Черная вдова [Гала Григ] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Про Жанну рассказывали всякие невероятные истории. Ее сторонились, за спиной шушукались о том, что она схоронила трех мужей. Каждый из них был безумно влюблен в нее и буквально сгорал на глазах в течение года. Череда смертей послужила поводом для закрепления за Жанной мрачного и отталкивающего титула — Черная вдова.

* * *

Высокий статный мужчина заговорил с Жанной, испросив разрешения присесть за ее столик. Женщина взглянула на него строго, и в ее взгляде он увидел неизбывную печаль.

— Вокруг много свободных столиков, вы могли бы сесть за любой.

— Но вы очаровали меня с первого взгляда. Я весь во власти ваших прекрасных, глаз. — Ну вот, опять начинается, с грустью и раздражением подумала Жанна.

— Мужчина, отойдите, пожалуйста. Со мной опасно знакомиться, — она произнесла эти слова просто, но в них было нечто, говорящее о том, что к ним следует прислушаться.

— Это еще почему? — прищурившись и с улыбкой недоверия спросил незнакомец.

— Я — черная вдова. Слышали о таких женщинах?

— Нет. Но сразу хочу отметить, что к вам это не имеет никакого отношения. Вы прекрасны, и весь ваш восхитительный облик никак не вызывает ассоциации с чем-то черным и мрачным.

— Это обманчивое впечатление. И тем не менее, оставьте меня в покое, если хотите еще пожить.

Незнакомец недоверчиво улыбнулся и явно не собирался ретироваться. Настроение у Жанны испортилось. Сколько раз приходилось отшивать надоедливых мужчин, буквально пожирающих ее сладострастными взглядами. И все для их же блага. Вот и на сей раз она уже поняла, что просто так не получится избавиться от незнакомца. Она резко встала, сделав жест официанту, чтобы тот подошел за расчетом. Взяла сумочку и направилась к выходу, сожалея о том, что не удалось полностью насладиться удивительным экспрессо, который можно было выпить только в этом тихом и неприметном кафе.

Мужчина оторопело глядел ей вслед. Он не поверил ее словам. А ее уход принял на свой счет — ну просто не понравился он этой дерзкой красавице. Видать, не дотягивал до ее требований. Жаль. Провожая прекрасную незнакомку взглядом, он хотел было незаметно последовать за ней. Но в этот момент она оглянулась, словно предугадав его намерение, и посмотрела на него так сурово, что он решил оставить это рискованное предприятие.

Жанна шагала по людной улице, стараясь не замечать восхищенных взглядов мужчин. Как ей все это надоело! И что они в ней такого находят, что не могут устоять.

— Я ведь даже не кокетничаю ни с одним из них, — возмущалась она. — Мне что паранджу одеть или как? Может, пластику сделать? — она рассмеялась. — Да уж лучше в монастырь уйти.

По своей природе Жанна была очень общительная, приветливая и добрая женщина. Она не понимала, каким образом по мере взросления стала притягивать к себе мужское внимание. При этом девушка, в отличие от своих сверстниц, никогда не пользовалась косметикой, не умела кокетничать и не носила вызывающе-откровенной одежды. Все скромно, все прилично, но недостатка в ухажерах Жанна не испытывала никогда.

Уже дома она вспомнила о приятном мужчине, пытавшемся завязать с ней знакомство. Призналась себе, что он ей понравился. На вид ему было не более сорока. Гладко выбритый, прилично одетый, вежливый. Почему бы и нет? Но тут же отмела все крамольные мысли — хватит, напробовалась уже. Три неудачных брака за спиной (кстати, почему неудачных?) и каждый раз быстрый и трагический конец.

Жанна стояла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение, и не находила в нем ничего сверхпривлекательного. Она никогда не считала себя красивой. Самая обыкновенная молодая женщина. За плечами уже чуть больше тридцати. Вот и морщинки уже намечаются.

— Да ну их всех! Мне так хорошо одной. Тихо, спокойно. Ни о ком не надо заботиться. Жаль только, что не успела ребеночка родить.

Жанна задумалась. Она вспомнила печальный опыт своей первой любви.

Май. Парк. Влюбленные до изнеможения, Валька и Жанна не могли оторвать глаза друг от друга. Легкий ветерок шаловливо играл ее волосами цвета каштана, беспардонно вздымал подол ее юбчонки, до неприличности обнажая прелестные ножки. Валька задыхался от чего-то непонятного, тревожного и дурманящего, заставляющего все тело млеть. Жанночка озорно поглядывала на него, глаза ее манили в какую-то неведомую даль… Весна была в своей завершающей стадии, она не могла допустить, чтобы эти двое, очарованные друг другом, не испытали всей силы страсти, которую помощница любви так щедро дарила всему сущему на земле…

Глава 2

— Жанна, тебя легче перепрыгнуть, чем обойти! — Валентин нежно обнимал свою беременную жену, а она, отяжелевшая, располневшая, только отдувалась при каждом движении и очень важничала, осознавая свое особое положение. Она была прекрасна, как прекрасна каждая женщина, в которой живет уже новая жизнь. Она была горда гордостью жены, собирающейся подарить своему любимому мужу наследника или наследницу. Они были молоды, счастливы, и было неважно, кто это будет — сын или дочь.

Глядя на этих голубков, невозможно было не позавидовать их счастью. Валентин боготворил жену, готов был на руках ее носить. Вот только боялся навредить подрастающему в ее животике малышу. А если там малышка, — думал будущий отец, — то тем более. Они отказались заранее узнавать пол ребенка, чтобы не нарушить остроту ожидания. Правда, УЗИ все равно приходилось проходить в положенные сроки. Тут уж ничего не поделаешь.

Беременность протекала без осложнений, легко. У Жанны всегда было прекрасное настроение, поэтому и будущему ребеночку не приходилось волноваться. Жанна не могла нарадоваться на мужа. Несмотря на молодость, он уже успел получить хорошую должность в конструкторском бюро. Проекты его всегда одобрялись, что приносило приличный доход. Ожидалось очередное повышение и, конечно, приличная надбавка к зарплате. О чем еще могли мечтать молодожены, ожидающие пополнения в семье?

Валентин настоял, чтобы его обожаемая Жанночка ушла с работы на раннем сроке беременности, чтобы не дай Бог ничего не случилось с ней или с ребенком. Жанна была не совсем довольна таким поворотом, она скучала по сотрудницам рекламного отдела процветающей парфюмерной компании.

— Ну что с нами может случиться? — пыталась она спорить с мужем, но тот был неумолим. Поэтому пришлось смириться. Маясь от безделья, Жанна стала посещать Клуб будущих мамочек. Там у нее появилась подружка — Анита.

Проблем у новой знакомой было выше крыше. Она была беременна от своего босса, который, как это часто случается, был женат и обременен тремя детьми.

Жанна очень сочувствовала молодой женщине, оказавшейся в столь двусмысленном положении, и удивлялась ее стойкости. Анита была из тех неунывающих людей, которым любые невзгоды по плечу. Свою беременность она воспринимала как нечто увлекательное, отсутствие крепкого мужского плеча в такой ситуации — абсолютно нормальным. Ведь, как она говорила, знала, на что идет. Да и была на сто процентов уверенна, что все у нее будет ОК. В свои 22 года Анита еще не обзавелась своим жильем, снимала крохотную квартирку, но это ее никак не смущало.

— А на что ты будешь растить малыша? Ведь декретных не хватит даже на памперсы, — удивлялась Жанна, на что та весело отвечала:

— А папашка на что? Пусть только попробует заартачиться! У меня уже видео заготовлено, где мы… ну ты сама понимаешь, чем занимаемся! — и беззаботно хохотала. — Он за свою благоверную руками и ногами держится. Ее отец — золотая жила. Всем хватит.

Анита была ужасной пофигисткой, но именно этого не хватало Жанне, зацикленной на «а вдруг». А противоположности, как известно, притягиваются. Поэтому Валику приходилось ухаживать практически за двумя беременными женщинами, угождать им во всем и всячески ублажать их капризы.

— Жаннка, у тебя не муж — золото. Вот бы мне такого, — мечтательно говорила Анита в редкие минуты, когда ее покидал оптимизм, и будущее матери-одиночки рисовалось далеко не в розовых тонах. Подобные дифирамбы слышала и от других подружек. Жанна улыбалась в ответ и, переживая, как бы ее счастье не сглазили, возражала:

— Да ладно, не такой уж он идеальный. Как все мужья — носки вразброс, рубашку чистую из шкафа сам взять не может, галстук — Жанночка, завяжи…

— Не гневи Бога, Жаннка — частенько говорили ей знакомые.

Да Жанна и сама после таких отнекиваний мысленно просила прощения. Но вспоминала слова Ксении Петровны (или как ее называли деревенские — Аксиньи): от излишних похвал, сказанных в недобрый час, жди беды.

Только забывала она о другом: негативные мысли материализуются и притягивают несчастья. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ее постоянное «а вдруг» было предопределено ее же страхами.

Ноябрь выдался на редкость теплым. Деревья, одетые в яркий осенний наряд, никак не желали расставаться с разноцветной листвой. Сидеть дома не хотелось. Валентин предложил на выходные поехать на дачу — природа, воздух, шашлычок. Жанна была в восторге. И, конечно же, настояла, чтобы Анита тоже поехала с ними.

Ей нравились поездки в эту глухую деревеньку с удивительным названием Блажино, где муж недавно купил небольшой домик. Валик буквально за месяц обустроил его, преобразив в чудесное место для отдыха. Именно здесь они познакомились с Аксиньей Петровной, по сути бывшей им совсем чужим человеком. Ее единственный внук работал вместе с Валентином, он-то и рассказал, что по соседству с бабушкой практически даром продается дом.

Аксинья Петровна жила в соседнем обветшалом доме, и очень радовалась их приездам. Внук не часто навещал ее, а новые соседи были удивительно милыми и внимательными людьми. Она с удовольствием приглядывала за домом в их отсутствие. Они платили ей заботой и вниманием, таким дорогим и необходимым для пожилых одиноких людей.

Валентин колдовал над мангалом. Молодые женщины удобно устроились в уютной беседке. У стола, установленного под развесистым кряжистым дубом, суетилась Аксинья Петровна. Она решительно отправила на отдых будущих мамочек, которые, кстати сказать, не особенно сопротивлялись.

Обе откровенно любовались единственным мужчиной, спортивная фигура и уверенные движения которого поражали силой и ловкостью. Валентин, поглощенный таинством приготовления шашлыка, был прекрасен. На разгоряченном от жаркого огня лице выделялись красивые карие глаза. Широкие брови, сдвинутые от старания к переносице, делали выражение лица мужественным, но почти по-детски пухлые губы смягчали это впечатление, выдавая добрую натуру.

Жанна, перехватив восхищенный взгляд Аниты, даже немного приревновала подругу к мужу. Но тут же спохватилась, она была уверена в чувствах Валентина и доверяла своей подруге. Однако попыталась отвлечь ее внимание от созерцания своего сокровища. Повод искать долго не пришлось — соседка уже приготовила салат, а от мангала доносился завораживающий и манящий аромат шашлыка:

— Пойдем выберем сок. Валик привез персиковый, гранатовый и апельсиновый, — и шепотом добавила: — Аксинья Петровна принесла что-то крепкое, вот только не знаю, для кого!

— А Валентин?

— Ты что, он за рулем ни-ни. Тем более, когда меня везет куда-нибудь. А вот соседка наша по грамульке себе позволяет, — Жанна прыснула в ладошку: — наверное, поэтому в свои 60 лет еще такая шустрая!

Шашлычок удался на славу. Благодаря стараниям Валика, он получился сочным и румяным. Молодые женщины, в силу своего интересного положения, сдерживали свои аппетиты, налегая больше на салатик и отварную картошку, заботливо приготовленную Аксиньей Петровной. Зато уж Валентин с соседкой, что называется, в полной мере насладились кулинарным шедевром. Аксинья Петровна от щедрот своих пыталась уговорить соседа отведать ее первачка — сама варила. Но Валик был неприклонен. Так и пришлось ей унести домой непочатую бутылку с мутновато-белой жидкостью.

День, проведенный на свежем воздухе, и сытная еда утомили всех. Однако спать никому не хотелось. И они после ужина долго еще сидели на свежем воздухе, а потом и в доме. Подруги в ожидании первенцев делились своими ощущениями, Валентин завороженно слушал их, при этом не отрывая влюбленных глаз от своей драгоценной Жанночки.

Спать легли поздно. Среди ночи Жанна проснулась, услышав приглушенные стоны мужа. Он ворочался во сне. Жанна прикоснулась ко лбу мужа, и в ужасе замерла от его горячности. Валик приоткрыл глаза:

— Пить хочется, — вялыми губами произнес он.

Жана поспешила за водой, но вернувшись, была поражена, что муж уже крепко спал, отвернувшись к стене. Она еще раз потрогала его лоб и удивилась — на сей раз он был совершенно обычный на ощупь. К тому же и стонать Валик перестал. Жанна долго еще прислушивалась к его ровному дыханию, потом, постепенно успокоившись (сон, наверняка дурной приснился после сытного ужина), уснула и сама.

Утром, едва открыв глаза, Жанна обратила внимание на неестественную позу мужа. Он лежал, поджав колени чуть ли не до подбородка. Она тронула его за плечо — никакой реакции. Страх сковал тело. Пересилив себя, Жанна осторожно выбралась из постели и тихонько прошла в комнату, где спала Анита.

— Ань, проснись. Мне кажется с Валиком что-то не так, — ее буквально трясло от страха и утренней прохлады.

Анита с трудом открыла глаза и резко села на постели — настолько была поражена видом подруги, которую трудно было узнать. С привычной ей быстротой реакции, Анита вытягивала из Жанны, что именно ее беспокоит в поведении мужа.

— Ани, он не просыпается, — голос дрожал и прерывался.

— Что ждем? Надо звонить в скорую. — Она быстро набрала номер неотложки и дала растерянной подруге телефон: — объясни подробно, что и как.

Пока Жанна сбивчиво объясняла, что ее встревожило в поведении мужа, Анита уже была у постели Валентина. Она попыталась развернуть его скорченную фигуру, на что в ответ услышала ужасный стон.

Она выхватила у Жанны телефон:

— Срочно! Приезжайте немедленно! Здесь совсем беда.

Тело Жанны медленно сползло на пол, голова обессиленно повисла. Она была без сознания.

— Этого только не хватало! Жанна, очнись! — и в трубку: здесь двое, одна беременная! — Анита опрометью бросилась к Аксинье Петровне. Та уже не спала, кормила своих курочек.

— Помогите, там… — и сама рухнула, словно подкошенная.

Приехавшая бригада Скорой помощи не была готова к такой ситуации. Медсестра приводила в чувство двух беременных женщин, врач осматривал скрюченного здоровяка-мужчину, который уже не реагировал на осмотр.

— Вызывайте реанимационную бригаду, — скомандовал врач, — самим здесь не справиться.

На Жанну было страшно смотреть, она все пыталась встать и подойти к лежавшему без движения мужу, но ноги не слушались ее. Врач, осматривающий Валентина, выразительным взглядом указал медсестре на пятно, медленно расплывающееся по ночнушке Жанны. Та среагировала моментально, сделала ей укол и распорядилась, чтобы обеих беременных сопроводили к машине. В это время уже подоспела вторая бригада. Они занялись Валентином, который почти не проявлял признаков жизни. Все происходило молниеносно. Растерявшаяся Аксинья Петровна только горестно всплескивала руками, причитая:

— Господи, да что же это такое?!

— Поедете с нами, — коротко бросил ей врач.

Дорогие читательницы! Спасибо, что заглянули на мою страничку. Если новая книга нравится, ставьте звездочки и подписывайтесь на автора (то бишь на меня!). Подписавшись, вы будете получать уведомления о добавлении продов.

Глава 3

Очнувшись от наркоза, Жанна долго не могла понять, что произошло и где она находится. На стуле прикорнула соседка по даче. Уловив малейшее движение Жанны, она вскинула на нее глаза, проворно подсела на ее кровать.

Жанна попыталась встать, но резкая боль в области живота заставила ее отказаться от этого намерения.

— Лежи, лежи, дочка. Тебе пока нельзя вставать.

У Жанны похолодело внутри, она привычным движением ощупала живот и с мольбой в глазах посмотрела на Аксинью Петровну:

— Живой?!

— Да как же, детка? Ведь на шестом-то месяце всего.

Крик Жанны был слышен по всему отделению. Подбежавшая медсестра ввела успокоительное:

— Что же вы так сразу ей сказали? — она укоризненно посмотрела на пожилую женщину.

— По кусочку-то во стократ больнее будет, — уверенно возразила та.

— Не смейте говорить ей о муже. Врач сделает это сам. А вы пойдите погуляйте пока по парку, — потом сочувственно посмотрела на съежившуюся пожилую женщину и уже сочувственнее сказала: — В столовую сходите, два дня ведь ничего не ели.

— Деточка, а как там супруг ее? — допытывалась по дороге сердобольная женщина.

— Не знаю, он в другом отделении, в реанимации. В коме он. Вряд ли… — и больше ничего добавлять не стала.

Жанне несколько дней ставили сильные успокоительные, поэтому она окончательно осознала свое положение только по прошествии трех дней. Ксении Петровны в палате уже не было, ее отправили домой.

— Ну как вы? — стараясь говорить ободряюще, заговорила с Жанной врач, Ирина Васильевна. — Получше? Через пару дней — домой.

— Что со мной случилось? — она не ждала слов утешения, хотела понять суть происходящего.

— К сожалению, спасти вашего ребенка не представлялось возможным. Срок был слишком маленький и большая потеря крови.

— Кто… — дальше говорить не могла. Слезы душили, обильно стекали по лицу.

— Разве на УЗИ вам не сказали? Это была девочка…

Жанна отвернулась к окну. Долго молчала, пытаясь проглотить ком, подступивший к горлу. Плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Затем, не поворачивая головы спросила:

— Меня никто не навещал?

— Ну почему же, здесь два дня дежурила ваша бабушка.

— А муж? — буквально выдохнула короткое слово.

— Вы сами скоро к нему зайдете.

— То есть? — непонимающе вскинула на врача глаза. Она пыталась вспомнить что-то, но сознание упорно не возвращало события того ужасного утра.

— Он в реанимации, — Жанна привстала.

— Лежите, лежите, вам еще рано вставать. Через день-два.

— Что с ним?

— Панкреонекроз. Он пока в коме. Его погрузили в искусственный сон. Подробнее вам объяснит лечащий врач. А пока набирайтесь сил.

Жанне ничего не говорило это непонятное слово, но оно показалось ей каким-то особенно зловещим. Лежать здесь стало невыносимо. Она хотела увидеть мужа, пусть спящим, но хотя бы на минуточку. Но куда идти и как промелькнуть незаметно мимо дежурящей на посту медсестры?

Дверь тихонько приоткрылась и в проем протиснулась неуклюжая фигура Аниты? Она виновато прятала глаза. А Жанна буквально впилась взглядом в ее выпирающий живот: — Значит у нее все хорошо… — сначала боль, потом жгучая зависть, а затем — все же смирение: ведь Ани не виновата, что у нее так случилось.

— Как ты? — все еще боясь поднять глаза на подругу спросила Анита.

— Я хочу к нему. Но туда нельзя… Расскажи, что случилось?

— Ты не помнишь?

— Нет.

Это был тяжелый рассказ, прерываемый вопросами рыдающей Жанны.

— Помоги мне встать.

— Ты с ума сошла! Тебя все равно туда не пустят.

— Я сказала помоги мне. А дальше я уж сама разберусь.

Они прошли мимо ошарашенной медсестры, протест которой остановил устрашающий взгляд Аниты и приложенный к ее губам палец. Спустились в лифте на первый этаж. У двери в реанимацию их остановил врач.

— Куда это вы? К нам нельзя.

— Я должна увидеть мужа, — это было сказано так жестко, что страж в белом халате вынужден был уступить, незаметно кивнув медсестре на шкаф с медикаментами.

Сердце Жанны билось в сумасшедшем ритме, в ногах прибавилось силы. Она, поддерживаемая подругой, смело вошла в палату интенсивной терапии. Хотела ринуться в объятия любимого мужа, но здесь доктор был непреклонен. Она всматривалась в лицо Валентина, пытаясь увидеть следы страданий, ведь не зря же он был опутан непонятными проводами, трубками, присосками. Но лицо его было спокойно, безучастно и, что особенно поразило Жанну, оно стало чужим. Какая-то неуловимая тень лежала на всем его бесстрастном облике. Это был ее Валик, но он стал другим — далеким. Поражала и особенная бледность кожи, и заострившийся нос, и слегка синюшные губы.

— Разбудите его, — она умоляюще смотрела на врача. Тот опустил глаза:

— К сожалению, это будет конец. Мы поддерживали в нем жизнь до вашего выздоровления.

— Но он же просто спит! — уже не в себе кричала Жанна. — Пустите меня к нему, — вырывалась она из рук медсестры, пытающейся поставить ей укол…

Что было дальше, Жанна помнила очень смутно. Похороны, два гроба — большой и маленький. Масса лиц и ни одного знакомого. Люди, люди, люди и … она — совсем одна.

Глава 4

Жанна находилась в полной прострации.

Что делать?

Как жить?

Для чего жить?

Ее, словно преступника на место преступления, неудержимо влекло в больницу. Туда, где она последний раз видела живым своего Валика. Туда, где потеряла своего крошечного ребенка. Ее болезненное сознание все еще находилось под завесой медикаментозного спокойствия, но уже требовало возвращения в реальность.

После долгих колебаний она все же решилась. Жуткий страх, густо приправленный отчаянием и почти физической болью утраты, подстегивал ее необъяснимое стремление еще раз пережить все.

Это было влечение отчаяния, усугубляемое образовавшейся вокруг нее пустотой и одиночеством.

Это был ее незавершенный гештальт.

Это была ее плаха.

На плаху ей хотелось поудобнее уложить свою горячечную голову и принять исполнение приговора как избавление от невыносимой боли, постоянно разрывающей ее сердце в клочья.

В глазах ее застыло безумие, обрамленное лихорадочностью поиска сути случившегося. Нет, скорее, как ни странно, это было здоровое желание постичь невероятность всего произошедшего.

Жанна решительно вошла в кабинет заведующего реанимационным отделением. Эдуард Борисович узнал в ней ту несчастную, потерявшую недавно мужа и ребенка. Его рука потянулась к телефону — вызвать медсестру, дабы предупредить очередной взрыв эмоций и не дать впасть безутешной вдове в агрессивную депрессию, способную отнять у нее разум.

Но что-то подсказало ему, что надо дать ей выговориться. И он предложил Жанне присесть на стул. Его спокойный тон, усталые и умные глаза — все указывало на то, что ему не раз доводилось сталкиваться с человеческим горем и доносить до отчаявшихся суть неизбежности и естественности такого страшного понятия, как смерть.

— Что привело вас сюда? — с участием спросил он несчастную женщину.

— Почему?! Как это могло произойти?! Он был совершенно здоров… — начав с повышенных тонов, Жанна постепенно сникла. И это красноречивее всего объясняло ее смятение. Ее неверие в возможность столь скоропостижного ухода любимого человека.

— Согласен с вами.

Тихо, спокойно, без тени желания доказывать, что было сделано все возможное для спасения пациента.

— Однако понять причину стремительно прогрессирующей болезни можно только при условии знаний о ней.

— Так объясните мне, — просительно, умоляюще, требовательно.

— Панкреонекроз — это тяжелая форма стремительно развивающейся патологии, поражающей поджелудочную железу. — Жанна сконцентрировала всю силу своего сознания на ужасном слове, пока еще не объясняющем ей ничего.

— Она сопровождается стремительным отмиранием клеток, что приводит к поражению всех органов и систем. Это и становится причиной необратимых последствий. — Он старался подобрать простое, но не примитивное объяснение, понимая, что перед ним сидит женщина, желающая постичь всю суть причины. Без этого нет ей успокоения, нет возможности жить дальше. Поэтому он продолжал ровным и убедительным голосом:

— Тотальное поражение поджелудочной, ставшее причиной летального исхода, — Эдуард Борисович внимательно следил за Жанной, отмечая любые изменения в ее поведении и состоянии. Она была напряжена, собрана и, казалось, впитывала каждое его слово, стараясь найти то объяснение, которое заставило бы ее поверить в реальность случившегося, — …было спровоцировано врожденной патологией железы и неумеренным употреблением жирной и жареной пищи.

— Шашлык… — перед Жанной возникла картина того трагического вечера. Тогда еще не трагического, а спокойного и счастливого. Она опять была близка к обмороку, но усилием воли заставила себя задать самый главный вопрос:

— Шансов не было?

— Практически — никаких.

Он налил стакан воды и предложил Жанне. Она автоматически опустошила стакан. Ее механические действия свидетельствовали о глубокой внутренней работе сознания. В висках стучал набат, сердце едва справлялось с бушующим приливом крови.

Жанна посмотрела на врача. Взгляд ее был пустой, пугающий, но в нем уже улавливалась работа мысли.

Ей не стало легче. До полного принятия потери необходимо было пройти еще не одну стадию. Но самая страшная — осмысление утраты — уже началась. Оставалось принять ее, а затем — пройти сложный путь от депрессии до выздоровления.

Главное — ее мозг справился с отрицанием произошедшего. В обратном случае недалеко было до безумия, способного погрузить ее в беспросветную тьму, где нет ни боли, ни страданий, ни стремления жить.

Не сказав ни слова, Жанна вышла из кабинета. Под сочувственными взглядами, пошатываясь, прошла по коридору. На улице ее встретила Анита, чудом или простым женским чутьем определившая, где можно найти подругу.

Бурный поток слез, наконец-то, прорвался. Ему не под силу было смыть всю горечь утраты. Но это было началом облегчения, так необходимого для возвращения к жизни.

Она еще не знала, что впереди ее ждет целая череда потерь и страданий. Хватит ли сил пережить весь ужас отмеренных на ее долю несчастий? Останется ли в ее израненном сердце место для любви, или же оно очерствеет от натиска горя и неизбывной тоски?..

Глава 5

— Жанночка, зачем ты здесь? — спросила только для того, чтобы как-то начать разговор. — Поедем ко мне.

— Нет, мне надо ехать в Блажино?

— Я с тобой?

— Как хочешь.

В такси ехали молча. Находиться рядом со скорбящим человеком просто невыносимо.

Что говорить?

Как себя вести?

Анита решила лучше молчать, не бередить подруге душу и ждать, когда она сама нарушит молчание. Но Жанна погрузилась в свои грустные мысли, печально созерцая осенний пейзаж, совсем недавно радовавший ее во время недавней поездки в деревню.

Но это было в другой жизни, обозначающейся коротким словом «до». Что касается «после», было пока неясным и мрачным.

Анита искоса поглядывала на Жанну. Не ждала ничего хорошего от посещения дачи. Поехала исключительно от страха за подругу, и не желая оставлять ее одну.

— Подождите нас минут пятнадцать, — попросила Жанна водителя. Анита вздохнула с облегчением: — Значит, не собирается задерживаться здесь надолго.

— Зайдем к Аксинье Петровне, — бросила на ходу, даже не глянув в сторону своего дома. Он стал чужим, холодным и вызывал страх при мысли о том, что здесь произошло.

Соседка встретила их радушно, но тоже с трудом находила ничего не значащие слова, переживая, как бы они не разбередили еще не затянувшуюся рану.

— Аксинья Петровна, — начала с порога Жанна, — я за вами. Вы не могли бы пожить у меня? Одной совсем невмоготу… — слезы хлынули потоком. Унять их не было слов у обеих женщин, печально созерцающих ее безутешное горе.

— Да как же я брошу здесь все? — наконец промолвила соседка. Отказаться было невозможно, но и согласиться — сложно.

Жанна присела на стул, обвела взглядом ее простенькое жилище:

— Я одна не смогу. Ну хотя бы на время. — В словах было столько боли, что Аксинья Петровна только кивнула:

— Я мигом, к соседке забегу, присмотрит за домом.

Анита, присутствующая при разговоре, удивилась, что Жанна не обратилась с этой просьбой к ней. Но потом поняла причину — ее беременность.

Словно, прочитав ее мысли, Жанна сказала:

— Ани, я тебя очень люблю, но мне будет тяжело с тобой. Я тебя не брошу, но…

— Да ладно, ты права.

На обратном пути женщины разговорились. Ни о чем. И это было как раз то, что было сейчас необходимо.

— Можно я буду называть вас тетей? Аксинья Петровна — очень длинно.

— Лучше уж бабушкой. Я как раз тебе в бабушки и гожусь.

Жизнь потихоньку устаканивалась. Жанна решила вернуться на работу. Это не оставляло времени на погружение в депрессию. Вечерами бабушка Ксеня, как стала называть соседку Жанна, рассказывала ей историю своей жизни. В один из таких вечеров разговор зашел о родственниках Жанны.

— А у меня никого нет. Я выросла в детском доме. Мама умерла во время родов. Я знаю ее только по фотографиям и рассказам отца. У меня есть мамин крестик, папа рассказывал, что мама никогда не снимала его. Только оставила дома перед родами.

Вот, посмотрите. Он необычный. Я такого больше нигде не видела. — Жанна достала крестик из шкатулки.

— Носить не пробовала?

— Нет. К золотой цепочке он не подходит, а на ниточке как-то неудобно. Не носят так теперь.

— Ну да, — согласилась Аксинья. — Освятить бы его надо в церкви.

— Да зачем же? Я ведь его не ношу. Лежит просто в шкатулке. Да и в церковь я не хожу. Отец не приучил, а сама как-то не сподобилась.

— Молодые редко церковь посещают. А зря. Так, может, я снесу?

— Бабушка Ксеня, над вами еще посмеются. Простой деревянный крестик, истертый весь. Вот даже червоточинка есть. Я думала выбросить. Только рука не поднимается — память от мамы.

— А что же отец твой, жив?

— Нет, папы не стало, когда мне и пяти лет не было. Сердце у него остановилось. Внезапно.

— А другие родственники?

— Не знаю. Маленькая еще была, не помню. Только и фотографий никаких не осталось, кроме маминых.

Жанна достала большой альбом. Фотографий было немного. Но по ним можно было судить, какой счастливой и любящей парой были отец с матерью. Аксинья всматривалась в лицо молодой женщины, глядевшей на нее с фотографии. Что-то в ее глазах было странное. Они оставались грустными даже тогда, когда она улыбалась или даже смеялась. А лицо ее мужа, тоже выражающее любовь и счастье, на последних фото приобрело удивительный оттенок неизбывной грусти.

— Давай поужинаем, — Аксинья отложила альбом в сторону. Она отметила про себя, что Жанна совсем не похожа на отца, а вот с матерью у нее разительное сходство — одно лицо.

Аксинья Петровна в отсутствие Жанны все же решила отнести крестик в церковь. Священник, к которому она обратилась, проходил по церковному двору. Он внимательно ее выслушал и долго рассматривал памятную вещичку, затем отдал, отказавшись выполнить обряд освящения. Он не стал объяснять причину, только, возвращая крестик Аксинье, сказал:

— Не поможет.

— Что не поможет?

— Идите, женщина. В церковь такие вещи вносить нельзя.

Аксинья стояла во дворе церкви, с недоумением разглядывая крестик. На первый взгляд ничего необычного в нем не было. Только был он очень старый и сбоку на нем была едва видимая точка — будто жучок-точильщик полакомился деревянным изделием.

Озадаченная женщина думала о том, что же ей делать дальше с этим странным крестиком. Если в церковь нельзя, значит надо обратиться к другим силам. Она была наслышана о сверхъестественных способностях экстрасенсов, разгадывающих любые тайны. Только где же их найти?

Ноги сами привели ее к импровизированной доске объявлений. Проще — к столбу, на котором красовались бумажки с информацией на любой вкус. Были там и координаты магов, колдунов и, конечно же, экстрасенсов. Аксинья выбрала последнюю категорию, уж больно звание внушало доверие. Она оглянулась по сторонам, словно делала что-то непозволительное, и оторвала номерок телефона. Ловко спрятала его в карман и с сознанием выполненного долга отправилась домой. Визит к экстрасенсу, Алисе Золотаревой, отложила до следующего дня. Да и приготовиться надо было — вынуть незаметно фотографию матери Жанны.

В этот вечер Аксинья Петровна была неразговорчива, задумчива и невнимательна. Жанна только диву давалась. Обычно словоохотливая, бабушка Ксеня односложно отвечала на ее вопросы, рано ушла спать, сославшись на плохое самочувствие.

Жанна встревожилась. Общение с Аксиньей скрасило ее одинокое существование, не давало окунуться без остатка в пестование своего горя. И вот сегодня Аксинья Петровна оставила ее один на один со своими мыслями. Это было невыносимо. Поэтому Жанна набрала Аниту:

— Ну, здравствуй. Как у тебя дела, чем занимаешься?

Анита была на своей волне:

— Валяюсь, как старая развалюха в постели. Сплю и ем. Потом опять ем и сплю. Разбухла, как тесто в квашне.

— Ничего, уже недолго осталось.

— О! Этот месяц кажется мне бесконечным. Скорей бы уж, что называется, разрешиться бременем. Ах-хаха! — Анита увлеклась и не заметила, как стала разговаривать с Жанной, как раньше, словно ничего плохого не произошло. Она прикрыла себе рот рукой и самокритично отругала себя: — Дура ненормальная!

У Жанны больно сжалось сердце: — Почему судьба так жестока к ней? В чем она согрешила перед Богом? Ведь она бы сейчас тоже радовалась в ожидании рождения своей маленькой девочки. Но судьбе было угодно не только разбить ее сердце с уходом Валика, но и лишить ее счастья материнства.

— Ты что замолчала? — уже кричала в трубку неугомонная подруга. Она не теряла оптимизма даже перед таким ответственным моментом, как предстоящие роды и приобретение статуса матери-одиночки со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Да так, ничего. Аксинья что-то захандрила. А я заскучала. И что бы я без вас делала? Ты береги себя, Ани. Себя и своего мальчика… — Дальше говорить не могла. Слезы, эти бесконечные слезы. Они перекрывали дыхание, жгли глаза. Но надо было держаться.

Жанна почти шепотом, чтобы Анита не догадалась о подступивших слезах, попрощалась с подругой. С тоской посмотрела на свою одинокую постель, от которой веяло холодом…

Сколько еще одиноких дней и ночей ей придется пережить, пока отпустит жгучая боль в сердце? Как долго будет продолжаться черная полоса в ее жизни? В этот момент Жанна была уверена, что остановилась на ней навсегда.

Глава 6

Ксения Петровна чуть свет поднялась с постели. Она хотела быстренько приготовить что-нибудь к обеду и ужину, чтобы освободить время для похода к экстрасенсу Алисе.

Как только Жанна ушла на работу, Ксения Петровна набрала номер телефона, указанный в объявлении. Ей ответил приятный женский голос. Объяснив причину своего звонка, Ксения спросила, когда можно будет встретиться, предупредив, что позже 16:00 она не сможет посетить ясновидящую.

— Вам повезло — у меня есть окошечко с двух до трех. Если вас устраивает, жду.

Старания Ксении удвоились. Она не хотела, чтобы Жанна что-то заподозрила, поэтому надо было все успеть сделать по дому.

Алиса жила на шестом этаже и надо было воспользоваться лифтом, которого Ксения Петровна панически боялась. Да и не умела она пользоваться этим чудом. Поэтому решила подниматься пешком. К двери Алисы подошла с одышкой. Слегка отдышавшись и уняв дрожь в коленках, позвонила в дверь. Ей открыла приятная женщина.

— Я так понимаю вы не со своей проблемой ко мне? И вас волнует судьба чужой женщины.

Ксения, справляясь с волнением, только кивнула: — Неужели она меня насквозь видит? Ну да, она же экстрасенс! — и успокоилась.

— Можно взглянуть на фото? Надеюсь, оно у вас есть?

Все еще не успев унять дрожь в руках, Ксения протянула фотографию Жанны.

Золотарева долго вглядывалась в снимок. Молчала. Брови ее сошлись на переносице, образовав складку, свидетельствующую о том, что ждать хорошего не приходится.

— Это ваша знакомая, — утвердительно произнесла наконец. — Недавно она потеряла мужа и ребенка.

Ксения напряглась и опять смогла только кивнуть. Потом судорожно покопалась в своей сумочке и достала сначала старенький деревянный крестик, затем еще одну фотографию — матери Жанны.

Все эти вещи лежали на столике перед Золотаревой. Брови ее все больше хмурились. Она посмотрела на Ксению Петровну:

— Дело достаточно серьезное. На вашей знакомой лежит родовое проклятие, перешедшее к ней от ее матери. Та, в свою очередь, унаследовала его от своей. Получается, что эта карма переходит по женской линии уже четвертому поколению женщин.

— Что же это за карма такая, что ждет мою Жанночку?!

— Она схоронит еще не одного мужчину. Ведь таких женщин называют Черная вдова. Слышали об этом? На ней нет видимого клейма. Она не отличается от других женщин, но вот что касается мужского внимания, то оно будет постоянно преследовать ее, нравится ей это или нет. И еще, даже не вступая с ней в брак, мужчины будут внезапно умирать. При этом им будет везти во всех начинаниях, что касается бизнеса или других ситуаций, в которых прежде постоянно не везло. Однако, находясь рядом с Черной вдовой, мужчины подвергают себя смертельной опасности.

Скажите, а ваша знакомая ведь очень добрая и общительная женщина.

— Да, конечно. Жанночка очень мила и добродушна. И она так страдает, что больно смотреть на нее. А можно ли снять это проклятие?

— К сожалению, нет. В нее будут безумно влюбляться мужчины, постоянно окружать ее вниманием, но трагический конец им будет предначертан.

— А крестик? Что делать с этим крестиком?

— Крестик сам по себе не несет в себе негатива. Но вот эта отметинка — она указывает на роковые события, преследовавшие его прежних хозяев и передающиеся новым. Но ведь она не носит его на теле.

— Нет.

— Это хорошо. Он ей дорог как память о матери, но лучше избавиться от него. Если это невозможно, надо спрятать его подальше и не прикасаться к нему. — Ксения все больше поражалась способности Алисы видеть прошлое. Но ей хотелось узнать и о будущем Жанны.

— А что ждет мою девочку впереди?

— Это во многом зависит от нее самой. Но вы ни в коем случае не должны рассказывать ей об ее страшной карме. Со временем она сама все поймет и сделает для себя выводы. Скорее всего, ее ждет полное одиночество.

Ведь у нее доброе сердце, и она не захочет гибели любящих ее мужчин. Правда, легкая жизнь ей не уготована. Она пройдет через несколько трагедий, а затем, скорее всего, замкнется в себе, не желая заводить новые знакомства.

— Неужели нельзя ничего сделать?

— Рок Черной вдовы — очень сильное проклятие, насланное на женщину с использованием черной магии и переходящее на все последующие поколения в новых воплощениях, проявляясь со все большей силой. В четвертом воплощении агрессия становится страшной и способна утянуть за собой много мужских жизней.

Разорвать порочный круг практически невозможно. Есть только два варианта. В первом случае, не желая погубить любимого человека, Черная вдова должна пожертвовать своей жизнью ради своего мужчины. И проклятие снимется, потеряет способность передаваться по наследству. Второй вариант — для снятия метки Черной вдовы обратиться за помощью к очень сильному мастеру магии.

Я не владею этим даром, — Алиса вздохнула тяжело. — Только я вас еще раз предупреждаю: нельзя рассказывать ничего Жанне. От этого сила и агрессивность злого рока становится во стократ сильнее.

— Бедная моя девочка, — Ксения Петровна вытерла набежавшую слезу. — А может ей в церковь походить?

— Походить можно. Даже нужно. Не помешает, но и не поможет. Это ее карма, с которой ей суждено жить. Долго, но не счастливо.

Домой Ксения возвращалась в тяжелом расположении духа. Ей и до посещения экстрасенса было очень жалко Жанну. А теперь стало просто невыносимо. При этом надо еще сохранять страшную тайну.

Она успела положить на место фотографии. Крестик спрятала под мелочами, лежащими в шкатулке, да так, чтобы его вовсе не было видно. Затем перекрестила всю шкатулку (на всякий случай). И только после этого присела отдохнуть. На душе было неспокойно.

Вечером Ксения все приглядывалась к Жанне, пытаясь найти в ней что-нибудь необычное — мрачное, злобное, пугающее. Но Жанна и в самом деле была самой обычной молодой женщиной. Только вот даже в глубоком траурном одеянии она была слишком уж привлекательной.

* * *

Внук Ксении Петровны, редко появлявшийся в деревне у бабушки, решил навестить ее. Каково же было его удивление, когда он узнал от соседки, что она давно уже живет в городе с Жанной, женой покойного Валентина.

Антон (так звали невнимательного внука), узнав на работе адрес бывшего сослуживца, отправился выяснять, что заставило его бабулю покинуть свой дом. Ведь сколько он ни звал ее к себе, та ни в какую не соглашалась. А тут — на тебе, к чужим людям уехала, все бросив.

Поздний звонок в дверь удивил Жанну. Она никого не ждала.

— Вам кого? — На звонок подоспела и бабушка Ксеня. Она всплеснула руками и со словами «Тоша, Тошенька» бросилась обнимать незнакомца.

Жанна была наслышана о нерадивом внуке, но никогда его не видела. Поэтому с нескрываемым любопытством рассматривала молодого человека.

Ксения Петровна засуетилась, виновато поглядывая на Жанну:

— И как это ты сподобился меня разыскать. Давненько ко мне не заглядывал. А я вот здесь теперь, с Жанночкой проживаю. Да ты проходи. Жанна, ты ведь не против? Внук это мой, Антоша.

Антоша был раза в полтора выше своей бабушки. Да и лет ему было уже достаточно, чтобы застесняться от ласковых домашних имен, какими величала его бабуля при этой красивой статной женщине с грустными, но такими прекрасными глазами. Он укоризненно посмотрел на бабушку:

— Что же ты не предупредила, что теперь здесь живешь? Я уж подумал, не случилось ли чего с тобой.

