Протокол Z [Алексей Клочковский] (fb2) читать онлайн

Алексей Клочковский Протокол Z

Так. Действуем смело и решительно. Шаг первый…

Звонок!..

Внимательный взгляд дежурного охранника в окошечке, пара отрепетированных фраз небрежным тоном. Слегка недоумевающий, но стремящийся стать понимающим кивок охранника.

Вот мы и внутри.

В тиши коридора напряжённый слух отчетливо улавливает характерный звук, исходящий от электроламп под потолком – чуть слышное, комариное жужжание.

Шаг второй – вправо по стенке… да, вот так в камеры слежения лишь слегка попадёт один бок… снова направо… ох, темнотища-то, никак не привыкнуть!.. Ещё поворот, и двигаемся вниз, по узкой винтовой лестнице в подвальный бокс. Остановившись на круглой нижней площадке, прикладываем палец к сенсору.

Лист бронированной двери нырнул в щель косяка. Человек вошёл, окинув взглядом обстановку: низкий потолок, пульт управления у правой стены, серое мягкое покрытие под ногами, приглушённое освещение…

Человек шагнул в сумрачный угол, к пульту, и распространяющийся оттуда, словно из аквариума, уютный зеленоватый свет лёг на его лицо.

Не снимая плащ, человек сел к монитору, и в его центре пощекотал указательным пальцем сенсорную точку. По экрану во все стороны расплылось слепяще-светящееся пятно, из которого вынырнуло несколько окон со схемами, рядами цифр и символов. Поверх них крупными буквами оформились слова:

ПРОТОКОЛ Z

Чуть ниже мелким шрифтом значилось: «13 сентября 2024 г.»

Человек удовлетворённо кивнул, пальцы его забегали по клавиатуре. Монитор вновь вспыхнул, затем почернел. Неторопливо начала застёгиваться «молния» загрузки. Человек сидел, что-то бормоча под нос, в ожидании бесцельно оглядывая привычную обстановку, стены, мультиэкранный монитор…

ЧЁРТ!!!

Человек резко привстал в кресле, держась за подлокотники.

Чёрт, чёрт, чёрт!..

На одном из экранов видеонаблюдения возникло движение; было видно, как по коридору, в направлении лаборатории вышагивал… профессор Родионов! А рядом с ним какой-то незнакомый тип.

Мгновенная глухота; мысли заметались, как перепуганные белки в клетке.

Что Родионову здесь нужно сейчас?!. Глупый вопрос. Он – босс, не обязан докладывать и может прийти, когда посчитает нужным. Хорошо, хоть здесь слежение одностороннее – из лаборатории можно видеть коридоры Института, а извне ни охранник, никто другой не мог видеть происходящее в лаборатории.

Надо быстро убираться отсюда!

Человек пощёлкал клавишами пульта; из корпуса сбоку выдвинулся контейнер, в котором стояла узкая кристалловая пирамидка накопителя. Человек схватил её и выскочил из лаборатории.

– Вперёд, вперёд… Надо успеть… – бормотал человек, работая локтями и коленями и забираясь вверх по ступенькам, что было ему нелегко в его возрасте и в таком темпе – сразу обнаружилась одышка.

Вверх! Быстрее!!. Сердце колотилось каким-то немыслимым рейв-рэпом. Хы!.. Ф-фу!

Но он успел.

Родионов был совсем рядом; он шёл, включая свет, и человек смог, присев на мгновение за кадку с развесистой аралией, воспользоваться несколькими секундами темноты – и незамеченным выскользнуть в коридор, оставляя позади громко разговаривающего шефа с его спутником, удаляющихся к лаборатории.

Пружиня на полусогнутых, как водомерка, человек докрался к выходу.

