Мальчик Паша и новогодняя дверь [Алена Наумова] (fb2) читать онлайн

Алена Наумова Мальчик Паша и новогодняя дверь

Паша

Врут, что зло живёт-поживает за синими горами за горящими морями и семена его приносит людям солёный ветер. Врут, что зло далеко. Когда оно растет в каждом. Как и врут про то, что волшебства не бывает.

Волшебство встретило Пашу в последний день старого года, 31 декабря. Он шёл по хрустящему снегу мимо многоэтажек и даже разрешил себе пару раз прокатиться с горки. Он не знал тогда, что за ним наблюдают.

После горки он поднялся по ступеням детского сада, чтобы забрать ребёнка. "Ребёнком" родители называли его сестру Инку и всегда улыбались. Пашу же звали Пашей, когда он вёл себя хорошо, и "тыжевзрослый", когда он вёл себя не очень хорошо. Говорили с ним холодным голосом, отстраненным и уставшим.

Ещё пять лет назад это казалось бы ему невозможным, чтобы родители не замечали своё солнышко. Чтобы перестали любить. Но тогда сестры не было.

Он спустился по ступеням детского сада, уже пропах манной кашей и чем-то сладким неприятным, в его руке была ладошка Инки в теплой рукавичке.

По пути домой они с Инкой зашли в магазин, Паша вспомнил, что мама с папой забыли купить кукурузу для его любимого салата. И тогда он не заметил, что незнакомая девочка не отводит от него синих глаз.

И, когда они с сестрой пошагали к подъезду своего дома, незнакомая девочка пошла за ними. И она улыбалась.

Но никто девочку не видел, иначе бы взрослые спросили её, где пуховик, шапка и рукавицы в такой мороз, и какие-нибудь бабушки с дедушками охали бы над ней и над современными детьми.

Паша вёл сестренку и думал о том, как придёт домой и отгонит от компьютера папу к маме делать салаты, а сам засядет за папины игры.

И девочку в белом платье, что шла за ними босыми ногами по бетонным ступенькам подъезда тоже, конечно, не видел.

Когда Паша пришёл с сестрой и помог ей снять верхнюю одежду, оказалось, что за компьютером посидеть не получится, даже папа за ним не сидел, а помогал маме греметь кастрюлями. А как только Пашин палец потянулся к кнопке включения, так сразу папа возник из воздуха: "Какой компьютер, ты же взрослый и должен помогать, а не в игрушки играть”. И это говорил папа!

Паша должен был следить, чтобы ни кот, ни Инка не воровали колбасу с праздничного стола. Да и мишуру с ёлки не ели. Радовало, что в этом году Инка подросла и мишура её не интересовала. Жаль, что коту блестящие черви, трепыхающиеся от неведомого сквозняка, ещё были по вкусу.

Так прошел вечер. За час до нового года ёлка, мишура и колбаса были на месте, и родители пришли к столу провожать старый новый год.

Мама принесла ещё блесток, кот ими сразу заинтересовался, клей, конверты. Чтобы каждый написал Деду Морозу о том, каким хочет стать в следующем году, каких успехов достичь. Папа скорчил недовольную рожу и отказался, Паша и Инка тоже, но от написания письма Деду Морозу это их не спасло, в отличие от папы, который уже ел салат с кукурузой.

Мама единственная из семьи верила в новогоднюю магию. Ну… пока единственная.

Паша подумал-подумал и написал настоящее заветное желание, без шуток. Он не хотел быть отличником, как, наверное, думала мама, не хотел и целыми днями играть в игры, как, наверное, думал папа.

Паша хотел быть младшим ребенком или… единственным.

Слова эти на бумаге выглядели коряво, Паша вздохнул и согнул лист пополам. Положил его в конверт. Тогда-то и случилась первая странность.

Поднялся ветер, разлетелись салфетки, хотя все окна в квартире были закрыты. Кот ускакал от ёлки под шкаф.

Паша помог родителям поднять салфетки, а потом выманил кота из-под шкафа кусочком колбасы. Когда встал с котом в обнимку, родители уже сидели за столом и смотрели обращение президента, будто ничего и не было.

– Ты чего? – спросил папа, – с кем Новый год встретишь, с тем и проведёшь, весь год с котом обниматься хочешь?

– Паша, давай к нам быстрее, – позвала мама на диван.

Инка захихикала, до неё дошла папина шутка. Они будто забыли, что случилось пять минут назад, и спустя мгновение Паша понял, что и сам забыл то, что забыли родители. Произошло что-то странное, но что? Паша не помнил.

Поели, посидели, поели ещё раз, а потом родители повели его ложиться спать. И никакие "яжевзрослый" не помогли, положили спать одновременно с ребёнком.

Мама осталась подтыкать Инке одеяло и посмотреть не завелись ли под кроватью чудовища. Чудовищ снова не оказалось.

