Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
– Привет! Я на «Римской», жду тебя у фонтана… – произнёс мужской голос в трубке.
Я улыбнулась. Поезд дёрнулся. Кто-то задел меня локтем.
– Извините, пожалуйста, – повернувшись и посмотрев на меня ответил незнакомец.
Я уже собиралась ответить: «Ничего страшного – это же час пик». Но, подняв голову и посмотрев в его глаза…
Казалось, все исчезли. Пустой вагон, только я, он и его глаза… В которых, как в глубоком, бесконечном, освещённом ярким, тёплым солнцем море, я готова была утонуть. Такие бездонные, нежные, голубые глаза. Он, с какой-то смущённой улыбкой, смотрел на меня. Голос в трубке что-то всё говорил и говорил, а я, не слушая, смотрела только на того, кто стоял передо мной, не в силах отвести взгляда, не замечая и не слыша ничего и никого вокруг.
Поезд остановился, двери открылись и поток людей, как шумная река, вышел из вагона, впустив в себя новый. Я очнулась… Снова полный вагон, чужие люди и… чужие, обычные глаза. Несколько минут, всего несколько минут, показавшиеся часом. Двери закрылись. Я посмотрела сквозь них. Он также стоял там, с другой стороны, на платформе, перед закрывшимися уже дверьми, и смотрел… Так же, как и я, казалось, не мог оторвать взгляда. Поезд тронулся… Мы всё смотрели и смотрели, пока совсем не скрылись из вида.
«Ну, почему я не вышла!» – сама себя ругала я, всё так же смотря на двери, за которыми уже мелькала только чернота, время от времени озаряемая вспышками света.
Я отвернулась. На миг закрыла глаза и мне казалось, что я опять тону в его глазах. Я всё вспоминала и вспоминала, бессмысленно глядя на закрытые двери и фразу: «Не прислоняться».
Позади меня открылись двери. Кто вышел, кто-то зашёл, а я всё стояла и стояла.
«Что со мной?» – только одна фраза теперь пульсировала в голове.
Двери снова закрылись, и объявили следующую станцию. Я, наконец-то, повернулась, подняла голову и поняла… Я проехала свою станцию. Меня накрыла лёгкая паника.
«И что мне теперь делать?» – растерянно подумала я.
Поезд тронулся. Вздохнув, я смирилась со своей судьбой, поехав дальше.
Двери открылись, и я вышла. Чужая, незнакомая станция. Люди сновали туда-сюда: выходили, входили, отправлялись по своим делам, а я… А я стояла и не знала, что делать дальше. Ещё утром – обычный человек, собранная, уверенная в себе, а сейчас? Отчаянно ругая себя, я села на лавочку.
«А ведь это он», – подумала я.
Я снова вспомнила свой постоянный сон…
…Долгие месяцы мне снился один и тот же сон. Я захожу в метро, спускаюсь по эскалатору, подхожу к платформе, на которой стоит поезд, двери закрываются, я уже слышу мелодичный женский голос, объявляющий: «Осторожно двери закрываются, следующая станция…», – название станции звучало неразборчиво. Я остаюсь ждать следующего поезда. И вот, наконец-то, он показался. Я уже вижу его огни. Он всё ближе и ближе. Люди подходят ближе к краю платформы, кто-то отрывается от смартфона, все сосредоточенно ждут, когда он подъедет и откроет свои двери. И вот, он уже рядом. Кто-то подходит, встаёт рядом со мной, я неосознанно поворачиваюсь, всем телом, смотрю в его глаза… и всё… Ноги подкашиваются, и я падаю, широко раскинув руки, как птица в полёте свои крылья. Постоянно, месяц за месяцем, этот сон всё преследовал меня. Я, почему-то, стала боятся метро, каждый раз с содроганием спускаясь по эскалатору, и чем ближе к платформе, тем ярче становился мой страх. Не выдержав, я рассказала об этом своей подруге.– Ну, и что? – пожала плечами она. – Сон – это аллегория, понимаешь? Его не надо воспринимать напрямую. – Да? – удивилась я. – Я и сама понимаю, что сон – аллегория, но как с этим сном быть? Он мне снится постоянно.– Ну… Если в детстве ребёнок падает и летит, говорят, что он растёт, а как у тебя?.. – Кристина задумалась. – Я не летаю, понимаешь? Я падаю! Просто падаю! Вижу его, его глаза… Господи, какие же у него глаза… – посмотрев вверх, я почувствовала, как сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. – Таких бездонных, голубых глаз я ещё не видела. – Ну, и? – подперев подбородок, подруга в нетерпении посмотрела на меня. – Какие глаза-то?– Голубые и такие бездонные. Я просто в них тону, как только вспомню, – я вздохнула. – Слушай, мы отвлеклись. Сон чего значит? Ты же у нас по всяким гороскопам, снам и так далее. Чего это значит? – Да я понятия не имею, – всплеснув руками ответила Кристина. – Падаешь и падаешь. Слушай, а может тебя этот завалит? – она кивнула на преподавателя, разговаривающего в холле, недалеко от нас. – Вот это действительно падение.– Меня точно нет… Не думаю, – с опаской посмотрев на него, нерешительно ответила я. – Нет! Тут что-то ещё…
… Подъехал поезд, а я всё прокручивала и прокручивала в голове, и сон, и последний разговор с Кристиной, вглядываясь в лица выходивших из вагонов. Все чужие. Чужие лица, чужие глаза. Я снова вспомнила его. Его голубые и такие бездонные глаза. Один миг, один взгляд, несколько минут, а так
Последние комментарии
4 часов 40 минут назад
4 часов 43 минут назад
4 часов 55 минут назад
4 часов 57 минут назад
5 часов 11 минут назад
5 часов 27 минут назад