Зов крови [Ольга Раудина] (fb2) читать онлайн

Ольга Раудина Зов крови

– Есть одна легенда, – произнёс Лес, когда я попросила рассказать что-нибудь ещё. – Очень старая легенда. Тогда я был шире, гуще. И чуточку страшнее. Людям запрещено было приходить ко мне.

– Почему? – я поёжилась. Показалось, что под зелёными сводами потемнело.

– У меня жили дикие животные – намного больше, намного опаснее тех, кто живёт у меня сейчас. К тому же, – Лес выдержал паузу, – здесь была деревня оборотней.

***

По чаще рыжим ураганом неслась бурая волчица. Под лапами мягко шелестела трава и прошлогодние листья. Тонкие ветки с колкими сучьями хлестали её по бокам, били по глазам. Глаза слезились, дорога то и дело тонула в полупрозрачной мутной дымке. Но волчицу вёл нос. И вёл к реке.

По воздуху разливался сладковатый запах лесных плодов и переспелых ягод. А ещё железа, алого и ядовитого.

Листья стремительно теряли зелёный цвет и, пытаясь укрыть волчицу в своей пёстрой тени, мешались в жёлтые, рыжие и бурые пятна. Она чувствовала на себе чужие взгляды, старалась бежать быстрее и с удовольствием отмечала, как мышцы снова наполняются силой, шерсть сливается с природой и зверя теряют из виду. Преимущество, которое было необходимо.

В прозрачной прохладе вечера, наполненной ароматами осени, явственно чувствовался запах крови. Он тянулся лентой между деревьями, петлял, обводил валуны, но ни на секунду не исчезал. Учуять его было просто. Алая, ядовитая, свежая кровь.

В железистом запахе замерцала влажная пыль – река была совсем близко. Спелые плоды и едва уловимая осенняя гниль остались за спиной. Воздух заполнили собой кровь и вода. Раненый человек лежал на берегу. Ещё живой, но очень слабый.

Бурые, ещё не потерявшие листву кусты расступились и пропустили волчицу к реке. Она сразу увидела человека. Он безвольной сломанной куклой лежал на берегу у самой воды.

Это был мальчик лет тринадцати, бледный и грязный. В коротких каштановых волосах запутались листья и тонкие веточки: он бежал долго, не разбирая дороги. Коричневые штаны и длинная, когда-то белая рубаха, подпоясанная синим куском ткани, выдавали в нём жителя деревни за лесом. Теперь от одежды остались одни лоскуты, подкрашенные алым.

Рана на плече мальчика кровоточила. Глубокие отметины – явно следы острых клыков – чернели сгустками, и волчица, дёрнув носом, обнюхала его лицо. Мальчик улыбнулся, попытался увернуться от длинной шёлковой шерсти, щекотавшей щёки, но болезненно поморщился. Погладил волчицу по загривку, но рука его была слабой и тут же упала на землю.

– Здравствуй, – мальчик прикрыл глаза. – Ты убьёшь меня?

Волица покачала головой.

– Ты хороший волк.

Он зажмурился. Ему было больно и страшно.

– Я очень скоро умру.

Раздумья заняли пару секунд. Паузы между вдохами мальчика становились длиннее, и медлить было нельзя. Волчица посмотрела на него рыже-жёлтыми глазами, мысленно попросила прощения. Потом наклонилась к шее, приоткрыла пасть. Обнажила острые белые клыки.

Стая чёрных птиц взмыла над лесом. Их спугнул человеческий крик.

***

– Буря! – раздался радостный крик. – Буря! Эхо тоже пройдёт посвящение!

– Это прекрасно!

Мыслями Буря ещё была в лесу. Аромат полевых цветов, прогретой солнцем листвы и сухой древесной коры ещё дурманил голову и звал назад. Но радость пробивалась сквозь зов чащи, и, когда Буря присела на корточки, голова почти прояснилась.

– Вожак только что объявил. Ты совсем чуть-чуть опоздала!

Короткие светлые волосы Солнца красиво рассыпались по плечам, когда девочка резко остановилась рядом с Бурей. Она бежала от дальних шатров, чтобы первой сообщить новость.

– Я старалась вернуться так быстро, как могла. И где Эхо?

– На скале. Он, когда узнал, сразу побежал туда. Я так и не поняла, почему. Даже не поблагодарил.

– И разговаривать он ни с кем не хочет, – рядом появилась Луна, сестра-близнец Солнца с абсолютно белыми волосами. – Мы пытались, но он нас прогнал. Может, у тебя получится разговорить его.

– Он тебя всегда слушает, – кивнула Солнце.

– Постараюсь, – Буря улыбнулась. Беспокойство и тревога окончательно вытесняли из мыслей лесной дурман и пробивавшуюся сквозь него радость.

Поселение располагалось в природной «чаше». Низкие обрывистые горы служили ему хорошей защитой. Среди них было много скал, на которых местные нередко устраивали пикники, а стражи разворачивали сторожевые посты. Но любимой у всех была Зелёная скала – кусочек леса, волей судьбы проросший на каменистой поверхности. Мягкий ковёр шёлковой травы, в которой изредка встречались полевые цветы, кудрявые кусты с тёмно-синими несъедобными ягодами и невысокие тонкоствольные деревья с пышными кронами – такое убранство подарила природа Зелёной скале, сделав её местом детских игр и вечерних свиданий.

Эхо относился к Зелёной скале с особенной нежностью. Нигде больше он не мог сидеть часами и слушать песни ветра, кроме как в месте, где когда-то открыл свой дар. Обычно он делил – пусть и с неудовольствием – бархатные травы и прохладную тень с другими детьми. Но когда хотел побыть один, прогонял всех. Прогонял тихим голосом, почти шёпотом, повторяя последние слова, словно гулкое эхо, – за это и получил своё имя.

– Поздравляю, – сказала негромко Буря. – Луна и Солнца сказали, что тебе разрешили пройти посвящение. Не обманули?

– Не обманули.

Эхо сидел на краю скалы, свесив худые ноги в тёмно-коричневых штанах. Рубаха с маленькой дыркой в боку висела на узких плечах. Он был костлявым и бледным и выглядел слабым, поэтому Буря сомневалась, что ему позволят пройти посвящение так рано. Она уселась рядом с ним и начала беспечно размахивать босыми ногами.

– Тогда почему ты не рад?

– Рад.

– По тебе не скажешь, – Буря положила ладонь на его плечо. – В чём дело? Расскажи. Ты же знаешь, я не стану болтать.

– Не станешь болтать, – с тяжёлым вздохом согласился Эхо.

Потом посмотрел на Бурю. Его глаза были серыми, грустными, и в них читалась неясная взрослая тревога. Тревога без слёз и истерик.

Эхо снова отвернулся, уставился вниз – со скалы было видно всё поселение – и снова вздохнул.

– Я просто-напросто боюсь. Остальные старше меня. Что если не получится? Если я не смогу? Если сорвусь? Второго шанса не будет. Не будет.

– Эхо, – Буря прижала мальчика к себе, обнимая. – Если тебе дали разрешение, значит ты готов. И вожак, и стая решили, что ты справишься.

Эхо просопел что-то невнятное, но стало ясно, что слова Бури его не убедили.

– Послушай, я знаю, что ты переживаешь. Все боятся перед посвящением. Это нормально.

– Нормально?

– Ну конечно! Я тоже боялась. Я вырыла за домом яму и пыталась там спрятаться.

Раздался смешок, но лицо Эхо осталось спокойным. Только уголок губ дрожал: чуть-чуть – и поползёт вверх.

– Да! У меня, конечно, была идея притвориться больной но я подумала, что меня сразу раскроют.

– А если я…

– Всё! Никаких «если»!

Буря принялась тормошить мальчика за плечи и щекотать. Эхо не выдержал. Рассмеявшись, он откинулся на спину и начал отбиваться. Вырваться удалось, лишь обернувшись волком. Буря протянула руку, но Эхо предупреждающе зарычал. Каштановая, отливающая на солнце медью шерсть вздыбилась.

– Ну вот, – сказала Буря примирительным тоном, поднимаясь и отряхивая колени. – Если ты смог выбраться из объятий главной охотницы и Стража, то с ведьмой проблем не возникнет. Хочешь, потренируемся? Будешь забирать у меня хворостинки.

– Хворостинки? Хочу, – кивнул мальчик, вернув себе человеческий облик.

– Хорошо. Твоя задача: забраться на скалу и забрать как можно больше хворостинок. Сдерживаться я не буду, так что постарайся. И да, сейчас ты – волк.

***

Буря откинулась на алые подушки и вдохнула. Через ткань и звериные шкуры, которыми был укрыт шатёр, просачивался запах дыма, мяса и специй. Слышен был равномерный гул жителей, собравшихся вместе у костра. Ужин ещё не закончился. Буря на него не пошла.

Тренировка с Эхо закончилась поздно. Для мальчика – вполне успешно. Он обошёл все ловушки, которые Буря успела смастерить, пока он поднимался по скале, увернулся от всех её ударов. Ему действительно не хватало физической силы, но это с лихвой компенсировали ловкость и скорость. Даже без дара ему удалось выкрасть восемь хворостинок из двенадцати. «Восемь из одиннадцати» – спокойно, но настойчиво доказывал Эхо, отстаивая одну веточку, которая сгорела в пылу битвы.

Тренировка вернула Эхо уверенность, а у Бури забрала несколько часов сна перед ночным дежурством. Поэтому когда мальчик побежал домой, чтобы успеть к ужину – «мама сама не своя после того, как про посвящение сказали» – она вернулась в свой шатёр, надеясь провести оставшееся до ночи время в сладком забытьи. Но сон не шёл. Вместо него в голове вновь и вновь повторялся разговор с Эхо.

– Да, справлюсь. Теперь я уверен. Уверен, – твёрдо сказал мальчик, только-только обернувшись человеком.

– Замечательно, – Буря пригладила его взлохмаченные каштановые волосы и весело улыбнулась. – Значит, я не буду просить вождя назначить меня твоим спутником.

– Спутником? Ты могла стать моим спутником? – Эхо взорвался. – И мне не сказала, заставила тренироваться? Тренироваться?

– Уймись! – Буря скрестила руки на груди. Её веселье тут же исчезло. – Спутник только наблюдает за волком. Наблюдает! А не делает за него всю работу. Ты полагаешься на себя и только на себя.

– На себя… а как же стая? – мальчик смотрел на Бурю исподлобья. Серые глаза ещё сверкали чёрными огоньками.

– Стая не всегда сможет тебе помочь.

– Стая всегда помогает.

– Нет. Наступит момент, когда стая будет надеяться на тебя одного. Ты должен быть к этому готов.

– Я готов. А ты?

– А что я? – Буря нахмурилась.

– Ты всегда готова к тому, что стая не поможет? Ты всегда одна. И на охоту одна ходишь. Я слышал, вождь недоволен этим: «Одиночкам в стае не место».

У Бури перехватило дыхание: Эхо попал в самую цель. В самую больную, несколько лет кровоточащую точку. Он слишком точно указал ей на проблему, от которой она пряталась в дурмане леса и железистом запахе крови, когда челюсти смыкались на шее добычи.

Буря не нашлась, что ответить.

– Я только хотел сказать, – в голосе Эхо вдруг появилась растерянность, – что ты права: нельзя всегда полагаться на стаю. Но бывают моменты, когда без помощи просто не обойтись. Правда?

– Правда.

Слова прозвучали неуверенно. Буря и теперь, лёжа в своём шатре, сомневалась в этом быстром и резком «правда». Слишком хорошо она помнила огромного волка, так похожего на Эхо. Только шерсть у того была короче и темнее – шоколадная, жёсткая. И глаза карие, а не серые. Буря видела его и сейчас. Так чётко, что могла различить шрам под шерстью с правой стороны волчьей морды. Когда он превращался в человека, шрам всегда было видно лучше.

Буря слишком хорошо помнила имя, данное ему закатом: небо пылало алым и золотым в момент его рождения – так рассказывали. Он был старше Бури и любил указывать на это. В шутку, конечно. Они часто тренировались на Зелёной скале. Буря воровала хворостинки и злилась, когда в очередной раз узнавала, что он не дал разрешение на её посвящение. А после испытания он позвал её с собой в первую же охоту.

Буре нравилось проводить с ним время.

Буре нравился он, и она знала, что чувство было взаимным.

А ещё Буря знала, хорошо помнила, как стая обошлась с ним. Как стая бросила его, решив, что он слишком сильный и справится сам. Как Огонь погиб, потому что его считали Избранным.

Это было давно. Волки, которые были там, уже поседели. Буря выросла и перестала винить их. Она тоже была виновата. Она тоже оставила его, хотя должна была защитить.

Это было давно.

Слеза, скатившись по щеке, скользнула в ухо. Буря зажмурилась и резко поднялась. Лёгкая дымка сна спала, освободив разум от навязчивых воспоминаний.

Перед глазами таял образ Огня.

Буря прислушалась. Гул у костра стих. Волки легли спать.

***

Шелест листьев и мелодичный вой ветра нарушали тишину, зависшую над чашей. Изредка раздавался детский плач и мужской храп, который тут же прерывался заботливой и жёсткой женской рукой. На краю поселения горел огромный костёр, и, когда слишком сильно хотелось спать, Буря старалась уловить его едва различимый треск. Она лежала на скале в облике волка. Тяжёлая голова то и дело опускалась на лапы.

«Тебе стоило отоспаться».

Буря стрельнула недовольным взглядом в скалу напротив. Там, как неподвижное изваяние, сидел крупный волк. Шелковистая шерсть, давно не знавшая грязи леса, серебрилась в свете луны. Днём она была белая, абсолютно белая. Его могли бы звать Снегом или Полнолунием. Но прежний вожак дал ему другое имя.

«Я слышал, ты помогала Эхо. Благородно. Иди, поспи, нас с Песком хватит на оставшуюся ночь», – Океан прикрыл горящие голубые глаза, давая понять, что разговор окончен.

Песок поднялся на лапы. Буря хотела злорадно усмехнуться, но уловила в воздухе чужой запах. Запах человека.

«Я посмотрю», – провыл низко и тихо Песок.

«Нет! Я пойду, – возразила Буря, вскочила на лапы, но остановилась, заметив предупреждающий взгляд Океана. – Не маленькая, справлюсь. Я в состоянии позаботиться и о себе, и о…».

Запах исчез. Нос ещё мог уловить слабые нотки молока и кислого кваса – привычный запах деревенского дома – но их источник уже покинул лес. Снова тихо. Снова спокойно. Снова безнадёжно пустынно.

«Упустили. Из-за тебя», – пробурчал Песок, переступая с лапы на лапу. Он жаждал движения.

«Из-за тебя, – передразнила Буря, а потом легла, прикрыла глаза и добавила уже спокойнее. – Он вернётся. Мне кажется, я знаю, кто это».

«Будем ждать, – подал голос Океан. – А пока, Буря, отправляйся спать».

***

Эхо впервые вышел из поселения. Впервые, миновав огромный костёр, покинул «чашу». Впервые остался один. Один, если не считать Бурю, которая, прячась, перебегала от дерева к дереву, от камня к камню. «Справлюсь без неё, справлюсь сам», – стучало в голове Эхо, когда он пробирался через колючие заросли. Где-то здесь, по рассказам старших, начиналась дорога к горе.

