Сказителем и скальдом [Александр Баранов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Александр Баранов Сказителем и скальдом

Йоль

Вперёд снегов и зимних гроз
На землю спрыгнет чёрный дрозд,
Он в клюве принесёт мороз —
И станет льдисто.
С лесами рядом мой порог,
И вёльва прочит Рагнарёг,
Но руки греет костерок,
Зажженный дисам.
А после – гости под окном,
Каких нигде не встретишь днём,
Глазницы их полны огнём,
И Йоль в начале,
Потом – сам Один впереди,
Охота дикая, гряди!
Душа шаманская в груди,
Расти ночами,
Взвивайся змеем до луны,
Гони по морю буруны
И, опьянившись, загляни
В глаза Мимира
Ты позабудешь мать, отца,
Лишишься своего лица,
Когда тебя окликнет царь
Иного мира.

Сокрытый народ

Я пытался ребенком услышать молчание скал,
Прижимаясь к окну, ближе был к головам великанским.
И, глаза закрывая, внутри себя крылья искал
По утрам межсезонья, похожим на кельтские сказки.
Из туманов зовёт меня странствовать скрытый народ
По совсем непохожим на мёртвость асфальтную трактам,
Проходящий по ним человек никогда не умрёт,
Но и к близким своим никогда не вернётся обратно.
В дождевых очертаниях слышится шорох и шаг,
Купола на воде, разойдясь, открывают порталы.
Снова вечные сиды пируют в зелёных плащах,
Веселы, но смешливые взгляды из камня и стали.
И за дугами чаек летит ликования волн —
Опьянение юностью шлёт побережью Мананнан.
Слышу паруса гул или арфы серебряный звон —
Это здесь! Только плоскость окна между нами…
Но условна она, если вслух песни бардов пропеть,
То уже ничего не меняют раскрытые веки.
И ведёт меня память ступней по туманной тропе,
Где проходят друиды и скальды, дриады и цверги…

Зигзаги

Свет гирлянд и фонарей
Разметали ветры буйные.
Стану лисом жить в норе,
Выходя по полнолуниям.
В остальное – голодать,
Изнуряя дух аскезами,
И в густые холода
Постигать, где Бог, где кесари,
Что есть смерть, и черт, и Спас,
Как они меняют модусы? —
Только бы не засыпать,
Коченея в полном лотосе.
В теле новом я проснусь,
С тем же роком – старый заговор.
Мой отец, вселенский Нус,
Путь к тебе всегда – зигзагами?

Коса поэзии

По контурам платанов и акаций
Срастаются сегодня листья туч;
Поэзия – коса мистификаций,
Её сплетают птицы налету,
Но пальцы наших рук не расплетут
Ещё дочеловеческих узоров,
Не знающих, ни истины, ни лжи.
На мировых плечах коса лежит
И очищается сама от сора.
А рядом из картона на клею
Ребёнок сделал сотни аппликаций,
Здесь мы, 3D-фигурки, отвлекаться
На плоскость любим, любим колею,
И заводить в нее своих детей —
В границы из нехитрых декораций,
Чтобы всегда за поручни держаться,
Идя на ощупь в долгой темноте.
Но, может быть, поэзия – геном
Богов, и образ клеточных сплетений,
Ей Анимус взбирается из тени
Глубин океанических огнём,
Тогда сплетения небесных рощ
Единые с руками тел древесных,
И что-то древнее, в груди воскреснув,
Мне обещает: «знай, ты не умрёшь».

Спиральный круг

Беззвучье…и с ветви сосновой вспорхнула сова,
Свет полной луны разливался по бьющимся крыльям.
Мне снова в молчанье глубокое чувство родства
Со всем, наполняемым жизнью, пространство открыло.
Звучание речки далёкой слышнее теперь,
Жаль, ноты воды человеку всё меньше понятны.
И ходят по ней, но не могут пройти по тропе,
Наяды, способные слышать стихии сонаты.
От ветра задвигались кроны и пламени стан,
Он в небо взвивался, ты, Агни суров и прекрасен,
И голос деревьев вокруг продолжал нарастать,
Пока не послышался в нём сам Космический Ясень.
Архаикой полночи полнится лес октября,
Всё новые лица рисует игра светотени,
И, кажется, что продолжают неявный обряд
Движенья неспящих животных, и птиц, и растений.
Наверное, прошлого нет, круг времён неделим —
Эпохи далекие так проникают друг в друга,
Что, может быть, если однажды мы здесь родились —
То сразу на нескольких точках спирального круга.

