Вирус [Александр Швед-Захаров] (fb2) читать онлайн

Ступени эскалатора бежали вверх. Михаил Евгеньевич Степанов переминался с ноги на ногу, словно приближая окончание подъёма и достижение финиша. Левой рукой он теребил пуговицу на своём пальто, а правой крепко сжимал ручку портфеля. Вестибюль станции метро «Удельная» встретил его серостью и отсутствием людей. Михаил сперва решил, что уже никого нет, и он полностью опоздал, но взглянув на большие настенные часы понял, что у него в запасе ещё есть полчаса.

– Кхе, кхе, – в пяти метрах от него покашлял патрульный.

Михаил Евгеньевич отшатнулся от него в сторону, словно от прокажённого. Патрульный проводил его понимающим взглядом и поправил сползшую вниз медицинскую маску.

До своего дома, на Скобелевском проспекте, Степанов практически добежал. Трясущимися руками он набрал код доступа в подъезд, и дёрнул ручку на себя. Ворвавшись в подъезд, он крупными шагами перескакивал со ступени на ступень, преодолевая этаж за этажом. Его квартира располагалась на последнем, пятом этаже. Механическим, отработанным движением он вставил ключ в замочную скважину двери своей квартиры, повернул два раза и толкнув дверь заскочил внутрь. Быстро закрыл и заперев на засов, он прислонился спиной к двери. Михаил Евгеньевич стянул шапку с головы, по его лбу бежали капли холодного пота, а редкие длинные волосы увлажнились и слиплись.

– Папа, что-то ты сегодня опаздываешь, – донёсся голос с кухни.

Степанов снял пальто, скинул туфли и уселся на табурет, стоявший в прихожей, отдышаться.

– Да уж, ещё чуть-чуть и могло бы всё закончиться печально. – согласился отец.

Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышел Иван.

– Папа, с тобой всё в порядке? Может тебе выпить таблетки от давления? – немного обеспокоенно спросил сын.

– Да нет, – Степанов отмахнулся, – ерунда. Сейчас отдышусь и всё пройдёт.

– Я отварил картофель и нарезал овощной салат. Иди скорее есть, скоро отбой. Видимо ты даже помыться не успеешь, – спокойным тоном констатировал сын.

Степанов повесил пальто, поставил туфли на полку, и умывшись сел к столу. Аромат отварной картошки, с таящим в ней масле, разносился по кухне. Сглотнув слюну, отец положил на тарелку свою порцию и приступил к трапезе.

Без трёх минут десять, они легли по своим кроватям и пожелав друг другу спокойной ночи, выключили свет.

В 22.00 громкоговорители, висевшие на улице, ожили.

«Внимание, внимание. В целях предотвращения распространения инфекции, а также в целях самосохранения, просим вас не передвигаться по квартирам, не шуметь. Тот, кто нарушит установленные правила карантина, будет изолирован от общества. Спасибо за понимание»

Ваня уткнулся в стенку и замер. Было слышно, как снаружи, к дому, подлетает дрон – наблюдатель. Вот он завис возле окна, сканируя датчиками тепловой фон человеческих тел, белый луч пробежал по комнате, исследуя предметы в комнате, с целью выявления новшеств или обнаружения недостающего. Убедившись, что всё в норме он облетел дом с запада и приступил к сканированию соседней квартиры. Ванька выдохнул. Хоть он и знал, что ничего у них нет противозаконного, и что ничего не исчезало и давно не появлялось, но волновался, как в первый раз. Всё это было дико, ты себя чувствуешь, словно в тюрьме, и к этому невозможно было привыкнуть. Глубоко вдохнув, он зажмурил глаза и приказал себе уснуть.

Ваня проснулся от цокающего звука, доносившегося из-за входной двери. Звук был глухой, но с каждой секундой нарастал, приближаясь к квартире Степановых. Раньше такого не было, чтобы кто-то из «иных» забирался в парадные. Может дверь осталась открытой? Может это отец не закрыл её? Его рассуждения прервал цокающий звук, достигший их площадки. Этаж последний, дальше дороги нет. Звук прекратился, словно Иной замер, думая, куда дальше идти. Ваня приподнял голову и посмотрел в сторону кровати отца. Михаил сидел на кровати и мёртвым взглядом смотрел в сторону сына.

– Пап, ты чего? – шёпотом спросил сын.

– Тс-с-с-с, – отец прислонил указательный палец к губам, но было поздно.

Цокот приблизился к их двери и начал усиленно скрести по двери. Раз за разом иной проводил чем-то острым по двери, медленно, скребя по деревянному покрытию входной, единственной двери. Звук этот был столь страшен, сколь и непонятен, что его издавало. Каждый иной был разный. По телевизору показывали кадры, как Росгвардия, успешно уничтожала их логова. Иные имели вид нечеловеческий, трудно сказать, на кого они были похожи, но по информации, это были мутанты, подвергшиеся атакам вируса. В последнее время они стали активно проникать в города, не боясь погибнуть. Словно смертники они шли на верную смерть. Каждый день, проходили сообщения, по России 1, о награждённых солдатах Росгвардии, кого-то при жизни, кого-то посмертно.

Внезапно скрежет прекратился и воцарилась секундная тишина, прервал которую монотонный стук по двери, напоминавший стук женских ногтей по полированной поверхности.

Раз, два, три, пауза. Раз, два, три, пауза. Иван вжался в кровать. Пижама намокла от пота и прилипла к телу. Что-то за дверью, в пяти метрах от него, словно выжидая, когда они выйдут, постукивало по двери. Звук шёл из нижней части двери. Раз-два-три – пауза. Он краем глаза взглянул на отца, тот всё также, сидел и смотрел на сына. В глазах его читалось только одно: «Ни звука. Ни движения».

