Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1 [Александр Владимирович Семенков] (fb2) читать онлайн

Александр Семенков Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

ВВЕДЕНИЕ

Настоящий труд «Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России» представляет собой философско-историческое исследование процесса становления и развития Евроазиатской цивилизации. Исследование опирается на духовно-практическое постижение сущности и смысла цивилизационной динамики. Постижение предполагает единство объяснения и понимания, вéдения и ви́дения смысла и назначения, закономерностей и механизма исторического процесса становления и развития цивилизованного общества.

Исходя из постижения сущности и смысла цивилизационной динамики процесс становления и развития Евроазиатской цивилизации – России осмысливается и характеризуется в настоящем исследовании, как исторический цикличный институционально-организационный процесс благосозидания.

Содержательное наполнение процесса цивилизационной динамики заключается в том, что – это исторический процесс социально-культурного, политического и хозяйственного домостроительства.

Смысл процесса цивилизационной динамики раскрывает его целевая функция – это творческий процесс ответственного благосозидания.

Сущность процесса цивилизационной динамики раскрывают закономерности и механизм этого процесса.

Закономерности и механизм становления и развития цивилизованного общества, в том числе и Евроазиатской цивилизации – России, определяют и формируют институционально-организационные циклы. В книге «Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России» рассматривается и обосновывается концепция институционально-организационных циклов.

В первой части книги рассматривается и обосновывается модель жизненного цикла Евроазиатской цивилизации – России, которая раскрывает закономерности, алгоритм и структуру процесса цивилизационной динамики – филогенез цивилизованного общества. Также рассматривается и обосновывается модель глобальных институционально-организационных циклов цивилизационной динамики. В эту совокупность входят: глобальный институционально-организационный цикл становления и развития церковной организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития политической организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития экономической организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития социально-культурной организации цивилизованного общества.

Раскрытие сущности и механизма этих институционально-организационных циклов осуществляется на основе универсальной модели жизненного цикла, раскрывающей алгоритм и закономерности становления и развития организмов различной природы и разного уровня агрегирования в природе и в обществе. Такого рода модель в иносказательном метафорическом виде представлена в Первой книге Моисея «Бытие» в поэме о Сотворении мира. В соответствии с заложенным в «Шестодневе» алгоритмом происходит становление и развитие как всемирно-исторического цивилизационного процесса, так и конкретно-исторических человеческих цивилизаций, как существовавших ранее, так и существующих в настоящее время – Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций.

Во второй, третьей, четвертой, пятой и шестой частях книги конкретно-исторический процесс развития Евроазиатской цивилизации – России, рассматривается на основе модели жизненного цикла становления и развития цивилизованного общества и модели глобальных циклов. Закономерности становления и развития исторических эпох жизненного цикла рассматриваются через призму конкретно-исторических фактов, событий и явлений. Основная задача, решение которой осуществляется в данных разделах исследования – это раскрыть содержательное наполнение каждой исторической эпохи, ее смысл и назначение, место и роль в процессе циклической цивилизационной динамики.

В соответствии с моделью жизненного цикла цивилизованного общества структурным звеном цивилизационной динамики выступает эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII столетия. Во второй части книги закономерности становления и развития этой эпохи рассматриваются через призму конкретно-исторических фактов, событий и процессов.

На основе проведенного исследования автор стремится дать решение комплекса задач. Показать каким образом осуществляется исторический процесс цивилизационной динамки. Каковы его движущие силы, закономерности и механизмы. Какова логика процесса цивилизационной – социально-культурной, политической и экономической динамики. Иначе говоря, каким образом разворачивается этот процесс, какие стадии (исторические эпохи, периоды) проходит цивилизованное общество в ходе своего становления и развития, какова их историческая последовательность. Решение этого комплекса задач позволяет дать прогноз перспектив развития общества в ближайшем и отдалённом будущем. Сформировать представление о том, в каком направлении должен осуществляться процесс цивилизационной динамики.

Стремление найти ответы на поставленные вопросы, и главное найти ответ на вопрос о смысле и предназначении Евроазиатской цивилизации – России, ее исторического пути, и ее миссии двигало автором в процессе создания предлагаемого вниманию читателей труда.

Почему Россия не Америка (США)? Да потому, что США решают все свои проблемы за чужой счет, усилиями, потом и кровью, страданиями народов других стран. Одержимые жаждой господства и безудержного обогащения США разоряют другие страны, и обманом втравливают их народы в кровопролитные войны, хитростью и подлостью заставляют проливать кровь за свои корыстные интересы. США опутали щупальцами долларовой системы весь мир, и высасывают жизненные соки и силы из народов всех стран.

Россия достигает всего самостоятельно, сверхнапряжением сил живущих в ней народов. Все достижения России – это плод жертвенного служения ее сынов и дочерей. Большими трудами и жертвами на протяжении многих столетий, претерпевая лишения и невзгоды, поднимаясь на вершины свершений, Русь-Россия несет свой крест во славу Отца Сына Святого Духа и Пресвятой Богородицы. Россия будет стоять до тех пор, пока ей будут служить те, которым по силам нести крест спасения.

Автор вдохновлялся призывом Ивана Александровича Ильина: «Читайте историю России и убеждайтесь, что вся она создана силою русского духовного характера. От Феодосия Печерского до Сергия, Гермогена и Серафима Саровского; от Мономаха до Петра Великого, и до Суворова, Столыпина и Врангеля; от Ломоносова до Менделеева – вся история России есть победа русского духовного характера над трудностями, соблазнами, опасностями и врагами»^[1].

ЧАСТЬ 1. Замысел. Рождение и становление Евроазиатской цивилизации – России

РАЗДЕЛ 1. Закономерности и условия становления и развития Евроазиатской цивилизации – России

ОТДЕЛ 1. Условия и предпосылки рождения и становления Евроазиатской цивилизации – России

ГЛАВА 1. Исторические типы общества и общественного устройства. Традиционное и цивилизованное общество

1.1. Типология обществ и общественного устройства

Жизнедеятельность человека носит общественный характер. Человек и общество рождаются одновременно, поскольку существование индивидуального организма, каковым является человек, возможно только в рамках и посредством некоего агрегированного макроорганизма, состоящего из множества индивидуальных организмов, взаимодействующих между собой различными способами и в разнообразных формах.

Именно в обществе, во взаимодействии с другими людьми формируется личность человека, раскрываются задатки и таланты индивида. Человек осуществляет свою деятельность в процессе взаимодействия с другими людьми, а не изолированно от них. Благодаря совместной деятельности, социальным отношениям и связям, возникающим между индивидами, они соединяются в определенные устойчивые объединения, которые могут выступать в разных формах и видах.

В социальном организме отдельный человек качественно трансформируется, благодаря чему он приобретает новые свойства, обусловленные именно его принадлежностью к тому или иному обществу. Вместе с тем, каждая индивидуальность из своей собственной сущности выявляет вовне, то, что может гармонировать с выявленным, таким же образом другими частностями. Слагаясь вместе, эти аспекты создают целостный, нераздельный общий всем частностям мир. В этом общем синтезе отдельные частности сохраняют свою индивидуальность, свои специфические качественные особенности, но вместе с тем, объединяясь и кооперируясь, каждая из них раскрывает в себе новые возможности, простор и свободу, недоступные ей в независимом, обособленном существовании. Таким образом, объединение индивидуальностей в индивидуальность высшего порядка, не только не лишает ни одну из них какого-либо свойства, но наоборот, взаимно усиливает каждую из них за счет сотрудничества с другими, и все они вместе в своей совокупности, создавая синтез в высшем плане, привлекают высшую силу и ее высшие возможности.

Исторически развивающимся социальным организмом выступает все мировое человеческое сообщество в целом, имеющее сложное многоуровневое, многоплановое строение. Отдельные социумы – общины, государства, цивилизации, складывающиеся на различных этапах истории – множественные субъекты, которые являются аспектами актуального раскрытия данной целостности в ходе эволюции, и представляет собой множество организмов второго, третьего и т. д. порядка, образующих иерархическую систему. Понятие общества охватывает не только всех ныне живущих людей, но и все прошлые и будущие поколения, т. е. все человечество в его истории и перспективе.

В прошлом и настоящем существовало и существует множество обществ, которые выступали и выступают самостоятельными единицами и субъектами исторического процесса. Они рождались, развивались, достигали неких вершин, а затем разрушались и умирали. Несмотря на все многообразие такого рода социально-исторических общностей, их качественные различия, своеобразие и неповторимость, тем не менее, все они относятся к одному классу явлений, и наряду со специфическими обладают общими характерными признаками и свойствами. Конкретно-историческое общество является формой проявления сущности, которую отражает формально-логическая категория «общество».

Все мыслимое и реальное многообразие обществ, существовавших прежде и существующих ныне, ученые обществоведы классифицируют – разделяют на определенные виды и типы. Группировка различных видов общества, объединенных сходными признаками или критериями, составляют их типологию. К настоящему времени сложилось множество подходов к исследованию типов общества, и типов его экономического, политического, социально-культурного устройства. В различные периоды разные доктрины и концепции претендовали на звание универсальной теории, дающей объяснение всем животрепещущим вопросам на все времена. Но проходило время, и становилась очевидной ограниченность и недолговечность, а зачастую карикатурная нелепость того или иного умозрительного построения, отображающего закономерности исторического развития общества. И сегодня мы не имеем общепризнанной концепции, объясняющей ход исторического развития общественных организмов, раскрывающей закономерности качественных трансформаций экономического и политического устройства. Но вместе с тем, существуют подходы и взгляды, проверенные временем, которые можно принять за основу социально-экономического сравнительного исследования.

В литературе описаны самые разные подходы к типологии обществ, т. е. классификация типов обществ и общественного устройства на основании различных критериев. Общества могут подразделяться на типы по разным признакам, по социально-экономическому строю: первобытные, рабовладельческие, феодальные, капиталистические и социалистические. По уровню технико-экономического развития общества делятся на доиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные. По доминирующей сфере экономики: аграрные, индустриальные и постиндустриальные. Форме правления: монархия, республика. Политическому режиму: автократические и демократические режимы. Конфессиональной принадлежности: христианство, ислам, язычество, и т. п. Общества делятся на закрытые и открытые, дописьменные и письменные, стабильные и нестабильные, переходные и устойчивые, стагнирующие и динамично развивающиеся, варварские и цивилизованные и т. д.

Если в качестве главного признака выбирается письменность, то все общества, существующие в настоящее время, и существовавшие в исторической ретроспективе делятся на дописьменные, то есть умеющие говорить, но не умеющие писать. И письменные, владеющие алфавитом и фиксирующие звуки в материальных носителях: клинописных таблицах, берестяных грамотах, книгах и газетах, или электронных носителях информации. Хотя письменность возникла около 10 тысяч лет назад, до сих пор некоторые племена, затерянные где-нибудь в джунглях Амазонки или в Аравийской пустыне, незнакомы с ней. Не знающие письменности народы называют дописьменными и доцивилизованными. Согласно другой типологии, общества делятся на простые и сложные. Критерием выступает число уровней управления и степень социального расслоения. В простых обществах нет руководителей и подчиненных, богатых и бедных. Таковы первобытные племена. В сложных обществах несколько уровней управления, несколько социальных слоев населения, расположенных сверху-вниз по мере убывания доходов. При сравнении указанных подходов мы можем заключить: простые общества совпадают с дописьменными. У них нет письменности, сложного управления и социального расслоения. Сложные общества совпадают с письменными, т. е. с теми обществами, в которых наряду с письменностью, появляется разветвленная система управления, собственность и социальное неравенство.

С точки зрения институционально-организационного подхода ключевое значение для исследования общественной жизни имеет подразделение социальных организмов на различные типы по признаку, относящемуся к их устройству, или способу их внутренней организации. Одним из первых на этот аспект обратил внимание немецкий исследователь античности Бартольд Георг Нибур (1776–1831). Ему принадлежит заслуга в постановке вопроса о природе такого института, каким является род. В трехтомной «Римской истории» (1811–1832) он нарисовал картину смены обществ, взяв за основу родовой принцип, а также типы государственной организации, базирующейся на территориальном делении. И римляне, по Нибуру, не исключение. Родовое устройство общества сменилось территориальным и у древних греков. Эта идея была в дальнейшем разработана американским этнологом Льюисом Генри Морганом (1818–1881) в его труде «Древнее общество, или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации» (1877; русск. перевод: Л., 1933; 1934).

Л. Морган достаточно четко выделил два типа, или, как он выражался, два «плана» общества, которые совершенно различны по своим основаниям. Он связывал первый тип общества с первобытностью, второй – с цивилизованным, или классовым, обществом. «Первый по времени, – писал Морган – основан на личности и чисто личных отношениях и может быть назван обществом (societas). Второй план основывается на территории и частной собственности и может быть назван государством (civitas). Политическое общество организовано на территориальных началах, и его отношение к личности и собственности определяется территориальными отношениями. В древнем обществе этот территориальный план был неизвестен. Появление его составляет пограничную линию между древним и современным обществом»^[2].

Утверждение, что социоисторические организмы только второго из двух выделенных типов базируются на территории, вызывало и вызывает возражения. Первобытные общины, долгое время являвшиеся единственными социально-историческими организмами, всегда были связаны с определенной территорией. В доклассовом обществе, возникали более сложные социально-исторические организмы, состоявшие из нескольких общин. Одну из этих разновидностей принято именовать племенем. Каждое из подобного рода племен тоже имело свою территорию. Понятия общинной и племенной территории повсеместно употребляются в этиологической и исторической литературе. Все конкретные относительно обособленные общества были связаны с той или иной территорией. И социально-исторические организмы названных двух типов различались вовсе не наличием или отсутствием у них территории, а принципами, лежавшими в основе их организации, что предопределяло разное их отношение к территории.

Л.А. Тихомиров в своем труде «Монархическая государственность» отмечает следующее о типах социального устройства: «В отношении собственно социальном человечество переживает вообще две стадии развития: быт патриархальный и быт гражданственный, незаметными ступенями переходящие из одного в другой. Быт патриархальный, есть быт разросшейся семьи, члены которой связаны не только общим происхождением, но и всей нравственной и дисциплинарной силой его. Патриархальный быт существует лишь до тех пределов, пока семья, сильно разросшаяся, еще не настолько, однако велика, чтобы члены ее потеряли возможность личного постоянного общения, личного знакомства, совместного труда и защиты. На этом непосредственном, личном влиянии все построено в патриархальном быту, и тем более прочно, что место каждого члена определяется не выбором, не желанием и даже не заслугами, а естественным нарастанием одного поколения на другое. Патриархальная семья есть плод, так сказать, растительного социального процесса, действия естественных сил – рождения, симпатии, подчинения сильнейшему, привычке… Сознательность участвует в этом очень мало, лишь в частностях и подробностях. Но тем сильнее связь привычная и инстинктивная, усиливающаяся еще более тесным единством культа, который всегда или состоит в культе предков или тесно с ним связан»^[3].

«Между тем родовой быт – это именно та ступень, та фаза эволюции патриархального быта, с которой племя переходит к строю гражданскому, т. е. к строю, когда является вопрос уже о власти политической, основанной на отношениях не семейных, не родственных, не экономических, не нравственных или религиозных, прямо и отдельно взятых, но на отношениях гражданских, отношениях людей, родных и чужих, богатых и бедных, злых и добрых, и не однородного культа, но принужденных и желающих жить в одном гражданском союзе.

Это гражданское состояние, гражданской союз, ничуть не упраздняет других союзов и связей, и даже без существования их он невозможен, то есть без существования их для него невозможно найти авторитетные основы. Но все-таки сам по себе, по существу своему, он отличен от них. Понятие же о Верховной власти только и является при переходе в это гражданское, политическое, состояние»^[4].

Согласно цивилизационной концепции и институционально-организационному подходу в современном мире, и в исторической ретроспективе можно выделить два базовых типа обществ, отличающихся друг от друга по их устройству, принципам и формам организации жизнедеятельности людей. Первый тип – традиционное общество, основанное на традициях, обычаях, которые практически не изменялись на протяжении жизни многих поколений, родоплеменной общине и натуральной системе хозяйства. Второй тип – цивилизованное общество, основанное на системе периодически качественно трансформируемых институтов, институций и институциональных механизмов, а также товарно-денежной, технократической системе хозяйства. Взаимосвязь между этими типами обществ не однозначна, с одной стороны, в ходе исторического процесса они сменяют одно другое, и в тоже время они существуют параллельно – одно наряду с другим и в прошлом, и в настоящее время.

Различное соотношение традиций и обновления, консерватизма и новаторства в общественной жизнедеятельности дает основание делить общества на традиционные и цивилизованные. В первых традиция господствует над творчеством. Культурные образцы воспроизводятся в «первозданном» виде. Изменения вносятся в рамках традиции бессистемным и случайным образом. Отклонения от нормы, как правило, не одобряются и отрицаются. Отличительной чертой цивилизованного общества является то, что формы организации общественной жизнедеятельности, экономический и политический порядок, его социально-институциональная система периодически трансформируются и преобразуются творческой деятельностью людей. В традиционном обществе формы общественной жизнедеятельности людей, механизмы и формы их отношений и взаимосвязей оставались практически незыблемыми на протяжении жизни многих поколений. Цивилизация характеризуется тем, что социальная ткань – система общественных отношений, организационная структура общества динамично изменяется (развивается или деградирует), приобретая все новые и новые исторические формы. В общей совокупности трансформационных процессов важное место занимают существенные изменения и преобразования в системе норм, правил и законов, регулирующих различные сферы общественной жизнедеятельности людей.

1.2. Традиционное общество – основы устройства социальной жизнедеятельности

Традиционное общество – тип общества, который характеризуется следующими чертами: общинная организация жизнедеятельности людей, доминирование естественных кровнородственных связей и отношений, натуральная система хозяйства, основанная на половозрастном разделении труда, традиции, обычаи, предания, в качестве основного регулятора общественной жизнедеятельности. Данный тип общества был доминирующим на первых этапах социальной эволюции и сохраняется до настоящего времени. Отличительной чертой обществ этого типа является то, что их организационные структуры формируются преимущественно горизонтальными (сетевыми), эгалитарными связями и отношениями, иерархические (вертикальные) связи и отношения слабо развиты, для этих обществ характерна «плоская» организационная структура. Традиционное общество основывается на естественно-физиологических по своей природе формах и механизмах общности, привязанности человека к определенной местности, месту рождения – малой родине. Человек социально ограничен и несвободен, подконтролен, его статус стабилен, а его положение относительно устойчиво и защищено традициями.

Община. Основной формой организации жизнедеятельности традиционного общества выступает кровнородственная, родоплеменная община. Община характеризуется единством двух аспектов, с одной стороны, она представляет собой общность людей, основанную на кровнородственных, физиологических, семейно-бытовых связях и отношениях, и выступает в форме родовой и племенной организации, т. е. родоплеменной общины. С другой стороны, она выступает как объединение людей, основанное на общности жизненного пространства, территории расселения, иначе говоря, на том, что в настоящее время ассоциируется с понятием «малая Родина».

Регулирование общественной жизни осуществляется на основе традиций, обычаев, поверий, мифов. Своего рода несущей конструкцией этого типа общества является незыблемость традиций, их безусловное соблюдение, и последовательное исполнение, предписываемых ими требований. Люди опирались на силу традиции. Именно, с этой точки зрения данный тип социальной организации характеризуется как традиционное общество, и соответствующая ему хозяйственная система называется традиционной.

Институциональная система этого типа общества представлена традициями, обычаями, обрядами, ритуалами, которые органически вплетены в ткань социальной жизнедеятельности, и не противостоят обществу в качестве самостоятельно существующей нормативно-правовой, политической и идеологической надстройки.

Традиционное общество – внутренне стабильная система организации общественной жизнедеятельности людей, которая не имеет внутренних источников и стимулов для количественных и качественных изменений – развития. Порядки, строй общественной жизнедеятельности формируются десятилетиями и столетиями, и также долго остаются в неизменном статическом виде. Процессы самоорганизации протекают чрезвычайно медленно, и формы организации общественной жизнедеятельности остаются неизменными в течение жизни многих поколений (передаются с преданиями, обычаями, верованиями из поколения в поколение).

Мир, окружающий индивида на протяжении всей его жизни, ограничен, обозрим, относительно прост и инертен. В основных непосредственных своих проявлениях он более или менее доступен охвату обыденным сознанием и отчасти – проверке простым жизненным опытом. Многое в этом мире для этого ничем не вооруженного сознания практически непостижимо и рационально необъяснимо.

Традиционное общество основывается на системе органически устойчивых отношений, формирующихся как жесткие фактически однозначно заданные связи и взаимозависимости. В традиционном обществе характер и формы отношений, правила и нормы поведения и деятельности достаточно жестко, статично закрепляются в обычаях и традициях. Общественный порядок, строй общественной жизнедеятельности формируется десятилетиями и столетиями и также долго остаются в неизменном, статическом виде. Процессы самоорганизации протекают чрезвычайно медленно, и организационные формы общественной жизнедеятельности остаются неизменными в течение жизни многих поколений (передаются с преданиями, обычаями, верованиями из поколения в поколение).

В традиционном обществе человек, при рождении вступая в общество, попадает в систему жестко заданной социальной структуры, которую он практически не может изменить, не имеет соответствующих возможностей. Человек, положение которого в социальном устройстве от рождения фатально, статично и неизменно, пожизненно «встроен» в ситуацию организованного и закрепленного политического неравенства, неравноправия (бесправия) и в большинстве случаев лично несвободен. Важно отметить, что он при этом предстает не как автономный и самобытный субъект, а как интегральная часть, элемент определенного социального микрокосма. Он пожизненно «прикован» и подконтролен, конкретной малой группе, которая и выступает в качестве коллективного субъекта деятельности и отношений. Принадлежность к тому или иному коллективу (общине) предопределяла место человека во всех сферах жизнедеятельности данного сообщества, а, следовательно, отражалась в образе и «стандартах» его жизни: источниках и размерах личного богатства и доходов, и т. д. и т. п. Распределение, обмен и потребление материальных благ приобретали форму личных отношений, закреплялись традицией, обычаями, нормами морали, отражались в социальной психологии, освящались религией.

Эпоха общинного строя общества, родоплеменной (кровнородственной) общинной организации. По типу форм организации общественной жизнедеятельности, организационной структуры социума этот исторический период характеризуется как эпоха первобытнообщинный формации. Узы родства и крови, общий обоготворяемый предок являлись ведущими системообразующими факторами в процессе формирования общностей людей, социальной организации. Основной формой общности выступала родоплеменная община, основанная на преобладании кровнородственных, семейных отношений, при этом общность территории проживания выступала вторичным фактором системной организации общины.

Диалектика процесса эволюции родовой общины раскрывается во взаимодействии материнского и отцовского рода. Доминирование какого-либо из начал общности, общинной организации происходило неравномерно и вероятнее всего циклически. Род выступает в материнской или отцовской форме в зависимости от конкретных условий, а не от этапа развития. Данные этнографии свидетельствуют о том, что материнский род в одних конкретных условиях мог сменяться отцовским, задолго до начала становления частной собственности (австралийцы), а в других – продолжал существовать вплоть до возникновения классов и государства.

В процессе развития род постепенно утрачивает многие свои первоначальные функции, в том числе экономические и перестает быть основой общины. Родовая организация долгое время продолжала существовать, но уже, главным образом, в качестве института, регулирующего брачные отношения, обеспечивающего защиту своих членов, соблюдение традиций, культа, ритуалов.

В.С. Соловьев указывал на то – «что первый древнейший период человеческой истории представляет как свой господствующий характер слитность, или не обособленность, всех сфер и степеней общечеловеческой жизни. Не подлежит никакому сомнению, что первоначально не было ясного различия между духовным, политическим и экономическим обществом; первые формы экономического союза – семья и род – имели вместе с тем значение политическое и религиозное, были первым государством и первою церковью. Также слиты были теология, философия и наука, мистика, изящное и техническое художество. Представители духовной власти – жрецы – являются одновременно правителями и хозяевами общества; они же богословы, философы и ученые; находясь в непосредственном мистическом общении с высшими силами бытия, они якобы ради этого общения направляют художественную и техническую деятельность»^[5].

Хозяйство традиционного общества. Патриархальное хозяйство или традиционная экономика. Традиционное общество основывается на натуральном хозяйстве, являющемся исторически первой формой организации хозяйственной деятельности. Характерной чертой натурального хозяйства является единство производящего и потребляющего хозяйства в рамках отдельной хозяйственной единицы – общины. Родовая или семейная община – относительно замкнутое сообщество людей, ведущих совместное хозяйство на основе естественного половозрастного разделения труда, выступает в роли единого субъекта производственно-хозяйственной деятельности, и производителем и потребителем благ. В общине координация деятельности осуществляется на основе традиций и обычаев, а также внеэкономического принуждения к труду.

Цели деятельности, характер ее организации, масштабы производства предопределены для человека заранее той локальной группой, тем микрокосмом, к которому данный человеке принадлежит. Поэтому производство в традиционном обществе носит ограниченный, более или менее замкнутый, локальный характер.

Отсутствие общественного разделения труда, замкнутость, изолированность от внешнего мира, самообеспеченность ресурсами, а также удовлетворение всех (или почти всех) потребностей за счет продуктов собственного труда, составляют главные черты натуральной формы хозяйства. Неизменной структуре потребностей способствовала и традиционность производственных пропорций. Технические изобретения и более эффективные производственные навыки распространялись крайне медленно, так как в условиях господства натурального хозяйства уровень производительности труда одного хозяйства почти не оказывал влияние на другое. Место непосредственного производителя и его функции в процессе производства, цель и средства его деятельности, определялись, прежде всего, его личными качествами, полом и возрастом, способностями и умениями, накопленным опытом.

Традиционное общество основано на присваивающем хозяйстве. В рамках общинной организации потребности и интересы человека сводятся к непосредственному присвоению предоставляемых природой благ и не получают сколько-нибудь завершенного проявления и определения. Предшествовавшая труду форма человеческой деятельности – инстинктивно трудовая активность – еще не носила в полной мере осознанного характера, проявлялась в рамках общины (первоначальной общности людей) как единого целого и воплощала черты человека не как противостоящего природе субъекта, а как его естественного элемента. Стремления любого человека вполне тождественны интересам его соплеменников, не имея качественных индивидуальных особенностей, они отличаются лишь количественного, так как задаются физиологическими особенностями особи. Не выделяясь из интересов общинного целого стремления (потребности и интересы) отдельных индивидов не могли стать основой формирования системы общественных связей, отношений и противоречий; сообщество людей было формой объединения ради противостояния силам природы. Основной принцип – выживание общины, которое достигается в ряде случаев жертвой отдельных ее членов

Традиционное общество, основанное на воспроизводящем хозяйстве. Воспроизводящий тип хозяйства. Неолитическая революция ознаменовала переход к воспроизводящему типу хозяйства, к воспроизводству искусственных средств и условий существования. Человек теперь не только пассивно приспосабливается к условиям окружающей среды, но и начинает активно создавать «социальную природу» – лоно своей социальной жизнедеятельности. Наряду с охотой и собирательством, главными достижениями людей в это время было изобретение лука и стрел с кремниевыми и костяными наконечниками.

С этим периодом связаны изменения характера общинной организации, поэтом он может быть назван и эпохой социализации общинной организации. В новую историческую эпоху происходит трансформация родовой, кровнородственной общины в соседскую территориальную общину, в рамках которой социальные отношения, т. е. отношения, основанные на экономических, политических, культурных интересах, постепенно становятся ведущим системообразующим фактором общности людей, отодвигая на второй план кровнородственные связи и отношения.

Изменение характера общинной организации, связано с тем, что на первый план выходят факторы, обусловленные задачами организации совместной деятельности людей. Общность жизненного пространства (сферы жизнедеятельности) территории проживания, необходимость ее защиты от врагов, совместная хозяйственная деятельность теперь этот ряд факторов выдвигается на первый план. Территориальная община. Выделяются отельные аспекты социально-экономической деятельности, углубляется разделение труда, формируются предпосылки для иерархической организации сообществ людей.

Эпоха социально-общинного строя общества, социально-общинной формации – тип общества, основанного преимущественно на соседской (территориальной сельской и городской) общинной организации. Завершающей стадией развития социальной общинной организации явилась авторитарная община, в основе которой иерархия отцовской власти и военная демократия. Эпоха авторитарной общины послужила переходом к цивилизационной стадии развития.

Социализация общины проявляется в том, что на смену родоплеменной (кровнородственной) общине приходит соседская территориальная община. Выделяются отельные аспекты социально-экономической деятельности: углубляется разделение труда, формируются предпосылки для иерархической организации сообществ людей, происходит переход к воспроизводящему типу хозяйства.

1.3. Цивилизационная парадигма

Суть цивилизационной парадигмы заключается в том, что основным структурным звеном человеческой истории выступает цивилизация, а всемирная история – это история конкретно-исторических цивилизаций, приходящих в определенной последовательности, одна на смену другой. Цивилизации представляют собой социально-культурную целостность, которую определяют и такие общие объективные элементы, как язык, история, религия, традиции, институты и субъективная самоидентификация людей. Цивилизации смертны, но вместе с тем они имеют достаточно продолжительный период жизни. Они динамичны, переживают подъемы и падения, сливаются и делятся, и исчезают, оказываясь похороненными в «песках времени». Фазы их эволюции в разных теориях устанавливаются по-разному, но все они сходятся в том, что цивилизации проходят период становления, достигают своей вершины, переживают пору процветания, связанную с построением универсального государства, а затем, переживая трудности и конфликты, движутся к упадку и дезинтеграции. Цивилизации – это культурные, политические и экономические целостности, они могут включать одно или несколько государственных образований.

Слово «цивилизация» является одним из наиболее часто употребляемых понятий современной науки и публицистики. Но при этом его значение остается весьма расплывчатым и не вполне определенным. Многозначность понятия «цивилизация» объясняется тем, что теория цивилизаций развивается уже несколько веков, а само слово появилось еще раньше, оно восходит к античности.

Многие исследователи усматривают недостаток цивилизационной теории в том, что термин «цивилизация» употребляется в различных смыслах. Такой взгляд опирается на приоритетность принципа множественности, и упускает из виду необходимость синтеза существенных аспектов, характеризующих цивилизацию, для получения целостного понимания рассматриваемого явления. Различные трактовки и дефиниции раскрывают лишь различные стороны этого многомерного и многопланового явления, все они при более углубленном рассмотрении не исключают, а взаимно дополняют друг друга, образуя конкретно-историческую целостность.

Цивилизация имеет латинский корень, происходит от латинского слова «civis» – гражданин, прилагательное «civilis» означает городской, государственный, гражданский, общественный – откуда цивилизация = гражданственность, т. е. предполагает наличие классов, государства и права. И во времена античности, и позже, в средние века, оно противопоставлялось понятию «silvaticus» – лесной, дикий, грубый. Значит, уже в древности люди осознавали разницу между жизнью цивилизованной и грубой, варварской.

Употребление слова цивилизация в таком общем, широком значении является в обычном житейском словоупотреблении более или менее установившимся. Однако у различных авторов, занимавшихся вопросами развития человеческого общества, понятие цивилизация получало различное определение. В общем можно сказать, что большинство авторов видели в цивилизации высшее состояние человека и общества, и подводили под понятие цивилизации преимущественно те стороны человеческого развития, которые данный автор считал самыми важными. Определение понятия цивилизация установление ее факторов и оценка ее значения проистекают, таким образом, из общего миросозерцания данного автора и являются выражением его философско-исторических воззрений и научной «profession de foi».

На изучении цивилизации отразилась смена разных мировоззрений и исторических теорий. Некоторые писатели обозначают термином цивилизация одну из ступеней социально-культурного развития. Фурье, в своих «Théorie des quatre mouvements» (1808) и «Traité de l'association domestique agricole» (1822), называет цивилизацией современный общественный строй, который вскоре, благодаря проповеди Фурье, должен уступить место новому, высшему строю. Таким образом, «цивилизация» является, по Фурье, лишь переходной ступенью к этому высшему строю, лишь определенной стадией развития, причем Фурье не считает эту стадию высшей.

Употребление слова цивилизация в смысле высшей ступени развития можно видеть у Тейлора и у Моргана. Они различают следующие ступени, через которые проходили народы в их развитии: дикость, варварство и цивилизация. Каждый из этих периодов Морган подразделяет на три части, что является уже в значительной мере искусственным построением. Границы этих ступеней Морган устанавливает, обращая внимание на изобретения и открытия, которые «в их последовательной зависимости образуют непрерывный ряд по пути человеческого прогресса и характеризуют его последовательные ступени». Цивилизация, по Моргану, начинается лишь с изобретения звуковой азбуки и употребления шрифта и тянется до настоящего времени (в таком понимании термина цивилизация сходится с Морганом и Тейлор). Таким образом, началом периода цивилизации он считает изобретение важнейшего орудия сохранения и передачи не только современникам, но и последующим поколениям, знаний, идей и чувств, что только и делает возможным высокое духовное развитие.

Более высокою ступенью развития общественности называет цивилизацию и социолог Гиддингс, считающий цивилизациями лишь гражданские ассоциации (демогенические, т. е. такие, в которых связью служит не родство, а общий интерес, сотрудничество и т. п.). Гиддингс принимает три стадии цивилизации: 1) военно-религиозная цивилизация, 2) либерально-законная и 3) экономическо-этическая.

Под «цивилизацией» Тойнби имеет в виду не просто «область исторического исследования», а единую систему, или целое, части которого связаны друг с другом причинными связями. Поэтому, как во всякой такой системе, в его «цивилизации» части должны зависеть друг от друга и от целого, а целое – от частей. Он категорически утверждает вновь и вновь, что цивилизации суть целостности, чьи части все соответствуют друг другу и взаимно влияют друг на друга. Одной из характерных черт цивилизации в процессе роста является то, что все аспекты и стороны ее социальной жизни координированы в единое социальное целое, в котором элементы экономики, политики и культуры удерживаются в тонком согласии друг с другом внутренней гармонией растущего социального организма.

Как показывает П.А. Сорокин, «цивилизации», с точки зрения Тойнби, суть реальные системы, а не просто скопления, агрегаты и, конгломераты феноменов и объектов культуры (или цивилизации), смежных в пространстве и времени, но лишенных какой бы то ни было причинной или другой осмысленной связи.

Сущностное содержание категории «цивилизация» раскрывается с учетом следующих аспектов. Цивилизация характеризуется как определенная историческая стадии развития человечества, отражающая степень развития духовной жизни общества, хозяйственной, политической, и др. видов деятельности. Это стадия развития человеческого общества, характеризующаяся некой системой технологических и экономических способов производства, строем политических отношений, уровнем духовного развития, тем, чтогосударственное право (законодательство) становятся основной формой регулирования общественных отношений.

В морфологическом плане она представляет характеристику строения, организационной структуры общества. Цивилизация – это исторически определенный тип организации общественной жизнедеятельности людей, исторически определенная форма общества, тип социального, экономического, политического устройства общественной жизнедеятельности людей, складывающийся на определенной ступени социальной эволюции.

Понятие цивилизации конституируется с учетом соотношения общего и особенного на основе субординации понятий о мировой и локальных цивилизациях. При характеристике локальных цивилизаций необходимо определение их пространственно-временных границ, их конкретно-исторического и географического пространства. Термин «цивилизация», широко используемый в общественных науках, употребляется в разных смыслах. Применительно к нашему анализу более пригодно определение цивилизации как такой тип организации общественной жизнедеятельности людей, который характеризуется своеобразным способом воспроизводства жизни человека и общества, исторически возникающим единством внутренних и внешних факторов. Цивилизация – это исторически определенный путь социально-культурной политической и экономической динамики, путь эволюции, характеризующийся некоторым механизмом развертывания – становления, развития и деструкции цивилизованного общества.

1.4. Цивилизованное общество – основы устройства социальной жизнедеятельности

На смену традиционной системе построения общественных отношений приходит система с достаточно быстро изменяющимися формами социальной жизнедеятельности и механизмами регулирования социально-экономических и политических процессов. Человек в процессе жизнедеятельности получает возможность более динамично менять характер отношений, формы и способы организации общественной жизнедеятельности. На смену традиционному типу общества приходит цивилизованное общество.

Человеческая (социальная) цивилизация – исторически определенный тип общества, общественного устройства, для которого характерны наличие развитой техники и технологии, общественного разделения труда. Производство не только предметов первой необходимости, но и предметов роскоши. Разветвленная система коммуникаций и торговли по всей планете Земля. Цивилизация создает крупные города, монументальную архитектуру и разнообразные виды и отрасли науки и искусства. Цивилизованное общество основано на централизованном управлении всеми сферами общественной жизнедеятельности, государственной форме власти и управления, корпоративизме, социальной стратификации, развитой институциональной системе, военной машине, включающей регулярную армию. Основу цивилизации составляет религия олимпийского или монотеистического типа. Духовно-нравственные устои общества обеспечиваются преимущественно Церковью – самостоятельным социальным институтом, включающим иерархический слой священников, храмы, религиозные культы, дающие некоторое объяснение сверхприродного мира, в котором божественные силы имеют иерархическую организацию.

В интеллектуальной сфере цивилизация способствует развитию спекулятивной мысли, расширению представлений о времени (ретроспективного и перспективного), созданию точных и прогностических наук (математика, геометрия и астрономия), внедрению общепринятой символики для записи и передачи информации (письменность и запись счисления), фиксирование мер времени и пространства, а затем и веса.

Развитие письменности и систем записи счисления становится необходимым в делах государственного управления сложными политическими системами, в управлении крупными поместьями и в торговых делах. Приход письменности на смену чисто мнемоническим способам имел революционные последствия, так как она использовалась для удовлетворения широкого круга новых потребностей общества. Она применялась для составления законов, записи космологических наблюдений, династических историй (а затем и собственно истории), для регистрации сделок, контрактов и актов, а также и для записи магических формул, что имело немаловажное значение в ранних цивилизациях. Письменность относится к функционально значимым критериям цивилизации.

Отличительной чертой цивилизованного общества является его динамичность – постоянные количественные и качественные изменения, которые касаются практически всех сторон и сфер общественной жизнедеятельности. Присущие цивилизованному обществу формы организации общественной жизни, экономический и политический порядок, институциональная система периодически трансформируются, преобразуются путем реформ или революций. В традиционных обществах формы общественной жизнедеятельности людей, механизмы и формы их отношений и взаимосвязей оставались, практически незыблемы на протяжении жизни многих поколений.

Человеческая (социальная) цивилизация – эпоха институционального творчества человечества. Социально-институциональная система цивилизованного общества постоянно трансформируется и преобразуется творческой деятельностью людей. Цивилизация характеризуется тем, что ее социальная ткань – система общественных отношений, институциональная система, организационная структура общества – динамично трансформируется (развивается или деградирует), приобретая все новые и новые исторические формы. При этом формы и способы общежития и совместной деятельности, межличностные отношения выступают объектом творческой активности людей.

Организационная структура цивилизованного общества. Ключевым принципом построения цивилизованного общества, его организационной структуры, выступает принцип иерархии, иерархического (вертикального, пирамидального, многопланового и многоуровневого) строения общества. Цивилизация, цивилизованное общество – стадия развития мирового сообщества (всемирного человечества), этап социальной эволюции, который характеризуется формированием иерархической системы социально-экономического и политического устройства общества, возникновением церкви, государства и права, собственности, социально-классовой структуры.

Происходит выделение управленческой (регулирующей, организующей) деятельности в особую отрасль, сферу профессиональной деятельности. На основе вычленения управляющей и управляемой подсистем, формирования механизма их взаимодействия (прямых и обратных связей) складывается иерархическая организационная структура общества. Бюрократический аппарат, призванный обеспечивать функционирование цивилизованного общества, достигает значительных размеров. Бюрократия, обретая большую силу и влияние, действует в значительной мере в своих корпоративных интересах, а не в интересах граждан.

Цивилизованное общество с морфологической точки зрения характеризуется сложным строением и структурой, включает множество сфер и отраслей общественной жизнедеятельности. Оно включает следующие основные сферы общественной жизнедеятельности. Духовно-религиозную сферу, церковную организацию в единстве Церкви и духовной общины. Политическую сферу, политическую организацию в единстве государства и социального строя, системы народного самоуправления, гражданского общества. Хозяйственную сферу, технико-экономическую организацию в единстве крупных вертикально интегрированных корпоративных структур (частных и публичны), государства, мелкого и среднего бизнеса, домохозяйств. Социально-культурную сферу, семейно-бытовую сферу. Систему внешних политических и экономических связей и отношений. На этой основе складывается церковная, политическая и экономическая стратификация общества – появляются сословия и классы. Люди осознают себя представителями определенного сословия, класса или общественной группы, которые занимают некоторое место в социальной стратификации, в системе общественного разделения труда, процессе производства и присвоения благ.

Современное мировое сообщество образуют следующие цивилизации. Евро-атлантическая цивилизация – первоначально сформировалась как Западно-христианская католическая цивилизация, охватывающая народы и страны Западной и Центральной Европы. В процессе глобализации и трансатлантического перехода она трансформировалась в мировую глобальную цивилизацию, охватывающую страны Западной и Центральной Европы, Северной и Южной Америки, Австралию и Новую Зеландию.

Евроазиатская цивилизация – Россия. Первоначально сформировалась как Восточно-христианская православная цивилизация. В процессе глобализации и трансконтинентального перехода она охватила Центральную Россию, страны Восточной Европы (Украину, Беларусь, Молдавию, страны Прибалтики), страны кавказского региона, Западную и Восточную Сибирь, Дальний Восток, страны Средней Азии.

Исламская цивилизация – арабское и иранское общества, сосредоточенные в аридной зоне от Северной Африки и Среднего Востока до Великой Китайской стены, также в нее входят Индонезия и Филиппины. Индийская цивилизация, включающая индуистский, буддистский и мусульманский культурно-исторические типы общества.

Дальневосточная цивилизация, центром которой является Китай, в сфере культурного влияния данной цивилизации находятся Япония, Северная и Южная Корея. Индокитайская цивилизация (Юго-Восточная Азии).

Каждая из этих цивилизаций прошла до настоящего времени свой особый исторический путь. Предметом настоящего исследования выступают Евроазиатская цивилизация – Россия.

ГЛАВА 2. Рождение и становление субъекта цивилизационного процесса в волнах этногенеза

2.1. Истоки Евроазиатской цивилизации – России

Поиск истоков становления и развития конкретно-исторического цивилизованного общества, поиск начала его исторического пути сопряжен с рядом вопросов и проблем. На данном этапе исследования стоит задача сформулировать ответы на следующие ключевые вопросы. Первый из них, когда, в какие времена, на каком этапе всемирно-исторического процесса данный народ начал свой цивилизационный проект. Что разуметь под началом истории какого-либо народа? С чего начинать его историю? Второй вопрос, кто является субъектом, какой народ, этнос или суперэтнос, т. е. сообщество этносов, выступает субъектом цивилизационного процесса, основателем и строителем данного общественного организма? Третий блок вопросов связан с совокупностью условий возникновения и существования конкретно-исторического цивилизованного общества. С одной стороны, где в каком географическом пространстве и природно-климатических условиях происходило становление и развитие народа, и создание им общественного организма. С другой стороны, в каких исторических, социально-культурных, политических и экономических условия происходило становление и развитие конкретно-исторического социума.

Свой ответ на эти вопросы дает Н.М. Карамзин: «От моря Каспийского до Балтийского, от Черного до Ледовитого, за тысячу лет пред сим жили народы кочевые, звероловные и земледельческие, среди обширных пустынь, известных грекам и римлянам более по сказкам баснословия, нежели по верным описаниям очевидцев. Провидению угодно было составить из сих разнородных племен обширнейшее государство в мире»^[6].

Изучение закономерностей становления и развития цивилизованного общества дает основания к тому, что мы должны начинать историю Евроазиатской цивилизации с периода времени, в который происходила смена глобальных исторических эпох, с исторического рубежа – до и после рождества Христова, т. е. с начала новой эры во всемирной истории человечества. Возникновение и становление Евроазиатской цивилизации – России произошло, во всяком случае, за много веков до призвания князей. Ибо уже до установления княжеского правления у восточных славян успел установиться довольно сложный общественно-политический строй, отлившийся в определенные политические формы. Хотя мы и не имеем твёрдых материальных подтверждений процессов генезиса Евроазиатской цивилизации, протекавших на заре ее существования, но тем не менее эти процессы должны были совершиться в силу того, что общество не может в одночасье достичь того уровня развития, который мы можем наблюдать в период летописной истории Руси. Мы не можем указать, к какой конкретно хронологической вехе можно было бы приурочить возникновение и начало становления Евроазиатской цивилизации, поскольку – это происходило в течение достаточно длительного исторического периода. События начального периода истории, и состояние общества у восточных славян в эти времена не имеют достаточных фактических оснований и остаются мало изученными. Но, тем не мене, в этот период происходила огромная внутренняя созидательная работа, не оставившая сколько-нибудь значительных материальных следов, а потому почти не видимая глазу внешнего наблюдателя. Но без этой внутренней работы не могло бы происходить дальнейшее движение по пути цивилизации, которое уже нашло отражение в письменных источниках. В рассматриваемую историческую эпоху произошли глубинные качественные изменения в устройстве общественной жизнедеятельности восточных славян, но внешняя их сторона выглядит зачастую не столь значимо, в сравнении с их внутренним содержанием.

2.2. Процесс этногенеза

Народ есть население страны, не только совместно живущее, но и совокупно действующее, имеющее общий язык и общность судьбы, каждый народ есть продукт очень сложного и весьма длительного процесса этногенеза. Этногенез – сложный многоплановый исторический процесс рождения, становления и развития этносов, народов достижения ими зрелости, устойчивого развития, а затем упадка и ухода с исторической сцены. Процесс образования народов протекает неоднозначно под влиянием различных причин и факторов. Этнические общности являются продуктом чрезвычайно сложной совокупности процессов: расширения (расселения), культурной интеграции, схождения и слияния, дробления и распада, перерождений и переселений, скрещиваний и трансформаций. Этносы формируются под влиянием разнообразных языковых, расовых, культурных, природных и генетических факторов.

Существенное влияние на этногенез оказывает процесс расселения (расширения) какой-то группы, связанный с ее естественным размножением, из одного, сравнительно небольшого центра, на новые территории, как правило, уже занятые другими этническими группами. Расширение этноса может протекать в форме переселения и колонизации. Процессы расширения в ряде случаев связаны с вопросом ассимиляции. Ассимиляция может быть в двух вариантах: пришельцы растворяются в туземной среде, или же подчиняют ее себе, уподобляют себе. Одновременно с этим, параллельно расширению может идти процесс культурной интеграции племен. Сближающиеся племена могут быть близкородственны, могут быть отдаленно родственны (это по-разному сказывается на выработке культурного единства), а могут оказаться и совершенно чуждыми своим соседям. В процессе интеграции большую роль играет завоевание или временное подчинение, выдвижение на короткий срок племени-гегемона, имя которого может быть распространено на подчиненные племена. С разными народностями, а в особенности с занимавшими обширное пространство, нередко происходило расщепление их единства (временное или окончательное). Это расщепление происходило благодаря вовлечению их в разные сферы влияния, появлению двух или нескольких культурных областей вне самой народности, по-разному влиявших на нее. В результате – это создавало видимость распада или даже исчезновения народности. Исторический процесс этногенеза таков, что все перечисленные явления могли происходить одновременно, и притом с разной интенсивностью, в разных районах, заселенных единой народностью, что чрезвычайно запутывало этногенетическую картину.

Каждый этнос, эволюционируя, впитывает в себя пришлые элементы или, выделяет из своей среды племена и группы. Которые в определенное время покидают свои насиженные места, для того, чтобы включиться в процесс этногенеза в другом месте, с другими, ранее с ними не связанными племенами и этносами. Нет, и не может быть «расово чистых» народов, нет, и не может быть «этнически чистых» племен, народностей и наций. Каждый этнос, народ есть продукт социально-культурного синтеза различных элементов и факторов: природных, социальных, экономических, политических, внешних и внутренних по отношению к данному этническому сообществу.

В формировании славянства приняло участие множество племен и этносов глубокой древности, тех которых уже знали греческие и римские историки и географы, и которые сошли со сцены еще до того, как варварская Центральная и Восточная Европа стала известна писателям древности. Но не только в глухих болотистых лесах Немана, у побережья туманной Балтики, не только в долине Дуная, и на северных склонах Карпатских гор родился и вышел на арену мировой истории народ славянский. Его колыбелью была несравненно более обширная территория. Временем начала его формирования была не эпоха Плиния, Тацита и Птолемея, а гораздо более отдаленные века, времена бронзы и даже позднего неолита.

Прародину не следует понимать как исконную область обитания единого народа с единым языком. Прародина – это условная, с сильно размытыми рубежами территория, на которой происходил необычайно запутанный и трудноопределимый этногенетический процесс. В пределах Восточной Европы праславяне поселились, может быть, ещё за несколько веков до н. э. Начало складывания славянских племен, возможно, относится к первой половине I-ого тысячелетия до н. э.

Владимир Георгиев, исходя из языковых данных, определяет такие этапы древнейшей истории и предыстории славянства: в III тысячелетии до н. э. – этап балто-славянской общности (это положение нередко оспаривается); рубеж III–II тысячелетий – переходный период. Вторым переходным периодом является начало I тысячелетия н. э. Таким образом, почти все II тысячелетие до н. э., т. е. бронзовый век и начало железного, Георгиев отводит формированию и развитию праславян^[7].

Б.В. Горнунг еще более определенно говорит об обособлении праславян в середине II тысячелетия до н. э. и прямо связывает праславян с тшинецкой и комаровской (более развитой вариант тшинецкой) культурами^[8].

Можно полагать, что группы прародителей славян появились частично в лесной зоне и частично в степях, и что процесс их формирования был затяжным и очень сложным. Свидетельства, представляемые ранними авторами, хотя и редки, но говорят скорее в пользу существования в древние времена нескольких – по крайней мере, трех – групп протославянских племен, отличавшихся друг от друга. Каждая из них даже в отдаленной древности говорила на своем собственном диалекте и обладала особыми обычаями. И каждая из них контролировала свою собственную территорию. Эти три группы обозначают как западные славяне, южные славяне и восточные славяне. Можно предположить, что во время рождения Христа, места обитания западных славян были в регионе средней и верхней Вислы. Поселения южных славян простирались от Карпат до среднего Днепра. В это же время племена восточных славян распространились по северной кайме степей, по территории, известной с семнадцатого столетия и далее как Левобережная Украина или Слобидщина (Харьковская, Курская, Полтавская, Воронежская области). Некоторые восточные славянские племена возможно проникли и дальше на юг, по направлению к региону нижнего Дона и Дуная.

Весьма условны и так называемые этнические признаки. Язык того или иного народа, наиболее явный этнический признак, может быть средством общения и других народов; нередко образуется длительное двуязычие (особенно при чересполосном поселении народов), тянущееся веками. Иногда язык прадедов забывается, а этническое самосознание остается. Антропология, исследующая многообразие физических типов человека, показала, что полного совпадения с лингвистическими ареалами нет, что язык и физический тип могут совпадать, но могут и не совпадать.

При всей схожести языка и элементов культуры, с ним связанных, между различными славянскими народами имеются серьезные различия, даже по антропологическому типу. Это касается не только, например, южных, западных и восточных славян, но такого рода различия есть и внутри отдельных групп тех или иных восточнославянских народов. Весьма существенные различия можно обнаружить и в сфере материальной культуры, поскольку славянизированные этносы, ставшие составной частью тех или иных славянских народов, имели неодинаковую материальную культуру, черты которой сохранились и у их потомков. Все наблюдаемые различия во многом обусловлены тем, что разные группы славянства, славянские народы формировались в неодинаковых, качественно отличающихся природно-климатических и социально-культурных условиях. Их становление и развитие происходило во взаимодействии с другими этносами. Каждая из трех протославянских общностей имела, различных соседей и таким образом подвергалось смесительному воздействию различных чужеродных этнических черт. Западная славянская группа должна была иметь определенные отношения с балтийскими (литовскими) племенами на севере и с немцами на западе. Южная группа славянских племен, возможно, была в тесных отношениях с фракийскими племенами Трансильвании и Балкан. Восточная группа была более открыта взаимному смешению с кочевыми и полукочевыми племенами степей – и имя им «тьма тьмущая». Восточные славяне формировались в процессе взаимодействия слияний и расхождений, так называемых, праславян, носителей славянской речи, с различными другими этносами Восточной Европы. Исходя из сказанного, можно заключить, что именно некоторые южные и восточные славянские племена следует рассматривать как предков русского народа, исторические корни которого уходят в глубокое прошлое. Древние анналы содержат значительную информацию о русских в IX и X столетиях нашей эры, очевидно, что соответствующие группы их предков сплотились значительно раньше, по крайней мере, в сармато-готский период, а процесс их консолидации должен был начаться еще значительно раньше, в скифский период.

Еще до наступления новой эры, ведущей отсчет от рождества Христова, разные кочевые народы, приходившие из Азии, один за другим господствовали на территории степной России и нынешней Украины. Племена фракийского, кельтского, иранского, готского, угорского, тюркского и монгольского происхождения сменялись одно другим в многовековой последовательности. Каждое должно было оставить некоторый след в местах расселения. Эти народы, цепью прошедшие на протяжении веков по южнорусским степям, оставили здесь после себя бесчисленные курганы, которыми усеяны обширные пространства между Днестром и Кубанью. Над этими могильными насыпями усердно и успешно работают археологи и открывают в них любопытные исторические сведения, уточняющие и проясняющие свидетельства древних греческих писателей, рассказывавших о Восточной Европе и народах ее населявших.

Некогда в Южной России обитали киммерийцы (1000–700 годы до н. э.), затем скифы (700–200 годы до н. э.), сведения о которых есть у Геродота. Позднее, во времена римского владычества за Доном к востоку жили сарматы, или савроматы (200 г. до н. э.–200 г. н. э.). Около начала нашей эры смена пришельцев учащается, количество, и разнообразие племен в древней Скифии возрастает, номенклатура варваров становится сложнее и запутаннее. Сарматов сменили или из них выделились готы (200–370 годы н. э.), на смену которым пришли гунны (370–454 годы н. э.), затем последовали языги, роксаланы, аланы, бастарны, даки. Для некоторых азиатских кочевых племен Южная Россия служила временной стоянкой, на которой проходила своего рода подготовка для их дальнейшего движения к нижнему Дунаю, или за Карпаты. Эти народы скапливались в низовье Дуная, и далее перемещались к северным пределам Византийской империи, иногда вторгаясь в её области. Видно, что подготовлялось великое переселение народов. Некоторые народы, подолгу заживавшиеся в припонтийских степях, скучиваясь между Днепром и Дунаем, образовывали разноплеменные аморфные громады. Такого рода этнические образования захватывали обширные, но скоропреходящие владения, каковыми были царства готов, потом даков и роксалан, которым римляне даже принуждены были платить дань или откуп. Но, тем не менее, каждая вновь прибывшая группа добавляла новый этнический штрих к множеству уже существующих.

2.3. Греки. Греческие колонии

Греки со второй половины VII века до н. э. по Черному морю стали проникать на юг России и Украины. Около 640 года до н. э. возникло первое греческое поселение на северном побережье Черного моря – на острове Березань, а затем на протяжении VII–VI веков до н. э., были отстроены еще многие города-полисы. Греческие колонии буквально усеяли берега Черного и Азовского морей, и обнаруживали явную тенденцию распространяться и дальше на север. Среди многочисленных греческих колоний особенно известны Тирас (или Тираса в устье Днестра), Ольвия (в устье Южного Буга или Гипаниса), Пантикапея, Тамань (на Керченском полуострове), позже Херсонес, Феодосия (в Крыму), Фанагория, Диоскурия. Первоначально доминирующую роль в колонизационной деятельности греков, по крайней мере, в отношении побережья Черного моря, играли не города собственно Греции, а эллинские полисы на побережье Малой Азии (Милет и др.). Все черноморские греческие колонии, исключая Херсонес, были основаны выходцами из малоазиатского Милета. Геродот был родом оттуда. От этих первоначальных поселений отпочковывались дочерние, например, пантикапейцы основали Танаис в устье Дона. Все причерноморские поселения представляли собой аналоги греческих полисов. Это были аристократические или смешанные полудемократические города-республики, в которых все свободное население полиса являлось его гражданами. Эти полисы, однако, владели и какими-то землями вокруг города, где обитало и коренное население, с которым установились прочные, хотя и неоднозначные связи и отношения. Период борьбы между скифами и сарматами III и II столетия до н. э. болезненно сказался на жизни греческих городов Тавриды. Независимость Херсонеса и Пантикапея (Керчь), как и других греческих городов Тавриды, была теперь под серьезной угрозой.

Греки Тавриды не могли полагаться на свои собственные силы, и вынуждены были искать помощи со стороны. И они пытались найти поддержку и защиту у Понтийского царства, расположенного на южном берегу Черного моря в Малой Азии. В III и II веках до н. э. это царство было лишь одним из второстепенных эллинистических государств Ближнего Востока. Его быстрое восхождение началось в конце II века до н. э. с приходом на трон Митридата VI (113 г. до н. э.). Новый царь был человеком могучих жизненных сил и больших амбиций, он стремился к созданию мировой империи. Просьба о помощи тавридских греков совпадала с его планами расширения своего контроля над северными берегами Черного моря с целью получения доступа к огромным ресурсам Южной России. В то время как Херсонес, войдя в состав Боспорского царства, оказался способным сохранить свою самостоятельность в течение сарматского периода, Ольвия была менее удачлива. Около 50 года н. э. город разграбили геты – фракийское племя. Позже он был восстановлен и признал авторитет Рима, войдя в римскую провинцию Нижняя Мизия (конец II века н. э.). Готы вновь разграбили его в III веке. При таких условиях неудивительно, что город так и не смог обрести процветание скифских времен. Из понтийских городов долее других сохранил свое значение Херсонес Таврический (по русским летописям – Карсун), успешно выдерживавший напор варваров. О нем Аппиан в IV, Прокопий в VI, Константин Багрянородный в Χ веке говорят как о богатом и цветущем торговом городе. Уцелевшие греческие колонии не прекращали своей торговой деятельности, обмениваясь произведениями своего труда с соседними кочевыми и оседлыми племенами. В числе последних были восточные славяне, занимавшие в IX веке бассейны рек Днестра, Днепра, Зап. Двины, Зап. Буга, оз. Ильменя и верхней Оки. Они имели уже несколько городов и участвовали в торговле, посредством которой народы Восточно-Европейской равнины знакомились с культурой Греции и Византии.

2.4. Скифы

В начале железного века причерноморские степи были ареалом расселения киммерийцев, народа, схожего с фракийцами. С VII по IV век до н. э. в пределы Восточной Европы вторглись скифы, которые мигрировали в Южную Россию из Азии, и потеснили киммерийцев. И киммерийцев, и скифов греки считали автохтонами, хотя было распространено среди них и другое мнение, что скифы пришли сюда из Азии. Основная масса скифов обитала в течение многих веков на обширных пространствах от Алтая до Дуная. Скифы образовали, конечно, не первую волну евразийских кочевников, достигших черноморских степей с востока, но они первые, о ком мы имеем определенную и достоверную информацию.

Правящая скифская орда была, возможно, иранского происхождения; некоторые второстепенные орды могли состоять из угров и монголов; и таким же образом не исключено, что другие группы, известные под именем скифов – как, например, скифы-пахари – были протославянского происхождения. Имена скифских царей, приведенные Геродотом и некоторыми другими писателями очевидно иранского происхождения.

Хотя скифы отступали перед своими восточными соседями, но их орда была достаточно сильна для атаки на киммерийцев, в особенности в скоординированных действиях с ассирийцами. В течение первой половины VII века до н. э. скифы сломили сопротивление киммерийцев и распространили свое владычество от Волги до Днестра. Выясняется, что под давлением скифского наступления киммерийцы разделились на две части. Одна группа осела в Крыму и в Северокавказском регионе, где они смешались с местными племенами, известными как синды. Другая группа киммерийцев отошла на запад и, в конце концов, была разбита скифами на реке Днестр. Есть понимание того, что сцена скифско-киммерийской войны отображена на скифском колчане для стрел, найденном в кургане Солоха. Два киммерийца изображены сражающимися пешими со скифским всадником. Один сражается боевым топором, другой – кинжалом. Киммерийцы имеют арийский тип лица, в то время как черты скифов более схожи с алтайским типом.

Скифы – это собирательное имя многих народов, греки называли скифами не какой-либо один народ, они под общим именем скифов идентифицировали сообщество отдельных народов и племена, живших в южной и отчасти в средней полосе от Нижнего Поволжья до устья Дуная. Сами эти племена и народы, образующие некую социально-культурную общность, называли себя разными именами: сколотами, саками и др.

Саки (от «сака» – олень), и форма «скиф», зафиксированная у античных писателей, скорее всего множественное число от «сак» (сакта). Следует принять также во внимание, что персы называли скифов «саками». Более точно, саки представляли собой ветвь скифской орды, часть которой осталась в Туркестане даже после миграции других орд в черноморские степи. А туркестанские саки были без сомнения иранцами.

Скифы входили в довольно тесное соприкосновение с античной культурой через греческие колонии. Вблизи этих колоний появлялось смешанное эллино-скифское население. Между греками и скифами было установлено общение. Греки получали от скифов хлеб, скот, мед, воск, соленую рыбу, металлы, янтарь и рабов. Привозили они в Скифию изделия своего производства – предметы роскоши, находимые сейчас археологами, вино, масло, глиняную посуду, ткани. На месте греческих городов, на побережье Черного моря, археологами были найдены многообразные надписи на камне. Они передают обильные свидетельства о жизни этих городов и отчасти сведения также и об их скифских соседях. Историческую ценность представляют греческие монеты, обнаруженные в скифских курганах и в этих греческих городах.

Одним из наиболее выдающихся авторитетов по Скифии был греческий этнограф и историк Геродот (около 484–425 годы до н. э.), посетивший южные пределы России в V веке до н. э. Он не только собрал разнообразные сведения о современном ему скифским государстве и обществе, но и создал историю, как скифов, так и их предшественников – киммерийцев. Свидетельства Геродота значительно дополняются археологическими материалами. Та европейская Скифия, которую описывает в своем знаменитом труде Геродот, обнимала приблизительно следующие территории: Бессарабию, Одесскую и Днепропетровскую области, Крым, Подолию, Полтавщину и части Черниговщины, Курской и Воронежской областей. Геродот имел сведения, правда, не очень точные, и о северных частях нашей страны. Ближайших к греческому городу Ольвии скифов он называет каллипидами. Они жили к западу от Днепра, выше них жили алазоны. Это народы оседлые и земледельческие. Геродот отмечал, что каллипиды сильно затронуты греческой культурой. Это «эллинизированные скифы». К северу от алазонов до истоков южного Буга жили скифы-пахари; на левой стороне Днепра – борисфениты (Борисфеном назывался Днепр). Степи к востоку отсюда были заняты скифами-кочевниками, они передвигались большими конными массами и жили в кибитках. Ученый грек, привыкший к пейзажу своей гористой страны, был удивлен равнинностью Поднепровья, и поражен могучестью Днепра. Вот как Геродот описывал эту реку: «Река Борисфен (Днепр) – самая прибыльная, доставляет стадам прекраснейшие и очень питательные пастбища, превосходные луга, и рыбу в огромном количестве. Вода очень приятна на вкус и отличается чистотой среди мутных рек Скифии. Вдоль нее тянется превосходная пахотная земля или растет очень высокая трава там, где почва не засевается. В устье ее есть сама собой залегающая соль, в ней ловится для соления большая рыба, без костей» (по-видимому, осетр). Страна скифов, отмечал Геродот, производит хлеб, чечевицу, лук, чеснок, лен, коноплю. Из животных здесь водятся лошади, быки, кабаны, олени, зайцы, козы, и другие.

Изображение отдельных скифских народов, кроме Геродота, имеется также и у других греческих и римских писателей: Страбон (около 62–63 гг. до н. э.), Гиппократ, Клеарх Солийский, Плиний. Так как они наблюдали различные народы, то понятно, почему их описания не сходятся между собою. Страбон говорит об умеренности их жизни, Клеарх – об их роскоши, Гиппократ – об их кочевом образе жизни и о полигамии, Геродот – о моногамии и оседлости. В нынешних Черниговской, Курской, Харьковской, Воронежской, Полтавской и Днепропетровской областях жили царские скифы, по определению Геродота – храбрейший и многочисленный народ, властвующий над другими скифскими народами. Именно царские скифы стояли во главе мощного племенного союза, сложившегося в Северном Причерноморье. И там Геродот указывал на царские могилы.

Скифы эпохи Геродота еще не знали государства как такового, хотя греческий историк и именует их правителей басилеями. Скифская империя представляла собой власть кочевой орды над соседними земледельческими племенами. Авторитет царя главной орды признавался предводителями более мелких орд, но царь не был абсолютным правителем. Скифское государство было скорее конфедерацией сильных кочевых родов. Как социально, так и по легальному статусу оно соответствовало государству, базирующемуся на родовом законе.

Скифы основной орды являлись типичными кочевниками. Разведение лошадей было основой их образа жизни. Они жили в кибитках на колесах, кибитка представляла собой покрытую шкурами животных телегу с четырьмя или шестью колесами, в которую впрягались две или три пары быков. Основу их рациона питания составляли вареное мясо и кобылье молоко. Одежда состояла из кожуха, кафтана и штанов (брюк). Большое внимание уделялось кожаному и украшенному орнаментированными металлическими пластинками поясу. Женщины носили просторное платье (сарафан) и высокий головной убор (кокошник).

Скифы принесли с собой свою особую культуру, которая включала как бронзу, так и железо, особенно характерны для нее богатые золотые и серебряные украшения. Ведущая черта скифского искусства – так называемый звериный стиль. Металлические чаши, колчаны для луков, пояса, рукоятки мечей, конская упряжь и различные другие предметы орнаментированы фигурами животных, таких как пантера, тигр, олень, лошадь, бык и часто сценами жизни животных. Хищник обычно показан раздирающим когтями травоядное животное. Скифский звериный стиль в определенной степени схож с присутствующим в минусинской культуре, хотя и более тонок. Утонченность скифского стиля – очевидный результат контакта скифов с греками в черноморских степях. Первоклассные греческие художники нанимались скифскими царями, и таким путем степное искусство оплодотворялось греческой техникой. Позднее этот греко-скифский стиль повлиял в свою очередь на развитие эллинистического искусства.

Скифские курганы (захоронения), датируемые от VI до III века до н. э., располагаются по степной зоне от Дуная до реки Урал. Расположение больших курганов важно для понимания политической географии скифского региона. Существовало, очевидно, три главных центра этого региона, а именно: Северокавказский регион, Крым и регион Нижнего Днепра, в особенности зона порогов. Эта последняя зона связана с регионом, названным Геродотом Герхоем. Согласно свидетельствам этого историка, именно здесь скифы хоронили своих царей. Герхой был закрытой зоной, в которую не допускался никакой иностранец. Главная скифская орда пасла своих коней между Герхоем и морем, с тем, чтобы усилить недосягаемость царских курганов. В результате греки не имели точную информацию относительно района Герхой, и поэтому Геродот был не в состоянии сообщить какие-либо данные о днепровских порогах. Ясно, что никто из его информаторов не знал о них или же в любом случае не решался говорить о них. Итак, Геродот мог лишь заключить из рассказов местных жителей в Ольвии, что Днепр был годен для судоходства лишь до района Герхой.

Раскопаны тысячи скифских курганов: большинство из них – невысокие насыпные холмы с довольно бедным инвентарем. Вероятнее всего, похороненные в них были простыми воинами, в некоторых случаях – даже не скифами, а представителями покоренных племен. Холмы над могилами скифских царей и знати, напротив, особенно высоки и богаты золотом и ювелирными изделиями. Могилы скифской знати обычно наполнены большим количеством золотых и серебряных украшений, а бронзовое оружие, найденное в них, орнаментировано золотыми пластинами. Иногда в них находили железные мечи. Жены, рабы и кони скифских вождей, как правило, хоронились с ними. В скифских могильных курганах находили вещи высокохудожественной работы греческих мастеров, служившие обстановкой скифских жилищ. На роскошных вазах и других предметах, найденных в могилах скифских царей, имеются изображения скифов, из которых мы можем получить представление об их антропологическом типе, одежде, вооружении, конской сбруе и других элементах их быта.

В конце VI века до н. э. скифы столкнулись с персами. Персидский царь Дарий не мог покорить этого народа, хотя, по-видимому, имел дело не со всеми скифами, а лишь с частью их, со скифами-кочевниками. Во главе скифских полчищ, сумевших защитить себя от грозного завоевателя, стоял скифский вождь Иданфирс. В то время как западные рубежи Скифии подвергались нападениям кельтов, ее восточная часть подверглась угрозе сарматов, которые продвигались на запад из Поволжья, и оказывали давление на скифское население. В начале третьего века до н. э. сарматы приблизились к восточным берегам реки Дон и к концу века уже пересекли Дон в западном направлении. Под давлением, как с запада, так и с востока, скифы смогли удержать до II века до н. э. лишь центральную часть своей бывшей империи: территории Причерноморья и Приазовья, но могущество их было сломлено Боспорским царством и наступлением на них сарматов. Теперь они сконцентрировались в степях Северной Таврии и Крымского полуострова. Их палатки близко придвинулись к греческим городам Боспорского царства. Курган Куль-Оба вблизи Керчи остается памятником этого движения скифов вглубь Тавриды. Сдавая позиции под напором сарматов, часть скифов бежала в Тавриду, где они смешались с местным племенем тавров, с тем, чтобы стать тавроскифами. К концу II века до н. э. тавроскифы были вынуждены признать высшую власть сарматского племени роксоланов.

«Скифы народ славный, мудрый, непобедимый, обладавший чудным искусством войны, ибо догнать и найти его в степи было невозможно, равно, как невозможно было и уйти от него. В скифской войне вполне и очень наглядно выразилось, так сказать, военное существо наших степей, да и всей нашей страны, откуда не могли выбраться со славой ни Дарий Персидский, воевавший со скифами, ни Наполеон, предводитель галлов, воевавший с русскими»^[9].

Не следует думать, что каждое такое вторжение кочевых племен завершалось общим истреблением местных племен, которые осели в стране задолго до прихода завоевателей. Часть их в любом случае обычно получала разрешение остаться в стране после признания власти захватчиков. В состав скифского политического союза (возможно союзов) входили и иные этносы. На западе – это фракийцы и праславяне, на северо-востоке – финские племена, на западном Кавказе – предки адыгов, в горном Крыму обитали тавры – народ неясного происхождения, приносивший человеческие жертвы. От тавров произошло одно из названий Крыма – Таврида. Таким образом, после прихода скифов некоторые из протославянских племен могли остаться на границе степной зоны, в то время как некоторые другие группы племен, возможно, были вытеснены в лесную зону. Что же касается сарматского владычества, у нас имеются более убедительные свидетельства того, что некоторые из групп прародителей восточнославянских племен уже были в черноморских степях под сарматским контролем. Поэтому имена скифов и сарматов, которые объединили под своим контролем огромные территории, могли относиться не только к доминирующим племенам, но также и к завоеванным ими местным племенам.

Мысль, о том, что в лесостепной части Скифии жили праславянские земледельческие племена, высказанную еще Любором Нидерле в начале XX века, в последнее время очень убедительно обосновал А.И. Тереножкин. В частности он писал: «Наиболеевероятно, что праславянами являлись носители культуры земледельческо-скотоводческих племен, обитавших в ту эпоху в лесостепи к западу от Днепра, которые известны нам по генетически связанным между собой памятникам белогрудовской, чернолесской и скифообразной культур»^[10]. В другой работе он писал: «В лесостепи между Днестром и Днепром обитали скифы-пахари, которые, как уже можно считать доказанным, скифами были только по названию и по сильной насыщенности их культуры скифскими элементами, тогда как в действительности, будучи автохтонными, являлись прямыми потомками чернолесских племен, скорее всего протославянами»^[11].

Как показали раскопки ряда городищ скифской поры в среднем Приднепровье, особенно на территории Киевщины, они были обитаемы от времен скифов и до периода расцвета Киевского государства. Вскрытая ими эволюция культуры земледельческого населения ведет от земледельческой скифской культуры к культуре «полей погребальных урн» времен готов, гуннов и антов, причем они генетически тесно связаны и являются предшественницами культуры VII–IX веков, за которой укрепился термин «раннеславянской», и все они покрываются слоями культуры Киевской Руси XI–XII веков.

2.5. Готы

В период от II до IV века н. э. области нынешней Центральной России подверглись новому нашествию, но не с Востока, из Азии, а из Европы, от берегов Балтийского моря – это были готы. Готы – древний народ, по-видимому, обитавший в первые два века н. э. на нижней Висле и по побережью Балтийского моря (нынешняя Польша), куда они, согласно их преданиям, переселились из Скандинавии. Эти предания, как и многие другие сказания о прошлом готов, записаны в VI веке историком Иорданом. Алан по национальности, он жил в Италии и там, уже в период крушения Остготского королевства, написал свой труд «О происхождении и деянии готов». Поскольку очень многое у Иордана основано на устных сказаниях, не всем его рассказам можно доверят. Однако многие из них, особенно относящиеся к IV–V векам, находят подтверждение в других, более близких источниках. Иордан ставил своей задачей прославление готского короля Германариха и стремился к этой цели путем явного преувеличения его военных подвигов и размеров его завоеваний.

Видимо, во II – начале III века готы, теснимые какими-то иными племенами (предположительно праславянами), вынуждены были уйти из южной Прибалтики. Но уходили они весьма необычным маршрутом – на юго-восток, через болота нынешней Белоруссии в степные пространства современной Украины. Части этих готов удалось проникнуть в бассейны рек Днепра и Днестра. Здесь они смешались с гетами, родственными киммерийцам, и с некоторыми сарматскими и другими жившими здесь племенами, и обосновались более чем на два столетия. Античные писатели называли всю эту совокупность народов то скифами, то готами. Германское племя готов, продвигаясь из Северной в Южную Европу, создало обширную державу от устья Дона до Дуная.

Готы по рекам Восточно-Европейской равнины проникали в Чёрное море и нападали на Византийскую империю. В IV веке их вождь Германарих своими завоеваниями образовал на территории Восточной Европы обширное царство. Это было первое исторически известное государство, основанное европейским народом в пределах нынешней России. В состав его входили различные племена восточной Европы, в названиях которых можно распознать будущих соседей восточных славян – эстов, мерю, мордву.

Факт обитания на юге Украины и России готов в III–IV веках подтверждается многими достоверными источниками, которые описывают походы готов (совместно с другими местными народами) на римские владения на Балканах, в Малой Азии и даже Эгейском море. Походы эти чаще всего совершались морем, на судах, но готы и их союзники воевали и на суше. Любопытно, что среди союзников готов, кроме северо-причерноморского населения, упоминаются, например, и франки, жившие на самом западе Европы. Очевидно, речь должна идти об определенном этапе так называемого Великого переселения народов, когда целый ряд племен Евразии сдвинулся с места и стал влиять на изменения этнической и политической ситуации в разных частях Старого Света.

Среди прочих племен готы подчинили некоторые встреченные ими на пути славянские племена. Германарихом были покорены и венеты (венеды), как называли западные латинские писатели славян с начала нашей эры. Историк готов Иорнанд, который сообщает эти известия о царстве Германариха, не указывает, где тогда жили венеты (венеды). Сведения об этих племенах в византийских источниках появляются с конца V века, в которых они выступают под именем Sklaba.

2.6. Гунны (хунну)

В IV веке гунны (хунну) – кочевники, пришедшие из Азии, разгромили готов. Потом они обрушились на Римскую державу, распавшуюся к тому времени на Западную и Восточную империи. Ценой огромных потерь римлянам удалось отразить орды гуннов, но в V веке под ударами готов западная Римская империя прекратила свое существование.

Впервые в степях Восточной Европы появились кочевники иной этнической принадлежности – не индоевропейцы, а тюрки. Однако, вопрос об этнической принадлежности гуннов до сих пор не ясен. Скорее всего, среди них были и прототюрки, точнее, общие для той поры предки тюрок и монголов, а также маньчжурские племена. Последующие волны степняков: болгары, авары, хазары, печенеги, половцы – были также тюрками. Племена хунну, или гунны, были известны китайцам еще до новой эры. Их воинственный кочевой союз сложился где-то на северных рубежах Китая еще в V–III веке до н. э. В ту пору население нынешней Западной Монголии и Северо-Западного Китая говорило в основном на индоевропейских языках (иранских, тохарских и др.).

Хунну, или гунны, долгое время вели борьбу с китайцами с переменным успехом. Последний нередко сопутствовал кочевникам благодаря тому, что практически все мужское население у них являлось потенциальными воинами, а легкая конница позволяла маневрировать и одерживать верх над китайской пехотой. В то же время длительные контакты с китайцами не сводились только к войнам, но между кочевниками и оседлым населением существовал взаимовыгодный обмен товарами и навыками, в том числе и военными. В силу этого гунны издавна многому научились у китайцев, которые в ту пору были одним из самых цивилизованных народов земли. Основной район кочевания гуннов в Восточной Европе располагался между Дунаем и Тисой. Гунны в союзе с готами и аланами (возможно и славянами) образовали огромный союз, воевавший с Византией, Ираном и ведший войны в Европе. Гунны совершали набеги вплоть до Рейна, и городов Страсбурга, Безансона и Орлеана. В первой половине V века центр гуннского союза находился в Панонии: здесь располагались основные силы гуннов и ставка их вождя. Северное Причерноморье стало тылом державы Аттилы, но тылом неспокойным и непрочным. Завоеванные народы неоднократно восставали, ослабляя натиск гуннов на запад, а порой и вообще срывая их завоевательные походы.

Гунны не принесли с собой ничего, кроме опустошений, массовых убийств, грабежей и тяжелой дани, наложенной на подвластные народы. В причерноморских степях они уничтожили древнюю земледельческую культуру, стерли с лица земли те островки оседлости и земледелия, которые существовали в степной зоне северо-западного Причерноморья и на Нижнем Днепре. Сильно пострадали от гуннов и оседлые поселения лесостепи, особенно в ее южной части. Факт запустения земледельческих поселений во время гуннского нашествия подтверждается археологическими данными: в конце IV века жизнь на многих из них прекращается почти одновременно. Раскопки дают свидетельства гибели поселений «черняховской культуры» в результате военной катастрофы: клады, поспешно зарытые жителями при приближении врага, следы массовых пожарищ, керамические печи, загруженные посудой (внезапное нападение помешало гончарам закончить работу).

Упорное сопротивление славян и других восточноевропейских племен явилось одной из причин распада гуннского союза, который наступил после смерти Аттилы (453). На смену гуннскому союзу пришли другие племенные объединения, но ни одно из них так и не смогло сравниться по могуществу с державой Аттилы. Племенные объединения, во главе которых становились различные кочевые племена, ранее входившие в состав гуннского союза, быстро возникали и так же быстро распадались, значительно усиливаясь во время удачных походов и исчезая бесследно в случае военных неудач. Это были временные, непрочные объединения, не оставившие заметных следов в истории Северного Причерноморья. После падения державы гуннов, дунайские и днепровские берега вновь наполняются населением, миграционная волна славян устремилась, прежде всего, в те области, куда не доходила конница гуннов.

2.7. Финно-угорские северные племена

На северо-востоке, в волжско-окском регионе, обитали многочисленные местные племена, которые упоминались ещё у готских историков VI века под именами мери, веси, муромы. О племенах, живших по Оке, Москве-реке и в районе озёр, упоминают также и наши летописи под общим названием «чудь». С этими народностями славяне вошли в соприкосновение несколько позднее, когда, теснимые с юго-запада татарами, они стали продвигаться на северо-восток. Мордва, весь и другие племена были завоёваны и ассимилированы славянами. При этом влияние чуди на русских славян сказалось скорее в области бытовой, этнографической, даже лингвистической, чем в хозяйственной. Так же как и славянское население, чудь занималась преимущественно земледелием. Угол между Окой и Волгой, где издавна стали селиться славяне, представлял отдалённое от больших торговых путей захолустье. Это обстоятельство способствовало преимущественно развитию земледельческого хозяйства.

Далее, в Заволжье, на Крайнем Севере и на северо-востоке обитали северные финно-угорские племена – карелы, печора, пермь; между Волгой и Вяткой – черемисы (народ мари); за Камой и Волгой – тюркская народность, булгары. Некоторые из этих народностей образовали к тому времени государственные объединения с развитой торговлей и с более или менее прочно сложившимся общественно-государственным строем. Северное государство карел – Биармия – вело оживлённую торговлю пушными товарами и славилось своим богатством. Торговое влияние этих народностей можно заметить, например, в сходстве древнеславянской счётной денежной единицы «ногаты» с карельской noha – целая беличья шкурка, которая у карел также являлась денежной единицей.

ГЛАВА 3. Становление славяно-русского суперэтноса – субъекта цивилизационного процесса

3.1. Происхождение славян

Вопрос о происхождении славян и их древнейшей истории заключает в себе много трудностей, и в этой области еще далеко не все разрешено окончательно. Первые упоминания о славянах принадлежат античным писателям и относятся к I и II векам нашей эры. От более древних эпох жизни славян не дошло иных свидетельств, кроме археологических находок, обнаруженных при раскопках старинных поселений и погребений, которые выявляют некоторые черты материальной культуры раннеисторических славянских поселений (например, тип гончарных изделий, тип построек, хозяйственные орудия, украшения, способ погребения умерших и т. д.). Славяне, хотя их называли различными именами по разности родов и мест поселения, представляли собой смешение различных расовых линий: индоевропейских и арийских, с ощутимым добавлением урало-алтайских ветвей монгольских, тюркских и финских народов.

Ранние сведения о славянах, относящиеся к периоду I–VIII веков во многом неясны и не поддаются точной географической и хронологической идентификации. В VI веке в жизни славянских племен произошли существенные изменения. В это время складываются славянские племенные объединения, которые осуществляли военные походы на Византию. Византийские авторы начинают выделять из общего собирательного имени «венеды» отдельные племенные союзы славян. Одним из таких союзов, как полагает Б.А. Рыбаков, был союз народа Рос (Русь), объединивший лесостепные племена между Днепром и Доном. По мнению Б.А. Рыбакова в это время складываются такие прочные племенные союзы, как Поляне, Северяне, Волыняне, Дулебы, Хорваты, занимавшие лесостепную полосу вдоль степной границы.

В эпоху выхода славян на историческую сцену – VI век – эпоху славянских войн и походов, передвижений и переселений, вторжений и завоеваний, о славянах говорили и писали и в Византии, и в полуразрушенном варварами «вечном городе» Риме. В монастырях, замках и городах многоплеменной и пестрой Западной Европы, напуганной появлением славян в лесах Тюрингии, в прирейнских землях. Говорили о славянах и в городах мусульманского Востока, в Закавказье, в Малой и Средней Азии, где ученые арабские географы, купцы и путешественники повествовали о «сакалибах» и «русах».

Древние греческие и римские писатели сообщают нам о южной степной России и территории нынешней Украины ряд известий, не одинаково достоверных, полученных ими через посредство греческих колоний по северным берегам Чёрного моря, от купцов, или по личным наблюдениям. Тацит был одним из первых авторов, упомянувших славян, но он сделал это лишь случайно. Только в работах Иордана и Прокопия, историков VI века мы впервые обнаруживаем реальные попытки описания жизни славян. Иордан, который писал в VI веке, уже знал три группы славянских племен: венетов (венедов), склавенов и антов. Византийские источники VI века Псевдо-Маврикий и Прокопий Кесарийский, описывая жизнь и быт славянских племен, говорили, что они живут по берегам рек, озер и болот в разбросанных далеко друг от друга жалких хижинах.

Славяне составляли большинство в аварском войске, которое совершало походы против Византийской империи. Славяне, вероятно, были скорее союзниками аваров (хотя и не совсем равноправными), нежели покоренными. Не случайно при заключении мира византийские дипломаты обычно требовали в качестве заложников детей «скифских» (т. е. славянских) вождей, не без основания видя в этом залог устойчивого мира – без согласия славян походы аварского кагана на Византию были попросту невозможны. По свидетельству Феофилакта Симокатты, среди пленных, захваченных византийскими войсками во время похода на авар в 601 году, авары составляли только 1/5, около половины были славянами, а остальные происходили из других народов.

Греки, часто вступая в схватки со славянами, весьма внимательно изучали характер славян, их образ жизни и военные повадки: «Племена славян ведут образ жизни одинаковый, имеют одинаковые нравы, любят свободу и не выносят рабства. Они особенно храбры и мужественны в своей стране и способны ко всяким трудам и лишениям. Они легко переносят жар и холод, и наготу тела, и всевозможные неудобства и недостатки. Очень ласковы к чужеземцам, о безопасности которых заботятся больше всего: провожают их от места до места и наставляют себя священным законом, что сосед должен мстить соседу и идти на него войной, если тот по своей беспечности вместо охраны допустит какой-либо случай, где чужеземец потерпит несчастье». Славяне превосходные воины, потому что военное дело становится у них суровой наукой во всех мелочах. Высшее счастье в их глазах погибнуть в битве. Умереть от старости или от какого-либо случая – это позор, унизительнее которого ничего не может быть. Они вообще красивы и рослы; волосы их отливают в русый цвет. Часто делают набеги, неожиданные нападения и различные хитрости днем и ночью и, так сказать, играют войной.

Не оставили письменных свидетельств о первых страницах своей истории лишь сами славяне: храбрый и мужественный, трудолюбивый и терпеливый народ. Во времена рождения славянского этноса, в эпоху «бури и натиска», они ещё не знали (?) письменности, и не могли (?) записать те полулегендарные сказания о начале славянских народов, которые передавались из уст в уста. Народ, переживший на протяжении своей истории много тяжелых и радостных событий, прекрасно их запомнил, оценил, и пережитое передал на память следующим поколениям. Былины – это история, рассказанная самим народом. Тут могут быть неточности в хронологии, в терминах, тут могут быть фактические ошибки, объясняемые тем, что опоэтизированные предания не записывались, а хранились в памяти отдельных людей и передавались из уст в уста. Но оценка событий здесь всегда верна и не может быть иной, поскольку народ был не простым свидетелем событий, а субъектом истории, непосредственно творившим эти события, самым непосредственным образом в них участвовавшим^[12].

«Порой историк вводит в заблужденье,

Но песнь народная звучит в сердцах людей»

(Байрон Паломничество Чайльд-Гарольда).

К сожалению, летописные свидетельства были записаны не ранее XI века, т. е. уже в период, когда память о первоначальных славянских объединениях начала стираться. По туманным, полусказочным преданиям восстанавливали начальные страницы истории своих народов славянские летописцы и хронисты, дополняя их наивными домыслами и собственной фантазией, искажая и приукрашивая то немногое, что им было известно. Но, тем не менее, нашим достоянием являются свидетельства о славянах в целом, и восточных славянах в частности, содержащиеся в Древнерусской Летописи, сведения которой дополняются византийскими, арабскими и другими иностранными источниками.

Недалеко, в плане научного исследования истории славян, продвинулись и первые историки славянства XVI–XVIII веков, повторявшие и развивавшие фантастические рассказы своих предшественников. Да и можно ли предъявлять требования к тем энтузиастам, которые писали в те времена, когда историческая наука находилась еще в младенческом состоянии. В этот период составителями русской истории стали: основоположник норманнской теории происхождения Русского государства Готлиб Зигфрид Байер (1694–1738), и бескомпромиссный противник норманизма М.В. Ломоносов (1711–1765), В.Н. Татищев (1686–1750) и Герхард Фридрих Миллер (1705–1783). А также князь М.М. Щербатов (1733–1790), чья «История России с древнейших времен» в семи томах явилась прологом к «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина (1766–1826).

Первославянами считали венедов. Так у М.В. Ломоносова в работе «Древняя российская история», написанной в 1754–1758 годах, можно прочитать: «Древнейшее всех переселение славян, по известиям старинных писателей, почитать должно из Азии в Европу. Что оное двумя путями происходило усмотреть нетрудно. Ибо венеты (венеды) от Трои с Антенором плыли Архипелагом (острова Эгейского моря), Посрединным и Адриатическим морем». С этой же версией, как у М.В. Ломоносова, соглашались авторы классических трудов по истории России: С.М. Соловьёв, первый том его «Истории России с древнейших времён» вышел в 1851 году, и В.О. Ключевский, первый том «Курса русской истории» увидел свет в 1904 году. Время начала истории восточных славян, и истории русской государственности эти авторы согласуют с данными «Повести временных лет».

Лишь конец XVIII и начало XIX столетий можно назвать временем, когда вопрос о славянстве был поставлен на научную основу. Это было время создания и развития индоевропейской теории, которая в значительной мере определила дальнейшее развитие не только лингвистики, но и истории, археологии, этнографии и антропологии, и везде виден ее отпечаток.

Признавая достижения индоевропейской теории, следует сказать, что в ХХ столетии наука о языке, история и археология и другие специальные области знаний ушли далеко вперед, и во многом опередили эту теорию. По вопросам славянского этногенеза в XX столетии написаны сотни статей и книг, высказано множество разнообразных суждений, предположений, догадок от прагматических до самых фантастических. Ныне все признают, что изучение истории славянства должно осуществляться при широком сотрудничестве историков, археологов, лингвистов, антропологов, этнографов и фольклористов. Проблемы происхождения славян, поиска их родины, нужно решать общими усилиями представителей названных и других дисциплин. Любая из этих наук в отдельности не располагает достаточным количеством фактов для решения проблемы славянского этногенеза в целом.

Время зарождения славянского этноса, а точнее выделение его из огромной индоевропейской общности, большинство ученых XX–XXI столетий датируют II тыс. до н. э. – серединой I тыс. н. э. Исходя из собственных методологических приемов и установок, более глубокие датировки обычно предлагают антропологи и лингвисты, а менее глубокие – археологи, которые решают проблемы этногенеза на своем, сугубо археологическом материале.

Археолог профессор А.Л. Монгайт, являясь представителем советских сторонников «скептической школы», в своей монографии «Археология Западной Европы» (1974) утверждал, что «формирование крупных этнических общностей», в частности кельтов, славян и германцев, «происходит во время, близкое к тому, когда впервые о каждом из них упоминают письменные источники». Исходя из данного тезиса, он считал славян «молодым народом» Европы и датировал становление славянского этноса рубежом V–VI вв. н. э.

Археолог и историк академик Б.А. Рыбаков в целом ряде своих работ, в частности, «Язычество древних славян» (1981) и «Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв.» (1982), утверждал, что славянский этнос зародился в эпоху поздней бронзы и связывал со славянами тшинецко-комаровскую археологическую культуру XV–XII веков до н. э.

Академик В.В. Седов – специалист по проблеме славянского этногенеза, автор таких научных работ, как «Происхождение и ранняя история славян» (1979) и «Восточные славяне в VI–XIII вв.» (1982), относил зарождение славянского этноса ко второй половине – концу I тыс. до н. э. С этим периодом он связывал позднюю лужицкую археологическую культуру V–II вв. до н. э., которую часто именуют культурой подклошевых погребений.

Историк-лингвист академик О.Н. Трубачев, автор таких фундаментальных работ, как «К истокам Руси» (1992) и «Этногенез и культура древнейших славян» (2000), изучая древнеславянский язык, обратил внимание на то обстоятельство, что он насыщен значительным числом архаизмов. Поэтому он считал славянский язык одним из древнейших в индоевропейской языковой группе, относя его зарождение ко времени существования чернолесской археологической культуры X–VII вв. до н. э.

Данную точку зрения разделял и историк профессор А.Г. Кузьмин, который в своем фундаментальном труде «Начало Руси» (2003) утверждал, что чернолесская археологическая культура является важным звеном в решении проблемы славянского этногенеза.

В рамках предлагаемого труда автор не можем подробно остановиться на проблеме этногенеза славян, рассматривая весь внушительный массив накопленных к настоящему времени данных и сведений по данной проблематике. Поэтому здесь приведена лишь очень малая толика наиболее распространенных точек зрения, принадлежащих крупным историкам, археологам, антропологам и лингвистам, которые профессионально занимались проблемой славянского этногенеза последние полвека.

Родина – природная колыбель славянства. Где находилась древняя родина славян – территория, на которой располагался основной очаг славянского этногенеза? Когда впервые можно говорить о праславянах (или протославянах)? Поиск ответов на эти вопросы основывается на памятниках материальной культуры, археологических исследованиях, данных языка, топонимике и отрывочных сведениях письменных источников, дошедших до нас от того времени. Существуют различные версии относительно того где была прародина славян, где располагалось изначальное место их жительства. Одни исследователи рассматривают весьма обширную территорию, на которой следует искать истоки славян, по их мнению, эта территория простирается от бассейна реки Одер в Центральной Европе, на западе до Урала и Центральной Азии на востоке. Бытует и такое мнение, что географическое местоположение прародины славян можно определить следующим образом: район между Одером и Вислой (на территории современной Германии и Польши), а также западная часть Украины (территория к северу от Черного моря).

Если еще более конкретизировать географическое местоположение прародины славян, тогда можно обнаружить, что колыбелью славян является лесистая и болотистая местность Русско-польского Полесья (бассейн Припяти на восток от Бреста, бассейн верхнего Немана и нижнее течение Березины). Однако славяне жили не только в болотистой местности, но и в плодородном степном краю, в лиственных лесах, доходивших на востоке до верхнего течения Десны и Сейма, на северных склонах Карпатских гор, где славяне под именем «венедов», «антов» и «склавен» были известны еще в римские, готские и гуннские времена. Под именем «венедов» они были известны римским писателям Плинию, Тациту, Птолемею.

Искать родину славянства следует именно в тех местах, где застают славян первые исторические сведения о них. С давних времен восточная половина нынешней Европейской России была населена народами чудского и тюркского происхождения. В западной половине, кроме литовского и чудского этносов, примыкавших своими поселениями к балтийскому побережью, жили славяне под разными местными названиями, держась берегов рек: Западная Двина, Волхов, Днепр, Припять, Буг, Днестр, Десна, Ока с их притоками. Они жили небольшими общинами, которые имели свое средоточие в городищах – укрепленных пунктах, обеспечивающих защиту населения. Эти городища были центрами управления и народных собраний. Никаких установлений, связующих между собой племена, не было. Признаков государственной жизни мы не замечаем. Славяно-русские племена управлялись своими князьками, вели между собой мелкие войны и не в состоянии были охранять себя взаимно и общими силами против иноплеменников, а потому часто были покоряемы. Религия их состояла в обожании природы, в признании мыслящей человеческой силы за предметами и явлениями внешней природы, в поклонении солнцу, небу, воде, земле, ветру, деревьям, птицам, камням и т. п. и в разных баснях, верованиях, празднествах и обрядах, создаваемых и учреждаемых на основании этого обожания природы.

Летописный рассказ о расселении славян с Дуная является основой, так называемой дунайской (или балканской) теории, происхождения славян. В самом названии русской Летописи: «Вот повести минувших лет, откуда пошла русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и, как возникла русская земля» – сформулированы ключевые вопросы исторического исследования. Повесть временных лет (ПВЛ), даёт ответы на эти вопросы: о начале исторического времени для восточных славян, о происхождении славян в связи с происхождением всех известных народов, о происхождении восточных славян, населивших Землю Русскую, и о происхождении самой Русской Земли, как государственного образования. Вопрос о происхождении славян ПВЛ разрешает в библейской традиции, рассматривая их наравне с другими народами запада и севера, как потомков сыновей Иафета, а их язык как результат вавилонского смешения языков. Как сказано в Повести временных лет: «По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Xaм, Иaфeт. И достался восток Симу …», все страны от востока и до юга. «Хаму же достался юг …». «Иафету же достались северные страны и западные …».

«Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, – было это в дни Нектана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот 40 лет, и не свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь: «Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на 70 и 2 народа, и рассеял по всей земле». По разрушении же столпа [Вавилонского] и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне. Среди известных народов под нориками можно понимать жителей царства, а затем римской провинции Норик, расположенной на левобережье Дуная на территории современных Австрии, Венгрии, Словении.

ПВЛ указывает на Дунайские низменности как прародину славян, отсюда они разошлись в разные стороны: на юг (балканские славяне), на запад (чехи, моравы, поляки) и на восток (поляне, древляне, кривичи – восточные славяне предки русского народа). Склавинами называли себя члены одного из племен, участвовавших во вторжении на Балканы. После продвижения в Южную Европу славяне усвоили свое современное название. Как говорит летописец; «Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне».

Версия о нориках, упомянутых в ПВЛ как первых славянах, не нашла достоверного подтверждения. В настоящее время о нориках известно достаточно много, чтобы полностью опровергнуть эту версию. Ни их язык, ни культура не дают веских оснований связывать их со славянами. Царство Норик, как оно именуется латинскими авторами, образовалось в I веке до н. э. в альпийских землях. Иллирийское племя нориков объединило под своей властью несколько кельтских, иллирийских племён и племя венетов. Последние жили между Альпами и северной оконечностью Адриатического моря и дали своё имя Венеции.

3.2. Великое переселение народов

Примерно с IV столетия наряду с другими племенами Восточной Европы, славяне оказались в центре масштабных миграционных процессов, известных в истории как Великое переселение народов. В славянском мире на протяжении IV–VII веков шли мощные переселенческие процессы, которые приобрели характер демографического взрыва. В этот период произошло быстрое и значительное увеличение славянского населения, и его распространение на пространствах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. В течение V–VII веков славяне заняли новые обширные территории. Внутри славянской общности стали складываться союзы племен – прообразы будущих государств.

В эпоху «великого переселения народов» пути племен не отличались прямолинейностью, не были подчинены единому принципу или цели. Некоторые из славянских племен, участвовавших во вторжении на Балканы, были отброшены от границ Византии и ушли в Поднепровье. Воспоминания об этом отразились на страницах ранних русских летописей. В VII веке славяне двинулись на Балканы. Особую угрозу для Византии представляло славянское племя антов, пришедшее с низовьев Дуная. В начале VII века анты были разгромлены кочевой ордой аваров, двигавшихся в Европу вслед за гуннами, которые исчезли с лица земли. Но племена склавинов, появившиеся на северных границах Византии, в течение VII века заняли и заселили большую часть Балканского полуострова, проникли на Пелопоннес и в Малую Азию. Могучий натиск славян заставил византийских и западноевропейских писателей VI–VII веков искать с тревогой ответ на вопрос: откуда взялись эти высокие, русоволосые, сильные и воинственные варвары, вооруженные копьями, мечами и луками со стрелами, покорившие целые страны, и которые в бою одолевали прославленные войска «ромеев», и как им противостоять?

Некоторые из приднепровских племен пришли из бассейна Вислы, с территории будущей Польши. Один из самых мощных потоков славянской колонизации отмечен на севере. Он устремился из Поморья на озеро Ильмень и Волхов. Продолжая движение на восток, славяне вышли в междуречье Оки и Волги. На берегах Балтики и на верхней Волге их племена встретились с балтами и финно-угорским населением. Местные племена, оказавшись в зоне расселения славян, постепенно смешивались с ними. Особенно интенсивно этот процесс протекал в бассейне реки Волхов, где осело одно из самых многочисленных восточнославянских племен – ильменьские словене. На водоразделе Днепра, Западной Двины и Волги обитали племена кривичей. Далее всех на восток продвинулись вятичи. По берегам Западной Двины жили полочане, среди болот Полесья – дреговичи, южнее в Поднепровье, – поляне и древляне, на восточном берегу Днепра – радимичи и северяне.

К VI веку многолюдный народ венедов расположился на обширных пространствах по северным склонам Карпатских гор от истоков Вислы, откуда славяне постепенно заселили Восточноевропейскую равнину. Археологические культуры, признанные большинством археологов славянскими, хронологически относятся к V–VI векам. Однако, археологические данные последнего времени указывают, что формирование заметного анклава славян, как части единого этноса, в ареале киевской археологической культуры происходило ещё во II–IV веках.

Началом второго этапа этногенеза можно считать прекращение к концу VII века бурного натиска антов на Византию. Волна восточнославянских походов, вторжений и переселений ослабевает. Особенностью этого второго этапа этногенеза восточных славян, непосредственно предшествовавшего образованию древнерусского государства, явилось то, что на протяжении почти двух веков этот процесс протекал в более «статичной» обстановке и не был связан с переселением за пределы ареала этногенеза наиболее энергичной и подвижной части восточнославянских племен.

Но на этом тяжкие испытания для славян не кончились. В середине VII века Азия бросила в Поволжье, Северное Причерноморье, на Северный Кавказ новые кочевые тюркские орды – хазар, которые на несколько столетий стали опасными соседями восточных славян. Хазары – кочевое племя тюркского происхождения; но оно не было похоже на предшествовавшие ему и следовавшие за ним азиатские орды, преемственно господствовавшие в южнорусских степях. Часть восточнославянских племён оказались в зависимости от государства хазар – Хазарского каганата, чей центр сначала размещался на Северном Кавказе, а позднее переместился в устье Волги, где располагалась хазарская столица Итиль. Но хазарское нашествие затронуло славянские земли лишь краем. Вскоре между землями восточных славян и хазарами установились соседские отношения. Через Хазарию шла славянская торговля с Востоком. Мирные отношения перемежались военными конфликтами: славяне стремились освободить свои юго-восточные территории, левобережье Днепра от хазарского владычества.

В ходе процесса этногенеза и миграционных процессов из общеславянского единства выделяются три ветви: южные, западные и восточные славяне. Представления об исходном славянском единстве легли в основу прочно укрепившейся в трудах А. А. Шахматова концепции о первоначально ограниченной территории, на которой происходило формирование славянского этнического ядра. В соответствии с этой концепцией магистральный путь развития славян в VI–XIII веках представлялся исследователям как процесс разложения исходного единства (что признавалось и В.О. Ключевским), который резко усилился в ходе феодальной раздробленности и ордынского нашествия.

В современных славянских языках замечается поразительное единство в отношении ряда слов, унаследованных от древних времен. В этих языках можно выделить группу генетически родственных слов, каждое из которых имеет или одинаковый, или очень сходный звуковой состав. Лингвистический анализ устанавливает исконный характер этих слов и происхождение их из общих источников. Значения каждого слова из группы генетически родственных слов в основном одинаковы по языкам: они имеют одну и ту же предметную соотнесенность и могут отличаться в языках лишь разницей в связях с другими словами.

Существование в языках многих сходных признаков есть указание на родство этих языков, т. е. на то, что они являются результатом нескольких различных путей развития одного и того же языка, бывшего в употреблении в прежние времена. Если, исследуя прошлое славянских языков, все более и более углубляться в древность, то станет очевидным, что чем древнее эпоха, тем больше сходства между отдельными языками, тем ближе они между собой по звуковому составу, грамматике и словарю. Это приводит к мысли о существовании такого состояния языков, при котором они имели общий звуковой состав, общую грамматическую систему, общий словарь и, следовательно, составляли общую группу близких языков или один общий язык, из которого впоследствии развились отдельные языки. Иначе говоря, факт сходства славянских языков можно рассматривать как указание на существование в прошлом единого общего языка-источника, из которого сложными и разнообразными путями развивались группы славянских языков и отдельные языки. Существование у славян языка-основы в свою очередь предполагает наличие в древности единого племени или группы племен, давших начало славянским народностям и нациям более позднего времени. Материал славянских языков дает широкие возможности для восстановления этапов их истории и позволяет проследить развитие их из единого источника.

Внутри славянской языковой группы выделяют несколько групп языков. Наиболее распространенным является деление славянских языков на три группы: восточнославянскую, южнославянскую и западнославянскую. К восточнославянской группе относятся русский, украинский и белорусский языки. К южнославянской – болгарский, македонский, сербохорватский и словенский. К западнославянской – чешский, словацкий, верхнелужицкий, нижнелужицкий, польский и кашубский. К западнославянской группе относился также исчезнувший полабский язык, носители которого, полабские славяне, занимали территорию между реками Эльбой (по-славянски – Лаба), Одером и Балтийским морем. К южнославянской языковой группе относится старославянский литературный язык, дошедший в памятниках письменности, начиная с конца Х века. Он запечатлел в себе древний македонско-болгарский диалект и черты некоторых славянских языков, находившихся в IX веке на ранних стадиях своей самостоятельной истории. Деление славянских языков на три группы основано на различиях некоторых звуковых процессов, протекавших в этих языках в древнее время, и на общности некоторых тенденций их развития в более поздний период.

Кроме фактов чисто лингвистического характера, известное значение при разделении славянских языков на три группы имеет и географический принцип: языки каждой из трех групп распространены на сопредельных территориях. Южнославянские народы (сербы, черногорцы и др.) образовались из славян, которые поселились в пределах Византийской империи. К западным славянам относятся племена, расселившиеся на территории современных Польши, Чехии и Словакии. Восточные славяне заняли огромное пространство между Черным, Белым и Балтийским морями. Их потомками являются современные русские, белорусы и украинцы. Процесс формирования древнеславянского суперэтноса на базе преемственности сменяющих друг друга археологических культур продолжался от конца I-го тысячелетия до н. э. до VI века н. э., когда восточные славяне были зафиксированы в эпиграфических памятниках как уже сформировавшаяся культурно-языковая общность.

3.3. Восточные славяне. Расселение восточных славян и формирование племенных союзов

В VIII–IX веках славяне занимали половину Европейского континента – от Адриатики до Верхней Волги, и от Эльбы до Дона. Восточные славяне в самостоятельную этническую группу выделились из славянства вероятно в VI веке, и в этот период становится более определенным их географическое размещение. Восточная ветвь славянства населяла значительную часть Русской равнины, на севере до Финского залива, а на юге до Черного (Русского) моря и низовий Днестра и Дуная. Этнокультурным центром восточного славянства было Поднепровье. Восточнославянские племена пришли на Днепр вероятнее всего в VI–VII веке и, постепенно расселяясь, дошла до озера Ильменя и до верхней Оки. На протяжении X–XI веков шло движение славян на северо-восток, в процессе которого происходило их слияние с разноплемённым местным населением, в результате чего и вырабатывались те черты (в языке, антропологическом типе, материальной культуре), которые отличают восточных славян от западных и южных.

О расселении восточных славян Повесть временных лет сообщает следующее: «Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие древлянами, потому что сели в лесах, а ещё другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке впадающей в Двину, по имени Полота, от неё получили название полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильмень, прозывались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле и назвались северянами. И так разошёлся славянский народ, а по имени его и грамота назвалась славянской».

Из восточной ветви славян вблизи Карпат остались хорваты и волыняне (дулебы, бужане). Поляне, древляне и дреговичи основались на правом берегу Днепра и на его правых притоках. Северяне, радимичи и вятичи перевалили за Днепр и сели на его левых притоках, причем вятичи продвинулись даже на Оку. Кривичи тоже вышли из Приднепровья и двинулись на север, на верховья Волги и Зап. Двины, а их отрасль словене заняли речную систему озера Ильменя. В своем движении вверх по Днепру, на северных и северо-восточных окраинах своих новых поселений, славяне приходили в непосредственную близость с финскими племенами и постепенно оттесняли их все далее на север и северо-восток. В то же время на северо-западе соседями славян оказывались литовские племена, понемногу отступавшие к Балтийскому морю перед напором славянской колонизации. На восточных же окраинах, со стороны степей, славяне, в свою очередь, много терпели от кочевых азиатских пришельцев. Как мы уже знаем, славяне особенно «примучили» обры (авары). Позднее же поляне, северяне, радимичи и вятичи, жившие восточнее прочих родичей, в большей близости к степям, были покорены хазарами, можно сказать, вошли в состав хазарской державы.

Ко времени летописной истории племена восточных славян прошли уже достаточнодлительный и сложный путь социально-культурного домостроительства, в ходе которого из первобытных мелких родовых союзов выросли целые племена и племенные союзы полян, древлян, северян и многие другие. Уже в этот первоначальный период возникали города, из среды которых выделились главные, или старшие. Главные города разных племён приблизительно около эпохи призвания князей начали соединяться в один общерусский союз. Но этот взгляд на первоначальную историческую эпоху становления Евроазиатской цивилизации не получил в настоящее время окончательного и безоговорочного признания, ввиду отсутствия твердых фактических оснований.

Карта расселения отдельных групп восточных славян, зафиксированная в «Повести временных лет», может быть отнесена к VIII–IX векам. Согласно ПВЛ территория, занятая славянскими племенами, приблизительно обнимала большую часть современной Западной Украины, и некоторые области Восточной Украины. Так же славянские племена занимали большую часть нынешней Белоруссии, и ряда областей России (нынешних Курской, Брянской, Белгородской, Орловской, Калужской, частично Тульской, Московской, Новгородской, Тверской, Псковской областей). Природно-климатические условия в местах обитания восточных славян значительно различались, создавая предпосылки для заметных различий в уровне социально-экономического и культурного развития восточнославянских племенных союзов.

На основе этнической и социальной однородности складывались племена славян. В основе объединения было кровное, языковое, территориальное и религиозно-культовое родство. В IV–VIII веках восточные славяне для защиты от внешних нападений объединились в 12 территориальных союзов племен: поляне (средний и верхний Днепр), древляне (южнее Припяти), хорваты (верховья Днестра), тиверцы (нижний Днестр), уличи (южный Днестр), северяне (реки Десна и Сейм), радимичи (река Сож), вятичи (Верхняя Ока), дреговичи (между Припятью и Двиной), кривичи (верховья Двины, Днепра и Волги, дулебы (Волынь), словене (озеро Ильмень).

ПВЛ называет следующие восточнославянские родоплеменные объединения: поляне, северяне, древляне, радимичи, вятичи, кривичи (из которых западные имели и особое название – полочане), словене ильменские, дреговичи, волыняне (бужане или дулебы), белые хорваты, тиверцы и уличи^[13]. Народности которые говорили по-славянски: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народности, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, – эти говорят на своих языках, они – от колена Иафета и живут в северных странах.

Ранее других областей Восточной Европы очагом восточнославянской культуры стало Среднее Поднепровье. Оседлые земледельческие племена, жившие в Поднепровье и Поднестровье еще во времена скифов, несомненно участвовали в процессе оформления поднепровких славянских племен. Повесть временных лет особенно выделяла полян, как наиболее развитых в культурном отношении, чьи обычаи и семейные традиции стояли на весьма высоком уровне. Именно в земле полян находилась столица Древней Руси – Киев. «А древляне, – отмечал летописец, – живут звериным образом», это лесные жители; недалеко от них ушли и жившие в лесах радимичи, вятичи и северяне. Трудно судить, насколько описания летописца соответствовали реальности тех времен, но, тем не менее, Среднее Поднепровье, населенное полянами, было в VIII–IX веках наиболее развитым районом среди восточнославянских земель.

Согласно Летописи поляне обитали по Среднему Днепру, более точно их территория не обозначена. Однако сам этноним^[14] «поляне» предполагает, что эти славяне некогда жили в полях, т. е. где-то южнее. Поэтому можно полагать, что поляне прежде занимали значительную территорию (очевидно, по правому берегу Днепра и южнее Роси) и лишь потом были оттеснены мадьярами или печенегами на север. Скорее всего, речь может идти о мадьярах, которые в первой половине IX века по совету хазар продвинулись на запад от Днепра. Известно, что мадьяры не только проходили около Киева, как отмечает ПВЛ, но какое-то время располагались в его районе, о чем есть свидетельства в венгерских преданиях, да и в местной топонимике (Угорская гора, Ольмин двор).

Среднее Поднепровье становится хозяйственным и культурным лидером среди восточнославянских земель. Именно здесь, в силу природных условий, выгодных путей сообщения, относительной близости к мировым культурным центрам, быстрее, чем в других местах, развивались основные виды хозяйства, характерные для восточнославянских племен того периода. В этом регионе в условиях сравнительно благоприятного климата на плодородных черноземных землях складывались условия для развития пашенного земледелия, в сочетании с огородничеством, скотоводством и коневодством. Рост численности населения создавал условия для развития ремесла.

За Днепром, на северо-восток от полян, обитали северяне, одно из самых крупных восточнославянских объединений. Жили они, согласно летописи, по рекам Десне, Сейму и Суле, т. е. приблизительно в пределах современных Черниговской, Сумской, Полтавской, Курской и Белгородской областей. Вдоль притока Днепра Сожа обитали радимичи, по верхней Оке вятичи. Севернее радимичей были расположены земли другого большого племени кривичей, которые делились на восточных и западных. Последние жили по реке Полота и именовались еще и полочане. Поселения кривичей на восток доходили до нынешней Московской области, где смыкались с вятичскими. Небольшая группа кривичей жила в районе Пскова. Ее соседями являлись словене ильменские или новгородские, жившие вокруг озера Ильмень и на севере до реки Невы и Ладожского озера. Большую часть нынешней Белоруссии занимали дреговичи («болотные люди»).

С запада от полян жили древляне («лесные люди»), а за ними еще одно из трех крупнейших восточнославянских племен – волыняне, которых называли бужане (от реки Буга) или дулебы. В восточной Галиции жили так называемые белые хорваты, ответвление большой группы славян, сложившейся еще до четкого разделения последних на восточных, западных и южных. В ходе славянских расселений большая часть хорватов обосновалась на севере Балканского полуострова, но первоначально места их обитания были, вероятно, в Прикарпатье. Об этом пишет Константин Багрянородный, прямо указывая, что хорваты, ныне живущие в Далмации, происходят от хорватов, обитающих за страной венгров. И, наконец, по Днестру жили тиверцы и уличи, которых прежде (т. е. до второй половины X века) было множество, а города их, по словам летописца, сохранились и в его время. Впрочем, то были, очевидно, города, унаследованные славянами от предшествующего населения, скорее всего фракийского, о чем говорят их названия, упомянутые Константином Багрянородным. Древний летописец отмечает, что на Белоозере сидит весь, на Ростовском озере – меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке – там, где она впадает в Волгу, – мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Ко времени первого летописца значительная часть этих угро-финских племен слилась со славянами, другие – ославянились в XII веке, но на севере финское, а кое-где и балтское население сохранялось еще довольно долго, лишь постепенно теряя свое этническое лицо. Уже в ту пору намечались различия между юго-западными и западными, северными и северо-восточными частями восточнославянского мира, которые позже, в специфических условиях XIV–XVI веков, привели к распаду единой древнерусской народности на три самостоятельных народа: русских (великороссов), украинцев (малороссов) и белорусов.

Переход от родоплеменного кровнородственного быта у восточных славян к политическим формам устройства общественной жизнедеятельности связан с призванием варяжских князей, именуемых «русью». Соединенные посредством этого нового начала – княжеской власти, восточнославянские племена образуют свое государство – Русь, Русская земля. Князья северных племен движутся на юг по великому водному пути из Балтийского моря в Черное, утверждают свое господство в Киеве, откуда начинаются частые сношения с Византией. Под влиянием этих сношений на Русь приходит христианство, которое утверждается первоначально в Киеве, а затем мало-помалу распространяется во все стороны. В жизнь славянских племен входит новое могущественное начало – христианская церковь.

Принятие христианства оказало определяющее, судьбоносное влияние на процесс цивилизационной динамики России. Именно благодаря принятию христианства восточнославянские племена получили духовно-культурную программу, на основе и посредством которой смогли созидать свою цивилизацию. Русь приняла христианство от Византии, которая оказала, вследствие этого, сильное влияние на жизнь юного русского общества, но это влияние не было нисколько вредно для славянской народности, поскольку ни светская, ни духовная власть Восточной империи не могли оказать решающего влияния на явления древней русской жизни. Восточная империя по своей слабости не могла насильственно ввести русскую жизнь в формы своего быта, навязывая русским свой язык, высылая к ним свое духовенство, устраивая свои колонии. Византийская образованность действовала не непосредственно административными методами, но через русскую государственность, нравы и обычаи, через русский язык, и таким образом вместо удушения, содействовала только к утверждению славянской народности на Руси. Греция оказывала свое влияние на Русь не в той мере, в какой сама хотела его проявить, но лишь в той мере и в таких формах, в каких сами русские хотели принимать ее влияние.

Безопасная от насильственного влияния империй Римско-Греческой и Римско-Германской, древняя Русь была безопасна от насильственного влияния и других соседних народов. Польша и во времена своего могущества постоянно сдерживалась Западом, и ей не удалось утвердить своего влияния на Востоке. Литовцы и ятвяги могли только беспокоить русские границы своими набегами. В Швеции вследствие появления там христианства началось разложение древних языческих форм жизни, сопровождаемое внутренними волнениями, уничтожившими возможность и для народа, и для князей действовать наступательно на соседние страны. С Востока, из степей Азии, в начальный период так же не было сильных напоров, могущих вырвать с корнем основы новорожденного общества, подобно тому, как некогда наплыв гуннов уничтожил в этих странах владение готов. Так с самого начала уже оказывалось, что из всех славянских государств одному русскому суждено было самостоятельное существование в Европе.

ГЛАВА 4. Жизненное пространство славяно-русского суперэтноса

4.1. Природная среда

Главные условия, которые, по мнению С.М. Соловьева, определяют ход русской истории следующие: во-первых, природа страны, во-вторых, быт племен, вошедших в состав нового общества, в-третьих, состояние соседних народов и государств. Задолго до начала нашего летоисчисления знаменитый грек, которого зовут отцом истории, посетил северные берега Черного моря; верным взглядом взглянул он на страну, на племена, в ней жившие, и записал в своей бессмертной книге, что племена эти ведут образ жизни, какой указала им природа страны. Прошло много веков, несколько раз племена сменялись одни другими, образовалось могущественное государство, но явление, замеченное Геродотом, остается по-прежнему в силе: ход событий постоянно подчиняется природным условиям.

Важным элементом общественной и хозяйственной жизни являются природно-климатические условия, роль которых была особенно велика на ранних этапах развития человека, когда он только учился их преодолевать. Географическая среда не может служить определяющей причиной развития общества, но она бесспорно является одним из постоянных и необходимых условий общественной жизнедеятельности, хотя не определяющим, но достаточно важным фактором развития.

«Несомненно то, что человек поминутно и попеременно то приспособляется к окружающей его природе, к её силам и способам действия, то их приспособляет к себе самому, к своим потребностям, от которых не может или не хочет отказаться, и на этой двусторонней борьбе с самим собой и с природой вырабатывает свою сообразительность и свой характер, энергию, понятия, чувства и стремления, а частью и свои отношения к другим людям» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 69. История России, С. 20973].

Древние, однако достоверно знали, что дикий север нашей страны представлял в сущности мертвую пустыню, покрытую ледяными скалами, что в средней полосе находились безмерные болота и леса, а южный край расстилался беспредельной степью, в которой обитали скифы …^[15].

По сравнению с Западной Европой, природа здесь в России мачеха. Природа благосклонна к западному человеку – она не заморозила своего любимца лютым холодом и не сожгла его зноем азиатского или африканского солнца; она наградила его климатом умеренным и благорастворенным, который давал столько облегчений для жизни человека, что его свобода ни одного часу не оставалась в темном порабощении от простых физических препон существования. Западный человек никогда не был угнетен непрестанною работою круглый год лишь для того, чтобы быть только сытым, одеться, обуться, спастись от непогоды, устроиться в жилище так, чтобы не замерзнуть от стужи, чтоб не потонуть в грязи, чтобы заживо не быть погребенным в сугробах снега. Западный человек не знал и половины тех забот и трудов, какие порабощают и почти отупляют человека в борьбе с порядками природы, более скупой и суровой^[16].

Природа или содействует или задерживает рост культурной жизни человека. На Западе она содействовала, на Русской равнине она тормозила. Если природа для народов Западной Европы была матерью, то для народов Восточной Европы – мачехой; там она содействовала успехам цивилизации, здесь – тормозила их; потому-то русский народ позже западно-европейских собратий приобщился к греко-римской культуре и позже выступил на историческое поприще, чему, кроме того, немало способствовало и непосредственное соседство с варварскими кочевниками Азии, с которыми необходимо было вести упорную борьбу (С.М. Соловьев).

Обширный восток Европы – Русская Страна уже в глубокой древности отделялась от остальных европейских земель, как особый своеобразный, совсем иной мир. Это была Скифия и Сарматия, безмерная и беспредельная пустыня, уходившая далеко к северу, где скрывался ужасный приют холода, где вечно шел хлопьями снег и страшно зияли ледяные пещеры бурных северных ветров. Там, вверху этой пустыни, по общему мнению древности, покоились крюки-замычки мира и оканчивался круг, по которому вращались небесные светила. Поэтам и стихотворцам вся наша страна представлялась покрытою вечным туманом, парами и облаками, сквозь которые никогда не проглядывало солнце, и царствовала повсюду одна «гибельная» ночь. Свои понятая о свойствах природы на глубоком севере они распространяли на всю страну и утверждали басню о киммерийском мраке, покрыв этим мраком даже светлую область Черноморья, где собственно и жили древние киммерияне^[17].

Территория раннего распространения южных и восточных славян – предков русских, белорусов и украинцев совпадала с той местностью, что позднее стала известна как Украина. Около VIII века они распространились на более широкой территории, которая теперь называется Европейской Россией, но, может быть лучше обозначена как Западная Евразия, понятие «Евразия» объединяет регионы европейской и азиатской России воедино.

Россия – страна огромных равнинных пространств – на ее территории располагаются наиболее обширные равнины планеты: Восточно-Европейская, в пределах России – 4140 тыс. км², и Западно-Сибирская равнина – 2900 тыс. км²., которые разделяются складчатыми Уральскими горами. На юго-западе – обширная Прикаспийская низменность, наиболее низкие ее части находятся ниже уровня Мирового океана на – 28 м, а Западно-Сибирская, Печерская и Причерноморская низменности поднимаются над его уровнем не более 100–200 м.

Вдоль южных границ страны почти сплошным широтным поясом располагаются горы, на юго-западе – пояс высоких гор Большого Кавказа, на юго-востоке страны располагаются горы Алтая, Западного и Восточного Саяна. Примыкающие к ним равнины имеют отчетливо выраженный наклон к северу. Большая часть территории России представляет собой амфитеатр, наклоненный к северу. Северные пространства страны открыты воздействию воздушных масс Северного Ледовитого океана. Такие общие черты географии России оказывают большое воздействие на разнообразие природных условий и ресурсов. С севера на юг закономерно нарастают величины радиационного баланса, что определяет четкую широтную зональность природы страны в пределах равнинных пространств. А в горных местностях отчетливо выражена высотная поясность. Территория России располагается почти во всех географических зонах северного полушария – исключая тропическую зону.

Территорию России омывают 13 морей трех океанов. Крупнейшие озера нашей страны – Каспийское и Байкал из-за большой величины их поверхности тоже очень часто называют морями, хотя по целому ряду свойств они отличаются от настоящих морей, например, Каспий и Байкал не связаны с Мировым океаном. Уровень Каспия ниже океанического на – 28 м, однако у этого озера есть природные черты, которые сближают его с другими морями. По происхождению оно остаточное, недавно отделившееся от Мирового океана.

Русская Страна, в своей географии, есть особое существо, нисколько не похожее на остальную Европу, а вместе с тем не похожее и на Азию. Мы видим, что весь европейский материк очень явственно распадается на два отдела или на две половины. Западная половина, можно сказать, вся состоит из морских берегов, из полуостровов и островов, да из горных цепей, которые служат как бы костями этого полуострова настоящими хребтами для всех этих раздельных и самостоятельных тел материка. При этом берега каждого полуострова и острова изрезаны морем тоже на мелкие отдельные части и разделены между собою заливами, морями, проливами^[18]. Все это, конечно, служило первою причиною, почему западный отдел Европы, этот сильно расчлененный ветвистый полуостров, сделался с древнейшего времени средоточием и гнездом культурной жизни всего человечества.

Россия страна континентальная: ее береговая линия такая же бедная удобными для мореплавания заливами и бухтами, как и африканская. Лишь в самом начале своей истории русский народ имел выход к Черному морю – Тмутараканское княжество (первые князья, походы на Византию), потом его оттеснили из этих мест, так что понадобились целые века напряженных усилий, чтобы добраться до морских берегов и установить там свои границы. Северный океан долго оставался без пользы для нас, да и расположен он совсем в стороне от культурного мира, к тому же Белое море замерзает на 7–8 месяцев в году. Море Каспийское вело в Азию, в страны с другой, нехристианской культурой; одно только Черное море с Азовским да море Балтийское служили хорошей дорогой в Европу, но русский народ пробился к этим морям лишь 8–9 веков спустя после того, как начал жить исторически: лишь при Петре Великом («окно в Европу») и при Екатерине II.

Европейская Россия. Территория Европейской России, которая уже с ледникового периода стала заселяться первобытным доисторическим человеком, представляет собой одну сплошную обширную равнину, на которй не встречается никаких сколько-нибудь значительных возвышений, и ни в чем нет резких переходов, местами имеются лишь небольшие возвышенности.

Восточно-Европейская равнина, Русская равнина, одна из крупнейших равнин планеты Земля, расположенная в восточной части Европы. На северо-западе она омывается Балтийским (Варяжским) морем, на севере морями Ледовитого океана: Белым (по летописному наименованию – Окиян-море), и Баренцевым, на юге омывается водами Чёрного (Русского, или Понтийского) и Азовского моря, и на юго-востоке Каспийским (Хвалисским, или Хвалынским, Дербеньским) морем. Восточно-Европейская равнина ограничена на северо-западе Скандинавскими горами, на западе и юго-западе – горами Центральной Европы (Судеты и др.) и Карпатами с их отрогами (Угорские горы), на юго-востоке – Кавказом (по летописному наименованию Черкасские, или Ясские, горы), на востоке горными хребтами Урала.

Восточно-Европейская равнина разделяется на две неравные части: цокольно-денудационную равнину на Балтийском кристаллическом щите и собственно Русскую равнину с пластовым эрозионно-денудационным и аккумулятивным рельефом на Русской и Скифской плитах. Цокольно-денудационные низменности и возвышенности на Балтийском щите с высотой до 300–600 м (Манселькя, Суоменселькя, Западно-Карельская и др.) включают участки массивных холмогорий и плоскогорий с высотами более 1000 м (массив Хибины до 1190 м).

В пределах собственно Русской равнины мощный чехол платформенных отложений залегает почти горизонтально, слагая аккумулятивные и пластово-денудационные низменности и возвышенности, в основном отвечающие понижениям и повышениям складчатого основания. Местами складчатый фундамент выступает на поверхность, формируя цокольно-денудационные возвышенности и кряжи. Описанная форма поверхности страны объясняется её геологическим происхождением. Обширная равнина Восточной Европы в геологическом отношении в преобладающей степени представляет собой образование одной из последних геологических формаций, так называемой «третичной», а также аллювиальных и дилювиальных (четвертичных) отложений, связанных с многовековыми ледниковыми образованиями. В послетретичную эпоху с её мягким климатом и богатой флорой и фауной на севере происходит резкое и длительное снижение температуры, в связи с чем значительная часть территории охватывается периодически повторяющимися громадными, многовековыми ледниковыми образованиями. Последнее (четвёртое, так называемое вюрмское) оледенение, начинаясь с финско-скандинавской возвышенности, захватывало всё пространство бассейнов Вислы, Немана, Припяти, вдаваясь па юге двумя громадными языками: одним – почти до порогов Днепра, другим – до среднего течения Дона, Хопра и Медведицы. Остатки движения здесь ледников сохранились до настоящего времени в виде моренных отложений, разбросанных в указанных границах по всей территории Восточно-Европейской равнины. Меняясь часто в своих южных границах, ледники служили причиной образования здесь широких и глубоких речных долин и лёссовых отложений – основной подпочвы наших чернозёмных равнин.

Восточно-Европейская равнина расчленяется на несколько систем плоских возвышенностей и холмов небольшой высоты – 150–200 м, не более 400 м. Эти возвышенности являются водоразделами главнейших речных систем. Такова на западе и северо-западе система Валдайских возвышенностей, служащих водоразделом важнейших исторических речных выходов – Волги, Днепра, Западной Двины. В направлении с юго-запада на северо-восток прослеживаются возвышенности: Бессарабская, Волынская, Подольская, Приднепровская, Приазовская, Среднерусская, Приволжская, возвышенность Высокого Заволжья, Общий Сырт, Подуральское плато. Возвышенности чередуются с зандровыми и аллювиально-террасовыми низменными равнинами: Припятской, Приднепровской, Горьковского (Нижегородского) Заволжья, Мещерской, Окско-Донской, Ульяновского и Саратовского Заволжья.

С.М. Соловьев замечает: «Однообразна природа великой восточной равнины, не поразит она путешественника чудесами; одно только поразило в ней наблюдательного Геродота: В Скифии, – говорит он, – нет ничего удивительного, кроме рек, ее орошающих: они велики и многочисленны. В самом деле, обширному пространству древней Скифии соответствуют исполинские системы рек, которые почти переплетаются между собою и составляют, таким образом, по всей стране водную сеть, из которой народонаселению трудно было высвободиться для особной жизни; как везде, так и у нас, реки служили проводниками первому народонаселению, по ним сели племена, на них явились первые города …»^[19]

Эта территория изобилует водными ресурсами, в том числе такими крупными реками, как Днепр, Дон, Волга, Ока, Западная Двина, представлявшими в древности удобные пути сообщения. В гидрографическом отношении территория Восточно-Европейской равнины делится на две части. Северные реки: Мезень, Онега, Северная Двина, Печора – принадлежат бассейну Северного Ледовитого оканан. Западные и южные реки – бассейну Атлантического океана. К последним относятся реки, впадающие в Балтийское море: Нева, Западная Двина, Неман, Висла, реки, впадающие в Чёрное море: Днепр, Южный Буг, Днестр, и Азовское море: Дон. Реки бассейнов Волги, Урала и некоторые другие впадают в Каспийское море, утратившее связь с Мировым океаном.

Отличие нашего востока от европейского запада состоит и в том, что тамошние реки по большей части низвергаются, ибо текут с высот в пять и в десять раз выше равнинных их участков. И.Е. Забелин отмечает, что наши реки, напротив того, текут плавно. Оттого они многоводны и судоходны чуть не от самого истока и до устья, между тем, как реки запада бывают судоходны только начиная со среднего своего течения. Необычайная равнинность страны много способствует также и тому важному обстоятельству, что потоки рек, размножаясь по всем направлениям, образуют связную и густую сеть естественных путей сообщения, в которой всегда очень легко найти переволоку в ближайшую речную область. Это позволяет из непроходимого лесного или болотного глухого места выбраться на Божий свет, на большую и торную дорогу какой-либо величавой и многоводной большой реки.

В природном отношении Восточная Европа делится на несколько ландшафтных зон. Лесостепная зона, широкой полосой, около 300 км, рассекает всю Русскую равнину по диагонали от Казани и почти до Львова. Граница степной зоны проходит примерно по линии Саратов – Харьков – Кременчуг. Обширная зона лиственных лесов простирается от лесостепи на север до линии озер Ладожского и Онежсккого, а на востоке охватывает бассейн Верхней Волги и Оки. Северная часть Русской равнины была покрыта сплошными лесами, переходящими южнее в лесостепь и степь. В почвенном отношении лесная зона менее благоприятна, чем лесостепная. Среди суглинистых и супесчанных почв лесной зоны выгодно выделяется Суздальское «ополье», черноземный остров в Северо-Восточной Руси. За Волгой на север и северо-восток начинается не менее обширная таёжная зона, простирающаяся до Белого моря.

Лесная и лесостепная зоны лежат севернее так называемого «золотого пояса» человеческой цивилизации, где возникли первые государства на Земле. Только с наступлением железного века племена Восточной Европы получили необходимую технологическую основу для развития производительных сил, приведшую в конечном итоге к созданию крупных политических образований, сначала – в виде племенных союзов, потом – государств. Дело в том, что железо в природе встречается гораздо чаще, чем медь и олово – главные ингредиенты бронзы, являвшейся основным металлом первых цивилизаций. Экономической основой ранних осёдлых обществ эпохи бронзы являлось пашенное или мотыжное земледелие. Хозяйственное освоение лесостепной и лесной зоны началось с появлением железных орудий труда, поскольку расчистка лесов под пашню без их внедрения в достаточных масштабах была невозможна.

Колыбелью восточных славян явилась лесостепная зона. Лесостепное пространство от Карпат до Дона было главной областью формирования условий и предпосылок для восточнославянской цивилизации и государственности. Центром этого важнейшего участка для генезиса цивилизационного процесса было Среднее Поднепровье. Важнейшие русские княжества сформировались именно здесь, в плодородной, мягкой по климату лесостепной зоне: Киевское, Черниговское, Переяславское, Волынское, Северское, Курское, здесь сформировалось государство Русская земля, Русь. Равнинность страны, а главное, величина и обилие рек обусловили очертание огромной государственной области. Первоначальные основы этой области положены по великому водному пути из Северной Европы в Южную, из Балтийского моря в Черное – это путь, по выражению летописца, «от варягов к грекам». Южные реки втянули восточных славян в оживлённую внешнюю торговлю. Эта торговля стянула разбросанные одинокие дворы в сельские торговые средоточия, погосты, потом в большие торговые города с их областями.

Сибирь и Дальний Восток. На севере и северо-востоке, вдоль побережья морей Северного Ледовитого океана располагаются: Северо-Сибирская низменность, а также Яно-Индигирская и Колымская низменности. Высотные их отметки изменяются в пределах 40–50 и до 100 м. Почти половина территории России, лежащая восточнее Енисея, занята горными сооружениями, обширными и невысокими плоскогорьями и межгорными понижениями. Восточнее Енисея простирается Среднесибирское плоскогорье (в пределах плато Путорана), достигающее высоты 1701 м. С юга к плоскогорью примыкают горы Алтая (г. Белуха, 4506 м), Саян, Прибайкалья и Забайкалья, Становое нагорье. Высотные отметки достигают: 2930 м (Западный Саян); 3491 м – г. Мунку-Сардык. На юго-востоке, за горами Забайкалья – Зейско-Буреинская и Нижне-Амурская равнины, которые отделяют хребты Алданского нагорья от хребтов Сихотэ-Алиня. Крайний северо-восток большей частью горист (горы Верхоянские, Черского, Колымские, Чукотские), а крайний восток представлен гористым полуостровом Камчатка (наиболее высокий действующий вулкан – Ключевская сопка – 4750 м), Курильскими островами и островом Сахалин.

Примыкающие к горам Южной Сибири равнины имеют отчетливо выраженный наклон на север, поэтому большинство крупных рек – Обь, Иртыш, Енисей, Лена, Яна, Индигирка, Колыма – текут с юга на север. Господство северной покатости рельефа не случайно. Оно обусловлено подвижками гигантских литосферных плит. С юга на Евро-Азиатскую плиту надвигаются Африкано-Аравийская и Индостанская плиты. В зоне их контакта происходило в прошлом и происходит в настоящее время вздымание и смятие в складки осадочных слоев земной коры, образование высоких гор. По этой же причине прилегающие к ним равнины оказались наклоненными на север. Во всей зоне взаимодействия литосферных плит происходят интенсивные подвижки различных по размерам участков земной коры, которые сопровождаются разрушительными землетрясениями. Они охватывают весь южный пояс гор и прилежащие к ним участки равнин. Самые сильные и частые землетрясения происходят в районах Кавказа, Памира, Тянь-Шаня и Копетдага. Долиной Енисея Россия делится на две части – восточную и западную.

В.О. Ключевский, обращаясь не только к своим современникам, но и к грядущим пколениям, к нам, говорил: «Природа нашей страны при видимой простоте и однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко вывести из равновесия». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 83. История России, С. 20987].

«Культурная обработка природы человеком для удовлетворения его потребностей имеет свои пределы и требует известной осмотрительности: увеличивая и регулируя энергию физических сил, нельзя истощать их и выводить из равновесия, нарушая их естественное соотношение. Иначе природа станет в противоречие сама с собой и будет противодействовать видам человека, одной рукой разрушая то, что создала другой, и географические условия, сами по себе благоприятные для культуры, при неосмотрительном с ними обращении могут превратиться в помехи народному благосостоянию». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 82. История России, С. 20986].

4.2. Природно-климатические условия

Большая часть Восточно-Европейской равнины относится к той области умеренного пояса, где наблюдается постепенный переход от морского климата к континентальному. Здесь преобладают западные ветры. Влияние воздушных масс Атлантического океана ослабевает с северо-запада на юго-восток, в связи с чем, на севере и северо-западе наблюдается избыточное, в центральной полосе – достаточное и на юго-востоке – недостаточное увлажнение. Крайний север Восточно-Европейской равнины относится к субарктическому поясу с многолетнемёрзлыми горными породами и почвами. Здесь преобладают летом умеренные, а зимой арктические типы воздушных масс, со значительными сезонными колебаниями температуры воздуха. На крайнем юго-востоке равнины климат континентальный, засушливый, с большими сезонными колебаниями температуры воздуха.

На Западе более мягкий климат, дары природы там разнообразнее и их легче использовать для обеспечения жизнедеятельности человека. Восточно-Европейскую равнину природа, наоборот, наделила гораздо скупее. Природа в этом регионе чрезвычайно разнообразна и степень ее благоприятствования для жизнедеятельности человека заметно убывает по мере продвижения на север. При суровом климате и коротком лете труд земледельца даже в плодородных районах вознаграждался хуже. В России снежный покров может держаться 5–7 месяцев в году, и земля за это время не дает никаких плодов, а на Западе в одно лето можно сделать два-три сбора сена или овощей. У нас в течение 5 месяцев необходимо успеть закончить все полевые работы, что требует большого напряжения сил, а на Западе весь такой труд распределен на 8 месяцев и совершается не торопясь. Таким образом, в России много сил, физических и духовных, уходит на заботу о материальном существовании.

Господином нашей страны и полным ее хозяином в отношении климата было конечно светлое и теплое солнце, дававшее всему жизнь и движение. Но свое благодатное господство оно делило пополам с другим еще более могущественным хозяином нашей страны, которому в добавок отдавало большую часть годового времени. Имя этому другому хозяину было мороз. Это было такое существо, о котором рассказывали чудеса еще древние греки^[20].

4.3. Природный ресурсный потенциал

Наличие природных ресурсов, их количество, качество и сочетание определяют природно-ресурсный потенциал страны и являются одним из условий размещения производительных сил на ее территории. Так называемый научно-технический прогресс позволил расширить и углубить возможности использования природных ресурсов в хозяйственном обороте. По мере развития цивилизованного общества расширялась и его ресурсная база. Однако этот прагматический по своей сути научно-технический прогресс привел к созданию агрессивной системы природопользования, которая на современном этапе цивилизационного процесса ставит планетарную экосистему на грань катастрофы.

В недрах России можно обнаружить практически все элементы таблицы Менделеева. Россия имеет большие и разнообразные природные богатства, способные обеспечить необходимые объемы собственного потребления и экспорта. Устойчивость экономике России придает то обстоятельство, что в стране, по различным оценкам, сосредоточено до 25 % мировых минеральных ресурсов, открыто и разведано около 20 тыс. месторождений полезных ископаемых.

К кристаллическому фундаменту древних платформ приурочены железные руды. Значительны запасы железной руды в районе Курской магнитной аномалии, где фундамент платформы высоко приподнят и перекрыт осадочным чехлом относительно небольшой мощности, что позволяет добывать руду в карьерах. Разнообразные рудные месторождения приурочены и к Балтийскому щиту – железные, медно-никелевые, апатито-нефелиновые (используются для производства алюминия и удобрений) и многие другие. В чехле древней платформы на Восточно-Европейской равнине имеются различные полезные ископаемые осадочного происхождения. Каменный уголь добывают в бассейне Печоры. Между Волгой и Уралом, в Башкирии и Татарии, находятся значительные запасы нефти и газа. Крупные месторождения газа расположены в низовье Волги. На севере Прикаспийской низменности, в районе озер Эльтон и Баскунчак, добывают каменную (поваренную) соль. Запасы калийных и поваренных солей находятся в Предуралье, в Полесье и в Прикарпатье. Во многих районах Восточно-Европейской равнины – на Среднерусской, Приволжской, Волыно-Подольской возвышенностях разрабатываются месторождения известняков, стекольных и строительных песков, мела, гипса и других минеральных ресурсов.

В пределах Сибирской платформы к кристаллическому фундаменту приурочены разнообразные месторождения рудных полезных ископаемых. С внедрением базальтов связаны крупные месторождения медно-никелевых руд, кобальта и платины. В районе их разработки вырос крупнейший город Заполярья – Норильск. С гранитными внедрениями Алданского щита связаны запасы золота и железной руды, слюды, асбеста и ряда редких металлов. В центральной части платформы по узким разломам фундамента образовались вулканические трубки взрывов. В Якутии в ряде из них ведется промышленная добыча алмазов. В осадочном чехле Сибирской платформы находятся крупные месторождения каменного угля (Якутия). Его добыча резко возросла с постройкой Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. На юге платформы располагается Канско-Ачинское месторождение бурых углей. Во впадинах осадочного чехла находятся перспективные месторождения нефти и газа.

На территории Западно-Сибирской плиты обнаружены и разрабатываются полезные ископаемые осадочного происхождения. Фундамент платформы залегает на глубине более 6 тыс. м и пока не доступен для разработок. В северной части Западно-Сибирской плиты разрабатываются крупнейшие газовые месторождения, а в средней – нефтяные. Отсюда газ и нефть подаются по трубопроводам в ряд районов нашей страны и государств Западной и Восточной Европы.

Наиболее разнообразны по своему происхождению и составу месторождения полезных ископаемых в горах. В разрушенных складчатых структурах байкальского возраста находятся месторождения золота (Ленские прииски). В Забайкалье значительны запасы железных руд, полиметаллов, медистых песчаников, асбеста. Каледонские складчатые сооружения сочетают в себе в основном месторождения как метаморфических, так и осадочных полезных ископаемых.

Богаты разнообразными полезными ископаемыми и складчатые сооружения герцинского возраста. На Урале добывают железные и медно-никелевые руды, платину, асбест, драгоценные и полудрагоценные камни. Богатые полиметаллические руды разрабатываются на Алтае. Во впадинах среди складчатых структур герцинского возраста находятся гигантские запасы каменных углей. В отрогах Кузнецкого Алатау располагается обширный Кузнецкий каменноугольный бассейн. В областях мезозойской складчатости имеются месторождения золота на Колыме и в отрогах хребта Черского, олова и полиметаллов в горах Сихотэ-Алиня. Из всех гор кайнозойского возраста наиболее богат полезными ископаемыми Кавказ. Вследствие интенсивных разломов земной коры и излияний и внедрений магматических пород более интенсивно протекали процессы оруднения. На Кавказе добывают полиметаллы, медные, вольфрамовые, молибденовые и марганцевые руды.

Россия занимает ведущие позиции в мире по запасам большинства природных ресурсов, в том числе, по запасам природного газа, нефти, каменного угля, железной руды, ряда цветных и редких металлов, торфа, а также по запасам земельных, водных и лесных ресурсов. Страна занимает первое место в мире по размерам земельных ресурсов – около 137 млн. га и по размерам посевных площадей. Громадное национальное богатство представляют естественные растительные ресурсы. Лесопокрытая площадь России достигает 700 млн. га (больше, чем в США, Канаде, Швеции и Финляндии вместе взятых). В мировых запасах наиболее ценной хвойной древесины на долю России приходится 20 % лесного фонда мира. В ее недрах сосредоточено до 57 % от общемировых запасов углей, 37 % природного газа, 41 % железных руд, 54 % калийных солей, до 30 % фосфоритов, 11 % гидроэнергоресурсов и до 9 % ресурсов пресных вод.

ОТДЕЛ 2. Замысел и закономерности развития Евроазиатской цивилизации – России

ГЛАВА 5. Закономерности цикличной динамики цивилизованного общества

5.1. Цивилизационная динамика – исторический процесс становления и развития цивилизованного общества

Динамической называют систему, которая постоянно находится в процессе движения, количественных и качественных изменений. Она функционирует, развивается, меняя собственные черты и признаки. Динамическая система обладает сложной структурой, в ее состав входит множество подсистем и элементов, которые постоянно взаимодействуют, и между которыми складывается сложная система связей и отношений. Одной из разновидностей динамических систем является общество – социальный организм. Смена состояний общества может быть вызвана влиянием извне. Но в ее основе, и прежде всего, лежат внутренние потребности самой системы, побудительные стимулы, мотивы, движущие силы и механизмы, присущие этой системе. Общество, как открытая, динамическая система постоянно находится в движении, в ходе которого то, ускоряясь, то замедляясь, происходят качественные и количественные изменения его состояний.

Социально-культурные экономические и политические, количественные и качественные изменения в их единстве и взаимосвязи образуют сложный многоплановый институционально-организационный исторический процесс цивилизационной динамики. Темпы, масштабы и качество этих изменений могут быть разными: в истории развития человечества были времена, когда сложившийся порядок вещей не менялся в своей основе веками, однако, с течением времени темпы изменений стали возрастать. По сравнению с природными системами в человеческом обществе качественные и количественные изменения происходят значительно быстрее, что говорит о том, что общество постоянно меняется и находится в развитии. Изменения являются необходимым условием и фактором существования цивилизованного общества, в совокупности они образуют процесс, с помощью которого будущее проникает в нашу жизнь, жизнь всех и каждого. И важно посмотреть на него внимательно, не только в исторической ретроспективе, но также с позиций живущих, дышащих действующих индивидов, которые его ощущают.

Социально-культурная,политическая и экономическая – цивилизационная динамика – закономерный процесс количественных и качественных изменений, разворачивающийся в историческом времени и географическом пространстве. С точки зрения субстанциональной основы цивилизационная динамика – процесс духовно-практического освоения действительности, анализа и синтеза (дифференциации и интеграции), духовно-практического делания. Это трансцендентно-имманентный процесс, совершающийся в единстве инволюции и эволюции, организации и самоорганизации.

С точки зрения сущности и смысла этого процесса, цивилизационная динамика – институционально-организационный процесс благосозидания, т. е. процесс создания и использования ценностей и благ для достижения благополучия и благоденствия. Это процесс, в ходе которого раскрывается замысел, духовно-культурная генетическая программа цивилизованного общества. Цивилизационная динамика осуществляется в единстве церковно-религиозной, социально-культурной, политической и экономической динамики.

Цивилизованное общество есть живой исторически развивающийся организм, проходящий определенные, закономерные стадии становления и развития. Цивилизационная динамика осуществляется в единстве прогресса и регресса, эволюции и инволюции, развития и упадка (деградации). Цивилизованное общество может пройти свой исторический путь, реализовать замысел, свою социально-культурную генетическую программу в том случае, если определяющей тенденцией его динамики выступает процесс развития. Развитие – закономерный, необратимый, направленный процесс количественных и качественных изменений, в ходе которого происходит совершенствование развивающегося организма.

По определению В. Соловьева развитие есть такой ряд имманентных изменений органического существа, который идет от известного начала и направляется к известной определенной цели: таково развитие всякого организма бесконечное же развитие есть просто бессмыслица, contradiction in adjeto^[21].

Ряд изменений без известной исходной точки и продолжающийся без конца, не имея никакой определенной цели, не есть развитие, ибо каждый член такого ряда, за отсутствием общего начала, определяющего его относительное значение, не мог бы быть определенным моментом развития. А оставался бы только безразличным изменением.

Процесс развития идет не только по пути количественного роста, но и качественного совершенствования, роста качественного достоинства, как отдельных элементов, так и системы в целом. Рост качественного достоинства элементов и системы в целом происходит за счет роста ее организованности и упорядоченности. Развитие есть процесс накопления, капитализации полезных свойств и качеств. Каждая высшая форма получается из низшей через прибавление некоторой новой ценности. Каждый высший вид, хотя бы в конспективной форме, заключает в себе всю эволюционную цепь предшествующих видов. Эволюция вечно идет вперед, но при этом ничего не утрачивается.

Содержание закона развития В.С. Соловьев раскрывается в следующей формуле, которая отражает единство и взаимосвязь трех необходимых моментов всякого развития, а именно: первичное состояние, от которого оно начинается; другое состояние есть его цель, и ряд промежуточных состояний, как переход или посредство; ибо если бы не было последовательного и постепенного перехода от первого к последнему, то они сливались бы в одно, и мы не имели бы никакого развития, а только одно безразличное состояние^[22].