— Ну так уж получилось. Не сердись. Я все собиралась как-нибудь сообщить тебе, да все как-то недосуг.

Жанна почувствовала себя лишней при разговоре двух родных людей и уже хотела уйти к себе в комнату. Ксения Петровна остановила ее:

— Жанна, а может, мы чайку сообразим? Давно ведь я внука не видела.

— Да, конечно, бабушка Ксеня, я сейчас приготовлю. Проходите, — обратилась она к нежданному гостю, — Что же вы все на пороге стоите.

Ксения Петровна, немного стесняясь вприсутствии Жанны, стала подробно допытывать Антона, как он, что он, почему так долго не навещал ее. Внук на ходу придумывал объяснения, а сам все посматривал на Жанну.

Бабушка, перехватив его взгляд, разволновалась и стала поторапливать его:

— Антоша, ты бы ехал домой, поздно ведь.

Внук улыбнулся ей:

— Детское время еще не кончилось, ба! И вообще, что ты меня гонишь? Успею я домой.

Ему совсем не хотелось уезжать. Но после чая оставаться было как-то неудобно. И, пообещав бабушке, что будет навещать ее почаще, он, наконец, распрощался и уехал.

После его отъезда Ксения Петровна никак не могла уснуть. Она заметила, как Антоша поглядывал на Жанну, и в ее сердце закрался страх. Если бы она не побывала у Алисы Золотаревой, то была бы очень даже рада такому обороту событий. Ведь она давно убеждала внука, что пора бы ему жениться. Ведь парню уж под тридцать, а он все по девочкам бегает.

Только вот теперь она была всерьез обеспокоена как бы ее любимый Антошенька не влюбился в Жанну. Она и Жанну успела полюбить всей душой. Лучшей жены для внука и желать не надо бы. Вот только шлейф ее вдовий… С этими тревожными мыслями Ксения уснула.

Жанне тоже не спалось. На нее нахлынули воспоминания о счастливой жизни с Валиком. Появление Антона никак не затронуло сердце Жанны. Но он был одного возраста с ее мужем, и этот факт почему-то бередил душу, болью отзывался в сердце. Засыпая, она вспоминала, каким заботливым и любящим был ее Валентин. И, конечно же, во сне этой ночью она видела своего Валика здоровым, веселым и радостным.

Глава 7

Антон сдержал слово, данное бабушке, и стал частенько навещать ее. Только Ксении Петровне это было не по душе. Она с тревогой замечала все возрастающий интерес внука к Жанне. Успокаивало только одно обстоятельство — равнодушие Жанны. Она погрузилась в горестные воспоминания о своем Валике, и никто больше в этом мире не интересовал ее.

Это было умопомрачение и, казалось, оно никогда не закончится. Валентин приходил к ней по ночам. Являлся живым, страстным, любящим. Жанна со всей страстью молодости отдавалась ему. Ловила его жаркие поцелуи. Сгорала в его объятиях.

Пробуждение не возвращало ее к реальности. Она разговаривала с Ксенией, с Анитой, она вкладывала весь свой потенциал в рекламу парфюмерной продукции. Только эта Жанна не жила, существовала. Никто не мог бы признать ее невменяемой, грустной, больной. Она одела маску благополучия и принятия трагической ситуации. Но это была только половинка Жанны. Вторая и, быть может, самая что ни на есть натуральная, жила в ночных сновидениях. Там она была нежной и ласковой. Там она была счастливой, желанной, любимой и горячо любящей.

По утрам просыпаться не хотелось. Повседневные дела отвлекали от мыслей о Валентине. Жанна понимала, что сны не являются продолжением реальности. Признавала смерть Валентина, осознавала, что его не вернуть. Но благодарила судьбу за романтические сновидения, где вновь ощущала всю прелесть свиданий с мужем. Бережно хранила свою тайну от всех, поддерживая в них уверенность в то, что у нее все хорошо, что она уже смирилась с потерей мужа и ребенка. И старается жить дальше.

Ксения Петровна однако давно приглядывалась к Жанне и уже догадывалась, что ее спокойствие — маска, за которой она скрывает свои истинные чувства. Она сочла странным, что Жанна не начинала разговоров о муже, не плакала по ночам в подушку и просыпалась утром с улыбкой. Однажды она не выдержала молчания, которое стало привычным в их доме:

— Жанна, ты не хочешь съездить на кладбище?

Вопрос застал Жанну врасплох. Она, словно провинившаяся девчонка, смутилась. Ей тяжело было признаться, что в ее мыслях Валентин жив. Смерть дочки она приняла и, оплакав ее еще в больнице, скорбела, сокрушалась, жалела о случившемся. Поэтому и с Анитой старалась не видеться, чтоб не бередить рану, созерцая, как она поглаживает свой огромный живот в ожидании рождения сына. Так Жанна защищалась от непосильной тяжести двойного удара судьбы, который могла не пережить. Но как объяснить это сердобольной Ксене?

— Да, надо съездить.

— Когда думаешь?

— Давайте завтра.

На том и порешили. Ксения, от природы наделенная мудростью, хотела вернуть Жанну в реальную жизнь, подозревая, что неспроста она не оплакивает смерть мужа. Поэтому и решила встряхнуть ее чувства у могилы дорогих сердцу людей.

Жанна припала к маленькому гробику, вплотную прилегающему к большому надгробию. Долго сдерживаемые слезы прорвались наружу, омывая еще свежую могилку. Горе матери, стертое новой утратой, с утроенной силой накрыло бедную женщину. Белые розы, которые она бережно возложила к основанию маленького крестика, казалось, тоже оплакивали крошечного ангелочка. Ветерок шевелил их листьями, словно подавая знак о том, что здесь давно ждали этого внимания.

Ксения стояла рядом. Она тоже плакала. Тихо, молча.

Рыдания Жанны становились все безудержнее. Плечи судорожно вздрагивали. Она просила прощения у своей крошечной девочки за то, что не сберегла ее. Ксения Петровна хотела подойти к Жанне. Пора было уводить ее с кладбища. Она уже жалела, что привезла ее сюда. Слишком свежи были трагические события.

Странным показалось ей, что, оплакивая дочку, Жанна не скорбела о муже. Решила отойти, оставив женщину наедине — может, стесняется.

Жанна, заметив, что Ксении рядом нет, действительно прикоснулась к могиле мужа. Она гладила холодный земляной покров, с трудом представляя себе, что под этой огромной тяжестью Валику, ее любимому Валику, земля может быть пухом. Прикосновение к леденящему холоду осенней земли с особой остротой пронзило сознание Жанны. Валика больше нет! Как нет их маленькой кровиночки! А сны — это только желание из ночи в ночь оживлять его. Нарушать его покой. Она ясно осознала всю сущность ее ночных фантазий. Это было эгоистическое желание не отпускать его в мир иной. Поняла всю противоестественность своего эгоизма.

— Я отпускаю тебя, — прошептала она, — покойся с миром, мой дорогой. Я люблю тебя по-прежнему. Но любовь моя не потревожит больше твой покой. Путь Господь простит тебе все грехи. Я буду молиться за тебя и за нашу малышку. Прости, что не уберегла вас.

Это было настоящее возрождение к жизни. Болезненное, но благодатное. Память о дочери и муже навсегда останется с ней. И сколько бы ни прошло лет, боль потери тоже останется с ней навсегда.

Ксения, издали молча наблюдавшая эту сцену, успокоилась — так должно быть. Когда-нибудь это должно случиться. Принять и испросить прощения — вот что важно для выздоровления. Живые должны жить…

Спасибо Леночке за подписку на автора. Как и обещала, сразу добавляю новую главу. И не одну. Жду комментариев и лайков. Спасибо.

Глава 8

Анита позвонила Жанне поздно ночью:

— Жаник, у меня, кажется, началось! Что делать? Ты можешь приехать?

— Звони немедленно в скорую! Сумка собрана?

— Нет, я не думала, что это может случиться так неожиданно. У меня на полу лужа, — Анита плакала.

— Кровь? — в ужасе спросила Жанна.

— Нет, из меня плюхнулось чуть-ли не ведро чего-то похожего на воду.

— Я сама вызову бригаду. Ты ложись и жди.

Жанна опередила приезд Скорой помощи. Она ласково журила подругу, всегда такую деятельную, когда дело касалось других. А для себя даже не собрала сумку, которая должна быть готова у каждой беременной женщины. Но Анита оставалась сама собой — беззаботной, бесшабашной, неосторожной, но везучей.

Через пять дней Ксения Петровна и Жанна встречали ее из роддома с конвертом, перевязанным голубой лентой.

Жанна настояла, чтобы Анита переехала жить в ее просторную квартиру, хотя это решение далось ей не без труда. Оставлять ее одну с малышом было боязно. Да и Ксения считала это наиболее разумным вариантом.

Хлопот хватило всем. Как оказалось, Анита со своей беспечностью не заготовила приданного для малыша. Все заботы об этом легли на плечи Жанны. И, надо отдать ей должное, она отлично справлялась: кроватка, коляска, бутылочки, чепчики, смеси — все было на высшем уровне. Жанна так увлеклась, что даже не заметила, что стала основным добытчиком в новой ее семье. Ей это доставляло удовольствие. Только иногда, глядя на счастливую, хоть и совершенно беззаботную подругу, ей становилось жалко себя.

Зависть? Это было не для нее. Она всей душой любила свою Ани, полюбила и ее малыша. Только не согласилась с предложением Аниты назвать ее сына именем покойного мужа. После долгих споров между тремя женщинами ребенка назвали Данилкой. Окруженный тройственной заботой, Данила быстро прибавлял в весе, чем очень радовал женское царство.

Увлеченные сюсюканьем вокруг малыша, они совсем забыли о существовании Антона. Да и с ним творилось что-то невероятное. Если раньше Ксения Петровна была озабочена его вниманием к Жанне, то теперь было очевидно, что он все больше очаровывался хохотушкой Анитой, что не особенно нравилось бабушке. Однако, благоразумно решив, что из всех зол надо выбирать меньшее, Ксения смирилась и пустила все на самотек.

Это привело к тому, что Антон, очарованный милой и веселой Анитой и ее сынулей, набрался смелости и в присутствии всех домочадцев сделал ей предложение. Женщины ахнули, но признали в нем в перспективе заботливого отца и любящего мужа. Все складывалось как нельзя лучше. У Ксении Петровны отлегло от сердца. Анита была счастлива, что кроме мужа у нее появилась заботливая бабушка. А Жанна радовалась за подругу и ее сыночка. Правда, она не удержалась и прочитала Аните целую лекцию о супружеском долге. Это было лишнее. Анита боготворила Антона. Здесь была и любовь, и благодарность, и простое женское счастье.

Антон настоял, чтобы его семья переехала к нему в полном составе, включая бабушку. Тем более что маленького Данилу она полюбила всей душой. Жанна не вписывалась в этот тандем. Ей пришлось смириться. Но к этому времени она уже пережила острую фазу потери и без прежнего страха стала жить одна в своей просторной квартире, рассчитанной на проживание полной и счастливой семьи.

Жизнь Жанны с переездом счастливого семейства Андрейцовых превратилась в тягостное времяпровождение. Днем она активно забывалась в творческом поиске рекламных блоков. Но вечера были мучительны. Их нечем было заполнить. Сначала она часто после работы заезжала к Аните, растворившейся в счастливом браке. Но потом заметила недовольные взгляды своей доброй бабушки Ксени. Не понимая, чем вызвано ее недовольство, Жанна решила, что не стоит злоупотреблять приветливостью подруги.

* * *

Природа, как известно, не терпит пустоты, поэтому не было ничего странного в том, что Жанне стал оказывать недвусмысленные знаки внимания генеральный директор парфюмерной компании, где работала Жанна. Он заметил ее на корпоративной вечеринке, на которую были приглашены незаметные, но незаменимые сотрудники отдела рекламы.

Жанна без особого желания согласилась принять участие в торжестве по поводу завершения разработки новых духов под романтическим названием Магия любви. Но ее уговорила Марина, дизайнер их отдела. Девушки не раз вместе коротали одинокие вечера за чашечкой экспрессо в соседнем кафе, куда забегали после работы.

Жанна с некоторым волнением собиралась на вечеринку. Это был ее первый выход за пределы рабочих будней и домашнего затворничества. Прошло более года со дня трагических событий, но она все еще носила траур по мужу. Черная одежда словно приросла к ней. Она уже не представляла себя ни в чем кроме глухих черных платьев без каких-либо украшений. Но сегодня рука непроизвольно потянулась к шкатулке с женскими штучками. Перебирая колечки, сережки, цепочки, Жанна обнаружила в уголке шкатулки мамин крестик.

Одевать его она не собиралась, но взяла с единственной целью — почувствовать тепло матери, которым была обделена с первой минуты своего появления на свет. Долго рассматривала удивительную вещицу, прикосновение к которой наполняло ее какой-то необычной энергетикой. Жанне очень захотелось одеть потертый крестик поверх наглухо закрытого черного платья, но поняла, что он будет нелепо смотреться в сочетании с любой одеждой и уж тем более с вечерним платьем.

Настроение ее неожиданно изменилось. Она внимательно рассматривала себя в зеркале. Ужаснулась от того, что увидела в нем.

— Пора хоть что-нибудь изменить в своей образе, — подумала и удивилась новизне и необычности мысли. И тем не менее сняла затрапезное платье, укутывающее ее тело от щиколоток и чуть ли не подбородка. Порылась в шкафу и наконец нашла то, что искала.

Жанна сняла с вешалки прекрасное черное платье, которое она ни разу не надевала из-за выреза, откровенно открывающего ее грудь. Оглядела себя со всех сторон и осталась очень довольна своим отражением. Правда, для завершения образа решила не отказывать себе в удовольствии примерить бусы и серьги из белоснежного жемчуга. Снимать их уже не хотелось.

Удивляясь своему желанию выглядеть ослепительно, Жанна первый раз после смерти мужа нанесла макияж. Преобразившись по непонятной причине внутренне, она наносила все новые и новые штрихи в своей внешности. И через полчаса зеркало радовало ее новизной облика. Как давно она не испытывала удовольствия от созерцания своего отражения. Это было еще в прошлой жизни, жизни до ухода Валентина.

Ее появление в банкетном зале произвело ошеломляющий эффект. Ей вслед восторженно смотрели мужчины и с нескрываемой долей зависти — женщины. Марина буквально застыла, восторженно разглядывая Жанну:

— Ты сегодня какая-то особенная, чарующая. Как тебе это удалось?! Была в салоне красоты или у Бориса Васильева?

— Маринка, я просто выползла из своей скорлупы и не более того. Посмотри, ведь на мне по-прежнему черное платье, за которое ты постоянно ругаешь меня. Просто минимум косметики и бусы с серьгами. Это единственное, что я добавила к своему обычному наряду.

— Да нет, Жанна. Ты совсем другая. В тебе появилось что-то совершенно новое, неотразимое. Ты только не оглядывайся, но все мужчины буквально пожирают тебя алчными взглядами, а их спутницы готовы разорвать тебя на мельчайшие кусочки — от зависти.

Дифирамбы Марины прервал голос Олега Викторовича, молодого и блистательного красавца — гендиректора парфюмерной компании.

— Леди и джентльмены, мы собрались сегодня отпраздновать создание очередного шедевра в линейке наших духов. Надеюсь, что временные трудности с продажами останутся далеко позади. И наша продукция займет достойную нишу среди процветающих парфюмерных компаний. Особая роль на настоящем этапе отводится отделу рекламы, возглавляемому Дмитрием Кравцовым. — Гендиректор отыскивал среди собравшихся Кравцова, но буквально застыл, увидев в группе рекламщиков Жанну.

Скомкав заготовленную речь, Олег Викторович поспешил, что называется, в массы, пытаясь в этом шумном море найти ту единственную, которая буквально сразила его наповал.

Жанне было немного неуютно от всеобщего интереса к ее скромной персоне. Она не была новичком в компании, но сегодня приходилось буквально отбиваться от назойливости мужчин, желающих завязать с ней беседу.

— Марина, я, пожалуй, сбегу. Это становится невыносимым, — пожаловалась она приятельнице. В это время почувствовала, как кто-то взял ее под локоток. Перед ней стоял Олег Викторович, слывший отъявленным сердцеедом. Кроме поразительной внешности, он интересовал женщин своим несметным наследством, доставшимся от погибшего в авиакатастрофе отца.

— Простите, что нарушаю вашу милую беседу. Не могли бы вы уделить мне капельку своего внимания. У нас что появились новые сотрудники? Я никогда не видел вас в нашем офисе.

— Скорее, просто не замечали, — парировала Жанна, удивляясь своей смелости и легкости, с которой она ответила своему боссу. Маринка в ужасе застыла, представляя, как он мог взбелениться. Ведь о нем ходили слухи, что он терпеть не может своенравных девушек. Такие быстро вынуждены были увольняться с работы по собственному желанию и без выходного пособия.

Но сегодня, очарованно глядя на Жанну, он был скорее похож на безумно влюбленного молодого человека, нежели на губителя женских сердец.

Глава 9

Олег Егоров:

— Что со мной происходит? Мне кажется, я не в силах отвести от нее взгляд.

Она колдунья или как?

Неужели такая женщина работает в моей компании, а я до сих пор с ней не знаком?!

Ух ты, а она дерзкая. И, как ни странно, меня это не раздражает. Наоборот — заводит.

Кажется, она не особенно горит желанием общаться со мной.

Необычно. Все особи женского пола тают от одного моего слова. А это — скала! Гранитная скала!

Ничего, и не с такими справлялись.

Однако, я тушуюсь под ее холодным и спокойным взглядом. Ее приятельница уже кушает меня обволакивающим взглядом. А этой хоть бы что. Но я не из тех, кто сдается без боя.

Хотя. Что-то утрачиваю квалификацию.

Принимаю решение ретироваться. Ненадолго. Просто слишком людно. Не хочется показать себя влюбленным идиотом. Не к лицу главе фирмы.

— Вынужден вас покинуть. Но я не прощаюсь.

Жанна:

Что ему от меня надо? Наслышана о его похождениях. Сердцеед.

Он вообще-то ничего. Мужчина в стиле драматИк.

Огромные, чуть раскосые глаза. Цвета? Сложно так сразу рассмотреть. Скорее шоколадного, нежели черного.

Ресницы — чудо как хороши. Любая девушка позавидует.

Рост, конечно, супер. Спортивный, смуглый. Интересно, это природный цвет кожи или все же солярий? Волосы густые, темные. И как это он не блестит выбритой наголо черепушкой. Похоже, он постоянный клиент мужских салонов, массажных кабинетов, фитнес-клубов.

Красив, ничего не скажешь. Только мне не интересен. И вообще мне здесь никто не интересен.

Что я здесь делаю?

Хочу домой. Там тихо, спокойно.

А этому еще не надоело пялиться на меня? Ушел, а сам издали все поглядывает.

Жанна посмотрела на Марину, которую буквально обуял восторг. Рядом с ней стоял сам Олег Викторович. Жаль, конечно, что поедал глазами не ее, а коллегу.

— Мариша, пойдем отсюда, а?

— Да ты что! Останемся. Ну еще чуточку.

Фуршет, разговоры ни о чем, танцы.

Егоров решительно направился к Жанне. Она поняла его намерение и, не желая танцевать с ним, направилась в сторону дамской комнаты, на ходу бросив Марине:

— Я скоро.

Егорову ничего не оставалось, как пригласить на медленный танец Марину, которая почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Хотя понимала, что направлялся он не к ней.

Жанна умышленно задержалась в дамской комнате и вышла, только когда зазвучали задорные звуки популярной песни. Не станет же гендиректор выплясывать, как мальчишка. Не к лицу.

Однако он, проводив на место Марину, задержался около нее. И, конечно, не удержавшись, расспросил о приятельнице. Сухо и скупо Марина поведала о печальной судьбе Жанны.

— Замороженная, — подумал Олег. — Придется разогревать. — Правда, оптимизма как-то не почувствовал. Он даже оробел при возвращении Жанны и, галантно откланявшись, отошел.

Вечеринка заканчивалась. Жанна увлекла Марину, и они одними из первых покинули развеселившихся коллег.

Уже дома Жанна почувствовала облегчение. Ей в тягость были шум и веселье. Однако внимание, оказанное со стороны босса, все же занимало мысли одинокой, рано овдовевшей женщины.

Это и понятно. Молодость. Вот только образ Валентина все еще жив. Иначе и быть не может. Ее первая любовь. Жанне кажется, — единственная и последняя.

Но пути Господни неисповедимы.

Егоров не на шутку увлекся удивительной женщиной, не в пример другим никак не реагирующей на его знаки внимания.

Ощущения были новые, будоражившие кровь и не только. Он привык к легким победам. Однако сейчас понимал, что это не тот случай.

Олег понял, что влюблен в неприступную гордячку.

Но обнаруживал в себе не просто желание обладать ею, а какое-то необъяснимое благоговение.

Глава 10

Егоров не придумал ничего более оригинального, чем предложить Жанне Гавриловне повышение в должности. Повод достаточно подходящий — необходимость активной рекламной акции новых духов Магия любви.

— Ирина, пригласите ко мне Шелестову из рекламы.

Жанна подходила к кабинету шефа в некотором волнении. О нем ходили слухи, что неугодных работников, вернее работниц, он быстро и без объяснений увольнял. Неужели и ее ждет такая участь. Жалко. Она жила своей любимой работой. Кроме работы у нее никого и ничего не было.

А за ее спиной уже шушукались: новая пассия шефа.

Олег Викторович вышел ей навстречу с улыбкой. Вежливо предложил присесть. Сегодня Жанна была другая. В ней не было того неуловимого шарма, который буквально ошарашил его во время корпоративного торжества.

Только это не умаляло эффекта, производимого на Егорова. Ему, как ни странно, сложно было начать разговор. Чувствовал себя неуверенно, словно юнец на первом свидании.

— Я пригласил вас, чтобы предложить повышение в должности. Вы заслуживаете места начальника рекламного отдела.

— А как же Кравцов? Он хорошо справляется с возложенными на него обязанностями.

— И это вместо благодарности! — вскипел Егоров. Но, обуздав возмущение, вслух добавил: — Подыщем что-нибудь и ему.

— Мне бы не хотелось становиться причиной неприятностей для нынешнего руководителя отдела. Простите. Я пойду.

— Да как она смеет так нагло отвергать мое предложение! — мысленно взорвался босс, но что-то удерживало его от гнева. Поэтому он разочарованно произнес: — Как знаете. Только за отказ я прошу компенсацию. — Глупо, — пронеслось в мыслях. Но слова уже были сказаны.

Жанна с удивлением посмотрела на него:

— Что вы имеете ввиду.

— Я приглашаю вас отужинать со мной. И возражений не приму, — он мысленно обозвал себя идиотом из-за очередной глупости, но с волнением, совсем не характерным для него, ожидал ее ответа.

Последние слова шефа вызвали у Жанны улыбку, и она не сдержалась:

— А что если я не соглашусь? — вопрос поставил Егорова в тупик, он почувствовал, как щеки его пылают, но смиренно, удивляясь себе, проговорил:

— Этим вы очень огорчите меня. Ведь я сегодня именинник, — соврал на ходу, словно мальчишка. — Но если честно, то мне будет очень приятно провести с вами вечер. Соглашайтесь. — В его голосе послышалась мольба. Он злился на себя, но ничего не мог с собой поделать.

А Жанне стало жалко этого прославленного губителя женских сердец. Она немного помедлила и согласилась:

— Только не сегодня.

— Когда вам будет удобно, — обрадовался он, восторженно глядя вслед выходящей из кабинета удивительной женщины, сумевшей покорить его сердце, не прилагая к тому никаких усилий.

— У-фф! — воскликнул Егоров, оставшись один. — Неужели это я? Неужели это со мной. Но она неотразима. Какая стать! Какая сдержанность и … очарование.

Олег впервые ощущал такой восторг. И это новое для него чувство творило с ним чудеса. Он готов был петь, кричать на весь мир о своих ощущениях. Готов был положить к ногам Жанны весь мир в то время, когда она ничего от него не требовала — просто согласилась поужинать с ним.

А ведь сколько женщин добивались его благосклонности, хотя бы капельки его любви, его внимания. Но кроме этого в каждой из них он улавливал нечто от меркантильности.

Может быть, этого и не было. Может быть, некоторые из них искренне любили его. Но перед ним был печальный опыт его отца. Успешного предпринимателя. Магната парфюмерной промышленности, не раз обжигающегося на любительницах поживиться.

Егоров Виктор Афанасьевич — известная личность, будоражащая чувства и умы многих красавиц. Но он умудрялся влюбиться в стервозных искательниц легкой жизни, чьи меркантильные интересы были направлены на желание завладеть его несметным капиталом.

Сыну парфюмерного магната, лишившемуся матери в семилетнем возрасте, пришлось на себе почувствовать фальшивую любовь не одной мачехи. Он поневоле был свидетелем ссор и скандалов, с которыми эти алчные охотницы за золотым тельцом уходили от отца, убедившись, что он непреклонен в своем решении все оставить сыну.

Последний раз отец привел новую мачеху, когда Егору было восемнадцать. Маргарита была красавицей. Жгучая брюнетка с откровенно выдающимися формами, волновавшими бесчисленное множество мужчин. Что именно заставило отца в пятидесятилетнем возрасте не только влюбиться в прожженную бестию, но и привести ее в дом, осталось загадкой для него самого.

Марго была молода, всего на девять лет старше его сына. И тем не менее для отца это не стало поводом для беспокойства.

Маргарита быстро освоилась и почувствовала себя полноправной хозяйкой огромного особняка. Великовозрастный мачо позволял ей все, стараясь не обращать внимания на ее измены, которые она даже не старалась скрывать. Неизвестно, чем бы закончилась эта запоздалая страсть, если бы не трагические события, оборвавшие жизнь старшего Егорова.

Марго была в шоке. Причиной ее великой скорби была не внезапная гибель папика, а злость, бушевавшая от осознания, что ей ничего не обломится от шикарного пирога Егоровых. Магнат собирался узаконить их отношения, но не успел осуществить заветную мечту алчной хищницы.

Только Марго не собиралась сдавать позиции. Весь арсенал своего очарования она направила на наследника. Это был лакомый кусочек. Богатый красавчик давно волновал сердце, а в сложившейся ситуации и алчный мозг неотразимой красавицы.

Окружив заботой и вниманием несостоявшегося пасынка, она ловко расставляла свои сети, не лишенные страстного обожания наследного принца.

Олег был в полной растерянности от свалившейся так неожиданно ответственности, горя и страха перед действительностью.

Горе, помноженное на охватившую Олега растерянность и стремление утопить в спиртном страх привели его в объятия хищницы. Он растворился в ее страстных объятиях. Искусством совращения Марго владела в совершенстве. Это было ее ремесло.

Не различая ни дня, ни ночи, Олег плыл по течению грязной реки. Бесконечные пьяные оргии превратили его в безвольного телка, который уже был готов вступить в брак с хитрой и коварной Маргошей, которая по-своему даже была влюблена в милого Олежку. Правда, это не мешало ей одновременно развлекаться со своими старыми приятелями.

Если бы не усилия Артура, единственного верного друга Олега, состояние покойного отца растворилось бы бесследно. Да и сам он мог оказаться на дне жизни, так и не осмыслив всей мерзости этой развратной связи.

— Ты что творишь, идиот?! — гневно вопрошал Артур, взывая к затуманенному алкоголем и наркотиками разуму школьного товарища. — Неужели не понимаешь: Марго спаивает тебя с единственной целью — прибрать все к рукам. Потом тебя ждет одно — пинок под причинное место и гуд бай.

— Тебе не понять. У нас любовь, — еле шевеля непослушными губами возражал не проспавшийся от очередного кутежа наследник.

— Какая любовь! Да у вас тут чуть ли не групповой секс. Ты что не видишь, что дом полон ее поклонников. Они живут здесь, пользуясь твоей невменяемостью.

— Да пошел ты, — лениво отмахивался Олег.

— Ты бы хоть память отца не марал связью с его любовницей! Очнись. Пора взять себя в руки.

— Отстань. Мне сейчас хорошо. Я живу, как хочу. Маргоша, конечно, та еще стерва, но какая…

Артуру стоило немалых трудов, чтобы вытащить друга из этого омута и не допустить, чтобы в полубредовом состоянии Олег не совершил глупость, к которой склоняла его Марго.

Только глупость сделала она сама, отказав Олегу в доступе к своему манкому телу. Так она хотела ускорить события, но получилось с точностью наоборот.

Артуру наконец удалось раскрыть глаза Олега на нечистоплотность страстной подруги. Он буквально приволок упирающегося друга в соседнюю спальню, где его любимая Маргоша со всей пылкостью своей натуры предавалась любовным утехам с огромным волосатым мужиком.

— Вон из моего дома! — зарычал Олег, пытаясь вырваться из рук Артура. Марго, чуть прикрыв наготу простыней, бросилась в объятия своего любимого мальчика.

— Олежек, милый, прости! Я не понимаю, как это произошло…

— Пошла вон, шлюха! Убирайтесь все!

Потом было долгое возвращение к себе. Раскаяние. И отвращение. Отвращение ко всем женщинам, в которых он видел теперь только грязную похоть и необузданную страсть к деньгам.

Жанна была другая. Недоступная, очаровательная и, что самое главное, — в ней не было преклонения перед его состоянием, перед его могуществом и перед его славой опасного сердцееда, в которого он превратился после разрыва с Марго.

Гордая, независимая, настоящая. Она сразу покорила сердце Егорова. И не было теперь ему покоя.

Глава 11

Жанна включила телевизор, чтобы хоть как-то заполнить тишину в квартире. Происходящее на экране было всего лишь фоном для ее мыслей. Другие звуки и события давно не посещали ее одинокое жилье.

— Что со мной происходит? Я постоянно думаю о разговоре в кабинете босса. Но ведь я только шутя согласилась на его предложение. Неужели он всерьез решил, что это возможно.

А почему бы и нет? Ведь он ничего не знает обо мне. Значит, как всегда, уверен в своей неотразимости.

Красивый мужчина. И приятный. Зря про него болтают. И совсем он не наглый, и вовсе не грубый. А нахальства вообще нет.

Что-то я уж слишком его идеализирую! Прямо ангел во плоти. Надо выбросить дурь из головы.

Но почему бы мне не согласиться на вечер в ресторане? Не станет же он приставать ко мне при людях.

Нет! Даже мысли об этом нельзя допускать.

Но почему же? Неужели все человеческое мне должно быть чуждо? Или запрещено?

Валик, дорогой ты мой человек. Мне так плохо без тебя! Я тебя очень люблю. — Жанна остановилась перед дорогой сердцу фотографией. Свадебный снимок. Здесь они безумно влюблены, безумно счастливы.

— А что теперь? Только одиночество и тоска. И заполнить эту пустоту нечем.

* * *

Олег не мог унять волнение, вспоминая разговор с Жанной. Не проходило и часа, чтобы он не думал о ней. Эта удивительная женщина произвела на него неизгладимое впечатление. Хотелось видеть ее, говорить с ней, слушать ее. И вроде бы не было в ней ничего особенного. У него было немало женщин намного эффектнее Жанны. Но ни к одной из них он не прикипел душой. Легко заводил знакомства. Легко расставался.

А Жанна не давала ему покоя буквально с той минуты, как он увидел ее. Мысли постоянно возвращали его к тому памятному мгновению. Это был солнечный удар. Это была молния, пронзившая все его существо.

— Прошло уже целых три дня. Почему она молчит?

Стоп! Но ведь она не обещала сама назвать день и час. Какой же я!..

Завтра же загляну в рекламный отдел и напомню о данном обещании.

Егоров понимал, что его появление там вызовет кривотолки и сплетни. Но совладать с нетерпением не мог. Можно было бы узнать ее телефон и созвониться. Но его словно магнитом тянуло увидеть ее. В конце-то концов причина для разговора имеется: как продвигается работа над рекламным блоком духов Магия любви.

Звонок Артура Буравского, в свое время вырвавшего Олега из хищных объятий Марго, нарушил его романтическое настроение.

— Ты появляешься как всегда кстати, — радостно воскликнул Егоров, пожимая руку друга.

— А что, тебя опять надо вытаскивать?

— Похоже на то. Вернее, нет. Совсем не то. Понимаешь, я кажется встретил свою женщину.

— Начало интригующее. И кто она?

— Вряд ли ты ее знаешь. Шелестова Жанна из рекламного.

— Ты удивишься, но я о ней наслышан. Потому, собственно говоря, и решил навестить тебя. Весь офис только о ней и говорит. И, знаешь ли, активно упоминают рядом с ее именем твое. Говорят, ты влип.

— Меня не интересуют сплетни. Мне бы хотелось подробнее узнать все про Жанну.

— Уже могу доложить, — расплылся в улыбке Артур, — забочусь о тебе.

Егоров напрягся. Он боялся услышать, что Жанна несвободна, обременена кучей детей или что-то в этом роде.

— Значит, докладываю, — словно угадав его мысли, продолжил Артур. — Была замужем, рано овдовела. Ведет затворническую жизнь. Нигде не бывает, ни с кем не замечена. Достаточно?

— Вполне. Вот только почему такая очаровательная женщина одинока?

— Поговаривают, что она очень тяжело пережила внезапную смерть мужа и, якобы, в тот же день потеряла ребенка. Это все.

— Не густо. Но объясняет грусть в ее глазах.

— Надеюсь ты не собираешься просто развлечься с ней? Ведь с нее достаточно перенесенного горя. Послушай, оставь женщину в покое. Тебе ведь не свойственно постоянство. А бедняжка потом будет страдать.

— Нет, Артур, кажется, на этот раз все серьезно. Нет минуты, чтобы я о ней не думал.

— На тебя это не похоже.

— Вот и я о том же.

* * *

Жанна решила навестить Аниту. Давно не была у нее, соскучилась. Да и Данилку с бабушкой Ксеней хотелось увидеть.

— Наконец-то! А я уж думала тебе звонить. Только все некогда, — тараторила Анита, обнимая подругу.- Как ты живешь, что нового? — засыпала она Жанну вопросами. Потом отстранила ее и глядя прямо в глаза добавила: — А что это с тобой? Ты какая-то другая что ли стала?

— Не выдумывай. Просто давно не виделись.

— Нет уж, рассказывай.

— Ани, перестань. Где Данилка, Ксеня, Антон?

— Антоша на работе. Ксеня с Данилушкой на прогулке. Так что самое время о тебе поговорить.

— Да что обо мне. Вы тут как?

— Ой, Жанчик, я так счастлива! Антоша — просто прелесть. Такой заботливый, добрый. Даника обожает. Я вот, знаешь, о чем часто думаю: а вдруг какая-то другая ему понравится? Я ведь не переживу.

— Ты зачем о дурном задумываешься? Не смей. Все хорошо — и радуйся.

— Оно так. Но как вспомню, что чуть из семьи своего шефа не увела, стыдно становится. Ведь там жена, дети, а я — хиханьки да хаханьки. А ну как Антоша нас бросит?

— Ани, я тебя умоляю. Все будет хорошо. Ксения как? — решила сменить тему Жанна.

— Да она от Даника не отходит. Иногда ревную даже.

— Он, небось, уже совсем большой стал?

— Богатырь! Уже ходит. Теперь только глаз да глаз за ним.

Анита была счастлива. Это была уже взрослая женщина, трепетно оберегающая семейный покой, любящая сына и мужа.

Жанна вздохнула. Она тоже могла быть счастливой женой и матерью. Глаза затуманились, слезы были близко. Но удалось справиться, чтобы не расстраивать счастливую Аниту.

— А теперь все-таки о тебе, — принялась за свое подруга. — Все рассказывай.

— Нечего мне рассказывать. Но ты ведь не отстанешь… Воздыхатель у меня появился.

— Да ты что! И кто он?

— Наш босс. Егоров Олег Викторович. Может, знаешь такого?

— Ничего себе! Наслышана я о нем. Только ведь он известный гулена. Оно тебе надо?

— Я же не сказала, что он мне нужен. Мне и одной хорошо. Привыкла уже одна быть.

— Ну это ты брось. Молодая, красивая. Тебе замуж надо, ребеночка родить. В этом наше женское счастье. Зря я тебе про гулену ляпнула, не подумала. А вдруг у вас все сладится.

— Ну почему так сразу и сладится. Нет у нас с ним ничего. К тому же, не хочу предавать память о Валике.

— Прекрати. Валентина уже не вернуть. Да и он, глядя с небес на твое счастье, порадуется. Живые должны жить, так бабушка Ксеня говорит.

Легка на помине, на пороге появилась Ксения, держа на руках уснувшего Данилку. Уложив мальчика, она подошла к подругам:

— Вы о чем тут шепчетесь? Жанночка, как ты?

— Бабушка Ксеня, у Жанны молодой человек появился, — поспешила выложить Анита.

— Правда? — почему-то без особого восторга переспросила Ксеня.

— Да ну ее, балаболку, — отнекивалась Жанна. Просто знакомый с работы.

Возвращаясь домой, Жанна уже пожалела, что поделилась с Анитой и Ксеней своими новостями. Но и держать в себе их не могла. Слишком уж заполнили они ее мысли. Только не могла забыть, что бабушка не особенно обрадовалась ее рассказу.

— Наверное, осуждает, — решила Жанна. Это несколько омрачило ее настроение. Но уже дома она не вспоминала о задумчивом взгляде Ксении. Засыпая, опять решала для себя сложную задачу: ответить на предложение Егорова или забыть, как случайное, ничего не значащее обещание.

Вот только забыть не удавалось. Марина, завидев ее на работе, сразу спросила:

— Ну, что ты решила?

— Ты о чем?

— Не увиливай, Жанна. Прекрасно знаешь, о чем, вернее, о ком.

— Марина, не могу я. Просто не могу забыть мужа.

— А зачем его забывать? Он останется у тебя в памяти навсегда. Но ведь жизнь продолжается. Зачем ты заживо себя хоронишь?

— Послушай, Егоров, наверняка, и не помнит о нашем разговоре. А мы тут зря болтаем.

Дверь кабинета открылась. Девушки застыли — перед ними стоял Олег Викторович. Марина поспешила оставить его наедине с Жанной.

Глава 12

Егоров молча смотрел на Жанну, не находя слов. Это было настолько необычно для него, что чем больше он осознавал свое глупое положение, тем сложнее было что-то произнести. Он шел сюда достаточно уверенно. У него никогда не было затруднений в общении с прекрасным полом. Но, увидев Жанну, буквально остолбенел. Все его естество напряглось, и это напряжение было мучительным и постыдным, как думалось ему. Жанна видела его неуверенность и решила помочь ему:

— Вы что-то хотели сказать? — лукаво спросила она, хотя прекрасно знала, зачем он пришел. Просто ей было немного смешно — такой властный, такой решительный мачо стоит перед ней и не знает, с чего начать разговор. Чисто женское чутье подсказывало ей, что этот гордый человек уже в ее власти. Только не могла объяснить себе, чем это вызвано.

Олег, наконец, вышел из оцепененья:

— Я собственно за обещанным, — а сам подумал: — у-фф, ведь все так просто. Непонятно только, с чего это я вдруг закомплексовал?

— А конкретнее? — Жанна поймала себя на том, что кокетничает и отчитала себя: — хочется остаться без работы? Так это он мигом.

— Я жутко проголодался, — уже шутил Олег, — третий вечер не ужинаю. Не губите несчастного! — глаза его улыбались, и Жана сочла это за хороший признак, одновременно почувствовав легкость. Возникло желание, очень удивившее ее, — хотелось, чтобы он не уходил, а продолжал уговаривать ее. Она уже забыла, что такое общение с мужчиной. И внимание, оказываемое самим Егоровым, приятно щекотало самолюбие. И не только. Что-то теплело в груди и медленно разливалось по всему телу.

Жанна с нескрываемым восхищением любовалась крепкой мускулистой фигурой молодого человека, его двухдневной щетиной, придающей образу брутальность и свидетельствующей о некоторой жесткости характера.

А он стоял, не отрывая от Жанны восхищенных глаз, и, казалось, никакие силы не смогут вывести его из состояния очарованности и восхищения.

***

Я не узнаю себя. Что со мной происходит? Мысли все о нем. Но с этим надо что-то делать!

Валик, дорогой мой человек, я не забыла тебя. Ты в моем сердце останешься навсегда. Те краткие мгновения счастья, которые были отпущены нам, — единственное светлое пятно в моей жизни. Без тебя я словно и не жила. Время застыло. Все было мрак и пустота.

Но что-то случилось. Простишь ли ты меня?

Олег он другой. Сложный и непонятный. А с тобой все было так легко и просто. Мы были созданы друг для друга. Но судьба жестока. Тебя нет рядом, хотя в сердце ты всегда.

Не знаю, как объяснить это тебе, да и себе тоже.

Жана погрузилась в тяжелый сон. В нем не было Валентина. Но был кто-то другой, чем-то очень похожий на него. Лицо его Жанна разглядеть не могла, хотя пыталась подступиться с разных сторон. И каждый раз то натыкалась на спину, то незнакомец опускал низко голову, то его облик становился неясным и медленно таял в тумане.

Утром проснулась с тупой головной болью. Сказалось волнение вечера, проведенного в ресторане с Олегом. Она уже чувствовала привязанность к этому странному человеку, но боялась признаться себе в этом.

* * *

В свои тридцать четыре года Олег еще ни разу не испытал такого сильного чувства, как сейчас.

Отвратительную связь с Марго он вспоминал с содраганием.

То была растерянность перед внезапно обрушившейся ответственностью за дело отца.

То был разгул страстей, подогреваемый алкоголем, а порой и наркотиками.

То был блуд хищницы, пытающейся развратить и проглотить юнца со всеми доставшимися от отца миллионами.

Жанна буквально ворвалась в его сознание, овладела сердцем и чувствами, при этом абсолютно не предпринимая никаких попыток, чтобы хотя бы обратить на себя его внимание. Тогда как другие женщины готовы были по первому его зову принадлежать ему душой и телом. Именно их доступность и корыстность отталкивали Олега, напоминая похотливость и алчность Марго.

