Последний вагон [Александр Связин] (fb2) читать онлайн

Александр Связин Последний вагон

Последний вагон

Солдаты штурмом взяли вагон, а когда поезд тронулся, сорвали стоп-кран – потому, что сержант Кузнецов убежал на вокзал за лимонадом и пирожками с ливером. Опаздывая, он на ходу влетел в дверной проём вагона под весёлое улюлюканье своих друзей. Человек в железнодорожной форме, с криком «я здесь начальник поезда» попытался угомонить военнослужащих ограниченного контингента советских войск в Афганистане, – «граждане, мы не можем останавливаться для каждого, кто на часы не смотрит». Ему ответили почти хором, – «своих не бросаем». Услышав эти слова седой ветеран Великой Отечественной с крайней полки одобрительно закивал и откинувшись на чемодан вдруг вспомнил свою боевую молодость.

– Правильно, сынки, не сдавайтесь, мы немцев били, а вы душманов и что понимает в солдатской дружбе этот недоделанный железнодорожник!

– Молодец, батя, мы тебя в свои войска возьмём, – ответил ему загорелый, худощавый парень в кителе с капитанскими погонами, которого сослуживцы звали Володей.

Тем временем пассажиры неспешно рассовали свои вещи кто куда. Обувь – под полку, чтобы не украли, трико – под подушку – проще будет достать и переодеться, а продукты поближе к столу. Проводники принесли в грязных мешках влажное постельное бельё. «Не успело высохнуть, но оно чистое», – заверили они тех, кто в этом сомневался. По сравнению с матрацами и подушками бельё действительно оказалось чистым.

«Володя, посмотри, вон поездной начальник опять к нам идёт», – сказал кто-то из товарищей капитана. Навстречу к военным, которых в вагоне было человек десять, бодро вышагивал чёрный форменный мундир с грузным телом внутри, выставляя напоказ свою «медаль» – нагрудный знак МПС с крылатым колесом. Он остановился, почему-то отряхнул штаны и откашлялся.

«Кхе-кхе. Товарищи военнослужащие, поздравляю вас с выводом войск из Афганистана, – начальник поезда взял паузу и театрально оглядел пассажиров, видимо, ожидая от них одобрительных возгласов в свой адрес. Железнодорожник недавно видел по телевизору, как похожие слова произнёс один генерал и ему все долго аплодировали. Не дождавшись никакой реакции, он сделал строгое лицо и продолжил: «Я требую соблюдать порядок, поезд – это социалистическая собственность!»

Но что его слова значили для тех, кому посчастливилось остаться в живых, теряя друзей во время душманских засад и обстрелов, потом перейти речку и запрыгнуть в последний вагон поезда «Ташкент – Москва», чтобы через двое суток оказаться в уютном родном доме в кругу друзей и любимых.

Тем временем сержант Кузнецов залез в свой армейский рюкзак, достал три бутылки лимонада и газету с завёрнутыми в неё пирожками. «А ещё сюрприз!» – громко сказал он и как фокусник вынул из рюкзака «чебурашку» с водкой. «Вот, уговорил продавщицу, продала, когда пообещал, что ещё вернусь за ней!» – сказал сержант, вызвав бурный смех не только своих товарищей, но и доброй половины пассажиров.

Ветеран войны уже успел рассказать «афганцам» про свой первый бой в 1942 году, о том, как сначала боялся фрицев, но уже через несколько минут был готов идти в атаку с криком «ура»!

«Батя, я, когда первый раз в настоящем бою оказался чуть было не обосрался, – под общий хохот со знанием дела сказал кто-то из военных, – и не верьте тем, кто будет говорить, что не было страшно. Всем страшно, когда первый раз понимаешь, что надо убивать, чтобы выжить самому».

Пассажиры с интересом прислушивались к беседе. Они случайно оказались в гуще событий мирового значения, о которых сейчас говорят по телевизору, пишут в газетах и, конечно, обсуждают на кухнях. Накануне вечером многие смотрели программу «Время», где показали советских парней, которые выходили из Афганистана через мост Дружбы, раскинувшийся над Амударьей. Там они с серьёзными лицами говорили, что до конца выполнили интернациональный долг, а здесь, в вагоне, сойдя с экранов, мгновенно стали в доску своими.

