Я буду помнить [Владимир Кривоногов] (fb2) читать онлайн

Владимир Кривоногов Я буду помнить

1

Эта осень отличалась от всех предыдущих, которые мне запомнились. Не было ни бурного разноцветья красно-желтых красок, ни проливных дождей, ни низкого и холодного осеннего солнца. Небо затянули серые тучи, погрузив город в бесконечные сумерки, а зелень на деревьях быстро пожелтела и, пожухнув, начала облетать уже к концу сентября.

Я не был здесь с прошлого ноября. И все это время в груди, где-то повыше сердца, меня беспокоило странное тянущее чувство. Словно туда привязали невидимую нить. Может быть, виновата осенняя хандра или нескончаемый моросящий дождь, но ощущение того, что за эту ниточку вытягивают душу, усиливалось.

По этой причине я чаще приходил на городской пляж. Осенью он пустовал, уныло раскинувшись на сотни метров вдоль реки. Только здесь, по какой-то неведомой причине, мне становилось хорошо. Вот и сейчас я сидел на старой скамье, едва возвышавшейся над плотно утоптанным мокрым песком. Скамейка была настолько старой, что десятки слоев краски на ней облупились тут и там, придавая поверхности причудливый рельеф.

Моросящий дождь и хлесткий ветер не убедили меня взять с собой зонт. Так я и сидел, спрятав руки в карманы кожаной куртки, втянув шею и подняв воротник, глядел, вопреки обыкновению, не на реку, покрытую гребнями невысоких волн, а на одинокое дерево у самого края берега. Его крона была настолько большой, что под ее тяжестью старая ива клонилась к воде. Отдельные понурые ветви почти задевали речные волны одинокими пожухлыми листочками, а ствол из последних сил держался прямо, хотя эту битву он давно проиграл. Рядом замерла девушка – именно ее я и приметил сегодня – такая хрупкая, и в то же время исполненная нежности. Каждое ее движение выдавало грациозное, но раненое создание. Мне захотелось помочь ей. Но как это сделать, если во мне самом не осталось сил.

Выходя из дома, незнакомка накинула лишь легкий болоньевый плащик. Но даже порывы ветра, треплющие выпавшие из-под капюшона пряди светлых волос, и мелкая морось, не заставили ее уйти или хотя бы сменить позу. Она застыла мраморным изваянием, и было непонятно, плачет она или улыбается, глядя на спешащую вдаль темную речную воду.

Меня охватило непонятное чувство внутреннего подъема, смешанного со страхом. Я не понимал, что делать: подойти и заговорить или сидеть и любоваться ей, как диковинной птицей, подбитой жестоким охотником. Мне не хватило решимости, а потому, я так и сидел, глядя на незнакомку, пока она не повернулась и медленно не зашагала прочь, сиротливо обхватив себя руками.

2

Раньше все было иначе. Я приходил на пляж, чтобы набрался сил для следующего дня и постепенно растрачивал их, словно они вытекали, как живительные соки, через многочисленные ранения. Но только не сегодня! Кровь бурлила, заставляя сердце колотиться, словно бы в последний раз. И даже отец, которого я навестил под вечер, удивился перемене. Со дня приезда он корил меня за мрачный вид и резкость в общении. А ведь раньше я таким не был.

Жизнь стала другой, когда я уехал. Почти сразу я почувствовал, что нечто внутри зовет меня назад. Возможно, это гнетущее чувство возникло раньше, до отъезда. Сказать точно сейчас не могу – все как-то спуталось в голове. Да и не хочу об этом думать, ведь сегодня это не имеет значения! Сегодня я снова вздохнул полной грудью. Сегодня я точно знаю, что завтра вернусь на пляж, чтобы увидеть незнакомку… и заговорю с ней.

Этой ночью мне было не до сна. Я пытался придумать, с чего начать разговор, сочинял реплики для себя и для нее, радовался собственному остроумию и заснул только под утро, уверенный в завтрашнем триумфе. Но придя после учебы на пляж, увидел только одинокое дерево, безуспешно боровшееся с тяжестью кроны. Незнакомки рядом не оказалось.

Просидев до позднего вечера, отправился домой. Весь остаток дня я гадал, почему она так меня зацепила. Проходя через парк, услышал, как кто-то окликнул меня по имени. Я обернулся – ко мне спешит молодой человек, отделившись от шумной кампании. Он улыбался во весь рот.