Он с умилением вспоминал о вечере, проведенном с Жанной. С ней не было легко и просто. Приходилось взвешивать каждый свой шаг, каждое слово. С одной стороны, это была сама простота, с другой — сплошная загадка.

Жанна легко поддерживала беседу, но ловко уводила его от разговора о ее прошлом. Сама тоже не пыталась выведать его историю. С одной стороны, это удивляло, с другой — радовало и указывало на искренность дружеских чувств. Жаль, что только дружеских.

Она, не рисуясь, но с достоинством остановила его, когда он пытался заказать экзотические блюда. Просто призналась, что никакой экзотики не пробовала. Понятия не имеет, как пользоваться палочками. Попросила заказать что-нибудь незамысловатое из русской кухни, чтобы не показаться неотесанной простолюдинкой. Правда, не устояла перед малиновым чизкейком, добавив, что давно мечтала попробовать что это такое. Мило и без жеманства.

Олег умилялся ее непритязательностью, вспоминая, как она предупредила его, что придет в своем обычном черном платье. Только попросил не отказывать ему в удовольствии и привнести капельку праздничности, добавив к нему белые бусы и серьги, которые были на ней в тот памятный вечер, когда он увидел ее впервые.

Он весь вечер не мог оторвать от нее взгляд. В нем бушевал вулкан желаний, но кроме восхищения он ничем не выказал своих чувств. Боялся отпугнуть ее при первой же встрече. Только прощаясь, не удержался, дотронулся губами до ее руки. А самомухотелось обнять ее и страстно целовать каждую клеточку ее тела, дышать ее дыханием и не расставаться ни на секунду.

Возвращаясь в свой одинокий огромный особняк, он мечтал только об одном — поскорее ввести ее сюда. Только не любовницей, нет. Она будет его женой, законной женой, которую он будет холить и лелеять, ни в чем ей не отказывая и открывая перед ней все прелести жизни.

Глава 13

Артур застал друга в мечтательном состоянии:

— Влюбился? — с порога спросил он.

— Артур, со мной творится что-то невероятное. Я хочу сделать Жанне предложение.

— С ума сошел? Ты ее совсем не знаешь. Одна встреча в ресторане — и жениться?! Это сумасшествие.

— Именно так. Я схожу по ней с ума. Она восхитительна. Понимаешь, я не могу спать по ночам.

— Послушай, тебе просто надо переспать с ней, и все очарование как рукой снимет!

— Прекрати! С Жанной так нельзя. Она другая. Поэтому я не буду тянуть. Попрошу ее руки и сердца, как полагается.

— Хочешь нарваться на отказ — пожалуйста. Потом ведь не простишь ни себе, ни ей. С твоим-то характером.

— Пожалуй, ты прав. Но что же делать?

— Мне ли тебя учить? Как обычно! Ну в крайнем случае два-три свидания, и она твоя.

— Артур! Еще одна пошлость, и ты мне не друг.

— Во как! Ну, значит, действительно, плохи твои дела. Только в любом случае попридержи коней. Да, есть в ней что-то необычное. Но это не повод, чтобы с барьера и в галоп.

— Боюсь, что меня опередят. Такие женщины не бывают одинокими.

— А вот тут ты не прав. Она больше, чем полтора года одна после смерти мужа. И, как видишь, очередь не выстроилась.

— Ну и выражаешься ты, Артур!

— Прости, прости! Не учел, что о Жанне можно говорить только высоким штилем.

— Хватит язвить. Лучше посоветуй, как быть.

— Считаю, лучше пообщаться. Узнать поближе друг друга (Артур прикрыл ладонью саркастическую улыбку). А потом уж предлагать руку и сердце. Может, она искусная аферистка, ловко выдающая себя за недотрогу.

— Артур!

— Молчу. А если по сути, то ты своим скоропалительным предложением можешь просто отпугнуть ее. Ведь так не бывает. Вы же взрослые люди. Должны все взвесить, а потом уж.

— Я дышать без нее не могу. Тебе не понять.

— Где уж. Давай так — хотя бы месяц-два. Ну там ресторан, бар. Пусть привыкнет к тебе, проявит себя. Да и ты уже с трезвой головой решать будешь, надо ли. Я в шоке. Я учу прожженного сердцееда, как завоевать женщину.

— С другими — запросто. А вот с Жанной все не так.

— Видишь ли, она, как я уже говорил тебе, очень тяжело перенесла потерю мужа и ребенка. Видимо, это наложило отпечаток на ее отношение к мужчинам. Да, она действительно очень сдержанна. Но эта сдержанность, как ни странно, не отталкивает, а притягивает.

— Не понял. И ты?

— Нет-нет. Упаси меня Бог. Я о том, какое она производит впечатление. А в тебе может говорить охотник. Ты привык с легкостью добиваться победы, а тут — облом. Она непробиваема.

— Этого я не говорил. Думаю, она хорошо ко мне относится.

— Как к боссу?

— Не совсем. Кажется, я ей нравлюсь.

— Тем более, куда торопиться?

— Пожалуй, ты прав.

Олег прислушался к совету Артура. Однако его терпения хватило ненадолго. За его спиной уже шушукались. Он, не скрываясь, спешил с огромным букетом к концу рабочего дня в ее кабинет (Жанна уговорила не появляться раньше). Они проводили вместе вечера, и оба чувствовали, как тяжело расставаться.

Жанна, установив в самом начале строгие рамки, уже жалела об этом. Ей нравился Олег, его вежливые ухаживания — цветы, конфеты, беседы в кафе (в ресторан ходить отказывалась). Она окунулась в эти дружеские отношения, но ею уже владели более вольные фантазии. Случайные прикосновения обжигали, а ведь они были не столь юными, когда этого бывает достаточно.

— Ты совсем измучила шефа, — отчитывала Марина Жанну за ее холодность.

— Я и сама измучилась. Но не могу же я первая… — глаза туманились, она замолкала.

— Нечего было изначально недотрогу строить.

— Марина, помолчи. Всему свое время.

— Ага, вы, словно дети, все за ручки будете держаться. Ненормальные какие-то. Оба.

— Да мы и за ручки не держимся.

— Глупо. Ну ты хоть пококетничай с ним, что ли. А то он будто боится тебя. Анекдот. Обоим за тридцать, а они все в прятки играют. У вас же на лице все написано. Оба по уши влюблены. Смотри, надоест ему это.

Они подъехали к дому Жанны поздно вечером. Олег, как всегда, провожал ее до двери. Поднимались по лестнице, растягивая удовольствие, — расставаться не хотелось. К счастью (бывает же такое), у Жанны подвернулась нога в лодыжке. Не успела она ойкнуть, как очутилась в крепких объятиях Олега. Боли уже не помнила. Жар разлился по всему телу. Его губы жадно припали к ее губам. Оба растворились в поцелуе.

Это было одно дыхание.

Это было одно желание.

Это было так долго ожидаемое торжество любви.

Олег бережно нес ее на руках, и не отпуская, одними губами прошептал:

— Ключи?

Жаркие объятия остановить было невозможно. Кожу обжигало от прикосновений. Губы слились с губами. Тело льнуло к телу. А сердца бились в такт — бешено и громко.

Это была их ночь. Это было их счастье. Это была долго сдерживаемая страсть, поглощающая без остатка.

Утренние лучи солнца ласкали их утомленные лица. Олег уже проснулся и любовался спящей Жанной. Она улыбалась во сне, а он нежно гладил ее волосы, разметавшиеся по подушке.

Жанна почувствовала на себе пристальный взгляд, и нехотя приоткрыла глаза. В них не было удивления, испуга, смущения. В них была любовь.

Наутро Олег форсировал события. Он, не откладывая, сделал Жанне предложение, поставив ее в тупик, но не давая возможности отступать. Он слишком долго (целый месяц!) ждал этого момента. Поэтому, когда она пыталась что-то ответить, он предупредил любое возражение долгим нежным поцелуем.

А она так истосковалась по нежности и ласке, что не в силах была сопротивляться. Олег не давал ей вздохнуть и покрывал поцелуями ее глаза, шею, грудь, все ее трепещущее тело, пока она в изнеможении между мгновенными паузами не прошептала:

— Я согласна.

Медовый месяц они провели в его огромном особняке. Как затворники. Никого видеть не хотели. Никуда ездить не пожелали. Им хватало друг друга. Им не нужны были впечатления. Оба истосковались по любви.

— Милая, я покажу тебе самые крутые курорты мира. Бали, Майами Мальдивы, Дубай, Гоа — выбирай. Только не сейчас. Я не хочу тратить драгоценные минуты счастья на созерцание достопримечательностей. Не сейчас. Подари мне счастье быть только с тобой. Белые песчаные пляжи, голубая вода и теплый ласкающий воздух, экзотические пейзажи — все это брошу к твоим ногам. Но сейчас только ты и я. Ты — моя жемчужина. Я весь твой.

Жанна была счастлива. Ей было достаточно любви и внимания, которым окружил ее Олег. Неизбалованная, она нежилась в этом оазисе поклонения, благополучия и радости.

Артур не раз пытался нарушить их уединение, но получал решительный отпор друга:

— Обеспечь нам хорошую прислугу. И не мешай.

— Но компания! Ты там нужен. Я не могу тянуть все один.

— Потерпи. А сейчас, прости — пошел вон!

Марина взывала к Жанне:

— Вы что совсем с ума сошли от любви?

— Мариночка, мы так счастливы.

— Все понимаю. Рада за вас. Но пора к людям.

— Не ворчи. Мы уже обсуждали это. Скоро будем.

Обеспокоенная Анита тоже уговаривала Жанну приехать. Она радовалась счастью подруги, но сгорала от любопытства:

— Я уже хочу видеть твоего принца! — шутила она.

Только Ксения угрюмо молчала, чем вызывала нескрываемое недовольство Аниты.

— Бабушка Ксеня, что не так? Что тебе не нравится?

— Все хорошо. С чего ты взяла, что мне что-то не нравится?

— Молчишь все. Будто не рада счастью Жанны. Не век же ей одной куковать.

— Ну да. Не век же. — И опять молчала.

Жанна настояла, что пора, действительно, возвращаться в реалии жизни. Олег внял ее уговорам. И, когда они, счастливые, и все еще влюбленные до безумия, появились в офисе, их ожидало не совсем приятное известие. Дела компании были в упадническом состоянии. Надо было срочно что-то предпринимать.

Олег взялся за работу с особым рвением, не совсем ему свойственным. Артур, его правая рука, был всегда рядом. Легко и за короткий срок дела пошли на поправку. Удачные сделки заключались одна за другой. Егоров горел на работе. Но это не мешало ему гореть и от любви.

Жанна уже вполне оправилась с положением хозяйки большого дома, ей нравилось самой решать все домашние проблемы. Олег по-прежнему души в ней не чаял. И уже через полгода напомнил своей драгоценной жене об обещанном удивительном мире.

Жанне трудно было определиться, что выбрать. Она только понаслышке знала, что существуют восхитительные места. Но вся эта экзотика с ее мистическими пейзажами, удивительной кухней и комфортабельным отдыхом не особенно прельщали ее. Скорее — пугали.

Хотелось во Францию. Но Жанна не могла объяснить, почему именно Франция. Олег изумился такому выбору. Но возражать не стал. Все влюбленные мечтают побывать в Париже — так объяснил себе прихоть жены.

Но Жанна была обычной женщиной, для которой французская столица была самым романтическим городом. Даже в самые яркие минуты их затворничества она страстно мечтала не о Бали и Мальдивах, а именно о Париже. И сейчас, когда компания мужа вышла на высокий уровень по реализации парфюмерной продукции, она согласилась с Олегом на романтическую поездку, но именно в Париж.

В принципе, ему было все равно, куда поехать отдыхать с прекраснейшей женщиной в мире. И пусть это будет Париж — город любви с его романтикой, шумными вечеринками и высоким искусством.

Они посетили Лувр, Собор Парижской Богоматери, Эйфелеву башню. Гуляли по Елисейским полям. У Жанны дух захватывало от красоты и особого аромата, царящего здесь. А Олег не мог нарадоваться на свою королеву, потакая всем ее прихотям и радуясь ее почти детскому восторгу.

Утомленные, они возвращались в гостиницу. Но, даже вконец уставшие, готовы были любить друг друга неустанно, жадно, страстно.

Все хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Надо было возвращаться домой. Бизнес не терпит длительного отсутствия. Артур торопил Олега — масса дел, не терпящих отлагательства.

Самолет взмыл в небо.

Они сидели, обнявшись. Отдохнувшие, счастливые, безмятежные.

Жанна прижалась к Олегу. Какое счастье быть рядом с ним. Какое счастье любить и быть любимой.

Олег задремал. Она сжимала в своих ладонях его крепкую руку, ее поддержку и опору, ее защиту и гордость. Ее любовь.

В какое-то мгновение Жанне показалось, что рука его обмякла. Она почувствовала, как голова его безвольно склонилась на бок. Подумала, что его сон крепок. Но вторая рука Олега, которую он держал у сердца, как-то странно и безжизненно повисла. И тело слегка навалилось на нее. Отяжелевшее безвольное тело. Жанна подвинулась, подумав, что ему неудобно так сидеть. Олег завалился на переднее сиденье. Жанна вскрикнула. Поза его была неестественна и совершенно неподвижна.

Стюардесса, поспешившая на крик, пыталась усадить его, но глаза ее округлились. Она беспомощно смотрела на Жанну. Жанна пыталась растормошить мужа.

— Врача, нужен врач! Что с ним? Помогите же кто-нибудь.

По проходу к ним приближался полноватый пассажир:

— Я врач. Позвольте, — он стал расстегивать пуговицы на рубашке Олега. Нащупал сонную артерию. — Поздно. Пульса нет. — Взглянув на оцепеневшую Жанну, он добавил: — Видимо, внезапная остановка сердца.

Дорогие мои читатели, "нет повести печальнее на свете…" Но факт остается фактом: от внезапной сердечной смерти в мире каждую минуту умирает более 20 мужчин в возрасте 35–50 лет. Спасти человека в такой ситуации практически не представляется возможным…

Глава 14

Едва начавшая новую счастливую жизнь, Жанна провалилась в пропасть безысходного горя, беспросветной тьмы и абсолютного одиночества. Она прекратила всяческое общение с внешним миром. Как безумная ходила по огромному дому, прикасаясь к вещам Олега, прижимая их к себе и вдыхая еще не испарившийся аромат его тела.

Из прислуги оставила только одну пожилую женщину. Лариса работала в этом доме еще при отце Олега, поэтому увольнять ее Жанна не осмелилась. Благодаря Ларе на кухне появлялась какая-то еда, поддерживался порядок и не угасала жизнь в Жанне, которая без напоминания могла целый день не пить и не есть. Оставляла за собой право дышать, да и то постоянно укоряла себя в том, что она живет на земле только для того, чтобы приносить любимым людям несчастье. И, что самое страшное, считала себя виновницей смертей обеих своих мужей.

— Я прокаженная. Я проклята. Я приношу беду, — твердила она, словно безумная расхаживая по огромному особняку, не в силах остановиться. В своей черной одежде, непричесанная, она была похожа на мифическое создание, явившееся из потустороннего мира и не умеющее найти себе применения в этой жизни.

Очередную утрату переносила намного сложнее. Не было рядом бабушки Ксении, не было Аниты. Не подпускала к себе Марину и словно не замечала Ларису.

Лара в начале пыталась заговорить с Жанной, но слова доходили до нее с трудом. Она отворачивалась и молча уходила, наделив прислугу пустым и почти безумным взглядом.

Переживая за ее психическое состояние, Лариса обратилась за помощью к Артуру.

— Артур Григорьевич, Жанне нужен психолог. Ее разум не выдержит. Она настолько погружена в омут самобичевания, что едва удерживается на грани полнейшего безумия.

Артур в качестве первого заместителя президента компании был слишком занят делами. Ему было не до Жанны. Вернее, Жанна интересовала его в качестве прямой наследницы огромного состояния Егорова. Именно этот факт стал основной причиной полного игнорирования проблем с ее пошатнувшимся психологическим статусом. Если уж совсем точно, то Артура Ситнова вполне бы устроило окончательное безумие безутешной вдовы.

Вся его деятельность была направлена на выяснение родословной покойного друга и его жены. С Жанной было просто: круглая сирота, воспитанница детского дома, бездетная. Сложнее обстояла ситуация с Егоровыми. Здесь могли быть скрыты подводные камни в виде внебрачных детей, как любвеобильного основателя компании, так и его не менее страстного наследника.

Артур мысленно уже поздравлял себя с прекрасной перспективой прибрать к рукам компанию, заведомо будучи уверенным, что Жанне не выкарабкаться из глубины своего горя. Тем паче, что ранее она, даже будучи в полном здравии, абсолютно не вникала в дела мужа. И, уже став его законной женой, по-прежнему довольствовалась скромной должностью в отделе рекламы. Куда этой тетёхе, привыкшей к образу безутешной вдовы, становиться во главе огромного парфюмерного предприятия.

Так рассуждал Артур. И был близок к истине. Жанну не интересовали ни миллионы мужа, ни объем движимого и недвижимого, ни тем более свой статус, позволяющий ей стать во главе компании.

Ситнов обратился к психотерапевту по поводу лечения Жанны. Это был его школьный приятель, не слишком успешный в профессии, но обладающий достаточной долей подлости для того, чтобы согласиться на заманчивое предложение Артура. Работая за гроши в обычной клинике, Красильников с легкостью вызвался сорвать приличный куш за обещание привести в исполнение план, выстроенный Артуром.

Ларисе строго настрого было приказано в определенные часы поить Жанну сильнодействующими психотропными препаратами, выдаваемыми за обычные успокоительные средства, снимающими стресс. Наблюдательная и не лишенная сообразительности, Лара обратила внимание на то, что хозяйка после приема назначенных лекарств становится совершенно безразличной. И не просто успокаивается, а буквально растворяется в невесомости. Ей не нравилось, что Жанна все больше спала, а если бодрствовала, то вела себя странно. Разговаривала сама с собой, будто общалась с какими-то образами, беспричинно смеялась или раскачивалась из стороны в сторону, уставившись пустым взглядом в одну точку.

Лара заподозрила неладное. Более всего ее беспокоили лекарства, которые врач приносил без специальной упаковки, плотно завернутые в бумажные пакеты с надписью: утро, обед, вечер. И все. При этом она отметила, что, пропуская очередной прием лекарства, Жанна как будто на время возвращалась к жизни, но вновь погружалась во мрак с очередной дозой.

Будучи далеко не глупой женщиной, Лариса потихоньку собрала каждый вид таблеток и решила выяснить, чем лечат хозяйку. Возможности надолго отлучиться из дома у нее не было. Поэтому она позвонила Марине, зная, что та по-доброму относится к Жанне, и попросила прийти.

Марина, с болью глядя на подругу, удивилась, что та не узнала ее. Просто не обращала на нее внимания и вела себя как душевнобольной человек, находящийся на какой-то особой своей волне.

Женщины решили выяснить, что за препараты назначил ей Красильников, не вызывающий особого доверия у Ларисы.

Марине пришлось обратиться за помощью в Аните. Она чувствовала, что Артур последнее время словно следит за ней. Выспрашивает, бывает ли она у Жанны, как та себя чувствует, и не находит ли Марина странным поведение подруги.

К тому же у нее не было связей, которыми можно было воспользоваться для выяснения столь серьезной проблемы. У Аниты был муж, который общался с широким кругом людей, и Марина надеялась на его помощь. К счастью, у Антона действительно был знакомый, работающий в криминалистических кругах. Вадим оказался отзывчивым человеком и вызвался помочь, используя свои связи.

Все складывалось как нельзя лучше. Но в день, когда результат был готов, Анита и Антон оказались в больнице — Данилка проглотил деталь от конструктора. Они позвонили Марине, передав ей координаты встречи с Вадимом, а сами в волнении ожидали рентгеновского снимка и заключения хирурга.

Вадим встретил Марину у входа в кафе и предложил прогуляться подальше от чужих ушей. Без всяких предисловий от объяснил ей действие предоставленных образцов:

— Это психоактивные вещества, оказывающие сильнейшее воздействие на центральную нервную систему и способные привести к измененному состоянию сознания. В допустимых дозах их назначают при лечении психических расстройств. Однако при злоупотреблении опиоиды, галлюциногены и психостимуляторы, являющиеся наркотическими средствами, способны превратить здравомыслящего человека в растение достаточно за короткий период. Одним словом, ваша подруга в опасности.

— Что же делать?

— Спасать. И немедленно. Вы должны сделать все возможное, чтобы она больше не принимала эти препараты. Будет нужна помощь — обращайтесь.

Вадим простился с Мариной, оставив ей заключение экспертов. Она поспешила к Ларисе.

— Что будем делать? — спросила Марина.

— Тут и думать нечего. Я не стану больше давать ей эти лекарства.

— Но для чего-то врач назначал их.

— Здесь, скорее всего, не обошлось без Артура. А этот Красильников мне сразу не понравился.

— Но если они догадаются, то Жанне это может навредить.

— Я буду осторожна, Мариночка. Мне жалко Жанну. Она добрая. Только судьба к ней очень жестока.

— А вдруг Жанне станет хуже?

— Будем решать проблемы по мере их поступления, — решительно заявила Лариса.

Глава 15

Марина встретилась с Анитой и Антоном. С Данилкой все обошлось. Он гордо восседал на плечах Антона. Анита все поглядывала на сынишку и любовалась обоими. Она обожала мужа и была безмерно благодарна за его любовь к ее сыну.

Заговорщики решили пока не раскрывать карты перед Ситновым, признав план Ларисы и Марины правильным.

— Но в случае решительных мер со стороны Артура, придется и нам кардинально менять тактику. Тут уж ему несдобровать, бумаги эти пригодятся, — твердо заявил Антон. — А пока надо вытаскивать Жанну. Анита, — обратился он к жене, тебе надо чаще бывать у подруги.

— Но она не желает меня видеть.

— Придется потерпеть. Она придет в себя и поймет, что мы рядом. А то вы обе хороши: ах, Жанна нас не замечает. Конечно, не замечает. Она больна. Ей нужна наша помощь.

— Какой ты у меня! — Анита прижалась к мужу. Марина восхищалась ими обоими. Но времени на болтовню не было. Надо было действовать.

С этого дня Лара вместо принесенных Красильниковых таблеток, выдаваемых им на неделю, стала давать Жанне витамины и легкие успокоительные, купленные Мариной по совету знакомого терапевта. Заваривала ей чай из ромашки, мяты, чабреца, добавляла мед.

К Жанне постепенно возвращалось осознание действительности. Взгляд стал осмысленнее, она стала задавать Ларе простейшие вопросы. Обрадовалась приходу Аниты. Даже обняла ее и расплакалась.

— Я так долго тебя ждала. Мне многое надо рассказать тебе, Ани.

— Хорошо, — едва сдерживая слезы ответила Анита. А пока набирайся сил. Антон и Ксения передают тебе привет. А Данилка хочет знать, кто такая тетя Жанна. Он тебя забыл. Мы все ждем тебя в гости.

При встрече с Мариной Жанна тоже оживала. Только глаза ее по-прежнему были грустными. В них было много невысказанной боли. Марина старалась ни словом, ни взглядом не напомнить подруге о постигшем ее горе.

Освободившись от воздействия наркотических веществ, Жанна осмысливала и признавала всю тяжесть утраты. Но говорить об этом еще не хотела.

Она была благодарна Ларисе за ее заботу и доброту. Только пока не понимала, почему она просила ее притворяться спящей во время посещения врача или Артура.

Выздоравливала Жанна медленно, но уверенно. У нее появился аппетит, она уже засыпала без снотворного, стала приводить себя в порядок. С удовольствием беседовала с Ларисой, старательно обходя все темы, касающиеся не только внезапной кончины мужа, но и всего, что было связано с ним.

Терпение Лары было вознаграждено:

— Я так благодарна вам за все, что вы для меня делаете, — наконец призналась Жанна.

— Я просто делаю свою работу.

— Нет. Вы спасаете меня от Артура. Вот только не знаю, почему?

— Артур — страшный человек. Его надо опасаться. Из-за него вы чуть не превратились в безвольный овощ. Но я вас прошу, будьте осторожны. Он не должен узнать о вашем выздоровлении.

— Я постараюсь. Но вы обещайте мне, что все расскажете. Лариса, а можно мне с вами на «ты», я так привязалась к … тебе.

— Конечно, милая. Только будь умницей, набирайся сил.

Артур потребовал у Красильникова подробного отчета о состоянии Жанны и был неприятно поражен его реакцией. Глаза у того забегали, он засуетился, заерзал на стуле:

— Понимаешь, странная она какая-то. Я ее пичкаю сильнейшими психотропами, но при осмотре наблюдаю не угасание сознания, а скорее, наоборот. Она, правда всегда спит, когда я прихожу.

— Так разбуди.

— Я так и делаю. Мне кажется, что она стала хитрить и притворяться. Тут что-то не так.

— А что эта, ну прислуга. Она исправно выполняет твои назначения.

— Да. Я в ней уверен. А вот Жанна. Ничего не могу понять.

Артур решил сам навестить вдову. Каково же было его удивление, когда он неожиданно явился к ней и застал ее практически здоровой и бодрой — Жанна не успела лечь и притвориться спящей.

— Так вы я вижу вполне здоровы?! — не удержался Ситнов.

— Вашими стараниями, — парировала ему Жанна. Это было уж слишком. Он уже собирался признавать ее невменяемой, а перед ним стояла абсолютно нормальная женщина. Печальная, но разумная.

Артур не знал, как ему быть. Он быстро распрощался и ушел.

Разговор с Красильниковым был коротким и резким:

— Ты бездарь! Каким был, таким и остался. Чтоб я тебя больше не видел.

— А гонорар?

— В качестве гонорара прими мое молчание. Иначе сядешь в тюрьму. Пошел вон, идиот!

Выгнав непутевого психотерапевта Артур был на пределе. Все его планы полетели к черту. Жанна оживала на глазах в окружении своих верных друзей. Артур узнал об этом от своего человека, следившего за Мариной и доложившего шефу о том, что она зачастила к Жанне. А кроме нее у вдовы стала бывать и ее первая подруга со своим мужем.

Ситнов пятой точкой почуял, что становится горячо. Надо было заметать следы. Он постарался урвать все, что можно было от компании, а сам незаметно слился, бросив производство на произвол судьбы.

Жанна была еще достаточно слаба, чтобы управлять компанией. Антон посоветовал обратиться за помощью к Вадиму Буравскому. Его эрудиции и хватки оказалось вполне достаточно для управления делами. Жанна без колебаний сделала его управляющим, сама оставаясь в тени.

Такому повороту дел была несказанно рада Марина. Она с первой встречи была очарована Вадимом. И мечтала о взаимности.

Жанна уговорила Аниту привести к ней Ксеню.

Она обняла Ксению и горько расплакалась. А Ксения гладила Жанну по голове, словно маленькое дитя, и причитала:

— Бедная ты моя, бедная…

Встреча их была трогательной и настолько волнительной, что Лара вынуждена была подавать бабушке Ксене знаки, умоляющие не ворошить прошлого. Но та решительным взглядом отметала предупреждения, так как была уверена — Жанне надо выплакаться. Иначе выздороветь она не сможет.

Можно ли признать, что Жанна была счастлива в окружении друзей? Нет, конечно. Но она возрождалась из небытия. Возрождалась медленно. Но уже избежала страшной участи погружения в безумие и беспросветную тьму.

Глава 16

Если бы не старания чужой женщины, принявшей бескорыстное участие в ее судьбе, Жанна не избежала бы участи пациентки элитного центра для людей с ограниченными умственными способностями. Попросту — стараниями Артура ее в ближайшее время признали бы невменяемой и не способной управлять делами покойного супруга.

Правда, даже оправившись от сильнейшей депрессии, искусственно поддерживаемой психотропными веществами, Жанна не проявляла особого желания вникать в дела компании, возложив всю ответственность на Вадима Буравского.

Этот человек, обладая прекрасными профессиональными навыками, внушал доверие тем, что практически бескорыстно стал помогать ей. Он нашел финансовую сторону компании в довольно плачевном состоянии. И с рвением, присущим ему во всех сферах деятельности, Буравский погрузился в работу.

Жанна не могла сидеть без дела дома, поэтому по старой привычке вернулась в отдел рекламы. Здесь ее удивленно встретила Марина:

— Я думаю, тебе не следовало возвращаться сюда. Твое место выше.

— Мое место там, где я могу приносить пользу делу моего покойного мужа.

После этих слов Марина поняла, что к подруге вернулось ее самообладание, но сквозь показное желание заверить всех, что у нее все хорошо, явственно просматривались следы безысходного горя.

Благодаря стараниям Буравского, дела компании налаживались. Вокруг Жанны сформировался круг ее сторонников. Здесь были Анита с Антоном и Ксенией. Сюда входили Вадим Буравский, Марина и Лариса. Поэтому она не могла пожаловаться на жизненные трудности в общеизвестном смысле этого слова.

Израненная душа ее страдала от тяжелой утраты. Она смирилась с мыслью, что счастье не для нее. Много времени проводила с Анитой и Данилкой. С Ксенией по-прежнему ей было хорошо и спокойно. Только сама Ксения, казалось, избегала Жанну.

— Бабушка Ксеня, ты почему каждый раз находишь причину, чтобы уйти, когда у нас бывает Жанна? — спросила, не выдержав, Анита.

— Больно смотреть, как она страдает.

— Вот и поддержи ее, а ты шарахаешься от нее.

— Да нечем мне ее утешить, — Ксения обрывала разговор, мрачно глядя в сторону.

В тоске и печали дни все равно слагаются в недели, месяцы, годы. Здоровье Жанны вполне поправилось. Но подавленное состояние не покидало ее. Марина советовала обратиться к психологу, на что Жанна только печально кивала:

— Марина, мне не нужен никакой психолог. Я здорова.

— Поэтому я не помню, как выглядит твоя улыбка?

— Все нормально. У меня такой характер, и тут уж ничего не поделаешь. А предыдущий опыт с психотерапевтом мне не совсем понравился. И не будем больше говорить об этом.

Но Марину не так-то просто было остановить. Да и свой горячий интерес у нее имелся. Психологическое здоровье подруги на самом деле волновало ее. К тому же, очень кстати забота об этом давала повод пересечься с Вадимом.

Войдя решительно в кабинет Буравского, Марина оробела. Долго сдерживаемое обожание было буквально ярчайшим образом написано на ее лице. Вопросительный взгляд Вадима окончательно добил растерявшуюся Марину.

— Я… мне. Короче, — наконец-то решилась она, — надо вытаскивать Жанну Гавриловну.

— Вытаскивать? Откуда? С ней что-то случилось?

— Вы вообще замечаете что-нибудь кроме бумаг и цифр? — уже с нескрываемым возмущением и неожиданной смелостью добавила Марина, глядя прямо в прекрасные глаза серьезного и обворожительного мужчины. И тут же сама испугалась своей смелости. — Сейчас он меня выпроводит! Лезу не в свои дела, — с ужасом пронеслось в мыслях.

Но ничего такого не случилось. Буравский внимательно выслушал замечание Марины и попросил объяснить суть дела.

— Жанна, то есть Жанна Гавриловна абсолютно не думает о себе после смерти мужа. Я посоветовала ей обратиться к психологу, но она и слушать ничего не желает. Вся ее жизнь — это работа и воспоминания о покойном Олеге Викторовиче. Ходит мрачная, никогда не улыбается, ничем не интересуется. Вот я и говорю, вытаскивать ее надо из этого состояния. Вы бы видели, какая она была раньше. Глаз не оторвать. — Марина остановилась и внимательно посмотрела на впечатление от дифирамбов подруге. И с радостью отметила, что он никак не отреагировал на ее последние слова.

— И что же вы от меня хотите?

— Надо что-то делать, — а сама подумала: — оторвался бы от своих бумаг хоть на минуту, понял бы, что я от тебя хочу. — Но решила расшевелить этого бесчувственного чурбана хотя бы с пользой для Жанны, если у ж самой ничего не светит. — Может быть, у вас получится убедить Жанну обратиться к психотерапевту. Правда, у нее слишком много негатива после последнего лечения.

— А что же вы сами ей не подскажете, по-женски, так сказать.

— Уже сколько раз говорила. Не слушает она меня. Поэтому и обратилась к вам. Марина с грустью смотрела на Буравского: — Какой же он красивый! Но почему один? Да кто сказал, что один? Может, у него и не одна даже… Жалко, что не я.

— Хорошо, я попробую что-нибудь сделать. Спасибо, что подсказали. Кстати, как вас зовут, я ведь не знаю всех сотрудников компании, извините.

— Марина Ивановна Чижова, дизайнер — ответила сухо Марина.

— Да, я видел вас в отделе рекламы, только не удосужился познакомиться. Постойте, ведь мы с вами уже встречались по поводу лечения Жанны Гавриловны. Не так ли? — Марина только кивнула. — Но теперь попрошу держать меня в курсе всего, что касается Жанны Гавриловны. Договорились?

— Естественно, за этим и пришла. Так я пойду?

— Да, конечно.

Секретарша не могла понять, отчего это Чижова, как ошпаренная выскочила от шефа и, ни слова не говоря, вылетела из приемной.

Марина, только оставшись одна выдохнула воздух:

— У-фф! Ну хоть так заметил, что я существую. К тому же, теперь у меня есть повод чаще бывать у него. Конечно, на первом плане Жанна, но и про себя подумать надо.

Марина сияла от счастья. Жанна сразу отметила перемену в настроении подруги:

— И что это ты сияешь, как ясно солнышко? Миллион выиграла?

— Пока не знаю, — загадочно ответила подруга, но не обмолвилась ни словом о разговоре с Буравским.

Вадим после ухода Марины задумался о том, что, погрузившись с головой в дела, он совсем не вспоминал о хозяйке компании, доверившей ему все производство и никогда не вмешивающейся ни в рабочие моменты, ни в финансовые операции. Это было странно. Немного напрягало Вадима. Но, с другой стороны, давало ему возможность без проволочек применить свой профессионализм и выложиться по полной. Шелестова доверяла ему во всем, и он был ей за это благодарен.

Он сочувствовал бедной женщине, тяжело переносившей утрату. Поговаривали, что она действительно раньше была восхитительна, но болезнь и горе превратили ее в рано утратившую свое очарование женщину. Буравский подумал о том, что это не давало ему права не интересоваться ее состоянием здоровья. Наоборот, накладывало еще большую ответственность.

— Надо обязательно найти хороших специалистов, способных вывести ее из депрессии. Это мой долг. Ведь именно ей я обязан своим теперешним положением. И просто по-человечески я должен предпринять все возможное не только для ее благосостояния, но и здоровья. — Такой выговор самому себе означал только то, что Вадим приложит все усилия, чтобы Жанна Гавриловна окончательно выздоровела и вернулась к полноценной жизни.

Что означало возвращение к «полноценной жизни», Вадим еще не додумал. Он и о своей-то личной жизни задумывался не часто. Поэтому до сих пор был одинок. Правда, не особенно был озабочен этим.

Глава 17

Появление Вадима в рекламном вызвало там заметное оживление. Кравцов засуетился, предположив, что вверенному ему отделу сейчас достанется. За что — начальство всегда найдет. Жанна выразила удивление — Буравский мог пригласить к себе любого сотрудника, если в этом возникала необходимость. Так нет же, сам пожаловал. Марина была на седьмом небе. Ее буквально штормило от надежды — вдруг его визит вызван интересом к ее особе.

На самом деле все было намного проще. Вадим Кириллович решил немедленно заняться вопросом, касающимся здоровья его непосредственного работодателя. Его план был продуман до мельчайших подробностей. Но для этого требовалось время и терпение.

Из рассказов Марины он сделал вывод, что ни на какие уговоры Жанна не поддается. Поэтому действовать надо было по-другому, решительнее.

— Жанна Гавриловна, у меня к вам есть несколько вопросов, не терпящих отлагательства. Но обсудить их было бы проще в другой, менее официальной обстановке.

Жанна вопросительно посмотрела на него, уже собираясь, отказать. Однако не заметила и намека на что-то личное. Буравский спокойно, без признаков обожания смотрел на нее, ожидая ответа.

— Где, например? — спросила Жанна.

— Здесь недалеко есть уютное кафе. Мы могли бы побеседовать там за чашечкой прекрасного экспрессо или капучино. Тамошний бариста буквально маг и волшебник по части приготовления божественного напитка.

Под любопытные взгляды и перешептывания Жанна подошла к видавшему виды Джипу управляющего своей компании.

— Вы могли бы приобрести себе что-нибудь поприличнее, — бросила она, садясь на заднее сидение.

— Это мой старый друг, я ему доверяю. А презентабельное авто — это для молодчиков, пытающихся пустить пыль в глаза молоденьким девчонкам. Я уже прошел эти стадии, поэтому пользуюсь удобной, хоть и далеко не новой, машиной.

Ехали молча. Жанна перебирала возможные варианты важных вопросов, которые нельзя обсудить в офисе. Остановилась на секретах новой линейки духов, разработками которых могли интересоваться конкуренты.

Буравский молчал по привычке. Он был неразговорчив по природе. К дамским угодникам его причислить было невозможно. Безусловно, поддерживать беседу с Жанной ему придется. Но под чашечку кофе, как думал он, разговор будет естественнее и непринужденнее.

Он галантно открыл дверцу и, подав руку Жанне, помог выйти ей из машины. Она отметила, что при этом в Буравском невозможно было заметить ни капельки смущения. Этот факт еще больше расположил ее к Вадиму. После смерти Олега любое внимание со стороны мужчин было ей неприятно и даже вызывало агрессию.

Кафе действительно оказалось уютным, тихим и располагало к спокойной беседе. Сделав заказ, Вадим Кириллович без предисловий приступил к главному разговору.

— Жанна Гавриловна, я без вступления скажу, что меня волнует, — Жанна удивленно приподняла брови. А Вадим продолжал:

— Понимаю: ваше состояние вызвано трагическими обстоятельствами. Но нельзя так безответственно относиться к своему здоровью.

— Это какая сорока вам на хвосте принесла, не Марина ли? Я прекрасно себя чувствую. И не нуждаюсь в сочувствии, — она даже привстала с целью покинуть кафе.

Буравский уверенно взял ее за руку:

— Постойте. Выслушайте меня. А дальше поступайте, как знаете.

Жанна почему-то согласилась остаться. Правда, во взгляде, которым она одарила Вадима, было возмущение: — И что они все лезут ко мне! Анита, Марина, Лариса в один голос твердят все о том же. Но вслух произнесла:

— Я что, выгляжу нездоровой?

— Не совсем так. Просто ваше подавленное психологическое состояние беспокоит ваших друзей. Да, признаюсь, сам я как-то не придавал этому значения. Но разговор с Чижовой несколько дней назад заставил меня понаблюдать за вами. Она права. Извините, я буду откровенен. На вас больно смотреть. Вы, сильная женщина, вызываете только жалость. Это вам нравится? И ведь никто вам об этом не скажет прямо.

Жанна поникла. Она не ожидала такой критики. Не думала, что вид ее настолько плачевен. Была убеждена, что ей удается создавать впечатление человека, справившегося с горем. Что угодно, только не жалость к себе. Но вопреки своей установке на успешность и «все хорошо», она вдруг расплакалась.

Вадим подал ей салфетку:

— Надеюсь, это слезы облегчения. Но успокойтесь. Передо мной не надо играть роль. Будьте сами собой. Я понимаю, что вам тяжело. Утрата слишком тяжела. Не многие мужчины могут с достоинством выйти из такой ситуации. А женщинам, с их особой чувствительностью и эмоциональностью, тем более не справиться с утратой любимого человека без помощи специалистов.

— Опять психотерапевт? — вопрос сопровождался всхлипываниями, но в нем была еле заметная ирония.

— Почему нет? Не надо думать, что все психотерапевты шарлатаны. Прошлый опыт — не закономерность. Не доверяете здешним специалистам — поезжайте за границу. Вы можете себе это позволить.

Жанна успокоилась. Откровенность Вадима позволила реально оценить ситуацию. До сих пор никто не говорил ей, что она вызывает жалость. Поэтому она заблуждалась, считая, что ей удается маскировать свое истинное самочувствие.

Погрузившись в депрессию, она до сих пор так и не сумела вернуться к обычной жизни. Одинокие вечера, которые она коротала с Ларисой, а затем мучительная бессонница с воспоминаниями об Олеге — вот все, что составляло ее существование, не считая времени, проведенного на работе.

— У вас есть кто-то на примете? — спросила Жанна Буравского.

— Я бы не хотел никого вам советовать, чтобы у вас не возникло сомнений.

— Нет-нет. Я почему-то уверенна в вашей честности и искренности. Иначе не доверила бы вам дела компании.

— Я решу этот вопрос, если вы доверяете мне. Но, может быть, все-таки лучше в Израиль, Германию, Францию? — Жанна вздрогнула.

— О нет, только не заграница! — слово Франция ножом полоснула по еще не затянувшейся ране. Она с мольбой взглянула на Вадима. И в этом взгляде было все — отчаяние, страх, боль и… надежда.

— Я подумаю, к кому надо обратиться, — пообещал Буравский. Он понял, что пора прекращать этот тяжелый разговор: — Как вам кофе? — уже спокойным дружеским тоном спросил он.

— Кофе прекрасный. Спасибо вам за все, что вы для меня делаете.

— Это все ваша подруга. Ей спасибо скажите. А я до того погряз в делах, что не вижу за ними людей. Простите.

— Нам пора? — Жанна с сожалением огляделась по сторонам уютного кафе. — Здесь так хорошо. Мне понравилось это уютное место.

Марина после отъезда Жанны и Вадима не находила себе места.

— Сама виновата. Я же буквально толкнула его к Жанне. Кто может устоять перед этой прекрасной, к тому же богатой женщиной? А я кто? Простой дизайнер, в свои тридцать с хвостиком, влачащий жалкое существование. Где я и где они? Этого следовало ожидать.

