Стручки гороха на рисовом поле [Питер Блэк] (fb2) читать онлайн

Питер Блэк Стручки гороха на рисовом поле

– А вы слышали, что у русских нет автомобилей? – произнес Фридрих. Высокий, статный, в разработанной Карлом Дибичем и сшитой на заказ самим Хьюго новой форме оберстгенерала он выглядел поистине величественно. Черты лица этого не молодого уже человека были когда-то особенно красивы, но, и сейчас, в свои пятьдесят с небольшим, не растеряли былой привлекательности. Его осанка восхитила бы даже Густава Маннергейма, а манеры общения и умение держать себя на публике непременно снискали одобрение таких великих ораторов, как Уинстон Черчилль и Вудро Вильсон. Дамы по-прежнему смотрели на него с увлечением, мужчины с завистью, а адъютанты и младшие чины и вовсе взирали на своего предводителя, словно на Бога, и лишь выпячивающийся из-под формы живот давал всем понять, что дни лучших сражений генерала уже миновали.

***

Ещё совсем юным, Фридрих попал на фронт, и так, шаг за шагом, чин за чином, прошёл от начала до конца всю Великую войну, хотя воевал он отнюдь не за победителей. Злые языки поговаривали, что в те далёкие времена он заделался протеже самого Роммеля, и даже был им не раз за что-то награждён, став к окончанию военной кампании одним из самых титулованных солдат третьего рейха.

Несмотря на то, что война оказалась проиграна, поражение обернулось для него всего лишь очередной ступенью карьерной лестницы. Так, где-то вовремя подсуетившись, где-то доверившись влиятельным друзьям, и в полной мере проявив свои хвалёные выдержку и упорство, он довольно быстро реабилитировался и, в тот момент, когда Нюрнбергское собрание клеймило его коллег тюрьмой и позором, продолжил своё триумфальное восхождение.

Быстро развивающейся послевоенной Германии требовались люди в форме, не запятнавшие себя тесными связями с нацистами, и, поскольку за Фридрихом закрепилась репутация скорее талантливого офицера, нежели партийного функционера, его кандидатурой довольно быстро заинтересовались.

Бывший нацистский генерал Рейнхард Гелен, выгодно разменявший немецкие разведданные на личную неприкосновенность, занимался в то время восстановлением службы внешней разведки. Он то и предложил молодому Фридриху новую работу. Видя в этом удачную перспективу и не имея на тот момент иного плана, молодой человек довольно быстро согласился, но вот задержался он на новом месте не слишком долго. Когда вплотную встал вопрос о реконструкции германской армии, Фридрих без малейших колебаний покинул «организацию Гелена» и вслед за будущим министром обороны Герхардом Весселем перешёл в «Пустой офис» (Amt Blank).

Для проникнутой духом пацифизма демилитаризованной Германии идеи перевооружения выглядели чересчур чуждыми и преждевременными. Немцы прекрасно помнили, чем закончилась для них последняя игра в войнушку и не жаждали повторения этой позорной истории, но будучи человеком весьма прозорливым, знатоком военного дела и прирожденным стратегом, будущий министр обороны Герхард Вессель знал, что встающей с колен Германии скоро понадобится новая армия.

Формально деятельность Весселя и его людей серьёзно противоречила закону об оккупации, но американцы, заинтересованные в новом союзнике на востоке, смотрели на предприятие германского офицера сквозь пальцы. Именно по причине их невмешательства и негласной поддержки так быстро возник и расширился этот полулегальный полуподпольный проект, именуемый в народе «пустой офис».

Несмотря на свой неформальный статус, «пустой офис» стал для его работников не просто социальным лифтом, а, можно сказать, карьерной катапультой. Так всего за четыре года численность его сотрудников возросла с десяти человек до тысячи, а несколько комнат в музее Кенига, превратились в целый квартал многоэтажек Эрмекейл в Бонне. Все эти годы в его стенах активно ковались новые военно-политические кадры, большинству из которых очень скоро надлежит встать у руля возрождённой Германии.

В этом же благоприятном для карьерного роста месте плотно обосновался и наш герой: через год он ходил в чине майора, через два получил подполковника, а к началу четвёртого – уверенно метил в генералы – и все бы без сомнений сложилось для него лучшим образом, если бы не одно роковое событие международного масштаба, которое поставило в тот год жирную точку на карьерах множества выдающихся личностей.