«Родненькие, как же я переживала за вас, дайте же вас расцеловать!» – завопила какая-то женщина, кинувшись обнимать «афганцев». А один студент вдруг спрыгнул с верхней полки и протянул руку капитану по имени Владимир, со словами: «Привет, меня тоже зовут Володя».

«Ты за этим ошалевшим вагоном гляди в оба», – сказал начальник поезда своему помощнику, пред тем как уйти по делам.

В это самое время зеленые вагоны оставили позади старые привокзальные постройки, взяв курс на север. Тесные узбекские кишлаки сменил пустынный пейзаж Казахстана. Переодевшись, пассажиры лениво растянулись на полках, а проводники приготовили кипяток. В вагоне аппетитно запахло едой, а между попутчиками, как это обычно бывает начались задушевные разговоры.

– Братва, давай чаёк погоняем, – сказал капитан. Вокруг него сразу собрались сослуживцы. К этой компании присоединился студент, которого все по-свойски уже звали Вовкой. Это был высокий светловолосый парень с улыбкой, которая не сходила с лица.

– Можно я с вами посижу? – спросил студент.

– Конечно, ты же смелый пацан, – ответил его тёзка.

– А у тебя много медалей?

– Есть немного, но не люблю греметь медалями. Поверь, самая большая награда – это то, что остался в живых.

– Да, про него даже в «Красной звезде» писали, можешь в любой библиотеке найти. Наш герой – Самойлов Владимир, – вмешался в разговор сержант Кузнецов. Расскажи давай о своём подвиге, не скромничай.

– Да что рассказывать, мы выходили из Афгана в числе последних, многие друзья-сослуживцы уже дома, а нам приказали безопасно эвакуировать технику, – объяснил Владимир, – я со своими бойцами прикрывал дорогу, где по данным разведки «духи» хотели взорвать первую и последнюю машины в колонне. Это у них такая тактика, а остальных поставить под плотный огонь. В общем, могла случиться беда. Но разведчики их вовремя обнаружили, короче накрыли мы душманов и спокойно вывели технику. Зато мне досталась почётная привилегия сказать «духам» последнее прощай. Я расстрелял из автомата в воздух рожок патронов за всех погибших пацанов, а потом ушёл на мост.

– Круто, – вдруг выпалил студент, – я уже в Афганистан служить не пойду, опоздал. Но можно выпить за вас. Налейте мне!

Водка постепенно сменила чай. Когда закончилась бутылка, которую раздобыл сержант Кузнецов, старый ветеран залез в свой чемодан и достал первоклассный армянский коньяк со словами: – «Это от моих друзей-однополчан». Какие-то сердобольные женщины выложили свои запасы еды, приготовленные в поездку. Потом то же самое сделали другие пассажиры. Было решено превратить в общий стол одну из нижних полок. На неё расстелили газеты, а сверху разложили всё съестное богатство, оказавшееся в щедрых закромах ташкентских пассажиров. Со словами «народ и армия едины» какой-то мужик выложил варёную курицу, картошку и яйца. Курица по иронии судьбы растеклась жиром по той самой газете, где была фотография улыбающихся Горбачёва и Наджибуллы, которые подписали соглашение о выводе советских войск из Афганистана. Но внимание на это уже никто не обратил.

Неожиданно заиграла музыка. Это сержант включил небольшой японский магнитофон, который купил в лавке пакистанского торговца. Из динамика кто-то запел под гитару.

Опять нависли тучи над Кабулом

И дождь покрыл долину словно сеть

Четыре дня погоды нет в Кабуле

Стоят борта, не могут улететь.

В вагоне стало тихо, только колёса отбивали удары в такт мелодии. На улице уже стемнело и фонари, освещавшие железнодорожные столбы, то и дело прорезали своим лучами пространство вагона. Их свет на мгновение попадал на лица пассажиров и исчезал. Всё это повторялось бесконечное количество раз.