Гимн Велесу

В безвременье, в пору, когда правил судьбами рок,
От пролитой крови когда небеса багровели,
Ты род, потерявший основы свои, уберёг
От гибели варварской и от невежества, Велес!
Сказания мудрые старцам и песнь молодым
Ты даришь, и каждый слагает о том, во что верит.
Всезнающий и от богов, и от навьих владык
Искусств покровитель и всякого творчества, Велес!
Дороги посмертные – это дороги твои,
Умерших встречает покоем полей твоих лоно,
Ты таинства жизни от волхвов седых не таишь,
Ты сопричащаешь их жизни иной, Виелона!
Тобою к познаньям влеком человеческий дух,
И, кто не приемлет его, – быстротечны и праздны,
Светящихся стад в травах космоса Месяц-пастух
И душ на пути от рожденья к рождению пастырь!
Мы, если узнаем себя, на твой путь становясь,
И, если в межзвёздных дорогах действительно вечны —
То в нас обновится тобою священная связь
Далёких небесных миров и миров человечьих…

Майя

Облаками навеяны горы,
Горы создали тучность земель,
Земли – танец листвы и иголок,
Проходящий от лета к зиме.
Может, майи пишу резюме?
Только нет в ней иллюзий для нас, мы почти нереальные,
Наслажденья и страхи назначив себе ареалами.
Здесь кострами в двенадцать поленьев,
Удлиняя огня языки,
Просят издревле об обновление:
Низок дым. Небеса высоки.
Да к тому же прошиты виски
Центробежной идеей: оставшись в страстях, стать бессмертными
И измерить внеформенный логос богов нанометрами…
Но тебе не видна даже клетка —
Неужели ты был Одиссей? —
Где сидишь на цепи интеллекта
И не слышишь с пещеры вестей,
Что как птицы живут в высоте.
Но от наших трагедий, проклятий того, во что верили,
Встрепенётся ли веточка на галактическом дереве?
Может, Духу придумано тело
В трансформаций и снов череде,
И телесность его беспредельна,
Если сам он не ставит предел
Для умов неразумных и тел?
И, наверное, им чувства-мысли нам были навеяны,
Чтобы каждый себя познавал через годы-мгновения.

«Пока ты идешь, осыпаются листья…»

Пока ты идешь осыпаются листья,
Их пальцами ветер скребёт по асфальту.
Ты видишь, как быстро меняются лица,
Как в жизни сменяются случай и фатум.
Вокруг никого, и неважно, что людно,
Никто не пойдёт по твоим направленьям.
Уже три часа, три часа пополудни,
И рубят деревья в нехватке поленьев.
Темнеет всё раньше весной или летом —
Такой отпечаток раскольной эпохи.
Пробраться хотят на ковчег без билетов
В обличьях животных забытые боги.
Они для тебя – пережиток гротескный,
Но всюду невольно возводишь им храмы.
Пусть пишешь, упрямый, ты новые тексты,
Природа твоя несравненно упрямей,
Она собирала суму за плечами,
С которой выходишь на все перепутья,
И всё, что внутри, есть внутри изначально,
Одним – это скрепы, другим – это путы.
Ты путь продолжаешь и старый, и новый,
Нельзя угадать результат поворота,
Быть может, всё кончится… или иного
Скитальца увидишь напротив.