Через пять минут стук прекратился. Знакомое клацанье по площадке. Иной прохаживался по площадке, выжидая, то замирая, то продолжая двигаться. Иван не знал, сколько прошло времени, но отчётливо услышал, что иной вступил на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз. Постепенно звуки стали удаляться и стихать. Отец глубоко выдохнул и снова показал жестом сыну, чтобы тот не произносил ни звука.

В квартире напротив жил сосед, дядя Боря. Ему уже было за семьдесят. Жену он похоронил два года назад, её забрали прямо из магазина, куда она пошла за продуктами. Дяде Боре сказали, что её поразил вирус. С ней забрали и других покупателей, на карантин. Дальнейшую их судьбу, никто не знает. С того момента дядя Боря сник, сидел дома. Периодически Иван встречал его на площадке, где сосед делился с ним своими воспоминаниями про мир, что было до вируса. Где все были счастливы, путешествовали и ходили в школу.

Ваня всего этого не очень хорошо помнил. Ему было 4, когда вирус ЛОФТ-4 начал своё шествие по планете. Сейчас Ивану 12.

Дверь квартиры дяди Бори открылась, и отец с сыном услышали его шаркающие шаги, отмеряющие расстояние от квартиры до лестницы. Сквозь шарканье отчётливо донеслось клацанье снизу. Звук быстро нарастал, ускоряясь и приближаясь.

– Машенька, это ты? – Успел спросить старик.

Вот уже цоканья ниже этажом, вот уже на площадке между этажами ещё миг и жутки крик наполнил весь подъезд. Крик не дяди Бори, а Иного. Дальше, что-то ударило в их дверь, а после быстрые короткие звуки, словно нож вонзается в плоть, и хлюпающие звуки и жадные вдохи соседа, . Длилось это всё примерно минуты две. Потом всё затихло.

С улицы донёсся звук квадрокоптера, быстро летевшего в их сторону. Тварь за дверью очевидно услышала этот звук, потому что бросила свою жертву, прекратила свои истязания и заторопилась вниз. Чуть позже Иван расслышал пулемётную очередь и звук бьющегося стекла.

Глубоко дыша мальчик взглянул на отца. Отец лежал на боку и смотрел в одну точку. Он почувствовал, что сын смотрит на него, подняв руку вверх, он показал жестом, что надо спать.

Иван не спал ещё полчаса, живо всё представляя в картинках. После он снова услышал звук квадрокоптера за внешней стеной. Наблюдатель застыл на уровне их квартиры. Ещё несколько секунд и Иван заснул.

Утром он увидел стоявшего, в прихожей, отца. Вид у него был растерянный. Подойдя к нему, он увидел небольшую, багровую, засохшую лужицу крови. Видимо, она натекла под дверь с площадки. Отец взглянул на часы в прихожей, они показывали 7:01.

– Уже можно, – сказал отец и открыл дверь.

Их взорам открылась идеально чистая площадка. Пол сверкал, словно палуба корабля, во время празднования дня ВМФ. Такой чистой её Ваня никогда не видел. Словно прочитав мысли сына, отец произнёс: «Я тоже не помню, чтобы она была такой чистой». После этой фразы он закрыл дверь. Они оба взглянули на багровое пятно.

– Я помою, а ты собирайся на работу, а то опоздаешь, – прервал их раздумья Иван и ушёл в ванну за половой тряпкой.

– Добрый день, ученики. Сегодня мы начинаем 26 урок математики для девятых классов. Просьба внимательно слушать урок, записывать материал и выделять вопросы, на которые вы найдёте ответы на общеобразовательном сайте в соответствующем подразделе. С 18.00 до 22.00 принимается домашняя работа. Приготовьте все необходимые предметы для занятия. Мы начинаем урок, – доносился закадровый текст из телевизора.

Иван сидел за столом, а вокруг него были хаотично разбросаны учебники, по предметам, стоявшими сегодня в расписании. Обучение полностью строилось на телевизионных уроках, дальнейшему анализу материала и выполнение домашних заданий в сети интернет. Сами уроки в сети не выкладывали, требовалась дисциплина в посещении. По первому времени умельцы выкладывали видео уроков в сеть, но файлы быстро блокировали, а «прометеев» наказывали вплоть до уголовного наказания. Дисциплина стояла во главе угла. Хорошо хоть домашние задания принимали альтернативно, не только через заполнение соответствующих форм на общеобразовательном сайте. Иван предпочитал выполнять всё от руки, письменно. Он чувствовал, что так мозг работает лучше, а движения руки, выводившие замысловатые, витиеватые, решения на бумаге, дополнительно работает над расширением работы мозга. Это ему подтверждал и отец. Требовалось только отсканировать своё решение и отправить своему куратору до окончания приёма домашнего задания. Михаил Аркадьевич, кто курировал Ивана в математике, неоднократно отмечал разнообразный подход Ивана к нахождению решения той или иной задачи. Возможно, что в Иване говорили отцовские гены.

В этот раз, во время урока, Иван периодически отключался, воспоминания сегодняшней ночи завладевали его сознанием. Такое произошло впервые. Ранее он только слышал про Иных, но встречаться не доводилось. По телевизору постоянно говорили про жертв вируса, разыгравшегося по всему миру 8 лет назад. Публицистические передачи рассказывали историю появления заболевания, его последствия для общества и о возникновения новой, подпольной расы на земле. Расы Иных. Людмила Петровна Степанова, мать Ивана, занималась их изучением.