– Егорка, да быть не может! – восклицал он, ускоряя шаг. – Сто лет тебя не видел! Куда ты пропал?

В голове что-то шевельнулось, но вспомнить его я так и не смог. Хотя и голос, и внешность, и манера говорить, глотая окончания слов, показались очень знакомыми.

– Чего ты встал, как неродной?! Не узнал?

Парень явно обиделся, сдвинув черные брови. Казалось, он сомневался, того ли Егора встретил. Он резко остановился, ожидая бурной и теплой реакции, но, спустя пару мгновений, растерялся.

– Извините, а мы знакомы? – протянул я виновато.

– Конечно! Ты чего? – теперь он совсем смутился и неуверенно оглядывался на свою кампанию, с интересом наблюдавшую за происходящим. – Это же я, Саня!

Последняя фраза была сказана так, словно это решало все, и после нее я должен был радостно воскликнуть и броситься навстречу. Этого не произошло.

– Извини, Саня, но я… правда, не помню, – я повернулся, чтобы уйти. Не хотелось выяснять, откуда этот человек меня знает.

– Ох ты горе ты Егор! – нараспев произнес Саня, и как-то грустно улыбнулся. – Всего год не виделись, а ты уже забыл?

Он словно не верил в провалы в памяти, и всем видом показывал, как его задели. А я тем временем лихорадочно соображал, пытаясь припомнить этого парня. Странно, я никогда не жаловался на плохую память, и тут… Подождав немного, Саня расстроено махнул рукой и, повернувшись, зашагал к своим друзьям.

Этот случай окончательно спутал мысли, заставив на время забыть о незнакомке. Несмотря на это, я продолжал каждый день ходить на пляж и сидеть там, в одиночестве. Только думал теперь об этом случае в парке. Мне вдруг вспомнилось, что перед переездом к матери (обычно я к ней ездил на лето, но тут прожил с ней целый год), отец часто сетовал на мою забывчивость. То позапрошлый день рождения я свой забыл, то вечеринка на новый год из головы вылетела. Но затем он подозрительно быстро перестал этому удивляться, и все встало на свои места.

3

В размышлениях прошло несколько хмурых осенних дней, а затем облака разошлись и в просвет между ними выглянул желтый лучик солнца. Его свет не был ярким и теплым, как летом, не был веселым и блестящим как весной. Он растворялся в серости, которой пропитался город и светил тускло, даже прохладно. Я, как обычно, шел на пляж, посидеть у реки. И уже не ждал встретить ту загадочную девушку, как вдруг вдалеке показался знакомый силуэт.

Она сидела на той самой облупившейся скамейке, где обычно сидел я. Внутри все сжалось и замерло. Продолжая шагать, я полностью перестал соображать. Все те остроумные и веселые фразы, которые я придумывал для знакомства с ней, мигом вылетели из головы. Я оказался безоружен и одновременно счастлив просто от того, что снова вижу ее. До этого момента жизнь превратилась в непреходящее ожидание и сомнения, но теперь все стало просто и в то же время, удивительно запутано.

Я осторожно подошел и сел рядом с ней. С минуту мы сидели молча, не глядя друг на друга. Затем я протянул руку ладонью вверх и произнес:

– Егор.

Девушка неуверенно посмотрела на меня и ответила:

– Алина.

Затем произошло нечто непонятное. Она положила свою мягкую и теплую ладонь в мою руку и спустя пару мгновений убрала ее, но за это время по всему телу пробежал разряд электричества. Каждая клеточка организма пришла в движение, всё внутри начало перестраиваться, вставать на свои места. Это длилось совсем недолго, но заставило меня полностью выпасть из реальности, поэтому следующие слова Алины донеслись до моего взбудораженного сознания не сразу.

– Часто здесь бываешь? – казалось, что она старается не смотреть мне прямо в глаза, словно боится, что я что-то замечу.

– В последнее время почти каждый день.