Общий закон развития формулируется В.С. Соловьевым следующим образом. В первом моменте развития доминирует принцип единства, ему принадлежит «исключительная актуальность» все образующие организм элементы находятся в подавленном состоянии. Во втором моменте, напротив эта актуальность переходит на сторону отдельных членов. И сам прежний элемент единства является лишь как один из многих членов. Связующее же единство всех частей во втором моменте является лишь как отвлеченная сила или общий закон, который получает живую действительность и становится конкретной целостностью в третьем моменте^[23].

Первоначальное состояние организма, или его зародыш, по своим составляющим есть потенциально уже целый организм. Первое состояние есть нерасчлененное генетическое единство, здесь связи членов организма, их взаимообусловленное положение еще не выявлены, актуально не утверждены. Первое состояние есть смешение, или внешнее единство; здесь члены организма связаны между собой чисто внешним образом. В третьем, совершенном состоянии, все элементы и части связаны между собой внутренне и свободно по особенности своего собственного назначения, поддерживают и восполняют друг друга в силу своей внутренней солидарности. Если в первоначальном, или зародышевом, состоянии составные формы и элементы организма еще не имеют своего строго определенного места и назначения, другими словами, они смешаны, индифферентны; их различие представляется не выразившимся, скрытым, существующими только потенциально, они не выделились, не проявили своей особенности, не обособились. В противоположность этому в развитом организме составные элементы и формы расположены таким образом, что каждый из них имеет свое определенное место и назначение. Но это предполагает их предшествовавшее выделение или обособление, ибо они не могли бы войти во внутреннее свободное единство как самостоятельные члены организма, если бы прежде не получили эту самостоятельность через обособление при выделении, что составляет второй главный момент развития. Таким образом, развитие должно состоять собственно в выделении или обособлении образующих форм и элементов организма ввиду их нового, уже вполне органического соединения^[24].

Цивилизационная динамика есть исторический процесс духовно-практического освоения действительности многими поколениями людей, связанными между собой не только и не столько узами родства, но более всего духовно-культурной преемственности. Цивилизационная динамика – это процесс движения из настоящего в будущее, опираясь на опыт прошлого. По мере того как происходит перемещение из настоящего в будущее настоящее превращается в прошлое. Человек устремлен в будущее, однако прошлое имеет значимость, так как, теряя свое прошлое, человек теряет самого себя, теряется связь и преемственность поколений. Прошлое рождает настоящее, настоящее готовит будущее, не «заглядывая» в которое невозможно во всей полноте осмыслить не только настоящее, но и прошлое.

Н.М. Карамзин отмечал: «Настоящее бывает следствием прошедшего. Чтобы судить о первом, надлежит вспомнить последнее; одно другим, так сказать, дополняется и в связи представляется мыслям яснее»^[25].

Каждая конкретно-историческая цивилизация создаваемая людьми имеет свое начало, подъем, расцвет, упадок и конец. Что остается после ухода цивилизации с исторической сцены, какой вклад она внесла в мировую историю. То, что совершено, пройдет, но не сгинет, не погибнет, не исчезнет без следа, поскольку оставлен след в памяти Вечности. Останется то, что начертано на скрижалях вечной памяти, то, что запечатлено в Книге Жизни. День седьмой – это созерцание дел и свершений – это и есть история Вселенной во всех ее частях и аспектах.

История – это созерцание дел и свершений в «день седьмой». «Так совершены небо и земля и все воинство их. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал. Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо» (Быт 2:1–4).

История – это видение и ведение, созерцание «в день седьмой» того, что сделано, достигнуто, совершено. Того, что родилось, расцвело и угасло, но не исчезло, не сгинуло. Того, что имеет ценность не только для прошлого, настоящего, но и для будущего. Того, что продолжает жить и работать в качестве человеческого наследственного опыта, знания, воспринимаемого последующими поколениями от предшествующих.

Опыт, накопленный цивилизациями прошлого: Египетской, Греко-Римской, Древнееврейской, Византийской живет и действует в современных цивилизациях – Евроазиатской и Евро-атлантической.

5.2. Закономерности цикличной цивилизационной динамики

Цивилизационная динамика доступна для наблюдателя в потоке внешних событий, явлений и процессов, но ее подлинный смысл раскрывается в неповторимой гармонии ритмов, созвучий, интонаций, своеобразии стилей, характерных для различных народов и определенных исторических эпох, как целостных относительно завершенных периодов истории. Смысл и назначение цивилизационной динамики познаются через восприятие ритмов, пульсаций, вибраций жизни, улавливание биения ее пульса, ритма дыхания.

Линейный характер эволюции сложных систем, к которому привыкла классическая наука, является не общим правилом, а, одним из аспектов развития большинства таких систем, который носит нелинейный характер. А это значит, что для сложных систем всегда существует несколько возможных путей эволюции. Развитие осуществляется через выбор одной из нескольких разрешенных возможностей дальнейшей эволюции в точке бифуркации.

Процесс жизнедеятельности организмов различной природы (биологических, социальных и др.) имеет форму кругооборота. Прямолинейное движение совершенно ошибочно почитается за основной вид движения. Элементарной формой движения является вихревое движение, а основным способом движения является пульсация. Живые организмы есть пульсирующие вихри – осцилляторы, порождающие колебания и волновые процессы Пульсации, вибрации, колебания, волны – именно они составляют основную форму и способ движения живого.

Закономерностью функционирования и развития организмов различной природы, в том числе и социальных организмов, является их цикличность. Исходным пунктом раскрытия сущности циклической динамики выступает положение о том, что цикличность является всеобщей формой движения (функционирования и развития) в природе и обществе. Цикличность – всеобщее, универсальное свойство бытия и сознания, всеобщий закон инволюции и эволюции в природе и обществе. Циклическая динамика основывается не на внешних, а на внутренних источниках и стимулах, она есть форма процессов организации и самоорганизации систем и организмов различной природы.

Закон цикличности цивилизационной динамики. Цивилизационная динамика в целом и, раскрывающий ее сущность, институционально-организационный процесс имеют волновой, нелинейный, циклический характер. Закон цикличности является всеобщим фундаментальным законом природы и общества. Циклический механизм цивилизационной динамики основывается на принципах пульсации, смены-чередования и доминирования-рецессии.

Термин «цикл» употребляется в различных научных дисциплинах для обозначения такой последовательности событий, которая постоянно повторяется, но не обязательно в одинаковой степени, или за совершенно одинаковый отрезок времени. Цикл – совокупность взаимосвязанных процессов, явлений, форм, образующих стройную систему, законченный круг функционирования и развития чего-либо, и является выражением идеи единства, некоего единого начала, характерного для данного вида периодически повторяющихся состояний и процессов.

Цикл – закономерная последовательность периодически повторяющихся, сменяющих друг друга и чередующихся процессов, явлений и событий. Цикл представляет собой процесс взаимодействия противоположных по своей направленности процессов, тенденций, действий, сил, таких, например, как интеграция и дифференциация, сотрудничество и конкуренция, организация и самоорганизация, эволюция и инволюция. Их взаимодействие основано на законе смены-чередования и принципе доминирования-рецессии (подчинения).

Общественная жизнедеятельность людей пронизана множеством волновых, колебательных и циклических процессов – экономических, политических, культурных, при-родно-климатических и т. д. и т. п. Что касается всей совокупности философских, общественных и гуманитарных наук, то они уже дали на протяжении XX века значительное число научных работ, посвященных ритмам, циклам и периодическим колебаниям в изобразительном искусстве и философии, этике и праве, экономике, политике, религии и других социально-культурных процессах. Но, не смотря на, масштаб проделанной научной работы она далека от своего завершения. Каждый новый шаг в постижении смысла общественной жизнедеятельности человека, смысла и назначения истории человечества, механизмов общественного развития с неизбежностью будет давать нам новые примеры циклической динамики и виды циклов.

Мы можем различать множество качественно своеобразных циклов, и это становится возможным потому, что каждый вид циклов выражает некую идею единства, пронизывающую все его фазы и периоды. Иначе можно сказать, что каждый вид циклов реализует некую генетическую программу. Вместе с появлением какого-либо явления рождается программа его существования, которая и определяет вид и существенное своеобразие связанного с этим явлением вида циклической динамики.

Концепция институционально-организационных циклов заключается в следующих положениях. Институционально-организационные циклы определяют смысл и логику, формируют механизм цивилизационной динамки.

Закономерностью цивилизационной динамки является то, что этот процесс структурируется на основе системы институционально-организационных циклов. Это синтетические циклы, отражающие основополагающие тенденции исторического развития конкретно-исторических цивилизаций. Институционально-организационные циклы представляют собой способ взаимодействия и форму синхронизации цикличной пульсации различных подсистем общества: циклов жизни человека, семьи, нации, экономических, социальных и политических процессов и отношений, научных, художественных, идеологических школ и учений. Все эти подсистемы единого общественного организма могут функционировать только вместе, этим определяется то, что ритмы их жизненных циклов синхронизируются (хотя длительность и интенсивность циклов каждого из них может различаться). Кризисы, перевороты в динамике каждой из подсистем резонируют, углубляя общий процесс и уровень изменчивости в целом по обществу, стране, сообществу наций, человечеству.

Институционально-организационные циклы – это синтетические циклы, отражающие основополагающие тенденции исторического развития тех или иных стран их сообществ и цивилизаций. Институционально-организационные циклы представляют собой способ взаимодействия и форму синхронизации цикличной пульсации различных подсистем общества: циклов жизни человека, семьи, этноса, нации, экономических, социальных и политических процессов и отношений, научных, художественных, идеологических школ и учений. Все эти подсистемы единого общественного организма могут функционировать только вместе, этим определяется то, что ритмы их жизненных циклов синхронизируются (хотя длительность и интенсивность циклов каждого из них может различаться). Кризисы, перевороты в динамике каждой из подсистем резонируют, углубляя общий процесс и уровень изменчивости в целом по обществу, стране, сообществу наций, человечеству.

Значимость институционально-организационных циклов определяется тем, что они обеспечивают развертывание генетической программы цивилизованного общества, реализацию наследственного кода, проявление и раскрытие заложенных в генотипе разнообразных признаков и свойств. На основе развертывания генетической программы формируются духовно-религиозная, экономическая и политическая системы общества, определенный социально-экономический порядок, тот или иной политический режим.

В роли идеально-практического организующего начала общественной жизнедеятельности людей выступают институты и институции. Интегрирующее, организующее воздействие на процесс цивилизационной динамики осуществляется посредством институтов – идеальных моделей, и институций – норм, правил. Институт можно интерпретировать, как программу совместных действий определенного сообщества людей. Институт как идеальная модель организации соединяется с конкретной социальной общностью, структурирует ее, на этой основе происходит формирование иерархической организационной структуры, обеспечивающей единство всех аспектов организации, как формы конкретно-спекулятивного синтеза. Формирование социальных общностей осуществляется путем двух антонимично сопряженных процессов: с одной стороны, на основе периферических факторов и взаимодействий индивидов между собой и средой обитания. С другой стороны, на основе выявления синтетической идеи единства членов сообщества, их духовного родства, все большего и большего внедрения в физическое множество идеального начала – общих целей и интересов. Процессы организации и самоорганизации, выстраивания иерархической организационной структуры общества, идущие под влиянием идей, принципов, правил, принимают форму институциализации.

В совокупность институционально-организационных циклов цивилизационной динамики входят следующие их виды.

Жизненный цикл становления и развития исторически определенного цивилизованного общества – характеризует закономерности становления и развития конкретно-исторического цивилизованного общества от его зарождения до гибели.

Совокупность глобальных институционально-организационных циклов. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития церковной организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития политической организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития техноэкономической организации, глобальный институционально-организационный цикл становления и развития культурной организации цивилизованного общества.

Историческую динамику цивилизованного общества определяют долгосрочные волны, имеющие форму долгосрочного институционально-организационного цикла цивилизационной динамики.

ГЛАВА 6. Концепция жизненного цикла становления и развития цивилизованного общества

6.1. Определение понятия жизненного цикла становления и развития цивилизованного общества

Появление нового народа на арене мира есть начало становления в предстоянии новых устремлений и сочетаний вибраций вселенской пластичности. Когда этот процесс естественно заканчивается или народ утрачивает связь со своей пластической первоосновой, то наступает его увядание и смерть. Юность, молодость, зрелость, старость и дряхлость народов и определяются соотношением их актуальных творчески-выразительных способностей к проходящему в глубине их природы пластическому потоку жизни^[26].

Исследователи культурно-исторических типов и цивилизаций Дж. Вико, Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, Питирим Сорокин и А. Тойнби указывали на то, что все цивилизации проходят один и тот же органический цикл: они рождаются, развиваются, и, в конечном счете, распадаются и гибнут. На основании изучения современного состояния цивилизации у разных народов, а также ее предшествовавшего развития, насколько можно его проследить, делаются попытки установить некую последовательность культурных, политических и экономических состояний, или ступеней цивилизации. Эти ступени сменяются большею частью в одной и той же последовательности, и их можно считать более или менее типическими, и они определяют филогенез – исторический процесс становления и развития исторически определенной цивилизации.

Все сущее, считал Н.Я. Данилевский, развивается по единому закону – закону зарождения, расцвета и увядания. Каждая более или менее целостная система любого уровня сложности есть замкнутый мир, живущий и умирающий в меру отпущенных ему внутренних сил и возможностей. В результате исчерпания внутреннего потенциала восходящее развитие формы сменяется нисходящей динамикой, и она деградирует. Подобный процесс и приводит, по мнению Н.Я. Данилевскому, к вымиранию определенных видов растений и животных. По аналогии с природой, в которой каждому виду, из всего их многообразия, отведены свое место, и роль во времени и пространстве, структурируются и развиваются общественные организмы. Историю можно считать процессом, в ходе которого существует множество самобытных, эквивалентных по своей ценности больших и малых культур, которые или сосуществуют одна наряду с другими, либо, чередуясь, сменяют одна другую.

Дж. Вико говорит о том, что история развивается качественно, и настоящее человеческого общества отличается от прошлого, как желудь отличается от дуба, как ребенок отличается от взрослого. Но в то же время – это движение обладает единообразным постоянством во всех многочисленных обычаях наций, т. е. исторический процесс имеет характер круговорота. Эту идею Дж. Вико развивает в своей концепции «возвращения вещей человеческих». В своем поступательном движении мир наций достигает апогея, затем постепенно приходит в упадок и умирает, чтобы начать свое движение с самого начала.

В соответствии с характером движения Дж. Вико выделяет три века истории – век богов, век героев и век людей – периодически повторяющихся эпох (стадий) человеческого развития. Трем векам – божественному, героическому и человеческому – соответствуют три вида нравов, три вида правления, три вида права, три вида суда, три вида языков и т. п. Например, веку богов соответствуют нравы окрашенные благочестием и религией, героические нравы – гневливые и щепетильные, человеческие – услужливые, руководимые чувством гражданского долга. Первое право было божественным – люди думали, что всеми управляет Бог, второе право было – героическим – это право силы, не сдержанной религией, человеческое право продиктовано развитым человеческим умом. Каждая эпоха в учении Дж. Вико обладает индивидуальным характером, и целостностью – все ее части и формы взаимосвязаны и взаимообусловлены^[27]. Каждый цикл, по мнению Дж. Вико, заканчивается общим кризисом и распадом данного общества. Смена эпох осуществляется в силу общественных переворотов, борьбы между отцами семейств и домочадцами – в патриархальной общине, позднее – борьбы феодалов и простолюдинов.

В различной по своей направленности и отраслевой принадлежности литературе обсуждается проблема существования длительных исторических периодов продолжительностью примерно 2000–3000 лет. За периоды такой длительности многие исторические цивилизации проходили свой жизненный путь от рождения до смерти, и уходили с исторической сцены. Например, Древняя Египетская цивилизация прошла два относительно завершенных, периода такой продолжительности.

Цивилизованное общество представляет собой целостный исторически развивающийся организм, становление и развитие которого происходит в соответствии с определенными закономерностями. Импульсы цивилизационной динамики распространяются волнообразно, циклически, приводя к возникновению одних и умиранию других цивилизаций, перемещению центра активности из одного региона мира в другой. Мировая история раскрывает перед нашим взором целый ряд эпох и цивилизаций, живших каждая своей собственной жизнью, своими собственными целями и устремлениями. Эти цивилизации представляют собой особые миры – социально-культурные галактики, которые бесконечно отличаются друг от друга. Каждая из цивилизаций прошлого и настоящего имеет свой особый жизненный путь, свои стремления и достижения, особую неповторимую красоту, управляется ритмом своей собственной гармонии. Живя в своем собственном мире, человек, этнос или нация доходили, наконец, до конца, дочитывали раскрытую перед ними страницу Вечности. Построенный мир делался столь близким им, они с ним так сживались, так проникались его веянием и настроениями, что, в конце концов, они становились нераздельными. Цели переставали быть целями, будучи достигнуты, они превращались в самое существо искателей. Созданный мир растворялся в его творцах, они поглощали его. Не стало мира, не стало и цели, а потому наставал миг, когда дочитанная страница перевертывалась, и открывалось новое поле для созидательной деятельности. Взамен прежних – появлялись новые цели, создавались новые миры. Символом этого устраиваемого человеком рукотворного мира служит Вавилонская башня – по мере ее постройки, человек постепенно возвышается, но настает миг, когда последний камень обретает свое место и Волей Высшего Судии эта башня разрушается и обращается в прах. Человек падает, но скоро убеждается, что он в этом падении лишь все укрепил в себе самом, и не потерял ничего. И вот, собравшись с силой, он начинает строить новую башню, начинается новая эра его долгой жизни^[28].

Циклично-генетическая динамика в области социальных и политических отношении, в развитии государства и права насчитывает более пяти тысяч лет. Она не могла появиться раньше, чем возникли сами объекты цикличной динамики: социальное расслоение людей, политические отношения между большими их группами, органы государственной власти, формирующие и поддерживающие нормы права, объявляющие и ведущие войны. Однако именно этот вид циклов стал первым объектом изучения при формировании науки об обществе. В «Государстве» Платона описана цикличная динамика политических отношений и смены форм власти. Аристотель изучил формы известных ему государственных образований (полисов) и сделал вывод о цикличности в смене форм власти (понимая, правда, под циклом скорее замкнутый круг, чем спираль).

Ядро каждого вида цикличности образует некая генетическая программа (наследственный инвариант), которая актуализируется в форме традиций, и которая действует, пока существует определенный вид циклической динамики и порождающие его факторы и явления. Генетическая форма связи раскрывает внутренний механизм, пружины цикличной динамики, взаимодействие наследственности и изменчивости в ритме цикличного развития. Генетическая передача наследственного инварианта и его изменчивость выступает закономерностью циклической динамики. Цикличность является закономерностью генетических процессов: через различные фазы циклов развертывается наследственный инвариант.

Социогенетика – наименее разработанная часть циклично-генетической парадигмы (хотя в последние годы появился цикл работ А.И. Субетто по этой проблеме). Предметом социогенетики являются закономерности и механизмы наследственности, изменчивости и отбора в обществе как целостной системе и в его подсистемах на разных этапах исторического развития. Без наследственного механизма общество не могло бы воспроизводиться, сохраняя и развивая свою сущность и адаптируясь к меняющейся внешней среде, органически сочетаясь с механизмами наследственной изменчивости и отбора.

Жизненный цикл становления и развития цивилизованного общества – процесс закономерных изменений его состояний с определенной последовательностью в течение определённого периода времени. Жизненный цикл представляет собой период жизнедеятельности исторически определенного общества – филогенез конкретно-исторической цивилизации. Это цикл, который охватывает жизненный путь общественного организма от зарождения до гибели, – интервал исторического времени продолжительностью примерно 2000–3000 лет. Он представляет собой целостный период, завершенный этап развития человеческих обществ, и создавших их этносов, от момента зарождения до их упадка, разрушения и гибели. В течение этого периода происходит рождение цивилизации, прохождение ею жизненного пути через становление, развитие, достижение неких вершин, и, в конечном счете, упадка, за которым может следовать либо гибель цивилизации, либо ее трансформация и вхождение на новый виток социальной динамики – наступление нового жизненного цикла.

6.2. Библия – носитель социально-культурной генетической программы цивилизованного общества

Библия – Книга Книг. Ключевым звеном наследственной культурно-генетической программы христианских цивилизаций – Евро-атлантической и Евроазиатской – России, выступает Библия в единстве Ветхого и Нового Завета. Библия – (греч. книги), сборник Священных книг христианства, включающий в себя основной канон иудаизма Танах – Пятикнижие Моисея, иудейские писания, и собственно христианские писания – Евангелия. Согласно имеющимся данным, древнейшие тексты Библии написаны в XIII веке до н. э., формирование же библейского канона (то есть отбор наиболее авторитетных писаний) происходило с IV в. до н. э. по IV в. н. э. и было в общих чертах завершено на Лаодикийском соборе (364 год). Структурирование Библии происходило также постепенно. В XIII веке тексты книг были разбиты на главы, а в XVI веке тексты глав подразделили на отдельные стихи, что позволило окончательно ликвидировать мелкие разночтения. Наиболее полный библейский канон, принятый у католиков и православных, содержит 77 книг, традиционно подразделяемых на Ветхий и Новый Завет. Первый содержит вероучение и историю иудаизма. Второй повествует о жизни и учении Иисуса Христа, в него входят: четыре Евангелия, Деяния святых Апостолов, Послания Апостолов и Откровение святого Иоанна Богослова.

Библия имеет многоплановую, многогранную ценность. Библию можно назвать учебником истории всех времен и народов. Бог открылся боговдохновенным пророкам не только и не столько в законах природы, сколько в событиях и законах человеческой истории. Именно в ней действует Божественный Промысел, в ней открывается Его воля. История есть необратимый поток, устремленный к высшей Цели. С самого начала Ветхий Завет, и Новый Завет обращены к Грядущему. Библия воспринимает историю как путь, как становление, как постепенное свершение Домостроительства Божия. Библия – это учебник истории Древней еврейской цивилизации, истории создания цивилизационного проекта народом израилевым. Но это не только и не столько учебник истории еврейского народа – это учебник Всемирной истории, вобравший опыт и знания многих времен и народов. Библия сохраняет и передает от поколения к поколению знания и опыт созидания различных цивилизационных проектов. В ней не всегда явно, а чаще иносказательно, метафорически представлены принципы, закономерности и механизмы цивилизационной – социально-культурной, политической и экономической динамики.

Поэма о сотворении мира. На первые главы Книги Бытия нельзя смотреть, как на мифологический текст – ведь для периода ее создания мифологические тексты были уже не характерны. Вместе с тем, едва ли можно смотреть на них и как на древнейший вариант естественной истории – время для таких произведений ещё не наступило. Чаще всего о начале мира авторы этой эпохи рассказывали в форме, так называемых, космогонических поэм, то есть поэм, повествующих о начале мироздания и о его поэтапном становлении и развитии. Такого рода поэмы были широко распространены в древности повсеместно на Ближнем Востоке, они были известны и в Египте, и в Вавилонии, и в Греции, их появление было связано с кризисом традиционных религиозных представлений, и стало началом становления философии, прежде всего, в Греции. По структуре и тематике первая глава Книги Бытия и представляет собой космогоническую поэму, и даже образный язык её очень напоминает язык, свойственный этому жанру у соседних народов.

Смысл космогонической поэмы состоит в том, что мироздание есть великая книга Божественного Откровения, и Космос явлен как естественное свидетельство Бога о Самом Себе. Созерцая этот мир, мы можем опосредствованно, но реально ощущать в нем Божественное присутствие. По разумности устроения мира естественно судить о разумности его Творца, а факт существования жизни объяснять тем, что Бог есть Источник Жизни. Так как творение есть сущность, а вовсе не какой-то призрак или мираж, возникает ощущение, что его смысл – в нем самом, ибо даже Бог любит этот мир, то есть считает его реальностью, которая стоит лицом к лицу с Ним Самим.

Конечно, и в космогонической поэзии некоторых других народов, например, египтян или вавилонян, присутствуют божества, организующие хаос, и, как правило, вступающие в борьбу с другими богами, им противостоящими и выступающими на стороне сил хаоса. Но ни одно из них не является ни единым, ни даже единственным. В библейской поэме хаос вовсе не рассматривается как изначальное состояние мироздания. Упоминаемые в Книге Бытия 1:1 «небо и землю» можно интерпретировать по-разному, но, во всяком случае, речь вовсе не идёт о хаосе, он появляется в мире уже после его сотворения, причём его границы отнюдь не совпадают с границами мироздания. И, наконец, нельзя не обратить внимания на то, что библеисты называют антропоцентризмом, т. е. на тот факт, что главным событием поэмы является сотворение человека.

Во всех такого рода поэмах мир переживает несколько этапов становления, как космоса, т. е. как стройного, упорядоченного целого. Становление мироздания, по логике авторов древних космогоний, происходит в ходе некоего диалектического процесса, связанного, прежде всего, с обретением миром в целом структуры. При этом отдельные его части обретают вполне определённые свойства, позволяющие им быть элементами этой структуры. Причём, по логике авторов древних космогоний, космосу всегда предшествует хаос, представляющий собой нечто неопределённое, как в отношении структуры, так и в отношении качества элементов, из которых он состоит. Структурирование мироздания у древних авторов обычно связывалось с выделением первичных противоположностей – диалектических пар, таких, как свет и тьма, небо и земля, день и ночь, вода и суша, верх и низ, мужское и женское. Все эти элементы присутствуют и в библейской поэме о сотворении мира, но есть существенные отличия. Прежде всего, при всех параллелях с литературой определенных народов, библейская поэма есть, прежде всего, поэма именно о сотворении мира, а не о его происхождении.

Библейский шестоднев – есть актуальное раскрытие и утверждение Истины, есть процесс творческого воплощения Божественной Истины в мироздании. Истина есть и цель, и средство, и движущая сила творческого процесса, фундамент, субстанция мироздания. Библейский шестоднев – это, преимущественно, не временное понятие, а ви́дение процесса развертывания и структурирования творческой энергии Всевышнего. Библейскую поэму о шести днях творения можно интерпретировать как аллегорическое изложение алгоритма развертывания системы Принципов, на которых основывается Мироздание, как ви́дение механизм протекания организационного процесса во Вселенной и установления в ней Порядка. Доктрина шестоднева раскрывает переход Божественного начала из потенциального нирванического состояния к актуальному творческому процессу. Сия доктрина выражает отдельные этапы последовательного хода Самоутверждения Единой Действительности, она есть целостная космогония, замкнутое и законченное учение о Божественном Творчестве, целиком лежащем в области Духа. Библейское повествование о шести днях творения – это, по сути, раскрытие в виде притчи системы основополагающих Принципов и законов Горнего Мира, которые утверждают и определяют внутреннюю сущность законов Дольнего мира и его аспектов: природы, человека и общества. Его можно интерпретировать как алгоритм развертывания системы принципов, на которых основывается Мироздание.

От Древнеегипетской цивилизации наследственная генетическая информация передана различными способами и в разных видах, среди которых ключевую роль играет система Арканов Таро. К сожалению, правда и смысл этой системы вéдения и ви́дения Мира были карикатурно извращены последующими поколениями людей: Большие и малые Арканы Таро были превращены в игральные карты, и карты для гадания. Но все же свет этого знания нельзя погасить окончательно чему свидетельством служит книга русского провиденциального философа-эзотерика Владимира Алексеевича Шмакова: «Священная книга Тота. Великие Арканы Таро». В этом и других своих трудах он проникает в высший Промысел Провидения, предусмотренный Божественный план спасения человека, который проявляется в исторических событиях, и осуществление которого составляет смысл и назначение истории человечества.

6.3. Структура жизненного цикла: шесть эпох – «шесть дней» жизненного цикла цивилизационной динамики

Законом циклической цивилизационной динамки является структурированность этого процесса, а это означает то, что существуют отчетливые этапы (стадии), через которые проходит цивилизованное общество на своем жизненном пути. Ряд последовательных переходов от одного этапа (стадии) к другому являются закономерным и предсказуемым, а не случайным. Цикл проходит несколько сменяющих друг друга и периодически повторяющихся стадий и фаз. Периодически повторяющиеся фазы цикла аналогичны, но не тождественны, они имеют как черты сходства, так и черты различия. Но все же при всех наблюдаемых различиях они генетически взаимосвязаны и выражают единую сущность.

Структура жизненного цикла цивилизационной динамики определяется совокупностью и последовательностью эпох становления и развития цивилизованного общества. Первоначально формируется замысел, идея цикла, культурно-генетическая программа цивилизационной динамики, далее она реализуется и актуализируется на различных стадиях жизненного цикла в ходе институционально-организационного процесса и формирования иерархи власти и управления.

В духовно-религиозной сфере формируется церковная иерархия духовной власти, на следующем этапе в политической сфере происходит формирование иерархии публичной политической власти и государства, на следующем этапе формируется система экономической власти – собственности и капитала. В ходе жизненного цикла сначала происходит отделение светского общества вообще от общества церковного, затем – распад самого светского общества на политическую и экономическую сферы общественной жизнедеятельности. Таким образом, появляются основные сферы общественной жизнедеятельности, происходит их институционально-организационное оформление, и каждая из этих сфер стремится к верховному господству, к тому, чтобы подчинить себе остальные. Заключительная стадия цикла характеризуется институционально-организационным синтезом этих сфер и формированием общества интеграционного типа. Этот процесс осуществляется в соответствии с общей формулой эволюции на основе смены-чередования процессов системной дифференциации, и системной интеграции.

Эта общая формула раскрывает сущность процесса социально-культурной динамики Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций, и дает понимание существа качественных изменений в социальной, экономической и политической системах. Сравнительный анализ процессов становления и развития Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций показывает наличие как общих, так и особенных черт, характеризующих каждую стадию эволюции этих цивилизаций.

Структура жизненного цикла раскрывает логику и закономерности цивилизационного процесса, протекающего в единстве социально-культурной, политической и экономической динамики цивилизованного общества. Структуру жизненного цикла определяет последовательность его эпох и фаз.

Эпохи жизненного цикла. Жизненный цикл, характеризующий процесс исторической динамики цивилизованного общества, имеет шесть структурных звеньев – эпох (стадий) становления и развития этого общества (см. Схему 1). Первая эпоха – осевое время («день первый») – времена рождения смыслов, генезиса социально-культурной генетической программы, этот период стоит особняком, и не составляет самостоятельной исторической эпохи. Далее следуют пять исторических периодов, стадий становления и развития, каждая из которых представляет собой целую историческую эпоху в жизнедеятельности конкретного цивилизованного общества.

Эпохи жизненного цикла цивилизационной динамики. Эпоха рождения и становления институционально-организационных основ цивилизованного общества («день второй»). Эпоха теократической церковной цивилизация («день третий»): доминирующим фактором цивилизационной динамики выступает институционально-организационное оформление церкви, церковной иерархии и духовно-религиозной общины. Формируется иерархия служения, духовной власти. Эпоха политической цивилизации («день четвертый»): доминирующим фактором выступает институционально-организационное оформление государства, как публично-правовой корпоративной структуры, создаваемой по территориальному принципу, и гражданского общества. Формируется иерархия государственной власти и управления, государственной службы. Эпоха экономической технократической цивилизации («день пятый»): доминирующим фактором выступает институционально-организационное оформление национальной экономической системы в единстве корпоративной и частнопредпринимательской рыночной экономики. Формируется иерархия работ и услуг, иерархия собственности, богатства и капитала, финансовая олигархия. Эпоха социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации («день шестой»): на этой стадии цикла на основе процессов духовно-практического и институционально-организационного синтеза может осуществляться интеграция институционально оформленных иерархий в единый, целостный социально-культурный, политико-экономический организм, возможно становление и развитие интегрального (целостного) солидарного нравственно и экологически ответственного общества. Его принципами могут выступать – соборность, державность, корпоративизм. День седьмой есть погружение в вечность. Возникает дилемма: благие дела и свершения записываются на скрижалях Книги жизни. Злые дела предаются забвению, смываются водами реки забвения – кануть в Лету. День седьмой – созерцание благих дел и свершений за шесть дней творения. «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, иосвятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт 2: 2–3).

В каждую эпоху жизненного цикла формируется качественно своеобразный исторически определенный тип общества – социальный организм, характеризующийся особым политическим и экономическим устройством, системой экономических, политических и социально-культурных институтов, институций и отношений, организацией культурной жизни, системой ценностей. В каждую эпоху жизненного цикла, представляющую исторически закономерный этап социально-культурной динамики, формируется целостная социально-культурная система общественного бытия, сознания и жизнедеятельности, которая характеризуется некими константами, универсалиями, общими для всех представителей данной социально-культурной целостности. Эта исторически приходящая общность существует независимо от того осознается она или нет субъектами, живущими в данном историческом периоде цивилизационной динамики. Общественный организм, формирующийся на той или иной ступени исторического процесса, является конкретно-исторической формой раскрытия идеи единства, и проявлением органической целостности социальной жизнедеятельности людей. Переход от одной эпохи жизненного цикла к другой сопровождается глубокой институционально-организационной трансформацией, преобразованием всех сфер общественной жизнедеятельности. Трансформационные процессы в переломные периоды носят революционный характер, и сопровождается социальными, политическими и экономическими потрясениями, конфликтами, революциями и войнами.

Структура эпохи жизненного цикла. Каждая эпоха жизненного цикла структурно подразделяется на четыре фазы (см. Схему 1), представляющие собой этапы (стадии) процесса становления и развития эпохи жизненного цикла: две основные и две вспомогательные, которые чередуясь, приходят на смену друг другу. Две основные фазы (указаны на Схеме 1) – это фаза рождения, становления и роста институциональных и ценностных основ эпохи (фаза системной дифференциации-интеграции), и фаза развития, зрелости и трансформации институциональных и ценностных основ данной эпохи жизненного цикла (фаза системной интегра-циидифференциации). Вспомогательные фазы – фазы неустойчивой динамики и неопределенности являются периодами перехода от одной основной фазы к другой и от одной эпохи жизненного цикла к другой (на Схеме 1 не указаны). Фазы жизненного цикла любой общественной системы одновременно являются этапами зарождения, развертывания, функционирования и отмирания присущего ей наследственного инварианта (социального генотипа).

Каждая эпоха жизненного цикла начинается с фазы неустойчивой динамики и неопределенности, отражающей зарождение трансформационных процессов, обеспечивающих вхождение в новую эпоху жизненного цикла. В этот период происходит хаотизация социальных процессов, поскольку одни институциональные формы разрушаются и отмирают, а им на смену идут новые, пока еще не окрепшие, институциональные формы. В фазе зарождения формируется и оформляется эмбрион будущей системы, содержащий в себе все зачатки будущей системы.

Далее следует фаза рождения, становления и роста институционально-организационных и ценностных основ данной эпохи. В этой фазе происходит становление и развитие новой институциональной системы, становление системы ценностей. Вместе с тем происходит демонтаж и разрушение прежней институциональной системы. В этот период доминирует сетевой социальный порядок. процессы самоорганизации и самоуправления. Одновременно происходит приспособительная модификация социального организма, связанная с его взаимодействием со средой обитания и адаптацией к требованиям занимаемой им «экологической ниши».

На смену приходит фаза неустойчивой динамики и неопределенности, отражающая фазовый переход от одной основной фазы цикла к другой. И снова происходит усиление процессов социальной хаотизации.

Завершается историческая эпоха фазой развития, зрелости и трансформации. Этой фазе присуще равновесное, полноценное функционирование утвердившейся институционально-организационной системы, раскрытие всех заложенных в ее генотипе признаков и свойств. В этот период цивилизационной динамики доминирует иерархический социальный порядок и централизованный организационный процесс, основанный на иерархической системе власти и управления. Институционально-организационные формы и ценности, определяющие содержание и характер эпохи, достигают предельного для данной исторической цивилизации уровня развития. Со временем начинается процесс их постепенного упадка, разрушения и трансформации, происходит их преобразование в новые институциональные формы, определяющие характер очередной эпохи цивилизационной динамики.

В этой фазе зарождается новое неравновесие, возникает и формируется эмбрион идущей на смену системы. Жизненные силы зрелого организма рождают десятки и сотни эмбрионов, потенциальных зародышей будущего цикла. Изменения внешней среды подталкивают процесс возникновения мутаций, спонтанных перемен в генотипе. Лишь немногие из накопившихся изменений, проходя строгий фильтр искусственного отбора, становятся исходным пунктом рождения новой системы, отличной от прошлой, и обладающей наследственной изменчивостью.

Так наследственность сочетается с изменчивостью. Потенциал перемен реализуется на следующем этапе, где фаза отмирания уходящей в прошлое системы совпадает с фазой распространения приходящей ей на смену, что делает прогресс общества непрерывным, хотя и неравномерным, волнообразным.

Переход в новую эпоху цивилизационной динамикинНачинается с фазы неустойчивой динамики и неопределенности, и хаотизации социальных процессов.

6.4. Структура жизненного цикла Евроазиасткой цивилизации – России

Осевое время – времена рождения смыслов христианских цивилизаций, «день первый» V век до н. э. – II век н. э.

Период неустойчивой динамики и неопределенности, «темные века» II–V века.

Эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности («день второй») VI–XII века

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности VI век

(хаотизация социальных процессов)

Фаза становления и роста VI–VIII века

(доминирование сетевых структур)

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности IX век

(хаотизация социальных процессов)

Фаза развития, зрелости и трансформации IX–XII века

(доминирование иерархических структур)

Эпоха теократической церковной цивилизации («день третий») X–XVI века

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности X век

(хаотизация социальных процессов)

Фаза становления и роста X–XII века

(доминирование сетевых структур)

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XII век

(хаотизация социальных процессов)

Фаза развития, зрелости и трансформации XIII–XVI века

(доминирование иерархических структур)

Эпоха политической цивилизации («день четвертый») XIV–XIX века

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XIV век (хаотизация социальных процессов)

Фаза становления и роста XIV–XVI века

(доминирование сетевых структур)

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности

с половины XVI – начало XVII века

(хаотизация социальных процессов)

Фаза развития, зрелости и трансформации XVII–XIX века

(доминирование иерархических структур)

Эпоха экономической технократической цивилизации («день пятый») XVII–XXI/XXII века

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XVII век (хаотизация социальных процессов)

Фаза становления и роста XVII – до половины XIX века

(доминирование сетевых структур)

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности

с половины XIX – до половины XX века

(хаотизация социальных процессов)

Фаза развития, зрелости и трансформации XX–XXI/XXII века (доминирование иерархических структур)

Эпоха социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации («день шестой») XX–XXVII века

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XX век

(хаотизация социальных процессов)

Фаза, становления и роста XX–XXII века

(доминирование сетевых структур)

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XXIII век (хаотизация социальных процессов)

Фаза развития, зрелости и трансформации XXIV–XXVII века (доминирование иерархических структур).

6.5. Механизм становления и развития жизненного цикла цивилизационной динамики

Исторический процесс становления и развития Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций осуществляется посредством механизма жизненного цикла цивилизованного общества, и совокупности глобальных институционально-организационных циклов. Периодизация социальной эволюции этих цивилизационных сообществ также определяется логикой и структурой жизненного цикла цивилизационной динамики.

Механизм жизненного цикла заложен в социально-культурную генетическую программу цивилизованного общества, и определяет закономерности и логику его исторического становления и развития. Структурными элементами механизма цивилизационной динамики выступают, во-первых, принцип когерентности – наличие устойчивых фазочастотных сдвигов между фазами и стадиями жизненного цикла. Во-вторых, принцип синхронизации в динамике жизненного цикла и глобальных институционально-организационных циклов. Этот механизм генетически унаследован от цивилизаций прошлого, в частности – Древнеегипетской, Древнегреческой и Древнееврейской – Библейской цивилизаций, и он выступает регулятором процессов социально-культурной динамики. Социально-культурная наследственная информация о механизме цивилизационной динамики передана от предшествующих народов и цивилизаций различными путями.

Принцип когерентности и движущие силы цивилизационной динамики. Взаимосвязь эпох и фаз жизненного цикла в ходе цивилизационной динамики определяется принципом когерентности. Когерентность означает согласованное протекание в пространстве и во времени нескольких колебательных или волновых процессов, при котором разность их фаз остается постоянной. Это означает, что волны (как в природе, так и в обществе) распространяются синхронно, отставая одна от другой на вполне определенную величину, иначе говоря, сохраняется устойчивый фазочастотный сдвиг между колебательными процессами (как, например, в графиках sinx и cosx). Принцип когерентности – фазочастотный сдвиг в процессах цивилизационной динамики является одной из ключевых движущих сил социально-культурного, политического и хозяйственного (техноэкономического) развития. Иначе говоря, устойчивый фазочастотный сдвиг между взаимосвязанными волновыми процессами цивилизационной динамики порождает движущие силы цивилизационной динамики.

В библейском повествовании о шести днях творения рефреном звучит строка: «И был вечер, и было утро: день один» (Быт 1:5); «И был вечер, и было утро: день второй» (Быт 1:8); … «И был вечер, и было утро: день шестой» (Быт 1: 31). Смысл этой повторяющейся строки заключается в том, что в основе процесса сотворения, становления и развития мира лежит принцип когерентности. Каждый день творения имеет две базовые фазы – утро (фаза рождения и становления) и вечер (фаза зрелости и трансформации). Утро – это время зарождения и становления нового дня. Вечер, как время перехода от дня к ночи, содержит двуединство идей. Идеи зрелости, достигнутой в ходе прошедшего дня. И идеи умирания, погружения в ночь прошедшего дня.

При этом мы видим, что в библейском повествовании эти фазы суточного цикла следуют одна за другой не в очевидном для нас порядке: утро-вечер, а в обратном порядке: «и был вечер, и было утро». Можно предположить, что таким образом в символической форме передается наличие фазочастотного сдвига между фазами каждого дня творения: утро следующего дня зарождается наряду с вечером дня предшествующего. Новый день зарождается в рамках дня предшествующего. Происходит трансформация, перетекание жизненной энергии из старых форм предшествующего дня, в новые формы нового дня. Таким образом, обозначается наличие фазочастотного сдвига между днями (эпохами) процесса сотворения, становления и развития мира. Качественно новое устройство общества прокладывает себе путь преодолевая сопротивление прежнего устройства, отжившего свой век, и теряющего действенность и эффективность. С учетом принципа когерентности структура жизненного цикла Евроазиатской цивилизации имеет следующий вид (см. Схему 1).

Закономерность синхронизации в динамике жизненного цикла и глобальных институционально-организационных циклов заключается в том, что каждая эпоха жизненного цикла совпадает со стадией активного роста соответствующего глобального институционально-организационного цикла. Это означает следующее.

Стадия активного роста и обретения автокефалии Русской Церкви XIII–XVI века глобального цикла церковной организации совпадает с фазой зрелости развития и трансформации XIII–XVI века эпохи теократической церковной цивилизации, «день третий» X–XVI века.

Стадия активного роста и развития политической организации Евроазиатской цивилизации – России XVI – начало XX века глобального цикла совпадает с фазой зрелости развития и трансформации XVII–XIX века эпохи политической цивилизации, «день четвертый» XIV–XIX века.

Стадия активного роста и развития экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XVII–XX века глобального цикла совпадает с фазой зрелости развития и трансформации XX–XXI века эпохи экономической технократической цивилизации, «день пятый» XVII–XXI века.

ГЛАВА 7. Осевое время – времена рождения замысла и смыслов. Период формирования социально-культурной генетической программы христианских цивилизаций. «День первый»

7.1. «День первый» жизненного цикла цивилизационной динамики

Это времена рождения идеи единства, духовно-нравственной и социально-культурной генетической программы, представляющей собой замысел будущего общества. Идея единства выступает центром притяжения (аттрактором), собирающим и структурирующим вокруг себя некое множество качественно разнородных элементов, которые в ходе организационного процесса, качественно трансформируясь, превращаются из элементов внешней среды, в элементы состава, т. е. внутренней среды организованного комплекса – организма. Первоначально появляется на свет исходная генетическая цельность – зародыш, потенциально содержащий в себе множество аспектов, механизмов становления и развития организма. Зародыш организма: зерно, семя, клетка, яйцо, зигота, в обществе институт, генетически исходная цельность, содержащая в себе замысел, идею будущего зрелого организма в потенциальном состоянии. Иначе говоря, зародыш организма содержит в себе генетическую программу, разворачивание которой, т. е. переход из потенциального в актуальное состояние, является основой жизнедеятельности организма, процессов его функционирования и развития. Процесс жизнедеятельности есть утверждение бытия частностей, отдельных аспектов единого, одинаково ему подобных, но расчлененных различием индивидуальностей, и форм проявления, и их синтез – формирование синтетического единства.

Когда Бог захотел сотворить мир, Он увидал, что всякое творение нуждается в нематериальной модели: «Шестоднев, есть описание собственно устроения мира. Вне счета сроков и ступеней стоит только первый день творения, который Святой Василий сомневается назвать первым в ряду прочих. Он «произведен особо» и есть некий вечный, круговращающийся день, так же находящийся «вне седмичного времени», как и день восьмой, – «начаток дней, сей современный свету, святый Господень день, прославленный воскресением Господа»^[29].

Григорий Богослов, к примеру, говорит об «образах мира сего» как мыслях Божиих. Эти «мысли» не ограничивают свободу личного Бога, поскольку остаются отличными от Его природы. Лишь когда Он творит во времени, они становятся «действительностью». Мысли эти суть еще и выражения Божественной воли, а не Божественной природы; они суть «совершенные, вечные мысли вечного Бога». Поскольку ничто не может быть сотворено «в Боге», мысли, или идеи о мире, – это есть нетварные выражения Божественной жизни, являющие собой беспредельные возможности Божественной свободы. Начало мира есть начало некоторой всецело новой реальности, возникшей через Акт творения, который исходит от Бога и сообразуется с Его вечным замыслом.

Времена рождения смыслов или «осевое время» исторической цивилизации можно уподобить по своему смыслу и предназначению первому дню творения. «Первый день» каждой новой человеческой цивилизации, сменяющей в историческом процессе одна другую, есть приобщение к вечно длящемуся «Первому дню» творения Мира, когда были актуализированы и утверждены фундаментальные Принципы Мироздания. День, в который «Бог словом, или повелением своим вложил в мир «благодать света»^[30]. Творческое слово или повеление Божие становится «как бы неким естественным законом, и остается в земле и на последующие времена, сообщая ей силу рожать и приносить плоды». Святой Василий сравнивает это с кубарем. Как кубарь, по силе первого данного ему удара, совершает свои последующие обращения, «так и последовательный порядок природы, получив начало с первым повелением, простирается на все последующее время, пока не достигнет общего окончания вселенной»^[31].

Первоначально процесс происходит в сознании, осуществляется структурирование сознания, создаются идеальные алгоритмы действий, создаются идеальные прообразы, первообразы, генерируется идеальная программа – замысел будущего процесса. Первичное Творчество, т. е. Творчество в Области Собственного Космического Божественного Самосознания осуществляется посредством утверждения Первообразов в недрах Совокупного Самосознания Абсолютного Духа. Первообраз по отношению к своей феноменальной природе есть совокупность идей и принципов, абсолютных для данного относительного мира. Идея или принцип Первообраза есть совокупность всех a priori возможных ее феноменальных выражений; она является целостным замкнутым вихрем, отдельные аспекты которого суть бинеры, выражающие его конкретные манифестации. Мир первообразов, как мир абсолютных законов и принципов, есть мир расчлененного и восстановленного мирового единства^[32].

Бог создал сначала Сверхчувственный Мир Принципов и Идей. Эти Принципы и Идеи не суть только типовые модели, они суть Причины, которые вносят порядок в беспорядочную материю. Первичная Вселенная, таким образом, образуется из невидимых сил, окружающих Бога величественной свитой, δόροφορουσαι δυνάμεις – эти силы суть исполнители, служители Бога, колонны мира. Это суть те чистые души, которые греки называют демонами, а Моисей ангелами. Эти силы, с одной стороны, суть аспекты Бога, а, с другой стороны, они неразрывны с Ним, они суть божественные добродетели (‘Αρεταί), божественные благословения (Χαριτες), подчас поставленные одна около другой, подчас проникающие друг друга^[33].

Учение Джордано Бруно о Горнем Мире, Царстве Архетипов, вдохновило немецкого философа Шеллинга, разработавшего эту доктрину в достойном глубочайшего внимания труде, посвященном светлой памяти великого итальянца. Этот труд был издан в Берлине в 1802 году под названием «Бруно, или Естественное и Божественное Начало вещей». В своей книге немецкий мыслитель возносит нас далеко от Земли и чувствуемых вещей на предельные вершины идеализма. В этой верховной области Духа Истина и Красота сливаются в Одно Великое Начало. В Боге, в Абсолюте пребывают первичные образы, идеи – архетипы вещей, эти первичные архетипы образуют то, что можно назвать природой первообразов, для того чтобы противопоставить ее природе сотворенной или рожденной и, которая запечатлевает в себе божественные образцы в продлении. Сотворенная природа она подчинена законам времени и движения, росту и упадку. Природа первообразов не имеет начала, и не будет иметь конца, ибо каждый из них как руководящая идея во всем мироздании, не может претерпевать изменения^[34].

Осевое время – день первый – данный период стоит особняком, поскольку еще нет самого общества, оно существует только потенциально в замысле, в предстоянии – это еще не общество, а его идеальная модель. В эти времена формируются основы культурно-генетической программы, которая представляет собой систему идей, принципов, правил, ценностей, религиозных верований, и которая выступает динамической идеей единства на всем историческом пути цивилизованного общества. Эта генетическая программа определяет путь цивилизационной динамики, его приоритеты, обеспечивает преемственность поколений через систему культурных традиций и ценностей. Эта программа, с одной стороны, вбирает в себя опыт предшествующих исторических эпох, цивилизаций и народов. С другой стороны, в ней содержится видение предстоящего пути рождающегося общества. Эта программа в рассматриваемый период существует потенциально, она еще не обрела почвы для своей реализации, актуального раскрытия и утверждения.

7.2. Осевое время Христианских цивилизаций

Осевое время – это период зарождения социально-культурной генетической программы нового поколения цивилизаций. Ноуменальная идея единства, выступающая основой формирования и развития общества, как целостного социально-культурного, политического и экономического организма, на новой ступени истории, раскрывается в качественно новом содержании, и получает новые формы проявления.

Осевое время мировых цивилизаций, основанных на монотеистической религии, К. Ясперс характеризовал следующим образом: «Эту ось мировой истории следует, по-видимому, отнести, ко времени около 500 лет до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до н. э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории, появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем»^[35]. Этот поворот затронул одновременно три различные цивилизации, три различных региона – Китай, Индию и Средиземноморье. В Китае тогда жили Конфуций и Лао-Цзы, возникли все направления китайской философской мысли – Мо-Цзы, Чжуан-Цзы, Ле-Цзы, и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии Индии, как и в Китае, были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма. В Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом. В Палестине выступали пророки – Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга^[36].

Рождение и становление генетической программы политической организации. В Афинах и Риме были разработаны принципы республиканской формы правления. Сложился строй общественно-политических отношений – демократия, в наибольшей мере отвечавшая требованиям самоуправляемого сообщества свободных людей. Конечно, – это была демократия для избранных. Но, тем не менее, основные принципы демократического устройства, сформулированные в период расцвета греческой цивилизации, и поныне можно найти в программах демократических партий и движений во всех странах, они служат основой политических систем в странах Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций. Во времена Античности появилась идея разделения ветвей власти. Государственно-правовой опыт Афин и Рима содержит предупреждения об опасности бюрократизма, его великой силе и живучести. Обычаи, законы Афин, Рима содержали нормы, определяющие понятия справедливости, чести, достоинства граждан. Уже тогда власть понималась как ответственность правителей перед свободными гражданами. Стабильность государства, его устои связывались с наличием и соблюдением законов, их верховенством. Мыслители Древних Афин подарили миру гениальные идеи правового государства и гражданского общества. В Древней Греции были разработаны основные принципы судебной деятельности, например, нельзя быть судьей в собственном деле; один свидетель – не свидетель, должна быть выслушана другая сторона; отказ в правосудии недопустим; право на пересмотр дел независимым судом. Эти правила до сих пор лежат в основе правосудия. Особенно прослеживались тенденции изменения судопроизводства в зависимости от порядка сбора, закрепления и оценки доказательств. В античный период признавали необходимость суда как самостоятельного органа в государстве. Наконец, устранение всяких государственных границ под эгидой Рима, дало мощный толчок к покорению всего мыслящего человечества эллинской культурой, и эта эллинизация мира выразилась, прежде всего, в общем распространении греческого языка, на котором заговорило все просвещенное человечество. Эта общность культурного языка, в свою очередь, содействовала теснейшему сближению всех проявлений человеческой мысли в ее поисках вечной Истины.

Великая культура Эллады выросла на крохотном привеске к Балканскому полуострову, поделенному на десяток микроскопических государств – городов-государств, полисов. Этой культурой: философией, поэзией, наукой, скульптурой – до сих пор вдохновляется весь современный культурный мир. Но в области права и государственности Эллада дала гораздо меньше, чем в области культуры.

Великая культура Рима дала только право и государственность; все остальное – религия и философия, наука и даже поэзия, были рабски скопированы с Эллады. Рим строил свою Империю на недостаточной количественно, но необычайно высокой качественно человеческой базе; эта база была исчерпана войнами и разжижена иммиграцией. Рим пал. Древнегреческая цивилизация, Эллада трансформировалась, преобразовалась в Византийскую цивилизацию.

Мистическое брожение, охватившее умы перед зарею христианства, именно тем и знаменательно, что оно не было заключено ни в какие рамки общественного быта или умственного развития. Веяние мистики пронеслось по всему древнему миру, пробуждая в толпе религиозный инстинкт вместо грубого суеверия, в просвещенных умах религиозное сознание и потребность трансцендентального созерцания. Искание Бога, проснувшееся в человеческой душе повелительной потребностью, не затрагивало государственных идеалов и не тревожило правительственную власть. Рим равнодушно взирал на мистический порыв, охвативший человеческое сознание. А порыв этот был реакцией против оскудения религиозного духа, против опошления старых верований, забвением их затаенного смысла. Под покровом величественной терпимости Рима этот глубоко сокрытый смысл древних культов повсюду возрождался, одухотворяя новою жизнью религиозное сознание человечества. В Элладе, в Египте, в Малой Азии, в Персии – во всех древних святилищах, вокруг всех ветхих алтарей религиозная жизнь забила ключом, волны ее расходилась широкими кругами, и плеск их доходил до самого Рима. Мир словно почуял вдруг возможность слияния всех религиозных порывов в единую формулу мистического Богоискательства. То было искание синтеза всего человеческого мышления, искание разгадки всех мировых тайн и потребность мистического общения с Божеством. Этические запросы занимали последнее место в этом стихийном порыве. То была мистическая тоска о Боге, малодоступная современному пониманию^[37].

Рождение и становление генетической программы церковной организации. Эпоха осевого времени – это времена ожидания пришествия Спасителя и Искупителя. И хотя люди забыли Бога и стали поклоняться идолам, но в их сердцах, в их совести, хотя и смутно, все же слышался голос Божий, и лучшие из язычников не переставали искать Божией правды, следуя внушениям своей совести. Сократ говорил: «не надейтесь исправить человеческие нравы, доколе Сам Бог не благоволит послать особенного Мужа для наставления нас самих». «Не быть на земле порядка, – говорил Платон, – если только Сам Бог, сокрывшись под образом человека, не разъяснит нам и наши отношения к Нему, и наши взаимные обязанности друг к другу». Поэтому перед временем Рождества Христова не одни иудеи ожидали пришествия желанного и обетованного Мессии – Христа. Весь мир, исполненный грехом, смутно ожидал Избавителя.

В этот период происходит обновление института Церкви на основе качественно нового видения трансцендентной идеи Церкви. Согласно догматам, христианство и Церковь Христова возникли в Палестине в период правления императоров Августа (31 г. до н. э. – 14 г. н. э.) и Тиберия (14–37 гг. н. э.). Палестина, которая в силу своего географического положения почти постоянно находилась под иноземным владычеством, являлась с 586 года н. э. политическим придатком то Египта, то месопотамских государств, то Римской империи. Населявшие Палестину еврейские племена никогда не теряли надежды вернуть свою независимость. Они ждали Мессию – Божественного посланника, который принесет им освобождение, спасение от рабства и неволи. Идея прихода Мессии пустила глубокие корни в их сознании, приспосабливаясь к историческим обстоятельствам.

Во все века дохристианской истории среди израильского народа были такие верующие израильтяне, которые жили верой в ожидаемого Искупителя. Принося в храме жертвоприношения, они понимали, что эти жертвенные животные лишь прообразно говорят об Искупителе, Который ещё не пришёл, но должен прийти. Такие израильтяне имели радость спасения, они верили, что слёзы их покаяния не пропадут напрасно, и они могли воскликнуть словами пророка Исайи: «Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем; ибо Он облёк меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и, как невесту, украсил убранством» (Ис. 61, 10). Большинство же израильтян приносило жертвоприношения формально, не вдумываясь в их сокровенный, символический смысл, совершая их по традиции. И на ожидаемого Мессию они смотрели как на будущего великого земного царя, который превзойдёт царя Соломона и создаст еврейское государство.

С точки зрения того направления, которое было наиболее влиятельным в Палестине (особенно в Иерусалиме), главным упованием народа был Мессия. Главным делом Мессии в представлении еврейского народа было свержение римской власти, а затем установление политического мировладычества Израиля. Мессия должен был явиться в награду за праведность Израиля и быть, конечно, сам идеальным представителем этой праведности; кто ревностно блюл закон, тот приближал для всех пришествие Мессии; кто нарушал его, учил нарушать, тот был преступник перед народом, так как он мешал Мессии прийти.

Пророчества о Христе и о Его искупительной жертве проходят красной нитью через всю Библию. Все жертвоприношения, которые совершались сначала в скинии в Силоме, а затем в Иерусалимском храме, построенном царём Соломоном, прообразно говорили о предстоящей искупительной жертве Христа, и многие израильтяне жили верой в эту искупительную жертву. О грядущем Искупителе израильтяне должны были проповедовать и другим народам. В этом заключалась их миссия, возложенная на них Богом. Все пророки, воздвигавшиеся Богом из среды израильского народа, пророчествовали о предстоящем пришествии Мессии. Слово «Мессия» на древнееврейском языке означает «Помазанник», ему на древнегреческом языке соответствует слово «Христос», что также означает «Помазанник», то есть помазанник Божий, помазанный Духом Божиим.

Когда пришла полнота времен, связь Бога с людьми его солидарность с ними, ответственность Бога за судьбу человека и человечества с наибольшей полнотой и наиболее совершенно проявляется в воплощении Сына Божия, который становится Сыном Человеческим. И это не просто солидарность извне, будто с другом, она становится таким единством, что человек и Бог оказываются связанными одной судьбой, неразрывно. Можно было бы сказать, что Бог обретает бывание во времени и пространстве и общую с человеком судьбу, и вместе с тем человек в таинстве Воплощения превосходит, преодолевает время и пространство и уже вступает в тайну вечности, пришедший в Лице Того, Кто есть Альфа и Омега, начало и конец всего.

В эпоху осевого времени мировых цивилизаций утверждается и распространяется дуалистическое религиозное мировоззрение, основанное на откровении, которое мы должны признать единственно Божественным, о том, что существует две категории Бытия. Одну составляет Бытие Божественное, по существу своему недоступное пониманию ума человеческого, абсолютно трансцендентное для какого бы то ни было «тварного» ума. Другую категорию составляет мир тварный, созданный Богом, живущий по законам, Богом данным, и по своему существу различный с Богом. Эти две категории бытия не оторваны одна от другой собственно потому, что Бог создавший мир, постоянно блюдет над ним, воздействует на него, направляет к некоторым своим целям. Обратно же, мир тварный не может иметь никакого влияния на Божество и даже знает о Боге только то, что нашел нужным открыть о Себе Сам Бог. Однако воля Божия в направлении судеб мира тварного имеет ввиду привести его к Царству Божию, сознательно и охотно принимаемому сознательными существами.

Идея Царствия Божия впервые явилась перед людьми в Моисеевом откровении, в окончательном же раскрытии принесена Спасителем. Сама возможность становления и развития новых общественных организмов – Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций, обусловлена приходом в наш мир Спасителя, Который именуется на страницах Писания Сыном Божиим. В лице Христа Сам Бог в человеческом образе приходил на нашу Землю. Обращаясь к евреям, апостол Павел пишет: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр.1:1–2). В лице Христа Сам Бог говорил со Своим народом.

Картина зарождения в эпоху осевого времени социально-культурных потоков западного и восточного (православного) христианства нарисована Львом Гумилевым в книге «Этногенез и биосфера Земли». В I в. до н. э. в Римской империи появились новые, не похожие ни на кого из соседей люди, образовавшие в последующие два века новую целостность. Уже в начале своего появления они противопоставляли себя «языцам», т. е. всем остальным, и действительно выделялись из числа, конечно, не по анатомическим или физиологическим признакам, но по характеру поведения. Они иначе относились друг к другу, иначе мыслили и ставили себе в жизни цели, казавшиеся их современникам бессмысленными: они стремились к загробному блаженству^[38].

Бог христиан воплощает в себе мировой порядок, его величие столь беспредельно, что в сравнении с ним любые социальные границы и общности оказываются несущественными, поэтому ему предстоит человек, оцениваемый по его личным качествам, а не по принадлежности к той или иной общественной группе, национальности или расе. Связь человека с Богом мыслится в христианстве как основополагающая, опосредующая его связи с другими людьми. «Для Бога несть эллина и иудея, ни свободного, ни раба», – говорится в одном из посланий апостола Павла. Истинная благодать достигается не суетными мирскими усилиями (к каковым относилась всякая гражданская деятельность), а через близость к Богу, понимаемую одновременно и как прижизненную причастность Его величию: «Царство Божие внутри вас», и как посмертное воздаяние за праведную жизнь. Отсюда следует, что человеку надлежит заботиться не о внешних обстоятельствах своего существования, но о духовном, и уповать во всем на Бога. Актуальное раскрытие идей, сформированных в этот период, составляет содержание культурной жизни на протяжении уже двух тысячелетий.

7.3. Путь цивилизационной динамики христианских цивилизаций – путь следования за Христом

Крестная искупительная жертва Христа. Христос сошел с Небес и воплотился от Духа Святого и Марии Девы для того чтобы указать и проложить своим личным примером и опытом жизненный путь для человека и человечества, основанный на богообщении. Путь поклонения Богу, познания Бога и божественной Истины, путь покаяния и очищения, путь спасения человека. Для того чтобы восстановить пути и канали взаимодействия Бога и человека, человека и Бога Иисус Христос пошел на жертвенное служение и принял мученическую смерть на кресте, а затем в третий день воскрес.

«Главным основанием, источником и средоточием христианского вероучения является Иисус Христос – Бог и Человек в одном Лице. Христианское вероучение основано на том, что Христос передал людям непосредственно, или через Своих учеников, а также через основанную Им на земле Церковь»^[39].

Новый этап истории, становление новых цивилизаций стало возможным благодаря искупительной жертве Иисуса Христа. Без этой очистительной искупительной жертвы невозможное было дальнейшее существование планетарного человечества. Накопившиеся в предшествующие исторические эпохи грехи, бездуховность, мерзость и грязь затопили бы человечество, погребли его под грудами инфернальных нечистот. Христос своей искупительной крестной жертвой за грехи человеческие расчистил пути для жизнедеятельности людей, как в мире этом, так и в мире ином, открыл им путь для покаяния, духовно-нравственного исправления, обновления и возрастания. Через крестную мученическую смерть Иисуса Христа Бог-Отец подает людям весть о том, что Он не снимает ответственности за свои творения. Триединый Бог видит и чувствует боль и страдания людей, их беды и невзгоды. Отдав своего любимого сына на заклание, на крестную смерть Бог-Отец показывает, насколько он сострадает людям, и разделяет с ними их боль и страдания, несмотря на их грехи: гордыню, глупость, жадность, блуд. Бог терпит человека с его несовершенствами, окаянством и прегрешениями, и показывает, что человек должен смирять свои страсти, избавляться от похотей и греховных вожделений.

Христос в Своем живом Образе, как вселенском Символе, выявил до дна трагедию мира и преодолел ее в Себе. Как Богочеловек, Он воссоединил воедино два мировых начала воли и воплотил это высшее единство в конкретном Образе (т. е., говоря в терминах Гегеля, завершил диалектический процесс в исчерпывающем утверждении конкретно-спекулятивного). Поскольку Он Сын Человеческий, Христос: выявил до конца путь героя, раскрывающийся в космическом начале низшей воли. Как торжествующий Прометей, Он прошел через врата всех противоречий мира и тем победил его^[40].

Евангелие выступает носителем духовно-нравственной социально-культурной генетической программы Христианских цивилизаций. Евангелие – Новый завет – это не только и не столько собрание биографических сведений о земной жизни Иисуса Христа, не только и не столько исторические хроники, а – это система знания, передаваемая символически и иносказательно в виде притч. Причем Священное Писание – это лишь часть Священного Предания. Исходя из заключительных слов Евангелия от Иоанна, эти книги раскрывают содержание и смысл учения Христа, но не во всей его полноте. Написанные книги не могут вместить всей полноты этого знания. Но и того, что изложено в этих книгах, человечество, за исключением очень немногих избранных и посвященных, за 2000 лет, не смогло в полной мере осмыслить и использовать для своего духовно-нравственного совершенствования.

Евангелие – это четыре книги, названные по именам авторов-составителей – Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Четвероевангелие – это единое органическое целое, единый живой организм. Все четыре Евангелия в этой системе связаны неразрывно, они не могут существовать одно без другого, так как именно в их единстве образно и символически раскрывается смысл учения Христа. Все четыре книги говорят одними устами, особенно в тех догматах, в которых утверждается вера в Отца и Сына и Святого Духа. Все четыре Евангелия согласованно повествуют о жизни и учении Христа Спасителя, о Его чудесах, крестных страданиях, смерти и погребении, Его преславном воскресении из мертвых и вознесении на небо. Взаимно дополняя, и разъясняя друг друга, они представляют собою единую, целую книгу, не имеющую никаких противоречий и несогласий в самом главном и основном – в учении о спасении, которое совершено воплотившимся Сыном Божиим – совершенным Богом и совершенным человеком.

Символически Четвероевангелие может быть воспринято, как зерно Истины, посеянное Христом, и попавшее в благодатную почву. Христос – сеятель. Четвероевангелие – проросшее и укоренившееся зерно Истины, давшее первый росток. Когда зерно прорастает, оно расщепляется на две половинки – семядоли, и из сердцевины зерна появляется первый росток с двумя листочками. Две половинки – семядоли зерна Истины – это Евангелие от Матфея и Евангелие от Иоанна, которые непосредственно восприняли проповедь Христа из Его уст, были свидетелями земной жизни Спасителя. Проросший росток с двумя листочками – это Евангелие от Марка и Евангелие от Луки, которые были сподвижниками и учениками Марк – апостола Петра, а Лука – апостола Павла.

Иисус Христос пришел в этот мир, чтобы спасти человека, вызволить его из плена грехов. Для этого Он выстроил систему богообщения, о чем и свидетельствуют евангелисты в своих книгах. Богообщение предполагает встречное движение: Бог нисходит с Небес и идет навстречу человеку, человек, обращаясь к Богу, стремится возрастать и восходить вверх навстречу Богу. Для богообщения необходимы и восходящие каналы от человека к Богу, по которым восходит человеческий дух в молитвах и делах милосердия. И нисходящие каналы, по которым нисходит к людям божественный благодатный свет.

Евангелие от Матфея повествует о духовном строительстве Иисуса Христа, который обустраивает и показывает людям пути, по которым они могут восходить к Богу. В этом Евангелии указаны способы и средства, с помощью которых человек может духовно возрастать и восходить навстречу Богу.

Евангелие от Иоанна повествует о тех путях, по которым Бог нисходит навстречу людям,изливает на них свой благодатный свет и протягивает руку помощи.

Евангелие от Марка – это мужское Евангелие. Его скупым, суровым, простым слогом писал человек, действительно вдохновляемый искренним, горячим чувством. Пользуясь скудными средствами, он сумел выразить боль, обожание и страх, детскую радость и горделивое любование чудесами Иисуса, которые были для него самыми убедительными доказательствами его божественности.

Евангелие от Луки – это Богородичное Евангелие, которое евангелист Лука воспринял от Пресвятой Девы Марии. Предание говорит о том, что Лука был учеником и сподвижником апостола Павла. Вместе с тем Евангелист Лука был в общении с Девой Марией, входил в ее ближний круг. Ни апостол Павел, ни сам евангелист Лука не были непосредственными участниками событий земной жизни Иисуса Христа, не были непосредственными свидетелями Его проповеди. Поэтому получить свидетельства о проповеди Иисуса Христа, воспринять ее смысл и содержание Лука не мог от апостола Павла, но мог только из уст Пресвятой Девы Марии. Из всех тех людей, с которыми общался Лука, в наибольшей мере его слова: «Как передали нам то, бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова» (Лк 2:1), можно отнести именно к Деве Марии.

Евангелие («благовестие») – это книга веры, свободы, правды и совести, а не книга законов и правил. Не следует полагать, будто Священное Писание Нового Завета есть «книга законов», содержащая систему определенных правил на все случаи жизни и житейские затруднения; так что христианину остается только «справляться» с этими законами и проводить их в жизнь.

Евангелие для трезвого обывательски-рассуждающего ума – книга, содержащая биографические сведения о жизни Иисуса Христа, а также совокупность притч, посредством которых Христос пытался довести до израильтян свое учение. Для верующего нравственного человека Евангелие – это путь, по которому ведет благодатный и свободный дух; с которым надо вступать в общение и принимать своим личным духом, своим свободным, совестным и духовным смотрением, своей способностью – созерцать сердцем и веровать ви́дением.

Тогда окажется, что Евангелие не есть книга, связующая человека правилами, но живой поток любви и ви́дения, вливающийся в душу и пробуждающий в ней глубочайшие истоки личной духовности. Евангелие надо не просто читать, а воспринимать и разуметь живым духом, глубиной своей собственной веры, своей свободы и своей совести, – а не формальным рассудком.

7.4. Путь цивилизационной динамики – путь искушений-испытаний. Мировоззренческий выбор: теоцентрический теократический мир – антропоцентрический антропократический мир

Одним из ключевых вопросов общественной жизнедеятельности людей на всем протяжении Всемирной истории является вопрос о власти, о ее источнике, о том кому она принадлежит. Решение этого вопроса порождает множество столкновений и конфликтов на пути исторического развития человека и общества. Вопрос о власти – это критерий мировоззренческого выбора человека. Каков мир, в котором мы живем, кому принадлежит в нем власть – Богу или человеку.

«Бог – Творец мира; Ему подчинено все. Но Он же, создав человека, даровал ему свободу воли. Злоупотребляя этой свободой, люди действуют далеко не всегда согласно с волей Бога. Вот почему весь мир, руководимый исключительно волей Бога, противополагается людям, руководимым своей свободной волей, как небо противополагается земле; и если мы просим, чтобы воля Божия была и на земле, как на небе, то это означает нашу просьбу, чтобы воля Божия руководила людьми так же, как она руководит всем миром, чтобы воля людей совпадала бы с волей Бога, чтобы люди желали лишь того, что угодно Богу. Это не уничтожает свободу воли человека, но приводит ее в согласие с волей Бога». (Гладков Б.И. Толкование Евангелия).

Человек по своей природе, по факту творения двойственное существо. С одной стороны, он является носителем абсолютного начала, он сопричастен абсолютному бытию и сознанию. Человек наделен властью от Бога при самом его творении. В нем Дух Божий, и искра Божия – ему дан дар творчества, он подобен Богу, как творец и созидатель. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт 1:26–27).

Но с другой стороны, человек – это существо тварное и относительное, он не обладает всей полнотой вéдения и ви́дения и всей полнотой власти. Он сотворен по воле Божией. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Быт 2:7).

Таким образом, в человеке сосуществуют и определенным образом взаимодействуют два начала – абсолютное – он сотворен по образу и по подобию Божию, и он наделен властью от Бога, и – относительное преходящее начало – «И создал Господь Бог человека из праха земного».

Нет иной такой близости и взаимности, какая есть у души с Богом и у Бога с душой человеческой. Бог сотворил разных тварей, сотворил небо и землю, солнце, луну, воду, деревья плодоносные, всяких животных. Но ни в одной из этих тварей не почивает Господь. Всякая тварь во власти Его, однако же, не утвердил Он в них престола, не установил с ними общения, благоволил же о едином человеке, с ним вступил в общение и в нем почивает. В этом сродство Бога с человеком и человека с Богом?

Для того чтобы преодолеть эту двойственность, чтобы она не переросла в противоречие и конфликт, разрушающий человека, ему заповедан путь смирения, путь жизни по воле Божией, путь основанный на исполнении Божественных заповедей. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт 2:16–17).

Человеку предписано смирение – примирение двух противоположных начал его существа – абсолютного и относительного. Человек должен идти по пути смирения, осознавая свои место и роль в мироздании, свою ценность, с тем, чтобы творить добро по воле Божией. Он должен стремиться искать и практически использовать возможности и разные способы взаимодействия, сотрудничества и соработничества абсолютного и относительного (тварного) начал, будучи руководим волей Божией.

Человек обладает властью, данной от Бога, но ему дана власть не абсолютная, а относительная. Человек должен действовать, не выходя из воли и власти Божией. «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему» (Быт 2:19–20).

Абсолютная власть принадлежит только Богу. Поэтому человек должен пребывать во власти Божией. Источник власти один – Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они ни находились. Народовластие, «народное представительство», с точки зрения христианства, – абсурд. Народ не может никому поручить свою «власть», ибо у него этой власти просто нет.

Учение о полноте власти Бога находим в наставлении Моисея Израилю: «Итак, знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Его» (Втор. 4:39).

И в словах самого Господа: «Так говорит Господь: небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего?» (Ис. 66:1).

Столько же ясное исповедание полноты власти Бога – в обращении Давида к Богу: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, – и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс. 138:7–10).

В Книге Пророка Амоса сказано: «Видел я Господа стоящим над жертвенником, и Он сказал: ударь в притолоку над воротами, чтобы потряслись косяки, и обрушь их на головы всех их, остальных же из них Я поражу мечом: не убежит у них никто бегущий и не спасется из них никто, желающий спастись. Хотя бы они зарылись в преисподнюю, и оттуда рука Моя возьмет их; хотя бы взошли на небо, и оттуда свергну их. И хотя бы они скрылись на вершине Кармила, и там отыщу и возьму их; хотя бы сокрылись от очей Моих на дне моря, и там повелю морскому змею уязвить их» (Амос. 9:1–3).

В молитве Соломона: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил» (3 Царст. 8:27, срав. 2 Парал. 6:18).

Человек может впасть в искушение, соблазниться тем, что он, обладая властью данной от Бога, может сам возвыситься по своему произволу, опираясь на себя, на свои силы. Человек может соблазниться иллюзией, самообманом, что он существо самодостаточное, обладающее достаточной силой, может властвовать над миром по своему произволу. Искушаемый стремлением к самовластию, самоутверждению по своему произволу человек впадает в грех гордыни.

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: «не ешьте ни от какого дерева в раю»? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт 3:1–6).

Стремление человека к своеволию и самовластию, самовозвеличивание – все это разрушает в сознании человека теоцентрическую и теократическую картину мира. Теряя связь с Богом, человек провозглашает себя венцом творения и вершиной мироздания. В своем спесивом самолюбовании человек провозглашает, что Бога нет. Человек потерял Бога в тот момент, когда он захотел противопоставить Его воле свою волю. Это было в истории человечества не раз, это продолжается и сегодня. «Вы будете как боги, владеющие добром и злом…» – слова эти повторялись в веках. Но что произошло с Адамом, когда он посягнул на запретный плод? Он увидел, что он наг – вот и вся его божественность.

На самом деле человек, потерявший связь с Богом, не обретает свободы и власти, а всего лишь трусливо прячется от Бога, поскольку он чувствует свою греховность, свое отступничество, но не хочет признаться в этом ни себе, ни Отцу Небесному. Адам не хочет признать свою вину, покаяться, напротив он упорствует.

«И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал Господь Бог: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» (Быт 3:8–11).

«Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю? говорит Господь» (Иер. 23:24).

В процессе развития человека и общества, по мере того, как люди достигают все новых и новых успехов, как им это кажется, в освоении окружающего мира. По мере того, как человечество овладевает все новыми силами природы, и ставит их себе на службу, у представителей рода человеческого возникает соблазн объявить себя вершиной мироздания, венцом эволюции. У некоторых представителей рода человеческого возникает иллюзия, что именно они, в силу некой исключительности (?), являются властителями мира, им принадлежит все, именно они могут повелевать всем и вся. Сознание людей помрачается, и они полагают, что нет необходимости пребывать во власти Бога, исполнять Его волю. В помраченном сознании безбожников и богоборцев рождается иллюзия, что именно они являются центром мироздания и властителями мира. Человек соблазняется себялюбием, сребролюбием, сластолюбием, славолюбием. Под влиянием этих и других соблазнов и страстей люди стремятся разрушить теоцентрическую теократическую картину мира и заместить ее сначала антропоцентрической картиной мира, поставив человека в центр мироздания. А затем и вовсе поставить в центр мироздания золотого тельца и поклоняться ему, пребывая во власти материального богатства, денег и капитала. Человек самонадеянно решает, что он сам по своей воле и разумению может построить свой собственный мир. Он может построить мир, центром которого будет сам человек, и он же будут мерой всех вещей в этом мире. Исполненный самомнения и ослепленный эгоистическим себялюбием человек решает, что он не нуждается ни в чьей помощи, что он может получить власть над энергиями и силами окружающего мира, и управлять ими, что он достаточно силен и самодостаточен, чтобы осуществить все задуманное и построить свой особый мир.

В индивидуальном и общественном сознании людей, а также в их делах и поступках противостоят Христос и антихрист. Полем сражения выступает духовный мир, как индивидуальной личности, так и целых обществ. Главное сражение, которое предстоит человеку и человечеству – это сражение не с внешним врагом, а с требованиями плоти, искушениями, соблазнами и страстями, с присущим человеку стремлением к власти, славе, богатству. Сражение со страстными желаниями – вожделениями: себялюбием, сребролюбию, сластолюбием, славолюбием. В Евангелии показана ключевая дилемма, стоящая перед каждым отдельным человеком и перед человечеством: либо – это путь за Христом – путь к Богу, либо – это путь искушения от диавола, путь соблазна, лукавства, разрушения и погибели. Путь социально-культурной динамики христианских цивилизаций – это путь за Христом и во Христе. Христос говорит о том, что обожение человека должно происходит посредством его духовно-нравственного преображения, его освобождения от греха, а не посредством установления своевластия и произвола людей.

«Христос пришел на землю для того, чтобы основать среди людей Свое царство – Царство Божие. Два пути могли вести к этой цели: один, о котором как раз мечтали тогдашние иудеи, – путь скорого и блистательного воцарения Мессии, как земного царя, другой – путь медленный и тернистый, путь добровольного нравственного перерождения людей, сопряженный с многими страданиями не только для последователей Мессии, но и для Него Самого. Диавол и хотел отклонить Господа от второго пути, попытавшись прельстить Его, по человечеству, конечно, легкостью первого, сулившего не страдания, а только славу». (Аверкий Таушев. Руководство к изучению Священного писания Нового завета).

Христос поведен был Духом Святым в пустыню, и там Он прозревает путь, по которому предстоит идти тем, кто в последующие времена примет крещение во имя Христа, и во искупление грехов, кто будет исповедовать его учение, и пойдет за Ним. Это путь не только отдельных индивидуумов, но поскольку человек существо общественное, – это путь и целых обществ, христианских цивилизаций.

«Искушением вообще называется испытание, в частности же – соблазн. Искушать можно Бога и человека. По отношению к Богу искушение выражается большей частью в требовании от Него доказательств Его всемогущества или же в испытании Его милосердия. По отношению же к человеку искушение выражается в испытании его нравственных сил склонением его к чему-либо безнравственному, греховному. Искушает нас соблазном греха злой дух, а также люди; искушаем мы и сами себя. Бог же никого не искушает. Если Он иногда и насылает на нас беды для испытания нашей веры, то такие испытания не могут считаться искушениями в смысле соблазна. Подвергаться искушениям, соблазнам – неизбежная участь каждого человека; и чем сильнее искушение, тем труднее борьба с ним, но зато тем приятнее победа, тем выше подвиг победителя. Сознавая неизбежность для человека искушения вообще, мы не должны, однако, на этом основании искать их, идти навстречу им. Это было бы слишком самонадеянно с нашей стороны. Напротив, зная слабость свою, мы должны всеми мерами избегать их сами и отвращать от них наших ближних. Но если искушение пришло, мы должны встретить его во всеоружии разума и воли и победить его, устоять против соблазна, не поддаться ему. Если человек начнет свое самоисправление и возрождение, по указаниям Иисуса Христа, с сознания своей духовной нищеты, и пройдет последовательно, с Божией помощью, все ступени лестницы, ведущей к возможному для него совершенству, то дальнейшая борьба будет для него легка; но и в таком случае, при всей легкости борьбы, он не должен забывать возможности своего падения, и потому постоянно должен молить Бога о помощи». (Гладков Б.И. Толкование Евангелия).

В искушениях, которым подвергся Иисус Христос, промыслительно выявлены вызовы, с которыми в предстоянии столкнутся христианские общества в процессе их становления и развития. Это вызовы, с которыми реально столкнулись на пути становления и развития христианские общества, в числе которых Византия, Евро-атлантическая и Евроазиатская цивилизации. Христос, пребывая в пустыне, и прозревая пути людей в их земной общественной жизни, видел, что человек постоянно подвергается соблазну своеволия и своевластия, обольщается прелестью греха гордыни. Христос не только видит, но и переживает, и проживает в себе искушения – вызовы, которые ждут людей в их земной жизни, выбор, стоящий перед человеком и человечеством. В отношении к Божеству Иисуса Христа – это искушение было борьбой духа зла с Сыном Божиим, пришедшим спасти человека. Дух зла борется за сохранение своей власти над людьми с помощью призраков знания и счастья. Иисус Христос сам своим присутствием, своим естеством, своим личным опытом прокладывает путь земной жизни человека и человечества, путь, который ведет человека к Богу, и по которому должно идти человеку к Богу. Поэтому то с чем столкнулся Христос были не отвлеченные видения, но искушения-испытания, отразившие внутреннюю борьбу Самого Иисуса с тем, с чем приходится сталкиваться человеку на своем жизненном пути: с требованиями и похотениями плоти, с присущими человеку стремлениями к власти, славе, богатству, удовольствиям. Победа Христа над этими внутренними врагами человека, его греховными желаниями, страстями дала Иисусу Христу силы для исполнения Своей миссии.

Земная жизнедеятельность человека и человеческих обществ имеет множество граней и аспектов, форм организации. Ведущую роль в организации общественной жизнедеятельности людей играют три ключевые сферы: хозяйственная (экономическая), политическая и духовно-религиозная. Становление и институционально-организационное оформление этих сфер играет ведущую роль в процессе исторической социально-культурной динамики общества. Эти три ключевые аспекты характеризуют жизнедеятельность больших человеческих обществ, которые складываются в единстве национального государства, Церкви и национального хозяйства. Но также они характеризуют и микросоциум – семью, которая представляет собой малое государство, малую церковь и хозяйственную единицу, домохозяйство, т. е. клеточку, ячейку всего общества в целом.

Трем сферам общественной жизнедеятельности людей соответствуют три ключевые иерархии власти и управления обществом, три основных центра силы и власти – государство, церковь и капитал (деньги, техника, технология). Первая – это иерархия служения Богу – священническая, церковная иерархия духовной власти. Вторая – это иерархия государственной службы – иерархия политической власти. Третья – это иерархия богатства, практического дела – иерархия экономической власти, власти капитала, денег, техники и технологии. Кому и чему, во имя каких ценностей и благ действуют эти иерархии власти и управления, по каким путям они ведут за собой паству, граждан, работников (обывателей).

Первой из сфер общественной жизни человека и евангелистом Матфеем, и евангелистом Лукой названа хозяйственная (технико-экономическая) сфера, предназначение которой – добывание хлеба насущного, во взаимодействии с земной природой, на основе использования техники и технологии. В Евангелии от Матфея сказано: «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих”» (Мф 4: 1–4). В Евангелии от Луки: «И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим» (Лк 4: 3–4).

Второй в Евангелии от Луки названа политическая сфера общественной жизнедеятельности, в центре которой государство, иерархическая система публичной политической власти, в Евангелии от Матфея она названа в третью очередь. В Евангелии от Луки сказано: «И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое. Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи (Лк 4: 5–8). В Евангелии от Матфея сказано: «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф 4: 8–10).

Третьей в Евангелии от Луки названа духовно-религиозная сфера общественной жизнедеятельности, в центре которой Церковь: священническая иерархия и паства, храм – дом божий на Земле. В Евангелии от Матфея она названа во вторую очередь. В Евангелии от Луки сказано: «И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя; и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». Иисус сказал ему в ответ: сказано: «не искушай Господа Бога твоего» (Лк 4: 9–12). В Евангелии от Матфея сказано: «Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». Иисус сказал ему: написано также: “не искушай Господа Бога твоего”» (Мф 4: 5–7).

Этими искушениями-испытаниями человек и человечество поставлены перед выбором: кому принадлежит власть в этом мире – Богу, человеку или золотому тельцу, чью волю надлежит исполнять.

Иисус Христос пришел в этот мир, чтоб помочь людям, и научить их исполнять Волю Божию. Преодолевая и побеждая искушения, Христос показывает, как должны быть расставлены ценностные приоритеты, чтобы остаться верными и угодными Ему в ключевых сферах общественной жизнедеятельности: духовно-религиозной (Церковь), политической (государство), экономической (техника и технология). Эти искушения стали испытанием преданности Иисусу Христу народов, назвавших себя христианскими, и принявшими крещение, испытанием их верности крестному пути спасения.

Христос смотрит на жизнь людей и видит, что гордыня обуревает человека, он полагает себя вершиной мироздания, и считает, что ему, его своевластию должно быть подчинено все. Христос видит, что люди воздвигая эти иерархии власти – своего рода Вавилонские башни, будут впадать в искушение, соблазняясь тем, что посредством этих институциональных систем власти, они все-таки добьются своего господства в обществе и природе. Люди вновь и вновь будут стремиться «стать как боги», и тогда они не будут нуждаться в Боге, в Его промыслительной и благодатной помощи. Лукавство человека заключается в том, что он считает, что не он должен исполнять волю Божию, а что Бог «должен исполнять» все желания человека. «Должен» потворствовать всем его прихотям и вожделениям, и все что ни попросит человек «должно быть немедленно исполнено». И человечество носится взад и вперед, в поисках неких иллюзий и призраков. Цель всей современной «модной» жизни, одержимой гнилым тщеславием и спесивым самомнением, состоит в том, чтобы всосать даже избранных в водоворот страстей, суеты и событий, которые затмевают сознание, что Божие Провидение действует во всем. В результате погони за материальным богатством человек теряет связь с Богом, способность к богообщению, и впадает в иллюзию – как будто действительно это факт, что нет Бога, создавшего человека и всю вселенную.

Христос видит и переживает в себе эти искушения, Он указывает путь, по которым должно идти человеку и обществу. Христос на своем личном примере показывает, что Он не выходит из власти Отца небесного, во всем неукоснительно исполняет его волю. На эту необходимость согласования своей воли с высшей волей Иисус Христос указывал неоднократно на всем протяжении своего служения: «Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5:30). «Ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день. Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин 6: 38–40).

Иисус Христос утверждает теоцентрическую и теократическую картину мира, согласно которой все сферы общественной жизнедеятельности человека должны строиться таким образом, чтобы точкой опоры, центром и осью, вокруг которой движется жизнь человека, выступал Бог. Если Он, Богочеловек, подчинял свою волю, и во всем согласовывал волю свою с волей Пославшего Его, то тем более мы, обуреваемые искушениями и немощами нашего тела, должны заботиться о том, чтобы воля наша во всем согласовалась с волей Отца нашего Небесного и подчинялась Ему.

Искушения—испытания, которые в пустыни воспринял и преодолел Иисус Христос, входят в жизнь, как отдельных людей, так и целых исторических обществ. В зависимости от того, как тот или иной человек или общественный организм прошел, и в какой мере преодолел, эти испытания складывается его жизнь. Эти искушения-испытания присутствуют на всем протяжении жизненного пути и отдельной личности и общества в целом. Но в тот или иной период жизни одно из этих искушений-испытаний становится доминирующим фактором жизнедеятельности, становится главным вызовом, который необходимо преодолеть на данном этапе жизненного цикла и человека, и общества.

Искушения, по учению христианской аскетики, посылаются или попускаются Богом (кн. Бытия XXII, 1, Псал. XXV, 2) для того, чтобы человек опытно убедился в своей нравственной немощи и в необходимости благодати Божией. Искушения выступают также средством укрепления в добре через свободное, усилием собственной воли, их преодоление, и отвержение предметов соблазна (Иак. I, 12).

Господь кого любит, кого приемлет, того бьет и наказует, а потом избавляет от скорби. Без искушения приблизиться к Богу невозможно. Неискушенная добродетель, сказали святые отцы, не добродетель! Если видите кого-либо, величаемого от людей православных добродетельным, а он живет без всяких искушений, преуспевает в мирском отношении, – знайте: его добродетель, его православие не приняты Богом.

«И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» (Матф. 6:13). Здесь Спаситель явно показывает наше ничтожество и низлагает гордость, научая нас не отказываться от подвигов и произвольно не спешить к ним; таким образом, и для нас победа будет блистательнее, и для дьявола поражение чувствительнее. Как скоро мы вовлечены в борьбу, то должны стоять мужественно; а если нет вызова к ней, то должны спокойно ожидать времени подвигов, чтобы показать себя и не тщеславными, и мужественными. Лукавым же здесь называет Христос дьявола, повелевая нам вести против него непримиримую брань, и показывая, что он таков не по природе. Зло зависит не от природы, но от свободы» (Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. Беседа 19. Изъяснение 6).

Исполнение воли Божией – это опора жизни человека и общества, если человек теряет эту опору, то вся его жизнь рушится. Христос говорит: «Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф 7; 24–27).

РАЗДЕЛ 2. Институционально-организационные циклы исторической динамики Евроазиатской цивилизации – России

ОТДЕЛ 3. Эпохи жизненного цикла Евроазиатской цивилизации – России

ГЛАВА 8. Эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII века. «День второй»

8.1. Смысл и назначение исторической эпохи

Место и роль этой исторической эпохи в общем процессе цивилизационной динамики определяется тем, что некое сообщество людей обретает вéдение и ви́дение целей, смысла и предназначения предстоящего пути общественного развития, принципов и законов, в соответствии с которыми должен протекать процесс социального домостроительства. Происходит духовно-практический синтез, в ходе которого сообщество людей оплодотворяется и одухотворяется, сформировавшимся в предшествующем периоде замыслом, идеей единства, обеспечивающей взаимосвязь и преемственность поколений людей, идущих по общему пути цивилизационной динамики. Некое сообщество людей практически обретает духовно-культурную генетическую программу цивилизационной динамики, которая постепенно проникает в индивидуальное и общественное сознание многих поколений людей, превращается в организующее начало их общественной жизнедеятельности, преобразует ее, придает импульс и направление социокультурной динамике на всем протяжении жизненного цикла исторически определенной цивилизации.

Первое состояние цивилизованного общества есть органическое, нерасчлененное, не дифференцированное единство. Здесь связи отдельных членов организма, их взаимообусловленное положение еще не выявлены, актуально не утверждены. Первоначальное состояние организма, или его зародыш, по своим составляющим есть уже целый организм. Если в развитом организме составные его элементы и формы расположены таким образом, что каждый из них имеет свое определенное место и назначение. То первоначальное, или зародышевое, состояние имеет синкретический характер: в нем составные формы и элементы организма еще не имеют своего определенного места и назначения, другими словами, они смешаны, индифферентны; их различия представляются не выразившимися, скрытыми, существующими только потенциально, они не выделились, не проявили своей особенности, не обособились. Таким образом, развитие должно состоять собственно в выделении или обособлении образующих форм и элементов организма ввиду их нового, уже вполне органического соединения^[41].

Процессы и тенденции социально-культурной, политической и экономической динамики в эпоху формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII столетия. Структурно цивилизованное общество состоит из нескольких подсистем, которые являются основными сферами общественной жизнедеятельности человека. Это основные сферы общественной жизнедеятельности человека: семейно-бытовая, политическая, экономическая, духовно-религиозная и социально-культурная. Каждая из них также имеет свою структуру, и сама является сложной системой. В эту историческую эпоху все основные сферы общественной жизнедеятельности находятся в единстве, органически нерасчлененном или, синкретическом состоянии, они институционально не оформлены, так что каждая из них еще не имеет обособленного действительного, самостоятельного бытия, а существуют лишь потенциально.

В начальный период этой эпохи основной формой организации общественной и хозяйственной жизнедеятельности выступает родовая патриархальная община. Родственные союзы с течением времени уступают место объединениям, основанным на экономических и политических интересах и отношениях.

В эту историческую эпоху первоначально формируется аграрное патриархально-общинное общество. В дальнейшем оно трансформируется в аграрное клановое землевладельческое общество, основанное на иерархической системе власти-собственности на землю. На Руси не сформировались корпоративные структуры, объединяющие землевладельцев. Существовали княжеские и боярские кланы, основанные на единстве политической и хозяйственной власти.

В соответствии с теоретико-методологическими основами концепции жизненного цикла и глобальных институционально-организационных циклов данная историческая эпоха рассматривается как эпоха рождения и становления институционально-организационных основ Евроазиатской цивилизации – России, которая представляет собой исходную стадию становления и развития конкретно-исторического цивилизованного общества.

Структурно данная эпоха подразделяется на несколько периодов, отражающих этапы становления и развития институционально-организационных основ цивилизованного общества, и представляющих собой стадии глобального институционально-организационного цикла.

Структурно эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности цивилизованного общества разделяется на следующие периоды.

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности VI век.

Фаза становления и роста – период перехода от традиционного к цивилизованному обществу VI–VIII века. Процессы трансформации социального строя восточных славян

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности IX век.

Фаза развития, зрелости и трансформации – период рождения и становления генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России IX–XII века.

В эту эпоху идут процессы становления и развития институциональных и ресурсных основ политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России. В фазе зрелости, развития и трансформации IX–XII века начинаются процессы разделения сфер общественной жизнедеятельности цивилизованного общества и их институционально-организационного оформления. Происходит формирование институтов и институций политической власти и управления, становление институциональных основ русской государственности.

В рассматриваемую историческую эпоху формируются импульсы для становления глобальных циклов цивилизационной динамики, в ходе которых происходит становление и развитие церковной, политической, техноэкономической и социально-культурной организации. В этот период институционально-организационные глобальные циклы находятся на стадии генетического единства, политическая и техноэкономическая организация Евроазиатской цивилизации – России институционально не оформлены, находятся в синкретическом состоянии.

В соответствии с принципом когерентности в эту историческую эпоху происходит зарождение и становление новой эпохи цивилизационной динамики – эпохи теократической церковной цивилизации. Фаза становления церковной цивилизации охватывает период с X по XII век.

Глобальный институционально-организационный цикл церковной организации в этот период переходит на стадию рождения и становления Русской Поместной Церкви, в силу чего актуализируются процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви в X–XII столетиях.

8.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности VI век

Первые упоминания о восточных славянах, антах, венедах и народе «русь» относятся к V–VII векам. Описывая племена, жившие между Днепром и Днестром, греки называют их антами, скифами, сарматами, готские историки – росоманами (русыми, светлыми людьми), а арабы – русью.

В VI–VIII веках мы застаём восточных славян на походе, в состоянии всё усиливавшегося общественного разложения. Образовавшийся между ними на Карпатах военный союз распался на составлявшие его племена, племена разложились на роды, даже роды начали дробиться на мелкие дворы, или семейные хозяйства. Вместе с тем, под действием новых условий в их среде стал складываться обратный процесс постепенного взаимного сцепления и объединения. Только теперь связующим фактором в новых общественных построениях выступили уже не кровнородственные связи и отношения, не чувство кровного родства, а политические и экономические интересы, вызванные к действию новыми внутренними и внешними обстоятельствами и условиями их жизнедеятельности.

8.3. Фаза становления и роста VI–VIII века

В этот период происходило образование племенных союзов – крупных военно-политических объединений восточных славян. Не позже VIII века у восточных славян появились свои княжения, о которых помнил и древнерусский летописец. Древние летописцы отмечали, что поляне, древляне, волыняне и другие славянские племена имели государственные объединения во главе с княжескими династиями уже в VI–VIII веках.

Повесть временных лет свидетельствует, что накануне объединения восточнославянских племен под властью Киева существовало, по меньшей мере, 15 крупных племенных союзов. В Среднем Поднепровье обитал мощный союз племен, объединенный именем поляне. Летописец Нестор в XII веке писал, что наиболее развиты и цивилизованны среди всех были поляне, чьи обычаи, семейные традиции стояли на весьма высоком уровне. «А древляне, – заметил он, – живут звериным образом», это лесные жители; недалеко от них ушли и жившие в лесах радимичи, вятичи и северяне. Центром полянских земель издавна был город Киев.

На севере от полян жили новгородские словене, центрами консолидации которых были города Новгород и Ладога. К северо-западу располагались древляне, т. е. жители лесов, главным городом которых был Искоростень. В лесной зоне, на территории современной Беларуси, сформировался племенной союз дряговичей, т. е. болотных жителей (от слова «дрягва» – болото, трясина). На северо-востоке, в лесных чащах междуречья Оки, Клязьмы и Волги, жили вятичи, в землях которых главными городами были Ростов и Суздаль. В верховьях Волги, Днепра и Западной Двины, между вятичами и полянами, обитали кривичи, проникшие позднее в земли словен и вятичей. Их главным городом был Смоленск. В бассейне Западной Двины обитали полочане, получившие имя от реки Полота, впадающей в Западную Двину, главным городом полочан стал Полоцк. Племена, расселившиеся по рекам Десна, Сейм, Сула и жившие к востоку от полян, прозвали северянами или обитателями северских земель; их главным городом стал Чернигов. По рекам Сож и Сейм жили радимичи. К западу от полян, в бассейне реки Буг, расселились волыняне и бужане. Между Днестром и Дунаем обитали уличи и тиверцы, граничившие с землями Болгарии.

Многолюдные и сильные восточнославянские племенные союзы подчиняли своему влиянию окрестные малочисленные народы. Победив и подчинив себе какое-либо другое племя, восточные славяне облагали его данью. Поляне, начав «собирать» под свою руку восточнославянские земли, обложили данью радимичей, северян, вятичей, которые раньше платили ее хазарам.

Некоторые славянские племенные союзы сами находились в даннической зависимости от более сильных иноплеменных соседей. Так, поляне, северяне, радимичи, вятичи долгое время платили дань хазарам – по белке и горностаю от «дыма». Новгородские словене и кривичи вместе с чудью и мерей платили дань варягам.

В VI–VIII веках происходило формирование владельческой соседской общины, что знаменует начало перехода от традиционного к цивилизованному обществу. В начальный период этой эпохи основной формой организации общественной и хозяйственной жизнедеятельности восточных славян выступает родовая патриархальная община в виде «печища», соответствующего «задруге» юго-западных славян. Родственные союзы с течением времени уступают место объединениям складников, сябров, основанным не на родственных, а на экономических, политических интересах и отношениях. Однако печище не делится вполне, а часть его, в особенности в виде угодий, остается в общем владении общинников, и об этих совладельцах говорится, что они состоят «в сябре, в складе», так что можно предположить, что в основах складства лежали первоначально чисто родственные отношения.

Развитие форм и способов ведения хозяйства восточных славян привело к тому, что отдельная семья, отдельный дом перестали нуждаться в помощи рода, сородичей. Родовая община спаяна и родством, и общим трудом, охотничьими угодьями постепенно распадалась. Огромные дома, вмещавшие до ста человек, все чаще стали уступать свое место небольшим семейным жилищам. Общая родовая собственность, общая пахотная земля, угодья стали распадаться на отдельные участки, принадлежавшие семьям.

Происходит преоброазование родовой общины в соседскую (владельческую), в которой каждая семья имеет право на свою долю в общинной собственности. Так зарождалось право частного владения, частной собственности, появлялась возможность для отдельных сильных семей освоить большие участки земли, получить больше продуктов в ходе промысловой деятельности, создать определенные их излишки, накопления.

В этот период интенсивно развивалось земледелие – этот основной вид хозяйственной деятельности. Двухпольные и трехпольные севообороты в VII–VIII веках стали распространенным явлением в славянских землях, заменяя собой подсечное земледелие, которое характеризовалось очищением земли из-под леса, использованием ее до истощения, а потом забрасыванием.

Совершенствовались орудия труда. Широко распространенным видомсельскохозяйственной техники стало «рало с полозом», с железным лемехом или плуг. Жернова заменили древние зернотерки, при уборке урожая использовались железные серпы. Каменные и бронзовые орудия труда отошли в прошлое. Высокого уровня достигли агрономические наблюдения. Восточные славяне прекрасно знали наиболее удобное время тех или иных полевых работ и сделали эти знания достижением всех здешних земледельцев. Тягловой силой в хозяйстве стали волы и лошади. Коневодство превратилось в одно из важных хозяйственных занятий.

Восточные славяне промышляли охотой и рыболовством. Шла охота на лосей, оленей, серн, лесную и озерную птицу – лебедей, гусей, уток. Уже в это время сложился и такой вид охоты, как добыча пушного зверя. Леса, особенно северные, изобиловали медведями, волками, лисами, куницами, бобрами, соболями, белками. Ценные меха (скора) шли на обмен, на продажу в близлежащие страны, в том числе в Византию.

До введения металлических денег их эквивалентом являлись шкуры животных, они были мерой обложения данью славянских, балтских и угро-финских племен. Не случайно и позднее один из видов металлической монеты на Руси называли кунами, т. е. куницами.

В этот период развивались не только земледелие и скотоводство, но и ремесла. С каждым годом множились продукты ремесленников. Города зарождались как поселения, которые выполняли одновременно политические, хозяйственные, религиозные и военные функции. Происходил рост городов, торговых связей, создавались условия для дополнительного накопления общественного богатства, которое чаще всего попадало в руки имущих, что углубляло имущественное различие между богатыми и бедными.

Основу миросозерцания восточных славян составляло язычество – обожествление сил природы, восприятие природного и человеческого мира как единого живого одухотворенного целого. Зарождение языческих культов произошло в глубокой древности – в эпоху верхнего палеолита, около 30 тысяч лет до н. э. Языческие культы постепенно трансформировались, отражая эволюцию общественной жизни человека. При этом самые древние пласты верований не вытеснялись новыми, а наслаивались друг на друга. Каждое восточнославянское племя имело своего бога-покровителя и свои пантеоны богов, у разных племен схожих по типу, но различных по именам. Мир восточных славян был «населен» многочисленными берегинями, русалками, лешими и другими существами.

8.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности IX век

К IX веку на территориях, находившихся на пути «из варяг в греки», образовалось несколько княжеств, где князьями были варяжские военачальники: Рюрик в Новгороде, Аскольд и Дир в Киеве, Рогволд в Полоцке и др.

Геополитическими центрами цивилизационного процесса становится Среднее Поднепровье во главе с Киевом, и Северо-западный район, где вокруг озера Ильмень, на берегах реки Волхов и Ладожского озера сформировался мощный союз славянских и угрофинских племен при главенстве приильменских словен. Доминирующее положение в IX веке первоначально принадлежало двум политическим и экономическим центрам на севере – Ладога и Новгород, на юге – Киев.

Возникновение государства у восточных славян связано с призванием варягов в 862 году. «Варяжская легенда», изложенная в летописи, рассказывает, что словене, кривичи и чудь, стремясь преодолеть междоусобицы, призвали на княжение варягов (норманнов) из-за моря. Три варяжских вождя: братья Рюрик, Трувор и Синеус стали княжить соответственно в Новгороде, Изборске, Белоозере. После смерти братьев Рюрик правил один. Дружинники Рюрика Аскольд и Дир отпросились у него идти «на греки» и ушли на юг, однако осели в Киеве и стали править там.

Теперь Новгород встал против Киева, Рюрик – против киевских князей. Оба центра называли себя Русь – Русь Южная, где утвердилась местная полянская династия, и Русь Северная, где власть взяли славянские выходцы из Южной Прибалтики. Киев повел наступление на Север и попытался отвоевать у Новгорода земли кривичей и полочан. Рюрик двинулся на Полоцк. Назревало историческое противоборство между двумя восточнославянскими центрами.

Олег перенес центр деятельности русских князей из Новгорода в Киев. После смерти Рюрика его дружинник Олег с малолетним сыном Рюрика Игорем отправился на юг, обманом заманил в ловушку и убил Аскольда и Дира, а сам стал править в Киеве, объединив Киев и Новгород.

Среднее Поднепровье было наиболее развитым районом среди других восточнославянских земель. Именно здесь, на черноземных землях, в условиях сравнительно благоприятного климата, на торговой «днепровской» дороге сосредоточивалось наибольшее количество населения. Именно здесь сохранялись и развивались древние традиции пашенного земледелия, сочетаемого со скотоводством, коневодством и огородничеством. Происходило динамичное развитие ремесел железоделательного, гончарного, зарождались другие виды ремесленного производства.

8.5. Фаза развития, зрелости и трансформации IX–XII века

В IX–XII веках формируется Древнерусское централизованное земское государство Киевская Русь.

Ко второй половине XI века на Руси насчитывалось более 40 крупных городских центров. Иностранцы даже называли ее Гардарикой (страной городов). В центре города находился детинец (кремль) с высокими стенами, которые сооружались из огромных деревянных коробов с землей или глиной внутри. Перед стеной вырывали глубокий ров, наполненный водой. К воротам города вели перекидные мосты, сделанные из толстых дубовых досок обитые железом.

Киев, Новгород, Чернигов, Переяславль, Смоленск, Полоцк, Суздаль, Ростов, Ладога, Белоозеро, Владимир-Волынский, Червень, Перемышль, Тмутаракань и многие другие города были княжескими резиденциями, крупными торговыми пунктами, сильными крепостями, религиозными и культурными центрами. В них расцветало искусство, создавались летописи, открывались библиотеки, возводились замечательные архитектурные сооружения. Эти города имели долгую историю и явились основой силы, мощи и престижа Древней Руси.

Если до объединения Киева и Новгорода существовали отдельные племенные государства-княжения, то с этого момента возникло Древнерусское государство. Условной датой этого объединения считается вокняжение в Киеве Олега – 882 год. Правление Олега датируется периодом 882–912 годы. Олег подчинил большинство восточнославянских племен, начал укрепление границы с кочевниками.

Важным шагом на пути создания централизованного государства, стала замена Владимиром местных племенных князей своими сыновьями, призванными защищать новую веру и укреплять власть киевского князя на местах. Тем самым он превратил Русскую землю во владение рода Рюриковичей. Укрепление власти в центре и на местах дало ему возможность мобилизовать население страны для создания мощных оборонительных рубежей на южных границах и переселить сюда часть словен, кривичей, чуди и вятичей. Сам великий князь начал восприниматься народным сознанием уже не как воин-защитник, а как глава государства, обеспечивавший охрану его рубежей.

Государственный строй древнерусских княжеств в IX–XII веках представляет собой «неустойчивое равновесие» между тремя элементами государственной власти: монархическим в лице князя, демократическим в лице народного собрания или веча, и аристократическим в лице княжеской дружины и бояр. Власть князя не являлась абсолютной. Она везде была ограничена потенциально или фактически властью веча. Но власть веча и его вмешательство в дела князя проявлялись только в чрезвычайных случаях (везде, кроме Новгорода и Пскова), тогда как княжеская власть была повседневно действующей. Князь, вече и дружина – эти элементы социально-политической системы находились в постоянном колебании, то борясь между собою, то уравновешивая друг друга. Эта картина не специфически русская, а всечеловеческая.

Носителем верховной власти в Киевской державе признавался весь княжеский род, а каждый отдельный князь считался только временным владельцем княжества, которое доставалось ему по очереди старшинства. Все члены Рюрикова рода стали носить название князей; оно сделалось исключительной принадлежностью всех их, по праву происхождения от общего прародителя. Это звание, приобретаемое только рождением от Рюриковой крови, и независящее ни от каких других условий, равняло всех Рюриковичей между собой, они, прежде всего, братья между собою. Потому, название «князь» было общее для всех членов Рюрикова дома, ни в каком случае неотъемлемое, хотя бы некоторые из них и не имели в своих руках верховной власти.

Русские князья правили, опираясь на дружину. В IX–XI веках дружинники являлись не слугами, но вассалами князей. Князь советовался с дружиной о предпринимаемых действиях. Дружина могла отказаться от участия в предложенном князем мероприятии, если считала его невыгодным. Именно дружине принадлежала инициатива повторного похода Игоря к древлянам за данью. Дружина вынесла решение отказаться от боя с византийцами в 944 году и ограничиться предложенным выкупом. При заключении договоров с Византией клятву приносил не только князь, но и его дружинники.

«Русская Правда» («Правда Роська») – важнейший свод норм древнерусского законодательства. Русская правда дошла до нас в списках XIII–XVIII веков в 3-х редакциях: Краткой, Пространной и Сокращённой. Первый вариант этого правового кодекса Киевской Руси («Древнейшая Правда») относят к началу XI века. Списки Русской правды входят в состав Кормчих книг, «Мерила праведного», юридических сборников и летописей.

Своего расцвета Древнерусское централизованное земское государство достигло в периоды правления Ярослава I Владимировича Мудрого (~978–1054), великий князь киевский (1019–1054), и Владимира II Всеволодовича Мономаха (1053–1125), великий князь киевский в (1113–1125).

«Пустыни украсились городами, города – избранными жителями; свирепость диких нравов смягчилась верою христианскою; на берегах Днепра и Волхова явились искусства византийские. Ярослав дал народу свиток законов гражданских, простых и мудрых, согласных с древними немецкими^[42]. Одним словом, Россия не только была обширным, но, в сравнении с другими, и самым образованным государством»^[43].

Система хозяйства основывается на дуализме индивидуального и общинного начал. Владельческая территориальная (земская) община-вервь выступает в качестве основной формы организации общественной и хозяйственной жизнедеятельности славянских племен.

В этот период происходит формирование иерархической системы власти-собственности. Вотчинная система хозяйства на Руси складывался на основе крупной земельной собственности, образующейся путем «окняжения» в IX–X веках, и «обояривания» в XI–XII веках общинных земель, и превращения свободных общинников в «смердов» – лично зависимых от князей и бояр крестьян, выполнявших различного рода повинности.

Древнерусское государство в течение веков после своего возникновения отбивало «волны» кочевников, принимало их удары на себя, обеспечивая тем самым благоприятные условия для развития европейской цивилизации. Русь стала своеобразным мостом, через который совершался культурный и торговый обмен между Западом и Востоком.

ГЛАВА 9. Эпоха теократической церковной цивилизации – доминирования Церкви в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России X–XVI века. Теократическая империя. «День третий»

9.1. Смысл и назначение исторической эпохи

Человек хочет не только материального существования, которое обеспечивается экономической сферой общества, и не только правомерного существования, которое дается ему политической сферой общества, он хочет еще абсолютного существования – полного и вечного. Так как достижение абсолютного существования, или вечной и блаженной жизни, есть, высшая цель для всех одинаково, то она и становится необходимым принципом общественного союза, который может быть назван духовным, или священным обществом, обществом-церковью.

В эту историческую эпоху происходит институционально-организационное оформление Церкви – института духовно-религиозной, сакральной власти и формы организации духовно-религиозной жизни человека и общества. Трансцендентная идея Церкви обретает имманентное тело – иерархическую организационную структуру. Церковь получает существование в виде религиозной организации, имеющей также и социально-культурные, политические и экономические интересы и функции. Центром консолидации общества, доминирующей силой, объединяющей людей, в эту историческую эпоху выступает Церковь и церковная иерархия служения Богу. Влияние Церкви проявляется в том, что общество воспринимает себя как единое целое, как целостную часть высшего надмирного бытия и сознания. В данном аспекте общество и все его члены сопричисляются процессам вселенской Жизни, надмирного Бытия и Сознания посредством религиозной веры.

Происходит утверждение государственной религии. Благодаря чему значительно возрастает авторитет Церкви, ее влияние распространяется практически на все стороны общественной жизни. Под влиянием Церкви и распространения ее влияния и власти над определенной территорией формируется социально-культурное пространство конкретно-исторической цивилизации.

Свою власть и влияние церковная иерархия постепенно распространяет на все более обширное пространство, и стремится охватить все сферы общественной жизни. Церковь стремиться стать государством и как следствие устремленности Церкви к политической и экономической власти происходит ее упадок. Усиливающееся в эту эпоху господство Церкви ведет к гипертрофированию духовных ценностей и игнорированию материальных. Утверждение одностороннего господства Церкви порождает недостатки и несовершенства, в силу которых значение мирской жизни обесценивается. По мере усиления власти Церковь рождает настрой нетерпимости и осуждения всего мирского, телесная природа признается греховной, лучшей долей человека признается аскетизм, все естественные и положительные науки осуждаются как вредные, или, во всяком случае, бесцельные, искусство получает прикладное значение как церковно-служебное.

Одностороннее утверждение духовных целей и ценностей не ведет к утверждению гармонической целостности общественного организма, и, в конечном счете, приводит к прямо противоположному результату: Церковь утрачивает свое истинное предназначение – центрирование на духовных ценностях их хранение и эволюционное раскрытие. В то же время в этот период усиливается стремление Церкви к ценностям материального мира, к власти политической и экономической, что приводит к ее деградации в материальном плане бытия.

В истории Евро-атлантической и Евроазиатской цивилизаций стадия церковной (теократической) цивилизации характеризуется распространением христианства, превращением Христианской Церкви в институционально-организационную форму духовной власти, что привело в целом к благотворному для общества разделению властей – духовной и светской.

Идея единства находит свое выражение в братстве и сестричестве во Христе, солидарности и соработничестве человека и Бога. Однако мы видим, что на пути дальнейшей цивилизационной динамики эта идея утрачивает свою первенствующую значимость и руководящую роль.

Структурно эпоха теократической церковной цивилизации («день третий») X–XVI века разделяется на следующие периоды:

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности X век.

Фаза становления и роста X–XII века.

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XII век.

Фаза развития, зрелости и трансформации XIII–XVI века.

Глобальные институционально-организационные циклы. В эту историческую эпоху глобальный институционально-организационный цикл церковной организации переходит на стадию активного роста и обретения автокефалии Русской Церкви XIII–XVI века.

Глобальный цикл политической организации переходит на стадию становления политической организации Евроазиатской цивилизации – России XII–XV века.

Глобальный цикл техноэкономической организации переходит на стадию становления экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XIV–XVI века.

В соответствии с принципом когерентности в эту историческую эпоху происходит зарождение и становление новой эпохи цивилизационной динамики – эпохи политической цивилизации. Фаза становления политической цивилизации охватывает период с XIV по XVI век.

В эпоху церковной цивилизации, по закону развития, экономическая и политическая сферы вместе отделяются от высшей духовно-культурной сферы общества. Политическая и экономическая сферы организационно не разделены. Государство, еще слитое с экономическим обществом, отделяется от Церкви. Сначала они вместе восстают против высшего начала, отрицают его, но для того, чтобы каждая из форм общественной жизни получила полное развитие, она должна утвердить себя не только по отношению к высшей, но и ко всем другим формам жизнедеятельности. Политическая и экономическая сферы общественной жизнедеятельности находятся в нерасчлененном, слитном состоянии они еще не разделены, одно включает другое, и вместе эти сферы отделяется от Церкви, стремясь выйти из-под ее власти, они устремлены к безусловной свободе.

В эпоху церковной цивилизации формируется общество, основу экономического и политического устройства которого, образует иерархия власти-собственности на землю. В странах Евро-атлантической цивилизации это общество называется феодальным. В Евроазиатской цивилизации – России – это вотчинно-поместное землевладельческое, аграрное общество.

9.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности X век

В этот период происходит зарождения эпохи церковной цивилизации на Руси.

Выбор религиозной веры. По свидетельству Повести временных лет к Владимиру в Киев явились представители трех монотеистических религий: ислама, иудаизма и христианства. Летопись говорит о том, что Киевский князь отверг ислам под предлогом того, что он запрещает употребление вина. «Веселие Руси есть питие, без пития Руси не быти» – так якобы ответил он на соблазны мусульман. Иудаизм он не принял по причине отсутствия у евреев собственного государства, в результате чего они были рассеяны по всей Земле.

Отверг он и предложение, сделанное посланцами Папы римского, сославшись на то, что и княгиня Ольга не приняла католичество. Только проповедь представителя Православной Византийской Церкви – философа, произвела на него благоприятное впечатление. Но Владимир не спешил с принятием судьбоносного решения. Он отправил своих послов в разные страны для испытания их религиозной веры. Вернувшись, они назвали греческую религиозную веру самой лучшей, а греческие храмы и церковную службу – самыми красивыми. Киевский митрополит Иларион (середина XI в.), объяснил обращение Владимира в православие «Божьим откровением», тем, что Бог просветил его душу.

Христианизация Руси. Христианизация восточнославянских племен в IX–XI веках. Крещение княгини Ольги в Константинополе (957). Владимир крестился в Корсуни (Херсонесе), возможно, в день Богоявления 6 января 988 года и принял имя Василия. Киевский князь и византийский император оказались в духовном родстве – по общему небесному покровителю Василию Великому, память которого празднуется 1 января. Что до крещения киевских жителей, его датируют 27 мая 988 года, днем Пятидесятницы.

Христианизация Древней Руси протекала противоречиво. Если киевская община, подчиняясь авторитету княжеской власти, приняла новую веру безропотно, то другие регионы, например Новгород, приходилось крестить «огнем и мечем». Язычество еще долго сохраняло свои позиции, особенно в сознании людей. Православная Церковь, приспосабливаясь к местным условиям, соединила культы языческих богов с культами христианских святых. Так праздник Купалы слился с днем Иоанна Крестителя, Перуна – с днем Ильи Пророка. Сохранился и чисто языческий по происхождению праздник Масленицы.

Начало христианского просвещения. Призыв Кирилла и Мефодия, полагаемый в 862 году, совпадает со временем основания Русского государства, которому, по преимуществу, суждено было воспринять дело святых братьев. Вместе с христианством на Русь пришло книжное просвещение. Как ни слабо оно было на первых порах, оно все же оказывало могучее влияние на познавших его людей и народы. Православная Церковь не только образовывала, но и воспитывала древнерусское общество. Она смягчала нравы, упорно боролась против многоженства пережитков и пороков. Церковь выступала и против рабства. Принятие православия было обусловлено, среди многих причин, и тем, что православие было наиболее терпимо к местным традициям. Принятию православия на Руси послужил и авторитет Византии, которая в те времена выступала центром цивилизации, наследницей великого Рима, самой развитой и культурной страной Европы.

9.3. Фаза становления и роста X–XII века

В период с VIII до XIII века основная масса русского населения сосредоточивалась на среднем и верхнем Днепре с его притоками и с его водным продолжением – линией Ловать – Волхов. Всё это время Русь политически разбита на отдельные более или менее обособленные области, в каждой из которых политическим и хозяйственным центром выступал большой торговый город – первый устроитель и руководитель политического быта. Потом город, с городовой областью встретил соперника в пришлом князе, но и при нём не терял большой значимости в системе управления. Господствующий политический факт периода – политическое дробление земли под руководством городов. Господствующим фактом экономической жизни в этот период является внешняя торговля с вызванными ею лесными промыслами, звероловством и бортничеством (лесным пчеловодством). Это Русь, по определению В.О. Ключевского, – Днепровская, городовая, торговая.

Становление церковной организации на Руси. Из Греции пришла на Русь церковная иерархия. Не позднее 997 года была учреждена Русская митрополия, подчинявшаяся Константинопольскому патриархату. В X–XI веках на Руси сложилась стройная система церковно-религиозной жизни. Русская Поместная Церковь была создана по образу и подобию византийской. Во главе ее стоял митрополит Киевский, поставляемый Константинопольским патриархом. Предполагают, что одновременно с митрополией были основаны и епископские кафедры, первоначально в Белгороде, Новгороде, Чернигове, Полоцке и Переславле, где были поставлены подчиненные митрополиту епископы. В крупных городах церковную власть осуществляли епископы, в Новгороде – архиепископ. В Киеве и во всех епархиях строились церкви и устраивались монастыри. Священники крупных храмов – соборов, а также приходских церквей являлись организаторами религиозной жизни в городах и селах. Причты церквей и братия монастырей подчинялись своему епископу, а через него митрополиту. Таким образом, власть митрополита простиралась на всю Русь, и объединяла все духовенство страны.

Принятие христианства повлекло за собой и качественные сдвиги в развитии культуры. Приоритетным направлением социально-культурной жизни выступает развитие церковного искусства. Распространяется письменность, летописание, появляются первые рукописные книги, преимущественно церковного содержания. Благодаря Византии и Болгарии Русь познакомилась с достижениями античной культуры.

Зарождается каменное зодчество, возникает иконопись, фресковая живопись. Храмовое строительство получило широкий размах, в Киеве в начале XI века было сооружено и действовало 400 церквей. Софийский собор в Киеве, и София в Новгороде становятся центрами духовной жизни, символами могущества и святости Руси. Создаются высокодуховные образцы храмовых искусств: зодчества, иконописи, пения. Развивается скульптура: мраморные саркофаги в Софийском соборе в Киеве, барельефы св. Георгия и св. Михаила, резьба по камню на стенах Дмитриевского собора во Владимире. Широкое распространение получила станковая (иконы) и монументальная (фрески, мозаики) живопись. Также распространилось разнообразное декоративно-прикладное искусство (ювелирное искусство, техника эмали, искусство вышивки, изделия из кости и др.).

9.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XII век

Период перехода эпохи церковной цивилизации в фазу зрелости XII столетие. В истории Евроазиатской цивилизации – России XII век – это период завершения одной эпоха цивилизационной динамики – формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации, и перехода в эпоху церковной теократической цивилизации. В первой трети XII века завершается историческая эпоха единого земского государства Русь, Русская земля, Киевская Русь. В XII веке и особенно после смерти Мстислава Владимировича († 1132) сына Владимира Мономаха меняется характер происходящих на Руси событий, из чего можно сделать вывод о том, что начался процесс вхождения Евроазиатской цивилизации в новый период цивилизационной динамики.

С середины XI века все более явственно проступают черты надвигающейся новой эпохи в социально-культурной динамике Евроазиатской цивилизации. Отдельные части «лоскутной» империи Рюриковичей в течение IX–XI веков в значительной мере созрели и окрепли, также вырос их собственный политико-экономический потенциал, расширились возможности проведения самостоятельной внутренней и внешней политики. Рост и укрепление удельных княжеств произошли в такой мере, что киевский центр с великим киевским князем во главе не только перестал быть для удельных княжеств условием роста их богатства и силы, но в некотором отношении стал даже помехой дальнейшему их развитию и достижению собственных политических целей.

Призрак распада Киевского государства стал совершенно очевидным. Отдельные князья начинают чаще и чаще проявлять свои местнические интересы, и в своих противоречивых по отношению друг к другу интересах сталкиваются между собой, делая, таким образом, неизбежными «усобицы». Это время насыщено восстаниями народных масс в разных местах Киевского государства.

Изменились положение и роль Киева. С упадком в XII веке значимости торгового пути «из варяг в греки» ослабевала экономическая основа государственного единства, сокращалось поступление торговых пошлин, что подрывало экономическое могущество киевского князя. Кроме того, киевскую землю покидало и трудовое население, спасавшееся от постоянных междоусобиц, вызванных борьбой за киевский «стол», а также набегов половцев. Естественно, этот «исход» ослаблял позиции киевских князей, получавших все меньше и меньше налогов. Главным источником богатства становилась пахотная земля, в ее поисках князья со своими дружинами устремлялись на окраины.

С половины XII века вектор геополитической активности довольно круто поворачивается в другую сторону, на северо-восток, обращается к Ростово-Суздальско-Владимирской земле, к её князьям, к событиям и процессам там происходившим. Весь этот период носит черты переходности, неопределенности и неустойчивости. На первый взгляд казалось, что и дальше на Руси все пойдет своим чередом – от междоусобиц к единству, от единства – к новым междоусобицам, а страна будет мужать, и становиться сильнее. Но события приняли совершенно иной разворот. Смерть князя Мстислава обозначила грань, за которой началась совсем другая Русь. Ушли два могучих правителя – Владимир Мономах и его сын, Мстислав, волей и талантами цементировавшие Русь. После них она оказалась такой, какой сложилась к 1130-м годам, но без сильных политических фигур.

9.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XIII–XVI века

Период удельно-вотчинного порядка, политической и хозяйственной раздробленности и децентрализации, продолжавшийся на Руси с XII по XIV век, стал закономерным этапом развития Евроазиатской цивилизации. В качестве самостоятельных субъектов выступают отдельные русские княжества-государства со своим хозяйством, общественной жизнью, культурой, со своей внутренней и внешней политикой и своими княжескими династиями. В этот период происходит формирование децентрализованного земского удельно-вотчинного государства, формирование кланового землевладельческого общества, которое принято именовать феодальным. Основу его социального, политического и экономического устройства образует иерархия власти-собственности на землю, или государственно-корпоративная земельная собственность.

Складывание местных княжеских династий приводит к перерастанию родового владения Рюриковичей в семейные владения отдельных ветвей княжеского рода, и к оседанию князей на определенных территориях (уделах). Князь теперь думал не о получении более престижного и доходного стола, а о закреплении за собой собственного владения. Данный порядок юридически был закреплен решением Любечского съезда князей (1097). Установление нового порядка организации власти привело к превращению Русской земли из владения рода Рюриковичей в совокупность самостоятельных «отчин», наследственных владений отдельных ветвей княжеского дома. И как следствие нарастание междоусобиц, обусловленных стремлением князей укрепить и расширить свои владения, обогатиться порой за счет соседей.

В удельных княжествах развиваются культура и искусства. XII–XIII века характеризуются расцветом местных школ летописания, зодчества, изобразительного и прикладного искусства, на базе которых начался процесс формирования единой национальной культуры.

В период с XIII до середины XV века приблизительно среди общего разброда и разрыва народности главная масса русского населения является на верхней Волге с её притоками. Эта масса остаётся раздроблённой политически уже не на городовые области, а на княжеские уделы. Удел – это совсем другая форма политического быта. Господствующий политический факт периода – удельное дробление Верхневолжской Руси под властью князей. Господствующим фактом экономической жизни является сельскохозяйственная, т. е. земледельческая, эксплуатация алаунского суглинка посредством вольного крестьянского труда. «Это Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 29. История России, С. 20933].

Отток населения из Днепровской Руси шел и на запад, за Западный Буг, вглубь Галиции и Польши, и в противоположную сторону, на северо-восток, за р. Угру, в междуречье Оки и Верхней Волги. Вот здесь-то и образовалось сильное Суздальско-Владимирское княжество (преобразованное впоследствии в Московское царство, а позже в Российскую империю), в то время как запустение Днепровской Руси окончательно завершилось татарским нашествием

В начале XIII века почти одновременно появляются на Востоке – татары, а на 3ападе – немецкие рыцарские ордена: Ливонский (Меченосцев) и Тевтонский. Тягость татарского ига вызвала большую сплоченность русских областей. Татары послужили могучим толчком к объединению Северо-Восточной Руси вокруг московского центра.

В результате татаро-монгольского нашествия Русь стала частью улуса монгольской империи. С 1260-х годов Русь оказалась в зависимости от государства, получившего название Золотая Орда, и простиравшегося от Карпат до Западной Сибири и Хорезма. Его столицей стал основанный в низовьях Волги город Сарай.

Политическая и военная зависимость проявлялась в том, что ярлык, дававший право на великое княжение Владимирское, да и на другие владения русские князья получали из рук хана Золотой Орды. Ордынский хан становился для русских князей верховным сюзереном – «царем» (от греческого – цезарь) по терминологии того времени. Кроме того, русские несли воинскую повинность и по приказу хана вынуждены были участвовать в военных действиях на стороне ордынцев, зачастую далеко за пределами Руси. Александру Невскому удалось добиться от хана уступки, освобождающей от этой повинности «кровью».

Экономическая зависимость Руси выражалась в выплате различных видов дани и чрезвычайных поборов (ордынского выхода). Выход до начала XIV века собирали специальные уполномоченные хана – баскаки и откупщики из мусульманских купцов, а позже – сами русские князья. От налогов освобождалось только духовенство, а также ученые, врачи и нищие. Ордынцы провели перепись русского населения – число, чтобы иметь возможность учитывать подворную дань.

Татаро-монгольское нашествие принесло великое разорение на Русь. Много народа было убито, многих, особенно молодых людей, угнали в полон, и продали в рабство. Орды захватчиков разорили и пожгли множество русских городов, сел и деревень. В результате нашествия пострадали и были разрушены многие памятники духовной и материальной культуры. Русь оказалась под влиянием даже не восточной цивилизации, а восточного варианта варварства, что сказалось на всех сторонах ее жизни, и привело к падению уровня культуры, к огрублению нравов и быта.

В XIV–XV веках идет процесс социально-политической централизации и консолидации Руси-России, как единого государства и цивилизации. Этот процесс имел несколько тесно связанных между собой аспектов. Объединение славянских народов происходило на основе идеи православия. Объединение русских земель шло вокруг нового геополитического центра – Москвы, которая становится центром соединения разрозненных русских земель в единое Русское государство. Большую роль играл внешнеполитический фактор – борьба с татаро-монгольским игом. Но, не смотря на политическую раздробленность, сохранялось внутреннее единство отдельных русских земель. По-прежнему сохранялось общее языковое и культурное пространство, духовно-религиозное единство Древней Руси. Светская и духовная власти на Руси существовали во взаимодействии друг с другом. Государственная власть способствовала распространению христианства, и согласовывала свою деятельность с установками Русской Церкви. В XI–XII веках православие определяло духовные основы развития Древнерусского государства, права и правосознания. Сама Русская Церковь становится к XII веку важнейшим субъектом управления, но в отличие от католицизма не вмешивается непосредственно в дела светской власти, что соответствовало восточно-христианской государственно-правовой культуре.

С середины ХV века начинается новый период в истории Русского государства, который в отечественной историографии называется периодом сословно-представительной монархии. Московское царство – сословно-представительная монархия XV–XVII века. Завершение процесса объединения русских земель приходится на годы правления Ивана III (1462–1505) и Василия III (1505–1533). Времена первого царя – Ивана IV (1533–1584). Происходит формирование централизованного государственного аппарата и новой структуры власти в Московском государстве. Совещательным органом при великом князе явилась Боярская дума. Важнейшие вопросы решаются на Земских соборах, которые представляют интересы основных сословий. Дворцово-вотчинная система управления заменяется приказной системой управления. Система кормления заменяется системой губного и земского самоуправления.

Процесс формирования национальной Русской Церкви. Ключевым процессом исторического периода XIII–XVI века, тенденцией, определяющей его характер и настроение, явилось осмысление и практическое осуществление направляющей идеи о национальной самостоятельной – автокефальной Русской Церкви. Идеи, возникшей внутри иерархии Русской Церкви и русского монашества. Церковная иерархия не видела в организации самостоятельной национальной Церкви никакого нарушения религиозного единства со всей Вселенской Церковью, никакого обособления от своей Матери Церкви. Национальная Русская Церковь во все возрастающей степени превращается в государственную Церковь. Предпосылки такого превращения заложены в самой традиции восточного христианства. Восточная Церковь признавала над собой верховенство государственной власти и включалась в структуру правительственных учреждений.

Окончательно Русская Церковь становится самостоятельной (автокефальной), а, следовательно, и в полном смысле этого слова национальной Церковью в 1589 году. В этом году Русская Церковь превращается из метрополии Константинопольского патриарха в автокефальную Московскую патриархию и первым русским патриархом на Поместном соборе избирается патриарх Иов.

На православие опиралось развивающееся национальное самосознание – это особенно активно стало проявляться с середины XV века. После падения Константинополя центр православия оказался в руках турок. В этих условиях усилилась тяга к единству, стремление подчиниться власти самого сильного московского князя, в котором видели заступника перед Богом, защитника Русской земли и православной веры. Умонастроение народа необычайно подняло авторитет великого князя московского, укрепило его власть, что позволило завершить создание единого государства.

Россия представляла собой аграрную страну со значительным преобладанием сельского населения. К середине XVI века из примерно 6 млн. жителей городское население составляло не более 5 %. Главным занятием оставалось земледелие.

В XVI веке русская деревня переживала период подъема, достигнутого за счет «больших расчисток» земель под пашню, роста численности населения, развития домашних ремесел, относительной внутриполитической стабильности и внешней безопасности. При этом государство и вотчинники еще не настолько окрепли, чтобы чрезмерными налогами и податями лишить крестьянина заинтересованности в результатах своего труда. Однако на пути развития сельского хозяйства стояли существенные препятствия: неблагоприятные природно-климатические условия, малонаселенность огромной территории страны, неразвитость агрокультуры.

Получило дальнейшее развитие вотчинно-поместное землевладение, различия между вотчинами и поместьями начали стираться. Боярство и верхи служилого сословия объединялись в рамках «Государева двора», а их материальное и служебное положение все больше определялось близостью к княжеской власти.

Русский город в целом отставал в своем развитии и не мог обеспечить в полной мере потребности общества и государства в промышленной продукции. Вокруг городов складывались местные рынки, но общенациональный рынок появится значительно позже. Города находились в полной зависимости от княжеской власти. Отсутствие сословных организаций ремесленников и купцов, подобных европейским, которые отстаивали свои права и свободы, препятствовало формированию «городового строя».

Эпоха княжеского правления продолжалась на Руси с IX по XIV век. Этап становления этой эпохи IX–X века. Этап зрелости XI–XIII века. Этап упадка XIV век.

Эпоха боярского правления продолжалась на Руси с XII по XVII век. Этап становления этой эпохи XII–XIII века. Этап зрелости XIV–XVI века. Этап упадка XVII век.

Профессор А.А. Царевский в книге «Значение Православия в жизни и исторической судьбе России» пишет: «Самое политическое сложение России как единого и обособленного государственного организма произошло под несомненным и живейшим влиянием Православного христианства. Последнее послужило связующим и объединяющим началом, которое создало русское государство из хаоса, хотя и родственных, но разъединенных, диких и враждующих между собою племен. Православному христианству суждено было лечь основным камнем в политическое создание русского царства. Ставши общею религиею всех русских племен, сразу все их осенившее своим божественным светом, оно быстро и без всяких усилий стянуло всю землю русскую незримыми и нерасторжимыми духовными нитями». Сплотившись в единое духовное целое через Православие, разбросанная, разобщенная до тех пор группа славянских племен начала ассимилировать в себя и целый ряд других, часто совсем чуждых племен, пока не создалась нынешняя огромная и могущественная православная Русь. Это происходило в тот момент, когда западный христианский мир стал на путь еретических заблуждений, а восточный готов был окончательно пасть под владычеством ислама. Начало Православного христианства на Руси органически сочеталось с формированием русской национальности, особого непобедимого врагами русского духа, который затем многократно проявлял себя при защите границ и интересов России во все исторические периоды ее развития.

Эпоха теократической церковной цивилизации ведет отсчет своего исторического времени с X века, когда Русь, населявшие ее племена и этносы, сделали свой судьбоносный выбор: Русь-Россия приняла свой крест и пошла за Христом. Завершилась эта историческая эпоха цивилизационной динамики в XVI веке. Была ли эта эпоха в полном смысле именно теократической – эпохой безусловного принятия людьми власти Бога на Земле? – Вопрос, который не имеет однозначного ответа. Жития праведников и святых в Земле Русской просиявших: Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского, Александра Свирского, Нила Сорского и многих, многих других свидетельствуют о том, что эти люди, и те, кто был рядом с ними, устраивали свою жизнь по воле Божией. Они шли по жизни, неся свой крест, руководимые Отцом и Сыном и Духом Святым. В этом отношении эта историческая эпоха, наполненная духовными подвигами многих известных и безвестных подвижников, только и может быть названа теократической. Но эта эпоха знает много страшного и ужасного: нашествия полчищ батыевых, покорение Руси Ордой. Да и в жизни многих людей той поры было множество бед и страданий, страстей и нестроений. Но, не смотря, на беды и страдания, преткновения и лишения Русь-Россия и дальше понесла свой крест.

ГЛАВА 10. Эпоха политической цивилизации – доминирования государства в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России XIV–XIX века. Военно-политическая империя. «День четвертый»

10.1. Смысл и назначение исторической эпохи

Эпоха политической цивилизации характеризуется доминированием государства, иерархической системы государственной власти и управления в организации общественной жизнедеятельности. В эту историческую эпоху происходит качественное изменение и обновление всех основных аспектов общественной жизнедеятельности.

В эпоху политической цивилизации происходит разделение и институционально-организационное оформление политической и экономической сфер общества, они утверждают себя как относительно самостоятельныеаспекты общественной жизнедеятельности.

В эту историческую эпоху происходит институционально-организационное оформление государства – института публичной политической власти, представляющего собой публично-правовую корпорацию, организованную по территориальному признаку. Общество воспринимает себя как целостный относительно обособленный, качественно своеобразный организм, живущий своей самостоятельной жизнью, в единстве всех его членов и элементов. В данном аспекте общество воспринимает себя как политическое общество, общество-государство.

Возникновение государства означает, что возникает идея верховной власти для регулирования, примирения и вообще согласования всех частных сил и интересов. Она выступает объединяющей силой, удерживающей людей в рамках данного сообщества, препятствуя его распаду и разрушению. Государство немыслимо без верховной власти, ибо оно есть не что-либо отвлеченное, а реальный союз, требующий реальной силы, которая по идее и задачам своим стояла бы выше всех других. Верховная власть является носительницей целей, которые определяют целую жизнь, историческую судьбу нации. Единая власть и утверждаемый ею закон выступает фундаментом, на котором сообщество людей превращается в органическую целостность – единый социальный организм. Верховная власть признается подданными и утверждается в качестве самостоятельной политической силы, если утверждаемый ею принцип, ее идеология находит живой отклик в душе всех и каждого. Она неоспорима, пока находится под властью своего идеала, совпадает с ним, и становится узурпацией, тиранией, олигархией или охлократией, когда сама выходит из подчинения ему. Если же она утверждает господство безличного формального принципа, мало что говорящего душе подданного, то она не находит поддержки в обществе и попадает под влияние и контроль бюрократического аппарата. Пределы, определяющие нравственную законность или незаконность верховной власти, не подлежат точному определению, но всегда чувствуются нацией, то послушно подчиняющейся основной правде, властью выражаемой, то возмущающейся против узурпации.

В этот период возрастает роль и значение светского государства, система государственной власти выступает ведущей силой общественного развития. В эпоху политической цивилизации формируется исторически особый тип общества, основу социально-политического и экономического устройства которого составляет система иерархической собственности на землю (феодальная собственность).

В Евроазиатской цивилизации – России формируется вотчинно-поместное землевладельческое общество. В странах Евро-атлантической цивилизации формируется феодальное общество.

Характерными чертами аграрно-ремесленного хозяйственного строя было преобладание сельскохозяйственного производства и ремесленных промыслов, господство обычая в отношениях между хозяевами и работниками, низкий уровень общественного разделения и производительности труда.

Семья, домашнее хозяйство была основной хозяйственной, воспроизводящей единицей, в ней были соединены функции производства и потребления. Этот хозяйственный строй не способствовал быстрому промышленному прогрессу и накоплению богатства, но он обеспечивал известный достаток всем участникам хозяйственной деятельности. На этой стадии аграрно-землевладельческое (феодальное) общество вступает в пору своей зрелости, начинается его распад и вытеснение новым типом экономического и политического устройства.

Политические цивилизации демонстрируют имперские амбиции, стремление к расширению своего жизненного пространства. Идеал империй – жестко контролируемая, регламентируемая экономика; в конечном счете, она становится источником организованной стагнации – это та стена, в которую рано или поздно упирались многие цивилизации. Именно поэтому могущественные империи оказывались всякий раз могилой экономического роста и процветания. Поэтому следом за периодом процветания политической цивилизации следовала эпоха смут и крушения прежнего порядка.

В России ключевые факты, обнаруживающиеся в эпоху политической цивилизации – это новая правящая династия, новые пределы государственной территории, новый строй общества с новым правительственным классом во главе, новый склад народного хозяйства.

Структурно эпоха политической цивилизации («день четвертый») XIV–XIX века разделяется на следующие периоды.

В истории России эта эпоха охватила период с XIV по XIX век включительно. У истоков новой эпохи стоит XIV век – это переломный период в ходе цивилизационной динамики, он характеризуется как фаза неустойчивой динамики и неопределенности, период зарождения эпохи политической цивилизации.

В фазе становления и роста, которая продолжалась с XIV по XVI век, происходит становление и развитие институциональных форм и организационных процессов, определяющих содержание новой эпохи.

Фаза развития, зрелости и трансформации политической цивилизации, занимает период с XVI по XIX век. В этот период происходит становление и развитие военно-политической империи.

Глобальный цикл политической организации. В структуре глобального цикла политической организации происходит переход на стадию активного роста и развития политической организации Евроазиатской цивилизации, которая продолжается с XVI по XIX век.

Фаза становления этой стадии глобального цикла политической организации охватывает XVI–XVII столетия. Этот период характеризуется процессами и тенденциями развития и зрелости политической системы Московского царства, развитием учреждений и институций сословно-представительной монархии.

Фаза зрелости стадии активного роста в структуре глобального цикла политической организации охватывает период со второй половины XVII по XIX столетие, и характеризуется процессами возникновения и становления Российской империи. В этот период происходит становление и активный рост политической системы абсолютной монархии.

В соответствии с принципом когерентности в эту историческую эпоху происходит зарождение и становление новой эпохи цивилизационной динамики – эпохи экономической цивилизации. Фаза становления экономической цивилизации охватывает период с XVII до половины XIX века. XVII–XVIII века – это период первоначального накопления капитала в России.

10.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XIV век

В этот период происходило зарождение эпохи политической цивилизации. На рубеже XIII–XIV веков политическое дробление Руси достигло своего апогея. Страна была раздроблена на множество княжеств, которые продолжали делиться на уделы. К началу XIV века возросло значение новых политических центров: Твери, Москвы, Нижнего Новгорода, тогда как многие старые города пришли в упадок, так и не восстановив свои позиции после татаро-монгольского нашествия. В XIV веке основными претендентами на роль геополитического лидера были литовские, тверские, московские и суздальско-нижегородские князья. В их противостоянии и решалось, каким путем будет происходить объединение русских земель.

В спор за лидерство вступили Московское и Тверское княжества. Эта борьба далась им дорогой ценой. На рубеже XIII–XIV веков преобладающие позиции принадлежали Тверскому княжеству. Выгодное географическое положение и плодородные земли притягивали сюда население, что способствовало росту служилого слоя. Тверское княжество укреплялось экономически и политически.

Московское княжество, доставшееся младшему сыну Александра Невского Даниилу, в самостоятельное княжение выделилось лишь в 1270-х годах. Казалось, что оно не имело каких-либо перспектив в соперничестве с Тверью.

«Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, от презрения к его маловажности именуемый селом Кучковым, возвысил главу и спас отечество. Да будет честь и слава Москве! В ее стенах родилась, созрела мысль восстановить единовластие в истерзанной России, и хитрый Иоанн Калита, заслужив имя Собирателя земли Русской, есть первоначальник ее славного воскресения, беспримерного в летописях мира»^[44].

За исполнение приказания хана – наказать тверского князя за восстание – князь Калита в 1328 году получил великокняжеский стол, который с тех пор и оставался в руках московских князей. Ближайшим следствием получения московским князем великокняжеского стола была приостановка татарских нашествий. Это повлекло за собой приток населения в северо-восточную Русь к московским князьям. Одновременно московский князь получил и право собирать с Руси дань ханам, а в 1353 году второй сын Калиты, Иван, получил от хана и судебную власть над всеми князьями Северной Руси. К середине XV века Московское княжество благодаря богатству своих князей уже превосходило любое из великих княжеств на Руси.

Москва становится духовной столицей Руси, после того как в ней поселился митрополит Петр, и это еще больше усилило тяготение всех частей Земли Русской к Москве.

В 1375 году Дмитрий Иванович во главе коалиции князей Северо-Восточной Руси совершил поход на Тверь, отобрал ярлык, который в результате интриг оказался в руках тверского князя, и заставил признать вассальную зависимость от Москвы, стать «братом молодшим». Так начался процесс превращения самостоятельных князей в подчиненных Москве правителей, что необычайно укрепило Московское княжество, обезопасило его тылы и позволило вступить в борьбу с Ордой.

Освободительное движение Русских земель против татаро-монгольского ига возглавил Московский князь Дмитрий Донской. Ведущая роль Московского княжества возросла еще более после победы в Куликовской битве.

Историческое значение победы в Куликовской битве заключалось в том, что Русь была спасена от разорения, которое грозило стать не менее страшным, чем Батыево. Москва окончательно закрепила за собой роль объединителя, а ее князья – защитников Русской земли. Эта первая стратегически важная победа, давшая Дмитрию прозвище «Донской», заставила русских людей поверить в свои силы, укрепила их в правоте своей веры. Важно, что под рукой московского князя выступали отряды различных русских земель.

Куликовская битва имела не только стратегическую и тактическую, но и государственную значимость. Небывалый успех наших воинов, хотя и не привел тотчас к падению татарского ига – татары еще не раз разоряли «оскудевшую людьми Москву». Но все же Куликовская битва явилась таким же решающим поворотом в истории России, каким позднее стала Полтава. Как Полтава подготовила переход к императорскому правлению в России, так и Куликово поле подготовило Царскую Русь. Стремление великих князей московских к единению Руси нашло здесь свое подкрепление, и к словам Дмитрия «за веру и Отечество» вскоре прибавится – «и за Царя».

10.3. Фаза становления и роста XIV–XVI века

Период с XIV по XVI век – время объединения земель Северо-Восточной Руси вокруг Москвы, выступившей в роли геополитического, социально-культурного и духовного центра. Это время образования русской (великорусской) народности и постепенного складывания Русского централизованного государства. Господствующим политическим фактом этого периода является государственное объединение Великороссии – собирание и объединение частей Русской земли. Господствующим фактом экономической жизни остаётся сельскохозяйственная разработка старого верхневолжского суглинка и новозанятого средневолжского и донского чернозёма посредством вольного крестьянского труда. Но воля крестьянства начинает уже ограничиваться по мере сосредоточения землевладения в руках служилого сословия – военного класса, вербуемого государством для внешней обороны и обеспечения правопорядка.

В середине XV столетия русские земли и княжества все еще пребывали в состоянии политической раздробленности. Политические игры, междоусобья, войны, экономические и географические факторы послужили тому, что сильнейшие, прежде всего, Москва и Литва, подчинили себе слабых. Эти сильнейшие приобрели такое влияние и такую мощь, что могли претендовать на власть над всей Русью.

Московское княжество выделилось из состава Владимиро-Суздальского княжества в XIII веке. Московское государство зарождалось в XIV веке под гнетом внешнего ига. Оно строилось и расширялось в XV и XVI веках среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке. «Эта внешняя борьба сдерживала внутренние вражды. Внутренние, домашние соперники мирились в виду общих внешних врагов, политические и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и религиозными опасностями». [Ключевский В.О.: Том 2, С. 534. История России, С. 21927].

Московское государство было создано русским населением, сосредоточившимся в самой средине восточноевропейской равнины, в ее гидрографическом узле, в области верхней Волги. Здесь в этой области, в процессе государственного строительства, сформировалось великорусское племя. В этом государстве под рукой Калитина рода великорусское племя и объединилось как политическая народность – нация. Москва после Куликовской битвы несла над своими холмами духовный приз за великую победу – доверие русских людей. Это доверие многого стоит. Заслужить его сложно. Сохранить куда сложнее.