Иван взглянул на настенные часы, минутная стрелка стояла на цифре «3», а маленькая перевалила за два часа дня. Иван глубоко выдохнул, ещё полтора часа и можно выйти на улицу, прогуляться и подышать свежим воздухом.

Ровно в 16.00 молодой человек выбежал из квартиры, и преодолевая три ступени за раз, словно кенгуру побежал вниз. Краем глаза он замечал, как из квартир с чётными номерами выходили жильцы. Кто-то ещё мог выходить, а кто-то уже нет. В старой «хрущёвке» на Скобелевском проспекте, хотя какой это проспект, скорее внутридворовой проезд, жили люди преклонного возраста, которые доживали в нём свои последние дни. Раньше, до атаки вируса, вся правая сторона проспекта была уставлена машинами, которые образовывали длинную гусеницу, в которой менялись только звенья. Сейчас машин практически не осталось, существовал запрет на передвижение личным автотранспортом, если в машине было меньше четырёх человек. Зато активно продвигалась государственная служба «Росстакси». С приходом эпидемии, число жителей стало сильно сокращаться. Квартиры умерших обрабатывали и заселяли новыми жильцами, это были люди с дальних краёв города. Таким образом власти централизовали население, сконцентрировав его по площади. Сделано это было, как объяснял Михаил Евгеньевич, с целью тотального контроля.

На улице Ивана ожидали хмурые лица сотрудников Росгвардии. Их зачехлённые масками лица веяли холодом, а цепкие, колючие взгляды, выдавали в них фанатов своего дела. Первый, попавшийся, навстречу Ивану, гвардеец жестом показал сбавить скорость и указал на огороженный турникетами коридор.

Коридор вёл к спортивному полю, обнесённой сеткой рабицей, вымазанной смолой, которая начинала благоухать на ярком, палящем солнце. Это была территория прогулки. Сюда же стекались жители соседних домов. Тут были спортивные снаряды, столы с шахматами, просто лавочки, футбольное поле, волейбольное, совмещённое с баскетбольным. Одним словом, на любой вкус и цвет. Ваня любил кидать мяч в корзину. Именно благодаря этому виду спорта, за последние два года он добрал дополнительные 10 сантиметров к своим 155. На улице было свежо, воздух девственно чист, порой он даже пьянил, особенно, когда прогулки случались после дождя. В 17:30 Ванька зашёл в квартиру. Наступало время домашнего задания. Перекусив на скорую руку, он углубился в практическую работу.

Закончив в 20.00 всё необходимое, и отправив куратору, Иван вышел на балкон и стал всматриваться в сторону Костромского проспекта, откуда обычно приходил отец. Иван любил эти минуты: он ставил на балконе стул, скрестив руки на перилах он наблюдал за теми, кому разрешались прогулки с 20.00 до 21.00. В основной массе, это были «собачники». Люди заводили питомцев специально, чтобы иметь дополнительный час прогулок за пределами своих кирпичных коробок. Михаил Евгеньевич не разрешил заводить собаку, хоть Ванька, как и обычный мальчишка, сильно жаждал этого. «Это большая ответственность, молодой человек» – так говорил отец – «Это не игрушка, это живое существо, для которого ты, как родитель. Ты готов стать отцом?» Данные слова сильно охлаждали пыл молодого человека. Особенно после ситуации с мамой.

В 20:37 он увидел неспешно идущего отца. Волосы его были растрёпаны, Степанов старший постоянно оборачивался и смотрел по сторонам. Папа работал на оборонном предприятии и имел свободный допуск к пешему передвижению, хотя других и не могло быть. Машины у Степановых не было. Отец зашёл в парадную. Опустив взгляд, Иван заметил внизу движение кустов, что были высажены вдоль дома. Словно кто-то там был. Возможно чей-то пёс, но хозяина рядом не видно. Он пригляделся, пытаясь обнаружить нарушителя спокойствия, но проворачивающийся в скважине ключ, отвлёк его.

– Привет папа, – встретил отца в прихожей Степанов младший, и обнял его. – ужин на плите, уроки сделаны. Я пойду, продолжу работу над своим изобретением.

Отец одобряюще кивнул, разделся, стянул ботинки, и напялив домашние тапки, отправился в ванну мыть руки.

Ваня сидел за столом. Дым плавящейся канифоли поднимался вверх. Слой олова закрепил провод на плате. Работа по созданию робота лазутчика шла своим чередом. С виду, судя по чертежам, это был обычный жук, увеличенный в размерах. Вместо глаз, у него были вмонтированы камеры, с возможностью работать в режиме ночного видения. Благодаря специальному напылению жук обладал способностью бесшумно передвигаться. Возможно, он сможет компенсировать потребность в собаке.

– Как сегодня дела в школе? – Вопрос был дежурным и не менялся с годами, несмотря на текущие обстоятельства и то, что школу превратили во временный стационар для больных вирусом. Статистика каждый день пестрела данными о новых заражённых, речь шла об уже восьмой волне.

– Хорошо. Сегодня две «пятёрки» и одна «четвёрка», – с нескрываемой радостью сообщил сын.

– А что за предметы?

– Русский, математика по «пятёрке» и «четвёрка» по истории.

– Тогда уж не хорошо, а отлично! – радостно поправил его отец.

Вечер медленно подходил к общегородскому отбою. Умывшись перед сном, отец и сын легли по своим кроватям.

– Папа, когда мы сможем поехать навестить маму?