Выстрелил объяснительной скороговоркой в охранника. Через четыре секунды на парковке хлопнула дверца авто. Бампер занесло, шины пару раз взвизгнули. Машина стрелой унеслась по боковой улочке…

«Резвый старикан!..» – усмехнулся я и включил зажигание. Моя автоколесница послушно заурчала. Чуть выждав, я тронул, неторопливо направив машину туда, где наш безумный гений не смог бы проехать мимо меня.

Пока доктор был в лаборатории, дождик закончился, и ночка получалась светлой: луна, тонкая, как CD, сияла отчаянно; отражаясь в лужах, пошло дрожали звёзды. Лужи с отраженьями звёзд казались прорехами в земной тверди: попадёшь колесом – и провалишься в небо.

Я ехал не спеша, ожидая появления беглеца. Мимо скользила отраженная в витринах радуга неоновой рекламы, плавно переливаясь на лобовое стекло моей машины, от фонарей в темноте сыро блестел асфальт.

Ага! Вот и он!..

Через арку старинного здания слева я заметил знакомую фигуру, спешащую двором, – очевидно, отмахнув на приличное расстояние от возможной погони, он бросил авто. Сердце моё застучало гулко и стремительно. Остановив машину, я выдохнул волнение и выбрался наружу. Стремительно прокравшись вдоль фасада, стремясь опередить беглеца, я сделал с торца резкий

РАЗВОРОТ!..

Но опередил меня он: набросился, и спустя секунду мы, шурша одеждой и тяжело сопя, боролись на земле. Мне удалось довольно быстро одолеть его. Крепко удерживая, сидя на нём сверху, я пригрозил, что, если он не уймётся, мне придётся применить электрошокер. Утомлённый борьбой, док прекратил сопротивление, и я уже приготовился доставить добычу своему руководству.

А затем доктор, лёжа на земле, произнёс несколько фраз, которые неожиданно заставили меня изменить мои планы.

***

Оказалось, мы ехали за город.

Колёса постукивали равномерно и лениво. В вагоне электрички, кроме нас с доктором Кэлинеску, сидели ещё только трое человек, поодиночке и далеко от нас.

Я бросал осторожные взгляды на Кэлинеску, стараясь не встретиться с ним глазами, и обдумывал то, что услышал от него прошедшей беспокойной ночью. В мыслях множились вопросы.

Не в силах найти ответы, я стал смотреть в окно, словно пытаясь отыскать их там.

Вечер всё более входил в силу, в вагоне стало темнее, чем за окном, где неторопливо проплывали оголённые деревья и по-осеннему рыжий кустарник.

Ход поезда замедлился.

Я почувствовал лёгкое волнение и мельком взглянул на Кэлинеску, сидевшего со слегка опущенной головой и шляпой, сдвинутой низко на лоб, так что ею была скрыта половина лица.

В вагоне зажглись лампы; мы молча поднялись и двинулись к выходу. Те трое – тоже, но через другой тамбур, к которому они находились ближе.

Вышли мы на крошечном полустанке, даже без вокзального помещения, а лишь с одинокой будкой.

Было по-вечернему прохладно; оглядевшись, я заметил, что троица преодолевает пути. Наш же путь лежал в противоположную сторону.

Вслед за Кэлинеску я сбежал с насыпи, и мы двинулись по утоптанной тропинке через лесок. Павшие сырые листья скользили под ботинками. Намеренно идя позади Кэлинеску, я оглядывался.

В тишине раздавался только шорох наших шагов; между редких полуголых стволов деревьев начинал клубиться туман, предвестник приближающейся ночи.

Уже совсем стемнело, и мне стало немного не по себе – я чувствовал, что, если что, обратной дороги самостоятельно не найду.

– Устали? Мы почти пришли, – негромко произнёс Кэлинеску, плащ которого смутно маячил передо мной. – Во-он, видите? Это моя, можно сказать, «дача», но о ней никто не знает, так что это ещё и моё секретное пристанище, – показывая, доктор на секунду остановился и вытянул руку вперёд.

