Огненный пупырух [Светлана Николаевна Куксина] (fb2) читать онлайн

Светлана Куксина Огненный пупырух

Лето 2020 года обещало быть таким же скучным, как и все предыдущие. На улице стояла жара, а жару Аркадий терпеть не мог. Уж лучше мороз зимой и прохлада летом. Но увы! В их краях хоть один летний месяц выдавался нестерпимо жарким, и в такие дни Аркадий чувствовал себя вареной курицей.

Денег на поездку в отпуск не было, так что Аркадий первый день отпуска валялся на диване и таращился в телевизор. Смотрел все подряд. Второй день прошел так же. И третий. Даже на улицу лень было выйти.

Лежал на диване, что-то жевал и щелкал пультом от телевизора. Райская жизнь одноклеточного существа…

И чего все к нам в Сибирь прутся? – лениво текли мысли. – Вот мне, например, в Европу хочется… Но я ж не еду…

Аркадий повернулся на другой бок, рассыпав по дивану крошки от батона. Телевизор что-то бубнил, но мужчина его не слушал. Тридцать лет всего, а жить уже скучно. Каждый день одно и то же: работа, квартира, быт заел. Не женился даже еще. Зарабатывает мало, а невесты сейчас богатых и шустрых ищут.

Аркадий бросил остатки бутерброда на тумбочку. И жевать надоело…

Городок их хоть и не миллионник, но народу хватает. А толку? Каждый в своей норе обретается. Никто никому не интересен. Живут, как в скорлупе… Где тут с кем познакомишься?!

Раздался резкий звонок в дверь. Вставать не хотелось. Апатия не сдавала позиции. Позвонят и перестанут?! Он никого не ждет.

Но звонок не унимался. Аркадий нехотя встал, не торопясь обул тапки, добрел до двери и глянул в дверной глазок.

На пороге стояла соседка баба Зина, первая городская сплетница. Несмотря на то что ей уже перевалило за семьдесят, она отличалась необыкновенной шустростью и любознательностью. Хочешь узнать новости, поболтай с бабой Зиной.

Не хочешь, не встречайся. Цепкие руки бабы Зины хватали любого прохожего, а рот извергал на беднягу все, что ей посчастливилось узнать за день. Вырваться из ее рук без слуховых галлюцинаций не удалось еще никому.

Баба Зина неутомимо жала на звонок и нетерпеливо приплясывала на лестничной площадке. Аркадий вздыхал за дверью и надеялся отмолчаться. Увы! Напрасные надежды.

Сухонькие кулачки бабы Зины забарабанили в дверь со скоростью пулемета и с оглушительным звуком. Голос соседки взвыл сиреной:

– Аркашка, открывай! Ты из дому сегодня не выходил, а то б я видала! Открывай! Чего скажу! Упадешь! Я, может, жизню тебе спасу своими новостями!

Аркадий скривился, но дверь открыл. А куда деваться? Она весь день орать под дверью может. Чистый энерджайзер, у которого батарейки никогда не садятся.

– Спал, что ли?! И деток завести не успел, – запричитала баба Зина на весь подъезд. – Может, и не успеешь теперь?! Спать надо меньше было!

– Ты чё пришла, баб Зина? – Аркадий почесал затылок и демонстративно зевнул, но бабка не обратила на его демонстрацию никакого внимания, а шустро прошмыгнула на кухню. – Невесту, что ль, мне нашла?

Слова повисли в воздухе. Пока он договаривал, соседка показала спину и исчезла в глубинах квартиры. Аркадий вошел в кухню следом за своей неожиданной гостьей:

– Ну и бегаешь ты, баб Зина! Молодые не угонятся. Какая новость тебя припекла?

– Ох, и тебя припечет! Ох, припечет! Всех припечет! – зачастила бабка и не села, а рухнула на табурет. Снова вскочила, всплеснула руками. – Огненный пупырух к нам нагрянул!

– Чего?! – вытаращил глаза Аркадий.

– Чего?!… – передразнила его бабка, садясь на стул и нетерпеливо ерзая, – Язва сибирская проснулась. Огненный пупырух – это в народе так язву прозвали. В древние годы еще. Ох, косила людей эта зараза! Ох, косила! Страхота божья! Сначала кожа покрывается красными волдырями, потом они чернеют и весь человек становится одной сплошной болючей язвой! Спаси нас Бог!

Баба Зина истово перекрестилась, хотя Аркадий никогда не причислял ее к людям набожным. В церковь бабуся не ходила, козыряла комсомольской юностью и утверждала, что идеалы не продаются.

– Огненный пупырух?! – растерянно повторил Аркадий. – Что за чухню ты несешь, баб Зина?! Какой пупырух?!… Какая еще язва? Нету ее давно! Вывели всю.

– Ага! Вывели! Как не так!.. Она же спороносная! Споры в земле сколько хошь живут. Вот взяли и проснулись! И пошли по свету людей гробить.

– С чего это они вдруг проснулись? – разозлился Аркадий. Называется, отпуск начался! – Споры твои? Ну сидели они в земле и пусть сидят.

– Да дурья ж твоя башка! – баба Зина вскочила с табуретки и забегала по кухне. – Ты ж вспомни, какое лето прошлый год было жаркое! И нынче такое же!

– И что?!

– Ничего! Вечная мерзлота тает, споры оживают, в воду попадают. А потом скотина воды попьет и заболеет!

– Где у нас в городе скотина? Или ты жителей так называешь?

– На прилавках у нас скотина! В виде мяса. От него и зараза, если мясо от больного животного попадет!

– Господи! Да у кого ты язву увидала? Пупыруха своего?! Во сне, что ль?

