Из тьмы [Александр Швед-Захаров] (fb2) читать онлайн

Александр Швед-Захаров Из тьмы

Харитон стоял возле дверей морга и смолил подходившую к концу сигарету. Его острый слух уловил звук тарахтевшего двигателя ритуального автобуса ПАЗ-32053-80, в простонародье именуемый катафалк.

– Ну что, очередного «жмура» привезли, пора за работу, – сказал вслух он и, затушив сигарету, скользнул за железные двери морга.

«Жмуром» оказалась бабушка преклонных лет. На вид ей было восемьдесят или даже больше. Полноватая, среднего роста, с длинными седыми волосами. Полотенце, подвязывавшее нижнюю челюсть ослабло и рот старухи приоткрылся. Создавалось ощущение, что она хочет что-то сказать молодому человеку. Веки её закрывали две рублёвые монеты советской эпохи. Он усмехнулся и убрал монеты к себе в карман. Впереди было ещё много работы. Предстояло сделать из этой старушки красотку, чтобы родственники были довольны. Старший санитар принялся за работу.

Бабушка

После обеда Ксения Брониславовна поднялась к себе в комнату и, усевшись в большое кресло, обитое бархатом, предалась воспоминаниям. В голове всплывали картины прошлого, в котором она не была дряхлеющей старухой, а была активистом местной партийной ячейки, со временем реализовавшей себя на руководящей позиции. Вспоминала она, как полюбила соратника по партии, ведомого Павла Геннадиевича Борисова, с которым разделила судьбу и создание финансовой империи под названием Торговый Дом «Борисовых». С улыбкой вспоминала внука Николая, которого ей подарила жена единственного сына. После всех тягот жизни внук являлся её светлым жизненным лучиком за последние двадцать лет.

Глаза её намокли, когда память капнула глубже: туда, когда она была совсем молодой и юной. То время, когда встретила она свою первую любовь, что принесла ей много радости и много трудных и горестных минут. Те грехи, что сейчас приходиться замаливать.

Посидев ещё немного, она подошла к окну и бросила утомлённый взгляд на лужайку их семейного поместья, там её сын Гена и невестка Людмила, что-то оживлённо обсуждали. Ксения Брониславовна откровенно недолюбливала Людмилу, хоть и сама в тайне выбрала её своему сына. Ей нравилась схожесть характера невестки с её собственным, но материнская любовь и ревность тяготила их отношения долгие годы. Было в Людмиле что-то отталкивающее, что ускользало от интуиции свекрови. Своим строгим характер на отдалила от себя сына. Гена проводил больше времени с отцом, а после смерти последнего, общение с сыном свелось к минимуму. Глубоко вздохнув, женщина отошла от окна и села на мягкий табурет возле туалетного столика. Немного посмотрев на своё отражение, она распустила свои длинные седые волосы и начала медленно их расчёсывать, словно удаляя плохие воспоминания из головы. Зачем брать с собой плохое?

Через полчаса Ксения Брониславовна уснула в своей кровати.

Николай и Вероника

Продолжительный звонок телефона заставил Николая быстрее выскочить в коридор и схватить трубку телефона.

– Алло, слушаю, – Николай облизнул пересохшие губы.

– Прости милый, что беспокоим тебя ночью, – в трубке звучал тревожный голос матери, – но мы посчитали, что тебе нужно узнать это срочно.

– Мама? Что случилось? – забеспокоился сын.

– Твоя бабушка, – она сделала маленькую паузу, – сегодня днём покинула этот мир.

К горлу Николая подкатил ком, а из груди вырвался сдавленный стон. Пот прошиб его, руки затряслись.

– Как это произошло? – слабым голосом спросил он.

– Во сне, – ровно ответила мать, – надеюсь, что так ей было лучше.

– Где она сейчас? – медленно приходя в себя спросил Николай.

– Уже в морге. – мать заплакала. – Всё произошло так быстро.

– Мама. Я прилечу ближайшим рейсом, только билеты возьму. Пойду готовиться.

