Последняя кража [Катерина Траум] (fb2) читать онлайн

Катерина Траум Последняя кража

1. Маски-шоу

Даже в детстве я не боялась тишины и темноты, никогда не представляла монстров под кроватью и спокойно читала Стивена Кинга на ночь. Так что меня не пугала сегодняшняя гроза и завывания ветра за окном на кухне. Не отвлекали молотящие в стекло капли дождя. Вокруг витали вкусные запахи запекающейся в духовке лазаньи и играла негромкая спокойная музыка, под которую я крутилась между плитой и холодильником. Наслаждаясь одиночеством, слегка пританцовывала в розовом фартуке с оборками – тот самый подарок от мамы, который сначала стыдно принимать, а потом не можешь расстаться. Хотя одиночество это довольно условное, о чём поспешил напомнить Пушок громким голодным мяуканьем и потёрся густой серой шерстью о мои ноги.

– Ты обжора, – вздохнув, я всё-таки положила ему в миску незапланированную порцию корма, но паршивец лишь презрительно чихнул, намекая, что не отказался бы от свежего соуса «болоньезе». – Станешь жирным и не сможешь закинуть свой зад даже на диван, – пришлось пригрозить ему, прежде чем вернуться к разделочной доске.

Я редко баловала себя кулинарными изысками: для себя одной стараться всегда лень. Свободная жизнь полностью меня устраивала. Родители жили на другом краю Ньютауна, не докучая нотациями и позволив обставить свой дом так, как хотелось. Любимые места – спальня с удобной широкой постелью и домашний кинотеатр в гостиной напротив утопленного в подушках диванчика – выдавали с головой, что отдыхать я предпочитала совсем не в ночных клубах. После трудовых будней в издательстве, принадлежащем папе, сил на что-то иное не оставалось: слишком дорого давалась репутация грамотного рецензента, которую постоянно нужно поддерживать. Я знала, что меня не любили за прямоту и принципиальность, но это привычно для пожизненной пай-девочки. Клеймо на лбу, которое давно не мешало. Мне нравилось, когда всё на своих местах, и когда можно предсказать каждый свой день с точностью до минут, как сегодня.

Где-то неподалёку раздался громкий стук, и я беспокойно дёрнулась. Потянулась к телефону на столе и выключила музыку, прислушалась. Но кроме шума дождя с улицы да урчания жующего корм Пушка больше ничего не нарушало привычной тишины. Пожав плечами – наверное, послышалось – я повернулась к раковине, чтобы вымыть посуду после готовки. Скоро испечётся лазанья, и можно будет снова включить любимый сериал, поужинав перед экраном. Вредная привычка – наверное, единственная, о которой предпочитала молчать. Ни к чему рушить идеальный образ идеальной жизни идеальной Софи.

Однако вскоре неприятная тень снова задышала в затылок, заставив выключить воду. Чувство, будто кто-то наблюдал за мной, интуитивное и странное. Я не спеша вытерла руки о фартук, и показалось, что где-то у входной двери впрямь послышались копошение и сдавленная ругань. Нахмурившись, потуже затянула хвостик на голове и смело вышла в гостиную.

– Эй, кто ту…

– Не дёргайся, сука! – резкий удар заглушил мой панический визг, застывший в горле. В глазах потемнело от боли, когда грубые лапы схватили за плечи и впечатали меня в стену, вышибая воздух внезапностью и страхом. – Заорёшь – сверну шею, усекла?! – прошипела большая чёрная тень передо мной, и я с трудом сфокусировала взгляд на её лице, закрытой маской с прорезями.

Грудь сдавило паникой, я отрывисто кивнула, пытаясь не заорать в голос. Сжала кулаки, ногтями врезаясь в кожу ладоней. Вдоль позвоночника пробежала ледяная волна, как только в полумраке гостиной удалось разглядеть ещё две фигуры в таких же чёрных куртках и шапках. Когда они пробрались, почему не заметила?!

От грабителя сильно пахло табаком и кислым пивом, вызывая тошнотный позыв, а его пальцы впивались в плечи так крепко, что отдавало тупой пульсацией в ключицы. Не выдержав давления, я тонко проскулила:

– Отпустите… прошу…

– Заткни рот! – рявкнул мужчина, и я зажмурилась, желая лишь сжаться в комок и исчезнуть. Кожу покалывало, а ноги предательски подкашивались. – Ещё хоть слово, и тебе конец, блондиночка!

В доказательство этих слов он щёлкнул перед моим носом блеснувшим перочинным ножом, от чего поток ужаса разбил дрожью каждую клетку. Жить хотелось очень сильно. Вспыхнувшая было дурная мысль попытаться дать ему коленом между ног и убежать на второй этаж испарилась бесследно. Шумно сглотнув, я окончательно слилась со стеной.

А тем временем один из незваных гостей метался по гостиной, сваливая в большой мешок всё, что попадалось под руку. Шкатулка с украшениями, портативная колонка. Вытряхнул из лежащей на кресле сумочки кошелёк и плеер. Идеально чистый паркет покрывался грязными отпечатками ботинок и каплями дождя, стекающими с поблёскивающих курток. Грабитель задел полку с сувенирами в шкафу, и любимые статуэтки посыпались с неё, разбиваясь вдребезги с оглушительным грохотом. От зрелища закрутило живот, я и всерьёз опасалась, что вывернуть может прямо на держащего меня ублюдка, но дёргаться откровенно глупо. Не очень-то безопасно трепыхаться в руках человека с ножом, а приёмами айкидо, увы, не владею.

– Да оставь ты эту дрянь, – раздался голос третьего мужчины, вышедшего откуда-то из тени. – Лучше сгоняй на второй этаж, там наверняка есть деньги или золотишко. Правда же, хозяйка? – он развернулся ко мне лицом. Из-под маски слышалась насмешка. И вдруг замер, смотря на меня в упор и вынудив самой с несмелым недоумением выглянуть из-за плеча его напарника.

Мягкий вкрадчивый баритон, чуть хриплый, прокуренный. Смутно, совсем слабо знакомый. Внимательные дымчато-серые глаза, светящиеся за маской вора. Этот взгляд, который когда-то ощущала на себе день ото дня, заставлявший оглядываться и прятать смущённую улыбку. Его трудно забыть. Осознание крепло ежесекундно, пока уверенность не победила страх, а опасность словно отступила на невесомые дюймы назад:

– Фостер? – мой робкий вопрос прозвучал на ультратонких нотах.

Он не шевелился долгую минуту, пока один вор продолжал держать меня, а второй убежал наверх, в спальню. Наконец, с тяжким вздохом он поднял руку и стянул с головы маску. Чёрные вихры, вырвавшиеся из плена, спутанными вьющимися прядями упали на лоб. Я тихо ахнула, тут же прикусив губу. Сомнений не осталось. Тот самый одноклассник с последней парты, ужасно нелюдимый, редко снимавший наушники. Всегда одни и те же рваные джинсы и майка, растянутая до неприличия. Всегда сурово нахмуренные густые брови. Всегда этот пронизывающий до костей взгляд затравленного щенка. Теперь он был несколько другим – голодного волка. Хищным.

– Отпусти её, Молчун, – тихо приказал он, и тут же исполненное повеление выдало, что главный среди бандитов именно Фостер.

– Ты её знаешь, что ли? И что будем делать? – заволновался его напарник.

– Иди наверх. Помоги найти бабло, – в интонации послышались твёрдые, властные нотки, и я никак не ожидала услышать подобное из уст парня, которого смутно, но знала в школе. Забитый и зашуганный, он скорее мог только молча, скрипя зубами, сносить издевательства и пинки от футболистов. Видимо, годы поменяли многое. Над бровью у него виднелся тонкий шрам, а потрескавшиеся губы были сурово поджаты. И только не вписывающиеся, ужасно милые родинки на скуле выдавали, что в нём осталось что-то от того скромного мальчика с задних парт.

Как только хватка Молчуна разжалась, я попыталась незаметно скользнуть на кухню за телефоном, осторожно пятясь к свету, но Фостер тут же стремительно рванул вперёд. Сильные руки обхватили плечи точно так же, как минуту назад держали другие. Я невольно всхлипнула от такого давления, и хватка вдруг стала чуть менее жёсткой. Словно он понимал, что причинял боль. Вновь поймав его взгляд, резко выдохнула: в глазах плескалось что-то неясное, тёмное. Близость жилистого тела на секунду почувствовалась особенно чётко. От него пахло дождём и ментолом. Защекотало рецепторы, захотелось чихнуть.

– Неудачная встреча выпускников, да? – сипло усмехнулся Фостер, чуть наклонившись: я оказалась ниже на целую голову. Один чёрт знает, что творилось в его мыслях, но от издёвки страх отступил, а ледяное оцепенение покинуло мышцы. Осмелев, я вздёрнула подбородок и зло прошипела, вылив на него яд презрения:

– Не думала, что ты пойдёшь по такой кривой дорожке, Джеймс.

– Не думал, что дом какой-то выскочки окажется твоим, – не остался он в долгу, и в дымчатой радужке мелькнуло чёрное пламя. Я нервно сглотнула. Похоже, зря пыталась быть смелой, находясь в таком беззащитном положении. Безопаснее всё же заткнуться.

К его ногам неожиданно подобрался Пушок, наконец-то соизволивший выйти и встретить гостей. Я остро пожалела, что завела не овчарку, а бесполезный кусок меха и наглости. Мимолётно понадеялась, что кот способен поцарапать и отвлечь ублюдка, однако вместо этого глупое животное приветливо потёрлось о его джинсы.

– Брысь! – без раздумий пнул он кота, с протяжным воплем отлетевшего к шкафу.

– Пушок! – в ужасе взвизгнула я от такого живодёрства, инстинктивно дёрнувшись было к коту, однако горячие ладони тут же впечатали обратно в стену:

– Стоять, Аттвуд! Мы с тобой не закончили!

Снова железные, приказные нотки, и я окончательно забыла, что надо дышать. Особенно когда от его пальцев даже через майку начал чётко ощущаться жар. В животе свернулся клубок страха, который почему-то медленно нагревался от такого тона. Во рту пересохло.