– Когда ты уже вырастешь, – вздохнула мама, вставая с колен, – и перестанешь бояться кошмаров. Хотя я тоже в детстве боялась.

– Чего? – спросила Инка заинтересовано, она была бы рада побояться чего-нибудь нового.

– В детстве я верила, что из-под кровати вылезет рука и цапнет меня за ногу.

Мама цапнула Инку за ногу, и сестрёнка громко заорала, а потом засмеялась.

– А теперь боишься? – спросил Паша.

– Теперь нет, – ответила мама, – теперь я боюсь налогов, не знаю, что и лучше.

– Глупость какая, руки под кроватью.

– И я всё равно не хотела взрослеть, – улыбнулась мама.

– И я не хочу быть взрослым. Хочу быть младше Инки.

Инка показала язык.

Утром Паша проснулся с фенечкой на руке, сплетенной из белой пакли или жестких волос, но, как бывает с настоящими чудесными вещами, на первый взгляд они такими не кажутся, а притворяются хорошо знакомыми и старыми. Паша даже вспомнил, что видел такой браслет у мамы.

Да, волшебство встретило Пашу на Новый год, Паша же встретил волшебство гораздо позже.

Вечером в феврале он сматывал в клубок выключенную гирлянду с ёлки. И заметил её… Нет, это была не девочка. А чёрная дверь с серебряной ручкой, за ёлкой, и Паша мог поклясться папиными играми, что никогда прежде её не видел. Не было там никакой комнаты.

Паша дотронулся до ручки и тут же отдернул пальцы, ручка была холодной. Ледяной.

Каждый ребенок знает, что нельзя заходить в таинственные двери, которые непонятно, как и когда появились в доме. И каждая сказка начинается с того, что какой-нибудь негодяй или негодяйка всё равно заходит.

Паша, вроде, негодяем не был. Но сходил за перчатками и дёргал серебряную ручку, пока не понял, что дверь закрыта. И кто-то закрыл её с той стороны, с этой-то не было никакой замочной скважины. Эх, вот бы заглянуть внутрь. Или наружу?

Он закончил убирать украшения с ёлки, а потом папа ёлку и вовсе унёс. Дверь открылась на общее обозрение, только никто в её угол не смотрел. Мама, папа, Инка, кот, все успели посидеть возле телевизора, а на дверь даже не взглянули.

Подходить и у всех на виду пытаться открыть странную дверь, Паша не рискнул, он решил дождаться ночи, пробраться в зал и снова подёргать холодную ручку.

Той ночью Паша и встретил волшебство – дверь открылась, из неё полетели снежинки. А за дверью стояла босая голубоглазая девочка с белой-белой косой.

– Долго ты, уже второй месяц тебя жду.

На это Пашке ответить было нечего, но всё вдруг показалось ему обычным, как будто каждую субботу открывает волшебную дверь в зиму с незнакомыми девчонками.

– Ты пришла из-за моего новогоднего желания? – спросил он подозрительно.

– Да, – улыбнулась девочка.

– Ты хочешь забрать мою сестру? – улыбаться в ответ Паша не спешил.

К своему глубокому сожалению, он был хорошим мальчиком и сестру бы не отдал. Даже за сто тысяч миллионов. Но это будет магия покруче новогодней, если кто-то захочет заплатить сто тысяч миллионов за эту вреднюку.

– Нет.

– Хорошо.

– Но я заберу тебя, если ты ещё хочешь быть младше Инны…

Инка

Когда Инка проснулась среди ночи, кровать брата была пуста. Она сразу поняла, что его забрали подкроватные руки и отвернулась к стене, чтобы не видеть, как они ползут за ней. Дрожала Инка недолго, скоро услышала, как открывается дверь, и успокоилась. Паша вернулся, подумала, и даже не повернула голову, чтобы посмотреть, правда ли это её брат.

Утром Паша растолкал её, чтобы пойти к ёлке в зал и открыть подарки.

“Это мама с папой положили, сам говорил”

“Да, но Дедушка Мороз существует, просто те подарки, которые он принесет, случатся за год”

Всё-таки Пашу подменили ночью, подумала Инка и смирилась с этим.

На той же неделе Паша стал измерять себя и сестрёнку: чертил чёрным маркером на стене детской линии над своей макушкой. Точнее, одну линию, которая с каждым месяцем становилась всё жирнее, но с места не двигалась. И красным цветом измерял рост сестренки. Её красные линии за год подросли сантиметров на десять, Пашка этому довольно улыбался. А ночью кто-то черкал синим маркером, и этот кто-то уже перерос Пашку.

Так проходил год.

И всё было бы хорошо, если бы осенью папа бы не привёз из бабушкиного дома старое пианино.

– Это моё желание, моё желание, – радовалась Инка.

А папа сыграл пару песенок прямо в коридоре, пока они с мамой решали, куда его поставить.

– Видишь, ребёнок, я не только по компьютерным клавишам умею стучать.

