Чёртов мост [Александра Лисицина] (fb2) читать онлайн

Александра Лисицина Чёртов мост

Через безымянный, заросший и давно осыпающийся овраг перекинут мост. Каменное чудовище возвышается над округой чужеродным монстром, притягивает взгляд и заставляет подгонять коней. Те, впрочем, и сами рады поскорее убраться отсюда: низина и близость реки стали домом для тысяч кровососов, которые с яростью набрасываются на таких тёплых и питательных коней.

Когда почти сотню лет назад путешественник и учёный Андрес Стайг проезжал этой дорогой, он не преминул завернуть к мосту и осмотреть сие произведение неизвестных зодчих. Впоследствии в своём трактате «Хальмор и Наас. Твердыни древних времён» он проводил параллель между этим мостом и основанием цитадели Нааса и утверждал, что ни одному инженеру современности было бы не под силу возвести нечто подобное. Лишь используя неизвестные ныне и, вероятно, магические приёмы, возможно было бы поднять на такую высоту валуны размером со среднюю обозную телегу.

Возможно, Андрес Стайг в своих размышлениях был весьма близок к истине, так как вокруг Чёртового моста за века сложилась масса легенд и сказок, суеверий и домыслов, по большей части мрачных.

Так или иначе, мост обходили стороной; проезжая мимо, совершали ограждающие от зла знаки и не уставали дивиться тому, как выживает таверна по ту сторону дороги – аккурат напротив Чёртова моста.

– Что за погода дрянная? Сниму куртку – холодно, надену – сразу как в бульон макнули!

Реплика утонула во влажном воздухе и прозвучала глухо, как в подушку. Никто не удостоил Бааса ответом.

– Погода, говорю, дрянь. И комары эти с мошкарой, чтоб их! Почему они всё время в глаза и нос… тьфу! … лезут?!

– Баас, не ной. Мы и так едем на юг, подальше от промозглых мест. Только подумай – солнце, простор и виноградники! – едущий перед Баасом крупный человек, как и остальные шестеро, обливался потом, но в отличие от младшего товарища, помалкивал почти всю дорогу к реке. Ещё пару часов назад изгибы Кирулы¹ мелькнули внизу между деревьями, давая надежду на скорую переправу. А там уже и дорога пойдёт вверх, и до обжитых мест рукой подать.

– Я всё в толк не возьму: меня одного заедают эти звери?

– Да, тебя одного, – оскалился едущий рядом, почти мальчишка. – Всех остальных заедаешь ты!

Раздалась пара вялых смешков. Шутка не прошла.

– Эй, Свен, а вода есть ещё? – крикнули из конца растянувшейся по узкой лесной дороге колонны.

Едущий первым на пятнистом, как корова, жеребце человек обернулся и молча метнул флягу назад, проследив, что последняя полная ёмкость приземлилась в руки, а не лошадям под ноги.

– Допивайте там, скоро к реке выйдем и пополним запас.

Последние метры перед рекой дорога уходила вниз и резко раздавалась в ширину. Копыта лошадей стали уходить в песок. Люди, наконец, вынырнули из сырости леса на просторную песчаную отмель. Перед ними раскинулась резво текущая с востока на запад Кирула – основная водная артерия северо-запада.

И по ней, как щепки и мусор в ручье после дождя, катились плоты. Большие связки брёвен, по несколько штук сцепленные между собой, тянулись странными ломаными змеями. Одна следовала за другой, за ними из-за поворота появлялась следующая, потом ещё и ещё… Зрелище завораживало почти столь же сильно, как и беспокоило отсутствие парома. Точнее паром-то был, но на противоположном берегу и, судя по всему, двигаться с места не собирался.

Свен первым спешился, расслабил подпругу.

– Слезайте, парни. Неизвестно, сколько ждать.

– Думаешь, они нас заметили?

– Наверняка. Но пока на реке так тесно, они не пойдут к нам.

– А если не заметили? А может, лежат мертвецки пьяные и не видят? – не унимался Баас.

– Если мертвецки пьяные тебя заметят, тебе-то что с того? Ты течение видел?

Послезали с коней, разминая затёкшие спины. Следом на землю полетели тюки – богатая добыча из Хальмора занимала много места, придавала сил и неизменно радовала маячащей впереди сытой вольной жизнью.

По Кируле всё так же ползли плоты и целые цепи брёвен, а им наперерез спешили облака. Серая завеса накрыла реку, скупо сбрызнув песок мелким дождём. Баас тут же залез в капюшон, как улитка в раковину, и квочкой укрыл свои свёртки.

– Шайлен, ты видела? Они помахали мне в ответ.

– И что дальше? – угловатая девушка в мужской одежде неохотно оторвалась от охоты за муравьём.

– Понятия не имею, сестрёнка.

– Мне не хотелось бы ночевать тут под дождём, честно говоря, – обломок тростникового стебелька, наконец, поймал насекомое. Муравей тут же показался с другого конца трубочки.

– Да вроде дождь закончился. Смотри, и чистое небо показалось.

– Мне вообще не хотелось бы оставаться на этом берегу на ночь – с дождём или без него, – Свен подошёл к похожей, как две капли воды, парочке. – Здесь всё продувается со всех сторон и нет укрытия. Я-то рассчитывал, что мы доберёмся до какого-нибудь посёлка на той стороне до темноты. Всё-таки южный берег гораздо более гостеприимный, чем северный.

– Было бы здорово! – девушка мечтательно закрыла глаза. – Уже не терпится потратить хоть монетку из заработанного! Хоть чуточку воспользоваться своими богатствами…

– Ещё успеешь, Шай, – Свен сел рядом на высохший ствол, вытянул длинные ноги. – В ближайшем городе же половину спустишь.

– Не-е, я буду аккуратна. Ну разве что на парочку кинжалов можно потратиться. И на новое седло для моей старушки.

– Во-во. А ещё на жильё, тряпки, цацки… Эй! – Свен в последний момент перехватил руку девушки, избежав дружеской затрещины.

– Я насчитал сорок три, – сообщил брат Шайлен.

– Сорок три чего?

– Плота в связке! Зачем столько? Что они с таким количеством древесины делают в Наасе?

– Бобровые хатки на продажу, – Шайлен расплылась в кривой ухмылке. От брата её слегка отличало лишь телосложение и чуть более пухлые губы.

– Не смешно! Какие, к дьяволу, бобровые хатки, когда мы тут на полдня застряли! Уже бы ехали по теплу и солнышку навстречу южным красоткам, а не торчали бы в этом болоте, раскармливая комаров! – в подтверждение своих слов Долан треснул себя по уху ладонью и, убив врага, улыбнулся точь-в-точь также криво, как Шайлен.

– Лес в основном переправляют на Пепельные острова, – объяснил Свен, отмахиваясь обломанной веткой, – там же ни черта не растёт, холод собачий, а дома строить надо. Какого хрена люди вообще там живут – загадка.

– Да, уж кому знать, как не тебе, командир. Тебе-то вона повезло как уехать оттуда в наш большой мир!

Свен безрадостно вздохнул:

– Да уж, повезло…

Встал с серебристого ствола, подошёл к воде. Под лёгкой рябью сверкали стайки мальков, и в темнеющей воде развевались пряди бурых водорослей. Так непохоже на стальные воды, окружающие его родной Асхе².