На лестнице послышались торопливые шаги, дополнившиеся голосом Молчуна:

– Есть. Не густо, но что нашли, то забрали, – от этих слов я в безмолвном бешенстве скрипнула челюстью. Похоже, не судьба наконец-то купить ту машину, на которую копила полгода. Надо было прятать сбережения не в постельном белье, а класть в банк. А ещё в спальне на туалетном столике лежали подаренные родителями на совершеннолетие серьги с сапфиром и кулон – мои маленькие талисманы, приносящие удачу. От мысли, что воры забрали это, я едва удержалась от порыва всё-таки двинуть Фостеру между ног.

– Отлично. Уходим, – кивнул тот, на что третий подельник удивлённо подал голос:

– А что с ней? Она же тебя узнала. Попрётся к копам.

– Не попрётся, – почему-то уверенно возразил он, и я криво усмехнулась в отрицании. О, ещё как пойду! Да что долго думать, вызову полицию сразу, как только вас, мразей, тут не будет.

Ой. Кажется, это обещание отразилось в моих глазах слишком рано.

– А может, поучим её манерам? – внезапное предложение Молчуна засквозило похотливым намёком, и я вновь похолодела от ужаса, бросая на его круглую рожу панический взгляд. – Девочка фигуристая. На троих хватит, – уверена, что под маской эта тварь облизнулась. Фу, ну и мерзость. Нет, нет, только не это…

– Ебанулся?! – оглушительно прогремел Фостер, и в воздухе зависла настоящая ярость, густая и пугающая до икоты. – Я тебе оторву яйца за такие дела, ясно?! Пошли отсюда, оба! Я догоню.

Их не пришлось просить снова. Две чёрные фигуры подхватили набитый моими вещами мешок и быстро ретировались, прикрыв за собой входную дверь. Едва они скрылись из виду, как Фостер снова развернулся ко мне. А потом потянулся к карману куртки и демонстративно, играючи щёлкнул потёртым перочинным ножом.

Я сдавленно пискнула от страха, почему-то снова уловив в его глазах волчий голод. Неужели он всё-таки реализует предложение напарника… Только уже в одиночку. Зубы предательски застучали, а ноги совсем ослабли, и только прижавшая к стене рука Фостера не дала съехать на пол.

– Слушай сюда, малышка Аттвуд. Ты никого не видела и не слышала. И даже заявлять об ограблении не станешь. Иначе я вернусь. И нас уже будет пятеро. Хочешь узнать, каково тебе будет тогда? – угроза в его стальном тоне настолько реальна, что её можно потрогать. Холодное лезвие на секунду прижалось к горлу тупой стороной, и я боялась даже моргнуть, когда со всхлипом выдавила:

– Не-не хочу.

– Умная девочка. Ты всегда была послушной, хорошей девочкой, – кривая полуулыбка, и нож, к счастью, оторвался от покрытой мурашками кожи.

Фостер смерил меня долгим, оценивающим взглядом, словно решая, достаточно ли я трясусь или нет. А потом медленно разжал хватку.

– Или я приду один, свяжу тебя и оттрахаю до смерти – будет ещё хуже.

На этой многообещающей фразе он отвернулся и стремительно покинул дом. Больше держаться на ногах я не могла ни секунды. По щекам покатились неконтролируемые слёзы, колени подогнулись. Я рухнула на пол, истоптанный грязными следами, как марионетка без ниточек. Дрожа от пережитого потрясения всем тщедушным телом и сжимая руки в кулаки до тех пор, пока ногти не проткнули кожу ладоней до крови.

Я точно не хотела звонить в полицию.

Шок оказался долгим, ровность дыхания всё не возвращалась. Только звякнувшая о готовности лазаньи духовка выдернула меня обратно в реальность, включая мутную голову. Пытаясь спастись от отголосков страха, я развела лихорадочную деятельность. Сначала метнулась к двери, закрывая её на все замки и цепочки и тихо недоумевая, как эти уроды сумели расковырять замочную скважину. Потом подбежала к недовольно шипящему коту, который вылизывался возле книжного шкафа.

– Пушок… бедный мой, – я осторожно взяла его дрожащими руками и положила себе на колени, бездумно шепча: – Всё хорошо, всё кончилось, тебя никто больше не обидит…

Кажется, уговаривала большей частью себя. Потому как кот выглядел вполне себе здорово, привычно подставляя голову под пальцы, чтобы ему почесали за ухом. Я торопливо прощупала его лапы и рёбра, едва различимые через густую шерсть, но переломов не обнаружила. Наверное, Фостер не стал пинать животное слишком сильно, просто отбросил его из-под ног.

С облегчением отпустив Пушка и почувствовав, что медленно прихожу в себя, я прекратила искусывать губы и решила оценить причинённый грабителями ущерб. Усыпанный осколками сувениров пол, ушедший ворам кошелёк с банковскими карточками и наличностью. Взяв в руки чудом оставшийся на кухне телефон, не без труда дозвонилась банк до нашего семейного менеджера и сделала запрос на блокировку карт, чтобы хотя бы эта часть денег не утекла в жадные лапы и не оставила меня без цента. Это заняло добрые полчаса, что, учитывая выходной день, уже было потрясающей оперативностью. В спальне подтвердились все опасения о сбережениях: бельё оказалось вывернуто из шкафа, а железная коробочка из-под печенья пуста. В шкатулке на туалетном столике не было ни одного украшения, включая любимый кулон и серьги. Дьявол. Ну, спасибо, что хоть не сняли с кронштейнов телевизор, и не добрались до сумки с ноутбуком в кабинете, забрав только компьютер.

Злость на ублюдков назревала стремительно, с каждой минутой, пока я маниакально собирала осколки. Наверное, если бы среди воров не было никого знакомого, меня бы не взбесило это так сильно. Да и полицию бы вызвала наверняка, не побоявшись угроз. Однако сейчас совсем не хотелось, чтобы Фостер исполнил обещание вернуться. А в том, что одноклассник, о котором уже лет семь не слышала и слова, отныне способен и не на такое, сомнений не возникло.

Не вовремя вспомнилось, как блестящая от дождя чёрная кожанка обтягивала его плечи. Ему шло больше, чем растянутый отцовский свитер, обычно висевший мешком на когда-то тощей фигуре. В сочетании с чуть вьющимися прядками волос и вовсе невероятно притягательное сочетание. И даже в полумраке было заметно, как сильно куртка потрёпана временем, как зашаркан воротник. На костяшках пальцев виднелись какие-то неровности и наросты, словно он не раз разбивал кулаки до мяса. Сукин сын.

А ещё я помнила, как его безжалостно дразнили «отбросом» в школе. Не так уж и много о нём знала. Лишь что он жил в Блэксайде, как пренебрежительно называли в городе полумёртвый район, полный наркоманов, бродяг и прочей грязи. Бывшее гетто, даже сохранившее название «чёрного» квартала. Мы никогда не общались тесно, никогда не дружили: вряд ли у девочки из хорошей семьи могло быть что-то общее с блэксайдовцем. Только эти взгляды с последней парты не раз поселяли мурашки вдоль позвоночника. А теперь он заявился в мой дом и грозил изнасиловать, если пойду в полицию…

Горло больно сжалось, сдерживая горячий тугой комок. Я вдруг посмотрела на всё с другой стороны: Фостер не дал напарникам причинить мне серьёзный вред, как вполне могло произойти с моей-то везучестью. Почему? В память об общих учителях и выпускном, на который не пришёл? Не вязалось это с образом безжалостного отморозка. Не сходилось. Настоящие подонки не пренебрегли бы шансом всю ночь развлекаться с молодой девушкой, если она, конечно, не родственница Годзиллы, а я совсем не считала себя дурнушкой.

Выходит, Джеймс Фостер не такая сволочь, какой хотел казаться в глазах других.

Успокоиться всё равно не удавалось, и я снова прокручивала в голове каждый кадр этого дешёвого маски-шоу. Чтобы не свихнуться, заняла руки тем, что старательно отдраила пол в гостиной от грязи, не жалея маникюра. Больше всего следов было у той самой стены, к которой меня прижимали грубые лапы Молчуна, всё-таки оставившие на плечах некрасивые синюшные пятна.

У самого плинтуса на тёмном паркете пальцы наткнулись на что-то металлическое. Я с интересом поднесла прямоугольный предмет к глазам, рассматривая находку. Похоже на зажигалку, только старинную. Казалось, что она серебряная, однако поверхность так сильно повреждена временем и так потемнела, что разобрать не получалось. На пробу щёлкнув механизмом, убедилась в предназначении штуковины – крохотный огонёк заплясал на кончике фитиля. Заворожил на долгий момент, и в пламени будто отражались голубым светом мои собственные удивлённые глаза. Моргнув, я тряхнула головой и убрала палец с кнопки. Перевернула зажигалку, приятно тяжёлую на ощупь. Точно старинная, потому как такие можно найти только в антикварном магазине. На дне значилась небольшая гравировка: «J.J.Foster».

Вспомнить полное имя его отца я и не надеялась, как бы сосредоточенно ни хмурила лоб. Всё-таки столько лет прошло со школы. Да и вряд ли на такой старой гравировке могло быть имя текущего владельца. Бросив пустые попытки воскресить в голове что-то кроме того, что в семье Фостер все мужчины носили имена только на букву «джей», я снова щёлкнула зажигалкой, с лёгкой ухмылкой смотря на огонь:

– Что ж, Джей-Джей Фостер… Не думай, что тебе сойдёт это с рук.

2. На дне

До этой чёртовой ночи я не считал себя плохим человеком. Нет, у меня не было иллюзий и оправданий своим делам, далёким от законности. В конце концов, это мой выбор. Но презрение в тех самых голубовато-серых глазах было сродни удару молотком по яйцам. Сколько лет я не виделся с Софи Аттвуд, образцовой отличницей из обеспеченной семьи? Не помнил. Годы вообще летят незаметно, когда ты не живёшь, а выживаешь. С самого рождения, каждый час.

Я вырос в Блэксайде, на окраине Ньютауна – по факту на обочине мира. Настоящий смысл этих слов поймёт только тот, кто испытал это на себе. Будучи слишком хилым и болезненным ребёнком для этого болота, я постоянно мучился приступами кашля, потому что спал в разваливающемся гнилом трейлере на продавленном диване, регулярно отмораживая задницу зимой. Всегда старался быть неприметным, чтобы не нарваться на чужие кулаки и ехидство. Матери не помнил: вроде бы, сбежала с каким-то мужиком, когда мне и трёх лет не исполнилось. А может, и просто отбросила коньки от очередной дозы. Отцу же было откровенно похер, жив я или нет. Предел забот – это раз в сезон притащить кем-то отданные вещи не по размеру, да накормить едой из бара, оставшейся с чужих тарелок. Приходилось карабкаться самому.