«Любое начало – побег…»

Любое начало – побег
Из выстроенной цитадели,
Любое начало в борьбе
Грядущее с прошлым разделит.
Беги, озираясь, скуля
От боли в израненных стопах,
Беги, чтоб начать всё с нуля —
От сбывшихся антиутопий,
Пока не почувствуешь снег
Песка раскалённого после,
Пока не прошепчешь во сне
Неведомых прежде вопросов —
И станет ответами меч,
Взрезающий тело иллюзий,
И станет ответами смерч,
Он страх, и смятение людям.
Знать большее или не знать
Ни буквы живущий здесь волен,
Но всё равно в каждом из нас
Искатель, изгнанник и воин…
Дороги, где битвы, где мгла —
Всё ради огня неземного,
Что вечен, скрываясь от глаз,
На стыке идеи и слова.

Стикеры

Долгий день, как орех
Раскололся под шинами.
Я не буду стареть,
Веря в скрепы общинные.
Я давно верю в лес,
Не срывая ни ягодки.
К лету там веселей —
Пахнут травы и яблоки.
От лесничеств и сёл
Я хожу дальше выстрела.
Запах этих часов
Из одежды не выстирать,
Не изжить из ума
Нелюдимость и боязность.
Неприглядна зима
Со снегами до пояса,
От нее разбрелось
В города отчуждение,
Где иллюзии лоск
Близок всем от рождения.
За обманкой витрин,
За пустыми рекламами
Живы мыслей внутри
Кровь сосущие ламии.
Им не скучно ничуть
Наблюдать в ночи тихие,
Как движения чувств
Превращаются в стикеры.

Антиутопия

Безумно необычная среда
Становится единственно известной —
Сомкнувшиеся в страны города,
Разверзшие бетоновые бездны.
Здесь сонмы звуков где-то и вблизи,
Но ни один идущим не воспринят:
Задёрнуты сознаний жалюзи,
И мир вокруг людей всё чаще – рынок.
Где предлагается, и только то,
За что готов деньгами расплатиться
Шумящий покупателей поток
Зачем-то различающийся в лицах.
И гонят нужды, гонит страхов кнут
Куда-то от мышления и знаний.
И право при желании свернуть
Надолго ли останется за нами?
Однажды так же, как и всё вокруг
Друг друга замечать мы перестанем,
Забудутся переплетенья рук,
Не будут близким доверяться тайны,
А души станут сиры и бледны,
Не сложно посчитать тогда по пальцам,
Кто взглядам встречным в солнечные дни
Глазами продолжает улыбаться.

Разногласия

Способен ли один понять другого,
Из нас, живущих в мире и борьбе,
Не мимику, эмоции и слово —
Понять того, кто говорит тебе?
Пусть он имеет схожие привычки,
Читает те же книги, что и ты,
Где видишь сумму – он увидеть вычет,
Ты – глубину, он – двери пустоты.
Ты думаешь, что всё необратимо,
Другой уверен, что судьба – спираль,
Ты пишешь, чтобы дальше жить картины,
Он пишет их, готовясь умирать.
Мы с каждым веком друг от друга дальше —
Теперь таков развития закон,
Теперь, кто наиболее удачлив,
С похожими по естеству знаком
И только в час затмений и смятений
При спущенной над миром тетиве
Мы в сердце знаем, знаем в голове,
Что «я» – не обособленное тело,
А каждый на планете человек…

«В воздухе мысли витают…»

В воздухе мысли витают,
Их не сказать посторонним:
Кто-то оставит их в тайне,
Кто-то бумаге откроет.
Словно от почвы, из корня
Всходят они через ветви,
Возле проёмов оконных
Странствуя небезответно.
Позже, у склонов скалистых
Снова вернутся в глубины,
Снова осыплются листья
До ноября середины.
Будет печаль или счастье,
Только в округе ни звука,
Станут острей ощущаться
Близость и боль, и разлука —
Так, ощутившая зиму,
Будто бы души – рожденье,
Осени невыразимость
Входит в моё отраженье…

