Путь [Лидия Батори] (fb2) читать онлайн

Ты всегда в ответе за то, чему не пытался помешать.

Жан-Поль Сартр

Мир состоял из миллиарда дорог. Некоторые из них шли ровно по прямой, другие могли идти по диагонали, а то и зигзагом. Одна дорога – один человек. Иногда случалось, что несколько человек шли рядом и тогда становилось невозможно определить, где соединяются их дороги. Некоторые проходили вместе до конца. Другие, соединяли свою дорогу с таким количеством людей, что узкая тропка превращалась в широкую магистраль.

Каждые 96 километров, поперёк всех дорог, была проложена граница. На ней находился один дом, длинной в ширину всех дорог, в которых можно было отдохнуть, поспать, набраться сил, чтобы на следующий день продолжить свой путь. Каждые 32 километра пути путника вознаграждались пунктом с едой. Можно было остановиться ненадолго или надолго, и подкрепиться. Или же пройти мимо.

У каждого человека свой темп, свой ритм пути. Кто-то пробегает от границы до границы без устали, и с нетерпением ждёт начала следующего дня. А кто-то подолгу задерживается на остановках с продуктами, а дойдя до границы – проводит там максимальное время. Некоторые в какой-то момент понимают, что больше не могут идти, и остаются на одной из границ до конца.

Другие бегут практически без остановки. В длинном доме проводят ровно столько, сколько нужно для быстрого отдыха, и не дожидаясь начала нового дня, продолжают свой бег. Им завидуют, на них ровняются. Пока на одной из границ не появляется новость, что эти бегуны добежали до последней границы и их бег закончен. Сбором информации и её распространением занимаются те, кто по каким-то причинам не может продолжить свой путь и вынужден доживать свой век в длинном доме. Вся их жизнь – это встречи и мгновенные расставания. Их час начинается с закатом и заканчивается с рассветом. И даже если кто-то останется на пару дней, заслушавшись историями о прошлом, то рано или поздно он продолжит свой путь.

Таким и был Самир. Он и сам уже не знал сколько времени он стоит на месте. Но он еще не потерял ни рассудок, ни желание делиться своими знаниями с новыми людьми. Каждый вечер, когда его часть длинного дома заполнялась людьми, он выходил на свет и начинал свой рассказ. Возможно, что один и тот же. Каждый день, раз за разом.

– Рассказать вам страшную сказку, чтобы время шло быстрее? – этой фразой Самир открывал каждый вечер. Он дождался более-менее утвердительного человеческого гула, в длинном доме сегодня, как и всегда, было многолюдно, и начал свою историю.

– Каждый человек начинает свой путь не один. В его окружении всегда есть близкие люди, которые притормозят, если он устал. И ускорятся, чтобы догнать его. Но иногда спутником на пути становится нечто. И это нечто носит имя Ангоад. Страшнее его нет никого в этом мире. – Самир говорил тихо, но с каждым словом вокруг него расползалась тишина.

– Чушь – вдруг раздалось из тёмного угла. Все присутствующие, уже готовые испугаться, оглянулись. Девушка, сидевшая в углу, упрямо мотнула головой и продолжила – не существует никакого Ангогада.

– Как твоё имя, дитя? – Самир грустно ухмыльнулся.

– Эва – по тону, которым она произнесла своё имя можно было догадаться, что ей либо не нравится звучание её имени, либо она уже пожалела, что ввязалась в этот разговор.

– Эва… Хорошее имя, счастливое. Эва, я рад, что ни тебя, ни твоих близких Ангоад не касался. И пусть так будет всегда. Но все-таки он слишком опасен, чтобы не попытаться предупредить людей. И если ты не возражаешь, то я продолжу.