Операция «обесцвечивание октября» (discoloration of October), как окрестили ее сторонники теорий заговора, стала самым эффективным актом подавления коммунистической угрозы на востоке, как итог: восточная Германия вновь воссоединилась с западной, а Европа на долгие годы успешно нейтрализовала советское превосходство и влияние. Но, несмотря на высокие достижения операции, методы, которыми воспользовались ее авторы, не выдержали никакой общественной критики. Успех, превзошедший все мыслимые и немыслимые ожидания, в тот же время обернулась для его создателей грандиозным скандалом и последовавшими за ним многочисленными судебными разбирательствами.

Когда цепочка расследований привела репортеров к дверям «пустого офиса», Гелен рекомендовал коллегам и друзьям на время залечь на дно, и Фридрих, как и многие другие офицеры тем или иным образом причастные к операции, не стал испытывать судьбу понапрасну. По совету старого друга, он отправился к восточным границам, где и получил своё возможно последнее серьезное назначение, сделавшись на долгие годы в умах соотечественников неизменным «начальником стены».

Именно здесь, на периферии растущего германского влияния, его карьерный рост впервые замедлился, а потом вероятно исчерпав все доступные ресурсы, отведённые этому человеку на небесах, и вовсе прекратился. Впрочем, к тому времени Фридрих был уже далеко не молод. Дальнейшее продвижение по службе перестало доставлять ему прежний азарта и рвения, и своей непреднамеренной изоляции он был даже рад. Так, отгородившись от мира репортеров и сплетен, интриг и соблазнов, он собрал вокруг собственной персоны маленький клуб по интересам и, используя преференции своего привилегированного положения, доживал век в почете и уважении. Мы же, завершая ретроспективу его жизни, можем отметить в итоге: две блестящие карьеры за разные воюющие стороны, каждая из которых выдающаяся!

***

Сегодня с самого утра Фридрих прибывал в приподнятом – можно сказать – игривом настроении! Пятью минутами ранее он дал, очень красноречивое и весьма остроумное интервью одной немецкой радиостанции и, завершив, как он сам выражался на этот счёт «хлёсткую акцию самопиара», ощутил небывалый прилив сил и энергии. Кроме того, следующая по графику, еженедельная планерка – мероприятие, не слишком увлекательное в своём рационе, но неизменно приносящие дивиденды любви и восхищения от своих подчинённых, сегодня была скрашена прелюбопытнейшим визитом. Не далее, как вчера из Вашингтона к ним прибыл один интересный докладчик, которому то и надлежало поведать заинтригованным немцам, почему русские не используют автотранспорт.

В общих чертах Фридрих ознакомился с этим докладом заранее и со своей стороны прибывал в состоянии полнейшего скепсиса и сарказма относительно представленной там темы. В каждой строчке отчета он разглядел очевидные недочеты и промахи американской разведки и поэтому так спешил этим утром озвучить их подчиненных в присутствии автора, тем самым окончательно развенчать чужие домыслы и наветы. Возможно поэтому, появившись перед собранием, Фридрих не стал утруждать себя ответными приветствиями, а сразу же перешёл к сути дела:

– Говорят, что у русских нет автомобилей! – произнес он своё интригующее вступление с присущим ему особым замаскированным сарказмом. – Автомобили, считают русские, не что иное, как издержки капиталистического общества!

Улыбки засверкали на лицах собравшихся, ведь, как говорят журналисты: «в воздухе ощутимо запахло сенсацией». Немцы любили травить всевозможные байки о своём восточном соседе, особенно те, где на фоне дремучего невежества и нерасторопности русских новыми красками расцветали привычные немецкой душе добродетели. Вот и сейчас: «Ох уж эти русские! – словно говорили их довольные лоснящиеся лица: – Все то у них вкривь и вкось, и ничего-то они не могут довести до конца, а тем более, сделать так хорошо и толково, как порядочный немец!» Этим и другим недостаткам соседа приписывали они и то удивительное обстоятельство, что, несмотря на поражение во второй мировой войне, именно они, а не русские, в итоге оказались на стороне победителей.

Пятнадцать лет назад, после операции «обесцвечивания октября» вдоль границы советского государства протянулась неприступная стена, которая по своей длине и масштабу превзошла даже ту, китайскую. Все контакты между СССР и странами Европы были полностью прекращены, и теперь, несмотря на то что большинство из собравшихся в комнате людей провели долгие годы на границе с Союзом, никто из них толком ничего не знал о русских. Находясь в одном шаге от своих соседей, немцы не имели никакого представления об их быте, образе жизни и привычках. Информация же, которой обладал штаб восточногерманской армии, носила, или военно-стратегический характер, или поступала от тех старожилов, кто пятнадцатью годами ранее, ещё имел возможность в живую пообщаться с застенниками.