Вместе с такими же полуголодными пацанами, чьи отцы регулярно или пропадали, или сидели за решеткой, я брался за любую работу. Почистить снег с дорожки зимой, расклеить объявления, таскать ящики с бутылками или гулять с чужими собаками. Но везло на такое редко. Я до сих пор помню, как сорвался впервые: в школе на перемене стащил из рюкзака Китти Бросман шоколадку. Это было отчаяние, а ещё злость за очередные тумаки от отца и настолько голодный желудок, что болели кишки. Но батончик оказался чертовски вкусным. Настолько, что остановиться уже не вышло.

Мне помогала неприметность и тощее телосложение. Никто не обращал внимания на такую плесень, как отброс из Блэксайда, по тупой прихоти папаши устроенный вместо более привычной отстоям чёрной школы в полированный «Ньютаун Хай». И это оказалось очень даже на руку. Кругом обеспеченные одноклассники, не особо переживающие из-за пропажи пары долларов или пакета с сэндвичами. Я был предельно осторожен, всегда брал только самое необходимое, чтобы протянуть ещё день. И за всё своё обучение не попался ни разу.

Потом отца посадили за какой-то пьяный дебош. И ещё раз. Сейчас Джей-Джей старший отбывал уже то ли третий, то ли пятый срок – никто не считал. Стало ещё тяжелей: теперь надо было платить за трейлер, брать где-то одежду… А паренька, еле как закончившего школу и выглядящего бродягой, не стремились брать на постоянную работу. Я смог устроиться лишь на автомойку, где упорно поддерживал репутацию патологически честного человека. Платили там ровно столько, что едва хватало на еду. Но никто из тех, кто знал тихого парня днём, не был в курсе, что мне приходилось делать ночью. Сколотив крохотный отряд из старых друзей, живших абсолютно так же, я внезапно откопал в себе папашины лидерские задатки. Меня слушали и уважали за удачливость в делах и очень осторожный подход. А ещё за ловкость, ведь нет лучшего вора, чем тот, что может вытащить из чужого кармана бумажник, просто загипнотизировав жертву взглядом. Девчонки в автобусах велись на это со смешным постоянством.

Обычно все наши вылазки ограничивались тихим проникновением в чужие дома ночью, а ещё лучше – когда хозяев нет. Я научился пользовался отмычками и благодаря так и не раздавшейся худощавой фигуре залезал в любую щель и неосторожно распахнутое окно. Никогда не грабил тех, кто и без того не сводил концы с концами. Только жирные, лощёные коттеджи из новенького престижного района, среди блэксайдовцев уже прозванного местным «Эльдорадо». Оборзевшие от денег и вседоступности богатеи – вот идеальные жертвы. Я всей душой ненавидел такие дома. Пропахшие домашней едой, которую никогда не пробовал. Чистые и ухоженные дворики, не засыпанные слоем сигаретных окурков и покрытые ровными газонами. Эти комнатки с мягкими диванами и занавесками на окнах. Плоские экраны навороченной техники и домашние животные.

Вот уж точно не ожидал встретить в очередной такой вылизанной норе те самые, огромные глаза: цвет неба, которое готовится к грозе. В них шок, а затем отчётливое презрение, обличающее меня перед самим собой. Противно. Привычная осторожность полетела Сатане под хвост. А эта девчонка в глупейшем розовом фартуке всё также завязывает хвостик на блондинистой головке и морщит лисий тонкий нос.

Да, что там отрицать: я был влюблён в хренову Софи Аттвуд лет с семи. Когда впервые увидел эту улыбку и щёки с ямочками. Она всегда казалась чем-то абсолютно светлым и недосягаемым, фреска с ангелами на церковном витраже. Умная до невозможности, так открыто смеющаяся и сверкающая. Напоминающая ёлочные шарики, которые мне доводилось видеть только через витрины магазинов и в торговых центрах. Завораживала. И, наверное, была единственной из всего класса, у кого я никогда не крал ни цента из кошелька. Слишком чистая, идеальная. Я смотрел на свои вечно покрытые мозолями из-за тяжелой работы руки с периодически сбитыми в очередной драке костяшками, и дотронуться ими до такого ангела казалось богохульством. Как кинуть на воскресной службе комок грязи прямо в священника. А потому – только немые, осторожные взгляды с последней парты на первую. Просто не мог не. Долгими ночами представлять, что однажды золотая Софи увидит за растянутой майкой и чёрной чёлкой человека. На выпускной я так и не пришёл – не нашёл костюма. Или не выдержал бы смотреть, как она танцует с другим.

Что ж, спустя годы мечты подойти к ней ближе сбылись, и совсем, совсем не так, как я мог пожелать. Вместо огней школьного бала – разгромленный дом. Вместо пиджака – отцовская куртка. Вместо воздушного платья – фартук с оборками. Вместо танца – грубо прижал к стене, ловя в глазах слёзы боли, которую ни за что не хотел бы причинять. Но дрогнешь хоть раз, и уже не восстановишь репутацию среди парней. И только от окружающего запаха кружилась голова. Запах дома. Уюта. Тепла. Тонкая нотка приятно свежих, ненавязчивых духов. Аромат её кожи.

От предложения Молчуна зарябило в глазах, а во рту скапливался яд. Позволить причинить ей ещё больший вред?! Дать чужим лапам касаться той, которой даже себя считал недостойным коснуться?! Откровенный испуг в её взгляде туманил мозги хуже палёной травы. Она словно до сих пор девочка с первой парты, а я – тот же мелкий воришка, таскающий шоколадки из портфелей. Держал её за плечи, пытаясь только не дрогнуть, не показать шок. Вроде бы должен командовать ситуацией, но ясно ощущал, что Софи выше меня. Всё ещё недосягаемая. Всё ещё манящая. Даже не так: теперь дотронуться до этого света хотелось ещё больше, потому что она стала ещё привлекательней. Не угловатый подросток, а молодая, излучающая тепло и сексуальность женщина. Близко не стоявшая рядом с теми шлюхами, которые временами пошло извивались в моей постели: к таким порой страшно подойти от количества косметики и безотказности для всех, а иметь их лучше через пакет и в противогазе. Эта же… недоступная мечта. Я сам сделал её недоступной, когда заставил Молчуна и Брюса свалить.

Пытался запугать её ножом, но самому было смешно, потому что она верила, будто способен перерезать ей горло. Каким же дерьмом я себя ощущал в тот момент. И только брошенная напоследок фраза о том, что оттрахаю до смерти – единственная искренность. Мне, и правда, до жопы часто снилось в подростковом гормональном буме, как сияющая звёздочка Софи Аттвуд будет лежать на моей кровати голой. Для неё я бы даже попытался найти чистую простынь и включил бы хорошую музыку. Прядки её золотистых волос рассыпались бы по подушке, а эти полные губы шептали бы моё имя в момент оргазма.

Я не ушёл из этого чёртового дома, а постыдно сбежал, пока соблазн не стал слишком велик. Какое бы дерьмо ни происходило в моей жизни, но я не насильник и не убийца, чтобы принуждать её. Теперь мы уж точно вряд ли встретимся снова, об этом я позабочусь. Среди белого дня вновь смотреть в её лучащиеся лазурью глаза будет слишком паршиво.

Ночь всё не заканчивалась. Сейчас я сидел во главе стола в своём трейлере, рассматривая сваленную в кучу добычу. Такой ценой мне вообще всё это ни к чёрту не сдалось. Но лицо держать нужно. Так что я, как обычно, честно поделил всё на три части. Непроизвольно взяв себе плеер и золотые серьги с сапфиром в комплекте с кулоном. Знал, что не продам эти украшения. Оставлю себе. За каким-то хреном, хотя надо давно заплатить за стоянку трейлера и электричество, или придётся опять мыться ледяной водой и сидеть в темноте.

– Это всё? – недовольно протянул Молчун, подсчитав свою долю из денег и драгоценностей: – Не густо сегодня. Зря только полезли. Надо было всё-таки прихватить саму блондиночку…

– Закрой рот, – спокойно осадил я его, бросая на чернокожее лицо предупреждающий взгляд: – Тебе потрахать некого? Она не пойдёт к копам, зуб даю. А если бы развлеклись, то неизвестно, чем бы всё закончилось. Я пока садиться за решетку не очень хочу. Брюс, а ты?

– Не-а, – торопливо помотал тот лохматой рыжей головой и бережно замотал в тряпку процессор от украденного компьютера. – Да чё, Молчун, нормально же набрали! По десятке на рыло, да плюс барахло – жить можно. Ещё и на карточках может что-то быть.

– Она наверняка их уже заблокировала, – отмахнулся я, понимая, что Софи далеко не дура, а её семейка, владеющая крупным издательством, наверняка на хорошем счету в банке.

Если парни скрывали свои рожи до последнего, то я спалился по полной программе. Теперь одна надежда: её удалось достаточно напугать, чтобы она не пошла в полицию. Скулы свело от желания закурить, и я взял со стола пачку ментоловых сигарет. Мне было плевать, что трындели шёпотки о предпочтениях в выборе марки, считающейся «бабской». Дело в том, что только ментол помогал от приступов кашля, которые до сих пор иногда накатывали. И в Блэксайде лечиться предпочитали только так, лекарства тут попросту не водились.

Сунув сигарету в рот, я похлопал себя по карманам куртки, но в них оказалось пусто. Нахмурившись, проверил и джинсы, однако зажигалки не было. Чертыхнувшись, принял поднесённый огонёк из рук Молчуна, затягиваясь дымом. Вот и посеял скудное отцовское наследство, в списке которого значились ещё куртка, гнилой холодный трейлер и нож. Привычный дым окутал лёгкие, принося каплю никотинового облегчения пострадавшим нервам. Думать стало немного легче, как и продолжать рассуждать о делах.

– Кто у нас на очереди? – небрежно поинтересовался я у Молчуна, и тот с энтузиазмом начал отчитываться о последних днях разведки в «Эльдорадо»:

– Есть большой коттедж на той же Линкольн-драйв, семейная парочка укатила в отпуск. Ещё одинокая старуха на соседней улице, думаю, неплохо скопила под матрасом. Ну и, мой любимый вариант ты знаешь, – в тёмных карих глазах мелькнула озорная искра, и мне пришлось тут же пресекать очередную попытку своеволия.