Подруга Жанны не зря жаловалась на судьбу. Личная жизнь ее не сложилась. Неудачное замужество наложило отпечаток на отношения с мужчинами. Постоянная настороженность, страх опять нарваться на негодяя, долгие годы одиночества убили в ней уверенность в своем женском очаровании. И это было главное, из-за чего она так и оставалась одинокой.

Вадим оказался тем единственным, который заставил ее сердце дрогнуть, возродиться к желанию любить и быть любимой. Но она даже надеяться не могла на взаимность этого успешного и холодного человека. А тут еще сама навредила себе же.

Вадим с Жанной вернулись почти к концу рабочего дня. Марина пыталась найти в их лицах следы влюбленности. Но даже ее ревнивое воображение не могло отыскать хоть намек на выражение чувств. Жанна прошла к своему столу. Она была задумчива, но в глазах появилось что-то новое, необычное. Правда, даже близко не напоминающее состояние женщины после любовного свидания.

— Марина, я хочу поблагодарить тебя.

— За что?

— За участие. Если бы не ты, я по-прежнему была бы уверена, что справилась с утратой любимого человека.

— Тебе Вадим рассказал о нашем разговоре?

— Да. Я так благодарна вам обоим. Я уже хочу выбраться из пучины горя. — Жанна подошла к Марине и обняла ее.

В Марине затеплилась надежда. Она искренне порадовалась за Жанну, была счастлива оттого, что справилась с нелегкой задачей — разбудить в подруге желание жить. А еще она почему-то решила, что Жанна не проявляет интереса к Вадиму. Иначе обязательно бы стала рассказывать о нем. На сердце отлегло.

Вадим вплотную занялся поиском профессионального психолога. Среди мыслей о Жанне, ее проблемах, неожиданно возникал образ Чижовой — этой простой и открытой девушки, очаровавшей его непосредственностью и удивительной отзывчивостью.

Глава 18

Жанна и сама понимала, что затянувшаяся депрессия подтачивает ее психологические ресурсы. Она утратила интерес к жизни. Кроме работы и воспоминаний о сказке, прожитой с Олегом, ее не интересовало ничего. Она довольствовалась общением с Мариной и Ларисой.

Иногда навещала Аниту. Семейная идиллия, царившая здесь, радовала. Однако конкретнее подчеркивала пустоту и бессмысленность собственного существования.

Но это не могло продолжаться вечно. Жанна была обычной женщиной из плоти и крови, нуждающейся в нормальных отношениях, включающих вэто понятие абсолютно все. Она была молода. Череда трагических потерь опустошили ее сердце, не оставив места для новой любви.

Однако мысли о безрадостном одиноком существовании все чаще тревожили Жанну. Ее редкие визиты к Андрейцовым были не случайны. Подрастающий Данила напоминал о несостоявшемся материнстве.

Она упорно гнала от себя мысли о возможности новых отношений, создании семьи и детях. Получалось плохо. Только с большей остротой ощущала размеры своего горя.

После разговора с Вадимом она не раз задумывалась о нем самом. Видный мужчина, самоуверенный, серьезный. Он внушал доверие, но не тревожил сердце. Однако:

— А почему бы и нет, — промелькнуло в мыслях. — Не всем же дано испытать любовь. Да и браки по расчету считаются самыми крепкими. К тому же, на нем и без того лежит вся ответственность за компанию. Практически он возродил ее.

Думалось о Буравском вяло, без волнения, без эмоций. И тем не менее, Жанна стала внимательнее присматриваться к нему. Он действительно мог стать достойной партией, возглавить дело, составить с Жанной обоюдовыгодный тандем.

Буравский в приподнятом настроении вошел в кабинет. Жанна напряглась. — Если пригласит провести вечер, соглашусь, — решила она. — Это достойный мужчина, с которым приятно беседовать. С ним спокойно. — Она вспомнила, как легко он убедил ее принять предложение о сеансах с психологом. И уже приготовилась к разговору с ним.

Каково же было ее удивление, когда Буравский, вежливо поздоровавшись с ней, подошел к Марине. Та буквально светилась. И в его взгляде не трудно было заметить неприкрытый интерес к подруге.

Жанну буквально обожгло:

— Как я не заметила, что они симпатизируют друг другу? И не только. Без рентгеновских лучей легко определить, что между ними нечто более серьезное, нежели простое общение по работе. А ведь он и в самом деле последние дни зачастил к нам в отдел. — Глубокий вдох и медленный выдох позволили ей справиться с секундным замешательством. Жанна со смешанным чувством радости за подругу и жалости к себе мысленно пожелала им счастья. Она отчитала себя за бредовые мысли о возможных отношениях без чувств. Стало даже легче.

— Жанна Гавриловна, у меня для вас хорошая новость, — Буравский подошел к ней и, понизив голос, сообщил, что ему посоветовали хорошего специалиста. Местное светило — Марк Великогло согласился принять Жанну в удобное для нее время.

Буравский передал Жанне визитку психотерапевта. Она поблагодарила его и обещала обязательно созвониться со знаменитостью. Прислушалась к своему сердцу. Оно билось ровно. Жанна похвалила себя.

Глядя из окна второго этажа на удаляющихся из офиса Марину и Вадима, она искренне любовалась прекрасной парой. Тоненькая фигурка Марины выгодно подчеркивала силу и стать Вадима.

— Хоть бы у них все сложилось, — подумала Жанна, и тихая слеза скатилась по ее лицу.

Вечером она рассказала Ларе новость о подруге и генеральном директоре, умолчав о своих глупых, как она призналась себе, мыслях относительно Вадима.

— Я тоже рада за Маринку. Только зря, Жанночка, ты сама упустила такого достойного мужчину.

— О чем ты, Лара? Мне никто не нужен.

— И напрасно. Ты уже отгоревала свое, пора о будущем подумать.

— Мое будущее уже прошло, — грустно пошутила Жанна.

— Не смей так говорить. Ты еще молодая. А молодым одиночество вредит.

— А сама-то почему не устраиваешь свою судьбу? — доверительные отношения, сложившиеся между Ларисой и Жанной во время ее болезни, позволяли обеим без стеснения обсуждать подобные нюансы.

— Мне уже поздно думать об этом.

— А мне показалось, что наш водитель так не считает. Борис Иванович с такой нежностью всегда смотрит на тебя. Только ты будто не замечаешь!

— Ой, да все тебе кажется, — сама же зарделась, засмущалась. Даже встала, якобы чайку долить.

Жанна с волнением входила в клинику. Хотела обратиться к Буравскому, чтобы он сопроводил ее к Великогло. Передумала. Не маленькая и не беспомощная.

Перед ней сидел представительный молодой человек с властным взглядом, казалось, проникающим в самые потайные уголки человеческого сознания. Жанне стало страшно.

— Такой не только в овощ превратит, а чего доброго при желании и до суицида довести сможет. — Тут же отогнала от себя чудовищные мысли в страхе, что этот властитель человеческой психики разгадает ее панический ужас. Постаралась придать голосу уверенности:

— У меня назначено…

— Да-да, проходите, присаживайтесь, — голос у властелина человеческих душ и умов оказался очень мягким и приятным. Даже располагающим. Задумчивое выражение, придающее ему мрачный вид, испарилось, когда он заговорил с посетительницей. Жанна с облегчением вздохнула: — И совсем он не похож на Гудвина, великого и ужасного. Даже очень приятный молодой мужчина.

Марк Евгеньевич оказался приветливым и открытым для общения. По-другому и быть не могло. Умение разговорить пациента — основная задача. Врачевание душ без доверия невозможно.

Жанна с удивительной легкостью поведала свою печальную историю. Казалось, она рассказывала не о себе, а о ком-то постороннем. И во время беседы, умело поддерживаемой психологом, чувствовала все большее облегчение. Домой ехала с ощущением, будто плечи у нее расправились, словно груз тяжелейший свалился с них. Она поймала себя на том, что беспричинно улыбается. Улыбка появилась впервые за полтора года со дня ухода Олега.

Попутно вспомнила о нем. Но уже без прежней горечи, хотя боль, тоска и грусть по-прежнему присутствовали в ее израненном сердце.

Впечатление от врача осталось самое что ни есть потрясающее. Особенно запомнились его глаза — темно-зеленые, внимательные, добрые.

Ему было около сорока лет. Видно было, что он следит за собой.

Подтянутый, без характерного для его возраста брюшка, так безобразно портящего любую мужскую фигуру. Ладно скроенное пропорциональное телосложение не отличалось особой рельефностью, но это не портило общего впечатления.

Нельзя было не восхититься гармоничными тонкими чертами лица, подчеркивающими утонченность и элегантность образа в целом. Коротко остриженные светлые волосы придавали всему облику мягкость. Жанна в какой-то момент поймала себя на мысли, что хочется дотронуться до них, погладить.

Возвращаясь домой, ей еще не раз приходилось останавливать свои мысли о Великогло. Однако она не могла не признать, что он ей понравился не только, как врач. Скорее, даже более как не врач, а просто мужчина.

— Ну как прошел первый сеанс? — спросила Лара. В голосе чувствовалась едва заметная тревога.

— Все хорошо. У меня появилась какая-то легкость. Будто я лет пять сбросила.

— Ну вот, а ты никак не соглашалась на сеансы. Хорошо хоть Буравский сумел тебя убедить, что это необходимо.

— Да. Я ему благодарна. Если и дальше так пойдет… — она не договорила. Сама не знала, что с ней будет дальше.

Лара внимательно всматривалась в выражение лица Жанны, в котором действительно появилось что-то необычное. Черты стали мягче, исчезла складка, намечавшаяся между бровей. Даже скорбные морщинки, пролегающие от крыльев носа к уголкам губ, словно разгладились. Жанна и впрямь посвежела, помолодела. И глаза стали другими — по-прежнему задумчивыми, только с налетом мечтательности, а не постоянной грусти.

* * *

Когда за Жанной закрылась дверь, Марк в задумчивости подошел к окну и смотрел вслед удаляющейся удивительной женщины, пока она не села в машину. Шелестова поразила его естественностью и отсутствием желания покрасоваться, составить о себе приятное впечатление.

В этой женщине было нечто необычное, заставляющее вглядываться в ее лицо, абсолютно лишенное косметики. Она была неподражаема без приложения каких-либо усилий. Ни тебе боевого раскраса, ни глубокого декольте, ни глубокого разреза, невольно приковывающего взгляд. Не было ботокса, гиалуронки, надутых губок, наращенных ресниц и волос. Не было даже шлейфа дурманящего парфюма. Кстати, последнее особенно удивило Марка — он был наслышан о продукции парфюмерной компании Егоровых, доставшейся в наследство безутешной вдове.

При всей ее статусности она не стремилась соответствовать общепринятым стандартам моды. В ее одежде он не заметил вычурности или брендовости. Не было в ней ни притворства, ни желания показаться неповторимой. Она была естественной, настоящей. Именно это и еще что-то неуловимое делало ее незабываемой.

Марк вздохнул. Продолжать прием не хотелось. К счастью, пациентов в приемной не было. Он поспешил домой. Наскоро отужинав и поблагодарив прислугу, Марк спустился в полуподвальное помещение, где его ждала восхитительная в своей неотразимости особа женского пола.

— Как она сегодня? — спросил Марк у помощника по уходу за экзотической красавицей.

— Все хорошо, Марк Евгеньевич. Аппетит отменный. Настроение — вальяжное.

— Спасибо. Оставь нас. Если будешь нужен, позову.

Глава 19

Жанна с удивлением отмечала, что поторапливает время, оставшееся до следующего психотерапевтического сеанса. Она находилась в том необъяснимом состоянии, когда с нетерпением ждешь встречи с человеком, пробудившем в тебе интерес и неудержимое желание видеть его вновь и вновь. Сначала она пыталась гнать от себя мысли о Марке. Но постепенно привыкла постоянно думать о нем.

Мечтательность, преобразившая ее не только внутренне, но и внешне, не могла остаться незамеченной Мариной.

— Жанна, на тебя явно действует весна. Ты прямо вся светишься, — встретила она подругу.

— Тебе показалось. Все, как обычно. Может, действительно весенний воздух освежает.

— Ну уж нет. Я тебя знаю достаточно хорошо. Не хочешь рассказать, что происходит?

— А тебе не кажется, что происходит нечто интересное с тобой? Или ты считаешь, что по тебе не видно, как ты влюблена?

— Скажешь тоже! И в кого? — Марина, явно кокетничала.

— Не хитри. Очевидного не скроешь. Об этом шушукается весь офис.

— Правда? Что действительно так заметно? Мы старались не особенно афишировать свои отношения.

— Да уж куда дальше афишировать, если Вадим буквально прижился в нашем отделе!

— Ой, Жанна, я ведь ничего тебе не рассказывала, боясь сглазить. Он необыкновенный. Внимательный, заботливый, мудрый. Я только в своих мечтах представляла такого мужчину. И вот… — она замолчала и умоляюще посмотрела на подругу: — Ты ведь не сердишься на меня?

— Что ты! Я очень рада за вас. Не знаю, что у Буравского в прошлом. Но ты точно заслужила право на счастье. Вадим и правда достойный мужчина. — Жанна обняла подругу, пытаясь прекратить этот разговор. Делиться впечатлением о Марке не хотелось. К тому же, она еще не могла понять своего отношения к нему. И естественно, не могла знать, какое впечатление произвела на своего психотерапевта.

Марк тоже с определенной дозой нетерпения ждал встречу с новой пациенткой. Ругал себя, что назначил посещения только дважды в неделю. Три дня до сеанса тянулись как вечность. Опытный психотерапевт, он мог с точностью поставить себе диагноз: здесь пахло не только профессиональной заинтересованностью в сложном случае, здесь было проявление неприкрытого увлечения. Все признаки были налицо — и нетерпеливое ожидание, и постоянно возвращающиеся мысли об этой удивительной женщине, и беспокойство, не дающее заснуть по ночам.

Марк не старался справиться с этим состоянием. Знал, что чем больше запретов, тем острее будет разгораться интерес и желание. Он анализировал причину все возрастающего чувства, но срабатывал общеизвестный принцип, свидетельствующий о том, что сапожник всегда без сапог.

Нетерпение его было столь велико, что, не дождавшись нескольких часов до назначенного времени, Марк, припарковал машину у офиса Жанны и поджидал ее у входа.

Жанна вышла не одна, а в сопровождении Марины и Вадима. Марк, как мальчишка, скрылся за углом, не желая демонстрировать всем свое нетерпение. Пришлось все-таки вернуться в клинику и уже в рабочей обстановке дожидаться ее визита.

Классика жанра — как ни торопила часы Жанна, она катастрофически опаздывала. Ее сборы, обычно занимающие считанные минуты, затянулись. То она никак не могла уложить волосы, то куда-то запропастился телефон. Лариса, наблюдавшая за ней, отметила даже легкий румянец, тронувший щеки и подчеркивающий сильное волнение.

Уже почти собравшись, Жанна решила достать что-нибудь из украшений. Первое, на что она наткнулась в шкатулке, был крестик матери. Она нежно погладила его, взяла в руку, сжала в кулак и почувствовала необъяснимое энергетическое тепло от старого потертого дерева. Лара подошла ближе:

— Жанна, что это у тебя? Ты в лице изменилась, когда достала эту странную старую вещицу. Буквально светишься изнутри.

— Это память о маме, — Жанна разжала кулак, с нежностью глядя на едва заметную червоточинку на крестике.

— Ты собираешься надеть эту реликвию? — почти с ужасом спросила Лара. На нее крестик подействовал совершенно по-другому. Ей показалось, что от него веяло чуть ли не могильным холодом. — Тебе надо избавиться от этого старья. От него даже в комнате похолодало, — она зябко поежилась.

— Что ты! От него исходит удивительное тепло, наполняющее душу спокойствием и умиротворением.

— Странно. И давно он у тебя?

— С рождения. Только я его никогда не носила на шее.

— И не надо. Кто сейчас такое носит?! Выбросить пора.

— Не смей так говорить. Он дорог мне. Больше от мамы ничего не осталось.

Лариса, все еще поеживаясь, быстро вышла из комнаты. На нее этот простенький крестик буквально наводил панический ужас. Оказавшись одна, она трижды перекрестилась: — Господи, спаси и сохрани. — Произнося эти слова, она не смогла бы объяснить, от чего просит защиту, что так испугало ее.

Жанна, напротив, повеселела и решив, что ей не нужны никакие украшения, взяла сумочку. И уже собиралась уходить, как вдруг обеспокоилась поведением Лары, ее предложением избавиться от крестика. Она с благоговением переместила его в самый укромный уголочек шкатулки, бережно прикрыв дорогими украшениями.

Уже в двери, движимая какой-то неведомой силой, Жанна вернулась, достала шкатулку и, отыскав крестик, положила его в косметичку.

Беспокойство, охватившее ее, не было беспричинным. Лара твердо решила избавиться от пугающего ее предмета, предположив, что он может притягивать несчастья.

Как только машина Жанны отъехала, Лариса, не откладывая ни минуты, вошла в ее комнату. Там еще сохранилась враждебная для Лары аура. Испытывая панический страх, она открыла шкатулку. Крестика в ней не оказалось. Ларису окатило холодной волной ужаса перед чем-то неведомым и оттого более чудовищным.

Она буквально выскочила из комнаты Жанны. Неоднократно осенив себя крестным знамением, женщина немного успокоилась. Ей захотелось спать, что было совсем не характерно для ее неуемного характера. Лара никогда не спала днем. Но в этот день она не могла сопротивляться сонливости, поэтому уснула прямо в кресле, где и проспала более часа. Проснулась бодрая, ничем не обеспокоенная. Занялась обычными делами, словно ничего и не происходило. Похоже было, что она напрочь забыла о странных ощущениях, равно как и о существовании самого крестика.

Ассистентка Марка, встретившая Жанну, укоризненно посмотрела на нее:

— Вы опоздали на целых полчаса. Марк Евгеньевич очень недоволен, когда пациенты опаздывают.

Жанна только улыбнулась в ответ на замечание и уверенно открыла дверь кабинета. Марк, уже отчаявшийся увидеть ее, резко поднялся ей навстречу.

— Я думал, вы не придете, — он улыбался ей своей обворожительной улыбкой, никак не соответствующей предупреждению, недоброжелательно встретившей ее помощницы.

— Отчего же я могла не прийти. Прерывать лечение не хочется. После первого сеанса у меня чуть ли не крылья выросли за спиной. Так легко и хорошо я не чувствовала себя давно… — она помолчала: — со дня смерти моего мужа. Легкая тень, пробежавшая в ее мыслях, почти моментально исчезла. Жанна продолжала:

— Вы настоящий волшебник. Я опять хочу жить. Не просто влачить безрадостное существование, а жить полноценной жизнью.

— Рад за вас. Только вряд ли это результат единственного сеанса. Просто пришло время, и нужен был всего лишь маленький толчок, в качестве которого стал ваш искренний рассказ о себе. И не более того.

— Нет-нет, не разуверяйте меня. Это ваше влияние. Быть может, вы владеете особыми методами, незаметно освободившими меня от мрачного состояния, вызванного тяжестью утраты. Не знаю, в чем заключается сущность ваших методов, но, мне кажется, что я уже совершенно здорова.

— Значит ли это, что вы отказываетесь от дальнейших сеансов.

— Отнюдь, нет. Однако мне не хочется посещать клинику, словно я душевнобольная. Особенно не желаю видеть вашу ассистентку. Поэтому у меня есть к вам хорошее предложение.

— Я весь внимание, — Марк не мог отвести от Жанны взгляд. Куда исчез ее потухший от длительного пестования утраты взгляд? Куда делось безразличное созерцание действительности? Перед ним сидела обворожительная женщина, от которой исходили потоки жизненной энергии. И эти потоки будоражили его кровь.

— Не согласитесь ли вы покинуть эти скучные стены и провести терапию в уютном кафе? — Жанна, говоря это, уже отчитывала себя за неслыханную дерзость, но слова уже вылетели из ее уст, и теперь оставалось только дождаться ответа от врачевателя душ. И, надо заметить, она практически не сомневалась в его положительности.

— Буду польщен, если мне представится возможность провести вечер в обществе такой очаровательной женщины, — Марк встал и галантно наклонил голову в знак своего беспрекословного согласия.

Он был полностью во власти Жанны.

Он был околдован магией ее красоты.

Он был влюблен в эту женщину — с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь.

Сидя напротив Марка в уютном кафе, где она, поникшая и несчастная, совсем недавно была с Вадимом, Жанна почти физически ощущала свою власть над Марком. Ей хотелось всего и сразу. Хотелось оказаться в его объятиях, ощутить огонь от прикосновения его рук и губ. Хотелось слиться с ним в едином порыве страсти. Она с трудом сдерживала себя, стараясь не показаться безнравственной и пошлой, чтобы тем самым не отпугнуть его, растерянного и погибающего в огне ее любви.

Эти двое не узнавали себя.

Жанна, обычно сдержанная, отличающаяся холодностью, находясь рядом с Марком, буквально горела желанием, от которого кровь закипала в жилах. Если бы не столик, разделяющий их, она бы уже расплавилась сама или обожгла бы его. В глазах ее, иссиня-черных от внутреннего возбуждения, отражались блики заходящих солнечных лучей. Огонь страсти, который невозможно было погасить в них, делал ее еще прекраснее.

Марк едва сдерживал себя от желания пасть к ее ногам. Мысленно он ласкал каждую клеточку ее тела, прижимался губами к ее вздымающейся груди, вдыхал аромат ее волос, касался губами ее губ.

Сдерживающим фактором было только присутствие посторонних. В обратном случае они бы уже сгорели в огнедышащем вулкане любовной страсти. Случайное прикосновение рук вызвало натуральный электрический разряд, что несколько отрезвило обоих.

Жанна глубоко вздохнула и с сожалением отметила, что уже пора домой. Ей некуда было спешить. Она просто испугалась, что еще мгновение, и остановить кипящую лавину уже будет невозможно. Марк чувствовал себя совсем обессиленным от сжигающего его огня. Он собрал в кулак всю свою волю и согласился с Жанной.

Сегодняшний терапевтический сеанс оказался губительным для обоих. Они спешили восстановить свои энергетические ресурсы, исчерпавшиеся в бесполезном горении.

Оба уже осознавали глубину и опасность вспыхнувшего влечения.

Оба, как мотыльки, летели на огонь любви, не боясь опалить свои крылья.

Оба жаждали раствориться друг в друге без остатка.

Глава 20

Спать не хотелось. Жанна ворочалась с боку на бок, перебирая в памяти события вечера. Что это было с ней? Какое-то наваждение. Очутившись в привычной домашней обстановке, она успокоилась. Взглянула на себя как бы со стороны.

— Я сошла с ума. Что Марк подумает обо мне? Как странно, ведь я никогда раньше не выражала так свои чувства, тем более к почти незнакомому мужчине. Мне ведь о нем ничего не известно. Может, он вообще женат, а я потащила его в кафе.

Внутренний голос возразил: — Но ведь он согласился.

— А что ему оставалось делать? — не унималась Жанна. — Как иначе можно отвязаться от женщины, не вполне здоровой психически? Я ведь для него всего лишь пациентка. Вот и согласился. Небось, опыты надо мной проводит: поведение обезумевшей от горя и одиночества вдовы.

— Поэтому он не мог отвести от тебя глаз? — опять встрял внутренний.

— Мимику мою изучал. В трудах своих опишет особенности проявления чувств, характерных для нестабильного психического состояния. Он ведь, наверняка, принял меня за психически неуравновешенную особу. Еще взгляд мой объяснит действием транквилизаторов.

Я ведь буквально кушала его глазами.

Как же он хорош собой!

— Ну-ну, видно крепко запал тебе в душу, — ехидно напомнил о себе внутренний голос.

— Он действительно мне понравился, — призналась себе Жанна. — И даже больше. Это было какое-то наваждение. Меня измучило желание прикоснуться к его лицу, прижаться к нему всем телом, ощутить биение его сердца. Как тяжело было сдерживать себя, чтобы хотя бы не дотронуться до его руки. И эта электрическая искра, пронизавшая всю меня. Он тоже почувствовал это.

Надо прекратить сеансы. Я сегодня как выжатый лимон. Устала. Как же я устала…

Сон овладел ею.

Марк лежал на диване и пытался анализировать свое состояние. Такой остроты чувств он еще не испытывал. Эта удивительная женщина завладела его мыслями и чувствами. То, что это не простое плотское влечение, он понимал. Понимал и то, что влюблен до умопомрачения. Все его естество было в состоянии глубокого напряжения. Весь он был, словно натянутая струна.

Марк даже подумал о том, не принять ли что-нибудь для снятия этой напряженности. Но рассмеялся — врач заразился от пациентки.

Что они оба больны одной болезнью под названием любовь, было неоспоримо. Они не говорили об испытываемых чувствах, но это сквозило во взглядах, интонациях, трепете, переполнявшем сердца обоих.

Марк вдруг вспомнил, что, прощаясь, они не договорились о следующем визите Жанны. Он даже встал с постели и нервно заходил по комнате, возмущаясь своей рассеянностью.

— Неужели она больше не придет, решив, что совершенно здорова?! И что же дальше? Она вправе прервать лечение, раз не нуждается в нем. Стоп! В карточке есть ее телефон. В конце-то концов, я знаю, где ее можно встретить.

Успокоившись, что в любой момент в качестве лечащего врача может позвонить ей или даже навестить, Марк расслабился.

Уже почти засыпая, вспомнил, что последние три-четыре дня не спускался в полуподвальное помещение и не интересовался, как поживает его экзотическая милашка. До знакомства с Жанной не проходило дня, чтобы он не навещал свою подопечную. Но последние дни напрочь забыл о ней, будучи уверенным в том, что она находится под надежным присмотром Герасима.

Да и не до нее было…

Утром Жанна проснулась в прекрасном расположении духа. С аппетитом позавтракав, стала собираться на работу. Взяла косметичку, чтобы убрать корректором для век небольшую припухлость под глазами. Первое, что она увидела, открыв ее, был мамин крестик, который она зачем-то вчера взяла с собой.

Жанна бережно переложила его в шкатулку: — Как бы не потерять дорогую сердцу вещицу.

Настроение было безмятежное, умиротворенное. Хотелось улыбаться и всех любить. Лара любовалась хозяйкой. Она тоже была спокойна, радовалась, что у Жанночки все хорошо.

Марина уже не удивлялась изменениям, произошедшим в Жанне. Решила, что это позитивный результат лечения. А еще она была полностью поглощена своими чувствами, развивающимися стремительно и захватывающими ее без остатка.

Жанну вполне устраивало погружение в себя подруги. Не придется отвечать на ее любопытные вопросы. Да, собственно, и отвечать было нечего в случае чего. Ведь ничего в сущности не произошло. Жанна была спокойна, думала о вчерашней встрече с Марком без волнения. И уже не пыталась разгадать загадку своего необычного поведения, да и вовсе не задумывалась об этом. Хотя не отрицала, что три дня до следующего сеанса — слишком большой срок.

Вечером всей семьей нагрянули Андрейцовы. С ними была и Ксения Петровна. Она, обняв Жанну и внимательно осмотрев ее, отправилась помогать Ларисе, растерявшейся неожиданному появлению гостей и снующей по кухне, собирая к столу.

— Успокойся, Лара. Присядь. Расскажи мне о Жанночке. Как она?

— Ой, я последние дни не могу на нее нарадоваться.

— А что так?

— Буравский убедил ее пройти курс лечения у психотерапевта. Так вы не поверите, она буквально после первого сеанса изменилась до неузнаваемости. Прямо ожила. Смотрю на нее, и сердце радуется.

— А что это за терапевт?

— Достаточно известный специалист. О нем только хорошие отзывы. Буравский сказал, что с трудом уговорил его взять Жанну. Очередь к нему на месяцы вперед.

— А что он молодой, старый?

— Какое это имеет значение. Лет сорока или типа того.

— И как Жанна, хвалит его?

— Особенно ничего не рассказывает. Но я по ней вижу результаты сеансов. Да ее будто подменили.

— Ну да, ну да, — Ксения Петровна как-то странно отреагировала на рассказ Лары, даже будто расстроилась, чем ее очень удивила.

А в большом зале творилось что-то невероятное. Данила, уже большой и очень красивый мальчик, устроил настоящий кавардак в комнате. Его удивляло такое огромное пространство и возможность беспрепятственно передвигаться по нему без опасения на что-то наткнуться.

— У нас тесновато, — объясняла Анита, вот он и разошелся на просторе. — Даник, уймись. Но малыш словно не слышал увещевания матери. Антон спокойно взял его на руки, усадил к себе на колени и что-то нашептал ему на ухо. Мальчик выслушал его, кивнул головой и, подойдя к Жанне, серьезно спросил:

— А можно я порисую? У вас есть карандаши или краски?

У Жанны заблестели глаза:

— Красок нет, малыш, а карандаши сейчас найдем.

Данилка тихонько уселся за стол с карандашами и бумагой. Только после этого Анита с Жанной могли спокойно поболтать о своем, о женском. Антон не мешал их беседе, давая советы Данилке.

— Что у тебя нового? — Анита внимательно вглядывалась в подругу. — Все одна?

— Ани, кто мне нужен? Днем на работе, вечером и Ларисы хватает.

— Лукавишь, Жанна. Я вижу тебя насквозь.

— От тебя ничего не скроешь. Только я и сама пока ничего не знаю.

— А ничего это что? — не унималась подруга.

— Анита, говорю тебе, что я пытаюсь разобраться в себе, но это не совсем получается.

— Не томи. Кто он?

— Это Марк Великогло, известный психотерапевт. Я видела-то его всего два раза. Понимаешь, он необыкновенный. Мне с ним так легко. Только мне не совсем понятно, что со мной происходит последнее время. Я не узнаю себя.

— Да ты же влюблена, Жанни.

— Может быть, не отрицаю. Только вот так, сразу…

— А ведь оно так и бывает.

— Нет, не так. Как тебе объяснить. Вчера со мной творилось что-то невероятное. Я вела себя, как похотливая самка, жаждущая плотских утех.

— И что, все произошло? — понизив голос до едва уловимого шепота, спросила Анита.

— Нет. Не знаю, как мне удалось сдержаться и не броситься в его объятия. Только дома я успокоилась.

— А он? Что же он? Тоже влюблен?

— Похоже на то. Только я не представляю, смогу ли продолжить сеансы. Мне так стыдно. Марк видел мое состояние. Что он подумал обо мне. Это ужасно.

— Успокойся, Жанни. Ничего страшного не произошло. Ты просто истосковалась по любви. Все одна да одна. Это нормально.

— Нет, Анита. Я знаю себя. Это было умопомрачение, вызванное какими-то странными силами. Они руководили мной. Я была не в силах сопротивляться. А утром уже ругала себя за весь этот кошмар.

— Жанна, но ведь сейчас все нормально? Это был порыв страсти. Ты не должна его стыдиться. Вы — не дети, и это вполне естественно.

— Ты не слышишь меня? Это была не я!

— Милая моя, все будет хорошо. Вот посетишь его еще раз и поймешь, что с тобой творится. Я уверена, что тебе все показалось.

— Ты думаешь?

Лара пригласила всех к столу. За чаем Ксения Петровна исподтишка наблюдала за Жанной, и ее настроение все ухудшалось.

При расставании она крепко обняла Жанну и прошептала на ухо:

— Держи себя в руках. Не делай необдуманных поступков.

Жанна вздрогнула. Как могла Ксеня догадаться, что с ней происходит? Но та уже поспешила к машине внука, только грустно улыбнувшись ей.

Оставшись одна, Жанна пыталась привести мысли в порядок. Свое странное поведение при встрече с Марком она объяснила себе длительным пребыванием в депрессии и резкой сменой ситуации. А вот слов бабушки Ксени понять не могла.

Засыпая, она уже не пыталась разобраться в себе. Просто решила дождаться очередной встречи с Марком, уговаривая себя не волноваться и не форсировать события. Просто отдаться обстоятельствам. А дальше — будь, что будет.

Глава 21

Марк в нетерпении ходил по кабинету. Он еще час назад предупредил ассистентку, что на сегодня больше приема не будет и попросил оповестить об этом всех пациентов, кроме одного. Вернее, одной. Волнение его было вызвано неуверенностью в том, придет ли Жанна. Конечно, можно было поручить той же ассистентке напомнить клиентке о назначенном визите. Но он воздержался от этого откровенного шага, дабы не спровоцировать себя в глазах своей помощницы.

Наивный! Как он мог не понимать, что Аглая Борисовна (так звали ассистентку) давно заметила его необычный интерес к новой пациентке. Странно было видеть, что такой рассудительный, уверенный в себе мужчина, волнуется перед встречей с обычной, на первый взгляд, пациенткой.

Они давно работали вместе. И никогда Марк Евгеньевич не позволял себе увлекаться клиентками, насколько бы обворожительными они не были.

Аглая знала печальную историю личной жизни Марка. И порадовалась за него, что наконец-то, спустя почти пять лет со дня гибели жены и дочки, в его взгляде появился интерес к женщине. Врачуя чужие души, Великогло долго не мог отпустить свою трагическую ситуацию и принять утрату дорогих сердцу людей. Одно время Аглая даже думала, что ему понадобится психологическая помощь. Но он оказался сильнее душевного недуга.

Сейчас Аглая Борисовна не стала ничего выяснять у Марка. Было без слов понятно, что он влюблен. И это было естественно. Время лечит и позволяет зарубцевать самую глубокую душевную рану, возрождая к полноценной жизни и новой любви.

Последние три дня тянулись целую вечность. Марк освежил свои знания по работе с пациентами, пережившими смерть любимого человека. Он никогда не встречался с трудностями при выведении клиентов из затяжной депрессии. Но случай с Жанной казался ему особенным. Не кривя душой, Марк признавался себе, что трудности были с ним самим. Как ни старался он не думать о новой пациентке, ее образ постоянно возникал в мыслях.

И это были приятные мысли.

Поведение Жанны ему было понятно. Это обычное метание из одного состояния в другое. Быстрая смена настроения, тревожность, излишняя возбудимость — все говорило о нестабильности ее состояния. Однако было еще что-то неуловимое, чего он не мог объяснить. И оно не вписывалось в обычные рамки клинических симптомов.

Если во время первого визита перед Марком была обычная пациентка, не способная самостоятельно отпустить ситуацию неожиданной утраты мужа, то при второй встрече он увидел в ней вулкан страстей. И этот вулкан сжигал ее изнутри, стремясь вырваться наружу и испепелить всё и вся вокруг.

Марк прекрасно понимал, что сам сгорел бы дотла в огне ее страсти, если бы не долг врача, не имеющего права воспользоваться ситуацией по отношению к пациентке, по всей видимости, не способной руководить своими эмоциями.

Время тянулось ужасно медленно. Казалось, ожиданию не будет конца. Он жаждал встречи с этой неукротимой женщиной. И опасался, что на сей раз не сможет совладать со своими чувствами.

С трудом дождавшись назначенного для сеанса времени, Жанна с трепетом входила в кабинет. Глаза Марка поразили ее. В них она прочла нетерпение, волнение, неуверенность и… надежду.

Она потупила взгляд, стараясь скрыть свои чувства, понимая, что он видит ее насквозь. Собрала всю свою волю, чтобы быть спокойной. Кстати, особой остроты неукротимых желаний, какие владели ею в кафе, сегодня, к счастью, не было. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда поняла, что наваждение не повторится.

Да, Марк по-прежнему нравился ей, как мужчина, как врач, как интересный собеседник. Ей было приятно слушать его голос. Жанна даже улыбнулась про себя, почувствовав, что ее психотерапевт волнуется больше своей пациентки. Это волнение явственно чувствовалось в его голосе, в том, как он шагал по кабинету, не в силах сосредоточиться на беседе.

— Не придется ли мне лечить своего врача? — подумала Жанна. Но Марк уже сел в кресло напротив, мысли его потихоньку улеглись. Он отругал себя за нарисованные воображением картины. Перед ним сидела обычная женщина. Красивая, да. Но спокойная, уравновешенная и практически здоровая.

Задавая вопросы и слушая ее ответы, Марк все больше убеждался в том, что Жанне практически не нужна его помощь.

— Жанна Гавриловна я считаю, что вы прекрасно себя чувствуете и не нуждаетесь в моих консультациях, — в голосе было сожаление, что он сам отказывает себе в удовольствии видеть ее впредь. Но он, в силу медицинской этики, не мог поступить иначе. Нельзя поддерживать в здоровом человеке ложное представление о нездоровье.

— Вы не хотите со мной работать? — Жанна не ожидала такого поворота. Она чувствовала себя прекрасно, но ей хотелось продолжить общение с этим приятным молодым человеком.

— Я не имею права считать вас нездоровой.

— Но ведь вы можете продолжить работу со мной в другом направлении. Например, в плане развития личностных качеств.

— Боюсь и здесь мое вмешательство запоздало, — с грустью ответил Марк. — Но я вправе пригласить вас отужинать со мной. Хотя бы в качестве ответного предложения. — Марк с надеждой и волнением ожидал ответа. Ему не хотелось расставаться с женщиной, занимающей все его мысли. Но он робел, словно мальчишка, и пытался любыми способами продолжить общение с ней.

— Я с удовольствием принимаю ваше предложение, — безо всякого жеманства и кокетства ответила Жанна, тоже не желающая прекращать приятное знакомство.

Сидя в уютном ресторане, они не ощущали той нездоровой бури ощущений, владевшей ими в предшествующую встречу. Тихая беседа была приятна обоим, действовала умиротворяюще. Шампанское слегка расслабляло, но не будоражило.

Марк поначалу с беспокойством присматривался к Жанне. Им владели противоположные чувства: хотелось вновь увидеть в ней неуправляемую страстность, но она была намного привлекательнее и желаннее вот такой, спокойной, доброжелательной и очаровательной в своей простоте.

Жанна тоже была рада, что неуемное желание не возникало. Ей было легко и спокойно. Марк был внимателен, но не навязчив.

Вечер был прекрасен. Эти двое нашли друг друга. Им было хорошо вдвоем. Их не тревожили, выплескивающиеся из берегов чувства. Просто было приятно находиться рядом, слушать друг друга и дышать одним воздухом, наслаждаясь радостью обретения родственной души.

Лара, встретившая Жанну поздно вечером, отметила, что в ней вроде бы не было ничего необычного. Но она светилась счастьем. Такое свечение исходит от влюбленного человека, еще не в полной мере осознающего всю силу своего чувства.

Марк, вернувшись домой, по обыкновению спустился в полуподвальное помещение, где не был целых три дня по причине крайнего волнения, вызванного вечером, проведенным с Жанной в кафе. Сегодня все было по-другому. Жанна предстала в своем обычном образе, и такой она нравилась ему все больше.

Настроение было добрым и спокойным. Он сел в кресло и любовался спящей экзотической красавицей, изящно изогнувшейся в удобной позе.

Наблюдать за своей пленницей было особенно приятно, когда она не проявляла агрессии. В такие минуты он мог с удовольствием созерцать ее грациозность и великолепие, не боясь возмутить неукротимый нрав прелестницы неосторожным движением или даже взглядом.

Глава 22

— Анита, мне надо поговорить с тобой, — тон Ксении Петровны не предвещал ничего хорошего. Анита с удивлением посмотрела на ставшую ей почти родной женщину:

— Что случилось Ксеня? Кто-нибудь заболел или тебе самой плохо?

— Ты должна рассказать мне, о чем вы секретничали с Жанной, — по-прежнему сурово продолжала Ксения.

Анита рассмеялась:

— Бабушка Ксеня, ну о чем могут шептаться две молодые женщины при том, что одна из них не обременена узами брака.

— Ты не хихикай, а рассказывай. Догадываюсь, что не обо мне. Но мне нужно знать.

— Тебе-то зачем?! — не унималась веселиться Анита.

— Анита, я не шучу. Ты должна мне рассказать все о Жанне. Она что опять влюбилась?

— Ты странная, Ксеня. А что ей нельзя влюбиться? — Аниту начинало раздражать любопытство пожилой женщины. — Не все ли равно ей, что происходит с Жанной. Но вслух продолжала: — Это ее жизнь. Она немало выстрадала и имеет право на счастье.

— Значит, это правда, — подытожила Ксения Петровна.

— А если и так, то что в этом плохого?

Ксения замолчала и больше не стала допытывать Аниту. Но ее поведение насторожило молодую женщину.

— Бабушка Ксеня, ты мне не ответила. Ты считаешь, что Жанне нельзя любить? Она ведь еще молода. — Ксения упорно не хотела продолжать разговор. Она поспешно собралась и, не говоря никому ни слова, куда-то ушла. Это было странно. Обычно приветливая, Ксения не пожелала объясняться. И Аните стало интересно, куда это она так стремительно направилась.

Данила с Антоном увлеченно собирали новую железную дорогу. Им не было дела до двух женщин. Поэтому Анита, быстро переодевшись, поспешила вслед за Ксенией. А та уже садилась в такси.

Анита остановила подъезжающую машину и попросила следовать за удаляющейся Ксенией. Выйдя из такси, Ксения Петровна быстро вошла в подъезд незнакомого дома. На нем не было никакой мало-мальски привлекательной вывески. Дом как дом. Но Анита точно знала, что других знакомых кроме их семьи и Жанны у Ксении Петровны в городе не было. Она не стала дожидаться, пока Ксения вернется, решила поехать домой и там все выпытать сначала у мужа, а если не получится, то у самой Ксении.

Антон встретил ее расспросы с удивлением:

— Все бабушкины знакомые остались в деревне. Здесь у нее никого нет. Хотя, почему нельзя допустить, что, гуляя с Данилой, она познакомилась с кем-то и теперь решила навестить подругу. А, может быть, друга?! — в глазах мужа Анита заметила шутливый огонек.

— Понимаешь, Антоша, она сначала выпытывала у меня все про Жанну, а потом куда-то рванула. Странно все это.

— Успокойся, Ани. Скучно ей. Данила подрос, больше времени проводит со мной. У нее много свободного времени. Вот она и чудит.

