За цветастым шарфом [Ольга Раудина] (fb2) читать онлайн

Идти по оживающим после зимней спячки улицам было одно удовольствие. Идти, подставлять лицо тёплым солнечным лучам и ни о чём не беспокоиться. Хотя между деревьями ещё лежал грязный снег, а неуступчивая зима ещё не позволяла снять куртки и шапки, весна чувствовалась в каждом порыве воздуха. Заканчивался март.

– Сашка, ты не представляешь!.. – оглушающий визг Лильки Ирискиной прокатился по всей улице и разбился где-то в конце перед площадью.

– Дай угадаю, – беззлобной усмешкой отозвалась я, остановившись, чтобы она могла меня догнать, – ты узнала очередную «па-а-атрясающую» новость?

– Ага, – кивнула Ирискина, догнав меня действительно быстро для высоких каблуков по тонкой наледи. – Ой, сейчас расскажу. У меня просто па-а-атрясающая новость!

– Отдышись сначала.

Но Ирискина покачала головой, чуть толкнула меня, чтобы мы продолжили путь, и начала свой рассказ, уже тише, но окружающие по-прежнему могли хорошо его слышать.

– Ой, это нечто! Я шла в буфет – ну ты знаешь, я всегда захожу за соком перед тем, как домой идти… Вот, значит, захожу в буфет, а там за столиком сидят Дашка с Маринкой из десятого «А». Ну, ты знаешь их, всегда вместе ходят. Дашка с розовой сумкой, а Маринка с красными прядками.

– Знаю, – кивнула я, хотя мой ответ, кажется, ей был и не нужен.

– Да… Они не обратили на меня внимания, очень увлечены были разговором. И вот Маринка Дашке говорит: «Ну чего ты боишься? Напиши ему!». А Дашка отвечает… Короче, не помню дословно, что она сказала. Короче!..

В этом «короче» слышалось торжество. Ирискина держала эффектную паузу, а я думала, что же такого могла сказать Даша. Наверное, любую ерунду – для Лильки было достаточно даже новости об очередной двойке. Она подхватывала любую сплетню и преподносила её так, будто это событие мирового масштаба, о котором непременно должны знать все.

– Она! Влюбилась! В нашего Игорька! – сказала Ирискина и победно уставилась на меня.

– Интересно!.. – неопределенно отозвалась я и по лицу Лильки поняла, что она ожидала другой реакции. Меня действительно эта новость никак не заинтересовала: с Дашкой Игорь разговаривал всего несколько раз и то вынужденно. Девятые и десятые украшали вместе актовый зал на Первое сентября, там они и пересеклись. Она его не заинтересовала. Он даже не вспоминал о ней после.

– «Интере-е-есно»?! Просто интересно? Сашка, ты что!

– А что в этом такого?

– Я поражаюсь! Как ты можешь так равнодушно об этом говорить? Это сенсация: старшеклассница втрескалась в парня на год младше! Да ещё с такой репутацией!

Раскрасневшаяся Ирискина так сильно жестикулировала руками, что пару раз задевала проходивших рядом школьников. Кто-то игнорировал её, увлеченный своим разговором; кто-то ойкал и ускорял шаг; кто-то недовольно шипел. Но Лильке не было никакого дела до окружающих. Любая сплетня действовала на неё, как сыр на мышонка Рокки из мультфильма про Чипа и Дейла – полностью поглощала собой, отключая адекватное восприятие реальности.

– Вот если бы в газете не было завуческой цензуры! – мечтательно вздохнула Ирискина. – Я бы…

– Все бы узнали об этой «новости». И это неправильно.

– Просто ты слишком правильная, – она фыркнула.– Людям нужны хлеб и зрелища! Хлеб у них есть, а вот зрелища им должна обеспечивать хотя бы наша газета.

– Зрелище – это твои ответы на физике, – заметила я, усмехнувшись, но на Ирискину такие уколы не действовали.

– Я серьёзно: кому интересны эти заметки о результатах школьной олимпиады и об утренниках в началке?

– Твои сенсации могут обидеть людей.

– Зато они интересные, – пробубнила Ирискина, но её пыл заметно убавился. – Ну и вообще… Я бы как-нибудь изменила имена: «Десятиклассница Ди влюбилась в девятиклассника Игрек».

– Как непрозрачно! – усмехнулась я. – Ты бы ещё класс уточнила.

– Да можно не уточнять! – раздался вдруг над ухом знакомый голос. – Игорёк у нас в параллели один.

Мы с Лилькой тут же остановились и обернулись. Оказывается, всё это время за нами шли Юрка и Игорь. Юрка как всегда широко улыбался. Он был явно доволен тем, что им удалось подкрасться незаметно. Игорь щурился и снисходительно смотрел на друга.

– А ещё говорят, что девушки на каблуках медленно ходят, – заметил Юра. – Мы еле вас догнали! Куда торопитесь? Погодка на улице шикарная, весна, птички поют. Погуляем?

– Без меня, – покачала головой я. – Мне домой надо.

– А я за! – тут же отозвалась Ирискина.

– Ну Сань, ты как обычно… – разочарованно протянул Юра, нахохлившись и засунув руки в карманы куртки. – Ты всю весну, что ли, дома сидеть будешь?

– Не всю, – со вздохом ответила я. Мы приближались к пешеходному переходу. Дальше нам было не по пути. – Как-нибудь в следующий раз обязательно погуляем! Пока! До завтра!

Я поспешила к переходу и, пока ждала зелёный свет, успела услышать начало очередного «па-а-атрясающего» рассказа Ирискиной.

***

Дома я наконец сняла неудобную куртку, собрала волосы в хвост и села пить чай. Шикарная Юркина погодка была мне не по душе. Зиму я не любила, за исключением, разве что, предновогодней недели. Если тепло – тогда по-настоящему, так, чтобы распрощаться с шарфами и шапками, чтобы не поскальзываться через шаг и не продумывать маршрут, чтобы избежать сугробов. И хотя весна давала о себе знать плюсовой температурой, мне нужен был май.

Хлопнула дверь. Родители с работы никогда так рано не приходили. Значит…

– Санька! Налей-ка горячего! Замерз, как суслик! Надо было зимнюю куртку надевать.

Снова хлопнула дверь – на этот раз в ванную комнату. Вскоре на кухне появился Коська.

– О, спасибо, – улыбнулся он, усаживаясь за стол. – Ты лучшая сестра в мире!

Коська за раз выпил добрую половину кружки.

– Есть будешь?

– Не откажусь.

– Яичница пойдет?

– Вполне, если с помидорами.

Я достала продукты, сковородку. Всё это время Коська, опершись плечом на стену, пристально наблюдал за мной. Какое-то время в кухне висело молчание, но я не выдержала первой:

– И почему ты не в универе?

– Я ждал этого вопроса! – торжественно произнёс он. – Ты, Сашка, конечно, лучшая сестра в мире, но слишком уж занудная.

– Ты не ответил на вопрос.

– Вот об этом я и говорю.

Костя любил прогуливать, часто забывал о домашних заданиях и вообще относился к учёбе несерьёзно, из-за чего пару раз был на грани отчисления, но каким-то чудом переходил с курса на курс. Я-то знала, что это чудо зовётся Кариной и учится с Костей в одной группе. Он беззастенчиво пользовался её влюбленностью в учебных целях и пару раз даже начинал встречаться с ней перед сессией. Сама Карина об этом прекрасно знала, но, видимо, её такой расклад устраивал.

