосами.

– В чём дело, Степан? Отчего мы стали?

– Дорога, ваше благородие… – почесав затылок, ответил кучер. – Просто ужасна эта дорога, чтоб её черти задрали! Колесо встряло, и теперича нужна нам помощь, сами не выберемся из такой-то ямы.

Человек с седыми бакенбардами ещё больше помрачнел и молча закрыл небольшую дверцу. Степан же так и остался стоять возле колеса, громко проклиная это «мерзкое», по его мнению, место.

– Неужели всё так серьёзно?

Слова эти произнесла молодая девушка лет двадцати, когда её отец, обладатель седых бакенбард, вернулся обратно в карету.

– Да, голубушка моя, – ответил он. – Видится мне, что застряли мы надолго. Надобно собирать вещи и выходить наружу…

Говоря слова «застряли надолго», бывший коллежский асессор Александр Васильевич Данилевский взгрустнул. Тонкая сеть морщин вмиг опутала его высокий лоб, отчего пятидесятилетний мужчина словно прибавил к своему возрасту ещё несколько десятков лет жизни.

Но винить Александр Васильевич мог только себя. Двенадцать лет он был коллежским асессором в Петербурге. Двенадцать лет он и его дочь жили безбедно и всегда имели на столе кусок хлеба, виду которого могли позавидовать даже самые изысканные французы, и бокал вина, глядя на который, те же французы всенепременно облизывались и пускали слюни.

Но увы, когда человеку всего хватает в жизни и когда он вроде бы живёт в полном достатке, судьба спутывает ему все карты. Причём в случае с Александром Васильевичем – в прямом смысле. Она сажает его за стол, даёт ему в одну руку стопку коньяка, а в другую – игральную колоду. И вот уже видный коллежский асессор Данилевский, человек богобоязненный и независимый от каких бы то ни было вещей или привычек, теряет своё лицо.

Днями и ночами он сидит за столом и играет, играет, играет. И, в общем-то, проигрывает. Нет, конечно, иногда он и выходит победителем (чем чёрт не шутит), но всё же в большинстве – он проигрывает. Это его злит. Он возвращается в свою квартиру, которую делит с дочерью и прислугой (к слову сказать, пять огромных комнат в центре Петербурга), и начинает буквально рвать и метать.

Со стола падают тарелки, гнутся и летят из окна ложки, чернильница находит свою смерть, столкнувшись со стеной.

И самое главное, что Александр Васильевич ничего не может с собой поделать. Он бы и рад остановиться, сжечь карты и вернуться к прежней жизни, но, увы, сделать это не может. Словно кто-то захватил его разум и заставляет играть.

Елизавета Александровна, его единственная дочь, пыталась всеми силами вытянуть своего отца из «игральной ямы». Но даже мольбы горячо любимой дочери не возымели ровным счётом никакого действия.

Так продолжалось почти год, покуда в один жаркий летний вечер Александр Васильевич, усевшись по своей привычке за стол и приняв не одну стопку коньяка, не вошёл в такой раж, что поставил на кон все свои пять комнат в центре Петербурга.

И что вы думаете, милостивые судари и сударыни? Конечно же, он их проиграл! А на следующее утро его отправили в отставку как человека, переставшего выполнять свои служебные обязанности.

Тьма опускалась на разум несчастного Данилевского. Первый порыв, возникший в его воспалённом мозгу, – топиться; чуть позже он уже хотел повеситься, а под конец дня и того хуже – сжечь себя.

Однако в тот момент, когда он, как безумный, схватил свечу, в комнату вошла Лиза. Одного взгляда на лицо дочери Александру Васильевичу хватило для того, чтобы мигом избавиться от горестных мыслей.

И тогда, затушив свечу, он бросился в ноги своей дочери и умолял её о прощении. Он много говорил, каялся во всех грехах, и в конце, взяв себя в руки, приказал ей покинуть его навсегда, ибо с таким отцом она только загубит свою жизнь.

Но Лиза не желала даже слушать этого. Где это видано, чтобы в трудный час дети оставляли своих родителей?

– Да, здесь нам жить негде, но ведь у нас есть усадьба в Черниговской губернии, – сказала с жаром Лиза, – а это значит, что жизнь наша не кончена, а, наоборот, только начинается.

Слова дочери вернули Данилевского к жизни, он мигом бросился к столу и выудил на свет ветхую карту, оставленную ему ещё отцом. Там он нашёл соответствующую отметку и вслух громко прочитал: «Черниговская губерния, Глуховский уезд, село Старое».