– В больнице увидала. Цельная палата уже больными набита. Врач у нас молодой, неопытный и не понял – то, бедный, с чем столкнулся. От поноса лечит! А мне эта картина знакома. В детстве такого навидалась…

– Баб Зина, не мельтеши. Сядь спокойно. Лучше скажи, делать-то чего?!

Баба Зина послушно уселась на табурет.

– Продуктами запасаться – раз, – начала она загибать пальцы, – на улицу пореже выходить – это два, мясо не покупать – это три.

– И всего-то? – усмехнулся Аркадий. – А панику развела… Мяса я и так не покупаю. Кто мне его готовить будет? Пельменями обхожусь…

– А в пельменях, что, не мясо?!

– Ой, баб Зин, я тя умоляю! Ну какое там мясо?! И вообще… топай к себе. Я все понял, бегу в магазин.

Соседка вскочила и помчалась к выходу:

– И то правда! Пора мне! Ещё скока народу не оповестила! Мне ж еще бегать и бегать!

Аркадий хмыкнул, выпустил бабку, закрыл дверь на замок, чтоб не вздумала вернуться, и пошел собираться в магазин. Не потому, что соседка велела, а потому, что продукты за три лежачих дня все подъел, так что хочешь – не хочешь, а пойдешь.

Едва вышел из подъезда, солнце радостно ошпарило открытую кожу. Словно кипятком плеснули. Аркадий рванул к магазину, будто спринтер на короткую дистанцию, прошептав светилу ласковое: провались ты…

Народу в ближайшем к его дому супермаркете оказалось неожиданно много. Аркадий накидал в тележку продуктов и встал в очередь, чертыхаясь про себя. Очереди он не любил почти так же сильно, как и жару.

За ним быстро пристроились две упитанные тетки и тут же начали трещать, как сороки. «В следующий раз уши ватой заткну, прежде чем на улицу выйти», – зло подумал Аркадий, но потом прислушался и обомлел.

– Я тебе говорю, – свистящим шепотом частила одна из толстух, – чума это бубонная. Все же язвами покрываются, как коркой, коростой прямо, видимо-невидимо больных таких. Сама слыхала. Говорят, город скоро войсками обложат… чтоб никто никуда…

– Шо, тока у нас такая зараза? Чем мы Господа нашего прогневали? – закрестилась вторая толстуха. Аркадий уже косил на них глазом, так что увидел, как вторая тетка закрестилась мелко и часто и зашевелила губами. Что она шептала, он не слышал, но вид ее ему не понравился.

– По всей Сибири памжа такая пошла. Сотрет чума с лица Земли всех и каждого. Никого не пощадит. Чесноком только и можно спастись. Видала, я целую корзинку накидала?!

– Отравишься!

– Да не весь же его есть, что ты как дура?! По дому разложу, на шею бусы сделаю…

– А есть ещё чеснок на полке?

– Не-а! Я все загребла!

– Дай мне немного!

Тетки завозились: одна пыталась переложить к себе побольше чесноку из чужой корзинки, другая не давала ей этого сделать.

– Не хватай! Вот тебе три головки. Хватит!

– Мне три, а тебе тридцать? А репа не треснет?!

– В другой магазин сейчас зайдем! Доберешь!

Тетки все повышали и повышали голос. Люди забыли про покупки и окружили их плотным кольцом.

Худая, сильно накрашенная женщина средних лет вдруг визгливо выкрикнула:

– Вы что тут несли?! Про какую чуму?!

– Огненный пупырух, – задумчиво произнес Аркадий. Вышло громко. От него опасливо отодвинулись.

Он водрузил корзину с покупками на ленту у кассы и попросил:

– Отпустите меня, пожалуйста, побыстрее. А то я сегодня свихнусь в вашем бабьем царстве. С утра день не задался.

Кассирша торопливо начала пробивать его покупки, а за спиной сварливый женский голос внятно произнес:

– И чего тебе свихиваться, коли ты уже давно того?

Аркадий расплатился, сложил продукты в два пакета и пошел к выходу.

У двери его догнал гул голосов: новость о бубонной чуме грозила распространиться по городу со скоростью звука.

Магазин был расположен очень удобно: практически у дома. Но и эти десятки шагов до своего подъезда Аркадию не удалось пройти спокойно.

Серега из соседнего подъезда выскочил как ошпаренный и едва не сбил его с ног. Аркадий пошатнулся, но устоял, правда, чертыхнулся в голос и от души.

– Серега, ты охренел?! Не видишь, куда летишь? Я ж тебе не ракета, а ты меня чуть в небо не запустил вверх ногами?!

– Ну, извини, друган! Баба допекла! Тебе хорошо, ты неженатый! А я как в мясорубке целый день: мелет и мелет!

– Уши заткни и не слушай.

– Пинками гонит! Говорит, в аптеке слышала, что холера нас атаковала…

– Ага… – язвительно скривился Аркадий, – огненный пупырух напал.

– Чего?!

– Ничего. За продуктами бежишь?

– Ну. Аптеку она сама скупила.

– Беги! Беги! А то не хватит. Расхватают всё до тебя.

– И то правда! – Серега рванул в магазин, Аркадий покачал головой:

– Ну люди! То язва, то чума, то холера… и всё у нас…

Он шагнул к подъезду, но войти не успел: дверь открылась, и навстречу ему шагнул старик Игнатьич с первого этажа. Деду далеко перевалило за девяносто, но это не мешало ему активно участвовать в общественной жизни родного подъезда.

– Сынок, – прошамкал старик, – слыхал я, война началася, мобилизацию, говорят, объявили. Правда ай не?! Ты первым делом от вошек препаратами запасись. Вошь на войне – самое подлючее дело. Особливо – тифозная…

– Запасусь, – буркнул Аркадий, протискиваясь в подъезд, что было делом нелегким – дед стоял как скала… – С ума все посходили.

