Не бойся счастья [Ирина Васильевна Крилишина] (fb2) читать онлайн

Ирина Крилишина Не бойся счастья

-Привет! Я на " Римской", жду тебя у фонтана,-Мужчина, разговаривающий по телефону толкнул меня, но даже не заметил этого.

Суматошное утро, впрочем как всегда. Казалось вход в метро с одной стороны затягивал бездушную людскую массу, а с другой выплевывал. Мне даже это нравилось. Здесь, в этой толпе людей, я была одна. Не нужно улыбаться, здороваться, никому не нужно смотреть в глаза. Никто никому не друг, и не враг.

Хорошо, что я ехала на работу, когда основной пассажиропоток уже разъехался.

Да, здесь, в метро мы все не люди, просто пассажиропоток.

Бабушка, за которой я ухаживала, живёт не далеко, всего пять остановок метро. Мне нравилась эта работа. На работу я приезжала к 10.00 и работала до 20.00

Дочка моей подопечной старушки была дама обеспеченная и платила хорошо. Бабушка – божий одуванчик. Ухаживать за ней было легко, мы быстро нашли общий язык и при физической беспомощности моя подопечная имела трезвый рассудок. Хотя в моей работе это редкость. Обычно уход за стариками и физически и душевно тяжёлая ноша. Да, в этот раз мне повезло!

Моей зарплаты хватало на жизнь и я смогла понемногу откладывать. Эта работа когда-нибудь закончится, ведь моей бабульке 95 лет. Моя работа всегда заканчивается одинаково, но я смогла наконец-то удобно уложить факт смерти в своей голове. Смерть так же естественна, как и жизнь, хотя не так красива, зато логична и строга.

Давно мечтаю съездить в Санкт-Петербург на месяц. У меня будет достаточно денег, чтобы никуда не спешить и ни о чем не думать. Хочется гулять по городу, не впитывая его суету, раствориться в старых зданиях и мостовых.

Мои уши уловили звук прибывающего поезда. Странно, но в метро как дома. Все знакомо и поэтому все происходит на автомате. Мне кажется я сажусь в этот вагон метро, второй от головы поезда, всю свою жизнь и даже не приходится отвлекаться от своих мыслей.

Да, я еду в этом вагоне метро всю свою жизнь: утром на работу, вечером домой. У меня даже есть свое место в углу вагона. Хоть и людей совсем немного, но забиться в угол превратилось в потребность. Никому не мешать. Да, потребность никому не мешать и обезопасить себя от чужого вмешательства.

Я сидела в углу и рассматривала вагон метро, как будто вижу его в первый раз. Синие сидушки, не очень чистые окна, какие-то объявления, налепленные не очень ровно. Взгляд уткнулся в край моей сидушки. Что-то задержало мой взгляд. Треснутый край кожзама и торчащий уголок бумажки. Руки сами потянулись к бумаге, потому что бумажка в сиденьи была непорядок, а непорядок я тоже устраняла на автомате.

В руках у меня оказалась половинка тетрадного листа в клеточку. Сверху синей ручкой было что-то написано. Я достала из сумки очки и прочла.

" Почему имея богатого и любящего мужа, Маргарита ушла искать кого-то с этими отвратительными желтыми цветами в руках?"

Я сидела и таращилась на этот простой вопрос? Я то понимала почему, но человека, написавшего это, видимо, очень волновал этот вопрос. Сложно объяснить человеку, никогда не любившему, как это любить. Трудно объяснить как желание любить и быть любимой может выгнать на улицу и заставить бродить по улицам с этими мимозами в руках. В надежде….

Не знаю почему, но я достала из сумки ручку и ниже на листочке написала.

" Любовь это такое чувство. Безумное, нелогичное, не рациональное, сильнее нет.

Испытав его один раз, ты будешь искать его всегда!"

Поезд замедлял ход, это была моя остановка. Я быстро свернула бумажку и затолкала ее обратно в сидушку, оставив торчать только уголок.

Бабулька встретила меня улыбкой во весь свой беззубый рот. Сегодня у нее день рождения. 95 лет.

–Маша, знаешь, что мне сын подарил? Смотри, сказал чтобы я не скучала.

У бабушки в руках был новенький планшет.

–Максимовна, а вы разберетесь? Все таки сложная штука.

Бабулька засмеялась.

–Это ноги мои не работают, а мозги ещё слава богу варят. Вот и в социальных сетях меня зарегистрировал. Теперь я всех разыщу! И Верку и Пашку! И детей их найду и внуков! Может и тебе кого найти?