— Нет, она была очень недовольна, что Жанна, похоже, влюблена. И что ей за дело до этого? Но ты бы видел, как она была расстроена. Что-то тут не так.

— О, женщины! Вы из всякого пустяка готовы детектив состряпать. Ну и влюбилась Жанна. Вам-то что до этого?

— Антоша, я тоже так считаю, а Ксеня делает из этого трагедию.

— Кстати, а кто же предмет ее обожания?

— Великогло. Марк Евгеньевич, психотерапевт. Буравский нашел его, чтобы вывести Жанну из депрессии.

— Ну и как, вывел? — улыбнулся Антон.

— Ты что не видел, как Жанна изменилась? Она буквально преобразилась, ожила. Это ведь здорово. Даже если у них не сладится, так хоть отвлечется немного от грустных дум.

— Ну да. Я постараюсь встретиться с Вадимом и узнать, кто такой Марк. Может, он вообще женат.

— Все может быть. Но Ксения-то чего взбеленилась?

— А ты не заметила, что все время перед чаем бабушка просидела на кухне с Ларисой. Вот и узнала что-то от нее.

— Ну да, ты прав. Антоша, не откладывай разговор с Вадимом. А вдруг Жанне в самом деле не стоит щекотать нервы. Они у нее и без того на пределе.

Их разговор прервала вернувшаяся Ксения. По ее настроению можно было догадаться, что радости поездка не добавила.

— Ба, ты где была? — как ни в чем ни бывало спросил Антон.

— Да так, у знакомой.

— У тебя в городе есть знакомые?

— Почему бы и нет, — пробурчала Ксения. — Познакомилась недавно с одной женщиной.

— Ой ли, а может, с мужчиной? — пошутил внук.

— Да ну тебя, балагур. Какие мужчины в моем возрасте?!

— И кто же она, твоя знакомая? Что же ты нам ничего не рассказала? Как хоть зовут ее, где живет?

— Все-то тебе знать надо!

— Ну да, я ведь переживаю за тебя. А то еще втянут в какую-нибудь секту. Почему скрываешь, как ее зовут?

— О, Господи! В какую еще секту?

— Тогда просто расскажи о ней, — не отставал Антон, заговорщически поглядывая на жену.

— Да Алиса ее зовут. И что тебе ее имя скажет. Обычная женщина. Поболтали, чайку попили. И все. А то: мужчина, секта. Выдумаешь тоже. Тьфу на тебя. — Ксения ушла к себе в комнату.

Анита зашептала на ухо мужу, что запомнила адрес дома, куда ездила бабушка.

— Антоша, давай порасспросим, кто такая эта Алиса. Не нравится мне все это. Бабушка никогда никуда не ездила, а тут на тебе — сразу после допроса про Жанну умчалась.

Антон долго не соглашался, но выдержать напор своей любимой Ани не смог. Под предлогом, что им хочется прогуляться, они, оставив Данилку на попечение бабушки, отправились на поиски неведомой Алисы.

План их был прост, но не лишен смысла. Подъехав к дому, в котором побывала Ксения Петровна, они остановили первую встречную женщину, по всей видимости, проживающую здесь же.

— Скажите, вы не знаете, здесь ли живет Алиса? — к счастью, попали на словоохотливую соседку.

— А! И вы туда же! Ходят да ходят к ней без конца, надоели уж. На одной площадке я с ней живу. Тоже судьбу свою узнать хотите? Она ведьэкстрасенс. — Женщина внимательно разглядывала молодых людей. — Только ведь к ней записаться заранее надо.

— Да? И как же это сделать? — полюбопытствовала Анита.

— А вы по столбам посмотрите — сплошь и рядом ее объявления. А без записи не принимает.

— Вдруг нас примет? Нам очень надо, — умоляюще продолжала Анита. — Может, вы уговорите ее?

Женщина с сомнением покачала головой. Антон вынул из бумажника купюру и, стесняясь, предложил ей. Оглянувшись по сторонам, она стыдливо взяла деньги и, кивнув, пригласила подняться с ней на пятый этаж.

Выйдя из лифта, соседка Алисы сказала, чтоб они постояли в сторонке, а сама позвонила к Алисе.

— Алиса Филипповна, к вам на минуточку можно?

— Проходи, коль пришла.

— Вот только не одна я. Тут к тебе посетители. Очень уж просят принять. Не откажешь?

— Марья Дмитриевна, вы ведь знаете…

— Да знаю. Только больно просили.

Алиса выглянула из-за двери и недовольно спросила:

— И где твои посетители?

Антон решительно выступил вперед, за ним — Анита.

— Проходите уж, раз соседка за вас просит. Знакомые твои что ли? — Марья Дмитриевна поспешно ретировалась поближе к своей квартире и поспешно открывала дверь.

Подталкивая друг друга, Андрейцовы протиснулись в узкий коридорчик. Простота жилища слегка удивила их. Представление об экстрасенсах было совсем другое. А тут никакой тебе роскоши, особенных атрибутов. Наверное, в другой комнате обычно принимает. Но у них был горячий интерес, и они поспешили его выложить. Начала Алиса:

— К вам недавно наша бабушка приходила. Ксения.

— Помню такую. А вы что хотите?

— Нам бы узнать, с какой целью.

— Этого я вам не скажу.

— Ее интересовала судьба Жанны? — не отступала Анита.

— Девушка, если у вас есть ко мне вопросы относительно вашей судьбы, семьи или бабушки, которая лично вам совсем даже и не бабушка, то спрашивайте. А про других я вам ничего рассказывать не стану. Радуйтесь жизни. У вас ведь все хорошо. Муж любит вашего сына. Ксения души в нем не чает. Что вам еще?

Анита была ошарашена. Антон с самого начала не мог произнести ни слова.

— Вы бы домой поспешили. Данилка бабушку совсем замучил. Да и ужин уже стынет. — Она потихоньку подталкивала их к двери.

Оказавшись в подъезде, они переглянулись и только теперь вздохнули полной грудью.

— Откуда она все знает? — у Аниты дрожал голос. Антон, стараясь не выдавать одолевшего им удивления, ответил:

— Видать, бабушка ей все и рассказала.

— Ну да, наверное, — согласилась Анита.

Дома действительно их ждал горячий ужин — одурманивающе пахло курицей, запеченной в духовке.

Антон с Анитой решили не говорить бабушке о посещении Алисы. В этом не было смысла. Оба понимали, что она ни под каким предлогом не откроет свой секрет.

Ксения на самом деле была непробиваема. Правда, былое угрюмое настроение понемногу улеглось. То ли Алиса успокоила ее, то ли она смирилась с невозможностью что-либо изменить в судьбе Жанны. Так или иначе, ее тайна по-прежнему оставалась за семью замками, и ничего не могло заставить поделиться ею с кем бы то ни было. Ведь это могло только навредить Жанне. А Ксения любила ее всей душой, даже больше, чем Аниту.

Ничего не ведающая Жанна, жила мыслями о Марке. Между ними возникло обожание друг друга. Они проводили вместе много времени. Марк, охваченный любовным восторгом чувствовал себя безмерно счастливым. Жанна стала для него воздухом, без которого невозможно дышать. Она была источником его жизненных сил, возродившим его страдающую долгие годы душу.

Эта любовь вернула к жизни их обоих, наполнила их жизнь новыми ощущениями, чувствами и надеждами.

Каждый из них заслужил это право на возрождение перенесенными страданиями, верностью своим любимым. Но жизнь не терпит пустоты. Поэтому, поборов сомнения, усмирив, насколько это было возможно, невыносимую боль утраты, они были готовы к новой любви.

Встречаясь, они не могли наговориться. Обоим было что рассказать. И эти разговоры все более и более облегчали тяжелый груз пережитых страданий.

Весна дарила им прекрасные вечера, наполненные негой и умиротворением. Они берегли нежность и трепетность отношений, не торопя события.

Объятия и поцелуи, страстные и горячие, доводящие до исступления, до бешенного биения сердец, до покалывания на коже, а порой и до ощущения почти физического ожога на ней — вот все, что позволяли себе эти достаточно взрослые люди.

Они наслаждались этими ощущениями, желая как можно дольше поддерживать разгорающийся костер. Оба были благодарны друг другу за это безумие чувств, удерживаемое на самой вершине бушующего вулкана. Оба готовы были в любую секунду погрузиться в пучину испепеляющих страстей. И оба отодвигали этот момент, боясь утратить новизну и прелесть отношений.

Милые мои читательницы! Что-то я заскучала без Ваших комментариев. Они, как глоток свежего воздуха, активизируют вдохновение и будоражат фантазию. Кроме этого, Вы можете стать двигателем сюжета, подчеркивая своим мнением достоинства и недостатки его развития. Рада буду любым комментариям. Заранее спасибо. Ваша Гала Григ

Глава 23

После романтического вечера, проведенного на яхте, Марк наконец пригласил Жанну к себе в гости. Он долго не решался показать ей свое холостяцкое жилище и очень переживал, как она воспримет его приглашение.

Жанна, вопреки его переживаниям, с радостью согласилась побывать у него в гостях. Она давно ждала этого момента. Ей было интересно все, что связано с Марком. Его же отличала некоторая скрытность и неуверенность в том, что после роскоши, в которой жила Жанна, ее удивит минимализм обстановки в его доме.

Марк не учел тот факт, что его любимая женщина не так давно стала хозяйкой огромного особняка и парфюмерной компании, доставшихся в наследство от мужа. К тому же, она до сих пор чувствовала себя не совсем комфортно в доме, который так и не успел стать ей родным, пока был жив Олег Егоров. А теперь отпугивал пустотой и тяжелыми воспоминаниями.

Множество пустующих и, как считала Жанна, бесполезных комнат с их дорогим убранством тяготили ее. Часто в разговорах с Ларой и Мариной Жанна говорила о том, что с удовольствием вернулась бы в свою небольшую квартиру, если бы это не выглядело предательством памяти Олега. Марина в ответ укоряла ее в том, что достаточно для злых языков информации о ее нежелании самостоятельно заниматься делами компании. При этом подчеркивала, что действительно нежелание оставаться в доме Олега будет истолковано не в пользу Жанны.

Особняк Марка не был столь внушительным, однако отличался более современным дизайном и не внушал ощущения неуверенности уже при первом посещении. Здесь царили уют и простота, поддерживаемые заботливой тетушкой Мартой. Она вела все хозяйство, руководила немногочисленной прислугой и обеспечивала своему единственному племяннику достойное и комфортное существование.

Тетушку Марту печалил только один факт из его жизни — отсутствие достойной спутницы. Поэтому появление Жанны обрадовало пожилую женщину. Она сразу прониклась к ней доверием, надеясь, что обожаемый ею Марк наконец-то обретет счастье после долгих лет затворничества.

После чаепития с потрясающе вкусным яблочным пирогом тетушка Марта, отпустив пораньше помощницу по кухне, приветливую Людмилу, сама тоже не стала засиживаться и, извинившись, поехала навестить свою приятельницу, живущую на другом конце города.

— Меня не ждите, я заночую у подруги. Мы слишком давно не встречались — нам есть о чем поболтать. — Было очевидно, что предлог состряпан на ходу, но удерживать ее Марк не стал.

Оставшись одни, они даже почувствовали некоторую неловкость. Слишком долго сдерживаемые чувства будоражили их мысли, не давали остановиться на какой-либо одной теме.

Однако это было не самым главным.

Оба давно сгорали от желания слиться в едином порыве чувств, сдерживаемых так долго, что были способны ввергнуть их в пучину настоящего безумства. И это безумное желание лишало их возможности думать и взвешивать свои действия.

Наконец-то все искусственно надуманные ограничения были отброшены, наконец-то радость обладания поглотила их целиком без остатка. Страсть, накопившаяся в их молодых телах прорвалась наружу и подарила им неописуемое блаженство, охватывающее их все сильнее и сильнее.

Это была безумная ночь. Не успев восстановить свои силы после одного страстного порыва, они уже возобновляли ласки, обжигающие их тела и требующие немедленного обладания друг другом.

Марк покрывал жадными поцелуями каждую клеточку тела любимой, захлебывался его ароматом и, казалось, буквально сгорал в огне страсти без остатка, но возрождался снова и снова в новых порывах, не в силах унять бесконечные приливы желания.

Жанна отдавалась ему с не меньшей горячностью, отзываясь всем своим существом на страстные поцелуи, умирая и вновь оживая от жгучих прикосновений, отзывающихся на утомленном теле новым приливом страстности.

Обессиленные и бесконечно счастливые, они только под утро забылись коротким сном.

* * *

— А где Марк? — спросила Жанна у Людмилы, приветливо пригласившей ее к завтраку. Она до сих пор так и не привыкла к тому, что кто-то готовит для нее и выполняет простейшие работы по дому, с которыми она не так давно успешно справлялась сама. Но сейчас ее больше волновало отсутствие Марка, нежели завтрак.

— Он опять спустился к своей любимице, — ответила Людмила, не поворачивая головы.

От удивления у Жанны приподнялись брови и слегка округлились глаза.

— Не поняла. К какой еще любимице? — в недоумении спросила она.

— Ой, простите. Не выдавайте меня. — Людмила умоляюще смотрела на Жанну.

— Я не собираюсь выдавать вас. Но, надеюсь, вы мне все расскажете.

— Я не могу. Марк Евгеньевич строго-настрого запрещает говорить об этом, а я вот сболтнула лишнее. — Она была так испуганна и взволнованна, что Жанне пришлось долго ее успокаивать. У самой же острой занозой застряло слово «любимица», о которой, к тому же, нельзя было даже упоминать.

Когда Людмила немного успокоилась, чего нельзя было сказать о внутреннем волнении Жанны, которое она тщательно пыталась не выдавать, она возобновила свои вопросы.

— Марк ничего не узнает. Просто скажите, куда это он спустился и кто такая его любимица. Я уверена, что он сам мне обо всем расскажет позже. Но я хотела бы узнать заранее его тайну, чтобы подготовиться к ней.

— Нет-нет. Я сама ничего не знаю. Простите, мне надо в магазин — прикупить овощей к обеду. — Людмила поспешно убежала, оставив Жанну наедине с ее страшными подозрениями.

Удостоверившись, что от прислуги узнать тайну, скрываемую от нее Марком, ей не удастся, Жанна решила не форсировать события и дождаться объяснения от него самого. Однако ревность уже прочно поселилась в глубинах души и бередила ее жгучими уколами.

Жанна в задумчивости стояла у окна, когда Марк неслышно подошел сзади и нежно обнял ее за плечи. Она вздрогнула.

— Я напугал тебя, мое солнышко?

— Да, я просто задумалась, — Жанна вглядывалась в лицо Марка, пытаясь найти в нем разгадку ужасного предательства и лжи. Но Марк сиял открытостью, буквально светился любовью и обожанием.

— Ты уже позавтракала? Составь мне компанию.

— Спасибо, мне ничего не хочется, — она пыталась поддержать разговор в надежде услышать в словах Марка хотя бы намек на нечто фальшивое и тщательно скрываемое.

— Тогда просто посиди со мной, я соскучился по тебе, пока ты спала, — он опять обнял Жанну, но она предупредила его поцелуй, прикрывшись ладонью.

— Ты сердишься на меня? Прости. Я был ночью не сдержан, — он попытался заглянуть в ее глаза, но Жанна отвернулась, чтобы скрыть слезы, готовые вот-вот прорваться.

— Нет, что ты. Все было прекрасно.

— Я люблю, тебя, Жани. Ты — прелесть. Только не отталкивай меня, иначе я умру от горя и печали.

— Не ёрничай, — ответила она, тем не менее уже оттаивая душой и убеждая себя в том, что Людмила что-то напутала. Ведь Марк говорил так искренне, с таким обожанием, что невозможно было заподозрить его в подлости.

Жанна прильнула к его плечу, все еще стараясь прятать глаза, чтобы он не увидел в них остатков недоверия.

Женское сердце легко растопить лаской, поцелуями и уверениями в любви. Жанна была простой женщиной с обычными слабостями и доверчивостью. Поэтому завтрак на столе, заботливо приготовленный Людмилой, оставался нетронутым, а атмосфера любовной неги, поглотившая их в спальне, окончательно развеяла все сомнения и напрочь изгнала остатки зародившейся было ревности.

Тетушка Марта, вернувшаяся домой только на следующий день ближе к обеду, отчитала Людмилу за отсутствие гостеприимства, в результате которого ее бедный мальчик остался без завтрака. Людмила молчаливо выслушала справедливый выговор, но не обмолвилась ни словом об утренней сцене с Жанной.

Время обеда уже давно прошло, но Марк, обычно пунктуальный, так и не вышел к столу. Марта несколько раз на цыпочках прошла мимо его спальни, но там была полнейшая тишина, уже начинавшая тревожить тетушку.

Не в состоянии более сдерживать волнение, она тихонько приоткрыла дверь и замерла от картины, не в силах оторвать умильного взгляда от спящих голубков.

Головка Жанны лежала на плече Марка, нежно обнимающего любимую свободной рукой. Они оба крепко спали и улыбались, словно видели один и тот же сон.

Марта с благоговением перекрестила их и так же на цыпочках отошла от двери, приложив палец к губам, чтобы Людмила не гремела посудой.

— Пусть отдохнут. Сейчас сон им намного полезнее твоей стряпни, — проворчала она.

— А как же ужин?

— Подашь, когда проснутся.

Глава 24

— Жанна, — тон, с которым Марк произнес ее имя, настораживал. — Я должен сказать тебе нечто важное, — сердце Жанны рухнуло в бездну, отозвавшись гулким набатом. Она смотрела на Марка широко распахнутыми глазами в ожидании ужасного признания. Давно тревожащие слова о неведомой любимице молнией вспыхнули и отразились на ее лице.

— Я предлагаю тебе свое сердце и руку, — закричал Марк во всю мощь своих легких. Он подхватил ошарашенную таким поворотом Жанну и закружил ее по комнате.

— Почему ты молчишь? — он отпустил ее и уже с тревогой искал в ее глазах ответ. — Ты не любишь меня?

— Я согласна, — еле слышно прошептала она, наконец осознав суть его слов.

Восторгу Марка не было предела. Он крепко обнял ее, нежно тронул губами ее губы:

— Ты — моя любовь. Ты — мое дыхание. Ты — моя жизнь.

— А ты — моя.

Марк, торжественно вошел в гостиную, ведя под руку Жанну. И, не в силах сдерживать своей радости, объявил тетушке Марте и Людмиле, застывших в ожидании еще с момента оглушительного крика, доносившегося из его спальни:

— Мы решили пожениться!

Марта бросилась обнимать молодых людей, в глазах ее блестели слезы. То были слезы радости.

— Наконец-то, — нарочито ворча произнесла она. — Я уж думала это никогда не случится. Будьте счастливы.

Людмила украдкой утирала слезы. Она всей душой любила хозяина. Последние же дни жила в тревоге, что могла неосторожными словами разрушить только зарождающиеся отношения. И теперь была благодарна судьбе за то, что все обошлось.

Марк почти забросил клинику. Аглая Борисовна напрасно взывала к его ответственности перед пациентами. Она ставила его в известность об их открыто выражаемом недовольстве за постоянно отменяемые консультации и сеансы. Но он только изредка, да и то ненадолго буквально забегал в клинику, и практически сразу мчался домой — к своей ненаглядной Жанне.

Жанна вообще не появлялась у себя дома, чем вызвала обеспокоенность Лары.

Анита обрывала телефон в надежде дознаться в числе первых, что там происходит у Жанны с Марком.

Марина убеждала подругу хоть изредка появляться в отделе рекламы.

Даже Буравский не выдержал и обеспокоил ее своим звонком, выразив желание обсудить некоторые производственные вопросы.

Всем было дело до них. А им никто не был нужен.

Им было не до соблюдения приличий. Они просто наслаждались своим счастьем.

Точнее — они были совершенно счастливы.

Тетушка Марта торопила с посещением ЗАГСа. По ее представлениям узаконить отношения надо было немедленно. Поэтому всем на радость они выкроили минутку, чтобы подать заявление и установить дату свадебного торжества.

Развивающимися событиями была недовольна только одна особа — Ксения Петровна. Она еле сдерживалась, чтобы не посетить Жанну с целью отговорить ее от очередного замужества. Ксения не упускала момента, чтобы не поговорить с Анитой о подруге.

— Понимаешь, Ани, ей не нужен этот брак. Жанна не понимает одной простой вещи: замужество накладывает определенные обязанности на женщину. Оно ей надо? А вдруг Марк разобьет ее, и без того раненное сердце.

— Ксеня, ну что ты нагнетаешь мрак? Получается, и мне не надо было выходить за Антона?

— Вы совсем другое. У тебя ребенок, ему нужен отец, да и Антону пора было остепениться.

— А Жанне тоже пора подумать о ребенке, — парировала, слегка обиженная бабушкиными словами Анита. Данилка стал роднее родных и для Антона, и для самой Ксении. Так почему же она все-таки напоминает ей грехи молодости? Ведь у них счастливая семья.

Невзначай напомнив Аните о том, что Данилка не родной сын Антона, Ксения вызвала в ней приступ агрессии, поэтому она в сердцах добавила:

— И вообще, чего вы привязались к Жанне? Она что вам — дочь? Оставьте ее в покое. Это ее жизнь. Пусть живет, как считает нужным.

Ссора двух людей, давно ставших близкими, закончилась обоюдной обидой. Каждая считала себя правой и не желала больше возобновлять тяжелый разговор. Ксения отправилась с Данилкой, которого любила всем сердцем, на прогулку. Анита после их ухода все-таки позвонила подруге.

— Жанночка, как вы там? Что у вас нового? Совсем ты забыла о нас. Вот и Ксеня жалуется.

— Ани, простите меня. Сказать, что мне не до вас, было бы неправдой. Просто… ну я даже не знаю, что сказать…

— Да я понимаю. Просто ты счастлива. Я рада за тебя.

— Я благодарна тебе за это. Бабушку Ксеню успокой. Все нормально. Скоро мы распишемся. О дне торжества я обязательно сообщу вам. Вы же у меня самые близкие.

— Марк, я побуду дома два-три дня. Да и в компании меня давно ждут. Кстати, тебе тоже пора заняться пациентами, а то совсем забыл о них.

— Ты права, Жани. Но три дня это так много. За что ты наказываешь меня? — тоном обиженного ребенка возразил Марк.

— Перестань. Нельзя забывать о близких людях и делах. Это важно.

— Хорошо. Только позволь навещать тебя, — упрашивал он.

— Так я ведь и не запрещала, — смеясь успокаивала его Жанна. А сама тоже с трудом представляла себе разлуку хоть на день.

Проблемы, откладываемые в долгий ящик, буквально навалились на обоих. Марку пришлось по новой восстанавливать посещения своих постоянных пациентов, составляя уплотненный график. Выслушивая их жалобы, он не мог не думать о Жанне, круто отчитывал себя, но обуздать свои мысли не мог. Впору было бросать работу и бежать к ней, чтобы опять целовать, обнимать ее, вдыхать воздух, которым дышит она.

Жанне тоже нелегко было окунуться в обычную жизнь. Лариса утомляла рассказами о домашних проблемах, которых по сути вообще не существовало. Буравский обрушил на нее ворох бумаг, которые надо было не только подписывать, но и вникать в их содержание — так настоятельно требовал Вадим. А Марина не отставала с расспросами и пыталась навязать ей свои новые идеи по рекламе.

Жанна к концу первого рабочего дня сбежала из офиса и отправилась к Аните. Отдохнуть, как она решила для себя, от всех и вся. Но не тут-то было. Здесь ее взяла в оборот подруга.

— Ани, я тебя умоляю. Ну что вам всем неймется. Все у нас прекрасно. Да, я обожаю Марка, он — меня. Я думаю, что это любовь. Я не могу дождаться до вечера, чтобы на минутку увидеть его, хотя сама просилась домой. А теперь хочу к нему. Ты же знаешь, что особняк Олега меня тяготит своим шиком, блеском, бессмысленной роскошью.

— Мне бы твои заботы, — с улыбкой перебила ее Анита, жалуясь на тесноту их квартиры.

— Так, может, вы переедете ко мне? Лариса стонет, что ей надоело одной болтаться по пустому дому.

— Вот еще! Мы что бомжи какие-то, по чужим углам скитаться. Нет уж, мой дом — моя крепость. К тому же, Антон уже скопил достаточную сумму для покупки нового жилья — более просторного… Скоро может понадобиться.

— Ани! Я правильно поняла?

— Пока молчу. Даже Антону еще не сказала. Но надеюсь, что да. А вы еще не планируете деток?

— Ты же знаешь, я очень хочу ребенка… Надеюсь, что и Марк тоже. Правда, мы еще об этом не говорили. Не беги вперед паровоза, всему свое время. Расскажи лучше, как твои?

— Данилка совсем большой, тянется больше к Антону — мальчишка. Антон старается для семьи, много работает. Одним словом, все хорошо. Меня больше Ксеня беспокоит, стала ворчливая, все чем-то недовольна. Просит тебя уговорить замуж не выходить. Мы даже повздорили из-за этого. Возраст, наверное, дает себя знать. Как-то мы ее застукали — к экстрасенсу она ходила. Что, зачем — не рассказывает.

— Это типа к гадалке, что ли?

— Ну почти, только профессиональной, — Анита рассмеялась. Мы даже решили, что у нее пенсионер появился. Для души, так сказать.

— Ани, ты все на своей волне! — улыбнулась Жанна, — в ее-то возрасте!

— Ну не скажи, как говорится, все возрасты покорны!

Их болтовню нарушило возвращение Ксении с Данилкой. Дом наполнился шумом, гамом. Жанна восхищенно смотрела на Даника, в ее глазах появилась грусть. Мысленно она вернулась на пять лет назад. С болью в сердце подумала, что ее дочурка была бы уже такой же большой.

Анита, заметив, что с появлением Данилки подруга загрустила, отправила его в детскую. Они вызвались помочь Ксении накрыть на стол, но та отказалась от помощи:

— Сама справлюсь. Не впервой, — и строго взглянула на Жанну: — Ну как ты там? Опять замуж собралась?

— Бабушка Ксеня, вы что не рады за меня? Сами же когда-то говорили: молодым — жить. Я ведь помню ваши слова. — Жанна обняла Ксению, и та расплакалась.

Жанна на третий день уже не выдержала разлуки. Ей не терпелось увидеть Марка, хотя днем он навещал ее на работе. Но наступил вечер, и она не знала, чем занять себя. Отправив спать Лару, она вызвала водителя и попросила отвезти ее к Марку.

В доме было тихо. Людмила после ужина уехала к себе. Марта, утомленная за день, уже спала в своей комнате. Марка нигде не было. Жанна разволновалась:

— Где он может быть в такой час? — она обошла все комнаты, прислушиваясь и вздрагивая от малейшего шороха. Дом без присутствия Марка показался ей чужим и неуютным. Она уже пожалела, что приехала, не предупредив его.

Жанна достала телефон из сумочки.

Набрала номер Марка и вздрогнула от резкого звонка, раздавшегося буквально рядом с ней. Его телефон лежал на тумбочке, что еще больше встревожило Жанну. Она лихорадочно размышляла о том, куда он исчез. Словно всполох молнии сознание пронзили слова Людмилы: — опять спустился к своей любимице!

Жанну обдало жаром. Прожив с Марком почти месяц, она так и не задала ему этот вопрос. Как-то не складывалось. Они были так поглощены друг другом, что думать о чем-то другом было некогда. И вот теперь она одна в этом почти пустом доме:

— Что делать, где его искать? И надо ли? А вдруг ее предположения о сопернице подтвердятся? Что тогда? Бежать! Бежать отсюда без оглядки и никогда не возвращаться. Ведь он даже телефон забыл, торопясь наведаться к ней?

Но я ведь обошла все уголки. Их нигде нет. Стоп: она сказала «спустился». Значит, должно быть какое-то помещение, расположенное ниже всех комнат. Что это может быть? Подвал! Марта как-то велела Людмиле отнести в подвал ненужную посуду!

Жанна старалась сообразить, где может быть лестница, ведущая в подвал. Разыскивая ее, она вошла в небольшой коридор, соединяющий дом с хозяйственными постройками. Она не ошиблась. В глубине этого коридора действительно оказались ступени, ведущие вниз. Страх сковал все ее существо. Но непреодолимое желание узнать тщательно скрываемую тайну оказалось сильнее страха.

К счастью, ступеньки, ведущие в подвальное помещение, были хоть и слабо, но освещены неярким светом, проникающим из приоткрытой двери, виднеющейся в самом дальнем углу.

Дрожа всем телом, то ли от ужаса, охватившего ее, то ли от леденящего холода, Жанна на ощупь продвигалась по направлению к этой двери, манящей неизвестностью и таинственностью.

Подойдя вплотную, она тихонько открыла дверь и вошла в ярко освещенную огромную комнату. Глаза ослепило после полумрака лестницы. Жанна увидела Марка, сидящего в кресле спиной к ней. Он был настолько поглощен своими мыслями, что не слышал и не видел, как вошла Жанна, еще не успевшая охватить взором всю комнату, так как взгляд ее был прикован к Марку.

— Марк! — он вздрогнул от неожиданности. Резко поднялся и едва успел подхватить Жанну, лишившуюся чувств.

Глава 25

Марк бережно отнес Жанну в гостиную. На шум вышла Марта. Она застыла в изумлении от происходящего.

— Нашатырь! Там в аптечке! — Марта дрожащими руками с трудом отыскала нашатырный спирт и подала флакон племяннику. Они с Людмилой тихонько вышли из комнаты, оставив пришедшую в себя Жанну и Марка наедине.

Едва очнувшись, Жанна обвела взглядом комнату и, убедившись в том, что здесь нет ничего пугающего, еще не окрепшим от пережитого ужаса голосом, произнесла:

— Что это было, Марк?

— Жани, милая, с тобой все в порядке? Это моя вина. Я глупец! Надо было давно тебя предупредить.

— Предупредить? О чем?

— Ты ведь испугалась, увидев Мамбу?

— Мамбу? Это та огромная гадина, которая кинулась в мою строну, разинув пасть? И ты называешь ее красавицей?! Но ведь она чудовищна!

— Бедная моя. Прости меня. Я не ожидал, что ты вернешься и спустился проведать мою пленницу.

Жанна, уже вполне оправившись от обморока, резко села.

— Так это и есть твоя любимица, так тщательно скрываемая от меня!

— Ты знала?! — Жанна замолчала, не желая выдавать Людмилу.

— Успокойся, моя хорошая. Она ведь не опасна.

— То есть как не опасна. Ты хочешь сказать, что она не может укусить?

— Не совсем так. Просто террариум достаточно прочный, поэтому бояться Черной мамбы не стоит. Я не учел возможности твоего неожиданного прихода, а ты, по всей видимости, не ожидала увидеть такую огромную змею.

— Я ожидала всего, что угодно, только не это. Ты и правда любишь ее? — Марк рассмеялся.

— Не совсем так. Она мне нравится, и я очень дорожу своей пленницей.

— Зачем тебе это? Ведь может случиться что угодно!

— Не беспокойся, всякий риск исключен. К тому же, я за ней не ухаживаю. Все работы выполняет специально обученный человек — Герасим.

— Я все равно отказываюсь понимать, зачем она нужна тебе!

— Ты ревнуешь, Жани? Я правильно понял?

— Это вряд ли можно назвать ревностью, но тайна, которой ты окружил ее присутствие, вызывает разные мысли. Какая-то странная привязанность. И, если честно, мне это все не нравится.

— Видишь ли, дорогая, я вынужден скрывать, что держу опасную змею в своем доме.

— Почему?

— Как тебе объяснить? Это противозаконно, — Марк понял, что агрессия Жанны по отношению к Мамбе — не временное явление, вызванное страхом. Было очевидно: ей не по душе такое соседство, пусть даже совершенно безопасное.

— Тем более не вижу смысла держать ее у себя.

— Жанна, давай отложим этот разговор на завтра. Ты очень взволнованна, а утром мы все обсудим. — Марк попытался обнять Жанну, но она резко отстранилась от него. Ему даже показалось, что на ее лице промелькнуло нечто от брезгливости, смешанное с недоверием и налетом ревности.

— Я не могу больше оставаться здесь. Отвези меня, пожалуйста, домой. Я только попрощаюсь с Мартой.

— Но ведь тебе здесь нравилось… — Марта пыталась уговорить Жанну остаться. Она бросала угрожающие взгляды на племянника, чтобы он поддержал ее. Но Марк понимал, что в данный момент его слова не возымеют действия.

— Да, нравилось, но сейчас я хочу к себе. — Это было сказано тоном, не терпящим возражений. Поэтому Марк без лишних слов оделся и взял ключи от машины.

Ехали молча. Жанна все еще находилась под впечатлением произошедшего. Марк то и дело неуверенно поглядывал на нее, не рискуя вызвать недовольство продолжением разговора.

Простились сухо.

— Увидимся завтра? — в вопросе Марка была тревога, смешанная с надеждой, что все образуется.

— Да, наверное, — Жанна кивнула и скрылась за дверью.

Ее встретила встревоженная Лара. Она не ждала Жанну домой и уже спокойно дремала перед телевизором.

— Что-то случилось? Почему ты одна?

— Мне что запрещается возвращаться в свой дом, когда я захочу?! — Этот злобный выпад был настолько не в ее правилах, что Лара, не сказав ни слова, обиженно ушла в свою комнату.

Жанна опустилась в кресло, чувствуя совершеннейший упадок сил. Она отругала себя за грубые слова, брошенные Ларисе. Но ей было очень плохо. Последние недели с Марком были настолько светлыми и счастливыми, что, расставшись с ним, она почувствовала себя ужасно одинокой в этом огромном особняке. Мысли ее постоянно возвращались к событиям ужасного вечера:

— И зачем только я поехала туда? Ведь буквально через день я бы вернулась, и все осталось бы как прежде. Но произошло то, что когда-нибудь должно было произойти.

С одной стороны, я убедилась в отсутствии соперницы. Но с другой стороны — это так ужасно! Что за странная прихоть любоваться этой чудовищной змеей! Она такая огромная и злобная.

Пока она там, я ни за что не вернусь! Или я, или она…

Огромная черная змея едва помещалась в стеклянном террариуме. Ее гибкое тело, аккуратно уложенное толстыми кольцами, пугало своей чернотой. Чешуйчатая кожа переливалась золотыми и серебряными бликами. Голова хищницы с чудовищно распахнутой пастью возвышалась над жуткими кольцами ее туловища. Она медленно покачивалась, явно готовясь к решающему броску.

Жана с ужасом смотрела на ее разинутую пасть, по форме напоминающую гроб. Гадюка уже выпустила свои страшные клыки с капельками яда на их кончиках. Эта разинутая пасть с огромными зубами и гипнотизирующий взгляд блестящих глаз парализовали все мышцы Жанны. Ни бежать, ни кричать она не могла, поэтому застыла в ожидании своей неминуемой гибели.

И тут Жанна в ужасе увидела, что дверца террариума слегка приоткрыта.

— Наверное, ее забыл закрыть Герасим! — она оглянулась назад. За ней была глухая стена. Значит скрыться от этой злобно шипящей гадины было некуда. Жанна хотела закричать, позвать на помощь, но страх парализовал связки, и вместо крика из ее уст вырвалось шипение, похожее на то, какое исходило от огромной черной змеи.

Мамба на это шипение отреагировала очень странно. Она грациозно изогнула шею, сомкнула свою устрашающую пасть и мирно уложила голову на свернутые кольца туловища. Казалось она улыбалась. Это была коварная улыбка аспида…

Жанна очнулась от жуткого сна, еще не вполне понимая, где она. Вскочила и бросилась к Ларе. Та крепко спала и с трудом открыла глаза, пытаясь понять, что хозяйка делает в ее комнате. А Жанна, буквально вцепившись в ее руку, взмолилась:

— Можно я переночую у тебя? Мне страшно.

Марк всю ночь не сомкнул глаз. Он то ходил по комнате, то ложился на диван в гостиной, не желая заходить в спальню, где не было Жанны.

— Я потерял ее. Она никогда не вернется. И все из-за чего? Каприз, сумасбродство! Ведь она права: зачем надо было покупать эту уникальную экзотическую хищницу.

Да, моя Мамба прекрасна. Глядя на нее, я успокаивался. И что интересно, она никогда не проявляла агрессию. Странно, что на ее совести, якобы, смерть самого Арслана Валеева. Верится в это с трудом.

Да, Черная Мамба — самая большая, самая быстрая и самая ядовитая змея из семейства аспидов. Но черные мамбы никогда не нападают первыми на человека. Это общеизвестный факт.

Правда, сам Арслан, популярный блогер-змеевод, утверждал и другое: мамба, содержащаяся в неволе, только и ждет удобного случая, чтобы сбежать. Тогда ее поведение непредсказуемо. В ее прекрасной головке вполне может произойти сдвиг, коренным образом изменяющий ее мирное поведение.

Валеев еще писал о том, что сбежавшая мамба будет искать своего хозяина с целью отомстить ему за содержание в плену!

И ведь что интересно, он погиб именно от укуса своей любимицы — Черной Мамбы. Ходили слухи, что это было самоубийство из-за развода с женой. Но неоспоримо и другое, Валеев действительно стал жертвой укуса Мамбы, яд которой у него обнаружили уже после смерти и от яда которой в России не существует противоядия.

Какой же я дурак! Я за бешенные деньги купил красивую игрушку, способную в любой момент погубить не только меня, но и моих близких! Экзотическая хищница, убившая Валеева, живет в моем доме только потому, что это тешит мое самолюбие. И не более того. Я — сумасшедший.

Срочно, немедленно, сию же минуту! — Марк заметался по комнате в поисках телефона. Не глядя на часы, набрал номер известного змеелова и террариумиста. Монотонные гудки продолжались мучительно долго:

— Владимир? — Марк старался говорить спокойно, но это получалось с трудом. — Думаю, вы меня помните. Я — тот самый человек, который помешал приобрести вам Черную Мамбу.

В ответ послышалось возбужденное сопение:

— Ну? И что ты теперь хочешь? Она тебе уже надоела или ты уморил ее голодом? Только знай. Я не дам ни копейки больше той цены, за которую ты ее перехватил!

— Выслушайте меня! Я хочу просто отдать ее вам.

— Это такая шутка?

— Нет. Я думаю, что она должна была стать вашей. Не знаю, что на меня нашло тогда.

— А что, может, она стала агрессивнее?

— Нет, она по-прежнему великолепна. Но… моя жена, нет — невеста… она…

— Все понял. Когда можно забрать нашу красавицу?

— Хоть сейчас.

— Крепко же тебя прижало! Ну да ладно. Ты точно не шутишь, что просто так отдаешь знаменитую Мамбу?

— Не шучу. Я дарю вам ее, а взамен хочу не упустить свое счастье.

— Добро. Скинь на телефон адрес. Буду с транспортом через пару часов.

Глава 26

В доме не мог уснуть не только Марк. После непонятной сцены, разыгравшейся вечером, тетушка Марта никак не могла успокоиться. Она не отпустила домой Людмилу, как поступала по обыкновению.

Женщины долго обсуждали происшествие. Прислушивались к шагам в гостиной и гадали, что могло вызвать обморок Жанны.

— Скорее всего, что-то произошло в подвале, — сказала Людмила. — Марк Евгеньевич принес ее оттуда.

— Понятно. Только что могло так испугать ее?

— Я думаю, она могла увидеть что-то ужасное или…

— Молчи! Я даже не могу представить, что или кого племянник там прятал.

Обе они ни разу не видели Мамбу, но понимали, что он скрывает в подвале что-то чудовищно-опасное или невообразимо прекрасное.

Понимание было не беспочвенным. Во-первых, не случайно в их доме появился Герасим. Это был молчаливый и угрюмый человек огромного роста. Его вид внушал страх обеим женщинам. А тайна, которой была окутана его круглосуточная служба, только подтверждала их опасения. К тому же, Людмила, приносившая Герасиму еду в его комнату, не раз пробовала разговорить его. Его односложные скупые ответы не открывали всей сущности таинственного объекта, вверенного ему. Но, опять же, указывали на что-то необычное и пугающее. Предположения, которыми женщины делились друг с другом, сводились к тому, что это мог быть хищный зверь женского пола. Людмила однажды подслушала, как Герасим докладывал хозяину, что дескать «она прекрасно себя чувствует, ест, пьет, спит». Этих слов хватило, чтобы предположить и более страшную версию: Марк насильно удерживает взаперти дикарку необычайной красоты. Ведь не было и дня, чтобы он не спускался в подвал, где оставался по два-три часа.

Тайна пугала женщин и заставляла их строить все новые догадки, но все их попытки выяснить истину оканчивались неудачей.

Все разрешилось неожиданно. Марк, нервно расхаживающий всю ночь по гостиной, вдруг скрылся в подвале. Женщины, переглянувшись, поняли друг друга без слов. Людмила осторожно спустилась по лестнице к таинственной двери и припала к ней ухом:

— Я решил отдать ее человеку, который обеспечит ей достойное существование, — Марк говорил громко. Голос его дрожал.

— Значит, я больше не нужен?

— Герасим, я хочу надеяться, что Владимир с удовольствием возьмет тебя на работу. Если нет, я позабочусь о тебе.

Затем Людмила услышала грохот открываемой двери подвального помещения, исходящий, вероятнее всего, со стороны улицы. За дверью началась непонятная возня. Там, судя по раздающимся голосам, было человек шесть. Все, что она могла услышать, сводилось к тому, что люди пытались погрузить на машину что-то громоздкое и очень тяжелое:

— Осторожно! Не задень за угол, стекло повредишь!

— Да вижу я, не боись. Мне самому страшно.

— Успокойтесь, стекло непробиваемое.

— Ты глянь, как развалилась. Королева, да и только!

— Поменьше болтайте. Пора заканчивать, светает!

— Марк, ты не пожалеешь? Это же настоящее сокровище!

— Нет. Только, пожалуйста, уезжайте скорее…

— А что Герасим? Я могу взять его к себе.