– Сойдешь тут, – донеслось ему вслед дедово шамканье, – коли тиф на носу…

Разложив по местам всё купленное, Аркадий плюхнулся на диван. Потом подумал и пошел в душ. Захотелось не только охладиться, но и смыть с себя чужую панику.

А в это время в абсолютно пустом городском парке, что сохранился на их окраине, приземлилась летающая тарелка. Из нее вышли трое: Пых, Вук и Мог.

Скафандры астронавтов, прибывших с Сириуса – Три, так плотно облегали их тела, что казались серебристой кожей.

Пых держал в руках тоненькую трубочку, изогнутую полубубликом, почти невесомую и сливавшуюся по цвету с окраской скафандра.

– Мы на месте. Все спокойно, – доложил он невидимому командиру, поднеся трубочку к лицу. Еле заметная вспышка зеленоватого цвета сказала ему о том, что отчет дошел. Через мгновение трубочка вспыхнула красным. Пришел ответ.

– Вас понял,– тут же отозвался Пых и убрал трубку, снова пыхнувшую зеленым, в карман скафандра.

Пока Пых проводил сеанс связи, Вук и Мог молча стояли рядом, разглядывая окрестности.

– Наша задача прежняя, – тихо сказал Пых, – мы должны взять пробы грунта у металлургического завода, на свалке, у железнодорожного вокзала и здесь, в этом парке. Это в городе. За пределами города – на месте скотомогильников, которых тут много. Пора проверить, что изменилось с момента последнего замера.

– Да, – задумчиво произнес Вук, – когда мы начинали эксперимент по заселению этой планеты людьми, всё виделось немного не так.

– Совсем не так, – прогудел Мог. – О чем думали наши ученые? Люди не доработаны. Мы поспешили. Они оказались плохо восприимчивы к учебе. А жизненный опыт и вовсе не научились передавать.

– Однако, – перебил его Пых, – мы находим и среди них ученых, способных понять наши идеи и воплотить их на Земле.

– Почему-то таких ученых мало, – недовольно буркнул Мог. – Один из десятка в лучшем случае работает на пользу планете. Остальные или вид делают, или откровенно вредят.

– Не забывайте, что на Земле присутствуем не только мы, – раздраженно заметил Пых. – Здесь полно наших конкурентов, и они вовсе не дружелюбно настроены. Особенно те, кто слабее нас. Они лучше помогут людям погубить Землю, чем позволить нам усилить здесь свое влияние.

– Да, вопрос территорий – всегда ключевой, – Вук не скрывал печали. Ему нравилась Земля, и он не хотел ее гибели. – На Земле и во Вселенной идут одни и те же процессы: дележ, захват, перестройка и переоценка ценностей. Наша планета уже тоже не та, что была во времена нашего детства.

– Не сравнивай, – парировал Мог. – Мы живем тысячу лет, а люди – сотню. И то не каждый.

– Только умные, – хихикнул Вук, но Пых решительно прервал разговор:

– Нам пора за работу. Время самое подходящее. Панику посеяли вовремя, специально для того, чтобы по улицам меньше народу шлялось. Пусть жуют, уткнувшись в телевизоры.

– Удивительно, как люди внушаемы, – сказал Мог. – При желании им можно вдуть в уши что угодно, главное делать это настойчиво. Кого мы создали?! Доверчивых паникеров?!

– Люди разные, как и все в этом мире, – вздохнул Пых. – По всей Вселенной вместе с космической пылью разносятся разные бациллы. Так было и так будет. Но нынешнюю панику мы создали специально. Нас никто не заметит: люди озабочены хлебом насущным, в таком настроении небом не любуются, а под ноги смотрят и на полки магазинов.

– Полки пустеют быстро, – заметил Мог. – Как будто еда может спасти от заразы… Люди ведут себя странно.

– Мы тоже ведем себя странно, – усмехнулся Вук. – Вместо того, чтобы быстренько взять грунт, стоим и рассуждаем о жизни людей. Разве они нас просят о помощи?

– Так они о нас не знают. Как они могут просить? – без всяких эмоций произнес Мог.

– А если узнают, то что?! – в Вуке вдруг проснулось любопытство. Он не в первый раз прилетал на Землю, но обычно они быстро и четко выполняли задание и улетали к себе. Правда, командир у них тогда был другой. Пых гораздо разговорчивее.

– А если узнают, не поверят, – резко ответил Пых и приказал:

– Взять каждому по две пробирки и разойтись по парку в разные стороны. Пробы брать в ста метрах одна от другой.

Аркадий тем временем вышел из душа, натянул футболку и шорты и вдруг понял, что диван ему окончательно опротивел. Думал он секунды. Тело так явно запросило движения, что Аркадий решился на пробежку.

Солнце, конечно, палит, но парк у дома, а там прохлада. Конечно, центральный парк больше, там тенистее, но и народу всегда много, да и добираться далековато. А на их окраине народ живет попроще – всё больше по магазинам на экскурсии ходит. В центре качели да карусели разные, а у них только деревья, так что парк мало кого притягивает. Так рассуждал Аркадий, закрывая за собой дверь.

Чтобы не передумать и снова не поддаться апатии и лени, Аркадий вприпрыжку помчался вниз по лестнице и, выскочив из подъезда, резво рванул в парк, стараясь держаться тени.

По сторонам он не глядел. Не дай бог нарвешься на знакомого! Стой тогда и слушай очередные рассуждения про еще одного пупыруха!

Парк не подвел: тихо, тенисто и безлюдно. Тропинка мягко пружинит под ногами. Красота!

– Ихо-хо!!! – выкрикнул Аркадий от избытка адреналина и подпрыгнул на максимальную высоту. – Хорошо! Хорошо, когда ты молод и здоров!