Инка весело танцевала вокруг. Все смеялись и шутили. Только Паша хмурился.

– Ты чего, бука? – спросил папа.

– Ничего, давайте только не туда, – сказал Паша и только тогда улыбнулся, когда пианино поставили в другой угол зала.

Наступила зима, Инка с Пашей ходили кататься на горку, потом украшали ёлку, которую поставили в любимый братом угол, и он сам отмерил, чтобы стояла ёлка не впритык к стене. Коту это понравилось, ведь теперь он мог прыгать на ёлку со всех сторон.

И всё было хорошо, пока одной зимней ночью Паша не пропал.

Можно во всём винить проклятое пианино, которое поздно вечером папа решил поменять местами с ёлкой. Можно самого Пашу, который каждую ночь сбегал из дома, никого не предупредив. Но об этом Инка узнала позже.

А тогда, утром 31 декабря, она проснулась одна в квартире. На самом деле не одна, но ночного жильца видеть не могла, зато хорошо слышала, поэтому проснулась Инка от скрипа, скрежета.

На улице было ещё темно. Уличный фонарь через окно освещал пустую кровать брата, на ней лежал только мобильный телефон. Страшно. Инка включила маленький фонарик, с которым спала, и посветила под свою кровать. Ура, злых рук не было, можно слазить.

В белой ночнушке, сама словно привидение, она осторожно открыла дверь детской:

– Паша?..

В комнату запрыгнул испуганный кот. Инка взвизгнула. Скрип тоже остановился.

– Паша?.. – снова выглянула она. И вышла из детской в зал.

Сходила в спальню родителей, конечно, они уже уехали на работу, но вдруг Паша уже сидит за папиным компьютером. Паша не сидел. Заглянула на кухню. Никого.

Скрип повторился. Инка вернулась в зал и увидела, что скрипит: медленно-медленно двигалось пианино, царапая пол. Оно словно увидело, что Инка смотрит, и остановилось, притворяясь нормальной недвигающейся мебелью.

Поздно. Инка уже всё видела.

Она забежала в детскую, захлопнула дверь, цапнула с Пашиной кровати телефон и забралась под свою. Что-то пушистое коснулось её ног. Ааа! Мохнатые руки? Нет, испуганный кот.

– Подожди, котик, скоро нас спасут, – сказала Инка, разблокируя экран Пашиного телефона.

Через полчаса Инка услышала скрежетание ключа в замке, а потом мамин голос:

– Паша, ты зачем издеваешься над сестрой? Ты же взрослый для таких шуточек.

Потом мамины ноги в сапогах зашли в детскую, только тогда Инка вылезла из-под кровати, увидела маму целиком, в синем пальто и шапке, прижалась к родным коленкам.

– Я проснулась, а Паши нет.

Мама взяла на руки Инку. Пошла в коридор, посмотрела, висит ли пашина куртка, куртка не висела, стоят ли зимнии ботинки, пропали. Проверила Пашины ключи в ключнице, а вот они были.

– Не понимаю, – сказала мама и поставила Инку, которая всё прекрасно понимала.

– Это было привидение, оно двигало пианино.

– Пианино?!

Мамы обычно не верят словам детей, но их мама была особенной. Она поверила, и её это свело с ума.

Она стала раскрывать шкафы и рыться в вещах. Но самое странное, некоторые шкафы начали открываться сами собой и вываливать вещи на пол. Бжж. Выдвигались ящики. Тыщ, тыщ, тыщ. Закрывались и открывались дверцы.

– Мама! – закричала Инка.

Но мама, наконец-то, нашла, что искала. Белый браслет. Как у Паши. И, когда мама надела браслет себе на руку, шкафы сразу успокоились.

Мама

Браслет из белой бороды нашёлся под нитками, спицами и бисером, тем, что осталось от времен, когда люди шили не ради развлечения, а потому что не было другого выбора. Хорошо. Мама думала, что потеряла браслет навсегда.

Как потеряла воспоминания о тех временах. Они приходили лишь во снах. Обрывками. Огромный деревянный дом, снежинки летящие вверх, а не падающие вниз, миллионы дверей посреди снежного поля. Девочка с синими глазами и белой косой. Совсем как эта, что возникла среди зала, когда мама надела браслет.

– Это всё-таки ты!

Девочка остановилась, перестала выкидывать вещи из шкафов, повернулась к маме и улыбнулась:

– Это я, Светочка. Помнишь, мы делали бабочек из снега и посылали друг другу через дверь? И только потом менялись мирами.

Мама поморщилась на “Светочку”, она уже давно была Светланой.

– А мы никогда не были там вместе? – образы прошлого путались со снами.

– Нельзя, только один ребенок в волшебном мире. И только один взрослый.

– И одно правило, – вспомнила мама, и её спокойствие как рукой сняло, – вернуться до волшебного заката, но там всё наоборот, а в нашем мире это…

Мама взглянула в окно. День наступил, небо было розовым от восходящего солнца.