Я не верил в происходящее: сижу и непринужденно болтаю с той самой незнакомкой, которой не так давно восхищался, наблюдая издалека. Я без стеснения разглядывал ее лицо: большие глаза, нежные губы, россыпь едва заметных веснушек на щеках и сказочную улыбку. Все это вдыхало в мое озябшее тело жизнь. Я не понимал, почему мне так хорошо, но не хотел, чтобы это когда-нибудь закончилось. Я впитывал каждую секунду наедине с ней, не в силах думать о чем бы то ни было еще. Когда прошло несколько часов за скудной, но содержательной беседой, настало время прощаться. День был просто чудесным, и даже минуты, проведенные в тишине на пляже в обществе Алины, я запомнил до мельчайших деталей.

Когда мы расстались, обменявшись телефонами и договорившись встретиться здесь снова, я шел домой, не замечая ничего вокруг. Я вспоминал недавний разговор, и понимал, что у нас с Алиной гораздо больше общего, чем могло показаться. Она тоже вернулась в город совсем недавно (гостила у бабушки), и также пыталась найти нечто важное, о чем возможно просто позабыла в бесконечной будничной суете. Такое случается, когда человек теряет свой стержень, то, что направляет его в жизни, дает сил. В такие моменты люди ломаются или наоборот, становятся сильнее. Однако, я, как и Алина, застрял где-то посредине между разломом и падением, и обретением новой силы.

Но теперь, я точно знал, в какую сторону двигаться!

4

Встречи с Алиной продолжались пару недель, и с каждым новым днем становились все интереснее и теплее. А погода тем временем стала по-осеннему суровой, напоминая о том, что ждет впереди. Листва лежала жухлой пеной под ногами. Природа готовилась уйти на покой, прикрывая землю грязно желтым ковром. Деревья одиноко трясли оголенными веточками на холодном ветру. Дожди прекратились, и даже та мелкая морось, что целый месяц преследовала каждого в этом городе, исчезла. Однако небо не сменило свой серый окрас на что-то более радостное и светлое.

Несколько дней назад я поделился радостью с отцом – рассказал, что встретил Алину, и показал ее фото по его настойчивой просьбе. Но вопреки ожиданиям, он испугался и выглядел обеспокоенным. На все расспросы отвечал общими фразами, а мне не хотелось выпадать из эйфории новой влюбленности.

И вот сегодня отец снова позвонил и позвал в гости. После учебы я пошел к нему, не заходя в студенческое общежитие. Он жил на самой окраине, в частном доме. Добираться сюда пришлось минут сорок. Зайдя в ухоженный двор, я заметил папу – тот сидел на лавке и курил, задумчиво глядя на забор. Я сразу понял, что он где-то далеко и не замечает ничего вокруг. Я сел рядом. Отец встрепенулся, затушил окурок.

– Мама приехала, – угрюмо сказал он. – Пойдем, поговорить надо.

Мы молча зашли в дом. В кухне горел свет. На пустом, покрытом скатертью столе лежал, местами помятый, белый конверт. Рядом стояла взволнованная мама в длинном теплом платье и плаще – она явно только с дороги и еще не успела переодеться.

– Сынок, – тихо заговорила мама, – нам с твоим отцом кажется, что та девушка…

– Алина, – подсказал отец.

– Да, она самая. Так вот, эта Алина… Тебе лучше с ней не встречаться больше.

Внутри что-то рухнуло, отдавшись громким звоном в ушах.

– Почему?

Родители не спешили с ответом. Они украдкой переглядывались, словно не знали, с чего начать. Потом отец грубо придвинул пухлый конверт ко мне.

– Читай.

На лицевой стороне написан адрес отправителя и получателя – мой. Внутри объемное письмо, распечатанное на принтере. Заголовок гласил: «Памятка клиента. Уничтожить после прочтения!»

– Мы были против, но ты не особо-то нас и спрашивал.

Когда я оторвал взгляд от письма, мама утирала слезы.

– Эта твоя Алина, она уже однажды испортила тебе жизнь. Хотя может ты и сам был виноват, мы уж тут не знаем всех подробностей, но именно из-за нее ты пошел к этим… – мама презрительно кивнула на письмо.

Я снова стал разглядывать содержимое конверта, не веря глазам: «…команда стирания памяти проведет работу в течение нескольких часов, после чего оставит для Вас новую, незапятнанную жизнь…», «…никаких последствий для Вашего здоровья, лишь слегка заметная головная боль наутро после операции…». Внутри все перевернулось, заходило ходуном. Родители продолжали что-то говорить, но смысл их слов не сразу доходил до сознания.