В ближайших кустах что-то хрустнуло, хрюкнуло и взвизгнуло.

Аркадий остановился. Крысы, что ли, завелись?! Заодно уж к пупырухам?!

Он осторожно обошел широкую и густую кучку кустов и увидел с другой стороны странный силуэт.

– Ты, чё, мужик, офонарел?! – спросил Аркадий сходу, увидев человека в необычном трико. – Такая жара, а ты в комбезе каком-то плотном? Чё визжал-то?!

Человек молчал. В руках у него Аркадий увидел две пробирки с землей.

– Ты чё? – удивился Аркадий. – Биолог, что ли?! Натуралист? Или тоже бациллы ищешь? Правда, что ль, про все эти язвы да холеры? Чё молчишь?

Вук понимал всё и говорить мог на любом языке мира, но не знал, можно ли вступать в разговор с землянином без разрешения старшего. Он лихорадочно думал, как поступить.

– Ты, чё, глухонемой?

Аркадий не мог взять в толк, почему человек молчит. Потом пригляделся внимательнее. Странный какой-то. Может, из дурки сбежал? Вон, и лицо прячет.

На всякий случай Аркадий отступил на несколько шагов. Вдруг псих бросится? А с другой стороны, хлипкий он какой-то: маленький, тощий, хиленький, в общем…

Ведет вот только себя как-то странно. Молчит, лицо прячет… Беглый, что ли, в самом деле?! А может, правда, опыты какие-то…

– Ладно. Молчи. Мне про тебя не интересно, – Аркадий еще отступил на шаг. – Бабы врут, кто про язву, кто про оспу… А ты тут с пробирками… Прям, как по заказу. Вот и подумал: а вдруг не врут?

– Врут, – голос скрипучий, неприятный, но слова звучат четко. – Пищевое отравление у тех, кто в больнице. Выздоровеют. Передай, чагу пусть пьют. Неделю подряд.

– Так ты медик, что ли?! Или знахарь какой?! Из нашей больницы или приезжий?

– Не местные мы.

Аркадий рассмеялся:

– У тебя прям мания величия! О себе во множественном числе…

– Нас трое, – проскрипел незнакомец. – Мы с Сириуса – Три. Прилетели ненадолго. Скоро улетим, взяв пробы земли на анализ.

Аркадий расхохотался:

– Ну ты даешь, мужик! Ладно! Привет Сириусу!

Похохатывая, Аркадий побежал дальше. Сначала бежал довольно быстро, но темп не удержал – смех мешал.

– С Сириуса они! Ага!… Да не просто, а с Сириуса -3! Вот чудик! Ну точно из дурки сбежал! … В такую жарищу не мудрено и с крыши съехать… Давай-ка я тоже домой!… Дымлюсь уже весь…

Душ выручил. Смыл лишний жар. Аркадий завалился на диван с блаженной улыбкой:

– Класс! – произнес вслух. – И на работу не надо!

Звонок в дверь оглушил. Аркадий даже вздрогнул:

– У меня сегодня прямо день открытых дверей. Интересно, кого принесло?

Дверной глазок раскрыл тайну, показав немного искаженную, но довольную личину бабы Зины. Глаза ее сияли, рот был полуоткрыт, готовясь к пулеметной очереди. Аркадий замер.

Вук выполнил задание и тут же вернулся к месту сбора. Его уже ждали.

– У меня был диалог с землянином, – сразу же доложил он. – Я честно сказал, что мы прилетели с Сириуса, но он мне не поверил, рассмеялся и убежал.

Пых усмехнулся:

– А я что говорил?! Абсолютное большинство людей уверены, что они цари и боги, единственные разумные во Вселенной. Хотя разум их в младенческом состоянии, а сами они дальше носа своего ничего не видят. Как только мы взлетим, направляясь к себе, из памяти людей сотрутся всякие воспоминания о вредных бациллах. Это было нашим дополнительным заданием проверить стрессоустойчивость людей.

– И как? – спросил Вук. – Они справились?

– Не знаю, – Пых посмотрел по сторонам. Никого. Это хорошо. – Берем пробы грунта в других местах и перед вылетом прозондируем город.

Аркадий открыл дверь. Жди не жди, а баба Зина заставит открыть, так лучше сделать это раньше, пока из каждой квартиры не высунулся любопытный нос.

Дверь Аркадий только приоткрыл, памятуя о том, с какой ловкостью старой спецназовки проникла в его квартиру соседка чуть раньше.

– Баб Зин, ну чего тебе теперь? Лекарство от пупыруха нашла?

– Нет! На митинг пошли!

– На какой еще митинг?!

Баба Зина поджала тонкие губы, превратив их в щель для почтового ящика, и выдавила сквозь зубы:

– Бунтует народ. Тут, в соседнем дворе. И мы пошли.

– А тебе-то с чего бунтовать?! – развеселился Аркадий. – Ты уже свое пожила. И пенсию тебе платят вовремя. Что еще надо? Игнатьич тоже бунтует?

– А как же?! – гордо ответила бабка. – Мы с ним сознательные. Мы всегда за народ! .. Тем более, там деньги дают. Партия какая-то очки к выборам собирает. Им внимание, нам копеечка. Пошли! Не будь дураком! Что у тебя деньги лишние?

– Деньги не лишние. А делать-то чего? Просто так деньги ж никто не даст…

– Стой да против правительства ори! Развели тут болячки разные, а мы помирай?!

– Баб Зин, ну чего ты несешь? Правительство-то при чем тут?! Если что, так и они смертные. Язве все равно кого косить.

– Пошли поорем! У них денег полно, пусть поделятся. Тока деньги вперед возьмем, чтоб без обману. А орать, гляди сам. Можно ж и молча постоять.

