Шутливый бог [Лучезар Ратибора] (fb2) читать онлайн

Лучезар Ратибора Шутливый бог

Донован Фокс – лучший шериф-сыщик в городе Ковингтон и его окрестностях. Не скажу, что в нашей почти сельской местности бывало много преступлений. В основном, какая-то бытовуха, хулиганства, мелкие кражи, пьяные буйства. Но Донован Фокс всегда проявлял себя истинной ищейкой. Безжалостно допрашивал, рыл носом землю, искал причину и суть, вгрызался в дело до основания, мог ночевать на работе, пока шёл острый период расследования. И соответственно своему рвению требовал и с нас, своих подчинённых, двоих помощников шерифа, то есть Макса и меня, Лестера Маккари. Прошу любить и жаловать.

Шериф успел даже поучаствовать в «Буре в пустыне» в далёком тысяча девятьсот девяносто первом году. Тогда он был совсем зелёным восемнадцатилетним юнцом. Но пороху успел понюхать. После демобилизации несколько лет проработал в SWAT в Нью-Йорке, а потом по непонятным причинам вернулся в родные пенаты в Луизианну. Где и дослужился до шерифа. Сейчас это был матёрый прожжённый служака под пятьдесят лет с тяжёлым мрачным взглядом, который практически никто не мог выдержать напрямую.

Талант шерифа, его служебное рвение и тщательность отношения к расследуемым делам не могла остаться незамеченной. Его не раз звали на должность начальника отдела специальных расследований в Новый Орлеан. Но Донован был непреклонен. Видимо, насытился жизнью больших городов во время службы в Нью-Йорке.

Как я уже говорил, в нашей местности не случалось серьёзных преступлений. Убийств не было уже несколько лет. Последнее произошло четыре года назад, непреднамеренное убийство: пьяный лихач-путешественник из Хьюстона ночью на полной скорости на своём «мустанге» врезался в выезжающий на трассу пикап Брэда Каннингэма. Боковой удар. Брэд долго не мучился, смерть наступила мгновенно. Пьяный водитель отделался лёгкой царапиной. И пятитилетним сроком. Наша задача была всё верно оформить. Утром приехали копы с конвоем из Хьюстона, всё дело передали им. Лихача судили там же, и наказание отбывать он тоже отправился в Федеральный Центр Заключения в своём родном городе.

Так спокойно было до недавнего времени… Но вот грянул гром, и пришла нежданная беда: в округе начали происходить убийства. Причём не просто убийства, а явные жертвоприношения. Характер убийства повторяющийся: смерть наступала от глубокого разреза шеи тяжёлым длинным и острым предметом, после чего этим же предметом производился удар в сердце, лезвие проходило меж ребёрных костей. Жертв находили обнажёнными и привязанными за вытянутые руки и ноги в круге камней в полях, на заброшенных стройках и фермах, в лесах, на свалке, у реки, пару жертв даже обнаружили на плотах в свободном плавании на озерах Пончартрейн и Морепас – то есть в максимально безлюдных местах. А таких мест у нас немало. Сельская местность вокруг располагает к медленному ритму жизни, к спокойствию и к малолюдности. Некоторые фермеры живут обособленно, имея возможность только на авто добраться до ближайшего оплота цивилизации на расстоянии в несколько миль.

Для нас это было ударом. Мрачный Донован стал ещё мрачнее. Потому что не осталось никаких зацепок. Никаких следов и отпечатков пальцев. И письмена, что были обнаружены на теле жертв и на камнях вокруг, на стенах, если жертвоприношение было совершено в заброшенной ферме, – не поддавались никакой идентификации. Шериф посылал запросы в разные научные институты с фотографиями неизвестных знаков. В ответ ничего, никакие доктора философских наук в области лингвистики и археологии, профессоры понятия не имели о таких символах. К делу подключилось ФБР, оно и понятно: совсем не шутка – двадцать четыре убийства за три месяца. И никаких зацепок, один висяк… Но и у всемогущего агентства тоже не было внятных подвижек в расследовании. Нас не отстранили полностью, но немножко подвинули в сторону, пока дело расследуют федеральные власти. Мне как помощнику шерифа, в общем-то, оно было даже к моему удовлетворению, потому как мелких неурядиц и нарушений никто не отменял, этим тоже должен кто-то заниматься. Я и Макс переключились в обычный режим работы.

А вот шериф Донован переключился в режим работы нон-стоп. Отсутствие достаточного сна заметно сказалось, он слегка осунулся, похудел. Но глаза его горели адским огнём, словно он взял след. И сил у него будто прибавилось. Правда, обычно не курящий шериф теперь жадно поглощал сигариллы, выпитые чашки двойного кофе совсем не поддавались учёту. Это не считая энергетических напитков, которыми он запивал кофе. Но зато он рвал и метал, будто пребывал в нескольких местах одновременно. Успевал посотрудничать с федералами, дать нам пинка по нашей работе, вынюхивал что-то самостоятельно, разъезжая по окрестностям и опрашивая жителей.

Все эти преступления осложнялись отсутствием полноценной системы: не было какого-то определённого типажа жертвы. Это были молодые парни, взрослые мужчины, дети обоего пола, молодые и взрослые женщины. Словно какой-то больной маньяк схватывал то, что было ближе, не гнушаясь ничем. Не было строгих промежутков времени, периодов между жертвоприношениями. И по логике, сейчас, когда по округе регулярно патрулировали сотрудники ФБР, грыз землю шериф, специально приглашённые патрульные из соседних Мандевиля и Слайделла ездили по окрестностям до поздней ночи, когда все жители местности слухами и новостями уже были предупреждены о происходящих убийствах, маньяк должен был бы затаиться… Но как бы не так.