Тем временем поверхность Кирулы незаметно очистилась, плоты ушли направо за поворот и скрылись из глаз. Приложив ладонь ко лбу, Свен закрылся от низкого рыжего солнца. Оно, как назло, било из разрыва облаков чётко в глаз. Сдул сухую тёмную прядь с лица, вгляделся в противоположный берег.

Рядом беззвучно нарисовался Кромм:

– Мне кажется или они движутся?

– А мокрый пёс их разберёт. Похоже, вроде.

– Собираемся что ли?

– Ага.

Паром действительно тронулся и медленно, с трудом держа направление, ещё целый час полз к переминающимся с ноги на ногу путешественникам. Солнце тем временем неумолимо катилось к западу, сокращая жалкие остатки дня.

Вблизи паром оказался чудовищным дощатым нагромождением поверх трёх длинных лодок. В одному углу красовался кое-как сколоченный навес с потрёпанной шторкой вместо двери, а по борту шёл кривенький заборчик. Для полноты картины не хватало только горшков на прутьях и брехливой псины.

Свен наклонился к ожидающему рядом парню с выгоревшими добела волосами:

– Седрегунн, говорить с ними ты будешь.

– А что сразу я-то?

– Ну ты же у нас главный обольститель.

– Ты мне предлагаешь вот их обольщать? – Седрегунн лицом указал на паромщиков.

На корме возились, орудуя двумя чудовищного размера шестами, два мужика, по пояс голые, коричневые: не то загорелые, не то немытые. Когда ведомая ими конструкция ткнулась в песок, они даже не взглянули на нетерпеливо ожидающих на берегу.

Свен вытолкнул светловолосого парня вперёд.

– Доброго вам вечерочка, господа переправщики! – Седрегунн постарался улыбнуться своей самой очаровательной улыбкой. Пронзительно синие глаза окаймились сеточкой морщин и сверкнули дружелюбием. Даже неполный набор зубов не мог испортить впечатления.

Пара мрачных мужиков на пароме даже внимания не обратила на его старания. Один невнятно буркнул в ответ, второй просипел, непрерывно откашливаясь, что-то, что, вероятно, означало приветствие.

– Заждались вас, говорю. Уж и не чаяли оказаться на том берегу до ночи.

– Угу.

Повисла тишина. Паромщики замерли и исподлобья оглядывали ватагу. Первым тишину нарушил Кромм, мрачно прогудев:

– Так и будем в гляделки играть? Полдня ждали. На ту сторону идём или как?

И снова возникла пауза. Мужики склонились друг к другу и общались на только им и понятном языке. Один бубнил, другой сипел. Свен с тревогой поглядывал на небо: ветер раздул лёгкие облака, и стало видно солнце, стремительно движущееся к горизонту. Тени легли длинными размякшими языками, оранжево-красные лучи уже почти не грели. А из-за спины снова неотвратимо наползало тяжёлое низкое одеяло облаков. Почуяв прохладу, озверевшие от голода комары осмелели и со всех сторон облепили замерших в ожидании путников.

– Ау! Мужики! – Свен, не выдержав, запрыгнул к ним на настил.

– Кхе! Кхм… Три медяка с человека, два… кхе! кхм! …с лошади, – просипел паромщик и снова замер, выпятив губу и округлив для важности глаза.

Сумасшедшая сумма. Головокружительная цена. В Хальморе за три медяка можно было купить разве что кружку самого мерзкого пойла, да и то не для того чтобы пить, а чтобы метнуть в драке сопернику в лицо.

– Идёт, – не раздумывая ответил Свен.

– О! Кхм. Тогда грузитесь. Кхе-кхе! – просипело в ответ.

Загрузились быстро, даже кони вели себя на удивление спокойно, ступая на неровные доски: прониклись нетерпением своих хозяев и тоже мечтали поскорее оказаться на том берегу.

Паром полз со скоростью улитки в жаркий день. Последний луч солнца мелькнул из-под тяжёлых облаков. На воде сразу стало прохладнее: путники натянули куртки и укутались в плащи, а Баас замотал свою птичью шею растянутым шарфом. Чем больше они удалялись от северного берега, тем резче и злее становились порывы ветра, тем сильнее швыряло скрипучую деревянную конструкцию.

Южный берег Кирулы встретил отнюдь не солнцем, теплом и виноградниками. Крупные, тяжёлые, но пока ещё редкие капли забарабанили по дощатому настилу, зашуршали по гальке и крупным камням. Пока медленно выводили лошадей, Свен за всех расплатился с паромщиками, накинув сверху пару монет. И ещё довольно долго, пока шум усиливающегося дождя не заглушил остальные звуки, слышал несущееся вслед сипение. В этот раз, по видимому, это были добрые пожелания.

Над головой вновь сомкнулись лиственные своды. Они немного уменьшили силу дождя, дав иллюзию защиты. Но первый же порыв ветра разметал тяжёлые мокрые ветви, обрушив на путников потоки воды.

– Свен, давай поторапливаться. Надо быстрее добраться до жилья! – басовитый голос Кромма с трудом перекрывал свистящий в ветвях ветер и шум дождя.

– Я знаю! На карте был обозначен постоялый двор вблизи переправы. Но по такой дороге быстрее нельзя.

И в подтверждение его слов, пегий оступился на скользкой глине. Дождь хлынул с новой силой, размывая очертания людей и деревьев. Крупный, сейчас сгорбленный силуэт Кромма проплыл вперёд. Следующий всадник выглядывал из капюшона, как дятел из дупла. А ехавшего за ним уже было не разглядеть.

Сквозь непрерывный шум до Свена донеслись откуда-то сзади повышенные голоса, а тут же прозвучал неестественный вой Шайлен. «Да что за чёрт!» – ругнулся про себя островитянин, махнул Кромму, мол, езжайте дальше, а сам повернул назад. Проехал мимо Бааса и Седрегунна и чуть не врезался в остальных.

Безусый Халла держал в поводу трёх коней: своего и двойняшек. Долан на земле склонился над сестрой.

– Что случилось? – крикнул Свен. В рот тут же затекла вода.

– Шайлен свалилась. Кобыла поскользнулась – и привет. Что-то с ногой, похоже, – Халла чуть не кричал Свену в ухо.

– У Шайлен или кобылы?

– У девчонки.

– Вот чёрт.

Вместе с Доланом они подняли сестру, с трудом разогнули её из скрюченной позы, в которой та сидела на земле и выла каким-то звериным, гортанным голосом.

– Шай, ты ехать сможешь?

– Ммм, я… Ммм, попробую-у-у… – девчонка висела на брате и хватала ртом воздух вместе с дождевой водой.

– Я возьму её к себе в седло, ни хрена она не попробует. Она и стоять не может.

Халла уже откручивал промокшие тюки с Долановой лошадки.

– Куда она свалилась, чем ударилась?

– Да я не знаю! Вот прям тут съехала и всё.

– Ногу подвернула? Головой ударилась? Что?!

– Да я не видел! Шай?

Девушка ничего не отвечала.