Он повесил трубку и посмотрел на большие напольные часы, стоявшие в коридоре. Цифры показывали два часа ночи. Кто-то из соседей от злости постучал по стене.

Николай вернулся в кровать, где с встревоженным видом, ждала его девушка – Вероника.

– Кто звонил? –робко спросила она, кутаясь в одеяло.

– Это мама. – блуждая в своих мыслях Николай взял паузу. – Бабушка умерла. Надо лететь в Москву ближайшим рейсом.

– Мама, папа, познакомьтесь, это моя девушка Вероника, – немного смущаясь, Коля представил свою девушку родителям.

Мать цепко, оценивающе посмотрела на Веронику и протянула руку.

– Людмила Николаевна, – растягивая слова выдавила она из себя.

– А меня зовут Геннадий Павлович, папа Николая, – протянул открытую перебинтованную ладонь в знак приветствия Борисов – старший.

Реакция матери не укрылась ни от кого. Николай демонстративно взял под руку Веронику и спросил отца: «Твоя Волга на парковке, как обычно?»

Отец кивнул.

– Отлично, тогда пойдемте скорее, хочу принять душ и съездить в морг, увидеть бабушку – сменил тему разговора Николай.

– К сожалению, сейчас это невозможно. – остудила его пыл мать. – Над ней сейчас работают.

– Что это значит? – удивился он.

– Косметика и прочие процедуры, над ней сейчас работают, готовят. – тихим голосом продолжила она. – Вечером её привезут домой.

– Тогда тем более, когда с ней закончат, я хочу увидеть её. – настаивал Николай.

– Завтра. Всё завтра. Привезут поздно. – отрезала мать.

Когда они приехали Николай заметил возле гаража несколько блоков кондиционеров, которые гудели и извергали из себя тёплый воздух. Он слышал, что сейчас есть практика, когда родственники забирают тело из морга к себе для последнего долгого прощания.

После ужина Людмила Николаевна рассказала, как завтра будут проходить похороны и где будут устроены поминки. Поздно вечером привезли тело.

– Коля, сколько ты хочешь пробыть здесь? – спросила Вероника, когда они ложились спать.

– Думаю, что можно послезавтра улетать. – задумчиво ответил он. – Бабушке мы ничем не поможем, а остальные справятся без нас.

– Разве ты не хочешь побыть с родителями в этот момент?

– Думаю, что нет. Они прекрасно справятся без меня, как справлялись и раньше. Не думаю, что смерть бабушки сильно их выбила из жизненной колеи. – раздражённо ответил Николай.

– Я очень неловко себя чувствую в обществе твоей мамы, даже не знаю почему, – поделилась Ника.

– Да, и это ещё одна из причин, почему я не особенно хочу задерживаться. Мама всегда проявляла нетерпимость ко всем девушкам, что меня окружали, – подытожил он.

Она улыбнулась и обняла его.

Поговорив ещё она пригрелась у него на груди уснула. Убедившись, что Вероника спит, Коля встал с кровати, оделся и спустился в гараж.

Войдя во внутрь он включил свет. Внутри было холодно, гудели кондиционеры, поддерживая необходимую температуру в помещении, по коже пробежали мурашки. Посреди помещения, в гробу из красного дерева покоилась его любимая бабушка Ксюша, одетая в чёрное платье с белым воротником. Коля сел на скамейку, стоявшую возле гроба, и, опустив голову, начал перебирать в сознании счастливые моменты жизни, проведённые рядом с бабушкой. Нельзя сказать, что были только моменты счастья, безусловно проскальзывали и воспоминания, окрашенные в тёмные тона. В какой-то момент жизни бабушка заменила ему мать. Было это после того, как Ксения Брониславовна отошла от дел и передала бизнес в ведение сына и невестки. Возможно она уже выгорела, а может просто решила пожить для себя, посвятив себя внуку.