Аркадий прыснул смешливо, как в детстве:

– Обманывать нехорошо!

– Богатых можно! – уверенно отозвалась баба Зина.

– Иду! – захохотал, уже не сдерживаясь, Аркадий. – Жди. Обуюсь только.

Он сбросил тапочки и сунул ноги в уличные шлепки. Куда в такую жару другую обувь?! Ноги сгорят.

Баба Зина неслась как на пожар: боялась опоздать к раздаче денег. Небольшая толпа действительно гудела, что-то выкрикивала в унисон тем, кто стоял перед ней. Несколько человек держали речь попеременно, умело накаляя толпу.

Баба Зина каким-то особым чутьем вычислила парней, раздающих пришедшим по тысяче рублей одной купюрой, и мгновенно подтолкнула к ним Аркадия.

– Двое нас, – бодро сообщила бабка и протянула руку. – Сочувствующие мы…

Один из двух парней, словно фокусник, неуловимым движением руки извлек откуда-то две купюры, сунул их бабке в руки и скомандовал:

– Проходите!

Баба Зина отдала Аркадию тысячерублевку и шустро засеменила поближе к выступающим.

– Голосов издалека не разберу, – повернулась она на ходу к Аркадию. – Надо ж послушать из-за чего весь сыр бор разгорелся, – и бодро ввинтилась в монолитное тело толпы.

Аркадий выбрал развесистую березу, дающую хорошую тень, и стал под нее, прислонившись к стволу. Далековато, но слух и зрение у него отличные.

Слушал он без интереса. Обычное промывание мозгов электората перед выборами. Ругали всех, но в меру. Досталось правительству, чиновникам, торгашам, у которых все дорого, олигархам, заграбаставшим народное добро, врачам, учителям и прочей интеллигенции.

Это легко объяснялось: на окраине жили работяги низшего ранга и люмпены, они и пришли на этот митинг. Все кто научился хорошо зарабатывать и вписался в современную жизнь, где, чтобы выжить, надо иметь коммерческую жилку или подходящее образование, давно перебрались в более престижные районы города, продав квартиры неудачникам или приезжим из других регионов и деревень.

Если ты всю жизнь драишь за копейки чужие парадные подъезды, вряд ли будешь пылать любовью к тем, кто эти подъезды затаптывает. Классовую ненависть никто не отменял.

Аркадию было скучно. Даже за свою, в общем -то короткую, жизнь он столько наслушался говорунов с их пустыми обещаниями, что давно потерял интерес к любым выборам и митингам. А что уж говорить про бабу Зину, которая видела намного больше в силу своего возраста?!

Но баба Зина искренне интересовалась всем происходящим. Она тянула шею, чтобы получше разглядеть выступавших, напрягала слух, чтобы расслышать каждое слово. В общем, была на посту.

Аркадий немного повертел головой и даже заметил вдалеке Игнатьича, воинственно размахивающего клюкой. Вскоре ему надоело смотреть на людское море (хотя какое это море, скорее так – лужица), и он перевел взгляд на небо.

Облака были красивыми. Солнце ушло на короткий перекур, спрятавшись за симпатичное облачко и дав передышку всему живому. Облака не торопились: медленно и величаво передвигались по ярко-синему небу.

Аркадий бездумно смотрел на пронзительную небесную синеву и вдруг уловил странное движение со стороны парка: сигарообразный предмет, слабо различимый среди облаков, начал стремительное движение, стартуя откуда-то со стороны парка.

– Ничего себе, – произнес Аркадий тихо. – НЛО? Или у меня в глазах плывет от жары?

Нет, это действительно какой-то летучий корабль! И движется он в сторону железнодорожного вокзала…

Аркадий отступил дальше в тень деревьев, благо их была здесь целая аллея, и медленно пошел в обход одного из домов. Его никто не остановил.

Обойдя этот дом, Аркадий попал во двор соседнего, где какой-то мужик открывал машину, собираясь в нее садиться.

Аркадий бросился к нему, размахивая руками и крича:

– Постой, а?! Подожди!

Мужик обернулся, и Аркадий узнал Петровича, под руководством которого когда-то пробовал ремонтировать машины. Быстро понял, что это не его, и ушел.

Впервые видел Аркадий этого пожилого человека в шортах, поэтому сразу и не узнал.

Петрович обернулся:

– А это ты, Аркаша! Слава богу, что не соседи. Увидят меня в этой срамотной одежде, обсмеют. Жена купила и все мозги проклевала6 носи да носи!

– И правильно! Жара такая!

Аркадий слегка запыхался.

– Вот и жена твердит про жару да давление…

– Не парься, Петрович, – махнул рукой Аркадий. – Всё в порядке. Ты куда собрался?

– Да никуда. Давно машину не заводил, решил проверить. Может, завтра на рыбалку выберусь.

– Слушай, докинь меня до железки. Побыстрее надо.

– Да не вопрос, садись. Тут ехать – то всего ничего…

Через пару минут они были на месте. Аркадий попросил остановиться в полукилометре от вокзала, чем сильно удивил Петровича, но тот ничего не сказал, спросил только:

– Тебя подождать?

– Не надо! Спасибо!

Петрович уехал. Аркадий огляделся. Сонная тишина, одуряющая жара и полное безлюдье на улице.

«Если тот, кого я встретил на прогулке в парке и впрямь инопланетянин, то он именно с этой летающей посудины. Не косяками же они тут у нас шляются? – размышлял Аркадий. – Если он брал пробу грунта в парке, то здесь будет брать на разъезде, где часто стоят товарняки».

Он свернул чуть в сторону и короткой тропинкой побежал к разъезду. Всю жизнь прожив в этом городе, Аркадий ещё мальчишкой изучил улочки и закоулки родного района, добросовестно облазив их все, так что найти короткую тропинку к разъезду мог с закрытыми глазами.