– Мы не полезем в Чейзбрук. Сколько ещё раз я должен это повторить? Да, жирный куш, но нам не пройти мимо охраны. Это тебе не одинокая девчонка с крайней улочки. Это, мать их, семейка Торн, – я видел, как Молчун стискивал челюсти от раздражения, но предпочёл игнорировать эту злость. Главные богачи города нам не по зубам. Глубоко затянулся ментоловым дымом и продолжил: – Старуху не трогаем, лучше давай семейных. Есть деньги по островам мотаться, найдутся и для нас. И я больше не хочу таких проколов, как сегодня. Брюс, какого блядского хера в доме вообще кто-то был? Ты же сказал, её не видно и не слышно, свалила? – я окинул его укоризненным взглядом, и он тут же затарахтел оправдания:

– Да клянусь, Джей, я думал, её нет! За два дня выходных ни разу нос на улицу не высунула! Кто их разберет, этих богатеньких куколок…

– Ладно, проехали, – тяжёлый вздох, понимая, что и моя вина тут тоже есть. – Но чтобы таких промашек не было. Узнайте, как долго эта парочка будет в отпуске, и только потом идём в гости. Всё ясно? – я затушил сигарету в исполнявшей роль пепельницы чашке с утренним недопитым кофе.

Парни почти синхронно кивнули, распихивая украденное по карманам и мешкам. Молчун с сомнением пересчитал свою долю, на что я невольно хмыкнул. За годы подобных делишек мы провернули уже не меньше нескольких десятков, и до сих пор думать, что я способен кого-то обсчитать – смешно. Такая математика особой сложности не представляла. Особенно когда нужно оценить чужое добро. Поведение старого друга сегодня уже откровенно бесило. Обкурился что ли? С трудом дождавшись, пока они с Брюсом свалят из трейлера, и пообещав, что завтра все вместе завалимся в бар отметить удачную ночку, я с облегчением захлопнул за ними дверь. Наконец-то тишина.

Вернувшись к столу, с интересом рассмотрел то, что мне досталось. Пальцы потянулись к маленькому аккуратному серебристому плееру, обмотанному белыми наушниками. Какая-то хитрозадая модель, из последних. Включив мигнувший подсветкой экран, мельком глянул плейлист. На удивление неплохой. Подхватив цепочку и серьги, я прошёл к продавленному дивану и устало плюхнулся на него, вытягивая ноги в тяжёлых стоптанных ботинках. Не сдержавшись, всё-таки пихнул наушники в уши. Заиграла одна из давно знакомых, старых песен Linkin Park. Улыбка сама поползла к уголкам обветренных губ, и я оставил композицию доиграть до конца. Если что и могло поднять настроение, так это голос старины Честера.

– Забудь о зле, которое я совершил. Даже во мне есть то, по чему будешь тосковать. Не держи на меня зла.¹

В горле защекотало, до самого немеющего нёба. Снова вспомнился её взгляд – теперь он казался укоризненным. Эти глаза словно хотели сказать, какой я законченный мудак, что, впрочем, и без того понятно. Почему до сегодняшней ночи угрызения совести не мучили? Брать что-то у других, чтобы выжить самому, казалось просто одним из вариантов. Но сейчас это стало чем-то мерзким. Мы должны были уйти из дома Софи, когда поняли, что он не пуст. Если бы не возмутившиеся такому предложению парни, так бы и поступил. А вместо этого на полупрозрачной коже наверняка оставили синяки, обезображивая прекрасный образ из детства. Напугали малышку до полусмерти. Нет, я не думал о старой школьной влюблённости в последующие годы. Не до того было, чтобы пускать сопли по несбывшимся мечтам и слюнявить несуществующий фотоальбом. Но оказалось достаточно нескольких минут рядом с ней, чтобы с этих фантазий сдуло пыль прошедших семи лет. Лиса с золотыми косичками, Софи выросла в нечто совершенно невероятное – белокурое чудо в фартуке…

Только сейчас обратил внимание, что в пальцах давно вертелся её кулон. Просто небольшой яркий синий камень на тонкой цепочке с изящной окантовкой золота. На секунду показалось, что в свете пыльной лампы на отточенных гранях сапфира вспыхнули глаза Софи. Наверняка она любит эти украшения, свою музыку и этот выпотрошенный бумажник. Любит тот серый комок шерсти, который так упорно лез под ноги. Любит свой уютный дом, который за пару минут стал таким же, как вся моя жизнь – заваленным сломанным хламом, грязным и опустошённым. Словно я щедро принёс с собой этот вагон дерьма.

Стиснув цепочку ещё сильней, твёрдо решил: если Софи не заявит в полицию, то через пару дней подкину плеер и украшения в почтовый ящик. В качестве благодарности. И чтобы хоть немного перестало давить на виски чувство вины.

***

Парадокс, но я на редкость хреново переносил алкоголь. Мне казалось ужасным расточительством спускать с трудом добытые деньги на выпивку или шлюх, уподобляясь отцу. Так что, сидя вместе с друзьями в этот вечер понедельника в дешёвом баре «Клык и коготь», я скорее делал вид, что поднимал стакан виски. Но таковы порядки Блэксайда: тут люди жили одним днём, радуясь любой случайной удаче. И гулять точно умели с размахом.

Шиковать парни любили больше меня. Заказав столик у самой сцены с пилонами, Молчун и Брюс не уставали пихать баксы под резинки женских чулков. И потасканные дамы старались, отрабатывая каждый цент, усиленно вертя тощими задницами в вульгарном белье и вываливая пожёванные сиськи. Я откровенно скучал, наблюдал за весельем подвыпивших друзей с тоской и думал только о двух вещах: чем быстрей прогуляют бабло, тем быстрей потребуют у главаря новой вылазки. А вторая…

Второй всё ещё была чёртова Софи Аттвуд.

Вчера я так и уснул на диване с её плеером, который к утру сдох без подзарядки. И сейчас мирно лежал во внутреннем кармане куртки вместе с кулоном и серьгами. Весь рабочий день на автомойке я нервно дёргался на каждого входящего клиента, однако шериф так и не пришёл по мою душу. Значит, Софи не сдала. Вроде надо радоваться, однако отчего-то ощущение ещё гаже, чем вчера. Насколько ужасным чудовищем она меня сочла, до какой степени испугалась? Гондон. Какой я гондон.

Самоедство не давало покоя, виски не лез в горло совсем, а буквально выпрашивающая купюры стриптизёрша с символически прикрытой грудью и исколотыми венами раздражала до тошноты. Даже от Молчуна не скрылась эта хандра, и он щедро подлил в мой стакан вискаря:

– Джей, ты чего такой кислый? Расслабься! Смотри, телочка старается, а ты как будто оголубел!

– Следи за языком, – поморщился я, встав из-за стола. Молчуном его прозвали скорее в насмешку над тем, сколько раз он получал по чёрной роже за свой говорливый хлебальник. – Я пойду, покурю. Ты со мной?

– Не, сейчас же будет выход Тесс! Ты что, пропустишь её новый номер? Кури здесь! – откровенно удивился он такому безразличию по отношению к лучшей танцовщице бара.

– К хуям, мне надо подышать, – отмахнулся я и стремительно пошёл к выходу, огибая столики. Грудь больно давило знакомо начинающимся приступом кашля.

На тёмной улочке светил один-единственный фонарь, и дальше пяти шагов от двери «Клыка и когтя» не видно было ни черта. Встав к замызганной кирпичной стене, я согнулся и шумно прокашлялся, схаркивая едкую слюну. Нет, это не какая-нибудь заразная дрянь: по крайней мере, на этот счёт у папаши в своё время хватило ума сводить полудохлого отпрыска к врачу. «Психосоматика» – вот и весь диагноз. Когда голова настолько отравлена, что угрызения совести проступали в физическом плане. Тут помогал ментол.

Потянувшись к карману за сигаретой, я распрямился, глубоко вдыхая привычно затхлый воздух Блэксайда. Смесь из гнили, опавших листьев, паров алкоголя и мочи. Отвратное сочетание перестаёт казаться таковым, когда живёшь в этом болоте. Внезапно до рецепторов добралась чуждая грязной улочке нотка аромата. Свежесть ненавязчивых духов, которые не мог разобрать на составляющие, но зато точно способен узнать.

Я резко обернулся и от шока выронил приготовленную было сигарету. Потому что напротив стояла невысокая блондинка с хвостиком на голове, на этот раз в джинсах и куртке. Потемневшие в грозовое небо глаза прожигали насквозь, заставляя чувствовать себя грязью на чужих ботинках. Сглотнув, я с усилием натянул на лицо маску плохого парня, которого она ожидала увидеть, и протянул как можно небрежней:

– Ну и, какого хуя ты тут забыла, Аттвуд? Так хочешь продолжения вчерашней ночи?

– Хочу дать тебе по яйцам за моего кота, Фостер, – и она так гордо вздёрнула подбородок, что сомнений не осталось: девочка окончательно тронулась кукухой.

И может, я такой же больной психопат, потому что всё, что искрило в потяжелевшей башке – как же, мать его, сильно хотелось поцеловать её прямо сейчас. Даже несмотря на то, что Софи с ухмылкой подняла перед собой руки, направляя в моё лицо дуло пистолета.

3. Глупости

Я храбро смотрела на него, не веря в такую удачу. Теперь, когда в ладонях находилось что-то весомое, не было того ощущения загнанной мыши, как вчера. Узнать по фамилии, где его чаще всего видят, оказалось несложно – достаточно пяти долларов, отданных первому попавшемуся по дороге в Блэксайд бездомному. Фостера знала каждая собака в этом пропахшем дерьмом районе. Двойная удача – что он вышел из бара сам, один, дав прекрасную возможность осуществить задуманное. Я смерила жилистую фигуру в чёрной куртке оценивающим взглядом, подметив, что он даже причёску со школьных лет не поменял, и смольная кудряшка всё так же падала на лоб. Однако в поблёскивающих во тьме глазах не заметила и капли страха. Только явная насмешка. Пришлось заставить свой голос звучать твёрдо и угрожающе.