Мама вела бизнес, а бабушка – внука по жизни. Она объясняла ему различные события, характеризовала типы людей, варианты поведения в той или иной ситуации. Бабушка была для Коли энциклопедией жизни, которая никогда не устаревала и не надоедала.

Доходило до того, что в отпуск на море ехал только он и бабушка. Безусловно, это дало о себе знать, и со временем сын отдалился от матери, что вызвало напряжённость в и без того прохладных отношениях свекрови и невестки.

Николай просидел у гроба около двух часов, что-то шепча себе под нос, то улыбаясь, то утирая слёзы.

Под конец он склонился над бабушкой, поцеловал в лоб и шепнул на ухо: «Сердцем и душой я всегда с тобой, бабушка. Люблю тебя».

Он медленно поднялся и поплёлся на ватных ногах к выходу. Боль утраты сжимало сердце. Снаружи послышался голос Вероники, она звала его. «Сейчас, сейчас иду, любимая» – подсознательно произнёс Коля. Позади послышался шум и быстрые шаги. Виктор обернулся и замер. Перед ним стояла его бабушка. Румяна покрывали её щёку, а розовая помада украшала её губы, рисуя жизнь на мёртвом лице. На мгновение Николай испытал радость оттого, что самый близкий человек снова рядом с ним, пока не встретился с ней глазами. Её добрый открытый взгляд менялся: чёрные зрачки медленно увеличивались, заполняя собой роговицу, выходя за пределы, поглощая собой всё светлое. Глаза наполнились густой чернотой, словно зло вытеснило тепло и доброту любимых глаз. Чернота излучавшая только смерть. Мурашки пробежали по его телу. Слыша приближающиеся шаги Ники, он перевёл взгляд на входную дверь и попытался криком остановить её. Время тянулось очень медленно, Коля начал открывать рот для крика, как внезапно почувствовал холод пальцев, сомкнувшихся на его бицепсах. Неведомая сила оторвала Колю от пола, и притянула его к бабуле. Краем глаза он увидел, как розовая складка губ раскрылась, обнажив ряд острых жёлтых зубов. Острая боль пронзила шею, и он почувствовал, как теплая кровь, стала покрывать его тело, устремляясь вниз. Теряя сознание, он услышал чуткий вопль Вероники.

Степан Сергеевич

На входной двери, из массива тёмного дерева, висела табличка: «Нотариус. Дорохов Степан Сергеевич». Часы на столе в кабинете показывали два часа дня. Степан Сергеевич держал в руках два листка бумаги. Один был с печатью и водяными знаками, другой являлся «черновиком».

– Правильно я понимаю, Ксения Брониславовна, что предыдущий вариант завещания мы убираем и заменяем сегодняшним вариантом? – нотариус оторвался от написанного и взглянул на пожилую женщину в тёмных очках, сидевшую в инвалидном кресле перед его столом.

Возникла пауза. Дорохов снова посмотрел на документы.

– Да, всё верно. Можно подписывать. – холодным грудным голосом, проговаривая каждое слово, подтвердила Борисова.

– Что ж, хорошо, сейчас секретарь распечатает чистовик, и ваша воля будет задокументирована, – улыбнулся Степан Сергеевич, – и кстати, вам очень повезло с невесткой. Затем он встал из-за стола и, выйдя из кабинета отдал, документ в производство.

Через 15 минут новое завещание было оформлено и зафиксировано.

Людмила Николаевна и Геннадий Павлович

Людмила была у себя в домашнем кабинете. По телефону она ругалась с начальником отдела закупок. Закончив отчитывать подчинённого и раздав указания, она посмотрела на часы, шёл седьмой час вечера.

Людмила Николаевна вышла в кабинет и прошла в гостиную. Там перед телевизором, развалившись на кожаном диване, сидел её муж.

– Милый, думаю нам пора поужинать. Как сделаем, поедем в ресторан или закажем еду на дом? – бросила она, проходя на кухню.

– Дай подумать. Маму возьмём с собой? – не отрываясь от просмотра спросил Геннадий.

Людмила посмотрела на затылок мужа, где уже начинала пробиваться плешь.