Вук икнул от неожиданности, когда прямо на него из дыры в каком-то старом заборе вылез тот самый человек, с которым он совсем недавно столкнулся в парке.

– Так ты, правда, с тарелки? – выпалил опешивший Аркадий, прежде чем успел подумать.

– Почему с тарелки? – не понял Вук, тоже растерявшийся от внезапной встречи. – Я с космического корабля, прилетевшего с Сириуса…

Теперь Аркадий видел его лицо за стеклом скафандра, вернее, глаза: удлиненные, миндалевидные, с зеленоватым отливом, полупрозрачные и холодные, словно лед.

– Три! Я помню! – выкрикнул взбудораженный Аркадий. – Ты с планеты Сириус – Три!

– Правильно. А ты с планеты Земля.

– Ну, это для меня не новость. Про Землю. А вот вы чего тут?!..

– Мы хотим знать о ваших экологических проблемах, потому что вы – часть Вселенной и ваши проблемы – проблемы всех.

– Да ну?! – удивился Аркадий.

– У людей короткая жизнь, возможно, поэтому вы не хотите думать о том, что будет после вас. Мало кто знает, что души бессмертны и возвращаются на Землю много раз в разное время и в разном обличии. Возможно, в следующий раз ты вернешься сюда тогда, когда люди начнут задыхаться от нехватки кислорода, потому что вырубят все леса, и тоже будешь не жить, а мучиться.

Голос Вука неприятно скрипел, но Аркадий вслушивался в смысл слов и ужасался, что, дожив до тридцати лет, ни разу не задумался о чем-то или о ком-то, что не касалось его напрямую.

– Вы, люди, – продолжал скрипеть Вук, – эгоистичны сверх меры, нацелены на собственное благополучие любой ценой, отсюда все ваши беды и несчастья. Их еще много впереди, если вы не научитесь жить по-другому. Впустите в свою жизнь радость общения с себе подобными, но не посредством техники, не зацикливайтесь на материальном мире вещей, он призрачен… Учитесь жить… Не усложняйте ничего… Счастье этого мира в его простоте…

Аркадий впитывал эти такие простые слова, и они казались ему верхом мудрости. Всё правильно. Но это в общем. Аркадию не хватало конкретики. Он не привык к активной мыслительной деятельности, работая на подхвате: подай – принеси.

– А как улучшить жизнь? – жадно глядя на пришельца, спросил Аркадий. – Вот конкретно мою?

– Встань с дивана, – чуть заметно усмехнулся Вук. – Спроси себя, как ты хочешь жить, поставь себе цель и иди к ней в компании единомышленников, ибо за отдельным забором счастья нет. Учись все время, развивай мышление, логику, научись не просто мыслить, а сопоставлять, сравнивать и выбирать: друзей, дорогу, образ жизни… И все время помни, что ты на планете не один. Надо так научиться жить, чтобы рядом были люди, которым комфортно друг с другом. Нет в этом мире ничего печальнее одиночества… Люди сильны, когда они едины… Извини, меня зовут…

Вук стал таять и вскоре пропал с глаз изумленного донельзя Аркадия.

Молодой человек шел домой не просто медленно. Он еле полз, подолгу замирая на месте. Речь инопланетянина врезалась в мозг и настойчиво сверлила его, не давая покоя.

Где-то в середине пути ему в ноги с жалобным мяуканьем бросился маленький котенок. Аркадий поднял его машинально, так же машинально стал гладить, продолжая свой путь.

Внезапно его настиг радостный женский голос:

– Ой, Мурзик нашелся!

Котенок стал активно вырываться из его рук, и Аркадий очнулся от своего странного забвения.

Перед ним стояла симпатичная девушка, с радостной улыбкой тянувшая руки к котенку:

– Мурзик, где ты был?! Я тебя уже целый час ищу! Все подвалы обшарила!

Аркадий протянул ей котенка:

– Это ваш?

– Да! Мурзик! Убежал и потерялся! Спасибо, что нашли и принесли мне.

Девушка гладила котенка, который радостно мурлыкал у нее на руках. Аркадий улыбнулся. Она тоже улыбнулась светло и открыто. У него на душе потеплело.

– Меня Саней зовут. Александрой, если полностью.

– Красивое имя. А меня Аркадием.

– Очень приятно.

– А вы где живете? Может, нам по пути?

Александра ответила, назвала адрес; Аркадий обрадовался – им действительно было по пути. Но если бы ей нужно было в другую сторону, Аркадий бы в этом не признался, потому что Саня понравилась ему с первого взгляда. Он даже удивился, почему их пути до сих пор не пересеклись.

Дойдя до дома девушки, молодые люди продолжали разговаривать, расставаться не хотелось. Но вечно стоять на улице не будешь, так что в конце концов они разошлись, договорившись встретиться попозже вечером.

Впервые Аркадию не было скучно дома. Он наводил порядок в квартире, улыбаясь и насвистывая незамысловатую, но веселую песенку.

Потом понес мусор к мусорным бакам, увидел чей-то пакет, брошенный мимо, поднял его и опустил в бак. Подумал мимоходом, что раньше не обращал внимания на такие мелочи. Ещё вчера ему бы и в голову не пришло убирать чужой мусор.

Вечер наступил приятный, теплый, и Аркадий поймал себя на мысли, что идти домой в свою персональную одиночную камеру ему совсем не хочется.

Он присел на лавочку у подъезда, чего не делал никогда в жизни. Сидеть на лавочке – привычка старух. Сидел, смотрел, как еле шевелятся листочки на молодой березке.

Интересно, кто ее посадил, когда и зачем? Приятно сидеть под деревцем и слушать шепот листьев. Спасибо тому, кто посадил и выходил это деревце.