–… рассвет. Нет!

Мама побежала к пианино, еле-еле отодвинула его от стены.

– Нет, не надо, – пыталась отговорить её подруга детства, – он переждёт, спрячется где-нибудь. Может быть всё обойдётся.

– Может быть? – рассердилась мама, она утирала пот со лба, она всё ещё была в синем пальто и меховой шапке, – как ты могла меняться с ним, как со мной?

Мама выговорилась и снова стала двигать пианино.

– Я хотела вырасти, помнишь, я взрослею лишь на одну ночь в год, в новогоднюю ночь, потому что провожу её здесь. Вот я в вашем мире и спала.

– Это я поняла, но как ты могла?!

Мама отодвинула пианино, как раз настолько, чтобы пройти к серебряной ручке.

– Мама, – снова позвала Инка, она испуганная стояла посреди комнаты, обнимала себя, – мама, с кем ты говоришь?

Мама подошла к ней, села, стала гладить ребенка.

– Не бойся, ты останешься со Снегурочкой. Когда я уйду, ты её увидишь.

– Настоящей Снегурочкой? – спросила Инка.

– Да. Самой настоящей.

Мама вздохнула и поднялась, достала из кармана и надела перчатки. Снегурочка снова попыталась её отговорить:

– Нет, тебе нельзя, тогда дедушка окажется тут, а дверь захлопнется.

– Пока дедушка спит, помочь нам ничем не может, а его не добудиться. Он видит сны, а зло, заключенное в нём, ворожит метели его руками. Я помню. И открою дверь с той стороны, когда найду сына.

Мама взялась за серебряную ручку.

– Я бы зашла, – сказала Снегурочка грустно, – но его же потянет к двери, тут ночные вихри его и поймают.

– Это я уже вспомнила.

– Может дождемся, когда ночь пройдёт?

– Не могу.

– Почему?

– Потому что я мама.

Пальцы в перчатках повернули ручку, и мама шагнула в другой мир.

Мгновение она видела удивленного старика в красном тулупе, его несло сквозь снег Светлане навстречу, а потом дверь за её спиной захлопнулась.

Папа

Папа вошёл в квартиру так же громко, как час назад мама:

– Паша! Вот меня уволят, кто будет виноват?

И тут же остановился. Дверь в зал была открыта, и папа увидел кресло, но в кресле сидел не Паша. А Дед Мороз. Актер в костюме Деда Мороза.

Папа нахмурился, он не любил, когда сюрпризы происходили в жизни, а не в играх. К нему навстречу выбежала Инка. Папа улыбнулся.

– Ты как, ребёнок? Паша нашёлся?

– Мама к нему пошла, – сказала Инка и рассказала всё по-честному. Про невидимку, что двигал пианино и оказался Снегурочкой, как мама исчезла, а на её месте появился Дедушка Мороз.

Папа не удивился, папа ей не поверил. Но не из вредности, он был неплохим папой. А от того, что некоторым взрослым больно верить в волшебство.

Папа скинул куртку и ботинки, прошёл в зал, посмотрел на старика-актёра: добродушный, нос картошкой, глаза посмеиваются, короткая борода. Ему в красном полушубке жарковато, наверное, но из роли не вышел. Молодец.

– А что Вы здесь делаете? – спросил папа мягко.

– Ждём, – просто ответил старик.

Это, как ни странно, папу успокоило. Всё сложилось, Пашу Света нашла у каких-нибудь друзей, а присмотреть за Инкой оставила актера, что шёл с соседского утренника.

– Жарковато у вас, – сказал дед, и его пальцы потянулись к пуговицам.

– Дедушка, не снимай шубу, – сказал звонкий детский голос. Папа повернул голову, на диване сидела девочка Пашиного возраста и рассматривала старый фотоальбом. Вот и Снегурочка из Инкиного рассказа, девочка, и правда, похожа: белая, будто из снега слепленная, с такой же белой косой.

– Хорошее было лето, – Снегурочка показала детское фото Светланы, – ночи холодные.

Странная девочка. Но Инна вертелась с ней рядом, как кот, когда резали колбасу. Наивный ребёнок.

– Инна, а где ещё мамины фото? – спросила Снегурочка, – хочу посмотреть, как она взрослела.

– О, они на компьютере, пойдём.

Ребенок увела Снегурочку из зала. И папа остался наедине с актером, играющим Деда Мороза, и сказал то, что любой взрослый сказал бы на его месте:

– Спасибо, что за ребёнком присмотрели. Сколько за неудобства? – папа достал из брюк кошелек и открыл.

Дедушка встал, заглянул внутрь, улыбнулся.

– Что это?

– Деньги, конечно.

– Так вот что у меня постоянно просят!

Дед Мороз выхватил одну прямо из бумажника, посмотрел на свет, но быстро разочаровался и положил на отодвинутое от стены пианино.