– Ты же знаешь, что для нашего блока, день посещения кладбищ – второе воскресенье чётного месяца. А это только через месяц.

– Прости, я забыл.

– Ничего. Бывает. – отец понимал, что сын всё помнит, и спрашивает для того, чтобы в очередной раз впустить в их мир воспоминания о маме. – Давай спать малыш, завтра мне опять рано на работу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, пап.

– Я люблю тебя, сын.

– А я тебя.

Ваня отвернулся к стенке и закрыл глаза.

Во время дежурного облёта их дома дроном, Иван уже спал глубоким сном, в то время, как Михаил Евгеньевич ещё долго лежал с открытыми глазами и о чём-то думал.

Через три дня, во время прогулки, из парадной соседнего дома, вышла девчонка, лет 17. Видно, что она несколько опоздала к началу прогулки. Раньше её Ваня не видел. Видимо её перевели с окраин, опять кто-то из соседей ушёл в мир иной. Она смущённо посмотрела по сторонам, и под тяжёлый взгляды гвардейцев, пропорхнула к спортивному блоку. Ваня сразу её заметил, но не подал виду, продолжая оттачивать мастерство «трёхочковых». Когда Иван уже измотался и присел, девушка подошла к нему.

– Привет, меня зовут Таня, – и она протянула руку.

– Иван, – подскочив с места, пролепетал он.

Девушка осмотрелась вокруг и сделала кислое лицо от увиденного.

– Странно.

– Что странно? – поддавшись на провокацию спросил Иван.

– Странно тебя тут видеть. Ты как белая ворона. – продолжила Таня, жмуря глаза от солнца.

– Ну про тебя я могу сказать тоже самое.

– Не совсем, я тут уже вторая. – она улыбнулась, обнажив неполный ряд зубов.

– Ты новенькая?

– Да, я вчера переехала.

– С кем?

– В смысле с кем? – удивилась она.

– Ну кто из родителей с тобой?

– Я одна.

– А где родители? – обеспокоился Иван.

– Я сирота.

– Почему? – не унимался он.

– Отстань. Зря я к тебе подошла, думала ты нормальный, а ты сразу полез туда, куда не надо. – она развернулась и направилась в сторону спортивных тренажёров.

– Подождите, то есть, подожди. – Иван кинулся за ней.

Она, не поворачиваясь, жестом показала ему остановиться. Не останавливаясь она бросила ему: «Сегодня с тебя хватит».

Дома были опять уроки, домашние задания. Образ Татьяны и её голос не выходил из головы Ивана. Ему не терпелось обсудить эту новость с отцом.

В ожидании Степанова старшего на балконе, Иван взял в руки и включив диктофон начал запись.

– Привет мама, сегодня был необычный день. Я познакомился с новым человеком. Её зовут Таня. Она намного старше меня. Она уже взрослая. По всей видимости она потеряла родителей, так как живёт одна. Сегодня я спросил её про родителей, а она обиделась. -Иван перевёл дыхание и посмотрел в даль, поверх крыш, близстоящих домов. – Мне очень не хватает тебя, точнее нам. Папа не показывает мне свои чувства, но видно, что он страдает, от чего приходит позже. Скоро мы приедем к тебе на могилу.

Он прервался, словно что-то вспомнил.

– К нам приходил Иной. Он убил дядю Борю. Было очень страшно находится в квартире, когда за дверью было это. Мне так никогда не было страшно, – Иван поёжился от воспоминаний и выключив запись ушёл в комнату.

Приём с диктофоном посоветовала Ивану психолог. По её мнению, так он мог выразить недосказанное, поддерживать с ней связь, которая ему так была нужна.

На следующий день Татьяна снова пришла. Иван, не дожидаясь активности с её стороны, подошёл к ней и извинился. Он лепетал про суровую действительность, про то, что сам растёт без мамы, да и отца видит редко, что ему очень неудобно, что так всё произошло, что злого умысла он не имел.

Татьяна, словно всё знала наперёд, что он скажет, смотрела на него, щурясь и улыбаясь.

– Ладно, не переживай, всякое бывает. Я же понимаю, что ты не со зла, – и она потрепала его густую копну русых волос.

Оставшееся время они много болтали, чем вызвали неодобрительные взгляды сотрудников «Росгвардии», наблюдавших за ними. Таня рассказала, что раньше она жила в Мурино, в Ленинградской области, сперва с родителями, потом одна, но как только там увеличилась смертность, многих молодых перевели в город. Также она поведала Ивану, что жить одной не так уж и трудно, при условии, что государство снабжает провизией, пусть и минимально.

– А что такое провизия, – это было новое слово в лексиконе Ивана.

– Еда, профессор, – и она усмехнулась.

Вечером отец вернулся рано. Возвращаясь с кухни, Иван увидел отца в родительской спальне. Он стоял и вертел рамку с их семейной фотографией с 1 сентября, где Ивану было 7 лет, он только начал учиться. Там все были наполнены счастьем. Увидев, что за ним наблюдают, Михаил Евгеньевич отвернулся к окну и провёл тыльной стороной ладони под правым глазом. Вспомнив правила хорошего тона, которых коснулась сегодня Таня, Иван прошёл в гостиную.