– Ладно, дай я её перехвачу. Залезай, потом сестру к тебе поднимем.

Когда, наконец, они водрузили девушку к брату в седло, и Халла повёл в поводу их лошадь вперёд, Свен понял, что уже в общем-то нет смысла куда-то спешить. Промокло всё. Чернющие плотные тучи и густые кроны деревьев поглотили те крохи света, которые ещё оставались.

Он присел в том месте, куда упала Шайлен, и провёл ладонью по земле. Ну конечно – из-под слоя глины торчали спинки горбатых валунов. Затем ладонь проскользила по какому-то торчащему острому углу – не приведи боги на такой кувырнуться. Пальцы провалился в глубокую щель, прошлись по повторяющимся одинаковым ложбинкам, снова трещина в камне, и вновь какие-то одинаковые впадины. Свен похолодел:

– Да не может быть!.. Откуда?

Он лихорадочно полез в седельную сумку: пальцы всё время соскальзывали с пряжек, ремешки словно ожили и плоскими червями скручивались и уползали. Наконец, удалось запустить руку в глубокий карман и извлечь на свет сокровище, за которое он отвалил немалые деньги – небольшой, размером всего с кулак светильник из орийского минерала.

Свен сдвинул вбок медную крышечку, и из отверстия полился ровный белый свет. В струях дождя он сперва осветил пар, исходящий от дыхания человека и его коня. Свен направил луч вниз и выругался.

Из-под земли в окружении мелкой гальки выглядывал огромный каменный череп. Дождь продолжал вымывать глину, под которой полубоком покоился гигант. Идеально вытесанные глазницы, провал носа с тончайшей перегородкой, ровный ряд зубов… – именно его нащупал Свен, – всё было удивительно гладким и блестящим в потоках дождя и бликах от фонаря. Только лоб, который, видимо, и раньше возвышался над землёй, был шершавым и выщербленным.

– Ну и жуть, – прошептал островитянин, поднимаясь. Стало вдруг так одиноко и неуютно: гнетущий лес накинулся отовсюду тёмной неизвестностью. Свен разом почувствовал пронизывающий холод от промокшей одежды. Схватил пегого под уздцы и, продолжая светить себе под ноги, почти бегом бросился догонять остальных.

Мост, словно древнее чудовище, пришедшее к водопою, согнулся над молочной рекой. Его очертания неохотно проступали из тумана. Всё – от самого старого многорукого дуба до нежнейшего стебелька, источало белёсую дымку. Она сбилась у земли в целую тучу, растянулась вдоль опушки и тонкими струйками стекала в глубокий чёрный овраг. Клубилась, словно потревоженный прах, у исполинских ног Чёртова моста. Робко протягивала призрачные щупальца на обходящую кругом тропу, под ноги уставших коней, и быстро втягивала их обратно, в благоухающую свежестью крапиву.

Облачную завесу уже в который раз за этот длинный день разметало по небу, ливень унесло далеко вперёд. Луг заполнился зеленоватым закатным светом.

– Надо же, какая крапива тут здоровенная выросла – все ноги намочила… Ха-ха-ха! – низкий клокочущий смех Кромма спугнул десяток лягушек, они прыснули врассыпную с открытого пространства.

Халла хмыкнул было, но не услышав поддержки, замолчал.

Тихонько застонала Шайлен, в полузабытьи лежащая на руках у брата.

– Как она? – Свен поравнялся с ними.

– Не пойму. Как будто задремала. Ты понял, на что она так упала?

– Долан… Там камень здоровенный из-под земли торчал с острым краем. Боюсь, тут дело не в подвёрнутой ноге. – Свен не стал рассказывать, что это был за камень. Нечего нагнетать, и так настроение хуже некуда. Сейчас его люди, промокшие, голодные и уставшие мало напоминали ту воодушевлённую и задорную ватагу, выехавшую из Хальмора покорять южные города.

– Сменить тебя? Устал, наверное, её везти столько времени?

– Не надо, командир, спасибо. Не хочу лишний раз ворочать: итак стонет на каждой кочке.

– Ладно. Но если что, говори, – островитянин аккуратно тронул Долана за плечо и поехал вперёд, шурша сапогом по мокрым зарослям.

Халла так и ехал с привязанной с одной стороны кобылой Шайлен. Парень, свесившись набок, методично, кусок за куском отжимал шерстяной плащ. Перед ним в седле покачивался Седрегунн – вода продолжала капать с покрасневшего носа, и по плечам время от времени пробегала мелкая дрожь. Баас оглянулся, криво подмигнул из-под капюшона.

Свен выехал вперёд. Если он правильно помнил карту, то вот-вот они уже должны были наткнуться на постоялый двор. Но масштаб карты был крупным, и самые мелкие расхождения на бумаге грозили в жизни часами езды.

Печальная трель поплыла над лугом. За ней следом прозвучал медленный надрывный перебор, остановился, ударившись в Чёртов мост, и вернулся последним стоном к путникам с противоположной стороны.

– Соловей, что ли? – Кромм с недоверием прислушался.

– Сам ты соловей, тссс! – Свен лёгкой рысью двинулся на звук. Крапива тут же сомкнулась за его спиной. Несколько шагов он плыл в зелёном море, затем его волны распахнулись, обнажив открытое пространство вокруг аккуратного белёного забора. Звук доносился точно отсюда, из-за разросшегося куста разлапистой жимолости.

За кустом, на горизонтальной перекладине забора сидел тонкий костлявый парень. Лицо почти полностью скрыто под спутанными чёрными волосами. Босой, в коротких обтрёпанных штанишках и тонкой, как паутина, сорочке. Его пальцы вновь пробежали по ажурной костяной свирельке, и печальный подсипловатый звук растёкся по округе.

Парень обернулся, как сова, отодвинул ладонью волосы и улыбнулся мелкими острыми зубами:

– Добро пожаловать! Долго же вы.

На широкое крыльцо постоялого двора вышла молодая женщина, из-под тяжёлого тёмного подола выглядывали босые ступни. Парнишка с забора метнулся, будто бы перелетел к ней под ноги, уселся на мокрой ступеньке. Из приоткрытой двери на сырой двор осторожно просачивалось тепло, домашний свет и нежный аромат готовящейся еды.

Женщина упёрла кулаки в бёдра, широкие рукава поникли упавшими крыльями.

– Доброго вечера вам, путники. Я – хозяйка этого места, – она загадочно улыбнулась и обвела рукой вкруг себя. – И я с удовольствием предоставлю вам кров, пищу, тёплую постель и высушу вашу одежду… Но вы должны выполнить моё условие.

– Что за условие? – Седрегунн непрерывно зевал и стучал зубами, но не влезть в разговор с красивой женщиной не смог.

– Ночлег за условие? Как в сказке? – Халла улыбался в предвкушении тепла и еды. – А ты случаем не Баба-яга?

– А откуда ты знаешь, что ты не в сказке? А если и Баба-яга? Дальше поедешь? – тёмная бровь задорно взлетела к цветастому платку, горой возвышающемуся над кромкой волос. – Условие моё таково – ни единой капли человеческой крови не упадёт под моей крышей.