И вот за несколько миль до этого села отец и дочь, а также их верный слуга Степан, остановились.

Быстрый осмотр показал, что колесо пришло, в общем-то, в негодность, и что толку от него уже не будет.

– Что делать, барин? – причитал сумрачный Степан. – Я ума не приложу. Застряли в таком месте, где ни людей, ни даже чёрта не водится!

Однако не успел ещё кучер закончить свою речь, как где-то вдалеке послышалось громкое ржание. Все трое замерли. Через несколько секунд ржание повторилось, только теперь ещё ближе.

Секунды сомнений и тревог показались вечностью. Но все они были разрушены в тот миг, когда из-за поворота показалась небольшая повозка. Тащила её весьма резвая лошадь, то и дело получавшая порцию хлыста от возницы.

– Эге-гей! – прокричал в ту же секунду, как увидел новоприбывшего, Степан. – Там, на повозке, давай сюда!

Крики, впрочем, были ни к чему, возница и так правил в их сторону.

– Добрый вечер, судари и сударыня, – быстро спрыгнув на землю, кивнув головой, проговорил новоприбывший. – Что за беда настигла вас?

– Дык разве не видишь?! – бесцеремонно прокричал Степан. – Колесо в утиль, кони устали, а до села ещё далече.

– Так это не беда, – возразил кучеру возница, – ещё же не стемнело, а значит, ничего страшного не случится. А так и меня судьба послала вам в помощь, и до темноты мы уже прибудем в село. Право, господа, беспокоиться не о чем.

– А что страшного может случиться, когда стемнеет? – неожиданно даже для самой себя спросила Лиза.

Возница помедлил немного, как будто собираясь с мыслями, и наконец проговорил:

– Леса здесь тёмные, а водятся в них порой звери свирепые и кровожадные.

– Это какие же?! – вступил в разговор Данилевский. – Волки, медведи?

– Да, именно они, – почему-то мрачно ответил новоприбывший. Однако тут же спохватился и, натянув на своё лицо улыбку, произнёс: – Впрочем, я не представился, а это очень бестактно с моей стороны. К вашим услугам, Ариус, но можно – просто Арий.

Все прибывшие из Петербурга про себя отметили, что имя это очень странное, однако вслух своих соображений не высказали.

Поочерёдно познакомившись со всеми, Арий надолго остановил свой взгляд на Лизе. Она, к слову, тоже смотрела на него дольше, чем того допускают приличия. Наконец их прервал кучер, который заявил, что больше ни минуты не намерен находиться в этом чёртовом месте, и если господа сию же минуту не пожелают ехать, то он пойдёт пешком.

Господа ехать пожелали, все вещи были быстро перегружены из кареты в повозку. Ещё до того, как последний луч солнца скрылся за горизонтом, лошадь Ария въехала в село.

***

Два месяца прошло с тех пор, как Данилевские, отблагодарив своего помощника, переступили порог старого особняка.

Что ж, особняк и правда был стар, как, в общем, и всё село. Вы, господа, я думаю, нередко, проезжая в своей карете мимо того или иного поселения, задумывались: «А почему же именно так оно называется?» Что ж, прибудьте как-нибудь в село Старое, и у вас сразу отпадут все вопросы.

Дома, люди и весь тот огромный лес, который окружает со всех сторон сокрытое от чужих глаз поселение, кажутся такими древними, что я не удивлюсь, если они ещё застали времена Ивана Грозного.

К слову сказать, сама усадьба находилась не в поселении, а немного поодаль, в месте тихом и уединённом.

Дом, как уже выше было сказано, был стар, однако за ним следили. Этому обстоятельству Александр Васильевич немало удивился, и на следующее же утро после приезда направился в село, где у местного писаря узнал следующее:

– Ну так, дом-то хороший. Чего ему стоять разрушаться? Ваш отец был человеком добрым и отзывчивым, помогал нам деньгами, да и так просто можно было с ним о чём угодно поговорить, – сказав это, писарь внимательно поглядел на Данилевского. – Вы-то здесь ни разу не бывали?

– Нет, мать с отцом не жили вместе, я родился и прожил всю жизнь в Петербурге.

– То-то и оно… – протянул писарь и тут же добавил: – Вы к нам надолго?

– Пока что поживу, – невесело проговорил Александр Васильевич, – а там уже видно будет.

– Живите, живите, – весело махнул рукой писарь. – Только молю вас, старайтесь из дома ночью далеко не выходить. Особливо леса сторонитесь.