По мнению В.О. Ключевского исторический период, на протяжении которого существовала Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-землевладельческая, начался с половины XV века, точнее говоря, со вступления Ивана III на великокняжеский стол в 1462 году, и продолжался до начала XVII века, когда на московском престоле в 1613 году является новая правящая династия.

Развитие русской национальной политической организации шло в направлении создания единого государства и единой правовой системы, в результате этих процессов к началу XVI века были созданы институционально-организационные основы русского национального государства с центром в Москве. Этим государством были восприняты единодержавные, монархические начала власти, в качестве основы территориального построения оно сохранило земский принцип. Московский государь правил объединенной Великороссией с помощью московского боярства, которое сформировалось из старинных московских боярских родов, из бывших удельных князей и их бояр. Государственный порядок все решительнее переходил на основу тягла, принудительной разверстки специальных государственных повинностей между сословиями общества.

«Народ, смиренный игом варваров, думал только о спасении жизни и собственности, мало заботясь о своих правах гражданских. Сим расположением умов, сими обстоятельствами воспользовались князья московские, и, мало-помалу, истребив все остатки древней республиканской системы, основали истинное самодержавие. Умолк вечевой колокол во всех городах России. Дмитрий Донской отнял власть у народа избирать тысяцких, и, вопреки своему редкому человеколюбию, первый уставил торжественную смертную казнь для государственных преступников, чтобы вселить ужас в дерзких мятежников»^[45].

Главной производительной силой страны в этот период является крестьянский труд, который остается по закону еще свободным, хотя на деле значительная часть крестьянского населения попадает уже в долговую зависимость от землевладельцев, что грозило крестьянству законной крепостной неволей.

В условиях сурового климата, низкого плодородия почв и невысокого уровня урожайности увеличивать производство продукции сельского хозяйства возможно было только за счет освоения новых земель, что и предопределяло колонизационные процессы. Однако объем производимой продукции на душу населения был крайне низким, и для изъятия части продукта, необходимого для содержания армии, управленческого аппарата, строительных работ и прочих нужд приходилось прибегать к крайним мерам, что также подталкивало к формированию самодержавия. Оно определенным образом компенсировало суровые природные условия и неблагоприятное геополитическое положение страны.

10.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XVI – начало XVII века

Структурные изменения в цивилизационной динамике определяются следующими процессами и явлениями. В истории России XVI столетие – это период завершения эпохи церковной теократической цивилизации, и период фазового перехода исторической эпохи политической цивилизации из потенциального в актуальное состояние. Происходит переход этой эпохи из фазы становления в фазу зрелости.

Революция сверху царя Ивана IV Грозного. Ключевую роль в процессе цивилизационной динамики в эти времена сыграл период правления Ивана IV Васильевича, который выступил переломным моментом эпохи боярского правления.

Эпоха боярского правления охватывает период с XII до конца XVII века. Она приходит на смену эпохе княжеского правления, продолжавшейся с IX по XIV век. Начало эпохи боярского правления, этап ее становления, связанный с возрастанием роли боярского сословия в системе политической власти и управления, приходится на период удельно-вотчинного порядка XII–XIII века. Этап зрелости эпохи боярского правления, когда боярское сословие играло ведущую роль в политическом процессе, приходится на период XIV–XVI веков. Это период собирания и объединения русских земель, и становления централизованного Московского государства. Боярство сыграло активную и позитивную роль в процессе государственного строительства, в борьбе за суверенитет Московского государства. Но уже с XV века начинается процесс возрастания роли и влияния в системе государственной власти и управления служилого дворянства, экономически – это подкрепляется становлением и развитием поместной системы землевладения. На XVII век приходится этап упадка эпохи боярского правления и вытеснения боярства из системы государственной власти и управления. В этот период боярские родовые кланы, обладающие крупными земельными владениями – вотчинами, и значительным, по тем временам, материальным богатством, стремятся к установлению олигархической формы правления, обеспечивающей защиту их узкоклановых корыстных интересов. Боярское сословие теряет свои лидирующие позиции в процессе государственного строительства. Иван IV Васильевич и его окружение пытаются первоначально с помощью реформ найти баланс сил и интересов. Обеспечить, путем поиска компромиссных решений, изменение в структуре политического класса за счет возрастания роли поместного дворянства в системе государственного управления. Но попытки мирного преобразования политической системы не приводят к ожидаемому результату. Иван IV Васильевич начинает преобразование системы государственного управления насильственными методами, путем революции сверху – опричнина. В результате этой революции удается в какой-то мере потеснить боярство в системе государственной власти и управления. Итогом этого являются выборы дворянского царя – Бориса Годунова. Но правление его длится весьма недолго.

Смутное время: боярская контрреволюция, иностранная интервенция. После смерти Бориса Годунова начинаются времена боярской контрреволюции, гражданской войны и иностранной интервенции – Смутное время. Смутная эпоха самозванцев является переходным временем на рубеже двух смежных фаз эпохи политической цивилизации. Она связана с предшествующим периодом своими причинами, а с последующим – своими следствиями.

«История назвала Минина и Пожарского «спасителями Отечества»: отдадим справедливость их усердию, не менее и гражданам, которые в сие решительное время действовали с удивительным единодушием. Вера, любовь к своим обычаям и ненависть к чужеземной власти произвели общее славное восстание народа под знаменами некоторых верных отечеству бояр. Москва освободилась»^[46].

Главной силой, оказавшейся способной стабилизировать ситуацию в стране, и вернуть ее в русло мирной жизнедеятельности, явилась система земского управления в центре и на местах, созданная по инициативе Ивана IV Васильевича и его окружения. Земский собор 1613 года осуществил избрание нового царя – Михаила Федоровича Романова.

«Но Россия не имела царя и еще бедствовала от хищных иноплеменников; из всех городов съехались в Москву избранные знаменитейшие люди и в храме Успения, вместе с пастырями церкви и боярами, решили судьбу отечества. Никогда народ не действовал торжественнее и свободнее, никоща не имел побуждений святейших… Все хотели одного – целости, блага России. Не блистало вокруг оружие; не было ни угроз, ни подкупа, ни противоречий, ни сомнений»^[47].

10.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XVII–XIX века

Это период, по определению В.О. Ключевского, всероссийский, императорско-дворянский, период крепостного хозяйства, земледельческого и фабрично-заводского производства. Этот период начинается со времени прихода к власти династии Романовых. Новая правящая династия действует на поприще, все более расширяющейся государственной территории, которая дотоле заключалась в пределах первоначального расселения великорусского племени. Теперь государственная территория переходит далеко за эти пределы и постепенно вбирает в себя всю русскую равнину, распространяясь как до ее географических границ, так и далее за Урал на востоке, и Каспий на юге.

В этот период зарождается и разворачивается процесс глобализации Восточно-христианской православной цивилизации – Московского царства, и ее трансформации в Евроазиатскую цивилизацию – Российскую империю. С начала XVII до половины XIX века русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого на севере до Чёрного моря и Кавказского хребта на юге, на юго-востоке до Каспия и на востоке до Урала. Но не останавливается на этом и проникает на юге за Кавказ, на юго-востоке далеко за Каспий в Среднюю Азию, на востоке за Урал в Сибирь и на Дальний Восток, вплоть до Тихого океана. Политически все почти части этой огромной территории, и, населяющие ее русские и другие многочисленные этносы соединяются под одной властью. В состав русского государства постепенно входят Русь Малая, Белая и, наконец, Новороссия – новый русский край, образовавшийся путем развития хозяйственной деятельности в южнорусских степях. Это политическое собирание и объединение частей Русской земли, и образование Всероссийской империи есть господствующий политический процесс периода.

В этот период происходит важная перемена и во внутреннем строе государства. Всероссийская власть действует уже не с помощью боярской аристократии, об руку с новой династией становится и идет новый военно-служилый класс – дворянство. Боярство, худея генеалогически и скудея экономически, постепенно рассыпается, а с его исчезновением разрушаются и те политические отношения, которые прежде, в силу обычая, сдерживали верховную власть. На его место во главе общества становится новый класс, служилое дворянство, которое складывается из прежних столичных и провинциальных служилых людей. В этой пестрой, разнородной массе формирующегося политического класса растворяется редеющее боярство.

В.О. Ключевский так характеризует закат эпохи боярского правления: «С отменой местничества остатки боярства потонули в этой массе, а грубые издевательства Петра и его худородных сподвижников над великородной знатью роняли ее нравственно в глазах народа. Современники чутко отметили час исторической смерти боярства как правящего класса: в 1687 году запасный фаворит царевны Софьи из мужиков думный дьяк Шакловитый объявил стрельцам, что бояре – это зяблое, упалое дерево, а князь Б. Куракин отметил правление царицы Натальи (1689–1694) как время «наибольшего начала падения первых фамилий, а особливо имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено». [Ключевский В.О.: Том 4, С. 89. История России, С. 22509].

Интенсивный процесс государственного строительства требует непрерывного напряжения народных сил. Это приводит к окончательной гибели свободы крестьянского труда. Владельческие крестьяне попадают в крепостную неволю, и самая эта неволя становится новой специальной государственной повинностью, падающей на этот класс. Основным фактором экономической жизни остается земледельческий труд, который окончательно становится крепостным. Развитие фабрично-заводской промышленности, первоначально, также осуществляется за счет крепостного, а не вольнонаемного труда.

В период правления Михаила Романова и Алексея Романова удавалось достигнуть компромисса, и поддерживать некий баланс сил и интересов. Процесс централизации русского государства, продолжавшийся в XVII веке, выражался в увеличивавшейся полноте власти царя. Также в возраставшем политическом влиянии дворянства за счет оттеснения старой боярской аристократии, в административных реформах. В утверждении примата светского правления по отношению к духовному, в образовании регулярной армии, а также в интенсификации экономических и культурных связей между различными областями страны. Суть этого процесса сформулировал С.Ф. Платонов, указав, что XVII век представляет собой эпоху перехода от частного быта к государственному. Государственная власть сосредоточивается исключительно и безраздельно в руках одного лица. Носителями верховной власти выступают московские цари; им подчиняются все земли, бывшие ранее самостоятельными и вошедшие теперь в состав одного русского государства. Прежние споры и междоусобицы из-за обладания престолом исчезли, так как круг лиц, имевших право на занятие престола, значительно сузился, и самый порядок преемства власти сделался более определенным.

Завершил дело Ивана IV Васильевича царь Петр I Алексеевич. В результате реформ и преобразований Петра I боярство утратило все свои привилегии и стало частью дворянского сословия, по сути дела ушло с исторической сцены. Эпоха боярского правления завершилась. В период правления Петра I завершается этап становления эпохи дворянского правления, и начинается этап зрелости этой эпохи, дворянское сословие превращается в ведущую политическую силу Российской империи.

Эпоха дворянского правления продолжалась в России с XIV по XIX век. Эта эпоха может быть разделена на три основных этапа. Этап становления этой эпохи XIV–XVI века. Этап зрелости XVII–XVIII века. Этап упадка XIX век. Завершилась эпоха дворянского правления в начале XX века.

Эпоха после Петра I, как известно, характеризуется чрезвычайным возрастанием политического влияния дворянства. В.О. Ключевский отмечал: «Уже в XVII в. московское правительство начинает править обществом посредством дворянства, а в XVIII в. это дворянство само пытается править обществом посредством правительства. Но политический принцип, под фирмой которого оно хотело властвовать, перегнул его по-своему: XIX в. дворянство пристроено было к чиновничеству как его плодовитейший рассадник, и в половине этого века Россия управлялась не аристократией и не демократией, а бюрократией, т. е. действовавшей вне общества и лишенной всякого социального облика кучей физических лиц разнообразного происхождения, объединенных только чинопроизводством». [Ключевский В.О.: Том 3, С. 7. История России, С. 21937]

Роль дворянства в процессе государственного строительства В.О. Ключевский характеризует следующим образом: «Поглощая в себе боярство и объединяясь, служилый люд «по отечеству» получил в законодательстве Петра I одно общее название, притом двойное, польское и русское: его стали звать шляхетством или дворянством. Это сословие очень мало было подготовлено проводить какое-либо культурное влияние. Это было собственно военное сословие, считавшее своею обязанностью оборонять отечество от внешних врагов, но не привыкшее воспитывать народ, практически разрабатывать и проводить в общество какие-либо идеи и интересы высшего порядка. Но ему суждено было ходом истории стать ближайшим проводником реформы, хотя Петр выхватывал подходящих дельцов и из других классов без разбора, даже из холопов». [Ключевский В.О.: Том 4, С. 89. История России, С. 22509].

Дворянство, воспринимая ценности европейской культуры, резко обособлялось от национальной традиции, и ее носителя – русского народа, чья привязанность к традиционным ценностям и институтам не ослабевала по мере модернизации страны. Это вызвало глубочайший раскол общества в культурном и в социальном плане, во многом предопределивший глубину противоречий и силу социальных потрясений начала XX века.

Духовный кризис, переживавшийся русским обществом, в XVII веке выразился в развитии двух противоречивых тенденций, которые не только противодействовали друг другу, но и взаимодействовали и переплетались. С одной стороны, происходило обмирщение сознания, которое проявлялось в его рационализации у части посадских людей и верхов общества. Даже в иконах (в т. ч. работы Симона Ушакова и его школы) появились значительные элементы рационализма и заимствования из западной иконографии. Другая тенденция, проявившаяся, в частности, в деятельности кружка «ревнителей» и религиозном подъеме, была связана со стремлением поднять русское благочестие и сакрализовать – освятить, воцерковить повседневную жизнь в ситуации, когда, как считали многие люди того времени, вот-вот должен наступить конец света.

Реформа Русской Церкви. Раскол. В середине XVII века началась реформа Русской Церкви, повлекшая за собой ряд серьезных изменений в политической и духовной жизни русского общества. В конце 1640-х годов в Москве возник Кружок ревнителей древнего благочестия, объединивший людей, обеспокоенных как положением дел в Церкви, так и проникновением светских начал в духовную жизнь общества. Они стремились обновить Русскую Церковь, «очистить ветхость», установив всеобщее благочестие русского народа. Но вскоре среди членов кружка начались расхождения по вопросу выбора образцов, по которым надлежало производить исправления. Одни – С. Вонифатъев, будущий патриарх Никон, Ф. Ртищев – считали, как и сам царь, что править русские церковные книги и обряды надо по греческим меркам. Другие – И. Неронов, протопоп Аввакум Петров – суть реформы видели в возвращении к «неповрежденной» русской старине, решениям Стоглавого собора и считали возможным исправлять церковные книги лишь по древним славянским рукописям.

Церковная реформа была продиктована в значительной мере государственными интересами. Исходя из идеи «Москва – третий Рим» московские правители одновременно притязала как на особую святость, так и на политическое могущество. С учетом этих устремлений необходимо было приведение обрядов в единство с греческими образцами, принятыми в украинской, а также сербской и других православных церквах, находившихся в странах, на которые Россия стремилась распространить свое влияние.

Как и преобразования в других сферах жизни, церковная реформа XVII века отличалась непоследовательностью, непродуманностью и привела к неожиданным и противоречивым результатам. Церковная реформа, проведенная патриархом Никоном в середине XVII века, привела к расколу Русской Церкви.

Синодальный период. В 1721 году в соответствии с «Духовным регламентом», в котором доказывалась нежелательность патриаршества, была создана Духовная коллегия, состоявшая из православных архиереев, вскоре переименованная в Синод. Этот орган был организован по образцу светских коллегий во главе с чиновником – обер-прокурором, назначаемым царем, который стал «Крайним Судьей» Синода. В результате реформы церковная иерархия полностью подчинялась государству, превратившись по сути дела в часть его бюрократического аппарата.

«Церковь российская искони имела главу сперва в митрополите, наконец, в патриархе. Петр объявил себя главою церкви, уничтожив патриаршество, как опасное для самодержавия неограниченного. Но заметим, что наше духовенство никогда не противоборствовало мирской власти, ни княжеской, ни царской: служило ей полезным оружием в делах государственных и совестью в ее случайных уклонениях от добродетели. Первосвятители имели у нас одно право – вещать истину государям, не действовать, не мятежничать, – право благословенное не только для народа, но и для монарха, коего счастье состоит в справедливости. Со времен Петровых упало духовенство в России. Первосвятители наши уже только были угодниками царей и на кафедрах языком библейским произносили им слова похвальные»^[48].

Духовная атмосфера, складывавшаяся в результате отказа дворянства от «веры отцов», а, следовательно, традиционных норм поведения и морали, подталкивала к активной, зачастую беспринципной политической деятельности, вселяла надежду на удачу и «всесильный случай», открывающий дорогу к власти и богатству.

Российская империя XVII–XX века. Период абсолютизма (абсолютная монархия) 1725–1905 годы, период возвышения и зрелости, просвещенный абсолютизм 1725–1825 годы, держава мирового уровня 1725–1855 годы. Ограниченная (конституционная) монархия 1905–1917 годы. Кризис политической цивилизации. Кризис империи. Разрушение старого порядка 1855–1917 годы.

В этот период формируется политическая система абсолютной монархий, для которой характерно максимальное сосредоточение власти в руках одной личности, наличие сильного и разветвленного профессионального бюрократического аппарата, сильной постоянной армии, ликвидация всех сословно-представительных органов и учреждений.

В иперский период произошел разрыв с «Московской Русью» и православной традицией при весьма низком уровне средств и ресурсов, накопленных обществом в предшествующее время. Результатом явилось обновление и европеизация общества, сочетающаяся с укреплением сущностных основ российской цивилизации – самодержавия и крепостничества.

Возросшая экономическая и финансовая мощь государства, появление регулярной армии, резкое увеличение бюрократического аппарата и реформа системы управления создали необходимые условия для завершения формирования абсолютистской монархии. Царь являлся носителем высшей законодательной, исполнительной и судебной власти и не разделял ее ни с кем. В Духовном регламенте 1721 года было записано: «Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его верховной власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает».

В результате петровских преобразований в России произошло утверждение абсолютной монархии и законодательное оформление чиновно-бюрократического аппарата. Было создано мощное промышленное производство, сильная армия и флот, что позволило России добиться выхода к морю, преодолеть изоляцию, сократить отставание от передовых стран Европы и превратиться в великую державу мира.

«Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости. Сей дух и вера спасли Россию во времена самозванцев; он есть не что иное, как привязанность к нашему особенному, не что иное, как уважение к своему народному достоинству. Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце»^[49].

«Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр»^[50].

«Тайная канцелярия день и ночь работала в Преображенском: пытки и казни служили средством нашего славного преобразования государственного. Многие гибли за одну честь русских кафтанов и бороды: ибо не хотели оставить их и дерзали порицать монарха. Сим бедным людям казалось, что он, вместе с древними привычками, отнимает у них самое Отечество»^[51].

В проведении политики «просвещенного абсолютизма» решающую роль играла личность «великой императрицы», которая оказывала огромное влияние на разработку и реализацию внутриполитического и внешнеполитического курса правительства. Многие мероприятия, да и сам дух правления Екатерины II носили либеральный характер, в котором отражались как ее личные качества, так и стремление своей реформаторской активностью укрепить могущество России.

Победы «екатерининских орлов» – П.А. Румянцева, А.В. Суворова и др. – прославили русское оружие. Военно-дипломатические успехи в период правления Екатерины II создали России положение могущественной великой державы, имевшей огромное влияние на международные отношения. Территориальные пределы государства при Екатерине далеко раздвинулись на юг, дойдя до Черноморско-Азовского побережья и до северных предгорий Кавказа. На западе в состав империи были включены все западнорусские области (за исключением Галиции), Литва и Курляндия.

Внутри государства Екатерина II старалась создать упорядоченную и стройную систему местной администрации (губернская реформа 1775 года). В период правления Екатерины были заложены основы общеобразовательной школы, созданы условия для развития литературы, науки, искусства и просвещения. Время Екатерины II было временем пробуждения научных, литературных и философских интересов в русском обществе, временем зарождения русской интеллигенции.

Однако на блестящий Екатерининский век падает густая тень социальной несправедливости и социально-культурного разрыва между господствующим дворянским сословием и многомиллионной массой бесправных крепостных рабов. Крестьянство, некогда закрепощенное государственной властью за военно-служилым сословием для обеспечения последнему возможности нести государеву службу, после освобождения дворянства от обязательной службы (1762) было превращено в частную собственность частных людей. Во второй половине XVIII крепостное бесправие, достигло своего апогея. Рост гнета крепостного крестьянства со стороны правящего сословия, бесправное положение тяглого сословия, составлявшего большинство населения страны, вызвало широкомасштабную крестьянскую войну под предводительством Емельяна Пугачева.

«Золотой век» Екатерины II стал периодом наивысшего подъема и расцвета Российской империи на ее историческом пути. После чего начался процесс ее постепенного упадка и угасания, который пришел к своему логическому завершению в начале XX века.

Начало XIX века ознаменовалось министерской реформой Александра I, который на практике проводил линию на укрепление абсолютистского порядка, учитывая новый «дух времени», в первую очередь, влияние французской революции 1789 года на умы, и на русскую культуру. Одним из архетипов этой культуры является любовь к свободе-вольности, воспеваемая русской поэзией, начиная с А.С. Пушкина и кончая М. Цветаевой. Учреждение министерств ознаменовало собой не только усовершенствование государственного управления, но и дальнейшую бюрократизацию аппарата власти и управления в Российской империи. Одним из элементов модернизации и европеизации российской государственной машины явилось учреждение Государственного совета, функция которого заключалась в централизации законодательного дела и обеспечении единообразия юридических норм. Министерская реформа и образование Государственного совета завершили реорганизацию органов центрального управления, просуществовавших до 1917 года.

Благодаря усилиям и подвигам русского народа, русских солдат и офицеров, командования войск, во главе которого стоял М.И. Кутузов, война 1812 года завершилась победой над наполеоновскими войсками. Однако за победу пришлось заплатить высокую цену – погибло много людей, громадный урон понесли русская экономика и культура. Победа в войне сплотила русское общество, вызвала подъем национального самосознания, привела к развитию общественного движения и общественной мысли, в том числе оппозиционной. Декабристы называли себя «детьми 1812-го года».

Вместе с тем, победа укрепила правящие круги страны в мысли о прочности и даже превосходстве общественного строя России, а, следовательно, ненужности преобразований, и тем самым усилила консервативную тенденцию во внутренней политике.

Первую половину XIX века можно назвать, по выражению В.О. Ключевского, «самой бюрократической эпохой нашей истории»; «теперь дворянство потонуло в чиновничестве». В местном управлении дворянство тесно переплелось с чиновничеством и само стало орудием коронного управления. Теперь «завершено было здание русской бюрократии», превратившейся в сложный и разветвленный механизм, особенно развитый в центре. Система центрального управление превратилась в «огромную машину канцелярий», которая заливала местные учреждения бумажными потоками приказов, циркуляров, инструкций, «отношений», запросов и т. д. При этом в центр стекались обратные потоки донесений, рапортов, докладов, протоколов и т. д. Часто в этом бумажном море «входящих» и «исходящих» тонули нужды и интересы живых людей, – недаром говорилось при Николае I, что государством правит не император, а столоначальник.

По мнению Николая I сохранить целостность огромной и многонациональной империи, предохранить страну от революционных потрясений, и вместе с тем, осуществить назревшие преобразования могла только самодержавная монархия. Николай I считая, что главное содержание жизни – это служба, и он принял престол, как служебное поручение. Вдохновляемый идеей долга и служения России, трактуемого им в духе воинской дисциплины, он стремился укрепить в стране порядок и не терпел «либеральной болтовни», подрывавшей, по его мнению, устои общества. В семье и при дворе царь культивировал русские обычаи и язык, был глубоко верующим православным человеком и всячески покровительствовал Церкви.

Суровый и неприхотливый в быту и, в отличие от своего старшего брата, волевой и прямолинейный человек, Николай I не раз заявлял, что ему нужны люди послушные, а не умные. Чуждый идей конституционализма, прагматик, искренне считавший, что самодержавная форма правления отвечает национальному духу русского народа, он стремился к достижению благополучия для своей родины на путях максимальной регламентации всех сторон ее жизни, и совершенствования механизма самодержавной власти.

При внешнем могуществе и напускном благополучии страна оказалась в кризисном состоянии, что и выявила Крымская война. Поражение в Крымской войне вскрыло отсталость самодержавно-крепостнического строя, неэффективность политической и экономической системы России, выявило ошибки во внешней политике, цели которой не соответствовали возможностям страны.

Героизм и самоотверженность русских солдат в годы Крымской войны, деятельность дипломатов способствовали принятиюотносительно мягких для России условий Парижского мира. Кроме того, подвиг солдат и офицеров остался в памяти народа, оказал воздействие на развитие духовной жизни страны.

Стремление Александра II и части руководства страны улучшить положение народа России, повысить его благосостояние, привело к политике реформ. Преобразования Александра II, положившие начало комплексной модернизации страны, из-за непоследовательности внутриполитического курса и периодических отступлений власти от линии реформ, осложняли крайне болезненный для народных масс процесс перестройки социально-экономических, политических и духовных структур.

Реформы 1860-х годов были величайшим прогрессивным событием в русской истории. Они положили начало ускоренной модернизации страны – переходу от аграрного к индустриальному обществу. После отмены крепостного права в 1861 году Россия вступила на путь капиталистического индустриального развития. Однако политический строй Российской империи насквозь был пронизан крепостничеством. Отмена крепостного права в России вызвала необходимость проведения и других реформ. Которые были проведены, практически во всех сферах общественной жизнедеятельности – в области местного управления, суда, образования, цензуры, финансов, в военном деле, а также церковного управления. Подготовка этих реформ началась на рубеже 1850–1860-х годов в обстановке общественно-политического подъема в стране. Однако их проведение растянулось на полтора десятилетия и проходило уже в то время, когда социальная напряженность была снята, самодержавие вышло из политического кризиса, и даже наметился поворот к реакции. Отсюда непоследовательность, незавершенность и узость большинства реформ 1861–1874 годов. Далеко не всё, что было намечено, получило впоследствии свое воплощение в законах, да и действие принятых законов ограничивалось последующими правительственными актами.

Сохранение в конце XIX века поземельной общины консервировало патриархальный характер деревни, затрудняло появление предпринимательских хозяйств и индустриализации сельского хозяйства. Община в ряде регионов способствовала укреплению коллективистских настроений, а с развитием рыночных отношений она превращалась в один из оплотов традиционализма, стоявшего на пути модернизации России.

Неудачная война с Японией вызывает первое революционное столкновение общества с правительством. Вынужденное уступить, правительство созывает Государственную Думу, но не действует с ней рука об руку. Между сторонниками самодержавия и конституционной монархии ведется глухая борьба. Трудности новой мировой войны доводят эту борьбу до высшего напряжения. В результате старый строй рушится при полном, однако, бессилии тех, кто содействовал его падению, соорудить новое здание вместо прежнего, поваленного. Революционные события 1917 года открыли новый этап в истории России.

ГЛАВА 11. Эпоха экономической технократической цивилизации – доминирования капитала в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России XVII–XXI века. Экономическая технократическая империя. «День пятый»

11.1. Смысл и назначение исторической эпохи

Экономическая цивилизация – историческая эпоха, в рамках которой формируется тип общества, которое принято именовать капиталистическим (буржуазным). Его характерной чертой является доминирование экономических – материальных и денежных интересов над всеми прочими интересами и стремлениями человека.

В эту историческую эпоху происходит институционально-организационное оформление национальной экономики (народного хозяйства) – многоуровневого, многоотраслевого производственно-хозяйственного комплекса определенной страны. Общество воспринимает себя как множественность, как совокупность множества хозяйствующих субъектов, живущих каждый своей обособленной жизнью, – экономическое общество.

Одной из ключевых закономерностей стадии экономической цивилизации является разделение производящего и потребляющего хозяйства. На предшествующих стадиях жизненного цикла патриархальная семья (семейная община) была основной хозяйственной единицей, в ней были соединены функции производства и потребления. В процессе становления и развития экономической цивилизации происходит формирование обособленных производственно-хозяйственных единиц – фирм, компаний, корпораций и потребляющих хозяйственных единиц – домохозяйств, различных политических и социально-культурных организаций.

Период экономической цивилизации характеризуется организационным и институциональным оформлением иерархии богатства, экономической власти – капитала, основанной на частной собственности. Стратификация общества обусловлена становлением и развитием социально-экономической иерархии богатства, институциональных механизмов экономической власти: частной собственности, капитала, рынка. Происходит дальнейшее разделение системы экономической и политической власти. Иерархия собственности (корпоративные структуры), возглавляемая финансовой олигархией, становится ведущей политической и экономической силой в обществе.

Отличительной чертой данного типа общества является доминирование экономической сферы общественной жизнедеятельности. Смысл общественного развития для экономической техногенной цивилизации заключается в прогрессе техники и технологии в целях накоплении материального богатства. Экономический рост становятся целью и определяющим фактором общественного развития.

Экономика в этот период утверждается не только как способ хозяйствования, но и как политика, и как идеология. Идеология экономизма – способ мировосприятия через призму коммерческой выгоды и прагматической целесообразности. Экономическая цивилизация основывается на утверждении принципов экономической свободы и конкуренции. В эту эпоху человек все более погружается в материальный чувственный мир, что ведет к торжеству внешней материальной чувственной культуры над духовной.

Глобальный цикл политической организации переходит на стадию зрелости политической организации Евроазиатской цивилизации – России XIX–XXI столетия.

Фаза становления: зрелость и упадок политической системы абсолютной монархии. Формирование условий и предпосылок республиканской формы государственного устройства Евроазиатской цивилизации – России XIX – начало XX столетия.

Фаза зрелости: становление и развитие республиканской формы государственного устройства Евроазиатской цивилизации – России XX–XXI столетия.

Глобальный цикл экономической организации переходит на стадию активного роста и развития экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XVII–XX столетия

Фаза становления: процессы и тенденции формирования ресурсного потенциала и институтов экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XVII–XVIII века. В данный период происходит становление и развитие мануфактурного технологического уклада.

Фаза зрелости: процессы и тенденции активного роста и развития ресурсного потенциала и институтов экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XIX–XX века. В этот период происходит становление и развитие индустриального, машинного способ производства, технократической экономики.

В эпоху экономической цивилизации происходит становление и развитие индустриального способа производства, индустриальной экономики, индустриального общества.

Индустри́я (лат. industria – деятельность, усердие) – способ и форма организации общественной деятельности людей, основанный на использовании различных видов техники и технологий. Индустриализация означает замену ручного труда различного рода машинами и автоматами.

Индустриальный способ производства основан на крупном машинном производстве, механизации и автоматизации труда и производства, прогрессе техники и технологии.

Индустриальная экономика основана на системе горизонтального и вертикального разделения и кооперации труда, товарно-денежных отношениях, рынке, господстве капитала, экономическом государстве.

Происходит формирование индустриального общества по мере проникновения индустриальных методов не только во все отрасли и сферы экономики, но и в социально-культурную сферу. Понятие «индустрия» в равной степени применимо как к металлургии, так и к туризму, как к производству продовольствия или тканей, так и к кинематографу.

Индустриальное общество, индустриальная экономика, индустриальный способ производства XVII–XXI века в процессе исторического развития проходит три стадии – становления, роста и зрелости (вытеснения). В свою очередь, каждая из этих стадий проходит три этапа становления, роста и зрелости (вытеснения).

Стадия становления индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества XVII – начало XIX века. На этой стадии формируется способ мануфактурного производства.

Стадия роста индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества XIX – первая половина XX века. На этой стадии формируется способ машинного производства, основанный на механизации труда и производства, система фабрично-заводского производства.

Стадия зрелости и вытеснения индустриального способа производства вторая половина XX–XXI век. На этой стадии формируется информационно-индустриальный способ автоматизированного и роботизированного производства. В этот период происходит становление и развитие киберэкономики. Происходит трансформация индустриального общества и его преобразование в информационное (информационно-индустриальное) общество.

В соответствии с принципом когерентности в эту историческую эпоху происходит зарождение и становление новой эпохи цивилизационной динамики – эпохи социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации («день шестой») XX–XXVII века. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XX век. Фаза, становления и роста охватывает период с XX по XXII век.

11.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XVII век

Государство, преодолевая огромные трудности, пыталось обрести формы, и использовать политические инструменты, отвечавшие вызовам времени. Государственные власти предпринимали меры, направленные на достижение социальной стабильности, укрепление управленческого аппарата, служилого сословия. В то же время, принимаемые меры, не всегда продуманные, зачастую приводили к периодическим стихийным выступлениям народа: «соляной бунт», «медный бунт» восстание под предводительством Степана Разина. Народные выступления XVII века, достаточно сложные по своему характеру и составу участников, «бунташные» по форме были обречены на неудачу, поскольку не имели конструктивной программы.

XVII–XVIII века – эпоха первоначального накопления капитала в России. В этот период формируются предпосылки и условия для становления индустриальной экономики и индустриального общества.

11.3. Фаза становления и роста XVII – до половины XIX века

В XVII веке в России получило дальнейшее развитие мелкотоварное ремесло, появились и стали складываться первые мануфактуры. В России в XVI–XVII веках практически не было цеховой организации ремесленного производства, подобной западноевропейской, где существовала очень жесткая регламентация при производстве и реализации продукции.

Стадия становления индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества конец XVII – начало XIX века. На этой стадии формируется способ мануфактурного производства. Мануфактурный способ производства доминировал в народном хозяйстве Российской империи с конца XVII до начала XIX века.

Этап становления мануфактурного производства конец XVII— начало XVIII века. Первые мануфактуры появились в России в XVII веке, но они не сыграли в то время заметной роли в экономике страны. Мануфактурный период в народном хозяйстве России начинается практически с XVIII века, поскольку именно в этот период мануфактурная система стала преобладающей по сравнению с ремесленным производством. С XVIII века мануфактуры в России стали называться по западному – «фабрики», хотя, как известно, фабрики основывались на системе различных машин и вольнонаемном труде, которых в России в тот период почти не было.

Экономическое развитие страны сдерживалось ее оторванностью от мировых рынков из-за отсутствия морских торговых путей. Решающий рывок в экономическом развитии был сделан в первой четверти XVIII века, в период правления Петра I. Если за весь XVII век в стране было основано около 30 мануфактур, то в первой четверти XVIII века – около 200. Экономические преобразования, осуществленные Петром I, проводились не по заранее разработанному плану. Они диктовались потребностями обеспечения армии в ходе северной войны. Армия и флот требовали большого количества железа, пиломатериалов, сукна и т. д. Необходимо было их снабжать пушками, ружьями, канатами, парусами, обувью, обмундированием.

Государство вынуждено было спешно развивать отрасли промышленности, работавшие на военные нужды. Большая часть предприятий строилась на казенный счет и принадлежала казне. В конце северной войны Петр приступил к поощрению частного предпринимательства. В 1719 году была объявлена Берг-привилегия, согласно которой все российские подданные получили право на разработку недр и строительство заводов. В частные руки стали широко передаваться заводы, принадлежавшие ранее казне. Как правило, новыми владельцами становились купеческие компании, которым предоставлялись ссуды и налоговые льготы.

Главным металлургическим районом страны стал Урал, оттеснивший на второй план старые Олонецкий и Тульско-Каширский металлургические районы. Чугуноплавильные заводы строились на Южном Урале и в Башкирии. В 1698 году на Урале был построен Невьянский металлургический завод. В 1702–1707 годы были основаны еще 11 заводов. Это позволило удовлетворить потребность страны в металле. Уральское железо на долгое время оставалось лучшим в мире. В этот период стала развиваться и цветная металлургия – медеплавильное производство. Успешно развивались парусно-полотняные и суконные мануфактуры. Быстрый рост производства объяснялся спросом со стороны российской казны и европейских стран.

Приоритетная цель производства заключалась в том, что предприятия должны были, в первую очередь, выполнять казенный заказ. Нарушение этого условия каралось конфискацией завода, даже если он был основан на собственные средства владельца. Работа на казенный заказ была привлекательна для предпринимателей, так как обеспечивала гарантированный сбыт продукции. Но это же обстоятельство, снижая конкуренцию, позволяло не заботиться о техническом и организационном совершенствовании производства, качестве выпускаемой продукции. Предоставление льгот купеческим компаниям также означало подавление конкурентов.

Этап роста мануфактурного производства XVIII век. Переход мануфактурного производства на новый этап происходил в 1720-е – 1730-е годы. XVIII век – время интенсивного роста русской промышленности, за этот период произошел значительный рост числа мануфактур. Особенно успешно развивалась черная металлургия. За пятьдесят лет Россия увеличила выплавку чугуна более чем в 13 раз, и значительно обогнала передовую страну той эпохи – Англию. Превосходство по производству черного металла Россия сохраняла почти до конца XVIII века. Она утратила его лишь тогда, когда в Англии произошел промышленный переворот.

Значительных успехов добилась легкая промышленность. Шло строительство предприятий легкой промышленности. К 1753 году она насчитывала 155 мануфактур и могла полностью удовлетворить внутренний спрос на многие товары. В легкой промышленности происходило становление новых центров. Сукноделие развивалось на юге, где традиционно разводили овец, полотняные заводы строились в льноводческих районах: под Смоленском, Псковом, Новгородом.

По-прежнему, значительная часть мануфактур располагалась в помещичьих вотчинах. В металлургии преобладали посессионные и казенные мануфактуры. Но успешно развивались и крестьянско-купеческие мануфактуры, основанные на вольнонаемном труде. Во второй четверти XVIII века казенных предприятий строилось немного даже в металлургии. А в легкой промышленности все новые мануфактуры принадлежали частным владельцам. Среди них только некоторые купцы использовали наемный труд, да и то лишь в тех отраслях, которые не получали от государства бесплатной рабочей силы, поскольку их продукция не имела военного значения.

Правительственная политика экономической поддержки дворянства была направлена на укрепление положения дворянства. Интересам богатых дворян, продававших сельскохозяйственную продукцию, соответствовала ликвидация внутренних таможен. В то же время откупа и монополии, также стеснявшие торговлю, но выгодные дворянам, отменены не были. Дворянской монополией стало в 1755 году винокурение. Все владельцы винокурен, не принадлежавшие к привилегированному сословию, вынуждены были продать или закрыть свои предприятия.

В 1754 году был организован Дворянский банк, кредитовавший помещиков под залог имений. Если частные кредиторы (ростовщики) взимали 20 % годовых, то Дворянский банк – 6 % с рассрочкой долга на 3 года. Предотвратить разорение дворян Банк не смог, так как помещики чаще всего просто проматывали полученные ссуды. Дворяне добились права свободно распоряжаться землей.

Таможенная политика правительства в 1730-х годах утратила протекционистский характер, который она носила при Петре I. Ввозные пошлины теперь не превышали 20 % стоимости товара. Однако реформы П.И. Шувалова означали возврат к протекционизму.

В своей экономической политике Екатерина II исходила из теории естественных прав, к которым относила и право частной собственности. Поэтому она стремилась свести к минимуму правительственное вмешательство в экономику, ограничения и регламентацию хозяйственной деятельности, поощряла свободную конкуренцию. В 1775 году царский манифест разрешил лицам всех сословий, в том числе крестьянам, заниматься любыми видами производства и торговли. В 1767 году были отменены откупа и монополии. Ранее крестьяне были лишены права заводить фабрики, брать подряды, торговать в портах. Русская буржуазия стала пополняться выходцами из крестьян, большинство русских промышленников происходили именно из крестьян. Однако и разбогатев, крестьянин оставался крепостным. Такой крепостной миллионер не мог купить землю (на практике нередко покупал на имя своего барина), не был защищен от помещичьего произвола, должен был платить многотысячный оброк. Лишь немногим капиталистам крестьянам удалось освободиться, уплатив гигантский выкуп. При этом купечество предпочитало вкладывать деньги не столько в промышленность, сколько в торговлю, где быстрее достигалась высокая прибыль.

Этап зрелости и вытеснения мануфактурного производства первая половине XIX века. В первой половине XIX века в России продолжался рост мелкотоварного ремесла, развитие крестьянских промыслов. Старинные промысловые села (такие, как, например, Павлово и Иваново) превратились в крупные промышленные центры. Местные крестьяне полностью забросили земледелие. Ремесло постепенно меняло свой характер. Если зародилось оно как домашняя крестьянская промышленность, то теперь ремесленники были тесно связаны с мануфактурами, а позднее и с фабриками. Так, подмосковные крестьяне на домашних ткацких станках ткали суровое сукно для московских суконных фабрик, на которых ткань лишь отделывали и красили. Они получали от фабриканта сырье, ему же сдавали готовую продукцию. Такая же связь существовала между ремесленным и фабричным производством в ткацкой промышленности других районов страны. В данном случае ремесло вполне сопоставимо с европейской рассеянной мануфактурой, что позволяет говорить о его капиталистическом характере.

Большие изменения произошли и в мануфактурной промышленности. Вотчинные и посессионные мануфактуры постепенно приходили в упадок из-за низкой производительности подневольного труда. Мелкие и средние вотчинные мануфактуры разорялись. Сохранялись за счет дешевизны труда лишь самые крупные.

К 1860 году в обрабатывающей промышленности на вотчинных мануфактурах было занято лишь 11 % рабочих. Разложение коснулось и посессионной мануфактуры. Численность посессионных работников постоянно падала. Особенно резко она сократилась в 1840–1850-е годы, когда правительство удовлетворило ходатайства владельцев заводов о разрешении увольнять посессионных работников. В то же время продолжался рост купеческих и крестьянских мануфактур, основанных на вольнонаемном труде. Особенно успешно вольнонаемный труд внедрялся в хлопчатобумажной промышленности, где по найму трудилось свыше 90 % рабочих.

Русская мануфактура принципиально отличалась от западноевропейской не только своей тесной связью с государством, но и характером используемой рабочей силы. Если в допетровский период на мануфактурах трудились как по вольному найму, так и по принуждению, то при Петре I рабочие на мануфактурах стали почти полностью подневольными. Поскольку потребности армии в рекрутах и податная реформа потребовали закрепления населения на местах, сыск беглых значительно ужесточился. В этой ситуации вольнонаемных рабочих не хватало. В связи с этим в 1721 году Петр I специальным указом разрешил владельцам покупать крепостных к заводам. В отличие от крепостных такие крестьяне именовались посессионными. Они считались собственностью не владельца, а завода и не могли быть проданы отдельно от предприятия. На казенных предприятиях помимо основных рабочих работали на вспомогательных работах приписные крестьяне, для которых фабричная работа заменяла государственные подати. Таким образом, российская мануфактура петровской эпохи, будучи буржуазным явлением по характеру организации производства (разделение труда, частичная работа на рынок) по способу эксплуатации рабочей силы оставалась крепостнической.

Практически вся российская промышленность основывалась на подневольном труде крепостных, посессионных и приписных крестьян. Указом 1736 года Анна Ивановна поставила всех работных людей, в том числе и вольнонаемных, в крепостную зависимость от заводовладельцев, объявив их «вечно отданными».

Промышленное предпринимательство привлекало не только купцов, но и знатных дворян, стремившихся увеличить доходы. В поместьях рядовых дворян тоже нередко строились мануфактуры. Помещики использовали бесплатный труд крепостных (фабричная работа становилась разновидностью барщины).

Екатерина II в 1762 году удовлетворила важнейшее требование помещиков: запретила всем недворянам приобретать крестьян для работы на мануфактурах. Высшие сановники, получившие из казны заводы, пользовались разнообразными привилегиями. Важнейшей льготой было право эксплуатировать бесплатный труд приписных крестьян, отрабатывавших подушную подать. Тем не менее, большинство дворян, которым были пожалованы крупные заводы, оказались в неоплатных долгах, и разорились, не умея вести предпринимательское хозяйство.

Уральские промышленники вышли из положения – у них уже были десятки тысяч крепостных, которых можно было использовать и на вновь строящихся заводах. А мануфактуристам, открывавшим новые шелковые, стекольные, бумажные и другие предприятия, пришлось набирать рабочих по вольному найму. Вскоре оказалось, что наемные рабочие работают лучше, производительнее, а конкурентоспособность предприятий, применяющих наемный труд, выше. Вотчинные мануфактуры начали хиреть, не выдерживая конкуренции. Число же наемных рабочих выросло к концу века до 420 тыс. Наемными рабочими становились чаще всего крестьяне-отходники, зарабатывающие оброк. Русский рабочий был вольнонаемным лишь по отношению к заводчику, оставаясь подневольным по отношению к своему барину.

Несмотря на рост промышленности, в целом страна оставалась аграрной. В городах проживало лишь 3 % 19-миллионного населения России. Большинство жителей составляли крестьяне. Климатические условия России были не особенно благоприятны для земледелия. Русскому крестьянину приходилось управляться с сельскохозяйственными работами в очень сжатые сроки. Во время вспашки, сева, уборки крестьяне трудились от зари до зари, напрягая все силы. Работая в таком изнурительном ритме, они вынуждены были жертвовать тщательностью обработки почвы. К тому же поля слабо удобрялись из-за малого количества скота. В результате урожайность зерновых оставалась крайне низкой, не превышая сам-3 (то есть собиралась всего в три раза больше зерна, чем высевалось). Это не позволяло крестьянину создать запасы для продажи хлеба.

Не развито было и товарное животноводство: в крестьянском хозяйстве молока и мяса производили мало и лишь для собственного потребления. Из-за длительной холодной зимы скот приходилось в течение многих месяцев держать в стойлах. На заготовку достаточного количества корма у крестьян не хватало времени и сил. Скот зимой кормили впроголодь.

Сельское хозяйство развивалось в основном за счет распашки новых земель на юге (в Приазовье, на Северном Кавказе) и на Урале, то есть экстенсивно. В то же время развитие легкой промышленности побуждало некоторых помещиков совершенствовать обработку почвы, разводить овец, вводить посевы технических культур, заменяя трехпольный севооборот четырехпольным. И помещики, и крестьяне, нуждавшиеся в деньгах для уплаты податей, стали время от времени продавать свою продукцию. Так в сельское хозяйство внедрялись элементы интенсивного развития производства – за счет совершенствования его приемов и более полного использования уже существующих ресурсов.

Во второй половине XVIII века в условиях аграрно-ремесленной мелкотоварной экономики начали стремительно развиваться рыночные отношения. Создание всероссийского рынка, активное участие страны в международной торговле привело к тому, что сельское хозяйство все решительнее втягивалось в рынок. Помещики стремились увеличить товарность своего хозяйства, получить от своих владений больший денежный доход, который использовался в основном на непроизводительные нужды – строительство усадеб, приобретение предметов роскоши. В поместьях ужесточалась эксплуатация крестьян, поскольку только таким путем землевладельцы могли увеличить производство сельскохозяйственной продукции и продать ее на рынке.

Стадия роста индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества XIX – первая половина XX века. На этой стадии формируется способ машинного производства, основанный на механизации труда и производства. Система фабрично-заводского производства. Эта стадия разделяется на три этапа – становления, роста и зрелости (вытеснения).

Этап становления способа машинного производства 1830-е–1860-е годы. Машинное производство предметов потребления. Механизация производства в отраслях легкой промышленности.

Этап роста способа машинного производства 1850-е – 1901-е годы. Машинное производство средств производства. Механизация труда и производства в отраслях тяжелой промышленности.

Этап зрелости и вытеснения способа машинного производства 1901 – 1960-е годы. Комплексно механизированное производство. Инженерно-конвейерное комбинированное производство. Зрелость индустриальной экономики и индустриального общества.

Этап становления способа машинного производства 1830-е–1860-е годы. Машинное производство предметов потребления. Механизация труда и производства в отраслях легкой промышленности.

В 1830–1840-е годы в России начался промышленный переворот, т. е. переход от ручного труда к машинному, от мануфактуры – к фабрике, т. е. создание крупной промышленности, основанной на использовании техники и наемного труда.

На этом этапе формируется технологический уклад (ТУ), основанный на машинных технологиях в текстильной и прядильной промышленности, на использовании энергии воды. В их число входили переработка пряжи (прядение) и выделка тканей (ткачество), производство и транспортировка хлопка, так же производство соответствующих технических средств – прядильных и ткацких станков. Этот ТУ строится на технике, унаследованной от мануфактурного способа производства.

Инициирующим импульсом становления ТУ стало изобретение ткацких и прядильных станков вместе с формированием соответствующего типа непроизводственного потребления. Первоначально в Англии, а затем и в других странах мира возникла машинная фабрика как адекватная форма применения машин, пришедшая на смену мануфактуре.

В условиях становления машинного производства в России крепостное право окончательно стало тормозом экономического роста. Оно мешало развитию предпринимательства, препятствовало формированию рынка рабочей силы и позволяло помещикам паразитировать на рыночных отношениях, используя крестьянское отходничество и расширение барщины. Это сдерживало качественные изменения и совершенствование, как крупного, так и мелкого аграрного хозяйства.

В России прядильными машинами впервые была оборудована Александровская мануфактура в Петербурге в 1798 году. С конца 1820-х годов московские текстильные предприятия стали чаще обзаводиться жаккардовыми станами и другой сложной техникой, привезенной из Франции и Бельгии. С начала 1840-х годов, когда в Англии был разрешен экспорт текстильных станков и оборудования, машинизация текстильного производства стала массовой, особенно в обработке хлопка. Практически вся новая техника в России была импортной. Всего за вторую четверть XIX века ввоз машин увеличился по стоимости в 20 раз.

Хлопчатобумажное производство с использованием английского и немецкого оборудования, купленного в кредит, первым организовал С.В. Морозов. За ним последовали Гарелины, Хлудовы, Вишняковы и многие другие. За несколько десятилетий только в Центральном промышленном районе было построено свыше 120 фабрик с английскими и немецкими станками. К 1861 году в России насчитывалось 2 млн. механических прядильных веретен. Это во много раз увеличило производительность труда. В ситценабивной промышленности работа только одной печатной цилиндрической машины для окраски ткани заменяло труд 500 рабочих. Крупнейшими центрами текстильного производства в России являлись Московская и Владимирская губернии.

Этап роста способа машинного производства 1850-е – 1910-е годы. Машинное производство средств производства. Механизация труда и производства в отраслях тяжелой промышленности. Второй этап промышленной революции, – когда машины стали производить с помощью машин. Возникло и стало стремительно развиваться машиностроение, индустриальная технология обрела свою собственную базу, что сделало более однородной технологическую структуру индустрии и способствовало ее стремительному росту.

На этом этапе формируется технологический уклад, основу которого составляет использование парового двигателя, развитие железнодорожного транспорта, и механизация производства практически всех видов продукции на базе парового двигателя.

Становление и развитие фабрично-заводской промышленности. Широкое использование текстильных машин потребовало нового и сравнительно дешевого источника энергии, машины-двигателя. В первую очередь, паровая машина была применена на хлопчатобумажных фабриках, что привело к резкому увеличению производства.

Развитие российской промышленности было неравномерным по отраслям и по районам. Полотняная промышленность переживала упадок из-за преобладания подневольного крепостного труда и падения спроса на парусное полотно из-за перехода английского флота на паровые двигатели. Значительно быстрее развивались хлопчатобумажная, суконная, металлообрабатывающая промышленность. Правда, развитие металлообработки сдерживалось отставанием металлургии, сосредоточенной на Урале и основанной на подневольном труде и устаревшей технике.

Экономический рост опережающими темпами шел в тяжелой промышленности, но и в легкой, особенно текстильной, успехи были значительными. В 1860–1900-е годы выплавка чугуна увеличилась в 4,4 раза, добыча угля – в 55 раз. К началу XX века Россия производила двадцатую часть мирового чугуна, нефти, хлопчатобумажных тканей. Но по производству продукции на душу населения Россия далеко отставала от стран Запада, находясь на 34–35-м месте.

В первой половине XIX века началось строительство железных и шоссейных дорог. В 1838 году была построена первая в России железная дорога между Петербургом и Царским Селом (27 км), в 1851 году открылась железная дорога Петербург – Москва. Началось строительство дороги из Петербурга в Варшаву, но в тот период железные дороги еще не приобрели большого значения. С 1817 года началось сооружение шоссейных дорог.

В XIX – начале XX века в России была создана крупная сеть железных дорог – в 1861 году – 1,5 тыс. верст, в 1900 г. – 48 тыс. верст. В результате было достигнуто транспортное обеспечение товарных потоков, возникла современная база тяжелой промышленности, обеспечивавшая также нужды армии.

Железнодорожное строительство в 1860–1870-е годы было инициировано государством, предоставлявшим льготные кредиты, пособия и концессии, обеспечивавшие прибыль владельцам даже убыточных дорог. В 1867 году был создан государственный фонд помощи частному железнодорожному строительству. Государство более чем наполовину финансировало строительство железных дорог. Средства для этого были получены из государственных займов, размещенных за рубежом – во Франции, Германии и других странах Европы.

В 1880–90-е годы в целом завершился промышленный переворот в основных отраслях крупной отечественной промышленности. Многие операции на крупных предприятиях производились уже на основе не ручного, а машинного труда, сформировался отечественный машиностроительный комплекс. На фабриках и заводах (где было занято не менее 50 человек) производилась большая часть продукции ведущих отраслей промышленности – в металлургии и металлообработке, машиностроении, химическом, текстильном производстве.

Новой формой организации крупной промышленности стали акционерные общества и паевые товарищества, к началу XX века составлявших свыше половины всех крупных предприятий.

В середине 1860-х годов было разрешено создание акционерных коммерческих банков, число которых быстро увеличивалось и к 1874 году число их достигло 37, к 1900 году – 43. К концу века общая сумма выданных ссуд выросла почти в 40 раз. Большую долю в капитале коммерческих банков имел капитал Франции, Германии, Англии, Бельгии. Одновременно с крупными финансовыми учреждениями развивалась сеть городских банков, обществ взаимного кредита и т. д.

Сформировалась промышленная буржуазия, сложился класс наемных рабочих. Россия заняла одно из первых мест в мире по общему объему промышленного производства, но была в четвертом десятке стран по производству на душу населения.

Сельское хозяйство. Основу российской экономики в первой половине XIX века по-прежнему составляло сельское хозяйство. Развитие промышленности в России и Западной Европе увеличило спрос на сельскохозяйственную продукцию, особенно на сырье. В результате почти во всех губерниях Европейской России расширилась посевная площадь. Пашенное земледелие особенно быстро росло на юге: на Украине, на Дону, в Заволжье, в Предкавказье. В этих местах плодородная почва давала богатые урожаи при относительно небольших затратах. В старых хлебопроизводящих районах почва была истощена, а средств на серьезные агротехнические работы не хватало ни у крестьян, ни у помещиков. Тем не менее, прогресс сельского хозяйства не сводился только к экстенсивному фактору – расширению обрабатываемых площадей.

Постепенно шел процесс механизации сельскохозяйственного производства. В хозяйствах помещиков и зажиточных крестьян начинали использоваться ввозимые из-за границы сельскохозяйственные машины: сеялки, молотилки, маслобойки, соломорезки и т. п. Под влиянием спроса, предъявляемого промышленностью, расширились посевы технических культур: подсолнечника, табака, сахарной свеклы. В нечерноземной полосе, где зерновое хозяйство начинало уступать ведущее место животноводству, распространились посевы на пашне кормовых трав (клевера, люцерны). Это позволяло компенсировать нехватку лугового сена и улучшить кормление скота. Самым передовым с точки зрения агротехники районом Российской империи являлась Прибалтика, где еще в 1816–1819 годы было отменено крепостное право. Помещичье предпринимательство успешно развивалось также на Северном Кавказе, где можно было сочетать крепостной труд с наемным. Однако помещиков, стремившихся рационализировать и улучшить свое хозяйство, было немного. Большинство предпочитало хозяйствовать по старинке, обременяя крестьян все более высоким оброком или увеличивая барскую запашку. В некоторых случаях помещики черноземной полосы, особенно мелкопоместные, стремясь извлечь максимальный доход, ликвидировали крестьянские наделы и переводили своих крестьян на месячину, превращая их фактически в рабов. Растущая эксплуатация вела к упадку крестьянского хозяйства, его постепенной деградации. В некоторых местах начиналось падение урожайности основных продуктов питания – зерновых и картофеля. Значительно увеличились недоимки. В тяжелом положении оказалось и помещичье хозяйство, прямо зависевшее от благополучия деревни. К 1859 году 2/3 всех помещичьих хозяйств было заложено, что свидетельствовало о невозможности дальнейшего развития российской экономики на основе крепостного права.

Производительность труда в аграрном секторе оставалась низкой, урожайность, хотя и немного повысилась за вторую половину XIX века, была в несколько раз ниже, чем в Европе. Технический уровень изменился незначительно. В среднем применение техники и минеральных удобрений в конце века (только в некоторых помещичьих хозяйствах) было в десятки раз меньше, чем в развитых странах мира.

К концу 1870-х годов возросло недовольство крестьян, обострился аграрный вопрос, ставший основой будущих общественно-политических потрясений. Низкий уровень сельского хозяйства в сложных климатических условиях периодически приводил к неурожаям. После голодных 1868, 1873–1874, 1880 и др. годов наступил страшный голод 1891–1892 годов, потрясший всю Россию.

Российская революция 1905–1907 годов показала, что главной проблемой российского общества оставался аграрный вопрос, обострившийся на рубеже XIX–XX веков. Аграрный вопрос рассматривался властями как наиболее важный для судьбы крестьянской страны, поскольку без развития сельского хозяйства Россия не могла развиваться как великая держава, что прекрасно понимал П.А. Столыпин.

Главная цель реформ правительства П.А. Столыпина заключалась в привлечении на сторону режима широких слоев крестьянства и предотвращении новой аграрной войны. Для этого предполагалось способствовать превращению большинства жителей российской деревни в «крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство», которое, по словам Столыпина, «служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия». Конечной экономической целью реформ должен был стать общий подъем сельского хозяйства страны, трансформация аграрного сектора в экономическую базу новой, Великой России.

В 1910-е годы в результате улучшения мировой конъюнктуры и под воздействием аграрной реформы наблюдался некоторый подъем сельскохозяйственного производства. Большую роль в этом сыграли урожайные годы и рост мировых цен на зерно. Быстро росла сельская кредитная и сбытовая кооперация, возникла сеть сельскохозяйственных учебных курсов для крестьян. Наиболее развитыми были хозяйства передовых помещиков и небольшой части зажиточных крестьян. Но особенно прогрессировали отрубные и хуторские хозяйства, где в большей степени применялись новая техника и технологии. Урожайность в них превышала аналогичные показатели общинных полей на 30–50 %.

Столыпинская аграрная реформа достигла некоторых успехов, но не была завершена. Под влиянием мероприятий аграрной реформы, проводимой правительством П.А. Столыпина, переворот в агроэкономике и агротехнике не произошел. Без крупных кредитов, мелиорации и других мер, реформа не способна была дать больших результатов, а такие мероприятия не могли осуществляться без выделения государством значительных средств.

11.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности с половины XIX – до половины XX века

В конце XIX – начале XX веков Россия являлась среднеразвитой страной. Наряду с высокоразвитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал раннекапиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства – от мануфактурного до патриархально-натурального. Русская деревня как в зеркале отражала пережитки феодализма: крупные помещичьи землевладения, отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Община с её переделами тормозила модернизацию крестьянского хозяйства.

Данный период российской истории носил переходный характер – осуществлялись глубокие реформы, ликвидировалась крепостническая система, проходила модернизация страны и структурные преобразования в политике и экономике. Это требовало огромного напряжения и сосредоточения сил всего народа.

Это времена грозных вызовов, тяжелейших испытаний, скорбей и страданий. Но – это времена и побед, великой победы в Великой отечественной войне 1941–1945 годов. Россия с большими трудами и жертвами преодолевала навалившиеся на нее тяготы и невзгоды и дальше несла свой крест.

События, которые потрясли устои Россию до оснований. Крымская война против англо-французской коалиции 1854–1855 годы. Русско-японская война 1905 год. Революционные события 1905–1907 годов. Российская империя была втянута в первую мировую войну 1914–1918 годы. Февральская революция 1917 года, октябрьская революция 1917 года. Гражданская война 1918–1921 годы. Великая отечественная война 1941–1945 годы.

В 1930–1950-е годы общественная атмосфера в стране отличалась двойственностью: ощущение обстановки «осажденной крепости» в капиталистическом окружении, страх перед репрессиями сочетались с энтузиазмом, верой людей в «светлое будущее».

11.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XX–XXI века

Политическая динамика. В XIX – начале XX века политическим строем в Россииоставалась абсолютная монархия. Хотя в 1870-е годы был сделан шаг по пути превращения государственного строя в конституционную монархию, царизм сохранил все атрибуты абсолютизма. Закон гласил: «Император российский есть монарх самодержавный и неограниченный».

Кризис империи 1855–1917 годы. Первый этап социально-институциональной перестройки 1861–1917 годы. Создание основ конституционной монархии 1905–1917 годы. Советское государство СССР 1922–1992 годы.

Структурная и институциональная перестройка. Новый этап формирования основ социально-экономической и политической институциональной системы экономической цивилизации 1980–1990-е годы. Республика с 1992 года. По Конституции РФ 1993 года Российская Федерация – Россия есть демократическое правовое государство с республиканской формой правления.

Под давлением Октябрьской стачки и других осенних выступлений самодержавие вынуждено было пойти на уступки. В Манифесте от 17 октября 1905 года («Манифест об усовершенствовании государственного порядка»), подготовленном С.Ю. Витте, Николай II «даровал» свободу слова, печати, собраний, союзов и, главное, законодательную Думу. Реализация этого обещания затянулась. Только после начала Декабрьского восстания 11 декабря был опубликован указ о проведении выборов и избирательный закон.

В результате революции 1905–1907 годов в России установился государственный строй со сложным, смешанным характером. Основу государства составлял абсолютизм, серьезно ограниченный элементами конституционной монархии: новые Основные законы, выборный законодательный парламент, отмена цензуры, увеличение прав крестьянства, свобода совести.

Противоречия, содержащиеся в самом характере режима, обусловили настолько же противоречивую государственную политику, вызывавшую нестабильность политической системы. В условиях острой политической борьбы эффективность законодательной деятельности российского парламента оставалась крайне низкой. Дума так и не смогла обеспечить создание законодательных основ для проведения назревших реформ.

Неудачи русской армии в 1916–1917 годы на фронтах первой мировой войны обострили внутриполитическую ситуацию в стране. Разрасталось забастовочное движение, происходили выступления крестьян, начались волнения в армии. Работа правительства была дезорганизована. В Думе большинство депутатов потребовало формирования правительства, ответственного перед парламентом. Николай II и его окружение проявили неспособность контролировать ситуацию в стране. Принимая непопулярные меры, правящие круги провоцировали падение своего авторитета и новый подъем недовольства и протестов.

Февральская революция 1917 года началась с мощного подъема стачечного движения в Петрограде. Из-за перебоев с поставками продовольствия в городе произошли погромы и забастовки. Массовая стачка рабочих Путиловского завода и последовавший локаут резко обострили положение. Работницы Петрограда 23 февраля 1917 года вышли на демонстрацию протеста против нехватки хлеба, дороговизны и продолжения войны. Их поддержали рабочие Выборгского района, Петроградской стороны, Васильевского острова.

В ходе революции представители различных политических сил обсуждали вопрос о новых органах власти. 27 февраля после получения царского манифеста о приостановке работы Думы депутаты приняли решение о создании Временного комитета во главе с ее председателем октябристом М.В. Родзянко. Комитет назначил своих комиссаров в министерства и в дальнейшем предпринял меры с целью добиться отречения Николая II.

Сообщения командующих фронтами и известия о событиях в Петрограде подтолкнули Николая II отречься 2 марта 1917 года от престола за себя и наследника в пользу брата Михаила Александровича, который также отказался от притязаний на престол.

В результате переговоров между Исполкомом Петросовета и Временным комитетом членов Государственной думы 2 марта была достигнута договоренность о формировании Временного правительства во главе с министром-председателем и министром внутренних дел – князем Г.Е. Львовым. Временное правительство в Декларации принятой 3 марта 1917 года провозгласило себя высшей законодательной и исполнительной властью в России. Временное правительство не смогло установить действенный контроль в центре и на местах. Своей неэффективной политикой правительство дискредитировали себя в глазах общественности, и потеряло авторитет в стране. Страна была поражена безвластием.

По всей стране происходило усиление роли Советов, которые опирались на вооруженные отряды солдат, рабочую Красную гвардию, фабзавкомы. В Советах преобладали эсеры и меньшевики, чьи программы оказались наиболее близки народным массам. Острый характер приобрела борьба между правительственными структурами и большевизирующимися Советами, к которым переходила реальная власть.

Кризис политики Временного правительства, корниловский мятеж и дальнейшая волна революционных выступлений привели к заключительному и наиболее затяжному политическому кризису в стране.

Утром 25 октября было обнародовано воззвание Военно-революционного комитета «К гражданам России!», в котором Временное правительство объявлялось низложенным, и провозглашался переход власти в руки ВРК, передавшего ее очередному съезду Советов. В ночь с 25 на 26 октября в ходе почти бескровного штурма Зимнего дворца, начавшегося с холостых залпов крейсера «Аврора», члены Временного правительства были арестованы.

В качестве новой формы государственной власти предлагалась диктатура пролетариата в форме Республики Советов. Высшим законодательным органом провозглашался Всероссийский съезд Советов. Съезд советов сформировал большевистское Временное (до созыва Учредительного собрания) революционное правительство – Совет народных комиссаров (Совнарком, или СНК) во главе с В.И. Лениным. Лидеры левых эсеров отклонили предложение войти в состав нового правительства до того, как в него войдут представители умеренных социалистов.

Первым внешнеполитическим актом советской власти стал Декрет о мире с предложением к воюющим народам и их правительствам заключить мир без аннексий и контрибуций. Наркоминдел, реализуя положения декрета об отказе от тайной дипломатии, опубликовал многие секретные документы из архива царского министерства иностранных дел.

Начало гражданской войны было положено февральскими событиями 1917 года, в ходе которых были убиты десятки и около тысячи человек получили ранения. Корниловский мятеж потерпел поражение, но он положил начало белому движению – главной антибольшевистской политической силе в годы Гражданской войны.

Насильственное смещение Временного правительства и захват большевиками государственной власти способствовали углублению и обострению противостояния в стране, но все это время столкновение различных социально-классовых сил носило локальный характер. И лишь к лету 1918 года вооруженное противостояние различных социальных групп приобрело масштабный характер. Ответственность за развязывание гражданской войны в России лежит на всех противоборствующих политических силах того времени. Затягивание войны и большие человеческие жертвы были во многом обусловлены присутствием на территории России крупных интервенционистских группировок войск из стран Европы, а также из Японии. Гражданская война и иностранная интервенция, закончившаяся к концу 1920 года, привели к многочисленным человеческим жертвам, и нанесли колоссальный ущерб российской экономике.

30 декабря 1922 года делегации всех советских республик собрались в Москве на объединенный съезд, вошедший в историю как I Съезд Советов СССР. Съезд принял основные конституционные документы – Декларацию и Договор об образовании СССР. На их основе была разработана первая Конституция СССР. Она была утверждена II Съездом Советов СССР, который проходил 31 января 1924 года.

Новая экономическая политика, рассчитанная на привлечение к сотрудничеству всего российского крестьянства, показала в послевоенный период свою эффективность. Вместе с тем обнаружились многие внутренние социально-экономические проблемы и противоречия. Низкая товарность приводила к снижению объема экспорта сельскохозяйственной продукции, что немедленно сказалось на импорте оборудования для индустриализации.

С середины 1920-х годов началось свертывание сферы рыночных отношений, произошло усиление централизации экономической жизни и административных методов хозяйственного руководства. К концу1920-х годов руководство страны оказалось перед очередной альтернативой: либо сдача позиций советской власти и дальнейшее отступление в сфере экономики (углубление НЭПа), либо курс на «полную и окончательную победу» новых социалистических отношений. Был выбран второй вариант, предложенный сталинской партией власти и означавший отказ от НЭПа, а, следовательно, от учета интересов крестьянства.

Основу советского политического режима составляло всевластие партийного аппарата, и его сращивание с органами советской государственной власти. Чрезвычайные властные полномочия были сосредоточены в руках генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталина, решения которого должны были беспрекословно выполняться. Был установлен партийно-государственный контроль над различными сферами общественной жизни. Главным способом воздействия партии на деятельность государства стал ее контроль над кадровой политикой. Репрессии инакомыслящих, тех, которые не поддерживали курс партии.

Конституция СССР, принятая на VIII Чрезвычайном съезде Советов 5 декабря 1936 года и действовавшая до 1977 года, законодательно закрепляла «победу социалистического строя» в СССР. Высшим органом государственной власти становится Верховный Совет СССР (вместо съезда Советов), а между его сессиями – Президиум Верховного Совета. Конституция провозглашала ликвидацию частной собственности на средства производства, эксплуатацию человека человеком. Были сняты классовые ограничения в избирательной системе, устанавливались всеобщие, равные прямые выборы при тайном голосовании. В 1939 году на XVIII съезде ВКП(б) было заявлено «о победе социализма в основном» и о «переходе к развернутому строительству коммунизма».

Вторая мировая война завершилась полным поражением германского фашизма и японского милитаризма. Великая отечественная война советского народа явилась ее важнейшей составной частью. Потери Советского Союза – не менее 27 млн. человек, в т. ч. более 10 млн. – в военных действиях; 5,7 млн. – в немецком плену; 1 млн. человек стал жертвой блокады Ленинграда. По другим данным, только в военных действиях и немецком плену погибли 27 млн. советских солдат, сюда не входят потери гражданского населения. В ходе военных действий была уничтожена одна треть национального богатства нашей страны.

Начало «холодной войны» традиционно связывают с речью бывшего премьер-министра У. Черчилля в Фултоне (США) в марте 1946 года. В которой говорилось о «железном занавесе», о положительном значении атомной монополии США. В своем ответе Сталин приравнял недавнего союзника к поджигателям войны, обвинив его в призыве к нападению на СССР, и приверженности нацистской расовой теории.

Послевоенная политика властей была пронизана противоречием между потребностью в перестройке и стремлением сохранить неизменным политико-экономический строй. В последующие годы происходило разрастание административно-бюрократической системы. Была сделана ставка на экстенсивный путь развития. Возвращение к методам довоенных репрессий, а также международная изоляция отрицательно сказались на жизни общества, и привели к дальнейшему его отставанию от общецивилизационного ритма развития. Положение в деревне ухудшалось. Крестьянство продолжало жить впроголодь, без паспортов, привлекалось к судебной ответственности за невыполнение трудовой нормы.

После XX съезда КПСС в обществе начался процесс десталинизации. Хрущев задал импульс процессам политической либерализации, которые способствовали раскрепощению личности и пробуждению общественного сознания. Начался стихийный рост активности снизу. В период «хрущевской оттепели» была предпринята серьезная попытка модернизации общественной жизни. Однако преобразования в жизни советского общества имели противоречивый характер. Не был поставлен вопрос о коренном преобразовании самой административно-командной системы. Реформы по перестройке управления не затронули основ директивной системы управления. Внедренная территориальная система управления привела к отраслевой несбалансированности и росту местнических настроений совнархозов. Одним из важных завоеваний социальной политики стало жилищное строительство – «всесоюзные Черемушки». С 1955 по 1964 год городской жилищный фонд увеличился на 80 %, новые квартиры получили 54 млн. человек. Частичными изменениями удалось выявить новые социальные ресурсы развития, но они оказались невелики, и в начале 1960-х годов в социально-политической системе вновь обозначились кризисные явления.

Если в начальный период правления Хрущева отмечалось достаточно терпимое отношение властей к верующим и Церкви, то к концу 1950-х годов их взаимоотношения осложнились. Партия развернула борьбу за «преодоление религиозных пережитков» в сознании советских людей. Следствием антирелигиозной кампании в стране стало установление жесткого контроля со стороны государства над деятельностью религиозных общин, закрытие храмов и монастырей, духовных семинарий, преследование священнослужителей. В ответ власти получили зарождение диссидентства в среде верующих и священнослужителей.

СССР являлся унитарной федерацией с жестко унифицированной, централизованной системой государственно-административного управления. В его составе было 53 национально-территориальных образований – союзные и автономные республики, автономные области и округа. По переписям 1979 и 1985 годов была выделена 101 этническая группа.

В результате проведения экономических реформ во второй половине 1960-х годов, и отказа от крайностей политики 1940-х – 1950-х годов, в СССР в начале 1970-х годов удалось развивать социальные, образовательные и прочие программы, благодаря чему было достигнуто ощутимое повышение уровня жизни населения.

В то же время попытки руководства страны во главе с Брежневым совместить административно-командную систему с хозяйственным расчетом и материальным стимулированием показали, что возможности советской экономической модели уже исчерпаны. Советская экономика (за исключением ВПК) осталась на стадии индустриального механизированного производства, между тем как экономика ведущих стран мира поднялась на стадию автоматизированного производства и научно-информационных технологий.

К середине 1980-х годов «застой» в общественной жизни постепенно переходит в кризисную ситуацию в политико-экономической системе СССР, которая теряет действенность и эффективность. Советская экономика окончательно утрачивает динамизм. Происходит падение уровня производительности труда и темпов роста практически во всех отраслях народного хозяйства. Кризисные явления наблюдались в сфере потребительского рынка и финансов. На ситуацию в стране, в числе прочего, повлияло значительное снижение мировых цен на нефть в начале 1980-х годов. В 1960-е – 1980-е годы СССР и Россия в его составе резко отставали по продуктивности сельского хозяйства в сравнении с мировыми показателями. Наблюдалось значительное недофинансирование социально-культурной сферы.

Вступление СССР в эпоху радикальных преобразований относится к апрелю 1985 года и связано с именем Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева (избранного на этот пост на мартовском пленуме ЦК). Предложенный Горбачевым новый курс предполагал модернизацию советской политической системы, проведение структурных и организационных преобразований экономики страны, преобразование хозяйственных, социальных, политических и идеологических механизмов в соответствии с требованиями времени. В новой стратегии особую значимость приобретала кадровая политика, которая выражалась в борьбе с негативными явлениями в партийно-государственном аппарате – коррупции, взяточничество и др. Первоначально (начиная с 1985 года) в качестве стратегии ставилась задача совершенствования социализма и ускорения экономического развития. На январском 1987 года пленуме ЦК КПСС, а затем на XIX Всесоюзной партконференции (лето 1988 года) Горбачевым была изложена новая идеология и стратегия реформ. Впервые признавалось наличие деформаций в политической системе, и ставилась задача создания новой модели социализма – «социализма с человеческим лицом».

После лета 1989 года реформаторское руководство страны столкнулось с кризисом доверия. Непосредственной причиной падения авторитета власти стали пустые полки магазинов, рост преступности, политическая нестабильность. На многолюдных митингах выражалось открытое недовольство ходом перестройки, подвергались критике действия, как самого Горбачева, так и правительства СССР, возглавляемого Н.И. Рыжковым.

В 1990 году в СССР был введен институт президентства. III съезд народных депутатов СССР в марте 1990 года избрал Горбачева Президентом СССР. В декабре 1991 года прошли выборы президентов в большинстве союзных республик. 12 июня 1991 года Президентом РСФСР был избран Ельцин.

После подавления путча ГКЧП, 23 августа 1991 года в Москве, Горбачев отказался от поста Генерального секретаря ЦК и объявил о роспуске КПСС. Был распущен также союзный Кабинет министров, а в сентябре – Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР. В ноябре 1991 года был введен запрет Компартии Советского Союза на территории РСФСР.

Президенты России, Украины и Председатель Верховного Совета Белоруссии собрались в Белоруссии, в Беловежской пуще. 7 и 8 декабря 1991 года они подготовили соглашение о создании Содружества Независимых Государств и прекращении существования СССР. 8 декабря они приняли «Заявление глав государств Республики Беларусь, РСФСР, Украины». Ельцин, Кравчук и Шушкевич 8 декабря 1991 года объявили: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование».

Программа либеральных экономических реформ на 1992–1993 годы была выдвинута группой радикально настроенных реформаторов во главе с президентом Ельциным. В основу преобразований экономики была положена программа «шоковой терапии». Такого рода программы до того применялась в странах с кризисной ситуацией (например в Польше). Программа «шоковой терапии» предполагала быстрые и радикальные преобразования экономики и всего общества в целом. В том числе предусматривались следующие меры: введение свободного ценообразования (что должно было ликвидировать товарный дефицит), либерализацию торговли, изменение форм собственности, массовую приватизацию жилья и госпредприятий.

Итоги первого этапа реформ оказались глубоко противоречивыми. В России были введены экономические свободы, начал складываться рынок, был ликвидирован товарный дефицит за счет многократного роста цен. При этом усилился спад производства в промышленности и сельском хозяйстве. Социально-экономическими последствиями «шоковой терапии» стало резкое падение уровня жизни населения, сокращение занятости и рост безработицы, темпы роста цен в 10 раз превысили темпы увеличения зарплаты. Впервые власть столкнулась с протестным движением народа, требовавшим регулярных выплат зарплат, пенсий, пособий на детей. Наиболее значительным событием стала Всероссийская акция протеста в марте 1997 года, организованная профсоюзами и оппозицией.

К концу 1990-х годов в стране обозначился спад численности народонаселения: за десятилетие оно сократилось со 150 до 145 млн. человек. Объективные трудности и ошибки в проведении реформ привели к ослаблению государственности и усилению на этом фоне роли финансовой олигархии.

В 2000–2008 годы главной общественной потребностью стало восстановление государственности и правопорядка. Важным шагом на этом пути явилось преодоление конфронтации между двумя ветвями власти и налаживание нормальной работы Государственной Думы. Президент В.В. Путин возродил определенное доверие к власти, он заявил о социальной ориентации государственной внутренней политики.

Обострившееся в современных условиях противоборство между ведущими торгово-промышленными центрами вытесняет Россию из всемирного разделения труда, сужает ее и без того ограниченные возможности на пути создания открытой экономики, интеграции в мировое хозяйство. Переориентация на Запад не привела к совершенствованию торгово-экономических отношений. Россия продолжает оставаться страной высокого инвестиционного риска.

Экономическая динамика. Этап зрелости и вытеснения способа машинного производства 1901–1960-е годы. Способ комплексно механизированного производства. Инженерно-конвейерное комбинированное машинное производство. Зрелость индустриальной экономики и индустриального общества.

Этап комплексной механизации труда и формирования систем машин во всех отраслях экономики. Индустриализация всех сфер общественной жизнедеятельности. Эпоха гигантизма, массового поточного производства.

На этом этапе формируется технологический уклад, основанный на дальнейшем развитии энергетики, базирующейся на использовании нефти, нефтепродуктов и газа. Происходит развитие средств связи и новых синтетических материалов.

В конце XIX – начале XX века российская промышленность, как крупная, так и мелкая, быстро развивалась. Тяжелая промышленность в этот период представляла собой самую передовую и быстро развивающуюся отрасль российской экономики. Возникшие в конце XIX века новые отрасли – современная черная металлургия, транспортное машиностроение, нефтехимия, электроэнергетика и другие – обеспечивали вначале XX века всего 10–15 % промышленного производства, но их создание и развитие означало переход отечественной промышленности на качественно новый уровень.

Начало XX века и особенно годы первой мировой войны характеризовались крупными достижениями в области техники. Началось самолёто- и автомобилестроение. Не имели мировых аналогов такие российские изобретения, как четырехмоторный самолет И.И. Сикорского «Илья Муромец», ранцевый парашют, пистолет-пулемет, лыжно-гусеничный автомобиль и др.

Несмотря на серьезный прогресс в науке, технический уровень российского хозяйства отставал от западного. Свыше 60 % использовавшихся машин и оборудования в отечественной промышленности были произведены за рубежом или по иностранным чертежам.

В конце XIX – начале ХХ века наиболее высокими темпами росла тяжелая промышленность, текстильное и пищевое производства росли несколько медленнее, но оставались при этом самыми крупными отраслями. Вместе эти отрасли давали около 50 % общего объема промышленной продукции. Особенностью данного периода являлось то, что почти все увеличение производства было достигнуто за счет создания новых предприятий и целых отраслей.

Объем промышленного производства в 1914–1916 годы возрос на 22 %. К 1916 году промышленность полностью перестроилась, была выполнена довоенная программа по вооружению. Развивались как крупное частное и казенное, так и кооперативное и артельное производства, работавшие на оборону. Изменилась и отраслевая структура промышленности. При сокращении доли «мирной» легкой промышленности тяжелая индустрия производила продукции в 3 раза, а по военным заказам в 10–20 раз больше, чем до войны. Начался выпуск автомобилей, броневиков, самолетов. Были созданы отечественная электротехника и радиопромышленность.

В этот период формируется политико-экономическая система государственно-корпоративного капитализма и государственно-корпоративного социализма. Решающую роль в развитии общества стали играть крупные интегрированные корпорации. Они установили контроль над промышленностью, транспортом и финансовой системой. Оказывая все возрастающее влияние на все стороны экономической и политической жизни общества, они превратились в двигатель экономического роста.

Политика индустриального строительства в СССР. На XIV съезде ВКП(б) в качестве приоритетных направлений в осуществлении индустриализации в СССР были признаны передовые тогда отрасли – энергетика, металлургия, химическая промышленность, машиностроение, которые являлись материальной основой формировавшегося военно-промышленного комплекса СССР. Первоочередное внимание было сосредоточено на создании энергетической базы.

В 1926 году началось строительство четырех крупных электростанций, в 1927 году – еще 14. Были заложены новые угольные шахты, начато строительство крупных металлургических (Керченский, Кузнецкий) и машиностроительных (Ростовский, Сталинградский) заводов.

В 1927 году советские экономисты приступили к разработке первого пятилетнего плана на 1928/29–1932/33 годы, который был призван решить задачу комплексного развития всех районов и использования ресурсов для индустриализации. В стране развернулось индустриальное строительство, были заложены сотни заводов, фабрик, электростанций. Но уже в начале 1930-х годов оказалось, что фондов для такого массового строительства просто не хватало, строительство остановилось, капиталовложения оказались замороженными. Правительство перешло от планирования к административному распределению имевшихся ресурсов. Приоритетными были избраны Кузнецкстрой, Магнитка и некоторые другие объекты.

Высоким оставался уровень технологической зависимости СССР от государств Запада. В 1929–1932 годы около 1 млрд. руб. страна тратила на импорт тракторов и автомобилей, черных металлов и проката. Удельный вес СССР в мировом импорте машин составлял в 1931 году 30 %, в 1932 году – 50 %.

Темпы роста тяжелой промышленности к 1940 году увеличились вдвое по сравнению с периодом 1900–1913 годов. С 1927 по 1940 год объем промышленного производства в СССР возрос в 8 раз. В конце 1930-х годов по данному показателю Советский Союз находился на втором месте после США. В стране было построено около 9000 заводов и фабрик. Ускорение промышленного роста СССР в 1930-е годы обеспечило создание к началу Второй мировой войны ключевых отраслей современного индустриального производства, на основе которых создавалась военная экономика 1940-х годов.

Возник значительный слой инженерно-технических работников, увеличилась численность рабочего класса. Была ликвидирована безработица, рабочие получили некоторые социальные льготы. При этом реальная заработная плата рабочих и служащих из-за инфляции осталась на уровне 1928 года, не был также достигнут уровень 1913 года по таким показателям, как зарплата рабочих и потребление продуктов питания.

К началу 1960-х годов в Советском Союзе ценой огромных усилий и жертв был создан мощный индустриальный и научный потенциал. Только на территории Российской Федерации функционировало свыше 400 отраслей и подотраслей промышленности, включая авто- и кораблестроение, нефтехимию и электронику. Страна первой в мире вышла в космос, овладела новейшими военными технологиями.

Стадия зрелости и вытеснения индустриального способа производства вторая половина XX–XXI век. На этой стадии формируется информационно-индустриальный способ автоматизированного и роботизированного производства. В этот период происходит становление и развитие киберэкономики. Происходит трансформация индустриального общества и его преобразование в информационное (информационно-индустриальное) общество.

Этап становления способа автоматизированного и роботизированного производства 1950 – 1980-е годы

Этап роста способа автоматизированного и роботизированного производства 1980 – 2020-е годы

Этап зрелости и вытеснения способа автоматизированного и роботизированного производства 2020-е годы до конца XXI века

Становление способа производства определяется распространением новых технологических принципов в экономике, средства автоматизации обеспечивают перевооружение всех отраслей промышленности в соответствии с новыми технологическими принципами.

Этап становления способа автоматизированного и роботизированного производства 1950 – 1980-е годы

Становление и развитие жестко автоматизированного производства 1950-е – 1970-е годы. С появлением первой ЭВМ в (1949), операционной системы (1954), кремниевого транзистора (1954) сформировалось ядро нового ТУ и началось его становление. Одновременно с развитием полупроводниковой промышленности наблюдался быстрый прогресс в области программного обеспечения. К концу 1950-х годов появилось семейство первых программных языков высокого уровня. Они открыли новые возможности обработки данных.

Полупроводниковая электроника, отрасль электроники, занимающаяся исследованием электронных процессов в полупроводниках и их использованием – главным образом в целях преобразования и передачи информации. Именно с успехами полупроводниковой электроники связаны, в основном, высокие темпы развития электроники в 1950–1970-е годы и её проникновение в машиностроение, связь, вычислительную технику, системы управления, астрономию, физику, медицину, в исследования космического пространства, в быт и т. д.

ГЛАВА 12. Эпоха социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации – доминирования институционально-организационных интеграционных процессов. «День шестой»

12.1. Процессы и тенденции социально-культурного, политического и экономического домостроительства в эпоху социально-культурной цивилизации

Эпоха институционально-организационного и духовно-практического синтеза. Для того чтобы стал возможен переход Евроазиатской цивилизации – России в новую эпоху цивилизационной динамики, и стало возможным построение нового типа общества, ключевые тенденции общественной жизнедеятельности и социального домостроительства должны определяться следующими процессами. Процессом институционально-организационного синтеза, в ходе и на основе которого создается интегральное институционально субординированное и скоординированное общество – общество институционально-организационного синтеза. Другой, даже более значимый процесс духовно-практического (конкретно-умозрительного) синтеза, в ходе и на основе которого создается целостное нравственно и экологически ответственное общество духовно-практического синтеза.

Для этого желательно и необходимо, чтобы основой, стержнем жизнедеятельности человека и общества, каждого в отдельности человека и всех вместе, стало духовно-нравственное служение, целью и содержанием которого является постижение Божественной Истины и благосозидание во славу Божию. Можно иметь самые различные профессии, заниматься самыми разнообразными видами деятельности, но при этом желательно и необходимо, чтобы у всех у них было единое основание – духовно-нравственное служение – благосозидание во славу Божию.

Интегрированное нравственно и экологически ответственное общество благосозидания. В эту эпоху возможно формирование интегрированного нравственно и экологически ответственного общества, или свободного теократического общества, существо которого раскрывается в идее социальной гармонии, целью которого является благосозидание. Доминирующей выступает идея духовно-практического синтеза. В процессе институционально-организационного и духовно-практического синтеза формируется общество, основанное на синтетическом единстве, которое восстанавливает всеединство, т. е. утверждает свою конкретность.

Синтетическое единство – внутренне расчлененная целостность, упорядоченная посредством определенной организационной структуры и организующей деятельности. Если в первоначальном, или зародышевом состоянии (генетическое единство – цельность) составные элементы и части социального организма еще не имеют своих строго определенных мест, ролей и назначения, другими словами, они смешаны, индифферентны; их различие представляется не выразившимся, скрытым, существующим только потенциально, они не выделились, не проявили своей особенности, не обособились. В противоположность этому в развитом организме (синтетическое единство – целостность) составные элементы и части расположены таким образом, что каждая из них имеет свое определенное место и назначение. Процессы специализации и кооперирования, обособления и объединения приводят, в конце концов, к новому, вполне органическому соединению различных частей и элементов социального организма, основанному на свободном сознательном подчинении низших аспектов высшим, как необходимому центру их свободной жизнедеятельности. Таким образом, все сферы общественной жизнедеятельности могут образовать органическое целое, единое в своей основе и цели. Осуществление этого нового единства образует шестую эпоху цивилизационной динамики – «шестой день» – эпоху социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации. Эта общая формула раскрывает сущность процесса социально-культурной динамики Евроазиатской цивилизации, его смысл и назначение, дает понимание существа происходящей трансформации социальной, экономической и политической системы.

В окончательном фазисе исторического развития все эти степени общечеловеческого развития должны будут – говорит В.С. Соловьев – «образовать органическое целое, единое в своей основе и цели, множественно-тройственное в своих органах и членах. Нормальная соотносительная деятельность всех органов образует новую общую сферу – цельной жизни»^[52]. На этой стадии «духовное общество, или церковь в свободном внутреннем союзе с обществами политическим и экономическим, образует один цельный организм – свободную теократию, или цельное общество. Церковь как таковая не вмешивается в государственные и экономические дела, но дает государству и земству высшую цель и безусловную норму их деятельности. Другими словами, государство и земство совершенно свободны в распоряжении всеми своими собственными средствами и силами, если только они имеют при этом в виду те высшие потребности, которыми определяется духовное общество, которое таким, образом, подобно божеству, должно все двигать, оставаясь само неподвижным»^[53].

Все основные сферы общественной жизнедеятельности институционально организованы, связаны между собой внутренне и свободно по особенности своего собственного назначения, поддерживают и восполняют друг друга в силу своей внутренней солидарности.

От признания одинакового достоинства и самодовлеющей ценности за Церковью и государством до их гармонического сопряжения еще очень далеко. В сущности этим констатируется факт предстоящей проблемы, разрешение которой есть цель дальнейшей социокультурной динамики общества. Задача состоит в том, чтобы связать в одну иерархическую систему институты и механизмы, обеспечивающие функционирование и развитие различных сфер общественной жизнедеятельности. Это сопряжение не может быть статическим, так как все части системы все время должны сохранять суверенитет и свободу в собственных движениях, поскольку они не противоречат свободе таких же других, то есть это сопряжение должно быть органическим, способным сохранять единство целого, динамическое равновесие, при допущении все возрастающей самостоятельности движений отдельных частей. Поскольку это не осуществлено, (и в настоящее время не поддается целостному системному моделированию) обществу приходится развиваться как бы путем нащупывания наиболее рациональных решений частных проблем.

Система нравственно и юридически ответственного народовластия. Целью социально-политического домостроительства на перспективу является создание политической системы нравственно и юридически ответственного народовластия, и государства, которое можно определить как свободную теократию. Целью политической деятельности и политического процесса является благосозидание, которое подразумевает активное участие всех членов общества в процессе активной созидательной деятельности.

Интегрированная (органическая) система хозяйства. Целью хозяйственного домостроительства является создание интегрированной (органической) системы хозяйства – социально и ценностно ориентированной экономики, основными принципами которой выступают благоразумие, рачительность, бережливость, результативность.

Происходит становление и развитие креативной научно-художественной нравственно и экологически ответственной системы хозяйствования. Креативный научно-художественный способ производства.

С точки зрения целей – это ценностно ориентированная нравственно и юридически, экологически и социально ответственная хозяйственная система, направленная на поддержание баланса интересов различных социальных групп и слоев общества.

С точки зрения институционально-организационных форм – это государственно-корпоративная, социально предпринимательская и частнопредпринимательская кластерная экономика.

Предпринимательство – это деятельность, целью которой является создание ценностей в форме продуктов и услуг, обеспечивающих процесс жизнедеятельности, как отдельных индивидов, так и различных социальных групп и сообществ.

С точки зрения форм и методов управления и регулирования – это планово-рыночная, институционально регламентируемая и регулируемая экономика. Социально-экономическая система строится на основе взаимодействия и взаимодополнения механизмов централизованного управления и регулирования, с механизмами самоорганизации, самоуправления и саморегулирования.

Основу политического и хозяйственного домостроительства должна составлять система стратегических и тактических планов, проектов и программ. Только имея четко выверенные стратегические цели, ориентиры и программы можно двигаться постепенно шаг за шагом, тактика без стратегии может завести в глубокий тупик. Для этого необходимо создание системы социального проектирования, моделирования и конструирования, системы социального, политического и экономического инжиниринга.

Для того чтобы улучшать организацию общества, необходимо, опираясь на стратегическое ви́дение перспектив развития общества, весьма постепенно без резких скачков, прорывов и разрывов видоизменять его организацию. Двигаться необходимо постепенно, шаг за шагом, так, чтобы входящие в общество индивиды сами соответственно перерождались и преобразовывались. Только внутренним перерождением всех членов общества может быть достигнуто реальное улучшение его организации, и только постепенно ставя одни конкретные задачи за другими можно оказать положительное воздействие на развитие общества. И каждому отдельному государственному организму с успехом может быть приложена только такая схема, которая лишь незначительно отличается от уже у него имеющейся, и представляет реальное улучшение в одном каком-нибудь конкретном направлении. Как только люди забывают это и пытаются резко видоизменить, хотя бы и с несомненным улучшением, организацию общества, они всегда неминуемо приходят к обратному результату, остановке естественного развития и регрессу.

О необходимости настойчивого, постепенного – шаг за шагом, продвижения к намеченной цели говорит Антуан де Сент-Экзюпери:

«Господи, я прошу не о чудесах и не о миражах, а о силе каждого дня.

Научи меня искусству маленьких шагов.

Сделай меня наблюдательным и находчивым, чтобы в пестроте будней вовремя останавливаться на открытиях и опыте, которые меня взволновали.

Научи меня правильно распоряжаться временем моей жизни. …

Ты знаешь, как сильно мы нуждаемся в дружбе, дай мне быть достойным этого самого прекрасного и нежного дара судьбы. …

Дай мне не то чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо.

Научи меня искусству маленьких шагов…».

(Антуан де Сент-Экзюпери Искусство маленьких шагов).

Ибо сказано: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф 7:7–8).

Структурно эпоха социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации («день шестой») XX–XXVII века разделяется на следующие периоды:

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности – период зарождения социально-культурной цивилизации XX – первая половина XXI столетия.

Фаза, становления и роста – период становления институциональных и ценностных основ социально-культурной цивилизации XX–XXII века.

Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XXIII век.

Фаза зрелости развития и трансформации XXIV–XXVII века.

Как это осуществить на деле, практически, чтобы – это были не просто слова и благие намерения, а конкретные дела, с конкретными результатами? – Вопрос, на который необходимо вновь и вновь искать ответы.

12.2. Пути служения, и смыслообразующие ценности в эпоху социально-культурной цивилизации

Ключевое направление деятельности в новую историческую эпоху – воспитание человека – формирование структуры личности человека, способного идти по пути духовно-нравственного служения. Требованием новой эпохи является воспитание человека нравственно ответственного, благоразумного, деятельного, результативного. Результативность деятельности человека во всех сферах и отраслях предполагает единство принципов – действенность, продуктивность, эффективность.

Действенность означает способность ставить реальные цели, осуществлять подбор и распределение ресурсов и факторов таким образом, чтобы получить конкретный результат в полной мере соответствующий поставленной цели.

Продуктивность означает, что деятельность человека ориентирована на получение конкретных результатов – продуктов и услуг в установленные сроки, в необходимом объеме и надлежащего качества. Получение продуктов и услуг, которые являются ценностями для обеспечения жизнедеятельности человека и общества.

Эффективность означает обеспечение приемлемого соотношения затраты-результаты, цена-качество. Эффективность означает наиболее полную отдачу используемых ресурсов и факторов на основе минимизации затрат и максимизации полезного эффекта.

Ви́дение смыслов Евроазиатской цивилизации. В современную эпоху социально-культурной цивилизации актуализируются два доминирующих пути духовно-нравственного служения и соответствующие им системы смыслообразующих ценностей, и базовые мировоззренческие позиции. Они противоположны и противоречивы, но они не исключают, а дополняют друг друга. Эти полюсысоздают разность потенциалов, напряжение современной эпохи, ее нерв. Взаимодействие этих полюсов выступает источником социальной энергии, которая порождает движущие силы цивилизационной динамики в современную эпоху.

Путь духовно-нравственного служения и система смыслообразующих ценностей – путь мастерства, метафорически раскрывается в образе мага, держащего в поднятой руке жезл. Высший этап развития человека, когда он, в силу своего совершенства, действительно становится посредником между Небом и Землей символизирует Маг – тот, кто реализует высшее призвание человека быть посредствующим связующим звеном, свободным и разумным меж Горним Миром, его законами и принципами и миром природы, который он своим действием и призывает к жизни. В поднятой руке маг держит жезл. Жреческий жезл, посох мудреца или королевский скипетр всегда являются символом власти. Жезл указывает на то, что у его владельца есть право властвовать и управлять чем бы то ни было, и кем бы то ни было.

На столе пред Магом стоит чаша, лежат меч и сикль, а в своей поднятой правой руке он держит жезл; эти четыре атрибута Мага гласят о внешних проявлениях его власти и достоинства, в то время как фигура его самого выражает идею самой субстанции. Всякое проявление самодовлеющей силы в нашем сознании познается в четырех аспектах, принципах которые составляют кватернер, издревле именуемый кватернером четырех стихий. Атрибуты Мага лежат на столе, кроме жезла, который он держит в руке; они не составляют его сущности, а потому они лежат вне его. Лишь жезл, как символ его власти и достоинства Божественного, с ним неразделен^[54].

Путь мастерства (мастера-мага) – это путь развития и возрастания человека в рамках данной земной жизни. Он не выводит человека за пределы мира пространства и времени в трансцендентность. Путь духовно-нравственного возрастания и совершенствования, который ведет человека не только в этом земном мире, но и выводит его за пределы мира сего в трансцендентность – это путь указанный Иисусом Христом, путь следования за Христом, уподобления Ему.

Путь духовно-нравственного служения и система смыслообразующих ценностей – путь следования за Христом, уподобления Христу.

«Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу^[55] свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» (Мф 16: 24–27).

«И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф 10: 38–39).

Опорой и защитой служат не внешние кресты и крестики, а внутренний крест, который человек несет по жизни в духе своем. Крест в духе, с которым он никогда не расстается, и который ведет его по пути спасения в этом мире, и поведет к Богу в мире ином. Именно этот духовный крест является источником силы, и от того насколько он мал или велик зависит то насколько мала или велика духовная сила человека.

Христос пришел, чтобы противостоять падшему миру, сокрушить его, но не насилием и войной, а преображением самого человека, чтобы сам человек духовно и нравственно преображенный отверг этот греховных мир, мир страстей и пороков, и устремился в новый духовно и нравственно обновленный мир. Христос пришел, чтобы указать путь в иной Мир, основанный на Божественной Истине, справедливости, совершенстве, солидарности людей и Бога. Путь, по которому ведет Иисус Христос, выходит за пределы этой земной жизни, и ведет в Мир, основанный на божественной воле, – это теоцентрический, теократический мир. Как Моисей вывел евреев из египетского плена, так Христос призван вывести человечество из плена грубо материальной греховной жизни, и ввести в новую одухотворенную Землю обетованную. Новое человечество получит новое одухотворенное тело, новую жизнь, новое обетование, новую Землю обетованную. Этот светлый мир должен быть создан, прежде всего, в самих людях в их сознании, в их душах и сердцах, в их мыслях, чувствах, делах и поступках, в их образе жизни.

Христос создает и вручает своей Церкви, ее членам путь служения: духовно-нравственного очищения, покаяния, возрастания и совершенствования. Христос прокладывает путь служения, указывает его и ведет за собой по этому пути.

Бог явился в мир, показал себя, вознёсся на небеса и теперь поселился в духе и теле человека. Христианство – это жизнь Иисуса Христа в нас. Смысл жизни христианина – стать подобным Иисусу Христу, преображаться в образ Христа, так чтобы Иисус Христос отобразился в жизни человека. Когда человек делает осознанный выбор обустраивать свою жизнь по духовным законам, установленным Творцом, то происходит чудо и разум человека постепенно уподобляется разуму Христа. Мы начинаем думать и действовать так, как действовал бы Христос, а как Он действовал запечатлено в Библии в четырех Евангелиях.

Путь служения Христу – путь следования за Христом, – путь подражания Христу – это путь с сердцем. Сердце Христа своим биением призывает, ведет и направляет. Для того чтобы идти по этому пути – пути с сердцем – человек должен на основе и в процессе богообщения и служения Богу создать в себе духовное сердце способное воспринимать пульсации сердца Иисуса Христа и биться с ним в унисон. Этот путь Христос проложил и обустроил благодаря своему воплощению от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечению. Этот путь запечатлен в четырех Евангелиях. Сердце человека – четырехкамерный орган, имеющий два желудочка и два предсердия, бессменно работающий в течение всей жизни. Четвероевангелие – это живой пульсирующий организм, призванный передавать и распространять импульсы биения сердца Иисуса Христа, которые могут воспринимать идущие за Ним, по пути указанному в Евангелии.

Единый путь служения – путь спасения, путь духовно-нравственного возрастания и совершенствование глубок и многогранен, он имеет четыре основных взаимосвязанных аспекта. Благодаря тому, что путь служения состоит из четырех взаимосвязанных аспектов, тесно взаимосвязанных между собой и переходящих один в другой, происходит постоянное переключение, переход от одного служения к другому, и тем самым создается ритм пульсаций, который пронизывает человека. И если настойчиво, упорно и достаточно долго идти по этому пути, то пронизывающие человека духовно-нравственные пульсации порождают в нем духовной орган, способный воспринимать и генерировать эти пульсации, т. е. духовное сердце, которое может биться в унисон с сердцем Иисуса Христа. Человек, у которого по милости Божией родилось такое духовное сердце, уже безошибочно следует за Христом, ведомый биением Его сердца.

В Евангелии указаны четыре аспекта пути духовно-нравственного служения, каждый из которых, в силу своей глубины и многомерности, образует в себе относительно самостоятельный путь служения. Путь покаяния – это путь осознания греха и борьбы с ним, путь избавления от греха, врачевания, оздоровления и очищения, исцеления от греховных недугов. Путь духовно-нравственного совершенствования – это путь стяжания Духа Святого, путь обожения, путь духовно-нравственного восхождения и совершенствования, на котором человек наполняется божественными энергиями, очищающими, исцеляющими и возвышающими его. Путь духовно-мистического созерцания и мистико-аскетического делания опорой этого пути служения является Слово Божие, проникновение в смыслы Священного Писания и творений святых отцов. На этом пути человек наполняется благодатью Божией. Путь духовно-практического служения – служения во благо человека, во славу Божию, путь милосердия. Подобно тому, как в работе человеческого сердца участвуют все четыре его отдела – в согласованной последовательности, в едином темпо-ритме, расширяясь и сужаясь, перекачивают кровь по всему организму. Так же, и указанные в Евангелии, четыре пути служения, взаимодействуют между собой в согласованной последовательности, на основе единого темпо-ритма пульсаций духовного сердца человека, и таком образом соединяются в единый путь духовно-нравственного служения.

Путь покаяния. Прежде всего, в Евангелии звучит призыв Иоанна Крестителя, проповедовавшего в пустыне Иудейской: «И говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф 3: 2–3).

На призыв Иоанна Крестителя откликнулись многие: «Тогда Иерусалим и вся Иудея, и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои» (Мф 3: 5–6).

Крещение в воде открывает для человека путь покаяния, очищения и преодоления греха. Крещение приобрело духовно-нравственную силу благодаря тому, что крещение в воде принял Иисус Христос. Иоанн Креститель говорит: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф 3:11).

Иисус Христос призывает на путь покаяния, духовно-нравственного очищения, преодоления греховных страстей и вожделений. «Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф 9: 12–13).

По этому пути человека ведет мученический голгофский крест, на котором был принесен в жертву Сын Божий. Этот путь стал возможен для людей в силу крестной жертвы Иисуса Христа. Он по воле Отца Небесного пошел на крестную жертву для того чтобы избавить людей от греха. «Да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Мф 8:17).

В Послании к Римлянам апостол Павел говорит: «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки. Правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса» (Рим 3: 21–26).

Путь духовно-нравственного совершенствования. В Нагорной проповеди звучит призыв: «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф 5:48). Путь духовно-нравственного совершенствования основан на заповедях блаженства. Смысл его в стяжании христианской любви и уповании на милость Божию, в развитии духовной свободы и творчества, развитии личности, исполнении заповедей Божиих. Этот путь состоит в собирании духовных ценностей в стяжании добродетелей. По этому пути служения человека ведет крест спасения, воздвигнутый Иисусом Христом в Нагорной проповеди. В Евангелии от Матфея в Нагорной проповеди раскрывается таинство воздвижения, восставления Иисусом Христом Креста спасения, который по правде и смыслу раскрывает путь служения Богу, путь богообщения, основанного на вере, совести, интуиции, путь духовно-нравственного делания, восхождения человека к Богу. Крест, воздвигнутый Христом – древо любви и правды, определяет путь познания Истины через сопричисление Божественной правде.

Вертикальная ось креста спасения – заповеди блаженства, данные Христом в Нагорной проповеди, символизирующие ступени духовно-нравственного возрастания, совершенствования и восхождения человека к Богу. Это путь богообщения – лествица духовно-нравственного делания и возрастания, путь милосердия, путь святости, путь постижения Истины, который прокладывает для человека сын Божий – Иисус Христос, ибо человекам это невозможно, не по силам. Но как идти по этому пути, не сбиться с него? Руководящим началом на этом пути выступает Божественный закон – Заповеди Господни. Чтобы идти – нужны две ноги, чтобы работать – нужны две руки, чтобы лететь – нужны два крыла. Крест спасения имеет два крыла. Одно крыло этого креста Ветхозаветный закон, закон, данный через Моисея. Другое крыло креста – заповеди Нового завета – закон данный Иисусом Христом. Путь к блаженству лежит через исполнение Закона – Заповедей Господних, Закона Моисея и Закона Иисуса Христа.

У основания креста спасения стоят те, которые пошли за Христом, и образовали Церковь христову, христианский народ, и к которым обращены слова: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф 5: 12–14).

Это те, которые следуют за Христом из любви к Нему, и ради познания Истины призваны и готовы нести крест спасения. Те, ради блага и блаженства которых Христос воздвиг этот крест, т. е. проложил путь богообщения, путь духовно-нравственного совершенствования. Те, которые хотят не просто внимать Слову Божию, но и учиться, т. е. преобразовывать свою жизнь в соответствии с Евангельскими заповедями. Члены Церкви Христовой – те, которые, исполняя свое служение, несут крест милосердия, крест спасения, которые идут по пути, указанному Христом. Те, которые могут, и в состоянии принять и понести этот крест, те, которые способны обрести в кресте спасения путь богообщения, путь спасения, исцеления, путь правды и истины.

Человеку доступно на Земле благодатное единение с Богом и Христом. Он может «сделаться» причастником Божеского естества (2 Пет. 1, 4). И это единение и причастничество даст ему новые творческие силы. Основным признаком полноты совершенства является явное причастие благодати Святого Духа, проявляющееся в изобилии благодатными духовными дарами – смирение, чудотворение, прозорливость и др. Совершенного христианина именуют Духоносным, поскольку в нем явно обитает Бог, явно действует Божественная благодать. «Совершенство состоит в явном причастии Святого Духа, который, вселившись в христианина, переносит все желания его и все размышление в вечность, – говорит св. Игнатий. – …Неестественно человеку в обыкновенном его состоянии такое пламенное желание переселения в вечность: оно свойственно лишь мужу Духоносному, как и Духоносный Павел сказал о себе: Мне еже жити, Христос; и еже умрети, приобретение есть. Желание имый разрешитися и со Христом быти» (Фил. 1:21–23). Совершенного христианина Божественная благодать вводит в состояние бесстрастия.

Эти пути служения взаимосвязаны между собой и поддерживают один другой. Прежде чем встать на путь духовно-нравственного возрастания и совершенствования необходимо продвигаться по пути покаяния, путь избавления и очищения от страстей и грехов. Ибо сказано: «И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф 9:16–17). Только изживая в себе ветхого человека на пути покаяния и борьбы с грехом можно воспитывать в себе человека духовного.

Путь покаяния и очищения от греха имеет смысл, если он приуготовляет человека для вступления на путь духовно-нравственного совершенствования, путь собирания духовных ценностей. Эта взаимосвязь раскрыта в Евангелие: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом» (Мф 12: 43–45).

Чтобы дом человеческого духа не пустовал необходимо постоянно трудиться и стяжать духовные ценности, наполняя ими свое сознание, свой внутренний мир. Таким образом, необходимо соразмерное продвижение по этим путям духовно-нравственного служения.

«Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф 6: 31–34).

Путь духовно-мистического, мистико-аскетического служения – путь служения Марии. Путь духовно-практического служения – служения во благо человека, во славу Божию – путь служения Марфы. В Евангелии от Луки сказано: «В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой. У неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё» (Лк 10: 38–42).

Эти два пути служения тесно связаны между собой и один дополняет другой, они могут существовать только во взаимосвязи и взаимодействии. Связь этих путей служения раскрывается двух заповедях, на которых «утверждается весь закон и пророки». В Евангелии от Матфея сказано: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим» – Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя». На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22: 36–40).

Первая наибольшая заповедь раскрывает смысл и назначение служения Марии. Вторая подобная ей заповедь раскрывает смысл и назначение служения Марфы.

Путь духовно-мистического, мистико-аскетического служения – путь служения Марии. Путь мистико-аскетического служения – это путь собирания духовных сокровищ. Ибо сказано: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф 6:19–21).

Ну а чтобы умертвить плоть, нужно молиться Господу, просить Его помощи в каждом дне, благодарить Его, славить Его и вникать в Слово Божье, – изучать Священные тексты Библии. Ибо сказано: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф 7:7–8).

На пути духовно-мистического служения главное – это молитвенное делание. Молитвенное делание – способность молиться, т. е. собранно, огненно возноситься к Богу и принимать в себя Его благодатное излучение и веяние. В этом процессе человек постепенно и незаметно создает в себе самом, в глубине своей души некое духовное огнилище, некий центр, как бы несгораемую купину, из которой он будет исходить в своих оценках, решениях и делах и которою он будет определяться в жизни^[56].

Путь духовно-практического служения – служения во благо человека, во славу Божию – путь служения Марфы. Четвероевангелие во всей полноте раскрывает путь служения Марфы, его смысл и назначение. Смысл и назначение пути духовно-практического служения раскрывается в таких словах Спасителя: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5:16).

Христос говорит: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6: 1–4).

ОТДЕЛ 4. Глобальные институционально-организационные циклы становления и развития церковной, политической и экономической организации цивилизованного общества

ГЛАВА 13. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития церковной организации Евроазиатской цивилизации – России

13.1. Церковь и церковная организация цивилизованного общества

Церковь – религиозное общество, включающее людей, объединенных общностью религиозной веры и оформленных соответствующей организацией. Церковь подразумевает как вертикальное общение, так и горизонтальное, причем первое не бывает без второго. Так устроен мир, что для того чтобы встретить Бога, людям нужно сперва встретить друг друга. Природа богообщения подразумевает соучастие, солидарность. Пребывая в одиночестве, вне общения с другими людьми человек может оказаться во власти иллюзий, поскольку его мистический опыт, будучи сугубо индивидуальным, может оказаться фантазией.

Христианская Церковь есть основанное Господом нашим Иисусом Христом общество людей, соединенных между собой религиозной верой в Отца и Сына и Святого Духа, законом Божиим, священноначалием и таинствами. Церковь – это общество людей, явившееся в мире в определенное время, существовавшее в продолжение многих веков при постоянной смене своих членов, имевших разнообразное влияние на ход и развитие его жизни, наконец, существующее в настоящее время.

Церковь как богочеловеческий организм имеет не только таинственную сущность, неподвластную стихиям мира, но и историческую составляющую, входящую в соприкосновение и взаимодействие с внешним миром, в том числе с государством.

Церковь разделяется на Небесную, предстоятелем которой является Иисус Христос, и на Земную, образующую некое учреждение. В сонме Небесной Церкви Пресвятая Богородица, Ангельские силы, все святые и спасшиеся христиане. Небесную Церковь называют также Торжествующей. Земная называется Воинствующей Церковью, ибо ведет на Земле брань со злом и грехом. С одной стороны, Церковь не является феноменом этого греховного мира: она принадлежит иному, новому веку. И как таковая Церковь невидима. С другой стороны, эта эсхатологическая невидимая Церковь видимым образом воплощается в отдельных церквах-общинах этого мира. Таким образом, Церковь – двойственная реальность: видимая как мирской факт, и невидимая – хотя и видимая для очей веры – как реальность эсхатологическая, реальность будущего века.

Церковь как социальный институт. Христианская Церковь как специфический социальный институт представляет собой исторически сложившуюся систему власти и управления поведением и деятельностью людей, внутри которой постепенно складывалось определенное разделение труда, дифференциация функций и ролей, сформировалась иерархическая система богослужения, организационная структура духовной власти и управления.

Первой, наиболее значительной вехой на этом пути, является обретение особого социального статуса внутри христианских общин истолкователей вероучения, исполнителей и руководителей культовых действий, организаторов хозяйственной и другой повседневной деятельности общины: апостолов, пророков, пресвитеров и епископов. Выделившееся в общинах духовенство берет в свои руки руководство идейной, моральной и материальной жизнью. Особый статус духовенства идеологически закрепляется вероучительными установками и культовыми действиями. На это, в частности, направлено установление обряда рукоположения. В раннехристианских общинах – экклесиях – клирики избирались на свои должности верующими.

Собственно церковная иерархическая организация представлена клиром. Церковная иерархия состоит из трех степеней или чинов: епископов, пресвитеров и диаконов. Вступление в клир обставлялось целым рядом особых условий, которые специально оговаривались на церковных соборах и закреплялись церковными канонами. Так, согласно 1-му правилу Никейского собора в клир могли вступать лица, «имеющие доброе мнение о себе, гражданскую свободу, отказавшиеся от мирских должностей, принявшие крещение и прошедшие уже известный искус в Церкви как христиане». Вступление в клир не требовало специального образования и не имело возрастных ограничений. Лишь постепенно вводились определенные ограничения, касающиеся брака клириков, но с самого начала одним из главных критериев оставалась безупречная нравственная жизнь.

13.2. Структура глобального институционально-организационного цикла церковной организации: стадии становления и развития

Стадия рождения и формирования духовно-нравственной генетической программы Церкви Христовой. Создание Иисусом Христом основ духовно-религиозной жизни Церкви. Основание христианской Церкви положил Господь Иисус Христос, но жизнь и деятельность ее вполне открылись в день сошествия Святого Духа на апостолов, с которого и начинается история Церкви. Иисус Христос учредил и создал Церковь во имя Отца и Сына и Святого Духа. Христос сказал: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Церковь Христова есть живой организм истины и любви или, точнее, истина и любовь как организм, объединенный взаимной любовью, составляющий абсолютное единство во Христе живых и мертвых. Единство Церкви вытекает из единства Божьего, ибо Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати Божией. В самом полном смысле понятие Церковь Христова подразумевает собрание под единой Главой – Господом Иисусом Христом всех православных христиан, живущих и умерших (Лк. 20:38), соединенных между собою верою и любовью Христовой, священноначалием и святыми Таинствами. Церковь является Телом Христовым, к которому принадлежат все христиане в прошлом, настоящем и будущем, все живые и усопшие, истинно верующие во Христа и соединившиеся с Ним в таинствах Крещения и Евхаристии через Его благодать. Церковь есть Тело Христово, а верующие – члены этого Тела. Богочеловеческий организм – это и есть Церковь. Церковь – единство Духа, обитающего в людях, стремящихся жить по Евангелию. Церковь есть неповрежденное человечество Христово, соединившееся с Божеством, и в видимости своей вместившее невидимую присносущую силу Божества. Церковь есть живое пересечение, единство двух жизней, двух миров: божественного и человеческого, природного и благодатного. Посему эта жизнь раскрывается и осуществляется в видимых и сокровенных формах, в сверхчувственном и в чувственном аспекте. Но эти формы даны и установлены самим Богочеловеком, сообщающим Свою жизнь Своему телу непосредственно, (как в Евхаристии, в отпущении грехов) или через посредство апостолов в дальнейшем предании, как зерно, из которого развивается растение чрез все века до скончания мира и Второго пришествия.

Церковь объемлет пути и способы богобщения. Церкви присуща – и только ей одной – благодатная, сверхприродная, божественная жизнь, которая есть источник, рождающий мир и человечество водами живота вечного, и вне этого источника нет влаги. Общение с божественной благодатной жизнью дается человеку не единолично, в отъединении, но соборно по связи с Церковью, как богоустановленной организацией. Плоды этой жизни невидимы, как сокровенна и самая жизнь в Боге, но формы ее видимы и богоустановлены. Церковь не становится при этом между Богом и человеком, заслоняя собою для него Небо, напротив самая обращенность к Небу дана только в Церкви и через Церковь. Церковь – форма организации духовно-религиозной жизнедеятельности людей всех совокупно и каждого в отдельности.

Прот. Сергей Булгаков говорит: «Основным свойством Церкви является то, что под внешними формами и проявлениями ее жизни подается благодать, совершается действие силы божественной. Церковь есть божественная, благодатная жизнь на Земле, в этом мире и за его пределами одновременно. Церковь есть непрестанно совершающееся обожение человека и в нем мира. Самым характерным для жизни Церкви, поэтому является именно неразрывное соединение божественной и человеческой жизни, срощенность формы и содержания, без устранения или растворения человеческого естества, наделенного проницаемостью для благодатного претворения. Таким образом, Церковь есть единство премирного (трансцендентного) и мирового (имманентного) бытия. Такое единство есть тайна, превозмогающая ум, и потому жизнь Церкви есть тайна веры, которая открывается только в жизненном опыте ее членов»^[57].

Согласно Матфею, Иисус, находясь с учениками в окрестностях Цезарей, на берегу Иордана, сказал Симону: «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16:18–19).

У Бога после распятия Христа и Его воскресения появился новый народ, предназначенный для особых целей. Этот народ – христиане. Если в ветхозаветный (дохристианский) период народ Божий состоял преимущественно из людей одной национальности (из евреев), то в христианский период народ Божий состоит из людей разных национальностей. Все истинные христиане являются новозаветной Церковью Христа, как все искренние верующие люди из древнего израильского народа были ветхозаветной Церковью Божией. Слово «Церковь» означает общество верующих. Это общество детей Божиих.

Стадия рождения и становления Вселенской Церкви. Святая Соборная и Апостольская Церковь. Символ веры определяет Церковь Христову как Единую Святую, Соборную и Апостольскую. Святая Соборная и Апостольская Церковь является Церковью Единой, представляющей собой целостный мистический организм – Тело Христово. Иисус Христос, обновив и обожив человеческую природу, положил тем самым начало Единой Церкви. По мнению протоиерея С. Булгакова, единство Церкви «есть аксиома учения о Церкви, которая самоочевидна всякому христианину». Поскольку Церковь – это Тело Христово, следовательно, по своему существу (по своей природе) она неделима. Неделим Христос, соответственно, неделима и Церковь – Его Тело.

Христа во время Его Евангельской проповеди окружали двенадцать ближайших учеников: Петр (Симон), его брат Андрей, Иаков и Иоанн (сыновья Зеведеевы), Филипп, Фома, Варфоломей, Матфей, Иаков Алфеев, Фаддей, Симон Зилот и Иуда Искариот (Мр.3:14–19; Деян. 1:13–14). После предательства Иуды Искариота, вместо него в число апостолов, т. е. посланников Христа, был доизбран Матфий. Задача апостолов состояла в том, чтобы после смерти, воскресения и вознесения с Земли Христа под водительством Духа Святого продолжить дело проповеди Евангелия.

Но помимо этих двенадцати апостолов у Христа есть еще совершенно особый апостол, который уверовал во Христа уже после Его вознесения с Земли. Это Савл, бывший до своего обращения ко Христу страшным гонителем христиан. В историю христианства он вошел под именем апостола Павла. Руководимый Духом Святым, он с проповедью Евангелия обошел почти весь греко-римский мир. От его проповеди о Христе возникли первые христианские общины во многих частях древнего мира. Апостолы Христовы, в том числе и апостол Павел, жизнью своей, и смертью своей засвидетельствовали свою верность Христу.

Рождение Христовой Церкви. В праздник пятидесятницы в небе послышался шум, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где находились апостолы и Пресвятая Матерь Господа. После сего явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них: это было знаком сошествия Святого Духа. Апостолы вдруг преобразились; души их просветились, и все слова Господни припомнились им с полною ясностью и представились в новом истинном их значении. В то же время они приобрели бодрость и мужество к проповедованию святой веры и сделались готовыми положить за нее свою жизнь. Вместе с сим они получили и особые чрезвычайные пособия к проповеди, между прочим – дар языков. Облекшись силою свыше, они тотчас и начали всенародно проповедовать о величии Божием.

Первый век новой эры обычно называют апостольским. По преданию, в течение 12 лет после Пятидесятницы апостолы оставались в окрестностях Иерусалима, а затем отправились на всемирную проповедь. Миссия апп. Павла и Варнавы показала, что для успеха проповеди не следует связывать обращаемых язычников устаревшим иудейским законом. Апостольский Собор 49 года в Иерусалиме утвердил эту практику. Но не все были согласны с его решением. Т. н. «иудействующие» образовали раскол эвионитов и назореев. Эти первые десятилетия иногда называют временем «иудео-христианства», когда Новозаветная Церковь ещё существовала внутри Ветхозаветной, христиане посещали Иерусалимский храм и т. д. Иудейская война 66–70 годов положила конец этому симбиозу. Она началась с восстания иерусалимских националистов против римской власти. Нерон направил на усмирение провинции Веспасиана и Тита. В итоге Иерусалим был полностью разрушен, а храм сожжён. Христиане, предупрежденные откровением, заранее удалились из обречённого города. Так произошёл окончательный разрыв между христианством и иудейством. После разрушения Иерусалима значение церковного центра переходит к столице империи – Риму, освященному мученичеством апп. Петра и Павла. С правления Нерона начинается период гонений. Последний апостол Иоанн Богослов умирает ок. 100 года, и с ним заканчивается апостольский век.

Апостольски-пророческая Церковь. Харизматическая Церковь. Христианство в I в. н. э. не знало церковной организации, должностных лиц, культа, клира, догматов. Вместо института священства были пророки, учители, апостолы, а так же проповедники, выходившие из рядовой массы верующих. Как считалось, все они обладали харизмой, т. е. способностью, «даруемой духом», пророчествовать, учительствовать, совершать чудеса, исцелять и т. д. Любой христианин мог называть себя харизматиком и заниматься учительством-пророчеством; если он имел достаточное число приверженцев, то фактически зачастую руководил делами общины. За канон и основу христианской традиции были приняты сочинения, которые составляют Новый Завет, дополненные иудейским Ветхим Заветом, именно они определили принципы развивающегося христианского мировоззрения. То обстоятельство, что Церковь утвердила божественную власть Священного Писания, а Священное Писание утвердило божественную власть Церкви, может показаться порочным кругом, однако именно такой симбиоз в действительности направлял формирование христианских взглядов и христианского мировоззрения.

Будучи единой по своей природе Христианская Церковь разделяется на Поместные автокефальные Церкви. История Русской Поместной Церкви исследуется по следующим направлениям. Организация управления в центре и в епархиях. Действия и деятельность органов Церкви и церковной иерархии ради того, чтобы русский народ, исторически объединенный в единую национальную Церковь, сохранился в лоне Вселенской Православной Церкви, в ее вере и в канонах и внешнее единство национальной Церкви со всей Православной Восточной Церковью. Сама религиозная жизнь народа в вере, богослужении и христианском благочестии. История отдельных институтов, которые содействуют нормальному, постоянному и плодотворному развитию религиозной жизни: монашество, народная богословская школа и церковный приход. Миссия Русской Церкви для христианского просвещения нехристианских народов в пределах Русского государства. Отношения к светской (государственной) власти Русского государства, в территориальных рамках которого Русская Церковь жила и развивалась. Отношения Русской Церкви к другим Восточно-православным Церквам и к православному христианскому миру.

Стадия рождения и становления Русской Поместной Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви X–XII столетия. Становление Киевской и всея Руси митрополии, имеющей статус митрополии Константинопольского патриархата. С X по XV век Русская Церковь находилась в зависимости от Церкви Константинопольской, а Киевская и всея Руси митрополия существовала в качестве церковной области зависимой от Константинопольского патриархата.

Стадия активного роста и обретения автокефалии Русской Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви XIII–XVI столетия. Обретение Москвой статуса духовно-религиозного центра Руси-России. Период постепенного перехода Русской Церкви от зависимости от Константинопольской патриархии к самостоятельности 1240–1589 годы. В 1448 году последовал отказа поддержать унию Константинополя с Римско-католической церковью. Начало автокефалии Русской Церкви было положено в 1448 году избранием митрополита Московского и всея Руси Ионы независимо от Константинополя. Десять лет митрополит Иона управлял митрополией «всея Руси», т. е. обеих ее половин, московской и литовской, до тех пор, пока в 1458 году литовская половина была отторгнута из-под его власти. На этот раз, отторгнута не на краткий срок, а на тот долгий период времени, за который успела сложиться особая своеобразная история Западнорусской Церкви. Для Московской митрополии со времени св. Ионы начинается новый исторический период ее бытия – эпоха становления автокефалии Русской Церкви, которая завершится возведением ее Предстоятелей в Патриаршее достоинство в 1589 году. В 1589 году автокефалия Русской Церкви официально признана восточными патриархатами и учрежден Московский патриархат, который занимает пятое место в диптихе поместных Православных церквей.

Стадия зрелости Русской Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви XVII–XX столетия. Обретение устойчивости церковной организации к неблагоприятным внешним и внутренним воздействиям. Патриарший период 1589–1700 годы. Синодальный период 1700–1917 годы. Период возрожденного патриаршества – начиная с 1918 года и до настоящего времени. Период гонений и испытаний 1918–1988 годы.

Стадия институционально-организационного духовно-практического синтеза. Интегральная стадия. Начиная с XXI столетия разворачиваются интеграционные процессы формирования институциональных и ценностных основ духовно-практического синтеза церковной организации Русской Церкви, политической и экономической организации в единый целостный организм Евроазиатской цивилизации – России.

ГЛАВА 14. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития политической организации Евроазиатской цивилизации – России

14.1. Политика. Политическая организация цивилизованного общества

Политика (от politike – греч. общественные дела) – искусство, наука, философия управления государством, процессами общественной жизнедеятельности людей, большими социальными системами. Политика означает государственные и общественные дела, сферу общественной жизнедеятельности людей, связанную с властными отношениями между людьми, социальными группами, классами, партиями, нациями и государствами. Средствами (инструментами) политической деятельности выступают публичная политическая власть, социальная свобода, юридическая и нравственная ответственность. Политика – это особый вид человеческой деятельности, имеющий целью завоевание и использование политической (государственной) власти. Политическая власть используется в целях управления социальными процессами от имени общества и поддержания жизнеспособности общественного организма. Политика – это стратегия и тактика властно-распорядительной деятельности, определенная программа действий, совокупность концепций, составляющих содержательное наполнение этой деятельности. Политика – многогранное, многоплановое явление, в основе которого совокупность процессов, форм и механизмов, посредством которых осуществляется обустройство, организация общественной жизнедеятельности людей для достижения социально значимых целей. Политика, политическая деятельность органически связана с другими видами активности людей, она пронизывает все сферы и отрасли общественной жизнедеятельности людей: хозяйственную, семейно-бытовую, религиозно-духовную, выступает основой их функционирования и развития.

Политическая организация. Сущность, смысл и назначение политики, политической деятельности раскрывает понятие политическая организация общества, общественной жизнедеятельности людей. Политическая организация представляет многоплановое явление, в основе которого диалектическое единство совокупности аспектов, ведущую роль среди которых играют следующие.

Во-первых, содержательное наполнение политики, политической организации составляет система целевых функций, целей и задач, которые формализуются в виде программ политической деятельности. В числе целевых функций политической деятельности стратегические цели, сохраняющие свою актуальность в течение длительных периодов цивилизационной динамики. И совокупность периодически изменяющихся тактических целей и задач.

Политика – деятельность, основанная на применении публичной власти, властных полномочий для объединения людей, консолидации их усилий, соединения располагаемых ими ресурсов и ценностей, в целях достижения общего блага для всех, и индивидуального блага для каждого. Задача политической власти заключается в объединении людей на основе выявления их потребностей и интересов, ценностей и благ и организации совместной деятельности по их практическому достижению.

Во-вторых, – это совокупность политико-экономических процессов организации и самоорганизации, централизации и децентрализации, форм и способов политической активности (деятельности и поведения).

В этом аспекте политика – властно-распорядительнаяинституционально-организационная деятельность, направленная на обустройство совместной жизнедеятельности людей посредством создания различных институциональных форм: семья, населенный пункт, трудовой коллектив, регион, государство. Политика – деятельность, направленная на введение общественной жизнедеятельности людей в русло определенного общественно-политического строя, политического режима, в русло законности и правопорядка. Политика направлена на создание определенной политико-экономической системы общества, и обеспечение ее функционирования (воспроизводства) и развития.

В-третьих, – это политическая система, характеризующая политико-экономический строй (устройство) общества, которая представляет собой совокупность различных институциональных форм организации общественной жизнедеятельности людей во всех сферах общественного организма. Политическая система представляет собой и исходный пункт, и результат политических процессов, и различных форм политической активности.

Политическая система, политико-экономический строй общества существует в единстве и взаимодействии двух основных форм: с одной стороны, – это государство, государственный строй, как основное, центральное звено политической организации общества. С другой стороны, социальный строй – совокупность общественных политических объединений: партий, профсоюзов, национальных и профессиональных организаций. Социальный строй может выступать в форме общинного, сословного, гражданского общества.

В-четвертых, – это институционально-организационный властно-распорядительный механизм, центральным звеном которого выступает верховная власть, которая опирается на иерархию политической власти – властную вертикаль.

Для того, чтобы мог существовать, функционировать и развиваться определенный общественный организм все его части и элементы необходимо собрать в единое целое, соединить действия и усилия отдельных людей для достижения как индивидуальных, так и общих ценностей и благ. Существуют различные инструменты и механизмы объединения людей, обустройства их совместной жизнедеятельности и создания ими социального организма. Ведущую роль в совокупности этих факторов, обеспечивающих совместную жизнедеятельность людей, их единение и единство играет политическая власть. Политическая власть – это институционально регламентируемая и регулируемая система публичной власти, основанная на организационной структуре распределенных властных полномочий, компетенций и ответственности.

В-пятых, это форма и способ конкретно-умозрительного синтеза всех указанных аспектов в конкретных социально-политических и экономических условиях в форме определенного политико-экономического режима, основанного на определенном общественном правопорядке.

14.2. Структура глобального институционально-организационного цикла политической организации: стадии становления и развития

Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития политической организации цивилизованного общества включает следующие стадии.

Стадия формирования социально-генетической программы политической организации. В процессы социально-культурной, политической и экономической динамики Евроазиатской цивилизации происходит формирование и практическая реализация генетической программы политической организации Евроазиатской цивилизации – программы русской государственности. Рождение и актуальное раскрытие государственной национальной идеи. Призвание варягов, вокняжение Рюрика.

Стадия генетического единства социально-культурной, политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России VI–XIII столетия – это период возникновения и формирования первичной институционально-организационной политико-экономической цельности Евроазиатской цивилизации – России IX–XIV столетия.

Фаза становления: процессы и тенденции трансформации социального строя восточных славян в VI–VIII столетиях. Период перехода от родоплеменной кровнородственной общины к владельческой территориальной общине VI–VIII столетия.

Фаза зрелости: процессы становления и развития институциональных и ресурсных основ политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России IX–XII столетия. Период централизованного частноправового общинно-земского государства славяно-русских племен IX–XII столетия. Единство древнерусских княжеств в IX–XII столетиях.

Период возникновения и становления дворцово-вотчинной системы политического и хозяйственного управления. Становление системы власте-собственности IX–XII столетия.

Стадия становления политической организации Евроазиатской цивилизации – России XII–XV столетия. Структурно данная стадия разделяется на две фазы: фазу становления и роста XII–XIV столетия; и фазу развития, зрелости и трансформации XIV–XV столетия.

Фаза становления XII–XIV столетия характеризуется процессами и тенденциями политико-экономической раздробленности, формирования учреждений и институций национальной государственности на местах – в уделах, волостях и вотчинах. Это период децентрализованного земского частноправового удельно-вотчинного государства. Период активного роста дворцово-вотчинной системы политического и хозяйственного управления. Для него характерна частноправовая форма государства, власть – собственность

Происходит формирование нескольких геополитических центров цивилизационного процесса. Они вступают в борьбу за геополитическое лидерство в цивилизационном процессе. Обострение борьбы геополитических центров за лидерство в цивилизационном процессе происходит в XIV столетии.

Фаза зрелости XIV–XV столетия характеризуется процессами и тенденциями становления и упрочения единого централизованного государства, формирования учреждений и институций национальной государственности. В этот период доминируют процессы политической централизации. Собирание русских земель и возвышение Москвы. Процессы и тенденции преобразования частноправовой политической организации в публично-правовую. Формирование публично-правовой формы государственности. Упадок и разрушение дворцово-вотчинной системы управления.

Период существования Московского царства – сословно-представительной монархии 1380-е–1690-е годы. Этап возникновения и становления централизованного национального русского государства – Московского царства-государства 1380-е – 1460-е годы. Этап активного роста и развития Московского царства 1460–1690-е годы. Этот период характеризуется процессами и тенденциями формирования институциональных основ политической системы сословно-представительной монархии. Происходит становление и развитие органов государственной власти и управления в центре и на местах. Идет процесс преобразования верховной власти в направлении от великокняжеской к царской власти.

Стадия активного роста и развития политической организации Евроазиатской цивилизации – России XVI – начало XX столетия. Структурно данная стадия разделяется на две фазы: фазу становления и роста XVI–XVII столетия; и фазу зрелости, развития и трансформации конец XVII— начало XX столетия.

В фазе становления глобального цикла политической организации в XVI–XVII столетиях Московское государство достигает своей зрелости, и начинается его упадок. На этот период приходится этап активного роста политической системы сословно-представительной монархии 1501-е – 1610-е годы. Этап зрелости политической системы сословно-представительной монархии 1610-е – 1680-е годы. Московское государство обретает политический суверенитет. Этот период характеризуется такими явлениями и процессами. Время первого царя. 1533–1584 годы. Происходит дворянская революция сверху – опричнина, в это время усиливается борьба верховной власти с боярской олигархией. Учреждаются и периодически созываются земские соборы – орган сословного представительства в центре. Смутное время 1584–1613 годы – период боярской контрреволюции, гражданской войны и иностранной интервенции.

Фаза зрелости, развития и трансформации конец XVII— начало XX столетия – это период возникновение и становление Российской империи. Обретение государственного суверенитета России. В этот период происходит становление и развитие политической системы абсолютной монархии. Вместе с тем идет процесс разрушения политической системы сословно-представительной монархии со второй половины XVII столетия. Период активного роста Российской империи и политической системы абсолютной монархии XVIII столетие. Период зрелости политической системы абсолютной монархии XIX столетие. Период разрушения старого порядка вторая половина XIX начало ХХ столетия. Возникновение и становление республиканской формы государства.

Стадия зрелости политической организации Евроазиатской цивилизации – России вторая половина XX–XXIII столетия.

Стадия формирования синтетического единства церковной, политической и экономической организации общества XXIV–XXVII столетия. Интегральная стадия институционально-организационного синтеза.

ГЛАВА 15. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития экономической организации Евроазиатской цивилизации – России

15.1. Экономическая организация цивилизованного общества

Экономическая организация цивилизованного общества – сложное многоуровневое явления общественной жизнедеятельности, имеет множество аспектов и подсистем^[58].

Экономическая организация общества – единство статики и динамики, представляет собой, с одной стороны, совокупность институциональных форм организации хозяйственной деятельности (хозяйственных организаций). А с другой, совокупность процессов функционирования и развития, как отдельных хозяйственных организаций, так и экономической системы в целом. Разграничение статического и динамического аспектов весьма условно, и мы не можем провести четкой разграничительной линии между ними, одно постоянно переходит в другое и обратно. Однако в целях проведения анализа организации хозяйственной деятельности общества целесообразно выделить два важных аспекта экономической организации. Один из этих аспектов, в котором доминирует статический подход, можно охарактеризовать, как экономическая система, социально-экономический строй общества. Другой аспект, в котором доминирует динамический подход, можно охарактеризовать, как экономическая динамика – совокупность процессов функционирования и развития, механизмов организации и самоорганизации хозяйственной сферы общества.

Социально-экономическая система представляет собой совокупность институциональных форм организации хозяйственной жизнедеятельности общества в конкретных социально-экономических условиях, на определенной ступени исторического развития. Основу экономической системы составляет совокупность различных хозяйствующих субъектов (экономических агентов), участвующих в производстве, распределении, обмене, потреблении и присвоении продуктов и услуг, хозяйственных (экономических) ценностей, и взаимодействующих между собой и средой обитания. Экономическая система представляет собой совокупность взаимодействующих и взаимосвязанных людей и организаций, причем организации, иерархически менее высоких уровней, связываются воедино через организации более высоких уровней.

Экономическая организация в динамическом аспекте может рассматриваться как совокупность способов организации хозяйственной деятельности – производственной, инвестиционной, коммерческой, потребительной, и т. д. Способы организации хозяйственной деятельности определяют то, каким образом осуществляется взаимодействие личных и вещественных факторов для получения результатов: продуктов или услуг.

Множество уровней экономической организации общества предполагает наличие различных способов организации хозяйственной деятельности. Основными способами организации хозяйственной деятельности являются: технико-технологический, экономический способ, собственность – политико-экономический способ присвоения-отчуждения, способ общественного комбинирования производственно-хозяйственной деятельности.

Технологический способ производства – исторически определенная технико-экономическая организация общественного воспроизводства, характеризующаяся некоторой комбинацией ресурсов и факторов производства. Комбинирование ресурсов и факторов моделируется системой производственных функций. Так же он характеризуется совокупностью используемых видов техники, технологий, принципами и формами организации и управления производственно-хозяйственной деятельностью.

Технологический способ производства формируется на основе системы устойчиво взаимосвязанных между собой последовательно или параллельно технологических процессов. В своем развитии технологический способ производства проходит несколько ступеней, которые принято называть технологическими укладами.

Технологический уклад представляет собой целостную устойчивую технико-экономическую подсистему, в рамках которой осуществляется относительно замкнутый воспроизводственный цикл, включая добычу полезных ископаемых и получение первичных ресурсов, все стадии их переработки, и выпуск конечных продуктов в определенном ассортименте, удовлетворяющих соответствующему типу общественных потребностей.

Экономические системы, основанные на разделении труда, предполагают формирование механизма собственности – политико-экономического и нормативно-правового механизма присвоения-отчуждения ресурсов, факторов и результатов хозяйственной деятельности. Механизма экономической власти хозяйствующих субъектов над определенными вещами, образующими объекты собственности – имущество.

Собственность – политико-экономический способ организации хозяйственной деятельности, который определяет, каким образом распределены в обществе властные полномочия между хозяйствующими субъектами. Собственность определяет меру их свободы при принятии решений, наличие пространства выбора между альтернативными вариантами решения стоящих перед ними проблем.

Способ комбинирования общественного производства формируется в единстве технологической, отраслевой, территориальной и воспроизводственной структуры экономики, которые складываются на основе системы общественного разделения труда, специализации и кооперирования производства, концентрации и централизации производства и капитала.

Отраслевые подсистемы характеризуется технологической однородностью, т. е. примерно одинаковыми параметрами – технико-технологическим уровнем производства, видами выпускаемой продукции, используемым сырьем, уровнем квалификации и профессиональной подготовки работников.

15.2. Структура глобального институционально-организационного цикла экономической организации: стадии становления и развития

Стадия формирования социально-генетической программы экономической организации Евроазиатской цивилизации – России. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа, не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы, не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту, хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф.6:24–34).

Стадия генетического единства социально-культурной, политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России VI–XIII века.

Процессы и тенденции социально-культурной, политической и экономической динамики Евроазиатской цивилизации IX–XIV века. Аграрно-промысловое натуральное хозяйство, сочетающееся с простым товарным хозяйством. Ручной инструментальный способ производства, основанный на половозрастном разделении труда.

Стадия становления экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XIV–XVI столетия.

Процессы и тенденции формирования ресурсных и институциональных основ экономической организации Евроазиатской цивилизации – России. На данной стадии происходит переход от аграрно-ремесленного простого товарного хозяйства к аграрно-ремесленному рыночному хозяйству. Технико-технологической основой производства выступает ручной инструментальный способ производства,

Стадия активного роста и развития экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XVII–XX столетия

Фаза становления: процессы и тенденции формирования ресурсного потенциала и институтов экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XVII–XVIII века. В данный период происходит становление и развитие мануфактурного технологического уклада. В процессе становления которого, выделяются – этап домашней (кустарной) промышленности, рассеянной мануфактуры и этап централизованной мануфактуры.

Фаза зрелости: процессы и тенденции активного роста и развития ресурсного потенциала и институтов экономической технократической организации Евроазиатской цивилизации – России XIX–XX века. В этот период происходит становление и развитие индустриального, машинного способ производства, технократической экономики.

Индустриальное общество, индустриальная экономика, индустриальный способ производства XVII–XXI века в процессе исторического развития проходит три стадии – становления, роста и зрелости (вытеснения). В свою очередь, каждая из этих стадий проходит три этапа становления, роста и зрелости (вытеснения).

Стадия становления индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества XVII – начало XIX века. На этой стадии формируется способ мануфактурного производства.

Стадия роста индустриального способа производства, индустриальной экономики и индустриального общества XIX – первая половина XX века. На этой стадии формируется способ машинного производства, основанный на механизации труда и производства, система фабрично-заводского производства.

Стадия зрелости экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XXI–XXIV столетия.

Процессы и тенденции формирования ресурсного потенциала и институтов социальной ценностно ориентированной экономики Евроазиатской цивилизации – России XXI–XXII века.

Стадия зрелости и вытеснения индустриального способа производства вторая половина XX–XXI век. На этой стадии формируется информационно-индустриальный способ автоматизированного и роботизированного производства. В этот период происходит становление и развитие киберэкономики. Происходит трансформация индустриального общества и его преобразование в информационное (информационно-индустриальное) общество.

ГЛАВА 16. Процессы и тенденции социально-культурной динамики Евроазиатской цивилизации – России

16.1. Культура – воплощение идеи единства цивилизованного общества. Культура – социальная генетическая программа становления и развития цивилизованного общества

Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, и другие культурологи утверждают, что «цивилизации» или «высокие культуры» являются реально существующими целостными образованиями или интегрированными системами. Это утверждение вынуждает нас поставить важные вопросы. Какого рода единство представляет собой цивилизация? Являются ли цивилизации всего лишь пространственными скоплениями людей и материальных ценностей, или же это причинно-смысловые системы?

Общество есть не только множественность, но и некоторое единство, или, во всяком случае, нечто, к этому единству стремящееся. Человеческое общество представляет собой, как и человек, как и всякий другой организм, как и всякое природное тело, множественную величину, соединенную в одно целое напряжением всех частей к одному общему центру. Общество – коллективный (множественный) организм, реализующий в историческом процессе становления и развития синтетическую идею единства. Не всякая совокупность людей может быть названа обществом, а лишь такая, в которой ее члены объединены одновременно и между собой различными связями и отношениями, и по отношению к некоторому общему целому, составляющему общее начало – идею единства, объединяющую всех и каждого. Цивилизованное общество на всех стадиях своего существования, становления и развития одушевляется одной общей волей и воспроизводит некое единство, являющееся залогом его самосохранения и самоидентификации.

Общая формула процесса развития социальной жизнедеятельности может быть представлена в следующем виде. Жизнь общества есть постоянная реализация содержания единства в множественности и гармонизация множественности в единстве. Конечный предел его эволюции есть полная реализация множественности потенций единства и полное объединение всего многообразия в едином центре. Эта цель достигается в двух неразрывно сопряженных процессах: путем беспредельной дифференциации (структурирования), расчленения единства, специализации, и путем интеграции (синтеза), организации множества элементов и их синтеза, слияния в синтетическое единство, кооперирования отдельных видов деятельности. Путем централизации и децентрализации, специализации и кооперирования.

Каждый народ есть множество, органически стремящееся к полной упорядоченности, что проистекает и делается возможным благодаря тому, что он в своем динамическом устремлении реализует некоторую целостную трансцендентную идею единства. В противоположность этому толпа есть хаотическое множество, не стремящееся, и не могущее стремится, к состоянию упорядоченности, так как оно не имеет объединяющего единого начала. Толпу объединяет не потенциальная сопряженность особей, а случайное совпадение их стремлений. Толпа, по словам В.А. Шмакова, есть вихрь, свободно несущийся в окружающем пространстве. Этот вихрь не связан ни с чем вокруг, он замкнут в себе, и вертится, и крутится вокруг мнимого центра и несется влекомый порывистыми и изменчивыми шквалами собственных страстей.

Идея единства – ось социально-культурной динамики цивилизованного общества, направляющая его движение в определенном направлении. Основной вопрос заключается в том, что она собой представляет, какова ее природа. В каком виде проявляется и существует идея единства – начало, под влиянием которого происходит интеграция общества и его отдельных элементов и частей в единое целое. Иначе говоря, основная встречающаяся здесь проблема касается вопроса о порядке и достоинстве общества как целого. Где именно и в каких явлениях эмпирической жизни мы должны искать отражение духа и души народов?

Русский философ-эзотерик В.А. Шмаков писал: «Всякая сущность народа всегда и при всех условиях покрывает все совершающиеся в нем процессы и все разнообразие индивидуальностей, она окрашивает своими тональностями все иерархические ступени глубинности жизни, она все и всех влечет к определенным энтелехийным целям, она творчески направляет и координирует все конкретные устремления»^[59].

Духовная сущность общества, по мнению В.А. Шмакова, есть единство синтетическое, лежащее выше и глубже по природе, чем существо и сознание отдельных индивидов. В этой сущности люди соединяются между собой через глубинные корни своей природы, через ту внутреннюю первооснову, из которой развертывается затем в порядке иерархического нисхождения (иволютивно) все феноменологические качествования и особенности^[60].

Так как сопряженность индивида с высшей духовной сущностью народа лежит в глубинных его корнях, то она тем самым предшествует эмпирическому содержанию и деятельности его актуального сознания и неизменно должна окрашивать их своими тональностями. Эта сущность предшествует бытию каждого отдельного человека, каково бы ни было его относительное положение среди народа, каково бы ни было достоинство его личного дарования. И величайший гений во всех устремлениях и тональностях своего творчества, и самый обыденный простолюдин в своем характере и преимущественных психических наклонностях одинаково прослаиваются веяниями высшего единства народа, императивно придающими всему особый и своеобразный колорит^[61].

Идея единства не может быть выражена в какой-либо лаконичной рациональной форме. Ее восприятие не может осуществляться в форме какой-либо ограниченной идеологической доктрины, или системы взглядов. В силу ее иррациональности и трансцендентности рациональному сознанию идея единства может восприниматься целостным духом во взаимодействии воли, души и разума. Идея единства не обладает статически обособленной самостью, но напротив, она динамична, и может раскрываться в деятельности бесчисленного ряда единичных существ и деятелей, и многих поколений людей. Она системно проявляется и раскрывается в культуре общества, становится доступной для восприятия в совокупности духовных и социально-культурных традиций и ценностей.

Социально-культурная динамика есть исторический процесс духовно-практического освоения мира (действительности) многими поколениями людей, связанными между собой не только и не столько узами родства, но более всего духовно-культурной преемственности. Культура, как система образцов, ценностей, традиций, институтов и институций является своего рода социальной генетической программой, «информационной базой данных» нации, цивилизованного общества, обеспечивающая гомеостазис социального организма. Культура – синтетическая форма единства, обусловливающая целостность исторически определенного общества. Она есть специфически социальный способ накопления, сохранения, передачи опыта и знаний, и представляет собой механизм социальной наследственности и исторической преемственности поколений людей. Культура есть форма актуализации той генетической информации, с помощью которой Вселенский Дух, Космос, Природа руководят процессом развития человека и общества.