Папа был поражен, он не думал, что можно быть настолько преданным актерскому мастерству, что выпустить из рук пятитысячную купюру, лишь бы не выйти из роли.

– Жарко у вас, – сказал дедушка снова и всё же скинул красный полушубок, тот рассыпался на письма и бумажки с разноцветными буквами, которые тут же растаяли в воздухе. А дед оказался в синем тулупе до пола. И серебряный блестящий посох откуда-то взялся в его руке.

Лицо тоже изменилось: нос перестал быть картошкой, из глаз исчезла хитрость. А вот доброта осталась.

Волшебство? Нет, папу таким не проймешь. Папа несколько раз моргнул, потом решил, что ему показалось, и спросил:

– Тогда чаю?..

Кухня старику понравилась. Особенно холодильник. Он засунул голову в морозильник и сказал ласково:

– Хорошо как дома. А можно вместо чая мороженое? А то жарко у вас.

– Дедушка, шубу не снимай, – крикнула из соседней комнаты Снегурочка.

Папа отодвинул дедушку, достал из морозилки мороженое и дал актёру, заодно и положил курицу размораживаться в микроволновку.

– Это что ещё? – спросил дед, рассматривая микроволновку, – что снежинка означает?

Тыкнул резной рукояткой посоха в изображение снежинки.

Папа ответил:

– А… Режим разморозки.

– Да? Это какая-то чёрная магия, – сообщил дедушка.

Папа поставил чайник на газовую плиту. Дедушка уже был тут как тут, в одной руке посох, в другой мороженое на палочке. Потянул разочарованно:

– Эх люди, магию знаете, а до сих пор на огне готовите.

– Глубоко же Вы в роль вжились, – не выдержал папа.

– Очень глубоко, – согласился дедушка Мороз.

– А снимите шубу, сразу станете семидесятилетним выпускником института культуры?

– Смотря какую, – искренне сказал дедушка и лизнул мороженое, – если последнюю, то стану холодной ночью, ледяным ветром, танцующими снежинками и обморожением второй степени. И больше меня не будет, – он снова лизнул мороженое, – надо продержаться, пока дверь не откроется, и магия не вернётся, но жарко у вас невыносимо.

Лицо Папы так и не придумало какое выражение принять. Испугаться, что дома сумасшедший, восхититься актерской игрой или рассмеяться и предложить скинуться дедушке на таблетки, а заодно и себе, после такой беседы.

– Папа, Снегурочка тает, – заорала Инка из детской, и Папе не пришлось выбирать выражение лица, он побежал к девочкам.

Снегурочка, и правда, таяла, если так можно назвать слёзы.

– Чего плачем? Ребёнок, ты гостью обидела?

Снегурочка замотала рукой

– Не Инна, а Света, – она показала на видео со свадьбы, – ей повезло вырасти. У меня на это миллион лет уйдёт.

– Ладно, кыш от компьютера, папе серьёзными делами заниматься надо.

Как и каждый раз, когда был в тупике, Папа нажал на значок игры. Мир не становился лучше, а папа счастливее, когда играл в игры. Зато он мог ничего не решать.

Но не успел компьютер загрузиться, как папа услышал, кто-то стучит по клавишам его пианино, проверяя, работает ли, а потом из зала полилась чудесная музыка. Мотив легко было угадать, старая добрая “Маленькой ёлочке холодно зимой”, только мелодия была красивее и глубже, так песня может звучать в воображении.

Папа вышел в зал, но никто не играл на пианино, оно играло само по себе. Рядом стоял Дед Мороз.

– Так вы фокусник, сделали что-то с инструментом, – догадался папа, – вот почему пианино отодвинуто от стены.

Но актер от его догадки загрустил, вздохнул и сказал:

– Игорь, я не в обиде, что меня не узнаешь. Что перестал писать. Мне обидно, что ты считаешь жизнь свою неудавшейся и каждый день скрываешься от неё. Я получаю много писем с желаниями, которые никогда не исполнятся, я знаю, дети вырастут, будут другие планы и другие свершения, – дедушкины пальцы в рукавицах опять поползли к пуговицам, теперь к пуговицам на синем тулупе, – но жизнь от этого не станет пустой.

Дед вздохнул, зря он ушел от холодильника, пот с него уже капал на пол, но он продолжил:

– Помнишь, как тебе нравилось играть на пианино, ты не хотел быть великим музыкантом, тебе нравилось играть. Так не стыдись, что не стал великим пианистом, писателем, боксёром, что не исполняются детские мечты, не отвлекайся от самой жизни. И жарко у вас как-то.

Дед Мороз снял синий тулуп, и тот разлетелся на письма и цветные бумаги.

Папа поймал одну бумажку, она была ледяная и таяла в руке, но он успел прочитать корявые буквы.

дэд морос мнэ очен очен нужна пианина

Игор, 5 лед.