– Знаешь, там такая ску-у-учная лекция, – Коська всегда врал с улыбкой. – Я решил: чего зря время тратить? Его же можно тратить на что-то полезное.

– Например?

– Например, поболтать с младшей сестричкой.

– Или снова загреметь в полицию. Где твоя гитара?

Я усмехнулась, поставила перед ним тарелку и села напротив со своей порцией. Коська сделал вид, что обиделся, и принялся за еду.

Он поражал своим умением влипать в разные истории за, вроде бы, безобидные вещи. Как-то раз он вместе с друзьями – такими же, как и он, массовиками-затейниками – посетил местное отделение полиции, потому что на всю улицу горланил песни Цоя. Им даже подпевали некоторые прохожие, видимо, фанаты «Кино». Закон о тишине они не нарушили, но кому-то студенческий концерт помешал. Вызвали полицию. Закончилось бы обычным выговором, но закадычный Коськин друг Роман – ярый защитник человеческих прав и знаток законов – начал качать права. В итоге всю компанию, за исключением, разве что, девушек – полицейские оказались прямо-таки джентльменами – забрали в отделение. Коська вернулся домой только ночью. В общежитие его не пустили.

– И почему ты всегда думаешь обо мне так плохо? – наконец произнёс Коська, расквитавшись с яичницей.

– Я думаю о тебе так, как ты заставляешь меня думать. И вообще, я просто волнуюсь.

– Так заканчивай волноваться, – нахмурился Костя. – Я тебе не раз говорил: мои дела – это мои дела, и они не должны забивать твою голову. Я о себе сам позабочусь, ясно?

Я кивнула, но осталась при своём мнении. Упрямство, наверное, наша фамильная черта. Возрази я, мы бы долго спорили, но не пришли бы к единому мнению.

– Что нового в школе? – как ни в чём не бывало поинтересовался Костя, разворачивая вторую конфету. – А подлей-ка чайку, пожалуйста.

– Мои дела – это мои дела, – передразнила я, доливая кипяток в кружку. Вообще-то с Коськой мы общались хорошо, доверяли друг другу, но иногда он казался слишком взрослым и вредным, чтобы всё ему рассказывать.

– Саня!

– Ничего особенного, всё хорошо, – пожала плечами я, снова усаживаясь напротив. – По русскому пять, по математике тоже. Ирискина услышала новые сплетни, теперь посвящает в них всю прогрессивную общественность. Юрка опять гулять звал…

– И ты снова его отшила, – хмыкнул Костя в кружку. – Ты, Саня, жестокая дама.

– Ничего я не отшивала. Я просто сказала, что мне нужно домой.

– Да-да, ваша классическая отмазка. Анжелика меня три раза так посылала.

– Ты сравниваешь меня с этой стервой? – я не разозлилась, только удивленно изогнула брови.

– Нет, но отмазки у вас одинаковые.

– Ты даже не отрицаешь, что она стерва.

– Да, я согласен. Но я поспорил с Ромкой, что она не устоит перед моим обаянием, и не хочу проигрывать.

– Не надо было спорить.

– Ой, Саня… – вздохнул Коська и сменил тему. – Ну а что там Ковалёв?

– А что Ковалёв?

– К нему продолжают лезть с тупыми подколами?

– Да… Не так, конечно, как в начале года, – хмуро проговорила я, вспоминая, что когда Игорь шёл по коридору, то смотрели на него с усмешкой, шептались за спиной, а особенно «одарённые», чаще пятиклашки, показывали на него пальцем. – Это теперь как привычка, в порядке вещей. Хотя нашлись адекватные люди, которые нормально с ним общаются, дружат.

– А он как на это реагирует?

– Как всегда – никак, – я пожала плечами. – По-прежнему не обращает внимания, но он и в начале никак не реагировал.

– Это правильно. Он у вас крепкий орешек. Во-о-от Санька, кого, если позовёт гулять, отшивать точно не надо.

– Иди ты! Сама разберусь!

– О, а мне как раз пора, – обрадовался Костя и поднялся, поставил в раковину пустую кружку. – Вернусь поздно, не скучай.

Он потрепал меня по волосам, скрылся в прихожей. До меня доносилось копошение, звук застёгивающейся молнии.

– А гитару я в общагу забрал! – крикнул Костя, и через секунду я услышала, как хлопнула входная дверь.

***

Вернулся Костя за полночь. Я не спала и слышала, как он споткнулся в прихожей, прокрался по коридору до своей комнаты, приостановившись у моей двери – прислушивался, наверное – и плюхнулся на свою кровать так, что её скрип было слышно через стенку. Телефон показывал половину четвертого утра. Интересно, где носило моего братца?

Я перевернулась на спину и посмотрела в тёмно-синий потолок. Уже представляла, с каким трудом буду соскабливать себя с кровати утром. Мне не давали покоя мысли об Игоре. Разговоры о нём с Костей всегда прочно застревали в голове. Только Костя знал о том, что Игоря дразнят и как я по этому поводу переживаю. Конечно, сначала он посмеивался, говорил, что Юрка будет ревновать, если я не перестану так интересоваться Ковалёвым, но ни разу не отказал в совете и постепенно сам проникся этой историей. Только говорить с Коськой об Игоре часто я не могла, он или в университете пропадал, или в общаге, или ещё где-то. Но Костя знал обо всём: о том, откуда Игорь приехал, о том, что он живёт с дядей; о его погибших родителях; – то немногое о его прежней жизни, что знала я сама. Мы дружили, но он всё же скрывал часть своей биографии. Костя знал и о том, что Игорь всегда носил на шее или на запястье шарф, но никогда не объяснял, зачем. И что из-за этого шарфа, лёгкого, из газовой ткани голубого цвета у Игоря столько неприятностей в школе. По крайней мере, было в начале года.

Тогда, первого сентября, погода была просто замечательная, без слепящего солнца, надоедливого ветра, абсолютно ненужного дождя. Отличная погода в противовес отвратительному настроению учеников. Правда, встретившись с одноклассниками, многие забывались за разговорами о летних каникулах, но всё-таки День Знаний, считался худшим праздником в году – по привычке.

– Мы отдыхали на море, – рассказывала снисходительно Марина, первая красавица класса и вторая параллели. – Мне не понравилось: дельфинчики, попугайчики, горки в аквапарке – детский сад.

– А змеюшки там были? – поинтересовался наш главный шутник Валерка с очень серьёзным лицом.

– Змеи? Да. А что?

– Просто интересно, как прошло знакомство с родственниками. Наверное, ты волнова… Ай!

Маринка ударила его сумкой и отвернулась, выражая крайнюю степень обиды. Она относилась к той части нашего класса, которая старалась вести себя показательно взросло, а на самом деле боялась пропустить новую серию мультфильма. Увлечение мультиками особенно тщательно скрывалось, но особенно быстро становилось известным всей школе, конечно, не без помощи Ирискиной.

– Вот так: ты к ней торопишься, а она не замечает! – внезапно передо мной появился Юрка. – Я соскучился, между прочим.