Следующий день ничего нового не принёс. Школа по видео, домашние задания, прогулка с Таней. Сегодня он учил её бросать мяч в кольцо. У неё хорошо получалось. Всё было, как обычно, кроме одного, в 21.00 Степанов –старший не пришёл домой. Его не было и через 15 минут, и через 30. Ужин стоял остывший на столе. Ваня внутренне умолял всё вокруг, чтобы отец показался на дороге. Возможно, он добирается другим путём, и тогда надо ждать проворачивающегося ключа в замке. Безусловно, Михаил Евгеньевич и раньше отсутствовал ночью, но он всегда предупреждал. Ваня, пока не наступило время отбоя, дрожащими руками набрал на телефоне рабочий номер отца. Долгие гудки продолжались, пока связь не отключилась.

Крупные солёные капли потекли по его щекам. Чувство глубокого одиночества и брошенности, поглотило его. Не умывшись, он сгрёб телефон и утирая слёзы, залез с ним под одеяло.

– Мама, мамочка, папа не пришёл. Я не знаю, что мне делать. Мама, я очень сильно боюсь. Что теперь будет? Говорят, что маленьких отправляют в детский дом, но я туда не хочу. Мама, сделай так, чтобы папа пришёл домой, умоляю тебя. – шёпотом, истерично, сквозь слёзы тараторил он.

Снаружи послышались звуки сирены, возвещавшие о том, что наступает время тишины.

Ваня отложил диктофон в сторону, встал с кровати, выключил свет и забравшись под одеяло, отвернувшись к стенке, про себя продолжил разговор с матерью. Полночи он не спал, ревев в подушку, а после 3.00 ночи сдался и уснул.

Будильник разбудил его. Долго не хотелось открывать глаза. Во сне ему приснилась мама, она пришла к нему спящему, села возле кровати и успокаивала его. Людмила гладила его по голове, перебирая волосы и повторяла его имя, говорила, что всё будет хорошо и всё скоро наладится, скоро мы встретимся. Он был ещё в нём, и уходить не хотелось, но серая, пугающая пустотой реальность постепенно вытесняла остатки сна.

Улыбка, с которой он проснулся, постепенно исчезала с его лица. Через минуту он открыл глаза и с надеждой взглянул на отцовскую кровать, она пустовала. Медленно он встал с дивана и неспешно прошёл сперва в коридор, откуда можно было видеть вторую комнату. Там тоже никого не было. В туалете, ванной и на кухне, тоже никого. Иван вернулся в комнату, сел на диван и опустив плечи заплакал. Неизвестно, сколько ещё прошло времени, пока он собрался с силами и позвонил своему психологу.

– Елизавета Викторовна, это Ваня Степанов. У меня папа пропал, – пытаясь сдерживать слёзы поведал он.

В трубке послышался женский голос, он что-то говорил ему, а Иван кивал, уставившись пустующим взглядом в стену. Когда пошли гудки, он отключил телефон.

Через час, Елизавета Викторовна уже сидела с ним за рабочим столом, рассматривая его домашнюю работу. Она посмотрела на него, потом на свой телефон и отложила рабочую тетрадь в сторону.

– Я сделала запрос на работу твоего отца, чтобы уточнить, когда он ушёл с работы. – возникла пауза,– уверена, что он задержался сверхурочно и сегодня придёт домой.

– Он обычно звонит, когда задерживается. – монотонно отрезал Иван.

– Возможно, в этот раз его отвлекли дела, срочные. – она явно хотела его увести от дурных мыслей. Но как можно отвести от того, что составляет 100% тебя.

– Ты пишешь обращения к маме?

Ивана, будто током поразило, он достал телефон и начал в нём копаться.

– Ты вчера говорил?

– Да, – Иван начал рыться в телефоне, – и до сих пор не выключил запись. Так и уснул с ним, смотрите, как много записалось, пятнадцать часов.

Ваня долго смотрел на индикацию звуковой дорожки, а потом показал психологу.

– Видите начало, высокая амплитуда, это я говорил, а потом идёт ровная. Где-то снова подымается, – Ваня засмеялся, – наверное, это я храплю. У нас был сосед снизу, дядя Витя, он храпел так, что полдома слышали это. Многие его не любили за это.

Она улыбнулась ему в ответ. Внезапно её телефон завибрировал, извещая о пришедшем сообщении. Доктор посмотрела, что пришло, потом отложила телефон в сторону и добрыми глазами посмотрела на Ивана.

– Мне сообщили, что твой отец вчера ушёл с работы в 19.00. Сейчас его заявили в поиск. Уверена, что его найдут. Пока его не нашли, думаю стоит тебя забрать к себе, в моё заведение, чтобы ты был под контролем.

– Я познакомился с взрослой девочкой. Ей лет 17. Она хорошая и добрая. – внезапно вывалил Иван, отгоняя дурные мысли об отце.

– Так – так, это что-то новенькое, расскажи мне поподробнее.

– Ничего особенного, просто девочка. Но она, как глоток свободы в этом месте. С ней очень легко и очень интересно. – делился Иван, и улыбка стала наполнят его глаза.

Он делился сокровенным. Монотонным голосом он изливал ей то, чем давно хотел поделиться.

– Уверен, что сегодня я её снова увижу. – с надеждой в голосе сказал он.

– Конечно. – она встала и осмотрелась вокруг, – Давай сделаем так, я сейчас поеду по делам, а ты тут собери свои вещи и будь готов к 16.00, когда я заеду и заберу тебя.

Он поднял голову и посмотрел на неё с вернувшейся грустью.

– Заберите меня, пожалуйста в 19.00, я хочу погулять.

Она понимающе кивнула: «Хорошо, в 19.00, так в 19.00».

Взяв сумку, она попрощалась и ушла.