Я вгляделся, но ничего не увидел между деревьями. Однако, когда мы прошли ещё несколько десятков шагов, в сумерках вплотную перед нами, неожиданно для меня зачернел прямоугольный силуэт дома.

Зашебуршал плащ доктора; мелодично квакнул сигнал электронного замка. Раздался шорох раздвигающихся металлических ворот.

– Проходите. Я сейчас… – Кэлинеску почти бегом устремился вперёд, и через пару секунд вспыхнувший фонарь над крыльцом осветил цементированный дворик с клумбой, высокий кирпичный забор, часть стены, сплошь затянутую декоративной ползущей зеленью.

Поднявшись на крыльцо по изящно закруглённой лестничке с виньетками перил, я вслед за доктором проник в дом.

Несколько раз щёлкнули замки.

Шершавые, как окна в мороз, настенные светильники на блестящих латунных ветках заполнили нежным рассыпчатым светом прихожую, широко разветвлявшуюся в комнаты.

– Вот сюда, прошу вас, – указал Кэлинеску. Я вошёл и осмотрелся: стерильная чистота и отменный вкус. Обои, мебель, ковры – цвета обстановки гармонично колебались в коричневой гамме, от какао светлея до кремовой смородины.

– Уютно у вас, – произнёс я, опускаясь в кресло – такое мягкое и удобное, словно специально созданное для моего зада.

Он сел рядом на диван, устало потёр лицо ладонями:

– Ну вот, здесь нас не найдут… по крайней мере, какое-то время.

– Что ж, доктор, я жду подробных разъяснений. Я согласился не выдавать вас Родионову и нашим безопасникам – пока… но могу и передумать! Родионов сказал – что-то связанное с новыми разработками для военных? Я должен знать, что вы скрываете. Ваши доводы там, где я вас поймал, заинтриговали меня и были эмоциональны, но малопонятны…

– Да-да, конечно! – закивал головой доктор. – Я расскажу, как договорились, хотя мне будет непросто растолковать вам, неспециалисту… вы ведь, кажется, один из наших системных администраторов? Я видел вас в коридорах…

– Я слушаю вас, доктор. Только просьба: без этих ваших формул, насколько это возможно.

Кэлинеску улыбнулся:

– Хорошо, я постараюсь.

Выдержав паузу, Кэлинеску выпрямился, откинувшись на спинку дивана и, коротко, но пристально взглянув на меня, спросил:

– Вы, Илья, хоть в общих чертах представляете, над чем работала наша с Родионовым научная группа?

– Не особо. Это никак не затрагивает мою работу. Но раз мы с вами оба трудимся на предприятии ZA-SLON, то примерно могу догадываться…

– Понятно. А вам что-нибудь известно о проекте Протокол Z?

– Первый раз слышу.

– В общем, так я и думал, – доктор закинул ногу на ногу.

– Так что же это такое, чёрт возьми?! – нетерпеливо воскликнул я.

– Это проект особого значения. Чтобы объяснить, над чем я работал, мне нужно начать издалека. Что такое НКИ, вам, должно быть, известно… – заговорил доктор.

– Эн-ка-и? Вы имеете в виду сокращение по первым буквам слов «нейро-компьютерный интерфейс»? Приблизительно…

– И что же это?

– Ну-у, это приспособление для передачи мыслей… в компьютер… то есть, через компьютер… или… – я замялся, затрудняясь точнее сформулировать и помог себе руками – жестикулируя, докончил:

– Такая штучка, наподобие датчиков для снятия энцефалограмм. Её надо надевать на голову… я видел в одном медицинском центре.