Мы обнялись. Просто обнялись, как друзья, но не смогли избежать привычных смешков. В каждом классе должны быть друзья – парень и девушка – которых все считают парой. Правда, в нашем случае подозрения ребят были небеспочвенны: то ли я поздно заметила Юркины чувства, то ли он сдался под натиском общественного мнения – взял и влюбился в меня. Своих чувств он не скрывал, но я сразу дала понять, что не смогу ответить взаимностью. Юрка всегда отличался упрямством, поэтому я почти не удивилась, когда услышала спокойное: «Хорошо, но я всё равно буду рядом». Вопреки моим опасениям, Юра не надоедал своей любовью, не напоминал о ней лишний раз пустыми словами. Он просто звал гулять, дарил валентинки на четырнадцатое февраля и цветы на разные праздники. Он и правда был рядом всегда, и я к его присутствию очень быстро привыкла.

В тот раз Юра цветов не принёс, зато достал из кармана большущую шоколадку и вручил мне.

– Извини, цветы завтра получишь, – улыбнулся он и занял своё место за нашей партой, второй в первом ряду.

– Спасибо! А цветы и не нужно, не траться! – я зашелестела серебряной обёрткой, разламывая шоколадку на отдельные квадратики. – Поделимся?

– Делись, не будем нарушать традицию.

В тот момент, когда ребята нахваливали мою щедрость и Юркину догадливость – по словам Валерки, «шоколад в сто раз лучше любых маргариток» – в класс вошла Татьяна Александровна и незнакомый парень. Первой их заметила, конечно, Ирискина. Она тут же пихнула локтём Ленку, повернулась назад к Антону… До меня эта волна докатилась поздно, я уже заметила Татьяну Александровну и новенького – и сразу поняла, что он наш новый одноклассник. Я определила его в группу «симпатичные»: светло-каштановые волосы, на вид мягкие, немного растрёпанные; глаза голубые, настолько яркие, что я смогла различить их цвет даже со своего места; высокий, в тёмно-синем костюме с белой рубашкой, застёгнутой на все пуговицы, из-под рукава пиджака виднелся повязанный на запястье голубой платок – шарф, как оказалось позже.

– Ребята! – торжественно произнесла Татьяна Александровна, и шепотки в классе быстро стихли. – Познакомьтесь, это Игорь Ковалёв, ваш новый одноклассник. Игорь, выбирай любое место.

Игорь с улыбкой кивнул, пошел по проходу между первым и вторым рядами. Юрка сориентировался мгновенно: окликнул его и похлопал ладонью по пустой парте за нами. Когда Игорь занял место за Юркой, тот сразу сел в пол-оборота:

– Ну, как говорится, добро пожаловать! Меня Юра зовут, а это Саша.

– Очень приятно, – улыбнулась я, следуя примеру соседа и разворачиваясь назад.

– Мне тоже.

– Антонов, Воронова, – раздался строгий голос Татьяны Александровны, и нам пришлось отложить разговор с новеньким.

Классная начала толкать торжественную речь о том, как она рада всех нас видеть живыми и здоровыми после лета, о том, какие трудности придётся преодолеть в новом учебном году. Юрка достал из рюкзака блокнот, вырвал, стараясь не шуметь, листок и принялся что-то писать. Показал мне: «Пошли с нами гулять после классного часа, мы про школу все расскажем». И он передал записку Игорю.

Мы очень быстро сдружились. Первого сентября долго гуляли, до самого вечера. На каждом уроке садились рядом, ходили друг к другу в гости. Игорь оказался очень простым и адекватным. С ним можно было обсудить всё, и серьёзное, и какую-нибудь глупость. Шутил он редко, но метко – за юмор в нашей компании отвечал Юрка. Оказалось, у нас с Игорем совпадают музыкальные вкусы, мы даже начали мечтать о концерте Animal Джаz, но мечты пока оставались только мечтами.

Мы обсуждали всё, кроме смерти его родителей и голубого шарфа, который он не снимал никогда. Он всегда носил его или на шее, или, если надевал рубашку или водолазку, на запястье. Мы догадывались, что две эти темы связаны, но не настаивали. Глаза Игоря и так оставались грустными. Всегда, даже когда он смеялся.

Зато половина класса, к которой быстро присоединилась вся школа, настаивала и ранить его не боялась. Выждав около месяца, ребята перестали стесняться чего-либо и приставали к Игорю с расспросами. Тема родителей наскучила быстро и вспоминали о ней редко, зато насмешки в сторону голубого шарфа не теряли актуальности никогда. Лёгкий шарф, явно женский – нетипичный аксессуар для парня. Ещё и цвет такой, «говорящий». Поэтому, когда Маринка обозвала его «голубком» – Игорь не захотел отвечать на её бестактные вопросы – все подхватили это прозвище с её «лёгкой руки». Когда я слышала на лестнице глупое «голубок припорхал» или «а ты тут парня себе уже нашёл?», меня передёргивало. Я злилась и на Игоря тоже, потому что не понимала, почему он молчит.

Но понимала, что на его месте я бы тоже молчала. Костя всегда говорил, что у меня нет зубов. Но разве они не должны быть у Игоря? Он всё-таки парень…

Я снова посмотрела на экран телефона, щурясь от яркого света. Оставалась пара часов до будильника.

***

Началась самая отвратительная неделя первой половины учебного года – неделя нашего дежурства по школе. Кто-то бродил на переменах в коридорах – смотрел, чтобы дети не бегали. Кто-то стоял на лестничных пролётах между этажами – следил, чтобы школьники поднимались и спускались по правой от них стороне двухсторонней лестницы. Кого-то отправляли в начальную школу – развлекать мелочь, чтобы те не носились со скоростью света и не сшибали друг друга на полном ходу. Не было ничего бесполезнее дежурства по школе, потому что нас, конечно, никто не слушал, а особенно одарённые ещё и посылали благим матом. Поэтому к девятому классу мы совсем перестали выполнять свои обязанности и коротали время на постах, как могли – в телефонах или за учебниками.

– Спускайся, пожалуйста, по другой лестнице, – сказала я спокойно, преграждая путь какой-то пятиклашке. Первые месяцы они ещё плохо ориентировались в школе. Девочка испуганно подняла на меня глаза. – Всё хорошо, запомнишь скоро.

Моим постоянным местом дежурства был лестничный пролёт между первым и вторым этажами. Я направляла только пятиклашек, потому что им нужно было выучить правила. К остальным придиралась только тогда, когда рядом проходила классная – она курсировала по школе, следила за нашей работой, поэтому при ней мы разыгрывали бурную деятельность.

Так случилось и в этот раз.

Я не знала, чем себя занять, и гадала, как Костя высидит сегодняшние пары. Утром он еле-еле поднялся и сонный отправился в университет. Как бы не задремал прямо на паре… Неудобно будет, в третий-то раз за две недели. Я даже расстегнула рюкзак, чтобы ему написать, но не успела достать телефон, как вдруг сверху донёсся знакомый цокот каблуков. Я вытянулась «по стойке смирно». Со второго этажа спускалась Татьяна Александровна.

– Стоишь, Сашенька? – с улыбкой спросила она.

– Стою, – улыбнулась я в ответ и даже кивнула для убедительности.

И тут, как назло, со второго этажа со скоростью света пронеслись два шестиклассника.

– Не бегаем по лестнице! – воскликнула я и, надеясь их остановить, кинулась наперерез.

– Да пошла ты!