Через три недели после приезда федералов новая жертва. Двадцатитрёхлетняя Кейси Долмер. В уик-энд она с двумя подружками поехала отдохнуть к озеру. Плавали, загорали, выпивали – всё, как обычно. К вечеру незадолго до отъезда Кейси отошла по нужде в густые заросли, откуда и не вернулась. Девушки попробовали было звать её, искать. Но недолго. Когда поняли, что Кейси пропала, а на память пришло знание, что в округе орудует маньяк, девушки стремглав примчались к нам в отдел, весь алкоголь выветрился тут же.

По горячим следам была поднята тревога. Шериф, мы, сотрудники ФБР, патрульная подмога – все через несколько минут уже были на озере Морепас, рыскали вокруг, в громкоговоритель звали Кейси. Тут на помощь пришли и жители у озера – они тоже с фонарями искали Кейси, федералы на лодке с одним из жителей поплыли прочёсывать озеро. Вскоре приехали и родители пропавшей девушки. Мать вся в слезах подбежала к шерифу, который олицетворял для людей в округе Закон и Порядок. Засыпала его вопросами. Шериф, явно смущаясь и чувствуя себя не в своей тарелке, пытался хоть как-то успокоить миссис Долмер. И вот тут федералы приплыли с плохой новостью. На лодке буксиром они притащили тело девушки на плоту. Почерк тот же самый: обнажённая девушка, руки-ноги вытянуты по диагонали и привязаны к вбитым в плот металлическим колышкам. Глубокий разрез шеи и отверстие в грудной клетке. По всему телу уже знакомые, но всё ещё неизвестные письмена.

Шериф Донован быстро смекнул, что будет дальше и дал указание:

– Лестер, скорей вызванивай медслужбу, они наготове, будут мигом!

Сам шериф с немалым трудом удерживал ревущую и рвущуюся к телу девушки миссис Долмер. Чуть поодаль Макс выполнял подобную задачу, но с переменным успехом, в отношении мистера Долмера.

Федералы прикрыли тело девушки, оцепили локацию и пустили судмедэкспертов.

Более точные выводы судмедэксперты сделают уже на этапе работы в морге. Но пока и так было понятно: очередная жертва того же самого религиозного маньяка. Предположительно религиозного, потому что пока никто так и не смог идентифицировать, кому и зачем производятся эти жертвоприношения. Есть шанс, что маньяк этот – вовсе просто больной на всю голову псих, который рисует придуманные знаки, совершает ему одному ведомую ритуалистику согласно велению больного воображения.

Мрачный Донован играл желваками. Он явно был зол и недоволен. Я его понимал. Двадцать пятая невинная жертва. Ощущение бессилия и невозможности ничего сделать сильно выбешивали.

Кое-как мы разогнали собравшуюся толпу. Труп Кейси Долмер отправился в морг Ковингтона с приезжими судмедэкспертами. Остальные глубоко за полночь вернулись домой. Хотя не все: Донован, как обычно в последнее время, дремал в офисе. Дремал ли он вообще?..

***

С самого утра я прибыл в офис. Шериф уже был на ногах и бодр.

– Доброе утро, шериф! Есть какие-то новости по вчерашней жертве?

– Всё то же самое: неизвестные письмена, почерк ран прежний, и снова никаких отпечатков, следов ногтей или волос. Будто какой невидимка или очень тщательно и хладнокровно работающий маньяк…

– Жалко девушку, такая молодая.

– Всех их жалко! – отрезал Донован. – Уже двадцать пять трупов, а мы никуда не продвинулись!

В голосе босса слышался нескрываемый гнев. Во мне зародилось подозрение, что маньяк может и не дожить до правосудия, если шериф найдёт его первым.

– Мы найдём его, шеф!

– Да поможет нам Бог, Лестер! Его помощь нам точно пригодится. Это словно дьявол какой-то. Нутром чую, здесь что-то прямо нечеловеческое. Знаешь, есть такое шестое чувство… И оно прямо кричит мне, что здесь творится явно мистическая хрень! Но знаешь, что? От этого я только сильнее хочу поймать эту тварь! – глаза шерифа Донована Фокса сияли ярким огнём, словно неукротимое пламя полыхало внутри.

Я занялся привычными делами помощника шерифа: кража свиньи из хлева, жалоба старушки Молли на соседку, что та шумит вечером, мелкая авария на Тензи-Роуд. Обычная рутина.

Кейси Долмер через пару дней похоронили на городском кладбище. Я улучил минуту и поглазел издали на похороны. Жалко девушку и родителей. «Как же остановить этого маньяка-убийцу?» – бессильно я задавал вопрос в пустоту. Для нашей местности такое количество убийств просто подобно Гневу Господнему. Я хоть и не рьяный прихожанин местной церкви, но волей-неволей подобные мысли начинают закрадываться в голову. Когда два года назад я устраивался в окружную полицию, совсем не ожидал, что придётся столкнуться с серией изощрённых убийств.

Потянулись рабочие серые будни. Шериф продолжал работать сверхурочно. Вряд ли он успокоится, пока преступник не будет пойман или пока убийства не прекратятся. Откуда только силы у него берутся? Федералы продолжали свой труд, патрульные пока не получали приказа войти в привычный режим службы, и по-прежнему поздно вечером нарезали круги по окрестностям.

Прошло две недели в тишине. Ещё не утихла скорбь родителей Кейси по убитой дочери. Была пятница, вечер. Мы с Максом собирались домой. Приехал шериф, явно в очередной раз собираясь ночевать в офисе. Я уже накинул куртку, как к нашему офису, скрипя тормозами, подскочил грузовичок фермера Бенни Ломакса. Бенни выскочил, громко хлопнув дверью и закричал:

– Шериф Донован! Шериф Донован! Быстрее!

Мы скорей выскочили на улицу.

– Что стряслось, Бенни? – спросил босс.