Землянин

Погасла свеча. Это ветер. И только,
Вошедший невидимо пламени вор?
Тогда почему осязаемым током
Наполнили комнату силы его?
Во рту пересохло, от холода душно,
И стали единою тысячи лет
Дорогой, которой не знает идущий,
Ища в неизвестности дом и ночлег.
Здесь гул неуёмный ветвистого хора
Настиг наш приют, и не спать старикам —
Как будто свод неба в железо закован,
И в лёд превратилась веселья река.
Я вышел на поиски смысла иного,
Где смысла не встретить, где радости нет,
Я в башне закрылся из кости слоновой
И в гуще событий воздвиг минарет.
Мудрец благородный и беглый преступник,
Я много нашёл, и лишился всего,
Земной человек, я дорога и путник,
Последний судья для себя самого…
Дымится фитиль, а вокруг только стены,
И нет больше мест, что нигде не встречал,
Привычна для взгляда и разума темень,
Но, что делать с тем, что я тоже – свеча?

Солнечные корабли

Сегодня так много дождя,
Прохлады, рефлексии, дома,
И хочется время создать
По двум направленьям ведомым,
Сквозь веки увидеть вдали
Давно непроглядных просторов,
Как солнечные корабли
Идут по надмирному морю.
Всё то, что не знал никогда,
Всё то, что однажды придумал
Являют собой города,
Рожденные ливневым шумом.
И частым смыканием глаз,
И взглядом, направленным внутрь;
Дорога к Иному легла
Теперь через эти минуты.
Мне в будущем их не вернуть.
Наверно, задумано свыше —
Терять неземную страну,
Не зная, где снова отыщешь.

Слова звёзд

Виднеются первые звезды,
                     чисты,
                           первозданны,
Ещё до рассвета им, ясным, сиять и сиять.
Какие же нам наблюдающим вы открываете тайны,
Хранители мудрости давней всего и всея?
Вы знаете всё, что поймет человечество позже,
И, если мерцаете истинно через года,
То можете сделать, чтоб осень казалась похожей
На осени детства, какими их видел тогда?
Там чувствуешь листьев желтеющих многоголосье,
И можно мелодии этой в глаза заглянуть,
Понять неразборчивый шепот озимых колосьев,
Когда вечера обретают ночей глубину.
И, вспомнив, я понял, что мир до сих пор чудотворен,
Иначе все звезды не более чем фонари,
А, если бывают немеркнущей радости воры,
То только отчаянье и сожаленье внутри…

«Неужели приблизилось лето…»

Неужели приблизилось лето
Светлой радости и доброты?
Мне сегодня сказали об этом
Новым запахом травы, цветы.
Неужели дождались, дожились —
По земле разошлась благодать
И бежит у дышащих по жилам,
Неумеющих учит летать…
Позабывших о чувствах крылатых
Навестит скоро память о них,
Положивший мечи, снявший латы,
Человек будет страшно раним.
Он не сможет уже уклониться
От любви, бьющей молотом в грудь.
Он без шлема увидит те лица,
Что с порога не гонят, а ждут.
Вместо жадных двуногих и диких,
Рвущих кожу друг с друга во льду, —
Только лето, где солнечно, тихо,
И Земля с Небесами в ладу…

«Распогодилось к праздникам майским…»

Распогодилось к праздникам майским,
Люди, радуйтесь, жгите все маски —
Столько выпало жизни, тепла,
Напитавших природу собою,
Чувства, мысли, стремленья – любовью.
Им за это и честь, и хвала.
Даже Леший весну во всём видит,
И к нему на свидание выйдет
В ранний вечер Яга из избы.
Душ земных созреванье ускорив,
Мир, людского напившийся горя,
Жаждет радости нашей испить…

У новых истоков

Друиды в туманах под пологом ночи
По углям читают посланье костра,
И полозом дышит во мне позвоночник,
И кожей спадает с деревьев кора.
Вздымаются почвы просторные перси,
Восходит тепло из ущелий-ноздрей.
Сильны голоса в заклинании-песне:
Тона стали ниже, а ритмы – быстрей,
Из мглы багровеют глаза, словно грани
Камней-драгоценностей недр земных,
Вот пламень рокочет в извечной гортани,
Скользя по губам, и не падает с них.
«Подземный хозяин и царь возрожденья,
Лесов покровитель и наш господин,
Позволь на твоих поселиться владеньях
И славой за верность тебе награди»
«Я вас принимаю у новых истоков
Сильно моё слово. Как ныне, так впредь
Не станет к вам мир ни глухим, ни жестоким,
Пока мой огонь будет в душах гореть»

