В конце всё только начинается [Май Сарт] (fb2) читать онлайн

Май Сарт В конце всё только начинается

«Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны». Каждый раз после этих слов меня охватывает щенячья тоска. Правда, тоска меня охватывает еще раньше, где-то после станции «Площадь революции». И с каждой последующей станцией она нарастает, становится все сильнее, невыносимее, достигая своего апогея – стадии «щенячьей», на щелковской. Конечные станции они такие. Вначале ты запрыгиваешь в переполненный вагон, тебя крепко прижимает к чьей-то подмышке, ты еле дышишь, но счастлив, что запрыгнул, и радостный, практически одной только силой мысли, потому что руки зажаты чьим-то пузом, чатишься в телефоне. Постепенно люди доезжают до дома. Покидая поезд, они целуют на прощание тех, с кем провели день или сколько-нибудь времени, сопровождая это веселым: «Ну всё, моя станция». А я остаюсь. И мне кажется, что тот, кого только что поцеловали, и кто тоже остался – грустит. Весь вагон дружно завидует тому, кто его покидает. И каждый представляет, как было бы круто жить тут, где вагон покидают чуть раньше… Но и он, каждый, через некоторое время доезжает. А я по-прежнему остаюсь и еду дальше. Почти всегда одна. И вот ты сидишь в пустом, прохладном только твоем вагоне и вместо того, чтобы радоваться этому, смотришь в темное подземное окно и с чувством полной обреченности ожидаешь объявления о конечной… Чем дальше от центра ты живешь, тем больше разрыв между тобой и реальной жизнью. Пока ты большую часть своего бесценного времени проводишь под землей, ожидая объявления «Щелковской, конечной», чтобы прийти домой, переодеться, выпить чай под «Дождливый день в Нью-Йорке», люди в центре даже не возвращаются домой. Там жизнь кипит постоянно. Я это знаю точно, потому жила на «Площади революции». Это был лучший год в моей жизни.

– Куда тебя подвезти? – спрашивал, например, меня после неудачного свидания ухажер.

– Не надо, пешком дойду. Я тут живу за углом, в Столешниковом переулке – отвечала я с преисполненной гордостью.

В это же самое время сотни девчонок добирались на «Щелковскую» после неудачного свидания в метро или на автобусе и думали: «Что со мной не так?». На подобного рода размышления нужно очень много времени. А оно есть только у тех, кто живет не в центре. У меня на такие уничижения не было времени. В центре много классных ребят. По пути до Столешникова, можно сходить еще с кем-то на свидание. И не раз.

– Станция «Площадь революции», – прерывает мои романтические воспоминания голос в метро и весь вагон встает, и вот уже все столпились у выхода.

– Вы будете выходить? – спрашивает в толпе почему-то именно меня пожилая женщина в белой шляпе.

– Да, – отвечаю я машинально, хотя никогда не понимала этого вопроса. Вернее, я понимаю, что так делают тревожные люди. Им важно контролировать все, чтобы снизать уровень собственной тревожности. Ты выяснил, что человек, стоящий впереди, и потенциально помеха на твоем пути, тоже выйдет, тебе легче. А если ты выяснил, что человек не выходит, он тебе сейчас уступит свое место ближе к выходу и ты выйдешь из вагона на доли секунды быстрее. Самое забавное случается тогда, когда в переполненном вагоне, все забиваются у выхода, и неожиданно, из толпы раздается: «Вы будете выходить?».

– Нет, – отвечаю я, и продолжаю стоять там, где стояла, а потому что некуда больше двигаться. Наступает гробовая тишина. И все продолжают стоять там, где стояли.

Поезд останавливается, толпа несется вон из вагона, пропахшего и пропотевшего, снося всё на своем пути, в том числе меня. Я Фредди Меркьюри, я Курт Кобейн. Толпа выносит меня.

12 сентября. Страна празднует день рождения Москвы и дружно стекается в самый ее центр. На эскалаторе все обсуждают куда можно сходить сегодня бесплатно, в каких парках что интересного можно посмотреть бесплатно.

– Лиз, давай зарегимся на этот фильм? Смотри, это бесплатно, – указывает в свой айфон парень, вытягивая свою длинную ногу в кроссовке Nike вперед.

– Ага, ты открой сначала, попытайся. Как всегда, тебе там напишут «мероприятие закрыто», «мест нет» и так далее. Ты что, думаешь всё и правда бесплатно? – отвечает девушка пронзительным, неприятным голосом. Такое предложение обычно завершают еще фразой: «Ты что, дебил?». Но я это делаю про себя вместо девушки. Не благодари.