– Я не шучу, Фостер. Я пришла за своими вещами, которые ты и твои дружки так нагло стащили. Отдавай сейчас же или продырявлю тебе лоб! – на последних словах горло дёрнулось, вместо угроз срываясь в высокие тона. Потому что блефовала я просто безбожно. И, кажется, от него это не скрылось.

Фостер откровенно и нагло хохотнул, плавно, бесшумно шагая ко мне навстречу. Меня затрясло сильнее, хвостик на голове ходил ходуном – да уж, наверное, решение потоптать сапогами от Луи Виттон окурки и местную грязь было не самым правильным. Не мигая, смотря прямо в мои глаза, он издевательски усмехнулся:

– Я думал, ты умней, Аттвуд. Удивлён, что ты вообще дошла до бара целиком, потому что у нас таких миленьких кукол едят на завтрак, – ещё шаг, и до направленного на него дула остались дюймы. Чёрт. Он не повёлся. – Опусти свою зажигалку, дура. Я знаю, как выглядит настоящий пистолет.

Выдохнув, я закусила губу и нервно дёрнулась, колеблясь всего секунду. Продолжать фарс или не стоит? Наверное, тут всё же вышел просчёт. Признав поражение, я потупила взгляд и торопливо убрала зажигалку из магазина приколов в висящую на плече сумочку. Тут же, как мне показалось, ловко заменив её удобным дамским шокером, приятно согревшим пальцы иллюзией силы. С улыбкой продемонстрировала его Фостеру:

– Зато этот – настоящий. Не подходи. Ещё шаг, и я пущу его в ход. Будет больно. А теперь верни мои вещи, или я завтра же пойду в полицию, – сейчас мой голос и впрямь вышел удачно твёрдым, чем я успела погордиться ровно секунду:

– И как же я должен тебе что-то отдать, если нельзя подойти? У тебя беда не только с головой, но и с логикой, – презрительно, по-змеиному сощурившись, он прошипел: – Не смей угрожать мне, Аттвуд.

Он вдруг вскинул руку, перехватывая моё запястье с выставленным шокером. Умело надавил на сухожилие, и я охнула от внезапной боли, тут же выпуская из ослабевших пальцев своё оружие, со стуком упавшее на грязный асфальт.

– Ублюдок, – бросила я ему в лицо, пытаясь вывернуться и заодно прицелиться для меткого удара между ног.

– Неужели ты думала, что можешь прийти ко мне, погрозить зажигалкой, и я тут же встану на задние лапки? – казалось, он вообще не прикладывал усилий, когда схватил вторую мою руку, словно не замечая сопротивления и сдавленного скуления от силы хватки. – Хочешь, блядь, жить – никогда не попадайся мне на глаза, идиотка.

От гипнотизирующего омута в его тяжёлом взгляде я моментально онемела, чувствуя себя кроликом перед удавом. Добычей. Вновь попытавшись выдернуть запястья, лишь столкнулась с очевидным фактом: идти сюда одной под покровом ночи было грандиозной глупостью. Мне нечего противопоставить этому дикому зверю, который отчего-то так тяжело и громко дышал, будто пытался втянуть больше воздуха возле меня. От него пахло ментолом и опасностью – так очевидно, что скулы свело. Приятно. Почему ощущать его совершенно недружелюбную хватку так адски приятно, что на лбу появилась испарина, а по коже пробежала волна мурашек? Наверное, я просто больная. А может, слишком глубоко заглянула в серый водоворот этих глаз, что теперь не осталось сил пошевелиться. Только сдавленно выдохнуть:

– Пусти. Я всё поняла, просто отпусти меня. Я уйду.

Кажется, бегство – это последний шанс на выживание, иначе глупый кролик, возомнивший о себе слишком многое, будет съеден. Едва вспомнила, что хотела не просто угрожать, а обменяться по-честному. Сглотнув, всё же набралась храбрости, которая буквально растворялась от близости этого напряженного тела. Чтобы суметь вырваться из плена его взгляда, я торопливо моргнула несколько раз, хватаясь за последний козырь:

– Ты кое-что оставил вчера у меня дома. И я бы… могла тебе отдать это. Но только взамен на кое-что из своих вещей. Клянусь, что тут же уйду и не стану обращаться в полицию.

Фостер сурово нахмурил брови, и я так чётко уловила вибрации его злости, что в животе сжался узел напряжения:

– Ты ещё и условия мне ставитьбудешь?! – срывающимся шёпотом выдохнул он, откидывая от себя мои руки, словно обжёгшись. Демонстративно наступил на валяющийся под нашими ногами шокер ботинком, безжалостно раздавливая хрупкий пластик. – Аттвуд, съеби уже отсюда к дьяволу, пока я не позвал своих парней поразвлечься! – и может, мне показалось, но в его интонации словно мелькнула… мольба?

Я отшатнулась, шумно всхлипнув. Закусила губу, а ноги уже сами собой подгибались, готовые бежать со всех сил. И только последний шанс получить свои талисманы обратно заставил потянуться к карману куртки и дрожащими от холода и страха пальцами вынуть металлическую зажигалку.

– Вот. Я отдам… Это же фамильное. Только прошу, верни кулон и серьги. Лишь их. Пожалуйста, – я не удержалась и совершенно жалко шмыгнула носом, пряча от него глаза.

Так стыдно за слабость. Хотела прийти и грозить ультиматумом… И растеклась в лужу от пары фраз и проникновенного взгляда. Не похоже на меня, совершенно. Я всегда казалась себе намного храбрей. Но было что-то такое в этой тёмной радужке, какая-то неясная и незнакомая боль, а в приятном хрипловатом баритоне – нотка горечи. Как будто ему жаль… Жаль, что мы сейчас стоим в этом грязном переулке, жаль, что вчера он угрожал изнасиловать меня за визит к полиции. На мгновение из-под маски отъявленного бандита мелькнуло нечто знакомое. Тот мальчишка, который рассматривал мою спину с последней парты. Это дало такой приток надежды, что я, вдохновившись, уверенно протянула ему зажигалку.

– Да ты и впрямь чокнутая, – вынес он вердикт, в шоке уставившись на мою раскрытую ладонь.

Криво улыбнулся уголком рта, быстро забирая зажигалку, но умудрившись при этом не коснуться кожи. Казалось, я его понимала в этот момент. Сама боялась дотронуться, и только выжидающе смотрела в дегтярную тьму его глаз, которая будто светлела под этим напором. И в следующих его словах уже не было раздражения:

– Твои побрякушки у меня. Сейчас…

Однако занырнуть пальцами во внутренний карман расстёгнутой куртки он не успел. Потому как позади громко хлопнула железная дверь бара, ударив звуком по ушам так, что сердце ухнуло куда-то к пальцам ног.

– Так-так-так! Ничего себе, какая цыпочка! – похотливо присвистнул незнакомый мужской голос, и Джеймс обречённо прикрыл веки, кажется, даже тихо простонав. Его рука быстро ушла к другому карману, будто что-то сжимая внутри, когда он вальяжно развернулся ко мне спиной, демонстрируя обтянутые кожанкой плечи.

Закрывая меня собой?..

– Остынь, Фредди. Это моя шлюшка, – он небрежно сплюнул в сторону, и я отчётливо слышала, как сильно поменялся его голос и как напрягся в пружину чёрный силуэт.

Взглянув на незнакомца, увидела довольно крупного мужчину со спутанной бородой и сальными длинными волосами с проседью. Тот выглядел вполне себе крепко стоящим на ногах, несмотря на отчётливое амбре алкоголя, а по сторонам от него возвышались двое широкоплечих бритоголовых прихвостней. Ох. Похоже на большие неприятности, и я моментально пожалела, что не унесла свой зад домой пятью минутами раньше.

Фредди демонстративно достал сигарету и прикурил, глядя на Джеймса с лёгким презрением. А потом довольно-таки откровенно заржал в голос, успевая затягиваться дымом между приступами смеха:

– Охуеть… Не, ребят, ну я не могу! Он считает меня за дебила? – будто играя на публику, Фредди повернул голову к своим шестёркам, которые с ухмылкой пытались заглянуть за спину Джеймса, и от их взглядов по позвоночнику разливался лёд. – Ты считаешь меня за дебила, огрызок спермотоксикоза старины Джей-Джея? – глупый ржач резко оборвался, и амбал подошёл к нему ближе, обдавая сигаретным смогом, выдыхая прямо в лицо. – Я не слепой. Эта цыпа не из бара, и держу пари, одни её тряпки стоят дороже, чем вся моя выпивка сегодня. А уж то, что у неё между ног, надо заценить по достоинству нам всем. Не ссы, Фостер: в память о твоем сгнившем в Синг-Синг папаше я даже дам тебе трахнуть её… после моих ребят. Так сказать, если от неё что-то останется, сможешь забрать.

Он снова громко и хрипло засмеялся, и, кажется, только я замечала, как Джеймса неумолимо трясло. Так, что громко скрипнули его зубы, а в голосе зазвенела острота стали:

– Я сказал, она моя. И только моя. Так что убери член в штаны, мразь, – глядя прямо в затуманенные чем-то покрепче алкоголя глаза Фредди, Джеймс напрягался всё сильнее, и я на неуловимой волне от его тела чувствовала, что сейчас нельзя бежать. Что от жуткой участи меня отделяла только его спина. Окажись от него дальше хоть на шаг – и вряд ли мне повезёт не стать сегодня изуродованным куском мяса. Одна мысль об этом, и я в панике обхватила руками плечи, не чувствуя собственного тела от колющих игл страха.

– Ты не зарвался, щенок? – рыкнул Фредди, отбрасывая недокуренную сигарету. – Она с «Эльдорадо», ебучая золотоносная жопа на моей земле, и она принадлежит мне! Если ты сейчас же не оттащишь обратно в бар свои пиздецки тонкие кости, тебя выебут вместе с этой тупой телкой, не знающей границ! Парни, хватайте её, у девочки будет долгая ночь!

Один из помощников тут же повиновался команде заводилы, метнувшись вперёд. Я громко ахнула от ужаса, и этот звук словно послужил для Джеймса сигналом к атаке. Выдернув из кармана руку с ножом, он вскинул лезвие и полоснул не успевшему отскочить Фредди по лицу, оставляя глубокий кровавый порез, вспарывая кожу с предельной лёгкостью.

– Блядь! – заорал тот, отшатываясь и сгибаясь пополам, прижимая ладонь к щеке. – Убейте эту сволочь! – скомандовал, заливая землю крупными каплями крови.