– Добрая женщина, после такого ливня мы, вероятно, согласны и у чёрта под боком остановиться на любых условиях, – устало ответил Свен, а ему в спину утвердительно загудели остальные.

Женщина на крыльце печально покачала головой.

– Все путники давали обещание, да не все сдержали. Ох, не все… Но в одном ты прав: мы здесь действительно у чёрта под боком.

Лохматый мальчишка уводил лошадей за дом, в конюшню, тоненьким голоском заверив, что позаботится о них лучше всех. Откуда-то со двора вынырнула девчонка, его ровесница, тоже хрупкая и костлявая, с льняными пушистыми волосами, и юноша постарше. Свен вгляделся в него с ужасом, как в зеркало: жилистый, высокий, прямые суховатые чёрные волосы, острый нос, тонкие изогнутые губы… И глаза, как первый снег – белёсые, бесцветные. Островитянина передёрнуло. А юноша лишь скользнул по нему взглядом, будто не заметил. Вместе с девочкой помогал заносить под крышу снятые с лошадей вещи.

Свен последним вошёл внутрь. Оставив мокрую куртку на крючке в сенях, проследовал в залитый подрагивающим светом зал.

Подбитые металлом сапоги глухо застучали по кирпичному полу. На крупном столе уже дымилась глиняная посуда с едой. Каменная, сложенная из природного камня печь излучала расслабляющее тепло. Кромм, Баас и Халла с удовольствием развалились в широких тяжёлых креслах, закинув босые ноги на перекладины стола. Кучка сапог сохла на медном листе перед печью. Рядом на лежанке Долан укладывал сестру, избавляя её от мокрой верхней одежды. Девушка так и не пришла в себя, зависнув где-то между сном и явью.

Хозяйка появилась из низкой боковой двери в сопровождении Седрегунна. Тот будто бы обрёл второе дыхание: улыбался во весь рот и нёс какую-то бессвязную околесицу, бросая восхищённые взгляды на хозяйку. Она вынесла высокую стопку шерстяных одеял. Свен молча взял одно и укрыл босую Шайлен.

– Долан, ступай, поешь, я побуду с ней.

Брат немного помялся, затем кивнул и присоединился к сидящим за столом. Седрегунн вальяжно развалился рядом.

Хозяйка поставила рядом со Свеном табурет с подносом, ломящимся от еды, и кружку с ароматным напитком. От него пахло переспевшими яблоками, вишней, мёдом и южными травами. Сладкая густая жидкость щекотала и щипала язык. Накатила накопившаяся за день усталость, зал вместе с его белыми стенами, растрескавшимися деревянными балками поплыл и пошёл кругом…

Шайлен тихонько застонала. Свен открыл глаза – неужели уснул? Его спутники всё также сидели за столом, только посуда опустела, свечи оплыли и капали горячим воском на выскобленный стол.

– Что случилось с вашей девушкой?

Свен едва не подлетел на своём стуле – он и не заметил, что хозяйка сидит напротив всего в двух шагах. Или только что её здесь не было? Протёр глаза, пытаясь сбросить сонную одурь.

– Она упала с лошади на камни в лесу. И почти всё время вот так, – он указал рукой на неровно дышащую Шайлен. Крупные веки подрагивают, пальцы то расслабляются, то начинают теребить край одеяла.

– Я могу помочь, – тихо произнесла хозяйка. – Не здесь, конечно. Отнесите её в комнату, я взгляну.

– Ты целительница?

– Знаю немного, – уклончиво ответила хозяйка.

– Мне надо спросить её брата.

Свен встал, нетвёрдой походкой пошёл к столу, продираясь через жаркий воздух, как сквозь густое желе. «Дышать совсем нечем», – промелькнула усталая мысль.

Долана за столом не было. Не было и Халлы с Баасом.

– А где остальные?

– Свен, ты в порядке? Ты же сам им спокойного сна пожелал! – искренне удивился Седрегунн.

– Они наверху, Свен, спят. Беата показала им комнаты, – Кромм с недоверием глядел на своего предводителя.

– Да, что-то я напутал. Наверное, сам засыпаю.

Вернулся к хозяйке. Какая-то важная мысль проскочила белкой перед глазами, а он не успел её ухватить за хвост.

– Ты – Беата? – он смотрел на хозяйку сверху вниз и удивлялся увиденному. Как же он раньше этого не заметил? Таких тонкие руки с узкими ладонями ему ещё не приходилось встречать. Белая, как туман, кожа щедро усыпана веснушками цвета персика. Тёмные, болотные глаза на половину лица… Даже та, из-за которой он покинул родину, не выглядела столь нереально, хоть и вела свой род от самих богов.

Хозяйка оторвала взгляд от Шайлен, посмотрела на Свена и вдруг звонко рассмеялась – словно бубенцы просыпала.

– Мне следовало считать, сколько раз за вечер ты спросил моё имя!

Свен дотронулся тыльной стороной ладони до лба – не горячее обычного. «Устал, верно. Совсем».

– Долан спит. Давай поглядим, что с Шайлен. Куда нести её?

По широкой внушительной лестнице он поднялся с девушкой на руках: второй этаж галереей окаймлял зал. В каждой из стен виднелись двери. Он боком протиснулся в одну из них следом за хозяйкой и уложил Шайлен на высокую кровать.

Беата поставила свечу на стол в изголовье, опустила циновку на окне, задёрнула плотные тёмные шторы. Прошла вдоль всех стен, распахивая небольшие дверцы. Комнату нехотя залил ровный белый свет кристаллических орийских ламп. Не мелких, с кулачок, как его, а крупных, в форме амфоры, на бронзовых держателях.

Свен только ахнул. Он-то думал, что они теперь богачи. А оказалось, вот где настоящие сокровища!

– На спину упала?

– Я не видел.

– Помоги перевернуть.

Беата заботливо переложила голову Шайлен, откинула пепельные пряди с лица. Свободную рубашку подтянула до подмышек.

– Хреново, да? – только и нашёлся, что сказать островитянин, глядя на бесформенное чёрное пятно, размером с тарелку в самом низу спины Шайлен.

Беата, склонившись над девушкой, закрыла глаза, нежно провела тонкой, почти нечеловеческой ладонью по следу от удара.

– Скажи мне, причём здесь череп?

– Какой череп? – Свен даже сначала не понял, о чём вопрос.

– Я вижу череп, – хозяйка так и сидела с закрытыми глазами, подняв лицо к потолку. Ладонь покоилась на спине Шайлен.

Тяжело вздохнув, островитянин рассказал. И о затянувшейся переправе, и о дожде, и о жутком камне.

– Так что с ней?

– Если оставить как есть – ваша девушка не сможет ходить. А может и умереть. Я смогу ей помочь, но только завтра. Некоторые вещи нельзя делать ночью, – Беата поднялась с кровати. – С ней побудет Митта, а завтра я сделаю, что нужно. Отвернись!

– Зачем это?!

– Эта Шайлен – твоя женщина?

– Нет.

– Вот и отвернись!

Свен повиновался. Беата стянула с девушки одежду, заботливо уложила под одеяло. Снова прошла вдоль стен, закрывая светильники. Раздёрнула толстые шторы, подняла циновку. В комнату беззвучно проскользнула девочка с льняными волосами, села в изголовье, уложив на коленях вязание.