И правда, дорогу – точнее, протоптанную узкую тропинку – он нашёл быстро. Оставалось самое сложное: украсть из дровницы тростинки. Удачное начало и пригревающее через изумрудную лиственную крышу солнце воодушевляли. Эхо бежал вперёд, одновременно прислушиваясь к посторонним шорохам и представляя, как принесёт назад пять хворостинок. Нет, семь. А может, все десять. Чем больше удастся украсть, тем больше будут уважать в стае.

Под ногами хрустели ветки. Лес сгущался, перекрывал путь солнечным лучам и погружал Эхо в тень. Звуки стихали, но их становилось больше. Стекаясь в большой пузырь жужжаще-шипящего гула, они наполняли голову отвлекающим шумом.

Эхо обратился – волком было проще разбирать шёпот леса. Каштановая шерсть замелькала среди кустов и камней. Он нёсся вперёд, петляя, пытаясь избежать муравейников и прикрытых прошлогодними листьями ям. Острое зрение позволяло улавливать движение даже самых крошечных насекомых.

Глаза слезились от напряжения и веток, бьющих по морде. Поэтому Эхо скорее почувствовал, чем увидел, что дорога пошла вверх. Это означало, что совсем скоро начнётся подъём на гору.

Под лапами всё чаще стучали камни. Земляная тропинка менялась, холодела. Эхо показалось, что он заметил краем глаза белую кость, обглоданную до блеска. Но страх не появился. Эхо старался бежать быстрее: волфы не смели приближаться к хозяйке и главная преграда ждала впереди. А пока преград не было. Совсем.

Когда дорожка внезапно закончилась, Эхо оказался на плоской, точно срезанной вершине, в центре которой горел костёр – такой же огромный, как в поселении. У огненного столба, спиной к горной дороге, чернела человеческая фигура. Смерть.

Эхо тут же нырнул вниз, на выступ уровнем ниже. Старался дышать тише, пытался успокоить гулко бьющееся сердце. Всё пошло не по плану. Эхо ещё ночью всё продумал: он выпрыгивает на вершину, молнией проносится к дровнице и возвращается обратно. И бежит. Так быстро, как только возможно бежать молодому волку.

Но Смерть уже разожгла костёр.

Эхо осторожно выглянул из укрытия. На плоской вершине, кроме человеческой фигуры и бушующего пламени, не было ничего. Здесь не росли растения. Только два кустика справа – сухие, чёрной паутиной наброшенные на склон. Между ними стояла дровница. Та самая дровница, о которой рассказывали сказки в детстве, которую описывали, задыхаясь от восторга, только что вернувшиеся с посвящения волки. Та самая дровница, которую сплела сама природа из гибких гладких веток. Та самая, до которой должен был добраться Эхо.

Костёр успокаивающе потрескивал. Точно так же, как пламя, защищающее поселение.

Эхо выбрался из укрытия. Осторожно, припадая к земле, он беззвучно крался к дровнице. Каждый острый камень и выступ оставлял на брюхе порезы. Вместе с особенно сильным приступом боли в нос ударил железистый запах. Разорванная кожа пульсировала и жгла. Сердце билось в горле. Казалось, что по одному этому звуку и запаху крови Смерть заметит его.

Эхо полз на животе, сжав челюсти, чтобы не заскулить. И наконец просунул морду в дровницу, пахнущую еловой древесиной и сладкой смолой. Аромат растекался теплом по венам, придавая сил. Эхо уже зажал между клыков шесть веток…

И Смерть повернулась.

Эхо испуганно зажмурился. Если посмотришь на ведьму, то умрёшь. Она околдует тебя, и ты сам, собственными лапами, отправишься на верную смерть – в костёр или с обрыва. Её глаза тысячами кинжалов пронзят тело, зачаруют, заманят. Выбраться из этого капкана не удастся. Он крепче железа. Он не даёт второго шанса.

– Очередной волчонок проходит посвящение, – раздался хриплый голос, и Эхо вздрогнул. Этот звук походил на гром и никак не вязался с костлявым, будто бы слабым телом. – А я всё ждала, когда вы начнёте шастать сюда. Ты первый сегодня?

Эхо не ответил. Он исподтишка оглядывал вершину. Вернуться той же дорогой, что пришёл, было нельзя: теперь за ней наблюдала ведьма. Эхо попятился – осторожно, не поднимая головы. Закралась мысль, что ещё несколько шажков – и задние лапы повиснут с обрыва. Дым, не поднимавшийся в совсем близкое белое небо, туманил голову, и ориентироваться в пространстве становилось сложнее.

– Что-то ты мелковат, – гремела ведьма, мелкими шажочками перемещаясь от костра в сторону и обратно. – Мало мяса. Обедать мне чем прикажешь, волчок?

Внизу ждала Буря. И если Эхо не спустится в ближайшее время, она поднимется. Отвлечёт ведьму и поможет сбежать, прикроет и обезопасит. Тогда посвящение будет провалено, пусть в стае его и примут. Провалено оно будет лично для Эхо.

Поэтому Эхо решился.

«Ведьма».

Слово, которое Эхо произнёс в голове, повторили тысячи голосов наяву. Они твердили одно слово снова и снова, накладываясь друг на друга, смешиваясь. Они окутывали Смерть плотным воздушным коконом. Она пятилась, испуганно озираясь.

Эхо воспользовался её растерянностью.

Он уже бежал вниз, соскальзывая с каменистой дорожки, сжимая в зубах добытый хворост. Картинка перед глазами плыла. «Ведьма», – повторяли в голове чужие голоса. Эхо не знал их. Они всегда были разные, но пугающе живые. Иногда казалось, что он слышал их во сне или в далёком детстве, – но сколько ни старался, вспомнить никого не мог. Не получалось даже вспомнить сами голоса, стоило им растаять в клубке посторонних мыслей.

Камень под лапами снова стал землёй и песком. Внутри клокотали страх и радость. Такой холодный, колкий страх, который заставлял лапы двигаться быстрее, но всё же уже недостаточно сильный – страх, похожий на увядающий цветок. И такая сильная радость, которую можно было сравнить лишь с счастьем в момент, когда вождь допустил к посвящению. Эхо понимал, что ему дали разрешение из-за дара. Способности раскрылись очень рано, но другие волчата считали их бесполезными. Теперь Эхо бежал по светлеющему лесу, нёс в зубах шесть веток – и всё благодаря дару. Он всем доказал. Он возвращался домой взрослым волком.

– Ты зря волновалась, – пожал плечами Ураган. Он стоял, прислонившись к столбу спиной, и смотрел сверху вниз на притаившуюся Бурю. – Молодец, сам справился. Увильнул от самой Смерти! Я ему даже не понадобился.

– Да-да, Эхо как обычно выкрутился, – закивала Буря, нервно заламывая пальцы.

– Ты могла бы не приходить, мы справились бы сами, – усмехнулся Ураган и театрально всплеснул руками. – Кстати, а вождь знает, что ты здесь?

– Смешно. Не знает, конечно. И ты ему не расскажешь.

– Что мне за это будет?

– Ты не получишь пинок под хвост! Вообще, если бы вождь назначил меня спутником Эхо, то ничего бы не было.

– Судя по тому, как ты нервничаешь сейчас, вождь сделал правильный выбор.

Буря пронзила его огненным взглядом и уже хотела высказать всё, что думает об Урагане как о спутнике, как вдруг поняла, что стало тихо. Больше не слышалось шумного дыхания бегущего волка и ударов мягких лап о протоптанную землю.

– Где он? – быстро спросил Ураган.

И тут же рванул вперёд. Буря – за ним. Он бежал быстро и почти беззвучно. Огибал вековые деревья, перепрыгивал стволы, истлевшие внутри, оступался, хрустел пустой корой. И всё же передвигался тихо. Ураган будто сам стал ветром. Буря едва за ним поспевала.

Эхо сидел у края обрыва, размахивая хвостом из стороны в сторону. В шерсть набивалась пыль, но он будто не замечал этого. Он вертел головой – искал возможность перебраться. Длинный канат со свисающими с него отростками – всё, что осталось от веревочного моста. Пройти по канату в облике человека нельзя, волком – тем более. Рядом не было достаточно большого дерева, чтобы повалить и перейти по стволу. Да и Эхо не хватило бы сил.

– Зачем он вообще пошёл здесь? – пробурчала Буря. Они с Ураганом прятались в высокой траве.

– Хотел избежать возможной погони, наверное. Достаточно разумный ход, если хорошо знаешь лес. Но Эхо его знает плохо.

– Поможем?

– Не торопись.

Буря недовольно посмотрела на Урагана и ничего не сказала. А когда перевела взгляд, волчонка Эхо уже не было. Он обратился человеком и сидел на коленках, отплёвывался. Хворостинки, выпавшие изо рта, лежали перед ним.

Буря сдержала смешок.

Эхо сунул хворост за пояс, сел, свесив с обрыва ноги, пощупал канат. Потом глубоко вздохнул, зацепился за верёвку обеими руками – и худая мальчишечья фигура скрылась за краем обрыва.

Буря ахнула и зажала рот руками.

– Я успею его поймать, если он сорвётся, – сказал Ураган тихо. Он хотел успокоить, но сам переживал не меньше. Голос его выдавал.

Наконец, выйдя из тени обрыва, появился Эхо. Он цепко хватался за канат и ловко продвигался вперёд. Босые ноги болтались над пропастью, и при каждом движении канат опасно пружинил. Эхо будто не обращал на это внимания: он высоко задирал голову, стараясь не смотреть вниз. Чем дальше он продвигался, тем сильнее дрожали слабые руки.

Буря затаила дыхание.

Эхо схватился за выступ. Подтянулся. И с лёгкостью вскарабкался на землю.

– Перебрался, – выдохнула Буря.

Эхо, стоя на коленях, вдруг пошатнулся – и упал. Перевернулся на спину и раскинул в стороны руки и ноги. Переправа через обрыв далась ему сложнее, чем показалось сначала.

– Тебя перенести или ты пойдёшь той же дорогой, по канату? – поинтересовался Ураган.

– Справлюсь, спасибо.

– Мне не тяжело.

– Мне тоже.

Когда Эхо вскочил и волком бросился в чащу, Буря в два прыжка добралась до обрыва. Секунда – она висит на канате. Ловко перебирая руками, она быстро пересекла пропасть, с которой, в отличие от Эхо, сталкивалась не первый раз.

– Неплохо! – крикнул Ураган, но Буря даже не обернулась. Рыжие волосы мелькали среди кустов, за которыми скрылся Эхо.

Усмехнувшись, Ураган обернулся волком и в один прыжок перенёсся через овраг.

«Он справился, – думала Буря ликуя. – Справился!»

***

Посвящение Эхо праздновали до поздней ночи. Он и ещё несколько волчат, которые прошли посвящение после него, сидели рядом с вождём, пили из одного кубка разбавленное вино, смеялись и наслаждались всеобщим вниманием. Вокруг костра танцевали, прыгали и пели песни, восхваляя новых охотников.

За полночь поселение уснуло. Ураган едва добрался до постели: спутников новых охотников чествовали не меньше. Ещё несколько минут из его шатра доносился нетрезвый голос: Ураган, напившись, любил петь, хотя ни слуха, ни голоса у него не было. Скоро он уснул, и поселение погрузилось в стрекочущую тишину.

Сегодня стаю охраняло три стража. Буря прокручивала в голове события дня. Эхо принёс пять хворостинок – одна сломалась в дороге – и это было больше, чем у других волков сегодня. Когда вожак бросил их в костёр, защищающий поселение от волфов, пламя поглотило их и вспыхнуло. Огненные язычки поднялись выше. Теперь костёр будет гореть долго. Теперь племя будет в безопасности.

Вдруг Океан поднял голову, и Буря очнулась. Стряхнув остатки воспоминаний, она заметила, как пристально волк вгляделся в темноту. Песок тоже оживился: вскочил на лапы, втянул носом воздух. Наконец и Буря почувствовала запах, уже знакомый, молочно-квасный.

«Ждите меня с гостем», – бросила Буря, обратилась в волчицу и прыгнула в темноту.

***

Зачарованный лес встретил человека враждебно: воем диких зверей, настораживающим шелестом листьев и гулким уханьем совы. Всё время казалось, что вот-вот появятся в темноте её пугающе выпученные, светящиеся глаза. Зорэн не понимал, почему пришёл сюда и почему его так сильно тянет в холодный, неприветливый лес.

Последний раз Зорэн был здесь семь лет назад. Он долго не мог вспомнить, зачем пришёл и как оказался у реки. Он помнил только боль, которая разрывала плечо; помнил огромных, мускулистых волков, которые ходили на задних лапах, – явно не обычных хищников – и бурую волчицу с добрыми рыже-золотыми глазами. Её острые клыки вонзились в кожу, точно ножи. Она укусила его, и он был уверен, что умрёт. Но не умер. Только в груди расцвели пламенная ярость и ощущение силы, всепоглощающей и переполняющей изнутри.

Тогда Зорэн сам вернулся в деревню. Рана затянулась удивительно быстро, оставив после себя уродливый шрам, нечеловеческую зоркость и острое обоняние. Его пытались вылечить: знахари – снадобьями, мачеха – розгами.

Последние два года Зорэна тянуло в лес. Он противился этой тяге, но часто обнаруживал себя на краю чащи. Возвращался домой, чтобы через несколько дней ноги снова привели его к полосе, за которой начинается запретная поросль. И снова домой – думать, когда он всё-таки перейдёт эту черту.

Это случилось. Зорэн вошёл в тень ночного леса и почувствовал, что дорога домой исчезла. Он не боялся. Он шёл наощупь, пока глаза не привыкли к темноте, но растения оберегали его от веток и изогнутых из-под земли корней. Ощущение правильности вело его в неизвестность, не пугающую и манящую.

Зорэн ловил на себе пристальные взгляды. На него смотрели совы, мыши, деревья… и рыжий волк. Его глаза Зорэн ощущал спиной. Слышал его мягкое, спокойное дыхание и осторожные шаги. Понимал, что зверь следует за ним.

Зорэн вышел на открытую поляну, на которой не было ничего, кроме мелких цветов и большого ребристого камня. На нём-то и лежала бурая волчица. Так расслабленно, свесив передние лапы, будто ждала здесь очень долго. Карие глаза – совсем медовые, с золотистым отливом, – неотрывно смотрели на Зорэна.

– Я тебя знаю, – проговорил он с трудом. Во рту пересохло. Язык не слушался.

– И я тебя тоже.

Это сказала девушка. У неё были длинные рыжие волосы – того же цвета, что и шерсть волка, – и те самые глаза, карие, совсем медовые.

– Я знаю тебя, – повторил Зорэн поражённо.

– Конечно, мы ведь встречались пару лет назад. Правда, ты видел меня только в обличии волка.

Зорэн с трудом сглотнул. Значит, не показалось. Волчица действительно превратилась в девушку. Прямо у него на глазах зверь стал человеком. Это не галлюцинация, не иллюзия. Это правда таинственного леса, куда запрещено ходить людям.

– Ты волчица. Та самая, которая меня укусила.

– Я думала, ты уже понял это.

Девушка, перевернувшись на спину и запрокинув голову, смотрела на гостя оценивающе. В темноте её глаза чуть светились. Зорэн смотрел на неё и чувствовал неясное родство. Внутри они были одинаковыми. Абсолютно. Он не мог объяснить, как именно «внутри» – кровью, органами, душой, – но ощущал это очень отчётливо.

– Ты меня спасла. Тогда, у реки. Ты исцелила мои раны.