Хозяин леса

Ты опускаешься туманом с гор
В февральские закаты или в полночь.
Тебя встречает лес – он тих и гол —
Как будто неожиданную помощь.
Ты прикасаешься рукой к стволам,
Под ливнями ночными почерневшим,
Всё разделенное напополам
Ты сращиваешь внутренне и внешне.
И, как непревзойденный следопыт,
Разузнаешь, что прежде здесь случалась,
Услышав шаг ступней и ход копыт,
Увидев то, что было от начала:
Оленя поступь статна и горда
Его рога пробадывают кроны,
Он скачет сквозь пространства, сквозь года,
И этот бег в единстве всестороннем,
Подобны углям красным вдалеке,
Глаза кабаньи, бьющие как стрелы.
Сверкает злато на одном клыке,
А на другом – булат, ножей острее.
Орел – судья и вестник мировой —
Парит, не находящий ниже места,
И солнце – око правое его,
А левое – жемчужный новый месяц.
Здесь воем волчьим полнится простор,
Здесь встрепенулись тучи, словно птицы —
Ты заново восходить на престол,
Чтоб лесом пробуждённым воплотиться.

Кернуннон

Песнями леса и шепотом трав,
В крепких ветвях и спадающих листьях,
К сумеркам, полночью и по утрам —
Мир говорит, как ты близко…
Помню, под сводом сгустившихся крон
Были глаза твои звёзд двойниками,
Каждый там взглядом твоим одарён —
Век, не моргавших веками.
В давних народах твой дух воплощён,
Пусть их не встретить на книжных страницах,
Лиственным всех покрываешь плащом,
Мне же прошедшее снится,
Голос твой слышится сотней валторн,
И незаметным семян прорастаньем,
Он, развернув беспредельный простор,
Утром осенним растает,
Но, вспоминая утраченный дом,
Непоправимых эпох накануне
К правде твоей, обессилев, придём,
В смертях и рожденьях, Кернунон.

«Я в клубящемся мраке колышим ветрами тугими…»

Я в клубящемся мраке колышим ветрами тугими,
Повторяю движеньями необъяснимую речь,
В абсолютном молчанье слагаю бессловные гимны
Вдалеке от начал и концов, от прощаний и встреч.
Всё бессмертно во тьме, изначальной, по-львиному нежной,
Здесь нет смысла, едины в зачатке иллюзии, явь.
Вездесущая мать только чадами явлена, с ней же
Можно только во вне уходить от черты бытия.
Темнота облекает меня, словно плоть безразмерная кости,
Темнота одевает меня, словно кожа и волосы – плоть,
Для любого из нас в ней не знаемый лёгкими воздух —
В океанах её всё, что знаем мы, щепкой плывёт.
Их вода – всеединство, эпохи – шумящая пена,
В глубине – тишина за пределами всей тишины.
И спускаюсь в неё я почтительно и постепенно,
Как паломник подходит к святыне и к смыслам иным.
Сам, другим оказавшись, не чувствуешь нового в этом,
И царей ощущаешь безмирья, где личности нет,
Перед ними вопросы исчезнут, исчезнут ответы,
Исчезаешь ты сам, всё темнее, темнее, темней.
Ты становишься семенем, даром, и, принятый почвой,
Доверяешься ей, раскрывая себя изнутри.
Ты забудешь об этом.
Но скоро,
В бессонную полночь
Вспомнишь всё, проростая корнями в другие миры…

Энлиль

Ты вырежешь карты из каменной кожи
Живущих над небом зверей.
Назначишь исход каждой карте такой же,
Как тем, что разбить повелел?
Гора содрогнётся ударами молний
От пика до чёрных глубин,
И ты назовешь – как поднимутся волны —
Сакральное имя судьбы,
И в недрах зажжётся огонь ануннаков
Их мэ укрепят твою мощь —
Начертишь три мира, как будто три знака,
Ключи к ним с собой заберёшь.
Земель и небес непрерывность разделят
Столбы исполинских ветров,
Простор, отделяющий тело от тела,
Пронзит титанический рёв.
И будут колоды в отверстиях прежних
Сменяться быстрей и быстрей,
Пока человек путь из них не прорежет
Сквозь кожу прапредков-зверей.