– Идём, морской человек, покажу тебе твою комнату. Остальные уже крепко спят.

С галереи он бросил взгляд вниз – зал пустовал, а из-за одной из дверей напротив раздавался басовитый храп Кромма. Ему немелодично подсвистывал кто-то ещё. В мареве гаснущих свечей Свен доплыл до своей комнаты, бросил взгляд в длинное, почти до пола, окно. За двором, через дорогу, в лунном свете мерцал горб Чёртова моста. Свен рухнул на кровать и провалился в сон. Сквозь расслабленную негу ему казалось, что тонкие пальцы расшнуровывают ворот его рубашки, ловко справляются с завязками штанов…

Он проснулся от тревожного чувства, сел на кровати. В окно лился сумеречный зеленоватый свет. От тишины зазвенело в ушах. В голове гулял ветер, не давая ни одной закрепиться там достаточно надолго. Сосредоточившись, всё-таки поймал одну – о лошадях: как там его пегий и остальные? А вдруг мальчишка не справился с шестью конями?

Вышел на залитую тем же неверным светом галерею, беззвучно спустился вниз. После тёплого дерева босые ноги холодил кирпичный пол. Не заскрипев, сама собой отворилась дверь на улицу.

Запах сырой земли и цветущей сныти ударил в нос. За забором плескалось бескрайнее море тумана. Свен обошёл крупное, с нависающим вторым этажом здание постоялого двора. Ни трава, ни песок под ногами не зашуршали.

К задней стене здания пристроилась добротная конюшня. Кони мирно спали, уютно утроившись на чистой соломенной подстилке. Вот невысокий плотный Кроммовский жеребец, рядом с ним, потемнее – Седрегунна. Кобылы Шайлен и Долана и здесь дремали рядом. Пони Халла и вредная деревенская лошадка Бааса – следом.

А вот пегого нигде не было.

Свен ещё раз обошёл конюшню: шесть лошадей на месте. Последнее стойло пустовало. Он распахнул дверь и шагнул внутрь: будто бы можно было не заметить спящего жеребца. Ещё шаг – и земля ушла из-под ног, расползлась истлевшим одеялом. Свен хотел крикнуть, но только беззвучно раскрыл рот. Спустя мгновенье он сидел на кирпичном полу, точь-в-точь как в большом зале постоялого двора. Над головой сомкнулись арочные своды. Длинная комната уходила вдаль и вся оказалась залита тем же призрачным зеленоватым светом.

Свен поднялся с пыльного пола; кирпич нещадно морозил ноги. Где же он – в подвале? А пегий? Неужели тоже здесь… Огляделся – нет, в этом помещении он один. Точнее один живой.

А вот костей – несчётное количество. Скелеты примостились вдоль стен: сидели, склонившись друг к другу костяными головами. Два – лежали на кровати, сплошь состоящей из пыли. Свен дотронулся до изголовья – и она рассыпалась в пыль, а кости медленно и беззвучно осели на пол.

На резном высоком кресле у дальней стены в скучающей позе застыл ещё один. То, что когда-то было рукой, опиралось на широкий подлокотник, череп покоился на костях ладони. Седые пряди волнами опускались к шее, на которой что-то тускло блестело.

Свен приблизился, пытаясь разглядеть вещицу. Подвеска почернела и покрылась пылью, цепочка грозила раствориться прямо на глазах. Несомненно это было серебро – витиеватая рамка обрамляла крылатого человека с оленьими рогами, ноги его – головы хищных птиц, покоились на резной подставке. Мелкие колокольчики свисали на серебряных кольцах.

Стараясь не задеть ни кости, ни кресло, Свен двумя пальцами подцепил подвеску, цепочка осыпалась прахом. Он крепко зажал в руке холодный металл и в тот же миг стал оседать и проваливаться ещё ниже – сквозь пол, землю, камни. Он пролетал пещеры и подземные моря, теряясь во тьме…

Где-то тоненько ржала лошадь.

На этот раз он проснулся по-настоящему. Внутренние часы говорили, что время близится к полудню, голова болела, ныла затёкшая спина. От плеч к запястьям туда-сюда бегали сотни злых иголочек – а нечего спать, заложив руки под голову.

Свен встал, поёжился – после тёплой постели стало зябко. Мир за окном снова заволокло дождём. По мелким наборным стёклышкам скользили наперегонки капельки воды, собирались вместе в ручейки, бежали быстрее и быстрее, спрыгивая с высоты второго этажа на землю.

Натягивая одежду, островитянин вдруг вспомнил свой странный сон и снова, как наяву, прочувствовал ощущения падения сквозь земную твердь. Брр… На постели какая-то мелочь привлекла внимание – неровная, слишком глубокая складка одеяла. Потянувшись к ней, он уже знал, что затаилось в мягкой ткани – потемневшая серебряная подвеска с изображением крылатого человека с оленьими рогами, чьи ноги – головы хищных птиц.

Свен немного помедлил, рассматривая узор, затем убрал подвеску в карман и вышел на галерею.

Напоённый ароматом выпечки и трав зал пронизали струнные переборы: Седрегунн полулежал в кресле у тёмного зева печи, и наигрывал на цистре что-то затейливое. На подоконнике, почти не видный в тени галереи, сидел всё такой же лохматый глазастый мальчишка и как заворожённый следил за музыкантом. Он сильно подался вперёд, как птичка перед полётом, и чудом не падал с окна.

Халла с Баасом на углу стола резались в карты, Кромма и Долана не было видно – видимо, ещё не встали. Свен едва не столкнулся девочкой, что на ночь оставалась с Шайлен. Малышка дёрнулась в сторону и попыталась сбежать через дверь на кухню. Островитянин мягко поймал её за плечо, поинтересовался, кто сейчас с Шай. В ответ получил лишь испуганный взгляд немигающих глаз. Девочка вывернулась и убежала.

– Да она не разговаривает. И ещё тот парень постарше – оба молчат, – ответил на невысказанный вопрос Халла, не отрываясь от карт.

– Удивительно дело – здесь все всё знают, кроме меня, – Свен взял со стола кружку с ароматным напитком, опрокинул залпом. – А как вам спалось? Кошмары не мучали?

– Я спал, как убитый. Ничегошеньки не снилось, – бодро ответил Баас.

– Угу. И я, – всё внимание Халлы поглотила игра.

– А я, Свен, видел сладкие сны, – Седрегунн заглушил струны ладонью, громко чмокнул. – Сладчайшие! Ты не представляешь… – и добавил, понизив голос: – Про нашу хозяйку!

– Ага! Значит, снилось. Вот ты-то мне и нужен. Сгоняй-ка проверь лошадей, а у меня назрела пара вопросов к нашей гостеприимной Беате.

И Свен рванул наверх, перескакивая через несколько ступенек разом. Тут даже Халла оторвался от карт, с недоумением глядя на своего предводителя.

– Неужто вот прям настолько терпежу нет? – загоготал Сведрегунн. – Стоило рассказать про мой сон, как побежал сломя голову к Беате!..

