Рамсес Великий [Олег Олегович Капустин] (fb2) читать постранично

Олег Капустин Рамсес Великий

Энциклопедический словарь.

Изд. Брокгауза и Ефрона.

Т. LI, СПб., 1894

Рамсес II царствовал 67 л., в конце XIV в. и в начале XIII. С 10 лет был соправителем отца, участвуя и в военных делах; был наместником Эфиопии, где ему приходилось бороться с набегами туземцев. После вступления на престол продолжал традиционные войны с хеттами, которые вёл упорно, с переменным счастьем. В 5-й год войны едва не попал, у г. Кадеша, в засаду к многочисленному неприятелю, на службе которого состояло множество азиатских народов. В происшедшей затем битве царь, по описанию официальной хроники и придворных поэтов, показал чудеса личной храбрости, решившей дело в его пользу. Эта победа увековечена на стенах храмов в Абусимбеле, Луксоре и Дерре и воспета каким-то придворным поэтом в так называемом эпосе Пентаура. Война кончилась только в 21-й год царствования Рамсеса, когда был заключён вечный мир и дружба между двумя государствами. Договор был начертан на серебряных досках, а копия с него помещена на южной стене карнакского ипостиля; Рамсес даже женился на дочери царя Хетасира, который затем посетил Египет. Постройками тщеславного и расточительного Рамсеса полны Египет и Нубия. Ввиду продолжительных войн с Азией, Рамсес имел резиденцию большей частью на севере, в Танисе; здесь он выстроил себе столицу, красота и роскошь которой также были предметом восхвалений придворных поэтов, придумавших для неё особое имя: «Аанахту — Великая силой». Рамсес был одним из наиболее популярных царей в Египте; народ называл его уменьшительным именем Сетсура, переделанным греками в Сесостриса, о нём рассказывали легенды, делали его завоевателем полусвета, возводили к нему многие египетские учреждения — словом, он стал олицетворением египетского могущества.

ПРОЛОГ

Глава 1

1

Зелёно-серые мутные воды Нила^[1], ещё не отстоявшиеся после недавно закончившегося разлива^[2], неспешно текли мимо мощных стен города Мемфиса^[3], сложенных из сырцового кирпича, покрытых крупными плитами известняка и тянувшихся длинной белой лентой по низкому западному берегу. По гребню, столь широкому, что на нём могли разъехаться две колесницы, шагали немногочисленные в это утреннее время часовые в чёрных, поношенных париках, заменяющих им головные уборы, и в коротких красных набедренных повязках, постукивая древками длинных копий о каменные блоки, нагревающиеся от солнечных лучей под их босыми ногами. Воины равнодушно посматривали вдаль, где на юге высились три огромных пирамиды^[4], на противоположном восточном берегу близко к воде подступали жёлто-серые утёсы пустынных гор, над которыми целый день висело серое марево раскалённой пустыни, да изредка пролетали орлы, с недоступной человеку высоты озирающие и пустыню, и реку, и просторный, заключённый в правильный прямоугольник белыми стенами обширный город, расположившийся в огромной зелёной долине. Вокруг столицы страны, стоявшей на самом стыке Нижнего и Верхнего Египта^[5], образно называемой египтянами «Весами обеих земель», раскинулись сады и ухоженные поля, испещрённые множеством полноводных каналов и протоков, по которым в этот ранний утренний час плыло огромное количество лодок, барок и барж, направлявшихся из сельской глубинки к призывно манящим сельских торговцев белым городским стенам. На корме стояли дочерна загорелые, обмазанные дешёвым растительным маслом, блестевшим на их бугристых мускулистых спинах, крестьяне с обветренными, каменными лицами сфинксов. Они отталкивались длинным шестом от дна канала и не спеша направляли тяжелогружёные лодки вперёд. Нередко в них сидели целые семьи среди груд огурцов, тыквы и арбузов, вперемежку с большими пучками салата-латука с крупными светло-зелёными мясистыми листьями, связками золотистого репчатого лука, корзин с жёлтой репой и зеленоватой редькой. Всё это круглый год выращивалось на поливных землях для богатых, привередливых и очень прожорливых, с точки зрения сельских жителей, горожан.

Огромный город всегда оживал с рассветом. Прежде всего жизнь нового дня начиналась на рынках. Торговцы раскладывали здесь свежие овощи и фрукты, переругиваясь спросонья хриплыми голосами с прижимистыми крестьянами, которые норовили продать им оптом привезённые из деревень продукты подороже. Их жёны и дочери, доставленные на лодках вместе с овощами и фруктами в столицу, частенько вопреки желания хозяина и в результате мощного и продолжительного давления женской половины семейства, уже прохаживались по только что открытым