– Да, в общих чертах, – кивнул мой собеседник, – только «для передачи мыслей» – это не очень удачное выражение… Точнее, это не настолько уж простой и прямой процесс, как вы описали. Дело в том, что, как вы помните из курса физики, мозг человека имеет электрический потенциал. Или, иначе говоря, в процессе мышления мозг человека вырабатывает слабые электрические импульсы. А электричество – это, так сказать, «язык», на котором «разговаривает» компьютер. Но электричество человеческого мозга имеет свои особенности. А НКИ как бы «переводит» электрические импульсы мозга в систему сигналов, распознаваемых компьютером как конкретные команды. Эту технологию начали разрабатывать ещё во второй половине двадцатого века. Так вот, – вы упомянули про НКИ, который видели в медицинском центре, и действительно, первоначально НКИ задумывался как средство общения с больными, лишенными возможности передвигаться и говорить, а также для глухонемых. Но, развиваясь, НКИ открывал все новые свои грани… И когда стало возможно электроимпульсами мозга управлять выполнением действий на компьютере, некоторым инженерам пришла в голову такая мысль: а что, если объединить действия одновременно нескольких пользователей НКИ?

– То есть?

– То есть объединить в сеть несколько компьютеров, каждым из которых пользователи управляют только мыслью при помощи НКИ. И такая сеть была создана!

– Мысленная сеть?!. – поражённо воскликнул я. Доктор кивнул:

– Точно. Ну вот, а потом уже возникла идея создания нейрокомпьютерной, или, по-другому, психовиртуальной, сети, не ограниченной рамками одного или нескольких учреждений. Собственно, мы и занимаемся подготовкой к этому – к созданию глобальной Сети, в которой будут выполняться различные операции через одновременные психические процессы множества разных людей, то есть соединение их индивидуальных сознаний…

– Соединение индивидуальных сознаний… – увлекаясь, протянул я. – Но ведь это, в перспективе…

– Психический Интернет, – подытожил, как припечатал, Кэлинеску. – Об этом сейчас много говорят и пишут, и на Западе тоже. Но там это позиционируется пока просто как новое средство связи, – мы же в России считаем, что это полностью перевернёт ход цивилизации…

– Получается, Интернет – это как бы подготовительный этап для возникновения психовиртуальной среды? – спросила я. Кэлинеску кивнул:

– Да, пожалуй, можно и так сказать. Человек когда-то создал Интернет во многом по образу и подобию своего, человеческого мышления. Некоторые из существующих компьютерных сетей создавали, сознательно и целенаправленно копируя человеческую нервную систему – настолько ее посчитали совершенным образцом системы передачи информации! И даже сам способ функционирования человеческой психики во многом подобен Интернет-активности. Возникновение мысленных ассоциаций, методы вспоминания, ссылки – все это очень напоминает курсирование запросов и передачу информации в Интернете. Человек когда-то создал Интернет по образу и подобию своего, человеческого, мышления – а теперь Интернет подсказывает нам, как должен выглядеть Психонет. Вы не представляете, как много у них похожего! Психонет – это, во многом, словно привычная нам Сеть, но Сеть, перенесённая в наш, человеческий, внутренний мысленный мир, и это Сеть, для строительства и освоения которой главный инструмент – человеческий мозг и его процессы. А они пока ещё недостаточно организованы для этой цели, и здесь у нас много работы… мы оформляем психосреду пока «наощупь» и лишь частично; законы функционирования Психонета в большой степени определены самой природой и биологией человека и уже были заложены в психополе…

– Психополе? Это ещё что?

– Напоминаю – человеческий мозг имеет электрический…

– …потенциал. Знаю, – дальше что?.. – подторопил его я.

– … а «психополе» – это среда, созданная совокупными электромагнитными излучениями, которые испускают люди вокруг нас, точнее, – их мозг. Мы, друг мой, всегда и постоянно как бы «плаваем» в неосязаемом и невидимом психическом эфире, структура и особенности которого зависят, говоря обыденным языком, от того, что и как думают массы людей вокруг нас, какие настроения и мыслеобразы носят в себе и, соответственно, каковы характеристики электромагнитных излучений их мозга, а значит, и совокупные харктеристики этого вездесущего психического эфира!.. Я и Родионов – мы основные разработчики Протокола Z, направленного на развёртывание Психонета.