–Нет, Максимовна, некого мне искать.– Я поспешила на кухню, чтобы избежать расспросов.

Моя подопечная целый день была занята своим планшетом. Покушать пришлось уговаривать. То и дело из комнаты слышалось:

–Маш, ты только глянь! Во дают!– знакомство с интернетом удалось.

Вечером поздравить бабушку пришли и дети и внуки и правнуки, а меня пораньше отпустили домой.

В метро попала в час пик. Все спешат домой. На платформе не протолкнуться. Молодежь уткнулась в телефоны. Толпа людей впихнула меня в вагон, двери закрылись и поезд тронулся.

Мои мысли настолько поглотили меня, что я совсем перестала замечать окружающую меня толпу людей, а слышала только укачивающий стук колес. Перед моими глазами стояла картина семейного счастья: Максимовна с планшетом в руках, ее дети и внуки и правнуки. Эта старушка прожила насыщенную жизнь и даже в 95 лет продолжала радоваться жизни. Я на ее фоне в свои 48 лет просто бледная тень. Ни детей, ни родственников, мама умерла десять лет назад, даже кошки у меня нет. Никто нигде не ждёт меня.

Я открыла дверь своей квартиры и вошла в пустой и темный коридор. Закрыв дверь, я прислонилась к стене и слезы потекли по моим щекам помимо моей воли.

Всю ночь я металась в четырех стенах, как раненый зверь. Я привыкла к своему одиночеству, но были ночи, когда оно приносило физическую боль, рвало душу на части, открывая закрывшиеся когда-то раны. Мой мозг, как в калейдоскопе, перескакивал с одного события в моей жизни на другое.

Дед Мороз, которому я оторвала бороду, оказавшийся папой.

Папа, стоящий у двери с чемоданом и плачущая мама.

Мама, вечерами сидящая у окна, не отрывая от него глаз.

Моя собака на асфальте, которую переехала машина.

Я сижу под кроватью и плачу.

Мама на больничной койке с синими губами.

Я на больничной койке и диагноз: бесплодна.

Мой уходящий муж с чемоданом в руке.

Мои бесконечные одинокие вечера.

Так и не уснула до утра. К утру я кое-как восстановила душевное равновесие.

Это моя жизнь. Как есть, так есть.

Улица встретила меня промозглой погодой и туманом. Сырость и холод пробирал до костей. Метро манило ярким светом и теплом. Здесь не существует погоды.

Звук прибывающего поезда вызвал улыбку. Друг, который всегда приходит вовремя.

Почему то сегодня ожидая поезд я испытывала нетерпение, которого раньше никогда не было. Казалось я что-то забыла в этом вагоне. Вот он, мой вагон, второй от головы поезда. Я вошла и села на привычное место. В порваном сидении торчит уголок бумажки.

Интересно!

Аккуратно достаю листочек. Даже без очков вижу, что после моей записи, добавлена ещё запись.

"Я бы предпочла любящего и богатого мужа, чем поиски чувства, которое может меня убить. Ну или сделать несчастной"

По крайней мере понятно, что это пишет женщина, хотя, наверное, все-таки, девушка. Подростковый максимализм так и выпирает!

Мы с ней чем-то похожи. Желание спрятаться и не рисковать. Что хорошего принесло мне это в жизни. Одинокие вечера? Слезы в подушку? Мне уже поздно что-то менять, вряд ли можно что-нибудь исправить, но начинать жизнь с этого?

Я достала ручку и дописала.

"Когда-нибудь ты возненавидишь своего обеспеченного мужа и себя возненавидишь за душевную трусость. За то, что никогда так и не испытала….."

Моя остановка. Я быстро затолкала бумажку в сидение и рванула на выход.

Последние события вывели меня из состояния равновесия, вернее эмоционального анабиоза, в котором я пребывала последние несколько лет.

Душа почему-то потянулась к этой, незнакомой мне девушке. Хотелось объяснить, что экономия на эмоциях, запихивание себя в комфортный режим, отсутствие стремлений и желаний в конце концов сыграет с ней злую шутку.

Одиночество……

Бескрайнее и непреодолимое одиночество. И сожаление. Сожаление об испытанном страхе и отказе от борьбы. И будет поздно, слишком поздно.

С этим настроем я и пришла на работу.