Культура представляет собой не отдельную сферу общественной жизнедеятельности человека, она есть все общество в единстве всех его элементов и аспектов, рассматриваемое под определенным углом зрения. Она пронизывает и пропитывает все сферы общественной жизнедеятельности – духовную, политическую, экономическую, семейно-бытовую и т. д. Культуру можно рассматривать, как систему взаимосвязанных социальных открытых генетических программ, в которых заложены базовые механизмы, определяющие функционирование и развитие всех сфер общественной жизнедеятельности человека.

Культура одновременно и структурирована, как совокупность социальных генетических программ, и пластична, как поток духовно-практического служения, делания и созерцания. Для социализации, обретения человеческого облика и достоинства человек должен погрузиться в поток культуры пропитаться его веяниями и устремлениями, вобрать их в себя. С этой точки зрения культура является генетически исходной основой человеческого в человеке.

Институциональная система. С точки зрения органического миропонимания, теории организации и самоорганизации процесс соединения множества индивидов в некое сообщество основывается на актуальном раскрытии синтетической идеи единства. Общая идея единства раскрывается и утверждается в иволютивно нисходящей иерархии частных единств, каждое из которых стремится выявить свою индивидуальность. Одной из форм раскрытия и утверждения целостной трансцендентной идеи единства данного общества выступает институциональная система, представляющая собой иерархию институтов (идеальных моделей, форм организации жизнедеятельности человеческих сообществ) и институций (принципов, норм, правил), в соответствии с которыми протекает общественная жизнь людей.

Институт – это частная идея единства, замысел, идеальная модель организации, определенная программа действий, которая реализуется практически в процессе объединения множества людей в рамках единой организации. Отдельный институт устанавливает способ организации некоторой ограниченной сферы общественной жизнедеятельности, а все имеющиеся институты совместно характеризуют способ организации общественной (политической, хозяйственной) жизни в целом. Институт можно рассматривать как социально-культурное поле, которое представляет собой относительно замкнутую и автономную систему статусов (позиций) и ролей, форм и способов активности и отношений. Поле – это определенным образом структурированное социальное подпространство статусов и ролей, обладающее совокупностью специфических характеристик, отличающих его от любого другого подпространства.

Институции – это формальные и неформальные правила, нормы деятельности и поведения. Это своего рода силовые линии институционального поля. Институции выступают средствами и инструментами организационного процесса, с их помощью и на их основе формируется определенный социально-экономический, политический порядок, режим функционирования экономической системы и политический режим. На основе формализованных правовых норм формируется определенный правопорядок, который представляет собой форму синтеза экономического, политического и социально-культурного устройства общества.

Институты, институции, институциональные механизмы и институциональные инструменты играют ключевую роль в организационном процессе. Они выступают факторами сотрудничества, а также регулируют активность людей, направляя социальную энергию в определенные русла для получения синергетического эффекта. С помощью институтов и на их основе формируется определенная структура общества, устанавливается и поддерживается социальный, хозяйственный порядок, политико-экономические режимы.

Институциональная система – совокупность институтов и институций играет ключевую роль в механизме социальной наследственности: формировании, хранении и передаче социально-культурной генетической информации (опыта и знаний). Передача информации посредством институтов в историческом времени и социально-культурном пространстве осуществляется путем имитации, воспитания и обучения, понимаемого в широком смысле не только как образование, но и как социализация индивидов. Институциональная система, как хранилище знаний, опыта многих поколений людей, обеспечивает историческую преемственность общественной жизнедеятельности многих поколений людей, непрерывность процесса социально-культурной эволюции, определяют своеобразие, отличительные черты исторически определенного общества.

Общественный организм, формирующийся на той или иной стадии исторического процесса, является конкретно-исторической формой раскрытия идеи единства, и проявления органической целостности социальной жизнедеятельности людей. Стадии становления и развития любого общественного организма одновременно являются этапами зарождения, развертывания, функционирования и трансформации присущего ему наследственного инварианта – некой системы социально-культурных генетических программ, которые выступают формой проявления и актуализации динамической идеи единства. Эта система программ содержит, с одной стороны, элементы наследственности, преемственности, являющиеся связующим звеном с предшествующими поколениями и обществами, а, с другой стороны, элементы изменчивости и индивидуального своеобразия. На основе развертывания системы генетических программ формируются экономическая и политическая системы общества, определенный социально-экономический порядок, выстраивается духовно-нравственная жизнедеятельность человека и общества.

16. 2. Цивилизационная динамика – процесс развертывания и актуализации социально-культурной генетической программы

Цивилизованное общество – живой исторически развивающийся социально-культурный, политический и экономический организм, обладающий коллективной индивидуальностью и своим особым отличительным характером. Несмотря на то, что исторически конкретное цивилизованное общество в процессе становления и развития постоянно трансформируется, качественно изменяется, постоянно происходит смена поколений людей, и каждое новое поколение в той или иной мере, больше или меньше, отличается от предшествующих поколений. Тем не менее, оно воспроизводится и сохраняется именно как исторически конкретное общество, обладающее, качественно своеобразными отличительными признаками и особенностями, сохраняющимися в той или иной мере, на всем историческом пути его становления и развития. Иначе говоря, на всем протяжении своего существования оно сохраняет способность к самоидентификации. Сменяющие друг друга поколения людей чувствуют и осознают свою сопричастность некому общему историческому пути, системе ценностей и традиций. Утрата самоидентификации, чувства сопричастности общему делу означает распад и разрушение данного конкретного общества.

Глобальный цикл социально-культурной организации. Развертывание и актуализация духовно-нравственной и социально-культурной генетической программы в ходе цивилизационной динамики происходит посредством механизма глобального институционально-организационного цикла становления и развития социально-культурной организации цивилизованного общества.

В ходе жизненного цикла становления и развития Евроазиатской цивилизации – России глобальный цикл социально-культурной организации проходит следующие стадии.

Стадия формирования духовно-нравственной социально-культурной генетической программы Евроазиатской цивилизации – России X–XII столетия.

Стадия генетического единства социально-культурной и других форм организации Евроазиатской цивилизации – России XIII–XV столетия.

Стадия становления институциональной системы социально-культурной организации и инфраструктуры социально-культурной сферы Евроазиатской цивилизации – России XVI–XVIII столетия.

Стадия активного роста и развития социально-культурной организации и инфраструктуры социально-культурной сферы Евроазиатской цивилизации – России XIX–XXI столетия.

Стадия зрелости социально-культурной организации Евроазиатской цивилизации – России XXII–XXIV столетия.

Стадия формирования синтетического единства социально-культурной, церковной, политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XXV–XXVII столетия. Интегральная стадия духовно-практического синтеза.

Механизм глобального цикла социально-культурной организации основан на единстве наследственности и изменчивости. Процессы функционирования и развития, формы активности живых систем, с одной стороны, предопределены принципами и факторами, достаточно жестко детерминирующими их жизненные процессы. С другой стороны, живые системы – это открытые информационные системы, в которых есть пространство и основания для свободного выбора, на основе сочетаний, перестановок, комбинирования элементов состава, связей между ними, предпосылки и основания для свободного маневрирования, поиска новых альтернативных возможностей решения одних и тех же типовых задач. Процессы организации и самоорганизации происходят за счет перестройки существующих и образования новых связей между элементами организма. Отличительная особенность процессов организации и самоорганизации – их целенаправленный, но вместе с тем и естественный, спонтанный характер. Эти процессы протекают при взаимодействии организма с окружающей средой, в то же время, в той или иной мере автономны, относительно независимы от нее.

Если генотип человека как биологического вида строго детерминирован антропогенетическими законами, то его социально-культурный генотип, передаваемый от поколения к поколению с помощью институтов и институций (семья, система образования, взаимоотношения в коллективе, средства массовой информации, религия) отличается меньшей предопределенностью в наследственности и большей дифференциацией в изменчивости. Генетические закономерности в социально-культурной сфере обычно выступают как тенденции.

Живые организмы способны получать, сохранять и передавать информацию. Причем живым организмам присуще стремление полученную информацию о себе и окружающем мире использовать максимально действенно и эффективно. Проявление ноуменального начала в живой материи в целом и в человеке современной наукой раскрывается в понятии открытых эволюционных программ. Эти программы содержат всю совокупность откликов и реакций на конкретные условия среды, и поэтому научение лишь сужает их диапазон, оставляя только приспособленные для данной среды реакции, которые тем самым и представляют собой знание об этой конкретной среде.

Социально-культурная генетическая информация (наследственный инвариант), формирующаяся и меняющаяся по фазам жизненного цикла человека и общества, передаваемая следующим поколениям, является основой воспроизводства все более сложного и разнообразного мира знаний и исторического опыта человечества, производственных навыков, экономических, социальных и политических отношений, культуры, нравственности и идеологических воззрений. Социально-культурная генетическая информация является и продуктом развития общества, и исходной базой его жизнеспособности и устойчивости.

Генетическая программа – информация о свойствах организма, о составе и характере обмена составляющих организм веществ, о его строении. О свойствах, получаемых от предков, и заложенных в наследственных структурах организма в виде совокупности генов, генетического кода.

Совокупность всех признаков организма называется фенотипом. Совокупность всех генов одного организма называется генотипом. Фенотип представляет собой результат взаимодействия генотипа и окружающей среды.

Наследственная информация, заложенная в генах и необходимая живому организму для существования, развития и размножения передается от каждого индивида его потомкам. Эта информация определяет направления развития организм. Однако в процессе взаимодействия организма с окружающей средой генетическая информация может изменяться и искажаться, обеспечивая тем самым изменения в процессе развития потомков. Новая информация запоминается и оказывает влияние на процессе эволюции живого организма.

В процессе становления и развития цивилизованного общества взаимодействуют: борются и сотрудничают – две тенденции, два фундаментальных свойства живых систем – наследственность и изменчивость, то есть способность живых организмов передавать свои признаки и свойства из поколения в поколение, а также приобретать новые качества. Наследственность создает непрерывную преемственность признаков, свойств и особенностей развития в ряду поколений. Изменчивость обеспечивает материал для качественных изменений, создавая как новые варианты признаков, так и бесчисленное множество комбинаций прежде существовавших и новых признаков живых организмов.

Две тенденции: одна консервативная, направленная на сохранение духовно-культурного генетического кода, традиционных ценностей. Другая – инновационная, направленная на его преобразование, выработку новых ценностей в соответствии с изменяющимися условиями. На всем жизненном пути исторически определенного общества остается неизменным социально-культурный генотип, выражающий основные принципы строения и функционирования этого общества. Но вместе с тем от поколения к поколению происходит накопление и частичное видоизменение этого генотипа. С определенной периодичностью, задаваемой ритмом циклической динамики происходят изменения, инновации (мутации).

С одной стороны, генетическая программа обеспечивает гомеостазис общественного организма, воспроизводство его системных свойств и качественного своеобразия, его самоидентификацию на всех ступенях становления и развития. С другой стороны, эволюция основывается на возникновении изменений, инноваций (социальных мутаций), которые представляют собой необходимый исходный материал для осуществления процесса развития, и являются его предпосылками. Эволюционные преобразования организмов основываются на изменениях аппарата наследственности, приводящих к соответствующим перестройкам нормы реакции генотипа. Такие изменения в биологии получили название мутаций, а в общественной жизни инноваций. Без наследственного механизма общество не могло бы воспроизводиться, сохраняя свою сущность. Однако адаптироваться к меняющимся внутренним и внешним условиям, оно может благодаря механизму изменчивости и отбора.

К. Лоренц считает, что вообще противопоставление врожденности и приобретенности не имеет абсолютного характера. Нет большого смысла говорить, что это знание приобретенное, поскольку общее знание обо всех возможных средах вместе с механизмом выбора адекватного данной среде знания представляет собой знание более высокого порядка, чем порожденное этим процессом в конкретных обстоятельствах конкретное знание. Эти механизмы, подходящие под кантовское определение априори, присутствуют прежде всякого научения и должны присутствовать, чтобы сделать научение возможным.

Наследственность является важнейшей стороной процесса воспроизводства и развития социальных организмов, обеспечивая сохранение и передачу от поколения к поколению, от организма к организму наследственного инварианта – основных характерных черт, признаков и механизмов. В результате передачи наследственной, генетической программы обеспечиваетсягомеостазис живой системы, т. е. сохранение и воспроизводство ее качественно своеобразных черт и отличий, определяющих сущность, жизнестойкость, внутреннее динамическое равновесие. При отсутствии или нарушении такой передачи нить истории, развития данного вида или класса организмов (идет ли речь о семье, производственной ячейке, этносе, государстве или человечестве в целом) прерывается либо возобновляется с крупными потерями. С усложнением системы количество наследуемых признаков, объем наследия увеличивается; это делает систему более диверсифицированной, адаптивной, но и менее устойчивой, недолговечной.

Изменчивостью называют способность живых организмов приобретать новые признаки и свойства, она отражает взаимосвязь организма с внешней средой. Различают наследственную, или генотипическую изменчивость, и ненаследственную, или модификационную изменчивость. Пределы модификационной изменчивости называются нормой реакции; они обусловлены генотипом. Эта изменчивость зависит от конкретных условий среды, в которой находится отдельный организм и дает возможность приспособиться к этим условиям (в пределах нормы реакции). Такие изменения не наследуются.

Существует несколько типов таких изменений. Первый тип изменений запрограммирован и отражает развертывание наследственного инварианта генетического кода (генетической информации). Любой организм возникает и меняется, проходя через фазы своего жизненного цикла – от рождения до смерти или коренного преобразования. При всем разнообразии своих внешних проявлений, эти изменения внутренне предопределены, неизбежны; они, собственно, и выражают закономерности реализации (актуального развертывания) генетической информации. Второй тип перемен связан с реакцией организма (системы) на изменения внешней среды по типу вызов-ответ, в пределах, допускаемых генетическим кодом. Третий тип изменчивости связан с переменами (мутациями) в генотипе, его качественными преобразованиями – наследственная изменчивость; именно она является глубинной основой, исходным механизмом эволюции в живой природе и обществе. Таких перемен и отклонений от генетического кода, под влиянием различных факторов, возникает множество. Однако большинство из них не закрепляется, поскольку ведет к отрицательным последствиям – аномалиям, уродствам, снижению жизнеспособности организма. Но некоторые отклонения в генотипе оказываются полезными, они повышают жизнестойкость организма в новых условиях развития, закрепляются в наследственном инварианте и передаются следующим поколениям.

Открытие способности генов к перестройке, изменению является, крупнейшим открытием современной генетики. Эта способность к наследственной изменчивости получила в генетике название мутации (от лат. mutatio – изменение). Она возникает вследствие изменения структуры гена или хромосом и служит единственным источником генетического разнообразия внутри вида. Причиной мутаций служат всевозможные физические (космические лучи, радиоактивность и т. д.) и химические (разнообразные токсичные соединения) причины – мутагены. Благодаря постоянному мутационному процессу возникают различные варианты генов, составляющие резерв наследственной изменчивости. Большая часть мутаций по характеру рецессивна и не проявляется у гетерозигот. Это очень важно для существования вида. Ведь мутации оказываются, как правило, вредными, поскольку вносят нарушения в тонко сбалансированную систему биохимических превращений. Обладатели вредных доминантных мутаций часто оказываются нежизнеспособными и погибают на самых ранних этапах жизни. Полезные мутации могут закрепиться на генетическом уровне, приводят к положительным изменениям и способствуют развитию вида.

Представленное в данном разделе книги, объяснение механизма становления и развития цивилизованного общества, выступает концептуально-методической основой дальнейшего исследования.

ЧАСТЬ 2. Эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII столетия

РАЗДЕЛ 3. Глобальные циклы политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России – стадия генетического единства

ОТДЕЛ 5. Фаза становления: процессы и тенденции трансформации социального строя восточных славян в VI–VIII столетиях

ГЛАВА 17. Процесс формирования социального строя, основанного на владельческой территориальной (земской) общине

17.1. Процесс перехода от родоплеменной кровнородственной общины к владельческой территориальной общине

Племена, разбросанные на огромном пространстве Восточно-Европейской равнины, и жившие в условиях родоплеменной организации, переходят из родового быта в областной и семейный быт. У них постепенно складываются институциональные формы владельческой территориальной общины, и малой моногамной семьи. В VI и начале VII века славяне жили ещё первобытными родовыми союзами. Мы застаём восточных славян в VII–VIII веках на походе, в состоянии всё усиливавшегося разложения общественного родоплеменного строя.

По-видимому, в эпоху расселения родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. По крайней мере «Повесть временных лет» только эту форму изображает с некоторой отчётливостью: «…живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим». Это значит, что родственники жили особыми посёлками, не вперемежку с чужеродцами» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 142–143. История России, С. 21046-21047]

Черты такого быта мелькают в неясных и скудных византийских известиях о славянах. По этим известиям славяне управлялись многочисленными племенными царьками, князьками и родовыми старейшинами, и имели обычай собираться на совещания об общих делах. По-видимому, речь идёт о родовых сходах и племенных вечах. В то же время византийские известия указывают на недостаток согласия, на частые усобицы между славянами – обычный признак жизни мелкими разобщёнными родовыми общинами. Уже в VI веке мелкие славянские родовые общины начали смыкаться в более крупные союзы, кланы или племена, хотя родовая обособленность ещё преобладала.

Формирование владельческой (земской) общины в VI–VIII веках знаменует начало перехода от традиционного родоплеменного к цивилизованному обществу. В этот период усиливаются процессы разложения кровнородственных отношений, происходит замена родовой кровнородственной общины – территориальной владельческой общины, основанной на политических и военных связях и отношениях, имущественном неравенстве. Переход от кровнородственной родовой общины к большой патриархально семье, а затем к малой семье и соседской общине у восточных славян вполне завершился в VIII веке. В начальный период этой эпохи основной формой организации общественной и хозяйственной жизнедеятельности восточных славян выступала родовая кровнородственная община. Роды, объединялись в племя, которому противостояли другие племена, зачастую ему враждебные. Исходную точку в области аграрного строя древней Руси составляет групповое (общинное), а не индивидуальное землевладение. Существующие данные позволяют говорить о том, что земля принадлежала родам. По словам летописи, «живяху каждо своим родом и на своих местах, владеющее каждо родом своим»^[62]. Каждый род имел «свои места», определенную территорию.

Родовые общины постепенно начали дробиться первоначально на большие патриархальные семьи, а затем на мелкие дворы, или семейные хозяйства. Большая патриархальная семья располагалась обычно в виде поселения, которое называлось двор (дворище, подворье), печище, соответствовало задруге юго-западных славян.

В строе частного гражданского общежития старинный русский двор, сложная семья домохозяина с женой, детьми и неотделёнными родственниками, братьями, племянниками, служил переходной ступенью от древнего рода к новейшей простой семье и соответствовал древней римской фамилии. Это разрушение родового союза, распадение его на дворы или сложные семьи оставило по себе некоторые следы в народных поверьях и обычаях. [Ключевский В.О.: Том 1, С. 146. История России, С. 21050]

Двор представлял собой отдельную хозяйственную единицу с коллективной собственностью на землю, орудия и продукты труда. Производство и потребление внутри семейной общины было коллективным (совместным). Размеры земельных участков определялись только тем, сколько земли могли освоить члены общины. В строе частного гражданского общежития старинный русский двор, сложная семья домохозяина с женой, детьми и неотделёнными родственниками, братьями, племянниками, служил переходной ступенью от древнего рода к новейшей простой семье и соответствовал древней римской фамилии. Это разрушение родового союза, распадение его на дворы или сложные семьи оставило по себе некоторые следы в народных поверьях и обычаях.

17.2. Переход от большой патриархальной к индивидуальной моногамной семье

Между периодом господства родовых отношений и победы отношений моногамно-семейных наблюдается период существования патриархальной семейной общины, организации некоторого числа свободных и несвободных лиц, подчиненных отцовской власти главы семейной общины (familia). Она охватывает несколько поколений потомков одного отца вместе с их женами, причем все они живут на одном дворе, сообща обрабатывают свои поля, питаются из общих запасов. Глава общины избирается, при нем имеется совет, состоящий из всех взрослых членов, как женщин, так и мужчин. Таковы сербская задруга и русская вервь. Эта домашняя, семейная община является переходной ступенью, из которой развилась сельская община с индивидуальной обработкой земли и с переходом пахотной земли и лугов в частную собственность. Леса, луга и воды еще остаются общими.

Большая патриархальная семья уступила место иным формам общественных отношений. Большая патриархальная семья, явилась переходной ступенью от возникшей из группового брака и основанной на материнском праве домашней общины к индивидуальной семье современного мира, на основе которой развилась сельская община (вервь или марка), и для которой характерной чертой уже стало индивидуальное семейное хозяйство ее членов.

Большая патриархальная семья – задруга, печище или дворище разлагается, и каждый ее член получает право на долю во всем деревенском хозяйстве, становится «дольщиком», «пайщиком», «подворником», «половинщиком». Родственные союзы с течением времени уступают место объединениям складников, сябров, основанным не на родственных, а на хозяйственных связях и отношениях. Однако печище не делится вполне, а часть его, в особенности в виде угодий, остается в общем владении общинников, и об этих совладельцах говорится, что они состоят «в сябре, в складе», так что можно предположить, что в основах складства лежали первоначально чисто родственные отношения.

При новых факторах и технологии обработку земли можно было осуществлять небольшими коллективами, которые расселялись по принципу соседства, а не родства. Основной социальной и хозяйственной ячейкой становится малая моногамная семья, в частную собственность которой переходят усадьба скот, жилище, что вело к разложению кровнородственной (родовой) общины. Дворища (печища) уступали место поселениям под названием деревня. Под действием новых условий завязался среди них обратный процесс постепенного взаимного сцепления; только связующим элементом в новых общественных построениях служило уже не чувство кровного родства, а экономический интерес, вызванный к действию свойствами страны и внешними обстоятельствами. Таким образом, формируется территориальная соседская община, которая стала называться вервь (мир).

«Правда Русская» содержит сведения, указывающие на то, что вервь в известный момент своего существования есть не что иное, как владельческая община, выросшая из патриархальной общины. В «Правдах Русских» мы имеем термины, говорящие об этой общине, – мир, град и вервь. Древнейшая новгородская, северная «Правда» не знает верви и называет только «мир»: «А где поиметь кто чужь конь, любо оружие, любо порт, а познаеть в своем миру, то взяти ему свое, а 3 гривне за обиду» (Акад. сп., ст. 13). «Пространная Правда», и по времени отстоящая от древнейшей не меньше, чем на 3 столетия, и относящаяся к южной территории, не знает мира, а вместо того называет в аналогичной статье (ст. 34) «град». Это не просто города, а скорее своеобразные городские округа.

Прежде всего, совершенно ясно, что вервь – это определенная территория: «А иже убьють огнищанина в разбои или убийца не ищуть, то вирное платити в ней же (верви) голова начнет лежати». Совершенно очевидно, что мертвое тело обнаружено на определенной территории. Отвечают люди, живущие здесь, связанные общностью интересов; иначе они не могли бы и отвечать совместно. Стало быть, вервь – общественно-территориальная единица. Что это за общество, в чем заключается их связь, мы отчасти можем узнать из «Правды» Ярославичей. В верви живут «люди», которые очень хорошо знают свои права и обязанности. До недавнего времени они коллективно отвечали за совершенное на их территории преступление. Сейчас закон разъясняет, что ответственность эта падает не всегда на коллектив, что есть случаи, когда преступник должен отвечать сам за себя. Если убьют управляющего княжеским имением умышленно («аще убьють огнищанина в обиду»), «то платити за нь 80 гривен убийци, а людем не надобе» (Акад. сп., 19). Люди платят только в том случае, если того же огнищанина убили в разбое, и убийца неизвестен; тогда платят те люди – члены верви, в пределах чьей верви обнаружен труп.

Основным звеном социальной организации непосредственных производителей, объединявшим хозяйства отдельных семей, становится соседская (территориальная владельческая) община – вервь. Вервь – это и определенная территория (земельное пространство), и земская община, которая сидит и живет на этой земле. Члены верви совместно владели сенокосными и лесными угодьями, а пашенные земли были поделены между отдельными крестьянскими хозяйствами.

Моногамная семья состоит из супружеской пары с детьми и может включать других близких родственников, не состоящих в браке – всего от 4 до 10 человек. Допускается семья, состоящая из вдовы и ее детей. А вот повторные браки не одобряются. Главой семьи, как правило, является мужчина. Власть главы семьи, все еще значительная, существенно ограничена церковными нормами (таинство брака), традициями, (приданное). Так, например, в тех регионах, где вступление в брак без родительского согласия считалось недействительным, родитель, как правило, не имел права совершенно лишить своего ребенка наследства (приданного).

Рождаемость в средние века была очень высокой. Женщина от 15 до 40 лет рожала 12–15 раз с интервалом в 1,5–2 года. Но при этом и детская смертность была очень значительной. Деревенские акушерки зачастую шельмовались как ведьмы.

Из числа брачных партнеров исключались родственники до 6 колена, сводные братья и сестры. Поэтому искать супругу своему сыну крестьянину зачастую приходилось достаточно далеко от места постоянного проживания. Это способствовало развитию межпоселенческих контактов, а точнее говоря, препятствовало их окончательному прекращению и полнейшей натурализации хозяйственной и общественной жизни.

17.3. Формирование племенных союзов восточных славян в VI–VIII столетиях. Строй военно-земской демократии

В VI–VIII столетиях происходит формирование племенных союзов – крупных военно-политических объединений восточных славян. В VI веке анты, т. е. восточные славяне, уже начали выходить из рамок родоплеменного строя, этим и определяется двойственный, переходный характер этого периода, что перед нами «либо высшая ступень варварства», либо «военная демократия». Славяне и анты жили племенами, управлявшимися советом старейшин, племенные вожди заключали между собой союзы, что свидетельствует о стадии военной демократии. Анты в целом представляли собой союз племен, обладавший значительной силой. Племенная знать, используя свое положение, накапливала большое количество всяких ценностей, на этой основе зарождалась частная собственность.

Вожди со своими дружинами превращаются в высших представителей государственной власти. Эти представители государственной власти – короли или князья, выросшие из племенных вождей в носителей монархической власти, превращают народное достояние – землю в свое имущество, и помогают своим дружинникам в освоении земли, и присвоении земельных угодий. Появившиеся в процессе разложения рода и общины крупные землевладельцы поддерживают своих королей или князей, сами становятся в ряды дружины и тем закрепляют свое общественное и политическое положение.

В обществе, где основной отраслью производства было земледелие, господствующий класс, постепенно складывавшийся вместе с ростом имущественного неравенства, мог быть лишь классом крупных землевладельцев, и таковыми стали князья и, окружавшая их знать. Формой политического господства при этих условиях могла быть только власть этой землевладельческой аристократии. В виду растущих размеров государства исчезают за ненадобностью и старые родовые органы управления. Совет старейшин заменяется совещаниями с новой знатью, народное собрание замирает.

Древнейшие сведения о племенных союзах, и власти у восточных славян мы находим у Иордана и византийских историков. Иордан, говоря о военных столкновениях антов с готами в IV веке, называет антского «короля» (rex) Божэ, который умел наносить готам поражения, стало быть, стоял во главе значительных сил. После одного неудачного сражения этот самый Бож (Боз) попал к готам в плен, где он вместе со своими сыновьями и 70 «старейшинами» (primates) был распят. Перед нами военный союз племен под начальством одного вождя. Возможно, не следует придавать особого значения титулу (rex), каким наделяет Божа Иордан.

Маврикий Стратег (в конце VI века) говорит, что у славян и антов много вождей, с которыми он рекомендует византийскому правительству считаться: привлекать подарками и обещаниями тех из них, кто находится поближе к византийским границам, и при их помощи громить других славянских и антских вождей. Он же указывает на опасность для Византии в возможности объединения разрозненных племен славян и антов.

Прокопий Кесарийский († 562) подчеркивает, что славяне и анты не имеют над собой единой власти (подобной византийской) и решают свои важные дела на общих народных собраниях. Менандр, византийский историк, указывает на знатного и могущественного анта Мезамира, которого боялись авары, так как он среди антов пользовался большим влиянием. Византийский же историк Феофилакт тоже знает славянских вождей, и по имени одного из них называет целую территорию «Землей Ардагаста». Он называет и других вождей.

Родовая организация выше племени не пошла. Союз племен означает уже начало ее разрушения. Территориальное деление, идущее на смену племенному, и имущественное неравенство вместо равенства – это уже предпосылки государственного строя. Отличительная черта государственного строя – учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим само себя.

В VI–VIII веках у восточных славян складывается социально-экономическая и политическая система территориально-племенных владельческих земледельческих общин. Древние летописцы отмечали, что поляне, древляне, волыняне и другие славянские племена имели государственные объединения во главе с княжескими династиями уже в VI–VIII веках. Так, у полян в среднем течении Днепра княжил род Кия. Между князьями шла борьба за присоединение близких и дальних земель. На этой почве происходило формирование протогосударственных объединений переходного типа, основу которых составлял строй военной демократии, сочетавший власть князя и народного веча. К VIII веку у восточных славян сложилось около полутора десятков племенных союзов – военно-политических объединений, и на этой основе сформировались условия для образования государства, как продукта социально-культурного и политического развития.

Древняя Русь отличалась сильным социальным строем, причем у восточных славян родовые общины под влиянием колонизационных требований народной жизни, быстро разлагались на менее значительные, но более сплоченные патриархальные семьи. В этом отношении история сложения русского народа весьма отлична от племен, колонизовавших Европу. Там племена, основанные на родовом начале, захватывали сравнительно небольшие территории, на которых приходилось оседать прочно, без возможности такого колонизационного бродяжничества, как в России. В России племена родового периода захватили беспредельно широкие пространства, которые расширялись почти без сопротивления, во все стороны перед каждым желающим. Один предприимчивый человек с семьей мог идти куда угодно. В наших писцовых книгах даже вообще не встречаешь особенно больших семейств. В некоторых местах была борьба с первоначальными насельниками – финскими племенами. Но она не требовала больших сил. Кое-где ее вели князья (особенно Суздальско-Владимирские). Славянские колонисты могли идти куда угодно в твердом расчете найти новые земли, места рыбной ловли, охоты на зверя, и вообще все им потребное для жизни.

Наши роды, поэтому легко распадались и трудно возрождались. «Задруга», столь характерная для сербов, у нас, по всем данным исторических актов, осталась неразвитой. У нас «брели врозь», куда кто хотел, небольшими семьями. Хотя они разрастались на новом месте, но и там все желающие уходили врозь. Посему у нас главную силу получил отец семьи, домовладыка, а не родовой патриарх. В свою очередь, эти домовладыки, сходясь из разных мест на новой территории, естественно сплачивались в общину, которая столь же характерна для русского племени, как «задруга» для сербского. Община могла быть разросшейся семьей, но, как правило, состояла не из родственников. Эти маленькие республики имели обширнейший круг управительных и распорядительных функций, и фактически представляли во множестве случаев даже единственную правительственную власть, какую имели над собой обыватели разных заброшенных в глуши поселений.

Родовой союз держался на двух опорах: на власти родового старшины и на нераздельности родового имущества. Родовой культ, почитание предков освящали и скрепляли обе эти опоры. Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовладыка, хозяин двора, глава семейства. [Ключевский В.О.: Том 1, С. 145. История России, С. 21049].

На протяжении VII–VIII веков образуются политические центры, вокруг которых осуществлялась консолидация племенных союзов восточных славян. Некоторые источники называют три главенствующих в эту эпоху протогосударственных объединения. Куявия – южная группа славянских племен с центром в Киеве. В VIII–IX веках этот союз объединял несколько десятков славянских племен. Славия – северо-западная группа племен с центрами в Ладоге и Новгороде. Новгородская летопись сообщает о старейшине Гостомысле, возглавлявшем объединение славянских племен вокруг Новгорода. Юго-восточная группа, предположительно район Рязани, ассоциируется с легендарной Артанией, упоминавшийся в арабских источниках. Южные славяне платили дань хазарам, северные – варягам. Самый значительный из племенных союзов – Русский каганат, государство кагана народа рос. Русский каганат – это не только предтеча и предшественник Киевской Державы, но сама эта последняя в ее первоначальном, эмбриональном состоянии. Это тот самый Русский каганат, выросший в составе, и в борьбе с Хазарским каганатом. Он высвободился от власти хазарского кагана, но сохранил на себе печать хазарского влияния, воинственные дружины которого огнем и мечом прошли по владениям Византии». На основе объединения, консолидации этих социально-политических образований происходит формирование Древнерусского земского государства.

Исторические источники позволяют предположить, что некогда (VI–VII) существовало какое-то политическое объединение славян в районе Прикарпатья. Речь идет об известии, записанном арабским энциклопедистом Аль-Масуди († 956), который, в свою очередь, пользовался сочинением побывавшего в византийском плену за сто лет до этого араба Аль-Джарми. В частности, Аль-Джарми (в передаче Аль-Масуди) пишет о том, что некогда, т. е. задолго до его времени, у славян существовало единое политическое объединение, которое он называет Валинана. Прежде ученые, как правило, связывали это объединение со славянами-волынянами, жившими в северо-восточном Прикарпатье (современная северо-западная Украина). Однако несколько десятилетий назад возобладала точка зрения, высказанная польскими учеными, согласно которой Валинана – это город Волин в Поморье. Не учитывалось, что Волина в IX веке, а тем более еще раньше, не существовало, а потому логичнее вернуться к старой гипотезе, по которой речь идет именно о части территории нынешней Украины. Наличие здесь какого-то (очевидно, недолговременного) союза славянских племен вполне допустимо, имея в виду само географическое положение этой области – на перепутье к тем маршрутам, что вели славян на восток. Волынь – очевидно, можно отнести и к областям, как говорим, исконного расселения славян, и здесь как раз примерно в VI веке могло сложиться объединение, о котором знали в Византии в первой половине IX века, когда там находился Аль-Джарми. Возможно, что Валинана погибла как раз в результате аварского нашествия еще до крушения Антского союза.

Из сказанного следует, что общественные союзы славян, существовавшие накануне призвания князей, хотя и зародились в недрах отдельных племен, но уже вышли из рамок племенного деления восточных славян. Новгородский союз, например, обнимал собой не одних ильменских славян, но также часть кривичей (изборских) и финские племена чудь и весь. Полоцкий союз составился из кривичей и части дреговичей; Смоленский из кривичей и части радимичей; Черниговский из северян, части радимичей и вятичей и т. д. Таким образом, сложились условия и предпосылки для становления государства, как формы организации политической жизнедеятельности общества.

Война у антов, как и у других варварских народностей, была одной из главных и обычных форм общения с другими народностями. В ней принимал участие весь народ, и она была неотделима от других форм и проявлений общественных и экономических отношений. Участие в войне было естественной обязанностью всякого члена антской общины и племенных объединений. Конечно, для непосредственного ведения военных действий составлялись обычно особые дружины из молодёжи. Но это были не профессиональные военные организации, а лишь подвижные военные группы и объединения, несколько более тренированные для военных действий, чем обычное население. По описаниям тех же древних авторов, славяне отличались большой отвагой и выносливостью, самоотверженно защищали свою землю, отвечая нападавшим врагам, что «не родился на свете тот человек, который покорил бы нашу силу» и что «не другие нашею землёю, а мы чужою привыкли обладать» (Менандр Византийский).

Военная организация антов была примитивна, но отличалась подвижностью и основывалась на индивидуальных качествах бойцов, их ловкости, хорошем умении владеть своим оружием. По свидетельству Прокопия, анты выходили на войну большей частью пешими, вооружёнными щитами, луками со стрелами (иногда отравленными) и дротиками. Вступая в бой, они снимали верхние одежды и оставались в коротких штанах. Бой часто сводился к единоборству отдельных бойцов. Позднее в войнах с Византией анты приобретали военные навыки и усваивали новую военную, передовую для того времени, технику. Их войска ввели массовый строй, особенно в наступательных и осадных операциях. Они пользовались заимствованными у греков машинами для метания камней, осадными машинами с железными таранами, пользовались при штурмах укреплённых стен римским строем «черепах» (при котором штурмующие накрывались кожаными щитами). У антов имелся свой флот, также с современными техническими приспособлениями.

Опустошая Византию, анты массами уводили пленных, угоняли табуны лошадей для своей конницы, увозили из византийских царских сокровищниц много золота и серебра и пр. В VI веке анты, по словам византийских писателей, были грозой Византии. По сообщению Маврикия, славян и антов при их любви к свободе никаким образом нельзя склонить к рабству.

17.4. Поселения восточных славян

Территория расселения восточных славян к востоку от Днестра, по Днепру и Дону, – это весьма обширная страна, покрытая лесами и непроходимыми болотами (terra vastissima, silvis consita, paludibus dubia). «В этом пустынном лесистом краю пришельцы занялись хлебопашеством, охотой на пушных зверей и бортничеством (сбором меда диких пчел). Пространства, удобные для этих промыслов, не шли обширными сплошными полосами: среди лесов и болот надобно было отыскивать более открытые и сухие места и расчищать их для пашни или делать в лесу известные приспособления для звероловства и пчеловодства. Такие места являлись удаленными один от другого островками среди моря лесов и болот. На этих островках поселенцы и ставили свои одинокие дворы, окапывали их и расчищали в окрестности поля для пашни, приспособляя в лесу борти и ловища. В пределах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укрепленных селений, так называемые городища» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 143. История России, С. 21047].

Славянская колонизация междуречья Днепра и Дона проходила в упорной борьбе с занимавшими эти области кочевниками. Требовались немалые усилия, чтобы оттеснить кочевников, еще труднее было обеспечить безопасность земледельческого населения от их набегов. Славяне селились, по возможности, в труднодоступных местах, свои поселения строили на высоких речных берегах, обнося их земляными валами, глубокими рвами и крепкими деревянными стенами. Оборонительные сооружения были характерной особенностью славянских поселений, появившихся в VIII–IX веках на Пеле, Ворскле, Верхнем Дону. Продвигаясь дальше на юго-восток, славянские переселенцы проникли в район Верхнего Донца.

Раскопки показывают, что славяне (венеты, склавены и анты) выбирали для поселений берега рек, которые, с одной стороны, выступали как естественные защитные рубежи, а, с другой – давали возможность заниматься рыбной ловлей, в также использовать заливные луга для выпаса скота, и наконец, пользоваться рекой как транспортной артерией, т. е. путем сообщения.

Славяне обитали в больших укрепленных поселениях, достигавших иногда размеров более 30 000 кв. м. Но чаще всего – это были небольшие поселения на возвышенных местах, отгороженные рвом и земляным валом с частоколом, средний размер которых составлял 4500–5000 кв. м. Их жилища представляли собой полуземлянки, оборудованные печами, иногда связанные между собой крытыми ходами. Такие жилищные комплексы представляли собой поселения большой семьи, семейной общины («задруги», «верви»), ведущей коллективное хозяйство, причем каждая землянка представляла собой жилище брачной пары. Наличие семейной общины свидетельствует о господстве у славян (антов, венедов) патриархально-родовых отношений. Типичным для этой эпохи является городище «Монастырище», расположенное на правом берегу реки Ромны у впадения её в Сулу. Поэтому подобные ему поселения стали называть городищами «Роменского типа». Городище «Монастырище» расположено на косе, омываемой с двух сторон рекой. Со стороны суши оно ограждено рвом и валом, а дальше тянется представляющее собой естественную защиту непроходимое болото. В древности это болото, быть может, было единственной защитой от нападения с суши, так как земляной вал – более позднего происхождения. По данным археологических изысканий размер городища – 75 X 44 метра. Площадь городища испещрена землянками неправильной прямоугольной формы, размерами 4,5X3,70; 5X4,15; 5 X 4,5 метра и т. п., причём сами землянки расположены очень скученно, на расстоянии от 1,3 до 3,2 метра друг от друга. Внутри землянок находятся глинобитные печи в форме купола с отверстием наверху для выхода дыма и входом сбоку. Перед печами – ямы, вырытые для удобства, так как в противном случае небольшая высота землянок не давала бы возможности выпрямиться работающему у печи человеку. Гнёзда от столбов, расположенные лишь с одной стороны землячки, говорят о наличии односкатной крыши. Некоторые землянки не имеют пола и вообще ничего, кроме печи, другие же имеют подмостки перед печью и нечто вроде платформы, третьи – платформу для печи, пол и прилавки по стенам. Своеобразные возвышения для сиденья и лежанья расположены иногда по стенам, иногда у печи.

Керамика «Монастырища» грубая, из плохой глины, смешанной с просом, представлена главным образом горшками и специфическими сковородками, сделанными от руки, без гончарного круга. Узор – узлами, полу-валиками, ровчиками, ямками, гребнем. Ямочно-гребенчатая орнаментика посуды городищ «Роменского типа» свидетельствует о глубокой её архаичности и ведёт на север, в лесную полосу. Культура городища «Монастырище» и других городищ «Роменского типа» вообще очень архаична и характеризуется костяными изделиями (шила, ложки и др.) и сравнительно небольшим количеством грубых железных изделий (ножики, долотца и др.). Меди и бронзы не обнаружено. На площади городища «Монастырище» располагалось 20–25 землянок, представлявших собой жилища отдельных брачных пар, состоящих из отца, матери и детей. Численность населения всего посёлка определяется в 70–80 человек, включая в это число женщин и детей. Исходя из этого, мы можем определить городище «Монастырище» и ему подобные как поселения семейной общины такого же типа, как и славянские поселения середины I тысячелетия нашей эры.

Городища, подобные роменским, распространены в пределах Черниговской, Сумской, Полтавской, Гомельской, Курской и некоторых других областей. Особенно интересны в этом отношении городища у села Гнездиловка и деревни Липиной близ Курска, датируемые в нижних слоях VIII–IX веками. Население их жило в хижинах-мазанках из хвороста и землянках. Найденные жернова указывают на земледелие, кости домашних и диких животных и рыб – на скотоводство, охоту и рыбную ловлю. Особенный интерес представляет Липинское городище, стоящее в 20 километрах от Курска. Такого же рода городища расположены на территории Смоленской области и в Белоруссии. Типичным для Смоленщины является Ковшаровское городище Смоленского района, нижние слои которого, датируемые VI–VIII веков, содержат в себе лепленную керамику, костяные орудия и т. д. Для Белоруссии типичным является Банцеровское городище, где в культурных слоях VI–VIII веков с лепной керамикой и костяными изделиями обнаружены зёрна проса, пшеницы, гороха, вики, конских бобов. Такого же типа древнее городище на правом берегу Полоты, у впадения её в Западную Двину, датируемое VIII–IX веками, с тем же характерным инвентарём. Каждое городище представляет собой самодовлеющий замкнутый хозяйственный мирок. Население его занимается всеми необходимыми видами производства. Почти в каждом городище производится лепленная от руки посуда, выделываются костяные орудия и украшения, производятся деревянные предметы обихода, одежды, обуви и т. д. Во многих городищах найдены сыродутные печи для выделки железа, льячки и тигли для выплавки меди и бронзы и многое другое.

Славянское население увеличивалось с каждым десятилетием – этот процесс хорошо прослеживается по археологическим материалам. На многих городищах видно, как вокруг первоначального ядра – небольшого укрепленного поселка – возникали новые поселения, которые в свою очередь окружались валами и рвами. Рост населения и расширение территории городищ проходил очень быстро, в течение нескольких десятилетий. Во всяком случае, археологическими исследованиями не выявлено сколько-нибудь значительного различия во времени возникновения отдельных частей поселений. В IX–X веках колонизационный поток доходил до Нижнего Дона, Азовского моря и Тамани. Появилось русское население и в Крыму.

ГЛАВА 18. Виды, ресурсы и способы хозяйственной деятельности восточных славян в VI–VIII столетиях

18.1. Занятия и ремесла

В рассматриваемую эпоху существовало аграрно-промысловое натуральное хозяйство, основу которого составлял ручной инструментальный способ производства (простые орудия труда). Преобладало половозрастное разделение труда, появляются элементы технико-экономического разделения труда, связанные с развитием ремесла и торговли. Основу хозяйственной деятельности славянских племен составляло земледелие. В этот период использовались такие пахотные орудия, как соха (на севере) и рало (на юге), которые имели железные рабочие части. Важнейшими отраслями хозяйственной деятельности были: скотоводство, охота, рыбная ловля и бортничество (сбор меда). Восточные славяне умели строить себе деревянные жилища, возводить оборонительные сооружения с деревянными стенами, рвами и земляными насыпями, делать ладьи и рыболовные снасти. Во многих поселениях славян, возникавших в долинах Днепра, Донца и Волхова, налаживались ремесла. Ремесла зарождаются в патриархальных семьях в форме домашних промыслов для обеспечения себя и родственников простейшими изделиями домашнего обихода: льняными тканями, кожей, обувью, посудой и пр. Первоначально эти изделия использовались для домашнего обихода и не выходили за рамки домохозяйства, не шли на продажу. Восточные славяне умели прясть, ткать, шить, приготовлять кушанья и напитки – пиво, мед, брагу. Умели ковать металлы, обжигать глину на домашнюю посуду. Знали употребление веса, меры, монеты; имели свои музыкальные инструменты. На войну выходили с метательными копьями, луками и стрелами, мечами и щитами. Все познания их переходили от поколения к поколению, подвигаясь вперед, однако очень медленно.

Для характеристики хозяйственной деятельности рассматриваемого периода большую значимость имеют данные, полученные П.Н. Третьяковым в ходе раскопок укрепленного поселка в устье р. Сонохты, впадающей в Волгу, в 20 км ниже устья р. Шексны вблизи дер. Березники. Раскопки производились в 1934–1935 годы. Поселок, возникший приблизительно в III–IV веке, погиб вследствие большого пожара около IV–V столетия. В этом укрепленном поселке – 11 построек, из коих 5 жилых изб, 1 большое общественное здание, 2 помещения, связанные с производством и обработкой металла, 1 ткацкая изба, 1 помещение для хранения и размола зерна и 1 – погребальное. Складывается следующая картина хозяйственного быта: люди этого поселка питались хлебом и занимались подсечным земледелием, о чем свидетельствует не только наличие особой хлебной избы, но и орудий производства: специальные топоры для срубания деревьев, серпы, зернотерки. Какие именно хлебные злаки здесь возделывались, установить не удалось. Зато по косвенным данным устанавливается культура льна, из которого ткались полотна. Рядом с земледелием тут имеются явные следы и других отраслей хозяйства – охоты, рыболовства, добычи и обработки металла, прядения, гончарного дела, работы по дереву и др. Перед нами, очевидно, коллектив родственников, ведущих свое многостороннее хозяйство.

Работа П.Н. Третьякова одним этим объектом изучения (Березники) не исчерпывается. Он раскопал много поселков в верхнем Поволжье и более позднего времени VII–IX веков и пришел к выводу, что земледелие господствует в этом районе безраздельно и что характер земледелия постепенно меняется. Подсека, т. е. земледелие досошное, постепенно сменяется сошным, пашенным земледелием. Оснащенной железным наконечником сохе предшествует деревянное рало. Лошадь, мясо которой в старое время употреблялась в пищу, в связи с этими переменами становится необходимой для земледелия тягловой силой, и служит пищей лишь в очень ограниченной мере. Этот перелом в технике земледелия, т. е. переход от подсечного к пашенному земледелию, приходится приблизительно на VII–VIII века.

18.2. Сельское хозяйство

Организация земледелия. Основой хозяйства восточных славян в VI–VIII веках (по данным археологических раскопок) было пашенное земледелие: в восточной части – подсечно-огневое, в лесостепной – переложное. Славяне издревле были земледельческим народом, выращивая, главным образом, пшеницу и просо, а также имели домашних животных. На значимость сельского хозяйства для раннего племенного общества славян указывает преобладание соответствующих культов и природных богов восточнославянского языческого пантеона. Земледелие осуществлялось в переложной (залежной) и подсечно-огневой форме. Находки при раскопках серпов и железных лемехов свидетельствуют о наличии в лесостепной полосе уже этого времени пашенного земледелия. Большая часть территории, занятой славянами, была покрыта дремучими лесами со множеством рек и болот. Почва на севере не отличалась плодородием, а климат был суров, что не благоприятствовало возникновению крупных очагов земледелия. Создание небольших пашенных заимок требовало огромного труда.

Подсечно-огневая система земледелия. В северных лесных краях восточнославянской территории долгое время сохранялось подсечно-огневое земледелие. Место вырубки и выжига леса при подсечно-огневом земледелии на Руси называлось лядом. При этой системе земледелия сначала подрубали (подсекали) деревья, а когда они высыхали, их сжигали, чтобы зола при этом служила удобрением почвы, выкорчевывали пни и распахивали пашню. Но эта система требовала больших затрат физического труда людей, объединенных в родовую общину. Через 10–15 лет земля истощалась. Приходилось переходить на новый участок и заново корчевать лес.

Перелог. В южной степной и лесостепной части ареала расселения восточных славян было распространено переложное земледелие. Земледельцам достаточно было выжечь травяной покров, и можно было использовать один и тот же участок в течение нескольких лет подряд. Пашню после ее истощения забрасывали на несколько лет и «раздирали» новый участок, что отнимало много сил. Заброшенный участок не обрабатывался в течение длительного времени с целью восстановления естественного плодородия почвы, и урожайности. При длительном срокеперелога такой способ земледелия характеризуется довольно высокой урожайностью единицы обрабатываемой территории. Однако, из-за того, что при этом в каждый данный момент бо́льшая часть территории оказывается под перелогом, общая производительность земли для этого типа земледелия крайне низка.

Посевные культуры. Выращивались пшеница, рожь (жито), гречиха, ячмень и просо, а также технические культуры: лен, конопля и другие. Первое место в посевах занимала рожь, из ржаной муки выпекали черный хлеб. Именно рожь была основным хлебным злаком, кормившим большую часть народа. Об этом свидетельствуют поговорки: «Матушка-рожь кормит всех дураков сплошь, а пшеничка – по выбору», «Черный хлеб – не голод, посконная рубаха – не нагота», «Съешь и ржаного, коль нет ни-какого». Следом за рожью шла пшеница, бывшая питанием для более зажиточных жителей сел и городов. Из пшеничной муки пекли белый хлеб. Об удачных земледельцах, зажиточных хозяевах говорили: «Тот и хорош, у кого родилась рожь». Широкое распространение получило и просо, из которого приготавливалась пшенная каша. Так же весьма распространенным злаком был ячмень, культивировавшийся в северных районах Руси, в силу его неприхотливости и морозостойкости.

Рожь, пшеница, просо и ячмень – злаковые растения, составлявшие основу пищевого рациона восточных славян, а позже и русских людей. Общее имя этих злаков – хлеб. Хлеб был главной пищей людей, отчего зерно называли «житом» (от слова жить). К хлебу на Руси относились как к святыне, считая его даром Божьим. Так и говорили: «Хлеб – дар Божий, отец-кормилец»; «Хлеб всему голова»; «Хлеб греет, а не шуба»; «Не будет хлеба – не будет и обеда»; «Хлеба ни куска, так и в тереме тоска, а хлеба край, так и под елью рай»; Хлеб на столе, и стол – престол, а хлеба ни куска – и стол доска».

Для обработки почвы широко применялись пахотные орудия – рало (с железным наконечником – наральником), деревянная соха, мотыга, серп, грабли, коса. Позже повсеместно распространяется плуг с железным лемехом, происходит переход от мотыжного к пашенному земледелию, повышается культура сельскохозяйственного производства и его продуктивности. О развитости земледелия в VI–VIII вв. свидетельствуют частые находки при археологических раскопках железных наральников (наконечников для сох), мотыг, серпов, кос и прочего сельскохозяйственного инвентаря. Об уровне земледелия у славян красноречиво говорит тот факт, что в языке соседей славян, венгров, сравнительно поздно перешедших от кочевого скотоводства к оседлому образу жизни, вся земледельческая терминология заимствована из славянских языков. Среди огородных культур самой популярной в Древней Руси была репа. Ее значимость в рационе людей тех лет сопоставима со значимостью картошки в рационе современного человека. Кроме того, имели широкое распространение капуста, лук, чеснок, хмель. Не маловажную роль в хозяйстве славян играли скотоводство, охота, рыболовство, бортничество. Они занимались разведением крупного рогатого скота, а также свиней (весьма популярного домашнего животного в средневековой Европе). В меньшей степени был распространен мелкий рогатый скот – овцы и козы. При археологических раскопках найдены останки разнообразной домашней живности – кур, кошек, собак.

Лошади и кони древними славянами использовались редко, но по мере развития общества и становления государства значимость их в жизни человека сильно возросла. Лошадей разводили не только для нужд военной конницы, но и для использования в качестве рабочего скота наряду с волами, их использовали в качестве упряжного животного и для верховой езды.

18.3. Промыслы

Славяне были не только земледельцами и животноводами, но они промышляли и охотой, и ловлей рыбы. Охота и рыболовство не только служили подспорьем в хозяйстве земледельца, но имели промысловую значимость. Для пропитания охота велась на зайцев, ланей, косуль, лосей, кабанов, лесную и озерную птицу, мясо которых шло в пищу, или на обмен и продажу. Охота велась на белок, выдр, бобров, соболей, лисиц, рысей, куниц и медведей из-за их ценного меха. Ценный мех (скора) шел на обмен и на продажу в близлежащие страны, в том числе в Византию. На рынках Византии высоко ценились меха бобров, куниц, соболей, белок, привезенные из славянских земель. До появления металлических денег мех был платежным средством, являлся мерой обложения данью славянских, балтских и угрофинских племен. Шкурки куниц с древних времен служили товарными деньгами. Со временем кунами (куницами) на Руси стали называть серебряные монеты.

Славяне собирали в лесах мед диких пчел, грибы и ягоды – это был существенный подсобный промысел. С ранней весны и до глубокой осени восточные славяне, как и их соседи балты и угрофинны, занимались бортничеством. Оно давало предприимчивым промысловикам мед и воск, эти продукты высоко ценились и использовались при обмене. Из меда делали хмельные напитки, его использовали при изготовлении пищи.

ОТДЕЛ 6. Духовная культура и религиозные верования восточных славян

ГЛАВА 19. Процессы и тенденции становления и развития верований и культов восточных славян

19.1. Славянское язычество

Своими корнями славянское язычество уходит в седую древность. В его основании (как и всякой религии) лежит некоторая духовная реальность. Характер этой реальности оценивается весьма розно. По мнению Б.А. Рыбакова: «Славянское язычество – часть огромного общечеловеческого комплекса первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубин тысячелетий и послуживших основой всех позднейших мировых религий».

Нет более туманного и неопределенного термина, чем «язычество» – так называли первые христиане другие народы (языки), всех не христиан. Поэтому язычники – это вообще все, исповедующие любые другие религии. Резкое противопоставление язычества христианству имеет истоки в церковной проповеднической литературе и не имеет ничего общего с истинным положением вещей, с наукой о религии. И хотя мы лишены возможности непосредственного видения духовных истоков, но все же можем судить о них, памятуя слова Господа: «По плодам их узнаете их». Христианские проповедники однозначно негативно оценивали и оценивают значимость язычества, так митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн отмечал: «Плоды язычества с его безнравственностью и жестокостью не оставляют сомнений в разрушительной богоборческой сущности того начала, которое стремится к воплощению через многочисленные языческие культы. И славянское язычество не было исключением».

Возникнув в церковной среде этот термин, первоначально означал все дохристианское и нехристианское; им покрывалась и ведическая гимнография Индии, и литературно обработанная мифология классической Греции, и годовой цикл славянских и кельтских аграрных обществ, и шаманство сибирских охотников. При всем несовершенстве и расплывчатости термина «язычество», лишенного научной значимости, но крайне широкого и полисемантического, Б.А. Рыбаков считает вполне законным обозначение этим термином того необъятного круга спорных вопросов, которые входят в понятие первобытной религии: магия, анимизм, пандемонизм, прамонотеизм, дуализм и т. п. Многообразному, разнородному комплексу вполне соответствует многообразный в своем наполнении термин – «язычество». Нужно только отрешиться от его узкого церковного понимания и помнить о его полной условности.

Л.А. Тихомиров говорит о том, что язычество есть явление всечеловеческое, всемирное и представляет область огромной и сложной работы ума и чувства. Это была работа не изолированных племен, каждого, так сказать на свой страх и своими силами, но работа всечеловеческая, в которой народы земные так же обменивались результатами своих наблюдений и ощущений, как обмениваются в науке и вообще во всех отраслях творчества. Не следует представлять себе древние народы как изолированные общества людей, живущие своей особой жизнью. Конечно, каждый народ имел свою индивидуальность и в известной степени замкнутость. Но между ними было также и широкое общение.

Славянское язычество можно понимать не только как историческую стадию развития духовной культуры древних славян (праславян) в период до начала их христианизации, но и как особый тип культуры, чьи формы, механизмы и семантические категории продолжали существовать и после принятия христианства. Славянское язычество, как особый культурно-исторический тип сформировалось в I тысячелетии нашей эры на почве древней индоевропейской религии, представленной в древнеиндийских, древнеиранских, древнегреческих и древнеримских текстах.

О религии древних славян известно очень мало: первые отрывочные сведения о славянской культуре в письменных источниках появляются лишь после их выхода к границам Византийской империи в VI веке. В распоряжении учёных очень ограниченный круг сведений о мифологии древних славян, особенно же это касается времён общеславянского единства. Это объясняется многими факторами, и прежде всего – отсутствием собственной письменности и удалённостью от основных центров городской латинской или грекоязычной письменной культуры. При отсутствии оригинальных мифологических текстов судить о язычестве славян как исторической стадии общеславянской культуры можно лишь по вторичным данным – археологическим и письменным источникам (летописи, хроники и т. д.), иностранным свидетельствам, церковным поучениям против язычества.

Основными чертами славянского язычества как мировоззрения и религиозного культа являются вера в одушевлённость природы (аниматизм и анимизм), культ предков и сверхъестественных сил, которые постоянно присутствуют и принимают участие на протяжении всей жизни каждого человека, мифология, убеждённость в возможности воздействия на положение вещей в мире средствами магии и чародейства, и антропоцентризм.

В сохранённых древними и позднейшими памятниками мифологии восточных славян можно различить два основных вида верований. Как и все арийцы, восточные славяне поклонялись явлениям и силам видимой природы и почитали предков. Религиозные верования славяно-русских племен состояли в обожении природы, в признании сознательной чувствующей и мыслящей силы за предметами и явлениями внешней природы, в поклонении солнцу, небу, воде, земле, ветру, деревьям, птицам, камням и т. п., и в разных баснях, верованиях, празднествах и обрядах, создаваемых и учреждаемых на основании этого обожения природы. По-видимому, большее развитие получил и крепче держался другой ряд верований – культ предков.

Н.И. Костомаров, характеризуя религиозные верования восточных славян, писал: «У них были неясные представления о существовании человека после смерти; замогильный мир представлялся их воображению продолжением настоящей жизни, так что в том мире, как и в здешнем, предполагались одни рабами, другие господами. Они чествовали умерших прародителей, считали их покровителями и приносили им жертвы. Верили они также в волшебство, т. е. в знание тайной силы вещей, и питали большое уважение к волхвам и волхвицам, которых считали обладателями такого знания; с этим связывалось множество суеверных приемов, как-то: гаданий, шептаний, завязывания узлов и тому подобного. В особенности была велика вера в тайное могущество слова, и такая вера выражалась в множестве заговоров, уцелевших до сих пор у народа» [Костомаров Н.И.: Том 1, С. 3. История России, С. 24173].

До нашего времени дошел очень ограниченный круг мифологические сюжетов с участием славянских божеств, и о многих из них исследователям приходится лишь догадываться, апеллируя к археологическим, лингвистическим данным или к мифологической компаративистике. Только в отдельных случаях удается реконструировать условный мифологический сюжет – вроде основного мифа о громовержце-змееборце, высвечивающегося в соперничестве Перуна и Белеса из-за жены Перуна Мокоши, или обладания стадом небесных коров, которые Белес украл у Перуна (ср. борьба Зевса со змеем Тифоном или христианское представление о сражении св. Георгия Победоносца со Змием).

О развитии внешнего культа у восточных славян можно судить по обрывочным и разрозненным свидетельствам. Их религиозные представления отчасти выражались в форме идолов. Крайне мало сведений о наличии храмов и особого сословия жрецов. Кое-где на открытых местах ставились грубые изображения богов – «идолы». Им приносились жертвы, иногда даже человеческие; этим зачастую и ограничивалось идолослужение. Замечательно, что варяжская (германская) мифология не оказала никакого влияния на славянскую, несмотря на политическое господство варягов; так было и по той причине, что верования варягов не были ни яснее, ни крепче славянских. Варяги очень легко меняли свои религиозные традиции на славянский культ, если не принимали греческого христианства. Князь Игорь, варяг по происхождению, и его варяжская дружина уже клялись славянским Перуном и поклонялись его идолу.

Как отмечал В.О. Ключевский: «Общественное богослужение ещё не установилось, и даже в последние времена язычества видим только слабые его зачатки. Незаметно ни храмов, ни жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обращались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже человеческие. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым Игорь в 945 году приносил клятву в соблюдении заключённого с греками договора. Владимир, утвердившись в Киеве в 980 году, поставил здесь на холме кумиры Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажбога, Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 147. История России, С. 21051].

По своему богослужебному развитию славяно-русская религия стояла еще на низшей, переходной ступени от частного, домашнего культа к общественному. Последний был очень слабо развит, так как и сами славянские роды жили между собою еще разрозненно, и общественный быт начинал устраиваться только в городах, где уже завелись кумиры, но не имел еще ни храмов, ни жрецов.

У славян, правда, были волхвы, но они не были постоянными общественными жрецами, а только временными посредниками между людьми и богами в особенных, чрезвычайных случаях. Совершителями постоянных обрядов оставались в семьях главы семей, а в общих религиозных собраниях, если в их обрядах, песнях и жертвах не участвовали все собравшиеся вместе, толпой – выборные старики или девицы. Круг языческих праздников определялся годовыми поворотами солнца, – главного божества славянина-земледельца. Зимний солнцеворот сопровождался праздником коляды, когда праздновалось рождение летнего солнца, царство которого должно заменить царство зимнего солнца – Карачуна. Главными принадлежностями праздника были колядование – сбор на общую жертву юному богу – и общие взаимные благопожелания и гадания по поводу обилия и счастья на будущий год. За ним следовали весенние праздники: встреча весны, праздник красной горки, которая только лишь показалась из-под снега, Радуница, которая оживляет даже покойников, и разных периодов возрастания и возмужания юного бога. Он является в обрядах и песнях то в виде Яра, Юра, Юрия, слившегося потом со святым Георгием, отмыкающего землю, выпускающего траву для скота, то в виде Власия, выгоняющего коров на пастьбу, с его масляным культом, то в виде юного Лада, влюбленного в прекрасную Ладу, ее жениха, воспеваемого особенно в праздник семика. Летний солнцеворот, когда вся природа приходила в полную, чародейную силу, ознаменовался торжеством Купалы – праздником брака солнца и Лады, с очистительными кострами, с собиранием чародейных трав, поверьями о таинственных обрядовых сборищах ведунов и ведьм на Лысой горе. Последний праздник Ярилы выражал уже обессиление и погребение ярого солнца.

В различных литературных источниках имеется представление о том, что древние славяне были людьми ведической культуры, поэтому древнеславянскую религию правильнее было бы именовать не язычеством, а ведизмом. В те времена «язычниками» называли людей, говорящих на ином языке, носителей чужой культуры, религии. Слово «веды» – созвучно современному русскому «ведать», «знать». Это религия высококультурного земледельческого народа, родственная другими религиями ведического корня – Древней Индии, Ирана и Древней Греции.

Археологические свидетельства славянских культов. Восточнославянское язычество отражено в большом количестве материалов, являющихся источниками для его изучения. Это, прежде всего, подлинные и точно датируемые археологические материалы, раскрывающие самую суть языческого культа: идолы богов, святилища, кладбища без внешних наземных признаков («поля погребений», «поля погребательных урн»), а также и с сохранившимися насыпями древних курганов. Кроме того, – это находимые в курганах, в кладах и просто в культурных слоях городов многообразные изделия прикладного искусства, насыщенные языческой символикой. Из них наибольшую ценность представляют женские украшения, часто находящиеся в погребальных комплексах свадебными гарнитурами и в силу этого особенно насыщенные магическими заклинательными сюжетами и амулетами – оберегами.

Примером зарубенецкого культового места внутри поселка может служить селище (грудок) близь Почепа в бассейне Средней Десны, куда в первые века нашей эры направилась славянская колонизация из Среднего Поднепровья. В середине раскопанного пространства, среди большого количества прямоугольных жилищ со следами мощных печных столбов раскрыта круглая в плане постройка. Там обнаружена посуда с магическими знаками: «горшки для освещенного варева», миска со знаком плодородия и горшок с четырьмя знаками, которые обозначают разновидность знаков плодородия, идеограммы вспаханного или засеянного поля. По горловине сосуда идет кругом орнамент из каплеобразных круглых вдавлений от пояска этих капель вниз спускаются треугольники из трех капель. В целом орнамент на этом горшке очень красноречив: «небесная влага орошает нивы», т. е. содержит главную идею аграрно-магических заклинаний. В обнаруженном на раскопе небольшом по размерам доме, по всей вероятности, только хранилась священная посуда, а сама церемония варки первых плодов производилась, судя по данным раскопок, в соседнем круглом помещении, в середине которого находился большой очаг – жертвенник. У жертвенника, ближе ко входу – следы столбов и массивные остатки обгорелого дерева, что естественно расценивать как остатки главного идола, занимавшего центральное положение во всем святилище. В глубине ротонды, слева и справа жертвенника-очага и центрального идола были устроены две большие ниши, около которых на окружности здания стояли столбы, очевидно, являвшиеся идолами меньшей значимости. Проведенная реконструкция здания позволяет судить о том, что в центре конической кровли круглого культового сооружения располагалось широкое дымовое отверстие над очагом-жертвенником. Оно давало выход пламени и дыму к небу и одновременно освещало весь храм сверху естественным дневным светом.

19.2. Периодизация процесса становления и развития верований и культов восточных славян. Периодизация славянского язычества

Закономерен вопрос, в какой мере допустимо говорить о собственно славянском язычестве? Б.А. Рыбаков в своем труде «Язычество древних славян» говорит, что его можно понимать как сумму тех религиозных представлений, которые христианство застало в VI–X веках на славянских землях, но можно понимать и как поиск какой-то особой, славянской специфики этих представлений. По мнению этого историка, первый подход был бы чисто описательным и при фрагментарности источников не дал бы никакой исторической картины. Второй подход до крайности сузил бы проблему и совершенно не коснулся бы ее сущности. Выход из этой дилеммы Б.А. Рыбаков видит в том, чтобы в своем исследовании обратить внимание «прежде всего на то, как может быть прослежена общая закономерность развития первобытной религии на славянском, и в частности древнерусском материале, а также и на то, какие разделы общечеловеческого языческого комплекса вошли в славянскую идеологию. Задача заключается в применении научного подхода к исследованию религиозных верований и культов протославян и славян, а именно в том, чтобы выявить общие закономерности исторического развития первобытной религии на славянском, и в частности древнерусском, материале, а также в том, чтобы проследить какие разделы общечеловеческого языческого комплекса вошли в славянскую идеологию.

В своем исследовании «Язычество древних славян» Б.А. Рыбаков говорит о том, что проблема эволюции языческого мировоззрения на протяжении тех тысячелетий, которые предшествовали принятию христианства, почти не ставилась. Отмечалось лишь выветривание, ослабление язычества, переходившего в «двоеверие». Тем не менее, уже древнерусские книжники XI–XII веков, писавшие о язычестве, окружавшем их, пытались заглянуть в историю славянских верований и показать различные их стадии в глубокой древности.

Первое рассуждение мы находим в так называемой «речи философа» греческого миссионера, приехавшего в Киев, для того чтобы склонить князя Владимира к крещению. «Речь философа», известная нам по «Повести временных лет» под 986 годом, написана в форме диалога князя и проповедника. Философ сжато и деловито изложил Ветхий и Новый завет и основные принципы христианства. По его словам, люди впали в язычество после разрушения Богом Вавилонской башни. «… и сказал Бог: "Вот умножились люди и замыслы их суетные"». По воле Божией «разделились люди на 71 язык и разошлись по всем странам, и каждый народ принял свой нрав». Первая стадия языческих верований – культ природы: «По научению дьявола приносили они жертвы рощам, колодцам и рекам и не познали Бога. От Адама же и до потопа прошло 2242 года, а от потопа до разделения народов 529 лет».

Вторая стадия связана с изготовлением идолов и человеческими жертвоприношениями, чем занимались отец и дед библейского Авраама. «Повесть временных лет» свидетельствует: «Затем дьявол ввел людей в еще большее заблуждение, и стали они создавать кумиров: одних – деревянных, других – медных, третьих – мраморных, а некоторых – золотых и серебряных. И кланялись им, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, и закалывали их перед ними, и была осквернена вся земля. Первым же стал делать кумиры Серух, создавал он их в честь умерших людей: некоторым бывшим царям, или храбрым людям и волхвам, и женам прелюбодейкам. Серух же родил Фарру, Фарра же родил трех сыновей: Авраама, Нахора и Аарона. Фарра же делал кумиры, научившись этому у своего отца. Авраам же, начав понимать истину, посмотрел на небо, и увидел звезды и небо, и сказал: «Воистину тот Бог, который создал небо и землю, а отец мой обманывает людей». И сказал Авраам: «Испытаю богов отца своего», и обратился к отцу: «Отец! Зачем обманываешь людей, делая деревянных кумиров? Тот Бог, кто сотворил небо и землю». Авраам, взяв огонь, зажег идолов в храме. Аарон же, брат Авраама, увидев это и чтя идолов, захотел вынести их, но и сам тут же сгорел и умер раньше отца».

Эти же два этапа выявляют летописцы и при рассмотрении русской истории. По археологическим данным мы знаем, что идолы y полян и «прочих поганых» (например, y бyжан) существовали уже в III–IV веках н. э., но летописец, говоря о далекой от него славянской старине, решил привести древние верования своих предков к той схеме, которая изложена в «речи философа».

О первом этапе говорится в Притче об Обрах: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нему тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон». Здесь еще ничего не говорится об идолах.

Второй этап ПВЛ относит к X веку, когда уже постоянно упоминаются идолы Перуна и Белеса, и создается пантеон из языческих божеств. Археологические изыскания в Киеве свидетельствуют о том, что языческое капище с идолом Перуна, первоначально располагавшееся в пределах городских укреплений, переносится на место, доступное всем прибывающим в землю полян. Таким образом, Киев, будучи политической столицей, превращается и в религиозный центр. При описании языческой религиозной реформы Владимира на роль главного божества среди шести важнейших божеств восточных славян поставлен Перун, деревянный идол которого был увенчан серебряной головой с золотыми усами. «Проставление кумиров» – идеологическая акция, с помощью которой киевский князь надеялся утвердить власть над покоренными племенами. Под 980 годом в ПВЛ говорится: «И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагой Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после».

В Новгороде Добрыня силою власти вводит киевский культ только одного Пеpyна. «Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу». Под 983 году говорится о человеческих жертвах языческим божествам: «Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и завоевал их землю. И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: "Бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам". Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: «На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам». И сказал варяг: «Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам». Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: «Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: «Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?». И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не ведает никто, где их положили».

Периоды эволюции религиозных верований восточных славян. Процесс эволюции религиозных верований славян, по мнению Б.А. Рыбакова, можно разделить на следующие периоды.

Культ упырей и берегинь. Первобытный анимизм с ярко выраженным дуализмом. Возникает, по-видимому, в глубинах охотничьего хозяйства, может быть, уже в палеолите или мезолите, и доживает вплоть до XII века. Можно согласиться с А.Ф. Лосевым, который доводит анимизм («век страшилищ и чудовищ», т. е. упырей) до матриархального мотыжного земледелия, т. е. до неолита.

Культ Рода как божества Вселенной, всей природы и плодородия, представляется, что этот культ близок к культу Озириса и был распространен на Ближнем Востоке и в Средиземноморье, откуда он дошел и до славянского мира, заслонив собою старую демонологию. Возможно, что рожаницы были земледельческой трансформацией благожелательных берегинь. Хронологически почитание верховного земледельческого божества Рода и рожаниц должно было бы охватывать всю эпоху господства земледельческого (неполивного) хозяйства, однако некоторые авторы хронологически ограничивают его только тем периодом, который называют железным веком. Возможно, что культ двух (?) рожаниц (который мы можем предполагать для энеолита) предшествовал исторически культу единого Рода.

Судя по сосудам с двумя парами сосков, у праславян еще существовали идущие из энеолита представления о двух рожаницах, двух Хозяйках Мира. Появилось ли на смену им уже в это время представление о мужском божестве Вселенной – Роде, сказать трудно за неимением данных. Косвенные соображения позволяют думать, что к этому времени уже оформляется годичный цикл земледельческо-скотоводческих обрядов.

Культ Перуна как покровителя дружинно-княжеских кругов Киевской Руси. Можно согласиться с Е.В. Аничковым, что военный культ бога грозы был очень поздним явлением, возникшим одновременно с русской государственностью.

Принятие христианства. Язычество отступило на «украины», где продолжали молиться всем старым богам (в том числе и Перуну), но делали это «отай». Наиболее жизнеспособным из всех старых языческих культов оказалось почитание Рода и рожаниц, отмечавшееся явно как «вторая трапеза» после рождества Богородицы в праздник урожая.

Для раннего этапа праславянской жизни по очень скудным и отрывочным данным можно наметить четыре проявления религиозных представлений. Во-первых, культ предков, проявлявшийся в курганных и простых захоронениях и в двух различных, но очень долго сосуществующих формах погребения – простой ингумации и сожжении покойников. Во-вторых, это комплекс аграрных обрядов (русальская тояга, сожжение жерновков, круглая храмина), связанный в дальнейшем со Святовитом или Дажьбогом. В третьих, скотоводческий культ, отраженный святилищем с жертвенником, и шестью захоронениями домашних животных; в дальнейшем этот культ будет связан с Велесом – «скотьим богом». Были ли уже в это время, таким образом, персонифицированы эти представления, мы не знаем. Объединяет земледелие со скотоводством четвертый культ – культ домашнего огнища с его зарытыми ниже очагами сосудиками, ложками, дисками, костями животных, жерновками. Быть может, это – зарождение культа огня – Сварожича, хорошо известного по средневековым источникам. Сварожич там прямо связан с урожаем.

Принятие христианства и низвержение идолов. В ПВЛ под 987/988 годом сказано: «И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, Господи, и чудны дела твои!». Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: "Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре". На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же, стоя, совершали молитвы. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ; а дьявол говорил, стеная: "Увы мне! Прогнан я отсюда!"».

ГЛАВА 20. Верования и культы восточных славян: культ природы, культ предков

20.1. Культ природы

В русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога, солнцу под именами Дажбога, Хорса, Белеса, грому и молнии под именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям природы. Дажбог и божество огня считались сыновьями Сварога, звались Сварожичами. Божество земли носило имя Мать-Земля сырая; почитая землю, как свою мать, славяне чтили Дажьбога и Велеса, как дедов человеческих.

На русском Олимпе различались поколения богов – знак того, что в народной памяти сохранялись некие этапы истории мифологического процесса. Но теперь трудно поставить эти этапы в какие-либо хронологические пределы. Уже в VI веке, по свидетельству Прокопия, славяне признавали повелителем вселенной одного бога-громовержца, т. е. Перуна. По нашей Начальной летописи Перун – главное божество русских славян рядом с Велесом, который характеризуется названием «скотьего бога» в смысле покровителя стад, а может быть, и в значении бога богатства: на языке этой летописи слово скот сохраняло ещё старинное значение денег.

Славянская мифология – во всяком случае во внешних чертах своей образности – была ближе к древневосточной мифологии (иранской, хеттской, египетской и др.), нежели к полностью антропоморфной античной. И была во всех отношениях менее развитой и отрефлектированной, чем германо-скандинавская, кельтская или, например, индийская. Образы богов не получили у славян той ясности и определенности, как, например, в более развитой греческой мифологии. Ведическая мифология восточных славян была еще крайне несистематизированной, расплывчатой, неустойчивой. Верховные божества славян, олицетворяющие важнейшие природные, космические стихии, находятся между собой в совершенно неопределенных отношениях. Первое место среди них занимало божество солнца – Дажьбог или Даждь бог, Перун, Хорс, Велес или Волос, Мокошь (и пряха). Не очень понятно распределение между ними функций, которые часто переплетались между собой и многократно дублировали друг друга.

Силы природы воплощались в личные божества. Однако восточно-славянские боги в отличие от античных не вполне антропоморфны. Они нередко и прямо зооморфны, или тождественны самим проявлениям стихий. В человеческом образе представлялся Перун – воин в шлеме, в котором олицетворялась гроза со страшным громом и смертоносною молнией. Трудно судить о том, насколько очеловечены были Стрибог (бог, простирающий свои силы в пространстве, т. е. божество ветров) и Дажьбог (бог дающий, в том числе свет и тепло) или покровитель огня Сварог – бог неба, отец Дажьбога, или Ярило, покровительствовавший производительной силе, по-видимому, связанный с фаллическими культами и изображениями, и сопровождаемый оргиастическим культом. Велес – покровитель стад, который представлялся не только змеем, но и другими зверями – волком, медведем, а еще чаще оборотнем, меняющим свой облик. Некоторые исследователи полагают, что Семаргл (родственный гигантской птице Симург, почитавшейся в древней Персии) был семиглав, как дракон, или похож на грифона (крылатого пса). Див, божество, скорее всего, тюркского происхождения, возможно, общее с половцами, виделся как мифическая птица, окликающая беду.

В древнерусских письменных памятниках нет ясных указаний на семейства богов, кроме сыновей Сварога. Небо, в котором пребывал Дажьбог, звалось Сварогом и считалось отцом солнца, почему Дажьбогу было усвоено отчество Сварожича. Дажьбога почитали, как источник тепла и света, как подателя всех благ. Культ солнца, так или иначе ассоциировался и с Хорсом (солнце-светило), и с Дажьбогом (тепло, под-держание жизни), и со Сварогом (небесный свет и огонь), и с Ярилой, воплощавшим жар весеннего возрождения природы и любовной страсти, зачатия, плодородия, и с Купалой (божеством летнего солнцестояния), и с Колядой (божеством зимнего поворота солнца на весну). Совсем неясно, как виделись древним славянам Хорс и Семаргл – божества, скорее всего, иранского происхождения. Хорс (ср. англ. Horse), «великий Хорс», по-видимому, называли самое солнечное светило, свершающее путь по небу. И как полагают, назывался небесным Конем. Плодородие природы связыва-лось с властью не только Ярилы и Купалы, но и Мокоши, Белеса, Дажьбога, возможно, Семаргла. Семью и брак оберегали, кроме Мокоши, первопредок (пращур) Чур, Род и Рожаницы – Лада и Леля (Лель).

Наблюдая правильную смену лета зимою, а зимы летом, видя как бы уход солнца и тепла к зиме и их возвращение к лету, славяне приветствовали «поворот солнца на лето» особым праздником – колядою (от латинского calendae; другое название этого праздника «овсень» – от «овесень»). За этим праздником следовали другие в честь того же солнца – проводы зимы, встреча весны (красная горка), проводы лета (празд-ник купалы). Одновременно шли праздники и в воспоминание об умерших, носившие общее название тризн. Была весенняя тризна по предкам – «радуница», был летний праздник «русалий», такого же поминального характера. Обряды, сопровождавшие языческие праздники, пережили самое язычество. Они удержались в народе даже до нашего времени и были приурочены к праздникам христианского календаря: коляда – к Святкам, проводы зимы – к масленице, красная горка и радуница – к Святой и Фоминой неделям, «купала» и русалий – к Иванову дню.

20.2. Культ предков

Более культа видимой природы у славяно-русских племен был развит культ предков, связанный с родовым бытом. Родоначальник, давно умерший, обоготворялся и считался как бы живым покровителем своего потомства. Его звали Родом, Щуром (отсюда наше слово пращур) и приносили ему жертвы. Прародительницы рода назывались рожаницами и так же почитались, как и Род. С падением родовых связей, когда семьи обособлялись в отдельных дворах, место рода заступил семейный предок – дедушка домовой, покровитель своего двора, невидимо управляющий ходом его хозяйства.

Вера в загробную жизнь, проникавшая весь этот культ предков, сказывалась и в том веровании, что души умерших будто бы бродили по земле и населяли поля, леса и воды (русалки). Веря в существование таинственных хозяев человеческих жилищ, славянин искал таких же хозяев жилищ, в лесу (лешие), в воде (водяные). Всю природу он воспринимал одухотворенной и живой. Он вступал с ней в общение, хотел участвовать в тех переменах, которые совершались в природе, и сопровождал эти перемены различными обрядами. Так создался круг языческих праздников, связанных с почитанием природы и с культом предков.

В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т. е. Дед с бабушками, – намёк на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворённый предок чествовался под именем чура, в церковнославянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур меня! т. е. храни меня, дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придаёт чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур. Чур, значит – мера, граница, чересчур – сверх меры, за пределом границы. Этим значением чура можно, кажется, объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись.

Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбе на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом предков, – это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовской усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрёстках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чужбине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охранительных чуров. Всё это, по-видимому, говорит о первобытной широте, цельности родового союза. В народных преданиях и поверьях этот Чурдед, хранитель рода, является ещё с именем дедушки домового, т. е. хранителя не целого рода, а отдельного двора.

Таким образом, не колебля народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом, расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство соседством. И эта замена оставила некоторый след в языке: сябр, шабер, по первоначальному, коренному значению родственник (ср. лат. consobrinus), потом получил значение соседа, товарища.

В эпоху принятия Россией христианства русское язычество находилось еще на низшей степени развития. Можно сказать, что оно было на переходе от непосредственного поклонения явлениям и силам природы: солнцу, месяцу, звездам, заре утренней, ветрам буйным, морозу, царю-огню, матери сырой земле, живой воде, зеленой дубраве, которые и доныне призываются в народных заговорах и песнях, – к олицетворению этих явлений и сил в личных образах. Такое олицетворение распространялось пока только на низшие, более простые и понятные божества. Например, на домового – божество домашнего очага, на леших, водяных, русалок, на бабу-ягу.

Олицетворением зимы и всяких страхов вне дома и вне благодетельного влияния домашнего очага был дед мороз. Кощей (костяка) – тоже зимнее божество, божества смерти, болезней – нежить, морена и проч. Но божества высшие – более отвлеченного характера – еще не успели развиться в ней до ясных образов, и известны нам почти по одним только именам. Сюда относятся: Сварог – божество неба, вроде Варуны индусов и Урана греков, которого, вероятно, и имели в виду Прокопий и другие древние писатели, свидетельствовавшие, что славяне поклонялись единомуБогу, верховному между другими низшими божествами. Затем братья Сварожичи – огонь, высшим проявлением которого были молния и гром, олицетворенные в образе громовника Перуна, и Дажьбог – солнце. Идолы этих Сварожичей видим на киевском холме при Владимире. Вместе с ними там же стояли идолы Хорса – божества зимнего солнца, иначе называвшегося Карачуном (хрс., крш., крч.), Стрибога – деда ветров. Волоса – бога скота, и непонятных божеств Симарглы и Мокоши, из которых первую считают богиней молнии, вторую водяной богиней, морской царевной Ладой, супругой солнца.

Были у славян и божества темные, злые, как, например, смерть, мороз, карачун и другие. По космогоническим преданиям, в создании и жизни мира участвовали и те и другие – одни созидали, другие портили и разрушали созданное первыми. Земля возникла первоначально из воды в виде острова, известного в народных преданиях под именем Буяна, на котором живут все буйные, вечно деятельные силы, отцы и матери всего живущего; поэтому к Буяну и силам, находящимся на нем, и доселе обращаются в разных случаях за помощью народные заговоры.

Живя одной жизнью с природой, славянин и душу свою роднил с природой, представлял ее в материальном виде, в виде воздуха или огня – частицы царя огня, ставил в тесную связь со светилами, со звездой, под которой родился человек, и считал все проявления ее жизни какими-то напускными и наносными. Вся жизнь его была окружена приметами по разным явлениям природы, поверьями, чародейными средствами, заговорами и таинственными, кудесническими обрядами. Была сильно развита вера в судьбу, в то, что человеку «на роду написано»; божества судеб или долей каждого человека назывались Рожаницами и считались покровительницами женщин и детей. В памятниках старины упоминается еще божество Род, – это, вероятно, общее божество судьбы. Будущую жизнь русские славяне представляли в форме настоящей, а потому погребали или сжигали покойников вместе с разными принадлежностями их обыденного быта.

Путь на тот свет лежал, по их верованиям, через море, поэтому покойника погребали или сжигали в ладье и клали с ним деньги за перевоз. По умершим совершалась пьяная, шумная тризна. Сохранялись следы поклонения душам предков, например, в чествовании домового, самое название которого дедом указывает на его родовое значение. Так же в почитании Чура или Щура (пращур, предок), именем которого заклинали в опасностях и божились при спорах о собственности. В поверьях о кикиморах и русалках, говорилось о том, что они – суть души некрещеных людей (в старину все были некрещеными). Древнерусское язычество было настолько распространено, что Древняя Русь и после принятия христианства в мировоззренческом отношении и в практических действиях являла собой языческое общество с формальным существованием в нем элементов христианской веры и культа. Большинство языческих верований и обычаев продолжали соблюдаться без или с малым привнесением в них христианских норм и в последующие времена.

ОТДЕЛ 7. Глобальные циклы политической и экономической организации – стадия генетического единства. Фаза зрелости: процессы становления и развития институциональных и ресурсных основ политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России IX–XII столетия

ГЛАВА 21. Государство-земля – жизненное пространство народа. Становление и развитие земского государства

21.1. Идея государства и права и ее актуальное воплощение

Евроазиатская цивилизация – Россия является звеном единого общемирового цивилизационного процесса. Она основывается на универсальных, единых для всех исторических цивилизаций ценностях и институтах. В числе которых институты государства и права, верховной политической власти, которые является по своей сути универсальными всеобщими принципами организации общественной жизнедеятельности человека. Государство и право – универсальные базовые компоненты цивилизационной генетической, наследственной программы. Оставаясь едиными, по своей сути они имеют специфические местные, национальные, конкретно-исторические формы проявления и реализации. Эти институты не рождаются на местной почве, не является исключительно национальными, а привносятся извне и практически воплощаются в конкретных социально-культурных, экономических, национальных, географических и исторических условиях. Национальная система государства и права, конкретно-исторический государственный строй является проявлением единой сущности, единой универсальной идеи государства и права, которая сохраняет свою всеобщность и всемирно историческую значимость, имея конкретно-исторические формы воплощения.

Сказание о призвании варягов на Русь в значительной мере имеет иносказательный метафорический смысл, который заключается в том, чтобы в аллегорической форме показать взаимосвязь славяно-русских племен с единым всемирным цивилизационным процессом, показать, что нарождающееся русское государство явилось конкретно-исторической формой воплощения универсальной идеи государства и права, имеющей всемирно-историческую значимость. Призвание варягов можно рассматривать в качестве метафоры установления взаимосвязи славяно-русских племен с единым процессом цивилизационной динамики. Идея государства и права трансцендентна родовому быту, она непосредственно не рождается на местной почве, не вырастает из родового быта, а привносится извне, происходит своего рода «посев» государственной идеи на национальной почве, на которой она и произрастает, развиваясь в конкретно-исторический национальный политический организм. Смысл рассматриваемого летописного сказания в том, что через призвание варягов произошел «посев» на русской почве государственной идеи. Славяно-русские племена, восприняли эту идею, и смогли создать благоприятную почву для ее произрастания и были готовы к созданию национальной политической системы и суверенного государства.

Основополагающим в деле построения государства и политической организации общества в целом является принцип верховной власти. Для того чтобы произошел переход от умозрительно постигаемого принципа верховной власти к его конкретно-практическому воплощению необходимо обеспечить персонификацию верховной власти. Установить порядок в соответствии, с которым определяется глава государства – носитель верховной власти. В личности главы государства происходит конкретно-умозрительный синтез принципа верховной власти, переход от идеи к действию. В этой связи раскрывается место и роль Рюрика в создании русского государства. Факт присутствия на Руси в IX–X веках скандинавских дружинников-варягов, и летописный рассказ о варяжском происхождении древнерусской правящей династии (Рюриковичей) породили длительную (с XVIII века) дискуссию между норманистами и антинорманистами. Первые отстаивали точку зрения о создании Древнерусского государства скандинавами, а вторые отрицали это. В настоящее время у отечественных и зарубежных исследователей не вызывает сомнений то, что в формировании русско-славянской государственности важную роль играли, как местные корни, так и варяги, именуемые «русь», то ли выходцы из Скандинавии, то ли представители племени, обитавшего в Прибалтике. Вместе с тем сохраняется и ряд разногласий по частным вопросам этой проблемы, в том числе о призвании Рюрика, и его происхождении. Эта дискуссия не имеет никакой практической значимости, она не ведет нас к пониманию существа процесса государственного строительства.

По мнению В.О. Ключевского Сказание о призвании князей, как оно изложено в «Повести», совсем не народное предание, не носит на себе его обычных признаков: это – схематическая притча о происхождении государства, приспособленная к пониманию детей школьного возраста.

«Фактически государства основываются различным образом, но юридическим моментом их возникновения считается общественное признание властвующей силы властью по праву. Идея такой правомерной власти и внесена в легенду о призвании. Вече северных союзных племён, как-то собравшееся среди родовой усобицы и постановившее искать князя, который бы «владел и судил по праву», и обращенное к Руси депутатами веча приглашение идти «княжить и володеть» великой и обильной, но безнарядной землёй – что это такое, как не стереотипная формула идея правомерной власти, возникающей из договора, – теории очень старой, но постоянно обновляющейся по её доступности» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 179. История России, С. 21083].

Для осмысления сущности и механизма политической динамики особого практического смысла нет в том, чтобы доискиваться был ли Рюрик конкретной исторической личностью, был ли некий реальный прототип этой персоны. Рюрик – это в гораздо большей мере символ процесса персонификации верховной власти, и практической реализации этого принципа в конкретных исторических условиях. Рюрик – это имя носителя верховной власти, посредством которого произошел переход от универсальной умозрительно постигаемой идеи государства и принципа верховной политической власти к их конкретно-историческому воплощению. Носителем верховной политической власти на Руси становится родовой княжеский клан потомков Рюрика. Рюриковичи – это имя коллективной личности, княжеского родового клана – носителя верховной политической власти на Руси.

Первоначально восточнославянская государственность в форме межплеменных объединений сформировались в Среднем Поднепровье во главе с Киевом, и в северо-западном районе во главе с городами Ладогой и Новгородом.

Становление государственного образования у восточных славян происходило на основе объединения двух главных политических центров восточных славян – южного с Киевом, и северного с Новгородом во главе. Свидетельства об этом процессе запечатлены в «Повести временных лет», в виде рассказа, обычно именуемого «легендой о призвании варяжских князей» (или «норманнской» легендой). В ней говорится о событиях 860-х годов, когда среди ряда северных славянских племен возникли острые разногласия («встал род на род»).

В Повести временных лет под 862 годом сказано: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами"».

Как видно из летописного рассказа, славянское общество все больше погружалось в пучину конфликтов, урегулировать которые самостоятельно становилось все более сложно. Возникла потребность во внешнем арбитре, не могущем быть заподозренным в симпатиях к той или иной конфликтующей стороне. Разрешить этот конфликт оказалось возможно, лишь с помощью обращения к одному из варяжских князей (конунгов) Рюрику, представителю племени, известного летописцу как «русь», который согласился «княжить и володеть» в Новгороде.

В результате действия экономических и политических факторов, воли народной, и деятельности первых русских князей сложилось единое государственное образование, носившее название Русь, или Русская земля со свойственными всякому государству функциями. Это земское государство, существовало в восточной Европе в IX–XII веках. Распространившись из Среднего Поднепровья на всю территорию, подвластную киевским князьям, оно включило в свой состав многие земли и племена от Ладожского и Белого озера до Верхней Волги, Северного Днепра и Тамани. Большая часть народностей, населявших русскую землю, говорила по-славянски. В результате политического объединения восточнославянских племен сложился древнерусский супер этнос, народ, который древние летописи и другие источники называли – русь, руссы, русины.

И еще раз отметим – универсальный принцип государства и права в конкретно-исторических условиях получает специфические формы воплощения. Родовой быт создал верховную власть по своей собственной идее, т. е. сделал ее достоянием как бы специализированного для этой цели рода Рюрика, власть получил целый родовой клан. Ни за кем, кроме членов этого дома, не признается такого права. «Вы не князья, вы не княжеского рода», – говорит, по преданию, Олег Аскольду и Диру и на этом основании их низвергает. «Члены Рирюкова дома, – говорит С.М. Соловьев, – носят исключительно, название князей; оно принадлежало им всем по праву происхождения, не отнимается ни у кого ни в каком случае. Это звание князя, приобретаемое только происхождением от Рирюковой крови, неотъемлемое, не зависящее ни от каких других условий». Таким образом, династичность государственной власти являлась сама собою. Но, о ее единоличности не было мысли. Управительная власть каждого князя была единолична. Но верховная власть принадлежала всей их совокупности, целому роду.

21.2. Идея государства-земли – жизненного пространства народа

К IX веку сложились условия и предпосылки для становления политической организации и государственности у восточных славян. На необозримых пространствах Восточной Европы, среди лесов и болот, в пущах и по берегам рек, у самой кромки лесов, на границе со степью и на далеком севере, у побережья Ильменя, в Карпатских горах, по Днепру и по Оке, раскинулись поселения восточнославянских племен. Русское государство уже в конце X века занимало огромное пространство, на котором жило много различных народов, стоявших на разных ступенях развития. При Рюрике на крайних пределах Руси лежали Ладога, Ростов, Киев. Ко времени Ярослава Мудрого границы Русской земли доходят до Оки.

«Перед нами обширная равнина: на огромном расстоянии от Белого моря до Черного и от Балтийского до Каспийского путешественник не встретит никаких сколько-нибудь значительных возвышений, не заметит ни в чем резких переходов. Однообразие природных форм исключает областные привязанности, ведет народонаселение к однообразным занятиям; однообразность занятий производит однообразие в обычаях, нравах, верованиях; одинаковость нравов, обычаев и верований исключает враждебные столкновения; одинакие потребности указывают одинакие средства к их удовлетворению; и равнина, как бы ни была обширна, как бы ни было вначале разноплеменно ее население, рано или поздно станет областью одного государства: отсюда понятна обширность Русской государственной области, однообразие частей и крепкая связь между ними»^[63].

Идея государства-земли – жизненного пространства, которое необходимо защищать от врагов, земли-кормилицы, духовной обители народа – генетически исходная форма политической организации цивилизованного общества.

В.О. Ключевский отмечает, что в летописных памятниках, везде Русская земля, и нигде, ни в одном памятнике не встретим выражения русский народ. Пробуждавшееся чувство народного единства цеплялось ещё за территориальные пределы земли, а не за национальные особенности народа. Народ – понятие слишком сложное, заключающее в себе духовно-нравственные признаки, ещё не дававшиеся тогдашнему сознанию или даже ещё не успевшие достаточно обнаружиться в самом русском населении [Ключевский В.О.: Том 1, С. 264. История России, С. 21168].

Из всех элементов, входящих в состав государства, территория наиболее доступна пониманию; она и служила определением народности. Потому чувство народного единства пока выражалось ещё только в идее общего отечества, а не в сознании национального характера и исторического назначения и не в мысли о долге служения народному благу, хотя и пробуждалось уже помышление о нравственной ответственности перед отечеством наравне со святыней [Ключевский В.О.: Том 1, С. 264–265. История России, С. 21168–21169].

Движущей силой этого государства был: «Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный свод, встречаем ряд полуисторических и полусказочных преданий, в которых историческая правда сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти предания повествуют о князьях киевских IX и Х веков – Олеге, Игоре, Святославе, Ярополке, Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных критических усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли деятельность этих князей» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 191. История России, С. 21095].

Государство-земля (земское государство) – форма органического синтеза всех сфер общественной жизни. Что подразумевал летописец под термином «Русская земля»? Только ли географическое понятие или же и политическое? А если и политическое, то какое именно? Исходя из того, что земское государство является исходной формой политической организации общества можно полагать, что летописец под термином «земля» в данном случае понимал не только и не столько географическое пространство, а обозначал этим термином понятие политического союза – государства, исходя из чего, тождественными являются понятия «Русская земля» и «Русское государство». На такое словоупотребление указывает и то, что именно этим термином «земля» летописец обозначает и иностранные государства. Древние авторы термин «земля» прилагали и к Византии, и к Польше, и к Венгрии, и к Болгарии, и к Руси, по-видимому, у них было какое-то основание выражаться именно так, а не иначе. У всех перечисленных здесь политических образований в глазах древних авторов было нечто общее их объединяющее, и – это общее заключалось в их государственности: все эти геополитические образования были государствами на той или иной ступени становления и развития.

«Каждый из народцев составлял уже до некоторой степени политическую единицу под названием «Земли». Слово это, в полном его значении, мы встречаем при описании покорения древлян Ольгою. Послы, прибывшие в Киев сватать Ольгу за князя своего Мала, объявляли ей, что их послала вся Деревская Земля… Таким образом, видно, что понятие о Земле, как о политической единице, совмещавшей в себе самовластие народа, – понятие, которое мы встречаем развитым и укорененным в более поздние времена, существовало и в отдаленные эпохи. Где была Земля, там необходимо должно было быть и собрание Земли; иначе без этого собрания Деревская Земля не могла бы посылать от себя послов; следовательно, тогда уже были веча – слово, означающее совещательное собрание Земли. Кроме веча у Земли были и начальники – князья» [Костомаров Н.И.: Раскол, С. 206. История России, С. 27049].

21.3. Правление государя как мирское служение Богу

При князьях, так называемого Рюрикова дома, господствовало полное варварство. Они облагали русские народы данью и, до некоторой степени подчиняя их себе, объединяли; но их власть имела не государственные, а наезднические или разбойничьи черты [Костомаров Н.И.: Том 1, С. 4. История России, С. 24174].

Такой варварский склад общественной жизни изменяется с принятием христианской религии, с которой из Византии – самой образованной в те времена державы – перешли к нам как понятия юридические и государственные, так и начала умственной и литературной деятельности. Принятие христианства было переворотом, обновившим и оживотворившим Русь и указавшим ей историческую дорогу [Костомаров Н.И.: Том 1, С. 5. История России, С. 24175].

Осмысление религиозного содержания власти стало одним из центральных направлений работы русской мысли после крещения. Этой теме посвящено уже «Слово о вере христианской и латинской» преподобного Феодосия Киево-Печерского, написанное в промежутке между 1069 и 1074 годами как поучение великому князю Изяславу Ярославичу, которого послы папы римского пытались склонить к католичеству. В «Слове» на первый план выдвигаются вопросы о долге власти защищать истинную веру и, в частности, об обязанностях князя-христианина. Князь, как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он ее использовал – во благо ли? Власть есть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит ее на защиту веры и помощь нуждающимся. Ход мысли прост: первый долг христианина – сделать все для спасения души. «Человек – олицетворенный долг», – говорили святые отцы. Выполняй, по мере сил, свой долг перед Богом, и спасешься.

«Княже боголюбивый, – начинает поучение святой подвижник, подчеркивая, что обращается к князю как к ревностному христианину, предлагая ему задуматься об обязанностях, налагаемых достоинством властителя. – Нет другой веры лучше нашей – такой, как наша чистая и святая вера православная… Не следует, чадо, хвалить чужую веру!»

Преподобный Феодосий внушал князю мысль о необходимости милосердия и любви в вопросах гражданских. «Подавай милостыню не только единоверцам, но и чужим. Если увидишь раздетого или голодного, или больного лихорадкой, или одержимого какой-либо другой бедой, даже если это будет иудей… – всякого помилуй и от беды избавь, если можешь, и не оставит тебя Бог без вознаграждения».

Поучение преподобного Феодосия стоит первым в длинном ряду древнерусских литературных памятников, сохранивших для нас многочисленные наставления на эту тему.

Не покладая рук трудились над созданием российской державы русские князья. Свидетели тому – многие десятки святых Рюриковичей, прославленных Церковью строителей и защитников русской православной государственности. Терпеливо и любовно складывали они основание будущего русского православного царства, преодолевая междоусобия, примиряя враждующих, отвергая честолюбивых. С момента раздробления России на множество уделов после смерти Ярослава Мудрого объединительная работа не утихала ни на миг. Поучения Владимира Мономаха, самодержавные устремления святого Андрея Боголюбского, кропотливый труд московских князей по собиранию Руси – все это лишь этапы становления русской державности, завершившиеся царствованиями – Иоанна III и Иоанна IV и утвердившими национальное единство, освященное в своих истоках и целях святынями веры.

Свидетельствуя о своем «подзаконном» отношении к заповедям Божиим самим фактом утверждения власти царя в Таинстве Миропомазания, самодержавие не имеет своих «самостоятельных» нецерковных идеалов и целей. В своих идеальных устремлениях православная государственность России не претендовала на самоценность, в идеале смиренно довольствуясь ролью «ограды церковной». Целью такой власти является всемерное содействие попыткам приблизить жизнь народа во всем ее реальном многообразии к евангельскому идеалу. Иными словами, цель богоугодной власти – содействие спасению душ подданных, в соответствии со словами Божиими: «Не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему» (Иез. 33:11).

ГЛАВА 22. Процессы и тенденции становления и развития централизованного общинно-земского русско-славянского государства – Русская земля. Древнерусские княжества в IX–XII столетиях

22.1. Процессы и тенденции политико-экономической динамики

В IХ—XII веках утверждается система хозяйства, основанная на сочетании индивидуального и общинного начал (подворно-общинный дуализм). Владельческая территориальная (земская) община-вервь выступает в качестве основной формы организации общественной хозяйственной жизнедеятельности. В соседской общине основные сельскохозяйственные земли еще долго находились в совместной собственности, но они уже делились на участки – наделы, которые передавались общинникам в пользование домохозяйствам на определенное время. Лесные угодья, водоемы, сенокосы и пастбища оставались общинными. В течение длительного времени сохранялось различные виды работ, выполнение которых требовало объединенного труда (прокладывание дорог, корчевание леса и др.). Происходит формирование основ корпоративной иерархической земельной собственности – вотчинной системы землевладения и землепользования.

Набирают силу процессы становления и развития централизованного земского государства. Сформировались сильные государственные центры, собравшие окрестные земли под единой княжеской властью. Теперь Новгород встал против Киева, Рюрик – против киевских князей. Оба центра называли себя Русь – Русь Южная, где утвердилась местная полянская династия, и Русь Северная, где власть взяли славянские выходцы из Южной Прибалтики. Киев повел наступление на Север и попытался отвоевать у Новгорода земли кривичей и половчан. Рюрик двинулся на Полоцк. Назревало историческое противоборство между двумя восточнославянскими геополитическими центрами. Но все же восторжествовали центростремительные процессы и тенденции. Русь Северная и Южная объединяются военно-политическими средствами и рождается Древнерусское централизованное земско-общинное государство Русская земля (Киевская Русь), существовавшее в IX–XII веках.

22.2. Становление и развитие централизованного общинно-земского государства Русь, Русская земля в IX–XII столетиях

Почти весь Х век продолжалось покорение славянских и соседних финских племён из Киева, сопровождавшееся обращением массы побежденных в рабство. Араб Ибн-Даста, писавший в первой половине этого века, говорит о Руси, что она производит набеги на славян, подъезжает к ним на кораблях, высаживается, забирает обывателей в плен и продаёт другим народам.

Русская земля, Киевская Русь – земское государство восточных славян IX–XII веков, объединившее славянские, финноугорские и латышско-литовские племена. Современники называли его Русью, термин «Киевская Русь» – топоним кабинетного происхождения, но он весьма удобен для обозначения определенного исторического периода IX – начала XII веков, когда Киев стоял во главе крупного политического союза – славяно-русского прагосударства. Под власть Киева были втянуты все восточнославянские и многие неславянские племена. Киевское государство стало обороноспособным в полной мере и грозным для своих соседей. Вражда племенных вождей прекратилась, появились условия для дальнейшего развития страны. Это, несомненно, важное достижение. Русский народ не случайно так хорошо запомнил этот период своей истории. История Древнерусского Киевского государства – это история государства родоначальника, которое дало возможность возникнуть, сформироваться и вырасти и Украине, и Белоруссии, и Великороссии.

Для земель дреговичей, радимичей и кривичей первый этап подчинения относится ко второй половине IX – концу X века, вятичей – соответственно ко второй половине X и второй половине XI века (эта восточнославянская общность дольше всех боролась за свою самостоятельность). Покорение волынян и хорватов было одноэтапным: в конце X века они были сразу же непосредственно подчинены Киеву. Что касается уличей и тиверцев, то их земли в X в. были заняты тюркскими кочевниками – печенегами. Особый случай – включение в состав Киевской Руси земли словен. В этом регионе к середине IX века сложилось полиэтническое политическое объединение, включившее помимо словен часть кривичей и финноязычного населения (чуди). Входили в него также и переселенцы из Скандинавии.

В IX–X веках сложилась широкая неславянская периферия из финноязычных и балтоязычных племен, которые не входили непосредственно в состав Киевской Руси, но были обязаны русским князьям данью. В нее входили этносы, обитавшие вдоль северо-западных, северных и северо-восточных границ Руси: Литва, курши, земгалы, латгалы, ливы, чудь (эсты), еж (племя в Восточной Финляндии), печеры, пермь, черемисы (марийцы), мордва и др. Волости сложились на основе территорий прежних союзов племенных княжеств, но их границы не оставались неизменными. Они менялись в результате деятельности князей, междоусобных войн, разделов и дележей территории.

«Разноплемённое население, занимавшее всю эту территорию, вошло в состав великого княжества Киевского, или Русского государства. Но это Русское государство еще не было государством русского народа, потому что еще не существовало самого этого народа: к половине XI века были готовы только этнографические элементы, из которых потом долгим и трудным процессом выработается русская народность. Все эти разноплемённые элементы пока были соединены чисто механически; связь нравственная, христианство, распространялось медленно и не успело еще захватить даже всех славянских племен Русской земли: так, вятичи не были христианами еще в начале XII века. Главной механической связью частей населения Русской земли была княжеская администрация с ее посадниками, данями и пошлинами» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 206–207. История России, С. 21110-21111].

Народ в своих преданиях и оценках событий прошлого выделил время Киевского государства, как время своего величия и силы, и только Киевский период своей истории народ заполнил героями-богатырями. Народные симпатии отнесены к тому времени, когда Русская земля, собранная под властью первых киевских князей из разнородных этнографических элементов в одно политическое целое, действительно представляла силу, грозную для врагов, и в то же время дававшую возможность для развития мирного народного труда, – залог дальнейшего будущего страны.

22.3. О происхождении названия народа и государства Русь

Древнерусское государство было полиэтническим. Наряду с восточными славянами значительную часть его населения составляли финно-угорские племена. Так, в Новгородской земле проживали племена чудь, весь и меря. С расширением государства на северо-восток в его состав вошли племена: мурома, мещера и мордва. В Поднепровье началось образование русской государственности, а центром этого процесса выступило племя полян, и их земли. По мере подчинения различных восточнославянских племенных союзов полянам стали складываться общие язык, культура, ритуально-обрядовые нормы. На этой основе в X веке начался процесс формирования древнерусской народности. Территория восточных славян была слишком обширной и малозаселенной, чтобы быстро стереть в сознании людей память о племенных союзах, тем не менее, постепенно исчезают племенные этнонимы. Стирание племенных различий восточных славян хорошо прослеживается по археологическим данным: со второй половины XII века от Ладоги до причерноморских степей происходит унификация погребальных обрядов и украшений.

Как мы можем понять из «Повести временных лет», процесс формирования древнерусского этноса к началу XII века еще не завершился: Нестор называет себя сначала славянином, затем русским, причем термин «русин» применялся им по отношению и к варягам, и к финно-уграм. Однако автор созданного в конце XII века «Слова о полку Игореве» все русские земли от Карпат до верхней Волги воспринимает уже как единое целое. Он зовет всех князей помочь Игорю в борьбе с половцами, встать «за землю Русскую». В его глазах беда Игоря – общая беда всего народа. К XI–XII веку сформировалось единое мировоззрение, объединявшее большинство жителей Древнерусского государства. Оно было исключительно религиозным, но пока еще не христианским, а синтезом язычества и православия. Постепенно общим определением для населения восточнославянского государства стало слово «русь». Этимология этого слова чрезвычайно сложна, а вопрос о происхождении топонима «Русь» в нашей историографии, к сожалению, довольно искусственно запутан.

Распространено мнение о привнесении термина «русь» в Восточную Европу с севера: так называли финские аборигены пришельцев из Скандинавии, скандинавских дружинников (именовавшимися на Руси варягами). От них этот термин стал использоваться и славянами первоначально в том же смысле. Сходный термин (форма «рось», «рос») существовал издавна и на юге. В иранских языках он означал «светлый» и как таковой фигурировал в различных иранских же этнонимах (роксоланы – светлые аланы, роксамоны – светлые мужи и т. д.). Поэтому термин «русь» не скандинавский. Во времена викингов его еще не знали, в рунических надписях и древней северной литературе наша страна называлась Гардар или Гардарика. Его первое достоверное упоминание на юге Восточной Европы (в так называемом «Баварском хронографе», составленном между 811 и 821 годами, – Ruzzi названы после хазар, обитавших между Доном и Волгой) относится ко времени, когда присутствие норманнов в этом регионе еще не прослеживается.

За многие десятилетия изучения происхождения слова «русь», «рос» сформулирован ряд гипотез. Предлагались к рассмотрению славянские, древнерусские, готские, шведские, иранские, яфетические и прочие варианты корня имени, традиционно связываемого с древнейшими восточнославянскими государствами, а также с этносом, населявшим их. Многие исследователи пытались и пытаются найти славянские корни загадочного имени «русь», «рос», предлагая самые различные гипотезы и концепции.

Корень «рус», «рос» широко распространен в топонимике Восточной Европы от Новгорода до Киева, от Немана до Волги. Исходя из этого ряд гипотез происхождения слова «русь» основан на привязе его к различным известным топонимам. Предпринимались попытки связать слово «русь» с крымскими топонимами, имеющими готское происхождение: Россотар, Рукуста, а также Rogastadzans – Иордана и др. Однако здесь мы имеем дело с лексемами разного происхождения, совпадающими лишь в произношении и написании. Даже те исследователи, которые настаивают на том, что термин «русь» южного происхождения, вынуждены признать: убедительных славянских этимологий он не имеет.

Есть гипотеза, которая выводит это слово из названия реки Рось – правого притока Днепра, впадающего в него южнее Киева. Однако в таком случае по всем законам словообразования название народа, произошедшее от этого гидронима, должно было бы иметь форму «рошане», а не «русь» или «рось». К тому же чередование звуков «о» и «у» для восточнославянских диалектов нехарактерно. Да и последние историко-географические изыскания доказали, что бассейн реки Рось вошел в состав Русской земли лишь во второй четверти XI века. До этого южная граница Киевской Руси проходила севернее.

Картина меняется, если связывать происхождение слово «русь» не с топонимами, а с этнонимами, или искать его социальные корни. С ним связываются такие древние этнические обозначения, как роксоланы, росомоны. Сирийский источник VI века в северо-восточном Причерноморье указывает на народ рос (hros). Наиболее вероятно, что это название имеет местное, южное (при этом, скорее всего, неславянско в основе) происхождение и восходит ко времени, во всяком случае, ранее IX века. Некоторые исследователи отмечают, что словообразовательная структура этнонима «русь» тождественна структуре собирательных этнонимов, связанных преимущественно с финно-угорскими народами (корсь, либь, чудь, весь, пермь, ямъ, сумь и др.). Однако сколько-нибудь убедительных доказательств в пользу гипотезы финно-угорской этимологии этого слова лингвисты предложить не смогли. Да и в финно-угорской языковой среде слово «русь» использовалось для наименования представителей различных этносов: шведов, норвежцев, русских и, наконец, самих финнов. Ясно лишь, что это слово вряд ли могло быть самоназванием славян и не употреблялось в качестве наименования какого-либо из южных союзов восточнославянских племен в период формирования ранних государственных объединений.

Существует гипотеза, что этот термин имел у восточных славян социальное значение. Обозначая какую-то общественную группу, он мог относиться к представителям различных этносов: датчанам, шведам, норвежцам, финнам, восточным славянам и славянам Восточной Прибалтики. Можно также предположить, что если «людьми» называли тех, кто вынужден был платить дань (отсюда и слово «полюдье»), то «русью» именовали тех, кто эту дань собирал. Действительно, финно-угры использовали названия, восходящие к корню «русь», для обозначения разных народов, собиравших с них дань, а также местной финской знати, тогда как слово «люди» даже стало самоназванием одной из финно-угорских народностей (Ljudi). Отсюда можно сделать вывод, что изначально термин «русь», по-видимому, обозначал войско, дружину, команду боевого корабля или пешее войско. Со временем социальное значение переросло в этническое: «русь» и постепенно становится самоназванием народов, населяющих Древнерусское государство.

Ряд ученых предполагает двойное происхождение термина «Русь» от своеобразного слияния северного «русь» и южного «рось». В принципе это могло случиться, однако нельзя забывать, что местная «туземная» форма этнонима, и от него – названия земли, страны, именно «рус, Русь», тогда как «Рос, Россия» появились первоначально в греческом языке по ассоциации с библейским северным народом Рос (древнеевр. «рош»), которым Библия запугивала цивилизованные народы Средиземноморья еще со времен ветхозаветных пророков. На Руси форма «Рос» (Россия) появилась поздно, не ранее XVI века, и стала общепринятой лишь с XVIII века.

Можно исходить из того, что первоначальные русы VIII–IX веков были скандинавы, пришедшие в страны Восточной Европы с севера, из областей, населенных финнами. Уже в конце VIII века они основали свои северные фактории, из которых наиболее известна Ладога (Старая). Затем эти проторусы, как их правильнее именовать, установили связи со славянскими землями. Наряду со скандинавской (варяжской) версией происхождения «руси», есть представление, о том, что русы были в Русколании (Сарматии), на Карпатах, на южном берегу Балтийского моря и на острове Рюген. О русах-роксоланах, как их называли греки, известно с 179 года н. э., когда они во главе с Гаталом Великим свергли скифское иго и положили начало Великой Сарматии. О договоре сарматского царя Гатала со скифами в 179 году известно из берестяных грамот. В них говорится, что посредником в этом договоре был Рим. Это свидетельствовало о признании Римом и Понтом роли Сарматии в международных делах. Эта дата и договор зафиксирован историками того времени Полибием, Страбоном и Тацитом. Полибий отзывался о Гатале как о великом полководце и великом государственном муже, заключившем военные союзы с Арменией, Боспорским царством и другими соседними государствами. Страбон отмечал, что роксолане, которые называли себя «русы», «русколане», «русичи», были чрезвычайно храбры и воинственны. Пилий Младший, историк I в. н. э., писал, что роксолане являются гегемонами на всем пространстве от Дона до Днепра. Тацит описывал девятитысячное войско тяжеловооруженной конницы роксолан, которая сражалась с римскими легионами у Троянова вала в 68 году н. э.

Некоторые исследователи, опираясь на весь комплекс имеющихся данных в области археологии, нумизматики и эпиграфики, делают вывод, что Русский каганат в верховьях Дона и Северного Донца – это часть Великой Сарматии. В Велесовой книге речь идет именно о русах верховья Донца, которые дали сильнейший отпор гуннам в 370 году н. э., а затем пришли на помощь полянам Приднепровья, которых осталось очень мало после гуннского нашествия. Русы поселились вместе с ними, взяли их под свою военную защиту, дали своих князей и свое имя Русь. Об этом написал летописец Нестор в Повести временных лет: «Поляне, ныне зовомая Русь». Он никак не объясняет эту фразу, просто фиксирует как факт. Русский каганат – самое раннее государственное образование, имеющее отношение к имени «Русь».

В VI–VII веках в Среднем Поднепровье сложился мощный союз славянских племен. Иноземцы называли его «Рос» или «Рус». К IX веку Русью стали называть как все восточнославянские земли, платившие дань Руси, так и наемные отряды варягов, принимавшие участие в делах Руси. В этом же столетии этот термин выступает как обозначение этнополитического образования, не совпадающего территориально ни с одним славянским союзом племенных княжеств. Русь в IX—Х веке включала помимо земли полян значительную часть территории северского союза.

22.4. Процессы и тенденции социальной стратификации. Социальная структура

Судя по древним летописям, первоначально славянские племена не знали сословий, и свободные жители пользовались одинаковыми правами. Но постепенно отдельные группы населения стали различаться богатством и социальным положением. Происходит формирование сильной в политическом и экономическом отношениях племенной знати. Представители знатных слоев назывались «лучшие», «лепшие», «большие», «старейшие», «передние», «нарочитые» мужи.

К высшему социальному слою относились князья, бояре, дружинники, крупные землевладельцы. В «Русской Правде» высшее сообщество обозначено тремя терминами: боярин, огнищанин и княжий муж. Это была родоплеменная знать, имеющая свои вотчины, в которых они сами вершили суды и собирали подати без права вмешательства князя. Эти права оформлялись иммунитетной грамотой.

Наиболее высокий статус среди них занимали земские бояре (боляре), т. е. представители местной родоплеменной аристократии, потомки древних родовых старейшин, а также торговцы, жившие на пути «из варяг в греки». Наряду с ними в высшие социальные слои входили и верховные дружинники, княжьи мужи.

Бояре Древней Руси состояли из двух слоев. Это наиболее богатые люди, называемые часто людьми «лучшими, нарочитыми, старейшими», продукт общественной эволюции каждого данного места, туземная знать и высшие члены княжеского двора, часть которых может быть пришлого (вместе с варяжскими князьями) происхождения. Светлые князья и бояре, которых летописец называет княжими мужами, – не родовые старшины, а представители высшего класса древнерусского общества. Едва ли мы имеем родовых старшин даже у древлян этого времени. Русские летописи иногда различает эти два слоя знати: «бояре» и «старци». «Старци», или иначе «старейшие», – это и есть так называемые земские бояре. Летописец переводит латинский термин «Senatores terrae» – «старци и жители земли» (Nobilis in portis vir ejus, quando sederit cum senatoribus terrae – взорен бывает во вратех муж ее, внегда аще сядеть на сон-мищи с старци и с жители земли). По возвращении посланных для ознакомления с разными религиями, Владимир созвал «боляри своя и старци». «Никакого не может быть сомнения, – пишет по этому поводу Владимирский-Буданов, – что восточные славяне издревле (независимо от пришлых княжеских дворян) имели среди себя такой же класс лучших людей, который у западных славян именуется majoresnatu, seniores, кметы и др. терминами»^[64]. Эти земские бояре отличаются от бояр княжеских. Кеязь Владимир созывал бояр на пиры. В «Повести временных лет» под 996 годом говориться: «И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов и всяких людей много, и роздал бедным 300 гривен».

Богатство бояр заключалось не только в «сокровищах», но и в земле. Очень вероятно, что в таком именно смысле надо понимать замечание летописца, сделанное им по поводу смерти князя Владимира. «Се же (смерть Владимира) уведевше людие, без числа снидошася и плакашася по нем: бол яры аки заступника их земли, убозии акы заступника и кормителя» (Лавр, лет., под 1015 годом).

К средним слоям населения относились купцы, ремесленники, «житьи», или «житейские», люди. Основную массу населения составляли черные люди и смерды. Смерды занимались земледелием, охотой, бортничеством. Они могли быть собственниками земли или арендаторами. Смерды являлись главными плательщиками дани. С принятием христианства на Руси сформировался еще один слой населения – духовенство, которое делилось на «черное» – монастырское монашество и «белое» – церковноприходское.

Основная масса населения разделялась на свободных и зависимых людей, существовали также промежуточные и переходные категории. Юридически и экономически независимыми группами были посадские люди и смерды-общинники (они уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства). Городское население делилось на ряд социальных групп: боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и проч.). Кроме свободных смердов существовали и другие их категории, о которых «Русская Правда» упоминает как о зависимых людях. В литературе существует несколько точек зрения на правовое положение этой группы населения, однако следует помнить, что она не была однородной: наряду со свободными существовали и зависимые («крепостные») смерды, находившиеся в кабале и услужении у феодалов.

Свободный смерд-общинник – пахарь, имеющий свою лошадь, гумно и всякое «имение», т. е. обладал определенным имуществом, которое мог завещать детям (землю – только сыновьям). Киевский и новгородский смерд есть не кто иной, как крестьянин – сельский труженик, непосредственный производитель, владеющий своими собственными средствами производства, вещественными условиями труда, необходимыми для реализации его труда и для производства средств его существования, самостоятельно ведущий свое хозяйство. Закон защищал личность и имущество смерда. При отсутствии наследников его имущество переходило общине. За совершенные проступки и преступления, а также по обязательствам и договорам он нес личную и имущественную ответственность. В судебном процессе смерд выступал полноправным участником. Смерды представляли самую значительную часть населения Киевского государства. «Русская Правда» и летописи содержат в себе указания на бесправное положение смердов, но такие указания относятся к «прикрепленным» (полузависимым) смердам. Прикрепление могло быть или временное или всегдашнее. Положение свободных крестьян было далеко от гражданского полноправия и легко могло перейти в состояние прикрепленных. Временное прикрепление есть релейное закупничество «Русской Правды», которое образуется из долгового обязательства смерда землевладельцу.

Еще одна категория населения являлась полузависимой. К ней относились: «закупы», «рядовичи», «вдачи». «Рядович» и «вдач» заключали с феодалом договор займа и отрабатывали его. Они также могли стать холопами.

Закуп являлся более сложной с юридической точки зрения фигурой. Закупом назывался человек, взявший у землевладельца взаймы денежную или натуральную ссуду – «купу», и обязавшийся отработать эту купу. Краткая редакция «Русской Правды» не упоминает закупа, зато в «Пространной редакции» помещен специальный Устав о закупах. Закуп – человек, работающий в хозяйстве феодала за «купу», заем, в который могли включаться разные ценности: земля, скот, зерно, орудия труда, деньги или еще что-то. Этот долг следовало отработать с процентами, при этом размер процентов определялся землевладельцем, причем не существовало установленных нормативов и эквивалентов. Объем работы определялся кредитором. Поэтому с нарастанием процентов на заем, кабальная зависимость усиливалась и могла продолжаться долгое время, и нередко «закуп» не мог отработать свой долг и становился холопом. Первое юридическое урегулирование долговых отношений закупов с кредиторами было произведено в Уставе Владимира Мономаха после восстания закупов в 1113 году. Были установлены предельные размеры процентов на долг. Закон охранял личность и имущество закупа, запрещая господину беспричинно наказывать его и отнимать имущество. Если сам закуп совершал правонарушение, ответственность была двоякой: господин уплачивал за него штраф потерпевшему, но сам закуп мог быть «выдан головой», т. е. превращен в полного холопа. Его правовой статус резко менялся. За попытку уйти от господина, не расплатившись, закуп также обращался в холопа.

Зависимое население составляли холопы. Пленников на Руси называли челядью, а людей, ставших рабами по причине самопродажи в рабство или женитьбы на «робе», а также осужденного на рабство называли холопами. Холоп – наиболее бесправный субъект социальных отношений и права. Его имущественное положение особое: все, чем он обладал, являлось собственностью господина. Все последствия, вытекающие из договоров и обязательств, которые заключал холоп (с ведома хозяина), также ложились на господина. Штрафную ответственность за холопа всегда нес господин. Личность холопа как субъекта права фактически не защищалась законом. За его убийство взимался штраф, как за уничтожение имущества, либо господину передавался в качестве компенсации другой холоп. Самого холопа, совершившего преступление, следовало выдать потерпевшему (в более ранний период его можно было просто убить на месте преступления). В судебном процессе холоп не мог выступать в качестве стороны (истца, ответчика, свидетеля). Ссылаясь на его показания в суде, свободный человек должен был оговориться, что ссылается на «слова холопа».

Закон регламентировал различные источники холопства. «Русская Правда» предусматривала следующие случаи: самопродажа в рабство (одного человека либо всей семьи), рождение от раба, женитьба на рабе, «ключничество», т. е. поступление в услужение к господину, но без оговорки о сохранении статуса свободного человека. Источниками холопства были также: совершение преступления (такое наказание, как «поток и разграбление», предусматривало выдачу преступника «головой», превращение в холопа), бегство закупа от господина, злостное банкротство (купец проигрывает или транжирит чужое имущество). Наиболее распространенным источником холопства, не упомянутым, однако, в «Русской Правде», был плен.

ГЛАВА 23. Поселения Древней Руси

23.1. Сельские и городские поселения

В Древней Руси существовали поселения различных типов и видов. Все разнообразие которых, можно сгруппировать следующим образом: города и поселения городского типа, поселения сельского типа. Даже в современных условиях еще не достигнута четкость в разграничении населенных пунктов сельского и городского типа. Тем более этот вопрос трудно разрешить относительно поселений далекого прошлого, об экономике, демографии и планировке которых мы обладаем несравненно меньшими данными.

Отнесение населенных пунктов к городскому или сельскому типу осуществляется в соответствии с их хозяйственно-политическим значением. Городами можно назвать те населенные пункты, которые осуществляли торгово-ремесленные функции и/или играли роль крепостей, имея оборонительные укрепления в виде валов и рвов, а сельскими поселениями – те, функции которых в основном ограничивались сельскохозяйственным производством и промыслами (охота, рыбная ловля, собирательство).

Сельские поселения известны в письменных источниках XI–XIII веков под терминами «селище», «погост», «село» и др. Эти понятия не имели в то время еще вполне оформившегося содержания. Слово «селище» употребляли не только в смысле поселения, но и в смысле поля, пашни. Погостом называли в древнерусском государстве, как сельские общины, так и центры этих общин, в которых осуществлялся сбор дани, начиная с правления княгини Ольги. Под погостами уставных грамот новгородского князя Святослава Ольговича 1137 год и смоленского князя Ростислава Мстиславича 1150 год следует, по-видимому, понимать селения, являвшиеся судебно-податными центрами известных округов – волостей, к которым тяготел ряд небольших сельских поселений. Село в X–XIII веках являлось владельческим поселением, центром вотчинного хозяйства, к которому, как и к погосту, тяготело несколько мелких селений.

Подавляющее большинство селищ и сел располагалось вдоль берегов рек и озер, наиболее заселенными районами были бассейны крупных рек – Днепра, Волги, Западной Двины, Оки. Тяготение населения, основой хозяйства которого являлось земледелие, к рекам объясняется тем, что в их долинах можно было найти удобные для распашки участки земли, свободные от леса, менее заболоченные, с плодородными аллювиальными почвами. В речных долинах имелись заливные луга, богатые травяной растительностью, необходимой для прокорма скота. И не в последнюю очередь реки являлись в то время главными путями сообщения.

Наряду с приречным типом расселения, господствующим в рассматриваемый период, можно встретить и водораздельный тип. Поселения на водораздельных возвышениях были особенно распространены в междуречье нижней Луги и Невы, а также верхней Луги и верхней Плюссы. В этих местностях обнаружено большое число курганных могильников, указывающих на присутствие здесь значительного населения, рассеянного по мелким населенным пунктам. Концентрацию сельских поселений на северо-западе и западе в междуречных пространствах можно объяснить относительно более благоприятными местными условиями для сельского хозяйства, в частности наличием не заболоченных территорий

Данные археологических исследований показывают большую неравномерность размещения населения. Если взять течение Волги, то наибольшая плотность населения наблюдалась в районе Костромы, а также Углича, где деревни отстояли друг от друга на расстоянии 3–5 км. Компактно располагались селения и в бассейне озера Селигер. Большой плотностью отличался район Суздальского Ополья, где распространены весьма благоприятные для земледелия серые оподзоленные почвы лиственных лесов. Особенно густо заселен бассейн Москвы-реки, где обнаружено значительное число археологических памятников X–XIII веков. Значительная концентрация населения наблюдалась вдоль всего течения Днепра. В бассейне же реки Волхова, на территории к западу от Белого озера, в области Мещерских лесов мало отмечено археологических памятников, что свидетельствует о слабой плотности населения этих районов.

По данным археологических исследований площадь, занимаемая сельскими поселениями, колебалась в среднем от 1250 до 37500 м². Причем поселения площадью более 20 000 м² (2 га) составляли меньшинство. Эти данные, определенные при археологическом обследовании на основе распространения культурного слоя памятника, являются до некоторой степени условными. Но, тем не менее, они указывают, что селения обычно были вытянуты неширокой полосой вдоль берега реки или озера. Жилые сооружения, вскрытые раскопками на селищах, располагались по краю террасы реки. Все это дает основание считать, что форма поселения была рядовая, береговая, обычно в один ряд, хотя не исключено, что в крупных селениях дома располагались и в два ряда, как это было установлено раскопками Н.П. Милонова на Кимрском селище. Судя по площади, занимаемой отдельными сельскими поселениями, они были численно небольшими, малодворными. В течение продолжительного времени малодворные деревни являлись основным типом поселения северо-западной и северо-восточной Руси. Даже в XV–XVI веках на севере, по данным писцовых книг, основная масса селений представляла поселения в 1–3 двора. В середине XVI века в Костромском уезде преобладающим размером селения была деревня в 2–4 двора, в Ростовском уезде – 1–2 двора, в Ярославском и Московском уездах 1–3 двора^[65].

Большинство древнерусских городов располагалось в районах наибольшего средоточия земледельческого населения. Так, города Суздаль, Ростов, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский, Владимир, Боголюбов, Кострома, Углич находятся в окружении большого количества археологических памятников, оставленных сельским населением. То же самое можно сказать о городах Киевской, Рязанской и Смоленской земель и других областей Руси. Таким образом, подтверждается высказанный в свое время взгляд М.Н. Тихомирова, что города возникали «в первую очередь там, где развивается сельское хозяйство» и что «земледелие было одной из предпосылок к созданию городов с постоянным населением»^[66].

23.2. Города – политические и хозяйственные центры Русской земли

Древняя Русь развивалась как городская цивилизация, в землях восточных славян возникло большое число городов, многие из которых существуют до настоящего времени. В Скандинавии Русь даже называли Гардарикой – страной городов. Однако, роль их была несколько иной, чем в Европе. Там города, прежде всего, экономические центры торговли, ремесла, культуры. В России города – это, прежде всего, военно-стратегические центры.

«Повесть временных лет» не помнит, когда возникли города: Киев, Переяславль. Чернигов, Любеч, Полоцк, Смоленск, Новгород, Ладога, Белоозеро, Суздаль, Ростов и многие другие. Особое место занимал в этот период Киев – «матерь городов русских». В ту пору, с которой летопись начинает свой рассказ о Руси, большинство этих городов, если не все, были уже значительными поселениями. Восточнославянские города возникли на месте небольших ремесленно-торговых поселений еще до образования Древнерусского государства. Города чаще всего появлялись на торговых перекрестках и водных транспортных путях.

На пути «из варяг в греки», т. е. из Северной Европы в Византию, были расположены такие древние города, как Новгород Великий, Смоленск, Чернигов, Киев, Любеч, Псков, Полоцк, Витебск и др. Позже великие киевские князья стали возводить города-крепости на новых землях в целях защиты их от внешних врагов, для торгового обмена с завоеванными народами: Ярославль, Ростов Великий, Владимир, Суздаль, Муром, Рязань. С распространением христианства на Руси города начали возникать возле больших монастырей. Они образовывались также на месте племенных градов, и центров языческих поклонений, около крупных вотчинных усадеб.

На Руси города являлись политическими центрами, к которым тяготела округа. Это были своеобразные города-государства. Вместе с тем возникновение древнейших торговых городов на Руси, которое мы можем отнести к VIII веку, т. е. ко времени до призвания варяжских князей, явилось следствием оживленного торгового движения. Большинство этих городов; Киев, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород Великий, Псков, Полоцк, Витебск. Ростов, вытянулось длинной цепью или прямо по главному водному пути, по линии Днепра – Волхова, или по сторонам этого пути, недалеко от него. Только Ростов (в области верхней Волги) выдвинулся далеко к востоку.

С ростом общественного разделения труда развивались города. Они возникали из крепостей-замков, постепенно обраставших посадами, и из торгово-ремесленных посёлков, вокруг которых возводились укрепления. Город был связан с ближайшей сельской округой, продуктами которой он жил и население которой обслуживал ремесленными изделиями. Города становились административными, торговыми, ремесленными центрами, в них предпочитали ставить свои дворы князья и бояре. Западноевропейские путешественники отмечали большое количество городов на Руси, они даже называли ее «страной городариков», или гардариков. Такова связь экономических и политических фактов в нашей начальной истории: экономические интересы последовательно превращались в общественные связи, из которых вырастали политические союзы. Таким образом, города были княжескими резиденциями, крупными торговыми пунктами, сильными крепостями, религиозными и культурными центрами. В них расцветало искусство, создавались летописи, открывались библиотеки, возводились замечательные архитектурные сооружения. Эти города имели долгую историю и явились основой силы, мощи и престижа Древней Руси.

В центре города находился детинец (кремль) с высокими стенами, которые сооружались из огромных деревянных коробов с землей или глиной внутри. Площадь таких детинцев была не менее 2,5 га. Перед стеной вырывали глубокий ров, наполненный водой. К воротам города вели перекидные мосты, сделанные из толстых дубовых досок и обитые железом. Внутри кремля располагались палаты князя, митрополита или епископа, дворы крупных бояр, дружинников. В центре кремля, на главной площади, возвышался городской собор. В Киеве и Новгороде это были храмы Святой Софии, в Чернигове – храм Спаса. Из кремля князь осуществлял управление, здесь чинил суд и расправу. Сюда свозились дань и военная добыча, здесь собирались судебные и торговые пошлины. За стенами кремля тянулись торговая площадь, ремесленные слободы, купеческие дома и лавки, многочисленные церкви. Эта часть города нередко тоже обносилась земляным валом, который представлял собой первую линию городских укреплений.

Торгово-промысловое значение городов. С течением времени набирала силу торговля. В XI–XII веках в русских городах купечество составляло заметную часть населения. Богатых купцов, которые вели зарубежную торговлю, называли гостями. Много было купцов, торговавших по Руси, а также мелких торговцев-разносчиков. В городах формировались купеческие объединения со своими уставами и денежными фондами. В Киеве, Новгороде, Чернигове, других крупных городах появились дворы иноземных купцов. Существовали целые районы, где проживали торговцы из Хазарии, Польши, Скандинавии, германских земель. Большие общины составляли еврейские и армянские купцы и ростовщики. В Киеве наряду с христианскими храмами была построена синагога. Немало было торговцев из Волжской Булгарии, стран Востока – Персии, Хорезма. Русские купцы были желанными гостями на рынках Константинополя, Кракова, Будапешта, в Скандинавии, Прибалтике, в немецких землях. В Константинополе существовал Русский двор, где постоянно останавливались торговцы из Руси. Торговля объединяла Русь. Расчеты шли в русских серебряных гривнах и кунах, в арабских дерхемах, в немецких талерах, в византийских золотых номисмах. В северной глуши и на степном юге использовали в качестве денег меха и скот.

23.3. Киев – геополитический центр Русской земли

В домонгольскую пору Киев – «мать городов русских», приобретает общерусское значение, он выступает и центром политического объединения Русской земли, и центром духовно-культурной жизнедеятельности славяно-русского суперэтноса, и как узловой пункт торгово-промышленного движения. Кто владел Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли, и ключ обороны всей страны от внешних покушений. Отсюда, с одной стороны, стремление всех варяжских князей, появлявшихся на севере, владеть Киевом, с другой стороны, – стремление самого Киева не оставаться лишь в роли главного города одного из местных русских княжеств. Имея экономическую и военную значимость для всех восточных славян (русских), Киев неминуемо должен был стать центром политического объединения славяно-русских племен.

Стольный град Древней Руси – Киев представлял собой большой, культурный город с прекрасными деревянными и каменными храмами, палатами, со школами и книгохранилищами, с развитой торговлей и ремеслами. Киев центр большого государства, который средневековые авторы сравнивали по красоте и значимости со столицей Византийской империи Царьградом. Кроме Киева существовал еще ряд культурных центров, где городская жизнь была даже оживленнее, чем на Западе. Скандинавские саги называли Русь «страной городов» – Гардарикой. Интересные сведения о Киеве начала XI века можно почерпнуть из хроники епископа Титмара (Дитмара) Мерзербургского, который отмечал в 1018 году, что «в большом этом городе, который служит столицей государства, имеется 400 церквей и 8 торжищ, а народу несметная сила …»^[67]. Адам Бременский во второй половине XI века называет Киев соперником Константинополя. Митрополит Киевский Иларион в своем знаменитом «Слове» называет Киев городом, «блистающим величием», Лаврентьевская летопись под 1124 годом говорит, что в Киеве был грандиозный пожар, причем «церквий единых изгоре близ 600». Весьма вероятно, что здесь кое-что и преувеличено, но, несомненно, во всяком случае, что Киев в XI веке – один из больших городов европейского масштаба. Не случайно ему так много внимания уделяют западноевропейские хронисты. Двор киевского князя хорошо известен во всем тогдашнем мире, так как киевский князь в международных отношениях к этому времени успел занять определенное место.

Росту могущества Киева способствовало его географическое положение на пересечении торговых путей из Скандинавских стран на юг, в Царьград, с запада, из Германии, до Хорезма. Власть Киева простиралась на далекие пространства вплоть до бассейна Оки и Волги. Олег постепенно, так или иначе, присоединил к Киеву большую часть восточнославянских земель. Из летописи видно, что ему к концу правления подчинились поляне, словене (новгородские), чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, северяне, белые хорваты, дулебы и тиверцы. Впрочем, подчинение хорват и дулебов сомнительно, равно как и западных кривичей (полочан). В любом случае под властью Киева оказался, прежде всего, «путь из варяг в греки» с его ответвлениями на Десну и Западную Двину. При князе Владимире и его сыне Ярославе Киевская Русь стала сильным государством, неизвестным ранее восточным славянам. Русское воинство держало в страхе и византийцев, и хазар. Западные славяне искали с Русью дружбы, германские императоры заключали союзы. Русские князья выдавали своих дочерей замуж за иностранных государей. Так укреплялось международное положение Киевской Руси. Помимо Киева большую роль играли такие города, как Чернигов, Полоцк, лежащий в северных истоках пути «из варяг в греки» Новгород.

23.4. Становление административно-территориального деления на Руси

Новые внешние опасности с начала IX века вызвали новый ряд переворотов. Торговые города вооружились; тогда они из главных складочных пунктов торговли превратились в политические центры, а их торговые округа стали их государственными территориями, городовыми областями. Некоторые из этих областей сделались варяжскими княжествами, а из соединения тех и других образовалось великое княжество Киевское, древнейшая форма Русского государства.

Городовые области. В своем исследовании В.О. Ключевский показал, что первой местной политической формой, образовавшейся на Руси около половины IX века, была «городовая область», т. е. торговый округ, управляемый укрепленным городом, который вместе с тем служил и промышленным средоточием для этого округа. Города постепенно подчиняли себе окрестные земли, и таким образом происходило первое административное и политическое деление Руси на городовые области, или волости, которые уже почти не имели племенного происхождения. Эти города В.О. Ключевский называет волостными, а руководимые ими области городовыми. Вместе с тем эти же волостные города служили средоточиями и руководителями хозяйственного быта тогдашней Руси, управлявшими и внешней торговлей.

Так, Новгородская область состояла из славян ильменских с ветвью кривичей, центром которой был городок Изборск. В состав Черниговской области вошла северная половина северян с частью радимичей и с целым племенем вятичей, а Переяславскую область составила южная половина северян. Киевская область состояла из всех полян, почти всех древлян и южной части дреговичей с городом Туровом на Припяти. Северная часть дреговичей с городом Минском была оторвана западной ветвью кривичей и вошла в состав Полоцкой области. Смоленская область составилась из восточной части кривичей со смежной частью радимичей. Таким образом, Древнее племенное деление не совпадало с городовым, или областным, образовавшимся к половине XI века.

В.О. Ключевский отмечает, что пределы городовых областей были очерчены не в соответствии с размещением племён, а более с политико-экономическими причинами. По племенному составу этих областей нетрудно заметить, какая сила стягивала их. Если среди племени возникало два больших города, оно разделялось на две области (кривичи, северяне). Если среди племени не оказывалось и одного такого города, то оно не образовывало и особой области, а входило в состав области чужеплеменного города.

Эти городовые области послужили готовыми единицами административно-территориального деления, установившегося на Руси при первых киевских князьях к половине XI века. В результате этого процесса племенное деление отходит на второй план, уступая место общегосударственному устройству страны. Территория Русского государства была разделена на области, волости, в каждой из которых средоточием политической жизнедеятельности выступал большой торговый город, который являлся устроителем и руководителем политического быта своей области.

Княжества. «Вторичной местной формой» были, по мнению В.О. Ключевского, «варяжские княжества»: «княжества Рюрика в Новгороде, Синеусово на Белом озере, Труворово в Изборске, Аскольдово в Киеве… Рогволодово в Полоцке и Турово в Турове». В.О. Ключевский полагал, что этот перечень не полон, что такие княжества появлялись и в других местах Руси, но исчезали бесследно.

По мнению В.О. Ключевского из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма, сложившаяся на Руси, – великое княжество Киевское, которое стало торговым и политическим центром, объединившим вокруг себя славян и неславян. Киевское княжество «стало зерном того союза славянских и соседних с ними финских племен, который можно признать» первоначальной формой русского государства (В. О. Ключевский, Курс русской истории).

Когда образовалось Киевское княжество, объединившее вокруг себя племена восточных славян, тогда древние городовые области – Киевская, Черниговская, Смоленская и другие, прежде независимые, вошли в его состав как его административные округа. К началу XI века все племена восточных славян были приведены под руку киевского князя; вместе с тем племенные названия появляются всё реже, заменяясь областными по именам главных городов.

ГЛАВА 24. Формирование институтов и институций политической власти и управления на Руси

24.1. Становление институциональных основ русской государственности

Древнерусская государственность, сложившаяся в IХ—ХII веках, представляла собой неустойчивое равновесие между тремя элементами государственной власти: монархическим в лице князя, демократическим в лице народного собрания или веча, и аристократическим в лице княжеской дружины, бояр и боярской думы. Князь, вече и дружина (боярская дума) – эти элементы социально-политической системы находились в постоянном колебании, то борясь между собою, то сотрудничая, и уравновешивая друг друга. Вече и князь представляли собой необходимые элементы государственной власти: князь был необходим земле для управления и суда, т. е. для установления внутреннего порядка и, кроме того, для защиты страны от внешних врагов. Вече, в свою очередь, было необходимо князю, поскольку без поддержки населения с одной своей дружиной он далеко не всегда был бы в состоянии провести в жизнь намеченные им меры. Таким образом, эти элементы власти дополняли и поддерживали друг друга, действуя в духе «одиначества» (единения). Возникавшие между князем и вечем несогласия, подчас кончавшиеся даже открытым разрывом, не вытекали из принципиального противоположения интересов одной стороны интересам другой, а обязаны были мотивам более или менее случайным и личным. Эта картина политической жизни не специфически русская, а всечеловеческая. Всякая здоровая, сильная социальная жизнь непременно развивает все эти три элемента власти: единоличную (монархическую), аристократическую и демократическую. Тип государственного правления определяется тем, которая из этих властей признавалась народным сознанием за верховную, а какие играли второстепенную роль. У нас вопрос решился в пользу самодержавия, но и аристократия, и демократия, в частностях, умели развивать огромную силу.

Власть князя не являлась абсолютной – она везде была ограничена потенциально или фактически властью веча. Но власть веча и его вмешательство в дела князя проявлялись только в чрезвычайных случаях (везде, кроме Новгорода и Пскова), тогда как княжеская власть была повседневно действующей. Князь и городская община составляли части единого социально-политического организма. Князь не мог обойтись без общины, как и она без него. Об этом свидетельствуют выполняемые князем общественно необходимые функции. Искони ему принадлежит роль верховного военного предводителя, и в этом качестве его некому заменить, поскольку земское войско, как и любая военная организация, строится на принципе единоначалия, и только князь в глазах простых людей обладает достаточным авторитетом и сакральной силой, чтобы ее возглавить. То же самое следует сказать и о других властных функциях князя – законодательной, судебной, административной, дипломатической. Которые столь же необходимы для нормальной жизнедеятельности общественного организма, и требуют постоянного личного участия правителя. Эта черта отделяет Древнюю Русь от средневековой Европы, где вече (парламент) сложилось как противовес княжеской (королевской) власти. Исключение составлял один Новгород: здесь вече только терпело князя, как неизбежное зло. В этом отношении новгородские порядки по духу ближе к порядкам Западной Европы. Прочной и неразрывной была обратная связь князя со своими подданными, городской общиной. Приобретение стола и успех правительственной деятельности князя, в первую очередь, зависели от поддержки общины, обеспечить которую было его важной заботой. Община принимала князя, заключая с ним «ряд» – договор – «на всей своей воле», нарушение условий такого договора со стороны князя вело к его изгнанию.

Эпоха княжеского правления продолжалась на Руси с IX по XIV век. Этап становления этой эпохи IX–X века. Этап зрелости XI–XIII века. Этап упадка XIV век.

Военная мощь городской общины, земского войска, объединявшего в своих рядах все боеспособное население волости, была важным фактором ограничения возможного произвола княжеской власти. Без согласия общины, веча, князь не мог провести мобилизацию войска, что делало его бессильным перед лицом внешне- и внутриполитических угроз. В Древней Руси действовал и институт общенародного (вечевого) суда над князем, допустившим злоупотребления, а тем более совершившим преступные деяния. Его могли лишить власти, заключить под стражу и даже предать смертной казни.

Третьим необходимым органом государственной власти являлась боярская дума. Постоянный ее состав – бояре, до XI века, разделявшиеся на земских и служилых. Иногда в работе думы принимали участие епископы и игумены. Все важные решения князь принимал после их обсуждения в думе. Бытует мнение, что решения думы были обязательны для князя, что он не только советовался с ней, но и нуждался в ее согласии, и что поэтому княжеская дума, наряду с князем и вечем, обладала, в некоторой мере, верховной политической властью.

24.2. Община и вече – демократическое начало политической организации

«Мир – великий человек», «куда мир – туда и мы», «мы от мира не отметчики», «на миру и смерть красна» – с этими принципами Русский народ шел по своему историческому пути. Отсюда развивалось значение «схода», «веча». Таким образом, в жизни народа, требовавшей так много дружного сплочения сил, повсюду являлись зародыши принципа «народного самодержавия», и если они не получили государственного преобладания, то лишь под влиянием других условий, давших в народном сознании перевес единоличной власти. В целом политический строй Древней Руси можно характеризовать как демократический. Города – земли домонгольского периода – это вечевые республики, где в делах государственной власти и управления участвовали самые широкие общественные силы. Древнерусская демократия не знала представительных форм и носила непосредственный характер.

Раннее Киевское государство, с политической точки зрения представляло собой федерацию княжеств и непосредственно подчиненных великому князю территорий. Общество еще не знало сословного и классового деления, глубоких социальных антагонизмов, подавляющее большинство его членов составляли лично свободные и полноправные граждане. Государство являло собой систему соподчиненных территориальных городских и сельских общин с элементами родовых отношений, где можно выделить три основных звена: община старшего города, общины подчиненных ей младших городов или пригородов, и сельские общины. Сельское и городское население составляло свои общины (миры), имело выборных представителей, старост и «добрых людей», которые защищали его интересы перед княжеской администрацией. Население обсуждало и решало местные дела на сходках. Образующаяся на основе этой иерархии территориально-политическая структура в древнерусских источниках именуется «земля» или «волость». Каждая такая земля получает свое название от города: Киев – Киевская земля, Новгород – Новгородская земля, Смоленск – Смоленская земля и т. д. – Поэтому такие образования квалифицируются как города-земли или города-государства, обладающие всеми признаками и атрибутами внутреннего суверенитета.