Двое прихлебал послушно накинулись на Джеймса с двух сторон, одним махом выбивая нож из его руки. Я совершенно не понимала, что происходит, и почему он ринулся их остановить, сейчас безжалостно отхватывая удары по лицу и пинки в живот. Но и сам умудрился разбить нос одному из соперников, и в грязном проулке эхом полетели хриплые ругательства.

Наверное, надо было воспользоваться тем, что они отвлеклись на свои разборки, сбежать. Но ватные ноги словно приросли к асфальту, отказываясь подчиняться. Я видела, что у балбеса Фостера нет и шанса, и его сейчас просто размажут. Один из ублюдков схватил Джея сзади за шею и уверенно душил, пока второй остервенело бил его по лицу. И его стон на новый удар подействовал как пощёчина, выдернув меня из оцепенения. Я наклонилась, выискивая под ногами свой шокер, но вместо него пальцы нащупали горлышко бутылки, коих вокруг валялось немало. Даже не раздумывая, схватила грязное стекло и подскочила к тому уроду, который держал Джея. Размахнувшись, с отчаянной решимостью опустила бутылку на его голову, и она разлетелась в блёстки осколков, сверкнувших в темноте. Зато ублюдок, отключившись, рухнул на землю.

Едва удушающая хватка на горле разжалась, а тело позади свалилось с Джея, он с воодушевлённым рыком ринулся на оставшегося противника. Остервенело бил его, словно сорвавшись с цепи и резко выдыхая воздух рваными толчками. Пока, наконец, тот не упал, постанывая от боли. Схаркнув в сторону кровь, Джеймс торопливо оглядел поле битвы, хватая ртом затхлый ночной воздух.

Я всё ещё в шоке стояла над телом с пробитой головой и не могла разжать пальцы, чтобы выкинуть горлышко разбитой бутылки. А впереди уже распрямлялся сам Фредди, зажимая резаную рану на лице ладонью. Поймав его взбешенный взгляд, Джей вдруг начал отступать назад от поверженных шестёрок.

– Тебе пиздец, Фостер, – прошипел Фредди сквозь зубы. – Я выпотрошу тебя и скормлю псам твои гнилые кишки.

– Удачи, – съязвил Джеймс, вновь разворачиваясь ко мне. В два широких шага преодолел разделявшее нас расстояние и схватил меня за предплечье, утягивая за собой. – Чего встала, дура? Бежим!

Я стряхнула оцепенение, наконец-то отбросила осколок и рванула за ним, понимая всей душой, что сейчас безопасней места, чем рядом с Джеймсом, найти сложно. Едва успевала за упругим, быстрым шагом, и приходилось иногда срываться на бег. А позади громко орал Фредди, и его голос въедался нитями страха в каждую клеточку дрожащего тела:

– Ты труп, щенок! Если ступишь ещё раз на мою землю – я зарою тебя живьём! И не думай, что я не запомнил рожу этой девки! Мы найдём её, и даже куска не оставим, который можно будет похоронить! Слышишь, сука?! Ты будешь неделю обслуживать весь Блэксайд, пока не сдохнешь! – крики дополнились неприличной руганью, которую я уже не смогла разобрать в глухом эхо.

Мы бежали по тёмным улицам: я даже не пыталась понять, куда, полностью доверившись фигуре перед собой, за которой едва успевала. Только когда впереди показались яркие огни светлых районов Ньютауна и табличка с Гарден-авеню, выполнявшая роль условной границы, Джеймс остановился, сгибаясь пополам и тяжело дыша ртом. Я утёрла пот со лба и только сейчас, при свете фонарей поняла, что у него разбита губа, а лицо в живописных кровоподтёках. Сбиты до мяса костяшки.

– Ёбаное блядское дерьмо, – прошипел он, зажмурившись.

Я сухо сглотнула, прерывисто вдыхая ноющими от бега лёгкими и пытаясь понять, что всё это значит. Почему он вообще вступился? Неужели не проще было отдать меня на растерзание зверям, ведь тогда и сделки никакой было бы не нужно: трупы не добираются до полицейского участка. В любом случае, всё, что у меня просилось сейчас, вылетело на одном дыхании:

– Спасибо. Спасибо, Джей…

– Заткнись, – глухо простонал он. – Прошу, Аттвуд: дело и так редкостная дрянь, так что давай без соплей.

Я обиженно поджала губы. И пусть сейчас Джей выглядел действительно угрожающе, осознавала в полной мере, что настоящая опасность исходила не от него. Неуверенно помявшись с ноги на ногу, тихо и несмело выдавила:

– Так… Думаешь, этот урод и правда, будет меня искать?

– Будет ли? – фыркнул Джей, закатывая глаза. – Держу пари, они все уже ищут. Из-за тебя я порезал своего, блэксайдовца, а мы своих не трогаем. Это закон… Хотя что ты понимаешь в законах джунглей. Осознай одно: найти тебя и отомстить теперь для них дело чести, – он поморщился, ведь явно и сам понимал, что это слово к настолько больным ублюдкам подходило как балетная пачка бегемотам.

Я вздрогнула, ощутив морозную волну между лопаток. Зябко обняла себя за плечи, пытаясь не поддаваться в плен страха, скручивающего внутренности. Куртка не грела. И вообще, стоять посреди улицы и обсуждать такие вещи казалось идиотизмом. Мне настолько хотелось в тепло и в безопасность, что ноги дрожали от желания направить их в сторону своего уютного дома, до которого, благо, всего квартал.

– Что ты предлагаешь? Идти в полицию?

– Думаешь, среди ночи дежурный приставит к тебе охрану? Ага, разбежались. Я больше скажу, шерифу глубоко насрать на разборки между чёрными лузерами и избранниками золотожопых ангелов. Макдаун никогда в такие дела не вмешивается, – легко разбил он мои слабые надежды, но тут же спешно добавил: – Иди домой, Аттвуд. Закройся на все замки. И держи рядом с подушкой дробовик. Может, тогда до тебя и не доберутся.

– А ты? – неуверенно помялась я, представив, как в мой дом снова влезут тени, на этот раз имеющие чёткую цель. Никакой дробовик не спасёт от них. Кроме разве что более грозного оружия. – Тебе же нельзя возвращаться. Они только этого и ждут.

– Да ты просто мисс очевидность. Хер знает. Заночую на лавочке, с утра позвоню своим парням, попрошу…

Он захлопнул рот, не договорив. На стремительно опухающем лице отразилась задумчивость, и мне стало совершенно очевидно, что если он вмешает в это своих друзей, то и они окажутся за чертой их бандитского кодекса чести. И тоже будут подлежать расправе… Почему-то уверена: он так не поступит.

– Или ты можешь пойти со мной, – предложение само сорвалось с губ, и я тут же их прикусила за поспешность. Боже, что я только что сказала и кому? Снова впустить его в свой дом? Позволить ночевать рядом с котом, которого вчера он так жестоко пнул по рёбрам?

Вот только интуиция сиреной вопила, что это самое безопасное решение для сегодняшней ночи.

– Что? – шокировано поднял брови Джеймс и тут же сморщился, прижимая пальцы к разбитой губе, собирая кровь. Втянул воздух через зубы, а потом безнадёжно кивнул: – Наверное… ни у тебя, ни у меня нет другого выхода, кроме как залечь на дно. Вряд ли Фредди сможет узнать твой адрес, но, если это случится – зажигалка и шокер его не остановят.

– Если пообещаешь ничего больше не красть, даже разрешу переночевать на диване, – я слабо улыбнулась и уверенно пошла вперёд, вынуждая Джеймса плестись следом. Что ж, это уже моя территория. Мои правила.

По дороге мы не произнесли и трёх слов, и даже шли на приличном расстоянии друг от друга. Но я чувствовала спиной, что он постоянно озирался по сторонам, будто из-за очередного фонарного столба выскочат чёрные призраки. Мой дом на самом краю Линкольн-драйв, и, добравшись до белого крылечка, я сама распахнула дверь и включила свет в гостиной. Джеймс мялся на пороге, как неприкаянный, не решаясь зайти. Мне в ноги тут же бросился Пушок, и я опустилась на корточки, не ленясь погладить заскучавшего любимца.

– Привет, мой хороший, – капля долгожданного тепла от шерсти кота согрела застывшие было пальцы и подарила уверенность в себе. Я – хозяйка. И гость на этот раз войдёт с моего позволения. Поднявшись, оглянулась на абсолютно растерянно топчущегося Джея и сразу решила обозначить границы своей безопасности. – Первый этаж – это гостиная, кухня, туалет и кладовая. На второй попрошу не заходить. Так мне будет…

– Спокойней? – понимающе хмыкнул он с некоторой горечью.

Да, думаю, Джеймс достаточно умён, чтобы понимать: доверие в нашей ситуации невозможно, ведь он сутки назад прижимал меня к вон той самой стене и грозил ножом. Дать ему переночевать здесь сегодня – вполне достаточная благодарность за защиту, а на большее пусть и не рассчитывает. Дома витал приятный аромат испечённых днём булочек с корицей, и почему-то меня это смутило, хотя в гостиной была давно наведена идеальная чистота без малейшей крошки на полу.

– Да, – кивнула я, расстёгивая куртку. Вновь остановив взгляд на его побитом лице, исключительно приличия ради предложила: – Тебе нужна аптечка?

– Нет. Это ерунда, бывало хуже. Просто умоюсь, и будет нормально, – небрежно отмахнулся он. – Закройся и ложись спать. Обещаю, что не стану тебя тревожить.

Я вздохнула и подчинилась, пощёлкав замками на двери и накинув цепочку. Ситуация становилась абсурдной, и никто не мог дать гарантии, что к утру я не проснусь в пустом обворованном доме. Однако мышцы настолько тянуло усталостью, что думать не хотелось совсем. В конце концов, он заслужил своё место на диване, а ценностей у меня почти не осталось. Подхватив на руки Пушка, чтобы кот спал со мной, а не с этим живодёром, я попробовала изобразить радушие:

– На диване есть плед и подушки. Очень попрошу не растаскивать по полу блэксайдовскую грязь и не плевать в вазу. И утром я проверю, всё ли на месте: с тебя станется скрутить телевизор со стены. Кстати, моя спальня запирается отдельно, – спешно добавила я, чувствуя, как щёки и шею залил чудовищный румянец.