Максимовне сегодня было плохо. Я поменяла давление и оно оказалось высоким. Полчаса уговаривала ее выпить таблетки. Бабушка не хотела смотреть телевизор, не нужен был и новый планшет. Она тихонько лежала не открывая глаз. Уговорить ее покушать мне так и не удалось. Я сидела возле нее и смотрела как слабо, почти незаметно, поднималась и опускалась ее грудная клетка. Я вышла на кухню и позвонила дочери. Дочь вздохнула и сказала, что все как будет, так и будет и попросила остаться с бабушкой на ночь.

Как медленно и неотвратимо угасает человек. Ничем нельзя помочь, когда жизнь просто закончилась. Чья-то жизнь заканчивается раньше, чья-то позже, а кто-то не живёт уже при жизни!

Я с ужасом осознала, что я мертва уже очень давно. Я не живу, я существую, хотя сама не понимаю зачем! Зачем я тяну эту лямку так много лет?

Максимовна уходила из жизни тихонько, без боли и страданий, казалось она просто засыпает. Она исчерпала свою жизнь до дна, испила до последней капли!

Она использовала каждую минуту своей жизни. В ее жизни было все: и счастье и горе и предательство, но она не сдалась!

А я сдалась! Опустила руки и позволила жизни просто волочь меня. Я просто жила и ожидала свою смерть, а Максимовна жила и радовалась каждому дню.

Я вспомнила ее вчерашние сияющие глаза и слегка дрожащие руки, держащие планшет.

К вечеру бабушке стало лучше, она открыла глаза и попросила молока. Я нагрела стакан молока, добавила ложечку меда, как она любила.

Я потихоньку с ложечки поила бабушку молоком. Максимовна зажмурилась от удовольствия.

–Маша, ты не представляешь какое вкусное это последнее молоко! Дай мне стакан.

Я дала ей в руки наполовину полный стакан. Ее руки слегка дрожали, создавая рябь на поверхности молока, сухие пальцы нежно поглаживали ребристые грани стакана. Я не стала говорить ей, что ей ещё жить и жить. Она знала все. Она знала, как и я,что это улучшение последнее в ее жизни, как и последний стакан молока.

–Хорошо, что сейчас со мной нет ни детей, ни родственников. Они бы суетились и плакали, я с ними вчера попрощалась. Хотела дожить до 95 лет. Мне почему-то казалось это важным. Я сделала в этой жизни все, что хотела. Устала я, Маша.

Она отдала мне стакан с недопитым молоком и взяла мою руку. Ее сухонькие, теплые руки тихонечко сжимали мою ладонь.

–Маш, ты какая-то грустная сегодня. У тебя что-то случилось?

–Нет, Максимовна, у меня все хорошо.

–Тогда я посплю.

Старушка закрыла глаза и заснула. Ее руки так и не отпустили мою.

Максимовна умерла поздно вечером. Она просто перестала дышать, ее руки отпустили мою ладонь.

Я плакала, мои слезы капали на сухие руки старушки.

Приехала дочь Максимовны и взяла на себя все хлопоты. Она провожала меня в коридоре.

–Маша, спасибо вам большое,-ее голос дрожал,– мама очень вас любила, вы скрасили ее последние дни, мы вам очень благодарны. Вот возьмите.

Я кивнула и взяла конверт из дрожащих польцев.

Только дома я его открыла. Этих денег мне хватит на пол года. Я могу не работать пол года и могу все-таки съездить в Санкт-Петербург.

Утром я проснулась как обычно, сработала привычка вставать в одно и то же время. Я не спеша пила кофе, но ощущала какое-то беспокойство. Когда я задумалась об этом, то поняла, что меня тянет в метро. Девушка, оставляющая записки в рваной сидушке была единственной моей собеседницей за многие годы.

Я вдруг поняла, что я должна с ней встретиться. Даже если мы просто обсудим Мастера и Маргариту за чашкой кофе. Если я это не сделаю, то это очень долго будет беспокоить меня, отравляя и без того печальное мое существование.

А я хотела уехать в Питер и мне нужно спокойное душа и сердце. Я хотела смаковать эту поездку, как любимое мороженое.

Я быстро оделась и побежала, нельзя пропустить мой поезд. Метро встретило меня шумом и суетой. На платформе бегали и кричали дети. А вот и поезд, второй вагон, место в углу. Бумажку почти не видно, почти полностью спрятана. Пришлось достать ручку, чтобы выковырять листочек, но сегодня я никуда не торопилась.

Последняя запись заняла почти весь листок.