– Пойду, спрошу у неё. – и Людмила поднялась наверх.

Через пять минут Людмила села рядом с мужем. На лице застыла маска печали страха. Руки её дрожали. Геннадий повернулся к супруге, посмотрел на неё и спросил: «Что с тобой? Тебе нехорошо?»

– Твоя мама, Геночка, она умерла, – не выдержав нахлынувших чувств Людмила разрыдалась.

Геннадий, не веря словам супруги взбежал наверх в спальню матери, из которой после вышел весь бледный, покрытый капельками холодного пота.

Спустя два часа Геннадий и Людмила сидели за кухонным столом и снимали стресс алкоголем. Сын Ксении Брониславовны склонился над бокалом виски, который уже был пятым. Слёзы текли по его щекам, падая на гранитную гладь столешницы. Невестка сидела с бокалом красного вина. Выражение её лица отдавало холодом и собранностью, было понятно, что теперь всё лежит на ней, и теперь она капитан этого корабля. Людмила поставила стакан на стол и, посмотрев на мужа, спросила: «Ты знаешь, где хранится завещание твоей мамы?»

Геннадий поднял голову и удивлённо посмотрел заплаканными глазами на жену.

– А зачем оно сейчас тебе? – медленно спросил он.

– Хочу понять, что нас ждёт в будущем. – спокойным тоном ответила она и сделала глоток вина.

– Возможно, у нотариуса… – начал он, но жена его прервала.

– У нотариуса хранится копия. Оригинал же должен быть здесь, – заключила глава семейства. – И нам необходимо его найти.

Завещание нашлось быстро. Оно хранилось в шкафу, в коробке со старыми фотографиями, письмами, дневниками, различными предметами – фрагментами памяти бывшей хозяйки.

По нему их семейный бизнес делился на три части, две из которых отходили Борисовым, а одна треть некоему Окуневу Григорию Максимовичу, пятидесяти шести лет от роду. Кто это был, Борисовы не имели никакого представления. Понять это помогли дневники Ксении Брониславовны, в которых упоминался мальчик, которого она родила в 18 лет вне брака, и от которого она была вынуждена отказаться в роддоме, дабы не покрывать свою семью позором. Из дневников следовало, что пару лет назад она нашла его и даже встречалась, но сын не пошёл на контакт и отношения не продолжил. Всё это тяготило Ксению Брониславовну, и она пыталась как-то воздать первому сыну за те лишения, что он пережил. Включение в завещание было финальным шагом.

– Только этого нам не хватало, – тяжело выдохнула Людмила, осознав все последствия такого завещания для её семьи и семейного дела.

– И что нам теперь делать? – Геннадий пытался найти успокоение у супруги.

К утру в голове Людмилы сформировалось решение. Она сделала пару звонков, и к обеду их гараж был наполнен кондиционерами, которые позволили опустить температуру в помещении до требуемых 5 градусов.

Ещё через час, на пороге их дома стоял пожилой мужчина лет 65 с кожаным саквояжем, с которым ходили доктора в конце девятнадцатого, начале двадцатого веков.

Людмила сопроводила мужчину в гостиную и усадила в кресло, предложив выпить чаю. Тот ответил согласием.

– Геннадий, познакомься, это Эммануил Аркадьевич. – Людмила ввела мужа в гостиную и представила гостю, – Он поможет нам решить вопрос с завещанием.

Гость привстал и протянул сухую жилистую ладонь для приветствия. Геннадий пожал руку. После все расположились в гостиной. Людмила налила чай мужу и медленно начала с пояснений.

– Как я уже сказала, Эммануил Аркадьевич поможет нам с завещанием, – она набрала в грудь воздуха и сделала паузу.

– Вы нотариус? – отпивая чай поинтересовался Геннадий.

Пожилой мужчина буравил взглядом Борисова.

– Нет, он не нотариус. – ответила Людмила.

– Тогда как он сможет нам помочь? – уже обратился к супруге Геннадий, отпивая чай.

