Связанный\Свободный [Иван Николаевич Пальмов] (fb2) читать онлайн

Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы; отступая по большинству от правды.

Исх.23/2

Персонажи:

Связанный – похищенный человек

Свободный – похититель связанного

Темная маленькая комнатка с перегородкой. Слева связанный человек, справа сидящий свободно.

Связанный

Кто вы такой? Где я?

Свободный

Скажу сразу, вопросов не хочу. Можешь просто говорить.

Связанный

Какого черта? Я что пленник, что вы за меня хотите?

Свободный

Я уже сказал, что б ты не мучил вопросами, ничего я за тебя не хочу.

Связанный

Что вы со мной сделаете?

Свободный

Ну, надоел. Приду позже, когда иссякнут вопросы.

Спустя час.

Свободный

Это снова я.

Связанный

Кто вы?

Свободный

Ну, я. Тут кроме тебя один только человек – это я.

Связанный

Не хотите называть имя?

Свободный

Не хочу отвечать на вопросы. Можешь на ты если тебе удобнее. Мне удобнее.

Связанный

Мне это без разницы.

Свободный

Вот, уже неплохо. Какой-никакой диалог. Мы никуда не спешим.

Связанный

Я спешу.

Свободный

Куда?

Связанный

А почему тебе можно спрашивать, а мне нет?

Свободный

Молодец. Ладно. Есть тебе что рассказать, говори.

Связанный

А если нечего? Сложно без вопросов.

Свободный

А ты попробуй.

Связанный

Мне страшно.

Свободный

Ты, наверное, думаешь, что за тебя станут переживать. Но ты не бойся, ты ведь ночуешь сегодня дома один. К утру я тебя верну. Нечего бояться.

Связанный

Завтра на работу. Тяжело если не спать.

Свободный

Ишь ты как расхрабрился. На работу он собрался. Только вот боялся как бы не сдохнуть, а теперь сон свой жалеешь.

Связанный

Извините меня. Я не хотел…

Свободный

Не извиняйся. Это я должен буду извиниться перед тобой. Не извиняйся и не приклоняйся передо мной. Да и вообще ни перед кем.

Связанный

Все равно страшно. Я не помню как попал сюда, не знаю кто ты такой, зачем говоришь со мной, знаешь ли меня.

Свободный

Я тоже тебя не знаю, но ничего. Поговорить мне хочется. Вот просто хочется, как человек с человеком, без ярлыков что называется. Ведь если ты узнаешь, кто я реакция твоя может пойти в разную сторону и все равно выберет себе один полюс, а я не хочу так.

Связанный

Мне всегда казалось, что человека лучше понять, когда его видишь.

Свободный

Совершенно не согласен. С первого же взгляда можно понять, как поведешь себя с человеком. Всегда стараюсь от этого избавиться и все равно иногда покупаюсь. Кажется, в Англии это называют аристократичностью. Да, это когда ты вне зависимости от социального положения человека общаешься с ним, так же как и со всеми.

Связанный

Пожалуй, все так. А я признаться хотел подловить тебя, чтобы все же увидеть своего похитителя.

Свободный

Похвально, что признался. Если еще что-то есть говори. Только говори без всякой выгоды. Знай, что в словах ее нет.

Связанный

Без выгоды значит. Тогда и говорить вроде бы незачем.

Свободный

Признаться, я до сих пор был о тебе чуть лучшего мнения. У тебя ведь есть друзья, семья, близкие люди. Ты ведь наверняка любишь их, а любить ради выгоды нельзя. Мне даже показалось, что я тебя немного оскорбил сейчас.

Связанный

Но тебя-то я не люблю.

Свободный

Мог бы и полюбить.

Связанный

Я мужчина.

Свободный

Что за дурацкие намеки. Я ведь не о том говорю. Любить можно маму и папу, сына, дочь, друзей. Изначально у этого слова не было сексуального подтекста, и я его тоже не вкладывал. Мужчины очень редко говорят, что любят друг друга, потому что боятся, что их поймут именно в сексуальном смысле. Слово пока еще не до конца изуродовали, но на пути к тому. Нельзя ведь называть всякие непотребства любовью. Зато нынче любят слово respect – уважение, а ведь уважать можно и тех, кто тебе неприятен. Это не одно и то же.

Связанный

Даже если так, я не могу сказать это слово тому, кого даже не видел.

Свободный

Я и не требую. Но все равно задумайся на счет выгодных слов.

Связанный

Ну, хорошо, могу одно рассказать. Без выгоды как ты сказал.