Гильгамеш и татхагата

Спрячь в ножны беспомощный меч,
Кричащее сердце – под рёбра.
Зачем ты не спишь, Гильгамеш,
Над братом своим неутробным.
Нельзя отменить приговор,
Когда так игиги решили.
Он умер, и нет никого,
Кто знал бы, как сжаты все жилы,
Как ломится каждая кость
От необратимости смерти —
Людей ждёт голодный дракон,
И пасти кошмара несметны.
А разве ты сам – человек?
В тебе есть три четверти божьих,
Но сбудется пир для червей —
Последняя четверть всех больше.
Спрячь в ножны беспомощный меч,
Борьбы твоей брат будет позже,
Искатель как ты, Гильгамеш,
Из царского рода. Он сможет
Сбить Мары последний замок.
И вскроется круга загадка.
Ты жил и сражался как мог,
Но звать Его будут Сиддхартха.

Послание

Я оставил себя на съеденье волкам,
Затвердела черта между нами,
Превращая горсть снега в стакан молока,
Я ему отдаю временами.
Он в железо закован, железом клеймён,
Изорвалась на бедрах повязка:
Ты, наверно, моих не припомнишь имён —
Как во рту в твоей памяти вязко.
Ты ошибок не помнишь моих, а как жаль —
Из-за них, ослеплённый, страдаешь.
Подержи-ка в руках этот черный кинжал,
Он в наследство оставлен родами.
Неприятно, что лезвие в теплой крови?
Рукоять надломилась и в саже?
Я о спину гиганта его искривил,
А теперь он в кадык тебе всажен.
Ты не видишь меня, если б видел – решил,
Что я вечный игрок и мучитель,
От земных охраняю свои рубежи…
Хорошо, может быть, что молчишь ты.
Только стонешь, услышав движения лап,
Или зверю вгрызаешься в горло.
Попросил бы, чтоб полночь тебя обняла —
И не помнишь такого глагола.
Но попробуй ещё на ногах устоять,
Пережить беспощадные зимы,
И узнай, то, что ты – это истинно я,
Только смертный, земной, уязвимый.
Истязанья твои мне не меньшая боль —
Тем, что сам продолжать их обязан.
Все ключи и оковы принес ты с собой,
Собери понимания пазл!
Посмотри на меня, как на иглы звёзды,
Как на лезвия воина-солнца, —
По смертям и гоненьям на небо взойди,
И наш свет в возрожденье сольётся.