Бенни тяжело дышал, видно было, что торопился и волновался. Он показал на пацана, сидевшего на пассажирском сиденье.

– Это Деннис, соседский сын. Его брата схватил какой-то чужак! Пока они играли возле поля. Деннис скорее побежал домой, где я его и перехватил рядом со своей фермой. И скорее примчался сюда!

– Молодец, Бенни! Сколько прошло времени?

– Минут десять, не больше.

Нам не нужно было дополнительных указаний. Мы вскочили в машину, взревел форсированный двигатель нашего верного «Ford Crown Victoria», заорала мигалка, и на всех парах мы полетели к ферме Бенни. По пути оповестили о возможном преступлении федералов, патрульных, неотложку. Машина выдавала максимум, Донован был сам за рулём. Огнём его глаз можно было освещать дорогу впереди вместо фар. Через три минуты мы были на месте. Схватив винтовки и сняв их с предохранителя, мы побежали по кукурузному полю. Вдалеке слышались сирены подъезжавших федералов и ambulance.

В таком напряжении время идёт иначе. Может пройти всего пара минут, а кажется, что минуло, как минимум, полчаса. Не знаю, сколько секунд мы бежали, рассредоточившись, но недолго. И услышали чуть левее детские крики и гортанные возгласы, певшие нечто, напоминавшее «Тхонг-Фагн». Слева оказалась искусственная поляна с примятыми стеблями кукурузы. Туда мы уже ворвались на полной скорости, я так быстро не бегал даже в школе.

Картина, представшая нам, поражала своей ожидаемостью и чудовищностью одновременно. Мальчик лежал обнажённый, тело его было исписано письменами. Руки и ноги жертвы были раскинуты и привязаны к вбитым рядом в землю колышкам, шея мальчика уже была разрезана. На нём сидел маньяк с приподнятой вверх головой и непрестанно тянул своё «Тхонг-Фагн». Двумя руками он держал огромный нож с окровавленным лезвием примерно в двадцать дюймов. Острие было прижато к груди жертвы. Я выбежал прямо напротив маньяка, Макс чуть правее, а шериф слева-сзади. Тут убийца заметил изменение расстановки сил, перевёл взгляд на меня, засмеялся и опустил лезвие наполовину в грудь мальчика.

Всё это было как-то смутно, словно во сне, время текло тягуче и медленно. Я не успел ничего сообразить. Сама внешность маньяка наводила огромный ужас, отчего ноги становились ватными. Он был в чёрной короткой накидке до пояса, с капюшоном. Снизу – из того же материала чёрные штаны. Но вот его внешность… Он выглядел, как клоун. Известный образ Джокера был как добрый клоун в сравнении с этим. Этот был раскрашен, в гриме, с натянутой нарисованной улыбкой до ушей. Огненно-рыжие волосы стояли, как наэлектризованные. А взгляд его, когда он посмотрел на меня, внушил мне таинственный и глубочайший ужас, от которого я потом долго ещё отходил. Пожалуй, на следующие несколько лет сценарий моих ночных кошмаров уже определён.

Я не успел сообразить, что сделать. Зато шериф не раздумывал. Не знаю, каким чудом он сдержал себя и просто не начал стрелять в клоуна. Но Донован сумел, он просто со всего размаха ударил маньяка прикладом винчестера по голове. От чего тот покатился в сторону, не переставая дико смеяться.

– Смеяться будешь на электрическом стуле, паскуда! – шериф надел наручники на клоуна и начал жёстко бить того по лицу.

Кровь брызгала во все стороны с разбитых губ маньяка. Но тот продолжал дико и заливисто смеяться. Я стоял в ужасе от гротескности всего происходящего, не в силах пошевелиться. Тут подоспели федералы и с трудом оттащили Донована от подозреваемого.

***

Маньяка-клоуна, которого с лёгкой руки прессы все теперь называли Джокером – всё из-за грима – отвезли в Новый Орлеан на допрос и поместили там в тюрьму до суда. Почерк серии убийств был очевиден, маньяк вёл себя так, словно был доволен и прибыл домой с долгой прогулки. Более того, он признался в совершении религиозных убийств-жертвоприношений во славу своего бога Тхонг-Фагна. Взял на себя вину за убийство всех двадцати шести жертв. При этом он смеялся и говорил, что это ещё не всё, его миссия не закончена, нужна ещё одна жертва до ровного счёта – и будет двадцать семь, как им и запланировано.

У нас не было допуска к делу. Всё это нам рассказал шериф Донован, который отличился при поимке преступника. Да и его хорошая слава служаки открывала ему многие двери. И здесь ему позволили посмотреть на допрос со стороны, из комнаты дознавателей сквозь одностороннее зеркало.

Когда шериф рассказывал нам с Максом про этого клоуна, у него в глазах стоял мистический ужас. Я никогда не видел его таким. Ни за последние два года, ни раньше, когда только мечтал стать помощником шерифа, и Донован Фокс для меня был отличным примером и мотиватором.

– Парни, мне кажется, что это не человек. Я никогда такого дерьма не видел. Я был на войне, смотрел смерти в глаза, видел, как умирали мои боевые товарищи. Я много всякой резни и крови насмотрелся во время службы в полицейском спецназе. Но здесь нечто, выбивающееся из обыденного ряда ужасов. Это нечто нечеловеческое…

– Шериф, расскажите, что с ним не так? Что нечеловеческого в этом маньяке? – слегка скептически спросил я.

– Помните его ярко-огненные волосы и этот грим? Это ни хрена не грим! Это даже не татуировка! Судмедэксперты исследовали его вдоль и поперёк. Это его грёбаная внешность. Он сам по себе такой! Представляете?! Это его собственные волосы! – Донован кипятился и почти кричал. И сквозь этот крик чувствовался пробивающийся страх.