— Это был бы лучший выход для всех нас.

— О, кей. Поехали, мужики.

Людмила опрометью бросилась наверх. Все еще дрожа от страха, она пересказала Марте все, чему стала свидетельницей. Марта поджала губы с твердым намерением не отставать от племянника, пока он не объяснит, что бы это значило. Она и без того слишком долго сдерживала свое любопытство и страх. К тому же, его дурацкое увлечение могло стать причиной разрыва с Жанной. А этого Марта допустить не могла.

Марк, наконец, вернулся в гостиную. Он был весь в пыли. Кое-где на одежде была видна паутина. Тетушка всплеснула руками:

— На кого ты похож! Немедленно выкладывай, что там происходит! — терпение у тетушки явно закончилось. Таким тоном она не разговаривала с Марко более двадцати лет.

Он виновато опустил голову, словно нашкодивший мальчишка. Исподлобья посмотрел на нее:

— Благодарение Богу, все закончилось наилучшим образом, — устало произнес он. Тема с Черной Мамбой закрыта. Он тяжело опустился на стул.

— Я со вчерашнего вечера ломаю себе голову, кто такая эта Мамба. Ты что держал под замком черную женщину?!

Марк только отрицательно покачал головой.

— Ты наконец расскажешь, кого там прятал и почему ушла Жанна?! Не молчи!

— Теперь могу. В подвале жила ядовитая змея — Черная Мамба. Не вздрагивай, тетушка! Она была надежно закрыта в большом стеклянном террариуме и поэтому ее проживание у нас никому не угрожало. Вчера вечером я забыл закрыть за собой дверь и Жанна, вернувшись неожиданно, спустилась в подвал, разыскивая меня. Увидев змею, она упала в обморок. Вот и все, что я могу рассказать. Но я уже отдал свою Мамбу… Надеюсь, с ней будут хорошо обращаться. Теперь остается вернуть Жанну. Это намного сложнее. Я виноват перед ней. Она вряд ли простит меня за эту глупую привязанность.

— Так чего же ты ждешь! — Марта всплеснула руками. — Отправляйся к ней. Немедленно.

Марк с трудом поднялся со стула.

— Нет, так дело не пойдет, — строго командовала Марта. — Сначала в душ и переодеться! И без Жанны не возвращайся!

Проснувшись в комнате Ларисы, Жанна с удивлением посмотрела на нее, спящую в неудобной позе в кресле. Вспомнив, что заставило ее прибежать ночью сюда, Жанна поежилась и постаралась избавиться от ужасов ночного кошмара.

Ее мысли под влиянием дневного света теперь были заняты другим: что дальше? Она достаточно категорично выразила свое недовольство странным увлечением Марка. И теперь было бы противоестественно мириться с присутствием в его доме опасной хищницы. Но как противостоять этому? Получается, она загнала себя в тупик, из которого не было выхода.

Марк, наверняка, не захочет расстаться с любимой игрушкой. Жанна почему-то была уверенна, что это не истинное увлечение рептилиями, а всего лишь случайный эпизод в жизни одинокого мужчина. Подобная привязанность вполне объяснима. Кто-то, спасаясь от одиночества, заводит собаку, кто-то кошку. У Марка это вылилось в такую удивительную форму привязанности, которую понять и принять, по мнению Жанны, было невозможно.

Грустные размышления были прерваны едва доносившимся из гостиной телефонным звонком. Кроме Марка звонить было некому. Но Жанна, с трудом сдерживая желание броситься к нему по первому зову, решила показать характер. Настроившись на показное спокойствие, она нажала кнопку обратной связи. Но, не успев даже произнести обычное «алло», услышала нетерпеливый и взволнованный голос Марка:

— Жанночка, можно к тебе?

— Ты где? — сухо спросила она.

— У твоей двери. Я войду?

Ей хотелось броситься открывать дверь, но она сдержанно ответила:

— Да, я скажу Ларисе, чтоб она открыла тебе. — Сердце билось, как испуганный воробышек. Было стыдно, что, сгорая от желания увидеть любимого, она мучает его дурацкими условностями.

Она подошла к двери, решительно повернула ключ. Перед ней стоял Марк. Ее Марк, которого трудно было узнать. Бессонная ночь, переживания, принятие серьезного решения, а затем волнение, вызванное расставанием с Мамбой, — все это не лучшим образом отразилось на его лице. Чуть ли не с материнской заботливостью и любовью ей захотелось обнять и успокоить его. Но она все еще сдерживала себя.

— Жани, любимая моя, ее больше нет.

— Что ты с ней сделал? Ты убил ее? Она не укусила тебя? — Жанна была ошарашена словами Марка и забросала его вопросами, не давая возможности, ответить на них.

— Нет, моя хорошая, я отдал ее… в хорошие руки, — даже пошутил он. Правда шутка прозвучала очень грустно. Но Жанна с облегчением вздохнула. Не в силах более сдерживать себя, она бросилась обнимать Марка. Слезы облегчения застилали глаза. Он целовал каждую слезинку, стекающую по щекам любимой. Это было блаженство, заслуженное высокой ценой расставания с дорогим сердцу существом. Но он ни о чем не жалел. Выбор был сделан осознанно.

— Тыоказалась права, моя хорошая. Кроме противозаконности содержания ядовитой хищницы дома, она действительно могла представлять опасность для всех нас. Теперь Мамба в надежных руках опытного специалиста. А мы можем быть спокойны. И, что главное, — счастливы. Я благодарен тебе. Ты помогла мне принять правильное решение.

Жанна не стала рассказывать ему, чего ей это стоило. В ней боролись смешанные чувства: она была рада, что черное чудовище исчезло из их жизни, но в то же время ей было жалко Марка. Было видно, что расставание далось ему не без сомнений и борьбы.

Лариса уже хлопотала на кухне, накрывая на стол к чаю. Но, осчастливленные примирением, они отказались от завтрака. Марк спешил успокоить тетушку. Он оставил ее в тревожном ожидании, поэтому уговаривал Жанну поспешить к ней.

— Ее точно увезли? — Жанна все еще боялась возвращаться.

— Любовь моя, я готов отдать все, чем владею, только чтобы ты была со мной.

Лариса с умилением смотрела им вслед. Наконец-то Жанна обрела счастье…

Дорогие читатели! Мне очень сложно судить о том, какое впечатление у Вас складывается от прочтения книги. Может быть, это настолько неинтересно, что и не стоит продолжать? Обозначьте, пожалуйста, свое мнение комментариями.

Глава 27

Счастье — это источник, из которого невозможно напиться досыта. Пьешь, пьешь — и еще хочется.

Марина, Анита, Лариса измучили Жанну вопросами о предстоящем торжестве. Они наседали со своими предложениями по выбору колец, свадебного платья, обсуждали, какого цвета костюм выбрать Марку. А Жанне хотелось одного, чтобы все оставили их в покое и дали насладиться новизной ощущений.

Они с Марком мечтали уединиться на необитаемом острове, но, как известно «жить в обществе и быть свободным от общества» невозможно. Социум не прощает равнодушного отношения к себе. Поэтому они с Марком волей-неволей были втянуты в этот водоворот предсвадебной кутерьмы.

— Марина, ты пойми, зачем мне все эти побрякушки, блесточки, цветочки. Я хочу быть в простом строгом платье. Цвета? Я еще не думала об этом.

— Но времени то остается всего ничего, — возмущалась подруга. — У тебя только и есть, что строгие платья преимущественно темных тонов. Должно ведь быть что-то необычное.

Жанна остановилась у витрины. Она завороженно смотрела на темно-вишневое платье, поразившее простотой покроя и удивительной элегантностью. Марина пыталась отвлечь ее внимание, заподозрив, что именно оно так заинтересовало подругу.

— Вот оно. Это то, что мне нужно.

— Ты сошла с ума! Я только что тебе пыталась доказать, что выбирать надо что-то нежное. Цвета лаванды, например.

— Нет, Маринка. Я прямо вижу себя в этом роскошном наряде.

— Странно, в чем ты увидела роскошь? Обычное платье достаточно строгое, чтобы одеть его на официальную встречу, но никак не на свадьбу.

Жанна уже просила показать ей платье, хотя Марина все еще пыталась отговорить ее. Однако, когда подруга вышла из примерочной, от нее невозможно было оторвать глаз. Мягкая ткань плотно облегала фигуру, выгодно подчеркивая ее достоинства. Глубокий вырез обнажал спину, тогда как лиф был достаточно простой и полностью закрывал грудь, доходя почти до ключиц. Фигура Жанны напоминала статуэтку, выточенную искусным мастером. Недоставало одной маленькой детали. Это платье просто кричало, что его надо оттенить жемчугом.

— Сюда нужны твои бусы и серьги, — завороженно глядя на Жанну, прошептала Марина.

— Но…

— Ты права, — не дала она договорить Жанне, так как с полуслова поняла, что они напоминали ей первую встречу с Олегом.

— Тогда колье.

— У меня нет белого колье.

— Но у тебя есть Марк. Неужели он откажет в такой малости? Я беру это на себя.

Ничего удивительного не было в том, что костюм Марку вызвался подобрать Вадим, с которым они успели подружиться. У мужчин все как-то проще. Не мудрствуя, Марк сразу остановил свой выбор на темно-вишневом костюме. Вадим изумился:

— Почему именно этот?

— Не знаю, мне кажется, что Жанне понравится.

Марине не составило труда ловко подвести Марка к мысли о свадебном подарке Жанне в виде изысканного комплекта, состоящего из бриллиантового колье с изумительными серьгами.

Дело оставалось за малым. Надо было выбрать кольца. От обилия всевозможных вариантов буквально рябило в глазах. Марк пока скрывал от Жанны сюрприз с колье и настаивал на кольце с бриллиантом. Жанна наотрез отказалась.

— Я хочу, чтоб у нас были одинаковые кольца. Пусть простенькие, но одинаковые. Спорить с Жанной было невозможно, поэтому они взяли обычные кольца безо всяких вкраплений и вычурности.

Марина убедила Жанну не подбирать ничего из украшений, шепнув подруге на ушко, что все выполнено в лучшем виде. Сюрприз придется ей по вкусу.

Волнение у Жанны зашкаливало. Было что-то необычное в ее состоянии. Ведь не первый раз она выходила замуж. Но она измучила Лару мелкими поручениями. Измучилась сама. Девушка, укладывающая ее волосы, тоже волновалась, так как никак не могла угодить Жанне.

Когда Жанна, надев платье цвета спелой вишни, разглядывала свое отражение в зеркале, она осталась недовольна его простотой.

— Марина была права, оно выглядит слишком просто для такого события. Ее рука потянулась к шкатулке. Перебирая украшения, Жанна случайно едва дотронулась мизинцем до затерявшегося в уголке крестика. Она не стала его доставать. Взяла любимые бусы из белого жемчуга и приложила к платью.

Впечатление было ошеломляющее. Мастер по укладке волос, находившаяся рядом, была поражена мгновенным преображением Жанны. Она засияла каким-то неземным очарованием, засветилась изнутри. Казалось, это был эффект от контраста между бордовым платьем и белоснежным жемчугом.

Минуту помедлив, Жанна положила бусы на место. Она вспомнила, что ее ждет сюрприз — ожерелье с бриллиантами от Марка. Значит, оно дополнит ее образ. От этих мыслей она успокоилась, поблагодарила девушку за прическу, извинилась перед Ларисой за доставленные хлопоты и тихо сказала, что она готова. Возникшее очарование не исчезло даже после того, как бусы были аккуратно уложены в шкатулку.

Глава 28

Церемония бракосочетания была назначена на пять часов пополудни. Затем планировался свадебный ужин в ресторане «Магнолия». Число гостей было ограничено — самые близкие люди.

Звонки раздавались бесконечно. Лариса отвечала вместо Жанны. На этот раз звонила Марина:

— Лара, ты что ли? А Жанна где?

— Если срочно, позову.

— Срочно, очень срочно!

— Да, Марина. Что стряслось?

— Мы забыли про букет!

— Какой букет?

— Ну ты вообще! Букет невесты.

— Мариночка, единственный претендент на этот букет — ты. Но мне бы не хотелось передать с этой мелочью свою печальную историю двух предыдущих браков.

— При чем здесь предыдущие браки? Теперь все будет хорошо. Букет должен быть.

— Я сказала — нет, — зная характер Жанны, спорить не стоило. Однако Марина тоже не уступала:

— Ну хорошо, ты не будешь его бросать, а я не стану его ловить. Но, согласись: нежный букетик — неотъемлемый атрибут свадебного торжества. Я сама займусь этим. Главное, чтоб ты не отказалась от него. Согласна?

— Ну хорошо. Только мое условие остается в силе: я тебе его не передам.

— Ладно, ладно! Я и без твоего букета замуж собираюсь.

— Вот видишь, как все удачно складывается.

Не успела Жанна отложить телефон, как он надорвался новым звонком.

— Жани! Я в шоке. Ксения Петровна отказывается собираться на вечер.

— Может, вы ее чем-то обидели?

— Да нет же. Просто заупрямилась. Причину не озвучивает.

— Ани, позови ее. Я сама с ней поговорю.

— Даже слышать ничего не хочет. И телефон не берет.

— Тогда скажи, что она меня очень расстроит.

— Ладно, передам.

И тут же новый звонок:

— Жанночка, все ОК. Будем в полном комплекте. Ксения уже одевается.

— Вот и хорошо.

Эти бесконечные хлопоты, звонки уже невозможно было выносить. Жанна мечтала об одном — скорей бы вся церемония закончилась.

Марк заехал за Жанной. Волнение переполняло его:

— Понравится ли ей свадебный подарок, подойдет ли к ее наряду? К тому же она не видела мой костюм. А вдруг я ошибся!

Встретившая его Лариса, изумилась:

— Вишневый костюм?

— Что-то не так? — напрягся Марк.

— Да нет, ничего, — улыбнулась Лара. В это время в гостиную вошла Жанна.

— Марк! Как ты угадал? Это подсказка Марины?

— Нет. Тебе, правда нравится?

— Ты еще спрашиваешь? А как тебе мое платье?

— Ты восхитительна. У меня просто нет слов. Только не хватает маленькой детали. — Он подошел к Жанне и попросил закрыть глаза, что она и сделала с удовольствием. Хоть она и знала, какой сюрприз ее ждет, но любопытство было достаточно сильным.

Он нежно отодвинул с ее шеи прядь волос и одел колье. Еще не открывая глаз, Жанна почувствовала приятный холодок драгоценного подарка, измеряемого не выложенной за него суммой, а желанием сделать ей приятно.

Бриллианты заискрились на темной ткани, словно капли росы на прекрасном цветке. Марк не мог оторвать от Жанны восхищенного взгляда, полного восторга и любви.

— Марк, оно же такое дорогое.

— Дороже тебя для меня ничего не существует. — Он открыл футляр, на бордовом бархате которого сияли серьги с бриллиантами. Жанна ахнула:

— И это тоже мне?

— Да, моя любимая. Примерь.

Жанна подошла к зеркалу. Отражение в нем приводило в восторг. Платье, колье и серьги словно были созданы именно для нее — так она была прекрасна. Марк, стоящий рядом, дополнял восхитительную картину цельности и завершенности единого на двоих образа.

Когда эти двое вошли в банкетный зал, гости замерли от восторга и неописуемого восхищения.

Они были созданы друг для друга. Их уже невозможно было представить по отдельности. Глаза их светились счастьем и безграничной любовью.

Атмосфера, окружающая их, тоже, казалось, была пронизана флюидами любви и обожания, которые обволакивали всех, заставляя радоваться и любить всё и вся вокруг.

За дальним столиком, рядом с мальчиком лет шести сидела пожилая женщина с печальными глазами:

— Ба, почему тебе грустно?

— Все хорошо, малыш. Я надеюсь, что все будет хорошо…

Тетушка Марта, глядя с умилением на молодоженов, смахнула набежавшую слезу. Она была счастлива. Позади тревоги и волнения. Теперь ее заботила только одна мысль: справится ли Людмила с данным ей поручением по подготовке брачного ложе для обожаемого племянника и его жены-красавицы.

Утро занималось солнечное. Озорной лучик скользнул по щеке Жанны. Марк с нежностью смотрел на спящую жену, не в силах отвести взгляд. Пряди ее пышных локонов разметались по белоснежной подушке. На щеках едва просматривался нежный румянец. Губы манили яркостью и легкой припухлостью. Он не смел дышать, чтобы не нарушить ее сон.

Жана почувствовала этот взгляд. Улыбнулась. И он больше не мог сдерживать себя.

К завтраку вышли усталые. Тетушка Марта суетилась, отдавая распоряжения Людмиле. По телевизору шли новости, которые никто не слушал. После торжества все были слегка заторможенные, недоспавшие и мало интересовались событиями, происходящими вне зоны их узкого круга.

Уже поднеся к губам чашку с кофе, Марк застыл:

— Сделай погромче, — обратился он к Людмиле. Все посмотрели на экран и ужас отразился на их лицах от увиденного:

На ковре комнаты распластался бездыханный мужчина. А неподалеку от своей жертвы в своем восхитительном великолепии возлежала огромная черная змея с горделиво поднятой головой.

Жанна прижалась к Марку. Она вспомнила свой кошмарный сон.

Голос диктора комментировал ужасающую картину:

— В своем особняке известный змеевед и террариумист Владимир Чурсин погиб от укуса самой ядовитой змеи не только африканского континента, но и мира. Что произошло доподлинно, пока остается загадкой.

Откуда у него эта рептилия, тоже неизвестно. В России змеи под жутким названием Черная мамба не обитают. Их продают на черном рынке за баснословные суммы. При этом, содержание их в домашних условиях не только опасно, но и запрещено законом.

Что касается самих африканцев, то они настолько боятся этой коварной и не прощающей обиды рептилии, что даже ее имя не произносят вслух, боясь навлечь на себя ее гнев.

По неподтвержденным данным именно эта змея стала причиной гибели известного блогера Арслана Валеева, в подвале у которого содержалось более 300 рептилий. Он погиб при странных обстоятельствах: то ли от случайного нападения своей любимицы, то ли специально стал ее жертвой, решив распрощаться с жизнью из-за предстоящего развода с женой. Так или иначе, в его крови был обнаружен смертельный яд черной мамбы, от которого в России нет антидота. Поэтому попытки спасти Арслана не увенчались успехом. Черная мамба, виновница его смерти бесследно исчезла.

И вот теперь новый случай ее коварного нападения на человека. Быть может, это та же самая змея-убийца, хладнокровно расправляющаяся со своими владельцами?

Диктор на секунду прервалась:

— Простите, мне передали новое сообщение. В подвале рядом с террариумом, в котором обитала экзотическая хищница, обнаружен еще один труп. Это мужчина достаточно крепкого телосложения, лет сорока пяти. По словам домочадцев, опознавших его, это Герасим, ухаживающий за грозной рептилией.

Трагедия, произошедшая в доме Чурсина, требует тщательного расследования. Мамба-убийца, на чьей совести предположительно три человеческие жертвы, под воздействием сильнодействующего снотворного водворена в террариум. Что будет с ней дальше — пока неизвестно. Мы будем держать вас в курсе событий.

В гостиной повисла тишина. Все были повергнуты в жуткое состояние. Но если женщины с ужасом думали о том, какая участь могла постигнуть Марка и их самих, то сам он волновался только о судьбе своей любимицы — Черной Мамбы.

Марк встал и нервно зашагал по комнате. Женщины с волнением следили за ним.

— Мамбу надо спасать. Они убьют ее, — наконец, глухо произнес Марк.

— Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю, — он стал собираться.

— Я никуда тебя не пущу!

— Ты никуда не пойдешь!

Слова Жанны и Марты прозвучали одновременно. Обе женщины встали у двери, пытаясь удержать его. Марк нежно, но уверенно отстранил их и стремительно вышел из дома.

Страх, обуявший женщин, достиг своего апогея. Они уже не надеялись на благополучный исход и со страхом ожидали трагического развития событий. Каждая рисовала себе ужасающую картину, участниками которой были Марк и чудовищная Черная Мамба.

Женщины не могли даже разговаривать. Они замкнулись в себе. И это разобщение давило на их разгоряченное воображение с неимоверной силой.

Жанна не находила себе места. Возбужденный мозг услужливо воскрешал трагические события прошлых лет. Она была на грани, когда входная дверь распахнулась.

На пороге стоял Марк. На нем не было лица. Это был раненый мужчина, перенесший утрату близкого и любимого существа.

— Моей Мамбы больше нет… Они не рассчитали дозу снотворного. Она умерла.

Вздох облегчения, настолько явственно вырвавшийся у трех женщин, привел Марка в исступление:

— Как вы можете? Я любил ее! И я ее предал. Она должна была отомстить мне. Эти двое погибли случайно.

— Марк, милый, ты ни в чем не виноват, — Жанна пыталась обнять его.

— Оставь меня! Оставьте меня все! — он вышел, громко хлопнув дверью.

Женщины замолчали. Тишина, повисшая в комнате, была мучительной. Марта успокаивала Жанну, а у самой на сердце повис тяжелейший камень. Она вспомнила события того ужасного дня, когда трагически погибли первая жена Марка и его маленькая дочка. Сегодня его переживания по поводу смерти ужасной хищницы были сродни тем, которые она наблюдала у него в те далекие дни.

— Я пойду за ним, — наконец, произнесла Жанна.

— Где ты собираешься искать его? — Марта умоляюще смотрела на Жанну: — Не оставляй меня одну со страшными мыслями.

— Но мы не можем бездействовать.

— Да, конечно.

Жанна попросила Людмилу спуститься вместе с ней в подвал. Каждая ступенька лестницы гулко отзывалась на их шаги.

Тусклый свет фонарика не способен был разогнать плотную темноту подвала. Здесь присутствовало ощущение безысходности и неотвратимости беды.

Женщины, убедившись, что Марка здесь нет, почти бегом поднялись наверх. Они перевели дух. В глазах кроме страха застыл вопрос — что дальше?

Марта, с нетерпением ожидавшая их, без слов поняла, что Марка они не нашли.

— Я поеду к нему в клинику, — сказала Жанна.

— Да, пожалуй, ему больше некуда пойти. Но выпей хотя бы кофе. Мы ведь так и не позавтракали, а сейчас уже полдень.

— Спасибо, не хочется. Все потом. Я сейчас нужна ему.

Жанна торопливо подходила к кабинету Марка. Она удивилась, что на обычном месте не оказалось Аглаи Борисовны.

Сцена, представшая перед глазами Жанны, выходила за грани допустимого. Марк, раскинув руки лежал на полу, над ним нависла ассистентка Аглая Борисовна, дрожащими руками пытающаяся расстегнуть ворот его рубашки.

— В Скорую, звоните в Скорую! Он еще дышит.

Пальцы не слушались. Она лихорадочно вспоминала нужный номер. Мысли путались. Аглая, свирепо глядя на нее, продиктовала номер неотложки и попросила подать стакан воды.

Марк все это время лежал неподвижно. Он будто крепко спал. На лице застыла улыбка счастливого человека, погруженного в приятные сновидения.

Бригада медиков приехала быстро. Оперативность их действий обнадеживала. Однако «сон» Марка был слишком глубок, поэтому его отвезли в реанимационное отделение. Жанна и Аглая поехали с ними.

— Меня не было в приемной буквально полчаса. А когда я вернулась, Марк Евгеньевич уже лежал на полу. Рядом валялся пустой шприц. Я отдала его врачу, — рассказывала Аглая Жанне.

Жанна слушала ее рассказ словно сквозь плотную завесу. Смысл слов доходил с трудом.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ! — этого не может быть. Это не должно случиться. Его спасут. Он должен жить. Господи, помоги ему! МАРК! — этот крик жил только в ее сердце. Уста были плотно сомкнуты, лицо напряжено. Вся она, словно натянутая тетива лука. Вся — сплошное ожидание. Застывший взгляд устремлен на дверь, за которой колдуют врачи.

Прошел час.

Дверь угрожающе скрипнула.

Человек в белом халате подошел к Жанне:

— Мне очень жаль. Слишком большая доза снотворного. Простите.

Может ли человек перенести столько горя и утрат?

Говорят, Господь дает человеку столько испытаний, сколько он может вынести.

Темнота поглотила ее сознание…

Глава 29

Черная мгла, окутавшая сознание Жанны, не отступала. Лишь изредка отблески остатков разума появлялись на ее лице. Тогда она искала глазами дорогих сердцу людей. И, не найдя их, снова погружалась в пучину беспросветной тьмы.

Жанну пришлось поместить в психиатрическую клинику. Ей необходимо было пройти полный курс лечения, чтобы стабилизировать психологическое состояние, вызванное очередным потрясением.

Мозг ее не вынес двойного удара. Смерть Марка и его предательство подкосили и без того слабый психологический статус Жанны.

Она неадекватно реагировала на посещения Марты. Поведение ее становилось не то чтобы буйным, но Жанна начинала истерить, путая действительность с образами, являющимися ей в кошмарных снах.

— Ну что, Марк еще не расстался со своей Черной бестией? — спрашивала она у бедной женщины, пытающейся облегчить ее страдания.

— Только знайте, погубит она его. Эта тварь околдовала его. Но он не виноват. Мой милый Марк. Он так беспомощен перед ее коварством. Ее надо убить! Убить немедленно!

Жанна начинала метаться, безумствовать, кричать. Приходилось успокаивать ее инъекциями. И Марта, вконец расстроенная и убитая горем, уходила, принимая твердое решение больше не навещать Жанну. Но она успела полюбить ее всей душой. К тому же, на всем белом свете у тетушки Марты не осталось ни одного близкого человека.

Смерть племянника подкосила ее здоровье. Марта стала как-то меньше ростом, забросила заботы о доме, полностью полагаясь на Людмилу. Ко всему прочему, ей было страшно оставаться в большом и совершенно пустом доме. Поэтому, оставив его на попечение верной Людмилы, она напросилась к Ларисе, тоже страдающей от одиночества. Безрадостную жизнь этих женщин скрашивало общение с Борисом Ивановичем — водителем Жанны.

Компания, равно как и особняк Жанны вместе с его обитателями держались только благодаря усердию и честности Буравского. Этот благородный человек взвалил на себя всю тяжесть проблем с чужим предприятием. И, надо отдать ему должное, оно процветало его стараниями.

Марина, потеряв надежду дождаться предложения от Вадима, поначалу расстраивалась и даже подозревала его в не совсем чистых намерениях по отношению к состоянию Жанны. Однако, будучи не в столь юном возрасте, когда штамп в паспорте является доказательством верности и любви, она смирилась. К тому же, печальный опыт замужества подруги оставил довольно-таки тяжелый след в ее душе. И она решила не торопить Вадима. Тем более, что отношения у них складывались прекрасным образом. Им было хорошо вместе. И этого было достаточно.

Марина часто бывала у Жанны. И всегда покидала ее с разбитым сердцем. Сознание несчастной подруги было неустойчивым, настроение менялось мгновенно. Все ее разговоры сводились к Марку, поддерживать беседу с ней было невыносимо.

— Маринка, а ведь ты так и не принесла обещанный букет.

— Жанночка, ты просто забыла. Тебе было не до букета.

— А Марк, он ведь такой милый, такой внимательный. Если бы не эта змея подколодная, я была бы совсем счастлива.

Марина не могла понять, в прошедшем или настоящем времени рассуждает подруга.

— Знаешь, ведь он ходит в подвал только из любопытства. Он изучает ее как психолог. И я совсем не ревную. Ха-ха-ха! Разве можно ревновать к этой твари. Он не любит ее, нет! Это чушь. Он любит только меня. А снотворное — это так, ерунда. Марк рассказал мне, что выпил снотворное, чтобы пережить те же ощущения, которые перенесла эта Мамба. Милый мальчик. Он признался мне, — Жанна перешла на шепот, — Мамба для него — подопытный экземпляр. Понимаешь? Только она очень обидчивая и не должна знать об этом. Ты ведь никому не расскажешь?

— Нет, конечно, — по всему телу Марины побежали мурашки.

— А теперь уходи. А то мы своей болтовней разбудим его. Уходи, я сказала. Убирайся, — уже кричала она, и слезы катились градом по ее щекам.

Боль утраты любимого в тандеме с мучительной ревностью разрывали ее душу на части, не позволяя сознанию одержать победу над фантастическими образами, медленно, но верно увлекающими Жанну на самое дно беспросветного безумия.

Марина покидала ее с тяжелым сердцем. Уже прошло три месяца со дня смерти Марка, а Жанна все еще находилась в жутком состоянии между явью и безумными картинами, которое рисовало ее больное воображение, пораженное безутешным горем.

— Анита! Как я рада тебя видеть! Почему ты так долго не приходила? — Жанна поднялась навстречу подруге. Обняла ее, затем, отстранив, радостно вскинула брови, глядя на ее округлившийся животик: — Подрастает! Кого ждете?

— Девочку, — несмело произнесла Анита. Марина рассказывала, что Жанна не в себе, и она боялась навещать ее в своем интересном положении. И вот, наконец решившись, должна была признать, что Марине все это показалось. Ведь Жанна разговаривает, как совершенно здоровый человек.

— Имя уже выбрали?

— Нет, Жани. Зачем торопиться. Антон говорит, когда родится, тогда и имя выберем.

— Ну да, правильно. А как там моя малышка? Я что-то никак не могу вспомнить, как ее зовут. Ксения хорошо присматривает за ней? — у Аниты по спине пробежал холодок. Она не знала, что отвечать.

— В…се… нормально, — наконец-то выдавила она.

— Ну и прекрасно! — беззаботно ответила Жанна.

— У-ф-ф, пронесло, — подумала Анита.

— А ко мне недавно Марк приходил. Домой зовет. Говорит, измучился без меня, скучает. Я вообще не понимаю, почему меня здесь держат. Я ведь совсем здорова. Ведь так, Ани? Скажи им. Скажи им, что мне надо к Марку! Как вы все не понимаете — он ждет меня. Я хочу к нему! — голос ее сорвался на крик. — прибежавшая медсестра выпроводила из палаты испуганную Аниту.

Все еще дрожа от пережитого волнения, Анита быстро шагала по коридору больницы.

— С этим надо что-то делать, — лихорадочно думала она. Придя домой, она рассказала об увиденном Ксении. Та грустно покачала головой:

— Я знала, что ей нельзя выходить замуж.

— Почему же молчала?

— Я предупреждала. Но кто меня слушал? А теперь — один в могиле, вторая — на грани полного сумасшествия.

— Бабушка, да она и есть сумасшедшая. Ее лечить надо.

— Надо. Только как?

Анита решительно вышла из дома. Она, не откладывая, направилась к Буравскому. Разговор был долгим. Вадим отказывался вмешиваться в процесс лечения, помятуя, что именно он посоветовал Жанне обратиться к Марку. И вот что из этого вышло. Однако Анита была неумолима. Пришлось при ней вновь подключить все свои связи, чтобы выяснить возможные варианты. Их было не так уж много. Но брать на себя ответственность Вадим не стал.

Вопрос о лечении Жанны в клинике Израиля обсуждался на так называемом семейном совете. На нем присутствовали люди, ставшие ей близкими, — Анита, Марина, Антон, Вадим и Лариса с Мартой. Ксения сказала, что будет согласна с любым решением, которое поможет спасти ее девочку.

* * *

Прошел почти год с того времени, как было принято общее решение отправить Жанну на лечение за границу.

В аэропорту лайнер из Израиля ожидала небольшая группа людей, которые казались близкими родственниками. Хотя таковыми не являлись. Это были друзья Жанны.

Спускаясь по трапу самолета, она чувствовала некоторую неуверенность. Но выглядела вполне здоровой и даже отдохнувшей. По всей видимости, лечение пошло ей на пользу. Смущенно улыбаясь, Жанна подошла к ним.

Это была еще не та прежняя Жанна, которую они знали. Однако в глазах ее была видна радость от встречи с близкими и дорогим сердцу людьми. Правда, вместе с радостью в них была глубоко притаившаяся неизбывная боль, которую не смогли стереть ни сильнейшие антидепрессанты, ни сеансы психотерапии, ни даже время, которое, как утверждают, залечивает любые душевные травмы.

Главное, — она излечилась от тяжелой душевной болезни, затмевающей ее разум. Теперь это была обычная Жанна, готовая начать жизнь с чистого листа, насколько бы труден не был этот путь.

Глава 30

Во время пребывания Жанны в израильской клинике произошли некоторые события, о которых она не была поставлена в известность из-за боязни вызвать всплеск эмоций, хоть и положительных, но способных навредить ее выздоровлению.

Анита родила дочку. Она очень хотела назвать ее Жанна, но Ксения настолько агрессивно воспротивилась этому, что Антон вынужден был отговорить жену от подобного выбора.

— Ани, разве мало других красивых имен? Бабушка почему-то считает, что это несчастливое имя. Может, прислушаемся к ее мнению?

— Я давно подозреваю, что бабушка Ксения знает какую-то тайну о Жанне, но категорически не желает открывать ее. А что до имени нашей малышки, то, пожалуй, ты прав, не будем нагнетать обстановку. Только при условии — имя выберешь ты.

— Нет проблем, — Антон согласился с радостью. — Мне очень нравится имя Злата. Золотце. Драгоценность наша.

— Хватит, хватит, — смеясь остановила его жена. Я согласна. Надеюсь, Ксения не будет против. Знаешь, Антоша, надо все-таки выведать у нее тайну о Жанне.

— Не выдумывай, Анита. Нет никакой тайны. Просто женщине не везет в жизни.

— Ты хотел сказать — в браке. Что-то здесь не так. Валентин умирает неожиданно, Олег — внезапно. Но там понятно — болезни. А история с Марком не поддается никакому объяснению. Такое впечатление, словно он обезумел из-за смерти змеи. Это уже ни в какие ворота. Ну нравилась она ему, ну жалко стало. Но уходить из жизни — это уж слишком! Тем более, что он безумно любил Жанну.

— Ани, Марк был слишком импульсивным. Его личная трагедия с утратой первой жены и дочери, постоянное общение с душевнобольными пациентами, привязанность к Мамбе и ее внезапная гибель сделали свое дело. Не забывай, что накал положительных эмоций, которые он переживал последние месяцы с Жанной, тоже могли сыграть злую шутку с его психикой. Все вместе, по всей видимости, привело к тому, что он просто не вынес такой психологической нагрузки.

— Ты так думаешь?

— Да, я почти уверен, что он совершил эту глупость, находясь в не совсем здоровом состоянии. Думая о нем, я почему-то всегда вспоминаю рассказ Чехова «Палата № 6». Ты читала?

— Не помню.

— Так вот, там доктор, лечивший душевнобольных пациентов, постепенно сам становится таким же. Очень похоже на Марка. Помнишь, после расставания с Черной Мамбой он уже открыто говорил о ней, подчеркивая, что успокаивался, глядя на нее. Лишившись возможности созерцать ее, он еще кое-как держался. Но когда узнал, что ее фактически убили, съехал с катушек, так как считал себя причастным к ее смерти.

— Ну да, ведь он так и сказал Жанне, что предал Мамбу. То есть он считал предательством тот факт, что отдал ее новому хозяину? Так получается.

— Получается, так.

— Антон, разве можно полюбить змею?

— Ани! Что ты себе вбила в голову. Не любил он ее, просто привязался к ней, как к котенку, собаке, наконец. А стечение обстоятельств привело к трагедии. Вот и все. Стоп! Мне не нравится, что ты слишком много думаешь об этом. Не забивай свою прекрасную головку мрачными мыслями.

— Мне Жанну жалко.

— Мне тоже. Все. Тема закрыта.

Разумные выводы мужа объясняли нелепую смерть Марка. Но Ани была обеспокоена судьбой Жанны. Слишком уж странными были эти браки и смерти, следующие друг за другом и словно преследующие ее милую Жанну.

Она не раз пыталась разговорить Ксению Петровну, предполагая, что бабушка знает некую тайну, связанную с судьбой Жанны. Ксения всегда уходила от разговора.

— Бабушка Ксеня, — начала опять Анита, — помнишь, когда Жанне было совсем плохо, ты сказала, что ей нельзя было выходить замуж? А почему?

— Ляпнула просто так, — хотела как обычно отвертеться Ксения. Но Анита не отставала.

— Нет, ты уж скажи, почему. Вот скоро она вернется. Молодая, здоровая, красивая. Неровен час опять замуж надумает. И что? Так без конца что ли?

— Ани, не мучай меня. Единственное, что я могу сказать тебе, женщин, схоронивших более двух-трех мужей, называют Черная вдова.

— Ты хочешь сказать, что все их мужья будут умирать?

— Какая ты догадливая. Но я тебе ничего не говорила. В народе говорят, что именно так. И отстань.

— Нет, погоди. А ты к экстрасенсу ходила не по этому поводу? Ведь именно тогда у Жанны начался роман с Марком. Ты все еще отговаривала от свадьбы. И на свадьбу не хотела идти. То есть ты знала, что Марк умрет! И молчала?!

— Аничка, я не могу ничего говорить. Если я все расскажу, будет еще хуже.

— Куда уж хуже! Жанну еле вернули, вернее пока еще только возвращают к нормальной жизни, а ты молчала!

— Я тебя умоляю, и ты молчи.

— Бабушка, она больше не выдержит. Ты понимаешь?

— Что я могу сделать?

— Рассказывай все, что знаешь!

— Я слово дала.

— Из-за твоего слова люди гибнут, Жанна болеет, — Анита задумалась на мгновение: — Я знаю, что надо делать, — сказала она решительно.

Вечером Антон не мог оторвать ее от ноутбука. Что она там искала, — тщательно скрывала. Но когда Анита уснула, Антон просмотрел ее запросы в поисковиках и, удивившись, обнаружил массу статей о черной вдове. Бегло пролистав первую попавшуюся, он понял, что так заинтересовало жену в этом странном и зловещем титуле.

Утром он спросил жену:

— И что ты об этом думаешь?

— О чем? — удивилась Анита.

— Твои поиски в инете дали тебе ответ?!

— Антон, не шути так. Ведь, если над Жанной не висит родовое проклятие, то злой рок точно преследует ее. И вообще, почему ты следишь за мной.

— Ани, я не хочу, чтобы ты забивала голову всякой чушью. Обещай мне, что больше не будешь думать об этом. Договорились?

— Угу, — промычала она, допивая кофе и уже мысленно выстраивая дальнейшую тактику действий.

Как только Антон ушел на работу, Анита покормила Злату, отправила Данилку в школу — он осенью пошел в первый класс. Сказала Ксене, что пройдется по магазинам, а сама поехала по адресу, который запомнила еще с давешнего происшествия с Ксенией.

Она помнила, что к экстрасенсу Алисе надо записываться заранее. Но, во-первых, у нее не было номера телефона, а, во-вторых, не терпелось все выяснить про Жанну.

Алиса встретила ее неприветливо:

— Опять вы? Что вас привело ко мне?

— Мне надо узнать все про Жанну.

— Непонятно, то про бабушку Ксению, то про Жанну. Ко мне вообще-то приходят с вопросами о своей судьбе.

— Я понимаю. Только вот подруга моя…

— Можешь не продолжать. Знаю я все про твою подругу. И ведь предупреждала Ксению, никому не рассказывать.

— Но почему? Ведь умер уже третий мужчина, а сама Жанна была на грани сумасшествия. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы прекратить череду этих трагедий?

— Можно. Только я не знаю ни одного настолько сильного мага, который снял бы с нее эту карму. Но есть другой вариант: она сама должна понять, что все ее связи, как официальные, так и случайные, будут оканчиваться смертью мужа или любовника. Понять и отказаться сознательно от личной жизни во имя жизни мужчин, которые будут влюбляться в нее.

В обратном случае, со временем, — грустно продолжала Алиса, — она привыкнет к неотвратимости их гибели, сердце ее очерствеет, и Жанна уже не будет страдать, а только сеять страдание вокруг себя.

— Что я могу сделать, чтобы предотвратить это?

— К сожалению, ничего. Я уже объясняла Ксении, если она расскажет об этом Жанне, то, вопреки желанию бедной вдовы, ее агрессия вспыхнет с неимоверной силой. Тогда жертв станет намного больше.

— И что же вот так сидеть и ждать.

— Жанна умная женщина. Она может сама понять, что череда неудачных и трагических браков — не простая случайность. Это, как я уже сказала, — единственный выход. Остается надеяться на лучшее.

— Но это так мучительно.

— Я согласна с тобой. Но надо смириться. И не донимай больше Ксению. Ей и без того тяжело, да и тебе теперь станет не легче. Только ты сама этого хотела.

Анита, потрясенная услышанным и опечаленная безысходностью ситуации, вернулась домой. Ксения сразу заметила ее состояние.

— Где ты была, Ани?

— Так, прошлась по магазинам.

— Ты не заболела?

— Нет, просто устала. — Ее мучили мысли о том, что изменить ничего нельзя, а сможет ли Жанна сама преодолеть себя, неизвестно.

Жанну по возвращении ждал еще один сюрприз. Марина с Вадимом все-таки оформили свои отношения. Их лица светились счастьем — Марина ждала ребенка. Вот только все переживали, как воспримет все радостные события Жанна.

Она же, к их удивлению, была очень рада встрече:

— Ани, какая чудесная у вас малышка! — воскликнула Жанна, обняв подругу. — Как вы ее назвали?

— Злата, — почти шепотом произнесла Анита, боясь повторения страшной сцены в клинике. Но все обошлось.

— Марина! Вас тоже можно поздравить. Когда ждете пополнения?

— Месяца через три.

— А как себя чувствуешь?

— Да все нормально.

Жанна обнимала и целовала всех, расспрашивала о новостях, радовалась, что она наконец дома.

Ее обеспокоило только настроение Аниты. Обычно веселая хохотушка и шутница, она была грустна и неразговорчива.

— Ани, ты не рада моему приезду? — шепнула ей Жанна.

— О чем ты говоришь. Мы все ждали тебя с нетерпением.

— Но ты грустная какая-то.

— Устала. Двое детей — дело нелегкое, — отшутилась Анита.