На самом деле Лиза неправа. В Москве масса бесплатных штук. Особенно в день города. Например, я была на бесплатном квесте, много раз в кино и на фестивалях. Это весело, часто вкусно, а самое главное бесплатно. Сегодня, я, например, «стеклась» вместе со всеми в центр и тоже бесплатно. Сначала я, конечно, была на работе. Я работаю экскурсоводом уже 5 лет. Больше всего мне нравится в моей работе то, что я свободна. Могу «стекаться» куда угодно и когда угодно. Кстати, очень часто я после своих экскурсий хожу еще и на чужие. В Москве это тоже часто бесплатно.

– Можно пройти? – меня толкает своим огромным рюкзаком парень слева. Я прижимаюсь к поручню. Следом за парнем с рюкзаком проходит хрупкая девушка с татуировкой на пол лица. Она поднимается на одну ступень выше меня и останавливается прямо передо мной. Ненавижу людей, которые обгоняя и расталкивая всех проходят на эскалатор, а потом становятся передо мной, обнаружив несколько свободных ступеней между мной и вышестоящим. Эти свободные ступени не случайность. Я их намеренно оставляю, чтобы чувствовать себя свободной, независимой женщиной тут, где каждый может наступить на пятки, дышать перегаром в затылок или поправлять свои штаны прямо перед моим носом. А эти идиоты пользуются моими невротическими привычками и занимают свободные ступени, вместо того, чтобы идти уже наверх пешком. Ты же для этого обгонял тех, кто становился по очереди на свою ступень? Нет?.

Никольская улица восхитительна. В воздухе уже ощущается осень, деревья сбрасывают пожелтевшие листья, цветет рябина. Но скоро бабье лето, а сегодня страна празднует день рождения Москвы, и на улице необыкновенно тепло для осени. Солнце щедро раздает свои последние лучи, которые, казалось, оно до сих пор расходовало очень экономно, тем, кто гуляет в центре. Люди парами, или целыми группами собираются около уличных музыкантов, снимают их на камеру.

– Мама, смотри, какая красивая Москва! – кричит в трубку девушка, в серых, потертых трениках и в черной куртке oversize, придерживая за руку скучающего парня.

– В следующий раз приедем сюда вместе с тобой! Это надо видеть…

Парень в этот момент разглядывает группу девушек в коротеньких юбках и с красными губами, шумно проходящих мимо. И взгляд его на секунду оживает, горит и наполняется энтузиазмом. Но девушка в трениках чувствует это и возвращает выскальзывающую руку парня в свою, и на всякий дергает её со всей силы. Парень неохотно отводит взгляд от девушек и натянуто улыбается в камеру «маме».

Я прохожу Никольскую, сворачиваю на Красную площадь. Сквозь толпу, которая идет в два потока – от Зарядья и в Зарядье, там, высоко я разглядываю строящиеся жилые кварталы. Кажется, это Замоскворечье. Я видела яркие кадры этих зданий в инстаграм. Как ни странно, я, в лучших традициях визуализации, вот уже больше года представляю себе, что живу с видом на Красную площадь. Я даже смотрю на новогодний фейерверк на Красной площади из панорамного окна своей собственной квартиры. Когда я увидела впервые эти квартиры в инстаграм, стало понятно, что это именно в них моя квартира. И я обязательно ее куплю. Просто сейчас у меня нет денег. На последние я купила кофе в Старбакс, как учат коучи по мышлению миллионеров.

– Сфотографируйте нас, девушка, – раздается где-то на земле. Я опускаюсь, беру телефон с рук какого-то иностранца (как только у них получается приезжать в Россию, когда всюду ограничения?), навожу ее на группу из 4х человек.

– Сделайте несколько, – подсказывает иностранец и этим портит первый же кадр.

– Да, и потом меня одну, пожалуйста, – прибавляет девушка, и портит второй кадр. Ну вы прекратите уже командовать или мне весь праздник потратит на ваше идеальное фото?

– О, спасибо, это совсем неплохо, – комментирует мою работу иностранец. И с одной стороны ему можно простить недочеты в высказываниях на русском, но с другой стороны это звучит искренне, типа, могли бы и лучше сфотографировать. Я уверена, если бы все носители русского языка периодически пользовались простотой в высказываниях иностранцев – мы стали бы лучше (нет).