Дверь подъезда тихонько скрипнула, к лавочке подошла старуха Марковна со второго этажа, присела рядом с Аркадием и сказала, ни к кому не обращаясь:

– Муж мой, Иван Пантелеевич, березку эту посадил, царствие ему небесное. Ушел вот раньше меня, а я сяду под березку и вспоминаю… вспоминаю… Хороший был человек… Спасибо ему…

– Да, спасибо, – эхом отозвался Аркадий. – Березка красивая. Двор с деревьями и цветами уютнее закатанного в асфальт.

– Это уж как водится, – отозвалась и Марковна. – Живое к живому тянется. А что асфальт? Ездить, конечно, удобнее, а вот ходить… только ноги сбивать…

– День жаркий отстоял, а вечер приятный. – Аркадий даже не удивился, что он продолжает говорить. Сел на лавочку – не молчи, если собеседник появился.

– Приятный, – согласилась с ним Марковна. – Шуметь ходил?

– Куда? – не сразу понял Аркадий.

– Зинаида всех оповестила про митинг какой-то, только я не пошла: ноги болят да и не интересна мне политика эта вся.

– А-а-а… – протянул Аркадий, вспоминая. – Зашел ненадолго, посмотрел. Мне тоже не интересно.

– Ты молодой… Тебе еще все интересно.

– Не-е-е… Сейчас молодые хуже старых. Их только заработок интересует…

– Люди разные, сынок! Политики тоже ведь когда-то молодыми были, карьеру делала. И сейчас такие есть. Иные по головам идут, лишь бы на теплое местечко пристроиться, теплое да денежное.

– Да, люди разные…

Аркадий подумал внезапно, что ему эта простая мысль раньше и в голову не приходила, а ведь люди и в самом деле очень разные. От святых до подонков, а все людьми числятся…

– А у нас вот неприятность: дворник уволился, – вздохнула Марковна. – Теперь в грязи будем жить. Брезгуют люди такой работой. И работа не ах и зарплата маленькая.

– А я в отпуске сейчас, – неизвестно зачем сообщил вдруг Аркадий своей случайной собеседнице.– И у меня зарплата маленькая…

– Так ты нас выручи, сынок, – оживилась старуха. – Подработай в отпуске, пока там кого найдут… А уж мы как тебе благодарны будем!.. Сходи в жилконтору. Они ж в соседнем доме допоздна сидят. Тут идти-то всего ничего…

– А и схожу, – решительно встал со скамейки Аркадий. – Дома скучно сидеть.

В конторе его встретили с распростертыми объятиями. Дородная тетка говорила густым басом:

– Студент наш работал, пока учебу не закончил. Хорошо работал. Ты, что ль, тоже студент?

– Что-то я его не помню, – пробормотал Аркадий смущенно. Ему и в голову не приходило, что их двор кто-то убирает.

– Так он двор убирал ранёхонько, пока все спят. Ему ж учиться надо было. Ты тоже так будешь?

– Я лучше вечером… – начал Аркадий, но спохватился, – нет, лучше утром.

– Правильно, – одобрила его решение конторская тетка. – Садись, пиши заявление, трудовую давай, паспорт…

– Ой, а я без всего… – растерялся Аркадий, – я думал…

– Нечего тут думать. Заявление пиши, адрес указывай. Потом домой беги, неси документы. Понравится тебе у нас, не сомневайся. У нас народ добрый, неконфликтный. Премии, опять же, бывают.. к праздникам там… к отпуску… да и так…

Удивляясь и не веря самому себе, Аркадий принес документы и с завтрашнего дня должен был приступить к новой для себя работе.

Странный такой день сегодня…

Аркадий стоял у окна, но не видел ни двора, ни его окрестностей. Стены квартиры словно растворились в воздухе, Аркадий исследовал глубины собственного «я» и поражался сделанным открытиям.

Душа его парила в бескрайних космических пространствах, и он понимал, что до тридцати лет не жил, а дремал; понимал, что сейчас, в данный момент, до него наконец дошло, что такое жизнь человеческая во всех ее проявлениях.

Пусть у него будут взлеты и падения, радости и неудачи, но отныне он не будет напоминать себе моллюска в раковине…

Уже позже, когда вечер окончательно вступил в свои права, гуляя по парку с новой знакомой, Аркадий взял вдруг и признался:

– А я сегодня устроился на работу дворником… Чтоб отпуск раем не казался…

Он рассмеялся, превращая свои слова в шутку, но Александра осталась серьезной:

– А я по вечерам в школе полы мою, потому что днем учусь, а деньги нужны.

– На кого учишься?

– На архитектора. Это так здорово! Проектировать новые здания, менять облик города… А ты чем занимаешься?

– Да вот, подсобником был до сегодняшнего дня, а теперь специально дворником устроился, пойду с сентября на прораба учиться. Стройка – это тоже интересно.

Аркадий сам не ожидал от себя таких слов, но, произнеся их, свято уверовал, что так и будет.

– Здорово! – обрадовалась Александра. – У нас с тобой даже интересы совпадают!

И они с азартом принялись обсуждать, что бы им хотелось поменять в родном городе, чтобы жить в нем стало комфортнее и чтобы исчезли наконец с его улиц кособокие бараки – этакое позорище… Несмотря на то, что Аркадий был старше девушки на восемь лет, они прекрасно понимали друг друга.

Проводив Александру до дома, Аркадий долго гулял в одиночестве, потом сидел на лавочке у своего подъезда, смотрел на небо, усыпанное звездами, и думал о том, какой необыкновенный день жизни выпал на его долю.

Теперь он ни за что не вернется к диванной скуке, возьмет ещё один участок и станет работать на две ставки дворника, чтобы обеспечить себе пропитание на время учебы.