Один из них толкнул меня, а второй спрыгнул с третьей ступеньки и, обернувшись, показал мне язык. Я осталась сидеть на полу; рюкзак, висевший на одном плече, отлетел в сторону. Из него вывалились учебники и тетради. Хорошо, что Татьяна Александровна уже давно спустилась на первый этаж и не видела моего позора.

Я чувствовала, что отбила себе несколько частей тела, и, как могла, оттягивала момент, когда нужно было вставать на ноги. Поэтому сидела и растерянно слушала разговор Лильки и Маринки, которые дежурили на втором этаже. Вдруг справа раздался смех. Я повернула на него голову и увидела двух хохочущих девчонок из десятого.

– Вот клуша! – сказала одна из них и прикрыла рот, чтобы скрыть хрюканье.

– Смотри, чтобы твоя подруга не обиделась на такое обидное прозвище!

– А ты что лезе…!

– А ты, – Игорь оборвал первую и обратился ко второй девчонке, – можешь в отместку назвать подругу свиньей. Ей очень пойдёт.

Девчонки ещё что-то бубнили, но Игорь больше не слушал их. Протянул мне руку и одним рывком поставил на ноги. Я попыталась не жмуриться от неприятных ощущений ниже спины.

– Спасибо! – улыбнулась я. Злость на глупых десятиклассниц и раздражение мгновенно исчезли. – Здорово ты их отшил.

– Ерунда.

Мы присели на корточки и принялись собирать рассыпавшиеся вещи.

– Какая-то ты пришибленная, – заметил Игорь, подняв на меня взгляд.

Я поняла, что он прав, но не могла сказать, почему. Поэтому просто пожала плечами. Мы поднялись, я закинула рюкзак на плечо. Взглянула на Игоря и заметила его весёлую улыбку.

– Что?

– Я просто подумал, – говорил он весело, но глаза оставались грустными, – если бы я не пришёл, ты так и сидела бы?

– Ну почему… А зачем ты пришёл?

– А меня Юра прислал. Сказал, что в столовой на этой перемене хватит и одного дежурного, а тебе одной скучно. Да и помощь не помешает. Он заботится о тебе.

– Тогда спасибо тебе и Юре, – я сделала вид, что не слышала намёка в последней фразе. – А на следующей перемене он выделит мне помощника?

– Это сама у него узнавай. Большая перемена и всё такое, – он запнулся, наклонился и заглянул мне в глаза. – Точно всё хорошо? Ты так расстроилась из-за того, что упала? Или ушиблась?

– Просто обидно, – вздохнула я. – Ещё обиднее, что я сама ответить им не смогла.

– Не обращай на это внимания, – сказал Игорь серьёзно. – Они твоих нервов не стоят. Выше нос!

– Поэтому ты не отвечаешь тем, кто лезет к тебе?

Игорь усмехнулся.

– Я просто… – но его прервал звонок. – Ладно, давай после школы поговорим.

***

После уроков я вышла на крыльцо в компании одноклассниц, дошла с ними до ворот. Там мы попрощались, и каждая повернула в свою сторону. Обычно я ходила домой с Ирискиной или мальчишками, но Лилька осталась на совещание редакции – она всегда сообщала об этом очень торжественно и гордо, – а Юра и Игорь были на физ-ре.

– Саша!

Я вздрогнула, почувствовав чью-то ладонь на плече.

– Ты меня напугал, – вздохнула я. – Ты почему не на уроке?

Игорь забрал у меня рюкзак.

– У меня освобождение. Липовое, конечно.

– Тебя не посадят за подделку документов? – улыбнулась я. Настроение сразу улучшилось, когда я поняла, что дорога домой в полном одиночестве мне не грозит.

– Ага. А ты думаешь, почему я из старой школы ушёл?

Захотелось порасспрашивать его об этом, но я сдержалась, чтобы ненароком не затронуть какую-нибудь больную тему.

– Теперь буду знать, кто сможет отмазать меня от физ-ры.

– Ты и так на неё не ходишь!

– Да, но Василий Михалыч постоянно записку требует. А Коська больше не пишет – обиделся.

– Ты снова что-то сказала про его неудачи с Анжеликой?

– Нет, – покачала головой я. – Пара милых прозвищ в её адрес не считается.

– Ой, я твои прозвища знаю…

Вдруг привычная картина резко сменилась голубым небом. Я почувствовала, что теряю равновесие. От падения меня спас Игорь, обхватив за талию. Я по инерции вцепилась в его руку.

– Что-то сегодня тебя ноги не держат, – заметил он.

– Спасибо. Видимо, полоса у меня такая…

И вдруг я обнаружила в руках голубой шарф. Как он попал ко мне, я не знала. Наверное, случайно стянула с запястья… Я уже хотела извиниться, как Игорь резко выхватил шарф, и слова застряли где-то в горле.

Пару минут мы шли молча.

– Извини, – наконец сказала я. – Я случайно. Я не хотела.

– Ничего, – холодно и немного раздраженно отозвался Игорь. – Не бери в голову.

Остаток дороги до пешеходного перехода мы молчали.

***

К четвёртому уроку в школе поднялась неожиданная суматоха, и я поблагодарила судьбу за то, что наше дежурство уже закончилось. Старшеклассники что-то увлечённо обсуждали, семиклашки разносили сплетни по этажам и вместе с другими детьми бегали в малый коридор на втором этаже, где в тёмном, лишённом учительского надзора углу происходили все незаконные мероприятия вроде игры в карты. Судя по всему, в этот раз там случилось что-то посерьёзнее, чем чемпионат по «дураку».

Я решила найти Ирискину. Недолго думая, пошла в буфет и действительно обнаружила её там со стаканчиком сока. Вокруг неё не было толпы благодарных слушателей, и я подумала, что судьба в очередной раз на моей стороне.

– О, Санька, – улыбнулась она, когда я приблизилась к её столику.

– Лиль, ты знаешь, почему в школе все такие бешенные?

Стаканчик замер у самых губ Ирискиной. Она посмотрела на меня круглыми глазами, поставила сок и, покосившись на буфетчицу, зашептала:

– Ты что, Саш! Об этом уже вся школа знает! Ты же видела, что Игоря не было на уроке?

Я кивнула. Не заметить этого было нельзя: Юрка не поворачивался назад, не передавал записки и вообще вёл себя очень смирно. Глубоко внутри я подозревала, что Игорь замешан в этой истории, ведь он очень редко пропускал любимую литературу. Но верить предчувствиям не хотелось.

– Да, на третьем уроке ещё не было Голицына. Ну, он из «ашек», сумасшедший пацан, на учёте стоит из-за драк – ты точно его знаешь.

– Знаю, – кивнула я и вдруг замерла. – Подожди! Он с Игорем подрался?

– Ага, – Ирискина кивнула и сделала несколько глотков сока. У неё был такой спокойный вид, будто ничего страшного не произошло. – До кровищи! Голицын начал над ним стебаться, всё как обычно. Колян уже всех достал в школе, как будто специально нарывается. Только Игорёк всегда спокойный, он и в этот раз внимания не обращал. Вот Голицын и лез к нему всю неделю, пытался вывести из себя. Игорёк, конечно, держался. А сегодня…

Ирискина обернулась, потом посмотрела на меня умоляюще.

– Ой, Сашка, там народ схлынул. Я куплю булочку и приду, ладно?