Особенностью древнерусской государственности является тот факт, что носителем публичной власти выступала община старшего города, в ее руках концентрировалась принудительная власть по отношению к жителям пригородов и волости в целом. Решение столичной вечевой общины было обязательным для всех волошан – такой порядок распространялся на все важнейшие сферы общественной жизни: политическую, административную, судебную, финансовую, военную. Как замечал летописец: «Новгородцы же изначала и смоляне, и киевляне, и полочане, и все волости как на думу на веча сходятся, на что же старейшие сдумают, на том пригороды станут».

Подчиненное положение пригородов и их административная зависимость от старшего города выражались в том, что пригородам приходилось принимать от города посадников. Посадник принадлежал к числу высших должностных лиц государства, помимо распорядительных функций, он, судя по всему, выполнял еще определенные полицейские обязанности. Являясь людьми пришлыми, и не будучи подотчетными местному населению, посадники нередко допускали злоупотребления, произвол и насилие. Доведенные до крайности жители сурово расправлялись с такими правителями, что в свою очередь приводило к обострению отношений пригорода со старшим городом.

По мере экономического и политического усиления, роста числа жителей, укрепления военной организации, пригороды начинают тяготиться зависимостью от старших городов. С особой силой этот процесс разворачивается, начиная с середины XII века, когда он получает повсеместное распространение. Борьба старших городов с усиливающимися пригородами становится главным содержанием внутри волостной жизни, в ней участвуют самые широкие общественные силы, – по сути дела эта борьба носила характер межобщинного столкновения. Результат может быть двояким: либо единая прежде волость делится на несколько новых самостоятельных городов-государств, либо значение старшего города переходит к взявшему верх пригороду.

Вече. Верховным органом власти общины старшего города, как и волости в целом, было вече (общеславянское; от старославянского вет – совет) – народное собрание, в котором участвовали все свободные и полноправные граждане из числа жителей города и прилегающей сельской округи для обсуждения общих дел в древней и средневековой Руси. Вече возникло из племенных собраний славян и выступало верховный орган власти. Но оно не являлось парламентом, состоящим из наделенных соответствующими полномочиями народных представителей. Вече ведало вопросами войны и мира, призвания и изгнания князей, выборами и смещением посадников, тысяцких и др., а в Новгороде также архиепископа, заключением договоров с другими землями и княжествами, принятием законов (например, Новгородская и Псковская судные грамоты). Вече распоряжалось финансовыми и земельными ресурсами волости, объявляло денежные сборы с волостного населения, входило в обсуждение законодательства, смещало неугодных представителей назначаемой князьями администрации. С образованием древнерусского государства землевладельческая знать использовала вече для ограничения власти князя. Вечевые собрания получили широкое распространение на Руси с ослаблением княжеской власти в период удельной раздробленности. В летописи вече впервые упоминается в Белгороде под 997, в Новгороде Великом – под 1016, Киеве – под 1068 годом.

Княжеская власть до Московского периода не была неограниченной. Существовало два фактора, ограничивавших эту власть: вече и дружина. Вече решало важнейшие общественные вопросы, и деятельность князя должна была соответствовать желаниям активной части народа, что требовалось или народными обычаями, или непосредственными договорами, «рядами», заключенными между князем и вечем. Однако отношения между князем и вечем, а, следовательно, и значение княжеской власти не везде, не во всех русских землях и княжениях, были одинаковы. Так, например, в земле Суздальско-Ростовской княжеская власть получает сравнительно большую силу, отодвинув вече на второй план. Тому причинами были незначительность и разбросанность населения, его экономическая необеспеченность и в особенности отсутствие сколько-нибудь значительных промышленных и торговых центров. Напротив, в Новгороде и Пскове преобладающее значение оставалось за вечем, что и объясняется их торговым и промышленным развитием, а вместе с тем и более высокой культурой сравнительно с княжествами Суздальско-Ростовской земли. Наконец, в Галицкой Руси мы видим преобладающее влияние дружины.

Участвовать в вечевых мероприятиях было не обязанностью, а правом граждан, которым они могли пользоваться по своему усмотрению. Этим правом обладали не все свободные жители, а только главы больших семей, «мужи», как их именуют древнерусские источники. Каждый полноправный гражданин, свободный общинник имел право и возможность непосредственно участвовать в политической жизни и своим голосом на вече оказывать влияние на все важнейшие государственные решения. На вече они принимали решения за себя и за своих «детей», физически вполне взрослых, но не достигших еще гражданского полноправия.

Вечевые собрания созывались обычно по звону вечевого колокола по инициативе представителей власти или самого населения, они не имели определённой периодичности. В начале вечевой грамоты, принимаемой на вече, ставились имена архиепископа, посадника, тысяцкого, затем шла речь о вече: «и бояре, и житьи люде, и купце, и черные люде, и весь господин государь великий Новгород, вся пять концев, на веце, на Ярославе Дворе, повелеваша…».

Междоусобия князей и частая нужда искать поддержки у местного населения способствовали развитию и укреплению вечевых обычаев. Вечевое демократическое начало местами чуть не выросло в верховную власть. Появлялся обычай «ряда», т. е. договора с князьями, причем князей даже иногда заставляли присягать. В Новгороде это вошло в постоянный обычай. Это уже начало признания народа за власть верховную. Вече имело постоянное место сбора: в Новгороде – Ярославово дворище, в Киеве – двор храма Софии, в Пскове – двор храма Троицы. Кроме того, собирались веча отдельных частей крупных городов (например, «кончанские» веча в Новгороде).

Вече не было подлинным народовластием, фактически власть принадлежала боярам и городским верхам; однако оно предоставляло народным массам определенную возможность воздействовать на политическую жизнь. Землевладельческая знать, поэтому стремилась уменьшить значение веча, а княжеская власть добивалась полного упразднения вечевых порядков. В Новгороде существовал особый «совет господ», в который входили бояре и городская знать, и которому принадлежала фактическая власть в городе. В Северо-Восточной Руси, где города были ослаблены монголо-татарским вторжением, укреплявшаяся великокняжеская власть уже к концу XIV века ликвидировала вечевые учреждения. Однако во время обострения классовой борьбы народные собрания в городах неоднократно принимали форму Веча (восстания в Твери в 1293 и 1327 году, в Москве в 1382, 1445 и 1547 году, и др.). Дольше всего вечевой строй удерживался в Новгородской (до 1478) и Псковской (до 1510) феодальных республиках, где он достиг наибольшего развития, а также в Вятской земле.

Вечевые постановления принимались консенсусом, хотя и достигавшимся нередко в ходе острой борьбы и столкновения различных мнений. Никакого подсчета отдельных голосов, поданных в пользу того или иного решения, не производилось, необходимо было общее согласие веча для того, чтобы решение вступило в силу. Иначе и быть не могло, ведь при характерной для того времени неразвитости аппарата государственного принуждения любое принятое постановление могло быть исполнено лишь при условии согласия с ним и поддержки подавляющего большинства простых граждан.

Важную роль в ходе вечевых прений играли общинные лидеры-бояре, силой личного авторитета и умением убеждать или отстаивать свою правоту, и увлекали за собой рядовых вечников, апеллируя к общим интересам земли, в сознании древнерусских людей стоявшим выше любых индивидуальных или групповых интересов. При этом окончательное решение оставалось за рядовыми участниками вечевого собрания, что указывает на демократический характер древнерусского веча. Народ принимал самоенепосредственное и деятельное участие как в приглашении князей на княжение, так и в изгнании их из волости. Решению вече старшего города подчинялись жители пригородов. На вече в старший город прибывали иногда и делегаты из пригородов. Компетенция вече ничем не была ограничена, собравшиеся на нем граждане могли рассматривать и принимать решения по любому вопросу, имеющему общественно-важное значение.

24.3. Княжеский родовой клан – субъект верховной политической власти. Формирование иерархии политической власти

Ведущую роль в системе государственной власти Древней Руси играли князья, среди которых своим статусом в обществе и властными полномочиями выделялся великий князь. Общественное положение князей раскрывается двояко. Князь – представитель знати, в кругу которой он – первый среди равных. Это обстоятельство, разумеется, накладывало свой отпечаток на его правительственную деятельность: князь не был свободен от интересов и запросов социальных верхов. Но бесспорно и другое – в княжеской политике находили выражение нужды простого народа, что объясняется отсутствием антагонистических противоречий, общинным характером социального устройства. Князь и знать еще не превратились в особое сословие, отгороженное от рядовых общинников. Знатные выступали в качестве лидеров и правителей, но власть они пока получали из рук народа.

Не позже VIII века у восточных славян появились свои княжения, о которых помнил и древнерусский летописец. Правда, тот же летописец отмечает, что такие княжения существовали не у всех восточных славян – их, по-видимому, не было у тех, что были уже в VII веке подчинены хазарам (вятичи, северяне, радимичи), или попали под верховенство соседних западнославянских объединений, прежде всего Великой Моравии, что можно предположить для волынян и белых хорватов. Но ПВЛ знает, что свои княжения до «призвания варягов» существовали у полян (хотя поляне какое-то время зависели от хазар), древлян, кривичей, словен ильменских и у дреговичей.

В этот период возрастает роль князя, который одновременно был и высшим военноначальником, и верховным правителем племени или племенного союза. Первоначально князь избирался народным собранием – вече. Со временем власть князя превращается в наследственную. Высшей социальной группой в Киевской Руси были великие и удельные князья. Они являлись крупнейшими землевладельцами Руси. В «Русской Правде» нет ни одной статьи, в которой бы прямо определялось правовое положение князя. И в этом, видимо, не было никакой необходимости. Сосредоточение в его руках законодательной, исполнительной, военной и судебной власти делало его и верховным собственником всех земель, входящих в состав княжества.

Был ли, однако, князь властью верховной, или только высшим наследственным магистратом? Понятно, что точной и ясной мысли и формулы не могло быть у родовых племен. Идея верховной власти не могла быть вполне осознана. Несомненно, что такой верховной властью надо всеми родами и племенами не был в то время и весь русский народ. Воля всей совокупности обитателей Русской земли совершенно не была обязательна для какого-нибудь отдельного рода или племени.

Как видим, княжеская власть в древнерусский период весьма далека от монархической, князь не монарх, а высший исполнительный орган городской вечевой общины. В своей деятельности он опирается на дружину, объединявшую его ближайших сподвижников и слуг. Из числа дружинников князь производит назначения на военные и административные должности руководимого им аппарата государственного управления. За действия «княжих мужей» он отвечает, как за свои собственные поступки.

Верховная власть рассматривалась как собственность всего княжеского рода Рюриковичей. Киевская Русь, рассматривалась, как родовая собственность князей, находящаяся в их общем владении. На Руси не было единого государя, носителем верховной власти в Киевской державе признавался весь княжеский род, а каждый отдельный князь, считался только временным владельцем княжества, достававшегося ему по очередности старшинства. Управительная власть каждого князя была единолична. Но верховная власть принадлежала всей их совокупности, целому роду, и о ее единоличности не было речи. Все члены Рюрикова рода считали себя прирожденными владетельными князьями. По княжескому уговору князь за преступление не мог быть лишен жизни, как боярин, а наказывался только отнятием волости.

Родовой социальный строй создал верховную власть на Руси по простой, привычной аналогии, т. е. сделал ее достоянием специализированного для этой цели Рюрикова дома. Ни за кем, кроме членов этого дома, не признавалось такого права. «Вы не князья, вы не княжеского рода», – говорит, по преданию, Олег Аскольду и Диру и на этом основании их низвергает. «Члены Рирюкова дома, – говорит С. М. Соловьев, – носят исключительно, название князей; оно принадлежало им всем по праву происхождения, не отнимается ни у кого, ни в каком случае. Это звание князя, приобретаемое только происхождением от Рирюковой крови, неотъемлемое, не зависящее ни от каких других условий». Все члены Рюрикова рода стали носить название князей, и оно сделалось исключительной принадлежностью всех их, по праву происхождения от общего прародителя. Это звание, приобретаемое только рождением от рюриковой крови, и независящее ни от каких других условий, равняло всех Рюриковичей между собой, они, прежде всего, братья между собой. Потому, название «князь» было общее для всех членов Рюрикова дома, ни в каком случае неотъемлемое, хотя бы некоторые из них и не имели в своих руках политической власти. Старшего в роду, великого князя киевского, они называли обычно «отцом», но это было не более как почетное именование без всякого реального содержания, тем более что киевский князь не всегда был действительно старшим в роду.

Таким образом, по условиям социального строя Руси, государственная власть явилась сразу династической, она получила такую государственную династичность, какая в Византии явилась лишь под конец ее существования, да и то в менее благоприятных формах. Порядок владения волостями обусловлен родовыми счетами. Политическое положение каждого князя определяется его положением в роде, и нарушение этого положения другими князьями ведет к усобицам. Усобицы идут не за волости, потому что волости не принадлежат одному какому-либо князю, а за порядок владения волостями.

Единство большого княжеского рода поддерживалось тем, что ни одна линия в нем не имела первенствующей значимости, и не подчиняла себе другие в государственном смысле. Но каждый член рода в свою очередь вследствие старшинства физического имел право быть старшим, главным, великим князем, сидеть на главном столе, в лучшем русском городе – Киеве. Но если верховным желанием, главною заветною целью для каждого полноправного князя-родича было достижение первой степени старшинства в целом роде и если с этою степенью старшинства необходимо связывалось владение лучшим городом на Руси, матерью городов русских – Киевом, то понятно великое значение этого города для князей. Самою крепкою основою для родового единства княжеского было отсутствие отдельности владений, отсутствие отдельной собственности для членов рода, общее право на главный стол. К Киеву стремились самые пламенные желания князей, около Киева сосредоточивалась их главная деятельность. Киев был представителем единства княжеского рода и единства земского, наконец, единства церковного, как местопребывания верховного пастыря русской церкви. Киев, по словам самих князей, был старшим городом во всей земле. Изяслав Давыдович не хотел выйти из Киева, «понеже, – говорит летописец, – сильно полюбилось ему великое княжение киевское, да и кто не полюбит киевского княжения? Ведь здесь вся честь и слава, и величие, глава всем землям русским Киев; сюда от многих дальних царств стекаются всякие люди и купцы, и всякое добро от всех стран собирается в нем».

Великий князь. Князь было общим, неотъемлемым названием для всех членов Рюрикова рода. Старший в роде князь назывался великим, но сначала в летописи мы очень редко встречаем этот титул при имени старшего князя. Обыкновенно этот титул придается только важнейшим князьям и то при описании их кончины, где летописец обыкновенно в украшенной речи говорил им похвалы. Рюрик назывался великим князем при жизни и тогда, когда он не был еще старше всех на Руси, и не сидел в Киеве. Из этого можно заключить, что название «великий князь» употреблялось иногда просто из учтивости, от усердия пишущего к известному князю, и не имело еще постоянного, определенного смысла. Ярослав I называется великим князем русским; здесь слово «русский» однозначно с «всероссийский», князь всея Руси, потому что Ярослав по смерти брата Мстислава владел за исключением Полоцка всеми русскими волостями. После Ярослава названием великого князя величается его сын Всеволод.

В князьях явился первый проблеск идеи о верховной власти. Это видно из компетенции князя. Великий князь киевский в отношении к другим князьям был независимым государем. Ему подчинялись местные князья, по терминологии летописи, находившиеся «под рукою великого князя». Сколько было таких местных князей, мы не знаем. Но известно, что великий князь должен был действовать от их имени во внешнеполитических актах, так в посольство Ольги в Константинополь были включены их представители. Под его рукою находились и бояре, т. е. высшая знать государства, и они также фиксируются в договорах. Князь из числа приближенных к себе людей и слуг назначал для отправления разных должностей, в посадники, тиуны и т. п.; он налагал подати.

Киевский князь – правитель Руси в первой половине IX века принял в дополнение к общеславянскому титулу князь восточный титул «каган» («хакан»), у тюркских и монгольских народов обозначавший верховного правителя («хан ханов»). Это событие имело большое значение. Во-первых, титулом «каган» именовался правитель Хазарии – государства, созданного в VII веке в регионе Нижней Волги и Дона тюркскими кочевниками – хазарами. Часть восточных славян (поляне, северяне, радимичи и вятичи) были вынуждены выплачивать хазарскому кагану дань. Принятие киевским князем титула кагана символизировало, таким образом, независимость нового государства – Руси – от хазар. Во-вторых, оно подчеркивало верховенство русского князя над князьями других крупных славянских общностей, которые в то время носили титулы светлый князь и великий князь – эти титулы сохранялись, наряду с титулом кагана, и за киевским князем в IX – первой половине X века.

Но если в южной летописи мы так редко встречаем название «великий князь», то в Северной Руси оно начинает прилагаться постоянно к имени Всеволода III и сыновей его, державших старшинство; здесь даже это название употребляется одно без собственного имени для обозначения Всеволода III. Великими князьями всея Руси названы Мономах при описании его кончины и Юрий Долгорукий при описании кончины Всеволода III: первый с достаточным правом; второй, как видно, – из особенного усердия северного летописца к князьям своим. В одном месте летописи, в похвале Мономаху и сыну его Мстиславу, слово «великий» поставлено позади собственных имен их; так же не раз поставлено оно позади имени Всеволода III, но один раз явно для отличия его от другого Всеволода, князя рязанского.

Во главе Киевского государства стоял князь, который именовался великим князем; на местах управляли зависимые от него князья. Великий князь не был самодержцем; скорее всего, он был первым среди равных. Великий князь управлял от имени своих ближайших родственников и ближайшего окружения – крупного боярства, сформировавшегося из верхушки княжеской дружины и знати Киева. Титул Великого князя передавался по наследству в роду Рюриковичей.

Киевский князь носил звание великого, т. е. старшего князя, названого отца своей братии. Быть в отца место – эта юридическая фикция поддерживала политическое единство княжеского рода при его естественном распадении, восполняя или исправляя естественный ход дел. Великий князь распределял владения между младшими родичами, «наделял» их, разбирал их споры и судил их, заботился об их осиротелых семьях, был высший попечитель Русской земли, «думал, гадал о Русской [Ключевский В.О.: Том 1, С. 223. История России, С. 21127].

24.4. Порядок (закон) престолонаследия

Князь русский имел уже династическое значение: это звание усвоено было только потомками Владимира Святого. Не было ни единоличной верховной власти, ни личного преемства её по завещанию. Традиционно власть передавалась не только прямым наследникам, но и членам рода. Так, князь Олег, по преданию, был не сыном, а племянником Рюрика. Однако первоочередными наследниками и претендентами на роль князей в местных княжествах были сыновья великого князя Киевского. После кончины великого князя киевский престол занимал старший сын, а после его смерти по очереди остальные сыновья. Это горизонтальный принцип наследования власти. Когда после смерти князя Владимира дружина советовала его сыну Борису занять киевский престол помимо старшего брата Святополка, Борис ответил: «Не подниму руки на брата своего старшего; отец мой умер, и брат будет мне вместо отца». Однако киевский престол из братьев по очереди могли занять только три старших. Младшие братья приравнивались по правам к детям старших. Наследование являлось не семейным, а родовым. Количество княжений соответствовало количеству членов рода. При увеличении их числа выделялись новые княжества за счет дробления прежних.

Очередной порядок наследования княжеской власти. Надо отметить, что на Руси долго существовала довольно своеобразная система наследования княжеской власти. В этой системе власть переходила не к старшему сыну умершего князя, а к его следующему по старшинству брату. Затем – к следующему, после смерти последнего из братьев власть наследовал старший сын первого князя, так как именно он становился теперь старшим в роду. Основа такой системы лежит в представлении, что вся Русская Земля находится в коллективном владении рода Рюриковичей – никто кроме потомков полулегендарного Рюрика, а реально – Владимира и Ярослава, не мог стать князем. Конечно, династии князей закрепляли за собой отдельные княжества, но внутри династий воспроизводилась та же самая система. Переход от горизонтального порядка наследования, как называется такой принцип, к более привычному для нас вертикальному, когда сын наследует отцу, происходит уже в XIV веке. Такой своеобразный порядок княжеского владения устанавливался на Руси по смерти Ярослава. Если я не ошибаюсь, – отмечал В.О. Ключевский – нигде более в истории мы не имеем возможности наблюдать столь своеобразный политический порядок. По его главной основе, очереди старшинства, будем называть его очередным в отличие от последующего удельного, установившегося в XIII и XIV веке [Ключевский В.О.: Том 1, С. 222, 224. История России, С. 21126, 21128].

Ярославичи не делили достояния отцов и дедов на постоянные доли и не передавали доставшейся каждому доли своим сыновьям по завещанию. Они были подвижными владельцами, которые передвигались из волости в волость по известной очереди. Очередь эта определялась старшинством лиц и устанавливала постоянно колебавшееся, изменчивое соотношение наличного числа князей с количеством княжеских волостей или владений.

Все наличные князья по степени старшинства составляли одну генеалогическую лествицу. Точно так же вся Русская земля представляла лествицу областей по степени их значения и доходности. Порядок княжеского владения основывался на точном соответствии ступеней обеих этих лествиц, генеалогической и территориальной, лествицы лиц и лествицы областей. Наверху лествицы лиц стоял старший из наличных князей, великий князь киевский. Это старшинство давало ему кроме обладания лучшей волостью известные права и преимущества над младшими родичами, которые «ходили в его послушании» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 223. История России, С. 21127].

После смерти великого князя на его место «садился» не его старший сын, а старший в роду между князьями. Его освободившийся удел доставался также следующему по старшинству среди остальных князей. Таким образом, князья передвигались из одной области в другую, из менее в более богатую и престижную. Поэтому отчиною для каждого князя была целая Русская земля, а не отельная волость (удел). Отсюда общность интересов для всех князей, понятие об общей, одинаковой для всех обязанности защищать Русскую землю – эту общую отчину, складывать за нее свои головы. Этим объясняется то явление, что во все продолжение княжеских усобиц X–XII столетий пределы ни одной волости, ни одного княжества приметно не увеличивались на счет других, потому что князю не было выгоды увеличивать волость, которой он был только временным владельцем.

При спорности прав, при неопределенности отношений новый старший князь иногда нуждался в признании и родичей, и горожан, и пограничного варварского народонаселения от них ото всех приходили к нему послы с зовом идти на стол. Первым знаком признания князя владеющим в известной волости было посажение его на столе; этот обряд считался необходимым, без него князь не был вполне князем и потому к выражению «вокняжился» прибавляется: «и сел на столе» [Соловьев С.М.: Книга II, С. 5. История России, С. 6908].

Для указания того, что князь садился на стол по законному преемству, принадлежит к роду княжескому и не изгой в этом роде, употреблялось выражение: «сел на столе отца и деда». Признание князя сопровождалось присягою, целованием креста: «Ты наш князь!» – говорили присягавшие. Когда родовое право князя было спорное, когда его признанию предшествовало какое-нибудь особенное обстоятельство, изменить или поддержать которое считалось нужным, то являлся ряд, уговор; так, видим уговор о тиунах с Ольговичами, Игорем и Святославом по смерти старшего брата их Всеволода. По смерти Изяслава Мстиславича брат его Ростислав был посажен в Киеве с уговором, чтоб почитал дядю своего Вячеслава как отца; ряд и целование креста назывались утверждением. Ряды по тогдашним отношениям бывали троякие: с братьями, дружиною, горожанами.

По мере увеличения княжеского рода расчет по старшинству становился все труднее. Способные и даровитые князья стремились подняться выше своих родичей вне очередности по старшинству. В отношения князей вмешивалось боярство отдельных городов и земель. В XII веке начинается разложение родового порядка благодаря младшим городам северной Руси, которые, получая особого князя, более ему подчиняются, чем старые, старшие города, что и позволяет князьям усилить свою власть. Князья, возвышая эти города в ущерб старым, смотрят на них, как на собственность, устроенную их личным трудом, и стараются, как личное владение передать их в семью, а не в род. Благодаря этому родовое владение падает, родовое старшинство теряет значение, и сила князя зависит не от родового значения, а от материальных средств. Каждый стремится умножить свою силу и средства увеличением своей земли, своего удела. Усобицы идут уже за землю, и князья основывают свои притязания не на чувстве родового старшинства, а на своей фактической силе. Прежде единство земли поддерживалось личностью старшего в роде князя. Теперь единства нет, потому что кровная связь рушилась, а государство еще не создалось. Есть только уделы, враждующие за материальное преобладание, – идет «борьба материальных сил», и из этой борьбы, путем преобладания Москвы, рождается государственная связь [Платонов С.Ф.: Часть первая, С. 102. История России, С. 32347].

Киевская Русь не выработала никакого определенного порядка в распределении волостей между князьями, ибо тот «очередной» порядок княжеского владения, основанный на принципе родового старшинства, в действительности не вошел в политическую жизнь Киевской Руси. Идея преимущественного права старшего князя перед младшими родственниками, несомненно, существовала, но на практике отношения старшинства начали осложняться и путаться уже во втором и в третьем поколениях Ярославичей. В частности, возник неразрешимый вопрос: кто имеет преимущество старшинства: младший по возрасту дядя или старший по годам племянник, сын старшего брата?

Власть принадлежала всему княжескому роду и должна была переходить к старшему в роде («родовая лестница»). Поэтому княжеская власть добывалась наследованием, в порядке старшинства членов княжеского рода. Это был идеальный порядок согласно родовым воззрениям века. Так же кнжеская власть добывалась народным избранием (призвание со стороны по постановлению веча). Мог происходить и захват власти вооруженной рукой при помощи княжеской дружины. Главная забота всей жизни многих князей состояла в борьбе с дядьми за право старшинства, за возможность быть старшим и княжить в Киеве.

Прекращение княжеской власти в лице того или другого князя имело также различный характер. Власть князей прекращалась не исключительно с их смертью, но не редко и при их жизни. Причинами потери власти были: княжеские междоусобицы, бывшие в удельный период далеко не редкими и имевшие в результате иногда переход власти от одного князя к другому; недовольство народа своим князем, которое могло влечь за собою изгнание князя и, следовательно, лишение его власти. Главная цель усобиц состояла в отстаивании своего права на старшинство, и в удержании своего места в родовой лествице, от чего зависело владение тою или другою волостью.

24.5. Княжеская власть: властные функции и направления деятельности

Властные функции местных князей. Летопись представляет себе первоначальную организацию государственного управления на Руси следующим образом. Является Рюрик с братьями и дружиной из-за моря. Сам он садится в главном городе земли – Новгороде, около себя сажает братьев, а в другие города рассылает мужей. «И прия власть Рюрик, и раздая мужем своим грады, овому Полтеск, овому Ростов, другому Белоозеро». Олег непосредственно подчинил себе большую часть земель вдоль «пути из варяг в греки», а также отнятую у хазар землю северян с центром в Чернигове. В остальных славянских землях (и, возможно, в части финских) сохранялись местные князья. Из договоров Олега и Игоря мы видим, что по главным городам восточного славянства сидели под рукой великого князя Русского многочисленные «светлые князья». Святослав, отправляясь воевать в Болгарию, посадил Ярополка в Киеве, Олега – в Древлянской земле, Владимира – в Новгородской. Из другого места летописи узнаем, что в Полоцке в то время сидел князь Рогволд. Владимир, у которого было двенадцать сыновей, всех их рассажал еще при жизни своей кого в Муроме, кого в Новгороде, кого в Полоцке, кого в Ростове, а одного – Мстислава – даже в отдаленной Тмутаракани.

Таким образом, наместниками великого князя киевского были частью племенные князья восточных славян, частью другие конунги и княжеские дружинники, которых сажал в отдельных волостях великий князь Русский, – это были его посадники. Все эти посадники великого князя русского отправлялись на места свои с дружиной, и кормились на счет даней и разных поборов с населения, посылая часть дани великому князю в Киев. С этими наместниками (посадниками) заключался своеобразный договор (ряд, пакт) об условиях такого союза. Условия эти, очевидно, сводились, во-первых, к праву великого князя на полюдье в землях союзных князей; во-вторых, последние были обязаны поставлять военные ополчения в случае больших внешнеполитических акций, типа походов на греков или на восток. В остальном местные князья, по-видимому, еще долго сохраняли независимость.

Что касается характера деятельности князей рассматриваемого периода, то она имела, прежде всего, общественное значение. Если вече призывало князей, то конечно для того, чтобы возложить на них заботу об общественных делах, а среди этих дел наибольшее значение имели внешняя безопасность и отправление правосудия, поэтому и проявление княжеской власти обнаруживалось, по преимуществу, в этих двух направлениях. Однако в начальные эпохи образования государства идея государственности не могла быть развитой, то и в княжеской власти наряду с чертами публичного характера существовали черты, имевшие частноправовой характер. Так, мы видим, что волости или княжения раздавались князьями родственникам, как частная собственность. Суд также имел в значительной степени характер не общественной должности, но частной собственности: он жаловался князьями в кормление и отчуждался в частные руки жалованными грамотами; кормления, с которыми соединялось отправление суда, были своего рода пенсией или вознаграждением за военную службу.

С княжеским значением осязательнее и прочнее соединилась нравственная обязанность защищать Землю от внешних врагов и творить в ней правый суд. Эта идея существовала уже и в древности, в эпоху призвания князей, если, повторим, оно действительно было так, как передает его предание, если только слова, произнесенные новгородскими славянами и их союзниками: «идите володеть нами по праву», не вложены (как мы сильно подозреваем) впоследствии людьми, получившими уже большее развитие и знакомыми с идеей права. Но, несомненно, идея эта сознавалась язычниками очень слабо и еще слабее [Костомаров Н.И.: Раскол, С. 216. История России, С. 27059].

Варяго-русского князя нельзя характеризовать только как наемного сторожа русской земли. Варяго-русский князь с самого момента своего появления у восточных славян был одновременно с тем и устроителем внутреннего мира и наряда в земле. «Христианство, внушая князьям вообще нравственные понятия, возродило и выдвинуло вперед то нравственное значение княжеского звания, которое лежало в самой его сущности, как в звании правителя; принявши крещение, князь должен был почувствовать, что на нем лежит долг, что если он пользуется выгодами и почетом своего звания, зато и сам обязан понести на себе труд за других; языческий эгоизм страстей должен был хотя бы до некоторой степени подчиниться христианской идее служения обществу. На князе христианине возлегла обязанность употребить свою власть и значение на распространение христианства между подвластными: это представлялось ему как средство для собственного спасения души; таким образом, для самого князя явилась иного рода польза быть князем, кроме собирания дани и собственного обогащения. Князь христианин, князь распространитель христианства постоянно находился в связи и общении с духовенством; близко знакомился с церковным порядком и стал переносить приемы церковного быта в сферу своего княжеского управления» [Костомаров Н.И.: Раскол, С. 217–218. История России, С. 27060–27061].

Вместо того, чтобы быть наездником и грабителем, христианство требовало от князя, чтобы он был правителем, судьей, защитником и охранителем своего народа; Церковь указывала ему впереди идеал главы государства. Но до этого идеала было далеко; его не допускали закоренелые нравы, понятия и взгляды народа.

Властные функции великого киевского князя. Великий князь был главой администрации, стоял во главе войска и руководил военными действиями, отправлял суд, был законодателем. С.М. Соловьев отмечал: «Главным содержанием деятельности первых киевских князей было: князь думал о строе земском, он был судьей, он через слуг своих исполнял судебные приговоры, от него происходил всякий новый устав, князь собирал дань и распоряжался ею, князь был вождем на войне, князь сносился с чужими державами, князь объявлял войну и заключал мир» [История России, т. I, гл. 8; т. III, гл. 1].

В.О. Ключевский так характеризовал властные полномочия киевского князя: «Великому князю принадлежали распорядок владений, суд над родичами, родственная опека и всеземское попечительство. Но, руководя Русью и родичами, великий князь в более важных случаях действовал не один, а собирал князей на общий совет, снем или поряд, заботился об исполнении постановлений этого родственного совета, вообще действовал как представитель и исполнитель воли всего державного княжеского рода». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 224. История России, С. 21128]

Великий князь заботился об увеличении пределов Руси, объединении племен, и о политическом единстве земского государства. Первые киевские князья стремились присоединить к образовавшемуся под их властью союзу и племена, жившие в стороне от днепровского славянства: вятичей, древлян, уличей и тиверцев, и, наконец, хорватов. Некоторые из этих племен охотно шли под власть киевских князей; некоторые, как, например, древляне, уличи и вятичи, сопротивлялись, и князья «примучивали» их, покоряли. В конце концов им удалось объединить в один политический союз все восточное славянство. Объединение всех восточнославянских и части финских племен под властью великого киевского князя совершилось одновременно насильственным и мирным путем. В орбиту русской жизни введены были: при Рюрике – новгородские славяне и кривичи; при Олеге – поляне, древляне, северяне, радимичи; при Игоре – вторично древляне; при Святославе – вятичи при; Владимире – вторично радимичи. Кроме того, Олег пытался покорить тиверцев и уличей; Владимир – хорватов. В походах Олега принимали участие, кроме покоренных племен, также хорваты, дулебы, тиверцы и финская меря и весь; в походах Игоря – тиверцы.

Защита границ Русской земли. Оборона страны от внешних врагов. Важным обстоятельством было то, что Рюрик прибыл к призвавшим его племенам не с одними только своими родственниками, но в сопровождении собственной дружины, как особого учреждения существенно для него необходимого, как силы, независимой от земли, а принадлежащей князю и находящейся в его распоряжении, для охранения порядка в стране. Олег и Владимир строят города, т. е. возводят укрепленные места на границах со степью; с Игоря начинается и почти без перерыва тянется борьба с печенегами. Походы Святослава на хазар, ясов и касогов имели, несомненно, ту же цель: обеспечить население Русской земли от враждебных действий степных народцев.

Князь, заботился о земском строе, и об уставе земском. Союз восточного славянства представлял в Х веке скорее федерацию под главенством киевского князя, чем единое государство в современном смысле слова. Князья вводили в покоренных областях свое управление, набирали там себе войско, собирали дань, творили суд и расправу на основе справедливости, порядка и законности, и вообще закладывали начало гражданского правопорядка. Два столетия спустя после Рюрика о племенах уже нет более речи: их заменили области: Полоцкая, Смоленская, Черниговская, Киевская, Туровская, Волынская и т. д.

Главной целью княжеской администрации был сбор налогов. Олег, как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных племён. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила «уставы и оброки, дани и погосты», т. е. учреждала сельские судебно-административные округа и устанавливала податные оклады [Ключевский В.О.: Том 1, С. 193. История России, С. 21097].

В сферу деятельности князей входили также: охрана материального благосостояния страны, забота о развитии торговли, приобретении заморских рынков для русской торговли, и охрана торговых путей, которые вели к этим рынкам. Торговля вообще и в частности с Византией велась еще до появления первых князей; теперь она стала значительно интенсивнее. Русские купцы в Константинополе становятся обычным явлением, и князья берут на себя трудную задачу обеспечить им правильный и постоянный обмен товарами. Напрасно думать, будто походы князей на Византию были пиратскими набегами в целях легкой наживы: войны с греками должны были силой оружия обеспечить русским торговым людям то положение на византийском рынке, какого они там домогались.

24.6. Аристократическое начало в политической системе. Княжеская дружина. Боярская дума

Княжеская дружина. IX–XI века были временем постепенного вовлечения в зависимость от Киева восточнославянских племенных союзов. Ведущую роль в этом процессе играла военно-служилая знать – княжеская дружина. Дружинный слой у славян фиксируется по византийским источникам и данным археологии уже в эпоху расселения в VI–VII веках. К IX веку он, несомненно, выдвигается на ведущие позиции в обществе. Понятие дружины не везде было одно и то же – иногда понятие дружины и народного ополчения сливались. При описании походов русских князей в IX–XI веках, название «дружина» употребляется в летописях в двояком смысле – широком и узком.

В широком смысле слово «дружина» представляет собой войско, воев, полк, армию, т. е. совокупность всех военных вооруженных людей, которые, по случаю похода против сильного неприятеля, при отсутствии постоянного войска, набирались из городских и сельских жителей, а по окончании похода распускались по домам с добычей или данью. В данном случае дружина отождествлялась с народным ополчением, и формировалась народным собранием. Следует признать то, что вече и дружина, в, той или другой мере и в том или другом виде, были факторами ограничивающими власть князя.

Названием же «дружина» в узком смысле обозначались только очень немногочисленные, близкие к князю лица, его избранные, возмужалые, привычные к делу слуги, способные к выполнению лежавших на них обязанностей. Князь создавал свое войско, или дружину, которая, как правило, была немногочисленной, но состояла из храбрых, сильных, профессионально обученных воинскому делу людей. В мирное время в обязанности дружинников входило помогать князю советом в решении дел и политических вопросов, а в военное – исполнение воинского долга. Князь был силен, в первую очередь, своею дружиною, поэтому он должен был с нею совещаться прежде, нежели предпринять какие-либо важные меры; должен был иногда даже уступать требованиям и желаниям дружины. Трудно себе представить древнерусского князя без дружины, ввиду того, что деятельность этих князей была на первых порах, по преимуществу, военная – наступательная или оборонительная. Князь был силен главным образом своею дружиною, поэтому он должен был с нею совещаться прежде, нежели предпринять какие-либо важные меры; должен был иногда даже уступать требованиям и желаниям дружины.

Отношения князя и дружины опять же не везде были одинаковы. Но отношения князя с ближней дружиной обыкновенно были очень тесные. Между князем и дружиною существовали вполне свободные отношения; каждый дружинник во всякое время мог оставить князя, чтобы перейти на службу к другому. Однако такой переход не мог считаться предосудительным, так как все князья были князьями в русской земле, все принадлежали к одному роду и должны были выполнять одну и ту же миссию. Дружинники были лично свободные люди, они заключали с князем договор (ряд) о службе, а вся дружина представляла собой союз верных князю воинов.

Дружина, как правило, состояла из двух частей: младшей и старшей. Младшую часть («молодь») еще называли «отроками», «гридями» («гридьбою»). Старшую часть дружины называли «княжьими мужами», куда входили наиболее отличившиеся военачальники. Из этого видно, что дружина в узком смысле была не что иное, как воинский отряд, вроде гвардии, всегда находившийся около князя, составлявший внутреннюю стражу его палат и придворный служебный штат. В этом состояла главная основа различия княжеской дружины от городских и сельских воев. Различие это представится еще яснее, если обратим внимание на существовавшие отношения дружины к князю и князя к его дружине.

Первоначально дружинники содержались и кормились при княжеском дворе за счет добровольных взносов со всего племени, а также за счет военной добычи и захвата новых земель. Постепенно князь и его старшие дружинники становились независимыми от народного собрания. Княжьи мужи начали приобретать землю, создавать свое хозяйство с собственными отроками. Князь и дружина стали присваивать себе практически неограниченную власть над соплеменниками.

Со стороны дружины издавна замечалась тенденция, не посягая на верховную власть, смотреть на власть исполнительную, как на свое достояние. «Ты, княже, это от себя замыслил» (не посоветовавшись с дружиной), – говорили служилые, и на этом основании отказывались от повиновения воле князя. Претензии бояр в Галиче на власть дошли до того, что там был один случай, когда боярин Владимир казнил князя и сам «вокняжился» на место его. Правда эта попытка встретила единодушный отпор князей.

Боярский совет (дума). Еще одним институтом государственности является боярский совет (дума), который приходит на смену совету старейшин родоплеменной эпохи. Боярская дума не имеет четко зафиксированного статуса в писаном праве, однако обычай требовал от князя обязательного согласования своих действий с боярами, «лучшими мужами». Отказ князя от «думы», т. е. совещания с боярами, вызывал резкое недовольство общины. Если князь, не находил поддержки бояр, как правило, он не находил ее и на вече, что могло послужить основанием для лишения князя власти. Боярская дума формировалась из наиболее влиятельных представителей городской общины, земских бояр.

Тысяцкие и воеводы. Высшими должностными лицами были тысяцкие и воеводы. При всем сходстве статуса и роли тысяцкий и воевода – не одно и то же. Соотношение между ними можно определить так: если каждый тысяцкий – воевода, то не каждый воевода – тысяцкий. Последний обладал целым рядом дополнительных полномочий, и в делах общественной жизни имел более важное значение. Тысяцкий – военачальник, возглавлявший древнерусское городское ополчение («тысячу»). В Новгородской феодальной республике тысяцкий выбирался на вече из бояр обычно на год и являлся помощником посадника. В городах, не знавших вечевого управления, тысяцкий назначались князьями из числа знатных бояр, их должность становилась наследственной. Князь Дмитрий Иванович Донской упразднил должность тысяцкого в Москве. Тысяцких стали заменять воеводы и наместники, к середине XV века должность тысяцкого постепенно исчезает.

Тысяцкий и воевода не только осуществляли руководство военными силами общины, но и являлись выразителями политических интересов земли вне зависимости от того, происходили они сами из княжеско-дружинной или земско-общинной среды. Принадлежность к земской военной организации и опора на ее силы обеспечивала названным деятелям высокую степень самостоятельности и независимости в отношениях с князьями как в военной, так и в политической сфере. Их связь с земской общиной гораздо прочнее.

Положение воеводы и тысяцкого напрямую не зависело от перемен, происходящих на княжеском столе. Они остаются на своих местах даже в тех случаях, когда сменяются князья из враждующих между собой династий при том, что воевода, к примеру, мог участвовать в боевых действиях против тех князей, кто со временем занимал стол в его земле. Если община («людье») принимала решение заменить неугодного правителя другим, более популярным, то его исполнение поручалось воеводе и тысяцкому, которые, действуя в соответствии с таким решением, тайно от князя связывались с его соперником, сообщали ему о симпатии горожан. Воевода и тысяцкий призывали нового князя к решительным действиям, и обещали от имени общины поддержку в нужный момент.

Прежде всего, привлекает внимание чрезвычайно высокое общественное положение тысяцкого, близкое к положению князя. Иногда источники даже называют тысяцкого князем, распоряжающимся боярами, «сущими под ним». Имеются также данные о том, что не только бояре, но и непосредственно князья могли «держать тысячу». По правлению тысяцких (так же, как и князей) в ряде случаев ведется счет времени летописцем, связывающим с их именами те или иные события. Наряду с князьями тысяцкие участвуют в выработке законов, по которым живет община, им также принадлежит право суда по некоторым делам, разнообразные представительские функции.

Власть воеводы и тысяцкого распространялась и на подчиненные старшему городу пригороды. Во время проведенных военных действий, когда земля испытывала непосредственную вражескую угрозу, эта власть приобретала чрезвычайный характер. Столичный воевода своей волей мог отменить решение веча пригорода, если таковое шло вразрез с интересами общины старшего города и ставило под вопрос территориальную целостность земли. Подобно посаднику, воевода и тысяцкий со своей стороны заботятся о сохранении единства земли и всячески пресекают сепаратистские устремления мятежных пригородов.

Развитие княжеской владетельной аристократии шло об руку с развитием боярского слоя из среды дружины, оседавшей в вотчинах. Разбогатевшие и усилившиеся бояре подходили весьма близко к обедневшим и ослабевшим князьям, тем более, что боярский и княжеский слои постепенно роднились между собою, несмотря на отвращение князей от этого.

Посадники. Областные управители, назначаемые князем, именовались посадниками. Они вместе с князем осуществляли административную и судебную власть. При князе и посадниках состояли мелкие чиновники из свободных людей или из рабов для выполнения всякого рода судебных и полицейских функций. Это были вирники, метальники, детские, отроки.

В подчинённых областях по городам Чернигову, Переяславлю, Полоцку, Смоленску, Ростову, Любечу и др. князья сажали своих наместников, посадников, которыми были либо их наёмные дружинники, либо собственные сыновья и родственники. Эти наместники имели свои дружины, особые вооружённые отряды, действовали довольно независимо, стояли лишь в слабой связи с государственным центром, с Киевом, были такие же конунги, как и князь киевский, который считался только старшим между ними, и в этом смысле назывался «великим князем русским» в отличие от князей местных, наместников. Для увеличения важности киевского князя и эти наместники его в дипломатических документах величались «великими князьями».

Тиуны. При княжеском дворе состояли управляющие обширным его хозяйством – тиуны (дворные, впоследствии назывались дворецкими), конюшие, ловчие (организаторы охоты) и т. д. В XI–XIII веках в Древней Руси тиунами (от древнеисламского pjónn – слуга), назывались привилегированные княжеские и боярские слуги, участвовавшие в управлении дворцово-вотчинным хозяйством. В XIV–XVII веках существовали: тиуны великого князя (или великой княгини), занятые в их хозяйстве и в управлении отдельными волостями и городами; тиуны наместников и волостелей для первичного разбора судебных дел; тиуны архиереев, наблюдавшие за исполнением обязанностей церковных служителей. В Великом княжествеЛитовском в XIV–XV веках тиунами назывались крупные феодалы, управлявшие волостями (позднее – наместники), а также зажиточные крестьяне – старосты великокняжеских имений.

24.7. Военное дело. Войско

С созданием единого государства произошли перемены и в русском войске. Его ядром были старшая и младшая дружины, которыми командовал великий князь. В XI веке в подчинении киевского князя насчитывалось примерно 500–800 дружинников, передвигавшихся на конях посуху, либо в быстрых и легких ладьях по рекам и морям. В X – первой половине XI века великие князья сами вели в бой дружину. Князя оберегали отроки, отражая направленные на него удары и тщательно охраняя княжеский стяг.

Основным воинским подразделением был полк, состоявший из воев, под общей командой тысяцкого. Полки делились на десятки и сотни во главе с десятскими и сотскими. Вои были вооружены луками и стрелами, копьями, тяжелыми боевыми топорами и ножами. У каждого был деревянный щит, обтянутый толстой кожей и накладными металлическими пластинами. Русское войско было хорошо вооружено и редко проигрывало сражения.

Русь того периода с полным основанием можно было назвать речной и морской державой. Черное море в IX–XI веках называлось Русским, т. к. его часто бороздили ладьи русских дружинников. Они были вооружены мечами, копьями, саблями. Щиты, брони и кольчуги защищали их тела, а шишаки (изящные остроконечные шлемы) – головы. Выступавшее в поход войско возглавлял князь, за ним двигались конная дружина и полк. Следом тянулся обоз с тяжелым вооружением воинов и съестными припасами. Когда сторожа (разведка) доносила, что враг близок, воины разбирали оружие, надевали брони и кольчуги и готовились к бою.

Старшему, большому князю считалось неприличным предводительствовать малым отрядом; так, однажды берендеи схватили за повод коня у киевского князя Глеба Юрьевича и сказали ему: «Князь, не езди; тебе прилично ездить в большом полку, когда соберешься с братьею, а теперь пошли кого-нибудь другого из братьи». Для молодых князей считалось почетом ездить с передовым полком, потому что для этого требовалась особенная отвага. Право рядить полки перед битвою принадлежало старшему в войске князю, и сохранялось еще предание, что добрый князь должен первый начинать битву; в старину маленького Святослава первого заставили бросить копье в древлян, в описываемое время Изяслав Мстиславич и Андрей Боголюбский первые въезжали в неприятельские полки.

Сражение нередко начиналось с поединка богатырей. Летопись рассказывает, как на поединок с князем касогов (черкесов), богатырем Редедеем, выехал тмутараканский князь Мстислав. Во время поединка русский князь изнемог под натиском силача Редеди и в молитвах обратился за помощью к Святой Богородице, поклявшись в случае успеха построить в Тмутаракани храм в ее честь. И тотчас победил. Мстислав выполнил обет, и в Тмутаракани был воздвигнут новый храм.

Во время боя чело (центр) русского войска составляли пешие вои. Их задача состояла в том, чтобы держать удар вражеской конницы. На правом и левом крыльях (флангах) располагались конные дружины князей. Они наносили фланговые удары и окружали противника. Нередко поодаль выступали наемники – варяги и печенеги. При штурмах вражеских крепостей использовались приспособления для пролома стен и ворот: тараны – огромные бревна, обитые железом и подвешенные на цепях или поставленные на колеса, а также камнестрелы, приступные лестницы, вежи (передвижные башни), которые защищали от стрел.

24.8. Социальные, экономические и политические противоречия и конфликты

Характер народных выступлений. Советская историческая школа трактовала народные движения, имевшие место в древнерусском обществе, как «проявления классовой борьбы, носившей антифеодальный характер» (т. е. направленные против феодалов и феодализма). Исследователи, опирающиеся не на «материалистическое понимание истории», подчеркивают как неоднозначность социальной природы народных выступлений и волнений, так и разнообразие порождавших их факторов. Это видно на примере крупнейших народных выступлений в Киевской Руси.

Волнение 1024 году в Суздальской земле было вызвано неурожаями и проходило под руководством волхвов. И.Я. Фроянов видит в нем движение, обусловленное языческими представлениями, согласно которым племенная знать обладала магическими силами и была обязана обеспечивать урожай. Волхвы-провидцы «увидели», что племенная знать – «старая чадь» – задерживает рост зерна. С этой точки зрения, убийство знати выглядит не классовым актом мести, а ритуальным действием, призванным обеспечить урожай. По другой версии, причиной восстания стал конфликт между волхвами и христианскими священниками.

Восстание 1068 года в Киеве, вызванное поражением Ярославичей от половцев на р. Альте и нежеланием великого князя Изяслава вооружить киевлян для продолжения борьбы, долгое время оценивалось как одно из наиболее значительных городских «антифеодальных» по своему содержанию движений.

В своей книге «Киевская Русь» Б.Д. Греков указал, что 1068–1071 годы были особенно тревожными. В Начальной летописи под 1068 годом встречаем поучение о бедствиях, являющееся как бы предисловием к рассказу о восстании 1068 года.

Это был год первого большого половецкого нашествия на Русь. Все трое Ярославичей, вышедшие навстречу степнякам на реку Альту, были разбиты и с остатками своих дружин бежали: Изяслав со Всеволодом в Киев, Святослав к себе в Чернигов. Разбитое киевское ополчение, созвав вече на торговой площади в Киеве, обратилось к Изяславу с такой речью: «половцы рассыпались по земле: дай, княже, оружие и коней, мы будем еще биться с половцами». Вече хотело создать новое войско из той части населения, которая не имела ни оружия, ни коней, т. е. из массы городского и сельского простого люда. Изяслав отказался исполнить требование веча, и это послужило поводом к восстанию народных масс в Киеве. Восстали «людие», простая «чадь».

Некоторые историки видят в этом восстании действия общины, совершившей под руководством ее высшего органа – веча – политический переворот, направленный против Изяслава, который не справился со своей основной обязанностью – не защитил землю от половцев. Само же поражение Изяслава киевляне объясняли греховностью князя, нарушившего крестоцеловальную клятву (Ярославичи пригласили своего двоюродного племянника Всеслава Полоцкого на переговоры и, не выполнив обещания, пленили его). Киевское восстание 1068 года было вызвано стремлением свергнуть князя Изяслава и направлено не только против него, но и всего княжеского окружения, в частности против его воеводы Коснячко, а также княжеского сына. Изгнание князя сопровождалось разграблением его имущества, которое воспринималось в духе племенных традиций – как общее достояние, временно находившееся в распоряжении князя. Летопись говорит лишь о грабеже княжеского двора. Но восставшие едва ли ограничились только княжеским двором, можно предполагать, что были разграблены и дома княжеских приближенных.

В 1069 году Изяслав с польской помощью обманом, по трупам вошел в Киев и продолжал расправу. Вперед он послал своего сына Мстислава, который произвел расправу: 70 человек из тех, кто освобождал из тюрьмы Всеслава, Мстислав казнил, многих ослепил, часть уничтожил без суда. Некоторые указания на этот счет дает летопись согласно которой сын Изяслава, Мстислав, перебил 70 человек «чади». Между тем словом «чадь» или «простая чадь» нередко обозначаются простолюдины. Изяслав велел перенести торг, где народ обычно собирался на вече и откуда грозил ему, в другое место, на гору, где жили бояре и дружинники, всегда готовые выступить против народной массы в случае, нового возмущения. Восстание было подавлено, но сила народного сопротивления не сломлена. Теперь Изяслав вынужден был считаться с киевской общиной. Через три года массовое движение проявилось с новой силой.

Мощное восстание вспыхнуло в 1113 году в Киеве в результате социального кризиса, вызванного ухудшением экономического положения, засильем ростовщиков, продолжением междоусобиц и непопулярной политикой князя Святополка Изяславича, способствовавшей, помимо прочего, закабалению свободных людей.

Сразу же после его смерти киевляне пригласили на княжение прославившегося своей мудрой политикой и удачными походами на половцев переяславского князя Владимира Мономаха. Однако часть знати сделала ставку на черниговского князя Олега Святославича. Узнав о планах верхов, киевляне разгромили дома тысяцкого, сотских и ростовщиков и настояли на приглашении Владимира Мономаха.

Владимира Мономаха выбрало вече, собравшееся на этот раз не на площади, где господствовал восставший народ, а в храме св. Софии, вместившем в себя боявшуюся народного гнева «степенную» публику. Избранный князь должен был утишить восстание, и сделал он это путем компромисса с восставшими и путем репрессий. Создавшееся положение подсказало ему, что необходимо, прежде всего, облегчить положение должников, стонавших под игом ростовщических процентов, и помочь тем, кто за взятые у господ вперед деньги должен был гнуть свою спину на барской работе, т. е. закупам. Владимир сделал и то и другое, с таким расчетом, чтобы от его «реформы» не очень пострадали ростовщики и землевладельцы.

Князь, идя навстречу требованиям горожан, принял «Устав», ограничивший ростовщическую ставку двадцатью процентами и запретивший полное порабощение за долги. По этому «Уставу» тот, кто взял деньги в долг на 50 % годовых, может платить эти проценты только два года. Кто уже уплатил эти проценты за три года, делается свободным от всего своего долга. Реформы князя Владимира в определенной степени отвечали интересам простых киевлян. Это народное выступление носило сложный социально-политический характер.

Многозначность народных движений XI – начала XII века, в которых переплетались религиозные, социальные, экономические и политические мотивы, является одним из подтверждений переходного характера древнерусского общества. Но восстания свидетельствовали и о развитии новых социальных процессов – нарастании социального неравенства, увеличении числа зависимых людей, усилении эксплуатации и т. д. Нарастание социальной неоднородности, изменения в социальной, экономической и политической сферах, ухудшение условий жизни вызывали различного рода выступления низов, опиравшихся подчас на сохранявшееся в обществе язычество.

ГЛАВА 25. Формирование нормативно-правовых основ общественной жизнедеятельности: «Русская Правда»

25.1. Летописные источники «Русской Правды»

С IX века получает развитие русское светское право. Появляются сборники норм права, содержащие накопленный княжеским и общинным судом правовой материал. Результатом развитая русской юридической мысли Х—ХII веков явилась «Русская правда», принадлежащая к числу крупнейших юридических произведений русско-славянского права, основанного на судебной практике восточных славян.

Наиболее ранними письменными памятниками русского права являются тексты договоров Руси с Византией (911, 944 и 471 годы). Тексты содержат нормы византийского и русского права, относящиеся к международному, торговому, процессуальному и уголовному праву. В них имеются ссылки на «закон русский», являвшийся, по-видимому, сводом устных норм обычного права. К числу древнейших источников права относятся также церковные уставы князей Владимира Святославича и Ярослава Владимировича X–XI веков, содержащие нормы о брачно-семейных отношениях, нравственности и семье. В уставах определялась юрисдикция церковных органов и судов.

«Русская Правда», «Правда Роська» – важнейший свод норм древнерусского права, сложившийся целиком на русской почве. Определенное влияние на «Русскую Правду» оказало византийское каноническое право. Она является крупнейшим кодексом Древней Руси, сложным по своему происхождению, составу и содержанию. На протяжении нескольких веков «Русская Правда» служила основным руководством при судебных разбирательствах. В том или ином виде она вошла в состав или послужила одним из источников позднейших судных грамот: Псковской Судной грамоты, Двинской уставной грамоты, Судебника Казимира 1468 года, Судебников 1497 и 1550 годов., даже некоторых статей Соборного Уложения 1649 года. Долгое применение «Русской Правды» в судебных делах объясняет нам появление таких видов ее пространной редакции, которые подвергались переделкам и дополнениям еще в XIV–XVI веках.

«Русская Правда» возникла не сразу, древнейшая ее часть составлена при Ярославе Мудром, остальное – при его сыновьях и внуках. «Русская Правда» сохранилась в большом количестве списков XIII–XVIII веков. До наших дней дошло свыше ста списков, которые включены в состав каких-либо сборников или летописей. Эти сборники получили название «Русская правда» или «Закон русский».

Под названием «Русская Правда» существует три различных памятника. В соответствии с особенностями списков и их содержанием, по сходству между собой историки сгруппировали списки «Русской Правды» в три основные редакции, которые получили названия «Краткой», «Пространной» и «Сокращенной Правды» (обозначаемые в литературе как КП, ПП и СП). Происхождение этих памятников было различно, различна была их судьба, и по-разному они повлияли на другие юридические памятники древней Руси.

Почти все историки согласны в том, что краткая редакция возникла в XI веке и связана с именем князя Ярослава и его сыновей. Древнейшей редакцией (подготовлена не позднее 1054 года) является «Краткая Правда», состоящая из «Правды Ярослава» (ст.1–18), «Правды Ярославичей» (ст. 19–41), Покона вирного (ст. 42), Урока мостников (ст. 43). Гораздо труднее разрешается вопрос о времени возникновения пространной редакции. Возможно, что «Пространная Правда» возникла не ранее 1113 года и связывается с именем Владимира Мономаха. Она состоит из двух частей: «Устава князя Ярослава» («Суд Ярослава») (ст. 1–52) и «Устава Владимира Мономаха» (ст. 53–121), изданных в разное время, а затем механически объединенных переписчиками. «Устав Владимира Мономаха» уточнил правовое положение закупов, установил ответственность за кражу ряда иных объектов, расширил раздел, посвященный наследственному праву, большое внимание уделил законодательству о холопах, принял меры по охране имущественных прав купечества. Пространные списки в четыре или пять раз по тексту длиннее кратких, и заключают большое количество новых статей. Кроме того, текст «Пространной Правды» разбит киноварными заголовками и заглавными буквами. Впрочем, заголовки не покрывают содержания всех статей, следующих за ними. «Сокращенная Правда» появляется в середине ХV века из переработанной «Пространной правды». С распадом Древнерусского государства отдельные нормы находили применение в Московском государстве. Из «Пространной Правды» были выбраны и частично переработаны отдельные нормы, составлены более краткие списки, которые получили название «Сокращенной Русской Правды».

Списки «Русской Правды» входят в состав Кормчих книг, Мерила праведного, юридических сборников и летописей. В том или ином виде «Русская Правда» вошла в состав или послужила одним из источников позднейших судных грамот: Псковской судной грамоты, Двинской уставной грамоты, Судебника Казимира 1468 года, Судебников 1497 и 1550 годов, даже некоторых статей Соборного Уложения 1649 года. Долгое применение «Русской Правды» в судебных делах объясняет нам появление таких видов пространной редакции «Русской Правды», которые подвергались переделкам и дополнениям еще в XIV–XVI веках.

По своему тексту списки «Пространной Правды» могут быть разделены на три вида. Первый, наиболее многочисленный вид входит в состав юридических сборников, известных под названием Кормчих и Мерил Праведных. Кормчая, или Номоканон, представляет собой собрание церковных правил и гражданских законов. Самое слово «кормчая» значит руководящая или направляющая. Слово «Номоканон» происходит от греческого «номос» (закон) и «канон» (правило). Кормчая была важнейшим юридическим пособием в древней Руси и сохранилась во множестве списков разного состава. В текст славянской Кормчей «Русская Правда» была внесена не позднее третьей четверти XIII века.

Древнейший список Кормчей с текстом «Русской Правды» написан около 1282 года в Новгороде «повелением Новгородского князя Дмитрия Александровича и стяжанием новгородского архиепископа Климента». Эта громадная книга, написанная в два столбца на 348 листах пергамента, принадлежала «софийской», или архиепископской, казне и при падении Новгорода была взята Иваном III как драгоценность в Москву. Кормчая была возвращена обратно в Новгород только при Василии III по особой просьбе архиепископа Макария. В настоящее время Кормчая хранится в Историческом музее в Москве в составе библиотеки Синодального или Патриаршего собрания рукописей и в науке известна под названием Синодальной или Новгородской. Синодальный список «Русской Правды» отличается от всех других списков Пространной Правды расположением статей во второй его части. Можно думать, что эта особенность расположения статей зависит от того, что в одном из предшествующих списков, которые послужили источником для Синодального, листы были перепутаны. Текст Синодального списка имеет близкое сходство с другим древним списком – Троицким, находящимся в составе «Мерила Праведного» второй половины XIV века. Под названием «Мерила Праведного» известен юридический сборник, возникший на русской почве, вероятнее всего, в начале XII века, переработанный и дополненный в конце XIII века. В известном нам составе сборник возник в Суздальской Руси как руководство для судей.

«Мерило Праведное» состоит из двух частей. В состав первой части входят поучения на тему о праведных судах. Вторая часть «Мерила Праведного» основана, главным образом, на материале Кормчей и включает 30 глав, состоящих из различных юридических памятников, заимствованных из Кормчей, а также из «Русской Правды».

Текст Троицкого списка «Русской Правды» отличается особой исправностью, и поэтому его принято издавать в первую очередь. Впрочем, в тексте Троицкого списка есть подчистки и поправки, сделанные в более позднее время; по мнению В. П. Любимова, в конце XVIII – начале XIX века. Синодальный и Троицкий списки восходят к общему протографу, возникшему уже ранее последней четверти XIII века. Синодальный список имеет яркие черты новгородского говора. Некоторые новгородские особенности заметны и в тексте Троицкого списка. Поэтому можно думать, что их общий протограф возник в Новгороде. Однако вопрос о том, где первоначально возникла «Русская Правда» в Киеве или Новгороде остается открытым.

25.2. Историография «Русской Правды». Исследователи и исследования «Русской Правды»

Научный интерес к исследованию этого юридического произведения сформировался в XVIII веке. Одним из первых исследователей «Русской Правды» явился русский историк В.Н. Татищев. В 1738 году он нашел список Новгородской летописи, в которую был внесен текст «Краткой Правды». В.Н. Татищев с крайней прилежностью сделал копию с этого памятника и представил его в Академию наук. «Однако прошло почти 30 лет, прежде чем «Русская Правда» впервые вышла печатным изданием. Только в 1767 году, использовав находку В.Н. Татищева, А.Л. Шлецер напечатал «Русскую Правду» под заглавием: «Правда Русская, данная в одиннадцатом веке от великих князей Ярослава Владимировича и сына его Изяслава Ярославича». С этого времени не прекращается интерес историков к этому замечательному источнику по истории древней Руси. В.Н. Татищев знал только краткую редакцию памятника. Но уже в том же XVIII веке была опубликована и «Пространная Правда». В 1792 году пространная редакция «Правды» была напечатана Болтиным – «Правда Русская или законы великих князей Ярослава Владимировича и Владимира Всеволодовича Мономаха с преложением древнего оных наречия и слога на употребительный ныне… В С.-Петербурге, при святейшем Синоде, 1792 г.». Второе издание этого труда было напечатано в Москве в 1799 году. Издание Болтина также отличалось рядом произвольных поправок, внесенных авторами в текст «Правды».

Дальнейшее исследование «Русской Правды» связано с именем Н.М. Карамзина, который обратил внимание на пергаментный (Синодальный) список Кормчей XIII века, заключавший в себе текст «Пространной Русской Правды». Н.М. Карамзину был известен и другой пергаментный список «Правды», хранившийся в библиотеке А.И. Мусина-Пушкина. Он справедливо определил его как более новый по сравнению с Синодальным. Во 2-м томе своей «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзин отводит целую 3-ю главу «Правда Русская, или Законы Ярославовы». Он дал перевод отдельных статей «Правды», и ввел в оборот ее особый список, названный Карамзинским, из которого он приводит расчеты резов (процентов).

Внимательным исследователем «Русской Правды» был и В.О. Ключевский. В своем «Курсе русской истории» он подробно изучает не только содержание «Правды», но и поднимает вопрос о ее происхождении.

В.О. Ключевский отмечает: «В нашей литературе по истории русского права господствуют два взгляда на происхождение «Русской Правды». Одни видят в ней не официальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный каким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих частных надобностей. Другие считают «Русскую Правду» официальным документом, подлинным произведением русской законодательной власти, только испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных списков «Правды», различающихся количеством, порядком и даже текстом статей [Ключевский В.О.: Том 1, С. 267. История России, С. 21171].

В.О. Ключевский называет «Русскую Правду» довольно верным отражением русской юридической действительности XI и XII веков, но отражением далеко не полным. Он указывает, что этот документ «воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на материальном, экономическом интересе; но в это царство материального интереса всё глубже врезывался с конца Х века новый строй юридических отношений, едва затронутый Русской Правдой, который созидался на ином начале, на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в русскую жизнь церковь. Памятники, в которых отразился этот новый порядок отношений, освещают русскую жизнь тех веков с другой стороны, которую оставляет в тени «Русская Правда» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 327 и далее. История России, С. 21231].

В.О. Ключевский ставит вопрос о литературном окружении «Правды», хотя и не производит детального изучения тех сборников, в которых дошла до нас «Русская Правда». Он умело сопоставляет тексты «Правды» с другими памятниками Древней Руси как оригинальными, так и переводными. Он правильно определяет литературную среду, в которой распространялась в XIII–XV веках «Русская Правда». Интересны замечания В.О. Ключевского о денежном счете «Русской Правды», имеющие большую значимость для правильного понимания этого памятника.

Указав многочисленные точки соприкосновения между «Русской Правдой» и юридическими памятниками церковного происхождения (Кормчими, Мерилами Праведными и т. д.), В.О. Ключевский приходит к выводу: «Таким образом, Русская Правда жила и действовала в церковно-юридическом обществе: её встречаем среди юридических памятников церковного или византийского происхождения, принесённых на Русь духовенством и имевших практическое значение в церковных судах» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 270. История России, С. 21174].

По мнению В.О. Ключевского «Русская Правда» – это церковный судебник по недуховным делам лиц духовного ведомства. «Русская Правда» – свод постановлений об уголовных преступлениях и гражданских правонарушениях в том объеме, в каком нужен был такой свод церковному судье для суда по недуховным делам церковных людей. Однако, общий вывод В.О. Ключевского о том, что «Русская Правда» возникла в церковной среде и для судов, подведомственных церковной юрисдикции, не был признан исторической наукой правильным. Взгляды ученого-историка противоречили прежде всего содержанию «Правды». Филологи всегда отмечали удивительно слабые следы влияния церковных памятников на язык «Правды». Церковная практика не нашла почти никаких отражений в «Русской Правде», она живет в сфере гражданских интересов, которые стоят в «Правде» на первом месте. К тому же Кормчие и Мерила Праведные являются не единственными сборниками, включавшими в свой состав «Русскую Правду».

Исследование «Русской Правды» в советский период связано с именами Б.Д. Грекова и С.В. Юшкова, которые подготовили к печати и выпустили первые полные и научно проверенные издания «Русской Правды» по всем ее редакциям. В 1935 году под редакцией С.В. Юшкова вышло первое издание «Русской Правды» по всем известным спискам (на украинском и русском языках). Все списки «Русской Правды» разделены С. В. Юшковым на пять редакций. К первой отнесена краткая редакция «Русской Правды», ко второй – пространная редакция по Синодальному, Троицкому и близким к ним спискам. К третьей редакции отнесены списки «Пространной Правды» по так называемому Карамзинскому изводу, в котором имеются дополнительные статьи о резах (процентах), в четвертую редакцию выделены списки пространной редакции «Русской Правды» в соединении с Законом Судным людей, в пятую – сокращенные списки «Русской Правды».

Крупным событием в исторической науке явилось новое издание «Русской Правды» по всем ее спискам, подготовленное к печати коллективом сотрудников Института истории Академии наук СССР по инициативе и под редакцией Б.Д. Грекова. Для издания были использованы все известные списки «Русской Правды», в количестве 88, не считая 15 списков, не использованных для вариантов, как поздние копии с других, более старых списков. Все списки «Русской Правды» разделены в академическом издании на две основные редакции: краткую и пространную. Издание текстов «Русской Правды» по всем известным спискам способствовало дальнейшему изучению этого памятника, так как исследователи имели теперь проверенные и полные тексты.

Вопросу о происхождении текстов «Русской Правды» посвящена работа М.Н. Тихомирова – «Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов» (1941). В этой книге автор поставил себе задачей исследовать время, место и причины возникновения отдельных текстов «Русской Правды», положив в основу изучения списков «Пространной Правды» классификацию В.П. Любимова. Новым явился метод определять время и причины происхождения того или иного «извода» «Русской Правды» в связи с общим анализом тех рукописей, в которых помещался данный текст. Оказалось, что определенные изводы (по академическому изданию – виды) соответствуют определенному содержанию самих сборников. М.Н. Тихомиров считает «Краткую», «Пространную» и «Сокращенную Правды» не отдельными редакциями, а особыми памятниками, только связанными друг с другом по своему происхождению и взаимозависимости.

25.3. «Краткая Русская Правда»

Большинство историков согласно с тем, что «Краткая Правда» по времени своего происхождения предшествует «Пространной», не говоря уже о «Сокращенной», которую большинство исследователей относит к позднему времени. Списки первой, или краткой, редакции немногочисленны, известно только два древних списка, относящихся к половине XV века. «Краткая Русская Правда» сохранилась в составе Новгородской первой летописи младшего извода – так называют Новгородскую летопись, возникшую на основе более древних материалов в первой половине XV века. В ней мы находим под 1016 годом известие о том, что Ярослав, вернувшись после победы над Святополком в Новгород, одарил новгородцев деньгами «и отпусти их всех домовъ, и давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ: по сей грамоте ходите; яко же списах вамъ, такоже держите. А се есть правда руская» (Новгородская 1-я летопись старшего и младшего извода, М.-Л., 1950, стр. 17–176).

Время создания самой ранней редакции «Русской правды», состоящей из «Правды Ярослава» (ст. 1–17), «Правды Ярославичей» (ст. 18–41) и двух княжеских законов: «Покона вирного» (ст. 42) и «Урока милостникам» (ст. 43), историки относят к 1016–1072 годам.

В настоящее время известны два древних списка «Краткой Правды» Академический и Археографический, которые дошли до нас в составе Новгородской летописи. Оба списка по своему тексту чрезвычайно близки друг к другу и, по-видимому, произошли от общего источника или протографа. Списки «Русской Правды» названы или по их владельцам или по месту их нахождения: Академический принадлежит библиотеке Академии наук, Археографический – получил название от Археографической комиссии для издания древних документов.

По своему составу «Краткая Правда» явно делится, по крайней мере, на две части. Первая может быть названа «Правдой Ярослава» вторая – «Правдой Ярославичей». Разбор терминологических особенностей обеих частей «Краткой Правды» показывает, что между терминологией «Правды Ярослава» и «Правды Ярославичей» обнаруживается большое различие. Это является указанием на то, что обе части «Краткой Правды» были составлены в разное время и в разных местах.

Первая часть – «Древнейшая правда» представляет сборник правовых норм, изданных в различное время князем Ярославом Мудрым (1019–1054) для разрешения конфликтов, возникающих в дружинной среде, и поэтому известна как «Правда Ярослава», в нее входят первые статьи «Краткой Правды». Возможно, что «Правда Ярослава» была основана на более раннем памятнике. Таковы первые 10 статей, кончающиеся двумя статьями о варягах и колбягах. Статья о челядине, скрывшемся у варяга или колбяга, уже ограничивает права варягов и колбягов, которыми они могли пользоваться в более раннее время. Эта часть «Краткой Правды» может быть названа «Древнейшей Правдой». В этом памятнике встречаются нормы обычного права, например, говорится и о таком пережитке патриархально-общинных отношений, как право родственников на кровную месть за убийство. Также в ней недостаточно выражена привилегия крупных землевладельцев (устанавливается одинаковое наказание за убийство любого человека).

К уголовно наказуемым деяниям Древнейшей Правдой отнесены убийство, побои и увечья, телесные повреждения, с причинением физической боли и нравственных страданий, убийство княжеских должностных лиц, убийство вора на месте, убийство холопа. Также имеются статьи, посвященные нарушениям права собственности. Завершает Древнейшую Правду статья, посвященная порче чужого имущества.

Вторая часть «Краткой Правды» представляет собой особый памятник, который принято называть «Правдой Ярославичей», составлена в 70-х годах XI века, когда в Киеве княжил сын Ярослава Изяслав (1054–1072). «Правда Ярославичей» не однородна по своему составу и содержанию, в ней можно выделить по крайней мере три части: собственно «Правду Ярославичей», дополнительные статьи к ней, и покон вирный. Первая часть, которую и следует, собственно, называть «Правдой Ярославичей», начинается со слов: «Правда оуставлена Роуськои земли, егда ся съвокоупилъ Изяслав, Всеволодъ, Святославъ, Коснячко, Перенегъ, Микыфоръ Кыянин, Чюдинъ, Микула». Дополнительные статьи «Русской Правды», видимо, не имеют непосредственного отношения к «Правде Ярославичей», а приписаны позже, начиная со слов: «а оже уведеть чюжь холопъ любо робоу». На более позднее происхождение этих статей указывает повторение двух статей «Правды Ярослава» (о уводе холопа, о кровавом муже), а также денежный счет, существенно отличающийся от такого же счета в «Правде Ярославичей». В конце дополнительных статей помещен покон вирный и устав мостникам. Позднейшие новгородские грамоты XIV–XV веков повторяют отдельные термины покона вирнаго.

В «Правде Ярославичей» отражена более высокая ступень развития земского государства: защищается княжеская собственность и лица администрации; вместо кровной мести устанавливается денежное взыскание, причем разное, в зависимости от классового положения потерпевшего. В «Правде Ярославичей», возникшей в обстановке дальнейшего развития различных форм землевладения и землепользования, отражается процесс складывания на Руси крупной земельной собственности и содержатся нормы, обеспечивающие защиту княжеского хозяйства от посягательств на него. Запрещалась кровная месть, во всех случаях она заменялась вирой. Целой системой специальных штрафов охранялась от покушений со стороны крестьян жизнь княжеских слуг (огнищан, тиунов, мечников), защищалась незыблемость собственности (земля, амбары, скот и т. д.).

Важнейшие постановления Ярославичей последовали после восстаний в Киеве, Новгороде и Ростово-Суздальской земле в 1068–1071 годы. «Правда Ярославичей» увеличивала ответственность общины за убийства княжеских дружинников, тиунов, старост, отроков и других слуг, совершённые на её территории; предусматривала тяжёлые наказания за поджоги хозяйственных построек, намеренную порчу скота, за коллективные посягательства на имущество зажиточных людей.

Собравшись с мужами своими, они отменили смертную казнь за убийство и положили денежную пеню. Например, за убийство огнищанина (старшего дружинника), тиуна (приказчика), сельских старост полагалось выплатить штрафы в размере 80 гривен, а за убийство смердов и холопов-страдников – 5 гривен.

К правилам, внесенным при отце их в «Русскую Правду», они присоединили еще несколько других, определяющих пени за различные преступления. Круг наказуемых преступлений, упоминаемых во всех 18 статьях, очень ограничен: убийство, побои до крови или до синяков, удары палками, нанесение увечий, вырывание усов и бороды, езда на чужом коне, порча чужого имущества.

В «Правде Ярославичей» ограничивалась, а позже отменялась кровная месть как страшный пережиток первобытного общества, определялась ответственность за кражу и порчу имущества, скота, за нападение на представителей вотчинной администрации. «Правда» Ярославичей по духу близка к Capitulare de villis Карла Великого. Ее назначение оберегать интересы княжеского имения, окруженного крестьянскими мирами-вервями, достаточно враждебно настроенными против своего далеко не мирного соседа-землевладельца. Недаром землевладелец-вотчинник укреплял свое жилище и защищал себя суровыми законами. Крестьянские миры призваны нести ответственность за своих членов, и вполне понятно, почему в княжой «Правде» подчеркивается главным образом только эта сторона верви.

25.4. «Пространная Русская Правда»

В конце XI – начале XII века появилась первая часть «Пространной Правды», тогда как вторая часть этого произведения, или устав Владимира Мономаха, возникла после восстания 1113 года в Киеве. В «Русскую Правду» был включен устав о процентах (резах) Владимира Мономаха, ограничивавший ростовщические операции. В рукописях «Пространная Правда» разделена на две части: первая часть начинается заголовком «Суд Ярославль Володимеречь. Правда Русьская», вторая – новым киноварным заглавием «Устав Володимерь Всеволодича» (Устав Владимира Мономаха). Следует отметить, что такое разделение имеется во всех древнейших рукописях. Существуют даже такие рукописи, в которых первая и вторая части «Пространной Правды» помещены не слитно, а раздельно. Так, в Годуновской Кормчей конца XVI века вторая часть Пространной Правды (Устав Владимира) написана раньше первой. Это показывает, что переписчики считали суд Ярослава и Устав Владимира разными документами.

Являясь памятником классового господства крупных земельных собственников, «Пространная Правда» фиксирует систему феодальных отношений и факты имущественного и социального неравенства. В этом документе оформляется право крупных землевладельцев как привилегия; более подробно регламентируется гражданское право, уголовное право, судоустройство и судопроизводство; появляются статьи об охране боярской вотчины, об отношениях феодалов и закупов, о смердах. В этом документе положению закупов и холопов посвящены специальные уставы.

«Пространная Правда» говорит о торге и мытниках, о «купле» и «гостьбе», о процентах и товаре, отданном на хранение («поклажа»), о месячных и третных резах, о купцах, торгующих в других землях и подвергающихся опасностям во время военных действий («рать возметь»), различаются долги своим («домашним») и чужеземным купцам («гостины куны»). Большое количество статей «Пространной Правды», относящихся к торговле и ростовщичеству, типичны для такого памятника, который мог возникнуть в крупном городе.

«Пространная Правда» рисует перед нами жизнь боярского и купеческого дома, связанного с торговлей. Имущество богатого человека заключается в доме, челяди и товаре. Но товар – не просто имущество: заранее уже мыслится, что им можно «пригостить» и «срезить». Следовательно, перед нами дом богатого человека, вернее всего, купца или боярина, связанного с торговлей. Другая статья говорит о холопе, которого господин «пустит в торг».

В «Пространной Правде» отражены возрастающая роль княжеского суда, тенденция к большей дифференциации наказаний, увеличение штрафов в пользу князя и княжеской администрации с соответствующим уменьшением компенсации потерпевшим.

Стремясь к упразднению кровной мести, «Пространная Правда» сужает сферу её применения и ограничивает круг мстителей ближайшими родственниками убитого. При отсутствии мстителей убийца принуждается к уплате штрафа (виры) князю и частного вознаграждения (головничества) родственникам убитого. Свободные общинники, связанные круговой порукой, должны были оказывать помощь убийце в уплате виры. За убийство женщины выплачивался половинный штраф (полувирье). «Пространная Правда» защищала здоровье и честь свободных представителей общества, предусматривала денежные возмещения за увечья и оскорбления действием.

В «Пространной Правде» детально разрабатывалась система наказаний за кражу в городе и сельской местности, кражи или намеренную порчу бортных и охотничьих угодий, нарушение границ земельных владений и т. д. Большое внимание уделено упорядочению долговых отношений. В «Пространную Правду» входит также устав, посвященный наследственному и семейному праву. Порядок судопроизводства в «Пространной Правде» предполагал привлечение свидетелей, применение ордалий («Божий суд»), клятвы (рота). Разыскание преступников производилось по свидетельским показаниям или следу. Предусматривалась проверка лжесвидетельских показаний (поклёп). Намечены первичные элементы судебной экспертизы. Нормы «Пространной Правды», действовавшие до конца XV века (до введения Судебника 1497), легли в основу Псковской и Новгородской судных грамот, а также украинского, белорусского и литовского права.

25.5. Нормативно-правовая значимость «Русской Правды»

«Русская Правда», по мнению некоторых ее исследователей, не является сводом законов, а представляет собой судебник – сборник правил о том, «как вести суд, какое наказание назначать за преступления, как узнать – совершено или не совершено преступление», и этим существенно отличается от позднейших сборников этого рода. Она выросла из более скромной потребности – предотвратить столкновение и распри и во имя правосудия определить наказание за совершенный проступок. Наказать преступление и оградить имущественные интересы – вот две главные задачи «Русской Правды».

Источники права. Древнейшим источником права является обычай. Когда обычай санкционируется государственной властью (а не просто мнением, традицией), он становится нормой обычного права. Эти нормы могут существовать как в устной, так и в письменной форме. Нормы, выработанные княжеской судебной практикой, многочисленны в «Русской Правде» и связываются иногда с именами князей, принимавших нормы (Ярослава, сыновей Ярослава, Владимира Мономаха).

Источниками кодификации явились нормы обычного права и княжеская судебная практика. К числу норм обычного права относятся, прежде всего, положения о кровной мести (ст.1) и круговой поруке (ст. 19 КП). Законодатель проявляет различное отношение к этим обычаям: кровную месть он стремится ограничить (сужая круг мстителей) или вовсе отменить, заменив денежным штрафом (вирой). Круговая порука, напротив, сохраняется им как политическая мера, связывающая всех членов общины ответственностью за своего члена, совершившего преступление («дикая вира» налагалась на всю общину).

Субъекты права. «Русскую Правду» можно определить как кодекс частного права – все ее субъекты являются физическими лицами, понятия юридического лица закон еще не знает. Включенные в него нормы и принципы обычного права несовместимы с абстрактным понятием юридического лица. Для обычая все субъекты равны, и все они могут быть только физическими лицами. С этим связаны некоторые особенности кодификации, среди видов преступлений, предусмотренных «Русской Правдой», нет преступлений против государства. Личность самого князя, как объект преступного посягательства, рассматривалась в качестве физического лица, отличавшегося от других только более высоким положением и привилегиями.

Княжеская судебная практика – вносит субъективный элемент в определение круга лиц и в оценку юридических действий. Для княжеской судебной практики наиболее значительными субъектами являются такие, которые всего ближе стоят к княжескому двору. Поэтому правовые привилегии распространяются, прежде всего, на приближенных лиц.

«Мужи» древнейшей «Правды» – главный предмет внимания этой «Правды». Они всегда вооружены, часто пускают оружие в ход даже в отношениях друг к другу и в то же время способны платить за побои, раны и личные оскорбления. Они владеют имуществом, которое можно купить и продать. Живут они в своих «хоромах», окруженные слугами, и не порывают связи с крестьянским миром. Здесь же в «Правде» мы видим зависимую от своих господ челядь, которая убегает, которую разными способами разыскивают и возвращают господам. Челядин иногда дерзает «ударить свободна мужа» с риском быть убитым в случае обнаружения его преступления. В состав этой челяди входят не только рабы, но, и не рабы.

В «Русской Правде» содержится целый ряд норм, определяющих правовое положение отдельных групп населения. Рассматривая ее нормы достаточно трудно провести грань, разделяющую правовой статус правящего слоя и остальной массы населения. Можно найти лишь два юридических критерия, особо выделяющих эти группы всоставе общества: нормы о повышенной (двойной) уголовной ответственности за убийство представителя привилегированного слоя (ст.1 ПП) и нормы об особом порядке наследования недвижимости (земли) для представителей этого слоя (ст.91 ПП). Данные юридические привилегии распространялись на субъектов, поименованных в «Русской Правде» следующим образом: князья, бояре, княжьи мужи, княжеские тиуны, огнищане. Их привилегии связаны с особым социальным статусом, приближенностью к княжескому двору и имущественным положением.

Право собственности. В «Правде» Ярославичей, являющейся дальнейшим шагом по сравнению с первой, древнейшей частью «Правды», мы можем наблюдать некоторые итоги эволюции: пашенная земля, бортные угодья находятся уже в частной собственности; за нарушение межи, отделяющей эти участки, взыскивается высокий штраф. Луга находятся еще в общем пользовании: кони землевладельца и зависимых от него крестьян пасутся на одном лугу. Отмечается очень резкое имущественное неравенство.

Содержание права собственности связывалось с конкретными субъектами; оно могло быть различным в зависимости и от объекта собственности. «Русская Правда» еще не знает абстрактных понятий: собственность, владение, пользование. Нормы «Русской Правды» защищают частную собственность (движимую и недвижимую), регламентируют порядок ее передачи по наследству, по обязательствам и договорам.

Рост ценности земли привел к необходимости регулировать землевладения и точнее разграничивать земли. К этому времени относятся свидетельства о существовании межевания на границах удельных княжеств. В «Пространной Русской Правде» Владимира Мономаха имелись 3 статьи, касающиеся наказания за самовольное нарушение границ землевладений. Некоторые ее статьи свидетельствуют о наличии определенного порядка перераспределения земель и разрешения земельных споров. Он начинался заявлением князю или его судьям о предмете жалобы. Судебными доказательствами при этом были показания свидетелей – видоков и послухов и присяга – рота. Обвиненный судом платил в пользу князя штраф – продажу, а оправданный – судебные пошлины судье и писцу.

В летописях нет сведений о том, как производились отводы и разделы земель. Можно лишь предположить, что это совершалось без применения какого-либо инструментария. Вероятно, служитель просто обходил и указывал на месте границы земель по живым урочищам, дорогам и в некоторых случаях по искусственным границам. Об этом свидетельствует такая запись в летописи, относящаяся к первой половине XII века: «А обвод той земли от реки то Волхова Виткою ручьем вверх до Лющик, да Лющиком ко кресту, а от креста на коровий прогон, с коровьим прогоном на олху, а от олхи на еловый куст, а от елового куста на верховье на Донцовое, а Донцовым вниз в Деревянницу, а Деревянница впала в Волхов, а той земли и межа». Некоторые записи свидетельствуют о том, что отводимые участки характеризовались иногда перечнем угодий, находящихся на их территории. Из свода древних летописей можно установить, что русские князья делали подробные описания поземельных владений для правильной раскладки податей, повинностей и дани.

Обязательственные отношения могли возникать из причинения вреда или из договоров. За невыполнение обязательств должник отвечал имуществом, а иногда и своей свободой. Форма заключения договоров была устной, они заключались при свидетелях, на торгу или в присутствии мытника. В «Русской Правде» упоминаются договоры: купли-продажи (людей, вещей, копей, самопродажи), займа (денег, вещей), кредитования (под проценты или без), личного найма (в услужение, для выполнения определенной работы), хранения, поручения (выполнять определенные действия) и пр.

Частный характер древнего права проявился в сфере уголовного права. Преступление по «Русской Правде» определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т. е., причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Преступлений уголовного характера «Русская Правда» еще не знала. Уголовное правонарушение не отделялось в законе от гражданско-правового. Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление.

Субъектами преступления были все физические лица, включая рабов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего не говорил. Субъективная сторона преступления включала умысел или неосторожность. Четкого разграничения мотивов преступления и понятия виновности еще не существовало, но они уже намечались в законе. Ст.6 ПП упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст.7 ПП – убийство «на разбое без всякой свады». В первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершенное убийство, (а «на пиру» – значит еще и в состоянии опьянения). Во втором случае – разбойное, корыстное, предумышленное убийство (хотя на практике умышленно можно убить и на пиру, а неумышленно – в разбое). К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим – корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства). Закон намечал понятие соучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т. д.). В «Русской Правде» уже существует представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность в его действиях уже отпала).

Тяжелым преступление против личности было нанесение увечий (усечение руки, ноги) и других телесных повреждений. От них следует отличать оскорбление действием (удар чашей, рогом, мечом в ножнах), которое наказывалось еще строже, чем легкие телесные повреждения, побои.

Имущественные преступления по Русской Правде включали: разбой (не отличимый еще от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, конокрадство (как особый вид кражи), злостную неуплату долга и пр. Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьбы». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов и пр. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона.

Система наказаний по «Русской Правде» достаточно проста. Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место, но применялась редко. Умолчание может объясняться двумя обстоятельствами: законодатель понимает смертную казнь, как продолжение кровной мести, которую он стремиться устранить. Другим обстоятельством является влияние Христианской Церкви, выступавшей против смертной казни в принципе. Смертная казнь была противна духу русского народа, и более широкое применение нашла себе значительно позже, под влиянием византийского права и татарских обычаев. Недаром Св. Владимир ввел казнь для разбойников только по настоянию греческих епископов, указывавших ему, что князь поставлен «на казнь злым и на милование добрым». «Боюсь греха», мотивировал Владимир свое нежелание. Мономах в Поучении к детям советует им: «ни сами не убивайте, ни другим не приказывайте убивать, хотя бы виновный и заслуживал смерть».

На древнейшей части еще лежит отпечаток грубой языческой поры. В «Русской Правде» еще сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом талиона («око за око, зуб за зуб») – в случаях с кровной местью. Так, за убийство полагается кровная месть – не только допускается, но прямо предписывается законом. Кровная месть составляла в те времена нравственный долг родственников убитого (сравни месть Ольги древлянам за смерть Игоря). В дальнейшем мстить уже запрещено: месть заменена денежным штрафом (вирою). Главной целью наказания становится возмещение ущерба (материального и морального).

Высшей мерой наказания по «Русской Правде» остается «поток и разграбление», назначаемое только в трех случаях: за убийство в разбое (ст.7 ПП), поджог (ст.83 ПП) и конокрадство (ст.35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т. е. в рабство.

Следующим по тяжести видом наказания была «вира», штраф, который назначался только за убийство. Вира могла быть одинарная (за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен, за убийство привилегированного человека ст.3 ПП). Вира поступала в княжескую казну. Родственникам потерпевшего уплачивалось «головничество», равное вире.

Существовал особый вид виры – «дикая» или «повальная» вира. Она налагалась на всю общину. Для применения этого наказания необходимо, чтобы совершенное убийство было простым, не разбойным; община либо не выдает своего подозреваемого в убийстве члена, либо не может «отвести от себя след», подозрения. Община только в том случае платит за своего члена, если он ранее участвовал в вирных платежах за своих соседей. Институция «дикой» виры выполнял полицейскую функцию, связывая всех членов общины круговой порукой.

За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначались «полувиры» (20 гривен – ст. ст.27, 88 ПП). Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом – «продажей», размер которой дифференцировался в зависимости от тяжести преступления (1, 3, 12 гривен). Продажа поступала в казну, потерпевший получал «урок» – денежное возмещение за причиненный ему ущерб. И чем чувствительнее ущерб, тем строже наказание: за отсеченную руку – 40 гривен; за отсеченный палец – 3 гр., за лошадь – 60 кун, за корову – 40, за теленка или овцу – 5 кун.

Судебный процесс носил ярко выраженный состязательный характер. Процесс начинался только по инициативе истца, стороны в нем – истец и ответчик обладали равными правами. Судопроизводство было гласным и устным, значительную роль в системе доказательств играли «ордалии» («суд божий»), присяга и жребий. Судебный процесс делился на три этапа (стадии). «Заклич» означал объявление о совершившемся преступлении (например, о пропаже имущества). Заклич производился в людном месте, «на торгу», объявлялось о пропаже вещи, обладавшей индивидуальными признаками, которую можно было опознать. Если пропажа обнаруживалась по истечении 3-х дней с момента заклича, тот, у кого она находилась, считался ответчиком (ст.32, 34 ПП).

Вторая форма (стадия) процесса – «свод» (ст. 35–39 ПП), напоминал очную ставку. Свод осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трех дней после заклича. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, не способного дать объяснения, где он приобрел эту вещь. Таковой и признавался татем. Если свод выходил за пределы населенного пункта, где пропала вещь, он продолжался до третьего лица. На того возлагалась обязанность уплатить собственнику стоимость вещи и право далее самому продолжать свод.

«Гонение следа» – третья форма судебного процесса, заключавшаяся в поиске доказательств и преступника (ст.77 ПП). При отсутствии в Древней Руси специальных розыскных органов и лиц, гонение следа осуществляли потерпевшие, их близкие, члены общины и все добровольцы. Не заботясь о предупреждении преступлений, «Русская Правда» не проявляет инициативы и в их преследовании; это дело потерпевшего: он сам должен отыскивать преступника, сам доказывать преступление, сам производить следствие, сам позаботиться найти свидетелей и доставить их в суд.

Система доказательств по Русской Правде состояла из: свидетельских показаний («видоков» – очевидцев преступления и «послухов» – свидетелей доброй славы, поручителей); вещественных доказательств («поличное»); «ордалий» (испытания огнем, водой, железом); присяги. На практике существовал также судебный поединок, не упоминавшийся в «Русской Правде». В законе ничего не говорится также о собственном признании и письменных доказательствах.

ГЛАВА 26. Формирование институциональных основ денежно-кредитных и финансовых отношений

26.1. Становление денежно-кредитных отношений

В древности южные славяне использовали при обмене в качестве денег скот, поэтому позже металлические деньги тоже назывались «скот», а княжеская казна – «скотница». В северных краях, где население занималось охотой, в качестве денег служил мех ценных зверей, в частности, куницы – куна. Со временем это название перешло и на металлические деньги.

В Киевской Руси чеканкой денег почти не занимались, а во внешней торговле использовали в основном арабские и византийские монеты из золота и серебра.

В VIII–IX веках именно Волжский путь играл основную роль в международной торговле того времени. Вдоль этого пути найдены, вплоть до Скандинавии, многочисленные клады арабских дирхемов (серебряных монет), число которых неизменно растет вплоть до конца X века, когда под влиянием разных обстоятельств, в том числе и кризиса серебра на Востоке, экспорт арабской валюты быстро и резко сокращается.

В Древней Руси дирхемы именовались шелягами очевидно через посредство хазар (шеляг – белый, серебряный). В довольно сложной системе денежного обращения на Руси использовался и арабский термин «ногата» (от арабского «нагд» – наличные деньги). Под шлягами (skilling) надобно разуметь, вероятно, всякие иноземные металлические деньги, обращавшиеся тогда на Руси, преимущественно серебряные арабские диргемы, которые путём торговли в изобилии приливали тогда на Русь. Дань получалась двумя способами: либо подвластные племена привозили её в Киев, либо князья сами ездили за нею по племенам [Ключевский В.О.: Том 1, С. 194. История России, С. 21098].

Гораздо большее распространение внутри страны имели серебряные и медные слитки. Так, с XI века известна единица гривна – слиток серебра весом 1 фунт, или примерно 400 г. Гривну рубили пополам и каждая половина гривны называлась рубль, или рублевая гривенка. На слитках ставилось княжеское клеймо с указанием веса. Далее рубль делили на две части – две полтины, и еще пополам – два четвертака. В названиях мелких денежных единиц долго сохранялись отголоски так называемых «меховых денег»: резана, скора (шкура), бела (белка), ушки, мордки и т. д. На протяжении столетий считалось, что на Руси нет залежей драгоценных металлов и поэтому для изготовления денег пользовались привозным сырьем. Князья Владимир Святославич я его сын Ярослав Владимирович выпускали (хотя и в небольшом количестве) чеканенную серебряную монету.

Следует отметить, что в «Русской правде» имелось много подтверждений того, что уже в XI веке в Киевской Руси были достаточно развиты кредитные отношения. В тексте встречались такие понятия, как «одолжение по дружбе», «отдача денег в рост», «процент», «торговля в кредит», «долгосрочный и краткосрочный кредит», «барыш» (прибыль), определялся порядок взыскания долгов, различалась несостоятельность злостная и в результате несчастного случая и т. д.

Считалось не по-христиански брать высокие проценты за кредит. Когда в начале XII века ростовщики стали взимать до 50 % годовых, население Киева в 1113 году выступило против таких грабительских условий и великий князь Владимир Мономах был вынужден вмешаться. Он ввел «Устав о резах» (процентах), в котором было указано снизить долговые проценты до 20 %. Было запрещено обращать в полное рабство полузависимых людей, отрабатывавших свой долг у заимодавца. Этим же Уставом запрещалось заниматься паразитическим ростовщичеством.

26.2. Становление государственных финансовых отношений

В VI–VIII веках закладываются основы системы взаимоотношений между государством, крупными землевладельцами и населением по поводу распределения доходов, сбора налогов, военной службы. Рентно-налоговые платежи возникли в VI–VIII веках и выступали в виде сбора дани, которая собиралась в форме полюдья и повоза. Постепенно происходило разделение налоговых и рентных платежей – дань приняла форму подати в пользу государства – налога, с одной стороны, и форму феодальной ренты – оброка, с другой. Размеры дани, место и время сбора не определялись заранее, а зависели от случая.

Уже в начале XIX века было обращено внимание на то, что в нашей древности, говоря современным языком, бюджет княжеского двора отделяется от государственного бюджета. На княжеские нужды, на содержание его двора идет 1/3 доходов-даней, а 2/3 идут на государственные нужды. Ольга брала 1/3 дани с древлян на свой двор, сосредоточенный в Вышгороде, 2/3 шло на Киев. Ярослав и другие новгородские посадники уплачивали 2/3 даней в Киев, а 1/3 оставляли себе (Мстислав Удалой взял дань с чуди и 2/3 отдал новгородцам, а 1/3 раздал своим дворянам), т. е. двору. Если это так, то в перечне Святославовой грамоты мы можем видеть либо ту часть новгородских погостов, на доходы с которых содержался княжеский двор, либо, что кажется мне более вероятным, княжеские вотчины. С этих своих вотчин князья и давали десятину на содержание Софийского храма^[68].

Главной целью княжеской администрации был сбор дани (налогов). Расширяя свои владения, князья киевские устанавливали в подвластных областях государственный порядок, прежде всего, разумеется, администрацию налогов. Олег, как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных племён. Что князь сам ходил за данью к племенам, это ясно показывает предание о судьбе Игоря у древлян. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила «уставы и оброки, дани и погосты», т. е. учреждала сельские судебно-административные округа и устанавливала податные оклады. «Замечательно, что Ольга первая является в истории с некоторыми признаками государственности; это видно из установления дани и уроков. До тех пор не было никакого установления: брали сколько хотели, У Ольги разбойничий наезд стал заменяться подобием закона» [Костомаров Н.И.: Раскол, С. 211. История России, С. 27054].

Экономическую основу деятельности княжеской администрации составлял сбор дани с подвластного населения, которая являлась основным доходом княжеской казны. Основной экономический интерес, руководивший внутренней политической жизнью в Киевском княжестве IX и Х веке, сближавший и объединявший отдаленные и разрозненные части земли, заключался в сборе дани, шедшей киевскому князю с дружиной, и которая питала внешнюю торговлю Руси.

Другими источниками дохода для княжеской казны служили торговые и судные пошлины, для старшего князя дары от младших, наконец, доходы с земель, принадлежавших князьям. Дань – этот ежегодный налог в пользу князя, его дружины и всей системы управления, который подтверждал право князя владеть землей, управлять, судить подданных. Одновременно дань означала, что князь берет на себя обязанность защищать своих подданных и подвластные ему земли. Существовали единицы обложения: дым (т. е. крестьянский двор), рало, плуг (эти термины обозначали в данном случае единицы земельной площади, соответствующие возможностям одного крестьянского хозяйства). Способами сбора дани были полюдье, что означало дословно «ходить по людям» и повоз. Полюдьем называлась административно-финансовая поездка князя со своей дружиной или его представителя по подвластным племенам и областям (обычно по зимнему пути). Кроме полюдья существовал повоз: население тех земель, куда князь и его наместники ехать не могли или не хотели, должно было само везти дань в Киев. Покоренные племена сами везли дань в Киев на княжий двор. Такой повоз возили, например, в Киев радимичи. Дань собиралась княжескими посадниками, или наместниками, и расходовалась на содержание находившейся с ними княжеской дружины – гридей. Так, было, например, в Новгороде, где княжеские посадники со времен Олега и до смерти Ярослава собирали дань и отдавали ее частью варягам и вообще княжеским дружинникам, а частью отсылали в Киев.

Первоначально великие киевские князья собирали дань – полюдье с подвластных им территорий, периодически объезжая их или посылая туда своих наместников – «посадников», старших «мужей» – дружинников. Дань собиралась деньгами или чаще натурой, особенно мехами. Меха служили главной статьей княжеской торговли на заграничных рынках. Во время полюдья князь или его посадники чинили суд и расправу, по тем жалобам, с которыми население обращалось к князю.

«К некоторым ближайшим и более подчиненным племенам князь отправлялся для суда, к другим же, отдаленнейшим – только для собрания дани мехами и другими сырыми произведениями, составлявшими предмет заграничной торговли Более отдаленные племена принуждены были платить дань русскому князю и платили ее тогда, когда тот приходил за нею с войском; но этим, как видно, и ограничивались все отношения; племена еще жили по-прежнему, особными родами, каждый род имел своего старшину или князя, который владел у него, судил и рядил; у древлян были свои князья в то время, когда они платили дань киевскому князю; из этих князей один был Мал, которого они прочили в мужья Ольге» [Соловьев С.М.: Книга I, С. 271. История России, С. 6270].

Император Константин Багрянородный в своём сочинении «О народах», писанном в половине Х века, рисует картину полюдья современного ему русского князя. Как только наступал месяц ноябрь и устанавливался зимний путь, русские князья «со всею Русью» μετα παντων των Πωζ, т. е. с дружиной, выходили из Киева ειζ τα πολοδια в городки, т. е. на полюдье, о котором ему говорили его славяно-русские рассказчики и которое он по созвучию приурочил к этому греческому слову. Князья отправлялись в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, плативших дань Руси, и кормились там, обязанность племен содержать князя и дружину во время этого полюдья называлась, по мнению некоторых авторов, оброком. В этом блуждании проходила целая зима, и лишь в апреле, когда проходил лёд на Днепре, князь со своей дружиной возвращался в Киев, а за ними везли дань, которую отправляли на ладьях в Константинополь для продажи.

Князь останавливался и в крупных городах, и в небольших селениях. Длинной вереницей въезжал княжеский караван в селение. Впереди ехал князь, следом – конная дружина и тиуны, (сборщики дани), далее обоз с уже собранной данью и с пустыми телегами или санями. Караван размещался на постой в избах. Простые люди должны были кормить и поить всю эту процессию. А наутро начинался сбор дани. За ее поступление отвечали местные князья и бояре. К ногам князя складывали все, чем были богаты местные жители, – меха, мед, воск, лен, продукты питания, изделия ремесленников. Возы полнились всякой всячиной, и караван отправлялся дальше. В день он проделывал до 30 км. Весь же путь порой равнялся 1200–1500 км. [Сахаров А.Н.: Глава I. Русь изначальная, С. 49. История России, С. 43112].

Как видно из сообщения Константина Багрянородного, первые киевские князья творили и суд. С этим вполне согласуется и сообщение Ибн-Даста: «Когда кто из них (русских) имеет дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым и препирается; когда царь произносит приговор, исполняется то, что он велит; если же обе стороны приговором царя недовольны, то по его приказанию должны предоставить окончательное решение оружию: чей меч острее, тот одерживает верх; на борьбу эти родственники приходят вооруженными и становятся. Тогда соперники вступают в бой, и победитель может требовать от побежденного, чего хочет». Судебная функция принадлежала, несомненно, уже и племенным вождям и старейшинам и перешла от них просто по наследству и к варяжским конунгам, заступившим их место в крупных торговых центрах со сбродным населением.

При тогдашнем состоянии общества это был для князя единственный способ исполнять свои обязанности относительно народонаселения, а именно суд и расправу. Разумеется, что для этого князь не мог останавливаться при каждом дворе. Он останавливался в каком-нибудь удобном для себя месте, куда окружное народонаселение и призывалось к нему для своих надобностей. Естественно, что для большего удобства эти места княжеской стоянки, гощения – погосты могли быть определены навсегда, в этих местах могли быть построены небольшие дворы, где могли быть оставлены княжие приказчики (тиуны), и, таким образом, эти погосты приобретали значимость небольших правительственных центров неких округов; впоследствии здесь строились часовни или храмы, около которых собирались торги.

Н.И. Костомаров так оценивал значимость сбора дани князьями: «Приемы, с какими управляли наши первые пришлые князья, показывают, что у них не было сознания государственного начала. Власть их ограничивалась сбором дани с тех, с кого собрать было можно. Цель достигалась двумя способами: первый состоял в том, что князь разъезжал по Землям и брал сколько мог; такой способ имел характер набега и грабежа, – продолжение того же, что случалось прежде до призвания варягов и что описывает летописец такими словами: «имяху варязи дань на словенех и на чуди и на кривичех»; другой способ собирания дани – посредством назначения по городам «мужей». Посланный в город, к которому тянула Земля, окруженный приведенной с ним военной силой, такой «муж» собирал дань вместо князя и отправлял ее к князю, получая себе часть за труды. В начале размер дани не был установлен; князья и их мужи обирали покоренные племена по своему произволу, и сами подвергались опасности сделаться жертвою ожесточения народа, если он потеряет терпение и восстанет на своих «мучителей»; тогдашние собиратели дани, по сказаниям самого летописца, «мучили» покоренных: о Свенельде, воеводе Игоря, говорится: "и примучи Уличи"» [Костомаров Н.И.: Раскол, С. 207–208. История России, С. 27050–27051].

С.М. Соловьев дал следующую оценку политической и экономической значимости сбора княжеской дани: «Дань, за которою ходил сам князь, была первоначальным видом подчиненности племени одной общей власти, связи с другими соподчиненными племенами. Но при таком виде подчиненности сознание об этой связи, разумеется, было еще очень слабо: племена платили дань и козарам, и все оставались по-прежнему в разъединении друг с другом. Гораздо важнее для общей связи племен и для скрепления связи каждого племени с общим средоточием была обязанность возить повозы, обязанность, вследствие которой сами племена должны были доставлять дань в определенное князем место, ибо с этим подчиненность племен, участие их в общей жизни принимали более деятельный характер» [Соловьев С.М.: Книга I., S. 6270].

ГЛАВА 27. Виды, ресурсы и способы хозяйственной деятельности в IX–XII столетиях

27.1. Занятия и ремесла

Хозяйственная система этого периода может быть охарактеризована как аграрное ремесленно-промысловое преимущественно натуральное хозяйство, сочетающееся с мелкотоварным укладом, товарно-денежными и рыночными отношениями. В этот период основу хозяйственной деятельности составлял ручной инструментальный способ производства, связанный с использованием простых орудий труда. Его социально-экономическую основу составляло половозрастное разделение труда, и зарождающееся социально-экономическое разделение труда, связанное с отделением ремесла от земледелия, появлением торговли, как самостоятельной отрасли хозяйственной деятельности.

Главными занятиями восточных славян в эту эпоху были: земледелие, разведение скота, различного рода ремесла и промыслы (охота, рыболовство, собирательство). Чем дальше на север, тем большее значение приобретали ремесла и промыслы, тем более, что во внешней торговле, особенно со странами Востока и Византией, особую роль играл именно экспорт различного пушного зверя, которым в ту пору был богат не только славянский север, но и более южные земли. Если на юге, в лесостепи, условия для земледелия были весьма благоприятны, и славяне здесь унаследовали навыки и многосотлетний опыт иранского (и фракийского) населения, то в северных районах земледелие было в основном подсечным и в целом малоприбыльным, однако столь же необходимым для повседневной жизни людей.

Археологические находки дают представление об инвентаре славянских городищ среднего Поднепровья, структурно в нем преобладают предметы домашнего обихода и сельского хозяйства. Это разнообразные глиняные сосуды, при этом медные котлы и другие сосуды из меди и стекла встречаются крайне редко. Далее идут ножи, ножницы, замки, ключи, гвозди, реже – части конской сбруи и другие железные поделки. В числе находок в городищах более раннего времени присутствуют разнообразные костяные орудия и ручные мельничные жернова из камня; украшения из серебра, меди, цветной смальты, стекла и кости; золотые вещи арабского изделия, гребешки, игрушки и др. Позднее, особенно со времен принятия христианства, сюда проникают византийские изделия.

Из предметов вооружения в древних славянских городищах чаще всего попадаются железные, иногда костяные наконечники стрел, железные наконечники копий, дротиков, боевые топоры, железные мечи, кольчуги, железные и бронзовые кистени, луки, колчаны, щиты и в очень редких случаях железные шлемы. В этих же городищах археологи находили и разнообразные орудия труда: топоры, молотки, долота, косы, серпы, и те, при помощи которых сделаны некоторые из перечисленных здесь вещей – бронзовые штампы, служившие для изготовления украшений, каменные формочки для отливки металлических предметов. Разнообразный инвентарь древних памятников свидетельствует о том, что местные обитатели, т. е. прежде всего поляне, хорошо знали различные отрасли производства, – что у них даже в период городищ было свое ремесло.

В своей работе «Древние обитатели среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена» археолог В.В. Хвойка говорит о господстве здесь земледелия: «Итак, мы видели, что обитатели Среднего Приднепровья славянской эпохи знали многие отрасли производства, но ремесла не составляли главной формы труда местного населения. Первенствующая роль принадлежала все-таки земледелию и скотоводству. Это подтверждается весьма частыми находками сельскохозяйственных орудий – железных паральников, мотыг, серпов, кос и др. орудий, находимых в городищах и могильниках этого времени, а также и находками огромного количества зерен хлебных злаков, нередко хранившихся в особых помещениях. В жилищах, как обнаружило исследование древних построек, уничтоженных пожаром, в отделении, соседнем с жилым помещением, нередко оказывались целые слои поджаренных хлебных зерен – пшеницы, ячменя, ржи и проса; иногда они находились в деревянных обгоревших кадках и бочках. В некоторых случаях, напр., в Шарковском (Шаргородском) городище, хлебные зерна были обнаружены в специальных зернохранилищах, устроенных в отделении, находившемся по соседству с жилым помещением. Зернохранилища эти представляли собой круглую выкопанную в желтой материковой глине яму со сводчатым верхом, в котором находилось отверстие; стенки такой ямы были докрасна обожжены»^[69]. «Славянскую эпоху» В.В. Хвойка начинает после «великого переселения народов», т. е. его наблюдения идут в глубь веков – задолго до образования Киевского государства.

Украинский археолог А. Федоровский в 1929 году раскопал Донецкое городище XI–XII века в 7 км от Харькова, у села Карачевки, на правом берегу реки Уды. Тут мы видим уже не подсеку, а настоящее пашенное земледелие. А. Федоровский нашел здесь полный ассортимент хлебных злаков: просо, рожь, ячмень, пшеницу мягкую и твердую, гречу, также лен и мак. Он нашел жернова, зернотерку, четыре серпа. Но самое главное, на что он в своем отчете обратил особое внимание, – это то, что вся поверхность селения покрыта ямами разной глубины, предназначенными для хранения зернового хлеба. Он раскопал около 80 таких ям. Стенки этих ям тщательно выглажены, кое-где заметны следы лопат, кое-где видны следы глины и извести, имеются остатки березовой и сосновой коры, которой выстилались когда-то эти ямы. В целом ряде ям были обнаружены обуглившиеся зерна хлебных злаков. «Русская Правда» и летопись тоже упоминают о таких хлебных ямах. А. Федоровский отнес их к древнейшему слою своих раскопок XI–XII веков. Автор пробует объяснить огромное количество этих ям тем, что ими можно было пользоваться только определенное, ограниченное время, так как в них разводились бактерии, портившие хлеб, после чего приходилось яму забрасывать и делать новую. Весьма вероятно, что догадка автора имеет основание, но нельзя не сделать дополнительно и другого заключения о том, что здесь мы имеем доказательства господства сельского хозяйства в данном районе вообще и, в частности, в данном селении. Иначе нельзя объяснить заботы об устроении этих ям и их количества. Ассортимент хлебных злаков говорит о том, что земледелие и на этой территории существует не со вчерашнего дня, что для развития всех перечисленных культур требуется время, измеряемое не десятилетиями, а столетиями. Раскопки селения «Райки» (10 км от Бердичева) подтверждают то же. Эти раскопки замечательны тем, что дают нам не случайно сохранившийся вещевой материал, а полный домашний обиход населения, катастрофически погибшего в начале XIII века. Тут мы имеем полный ассортимент орудий сельского хозяйства: лемехи разных типов, серпы, косы, путы для лошадей; большое разнообразие хлебных злаков: просо, овес, рожь, горох, вика, а также мука, пшено, конопля и мак. Большое количество цилиндрических замков говорит о том, что мы имеем дело с обществом, где весьма развит институт частной собственности с его спутниками – имущественным неравенством и специфическими преступлениями. То же мы имеем по Роси, в так называемой Княжой горе, поселении, относимом археологами к XI–XII векам. Здесь найдены различные орудия производства с преобладанием сельскохозяйственных (177 предметов), среди них имеются плуги.

27.2. Сельское хозяйство

Основой экономики Древней Руси было сельское хозяйство – земледелие и скотоводство. Русские письменные источники X–XII веков рисуют картину развитого пашенного земледелия. Летописцы говорят о пахоте с применением тягловой силы животных, об орудиях обработки земли (рало, плуг), о наличии старопаханных земель («орамая», «ролейная» земля), о размежевании пашен, о яровом и озимом поле, что свидетельствует о наличии паровой системы пашенного земледелия. Скотоводство в ту пору было тоже вполне развитым, с разнообразным составом поголовья стада и стойловым содержанием скота.

Археологические исследования Ковшаровского городища (Смоленской области) указывают на то, что главным занятием жителей здесь в XI–XII веках было сельское хозяйство: земледелие и разведение скота. Найденные в городище обуглившиеся (от пожара) зерна, главным образом ячменя (2–3 вида), меньше овса (1–2 вида) и пшеницы, мотыги с серпами и жерновами служат этому ярким подтверждением. Возделывали и лен, отпечатки ткани из которого хорошо сохранились на обожженной глине. Были и домашние животные (лошадь, корова, овца, свинья, собака и пр.), кости которых найдены в городище.

В «Правде» Ярославичей изображено уже хорошо организованное княжеское хозяйство, княжеская усадьба с устойчиво существующими полями. Термин «поле» в наших древних письменных памятниках имеет много значений: пашня, луг, пустое пространство земли вообще, степь и др. Во всяком случае, – это участок земли, имеющий определенные границы и, представляющий собой значительную ценность. «Пространная Правда» называет орудия производства уже не подсечного, а пашенного земледелия – плуг и борону (ст. 57), которые нет никаких оснований считать для XII века новшеством. Аппарат управления княжеской вотчины тоже говорит о том, что здесь мы имеем не подсеку, а настоящее полевое хозяйство.

В некоторых списках «Пространной Правды» имеется статья: «А се уроци ротнии: от головы 30 кун, а от бортьные земли 30 кун без трею кун, такоже и от ролейные земли, а от свободы 9 кун (ст. 109 Троицк. I списка). Под ролейной землей, являющейся в данном случае предметом спора, разрешаемого на суде путем присяги, разумеется пашенная земля.

Организация земледелия. В I тысячелетии н. э. в лесной полосе Восточной Европы господствовала огневая подсечная система земледелия, а в лесостепной и степной – залежная. При подсечном земледелии тягловая сила скота почти не нужна, подготовка почвы к посеву производится действием огня. При этой системе земледелия вспашка почвы необязательна, необходимо боронование – рыхление поверхностного слоя почвы. При залежной системе, наоборот, необходима вспашка целины пахотными орудиями с применением тягловой силы скота.

Подсечная система в IX–XII веках утрачивает роль господствующего способа земледелия для некоторой части Киевщины. Более длительное ее существование было возможно лишь на севере, в Новгородской земле, и на северо-востоке, в бассейне Волги—Оки. Леса на юге были выжжены и вырублены довольно рано, и чем южнее, тем их становилось меньше, пока степь не делалась господствующей. В степях подсеки быть не может. Скифы, которые давно занимались земледелием вдоль Днепра, не выжигали леса для устроения своих пашен. Если бы это было иначе, Геродот не преминул бы об этом упомянуть. Их орудия производства говорят о том же. У них было предание, что с неба упали – золотые плуг, ярмо, секира и чаша. Благодаря этому небесному дару скифы научились пахать. Плуг для подсеки не нужен.

Территорию, занятую восточными славянами, по условиям ведения земледелия можно разделить на две полосы, в одну из которых входит лесной север и значительная часть центра, и которая отличается от другой, южной полосы, где леса мало или нет совсем. Север представляет в известный период общественного развития зону подсечно-огневого земледелия, тогда как безлесный юг дает возможность на первых ступенях развития земледелия вести залежную или переложную систему. Для своего осуществления подсечная система требует значительных человеческих коллективов, так как отличается большой трудоемкостью. Поэтому обычная крестьянская семья не может справиться с подсекой как основной системой хозяйства. Хотя эта система может обходиться без тягловой силы животного. Перелог при подсечной системе хозяйства – это не система. Отдыхающее поле зарастает лесом и превращается снова в лядину, требующую повторения процедуры выжигания, хоть и облегченным способом. Стало быть, перелог в лесных местах – не особая стадия в развитии сельскохозяйственных систем, а переход к полевому пашенному земледелию.

Настоящий перелог мы можем наблюдать только в степных пространствах. Впервые подняв целину и посеяв на ней хлеб, земледелец распахивает ее на другой год только в том случае, если не надеется без обработки получить хороший урожай, в противном случае семена только забораниваются, и земля не трогается плугом или сохой. Таким способом хлеб сеется на одной и той же площади из года в год до тех пор, пока он не начинает совершенно заглушаться сорными травами. Заброшенная залежь поднимается при первой возможности, если есть надежда получить с нее урожай, так как залежь распахать вообще легче, чем степь. Так поступает земледелец до тех пор, пока земля перестает давать хорошие урожаи.

Лесной север переходит к полевому хозяйству от подсечной системы через особого рода своеобразный перелог. Степь начинает с переложной системы обработки земли и идет к тому же полевому пашенному земледелию. При этом использовались разные орудия труда. На севере появляется трезубая соха, разрыхляющая и бороздящая выжженное из-под леса поле. Дальнейшая история сохи заключается в уменьшении количества зубьев и в появлении лемеха. Это орудие следует связывать с двухпольным и трехпольным земледелием, где при наличии унавоживания стали необходимы орудия, отваливающие пласты земли. На юге история пашенного орудия проделывает свою собственную эволюцию: мотыга – рало – плуг, которые выросли в совершенно других конкретных условиях, чем соха.

В Киевской земле и Поднепровье техника земледелия, весьма вероятно, связана со скифами. В обследованных археологами в верховьях Днепра городищах, – число которых равно многим десяткам, если не сотням, – ни разу не был найден сошник, – находили лишь косы, серпы и мотыги. Что же касается северо-запада и северо-востока, то первые железные сошники двузубых сох в раскопках появляются в Волго-Камском районе в эпоху формирования болгарских городов, там также найдены части плугов. Железные лемехи появляются в северных и западных районах нашей страны не ранее X–XI веков. По имеющимся сведениям археологического характера топор в качестве главнейшего орудия подсечного земледелия сменяется сохой даже на севере к X–XI веку. Для Киевской земли эту дату нужно отодвинуть далеко назад, быть может, к скифскому времени.

Относительно тягловой силы, впрягаемой в рало, что-нибудь, определенное сказать трудно; весьма вероятно, что это были волы, но не исключается и лошадь. Для северной сохи предпочтительной тягловой силой является лошадь. Может быть и разнообразие систем самого рала также стоит в связи с тягловой силой.

Зерновые культуры. Ассортимент зерновых культур, высеваемых на Руси, был весьма разнообразен, однако все хлебные злаки имели общее название – «жито». Под житом в письменных источниках подразумеваются различные виды зернового хлеба, основным же злаком была рожь. О том, что ржаной хлеб был главным пищевым продуктом можно судить по тому, что при перечислении цен на сельскохозяйственные продукты на первое место в письменных источниках всегда ставили рожь; она являлась своего рода эталоном цен. Кроме ржи, в летописях упоминаются также пшеница, полба, овес, ячмень, просо. Из маслянично-волокнистых культур – лен, конопля; из бобовых – горох, бобы, чечевица.

Рожь, пшеница и ячмень обнаружены почти во всех памятниках X–XII веков лесной полосы, в которых только были найдены остатки зерна. В зерновом материале из памятников I тысячелетия рожь встречается только в самых поздних – в Старой Ладоге и в Ашпа-Пандо. Зато ячмень и яровая пшеница (включая и полбу) зафиксированы на всех давших находки зерна памятниках I тысячелетия, а также и на Ковшаровском городище Смоленской земли. Овес не встречался в более ранних памятниках I тысячелетия, но он найден в культурном слое VII–IX веков Старой Ладоги и является уже обычной находкой в русских поселениях начала II тысячелетия. В связи с переходом от подсеки к пашенной паровой системе земледелия большое распространение получила озимая рожь, основной вид хлебалесной полосы Руси.

А мы просо сеяли, сеяли. Все обследованные южнорусские памятники X–XII веков содержали зерна проса, тогда как не во всех русских поселениях лесной полосы их удалось встретить. И это вполне естественно, так как просо лучше родится в лесостепной и степной полосе, чем в лесной. В сельском хозяйстве России до начала XX века просо сеяли преимущественно на юге и в районах, прилегающих к черноземной полосе. Считалось, что севернее его губят заморозки. Между тем остатки проса найдены в культурных слоях Старой Ладоги, древнего Новгорода, Твери, Москвы. Это могло быть привозное зерно, однако находки его в памятниках середины I тысячелетия (великолуцкие городища и Банцерово городище под Минском) свидетельствуют о том, что просо высевалось на северо-западе территории Руси. Однако постепенно оно, как и пшеница, было вытеснено из лесной полосы другими, более подходящими к данным условиям зерновыми культурами.

В культурном слое древнего Гродно и Донецкого городища были найдены зерна гречихи. Этот факт опровергает мнение агрономов, что гречиха была завезена в Европу арабами лишь в XV веке. Впрочем эта культура, хотя и была известна на Руси в начале II тысячелетия, широкого распространения не получила, – это видно из того, что в письменных источниках гречиха не упоминается, также и в составе зерновых находок она встречалась крайне редко. Бобовые культуры, известные населению северо-западной Руси еще в I тысячелетии, имели широкое распространение и в начале II тысячелетия, особенно горох, как растение лесной и лесостепной зоны. Чечевица – культура зоны смешанных лесов и лесостепи. В некоторых памятниках найдены и семена вики, которая тоже могла идти в пищу.

В X–XII веках случались неурожаи и голодные годы, о которых красноречиво рассказывают летописи. Несмотря на значительные по тому времени сдвиги в области сельскохозяйственной техники, люди все еще оставались бессильными в борьбе со стихийными бедствиями. Автор «Повести временных лет» рассказывает, что два годя подряд 1094 и 1095 полчища саранчи, уничтожив посевы и луга в Киевской Руси, двинулись к северу. В 1024 году населению Суздальской земли вследствие неурожая пришлось закупать хлеб в Болгарах^[70]. Новгородская летопись описывает стихийные бедствия нескольких лет подряд, которые привели к ужасному голоду в стране. В 1125 году большие опустошения произвела буря с градом^[71]. В 1127 году «вода бяша велика в Волхове, а снег лежал до Яковлева дня (т. е. до 13.05.); а осень поби мороз верешь всю и озими и бысть глад …»^[72]. Голод этот достиг своего апогея в 1128 году, когда в несколько раз вздорожал хлеб, и люди были вынуждены есть липовый лист, березовую кору, солому, мох; расходиться по чужим землям, отдавать своих детей^[73]. Спустя два десятка лет (1151) летописец опять фиксирует большое стихийное бедствие – наводнение в результате летних дождей, затопивших хлеб и сено, и осенний мороз, побивший «остатки обилия»^[74]

Еврейский путешественник X века Ибн-Якуб сообщает, что «славянская земля (имеются в виду западные и отчасти восточные славяне) обильна всякого рода жизненными припасами, что славяне – народ хозяйственный и занимаются земледелием усерднее, чем какой-либо другой народ». По некоторым документальным свидетельствам славянский лен в IX веке в значительных количествах шел в Среднюю Азию через Дербент. Под 997 годом в Лаврентьевской летописи помещен рассказ об осаде Белгорода. Старик советует осажденным горожанам собрать «аче и по горсти овса или пшенице или отруб» для того, чтобы устроить кисельный колодезь и обмануть неприятеля. Предполагалось, что эти продукты имеются у большинства населения даже во время осады, рассчитанной на голодный измор осажденных. Маврикий Стратег, писатель конца VI века, сообщает, что у славян и антов большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности много проса и пшеницы.

27.3. Ремесленные промыслы

Отделение ремесла от земледелия в Киевской Руси произошло, вероятно, в IX–X веках, то есть тогда же, когда и в Европе. Ремесленники постепенно все больше работали не только для внутреннего потребления патриархальной семьи, но и для обмена. Они все меньше занимались земледелием и со временем теряли связь с сельским хозяйством, перебираясь в городские поселения. В процессе развития и углубления общественного разделения труда домашние промыслы выделяются в самостоятельную сферу деятельности (отрасль народного хозяйства) – ремесленное производство. Ремесленники постепенно начали работать не только для внутреннего потребления патриархальной семьи, но и для обмена. Они все меньше занимались земледелием и со временем теряли связь с сельским хозяйством, перебираясь в городские поселения.

С развитием княжеских и боярских вотчин часть общинных ремесленников переходила в зависимость от бояр, другие покидали деревню и уходили под стены княжеских замков и крепостей, где создавались ремесленные посады. Возможность разрыва ремесленника с деревней была обусловлена развитием земледелия, способного обеспечить городское население продуктами питания. В процессе развития и углубления общественного разделения труда домашние промыслы выделяются в самостоятельную сферу деятельности, отрасль народного хозяйства – ремесленное производство. Ремесленники постепенно начинали работать не только для внутреннего потребления патриархальной семьи, но и для обмена. Они все меньше занимались земледелием и со временем теряли связь с сельским хозяйством, перебираясь в городские поселения.

В XI–XII веках на Руси ремесленное производство с точки зрения номенклатуры изделий и технологии поднялось на достаточно высокий уровень: археологические находки позволяют говорить о существовании нескольких десятков ремесленных специальностей. В этот период ремесленное производство достигло своего расцвета, и зрелости. Однако общественное разделение труда в стране в целом было еще слабым. Деревня жила натуральным хозяйством. Продукция немногочисленных деревенских ремесленников распространялась на расстояние примерно 10–30 км. В деревне, в условиях господства натурального хозяйства, изготовление одежды, обуви, утвари, земледельческого инвентаря и т. д. являлось домашним производством, ещё не отделившимся от земледелия. В процессе развития и углубления общественного разделения труда домашние промыслы выделяются в самостоятельную отрасль деятельности (отрасль народного хозяйства) – ремесленное производство.

Обособились от сельского хозяйства кузнечное и в меньшей мере гончарное ремесло. Ремесленный характер приобретали также косторезное и плотницкое дело. Значительная часть ремёсел основывалась на металлургическом производстве, уровень которого показателен для оценки развития ремесла в целом. Если в деревне доменное дело ещё не отделилось от кузнечного, то в городах в области обработки железа и стали появилось не менее 16 специальностей, обеспечивших значительный выпуск изделий. О техническом уровне металлургического производства свидетельствует применение ремесленниками сварки, литья, ковки металла, наварки и закалки стали. Русские ремесленники XI–XII веков производили более 150 видов железных и стальных изделий, их продукция играла важную роль в развитии товарных связей города с деревней. В ремесленных мастерских изготовлялись орудия труда: лемехи, топоры, зубила, клещи и т. д. Изготовлялось оружие: щиты, кольчужная броня, копья, шеломы, мечи и др. А также разнообразные предметы быта, украшения – золотые, серебряные, бронзовые, медные. Древнерусские ювелиры знали искусство чеканки цветных металлов.

Ремесленники производили разнохарактерные, разнотипные, усовершенствованные железные изделия. Среди них такие орудия труда, как топоры, долотца, щипцы, клещи, скобки, заклёпки, гвозди, лопаты, сошники, лемехи, серпы и т. д. Такие виды оружия, как копья, ромбовидные стрелы, кинжалы, ножи типа скрамасаксов и простые, шлемы, вытянутые кверху, кольчуги и сабли, появившиеся на Руси в X веке, реже – щиты круглой или миндалевидной формы. Причём в отличие от более ранних эпох оружие всё более и более отличается и отделяется от орудий охоты. Такие предметы домашней утвари, как сковороды, мелкие домашние предметы: огнива, замки, ключи и прочие. Складываются определённые ремесленные традиции и навыки, требующие длительной выучки, опыта, специализации. Усложнение орудий труда ремесленника, повышение качество плавки и ковки железа, некоторая стандартизация производства приводят к появлению специалиста-ремесленника, мастера обработки железа.

В области художественного ремесла русские мастера освоили сложную технику зерни (выделки узоров из мельчайших зёрен мэталла), скани (выделки узоров из тончайшей проволоки), фигурного литья и, наконец, требующую особенного искусства технику черни (изготовление чёрного фона для узорчатых серебряных пластинок) и перегородчатой эмали. Сохранились прекрасные изделия с инкрустациями золотом и серебром по железу и меди.

Особый характер носила соледобывающая промышленность, распространённая преимущественно по берегам северных морей, в Двинской земле, Старой Руссе и др. Ещё в Киевской Руси соль преимущественно ввозилась из Крыма, Галицких соляных копей, Перемышля. С XII века имеются уже точные известия о значительной разработке и выварке соли в Новгородской земле, в Устюге, в Вологде и др. Добыча соли и варка её требовали таких крупных приспособлений как варницы, и таких больших затрат труда, что она была доступна только зажиточным слоям общества – князьям, боярам, а также и монастырям. Соляные варницы имелись в Галиче у Дмитрия Донского, у Троицкого и Симонова монастырей.

27.4. Городские ремесленные посады

Центрами развития ремесла становятся города. В них в XII веке насчитывалось свыше 60 ремесленных специальностей. Значительное развитие получили в древнерусских городах такие виды ремесла, как гончарное, кожевенное, древодельное, камнесечное, и десятки других. В городах ремесленники работали на заказ и на рынок.

Летописцы единодушно рисуют города как большие ремесленно-торговые центры. В некоторых из них возникли ремесленные объединения, напоминающие западноевропейские цехи. Мастера ремесленники селились на окраинах городов отдельными посадами, слободами, улицами по отраслевому принципу (слобода гончаров, кузнецов, оружейников, кожевенников и т. д.). Например, ремесленники Новгорода и Пскова объединялись в «улицы», «ряды», «сотни», имели свою казну, избирали старост и даже строили церкви в честь того или иного святого – покровителя их ремесла. Ремесленные посады зачастую примыкали вплотную к укрепленным кремлям-детинцам, как например, мастеровой посад около Московского Кремля, позже названный Китай-городом. Раскопки русских городов VII–VIII веков показывают, что в этих городах работало немало ремесленников, занятых добычей и обработкой металлов. Археологические исследования Сарского городища, на месте которого стоит город Ростов, открыли здесь значительное число погребений прядильщиков, кожевников, плотников, гончаров, а также кузнецов и литейщиков. В могилах древнерусских металлистов найдены: литейные формы, льячки, тигли, медные и железные шлаки, крицы, кузнечные клещи. При раскопках Гнездовского городища, предшественника Смоленска, установлено наличие здесь в прошлом в достаточной мере развитого ремесла по металлу. Немало подобных открытий сделано также и в других местах.

Городская ремесленная промышленность северо-восточной Руси мало отличалась от городского ремесла Киевской Руси X–XI веков. Здесь были те же плотники и древоделы, строители и мостники, бондари и колёсные мастера, гончарники, ткачи и кожевенники, шапочники и портные, калачники и квасники и др.

Одним из новых городских промыслов, еще мало развитых в X–XII веках, становится каменностроительный и кирпичный промысел, в особенности в связи со строительством храмов. Кирпичный промысел, занесённый ещё во времена Владимира иностранными мастерами, строителями храмов («привезе мастеры от грек»), получает более широкое распространение лишь с XIV века. В это время начинают строиться каменные стены вокруг кремлей разных «стольных» городов, каменные монастырские и архиерейские здания и пр. По ярлыку хана Узбека 1313 года (считающемуся, впрочем, большинством историков подложным) «каменные здатели» (строители) церковных зданий освобождались от других обязательных работ. Храмовое строительство стимулировало развитие, также, сначала занесённых иностранными мастерами, иконописного и стекольного промыслов; последний начал самостоятельно развиваться не раньше XVI века.

Своими изделиями Русь завоевала известность в тогдашней Европе. Судя по данным о ремесле, Киевская Русь в X–XII веках и русские княжества в XII–XIII веках шли одним путем с передовыми странами Западной Европы, не отставая от них, а в отдельных производствах даже опережая. Недаром «Schedula diversarum artium» помещает Русь в списке стран-искусниц впереди Италии, Аравии, Франции в Германии. Перед русским ремеслом в XIII веке открывались широкие горизонты: неуклонно развивается техника производства, крепнут связи с рынком, ширится участие ремесленников в делах города, в борьбе за самоуправление. Города Франции и Северной Италии XIII–XIV веков дают нам представление о том, чем должны были стать ремесленные города Руси, если бы не нашествие татар, разрушившее крупнейшие центры южной и восточной Руси.

27.5. Торговля внутренняя и внешняя

В ту пору в качестве дорог в Восточной Европе чаще всего выступали речные пути (большие реки Волга, Днепр, Западная Двина, Дон и их притоки), а поскольку как раз Восточная Европа являлась промежуточным пространством между развитыми странами Востока и Западной Европой, такие пути приобретали и международное значение. В то же время их освоение ускоряло процессы складывания цивилизаций и государств. Именно на важнейших пунктах таких путей уже в VIII–IX веках, а возможно и раньше, возникали торговые фактории, из которых затем развивались первые города. Случалось, что такие города основывались и рядом с прежними факториями, по тем или иным причинам оставленным. Так, Гнездово возле Смоленска или Арское городище недалеко от Ростова Великого были затем покинуты, и города как таковые возникли в новых местах, неподалеку от заброшенных факторий. Наоборот, Киев с его тремя первоначальными крепостями так и остался важнейшим центром, затем превратившимся в столицу Русского государства

Вместе с тем уже в IX, но особенно в X веке, все большее значение приобретает другой путь, связывавший европейский север с Черным морем. Вероятно, его устройство было вызвано господством хазар на Волжском пути, где они ставили для всех торговцев, исключая еврейских, всякого рода заслоны.

Внутренняя торговля в IX–XII веках. Центрами внутренней торговли были города. Там имелись рынки, на которых продавались как продукты питания, так и ремесленные изделия; туда привозили свои товары иноземные купцы. Но и городское товарное производство, и проникновение в деревню из города мелкорозничных торговцев не нарушало натурального характера строя аграрной экономики.

Археологические находки свидетельствуют, что внутренний обмен у восточнославянских племен был издавна развит. В Приднепровье и в Северной Руси обнаружены предметы причерноморского происхождения, серебряные изделия из Средней Азии и Ирана. Размещение кладов с арабскими серебряными монетами, которые служили средством денежного обращения в то время, позволяют определить торговые пути и районы, наиболее затронутые торговлей. К ним надо отнести земли полян, северян, кривичей и словен новгородских. Реже встречаются клады в земле дреговичей и радимичей и совершенно отсутствуют у древлян.

Торговые пути русских купцов. Одним из основных торговых путей руссов была Волга. Купцы следовали в столицу Хазарии Итиль, где платили кагану пошлину с провозимых товаров, немного торговали, а затем плыли далее по Каспийскому морю в арабские земли. Волжским торговым путем пользовались торговые люди из Новгорода, Ростова, Владимира, Рязани и других северных русских земель. Купцам из Киева, Чернигова и Смоленска ехать в Итиль и на Восток приходилось через Византию. Торговля с Византией шла очень оживленно, чему способствовали соглашения 907-го и 911 годов. Добраться до Константинополя из Киева можно было, следуя по Днепру и вдоль Черноморского побережья. Путешествие было опасным, и торговцами часто являлись княжеские дружинники. Торговля с Западом осуществлялась двумя путями: из Киева в Центральную Европу и из Новгорода через Балтийское море в Скандинавию, южную Прибалтику и далее на запад по суше и по воде.

Б.Д. Греков отмечает, что не промысловые угодья ни в X и в XI, ни в более поздние века, делали в это время погоду. Князья и бояре Древней Руси в X–XI веках имели много золота, серебра, дорогих мехов и тканей, получаемых ими не от сельского хозяйства, а попадавших к ним либо в качестве военной добычи, либо путем торговли в обмен не на произведения сельского хозяйства, а на продукты пушной охоты и бортничества. Если только летописец нисколько не преувеличивает, то можно даже удивляться размерам этих сокровищ. В Ипатьевской летописи под 1158 годом, например, мы имеем следующую запись: «Сии бо Ярополк вда всю жизнь свою, Небольшую волость и Деревьскую и Лучьскую и около Киева; Глеб же вда в животе своем с княгинею 600 гривен серебра, а 50 гривен золота; а по княжи животе княгини вда 100 гривен серебра, а 50 гривен золота; а по своем животе вда княгини 5 сел и с челядью и все да и до повоя». Размеры находимых древнерусских кладов как будто подтверждают эти сообщения летописи. Территория, занятая восточным славянством, рано стала ареной деятельности торгового капитала стран, как азиатского Востока, так и скандинавского Севера и греческого Юга. Это развитие торговли уже давно отмечалось в нашей науке, а совсем недавно было еще раз и очень сильно подчеркнуто Пиренном в его книге: «Les villes du moyen age», где, сравнивая положение торговли каролингской Европы и южной Руси, он отдавал явное преимущество этой последней^[75].

Внешняя торговля в IX–XII веках. Более развитой являлась внешняя торговля Руси. Русские купцы торговали во владениях Арабского халифата. Днепровский путь связывал Русь с Византией. Русские купцы ездили из Киева в Моравию, Чехию, Польшу, Южную Германию; из Новгорода и Полоцка – по Балтийскому морю в Скандинавию, Польское Поморье и далее на запад.

В таможенном уставе X века города Раффельштеттена (Германия) упоминаются славянские купцы. Вывозилось из Руси главным образом сырьё. С развитием ремесла увеличился вывоз ремесленных изделий. На внешний рынок поступали пушнина, воск, мёд, смола, лён и льняные ткани, серебряные вещи, пряслица из розового шифера, оружие, замки, резная кость и пр. Ввозились на Русь предметы роскоши, фрукты, пряности, краски и пр. В качестве денег ходили слитки серебра, иностранные монеты. Князья специальными договорами с иностранными государствами стремились защитить интересы русских купцов. В «Пространной Русской правде» конец XII – начало XIII века предусматривались некоторые меры по охране имущества купцов от потерь, связанных с войнами и другими обстоятельствами.

Русский князь, став государем, как конунг, он, как варяг, не переставал ещё быть вооружённым купцом. Внешняя деятельность первых киевских князей была направлена к двум главным целям: во-первых, к приобретению заморских рынков, во-вторых, к расчистке и охране торговых путей, которые вели к этим рынкам.

Однако внешняя торговля не меняла натурального характера хозяйства Руси, так как подавляющая часть предметов вывоза (меха и пр.) не производилась в качестве товара, а получалась в виде дани или оброка от смердов; вещи, привозимые из-за границы, служили лишь потребностям богатых феодалов и горожан. В деревню заграничные товары почти не проникали. Именно полюдье обеспечивало внешнюю торговлю. Дань, которую собирал киевский князь как правитель, составляла в то же время и материал для его торговых оборотов. Данью он делился со своею дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный рычаг, в том и в другом обороте, и политическом и экономическом: зимою он правил, ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что собирал в продолжение зимы.

Княжеские и купеческие корабли отправлялись в заморские страны, о Руси и ее товарах узнавали в дальних краях. Точного учета дани не велось. В ее состав входило не только то, что приносилось, но и все то, что съедалось и выпивалось всем караваном. Творившиеся сборщиками дани насилия вызывали возмущение людей.

Между тем как князья с русью блуждали по подвластным землям, славяне, платившие дань руси, в продолжение зимы рубили деревья, делали из них лодки-однодеревки и весной, когда вскрывались реки, Днепром и его притоками сплавляли к Киеву, вытаскивали на берег и продавали Руси, когда она по полой воде возвращалась с полюдья. Оснастив и нагрузив купленные лодки, Русь в июне спускала их по Днепру к Витичеву, где поджидала несколько дней, пока по тому же Днепру собирались купеческие лодки из Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова, Вышгорода. Потом все направлялись вниз по Днепру к морю в Константинополь.

ГЛАВА 28. Институциональные формы организации хозяйственной деятельности в IX–XII столетиях. Этап становления и роста дворцово-вотчинной системы политико-экономической организации аграрного общества

28.1. Владельческая поземельная община

Община и свободные общинники. При исключительном господстве в народном хозяйстве земледелия и связанных с ним отраслей деятельности подавляющую часть населения Киевской Руси IX–X веках составляло сельское население – свободные общинники – люди (в единственном числе – «людин», отсюда – «простолюдин»). Основным населением Древней Руси, как можно судить по отрывочным сведениям памятников, являлся мелкий, по-видимому, самостоятельный и до IX–X века в большинстве своём ещё свободный земледельческий производитель, сидевший своим хозяйством на собственных и общинных «чёрных землях» и получивший общее название «смерд». Смерд – сельский хозяин, ведущий свое хозяйство, имеющий свою пашню, и своего коня, скот, своё «имение». Однако его самостоятельность, очевидно, не была особенно прочна, а хозяйственное благосостояние никогда не было особенно значительно. Можно предполагать, что смерды в X веке в значительной своей части представляли собой номинально свободный, но низший, податной, земледельческий класс. Смерды передавали свое имущество по наследству, хотя и с несколько ограниченными правами сравнительно с высшими классами: смерду наследовали только его сыновья, в противном случае его имущество как выморочное наследовал князь. По толкованиям некоторых авторов, смерды имели даже своих холопов («смердии холоп»). Как главная масса сельского населения смерды были главными плательщиками княжеской дани.

Социальное положение смердов неразрывно связано с процессом экспроприации общинных земель частными землевладельцами и с дальнейшим развитием феодальных отношений. Это приводит к экономической дифференциации и расслоению класса смердов как самостоятельных мелких сельских хозяев, к превращению их в течение X–XI веков на почве земельной нужды и экономической несостоятельности в зависимые от феодала группы.

Уже со времён Русской Правды начался процесс закабаления сельского крестьянского населения, или, как его называет Русская Правда, смердов. Первые ее списки относятся, как известно, к XI веку, но передают отношения, складывавшиеся в X и даже в IX веке

В XI веке смерды были не только свободными крестьянами-общинниками, часть их, несомненно, уже успела попасть в зависимость к князьям и боярам. В связи с общим пересмотром вопроса о феодальных отношениях в древней Руси в новейшей русской историографии прежний взгляд старой русской историографии о полной свободе смердов сменяется мнением о них, как о «полусвободных» (С.В. Юшков)^[76] или как о частично свободных, но частью уже в XI веке попавших в зависимость от феодалов, и «по своему приниженному положению весьма близких к холопам» (Б.Д. Греков)^[77]. Но и этот автор приходит к выводу, что «в XI веке смердов общинников, иначе свободных смердов, было ещё очень много. Они составляли большинство населения Киевского государства»^[78].

Кроме смердов «Русская Правда» называет и другие группы сельского населения, для которых процесс обезземеления пошёл, по-видимому, дальше, чем для смердов, в связи с чем происходил процесс закабаления и экономической зависимости. Таковы были «закупы», «ролейные закупы». Это, по наименованию «Русской Правды», «наймиты», безземельное население, живущее на чужой земле и её обрабатывающее на условиях договора, задолжавшее владельцу и поэтому зависимое от него. Ролейный закуп обрабатывает господским плугом владельческую землю и выполняет все работы в хозяйстве; он живёт у господина, не может самовольно до срока оставить свою работу, но всё же остаётся юридически свободным человеком и только в случае побега (т. е. без уплаты долга) обращается в холопа. Он имеет кое-какое своё хозяйство («свойский конь»), ведёт его независимо от господского хозяйства («орудия свои деять»), работает он за какую-то плату, «купу», или «копу» (смысл которой в памятниках остаётся неясным). Но в то же время хозяйственная самостоятельность настолько невелика, что господин даёт ему «плуг и борону», т. е. у закупа нет даже простых необходимых земледельческих орудий. Это обстоятельство объясняет и причину происхождения закупничества: хозяйственная необеспеченность не позволяла завести собственное хозяйство и заставляла идти в чужое хозяйство на отработки и закабаляться. При этом источником обязательств закупа, по мнению большинства исследователей, является заём, задолженность, которая и заставляла отрабатывать этот долг в хозяйстве заимодавца-господина. Закуп – это, может быть, бывший смерд, отрабатывающий своим трудом свой кабальный долг хозяину^[79].

Владельческая община. Патриархальная семья уступила место иным формам организации общественной жизнедеятельности. Патриархальная домашняя община явилась переходной ступенью, из которой развилась сельская община или вервь, для которой характерной чертой уже стало индивидуальное хозяйство ее членов.

«Правда Русская» содержит материал, указывающий на то, что вервь есть не что иное, как владельческая община, выросшая из патриархальной общины. В «Правдах Русских» мы имеем термины, говорящие об этой общине, – мир, град и вервь. Древнейшая новгородская, северная «Правда» не знает верви и называет только «мир»: «А где поиметь кто чужь конь, любо оружие, любо порт, а познаеть в своем миру, то взяти ему свое, а 3 гривне за обиду» (Акад. сп., ст. 13). «Пространная Правда», и по времени отстоящая от древнейшей не меньше, чем на 3 столетия, и относящаяся к южной территории, не знает мира, а вместо того называет в аналогичной статье (ст. 34) «град». Это не просто города, а скорее своеобразные городские округа. Когда Ольга говорит древлянам: «вси грады ваши предашася мне и ялися по дань и делають нивы своя и земле своя; а вы хочете измерети гладом, не имучеся по дань» (Лаврентьевская летопись, под 946 годом), она под градами разумеет не только «города», а и земли, так или иначе связанные с этими городами. Вервь известна и «Правде Ярославичей», составленной в Киеве приблизительно в середине XI века.

На Руси в IX–XII веках крестьянская община имела форму верви – территориальной (земской) земледельческой общины, сочетавшей в себе элементы соседской и семейной общины, и волости – общины, представлявшей собой конгломерат мелких поселений. Крестьянская община составляла экономическую и социальную основу аграрного общества. Основанная на коллективной ответственности она выступала органом местного самоуправления. В ее компетенцию входили вопросы владения, распоряжения и пользования землей, в частности земельные переделы (периодическое перераспределение земельных наделов между семьями). Налогово-финансовые функции, связанные с обложением податями и их распределением, выплатой дани князю, который постепенно воспринимался общинниками как верховный собственник всей земли. Функции полицейского надзора. В частности община отвечала за общественный порядок на своей территории, за расследование преступлений и исполнение наказаний: за труп, обнаруженный на ее территории, она должна была заплатить, или найти и выдать убийцу, платила штрафы (виру) за своих членов. Общинники должны были выставлять рекрутов в народное ополчение для охраны от набегов кочевников.

Община в Древней Руси представляла собой достаточно автономное образование с собственными суверенными правами, а главным ее оппонентом оказалась боярщина – институт, основанный на вотчинном землевладении. С утверждением вотчины как главной политической и хозяйственной формы организации аграрного общества, крестьянская община не была уничтожена. Вотчина надстроилась над общиной, подавив собственным административным и судебным аппаратом ее политико-юридические функции, но продолжала сосуществовать с ней как с первичной хозяйственной организацией, регулирующей главным образом крестьянские отношения по земле – использование общинных угодий, порядок севооборота. Земельные собственники постепенно усиливали свой контроль над общиной: первоначально наряду с выборным старостой появляется фигура княжеского приказчика, позже выборных старост заменяют назначаемые князем дворские, наконец, общиной начинает управлять приказчик-посельский. Утрата прежней социальной роли вызывает «исчезновение» общины из летописных источников на ранних этапах эволюции аграрного общества. Однако позже, с усилением экономической роли крестьянского хозяйства и личным освобождением крестьян, община сумела частично возродить свои социальные и политико-юридические функции.

28.2. Возникновение крупной земельной собственности. Княжеская и боярская вотчина

Иерархическая система землевладения власть-собственность. В Западной Европе участки земель, передаваемые за службу одним земельным собственником другому, называли феодом (от латинского слова «феодум» – «владение»). Система такой многоступенчатой земельной собственности и зависимости называлась феодальной системой, а владельцы земель – феодалами. Подобная система поземельной власти-собственности стала складываться и на Руси с X века в двух основных формах: княжеской и боярской вотчины. Внеэкономические формы эксплуатации (дань, полюдье) уступают место экономическим, основанным на праве собственности. Правовыми основаниями для владения землей становятся: пожалование, наследование, купля. В начальный период становления вотчинного землевладения существенное значение имел захват пустующих и малонаселенных земель.