– Папа нашел этот конверт, когда ухаживал за тобой во время болезни. Помнишь, как ты мучился с головными болями?..

– Когда это случилось? – едва выдавил из себя я.

– Перед самым твоим отъездом. Они рекомендовали тебе сменить место жительства, потому что из жизни удалили слишком большой кусок. Так в письме написано. Но мы не знаем всех подробностей.

Мама тихо рыдала, обливаясь слезами.

– Сходи к ним, сынок, они тебе все сами расскажут.

Я с трудом поднялся из-за стола, как во сне прошел в спальню, где провел детство, а, затем, не раздеваясь, лег в постель. Мне снилась она… Я стоял в людном парке посреди лета, как вдруг почувствовал ее нежный взгляд. Не оборачиваясь, я скосил глаза, но мог увидеть только тень Алины. Она подошла почти вплотную, прижалась ко мне всем телом, ласково тронула мою ладонь, но я упорно делал вид, что ничего не замечаю. Затем она прошептала что-то неразборчивое, будто звала меня, просила обернуться…

Проснувшись посреди ночи, я будто наткнулся на невидимую стену – внутри все болезненно сжалось. Почему Алина меня не помнит? Или она просто притворилась, что не знает меня? А может она и не догадывается, что я удалил часть своей памяти? Остаток ночи я пролежал без сна. Утром встал с головной болью, готовясь к самой важной поездке в моей жизни.

5

Офис компании «Чистый Разум» находился на другом конце города. Здесь не было частных домов – одни только обветшалые стены старых заводов вдоль дороги.

Входная дверь когда-то выглядела чисто и строго, но теперь вся покрылась царапинами и потертостями, превратившись из молочно-белой в грязно-серую. График работы гласил, что трудятся сотрудники «Разума» с десяти утра и до пяти вечера, без выходных. Казалось, что в офисе никого нет и клиенты давно забыли сюда дорогу.

Войдя внутрь, я попал в темный и узкий коридор, из которого в стороны вели несколько дверей. Все здесь дышало былой чистотой и аккуратным отношением к деталям, но теперь выглядело потрепанным и забытым. Жестокая ирония – о компании, стирающей память, забыли клиенты.

Не зная, в какую дверь постучать, я замер в нерешительности, пока из дальней комнаты в конце коридора не донесся мужской голос.

– Кто там? Офис закрыт.

Набравшись смелости, я заглянул внутрь. За столом сидел мужчина лет сорока. Он укладывал какие-то бумаги в картонную коробку.

– Компания «Чистый Разум»?

Услышав голос, мужчина обратил на меня внимание.

– Да, – ответил он, сразу добавив, – хотя уже нет. Мы закрываемся.

Мужчина быстро отвел взгляд и начал с большим усердием собирать вещи. В этот момент я кое-что понял. Голос зазвучал увереннее.

– Вы меня помните. Меня зовут Егор, я был у вас около года назад.

Мужчина снова глянул на меня, словно припоминая, а затем молча кивнул.

– У меня осталось ваше письмо, – я достал помятый конверт из внутреннего кармана куртки. – Я хочу узнать, что тогда случилось, и почему я к вам обратился.

– Не могу тебе этого сказать, парень. Политика фирмы, извини.

Мужчина посмотрел с вызовом, принявшись застегивать потрепанный костюм. На его столе царил полнейший бардак, а помещение было практически пустое. Его наполняли только коробки разных размеров, расставленные по полу, и стол с двумя стульями по краям. На одном из них сидел, Евгений Петрович, как значилось на табличке, валявшейся среди беспорядка.

Но я не для того сюда ехал, чтобы так просто сдаться! Пока я подбирал подходящие слова, Евгений Петрович сам заговорил.

– Я тебя помню, – он глянул мне в лицо из-за кипы бумаг. – Тебя сложно забыть, как и ее. Такой сложной операции я еще не проводил. Это было действительно рискованно. Тебе пришлось немало переплатить за риск. Небось до сих пор кредит за наши услуги выплачиваешь?

Мужчина усмехнулся и бросил очередную пачку бумаг в коробку.

– Расскажите, почему я пришел к вам…

– Я не в праве, политика…

– Компания ведь закрылась, вы сами сказали, – упорствовал я.

– Не компания, наш офис. Клиентура здесь никчемная, в вашей провинции. Когда меня из Москвы отправляли, думали золотая жила и деньги потекут рекой. Ведь где, как не в вашем захолустье люди захотят забыть о тяготах своей жизни.