– А ещё, парни, у него нет отпечатков пальцев. И он не сдирал кожу с пальцев, он не выжигал их калёным железом, как делают некоторые дельцы, чтобы не оставлять следов. У него нет узоров на руках и пальцах! Это, мать его, дьявол во плоти! Вы когда-нибудь видели такое, а, Макс? Лестер? Видели голые ладони без узоров?! Медики что-то там пробубнили про возможные мутации… Чёрта с два! Я точно знаю, что это не человек, всем своим нутром и интуицией чую! Его никак не идентифицировали. Ни по крови, ни по описаниям. Сам себя он назвал Буфон Сонриенте. Скорее всего, выдуманное имя.

Слова босса зародили холодный липкий ужас в душу. Он так искренне это говорил. И в глазах его был виден образ маньяка. Шериф не врал и не преувеличивал. Это ему несвойственно. Он не из впечатлительных, тёртый жизнью мужик.

– В первый раз мне стало страшно тогда, когда мы его брали. Я знаю силу своего удара. И со всего размаха ударить прикладом винтовки по затылку – это не лёгкий хлопок. Далеко не все выживут от такого удара. Клоун же даже не потерял сознание, он продолжал смеяться!.. И он даже не сопротивлялся. Не пытался драться или убегать. Он словно ждал нас, специально. Ощущение, что сдался самовольно. А ещё страшнее то, парни, что он не мог знать, что я стою за стеклом в дознавательной. Допускаю, что имя моё он мог знать, поскольку орудовал в нашем округе. Но во время допроса он посмотрел сквозь зеркало в мою сторону и сказал: «Будет ещё одна жертва, шериф Донован-Лаки. В вашем округе. Ждите». Эта тварь видела меня, парни, клянусь! И знала мою кличку «Лаки». Так меня называли только во время моей службы в Ираке. Никто не знал той клички…

Мы с Максом стояли, остолбенев от мистического ужаса. Вскоре я слегка оправился и сообразил задать вопрос:

– Мистер Донован, босс! А как теперь он собирается убить ещё одну жертву? Он ведь за решёткой. Может быть, у него есть помощники?

– Не знаю, Лестер… Знаю только, что пока ещё рано расслабляться. Не будем снижать бдительность, пока этого ублюдка не поджарят на электрическом стуле. И продолжим наблюдение по окрестностям. Первое судебное заседание лишь через три недели.

Мы продолжали вечернее наблюдение. Федералы уехали. Патрульные ещё неделю должны были объезжать окрестности. Но от своих обязанностей они явно увиливали, уверенные, что главный маньяк пойман и содержится под стражей. А мы ждали в надежде, что слова клоуна – всего лишь бред сумасшедшего.

Прошло три недели. Двадцать первое сентября. День первого судебного заседания по делу о двадцати шести серийных убийствах. И в этот же день прилетела новая весть о свежей жертве.

Ранним утром жена фермера Кэлли Кален шла мимо озера, как увидела труп обнажённого парня, распятого на песке на берегу озера. С трудом, заикаясь, она смогла объяснить дежурившему тогда на телефоне Максу, что стряслось. Вновь все были подняты на уши. Примчались мы с шерифом, снова прибыли сотрудники ФБР, труповозка, обычная картина. Тот же почерк: разрезанное горло, пронзённая грудная клетка, раны были нанесены предположительно длинным острым предметом. Тело в письменах. Только теперь на песке было написано на английском языке «Привет Лаки-Доновану от Тхонг-Фагна!» И восклицательный знак в конце предложения был изображён отрезанными членом и яйцами парня.

Шериф был мрачнее тучи от этой картины. Федералы по рации передавали указания о поиске возможных помощников. Я подошёл к боссу и тихонько спросил:

– Мистер Донован, как это могло получиться, маньяк ведь взаперти в Новом Орлеане?

– Лестер, я говорил, что это не человек. Понятия не имею, как всё это произошло. Но бьюсь о заклад, что у него нет помощников.

Шериф подошёл к сотрудникам Бюро, поговорил с ними. Вернулся.

– Как я и думал, клоун Буфон сейчас готовится к суду. Никуда не отлучался, не пропадал. Даже записи камеры наблюдений проверили. Это дьявол во плоти, говорю тебе, Лестер!

***

Прошло ещё пару дней. В очередное утро я прибыл на работу. Офис был открыт. Судя по внешнему виду, шериф так и не ложился. Выглядел он ужасно и неряшливо: небритый, с всклокоченными волосами, с полурасстёгнутой форменной рубашкой. И он был пьян. Я застал Донована сидящим на своём рабочем месте с початой бутылкой виски в руках и пялящимся куда-то в неизвестную точку на стене. Таким я его точно ещё никогда не видел. Справедливости ради надо сказать, что произошедшие события нельзя назвать заурядной сводкой службы окружной полиции Ковингтона. Таких серийных убийств ранее не случалось в нашей местности.

– О, Лестер, мальчик мой! Ты как стойкий солдат, вновь на службе. Всегда вовремя!

Шериф Донован был явно пьян. Внизу валялась уже пустая бутылка из-под виски. Но при этом речь начальника была вполне связной и незаплетающейся.

– Здравствуйте, босс! Вам бы поспать.

– Нет, некогда спать, – отмахнулся шериф. – Пока творятся странные дела. Пришли новости из суда. Мать их так, так и знал! За три недели ожидания в тюрьме этот Буфон плёл всякую чушь про то, что он является аватаром древнего смеющегося бога хитрости, обмана и шутовства Тхонг-Фагна. То есть является этим самым богом, просто во плоти на Земле. Этот бог, якобы, получил лицензию на охоту на нашей Земле на двадцать семь особей. Купил он эту недешёвую лицензию, да ещё по блату, поскольку там очередь. Представляешь себе, Лестер, этот ублюдок прилетел сюда, чтобы поохотиться на людей!