– Не совсем так… – уклончиво ответила девушка, улыбаясь ещё шире. – Но я свою лапку приложила, конечно.

– Может быть, – Зорэн говорил неуверенно и в то же время с надеждой, – ты поможешь мне снова? Меня тянет в лес. Я не могу этому сопротивляться. Почему?

– Это зов крови, – девушка села, свесив ноги с камня. – Тебя тянет к своим.

– К своим?

– Да, к таким же, как ты, лесным. Если пойдёшь со мной, я расскажу тебе всё. Нам нельзя здесь задерживаться.

– Почему?

– В лесу опасно. Разве ты об этом не знаешь?

Девушка в очередной раз хитро улыбнулась, подмигнула и спрыгнула с камня. Поправила волосы, махнула рукой и устремилась в чащу. И несмотря на то что Зорэн сразу побежал за ней, догнать её не получалось.

Ветки били по лицу. В глаза и нос залетали мелкие мошки. Отплёвываясь, Зорэн то и дело спотыкался и путался в траве. Он устал сразу. Зов затих.Его вытеснили раздражение и желание поскорее добраться до места.

Зорэн упрямо бежал за рыжеволосой девушкой, стиснув зубы, прикрывая руками лицо. Ему не хотелось показывать слабость. Но лес будто передумал пускать его в своё сердце.

– Подожди! – наконец Зорэн сдался. – Подожди, можно медленнее? Пожалуйста!

– Прости, – девушка застыла вполоборота. Дождалась, пока Зорэн догонит. – Я привыкла передвигаться быстро. Хорошо знаю лес. Ты его быстро выучишь, не бойся. Давай руку, а то я снова забудусь.

Больше они не разговаривали. Зорэн молчал, прислушиваясь к звукам леса, пытаясь впитать, запомнить, сохранить внутри. Холодная темнота наполнялась шорохом полевых мышей, отдалённым волчьим воем и мелодичным постоянным стрёкотом.

Зорэн молчал, когда перед ними вырос частокол с деревянной аркой, в которой горело пламя – такое огромное, что язычки вот-вот коснутся свода. Молчал, когда девушка провела его рядом с кострищем: она явно не боялась обжечься. Но когда он взобрался на скалу и увидел двух больших волков, которые уставились на него светящимися глазами, молчать больше не смог.

– Ты привела меня к волкам?

– Ты испугался? Они такие же, как мы с тобой.

Зорэн хотел задать следующий вопрос, но ответ возник в его голове сам: «Оборотни».

Волк с шерстью песочного цвета завыл. Это был очень короткий резкий звук.

«Чужак», – Зорэн, к своему удивлению, понял, что сказал волк.

– Нет! Он свой!

Белый волк с голубыми глазами, который сидел на скале напротив, вдруг оказался рядом. Он с интересом оглядывал Зорэна, не приближаясь, но принюхиваясь. Чёрный нос смешно дёргался.

– Некрасиво, – сказала рыжеволосая девушка с упрёком. – Он же не понимает, зачем ты это делаешь.

– Ты права. Прошу прощения.

Белый волк превратился в мужчину с длинными, абсолютно белыми волосами. Одетый в обыкновенные штаны и накинутую на одно плечо светло-синюю ткань, подпоясанную серебристым шнуром, он выглядел сказочным колдуном или божеством. Только глаза оставались волчьими, льдисто-голубыми. Они смотрели с теми же интересом и доброжелательностью, что и звериные.

За ним появился волк с песочной шерстью. Он скалился. Жёлтые клыки неприветливо блестели в лунном свете. Из глотки рвался неодобрительный рык.

– Прекрати уже! Он же свой, разве ты не видишь?

Зорэн попятился. Зов то ли леса, то ли крови затих. Восторг и интерес стремительно угасали, уступая место липкому холодному страху. Он растекался по венам, мурашками выступал на кожу и заставлял колени дрожать. Зорэн не отрывал взгляда от рычащего волка. И не заметил, как шагнул в пустоту.

– Держись!

Зорэн летел вниз недолго. Девушка поймала его за руку. Она упала на живот, на половину перевесившись через край скалы.

– Какой ты тяжелый, – сквозь зубы проговорила она, пытаясь вытянуть Зорэна наверх. Безрезультатно.

На краю появился ещё один человек – молодой мускулистый мужчина со светло-русыми волосами. По его глазам – карим и злым – Зорэн узнал песочного волка.

– Смотри под ноги, – сказала девушка, поднимаясь и отряхиваясь. – Это первое правило охотника. Споткнёшься – упустишь добычу.

Зорэн, почувствовав твёрдую опору, медленно осел вниз. Ноги были слабыми и ватными. Они будто остались там, за краем, болтались друг с другом и отказывались держать на себе хозяина.

– Нам, кажется, пора уже познакомиться, – произнёс беловолосый мужчина и обратился к Зорэну, – Меня зовут Океан. Я страж Воды, старший страж. Стражи охраняют поселение и стаю. Ими могут стать волки с большой силой и необычными способностями – физическими или душевными. Буря – волк, обративший тебя, – он кивнул на рыжеволосую девушку, и она театрально поклонилась, – страж Огня. Песок – страж Земли. Прости ему такой холодный приём.

– Ничего, – буркнул Зорэн, с трудом поднимаясь сначала на колени, потом на ноги. – Спасибо, что вытащил.

Песок кивнул.

– Должен быть ещё страж Ветра? – поинтересовался Зорэн.

– Да, его зовут Ураган, – ответил Океан. – Он спит, ты увидишь его утром.

– Утром? Я останусь здесь до утра?

– Конечно, ты просто не сможешь уйти, – улыбнулась Буря. – Теперь лес – твой дом, стая – твоя семья. А ты – волк.

Сердце Зорэна ударило в уши.

– Я помогу тебе обратиться, – сказала Буря. – Сейчас лучшее время. Я знаю, что ты боишься и сомневаешься, но, когда это произойдёт, ты поймёшь, что сделал правильный выбор.

Зорэн не заметил, как оказался один на один с Бурей на скале, залитой лунным светом. Не понял, когда внутри стало тепло-тепло и спокойно. Не понял, почему эти ощущения резко сменились болью. Тупой болью, которая наполняла каждую клеточку тела, растягивала каждую мышцу. Его выворачивало наизнанку.

– Посмотри на меня! Посмотри!

Зорэн с трудом поднял голову – шея каменела, каждое движение резало плоть изнутри маленькими иголочками – и увидел золотисто-карие глаза. Их горящий мёд затекал внутрь и успокаивал пульсирующие раны. Ничего, кроме этих глаз, Зорэн больше не видел.

И вдруг всё прекратилось. Боль утихла в одно мгновение. Кровоточащие раны внутри затянулись, не оставив ни единого шрама. Неясная, но приятная лёгкость наполнила тело. Дышать стало проще. В воздухе – свежем, ночном, пропитанным лунным светом, витал тонкий цветочный запах. И ещё тысячи ароматов, которые Зорэн никогда в жизни не чувствовал и названия которых не знал. Он ощущал каждый бугорок скалы, видел каждую неровность, ямку.

Зорэн смотрел на мир, словно видел его впервые.

Ему это нравилось. Ощущение полного счастья – всепоглощающего, всеобъемлющего, накапливалось внутри. Накапливалось и рвалось из тела в холодную ночь, к полной, хрустально мерцающей луне. Зорэн поднял голову. И завыл.

***

Когда Зорэн открыл глаза, то увидел алую ткань. Хотя она казалась прозрачной, в помещении царили тень и прохлада. Мягкие простыни и крошечные подушки принимали ноющие суставы и налитую чугуном голову, обволакивали и не хотели отпускать. Зорэн не противился. Ему было тяжело дышать, он не мог шевелиться. И несмотря на это, ощущал лёгкость в груди.

В глаза ударил яркий солнечный свет. Зорэн сощурился.

– Проснулся?

Буря вошла. Рыжие волосы сливались с алой тканью купола. Буря улыбалась, излучала энергию и была такой человечной, что Зорэн начал сомневаться в существовании её волчьего облика. У неё было округлое лицо с мелкими веснушками, успешно скрывающая их загорелая кожа и длинные коричневые ресницы. Они делали взгляд Бури чуточку детским.

– Давай, поднимайся. Чем быстрее ты выйдешь на свежий воздух, тем быстрее пройдёт боль после обращения. Давай-давай, вставай. Будет больнее, если продолжишь валяться!

Буря начала толкать Зорэна в бок. Он покорно пытался подняться, но не обнаружил привычных конечностей. У него не было рук и ног. Были только лапы с четырьмя пальцами и острыми когтями, покрытые чёрной шерстью,.

Зорэн удивлённо заскулил. И тут же замолк, испугавшись этого нового звука, который издавать не хотел.

– А чего ты удивляешься? Уснул в облике волка – в облике волка и проснулся.

С трудом, с помощью Бури, Зорэн поднялся. Лапы дрожали то ли из-за тяжести звериного тела, то ли из-за слабости после первого обращения. Картинка перед глазами пестрела, пульсировала цветом – непривычная яркость. Зорэн тряхнул головой – цвет никуда не исчез.

– Ну не надо, – сказала Буря. – Превратишься обратно – будет легче. Я помогу. Сядь.

«Я встал-то с трудом», – проскулил Зорэн, но повиновался.

– Смотри на меня.

Превращение произошло мгновенно. Зорэн едва успел поднять глаза на Бурю, едва поймал её медовый взгляд – и уже чувствовал привычное родное человеческое тело. Руками ощупал плечи, грудную клетку, ноги. Ощущал под кожей тепло и лёгкую щекотку. Зорэн прислушался к себе, прикрыв глаза: боли не было.

– Тебе тебе нужно представить что-то особенное, что-то, что было рядом с тобой во время первого превращения. Обычно мы представляем глаза волка, который помогал, – голос Бури звучал дальше и тише, чем раньше.

Зорэн поёжился. Ему стало холодно. Он будто провалился в прорубь, застрял подо льдом и лениво пытался вернуться во внешний мир. Мир открывал перед ним ворота медленно и неохотно.

– Держи, одевайся, – Буря кинула Зорэну холодную льняную ткань. – К вожаку нельзя идти в таком рванье.

Она вышла из шатра.

Зорэн думал, всегда ли во время превращения будет рваться одежда, пока натягивал штаны. Они оказались короткими, не закрывали голени. С голубой туникой он долго возился, пытаясь подвязать её серебряным поясом. Одежда была свободной и мягкой – гораздо мягче той, к которой он привык в доме мачехи.

Боясь подняться в полный рост и упереться головой в купол шатра, Зорэн подполз на четвереньках к выходу и осторожно высунулся из полога. На голову тут же опустилась чья-то рука и ласково потрепала по волосам.

– Вылезай уже, – позвала Буря, – вожак ждёт.

Зорэн прищурился. Над головой висело пылающее солнце. Каждый уголок поселения, каждый шатёр, стоявший в кругу других похожих шатров, каждая лохматая детская голова, каждая женская коса и юбка были щедро облиты тёплым сиянием. В центре площади горел костёр, и в солнечном свете он казался тусклым и негорячим.

– Все они… оборотни? – негромко спросил Зорэн, не отрывая взгляда от жителей поселения.

– Да. Ну что, страшные? – Буря тихо усмехнулась.

– Совсем нет.

Буря махнула рукой, приглашая следовать за ней. Они пошли через площадь.

– Давно вы здесь живёте? – спросил Зорэн. Он крутил головой вправо-влево, поэтому постоянно спотыкался.

– Да, очень давно. Никто не помнит, как стая пришла в лес.

– И вы всегда были оборотнями? Никогда не были обычными людьми?

– Да. Всегда были оборотнями.

– Но к людям вы не выходите, не живете вместе с ними. Почему?

– Не думаю, что люди обрадовались бы такому соседству. Да и не нужны нам человеческие поселения, мы прекрасно живём здесь.

– А…

– Я не думала, что ты такой разговорчивый! – Буря не выдержала, но, заметив, что Зорэн поник, похлопала его по плечу. Пришлось привстать на носочки: он был гораздо выше. – Я всё расскажу, но после встречи с вожаком, ладно?

– Да. Но можно последний вопрос?

– Валяй.

– Зачем мы идём к вожаку?

– Во-первых, просто познакомиться. Если ты будешь жить здесь, то будешь обязан ему подчиняться. Во-вторых, он даст тебе имя. Обычно он выбирает имя для новорождённого ребёнка. Он видит его будущее, его способности и выбирает, опираясь на его дар, умения или внешность. Но чаще на дар. Став оборотнем, ты переродился и должен обрести новое имя.

Они подошли к большому шатру, укрытому красной тканью, шкурами и сеткой зелёного плюща. По бокам от входа на тонких, но с виду крепких палках стояли факелы. Сейчас они не горели, только чернели круглой верхушкой.

Наклонившись, Буря и Зорэн вошли внутрь. Внутри шатёр оказался таким же огромным, каким выглядел снаружи. Земляной пол прикрывали плетёные ковры, вдоль стен лежали волчьи шкуры, заменяя кровати. У входа на деревянной подставке блестели железными наконечниками копья и стрелы. Лук лежал рядом.

Буря пихнула Зорэна в бок. Он оторвал взгляд от оружия, увидел, что она сидит на коленях, и тоже опустился на ковёр с изображением леса. Наконец он увидел хозяина шатра. Мужчина сидел, скрестив ноги и положив на колени ладони с узловатыми пальцами, и кажется, совсем не слышал гостей. У него были закрыты глаза. Короткие ресницы, опалённые брови и крошечный круглый шрам на правой щеке выдавали в нём опытного охотника. Высокий и широкоплечий, он чем-то походил на песочного волка, которого Зорэн видел ночью. Только у вожака были тёмные, с редкой проседью волосы. И голубые глаза, как оказалось.

– Тебя Буря привела ночью? – спросил вожак тихо, почти шепотом.

– Да, – проговорил Зорэн. Он чувствовал неясное благоговение перед этим мужчиной. На вожаке была туника зелёного цвета без рукавов, но с коричневым поясом, песочные шаровары и кожаные сандалии – наряд Океана казался богаче и изящнее, чем эта простая одежда. И всё же Зорэн узнал бы в мужчине со шрамом вожака, даже если бы Буря не сказала, к кому они шли, и не упала бы на колени.

– Тебе понравилось поселение? Успел осмотреться?

Зорэн не знал, что ответить.

– Может, ты всё ещё напуган?

Зорэн покачал головой. Вожак улыбнулся.

– Хорошо. Ты останешься с нами?

Зорэн молчал.

Буря закатила глаза, нашарила его ногу и крепко ущипнула за голую лодыжку. Зорэн зашипел, пихнул её в бок. Медовые глаза широко распахнулись. Буря посмотрела на него так, будто он только что совершил преступление.

– Простите, – проговорила Буря, низко наклоняя голову. – Он ещё не знает наших правил.

– Всё в порядке, – голос по-прежнему звучал ровно и тихо, но на тонких губах играла улыбка. – Но я хотел бы услышать, что он скажет. Что ты думаешь о жизни в поселении, о жизни в стае?

– Я… – слова застыли на языке. Зорэн чувствовал, что должен сказать всё, всю правду, все мысли. Чувствовал, что может это сделать, что его не ударят за неправильный ответ, что не отправят в наказание в лес на три ночи. Он доверял этому незнакомому человеку, который и человеком-то был только наполовину. – Я только узнал о существовании оборотней и о поселении. Я не очень понимаю, почему вы живёте здесь и по каким правилам. Меня всё немного пугает… Мне интересно, но страшно…

Буря хмурилась.