– Молчи, девчонка, не мешай нам отдыхать! – прокричал какой-то мужик, а сидящие рядом поддержали его громким, но неразборчивым гулом. Эва забилась в свой угол и накрылась пледом. Не дождавшись никакой реакции от Эвы, Самир прочистил горло и продолжил:

– Итак, страшнее Ангоада нет никого на свете. Легенды о нем живут веками, но людей, которые видели его своими глазами практически нет. Те, кого он не касался могут только придумывать о том, какой он, а те, кто стали его жертвами и смогли от него избавиться больше всего на свете мечтают забыть о тех темных временах. В сути своей он паразит. Ангоад долго выбирает свою жертву. Обычно это люди, находящиеся в состоянии эмоционального падения. Их душа ослаблена, они слабы и тем самым становятся привлекательными для него. А иногда и не понять какими принципам он следует, выбирая того или иного человека. Ангоад незаметно цепляется за жертву и первое время держится в отдалении. Он наблюдает и по чуть-чуть высасывает жизнь из человека. До поры, до времени. Первое время заметить Ангоада практически невозможно. Человек, тащащий за собой паразита, устаёт чуть быстрее, он вял и раздражителен, настроение его почти всегда скорее паршивое, вера в себя стремительно падает, а чувство собственной бесполезности только растёт. Симбиоз делает хозяина,

– Самир грустно ухмыльнулся, – хотя можно поспорить, кто в этой связке хозяин. Кхм… Делает хозяина заторможённым, нерешительным, инертным, пассивным. На первых порах, если вовремя заметить паразитирующего соседа, то можно не легко, но без особых потерь, порвать эту связь. А если упустить время, то Ангоад начнёт медленно приближаться к своей жертве. И когда он придёт, то обнимет свою жертву. А его объятья равны смерти. А вырваться из них самостоятельно…

Самир замолчал. Люди в длинном доме сначала терпеливо ждали продолжения, но мужчина все молчал. Он просто смотрел в стену, как будто видел там что-то недоступное остальным. Пауза затягивалась. И как только послышались первый человеческий гул, Самир неспешно продолжил.

– Главная опасность для жертвы и сила для Ангоада – это время. Паразит медленно, а главное незаметно, высасывает жизнь. У окружающих складывается впечатление, что эта пассивность во всем – выбор человека. Близким, которые всегда были готовы бороться с внезапным, резким ухудшением здоровья, подставлять плечо и тащить за собой, обычно сложно поверить в полумифического паразита за спиной. Они скорее утвердятся в мысли, что человек сам сдался. Что он больше не борется. Некоторые из них опустят руки и бросят близкого человека. Другие решат, что нужно просто дать ему толчок для движения вперёд. И толкнут. Как умеют, так и толкнут. Только вот для человека, которым питается Ангоад, резкий шаг вперёд означает падение назад. Скорость движения задаёт не жертва.

В комнате раздался резкий вздох. Настолько громкий, что люди, сидевшие близко к источнику, в ужасе отпрянули от него. Некоторые невольные слушатели поёжились. Сама история не была похожа на сказку, даже на страшную. Тон, которым она рассказывалась говорил о том, что это скорее исповедь, чем выдумка. Самир говорил то громко, то тихо. То ускорялся настолько, что отдельных слов было не разобрать, то делал настолько длинные паузы, что казалось он расхотел рассказывать. Но каждый раз упорно продолжал.

– Да и человек, рано или поздно, забывает о том, что было раньше. Раньше не было. Всегда было только так. Он с недоверием относится к своей памяти, которая подсовывает ему счастливые воспоминания. Он ищет и находит воспоминания с серым подтоном. Серый – цвет Ангоада. Чёрный для него слишком банальный, слишком явный. Он не собирается давать своим жертвам подсказку. Паразит ласково окрашивает жизнь своих жертв в серый, подводит их к мысли, что жизнь – ничто. В прошлом нет счастья, как и в будущем. Их жизнь – недостойна того, чтобы её продолжать. Он никогда не действует явно. Он ждёт и всегда дожидается. Жертвы Ангоада сами доходят до последней границы.

В комнате стояла гробовая тишина. Никто ни на кого не смотрел, и каждый смотрел на каждого. Самир продолжал сидеть там же, где и сидел. Никто не нарушал тишину, все никак не могли решить – закончилась история или еще продолжится. Неужели это все, что рассказчику есть сказать?

Когда пауза перестала быть паузой, а стала просто молчанием кучи людей, кто-то что-то сказал, другой поддержал. Пошли разговоры, в одном углу сначала не смело пошутили и, получив взрыв смеха в ответ, продолжили шутить. Напряжение, появившееся от истории Самира, отступило. Все уверовали, что страшная сказка – это просто страшная сказка, и всеми способами отгоняли мысли о ней от себя. Скоро все разошлись, кто куда и наступила ночь. И кто знает какие сны приснились тем, кто внимательно слушал Самира.