«Такая у нас получается светомузыка, а песню эту все пацаны знают наизусть», – сказал Кузнецов и с силой сжал кулаки. В это мгновение он мысленно вновь оказался где-то на передовой под Кабулом, а не в вагоне, который уносил «афганцев» всё дальше от горных перевалов, где после них осталась жить только смерть.

«Пацаны, эта война сделала нас сильными и сплочёнными», – вдруг взял слово капитан Самойлов, – теперь нас десятки тысяч, и мы можем всё! Мы должны объединиться и отстаивать свои права. Помогать тем, кто ждёт помощи, давить гадов, которые, прикрываясь партийными билетами, делают свои грязные дела. Мы не должны забывать семьи погибших наших братьев. Теперь это и наши семьи! У каждого из нас в кармане адреса матерей погибших пацанов, никогда не забывайте о них».

– У меня есть предложение, – взял слово сержант Кузнецов, – давайте построим свой город, нас, «афганцев» десятки тысяч и это только тех, кто отслужил, а с семьями будет под миллион. Выберем свою власть, появятся больницы, не будет очередей в детские сады. А что, капитан, давай сделаем, для тебя же нет ничего невозможного.

– Это для нас, братья, нет ничего невозможного, – ответил Самойлов. Кто нас ждёт дома, кроме родных людей. Никто не ждёт. «Крысы» в военкоматах, которые нас отправляли на войну, теперь будут стыдливо прятать глаза за то, что не разрешали писать на могилах правду о погибших пацанах. Пока мы покрывались кровавым потом, наши ровесники ходили по ресторанам и смеялись над нами. Они глумились над нашими девушками, дескать «твой-то, если даже вернётся, то калекой». На работу не устроишься, учиться не пойдёшь – все думают, если ты «афганец», значит контуженный. Теперь мы вернулись и будет всё по-нашему! Давайте так, сейчас объявляем автономией этот вагон, а когда приедем, начнём строить свой город. Пассажиры кто «за»?

Со всех концов вагона послышалось «ура». Общую эйфорию, пожалуй, не разделили только проводники. Они с опаской прислушивались к разговорам, но делали вид, что это их не касается. Со словами: «Чай, кому принести чайку?», – один из проводников быстро прошёл мимо пассажиров в штабной вагон.

Через несколько минут вернулся начальник поезда. Он подозрительно оглядел пассажиров, делая брезгливое лицо, при виде чьих-то свисающих с верхней полки ног. Остановился у капитана и молча посмотрел на него. Потом зашёл в купе проводников и окликнул своих подчинённых.

– Афганцы совсем распоясались, – негромко сказал начальник. Вы видели, как они пили водку, видели?

– Да, но совсем немного, – ответил ему проводник.

– Сейчас возьмёшь водку и пойдёшь их угощать, а на первой станции вызовем милицию и пусть они с ними сами разбираются.

– Да вроде хорошие ребята и пассажиры к ним симпатию проявили.

– Вот это и плохо. Кто в вагоне хозяин? Я, а не какие-то там «афганцы». Того и гляди, они вагон захватят, если слабину дашь.

Дверь купе приоткрылась, это означало, что совещаться проводники закончили. Один из них подошёл к капитану и пригнувшись тихо сказал: «Пошептаться надо».

– Говори, чего хотел, ответил ему Самойлов.

– Есть водка, пиво, шампанское «Советское» недорого, принести? – спросил проводник.

– Нет, братишка, не надо, – почувствовав подвох, отказался от предложения капитан.

– Как же так, такое торжество и почти ничего не выпили? – уходя посетовал проводник.

– Ничего, мы без вас разберёмся, что делать, – ответил Владимир ему вдогонку.

Тем временем пассажиры приготовились к ночи. Из ресторана вернулась весёлая компания. Небольшого роста молодой человек громко доказывал, что армянский коньяк, который они пили, на самом деле теперь делают не в Армении, а в каком-то подвале на ближайшей станции. «После горбачёвского «сухого закона» не осталось в Союзе нормальных алкогольных напитков, хотя они есть, но только у самого Горбачёва, ха-ха-ха» – пошутил выпивший пассажир, упав на полку и натянув пыльное одеяло прямо на пиджак и брюки, в которых только что вернулся из ресторана.