Шайлен всё также лежала на высокой кровати посреди комнаты. Воздух плавился от травяных пахучих свечей. Высохшие стебли тростника у приоткрытого окна мелодично постукивали друг об друга и шуршали. Беата стояла спиной к двери у столика и растирала что-то в бронзовой ступке. Стройная спина под полупрозрачной блузкой напрягалась в такт движениям руки. Тёмная юбка слегка покачивалась следом. Хозяйка постоялого двора не обернулась, когда островитянин вошёл и плотно закрыл за собой дверь.

– Здравствуй, Свен. Как прошла твоя ночь?

– Кто ты? – он твёрдо вознамерился узнать, что за чертовщина творится под этой крышей и вокруг постоялого двора.

– Что, прости? – спросила Беата, не отрываясь от ступки.

– Я просил, кто ты? Что ты? Что это за место и что здесь происходит?

Женщина перестала налегать на пестик, вздохнула.

– Вот что бывает, когда мужчина переусердствует с брагой… – она обернулась и присела на стол. – Свен, я – Беата, хозяйка постоялого двора, в котором ты со своими спутниками остановился вчера. Что из этого ты забыл?

Тёмные глаза её озорно сверкали, улыбка лучилась участием.

– Хватит, замолчи! – гаркнул на женщину островитянин.

А она только бровью повела и молча указала пальцем на дверь.

– Прости. Я не прав, – он заходил по комнате. – Я не понимаю, почему я всё время ничего не помню, что делаю здесь. Мне приснился очень странный сон. Череп на дороге, мост этот… треклятый!

– Чёртов.

– Что?

– Чёртов, Свен. Он называется Чёртовым мостом. А всё, что ты описал, имеет отношение лишь к тебе, но не ко мне. В чём ты вздумал меня обвинять?

«Интересно, я же её ни в чём не обвинил. Не собирался. Или опять не помню?..»

Беата приблизилась вплотную, приперев его к стене, заглянула в глаза снизу вверх, как два кинжала вонзила. Сознание опять поплыло куда-то, оставляя за собой лишь липкий слизняковый след.

В дверь постучали. Беата отшатнулась от мужчины, распахнула дверь. Выстиранная копия Свена с поклоном передала хозяйке охапку трав и душистых веточек, блестящих с дождя и снова скрылась.

– Ну как, – спросила Беата, – будешь мучить меня вопросами или поможешь с Шайлен?

Седрегунн с неохотой выполз на улицу, сморщился под мелкой моросящей взвесью. Втянул голову в плечи и похлюпал в обход дома. Песок во дворе бережно хранил следы от прошедших по нему ног и превратил каждую ямку в мелкое озерцо.

В конюшне было значительно теплее, чем на улице, от конских носов исходил пар.

Большая тёмная голова выглянула из полумрака стойла, потянулась привычно к знакомым рукам. Седрегунн потрепал своего гнедого, выудил со дна кармана серый сухарь: мягкие губы захлопали по ладони, ухватили угощение. Следом повыглядывали остальные кони. Человек подошёл ко всем, убедился, что всё в порядке, для каждого нашёл обломок сухаря. «И чего Свен так дёргается? Всё с ними хорошо. Мало ли, что ещё приснится…»

На улице Седрегунн повертел головой: не смутит ли он кого, справив нужду прям здесь, но всё-таки отошёл за объёмные кусты жимолости. Разобравшись с делом, он решил набрать горсть тёмных, в голубом налёте, ягод, шагнул в заросли и стукнулся о какой-то камень. Чертыхнулся, глядя под ноги: на небольшом холмике торчком стоял вытянутый булыжник. А чуть дальше вздымался ещё один холмик, и ещё. Маленькие, аккуратные, густо поросшие травой и незабудками, горки тянулись вплоть до живой изгороди и прятались под кустами.

Могилки.

– Всё с лошадьми всё в порядке, – Седрегунн звонко хлопнул Свена по спине. – Зря беспокоился. С ними тут обходятся хорошо. Чего не скажешь о людях.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня тоже появилась пара вопросов к хозяйке, – Седрегунн подмигнул Свену, обвёл зал взглядом. – А Долан и Кромм разве ещё не спускались?

– Спят до сих пор вроде…

Седрегунн наклонился к собеседнику, зашептал в ухо:

– Надо будить их и убираться отсюда. На дворе, за конюшней – могилы. Несколько десятков. Ровнёхонькие, одинаковые. Холмики камешками украшены.

– Ты думаешь…

– Я уверен! Пойду подниму их.

– Седрегунн! – крикнул ему вслед островитянин. – Мы не сможем ехать, пока Шайлен не придёт в себя. Беата сейчас её лечит.

– И ты доверяешь ей?

– Нет. Но сами мы не можем помочь Шай.

– Понимаю. Будь настороже, друг.

– Ещё бы.

Проходя за очередной кружкой с травяным отваром и свежей булочкой, Свен склонился к Баасу с Халлой, которые теперь раскладывали на двоих какой-то сложнейший пасьянс. Он передал им то, что рассказал Седрегунн, искренне надеясь, что мальчишка на окне, сверлящий его взглядом, не обладает совиным слухом.

Молчаливая девочка с льняными волосами мышкой скользнула с кухни, побежала наверх. Дверь в комнату Шайлен распахнулась, девочка юркнула внутрь, прошмыгнув мимо широкой юбки Беаты.

Хозяйка выглядела уставшей. Коричнево-зелёными от травяного сока пальцами она расправляла широкие рукава. Из-под высоко накрученного платка выбилась прядь тёмных волос.

У лестницы она столкнулась с заспанным Кроммом. Зевая, он попытался вежливо пропустить хозяйку перед собой. Та очаровательно улыбнулась, не обратив внимания на ледяной взгляд Седрегунна, стоявшего позади.

Лохматый мальчишка в зале вихрем слетел с подоконника, метнулся на кухню, и не успели все спуститься, как он уже вынес поднос с завтраком для запоздавших.

– Беата, свет наш в ночи, – медленно потянул Седрегунн, – когда мы приехали, ты поставила нам условие…

– Да, Седрег, я помню, – хозяйка внимательно слушала, по-птичьи склонив голову набок.

– А мы, загнанные ненастьем, позабыли спросить, во сколько же нам обойдётся ночлег в твоём доме?

– Ах, право же, не столь важно, – Беата заметно расслабилась, услышав вопрос. – Оставите столько монет, сколько сочтёте нужным. Но главным остаётся моё условие. Помнишь, Халла сказал, – как в сказке.

– Ну, хорошо, – Седрегунн как будто бы остался удовлетворён ответом.

– Беата, – нарушил тишину Свен. – Скажи, а что стало с теми постояльцами, которые не выполнили условие?

Хозяйка остановилась посреди зала и ласково посмотрела на островитянина:

– Они умерли, Свен.

Шайлен выпорхнула из своей комнаты, сразу же после ошеломляющей фразы Беаты. Румяная цветущая девушка не имела ничего общего с тем бледным безвольным телом, которое они привезли сюда чуть меньше суток назад. Она спустилась со второго этажа, как по воздуху, изящная и стройная. Брат бросился ей навстречу, подхватил на руки и закружил.

– Поставь меня скорее, и так голова кружится! Мальчики, вы же дадите мне поесть? Я просто умираю с голоду!