Мы замолчали. Я переваривал услышанное. Затем спросил:

– Доктор, но я не понимаю, почему же вас преследуют, почему назвали опасным маньяком? Да вас на руках должны носить! Нобелевскую дать! Вы могли бы…

– Да, я знаю, знаю! Я мог бы – обогатиться, стать знаменитостью…

– Вы могли бы дать огромное удобство колоссальному количеству людей во всём мире… радикально изменить движение технологического развития… осчастливить человечество!..

– Вы думаете, человечество готово к такому «подарку»? – сверкая глазами, вскричал доктор. – Вы последствия себе хоть немного представляете? Профессор Родионов, мой давний коллега, которого я, кажется, знал, как себя – ведёт игру, которую я осуждаю. Оправдывая свои действия необходимостью финансовых вливаний в дальнейшие исследования, он готов продавать нашу уникальную технологию дельцам от науки. А те, как мне известно, в свою очередь, настроились на войну меж собой за первенство в приобретении «товара» и за то, чтоб не допустить других до такого преимущества. И это только начало!

– Но если по справедливости…

– Так вот вы сначала организуйте её, эту самую справедливость! – вскричал доктор негодующе, как человек, задетый за давно наболевшее. – Откуда, откуда такая уверенность, что Протокол Z «осчастливит» человечество?

– А какое отношение это всё имеет к военным разработкам?

– Самое непосредственное!.. Представьте, Илья, что вы – некий мегахакер, которому известны абсолютно ВСЕ пароли, коды доступа и прочее ко всем вообще существующим в Интернете сервисам, базам данных, персональной и корпоративной информации, вы можете в Интернете легко проникать всюду, и менять и влиять на происходящие там процессы…

– Ну-у, такого не может быть! Вы даже не хакера, а какого-то виртуального Господа Бога нарисовали, который всё видит и знает, потому что сам это всё и создал… – недоверчиво протянул я.

– Именно! – энергично закивал Кэлинеску. – Именно потому, что сам, первый – первый, подчёркиваю! – всё создал! Вы представляете, какие возможности и какая ответственность на этом первом, на этом создателе, какую власть он получит над своим созданием, и что может быть, если доступ к первым, самым главным «кирпичикам» этого строения получат хищнически настроенные силы?! Убить одного человека с помощью дистанционного отключения аппарата электронной диагностики – это мелочи, давно уже возможные даже в старом добром Интернете, вы ведь знаете! Похитить в том же Интернете личные данные множества людей, или большие суммы денег – такое тоже ни для кого не новость. Ну а если повсеместно внедрится новая технология, с подобными Интернету, но гораздо бОльшими возможностями, вроде той, о какой я веду речь, технология, ещё более соблазнительная для масс простотой – ведь вся «аппаратура», то есть собственный мозг, бесплатна и всегда под рукой, – вы представляете, к чему это может привести сфере манипуляций сознанием и самой жизнью и масштабного воздействия на них?!. – громовым голосом воскликнул Кэлинеску.

Меж лопаток у меня мороз пробежал – я представил, что при определённом раскладе вполне стало бы возможным одним поворотом вентиля, словно на электростанции, психически «обесточить» население целого города…

– Теория стройная и интересная. Но насколько далеко вы продвинулись практически, доктор? – сдерживая волнение, спросил я.

– Достаточно далеко, чтобы за нашими разработками начали охотиться…впрочем, вы сами, Илья, это видели. И даже участвовали в этом! – доктор иронично покосился на меня.

– Родионов был убедителен не менее вас; он говорил, что вы украли разрушительную технологию и что вы опасны для общества… он шеф, я ему поверил, и не мог отказаться проследить за вами, – оправдываясь, сказал я. – А те, другие, которые потом поехали за мной – это кто?