Разумы

I
«Облака —
Скопление в атмосфере капель, кристалликов льда» —
Никогда
Не удастся вместить их в эту фразу,
И я больше ни разу
Не поверю в неё, как в то, что деревья —
Род растения.
Эти слова – только слов приведения:
Одно, отсылая к другому, переводит стрелки;
Реки —
движения вод. Отправной путь и вектор.
Нет, они ветки,
Растущие горизонтально.
Иди безоглядно
за ними —
Забудешь земные,
Онемев перед голосом
Скал
И ветров белым полозом.
II
Я слышал, что люди похожи на четвероногих —
Мы врём о себе слишком много.
Звери —
Для нас роль,
роли принято верить,
Но не ясна их природа
Вне сравнений
Цивилизации и джунглей, как её антипода.
Если б поняли
Мы, чем молчание зверя наполнено…
Из их отражений, из тени
Смотрят гордые духи, которые не захотели
Приюта искать в ненадёжности наших умов,
Им не надо подобных домов,
Прекрасным в величии и полноте естества,
Пока праной леса планета жива.
Говорили, есть сходство
Человека с Творцом, (правда, если отбросить скотство).
Бог невидим, и, значит, родство по тому, что внутри.
Сломав панораму витрин,
Смотрим вглубь и подводим итог:
Бог – Любовь, но жесток,
Как и наша история вся,
Что не утро – то крови роса.
III
Южной зимой, сейчас, чем обычно теплей,
Но кажется снизу – верхушки платанов и тополей
Облаками заснежены,
Так видится внутреннее через внешнее,
Что кроны похожи на нервную ткань —
Она по-другому, чем наша чутка.
Ветвистость – немного сплетения вен,
Наверное, мы и деревья – единого звенья.
Гиганты платаны стоят поднебесья колонами
С мыслями оголёнными,
Поднимая частоты выше
Многорукие, будто Вишну,
Оставляют свой танец втайне,
Себя создают, как скульптор скульптуру,
Кора заменяет им мускулатуру.
Вы тянетесь вверх,
Вы проходите эллипсы вех,
Пока не вливаетесь в устья-столбы вертикальные,
В которых пути восхожденья огня отзеркалены.
Когда я смотрю на вас, молча, стою у стволов,
Дышу нитевидно, таящийся, как птицелов, —
То вижу, на синем холсте
Остаются следы, незаметные в темноте,
От ветвистых потоков,
Они только
Напоминание нам о невидимых токах
И других субстанциях,
Продолжающих древние танцы.
Неужели так просто забыть: было семя,
Ставшее всем и всеми,
Брошенное дважды —
В почву земную и надземную —
От него человек,
Трус отважный,
С его удачей,
Невезением
И незнанием, что дальше?
А над нами другие
луга, вспаханные нивы —
Земляные
Есть только от единства с ними.
Если земное
Туда попадает
Зерном —
Планета опять молодая.
Но глаза видят мир, обречённый и шаткий,
Неважно, насколько новы будут шаттлы,
Пока их создатель несчастлив и счастлив
Плодами, какие лежат под ногами, —
Он ищет
Подобные, даже если взбирается выше.
IV
Каждое озеро беспредельно,
будто идея
Универсума,
Хранимая
Внутри материи,
Как химия
Владеет любым веществом,
Так – волшебство.
В каждом элементе
Есть разум,
Заметит
Гладь озёрная сразу
Зрачки, открытые ей,
как земля траве,
Открывшись в ответ.
Камни расширяются,
Их частицы
Бьются, как в клетках птицы,
От внезапных вибраций,
Нет смысла бояться —
Внутрь проще войти,
Как и в плотность воды,
Увидеть стихии жилище,
Где можно найти, что не ищешь.
Со времён, когда Свет изменился,
В камне память хранится.
Кроны редко хранят оставленное,
Они – скорее тела, чем старые избы с открытыми ставнями,
Иногда мы на них больше всего похожи:
Говорит человек, и видно из чего он сложен.
Рисуются речью в пространстве его очертания —
Узоры ветвей, сплетения,
Сочетания,
Но мы не растения,
Как и деревья,
Как сами растения —
Разумная материя, стремящаяся к нематериальности,
И в каждой реальности
Мы знаем всё друг о друге, но память мешает,
Иначе раскроется в плоскости шахмат
Таинственных игр планетарных шар —
Один
Только
Шаг.