Людмила посмотрела в глаза мужу.

Геннадий почувствовал, как его мутит, изображение перед глазами потеряло резкость и начало расплываться, сознание заволокло туманом, сквозь дымку которого пробивался голос жены.

– Эммануил Аркадьевич колдун. На короткое время он оживит тело твоей мамы. В этот период времени мы изменим завещание и заверим его у нотариуса. Главное, что от тебя нужно, это помощь и полное беспрекословное подчинение. Всё, что говорит мой голос, для тебя закон и не требует обсуждения. Для более спокойного понимания, нам пришлось дать тебе специальный отвар. Всё будет хорошо. Тебе не о чем волноваться. Когда это всё закончится для тебя это будет, как сон. Всё будет хорошо. – словно заклинание произнесла громко Людмила.

– Хорошо, как скажешь, – медленно шевеля губами согласился Геннадий Павлович.

После этого они отправились наверх, проводить обряд вызволения из тьмы.

Разложив вокруг кровати умершей содержимое коробки с «частичками памяти», взяв в бокал кровь из ладони Геннадия, достав толстую книгу в кожаном переплёте и необходимые инструменты, колдун попросил всех покинуть помещение.

– Людмила, ваша свекровь оживлена, скажем так. – начал пояснение Эммануил Геннадиевич, держа руки перед собой в замке. – Теперь, она находится под моим руководством. Посмотрите, как я держу руки. Это означает, что она в покое. Как только я их разожму, она очнётся. С помощью жестов и движений пальцев я буду управлять ею, а мой разум будет рождать слова, что будет она произносить. Это вкратце.

Геннадий с трудом улавливал доносившиеся до него слова. Голова была тяжёлой и тянула его вниз. Не выдержав дальнейшего давления, он завалился на бок на диван и уснул.

К нотариусу поехали Людмила и колдун. Ксению Брониславовну усадили в инвалидное кресло, дабы не попасть в конфузные ситуации.

Невестка вкатила свекровь в кабинет нотариуса. Степан Сергеевич немного заволновался, когда увидел Борисову – старшую в инвалидном кресле.

– Что-нибудь случилось? Всё хорошо? – забеспокоился он.

– У неё болят суставы. Доктора рекомендуют периодически использовать коляску для снятия нагрузки. Лишний раз стараемся не рисковать. – пояснила Людмила.

– А-а-а, понятно. Ладно, тогда успокоили. – Дорохов улыбнулся. Воцарилась тишина. Поняв в чём дело, нотариус пояснил. – Во время составления завещания присутствие заинтересованных лиц нежелательно, так как в дальнейшем может быть использовано в суде, как причина для отмены завещания.

– А-га, поняла. – Людмила машинально склонилась над свекровью, немного поколебалась и поцеловала ту в щёку. – Скоро увидимся.

Всё время, пока свекровь находилась у нотариуса, Людмила сидела в приёмной с Эммануилом Аркадьевичем. Ранее он установил микрофон на пиджаке Ксении Брониславовны, и теперь слушая, что говорит нотариус, с помощью комбинаций пальцев рук, руководил умершей и что-то шептал себе под нос. Всё это наводило на Людмилу одновременно ужас и восхищение.

Секретарша Степана Сергеевича с настороженностью смотрела на эту парочку.

Когда всё было закончено, умершую поместили в гараж, где колдун провёл обряд освобождения от оков. Провожая колдуна Людмила уточнила, что необходимо им делать дальше.

– Главное, чтобы в ближайшие три дня у неё не было никаких моральных потрясений. – начал он. – Её душа ещё здесь, витает рядом с нами в этом мире. Тело, благодаря обряду, открыто для возвращения оной. Любое переживание, эмоции, могут служить мотивацией для возвращения, но последствия могут быть непредсказуемыми. Есть вероятность, что тело, смирившееся со смертью, отторгнет душу и станет свободно для тёмной материи.

– И что будет тогда? – спросила завороженная Людмила.