Оставшись наедине, Ваня завалился на диван и провалился в сон. Он проснулся от звука включившегося телевизора – начался учебный день. Двенадцатилетний пацан лежал на кровати и вертел в руке телефон. Потом, что-то вспомнив, Ваня открыл запись, сделанную ночью и начал слушать ночные колебания, как он про себя назвал моменты, когда ровная дорожка превращалась колыхания. Открыв наугад среднюю, та что была дольше, чем обычно он услышал материнский голос, который коряво произносил его имя. Мурашки побежали по всему телу, а холодный пот покрыл всю спину и лоб. Материнский голос говорил: «Ваня, Ванечка, солнышко моё. Не расстраивайся, всё будет хорошо, скоро всё наладится, и мы встретимся»

Это же те самые слова, что он слышал во сне. Но как это возможно. Ваня перемотал на начало, до ровной линии и припал к динамику.

Было слышно, как он сопит, а потом, он отчётливо услышал, как дверь открылась, и знакомый цокающий звук наполнил квартиру. Каждое цоканье эхом отдавалось в сердце мальчишки, дыхание его участилось. Звук нарастал, приближаясь, пока не замер.

В тишине, было слышно, как колотится его сердце, готовое выскочить наружу. «Но как это возможно? Этого не может быть. Это спокойно зашло к ним в квартиру» – лихорадочно носились мысли в голове Ивана.

– Иван, Ваня, Ванечка, солнышко моё, – прозвучал материнский голос, – не расстраивайся. Всё будет хорошо, скоро всё наладится, и мы встретимся. Совсем немного надо подождать. Всего лишь малость, главное будь сильным и не сдавайся. Обещай мне.

Снова тишина, слышен только звук какого-то движения. «Она гладит меня по голове» – догадался Ваня.

Потом раздались шаги на лестнице.

«Я хочу ещё посидеть возле него. Ещё минуточку» – умоляла мать. Видно, что собеседник ответил отказом. Послышалось ужасающее цоканье, сперва замершее недалеко, а потом поспешно удалившееся за дверь, хлопок которой отрезал мечту от суровых реалий.

Иван зажмурился. В это невозможно было поверить.

Ещё раз двадцать он прослушивал этот отрывок, пока не минимизировал запись до приятного фрагмента – голоса матери.

Осознание того, что вечером он покинет этот дом, что придётся последнюю, третью часть того мира изжить из себя угнетала его. Возникали мысли о том, что возможно и жизнь, в полном понимании слова закончилась. Постепенно время подошло к 16.00. Ваня оделся и спокойно вышел на прогулку.

Сегодня он не играл в баскетбол, он спокойно сидел на скамейке и ждал Таню. Ждал и запоминал каждый фрагмент этой площадки, запоминал аромат воздуха, запоминал лица соседей, улыбался наблюдая ссоры у шахматной доски.

– Привет! Чего сидишь? Почему без мяча? – Таня возникла из неоткуда, напугав Ивана так, что от неожиданности он подскочил.

– Откуда ты взялась, ведь только что тебя не было? – возмущённо спросил Ваня.

– Уметь надо, – жуя жвачку отрезала она. – играть будем? Где мяч?

Иван сел обратно и опустил голову. Он себя почувствовал полностью беззащитным и подавленным, из глаз неконтролируемо потекли слёзы. Ваня зашмыгал носом.

– Да ладно, – возмутилась Таня, – С чего вдруг?

Она села рядом и обняв Ивана, притянула к себе.

– Давай, рассказывай, что там у тебя? – мягким и вкрадчивым тоном голоса поинтересовалась она.

– Папа пропал. Я остался один. Сегодня вечером меня заберут в интернат или детский дом, не помню, как это правильно называется – после непродолжительной паузы затараторил он.

– Стоп, стоп. Как это папа пропал? – она посмотрела ему в глаза.

– Вот так, не пришёл вчера домой. Психиатр сказала, что с работы ушёл, а домой не пришёл, и всё, теперь я один, – из глаз снова потекли слёзы.

– Так – так, понятно. – было видно, что она о чём-то быстро думает. – Значит так, когда придёшь домой, найди родительскую фотографию и вскрой её, посмотри за фотографией.

Она встала, одёрнула вниз олимпийку и посмотрела вокруг.

– Мне пора идти. Сделай, как я тебе сказала.

Ваня смотрел непонимающе на неё. Слова Тани были очередным ударом по его психике в этот вечер.

– Откуда ты знаешь… – начал он.

– Сделай так, как я сказала. Обещай мне. Обещаешь? – требовательно спросила она.

– Да, обещаю. – протянул он.

– Отлично, – она наклонилась и поцеловала его в лоб, словно старшая сестра, – я побежала.

Она ушла, и Ваня снова остался один. Старики играли в шахматы, активно переживая, а он силился понять, только что произошедшее.

Дома он первым телом метнулся к фотографии, вскрыв её он нашёл записку, написанную отцовским почерком.

«Привет сын!

Рад, что ты читаешь это письмо, значит Таня сделал всё правильно.

Я устал так жить, в этом мире, который душит, и от которого веет могилой, когда ты пусть и жив, но ты мёртв.

Не могу тебе много говорить, но прошу сделать только одно. Сегодня, в 21:55 спускайся на первый этаж, к двери в подвал, там тебя будут ждать. Сделай это, и мы с тобой обязательно встретимся.

Твой Папа.»

Ваня в трансе привалился к стене и сполз на пол, затем снова перечитал письмо и посмотрел на часы – было 18.15, в 19.00 за ним должна приехать Елизавета Викторовна. Он быстро набрал её номер и стал считать длинные гудки, после пятого она ответила.