Хоть свидетели старого мира и пытались противостоять популярным ныне тенденциям по очернению русских, говоря, что русские совершенно не те дикие невежды, коими их представляло германское сообщество; что когда-то давно им лично довелось пообщаться с застенниками, и те произвели на них впечатление людей предприимчивых, доброжелательных и гостеприимных, тем не менее старания старожилов, не могли увенчаться успехом. Сегодня этим людям былого далеко за сорок и подобные рассказы в среде молодняка нередко воспринимались как «дедушкины сказки». Выработанный же за годы изоляции стереотип, напротив плотно укоренились в умах соотечественников и избавиться от него можно было лишь в том удивительном случае, когда б все невежды и скептики разом переправились за высокую стену, в самое сердце обитания загадочного народа. Впрочем, никто из сторонников изоляции русских добровольно не согласился на столь рискованное и опасное предприятие – слишком уж противоречивы ходили слухи и слишком туманен вырисовывался образ соседа – и поэтому, не находя достаточных опровержений, истории о чудачествах русских только множились.

С годами истории о заточенном в застенках народе обросли всевозможными небылицами, в основном преувеличивающими и в некоторой степени демонизирующими привычки и образ соседа, и уж где-где, как ни в этих рассказах и байках оказалось достаточно места, чтоб разгуляться фантазии немцев. В одних из них русские обладали нечеловеческой силой, в других были жадными и низкорослыми, а в-третьих, поедали собственных младенцев. Подобные представления о загадочном быте соседа были стары как мир. Ведь истории, основанные на выдумке или преувеличение, собирают гораздо больше слушателей, нежели истории правдивые и достоверные. И наверно потому так зардели лица соотечественников, когда Фридрих произнес своё интригующее вступление.

– И как же они передвигаются, не уж то только пешком? – уточнил адъютант по имени Юргенс, рожа которого всегда самодовольно розовела, когда немцы начинали травить байки о русских.

– Конечно же нет! – Фридрих сверкнул на него глазами, в такой двусмысленной манере, что сходу было не разобрать, позабавило ли его предположение подчиненного или вызвало недовольство.

– Как-то же они это делают… – замешкался вопросивший. —Может быть на конях или на паровой тяге?

Фридрих снисходительно улыбнулся.

– На этот вопрос отвечу тебе не я! – он ласково потрепал по плечу смущенного юношу, давая понять, что нисколечко не обеспокоен его желанием разгадать тайну русских. – Ответит на этот и многие другие ваши вопросы наш неожиданный новый гость. Прошу всех любить и жаловать!

Примерно в тот же момент, дверь кабинета приотворилась и на пороге появилась роскошная голубоглазая немка, за внимание которой, при иных обстоятельствах, многие из собравшихся продали б душу дьяволу.

– Майор прибыл! – произнесла она голоском удивительным образом, совмещающим ангельские и дьявольские модуляции.

Генерал улыбнулся в ответ, одобрительно ей кивнул, и та, преисполненная достоинства и пиетета, поспешно удалилась. На месте же подкинувшей залу красотки возник молодой человек лет тридцати, в форме американского офицера с густой каштановой шевелюрой, уложенной в модную прическу флэт-топ.

– Разрешите представить вам нашего гостя, майора американского разведывательного управления Томаса Бирста! – презентовал посетителя Фридрих.

В ответ на его приветствие, вновь прибывший наградил собрание уважительным взглядом, с достоинством пожал генералу руку и, оставив на придверном стуле увесистый чемоданчик, важно проследовал к столу.

– Томаса прикомандировали к нашему штабу не случайно, – тем временем продолжал свою вступительную речь Фридрих. – Дело в том, что заокеанские коллеги с помощью самолетов шпионов U-2, космических спутников и прочей новомодной американской техники обнаружили на территории потенциального противника нечто такое, что, по слухам, повергло их в шок и смятение. Скажу даже больше, потрясение наших коллег оказалось настолько глубоким и всеобъемлющим, что новость свою они не посмели доверить ни медному проводу, ни телефону, а по старинке прислали к нам информатора. – Фридрих одобрительно посмотрел на майора, и тот улыбнулся в ответ, ещё не замечая в словах генерала никакого подвоха. – и сейчас, когда наш связной наконец прибыл, я бы хотел допросить его с особым пристрастием! – впервые генерал глянул на майора недобро, – И первое, что спрошу сразу, – глаза Фридриха вспыхнули хищным огнём, – «Что вы там курите у себя в штатах, чтобы предположить такое, будто у каждого русского в гараже стоит вместо новенького Мерседеса его личный танк!»