Донован смачно отхлебнул большой глоток ядерного пойла и продолжил:

– По его словам, Земля поделена по зонам влияния разных богов. Каждый из них курирует, охраняет свою часть человечества, лечит, помогает. Ну и кормится, соответственно, этими людьми из своего стада. Всё по закону, мать их! И иногда продают лицензию на охоту в своём заповеднике. Ты только подумай, Лестер, мальчик мой, люди – овцы на пастбище. И на нас можно охотиться. Если посмотреть с этой грани, то не только этот грёбаный Тхонг-Фагн является богом-шутником, а вообще Бог-Создатель – тот ещё шутник над людьми.

Шериф зло и обречённо улыбнулся и сплюнул.

– Босс…

– Подожди, Лестер! Я договорю! В общем, эта тварь, этот Буфон Сонриенте без отпечатков и с натуральной внешностью клоуна, наплёл всяких басен. И ему устроили судебную психиатрическую экспертизу. Где предварительно вынесли диагноз «Хроническая парафренная шизофрения с бредом величия» и поместили этого убийцу в государственный госпиталь Восточный Луизианы. Где он пробудет как минимум три месяца под наблюдением и лечением для уточнения и подтверждения диагноза. Твою мать, Лестер! Где справедливость?! Он убил двадцать семь человек, среди них были дети, Лестер!

Шериф кричал и трясся от гнева, глаза его наполнились слезами, но при этом они продолжали полыхать гневом. Донован сделал большой глоток и с размаху разбил бутылку о стену.

– Ты же понимаешь, парень, что этим оно и закончится? Его поместили в санаторий. Где ему фривольно и комфортно. И он останется без наказания. И никто не отомстит за убитых людей. Ты сам многих из них знал лично, мы все выросли на этих землях, учились в одних и тех же школах.

Шериф говорил правду. Я действительно знал многих из жертв. Или знал родственников этих жертв. Маленькие города, знаете ли, способствуют близким знакомствам рядом живущих людей.

– Шериф, вы думаете, это правда? Я про рассказ этого Буфона? Про то, что он бог и пришёл на охоту?

Донован вздохнул.

– Не уверен на сто процентов. Но по моим ощущениям, по ощущениям, что этот Буфон – не человек, может статься, что в его словах есть правда. Да плевать! Пусть и так! Пусть боги пошутили над людьми и продают лицензии на отлов. Но что-то мне подсказывает, что здесь, во плоти, даже этот бог смертен, – глаза шерифа вновь заиграли адским пламенем. – Я знаю, что нужно делать!

Шериф начал собираться, застегнул рубашку, надел шляпу.

– Куда вы собираетесь, босс?

– В отпуск, мой мальчик, в отпуск, в санаторий, – засмеялся шериф. – Ты будешь за старшего в моё отсутствие.

Шериф Донован и вправду ушёл в отпуск. Оформил бумаги, приказы, распоряжения. Оставил меня официальным заместителем. И исчез из поля зрения, никому не сообщив, куда направляется. Только через пару недель до меня дошли слухи, что шериф лёг на психиатрическое обследование в госпиталь Восточной Луизианы. Да-да, именно в тот самый, куда поместили маньяка Буфона. По слухам, у Донована в госпитале работал дальний родственник, который и помог туда устроиться. Поводом, явно придуманным, послужило обострившееся компульсивное посттравматическое расстройство участника боевых действий. Но я подозревал, что Донован Фокс однозначно что-то задумал в отношении Буфона. Неужели решил взять правосудие в свои руки, устроить самосуд и отомстить за убитых жертв?..

***

Спустя ещё две недели пришло официальное сообщение о смерти шерифа Донована Фокса во время его пребывания в психиатрическом отделении государственного госпиталя Восточной Луизианы. Самоубийство. Шериф вскрыл вены на запястье и шее украденным ножом. Он был найден в луже крови в подсобном помещении, обнажённый, на теле его и вокруг на полу кровью были написаны неизвестные письмена. Буфон, кстати, тоже был мёртв. Умер за день до суицида Донована. Маньяк Буфон Сонриенте умер совсем просто и без эксцессов и особенностей. Просто однажды утром его тело нашли бездыханным. Остановилось сердце. Никаких следов или видимых причин для прекращения жизни. Хотя, с учётом того, что медики так толком и не распознали природу таких волос и такой внешности, что они могли знать о его физиологии и подлинных возможностях?..

Я, Лестер Маккари, был официально утверждён на должность шерифа начальником округа. У шерифа Донована не было жены и детей. Даже близких родственников. Потому его сначала хотели похоронить на госпитальном кладбище. Но я настоял, чтобы в память о его былых заслугах тело всё-таки упокоили на городском кладбище Ковингтона. Ведь для нашего маленького городка шериф с его послужным списком был героем.

И ещё маленькая деталь. Которая не даёт мне спать по ночам. Я часто просыпаюсь с криком в холодном поту, тщась забыть прочитанное. Прочитанное в дневнике Донована Фокса, который он оставил под подушкой в больничной палате. Мне передали этот дневник как близкому знакомому и преемнику шерифа в службе. Немного странно, что мне передали эти откровения. Наверняка, врачи ознакомились с написанным. Хотя, скорее всего, они сочли это бредом сумасшедшего и не увидели ничего критичного или опасного, чтобы я смог ознакомиться с его содержимым.

Дневник Донована Фокса

Я, Донован Фокс, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, пишу этот дневник для тех, кто его прочитает. Надеюсь, это будут Макс или Лестер. Кто-то из внешнего мира. Не психиатры или санитары. Хотя для них я и так полный сумасшедший с компульсивным параноидальным синдромом. Причём для них я считаюсь хронически неизлечимым. И мой дневник, по-настоящему написанное мной будет лишь очередным дополнением к сумасшедшему бреду, который написан в моей истории болезни. Но, клянусь вам всеми святыми, тот бред писал не я!