" Кто ж полюбит уродину??????"

Я перевернула листик и на чистой стороне крупными буквами написала:

" Давай встретимся и обсудим Мастера и Маргариту. Я угощу тебя кофе. В воскресенье в 12.00 в кафе "Ромашка" на площади Ильича."

Я засунула записку на место и задумалась. Сегодня среда, я дала девушке достаточно времени, надеюсь она придет.

Только вечером меня осенило! Как же она меня узнает? Она даже не понимает с кем она переписывается с мужчиной или с женщиной.

На следующее утро я опять помчала в метро, но записки в сидушке уже не было. Я выдрала из блокнота листик и написала:

" Я женщина 48 лет. Буду в розовой куртке."

Утром в субботу я проверила наш тайник. Моя записка осталась на месте. Она не захотела с мной знакомиться? Не смогла забрать записку? А если она придет, то

Как узнает меня?

И я решила. Все равно пойду в кафе. Надежда была совсем призрачная, но делать мне все равно нечего.

Вечером я заказала билет в Петербург на вечер понедельника и забронировала гостиницу на месяц. Ещё час потребовался на сборы чемодана.

Как бы не сложилась завтра ситуация, послезавтра я уеду в Петербург. Буду пить, есть, гулять и потрачу кучу денег в магазинах. Путешествие уже заняло все мои мысли.

В цветочном магазине, рядом с метро, я купила букет мимоз, в сумке у меня была книга Булгакова, розовая куртка совсем не гармонировала с хмурым и серым утром.

Надеюсь, если девушка придет, то узнает меня.

В кафе я приехала на час раньше, выбрала столик у окна и заказала завтрак. Пока девушка придет я успею позавтракать и согреться. На улице дул пронзительный ветер и моросил надоедливый холодный дождь, а в кафе было тепло и уютно. Я не спеша ела свой завтрак и наблюдала бьющий в окно дождь и серые фигурки людей, спешащие куда-то. Какое же это удовольствие! Почему я не делала этого раньше? Теперь буду!

На столике передо мной уже дымилась чашка с кофе, рядом лежала книга и отвратительно жёлтые цветы.

Я сидела лицом ко входу и эту девушку я заметила сразу. Невысокого роста, невзрачная одежда, мокрые волосы. Ее взгляд кого-то искал. Когда ее взгляд наткнулся на мимозы она медленно подошла ко мне. Прочитав название книги она подняла глаза на меня.

–Это с вами я переписывалась в метро?,-пальцы девушки нервно мяли поясок пальто.

–Да, это я. Меня Маша зовут. Садитесь, вы какой кофе любите? Я закажу.

–Катя. Капучино.

Коротко и информативно.

Пока несли кофе, мы молчали. Я не знала с чего начать. С Булгакова? А потом неожиданно для себя спросила:

–А почему вы решили, что вы уродина?

Катя поежилась.

–А что не видно?

–Катя, давай на ты перейдем? Ничего не видно. Ты симпатичная девушка! Сколько тебе лет?

–17.

Катя подняла на меня глаза и нерешительно улыбнулась.

Мы пили кофе и разговаривали. Разговор завязался легко, как-будто мы знали друг друга много лет.

Я медленно брела домой и думала, что не усну сегодня совсем. Мы выпили очень много кофе. А завтра мне в дорогу, но ехать уже не хотелось. Хотелось обдумать все, что мне рассказала новая знакомая.

Мы с ней два одиночества, которые случайно встретились.

Я смирилась, что одинока в 48 лет, но одиночество в 17 – это страшно.

Не знавшая материнской любви, ее мама умерла, когда ей было два года. Она совсем не помнила ее. Папа ее вырастил и воспитал, но любви дать не сумел. Катя, маленькая, недолюбленная одинокая птичка. С отцом так и не смогла найти общего языка, но мы вдвоем разговаривали и не могли остановиться. Говорили обо всем: о Булгакове, родителях, школе, моей работе, рецепте борща.

В телефоне записан Катин номер телефона. Я думаю мы будем общаться.

Вот уже неделю я в Петербурге.

Мерзкая погода в Москве невыносима, но погода в Петербурге в десять раз более мерзкая. В сильный туман и люди, и машины, и здания теряют четкие очертания и все время моросит дождь, бесконечный, холодный, липкий дождь.