Я кивнула, Лилька тут же сорвалась с места. Я смотрела ей в спину и думала, какие последствия для Игоря, высокого и тощего, имеет его столкновение с Голицыным – коренастым и мощным. Наверняка Голицын избил его до полусмерти, у него в голове ничего нет, кроме драк. Или не до полусмерти, а до пары переломов, если разнять успели. Я уже начала поглядывать на дверь: нужно скорее найти Игоря.

– Ох, мягонькая, свежая, – тут Ирискина вернулась за столик и с упоением принялась разворачивать булку.

– Так что про Игоря?

– А, ну да, – Лилька кивнула и, откусив булку, пробубнила, – на чём я остановилась?

– На том, что сегодня Голицын до Игоря докопался…

– Точно-точно, – Лилька наклонилась ко мне поближе, отложив выпечку в сторону, и заговорила шёпотом, потому что в буфет зашла молоденькая учительница математики. – Голицын стащил с руки Игорька шарф его ненаглядный и по школе с ним бегать начал, как с флагом. А Игорь… он… Ты бы видела его! Он побледнел весь, глаза так и пылали ледяным огнём, сжал кулаки – у него аж костяшки посинели. Он рванулся за Голицыным, затащил его в угол на втором этаже и первый ударил. Ну а дальше драка, всё как обычно…

Ирискина вцепилась зубами в булку, которую мне захотелось выбросить в мусорку.

– А что с Игорем? Как он?

Лилька медленно прожевала, не моргая глядя на меня. А потом, запив кусок соком, захихикала.

– Пф, «что с Игорем»! Ха, ты не о том волнуешься! Игорьку-то, наверное, пара синяков да ссадин досталась, и то от пацанов, наверное, которые их растаскивали. Зато Колян весь побитый, весь в кровище… Ему неслабо досталось. Я даже не ожидала! А я вот что думаю, Сань. Теперь Голицын, наверное, не будет ко всем подряд лезть. Испугается Игорёшку нашего. И вообще, давно нужно было ему урок преподать…

– Ладно, спасибо, Лиль, – перебила я и хотела уже выйти из буфета, но Ирискина поймала меня за руку.

– Подожди, вместе пойдем. Да ты не переживай так, всё же с твоим Игорем нормально. Но я тоже удивилась, что он так размахался кулаками. Вот, кстати, на уроке у него спросим, где он так научился.

Но на уроке Игоря не было. На мой вопрос, где он может пропадать, Юра хмуро ответил:

– У директрисы, где ему быть?

***

На русском Игоря тоже не было. Сначала мы подумали, что Алла Витальевна, директриса, крепко в Ковалёва вцепилась и уже второй урок держит его у себя. Написали «ашкам» – у них урок должна была вести как раз-таки Аллочка – и они ответили, что она на месте и терроризирует их процессом синтеза белка. Потом позвонили Игорю, но он не ответил. Поэтому после урока мы с Юркой твёрдо решили найти его и узнать, всё ли в порядке.

– За Танечку обидно, – рассуждал Юрка, когда мы шли по коридору третьего этажа, чтобы закинуть в рюкзаки в класс и посмотреть, не появился ли там Игорь. – Она всегда за нас горой, а мы её постоянно подводим.

– Ей точно Аллочка выговор сделает, хорошо, если не письменный.

Когда мы пришли в кабинет, то увидели, что у третьей парты первого ряда столпился весь класс. Мы приблизились. Юрка принялся расталкивать ребят, я пробиралась за ним. Только-только мы заставили одноклассников расступиться и увидели за партой Игоря, как он гаркнул на всех так, что я подпрыгнула, все притихли и быстро разошлись по своим делам.

– Дурной, – буркнул Юрка, занимая своё место за партой.

– Ты в порядке? – спросила я шёпотом у Игоря. Он, бросив в мою сторону ледяной взгляд, кивнул.

– Пойдём, Сань, – вдруг появилась рядом Ирискина и вцепилась в мой локоть. – А то попадём под горячую руку.

Она что-то говорила и вела меня к лавочке у кабинета английского. Там мы и устроились. Лилька говорила об Игоре, а я о нём думала.

Следующую перемену мы с Ирискиной снова без цели болтались по коридору. Юрка, заметив, что я хотела поговорить с Игорем, буквально выгнал нас из кабинета. Сам он остался, и я мысленно прокляла его.

– И вот мне не хватает одной статьи, – вещала Лилька, а я слушала её вполуха. – Не знаю, что туда ставить.

– Главное, чтобы не новость про побитого Голицына.

– Нет, конечно! У меня уже есть заметка про их драку…

– Лиля!..

Но я не успела закончить мысль, как чья-то рука дёрнула меня в сторону с такой силой, что я по инерции врезалась в стену. Большая красная рука преградила мне пути к отступлению и, подняв глаза, я увидела разъяренное лицо Голицына. Живот скрутило чувство страха.

– Передай этому придурку, что я его закопаю! – рыкнул он и так же быстро, как появился, исчез.

– Вот хамло! – крикнула Лилька вслед, приблизившись ко мне. – Ты как? Нормально всё? Я за тебя испугалась.

– Пойдём, – шепнула я, потому что во рту пересохло и голос пропал. – А то на урок опоздаем.

Мы зашли в кабинет вместе со звонком. Едва я заняла своё место, как Юрка сразу спросил, что случилось. Мой короткий рассказ растянулся на пол-урока, потому что историк был не в духе: реагировал на каждое лишнее слово и по очереди вызывал нас к доске. Мы перешли на записки, и, когда я села на место, рассказав классу про нэп, Юрка сунул мне тетрадный листок, наполовину исписанный его мелким почерком. В послании говорилось, что после седьмого пойдёт переписывать контрольную по физике, а потом у него волейбол – тренировка перед областными соревнованиями. Завершалась записка длинным сожалением о том, что он не сможет проводить меня до подъезда («Кто знает, что взбредёт Коляну в голову»), но если я очень боюсь, он пропустит тренировку. Он смотрел на меня выжидающе. Я покачала головой и чиркнула: «Ты уже пропускал тренировки, лучше В.М. не злить. Тебе проблемы по физ-ре не нужны». По лицу Юрки я видела, что он уже завёлся и хотел начать меня убеждать, но его монолог предупредил Игорь. Он слышал весь мой отрывочный рассказ и, нагнувшись к нам через парту, сказал, что проводит меня сам.

Я даже обрадовалась: появится возможность поговорить. И не ошиблась. Когда мы отошли от школы, я начала разговор издалека – пробормотала что-то об обалдевшем историке. Игорь в ответ усмехнулся:

– Слушай, Сань. Спасибо, что беспокоишься обо мне. Извини, что я так повёл себя в школе и наорал.

– Я не обижаюсь, я тебя понимаю, – я кивнула, перешагивая лужу. – Тебя директриса долго мучила?

– Нет, минут десять. Стандартная лекция про то, что все проблемы можно решить не кулаками, а разговором.

– Ты пропустил два урока, я подумала…

– Я отсиделся за школой, – перебил Игорь подчеркнуто спокойным голосом. – Нужно было прийти в себя, чтобы глупостей не натворить. Если бы в школе никто не лез и я не встретил в дверях этого… Голицына, я бы ни на кого не накричал.

– У тебя крепкие нервы. Я бы на твоём месте взорвалась ещё осенью, когда начали обзываться.