– Не знаю; предполагаю, это люди иностранных заказчиков, с которыми спутался Родионов. А может, Родионов организовал двойной контроль – вы следили за мной, а они следили за вами.

– Н-да, ну и дела…

– Я убеждал Родионова временно ликвидировать, или хотя бы скрыть часть информации по этому проекту. Но у него другая позиция… – устало произнёс Кэлинеску. – Я знаю, на что он способен, и каковы его планы, в которые он и меня хотел втянуть.

Мы помолчали.

– Доктор, но мне нужны доказательства, – сказал я.

Кэлинеску взглянул на меня.

– Я покажу вам, – кивнул он, – я выведу вас в психопространство. И загружу туда информацию, которая убедит вас лучше, чем любые рассуждения и любые формулы!

Доктор порывисто встал и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с небольшим чемоданчиком в руке. Кладя его на стол и открывая, он проговорил:

– Сейчас мы подключим вас с помощью непогружного

интерфейса…

– Что значит – непогружного?

– Ну то есть когда электроды находятся на поверхности кожи. Один из

вариантов подключения, более подходящий для новичков, – объяснил

доктор.

– Что, – есть и другой?

– Ага, – погружной…

– Это как?

– Ну, собственно, – вживление электродов непосредственно в мозг, или

сращивание с нервами.

– Ого! Ну и ну… Надеюсь, это не опасно? – с участившимся сердцебиением промолвил я. – А это что вы делаете? – я кивнул на маленькую ванночку, над которой Кэлинеску опрокинул булькающий флакон.

– Сейчас буду замачивать электроды… для лучшего контакта. Последнее использовал! Ничего для вас не жалко! – с иронией подчеркнул Кэлинеску, вытряхивая последние капли. – Есть ещё и сухая разновидность подключения. Но у меня вот такой аппарат. Так… Сидите спокойно.Теперь наденьте вот это… – я при помощи профессора водрузил на голову причудливую «корону».

– Смотрите сюда…

Он пощёлкал клавиатурой.

– Вам лучше закрыть глаза на несколько секунд, а потом опять открывайте.

Комнату заполнила тишина.

– О! – я не смог удержать возглас. – Что… что это такое?

– Всё, друг мой, вот вы и вышли в психопространство, – заявил Кэлинеску. – Видите картинки перед собой? Ну, которые как будто прямо в воздухе висят, будто голография, или галлюцинации?

– Да… и комнату вижу сквозь них… и вас… – вращая головой, поражённо пробормотал я.

– Во-от, эти картинки – не галлюцинации, а иконки программ…

Я неуверенно протянул руку, пытаясь «потрогать» то, что сейчас было перед моим взором:

– А как это… где они?

– Вы про картинки? В вашем сознании; я думал, вы поняли.

– Вы хотите сказать, что вы их не видите?!

– Конечно, не вижу – ведь я-то в психовиртуал не вышел.

Я замолчала, продолжая обшаривать воздух перед собой.

– И что с ними делать? – наконец, спросила я, немного придя в себя после лицезрения красочных миражей, невидимых для Кэлинеску в данный момент, но таких реальных для меня.

– Так, в поле вашего зрения, внизу должна быть синяя буква «Р», в красном ободке… нашли?

– Да!

– Вот, это иконка Психонет Эксплорера.

– А почему тогда буква «Р»? «Психонет» ведь начинатеся на «п»…

– Ну, русская «Р» – это же английская «пэ»! Вот у нас в лаборатории и решили, что иконка должна быть интернациональной. Так, теперь смотрите на иконку… думайте, что хотите её коснуться… Нет-нет, – мышку не надо трогать!.. – отводя мою руку, пытающуюся нащупать манипулятор на столе, проговорил доктор. – Вы сосредоточьтесь и подумайте о том, что ваш взгляд – это курсор, и представьте, будто вы им «нажимаете» на иконку… – проговорил доктор.

– Ух ты!