С середины XI века на Руси, но особенно в Среднем Поднепровье и вокруг Новгорода земли все чаще оказывались в частном владении. Свободных людей, которые раньше лишь уплачивали дань князю, стали привлекать к различным работам в господском хозяйстве, за то, что они живут на землях, которые князь объявил своими, таким образом, они попадали в поземельную зависимость от господина, и становились зависимыми – смердами. В X–XII века происходит формирование крупных наследуемых земельных владений – вотчин (отчины, дедины), земли в которых обрабатывались зависимыми крестьянами. Вотчина становится объектом полной собственности данной семьи, переходящей по наследству от отца к сыновьям.

Вотчина представляла собой форму политико-экономической организации хозяйственной деятельности для присвоения вотчинником-землевладельцем прибавочного труда (и продуктов этого труда) зависимых крестьян и была основой господства политического класса землевладельцев в средневековом обществе. Присвоение прибавочного продукта вотчинником осуществлялось в виде барщины, продуктового, и/или денежного оброка. Основные составные части вотчины: господское хозяйство (домен) и крестьянские держания. Для реализации своих прав владелец вотчины опирался на собственный аппарат принуждения и центральную власть. Экономическая структура вотчины характеризовалась тем или иным соотношением домена и держаний и различным сочетанием основных форм эксплуатации крестьян. В разные периоды феодализма в зависимости от общих социально-экономических условий преобладали вотчины различной экономической структуры.

Вотчинно-усадебная (вотчинно-дворцовая, феодальная) система землевладения и землепользования складывалась на Руси в X–XII веках путем окняжения общинных земель и превращения свободных общинников в смердов, зависимых от князя и, плативших ему подати. Затем, путем обояривания, и возникновение собственных земельных владений бояр и дружинников, когда князья стали передавать эти земли вместе со смердами боярам, монастырям в виде земельных пожалований (с правом сбора податей).

Княжеская вотчина начала формироваться еще во второй половине X века – в это время уже известны княжеские села и охотничьи угодья. На Руси, как и в других странах Европы, было создано княжеское владение – вотчина (княжеский домен) – комплекс земель, населенных зависимыми от князя людьми. Появление подобных владений знаменовало наступление на Руси новых порядков. Но вотчинная форма собственности не играла еще существенной роли – ее удельный вес был незначителен, основная часть территории находилась в корпоративной (государственной) собственности военно-дружинной знати, реализуемой через систему даней-налогов.

Боярская вотчина. В XI–XII веках наряду с княжескими, начали формироваться образовываться боярские вотчины, появляется земельная собственность у дружинников и Церкви. Этот процесс происходил несколькими путями: князь жаловал своим дружинникам на определенный период территории для сбора дани – прокорма. Со временем эти земли становились наследными владениями бояр. Князь награждал дружинников за службу государственной землей. Князь мог отдать своим приближенным часть своих владений. Сельские обыватели – смерды, жившие на этих землях, становились лично зависимыми от новых собственников. Бояре осуществляли наступление на сельскую общину такими же методами, как и князья, через постепенное их экономическое и юридическое закабаление.

В ранний период истории Руси великие князья предоставляли удельным князьям и боярам право собирать дань с тех или иных земель. Часть этой дани они оставляли себе за службу великому князю. Служилые люди великого князя передавали часть таких кормлений своим слугам из числа собственной дружины. Такой порядок назывался кормлением. Позднее в разряд кормлений перешли и некоторые города. Позднее кормления заменили передачей великим князем своим боярам и дружинникам населенных земель на правах собственности. В таких земельных владениях, называвшихся вотчиной или отчиной (от слова «отец»), и находившихся в наследственном владении, возникало хозяйство боярина или дружинника. Однако право верховной власти на эти земли принадлежало великому князю. Он мог пожаловать, а мог и отнять эту землю. В свою очередь, крупные земельные собственники также стали передавать часть земель во владение своим дружинникам, с тем, чтобы у них были средства к существованию и возможность приобрести воинское снаряжение.

Следует отметить, что после принятия христианства на Руси Церковь и монастыри также становились крупными земельными собственниками. Процесс закабаления, характерный для вотчинников-феодалов, происходил и в церковных вотчинах. Церковь принимала земельные пожалования, иногда захватывала земли свободных общинников.

Вотчинное (феодальное) хозяйство, как правило, крупное, имело ряд преимуществ. В нем можно было лучше организовать обработку почвы, совместными усилиями осуществлять расчистку леса, строительство хозяйственных построек и многое другое, а потому оно было более продуктивным, чем мелкое крестьянское хозяйство отдельной семьи. Вотчинник (феодальный собственник) был обязан в случае неурожаев, засухи, пожаров помогать своим крестьянам. Таким образом, господское и крестьянское хозяйства были связаны и между собой, и с государством. Поборы, работа на господина, наказание в случае ее неисполнения – это была одна сторона дела. Поддержка и взаимопомощь – другая сторона.

Новые порядки привели к тому, что в сельской местности все больше появлялось людей, которые по различным причинам (неурожаи, голод, военные разорения) теряли собственное хозяйство и могли существовать лишь при поддержке богатых людей. За денежный долг, помощь семенами или орудиями труда они должны были отрабатывать на господина часть своего времени. Такие люди назывались рядовичи, потому что они заключали с господином ряд (договор) и попадали от него в зависимость. Так называемые закупы брали у господина купу (долг) и не смели уйти, не вернув его. Наймиты нанимались работать за плату, пленники отрабатывали свой выкуп из неволи, а прощенникам прощались их долги, но за это им полагалось трудиться в церковных хозяйствах. Все больше становилось в обществе холопов. Они полностью зависели от господ, прислуживали им в доме, исполняли различные сельские работы. От великой нужды обедневший человек мог продать себя в холопы. Холопом становился и тот, кто женился на холопке, не оговорив заранее свое право на свободу. Холопами становились дети холопов, нарушившие договор рядовичи и закупы, пленные чужеземцы. В отличие от рабов в античном мире, холопы имели некоторые права: они могли выступать свидетелями в суде, если не было других очевидцев преступления, их убийство каралось законом [Сахаров А.Н.: Глава II. Расцвет Руси. XI – Первая треть XII в., С. 13. История России, С. 43151].

Становление института частной собственности на землю. Признаки частной земельной собственности на Руси появляются не раньше XI века. В XII столетии мы встречаем несколько указаний на частных земельных собственников. Такими собственниками являются: князья и члены их семейств, княжие мужи, церковные учреждения: монастыри и епископские кафедры. Но во всех известиях о частном землевладении в XII веке земельная собственность имела один отличительный признак: она основывалась на эксплуатации подневольных, зависимых людей. Частные землевладения – это «сёла с челядью». Челядь составляла, по-видимому, необходимую хозяйственную принадлежность частного землевладения, светского и церковного, крупного и мелкого. Отсюда можно заключить, что самая идея о праве собственности на землю, о возможности владеть землёю, как всякой другой вещью, вытекла из права собственности на холопа – подневольного, зависимого человека. Это земля моя, потому что её обрабатывают мои люди – таков был, по мнению В.О. Ключевского, диалектический процесс, на основе которого сложилась у нас юридическая идея о праве земельной собственности. Холоп-земледелец, «страдник», как он назывался на хозяйственном языке древней Руси, был для хозяина орудием эксплуатации его земли. Посредством зависимых работников, сидящих на земле, практически осуществлялось право собственности на землю. Холоп служил проводником идеи собственности от хозяина на землю, юридической связью между ними. Так возникла древнерусская боярская вотчина: привилегированный купец-огнищанин и витязь-княж муж Х веке превратился в боярина, как называется на языке «Русской Правды» привилегированный землевладелец.

ОТДЕЛ 8. Внешнее окружение. Взаимоотношения с другими странами и народами

ГЛАВА 29. Русь и Хазарский каганат

29.1. Хазарский каганат

«Случилось так, что около того времени, когда восточные славяне с запада вступили в пределы нашей равнины, расселяясь по её лесам, с противоположной восточной стороны, из-за Волги и Дона, по южнорусским степям распространялась новая азиатская орда, хозары, давно блуждавшие между Чёрным и Каспийским морями. Они начали утверждаться на северных берегах Понта и в степях между Доном и Днепром именно с VII века, когда началось расселение славян по нашей равнине» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 155. История России, С. 21059].

Хазары (хозары) – кочевой этнос тюркского происхождения, изначально были ордой всадников, которой удавалось военной силой контролировать соседние земледельческие племена. В дальнейшем многие хазары стали покидать кочевой быт с его хищничеством, и переходили к оседлому образу жизни. Они представляли собой смешение тюрков, северокавказских гуннов и некоторых туземных «яфетических» племен северокавказского ареала. Тюркская орда, которая вторглась на Северный Кавказ во второй половине VI века, состояла из кочевников, но ко времени подъема хазарского государства, век спустя, некоторые из этих кочевников были уже знакомы с обычаями оседлой жизни. В то время как хазары большую часть времени проводили в степях, почти каждый хазарский вельможа имел сады, виноградники и поля, где работали его крепостные, и которые он любил посещать.

Непросто очертить точные границы хазарского государства, особенно еще и потому, что должно быть сделано различие между собственно хазарскими землями и землями племен, подчиненных хазарскому владычеству, но пользовавшихся некоторой автономией. Наряду с народами и племенами, непосредственно зависящими от хазар, были и другие, которые, признав господство кагана, сохранили свою автономию. Таковыми были мадьяры, которые по свидетельству Константина Багрянородного, на протяжении трех столетий были союзниками хазар. Некоторые финские племена в районе Оки и средней Волги были также в тот или иной период связаны с хазарским государством. Иби-Руста, к примеру, отмечает, что буртасы (мордва) находились под сюзеренитетом кагана. Позднее буртасы стали подданными волжских булгар. Эти последние, сами какое-то время находились под властью хазар.

Основное ядро хазарского государства включало в себя северокавказскую территорию и территорию между нижним Доном и нижней Волгой. Какое-то время хазары также контролировали степи и пустыни к востоку от Волги до реки Яика. Такимобразом, восточная граница хазарского государства проходила по каспийскому побережью от устья Яика до Дербентского пролива, или так называемых Дербентских Ворот, которые охранялись мощным хазарским гарнизоном. Южная граница государства проходила, приблизительно, по Главному Кавказскому хребту. Дарьяльское ущелье в середине Кавказского хребта охранялось асами (аланами), которые были подданными хазар. Черноморское побережье от устья Кубани до Керченского пролива составляло участок западной границы хазарского государства. Город Боспор (Пантикапей, Керчь) занимал хазарский гарнизон. Азовское море образовывало естественную северо-западную границу Хазарского каганата.

Среди городов Хазарской империи наиболее крупными были следующие: Хамлидж (или Хамлих) и Итиль, оба на нижней Волге; Самандар у каспийского побережья Северного Кавказа (отождествляемый либо с Махачкалой, либо с Кизляром), и Баланджар в Дагестане. Что касается Хамлиджа, то его точное местоположение не установлено, но с большой долей вероятности он находился на волжском конце Волго-Донского волока около современного Волгограда (Сталинграда). Еще одной важной хазарской крепостью была Тмутаракань на Черном море в дельте Кубани. Она располагалась где-то рядом с Малоросой; возможно, это было другое название Малоросы. Некоторые торговые города хазарского государства достигли значительного процветания. О Самандаре Ибн-Хакал говорит, что там было много фруктовых садов, а в нем самом и вокруг него было порядка сорока тысяч виноградников. «Его население состояло из мусульман и прочих; у мусульман были мечети, у христиан – церкви, а у евреев – синагоги».

Столица Хазарии – город Итиль находился где-то в дельте Волги, около Астрахани, можно предположить, что Астрахань была военной крепостью, защищающей Итиль. Следует заметить, что Астрахань не упомянута среди хазарских городов, перечисляемых арабскими авторами. Об Итили Ибн-Фадлан сообщает, что «это большой город. Он состоит из двух частей: одна населена мусульманами, в другой живет царь (каган) со своими придворными». Согласно Масуди, в Итили для разбора торговых дел и споров было поставлено семь судей: двое для мусульман, двое для хазар в соответствии с законом Торы, двое для христиан в соответствии с Евангелием. И один для славян, русов и прочих язычников – он судил их в соответствии с естественным правом, то есть по разуму.

Распространение нескольких основных религий в хазарском государстве частично было результатом международного размаха его торговых отношений, благодаря которым в хазарских городах оседало много иностранных купцов. Изначальной религией самих хазар была алтайская религия шаманского типа, но позднее одни из них первыми, и единственными, на территории Восточной Европы приняли иудаизм, другие были обращены в ислам. Сам каган, в конце концов, был обращен в иудаизм.

Торговля и ремесла играли важную роль на этих территориях, а поселения городского типа существовали там с незапамятных времен. Интерес хазар к торговле обусловил формирование своеобразных черт характера их владычества. Хазарское государство стратегически было расположено так, чтобы контролировать точки пересечения наиболее важных торговых путей западной Евразии. Охрана этих путей составляла главную цель политики каганата, поскольку основным источником доходов этого политического образования был сбор таможенных пошлин с караванов и судов, курсировавших на север и на юг, на запад и на восток через территорию Северного Кавказа, Азовский регион и бассейн нижней Волги.

Что касается организации хазарского правительства, то его особенность заключалась в двойственном характере высшей власти, представленной двумя правителями, обычно называвшимися каганом и беком. Владыка хазар именовал себя каганом – ханом ханов, однако, этот хазарский предводитель время от времени принимал помощь еще одного властителя, который представлял какую-то иную этническую группу, влиятельную в тот или иной период. Постепенно такая организация власти стала постоянной. Эта черта была отмечена Константином Багрянородным (X век), а также рядом восточных авторов X и XI века. Возможно, однако, что двойственный характер высшей власти не был изначально присущ хазарам. К примеру, и патриарх Никифор, и Георгий Амартол, говоря о переговорах между императором Ираклием и хазарами в 621 году, упоминали только одного хазарского правителя. О том же говорит и армянский историк Мозес Каланкатваци. Двойственность высшей власти в хазарском государстве, возможно, была результатом разнородности этнического состава нации.

В 683 году сильная хазарская армия вторглась в Армению и разбила расположенные там арабские войска. Из-за внутренних проблем в Халифате арабы не в состоянии были немедленно восстановить контроль над Арменией, и только в конце седьмого века халиф Абд-аль-Малик смог возобновить конфликт с хазарами. Война оказалась затяжной и шла с переменным успехом то для одной, то для другой стороны. В 714 году арабский военачальник Муслима захватил Дербент. Тремя годами позже, в 717 году, хазары нанесли ответный удар, вторгшись в Азербайджан. Поскольку в это время Константинополь находился в критическом положении под ударами арабов, азербайджанская кампания хазар могла бы быть использована византийской дипломатией, чтобы отвлечь внимание от самой Византии. Однако диверсия потерпела неудачу, поскольку арабские войска, расположенные в Азербайджане, вытеснили оккупантов. Пятью годами позже арабский правитель Армении Абу Убейд Джаррах совершил набег на хазарские владения в северокавказских землях и вернулся с богатой добычей, что побудило его повторить набег на следующий год. В 726 году хазарский каган решил взять реванш и совершил набег на Азербайджан. Исход этой кампании не ясен. Согласно Феофану Исповеднику, хазары победили арабов, но арабские источники называют победителями арабов. В любом случае, известно, что в 728 году арабы проникли в хазарские владения на Северном Кавказе еще раз, после чего война стала особенно ожесточенной. В начале преимущество было на стороне хазар, но в 732 году арабам удалось взять Дербент, и на этот раз – надолго. Четырнадцать тысяч сирийских арабов обосновались в Дербенте, чтобы нести там гарнизонную службу.

В 733 году энергичный арабский военачальник Марван был назначен правителем Армении и Азербайджана. Вскоре он начал широкомасштабное наступление на хазарские владения в северокавказских землях. Но всё же силы Хазарского каганата были несопоставимы с силами арабов, и когда последние сосредоточили военные силы на своих северных границах, то Каганат оказался на краю гибели, его армия была уничтожена в 737 году Марваном на собственной территории.

29.2. Взаимоотношения Руси и Хазарского каганата

У восточных славян с хазарами сложились соседские, но непростые отношения. Часть их племен на левобережье Днепра, а потом в Окско-Волжском междуречье на несколько десятилетий оказалась в зависимости от Хазарского каганата наряду с угро-финскими и окско-волжскими народами – буртасами, мордвой, марийцами и др. Мирные отношения перемежались военными конфликтами, потому что славяне стремились освободить свои юго-восточные территории и левобережье Днепра от хазарского владычества. Русские неоднократно совершали походы в Хазарию, чтобы добыть русской торговле доступ к Каспийскому морю и в прикавказские страны. В 965 году князь Святослав овладел девятью хазарскими областями на Кубани и основал там русское княжество со столичным городом Таматархой (Тмутаракань), на месте древней Фанагории. Несмотря на это поражение, торговля с хазарами продолжала развиваться, чему способствовало выгодное положение каганата при реках Волге, Дону, Кубани и Уралу, при двух морях, в соседстве с Азией.

Через Хазарию шла славянская торговля с Востоком. Торговый путь русских в Хазарскую землю шел Доном. Поднявшись по этой реке до Белой Вежи, русские перетаскивали суда на сушу и, пройдя с ними небольшой волок до Волги, спускались по этой реке до Итили, хазарской столицы. В Поволжье в отличие от причерноморских степей сложилась обстановка, благоприятствующая развитию славянской торговли со странами Востока. В Среднем Поволжье безопасность торговли обеспечивали булгары, а в низовьях Волги – Хазарский каганат, который был кровно заинтересован в нормальном функционировании этого пути, так как доходы от транзитной торговли составляли основу его существования.

Немало славянских купцов торговало и в Итили. Русские привозили сюда преимущественно меха, мед, воск и невольников. В обмен же могли получать драгоценные каменья, зеленый бисер (нитки которого составляли одно из любимых украшений русских женщин). Так же золотые, серебряные и бронзовые изделия (цепочки, ожерелья, запястья, кольца, булавки, бляхи для украшения одежды и конской сбруи). Предметом обмена были и шелковые, шерстяные и хлопчатобумажные ткани, овощи, пряности, вино. Особенно охотно русские обменивали свои товары на арабские монеты, употреблявшиеся на Руси не только как меновые знаки, но и как украшения. Многие из товаров, обращавшихся в хазарской торговле, получались из Индии и из других стран Азии.

Конечно, Хазарский каганат был паразитическим государством, жившим на доходы с транзитной торговли, но именно в силу этого обеспечение хотя бы минимальной безопасности купцов являлось непременным условием его существования и, несомненно, эта безопасность в какой-то мере обеспечивалась. Хазарский каганат не играл самостоятельной роли в развитии славянской торговли с Востоком. Взаимоотношения славян и хазар в ходе торговли с Востоком достаточно ясно характеризуют восточные источники: славянские купцы просто проходили со своими товарами через владения Хазарского каганата дальше на восток, уплачивая пошлину. Арабский автор Абуль-Касим (60–70-е годы IX века) писал: «Купцы русские ходят на кораблях по реке Славянской, проходят по заливу хазарской столицы, где владетель берет с них десятину. Затем они ходят к морю Джурджана (южная часть Каспийского моря) и выходят на любой им берег. Иногда же они привозят свои товары на верблюдах в Багдад»

Хазария являлась, по выражению Б.А. Рыбакова, огромной таможенной заставой на путях по Северному Донцу, Дону, Керченскому проливу и Волге, перевалочным транзитным пунктом, государством, для которого доходы с транзитной торговли составляли условие существования, и в силу этого ее влияние на содержание и направление восточной торговли было ничтожным.

Хазарская проблема возникла еще до появления Киевского государства, поскольку борьба за обладание славянскими племенами, вынужденными платить хазарам дань, началась очень давно, во всяком случае, известна нам со времени Олега, и была окончательно разрешена князем Святославом.

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хозарам,

Их селы и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

(А.С. Пушкин – Песнь о Вещем Олеге)

Наш летописец очень кратко рассказывает, как князь Святослав разорил хазар, разрушил их столицу, и пошел дальше в их владения на северный Кавказ и там завоевал ясов и косогов, т. е. осетин и черкесов. Война окончилась полным разгромом хазарского царства. Ибн-Хаукаль сообщает о взятии и разрушении русскими хазарских крепостей Саркела, Итили и Семендера. Хазарская держава прекратила свое существование. Остатки ее на Нижней Волге уже не играли сколько-нибудь заметной роли. Какую-то хазарскую колонию летопись вспоминает в XI веке у Тмутаракани.

Удар, нанесенный хазарам, был настолько силен, что отразился на известной части всего мусульманского мира. Во время наступления Святослава жители Северного Кавказа бежали и вернулись обратно на свои места по окончании войны. Они возвращались с твердой уверенностью, что Хазарское царство больше не возродится, что власть Святослава настолько крепка, что остается только ее признать, подчиниться ей и возвратиться к своему мирному труду. Святослав всем своим поведением поддерживал эту уверенность населения и принимал меры к тому, чтобы создать условия для нормального экономического развития вновь завоеванного края.

В целом влияние Хазарского каганата на становящуюся русско-славянскую цивилизацию было незначительным. Основные славянские земли были отделены от владений хазарских каганов широкой полосой степей, занятых кочевниками. Взаимоотношения славян с хазарами фактически сводились к эпизодическим выплатам дани с некоторой части оседлого славянского населения, преимущественно в пограничных со степью районах, к торговой «десятине» хазарским каганам во время торговых поездок славянских купцов на восток. И, может быть, к каким-то формам зависимости от каганата славянских переселенцев, продвигавшихся с VIII веке на юго-восток Европы, и селившихся в непосредственной близости от хазарских владений. Когда в X веке на Таманском полуострове возникло русское княжество Тмутаракань и славяне непосредственно столкнулись с хазарами, каганат уже не представлял сколько-нибудь значительной силы и был разгромлен киевским князем Святославом.

ГЛАВА 30. Русь. Викинги. Варяги

30.1. Эпоха викингов

Появление скандинавов на территории Восточной Европы происходит еще до эпохи викингов конец VIII – середина XI веков. Известны отдельные находки так называемого скандинавского импорта вандальского периода VI – начало VIII веков из могильников Литвы, Латвии и Эстонии. Скандинавские находки с территории Руси достаточно разнообразны и многочисленны. Более 1200 предметов вооружения, украшений, амулетов и предметов быта, а также орудий труда и инструментов VIII–XI веков происходит примерно из 70 пунктов, разбросанных на огромном пространстве от Ладожского озера до нижнего Днепра (Днепровские пороги) и от Минска до Прикамья. Кроме того, известно около 100 находок граффити в виде отдельных рунических знаков, надписей или магических фигур. Большая часть находок происходит из погребений конца IX–X века. Поселения этого времени известны меньше и меньше исследованы.

В то время как на юге активизировали свою деятельность хазары, на севере, все больше расширяли сферу своего влияния скандинавы. В конце VIII—начале IX столетия началась так называемая эпоха викингов – период бурной экспансия скандинавских народов, когда вследствие избытка населения в бедных скандинавских странах исток людей из них должен был искать себе применение в эмиграции на запад и на восток. Викинги были отважными мореплавателями и пиратами, рыскавшими по морям на восток и на запад в поисках приключений, добычи и славы. Движение викингов имело аристократическую природу, каждый отряд возглавлялся опытным предводителем, который чаще всего принадлежал к королевскому роду. Экспансия викингов имела стихийный характер и была своего рода северной параллелью к внезапно возраставшей мощи некоторых кочевых степных народов.

IX век был временем усиленного опустошительного разгула морских пиратов из Скандинавии. Водворившись в какую-либо страну норманны обустраивали укрепленные стоянки где-нибудь на острове в устье реки и отсюда много лет хозяйничали: выходили собирать дань с покорённых обывателей или, взяв окуп, сколько хотели, в одном месте, шли за тем же в другую страну. С 830-х годов до конца века в Европе не проходило почти ни одного года без норманнского нашествия. На сотнях судов реками, впадающими в Немецкое море и Атлантический океан, Эльбой, Рейном, Сеной, Луарой, Гаронной, даны проникали вглубь той или другой страны, опустошая всё вокруг. Они жгли Кельн, Трир, Бордо, самый Париж, проникали в Бургундию и Овернь. Бессильные Каролинги заключали с ними договоры, откупались от них тысячами фунтов серебра или уступали их вождям в лен целые пограничные области с обязательством защищать страну от своих же соплеменников: так возникали и на Западе своего рода варяжские княжества.

30.2. Русь и варяги

Достаточно прочитать хроники IX века Бертинского и Ваастского монастырей, чтобы видеть, что на Востоке с некоторыми местными особенностями повторялось то же, что происходило тогда на Западе. Эмиграция на востоке имела свою специфику, поскольку здесь викинги, или, как их называли, – русь, а затем варяги в Северо-Восточной Европе сталкивались с местным населением, находившимся приблизительно на том же цивилизационном уровне, что и они сами.

Славяне подвергались натиску с двух сторон: с севера на них оказывали давление скандинавские племена, с юга же им приходилось противостоять нападениям степных кочевников. Но если последние были для славян не просто враждебны, а еще и чужды по образу жизни, то с варягами у них обнаруживались и общие интересы: их связывало единое стремление к совершению грабительских походов на богатые владения Византии. Тем самым, создавались условия для заключения между ними своеобразного соглашения, которое бы установило определенный баланс сил в этой части Европы: славяно-варяжское объединение с целью совместного натиска на Византию и противостояния кочевникам. Конечно, «соглашение» это было весьма условным, оно, во многом было «заключено» под давлением, но все же обоюдная заинтересованность славян и варягов друг в друге была несомненной.

Кто такие были варяги? Этот вопрос уже не одно столетие не дает покоя историкам и в нашей стране, и за рубежом. В отечественных и зарубежных письменных источниках существуют различные представления о происхождении и этнической принадлежности варягов.

Специалист по истории древнерусского летописания профессор А.Г. Кузьмин, отмечает, что в «Повести временных лет» под этнонимом «варяги» упоминаются три разных этноса. Самое раннее – глухое упоминание о варягах, живущих от земли англов (южная Ютландия) до «предела Симова», под которым подразумевается Волжская Булгария (с X века, волжские булгары и население Нижнего Поволжья считались потомками библейского Сима). Иными словами, здесь «варяги» обозначают все население, разбросанное по Волго-Балтийскому пути. Другое упоминание, явно позднее внесенное в летописный текст, называет варягов наряду с племенами русь, англы, готы, свей, урмане (норвежцы). Еще одна, явно позднейшая вставка в летопись, уточнявшая этнический состав побережий Балтики, могла появиться уже во время интенсивных сношений Приднепровья с Балтикой (конец IX–X века). В этой вставке перечисляются народы, живущие у «Варяжского» моря: варяги, свевы (шведы), норманны (норвежцы), готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, генуэзцы и др^[80].

Киевские летописцы называли «варягами» всех обитателей Волжско-Балтийского торгового пути. Новгородские летописцы называли «варягами» и определенное племя, и все прибалтийские племена, выделяя особо «варягов-русь». И те, и другие летописцы понимали под именем «варягов» просто поморян, т. е. племена, обитавшие на юго-восточном побережье Балтийского (Варяжского) моря.

Нестор-летописец свидетельствует, что по просьбе различных племен в славянских землях в 862 году появился варяжский князь Рюрик и его братья – с роды своими, т. е. дружинами и другими людьми. Те варяги назывались русью, – отмечает он. Для Нестора «русь» – это, прежде всего определение этнической принадлежности. Варяги, по мнению летописца, сидят к востоку от западных народов, по южному берегу Варяжского (Балтийского) моря. А славянский язык и русский одно есть, – подчеркивает летописец. Это значит, что князья, приглашенные приильменскими словенами и кривичами, были им родственны.

Вопрос о происхождении варягов разделил научное сообщество на две группы. Представители одной из них, так называемые, норманисты считали варягов норманнами, скандинавами, исходя из того, что то была эпоха норманнских морских нашествий на богатые европейские страны, куда грабители-норманны отправлялись за добычей. Согласно их концепции происхождения Русского государства именно норманны создали государство в землях славян, на что сами славяне якобы оказались неспособны. Особенно популярны эти взгляды были на Западе в периоды противостояния нашей Родины и ее недругов. Представители другой группы – противники этого концепта получили название антинорманистов. Они доказывают, что государственность вызревала у славян задолго до появления норманнов.

Судя по письменным источникам, варяги появились на Руси и в Византии в начале-середине IX века. А норманны узнали Русь и ее южного соседа не раньше второй половины X века. Эта датировка обусловлена тем, что скандинавские саги не знают более ранних правителей Византии и Древней Руси, чем византийский император Иоанн Цимисхий (969–976) и великий киевский князь Владимир (978–1015).

Норманисты и антинорманисты существуют и сегодня. Только теперь их спор акцентируется на том – кем были варяги по национальности. Норманисты считают их скандинавами, т. е. жителями древней Скандинавии, и полагают, что имя «Русь» скандинавского происхождения. Антинорманисты полагают, что варяги – это одно из славянских, балтских или кельтских, но давно славянизированных племен, обитавшее на юго-восточном побережье Балтийского (Варяжского) моря. Они доказывают, что первые русские князья на русском северо-западе – либо балты, либо славяне с южных берегов Балтики. По существу, продолжается спор о судьбах России, славянства и русского суперэтноса.

Существует гипотеза Л.Н. Гумилева, что «варяги» – это всего-навсего термин, обозначавший профессиональную, а не этническую, принадлежность его носителей к военному ремеслу, однако эта версия популярного нынче «евразийца» не принимается в расчет многими специалистами по данной проблеме. Хотя ряд современных норманистов также пытаются представить варягов в качестве «наемников, принесших клятву верности» местной славянской знати. В Древней Руси скандинавов называли варягами. Варяги – норманны, жители Скандинавии, находившиеся на русской военной службе по договору («вар» – договор). Чаще всего руководители норманнских отрядов заключали союзы с местной знатью, выгодные обеим сторонам. Лучше всего это удавалось на севере, который был ближе к Скандинавии, и ее опорным пунктам (прежде всего Ладоге) и имел в ту пору не только славянское, но и финское население.

А.Г. Кузьмин пишет, что само этническое название «варяги» совершенно ясное. Оно имеет индоевропейское происхождение: «поморяне», «люди, живущие у моря» от индоевропейского «вар» – вода, море. На это значение неоднократно указывали немецкие филологи, объясняя этноним «варины», но они почему-то забывали об этом, объясняя этноним «варяги».

«О том, что этнонимы или имена «варин» или «варанг» довольно широко были распространены с VIII века на северо-западе Франции, писали и французские филологи, не сомневаясь, что корень здесь тот же индоевропейский – «вода»^[81].

Еще в VI–VII веках балтийские варяги дошли от верховьев Западной Двины до среднерусского междуречья, то есть района верхней Волги и Оки. Вероятно, не позднее 730-х годов они обнаружили истоки Донца, нанесли поражение мадьярской орде, стоявшей на Донце, и захватили Верхний Салтов. Оттуда они пошли вниз по течению Донца и Дона и, в конце концов, добрались до Азовского и Северокавказского региона. Таким образом, донецко-донской речной путь, должно быть, находился под контролем варягов задолго до волжского и днепровского путей.

Около половины IX века дружина балтийских варягов проникла Финским заливом и Волховом к Ильменю и стала брать дань с северных славянских и финских племён. Туземцы, собравшись с силами, прогнали пришельцев и для обороны от их дальнейших нападений наняли ватагу других варягов, которых звали русью. Народа «русь» не существовало среди скандинавских народов – так назывались скандинавские дружины гребцов (rops), участников походов на гребных судах, проникавшие в Восточную Европу, получившие в славянской среде название русъ, которое распространилось на земли и народ нового Русского государства. Укрепившись в обороняемой стране, нарубив себе «городов» – укрепленных стоянок, наёмные сторожа повели себя завоевателями. Факт состоял из двух моментов, из наёмного договора с иноземцами о внешней обороне, и из насильственного захвата власти над туземцами. В XI веке варяги продолжали приходить на Русь наёмниками, но уже не превращались здесь в завоевателей, и насильственный захват власти, перестав повторяться, казался маловероятным. Притом русское общество XI века видело в своих князьях установителей государственного порядка, носителей законной власти, под сенью которой оно жило, и возводило её начало к призванию князей.

В те времена волжский путь контролировался булгарами, а днепровский путь не представлял прямой связи с Востоком, и поэтому сначала не привлекал внимания варягов (скандинавов). Кроме того на среднем и нижнем Днепре существовало препятствие в виде мадьяр, а после захвата варягами (скандинавами) Верхнего Салтова остатки прежней донецкой мадьярской орды, видимо, отступили в район Днепра и, таким образом, усилили своих соплеменников, проживавших там. Продвижение варягов (скандинавов) на юг повлияло не только на судьбы южнорусских асов, или антов, но и на судьбы хазар, мадьяр и византийцев, и, как это бывало всегда в трудные времена, византийская дипломатия активно сеяла раздоры между причерноморскими народами.

Более тесные связи со скандинавскими странами установились при киевском князе Ярославе, который не раз приглашал наемные скандинавские дружины. Король норвежский Олаф нашел приют в Киеве во время его изгнания из Норвегии. Сын его с русской помощью вернул себе престол, а на его дочери Ингигерде женился сам Ярослав. При дворе Ярослава жил и другой знаменитый викинг Гаральд, после громких военных подвигов в Сицилии и Италии ставший королем Норвегии и сложивший свою голову в Англии. Он женился на дочери Ярослава Елизавете. В честь ее он сложил песню из 16 строф, каждая из которых оканчивалась фразой: «только русская девушка в золотой гривне пренебрегает мною». Не удивительно, что первые наши летописи, начавшие составляться при Ярославе, уделили так много внимания варягам (викингам, скандинавам) и положили основы варяжской теории в объяснение древнего периода нашей истории.

30.3. Торговый путь «из варяг в греки»

Освоение торгового пути с Балтики к Черному морю неизбежно было связано с деятельностью варягов, которые уже в конце VIII века проникали на восточноевропейский север, основывая там свои фактории. Первоначально и норманны стремились использовать Волжский путь, но затем их активность все больше направлялась в сторону восточнославянских земель, на юг. Таким сложным экономическим круговоротом серебряный арабский дирхем или золотая застёжка византийской работы попадали из Багдада или Царьграда на берега Оки или Вазузы, где их и находят археологи.

Боевые отряды (дружины) скандинавов (норманнов, викингов, варягов) и их торговцы (купцы) ещё в VIII веке освоили морской путь из Скандинавии в «столицу мира» Константинополь. Правда, воины и купцы часто были одними и теми же людьми – торговали, если не могли взять силой. Слово «купец» имеет скандинавский прототип Kaupskip (каупскип) – корабль для перевозки грузов, в более поздние времена «каперство» – санкционированный государством разбой морских купцов в отношении военного противника.

Путь из страны варяжской через земли славян в Византию был проложен давно; этим путем шла торговля еще в IX веке, как можно заключить из летописного рассказа об обмане киевских князей Аскольда и Дира Олегом, приславшим сказать им (880): «Яко гость есмь, идем в Греки от Олга и от Игоря-княжича, да придета к нам с родом своим».

Древнерусский летописец подробно описал торговый путь, не случайно получивший название «Путь из варяг в греки», связав его с центром Руси, «землею полян». В ПВЛ дано достаточно подробное его описание: «был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра».

Данное описание большого пути вокруг Европы относится к XI столетию, но истоками своими восходит к X веку и даже более ранним временам. Свое описание русский летописец начинал от Киева на север к Балтике, а затем продолжал по обычному маршруту норманнов вокруг Западной Европы в Средиземное море и далее в Византию, а уже оттуда через Черное море к Днепру и Киеву. Далее летописец специально отмечал, что три большие реки – Днепр, Волга и Западная Двина – берут начало из Оковского леса (Оковский лес с финских языков – это буквально Водный, речной лес), и далее упоминал и пути на восток по Волге и Двине – на запад.

Путь в Константинополь начинался в Балтийском или Норвежском море, огибал через Северное море, Атлантический океан и Средиземное море всю Европу. В середине IX века скандинавами был освоен другой путь – по рекам восточной Европы. Он начинался в Финском заливе, куда впадает Нева, шёл по Неве в Ладожское озеро, затем по реке Волхов в Ильмень-озеро. Далее, река Ловать почти до истока. Ловать контролировалась в двух пунктах, в районе устья из Старой Руссы и ближе к истоку из Великих Лук. Переход из Онежского бассейна в Западно-Двинский осуществлялся по волоку, длина которого примерно 12 километров. Ладьи по этому волоку попадали в озеро Усвят, откуда по речке Усвяч в Западную Двину. Сплавившись вниз всего на несколько километров, уходили в левый приток Западной Двины – речку Касплю. Поднявшись вверх по Каспле почти до истока, доходили до озера Каспля, откуда по второму волоку, длина которого примерно 15 километров, попадали в озеро Купринское и по короткому протоку, называющемуся Катынь, наконец, входили в Днепр. Выход в Днепровский бассейн контролировался Смоленском. Затем уже по Днепру в Чёрное море. В начале пути на Волхове и в конце на Днепре были пороги, требовавшие обноса. Большие суда викингов на 70 пар вёсел, дракары, здесь, на речных мелководьях, не годились и в Ладоге строились меньшие на 10–20 пар вёсел. Вдоль всего этого пути, за исключением области реки Невы и правобережья низовьев Днепра, к этому времени жили восточные славяне.

Торговая «днепровская дорога». О средней и южной части этого пути византийский историк, император Константин Багрянородный говорит, между прочим, что подчиненные россам славянские племена – кривичи, лучане и др. зимою рубили лес на горах своих и строили лодки-однодеревки. По вскрытии Днепра, они сплавляли суда в Киев; здесь покупали их россы и, сделав уключины и весла из старых лодок, в апреле собирались у Витичева, где ожидали других судов, чтобы вместе отправиться далее, вниз по реке. Подойдя к порогам, часть экипажа выходила на берег; оставшиеся осторожно, с помощью шестов, проводили лодки между камнями и берегом; некоторые, раздевшись, шли вброд и ощупывали более удобные места для провода лодок. У четвертого порога россы, «ради печенегов», оставляли часть своей дружины на страже, прочие же, разгрузив суда, переносили товар на плечах скованных невольников, суда же тащили волоком или несли на плечах; потом пускали лодки опять в реку и, вновь нагрузив их, плыли дальше. Доплыв до о-ва Св. Григория, они приносили своим богам жертву благодарности. Отсюда через 4 дня они достигали Днепровского устья и здесь два или три дня оставались на о-ве Св. Еферия, чтобы привести суда в порядок для пути через Черное море. Плывя вдоль берега, флотилия обыкновенно в 35–40 часов достигала устьев Дуная. Здесь она оставалась, для торговых дел, на несколько дней, после чего продолжала путь в Византию. Этим путем россы привозили в Грецию невольников, кожи, мед, воск, рыбу, икру (salsamenta), моржовый зуб, меха горностаевые, собольи, выдровые. В Византии они запасались вином, фруктами, овощами, золотом, пурпуром, сукнами, шелковыми тканями, сафьяном, благовониями, пряностями, жемчужными ожерельями. Из этого рассказ императора можно понять, какими товарами грузила Русь свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду: это была дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего объезда, произведения лесных промыслов: меха, мёд, воск. К этим товарам присоединялась челядь – добыча завоевательной дружины.

ГЛАВА 31. Русь. Волжская Булгария. Дунайская Болгария

31.1. Булгарское ханство. Волжская Булгария. Дунайская Болгария

На северо-востоке (по Волге) граница Русского государства проходила с Булгарским ханством. Несмотря на то, что источники об этом говорят сбивчиво, смешивая дунайских болгар и волжских булгар, у нас нет оснований отвергать факты общения киевских князей и их дружин, как с дунайскими болгарами, так и с волжскими булгарами. Булгары – народность, по-видимому, тюркского происхождения, вышедшая из Азии, – кочевали до V века в приазовско-каспийских степях. В конце VI – начале VII веков в Причерноморье, в районе греческих городов-колоний ими было создано государство Великая Булгария. Расширяя сферу своего влияния на юге, булгарские ханы не упускали из виду ситуацию на границах их государства, что, в конечном счете, привело к столкновению булгар с мадьярами в районе Буга и нижнего Днепра. В то время, когда хазары обживали территорию Нижней Волги, Подонья и Северного Кавказа, они пришли в соприкосновение с булгарами. В VI–VII веках они были вытеснены отсюда сначала аварами, а затем хазарами. Не выдержав давления хазар Великая Булгария распалась. Часть булгар продвинулась на север, и поселилась по Каме (при впадении её в Волгу) и образовала здесь Волжское Булгарское государство. Другая часть булгар проникла в конце VII века на юго-запад, на Дунай, и осела на Балканах, в землях южнославянского племенного союза склавинов. В дальнейшем булгары перешли к оседлости, смешались с южными славянами, были поглощены и ассимилированы ими, восприняв их язык и культуру, так образовалась южнославянская народность болгары. Они дали начало Дунайскому Болгарскому государству.

Волжская Булгария. На средней Волге, низовьях Оки и отчасти в Прикамье на рубеже X–XI веков сформировалось государство булгар, основную массу населения которого составляли племена тюркского происхождения. Под их власть попали окрестные финские племена. В состав Булгарского ханства в X веке входили земли буртасов, мордвы, черемис (мари) и др. Булгарское ханство было многоплеменным государством, в котором оставили свой этнокультурный след аланы, тюрки, булгары, а с X века и переселенцы из Абассидского халифата. Считается, что в формировании булгарского народа принимала участие и довольно сильная славянская струя, вливавшаяся в него через торговые колонии и миграцию. Впрочем, она довольно рано иссякла. Волжская Булгария находилась в области рек Волги и Камы, на территории нынешних областей Самарской, Ульяновской (Симбирской), Саратовской, отчасти Татарстана и Башкортостана.

Это государство, захватившее волжский путь, находилось в постоянных торговых сношениях с хазарами, арабами, варягами, славянами и финнами, кроме торговли у булгар были развиты земледелие и промыслы. Булгары выступали торговыми посредниками между Азией и Европой. Главный город Булгарского ханства Булгар, построенный между 922 и 976 годами, по своему торговому значению был тем же, чем впоследствии стала Казань, а еще позднее – Нижний Новгород.

В период расцвета – в X–XIII веках – Булгарское царство с его столицей Булгар на Волге (недалеко от впадения Камы) было одним из посредников в развитии хазарско-славянской торговли. Волжская Булгария встала на восточных границах Руси, но в состав Киевского государства не входила, а вступили с Киевом в договорные торговые отношения. Именно эти волжские булгары посылали мусульманских послов на Русь с предложением веры в 985–986 году, а затем вели взаимовыгодную для Булгарии и Руси торговлю несколько веков подряд.

Современник киевского князя Святослава, арабский географ Ибн-Хаукаль в 70-х годах X века дополняет нашу летопись. Он говорит, что Русь разрушила Булгар и опустошила буртасов. «Теперь не осталось и следа ни от Булгара, ни от буртасов, ни от хазар, – пишет Ибн-Хаукаль, – потому что Русь уничтожила всех их, отобрала от них и присоединила к себе их край: а те, кто спасся от рук (Руси) разбежались по окрестным местам в надежде договориться с Русью и стать под ее власть».

После двух погромов 1236 и 1240 года татаро-монголы уничтожили булгарские города и установили безоговорочное господство над волжскими булгарами. Местные князья, так же как их русские правители, получали от ханов из Орды ярлыки на княжения и платили татаро-монголам дань. Археологические находки показывают, что в XIII–XV веках на территории Булгарии продолжилось дальнейшее развитие старой булгарской культуры. Булгары вернулись на пепелища, восстановили свои города и возобновили прежнюю жизнь. Волжская Булгария просуществовала до XIV века, когда была завоёвана и разгромлена армией Тимура в 1361 году.

Дунайская Болгария. На западе Византийской империи возникло в VII веке сильное Болгарское государство, в основном славянское, но с примесью тюрков. Византия называла эту страну Мизией. В IX–X веках Болгария усилилась, стала организованным и сильным в военном отношении государством. Византия опасалась этого соседства. Особенно возвысилась Болгария при царе Симеоне Борисовиче (885–927). Свое детство и юность он провел при византийском императорском дворе, воспитывался вместе с сыновьями императора Михаила. Симеон был единственным наследником болгарского престола, и греки уговорили его принять монашество в надежде после смерти Бориса включить Болгарию в состав своих владений. Но как только умер Борис, Симеон сбросил рясу и бежал в Болгарию, унося с собой непримиримую вражду к грекам. Болгария достигла при нем высшей степени своего могущества. Она едва не овладела даже Константинополем. Императоры Лев и Роман Лакапен платили Болгарии дань. Болгария отняла у Византии большую территорию: у греков в Европе оставался один лишь Константинополь, со всех сторон окруженный болгарскими владениями. Напрасно константинопольский патриарх Николай Мистик отправлял к Симеону унизительные послания, написанные «не чернилами, а слезами». Напрасно патриарх пытался запугать Симеона союзом Византии с Русью, печенегами, алломанами и венграми, – болгарские войска продолжали подходить к столице Византии.

31.2. Русь и Дунайская Болгария

При преемнике Симеона, «Кротком» Петре, Болгария стала терять свое могущество и распалась на две части. Император Никифор Фока продолжал вести борьбу с болгарами и втянул в эту борьбу киевского князя Святослава (940?–972). Византийское правительство обратилось к Святославу с предложением организовать поход на Болгарию, для чего предлагало поддержку золотом. Византия в это время вела войну в Сирии. К Святославу был послан «человек смелый и хитрый» Калокир, которому, по словам Льва Диакона, было поручено передать Святославу 1500 фунтов золота и обольстить его надеждой завоевания Болгарии для себя. «Горячий, смелый, стремительный и деятельный» Святослав (характеристика Льва Диакона) не требовал особых поощрений. Он оценил все выгоды, вытекающие из завоевания Болгарии, и на предложение согласился.

Расчет Византии был, по-видимому, довольно прост: она думала, это Святослав, начав войну с Болгарией, нанесет материальный ущерб и себе и Болгарии, и два сильных соседа Византии ослабят друг друга во взаимной борьбе, а Византия воспользуется этим и восстановит свои прежние границы. Но византийское правительство сильно ошиблось. Первый же поход Святослава в Болгарию рассеял надежды Византии. Святослав быстрым ударом забрал много болгарских городов (по данным летописи 80). Он проник в центр страны и в самом южном пункте Дуная, в городе Переяславце, решил остаться навсегда. Святослав мотивировал свое решение тем, что сюда «вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве разноличные, из Чех же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челядь».

Византийское правительство увидело, что оно просчиталось. Пришлось принимать новые меры. Византия натравила на Киев печенегов, кочевавших в причерноморских, отделявших Русь от Византии, степях. Печенеги были очень хорошо известны Византии. Византийский император Константин Багрянородный (905–959) счел даже необходимым написать для своего сына целый трактат о том, как следует жить с этим народом и пользоваться им с выгодой для себя в сложных международных отношениях. Он полагал возможным использовать печенегов в интересах Византии – в противовес Руси.

Святослав вынужден был покинуть Болгарию и идти в Киев прогонять печенегов. Он быстро выполнил эту задачу и решил возвратиться обратно в Переяславец. И вторая война с Болгарией началась для Святослава очень удачно. Он взял Филиппополь и прошел Балканы. Новый византийский император Иоанн Цимисхий, по соглашению с императрицей Феофанией убивший императора Никифора Фоку, и вместе с рукой Феофании получивший престол, в виду сирийской войны, которую он тогда вел, сначала хотел покончить со Святославом мирным соглашением. Но Святослав не шел на невыгодные для него предложения. На угрозы Цимисхия Святослав ответил угрозой же взять Царьград. Так повествует об этих событиях Лев Диакон. Русское войско опустошило Фракию и действительно приблизилось к столице Византии. Цимисхий послал против Руси войско под начальством Варды Склира, который, однако, не смог справиться со своей задачей. Цимисхий послал ему на помощь новые войска, но восстание Варды Фоки в Малой Азии заставило Цимисхия отозвать эти войска назад. Святослав занял Македонию.

Только в начале 971 года, разбив Фоку, Цимисхий вступил в борьбу со Святославом. Соединенные силы болгар игреков заставили Святослава отказаться от его замыслов в отношении Болгарии. В боях русские проявили, по словам Льва Диакона, удивительную стойкость. Греки среди убитых русских находили и женщин, павших геройской смертью в бою. Сам Святослав был ранен.

Греческий историк Лев Диакон специально посвятил значительную часть своего труда описанию борьбы Византии с русским князем Святославом. Несмотря на то, что Лев Диакон писал о враге своего государства, он отдал должное как самому Святославу, так и его войску. Вот как он описывает эти события: «Святослав, надменный одержанными победами над мисянами (болгарами), – писал Лев Диакон, – исполненный варварской своей гордости, ибо он совершенно уже овладел их страною, устрашивший и изумивший их врожденной своей свирепостью, … дал послам Римским (византийским) следующий гордый ответ: «он-де не оставит сей области, если не дадут (греки) ему великой суммы денег. Ежели римляне (византийцы), – говорил он, – не захотят мне столько заплатить, то пусть они переселятся из Европы, им не принадлежащей, в Азию, и пусть не мечтают, что тавроскифы (русские) без этого с ними примирятся».

Византийский император Иоанн Цимисхий послал к Святославу второе посольство с мирными предложениями. Он указывал на то. что между обеими странами давно уже установились мирные отношения, в которых «сам Бог был посредником» (намек на клятвенное освящение договоров). Император советовал русским «как друзьям, немедленно и без всяких отговорок выступить из земли, совсем им не принадлежащей». «Не послушав сего совета, – говорил император, – вы разорвете союз наш, а не мы. Далее Цимисхий напомнил Святославу о неудачном походе Игоря, «который, презревши клятву (опять намек, очевидно, на договор Олега, нарушенный Игорем), с великим ополчением на 10000 судов подступил к царствующему граду Византии и едва только успел с 10 лодьями убежать…». Напомнил он и о насильственной смерти Игоря, якобы «плененного на войне с германцами» (явная ошибка Льва). В заключение Цимисхий прибавил: «не думаю, чтобы и ты мог возвратиться в свое отечество, если принудишь выступить против себя все римское войско.

Святослав на это ответил: «Не вижу никакой необходимости, побуждающей римского государя к нам идти: пусть он не трудится путешествовать в нашу землю: мы сами скоро поставим свои шатры перед византийскими воротами. Обнесем город крепким валом, и если он (Цимисхий) решится вступить в бой, мы храбро его встретим, покажем ему на деле, что мы не бедные ремесленники, живущие одними трудами, но храбрые воины, побеждающие врагов оружием, хотя по невежеству своему, он считает русских слабыми женщинами и хочет устрашить их своими угрозами, как пугают грудных детей разными чучелами».

Военное столкновение стало неизбежным. Лев Диакон писал о сражении при Доростоле: «Войска сошлись, и началась сильная битва, которая долго с обеих сторон была в равновесии. Россы, приобретшие славу победителей у соседственных народов, почитая ужасным бедствием лишиться оной и быть побежденными, сражались отчаянно…» Оказавшись в очень трудном положении, Святослав не терял мужества. Когда часть его мужей заговорила о необходимости отступления, Святослав, – как пишет Лев Диакон, – «вздохнув от глубины сердца, сказал: «погибнет слава, спутница оружия россов, без труда побеждавшего соседние народы и без пролития крови покорявшего целые страны, если мы теперь постыдно уступим римлянам. Итак, с храбростью предков наших и с той мыслию, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою».

В Лаврентьевской летописи эта речь передана так: «уже нам некамося, дети, волею или неволею стати противу; да не посрамим земли Русские, но ляжем костьми; мертвый бо сраму не имам, аще ли побегнем, ерам имам; ни имам убежати, но станем крепко. Аз же пред вами пойду. Аще моя голова ляжеть, то промыслите собою». Однако превосходство сил неприятеля, голод и отрезанность от родины заставили Святослава пойти на уступки. Лев Диакон говорит, что из 60 000 приведенных в Болгарию русских осталось только 22 000, но и из этого числа едва ли более половины было способных к бою. Цимисхий хотел мира не менее Святослава. Лев Диакон пишет об этой «победе», как одержанной сверх всякого «чаяния».

Святослав отступил с твердым намерением возобновить войну («пойду в Русь и приведу боле дружины» – передает летописец слова Святослава). Греки это знали и постарались воспрепятствовать планам Святослава. Итак, объединенным силам греков и болгар удалось достичь того, что Святослав вынужден был на время покинуть Болгарию. Правда, он не был разгромлен, он ушел домой с войском, но, во всяком случае, второй поход окончился не в его пользу. Восточная Болгария опять попала под власть Византии. Договор, заключенный Святославом с Византией в 972 году (это последний из договоров Руси с греками, совсем иного типа, чем договоры Олега и Игоря), уже не говорит об обязательствах Византии по отношению к Руси. Он говорит лишь о ненападении Святослава на страну греческую, корсунскую и болгарскую и о помощи, которую Святослав обещает грекам в случае нападения неприятеля на Византию. Содержание договора ясно говорит о крушении надежд Святослава, связанных с обладанием Болгарией. На возвратном пути из Болгарии в Русь Святослав был убит печенегами, народом тюркского племени.

Сведения о Святославе мы имеем не только в русской летописи, но и у византийского историка Льва Диакона, и в трудах византийских историков Кедрена и Скилиция (кон. XI, нач. XII века). Лев Диакон, современник Святослава, описывает очень подробно войну Святослава с греками и рассказывает о Святославе гораздо больше, чем наш летописец. Восточные источники тоже знают Святослава. Следовательно, мы можем сообщения нашего летописца подвергнуть проверке по всем пунктам.

Уже один тот факт, что русским князем Святославом интересовался весь тогдашний мир, и о нем хорошо знали и на Западе и на Востоке, говорит о серьезной роли Руси и лично князя Святослава в тогдашних международных отношениях. Святослав, в отличие от первых князей – Олега и Игоря – более заметно и глубоко включился в международные отношения Европы и Азии. Он являлся одним из участников крупнейших международных событий, причем часто действуя не по собственной инициативе, а по соглашению с другими государствами, участвуя, таким образом, в разрешении задач европейской, а отчасти и азиатской политики. Если мы посмотрим на карту его походов, то увидим, что это походы грандиозного размаха. У нас есть основания думать, что Святослав воевал на северо-востоке от Киева, доходил, по-видимому, до Волги.

«Итак, Святослав – это крупный политический деятель, а не просто предводитель бродячих удальцов, ведущий походы с целью поживиться на чужой счет. Конечно, тогдашние войны в значительной степени преследовали и эту цель, но этим одним нельзя ограничиться, иначе мы неправильно поняли бы политическую роль Святослава и международное положение Руси. Его деятельность связана с восточными и западными странами, он включился в крупнейшие и сложнейшие вопросы тогдашней политики»^[82].

После смерти Иоанна Цимисхия покоренные им болгары, воспользовавшись затруднениями империи, восстали. Во главе восставших стал энергичный правитель Западной Болгарии Самуил. Новый византийский император Василий II долго терпел неудачи. Только с начала XI века он стал одолевать болгар. За свою жестокую расправу с болгарами (он ослепил 14000 болгар) Василий получил прозвище Болгаробойцы. В 1018 году Болгарское царство было превращено в византийскую провинцию.

ГЛАВА 32. Русь и Византия

Самым блистательным соседом Руси вплоть до XIII века была Византия, от которой Русь получила и свое наименование Μεγάλη Ρωσια – Великая Россия. Империя Ромеев – центр притяжения всего мира, – переживавшая период расцвета и могущества, являлась самой высокоразвитой страной с точки зрения государственности, социально-экономических институтов. В области культуры и образования она не знала себе подобных. Прямая наследница античной цивилизации, сохранившая древние достижения, Византия приумножила их, создав высочайшую самобытную культуру, тесно сопряженную с христианским мировоззрением. Именно к Византии, в первую очередь, обратились взоры русских. Первым этапом взаимного общения были мирные договоры русских с греками 911 и 944 годы. Вторым этапом стала христианизация.

С самого своего возникновения Русь ставила перед собой масштабные задачи – овладение устьями Днепра и Дуная, свое утверждение в Северном Причерноморье и на Балканах, прорыв через хазарские кордоны на восток и установление контроля над Таманским полуостровом и Керченским проливом. Это были стратегически важные военные плацдармы, опорные пункты на торговых путях [Сахаров А.Н.: Глава I. Русь изначальная, С. 45. История России, С. 43108].

32.1. Походы русских князей на Царьград

Самым видным явлением во внешней истории Руси до половины XI века по Начальной летописи, были военные походы киевских князей на Царьград. До смерти Ярослава их можно насчитать шесть, если не считать похода Владимира на византийскую колонию Херсонес Таврический в 988 году: Аскольдов, который приурочивали к 865 году, а теперь относят к 860 году, Олегов 907 года, два Игоревых – 941 и 944 годов, второй болгарский поход Святослава 971 года, превратившийся в войну с греками, и, наконец, поход Ярослава, сына Владимира в 1043 году.

А.А. Шахматов и А.Е. Пресняков не отрицают факта похода Олега на Царьград, но высказывают очень понятные сомнения в его летописной датировке и других деталях, сообщаемых летописью. Для того чтобы распутать этот вопрос у нас есть договор с греками датированный 2 сентября 911 года. Содержание договора, несомненно, говорит о достигнутых Русью военных успехах. Так же договор 945 года, внесший в предыдущий договор изменения в сторону уменьшения преимуществ Руси по сравнению с договором 911 года. Это связано с не совсем удачными походами на Византию князя Игоря.

Дважды (по летописи), в 941 и 944 году, Игорь ходил на Царьград. Первый раз очень неудачно. Его ладьи были сожжены: «греческим огнем». Спаслись немногие. Они потом рассказывали, что «греческий огонь» словно молния спускался на их суда и зажигал их. По всем признакам греки применили взрывчатые вещества, тогда уже известные. Взятые в плен воины Игоря были казнены в Константинополе. Второй поход был несколько удачнее. О разноплеменном войске Игоря, включавшем в 944 году и варягов, и славянские племена, корсунцы (жители византийского Херсонеса) и болгары, согласно ПВЛ сообщали византийскому императору: «Идуть Русь». До боя дело не дошло, так как греки, как утверждает летописец, предложили выкуп, после чего, в 945 году был заключен между греками и Русью договор «на все лета, пока солнце сияет и весь мир стоит».

В.О. Ключевский видит в походах русских князей на Царьград исключительно экономический, и прежде всего торговый интерес: «Достаточно знать причину первого и последнего из этих походов, чтобы понять главное побуждение, которое их вызывало. При Аскольде Русь напала на Царьград, раздраженная, по словам патриарха Фотия, умерщвлением своих земляков, очевидно, русских купцов, после того как византийское правительство отказало в удовлетворении за эту обиду, расторгнув тем свой договор с Русью. В 1043 году Ярослав послал на греков своего сына с флотом, потому что в Константинополе избили русских купцов и одного из них убили. Итак, византийские походы вызывались, большею частью, стремлением Руси поддержать или восстановить порывавшиеся торговые сношения с Византией. Вот почему они оканчивались обыкновенно торговыми трактатами. Такой торговый характер имеют все дошедшие до нас договоры Руси с греками Х века. Из них дошли до нас два договора Олега, один Игорев и один краткий договор или только начало договора Святославова». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 197. История России, С. 21101].

И походы, и особенно договоры с греками имели отнюдь не только прагматическую – экономическую значимость для Руси. В этих походах Русь приобретала имя, наделенное более широким и вполне историческим значением по сравнению с полу-мифологизированным названием «рос». Походы на Константинополь, вторжение руси в самый центр византийского мира означал ее «легитимацию» и для византийского патриарха, и для русского книжника. Этот путь «легитимации» русские князья повторяли на протяжении первых двух веков русской истории регулярно: практически каждые тридцать лет русь совершала поход на Константинополь или в пределы Византии. Эта периодичность, видимо, определялась традиционным для византийской дипломатии сроком действия договора о мире.

В договорах 911 и особенно 944 года русь – «людье вси рустии» – противопоставляется грекам («всем людям гречьским»). Это противопоставление отражает формирование нового этноса, народа, равного народу греческому – древнему носителю цивилизации. Не потерял своего значения для Руси и Дунай: на Дунае останавливается войско Игоря в 944 году и войско Владимира Ярославича в 1043 году в ожидании выгодного мирного договора с греками. Заключением договоров русь добивалась признания греками нового народа и нового суверенного государства.

Однако сам акт признания Руси получил, естественно, принципиально различную оценку в Византии и на Руси: для Византии рос – варварский народ, чьи нашествия актуализируют эсхатологические пророчества, для Руси появление ее имени в греческих хрониках равнозначно включению во всемирную историю. Так «далекий» и «неизвестный» народ обрел свое имя у стен Константинополя.

32.2. Договоры и торговля Руси с Византией

Когда восточные славяне объединились под княжескою властью и составили грозную военную силу, Византия вынуждена была вступать с ними в мирные торговые отношения и закреплять эти отношения договорами. Порядок торговых отношений Руси с Византией был установлен договорами Олега и Игоря. Их значимость для Руси определяется тем, что эти договора были главным средством, подготовившим почву для принятия христианства Русью, и именно из Византии.

Сейчас ни у кого нет сомнения в том, что эти договоры действительно были заключены между двумя государствами, что в них отмечены те стороны русско-византийских отношений, которые были важны в данный момент для обеих сторон. Шлецер, не признавая подлинности договоров, однако отзывался о них восторженно: «Сей трактат, – писал он, – если мы признаем его подлинность, есть одна из величайших достопримечательностей среднего века, есть нечто единственное во всем историческом, мире^[83]».

Не подлежит сомнению то, что тексты договоров хранились, как важнейший государственный документ, в княжеском архиве в Киеве. Составитель Повести временных лет, поскольку он работал не только с ведома князя, но, по-видимому, и по его поручению, имел доступ в княжеский архив. Поэтому и получил возможность использовать ценнейший источник, несомненно, помогший ему ориентироваться в главнейших событиях X века. Автор «Повести» иногда делал к тексту договоров свои пояснения.

Договоры составлялись на греческом языке и с надлежащими изменениями формы переводились на язык, понятный Руси. Перевод договора 911 года был сделан болгарином на болгарский язык и выправлен русским справщиком, переводчиком договора 945 года был русский книжник, отразивший в своем переводе смешение и русской и болгарской книжной стихии^[84].

В 907 году, по итогам военного похода Олега, Константинополь принял на себя некие обязательства: представить Руси денежную контрибуцию, ежегодно уплачивать дань и открыть византийский рынок для русских купцов, которые получили право беспошлинной торговли в пределах империи, что было делом неслыханным по тем временам.

Договор Олега с Византией 911 года является следствием успешного для Руси похода на Византию. Прибывшее в Константинополь русское посольство заключило с империей первый в истории Восточной Европы двусторонний письменный договор. В одной из его статей шла речь об установлении военного союза между Византией и Русью. Отныне русские отряды регулярно входили в состав византийской армии, и русские дружины сражались в Закавказье в интересах империи ромеев. На основании соглашения с греками 911 года Русь могла приезжать в Царьград и торговать беспошлинно. Русские послы и купцы в течение 6 месяцев получают в Царьграде хлеб, вино, мясо, рыбу и овощи; имеют право мыться в греческих банях «елико хотят». По истечении торгового срока, уходя домой, Русь получала из греческой казны на обратный путь провизию, и судовые снасти: якоря, канаты, паруса, и все, что ей надобилось. Но в то же время Византия выговаривает условия, гарантирующие ей безопасность от приезжающей Руси: русские купцы должны останавливаться в предместье города, там их переписывали поименно греческие чиновники и затем уже впускали в город без оружия в одни ворота партиями по 50 человек. Торговля была преимущественно меновая: этим можно объяснить сравнительно малое количество византийской монеты, находимой в старинных русских кладах и курганах. Меха, мед, воск и челядь Русь меняла на паволоки (шелковые ткани), золото, вина, овощи.

По договору 945 года обе стороны обязались восстановить мирные и союзные отношения. Византия согласилась по-прежнему выплачивать Руси дань и признала ее продвижение к устью Днепра и на Таманском полуострове, но русские купцы потеряли право беспошлинной торговли на греческих рынках. В договоре Игоря с греками читаем, между прочим, что великий князь русский и его бояре ежегодно могут посылать к великим царям греческим столько кораблей, сколько захотят, с послами и с гостями, т. е. со своими собственными приказчиками и с вольными русскими купцами.

Византийский император клялся на верность договору в Константинополе в присутствии русских послов. А потом греческое посольство в Киеве приняло такую же клятву Игоря. Великий князь и его бояре клялись Перуном и другими богами, а русские христиане из киевской верхушки (их стало уже немало) – в храме, который к этому времени уже стоял в Киеве. В договорах с греками восточнославянское государство называлось Русская земля.

Договор Руси с греками, заключенный при князе Игоре, отразил в себе новое соотношение сил между договаривающимися сторонами. Русь вынуждена была отказаться от прежних своих преимуществ, между прочим, должна была платить торговые пошлины и взять на себя ряд обязательств по отношению к грекам. Игорь обязался защищать Византию от ее врагов, и, в частности, не пускать в Крым (Корсунская страна) болгар, где были византийские владения, и обещал сам не нападать на эти византийские владения.

«Ежегодно летом русские торговцы являлись в Царьград на торговый сезон, продолжавшийся 6 месяцев; по договору Игоря никто из них не имел права оставаться там на зиму. Русские купцы останавливались в предместье Константинополя у св. Мамы, где находился некогда монастырь св. Маманта. Со времени того же договора императорские чиновники отбирали у прибывших купцов княжескую грамоту с обозначением числа посланных из Киева кораблей и переписывали имена прибывших княжеских послов и простых купцов, гостей, «да увемы и мы, – прибавляют греки от себя в договоре, – оже с миром приходят»: это была предосторожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в Царьград русские пираты. Русские послы и гости во все время своего пребывания в Константинополе пользовались от местного правительства даровым кормом и даровой баней – знак, что на эти торговые поездки Руси в Константинополе смотрели не как на частные промышленные предприятия, а как на торговые посольства союзного киевского двора» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 198. История России, С. 21102].

Отношения Киевского государства и Византии не были ровными, раз навсегда установленными. В княжение Ольги эти отношения неоднократно менялись. После смерти Игоря его жена Ольга в 957 году сама с большой свитой ездила в Константинополь. Мы не знаем точно, какие именно цели в данном случае преследовала Ольга. Но нам известно, что она ездила в Константинополь с большим числом купцов, и что она обещала Византийскому императору Константину прислать «вой в помощь», т. е. мы можем предполагать, что Ольга ездила тоже договариваться с Византией, и что условия ее договора заключали, по крайней мере, главнейшие пункты договора ее мужа. Однако в 959 году Ольга обращается не к Византии, а к могущественному тогда на Западе государю Оттону I Германскому по вопросу об организации в Киевском государстве христианской церкви. Оттон прислал в Киев своего епископа с запозданием, именно в 961 году, тогда, когда между Византией и Русью снова наладились более тесные отношения. Преемник Константина Роман II просил у Ольги военной помощи для участия в предпринятом им походе на Крит. В 961 году русское войско действительно было отправлено в Византию.

ГЛАВА 33. Русская земля и кочевники южных степей

33.1. Характер отношений славян и кочевых племен

Русь основалась на окраине культурно-христианского мира, на берегу Европы, за которым простиралось безбрежное море степей, служивших преддверием Азии. Эти степи со своим кочевым населением и были историческим бичом для Древней Руси. Взаимоотношения славян и различных кочевых племен определялись тем, что – это было столкновение двух различных хозяйственных укладов, во многом исключавших друг друга, – оседлого земледелия и кочевого скотоводства. Стремление кочевников к безграничному расширению своих пастбищ, к уничтожению всего, что мешало захвату новых кочевых угодий, угрожало самому существованию оседлых земледельческих народов. Азиатские племена, кроме расширения территорий кочевий, преследовали цель порабощения и ограбления оседлых народов. Для кочевых орд обычной нормой взаимоотношений с соседями были набеги на оседлые народы.

Славянская колонизация междуречья Днепра и Дона проходила в упорной борьбе с занимавшими эти области кочевниками. Требовались немалые усилия, чтобы оттеснить кочевников. Упорная и кровопролитная борьба славянских племен с кочевниками длилась несколько столетий. В этой борьбе случались периоды временного затишья, но никогда не было прочного, устойчивого мира. В азиатских степях шли процессы и происходили события, известные нам только в отрывочных показаниях скудных источников. Вполне поэтому понятно, почему мы не знаем всех причин, побуждавших тюркские народы покидать азиатские степи и переходить в Европу. Но нам хорошо известен факт появления в южных причерноморских и приазовских степях тюркских выходцев из Азии – печенегов, торков, берендеев, черных клобуков (каракалпаки), половцев и, наконец, татаро-монголов.

Период с VIII по IX столетие был для славян временем успешной борьбы с кочевниками причерноморских степей и продвижения на юго-восток, далеко за пределы лесостепной зоны. Славянские земледельческие поселения появились на Дону и Северном Донце, в степях Приазовья и на Тамани, постепенно сокращая область распространения скотоводческого хозяйства, подрывая экономическую базу ранее господствовавших здесь кочевых племен. Проникновение в степи Юго-Восточной Европы славянского земледельческого населения способствовало процессу «славянизации» кочевников. Преобладание славян в Причерноморье становилось все заметнее.

В X веке в причерноморские степи хлынула новая волна азиатских кочевников, и Руси снова пришлось вести с ними тяжелую, изнурительную борьбу. Но теперь кочевникам противостояли не отдельные славянские племена, а Древнерусское государство, сумевшее объединить силы славян для борьбы с общим врагом. Теперь речь шла не о покорении славянских земель пришельцами из Азии, а о сдерживании Русью их натиска на границах, о безопасности земледельческого населения, селившегося на степной окраине. При всей тяжести борьбы с воинственными кочевыми ордами ни в X веке, ни в последующие два с половиной столетия, вплоть до татаро-монгольского нашествия, не вставал вопрос о самостоятельном существовании Древнерусского государства. Русь была уже достаточно сильна, чтобы защитить свой суверенитет.

С IX века новые кочевые орды прорывают хазарскую плотину. Южные степи опустошают сначала венгры, за ними печенеги, в X веке турки, в XI веке – половцы. Восточные славяне отодвигаются на север. До того же времени они жили по северным берегам Черного и Азовского морей, к северу от Азовского моря, по обе стороны реки Дон; теперь они вынуждены были покинуть низовья Днепра, Волги и Дона. Многие из них были истреблены, остальные почувствовали острую потребность в объединении для борьбы со степными кочевниками. Ранее других эту нужду в объединении почувствовали большие торговые города, так как пресеклось морское торговое движение, и вот тогда городовые волости начали соединяться под военным прикрытием Киева, одни добровольно, другие – «примученные» киевским князем – конунгом [Любавский М.К.: Русская история XVII века и первой четверти XVIII века, С. 5. История России, С. 37001].

33.2. Авары. Аварский каганат

В середине VI века в причерноморские степи проникли авары. Об их происхождении историки высказывают различные мнения. По мнению одних исследователей в состав аварской орды входили тюркские, монгольские и финно-угорские племена Центральной и Средней Азии, причем доминирующая роль принадлежала тюркам. Другие, выводит авар из среды угорского населения Северного Казахстана, огуругров, вытесненных на запад тюркотами.

Аварская орда, пришедшая в причерноморские степи, была сравнительно немногочисленной: по свидетельству византийского историка Менандра она насчитывала всего 20 тысяч воинов. Российский историк М.И. Артамонов^[85] определяет общую численность авар вместе с женщинами и детьми в 100 тысяч человек. Однако, авары нашли в причерноморских степях родственную этническую среду: многие угорские племена пришли сюда вместе с гуннами. Этим, а также слабостью местных племенных объединений объясняются то, что авары добились господствующего положения в степях Северного Причерноморья. В упорной борьбе с восточноевропейскими народами им удалось создать большой союз племен, известный под названием Аварского каганата, западная граница которого доходила до владений Византии.

Особенно упорное сопротивление аварам оказали славяне. Военные столкновения славянских племен с аварами были очень тяжелыми, так как аварская орда, объединившая под своей властью многие кочевые племена причерноморских степей (прежде всего кутургуров, постоянных врагов славян), обладала значительными силами. Немаловажную роль сыграло и совершенное по тем временам вооружение кочевников-авар, обеспечившее им определенное военное превосходство над земледельческими славянскими племенами. Археологические раскопки аварских могильников в Среднем Подунавье показывают, что пришельцы из азиатских степей были вооружены большими луками, более дальнобойными, чем обычные луки кочевников, тяжелыми копьями, слабоизогнутыми саблями – в то время новинкой военной техники. Употребление стремян давало аварским всадникам более устойчивое положение в конном бою. Наиболее тяжелым периодом войны славянских племен с аварами были, по мнению историков, 50-е годы VI века, когда племена аварского союза, двигаясь на запад по обычной дороге кочевников, занимали степи Северного Причерноморья. В следующем десятилетии, после образования Аварского каганата, основная масса авар обосновалась западнее, поблизости от границ Византии, в Паннонии, и владения византийских императоров стали главным объектом их многочисленных грабительских нападений.

Насколько можно судить из отрывочных свидетельств различных хроник, и археологических данных Аварский каганат не оказал существенного влияния на историческое развитие славянских племен. Включение некоторых племенных союзов славян в состав каганата не изменило их общественно-политического строя. К тому же авары недолго оставались в степях Северного Причерноморья, поблизости от основных районов расселения славянских племен. Занятые бесконечными войнами с Византией, аварские каганы почти не вмешивались в дела Северного Причерноморья. Их взаимоотношения со славянами ограничивались сбором дани с некоторых славянских племен, ограблением пограничных со степью земледельческих поселений (преимущественно в Западном Причерноморье) и вовлечением части славян в походы на Балканский полуостров. Существование Аварского каганата не помешало продвижению славянского населения из лесостепной зоны на юго-восток, на плодородные черноземные земли. С VIII века это продвижение становится массовым и охватывает обширные области между Днепром и Доном.

33.3. Печенеги

Новую полосу вторжений азиатских кочевников в Северное Причерноморье открыли тюркские племена печенегов, пришельцев из степей Средней Азии, раньше других появившихся под стенами Киева. В конце VIII начале IX века печенеги захватили степи между Волгой и Уралом и создали там сильное племенное объединение, в состав которого вошли, кроме них самих, местные сарматские и отчасти финно-угорские племена. В эту область они, вероятнее всего, пришли из района их прежнего местожительства к северу от Аральского моря, включая нижнее и среднее течение Сыр-Дарьи. Территория, занимаемая племенным союзом печенегов, ограничивалась с запада Волгой, с юга – рекой Уралом, с востока – Уральским хребтом, на северо-западе доходила до Жигулевских гор. Под давлением огузского и кыпчакского союзов племен печенеги перешли Волгу и, обойдя с севера основные владения Хазарского каганата, в конце IX века вторглись в Северное Причерноморье.

Племена печенегов, по свидетельству византийского императора Константина Багрянородного, кочевали между реками Волгой и Яиком (Уралом) по соседству с хазарами. Он сообщает в своем сочинении, написанном между 948 и 952 годом, что печенеги появились в причерноморских степях за 50–55 лет до этого, т. е. примерно в 90-х годах X столетия. Печенежская орда, завладевшая причерноморскими степями, по свидетельству Константина Багрянородного, делилась на восемь колен или племен, которые в свою очередь разделялись на роды. Во главе каждого из таких племен стоял вождь – «великий князья». Власть вождей была наследственной, но право на нее принадлежало не отдельным семьям, а определенным родам. Вожди обладали значительными богатствами, накопленными в результате грабительских походов. Заметную роль в жизни печенежского общества играли советы старейшин и народные собрания, в которых принимало участие все взрослое население.

Печенеги быстро захватили широкую полосу степей, отделявшую славянские земли от владений Хазарского каганата, разгромили и оттеснили на запад венгров (угров). В VIII и IX веках между хазарами и печенегами шла упорная борьба. Хазария с трудом защищала от нападений печенегов и других кочевников свои владения в Приазовье и на Северном Кавказе, и не смогла оказать серьезного сопротивления печенегам, допустив их беспрепятственное продвижение на запад. В начале X века мы видим печенегов уже кочующими между Доном и Дунаем. Основная масса печенегов ушла к Дунаю и за Дунай. По следам печенегов на запад шли другие племена – торки и половцы. Один день пути отделял печенегов от Киевской земли. К началу X века печенежская орда завладела всей степной частью Северного Причерноморья, от Волги до Прута. Местные кочевые племена вошли в состав печенежской орды и быстро растворились в ней. В отрядах степной конницы, нападавшей на Киев, были не только одни печенеги, так как обычно в таких походах участвовали разные племена, считавшие черноморские степи родными.

Летописец называет 915 год, когда «Пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю». За время с 915 по 1036 год киевские князья воевали с печенегами восемь раз. Император Константин говорит, что печенеги часто грабят Русь и причиняют ей много вреда и убытков. Руссы стараются жить с ними мирно, потому что в случае войны с ними они чувствуют себя отрезанными от юга, главным образом – от Царьграда. Враждебные печенеги в таком случае ждут русских у днепровских порогов и здесь, пользуясь их затруднительным положением при переходе порогов, избивают их или обращают в бегство. Поэтому славяне избегают воевать с печенегами и иногда вступают с ними в союз, чтобы одновременно избавиться от их вражды и воспользоваться их помощью. То же делают и греки. И греки, и славяне торгуют с печенегами. Русь покупает у них скот.

Обычно печенеги нападали на Киев, когда он бывал беззащитен. Соседство с печенегами заставило киевских князей отодвинуть южную границу Киевской земли несколько к северу, почти к самому Киеву, где по рекам Стугне, Ирпени и Трубежу Владимир построил для защиты от печенегов ряд крепостей. В этих крепостях посажены были отряды тех же печенегов, которые нанимались на службу к киевскому князю и защищали русские границы от нападения своих единоплеменников. Конечно, эта борьба с печенегами не была легкой.

Византийская дипломатия использовала печенегов для постоянного военного давления на Русь. В.Г. Васильевский, автор исследования «Византия и печенеги», писал, что печенежская орда была центром «системы византийского равновесия на севере». Византийские дипломаты считали, что пока Византия находится в дружбе с печенегами, ни Русь, ни Болгария не смогут серьезно угрожать границам империи, так как «иначе им можно погрозить печенегами»^[86]. Можно без преувеличения сказать, что печенежская орда представляла значительную опасность для Руси и, направляемая Византией причиняла ей много хлопот.

При князе Святославе, печенеги выступают в качестве союзников Византии и беспокоят своими набегами границы Древнерусского государства. Не решаясь вступить в единоборство с войском киевского князя, они нападали на киевские земли исподтишка, пользуясь отсутствием Святослава, занятого в то время войной в Дунайской Болгарии. Именно руками печенегов византийский император сумел расправиться со своим самым опасным врагом – киевским князем Святославом. Под 972 годом в ПВЛ помещено свидетельство о гибели князя Святослава: «Когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него». После гибели Святослава записи о печенегах на несколько лет исчезают из русских летописей; видимо, больших печенежских набегов в это время не было. Однако присутствие поблизости от жизненных центров Древнерусского государства воинственной печенежской орды оставалось фактором, который приходилось учитывать и во внешней политике, и во внутренних делах.

Под 980 годом летописец упоминает печенегов в связи с междоусобной войной между сыновьями князя Святослава. Когда Владимир Святославич с новгородским войском и варяжской дружиной изгнал из Киева своего брата Ярополка, тот сделал попытку заручиться поддержкой печенегов. ПВЛ свидетельствует: «И сказал Блуд Ярополку: «Пойди к брату своему и скажи ему: «Что ты мне ни дашь, то я и приму». Ярополк пошел, а Варяжко сказал ему: «Не ходи, князь, убьют тебя; беги к печенегам и приведешь воинов», и не послушал его Ярополк». «Варяжко же, увидев, что Ярополк убит, бежал со двора того теремного к печенегам и долго воевал с печенегами против Владимира, с трудом привлек его Владимир на свою сторону, дав ему клятвенное обещание».

Столкновения с печенегами продолжались и после вокняжения Владимира на киевском столе. Именно этим вызваны, по-видимому, большие усилия Древнерусского государства по укреплению своих южных степных границ. Чтобы обезопасить от печенежских набегов земледельческое население пограничных со степью областей, по Стугне, Ирпени, Трубежу и другим рекам была построена цепь городков-крепостей, в которых постоянно находились военные гарнизоны.

ПВЛ сообщает: «И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними, и побеждал их».

В 90-х годах X столетия печенежский натиск на южные границы Руси значительно усилился. Девятилетняя русско-печенежская война 988–997 годов началась вслед за принятием Русью христианства, и вряд ли это было случайным совпадением. Видимо, печенежское наступление было направлено в ответ на изменение религиозно-политической линии Руси.

Под 997 годом в ПВЛ говорится о том, что «была в это время беспрерывная великая война». Гарнизоны пограничных крепостей и дружины киевского князя были не в состоянии сдержать натиск печенегов. Владимиру пришлось срочно поехать в Новгород за помощью: «Пошел Владимир к Новгороду за северными воинами против печенегов». В это время: «Узнали печенеги, что нет князя, пришли и стали под Белгородом. И не давали выйти из города, и был в городе голод сильный, и не мог Владимир помочь, так как не было у него воинов, а печенегов было многое множество. И затянулась осада города, и был сильный голод». Горожане, собрав вече, решили сдаться печенегам, оправдываясь тем, что «не стерпят люди голода», «ведь все равно помираем от голода». Однако, хитростью или мудростью(?) удалось одолеть врага. В городе был один старец, который предложил хитростью одолеть печенегов, и это удалось горожанам.

Многочисленные опустошительные набеги печенегов в конце X – начале XI века привели к переселению части славянского земледельческого населения из пограничных со степью областей на север, под защиту лесов. Южная граница размещения славянских поселений не заходила теперь дальше лесов и была ограничена укрепленными линиями. Ведение земледельческого хозяйства южнее укреплений было невозможно из-за печенежской опасности. Именно в это время наблюдается значительный рост славянского населения на северо-востоке, в земле вятичей.

Последний большой поход печенегов на Киев был предпринят в 1036 года в отсутствие князя Ярослава, который в этов время был в Новегороде. Киевский князь, «собравъ воя многы, Варягы и Словены», поспешил на помощь своей осажденной столице. В ожесточенной битве, которая продолжалась целый день, печенеги потерпели сокрушительное поражение.

После этого часть печенежской орды ушла на запад, к границам Византийской империи, и уже в следующем году нападала на ее владения, а часть отступила обратно в степи, растворившись в торках, теснивших печенегов с востока. Печенеги упоминаются русскими летописцами в связи с событиями на Дону, Донце и Роси даже в XII веке, однако самостоятельной роли они уже не играли.

Борьба с печенегами в течение нескольких десятилетий была основной внешнеполитической задачей. Являясь внешней угрозой для Русского государства, печенеги не представлялись непобедимыми. Русская земля справилась с этой опасностью, сумела защитить себя, но это говорит не о слабости печенегов, а о силе русского народа. Как мы можем убедиться, печенеги не вызывали на Руси никакой паники. Русь их успешно отбивала и ассимилировала, включая в состав подвластных Киеву народов.

33.4. Половцы

Огромные пространства так называемых «южнорусских степей» от Днепра и далеко за Волгу на Восток, начиная с XI века и вплоть до XV века, в восточной (арабской и персидской) литературе носили имя «Дешт-и-Кыпчак», т. е. Кыпчакская степь. Само слово «Кыпчак» не знакомо ни русским летописям, ни византийским хроникам. Народ, называемый на Востоке кыпчаками, в древнерусской летописи получил наименование половцев, а византийские, как и авторы, писавшие на латинском языке, называли его куманы (команы). Будучи западной ветвью кимаков, половцы пришли в степные районы между Волгой и Днепром на смену печенегам, о которых имеются сведения, как в восточных источниках, так и в древнерусской летописи. Уже в конце XI века половцы были полными хозяевами всего Дешт-и-Кыпчак. К приходу татар, т. е. к началу XIII века, Дешт-и-Кыпчак был настолько прочно освоен половцами, что можно говорить о существовании здесь, нескольких кочевых княжеств.

«После поражения, нанесённого Ярославом печенегам в 1036 году, русская степь на некоторое время очистилась; но вслед за смертью Ярослава с 1061 году начались непрерывные нападения на Русь новых степных ее соседей половцев (куман). С этими половцами Русь боролась упорно в XI и XII столетиях. Эта борьба – главный предмет летописного рассказа и богатырской былины. Половецкие нападения оставляли по себе страшные следы на Руси» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 367. История России, С. 21271].

В начале XI века половцы (куманы) появились в пределах Киевской земли. В Европе они появились в 30–40-х годах XI века, оттеснив основную массу печенегов на запад в Угрию. Первая мирная встреча Руси с половцами отмечена в летописи под 1054 годом. С 1061 года начинается ряд половецких набегов на Русь. Особенно сильной становится половецкая опасность в конце XI века, когда половцы обрушились на Киевскую и Переяславскую земли. Города были сожжены, население частью было перебито, частью разбежалось. Половцам удалось отрезать Тмуторокань от Черниговщины, и с этого времени Тмуторокань делается русским островом среди нерусских земель. Положение Киева и особенно Переяславля на границе со степью делало жизнь этих княжеств полной военных тревог. То половцы нападают на русские села, то русские дружины идут на половецкие вежи (стоянки). Вечное напряжение выработало в жителях этих земель и особые свойства. В своей речи на Долобском съезде князей Владимир Мономах прекрасно охарактеризовал жизнь южного крестьянина: выедет смерд в поле пахать, а половчин внезапно на него нападет, убьет его самого, заберет лошадь, отправится в его село и там разграбит крестьянский скарб, сожжет гумно, заберет в плен жену смерда и его детей. Половцы представляли очень большую опасность и для Византии, поэтому Византия старается поддерживать связь с Русью для совместной борьбы против половцев.

В результате половецкого нашествия на Северное Причерноморье огромные массивы плодородных черноземных земель были отторгнуты от Руси, изъяты из земледельческого оборота. Плодородные поля на приднепровских черноземах, которые славились своимиобильными урожаями, превратились в пастбища. Земледельческое население этих районов частью погибло во время половецких набегов, частью было захвачено в плен и продано кочевникам в рабство, а остальные люди, бросив обжитые места, бежали на север, под защиту лесов.

Но не только в утрате плодородных земель на юге заключались последствия половецкого наступления для Руси. С приходом половцев все пограничные со степью княжества – Киевское, Переяславское, Новгород-Северское, Рязанское – стали жертвами бесчисленных набегов кочевников. Особенно опасными были осенние набеги, когда степняки старались захватить плоды урожая. Следствием таких набегов были не только непосредственные жертвы, но и полное разорение крестьянских хозяйств, и последующий голод. Именно осенью половцы чаще всего и нападали на русское пограничье. Наезды конных половецких отрядов было невозможно предугадать и очень трудно отбить. Половцы нападали внезапно, грабили села и деревни, опустошали окрестности городов, убивали и уводили в свои «вежи» людей и обычно исчезали раньше, чем приходили вооруженные княжеские дружины.

Борьба с половецким нашествием на русские земли длилась более полутора столетий. В этой борьбе были периоды ожесточенного натиска кочевников и временного затишья, периоды победоносных походов русских князей в половецкие степи и поражений под стенами собственных столиц, периоды неустойчивого «мира» с половецкими ханами и совместных походов во время феодальных войн. Обо всем этом повествуют русские летописцы, то торжествуя по поводу побед над «погаными» половцами, то горько скорбя о поражениях и жертвах.

Попытка объединить военные силы русских феодальных княжеств для борьбы против половецкого наступления была сделана на княжеском съезде в Любече в 1097 году. Сюда на «строенье мира» собрались наиболее влиятельные русские князья: Святополк Киевский, Владимир Переяславский, Давыд Владимиро-Волынский, Олег Черниговский, Василько Теребовльский и другие. Чтобы как-то прекратить междоусобные распри, на съезде в Любече был провозглашен принцип: «Каждо держить очьчину свою». Съезд, таким образом, попросту узаконил сложившееся положение. Как показали дальнейшие события, добиться сколько-нибудь устойчивого объединения на такой основе не удалось: не успели князья разъехаться со «строенья мира», как усобица возобновилась.

В начале XII века мы уже видим другую картину: русские переходят в наступление. Владимир Всеволодович Мономах сумел организовать отпор степным кочевникам. Его княжение в Киеве (1113–1125) – время победоносных походов русских дружин в половецкие степи, серьезно ослабивших кочевников и надолго прекративших их набеги на южные рубежи Руси. Великий киевский князь сумел объединить под своей властью военные силы ряда русских княжеств, что сыграло решающую роль в обороне границ от наступления кочевников. Однако, после победоносных походов в степи князя Владимира Мономаха и его сына Мстислава половецкая опасность не была полностью ликвидирована. Половецкие «наезды» на Русь продолжались, но уже преимущественно не в форме самостоятельных набегов на пограничные области, а в форме участия в феодальных войнах русских князей. Половцы отодвинулись на Дон, Волгу и Яик. Часть их осталась в непосредственном соседстве с Киевом, многие из них получили от киевских князей землю и стали служить, им в качестве вассалов. В это время половцы начинают играть опредленную роль в борьбе русских князей между собой.

Но в конце XII и начале XIII века мы снова видим половецкое наступление, снова без перерыва идет с ними война вплоть до появления татар. Половецкие набеги 1170-х годов были довольно частыми, но, как правило, успешно отбивались силами пограничных русских княжеств и отрядами «служилых» черных клобуков и берендеев. По своей силе половецкие орды этого времени не шли ни в какое сравнение с полчищами кочевников конца XI века, когда для обороны от них южных границ киевским князьям приходилось собирать полки из многих областей Руси, вплоть до далекого северного Новгорода. С середины 1190-х годов самостоятельные походы половцев на Русь прекратились. В летописных записях конца XII – начала XIII века половцы упоминаются только в связи с междоусобными войнами, в которых отдельные отряды кочевников продолжали принимать участие.

В XII веке, в связи с распадом Киевского государства и ослаблением военной мощи страны, половцам удается в Причерноморье и Приазовье положить начало своему собственному государственному образованию, границы которого простирались на запад до Днепра, на юге включали в себя Крым, на северо-востоке – Булгар и на юго-востоке – устье Волги.

Тяжелой и длительной была борьба Руси с кочевниками-половцами, много жертв и усилий стоила она русскому народу. С 1061 по 1210 год, по подсчетам П.В. Голубовского, половцы совершили 46 больших походов на Русь, из них на долю Переяславского княжества пришлось 19 походов, на Поросье – 12, на Северскую область – 7, на Киевскую и Рязанскую земли – по 4. Количество мелких половецких наездов вообще не поддается учету: их было множество. За это же время половецкие отряды 34 раза принимали участие в междоусобных войнах русских князей^[87]. Однако, при всей тяжести борьбы с кочевниками и тех опустошениях, которые они причиняли пограничным областям, половецкое наступление нельзя сравнивать с монголо-татарским нашествием на Русь. Даже в периоды наибольшей половецкой опасности, когда степняки ставили свои «вежи» под стенами стольного Киева и осаждали «многим множеством».

Весьма интересно наблюдение Б.А. Рыбакова о влиянии половецкого наступления на классовую борьбу в южнорусских княжествах, а также на организацию в них феодального хозяйства. Борьба с кочевниками была не только общегосударственным, но и общенародным делом: различные классы русского общества объединяли свои усилия для войны со степью, что в известной мере в определенные моменты сглаживало классовые противоречия, отодвигало их на второй план. Так, по мнению Б.А. Рыбакова, наступление половцев в 1092 года помешало назревавшему социальному кризису вылиться в восстание; оно было отсрочено на 20 лет, до 1113 года, когда половецкий натиск был значительно ослаблен победоносными походами русских дружин в степи^[88].

В связи с длительной борьбой с кочевниками, сначала с печенегами, затем с половцами, экономика южноруских княжеств постепенно приспособилась к нуждам постоянной обороны, постоянной готовности к «сиденью» в осаде и к походам. С этим, видимо, было связано широкое развитие здесь закупничества (при содержании закупов внутри укрепленных боярских дворов) и возрастание холопского труда к XII веку, позволявшего быстро создавать в таких условиях запасы продовольствия и организовывать своеобразные «крестьянские города» – прообраз военных поселений вроде пограничного Изяславля на Горыни. Во Владимирской земле, надежно защищенной лесами от половецких вторжений, отмеченные явления не получили заметного развития.

Другой аспект влияния борьбы с кочевниками – это негативное воздействие на социально-экономическое развитие Древней Руси. Половецкая кочевая стихия отрезала Русь от черноморских портов, нарушила торговлю с Востоком и Византией. Торговые отношения Руси с Востоком, достаточно оживленные в X–XI веках, приостановились в XII столетии (например, из инвентаря деревенских погребений этого времени исчезли обычные раньше бусы восточного происхождения). Губительные последствия имело господство половцев в южных степях и для торговли Руси с Востоком по Балтийско-Волжскому пути. Половецкие орды перерезали древние торговые пути от Киевской земли к Черному морю: «Греческий» (в Византию), «Соляной» (через Лукоморье к соляным озерам), «Залозный» (к Азовскому морю и Тмутаракани). Киевский князь Мстислав, обращаясь к другим русским князьям, с горечью отмечал в 1170 году: «Оуже оу нас и Гречьскии путь переступаюче, и Солоныи, и Залозный»^[89]. Известно, что движение торговых караванов по Залозному пути почти полностью прекратилось уже в конце XI века. Имеются данные и о том, что половцы пытались нарушить соляную торговлю Киевской земли с Галицией. Нарушение кочевниками древних торговых путей Руси неблагоприятно сказывалось на экономике страны.

Судьба половцев похожа на судьбу других азиатских кочевников, вторгавшихся в причерноморские степи: новая волна кочевников поглотила их. Серьезный удар половцам нанесли монголо-татары, вторгшиеся в причерноморские степи в 1222–1223 годы (отряд монгольских полководцев Субедея и Джебэ). Половецкие кочевья в степях Нижней Волги и Нижнего Дона были разгромлены монголо-татарскими завоевателями; остатки половцев бежали на запад. Серьезные потери понесли половцы и в кровопролитной битве на реке Калке. Само название «половцы» исчезло. Монголо-татары, завоевавшие Восточную Европу, включили их в состав своих кочевых орд, и с этого времени кочевое население степей известно под общим именем татары.

Киевское государство имело достаточно сил, чтобы не только отражать врагов, но и превращать их в средство своей защиты от этих же врагов. Печенеги, торки, половцы не только воевали с Киевом, но и входили с ним в различные мирные отношения; черные клобуки (каракалпаки) принимали иногда живое участие в делах Киевских и не раз заявляли готовность сложить свои головы за землю Русскую.

Многовековая борьба с кочевниками южных степей оказала определенное влияние на два основных процесса, проходивших в это время в древней Руси: процесс складывания государства, и процесс складывания древнерусской, а затем и великорусской народности. Внешнеполитические факторы не были для этих процессов определяющими, но не учитывать их нельзя. В постоянном присутствии такого внешнеполитического фактора, как наступление кочевников на южные рубежи, – особенность исторических условий, определивших в свою очередь ряд особенностей развития русской государственности.

РАЗДЕЛ 4. Глобальный цикл церковной организации. Стадия рождения и становления Русской Поместной Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви X–XII столетия

ОТДЕЛ 9. Крещение Руси. Христианизация Руси X–XII века. Христианское просвещение

ГЛАВА 34. Крещение Руси

34.1. Единство Вселенской Церкви. Духовно-религиозная генетическая связь Русской Церкви с Соборной Апостольской Церковью

Русская Поместная Церковь родилась, существовала и существует, как неразрывная часть, органическое членение Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Она имеет преемство с Апостольской Церковью, созданной самим Иисусом Христом. Русская Поместная Церковь является не только частью Вселенской Церкви, но её полным, всецелым неуменьшенным выявлением в определенных пространственно-временных и социально-культурных условиях. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественною с Вселенскою Кафолическою Церковью, которая существует в её поместных выявлениях. Но в то же время она не тождественна с Вселенской Церковью, отлична от неё, имеет свои специфические национальные, социально-культурные черты и особенности духовно-религиозной жизни.

Крещение Руси, которое произошло при св. князе Владимире, отнюдь не было первым знакомством Руси с христианством. К этому времени уже была подготовлена почва для распространения христианской религиозной веры среди русского народа. Традиционно у нас насчитывают до пяти эпох в великом деле просвещения России Евангелием – до пяти крещений. Первой эпохой признается проповедь святого апостола Андрея в пределах Руси и России. Второю – проповедь славянских апостолов Кирилла и Мефодия в Болгарии и Моравии и в особенности важнейший труд их – перевод Священного Писания и богослужебных книг на славянский язык. Третья эпоха – крещение князей киевских Аскольда и Дира. Четвертая – крещение великой княгини Ольги. Пятая – крещение великого князя Владимира, от которого произошло крещение всей Руси.

Прежде всего, надо отметить, что существует широко известное предание о проповеди святого апостола Андрея Первозванного в наших землях. Взаимосвязь Русской Поместной Церкви с Вселенской Апостольской Церковью традиция основывает на том, что у истоков распространения христианской религиозной веры в российских пределах стоял апостол Андрей, которому, как свидетельствуют ранние церковные писатели, по жребию досталась для благовестия Скифия (у византийских писателей термином «скифы» или «тавроскифы» обозначались восточнославянские племена). Впоследствии почитание св. Андрея явилось основой церковного единства Руси и Византии, также находившейся под его святым покровительством.

«Византии самой нужна была легенда об ап. Андрее в таком полном ее развитии. Нужно было, во-первых, оградить свою независимость от римских притязаний и доказать свою равночестность Риму; во-вторых, – обеспечить себе самой господство над всеми по возможности церквами Востока. Как властительные претензии и успехи Рима основывались на том, что Рим есть седалище первоверховного апостола, так точно и Византия, для достижения первой из указанных целей, хотела убедить мир, что она тоже подлинная Sedes apostolica, не меньшая, если не большая, римской, потому что основана старшим братом ап. Петра, первым по времени учеником Христовым»^[90].

Сказание о посещении Руси апостолом Андреем записано в древнейшей русской исторической хронике «Повести временных лет». Согласно этой легенде, св. Андрей, следуя водным путем, известным как путь «из варяг в греки», прошел по Днепру, и дошел до реки Волхов, до мест где расположился Новгорода. Преподобный Нестор Летописец в «Повести временных лет» сообщает о проповеди святого Андрея на месте будущего Киева. В тоже время в «Повести» под 983 годом содержатся выражения: «сде бо не суть апостоли учили» и «аще и телом апостоли не суть сде были, но ученья их аки трубы гласят по вселенней в церквах». Эти выражения, разумеется, можно трактовать по-разному, но ряд авторов усматривал в них противоречие преданию о проповеди апостола Андрея на Руси. Уже архиепископ Филарет (Гумилевский) высказывал сомнения в достоверности этого предания. Критические замечания в отношении повествования о проповеди св. Андрея в Поднепровье высказал в своих трудах Е.Е. Голубинский.

Как отмечает А.В. Карташев: «Итак, Византия дала все, что нужно для создания русского верования о насаждении у нас христианства ап. Андреем. И русское сказание не замедлило явиться. Его внутренние несообразности – путешествие из Крыма в Рим через… Ладогу, принижение апостольского достоинства и т. п. так велики, что обычно ироническая критика Голубинского доходит здесь чуть не до сарказма. Но мы не будем бить лежачего»^[91].

И хотя мы не имеем строгих доказательств того, что апостол Андрей проповедовал на месте, где в будущем стал град Киев, как об этом сообщает «Повесть временных лет», однако вполне вероятно, что св. Андрей мог миссионерствовать, если и не на территории Руси, то совсем неподалеку от нее. В частности, церковный историк IV века Евсевий Кесарийский, ссылаясь на Оригена, сообщает, что Андрей Первозванный получил по жребию для проповеди Скифию. Вполне достоверным можно признать тот факт, что святой Андрей проповедовал по берегам Понтийского моря, которое слывет Русским. Летопись повествует: «Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. Поэтому нельзя исключиить то, что св. Андрей Первозванный вполне мог подниматься и вверх по Днепру до места, где позднее возник Киев. Имеются археологические находки, свидетельствующие об оживленной торговле греко-римских черноморских колоний с племенами, населявшими территорию будущей Руси. Известно, что множество античных торговых факторий существовало по течению Днепра. Таким образом, св. Андрей вполне мог побывать в этих местах вместе с греко-римскими купцами. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей – каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме пришел в Синоп».

И не смотря на все критики, на все попытки каким-либо образом опровергнуть летописное предание, тем не менее, как отмечает А.В. Карташев: «Занесенное в летописи, в прологи и в некоторые жития свв. (особенно в эпоху литературной производительности при всероссийском митр. Макарии) предание о хождении ап. Андрея по русской земле постепенно сделалось общерусским верованием. Русские, по свидетельству иностранцев, всегда с уверенностью высказывали его пред всеми, вопрошавшими их о вере. Иван Грозный на предложение иезуита Антония Поссевина унии, по примеру греков, отвечал: "Греки для нас не евангелие. Мы верим Христу, а не грекам. Мы получили веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат ап. Петра, приходил в эти страны, чтобы пройти в Рим. Таким образом, мы в Москве приняли христианскую веру в то самое время, как вы в Италии, и содержим ее ненарушимо"»^[92].

Летописное сказание о проповеди апостола Андрея на земле, где позже возникнет Русское государство, для нас чрезвычайно дорого. Почитание св. апостола Андрея Русской Церковью в качестве провозвестника христианства на земле будущей Руси и России, и ее небесного покровителя, до новейшего времени, является залогом апостольского преемства Русской Церкви, подчеркивает избранничество Руси как хранительницы неповрежденного апостольского Предания. Через это драгоценное предание освящается наша Русская земля, в состав которой, как бы сегодня не перекраивалась политическая карта, исторически вошло и северное побережье Черного моря.

«Не ошиблись наши предки, развив легенду о благословении первозванным апостолом русского христианства, но ошибаемся мы, их потомки, что не чтим особо торжественно и сознательно дня церковной памяти ап. Андрея, положенной 30 ноября стар. стиля. Пора нам созреть и до этого, как мы созрели до празднования наших христианских просветителей: благоверного вел. кн. Владимира и свв. солунских братьев – Кирилла и Мефодия»^[93].

34.2. Распространение христианства в южных пределах Руси

Ранее других христианство приняли южные – балканские славяне, которые вошли в орбиту Византии. Знакомство с славянами Македонии (а предание утверждает, что и кровное родство) подвигло на проповедь среди славян святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Возможно, что какая-то часть славян, зависимая от огромной державы готов, располагавшейся в Северном Причерноморье в IV веке, была крещена после того, как здесь миссионерствовал епископ Ульфилла. Позднее большая часть готов ушла на Запад, где они основали свои королевства в Италии и Испании. Но часть готов, еще долго продолжала жить в горах и на южном побережье Крыма. Здесь, в городе Дорос (позднее – Мангуп) существовала Готская православная митрополия, основанная греческими миссионерами и включавшая в себя восемь епископий. Позднее готы смешались с другими христианскими народностями Крыма, главным образом, греками. Готская греческая епархия просуществовала вплоть до 1783 года, когда Потемкин эвакуировал из Крыма в основанный им Мариуполь все греческое население Крыма во главе с св. митрополитом Игнатием.

На I Вселенском Соборе в Никее упоминается среди его Отцов епископ Скифии, иначе именуемой Томитанской епархией. Блаженный Иероним (IV—нач. V века) писал о «пламени веры» в Скифии. Томитанский епископ присутствовал и на II Вселенском Соборе. Из этой римской провинции происходили многие христианские мученики. Отсюда же родом был и преп. Иоанн Кассиан Римлянин (360–430), один из основателей западного монашества.

Важным церковным центром Византийской империи был Херсонес. Согласно устойчивому и никем не оспариваемому преданию, в 101 году по Р.Х. в Херсонесе мученически окончил свои дни сосланный сюда при императоре Траяне священномученик Климент, папа Римский, которого со времени святого Владимира почитали как одного из небесных покровителей Руси.

С IV века христианство распространяется в Херсонесе и других античных городах Причерноморья. В IV веке здесь совершали свой подвиг семь святителей Корсунских: Еферий I, Елпидий, Евгений, Василий, Капитон, Ефрем, Агафодор. Херсонесский епископ Еферий II подписал деяния II Вселенского Собора. Сюда был сослан за противостояние монофелитской ереси святой папа Мартин Исповедник. Здесь же он скончался в 655 году. В IX веке в Херсонесе в ссылке находился борец с иконоборческой ересью преп. Иосиф Студит. В Херсонес по поручению Фотия идут (861) святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий, где обретают мощи св. папы Климента. По некоторым предположениям среди крещенных хазар могли быть и их данники – славяне. Епархия Херсонеса Таврического просуществовала до XIV, или даже до XVI столетия.

В византийский период истории Крыма возникает и кафедра в Сугдее, иначе Суроже (нынешний Судак). В VIII веке здесь подвизался святитель Стефан Сурожский, один из Отцов противоиконоборческого VII Вселенского Собора. Неподалеку от Сурожской находилась и Фулльская епархия, упоминаемая в VII–VIII веках. Пантикапей (ныне – Керчь) был центром древней Боспорской епархии, известной с IV века. Епископ Домн Боспорский подписал деяния I Вселенского Собора. На территории нынешней Керчи обнаружен древнейший из числа точно датированных христианских памятников на нашей земле – надгробие Евтропия, отмеченное 304 годом.

С тех же времен, как и в Крым, проникает христианство и на Северный Кавказ. На нынешнем Таманском полуострове, на противоположном от Керчи берегу Керченского пролива, располагалась древняя Метраха, впоследствии ставшая русским городом Тмутороканью. Епархия Метрахи или Таматархи известна с VIII века, хотя существовала, возможно, уже с VI века. В это же время впервые упоминается и соседняя Фанагорийская епархия. Неподалеку находилась также епархия Никопсии. Появление этих церковных центров Тамани связано, скорее всего, с миссионерской активностью греков в этом регионе при св. императоре Юстиниане Великом. Епархия Таматархи впоследствии, после присоединения Тмуторокани к Киевской Руси, вошла в состав Русской митрополии и просуществовала здесь вплоть до того времени, когда в XII столетии был утрачен контроль Руси над этим азовским городом. Вероятно, в VIII–X веках. происходило обращение в христианство алан – предков нынешних осетин. В начале Х века была создана Аланская митрополия на Северном Кавказе. На территории нынешней Ставропольской епархии сохранились многочисленные православные храмы X–XIII веков, в том числе памятники Зеленчукского монастыря. И хотя прямого отношения к славянам эти епархии не имели, земля будущей Руси и будущая каноническая территория Русской Церкви, тем не менее, уже с древнейшего времени освящалась христианской проповедью.

34.3. Кирилл и Мефодий

В IX столетии в Византии происходят важные события – богословские споры, волновавшие ее до сих пор, прекращаются в 842 году, в год восшествия на престол императора Михаила, с которого наш летописец начинает свое летосчисление. Богословские споры прекращаются окончательно, и утверждается догматика, которая передается славянским народам, начавшим в то время принимать христианство. Тогда же является перевод священного писания на славянский язык благодаря святой ревности Кирилла и Мефодия.

Призыв Константина (Кирилла) и Мефодия, полагаемый в 862 году, совпадает со временем основания Русского государства, которому по преимуществу суждено было воспользоваться делом святых братьев. Косвенные данные говорят о том, что Русь также вошла в сферу их деятельности. Кирилл и Мефодий – святые, равноапостольные проповедники христианства, славянские просветители, создатели славянской азбуки, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык. Оба брата родом из города Фессалоники (Солунь), отец их был военачальником. Старший брат Мефодий родился около 820 года, умер 6 апреля 885 года. Его младший брат Константин (Кирилл) родился около 827 года, умер 14 февраля 869 года. До принятия монашества в начале 869 года носил имя Константин. Память обоих 11 мая.

Под 898 годом в «Повести временных лет» помещено сказание о начале христианского просвещения славян и руси: «Когда славяне жили уже крещеными, князья их Ростислав, Святополк и Коцел послали к царю Михаилу, говоря: «Земля наша крещена, но нет у нас учителя, который бы нас наставил и поучал нас и объяснил святые книги. Ведь не знаем мы ни греческого языка, ни латинского; одни учат нас так, а другие иначе, от этого не знаем мы ни начертания букв, ни их значения. И пошлите нам учителей, которые бы могли нам истолковать слова книжные и смысл их». Услышав это, царь Михаил созвал всех философов и передал им все сказанное славянскими князьями. И сказали философы: «В Селуни есть муж, именем Лев. Имеет он сыновей, знающих славянский язык; два сына у него искусные философы». Услышав об этом, царь послал за ними ко Льву в Селунь, со словами: «Пошли к нам без промедления своих сыновей Мефодия и Константина». Услышав об этом, Лев вскоре же послал их, и пришли они к царю, и сказал он им: «Вот, прислала послов ко мне Славянская земля, прося себе учителя, который мог бы им истолковать священные книги, ибо этого они хотят». И уговорил их царь, и послал их в Славянскую землю к Ростиславу, Святополку и Коцелу. Когда же (братья эти) пришли, – начали они составлять славянскую азбуку и перевели Апостол и Евангелие. И рады были славяне, что услышали они о величии Божьем на своем языке. Затем перевели Псалтырь и Октоих и другие книги».

И далее в «Повести временных лет» сказано: «Константин же вернулся назад и отправился учить болгарский народ, а Мефодий остался в Моравии. Затем князь Коцел поставил Мефодия епископом в Паннонии на столе святого апостола Андроника, одного из семидесяти, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посадил двух попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого языка на славянский за шесть месяцев, начав в марте, а закончив в 26 день октября месяца. Закончив же, воздал достойную хвалу и славу Богу, давшему такую благодать епископу Мефодию, преемнику Андроника; ибо учитель славянскому народу – апостол Андроник. К моравам же ходил и апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Поэтому учитель славян – апостол Павел, из тех же славян – и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе у славян епископом и наместником Андроника».

Существует предположение, что просветительская миссия среди славян была начата св. Константином (Кириллом) Философом с восточных славян. Это произошло около 860–861 года, когда он был отправлен византийским императором в Хазарию со сложным дипломатическим поручением. Его дипломатическая деятельность сочеталась с миссионерской. В Крыму, по дороге в Хазарию, св. Константин (Кирилл) пробыл некоторое время. В январе 861 года, по пути в Хазарию, во время пребывания в Херсонесе Таврическом, который в то время был частью Византийской империи, братья обрели мощи папы Климента, согласно легенде, сосланного в Херсонес и там утопленного (мощи были обретены на полузатопленном островке, как полагают, в нынешней Казачьей бухте Севастополя). Однако древняя церковная традиция ничего не знает о пребывании папы Климента в Херсонесе, и, по некоторым предположениям, с папой Римским был отождествлён некий местночтимый святой того же имени, погребённый на полузатопленном островке.

В начале 860-х годов Константин (Кирилл) создает славянскую азбуку и с помощью Мефодия переводит с греческого на славянский язык несколько богослужебных книг. В числе которых: избранные чтения из Евангелия, Апостольские послания, Псалтирь и др. И до настоящего времени нет единого мнения по вопросу о том, какую азбуку создал Кирилл – глаголицу или кириллицу, однако первое предположение более вероятно.

В одной из древних редакций жития святых равноапостольных Кирилла и Мефодия сказано, что здесь Константин читал Священное Писание – Евангелие и Псалтирь, – написанное «роушькими письмены». Этот текст до сих пор является предметом споров. Все же едва ли речь идет здесь о русскоязычном тексте. Во-первых, в это время не все еще ясно с самим понятием «Русь», которым первоначально обозначали, скорее всего, варяжско-славянскую разбойную вольницу. Е.Е. Голубинский считает, что под термином «роушькие письмены» следует понимать перевод Писания на готский язык. Г.А. Ильинский высказал гипотезу, что это описка: следует читать «фрушские», то есть «фряжские», иначе франкские, письмена. Ряд авторов доказывает, что описка была, но другого рода: следует видеть в этих письменах не русские, а «сурские», то есть сирийские. А.В. Карташев еще более упростил эту проблему. Он предложил считать, что в 860 году в Крыму Константин Философ имел на руках свой собственный перевод Писания на славянский язык, предназначенный для будущей миссии среди славян. То есть впервые читал его другим.

В 862/863 году в Константинополь к императору Михаилу III прибыли послы из Великой Моравии от князя Ростислава с просьбой прислать к ним епископа и проповедников, учивших на славянском языке, могших разъяснить христианскую веру и устроить богослужение на славянском языке, и основать независимую славянскую Церковь. В 863 году в Моравии, по приглашению князя Ростислава, являются братья Кирилл и Мефодий, где доканчивают перевод на славянский язык священных и богослужебных книг, части Священного Писания и главные церковные чинопоследования, и распространяют славянское богослужение в Моравии и Паннонии.

Михаил III и Фотий так же, как и в Риме, отнеслись к просьбе Ростислава формально и, отправив в Моравию миссионеров, не рукоположили ни одного из них в епископы. Таким образом, Константин, Мефодий и их приближенные могли вести лишь просветительскую деятельность, но не имели права сами рукополагать своих учеников в священнические и дьяконские саны. Эта миссия не могла увенчаться успехом и иметь большого значения, если бы Константин не привез мораванам в совершенстве разработанную и удобную для передачи славянской речи азбуку, а также перевод на славянский язык основных богослужебных книг.

Поскольку Константин был простым священником, а Мефодий – монахом, они не имели права сами ставить своих учеников на церковные должности. Чтобы решить эту проблему, братья должны были отправиться в Византию или Рим. В 866 или 867 году Кирилл и Мефодий по вызову римского папы Николая I направились в Рим, по дороге побывали в Блатенском княжестве в Паннонии, где также распространяли славянскую грамоту и вводили богослужение на славянском языке.

В Риме Константин передал мощи св. Климента только что рукоположенному папе Адриану II, поэтому тот принял Константина и Мефодия очень торжественно, с почетом, принял под свою опеку богослужение на славянском языке, распорядился положить славянские книги в одном из римских храмов, и совершить над ними богослужение. Папа рукоположил Мефодия в священники, а его учеников – в пресвитеры и диаконы, а в послании князьям Ростиславу и Коцелу узаконивает славянский перевод Священного Писания и отправление богослужения на славянском языке. Почти два года братья провели в Риме. Одна из причин этого – все ухудшающееся здоровье Константина. В начале 869 года он принял схиму и новое монашеское имя Кирилл, а 14 февраля скончался. По распоряжению папы Адриана II, Кирилл был погребен в Риме, в храме св. Климента.

После смерти Кирилла папа Адриан рукоположил Мефодия в сан архиепископа Моравии и Паннонии. Вернувшись в Паннонию, Мефодий развернул кипучую деятельность по распространению славянского богослужения и письменности. Однако после смещения Ростислава у Мефодия не осталось сильной политической поддержки. В 871 году немецкие власти арестовали Мефодия и устроили над ним суд, обвиняя архиепископа в том, что он вторгся во владения баварского духовенства. Мефодий был заключен в монастырь в Швабии (Германия), где и провел два с половиной года. Лишь благодаря прямому вмешательству папы Иоанна VIII, сменившего скончавшегося Адриана II, в 873 году Мефодий был освобожден и восстановлен во всех правах, но славянское богослужение стало не основным, а лишь дополнительным: служба велась на латинском языке, а проповеди могли произноситься на славянском языке.

Дело, начатое Константином и Мефодием, было все-таки продолжено его учениками. Климент, Наум и Ангелларий поселились в Болгарии и явились основоположниками болгарской литературы. Православный князь Борис-Михаил, друг Мефодия, оказал поддержку его ученикам. Новый центр славянской письменности возникает в Охриде (территория современной Македонии). Однако Болгария находится под сильным культурным влиянием Византии, и один из учеников Константина (вероятнее всего, Климент) создает письменность, подобную греческому письму. Происходит это в конце IX – начале Х века, во время правления царя Симеона. Именно эта система получает название кириллицы в память о человеке, который впервые предпринял попытку создания азбуки, пригодной для записи славянской речи.

Промыслу угодно было, чтобы в то самое время, как только возникло Русское государство, как только еще не вполне был окончен перевод библейских и богослужебных книг на славянский язык, чтобы в это самое время были положены и первые основы христианства в Русской Земле.

Кирилло-мефодиевская традиция – это особое течение в христианстве, которое учитывает своеобразие славянского мировоззрения и совмещает в себе черты различных христианских учений. Кирилло-мефодиевская традиция известна нам сегодня лишь фрагментарно, тем не менее, можно выделить некоторые ее характерные черты. Прежде всего, главными идеями в кирилло-мефодиевской традиции были единство Церквей, равенство всех народов и веротерпимость. Эта традиция сориентирована на раннее, единое христианство как идеальную форму христианской Церкви и веры вообще. Идея единства Церкви была крайне важна для Кирилла и Мефодия, в своем учении они стремились примирить между собой различные христианские общины как организационно, так и на уровне вероисповедания и принципов богослужения. Особенно это проявилось в разработке Кириллом и Мефодием славянского церковного лексикона и правил богослужения, которые совмещали черты разных Церквей – и восточной, и западной, и ирландской, и даже арианской. Вероисповедальную основу кирилло-мефодиевской традиции составляло православное учение, однако, более светлое и оптимистичное, чем на Востоке, соответствующее коренным устоям славянского мировосприятия. Но сама кирилло-мефодиевская традиция не была детально разработана и даже не претендовала на то, чтобы стать отдельной церковной организацией. Тем не менее, она оказала значительное влияние на восприятие славянами самой сути христианского учения, была очень популярна среди славянских народов.

34.4. Крещение Аскольда. Фотиево крещение

Восточные славяне неоднократно совершали набеги, вторгаясь в пределы Византийской империи. Варяги вступали со славянами в своеобразный симбиоз, создавая совместные дружины, совершавшие грабительские походы вплоть до побережья Средиземного моря. Как правило, возглавляли такие дружины варяжские князья-конунги, но и славян в этих шайках было немало. Жития святителей Стефана Сурожского и Георгия Амастридского сообщают о грабительских набегах руссов, т. е. славяно-варяжских дружин на Сурож (около 790 года) и Амастриду (около 842 года). Эти военные акции в обоих случаях сопровождались чудесами от мощей упомянутых святых и обращением в христианство предводителей этих отрядов. Вооруженные набеги на греческие города черноморского побережья были нередки в IX веке. При императоре Михаиле III и св. патриархе Фотии в 860 году русский флот, ведомый легендарным Аскольдом, возможно и Диром, появился прямо под стенами Константинополя. В это время византийцы вели войну на Востоке, и в городе почти не осталось войска. Надежды на избавление от варваров было мало. Славяне бесчинствовали в окрестностях Константинополя, повергая в ужас даже ко многому привычных греков. Как сообщают византийские источники патриарх Фотий взял величайшую реликвию столицы империи – Ризу Пресвятой Богородицы, хранившуюся во Влахернском храме – и прошел с ней по стенам Константинополя, и опустил в воды пролива Босфор. Поднявшаяся после этого страшная буря разметала корабли русов, уничтожив большую часть флота и сделав дальнейшую осаду невозможной. Город был чудесным образом спасен заступничеством Пресвятой Богородицы. Это было первое явление Покрова Божией Матери. Пораженные князья прислали в Константинополь посольство с просьбой о крещении. Сам Фотий, позднее император Константин VII Багрянородный, и ряд других авторов сообщали о том, что после этого события часть руссов приняла крещение, а на Русь был послан епископ, и была создана епархия «Россия».

В 866 (867) году в своей окружной грамоте, разосланной восточным епископам, патриарх Фотий писал: «И не только этот народ (болгары) променяли прежнее нечестие на веру во Христа, но даже и многими многократно прославленные и в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой, так называемые руссы, которые, поработив находящихся около них и отсюда возомнив о себе высоко, подняли руки и против Ромейской державы. А в настоящее время даже и они променяли эллинское и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную христианскую веру, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо ограбления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго пред тем. И до такой степени разгорелись у них желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью».

Итогом этого похода стало крещение руссов, как его еще называют «Фотиево крещение» или «Аскольдово крещение» варяго-славянской Руси, некоторые его датируют не временем похода, а 866–867 годами, когда на Русь был прислан Фотием первый епископ или архиепископ. Казалось бы, крещение Руси состоялось. Однако, оно никак не повлиявшее на распространение христианства среди широких масс народонаселения Руси. В данном случае речь идет лишь о крещении небольшой группы руссов, которые, скорее всего, представляли собой славяно-варяжскую дружину, находившуюся под властью Аскольда и Дира. Этих крестившихся руссов пока еще никак нельзя отождествлять со всеми восточными славянами.

Практические последствия «Аскольдова крещения» Руси были еще не очень значимы, но, тем не менее, усилились контакты славян с Византийской христианской империей. Источники изобилуют сведениями о крещеных купцах «из россов», посещавших Константинополь, о варягах, которые поступали на военную службу к императору и возвращались на Русь христианами, способствуя распространению христианства в русском государстве. О первых святых русских мучениках святом Федоре и его сыне Иоанне летопись сообщает: «Бе же варяг той пришел из грек и держаше веру хрестеянску». Ответом на военные акции славян стала активизация миссионерской деятельности Византийской Церкви среди соседей Империи.

И все же – это был важный шаг христианской миссии в наших пределах, Никоновская летопись содержит упоминание о миссионерской деятельности присланного епископа: в частности, сообщается о знаменитом чуде с брошенным в огонь и не сгоревшим Евангелием. Как полагают некоторые исследователи, этим архиереем мог быть святитель Михаил, которого мы традиционно поминаем как первого митрополита Киевского. Его деятельность долгое время относили ко времени св. князя Владимира. Между тем, некоторые позднейшие источники (в частности, редакция Церковного Устава св. Владимира XIII века) указывают, что он был направлен в Киев св. Фотием. Таким образом, в Киеве при Аскольде и Дире впервые образуется епархия. Следовательно, должны были быть построены и первые храмы.

Процесс христианизации руссов замедлился после того, как Аскольд и Дир, первые князья-христиане, были убиты язычником Олегом, преемником Рюрика. Над могилой Аскольда в Х веке св. Ольга (или некий Олма, если только это не описка древнего летописца) поставила церковь святого Николая, который согласно Предания был святым покровителем убиенного князя. При Олеге, создавшем на базе славянских племен обширную, хотя еще не очень монолитную Киевскую державу, в Киеве на какое-то время вновь восторжествовала языческая ведическая религиозная культура. Олег вел многочисленные войны с Византией, хазарами и другими народами. Вероятно, на Руси при Олеге царила типично варяжская атмосфера военных походов, малопригодная для активной проповеди христианства. Но христианство все же не исчезло бесследно.

В правление князя Игоря Рюриковича (912–944) христианство уже предстает заметной силой. Об этом свидетельствует, в частности, договор русских с греками, датированный 944 годом. В нем приводятся имена дружинников-христиан. Дружинники из числа христиан, согласно договору, должны были присягать в церкви святого пророка Илии в Киеве, на Подоле (вероятно, здесь же впоследствии происходило крещение киевлян при св. Владимире). Следовательно, в Киеве при Игоре христиане не только не подвергаются гонениям, а входят в число приближенных князя и открыто совершаютбогослужения в храме. Многие исследователи, несмотря на скудость данных, все же считают возможным говорить о симпатии Игоря к христианам. Некоторые, как Е. Голубинский, даже именуют его «внутренним христианином». Тем не менее, что-то все-таки мешало Игорю принять крещение. Быть может, он чувствовал оппозицию со стороны воинственных язычников. Кpоме того, славяне власть князя воспринимали еще во многом в патриархальном смысле, и князь-отец – глава языческого наpода-семьи не мог бы восприниматься ими по-прежнему в случае отказа от веры отцов. Возможно, были и причины внешнего характера: сохранились сведения о том, что около 940 года иудео-хазарский полководец некий Пейсах разбил руссов и принудил их подчиниться Хазарии, которая уже к этому времени контролировала все Поволжье и земли многих славянских племен, независимых от Киева. По всей вероятности, после этого поражения Русь вновь платила дань хазарам и зависела от них.

34.5. Крещение Ольги

С деятельностью святой равноапостольной княгини Ольги, принявшей крещение в Константинополе, связан новый этап христианизации Руси. Как известно из Повести временных лет, Ольга в бытность свою язычницей, была не только мудрой, но и жестокой правительницей. Летопись весьма подробно рассказывает об учиненной Ольгой ужасной расправе над древлянами, продиктованной законом кровной мести за убитого ими князя Игоря. Есть такие, которые пытаются оправдать ее жестокость, говоря о том что, таковы были нравы той эпохи. Хотя уже были на Руси первые христиане, и князь Игорь симпатизировал им, но проповедь Евангелия, судя по всему, до Ольги дошла далеко не сразу. И все же, можно полагать, что голос совести заговорил в душе Ольги после ее злодеяния. О некоторых ее не вполне обычных для язычницы чертах свидетельствует и тот факт, что Ольга категорически отказалась от повторного брака после смерти Игоря. По-видимому, в душе княгини произошел перелом, который от этих кровавых и жестоких деяний повлек ее к покаянию и обращению в христианство. Летопись намеренно акцентирует внимание на злодеяниях Ольги, в то время когда она была язычницей, с тем, чтобы показать силу воздействия христианской религиозной веры, разительность того духовно-нравственного преображения человека, которое происходит с ним после крещения и принятия заповедей Христа.

Крещение Ольги произошло, скорее всего, в Константинополе, о чем сообщают византийские историки Иоанн Скилица (XI век) и Иоанн Зонара (конец XII века). О том, что княгиня крестилась в столице империи, может косвенно свидетельствовать и вклад св. Ольги в храм св. Софии в Царьграде – серебряная тарель, позднее похищенная при разграблении города крестоносцами, и попавшая в собор св. Марка в Венеции. Однако, описание в «Повести временных лет» поездки Ольги в Константинополь, увы, выглядит сильно приукрашенным. Видимо, из самых лучших патриотических побуждений, визит Ольги к ромеям представлен как ее исключительная дипломатическая победа. Летопись даже сообщает, что будто бы император Константин Багрянородный хотел на ней жениться – так был очарован ее красотой и мудростью. Но историки замечают, что это мало сообразно с хронологией событий. Ведь Ольга, на момент прибытия в Константинополь, была уже далеко не молода, а Константин женат.

Крещение равноапостольной княгини состоялось, вероятно, в 957 году. Хотя высказывались предположения о том, что это могло произойти и раньше. Известно, в частности, что в Константинополь с ней прибыл некий священник по имени Григорий. Некоторые на основании этого факта полагают, что Ольга была крещена на Руси еще до своей поездки в Константинополь. Но это вполне мог быть священник, который готовил княгиню к крещению – оглашал, наставлял в истинах веры. Некоторые исследователи полагают, что первый визит Ольги в Константинополь имел место еще в 946 году. Если Ольга была крещена уже тогда, то не будет выглядеть противоречивым сообщение Степенной Книги о том, что в 947 году Ольга обходила русские земли, проповедуя Евангелие, сокрушая идолов и воздвигая кресты. В.Н. Татищев, ссылаясь на Иоакимовскую летопись, писал, что уже Ольга основала Софийский собор в Киеве. Это подтверждается свидетельством источника XIV века о том, что Софийский собор в Киеве был освящен в 952 году, что было возможно лишь в том случае, если Ольга действительно была крещена ранее указанного «Повестью временных лет» года.

Крещение Ольги ее современниками было воспринято не однозначно. Некоторые полагали, что оно было продиктовано политическими соображенями, а именно: непростые взаимоотношения русских и хазар повлияли на религиозный выбор Ольги и дальнейшие судьбы Хазарии и Руси. Лев Гумилев полагал, что Ольга, принимая христианство, помимо внутреннего духовного поиска руководствовалась также и политическим интересом. Крещению Ольги могли способствовать антихазарские, т. е. антииудейские настроения, основанные на существовавшем антагонизме между Хазарией и зависимой от нее Русью. Религиозный выбор Ольги был необходимым шагом в борьбе с Хазарией. Поэтому принятие Ольгой крещения, если следовать логике Гумилева, было связано с победой антихазарской политической линии, направленной на освобождение от хазарской зависимости. Каганат вскоре был сокрушен сыном Ольги Святославом, который взял столицу Итиль и крепость Саркел и практически уничтожил это царство.

Но такая мотивация поступка уже в то время подвергалась сомнению. Все антихазарские плюсы, по мнению ее сына князя Святослава, могли перевесить политические издержки от принятия христианства. Ведь высокомерные греки всех варваров, принимавших от них крещение, автоматически зачисляли в подданные Византийской империи. Свидетельством их высокомерного отношения служит то, что Ольга в Константинополе получила довольно скромный придворный чин архонтиссы. Высока вероятность и того, что в большинстве своем киевляне-язычники скорее удивлялись и недоумевали, по поводу принятий Ольгой христианства, но как женщине снисходительно прощали этот поступок. С точки зрения язычников христианство представлялось чем-то смешным. Культа силы, который языческая дружина ценила превыше всего, в христианстве, проповедовавшем мир и смирение, она не находила. Вероятно, для воинов-язычников, христианство представлялось проявлением какой-то слабости и никчемности в военном деле. Князь Святослав хорошо понимал, что поддержки среди большинства своих воинов он в случае крещения не встретит. Да и сам он, лихой вояка по натуре, совершенно не был расположен к христианству: на просьбу Ольги принять крещение он отвечал, что дружина будет смеяться над ним. В силу названных, возможно и других причин князь-воин Святослав, глава дружины, отец народа, никак не мог позволить себе принять крещение. Это уже было чревато осмеянием и потерей авторитета у дружинников, а значит и потерей княжеской власти.

После смерти князя Игоря, когда княгиня Ольга взяла бразды правления в свои руки, она прилагала большие усилия для внедрения церковной организации в русское общество. В 959 году Ольга обратилась к германскому королю Оттону I с просьбой прислать на Русь епископа и священников. В ответ на просьбу княгини Ольги к императору Оттону в Киев из Германии прибыл, как отмечено в одной из германских хроник, в 961 году монах тpиpского монастыря св. Максимина Адальбеpт, поставленный незадолго до этого латинским епископом для pуссов. Новокpещеная княгиня, еще, вероятно, слабо разбиралась в уже весьма непростых взаимоотношениях между греками и латинянами, хотя до великого раскола впереди было еще почти столетие. Ольга, обиженная высокомерием греков, вероятно, надеялась на помощь немецких миссионеров. Однако, по неизвестным нам причинам, Адальбеpт не сумел справиться с задачей устроения новой епархии, и уже на следующий год был принужден бежать из Киева. Зная о методах, которыми в эту эпоху насаждали христианство посланцы Рима, удивляться краху миссии Адальбеpта в Киеве особенно не приходится. Более того, можно думать, что грубое и неуклюжее западное миссионерство немало поспособствовало тому, что Святослав настроился против христианства, а язычество ответило обостренной реакцией. Так, вероятно, Русь получила первый печальный опыт общения с папским Римом.

После кончины св. Ольги, во время княжения ее воинственного сына Святослава Игоревича, наступила языческая реакция. Некоторые скупые свидетельства, сохранившиеся от той поры, позволяют предполагать, что князь-язычник воздвиг гонение на христиан. В результате чего противоборство язычников и христиан в 950-х – первой половине 980-х годов заметно обострилось. Ссылаясь на Иоакимовскую летопись, В.Н. Татищев сообщает о том, что по приказу Святослава в Киеве была разрушена Никольская церковь, вероятно, та самая, которую Ольга воздвигла над Аскольдовой могилой. Та же летопись говорит и о поражениях Святослава в войне с Византией на Дунае. Согласно этим свидетельствам, озлобленный военными неудачами князь-язычник казнил множество своих дружинников-христиан. Святослав, вероятно, обвинял их в измене в пользу единоверной им Византии. Князь отправил в Киев приказ разгромить тамошнюю христианскую общину и сам двинулся в столицу, дабы учинить расправу над православными киевлянами. Святослав, как можно предполагать, видел в христианстве исключительно средство достижения византийской гегемонии в Восточной Европе и боялся через распространение христианства впасть в зависимость от греков

И все же крещение Ольги, которая была народом прозвана Мудрой, – это важнейшая веха на пути христианизации Руси. Летописцы по праву называют ее «зарей», которая предшествовала «солнцу» – то есть св. кн. Владимиру. Значимость ее примера для общества была чрезвычайно велика. Недаром позднее советники говорили князю Владимиру, что если уж мудрейшая Ольга приняла крещение, то это дело заслуживает доверия. Русская Церковь признает значимость княгини Ольги в деле утверждения христианства на Руси, именуя Ольгу, как и ее внука Владимира, равноапостольной.

34.6. Крещение Руси князем Владимиром

Принятие христианства на Руси связано с именем князя Владимира. Объединив под своей единодержавной властью русские племена, Владимир и его окружение искали основу и способ для поддержания государственного единства. Можно, конечно же, попытаться объединить всех насилием, но такая держава будет существовать только самое короткое время. Владимир это прекрасно понимал, и поэтому он стремился достичь единства иным способом. Ему пришло осознание необходимости религиозного единства, осознание того, что ни на чем ином, кроме как на религии, это единство создать невозможно.

В те времена различные племена, населявшие Русь, поклонялись своим местным богам. Варяги почитали одних, славяне других, у финнов были третьи. Хотя, зачастую они и заимствовали культы другу друга, но никакого единообразия в языческих верованиях на Руси не было. Согласно летописным свидетельствам князь Владимир первоначально полагал, что посредством реформирования многобожия возможно добиться духовного единства племен и этносов на Руси. Он повелел собрать воедино всех языческих богов и создал общий языческий пантеон – своего рода «русский Олимп». Как говорит летописец, в Киеве он поставил на капище идолов Хорса, Дажь-бога, Стрибога, Симаргла и Мокоши. Возглавил же все это, отныне «единое», семейство Перун, бог грома и огня, признанный верховным. Реформа язычества была осуществлена около 983 года. Но очень скоро оказалось, что эта реформа абсолютно несостоятельна. У этих богов не было никакого авторитета, чтобы заставить людей признавать наряду с привычными для их племени божествами и какие-то новые.

Когда Владимир увидел, что из его реформированного язычества ничего не получается, это стало для него не только политической, но и личной духовно-нравственной проблемой. Безусловно, что сомнение в язычестве у Владимира возникло не только из-за того, что религиозного единства не удалось достичь. Язычество не могло удовлетворить князя и в силу безнравственности человеческих жертвоприношений языческим божествам. Но не только и не столько политический расчет руководил князем при выборе религиозной веры. Личный духовный поиск, безусловно, занимал важное место в деле отказа киевского князя от язычества. За внешней канвой летописных рассказов о выборе Владимиром религиозной веры, о том, как он не с первого раза принял крещение, стоит гигантская духовная работа и борьба за душу самого князя, за судьбу его державы.

Как отмечает А.В. Карташев: «Оценка Владимиром различных вер и культов носит опять былинно-сказочный, и даже юмористический характер. Но в этом фольклоре преломляется тот сложный факт, что таинственный и центральный пункт обращения самого Владимира ко Христу не мог не повлечь для него, как мудрого правителя, большого и сложного вопроса: как, после всего периода его языческого безумия, ему наиболее целесообразно перевести в эту, еще вчера гонимую им веру, весь свой народ? Тут получают смысл и сложные разведки, и переговоры, и посольства. Владимир как бы говорит своей дружине: "Я убежден, идите, посмотрите собственными глазами, расследуйте и убедитесь и вы"»^[94].

Процесс обращения Владимира был очень сложен. Превращение дикого варвара, который приносил человеческие жертвы, в духовно просветленного человека конечно, требовало особых обстоятельств, особого Промысла Божия. События, которые привели в итоге к крещению Владимира, а затем и Руси, развивались постепенно. Почему же Владимир медлил с крещением? Очевидно, у князя был свой умысел. Поначалу верх взяли политические соображения. Князь Владимир внутренне уже вполне был готов принять Православие, но с точки зрения византийской теократической идеи это означало бы, что Владимир признает себя подданным императоров, хотя бы номинально, и вводит Русь в политическую орбиту Империи Ромеев. Владимир этого явно не желал. Брак с Анной уравнивал его с императорами, делал равным Порфирогенитам. Но прежде женитьбы надо было креститься. Круг замыкался.

Тогда Владимир своим промедлением с крещением доводит ситуацию до патовой и решает действовать силой. Князь явно увлекся политической стороной своего религиозного дела. Поэтому неизбежно было вмешательство Промысла Божия, чтобы кризис разрешился, и политический расчет перестал бы доминировать в сознании князя. Когда уже прибыла в Корсунь (Херсонес) греческая принцесса Анна, и Владимир торжествовал победу, произошло чудо вразумления: Владимир ослеп. И прозрел лишь тогда, когда принял крещение. Он прозрел физически и духовно. В его душе произошло нечто, подобное тому, что некогда было и с Ольгой. Несомненно, это было глубокое внутреннее перерождение, на которое указывал преп. Нестор Летописец: «аки зверь бях, много зла творях в поганьстве живях, яко скоти, наго». Дело его обращения совершилось в итоге не человеческим мудрованием, а силою Духа Святаго. Быть может, поэтому из купели к алтарю для венчания с Анной вышел уже совсем другой человек, каким мы и видим в дальнейшем св. Владимира, ничего не сохранившего в себе от прежнего языческого облика.

В своем знаменитом похвальном слове кагану Владимиру митр. Иларион (половина XI века) потрясен глубиной и загадочностью обращения Киевского князя, гонителя веры Христовой, в пламенного ее апостола. Он не допускает и мысли о какой-то внешней, анекдотической разведке о верах, о внешних культовых и бытовых мелочах. Он весь переворот в душе Владимира объясняет его духовной талантливостью и благодатным озарением от Духа Божия. В свете похвалы Владимиру митр. Илариона греческий фальсификат, вставленный в летопись, является каким-то унижением всего величественного образа князя Владимира.

В своем слове, произнесенном над гробом князя Владимира в Десятинном храме, в присутствии его сына Ярослава и супруги последнего Ирины (норвежки Индигерды), митр. Иларион риторически обращается к Владимиру: «Как ты уверовал? Как воспламенился любовию Христовою? Как вселился в тебя разум, высший разума земных мудрецов, чтобы возлюбить невидимое и стремиться к небесному? Как взыскал ты Христа? Как предался Ему? Скажи нам, рабам твоим, скажи нам, учитель наш, откуда повеяло на тебя благоухание Святого Духа? Кто дал тебе испить от сладкой чаши памятования о будущей жизни? Кто дал тебе вкусить и видеть, яко благ Господь? Не видел ты Христа, и не ходил по Нем: как же стал ты учеником Его? Другие, видев, Его, не веровали, а ты не видев уверовал! Не видел ты апостола, который бы, придя в землю твою, своею нищетою и наготою, гладом и жаждою преклонил твое сердце к смирению. Не видел, как изгоняли бесов именем Христовым, возвращали здравие больным, как прелагался огонь в холод, воскресали мертвые. Не видев всего этого, как же ты уверовал? Дивное чудо! Другие цари и властители, видя, как все сие совершалось святыми мужами, не веровали, но еще самих их предавали страданиям и мучениям. Но ты, о блаженный, без всего этого притек ко Христу. Руководствуясь только своим добрым смыслом и острым умом, ты постигнул, что Един есть Бог, Творец невидимого и видимого, небесного и земного, и что послал Он в мир для спасения Своего Возлюбленного Сына. И с сими помыслами вступил ты в святую купель. Таким образом, что другим казалось безумием, то было для тебя силою Божией…»^[95].

По возвращении Владимира с молодой женой в Киев началось крещение населения. Датой массового крещения Руси, согласно летописному преданию, принято считать 988 год. Крещение Руси явилось в значительной мере заслугой самого князя Киевского, полностью преобразившегося после своего крещения. Именно поэтому Русская Церковь причисляет Владимира к лику равноапостольных мужей. Когда крестился сам Владимир, он был значительно подготовлен к этому ответственному шагу. Он беседовал с философами, проповедниками. К тому же в Херсонесе он должен был пройти оглашение. Что касается народа, то едва ли имела место его серьезная подготовка к крещению. В условиях того времени это было практически нереально. Однако, народ должен был довериться выбору князя, выступавшего от его лица. По крайней мере, в Киеве это воспринималось именно таким образом: князь выступал в качестве отца большой семьи, которому, безусловно, нужно доверять. Отсюда и успех христианской миссии в столице. Какие-либо данные о протесте киевлян отсутствуют. В других же землях, вероятно, христианизация проходила не столь стремительно, как в Киеве. Но все же, следует признать, что Русь приняла новую веру довольно спокойно. Конечно, в первую очередь, было крещено городское население. В сельской местности язычество продержалось дольше, что, впрочем, было явлением повсеместным, как на христианском Востоке, так и на Западе. Не случайно латинский термин «paganus», то есть, «язычник», дословно переводится, как «сельский житель».

ГЛАВА 35. Христианизация Руси X–XII века. Христианское просвещение

35.1. Распространение христианской религиозной веры на Руси

Христианство – новая для славян религия – с самого начала оказала значительное влияние на смягчение нравов, на распространение лучших понятий в обществе. Но христианство входило в силу не сразу, постепенно двигалось оно к своему торжеству. В народе, особенно в низшем его слое, языческие предания и представления были еще очень сильны: духовенство постоянно жалуется на языческие обычаи, на двоеверие народа, который был наполовину христианским, а наполовину оставался при прежних верованиях.

После крещения киевлян христианство стало распространяться в главных удельных городах, а также в Муроме, Полоцке, земле Древлянской, Владимире Волынском, Смоленске, Пскове, Луцке, Тмутаракани. Крестив народ по городам и селам около Киева, митрополит Михаил с епископами и Добрыней ходили в 990 году в Новгород, где, как и в Киеве, было низвержение Перуна в Волхов, но не без сопротивления произошло общее крещение народа. Проповедники отправились на восток по Волге и крестили много народа в Ростове и Ростовской земле. Сам Владимир посещал с проповедью религиозной веры страну Волынскую, крестил в Киеве даже несколько князей болгарских и печенежских. Дети великого князя, разосланные по уделам, вероятно, тоже заботились о распространении религиозной веры между подвластным народом. Христианская религия продолжала распространяться по всем местам, которых прежде не коснулась или коснулась слабо. Вообще же новая религиозная вера распространялась преимущественно около Киева и по великому водному пути от Киева до Новгорода. Вправо и влево от этой линии, где жили племена, мало подчиненные киевскому князю, она распространялась слабо: чем дальше от Киева, тем христианство было слабее.

Так, в Новгороде язычество было все еще сильнее христианства; когда в 992 году явился туда первый новгородский епископ Иоаким. Но он был встречен очень опасным сопротивлением местного населения, которое нужно было преодолевать оружием. Тысяцкий князь Путята вместе с Добрыней усмирили город после злой сечи и пожара, вследствие чего про новгородцев составилась пословица: «Путята крести мечом, а Добрыня огнем». В Ростове народ выгнал первых епископов Феодора и Илариона.

В Муроме противодействие язычников христианству было еще серьезнее, и дело дошло до того, что князь Глеб был вынужден удалиться из города. Язычество поддерживалось здесь самой глушью этого края, населенного не просвещенной муромой и мордвой. После святого Глеба здесь не было даже своего князя до самого конца XI века, когда на Муромско-Рязанское княжество приехал сын Святослава Черниговского Ярослав – родоначальник рязанских князей и просветитель этого края. Он прибыл в Муром с детьми Михаилом и Феодором, с духовенством и целой колонией христиан. Язычники встретили его с оружием и убили княжича Михаила. Ярослав занял город и велел строить в нем храмы. Усердие его к обращению жителей в христианство долгое время только усиливало упорство их в язычестве. Однажды, раздраженная ревностностью князя, толпа язычников собралась ко двору его с намерением убить его. Святой князь неустрашимо вышел к ней один с иконой в руках. Мятежники были поражены чудесным ужасом и просили крещения. В назначенный день на Оке произошло такое же крещение народа, как в Киеве при святом Владимире. После этого труды Ярослава в пользу святой веры сделались успешнее. До самой смерти († 1129) он занимался обращением язычников и строением по своему княжеству храмов и монастырей.

Для упрочения христианства нужно было, чтобы оно распространялось не только словом, но и делом, чтобы русские христиане увидали в лучших людях действие христианства и в этом действии признали превосходство новой религии над старою. Такое влияние на молодое русское общество производили монахи, из которых особенно прославились монахи Киевского Печерского монастыря. Основателем монастыря был св. Антоний родом из города Любеча. Он был на Афонской горе, постригся там, возвратился в отечество и поселился в Киеве в пещере на берегу Днепра в княжение Изяслава Ярославича. Слух о подвигах его суровой монашеской жизни скоро разнесся по Киеву, и около него собралась братия. Из этой братии знаменитее всех своими подвигами был св. Феодосии. В ранней молодости он бросил богатый дом отцовский, для того чтобы жить суровой монастырскою жизнию. Ставши игуменом Печерского монастыря после Антония, Феодосий был защитником притесненных. У себя в келье он ходил за больным монахом, писал поучения монахам и князьям, по ночам отправлялся спорить с жидами. Знаменитый повсюду, св. Феодосий отличался необыкновенным смирением. Кроме Антония и Феодосия Киево-Печерский монастырь выставил ряд проповедников христианства, епископов, летописцев. В нем проходил монашеский искус один из князей черниговских, Святослав (Святоша) Давыдович, он со смирением нес послушание: рубил дрова, был привратником и служил при трапезе братской.

Церковная жизнь во многих отношениях не могла не подвергаться влиянию удельного строя государства. Удельное деление Руси, прежде всего, отразилось на епархиальном делении. Как ни крепко было единство Русской Церкви, и как ни заботилась она о том, чтобы сохранить это единство, обычное стремление каждого удела к самостоятельности, к меньшей зависимости от Киева и к жизни особняком нередко отражалось и на церковных отношениях епархиальных епископов к митрополиту и стесняло его законные права и полномочия. Однако, в определенной мере распространению христианской религии помогало раздробление Руси на уделы, потому что теперь каждый князь заботился о распространении христианства в своем уделе и потому каждый стольный княжеский город становился центром христианства, каким прежде был один Киев для целой Руси.

35.2. Ценность христианства для русской жизни

Крещение Руси явилось актом политической воли со стороны князя Владимира. Русский князь понял, что язычество может стать серьезной помехой к общению с культурной Европой, и навсегда отгородит от нее молодую страну высоким забором. Оставаться в язычестве значило обречь себя на изолированную жизнь, отказаться от возможности войти в семью европейских народов. Так как культурная Европа олицетворялась в ту пору для России в Византийской империи, то именно отсюда он эту религию и позаимствовал. Католические миссионеры, добивавшиеся, чтобы русский князь принял христианство из рук римского первосвященника, не имели успеха, также как не нашла себе благоприятной почвы и мусульманская, и еврейская религиозность. Именно в православной традиции – корни русской державности, понимающей государственную мощь не как самоцель, а как дарованное Богом средство к удержанию народной жизни в рамках евангельской непорочности. Общность территории и происхождения соединялись с общностью религиозной судьбы – так было положено начало образованию русской православной государственности.