Вчерашние солдаты и офицеры с интересом разглядывали, во что сейчас одеты советские граждане, а в особенности гражданки. «После афганских серых будней в глазах прямо рябит», – заметил кто-то из военнослужащих, – да и в стране происходит много такого, о чём явно «забыл» доложить политрук».

– Пацаны, похоже, мы возвращаемся совсем в другую страну, – вдруг сказал Кузнецов, перелистывая страницу газеты. Вот пишут, что наши братские страны по Варшавскому договору бунтуют против Союза. Прибалтика просит независимость, нет ни одной республики, где было бы спокойно. От Молдавии до Киргизии кипишь идёт.

– Да, но у нас в вагоне всё спокойно, давайте спать уже, – отозвался Владимир Самойлов, перевернувшись на другой бок.

Но на самом деле капитану не спалось. За время службы он привык всегда быть готовым к внезапному нападению. Хитрые моджахеды могли устроить засаду в самом немыслимом месте. Эти дети гор воевали умело под присмотром пакистанских инструкторов. Когда их загоняли в угол – уходили на свои базы в пограничных сопках, чтобы отлежаться, подлечиться, а потом снова напасть. Командир привык прислушиваться к своей интуиции. Он заранее знал, с какой стороны придёт опасность, мог правильно выставить дозоры и редко ошибался. За это его и уважали бойцы.

Савельев свесил ноги с полки, достал сигареты и ловким движением спрыгнул вниз. «Пойду в тамбур, перекурю», – подумал про себя капитан.

– Володя, ты покурить, можно я с тобой? – неожиданно раздался голос студента.

– Можно, конечно, а ты почему не спишь?

– Всё думаю, смог бы я, как ты, выстоять в Афганистане.

– Если рядом будут настоящие друзья, тогда всё сможешь. А ты, студент, на кого учишься?

– Филологический, говорят для девчонок факультет, но ты не думай, я не слабак.

– Да я и не думаю, но курить тебе не надо, молод ещё. – Владимир вспомнил, как сам недавно был студентом. Тогда, казалось, что будущие события в жизни известны и предрешены: образование, армия, семья, работа. Но в этом списке вдруг появился Афган. Капитан посмотрел вдаль, за окном на горизонте тонкой полоской пробивался оранжевый свет. Солнце поднималось, как всегда, на востоке, но это было уже не чужое, а своё советское солнце. Его больше не обволакивало серое марево и не расщепляли пыльные бури на миллионы песчинок…

– Употребляете алкогольные напитки? – вдруг ворвался в тамбур начальник поезда. Он по-прежнему искал повод разделаться со строптивыми «афганцами».

– Нет, просто курим, разве это запрещено? – спросил капитан.

– Курить можно, а вот выпивать в общественном месте запрещает Административный кодекс 1976 года. А вагон, да будет вам известно, общественное место.

– Подлец же ты, начальник, – ответил капитан. Сначала твои проводники по вагонам водку таскают, потом ты ходишь и пассажиров Административным кодексом запугиваешь.

– А ты меня, щенок, не оскорбляй. Видел я таких смелых, туда ехали с гонором, а обратно в гробах.

Владимир Самойлов, схватился за голову, будто это были не слова человека, а рядом разорвался вражеский снаряд и его контузило. В следующее мгновение кулак капитана оказался над переносицей начальника, который присел, схватившись за окровавленное лицо. Откуда ни возьмись в тамбур вбежал проводник вагона, держа в руке что-то тяжёлое. Это был большой металлический чайник. Проводник ударил им капитана по голове. Самойлов на несколько секунд потерял сознание и оказался на полу. Мужчина, не выпуская чайник из рук, вопросительно посмотрел на опешившего студента, дескать, тоже хочешь? Володя чуть замешкался, но сумел извернуться и молча ударил проводника. Потом произошло что-то для него непонятное – пол под ногами поплыл, стены начали раскачиваться, по лицу заструилась кровь. Студент открыл дверь из тамбура, собрался с силами и закричал: – «Пацаны, наших бьют!».