Пока все суетились вокруг исцелившейся девушки, хозяйка, про которую временно забыли, скрылась за дверью в кухню. В последний момент Свен сообразил, что она снова улизнула от ответов, кивнул Седрегунну, который всё понял без слов, и устремился к низкой неприметной двери.

Дверь открылась в узкий коридор, справа упирающийся в пустую заброшенную кухню, а прямо напротив выхода в зал находилась ещё одна. Свен толкнул её и оказался на веранде. Стены закрывали её лишь с двух сторон – внешний угол дома сплошь состоял из мелких стёклышек, удерживаемых металлической решёткой.

Беата была здесь: она стояла в рассеянном свете и ажурных тенях и не выглядела созданием из плоти и крови.

– Ты снова пришёл мучить меня вопросами? – она подняла печальные тёмные глаза.

Свен подошёл ближе.

– Я видел сон. И в нём были кости. Тонкие, нечеловеческие кости…

Беата слушала, как заворожённая.

– Они лежали у стен, и на истлевшей кровати, и на величественном троне, – продолжал островитянин, делая к ней ещё шаг. Женщина вздрогнула, не отрывая глаз от рассказчика. – На останках той, что была на троне, я видел это.

Свен оказался рядом с Беатой, положил ей руку на ямочку между ключиц, скользнул вниз, подцепив завязки сорочки: падая, ткань обнажила подвеску из потемневшего серебра. Точно такую же, как та, что лежала сейчас в его кармане.

– Кто ты, Беата?

Но она вновь не отвечала: дёрнув плечом, скинула вниз лёгкую ткань сорочки; словно крыльями, взмахнула руками, освободив их из рукавов; привстав на полупальцы, дотянулась раскрытыми губами до тонких губ островитянина.

А он оказался не в силах сопротивляться: все мрачные подозрения улетучились вмиг. Под мягкими руками Беаты он опустился на циновки, заблудился в водопаде волос, что обрушился на него из-под нагромождения платка. Свена укачало на волнах её движений, он жадно ловил ртом воздух в краткий миг, когда Беата отрывалась от него.

Он словно плыл по поверхности океана, тёплого и ласкового, то поднимаясь на гребень волны, то падая в бездну. Волны били всё чаще, вдохов хватало всё меньше и меньше, злой прибой швырял его тело всё сильнее. Последняя волна подняла его высоко над землёй и с размаху швырнула на песок, выбив весь воздух и разорвав сознание яркой вспышкой. А после была темнота.

«Что это было? Я же шёл к ней за ответами…» Свен медленно выплывал из окружающей его темноты. «Чёрт знает что творится со мной. Теперь, когда Шайлен на ногах, надо немедленно собираться и ехать отсюда подальше».

Будто бы насмехаясь над его мыслями, в окно ударили первые градины. Через несколько секунд они уже грозили разбить прозрачную стену, разнести в пыль мелкие стёклышки. Свен потянулся было вернуть на место снятые вещи и замер: он лежал полностью одетый, рубашка аккуратно заправлена, шнурки штанов завязаны по обыкновению криво, на правую сторону и обмотаны вокруг ремешка. Сквозь грохот падающих льдинок и ворчание далёкого грома пришло понимание нереальности происходящего. «Она – лишь видение. Тень призрака. В моём кармане настоящая подвеска. Того, что находится у неё на шее, не существует, как и самой шеи».

Свен вылетел в общий зал. Приторный запах ударил в нос. Островитянин уже знал, чем всё должно закончиться, поэтому не удивился ни густой и дымной духоте, ни спящим вповалку Баасу с Халлой, ни Шайлен, которая кружилась в объятиях загадочного бессловесного юноши. Пересекая зал насквозь, он скользнул взглядом по Седрегунну, который с блаженным лицом обнимал сидящую на нём Беату. Та скосила на островитянина глаза изахохотала.

Свен выскочил на улицу. Град бил нещадно. Кое-как прикрывая лицо и голову руками, он бросился за забор, через дорогу, в заросли крапивы. Побежал сквозь неё, приблизительно выдерживая направление – высоченная трава закрывала обзор. Очень скоро земля пошла под уклон, и из зелёного жгучего моря показалась исполинская опора Чёртова моста.

Он и издалека выглядел чересчур огромным, избыточным, невозможным, а вблизи напрочь подавлял своими размерами и глухой чернотой камней.

Свен спешил. Был ещё небольшой шанс остановить то, что вот-вот произойдёт под крышей постоялого двора. Он нащупал пальцами границу между блоками, попробовал подтянуться и соскользнул. Щель была слишком мала, град больно бил по пальцам. Чуть поднявшись по склону, ближе к разрушенной части моста он увидел ровно то, что нужно: выбитый чудовищной силой каменный блок валялся на земле, чуть пониже своего прежнего места, образуя исполинские ступени. Свен их преодолел играючи. А затем снова метался в поисках подъёма. Он всё-таки нашёл его, вскарабкался, обдирая ладони и сбивая мыски сапог. На дрожащих руках подтянулся в последний раз и выбрался, наконец, на мощёную поверхность.

Ветер тут же взвился в попытках сбросить его с головокружительной высоты, но потерпел неудачу. На родном Асхе он всегда был неизменным спутником. Здесь островитянин мог бы пожать руку старому другу.

Свен, не задерживаясь, бросился к своей цели – она ждала посередине моста, в самой высокой точке.

Что за род призраков сам порождает видения?

То, что стояло над большой аркой Чёртового моста, Свен принял бы за реальность из истлевшей плоти на почерневших костях, если бы в кармане не лежала снятая со скелета подвеска. Именно он, сидящий в подвале, и был реален. А все те, кто встретил путников на постоялом дворе, равно как и то, что ждало впереди – лишь призраки.

Но злой разум, питающий здешний морок, стоял сейчас перед ним. Та же Беата, почти. Она сидела верхом на полуистлевшем и иссохшем коне, сама состоящая из рваной плоти и торчащих костей. Ветер гулял и свистел меж её рёбер. Порывы зарождающегося урагана дёргали наполовину седые волосы и грозили утащить их вместе с остатками кожи с потемневшего черепа.

– Беата! – прогремел он, перекрывая свист и вой ветра.

Видение обернулось. В провалах глазниц блёкли тёмно-зелёные искры, обрамлённые облаком ресниц. Нагие мышцы щёк дёрнулись, растягивая в улыбке безгубые челюсти.

– Ты всё-таки догадался! Мне так приятно, что ты навестил меня здесь… – остатки плоти на черепе подёргивались в такт произносимым звукам, но Свен больше не обманывался – это лишь морок, и он не может говорить. – Хочешь взглянуть, чем всё завершится?

– Нет. Я пришёл, чтобы остановить тебя. Просить, умолять, – подавив отвращение, он взял её костлявую ладонь в свою.

Жуткая всадница неотрывно смотрела на какую-то точку на горизонте. И снова из её лишённого возможности говорить горла полился звук:

– А я не хочу больше мучиться. Я хочу жить. Как раньше – быть прекрасной и смеяться. Любить и дышать… Как тысячу лет назад! – мутные провалы цвета тины вонзили взгляд в почти белые глаза островитянина. – О, как была прекрасна эта земля! Как удивителен был наш народ…

– Это вы построили мост?