Большая вероятность, что меня уже нет в живых. Я освобожусь от этого мира, от оков этого тела. Тем или иным способом. Даже уже предполагаю, каким. Но об этом позже… Прежде я должен дописать своё объяснение, историю своих последних дней. Чтобы люди понимали и знали о неведомом и сокрытом, чтобы больше понимали о своей роли в Мироздании.

Началось всё с того, что пойманного мною маньяка, этого ублюдка Буфона Сонриенте, как он себя называет, не отправили на электрический стул, как он того истинно заслуживает. А ведь он безжалостно прирезал двадцать семь человек! И взрослых и детей. Разрезал им горло своим огромным ножом и пронзил их сердце. Но психиатры поверили его рассказам про то, что он древний смеющийся бог обмана Тхонг-Фагн, что он его аватар, сочли всё это бредом сумасшедшего, и определили этого преступника в лечебницу вместо заслуженной казни.

Вроде бы определили Буфона в психиатрическую лечебницу временно. На три месяца, для уточнения диагноза. Нет ничего более постоянного, чем временное. Я не первый год на службе. Уже сталкивался. Всё это попахивало тем, что серийного убийцу определят в этот санаторий, где он будет прекрасно и спокойно жить на деньги налогоплательщиков, есть, отдыхать, получать антидепрессанты и успокоительные. И даже есть шанс, что однажды он будет признан безопасным для общества, и его вновь выпустят на свободу. Но нет! Этому не бывать! Если правосудие Соединённых Штатов не может жёстко и безапелляционно наказать преступника, это должен сделать я сам. Во имя убитых жертв, во имя тех вселенских законов, в которые мы верили и которые защищали, идя на пули в пустыне, прыгая в логово наркотрафика в Нью-Йорке, бросаясь на задержание террористов, не жалея своей жизни и здоровья.

На мою удачу и счастье, в госпитале Восточной Луизианы уже давно работал мой троюродный брат Кевин. Он и помог мне устроиться туда на стационарное обследование к психиатру. Я не понаслышке знаком с посттравматическим обсессивно-компульсивным расстройством после боевых действий. Многие парни после войны начинали палить в окружающих или стрелялись сами, подсаживались жёстко на наркотики или на антидепрессанты. Потому что профессия убивать не проходит бесследно. Ею можно овладеть, но полностью сбросить уже не получится. Не получится полностью переквалифицироваться. Я справился. Мне помогла служба в спецназе SWAT. Там тоже своя война. Но это был период плавной адаптации к более спокойной гражданской жизни. И когда я стабилизировал свою нервную систему, когда почувствовал, что всё, я могу жить без внешней войны и стрельбы, я бросил службу в Нью-Йорке и перебрался в более спокойную окружную полицию Ковингтона.

Я это к тому, что признаки психического расстройства участника боевых действий мне не пришлось вымучивать из себя. Я помнил их в себе, я наблюдал их на войне. Достоверность была безукоризненной. Психиатр поверил. И меня положили на обследование и лечение. Общая палата. Пижама. Четыре человека. Хороший сервис. Успокоительные и антидепрессанты два раза в день. Трёхразовое питание и прогулки. Возможность пользоваться больничной библиотекой. Я стал на шаг ближе к реализации своего коварного плана – убить Буфона.

Невменяемые преступники находились в соседнем крыле здания под более усиленной охраной. Но их тоже под конвоем и в наручниках всё-таки выводили на прогулку во двор. Место прогулки для них было огорожено. Можно было спокойно наблюдать за этими преступниками во дворе. Гораздо сложнее было придумать, как же мне получить доступ к телу Буфона, желательно ещё в одиночестве и ночью. Похоже, придётся вспоминать свои навыки владения отмычкой.

Первый день на прогулке. Я сидел на скамейке с журналом «Hot Rod» и старательно делал беспечный вид отдыхающего сумасшедшего, который наслаждается видом масл-каров и свежим воздухом одновременно. На самом деле я отчаянно косил глаза в сторону огороженной зоны прогулки для невменяемых негодяев. И вот вышел он, Буфон Сонриенте. Его внешность нельзя не узнать. Огонь волос издали бросался в глаза. Боже, он даже был без наручников, хотя все остальные из его отделения были скованы и по рукам, и по ногам. Как так?!

– Ооо, какие люди! – вскричал Буфон. – Мистер Донован, идите же ко мне, а то все глаза скосите, потом болеть будут!

Заметил меня и узнал. Надо же. И даже не удивлён. Как будто ожидал. Я не стал глупо делать вид, что не слышу его или что я вовсе не Донован, а ему лишь показалось. Поздно прятать личину после раскрытия.

Я подошёл к сетке.

– Буфон Сонриенте, серийный убийца и маньяк! Хорошо тебе и комфортно здесь, да, паскуда?

Буфон растянул свою раскрашенную улыбку.

– Фи, Донован, к чему все эти оскорбления? Ты же знаешь мою историю. Я честно заплатил за лицензию на охоту. В лицензии чётко было прописано количество – двадцать семь особей настоящих людей Homo Sapiens, без вкраплений чужеродной иной крови и чужих эйдосов.

– К чему весь этот бред и обман, Буфон? Чтобы уйти от заслуженного наказания.

– Ты забываешь, что я всё же бог обмана, – маньяк откровенно смеялся. – И наказание я заслужил лишь с точки зрения человеческого правосудия, которое для меня ничто. У меня нет человеческих линей судьбы, нет отпечатков пальцев. Ведь я – не человек.

– Да! Ты не человек, ты – дьявольское отродье! Но ты не уйдёшь от наказания, я тебе обещаю, – вспылил я.