– А что там? Волки, медведи? – с иронией в голосе спросил бывший коллежский асессор.

– Можно и так сказать, – угрюмо ответил писарь.

На этом разговор прекратился, и Александр Васильевич, испытывая смешанные чувства, поспешил вернуться домой на обед.

К слову сказать, поселяне отнеслись к новоприбывшим с большой заботой и лаской. Да и люди здесь оказались в большей степени грамотными и добрыми. Это привело Данилевского в замешательство, ибо ему с детства казалось, что в селе живут грубые мужланы и ещё более грубые женщины. Теперь все предубеждения были развеяны.

Прижились все на новом месте достаточно быстро. Степан – тот и вовсе влился в местное общество с таким успехом, что уже через неделю после прибытия знал каждого в селе по имени. За два месяца он успел влюбиться в дочку мельника, затем побывать на сеновале с дочкой кузнеца, а после напоить дочку казака.

Все эти вышеупомянутые дамы были очень злы, когда о похождениях славного Степана стало известно. Ещё более раздосадованы были их отцы, которые немедля отправились к Данилевскому и потребовали выдать им «этого мерзавца и прохиндея». Лишь несколько бутылок хорошей водки, которые Александр Васильевич прихватил с собой из Петербурга, помогли успокоить нервы трём отцам. Они ушли, но поклялись, что «утопят в речке, на кол посадят, а после сожгут на костре» Степана, если он ещё хоть раз притронется к их чадам.

Угрозы были страшны, поэтому Степан, который во время разговора скрывался под лестницей, наскоро перекрестился и поклялся Богу, что никогда больше не будет творить таких паскудных дел, а женится на одной милой вдове, которая уже несколько недель строит ему глазки.

Что же касается Лизы, то она была абсолютно всем довольна. Сами посудите: подруг в Петербурге у неё не было, каких бы то ни было знакомых тоже. Она была мечтательницей и предпочитала уединение шумным компаниям. Лишь одно обстоятельство для неё было важно: чтобы в новом доме были книги. Что ж, в старинной усадьбе Данилевских их было предостаточно.

Так и жили. Тихий морозный декабрь потихоньку подходил к концу, и в последний его день, который был ознаменованием ухода старого года, Степан снарядился отправиться в село за продуктами к праздничному столу. Лиза увязалась с ним, объяснив отцу своё желание тем, что она засиделась в особняке, и ей хочется часок-другой подышать свежим воздухом да полюбоваться на снег.

– Ведь ты знаешь, милый мой отец, как я люблю снег. Да и со мной будет Степан. Он уж убережёт меня от любой опасности, – добавила в конце Лиза, и все сомнения и тревоги Данилевского канули в небытие.

Что ж, погодка, скажу я вам, в тот день и правда была чудной. Всюду, куда ни кинь взгляд, стелился снег, словно какой-то великан щедро рассыпал его по полям и лесу. Причём этот славный здоровяк укрыл им каждую веточку, чтобы дереву было не холодно. Хотя холодно не было, ибо не было ветра. Стояла мирная тишина, и душа любого человека (если, конечно, он не был каким-то там проходимцем) радовалась. В душе царили гармония и покой.

Степан поехал на повозке, которую он приобрёл у одного местного купца, обменяв её на поломанную карету. Лиза же, дабы в полной мере насладиться столь радостным для её красивых глаз видом, избрала иной путь передвижения. Она размеренно ехала верхом на коне чуть поодаль от своего слуги.

Кто его знает, я вот лично не представляю, как эта хрупкая девушка всего лишь за месяц научилась управлять лошадью так резво, что и не каждый казак так сможет. Данилевский и сам этому немало удивлялся. То и дело он возрождал в голове биографии своих предков. Но все они, насколько помнил бывший коллежский асессор, были либо государственными служащими, либо (в случае женщин) простыми хозяйками усадеб. Данилевский и представить себе не мог, чтобы одна из этих величественных матрон могла вот так резво рассекать на коне. Но, впрочем, другие времена – другие нравы! Нам ли об этом судить?!

– О, Хавронья, здоровеньки тебе! – прохрипел, остановившись возле постоялого двора, Степан.

– И тебе не хворать, Стёпа, – мило улыбнувшись своими шестью зубами, прошепелявила бабка Хавронья, хозяйка двора.

– Нам бы это… того самого, яичек, картошечки… эмм… водочки…

– Праздник ведь, – помогла запинающемуся слуге Лиза, – а на стол поставить нечего.