До последнего момента лицо генерала оставалось непроницаемым, так что никто из подчинённых не мог заранее предугадать его финальный пассаж, но, как только Фридрих закончил и вдобавок вытащил сигареты из куртки – а это был особый тайный знак, разрешающий собравшимся сбросить личину благопристойности – в комнате послышались первые смешки.

***

Кто как не немцы, жившие с русскими, рука об руку вот уже целых одиннадцать столетий, знали своих соседей как облупленных, но, даже это обстоятельство – считал, направленный в Германию с особым поручением майор Томас Бирст – не помогло им избавиться от глубочайшего заблуждения.

Как гласила русская поговорка – а Бирст был большим знатоком и любителем славянского фольклора, с увлечением читал Пушкина и Толстого и даже цитировал некоторые фрагменты на языке оригинала – «в чужом глазу соломинку ты видишь, в своём не замечаешь и бревна!» В сложившейся ситуации подобную мудрость можно было перефразировать таким образом, что немцы, уверившись в своей полной осведомленности о планах соседей, оказались в некотором степени ей же и ослеплены, а, между тем, прямо у них перед носом, противник разыгрывал хорошо отрежиссированный спектакль, постановка которого, как считал Томас, вот-вот должна была достигнуть своей естественной кульминации.

Намереваясь встретиться лицом к лицу с высшими руководством бундесвера, Бирст понимал шаткость своего положения и нисколечко не сомневался, что его будет ждать исключительно холодный приём. Явиться сюда с заявлениями подобного рода, означало как минимум публично обвинить германскую разведку в некомпетентности. Возможно поэтому майор заранее настраивал себя подобающим образом. Он твердо решил, что ни при каких обстоятельствах не даст волю чувствам. Ведь стоило хоть немного расслабится, и вся операция могла пойти прахом, а это грозило не только ухудшением отношений между союзными управлениями, но и полным провалом совместной стратегии по сдерживанию русских на западе.

На первый взгляд задача майора могла показаться ему тривиальной: Бирсту всего-то и надо было, передать немецкому руководству новые разведданные, но после такой презентации, которую учинил ему Фридрих, сразу же переходить к сути дела уже не имело никакого смысла. Теперь, прежде чем приступать к непосредственным обязательствам, Бирсту отчаянно требовалось вернуть хотя б толику расположения своих слушателей.

– При всем моем уважении, генерал, если вы продолжите представлять меня в подобном ключе, то все ваши подчиненные рано или поздно поднимут меня на смех, – произнес майор в тайне, желая Фридриху за подобную презентацию всего наихудшего, – а я бы не хотел выглядеть посмешищем в компании уважаемых офицеров бундесвера, тем более, что, если бы перед тем, как навешивать на меня ярлыки недоверия, мне позволили и самому как следует объясниться, мои соображения больше не показались здесь никому из собравшихся такими смешными.

– Простите меня сердечно! – генерал скорчил лукавую гримасу. – При иных обстоятельствах я бы и сам поступил предлагаемым вами образом, но дошедшие до моего слуха выводы вашей разведки привели меня, как это лучше сказать, в легкое недоумение, – несмотря на попытки скрывать свой сарказм за ширмой официоза, глаза генерала просто лучились насмешкой. – Я бы ещё мог поверить в то, что отсутствие хороших дорог вынуждает русских повсеместно использовать гусеничный транспорт, но заявление о том, что у каждого жителя Союза стоит в гараже его личный танк, вызывает у меня острые приступы смеха.

После новых нападок генерала смешки только усилились. Впрочем, майору были известны настроения подобных компаний, возглавляемых своенравным авторитарным лидером. Он знал, что стоит кому-либо высказать здесь особое мнение без специального на то дозволения, как цепные псы генерала непременно набросятся на выскочку и разорвут его доводы в клочья. Поэтому Бирст вознамерится в первую очередь получить от хозяина здешней тусовки хоть какое-то мало-мальски формальное одобрение.