Когда папа поднял голову, Дед Мороз опять изменился, нос с горбинкой, глаза пристально-подозрительные, борода до колен, белый тулуп и палка вместо серебряного посоха.

Всё в квартире покрылось изморозью, на ёлке выросли сосульки.

– Дедушка, ну я же просила! – раздался из детской голос Снегурочки.

Снова Паша

Врут, что зло живёт далеко, а его семена приносит соленый ветер и сеет в добрые души людей. Нет, зло рождается вместе с человеком.

Но люди побеждают его и прячут в историях, которые со временем превращаются в сказки, а сказки полируются языками и перьями, становятся добрыми и милыми.

Так люди забывают, что каждая старая сказка скрывает в себе другую, более тёмную и злую, о временах, когда каждый день человеческой жизни доставался кровью.

Паша долго дёргал дверную ручку, но дверь всё не открывалась, а волшебное солнце, оно светило голубым светом, садилось. Последние синие лучи мигнули и исчезли.

Но мир не погрузился в тьму, снег сиял и освещал двери.

Двери стояли тут и там среди снежной поляны, разного цвета и с разными ручками, пластиковыми, металлическими, круглыми и длинными. Их было много, миллионы. Хорошо, что Пашина дверь, чёрная с серебряной ручкой, находилось недалеко от дома Деда Мороза.

Ну как недалеко? Он мог видеть силуэт дома сквозь светящиеся снежинки, летящие вверх, но отсюда даже не было понятно, что дом деревянный, как много в нём окон, и какая смешная извилистая труба выходит из крыши.

Паша дёрнул серебряную ручку в последний раз, дверь не открылась. И помчался к дому Деда Мороза, пока сам дедушка не начал плести снежные вихри пальцами и нагонять ледяные морозы. Во сне дедушка не мог контролировать зло, которое он сторожил. Это Снегурочка Паше рассказала.

Поэтому нужно быстро бежать в Снегурочкину комнату и закрываться на замок. В её комнате тепло и уютно, всюду подушки, на стенах плакаты и обложки из журналов разных лет. Но главное, в её комнате тяжелая дверь и массивные ставни. В самый раз, чтобы переждать ночь.

Там можно спрятаться. Родители, конечно, будут искать. Но лучше пусть Паша вернётся домой лишь следующей ночью, чем не вернётся никогда.

Но он не успел добежать до дома Деда Мороза, порыв ветра сбил Пашу с ног. И мальчик почувствовал, как его потянуло назад, но не так как тянет к двери, когда в этот мир возвращается Снегурочка, нет, что-то засасывало его.

Паша обернулся, это был белый вихрь, он сверкал как бабушкина хрустальная люстра, там крутились не только снежинки, но и льдинки, и осколки сосулек, в такую мясорубку попадаться опасно.

Паша пополз, загребая руками. Комья снега сразу летели в вихрь из под его пальцев в серых перчатках. Не помогало.

Тогда он откатился вбок. Получилось. Вихрь больше не тянул. Вскочил на ноги и побежал дальше.

Обернулся. Вихрь летел за ним. Ну ничего, не догонит. Дом уже близко, Из-за дома вылетело ещё три вихря. Они окружали Пашу, казалось, они даже смотрели на него, наблюдали за ним.

Но тут все замерли. И вихри, и Паша.

Окно распахнулось. Из него вылетел вверх ногами удивленный Дедушка Мороз и улетел вдаль. Ясно, его притянула дверь.

Но Паше это не помогло.

Вихри никуда не делись, они не давали ему пройти в дом, словно знали наперёд, как он захочет их обмануть. Ветер снова свалил с ног, а вихри теперь не ждали, пока Паша придумает выход, они слились в один огромный смерч и приближались. И вот его опять потащило к смертельной мясорубке, он хотел снова откатиться, но только перевернулся и теперь мог во всех подробностях наблюдать, как вихрь его всасывает.

Паша успел подумать, что настал его конец.

И тут… бабочки. Весь горизонт заполнился бабочками из снега, Их тоже засасывало в вихрь, они будто к нему и стремились, и уже в нём усиленно махали крылышками, пытались лететь в другую сторону.

Сила, с которой Пашу притягивало к верной смерти, ослабла, а потом вихрь и вовсе развалился, как и снежные бабочки рассыпались. Снег, блистая, улетел вверх, а льдинки и сосульки упали вниз.

Сквозь летящий снег вышла мама, в синем пальто и в меховой шапке. Она увидела Пашу и побежала к нему. Стала его ощупывать.

– Шапка где? А носки надел? Ой, в куртке на майку, перчатки мокрые, – обняла, – замерз?

Паша кивнул. Мама сняла шапку и одела на Пашу, сняла перчатки и отдала сыну.

– Мам, там, посмотри, – указал Паша.

Спрашивать, откуда мама владеет волшебством, времени не было, приближались ещё два вихря. Мама повернулась, наклонилась, положила руку на снег, но лишь пара бабочек вылетели из сугроба.