– Очень хорошо, – вы успешно открыли Психонет Эксплорер… Ну, это здесь маленький новостной сайтик, я его написал. Это что-то вроде доски объявлений по нашему учреждению… ну, попробуйте скопировать эту страничку… взгляд влево… ещё… кликайте! Теперь – по вон той иконке, в правом верхнем углу, ну, «Мои документы», видите? Ведите взгляд… кликайте!

– Получилось! – я чуть не хлопнул в ладоши, как ребёнок, обрадованный удачей в игре.

– Ну-ка… ага, да, это «Мои документы». Всё, скопировали. Вы молодец… быстро схватываете… Теперь выйдите…

– Как?

– Да так же, как в старом добром Интернете! Видите в правом верхнем углу крестик? Кликайте по нему взглядом! Отлично! Поздравляю – вы успешно ориентируетесь в психосреде. Дальше ваше сознание само поведёт вас, – сказал Кэлинеску, и мне показалось, что его голос стал тише. – Но это первый уровень, игрушки, цветочки. Ягодки будут впереди… – совсем тихо, будто издалека, прозвучал голос доктора.

А я вдруг осознал, что оказался в очень странном месте. Или, может, очень странно вдруг начало работать моё восприятие.

Не могу назвать это место ни помещением, ни открытым пространством, не могу сказать, какие предметы там находились. Я как будто бы стал воспринимать окружающее какими-то иными органами чувств, о которых не ведал и которые никогда раньше у меня не действовали.

Если говорить о впечатлениях, отразившихся в моих привычных пяти чувствах, то, во-первых, мне показалось, что к месту этому неприменимо понятие «масштаба», «размера». Из-за этого во всём моём существе попеременно возникало то ощущение восприятия невероятного, ужасающе гигантского простора, то ощущение собственной сжатости до состояния, когда микротрещинки на пылинке, невидимо парящей в солнечном луче кажутся разломами земной коры и каньонами.

Зрение моё перестало что-либо значить, но мне представлялось, что там было темно.

От страха из-за ощущения, что я нахожусь в каком-то невероятно огромном пространстве, без границ и опоры, словно в открытом космосе, я на мгновение закрыл глаза. А когда открыл их, то с перехваченным дыханием, как у человека, впервые собирающегося прыгать с парашютом и глядящего из открытой кабины самолета вниз, увидел, как слева и справа от меня, спереди и сзади, словно трассирующие пулеметные очереди, возникает нереально-кинематографическая иллюминация: многоцветные светящиеся пунктиры, образующие огромную клетку, в центре которой я сидел в откуда-то взявшемся кресле, нет, уже не просто сидел, а, сидя в кресле, двигался куда-то вперед. Движение ускорялось, затем оно резко пошло на подъем. Теперь я не чувствовал страха, мне было удобно и спокойно. Несмотря на все перемещения, я продолжал видеть боковым зрением Кэлинеску рядом со мной, но виделся его облик блекло, будто отражение в ночном окне. Внезапно я понял, что это не я движусь, а среда вокруг меня, состоящая из быстро меняющихся картин, будто я пролетал сквозь толстую стопу слайдов, переставая видеть предыдущую картину, будь то дико вогнутая среда или красочный неземной пейзаж, едва пройдя сквозь нее. «Кино», которое «показывали» на одном из слайдов, привлекло моё внимание. Я захотел рассмотреть получше, и тут же как бы приблизился к происходящему.

Я как бы вошёл через открытые створки больших и широких дверей в заводской цех.

Большое помещение цеха само по себе не представляло что-то особенное. Однако то, что там происходило, с трудом поддавалось не только пониманию, но и описанию.

От дальней стены ко входной двери тянулось несколько рядов станков, похожих на старинные ткацкие. За каждым из станков находился работник в светлой форменной одежде. Я подошёл поближе и встал рядом со станком, чтоб получше рассмотреть, что там делается.