Он старался не думать о пришельцах с Сириуса, а если точнее, то с Сириуса – Три, потому что поверить в них было не просто трудно, а невозможно.

Жара и не такие фокусы с людьми выделывает, вот и с ним произошло что-то странное, но не будет он думать о странностях сегодняшнего дня. Он лучше подумает об Александре, милой Санечке, это намного приятнее… И о них обоих… Ведь они так молоды, у них вся жизнь впереди и, кто знает, возможно, долгое совместное и обязательно счастливое будущее…

А Сириус?!… Пусть себе так и светится звездочкой в небе…

На улице было тихо. Даже ветер умолк, не шелестел листьями деревьев и брошенными кем-то фантиками. Природа замерла, чтобы не потревожить мысли человека, который на глазах становился разумным…

Баба Зина возникла ниоткуда будто черт из табакерки.

– Я так и знала, что ты не спишь еще! – зачастила она в своей обычной манере, и Аркадий очнулся от дум. Вынырнул из своего космического далека. – Весь митинг честно отстояла! А ты сбежал. Я видела. Потом тыщу полученную ходила тратить. Даже тортик себе купила, вот! – похвасталась она так откровенно, что Аркадий улыбнулся. Ну как дитя, честное слово. – В больнице целая палата обдристалась. И чем их тока кормят?!

Аркадий не выдержал, расхохотался.

– Вот и мне смешно, – заявила баба Зина с апломбом. – Видишь, еда не качественная – не тяни в рот. Как маленькие, ей-богу! Вот у меня щенок был; пока несмышленыш – всякую гадость подбирал, а потом вырос – и всё! Разборчив стал в еде. А тут взрослые люди, а ума как у щенка глупого!

– А как же огненный пупырух? – Аркадий давился смехом, сдерживая себя из последних сил. – Это уже не новость?

– Устарела! – пренебрежительно махнула рукой баба Зина. – Вспомнил тоже! Тут стока всего произошло, что и пупыруха затмило. Да и чего только люди не набрешут!

Аркадий уже не мог больше сдерживаться, его просто распирало от смеха. И он не выдержал: захохотал в голос, но бабу Зину это не смущало.

– Я вот думаю, всем нам по заслугам Господь воздает, – продолжала вещать баба Зина. – Но одно не понятно – ошибается часто. Иной ворюга из ворюг, а так ведь и не изобличат ни разу за всю жизнь. Другой честный до прозрачности, добрый и умный, а не ценят его, живет в нищете. Где справедливость?

Аркадий прекратил смеяться и ответил со всей серьезностью:

– А в том и справедливость, баб Зин, что у каждого свои способности. Не все их на благое дело используют, но кто развил в себе, тот не бедствует, живет интересно; а у кого при всей его доброте извилины спят, тот никогда не преуспеет. Ум и сердце важнее желудка, вот о чем мы забываем.

Он улыбнулся. Что за день?! Его так и тянет смеяться!

– Ага, – скептически хмыкнула баба Зина, – философ ты наш доморощенный! Нет, Аркаша, голоду ты не видал, вот и говоришь так. Голодному ничего не надо. Нет у него других устремлений – только поесть вволю. Я знаю.

– Может, и вправду, – Аркадий вмиг стал серьезным. – Наше поколение голода не знало. Мы к еде легко относимся: поел и забыл. Я вон чаще всего пельменями перебивался…

– Это от лени твоей. А ещё – от одиночества. Готовить, знаешь, когда интересно? Когда кто-то будет есть и нахваливать.

Баба Зина грустно вздохнула и поникла.

Аркадий посмотрел на неё внимательно. Бог мой?! Да ведь это она таким образом на свое одиночество жалуется!

И почему он считал, что она вредная сплетница, которая всех достает?! Ей просто скучно и одиноко.

Раньше он думал, неужели в их городе может произойти что-то такое, о чем его старая соседка знать не будет?!

Оказывается, много на свете событий, о которых баба Зина и понятия не имеет. Взять хотя бы события сегодняшнего дня, события, которые произошли в его жизни! И не просто произошли! Они изменили мир, в котором он жил, до неузнаваемости!

– Баб Зина, – сказал Аркадий, решительно вставая со скамейки, – а пойдем-ка мы чайку у меня попьем. Время позднее. Но чай не повредит.

– У меня! – вскочила баба Зина, засияла глазами. – У меня чайку попьем! Так редко ко мне люди заходят, что я уж и забыла совсем, когда в моей квартиренке последний раз гости были. У меня и торт остался!

– Ну, раз торт, то конечно… – рассмеялся Аркадий. – Сегодня я у тебя почаевничаю, а завтра ты у меня. Я пирожных куплю к чаю.

– Ох, и ладненько, ох и хорошо! – обрадовалась старуха. – Хуже нет одной чаевничать! Страсть не люблю! Прямо тоска за столом нападает! Стану у окошка, чашку в руки возьму, чай прихлебываю и на людей смотрю. Вот и компания!.. А я тебе завтра с утречка помогу двор прибрать. Всё ж ты в первый раз! А мне все одно делать нечего!

Аркадий закатил глаза: да есть ли на этом свете что-нибудь такое, чего не знает баба Зина?!

Потом рассмеялся, согнул руку бубликом, приглашая бабу Зину составить ему компанию. Она жеманно взяла его под ручку, и они отправились пить чай.

Входя в подъезд, Аркадий пропустил соседку вперед, а сам обернулся, посмотрел в темное небо и подмигнул ему. Сириус – Три, можешь быть спокоен. Твою тайну я сохраню.

И тут же услышал голос бабы Зины:

– Я с тобой за чаем и новостями поделюсь. Ой, Аркашенька, ты не поверишь, но люди сегодня над городом летающую тарелку видали…