– Я устала. Придётся прятаться. До нашей двери не добраться.

Они оба оглянулись на зелёный дом Деда Мороза, дом был как новенький, казалось и пахнет краской.

Поднялись по крыльцу, открыли скрипучую дверь, вошли в тёмный зал. Тут тоже были вихри, но они были ещё слабые, не почуявшие снега и свободы. И крутили они письма вокруг деревянного дедушкиного стола.

– Всегда удивлялась, зачем ему столько писем. Но чем ещё здесь заниматься? Весь год сидит, читает.

Паша же удивлялся, откуда здесь мама, и откуда она всё знает.

– Да, – кивнул Паша маминым словам, он тоже видел, как Дед Мороз перебирает письма и делает в них пометки, – читал и даже обращался ко мне “Снегурочка”, думал это она тут бегает.

Они открыли тяжёлую дверь в комнату Снегурочки. Там горел камин, внучка Деда Мороза растопила его для Паши ещё вчера, чтобы он не замерз, пока спит на её деревянной кровати или на полу.

– Переждём здесь, – сказала мама, усаживаясь на пол, на ковёр и подушки, – скоро вихри рассеются, дедушка же в нашем мире.

– А зло, что он охранял? – Паша тоже сел на пол.

– Надеюсь, зло нас не заметит, – они переглянулись.

Паша давно так запросто с мамой не сидел и не разговаривал. Не о том, что нужно сделать, и не об оценках. Мама тоже об этом подумала, потому что спросила:

– Как дела в школе?

– Хорошо, – сказал Паша

– Хорошо, – согласилась мама, глаза её ужесточились, вся фигура стала угловатой и неприятной, – надеюсь. Иначе прикажу папе увести тебя в лес.

Паша засмеялся и тут же понял, что мама не шутит.

– Мы не будем кормить бездарей, – продолжала она, изо рта потекла слюна.

– Мама…

– Что мама? Подрастёт Инна, будет ухаживать за собой сама, и выкинем тебя из дома, ты только для сестры нам и нужен. Пусть волки будут сыты, – лицо мамы стало совсем белым, изможденным, щёки впалыми, глаза огромными, – или сами съедим.

Мама засмеялась, рот её был полон острых тонких зубов.

Пашка вскочил. И проснулся. Мама спала рядом, обычная, родная. Фух. Он потряс её за плечо.

– Налоги, – крикнула мама и открыла глаза, ей тоже снились кошмары, – что произошло?

Стены остались деревянными, но краска слезла, кровать Снегурочки из красивой резной деревянной превратилась в грубо вытесанную.

– Мы уснули, – сказал Паша.

– Нельзя нам спать, зло проникнет в нашу голову и найдёт там страхи. Пойдём, – мама поднялась, – надеюсь, вихри уже далеко.

–Поздно! – Паша указал под кровать. Оттуда выползла бледная рука, но мама ловко пнула её назад.

– Пойдём, кажется один слой сказок слез, пора бежать домой, пока хуже не стало, – сказала мама и пнула вторую ползущую к ней руку. Паша смотрел на неё во все глаза, – кто платит за стоматолога, того подкроватными руками не напугать. Вырастешь, поймёшь.

Они прошли через зал, письма исчезли.

– Чем раньше вернётся Дед Мороз, тем лучше, ему же ещё сегодня ночью работать.

Вышли на улицу, вихрей уже не было. Снежинки сияли, красиво.

Паша обернулся. Дом, из которого они вышли, изменился, перестал быть зелёным, стал просто деревянным, труба выпрямилась.

– Мам, больше ты меня сюда не отпустишь?

– Никогда не отпущу, – согласилась мама.

– Тогда я попрощаюсь? С местом?

– Прощайся быстрее, ребёнок.

Мама же опустилась на колено и прикоснулась к снегу. Перед ними выросло белое дерево в белых бусах и с белой звёздой на макушке – снежная ёлка, она светилась и сверкала.

– Для новогоднего настроения, – улыбнулась.

Паша втянул холодный воздух, такой свежий, такой чистый. И сладкий. С примесью волшебства. Оглянулся на дом Деда Мороза и кивнул. Они пошли к дверям.

– С наступающим, – сказал Паша и нахмурился, – мам, если Вы меня не любите, может лучше отдадите бабушке или ещё куда, когда сестрёнка подрастёт и сможет сама собираться в садик?

– Что ты такое говоришь? – мама аж остановилась. Паша прошел пару шагов и повернулся к ней.

Тут мир опять затрясся, теперь Паша видел, как дом Деда Морозе из деревянного стал каменным.

Потемнело – ёлка исчезла, да и снег стал светиться намного тусклее.

– Правду, он говорит правду, – за мамой выросла фигура, – дай его мне, на съедение, а то сама не ешь, столько мяса пропадает.