— Теперь все будет хорошо, — Жанна обвела всех взглядом, полным надежды на то, о чем она говорила: — Теперь никаких мужчин! Никаких браков! Хватит. С меня довольно.

Отыскав глазами Буравского, она добавила:

— Я полностью погружаюсь в дела компании. Вы не против, Вадим?

— Только за. Давно жду от вас этого шага.

Такое оптимистическое начало больше всех обрадовало Ксению и Аниту. Именно этого они ждали от Жанны, возродившейся к новой жизни.

Дорогие мои читательницы! Как вы думаете, сможет ли Жанна сама повлиять на свою судьбу? Будет ли она когда-нибудь счастлива? Или ей предначертаны судьбой все новые и новые утраты и полное одиночество?

Глава 31

Жанна с присущим ей рвением окунулась в производственные дела. Вся документация, любезно предоставленная ей Вадимом, казалась настолько непостижимой, что она время от времени хотела все бросить. Удерживал стыд. Она так громогласно заявила о своем желании разобраться в лабиринтах финансовых операций и партнерских хитросплетений, что отступать было некуда.

Вадим всячески подбадривал, помогал, благодаря чему спустя полгода Жанна наконец вникла практически во все нюансы руководства наследственной компанией.

Успешная, энергичная, красивая, Жанна являла собой предмет вожделения многих мужчин. Однако после смерти Марка ее взгляд не останавливался ни на одном из них. А ведь она была совсем молода.

В свои неполные тридцать лет она выглядела восхитительно. Казалось, годы и трагизм судьбы нисколько не коснулись ее внешности. Скорее, наоборот. С каждым годом красота ее становилась ярче и загадочнее.

Грусть, прочно поселившаяся в ее взгляде, словно магнитом притягивала сильных мира сего. Однако ответной реакции с ее стороны не возникало. Этому были очень рады Ксения и Анита, ревностно следившие за ней с первого дня возвращения из клиники.

С не меньшей тревогой наблюдала за Жанной Лариса. Она достаточно хорошо изучила свою хозяйку. И помнила, что творилось с Жанной, когда та влюблялась и чем все это заканчивалось.

Но пока все было тихо. Жанна, как и обещала, окунулась с головой в дела компании. Интересовалась новыми разработками, следила за ростом прибыли, особое внимание уделяя своему любимому отделу рекламы, где по-прежнему работала Марина.

Жанна собиралась на встречу с Анитой и Мариной. Они остановили свой выбор на том самом кафе, где когда-то давно Вадим уговорил Жанну пройти сеансы психотерапии. Здесь была приятная атмосфера без гремящей музыки и наплыва посетителей. Особенностью этого заведения было то, что здешний бариста готовил удивительный кофе. К тому же, во всем городе невозможно было вкусить прелесть таких эклеров и круассанов, какие продавались только здесь. Они буквально таяли во рту, оставляя восхитительное послевкусие.

Собираясь в кафе, Жанна случайно достала из шкатулки старый деревянный крестик. Повертев в руках вещицу, она тут же положила его на место. Но Лара успела заметить странный блеск, вдруг мелькнувший в ее глазах. Этот блеск Лариса заметила и в тот день, когда Жанна собиралась на второй сеанс к Марку. Но почему-то прошлые впечатления напрочь стерлись из ее памяти.

— Ты сегодня такая красивая! — заметила Лара, восхищенно разглядывая Жанну. Она не стала сопоставлять секундный эпизод с крестиком и преображением хозяйки. Однако тревожная мысль все-таки пронеслась: — Хоть бы не влюбилась опять…

Жанна только улыбнулась в ответ и, с удовольствием оценив свое отражение в зеркале, отправилась в кафе, где ее уже ждала Марина. Анита, как всегда запаздывала, что было вполне объяснимо. Малышка Злата, подрастая, требовала все больше внимания.

— Я буду кофе с коньяком, — с каким-то особенным задором, несколько удивившим подругу, заявила Жанна. — А тебе что заказать?

— Мне лучше капучино с шоколадной крошкой и цедрой лимона.

— Как ты думаешь, Аните можно с коньячком?

— Вряд ли. Она еще кормит Злату грудью. Да вот и она! Пусть сама закажет.

— Ой, я кажется, припозднилась. Я — капучино. И, если можно, круассаны. Они здесь великолепные.

— А мы предпочитаем эклеры, — добавила Марина.

Подруги давно не виделись. Им было, о чем поговорить. Особенно оживленно делились своими женскими секретами Марина с Анитой. Тема была достаточно благодатная — детки и их ожидание.

Жанна с некоторой долей зависти сначала прислушивалась к их щебетанию, но потом обратила внимание на мужчину за соседним столиком. Он, не отрываясь, смотрел на Жанну. В его взгляде она прочла неудержимое влечение. Жанна почувствовала, как горячая волна накрывает и ее.

Она напряглась, мысленно давая себе установку, не поддаваться охватывающему ее чувству. Оказывается, дать слово и сдержать его, не совсем одно и то же. Да, совсем недавно она при всех заявила, что больше в ее жизни не будет места мужчинам, любви и уж тем более, новым бракам. Но что-то будоражило ее кровь. Она почти физически чувствовала жгучие покалывания по всему телу, с которыми невозможно было совладать. Взгляд ее становился все темнее и темнее.

Мужчина, обуреваемый такими же чувствами, уже подходил к их столику:

— Я…

Жанна не дала ему договорить.

— Мы уходим, — резко бросила она подругам. Увлеченные своим разговором, они не заметили этой страстной перепалки взглядами. Поэтому были буквально ошарашены внезапным решением Жанны покинуть кафе. А она, не дожидаясь их, уже вышла на улицу. Разгоряченное тело радовалось прохладному ветерку, взгляд постепенно утрачивал огненность.

Удивленные женщины поспешили вслед за Жанной, оставив в полной растерянности брутального красавца, который не решился поспешить вслед за ними. Слишком бурной и даже пугающей была реакция этой удивительной женщины, сумевшей без слов пресечь его попытку к ухаживанию.

— Что случилось, Жанна? За нами ведь никто не гонится, — Марина с удивлением отметила, что вид Жанны указывал на состояние человека, сбежавшего от преследователей.

Анита, молча наблюдавшая за Жанной, догадывалась, что с ней происходит. Она постаралась отвлечь подругу, переключив ее внимание на пустяковую мелочь.

— Ой, посмотрите, я разлила кофе на свое любимое платье. Жанна, как ты думаешь, пятно можно будет удалить.

Жанна, все еще тяжело дыша, ответила, не вдумываясь в заданный вопрос:

— Не знаю!

— Твой дом ближе всего. Мне кажется, лучше подъехать к тебе, и пусть Лара попробует что-нибудь сделать с этим пятном, — продолжала лепетать Анита, понимая, что сейчас самое главное — увести отсюда Жанну. Марина, ничего не понимая, переводила взгляд с Аниты на Жанну и обратно. Она не видела никакого пятна, но тоже поняла, что самое разумное — отправиться к Жанне и там уже разбираться, чем было вызвано столь странное поведение подруги. Анита успела подать ей знак, чтобы она молчала. Поэтому в ожидании такси, Марина решила, что может стать лишней в этой ситуации, понятной только им двоим.

В такси Жанна сосредоточенно смотрела в окно и молчала. Анита не торопила ее с расспросами. Пошептавшись в прихожей с Ларой, она попросила подыграть ей, якобы отстирывая пятно с платья.

Жанна вела себя странно. Она, не раздеваясь и не обращая внимания на шепчущихся женщин, прошла в свою комнату, устало опустилась в кресло. Странное ощущение, охватившее ее в кафе, все еще щекотало ее чувства, заставляя время от времени тяжело вздыхать при попытке привести в норму дыхание.

Анита, облаченная в халат Лары, подошла в подруге и обняла ее за плечи. Та вздрогнула. Это объятие вызвало бурные слезы и неожиданное признание:

— Ани, я не понимаю, что со мной происходит! До сих пор все было хорошо. Меня не волновало мужское внимание, и я была просто счастлива. Но сегодня в кафе во мне опять вспыхнуло неудержимое влечение к незнакомому молодому человеку. Я поняла, что не могу владеть собой! Так было с Олегом. Так было с Марком. И ты знаешь, что из этого вышло.

Анита не останавливала этот прорвавшийся поток. Жанне надо было выговориться. Может быть, она сможет понять, что с ней происходит, — на это надеялась подруга.

— Знаешь, ведь я стараюсь не обращать внимание на мужчин. И до какого-то момента у меня это получалось. Сегодня мне стало страшно. Еще немного, и я бы не смогла отказать себе в удовольствии пообщаться с незнакомцем, и не только…

— Жанна, подумай хорошенько, что предшествовало этому состоянию? Может, на тебя так действует даже небольшая доза спиртного?

— Ну что ты! Это такая мелочь. Коньяк в кофе просто придает напитку остроту вкуса и раскрывает яркие оттенки аромата.

— Может, ты понервничала перед тем, как идти в кафе, и на этом фоне изменилось твое настроение?

— Нет, Ани. Мне кажется, я уже дома почувствовала прилив необычной бодрости, граничащей с эйфорией, — Жанна задумалась.

— Постарайся вспомнить подробности. Что могло вызвать необычность настроения?

Жанна перебирала в памяти все нюансы сборов на встречу с подругами.

— Да, это началось еще дома… перед зеркалом. Я с удовольствием разглядывала свое отражение и нашла себя восхитительной. Это очень обрадовало меня.

— А что было до этого?

— Я наносила легкий макияж. Хотела достать из шкатулки что-нибудь из украшений, порылась в ней. Но раздумала. Случай не торжественный — обычная встреча с подругами. Но… я зачем-то достала из шкатулки мамин крестик, хотя у меня и в мыслях не было одевать его.

— А что это за крестик?

— Простой. Деревянный. И очень старый. Это память от мамы. — Жанна старалась вспомнить другие мелочи, предшествовавшие сборам, но ничего особенного не всплывало в памяти.

Рука Аниты невольно потянулась к шкатулке. Она открыла ее. Первое, что увидела — невзрачный, потертый крестик. Но посмотрев на Жанну, она увидела в ее глазах необычный блеск. Анита закрыла шкатулку и отодвинула ее подальше.

Их беседу прервала Лариса, которая принесла платье Аниты с якобы выведенным пятном.

— Вот, получите и распишитесь, — доложила она, вопросительно глядя на Аниту. Та поблагодарила, кивнув, что все хорошо. Подруги распрощались, но обе не могли успокоиться, так и не найдя ответа на волнующий их вопрос.

Оставшись одна, Жанна еще и еще раз перебирала в памяти события вечера. Взгляд ее остановился на шкатулке, оказавшейся не на своем обычном месте. Она переставила ее и зачем-то открыла. Крестик покойной матери притягивал к себе взгляд. Жанна взяла его и почувствовала необычное тепло, исходящее от него и разливающееся по всему телу уже знакомой истомой.

Усилием воли Жанна заставила себя закрыть шкатулку. Мысли галопом проносились в голове. Она вспоминала все моменты, когда ей хотелось одеть или просто потрогать его, но останавливало только то, что он был слишком изношенный.

Так было перед знакомством с Валентином.

Так было, когда она собиралась на корпоративную вечеринку, на которой ее заметил Олег, и она тоже обратила на него внимание.

Так было перед вторым посещением Марка.

Так было сегодня…

Проведя бессонную ночь, Жанна, не открывая шкатулку, отправилась в ближайший ювелирный магазин. Девушка, к которой она обратилась со своей необычной просьбой, пожала плечами, но выполнила ее с теми тонкостями, о которых просила посетительница.

Продавщица достала старый деревянный крестик из шкатулки, в которой лежало много драгоценностей, и уложила его в самый дорогой футляр с прочно закрывающейся защелкой. Более всего она была поражена нежеланием покупательницы наблюдать за самим процессом упаковки неприглядной вещицы в футляр.

Но это было еще не все. Жанна попросила подобрать отдельную шкатулку с замочком и положить в нее коробочку с крестиком.

Когда все манипуляции были завершены, Жанна с облегчением вздохнула. С полной уверенностью в успешности своих действий она отправилась домой.

Глава 32

Жанна была уверена, что, надежно спрятав мамин крестик, она лишит его магической силы. Ведь именно так она объяснила себе удивительные перемены настроения и поведения после прикосновения к нему, а также следующие за этим события. Так это было или иначе, остается загадкой. Быть может, контакт с дорогой сердцу вещицей придавал ей внутренние силы, чисто психологически обостряя ее чувства и уверенность в своей неотразимости.

Ей в голову пришла сумасбродная мысль — проверить, насколько надежно она оградила себя от опасности влюбиться до беспамятства и стать объектом вожделения.

Приводя свой план в исполнение, она отправилась в караоке-клуб. Посвящать Аниту или Марину в свои эксперименты, не стала, чтобы те не сочли ее умалишенной.

Обстановка в караоке была спокойная, дружелюбная. Здесь можно было хорошо отдохнуть, послушать песни (иногда даже в хорошем исполнении), а главное — пообщаться с интересными людьми. Подобное общение ни к чему не обязывало, именно поэтому Жанна выбрала такое место. Петь сама она не собиралась, но с удовольствием слушала других.

К микрофону подошел высокий брюнет. Жанна иронично улыбнулась: неужели такие брутальные красавцы могут быть лириками? Улыбка была вызвана выбором песни молодого человека. Он, вероятно, решил объясниться в любви своей девушке, исполнив песню «Ах, какая женщина».

Сначала Жанна слушала пение, не глядя на исполнителя. Его приятный баритон не всегда точно, но проникновенно передавал оттенки мелодии. Подняв глаза на незнакомца, Жанна поняла, что он пел только для нее.

— Неужели опять?! — раздраженно подумала она и уже собиралась уйти. Но тут же вспомнила, с какой целью пришла сюда. Она не столько слушала, как поет и кому посвящает песню молодой мужчина, сколько прислушивалась к своему состоянию. Она с удовольствие отметила, что абсолютна спокойно и даже равнодушно воспринимает неприкрытый интерес исполнителя к ее особе. Его же глаза и нежные интонации откровенно подчеркивали очарование и восхищение, которое он испытывал.

Закончив свое выступление, мужчина направился к Жанне, вежливо поклонился ей и представился:

— Станислав. Я поражен вашей красотой. Знаете, я ведь никогда не пел в публичном месте. Но, увидев вас, сдержаться не мог. Не жду комплиментов. Единственная награда, о которой я мечтаю, — узнать ваше имя и, если можно, продолжить общение.

Жанна выслушала незнакомца. Ей стало жалко его — в нем было столько страсти, рвущейся наружу, что было понятно: он влюблен до безумия. В ней же самой не проснулось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего заинтересованность этим красавцем.

Она улыбнулась в ответ, но ответила холодно:

— Простите, я вынуждена вас разочаровать. Мне пора домой. Муж, дети… Надеюсь вы меня понимаете. — Жанна поспешила уйти, чтобы не изводить более бедного пылкого влюбленного. Она улыбалась себе, одержанной над собой победе и уже была убеждена в том, что избавилась от непонятного магического действия крестика.

Дома ее встретили взволнованные Лара и Марта. Уходя, она не предупредила их. А Жанна, окрыленная своей маленькой победой, предложила выпить вместе душистого травяного чая, который с таким мастерством готовила Лариса. Женщины очень обрадовались такому предложению. Лариса уже хлопотала на кухне, а тетушка Марта расставляла на столике приборы.

Вечер удался на славу. Ничто не омрачало настроения. Но перед сном Жанна задумалась о молодом мужчине, так открыто проявившем свои чувства к ней.

— Это что же получается? Я вполне владею собой, но по-прежнему вызываю к себе интерес мужчин. С этим тоже надо что-то делать. Я не хочу, чтобы они страдали.

Она открыла ноутбук. Задумалась, как сформулировать свой вопрос. Затем написала в поисковой строке: «Женщины, вызывающие страстное влечение с первого взгляда». Получилось длинно и не совсем точно. Затем набрала «Роковые женщины» и оставила запрос в таком виде. Кликнув на первую статью, Жанна была поражена ее содержанием. Среди перечня возможных прелестниц, будоражащих мужское воображение, Жанну привлекла категория под названием Черная вдова.

Не отрываясь, она прочитала описание, и уже не сомневалась, что тайна ее несчастий и смертей близких мужчин заключается именно в том, что она и есть Черная вдова.

Жанну охватил ужас. С этим надо было что-то делать. Она вспомнила, как отговаривала ее от замужества бабушка Ксеня. Может быть, она знает что-то. Но почему скрывает?!

Ночь показалась бесконечной. Жанна то проваливалась в тяжелый сон с кошмарами, то вскакивала и ходила по комнате, пытаясь унять волнение, охватившее ее после страшного открытия.

— Неужели я тоже несу это страшное клеймо. Может быть, поэтому так быстро ушли из жизни мои мужья? Получается, они погибли из-за меня!

Но ведь я любила их! Нежно, страстно. Как странно: я действительно любила их всех. Всех — одинаковой большой любовью. И утрату переносила тяжело. Так можно ли меня считать страшной женщиной, чье имя Черная вдова, то есть — несущая смерть.

Нет. Я не хочу думать об этом. Этого просто не может быть. Я ведь не причиняла никому зла. Выходя замуж, я каждый раз мечтала прожить с любимым до конца своих дней.

Это несправедливо! Наверное, я что-то не так поняла.

Жанна провалилась в тяжелый сон, в котором ей приснилась Черная Мамба. Она улыбалась Жанне улыбкой аспида, словно желая сказать: мы с тобой одной крови.

Проснулась Жанна в мокром поту от страха, леденящего душу, и ощущения будто прикоснулась к чему-то мерзкому, скользкому, гадкому. Она вскочила с постели, встряхнула одеяло, словно ожидая увидеть там чудовищную змею. Постепенно придя в себя, она не стала больше ложиться. Светало. С рассветом бледнели не только темные очертания предметов, но и стирались жуткие картины ночных кошмаров.

К завтраку она вышла со следами бессонной ночи на лице. Тетушка Марта обеспокоилась:

— Жанночка, ты не заболела?

— Нет, что-то не спалось.

Наскоро позавтракав, она отправилась не в офис, а к Аните. Хотелось как можно быстрее увидеть бабушку Ксеню. Что она ждала от нее — не могла объяснить.

Ксении дома не оказалось — ушла проводить Данилку в школу. Анита удивилась раннему визиту подруги, предложила чашечку кофе. Жанна отказалась, ответив, что только из-за стола.

— А зачем тебе Ксения? — полюбопытствовала Анита, втайне догадываясь о причине.

— Да так, давно не видела ее. — Жанна пыталась отвлечь подругу вопросами о детках, когда наконец вернулась Ксения Петровна. Казалось, она не удивилась ранней гостье. Правда, и особой радости не выказала, предполагая, зачем та явилась.

По выразительному взгляду Жанны Анита поняла, что ей лучшей оставить их вдвоем. Но она твердо решила не оставлять Ксению, будучи уверенной, что разговор предстоит не из легких.

Жанне ничего не оставалось, как расспрашивать Ксению при подруге:

— Бабушка, почему вы так отговаривали меня от замужества с Марком? Вы уже тогда знали, что может случиться?

— С чего ты взяла, милая? — в голосе слышалось сочувствие.

— Ксеня, помоги мне понять, что со мной происходит. Мне кажется, что вам что-то известно. Вы постоянно хотите предостеречь меня от взаимоотношений с мужчинами, но почему-то ничего не объясняете.

По щекам бабушки Ксени текли слезы, в глазах Аниты тоже собиралась влага. Жанна смотрела то на одну, то на другую.

Не выдержав напряжения, она закричала:

— Ну объясните же мне, что со мной не так? Неужели я действительно Черная вдова?!

Ксения Петровна потупила глаза, она не знала, как поступить. Анита обняла Жанну:

— Не обижайся на нее. Она не может тебе ничего объяснить. Ты все должна понять сама.

— Что все?! Что я прокаженная? Кто наслал на меня это проклятие? Это ведь проклятие, да? И вы знали об этом! — Она взяла за плечи бедную женщину, не смеющую вымолвить ни слова. Если бы не Анита, старушка просто упала бы в обморок.

— Жани, — не называй меня так выкрикнула Жанна.

— Вы только делаете вид, что любите меня, а сами не хотите мне помочь. И не только мне. Это из-за вашего молчания погибли Валик, Олег и Марк!

— Прекрати! — строго сказала Анита. я ничего не знала, а бабушка слово дала, которое не могла и не может нарушить.

— Значит, я все-таки убийца, — голос Жанны стал глухим. Она опустилась на стул, прижала ладони к лицу. — Что мне с этим делать? Неужели это навсегда?

Ксения не выдержала:

— Жанночка, все поправимо. Сходи к гадалке или экстрасенсу. Они тебе все объяснят. Я не могу. Верь мне.

Теперь рыдали все три женщины. Эти слезы не приносили облегчения, но послужили проводниками примирения.

Анита первая нашла в себе силы заговорить.

— Жанна, бабушка права. Ты должна узнать о себе правду.

— И куда я пойду?

— Я назову тебе адрес, — Анита быстро написала координаты Алисы Золотаревой. Она уже давно списала их из объявлений, которые нашла на столбе неподалеку от ее дома.

— Только ты обязательно предварительно позвони и уточни время, когда можно прийти к ней.

— К кому к ней?

— Это экстрасенс. Она тебе все расскажет. И, — тут Анита помедлила в нерешительности, — поможет. И успокойся, не вини себя. Верь, что все будет хорошо. Ты сильная. Ты найдешь в себе силы.

— Силы для чего? — все еще всхлипывая, спросила Жанна.

— Они тебе понадобятся, чтобы поспорить с судьбой.

Жанна уходила от них в еще большей тревоге, чем пришла. Ничего нового она не узнала. Что делать дальше, не определилась. Ясно было одно: чтобы узнать, что с ней происходит, надо посетить ясновидящую. Она обняла вконец расстроенную бабушку Аксинью, пообещала Аните, что воспользуется ее советом, и распрощалась, оставив обеих в надежде, что все теперь должно измениться к лучшему.

Они верили в Жанну. А что еще оставалось делать?

Глава 33

Идти в офис не было желания, домой — тоже. Немедленно отправиться по адресу, который дала Анита, не было возможности. Ведь надо предварительно записаться.

— А вдруг мне повезет, и у гадалки найдется свободное время, — Жанна достала телефон, набрала номер. Ей ответил приятный голос, никак не соответствующий представлениям о старой колдунье, какой ее нарисовала себе молодая женщина. Дыхание перехватило, в горле появился ком.

— Я вас слушаю, — поторопил голос.

— Можно к вам? Прямо сейчас. — Жанне казалось, что, если ей ответят отказом, она уже никогда не осмелится сделать этот шаг.

— Если прямо сейчас, то я могу выкроить для вас время. Адрес знаете?

— Да, — выдохнула Жанна и уже останавливала такси.

— Как долго я ждала вас, — начала разговор Алиса, внимательно глядя на Жанну.

— Не поняла. Я ведь приехала буквально сразу.

— Вы слишком долго собирались сделать этот шаг. И это могло привести к еще большему числу трагедий.

Сердце Жанны стучало так, что она слышала его удары. Казалось, оно сейчас выскочит из груди, разом прекратив все ее страдания. Было страшно. Она не могла поверить, что эта женщина, увидевшая ее впервые, знает про нее больше, чем она сама.

Чем больше говорила Алиса, тем мрачнее становилась Жанна. Будущее рисовалось ей чудовищным кошмаром, в котором она безжалостно убивала одного за другим влюбленных в нее мужчин. Убивала могущественной властью над их влюбленными сердцами, не испытывая при этом ни жалости, ни сострадания.

— Чем я прогневила небеса? За что мне это проклятие? Кто наложил его на меня?

— Вы ни в чем не повинны. Оно досталось вам по наследству от вашей матери, ей — от ее, переходя от одной женщины вашего рода к другой и проявляясь в новых воплощениях со все возрастающей силой. Вы явились носительницей четвертого воплощения злой силы, которая стала особенно агрессивной и требует все новые и новые жертвы.

— Но я уже избавилась от неукротимого влечения к мужчинам. Я надежно спрятала мамин крестик, после прикосновения к которому со мной творилось что-то невероятное. Я безумно влюблялась сама, и то же самое происходило с моими мужьями. Теперь я могу владеть своими чувствами.

— Вот именно, что своими. Но мужчин по-прежнему неудержимо влечет к вам. Ни они, ни вы ничего с этим поделать не можете. А крестик тут ни при чем. Это всего лишь психологическая поддержка, исходящая от материнского прикосновения.

— Но я чувствовала тепло, которое разливалось по всему моему телу.

— Это самовнушение. Вам не довелось ощутить материнской ласки, тепла ее рук и слов. Поэтому ваша внутренняя энергия возрастала во много раз даже при взгляде на дорогую сердцу вещицу.

— Значит ли это, что я могу достать его из тайника?

— Не стоит. У вас достаточно сильная энергетика, чтобы обходиться без его помощи.

— Но как избавиться от злой силы, привлекающей ко мне мужчин и губящей их?

— Вы уже ослабили ее, научившись владеть своими чувствами. Теперь главное — отказаться от мыслей о взаимной любви, замужестве, создании семьи. То есть сознательно дать себе установку на одиночество. Любая новая страсть станет губительной для вашего нового избранника.

— Получается, я обречена всю жизнь нести это проклятие? И его невозможно снять?

— Я не знаю таких магов, которые могли бы помочь вам, — Золотарева замолчала. Ей не хотелось рассказывать Жанне, что проклятие снимется только в том случае, если она сможет принести себя в жертву ради спасения любимого человека. Хотелось верить, что благоразумие и внутренние силы этой красивой молодой женщины помогут ей преодолеть себя и не допустить новых трагедий.

— Получается, я должна уйти из жизни, чтобы никого больше не погубить?

Алиса вздохнула:

— Нет. Просто, как сказала вам однажды бабушка Ксения, не делайте необдуманных поступков.

— Откуда вы знаете? Ведь именно эти слова она шепнула мне перед свадьбой с Марком.

— На то я и экстрасенс, — усмехнулась Алиса. — Ксения молодец. Она свято хранила тайну. Иначе жертв могло быть еще больше. Не обижайтесь на нее и на Аниту. Они желали вам добра. Они верят в вас. Я тоже уверена, что вы справитесь. Научитесь гасить в себе чувственные порывы во имя жизни мужчин, которые вам понравились.

— Я уже одержала одну победу над собой, — грустно произнесла Жанна.

— Надо надеяться, что она — не последняя. Вы сильная женщина. И, что еще важнее, — добрая. Ваше счастье — в счастье мужчин, оставшихся в живых после очарования вами. Перспектива не очень радостная, но быть одинокой лучше, чем культивировать в себе агрессию и сеять зло. Вы согласны?

— Да. Я буду стараться.

— Я верю в вас и вашу доброту.

Жанна уходила от Алисы с горестными мыслями о безрадостном существовании. Но ей стало легче от понимания всего, что происходило с ней последние годы. Значит, ее вины в этом нет. Ею руководили злые силы проклятия, доставшегося ей в четвертом поколении. Решительно шагая по улице, она твердо решила прервать эту грозную цепь трагедий. Ее одиночество предотвратит возможность продолжения зла в новых воплощениях…

Она навестила Аниту с бабушкой Ксеней. Они обрадовались, увидев ее. Жанна рассказала им о своем разговоре с Алисой Золотаревой. Поделилась своим твердым намерением не влюбляться и держаться подальше от мужчин во имя спасения их жизней.

Как знать, сможет ли она сдержать свое слово? И стоит ли обрекать себя на такую жертву ради никем не доказанного существования злой силы, якобы обитающей в душах Черных вдов?

Глава 34

Для Жанны начался очень тяжелый период. Она нашла объяснение преследующим ее трагедиям. Но легче от этого не стало. Скорее даже, наоборот. Она внимательно прислушивалась к любому движению своей души, ожидая проявления агрессии. И это мешало ей просто жить и радоваться жизни.

Тетушка Марта и Лариса никак не могли взять в толк, что с ней происходит, пока она, не выдержав однажды их настороженных взглядов, не расплакалась и не выложила весь ужас своего безрадостного существования. Особенно взволновал ее рассказ Марту, которая очень любила ее. Теперь же Марта нет-нет да и посматривала на Жанну с некоторой неприязнью. Бедная женщина пыталась отгонять нехорошие мысли, но они одолевали ее. Не выдержав двойственности отношения к Жанне, она вернулась жить в свой опустевший дом, где ее с радостью встретила Людмила.

Лара по-своему утешала Жанну, ставшую ей близкой и родной. Она рассказывала истории из жизни, из передач, из фильмов, в которых герои избавлялись от проклятия, изменив свою жизнь. Это же внушала ей ясновидящая Алиса. Но никто не мог объяснить, как бедной женщине жить с этим.

Анита настойчиво внушала Жанне, что она ни в чем не виновата. И три ее мужа умерли никак не от проклятия, висевшего над Жанной. У каждого из них была своя судьба. Как оказалось, каждый мог в любой момент умереть от болезни, гнездившейся в нем. И это могло произойти без присутствия в их жизни Жанны.

Принимая доводы Аниты, она возражала:

— Во всем виновата я. Если бы не моя карма, они остались бы живы.

— Жанна, ты умная женщина. Тебе ведь специалист объяснял, что от панкреонекроза умирают за считанные часы. А от сердечной недостаточности — за секунды.

— Но Марк! Он ничем не болел.

— Кто тебе сказал, что он был здоров? Помнишь пословицу «Сапожник без сапог». Вот и Марк, излечивая душевнобольных пациентов, сам был болен душевно. К тому же, он ушел из жизни не из-за тебя, а из-за смерти своей любимой Мамбы.

— Да. Только он расстался с ней из-за меня.

— А ты бы хотела, чтобы он стал жертвой неосторожного обращения с ядовитейшей в мире змеей? Кстати, содержание в доме хищницы угрожало не только ему. Он подвергал опасности и ваши жизни.

— Ани, ты меня не убедила. Я и только я виновата в смерти трех мужчин, которые были мне дороги и которые любили меня. Я не могу больше жить с мыслями об этом. Что ждет меня впереди? Зачем мне жить? Ради чего или кого? Ведь у меня нет детей, ради которых стоило бы жить дальше… Ани, меня стали посещать страшные мысли.

— Ты о чем?

— Я не хочу жить…

Такие разговоры обычно заканчивались слезами.

Ксения, прислушивающаяся из соседней комнаты к разговору между подругами, не выдержала. Она спешила на помощь к Аните:

— Жанна, не бери грех на душу.

— Вы хотите сказать, что она у меня и без того обросла грехами?

— Совсем не то, милая. Думай о том, что твое предназначение — убить зло, поселившееся в твоей душе без твоего согласия.

Рыдания Жанны становились все безутешнее:

— Что я могу сделать? Я — слабая женщина.

— Ты не права. Ты обладаешь достаточной силой, чтобы не допустить новых воплощений в новых поколениях.

— Именно поэтому я хочу как можно скорее избавить этот мир от черной души, обитающей в моем теле.

— Жанночка, дочка, тебе надо в церковь ходить. Давай сходим вместе. Поставим свечку за упокой души твоей матери. Может, это ослабит проклятие?

— Ты так думаешь, Ксеня? Это поможет?

— Не знаю, поможет ли. Но уж точно не навредит. Но если это твоя карма, с ней тебе придется жить. Надо смириться. Молить Бога о прощении за грехи вольные и невольные.

Жанна, словно завороженная, слушала бабушку Ксеню. Ее слова действовали убедительнее, чем все разумные доводы Аниты. Слезы высохли в ее глазах. На лице появилась несмелая улыбка.

— Бабушка Ксеня, а можно ли мне в церковь?

— В церковь можно. Главное, смирение в душе и вера в милость Господа.

На том и порешили. Жанна, сопровождаемая неутомимой Ксенией Петровной, с благоговением входила в церковь. Неуверенная походка, растерянный взгляд — все свидетельствовало о том, что она не знала, как себя вести, что делать.

День был обычный. Прихожан в храме почти не было. Старенький священник понял состояние женщины, по всей видимости, впервые посетившей святую обитель. Он поспешил к ней навстречу:

— Что привело тебя сюда? — тихо спросил он.

— Я ищу утешения.

— Тебе бы исповедаться, дитя мое, — голос был тихий, он внушал доверие.

Подбадриваемая Ксенией, Жанна кивнула.

— Да, батюшка. Мне надо облегчить душу.

Домой возвращались совсем в другом расположении духа. Ксения была рада, что Жанна преодолела свой страх и поведала о своих сомнениях священнику. А Жанна была под впечатлением беседы с батюшкой. Она откровенно рассказала о своих терзаниях и словно избавилась от тяжелейшей ноши.

— Молитесь, дитя мое. В молитвах и благочестии найдете успокоение.

— Но я и молитвы-то ни одной не знаю.

— Молитесь своими словами, сердце их подскажет. А молитвы бабушка знает. Она поможет.

Разговор со священником удивительным образом повлиял на Жанну. Она стала часто ходить в церковь. Ставила свечки за упокой душ усопших мужей своих, отца, матери. Молила у Бога прощения за грехи свои, просила дать силы преодолеть темные силы в душе своей.

Она стала спокойнее. Опять окунулась в работу. Лариса не могла нарадоваться на нее.

Основная часть производственных проблем лежала на плечах Вадима Буравского. Жанна живо интересовалась всем, что касалось дел компании. Но свободного времени оставалось предостаточно. Заполняла его тем, что навещала Аниту и Марину. Одна была вся в заботах о детях, вторая — ожиданием их с Вадимом первенца.

Радуясь за подруг, Жанна завидовала им. У них была семья, рядом любящие мужья, дети или их ожидание. Ласково глядя на располневшую подругу, Жанна однажды не выдержала:

— Я так хочу ребенка. Но, увы, счастья материнства мне уже никогда не испытать. Какие вы с Анитой счастливые.

— А ты не завидуй, а то сглазишь еще, — перевела в шутку Марина. — Почему бы тебе не заняться благотворительностью. В детских домах дети нуждаются не только в материальной помощи, они ждут заботы и ласки. Тебе ли не знать этого? Может быть, там ждет тебя твое счастье — малыш или малышка, нуждающиеся в тебе.

— Ты права, только я боюсь, что не смогу полюбить чужого ребенка так, как любила бы своего. А вот насчет благотворительности надо обязательно подумать.

— Не думать надо, а действовать.

Это была хорошая идея. Жанна посетила три детских дома. Общалась сначала только с администрацией. Выясняла, в чем нуждаются дети, как им можно помочь. Она так увлеклась, что уже стала больше заниматься проблемами детских учреждений, чем делами парфюмерной компании.

Со временем круг ее подопечных расширился. Она побывала в местном доме престарелых и ужаснулась, в каких условиях живут одинокие обездоленные старики. Они, как и брошенные дети, нуждались в заботе, внимании и хорошем уходе.

Когда она приезжала с подарками к детишкам, старалась не останавливаться взглядом на ком-то из них. В ее памяти еще живы были воспоминания, когда она, как и другие дети, ждала, чтобы ее взяли в семью, заглядывая с надеждой в глаза посетителей. И прекрасно помнила, как больно было понимать, что она никому не нужна.

Со взрослыми людьми было проще. Они уже ничего хорошего не ждали от жизни, довольствуясь теми крохами заботы, которые уделял им немногочисленный персонал заведения.

Сердце Жанны было открыто для любви и сострадания. Уезжала от больших и малых подопечных с болью и сочувствием. Однажды, не выдержав, подошла к одиноко сидевшей в сторонке старушке. Ее глаза, полные печали, смотрели на Жанну, не выражая просьбы о внимании или сочувствии. Это были глаза человека, который перенес много лишений и обид и уже не ждал от жизни приятных сюрпризов.

— Как вас зовут? — спросила Жанна.

— Виктория Павловна, — седая старушка ответила с достоинством, не допускающим жалости к себе.

— Вы давно здесь?

— Более трех лет, — тихо прошептала женщина и непрошенная слеза скатилась по ее щеке.

Жанна присела рядом. Ей не случайно захотелось приласкать эту несчастную. Именно такой она представила себе свою одинокую старость.

— А вы не хотели бы переехать жить ко мне? — слова вырвались неожиданно для самой Жанны и очень удивили старушку.

— Это еще зачем? — удивление было искренним. В нем даже послышались нотки оскорбленного человека. Жанна уже пожалела о сказанном. Но отступать было поздно:

— Я живу одна, и…

— В гувернантки я уже не гожусь! — неожиданно пошутила пожилая женщина. — Для компаньонки тоже не подойду по возрасту. Поэтому, деточка, оставьте меня в покое. Мне и здесь хорошо. Не надо меня жалеть. Ступайте, милая. Она отвернулась от Жанны, давая понять, что не желает больше с ней разговаривать.

Жанна извинилась и отошла, но долго не могла забыть старушку, с таким достоинством отказавшуюся принять ее милостыню. Общение с пожилой одинокой женщиной послужило для Жанны хорошим уроком. С этого дня она перестала себя жалеть и ждать сочувствия от окружающих.

В этом было ее спасение. Она решила достойно нести свой крест, по мере возможности помогая другим и не жалуясь на свою судьбу.

Глава 35

После беседы со священником и пожилой женщиной из дома престарелых страшная карма, с которой Жанне было предсказано жить долго, но несчастливо, казалось, потихоньку утрачивала свою грозную силу.

Жанна в полной мере оценила присутствие близких людей в ее жизни. Она уже не считала себя одинокой и обездоленной настолько, чтобы вызывать жалость. Окрепнув в своем убеждении, что ей грех жаловаться на судьбу, Жанна стала жить спокойной размеренной жизнью, наполняя ее заботой о слабых и беззащитных.

— Лара, ты не знаешь, как там тетушка Марта?

— Почему же не знаю, была у нее буквально три дня назад. Тяжело ей.

— Так, может вернется к нам?

— Говорила я ей. Не хочет и слушать. Зря ты при ней рассказала про ясновидящую. К тому же, может, и нет никакого проклятия. Бывают ведь случайности, когда вместо предполагаемой кармы человека просто преследуют трагические события, никак не зависящие от него самого.

— Лара, не говори так. Я иногда даже чувствую, как чернота в моей душе пытается руководить мной. И тогда я вынуждена собрать всю свою волю в кулак, чтобы не дать проявиться ее агрессии.

— Ты это о чем? — Ларисе стало страшновато, но любопытство овладело ею, и она продолжала: — Как можно чувствовать, будто какая-то сила овладевает тобой?

— Я чувствую. И мне страшно. Не за себя, а за тех, кого могу погубить.

— Жанночка, это самовнушение. Скажи, — не унималась Лара, — до разговора с Алисой ты чувствовала что-то подобное.

— Я просто не знала, что черная сила живет во мне.

— Вот видишь. А эта Золотарева внушила тебе какую-то чушь. Вот ты и мучаешься.

— Лариса, но мне ведь и на самом деле иногда так хочется ответить на мужское внимание. Ты не представляешь, как тяжело сдерживать свои чувства. Но я стараюсь.

— А может быть, не стоит? Пусть все идет, как идет.

— Что ты! Я не хочу погубить еще кого-то. И давай прекратим этот разговор. Мне хочется спать. — Жанна уходила к себе, но еще долго не могла уснуть. Сомнения тревожили, заставляли строить предположения. Она боролась с собой: то соглашалась с Ларой, то уверяла себя, что все, услышанное от Алисы, — безусловная правда. То вспоминала беседу с батюшкой, то перед глазами всплывал образ одинокой, но гордой старушки из дома престарелых.

Мучительными были и другие мысли:

— Кто, за что наслал на меня эту порчу? Я понимаю, что это наследственное проклятие. Но какой же грех совершили мои предки, что расплачиваться за их прегрешения должна я?

Она засыпала, так и не найдя ответы на свои вопросы.

Однажды ей приснился удивительный сон. Вот она идет по дремучему лесу. Уже выбилась из сил, а конца ему не видать. Вконец обессиленная, Жанна присела на поваленное ветром дерево, и вдруг заметила, что рядом сидит седенький старичок. Одежда рваная, почти белые волосы всклокочены, в руках посох, а глаза добрые-добрые.

— Что, милая, измучилась?

— Да, дедушка. Никак дорогу домой не найду.

— Так это все из-за дурных мыслей. Ты так намотала их на себя, что тебя Морок взял.

— Какой такой Морок?

— Так ведь это существо, которое голову тебе морочит, потому и имя такое.

— Но что же ему от меня надо?

— Он питается дурными мыслями слабых людей. Вот кто-то скажет тебе дурное слово, а ты и поверишь. И станешь думать день и ночь о плохом. Морок к тебе и прицепится, не отдерешь. Рад-радешенек, что жертву себе нашел. Вот и водит тебя кругами, пока всю энергию из тебя не высосет.

Жанне жутко от этих слов старичка. Но расспрашивает его дальше:

— Как же избавиться от него? А то я уж совсем из сил выбилась.

— Э-э… А я откуль знаю? Только вот думаю не по той дороге ты идешь… да и слушаешь кого ни попадя. Сама себя запутала, сама и выпутывайся. Твои проблемы никто решать не станет. Вот решишь, тогда и Морок от тебя отстанет. — И старичок пропал так же неожиданно, как появился.

Жанна поозиралась вокруг, но, не найдя никого, решила идти дальше. Только вот почему-то свернула в другую сторону и тут же увидела свет. Лес закончился…

Проснувшись среди ночи, она долго думала над смыслом уведенного во сне. Решив, что это все — отголоски разговоров с Ларисой, Жанна уснула.

Наутро она даже не вспомнила странный сон. День выдался хлопотный. Ни свет, ни заря позвонил Вадим:

— Жанна, ты очень нужна сегодня в офисе.

— Что-то срочное? — Вадим замялся.

— Схватки у Марины. Мы в больницу. Извини, что в такую рань побеспокоил.

— Что ты! Удачи Маринке, легких родов.