Тут Буфон приподнял руку и сделал лёгкий жест в сторону. Охранник со стеклянным взглядом подошёл и открыл небольшую калитку в огороженном сетчатом заборе. Вертухай был, словно под гипнозом. Буфон спокойно вышел ко мне поближе. Вдохнул полной грудью:

– Вот он какой, воздух свободы! – и дико засмеялся. – Ха-ха! Донован, ты всё хочешь поиграть, я смотрю. Нуу, я тоже люблю игры. Но мне кажется, ты всё никак не хочешь вспомнить и понять правила игры. Пойми, Фокс, я – смеющийся бог обмана Тхонг-Фагн, я шут, и я здесь играю. Такой своеобразный отпуск-охота. Сафари, как это называют на Земле. Да и ты здесь не местный, так-то, просто не помнишь.

– О чём ты говоришь?! – гневно недоумевал я. – Кто ты, чёрт возьми?!

– Мда, всё-таки человеческий мозг как компьютер довольно ограничен. Я тебе только что сказал, кто я. Ты меня схватил, потому что так я играю. Здесь в определённых пределах я устанавливаю условия и правила игры. И я так захотел. Таков опцион в моей купленной лицензии, часть сервиса. Сейчас я «съел» дозволенную мне часть добычи. Принёс этих людей в жертву самому себе. И можно уходить. Недолго осталось, отпуск заканчивается, пора возвращаться. Ещё немножко поиграю и всё. Кстати, штрудель на десерт здесь просто великолепный, не ожидал, – Буфон снова заливисто рассмеялся.

– Я убью тебя, дьявольское отродье! Я обещаю! – рыча, пообещал я.

– Ну-ну! Буду тебя ждать, Донован Фокс. Запомни: камера номер двадцать семь в моём крыле. Быстрее найдёшь, – ответил маньяк и снова зашёл в огороженную территорию.

Охранник с отсутствующим взглядом запер калитку. После чего пришёл в себя и недоумённо уставился на ключи в руке, тщетно пытаясь понять, зачем и для чего он их доставал.

***

С убийством Буфона я решил не откладывать в долгий ящик. И напасть на него той же ночью. Наше отделение в это время охранялось очень слабо. Ночной сторож по обычаю старательно храпел. Выйти из отделения, вскрыв замок с помощью украденных скрепки и кухонного ножа, не представило для меня большой сложности. Ползком я добрался ближе ко входу в соседнее отделение. Вот здесь задача посложнее. Закрытая дверь. За ней вооружённый охранник. Сегодня смена Викерса. Такой замок просто не открыть. Да и риск есть после нарваться на пулю или на удар шокера. Надо проявить смекалку.

Сначала я подполз и начал периодически кидать мелкие камешки в дверь. Викерс достал ствол, насторожился, прижался глазом к щели в железной двери. Но дверь не открывал. Я ещё метнул несколько камушков в надежде, что это заинтересует охранника, и он откроет дверь. Бесполезно. Оставался ещё один вариант. Я подполз к двери сбоку, чтобы не мешать открытию и начал жалобно звать:

– Мистер Викерс, помогите! Мистер Викерс! Я ранен…

– Кто здесь? Я сейчас нажму сигнал тревоги!

– Это Донован Фокс, я из соседнего отделения. О боже, у меня кровь, Мистер Викерс, помогите… – сыграл я ослабшим голосом.

То ли жалость, то ли интерес и любопытство, то ли желание почувствовать себя героем заставили Викерса отворить дверь. И зря. Туда тут же полетел увесистый булыжник, который я не зря припас и спрятал под ближайшей скамейкой. Бинго! Точно в голову. Викерс упал без сознания, как подкошенный. И пистолет в руке не помог. А мне вот пригодится. Не зря я в армии тренировался метать гранаты и на точность и на дальность.

Я встал, забрал пистолет у неудачливого охранника, взял с его пояса большую связку ключей с номерками и скорее побежал к палате с цифрой двадцать семь на двери. Неизвестно, надолго ли отключился Викерс. Но первое, что он сделает при пробуждении – нажмёт сигнал тревоги. А связывать его нет желания и времени.

Я довольно быстро добежал до двадцать седьмой комнаты. Нашёл нужный ключ, сунул в скважину, отворил… Взял пистолет наизготовку, готовый стрелять и привести, наконец, настоящее Правосудие в исполнение.

Буфон сидел в кресле и смотрел на меня. Явно меня ждал.

– Доброй ночи, Донован! – улыбался маньяк. – Я уже заждался.

– Недолго тебе осталось ждать, да и жить, тварь! – навёл я ствол на Буфона.

– Опять эти нелепые игры, шериф. Ты забываешь, что я здесь устанавливаю правила. Я не умру от пули. Я уйду из этого мира самовольно, когда захочу. И это будет вполне скоро. Но сначала сделаю тебе прощальный подарок. А то ты какой-то деревянный.

Я всё никак не мог понять, о чём говорит маньяк.

Буфон Сонриенте щёлкнул пальцами, и я понял, что не могу пошевелить ни единым мускулом, ни какой-либо конечностью, не могу даже моргнуть.

– Ну вот, от излишнего шума мы избавились, – сказал Буфон, – теперь перейдём к твоей памяти. Ты, Донован Фокс, здесь в тюрьме. В теле Донована Фокса, в этой жизни, на этой планете. И вот как раз ты отбываешь здесь свой заслуженный срок, Ан-Ри-Ар-Кай, древний ящер из расы н’гангри. Ты помещён в это тело на срок этой жизни за совершённое тобой преступление.

Мои глаза выражали полное недоумение.

– Да, пока ты не помнишь. Хорошо. Я исправлю это, – с этими словами Буфон дотронулся двумя пальцами до моих висков.

Меня пронзила молния. И открылась мне память многих тысяч лет прошлых воплощений. И я вспомнил себя. Я командор разведгруппы Ан-Ри-Ар-Кай помещён в тюрьму в эту примитивную расу на этой примитивной планете. Я бесшумно взвыл.