– …но я бы очень хотел остаться. У меня нет семьи. Меня никто не ждёт в деревне. Здесь я чувствую себя своим – не понимаю, почему. Буря назвала это зовом крови. Может быть, это как раз он. Я не знаю. Но я… Если вы разрешите… Может, я смогу стать частью вашей… семьи… племени…

– Стаи, –подсказала Буря. Зорэн не видел, но слышал в её голосе улыбку. От этого стало легко и спокойно – значит, он не наговорил лишнего.

– Я понимаю твои чувства, – заговорил вождь. – Ты, конечно, можешь остаться. Ты уже один из нас. С сегодняшнего дня ты будешь готовиться к посвящению – его проходят все волки стаи. Твоим наставником станет та, что обратила тебя. Буря расскажет, что тебе предстоит, подготовит. Ты должен слушать и уважать её. А теперь подойди ко мне.

Зорэн посмотрел на Бурю – та кивнула – и подошёл к вожаку. Вблизи он казался ещё больше, ещё более широкоплечим, а на смуглой коже стало заметно множество мелких шрамов. Теперь был виден возраст: тень, скрывавшая морщины и мешки под глазами, растворилась.

Когда Зорэн опустился на колени, вожак прикоснулся большим пальцем к его лбу.

– Огонь. Теперь тебя будут звать Огонь.

Зорэн почувствовал, как имя расцветает в груди. Оно не нравилось ему. Оно казалось слишком простым и очевидным. Но оно так правильно ложилось на слух, так грело, что он не смог сдержать улыбки.

– Спасибо, – прошептал Зорэн и не мог объяснить даже себе, почему понизил голос.

Радостный, он обернулся к Буре. И замер. Она была бледной и заледеневшей. Она потухла. Вся. Медовые глаза почернели. Медные волосы покрылись коричнево-серой ржавчиной. Она не двигалась. Только приоткрытые губы, потерявшие привычный светло-алый оттенок, дрожали.

– Иди, Зорэн, – сказала Буря, сделав ударение на человеческом имени. – Жди у костра. Я к тебе подойду чуть позже, мне нужно закончить один разговор.

Зорэну очень хотелось узнать, что случилось, снова завалить наставницу вопросами, но он видел, что Буря вот-вот сорвётся. Она сжимала кулаки до белых пятен на коже. Дышала шумно и глубоко.

– Хорошо. До встречи, – проговорил озадаченно Зорэн и вышел из шатра, забыв попрощаться с вожаком.

Буря ждала ровно минуту.

– Почему?! Почему именно Огонь?! Неужели нет других вариантов? Как можно отдать какому-то мальчишке его имя?!

Ногти впивались в ладони. Сердце бешено колотилось и горело. По венам текла лава, оставаясь малиновыми пятнами на щеках, шее и груди. Холодное, подчёркнуто спокойное лицо вожака нисколько только распаляло этот жар.

– Запомни его имя, сделай милость, – произнёс он.

– Как вы могли?! Огонь был героем. Вы сами говорили, что не отдадите это имя недостойному. Вы лгали. Получается, вы лгали.

– Успокойся, Буря, – в голосе вожака скрипел металл.

– Вы…

– Успокойся!

Приказ громом пронёсся по шатру, оглушил Бурю и разом охладил ярость в её груди. Она устало опустилась на колени, ссутулилась и уменьшилась, съёжилась. Она выглядела маленькой, совсем юной девушкой – такой, какой была на самом деле.

– Успокойся и послушай меня. Ты не знаешь этого юношу. Я почти уверен, что он и есть тот, кого мы видели в Огне. Он избранный. Он нас спасёт.

– Огня ваша уверенность сгубила.

В груди Бури снова заклокотала злость.

– Ступай, – вздохнул вожак. – Ступай, я не поменяю своё решение. Усмири свой пыл и начни готовить Огня к посвящению.

Буря поклонилась, поднялась с колен, молча прошла к выходу из шатра. Уже отодвинув полог, она обернулась.

– Вы не можете назначить другого наставника?

Вожак покачал головой, и Буря вышла из шатра.

Сейчас ей хотелось побыть одной. Закрыться, подумать, вспомнить. Снова захлебнуться в боли и тоске. Но Зорэн ждал у костра. Рядом с его сгорбленной фигурой стояла другая – изящная, высокая, знакомая до раздражения.

– Ну что, Огонёк, ты уже нашёл себе нового друга? Хочу заметить, что Ураган – не лучший вариант.

Потому что он ветреный и болтливый. Потому что Буря не могла позволить ему подружиться с Зорэном. Она не хотела развенчивать мифы и опровергать сплетни, которые он мог бы рассказать доверчивому мальчишке.

– Вообще-то мне обидно, – Ураган скрестил руки на груди и нахмурился. Буря посмотрела на него исподлобья.

Ей было страшно, что Ураган расскажет Зорэну её тайну.

– Я, может быть, стал бы лучшим наставником, чем ты.

– Правда? И почему же?

– Хотя бы потому, что не боюсь произносить его имя.

Буря замерла. Ногти впились в ладони. В груди вспыхнуло. Снова.

– Ладно, я вообще к травницам шёл, – Ураган потянулся и сладко улыбнулся, обнажая белые зубы. – Голова с утра раскалывается – ужас.

– Нечего было пить вчера, – буркнула Буря. Ей нестерпимо хотелось его ударить.

– Ты что? – театрально удивился Ураган. – Вчера и не выпить?! Мой подопечный стал полноправным охотником, стал лучшим!.. – а потом повернулся к Зорэну, – Надеюсь, что скоро мы будем пить за твоё посвящение, дружище.

– Спасибо.

Ураган подошёл к Зорэну, наклонился к уху и громким шёпотом, так, чтобы слышала Буря, сказал:

– Если твоя наставница будет рычать, приходи ко мне.

И он ушёл, изредка спотыкаясь о собственные ноги.

– Не советую тебе с ним дружить, – сказала Буря, придав голосу столько строгости, сколько могла.

– Почему? – Зорэн всё ещё улыбался. Он видел в наставнице маленького ребёнка, обиженного на старшего брата. В ней не чувствовалось той злобы, которую она старалась показать.

Буря посмотрела на Зорэна красноречиво, из-под сведённых к переносице бровей, и ничего не ответила. Вместо этого раздалось громкое урчание.

– Ты же не ел ничего! Пойдём.

Буря повела Зорэна той же дорогой, по которой недавно ушёл Ураган. Вытоптанная тропинка вела за шатры, к подножию небольшого холма.

– Обычно вся стая ест у костра и в другое время с кухни таскать ничего нельзя. Но общий завтрак ты сегодня проспал, поэтому сделаем исключение.

Мимо пробегали дети. Они махали Буре руками, а та в ответ улыбалась и кивала. Они тут же исчезали: играли в прятки или в догонялки или пытались друг у друга что-то отобрать. Детей было много, и казалось, за ними никто не следил. То и дело девочка или мальчик становились небольшими волками, и Зорэн неизменно удивлялся. Когда совсем малышка, едва стоящая на ногах, споткнулась и обратилась прямо в полёте, поражённый он спросил:

– Все, кто здесь живёт, оборотни с рождения?

– Бо́льшая часть, да, с рождения. Но есть такие же, как ты, обращённые. Кстати, с одним из них ты только что общался.

– Ураган? – удивился Зорэн.

– Ураган. Волк, что обратил его, давно мёртв. Ураган был слугой у какого-то богатого человека. Тот его бил, обращался с ним, как с вещью. Тогда его нашёл Гром и укусил – он говорил, что Ураган молил о смерти. Освоился он быстро, а через три года заменил Грома и стал стражем Ветра.

– Ничего себе… Но ты, кажется, его недолюбливаешь. Почему?

Буря замялась.

– Ну… Не недолюбливаю… Он просто немного меня раздражает. Иногда. Вообще мы дружим, просто мне не нравится, как он ведёт себя в некоторых… ситуациях, – Буря поймала непонимающий взгляд Зорэна и вздохнула. – В стае он почувствовал свободу, начал гулять, проявлять свою нерастраченную любовь ко всем подряд. Затрудняюсь сказать, сколько у него сейчас детей.

– Детей?!

Буря мягко улыбнулась. Уголок губ подрагивал.

– Ну, может, и нет детей. А может, девушки просто молчат.

– Ты сама ведёшь себя как Ураган, – заметил Зорэн, но тут же испуганно поправил себя, – То есть вы ведёте себя…

– Можно на «ты». Тебе же восемнадцать? Я старше всего на два года. Заходи.

Зорэн не заметил, как они оказались у пещеры, завешенной зелёными вьюнами. Внутри гремела посуда и трещал огонь. Эти звуки подхватывало эхо, переплетало с человеческими голосами и разносило по округе. Воздух был настолько насыщен запахом жареного мяса и трав, что Зорэн не удержался и облизнулся.

– Заходи, – повторила Буря. – Тебе понравится наша кухня.

К ним подошла невысокая молодая женщина с румяными круглыми щеками. От неё приятно пахло дымом, совсем немного кровью и чем-то сладким.

– Познакомься, это Золотко, – представила Буря. – Она спасает нас от голода.

– Не то чтобы спасаю, но кормлю, да, – улыбнулась Золотко, вытирая руку о края серо-жёлтого фартука. – А ты тот волчонок, которого Буря привела ночью? О тебе говорит вся стая.

– Очень приятно, – Зорэн пожал руку с длинными пальцами, покрытыми маленькими ссадинами и порезами. – Зо… Огонь.

Зорэн прислушался к звучанию нового имени и сразу заметил, как взлетели брови Золотко, как быстро она бросила взгляд на Бурю и как на несколько секунд померк свет на её румяном лице.

– Очень приятно, – задумчиво произнесла она, отвернулась и принялась перекладывать деревянные ложки с места на место, точно забыла, зачем подошла к каменному столу.

– Золотко, Огонёк очень голоден, – сказала Буря. – Очень. Голоден.

– Конечно! – спохватилась Золотко, хлопнула в ладоши и торопливо зашагала вглубь пещеры. Её звучный тягучий голос пробивался эхом через суматоху кухни. – Чем бы накормить тебя попривычнее?..

– Что вы вообще едите? Мясо? – поинтересовался Зорэн. Он ловил на себе женские и мужские взгляды оборотней, которые проходили мимо с тарелками, ножами и мешками. Ему становилось не по себе.

– Да. За ним мы ходим на охоту. А ещё, конечно, ягоды, грибы, мёд – всё, что можно найти в лесу. У людей мы научились выращивать пшеницу, делаем лепешки. Они похожи на хлеб, только круглые и не такие… воздушные, что ли. Попробуешь.

– Охотятся только мужчины? – Зорэн искоса наблюдал за работой кухни. Там были женщины и девушки в косынках и коричневых платьях и мужчины и молодые юноши, тоже в косынках, а ещё в фартуках. Они выполняли одинаковую работу.

– Нет, конечно. Каждый занимается тем, что ему нравится. Охотиться могут и женщины, если у них достаточно сил и умений и они прошли посвящение. Всё-таки охота – опасное занятие. Но я, например, тоже охочусь.

– Ты сильнее Золотка?

– Конечно, – Буря усмехнулась и скрестила руки на груди. – Я кажусь слишком немощной?

– Нет… – Зорэн смутился и поспешил задать следующий вопрос, – А что делают остальные? Те, кто не может охотиться? Помогают по кухне, это понятно. А что ещё?

– Собирают ягоды, грибы, ходят за мёдом, готовят, занимаются с молодыми волками. В стае каждому есть чем заняться.

Золотко вернулась с большой деревянной тарелкой. Зорэн едва сдержался, чтобы не выдернуть блюдо из её рук и не накинуться на еду. Пахло только что приготовленным мясом, мёдом, и изголодавшийся желудок скрутило.

– Спасибо, – прошептал он, не в силах оторвать взгляд от тарелки.

– На здоровье, – улыбнулась Золотко благодушно. – Но делаю для тебя исключение первый и последний раз!

***

– Никто не помнит, когда оборотни появились в лесу. Мы знаем, что живём здесь очень давно, что должны побороть ведьму, которая живёт на горе в глубине леса и что сделает это избранный. Он будет отличаться от других волков. Он будет невероятно смел, у него будет сильный дар: тот, у кого ястребиное зрение, человечьи глаза. Кто там, где Смерть жжёт костёр, вдыхает дым¹. Кто произнёс предсказание, мы тоже не знаем, но каждое посвящение ждём, что кто-то из волков покажет себя и победит Смерть – так зовут ведьму.

Зорэн перестал жевать. Он замер, глядя на Бурю круглыми глазами, и с трудом верил в то, что слышал. Он жил рядом с лесом всю жизнь, но не знал ни об оборотнях, ни о ведьме. Близость этих странных существ, так похожих на людей и в то же время совсем иных, уже не пугала, но всё ещё удивляла.

– Погоди, – произнёс Зорэн, сглотнув. – Хочешь сказать, это та самая Смерть? Которая… ну, приходит за людьми, когда они умирают?

Буря пожала плечами.

– Мы знаем только, что она вредит лесу. Она создала волфов – огромных монстров, которые когда-то были оборотнями. Они полностью подчиняются ведьме, уничтожают лес, убивают животных, людей и нас. Мы должны защищать от них лес.

– Мне кажется… – Зорэн поставил пустую тарелку на землю и задумчиво потёр подбородок. – Мне кажется, я встречал одного в ту ночь, когда ты меня обратила. Я спутал его с волком, но он ходил на задних лапах. Он укусил меня, а потом убежал, как будто кто-то спугнул его.

– Да, я помню твою рану. Это точно был волф.

– Ясно, – Зорэн лёг на спину, закинув руки под голову. Сытый, он чувствовал себя гораздо лучше и спокойнее, чем после встречи с вожаком. – Ты несколько раз говорила про дар. Что это такое?

– Это сила, особый талант, который есть у каждого волка. Он немного напоминает магию из человеческих сказок.

– Какой же талант у тебя?

Вместо ответа Буря провела в воздухе изогнутую линию, которая тут же вспыхнула рыжеватым пламенем. Буря подула на неё, и волна изогнулась спиралью, пролетела над восхищённым Зорэном и рассыпалась мелкими искрами.

– Ты повелеваешь огнём! Ну конечно, огненный страж – я мог бы догадаться.

– И у тебя, судя по имени, такой же дар.

Зорэн резко сел, посмотрел на свои ладони, потом на Бурю – в его взгляде читалось сомнение. Потом повторил пальцем невидимую линию. Ничего не произошло – но лишь в первую секунду. Потом воздух затрещал и блеснул крошечными огоньками. Но огоньки потухли, стоило им появиться.

– Неплохо, – оценила Буря. – Ни у кого не получается с первого раза. Будем учиться.

– Будем! – охотно кивнул Зорэн, улыбаясь. – А у кого училась ты?

Улыбка исчезла с губ, когда он посмотрел на Бурю. Она потухла вся, разом. Точно солнце, спрятавшееся за тучу, её облик потерял краски и свет. Посерели рыжие волосы, глаза сделались тёмно-матовыми, точно их заменили на грязное, небликующее стекло.

– Мой учитель давно мёртв, – ровный спокойный голос без единой эмоции.

– Прости. Он, кажется, был тебе очень дорог.

– Как любой учитель для своего ученика.