– Да. Он – всё, что осталось от моего города, что стоял здесь до большой битвы, в которой боги схлестнулись друг с другом. Страшные волны грома, ветра и воды били в наши стены, и они смели дома и сады, погребли под толщей грязи всех, кто не успел спрятаться. А те, кто спустился в глубокие подвалы в поисках убежища, уже больше никогда не покинули их. Каждую ночь я вновь переживаю эти муки и пытаюсь вернуть к жизни моих любимых.

– Для этого ты берёшь жизни людей?

– Конечно. А сегодня я возьму к себе твоих спутников и тебя.

– Но я могу избавить тебя от этого. От этой не-жизни и не-смерти. Я разобью своды подвала, и подниму на свет ваши останки, и предам их земле. Или, если захочешь, устрою вам огромный погребальный костёр. И ты обретёшь покой. И люди останутся живы! Не множь смерти и свои страдания.

Беата будто бы пропустила его слова мимо ушей.

– Если бы ты остался сейчас с ними, ты бы видел, что ваша девушка слишком много танцевала и кружилась в душном зале. Сейчас она без сил упадёт на колени моему младшему брату и уронит из носа на ладонь несколько капель крови. А он будет душить её в объятьях до тех пор, пока не обретёт вновь голос и силы. Мальчик, наконец, заберёт цистру из мёртвых рук музыканта…

Свен не собирался слушать это до конца. Оставался последний аргумент.

– Хватит! Посмотри на меня!

Призрак повернул к нему голову.

– У меня есть то, что принадлежало тебе, – островитянин раскрыл ладонь, в которой поблёскивала серебряная подвеска. – Я отдам её тебе.

– Как ты достал её? Отда-ай! – захрипела и застонала всадница.

– Только в обмен на жизнь моих друзей, – серебро скрылось в кулаке.

– О-о… – тёмные кости затряслись, – чтобы успеть, садись мне за спину!

Свен вскочил на спину призрачного коня легко, будто бы поднятый ветром.

– Держись за меня! – прохрипело спереди. Подавив бунтующий желудок и дыша сквозь зубы, он обхватил обеими руками то, что когда-то было талией.

Конь под ними дёрнулся, припал на задние ноги и одним головокружительным прыжком преодолел расстояние до земли. Следующий прыжок, от которого из глаз посыпались искры, переместил их под дверь постоялого двора. Через два шага они стояли посреди душного зала, успев ровно за мгновение до того, что вот-вот должно было случиться.

– Останови их! – рявкнул на всадницу Свен.

– Мм-м-м… – она явно не хотела подчиняться, дрожала всем телом, потрескивая оголёнными суставами.

– Ну же! Ты же хотела избавления от мук! Ты жаждала то серебро!

– Останови-итесь!

Замерла девочка, висевшая на Кромме, как собачонка на медведе: челюсти её не успели сомкнуться на его шее. Нож выпал из рук лохматого мальчишки. Шайлен высвободилась из смертельных объятий бессловесного юноши, соскользнула на пол, размазывая кровь по щекам.

Свен, слез, наконец, со спины конского трупа. Его била крупная дрожь и немилосердно мутило.

– Ах, – нежно выдохнула не живая и не мёртвая всадница. – Я передумала! Одну жизнь я всё-таки заберу с собой. А чью – решать тебе.

Лёгкий пар поднимался из подлеска навстречу пронизанному солнцем лесному своду. Между деревьями гудели дикие пчёлы. После затянувшегося ненастья день, наконец, обещал быть жарким и безоблачным.

Выехав на луг, всадник избавился от куртки, спасавшей от сырой прохлады, затаившейся в подлеске. По открытому пространству лошадка пошла бодрее, покрутила ушами и, подняв голову, тоненько заржала. Спустя пару секунд над лугом прокатилось ответное ржание.

– Ага! Учуяла, значит. Ну поехали, поглядим, что там у нас.

Тропинка обогнула несколько отдельно стоящих высоченных сосен и уткнулась в раскрытые ворота. Аккуратный дворик с песчаными дорожками вокруг крупного строения с нависшим вторым этажом ломился от побитых вчерашним градом цветов.

Снятая с петель дверь стояла тут же рядом. На чудовищно грязных ступенях валялись обломки досок и кучка кирпичей. Откуда из-за дома снова донеслось ржание. Лошадка под всадником тут же ответила.

– Ну кто там ещё? – из дома, тяжело дыша, вышел уставший человек. Он был по пояс гол и весь перемазан кирпичной пылью и грязью. – Нужно что?

– Да вот, еду мимо, решил заглянуть.

– А… Ну тут лучше мимо, – он вытер пот со лба. – Дурное место.

– Живёшь, что ли, здесь?

– Ещё не хватало. Тут кости древние надо похоронить, чтоб не беспокоили. Пришлось задержаться.

– Древние, значит… – протянул всадник.

– А ты, значит, думаешь, я убитых закапываю? Давай, езжай тогда, пока и тебе не досталось, – он махнул рукой и скрылся в доме.

Всадник помедлил. Повертел головой. Вздохнул, слез с лошади.

– Похоже, что у тебя привал, старушка, – накинул повод на колышек забора и вошёл в дом. – Эй, показывай давай свои древние кости. Звать-то тебя как? Я вот Вотар.

– А я – Свен.

Перед закатом два всадника покинули постоялый двор.

– Ты куда едешь? Я вообще до Хальмора хотел, там счастья попытать.

– А нечего там делать. Город кишит переселенцами с островов.

– А ты же сам оттуда, да?

– Ага, с Асхе. А ты с юга?

– Ну не с самого. Тут недалеко, из Коносера. А вы куда ехали?

– Да куда-нибудь туда как раз. В города мастеров наёмничать.

– Хм. Наёмничать, – повторил Вотар, будто пробуя слово на вкус. – Я вот что спросить хотел – ты же сказал, что эта ведьма собралась с собой одну жизнь взять.

– Ну?

– И чью же ты отдал?

Свен улыбнулся, щурясь на солнце.

– Свою.

– Но ты ж…

– Ага. Живой. Призраки не любят серебро.

– Слушай, а возьми меня с собой, наёмничать. Я ж там все дороги знаю.

– Легко. Едем?

– Едем!

Они тронули коней. Свен оглянулся на безлюдный постоялый двор, на свежие холмики у опушки. «Спи спокойно, Беата».

Кони бодро зашагали под нежным солнцем, понесли своих всадников на юг. Одного – невысокого, крепкого, со светлыми вислыми усами, и второго – высокого, сухого островитянина с Асхе. В распахнутом вороте его рубашки поблёскивала начищенная подвеска в виде крылатого человека с оленьими рогами, чьи ноги – головы хищных птиц.

Примечания

1

      Ки^’рула – река на северо-западе континента. Берёт своё начало в Озёрном крае и впадает в пролив, отделяющий Пепельные острова. В устье Кирулы стоит древнейший город Наас.

(обратно)

2

      Асхе – самый крупный остров в архипелаге Пепельных остров. На нём же расположена одноимённая столица – замок князя и небольшое поселение вокруг.

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***