Сначала вагон оцепенел. Казалось, что прошло несколько минут, но это были всего лишь секунды. Студент с окровавленным лицом, за его спиной силуэт капитана, который держался за голову. Потом все пришло в движение. К ним на помощь бросился сержант Кузнецов. В этот момент каждый из «афганцев» понял, что произошло что-то очень серьёзное.

Внезапно в вагоне включилось поездное радио. Из динамиков послышалось шипение, какие-то щелчки и уже привычное «кхе-кхе». И «афганцы», и другие пассажиры сразу поняли – сейчас будет говорить начальник поезда.

«Внимание всем проводникам! Ввиду чрезвычайной ситуации прошу всех пройти в последний вагон состава».

– Понятно, что задумал начальник , сержант, ты же знаешь, что делать? – спросил капитан Самойлов.

– Конечно, капитан, блокируем вагон, восстанавливаем жизнеобеспечение и заботимся о безопасности пассажиров, – ответил ему Кузнецов.

Сержант взял с собой несколько сослуживцев, все вместе они ушли в конец вагона. Несколько человек подпёрли дверь ящиком из-под мусора, остальные разместились в последнем купе, чтобы вовремя оказать поддержку своим друзьям в том случае, если вагон будут штурмовать.

Пассажиры не предпринимали никаких действий, но словами поддерживали военных. Пожилой ветеран со знанием дела прошёлся, оценив обстановку, – «Хорошо, что вагон последний, блокировать его надо только со стороны состава, не смогут проводники, как в кино, залезть к нам через крышу».

Прошло совсем немного времени, и пассажиры, забыв о неприятности, занялись каждый своим делом. Ветеран уселся у окна и крепко над чем-то задумался. Женщины на соседних полках беспрерывно щебетали о рассаде огурцов на даче. Здоровенный мужик с газетой в руках окрикнул студента.

– Володя, известный советский актёр из шести букв, на «Ж» начинается на «В» кончается.

– Жжёнов, наверное?

– Точно, вот ты головастый.

– Да просто я недавно с ним фильм смотрел про шпионов «Конец операции резидент», там наши победили.

– Наши, Володя, всегда побеждают, запомни это.

Неожиданно из дальнего конца вагона донеслись крики. Пассажир с кроссвордом отложил в сторону газету и сказал: «Cтудент, иди посмотри, что там, может, наша помощь нужна?» У закрытых дверей собрались военнослужащие во главе с капитаном Самойловым. За ней – проводники поезда из разных вагонов под предводительством своего начальника. Он несколько раз дёрнул за ручку двери, но когда открыть её не удалось, закричал: – «Солдаты, это попытка захвата социалистической собственности! Вы будете отвечать по закону! Дайте возможность пассажирам покинуть вагон, мы найдём им другие места».

– Теперь слушайте меня, – слово взял капитан Самойлов. – Когда мы доедем до крупной станции, проводники войдут в вагон только с сотрудниками милиции или военной прокуратуры. Любой человек из числа пассажиров может покинуть вагон, но почему-то до сих пор никто не захотел уходить. А штурмовать нас я вам не советую.

В это мгновение, издавая страшные крики, проводники навалились на дверь. С другой стороны, «афганцы» схватились за неё руками. На участников противостояния посыпались стёкла, но это никого не остановило. Постепенно дверь начала издавать звуки, похожие на те, что можно услышать от проезжающего по небольшому мосту тяжёлого грузовика. Сначала мост изгибается и начинает «плясать» под большими колёсами. Толстые металлические листы тяжело вздыхают «бух-бух» и выгибаются сначала в одну сторону, затем в другую. Так было и с дверью, она долго держалась, громко ухая и сдалась только тогда, когда кто-то из железнодорожников с помощью железного лома сорвал дверь с петель.

Толпа проводников ринулась в «афганский» вагон. Они размахивали налево и направо кто чем мог: кто-то выхватил из печки кочергу, а кто-то схватил чайник с кипятком. Орудие труда превратилось в оружие для нападения.