– Мигом! – быстро вытирая руки о передник, затараторила бабушка. – Сейчас всё будет, Елизавета Александровна, сию же минуту.

Хавронья скрылась в недрах своего заведения. Появилась она спустя несколько минут, при этом руки её были полностью заняты различными сумками и чашками. Вот иной раз как посмотришь, и диву даёшься. Вот француженки все такие утончённые, а что толку? Коль они даже к столу ничего приготовить не могут. Другое дело наши – русские женщины! Ох, господа, скажу я вам, что краше их нет на свете. А уж какими они могут быть сильными – это отдельная тема, которой, скажу я вам, не жаль и роман посвятить, но сейчас не об этом.

Повозка, заметно потяжелев, осела в снегу. Степан с Лизой двинулись в обратный путь.

И тут начала твориться какая-то дьявольщина. Небо, на котором вот только минуту назад не было ни одной тучи, мигом покрылось ими. Где-то вдалеке раздался гром, тут же налетел сильный ветер, который, в свою очередь, поднял жуткую пургу.

– Елизавета Александровна! – кричал что было мочи Степан. – Нужно скакать быстрее, иначе метель нас совсем…

Последних слов слуги Лиза не расслышала. Конь не слушался её, и, казалось, он готов был прямо сейчас упасть и испустить дух. Лиза не позволила ему сделать этого. За считанные минуты замело так, что поля уже не было видно, девушка и представить себе не могла, куда скакать (ведь Степан пропал из виду), и поэтому, недолго думая, она развернулась и кинулась в лес. Лиза надеялась, что там ей удастся укрыться от бури, и потом, переждав её, вернуться домой.

Конь теперь скакал как безумный, Лиза даже не пыталась его остановить. Лес впереди становился гуще, и вот уже даже солнце перестало просвечивать через плотно укрытые снегом «вершины» деревьев.

Сумасшедшая скачка продолжалось до тех пор, пока конь не поскользнулся и с диким ржанием не упал на землю. Его правая передняя нога была сломана; в душу Лизы закрался страх. Словно пожар, он охватил все мысли девушки. Вдобавок ко всему, вокруг стояла кромешная тьма, и в голове сразу же всплыли предостережения местных жителей о том, что в лес ночью лучше не ходить.

Ведь ещё не ночь, почему же здесь так темно?! Лиза не могла ответить себе на этот вопрос. Справа от неё раздался резкий хруст, и что-то ударило девушку в спину. Она упала и скатилась с пригорка в небольшой овраг.

В следующее мгновение толкнувшее её существо спустилось вниз, и девушка с перекосившимся от страха лицом протяжно закричала.

Существо, стоявшее перед ней, не подлежало какому бы то ни было адекватному восприятию. Тело его было похоже на человеческое, но одежды на нём не было, и всё оно было покрыто густой чёрной шерстью. Лицо же… о, лицо (если можно это так называть) было столь ужасно, что и описывать его не хочется. Эти острые уши, выступающие вперёд челюсти, жёлтые глаза… Нет! Даже не просите, я не буду описывать его лицо.

Так вот, это существо приближалось к Лизе, а она даже не могла пошевелиться. Ноги её словно вросли в землю и вмёрзли в снег. Кричать она тоже не могла. От волнения и страха перед глазами девушки начала проноситься вся её жизнь. Вот детство, вот юность, вот жизнь в Петербурге, а вот и переезд в Старое – вот и вся жизнь.

Последним образом, промелькнувшим в сознании девушки, был образ Ария. Он почему-то задержался в её голове дольше остальных. А после всё ушло, мысли утонули во мраке небытия, и Лиза потеряла сознание.

***

Сознание девушки блуждало где-то за гранью видимой реальности. Оно заглядывало в другие измерения, сквозило меж пространством и временем и, наконец, возвратилось к своей хозяйке.

Лиза открыла глаза и увидела дощатый потолок. Тут же к девушке вернулись все воспоминания, глаза её вмиг наполнились страхом, и она попыталась вскочить. Чья-то рука, положенная на плечо, удержала её, и мягкий голос произнёс:

– Елизавета Александровна, не бойтесь, вы в безопасности, – это был Арий.

– Но то существо… – начала было Лиза, но тут же осеклась.

– Оно мертво, – просто сказал Арий. – Я услышал ваш крик и бросился на помощь. Как раз вовремя поспел.

– Но что это было? И как вы его убили? А та метель, она была уж слишком странной!