– Ваня, я через 5 минут выхожу и еду к тебе. – было слышно, что она торопится.

– Нет, нет, не надо. Елизавета Викторовна, не надо приезжать сегодня. У меня такое ощущение, что я сюда больше не вернусь. Все так пропадают и не возвращаются. И если я не вернусь, то хочу последнюю ночь провести тут, дома, а завтра поеду с вами. – начал выдумывать на ходу Иван.

Психолог помедлила, что-то обдумывая на том конце.

– А ты уверен, что справишься один? – усомнилась в правдивости она.

– Да – да, конечно, я справлюсь. – пытался неуверенно убедить её Иван.

– Не думаю, что это хорошая мысль, еду к тебе, собирай вещи. – строгим тоном приказала она и повесила трубку.

Ваня схватился за голову. Ловушка. Крах надежд, что делать? Решение пришло само – раздался стук в дверь. Иван нерешительно встал и не выглядывая из комнаты крикнул: «Кто там?»

– Давай быстрее открывай, врун. – голос Тани был возбуждён.

Успокоившись, Иван открыл дверь, всё ещё опасаясь, что за ней будет не Таня, а Иное. Она легко впорхнула в квартиру, бросив беглый взгляд вокруг, оглядела Ивана с ног до головы.

– Молодец, что не переоделся в домашнее, времени нет, будет импровизировать, надо двигать сейчас, пошли, – и она, схватив Ивана за рукав, потащила в сторону выхода.

– Не понял, зачем, куда – начал упираться он.

– Мы не ждём 21.55, мы идём сейчас, да риск велик, но выбора у нас нет, в противном случае с сегодняшнего вечера начнётся твоя пустая интернатовская жизнь, – медленно, чётко выговаривая каждое слово, смотря ему прямо в глаза, выговорила она.

– Но… – всё ещё до конца не осознавая упирался Иван.

– Ты отца хочешь увидеть? – пустив в ход козыри, выпалила она.

– Да. – опустив глаза сдался Иван. – Сейчас, подожди.

Он вбежал в комнату, собрал наспех одежду в рюкзак, туда же засунул своего робота лазутчика, предварительно проверив его работоспособность. Оглядев комнату, словно прощаясь с ней, он вернулся к Тане.

– Идём. – спокойно сказал он.

Оба медленно вышли из квартиры. Иван закрыл квартиру и заботливо убрал ключи в карман куртки.

– Они тебе больше не понадобятся, – не оборачиваясь «подбодрила» Татьяна.

Тихо спустились на четвёртый этаж, миновали третий. Когда до цели осталось преодолеть ещё два, их тени заметил сотрудник «Росгвардии» и засвистев в свисток побежал к входной двери подъезда.

– Бегом – скомандовала девушка.

Прыгая через несколько ступеней, выдав полностью себя, они побежали вниз. Когда они достигли двери подвала, дверь в подъезд распахнулась и росгвардеец в маске, ворвался, занеся резиновую дубинку над головой. Таня оттолкнула в сторону Ивана, резко присела на корточки и нанесла резкий удар мужчине в область паха. Противник охнул, выронил дубинку и схватился руками за свою промежность. Не тратя времени, Таня провела ещё три удара: два по коленным суставам вояки и последний – хук в челюсть. Преследователь, который готов был сорвать планы беглецов, рухнул на кафель тамбура подъезда, тяжело, сипя выпустив воздух.

– Всё, идём, сейчас прибегут остальные, – Таня рванула дверь подвала на себя, зашла во внутрь и включила свет. Ваня заглянул в подвал, вниз вела крутая сваренная железная лестница, где тянулись длинные трубы.

С улицы послышались звуки.

– Спускайся первым, – и она толкнула Ивана на железную лестницу, – я быстро.

Таня вернулась к телу, лежавшему без сознания. Вытащив у него газовый баллончик из-за пояса, она положила его в проёме двери, распылителем направив в сторону тела. Примерившись, она с силой захлопнула дверь. Наконечник распылителя сорвало и всё содержимое баллона оказалось в тамбуре.

– Отлично, у нас теперь есть достаточно времени. – она зашла в подвал и закрыв дверь, установила дополнительную металлическую поперечину, блокирующую открытие двери.

Они быстро спустились вниз. Таня, включив фонарик, жестом показала, что нужно бежать направо. Сверху донеслись крики. Больше не останавливаясь, они побежали в нужном направлении, быстро удаляясь от места входа. Температура возрастала, лоб Ивана покрывался потом. Через десять минут путешествия, по жарким коридорам с трубами, они пришли к стальной двери, с механическими запорами. Таня посветила на дверь, надпись на ней гласила «Биологическая угроза. Ни при каких обстоятельствах не открывать»

– Нам точно сюда? – испуганно спросил Ваня.

– Только и сюда, только теперь тихо и медленно. Там мы будем в безопасности от вояк, но будет другая опасность.

– Иные? – со страхом в голосе спросил Ваня.

– Угадал, но на самом деле они не страшные, они просто глупые и кровожадные, на них ещё надо наткнуться, а это получается не всегда. – она опустила взгляд вниз, продумывая что-то. – Главное не бояться, а спокойно действовать. Было бы сейчас десять вечера, они бы все уже вышли наверх, лакомиться наземной живностью. Но так, как мы немного рановато, то придётся быть уши в остро и глаз алмаз. Главное не напороться на них. Ты понял?

– Да, – протянул он и достал своего робота. – Уверен, что он нам сможет помочь. Он бесшумный, сигнал с него передаётся на телефон. Всё, что они видит.