Игорь молчал, из-за чего я подняла на него взгляд. Он снисходительно улыбался, как будто я была ребёнком, ляпнувшим глупость.

– Что?

– Ничего… давай руку, лёд впереди, – я послушалась, и он продолжил. – Я не отвечаю на эти выпады, потому что не считаю их чем-то обидным. Это не обзывательства, не неприятное прозвище. Как с болезнями, понимаешь? «Даун» – не что-то обидное, а болезнь.

Я молчала и пыталась осознать то, что он сказал. Мне всегда казалось, что намёки и «голубки» нельзя рассматривать иначе как оскорбление. Но слова Игоря заставили меня усомниться в этом. И взглянуть на ситуацию с другой стороны. Мы все люди. Мы все имеем право на свободную и спокойную жизнь. Вне зависимости от того, кого любим мы и кто любит нас.

– Совсем не обидно? – спросила я, когда почувствовала, что молчание затянулось.

– Иногда обидно. «Голубок» всё-таки не очень приятная форма. Но такие детские подколы лучше игнорировать, – ответил Игорь.

– Ясно, – пробормотала я, хотя всё ещё пыталась разобраться в том, что услышала.

Игорь, казалось, понял моё состояние. Он молчал и чуть крепче, чем обычно, сжимал мои пальцы.

***

Снег наконец-то исчез, появились сухие асфальтированные дорожки. Проклюнулись почки, деревья окружила зелёная дымка нежных листочков, ещё слишком маленьких и поодиночке незаметных. Небо стало голубым-голубым; настолько, что в нём хотелось утонуть. Эта голубизна свежестью стекала в воздух, прогревалась солнечными лучами и наполняла весной изнутри.

Настал апрель.

Я шла из библиотеки, размахивая пустым пакетом, и улыбалась без какой-либо причины. Настроение было прекрасным. Проблемы в школе и приближающиеся экзамены не казались такими уж страшными. Можно было ненадолго расслабиться и насладиться весной.

– Гуляешь? – услышала я рядом. – А где подружка-Ириска?

– Я просто книги в библиотеку относила. А Лилька занимается. Ей трояк по русскому исправить нужно, а то лишится должности редактора своей любимой газеты.

– Да уж, без газеты мы от скуки помрём, – усмехнулся Игорь. Кажется, весна и на него действовала крайне положительно.

– А ты откуда?

– Не откуда, а куда. Я в магазин. У нас сегодня праздничный ужин.

– Праздничный? А что за повод? – я удивилась. День рождения у Игоря был осенью.

– Да, праздничный. Дядя обычно занят на работе, а сегодня ему наконец-то удалось отпроситься пораньше. Вот он и решил устроить ужин, отметить всё, что накопилось, – мы дошли до развилки, и Игорь остановился. – Ты торопишься? Занята сегодня?

– Нет.

– Может, зайдёшь? Вместе веселее.

– Можно. Как раз помогу тебе с готовкой.

– Значит мой намёк понят! – обрадовался Игорь. – Тогда пошли – сначала дойдём до магазина.

Квартира, в которой жил Ковалёв с дядей, находилась на четвёртом этаже. Я взлетела по лестнице, чтобы открыть дверь, пока нагруженный пакетами Игорь поднимался.

– Проходи. Чувствуй себя как дома.

Мы зашли в кухню, небольшую, в тёплых шоколадных тонах. На широком подоконнике стоял ноутбук. Он тут же включился, стоило Игорю поводить из стороны в сторону мышкой. И через секунду комната наполнилась знакомой «Дыши» Animal ДжаZ. Подпевая солисту, мы быстро разобрали пакеты, начали готовить ужин. И вдруг посреди второго куплета раздалось смачное ругательство Игоря.

– Извини, – сказал Игорь, морщась, и приложил большой палец к губам.

– Что случилось? Порезался?

Игорь кивнул, достал из навесного шкафчика пластырь.

– Давай помогу.

Я помогла ему заклеить ранку. Рукав рубашки чуть задрался, оголив кожу выше запястья. Я увидела странное красное пятно. Но тут на плите зашипела вода, Игорь дёрнулся и поспешил убавить огонь.

– Давай-ка лучше я буду резать, – предложила я, пытаясь спрятать за улыбкой смутное беспокойство. – А ты яйца вари и от скорлупы отчищай.

– Ладно, – быстро согласился он. – Хотя получается, что я заставляю тебя пахать. Я на твою помощь, конечно, рассчитывал, но не до такой степени.

– Да мне же не сложно. Зато пальцы твои целее будут.

– Не то чтобы я такой криворукий…

Игоря прервала вибрация телефона. Он извинился, вышел из кухни. За музыкой я ничего не слышала, чему была только рада – подслушивать, даже случайно, не хотелось. Когда я закончила чистить картошку, Игорь вернулся в кухню. Лица на нём не было совсем.

– Я поставила вариться картошку, – отчиталась я. Игорь сел за стол, подперев щеку ладонью. – Что-то случилось?

– Не будет никакого ужина, – буркнул Игорь, не глядя на меня. – Так что выключай свою картошку.

– В смысле?

Игорь не ответил, и я, убавив огонь, села напротив.

– Рассказывай, что случилось.

– Пустяк. Дядя снова задержится. Ужин насмарку.

– Ну и чего так расстраиваться? – улыбнулась я как можно беззаботнее, хотя прекрасно понимала, почему Игорь помрачнел. Мне было жаль его. – Вот он сегодня вернётся с работы, голодный, уставший, а тут столько еды. А вместе завтра посидите. Завтра же суббота.

– Он и по субботам работает.

– Тогда в следующий раз. Позовёшь, мы с тобой в два счёта управимся, ещё раз наготовим.

– Спасибо, Саш, – поблагодарил Игорь, но радости в его голосе слышно не было. – Знала бы ты, в который раз уже откладывается этот ужин. Ему всё время некогда. Я ценю его заботу, понимаю, что жаловаться мне не на что. Он и так посвящает каждую свободную минуту мне. Но иногда становится обидно… как сегодня, – он привалился к стене, но смотрел всё равно вниз. – Я говорю, как избалованный ребёнок. Самому противно.

– Неправда! – воскликнула я.

– Разоткровенничался я, прости, – смущенно выдохнул Игорь и наконец посмотрел на меня. Сразу же захотелось отвернуться, потому что взгляд его был тяжелый и пустой. Он будто смотрел сквозь меня. Или, может быть, внутрь себя, в свои мысли, растворяется в них, тёмных и вязких.

– Нечего извиняться! Никакой ты не ребёнок. И тем более не избалованный! – воскликнула я, и чем дальше, тем громче я говорила, сама того не замечая. – Ты сильный. Правда, ты очень сильный! Ты!..

Игорь улыбнулся, и я, растерявшись, замолкла.

– Спасибо, Саш… Правда, спасибо, что выслушала. Ладно! – Игорь стукнул обеими ладонями по столешнице и поднялся. – Давай перекусим, я проголодался. Наготовили мы тут на целую армию, конечно… А потом чай пить будем с пирожными.

Я не стала возражать. Обед прошёл весело, под песни Animal Джаz. Игорь сказал, что группа приедет с концертом в конце лета, и мы решили, что обязательно купим билеты. Потом коллективно мыли посуду: я мыла, он насухо вытирал и расставлял по местам. Закончив в кухне уборку, мы переместились в комнату Игоря. Пели, в какой-то момент даже начали танцевать. Я уже забыла о телефонном разговоре. Только в глазах Игоря изредка мелькали грустные льдинки, которые прятались сразу, стоило мне их заметить.