– Да, командор, я знаю, это больно. Больно вспомнить, кто ты и где ты сейчас. И больно осознавать, что тебе ещё немало лет осталось мотать свой срок здесь, в теле человека. Добавлю тебе изюминку на торте: ты ещё и из этой психбольницы не выйдешь, – тут Буфон, или точнее сказать, древний бог Тхонг-Фагн зашёлся в смехе, пока не начал икать. – Уфф, насмешил, Донован. В общем, так. Я вскорости покину эту планету. А тебе счастливо оставаться с моим подарком. Наслаждайся больничным штруделем. Это одно из немногих приятностей данного госпиталя. Сейчас ты пойдёшь обратно в свою палату и ляжешь спать. Охранник не вспомнит о происшествии – не хочу лишнего шума. Прощай!

Я, как сомнамбула или зомби, развернулся и пошёл к выходу. Тело моё не подчинялось мне. Дошёл я до по-прежнему лежащего в беспамятстве Викерса, положил рядом с ним ключи и пистолет. Выходя, закрыл дверь, и дошёл до своей палаты, лёг и провалился в сон.

На следующее утро, когда я проснулся, новость уже облетела весь госпиталь: Буфон Сонриенте, обвиняемый в убийстве двадцати шести жертв, умер. Причины смерти неизвестны. Просто умер. Остановилось сердце. Без следов насильственной смерти.

А я каждый миг ощущал теперь адскую боль бытия. Одно дело, когда я был просто шериф Донован Фокс, знающий свою службу, имеющий простые и понятные человеческие цели, свои небольшие прихоти и желания. И другое дело – иметь в себе память тысяч лет, помнить возможности и власть командора разведгруппы из расы древних ящеров н'гангри. Эта память ежесекундно причиняла мучительную боль.

Тут дополнительно пришёл подарочек от Буфона. Меня вызвал заведующий отделением. Порасспрашивал меня про моё состояние, спросил, кто я и как здесь оказался. Я ответил, что я шериф Донован Фокс, который три недели назад лёг сюда на психиатрическое обследование. И уже чувствую себя лучше. Вполне возможно, что скоро буду в состоянии вернуться к своей службе. Про себя я подумал, что дальше здесь лежать точно нет смысла, поскольку Буфон мёртв.

– Да, вы действительно Донован Фокс, – начал доктор. – Только вот вы никогда не были шерифом. После войны вы проработали десять лет в полицейском спецназе в Нью-Йорке, потом действительно устроились помощником шерифа в Ковингтоне. Но уже в первый же месяц вас начали накрывать буйные приступы, когда вы могли выхватить заряженное оружие и начать стрелять в воображаемых арабов и наркоторговцев. Вследствие чего вас насильно и доставили сюда, поместили на лечение.

– Какого чёрта вы несёте, доктор? Разве вы не помните, как всего три недели назад я прибыл сюда! Всего три недели! – вскипел я.

– Увы, больной Донован. Вы находитесь здесь уже почти семнадцать лет. Без заметных улучшений в своей памяти и восприятии. Взгляните.

Доктор в доказательство бросил на стол ближе ко мне огромную папку.

– Ваша история болезни за семнадцать лет, – пояснил психиатр.

Я взглянул. Открыл. Безумный бред сумасшедшего, какие-то коллажи, рисунки, фотографии незнакомых мне людей. Хотя под ними было подписано, что это папа, это мама, это жена, это дети. Какие-то записи. Причём с моим почерком. Я обречённо отложил папку в сторону, не имея ни малейшего желания продолжать её изучение. Прощальный подарочек шутовского бога Тхонг-Фагна. Меня пронзило осознание, что я не только на Земле как в тюрьме. Теперь мне ещё предстоит пробыть в психбольнице до конца своих дней. Меня бросило в ужас и холодный пот.

– Хорошо, доктор, я понял. Я могу идти?

– Идите, Донован. Сейчас вы вроде вспомнили. Посмотрим, как обычно, что вы будете помнить через неделю.

Я медленно брёл к себе в палату. У меня оставался один выход. Отбывать своё наказание до конца жизни в качестве свободного человека Донована – шерифом или представителем другой профессии – это я ещё мог представить. Но прозябать в четырёх стенах дурдома, «наслаждаясь» местным штруделем и старыми автомобильными журналами, особенно на фоне пробудившейся памяти, – это было выше моих сил. Оставался один выход. И это не суицид.

Суицид как попытка убежать из этой действительности не поможет. Это зачтётся как побег из тюрьмы, когда срок отбывания ещё не истёк. И меня вновь вернут с увеличением срока наказания или с ухудшением условий пребывания. То есть могут вернуть на Землю в теле инвалида. Или вообще закинуть на ещё более отсталую планету.

А вот жертвоприношение – выход. Можно принести себя в жертву богу Правосудия и Справедливости Атч-Узангу. И тогда через смерть я обрету искупление и освобождение. Теперь в моей памяти есть точные детали необходимого ритуала. Который я проведу ночью, в одиночестве, для этого подойдёт техническое помещение. Украденным кухонным ножом я сначала вскрою себе вену на запястье, этой кровью нарисую священные знаки на полу и на себе. Воззову к Атч-Узангу. И, взывая, вскрою яремную вену этого человеческого тела. Наконец, покину этот мир, взывая к милосердию богаСправедливости Атч-Узанга.

Решено. Сегодня ночью.

Макс, Лестер. Если вы читаете это, то прощайте. Не поминайте лихом.

Донован Фокс, шериф окружной полиции Ковингтона.

Ан-Ри-Ар-Кай, ящер н’гангри, командор разведгруппы, отбывающий заключение в человеческом теле на Терре.

Оглавление

Дневник Донована Фокса