Повисла неловкая пауза. Буря смотрела вдаль и даже не шевелилась. Зорэн боялся задавать вопросы и продолжать разговор, чтобы не задеть наставницу снова. И вопросы забылись, растворились в мыслях и предположениях. Ведьмы и волфы, волшебные дары – всё отошло на второй план.

– Наверное, тебе ещё интересно послушать о Стражах, – Буря нарушила молчание так, будто неловкого разговора и не было. – Они – самые сильные волки в стае. Как ты уже знаешь, они защищают от нападения. Хотя волфы и не могут зайти в поселение из-за костра, который горит на входе, были случаи, когда они нападали с холмов и скал. Стражей четверо: Океан, Песок, Ураган и я. Океан – страж Воды, управляет этой стихией. Он самый старший волк в поселении, старше вождя. Поэтому все относятся к нему с большим уважением. Он учитель всех волчат стаи. Песок – страж Земли. Он может показаться недоверчивым и закрытым, но на самом деле заботится о сохранности стаи, поэтому настороженно относится к чужакам. Но ты с ним подружишься и поймёшь, что он очень надёжный и добрый. Об Урагане я уже рассказывала. Это самый быстрый волк в стае и в бою с ним не пропадешь. А я страж Огня, сменила на этом посту своего учителя. Я строгий наставник, так что не жди послаблений.

Буря улыбнулась, но тут же её лицо приняло задумчивое выражение. Она с сомнением посмотрела на солнце, начавшее свой путь из высшей точки вниз.

– Можно ещё несколько вопросов? – спросил Зорэн и, дождавшись кивка, продолжил, – Что такое посвящение? Что нужно будет делать, чтобы его пройти?

– Это обязательный обряд. Когда ребёнок готов к нему, решает вожак. Обычно это четырнадцать-пятнадцать лет, но бывают и исключения. Например, вчера посвящение прошёл Эхо, ему всего лишь тринадцать. Я обязательно вас познакомлю. Помнишь, я говорила про костёр, который защищает поселение? Ты видел его ночью, мы проходили мимо. Он защищает нас от волфов, потому что мы подбрасываем в него прутья из дровницы ведьмы. Прутья как раз добывают волки во время посвящения. Им нужно взобраться на гору и выкрасть как можно больше. Так они показывают, что готовы защищать стаю.

– И вы не боитесь отправлять детей к самой Смерти? Они ведь могут погибнуть.

– Да, когда-то действительно погибали. Это было страшное, дикое время. Из десяти едва выживали пятеро-шестеро. Матери прятали детей. Поэтому сейчас традиция изменилась. Теперь каждого ребёнка сопровождает взрослый.

Зорэн поёжился. Перспектива встретиться со Смертью нисколько его не радовала.

– Если у тебя больше нет вопросов, давай начнём подготовку. У нас есть немного времени, пока не зашло солнца.

Зорэн тут же вскочил на ноги.

– С чего мы начнём? С тех искр, которые ты показывала? Или, может, ты научишь меня разжигать пламя в руках? Или…

– Остановись! – засмеялась Буря. – Для начала тебе бы научиться обращаться без посторонней помощи. Только потом мы приступим к твоему дару.

– Хорошо, – Зорэн нисколько не расстроился. В ушах всё ещё звучал смех Бури, заливистый и лёгкий, совсем девичий. Наставница казалась такой взрослой, мудрой и важной, что Зорэн сразу забыл о её возрасте. А теперь вспомнил, что ей было всего лишь двадцать лет.

– Чтобы превратиться, тебе нужно представить мои глаза, – напомнила Буря, когда они с Зорэном спускались со скалы. Это было предложение наставницы: слишком опасно учиться там, откуда легко можно упасть и где можно переломать себе кости.

У подножия Зелёной скалы была небольшая поляна с примятой кое-где травой. Там часто тренировались молодые охотники или дети, которые готовились к посвящению.

– Это ещё что!.. – Буря нахмурилась.

На поляне сцепились в один чёрно-бело-каштановый клубок три волка. Они катались по траве, скулили, рычали и совсем не замечали посторонних.

– А ну-ка перестали! – прикрикнула Буря. В голосе звучал металл и холодная строгость. – Немедленно разошлись! Что происходит, кто-нибудь может мне объяснить?

Клубок распался на трёх волчат, которые тут же отпрыгнули друг от друга: чёрный и белый в одну сторону, каштановый – в другую. Они смотрели друг на друга, скаля желтоватые клыки.

– Что вы не поделили? – поинтересовалась Буря более дружелюбно. – Зола?

Белый волк, на котором Зорэн разглядел серые подпалены, обратился мальчиком. У него были всклокоченные волосы того же цвета, что шерсть в обличии волка, бледная кожа и тяжёлый взгляд.

– Это был тренировочный бой, – ответил Зола.

– Мне кажется, ваша тренировка переросла в драку.

– Неправда, – спокойно ответил мальчик, а второй, черноволосый, обратившийся только что, согласно кивнул.

Зорэн заметил, как черноволосый мальчик что-то спрятал в карман, но не подал виду.

– Ты будешь спорить со мной?

– Может, хватить указывать нам? – раздражённо отозвался Зола. – Мы уже прошли посвящение.

– Мы уже не дети, – поддержал его черноволосый мальчик.

Буря театрально засмеялась. В этом смехе отчётливо слышалась издёвка.

– Думаете, если прошли посвящение, вам больше никто не указ? Стали взрослыми волками? – она перестала смеяться и сказала холодно и даже высокомерно. – Пока я – страж и волк, который старше вас, вы будете меня слушать. Ясно? Вон с поляны. Я не хочу больше слушать ваш скулёж.

Мальчики, бубня под нос, ушли. Третий, остававшийся всё это время волком, тоже поднялся и хотел последовать в противоположную сторону.

– Стоять, – окликнула его Буря.

Волк замер. Медленно повернул к ней вытянутую морду с аккуратным чёрным носом.

– Ну хоть ты скажешь, что случилось?

Голос Бури заметно смягчился. Она подошла к нему, присела на корточки и ласково погладила по загривку. Волчонок уткнулся в её плечо и проскулил что-то неразборчивое. Буря не стала его торопить. Молча гладила по голове и спине и ждала.

Зорэн смотрел на них, и в груди разливалось тягучее, вяжущее, как ягоды рябины, чувство. Он попал в чужую семью совсем маленьким. Первое воспоминание – старшие дети закрыли в тёмной коморке с гнилыми половицами, под которые он удачно провалился. Тогда он решил, что это конец, и даже не испугался. Сел, обняв коленки, чтобы сохранить хоть немного тепла, и принялся ждать смерть. Его вытащили и отругали – за что, он так и не понял. Потом старшие никогда не упускали новой возможности поиздеваться над ним.

Зорэн не помнил родителей. Образ матери ему заменила другая. В холодном чужом доме она стала единственным родным человеком, но он не знал даже её имени. Он называл её сестрой, любил, когда она шёпотом рассказывала истории на ночь, и прибегал к ней, если просыпался от кошмаров. Когда ему было одиннадцать, она пропала в лесу. Он пошёл искать. Тогда его, полуживого, раненого, нашла Буря.

Сестру Зорэн не нашёл. Всё, что у него осталось, – нежные руки, тихий голос и ласковая улыбка в памяти и иногда во снах, сладких и счастливых.

– Так что им было нужно? – поинтересовалась Буря, когда волк, вдруг обратившись в её руках мальчиком, отшатнулся.

– Ничего, ничего, – покачал головой он.

– Не смей мне врать, – строго, но беззлобно и без былого холода приказала Буря.

– Спасибо, что ты поддержала меня. Я взрослый волк и больше помощи не попрошу. Я справлюсь со всем сам. Сам.

– Просить кого-то о помощи – это не слабость, Эхо.

– Ты сама себе противоречишь, – вздохнул он и отвернулся. Буря не позволила ему уйти и поймала за пояс. – Вчера Ураган подарил мне кое-что – ветер в маленькой бутылочке. Бутылочка на шнурке, её можно носить на шее. Уголь с Золой хотели отобрать, но я не дал. Не дал. Ты говорила, использовать дар против своих нельзя.

– Нельзя. То, что ты хотел вернуть свою вещь в честном бою, правильно. Ты молодец.

– Молодец, – повторил мальчик с горькой усмешкой.

– Мы вернём его, обещаю.

– Не нужно. Разберусь сам, – и он посмотрел на Зорэна, – Ты новый подопечный Бури?

– Да. Меня зовут З.. Огонь.

– Огонь, – задумчиво повторил мальчик.

– Это Эхо, как ты мог, наверное, понять, – сказала Буря с улыбкой.

– Рад, – кивнул Зорэн. – Ты вчера прошёл посвящение? Поздравляю.

– Спасибо. Надеюсь, скоро смогу поздравить и тебя.

Улыбка Зорэна стала натянутой. Он понял, за что мальчик получил такое имя. Разговаривать с ним долго было некомфортно.

Когда Эхо ушёл, Буря села на траву и комментировала каждое действие. Она следила за положением рук, за движениями, за выражением глаз. Каким-то образом ей удавалось понять, о чём думает Зорэн, что представляет и что делает не так не физически, а мысленно.

– Давай-давай, не расслабляйся. У нас не так много времени. Нельзя отвлекаться, а ты думаешь явно не о тренировке.

У Зорэна то вылезали волчьи уши, то появлялся хвост, который долго не получалось убрать. Взгляд Бури всё время ускользал из мыслей, терял чёткость: не удавалось рассмотреть золотистые крапинки на радужке. Тело не слушалось. Руки никак не хотели превращаться в лапы, лишь иногда покрывались шерстью. Зорэн злился, поэтому с каждым разом получалось всё хуже и хуже.

И вот картинка резко изменилась.

Зорэн почувствовал, как трава щекочет четыре лапы.

– Неплохо, – Буря захлопала в ладоши. – Неплохо, продолжаем. Учимся ходить. Подними лапу. Что ты так на меня смотришь? Подними лапу.

Зорэн не мог. Теперь, когда наконец удалось принять устойчивое положение, терять его было страшно. Он точно знал, что вернуться в стойку не сможет.

– Подними лапу! – раздалось прямо у самой морды.

Ухо дёрнулось. Передняя лапа поднялась сама. Инстинктивно.

– Ну вот, – Буря вернулась на место и села, скрестив ноги. – Так с тобой надо по-плохому? Хорошо, буду по-плохому.

Она мгновенно оказалась на ногах, в один прыжок – около Зорэна. И что было силы ударила её по спине. Он заскулил, прогнулся и, пошатываясь, переступил с лапы на лапу.

– Да расслабься ты, Огонёк. Меньше напряжения в мышцах.

Зорэн оскалился, но тут же получил ещё один удар – на этот раз под хвост, что было особенно унизительно. Буря осыпала его тычками и шлепками, щипала за уши и за длинную шерсть по бокам. Он уворачивался, доверяясь инстинкту. Но ловкости и скорости не хватало. Зорэну не удавалось избежать всех нападок. Внезапно Буря остановилась.

– Молодец, – в её голосе слышалось явное одобрение. – Продолжим? Или, может быть, ты устал?

Зорэн понимал, что она дразнит его, но добровольно попался в ловушку. Кивнул и получил очередную одобрительную улыбку.

Буря подобрала длинную ветку и принялась размахивать ею перед мордой, щекоча нос маленькими листочками. Зорэна это злило. Он всё больше и больше распалялся, когда слышал заливистый смех. Буря веселилась, бегала по поляне и играла с ним, как со щенком.

– Отберёшь? Отберёшь ветку? Если не отберёшь, я продолжу это делать.

Зорэн носился по скале кругами, вставал на задние лапы, наскакивая на Бурю. Ему не хватало последних нескольких сантиметров до того, как клыки сомкнулись бы на ветке. Но Буря выкручивалась, ускользала, и всё начиналось сначала.

Сантиметры исчезли. Зорэн почувствовал во рту горьковатый привкус тонкой коры и металлический – крови. Он увидел на руке Бури небольшую рану. Пока из раны сочилась кровь, Буря улыбалась. И радость была единственной эмоцией, которая отразилась на её лице.

«Прости», – пытался сказать Зорэн, но получился лишь виноватый скулёж.

– Знаешь, почему я не люблю «по-плохому»? Мне всегда пытаются откусить руку, – Буря села на траву и осмотрела ранение, – Хотя никому, конечно, это не удаётся. Только царапают.

Зорэн снова проскулил извинения, подошёл и, сам не понимая зачем, лизнул её руку.

– Да не убивайся, – Буря ласково потрепала его по морде. – На волках раны, знаешь ли, затягиваются быстро.

Зорэн примирительно потёрся мордой о её плечо.

– Пойдём к Океану, он быстро залечит такую царапину. Потом вернём тебе человеческий облик. Пока побегаешь так – тоже тренировка.

***

Превращение в человека вышло менее долгим, чем в волка. Буря проводила Зорэна к его шатру, и до ужина он тренировался один. Ему всё больше нравилось чувствовать силу в мышцах, всё больше нравилось ощущение свободы, наполнявшее изнутри, – он мог выбирать, кем быть. Когда полог шатра распахнулся, Зорэн тут же обернулся человеком.

– Молодец, у тебя в этот раз даже пояс остался, – по-доброму усмехнулась Буря.

Зорэн вспыхнул и вслед за смеющейся наставницей вышел из шатра.

У костра вождь представил его стае. Зорэн нашёл глазами Урагана – тот подмигнул, подняв небольшой кубок, – потом Эхо, который сидел в кругу молодых волков, и Золотко, которая раздавала приказы помощникам. Незнакомые оборотни смотрели приветливо, открыто, многие улыбались и перешёптывались. Смущение, охватившее Зорэна, постепенно исчезало.

– Я живу в красном шатре у подножия Зелёной скалы, – сказала Буря после ужина, – может, ты его видел. Днём я редко там бываю, а если бываю, то чаще сплю. Но если у тебя что-то случится, прибегай в любой момент. Доброй ночи. И ещё раз добро пожаловать.

Буря ушла, но Зорэн не спешил забираться в шатёр. Он очень устал, и теперь, вдыхая свежесть лесной ночи, ощущал, как расслабляются мышцы, как загоревшие за день руки обволакивает прохлада, как проясняются мысли. Всё, что он узнал за день, уже казалось привычным. Зорэн смотрел, как волки разбредаются по домам, и чувствовал себя на своём месте.

Вскоре в поселении наступила тишина. Больше не кричали маленькие дети, не переговаривались, хихикая, ребята постарше. Негромко сопели женщины, заливисто храпели мужчины. Но звуки, переплетаясь со стрёкотом сверчков и уханьем совы, становились частью ночной тишины и хранили её гармонию.

Зорэн закрыл глаза, вдохнул и пообещал себе через пару минут идти спать. И тут в хрупкой гармонии появился шорох. Совсем чужеродный, разрушающий тишину ночи. Шуршали кусты поодаль шатра. Зорэн неспешно направился к ним, размышляя, можно ли бродить по поселению ночью.

«Вдруг волфы обошли пламя?» – пришла в голову неожиданная мысль. – «И я их поймаю. Или хотя бы увижу, предупрежу стаю. Тогда меня сразу начнут уважать. Может быть, я даже стану героем».

Воображение уже рисовало праздничный костёр, где все пьют за его здоровье, где Ураган одобрительно хлопает его по плечу, где… Дофанатзировать Зорэн не успел. Из кустов выскользнули два мальчика. Их Буря отчитывала днём за драку.