– Держи.

Игорь подал мне зелёный томик, когда я пожаловалась, что не могу найти в библиотеке сборник рассказов Шукшина. Читатьэлектронные книги я не любила. Игорь это знал.

– Не торопись. Как прочитаешь, вернёшь.

– Спасибо большое!..

Я наугад открыла книгу. Из неё вылетела бумажка и плавно спикировала к моим ногам.

– Кто это? – я подняла бумажку, которая оказалась фотографией. На ней были изображены молодые мужчина и женщина, красивые и счастливые. У неё были зелёные глаза, а у него – голубые. Он был очень похож на Игоря. Или, скорее, наоборот. – Это твои родители?

Игорь выхватил у меня фотографию, отошёл к окну и замер спиной ко мне. Я поняла, что не должна была затрагивать эту тему. А когда я хотела извиниться, он вдруг заговорил, тихо, но чётко:

– Они погибли полтора года назад.

– Игорь, прости, я не хотела…

– Ничего, – он оборвал меня холодно и резко, но я слышала, что за этим холодом кроется что-то большое и болезненное. – Они сгорели при пожаре. Мы жили в частном доме. Ночью я проснулся от того, что мама сильно кричала, и от запаха гари.

Игорь снова замолчал. Я подошла к нему. Старалась не дышать. Было страшно сделать лишнее движение, издать лишний звук. Спугнуть его. Снова сказать что-то не то.

– Спальни были на втором этаже. Огонь уже разошёлся по всему первому этажу и перекинулся на лестницу.

Я осторожно положила руку на его плечо. Игорь молча стянул с шеи шарф…

– Папа потащил нас с мамой к окну, разбил его. Внизу уже ждали соседи и пожарные… Или, может, пожарных ещё не было. Я не помню. Выбраться успел только я…

…и я ужаснулась. Когда голубая ткань соскользнула с плеча, я увидела его шею. Красная, неестественно натянутая кожа – вот что пряталось за цветастым шарфом.

– Ожог получил, когда прыгнул. По собственной неуклюжести – прислонился к горячей яме. И на руке ожог, который ты, наверное, увидела сегодня, тогда же получил. Чтобы прятать, ношу шарф… Это шарф моей мамы.

– Так вот почему ты не хочешь его снимать…

Я поняла, что в носу щиплет, а глаза заволакивает мутная пелена. Хотелось плакать. Хотелось как-то помочь Игорю, поддержать его, но всё, что я могла, слушать и молчать.

– Я понимаю, что это в какой-то степени глупо. Понимаю, что вызывает у людей вопросы. Но шарф – всё, что осталось от родителей. Мама дала его в ту ночь, чтобы я закрыл рот и нос. Иногда я думаю, что лучше бы задохнулся…

Я обняла его. Последние слова Игоря ударили меня разрядом тока, и я крепко прижалась к нему, точно он вот-вот должен был раствориться прямо в воздухе. Мне хотелось, чтобы он понял, как дорог друзьям, дорог своему дяде. Как дорог мне.

– Саша…

– Ты замечательный человек! Ты нам нужен: дяде, Юрке, одноклассникам. И мне. Что было бы без тебя? Ты должен! Должен жить.

Я говорила быстро, громко, чтобы успеть высказать всё, чтобы он понял. Но слова застревали в горле. Я хотела сказать о родителях, о том, что и они хотели бы, чтобы он перестал говорить такие ужасные и страшные глупости. Но ничего не получалось.

– Я знаю, Саш, – сказал Игорь. – Знаю. Поэтому я всё ещё здесь.

Он крепко сжал в руке шарф, а второй обнял меня за плечи.

Мы молчали.

Я изредка всхлипывала, уже не в силах сдерживать слёзы, и думала о том, как некрасиво и неправильно устроен человек. Почему люди смеются над другими, не зная об их прошлом? Делают человеку больно. Шутят над тем, над чем шутить нельзя. Или шутят, не понимая, что могут обидеть. И мало кто задумывается о том, как сильно может ранить.

– Извини, что я всё тебе рассказал. Вывалил на тебя все свои проблемы, – наконец сказал Игорь. – Не в моих привычках жаловаться, не знаю, что на меня нашло. Забудь.

– Не нужно просить прощения. Я понимаю. Тебе нужно было выговориться.

Мы отстранились друг от друга. Игорь вымученно улыбнулся. Мне снова захотелось обнять его, но я сдержалась.

– Ты можешь мне доверять. Я никому ничего не скажу, если ты попросишь. Честно…

– Я знаю, – Игорь кивнул и улыбнулся. Мне стало как-то спокойнее и светлее. – Спасибо, Саш.

Мы посмотрели друг на друга. Я тоже улыбнулась, взяла из его рук шарф и хотела было повязать ему на шею свободным узлом, но передумала. Подошла к лежавшему в углу рюкзаку, присела на корточки.

– Я думаю, что скрывать ожоги не обязательно.

И завязала шарф на лямке. Ничего больше я сказать не успела. У меня зазвонил телефон, и я поторопилась ответить.

– Если ты через пятнадцать минут не будешь дома, я вызываю ФСБ.

С этими словами Коська отключился. Оказалось, он звонил уже семь раз. Я понимала, что дома он устроит мне скандал.

– Давай провожу, – предложил Игорь, когда я объяснила, что мне пора домой.

– Не стоит, мне же недалеко.

– Стоит. В конце концов, это я заставил тебя надеть фартук и пахать за еду. Тебе из-за меня ещё и от брата достанется.

Игорь возражений не принимал.

На улице всё ещё было светло, но солнце едва-едва держалось, чтобы не упасть за серые мрачные многоэтажки. В весеннем воздухе чувствовалась прохлада. Приближался вечер.

– Знаешь, я раньше, пока сюда не переехали, каждую весну пускал кораблики бумажные. Недалеко от нашего дома овражек был, там всегда отличные ручейки разливались.

– Я никогда не пускала кораблики.

– Ну и замечательно! Пойдём в выходные гулять, за школой ручей есть. Не высохнет, надеюсь, до субботы. Согласна?

В голове голос Коськи пронеслось: «Вот кого отшивать точно не надо». Улыбнулась этим мыслям, а вслух сказала:

– Хорошо. Только научишь делать кораблики, я не умею.

– Это проще простого! Меня научил папа…

Игорь оживился, рассказывая о своём детстве. Он ещё никогда так подробно и эмоционально не говорил о жизни до переезда. Он жестикулировал, смеялся, даже пытался говорить разными голосами, изображая своих друзей и одноклассников. Я никогда не видела, чтобы из глаз совсем исчезали печальные искры.

***

Весна пробралась в комнату через окно дурманящим цветочным ароматом и пением птиц, негромким и приятным. Природа расцвела, ожила и надела изумрудное платье. Хотелось с утра до вечера сидеть у окна, делать что-то – даже неважно, что именно – то и дело поднимая взгляд и разглядывая молодую зелень. Потому-то, когда Игорь попросил меня помочь ему с подготовкой к экзаменам, я решила, что сидеть мы будем непременно у окна. Хорошо, что подоконник у нас в гостиной был широкий.