Девушка буквально завалила своего спасителя вопросами, и Арий, глубоко вздохнув, произнёс:

– Я отвечу на все ваши вопросы, Елизавета Александровна…

– О, прошу вас, просто Лиза.

– Я отвечу на все ваши вопросы, Лиза, ибо на улице всё равно уже темно, и эту ночь нам с вами придётся как-то пережить вместе.

Арий ожидал, что слова его как-то испугают девушку, но прогадал. Лиза не боялась, и даже наоборот, внимательно ловила каждое его слово. Он продолжил:

– Там, в лесу, вы столкнулись с оборотнем. Это тёмное существо… одно из множества существ, которые обитают на границе нашего мира и тёмного. Граница эта, к сожалению, проходит в этом лесу, и частенько потусторонние существа проникают в наш мир. Именно поэтому я предостерегал вас не ходить в лес по ночам. Тогда твари особенно сильны.

Немного помолчав, Арий продолжил:

– Я же страж границы, и уже почти тысячу лет охраняю её от всяких порождений тьмы. Появляются они, правда, редко и в основном в одиночку, но сегодня особенная ночь. Ночь, когда год сменяется годом, и портал между мирами раскрывается настолько, что все монстры устремляются в наш мир. Тогда я даю им бой. Вы ведь тоже даёте им бой, Лиза?

Вопрос этот не только не поставил Лизу в тупик, но и, наоборот, как будто объяснил ей то, что мучило её с детства.

– Эти сны… – робко проговорила девушка. – Мне часто снятся сны. Я вижу их лица, их мерзкие руки тянутся ко мне, хотят схватить и растерзать меня.

– Все в нашем селе видят эти сны. Ибо все живущие здесь являются потомками хранителей света, первых людей, которые дали бой тьме и победили её, изгнав в другой мир всех нечистых тварей. Ваш дед был прямым потомком одного из таких хранителей.

– Вы один из них, Арий, ведь так?

– Да, я был рождён для того, чтобы стать бессмертным. До того, как наш мир не будет уничтожен солнцем, я обязан стоять на страже.

– Ну что ж, – Лиза хлопнула ладонями по кровати и резко поднялась. – В таком случае, сегодня вы будете не один.

– Ох, это очень, очень опасно, Елиза… Лиза, я… я не хочу, чтобы вы пострадали. Ибо вы… луч света, луч, который гонит тьму из моей души! – Арию было сложно говорить, но всё же он справился с волнением. – Едва увидев вас, я потерял сон. Вы растопили холодное сердце нелюдимого отшельника, и теперь можете делать со мной всё, что захотите.

Лицо Лизы зарумянилось, девушка хотела что-то ответить на столь пламенную речь стража, но за окном раздался резкий хлопок, и земля стала уходить из-под ног.

– Они здесь! – бросившись к окну, грозно прокричал Арий.

***

Вся землянка ходила ходуном. Стулья попадали. Всё, что было внизу, устремилось вверх, а то, что находилось вверху, – рухнуло вниз. Огромный котёл сорвался с места и со всей силы врезался в стену, пролетев в нескольких сантиметрах от головы Лизы.

– Быстро! – схватив девушку за руку, крикнул Арий. – Нам нужно выйти наружу.

Однако сказать это было намного проще, чем сделать. Несколько раз Лиза и Арий падали, оказываясь в разных углах землянки. Но, наконец, судьба смилостивилась. Дверь с шумом вылетела, и девушка со стражем вмиг оказались на улице.

Дыхание у обоих было сбито. И дабы хоть как-то прийти в себя, они повалились на снег.

Вокруг же, к слову сказать, творилось нечто ужасное: пространство мира разрывалось сотнями порталов, которые изрыгали десятки ужасных, богомерзких тварей. Существ этих не то что вживую видеть, их и описывать-то возьмётся только человек с очень крепкими нервами…

К счастью, ваш покорный слуга не боится ничего (ну, почти ничего), и поэтому вот как некоторые из них выглядели:

Существо с головой, которая напоминала голову бегемота, было на козлиных ногах и с телом жирафа. При всём этом, оно было высотой с двухэтажный особняк и ходило на задних лапах.

Монстр с человеческим лицом, с телом собаки и ногами медведя, ростом со старый столетний дуб.

Тварь с козлиной бородой…

Впрочем, я заговорился, а вам, вероятно, не слишком приятно про это читать. Что ж, добавлю только, что (помимо самых невиданных существ) здесь были и монстры, давно известные славянскому фольклору: ведьмы на мётлах, волколаки, оборотни, лешие, бесы, големы, вурдалаки и даже огромные грифоны.