Свободный

Угу

Связанный

Мы как то с другом пошли кататься на санках. Нам тогда было лет по семь, может восемь, тогда мы чуть ли не каждый день зимой на горки ходили. Свои санки за день до этого я сломал, он мне дал свои. Мы катались долго, до темноты и я в конце концов я сломал и его санки. Вместо того чтобы извиниться, я сам на него наехал. Он при том даже и не винил меня. Я тогда сказал что у него плохие санки и вообще я чуть не убился на них, мог умереть и все из-за того что он дал мне не те санки. Смешно, но он сам стал передо мной извиняться, а затем еще дома он получил от родителей. Я понимал, что виноват перед ним, но решил, что теперь уж возвратиться нельзя и пусть все так и останется. Наверное, просто не хотел извиняться, понимал, что будет жутко неловко.

Свободный

Думаю еще не поздно извиниться.

Связанный

Он уехал, очень далеко уехал, так что не знаю.

Свободный

Не оправдывайся, извиниться не поздно.

Связанный

И все же сидеть связанным в этой будке не очень-то удобно.

Свободный

Неудобно ему. Если хочешь тоже из детства, тоже про санки. Мы в деревне жили, у нас там горки были большие, как наметет в овраги, целые бобслейные трассы устраивали. Горка была ближе всего к нашему дому, а потому я часто ходил кататься даже один. В тот раз я тоже пришел один и слетев с нашей трассы пошел обратно. Ушел я не далеко оттуда и рухнул глубоко под снег. Надо мной было метра полтора, я в валенках, они не гнутся, все, вылезти нельзя. То был уже вечер. Я не мог толком пошевелиться, кричать бесполезно, никого нет. Я долго бился и только когда снял валенки, кое-как вылез наружу. Не помню уж, заболел после или нет, но просидел я там долго. Жуть как неудобно.

Связанный

У нас что-то вроде исповеди выходит. Но в твоей истории виновных нет. Впрочем, если это исповедь, исповедуется всегда один.

Свободный

Да только грешников двое. Хотя их и так на исповеди двое. Свой грех я поберегу ближе до утра. Поболтаем пока. Раз так если позволишь, я зачту одно свое сочинение…

Связанный

Могу не позволить.

Свободный

Не можешь, это такая форма вежливости, если ты не знал. Слушай, в общем.

«про крыши.

Один человек сказал, что если разобрать крышу одного из зданий Ватикана, что создана из золота, можно накормить всех детей Африки. И ведь действительно можно, на всю ли жизнь? Завтра они никуда не денутся, эти сытые снова станут голодными. Хорошо, мы разберем еще одну крышу и так этими крышами прокормим одно Африканское поколение, которое уже забудет голод. Однажды голод снова придет к ним, но крыши Ватикана закончатся, как и любые крыши, в Ватикане они не вечны. Поймут ли это дети Африки, если они росли на бесконечных крышах. Они вырастут и когда внезапно их голод не услышат, они сами пойдут туда, где такую крышу можно разобрать. Начнется хаос, ценные крыши исчезнут, без крова останутся дети. То будут уже другие дети, не питавшиеся крышами, но познавшие от них зло. Так что же делать этим голодающим детям? На этот вопрос не нужно искать ответа у Бога, его нужно искать у взрослых. Потому что взрослые не станут маленькими, а Бог это мы, а среди нас так много маленьких. Он так же рисует свой мир как кто-нибудь в детстве, понятное только творцу, не задумываясь о том сумеют ли его понять другие. Такой уж его мир, а вместе с тем и наш, с золотыми крышами Ватикана и трущобами голодных детей. И потом, ведь золото не едят. Продав его можно купить еду. Если перевести такой план в бесконечность, кончится ведь не золото, а еда. Тогда и золото станет ненужным, оно превратится в глыбы бесформенных масс, а после само собой уйдет в землю, если конечно рука ненависти к нему не засунет его туда прежде.

Оставьте золото и крыши. Сыты будут врач и архитектор, строитель и рабочий будет сыт. А крыш все равно станет больше, когда появится пища, но не наоборот».

Связанный

А я знаю того кто это сказал. Футболист один, точно.

Свободный

Мог сказать кто угодно, так половина населения земли считает. Но сказал действительно футболист.

Связанный

Хочется, конечно, вопрос задать…

Свободный

К чему все это? Да к тому, что на словах все хотят помочь нуждающимся, все говорят что хотят. Некоторые действительно помогают, в том числе финансово, но это все равно никого не спасет. Кто-то думает, что если все поделить, все станут равны, но они ведь не станут. Пробовали уже, ничего не вышло. А все потому что делят не то. Образование, социум, все ведь разное и даже тогда когда и это сумеют сделать одинаково ничего не выйдет.

Связанный

Когда-нибудь найдут способ. Ведь все движется, в этом плане я уверен мы движемся в правильном направлении. Наука не стоит на месте, отчаиваться не стоит.

Свободный

Я и не говорил, что нужно отчаиваться. Нужно просто принимать все легче, а не говорить о проблеме. Иногда ее и нет проблемы то, но только стоит кому-то начать с ней бороться она появляется. Наук всяких насоздавали, что сами в них ни черта не смыслят, но все равно наука…

Связанный засыпает, свободный продолжает свой монолог. Связанный вновь просыпается.