– И все же, несмотря на ваш разоружающий скепсис, я бы хотел довести до вашего сведения и сведения ваших коллег, – Бирст осторожно оглядел собравшихся, – неопровержимые доказательства моей точки зрения!

В комнате повисла гнетущая тишина: майор стоял молча, молчало собрание – все взгляды устремились на старшего. Впрочем пауза, от которой многим здесь стало не по себе, длилась совсем недолго. Снисходительным кивком Фридрих разрядил обстановку, и, получив столь желанное одобрение, Томас продолжил:

– По данным нашей разведки, – начал он бодро, – в настоящий время русские перешли к решающей фазе операции «Последний приказ», главная цель которой: полномасштабное вторжение на территорию западной Европы, захвату ее ключевых городов и выход к Атлантике…

– Тише-тише, майор! – Том не успел довести свою речь до конца, когда его бесцеремонно прервал Фридрих. – Вы сразу же перешли к выводам, а мне бы хотелось услышать обещанных доказательств!

– Хорошо, генерал! – майор стиснул зубы. – Вы, наверное, слышали, что красный отряд третий месяц проводит манёвры?

– Если красный отряд – это и есть ваши доказательства, то мы зря тратим время! – Фридрих изобразил на лице скуку.

– Красный отряд играет ключевую роль в планах противника! – возразил Том с нескрываемым удивлением, но генерал был непреклонен:

– Возможно в каких-то других планах, но только не в тех, что вы называете «полномасштабным вторжением». Случись здесь такое – мы знали бы наперёд, но, поскольку наша разведка молчит, не вижу особого смысла обсуждать ваши домыслы. Пару сотен добровольцев, разъезжающих вдоль стены на допотопной технике, ни коим образом не изменят баланс сил в пользу красных.

– И все же … – Том попытался стоять на своём, но был остановлен практически сразу.

– Смею вам напомнить, майор, – теперь генерал смотрел на него с нескрываемым раздражением, – пятнадцать лет назад мы полностью разоружили страну советов: лишили их ядерного оружия, расформировали армию, редуцировали науку – верю, что для вас это вовсе не новость, и вы прекрасно осведомлены о причинах конфликта, поэтому спрошу вас прямо и как на духу: беря во внимание все вышесказанное, вы по-прежнему собираетесь здесь утверждать, что красный отряд представляет для нас хоть какую-то форму угрозы?

– Нет, не намерен… – в голосе Тома послышалось замешательство, и генерал опрометчиво расценил его как собственную победу.

– Так-то лучше, майор, так-то лучше! – произнес он, рисуясь перед собрание.

Но Фридрих поторопился. Майор не пытался идти на поводу у собеседника. Он лишь хотел привести свои мысли в порядок, чтобы вновь перейти в наступление:

– В настоящий момент красный отряд уже выполнил свою миссию!

Фридрих закатил глаза, изображая скуку.

– Дам вам совет, мой дорогой Томас: перестаньте стрелять по пустым мишеням! – выражение лица генерала сделалось совсем уж недобрым. – Советский Союз – это отстала аграрная экономика, не способная создать ничего технологичнее обычного трактора. Чтобы прокормить людей в их неблагоприятном климате, они вынуждены производить этих гусеничных уродцев так много, что у иных истерических типов может возникнуть уверенность, будто точки на пахотном поле – какая-то новая форма угрозы. Но давайте оставим подобные опасения для паникёров и алармистов с гражданки! Мы с вами – люди военные, а стало быть, знаем: без дыма огня не бывает!

– Но наша разведка считает иначе! – на сей раз Бирст решил довести свою мысль до конца. – Может быть вы и разоружили Союз, редуцировали их технологию и промышленность, но, при всем своём непомерном желании, никогда бы не отобрали у противника того чувства, что заставляет его, существуя в подобных нелёгких условиях, продолжать двигаться вперёд, а вас и ваших коллег второе десятилетие прятаться за высокую стену! – Фридрих недовольно скривил бровь. – Я имею ввиду чувство собственного достоинства! – генерал насупился сильнее. – Русские не смирились с нанесённым им поражением! Все, что они делали последние пятнадцать лет, было подчинено одной единственной цели: начиная с самого детства русский готовится к новой войне! Если вы на секунду допустите, что такое возможно, то все моментально встанет на свои места. К примеру, вам станет понятно, почему среди школьных предметов у русских столь важное место занимает военная подготовка и гражданская оборона; почему вся страна их усеяна детскими лагерями, в которых в отличие от наших, скаутских, детей учат отличать не белку от куницы, а гранату РГД от гранатомета РПГ; почему среди русской молодежи так популярно соревнование – «разбери-собери трактор». Каждый год тысячи мальчиков и девчонок совершенствуют себя в этом искусстве. К семнадцати годам они делают это так уверенно и быстро, что способны отремонтировать машину даже ночью и с закрытыми глазами. Управляя подобными «уродцами», русские дети с малых лет обучаются управлять настоящими танками, чинить их, менять агрегаты, обслуживать, и в час, когда время придет, у Союза окажется миллионов пятнадцать профессиональных водителей, инженеров, механиков.