Принятие христианства означало включение Руси в европейский христианский мир. С этого времени Русь, а за ней и Россия, считая себя частью христианского мира, стремилась определенным образом позиционироваться в нем, и играть в этом мире видную роль. Смена духовных и нравственных приоритетов – это трудный процесс для любого человека, в любой стране. Не был он простым и для Руси. Однако, принятие христианства было переворотом, обновившим и оживотворившим Русь и указавшим ей историческую дорогу. Принятие христианства оказало большое влияние на все стороны жизни русских, и означало изменение всего строя жизни: от семейных отношений до общественных установлений. Под влиянием христианской религии постепенно стал изменяться варварский склад общественной жизни славян. Вместе с принятием христианской религиозной веры из Византии – самой образованной в те времена державы – перешли к нам как понятия юридические и государственные, так и начала умственной и литературной деятельности. П.А. Сорокин отмечал: «Основные черты русского сознания и всей компоненты русской культуры и социальной организации, а также всей системы основных ценностей, представляли собой… воплощение положений христианской религии»^[96].

Профессор А.А. Царевский в книге «Значение Православия в жизни и исторической судьбе России» писал: «Самое политическое сложение России как единого и обособленного государственного организма произошло под несомненным и живейшим влиянием Православного христианства. Последнее послужило связующим и объединяющим началом, которое создало русское государство из хаоса, хотя и родственных, но разъединенных, диких и враждующих между собою племен. Православному христианству суждено было лечь основным камнем в политическое создание русского царства. Ставши общею религией всех русских племен, сразу все их осенившее своим божественным светом, оно быстро и без всяких усилий стянуло всю землю русскую незримыми и нерасторжимыми духовными нитями».

Сплотившись в единое духовное целое через Православие, разбросанная, разобщенная до тех пор группа славянских племен начала ассимилировать в себя и целый ряд других, часто совсем чуждых племен, пока не создалась огромная и могущественная православная Русь. Это происходило в тот момент, когда западный христианский мир стал на путь еретических заблуждений, а восточный – готов был окончательно пасть под владычеством ислама. Начало Православного христианства на Руси органически сочеталось с формированием русской национальности, особого непобедимого врагами русского духа, который затем многократно проявлял себя при защите границ и интересов России во все исторические периоды ее развития.

О политическом, объединительном значении Православия и Православной Церкви говорит Л.А. Тихомиров: «христианская идея, воскресшая во всех душах с потребностью в Божией помощи, подсказывала облечение единоличной власти значением Божьего служителя. Быть может, чем более темных дел возлагала на деятеля освобождения его тяжкая миссия, где недостаток силы столь часто покрывался неразборчивостью в средствах, тем сильнее народ, проникнутый идеей покаяния, желал предоставить все действия царю. Пусть действует Божий служитель, как знает, на свою совесть и ответственность. Народ жаждал отдать всю свою волю царю, Божию служителю, и не рассуждая делать все, что он прикажет, под тем одним условием, чтобы не человеку подчиняться, а самому Богу. Это психологическое состояние нации, постигнутой страшным игом, попиравшим ее ногами, оскорблявшим все дорогое и святое для народа, такое психологическое состояние совершенно понятно. Оно рождало страстную потребность – отрешиться от своей власти и отдать ее над собой Богу, чтобы Господь спас Родину Им же весть путями»^[97].

«Православная Церковь принесла на Русь, из православной Византии, идею великого князя, как Богом поставленного владыки, правителя и верховного судью подвластных народов, идею государства. Церковь утвердила единство народного самосознания, связав народы единством веры. Церковь создала сперва одно, потом другое дорогое для народа святилище в Киеве и Москве. Церковь перенесла на Русь грамоту и культуру, государственные чины и законы Византийского царства. Единственно Церковь была собирательницей разрозненных русских княжеств. Церковь выпестовала, вырастила московского князя сперва до великокняжеского, а потом до царского величия. Пересадив и вырастив на русской земле идею византийского единовладычества, Церковь возложила и св. миропомазание древних православных греческих царей на царя Московского и всея Руси»^[98].

Православие имеет богословские и идейно-мировоззренческие отличия от других христианских конфессий и не отождествимо с неким абстрактным христианством, не вписанным в конкретно-исторический и конфессиональный контекст. Свои особенности, продиктованные условиями исторического развития Руси-России, имеет и русское православие. Оно представляет собой своеобразный культурно-исторический феномен. При всей неоднозначности и сложности пройденного им исторического пути, русское православие содержит изначально присущие ему черты и характеристики, сохранившиеся под грузом сторонних влияний и наслоений. П.И. Новгородцев отмечал, что «Православие, являясь системой догматов и положений веры, в то же время есть и культурное творчество народа, поэтому и рассматривать его можно не только с точки зрения догматической и богословской, но и с точки зрения культурно-исторической и религиозно-философской». Историк Г.В. Вернадский, рассматривая Православие в качестве культурно-исторического феномена, определил его как «исторический смысл своеобразия русской культуры, её живую энергию», а В.В. Зеньковский писал, что «православие образует самую глубокую и продуктивную историческую силу русского народа».

Знание основ православного мировоззрения является ключом к пониманию логики исторических процессов на Руси. В православной традиции Истина – понятие сакральное, выражающее главный мировоззренческий идеал. Традиционное православие ориентировано на развитие просвещения. Новозаветный тезис: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8.32) нацеливает на самостоятельный поиск ответов на смыслополагающие вопросы, на извлечение уроков из личного и общественного опыта. Этот тезис характеризует просветительскую традицию Кирилла и Мефодия. В этой традиции Православие понималось как «свободное и искреннее богословие», «учение об истине», «неложное мнение обо всём, учение о сущем, как оно есть».

Для славян принятие православия в кирилло-мефодиевской редакции означало приобщение к лучшим достижениям книжной культуры и возможность развивать родной язык. Особо значимым это было на фоне той практической линии, которую проводила католическая Церковь, преследовавшая славянскую культуру.

Обскурантизм средневекового католицизма, часто приписываемый христианству в целом, в православии всегда осуждался. А.Ф. Лосев отмечал – необходимо категорически утверждать, что учение о вере без знания не имеет никакого отношения к классическому христианству, а богословские труды Отцов Церкви полны учений о свете, об уме и разуме, о просвещении, о слове, об идее.

Большинством русичей православие воспринималось «уставом жизни» и средством защиты культурно-нравственных ценностей, имело значение идеального проекта, долгосрочной целевой установки, исторического «задания», направлявшего государственную и общественную деятельность. Православные мировоззренческие ориентиры были связаны с категорией «правда», понимаемой и как истина, и как справедливость. Несмотря на драматичные повороты русской истории, эти ориентиры сохранялись в архетипах народной культуры.

В.О. Ключевский; «Церковная иерархия действовала не столько силой лиц, сколько правилами и учреждениями, ею принесёнными, и действовала не столько на политический порядок, сколько на частные гражданские и особенно на семейные отношения. Здесь, не ломая прямо закоренелых привычек и предрассудков, церковь исподволь прививала к туземному быту новые понятия и отношения, перевоспитывая умы и нравы, приготовляя их к восприятию новых норм, и таким путём глубоко проникала в юридический и нравственный склад общества» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 351. История России, С. 21255].

Идеи, связанные с уходом от мирских забот, традиционному православию были не свойственны. Кирилло-мефодиевская традиция на русской почве нашла многочисленных продолжателей, нацеленных на активное участие в мирской жизни, на созидание. Вместе с тем в православии появилась мировоззренческая струя, отражавшая мистико-аскетические настроения. «Отречение от мира» порой принимало формы, в которых стиралась грань между традиционным христианством и гностицизмом. Мистико-аскетическая идеология настороженно относилась к «книжной премудрости», тогда как кирилло-мефодиевская традиция отождествляла книжную культуру с праведничеством.

Русское православие длительное время ориентировалось, прежде всего, на Евангелия. Религиозные деятели, приверженные классическому русскому православию, постоянно подчеркивали это различие. В православии слабее, чем в западном христианстве, выражена идея прогресса. Первоначально христианский символ веры был сформулирован на основе Евангелий (Новый Завет). В дальнейшем западное христианство, расширяя символ веры, включило в него и положения Ветхого Завета. А идея прогресса наиболее ярко выражена в Ветхом Завете.

Архимандрит Илларион (Троицкий) писал: «Идеал православия есть не прогресс, но преображение… Новый завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперед в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении и вследствие этого не вперед, а вверх, к небу, и Богу»^[99].

Русское православие ориентировало человека на духовное преображение, стимулировало стремление к самосовершенствованию, приближению к христианским идеалам. Это способствовало появлению такого феномена, неизвестного западному христианскому миру, как духовность.

35.3. Христианское просвещение

С распространением христианства распространялась и грамотность: человек благочестивый, который хотел быть крепок в вере, хотел побольше знать о Божественном, должен был читать, приобретать книги для собственной духовной пользы и пользы других. Князья и простые люди, священники и монахи обращались к архиереям и знаменитым игуменам с разными вопросами, особенно их занимавшими; те должны были отвечать им, иногда письменно. Эти ответы, имевшие всеобщую занимательность, переписывались, распространялись и таким образом дошли до нас. Новых русских христиан занимал вопрос: зачем Христос воплощался – ведь и евреи знали единого истинного Бога? Это нужно было объяснить, и вот еще при Ярославе первый киевский митрополит из русских, Иларион, писал об этом.

Из поучений, написанных для князей, особенно замечательно поучение митрополита Никифора Владимиру Мономаху, из которого мы узнаем об образе жизни этого знаменитого князя. Записывались поучения, которые говорили архиереи в церквах всему народу: так, записано было простое краткое поучение новгородского епископа Луки Жидяты о том, как должен вести себя христианин; записаны одушевленные, красноречивые проповеди Кирилла, епископа туровского, содержащие в себе объяснения прославления разных евангельских событий; поучения св. Феодосия Печерского, из которых мы узнаем о нравах того времени.

Кроме поучений, принадлежащих духовным лицам, до нас дошло поучение, написанное Владимиром Мономахом для своих детей. В своем поучении он призывает их быть благочестивыми, правосудными, никого не убивать, держать свое слово, не зарывать добра в землю, в доме за всем смотреть самим, чтоб гости не осмеяли обеда. Вышедши на войну, не надеяться на воевод, а за всем смотреть самим; во время дороги не давать слугам своим обижать жителей; ласкать иностранцев всякого звания, потому что они разносят добрую и дурную славу; учиться всему доброму; в заключение Мономах рассказывает детям о своих трудах.

В это время между русскими людьми распространилась охота к паломничеству, к путешествиям в Святую Землю, и вот дошло до нас описание одного из таких путешествий, совершенного игуменом Даниилом. От этого же времени дошло до нас сочинение другого Даниила: «Послание Даниила Заточника к князю Юрию Владимировичу Долгорукому»; сочинение это наполнено изречениями житейской мудрости того времени, собранными, как говорит сам автор, из многих книг.

Самые старинные исторические песни и сказки, дошедшие до нас уже в измененном виде, содержат рассказы о подвигах богатырей времени св. Владимира, о борьбе их с степными народами, которая больше всего занимала народ. После св. Владимира эта борьба продолжалась, больше всех князей приобрел в ней славы Владимир Мономах, и поэтому в летописях мы встречаем следы народных поэтических сказаний о подвигах Мономаха против половцев. От позднейшего времени дошло до нас в целости поэтическое сказание о несчастном походе северских князей, Игоря Святославича с братьями, на половцев – «Слово о полку Игореве». Особенная храбрость этих князей, их ревность добыть себе славы в борьбе с погаными, их великодушие, по которому они не захотели покинуть в беде простых людей, поэтому и заслуженная народная любовь к этим князьям. В «Слове» представлены подробности похода, необыкновенная удача в начале, необыкновенное бедствие в конце, наконец, удивительное спасение Игоря из плена – все это должно было возбудить внимание народа к событию, которое и стало предметом поэтического сказания.

От описываемого времени дошли до нас летописи, то есть погодные записки о событиях; дошли они до нас в виде сборников, составленных из разных летописей, написанных в разных местах разными лицами, но предание сохранило нам имя древнейшего летописца, монаха Киево-Печерского монастыря преподобного Нестора. С половины XI века мы замечаем в летописях явные следы, что события записываются современниками и даже очевидцами; до этого же времени события записаны по устным преданиям. До нас дошли в целости и в отрывках летописи, написанные в Киеве, Новгороде, на Волыни, в Полоцке, в области Черниговской, в области Ростовской или Суздальской. Влияние этих различных местностей отразилось на характере летописного рассказа: так, летописи южные – Киевская и Волынская – отличаются живостию, полнотою рассказа, в них описываются не только действия исторических лиц, но и приводятся речи их, отчего эти лица и являются людьми живыми. Новгородская летопись отличается краткостию и силою. Рассказ суздальского летописца сух, не имея силы новгородской речи, и вместе многоглаголив без художественности речи южной.

За Владимиром и Ярославом Мудрым громадная заслуга – насадителей в Русской земле просвещения. Вводя и укрепляя христианство, т. е. вводя русского человека в круг европейских народов, Владимир понял необходимость привить ему также и гражданскую культуру греков: перенять их образованность и знания. Иначе говоря, не только сделать русских христианами, но и поставить их на ту же ступень образования, на какой стояли тогдашние греки. Снабдить молодые силы, призванные к новой жизни, реальными средствами в предстоящей борьбе и охране своей национальности и государственности. С этой целью заводятся школы, привлекаются дети лучших граждан к учению, даже привозятся в Киев «два медных болвана и четыре медных коня», вероятно, какие-нибудь памятники древней скульптуры. Дело Владимира продолжал Ярослав, тоже заводивший школы, строивший церкви и выписывавший с этой целью из Греции мастеров-строителей и художников. Ярослав занимался переводом греческих книг, основал первую на Руси библиотеку. По выражению летописи, Владимир «взорал и умягчил» Русскую землю, просветив ее крещением, а сын его «насеял книжными словесы сердца верных людей».

Но подражателей первые наши князья-христиане себе не нашли, и просвещение, насажденное ими, корней не пустило – цель, поставленная русскому обществу, оказалась ему еще не по силам. Просвещение продолжало насаждаться, но исключительно церковное; школы дальше простой грамотности не пошли; литература, обогащаясь количественно, была переводная или подражательная, лишенная самостоятельности; а поучения, с которыми обращалось к народу духовенство, – простым сколком с византийских образцов.Исключение – «Слово о законе и благодати» митр. Илариона, блестящее произведение, полное внутренней силы красноречия, глубины чувства и воодушевления, несомненное свидетельство совершенного знания не только школьной науки, но и Священного писания, и философии. Но одна ласточка еще не делает весны; оазис в пустыне еще не даст жизни бесплодным пескам. Мирская литература до XVI века почти отсутствовала (Поучение Владимира Мономаха, Слово Даниила Заточника, путешествия Даниила и других паломников), а поэтическая мысль, если и дала ценные образцы художественного творчества (былины. Слово о полку Игореве, Слово о погибели Русской земли, Задонщина), все же просвещения собой еще не выражала.

А между тем на Западе в это время, хотя Церковь и там наложила на просвещение свой религиозно-церковный отпечаток, в университетах разрабатывались философия, богословие (Париж), римское право (Болонья), медицина (Салерно); католичество, как вероучение, подверглось всестороннему изучению («Summa theologiae» Фомы Аквинского); народилась схоластика – стройная система научного мышления; даже в тесной сфере монашеской жизни наблюдается большое разнообразие ее форм (ордена бенедиктинский, францисканцев, доминиканский); наконец, соприкосновение с арабами тоже немало расширило умственный горизонт западноевропейского человека (алгебра, медицина, география, поэзия, искусство, философия).

«Храм Св. Софии построен был греческими зодчими и украшен греческими художниками. Несмотря на все последующие перестройки и пристройки, храм этот до сих пор может служить образцом византийского зодчества того времени не только на Руси, но и во всей Европе. У нас это единственное здание XI века, сохранившееся сравнительно в большей целости. В первоначальном своем виде это было продолговатое каменное здание, сложенное из огромных кирпичных плит и отчасти дикого камня; оно длиною в пятьдесят два аршина и шириною около семидесяти шести аршин. Вышина его была от шестидесяти до семидесяти аршин. На северной, западной и южной сторонах сделаны были каменные хоры, поддерживаемые толстыми столбами с тремя арками внизу и вверху. На южной и северной сторонах; алтарь троечастный, полукруглый, с окнами, а рядом с ним было два придела. Здание освещалось пятью куполами, из которых самый большой приходился над серединой церкви, а четыре над хорами. Алтарные стены, алтарные столбы и главный купол были украшены мозаикой, а прочие стены стенной живописью. Снаружи церковь была обведена папертью, из которой на двух сторонах: южной и северной, шли две витые лестницы на хоры. Эти лестницы были расписаны изображениями разных случаев из светской жизни, как-то: княжеской охоты, княжеского суда, народных увеселений и т. п. (фрески эти существуют и до сих пор, хотя несколько подправленные)» [Костомаров Н.И.: Том 1, С. 22. История России, С. 24192].

35.4. Восточная и Западная Церковь

С середины IX века христианская вера, вытеснявшая мало-помалу древние религиозные представления, проникала на Русь с разных сторон. Наряду с Византийской Церковью, стремившейся насадить новую религиозную веру на Руси, в том же направлении в это же время пыталась действовать и Латинская Церковь. Обе Церкви соперничали в 60-х годах IX века за господство в западнославянских землях: Моравии, Чехии, Болгарии. Эта борьба велась и в Восточной Европе, населенной славянскими племенами. Римская Церковь всеми силами стремилась привлечь на свою сторону как можно больше земель в Европе. Внимание Римской Церкви более всего привлекали новопросвещаемые славянские страны – Болгария, Моравия, Богемия, Польша, конечно же и Русь.

В Киев приходили христиане римского исповедания. На Русь Рим засылал миссионеров еще при великой княгине Ольге, затем при Владимире. В 991 году на Русь опять приходили послы от папы. Русские люди хотели знать, какая разница между католическим и греческим исповеданием. И католики тоже христиане, а между тем греки их не любят, называют их веру неправою. Патриарх нашел нужным направить великому князю послание с увещанием не сообщаться со зловерными латинами, а русский митрополит Леонтий написал против латинян сочинение об опресноках. Появились и другие сочинения, показывавшие эту неправоту, в том числе и ответ св. Феодосия на вопрос великого князя Изяслава о вере латинской.

По случаю брака сына Владимирова Святополка с дочерью Болеслава польского с последней на Русь приехал кольбергский епископ Рейнберн, который приобрел большое влияние на Святополка. Он рассчитывал воспользоваться этим князем, как орудием, для отклонения Русской Церкви от православия к католичеству, и принял участие в восстании Святополка против отца. Князь Владимир заключил обоих в тюрьму, где Рейнберн и умер. В 1070-х годах латинская пропаганда воспользовалась распрей между сыновьями великого князя Ярослава. Великий князь Изяслав Ярославич, изгнанный из Киева братьями, решился обратиться за помощью к знаменитому по своему властолюбию папе Григорию VII. Папа поспешил отправить к нему послов. Но князь успел возвратить себе Киев и без помощи папы. В 1080-х годах предложение о соединении Русской Церкви с Римом было сделано папой Климентом III митрополиту Иоанну II, но последствием этого предложения было только послание митрополита, направленное папе, с обличением заблуждений Римской церкви. В 1207 году папа Иннокентий III прислал послание ко всем русским князьям, духовенству и народу, в котором говорилось, что, хотя они уже давно удалены от сосцов своей матери, т. е. Римской Церкви, но он доселе не может подавить в себе отеческих к ним чувств, и зовет их к себе. Вся Греческая Церковь признала власть апостольского седалища (указание на взятие Константинополя крестоносцами), – ужели же часть ее – Русская Церковь, не последует за целым? В 1227 году такое же послание было прислано русским князьям от папы Гонория III. Но все такие попытки пап оставались без последствий, а появившиеся около 1230 года в Киеве доминиканцы за свою католическую пропаганду в 1233 году были изгнаны великим князем Владимиром Рюриковичем. Успехи католичества ограничивались только некоторыми землями на западе Руси, где латинская пропаганда действовала с помощью вооруженной силы датчан, овладевших Эстонией, ордена Меченосцев в Ливонии и венгров в Галицком княжестве.

Христианские влияния на Руси шли, очевидно, главным образом из Византии. Греческие миссионеры действовали в разных городах Древней Руси, но преимущественно в Киеве. И греческий миссионер, проповедовавший православную веру при дворе Владимира, и греческие пастыри, крестившие князя в Корсуне, считали нужным, прежде всего, предостеречь его от учения и влияния римлян. Церковь на Руси получила во второй половине IX века и в начале X века институционально-организационное оформление именно под влиянием Константинополя: она считалась митрополией константинопольского патриарха и в церконом уставе Льва VI (890–912) числилась на 61-ом месте, несколько позднее, в списках Константина Порфирородного, Русь числилась 60-ой митрополией патриархата.

Западная Европа не знает нас, потому что ей чужда русская православная религиозность. Европой искони владел Рим, – сначала языческий, потом католический, воспринявший основные традиции первого. Но в русской истории была воспринята не римская, а греческая традиция. «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер (Пушкин). Рим никогда не отвечал нашему духу и нашему характеру. Его самоуверенная, властная и жестокая воля всегда отталкивала русскую совесть и русское сердце. А греческое вероисповедание мы, не искажая, восприняли настолько своеобразно, что о его «греческости» можно говорить лишь в условном, историческом смысле^[100].

В этом смысле показателен разговор одного учёного монаха-иезуита, посетившего Святую Гору Афон, с православным аскетом. Увидев обширную монастырскую библиотеку, учёный иезуит посетовал, что у них в Ватикане тоже есть огромная библиотека, и невозможно себе представить, что было бы, если бы она сгорела. «Мы потеряли бы всё своё знание навсегда!». «А мы бы – написали новые книги», – отвечал православный аскет. «Ибо наши книги писаны не на ветхих каменных скрижалях, а на новых скрижалях – наших сердцах».

Западная, прежде всего католическая Церковь воспринимается преимущественно, как учреждение, основанное на системе законодательных норм. В православной же традиции Церковь воспринимается соборно, не как учреждение, а как живой организм, и человек выступает как живая личность, а не как статичная индивидуальность. Народы эллинского мира, по словам Б. Мелиоранского «поняли христианство преимущественно как богооткровенную метафизику и этику, как свыше указанный путь к нравственному совершенству и спасению личности и к познанию сущности Божией». Этим объясняется полнота пытливой богословской жизни Востока, которая равно изливала себя в глубинах Богопознания и в еретических уклонениях от него, сотрясая и обессиливая восточный церковный организм. Напротив, то, что В.В. Болотов назвал «воздействием романского на христианское» выразило себя в терпеливом и методичном созидании церковного здания, ибо римляне «как самый государственный в мире народ, как создатели образцового права они поняли христианство как богооткровенную программу общественного устройства. … Где Восток видел философскую и моральную идею, там Запад создавал институт…»

Если власть папы, «наместника Христа», «выше всякой другой власти», то эти «другие власти» должны подчиняться ей – вот положение, глубоко вкоренившееся в Римской церкви. На этой почве должно было неизбежно произойти столкновение двух властей, мирской и духовной. Еще со времени коронования Карла Великого (800) Римская церковь стала проводить мысль, что «римский император и папа суть два меча, посланные Богом на землю для защиты и торжества христианства: меч духовный вручен папе, меч светский – императору». Отсюда оставался лишь один шаг (его и сделает Иннокентий III в XIII ст.), чтобы заявить: «так как задача, возложенная на эти мечи, чисто духовного характера, то от папы, а не от императора зависит, какое направление дать им. Меч духовный выше меча светского».

К концу Х и в первой половине XI века Восточная и Западная Церкви, по видимому, сохраняли еще единение между собою. По крайней мере, хоть изредка восточные первосвятители сносились еще с Римским папой, и даже его имя, как бывало и прежде, поминалось иногда в Церквах Восточных наравне с именами прочих патриархов. Но внутреннего единства между христианским Востоком и Западом уже не существовало. Восточная Церковь не дерзала вносить что-то новое в соборные истины, стоившие ей таких трудов и испытаний. Именно Запад начал самочинно изменять их, и этот отход от соборно утвержденного учения и бытия церковного разрешился расколом 1054 года. Последующее развитие Церкви лишь подтверждает этот вывод, ибо общая вера неразделенной Церкви сохраняется Восточной Церковью в неизменности даже до сего дня, тогда как прошедшие столетия отяготили самостоятельное церковное развитие Запада множественными нововведениями, которые все более отдаляют его от общего наследия.

Разделение Вселенской Церкви на Восточную и Западную произошло под действием множества самых различных причин, которые веками накапливались, и налагаясь друг на друга, подтачивали единство Церкви, пока не произошел окончательный разрыв. Поводом к окончательному разрыву в июле 1054 года послужил очередной конфликт из-за церковных владений папы Льва IX и патриарха Михаила Керуллария. Рим в последний раз попытался добиться безоговорочного повиновения Востока, а когда стало ясно, что это невозможно, то папские легаты, «соскучившись, по их собственным словам, сопротивлением Михаила», явились в храм Святой Софии и торжественно возложили на престол буллу отлучения от Церкви, которая гласила «Властью Святой и нераздельной Троицы, Апостольской кафедры, послами коей мы являемся, всех святых православных отцов Семи Соборов и католической Церкви, мы подписываем против Михаила и его приверженцев – анафему, которую наш преподобнейший Папа произнес против них если они не опомнятся». Абсурд происшедшего дополняло еще и то, что папа, от имени которого они произносили анафему, был уже мертв, он умер еще в апреле 1054 года.

После отбытия легатов патриарх Михаил Керулларий созвал Собор, на котором легаты и их «нечестивое писание» после рассмотрения были преданы анафеме. Следует заметить, что была предана анафеме не вся Западная Церковь подобно тому, как это сделал кардинал Гумберт по отношению к Восточной, но лишь сами легаты. При этом, конечно, сохраняют силу осуждения Соборов 867 и 879 года относительно латинских нововведений, filioque и папских притязаний на первенство.

Все восточные патриархи были извещены о принятых решениях окружным посланием и выразили им поддержку, после чего церковное общение с Римом прекратилось на всем Востоке. Никто не отрицал почетного первенства папы, установленного отцами, но никто и не соглашался с его верховной властью. Согласие всех восточных предстоятелей в отношении к Риму подтверждает пример Петра III, патриарха Антиохии, который имя папы вычеркнул из диптихов задолго до Великого раскола. Известна его переписка с Римским престолом о возможности восстановления единства, в ходе которой он получил из Рима письмо с изложением папской точки зрения. Оно настолько поразило его, что Петр III немедленно отослал его патриарху Михаилу, сопроводив весьма выразительными словами: «Эти латиняне, в конце концов, являются нашими братьями, несмотря на всю их грубость, невежество и пристрастие к собственному мнению, что иногда сводит их с прямой дороги».

Русская Церковь и поныне остается верной своему изначальному выбору: наша вера славна – наша вера православна!

ОТДЕЛ 10. Рождение и становление Русской Поместной Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных основ церковной организации в X–XII столетиях

ГЛАВА 36. Киевская и всея Руси митрополия Константинопольского патриархата

36.1. Учреждение Киевской и всея Руси митрополии

После принятия христианства на Руси начался процесс институционально-организационного оформления Русской Церкви, т. е. – создания церковной организации и системы церковного управления. Принятие Русью православия из рук Константинопольского патриархата определило то, что организационное оформление Русской Церкви происходило по образу и подобию Византийской Церкви. В первый период своей жизни Русская Поместная Церковь была устроена в виде особой митрополии Константинопольского патриархата, и находилась в его юрисдикции с 988 по 1447 год. Константинопольский Патриарх и император дали новообращенной земле статус митрополии в составе Константинопольской патриархии с центром в Киеве. Киевская митрополия, вероятно, была устроена уже в 988 году, когда Константинопольский патриарх Николай II Хрисоверг поставил Михаила († 992) митрополитом на новосозданную Киевскую и всея Руси митрополию Константинопольского патриархата. Создание митрополии было инициировано киевским великим князем Владимиром Святославичем, который привел с собой из Корсуни Михаила, ставшего первым митрополитом Киевским и всея Руси (хотя время основания киевской митрополии и имя первого митрополита остаются дискуссионными).

Все время святительства Михаила прошло только в первоначальном распространении по России христианства, вследствие чего киевская митрополия при нем еще не успела организационно устроиться. Не позднее 997 года при Ярославе Мудром, в Киеве была учреждена митрополичья кафедра, подчинявшаяся Константинопольскому патриархату. Ее возглавил грек-митрополит Леонтий († 1008), присланный из Константинополя. Мнение Е.Е. Голубинского, о первоначальном нахождении митрополичьей кафедры в Переяславе, современными исследователями не подтверждается. Когда же был построен и освящен киевский Софийский собор при князе Ярославе, с митрополичьим домом, митрополиты перешли на жительство в Киев, где находилась их резиденция в кафедральном соборе Святой Софии.

В юридическом отношении никаких льгот русская митрополия не имела и по канонам она была такой же митрополией Константинопольского патриархата, как и другие, и, соответственно, все каноны о поставлении митрополитов распространялись и на нее. Константинопольский патриарх совместно с Синодом, и по согласованию с императором избирал, и поставлял для России митрополитов, управляя чрез них Русской Церковью. Патриарх регулировал церковное устройство, разрешал религиозные споры на Руси, и произносил окончательные приговоры в делах церковных. Кроме того, русская митрополия была зависима не только от патриарха и Синода, но и от византийского императора, который в церковном и государственно-правовом сознании мыслился как самодержец всех православных. Правители других православных народов в дипломатической переписке императоров получали в зависимости от связей с династией и политической значимости титулы архонтов, князей или стольников. По размерам территории и численности прихожан Русская Церковь была крупнейшей, но в константинопольских диптихах (росписях) занимала лишь 61-е место. В этой иерархии киевские князья имели лишь придворный титул стольника. Хотя в политическом и юридическом смысле эта зависимость была этикетной фикцией, в сакральном смысле она не оспаривалась. Имя императора поминалось в русских богослужениях даже тогда, когда их реальное положение в мире неуклонно катилось к закату. В то же время огромная территория Русской митрополии, ее удаленность от Константинополя и политическая независимость Руси давали Русской Церкви значительные автономные права. Но упускалось из виду, что в юридическом отношении никаких льгот Русская митрополия не имела и по канонам она была такой же митрополией Константинопольского патриархата, как и другие, и, соответственно, все каноны о поставлении митрополитов распространялись и на нее. Константинопольский патриархат пытался пользоваться своим правом с полным основанием не только на первых этапах принятия Русью христианства, но и вплоть до падения Константинополя.

36.2. Канонические основы церковной организации на Руси

Христианская Церковь явилась на Русь вполне организованным учреждением, с выработанными источниками права. Эти источники были двоякие: церковные каноны и византийские императорские законы с включенными в них остатками римского права. Первые были для Церкви обязательным руководством, вторые имели только авторитет привычной традиции и юридической практики.

Юридической базой православных иерархов служил свод правил, складывавшийся на протяжении нескольких столетий в Византии в целостное церковное право. В его создании можно выделить три этапа. На первом этапе формирование церковного законодательства происходило на основе легендарных Апостольских правил. На следующем этапе с IV по VIII век церковное право получило свое дальнейшее развитие в правилах Вселенских соборов. Наконец, в последующие века к ним составлялись комментарии и уточнения. Наиболее значимые толкования византийских канонистов – Алексея Аристина, Иоанна Зонары и Федора Вальсамона – пришлись на XII век, как раз тогда, когда Византия пыталась вписать в свою иерархическую структуру принявшую христианство Русь.

Каноны, определявшие деятельность патриарха и митрополитов, принимались Вселенскими соборами, и именно Вселенские соборы являлись законодательной властью для всех церковных иерархов, как в самой Византии, так и в митрополиях на территории других, подчиненных Константинопольской патриархии государств. Следовательно, ни патриарх, ни тем более митрополит законодательной властью не обладали. В их обязанности входил лишь надзор за соблюдением канонических норм, то есть им принадлежала, прежде всего, власть исполнительная.

На втором константинопольском Вселенском соборе (381 год) в третьем каноне сказано, что вторым по значительности после римского, является константинопольский патриарх, а на четвертом соборе, в двадцать восьмом правиле, устанавливалось число патриархов (Римский, Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский, Александрийский). Так родилась знаменитая «пентархия» – пятиглавая власть церкви. Одной из главных функций константинопольского патриарха было право рукоположения (поставления, назначения) митрополитов. Еще в Апостольских правилах (в 34-м из них) было сказано: «Епископам всякого народа подобает знати перваго в них и признати его, ако главу, и ничего, превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих».

В результате деятельности Вселенских соборов право рукоположения митрополитов было закреплено за константинопольским патриархом. В двадцать восьмом каноне четвертого Вселенского собора говорится о назначении митрополитов константинопольской патриархии следующее: «…только митрополиты Понтийского, Асийского и Фракийского округа и, кроме того, епископы у иноплеменников вышепоименованных округов да рукополагаются от вышеупомянутого святейшего престола святейшей константинопольской церкви».

Как следует из канонов, иерархическая организация православной церкви окончательно сложилась лишь к четвертому Вселенскому собору в Халкидоне (451 год). На нем определились три категории священнослужителей: патриарх, митрополит, епископ. Их статус выявился не сразу. Сначала из епископов выделились митрополиты, как епископы больших городов, а уже затем патриарх объединил под своей властью несколько митрополитов.

Изначально русский митрополит подчинялся церковным канонам, выработанным византийским законодательством. Однако применение канонов и императорских законов к жизни русского общества создавало много затруднений. По отношению к русскому праву те и другие источники представляли более новизны, чем противоречий, устанавливая такие отношения, которых не знала русская жизнь или не считала доступными юридической нормировке. Русь, например, не понимала, как может быть поводом к судебному иску брань, не причиняющая ни личного, ни имущественного вреда. Поэтому церкви приходилось более созидать, чем реформировать, более бороться с юридическим непониманием, чем с юридическими предрассудками. Это и определило ее образ действий. Она не столько противодействовала встреченному на Руси порядку, сколько приноравливалась к нему; терпеливее относилась к положительным порокам, чем к отрицательным недостаткам; ее более огорчало равнодушие к новому, чем упорство в старине (Ключевский В.О. История сословий в России).

Каноническое правило, устанавливающее единоличное поставление патриархом митрополитов, совсем иначе формулируется в Апостольских правилах. В первом из них говорится: «Епископа да поставят два или три епископа». Соответственно, возникает вопрос, какими же нормами руководствовались в церковной иерархии при избрании русских митрополитов? В этом отношении характерен спор церковных иерархов, описанный в Ипатьевской летописи, который и предшествовал избранию местного епископа Клима в митрополиты в 1147 году. Собравшиеся епископы начали сомневаться, имеют ли они право выбирать митрополита без патриаршего благословения. Но епископ Черниговский Онуфрий возразил, что, напротив, епископы могут избирать своего главного епископа, то есть митрополита, «аз сведе, достоить ны поставите, а глава оу нас есть святаго Климента, якоже ставять Греци рукою святаго Ивана». Первое мнение основывалось на каноне Вселенского собора, второе – на первом апостольском правиле. Хотя эти нормы отражали этапы становления церковного права, и та и другая являлись действующими и применялись в одинаковой степени, ведь формально Вселенский собор только развивал Апостольские правила, но никак их не отрицал. В результате дискуссии иерархи признали правильным следовать Апостольским правилам, и епископ Клим был избран митрополитом.

Русские князья познакомились с Кормчею, и сообразно с ней они должны были устанавливать у себя степени подчинения церковному суду и указывать границы церковного ведомства. Плодом этого были дошедшие до нас уставы о церковных судах Владимира, Ярослава и др. В Кормчей князья нашли, кроме церковных законов, еще и гражданские – и из них узнали, что у образованных народов было мирское письменное законодательство. Из Кормчей они узнали, как устанавливались права, обустраивающие гражданскую жизнь, что почиталось преступлением и как преступление наказывалось.

Основанием для внутреннего церковного управления служил Номоканон, несомненно, существовавший у нас в славянском переводе, потому что из него делали заимствования в свои уставы наши князья, правила его цитировали в своих сочинениях русские авторы, например, Феодосий Печерский и Кирик. Кроме болгарского перевода древнейшей редакции Номоканона Иоанна Схоластика (VI века), на Руси употреблялись списки Кормчей, содержавшие в себе Номоканон, известный под именем Фотиева. Однако в этом источнике Номоканон был еще в неполной до Фотиевой редакции и без толкований.

Русские пастыри в своих постановлениях стремились применить правила Кормчей к потребностям русской жизни. Так появилось церковное правило митрополита Иоанна II в ответ на вопросы Иакова черноризца, с XIII века постоянно вносившееся в наши Кормчие. В нем содержатся постановления: относительно веры – против остатков язычества, общения с иноверцами в пище и посредством браков, против продажи христиан в рабство неверным, отступления от церкви; относительно семейной жизни – против сожития с женой без благословения церкви и незаконных браков. Также в нем содержатся постановления, касающиеся церковного благочиния – о почитании святынь, соблюдении постов, неядении удавленины и мертвечины, о бесовских песнях, пирах по монастырям. Посатновления, касающиеся иерархии – об отношении епископов к митрополиту и епархиальном управлении, против пьянства и неблагочиния иереев и монахов. Наряду с правилом Иоанна в русские Кормчие с XIII века постоянно вносилось другое замечательное в церковно-историческом отношении сочинение: Вопросы Кирика (новгородского иеродиакона) и ответы на них разных епископов и других духовных лиц. Эти сочинения живо изображают дух своего времени, церковные обычаи, остатки язычества, характер современной им религиозности и состояние нравов в духовенстве и народе.

36.3. Церковь и государство

Младенчествовавшее государство Руси само добровольно устремилось под опеку Церкви; князья, начиная с Владимира, сами призывали митрополитов и епископов к участию в своих государственных делах; на княжеских советах и съездах на первом месте после князей видим духовенство. Духовная элита оказывала большое влияние на воспитание князей, требуя от них сдержанности, соблюдения евангелических заповедей, пыталась оказать влияние на мирное разрешение княжеских междоусобиц, внутренних противоречий и волнений.

Для молодой Русской Церкви на первых порах даже полезно было иметь среди себя чужую иерархическую власть, это было полезно и для государства. Православная Церковь не соблазнялась мирским владычеством, как Римская, хотя на Руси соблазн этот мог быть, особенно, для нее силен. Церковная иерархия явилась здесь в виде крепко сплоченного сообщества более или менее образованных лиц, хорошо знакомых с политической мудростью своей тысячелетней империи, воспитавшихся на началах вселенского римского права и при этом еще бывших подданными чужого сильного, по крайней мере, вполне развитого государства. Поэтому церковная иерархия должна была сразу приобрести на Руси авторитет не только духовный, но и политический.

В.О. Ключевский отмечает: «Церковь не пыталась перестроить ни форм, ни оснований государственного порядка, какой она застала на Руси, хотя пришлой церковной иерархии, привыкшей к строгой монархической власти и политической централизации, русский государственный порядок, лишённый того и другого, не мог внушать сочувствия. Церковная иерархия старалась только устранить или ослабить некоторые тяжёлые следствия туземного порядка, например княжеские усобицы, и внушить лучшие политические понятия, разъясняя князьям истинные задачи их деятельности и указывая наиболее пригодные и чистые средства действия. Церковное управление и поучение, несомненно, вносило и в княжескую правительственную и законодательную практику, а может быть, и в политическое сознание князей некоторые технические и нравственные усовершенствования, понятия о законе, о правителе, начатки следственного судебного процесса …» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 348–349. История России, С. 21252–21253]

Верная своим православным, греко-восточным понятиям об отношении духовной власти к светской, русская иерархия не воспользовалась выгодами своего положения для того, чтобы создать для себя в юном государстве самостоятельное церковно-политическое могущество. Подобно тому, как это делали в юных государствах Европы представители иерархии латинской, а напротив, употребляла все свое влияние на устроение самого же государства, на воспитание и укрепление в нем слабой княжеской власти. Церковная иерархия принесла на Русь неведомые еще здесь понятия о верховной власти, поставленной от Бога. Советуя св. Владимиру казнить разбойников, епископы, с которыми он советовался о земском строе, говорили ему: «Князь, ты поставлен от Бога на казнь злым, и добрым на помилование». Так с самого начала определилась важная задача духовенства в нашей истории – содействовать развитию верховной власти и единству Руси. Самое единство русской иерархии способствовало ему к выполнению этой задачи, стягивая все уделы к Киеву, где сидел общий русский митрополит, и тем, усиливая власть великого князя киевского. Этой же цели служили и политические назидания князьям лучших иерархов, всегда склонявших их к миру, единению и повиновению великому князю. Русские иерархи вступались почти в каждую усобицу князей, как миротворцы и ходатаи за общее благо народа. Митр. Николай в 1197 году удержал князей от усобицы по случаю ослепления Василька Волынского: «Если станете воевать друг с другом, – говорил он, – то поганые возьмут землю Русскую, которую приобрели отцы ваши; они с великим трудом и храбростью поборали по Русской земле и другие земли приискивали, а вы хотите погубить землю Русскую». Митр. Никифор говорил князю киевскому Рюрику: «Князь! Мы поставлены от Бога в Русской земле, чтобы удерживать вас от кровопролития, да не проливается кровь христианская в Русской земле». Митр. Кирилл I, бывший пред самым нашествием монголов, в течение всего своего святительства ездил по России из конца в конец и везде мирил враждовавших князей. Где не действовали увещания, иерархи удерживали князей от усобиц грозой святительской клятвы. Во время княжеских переговоров послами постоянно видим тех же всеобщих миротворцев – духовных лиц; их слово было авторитетнее, чем слово мирских послов. Притом же своим саном они были ограждены от обид, от которых тогда не спасало иногда и звание посла.

Не исключена была возможность того, что враждующие между собой князья избрали бы для себя нескольких митрополитов в одно время, – тогда удельная рознь стала бы угрожать разделением самой Русской Церкви. С этой стороны иметь митрополитом человека постороннего, чуждого местным удельным счетам и вместе с тем независимого от местной княжеской власти, до поры до времени было нужно пока не только для Русской Церкви, но и для самого государства. Даже сама возможность таких иерархических смут показывает, что Русской Церкви еще рано было помышлять о своей независимости от Церкви Греческой. Среди своей полуязыческой паствы и при неустойчивости гражданских основ удельного времени ей еще не на что было опереться внутри самой России. Митрополит, избранный дома и из своих людей, мог легко подвергаться разным случайностям княжеских счетов и усобиц, да и сам не мог возвыситься над этими счетами и усобицами – держаться в отношении к ним беспристрастно и независимо.

ГЛАВА37. Формирование церковной иерархии

37.1. Митрополичья власть на Руси. Митрополит Киевский и всея Руси

В соответствии с каноническими установлениями высшая церковная власть принадлежит епископату – Собору епископов во главе с митрополитом, но не единолично митрополиту, что служит выражением принципа соборного и братского союза. В работе церковного Собора часто принимал участие великий князь и другие представители правящей династии. Они согласовывали вопросы об открытии новых епархий, назначении епископов. Киевский митрополит являлся руководителем всей церковной жизни на Руси. Он поставлял епископов во все епархии, но опять с согласия тамошних князей; новгородцы избирали своих архиепископов, или владык, жребием. Митрополиту подчинялись все церковнослужители, в каких бы княжествах они ни находились. Церковь всегда выступала за единство Руси, осуждала междоусобные войны князей, она содействовала установлению между ними мира. Заключение каждого мирного договора происходило в присутствии высших духовных лиц и сопровождалось благоговейным целованием креста или иконы.

Зависимость митрополита от власти греческого патриарха оценивается весьма розно. В одних случаях говориться, что эта зависимость была не велика и не могла быть большой помехой ни для его собственной церковно-правительственной деятельности, ни для самобытного развития местной церковной жизни. Русский митрополит с самого начала был поставлен самостоятельным первосвятителем своей Поместной Церкви. Его же зависимость от патриарха ограничивалась только его избранием и посвящением от последнего, да еще обязанностью участвовать по возможности на патриарших соборах и в особенно важных или сомнительных случаях подчиняться определениям этих соборов. Внутри своего ведомства он вершил все церковные дела самостоятельно, или сам лично, или с собором местных епископов, которые часто собирались около него в Киеве. Решения митрополита Киевского признавались окончательными и отдавались на суд патриарха чрезвычайно редко, чему, кроме политической независимости России от Греции, способствовали сама отдаленность их одной от другой и разные неудобства частых сношений.

В то же время в период правления Ярослава Мудрого христианизированная Русь начинает тяготиться византийской опекой и стремится обосновать свое право на церковную самостоятельность, что неизменно сочеталось с политической независимостью, ибо Византия была склонна рассматривать все христианские государства как духовную паству константинопольского патриархата и как своего рода вассалов Византийской империи.

Сведения о первых иерархах Русской Церкви самые скудные. Летописные хроники сохранили следующий порядок митрополитов. Михаил священноначальствовал в Русской Церкви четыре года, хотя при нем она только что устроялась (988–992), он был родом сириянин, а по другим сведениям – грек, отличался мудростию и высоким благочестием. Леонтий – шестнадцать лет (992–1008), грек и также пастырь образованный и мудрый, как показывает его сочинение, написанное по-гречески. Иоанн – двадцать восемь (1008–1035); Феопемпт – около пятнадцати (1035/36–1049). О двух последних ничего не известно из летописей, хотя и выдаются они обыкновенно за греков. Михаил и Леонтий были присланы от Константинопольского патриарха Николая Хрисоверга; Иоанн – от патриарха Сергия; Феопемпт – от патриарха Алексия Студита. Св. Иларион священноначальствовал в Русской Церкви с 1051 по 1062 год; Георгий – 1062–1077; Св. Иоанн II – 1077–1089; Иоанн III – (1089); Ефрем – 1089–1097; Николай с 1097 года; Никифор с 1104 года; Никита с 1122 года; Михаил с 1130 года; Климент Смолятич с 1147 года; Константин с 1156 года; Феодор с 1161 года; Иоанн IV с 1164 года; Константин II с 1167 года; Никифор с 1182 года.

Высшее духовенство: митрополиты и епископы – преимущественно было греческим по происхождению, и может быть, из южных славян. В первый период существования Русской Церкви до середины XII века порядок избирания и посвящения митрополитов в Константинополе патриархом с согласия императора не встречал на Руси противников. Это объясняется среди всего прочего тем, что политически нейтральный митрополит-грек, независимый от князей, служил своего рода символом духовного и культурного единства Руси, особенно в периоды усобиц между князьями, примиряя враждующих князей. А также митрополит являлся выразителем единства всей Вселенской Православной Церкви. Однако, со временем ситуация менялась, связано это было с тем, что митрополиты из греков на Руси были люди чужие и по происхождению, и по языку, и по национальным симпатиям, и не возбуждали к себе особенного доверия ни в князьях, ни в народе. Нужно при этом иметь в виду и ту дурную репутацию, какой греки исстари пользовались на Руси, и которая выразилась в заметке летописца: «суть бо Греци льстиви и до сего дне». Притом же на Русскую митрополию присылались даже не лучшие люди из греков.

Из 25 митрополитов греков в первые четыре с половиной века существования Русской Церкви не более 5–6 человек заявили себя просвещением и благочестием. Таковы были: Георгий (с 1062 года), человек образованный но, как чуждый пастырь, покинувший свою паству во время междоусобия детей Ярослава. Преемник его Иоанн II (с 1077 года), по свидетельству летописи, умудренный книгами, ласковый ко всем, смиренный, молчаливый и вместе с тем речистый, когда нужно было святыми книгами утешать печальных. Никифор I, известный своими посланиями к Мономаху. Другие только вскользь упоминаются в летописях, а об одном – Иоанне III (с 1089 года) даже прямо замечено, что он был не книжен и прост умом. Между тем, немногие митрополиты из русских все оставили после себя самую хорошую память и по своему образованию, и по благочестию, и по благотворному влиянию на паству.

Константинопольские патриархи бдительно отстаивали свое право посвящения русских первоиерархов. В первую очередь, по этой причине во весь период, становления Русской Церкви продолжавшийся около двух с половиною веков, было только два случая самостоятельного избрания митрополитов родом русских. Первый – во дни великого князя Ярослава, когда по его воле Собором русских епископов без ведома патриарха был избран и поставлен для России митрополит Иларион в 1051 году, родом русский. Второй случай, относится ко времени правления великого князя Изяслава, когда был избран и поставлен для России митрополитом другой россиянин по имени Климент Смолятич в 1147 году.

Изменчивый характер отношений Руси с Византией послужил тому, что у великих князей явилась мысль об избрании митрополитов из русских. После смерти митрополита Феопемпта греки 3 года не присылали нового первоиерарха. В это время только что окончилась война Ярослава с греками, в которой греки варварски ослепили 800 русских пленников. И вот в 1051 году «Бог князю вложи в сердце» поставить митрополита из русских и собором русских же епископов, – поставлен был Иларион, священник княжеского села Берестова. Новый святитель, впрочем, в том же году испросил себе благословение патриарха. Он был муж благочестивый, часто уединялся для молитвы в пещеру, которую выкопал в горе недалеко от своего села, и кроме того, был известен своим просвещением.

Несколько времени спустя, в конце XI века, видим еще митрополита из русских св. Ефрема (1089–1097), бывшего прежде придворным великого князя Изяслава, потом епископом Переяславским. Он был известен, как святой муж и чудотворец. Свое управление и переяславской епископией, и митрополией он ознаменовал строением многих храмов, больниц и страннопримниц. Впрочем, поставление на митрополию он получил не в России, а в Греции.

Важным событием церковной жизни явилось рукоположение при Изяславе Мстиславиче Климента Смолятича, которое стало вторым случаем в истории Русской Церкви, когда природный русский был избран ее предстоятелем без ведома патриарха. Хиротония Климента состоялась в 1147 году. Великий князь Изяслав Мстиславич вследствие неудовольствия на митрополита Михаила (1130–1147), который покинул свою паству во время княжеских смут, и ушел в Грецию, а также вследствие смут из-за патриаршего престола в самой Греции, собрал в Киеве собор для поставления митрополита из русских. Выбор пал на Климента Смолятича, схимника и затворника, человека книжного, философа, какого на Руси прежде не бывало. О личности его не было спора, но возник важный вопрос, можно ли поставлять митрополита в России одним епископам без патриарха. Мнения епископов разделились. Часть из них, образовавших греческую партию, не соглашались на его поставление, и решали этот вопрос в интересах греческого патриарха отрицательно. Напротив, несколько епископов из русских доказывали, что по церковным канонам собор епископов всегда может поставить себе митрополита. Спор не кончился ничем определенным. Вместе с тем, Климент был поставлен, но греческая партия не признала его митрополитом и была им за это преследуема.

У Климента Смолятича явилось множество недоброжелателей, как на Руси, так и в Константинополе. Положение его было не прочно, Климента не признавал соперник Изяслава, сильный князь Юрий Долгорукий. Сделавшись великим князем после смерти Изяслава (†1155), он изгнал Климента и выпросил у патриарха другого митрополита – Константина, который был рукоположен в Константинополе. Греческая партия торжествовала, новый митрополит запретил служение всем ставленникам Климента и даже проклял умершего князя Изяслава. Таким образом, к концу 1150-х годов в Русской Церкви было два предстоятеля, каждый из которых не признавал другого, имел своих сторонников и претендовал на титул митрополита всея Руси. С приездом нового митрополита Константина смута в Русской Церкви не улеглась, наоборот, разгорелась с новой силой. И в этом отличие ситуации середины XII века от событий, произошедших столетием ранее в связи с рукоположением митрополита Илариона. Тогда, насколько известно, замещение Илариона митрополитом Георгием не вызвало ни сколько-нибудь значительных протестов в Киевском государстве, ни образования партии сторонников первого этнического русского главы митрополичьей кафедры «всея Руси».

Церковная смута на Руси даже вышла за пределы непосредственной проблемы признания первоиерарха. Так, в 1156 году, наверняка используя церковный разлад в верхах митрополии, новгородцы впервыесамостоятельно избирают преемника вместо умершего епископа Нифонта – Аркадия, который затем рукополагается митрополитом Константином. С тех пор самостоятельное избрание архиерея (рукоположение избранника оставалось за митрополитами) становится постоянной особенностью новгородской кафедры вплоть до эпохи правления Ивана III, покончившего с новгородской независимостью и в политических, и в церковных вопросах.

Когда же по смерти князя Юрия (†1158) Киевом овладели дети Изяслава и посадили великим князем своего дядю Ростислава Смоленского, то и Константин должен был оставить митрополичью кафедру. После этого князь Ростислав выписал из Греции еще одного митрополита – Феодора. Но ни митрополит Константин, скончавшийся в 1159 году, ни его преемник, новый византийский ставленник Феодор, ушедший из жизни, по всей видимости, в 1162 году, не смогли справиться со смутой в митрополии. После смерти митрополита Феодора великий князь Ростислав, в течение нескольких лет до того не признававший Климента Смолятича, вновь склонился в сторону его признания, и решился возвратить ему митрополию. Для чего отправил в Царьград посла испросить Клименту благословение патриарха.

В Константинополе, видя, что простая смена первоиерархов не только не способствует прекращению смуты, но лишь подливает масла в огонь, решили прибегнуть к «тяжелой артиллерии» в виде императорского вмешательства: вместе с новым митрополитом-греком Иоанном на Русь прибывают имперские посланцы, разумеется, с богатыми дарами. Назначение Царьградом нового митрополита произошло без ведома великого князя. Это так рассердило Ростислава, что пришедший в Киев царский посол едва уговорил великого князя принять Иоанна. «Если патриарх, – сказал великий князь, – еще поставит митрополита без нашего ведома, то не только не приму его, но и закон сделаем вечный избирать и ставить митрополита из русских, с повеления великого князя». А о дальнейшей судьбе Климента Смолятича ничего не известно…

Наверное, князю Ростиславу было в обтекаемых формулировках обещано многое и он поддался на увещевания, и принял митрополита Иоанна, хотя и пытался добиться на будущее известной автономии в вопросе выбора первоиерархов. Все вернулось на круги своя: «добро» торжествовало, «порок» был наказан: митрополиты «всея Руси» снова избирались и рукополагались отнюдь не на Руси,

И совсем уже радикальный церковно-политический шаг задумал князь Суздальской земли Андрей Боголюбский, решивший в начале 1160-х годов сделать свою новую столицу, город Владимир, не только общерусским политическим, но и духовно-религиозным центром путем создания здесь самостоятельной митрополичьей кафедры. Гонцы князя владимирского Андрея отправились непосредственно в Константинополь. Однако, инициатива Андрея Боголюбского о создании митрополии во Владимире была отклонена. «Проблемные» архиерейские кафедры успокоены: епископия Новгородская стала архиепископией, возвращенный из изгнания Леонтий Ростовский получил личный архиепископский сан (без распространения на преемников). После этих событий патриарх продолжал присылать митрополита в Киев из Константинополя, но все же с этого времени при избрании на Русь митрополита в Константинополе стали более сообразовываться с волей великого русского князя.

37.2. Епископы. Епархиальное управление

Предполагают, что одновременно с митрополией были учреждены и епископские кафедры. Первое территориальное устройство Русской Церкви дал митрополит Леонтий (†1008), который в 992 году разделил Русскую митрополию на епархии и назначил первых епархиальных архиереев – епископов, управлявших Церковью на определенных территориях. В крупных городах церковную власть осуществляли епископы, а в Новгороде – архиепископ. Всех епархий, устроенных тогда, Летопись называет шесть: в Киеве, Новгороде, Чернигове, Ростове, Владимире Волынском и в Белгороде, но прибавляет к этому перечню, что тогда же поставлены были епископы и в другие города, может быть – в Тмутаракань, Туров и Полоцк, где сидели князьями дети Владимира. В течение последующего времени до половины XII века было устроено еще несколько епархий. Так, что кроме митрополичьей Киевской, всех их стало 15: Новгородская, Ростовская, Владимирская на Волыни, Белогородская, Черниговская, Юрьевская, Переяславская, Холмская, Полоцкая, Туровская, Смоленская, Перемышльская, Галицкая, Рязанская и Владимирская на Клязьме. В разные времена до татаромонгольского нашествия Русская Церковь насчитывала до 20 епархий. Епархии состояли из приходов, возглавляемых священником, помощниками которого были диакон и церковнослужители. Границы епархий почти повсеместно совпадали с границами соответствующих им удельных княжеств.

Новый удел, выделившись из старого, стремился сделаться самостоятельным и в церковном отношении, а потому стремился завести у себя особую епархию, потому что гражданская самостоятельность без церковной казалась неполной. Так, в XII веке после выделения новых удельных княжеств из старых, из Переяславского удела – Смоленского, из Волыни – Галицкого, из Черниговского – Рязанского, явились и новые епархии, Смоленская – в 1137 году, Галицкая – в 1157 году, Рязанская – в 1198 году. С падением удела упразднялась и епархия; например, в конце XI века после разорения половцами Тмутаракани пала и тамошняя епархия. Возвышение земли возвышало и ее епархию; в 1165 году богатый Новгород выхлопотал своему владыке Иоанну титул архиепископа, – тогда еще первый и единственный на Руси.

Из числа епископов того времени только немногие известны по имени. Известны оба Новгородские: Иоаким Корсунянин (992–1030) и Лука Жидята (1035–1059); из Ростовских – только два: Феодор (поставленный в 992 году) и Иларион, бывший его преемником еще при святом Владимире и вскоре оставивший свою паству; из Черниговских – только один: Неофит (992); из Владимирских на Волыни – также один: Стефан (992) и из Белгородских – один: Никита (992). В Ростове в 1157 году горожане изгнали епископа Нестора, недовольные его строгим увещеванием по поводу постов в среду и пятницу. В 1159 году та же участь за еще более принципиальную позицию в отношении однодневных постов постигает Ростовского епископа Леонтия, которого обвинили в поборах по отношению к церквям и духовенству.

Кто были родом все эти архипастыри? Первоначально князь Владимир привел с собой священников из Корсуня, а царевна Анна привезла с собой своих священников. О первых епископах, присланных к нам при святом Владимире, в Иоакимовской летописи замечено, будто они были из славян болгарских. Многие священнослужители, прежде всего епископы и даже митрополит Михаил были призваны из Болгарии. Прислать к нам таких епископов для первоначального насаждения веры требовало христианское благоразумие. Найти для этого способных людей между болгарами было нетрудно, потому что в Болгарии значительно процветали уже тогда и христианская вера, и христианское просвещение. Ростовский епископ Иларион избран был из цареградского клира и вскоре возвратился в Царьград, следовательно, по всей вероятности, был грек. Новгородский Лука Жидята – вот первый русский, удостоившийся святительского сана по воле великого князя Ярослава.

Но всего этого числа было недостаточно для крещения и обучения людей в Киеве и других местах. Однако даже большее количество призванных священников не могло удовлетворить потребности в них, надо было увеличить число русских священников, а это не могло произойти иначе, чем через специальное обучение. Такое обучение было организовано сразу после всенародного крещения в Киеве. Для этого, по свидетельству летописца, по приказу Владимира, у лучших граждан отбирали детей и отдавали учиться к священникам при церквях.

В XII веке вошло уже в обычай, признанный повсеместно, ставить епископов не иначе, как по избранию удельных князей и народа. В 1183 году Всеволод III не принял назначенного в Ростов епископа Николая Грека, потому что митрополит Никифор при его назначении не испросил согласия князя и народа. В княжеских уделах главный голос при избрании епископа принадлежал князьям, а в Новгороде, где вече было сильнее князя, с XII века установилось народное избрание владык. В этих выборах обыкновенно участвовали князь, духовенство, софияне (лица, принадлежавшие к ведомству Софийского собора и владычной кафедры) и народ. В случае несогласия избирателей прибегали к жребию. Для этого жребии избираемых претендентов клали на престол святой Софии и посылали вынимать их слепца или младенца; первый вынутый жребий обозначал избранника святой Софии. Избранного владыку посылали в Киев для посвящения.

Каждый епископ в пределах своей епархии был первым и самым влиятельным человеком не только в делах духовных, но и во всех гражданских делах. Он был также нужен для удельной области, как и князь. Новгородцы не могли себя представить без владыки. С благословения местного святителя делались все дела, так что он невольно втягивался во все местные земские проблемы. Зависимость епископов от митрополита была не велика, ограничиваясь почти одним только их поставлением на епархию. Митрополит вмешивался в их дела весьма редко, только в особых случаях и по каким-нибудь жалобам. Делами своей епархии каждый из епископов управлял вполне самостоятельно, при помощи своих наместников из почетных духовных лиц, своего «клироса» или соборных священников, составлявших при нем постоянный кафедральный совет, и светских десятильников по разным епархиальным округам, заведовавших главным образом архиерейскими сборами с округов. В распоряжении епископы находились городские и сельские священники – белое духовенство. Священники крупных храмов – соборов, а также местных церквей являлись организаторами религиозной жизни в городах и селах.

Десятина. Материальный фундамент Церкви составляла «десятина» – особая дань или церковный налог, доходы с церковного суда (церковное право регулировало семейные отношения и некоторые другие гражданские правоотношения), земельные пожалования князей, монастырская колонизация. Князья поддерживали Церковь материально, помогали создавать новые епархии (церковные округа во главе с епископами) и строить церкви. Передача церквам десятой части всех великокняжеских доходов уже при Владимире была на этом пути первым шагом. Для содержания главных, или любимых, церквей, также домов архиерейских некоторые князья давали десятую часть (десятину) из своих доходов, давали села, слободы, иногда целые города. С XI века князья стали предавать епархиям земли, населенные свободными смердами, и наделять церковные организации частью своих прав на эти земли и на смердов-общинников. Соборные храмы (главные храмы епархий) становились владельцами отдельных сел.

37.3. Монашество и монастыри

Монашество. Монашество появилось на Руси вместе с христианством. Митрополит Иларион первый из русских, посвященный в этот сан (1051), вспоминая близкое к нему время водворения христианства при Владимире Святом, писал в одном из своих сочинений, что уже тогда «монастыреве на горах сташа».

Наряду с белым существовало черное духовенство – монахи, ведущие совсем иную, чем простые люди жизнь, т. е. духовную, посвященную служению Богу. Отсюда одно из названий монаха – инок (иной), ионахи брали на себя обет безбрачия. При своей затворнической жизни они пользовались огромным авторитетом и оказывали влияние на политическую жизнь страны.

Сам термин «монах» происходит от греческого «монос» – один. Лишь тот настоящий монах, кто преодолел искушения и соблазны мира, отвлекающие человека от исполнения его религиозного долга, и остался один, наедине с Богом – таково святоотеческое толкование монашества. «Когда слышишь о гробах, – говорит святой Макарий Великий, – представляй мысленно не только видимые гробы, потому что гроб и могила для тебя – сердце твое». Заключаясь, как в гробу, в себе самом, оставшись наедине с совестью, этим обличителем и судией грехов наших, монах трезвенно, сосредоточенно и благоговейно рассматривает себя – все ли в нем приведено в соответствие с требованиями Заповедей Божиих? Так он чистит себя по слову Господа: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5:8).

Возникновение монашества на Руси и его формирование происходило под влиянием христианских монастырских традиций, которые оказали влияние двумя путями. Во-первых, через монашескую литературу – рассказы о монашеских подвигах на Ближнем Востоке и в Византии, монастырские уставы. Во-вторых, через личный монашеский опыт русских подвижников, полученный в Константинополе, в Палестине и, главным образом, на Афоне, где ко времени принятия Русью христианства образовались общины, наиболее полно воплощавшие христианские воззрения на жизнь человека вне «мира», человека, полностью посвятившего себя Богу.

Монастыри. На Руси первые монастыри появляются уже в середине XI века. Приблизительный подсчет количества монастырей, существовавших в XI–XIII веках, доходит до 70. В первые два века христианской жизни на Руси наибольшее количество монастырей мы встречаем в центральной полосе тогдашней Русской земли по среднему и верхнему Днепру, по Ловати и Волхову. В тех местностях, где наиболее сгущено было русское население и с наименьшими затруднениями распространялось христианство. Из 70 монастырей, известных до конца XII века, на эту полосу приходится до 50. Больше всего монатырей, в то время, было в Киеве и Новгороде.

Первые монастыри на Руси были преимущественно княжескими ктитореями. Из примерно 70 обителей, известных на Руси в домонгольский период, две трети были построены князьями и другими частными лицами. Князья основывали обители на помин своей души, обстраивали их храмами, делали богатые вклады, а с начала XII века наделяли и землями. Однако, считали эти монастыри своей собственностью и распоряжались в них по своему усмотрению. Часто русские князья незадолго до кончины принимали здесь постриг по византийскому обычаю. Естественно, что жесткая зависимость от ктитора не могла благоприятствовать монашескому подвижничеству. Княжеские монастыри были скорее местами отдохновения своих устроителей на исходе жизни. Тем не менее, число монастырей росло. Об этом упоминает митрополит Иларион в «Слове о Законе и Благодати». Он вспоминает крещение Руси и сообщает, как «монастыреви на горах сташя, черноризцы явишася».

Монастыри выполняли оборонительные, просветительские, благотворительные функции. В монастырях создавались летописи, разрабатывались церковные уставы, регулирующие не только церковную, но и семейную, бытовую жизнь русских людей. Монастыри, возглавляемые игуменами, играли важную роль в миссионерской деятельности и хозяйственном освоении земель. Монастыри «поставляли» кадры для высших иерархов церкви.

Письменные известия об отдельных монастырях появляются с княжения Ярослава I. В правление Ярослава были основаны монастыри св. Георгия (христианское имя Ярослава) и св. Ирины (небесной покровительницы жены Ярослава). Ко времени татаро-монгольского нашествия монастыри были почти в каждом городе. Для своего содержания монастыри уже и в это время имели недвижимые имущества. До нас дошла в подлиннике грамота великого князя Мстислава Владимировича (1128–1132) новгородскому Юрьеву монастырю на волость; это древнейшая подлинная грамота, до нас дошедшая.

Начало было положено основоположниками русского монашества Антонием и Феодосием Печерскими. В 1050-е годы был основан самый значительный из древнерусских монастырей – Киево-Печерский. В начале XII века этот монастырь получил статус лавры. Родоначальник позднейших русских монастырей, он дал своих проповедников и мучеников в крае, еще не тронутом светом христианства. Монастырь начинался с пещеры Илариона, ставшего митрополитом в 1051 году. Вероятно, вскоре здесь поселился пришедший с Афона русский инок, уроженец Любеча, Антоний, который ни в одном из киевских монастырей не нашел настоящего подвижничества. Эта пещера, впоследствии расширенная и превратившаяся в целый комплекс, называемый «Дальними» или «Феодосиевыми» пещерами, дала начало Киево-Печерскому монастырю. Антоний, знакомый с традициями восточного пещерного отшельничества, перенес их на русскую почву. Однако, этим направлением монашеской аскезы дело не ограничилось. Вскоре сюда, в пещеру, к Антонию стали стекаться ищущие иноческого подвига. В их числе были преп. Моисей Угрин, преп. Варлаам и преп. Ефрем, бывшие ранее придворными князя Изяслава. Впоследствии Варлаам стал первым игуменом Печерского монастыря, так как Антоний по смирению своему не только отказался быть настоятелем обители, но даже не принял священного сана. Ефрем позднее был возведен на Переяславскую кафедру. Среди учеников преп. Антония впоследствии появляется также и уже имевший к тому времени священный сан преп. Никон, в котором некоторые исследователи видят сведенного с митрополичьей кафедры Илариона. Главным же продолжателем начинания преп. Антония стал пришедший в обитель из Курска Феодосий. С его именем связано установление на Руси традиции общежительного монашества. Феодосий сменил на игуменском служении Варлаама, который был переведен в основанный князем Изяславом Киево-Димитриевский монастырь, где стал игуменом. При Феодосии в Дальних Феодосиевых и Ближних Антониевых пещерах продолжали свой подвиг подражающие Антонию затворники. Большинство же монахов в это время уже пребывало на поверхности. Здесь Феодосий создал первый на Руси общежительный монастырь, образцом для которого послужил знаменитый Студийский монастырь в Константинополе. Отсюда был заимствован Студийский Устав, который повсеместно вошел в обиход в Русской Церкви и продолжал действовать у нас вплоть до конца XIV века. Устав этот был выражением монашеского максимализма и резко контрастировал с порядками, царившими в ктиторских монастырях. Он предписывал полный отказ иноков от личной собственности и обобществление имуществ. Студийский устав также обязывал к физическому труду всех иноков обители без различия их положения.

Киево-Печерская Лавра была ведущим центром монашеской жизни на Руси в домонгольский период. И даже пережив разгром Руси полчищами Батыя, монастырь сумел сохранить многое от наследия преп. Антония и Феодосия. Печерский монастырь стал нравственной силой, и к голосу его иноков прислушивались сами князья, не всегда решаясь идти наперекор им. Авторитет монастыря и его влияние на жизнь Киевской Руси было огромны. В этом плане показателен следующий факт: когда Святослав Черниговский изгнал из Киева своего брата Изяслава и занял великокняжеский престол, игумен Феодосий распорядился по-прежнему поминать в качестве государя Изяслава, а не узурпатора Святослава. Всесильный князь, тем не менее, безропотно терпел подобное обличение от святого старца.

Став средоточием духовной жизни, Киево-Печерский монастырь вырос в своего рода палладиум русского православия, стал крупнейшим центром духовного просвещения и христианской культуры. Здесь было положено начало книжному просвещению. Здесь появились первые церковные писатели и первая летописная история России. Это была своего рода духовная академия для всей Киевской Руси. Отсюда брали себе игуменов другие русские монастыри. Здесь воспитывали и будущих епископов Русской Церкви. Вплоть до XV столетия он давал Русской Церкви святых. Начало почитанию собора преподобных Киево-Печерских положило прославление св. Феодосия в 1108 году Большинство же других иноков было канонизировано соборно в XVII веке при митрополите Киевском Петре Могиле. Всего же Лавра дала Русской Церкви свыше ста преподобных. Святые мощи большинства из них и доныне почивают в монастырских пещерах совершенно нетленными, пережив все лихолетья древнего времени и коллизии страшного ХХ века.

Среди печерских постриженников можно вспомнить имена святителей Стефана Владимиро-Волынского, Никиты и Нифонта Новгородских, Симона Владимиро-Суздальского. Перу последнего совместно с Поликарпом Печерским принадлежит окончательная редакция «Киево-Печерского Патерика» – сборника житий преподобных Киево-Печерских, составленного по типу древних восточных отечников. Начало Патерику положили повествование о создании Киево-Печерской Лавры и житие преп. Феодосия, написанные Нестором Летописцем. От начала XII века дошло до нас имя преп. Алипия Печерского, которого по традиции почитают первым русским иконописцем. Известно и имя преп. Григория, также иконного мастера. С Киево-Печерским монастырем также связано имя преп. Агапита, первого русского врача. В монастыре в 1070-е годы было положено начало летописанию. К концу XI века здесь уже оформился Киево-Печерский летописный свод, послуживший основой для знаменитой «Повести временных лет», написанной другим печерским постриженником – преп. Нестором Летописцем. Она была завершена в 1110-х годах.

Печерский монастырь стал едва ли не первой обителью, которая стала принимать земельные пожертвования. Так на Руси закладываются основы традиции церковного землевладения, которая в XII–XIII веках уже вполне оформляется. Монастыри и архиерейские кафедры становятся крупными вотчинниками. Это, тем не менее, никоим образом не мешало инокам вести подвижнический образ жизни, так как доходы от владения землей шли, главным образом, на нужды церковной благотворительности или дорогостоящее строительство и украшение храмов.

Одним из наиболее щедрых покровителей Печерской Лавры был князь Изяслав Ярославич, который поначалу был настроен весьма враждебно к начинанию преп. Антония, постригшего его царедворцев Ефрема и Варлаама без согласия князя. Однако, впоследствии Изяслав благоволил к монастырю, особенно почитая преп. Феодосия. Киевский князь даже безропотно терпел от игумена то, чего не простил бы другим: иногда его заставляли ждать у ворот монастыря, пока не закончится послеобеденный сон братии. Изяслав подарил обители холм, расположенный над пещерами. На этом холме были выстроены надземный монастырь и Великая Лаврская церковь – Успенский собор. Освященный в 1089 году, уже после смерти преп. Феодосия († 1074), он надолго стал образцом для подражания на Руси. Строили и украшали храм греческие зодчие и иконописцы. Их имена неизвестны, но они почитаются в Лавре как святые, и их мощи доныне почивают в пещерах. У этих мастеров учились и первые русские архитекторы и художники.

Пример Киево-Печерских иноков воодушевлял многих на монашеский подвиг. Нужно отметить, что наряду с Киево-Печерским на Руси возникает множество других пещерных обителей. В самом Киеве известно еще несколько пещерных комплексов. Как правило, это небольшие естественные пещеры в лессовых породах. Многие из них использовались для жилища еще первобытным человеком. Другие служили убежищем варягам, спускавшимся вниз по Днепру. Монахи расширяли и углубляли их, что было сделать несложно, так как лесс податлив и мягок. Кроме Киево-Печерского видным монастырем в Киеве был Зверинецкий Михайло-Архангельский. На его территории археологами были открыты погребения монахов, совершенно аналогичные Киево-Печерским. Здесь обнаружены такие-же коридоры, такая же пещерная система. Подобные же пещеры были найдены археологами неподалеку от Десятинной Церкви, и вблизи сохранившегося от XII века храма Кирилловского монастыря в Киеве. Вообще небольшие монастыри при приходских церквах были нередки на Руси. Так, например, сам преп. Антоний основал в Чернигове Болдинский-Елецкий Успенский монастырь, ископав там пещеры по образцу киевских. Подобный же монастырь возник в XI веке вблизи Владимира Волынского – Зимненский Святогорский Успенский. Даже сами посвящения этих обителей Успению Пресвятой Богородицы свидетельствуют об их связи с Киево-Печерской Успенской Лаврой. В Зимненском монастыре скончался по пути из Константинополя в Киев первый печерский игумен Варлаам.

Монашеский подвиг в Киевской Руси быстро распространялся. Хотя мы гораздо чаще узнаем об этом из результатов археологических раскопок, нежели из источников того времени. Почти все документы погибли в огне пожарищ при монгольском нашествии и в последующие годы польско-литовского владычества на землях Западной Руси. К сожалению большинство самих древнейших монастырей не дошло до наших дней. Среди уцелевших обителей домонгольского периода можно назвать такие крупнейшие, как киевский Михайловский Выдубицкий (основан около 1070 года), муромский Спасский (кон. XI века), новгородские Антониев (1117 год), Юрьев (1119 год) и Хутынский преподобного Варлаама (1192 год) монастыри. Полоцкий Спасо-Евфросиньевском монастырь, основанный около 1125 года преп. княжной Евфросинией Полоцкой. Спасо-Мирожский монастырь в Пскове (ок. 1188 года). Близ Владимира на Клязьме Богородице-Рождественский Боголюбовский монастырь, основанный св. князем Андреем Боголюбским (1160-е годы). Богородице-Рождественская обитель во Владимире, построенная Всеволодом Большое Гнездо в 1190-е годы и некогда служившая усыпальницей святого Александра Невского.

РАЗДЕЛ 5. Глобальный цикл социально-культурной организации. Стадия формирования духовно-нравственной, социально-культурной генетической программы Евроазиатской цивилизации – России X–XII столетия

ОТДЕЛ 11 Явления, процессы и тенденции социально-культурной динамики в X–XII столетиях

ГЛАВА 38. Становление и развитие русского языка – социально-культурного генетического кода Евроазиатской цивилизации – России

38.1. Возникновение письменности у восточных славян

Язык – устная речь и письменность являются едва ли не самыми важными культурообразующими факторами. С точки зрения места и роли русского языка в процесс социально-культурной динамики, в процессе становления и развития Евроазиатской цивилизации он представляет собой социально-культурный генетический код русского народа. Русский язык – это исторически сложившаяся языковая общность, объединяющая всю совокупность языковых средств русского народа: литературный язык, деловой язык, местные диалекты, городское и деревенское просторечие и социальные жаргоны.

Важнейшим является вопрос о возникновении письменности и грамотности у восточных славян. Считается, что славянскую письменность создали просветители Кирилл и Мефодий, составившие для восточных славян азбуку на основе глаголицы. Но исследования последних лет показывают, что наши предки к этому времени уже владели письменностью, в качестве которой выступало так называемое слоговое письмо, возникшее еще в древнейшие времена, а модификацией, приспособлением его к новым условиям выступила глаголица. И в этом смысле глаголица несравненно более древняя система письменности, нежели кириллица, но глаголица так и не прижилась на Руси. Перевод христианских религиозных текстов на славянские языки осуществлялся, именно, посредством кириллического письма, в силу чего кириллица стала основной языковой письменной системой Древней Руси.

Проблема возникновения письменности у восточных славян до сих пор остается дискуссионной, и в настоящее время существует множество подходов к ее разрешению. Доминирующими считаются две основные точки зрения, на этот счет. Одни историки и филологи: Ф. Буслаев, А. Востоков, А. Шахматов, Р. Скрынников, утверждали, что возникновение древнерусской письменности непосредственно связано с процессом христианизации и крещения Руси, когда и были созданы первые литературные и летописные памятники Древней Руси. В частности «Память и похвала» Иакова Мниха, «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона и другие.

Другие авторы: Д. Лихачев, С. Обнорский, В. Истрин, А. Рогов, П. Черных, указывали на то обстоятельство, что в распоряжении историков имеются неоспоримые свидетельства о существовании восточнославянской письменности задолго до крещения Руси. Первое указание на это обстоятельство содержится в известном произведении Черноризца Храбра «О письменах» (рубеж IX–X веков), который утверждал, что у древних славян были самобытные «черты» и «резы». Другое указание на существование русской дохристианской письменности содержится в трактате «О ругских письменах» и в «Паннонском житии Кирилла (Константина)», которые датируются первой половиной X века. Сохранились также упоминания о том, что древние славяне пользовались узелковой и узелково-иероглифической письменностью, но в силу своей сложности она была доступна лишь избранным. Наконец, подтверждением существования письменности до крещения Руси являются тексты мирных договоров, заключенных Олегом и Игорем с византийскими императорами в первой половине X века. Эти договоры при самом их составлении оформлялись одновременно на двух языках: греческом для Византии и древнерусском (славяно-русском) для Киевского княжества. Уже сама возможность появления древнерусского текста этих договоров предполагает наличие у восточных славян развитой письменности, по крайней мере, в первые годы Х века, т. е. почти за столетие до традиционного срока крещения Руси.

Многие открытия советских археологов: Б. Рыбакова, Д. Авдусина, в частности, медные бляхи черниговских и тверских дружинных курганов, и амфоры знаменитого гнёздовского могильника, которые датируют первой половиной X века, также доказывают, что письменность у восточных славян существовала задолго до крещения Руси. Историк А.Г. Кузьмин, совершенно справедливо писал, что спор о времени возникновении русской письменности во многом проистекает из того обстоятельства, что большинство специалистов знали только Киевскую Русь. В то время как реально существовали и другие государственные образования русов, в частности, Русский каганат в Подонье, Ругиланды в Паннонии и Прибалтике и т. д.

Восточнославянский (древнерусский) язык просуществовал с VII по XIV век. Разговорная речь жителей Древней Руси являлась источником, питавшим различные сферы устного и письменности языка: делопроизводство, законодательство, судопроизводство, устное народное творчество, литературно-художественное творчество. В X веке возникает письменность на основе древнерусского языка и кирилловского алфавита – кириллицы. Вопрос о времени создания двух древнеславянских алфавитов и их связи между собой до сих пор является предметом острых научных споров историков и лингвистов. Как правило, появление древнеславянских алфавитов, традиционно, связывают с именами знаменитых «солунских братьев» Кирилла (Константина) (827–869) и Мефодия (815–885), которые в 850–860-е годы вели проповедь христианского вероучения в Хазарии, Болгарии, Моравии и Крыму. Вероятнее всего, именно тогда эти великие христианские миссионеры и создали две знаменитые азбуки – глаголицу и кириллицу, а также перевели на славянский язык несколько богослужебных книг.

Большинство славянских рукописей той поры были написаны и на глаголице, и на кириллице, поэтому определить, какой из этих алфавитов появился раньше, достаточно проблематично. В исторической литературе было высказано немало различных гипотез о славянских азбуках. Но суть всех этих споров и дискуссий заключается в том, какая из этих азбук была создана Кириллом. И кириллица, и глаголица возникли под непосредственным влиянием византийского «уставного письма», напрямую заимствуя из этого письма начертания многих своих букв.

Глаголица, по мнению большинства ученых, имеет более раннее происхождение, т. е. предшествовала появлению кириллицы. Вероятно, именно она была создана Кириллом Философом, который использовал не только византийское (греческое) скорописное письмо, но и древнееврейский и другие восточные алфавиты, а также буквы собственного изобретения. На этом алфавите, были написаны первые богослужебные книги для славянского населения Моравии и Паннонии. Памятники, в которых использована глаголица, написаны более архаичным языком. Кириллические вставки в них сделаны позже.

Однако целый ряд авторов (А. Кузьмин, А. Муравьев) утверждает, что глаголица возникла в результате развития неизвестного клинописного письма, которое было широко распространено среди подунайских, прикарпатских, причерноморских и моравских русов. Позднее именно на базе этого письма Кирилл и создал свою знаменитую кириллицу, которая стала своеобразным синтезом славянского и русского языка.

Резкое отличие глаголицы от греческого уставного письма вынудило изменить написание многих букв, и через несколько десятков лет возник новый алфавит, получивший название кириллица, который и вытеснил из широкого употребления глаголицу. В основу кириллицы было положено только греческое торжественное (уставное) письмо. Звуки, отсутствовавшие в греческом языке, обозначены стилизованными под греческие буквы знаками, похожими на глаголицу. Эти знаки, вероятно, и были заимствованы из глаголицы, т. е. в кириллице есть заимствования из глаголицы, а наоборот – нет. Кириллица содержит ряд букв, обозначавших звуковые сочетания, появившиеся у славян с конца IX века, и потому незнакомых Кириллу.

По мнению многих историков и лингвистов, кириллицу создали ученики Кирилла и Мефодия – Климент Охридский и др. в Болгарии, где до этого использовался греческий алфавит для записи славянской речи. В конце IX века, когда значительно усилилось византийское влияние в Болгарии, и начался расцвет славянской письменности, надобность в глаголице исчезла, и она, уступила место более легкой и изящной кириллице. На основе кириллицы путем упрощений, осуществленных в разные периоды, возник современный русский алфавит. Тогда же более сложная в своем начертании глаголица отошла на второй план, но она долго сохранилась в виде тайнописи на границах славянского православного мира с католическим миром. Этой тайнописью пользовались в России, Сербии, Болгарии и Хорватии вплоть до середины XVIII века.

38.2. Древнерусский литературный язык

В структуре языковой общности русского языка выделяется литературный язык, который является высшей ступенью речевого общения. Литературный язык, являясь высшей формой существования языка, противопоставляется различным «низшим», некодифицированным речевым средствам, не отражаемым обычно в письменности. В отличие от диалектов, просторечия и жаргонов он, для данной исторической общности людей, является образцовым, общепринятым, единственно правильным, а также стилистически дифференцированным и общеобязательным. Литературный язык богаче местных диалектов, деревенского и городского просторечия и социальных жаргонов по словарному составу, совершеннее по грамматическим формам, устойчивее по своим традициям. На разных этапах общественно-исторического развития содержание понятия «литературный язык» качественно изменялось.

В каждую эпоху своего существования литературный язык реализует коммуникативные запросы общества, что находит непосредственное выражение в том или ином виде речевой деятельности, в приемах стилистически мотивированного употребления. Письменная закрепленность рассматривается как обязательный и наиболее показательный признак литературного языка как такового. Однако на определенном историческом этапе создается и устно-разговорная разновидность литературного языка, вступающая в непрерывное взаимодействие с его высшей, письменной формой. Вместе с тем происходит и постоянное взаимодействие литературного языка, подчиненного строго упорядоченным нормам словоупотребления, с речевыми формами некодифицированного общения людей, т. е. с разговорным языком.

В период становления и расцвета Киевского государства литературный язык являлся важнейшим средством письменного общения. Он выступал как язык светской и церковно-риторической письменности восточных славян – предков русского, украинского и белорусского народов.

В первой половине 1930-х годов было пересмотрено традиционное представление о том, что литературным языком для всего древнерусского периода, вплоть до XVII века включительно, являлся церковнославянский язык. С наибольшей определенностью и четкостью эту мысль сформулировал акад. А.А. Шахматов. Ученый считал, что русский литературный язык – это перенесенный на русскую почву церковнославянский (по происхождению древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший и утрачивающий свое иноземное обличие.

Памятники письменности, созданной в пору существования Киевского государства, свидетельствуют о том, что язык литературных текстов не являлся однородным и восходил к двум источникам. Один из них разговорная речь восточных славян. Другой источник имеет следующее происхождение. После официального крещения Руси у восточных славян получает распространение язык богослужебных книг – церковнославянский язык (русифицированный вариант старославянского языка). Вследствие сложного процесса взаимодействия этого языка с исконно русским языком складывается и развивается особый вариант церковно-славянского литературного языка.

В X–XI веках и позднее в Древней Руси сосуществовало два литературных языка, близких по своей грамматической системе и по лексическим формам: восточнославянский и старославянский (по происхождению – южнославянский). Эти языки взаимодействовали и взаимно обогащали друг друга, они вступают в сложные и разнообразные взаимоотношения, взаимодействуют в кругу разных жанров древнерусской литературы. Оба типа древнерусского литературного языка стилистически дифференцированы и непосредственно связаны с определенными жанрами литературных произведений.

Церковнославянский язык в России в силу его близости к русскому разговорному никогда не был чужд народу, как средневековая латынь, например, германцам и славянам. С первых лет своего существования на русской почве церковнославянский язык неуклонно ассимилируется русской народной речи – ведь говорившие на нем русские люди не могли отграничить ни свое произношение, ни свое словоупотребление от произношения и словоупотребления усвоенного ими церковного языка. Как доказывают письменные памятники XI века, уже тогда произношение церковнославянского языка обрусело, утратило чуждый русской речи характер. Уже тогда русские люди обращались с церковнославянским языком как со своим достоянием, не прибегая к помощи иностранных учителей для его усвоения и понимания.

Число книг, написанных по-старославянски, т. е. на книжно-славянском языке было на Руси уже в XI–XIII веках очень значительным: оно достигало нескольких сотен тысяч. Этот язык был усвоен русской культурной средой и использовался как живое средство литературного общения. На нем создавались оригинальные произведения. Этот тип языка употреблялся в житийной литературе: «Житие Феодосия Печерского» – XII век, «Сказание о Борисе и Глебе», «Житие Нифонта» – XIII век. На книжно-славянском (церковно-книжном) языке создавались произведения религиозно-поучительной литературы, проповеди – «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона – XI век, Проповеди Кирилла Туровского – XII век и т. д. На его основе возникла переводная литература «Хроника Георгия Амартола».

Создается самостоятельная восточнославянская школа переводчиков и писателей. Они свободно использовали лексические богатства старославянского языка, выразительные возможности его грамматической и стилистической системы. Они деятельно способствовали его развитию, вырабатывая новые слова и обороты, семантически обогащали старославянские лексемы. В течение нескольких веков старославянский язык развивался как живая разновидность литературного языка восточных славян.

Вместе с тем после принятия христианства продолжала развиваться и другая форма литературного языка, существовавшая еще в дописьменную пору; письменность закрепила эту традицию и дала ей возможность развиваться дальше.

Под древнерусским литературно-письменным языком принято понимать тот язык, который дошел до нас в письменных памятниках, как сохранившихся непосредственно в древнейших рукописях XI–XII веков, так и в позднейших списках. Письменный язык древнейшего времени обслуживал многосторонние общественные потребности Киевского государства: он служил нуждам государственного управления и суда; на нем оформлялись официальные документы, им пользовались в частной переписке. На древнерусском литературном языке создавались летописные повести и другие произведения русских авторов. Эта исконно восточнославянская форма языка использовалась в художественных текстах: «Слово о полку Игореве» – XII век, Моление Даниила Заточника – XII век, в летописных повестях, например, «Повесть о Васильке Теребовльском», «Повесть временных лет» – XII век. На этом языке написаны многие сообщения Первой Новгородской летописи – XIII век. Этот тип языка использовался в текстах официально-делового характера – «Русская Правда» – XI век, и для ведения делопроизводства. На этом языке написаны и произведения учительно-дидактического характера, которые часто включали в себя куски художественного текста, например, Поучение Владимира Мономаха – XII век.

Древнерусским письменным языком пользовалось как основное восточнославянское население Киевского государства, так и представители других, неславянских племен, вошедших в его состав: финских на севере и востоке, тюркских на юге, балтийских на северо-западе.

Разговорная речь в эту эпоху по-прежнему оставалась за пределами литературного языка, но она испытывала гораздо большее воздействие литературной речи, чем в дописьменную пору. Яркое свидетельство этого – многие новгородские грамоты на бересте. Об этом же говорит наличие значительного количества славянизмов в живых русских диалектах.

В XIII веке на всей территории Древней Руси существовал один восточнославянский (древнерусский) язык, хотя и расчлененный диалектно. В дальнейшем он распался на три отдельных языка: русский (великорусский), украинский, белорусский. Это разделение выразилось в ряде фонетических, грамматических изменений, которые в каждом из трех образовавшихся языков имели свою специфику, и протекали по-разному.

Язык письменных памятников древнерусской эпохи носил смешанный характер. Во всех его типах и жанрах совместно присутствуют элементы как восточнославянские, народные, так и старославянские, книжные. Трудами русских ученых XIX века А.Х. Востокова, К.Ф. Калайдовича, И.И. Срезневского, И.В. Ягича, А.И. Соболевского и др. было установлено то, что русская письменность и литература до Ломоносова пользовалась языком, представлявшим собою конгломерат народного, восточнославянского, сдревнецерковнославянским, болгарским по происхождению. Исследователями русского языка было определено, что соотношение собственно русских и старославянских речевых элементов, в различных памятниках древнерусской письменности, колеблется в зависимости от жанра произведения и от степени образованности автора, а отчасти и писца той или иной рукописи. Так же было выяснено, что, кроме письменности на этом смешанном языке (древнецерковнославянском русского извода), в Древней Руси была и такая письменность, которая создавалась на чисто русском языке. Наконец, было доказано, что старославянские (древнеболгарские) элементы русского литературного языка с течением времени все более и более вытесняются и уступают место элементам русской народной речи. Этот процесс находит окончательное завершение к первым десятилетиям XIX века, примерно к эпохе А.С. Пушкина.

ГЛАВА 39. Просвещение и распространение грамотности в Древней Руси

39.1. Просвещение и школьное образование

Подготовка первых русских грамотеев, переписчиков, переводчиков осуществлялась в школах, которые были открыты при церквях со времени Владимира I и Ярослава Мудрого, а позднее при монастырях. Первая мужская школа в Киеве была создана уже при Владимире Святом. При его сыне Ярославе Мудром школы для обучения княжеских и боярских отроков были открыты в Новгороде, Киеве и Чернигове. Тогда же, в первой половине XI века были созданы первые женские школы, в частности, при Андреевском и Спасском монастырях в Киеве и Полоцке. Однако в тот период самой распространенной формой ученичества все же оставалось традиционное домашнее обучение.

По мнению многих исследователей истории Древней Руси, в тот период было два основных типа учебных заведений: церковные школы, созданные при крупнейших храмах и монастырях для подготовки церковнослужителей, где отроков и юношей обучали письму, чтению, богословию и песнопению, и светские школы, где, помимо основных предметов, школярам преподавали риторику, грамматику и философию.

Распространение грамотности на Руси сопровождалось и созданием первых библиотек. Самыми крупными хранилищами книг были Софийские соборы в Новгороде, Киеве и Полоцке, Киево-Печерский и Новгородский Юрьевский монастыри, а также частные собрания великих киевских князей Ярослава Мудрого и его сына Всеволода, Галицкого князя Ярослава Осмомысла, княгинь Ефросиньи Полоцкой и Ефросиньи Суздальской, архимандрита Феодосия Печерского и митрополита Климента Смолятича.

39.2. Распространение письменности и грамотности

Христианизация Руси создала стимулы для дальнейшего развития и распространения письменности и грамотности. Грамотным людям той поры было доступно многое из того, чем располагала письменность и книжная культура Восточной Европы и Византии. На Русь со времени Владимира стали приезжать церковные грамотеи, переводчики из Византии, Болгарии, Сербии. Появились, особенно в период правления Ярослава Мудрого и его сыновей, многочисленные переводы греческих и болгарских книг как церковного, так и светского содержания. Переводились, в частности, византийские исторические сочинения, жизнеописания христианских святых.

Есть немало свидетельств широкого распространения грамотности на Руси в XI–XII веках в основном в городской среде, особенно в кругу богатых горожан, княжеско-боярской верхушки, купечества, зажиточных ремесленников. В сельской местности, в дальних, глухих местах население было почти сплошь неграмотным. Свидетельством широкого распространения грамотности в городах и пригородах являются берестяные грамоты.

Организатор Новгородской археологической экспедиции профессор А.В. Арциховский предполагал, что уровень грамотности на Руси того времени должен был найти отражение в массовом письме. Подтверждением тому могли быть, в отсутствие на Руси бумаги, письмена либо на деревянных дощечках, о чем говорили иностранные свидетельства, либо на бересте. Это предположение подтвердилось в 1951 году, когда во время археологических раскопок в Новгороде, сотрудница экспедиции Нина Акулова нашла первую берестяную грамоту с хорошо сохранившимися на ней буквами.

С тех пор в Новгороде, Старой Руссе, Пскове, Ладоге, Смоленске, Витебске и других русских городах было найдено более 1100 берестяных грамот, которые красноречиво свидетельствуют о достаточно широком распространении грамотности и письменности среди самых широких слоев посадского населения Древней Руси. Эти берестяные грамоты говорят о том, что в Новгороде, Пскове, Смоленске, других городах Руси люди любили и умели писать друг другу. Грамоты представляют собой частные письма, хозяйственные документы. В них содержится информация о жизни и быте Новгорода, о характере экономических и юридических отношений. Берестяные грамоты – это первое свидетельство о существовании частных писем на территории Древней Руси, свидетельство того, что «рядовые светские новгородские граждане писали друг другу письма по бытовым вопросам. и подобных писем, очевидно, было много. Среди писем – деловые документы, обмен информацией, приглашение в гости и даже любовная переписка. Некто Микита написал своей возлюбленной Ульяне грамотку: «От Микиты ко Улианици. Поиде за мене…».

О широком распространении письменности и грамотности в Древней Руси говорят и многие эпиграфические памятники, т. е. надписи, сделанные на камнях, металле, деревьях и других твердых материалах. К числу древнейших эпиграфических надписей относится надпись на знаменитом Тмутараканском камне, датированная 1068 годом, которая была начертана в годы правления в Тмутаракани (Тамани) внука Ярослава Мудрого князя Глеба Святославича. Многочисленные надписи сохранились также на каменных крестах, деревянных пряслицах, гончарных изделиях и даже на стенах ряда знаменитых храмов и церквей. Все эти факты лишний раз подтверждают, что на Руси было «бяше мнози» грамотных и образованных людей, многие из которых получили образование, как частным образом, так и в стенах церковных и светских школ.

ГЛАВА 40. Литература и книжное дело в Древней Руси

40.1. Литература

Особое место в формировании культуры Древней Руси занимает литература, выступавшая как форма общественного сознания и самопознания. Независимо от сюжетной канвы древнерусское литературное произведение представляло мир в его целостности, и человека, автора и читателя, не покидало чувство значительности происходящего, важности всего временного, непреходящей ценности человеческого бытия. Человек ощущал себя ничтожной частицей, и одновременно участником мировой истории.

Каким временем следует датировать рождение древнерусской литературы. Большинство ученых, как правило, датирует становление русской национальной литературы первой половиной XI века, т. е. временем появления первых оригинальных произведений русских авторов. Академик Д.С. Лихачев утверждал, что древнерусская литература возникает с появлением первых литературных произведений, независимо от того, были они оригинальными или переводными. Поэтому он датировал время становления русской литературы концом X века.

О начальном этапе становления русской литературы есть свидетельство в ПВЛ под 1037 годом, там сказано: «Любил Ярослав церковные уставы, попов весьма жаловал, особенно же черноризцев, и к книгам прилежал, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов множество, и переводили с греческого на славянский язык. И написали они много книг, по которым правоверные люди учатся и наслаждаются учением Божественным. Как бывает, некто землю распашет, другой ее засеет, а третьи пожинают и едят пищу неоскудевающую, так и здесь. Отец его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил, этот же засеял книжными словами сердца верующих, а мы пожинаем, принимая учение книжное.

Ибо великая польза бывает от учения книжного. Книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это – реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах – неизмеримая глубина, ими мы в печали утешаемся, они – узда воздержанию».

Литература, общая для южных и восточных славян, была литературой европейской по своему типу и в значительной мере по происхождению. Эта литература, объединявшая различные славянские страны, существовала в течение многих веков, иногда впитывала в себя особенности языка отдельных стран, иногда получала местные варианты сочинений, но одновременно и освобождалась от этих местных особенностей благодаря интенсивному общению славянских стран.

Для древней русской литературы были характерны нечеткость внешних и внутренних границ, отсутствие строго определяемых границ между произведениями, между жанрами, между литературой и другими искусствами. Литература этого периода отличалась мягкость и зыбкостью структуры, которая всегда является признаком молодости организма, его младенческого состояния и делает его восприимчивым, гибким, легким для последующего развития. Процесс развития этого зыбкого целого идет не путем прямого дробления, а путем его роста и детализации. В результате роста и детализации естественным путем отщепляются, отпочковываются отдельные части, они приобретают большую жесткость, становятся более ощутимыми и их различия. Литература все более и более отступает от своего первоначального единства и младенческой неоформленности. Она дробится по формирующимся национальностям, дробится по темам, по жанрам, все теснее контактирует с местной действительностью.

Осмысление, последующими поколениями, места и роли древнерусской литературы в культурно-историческом процессе позволило выявить и сформулировать ряд ее характерных черт и особенностей. Однако как это всегда бывает, между исследователями этой проблематики нет единства мнений, и ими высказываются различные суждения и мнения. Если отвлечься от частных разногласий, и рассматривать вопрос по существу, то складывается следующая картина.

Вся литература XI – начала XIII века характеризуется как единое целое, в котором произведения различных авторов соединяются между собой, продолжая друг друга, рождаясь из переписки писателей, живущих в разных уголках Русской земли. Вся литература этой эпохи по существу одно произведение, которое можно назвать проповедью единства Русской земли, основанной на накопленном историческом опыте. Это единство достигается благодаря следующим факторам. Древнерусская литература является литературой одной темы – темы Русской истории, ее места и роли в мировой истории. Литературой единой идеи – идея необходимости единения всей Русской земли. И литературой одного сюжета – смысла человеческой жизни, нравственного воспитания самых светлых и возвышенных чувств у своих современников и потомков.

Древнерусская литература объединяется единством стиля, соединяющего в себе монументальный историзм и народно-эпический стиль, который в XI – начала XIII века достигает своего особенно активного и действенного расцвета. Именно поэтому для многих произведений русской литературы той поры характерны многочисленные исторические экскурсы в прошлое разных народов и государств, обсуждение сложных философско-религиозных и нравственных проблем и т. д. Для русской литературы той поры был характерен единый синкретический художественный метод, которые начинает дифференцироваться, порождая множество художественных методов, применительно к различным литературным жанрам.

В эпоху Киевской Руси национальная литература находилась в процессе жанрообразования. Историки древнерусской литературы, как правило, выделяют церковные и светские литературные жанры. К церковным жанрам относились «Священные писания», «Гимнография», «Слова» и «Жития святых» (агиография). К светским – «Княжеские жития», исторические, воинские и дидактические повести, летописные сказания и предания и т. д.

Древнерусская летопись отмечает текущие явления в жизни своей страны. Летописные повести и сказания передают отдельные события, особенно сильно подействовавшие на жизнь или воображение народа. В состав летописных сводов включаются памятники права, судебники и грамоты, которые формулируют общие правовые нормы или устанавливают частные юридические отношения, из них возникавшие.

В ряду основных источников древнерусской истории жития святых Древней Руси занимают свое особое место, поскольку только древнерусское житие дает нам возможность наблюдать личную жизнь в Древней Руси, хотя и возведенную к идеалу, переработанную в тип, с которого корректный агиограф старался стряхнуть все мелочные конкретные случайности личного существования, сообщающие такую жизненную свежесть простой биографии. Его стереотипные подробности о провиденциальном воспитании святого, о борьбе с бесами в пустыне – требования агиографического стиля, не биографические данные. Он и не скрывал этого. [Ключевский В.О.: Том 2, С. 343. История России, С. 21736].

Говоря о жанровой специфике древнерусской литературы, необходимо отметить следующие моменты. Одни авторы (В. Кусков, Н. Прокофьев) утверждали, что Древняя Русь целиком восприняла византийскую жанровую систему. Их оппоненты (И. Еремин, Д. Лихачев) полагали, что на Руси получили распространение только те литературные жанры, которые были непосредственно связаны со всей религиозной догматикой и официальной Церковью, и с теми мировоззренческими жанрами, которые отражали новое (христианское, а не языческое) восприятие окружающего мира. Поэтому на Русь были привнесены лишь те произведения раннехристианской и ранневизантийской литературы, которые отвечали уровню ее исторического развития в тот период.

Многие исследователи (Д. Лихачев, И. Еремин, В. Кусков) отмечают наличие тенденции, заключающейся в том, что по мере развития литературного творчества происходила постепенная трансформация традиционных церковных жанров, в светские литературные жанры. Литературные произведения подвергались значительной беллетризации. Это означает, что авторы произведений значительно больше внимания стали придавать психологическим портретам своих литературных персонажей, мотивации их действий и поступков. Литература Киевской Руси еще не знала ни вымышленных героев, ни вымышленных исторических событий, а героями ее произведений были реальные исторические лица и реальные события прошлого и настоящего.

Для древнерусской литературы был характерен синкретизм, т. е. переплетение различных, как чисто литературных, так и фольклорных жанров, в частности былин, заговоров, заклинаний, пословиц, поговорок и т. д. Многие произведения древнерусской литературы, в том числе «Повесть временных лет», «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского», «Поучение Владимира Мономаха», «Моление Даниила Заточника», «Похвала Роману Галицкому» и многие другие сочинения светского характера находились еще вне конкретных жанровых рамок. В раннем средневековье литература носила во многом чисто прикладной, утилитарный характер, поэтому многие литературные жанры той поры – летописные своды, хождения, апокрифы и другие сочинения имели, прежде всего, познавательную направленность.

Основная группа памятников древнерусской литературы принадлежит также литературам болгарской и сербской. Эта часть литературы написана на церковнославянском, по происхождению своему древнеболгарском языке, одинаково понятном для южных и восточных славян. К ней принадлежат памятники церковные и церковно-канонические, богослужебные, сочинения отцов церкви, отдельные жития и целые сборники житий святых.

Кроме того, в эту общую для всех южных и восточных славян литературу входят сочинения по всемирной истории (хроники и компилятивные хронографы). Такие сочинения как: «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского, «Физиолог», «Христианская топография» Косьмы Индикоплова и даже сочинения, не одобрявшиеся Церковью, как, например, апокрифы. Большинство этих сочинений пришло на Русь из Болгарии в болгарских переводах, но состав этой литературы, общей для всех южных и восточных славян, вскоре стал пополняться оригинальными сочинениями и переводами, созданными во всех южных и восточных славянских странах: в той же Болгарии, на Руси, в Сербии и Моравии.

Первые сборники Житий святых на Русь пришли из Греции. Они назывались синаксарями. Самый древний из них – синаксарь в рукописи епископа Порфирия Успенского. Затем следует синаксарь императора Василия (Х век). Русские прологи представляют собой переделки этого синаксаря. Минеями называются сборники подробных сказаний о святых и праздниках, расположенных по месяцам. Они разделяются на служебные и минеи четьи. В первых для жизнеописания святых имеют значение обозначения авторов над песнопениями. С введением на Руси христианства и богослужения эти минеи являются первыми сборниками житий святых.

В русской литературе появляются специальные сборники житий святых – патерики. Из них известны переводные патерики: синайский «Лимонарь», азбучный, скитский, египетский. По их образцу составлен и «Патерик Киево-Печерский». Что касается календарей, то они начали составляться уже в I веке, а в IV веке они были настолько полны, что содержали имена на все дни года. Месяцесловы же не столь давнего происхождения. Они обыкновенно бывают приложены к Евангелиям и к Апостолам. Древнейший из них приложен к Остромирову евангелию (XII век). Святцы – те же календари, с той разницей, что содержание их более подробно и они существуют отдельно от Евангелий. Составители сборников Житий русских святых пользовались как образцом сборником Метафраста. Самыми первыми по времени житиями русских святых являются Жития свв. Бориса и Глеба и Житие Феодосия Печерского, составленные преп. Нестором.

В.О. Ключевский, отмечал, что жития, жизнеописания подвижников, стали любимым чтением древнерусского грамотного человека. «Древнерусская агиография старалась в житиях увековечить в назидание потомству память обо всех отечественных подвижниках благочестия; о некоторых составилось по нескольку житий и отдельных сказаний. Далеко не все эти повествования дошли до нас; многие ходят по рукам на местах, оставаясь неизвестными русской церковной историографии. Я знаю до 250 агиографических произведений более чем о 170 древнерусских святых. Привожу эти цифры, чтобы дать вам некоторое представление о наличном запасе русской агиографии. Дошедшие до нас древнерусские жития и сказания, большей частью еще не изданные, читаются во множестве списков – знак, что они входили в состав наиболее любимого чтения Древней Руси. Эта распространенность объясняется литературными особенностями агиографии». [Ключевский В.О.: Том 2, С. 339–340. История России, С. 21732–21733].

В Древней Руси, в частности, были созданы «Пролог», переводы с греческого «Хроники Георгия Амартола», некоторых житий, «Повести о разорении Иерусалима» Иосифа Флавия, «Девгениева деяния» и пр. Была переведена с древнееврейского книга «Эсфирь». В XI веке получают распространение такие популярные переводные сочинения, как «Александрия», содержащая легенды и предания о жизни и подвигах Александра Македонского, «Девгениево деяние», являющееся переводом византийской эпической поэмы о подвигах воина Дигениса.

На основе книжного корпуса грековизантийских и болгарских сочинений на Руси сложилась собственная литературная традиция. Для русской литературы всегда были характерны накал духовных страстей, поиски правды и праведной жизни. Быстро распространились у южных славян и такие оригинальные древнерусские произведения, как «Слово о Законе и Благодати» киевского митрополита Илариона, Жития Владимира, Бориса и Глеба, Ольги, повести о создании в Киеве храмов Софии и Георгия, сочинения Кирилла Туровского и др. Переводы этих трудов перешли из Руси к южным славянам.

Одна из характерных черт культуры Древней Руси – большой интерес к истории. В исторический контекст, так или иначе, вписывались сюжеты почти всех литературных произведений. Большой популярностью на Руси пользовались переведенные с греческого исторические сочинения: Хроника Георгия Амартола, Хроника Иоанна Малалы и др., на основании которых в XI веке составляются своды всемирной истории, получившие названия хронографов. Записи исторического характера велись и на Руси. Предположительно самая первая летопись (т. н. Древнейший свод) была создана уже в конце Х – начале XI века. За ней последовало еще несколько летописных сводов: Никоновский свод 1073 года и Начальный свод 1095 года, ставший предтечей «Повести временных лет» 1113 год. Значительная доля исторической информации сохранялась в устных преданиях, часть из которых затем использовалась летописцами, а часть вошла в фольклорную традицию, став основой формирования русского героического эпоса – былин.

Произведениями светского жанра русской литературы были «Хождения», которые содержались в разных летописных сводах, в частности, «О хождении 40 новгородцев ко граду Иерусалиму» (1163) и «О паломничестве в Иерусалим полоцкой княжны Ефросиньи» (1173). Одним из самых известных произведений этого жанра является «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли», которое иногда называют «Хождением в Палестину» или «Хождением на Восток». Время создание этого произведения датируют 1106–1108 годом и приурочивают к периоду правления великого киевского князя Святослава (1093–1113). Вероятнее всего, в основу «Хождения» были положены личные путевые заметки игумена черниговского Успенского монастыря Даниила, который в 1104–1107 годы совершил дальнее путешествие в Палестину. Первоначально он сопровождал иерусалимского короля Балдуина I в одном из его многочисленных походов, после этого полтора года жил в монастыре Святого Саввы под Иерусалимом. Под конец своего путешествия Даниил посетил несколько городов Иерусалимского королевства, в частности Иерихон, Вифлеем и Галилею. В «путевых заметках» Даниила нашли отражение очень точные описания природы и географии Иерусалима, Иерихона и других ближневосточных городов, многочисленные легенды, сказания и апокрифы.

Центром литературного творчества был Великий Новгород, где в тот период был создан целый ряд популярных «Хождений», в частности, «Сказание о Софии в Царьграде», «Книга паломника», повествующая о путешествии в Царьград Добрыни Ядрейковича в 1200–1204 годов, и «Повесть о взятии Царьграда фрягами (крестоносцами)» в 1204 году.

Настоящим шедевром древнерусской литературы по праву считается «Слово о полку Игореве», которое повествует о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году. «Слово» содержит великую идею о единстве всех русских земель, идеи гуманизма и патриотизма.

Единственный известный список этого «Слова» сохранился в составе «Рукописного сборника» XVI века, в который также входили «Хронограф» XIV века, «Сказание об Индии богатой», «Повесть об Акире Премудром», «Девгениево деяние» и ряд других литературных сочинений Древней Руси. Первоначально этот сборник принадлежал Спасо-Ярославскому монастырю. Когда этот монастырь был упразднен Екатериной II, его настоятель Иоиль Быковский в 1787 году продал этот сборник известному меценату и собирателю древнерусских рукописей графу А.И. Мусину-Пушкину. В 1800 году он опубликовал текст этого «Слова» и сопроводил его переводом на современный русский язык, вступительной статьей и примечаниями к нему. В 1812 году все рукописное собрание русского мецената трагически погибло в огне московского пожара. В результате чего в руках исследователей сохранился только печатный текст этого «Слова», а также несколько выписок-копий, сделанных с оригинала. Очень интересная и богатая информация о походе князя Игоря на половцев содержалась также в одноименной летописной «Повести», которая сохранилась в составе Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, созданных в конце XIV – начале XV века. Ипатьевская летопись, возникшая на юге, подробно и с большим сочувствием излагает события этого похода и его трагический исход. Ряд советских историков обратили особое внимание на сюжетные и текстуальные параллели между этим вариантом «Повести» и «Словом о полку Игореве», сделав предположение, что автором этой летописной «Повести» был либо непосредственный участник этого похода, либо человек близкий к князю Игорю. В то же время Лаврентьевская летопись, которая создавалась на северо-востоке Руси, напротив, содержала очень сухой, предельно лаконичный и назидательный рассказ об этом знаменитом походе, что, вероятнее всего, говорит о том, что эта редакция летописной «Повести» была вторичного порядка.

40.2. Книжное дело

Вплоть до середины XIV века все древнерусские рукописные произведения писались на пергаменте, который на Руси называли кожей, телятиной или харатьей. Пергамент представлял собой искусно обработанную шкуру овцы или теленка, производство которого возникло в малоазийском городе Пергаме, откуда и произошло название этого материала для рукописного письма. Техника производства пергамента была такова: сначала шкуру животного посыпали золой и поташом, затем ее тщательно очищали от мяса, шерсти и щетины, растирали мелом для обезжиривания и только потом выстругивали ножом и разглаживали пемзой. Первоначально весь пергамент привозили из Византии и ряда европейских государств, а в начале XIII века на Руси было налажено собственное производство пергамента.

Все древнерусские рукописи писались только уставным письмом, для которого были характерны геометрическая графика букв, отсутствие их наклона и расстояния между отдельными словами в строке. Буквы, как правило, не выходили за линию строки, а сам лист разлиновывался и имел ровные и широкие поля по обеим его сторонам.

При написании древнерусских рукописных книг и официальных документов использовали плотные и густые чернила, как правило, коричневатого или бурого оттенка. Кроме чернил, при создании рукописных книг использовали краски (киноварь, охру, лазурь), которыми рисовали заголовки и заглавные (красные – титульные) буквы, а также разнообразные орнаментальные украшения. В качестве основных орудий письма использовали птичьи, как правило, гусиные перья, которые сначала размягчали в горячем песке, а затем оттачивали перочинным ножом и делали специальный желобок для чернил.

Согласно «Предварительному списку славяно-русских рукописей XI–XIV веков» (1965) из 1493 учтенных рукописных книг того периода к эпохе Киевской Руси относятся 192 бесценных раритета. Самой древней русской рукописной книгой считается «Остромирово Евангелие» (1057), написанное дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира. Однако существует мнение (А. Кузьмин, В. Янин), что самыми древними рукописными книгами, дошедшими до наших дней, являются Новгородская «Псалтырь» конца X века и «Путятина Минея», созданная в 1030-х годах.

Следующими по времени создания стали два «Изборника Святослава», написанные дьяконом Иоанном для великого киевского князя Святослава Ярославича в 1073–1076 году. Первый «Изборник» представлял собой перевод болгарского первоисточника, а второй был оригинальным (русским) произведением. «Изборник» 1073 года, подобно «Остромирову Евангелию», был богато орнаментирован и украшен различными миниатюрами, а второй «Изборник» 1076 года, напротив, был внешне очень строг и предельно аскетичен.

ГЛАВА 41. Процессы и тенденции динамики художественного творчества в Древней Руси в X–XII столетиях

41.1. Искусство Древней Руси

Восприняв от Византии христианство, Русь восприняла и определенные основы языка культуры. Но эти основы были преобразованы, переработаны и приобрели на Руси свои специфические, глубоко национальные черты и формы. Русское искусство формировалось на основе христианского мировоззрения. «Мы взяли из Византии Евангелие и традицию», – писал А.С. Пушкин. Конечно, как всякое искусство эпохи Средневековья, искусство Древней Руси следует определенным канонам, прослеживающимся и в архитектурных формах, и в иконографии – в живописи. Опираясь на вековые традиции восточноевропейского искусства, русские мастера сумели создать собственное национальное искусство. Но и следуя канонам, и вопреки им они умели проявить себя как богатые творческие личности художника. Русские мастера обогатили европейскую культуру новыми, присущими лишь Руси формами храмов, своеобразными стенными росписями и иконописью, которую не спутаешь с византийской, несмотря на общность иконографии и кажущуюся близость изобразительного языка.

Не зная громких имен, редко обладая точными датами, не отвечая пафосу претворения индивидуального гения, искусство Древней Руси имеет фундаментальное значение для национального самосознания. В этом искусстве отражается мировоззрение всего народа, а не отдельных мастеров. Оно не связано с идеалами отдельных социальных групп и лишь в косвенной мере воплощает отдельные художественные течения. В искусстве Древней Руси выковывалось понимание жизни и веры, определялись на тысячелетия нравственные установки нации. Характерными чертами древнерусского искусства являются народность, целостность и простота. Для отдельных отраслей искусства характерными являются – стремление к монументальности, масштабности, образности в летописании; изящество, глубоко гуманистическое начало в архитектуре; мягкость, жизнелюбие, доброта в живописи. Постоянное биение пульса исканий, сомнений, страстей в литературе. И над всем этим господствовала большая слитность творца культурных ценностей с природой, его ощущение сопричастности всему человечеству, переживания за людей, за их боль и несчастья. Не случайно одним из любимых образов Русской Церкви и культуры стал образ святых Бориса и Глеба, человеколюбцев, непротивленцев, пострадавших за единство страны, принявших муку ради други своя.

41.2. Зодчество

Особое место в древнерусском искусстве по праву занимает зодчество. До наших дней дошли далеко не все архитектурные памятники того времени, многие сохранились в искаженном виде, о еще большем числе мы знаем лишь по археологическим раскопкам или по письменным источникам.

Еще в языческую пору на Руси была развита архитектура, в основном деревянная: издавна славились русские «древодели». Уже после принятия христианства летописец оставил нам свидетельство, что до каменной новгородской Софии на территории Новгородского кремля стоял тринадцатиглавый деревянный Софийский собор, срубленный новгородцами в конце Х века. Вполне возможно, что у восточных славян были свои деревянные рубленые храмы и что эти храмы были многоглавыми. Многоглавие, таким образом, было исконно национальной чертой русского зодчества, воспринятой затем искусством Киевской Руси.

Русь восприняла изощренную систему византийских сводчатых и купольных перекрытий, изысканных пространственных конфигураций, характерную форму куполов. С началом каменного строительства на Руси получил распространение старо-византийский архитектурный стиль, в основе которого была крестово-купольная форма храма – типичная для греко-восточных православных стран. Все центральное пространство храма в плане образует крест, отсюда название формы подобного храма – крестово-купольная. Храм крестово-купольной формы – прямоугольный в плане, четырьмя (или более) столбами его интерьер делится на продольные (по оси восток – запад) части – нефы (три, пять или более). Четыре центральных столба соединяются арками, поддерживающими через паруса барабан купола. Подкупольное пространство благодаря окнам барабана залито светом, оно является центром храма. Ячейки, примыкающие к подкупольному пространству, перекрыты цилиндрическими сводами.

В восточной стороне храма размещаются алтарные помещения – апсиды, обычно полукружиями выступающие на внешней стороне. Поперечное пространство в западной части интерьера называется притвором. В этой же западной части на втором ярусе располагаются хоры, где находились князь и его приближенные во время богослужения. В экстерьере храмов XI–XII веков отличительной чертой является членение фасада плоскими вертикальными пилястрами без капителей (по-древнерусски – лопатками) на прясла. Полукруглое завершение прясла, форма которого определяется посводным покрытием, называется закомарой.

После проведения обряда крещения в Киеве был построен храм Успения Богородицы, так называемая Десятинная церковь (989–996) – первый известный каменный храм Киевской Руси. На содержание этого храма князь Владимир дал десятую часть своих доходов, поэтому с тех пор церковь стала называться Десятинной. Строилась и украшалась эта церковь греческими мастерами и иконописцами. В этот собор Владимир передал церковную утварь и иконы, вывезенные из Херсонеса. Этот храм был разрушен во время нашествия татаро-монголов, поэтому мы можем судить о нем лишь по остаткам фундамента, некоторым элементам декора и по письменным источникам. Это была большая 25-главая шестистолпная церковь, с двух сторон обнесенная пониженными галереями, что придавало пирамидальный облик всему храму.

От XI столетия в Киеве сохранилось несколько архитектурных памятников. В 1030–1040-е годы сыном князя Владимира Ярославом Мудрым была построена по единому замыслу София Киевская. Как говорили современники, «Ярослав завершил то, что начал Владимир». София Киевская – главный собор, в котором происходили церемонии посажения на княжеский стол и поставления на митрополичью кафедру.

В своем первоначальном виде Киевская София – пятинефный, пятиапсидный, 13-купольный храм, который, как и Десятинная Церковь, был обнесен с трех сторон внутренней галереей – гульбищем.

Внутреннее пространство храма двенадцать крестообразных столбов делили на пять продольных нефов, при этом центральный неф был вдвое шире всех остальных. Все пять нефов в восточной части собора заканчивались апсидами. В центральной части апсиды размещался алтарь с иконостасом. Внутреннее пространство храма было украшено смальтовой мозаикой и фресками.

Киевскую Софию венчали 13 параболических куполов, которые были покрыты тонким слоем свинца. Центральный и самый большой купол храма находился выше всех остальных. На один уступ ниже его располагались еще четыре купола меньшего размера, а по боковым апсидам – остальные восемь куполов. Центральный купол, опирающийся на барабан, прорезанный 12 окнами, и 4 меньшие по размеру главы вокруг него освещают Центральное пространство и главный алтарь, а самые маленькие, боковые 8 глав – боковые пространства и огромные хоры.

Софийский собор был сильно разрушен в период татаро-монгольского нашествия в XIII веке. В XVII веке, Киевская София, как многие русские храмы на Украине, подверглась значительной перестройке в стиле так называемого украинского, или грушевидного барокко. В результате чего исчезла характерная для нее пирамидальность, постепенное наращение масс от галерей к боковым куполам, а от них – к центральному куполу, что определяло облик всего храма.

Архитектура Софийского собора оказала огромное влияние на последующее храмовое строительство. На том же митрополичьем дворе в первой половине XI века были сооружены такие храмы, как церковь Ирины, церковь Георгия. Они были значительно более скромные и по размерам, и по убранству. Митрополичий двор был обнесен кирпичной стеной.

«Город Ярослава» был много больше, чем «город Владимира». Он был укреплен по всем правилам средневекового оборонительного искусства: его валы, достигавшие высоты 14 м, тянулись более чем на 3 км. На валах были воздвигнуты деревянные стены. В город-крепость вели несколько ворот. Одни из них, Золотые ворота (1037), представляли собой величественную проездную арку с надвратной церковью. В столице Древней Руси было возведено много разнообразных монументальных сооружений культового и гражданского назначения. В числе которых – Великокняжеский дворец (1024–1036), церковь Ирины и Георгия (1037), церковь Богородицы (1052), Юрьев и Ирининский монастыри (1037–1039). Киев XI столетия был достойным соперником Константинополя, или, как его тогда называли на Руси, Царьграда. Бок о бок с византийскими зодчими там работали русские мастера.

Те же мастера, которые строили Софию Киевскую, принимали участие в строительстве Софийского собора в Новгороде, сооруженного в центре кремля в 1045–1050 годы при князе Владимире Ярославиче. Новгородская София лаконичнее по своим формам и скромнее в убранстве, она сродни новгородскому духу. Софию венчают 5 куполов, которые сгруппированы в центре храма. Это, пятинефный крестово-купольный храм, с широкой галереей и лишь одной лестничной башней. Три апсиды в алтарной части храма заканчиваются купольными перекрытиями, а двускатные перекрытия чередуются с цилиндрическими сводами. Строже и монолитнее не только экстерьер храма, поражающий благородством своих мощных форм, но и интерьер, его аскетичнее убранство, в котором не было ни мозаик, ни мрамора, ни шифера. Все внутреннее убранство этого храма соответствовало простым и строгим формам объема: вместо многочисленных колонн и тройных арок в новгородской Софии были двухарочные пролеты и четырех или восьмигранные столбы. Первоначально новгородская София не была украшена фресками, и только в 1108 году началась роспись центральной части собора, а в середине XII века – его притворов. В отличие от киевских фресок новгородская живописная традиция отличалась плоскостной манерой, а также тем, что новгородские живописцы уделяли особое внимание самому силуэту и прорисовке контуров изображаемой фигуры. Для строительства собора использовался иной строительный материал: вместо тонкой изящной плинфы, используется местный грубый известняк. Кирпич использован лишь в сводах и арках. Во многом близок Новгородской Софии пятинефный Софийский собор в Полоцке, сооруженный в середине XI века, техника кладки которого, аналогична киевской. Со временем Полоцкая София была значительно перестроена.

На протяжении XI и XII веков христианство завоевывает прочные позиции. Возрастает роль Церкви на всей обширной территории древнерусского государства. В архитектуре второй половины XI века влияние Церкви сказывается в усилении аскетизма в художественном облике храма по сравнению с праздничным, ликующим образом первой половины столетия. Господствующее положение занимает теперь одноглавый трехнефный шестистолпный храм. В таком архитектурном стиле были построены такие храмы: Успенский собор Киево-Печерского монастыря, построенный при князе Святославе Ярославиче в 1073–1077 годы, не дошедший до нашего времени. Собор Михайловского Златоверхого монастыря (1108–1113), разрушенный во время Великой Отечественной войны. Собор Выдубицкого монастыря (1070–1088) и др. Церковь Спаса на Берестове (пригородная резиденция князя), возведенная Владимиром Мономахом в начале XII века, с ее «полосатой» кладкой завершает собой ряд построек этой эпохи.

Первая треть XII века стала временем расцвета новгородского культового зодчества. Была построена церковь Благовещения на Городище (1103), и другие культовые сооружения. В этот период по «просьбе» новгородского князя Мстислава Великого в едином архитектурном стиле в городе и его окрестностях были сооружены Никольский собор на Ярославовом дворище (1113), собор Рождества Богородицы Антониева монастыря (1117–1119) Георгиевский собор Юрьева монастыря (1119). Из Третьей Новгородской летописи мы узнаем имя мастера-храмостроителя: «А мастер трудился Петр». Вероятнее всего, что Благовещенский и Никольский соборы также возведены зодчим Петром.

Выдающиеся памятники древнерусского зодчества середины – второй половины XII века были созданы и в Чернигове, в частности, изящный Борисоглебский собор (1128) с изумительным аркатурным резным поясом и церковь Пятницы на Торгу (1130–1133), архитектура которой отличалась своим особым динамизмом и устремленностью ввысь.

Искусство Владимирской земли обретает свои отличительные черты и достигает расцвета при сыне князя Юрия – Андрее Боголюбском, который перенес княжеский стол во Владимир. В Ипатьевской летописи о нем говорится, что он «Володимиръ сильно устроил». Город был укреплен деревянной стеной. В западной части города, обращенной к Москве, были построены Золотые ворота, и названные так в подражание Киевским. Памятник тех лет, сохранившийся во Владимире, представляет собой две мощные опоры – триумфальная арка одновременно и узел обороны, с надвратной церковью Ризположения (1164).

В период правления Андрея Боголюбского была возведена и главная святыня Владимира – Успенский собор (1158–1161). Величественный шестистолпный храм, сложенный из больших, плотно пригнанных друг к другу плит местного белого известняка с забутовкой («бут» – щебень, строительные остатки, которыми заполняли пространство между двумя плитами). Храм венчает мощный барабан и величественный купол, в форме богатырского шлема. Горизонтально по всему фасаду владимирского Успенского собора проходит аркатурный пояс: лопатки, членящие фасад, украшены полуколонками, такие же полуколонки на апсидах; порталы перспективные, окна щелевидные. Прясла (пока еще очень скупо) украшены скульптурными рельефами. Все эти черты станут типичными для архитектуры Владимиро-Суздальской земли. Не менее торжествен был и интерьер собора, как писали современники, богато украшенный драгоценной утварью. В строительстве владимирского Успенского собора принимали участие мастера и русские, и иностранные.

В княжение Всеволода Большое Гнездо, Успенский собор во Владимире получил тот облик, который знаком нам. После пожара 1185 года собор был перестроен в пятиглавый, обстроен галереей, и таким образом старый храм, возведенный при Андрее Боголюбском, оказался как бы заключенным в новую оболочку.

В память об удачном походе суздальских войск на волжских булгар был заложен один из самых поэтических древнерусских храмов – Покрова на Нерли (1165). Он посвящен празднику богородичного цикла – празднику Покрова Пресвятой Богородицы. Согласно же одному старинному источнику, князь построил храм «на лугу», печалясь о смерти любимого сына Изяслава. Храм Покрова на реке Нерль – одноглавый четырёхстопный храм XII века. В нем налицо все характерные для владимирского зодчества черты: щелевидные окна, перспективные порталы, аркатурный пояс по фасадам и карнизу апсид. Но в отличие от Успенского собора он весь устремлен ввысь, в нем преобладают вертикальные линии, что подчеркнуто и узкими пряслами, и окнами, и полу-колонками на апсидах, и даже тем, что начиная от аркатурного пояса, стенывверху несколько наклонены внутрь. В летописи сказано, что в строительстве Покровского храма принимали участие мастера «от всех земель».

При преемниках Всеволода III стали возвышаться другие города княжества: Суздаль, Нижний Новгород. При князе Юрии Всеволодовиче был построен собор Рождества Богородицы в Суздале (1122–1125, верхняя часть перестроена в XVI в.), шестистолпный, с тремя притворами и поначалу с тремя главами. Одной из последних построек домонгольской поры был Георгиевский собор в Юрьеве-Польском в честь св. Георгия (1230–1234): кубический храм с тремя притворами. К сожалению, храм в XV веке был перестроен, и в результате перестроек стал значительно более приземистым. Закомары и архивольты порталов сохранили килевидную форму. Отличительная особенность собора в Юрьеве – его пластическое убранство, здание было сплошь покрыто резьбой. Перестройка XV века нарушила и его декоративную систему. Отдельные фигуры святых и сцены Священного Писания выполнены в основном в горельефе и на отдельных плитах, вставленных в стены, а сплошное узорочье орнамента – растительного и звериного – исполнялось прямо на стенах и в плоской резьбе. Покрытый сверху донизу узором резьбы, храм действительно напоминает какую-то затейливую шкатулку или гигантский, затканный узором плат. Здесь нашли отражение и религиозная, и политическая тематика, и сказочные сюжеты, и воинская тема, недаром на главном, северном фасаде, изображены воины – патроны великокняжеского дома Владимирской земли, а над порталом – святой Георгий, покровитель великого князя Юрия, в кольчуге и со щитом, украшенным фигурой барса – эмблемой суздальских князей.

Постепенно складывалась национальная школа зодчества. В XII–XIII веках складывается общерусский национальный стиль в архитектуре, отражающий самобытность русской культуры. Его воплощением стали башнеобразные формы, основанные на ступенчатых арках, введение второго и третьего яруса закомар, сложных кокошников, что создавало динамичную, устремленную вверх композицию. В целом в киевскую пору были заложены основы русской архитектурной традиции и намечены черты будущих школ зодчества в различных древнерусских княжеств эпохи удельно-вотчинной раздробленности.

41.3. Изобразительное искусство

Ведущими жанрами изобразительного искусства Киевской Руси были мозаика, фреска, иконопись и книжная миниатюра. В ряду изобразительных искусств Киевской Руси ведущее место принадлежало жанрам монументальной живописи – мозаике и фреске, которые складывалась на основе византийских школ. Систему росписи культового здания, как и сам тип здания, русские мастера восприняли от византийцев. Но, как и в архитектуре, в русской живописи рано начинается переработка византийской традиции. Языческое народное искусство влияло на сложение приемов древнерусской живописи.

Мозаики и фрески Киевской Софии служат не только украшением сводов и стен собора, но и воплощают идеи, заложенные в архитектурном замысле в целом. Метафизические идеи христианской религии живописцы облекали в человеческие образы, создавая впечатление, что «Бог с людьми пребывает», как некогда писали побывавшие в константинопольской Софии послы князя Владимира. Живопись должна была, как и во всех средневековых храмах, выражать связь небесного, горнего, с земным.

Мозаикой, исполненной греческими мастерами и их русскими учениками, были украшены главные части интерьера: подкупольное и алтарное пространство. Язык мозаик прост и лаконичен. Изображения плоскостные, что характерно для средневекового искусства. Мозаики русской и византийской церкви были для православных верующих книгой, по которой они читали основные положения христианского вероучения. Как и все росписи средневековых храмов, они были «Евангелием для неграмотных». Но столь же понятны они были и умеющим читать богослужебные книги, а таких в Киевской Руси было немало.

Среди трех замечательных фресковых ансамблей второй половины XII века – церкви Благовещения в Аркажах (1189), церкви Георгия в Старой Ла-доге (1160–1180-е годы) и Спаса Нередицы (1199) – особенно выделяются фрески последней. Они были уникальным памятником не только русской, но и мировой средневековой живописи по своим художественным достоинствам и по сохранности.

Храм был расписан сверху донизу. Все его стены, своды, столбы, как ковром, были покрыты изображениями. В иконографическом отношении система росписи несколько отличалась от более ранних росписей. Так, в куполе вместо Христа Пантократора была помещена композиция «Вознесение Христа». К Богоматери-оранте, изображенной в конце алтаря, с двух сторон двигалась процессия святых и святых жен, возглавляемая Борисом и Глебом. В жертвеннике находились сцены жизни Иоакима и Анны. Всю западную стену занимала огромная композиция «Страшный суд», которая отсутствует в Киевской Софии. Художники, украшавшие храм Спаса Нередицы, не были строги в подчинении живописи архитектуре – это решительно отличает их от киевских мастеров XI века. Композиции здесь переходят с одной стены на другую, лишая стены и своды конструктивной определенности. Единство росписи было достигнуто определенной системой: несмотря на некоторые отступления, отдельные циклы расположены в твердо установленных местах. Большую значимость имеет образный строй росписи, единство стилистических приемов, общее колористическое решение. В композициях, отличающихся большой пластичностью и огромным духовным напряжением, новгородские художники трактовали по-своему византийские иконографические схемы. Они не только вводили в традиционные сюжеты различные бытовые детали, но и изменяли самый характер евангельских и библейских сцен.

Фрески Нередицы указывают на существование в Новгороде вполне сформировавшейся живописной школы. Но в ее рамках существовало несколько направлений, о чем говорят росписи церкви Георгия в Старой Ладоге и особенно Аркажского храма, многие образы и композиции, которых отличаются изысканностью и тонкостью исполнения, благородством и величавостью. Мастера, работавшие в этих храмах, были в гораздо большей степени, чем авторы нередицких фресок, связаны с традициями византийской живописи XII века.

О монументальной живописи Владимиро-Суздальской Земли можно судить по сохранившимся фрагментам сцены Страшного суда Дмитриевского собора (конец XII в.), росписи которого, по мнению исследователей, исполняли как русские, так и византийские мастера. Среди станковых произведений можно указать большую по размерам «Ярославскую Оранту» (точнее, «Богоматерь Оранта – Великая Панагия», ГТГ) – произведение, по праздничному колориту перекликающееся с Орантой Киевской Софии, но это лишь внешнее сходство. Суть образа не в предстоянии Богоматери Христу, как в Киеве, а в обращении ее к предстоящим, молящимся, и не случайно мафорий напоминает покров в будущей чисто русского происхождения иконографии образа «Покрова».

41.4. Иконопись

Принятие христианства непосредственно обусловило возникновение и развитие национальной традиции иконописного искусства. Иконы писались на досках. Доску покрывали особым грунтом, затем наносили рисунок, по которому писали красками, растертыми на яичном желтке. Темы, композиции, цветовая гамма изображений на иконах подчинялись строгим правилам – канону. Символика канонических изображений очень сложна. Величайшие мастера умели, не порывая с каноном, наделять свои произведения неповторимыми индивидуальными чертами, наполняли свои произведения подлинными чувствами. В Киево-Печерском патерике описано житие знаменитого русского мастера – Алимпия (Алипия), жившего в конце XI века. На Руси в XI веке было создано много икон. Древнейшие из сохранившихся икон относятся примерно ко времени княжения Владимира Мономаха.

В Киев из Константинополя в начале XII века была привезена икона «Владимирская Богоматерь» Название «Владимирская» возникло после того, как в 1155 году князь Андрей Боголюбский ушел из Киева во Владимир, взяв эту икону с собой. «Прешла бе всех образов», – сказал о ней летописец. С возвышением Москвы как центра русского государства икону перевезли в новую столицу, и она стала государственной святыней, особенно почитаемой народом. Иконографический тип ее – «Умиление» – Богоматерь, держащая на руках младенца Христа и прижимающаяся к нему щекой – стал излюбленным на Руси. И послужил основой целого ряда икон, получивших название «Умиление».

В иконописи новгородские мастера XII–XIII столетий достигли выдающихся успехов. Особенно замечательны большие монументальные иконы, на которых лежит отпечаток тонкого вкуса и мастерства. Они свидетельствуют о связях с художественной культурой Византии XI–XII столетий. Икона «Устюжское Благовещение» (конец XII века) дает прекрасное представление о поисках монументального стиля. Свободно, но с тончайшим расчетом очерчивает художник замкнутый силуэт фигуры Богоматери, указывающей правой рукой на входящего в ее лоно младенца Христа, и более сложный, несколько разорванный силуэт архангела. Однако этот контраст не нарушает целостности. В «Устюжском Благовещении» видны настойчивые и более успешные, чем во фресковой живописи, поиски психологической выразительности образов.

Образ Христа в иконе «Спас Нерукотворный» (конец XII века) исполнен большой внутренней силы. Взгляд огромных глаз, направленный чуть в сторону, нарушает строгую симметрию лица и делает его более живым и глубоко одухотворенным. Черты Христа строги и изящны, переходы от света к тени в лице очень тонки, волосы отделаны тонкими золотыми нитями. В какой-то мере этот образ сродни непреклонным и грозным святым Нередины, однако духовная мощь и глубина выражены здесь с иным, более облагороженным оттенком. Живописная манера более свободна, композиция динамичнее, краски ярче. «Голова Архангела» (икона конца XII века) заметно отличается от «Спаса». Как и в ангеле из «Устюжского Благовещения», лицо архангела полно грусти и душевной теплоты, но чувства эти выражены с предельным лаконизмом и тактом: голова, украшенная шапкой каштановых волос, в которые вплетены золотые нити, чуть склонена к правому плечу, огромные глаза внимательны и печальны. Колорит иконы не ярок, сочетание немногих – коричневых, красных, оливковых, зеленых красок – отличается удивительной гармоничностью. Возвышенный эмоциональный строй отличает икону «Успение Богоматери» (XIII век). Чувство скорби передано очень сдержанно, художественный образ полон большого этического содержания.

Новгородцам – путешественникам, смелым торговцам и воинам – особенно близок был образ святого Георгия. В виде юного витязя на белом коне изображен он в церкви Георгия в Старой Ладоге. Новгородскому письму принадлежит образ Георгия в воинских доспехах, с копьем в руке – икона XII века. Колорит этой иконы, более яркий и звучный, чем в упомянутых выше произведениях, соответствует молодости, красоте и силе воина.

Разнообразие эмоциональной выразительности новгородской иконописи заметно при сопоставлении названных произведений с иконой «Николай Чудотворец» из Московского Новодевичьего монастыря (начало XIII века). Эта икона говорит о том, что в этических идеалах новгородцев находил себе место не только сильный духом подвижник, аскет, но и мудрец, добрый к людям, понимающий их земные стремления, прощающий их грехи.

Ни в Византии, ни на Западе не было в то время икон, подобных новгородским. Эти великолепные произведения живописи с их возвышенными образами, с их монументальностью, достигнутой с помощью плавного музыкально-выразительного линейного ритма и тончайшего сочетания интенсивных, хотя и немного сумрачных красок, говорят об эстетических идеалах не только новгородцев, но и всей русской культуры.

«Любая культура иконологична, поскольку в основе её, как и в основе религии, не миф, но икона – образ неподобного подобия, отображение первообраза. Для русской культуры понятие иконности стало определяющим в силу исторических обстоятельств. Восприняв культурные традиции от Византии в эпоху утверждения иконопочитания, когда во главе всякого культурного строительства стал образ, Русь сделала иконологичность не только органичной, но крайне настойчивой. Иконный характер культуры приобрел здесь особый смысл и особую задачу, поскольку на Руси до XVIII века не существовало словесной традиции богословского мышления. И в Византии богословие постоянно запечатлевалось в самом богослужении и в образе. Но на Руси, с её упорным сопротивлением Логосу, идея мышления через образы – «умозрения в красках» – стала основополагающей формой национального самосознания»^[101].

Древняя Русь, в убожестве своих образовательных средств, отличается немотой выражения самого глубокого и святого в своем религиозном опыте. Лишь в знаках и видениях, да еще в начертаниях и красках иконы, она сумела отчасти приоткрыть для нас покров тайны.

ГЛАВА 42. Народное творчество в Древней Руси

42.1. Русский фольклор

Народное творчество является источником, фундаментом культуросферы цивилизованного общества. Все виды искусства имеют свой источник в народном творчестве. Фольклор (от англ. folk+lore – народная мудрость) – устное народное творчество. Русский фольклор – устное народное поэтическое творчество, народная словесность. В узком смысле – словесный компонент русской традиционной культуры. В широком смысле – вся духовная культура народа. Фольклор – это народное творчество, чаще всего именно устное; художественная коллективная творческая деятельность народа, отражающая его жизнь, воззрение, идеалы и принципы.

Фольклор существует в форме словесных текстов, музыки, танца, народного театра, декоративно-прикладного творчества. Он собран из народных традиций, легенд и народных верований, пословиц, сказок и песен, передаваемых из поколения в поколение. Ключевая единица фольклора – обряд, который сочетает разные проявления народной культуры.

Памятники письменности свидетельствуют о том, что у восточных славян задолго до крещения Руси создавались литературные произведения на родном языке. Песни и предания, былины и речения народной мудрости (пословицы, поговорки, присловия) передавались из поколения в поколение как эталоны отработанных форм разговорной речи.

Под фольклором следует разуметь устное поэтическое творчество широких народных масс. Если термин «литература» употреблять не в буквальном смысле (письменность), а расширительно, т. е. под ним разуметь не только письменное художественное творчество, а словесное искусство вообще, то фольклор представляет собой особый отдел литературы, а фольклористика, таким образом, является частью литературоведения.

Народное творчество Древней Руси, которое сформировалось задолго до появления письменной литературы, оказало, конечно, огромное влияние на формирование и развитие всей древнерусской литературы. Более того, многие литературные произведения не просто использовали богатый фактический материал народного фольклора, но и в значительной степени восприняли его жанры, поэтические стили и языковые традиции. Именно устное народное творчество оказало влияние на формирование и идейной направленности русской литературы, и разных ее художественных стилей и жанров.

Календарный фольклор – этот вид устного народного творчества относится к обрядовым традициям календарного цикла. Календарно-обрядовая поэзия включает произведения фольклора, сопровождавшие календарные праздники, а также труд земледельца в течение хозяйственного года. Жизнь крестьянина, работающего на земле, неразрывно связана с временами года и погодными условиями. Именно поэтому появилось огромное количество обрядов, которые совершались для привлечения удачи, благополучия, большого приплода скота, удачного земледелия и пр. Обрядовый фольклор был тесно связан с календарными праздниками наших предков. Самыми почитаемыми праздниками календаря считались Рождество, Масленица, Пасха, Крещение и Троица. Все календарные праздники традиционно сопровождались разнообразными песнопениями, плясками, хороводами, гаданиями, закличками, заговорами и обрядовыми действиями. Например, встреча зимы отмечалась колядками, ее проводы – масленицей, красной горкой и радуницей, а проводы весны и встреча лета – русалиями, семиком или Купалой, и т. д.

Рождество сопровождалось святочными (святки – праздничные рождественские дни) обрядовыми песнями двух разновидностей – подблюдными песнями и колядками. Подблюдные песни – песни, исполнявшиеся при гаданиях, в которых при помощи иносказаний и символов гадающим сулились богатство, благополучие, удачное замужество или, наоборот. Название «подблюдные песни» связано с особенностями происходившего гадания.

Колядование – хождение молодёжи по избами перед Рождеством с особыми песнями. Обычай петь песни Коляде в ночь перед рождеством: «Стужа – это не беда, в дом стучится Коляда. Рождество в дом вот идет, много радости несет». Колядки очень архаичны по содержанию, которое определялось их назначением.

Праздник Масленицы празднуется перед Великим постом целую неделю, сохраняя в себе еще мифологические элементы. Дата Масленицы меняется каждый год в зависимости от даты празднования Пасхи. Главные традиционные атрибуты народного празднования Масленицы – чучело Масленицы, забавы, катание на санях, гулянья, угощения.

Песни на масленицу можно разделить на две группы. Первая – встреча и чествование, имеет вид величаний. В них воспеваются Масленица, её яства, развлечения. Характер песен весёлый, задорный. Песни, сопровождающие проводы Масленицы, несколько иные. В них говориться о наступающем посте. Поющие сожалеют о кончающемся празднике. Здесь Масленица – уже свергнутый кумир, она больше не величается, а называется непочтительно «обманщицей».

Праздник Купалы был для всех славян великим днем очищения огнем и водой. Это праздник летнего солнцестояния, когда природа действует с особенной «всеоживляющей и всевозбуждающей силой». Дохристианский русский праздник Купалы совершался в самое время летнего солнцестояния, когда солнце достигает самого высокого и крайне сильного влияния на Землю, после чего оно начинает поворот на зиму.

Семейная обрядовая поэзия сопутствовала обрядам, отмечающим важнейшие события в жизни человека – рождение ребёнка, взросление, свадьба и создание семьи, смерть. Эти обряды, как и календарные, сопровождались исполнением поэтических произведений, песнями, пляски и хороводами. Очень распространенными были обрядовые песнопения, свадебные песни, плачи причитания, песни на поминальных тризнах и дружинных пирах.

Значительное место в фольклорном творчестве Древней Руси занимали мифологические сюжеты, уходящие своими корнями в языческие представления и культовые обряды восточных славян, русов и других этнических групп.

Однако как отмечала Колпакова Г.С.: «Мифологию, придающую космосу иерархию, гармонию, на Руси заменила сказка – подчеркнуто неструктурная, связанная не с осознанием космического порядка, а, наоборот, постоянно его нарушающая. Намеренная ориентация вне временных и пространственных координат, присущая сказке: «пойди туда, не знаю куда», «в некотором царстве…», надежда не на усилие и работу, а на чудо и случай лежат в основе изначального русского сознания, заставляя его отрицать иерархию и порядок. Возможно, поэтому русской культуре присущи удаль, беззаботность, но в ней постоянно ощутимы хаос и смута, полет над бездной»^[102].

Распространенным жанром устного народного творчества были разнообразные сказки, предания и легенды. Эти сказочные мотивы нашли свое отражение и в летописном материале, и в памятниках житийной литературы, и в других литературных произведениях. Конечно, большинство древнерусских легенд имели чисто религиозный характер, но были и легенды светского содержания, например, «Предание о Кие, Щеке и Хориве, их сестре Лыбеди и основании Киева», «О призвании варягов», «О мести Ольги древлянам» и другие.

Наиболее живучими формами древнего фольклора были всевозможные заговоры и заклинания, которые представляли собой самое распространенное средство магического воздействия на окружающий мир. Так, например, в русских летописных сводах часто встречались различные заговоры заклинания, в том числе в русско-византийских договорах, подписанных киевскими князьями Игорем (944) и Святославом (971).

Наши предки знали и любили различные поговорки, пословицы и загадки, многие из которых позднее вошли в литературные памятники той поры. В частности, особенно много пословиц и поговорок содержалось в «Слове» и «Молении» Даниила Заточника – двух выдающихся памятниках древнерусской литературы ХII—ХIII веков.

Среди памятников народного творчества особое место занимают былины, или старины. Так стали называть русские народные эпические песни о богатырях и добрых молодцах, в которых описываются их подвиги и приключения. Сам термин «былины» не народного, а литературного происхождения. В народе эти повествования носили название «старин» или «старинушек», свидетельствуя о своей древности и притязании на достоверность. Термин «былина» впервые использовал И. Сахаров в своем труде «Сказания русского народа», назвав так отдел, в котором он поместил перепечатку эпических песен из более ранних сборников.

Первые былины были сложены, вероятно, еще до крещения Руси и носили черты очень древнего языческого эпоса, хотя в последующем в значительной мере «христианизировались». Порой языческое влияние чувствуется и в былинах более позднего происхождения, а точнее говоря, – там, где в дохристианские сюжеты народная фантазия внесла действия своих любимых героев позднего времени. Наиболее стародавние былины отличаются от более поздних – слабым развитием достоверного содержания и хронологиче-ской неопределенностью времени действия.

К дохристианскому циклу принадлежат былины о Микуле Селяниновиче, Вольге Святославиче, Сухмане Дамантиевиче, Соловье Будимировиче. Многие их мотивы относятся к так называемым «бродячим сюжетам», коренящимся в религиозно-культовой традиции дохристианской Европы. К числу русских былин, созданных в Х веке, относятся былины об Илье Муромце (Муровлянине) и другие. Вероятно, тогда же был создан былинный цикл, посвященный дяде великого киевского князя Владимира Добрыне Никитиче, в частности, былины «Добрыня и змей», «Добрыня сват», «Добрыня и Настасья» и другие. Чуть позже, в конце X – начале XI века, были созданы новые былины, в том числе «Иван – гостиный сын», «Михайло Потык», «Ставр Годинович» и «Сухан». В конце XII – начале ХIII веков возникли былинные сюжеты об Алеше Поповиче, имя которого упоминается в русских летописных сводах в связи с походами на половцев и битвах на реке Липице и на реке Калке, например, «Алеша Попович и Тугарин» и «Алеша Попович и сестра Збродовичей».