Жанна тут же позвонила Аните, сообщила ей и Ларисе новость. Затем вызвала водителя. Лара была недовольна, что они с Борисом Ивановичем остались без завтрака. Он незаметно кивнул Ларисе: ничего, мол, перекушу где-нибудь. Жанна подмечала их взаимную симпатию, но они почему-то скрывали давно намечавшиеся отношения.

Только к вечеру стало известно, что Марина благополучно родила сына. Жанна радовалась за подругу. В сердце опять шевельнулась жалость к себе. Но усилием воли в очередной раз она убедила себя, что надо смириться со своей безрадостной судьбой.

Чтобы не изводить себя грустными мыслями, она попросила Бориса отвезти ее к тетушке Марте. Та, как ни странно, встретила ее радушно. Было видно, что она скучала по Жанне и по Ларисе, с которой успела подружиться.

— А где Людмила, что-то ее не видать.

— Она теперь редко бывает у меня, с грустью ответила Марта.

— Что так?

— Она теперь вполне счастлива — замуж вышла. Давно пора. Я рада за нее. Вот только одной скучно.

— Я вас не оставлю здесь. Собирайтесь, Лара будет очень рада вашему возвращению.

— А ты, Жанна? Сможешь ли ты простить меня?

— Да за что же? Я так соскучилась, только боялась, что это вы не заходите меня видеть.

— Прости меня, милая… Так я сейчас… быстренько соберусь. Меня ведь здесь ничего не держит. — Глаза ее были полны слез.

— Я подожду вас внизу, — Жанна не хотела смущать Марту, позволив ей самой справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Да и сама с трудом сдерживала охватившее ее волнение.

Лара встретила их с распростертыми объятиями:

— Наконец-то вы все-таки решились!

— Я бы сама не посмела. Это все Жанна. У нее такое доброе сердце, — последние слова Марты болью отозвались в сердцах троих женщин. Повисшую на мгновение тишину нарушил Борис:

— По случаю возвращения тетушки Марты я купил торт. Чай будет?

Женщины засуетились. Жанна успокоилась. С этими простыми людьми было легче переносить все тяготы жизни. Она чувствовала, что нуждается в них и понимала, что сама занимает важное место в их жизни. Это была ее маленькая семья. Это была ее поддержка и утешение.

Глава 36

Жанна привыкла к мысли, что счастье не для нее. Она была по-прежнему хороша собой и не обделена мужским вниманием. Однако игнорировала всякие попытки познакомиться поближе и продолжить знакомство. Выполнить данное себе слово было нелегко.

Компания запускала новую линейку летних духов для женщин. Для заключительного штриха требовалось заключение независимого эксперта. С этой целью Буравский пригласил ведущего специалиста в этой области — Яворского Дмитрия. Занимая достойную нишу в когорте самых известных российских экспертов, Яворский прославился не то чтобы дурным характером, но о его принципиальности и высоких требованиях, предъявляемых к парфюмерной продукции, ходили слухи.

К его визиту готовились со всей ответственностью. После презентации намечался банкет. Жанна не любила подобные церемонии, но ее присутствие было обязательным. Марина, сынишка которой уже подрос, и она могла оставить его с няней, уговаривала Жанну хотя бы по поводу торжества заняться обновлением своего гардероба. Но, оставаясь верной своему любимому черному цвету, Жанна ничего и слушать не желала. Темно-каштановые волосы, собранные в тугой пучок, строгое черное платье, абсолютное отсутствие косметики и украшений — вот ее образ, не меняющийся в любой ситуации последние годы. Другая женщина при таком отношении к своей внешности могла выглядеть серой мышью. Но только не Жанна. Строгий, почти монашеский стиль выгодно выделял ее среди женщин. Загадочность и необъяснимое очарование, исходящее от нее, не оставили равнодушным даже Яворского, слывшего чуть ли не женоненавистником.

Он не отводил от нее глаз, в которых горело неприкрытое страстное влечение.

Не в силах больше выдерживать взгляд Яворского, Жанна вышла из зала. Хотелось вздохнуть полной грудью свежего воздуха. Но главное — освободиться от властных и зовущих глаз Дмитрия. И еще — подавить в себе все возрастающее знакомое ощущение собственного бессилия перед безудержной страстью. Она уже была во власти этого брутального красавца. Ее охватило безумное желание прильнуть к нему и всем телом ощутить силу его крепких объятий. Замереть и не дышать от страстного огня, сжигающего ее изнутри.

Жанна вздрогнула. Крепкая мужская рука легла на ее плечо. Еще мгновение — и она была в мужских объятиях. Ее окатило жгучей волной. Зародившись горячим комом в горле, она на миг задержалась в низу живота, отозвалась порханием бабочек и покатилась дальше, охватывая трепетом бедра.

Усилием воли Жанна отпрянула от Дмитрия. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Он попытался поддержать ее, но она отвергла его жест и, не говоря ни слова, быстрыми шагами удалилась, оставив Яворского в полном недоумении. Ему показалось, что Жанна ответила на его зов. Ведь он еще в банкетном зале заметил ее жаждущий взгляд, зовущие губы и трепетно вздымающуюся грудь.

Жанна не вернулась к гостям. Она набрала номер водителя и попросила немедленно отвезти ее домой.

Не отвечая на расспросы Ларисы и тетушки Марты, она поспешила в ванную комнату. Торопливо сорвала с себя одежду, включила ледяную воду и долго стояла под струями душа. От холода покалывало кожу, но унять внутренний жар долго не удавалось.

Когда наконец она справилась с бушующим ураганом чувств, который на время затмил ее разум, тело ее все еще била нервная дрожь. Зубы сводило от холода. Она закуталась в полотенце и опустилась на край ванны. Постепенно оправившись от охватившего все ее существо наваждения, Жанна прошла в свою комнату, и слезы хлынули из ее глаз. Рыдания становились все громче и, казалось, им не будет конца. Жанна плакала от сознания собственного бессилия перед злым роком. Еще — от неудовлетворенного желания любить и быть любимой. Ей хотелось обычного женского счастья с его тревогами и волнениями, но без опасности для любимого и любящего человека.

В дверь осторожно постучала Лариса:

— Жанночка, можно к вам?

— Входи, Лара, — голос был наполнен болью.

— Что-то случилось? — неуверенно спросила Лара.

— Ничего нового, пора уже привыкнуть… — она смотрела на Лару, и в глазах была безысходность в сочетании с горьким оттенком тоски. Тоски по счастью.

Лара поняла, что надо перевести разговор в другое русло.

— А пойдем с нами чайку попьем, — с наигранной бодростью предложила она Жанне. — Там Марта пирог с клубникой испекла — пальчики оближешь.

— А Борис Иванович тоже будет? — в тон ей поддержала разговор Жанна. Лара зарделась. Домашние знали об их дружеских отношениях, которые никак не переходили в более серьезные.

Жанна была благодарна судьбе, что у нее были верные друзья. Без них она не сумела бы переносить свое безрадостное существование. Коротая вечера за чаем и вкусняшками, которыми баловала тетушка Марта, Жанна меньше ощущала тяжесть вдовьей судьбы и преследующего ее одиночества.

Вот и сегодня эти милые сердечные люди отвлекли ее своими разговорами от пережитого волнения и горевания. Боль и страдания отступали перед добродушием и сочувствием.

Уже поздно вечером позвонила обеспокоенная Марина:

— Жанна, ты не заболела? Куда ты так внезапно исчезла?

— Устала и решила тихонько уехать, чтоб не портить всем настроение своим кислым видом.

— А мне показалось, что у вас с Яворским что-то произошло. Нет?

— Тебе именно показалось, — Жанна напряглась. Воспоминания о несостоявшемся романе болью отозвались в сердце. Она постаралась перевести разговор. Но Марина неотступала:

— Он спрашивал о тебе у Вадима — замужем, нет? Вадим посоветовал ему забыть. А как тебе самой Дмитрий? — Марина безжалостно бередила свежую боль.

— Да никак. И вообще, чего ты все о нем. Надеюсь, он уехал и не напакостил нам?

— Все прекрасно. Заключение — супер. Но уехал он какой-то грустный, словно потерянный что ли…

— Ну и ладно. Главное, что с документами все хорошо.

— Да, конечно, Вадим и все наши тоже очень рады. Жалко, что ты так рано ушла, было весело. Я ведь давно не отдыхала.

— Я тоже очень рада. И за тебя тоже.

Боль в сердце не отпускала. Его словно зажали в тиски и не было возможности сделать глубокий вдох. Жанна достала со столика успокоительные таблетки. Долго пыталась прочитать название. Буквы на упаковке расплывались…

Глава 37

Жанна проснулась от нежного, едва ощутимого прикосновения к щеке чего-то теплого и очень приятного. Она приоткрыла глаза и поняла, что это был солнечный лучик, несмело прокравшийся сквозь прикрытые шторы. Оказалось, она уснула сидя в кресле. В руке был зажат флакон с таблетками. Жанна вздрогнула и резким движением отбросила его на стол. В голове пронеслось:

— Неужели я собиралась сделать это?

Нет! Никогда! Я сильная, я справлюсь. Ведь у меня получалось раньше.

Я уже привыкла к одиночеству. Оно меня не тяготит. Жизнь продолжается.

Что было со мной вчера? Это минутная слабость. Но ведь я справилась. — Жанна

уговаривала себя. Но радости от одержанной победы почему-то не чувствовала.

— Мне всего тридцать три. А я, как старуха, настраиваю себя на одиночество. Лариса много старше, и то ждет счастья с Борисом. Я не завидую. Только мне очень тяжело. В груди живет крик — я хочу любить! И не смею…

Сколько еще таких побед мне придется одержать над собой? Сколько одиноких вечеров, полных тоски и отчаяния, я должна пережить? А что, если? — рука тянется к телефону. Его номер забит на всякий случай — производственные вопросы. Просыпается внутренний голос:

— Всего несколько цифр отделяют тебя от счастья, — но посмеешь ли ты переступить черту недозволенного? Рискнешь ли посягнуть на чужую жизнь, наверняка зная, что погубишь любимого человека?

— Но ведь нет доказательств, что я несу с собой смерть…

— Тебе мало доказательств?

— А что если случившееся — цепь трагических случайностей!

— Тогда вперед! Тебя ведь никто не держит. И судить тебя за очередное убийство не станут.

— Нет! Я не должна. Надо смириться. И вообще, из чего я делаю трагедию? — телефон остался невостребованным. Глубокий вздох и печальный взгляд в окно.

А там весна…

Хорошо, что ночь позади. Зарождающийся день обещает быть теплым и солнечным. Впереди много дел. Значит, скучать будет некогда.

В офисе шумно. Все обсуждали вчерашние события и были в приподнятом настроении — с запуском новой линейки духов ожидались премии и надбавка к зарплате.

Жанна прошла к себе в кабинет. На ее столе лежал огромный букет темно-бордовых роз. Сердце радостно ёкнуло — Дмитрий. Быстро подошла к столу, прижала букет к губам и долго вдыхала тончайший аромат цветов.

— Хотя бы это я могу себе позволить, — произнесла шепотом, будто кто-то мог ее услышать. Вдоволь насладившись запахом и прелестью роз, обратила внимание на конверт, осторожно взяла его. — Стоит ли раскрывать?

Не удержалась. Ничто человеческое ей не чуждо.

«Приношу свои извинения за вчерашнюю несдержанность. Я не должен был позволять себе вольности. Простите. Дмитрий.

P.S. Могу ли я надеяться хотя бы на дружбу?..»

Ниже — номер телефона.

Слезы тихо стекали по щекам, туманя взор. Она подошла к окну и долго стояла, вглядываясь вдаль. Что ждет ее впереди? Разве вправе она распоряжаться чужими судьбами? Жанна медленно рвала на мелкие кусочки дорогую сердцу записку. Ей казалось, что она рвет на куски свое исстрадавшееся сердце…

* * *

Вечером она навестила Марину. Лицо подруги светилось счастьем — не могла нарадоваться на сынишку. Вадим оказался любящим и заботливым мужем и отцом. Дома это был совсем другой человек. Из строгого и сосредоточенного только на делах руководителя он превращался в милого и обаятельного отца семейства и доброжелательного хозяина.

Сердце Жанны оттаивало в этом уютном семейном гнездышке. Марина разрешила потетёшкать малыша и, склоняясь над улыбающимся карапузом, Жанна не могла не улыбаться в ответ.

Марина поняла, что приход подруги — не простая случайность. Поэтому она поручила свое любимое чадо супругу и пригласила Жанну на чашечку чаю. Оставшись вдвоем, они с минуту молчали. Одна не хотела торопить события, другой тяжело была начать разговор. Да и не знала, стоит ли. Молчание затягивалось.

— Ты задумчивая сегодня, что-то не ладится на работе? — не выдержала Марина.

— Как раз там все нормально. Ты же знаешь, благодаря Вадиму компания процветает. Если бы не он, вообще не представляю, как бы справлялась со всеми делами. Я ведь до сих пор чужой человек во всех финансовых и производственных вопросах. Мое — это только реклама, но и там я сейчас лишняя. Зря я ушла из отдела. Там я чувствовала себя на своем месте. А сейчас…

— Не гневи Бога, Жани. Тебя все любят, а Вадим хвалит и говорит, что на тебе все переговоры держатся. Он — не мастак говорить, убеждать. У тебя же все прекрасно получается. Но ты ведь не о работе хотела поговорить? Я правильно понимаю?

— Не знаю. Сама не понимаю, что со мной происходит. Просто не хотелось идти домой, вот я и пришла.

— Не темни. Я ведь вижу, что тебе надо высказаться.

— Все так. Помнишь банкет по поводу запуска в производство духов «Ароматы лета»?

— Ну. Ты тогда так неожиданно уехала.

— А Яворского?

— Еще бы его не запомнить! Красавец-мужчина. Сама бы влюбилась, если бы не Вадим, — шучу. Но тебе он, кажется, не понравился. Даже говорить о нем не захотела. А что же теперь.

— Он мне букет роз и записку оставил. Предлагал дружбу.

— Не смеши. В нашем возрасте — и дружбу!

— Я в тот вечер оттолкнула его…

— А сейчас жалеешь? — в ответ молчание. — Забудь. Он буквально через неделю уехал в Англию. Все были в шоке. Это лучший наш эксперт. Придирчивый, но знающий свое дело и справедливый.

Глубокий вздох облегчения удивил Марину.

— Ты что влюбилась?

— Ну вот еще. Просто спросила. И очень рада, что он уехал. С глаз долой, как говорится… — Особой радости в голосе не было. Но Жанна и в самом деле искренне обрадовалась такому повороту событий. Как-то легче стало на душе. «Обошлось, — с облегчением подумала она. — Яворский сам принял единственно верное решение».

Уходить домой не хотелось. Но молодым родителям еще предстояли процедуры купания, кормления и масса других дел, без которых дети не растут. Поэтому Жанна распрощалась и без особого удовольствия отправилась в свой огромный особняк, в котором нет любви, детских улыбок, памперсов и пустышек. В котором нет счастья.

Майский вечер обволакивал теплым воздухом. Нежный ветерок ласкал кожу. Вызывать такси не хотелось, беспокоить своего водителя — тоже. Жанна решила пройтись по вечерним улицам, насладиться свежестью и ароматами весны.

Отдохнув душой у Марины, она опять погрузилась в мрачные мысли о своей несчастливой женской доле. Правда, сегодня ей показалось, что, известие об отъезде Дмитрия — это хороший знак. Не зря же она почувствовала облегчение. Верилось, что прерванная цепь трагедий, может означать ослабление злобной силы, живущей в душе против ее воли.

Жанна воздела глаза к небу:

— Господи! Избавь меня от страшного проклятия! Может быть, Ты уже внял моим мольбам? Ведь не случайно Дмитрий избежал страшной участи? Мне кажется, это Твое провидение удержало нас от страшной ошибки и направило его стопы подальше от меня. Благоларю Тебя…

Небо было чистым и звездным. Ничего не предвещало изменения в погоде. Но внезапно темноту ночи осветила яркая молния. Вдали раздался приглушенный первый майский гром. Крупные капли дождя забарабанили по сухому асфальту. Они были теплыми и ласковыми.

Жанна не стала раскрывать зонт и не ускорила шаг. Было приятно идти под этим весенним дождем. Казалось, вода небесная омывает не только дорожную пыль.

В душе у Жанны шевельнулась надежда: Он услышал ее молитву…

А дождь лил все сильнее. Вот уже и ручейки побежали по асфальту. Жанна почувствовала легкость во всем теле. Она подставляла теплым ласковым каплям свое лицо. Пыталась набрать их в ладони. Словно девчонка, бежала она под весенним освежающим и обновляющим дождем. Кружилась, словно под медленные звуки вальса. Музыка эта звучала в ее душе. Душе, которая ожила, преобразилась и готова была к новой счастливой жизни.

Жанна вбежала в гостиную, вся мокрая, но сияющая. Лариса и тетушка Марта всполошились:

— Что же ты не позвонила Борису! — возмутилась Лара.

— И даже зонтик не раскрыла! — заохала Марта.

— Ты же простудишься! — в один голос воскликнули они.

Но Жанна не слышала их. Она смотрела на них счастливыми глазами. Потом вдруг заплакала. Только слезы эти были необычные — светлые и радостные…

Глава 38

Нельзя сказать, что после этого дождя жизнь Жанны резко изменилась. Она по-прежнему сторонилась мужчин, избегая близких отношений. Однако относилась к своему удивительному положению легко и просто.

Да, она не такая, как все.

Да, она необычная.

Да, ей никого нельзя любить и, тем более, позволять любить себя.

По городу ходили слухи, что на ней лежит проклятие, что она Черная вдова. И, что самое странное, начало этим слухам положила сама Жанна. Это с ее легкой подачи за ней прочно закрепилась дурная слава. Ведь она при первых знаках внимания объявляла очередному поклоннику о своем странном статусе Черной вдовы. Так она избавлялась от страстных почитателей ее необыкновенной привлекательности и очарования.

Некоторые, услышав такое, бежали сами. Других Жанна игнорировала своим равнодушием. К ее радости, она уже не страдала, как первое время, когда поняла, что стала причиной смерти своих мужей и что каждый последующий роман или замужество станут причиной трагической смерти любимого человека.

Теперь вдова несла свое бремя с легкостью, и оно не мешало ей вести нормальную жизнь, наслаждаться всеми земными радостями, кроме одной — любви и семейного счастья.

Человек, как известно, ко всему привыкает. Так и Жанна привыкла к своему положению и была счастлива от сознания того, что сумела преодолеть себя, сохранив этим жизнь многих мужчин.

Она пожертвовала своим счастьем ради их жизней. И утешала себя тем, что душа ее очистилась и, как она надеялась, родовое проклятие утратило свою силу. Она по-прежнему верила каждому слову ясновидящей Алисы: только смирившись с бременем одиночества и безлюбия можно избавиться от проклятия и не дать ему стать еще агрессивнее в последующих перевоплощениях.

Жанна редко бывала в гостях у Аниты. Но сегодня решила, что пора навестить подругу и бабушку Ксению. Та что-то хворала последнее время и часто жаловалась на сердце.

Встреча была радостной. Подруга отметила, что Жанна еще больше похорошела. Но изменения коснулись скорее не внешности. Стал другим ее взгляд. Глаза, обычно грустные, со странной загадочностью — то ли манящей, то ли пугающей, порой даже грозной, — излучали тепло и доброту. Ксения тоже обрадовалась произошедшим в Жанне переменам:

— Жанночка, ты такая светлая стала. Подойди, дай обнять тебя. — Ксеня была совсем слаба.

Жанна прижалась к старушке, словно пытаясь отдать ей часть своих физических сил и энергии.

— Что врач говорит? Откуда у тебя такая слабость?

— Да что нового он может сказать? Возраст, вот сердчишко-то и барахлит. Отсюда и слабость. Да что мы все обо мне.

— Ты как? Уж думала не дождусь тебя увидеть.

— Прости, Ксеня, — я тоже скучала. Может, нужно что? Лекарства, витамины?

— Э, милая, в моем возрасте и лекарства не помогают, и от витаминов проку мало. — Ксения Петровна пыталась говорить бодро. — Я вот смотрю на тебя и радуюсь. Чувствую, что на душе у тебя полегчало.

— Да, бабушка. Все хорошо.

— Ну и ладненько. Ступай, поболтай с Анитой, а я отдохну немного.

Жанна с тревогой смотрела на Аниту:

— Давно она так?

— Да уж недели полторы. Все лежит. Поспит, уговорю покушать, а потом опять спит. Совсем плохая стала. Боюсь я за нее.

Из комнаты Ксении Петровны донесся глубокий вздох. Обе женщины бросились туда. Старушка лежала, не шевелясь. На губах застыла тихая улыбка…

Хоронили Ксению Петровну в ее родной деревеньке Блажино.

Когда подъезжали к дому бабушки, Анита с тревогой поглядывала на Жанну. Та буквально впилась глазами в дачный домик, где она была счастлива с Валентином.

— Зайдешь?

— Да, — выдохнула с грустью и дрожью в голосе.

Она печально бродила по пустым комнатам, отказавшись от сопровождения Аниты:

— Хочу побыть одна.

Воспоминания вернули ее в майский день. Вот они радостные бегут с Валиком по весеннему парку. В глазах — любовь и надежда на долгую счастливую жизнь — пока смерть не разлучит нас…

— Неужели тогда я уже представляла опасность для Валика? Если бы я знала…

Перед глазами всплыло другое: Валентин лежит на постели в неестественной позе. Потом врачи. Она в больничной палате. И приговор: девочку спасти не удалось. И позже: панкреонекроз. Какое страшное слово…

Анита, обеспокоенная долгим отсутствием подруги тихонько вошла в дом. Жанна сидела у окна и, не отрываясь, смотрела на уютную беседку под развесистым кряжистым дубом.

— Помнишь?

— Конечно.

— Мы были такими молодыми и счастливыми… — Жанна глубоко вздохнула.

— Пойдем, Жани. Уже все заждались. Пора.

* * *

Август выдался на редкость жарким.

Вечерело. Усталое солнце катилось к закату. Поникшая зелень радовалась наступающей вечерней прохладе.

Жанна любила возвращаться домой пешком. Вот и сейчас она не спеша шла по людной улице, наслаждаясь шелестом листвы усталых каштанов, заботливо охраняющих прохожих от палящего солнца днем. Перешептываясь, они благодарили легкий ветерок за отдых после дневного зноя.

Она направилась к своему любимому кафе. В нем ничего не изменилось с тех пор, когда Вадим впервые пригласил ее сюда для важного разговора. Не изменяя своим привычкам, Жанна один-два раза в неделю приходила сюда выпить чашечку бодрящего кофе и побаловать себя вкусняшками.

— Как обычно? — официант приветливо встретил ее и проводил до любимого столика — в самой глубине зала.

— Сегодня с коньячком. И мороженого — по шарику каждого сорта.

В ожидании своего любимого кофе она любовалась закатом в открывающейся перед взором панораме окна.

— Простите, я не помешаю? — перед ней стоял мужчина приятной внешности. Жанне показалось, что она его где-то видела. Но никак не могла вспомнить, где именно.

— Мы знакомы? — неуверенно спросила она.

— Нет, но мы уже встречались в этом кафе. — Голос очень знакомый, но память никак не возвращала давние события.

— Я вас не помню, — разговор прервался на минуту: официант принес кофе.

— Однажды я помешал вам насладиться ароматным напитком, и вы ушли, не пожелав разговаривать со мной.

Жанна наконец вспомнила эпизод в кафе и впечатление, которое оставил у нее этот видный незнакомец.

— Но ведь я еще тогда предупредила вас, что я — опасная женщина.

— Кто внушил вам это? Я долго искал встречи с вами, чтобы доказать ошибочность ваших слов.

— Я не шучу. Три моих мужа умерли, не прожив и года со мной. Я больше не хочу трагедий. Поэтому и сейчас вынуждена просить вас оставить меня в покое. Ради вашего же блага.

— Но я не сказал, что собираюсь жениться на вас, — незнакомец улыбнулся такой обаятельной улыбкой, что Жанна ответила ему тем же.

— И тем не менее… — она не находила слов, чтобы закончить фразу. Что-то притягательное было в этом упрямце. Она поднялась, не допив кофе, и направилась к выходу…

Дорогие мои читательницы, я совсем не обижусь, если вы подпишитесь на автора (на меня!), заполнив окошечко «отслеживать автора» и «добавить в библиотеку», а также нажмете на «мне нравится». Буду признательна, если вы напишете в комментариях что-нибудь доброе о прочитанном (или поспорите со мной по поводу развития сюжета). А можете просто похвалить себя за прочтение моей книги. Ведь читатели нынче — большая редкость. Значит, вы молодец. Спасибо, что заглядываете ко мне на страничку.

Глава 39

Встреча в кафе оставила тяжелый осадок. Жанна, научившаяся владеть собой, была раздосадована тем, что вновь ощутила трепет сердца. Она вспоминала первое впечатление о незнакомце. Прошло больше года. Неужели он все это время думал о ней? Отметила про себя, что ей приятна его настойчивость. И тут же одернула себя:

— Надо смириться! Я не смею подвергать его смертельной опасности. Нельзя начинать все сначала. Смогла же я устоять перед Дмитрием. Сумею устоять и сейчас.

Вспомнились слова экстрасенса о возможности последующих перевоплощений. Они заставляли задуматься. Наверняка, так и есть. Это как раз то, что требуется от нее, — не допустить нового перехода проклятия к следующему, пятому поколению. В этом Жанна видела свою миссию, поэтому смирилась с мыслью, что ей не дано стать матерью. Может быть, поэтому дочке ее не суждено было родиться? Ведь ее ожидала бы такая же мучительная жизнь, как у нее самой.

— Надо смириться, — как мантру повторяла несчастная женщина в надежде, что многократно повторяемое заклинание, заключенное в эту звуковую вибрацию, укрепит ее внутренний потенциал, одухотворит ее помыслы и станет мощной силой, способной освободить мир от злой силы.

Таинственная и не совсем понятная карма пугала своей магической силой, вселившейся в нее без ее ведома. Освободиться самой и избавить от зла других — вот ее главное предназначение. Поэтому в слова о необходимости смирения Жанна вкладывала надежду: она предотвратит следующее воплощение черной души ценой своего одиночества.

Встреча с незнакомцем — испытание, посланное ей свыше. Надо смириться…

Так думала несчастная женщина, приближаясь к дому. Она была настолько увлечена мрачными мыслями, что не слышала шагов позади себя.

Вдруг кто-то резко схватил ее за локоть и попытался выхватить сумку. Жанна отшатнулась. Первым желанием было бежать без оглядки от нападавшего. Она пробовала высвободиться из его цепких рук. Грабитель не отпускал ее.

— Сама цацки снимешь или помочь? — голос был хриплый, смрадное мерзкое дыхание было невыносимым. Он сильнее сжал ее локоть: — Чего телишься? Ждешь, когда подпорчу твои ушки и горлышко? — В его горле заклокотало нечто похожее на смех. Свободной рукой он нащупывал серьги в ее ушах. От страха у Жанны пропал голос. Она сделала еще одну попытку, чтобы освободиться, но резкое движение только усугубило ее и без того плачевное состояние. Ухо пронзила острая боль — застежка от серьги не поддавалась. Казалось, еще мгновение и грубые лапы мерзавца просто вырвут сережку вместе с мочкой.

Но тут он неожиданно ослабил свою хватку и заорал благим матом. Кто-то заломил его руку, и уже выворачивал вторую. Согнув мерзавца в дугу, спаситель Жанны пинком в причинное место отправил его метра на три в сторону. Тот чуть ли не на четвереньках пытался унести ноги. Когда ему удалось принять вертикальное положение, он со всех ног бросился наутек.

Жанна, буквально оцепеневшая от страха, молча наблюдала эту сцену. Ноги не слушались, хотя мысль уже заработала: — А вдруг этот еще хуже?!

— С вами все в порядке? — спаситель подал Жанне сумочку, брошенную грабителем. И тут она узнала в нем незнакомца из кафе.

— Вы… как здесь?

— Случайно. Зачем-то пошел вслед за вами. И, как оказалось, не напрасно. Я провожу вас домой. Вы не против?

— Н-н-нет, конечно, — она все еще не могла прийти в себя, — хотя я уже почти дома.

— Ну нет. Теперь уж до самой двери.

Жанна во все глаза смотрела на своего спасителя. Постепенно страх отступал. Она успокоилась. И, исполненная благодарности за свое спасение, неожиданно для самой себя вымолвила:

— Я ваша должница. Вы не только спасли меня, но и, судя по всему, из-за меня остались без кофе.

— Но ведь и вы тоже! — он говорил спокойно, задавая разговору непринужденность и простоту. — Может, вернемся в кафе?

— Нет-нет! Лара тоже готовит прекрасный экспрессо.

— Это можно считать приглашением?

— Да, конечно, если вы не против, — Жанна уже нажимала на звонок.

Борис Иванович, отворивший ворота, удивленно смотрел на Жанну в сопровождении совершенно незнакомого мужчины. Его настороженность вызвал не совсем опрятный вид спутника Жанны. Один рукав пиджака был закатан чуть ли не до локтя, а прическа напоминала ежика — а-ля неподстриженный еж. Лицо самой Жанны тоже было не совсем обычным. Всегда аккуратный пучок ее темно-каштановых волос сбился набок, а на потрепанную сумочку жалко было смотреть.

Водитель вопросительно посмотрел на Жанну. Не в ее правилах было приводить в дом незнакомцев, да еще и в таком виде. Но она только кивнула:

— Все нормально. Это со мной.

Лара и тетушка Марта замерли при виде этой взъерошенной парочки. А Жанна как ни в чем не бывало попросила приготовить им по чашечке кофе. Затем предложила спутнику пройти в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и помыть руки. Сама тоже зашла следом за ним. Рассмотрев друг друга при ярком освещении, они рассмеялись, чем вызвали еще большее недоумение домашних, пытающихся хоть что-то понять в этом странном явлении.

— Послушайте, я ведь даже не знаю, как вас зовут. Мои не поймут меня, что я привела в дом незнакомого человека.

— Виктор. Прошу любить и жаловать, — он улыбнулся своей открытой улыбкой, которая уже начинала нравиться Жанне, но, как она успела заметить, не будоражила ее чувства.

— Даже так? Победитель?.. Я — Жанна, — она протянула ему свою руку, которую он, галантно наклонившись, нежно поцеловал.

— Я удостоился чести принять милость Божью?

— Не поняла.

— Твое имя означает Дар Богов или милость Божья, еще — благодать, — Жанна на секунду задумалась.

— Тебе не кажется, что мы слишком долго приводим себя в порядок? — Ей было легко с новым знакомым. И совсем не хотелось выходить в гостиную. Но испытывать терпение Лары и Марты дальше было уже просто неприлично.

— Это мой спаситель, — представила она Виктора женщинам, хлопотавшим у стола.

— Жанночка, что это было? — спросила Лариса, когда, отведав душистого кофе с яблочным пирогом, неожиданный гость откланялся.

— Мы же рассказали — Виктор спас меня от хулигана.

— Это понятно, но зачем было приглашать его в дом?

— Не могла же я оставить его в таком неприглядном виде.

— Ну да, ну да… — только и прозвучало в ответ от ошарашенных женщин. С ними был согласен и Борис, составивший им компанию за столом, — кабы чего не вышло, как шепотом предупредил он Лару.

Оставшись одна, Жанна поймала себя на том, что улыбается, непонятно чему. Затем, уже укладываясь спать, она и вовсе рассмеялась, приглушая свой смех подушкой: еще ни с кем не доводилось знакомиться в ванной комнате!

— Он такой обаятельный, — думала Жанна, погружаясь в сон.

Глава 40

Пробуждение было приятным.

Наутро Жанна проснулась в прекрасном настроении. Она чувствовала необычный прилив бодрости в тандеме с легкостью и желанием поскорее выскочить из уютной постели, чтобы насадиться чашечкой ароматного экспрессо.

Мысль о бодрящем напитке напомнила о событиях вчерашнего вечера:

— Виктор. Победитель и спаситель в одном флаконе. Кто он на самом деле? С ним так приятно общаться. Легко и непринужденно. Словно я знала его всю жизнь. — Жанна по привычке прислушалась к своим внутренним ощущениям — не появилось ли будоражащее нетерпение и неудержимое желание? Ничего подобного не было. Она расслабилась. С удовольствием опустила ноги на пушистый ковер. Приятный холодок освежил ее ступни и, сладко потянувшись, она отправилась в гостиную. Там уже колдовали Лариса и Марта.

— Доброе утро! — обе женщины были приятно удивлены необычно веселым расположением Жанны. Они привыкли видеть ее по утрам серьезной, печальной или задумчивой.

Наскоро позавтракав, Жанна поспешила в офис. Хотелось двигаться и действовать. Она строила планы на предстоящий день, когда, выйдя из дома встретилась лицом к лицу с Виктором. Огромный букет ярко-красных роз выразительнее любых слов говорил о его чувствах. На лице сияла обворожительная улыбка. Жанна с тревогой вглядывалась в его лицо. К своему удивлению она не нашла в нем следов сжигающей страсти. Оно светилось радостью с легким налетом надежды, что его не пошлют куда подальше с утра пораньше.

— Как вы проникли сюда? — удивилась Жанна.

— Борис Иванович внял моим просьбам, — он предложил ей букет. Она с удовольствием приняла этот простой, но достаточно говорящий жест обожания.

Жанна привыкла прислушиваться к своим внутренним ощущениям всякий раз при общении с мужчинами. Не уловив в себе тревожных звоночков, она успокоилась и без колебаний приняла предложение Виктора проводить ее до работы.

— Позвольте оградить вас от неприятностей.

— Но ведь сейчас мне ничто не угрожает, — Жанна кокетничала. Это было что-то новое. — К тому же, меня отвезет в офис Борис.

— Утренняя прогулка много лучше, чем душный салон авто.

— Хотите узнать, куда я направляюсь и чем занимаюсь?

— Мне это без надобности. Я давно все про вас знаю.

— Значит, вы следили за мной?

— Нет просто наблюдал, не решаясь подойти ближе. Ведь с год назад вы меня так конкретно отшили.

— И что, вы не боитесь меня? Это граничит с самоубийством.

— Перестаньте. Вы ничего о себе не знаете. Все ваши домыслы о черной душе — всего лишь самовнушение.

— Но ведь… — он не дал ей договорить.

— Жанна, позвольте мне встретиться с вами. Я обещаю объяснить все, что происходило в вашей жизни и постараюсь освободить вас от страхов.

— Вы что — экстрасенс, ясновидящий, психотерапевт или всемогущий маг? — она начинала раздражаться.

— Если хотите, — все в одном флаконе. Я журналист.

Они уже подходили к офису. Жанна была в растерянности — продолжать беседу или прекратить раз и навсегда общение с этим странным человеком. Его загадочное появление через год после первой встречи несколько настораживало, одновременно внушая доверие и вызывая интерес. Многогранность новых ощущений, охвативших Жанну, вылилось в согласие продолжить общение.

— Хорошо, — решительно произнесла она. — Встретимся в пять на старом месте. — Не дожидаясь его ответа и не попрощавшись, Жанна вошла в услужливо распахнувшуюся дверь офиса.

* * *

— Ну что же, я вся внимание. Что вы можете рассказать обо мне такого, чего я не знаю.

— Жанна, вы заблудились в темном лесу непонятной вам информации. И вся эта чушь, услышанная от Золотаревой, — Жанна удивленно вскинула на Виктора глаза: откуда он знает? — завела вас в тупик, из которого нет выхода.

Она вспомнила сон и старичка, рассказывающего про Морок.

Тем временем Виктор продолжал:

— Порой случайно оброненное слово, стечение обстоятельств или ярлык, приклеенный к человеку, действительно способны изменить его жизнь.

— Но мои мужья?..

— Это трагические случайности. Поверьте, я знаю о вас намного больше, чем вы можете себе представить. Увидев вас и услышав приговор, вынесенный вами себе же, я был поражен тем, насколько вы убеждены в сказанном. Это заставило меня провести свое расследование.

Не трудно было догадаться, что без ясновидящих здесь не обошлось. Иначе вам и в голову не могло прийти такое чудовищное объяснение своих несчастий. Да, вы и впрямь обладаете магической силой — женским очарованием, поражающим мужские сердца. Но это не потому, что душа ваша черна. Вы прекрасны, естественны, недоступны и… тем самым опасны. Эти качества и есть та самая приманка, которая привораживает мужские сердца. Я сам попал в ваши сети.

Жанна завороженно слушала Виктора. Он говорил простые вещи, в которые хотелось верить, но этого было недостаточно, поэтому она с нетерпением ждала дальнейших разъяснений.

— Выйти на того, кто дал вам исчерпывающее объяснение злой силы, якобы существующей в вашей душе, было несложно. Третья по счету ведунья, которую я посетил, достаточно подробно описала мне вашу ситуацию. Это была та самая Алиса Золотарева. Она действительно обладает даром ясновидения. Вот только ее трактовка далека от истины, хотя сила ее внушения достаточно велика. Ведь вы без тени сомнения поверили в ее вердикт.

Вы слишком впечатлительны, внушаемы и эмоциональны.

— Но бабушка Ксеня, Анита?

— Да, после того, как я припугнул Алису законодательными последствиями, она выдала мне всю подноготную относительно посещения старушки, а затем ее родственницы и в последующем — вашего обращения к ней.

Ксения Петровна, с которой собственно и началась вся эта история с Черной вдовой, была обеспокоена вашей судьбой после смерти Валентина, что и привело ее к Золотаревой.

Дальше все просто — цепная реакция.

Негативные мысли материализуются, даже если принадлежат не вам, а человеку, переживающему за вас. С каждым новым несчастьем, постигающим вас, она все сильнее верила в то, что на вас лежит родовое проклятие. Поэтому и наблюдала за вами с опаской и в страхе, что же будет дальше.

Кстати, а что вы сделали с крестиком? — Жанна вздрогнула.

— Надежно спрятала. Вы считаете, что в нем есть какая-то сила? — Виктор улыбнулся.

— Нет. Это чистое самовнушение. В этом Алиса совершенно права. Прикосновение к дорогой сердцу вещице волновало вашу кровь, что делало вас еще очаровательнее. Но не более того.

— Но ведь мои мужья, они…

— Знаю. Вы умная женщина и сами понимаете причины их смерти. Они достаточно прозрачны, хотя каждая отличается трагичностью.

— Значит, я не виновата в их гибели?! — она с трудом сдерживала волнение и слезы.

— Вы абсолютно ни при чем. А терзания, которыми вы обрекли себя на одиночество — результат доверчивости к чужим словам, которые завели в дремучий лес самобичевания и необходимости принести себя в жертву ради жизни других людей.

Упоминание о дремучем лесе опять вызвало образ сухонького старичка из странного сна. Он тоже говорил о том, что она намотала на себя чужие дурные мысли и слова, из-за которых к ней привязался Морок.

— То есть вы хотите сказать…

— Да именно это я и хотел сказать: черная душа, якобы воплотившаяся в вас и переживающая свое четвертое воплощение, о которой вам и вашим близким рассказала Золоторева — это фантазии.

— Но ведь она и мне, и бабушке, и Аните все говорила наперед.

— Я не отрицаю, что дар ведуньи у нее есть, а все остальное — ее додумки. Верьте мне. И я готов доказать вам это. Я не безумец, готовый умереть от любви к вам. Я действительно полюбил вас с первого взгляда и поэтому решил распутать этот клубок лжи и негативных эмоций.

— Мне страшно.

— Успокойтесь. Главное, перестаньте следовать чужим словам, стараясь подстроить свою жизнь под то, что вам предсказала Алиса. Как я понял, она может заглянуть в прошлое, но будущее ей неведомо. Поэтому не стоит калечить свою жизнь, следуя слепому предсказанию. Ничего не бойтесь — я с вами. Доверьтесь мне.

Грудь Жанны тяжело и часто вздымалась, из нее вырвался глубокий вздох. В нем было все: страх, недоверие и — надежда. На какую-то долю секунды ей показалось, что она опять оказалась в дремучем лесу, но впереди, как в давнем сне, она уже видела свет…

Глава 41

На зеленой лужайке, раскинувшейся перед огромным особняком, резвился мальчик лет четырех. Белокурое создание заливалось радостным смехом, играя с веселым золотистым лабрадором.

Чуть поодаль в беседке сидели две женщины. Одна из них — Лара — перебирала клубнику и раскладывала ее по контейнерам перед отправкой на заморозку. В руках у второй было вязание. Она заканчивала вязать голубой башмачок. Ее располневшая фигура указывала на скорое пополнение семейства.

Жанна, это была она, то и дело поглядывала на лужайку. В глазах ее не было тревоги — рядом с сынишкой был верный друг, осторожный, внимательный и никогда не проявляющий агрессию. Поэтому, отрывая глаза от вязания, она смотрела на мальчика с любовью, нежностью, и абсолютной уверенностью в его полной безопасности.

— Мама, мамочка, папа пришел! — малыш бросился к отцу. Виктор подхватил Артемку и, радостно улыбаясь, целовал его розовые щечки. Рядом ревниво повизгивал Ральф.

Жанна поднялась навстречу мужу. Он поспешил опередить ее.

— Сиди, сиди! Мы идем к тебе. Кстати, я приехал не один. У нас сегодня много гостей.

За Виктором показалась целая гурьба. Здесь были Анита с Антоном, Марина с Вадимом в сопровождении оравы ребятишек, уже успевших разбежаться по лужайке. Позади них показался Борис, бережно поддерживающий семенящую тетушку Марту.

— Жани, как мы соскучились по тебе!

— Как ты себя чувствуешь? — подруги засыпали ее вопросами. А Жанна, счастливая и прекрасная в своем интересном положении, улыбалась им и не отрывала взгляда от Виктора. Он улыбался ей в ответ. Глаза их светились счастьем.

— Кого ждете на этот раз? — спросил Вадим.

— Второго сына! — гордо ответил Виктор.

— Значит, в следующий раз будет дочка?! — пошутил Антон.

— Мы так далеко не загадываем, — радостные глаза Жанны светились счастьем от ожидания второго сынишки…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41