– Разве вам не пора спать?

Зорэн думал, что его голос прозвучит точно гром. Но мальчики нисколько не испугались, даже не удивились. Они выпрямились, переглянулись.

– Я – Уголь, – представился черноволосый мальчик. – А она – Зола.

Зорэн присмотрелся к светленькому мальчику. Это и правда оказалась девочка: короткие волосы, хитрый прищур, тонкие губы и костлявое тело. Она носила такую же одежду, что и Уголь. Со спины их вообще нельзя было различить.

– Вы брат и сестра? – спросил Зорэн, сам не зная зачем.

– Нет, мы просто родились… – начал Уголь.

– … в один день, почти в одно и то же время, – закончила Зола. – Поэтому между нами особенная связь.

– Я – Огонь, – представился Зорэн, и дети сразу кивнули.

– Мы знаем, – сказал Уголь.

– Твоё имя проклято, – добавила Зола. – Тот, кто носил его раньше, погиб.

– Почему? Что произошло?

Зола покачала головой:

– Нам нельзя говорить. Буря будет ругаться.

– Другие волки тоже тебе не расскажут. Все боятся Бурю.

Уголь усмехался и смотрел проникновенно, даже слишком осознанно. Зорэну стало неловко: мальчишка видел его насквозь, как будто читал мысли.

– А вы, значит, не боитесь?

– Мы? Почему? – Зола удивлённо изогнула брови.

– Вы забрали у её друга бутылочку с ветром.

Уголь мгновенно изменился в лице. Густые чёрные брови съехали к переносице, губы сжались в тонкую полоску. Он исподлобья посмотрел на Зорэна и подбросил в руке крошечный стеклянный сосуд.

– Для новичка ты слишком наблюдательный, – мрачно констатировал он. – Волк должен уметь хранить свои вещи. Эхо не смог.

– По-моему бросаться вдвоём на одного не очень справедливо.

– Скажи это волфам.

– Огонь сражался против целой стаи, – заметила Зола.

– Отними, если хочешь вернуть ветер Эхо.

Уголь волком сорвался с места резко и быстро. Следом последовала Зола. Она за секунды догнала друга, и два пятна – черное и бело-серое – направились к Зелёной скале. Зорэн сразу понял, что в человеческом облике ему за ними не успеть.

Обращение в волка вышло мгновенным, но почему-то болезненным. Зорэну казалось, что он упал в костёр или кто-то развёл пламя внутри него. Хотелось метаться из стороны в сторону в поисках места, где боль, вспышками растекающаяся по телу, затихнет. Но такого места не было.

Превозмогая резь в лапах, Зорэн поспешил за Углём и Золой. Когда он взобрался на скалу, мир перед глазами плыл и растекался неровными кляксами.

– И как это работает? – задумчиво пробормотал Уголь и откупорил крышку.

Зорэн рывком бросился к нему. Лапы не почувствовали камня. Опора ускользнула вниз, не дав приземлиться. Вихрь, вырвавшийся из бутылочки, подхватил волчье тело и понёс вверх. Зорэн испугано замотал головой. Он увидел поражённое лицо Угля и большие, совсем девчачьи глаза Золы. Увидел тёмные фигуры стражей на других скалах. Увидел, как обрывается мир, как уносятся вверх деревья, как возникают разноцветными свечами шатры. Почувствовал твёрдость земли под собой. И услышал тихий тоскливый вой, в котором с трудом узнал собственный голос.

***

Зорэн проснулся от тупой, притаившейся очень глубоко в теле боли, и от голоса Бури, которая отчитывала кого-то на улице. Он открыл глаза. Увидел купол своего шатра и лицо Океана, склонившегося над ним.

– Как ты себя чувствуешь?

«Даже не знаю, лучше или хуже чем ночью», – пронеслось в голове Зорэна, но он лишь клацнул волчьими зубами. Вспомнились слова Бури: уснул в облике волка, в облике волка и проснулся.

– Сначала попробуем вернуть тебе человеческое обличие, – сказал Океан, наблюдая за тем, как Зорэн пытается подняться и тут же падает. – Будет больно.

Больно было даже пытаться. Мышцы растягивало, кости ломило, лапы снова резало и всё тело горело, точно его топили в раскаленных углях. Зорэн старался. Он вновь и вновь представлял глаза Бури в мельчайших подробностях, но голова начинала болеть и её медовый взгляд ускользал, растворялся и тускнел.

Зорэн устало выдохнул и в который раз повалился на подушку. Сил не осталось совсем. Океан понимающе кивнул, высунул голову из шатра – и тут же ворвалась Буря.

– Ты проснулся!

Она искрилась, расплёскивала вокруг солнечные зайчики, и от её рыжего свечения хотелось зажмуриться.

– Смотри на меня. Давай. Помнишь: глаза, желание, ощущение? Ну же, Огонёк, потерпи, совсем немного потерпи.

Зорэн послушно посмотрел в янтарные глаза. Он с удивлением различил в них страх и… панику. Совсем животные чувства, искренние, сильные.

Вдруг янтарные глаза утонули во тьме. Острая вспышка боли. Темнота поглотила всё вокруг. Зорэн испугался, что снова теряет сознание, и вдруг почувствовал прохладу. Исчезла шерсть.

– Молодец, – сказала Буря с заметным облегчением. – Теперь ложись. Тебе всё ещё нельзя вставать. Я вернусь, когда…

– Останься.

Буря осталась. Она сидела справа всё время, пока руки Океана, окутанные белым светом, рисовали узоры над телом Зорэна. Лицо старшего стража было сосредоточенным и умиротворённым. Его спокойствие растекалось по воздуху тугой физически ощутимой вязью, попадало в лёгкие и усмиряло пожар внутри.

– Что это? – спросил Зорэн шёпотом.

– Вода, – ответила Буря так же тихо.

Чем плотнее становился рисунок узоров над Зорэном, тем легче становилось дышать, тем меньше чувствовалась боль. Вскоре она затихла совсем. На её место пришла лёгкость и покалывающая спешка: хотелось бежать куда-нибудь, в любом направлении, лишь бы ощущать, как ветер обдувает лицо, а земля мягко пружинит под сильными лапами.

– Не вставай ещё полчаса, – распорядился Океан и вышел из шатра.

– Спасибо, – крикнул Зорэн, но тут поймал хмурый взгляд Бури. – Будешь отчитывать за то, что произошло ночью?

– Не буду, – отозвалась она, но весь её вид говорил об обратном. – Тебе, конечно, не стоило геройствовать. Ты пока совсем беспомощный волчонок и это опасно для твоего здоровья.

– Не такой уж и беспомощный… По крайней мере, я думал, что справлюсь с детьми.

– Ты что, обиделся? Я не хотела тебя расстроить, – Буря ласково погладила Зорэна по щеке. Он пытался отвернуться, но не получалось. – Эти дети тренируются в пятьдесят раз дольше, чем ты. И знаешь, я не очень люблю отважных до глупости. Часто они заканчивают очень плохо. Поэтому в следующий раз думай головой, ладно?

– Да, прости.

Ладонь Бури исчезла со щеки, и Зорэн с удивлением понял, что жалеет об этом. Ему хотелось вернуть её касание.

– Эхо сильно расстроился? – поинтересовался он, чтобы отвлечься от странных мыслей.

– Сильно. Только не из-за подарка Урагана. Он думает, что виноват в твоём падении.

– Нет… Это же неправда.

– Да, я как раз говорила ему об этом, когда увидела Золу. Не думаю, что Эхо успел понять значение моих слов, прежде чем я отвлеклась.

– Где можно его найти? Я хочу с ним поговорить.

– Поговоришь. Ровно через двадцать минут. Лежи.

В шатре стало тихо. Зорэн слушал, как за стенами топчутся и перешёптываются любопытные волчата, но войти не решаются. Иногда за ними приходили матери или старшие сёстры и громко отчитывали, чем вызывали шумное недовольство детей и слабую улыбку на лице Бури.

Когда подслушивать надоело, Зорэн приподнялся на локтях. Прежде чем снова откинуться на подушку, он успел увидеть свои ступни с затянувшимися порезами. Судя по боли, испытанной ночью, некоторые раны были довольно глубокими.

– А что с моими ногами?

– Последствия неудачного обращения. Такое бывает. Ты обратился не полностью: кости в ногах не успели измениться. Поэтому они царапали изнутри плоть, пустили кровь. Я вообще не понимаю, как ты взобрался на скалу, а не упал сразу же, – Буря вздохнула. – Но это не первый случай в практике Океана. Иногда подобное происходило с грудной клеткой – это намного серьёзнее и страшнее, потому что под угрозой сердце.

– Кто-нибудь умирал во время обращения? – Буря замялась, и Зорэна это насторожило.

– Да. То есть из рождённых оборотнями – никто. Умирали те, кого обратили.

– И ты мне об этом не сказала?

– Если бы сказала, ты бы боялся. Иногда страх перед возможностью сильнее, чем страх перед неизвестностью. Ну, всё же закончилось хорошо?

Зорэн не знал, что ответить, и просто кивнул.

***

Буря посоветовала искать Эхо на Зелёной скале и не ошиблась.

– Привет, – Зорэн присел рядом, свесив ноги.

– Привет, – глухо отозвался Эхо. – Как ты?

– Океан меня подлечил, всё хорошо.

– Хорошо? Твои ноги так и не зажили.

– Подумаешь, останутся шрамы – не первый раз. У меня на спине несколько очень длинных. В детстве меня били за непослушание розгами, а я был не самым примерным ребёнком.

– Страшно. У нас тоже есть страшные наказания.

– Боюсь даже спросить, – натянуто улыбнулся Зорэн и решил сменить тему. Наказания не сильно его привлекали. – Надеюсь, ты не винишь себя в случившемся?

Эхо промолчал.

– Послушай, я же сделал это по своей воле. Я очень любопытный. Мне было интересно узнать, зачем Уголь и Зола забрали у тебя ветер. И мне очень хотелось почувствовать себя героем, примерить эту роль. Поэтому ты ни в чём не виноват. Тебе не нужно себя ругать.

– Не старайся быть героем. Это сыграло злую шутку с одним волком, очень злую шутку.

– С Огнём, – догадался Зорэн, но без былого воодушевления. Он не был знаком с этим волком, но тот уже раздражал. Его было слишком много вокруг. Слишком много тайн его окружало.

– С Огнём.

– Я знаю, что о нём нельзя говорить. Но почему?

– Просто нельзя.

Зорэн начал закипать, но не успел взорваться. Вдруг появился Ураган – просто завис в воздухе, без какой-либо опоры под ногами.

– Эхо, взбодрись! Завтра ваша первая охота, не забыл?

– Не забыл.

Эхо попрощался и ушёл. Его место рядом с Зорэном тут же занял Ураган.

– Ну здравствуй, дружище. Как твои раны?

– Затянулись. Спасибо Океану.

– Замечательно. Все девушки стаи только о тебе и говорят, я даже начал переживать.

Зорэн усмехнулся и тут же вздрогнул от ощущения чужого дыхания на собственном ухе. Ураган наклонился к нему и тихо, едва слышно произнёс:

– Не лезь к волкам с вопросами об Огне. Буря всё слышит.

***

Прошло три недели с того момента, как Зорэн появился в стае. Ему самому казалось, что он жил с оборотнями всю жизнь. Он больше не опаздывал на завтрак, научился оборачиваться волком за пять секунд – стремился к трём, чтобы обогнать Эхо; понял, как управлять даром и привык отзываться на новое имя. Днём он тренировался, помогал собирать ягоды, бегал с Углём наперегонки вокруг поселения, а вечером веселился с другими молодыми парнями и девушками. Они прыгали через костёр, устраивали танцы до полуночи – так, чтобы не хватало сил доползти до шатра – и этим злили Бурю до скрежета клыков. Ей не нравилась компания Зорэна: не нравилась золотоволосая девушка, которая то и дело норовила увести его под тень Зелёной скалы; не нравились юноши, которые подговаривали его на вылазки за частокол; не нравилось, что с ними проводил время Ураган и что именно он стал лучшим другом Зорэна.

Теперь Буря садилась вдали от всей стаи за ужином, рядом с Океаном и вожаком. Она начала уходить раньше, чтобы не застать начало танцев. Срывалась на Зорэна во время тренировок, старалась загонять его так, чтобы у него не хватало сил даже на еду. Когда она заметила за собой это стремление, то начала злиться ещё сильнее.

– Я не опоздал! – так Зорэн начинал каждую тренировку, насколько бы рано Буря ни поставила занятие.

Он никогда не пропускал их и никогда не жаловался. Тренировки приносили ему удовольствие, даже если приходилось несколько часов просто сидеть и «впитывать энергию солнца». Зорэн подозревал, что эти медитации – каприз наставницы, но нисколько не злился.

Однажды Буря назначила тренировку на три часа ночи. Сонный Зорэн сидел в кругу маленьких огоньков и заставлял их по очереди разгораться рвущимся вверх пламенем. Ему нельзя было следить взглядом за своей работой, поэтому он до рези в глазах всматривался в темноту и старался не моргать: если моргнёт, то уснёт обязательно.

Буря сидела рядом за его плечом, следила, чтобы не пропускал ни одного огонька и не вертел головой. И вдруг она затихла. Зорэн почувствовал на спине её голову. Замер. Буря тихо-тихо сопела, дышала почти неслышно и доверчиво жалась к нему, чтобы согреться, – ночи стали холоднее. Пока она спала, Зорэн боялся двигаться. Он обязательно просидел бы по утра, если бы не спустился Ураган и не помог отнести Бурю в её шатёр, не разбудив.

Конечно, утром оба получили несколько подзатыльников от смущённой Бури. Пока она отчитывала Зорэна за то, что он испортил занятие, его спина всё ещё хранила прикосновения. Спина горела двумя пятнами: между лопаток, где лежала её голова, и ближе к правому боку, там, где обнимала её ладонь. Эти призраки прикосновений стоили того, чтобы слушать ворчание Бури.

Если тренировка была утром или днём, они часто засиживались допоздна.

– Если ты не торопишься, – приговаривала Буря каждый раз, когда Зорэн садился рядом с ней вместо того чтобы бежать к друзьям.

Они вместе плели пояса, стреляли из лука, собирали растения или грибы в ближайшем предлесье. Но чаще просто лежали на Зелёной скале и разговаривали ни о чём. Пустая болтовня с наставницей нравилась Зорэну гораздо больше сумасшедших танцев у костра, но сказать об этом он не мог. Стоило ему подсесть к ней ближе, чем следовало, стоило сделать хоть одно лишнее движение или неосторожно коснуться, как она закрывалась, замыкалась в себе и вскоре они разбредались по своим углам в странном, подвешенном состоянии.

Время шло. Зорэн всё чаще оставался с Бурей, всё чаще говорил с ней обо всём на свете и всё больше открывал в ней обычную молодую девушку – наивную, любопытную и весёлую. Но границу переступать больше не осмеливался.

Буря мысленно ругала себя, раз за разом обещала закончить тренировку вовремя и расстаться до следующей, но проводила дни с Зорэном и чувствовала в себе разгорающееся желание снова и снова видеть его. Оберегая желание, не давая ему вырваться из груди, она сбегала с ужина и старалась не пересекаться с подопечным вне тренировок. И в то же время старалась продлить занятия.

Буря снова ходила к вожаку с просьбой сменить Зорэну наставника – в этот раз решение далось ей сложнее – но получила отказ. И выдохнула с облегчением.