«Молодец, могла бы ещё громче сказать, как сильно его боишься», – мысленно ругнувшись на себя, прижала кота покрепче к груди и ушла по лестнице на второй этаж, пряча взгляд.

Захлопнув за собой дверь спальни, устало привалилась к ней спиной и прикрыла веки. Чёрт. Побери.

Пушок вывернулся из рук и спрыгнул на пол, на что я почти не обратила внимания, лихорадочно прокручивая в голове случившееся. Что грандиозный план по возвращению своей собственности обернётся такими последствиями, я точно не ожидала. Прислушалась в напряжённом ожидании: что будет делать Джей?

Снизу донёсся шум включённой воды, почему-то из кухни. Ох, точно, в гостевом туалете ещё на той неделе перегорела лампочка… Шаги же почти не слышны: неужели он и впрямь снял свои грязные ботинки? Неплохо. Но оставаться с ним наедине я точно не собиралась, так что решительно щёлкнула щеколдой на двери и принялась стягивать пропотевшую одежду.

На душ ни моральных, ни физических сил не нашлось. Накинув старую пижаму и почистив зубы, я улеглась в кровать рядом с дремлющим котом, но сон не шёл. Звуки с первого этажа вскоре затихли совсем.

Как вообще вышло, что внизу спит бывший одноклассник, вчера ограбивший меня, а сегодня едва не задушенный в попытке защитить? События мелькали чересчур быстро, но я чётко помнила свои эмоции, когда Джей бросился в драку, так отчаянно и необъяснимо. Благодарность. Страх. Порыв бежать и порыв помочь, почти равноценные. А когда крепкие плечи загородили от чужих глаз – это точно были мурашки притяжения. Грубый, прокуренный голос в сочетании с родинками на скуле и кудрями будили давно отброшенные за ненадобностью чувства: приятную истому в животе и мурашки по коже, сейчас не дающие закрыть глаза. Единственный мужчина, когда-то вызывавший хоть что-то подобное, безнадежно растворился в памяти – с однокурсником из Принстона так ничего хорошего и не вышло, а опыт отношений был печальным и скучным. Да уж, спасаться бегством из Блэксайда было точно повеселей…

Запястья отчаянно ныли из-за жёсткой хватки Джеймса. Сейчас стало понятно, что это было предупреждение, которое не дошло до мозга вовремя: он пытался сделать всё, чтобы я ушла и не стала жертвой ублюдков из бара, пугал меня с одной-единственной целью. Возможно, послушайся сразу, так ничего бы и не случилось. Дура. Какая же дура. И ранен он теперь из-за меня… А я даже не принесла аптечку. Да и нет у меня достойного набора медикаментов, в нём просто некому нуждаться.

Трудно представить более благополучное детство, чем подарили мне родители: к боли и травмам я попросту не привыкла. В их доме до сих пор без малейших изменений стояла моя спальня в лавандовых тонах с нарисованными в школьные годы пейзажами на стенах. И когда делала ремонт в собственном жилище, я рассчитывала только на себя, обустраивая всё так, как мне будет удобно. Удобно спать на широкой постели с котом в ногах, удобно расставить в ванной свои крема и лосьоны, удобно включать с утра музыку, когда иду в душ. Дьявол, завтра придётся быть максимально тихой. Прощайте, утренние променады в нижнем белье… Главное не опоздать на работу. И умудриться надеть что-то такое, чтобы мама не увидела опухших запястий.

За этими равными, беспокойными мыслями я не заметила, как погрузилась в тревожный сон. Который прерывался ещё несколько раз за ночь, чтобы прислушаться к тишине, словно я надеялась различить через всё расстояние до дивана чужое мерное дыхание.

4. (Не) доброе утро

Мне снилось, как её имел под одеялом лощёный тип с зализанными волосами. Строго по расписанию карманного календарика, раз в месяц. Водил её в музей и целовал в щёчку, дарил охерительные букеты, жрал испечённые её руками булочки и никогда не топтал полы в её доме. Ведь малышке двадцать пять, она хороша как хренова вампирша из киношки для подростков, и совершенно точно привыкла получать лучшее от жизни. Ночью я просыпался дважды: один раз проверял, что никто не толчётся под окнами, а во второй всё же не выдержал и притащил из кухни нож, положив его под диванную подушку. Отцовский так и остался потерян где-то на чёрной земле. Той, на которую мне больше нельзя ступать.

Не только кружащий в слишком уютном доме аромат корицы и женских духов не давал уснуть. И даже не дёргающие привычной болью ссадины на лице и костяшках. Но и понимание, в какой жопе я на этот раз, ещё и не один. Пусть Софи и не сознавала серьёзности ситуации, но мне можно не рассказывать, насколько важно станет для Фредди исполнить все угрозы. Он раненый и униженный зверь, которому нужно мясо определённого сорта. Последним поверхностным сном, продолжая сжимать под жёсткой подушкой деревянную рукоять, стали беспорядочные и кровавые картинки с распластанной на земле Софи, превращённой в месиво. Я помнил, как выглядела проститутка, в прошлом году чем-то не угодившая Фредди и его дружкам: фотки с тем, что от неё осталось, долго гуляли контрабандой по Блэксайду как предупреждение. Сейчас вместо лица той шлюхи воображение нарисовало лисью мордашку Софи, будто собственный кошмар хотел раздолбать мою звенящую башку как орех. Нет, нет, нет…

Сладкий смрад трупа смешался с чем-то фруктовым, картинка медленно меркла, заменяясь довольной рожей Фредди. Он занёс кулак, будто хотел меня ударить, и я уже было приготовился к боли, но вместо неё ощутил нежное, порхающее касание к волосам.

Рывок, бездумно, не дыша, вскинув нож. Грохот падения, тепло.

– Джей! Джей, это я! – ворвался в сон звонкий голос, которого там не могло быть.

– Софи? – хрипло прошептал я, только сейчас открыв глаза и обомлев.

Моргнул, с накатывающим ужасом осознавая, где нахожусь и что делаю: нож у тонкой шеи, застывшая во взгляде влага, бешеный пульс насмерть перепуганной девчонки, прижатой к полу моим собственным телом. Блядь. Откуда ей знать, что даже когда я сплю – инстинкты готовы реагировать быстрей, чем включится голова?

Какого хрена она вообще ко мне полезла?! Шок от самого себя смешался со злостью на эту идиотку, которая словно специально подставляла себя под удар уже в который раз. И прежде, чем отбросить в сторону нож, я прошипел сквозь стиснутые зубы:

– Никогда ко мне так не подкрадывайся, Аттвуд. Для твоего же блага.

Сталь брякнула о паркет, но облегчения это не принесло. Софи испуганно шмыгнула носом, а я как полный дебил не мог вернуть контроль своему телу, так тесно соприкоснувшимся с её. Чёрт, да у неё же слёзы в глазах: наверняка ударил её затылком об пол, когда ринулся вперёд. Стоп. Она что… смотрела, как я сплю? Касалась меня? Маньячка.

– Х-хорошо. Я поняла, – наконец, выдавила Софи, слегка поёрзав, и нет, лучше бы она этого не делала. Сладкий ненавязчивый запах от её мокрых волос будто залез под кожу и помчал с новым ударом пульса прямиком в пах.

Я тяжело выдохнул, а затем резко оторвался от неё и сел на пол, обхватив свои колени. Раздражение не уходило, но теперь мне хотелось от души стукнуть себя. За то, что снова причинил ей боль, и за то, что тело предательски отозвалось на тепло Софи, скручивая пульсацию напряжения в джинсах. Ещё этого не хватало. С прищуром посмотрев на так и лежащую в позе бессильно распластанной звёзды девчонку, я нервно сглотнул: короткие шорты открывали кожу бёдер, а в глазах отражалось синее пламя жажды мести. Упс. Кажется, я её знатно разозлил своей выходкой. Торопливо пробормотал, потирая переносицу, дабы окончательно проснуться и убедиться в реальности происходящего дурдома:

– Прости. Я не специально, просто привык…

– Спать с ножом? – всё более грозно звучала её интонация, посылая в кровь неприятные уколы вины. – Ты вообще нормальный, Фостер?! А если бы ты мне горло перерезал, потом бы тоже оправдывался словами «я не специально»?! Псих! Хренов псих…

Она поспешила принять вертикальное положение, однако тут же поморщилась: похоже, я и впрямь ударил её неслабо. Софи несмело дотронулась до головы, и меня затошнило от понимания, что коллекция её повреждений за двое суток стала уже совершенно не смешной именно из-за меня. В досаде стиснул зубы. Вина всё сильней затопляла внутренности ядрёной кислотой.

Чёрт, мои руки умеют что-то ещё, кроме как причинять ей вред?!

– Сильно болит? Я могу посмотреть, надо приложить лёд…

Договорить не вышло. Из кармана джинсов разразился трелью телефон – затёртый аппаратик с кнопками вместо навороченных сенсорных экранов. Закатив глаза, я вытащил его и почти не глядя принял входящий. Искоса наблюдал, как Софи, хмыкнув, поднялась с пола и, громко топая босыми пятками, ушла на кухню. Демонстративно. Вредина.

– Да, Молчун? – решив, что насущные проблемы важней, а новости не лишние, я сосредоточился на разговоре.

– Ну, привет, суицидник! – бодро раздалось в трубке. – Ты, конечно, отмочил вчера! Фредди всему бару в красках рассказал, как предатель Фости кинулся на своих. Тебе так сильно хочется сдохнуть?

– Это… само вышло. Старый козёл собирался…

– Знаю, ага. И сдаётся мне, я в курсе, о какой блондинке речь. А вот тебе стоит знать, что вчера за твою и её головы для всех блэксайдовцев была объявлена награда. Кто приволочёт вас к Фредди – получит двадцать штук. За дохлых десятка. Предложение соблазнило кучу народа.

– Дерьмо, – тихо прошипел я, встав с пола и заглянув на кухню. Софи усиленно делала вид, что ничего не слышала, прижимая к затылку пакет с замороженной овощной смесью. На секунду взгляды пересеклись, и она сразу отвернулась к окну. Хрен поймёшь, то ли ещё злилась, то ли это такое проявление такта. В капризах золотых девочек я вообще не спец…

– Не то слово, – тем временем продолжал сыпать новостями Молчун, стремительно делая настроение всё гаже, если это вообще реально. – Ты не переживай, мы с Брюсом вас не сдадим. А вам с ней лучше свалить из города, пока люди не успокоятся. Пара недель, и всем станет насрать, кроме разве что самого Фредди. Но тебе надо на дно, причём до жопы глубокое. Увидят на нашей земле – и ты покойник.