***

Эва вышла из длинного дома одной из последних. В воздухе стоял запах не прошедшего дождя. Дорога уходила в горизонт и, казалось, никогда не закончится. Она шла, тяжело подволакивая ногу. Её предало собственное тело, но останавливаться было нельзя. Остановиться – значит сдаться. Проще тогда развернуться и идти навстречу. Хуже движения только ожидание. Ждать и бояться. Бояться и ждать.

Эва продолжала идти. Даже если она не успеет, главное, что она пыталась. Пока ноги идут – иди. Иногда Эва падала. Тогда из её груди прорывался беззвучный крик, идущий казалось со дна её души. На самом деле он никогда не замолкал. Она всегда его слышала. Иногда он звучал тише, иногда настолько громко, что заслонял собой весь мир. И только в редкие моменты падений он прорывался наружу. Эва падала, когда становилось совсем невыносимо. Эва падала, когда почву выбивали из-под ног. Эва падала, когда казалось, что сил больше не осталось. Но к собственному удивлению она всегда находила какой-то внутренний ресурс, позволяющий ей вставать раз за разом. Встать и идти дальше. Встать и не сдаться. Встать и доказать себе, что еще есть за что побороться. Идти без веры в себя. Идти без веры в успех. Идти, чтобы идти.

Эва знала, что ждёт её в конце пути. Она не боялась того, что будет, когда дорога кончится. Даже если её путь прервётся внезапно. Её устроит любой исход. Лишь бы появилась определённость. Смысл.

Вдоль её пути, проходили сотни других дорог. Иногда они были настолько близки к её, что почти становились одним. Но Эва старалась не подпускать никого. Её пугала необходимость делиться своей почти израсходованной энергией. Её ресурсы были на исходе. Она хотела и одновременно боялась просить о помощи. Она предпочитала казаться сильнее, чем она есть. Избавляться от собственных черт, которые считала проявлением слабости. Её борьба требовала от неё всего, и она жертвовала связями ради сил.

А тем временем нечто, что долгое время держалось в отдалении, начало приближаться. Если раньше можно было заметить только его размытый силуэт вдалеке, то теперь можно было различить его лицо. Оно все еще было далеко, но намного ближе, чем раньше.

Эва не могла вспомнить, когда он поймал её. Они были вместе так долго, что казалось всегда. Она не могла вспомнить времени без этого существа на горизонте. И было ли время без него?

Эва никогда не верила, что такое может случиться с ней. История Самира была правдива от и до, но Эва не нашла в себе сил при всех сказать, что видела его своими глазами. Ей было проще не верить своим глазам, себе, чем признаться, что она проиграла. Эва хотела подойти к Самиру и попросить помощи. Она не спала почти всю ночь, представляя, как она встаёт, идет по длинному дому, находит Самира и говорит, что ей нужна помощь, что она не справляется, что он слишком глубоко проник, что у неё не осталось сил. Но так и не смогла. Наступило утро, и она просто прошла мимо.

Эва всегда шла и смотрела только вперёд. Были радости, были печали, были победы, были поражения. За темным временем всегда наступало светлое. Просто в какой-то момент тёмное время стало занимать 70% всего времени, а светлое стало светлым воспоминанием. «Но не это ли взрослая жизнь?» – думала она. – «Нельзя же постоянно радоваться и смеяться? Нужно и ошибаться, и принимать неверные решения, и учиться бороться с трудностями».

Но однажды Эва упала в первый раз. Однажды Эва закричала в первый раз. И после этого она обратила внимание на то, что её единственная не замолкающая музыка её жизни – это надрывный крик. Что люди сторонятся её. Обходят десятой дорогой. Что тем, кого она еще не потеряла, она улыбается через силу. Она чувствует фальшь каждой своей улыбки, в каждом смехе, в каждой эмоции. Она фальшивая насквозь. Она честна только наедине с собой, и эта честность – в боли.