Вся эта нечистая сила с диким рёвом бросилась на лежащих Лизу и Ария. Девушку парализовал такой сильный приступ страха, что она, как и незадолго до этого, совершенно не могла пошевелиться, лишь сильно жмурила глаза и бросала безмолвные мольбы в чёрное, как воронье крыло, небо.

Арий же, для которого нынешний бой должен был стать лишь одним из сотен других таких же, быстро встал, скинул с плеч чёрный плащ и, исторгнув из глубин своего сознания древнее заклинание, начал преображаться. Небольшими облачками слова повисали над его губами, а в это мгновение торс стража укрывал массивный доспех, руки скрывались за блестящими стальными наручами, а на голове появлялся шлем.

Вдобавок ко всему, от древнего воина во все стороны пульсацией расходились световые волны. Свет этот слепил нечистых тварей, а некоторых и вовсе сжигал на месте. Арий вынул из ножен клинок, который в ту же секунду полыхнул огнём, и бросился вперёд.

Бойня, от которой зависела судьба нашего мира, началась. Арий бился отчаянно, меч его проходил через тела монстров, как нож сквозь масло. Однако стоит отдать должное и тёмным: они и не думали отступать. Да и куда им было отступать? Их мир – мрак, пустая, выжженная земля. А здесь – о, здесь столько всего, что можно разрушить!

И поэтому они шли вперёд, шли и умирали. Однако Арий, хоть и был очень силён, вдруг начал отступать.

– Что такое?! – в недоумении прокричал он, когда тёмные сомкнули кольцо окружения. – Их слишком много! Нет, я не выс…

Страж не успел договорить: вампир выбил меч из его рук, а оборотень подхватил воина и со всей силы швырнул в дерево. Тут же по лесу пронеслись победный клич и дикий рёв монстров, которые устремились вперед, чтобы добить ненавистного врага. Но сделать это им не удалось: Лиза, наконец, поднялась.

Зелёные глаза девушки горели диким, безумным огнём. Монстры недоумённо уставились на неожиданного противника, а потом они умерли. Все. Разом. А что же Лиза? Лиза упала на землю. Волосы её, все до последней пряди, были седыми…

***

– Их было слишком много… – неспешно перебинтовывая руку, причитал Арий. – Я не помню такого… Если бы не ты, они бы убили меня, а потом ринулись в село. Что ж, потомки древних хранителей, вероятно, дали бы им бой. Возможно, многих бы убили, но всё равно тьма бы победила.

С неподдельным восхищением, отбросив бинт в сторону, страж посмотрел на Лизу.

– Ты очень сильная! Клянусь всеми своими годами сражений, что это высшие силы направили тебя в этот лес, как и до этого привели тебя в село. Я благодарю тебя, ты спасла мне жизнь. Да что там, ты спасла весь наш мир!

– Я всего лишь отплатила добром за добро, – кокетливо улыбнувшись, прошептала Лиза. – Да и, признаться честно, я не знаю, как так вышло.

– Твои волосы… – резко встрепенувшись, ужаснулся Арий.

– Да, я знаю, но, пожалуй, так стало даже красивее, ты не находишь?

– Вполне. Они мне напоминают снег, ты стала похожа на тихую, спокойную зимнюю ночь. А я лично считаю, что нет на нашем свете ничего красивее снежной зимней ночи!

– Ох, Арий. Как же всё-таки коварна судьба. Я всю жизнь искала тебя, но в толпе, среди сонма угрюмых лиц, мне попадались лишь серые, ничем не примечательные моему сердцу люди. И надо же, в такой глуши я наконец смогла обрести своё счастье…

***

Александр Васильевич, который уже готовился поднимать ополчение, неожиданно столкнулся с Лизой в дверях особняка. Он тут же завалил дочь вопросами, сказал, мол, они со Степаном, который вернулся посреди ночи продрогший до нитки, уже считали её мёртвой.

– Ах, мой дорогой, мой милый отец, если бы ты знал, как я тебя люблю! – бросившись ему на грудь, прошептала Лиза. – Теперь у нас всё будет хорошо, теперь я вижу, что все наши проблемы уходят, и наступает счастье.

В особняке, куда вскоре из своей землянки перебрался и Арий, было тепло и уютно.

За окном же была настоящая сказка. Зимняя сказка, которая очаровывала своей красотой любое, даже самое чёрствое сердце!