Работник сидел на табурете, упираясь руками в подставку и наклонив голову к станку. Из пышноволосой шевелюры на голове работника густо, словно нити мясного фарша из мясорубки, тянулись и затягивались между двух вращающихся войлочных валиков длинные сочно-красные, а местами серо-розовые отростки, которые казались живыми, потому что, провисая, они истончались или утолщались, сокращались и извивались, как дождевые черви. В недоумении у меня мелькнула мысль, что это выглядит так, словно мозговые извилины извлекли наружу и размотали, как клубок шерсти, «расчесав» и максимально вытянув каждую…

Я был так поражён увиденным, что забыл про Кэлинеску и про то, что нахожусь в психовиртуале и, до боли и холода в глазницах тараща глаза, словно надеясь, что, сморгнув и приглядевшись внимательнее, увижу, что мне показалось, шагнул вперёд, склонившись к работнику. Чем здесь занимаются?! Это более походило не на текстильную фабрику, а на хирургически-пыточный комбинат средневековой инквизиции. Я оглядел станок слева – с другой стороны вращающихся валиков выглядывали тонкие кончики затянутых щупалец. Разной длины и оттенка, они шевелились, как конечности насекомого и, сдавливаемые валиками, прыскали и лили струйки мутной жидкости.

– Какая-то… мозгодоильня!.. – не найдя другого слова, пробормотал я.

Станок, работая, тихо гудел, щупальца, почавкивая, пускали сок, который стекал по наклонному гладкому щиту из дерева в длинную алюминиевую ванну. Ванна была уже почти наполовину полна мутной, дымно-паркой жидкостью цвета несуществующего розового перламутра. А от ванны протянулись прозрачные трубочки, через которые, видно было, происходит… утечка мозгов?!.

– Ваше сознание подсказывает мыслеформы! Это символ, образ, не пугайтес-с-сь!.. Метафора – предвосхищение и сжатие детальной формулировки! – откуда-то издалека тихо донёсся голос Кэлинеску. Я в панике заоглядывался. Цех и всё окружающее стало уменьшаться, сокращаться и… втягиваться в меня! А я оказался вновь в темноте.

Приглядевшись, я увидел, что нахожусь на огромной равнине. А слева и справа, повсюду – бесконечные ряды тех же станков и тех же работников!

Вдалеке, над горизонтом, возникло зеленоватое свечение. Там высвечивалась вырастающая гигантская человеческая фигура на фоне такого же гигантского стенда с рычагами и штурвалами. Фигура со зловещим хохотом тирана поворачивала штурвалы – и множество работников за станками вокруг меня мгновенно опадали, словно подкошенные колосья, а станки прекращали своё гуденье. Фигура на горизонте рванула на себя рычаг – и сверкнуло зелёное зарево в полнеба, раздался колоссальный грохот и треск…

БУХХ!..

– Что это?!. – спросил я, вздрогнув, приходя в себя и встревожено оглядываясь.

БУХХ! БУХХ!!.

– Доктор Кэлинеску, откройте! Мы знаем, что вы здесь! – раздались приглушённые голоса из-за двери.

– Кто это? – я очнулся, окончательно возвращаясь из Психонета в реал и внутренне мгновенно напрягаясь. Доктора Кэлинеску рядом не было.

– Откройте! – продолжался грохот и крики.

– Этого следовало ожидать, – пробормотал я, вставая и на цыпочках выбегая в другую комнату. Но и там Кэлинеску я не обнаружил, – и хорошо, что его не было.

Я верил ему. И верил, что он сумел скрыться и скрыть свою тайну – такую соблазнительную и разрушительную…

В дверь ломятся, но мне не страшно: я ведь всё равно не открою секрет той удивительной технологии преследователям, потому что я рядовой технарь и не знаю полной информации. Зато теперь знаю, от чего я ZAщищаю всех людей, что ходят по улицам, и ZAчем тружусь.