Что же касается гаражей и стоящей в них техники, – майор ускорился, чтобы не позволять насмешкам оппонента прервать его тираду, – то я действительно утверждал, утверждаю и буду утверждать, что у каждого жителя Союза находится там не какой-то обычный трактор, а самый настоящий танк! Разве вы не замечали, что их трактора не похоже на наши: к чему такая низкая посадка, к чему двигатель сзади и большое нефункциональное пространство на крыше корпуса – не для того ли оно предназначено, чтобы в нужный момент разместить сверху башню!?

Подготовка к новой войне тщательно вплетена у противника в повседневность, и возможно потому, глядя на их старания, мы так долго не замечали угрозы. Но, давайте допустим, что эта угроза реальна, что, когда прозвучит особый сигнал, бывший рабочий приладит к машине пушку, крестьянин проверит боеукладку, колхозник наполнит баки солярой – и, все они, дружной ватагой, рассевшись по заранее предназначенным местам, направят свои смертоносные машины в сторону запада. По нашим оценкам одновременно русские могут мобилизовать более сотни тысяч танков и за несколько суток стянуть всю армаду к западной границе…

– Пусть даже так! Предположим, что ваша разведка не врет, – копируя манеру своего босса, в диалог вступил Юргенс. – Пусть эти русские замышляют недоброе, но разве подобные приготовления не умаляет тот факт, что мы с лёгкостью остановим любое вторжение! – он уверенно оглядел собравшихся, черпая в их лицах поддержку. – Прежде всего я имею ввиду нашу стену, ведь в высоту она – восьмиэтажный дом, а в ширину больше Шпре!

По рядам офицеров прошёл гул одобрения.

– Сегодня я уже пытался рассказать вам об истинном предназначении красного отряда, но был не единожды прерван… – с ноткой обиды в голосе возразил ему Томас. – Что ж, если позволите, попробую снова?! – он внимательно оглядел собрание: на сей раз никто не пытался его останавливать. – Итак, если вы по-прежнему считаете манёвры красного отряда показухой воинствующих папуасов, то сильно ошибаетесь. Все действия смельчаков безупречно продуманы и являются частью глобального плана! Более того, – Том сделал паузу, – Красный отряд создавался не для того лишь, чтоб отвести наши взгляды от основных сил противника. Нет! Ему надлежало сыграть особую роль, которую он безупречно исполнил. Также как и ваша разведка, наша не посчитала ее существенной, и, наверное, потому мы не смогли вовремя проинформировать вас о готовящемся теракте.

– О каком теракте идёт речь? – казалось, слова Томаса поразили Юргенса до глубины души.

– Задача красного отряда – минирование стены и в настоящий момент она блестяще выполнена!

Немцы встревоженно переглянулись.

– Шеф, разрешите немедленно перебросить за стену наших лучших саперов в сопровождении коммандос бундесвера?! – обратился Юргенс к генералу.

Взгляды собрания устремились на босса, но тот не повёл даже бровью.

– Вы говорите так, будто для нас все кончено, – невозмутимый вид генерала воодушевил иного заступника. Это был худощавый парень с узким лицом и насмешливыми глазами. – Но забываете наш главный козырь: атомную плеть, способную удержать непокорную кобылу в стойле. Я имею ввиду сотни першингов, что охраняют восточные границы! Будьте уверены, как только мы обнаружим хоть небольшое скопление танковых сил, то сразу же нанесём удар…

– И ничего тем самым не добьётесь! – майор казался непреклонным. – Все ваши атомные уколы для русских, что для слона дробина. Поймите, русские не собираются проводить операцию в привычном для вас понимании смысла: не планируют концентрировать армии, соблюдать линию фронта, закрепляться на местности. Вместо этого, они будут мчать свои танки без остановки и отдыха до самого Рейна. Ракеты же, как известно, неэффективны против движущихся целей. И даже, если вы нанесёте серьёзный удар по их скоплению, это не принесёт надлежащего результата. Во-первых, русский танк обладает вполне себе сносной противорадиационной защитой, а во-вторых, влияние радиации слишком изменчиво. Вблизи границ она станет опасна не только для русских, когда же стена падет, от ракет не останется никакого толку.