– Зачастую ничего хорошего. Поэтому исключите переживания. – ответил он, давая понять интонацией, что ему уже пора уходить.

– Хорошо. Спасибо. – и Людмила закрыла дверь за магом.

Когда Геннадий Павлович пришёл в себя на следующий день, жена рассказала ему о произошедших за последние сутки событиях. Борисов тяжело перенёс это. Он не мог поверить в произошедшее. Ближе к вечеру он помог жене перенести тело матери обратно в спальню. А ещё через несколько часов, когда тело потеплело, вызвал скорую, сообщив о смерти матери. Жена повязала платком подбородок, а на глаза положила советские юбилейные рублёвые монеты. В таком виде Ксения Брониславовна покинула свой дом.

Ночью, в день, когда прилетел сын, Людмила проснулась от страшного крика, донёсшегося снаружи дома. Вместе с ней проснулся и Гена. Подозревая, что случилось непоправимое, она вскочила с кровати и, накинув халат, бросилась к двери. Следом за ней последовал Геннадий. Спустившись вниз она поделилась с мужем своими догадками. Борисов ушел к себе в кабинет и вернулся оттуда с заряженным ружьём.

Когда они зашли в гараж, то обомлели от ужаса, возле гроба лежало окровавленное тело сына, из горла которого сочилась кровь покрывая бетонный пол гаража и образуя огромную лужу багрового цвета. Возле ворот, в углу помещения, что-то в тёмном, склонилось над телом Вероники Оно потрошило девушку, раскидывая молодую плоть в стороны, окрашивая белые стены алой кровью. Сквозь это всё прорывалось звериное чавканье и рычание. Глаза девушки ещё горели жизнью, когда Людмила взглянула в них.

– Эй ты, отпусти её. Иначе буду стрелять. – закричал Геннадий и вскинул ружьё прицеливаясь в фигуру в тёмном.

Оно остановилось, но потом резким движением вырвало из груди девушки сердце. Медленно поднявшись, фигура обернулась к Борисовым. Людмила вскрикнула от ужаса.

Румянец щёк окрасился алым цветом свежей крови, розовая помада стёрлась. Зубы скрежетали и клацали, из рта текла кровь. Чёрные глаза вцепились в них, гипнотизируя, приманивая. Окровавленная Ксения Брониславовна шла к ним, тяжело кряхтя и чавкая. Вот она переступила через тело внука, оставляя след своей ноги в луже запекающейся крови.

– Гена стреляй! – завопила Людмила.

Борисов вышел из оцепенения, и немного помедлив, нажал на курок дважды, грянули выстрелы.

Из темноты.

Уходя домой, сменщик Харитона обрадовал последнего, что тому предстоит тяжёлый трудовой день. В морг привезли женщину с огнестрельным ранением в голову и нужно приложить массу усилий, чтобы можно было её хоронить в открытом гробу.

Но Харитона это не смутило, в его практике было и не такое.

Приготовив необходимые приспособления, Харитон подошёл к телу и осмотрел его. Пожилая женщина, огнестрельные ранения в грудь и в голову. Женщина пожилого возраста, седые волосы. Внешне она показалась Харитону знакомой, словно он её уже видел ранее.

– Стоп. – он отошёл от стола. – Этого не может быть.

Харитон взял «Сопроводительный лист», который шёл с трупом, и направился в сторону железного шкаф. Там он достал папку с бумагами за прошлую неделю. Найдя нужный документ, он стал сравнивать его содержимое с сегодняшним сопроводительным листа.

– Этого не может быть, – прошептал санитар, обернулся и оцепенел. Стол был пуст.

Харитон выронил бумаги и начал шарить по карманам. Левая рука нащупала зачехлённый скальпель. В этот момент сзади послышалось тяжёлый хрип. Холодные объятия сковали его, не давая возможности извлечь холодное оружие.

Оглавление

Бабушка

Николай и Вероника

Степан Сергеевич

Людмила Николаевна и Геннадий Павлович

Из темноты.