Пассажиры вагона постарались отойти от разъярённой толпы на безопасное расстояние, но далеко не все. Ветеран войны подошёл максимально близко к «полю брани». Он что-то закричал в поддержку «афганцев», но что именно сквозь звон битого стекла, визг женщин и удары металла об металл, расслышать было невозможно.

Через некоторое время среди пассажиров была сформирована бригада санитаров. Её возглавили те самые женщины, которые ещё недавно говорили об огуречной рассаде, они оказались врачами. Помогал им студент Владимир. Он, рискуя нарваться на удар кочергой, оттаскивал раненых и укладывал их на нижние полки. Женщины обрабатывали раны зелёнкой и, если необходимо, делали перевязку, а среди их пациентов оказались как солдаты, так и железнодорожники.

Драку остановил капитал Самойлов: – «Братцы, всё, хватит, не надо тут гражданскую войну устраивать, мы защитили свою честь». «Афганцы» разошлись по местам, прикрывая ссадины и порезанные руки. Проводники ушли в свои вагоны. Начальник поезда распорядился переселить пассажиров и на этот раз большинство из них покинули последний вагон, оставаться в нём было нельзя.

– Володя, ты что не уходишь, давай, собрал вещи и вперёд! – капитан Самойлов увидел студента, который прикрыл одеялом одежду, измазанную кровью.

– Я с тобой останусь, – ответил он.

– Ты ранен, кровь твоя?

– Нет, не моя, но весь наш вагон в крови.

Студент посмотрел по сторонам: разбитые окна и зеркала, свисающие с полок матрацы с окровавленными краями. Кровь вообще повсюду, на поручнях, дверных ручках, на полу. Он потрогал рукой лицо, стало больно: – «Конечно, совсем недавно получил по морде», – подумал Владимир.

– Слушай, капитан, а это не из-за меня всё произошло? – спросил студент.

– Нет конечно, ты показал себя настоящим бойцом и другом.

За окном появились неказистые дачные домики. Такие обычно стоят на окраинах крупных городов. Они как большие скворечники торчат крышами вверх, а рядом, согнувшись, копаются в земле люди и не знают, что происходит вокруг. Им всё равно почему, включив мигалки, торопятся милицейские машины. И куда идет пассажирский состав из зелёных вагонов.

Спустя минуту поезд стал притормаживать, но до станции оставалось ещё далеко.

«Караганда-сортировочная», прочитал капитан и высунулся в окно. Он увидел, как вдоль железнодорожных путей выстроились грузовики с надписями: «МВД СССР» и «Внутренние войска».

Вскоре поезд дёрнулся пару раз и застыл на месте. Последний вагон оказался напротив солдат внутренних войск, которые заняли позиции вдоль путей. Они были вооружены автоматами, все рослые, как на подбор.

«Смотрите, ВВ к нам пожаловали, теперь пойдёт жара» – присвистнул от удивления сержант Кузнецов.

«Выходим по одному, ложимся на землю, руки за голову и давайте без глупостей», – вдруг заорал мегафон на улице.

Первым из вагона вышел Владимир Самойлов. Его уложили на землю прикладом. Капитан посмотрел в сторону двери и увидел студента, который должен был уйти в другой вагон вместе с остальными пассажирами.

«Следующий» – продолжил кричать мегафон. Студент спрыгнул с подножки и вдруг ощутил себя причастным к чему-то по настоящему большому и важному.

«Я с ним!» – выпалил он и улёгся рядом с капитаном. Остальные «афганцы» в считаные минуты оказались на земле под присмотром спецназа. Но вдруг произошла заминка.

Скандал в вагоне устроил ветеран войны. Его всячески пытались выпроводить вместе с остальными на новое место. Уговаривать пришёл даже начальник поезда, но это было бесполезно.

Ветеран опёрся руками на косяк дверей и полной грудью вдохнул воздух.

– Отец, куда же ты собрался? – спросил его спецназовец с автоматом.

– А мы своих не бросаем, ответил седовласый старик, сел на землю рядом с «афганцами» и подставил свои запястья для наручников.

Оглавление

Последний вагон