Под напором аргументации Томаса новый смельчак отступил, но взамен предыдущего появился третий. Когда Том разделался и с ним, вызвались ещё – все эти светочи германской мысли предлагали разумные варианты противодействия русской угрозе, но каждый раз их аргументы рушились о безупречное знание ситуации и подготовку майора. Наконец, когда доводы у защитников полностью иссякли, обезоруженные и подавленные они обратили свои помрачневшие лица к последнему бастиону германской защиты – с надеждой и благоговением уставились на босса.

Впрочем, в отличие от подчиненных, генерал не выглядел удрученным. Слова чужака ни в чем его не убедили, ведь Фридрих знал, что красноречием можно ввести в заблуждение любого салагу, но чтоб изменить точку зрения профессионала, потребуются хорошие доказательства. Забавные же историями, которыми так самозабвенно и рьяно потчевал майор его «поданных» в течении прошлого часа, не обладали в глазах генерала и толикой достоверности. Скорее наоборот, они представлялись ему кучкой домыслов и слухов, специально преобразованных в весьма любопытную и интригующую теорию, но в высшей степени недоказуемую. Фридрих был слишком стар для подобного рода допущений. Он доверял только фактам и ждал от рассказчика их подтверждений. Но, вопреки ожиданиям, майор его словно и не слышал. Вместо попыток убедить генерала, Том продолжал гнуть свою линию. Одну за другой он выстраивал нагромождение бездоказательных нелепиц, сыпал неподтвержденными данными и всеми возможными способами пытался создать для собрания иллюзию страшной угрозы. И по мере того, как гора этих домыслов множилась, а лица офицеров становились мрачнее, раздражение генерала росло. Наконец, когда крайний вопрос стал ребром, и последний из адъютант капитулировал, генерал не выдержал и голосом надменным и властным произнес:

– Доказательства! Где же обещанные мне доказательства?

Этот день начинался для Фридриха слишком уж хорошо: прекрасное интервью на радио, отличное настроение, но с появлением Бирста все словно рухнуло. Нарушилась привычная гармония миропорядка, вышел из-под контроля быт. Впрочем, несмотря на свою уязвимость, внешне он выглядел непокоренным. За последние годы генерал слишком уверился в собственной правоте и следуя этой стратегии, был убеждён, что она заработает вновь. Ему, как и прежде, казалось, что стоит как, следует надавить на докладчика авторитетом и волею и тот непременно расколется, стушуется, скроется в тень, признаёт поспешную выдумку несуразной, а следом и полностью покориться. Но генерал позабыл нечто важное, такое, о чем забывать никогда не стоило: как и прочие, Фридрих был человеком, а, стало быть, мог ошибаться!

– Доказательства? – повторил его слова Томас, словно упоминая о чем-то далёком и несущественном, и, вместо того, чтоб хоть в кой-то мере удовлетворить запрос генерала, повёл себя дерзко и возмутительно. В следующую секунду он провернулся к собранию спиной и, словно забыв в одночасье о долге и назначении, беспечно направился к выходу.

От подобной наглости у адьютантов и офицеров младших чинов отвисла нижняя челюсть. Самые молодые из них уже грезили, как набросятся на грубияна, допросят его, арестуют и ждали лишь беглой отмашки начальника, чтобы учинить расправу. Те же, что были постарше, хоть и смотрели на поведение визитера с большим возмущением, предположили наличие некой игры, которую приготовил Томас, и лишь самые внимательные и прозорливые сразу же все и обо всем догадались.