Но я не грустила. Я открыла для себя Петербургские кафе. Такие разные, но такие теплые и уютные. Днём в них совсем мало людей. Я садилась за столик у окна, пила кофе и пробовала все время разные пирожные. Я никуда не спешила, я думала. Мысль зрела во мне постепенно и конце концов я поняла, что не хочу больше работать с больными стариками. Достаточно с меня боли и смертей.

Пришлось вытянуть наружу все мои знания и умения, а может мне научиться чему-то новому? Почему нет?

Я открыла на планшете перечень вакансий и часами примеряла на себя новые профессии. Да, я приеду домой и сделаю это. Найду себе новую работу, работу, которая будет приносить мне радость и удовлетворение.

А пока я открыла для себя спорт. В гостинице, где я жила, работал небольшой спортзал. Там и тренер был. Я несколько дней не решалась войти. За все свои 48 лет я ни разу не ходила в спортзал. Потом выдохнула и вошла. Тренером оказалась приветливая молодая девушка. Оценив масштаб проблемы, она начала со мной заниматься. Целую неделю я не могла двигаться без боли. Казалось болела каждая мышца в моем теле, но потихоньку я вошла в ритм и вдруг я поняла, что мне нравится!

А ещё я сделала новую стрижку и закрасила свою седину. Когда я привела волосы в порядок, оказалось что мне нужна косметика. Я уже и забыла как ею пользоваться. Я очень долго ходила по огромному магазину с косметикой не решаясь ничего выбрать, пока меня в дальнем углу не выловила продавец.

Быстро выяснив что я хочу, она водила меня за руку и рассказывала, рассказывала. В итоге я купила все, что хотела и то, о существовании чего я даже не знала. Я и Кате купила подарки.

Она звонила каждый день и рассказывала как прошел ее день. Я очень скоро знала о ней все. Когда я сказала, что купила ей в подарок косметику, она разрыдалась. Никто не дарил ей таких подарков.

Я стояла перед зеркалом с новой прической и макияжем и понимала, что моя розовая куртка ни к черту не годится. И в конце концов нужно купить себе новое белье.

Остатки денег я потратила на одежду и обувь. Все деньги, которых мне должно было хватить на шесть месяцев я растрынькала за месяц. Хорошо, что я дома оставила немного денег. На месяц, пока я буду искать работу должно хватить.

Приехав домой, я вдруг ощутила себя новым человеком. Мне улыбались мужчины и это было странно. Последние десять лет они меня вообще не замечали, я была просто тёткой.

С Катей мы встретились на следующий день после моего приезда. Я подарила ей набор косметики, который она взяла в руки, как бомбу.

–Маша, ты знаешь, я совсем не умею этим пользоваться. Вообще, совсем! Ну вот что мне с этим со всем делать?

На ее лице была написана растерянность, переходящее в отчаяние.

–Маш, пошли ко мне домой. Папа на работе до позднего вечера, а ты меня научишь делать макияж! Пошли, пожалуйста!

–Ну хорошо, почему бы нет!

Катя с папой жили в старой пятиэтажке. В квартире было чисто, но как-то пусто.

Мы несколько часов наносили и смывали макияж, пока результат нас не удовлетворил. Мы болтали и смеялись. Время текло незаметно. Наконец совсем устав мы уселись на кухне и пили ароматный чай.

–Маш, а хочешь я тебе свои детские фотографии покажу. Ты будешь смеяться. Там есть фото, где папа мне подстриг челку. И я была первая в мире снежинка с косой челкой!

Она притащила фотоальбом и мы долго рассматривали Катю, начиная с снежинок и заканчивая стеснительной студенткой. В конце альбома лежала чёрно-белая фотография. Взглянув на нее я задохнулась. На ней был мой отец с маленьким мальчиком на руках.

–А это мой дедушка и маленький папа,– с грустью сказала Катя, – дедушка умер уже давно.

–Катя, а тебя есть ещё фотографии твоего дедушки?,– мой голос дрожал.

Катя принесла толстый фотоальбом. Я достала и всматривались в молодое лицо моего отца. Я боялась ошибиться, но последняя фотография расставила все по своим местам. В моем альбоме была точно такая же фотография. Папа держит меня за руку у фонтана и мы улыбаемся.

–А это дедушка со своей дочкой. Ну из первой семьи. Это единственная фотография, дедушка часто ее рассматривал.

Мысли галопом неслись в моей голове. Поверить моему счастью было совсем невозможно. Получается Катин отец мой брат, а Катя племянница.

Ключ тихо повернулся в двери. Я встала и приготовилась сказать:

–Ну, здравствуй брат……