Я хотел возразить, но вместо этого присел на свободный стул. Мужчину прорвало. Он говорил эмоционально, даже с ноткой злобы в голосе.

– Только вот процедура оказалась для вашего брата дороговата, а когда мы начали проводить ее в кредит, оказалось, что юридически проблематично взыскивать долги с тех, кому мы почистили память. Вот нас и прикрывают.

Евгений Петрович остановился и поглядел на меня очень внимательно, затем достал из пачки, лежавшей на столе, сигарету и закурил.

– Когда ты пришел, я думал, что дела пошли на лад. Ведь тебе нужно было не просто забыть бурную вечеринку или измену подружки, ты хотел удалить из памяти несколько лет. Не полностью, конечно, – Евгений Петрович шумно выдохнул дым и затянулся снова, – фрагментарно, все что касается этой девушки.

– Алины? – Вырвалось у меня помимо воли.

Евгений Петрович удивленно замер и ответил только спустя секунд тридцать.

– Да, Алины. Тебе уже кто-то рассказал?

– Родители, они нашли ваше письмо.

Помолчав немного, я добавил:

– Я встретил ее снова.

– Да-а, – протянул Евгений Петрович и снова глубоко затянулся, стряхнув пепел на пол. – Судьба порой подкидывает нам сюрпризы похлеще увольнения.

Он угрюмо указал на себя большим пальцем, через облако дыма я разглядел на его лице ухмылку.

– Пойдем-ка, пройдемся немного.

Евгений Петрович встал, затушил сигарету и пропустил меня вперед. В кабинете была еще одна дверь, заваленная коробками. За ней, новая комната. Вдоль стен открытые металлические ящики, из которых выглядывали пухлые пластиковые папки.

– Это дела наших клиентов, – откашлявшись, произнес Евгений Петрович. – Мы храним их для отчета перед Центом. Здесь все, что мы когда-либо стерли. Погоди-ка минутку.

И мужчина принялся копаться в ящиках. Долго искать не пришлось, он вытянул из глубины самую объемную папку, красную, в отличие от прочих, что были синего цвета. Он достал из нее фотографии, положил на небольшой металлический столик у окна, рядом с маленьким телевизором.

На фото мы с Алиной смеялись и тянули руки к фотографу. На другом снимке мы обнимались. На третьем сидели на капоте машины, а за рулем был тот самый Сашка – случайный знакомый из парка.

– Это вы до визита к нам, – прервал ход мыслей прокуренный голос. – Здесь не все, конечно. Есть кое-что еще.

Мужчина достал из папки небольшой цилиндрик с USB-коннектором на одной стороне и вставил его в телевизор у окна.

– Мы храним всю информацию на таких носителях и дублируем на бумаге, для надежности.

На экране возникло усталое и измученное лицо – мое лицо. Я сидел за столом в безлюдной комнате. Пустые глаза практически не двигались. Тот я словно бы уже умер, только почему-то еще мог шевелиться и говорить.

– Когда вы примите таблетку, ее активные вещества с кровью проникнут в ваш мозг и начнут работу, – говорил равнодушный незнакомый голос за кадром. – Тогда вам придется припомнить все, что хотелось бы удалить из своей головы, и мы отследим те нейроны вашего мозга, которые отвечают за эти участки памяти. Затем проводится процедура разрушения этих нейронных цепей, и ваша память остается девственно чистой. Конечно, вы будете помнить все остальное и не утратите никаких моторных или аналитических функций, просто забудете то, что хотели забыть. Это если говорить простым языком. Когда операция закончится, мы поместим вас в привычную обстановку, чтобы на утро, вы и не вспомнили о нас. Именно поэтому все операции и проводятся ночью.

Запись остановилась. Евгений Петрович вынул флэшку и положил на стол.

– Извини, парень, но больше не могу ничего показать.

Я понял, по взгляду, по сгорбленной позе, что ему действительно жаль.

– Закуришь? – Он протянул мне сигарету, но я молча отказался.

– Я могу восстановить память?

Мужчина мотнул головой.

– А что, если я чего-то не расскажу, просто забуду или посчитаю это незначительным? Может это поможет восстановить память? Может есть какая-то зацепка?