Помимо Киевского цикла выделяют еще Новгородский цикл, состоящий из былин о Садко и Ваське Буслаеве. Один из возможных исторических прототипов Садко отличался большим благочестием – Новгородская летопись под 1167 годом упоминает об основании человеком по имени Садко Сытинич церкви Бориса и Глеба. Васька Буслаев тоже вполне православен – сюжет одной из былин составляет его паломничество в Иерусалим.

Говоря о былинах как о зеркале самосознания народа, нельзя не заметить, что их отвлеченно-философское содержание весьма ограничено. И это понятно, ибо народу не свойственно облекать свои взгляды, основанные на живом опыте, в абстрактные формы отвлеченного рассуждения. Со всей определенностью можно сказать, что былины являются яркими и достоверными свидетельствами добровольного и безоговорочного воцерковления русской души.

42.2. Искусство народных промыслов

Народное искусство (искусство народных промыслов) занимает особое место в русской художественной культуре. Возникая в виде художественного промысла, вызванное к жизни разнообразными причинами, народное искусство становится необходимой частью культурной жизни общества, в содержании отражая исторически сложившиеся национальные черты. На протяжении всех эпох исторического развития народное искусство остается самим собой. В этом сказывается его огромная жизненность: раз созданное не забывается и наполнено такими могучими силами, что продолжает жить века, словно не замечая быстротекущего времени. Русское народное искусство корнями уходит в древнеславянский быт, который был богато украшен разнообразными произведениями искусства. Льняные одежды мужчин были расшиты цветными узорами; наборные пояса покрывались изображениями цветов, зверей и плясуний. Женская одежда помимо тканых и вышитых рисунков щедро украшалась серебряным и самоцветным «узорочьем»: у висков, на фоне волос, отливали золотом изящные очертания бронзовых височных колец, в ожерельях радовали глаз тонкие сочетания прозрачного хрусталя, красного сердолика, цветного стекла и пасты с мельчайшим узором. У поясов висели костяные гребни с вырезанными фигурами коней, медведей или награвированным изображением ладьи с парусом.

В целях оберега от различных зол и бед внешнего мира древние славяне носили на груди наборы бронзовых амулетов: изображения миниатюрных коней, птиц, рыб, и других животных, ключи, топорики, ножи, ковши, серебряные когти и зубы лесного хозяина – медведя. Для украшения быта посуду и утварь, оружие и сбрую любовно покрывали орнаментом. Крыши домов отделывали резными «князьками». Боевые ладьи украшали головами драконов. Священные рощи увешивали вышитыми полотенцами. На площадях городов высились каменные и деревянные изображения языческих богов. Творчество древних художников находило широкое применение, как в частном, так и в общественном быту. Искусство, связанное с неисчерпаемыми родниками народной фантазии, было глубоко народным.

Народное искусство X–XIII веков. Крестьянское искусство Древней Руси, в т. ч. Новгородской земли, известно по курганам XI–XIV веков, в которых сохранились крестьянские погребения. Археологическая экспедиция Л.К. Ивановского в Водской пятине Вел. Новгорода раскопала около 6 тыс. таких погребений. В них найдено много украшений женского наряда древних новгородских крестьян. Этот наряд проще, чем наряд подмосковных вятичских женщин того же времени. На Севере не было украшений, по сложным и художественным очертаниям подобных вятичским височным кольцам. Эти кольца здесь были ромбощитковые; их ромбические щитки составляли довольно изящное и геометрически строгое обрамление женских причесок. Щитки орнаментировались крестиками, составленными из кружков и черточек.

В ожерельях, найденных в новгородских курганах, хрустальные многогранные бусы чередовались с серебряными, медными и с синими стеклянными. Вообще красочные сочетания на Севере были сдержаннее, чем в других русских землях. Так, в Средней Руси у кривичей в ожерельях красный сердолик чередовался с золотым стеклом, у вятичей – красный сердолик с белым хрусталем. Богаче всего орнаментировались пластинчатые браслеты. Узоры их, обычно геометрические, вообще характерны для русского крестьянского орнамента. Некоторые фигурирующие здесь варианты зигзага восходят в Восточной Европе к бронзовому веку. Встречаются звезды и растительные узоры. В орнаменте можно увидеть и аналогии с книжным искусством. Так, при курганных раскопках в Хрепле близ Новгорода найден браслет, резьба которого (вариант очень распространенного ветчатого орнамента) точно совпадает с третьей каймой заставки «Юрьевского Евангелия». Но подобные узоры были популярны всюду, так что о прямом заимствовании говорить проблематично.

ОТДЕЛ 12. Мировоззренческий выбор: Русь-языческая – Русь-православная. Процессы и тенденции формирования мировоззрения Восточно-христианской цивилизации

ГЛАВА 43. Процессы и тенденции формирования церковно-религиозного мировоззрения

43.1. Переход от мифологически-магического мировосприятия к религиозному христианскому мировоззрению

Генезис культуры Руси-России уходит в глубины дохристианской Руси, где трудно установить начальную точку отсчета. В течение длительного времени русская культура – народное творчество, искусство, архитектура, живопись, художественное ремесло – развивалась под влиянием языческой религии, языческого мировоззрения. С принятием Русью христианства положение резко изменилось. Прежде всего, новая религия выступила основой для формирования качественно нового мировоззрения людей, оказала существенное влияние на изменение их восприятия жизни, а значит, и их представлений о нравственности, красоте, художественном творчестве.

Процесс смены языческого мировоззрения христианским – проходил первоначально в рамках кирилло-мефодиевской традиции, не отличавшейся воинственностью в отношении дохристианских верований и представлений. Это способствовало появлению памятников искусства, богословской и философской мысли, обладавших национальным колоритом и идейно-мировоззренческой оригинальностью. Определенная преемственность по отношению к собственному языческому наследию имела следствием восприимчивость к античности, столь характерную для древнейшей книжной культуры Руси. Поэтому христианство во многом утверждалось в интеллектуализированном и рационализированном его варианте.

Языческая мифологически-магическая модель мироздания, ставшая итогом многовекового пути становления и развития, приняла к X веку вполне определенные формы. Ее установки таковы: взаимосвязь социальной жизни человека с природными циклами, их нерасторжимость, поклонение стихиям, слитность материального и духовного начал, культ тотемов и почитание предков как способы социальной самоидентификации. Древнейшие общечеловеческие мифологемы типа «брака неба и земли» и архетипы сознания типа «мирового древа» служили образно-символической интерпретацией бытия. Картина мира основывалась на тройной вертикальной структуре мироздания – небо, земля, преисподняя. Четверичном горизонтальном членении пространства север, восток, запад, юг. Бинарных оппозициях: верх—низ, мужское—женское, день—ночь.

В древнерусской языческой мифологии воплощением мироздания в целом являлось мировое древо (древо жизни), которое понималось как мировая ось, центр мира. По преданию, дерево это стоит на о. Буяне посреди океана на Алатырь-камне. Мировое древо выражает плодородие живой природы. Крона его достигает небес, корни – преисподней. В кроне древа жизни свивает гнездо соловей, в стволе живут пчелы, приносящие мед, у корней – горностай, символизирующий родительскую любовь. Ветви древа – терем, где происходит пир, и по кругу идет чаша с напитком бессмертия. В древнерусских апокрифах идеальное государство изображается в виде древа с золотыми ветвями, месяцем у вершины, нивой у корней. В этой модели социума месяц – царь, нива – православное крестьянство. Понятие древа жизни было одним из основных в народных ритуалах, прежде всего на свадьбе и строительстве дома. В последнем случае обрядовое древо помещалось в центре стройки. Обрядовым воплощением мирового древа являлась также рождественская (новогодняя) ель.

Первоначально преобладали невербальные модели объяснения мира и человека, которые впоследствии частично были преобразованы в вербализированные и рационализированные концепции. Источниками по реконструкции архаического типа мышления являются исторические хроники – записи о волхвах в «Повести временных лет», фрагменты языческих святилищ – Перунское капище в Новгороде, четырехгранный и трехъярусный Збручский идол, который представляет собой объемную модель мироздания.

В сознании людей языческие божества, в силу их множественности и невычлененности из природной стихии, в полной мере не оформились в личностном отношении. Их кажущаяся персонификация чисто внешняя, природная, но не духовная. В язычестве весь мир подчинен закономерностям разумного Космоса, поэтому человеческое воление не имеет свободы выбора. В силу этого важной чертой языческого сознания является абсолютное спокойствие духа, эпическая атараксия. Соответственно этому формировались и моральные нормы, среди которых главенствовали отсутствие высшей цели для стремлений человека, и свободный от божественных и внутренних ограничений произвол.

Христианство освобождает человека от механической и необходимой включенности в Природу-Космос и тут же включает его в иную систему – в положение ответственности перед Богом за свое нравственное самоопределение. Человек наделялся свободой воли, что открывает дорогу для личностного поведения и вместе с тем и для личного спасения.

Основным постулатом христианского мировоззрения является личностное понимание Абсолюта. Понимание абсолютного начала как личного, самого в себе сущего бытия выражается в личностной структуре Пресвятой Троицы, а также в единстве божественной и человеческой природы в личности Иисуса Христа. Боговоплощение, в свою очередь, предполагает через обожение абсолютную ценность человеческой личности.

Христианское мировоззрение вместо уравновешенного натуралистического пантеизма язычества носит напряженное противостояние духа и материи, драматический конфликт добра и зла, Бога и дьявола. Идею вечного круговорота сменяет концепция векторного, эсхатологического, финалистического типа развития. Вчерашний язычник, живший ограниченным родовым сознанием – ныне неофит, призывается к личной моральной ответственности, его жизнь подключается к мировому универсуму, судьба родного этноса становится частью общечеловеческой истории.

Основные парадигмы древнерусского мировидения воплощены в разнообразных вербальных – летописи, сборники, жития, поучения, послания, источниках. Представлены невербальными – зодчество, иконопись, пластика, образцами культуры. А также смешанными – певческое искусство, иллюминированные рукописи, источниками.

Храм был не только местом молитвы, но также объемной моделью космоса и социума с особой системой росписи и организации пространства. Если западный средневековый гений создал вербальную Summa theologiae св. Фомы Аквинского, то древнерусский – уникальный высокий иконостас, невербальный аналог подобного творения, выраженный эстетическими средствами. Тогда же возникает почитание Софии Премудрости Божией, отразившееся в многообразии творений культуры и отечественной софиологии. Постепенно на основе автохтонного наследия и трансплантированных византийских образцов вырабатывается местный тип православной культуры и соответствующей ей философской мысли, которые обе являются частью общеевропейской цивилизации в восточно-христианском ее варианте. Концептуальной основой философских построений были идеи, заимствованные из греческой переводной литературы: Библии, окружающих ее эгзегетических и апокрифических сочинений, творений отцов Церкви, исторических хроник, житийной литературы. [Русская философская мысль XI–XVII в.: Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 9–10].

В Киевской Руси были заложены основы отечественного православного мировосприятия, сложились течения мысли, определен круг идей, выработана терминология отвлеченного мышления, намечены основные интенции развития, сформировались типологические особенности русского общественного сознания – панэтизм, историософичность, антропологизм, антисхоластичность, софийность.

Соотношение христианского и дохристианского в пределах разных идеологических направлений, и конкретных произведений колебалось от синтеза до противостояния. Примером крайних конфликтных ситуаций двоеверной духовности служат ереси. Двоеверную основу имели ранние русские ереси. Языческую окраску верованиям в покровительство Спаса и Богородицы придал еретичествующий самозваный епископ Федорец Владимирский (XII в.). Новгородско-псковские стригольники (XIV–XVI вв.) возродили пантеистические представления об обожествленном Космосе. Наоборот, ортодоксально настроенные идеологи – Серапион Владимирский, Кирилл Туровский, Стефан Пермский и др., стремились отстаивать чистоту христианской доктрины и наиболее последовательно искореняли пережитки язычества, поэтому в их творчестве нет мотивов двоеверного синкретизма.

43.2. Православно-языческий синкретизм

Противостояние принципиально различных по идейным основам мировоззренческих систем не помешало их взаимопроникновению, осуществлявшемуся, несмотря на целенаправленную борьбу церкви с дохристианскими пережитками. Это взаимопроникновение характеризует динамику соотношения между исходной наднациональной, привнесенной извне основой и этническими, уходящими корнями в языческое прошлое элементами духовной культуры Древней Руси.

Древнерусская культура, в единстве народного творчества, литературы, прикладного искусства, зодчества и живописи, долгие века развивалась под влиянием языческой религиозной традиции и языческого мировоззрения. Даже принятие христианства, оказавшего сильнейшее воздействие на развитие древнерусской литературы, зодчества и живописного искусства, которые непосредственно были связаны с православной христианской догматикой, так и не смогло до конца преодолеть многовековых истоков народной культуры.

В течение длительного времени на Руси сохранялось двоеверие: официальная религия, которая преобладала в городах, и язычество, которое ушло в тень. Языческая культура по-прежнему существовала в отдаленных частях Руси, особенно на северо-востоке, сохраняя свои позиции в сельской местности. Развитие русской культуры отразило эту двойственность духовной жизни общества, в народном быту. Языческие духовные традиции, народные в своей основе, оказывали глубокое воздействие на все развитие русской культуры раннего средневековья. В силу этого духовная жизнь на Руси продолжительное время определялась явлением, которое принято обозначать как православно-языческий синкретизм. Русское мировоззрение и искусство периода Средневековья формировалось в столкновении двух укладов – патриархального и удельно-вотчинного, и двух религий – язычества и христианства. И как следы патриархального образа жизни еще долго прослеживались на Руси, так и язычество напоминало о себе почти во всех видах искусства.

Возникшая на Руси ситуация двоеверия сказывалась на всех уровнях средневекового общественного сознания. В течение длительного времени древнерусская культура, в том числе устное народное творчество, литература, прикладное искусство, архитектура и живопись развивались под влиянием языческой мифологической традиции и языческого мировоззрения. Даже принятие христианства, оказавшего сильнейшее воздействие на развитие древнерусской литературы, архитектуры и живописного искусства, которые непосредственно были связаны с православной христианской догматикой, так и не смогло до конца преодолеть многовековые истоки народной культуры.

Результатом перекрестного взаимодействия стала своеобразная средневековая культура славяно-русов. Двоеверие не позволяет ставить вопрос о зеркальном воспроизведении византийского христианства на Руси. Оно становится фактором православной культуры (в большей степени народной, в меньшей степени церковной). В результате, несмотря на все возрастающее влияние православия, и постепенное изживание прежней мифологической системы взглядов, на Руси утверждался иной, чем в Византии, религиозно-мировоззренческий идеал, который далеко не во всех чертах повторял свой исходный прототип.

«То, что называли у нас двоеверием, т. е. соединение православной веры с языческой мифологией и народной поэзией, объясняет многие противоречия в русском народе. В русской стихии всегда сохранялся и сохраняется и доныне дионисический, экстатический элемент. Один поляк сказал мне в разгаре русской революции: Дионизос прошел по русской земле. С этим связана огромная сила русской хоровой песни и пляски. Русские люди склонны к оргиям с хороводами. То же мы видим в народных мистических сектах, например в хлыстовстве. Известна склонность русского народа к разгулу и анархии при потере дисциплины»^[103].

Соединение православной веры с языческой мифологией проявляется, по мнению Н.А. Бердяева, и в том, что: «Очень сильна в русском народе религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля – последняя заступница. Основная категория – материнство. Богородица идет впереди Троицы и почти отождествляется с Троицей. Народ более чувствовал близость Богородицы-Заступницы, чем Христа. Христос – Царь Небесный, земной образ Его мало выражен. Личное воплощение получает только мать-земля. Часто упоминается о Духе Св., Г. Федотов подчеркивает, что в духовных стихах недостает веры в Христа-Искупителя, Христос остается судьей, т. е. народ как бы не видит кенозиса Христа. Народ сам принимает страдание, но как будто бы мало верит в милосердие Христа»^[104].

Под влиянием народных традиций, устоев, привычек, под влиянием народного мировосприятия новым содержанием наполнялась и сама церковная культура, религиозная идеология. Суровое аскетическое христианство Византии, укореняясь на русской почве, с ее культом природы, с поклонением солнцу, свету, ветру, с ее жизнерадостностью, жизнелюбием, глубокой человечностью, существенно преобразовалось. Это нашло отражение во всех областях культуры.

Христианство, оказав сильнейшее воздействие на русскую культуру, на изменение мировоззрения людей, их восприятие всей жизни, а значит, и на представления о красоте, художественном творчестве, в то же время не упразднило народных истоков русской культуры. Переплетение христианских и народно-языческих влияний привело к формированию уникального в мировой истории феномена русской культуры. Для древнерусской культуры характерны открытость и синтетичность, опора на народные истоки и народное восприятие окружающего мира, выработанные всей многострадальной историей восточного славянства.

43.3. Формирование церковно-догматического мировоззрения в церковно-религиозной литературе

В рассматриваемый период Церковь и церковная литература стояли на первом плане и олицетворяли собой богословскую, философскую и научную мысль, которая питалась почти исключительно богословскими темами и вопросами, пользуясь например,«Диалектикой» Иоанна Дамаскина, который приспособил логику к религиозным целям. Некоторые проблески философской мысли замечаются в «Словах» и «Поучениях» различных духовных писателей; впоследствии в самой церковной жизни возникают вопросы, дающие повод к различным взглядам и их мотивировке.

Подняться до целостного и стройного религиозного мировоззрения в духе и истине слова Божия древнерусский человек не чувствовал себя в силах, сколько можно судить по его литературе. Во внутренний смысл Священного писания, фундаментальные вопросы религиозной веры он вникал с трудом и неохотно. Зато какая-либо внешняя подробность религиозного вероучения, приложение вероучения к тому или другому практическому случаю – это могло приковывать к себе древнерусский ум с неотразимой силой. Вступая в мир религиозных понятий, древнерусский человек обращался, прежде всего, к этим отдельным случаям, мелким казусам и на них способен был развить удивительную силу напряжения и стойкости. Однако чтобы твердо уяснить себе основные начала и по ним определить все возможные практические случаи, для этого ему недоставало, по-видимому, ни умения, ни охоты. С нивы русских сердец, вспаханной, по выражению летописца, св. Владимиром и засеянной Ярославом, русская мысль потом дергала и молотила каждый колос отдельно, и потому, может быть, работа ее была так медленна и малоплодна, хотя производилась иногда с большим напряжением сил душевных и силы мысли.

В русской богословской мысли, в сущности, мало общего с византийским богословствованием. Последнее отличалось наклонностью к отвлечению, тонкостью в диалектическом развитии понятий и уменьем складывать их в стройную систему. Ничего подобного не заметно в древнерусском богословствовании, в нем можно найти даже свойства прямо противоположные.

Когда непосредственное, эпическое настроение мысли встречается с тонкими религиозно-нравственными определениями, выработанными чересчур отвлеченной мыслью под влиянием сложной церковной жизни, может быть, естественным результатом такой встречи и является наивная церковно-нравственная казуистика. «Поучение к братии» Луки Жидяты (XII век), трактат «Об опресноках» киевского митрополита Леонтия (XII век).

К середине XI века относится «Остромирово Евангелие», которое представляло собой большой сборник разнообразных статей богословского, философского и этического характера, предназначенных для евангельского чтения по дням недели, начиная с Великой Пасхи. Рукопись была украшена миниатюрами, в том числе с изображением трех евангелистов Иоанна, Марка и Луки. От конца XI века сохранилось несколько памятников религиозно-церковного содержания, в частности «Архангельское Евангелие» (1092) и три «Служебных Минеи», созданные в Новгороде в 1095–1097 годы. Позднее, в первой трети XII века было создано еще много литературных религиозно-церковных памятников, большинство из которых, к сожалению, не сохранилось до наших дней. Среди уцелевших рукописей той поры следует назвать следующие. «Мстиславово Евангелие», написанное священником Алексой по поручению новгородского князя Мстислава Великого в 1115 году для новгородской Благовещенской церкви на Городище. Княжескую грамоту Мстислава Великого – самый древний нарративный рукописный памятник Киевской Руси, которая была дарована им новгородскому Юрьеву монастырю в 1130 году.

Изложение основ монотеистического мировоззрения, актуальное в условиях христианизации Руси, давал пришедший из Болгарии (там он назывался «Изборник Симеона») «Изборник 1073 года». По составу этот труд представлял собой сборник (патерик) различных нравоучительных статей и извлечений из наставлений апологетов и отцов церкви, предназначенных для чтения княжеским и боярским отрокам. В частности в него входили «Апостольские уставы», «Слово о верочитных книгах» Иоанна и «Богословец от словес».

При составлении «Изборника» предпочтение отдавалось представителям каппадокийского богословия. Это были богословы IV века, действовавшие в Каппадокии в Малой Азии, их главой был Василий Великий, все они отличались благосклонностью к интеллектуальным занятиям и античной мудрости. Наряду с чисто богословской проблематикой «Изборник 1073 года» содержал значительный объем сведений из области астрономии, географии, истории и т. д. Чтобы исключить искаженные представления о божественном, в него вводились также логико-философские пояснения, восходящие к «Категориям» Аристотеля. В этом труде даны определения таким общим понятиям, как сущность, сущее, природа, ипостась, род, вид и т. д. Бог характеризовался как качественно определенное бытие, не нуждающееся для своего существования ни в чем другом. Подчеркивался также принцип божественного управления миром. Физическая природа, в силу ее низшей ценности, специально не интересовала составителя труда. Из всего тварного мира выделен как «венец творения» человек, который соединяет в себе две природы: духовную и материальную.

При объяснении строения плоти человека здесь используется античное учение о четырех стихиях (элементах): воды, земли, воздуха и огня. Указано, что после смерти человеческое тело распадается на эти исходные элементы, а в момент воскрешения, по воле Бога, вновь восстанавливаются прежние комбинации. В силу более высокого статуса душа, в отличие от первоэлементов, характеризуется как простое неразложимое нематериальное целое, которому не свойственны изменения; следовательно, душа нетленна.

Характер памятника противоречив. С одной стороны, признается высокое предназначение разума в познании божественных истин, с другой – теоцентрическая гносеология суживает сферу его применения в изучении природной действительности. Лишая философию права на существование, составитель «Изборника 1073 года», тем не менее, дал самое объемное в древнерусской письменности воспроизведение философских текстов. Методологическая непоследовательность объясняется тем, что дуализм плоти и духа не доводится до абсолюта, столь характерного для мистико-аскетического направления в христианстве. Эту позицию можно отнести к умеренному теологическому рационализму.

В своеобразной, не укладывавшейся в рамки ортодоксальности форме излагались основы христианских воззрений в рукописи известной под названием «Изборник 1076 года». Этот памятник, так же как и «Изборник 1073 года», являлся некоей суммой исходных вероучительных истин. Отличие заключается в преобладании практических рекомендаций над теоретическими взглядами и убеждениями, в наличии неканонических мотивов.

Обращает на себя внимание своеобразная трактовка взаимоотношения Бога и мира. В тексте неоднократно говорится о возможности пантеистического слияния божества и человека, плоть которого определяется как «жилище Божие». Условием обожения названы молитвы, пост и чистое житие. Причем требования к праведному поведению выдвигаются весьма умеренные, далекие от строгих ограничений аскетизма: телесная чистота, нестяжание, воздержание, послушание, любовь, умение управлять эмоциями. Соединение с Богом при этих условиях – не что иное, как путь спасения малыми делами.

Особое внимание уделено мудрости, которая объясняется общим свойством Бога и человека. Стремление к мудрости отождествляется со стремлением к Богу, а истинная мудрость понимается как жизнь в Боге, как единение с ним. Источником мудрости объявляются книги и искушенные наставники. Общение с мудрым приравнивается к общению с Богом. Понимание мудрости как обожения, т. е. как преодоление сущностного разграничения тварного и надприродного, приобретает пантеистический оттенок.

Идейно-мировоззренческое своеобразие «Изборнику 1076 года» придают содержащиеся в нем установки на фаталистическое восприятие действительности. В духе предопределенности судьба трактуется как воля Всевышнего. С точки зрения подобной роковой: предопределенности действия власти, бедствия, социальную несправедливость следует принимать безропотно. Делается даже вывод о бесполезности обращения к Богу за помощью.

В целом «Изборник 1076 года» отражает раннее русское христианство, характерной чертой которого являлось то, что идеальная и материальная сферы воспринимались не как антиподы, а как части гармоничного взаимодополняющего друг друга единства. Отсутствие четкой онтологической разграниченности открывало возможность «усыновления» Богом, т. е. обожение человека.

Среди выдающихся памятников церковно-религиозной литературы той поры следует особо выделить сочинения Кирилла Туровского и Климента Смолятича. Климент Смолятич († 1164) известен, прежде всего, тем, что был вторым, после митрополита Иллариона, природным «русаком», вставшим во главе Русской Церкви в 1147 году. К большому сожалению, до нас дошло лишь одно сочинение Климента Смолятича – его знаменитое «Послание пресвитеру Фоме», который был духовником смоленского, а затем великого киевского князя Ростислава Мстиславича. Правда, академик Н.И. Срезневский утверждал, что Климент Смолятич был автором очень интересного произведения ораторского красноречия «Слова о любви Климова», но большинство ученых отрицают этот факт. Что касается самого «Послания», то оно знаменательно не только тем, что именно в нем Климент Смолятич убедительно опроверг лживые обвинения пресвитера Фомы о незаконном занятии им митрополичьей кафедры. Но и тем, что в нем содержались многочисленные выдержки из различных сочинений выдающихся античных авторов, в частности Гомера, Аристотеля и Платона, что зримо говорило о высокой учености предстоятеля Русской Церкви.

Кирилл Туровский († 1182) был видным деятелем Русской Церкви и автором целого ряда ярких церковных и публицистических произведений, в том числе «Послания к Андрею Боголюбскому», восьми торжественных «Слов», двух «Поучений» и двадцати двух молитв. Самыми известными его произведениями стали «Поучение о слепце и хромце» и «Притча о человеческой душе», которую иногда именуют «Притчей о душе и теле».

Первый трактат носил более светский, нежели церковный характер, поскольку был прямо направлен против великого владимирского князя Андрея Боголюбского и ростовского архиепископа Федорца, что красноречиво говорит об активном участии епископа Кирилла в политической борьбе того времени. А второй трактат носил больше философский и богословский характер, поскольку в своей «Притче», опираясь на каноны православного христианского вероучения, он дает собственное толкование смысла человеческого бытия, размышляет о характере взаимоотношений светской и церковной власти и активно выступает в роли защитника единства всей Русской земли.

На рубеже XII–XIII веков был создан большой компилятивный памятник церковной литературы – так называемый «Киево-Печерский патерик», который представлял собой сборник разнообразных поучений, рассказов и «житий святых». Большинство литературных сочинений, вошедших в этот «Патерик», сложились значительно раньше, но сохранились они именно в составе этого сборника. Основу самого «Патерика» составляли два литературных сочинения – «Послание» суздальского епископа Симона к монаху Киево-Печерского монастыря Поликарпу и «Послание» самого Поликарпа к игумену того же монастыря Анкидину. В этих двух «Посланиях» содержались различные повести и рассказы о знаменитых монахах Киево-Печерского монастыря и о тех важнейших исторических событиях, которые произошли в ту далекую эпоху. При этом надо отметить тот факт, что авторы этих посланий активно проводили идею главенства Киево-Печерской обители по отношению к другим святым обителям Древней Руси. Чуть позднее «Послания» Симона и Поликарпа были дополнены «Житием Феодосия Печерского» и «Сказанием о черноризцах Печерских», и именно в таком виде до нас дошла древнейшая рукопись этого «Патерика», созданная в 1406 году по указанию тверского епископа Арсения.

Крупнейшим центром развития русской литературы было Владимиро-Суздальское княжество. Здесь во второй половине XII – начале XIII века были созданы такие известные литературные произведения, как «Слово о милости божьей к Андрею Боголюбскому», «Сказание о победе над булгарами 1164 года и празднике Спаса», «Сказание об обретении мощей Леонтия Ростовского», «Слово на Покров» и многие другие.

43.4. Формирование религиозно-философского мировоззрения в религиозно-философской литературе

Русский народ принял христианство в 988 году. Он получил первое представление о философии только тогда, когда на церковнославянский язык стали переводиться сочинения отцов церкви. Кирилло-мефодиевская традиция ведет свое начало от Кирилла, который вошел в память последующих поколений с почетным званием Философ. Это был тип философа, воплощавшего нерасчлененность мирской мудрости и монотеистической религиозности, которая в силу этого резко не противостояла внешней «еллинской» мудрости, т. е. идеям античной философии.

В.О. Ключевский, таким образом, характеризовал состояние философствования и философской мысли на Руси: «В каждом из нас есть более или менее напряженная потребность духовного творчества, выражающаяся в наклонности обобщать наблюдаемые явления. Человеческий дух тяготится хаотическим разнообразием воспринимаемых им впечатлений, скучает непрерывно льющимся их потоком; они кажутся нам навязчивыми случайностями, и нам хочется уложить их в какое-либо русло, нами самими очерченное, дать им направление, нами указанное. Этого мы достигаем посредством обобщения конкретных явлений. Обобщение бывает двоякое. Кто эти мелочные, разбитые или разорванные явления объединяет отвлеченной мыслью, сводя их в цельное миросозерцание, про того мы говорим, что он философствует. У кого житейские впечатления охватываются воображением или чувством, складываясь в стройное здание образов или в цельное жизненное настроение, того мы называем поэтом. В духовном запасе, каким располагала Древняя Русь, не было достаточно средств, чтобы развить наклонность к философскому мышлению. Но у нее нашлось довольно материала, над которым могли поработать чувство и воображение. Это была жизнь русских людей, которые по примеру восточных христианских подвижников посвящали себя борьбе с соблазнами мира». [Ключевский В.О.: Том 2, С. 340. История России, С. 21733].

Одно из наиболее ранних в славяноязычной культуре определений философии, относящееся к концу IX века, было сформулировано основоположниками кирилло-мефодиевской традиции. Оно содержится в «Житии Кирилла», составленном его братом Мефодием или кем-то из ближайших сподвижников просветителя славян. Под философией здесь понималось «знание вещей божественных и человеческих, насколько может человек приблизиться к Богу, который учит человека делами своими быть по образу и подобию сотворившего его. Мировоззренческие установки данной формулы нацеливали на познание природного мира и Бога. К компетенции философии соответственно относилось богопознание, что фактически означало право на исследование надприродной реальности.

Таким образом, речь идет о существовании фактически двух философий. Одной – высшей, представлявшей религиозную веру, и другой – традиционной (внешней), связанной с наследием античности. Однако безоговорочного негативизма по отношению к внешней («еллинской») мудрости не наблюдается. Для всех тех, кто оказывался в русле этой традиции, знание «внешней» философии, несмотря на ее критику, было обязательным.

Благодаря кирилло-мефодиевской традиции на Русь пришли тексты насыщенные античными материалами. Сведения об античной философии можно найти в «Шестодневе» Иоанна экзарха Болгарского, в «Хронике» Иоанна Малалы, а также в некоторых апокрифах, содержащих учение о четырех стихиях. В русле этой традиции находились творчество митрополита Киевского Илариона, а также идеи памятников древнерусской книжности – «Изборника 1076 года», «Палеи Толковой».

К XII веку на Руси имелся перевод с богословского языка третьей части книги христианского богослова и писателя Иоанна Дамаскина, известной под заглавием «Точное изложение православной веры». Хотя философское предисловие к этой книге было переведено только в XV веке, отдельные выдержки из него появились в «Святославове Изборнике» в 1073 году. В XIV веке были переведены сочинения Дионисия Ареопагита с комментариями св. Максима Исповедника. Эти книги наряду с сочинениями других отцов восточной церкви имелись во многих русских монастырях.

В философско-религиозной традиции, идущей от Иоанна Дамаскина, философом считался разносторонне образованный человек, который наряду со знанием грамматики, риторики, математики и логики должен был знать и философию и быть богословски образованным. К компетенции философии относилось богопознание, что фактически означало право на исследование надприродной реальности.

Следует отметить трактовку философии, восходящую к переведенной с греческого не позднее XIII века «Диалектике» Иоанна Дамаскина. Философия у него отождествлялась с «разумом сущих», т. е. с высшей божественной истиной, с познанием вещей невидимых, или божественных, с одной стороны. И человеческих, земных вещей, доступных чувствам, с другой стороны. Одновременно она определялась как «хитрость хитростям и художество художествам», т. е., по существу, как искусство искусств и наука наук. Наряду с этим философия понималась как любовь к мудрости, а это означало то же самое, что и любовь к Богу.

Если кирилло-мефодиевское определение философии ориентировало на испытание бытия, раскрывающего перед познающим субъектом все сферы мира, вплоть до божественной. То смысл мировосприятия Иоанна Дамаскина заключался не столько в постижении тайн бытия, сколько в узнавании знаний уже сформулированных в христианской доктрине, полученных в готовом виде через откровение. Сфера божественного объявлялась закрытой для рационального исследования. Таким образом, философии отводилась вспомогательная роль в защите и разъяснении богословских положений и догматов.

Философия и философское мировоззрение формировались на основе рационализированного богословия, и мирской мудрости, которые не противопоставлялись одно другому, а взаимно дополняли друг друга, с тем, чтобы служить осознанному нравственному выбору, приближающему человека к Богу. Мировоззренческие установки данной формулы нацеливали на познание природного мира и Бога. В этой философской познавательной формуле просматривается синтез установки стоиков на знание вещей божественных и человеческих с платоновским учением, обосновывавшим стремление человека к Богу. В ней также нашел отражение аристотелевский принцип разделения философии на теоретическую и практическую. Причем практическая философия исследует правильное «богоугодное поведение», в основе которого лежит не слепое и смиренное исполнение требований религиозной доктрины, а свободное волевое действие, базирующееся на знаниях. Перед нами своеобразное богословие, примиряющее веру и знание, сближающее религиозный и философский способы осмысления бытия.

Тип философии, практиковавшей «умное делание», появился на Руси, по крайней мере, уже в XI веке вместе с традицией аскетического монашества. Это направление в русской мысли представлено Феодосием Печерским, писателем-агиографом Нестором, «монашески мудрствующими» подвижниками Киево-Печерского и других монастырей, а также Кириллом Туровским, Серапионом Владимирским, Сергием Радонежским, Нилом Сорским и другими идеологами аскетизма.

Вся философия теперь понималась как мистико-аскетическая монашеская мудрость, которая видела свою цель не в размышлениях о жизни, а в размышлениях о жизни в истине. Она стала трактоваться как подвиг божественного делания, устремляющего ум к Богу, как твердая приверженность православной вере и божественным заповедям, как жизнь не по плоти, а по духу, как страх Господень, являющийся началом премудрости. По сути дела, это был род сугубо практической философии, которая воплощалась в нравственно-совершенном поведении, выражающемся в молитвах, богоугодных делах и смирении.

Мистико-аскетическое понимание философии как жизни во Христе строилось на жестком размежевании с «внешней» мудростью, хотя это не сопровождалось отказом от применения термина «философ». Философом считался отличавшийся праведной жизнью мудрец, а источником мудрости объявлялось Священное Писание. «Истинными философами» оказывались те, кто спасает душу от вечной муки, строго исполняет заповеди и на этом пути мудро освобождается от страстей мирских.

В многочисленных произведениях аскетической литературы содержались представления о превосходстве необразованных, но непоколебимых в вере монахов над обладателями философского многознания. Так, в «Успенском сборнике» XII–XIII веков в истории «О двух Епифаниях» говорится, как необразованный монах Епифаний победил в прениях «великого ритора и философа» Епифания, имевшего глубокие познания в античной мудрости. Отрицая за «плотски мудрствующими» право быть настоящими философами, идеологи аскетизма присвоили это право себе. При этом мирская философия считалась источником ересей.

Существенное влияние на формирование религиозно-философского мировоззрения славянства оказал «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского (конец IX – начало X века). Не позднее XI века он получил распространение на Руси, оказав значительное влияние на ее духовную жизнь. Для Руси «Шестоднев» Иоанна является, прежде всего, памятником общемировоззренческого значения. Из него древнерусский читатель черпал представления о христианской онтологии, натурфилософии и антропологии. Рационалистически настроенных грамотников не могла не привлекать собственно философская сторона изложения, хотя она и выполняла по отношению к богословскому содержанию сугубо вспомогательную роль. Тем не менее, здесь богослов еще не вытеснил окончательно философа. Поэтому в тексте содержалось немало экскурсов в историю античной философии.

Картину мира Иоанн воспроизводит по Василию Великому. Шаровидная Земля помещается в центре сферичного небесного свода, с наружной стороны которого располагаются воды, а с внутренней – светила. Сравнительно широкий кругозор позволял автору-составителю изложить библейскую космогонию и представления о структуре мироздания и природных процессах, исходя из уровня развития античных знаний.

В трактовке физического мира Иоанн соединяет библейские представления о божественном творении с античным учением о четырех элементах, объясняя многообразие сотворенного мира их различными сочетаниями. Согласно «Шестодневу», сотворение Богом первоэлементов мироздания происходит одновременно с созданием Космоса. Источником творения названа воля Бога, а сам Бог в данном случае весьма сближен с демиургом из платоновского «Тимея». Отличие лишь в том, что субстанциальная основа мироздания не является извечной: Бог оказывается и Творцом, и преобразователем исходной субстанции бытия. Многообразие мира «Шестоднев» объясняет с помощью идей Аристотеля о материи и форме. Получается, что по замыслу Бога материя превращалась из потенциального бытия в реальное с помощью образов (форм). Вообще в «Шестодневе» присутствует обширный пласт сведений об античной, в том числе материалистической, философии. По их объему он намного превосходит все известные произведения славяно-русской книжности. Представляя собой высокий образец рационализированной вероучительной литературы, «Шестоднев» являлся одним из наиболее философичных памятников древнерусской культуры. Его отличала насыщенность научно значимым материалом и отсутствие отчужденности от «внешней» христианству мудрости.

Одно из наиболее известных произведений древнерусской литературы – «Слово о Законе и Благодати», которое появилось на свет примерно через 70 лет после крещения Руси. Его автором был митрополит киевский Иларион, оратор, писатель, церковно-политический деятель XI столетия. Это был первый русский человек, занявший киевский митрополичий престол, до него на это место патриархом константинопольским обычно поставлялись митрополиты из греков. Кроме «Слова о законе и благодати», вошедшего в сокровищницу русской и мировой литературы, митрополит Иларион стал автором и ряда других произведений, в частности «Исповедания веры», «Поучения о пользе душевной ко всем христианам» и «Слова к брату столпнику».

По форме «Слово» – это небольшое эссе, которое отличается исключительной важностью идейно-политического содержания и совершенством формы. Этот труд имеет подзаголовок: «О законе, данном через Моисея, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом, и о том, как закон миновал, а благодать и истина наполнила всю землю, и вера распространилась во всех народах вплоть до нашего народа русского; и похвала великому князю нашему Владимиру, которым мы были крещены; и молитва к Богу от всей земли нашей» [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 17 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

«Слово о Законе и Благодати» – это блестящий религиозно-философский трактат в лучших традициях византийской образованности, в котором поставлены острейшие богословские вопросы, в частности, вопрос о законе и благодати. Это очень важный вопрос. «Ведь закон предтечей был и служителем благодати и истины, истина же и благодать – служитель будущего века, жизни нетленной. Ибо закон приводил подзаконных к благодатному крещению, а крещение провождает своих сынов в жизнь вечную». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 19 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Прежде был дан закон, а потом – благодать, прежде – тень, а потом – истина. Все религии древности, так или иначе, ориентировались на закон. Закон – это то, что поддается рациональному объяснению и пониманию: это система, это структура, это запрет, это повеление. Закон как форма религиозной жизни неизбежен особенно на начальных этапах становления и развития религиозной культуры.

Но наступает такой момент, когда открывается иной мир. «Когда Христос явился на земле, тогда еще благодать не была окрепшей, но младенчествовала прежде более тридцати лет (Лк. 3,23), которые Христос провёл в безвестности. Когда же затем вскормлена была и окрепла благодать и явилась на реке Иорданской (см.: Мф. 3,13–17) всем людям (Тит. 2, 11), устроил Бог трапезу и великий пир с Тельцом, вскормленным от века (см.: Лк. 15,23), Сыном Своим возлюбленным Иисусом Христом, созвав на всеобщее веселие всё небесное и земное (см.: Еф. 1,10), совокупив воедино ангелов и людей». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 21–22 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Становится понятно, что писаный закон веры, данный в Ветхом Завете, без Благодати, принесенной в Новом Завете, мало что значит. Закон дан на приуготовление Благодати, но он не сама Благодать. Закон утверждает, но не просвещает, закон повелевает и запрещает, а в благодати открывается источник новой силы.

Благодать живит ум, и ум познает истину. Благодать понимается Иларионом не только в чисто литургическом смысле, а как духовно-нравственная категория, утверждающая победу добра в душе человека и вытеснение зла. Здесь уже нет запрета, который ограничивает человеческую волю, или ставит ей барьер, а здесь есть имманентная, внутренняя сила, которая побуждает его к творчеству, к добру, к красоте, к самоотвержению. Вот эта антитеза закона и благодати, которую потом так блестяще раскрыл В.С. Соловьев в своей книге «Духовные основы жизни».

Закон, по мнению Илариона, разобщает народы, т. к. выделяет среди них один избранный народ. Благодать дана всем народам, она соединяет их в одно целое, дает оправдание земному существованию человека. Иларион пишет: «Иудеи ведь соделывали своё оправдание в мерцании свечи закона, христиане же созидают своё спасение в сиянии солнца благодати. Ибо иудейство посредством тени и закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением истины и благодати не оправдываются, но спасаются. В иудействе тем самым – оправдание, а в христианстве – спасение. И оправдание – в сем мире, а спасение – в будущем веке. Потому иудеи услаждались земным, христиане же – небесным. И к тому же оправдание иудейское, по причине ревности подзаконных, было убого и не простиралось на другие народы, но свершалось лишь в Иудее. Христианское же спасение – благодатно и изобильно, простираясь во все края земные (Деян. 13,47)». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 23–24 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Иудеи веселятся о земном, христиане же пекутся о небесном. И, кроме того, оправдание иудейское скупо и завистливо, оно не простирается на другие народы, но остается в одной Иудее. Напротив христианское спасение щедро и благостно, растекается на все земли. Таким образом, русская религиозно-философская мысль видит смысл духовной жизни не только и не столько в формальном следовании закону и оправдание им, а главным образом в постижении истины через постоянное стремление к добру, и к высшему благу.

Вторая часть «Слова» была посвящена истории распространения христианства на Руси и стала своеобразным гимном русскому православию. Одной из идей «Слова» является апология Русской земли и утверждение превосходства совсем еще молодого русского православия над старым византийским. «Так и совершилось. Ибо вера благодатная распростёрлась по всей земле и достигла нашего народа русского. И езеро закона пресохло. Евангельский же источник, исполнившись воды и покрыв всю землю, разлился и до наших пределов. И вот уже со всеми христианами и мы славим Святую Троицу, а Иудея молчит; Христос прославляется, а иудеи проклинаются; язычники приведены, а иудеи отринуты». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 34 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Иларион радуется о вступлении Руси на путь истины: «Итак, быв чуждыми, наречены мы народом Божиим, быв врагами, названы сынами Его (Еф. 2,19; Рим. 5,10; Гал. 3,26; Кол. 1,21). И не по-иудейски потому злословим Его, но по-христиански благословляем; не совет держим, как распять Его (Мф. 27,1), но как Распятому поклониться; не распинаем Спасителя, но руки воздеваем к Нему; не прободаем ребр Его, но пием из них текущую животворящую Кровь Христову как источник нетления (Ин. 19,34); не тридцать сребреников взимаем за предание Его (Мф. 26,15; см.: Зах. 11,12.13), но «друг друга и весь живот наш» предаем Ему; не таим воскресения Его (Мф. 28,11–15), но во всех домах своих возглашаем: «Христос воскресе из мертвых»; не говорим, будто Он похищен был из гроба (Мф. 28,13), но возвещаем, что вознесся туда, где и был (Ин. 6,62); не не веруем (Ин. 20,25.27), но, как и Петр, к Нему взываем: «Ты – Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16,16) – и восклицаем вместе с Фомой: Ты – Господь наш и Бог (Ин. 20,28) – и с разбойником благоразумным: помяни нас, Господи, во Царствии Твоем (Лк. 23,42)!». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 36–37 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Третья часть «Слова» была посвящена прославлению великого киевского князя Владимира Святого, который стал первым святителем Древней Руси. Митрополит Иларион возносит хвалы князю Владимиру, крестителю Руси, уподобляя его византийскому императору Константину: «О подобный великому Константину, равный ему умом, равный любовью ко Христу, равный почтительностью к служителям Его! Тот со святыми отцами Никейского Собора полагал закон народу своему, – ты же, часто собираясь с новыми отцами нашими – епископами, с великим смирением совещался с ними о том, как уставить закон нашему народу, новопознавшему Господа. Тот покорил Богу царство в еллинской и римской земле, ты же – на Руси: ибо Христос уже как у них, так и у нас зовётся Царем. Тот с матерью своей Еленой веру утвердил, принеся крест из Иерусалима и распространив его по всему миру своему, – ты же с бабкою твоею Ольгою веру утвердил, принеся крест из нового Иерусалима, града Константинова, и водрузив его по всей земле твоей. И, как подобного ему, соделал тебя Господь на небесах сопричастником одной с ним славы и чести в награду за благочестие твое, которое стяжал ты в жизни своей». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 46–47 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Иларион пишет ярко и убедительно, использует многочисленные библейские метафоры и исторические примеры. Он обращается не к невежественным людям, а к людям, которые понимают суть вопроса, к людям образованным. То есть у него уже тогда была серьезная аудитория, с которой он мог говорить о таких сложных вещах. Иларион обращается к своей аудитории: «Напоминать в настоящем писании и пророческую проповедь о Христе, и апостольское учение о жизни будущего века излишне было бы и похоже на тщеславие. Ведь излагать здесь то, что в иных книгах написано и вам ведомо, есть признак дерзости и славолюбия. Ибо не несведущим мы пишем, но с преизбытком насытившимся книжной сладости, не враждующим с Богом иноверным, но истинным сынам Его, не чуждым, но наследникам Царства Небесного. И повествование наше – о законе, данном Моисеем, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом, и о том, чего достиг закон и чего – благодать». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 19 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

В заключение «Слова» митрополит Иларион произносит молитву к Богу от всей земли нашей, о благоденствии Земли Русской: «Но яви кротость и милосердие Твое, ибо Тебе подобает миловать и спасать; не престань в милости Твоей к народу Твоему: врагов изгони, мир утверди, языки усмири, глады утоли, владык наших угрозой языков сотвори, боляр умудри, грады распростри Церковь Твою возрасти, достояние Твое соблюди, мужей и жен с младенцами спаси, пребывающих в рабстве, в пленении, в заточении, в пути, в плавании, в темницах, в алкании и жажде и наготе – всех помилуй, всем утешение даруй, всех возрадуй, подавая им радость и телесную, и душевную!». [Русская философская мысль XI–XVII в.: Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона. Библиотека русской классики. Выпуск 5. Русская философская мысль XI–XVII вв., S. 56 (vgl. Памятники литературы Древней Руси 10–17 в., S. 0)].

Большую роль в формировании религиозного общественного сознания сыграла «Палея Толковая» – одна из древнейших книг отечественной письменности, знакомство с которой отразилось уже на составе «Повести временных лет». Тематически содержание памятника составляют библейские, естественнонаучные и исторические сведения, а в понятийном плане в нем рассматривается натурфилософская и историософская проблематика, присутствующая в богословском по своему характеру изложении. Вместе с тем «Палея Толковая» отразила становление начальных форм теоретического мышления, процесс их обособления внутри собственно богословского контекста.

Создатели «Палеи Толковой» сформулировали основные принципы средневековой онтологии, охарактеризовали сущностные стороны бытия. Абсолютное бытие в ней отождествлялось с Богом как высшей, самотождественной надприродной сущностью. В разделе, посвященном ангелологии, подробно характеризуются идеальные сущности более низкого порядка (так называемые чистые сущности), обладающие, тем не менее, более высоким статусом, чем природа. Эти чистые сущности выступают в качестве связующего звена между Богом и материальным миром.

Предельными материальными основаниями бытия в «Палее Толковой» названы четыре, первоэлемента, представления о которых заимствованы непосредственно из античной философии. Это как бы потенциальное бытие, которое становится реальностью в акте творения мира. Материальные сущности описаны как временные (имеющие начало и конец), зависимые от внешних причин, изменчивые и стремящиеся к распаду (смерти). Будучи по природе своей некой вторичной ценностью, они всецело подчинены идеальному надприродному началу.

Сюжеты, посвященные толкованиям различных форм органической и неорганической жизни, роли ангельского чина, схематике мироустройства и проблематике человека, опираются на довольно широкий круг источников. Кроме апокрифических и античных текстов они вобрали в себя заимствования из трудов учителей восточной христианской церкви Василия Великого, Ефрема Сирина и др.

«Палею Толковую» меньше всего интересует эмпирическая сторона исторических событий. В центре внимания – глобальный ход истории как грандиозной драмы человечества. Все внимание в тексте сосредоточено на ветхозаветной истории, которая рассматривается как символический прообраз новозаветных событий. Выстраивается как бы схема двух симметричных циклов. И хотя это касается только священной истории, важен сам принцип, согласно которому событие утрачивает свойство неповторимости в линейной последовательности исторического бытия. Прошлое или то, что стало небытием, получает возможность быть воспроизведенным вновь на очередном витке исторического развития.

Историософии «Палеи» близки идейно-мировоззренческие основы творчества некоторых ранних летописцев и митрополита Илариона. Как ветхозаветная история, по «Палее», присутствует в новозаветной, так славные деяния языческой эпохи, по убеждению первых древнерусских писателей, наследуются и приумножаются христианскими преемниками. Тем самым признается непреходящее значение в настоящем языческого прошлого, которое с точки зрения ортодоксальной христианской историософии приравнивалось к небытию. Таким образом, в осмыслении истории отечественные авторы проявляли и глубокие знания, и творческую самостоятельность, отказавшись от рабского повторения схем византийской историографии.

43.5. Историософия русских летописей. Роль летописей в формировании христианского мировоззрения

Развивающееся национальное самосознание потребовало исторического самоопределения русского народа. Надо было найти его место в той грандиозной картине всемирной истории, которую дали переводные хроники и возникшие на их основе компилятивные сочинения. И вот рождается новый жанр, которого не знала византийская литература, – летописание. Летописные сочинения охватывали широкий круг вопросов русской жизни: в них изображались события, очевидцем которых был сам летописец, давались зарисовки быта восточных славян, передавались легенды, предания, раскрывалось содержание философских и этических понятий, создавались яркие образы воинов, полководцев, патриотов русской земли. Русские летописи – уникальное явление мировой культуры. Восемь столетий они рисовали картину русского мира, соединяющую прошлое и настоящее, поддерживающую идею единства народа и государственности – от легендарных Кия, Щека, Хорива, от Рюрика с братьями до Московского царства XVI–XVII веков.

«Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», – писал К.С. Аксаков. Мы часто забываем об этой осознанности, невольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше нынешнее убожество. Между тем история донесла до нас многочисленные свидетельства их гармоничного, воцерковленного мировоззрения. В ряду таких свидетельств особой исторической полнотой отличаются летописи.

В процессе становления и развития русского летописания принято различать три периода: древнейший, областной и общерусский. Несмотря на все особенности русских летописных традиций, будь то Повесть временных лет, новгородские летописи, с их лаконичностью и сухостью языка, или московские летописные своды, – не вызывает сомнения их общая мировоззренческая основа. Православность, как мировоззренческая основа русских летописей, давала народу твердое ощущение общности своей исторической судьбы даже в самые тяжелые времена удельных распрей и татарского владычества.

В основании русских летописей лежит Повесть временных лет, в которой сформулирован один из ключевых историософских вопросов Русской цивилизации – «откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первее княжити и откуду Русская земля стала есть». Повесть временных лет, одно из самых значительных произведений русской литературы, определяет место славян и, в частности, русского народа среди народов мира, рисует происхождение славянской письменности, образование Русского государства и т. д.

По мнению многих ученых А. Шахматова, М. Приселкова, Д. Лихачева, П. Толочко «Повесть» – это общерусский летописный свод, первая редакция которого была создана монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. Преподобный Нестор-летописец, святой подвижник Киево-Печерский при составлении летописи помимо прежних летописных сводов 1050 года и 1070/1072 года использовал «Хронику» Георгия Амартола, «Хронику» Иоанна Малалы, «Житие Василия Нового» и другие летописные и внелетописные источники. Летописный свод составлен уже при преемнике Святополка Владимире Мономахе, не раньше 1113 года.

Вторая редакция ПВЛ была создана в 1116 году игуменом Выдубицкого Киевского монастыря Сильвестром. Преподобный Сильвестр был близок к новому киевскому князю Владимиру Мономаху. Вероятно, именно по просьбе этого князя он переработал первую редакцию ПВЛ, особенно в той ее части, которая освещала события 1090–1110-х годов, и включил в ее состав «Поучение Владимира Мономаха». «Повесть», имевшая не одну редакцию, легла в основу различных местных летописей. Как отдельный памятник она не сохранилась, дойдя до нас в составе более поздних летописных сводов – Лаврентьевского (XIV век) и Ипатьевского (XV век).

В Повести хорошо видно желание дать, по возможности, всеобъемлющее представление о ходе мировой истории, и показать место и роль русского народа и его исторического пути в мировом историческом процессе. Летописец отмечает, что после Вавилонского столпотворения, когда народы разделились, вИафетовом племени выделилось славянство, а среди славянских племен – русский народ.

Отсчет интересующих русского летописца временных лет он начинает с возникновения Русской земли: «В лето 6360 (856), индикта 15 день, когда начал царствовать Михаил, стала называться Русская земля. Узнали мы об этом, ибо при этом царе приходила русь на Царьград, как пишется в летописании греческом. Поэтому отсюда начнем и числа положим»^[105].

Это событие летописец помещает на хронологической шкале всемирной истории, которую ведет от Адама, высчитывая продолжительность различных исторических периодов: «От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от ис-хода Моисея до Давида 600 и 1 год, а от Давида и от начала царствования Соломона до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до Рождества Христова 333 года, а от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до сего Михаила 542 года. А от первого года княжения Михаила до первого года княжения Олега, русского князя, 29 лет, а от первого года княжения Олега, после того, как он сел в Киеве, до первого года княжения Игоря 31 год, а от первого года княжения Игоря до первого года Святославова 33 года, а от первого года княжения Святослава до первого лета Ярополкова 28 лет. А Ярополк княжил 8 лет, а Владимир княжил 37 лет, а Ярослав княжил 40 лет. Таким образом, от смерти Святослава до смерти Ярослава 85 лет, от смерти же Ярослава до смерти Святополка 60 лет. Но мы возвратимся к прежнему и расскажем, что в эти годы произошло, как уже начали, с первого лета царствования Михаила, и расположим по порядку даты».

Характерной чертой летописи является вера летописцев во вмешательство божественных сил. Как и все в тварном мире, ход русской истории совершается по воле Божией. Князья – орудия Его воли. Добродетели следует воздаяние, согрешениям – наказание Господне: глад, мор, трус, нашествие иноплеменных полчищ.

Бытовые подробности не занимают авторов летописи. Их мысли парят над суетными попечениями, с любовью останавливаясь на деяниях святых подвижников, доблестях русских князей, борьбе с иноплеменниками-иноверцами. Но и все это привлекает внимание летописцев не в своей практической исторической «данности», а как свидетельство промыслительного попечения Божия о России.

Для того чтобы показать взаимосвязь Руси со всем Христианским миром ПВЛ особое внимание уделяет сообщению о посещении Русской земли святым апостолом Андреем Первозванным, предсказавшим величие Киева и будущий расцвет Православия на Руси и в России: «И утром поднялся и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей». И поднялся на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев и пошел по Днепру вверх».

Фактическая достоверность этого рассказа не поддается проверке, но его внутренний смысл несомненен. Русское православие и русский народ обретают «первозванное» апостольское достоинство и чистоту веры. Впоследствии это подтверждается равноапостольным достоинством святых Мефодия и Кирилла – просветителей славян, и святого благоверного князя Владимира Крестителя.

Об апостольском служении в ПВЛ под 983 годом сказано: «Об апостолах же сказано: «По всей земле разошлись речи их, и до конца вселенной – слова их». Если и не были здесь апостолы телесно, то учения их как трубные звуки раздаются в церквах по всей вселенной. Их учением побеждаем врага-дьявола, попирая его под ноги, как попирали и эти два праведника, приняв венец небесный наравне со святыми мучениками и праведниками».

Особенно четко и последовательно мировоззренческая позиция летописца раскрывается в повести о выборе князем Владимиром религиозной веры, которая размещена в ПВЛ под 986 и 987 годом.

В Повести временных лет рассматривается ключевой судьбоносный вопрос о выборе религиозной веры. Это не просто историософский вопрос, имеющий теоретический и практический аспекты. Это вопрос о выборе судьбы, смысла и предназначения целого народа, решение которого сопряжено с колоссальной ответственностью, которую понести сам человек не может. Только по милости и по воле Божией возможно решить этот вопрос – сделать судьбоносный выбор угодный Богу. Этот выбор предопределил судьбу и жизненный путь не только самого князя Владимира, не только судьбу и жизненный путь его современников. Но он определил судьбу и жизненный путь многих поколений людей на протяжении уже более 1000 лет, жизненный путь народа, страны, государства. Этот выбор определил путь становления и развития Евроазиатской цивилизации – Руси-России.

Летопись подчеркивает промыслительный характер крещения Руси, что предполагает соответствующие религиозные обязанности, долг православно-церковного послушания. В ПВЛ отмечается добровольный характер принятия вероисповедального служения. Об этом свидетельствует рассказ о выборе веры. Свой выбор князь Владимир делает обстоятельно. Сначала он выслушивает представителей всех основных вероисповеданий. Повесть об этом в ПВЛ помещена под 986 годом.

Первыми пришли болгары магометанской веры, и говоря: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь. Уверуй в закон наш и поклонись Магомету». И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?» Они же ответили: «Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, вина не пить, по смерти же, говорит, можно творить блуд с женами. … И иным прельщали, о чем и писать стыдно. Владимир же слушал, ибо и сам любил жен и безмерное блужение, и сладко было ему слушать».

По какой же причине Владимир отверг магометанство? «Но что было ему нелюбо – обрезание, запрещение употребления свиного мяса. А о питье отверг напрочь: “Руси есть веселие пить, не можем без того быть”».

Потом пришли немцы из Рима и сказали: «Пришли мы, посланные папой». И сказали ему: «Так говорит тебе папа: “Земля твоя, как и наша, а вера ваша не такая, как наша. Наша вера – свет. Кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц, и все, что дышит, а ваши боги – суть дерево”». Владимир же спросил: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пощение по силе. Кто пьет или ест – все во славу Божию, как сказал учитель наш Павел». Владимир сказал немцам: «Идите обратно, ибо отцы наши не приняли этого».

«Услышав об этом, пришли хазарские иудеи и сказали: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в Того, Кого мы распяли, а мы верим в единого Бога Авраамова, Исаакова, Иакова». И вопрошал Владимир: «Каков ваш закон?» Они же ответили: «Обрезаться, не есть свинины и зайчатины, хранить субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?» Они же ответили: «В Иерусалиме». И вновь спросил он: «Там ли?» И ответили те: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по разным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». И сказал на это Владимир: “Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны. Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?”».

Князь Владимир отвергает магометанство, католичество и иудейское вероисповедание скорее по житейским соображениям. Здесь нет каких-либо серьезных рассуждений или обоснований. Вероятно, тем самым летописец хочет показать, что Владимир находится еще лишь в самом начале пути духовно-нравственного преображения. Но по свидетельству летописи он достаточно быстро продвигается по этому пути.

Наиболее обстоятельная беседа была у Владимира с философом, которого прислали греки. Владимир же спросил: «Зачем же Бог сошел на землю и принял страдание?» Ответил же философ: «Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем Бог сошел на землю», Владимир же сказал: «Послушаю, рад». И начал философ говорить».

Как показывает исследование А.С. Львова, в языке «Речи философа» сохраняются элементы моравского и болгарского языков. Это значит, что возникла она в Великой Моравии, а на Русь попала через Болгарию. «Речь» содержит апокрифические черты, отличающие ее содержание от канонического текста Библии. От основного текста летописи «Речь» обособляется и своей хронологией (дата рождения Христа в ней – 5500 год). В ряде случаев появляется «Сатана» вопреки библейскому тексту. Сатана радуется «проклятию земли», учит Каина, как убить брата. Апокрифическим является рассказ о двух птицах, научивших Адама и Еву обряду погребения, и т. д.^[106].

В завершение беседы философ показал Владимиру завесу, «на которой написано было судилище Господне; направо указал ему на праведных, в веселии идущих в рай, а налево – грешников, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Добро тем, кто справа, горе же этим, слева». Философ же сказал: «Если хочешь стать с праведниками, то крестись». Владимиру же запала в сердце мысль эта, и сказал: «Подожду еще немного», – желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою».

Беседа с греческим философом произвела на Владимира неизгладимое впечатление, и он решил посоветоваться со своими приближенными, о чем в ПВЛ сказано под 987 годом. Князь Владимир держит совет со своими боярами: «Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Приходили ко мне болгары, говоря: прими закон наш. Затем приходили немцы и хвалили свой закон. Затем пришли иудеи. После всех пришли греки, хуля все законы, а свои восхваляя, и многое говорили, рассказывая о начале мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать. Рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет и не умереть ему вовеки. Если же иной закон примет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы к уму приложите, что ответите?» И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь лучше разузнать, то есть у тебя мужи, пошли их, пусть проведают, у кого какая служба и кто как служит Богу». И понравилась речь их князю и всем людям».

Желание богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу – единственный побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателен рассказ послов, возвратившихся после испытания вер. «Ходили к болгарам». Мусульмане отвергнуты, ибо «увидели их скверные дела и поклонение в мечети», «и нет в них веселия, только печаль и смрад великий. Не добр закон их». «И пришли мы к немцам, и видели в храмах многие их службы», католики отвергнуты из-за того, что у них «красоты никакой не видели».

Речь идет, конечно, не о мирском «веселье» – его у мусульман не меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской «печали». Речь идет о живом религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором говорит Псалмоневец: «Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой… И да возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются: и вселишься в них, и похвалятся о Тебе любящие имя Твое» (Пс 5:3; 12). Это веселие и радость богоугодного жития – тихие, немятежные, знакомые всякому искренне верующему православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль – страшное чувство богооставленности и богоотверженности, свидетельствуемое словами Пророка: «Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове беззакония – остависте Господа… Что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль…» (Ис.1:4–5).

Посетив католиков, послы поразились не отсутствием вещественной красоты – хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое сравнение с православным. Здоровое религиозное чутье безошибочно определило ущербность католицизма, отсекшего себя от соборной совокупности Церкви, от ее благодатной полноты. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», – свидетельствует Священное Писание. Отсутствие этой красоты и почувствовали благочестивые послы. Тем разительней был для них контраст от присутствия на литургии в соборе Святой Софии в Царьграде. «И пришли мы в Греческую землю и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как рассказать об этом, знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем в иных странах. Не можем забыть красоты той, ибо каждый, кто вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем уже оставаться прежними».

Русское предпочтение христианства основывалось на переживании красоты, на мгновенном включении в чудо, данное даром, без усилий, вне которых немыслима «вера». К этой «сказочной» перспективе всегда будет стремиться русская душа, устраняющаяся в большинстве случаев от повседневной рутинной работы. Богослужение так поразило русов, что они в растерянности твердят: «И не знаем, были ли мы на небе, или на земле – ибо не бывает на земле красоты такой – только то верно знаем, что там с человеками пребывает Бог… И не можем забыть красоты той». Их сердца, ищущие религиозного утешения, и они получили его в неожиданной полноте и неотразимой достоверности. Исход дела решили не внешние практические соображения, а живой религиозный опыт, обильное присутствие которого подтверждает и вся дальнейшая история русского народа.

«Византийское богослужение, как никакой другой культ, заставляло во всей полноте пережить будущую перспективу Царствия Небесного, «неба на земле». В византийском храме создавалась особая духовно-материальная среда, попадая в которую человек обретал возможность реального приобщения к миру высшей духовности. Спасение осуществлялось воочию – через участие в богослужении, поскольку оно являлось живым и действенным исповеданием истин веры. Ритуал создавал ситуацию, дающую каждому возможность проживания, актуального «события» с высочайшими духовными идеалами, запечатленными в сплаве литургического и художественного опыта. Возможность мгновенного выхода за границы земного мира, прорыва к Абсолюту, встречи лицом к лицу с вечностью – все это и было осознано русскими искателями веры как пребывание на небесах»^[107].

В ПВЛ много говориться о сражениях русского народа с различными иноплеменниками и иноверцами – булгарами, половцами, печенегами и многими другими. Речь идет и о поражениях и о победах. Бог попускает поганым торжествовать над нами не потому, что их любит больше, а потому, что нас милует и хочет сделать достойными своей милости, чтобы мы, вразумленные несчастиями, покинули путь нечестия. Поганые – это батог, которым провидение исправляет детей своих. В ПВЛ под 1093 годом сказано: «Ибо это Бог напустил на нас поганых, не их милуя, а нас наказывая, чтобы мы воздержались от скверных дел. Так наказывает он нас нашествием поганых, это батог его, дабы мы опомнились и воздерживались от дурного пути своего. Ради этого в праздники Бог нам наводит сетование, как в это лето случилась первая беда на Вознесение Господне у Треполя, вторая – в праздник Бориса и Глеба, – новый праздник Русской земли. Об этом пророк сказал: «Обращу праздники ваши в печаль и песни ваши в рыдание». Ибо раздался великий плач в земле нашей, опустели села наши и города наши, и бегали мы от врагов наших».

Особо в летописи отмечается, что победы русских не есть результат их собственного попечения, а совершаются с промыслительной помощью Божией под Покровом Пресвятой Богородицы, покрывающей попечением Своим боголюбивое русское воинство. И сами русские это прекрасно сознают: «В то же лето^[108] вложил Бог в сердце русским князьям – ходили все русские князья на половцев: Святослав Всеволодович, Рюрик Ростиславич, Владимир Глебович, Глеб Святославич, Глеб Юрьевич Туровский, Мстислав Романович, Изяслав Давидович, Всеволод и Мстислав, и галичская помощь, и владимирская и луцкая; и пошли на них все вместе, и, перейдя реку Угол, 5 дней искали их. Владимир же Глебович, внук Юрьев, ехал впереди в сторожах с переяславцами, и берендеев с ним было 2100. Половцы же, услышав, что на них пришла Русь, рады были, надеясь на силу и говоря: «Это Бог дал князей русских и полки их в наши руки». И устремились на бой, не ведая сказанного, что против Бога нет ни мужества, ни совета, и пошли против Владимира с криком, как будто поглотить их намереваясь. Владимир же помощью Божьей и святой Богородицы, и деда своею святого и отца молитвою укрепляем, пошел им навстречу … Половцы же, увидев, что полк Владимира уверенно идет на них, побежали, гонимые гневом Божьим и святой Богородицы; наши же погнались за ними, посекая их …»

И возвратились русские войска домой после победы «славяще Бога и Святую Богородицу, скорую заступницу рода христианског». Об этом ПВЛ свидеьельсвует: «И помог Бог и святая Богородица Владимиру, 31 июля, в понедельник, на память святого Евдокима Нового; дал Господь великое избавление нашим князьям и воинам от врагов наших, побеждены были иноплеменники куманы, иначе говоря, половцы, и сказал Владимир: «Это день, который дал нам Господь, возрадуемся и возвеселимся этому дню, ибо Господь избавил нас от врагов наших, и покорил врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змеиные». И была великая радость: дружина обогатилась пленниками и повела колодников, добыла оружия и коней, и возвратилась домой, прославляя Бога и святую Богородицу, скорую Помощницу роду христианскому».

Вряд ли можно полнее и четче выразить взгляд на русскую историю как на область всеохватывающего действия Промысла Божия. При этом летописи и их авторы далеки от примитивного фатализма. Действуя в истории определяющим образом, Промысел Божий в то же время не подавляет и не ограничивает свободы личного выбора, лежащей в основании ответственности человека за свои дела и поступки.

Все мы пребываем в воле Божией и не должны ей противиться, а с радостью и благодарностью исполнять ее. Об этом говорит Владимир Мономах в своем «Поучении»: «Прочитав эту грамотку, устремитесь на все дела добрые, славя Бога со святыми Его. Не боясь смерти, ни на войне, ни от зверя, исполняйте, дети, мужественно дело, как вам Бог пошлет. Ибо если я на войне, и от зверя, и от воды, и падая с коня не пострадал, то и никто из вас не пострадает и не лишится жизни, если не будет повеления от Бога. А если от Бога придет смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее. И хотя и хорошее дело – соблюдать себя, но Божья охрана лучше, чем человеческая».

Так историческая жизнь служит нравственно-религиозной школой, в которой человек должен научиться познавать пути провидения. Горе ему, если он разойдётся с этими путями. Согрешающих Бог вразумляет наказаниями, добродетельных, сознающих свой долг и исполняющих его – милует и хранит. Бог никого не принуждает: человек сам определяет свою судьбу, народ сам определяет свою историю – так можно кратко изложить воззрения летописи. Остается лишь благоговейно удивляться чистоте и свежести православного мироощущения летописцев и их героев, взирающих на мир с детской верой, о которой сказал Господь: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» (Лк.10:21).

Развивая, и дополняя друг друга, русские летописцы стремились к созданию целостной и последовательной картины родной истории. Во всей полноте это стремление отразилось в московской летописной традиции, венчающей усилия многих поколений летописателей. «Летописец Великий Русский», Троицкая летопись, писанная при митрополите Киприане, свод 1448 года и другие летописи, все более и более подходят под название «общерусских». И, несмотря на то, что летописные своды сохраняли местные особенности, да и писались зачастую не в Москве, все они представляют собой своего рода ступени, по которым русское самосознание восходило к осмыслению единства религиозной судьбы народа и государства.

ГЛАВА 44. Пути духовно-нравственного служения. Мировоззренческий выбор смысла и назначения жизненного пути человека

44.1. Жизнь как путь духовно-нравственного служения

Служение Богу и людям с неизбежностью носит жертвенный характер. Вступая на тот или иной путь служения, человек не может замкнуться в себе и жить только ради себя, только для удовлетворения своих потребностей. Он должен идти навстречу Богу и людям: «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу^[109] свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф 16: 24–26).

Воин на своем пути должен быть в постоянной готовности вступит в бой. Он должен обладать умением побеждать врага, но должен быть готовым и на смерть. Ведь и ныне уже возгорается ужасная брань. Потому не сиди дома, но пойди и сражайся; если и падешь на поле брани, в ту же минуту оживешь. Если и в видимых сражениях, идущий на смерть, славнее других и считается непобедимым, и для врагов особенно страшен, хотя царь, за которого он поднимает оружие, и не силен воскресить его по смерти. Предающий душу – жизнь свою на смерть обретет ее не потому, что не скоро побежден будет, а потому, что если и падет, приобретет для нее лучшую вечную жизнь. Жизнь отдать значит быть готовым пожертвовать всем для того, чтобы тот жил, кого мы любим. Не совпадает ли это с тем, что мы исповедуем при крещении. Когда мы вслушиваемся в слова апостола Павла к римлянам о том, что мы умираем с Христом для того, чтобы воскреснуть с Ним, что в нас должно умереть, то есть превратиться в прах всё, что мешает нам стать образом Божиим во славе, во всей красоте, к которой мы призваны. Поэтому вера в человека нас обязывает, она не дает нам права жить небрежно под тем предлогом, что Бог в нас верит, так же как не имеем мы права жить безответственно по отношению к человеку, который нам доверяет, нас любит, который в нас верит. Но если Бог может верить в нас, то мы имеем не только право, – мы обязаны верить в себя и верить друг в друга, потому что то, что относится к одному человеку, к каждому из нас, относится одновременно и ко всем нам и в целости, и в отдельности. На этом должно строиться человеческое общество, которое называется Церковью, являющееся зачатком человечества в целом, каким оно должно стать.

Считается, что для спасения человека недостаточно одного аскетического следования заповедям Христа. Необходимо, чтобы деяния человека были полезны другим людям, общественно значимы. Лишь перед теми откроются «врата небесные», кто сознательно творит добрые дела, приносит благо ближним, ибо само неведение, отрицание добра «злое есть согрешение».

Духовно-нравственное служение – это служение, в первую очередь, основанное на любви. Любовь, как одна из форм духовно-практической активности человека, представляет собой сложное и многогранное явление. Любовь есть, прежде всего, принесение даров – любящий приносит свои силы, свое время, себя в дар тому, кого любит, он посвящает ему свою жизнь. Любовь по своей сути носит жертвенный характер, она есть жертвенное служение Богу и людям. Любовь есть мирная жертва, принесение ценностей, которыми располагает любящий в дар любимому, любимой. Духовно-нравственное служение, как деятельная любовь, по своей сути трансцендентно, поскольку жертвенность в конечном итоге есть переход человека из этого мира в мир иной.

Евангелие от Иоанна свидетельствует о заповеди Христа: «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу (жизнь) свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин 15:11–15).

44.2. Путь подвижника веры – аскета, праведника, святого. Аскетическое служение

Вехами на пути развития духовной жизни Древней Руси служат следующие имена: Феодосий Печерский – Сергий Радонежский – Кирилл Белозерский – Александр Свирский – Нил Сорский и Иосиф Волоцкий. В эту линию включаются лишь носители духовной жизни в узком смысле слова: подвижники-аскеты, иноки и пустынножители, чин преподобных. Вне его остаются не только святители, но и многочисленные святые миряне, столь характерные для древнерусской святости. Но, как ни существенна мирская святость для русского типа православия, она все же никогда не являлась центральной, сама питаясь духовной энергией, истекающей из монастырей и пустынь. Мирская святость обнаруживает большую статичность, нежели святость подвижников веры, подвизающихся в монастырях, и уединившихся в скитах. Трудно усмотреть следы развития в облике святого князя древней Руси, а русский юродивый, «блаженный» сохранился в своих основных национальных чертах до наших дней. Динамичным, развивающимся в истории и определяющим историю – как ни странно это может показаться, остается наиболее отрешенный от мира и истории, наиболее обращенный к вечности тип святости – лик преподобных.

Осмысление пути вероисповедания, подвижнического, аскетического служения, прославление тех, которые высоко поднялись по этому пути и достигли праведности и святости происходит в русской житийной литературе. Жития святых, или жанр «агиографии» занимал важное место в истории древнерусской литературы. Жития святых формировались на заре существования христианства в форме так называемых «мартирий», т. е. рассказов о страшных страданиях и мучениях, которым подвергались приверженцы новой христианской веры в первые века распространения христианства. На первых порах большую роль в развитии этого литературного жанра сыграл так называемый жанр «панегирика», т. е. похвального надгробного слова. Как правило, все «Жития» состояли из трех частей. В первой части содержалось краткое предисловие, во второй, или основной части – биография героя, а в третьей части – краткая похвала ему. Окончательно каноническая структура «Житий» сложилась в Византии в VIII–IX веках, а на Руси – во второй половине XI века. Оформление «Житий» в качестве самобытного церковно-литературного жанра шло как в самом летописании, так и помимо него, в церковной литературе.

Из огромного наследия Византии, востребованного Русью, возобладала аскетическая традиция, характеризующаяся определенным равнодушием к античному интеллектуальному наследию, восходящая к идеалам первоначального христианства. Мистическое богословие концентрировалось в Византии большей частью в монастырях Афона. Сюда стекались паломники из Древней Руси. Из Афона вышли виднейшие представители восточно-христианской мистики – Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит и Григорий Палама, на чьих сочинениях воспитывалось множество древнерусских неофитов. Первыми на Руси афонское благочестие восприняли Киево-Печерские старцы.

Центром духовно-религиозной жизни Южной Руси стал Киево-Печерский монастырь. Ю.Ф. Самарин считал, что «вся Древняя Русь светилась Киево-Печерскою Лаврою: казалось, как будто все пути примыкали к ней. … Она была в живом соприкосновении со всеми сословиями и званиями…». И сама жизнь печерских святых была для него «гораздо чудеснее их чудес»^[110].

Обитель была основана Антонием из Любича. Он учился в Греции, на Афоне, принял пострижение во время путешествия в Византию. Монастырь возник в окрестностях села Берестова, служившего летней резиденцией князя Владимира, а позднее князя Ярослава. Придворным священником в Берестове был Илларион, «муж благ, книжен и постник». Придворная жизнь тяготила его, и он втайне ископал себе «печерку малу двухсажену» в песчаном обрыве на берегу Днепра посреди великого леса. После переезда на митрополичий двор в 1051 году Иларион забросил свою «печерку», но в ней поселился инок Антоний. По другой версии, Антоний избрал для поселения более поместительную пещеру, «юже беша ископали варязи». Из пещеры, излюбленной Антонием, монастырь выходит на свет Божий.

В ПВЛ под 1051 годом сказано: «Антоний же пришел в Киев и начал думать, где бы поселиться. И ходил по монастырям, и нигде ему не нравилось – не хотел этого Бог. И стал ходить он по дебрям и по горам, в поисках места, которое бы ему Бог указал. И пришел он на холм, где Иларион выкопал пещерку, и полюбил место это, и поселился в ней, и начал молиться Богу со слезами, говоря: «Господи! Устрой меня на этом месте, и да будет на нем благословение Святой Горы и моего игумена, постригшего меня». И начал жить тут, моля Бога, питаясь хлебом сухим, и то через день, и воды умеренно вкушая, копая пещеру, и не давая себе покоя, день и ночь в трудах пребывая, в бденье и молитвах. Потом прознали добрые люди и стали приходить к нему, принося ему необходимое. И прослыл он как великий Антоний: стали приходить к нему за благословением».

Антоний тяготился человеческим общением, это, несомненно, связано с его созерцательным умонастроением. Он «не терпя всякого мятежа», не пожелал взять на себя игуменского бремени и, когда число братьев достигло 15, оставил их и затворился в новой (Антониевой) пещере. По-видимому, он не руководил духовной жизнью своих учеников и подражателей (кроме первого небольшого ядра), и в следующем поколении образ его потускнел в памяти печерских агиографов.

ПВЛ свидетельствует: «Когда собралась братия, сказал им Антоний: «Это Бог вас, братия, собрал, и вы здесь по благословению Святой Горы: Им меня постриг игумен Святой Горы, а я вас постриг – да будет благословение на вас, первое от Бога, а второе от Святой Горы». И так сказал им: «Живите же без меня, и поставлю вам игумена, а сам хочу взойти на эту гору один, чтобы, как уже привык, жить в уединении». И поставил им игуменом Варлаама, а сам пошел на гору и выкопал пещеру, которая теперь под новым монастырем, в которой и окончил дни свои, живя в добродетели, не выходя из пещеры 40 лет никуда. Там лежат мощи его и до сего дня. Братия же с игуменом жили в своей пещере».

Постриженный под именем Варлаама, сын боярина стал первым игуменом монастыря. При Варлааме в обители было 20 иноков, при его преемнике Феодосии – 100. С разрешения князя киевского Изяслава «пещерники» стали строить здания над обрывом на киевской горе. Покровительство князя и средства знатных пострижеников обеспечили процветание обители. В монастыре был воздвигнут Успенский собор, поставлены «кельи мнози», обитель была ограждена «столпьем» (частоколом). Пещеры оставались для великопостного затвора.

Характерно, что не Антоний, а именно Феодосий делается созидателем Киево-Печерской Лавры, учителем аскезы, учителем всей православной Руси. Образ Антония рядом с ним очерчивается чрезвычайно бледно, время даже не сохранило нам его жития, если оно когда-либо существовало. Замечательным произведением древнерусской литературы является «Житие св. Феодосия Печерского», одного из первых и самых почитаемых игуменов Киево-Печерского монастыря, составленное в монастыре в конце XI века. Сам преподобный старец Феодосий оставил след в литературе. Им были написаны многочисленные «Слова» богословского содержания: о смирении, о любви и посте, о душевной пользе и т. д. Феодосий был канонизирован уже в 1108 году, через 34 года после кончины.

Киевская Русь совершила сознательный выбор между двумя путями монашеского служения. С Феодосием и Антонием Печерскими греческий идеал монашества впервые вступает на русскую землю. Несомненно, что для преп. Феодосия, в изображении Нестора, идеальным прототипом было палестинское монашество, как оно отразилось в Житиях св. Евфимия Великого, св. Саввы Освященного и других подвижников V–VI веков. Не египетское, не сирийское, а именно палестинское. Это означает, прежде всего, что православная Русь избрала не радикальный, а срединный путь подвига. Сурова жизнь великих палестинцев, как и жизнь самого Феодосия, но по сравнению с бытом отшельников Египта и Сирии она может показаться умеренной, человечной, культурной. Св. Феодосий не увлекался ни крайностями аскезы, ни сладостью уединенного созерцания. Тем не менее, Печерские иноки предъявляли к монашескому житью более высокие требования, чем киевский митрополичий дом. Минуя митрополита грека, они заимствовали непосредственно из Византии Студийский монастырский устав, отличавшийся суровостью.

Печерские старцы нашли для себя возмещение пустынного безмолвия в воспитательном, учительном воздействии на мир. Учительство Феодосия, его кроткое, но властное вмешательство в дела княжеские, в отстаивании правды, в блюдении гражданского мира чрезвычайно ярко изображается Нестором, который подчеркивает национальное служение святого. Мир предъявляет свои права – в монастырь стекается народ, идут князья и бояре, сам Феодосий – частый гость в княжеском тереме.

«Печерский монастырь был средоточием, куда притекало все властное и влиятельное в тогдашнем русском обществе, все, что делало тогда историю Русской земли: князья, бояре, епископы, съезжавшиеся на собор к киевскому митрополиту, купцы, ежегодно проходившие по Днепру мимо Киева в Грецию и обратно». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 99. История России, С. 21003]

Обитель располагалась на землях княжого села, и монахи не могли избежать общения с семьей и окружением киевского князя. Изяслав Ярославич приходил с дружиной к печерским монахам за благословением и молитвой. Отношения обители с князьями не были безоблачными. Печерские иноки, которые осуждали княжеские усобицы, губившие Русскую землю, не желали мириться с тем, что киевские князья нарушали молитву на кресте. Пастырь монашеской братии и подлинный глава монастыря Никон Великий, учитель Феодосия, неоднократно спасался от княжеского гнева в Тмутаракани. Старец Антоний принужден был бежать из основанного им монастыря и некоторое время провел в изгнании в Чернигове. Феодосию грозили арест и заточение.

В.О. Ключевский: «Все эти люди приходили в монастырь преподобного Феодосия за благословением перед началом дела, для благодарственной молитвы по окончании, молились, просили иноческих молитв, жертвовали «от имений своих на утешение братии и на строение монастырю», рассказывали, размышляли вслух, исповедуя игумену и братии свои помыслы. Печерский монастырь был собирательным фокусом, объединявшим рассеянные лучи русской жизни, и при этом сосредоточенном освещении наблюдательный инок мог видеть тогдашний русский мир многостороннее, чем кто-либо из мирян». [Ключевский В.О.: Том 1, С. 100. История России, С. 21004]

Подвижником православной веры в Новгородской земле был Варлаам Хутынский, в миру Алексей Михалевич († 1194), основал Хутынский монастырь севернее Новгорода, на правом берегу Волхова. В Новгороде и Хутынском монастыре бытовало много легендарных преданий, связанных с его именем. Все они вошли в его Житие. В период времени с XIII по XVIII век было создано более чем 10 редакций Жития Варлаама Хутынского, подразделяющихся, в свою очередь, на ряд вариантов и групп. В легендарных рассказах Жития отразились исторические и бытовые события, происходившие в монастыре и в Новгороде, как при жизни Варлаама, так и после его смерти в течение нескольких столетий. Некоторые рассказы о чудесах Варлаама в древнерусской рукописной традиции бытовали как самостоятельные повести.

Первая редакция Жития была написана в период с сер. XIII по н. XIV века. Эта редакция представляет собой короткий рассказ проложного типа, в котором сообщается о рождении будущего святого от благоверных родителей, о его уходе в пустынное место, борьбе с бесовскими наваждениями, построении церкви, создании монастыря, о кончине и погребении святого. Вторая редакция, составленная в 1420-е годы, помимо повествования о жизни Варлаама, содержит рассказы о 6 чудесах. Следующую по времени редакцию написал Пахомий Сербский во время своего первого пребывания в Новгороде в 1429–1440 годы. Он использовал текст 2-й редакции, добавил 4 рассказа о посмертных чудесах Варлаама и предварил текст риторическим вступлением, в котором размышляет о величии подвигов святых и оправдывает перед читателем свою решимость написать Житие русского святого. В XVI веке создаются Распространенная и Особая редакции Жития – это основные, наиболее интересные в литературном отношении редакции памятника.

44.3. Путь служения воина-защитника веры и отечества. Богатыри-верозащитники. Державно-богатырское послушание

В эпоху святого равноапостольного князя Владимира сложился обширный былинный цикл, в основании которого лежат достоверные исторические события и личности. Но нам важны не только и не столько исторические параллели былинных событий. Важно то, что былины отразили истинно народный взгляд на вероисповедный характер русской национальности и государственности. Мысль о неразделимости понятий «русский» и «православный» стала достоянием народного сознания и нашла свое выражение в действиях былинных богатырей.

Главными действующими лицами киевских былин являются богатыри-воины – защитники Святой Русь от посягательств иноверцев. Большинство сюжетов былинного цикла имеет отношение к защите Православия на Руси. Все это говорит о том, что богатырство на Руси представляло собой особый вид вероисповедального церковного, а возможно, даже иноческого служения, необходимость которого диктовалась заботой о защите религиозной веры. Сознание религиозного содержания бранных подвигов богатырей, идущих по особому пути православного служения, – пронизывает все былины. При общем числе былинных сюжетов, доходящем до 90, с бесчисленными их вариантами, Илье Муромцу посвящено более десятка. Этот православный русский богатырь стал центральной фигурой былинного цикла, да и всего русского эпоса.

Начало богатырского служения Ильи Муромца. О начале богатырского служения Ильи Муромца говорится в былине «Как Илья из Мурома богатырем стал» («Илья получает богатырскую силу», «Исцеление Ильи Муромца»). Сюжет былины таков. В славном городе во Муроме, во селе было Карачарове, cиднем сидел Илья Муромец, крестьянский сын, cиднем сидел цело тридцать лет. И ростом богатырь Илья вышел, и умом светел, и глазом зорок, а ноги его не носят, словно брёвна лежат, не шевелятся. Любили его отец с матерью, да только плакали, на него поглядывая. Так и вырос Илья, лежа на печи, ни рукой, ни ногой не шевелит, и стало ему тридцать три года.

Вдруг видит – подходят к его избе три нищих странника. Постояли они у ворот, постучали железным кольцом и говорят: «Встань, Илья, отвори калиточку». Он отвечает им: «Злые шутки вы, странники, шутите: тридцать лет я на печи сиднем сижу, встать не могу».

«Просидев сиднем» долгие годы, парализованный Илья получает «силушку богатырскую» чудесным образом от «калик перехожих». Фигура божьего странника хорошо известна на Руси и любима русским народом. В Толковом словаре Владимира Даля «калика» определяется как «паломник, странник, богатырь во смирении, в убожестве, в богоугодных делах. Калика перехожий – странствующий, нищенствующий богатырь». Подвиг странничества часто соединяется с подвигом юродства о Христе, которое являет собой одно из высших состояний духа христианина, поправшего все искушения и соблазны мира и достигшего совершенства. По слову Господа Иисуса Христа: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21).

Илья получил благословение от калик перехожих на богатырское служение: «Будешь ты, Илья, велик богатырь, бейся-ратайся с врагами земли родной, с разбойниками да с чудищами. Защищай вдов, сирот, малых деточек. Никогда только, Илья, со Святогором не спорь, через силу носит его земля. Ты не ссорься с Микулой Селяниновичем, его любит мать сыра земля. Не ходи ещё на Вольгу Всеславьевича, он не силой возьмёт, так хитростью-мудростью. А теперь прощай, Илья». Поклонился Илья каликам перехожим, и ушли они за околицу.

Черты странничества и юродства о Христе есть и в поведении самого Ильи. В одной из былин юродствует и Илья. Недовольный равнодушием князя к своему богатырскому служению, он уходит из дворца, собирает по всему Киеву «голи кабацкие», сшибает стрелами золоченые маковки киевских церквей и на выручку от них поит «зеленым вином» собранную им по кабакам толпу.

Странничество неразрывно связано с богатырским служением Ильи Муромца. У него нет ни постоянного дома, ни хозяйства, он не связывает себя никакими житейскими попечениями и заботами, презирая богатство и почести, он отказываясь от чинов и наград. «Странничество, – говорит преподобный Иоанн Лествичник, – есть невозвратное оставление всего, что сопротивляется нам в стремлении к благочестию… Странничество есть неведомая премудрость, не обнаружимый помысл, путь к Божественному вожделению, обилие любви, отречение от тщеславия, молчание глубины… Странничество есть отлучение от всего, с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом… Велик и достохвален сей подвиг».

Преемственность богатырского служения имеет духовно-нравственную основу. Богатырское братство основано на том, что русские богатыри – братья во Христе. В сюжете об исцелении преподобного Илии, несомненно, присутствует мотив преемственной передачи благодатного служения во имя веры и отечества. Дар получен Ильей для служения Святой Руси и народу святорусскому, для сохранения в стране православной государственности и чистой веры.

Идея преемственности богатырского служения отражена и в сюжете былины об Илье Муромце и Святогоре, которая называется еще «Смерть Святогора». Происхождение образа Святогора очень сложно, и вряд ли может быть однозначно определено. Многие видят в нем черты сходства со святым великомучеником Георгием Победоносцем.

В былине о Святогоре и Илье Муромце речь идет о встрече Святогора и Ильи. Святогор-богатырь тут опомнился, вынимал из кармана Илью Муромца, да клал его на сыру землю с конём его богатырским. Начал спрашивать его, выведывать: «Ты скажи, удалой добрый молодец, коей ты земли, коей орды? Если ты богатырь святорусский, то поедем-ка в чисто поле, попробуем с тобой силу богатырскую».

Отвечал ему Илья Муромец: «Ай, же ты, удалой добрый молодец! Вижу силушку твою великую, не хочу я с тобой сражаться, а хочу с тобой побрататься».

Согласился на то Святогор-богатырь, с добра коня спустился, раскинули онитут бел шатёр, а коней пустили в луга зелёные. Зашли они оба в белый шатёр, про себя друг другу рассказалися, обнялись-поцеловалися, золотыми крестами поменялися, друг с другом побраталися: Святогор-богатырь стал большой брат, Илья Муромец стал меньшой брат.

Далее в былине сказано, что Святогoр и Илья находят гроб. Для Ильи гроб велик, а Святогору как раз. Он ложится в гроб, крышка закрывается, и открыть ее Илья не может, как ни старается. Святогор остается в гробу, а силу свою передает Илье. Истоки этого сюжета искали в египетских мифах об Озирисе и даже в повествованиях Талмуда о Моисее и Аароне. В действительности дело обстоит следующим образом. В своем послании к Галатам апостол Павел говорит: «Я умер для закона (имеется в виду закон фарисейского иудейства), чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу…» (Гал. 2:19). И в другом месте: «Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят и я для мира» (Гал. 6:14). Эта добровольная смерть, это распятие миру есть содержание и путь монашеского подвига. Такова и смерть Святогора. Пройдя успешно послушание богатырства, служения Богу и Церкви на поприще мятежной бранной жизни, Святогор заслужил освобождение от суеты, упокоение от страстей в священном безмолвии – бесстрастном предстоянии Богу, ненарушимом заботами земной жизни. Дар своей богатырской силы вместе с обязанностями этого служения он передал Илье. Не напрасно одежда схимников носит черты погребальных одеяний. «Гроб» Святогора – это постриг в великую схиму, отрешающий человека от мирской жизни в его стремлении к Богу. Такова православная основа сюжетных построений былины о смерти Святогора.

Поездка Ильи Муромца в Киев. Илья «стоял заутрешо во Муроме, ай к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град». Исполнить это благочестивое желание ему помешала иноверческая «силушка великая», которой под Черниговом «нагнано-то черным-черно». Расправившись с этой силой и получив от «мужичков да тут черниговских» благоговейное величание: «Ай ты, славный богатырь, да свято-русский», – Илья собрался ехать дальше, но выяснилось, что у «славного креста у Левонидова» сидит Соловей-Разбойник Одихмантьев сын (имеющий легко узнаваемое половецкое происхождение). Победив его и приторочив к стремени, Илья приезжает в Киев, где «ай Владимир-князь» только что «вышел со Божьей церкви». Подивившись мужеству Ильи, он попросил Соловья свистнуть. После того, как смертоносные способности Разбойника подтвердились, Илья «во чистом поле» «срубил ему да буйну голову».

Удивительно, как неразрывно тесно сплелась народная мысль с православным мироощущением. Начиная с побудительной причины подвига и кончая бытовыми деталями, все в былине «оправославлено» и «воцерковлено». Глубоко ошибается тот, кто принимает это за дань традиции, за благочестивую риторику. В риторических излишествах можно заподозрить официальный документ, неизбежно склонный к торжественности. Можно обвинить в этом автора, связанного личными склонностями и привычками. Но укоренившаяся склонность народа как соборного автора былин, пронесенная через века, должна именоваться иначе.

Былина об Илье Муромце и Калин-царе. Этот сюжет еще можно назвать «ссора Ильи с князем». Князь прогневался на Илью и посадил его в погреб. Былина не сомневается в правомочности княжеского поступка – в это время уже формируется взгляд на божественное происхождение самодержавной власти. Но в ней присутствует и осуждение неразумности и поспешности княжеского решения, ибо «дело есть немалое. А что посадил Владимир-князь да стольно-киевский старого казака Илью Муромца в тот во погреб холодный». Не дело сажать богатыря в погреб, ибо «он мог бы постоять один за веру, за отечество… за церкви за соборные». Да и нужда в защите не заставила себя долго ждать. «Собака Калин-царь» идет на Киев, желая «Божьи церкви все на дым спустить».

Расплакавшись, раскаивается князь, что сгубил Илью: «Некому стоять теперь за веру, за отечество. Некому стоять за церкви ведь за Божии». Но, оказывается, Илья жив – предусмотрительная дочь князя Апракса-королевична велела его в темнице холить и кормить. Илья обиды не помнит и спасает князя от «поганых».

Этот сюжет интересен тем, что доказывает существование целого сословия богатырей-верозащитников, широкую распространенность державного богатырского послушания. Когда Илья увидел, что силе поганой конца-краю нет, он решил обратиться за помощью к сотоварищам по служению – к «святорусским богатырям». Он приезжает к ним на заставу и просит помощи. Дальнейшее развитие повествования дает лишнее свидетельство правдолюбия былины, ее не надуманности. Поначалу богатыри помогать князю отказываются. При этом старший из них – Самсон Самойлович, «крестный батюшка» самого Ильи Муромца, мотивирует это так: «У него ведь есте много да князей-бояр, кормит их да поит да и жалует. Ничего нам нет от князя от Владимира». Но обида богатырей держится недолго, и когда Илья, изнемогая в бою, вновь просит помощи, они, не раздумывая, вступают в битву и плененного «собаку Калина-царя» ведут по совету Ильи в Киев к Владимиру-князю. Показательно проявляющееся в былине уважение к царскому достоинству. Калин-царь хоть и «собака», но все же царь, и потому «Владимир-князь да стольно-киевский, Он берет собаку за белы руки, И садил за столики дубовые, Кормил его яствушкой сахарною, да поил-то питьицем медвяным». И только выказав уважение, подобающее царскому достоинству поверженного врага, Владимир-князь определяет его себе в вечные данники.

И если в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона особенно отчетливо отражено начинающееся сознание православной соборности как народного русского качества, то в былинах об Илье Муромце отражается начавшееся осмысление такого драгоценного качества народа «святорусского» – его державности. Державность, отливается в XIX веке в чеканную формулу московского митрополита Филарета: «Любите врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими». То есть, осмысление религиозной ответственности каждого за здоровье общества и крепость православной государственности. Не принудительной ответственности «за страх», а добровольного служения «за совесть».

Илья Муромец – единственный герой русского эпоса, причисленный к лику святых. Князь Владимир Святославич был канонизирован, но не как былинный герой. Существует одно из самых неопровержимых доказательств реальности Ильи Муромца – его гробница в знаменитой Антониевой пещере Киево-Печерского монастыря. Она находится рядом с гробницами первого русского летописца Нестора и первого русского иконописца Алипия, и других реальных исторических деятелей Киевской Руси, ее подвижников и великомучеников.

Сознание религиозного содержания бранных подвигов богатырей, и, в первую очередь, Ильи Муромца, как особого пути православного служения, пронизывает все былины. В одной из них, в частности, говорится: «Прилетала невидима сила ангельска и взимала-то его со добра коня, и заносила во пещеры во Киевски, и тут старый преставился, и поныне его мощи нетленныя». В другой былине перенесение преподобного Илии в Киево-Печерский монастырь происходит после того, как во время паломничества в Константинополь он находит на дороге дивный крест, под которым спрятано великое сокровище – серебро и злато. Сокровища преподобный жертвует князю Владимиру на строительство храма, а сам чудесным образом переносится в лавру, где по его успении остаются нетленные мощи.

Мощи Илии Муромца вплоть до начала XX века почивали нетленно в ближней Антониевой пещере Киево-Печерской лавры. Первые исторические свидетельства о почитании преподобного Илии Муромца относятся к концу XVI века. Известно, что первоначально его мощи находились в гробнице при Софийском соборе, а потом были перенесены в лаврские пещеры. Перенесение, вероятно, произошло в том же XVI веке, поэтому житие подвижника не попало в знаменитый Киево-Печерский патерик, составление которого относится к XIII веку.

Сохранились свидетельства путешественников, еще в XVI веке видевших эти нетленные мощи. Посланник римского императора Рудольфа II Эрих Лассота, побывавший в Киеве в 1594 году, оставил описание своего путешествия к запорожским казакам. Рассказывая о достопримечательностях киевского Софийского собора, он сообщает о гробницах княгини Ольги и князя Ярослава Мудрого, а затем добавляет: «В другом приделе церкви была гробница Ильи Муромца, знаменитого героя или богатыря, о котором рассказывают много басен. Гробница его разрушена, но в этом же приделе сохранилась гробница его товарища».

Когда в 1661 году в Киеве готовилось первое печатное издание патерика, оно было иллюстрировано печерским черноризцем Илией. В это же время была вырезана иконная гравюра – образ его небесного покровителя, преподобного Илии Муромца. У другого печерского монаха – Афанасия Кальнофойского, соратника киевского митрополита Петра Могилы, в книге «Иератургим» – ее он написал в 1638 году – указано, что преподобный Илия Муромец жил за 450 лет до того.

Настоятель собора Василия Блаженного отец Иоанн Лукьянов, посетив Киев проездом на пути в Иерусалим в 1701 году, так описывает мощи преподобного: «Видехом храброго воина Илию Муромца в нетлении под покровом златым, ростом яко нынешних крупных людей; рука у него левая пробита копием; язва вся знать на руке; а правая его рука изображена крестное знамение…».

В статье «Илья Муромец» и комментарии к изданию «Илья Муромец», в серии «Литературные памятники» (1958), А.М. Астахова отмечает, – это образ огромной, осознающей себя, разумно, целесообразно направленной силы. Многочисленные подвиги Ильи Муромца, описанные в былинах, всегда связаны исключительно с задачей служения народу, он изображен в русском эпосе, прежде всего, как оберегатель родины. Илья Муромец борется с иноземными захватчиками, спасает родную землю от вражеских полчищ, побеждает чужеземных богатырей, приезжающих на Русь с враждебными намерениями. Ему также приписываются подвиги в борьбе с насильниками внутри страны, с разбойниками, от которых он очищает прямоезжие дороги, охраняя мирный труд и благосостояние народа.

Искренним, живым и глубоким благочестием проникнуто большинство былин. Это интимное, внутреннее чувство человеческого сердца невозможно подделать. И когда переживает это чувство весь народ, он оставляет неизгладимые следы своих переживаний на всем, к чему прикасается в жизни и творчестве.

44.4. Княжеская власть – мирское служение Богу. Княжеские Жития

Политическая деятельность князя изначально рассматривалась, как духовно-нравственное служение. Христианское мировоззрение призывает к тому, что государственная служба во всех ее проявлениях, и на всех уровнях властной пирамиды – и правление государя и служба государю, должны рассматриваться как исполнение долга, стоящего выше личных интересов, устремлений и амбиций. Исполнение служебного долга должно возвышаться и возрастать до духовно-нравственного державного служения. Князь, как имеющий власть от Бога, должен будет ответить за то, как он ее использовал – во благо ли? Власть есть лишь особое служение, источник дополнительных нравственных обязанностей.

Осмысление религиозного содержания власти стало одной из первоочередных забот Руси после крещения. Этой теме посвящено уже «Слово о вере христианской и латинской» преподобного Феодосия Киево-Печерского, написанное в промежутке между 1069 и 1074 годами как поучение великому князю Изяславу Ярославичу, которого послы папы римского пытались склонить к католичеству. В «Слове» на первый план выдвигаются вопросы о долге власти защищать истинную веру и об обязанностях князя-христианина, в частности. Показательно, какое трепетное отношение вызывает вопрос чистоты православного вероисповедания. Католики в «Слове» не называются христианами, латинская вера противопоставляется христианской, как тьма – свету.

«Княже боголюбивый, – начинает поучение святой подвижник, подчеркивая, что обращается к князю как к ревностному христианину, предлагая ему задуматься об обязанностях, налагаемых достоинством властителя. – Нет другой веры лучше нашей – такой, как наша чистая и святая вера православная… Не следует, чадо, хвалить чужую веру! Если кто хвалит чужую веру, тем самым он свою хулит… Если тебе скажет спорящий: «И ту, и эту веру Бог дал», – то отвечай ему так: «Ты, кривоверный, считаешь и Бога за двоеверца. Так не слышал ли ты, окаянный, развращенный злой верой, что говорится в Писании: един Бог, едина вера, едино крещение!».

Князь распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит ее на защиту веры и помощь нуждающимся, – таков, вкратце, вывод преподобного Феодосия. Его поучение стоит первым в длинном ряду древнерусских литературных памятников, сохранивших для нас многочисленные наставления на эту тему. Настаивая на самой жесткой позиции там, где дело идет о защите веры, преподобный Феодосий не менее строго внушал князю мысль о необходимости милосердия и любви в вопросах гражданских. «Подавай милостыню не только единоверцам, но и чужим. Если увидишь раздетого или голодного, или больного лихорадкой, или одержимого какой-либо другой бедой, даже если это будет иудей… – всякого помилуй и от беды избавь, если можешь, и не оставит тебя Бог без вознаграждения».

Государь и его подданные должны в своем служении следовать за Христом, идти по пути указанному Им. Многие русские князья являли пример такого служения. Жития повествуют об их жизненном пути и духовно-нравственном служении. К числу наиболее значимых произведений, которые относились как к церковным, так и к княжеским Житиям, следует отнести «Память и похвалу Владимира» Иакова Мниха (XI век), «Житие княгини Ольги» (XI век), «Повесть об ослеплении князя Василька Ростиславича Теребовльского» (XI век), автором которой был священник Василий. «Житие Мстислава Великого» (XII век). Два выдающихся произведения известного монаха Киево-Печерского монастыря Нестора: «Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба», специально написанное для богослужебных целей, и «Житие Феодосия Печерского», которое было посвящено основателю и игумену Киево-Печерского монастыря преподобному старцу Феодосию. А. Шахматов датирует время его создания 1088 годом, а историк А. Кузьмин – началом XII века.

«Сказания о Борисе и Глебе». Первоначально Житие Бориса и Глеба появилось в форме летописной записи под 1015 годом, когда братья христиане были убиты в ходе кровавой междоусобной войны сыновей Владимира Святого. Затем эта и другие летописные записи стали основой создания нового литературного произведения – «Сказания о Борисе и Глебе», которое возникло, вероятнее всего, в 1060–1120-х годах. Отличительными особенностями этого «Сказания» были историческая конкретность всего повествования, что выгодно отличало его от всех византийских мартирий, а также отсутствие традиционной композиционной схемы, присущей агиографическому жанру. Обычно все Жития святых описывали жизнь христианского подвижника – от его рождения до смерти. Но в данном случае был отображен лишь один эпизод из жизни братьев мучеников – их злодейское убийство сводным братом Святополком Окаянным.

«Поучение Владимира Мономаха». Этот выдающийся памятник русской общественной мысли и публицистики сохранился только в составе Лаврентьевской летописи в статье, датированной 1096 годом. Однако многие историки считают, что это «Поучение» было создано гораздо позже указанной даты.

«Поучение Владимира Мономаха» состоит из трех частей, а именно «Поучения детям», «Книги путей», т. е. личных мемуаров автора, повествующих о событиях 1066–1117 годов, и «Письма черниговскому князю Олегу Святославичу».

Первая часть «Поучения» представляет собой дидактические наставления своим чадам. В этом разделе великий киевский князь на примере богатого жизненного опыта и своих жизненных принципов призывает собственных детей к прекращению братоубийственных войн и единству всех князей «Рюрикова дома» к неукоснительному соблюдению правопорядка, закрепленного на княжеских съездах, строгого соблюдения всех клятв и подписанных договоров.

ПВЛ: «И потом выбрал слова эти любезные, расположил их по порядку и написал. Если вам последние не нравятся, то примите первые. «Почему печальна ты, душа моя, почему смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо я все открою Ему». «Не ревнуй злодеям, не завидуй творящим беззаконие, ибо злодействующие истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю. Еще немного, и не станет нечестивого, будешь искать его место – и не найдешь его. Кроткие же унаследуют землю и насладятся богатством мира. Нечестивый выслеживает праведного и скрежещет на него зубами своими. Господь же посмеивается над ним и предвидит, что день его придет. Извлекая оружие, нечестивые натягивают лук свой, чтобы стрелять нищих и убогих, поразить правых сердцем. Оружие же их поразит их же сердца, и луки их сломаются. Малое у праведника лучше, чем великие богатства нечестивых. Ибо мышцы нечестивых сокрушатся, а праведных укрепляет Господь. И так нечестивые погибнут, праведных же милуя, Он им даст».

В этой части «Поучения» Владимир Мономах обращал особое внимание на образ самого князя, который должен быть мужественным, мудрым и неутомимым правителем, для которого интересы государства и Православной Церкви должны быть выше личных интересов и помыслов. Христианский долг, вытекающий из личных отношений человека с Богом, есть основа всей жизни – такова главная мысль Мономаха.

Владимир Мономах призывал: «Научись, верующий человек, быть творцом благочестия, научись, по евангельскому слову, «иметь очам управление, языку воздержанность, уму смирение, телу порабощенье, гневу погибель, блюсти чистоту мысли, побуждая себя к добрым делам ради Господа. Будучи лишаем – не мсти, ненавидим – люби, гоним – терпи, хулим – моли, умертви грех. Избавьте обижаемого, дайте суд сироте, оправдайте вдовицу, придите соединиться, говорит Господь. Если будут грехи ваши как багряные, обелю их как снег», и прочее. «Воссияет весна воздержания и цветок покаяния, очистим себя, братья, от всякой крови телесной и духовной. Взывая к Светодавцу, скажем: «Слава Тебе, Человеколюбец!».

Вообще, все поучение его пронизано верой столь живой и полной, что местами напоминает не послание властителя, а рассуждения просветленного инока. Заканчивается первая часть «Поучения» словами: «Если начнете забывать это, то чаще перечитывайте: и мне не будет стыдно, и вам хорошо. Что умеете доброго, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь, как отец мой, дома сидя, научился пяти языкам, что вызывает почет от других стран. Ибо леность мать всех пороков: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не учится. Творя добро, не ленитесь ни в чем добром. Прежде всего – к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели. Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи, исполненные достоинств. Воздав на заутрени Богу хвалу, потом на восходе солнца и увидев солнце, надлежит прославить Бога с радостью, говоря: "Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне свет Свой красный"».

Вторая часть «Поучения» начинается словами: «А теперь поведаю вам, дети мои, о делах своих, как трудился я в походах и на охотах с 13 лет». В этой части содержится автобиография Владимира Мономаха, в которой он повествовал о своих многочисленных походах на вятичей, половцев и булгар, заключенных мирных договорах, а также курьезных и опасных случаях на охоте.

Обозрев свой жизненный путь Владимир заключает: «Что надлежало делать отроку моему, я делал сам – на войне и на охотах, ночью и днем, в зной и стужу, не давая себе покоя. Не полагаясь ни на посадников, ни на биричей, сам делал, что требовалось: весь наряд и в дому своем вел сам. И распорядок для ловчих и конюхов, о соколах и ястребах – определял сам.

Также и простого смерда и убогую вдовицу не давал я в обиду сильным, и за церковным распорядком и за службой следил сам.

Не упрекайте, дети мои, или иной кто, это прочитав: не хвалю я ни себя, ни своей смелости, но хвалю Бога и прославляю милость Его за то, что он меня, грешного и худого, столько лет сохранял от смертного часа и не ленивым меня, худого, создал, а пригодным для всяких человеческих дел».

Третья часть «Поучения» представляла собой личное послание Владимира Мономаха своему брату черниговскому князю Олегу Святославичу, ставшему зачинщиком новой княжеской усобицы и гибели его сына, князя Изяслава Муромского. В своем послании, преодолев неутешное личное горе, Владимир Мономах призвал кузена не губить Русскую землю усобицами и враждой, не проливать понапрасну христианскую кровь, а объединить усилия в борьбе с внешним врагом.

Князь Владимир говорит: «Хотя Олег обещал пойти к брату своему Давыду в Смоленск и прийти с братом своим в Киев и урядиться, Олег не захотел этого сделать, но, придя в Смоленск и захватив воинов, пошел к Мурому, где находился тогда Изяслав Владимирович».

С прискорбием князь Владимир говорит: «И послал Олег послов своих к Изяславу со словами: «Иди в волость отца своего Ростов, а это – волость отца моего. Да хочу я, сев здесь, урядиться с отцом твоим. Ибо он меня выгнал из города отца моего. Или и ты здесь мне моего же хлеба не хочешь дать?» И не послушал Изяслав слов этих, надеясь на множество воинов. Олег же надеялся на правду свою, так как прав был в этом, и пошел к городу с воинами. Изяслав же исполчился перед городом на поле. Олег пошел на него полком, и сошлись обе стороны, и была битва лютая. И убили Изяслава Владимировича, внука Всеволодова, 6 сентября; прочие же воины его побежали, одни через лес, другие в город. Олег же вступил в город, и приняли его горожане. Изяслава же взяли и положили в монастыре святого Спаса, оттуда же перенесли его в Новгород и положили в церкви святой Софии на левой стороне».

Князь Мстислав Новгородский одолел Олега и принудил его к заключению мирного договора. «И послал к Олегу со словами: «Не бегай никуда, но пошли к братии своей с мольбою не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя».

В «Поучении Владимира Мономаха», как и на всем пространстве литературных памятников Руси – почти неправдоподобное для нас, сухих и бесплодных рационалистов, обилие личного религиозного опыта, кипение благодати Божией, без меры, изливавшейся в души князей и монахов, воинов и крестьян.

«Слово о полку Игореве». Исторической основой, на фоне которой в летописи утверждается понятие о религиозно-нравственной обусловленности русской жизни, становятся события, связанные с изменчивым военным счастьем, о чем повествует «Слово о полку Игореве». В 1183 году великий киевский князь Святослав Всеволодович (1176–1194), возглавив коалицию южнорусских князей, совершил удачный поход против половцев, в ходе которого нанес сокрушительное поражение кочевникам и взял в плен хана Кобяка, которого затем обезглавили в Киеве. В этом походе должны были принять участие и новгород-северские князья во главе с Игорем Святославичем (1151–1202), однако из-за страшной гололедицы его дружины не успели влиться в ряды этой коалиции. И тогда, на следующий год после удачного похода на половцев, совершенного объединенными силами князей, князь Новгород-Северский Игорь Святославич организовывает самостоятельный набег на половцев. Он выступил в новый поход во главе соединенных дружин курского князя Всеволода, путивльского князя Владимира и рыльского князя Святослава, которые приходились ему, соответственно, младшим братом, старшим сыном и родным племянником.

ПВЛ так свидетельствует об этом походе: «Того же лета надумали внуки Ольговичи пойти на половцев, поскольку не ходили в предшествующее лето со всеми князьями, но пошли сами по себе, говоря: «Разве мы не князья? Пойдем и себе также славы добудем». И собрались у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода Северского, Всеволод брат его из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска, и черниговская помощь, и вошли в землю их».

Этот поход не только закончился грандиозным поражением русских дружин на реке Каяле, но и пленением всех оставшихся в живых русских князей. «Слово о полку Игореве» дает исключительное по красоте и лиричности описание этого похода. В летописи о походе Игоря Святославича сохранились два рассказа. Один, более обширный и подробный, в Ипатьевском своде. Другой, покороче – в Лаврентьевском. Но даже его сжатое повествование достаточно ярко отражает воззрение летописца на свободу человеческой воли как на силу, наравне с недомыслимым промышлением Божиим определяющую ход истории.

Игорь и Всеволод Святославичи мечтают о личной доблести и о славе, которая ждет их, когда они прогонят поганых к самому морю: «Теперь же пойдем за ними за Дон и до конца изобьем их, и если здесь с нами будет победа, то пойдем и далее за ними в луку моря, куда не ходили и деды наши, и возьмем до конца свою славу и честь».

Говорили они так, не ведая «Божьего же промысла», предназначившего им поражение и плен. Всё провозвещает эти пути, не только исторические события, но и природные явления, особенно необычайные знамения небесные. Летописец сообщает о солнечном затмении: «В лето 6694 (1185), 1 мая, на память святого пророка Иеремии, в среду, к вечеру, было знамение в солнце, и стало так темно, что видны были звезды, а в очах у людей виделось все зеленым, и солнце стало как месяц, из рогов его как горящий уголь излучался; страшно было людям видеть знамение Божие».

На этот раз «побеждени быхом наши гневом Божиим», нашедшим на русские войска «за наше согрешенье». Сознавая неудачу похода как закономерный результат уклонения от своего религиозного долга, «воздыхание и плач распространися» среди русских воинов, вспоминавших, по словам летописца, слова пророка Исайи: «Господи, в печали помянухом Тя… «. Искреннее покаяние было скоро принято милосердным Богом и «по малых днех ускочи князь Игорь у половец» – то есть из плена половецкого – «не оставит бо Господь праведного в руках грешных, очи бо Господни на боящихся Его (взирают), а уши Его в молитву их (к молитвам их благопослушны)». "Се же содеяся грех ради наших, – подводит итог летописец, – зане умножишася греси наши и неправды"».

Не покладая рук трудились над созданием российской державы русские князья. Свидетели тому – многие десятки святых Рюриковичей, прославленных Церковью. Князей строителей и защитников русской православной государственности. Терпеливо и любовно складывали они основание будущего русского православного царства, преодолевая междоусобия, примиряя враждующих, отвергая честолюбивых. С момента раздробления России на множество уделов после смерти Ярослава Мудрого объединительная работа не утихала ни на миг. Ратные подвиги Владимира Мономаха, самодержавные устремления святого Андрея Боголюбского, кропотливый труд московских князей по собиранию Руси – все это лишь этапы становления русской державности. Становление Московского государства завершается двумя царствованиями – Иоанна III и Иоанна IV, утвердившими национальное единство, освященное в своих истоках и целях святынями веры.

44.5. Путь служения хлебороба, хлебопашца

Хлеб – всему голова. Хлеб и раньше, и в нынешние времена остается одним из первостепенных продуктов на столе. И пока это не изменится, профессия хлебороба, хлебопашца не утратит своего величия. Благодаря тяжелому труду на каждом столе появляется свежий, ароматный хлеб, без которого невозможно представить существование человека. Работа хлебороба – это дело тяжелое, ведь, особенно, в период посевной и уборки урожая трудиться приходится от зари до темна. Хлебороб – это великая профессия, благородная и уважаемая. Возделывание земли и выращивание хлеба – это не просто профессия, а это призвание, это образ жизни, трудный, но очень уважаемый путь жизни. Это дело всей жизни человека. Чтобы вырастить хлеб, нужно любить землю всем сердцем и искренне дарить ей частицу своего тепла.

Хлебороб – это очень древняя профессия, тянущаяся своими корнями в самые глубины истории Руси. В давние времена этим словом называли людей, стараниями которых получалось вырастить зерно. Давно отошли в область историографических легенд представления о восточных славянах, как народе полукочевом, занимавшемся преимущественно охотой, рыболовством, бортничеством и другими лесными промыслами. Производственная база восточного славянства и населения Древней Руси основывалась, прежде всего, на земледелии. Более того, переход к земледелию свершился уже у предков славян. Однокоренные слова, связанные с пахотой, мы встречаем у самых разных индоевропейских народов, славянскому «орать» – пахать – соответствуют, например, санскритское «ар», греческое «ароо», латинское «aro», ирландское «araim», готское «arjan», литовское «arti». Это приводит к мысли о праиндоевропейском возникновении пашенного земледелия.

Легенды о пахаре-богатыре, о его ритуальной пахоте присутствуют у многих народов – это широко распространенный мотив у целого ряда индоевропейских народов: италиков, индусов, греков, франков. Именно у славян мотив чудесного пахаря и волшебного плуга распространен наиболее широко. У славянских народов широко распространено предание о создании плуга «Дедом-Господом», то есть верховным богом, или божественным ковалем, фигура которого восходит к одному из старших божеств славянского пантеона – Сварогу. Священный золотой плуг присутствовал, по сообщению Геродота, в обрядах скифов-пахарей, сколотов. Иногда в качестве хлебороба землепашца выступают и исторические лица – русские князья Борис и Глеб, болгарин Кралевич Марко, чаще же эти персонажи неизвестны историографии, что, однако не исключает их реальности.

Былины о пахаре Микуле Селяниновиче несут в себе отголоски самых древних знаний русского народа. Его относят к т. н. Старшим Богатырям. Но по своим возможностям и силе он является самым могущественным. Былин про Микулу Селяниновича сохранилось всего две – «Вольга и Микула Селянинович» и «Святогор и Микула Селянинович».

Микула Селянинович есть олицетворение народа-хлебопашца, крестьянского труда по возделыванию земли. Даже отчество Микулы – Селянинович говорит о том, что он сын крестьянства, сын народа. В то же время, он – носитель сакральных знаний и обладатель магических предметов: сохи и сумы. Оба эти предмета никто не может поднять.

Богатыри из дружины Вольги пытаются выдернуть соху, которую оставил на пашне Микула, но не могут это сделать. А он сам выдергивает её одной рукой.

Перемётная сума Микулы Селяниновича – это самый сакральный образ из его атрибутов. Даже самый могучий из богатырей Святогор не может поднять сумку Микулы. Микула обращается к Святогору:

А хочешь попробовать силу свою,

Так вот подыми-ка котомку мою

И та тебя, витязь, изнудит.

Святогор удивлен и раздосадован: «Эй! парень, ожжешься – не трогай огня, не суйся с пустыми речами».

Но Святогор не совладал с котомкой Микулы:

И всей-то он силой на торбу налег,

Берет его даже досада;

Но как ни трудился, а сдвинуть не мог,

Лишь сам, обессилев, свалился он с ног,

Измучась над ней до упада.

Подняв свою суму одной рукой, Микула Селянинович объясняет Святогору, что в его суме – тяга земная:

Земля ж переможет и милость твою,

Она посильней тебя будет.

Котомка Микулы Селяниновича – это образ плодов крестьянского труда. Это и тяготы труда хлебороба, и его результат – заполненные хлебами закрома:

Затем и котомка моя не пуста

И с ног непривычного косит.

В ней земская, видишь, лежит тягота,

Под ней подломилась твоя могота,

А мать то земля ее сносит….

Необычный для пахаря наряд Микулы и еще более необычный вид его сохи заставляют видеть в нем человека, совершающего обряд. Иными словами, пахота – это обрядовая, священная работа. Близость образа Микулы к природе и к земле, обладание магическими атрибутами более всего сближает его с образом древнерусского бога Рода, о котором мы знаем очень мало, так как он древнее Перуна, Даждьбога и Сварога. Обладание тягой земной означает повелевание над равновесием и тяготением Земли, власть над всей Землёй. При этом Микула Селянинович просто обрабатывает землю – т. е., возделывает своё владение. Микула – не божественный пахарь; но его пахота может иметь отношение именно к божественному, к imitatio dei, подражанию Богам и Предкам – ключевому мотиву любой человеческой деятельности в традиционном обществе.

О жене Микулы мы не знаем ничего, но знаем о том, что у него было две дочери. У Земли в русских поверьях должны быть дочери-роженицы, но не сыны. Его дочери, как и он сам, обладают могуществом, но не применяют свою силу во зло. Такова и сила Рода – творить только благо, родить, а не уничтожать. Обе дочери Микулы Селяниновича – богатырки, и обе они – жены самых славных из богатырей. Василиса Микулишна – жена Ставра Годиновича. Она перевоплощается в мужчину и хитростью вызволяет у князя Владимира своего мужа, которого тот заточил в темницу. Настасья Микулишна – жена Добрыни Никитича. Она побеждает своего будущего мужа, но потом влюбляется в него.

Микула Селянинович – предок народа-землепашца, его судьба – успехи, неудачи, слава, бесславье связанные с земледелием, пашней и хлебом, основа жизни, заключающаяся в развитии ремесел, городов и военного могущества. Это героический предок, в образе которого заложена историческая судьба народа, получившего золотой плуг прямо с неба, как дар, определивший его дальнейшую судьбу. В этом образе прославляется богатырский характер свободного крестьянского труда, красота трудовой жизни, достоинства труженика и превосходство его над князем и его слугами. Сила Микулы Селяниновича направлена только на мирные дела – пахать землю и выращивать хлеб.

Путь служения Микулы Селяниновича – служение хлебороба:

Кормилице нашей – земле я служу.

Ее берегу, обряжаю;

С молитвой за плугом весною хожу,

А по лету с песнею жну, не тужу,

А в зиму голодных питаю.

Примечания

1

Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 7. – M.: Русская книга, 1998. С. 488.

(обратно)

2

Морган Л.Г. Древнее общество. Л., 1934. С. 7.

(обратно)

3

Тихомиров Л.А. Монархическая государствнность. М.: Айрис-пресс, 2006. С. 75–76.

(обратно)

4

Там же. С. 76.

(обратно)

5

Соловьев В. Философское начало цельного знания. – Мн.: Харвест, 1999. С. 200–201.

(обратно)

6

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическоми и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 16.

(обратно)

7

Георгиев В.И. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. Родственные отношения индоевропейских языков. М., 1958.

(обратно)

8

Горнунг Б.В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963. С. 3–4, 49, 107.

(обратно)

9

Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Часть 1. Москва. 1876. С. 2.

(обратно)

10

Тереножкин А.И. Предскифский период в днепровском Правобережье. Киев, 1961. С. 343–344.

(обратно)

11

Тереножкин А.И. Общественный строй скифов. – В кн.: Скифы и сарматы. Киев, 1977. С. 5.

(обратно)

12

Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 7.

(обратно)

13

Уличей и тиверцев во времена составления летописи XI века уже не существовало, хотя они фигурируют в событиях первой половины X века. Очевидно, уличи и тиверцы были разгромлены печенегами в период усиления последних во второй половине X века. В то же время, согласно ПВЛ, тиверцы и уличи некогда были весьма многочисленны, а поскольку они обитали в низовьях Днестра, т. е. на границах с Византией, из них происходили толковники-переводчики с греческого языка.

(обратно)

14

Этно́нимы (от греч. έθνος – племя, народ и όνυμα – имя, название) – названия наций, народов, народностей, племён, племенных союзов, родов и тому подобное.

(обратно)

15

Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Часть 1. Москва. 1876. С. 2.

(обратно)

16

Там же. С. 4–5.

(обратно)

17

Там же. С. 2.

(обратно)

18

Там же. С. 3.

(обратно)

19

Соловьев С.М. Сочинения в 18 кн. Кн. I. Т. 1–2. – М.: Мысль, 1988. С. 59.

(обратно)

20

Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Часть 1. Москва. 1876. С. 9.

(обратно)

21

Соловьев В. Философское начало цельного знания. – Мн.: 1999. С. 181.

(обратно)

22

Там же. С 181–182.

(обратно)

23

Там же. С. 185.

(обратно)

24

Соловьев В.С. Философское начало цельного знания. – Минск, Харвест, 1999. С. 183.

(обратно)

25

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 16.

(обратно)

26

Шмаков В. Основы Пневматологии. Теоретическая Механика Становления Духа. Кн. I–II. – Киев, «София», Ltd., 1994. С. 640.

(обратно)

27

Мудрагей Н.С. Философия истории Дж. Вико. // Вопросы философии. № 1. 1996. С. 104–105.

(обратно)

28

Шмаков В. Священная книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные Начала Синтетической Философии Эзотеризма. Опыт комментария В. Шмакова – Киев, «София», Ltd., 1993. С. 382.

(обратно)

29

Флоренский Г. Восточные отцы Церкви. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 110.

(обратно)

30

Там же. С. 110.

(обратно)

31

Там же. С. 110.

(обратно)

32

Шмаков В. Священная книга Тота. Великие Арканы Таро. Киев, 1993. С. 103.

(обратно)

33

Там же. С. 98.

(обратно)

34

Там же. С. 103.

(обратно)

35

Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер. с нем. 2-е изд. – М.: Республика, 1994. С. 32.

(обратно)

36

Там же. С. 32–33.

(обратно)

37

Николаев Ю. В поисках Божества. К.: «София», Ltd. 1995. С. 12.

(обратно)

38

См.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Танаис ДИ-ДИК, 1994.

(обратно)

39

Основы православного вероучения: учебное пособие / под общей редакцией митрополита Волоколамского Илариона. – М.: Издательский дом «Познание», 2020. С. 14.

(обратно)

40

Шмаков В. Основы Пневматологии. Теоретическая Механика Становления Духа. Кн. I–II. Киев, 1994. С. 63

(обратно)

41

Соловьев В. С. Философское начало цельного знания. – Минск, 1999. С. 183.

(обратно)

42

Мнение H.М. Карамзина о норманнском (здесь – немецком) происхождении «Русской правды» современная наука, в общем и целом, не разделяет.

(обратно)

43

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С.18.

(обратно)

44

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 20.

(обратно)

45

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 22.

(обратно)

46

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 28.

(обратно)

47

Там же. С. 29.

(обратно)

48

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 36.

(обратно)

49

Карамзин H.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 32.

(обратно)

50

Там же. С. 35.

(обратно)

51

Там же. С. 35.

(обратно)

52

Соловьев В.С. Философское начало цельного знания. – Минск, 1999. С. 230.

(обратно)

53

Там же. С. 230.

(обратно)

54

Шмаков В. Священная книга Тота. Великие Арканы Таро. – Киев, «София», Ltd., 1993. С. 81.

(обратно)

55

Жизнь.

(обратно)

56

Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 7. – M.: Русская книга, 1998. С. 479.

(обратно)

57

Прот. С. Булгаков. – Очерки учения о Церкви. //«Путь» Орган русской религиозной мысли. № 1 Сентябрь 1925. С. 55.

(обратно)

58

Более подробно см.: Сагинова О.В., Завьялова Н.Б., Семенков А.В. Сравнительный анализ экономических систем: учебное пособие. – Москва: ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г.В. Плеханова», 2012.

(обратно)

59

Шмаков В. Основы Пневматологии. Теоретическая Механика СтановленияДуха. Кн. I–II. – Киев, «София», Ltd., 1994. С. 634.

(обратно)

60

Там же. С. 633.

(обратно)

61

Там же. С. 634.

(обратно)

62

Цит. по Кулишер И.М. История русского народного хозяйства. 2-е изд. – Челябинск, 2004. С. 5.

(обратно)

63

Соловьев С.М. Сочинения в 18 кн. Кн. I. Т. 1–2 – М.: Мысль, 1988. С. 56.

(обратно)

64

Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. 1907. С. 26.

(обратно)

65

Успенская А.В., Фехнер М.В. Поселения Древней Руси. Сб. Очерки по истории русской деревни X–XIII века. // Труды Государственного исторического музея. Выпуск 32. М., 1956. С. 16–17.

(обратно)

66

Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1946. С. 35, 38.

(обратно)

67

Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев, 1874, отд. 2. С. 2.

(обратно)

68

Греков Б.Д. Киевская Русь. М.: 1953. С. 134.

(обратно)

69

Хвойка В.В. Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена. Киев 1913. С. 61.

(обратно)

70

ПСРЛ, т. II, Спб., 1908, стр. 135.

(обратно)

71

ПСРЛ, т. III, Спб., 1841, стр. 5.

(обратно)

72

ПСРЛ, т. IV, П., 1915, стр. 144.

(обратно)

73

Там же.

(обратно)

74

ПСРЛ, т. III, Спб., 1841, стр. 220.

(обратно)

75

Греков Б.Д. Киевская Русь. – М.: 1953. С. 136.

(обратно)

76

Юшков С.В. К вопросу о смердах, «Учёные записки Саратовского университета», т. I, вып. 4.

(обратно)

77

Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.; Л.: 1937. С. 87–88.

(обратно)

78

Греков Б.Д. Главнейшие этапы в истории крепостного права в России. – М.; Л.: Гос. соц. – экон. изд-во, 1940. С. 13.

(обратно)

79

Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.; Л.: 1937. С. 112.

(обратно)

80

Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г.: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2 кн. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. – Кн. 1. С. 88.

(обратно)

81

Там же. С 88–89.

(обратно)

82

Греков Б.Д. Киевская Русь. М.: 1953. С. 466.

(обратно)

83

Цит. по: Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 295.

(обратно)

84

Обнорский С.П. Язык договоров русских с греками. Сб. «Язык и мышление», VI–VII. М. – Л., 1936. С. 102–103.

(обратно)

85

См.: Артамонов М.И. История хазар. – Л., 1962.

(обратно)

86

Васильевский В.Г. Труды. Т. 1. – СПб., 1908. С. 3.

(обратно)

87

Голубовский П. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. – Киев, 1884.С. 83, 169.

(обратно)

88

Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. – М., 1964. С. 114.

(обратно)

89

ПСРЛ, т. II, стб. 538.

(обратно)

90

Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I. – Москва, 2006. С. 9.

(обратно)

91

Там же. С. 9.

(обратно)

92

Там же. С. 12.

(обратно)

93

Там же. С. 13.

(обратно)

94

Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I. – Москва, 2006. С. 50.

(обратно)

95

Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I. – Москва, 2006. С. 51.

(обратно)

96

Сорокин П. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 32.

(обратно)

97

Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М.: 2006. С. 202.

(обратно)

98

Церковь и государство, преосвящ. Никанора, архиепископа Херсонского и Одесского. – Спб., 1888. С. 50–52. Цит. По: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М.: 2006. С. 203.

(обратно)

99

Цит. по: Платонов О.А. Русская цивилизация. М., 1992. С. 8.

(обратно)

100

Ильин И.А. О грядущей России: Избранные статьи. – М. Воениздат, 1993. С. 132.

(обратно)

101

Колпакова Г. Искусство Древней Руси. Домонгольский период. Источник: интернет-портал «Азбука веры».

(обратно)

102

Колпакова Г. Искусство Древней Руси. Домонгольский период. Источник: интернет-портал «Азбука веры».

(обратно)

103

Бердяев Н.А. Русская идея. Миросозерцание Достоевского – Москва: Издательство «Э», 2016. С. 14.

(обратно)

104

Там же. С. 15.

(обратно)

105

«В лето 6360… 15-й день…» – Михаил правил с 856 года, и дата записана по эре, на четыре года расходящейся с константинопольской. «Индикт» добавлен позднейшим летописцем, воспринимавшим дату по константинопольской эре. Еще более поздний летописец добавил «день», видимо, спутав «индикт» со славянской «неделей».

(обратно)

106

Повесть временных лет. Сост., примеч. и ук. А.Г. Кузьмина, В.В. Фомина. Вступ. ст. и перевод А.Г. Кузьмина / Отв. ред. О.А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2014. С. 460.

(обратно)

107

Колпакова Г. Искусство Древней Руси. Домонгольский период. Источник: интернет-портал «Азбука веры».

(обратно)

108

Год, число и месяц в разных списках указаны различно. В Лаврентьевском списке – 6693 (1185). В Ипатьевской летописи – 6691 (1183) год. Наиболее вероятна дата 30 июля 1184 года.

(обратно)

109

Жизнь.

(обратно)

110

Самарин Ю.Ф. Сочинения: В 12 т. М., 1877–1911, т. 12. С. 394.

(обратно)

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

ЧАСТЬ 1. Замысел. Рождение и становление Евроазиатской цивилизации – России

  РАЗДЕЛ 1. Закономерности и условия становления и развития Евроазиатской цивилизации – России

    ОТДЕЛ 1. Условия и предпосылки рождения и становления Евроазиатской цивилизации – России

      ГЛАВА 1. Исторические типы общества и общественного устройства. Традиционное и цивилизованное общество

        1.1. Типология обществ и общественного устройства

        1.2. Традиционное общество – основы устройства социальной жизнедеятельности

        1.3. Цивилизационная парадигма

        1.4. Цивилизованное общество – основы устройства социальной жизнедеятельности

      ГЛАВА 2. Рождение и становление субъекта цивилизационного процесса в волнах этногенеза

        2.1. Истоки Евроазиатской цивилизации – России

        2.2. Процесс этногенеза

        2.3. Греки. Греческие колонии

        2.4. Скифы

        2.5. Готы

        2.6. Гунны (хунну)

        2.7. Финно-угорские северные племена

      ГЛАВА 3. Становление славяно-русского суперэтноса – субъекта цивилизационного процесса

        3.1. Происхождение славян

        3.2. Великое переселение народов

        3.3. Восточные славяне. Расселение восточных славян и формирование племенных союзов

      ГЛАВА 4. Жизненное пространство славяно-русского суперэтноса

        4.1. Природная среда

        4.2. Природно-климатические условия

        4.3. Природный ресурсный потенциал

    ОТДЕЛ 2. Замысел и закономерности развития Евроазиатской цивилизации – России

      ГЛАВА 5. Закономерности цикличной динамики цивилизованного общества

        5.1. Цивилизационная динамика – исторический процесс становления и развития цивилизованного общества

        5.2. Закономерности цикличной цивилизационной динамики

      ГЛАВА 6. Концепция жизненного цикла становления и развития цивилизованного общества

        6.1. Определение понятия жизненного цикла становления и развития цивилизованного общества

        6.2. Библия – носитель социально-культурной генетической программы цивилизованного общества

        6.3. Структура жизненного цикла: шесть эпох – «шесть дней» жизненного цикла цивилизационной динамики

        6.4. Структура жизненного цикла Евроазиасткой цивилизации – России

        6.5. Механизм становления и развития жизненного цикла цивилизационной динамики

      ГЛАВА 7. Осевое время – времена рождения замысла и смыслов. Период формирования социально-культурной генетической программы христианских цивилизаций. «День первый»

        7.1. «День первый» жизненного цикла цивилизационной динамики

        7.2. Осевое время Христианских цивилизаций

        7.3. Путь цивилизационной динамики христианских цивилизаций – путь следования за Христом

        7.4. Путь цивилизационной динамики – путь искушений-испытаний. Мировоззренческий выбор: теоцентрический теократический мир – антропоцентрический антропократический мир

  РАЗДЕЛ 2. Институционально-организационные циклы исторической динамики Евроазиатской цивилизации – России

    ОТДЕЛ 3. Эпохи жизненного цикла Евроазиатской цивилизации – России

      ГЛАВА 8. Эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII века. «День второй»

        8.1. Смысл и назначение исторической эпохи

        8.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности VI век

        8.3. Фаза становления и роста VI–VIII века

        8.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности IX век

        8.5. Фаза развития, зрелости и трансформации IX–XII века

      ГЛАВА 9. Эпоха теократической церковной цивилизации – доминирования Церкви в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России X–XVI века. Теократическая империя. «День третий»

        9.1. Смысл и назначение исторической эпохи

        9.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности X век

        9.3. Фаза становления и роста X–XII века

        9.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XII век

        9.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XIII–XVI века

      ГЛАВА 10. Эпоха политической цивилизации – доминирования государства в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России XIV–XIX века. Военно-политическая империя. «День четвертый»

        10.1. Смысл и назначение исторической эпохи

        10.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XIV век

        10.3. Фаза становления и роста XIV–XVI века

        10.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XVI – начало XVII века

        10.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XVII–XIX века

      ГЛАВА 11. Эпоха экономической технократической цивилизации – доминирования капитала в организации общественной жизнедеятельности Евроазиатской цивилизации – России XVII–XXI века. Экономическая технократическая империя. «День пятый»

        11.1. Смысл и назначение исторической эпохи

        11.2. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности XVII век

        11.3. Фаза становления и роста XVII – до половины XIX века

        11.4. Фаза неустойчивой динамики и неопределенности с половины XIX – до половины XX века

        11.5. Фаза развития, зрелости и трансформации XX–XXI века

      ГЛАВА 12. Эпоха социально-культурной, духовно-нравственной цивилизации – доминирования институционально-организационных интеграционных процессов. «День шестой»

        12.1. Процессы и тенденции социально-культурного, политического и экономического домостроительства в эпоху социально-культурной цивилизации

        12.2. Пути служения, и смыслообразующие ценности в эпоху социально-культурной цивилизации

    ОТДЕЛ 4. Глобальные институционально-организационные циклы становления и развития церковной, политической и экономической организации цивилизованного общества

      ГЛАВА 13. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития церковной организации Евроазиатской цивилизации – России

        13.1. Церковь и церковная организация цивилизованного общества

        13.2. Структура глобального институционально-организационного цикла церковной организации: стадии становления и развития

      ГЛАВА 14. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития политической организации Евроазиатской цивилизации – России

        14.1. Политика. Политическая организация цивилизованного общества

        14.2. Структура глобального институционально-организационного цикла политической организации: стадии становления и развития

      ГЛАВА 15. Глобальный институционально-организационный цикл становления и развития экономической организации Евроазиатской цивилизации – России

        15.1. Экономическая организация цивилизованного общества

        15.2. Структура глобального институционально-организационного цикла экономической организации: стадии становления и развития

      ГЛАВА 16. Процессы и тенденции социально-культурной динамики Евроазиатской цивилизации – России

        16.1. Культура – воплощение идеи единства цивилизованного общества. Культура – социальная генетическая программа становления и развития цивилизованного общества

        16. 2. Цивилизационная динамика – процесс развертывания и актуализации социально-культурной генетической программы

ЧАСТЬ 2. Эпоха формирования генетически исходной институционально-организационной цельности Евроазиатской цивилизации – России VI–XII столетия

  РАЗДЕЛ 3. Глобальные циклы политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России – стадия генетического единства

    ОТДЕЛ 5. Фаза становления: процессы и тенденции трансформации социального строя восточных славян в VI–VIII столетиях

      ГЛАВА 17. Процесс формирования социального строя, основанного на владельческой территориальной (земской) общине

        17.1. Процесс перехода от родоплеменной кровнородственной общины к владельческой территориальной общине

        17.2. Переход от большой патриархальной к индивидуальной моногамной семье

        17.3. Формирование племенных союзов восточных славян в VI–VIII столетиях. Строй военно-земской демократии

        17.4. Поселения восточных славян

      ГЛАВА 18. Виды, ресурсы и способы хозяйственной деятельности восточных славян в VI–VIII столетиях

        18.1. Занятия и ремесла

        18.2. Сельское хозяйство

        18.3. Промыслы

    ОТДЕЛ 6. Духовная культура и религиозные верования восточных славян

      ГЛАВА 19. Процессы и тенденции становления и развития верований и культов восточных славян

        19.1. Славянское язычество

        19.2. Периодизация процесса становления и развития верований и культов восточных славян. Периодизация славянского язычества

      ГЛАВА 20. Верования и культы восточных славян: культ природы, культ предков

        20.1. Культ природы

        20.2. Культ предков

    ОТДЕЛ 7. Глобальные циклы политической и экономической организации – стадия генетического единства. Фаза зрелости: процессы становления и развития институциональных и ресурсных основ политической и экономической организации Евроазиатской цивилизации – России IX–XII столетия

      ГЛАВА 21. Государство-земля – жизненное пространство народа. Становление и развитие земского государства

        21.1. Идея государства и права и ее актуальное воплощение

        21.2. Идея государства-земли – жизненного пространства народа

        21.3. Правление государя как мирское служение Богу

      ГЛАВА 22. Процессы и тенденции становления и развития централизованного общинно-земского русско-славянского государства – Русская земля. Древнерусские княжества в IX–XII столетиях

        22.1. Процессы и тенденции политико-экономической динамики

        22.2. Становление и развитие централизованного общинно-земского государства Русь, Русская земля в IX–XII столетиях

        22.3. О происхождении названия народа и государства Русь

        22.4. Процессы и тенденции социальной стратификации. Социальная структура

      ГЛАВА 23. Поселения Древней Руси

        23.1. Сельские и городские поселения

        23.2. Города – политические и хозяйственные центры Русской земли

        23.3. Киев – геополитический центр Русской земли

        23.4. Становление административно-территориального деления на Руси

      ГЛАВА 24. Формирование институтов и институций политической власти и управления на Руси

        24.1. Становление институциональных основ русской государственности

        24.2. Община и вече – демократическое начало политической организации

        24.3. Княжеский родовой клан – субъект верховной политической власти. Формирование иерархии политической власти

        24.4. Порядок (закон) престолонаследия

        24.5. Княжеская власть: властные функции и направления деятельности

        24.6. Аристократическое начало в политической системе. Княжеская дружина. Боярская дума

        24.7. Военное дело. Войско

        24.8. Социальные, экономические и политические противоречия и конфликты

      ГЛАВА 25. Формирование нормативно-правовых основ общественной жизнедеятельности: «Русская Правда»

        25.1. Летописные источники «Русской Правды»

        25.2. Историография «Русской Правды». Исследователи и исследования «Русской Правды»

        25.3. «Краткая Русская Правда»

        25.4. «Пространная Русская Правда»

        25.5. Нормативно-правовая значимость «Русской Правды»

      ГЛАВА 26. Формирование институциональных основ денежно-кредитных и финансовых отношений

        26.1. Становление денежно-кредитных отношений

        26.2. Становление государственных финансовых отношений

      ГЛАВА 27. Виды, ресурсы и способы хозяйственной деятельности в IX–XII столетиях

        27.1. Занятия и ремесла

        27.2. Сельское хозяйство

        27.3. Ремесленные промыслы

        27.4. Городские ремесленные посады

        27.5. Торговля внутренняя и внешняя

      ГЛАВА 28. Институциональные формы организации хозяйственной деятельности в IX–XII столетиях. Этап становления и роста дворцово-вотчинной системы политико-экономической организации аграрного общества

        28.1. Владельческая поземельная община

        28.2. Возникновение крупной земельной собственности. Княжеская и боярская вотчина

    ОТДЕЛ 8. Внешнее окружение. Взаимоотношения с другими странами и народами

      ГЛАВА 29. Русь и Хазарский каганат

        29.1. Хазарский каганат

        29.2. Взаимоотношения Руси и Хазарского каганата

      ГЛАВА 30. Русь. Викинги. Варяги

        30.1. Эпоха викингов

        30.2. Русь и варяги

        30.3. Торговый путь «из варяг в греки»

      ГЛАВА 31. Русь. Волжская Булгария. Дунайская Болгария

        31.1. Булгарское ханство. Волжская Булгария. Дунайская Болгария

        31.2. Русь и Дунайская Болгария

      ГЛАВА 32. Русь и Византия

        32.1. Походы русских князей на Царьград

        32.2. Договоры и торговля Руси с Византией

      ГЛАВА 33. Русская земля и кочевники южных степей

        33.1. Характер отношений славян и кочевых племен

        33.2. Авары. Аварский каганат

        33.3. Печенеги

        33.4. Половцы

  РАЗДЕЛ 4. Глобальный цикл церковной организации. Стадия рождения и становления Русской Поместной Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных и ценностных основ церковной организации Русской Церкви X–XII столетия

    ОТДЕЛ 9. Крещение Руси. Христианизация Руси X–XII века. Христианское просвещение

      ГЛАВА 34. Крещение Руси

        34.1. Единство Вселенской Церкви. Духовно-религиозная генетическая связь Русской Церкви с Соборной Апостольской Церковью

        34.2. Распространение христианства в южных пределах Руси

        34.3. Кирилл и Мефодий

        34.4. Крещение Аскольда. Фотиево крещение

        34.5. Крещение Ольги

        34.6. Крещение Руси князем Владимиром

      ГЛАВА 35. Христианизация Руси X–XII века. Христианское просвещение

        35.1. Распространение христианской религиозной веры на Руси

        35.2. Ценность христианства для русской жизни

        35.3. Христианское просвещение

        35.4. Восточная и Западная Церковь

    ОТДЕЛ 10. Рождение и становление Русской Поместной Церкви. Процессы и тенденции формирования институциональных основ церковной организации в X–XII столетиях

      ГЛАВА 36. Киевская и всея Руси митрополия Константинопольского патриархата

        36.1. Учреждение Киевской и всея Руси митрополии

        36.2. Канонические основы церковной организации на Руси

        36.3. Церковь и государство

      ГЛАВА37. Формирование церковной иерархии

        37.1. Митрополичья власть на Руси. Митрополит Киевский и всея Руси

        37.2. Епископы. Епархиальное управление

        37.3. Монашество и монастыри

  РАЗДЕЛ 5. Глобальный цикл социально-культурной организации. Стадия формирования духовно-нравственной, социально-культурной генетической программы Евроазиатской цивилизации – России X–XII столетия

    ОТДЕЛ 11 Явления, процессы и тенденции социально-культурной динамики в X–XII столетиях

      ГЛАВА 38. Становление и развитие русского языка – социально-культурного генетического кода Евроазиатской цивилизации – России

        38.1. Возникновение письменности у восточных славян

        38.2. Древнерусский литературный язык

      ГЛАВА 39. Просвещение и распространение грамотности в Древней Руси

        39.1. Просвещение и школьное образование

        39.2. Распространение письменности и грамотности

      ГЛАВА 40. Литература и книжное дело в Древней Руси

        40.1. Литература

        40.2. Книжное дело

      ГЛАВА 41. Процессы и тенденции динамики художественного творчества в Древней Руси в X–XII столетиях

        41.1. Искусство Древней Руси

        41.2. Зодчество

        41.3. Изобразительное искусство

        41.4. Иконопись

      ГЛАВА 42. Народное творчество в Древней Руси

        42.1. Русский фольклор

        42.2. Искусство народных промыслов

    ОТДЕЛ 12. Мировоззренческий выбор: Русь-языческая – Русь-православная. Процессы и тенденции формирования мировоззрения Восточно-христианской цивилизации

      ГЛАВА 43. Процессы и тенденции формирования церковно-религиозного мировоззрения

        43.1. Переход от мифологически-магического мировосприятия к религиозному христианскому мировоззрению

        43.2. Православно-языческий синкретизм

        43.3. Формирование церковно-догматического мировоззрения в церковно-религиозной литературе

        43.4. Формирование религиозно-философского мировоззрения в религиозно-философской литературе

        43.5. Историософия русских летописей. Роль летописей в формировании христианского мировоззрения

      ГЛАВА 44. Пути духовно-нравственного служения. Мировоззренческий выбор смысла и назначения жизненного пути человека

        44.1. Жизнь как путь духовно-нравственного служения

        44.2. Путь подвижника веры – аскета, праведника, святого. Аскетическое служение

        44.3. Путь служения воина-защитника веры и отечества. Богатыри-верозащитники. Державно-богатырское послушание

        44.4. Княжеская власть – мирское служение Богу. Княжеские Жития

        44.5. Путь служения хлебороба, хлебопашца

*** Примечания ***