Конечно же Томас не собирался покидать помещение в момент наивысшего триумфа. Да и зачем ему это делать? Он преодолел четыре тысячи миль по земле и по воздуху, не для того лишь, чтоб разыграть здесь нелепую клоунаду с обидой и выдворением. Естественно, у него на голове был план. А, зная не понаслышке о дерзостях генерала, оставил майор свой решительный козырь на самый финал…

Впрочем, стоит признаться, что разыгранная партия, доставляла ему немалое удовольствие. Том был рад приструнить наглеца, и за то, что тот насмехался над ним по началу, и за то, что натравливал подчиненных. Но перегибать палку всё же не стоило. Все-таки прежде всего он был личностью официальной и представлял интересы другого государства. Поэтому, вместо того, чтоб дойти до двери и быстро покинуть собрание, как ожидали многие, он лишь подобрал оставленный там чемоданчик и вернулся обратно.

– Не уж то вы решили, что я осмелюсь явиться сюда, рассчитывая впечатлить вас исключительно своим красноречием! – произнес майор с едкой ухмылкой. Говоря это, он водрузил чемодан на стол, открыл его, и принялся методично и долго вытаскивать из карманов глянцевые бумаги. Когда на столе набралось их достаточно, Том повернул фотографии к верху лицом и копируя насмешливую манеру здешнего босса, уверенно сообщил:

– Обратите внимание, какие прекрасные и качественные доказательства можно получить с помощью новомодной техники, самолетов шпионов U-2 и спутников!

Говоря это, он отодвинулся в сторону уступая место собранию.

Единой стеной офицеры сдвинулись ближе, помогая майору развивать его маленькую победу, взглянули на фотографии и обомлели.

***

Стоит сказать, что качество фотографии действительно было на высоте! Отпечатанные на новой бумаге, они терпко пахли закрепителем, играли на солнце глянцем, и поражали той резкостью и глубиной, которыми обладают лишь снимки профессионального толка. И тем не менее не эти особенности достижений американского фотопрома так поразили собрание. Не удивили их и красоты Сийдзян-уйгурской автономии, что так обильно и красочно расцветает в начале июня (о том, что на снимках была именно она свидетельствовали, и пометки о месте и времени съёмки, и названия населенных пунктов. Кроме прочих здесь фигурировали такие станции северного Китая, как Урумчи, Сихидзе, Усу и Цзинхэ)

Поразило офицеров не это! Источником столь пристального их внимания явились образования не природные, а рукотворные. Поперёк каждой из фотографий, из одного ее края в другой раскинуло свои пышные заросли ветвистое дерево китайской железной дороги. На тонкие стебли прогонов нанизаны были длинные листья составов, внутри и вокруг которых лежали загадочные круглые предметы.

– Что это? – произнёс кто-то из офицеров.

– Похоже на спелый горох, – ответил другой, кажется, в шутку.

Собрание пригляделось. Действительно! Если нарушить масштаб восприятия и, не всматриваться в детали, бросить взгляд искоса и невзначай, то разбросанные по полям круглые предметы могли показаться горохом, а тушки вагонов, заполненные «плодами бобовых» можно было принять за стручки гороха.

Подобное впечатление возникло у многих, а кто-то из старших, не удержавшись сказал, что лежат эти круглые точки «подобно гороху на рисовом поле». И только спустя много долгих мгновений собрание наконец поняло, об истинном предназначении предметов. Лежали на полях вокруг составов бесчисленные танковые башни. Погрузка их шла полным ходом, и все они, судя по ориентации поездов, направлялись в Россию.

***

Возможно, в какой-то другой из реальностей дедушка Мао не потерпел оскорблений Хрущева по адресу скоропостижно почившего друга товарища Сталина. Не потерпел он, ни дерзкие выпады взбалмошного генсека, ни развенчание культа личности. Держался восточный лидер твёрдого мнения, что о усопших: иль хорошо, или вовсе никак, тем более, если дело касалось его драгоценного Сталина. Питал он к товарищу Сталину чувства большой благодарности. Ведь именно тот больше всех поспособствовал, и возвышению его, как лидера коммунистического Китая и становлению страны в целом.

Наверное, если б случилась такая напраслина, то прежде всего затаил Мао глубокую обиду, а та привела б к охлаждению, и возможно к разрыву столь тесной и тёплой дружбы, сплотившей два братских народа в начале пятидесятых. Но все эти маловероятные в нашей вселенной события возможно возникнут в какой-то другой из реальностей, но только не в той объективной и правильной, в которой идут друг за другом события нашей книги. В реальности нашей Хрущев не успеет осыпать напраслиной любимого друга восточного лидера, поскольку смертельно опасный грипп заберёт его склочную душу в лучший из миров.

другие произведения автора и продолжение книги по ссылке https://www.litres.ru/piter-blek/