Пройдя всю Красную площадь, я сворачиваю в Зарядье, где обещано основное празднество. И живи я на «Площади революции», как прежде, я бы, конечно, после работы сходила домой, початилась, почитала все посты в инстаграм, одним словом провела бы время с пользой, и ближе к вечеру пришла в Зарядье, посмотреть праздничный салют с амфитеатра парка. Но так как живу я на «Щелковской», то вынуждена мотаться без дела по всему центру, попивая, чтобы не уснуть, капучино из MacDonald’s, рассматривать прохожих, подслушивать их разговоры. Вообще, это одно из многочисленных преимуществ одинокого образа жизни. Подслушивать чужие разговоры. Это всё равно что читать книгу Фредерика Бегбедера прямо в процессе её написания. Ты слышишь сотни диалогов, каждый из которых шедевр.

– Мой хороший, сфотографируй меня на фоне палат Романовых, – обращается бабуля в красном платочке к полицейскому.

– Бабуль, при службе, не положено… – с извиняющимся видом отвечает молодой человек.

– Да я никому не скажу, фотографируй! Я боюсь прохожим доверить свой телефон, сейчас такое время – украдут.

– Ладно, давай, – сдается полицейский и берет у бабули кнопочный телефон, разглядывает его, ухмыляется и фотографирует.

Семьи с детьми вызывают во мне тоску и усталость. Родители вынуждены крутиться вокруг них, кормить, подтирать, развлекать… И хотя все они утверждают, что дети – это смысл жизни, при первой же возможности суют им в руки гаджет и часами веселятся с друзьями, с раздражением отвлекаясь на редкие вопросы чада.

Мне все же не хватает терпения гулять до победного. Махнув рукой и опустошив свой стаканчик с кофе, я иду назад на «Площадь революции». Уже у самого входа оглядываюсь назад, провожаю, как Хатико своего любимого хозяина, грустным взглядом центр, натягиваю маску на лицо, и ныряю в толпу. На эскалаторе активно. Многие, как и я, хотели бы жить в центре, и остаться на празднике до конца. Но метро рано закрывается, а до «Щелковской» еще ехать и ехать. Это печально, когда твой вечер зависит не от твоих желаний, а от станции метро, на которой ты живешь. «Завтра рано вставать…».

Со мной поравнялся мужской силуэт, который я узнала сразу. Это был «туреттик». Этого парня я часто встречаю в метро. И хотя я не смотрю в его сторону из этических соображений, мне очень жаль его. Он дергается всем телом, или только головой, (не могу сказать точно), каждые 10-15 секунд. Посмотри я на него, то мы бы встретились взглядом и вышел бы конфуз. Потому, я делаю вид, что ничего особенного не происходит и смотрю всегда прямо. Наконец, я спускаюсь в вестибюль и решительно направляюсь в сторону «Щелковской».

– Девушка, вы обронили… – я слышу голос у себя за спиной. Оборачиваюсь. Полное смятение. Это тот самый «туреттик». Он держит в руках мою банковскую карту и на лице его сияет добрая, благородная улыбка.

– Теперь я знаю ваше имя, – указывая на свою находку откровенно флиртует парень. Я обратила внимание, что он больше не дергается. Он тоже заметил, что я это заметила или его смутил мой пристальный взгляд, но он продолжает…

– Это прозвучит странно, но я давно за тобой слежу… Вами. Я живу на «Площади революции», ты там тоже жила, долгое время… – если не считать постоянные переходы парня с «ты», на «вы», он выглядит вполне себе уверенно.

– Да, я тоже тебя видела тут много раз. Но ты обычно дергаешься… У тебя Синдром Туретта? – зачем-то спрашиваю я и тут же упрекаю себя в бестактности.

– Что? Синдром Туретта? Я? Почему? То есть… Конечно, нет! Я не дергался, я пытался разглядеть тебя, потому что ты мне понравилась. – он оправдывается, затем громко смеется, затем продолжает, – Но подойти не решался. И если бы ты сегодня не выронила карту, может, и не решился бы никогда.

– Так, карту-то мою отдай, – и я вырываю её из рук парня, чувствуя себя полнейшей идиоткой.

– Ну раз так получилось, можно я тебя, вас… провожу до дома?

– Ты хоть знаешь где я живу? – на этот раз я слышу в своем голосе гордость за замкадье.

– Знаю. На «Щелковской».

– Вот именно! В самом конце! – моя гордость крепчает.

– В конце всё только начинается. Зато успеем познакомиться, – подмигивает «туреттик».