… Отбирать у животного душу верх безобразия. Невозможно, ужасно и жутко. Само собой тем ты оскорбляешь и бога. Оскорбляешь тем, что полагаешь, будто он мог такое сотворить. Ведь рассуждают как? Душа у них одно, что и сознание, сознание рождается в социуме, а раз этого социума у животного нет, все он it –объект не одушевленный. А что если это ваше оно вас любит, где вы найдете такую точку в его нейронах, которая отвечает за это. Ну, положим даже нашли, тогда все бред все рвань и сплошная материя. Может действительно так, да это многое может объяснить и тогда, в самом деле, не бывает плохих. Уберут все лишние точки и все, мы роботы, пусть разные, функции у нас различаются и все такое, но роботы. Жуть как неприятно чувствовать, а кому-то бальзам. От того бальзам что выходит можно переложить ответственность, мол не я, а только тело, то есть мозг. Сам-то ты человек не плохой, но мозг этот больно волю себе дал. Дрянь, страшно верить. А по-другому, так ведь каждого человека можно полюбить без зазрения совести. Каждому оправдание. Ну, это так, догадки, а в действительности, от чего ты такой? Или я? Боль. Вот о чем я все думаю. Ведь когда испытываешь боль, долгую мучительную, сам собой станешь другим, зло берет, не хочешь, а справиться трудно. Такое даже ощущение есть, что ты от того и был как-то по добрее, что чувствовал себя хорошо, а как стало иначе, сразу твое нутро и полезло наружу. Вот я и думаю, может они не злые, может больные только. Не в плохом этом смысле, не оскорбительном, а в прямом. Тяжело им, больно и вся грязь плещется наружу, потому что прикрыть ее нечем, все на другую муку уходит. В это, наверное, надо верить. Иной раз и не возможно конечно. Да если один, к нему всякое можно приписать, но не может же толпа целая болеть одним нервом. Бунтари, фанатики, бандиты. Как может сотня или даже тысяча человек оправдать свой коллективный гнев болью? По диагнозам их, что ли группируют? Не внятно. Не понятно, когда скверное дело от толпы и среди них есть те, кто говорит, что их нельзя чесать под одну гребенку. Может и вправду нельзя, и есть те, кто не нарочно, но ведь они сами туда попадают, пусть и остальное не нарочно. Другое дело профессия, врачи например или подобный контингент, который можно объединить, поставить под один знак и все так же о них станут судить, как и о первых и даже хуже. Тяжело объяснить. Положим среди первых из ста только трое хорошие, а из вторых наоборот трое плохих. Как же часто я теперь слышу, что про первых только и говорят, что там есть хорошие люди, а про вторых все сильнее кричат, что среди них немало плохих. Двойной блеф какой-то. Это когда столько уже говорили в одном ключе, что потом уже начали сомневаться и переиначили настолько, что сами верят.

Стали жутко осуждать лицемеров. Да их никогда не любили и поделом, все так. А все же одно есть и но. Уж больно часто лицемерие теперь идет об руку с неуместной исповедью. Причем исповедь их все равно скрытная и такая что к ней не подберешься. Им за нее ничего не будет. О чем это? Так это о том, когда один пусть и нагло, но скрывает свои прегрешения ложью, а другой говорит открыто, что он вор и подлец. Оба нажились оба живут припеваючи, но того кто раскрыл свою грязь еще и похвалят за прямоту. Лицемера же всегда будут журить за все самое ужасное, что только можно совершить и все, потому что это возможно. Про одного известно, а у другого может и еще хуже. Так верно всегда так и думают что хуже, потому, мол, и не говорит. А у него еще неизвестно что. Он может из стыда и не говорит. Лицемерие грех, его осуждать нужно. У тех же вторых есть грех, пожалуй, еще и не придуманный, а название и ему дать надо. В том чтобы открыть свою черную сторону есть свое удовольствие. У Достоевского много о том, наглядно очень. Таким людям нет надобности говорить тет-а-тет, да и сами себе они могут не признаваться, но на люди все покажут. Все потому что их примут, тысячу раз народу ближе будет человек открытый, пусть и правда его не так хороша. Ну чего ты сидишь, теперь уж и сказать неловко? Я честное слово тебя не видел и ни кому не скажу. Да и кому я скажу?

Связанный

Так и утро уж скоро.

Свободный

Да, скоро. А потому мне пора уходить. Ты тоже уйдешь, вон сверху торчит лезвие, перережь им веревки и ты свободен. И напоследок еще одно. У тебя в кармане лежит карточка и бумажка с пин-кодом. Это все мои деньги. Я заработал их тем, что вы все так призираете, продажей свечей, крестинами и отповедями. Я священник. Теперь эти деньги твои. Распорядись ими так, как считаешь, должен был распорядиться я. Прости меня, ибо я виноват перед тобой.