– Посмотри, правильно? – Игорь протянул мне тетрадь с решёным тестом по русскому.

Я, вооружившись карандашом, принялась проверять, но взгляд то и дело поднимался к окну. Даже бесконечные ошибки Игоря в одном и том же задании не могли испортить настроение.

– Перерешивай шестой, восьмой и двенадцатый номер из этого и следующих вариантов.

Игорь театрально взвыл, но послушно принялся за тесты. А я смотрела то в окно, то на него: на каштановые волосы, в которых запутались солнечные бабочки, на то, как он жмурится, когда не знает ответ. Теперь мы виделись каждый день, и казалось, я выучила все его привычки и причуды. Я могла точно описать его поведение на предстоящем экзамене – так же будет жмуриться, так же подпирать рукой щёку. Но я не сомневалась в том, что он сдаст всё и мы вместе пойдём в десятый. Экзамены ничуть не волновали. Было спокойно и хорошо.

– Смотрю, наслаждаешься жизнью, – усмехнулась я, заметив, что он мечтательно смотрит в окно. – Давай-давай, не расслабляйся.

– Иногда я жалею, что попросил помочь тебя, а не Юрку, – усмехнулся Игорь. – Может, погуляем?

– Сначала закончим с тестами и Коську дождёмся.

– Одну гулять не отпускает?

– Он посеял ключи, мои забрал.

– Обидно, – вздохнул Игорь и придвинул мне тетрадью. – А попить что-нибудь холодненькое есть?

– Да, – кивнула я, поставила размашистую «пять» и повела его в кухню. В холодильнике не оказалось ни компота, ни лимонада, ни даже бутылки воды.

– Если так жарко будет на экзамене, у меня чернила испарятся раньше, чем в бумагу впитаются, – вздохнул Игорь, оттягивая воротник футболки-поло. Красные ожоги расплывались пятнами из-под тёмно-синей ткани.

– Ну, могу предложить холодные щи. Ладно, сейчас придёт Коська… – в этот момент раздался звонок в дверь. – О, наверное это он. Если нам повезло и он прочитал моё сообщение, то будет нам с тобой холодненькое.

В двери повернулся ключ. Мы с Игорем вышли навстречу Косте и увидели, что он пришёл не один.

– О, здорово, Игорёк! – обрадовался Коська, стаскивая с ног кроссовки. – Санька снова тебя мучает?

Они обменялись рукопожатиями. Я улыбнулась Карине, жавшейся в уголке, и хотела пригласить её пройти в гостиную, как вдруг Костя обратился ко мне:

– Ты бы пожалела парня. Посмотри, какой он у тебя сонный.

– Тебя не спросила. Чего названиваешь, если ключи есть?

– Саш, какая ты всё-таки зануда, – Костя закатил глаза, потом сунул мне в руки пакет. – Иди вон на кухню лучше, мороженое раскладывай.

– Нашёл прислугу, – проворчала я, но желание охладиться пересилило. – А ты, Карина, проходи, не стесняйся. Коська гостей принимать не умеет, так что не обращай на него внимания.

– Вот сестра мне досталась: унижает на глазах у всех. Игорёк, как ты её терпишь? Угораздило тебя такую девушку себе найти. Что ты так смотришь на меня, давай, помоги мне стол к дивану придвинуть.

Костя командовал чересчур активно. Я даже в кухне слышала его громкие приказы в полушуточном тоне. Это он так перед Кариной выпендривается? Когда я принесла первые две порции в гостиную – для Игоря и Карины, – то осторожно кивнула Косте. Он послушно пошёл за мной.

– Поможешь чашки донести. А что, у тебя уже сессия началась?

– Нет, даже до зачётной недели ещё есть время. А что?

– Чего тогда ты с Кариной разгуливаешь? «Хвосты» закрываешь? Наврал родителям, что всё хорошо, да?

– Фи, Саш, – Коська поморщился и улыбнулся одновременно. – Ничего я не врал.

– А что с Кариной?

Костя вздохнул, поставил на место чайник и, опершись на стену, скрестил на груди руки. Я заинтересованно на него посмотрела.

– Я проспорил Ромке билеты на концерт, куда он потопает вместе с Анжеликой в выходные. Теперь я могу разгуливать, как ты выражаешься, с кем хочу.

– А как же «рыночные отношения»?

– Всё меняется, Саня, всё меняется, – Костя выглядел абсолютно счастливым. – Хотя вот твоё занудство остаётся неизменным.

– Так ты изменился? – прищурилась я.

– Да. Я теперь учусь, сам, между прочим. Ладно-ладно. Да, мне Карина поставила условия. Но я не против. А ты, – он подошёл ко мне и обнял за плечи, – лучше бы за брата порадовалась.

– А я и рада, – искренне заверила его я. Наконец-то всё налаживается и у Кости.

***

Когда мороженое было съедено, я ушла наливать чай. Была у нас в семье традиция – пить что-то горячее после мороженого. Пока я доставала чайные пакетики, в кухню вошёл обеспокоенный Игорь. Он сказал, что Костя отправил его мне на помощь: я, криворукая такая, разлила кипяток. Тогда я поняла, что время для общения с любимым братом закончилось и он активно пытается выставить нас из комнаты, а лучше из квартиры. Очень вовремя написала Ирискина, позвала нас гулять с ней и Юркой. Через минуту мы стояли в прихожей.

– Мы ушли, вернёмся поздно. Карин, рада была встретиться, – крикнула я. Костя удостоил нас длинным «ага», в котором сквозила неприкрытая радость. Я взяла с вешалки кофту, Игорь подхватил с пола рюкзак, поправил привязанный к нему голубой шарф, и мы вышли в прохладный подъезд.

– Пусть воркуют, голубки.

– А я рад, что они сошлись.

– Да я тоже, просто это глупо: ему столько лет в институте не хватило, развлекался со своим Ромкой.

– Не ругай его, он же любит Карину. Просто долго не мог себе в этом признаться.

Игорь открыл тяжелую дверь подъезда, и мы вышли на улицу, залитую мягким солнечным светом. Палящие лучи уже не прогревали асфальт, но и до вечера было ещё далеко. Шелестели деревья, пели птицы, стучали колёса велосипедов и детских самокатов.

– О, привет!

В конце улице появились Юрка и Лилька. Ирискина, заметив нас, закричала и замахала руками.

– Как ваши «уроки французского»? – поинтересовался Юрка.

– Нас отправили на каникулы. Коська пришёл с Кариной и выгнал нас из дома, – объяснила я, обнимая Лильку.

– Она преувеличивает, но суть передала правильно, – улыбнулся Игорь. – Ну что, куда пойдём?

– Давайте в парк. Я такое расскажу – умрёте!

– А ещё в парке будут все наши, – сказал Юра. – Пойдёмте.

И мы вчетвером пошли в парк под весёлые рассказы Ирискиной. Я чувствовала тепло ладони Игоря, слышала голос Лильки, беззаботный и радостный, смеялась над Юркой, который постоянно перебивал её рассказ ради очередной шутки. Вокруг нас кружил ветер. Он норовил взъерошить волосы, окутывал ароматом цветов и пыли. Потом притих. И вдруг резко рванул вперёд, чтобы накинуть край цветастого шарфа на моё плечо и улететь, зашуршав верхушками деревьев.

______________________

Фото, оформление обложки: Ольга Раудина.