Таня с улыбкой на лице наблюдала за Иваном, потом обняла его и сказала: «Мне повезло совершать этот пусть с тобой, напарник».

Засовы отошли и сразу же сработала беззвучная сигнализация – включились зелёные световые маячки, расположенные под потолком. Беглецы юркнули в узкую щель, и Таня затворила дверь, вернув засовы в исходное положение.

По другую сторону царила жуткая вонь. Вокруг валялись обглоданные скелеты животных: собак, кошек, птиц, крыс, перемешанные с разлагавшимися остатками новых жертв. Они шли медленно, проверяя каждый метр пути. Пройдя, примерно полчаса они услышали впереди какой-то шум. Иван аккуратно отодвинул Таню и выпустил своего робота на разведку. Тот бесшумно продвинулся вперёд. Иван активно прокладывали ему путь по экрану телефона, используя виртуальный джойстик. Шпион двигался вперёд, пока не вышел на освещённое место. Это был заброшенный коллектор, откуда в разные стороны отходили другие тоннели. Там находилась группа жутких чудовищ.

От ужаса Иван тихо крякнул – Татьяна закрыла ему рот руками.

Жуткие, человекоподобные создания рылись в разбросанном рядом мусоре. Один из них, словно был создан из человека и насекомого. Тонкие, волосатые лапки выходили из человеческого торса, их было штук восемь, ноги отсутствовали. Лапками он находил остатки еды и жадно засовывал себе в рот. Другой, развалившийся у стены, был похож на нечто невообразимое: тело его напоминало овал, из которого торчали рёбра, Иван насчитал их штук тридцать, на протяжении всей длины. Из плеч у него выходили маленькие культяпки, а роль рук выполняли перепончатые лапы полутораметровой длины, росшие из нижней части его тела. В стороне от него, в листьях бумаги, рылось сморщенное, маленькое создание. Оно было похоже на собаку, если бы не одно «но», вместо головы, у неё была пасть и широкие ноздри, словно нос отрезали, оставив огромные дыры, без глаз и с дырками ушей, на тонких металлических, роботизированных ногах. Из этой пасти, вниз, текли кровавые слюни, окрашивая мусорный наст помещения. Четвёртый и пятый, дрались за что-то в противоположном углу помещения.

Внезапно, то, что было похоже на собаку, что-то почувствовало и повернулось телом в сторону робота. Остальные последовали её примеру. С экрана, на Таню с Иваном смотрели пять отвратительных монстров, неизвестно кем созданных, которые постепенно приближались к рукотворному созданию Ивана.

Таня выхватила телефон у мальчика из рук, и ловким движением направила шпиона в левый тоннель. Вся свора нечисти ринулась за ним. Таня, хорошо управляла роботом, направляя его всё дальше и дальше от коллектора. Скорость у шпиона была впечатляющая, чудовища ели поспевали за ним. Дождавшись, когда шум утихнет, она вернула телефон Ивану и дёрнула его за рукав: «Быстро идём».

Иван побежал аз ней, одновременно управляя роботом, к сожалению, на бегу это было не очень удобно, и скоро преследователи настигли свою цель.

Через 5 минут они подошли к ещё одной двери, Таня потянула затворы, а потом с силой толкнула дверь, то был очередной коридор.

– Тут уже безопасно, – с грустью сказала она и повела спутника вперёд.

Миновав приличное расстояние, они вышли к просторному помещению, в котором было с десяток дверей. Таня подвела Ивана к двери с табличкой «801».

– Туда ты должен уже зайти один. По-другому никак, я лишь проводник. – с грустью сказала она и опустила голову.

Иван посмотрел на неё, потом на табличку, повернул ручку двери и вошёл внутрь.

В помещении, за столом, спиной к нему сидел отец. Его руки выполняли монотонные движения, было похоже, что он что-то гладит.

– Отец? – окликнул его Иван.

Мужчина встрепенулся и повернулся на стуле к сыну. От ужаса Иван отпрянул назад. У отца были пустые глазницы, а рот его был распорот от уха, до уха, огрубевшая кожа вокруг кровоточила. Из-за спины выглянула мать.

– Мама – воскликнул Иван, и подался вперёд.

Мать, цепляясь ногтями забралась на плечо к отцу. Всё, что осталось от матери, представляло собой, сшитые вместе кисти рук, емкость с жидкостью и голова, находившаяся сверху.

– Сынок, наконец-то ты с нами. Я так счастлива, что мы снова вместе. Давай я тебя обниму – проговорила мать, засветилась в улыбке и спрыгнув с безопасного плеча, засеменила к сыну, цокая по бетонному полу ногтями.

Иван почувствовал, что всё плывёт у него перед глазами и потерял сознание.

– У нас опять ничего не вышло, – с досадой проговорила Елизавета Викторовна, отключая диоды от головы Ивана.

– Его подсознание не хочет принимать, что родители мертвы, – констатировал мужчина в голубом халате. – теперь оно смоделировало Татьяну, чтобы пройти военных. Он борется, постоянно моделируя их, возвращая их, пусть и в таком обличие.

Они находились в небольшом кабинете, где стоял компьютер, для сканирования и моделирования сознания. На столе, утыканный диодами, лежал Иван.

– Ничего, я добьюсь его возвращения в нормальную жизнь и получу государственную премию за способ возврата. Это будет прорывом в психиатрии. – гладя Ивана поволосам, спокойным, уверенным тонов сказала психолог.

– Не уверен, что он хочет возвращаться в этот мир, – возразил мужчина.

– Это не ему решать, – металлическим голосом заключила она.