До посвящения Зорэна оставалось пять дней. Волнения он не испытывал. Волки успели рассказать о своём испытании, и стало ясно, что его вполне можно пережить. История Эхо воодушевляла больше всего: у него не было дара, который мог бы помочь сразиться с ведьмой, его способности позволяли только отвлечь противника; несмотря на это, мальчик встретился со Смертью и невредимым вернулся домой. Многие из его сверстников крали ветки с пустой поляны.

– Не расслабляйся, – повторяла Буря, пока Зорэн пытался выхватить из её рук тонкую ветку. Три предыдущие он уже сломал.

Зорэн не знал, кого назначат его спутником, но был уверен, что им станет Буря. Так случалось у большинства волков: наставник сопровождал их во время испытания.

– Хорошо. А знаешь, с даром ты учишься обращаться намного быстрее, чем просто обращаться.

Зорэн вернул себе человеческий облик и поднялся на ноги, отряхивая руки.

– Хвалитьты совсем не умеешь, – усмехнулся он.

– Мою похвалу нужно заслужить. Давай ещё раз, но использовать дар нельзя. Задача: повалить меня на землю. Справишься, считай, готов к посвящению.

Секунда – на поляне появилось два волка. Зорэн сразу бросился вперёд, пытаясь поймать бурый хвост. Он даже в облике зверя был крупнее маленькой юркой Бури. Она выскальзывала из любых ловушек, буквально выпрыгивала из его лап, бегала быстрее и двигалась более плавно. В ловкости она могла соперничать даже с молниеносной Луной.

Зорэн давно понял, что силой никогда не победит наставницу. Он всегда пытался одолеть её хитростью – получалось, пусть и редко. Вымотать, загонять её? Скорее устанет сам. Напрыгнуть, прижать к земле? Проскользнёт между лапами, ещё и укусит.

Буря сверкнула глазами и обнажила клыки. Зорэну показалось, что она ухмыляется – дразнит его! Мысль о том, что наставница смеётся над ним, заставила его вспыхнуть. Он медленно обходил её, не отводя взгляда, просчитывал ходы, а она веселится! И Зорэну надоело. Он прыгнул. Положился на удачу и прыгнул.

– Так сердито смотреть на меня совсем необязательно, – проворчала Буря, обернувшись человеком. – И не надо дышать мне в лицо: я вижу, что ты злой.

Зорэн не шелохнулся. Лапы придавили плечи, стараясь не задеть их когтями. Навалившись всем телом, он отрезал любые пути к отступлению. Даже превратившись в человека, Буря не смогла бы выскользнуть из его хватки. Наконец-то он мог отомстить за все её насмешки.

Зорэн наклонился к шее Бури и услышал, как участилось её дыхание. «Переживает», – удовлетворённо подумал он. Он попытался подхватить клыком шнурок, прятавшийся под туникой.

– Только попробуй тронуть, – предупредила Буря. – Не злоупотребляй сегодняшней победой.

– Знаешь, как велик соблазн? – улыбнулся Зорэн, обернувшись человеком. Он остановился в миллиметрах от её шеи. На шнурке висел клык первого убитого Бурей волфа. Она очень дорожила этим трофеем, отчего забрать его хотелось ещё сильнее.

– Из стаи за воровство изгоняют.

– Так я разве ворую? Хотел взять на время, – Зорэн картинным жестом подцепил шнурок, но тут же его отпустил. – И даже этого делать не буду. Потому что очень уважаю свою наставницу.

– Приятно, что ты до сих пор помнишь об уважении. Слезь с меня уже!

Зорэн засмеялся, одним рывком поднялся на ноги и помог встать Буре. Она кивнула, схватила его ладонь и повалила на землю. Тут же встала, потирая руки, и надменно посмотрела на подопечного сверху вниз. Но сколько бы она ни старалась выглядеть победительницей, Зорэн заметил красные пятна на щеках и шее, растерянность в глазах, часто вздымающуюся грудь. Буря была взволнована, и он поймал себя на мысли, что доволен такой реакцией.

– На сегодня хватит. Продолжим завтра на рассвете. Свободен. Не опаздывай на ужин.

– Когда я последний раз опаздывал?!

– На прошлой неделе.

– Вот именно. Как давно это было!

Буря не собиралась продолжать спор и ушла с поляны первой. Зорэн провожал наставницу взглядом и гадал, заметила ли она, как ему хотелось коснуться её, как он смотрел, не моргая.

До ужина оставалось несколько часов. Зорэн поднялся и шмыгнул в густорастущие колючие кусты: подружившись с Золой и Углём, он узнал все тайные ходы и лазы в поселении. Когда он научился аккуратно, избегая царапин, ходить по тайным тропам, то начал пользоваться ими часто – это позволяло вовремя приходить на тренировки и ужин. Теперь они привели его к подножию скалы, которая служила постом стража Ветра. Под ней расстилался большой шатёр, в котором жил Ураган. Только он мог рассказать о наставнике Бури, а узнать об Огне Зорэн решил давно. Теперь, когда Буря отсыпалась перед ночным дежурством, появилась редкая возможность выйти из-под её наблюдения.

– Можно? – остановившись у узорчатого полога, спросил Зорэн.

– Заходи, дружище, – раздался расслабленный голос Урагана из недр шатра. – А знаешь, я даже не удивлён. Я ждал тебя.

– Ты знал, что я приду?

Зорэн вошёл в шатёр. По тканевым стенам были развешены плетёные шнурки с клыками разной формы. Под самым куполом растянулись плетёные полотна – из-за них даже в солнечный день у Урагана царил полумрак. Его просторный шатёр, один из самых больших в поселении, был завален разноцветными маленькими подушками с кисточками или с бахромой, обтянутыми гладким шёлком или нежным мехом. Даже если раздать каждому ребёнку и каждой девушке из стаи по одной, то у Урагана останется ещё с десяток.

В центре, на мягких простынях, подперев рукой голову, лежал на боку хозяин. На тонком запястье стучали друг о друга браслеты из камней и речных ракушек. Длинные волосы собраны лентами – каждый день новыми. Ураган был любимцем в стае: у девушек-рукодельниц и у детей, которые несли все лесные находки старшему другу. Он принимал всё с благодарностью и искренним теплом. Он действительно, что бы ни рассказывала Буря, любил всех членов стаи.

– Когда-нибудь твоё любопытство должно было взять верх. Даже самый терпеливый волк уступил бы желанию узнать правду. Что говорить о молодом влюблённом волчище?

Зорэн смутился и принялся рассматривать узор на попавшей под коленку подушке. Ответить бы что-то едкое, в стиле самого Урагана, но что? Что он просто интересуется жизнью наставницы? Хочется избавить своё новое имя от слухов, по крайней мере для себя? Нет. Ураган был прав: Зорэн влюбился.

– Ты правда думал, что я не замечаю? Этих твоих пламенных взглядов? Не разочаровывай меня, дружище.

– Не думал, – вздохнул Зорэн. – Я правда пытался. Пытался как-то контролировать это… чувство. Пытался держаться подальше. Ничего не вышло.

– Может, и не нужно пытаться? Если ты вдруг до сих пор не знаешь, Буря абсолютно свободная волчица. У неё нет ни мужа, ни жениха.

– А Огонь? Кем был для неё Огонь?

Ураган сел, скрестив ноги, и тяжело вздохнул. Потом посмотрел на Зорэна так, будто готовился рассказать то, что убьёт обоих на месте.

– Я понимаю, эта история для тебя важна. Но всё же предупрежу ещё раз: Буря будет в ярости, если узнает. Она не подпустит тебя к себе, если сунешься к ней с утешениями.

– Я готов рискнуть. Рассказывай.

– Огонь был старше Бури. Они оба управляли огнём, поэтому он стал её наставником, а потом и спутником на посвящении. Они любили друг друга. Когда Буря прошла испытание, Огонь стал стражем, а она – старшей охотницей. Они вместе ходили на охоту, часто отделялись от стаи. Вера в их силу была безусловной. И ещё более безусловной была вера в то, что Огонь – избранный. Вся стая ждала, что он исполнит пророчество. Ты, конечно, слышал о нём? Его считали всемогущим и думали, что он в одиночку сможет справиться с десятком волфов. К сожалению, время проверить это пришло.

Зорэн догадывался о том, что случилось дальше. Он наблюдал, как сереет лицо Урагана, как страж прячет взгляд, и понимал, что, скорее всего, был прав.

– В тот день на охоту из стражей отправился только Огонь. Я узнал о случившимся позже, от других волков. Огонь и Буря как обычно оторвались от стаи, погнались за добычей. И попали в ловушку. Их окружили волфы – не два, не три, целая стая. Огонь и Буря отбивались, но силы были слишком неравными. Выбор оставался небольшой: или с обрыва, или в пасть. Огонь понимал, что вдвоём они не справятся. На вой другие охотники не отзывались. Тогда он дал Буре возможность вырваться из окружения и побежать за помощью. Потом она рассказывала – всего раз, когда ей было совсем плохо, – что догадывалась о затее Огня. Он сделал это специально: специально отправил её подальше от волфов. Добежать до охотников она успела, но слишком долго их уговаривала. Они только-только набрели на след зверя и не хотели отвлекаться на помощь волку, который на их глазах когда-то победил троих волфов и получил за это звание стража. Они верили, что Огонь справится сам. Он же «избранный». Когда Буря смогла уговорить охотников и они прибежали к скале, там уже никого не было. Волфы ушли. От них остались только огромные следы на земле.

– А Огонь? Его загрызли?

– Нет. Буря нашла его. Подошла к краю обрыва и увидела его тело. Он спрыгнул. Вместе со своим учителем – Гром тогда ещё был жив – мы достали его. На следующий день вся стая хоронила Огня в чаще. Прошло уже очень много лет, а Буря всё ещё не может его отпустить, не может принять его смерть. Она стала стражем после Огня, стала более жестокой, осторожной, закрытой. Первый год она не подпускала к себе никого, кроме детей. Всю себя посвятила защите поселения от волфов и поиску избранного. Он единственный способ раз и навсегда уничтожить Смерть и отомстить за Огня.

Зорэн смотрел на узорчатую подушку. Внутри растекалась тягучая, плотная темнота – холодная, пожирающая любые чувства. Исчезала обида за дурацкое «Огонёк», которым неизменно называла его Буря. Исчезало любопытство, затмевающее глаза. Не исчезала любовь, но Зорэн сознательно пытался утопить её в темноте и пустоте. Он понимал, что теперь, как бы ни было тяжело, он не будет бороться за неё, чтобы не причинить Буре ещё больше боли.

– Ты ничего не знал. Желание узнать, что от тебя скрывают – нормальное желание, – произнёс Ураган после недолгого молчания.

– Я знал, что Буре будет неприятно. Уже здесь я должен был понять, что нужно остановиться.

– Буря слишком долго скорбит по Огню.

– Как можно «слишком долго» любить кого-то?!

– Нет, ты не понял, – Ураган покачал головой. – Никто не забирает у Бури память. Но она заперлась в прошлом, живёт им и не может двигаться дальше. Я был хорошо знаком с Огнём, мы даже были друзьями. Новость о его гибели стала ударом и для меня. Я заливал горе вином, срывал злость на охоте и так пережил утрату. Я сохранил о нём память – этого достаточно. Нужно идти дальше. Буря боится. Она боится мира, где нет Огня. Понимаешь?

– Да, – глухо ответил Зорэн. Он думал о том, что Буря более слабая и хрупкая, чем хочет казаться что теперь он понимает её гораздо лучше и что поступил бы так же, как Огонь: защитил бы, отправил бы «за помощью», зная, что сам обречён.

– Знаешь, дружище, мне кажется, ты сможешь выдернуть Бурю из прошлого.

– Почему? Одно моё имя…

– Ты же её любишь. А она любит тебя.

– С чего ты взял? – буркнул Зорэн, с неудовольствием замечая, как радостно забилось сердце.

– Поверь, я в таких вещах разбираюсь лучше, чем кто-либо, – на губах Урагана появилась лукавая улыбка. – Так что действуй, дружище! Спаси уже Бурю. И всех нас заодно. Сил моих больше нет видеть её угрюмый вид!

Ураган распалялся, терял непривычную серьёзность, и Зорэн поднялся.

– Спасибо. Мне действительно нужно было об этом узнать.

– Поэтому я уже неделю готовился к этому разговору, – самодовольно сказал Ураган.

– Спокойной ночи.

– А как же ужин?

– Что-то не хочется. Отдай мою порцию Песку.

Зорэн вышел из шатра и вдохнул ночной воздух. Он надеялся, что прохлада остудит голову и эмоции. Внутри клокотал клубок из обиды, чужой боли, неясной надежды и поглощающей всё остальное любви. Он вертелся внутри, ранил, и ночная свежесть не могла его распутать. По дороге к себе Зорэн раз за разом повторял услышанную историю, думал и пытался решиться. Ещё не знал, на что именно.

Ураган сидел неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам Зорэна. Потом поправил шнурок на запястье – память об учителе – и снова откинулся на подушки. Он не жалел о том, что сделал, но всё же в груди тяжелела вина. Ураган знал, что поступил правильно. И что завтра ему достанется несколько хороших тумаков от Бури, которая всё время разговора стояла за шатром и тихо плакала.

– Прости меня, – громко проговорил Ураган.

И услышал, как Буря рванулась прочь.

***

В последнюю ночь перед посвящением Зорэн поймал Бурю на Зелёной скале. Едва увидев подопечного, она поднялась на ноги.

– Почему ты ещё не спишь? – поинтересовалась Буря, краем глаза глядя на спуск со скалы. Снова хотела ускользнуть. – Завтра трудный день.

– Поэтому и не сплю. Я не отправлюсь на посвящение, если не поговорю с тобой.

Буря избегала Зорэна с тех пор, как он узнал её историю. Ссылалась на работу стража, отправляла тренироваться с другими волками – «для разнообразия» – и умудрялась сбегать, в какой бы угол он ни пытался её загнать. Зорэн злился. Отчётливо понимал, что, чем бы ни закончилось объяснение – пусть даже вечной враждой – разговор был им необходим.

– Присядем? Я не позволю тебе сбежать в этот раз.

Буря послушно села рядом на край и принялась болтать ногами. Напряжение выдавал лишь взгляд и пальцы, нервно сжимавшие край туники.

– О чём ты хотел поговорить?

– Об Огне, – прямо ответил Зорэн и удивился: Буря не дрогнула. Она осталась абсолютно неподвижной, только прикрыла глаза.

– О тебе?

– Нет, – Зорэн посмотрел в темноту, набрал в грудь воздуха и выпалил, – Я знаю, что произошло с твоим учителем… и возлюбленным. Я понимаю твои чувства: я тоже терял близкого человека. И как видишь…

– Я слышала твой разговор с Ураганом.

Голос Бури полоснул, точно острый кинжал. Ледяной, спокойный и оттого страшный.

– Слышала? – Зорэн растерянно посмотрел на неё. Профиль Бури светился от мягкого солнечного света. И даже так она выглядела болезненно бледной. Рыжие волосы лежали потухшей медью на плечах и груди.

– Да, поэтому давай пропустим бесполезные утешения, ладно?

– Ладно.

Буря усмехнулась, и Зорэн почувствовал, как выстроенная за все эти дни решимость рушится. Она сыпалась внутри, оставляя от себя горку пыли и колотых камней, и он не знал, что должен теперь говорить. Его план провалился, а нового не было.