Тогда Эва впервые оглянулась. Из-за её плеча начиналась серая нить. Вдалеке виднелся силуэт. Она испугалась, но выдохнула, что он еще так далеко. Что еще можно попробовать справиться собственными силами. Вытащить себя на своих ресурсах. Оборвать эту нить. Догнать тех, кто ушёл уже далеко и идти с ними вровень. У Эвы появилась цель.

Эва ускорилась. Она решила во чтобы то ни стало справиться. Не провалиться. Вытащить себя. Доказать себе и окружающим, что они зря махнули на неё рукой. Нужно только идти быстрее. Нужно только успеть больше. Взять такой ритм, который не выдержит паразит. Бежать.

И Эва побежала. Первое время было тяжело, а потом пришло удовлетворение. Радость, что она смогла. Эва бежала без сна и отдыха. Не позволяла себе думать о плохом. Только верить, что дальше будет лучше. Эва не оглядывалась. Эва – счастливая. Эва – смогла. Её жизнь полна. Бьёт через край. Она находит вдохновение в других, другие находят вдохновение в ней. Только никто не задерживается надолго рядом. Видимо не могут выдержать заданный ей темп. Хотя иногда Эва замечала, что люди рядом не прикладывают столько усилий, чтобы жить на той же скорости, что и она. Но ведь у всех разные способности, разные возможности. Кто знает – может им так же тяжело? У них не было такого упадка сил, у них не было кого-то за спиной. Эва просто еще чуть-чуть постарается и все станет хорошо. И тем более, нет больше никакого паразита. Никаких полумифических существ. То была просто слабина, которую она себе смогла позволить. Больше её нет.

Потом Эва упала без сил. Это был не первый раз, когда её тело её предало, но самый болезненный. Эва лежала и ждала. Эва лежала и беззвучно кричала. Все её тело было пропитано болью. Через некоторое время Эва смогла встать, но больше не смогла бежать. Идти в нормальном темпе тоже было тяжело. Медленно переставлять ноги, только бы не останавливаться, – это все, что ей было доступно.

Эва шла. Медленно, осторожно, еще веря, что сможет взять потерянный темп. Что все еще может быть нормально. Что еще не все потеряно. Она просто устала, нужно отдохнуть и снова впрягаться в гонку. «Сейчас, сейчас, только отдышусь и снова побегу. И снова все будет нормально» – думала Эва. На какой-то промежуток времени она смогла пойти быстрее. Появилась надежда. Еще не все потеряно. Еще есть шанс.

Но Эва снова споткнулась и упала. Вставая, она сделала то, что не позволяла делать себе долгое время. Эва оглянулась. Эва бессильно, беззвучно закричала. Из её спины росла уже не одна серая ниточка, а множество верёвок. Паразит не только не остался далеко позади, он основался прочнее. Пока Эва бежала, пытаясь успеть за другими, он с утроенной силой высасывал из неё энергию. И сейчас он не только сделал её слабее, но приблизился настолько, что с ним больше нельзя было не считаться. Он – самое близкое существо к ней. Остальные в ужасе от её маниакальности отдалились от неё. А те, кто по глупости остались недалеко – обзавелись своими чудовищами. Детьми её Ангоада.

Эва шла из последних сил. Она шла только на собственном упрямстве и привычке идти. Эва падала все чаще, но поднималась. С каждым разом это давалось ей все сложнее. Мысль, что проще остановиться и больше не бороться становилась все громче. Аргументы за все основательнее. И в какой-то момент она поддалась.

Эва упала и не встала. Осталась лежать. Для неё это не было чем-то неестественным. Она просто отдохнёт и обязательно пойдёт дальше. Просто не сейчас. Сейчас в продолжении пути нет смысла. Там – еще хуже, чем здесь. Там нет ничего хорошего. Там только боль от падений. Боль в стёртых ногах. Боль от мозолей. Боль от неудач. Боль от неоправданных надежд. Лучше подождать логичного конца, чем продлить своё существование из боли и падений еще на какое-то время. Финал один и какая разница, когда он наступит – сейчас или завтра.