Равноденствие

Когда летняя середина года пройдена,
В тени её зелёной вершины исчезает весь совершённый путь.
Только одна из вероятных дорог открывается впереди.
Не та, которой боялся, и не та, о которой мечтал.
Она знала идущего всю его жизнь,
Но только теперь позволяет увидеть себя.
Дорога смотрит на меня неузнанной огромностью,
Похожая на великанскую буйволицу с белокаменной кожей,
Будто хребты первых гор.
За её спиной парят, исчезают над пропастью малые светила,
И восходят в пустоте её глаз.
Я стою перед ней, оставаясь незаметным.
Она смотрит сквозь меня, сквозь всё, на что я опирался раньше.
Теперь мне некуда обернуться.
Чёрные слепые птицы появляются вместе с изгибами голых веток,
Нет звука, нет шороха. От их обнаружения только спокойнее,
Потому что огромные безглазые вороны всегда были здесь, пока я жил,
Свидетели каждого моего шага.
Недвижимые, они ждут, чтобы тишина оборвалась мной.
СЛОВО опаляет расходящиеся рёбра, распирает грудь.
Зубы стиснуты, веки безуспешно стремятся друг к другу.
Голос плавно поднимается из низа живота,
Чувствуя нуждающееся в нём СЛОВО.
Больше всего на свете я боюсь Его,
будто звучание будет незнакомым, чужим,
Что в неожиданной протяжённости я исчезну навеки, так же,
Как мой путь в тени зелёной вершины июньского равноденствия.
Темя утончается, дух видит сквозь него,
Как через вынесенное на морской берег стёклышко,
Оно всё прозрачнее.
Вокруг уже нет немых человекоподобных птиц,
Нет извивающихся веток и смотрящей насквозь буйволицы-дороги.
Только небо, слитое с океаном воедино.
Анимус просыпается, лёжа на мягких снотворных листьях
с макушек деревьев нижнего мира.
Центром он взвивается вверх, отталкиваясь изнутри моих ступней.
Поднимающийся дух ищет вошедший извне ГОЛОС.
Зрение растворяется в неиссякаемом свете,
Сплетении бесконечных лучей.
Слух теряется в вибрирующем гуле без источника и пространства.
Ощущения больше не знают конкретики, исчезают вместе с ней.
Только едва заметный сферический огонь
Медленно приближается к мерностям неба-океана.
Зеленоватые и перламутровые облака вьются внутри.
Безразмерный шар касается глади прозрачных вод,
ГОЛОС освобождается ими и узнаёт себя в звучании ветров…
Через мгновение на месте стоящего меня
Остались только расплывчатые контуры фиолетовой дымки.
Оттуда слышалось птичье пенье. Когда очертания рассеялись,
Вместо них засияло что-то яркое и подвижное,
Будто лесное солнце танцевало в голой роще.
Его крылья разгоняли туман золотыми вспышками.
Заблудившихся птиц отпускали на юг
Молчаливые смотрители осеннего лабиринта.

Изменение

Мартовский туман стирает ложь земных перекрёстков,
Где каждая тропинка продолжает одно и то же пространство —
Он раскрывает над мыслимым миром шатёр непрерывной мистерии,
И любая граница между им и тобой – открытая дверь в молчащую о себе инаковость.
Широкая туника тумана, держащая силу ветровых плеч,
Великая пропажа и пропасть, призванная шёпотом моря,
Чтобы вместить беспокойство неотступающего прошлого,
Чтобы вобрать невысказанность одиноких поднебесных пиков
И, чтобы сонные леса встретились
С потерянными сновидениями…

Старые Боги

Когда мне некуда идти —
Я вспоминаю путь к вам, Старые Боги.
Когда в паутинном многомыслии города мне негде спрятаться —
Я ищу звучание вашей речи.
Когда мне нечего приложить к раненному от рождения сердцу —
Я молю вас перейти пропасть между нами,
И понимаю, что ничего не может стать вместо вас.
Боги, сменяющие друг друга в сознании людей и непреложные вне него,
В полёте птиц, в приближающейся заре,
В летних облаках и набухающих дождём тучах,
В полноте созерцающего взгляда и простоте опускающихся перед сном век —
Везде есть послание, оставленное вами.

Оглавление

  • Йоль
  • Сокрытый народ
  • Зигзаги
  • Коса поэзии
  • Спиральный круг
  • Гимн Велесу
  • Майя
  • «Пока ты идешь, осыпаются листья…»
  • «Любое начало – побег…»
  • Стикеры
  • Антиутопия
  • Разногласия
  • «В воздухе мысли витают…»
  • Землянин
  • Солнечные корабли
  • Слова звёзд
  • «Неужели приблизилось лето…»
  • «Распогодилось к праздникам майским…»
  • У новых истоков
  • Хозяин леса
  • Кернуннон
  • «Я в клубящемся мраке колышим ветрами тугими…»
  • Энлиль
  • Гильгамеш и татхагата
  • Послание
  • Разумы
  • Равноденствие
  • Изменение
  • Старые Боги