Кошмар пришёл за ним, мама из сна была выше настоящей раза в два. И была в миллион раз страшнее.

– А тут зима, я изголодалась, – продолжила, поглаживая худой живот, она была очень тощая, – и любимого ребёнка нелюбимым накормлю.

– Нет, уходи, – сказала мама. Она закрыла своей спиной Пашу.

– Отойди, я не твой кошмар, – прошипело чудовище.

Оно отшвырнуло настоящую маму прочь, Паша видел, как она покатилась по снегу и из темноты подступили к ней фигуры. Её кошмары.

– Мама? – Паша успел пригнуться, когда костлявая рука попыталась схватить его и побежал к маме. Она попыталась встать, но тёмные фигуры окружили, толкали и швыряли в неё листы бумаги.

Мамины же кошмары орали громко и на разные голоса:

– Повысились налоги! Оплатите.

– В кредите отказано. Уходите.

– Вам извещение о смерти, распишитесь.

– Вам извещение о разводе, получите.

– Решение о лишении родительских прав.

– Извещение о выселении, подпишите.

Бумаги шелестели. Паша встал на четвереньки и пролез между ногами тёмных фигур. Увидел, мама тонет. Они закидывали её не только сверху, но и снег под мамой стал листами с печатями и черным ровным текстом. На поверхности уже оставалась только мамино плачущее лицо, но и оно тоже пропало.

– Мама, – Паша засунул в зыбучую бумагу руки и нащупал мамину ладонь, – мама, вернись.

Люди-кошмары ушли, как будто уже сделали своё дело, и Паша испугался, что лишился мамы навсегда. Он обернулся, длинными шагами к нему шло чудовище.

– А… вот ты где, нелюбимый сын. На ужин только и сгодишься.

Бежать или нет? И Паша почувствовал, как настоящая мама схватилась за его ладонь под горой бумаг. С его помощью она выбралась, встала на колени, тяжело дыша, она выглядела ужасно, тушь растеклась, глаза красные и злые, смотрели, как к ним, приближалось чудовище.

– Мама, я её отвлеку, – сказал Паша, он тоже тяжело дышал, тащить маму занятие непростое, – а ты беги к папе с Инкой, они тебя любят, ты им нужна, а я никому не нужен.

– Не говори ерунды, – приказала мама строго, – я люблю тебя, папа тебя любит, – чудовище всё приближалось, – Инка тебя любит, ты нам нужен. И не для работы, а просто так.

Мама подняла руки из снега, в них было два ледяных меча, сотворенных её магией. Чудовище отпрянуло.

– Сам иди к нашей двери, – она отдала один меч Паше, даже через перчатки он почувствовал его холод, а мама держала меч голой ладонью, – а я её задержу.

Чудовище облизывалось, глядя на Пашку, но как не пыталось к нему подойти, между ними всегда оказывалась мама.

– Нет, ни за что.

– Тогда пойдём вместе, – она вздохнула, – знаешь, Паша, мы с папой запутались. Твоя сестра такая маленькая, она совсем ничего не знает, и ты рядом с ней кажешься взрослым и мудрым. Мы забыли, что ты ребёнок.

Чудовище резко подскочило к ним, но они с мамой отогнали его ледяными мечами.

– Я думал… – Паша не мог выговорить больше не слова, боялся, что расплачется. Но и впервые за пять лет почувствовал себя счастливым.

Чудовище распалось на снежинки, может быть, потому что Пашин страх исчез. Снежинки улетели вверх.

– Я знаю, прости меня, – мама опустила меч, и повернулась к Паше, – я тебя очень сильно люблю. Давай быстрее выбираться.

Паша взял её за ладонь, и они побежали к двери с серебряной ручкой. Мир опять начал шататься.

– Открывай, заходи, – пропустила мама сына вперёд.

Раз, и Паша уже зашёл в квартиру, Первое, что он увидел, высокого старика, который сразу прошёл мимо Паши в открытый проём. Два, в квартиру зашла мама.

К Паше подбежал папа и поднял его на руки, он плакал, они все плакали.

Кот

Кот услышал, как смеется маленький хозяин и только тогда рискнул выбраться из детской. Он вышел в коридор, увидел, как вся семья обнимается. И без него. Утирает слёзы, и не от того, что он украл колбасу. Непорядок.

Семья прошла на кухню мимо кота, и никто не погладил. Ужас.

Кот, осторожно всё обнюхивая, вышел в зал, посмотрел на пианино, на стол, который поставили перед диваном. Прицелился, как половчее запрыгнуть на ёлку, что опять стояла в ветреном углу. Но разбежаться и свалить красавицу не успел.

Маленькая хозяйка принесла блюдо с колбасой, поставила на стол со стуком. И ушла на кухню. Оставила заветные кружочки без присмотра. Ну просто праздник какой-то!

Оглавление

Паша

Инка

Мама

Папа

Снова Паша

Кот