Эва лежала и ждала. Мысли о бренном медленно плыли вниз, не добавляя душевного спокойствия. Иногда мимо проходили люди. Некоторые, если их путь был проложен через путь Эвы, осторожно переступали её тело и шли дальше. Другие – формально интересовались её состоянием и так же, как и предыдущие, быстро растворялись вдали. Были и те, кто ненадолго задерживался рядом. Они были либо близки к тому же состоянию, любо обладали невероятным альтруизмом. Но и они рано или поздно уходили. Эва ждала.

В какой-то момент сквозь её путь прошла большая шумная компания. Она как будто на короткий период времени стала их частью. Весёлых, энергичных, активных. Живых. Благодаря им, их заразительной энергичности Эва, незаметно для себя встала и продолжила свой путь. Сначала ей казалось, что её состояние отступило. Что это была очередная большая усталость, и вот она снова в строю. Дойдя до длинного дома, она поняла, что это не так. У неё нет больше сил. Можно остаться в доме и стать кем-то вроде Самира. Рассказывать свою историю тем, кто согласится слушать и каждый день прощаться, и каждый день знакомиться с новыми. Каждый день говорить одно и тоже, и ждать финала. Ждать встречи с Ангоадом.

Эва нашла самое тёмное и тихое место в длинном доме и легла. Если уж и сдаваться, то с комфортом. Она лежала и смотрела на потолок. Шли дни, сменялись люди. Она не замечала, когда заканчивается вчера и начинается завтра. Эва начала спать, когда все остальные шли, и бодрствовать, когда остальные спали. Она практически не с кем не разговаривала. Иногда Эва занималась тем, что изучала щупальца Ангоада на своей спине. Размышляла о том, что будет если дёрнуть посильнее за один из них – придёт ли он быстрее?

Эва думала о той компании ребят, которые дали ей заряд энергии, на котором она смогла дотянуть до длинного дома. Она вспоминала их разговоры, их планы, их жизнь и вдруг ясно поняла, чем отличается от них. Они живые. Она нет. Даже если бы у неё была их энергия, то не доставало бы желания заниматься чем-то. Она не просто не могла делать хоть что-то, она не хотела. Эва попробовала вспомнить, когда в последний раз искренне хотела хоть чего-то и не смогла. Еду выбирала по принципу быстро и сытно. Спала, когда не могла ничего делать от усталости. Куда-то шла потому что надо идти. Все идут, и ты иди. Эву охватил дикий, парализующий страх. Она не живёт, она существует. Просто ждёт, когда это все закончится.

Эва решила действовать и быстро. Нужно успеть что-то сделать, пока страх циркулирует по организму. Пока не выработалась привычка, пока ощущения новы, свежи и пугающе. Она осталась на одной линии длинного дома, но начала движение. Не прямо, но в сторону.

С некоторой периодичностью в длинном доме встречались лекари. Одни лечили тело, другие – душу. Эва искала последних. И она нашла. Одни просили столько, сколько не было у страдающего человека. Другие – отталкивали своим равнодушием и цинизмом. Третьи были готовы помочь, но не сейчас, а через несколько месяцев. Эва не сдавалась. Она верила, хоть уже и не так сильно, что где-то есть целитель душ, который ей поможет. И она его нашла.

Несколько недель они разговаривали о том, что привело Эву к этому состоянию и как выйти из него. Но главным врагом оставался Ангоад. Он держался в отдалении, но Эва, вставшая на путь исцеления, чувствовала его. Он все еще крепко держал её. Иногда он дёргал её за нитки, как заигравшегося щенка, и она падала на спину. Но её целитель подавал ей руку и помогал встать. Однажды она смогла подняться самостоятельно. Однажды она заметила, что щупалец на её спине не стало меньше, но они стали тоньше. Однажды она заметила, что внутри неё перестали кричать. Однажды она поняла, что ей хочется жить. Однажды она заметила, что щупалец стало меньше. Однажды она поняла, что чувствует, что её иногда дёргает назад, но она больше не падает. Однажды она поняла, что гнетущее чувство тоски и тревоги пропало. Однажды она заметила, что Ангоад пропал с горизонта. Однажды она заметила, что щупалец больше нет, но остались шрамы от них. Однажды она поняла, что она – все еще лёгкая добыча для Ангоада. Однажды она попрощалась со своим целителем и продолжила свой путь.