Евгений Петрович долго смотрел на меня, позабыв о так и не убранной обратно в пачку сигарете. Потом он проговорил, тщательно подбирая слова.

– Она тоже была здесь, парень. Тоже все удалила, понимаешь?

– Но она пришла на пляж, и я там был! Мы оба помнили это место!

Евгений Петрович молчал. В соседнем кабинете зазвонил телефон, но мужчина не двинулся с места.

– Пойми, не могу я отдать тебе твое дело, меня за это посадить могут. Да и в каждой флэшке есть модуль слежения. Тебя вычислят сразу, как обнаружится пропажа. Зачем тебе это, ведь ты не знаешь, что за информация там хранится? И если ты через столько прошел, чтобы удалить свою память, может быть, не стоит возвращать ее обрывки?

– Я хочу знать, почему тогда, год назад, пошел на это.

Телефон в другой комнате продолжал звонить, а мы молча смотрели друг другу в глаза. Спустя минуту мужчина встрепенулся и торопливо проговорил:

– Я должен взять трубку, извини.

Оглянувшись на стол, где лежала красная папка (моя папка), он вышел из комнаты. Я все понял. Торопливо взял флэшку и фотографии, закинул их в карман куртки и быстрым шагом покинул офис.

6

Осенью сумерки приходили раньше. Вот и сейчас почти стемнело. Остатки закатного зарева прикрылись серыми, безликими облаками, словно небо продрогло и хотело спрятаться от холода, идущего от земли. Я снова сидел на старой скамье, на пляже, и жег костер. Поленья собрал тут же – неподалеку есть лесок. Выйдя из «Чистого разума», я позвонил Алине. Ничего рассказывать ей не стал, просто пригласил на пляж. Пока она не пришла, я размышлял, что делать дальше. Вдалеке виднелись огни города, а совсем рядом было слышно, как тихо шелестит вода в реке, перекатываясь слабыми волнами. Костер разгорался сильнее, прогоняя мрак. Еще немного, и ничего вокруг, кроме пляшущих языков пламени, не будет видно.

Позади послышались неуверенные шаги и знакомый голос.

– Егор, это ты?

Я обернулся и улыбнулся Алине. Она поторопилась к теплу и свету, быстро усевшись на скамейку рядом со мной.

Погода, тем временем, портилась. Костер бросал искры от ветра, сгибал пламя к земле. Я рассказал все, что узнал утром от менеджера «Чистого разума». Говорил медленно, не глядя на Алину, а она слушала внимательно, не проронив ни слова. Когда я закончил, она лишь тихо расплакалась, произнеся:

– Я догадывалась. Ты мне снился, – и после долгой паузы, добавила. – Неужели мы действительно могли сделать такое?!

Я и сам не верил, а потому просто молча кивнул. Попытался обнять Алину, но она мягко отстранилась. Ветер разгулялся не на шутку, поднимая большие воны, шипя в темной воде. Брызги долетали до костра, вскипали в ярком пламени, словно слезы. Пламя изо всех сил боролось с порывами, готовое погаснуть под натиском стихии.

– Здесь все, что я хотел забыть, – я протянул флэшку. – На сеансе в «Чистом разуме» меня заставили вспоминать нас… с тобой. Если хочешь, мы посмотрим запись вместе.

Алина долго молчала, глядя на затухающий костер. Потом спросила ясным и твердым голосом:

– Ты уже смотрел, что там записано?

– Нет.

– Тогда…

Алина взяла с моей ладони флэшку и запустила ее в самую гущу костра. Она облегченно улыбнулась.

– …у нас есть второй шанс, мы еще можем все наладить. Все-равно ничего не изменишь, верно? Сколько бы раз мы ни смотрели эту запись, все, что можно было сделать, мы уже совершили.

Ветер постепенно стихал, давая пламени разгореться, наполняя его новыми силами. Крохотный кусочек пластика начал таять, словно давнее, неприятное воспоминание в пучине счастливых дней. Среди туч на небе мелькнуло что-то яркое, а затем открылась удивительная картина: огромная луна в окружении редких и бледных точек звезд. Прошла пара мгновений, и ветер снова погнал тучи на запад, прикрывая обнажившееся на миг небо. Я обнял Алину, осознав в тот самый момент, что никогда больше не отпущу ее.

Оглавление

1

2

3

4

5

6