– Если на этом всё – спасибо. Иди спать, завтра…

– Нет, не всё!

Зорэн вглядывался в лицо Бури и в том месте, где лежала разрушенная решимость, прорастало что-то новое, ещё более сильное и крепкое. Оно заставляло смотреть прямо, не отрываясь; говорить честно и твёрдо, признаваться.

– Я хочу, чтобы ты жила сейчас, строила планы на будущее, веселилась, а не запиралась в своей памяти. У тебя впереди целая жизнь. Он подарил тебе её. Он хотел бы, чтобы ты прожила её счастливо. И я хочу. Потому что я тоже… Я люблю тебя.

Буря всхлипнула. Так внезапно, дёрнув плечами, что Зорэн испугался. Она вытирала щёки ладонями, прятала лицо за волосами, вспыхнувшими алым. А Зорэн смотрел и не мог пошевелиться. Он впервые видел, как плачет Буря. Впервые чувствовал такую острую жалость и такую сильную растерянность: как можно утешить человека, который всегда сам утешал других?

– Я не хотел обидеть тебя, – сказал он негромко.

Зорэн сел чуть ближе и осторожно обнял её за плечи. Зажмурился – боялся, что Буря оттолкнёт его, обернётся волком и выскользнет. Но она только покачала головой и беспомощно уткнулась в его плечо, обмякая, позволяя ему держать своё тело.

Зорэн прижимал её к себе, прикасаясь губами к рыжей макушке и прикрыв глаза.

Буря беззвучно плакала.

– Ты не виноват, – наконец сказала она. Зорэн неохотно выпустил её из объятий, но его рука осталась на её талии. – Я тебя тоже люблю. Это проблема. У тебя с ним много общего: вожак нарёк вас избранными, у вас одинаковый дар, он тоже был обращённым. Я боюсь, ты повторишь его судьбу.

– Я не такой смелый, как Огонь.

– Ты просто себя не знаешь. Если бы ты не был смелым, то не кинулся бы тогда, в первый день, за Углём и Золой, – Буря положила голову на плечо Зорэна. – Завтра твоё посвящение, а я даже не знаю, кого назначили твоим спутником. Я боюсь.

– Я вернусь. Я очень быстро вернусь, я обещаю.

– Знаю. Но страх всё равно не проходит. У меня нехорошее предчувствие. Мне кажется, что кто-то завтра умрёт. Если что-то пойдёт не так, – Буря выпрямилась и посмотрела в глаза Зорэна, – я не хочу рисковать снова. Я могу попросить вожака назначить меня твоим спутником. Но тогда твоё посвящение ещё больше будет походить на ту охоту!.. Я устала. Я запуталась. Я не знаю, к чему готовиться. Это сводит с ума. Я…

Зорэн не дал ей договорить. Он крепко-крепко прижал её к себе. Тихо шепнул на ухо: «Всё будет хорошо». И сам в это поверил.

Буря тоже поверила. Ей всё ещё было страшно. Всё ещё не покидало ощущение конца света, который обязательно случится на следующий день. Но теперь эти предчувствия размылись в неясные пятна. Она чувствовала на спине касания сильных рук. Снова, спустя долгие годы одиночества, оказалась в объятьях любимого человека. И отпустила льды, которыми сковывала себя изнутри. Теперь Буря могла быть слабой.

– Я хочу кое-что тебе подарить, – сказала она, развязывая плетёный шнурок на своём запястье. – Это мой узор. Я хочу, чтобы он был завтра с тобой, – она повязала его на руке Зорэна и улыбнулась, – Это подтверждение того, что я всегда рядом. И что люблю.

Зорэн кивнул, не найдя слов. Улыбнулся, прижался своим лбом к её. Почувствовал, как на его пальцах растаяла последняя её слезинка. И как дыхание Бури скользнуло по его щеке. И как его губы мягко коснулись её губ.

***

Зорэн вышел из поселения вглубь леса впервые с того самого дня, как попал в стаю. Вековые деревья, утопающие в собственных шелестящих кронах, маленькие кустики, трава, кое-где смешанная с еловым колючим покрывалом, встретили его гораздо приветливее, чем в первую ночь. Палящее солнце скрывалось за облаками, но всё же дарило воздуху приятное тепло. Свежий ветерок, проворно облетавший стволы и большие камни, изредка трепал чёрную шерсть и прятал без того бесшумные шаги волка.

Эхо хорошо объяснил, как добраться до горы. Зорэн бежал вперёд уверенно и быстро, не сбиваясь, будто не первый раз следовал по этому пути. Вправо, влево, вперёд, мимо реки, налево. Он вглядывался в кочки и ямки, раз за разом повторял мысленно, куда свернуть, – делал всё, чтобы не было времени думать о грядущем испытании. Думать о возможной схватке со Смертью.

Зорэн выскочил к подножию горы и сразу, чтобы не сомневаться, запрыгнул на каменистый выступ. Холодный. Тихо, крадучись, он начал взбираться на вершину по круговой, выбитой тропинке. Он принюхивался, пытаясь заранее обнаружить ведьму рядом с дымным костром. Но вместо запаха огня или старого человеческого тела он уловил давно забытый, но знакомый запах дикого зверя. С высоты, на которую он успел взобраться, уже можно было окинуть взглядом большое пространство. К горе приближались волфы. Их было много, большая стая. Они стекались сюда со всего леса, но не смели подойти слишком близко. Сидели на безопасном расстоянии. Ждали.

«Плохо», – подумал Зорэн. Если его не убьёт ведьма, то её слугам вполне по силам это сделать. – «Я вернусь. Я обещал Буре. Просто придётся идти другим путём».

Зорэн отрешённо подумал, что делает в этот момент его спутник. Имени волка, который следил за ним, он по-прежнему не знал.

– Недолго же я ждала очередного волчонка, – проговорила Смерть и обернулась.

Зорэн опешил. Он не ожидал увидеть её. Не думал, что она встретит его, едва он успеет понять, что путь окончен. Не подозревал, что она будет настолько прекрасна.

Смерть не была костлявой старухой, какой он её представлял. Стройная женщина с пухлыми, налитыми алым губами; светлые волосы, убранные в хвост, и платье с низким вырезом обнажали изящные плечи с россыпью крошечных родинок на правом. Карие глаза смотрели так радостно, ласково и приветливо, точно многие годы она ждала только его одного.

Женщина улыбнулась. И наваждение спало. Аристократичная мраморность кожи стала нездоровой бледностью. Под карими, потухшими глазами прорисовались тёмные круги. На щеке розовел косой шрам.

– А ты не совсем волчонок, – заметила хрипло Смерть, протягивая гостю ладонь с длинными пальцами. На них желтели гнилые ногти. – Вполне взрослый волк. Почему твоё посвящение отложили? Сколько тебе? Двадцать?

– Восемнадцать, – ответил Зорэн, обернувшись человеком и выставив вперёд руку с потрескивающим в ней огоньком. Один его мысленный приказ – огонёк превратится в волну пламени, направленную на ведьму.

– Что? – уродливое лицо ведьмы исказил испуг. – Почему ты противишься чарам? Почему не потерял волю?

Зорэн сделал несколько шагов к дровнице.

– Не получишь! – прохрипела Смерть громом. Она взмахнула рукой – невидимая сила отбросила Зорэна в сторону и ударила о каменистый выступ.

– Объясни! Как ты это сделал? Говори!

– Ни единого предположения, – выплюнул Зорэн, поднимаясь на ноги.

Он держался за выступ, о который ударился. Болела спина и саднило ободранные ладони. В остальном он был цел и уже хотел порадоваться этому факту. Но не успел. Ведьма притянула его к себе. Так близко, что в нос ударил сладковатый трупный запах.

– Ну-ка, ну-ка, – Смерть всмотрелась в его лицо, и вдруг резко сжала запястье, впившись в кожу острыми ногтями. – Какой милый шнурок… Знакомое плетение, а? Это плетение Бури. О да, это она. Очередной любимец несносной девчонки?

– Ты знала Огня?

– Разумеется, – Смерть захохотала, откинув назад голову, выставив напоказ тощую шею с дряблой, висевшей складками кожей. – Этот шрам оставил мне он, её ненаглядный. На него тоже не действовали мои чары.

– Почему же ты до сих пор жива? – усмехнулся Зорэн. Краем глаза он видел, как дорогу переплетает колючий плющ. Путей к отступлению не оставалось.

– Потому что он был слишком занят своей «избранностью», – тонкие губы Смерти растянулись в довольной, торжествующей улыбке. – Он был слишком самонадеян, заранее праздновал победу. А как пришёл, испугался. Он просто не смог довести дело до конца. Он мог убить меня – о да, мог. Ему не хватило смелости. До сих пор вспоминаю его испуганный взгляд. Эти большие карие глаза, полные ужаса. Маленький глупец!

Ведьма снова захохотала. Зорэн метнулся к дровнице.

– Наивные волки. Если бы не их «метка избранного», может быть…

Когда ведьма опомнилась, было поздно. Зорэн выхватил из дровницы охапку прутьев и веток и бросил в огонь. Костёр вспыхнул. Столб пламени поднялся вверх, утекая в небо чёрным едким дымом.

– Что ты наделал? Что?..

Зорэн вытянул руки. Отмёл сомнения и страх. Вдохнул. «Повинуйся мне».

Ведьма метнулась вперёд, мимо огня. Это стало роковой ошибкой.

Зорэн отвёл руки в сторону. Пламя костра последовало за ними. Наклонилось, лизнуло соломенные волосы ведьмы. И объяло всю её тощую, костлявую фигуру.

Болезненный дикий крик стих быстро. Высохшее за века тело растаяло за считанные секунды. Осыпалось на холодный камень кучкой чёрного пепла. И пламя погасло.

Вдруг воздух наполнился звуками. Их было так много, они были такие разные, что Зорэн понял: ещё немного – и он оглохнет. Пение птиц, рёв диких зверей, цокот копыт, человеческих говор – лес ликовал. Его голос был как никогда могуч и громок. С него спали оковы Смерти. К нему вернулась жизнь, дремавшая, прятавшаяся в норах и пещерах.

Особенно силён в этом голосе был волчий вой. Будто все волки – жители поселения и те, кто сидел вокруг горы и кто минутами раньше был волфом – завыли в один голос, единым дружным хором. Они сообщали миру о радости, вспыхнувшей в лесу.

С их воем радость проникала и в Зорэна. Ощущение великого, общего счастья наполняло его изнутри, звало прочь с горы. Звало туда, где ликовали оборотни. Туда, где был его дом.

Зорэн обратился в волка, зажал в зубах единственную ветку, что осталась в дровнице, и бросился вниз. Дорога к поселению казалась бесконечной.

– Огонь!

Зорэн, на ходу возвращая человеческий облик, бежал навстречу Буре и сразу попал в её крепкие объятия. Она обвивала шею руками, часто дышала и вновь и вновь повторяла его имя. Они стояли у входа в поселение. К ним стекались другие волки.

– Я не знаю, что случилось, – затараторил Зорэн, едва Буря ослабила хватку. – В лесу вдруг стало так шумно. Птицы, звери… И мне стало так хорошо!

– Глупый! – засмеялась Буря, не сводя с него светящихся счастьем глаз. – Ты победил Смерть – вот что ты сделал! Волфы расколдованы: они вернутся в стаю. Нам некого больше бояться. Ты спас нас!

– Я просто… – Зорэн выдохнул. Перед глазами пронеслись сцены с горы, и только теперь он начал осознавать, что там произошло на самом деле.

– Просто-просто! Просто ты на самом деле избранный!

– Я принёс только одну ветку.

– Ты с ума сошёл? Какие ветки, дружище! – Ураган похлопал Зорэна по плечу. – Ты герой! Мой подопечный – герой! Мог ли я подумать, что буду сопровождать героя?!

– Так это ты был моим спутником?

– Да. Спорим, ты даже меня не заметил? – Ураган весело подмигнул ему и пошёл в толпу оборотней, громко рассуждая о том, как он будет праздновать целую неделю.

Встречать Зорэна собралась вся стая. Он смущенно почесал затылок, когда заметил это. Оборотни аплодировали, кричали ему поздравления и благодарности, улыбались и плакали. От них отделилась огромная мужская фигура.

– Я украду тебя ненадолго, – сказал вожак, тепло улыбнулся Буре и жестом приказал Зорэну следовать за ним.

Они вышли за пределы поселения и пошли вдоль частокола. Из-за него всё ещё слышалось ликование и весёлая суматоха: волки начали готовиться к торжеству.

– Старую ведьму пытались убить разными способами, – заговорил вожак, когда они отошли достаточно далеко, чтобы посторонние не смогли услышать. – За её головой ходили многие волки, даже взрослые, опытные охотники. Но с горы в стаю возвращались единицы. В том числе и Огонь. Ему тоже удалось сбежать.

– Но это оказалось слишком легко. Я и сам не успел понять, как Смерть уже сгорела.

– Огонь тоже пытался сжечь её. Вас отличает лишь то, что он полагался только на свою силу. Он думал о том, как совершить подвиг, как избавить лес от гнёта ведьмы. А ты просто хотел вернуться домой, к семье, к Буре.

– Так дело в ней?

– Огонь не предупредил Бурю, когда решил пойти к Смерти, – хотел произвести впечатление, вернувшись победителем. И её шнурок он потерял где-то на подступах к горе, – вожак с интересом посмотрел на Зорэна, а потом вдруг тепло, по-отечески улыбнулся. – Знаешь, я думаю, что пророчество говорило не об одном волке. Вдруг избранных два?

Зорэн пожал плечами.

– Я живу в стае очень давно. Я видел много несчастных случаев, не только ту злосчастную охоту. И всё время я убеждаюсь в одной истине: нельзя надеяться лишь на себя. Стая всегда тебя поддержит, особенно если ты прямо попросишь её о помощи. Помни об этом, Огонь.

***

Стая праздновала до самой глубокой ночи. Даже дети, хоть и клевали носом, продолжали сидеть у костра и слушать сказки вожака. Волки танцевали и пели, уставали, пили вино, снова пели и танцевали.

Зорэн не раз стоял в центре у костра, не раз выслушивал витиеватые поздравления и благодарности, не раз оказывался в крепких мужских и женских объятьях. Но с наступлением темноты смог ускользнуть на Зелёную скалу вместе с Бурей.

Зорэну хотелось многое ей сказать. Хотелось поблагодарить за помощь и поддержку, за веру. Но он не нашёл слов. Обнял её, положил щёку на рыжую макушку и замер.

– Как думаешь, они будут вместе? – спросил Эхо, наблюдавший за Зорэном и Бурей снизу.

Рядом с ним сидел Ураган. Его серебристая туника потеряла рукав в дружеском пьяном бою, волосы растрепались, лицо раскраснелось. Он выпил ещё один кубок, утёр губы ладонью и кивнул.

– Куда денутся, – икнул, немного подумал и, став непривычно серьёзным, добавил. – К тому же Буря подарила ему личный узор. Их дарят в знак верности перед свадьбой. Огонь, хоть и не знает пока об этом, вряд ли будет против.

Проходящая мимо девушка наполнила кубок. Ураган обворожительно улыбнулся ей, проводил задумчивым взглядом и снова повернулся к Эхо.

– Я лично посвящу Огонька в наши традиции. Завтра. А пока давай выпьем за их счастье. Давай-давай, я разрешаю!

Примечания

1

Мельница, «Зов крови»

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***