В ночных думках я и сам предполагал такое. Но оставлять Ньютаун, свой дом, из-за какого-то ебливого старпера-наркомана? Много чести. А ещё я ни секунды не сомневался, что Софи тоже пошлёт меня с таким предложением. Не зря же она после учёбы вернулась сюда. И побег – дело достаточно проблематичное, когда нет ни налаженной тачки, ни бабла, ни надёжных связей за пределами города, ни запасных документов, ни-хре-на.

– Говоришь, пара недель? – с сомнением переспросил я: – Уверен?

– За народ – да. Это пока что по горячим следам все ринулись вас искать. Когда забудется, охоту будет продолжать только Фредди и его шавки. Мы можем их уделать, – на несмелое предложение я отрицательно мотнул головой. Те двое вчерашних шестёрок далеко не вся компания старика. И втроём нападать глупо, даже если достать оружие. Подвергать риску друзей я не в праве. Надо придумать что-то умней. Но не сейчас, когда за Фредди встанет весь Блэксайд.

– Нет. Я придумаю, что будем делать. Но пока залягу среди золотых жоп, – решение далось со скрипом, однако другого не мелькало на горизонте. Причём такого, чтобы обезопасить не только себя, но и Софи.

– А блондинка? Нам с Брюсом последить за ней?

– Нет. Она со мной. Сделай одолжение, забери из трейлера немного шмоток и нал в коробке под холодильником. Только сам сюда не прись, отправь какого-нибудь мальца. За вами наверняка слежка: держите ушки на макушке.

– Понял, Джей, – деловито отозвался Молчун, а потом всё же с явным подколом хмыкнул: – Семейная жизнь, а?

– Иди нахуй, – фыркнув, я отключился, пока засранец не начал открытый стендап в своём афростиле. Да уж, в чём-то он прав. Ситуация – тупей не придумаешь. Но на данный момент это самое безопасное решение, пока по улицам рыскают десятки натравленных Фредди псов, выискивая жертв.

Софи на кухне шумела водой в раковине, и мне стало ясно, что это показуха. Типа «я ничего не подслушивала», ага. Её вреднющий характер одновременно и бесил, и вызывал довольную ухмылку: а ведь в чём-то она не далека от меня. Вроде хотела казаться приличной молодой леди, но приличные леди не лезут к спящим гостям и не прутся в плохие районы с зажигалками. Кстати, об этом…

Раз уж придётся ошиваться с ней в четырёх стенах как минимум неделю, надо задабривать хозяйку этой берлоги. Я быстро добрался до нужника, где по-прежнему не горел свет, и пришлось ориентироваться с помощью фонарика на телефоне. Умывшись прохладной водой, в полумраке попытался рассмотреть свою припухшую морду, и отражение в зеркале даже немного порадовало: ерунда, бывало гораздо хуже, когда, например, заработал шрам над бровью. Так, синева на скуле, разбитый висок и губа. Слегка освежившись, я почувствовал готовность к разговору с Софи. Вернувшись в гостиную, нашёл на кресле куртку и достал из внутреннего кармана её украшения и плеер. Пора бы уже вернуть их.

– Как твоя голова? – осторожно спросил я, встав в дверях кухни и прислонившись плечом к косяку. В общем-то, готовый уворачиваться, если девчонка кинет в меня чем-нибудь. Я бы точно кинул, чисто для страховки.

– Бывало и лучше, – недобро прищурилась Софи, а затем снова развернулась к столу, продолжив колдовать над завтраком. Безразлично бросила между делом: – Тебе чай или кофе?

Я удивлённо задрал брови, перенося внимание на её замершие над двумя кружками руки. Эта чокнутая, которую едва не прирезал пару минут назад, собиралась меня покормить. Пока трещал с Молчуном и умывался, она уже успела нарезать целую тарелку сырных сэндвичей и добавить к ним ароматные булочки с корицей – точно не из кондитерской. Тягучая слюна слепила рот, а желудок жалобно отозвался на обещание еды. Что ж, надеюсь, она не присыпала завтрак цианидом.

– Можно кофе. Чёрный и без сахара.

– Кто бы сомневался, – буркнула Софи, наполняя две кружки под распространяющей головокружительный запах кофеваркой. – Садись, не стой как истукан. Бесишь.

Я послушно скользнул к обеденному столу, и, пока хозяйка заканчивала приготовления, положил на него плеер и украшения. Взгляд скользнул по спине Софи, задержался на округлых ягодицах под короткими шортами. Обстановка пугала не меньше, чем неожиданная дружелюбность. Запах кофе, сыра и корицы. Маленькая фигура, кажущаяся ещё более хрупкой в таком простом и домашнем виде. Тепло. В трейлере по осени никогда не бывало так тепло с утра – обогреватель я включал только в лютые холода, экономя на электричестве. Да и кофе пил растворимый или из дешёвых закусочных. Ощутил себя ненужным рудиментом на этой уютной небольшой кухне – абсолютно лишним и не вписывающимся. Идея остаться на неделю стала казаться бредовым издевательством. Да мы попросту прибьём друг друга.

Софи явно была воспитана в лучших традициях американского гостеприимства. Она даже попробовала мило улыбнуться, когда подхватила тарелку сэндвичей и развернулась. Но тут же помрачнела, увидев свои вещи на столе: напоминание, кто перед ней. Не просто бывший одноклассник, зашедший на чай поболтать о школьных годах. А обыкновенный вор из неблагополучного района: да, Соф, давай уж своими именами, не стесняйся своего страха и презрения, мне это видеть привычно. С громким стуком поставив передо мной тарелку, она несмело взяла в руки плеер.

– Решил всё-таки отдать? Совесть заиграла?

– Ну, мы же договорились. Моя зажигалка за твои побрякушки. Плеер считай платой за завтрак, – усмехнувшись, я взял сэндвич и разом откусил почти половину, не прекращая с насмешкой смотреть на неё в упор. Если и можно заставить себя не думать, что привело нас в этот момент, то с помощью напускной наглости. От вспыхнувших в её глазах голубых искр кусок хлеба встал поперёк горла, и я едва не подавился.

– А почему севший? – поймала меня с поличным Софи, щёлкнув на кнопку включения. – Ты что, слушал мои сборники?

– И почти сразу уснул от этого тухляка, – соврал я, с трудом проглотив кусок во рту.

Поджав губы, она сгребла серьги и цепочку, пряча их в карман шорт. Закончив сервировку стола кофе и булочками, села напротив, обнимая ладонями чашку. Я сам не замечал, как быстро уплетал сэндвичи, то ли действительно проголодавшись, то ли спешно закусывая стресс.

– Ты бы поторопился. Потому что мне надо собираться в редакцию. Ночь на диване и кофе – достаточная плата за твоё вчерашнее геройство? – она совершенно очевидно пыталась избавиться от моего грязного общества, и винить её было не за что.

– Увы, – я пожал плечами, собираясь с мыслями для озвучивания плохих новостей. – Прости, милая, но ты берешь внеплановый отпуск.

– Что это значит? – нахмурилась Софи, чинно пригубив чашку с кофе.

Я с сожалением оторвался от поглощения долгожданной еды, отложив недоеденный кусок. Пора говорить серьёзно и максимально понятно, чтобы даже до блондинистой головы дошло.

– Это значит, что мы с тобой – оба – в полном дерьме, Аттвуд. Ты даже не представляешь, каком. Половина блэксайдовцев шерстят каждую улицу в поисках моей разбитой рожи и твоей золочёной жопки. Слышала вчерашние угрозы Фредди? Он назначил награду за наши головы, так что явно настроен добиться своего. Если кто-то узнает твой адрес… Если только ты мелькнёшь в каком-то супермаркете, на заправке, да хоть просто высунешь нос – они придут за тобой, и вряд ли второй раз нам повезёт так же, как вчера.

Софи напряжённо закусила губу и опасливо втянула голову в плечи. Правильно, девочка, тебе стоит бояться. Лучше вспомни про инстинкт самосохранения, который вчера так успешно послала гулять.

– И что ты предлагаешь? Уехать из города? Я не хочу, здесь мои родители, любимая работа, Пушок…

Она шмыгнула носом, и у меня неожиданно сильно дёрнуло под рёбрами от жалостливого выражения её лица. Ебучие золотожопы, она боится за тупое животное, а не за свой хорошенький зад! Ладно, если мозги тут есть только у меня, придётся нажать сильнее.

– Ничего с твоим котом не будет.  И с тобой тоже. Вот для этого я и здесь.

– В каком смысле?

– Самом прямом. Неделя, максимум две, и основная часть блэксайдовцев забьют болт на всю эту историю. Останутся только сам Фредди и его прихвостни. Но нужно переждать. И придумать, как нейтрализовать этого урода. А пока нам обоим лучше сидеть здесь, и сидеть максимально тихо.

Софи с глухим обречённым стоном облокотилась на стол, растирая виски.

– Я не могу. У меня же работа, мне две рукописи надо прочитать до конца месяца…

– Аттвуд, ты глухая? Твои сраные рукописи точно не важней твоей жизни. Или тебе для убедительности рассказать, что было с последней попавшей в лапы Фредди и его дружков девкой? – жёсткий тон подействовал: она с отвращением передёрнулась, морща точёный нос. – Так что звони на работу и говори, что заболела, или ещё какую хрень. Мне похуй. Но ты не выйдешь из этого дома, пока мои парни не подтвердят, что Блэксайд успокоился, а эта козлина затихла в своей норе. И будет неплохо, если мне не придётся привязывать тебя к батарее, – как можно более строго обозначил я, использовав все доступные властные нотки. Удивительно непонятливая девчонка, из-за которой мы оба окажемся в канаве.

Всё бы ничего, если бы от короткой мысли связать её не стало так тесно в джинсах. Ох, это будет охрененно долгая неделя.

– И как же вы добьётесь, чтобы этот… Фредди затих? – с едва слышным ужасом поинтересовалась Софи, многозначительно проводя пальцем по горлу. Что ж, кажется, она не заметила этой маньячной вспышки, которая наверняка отразилась у меня на лице – или, скорее, не правильно её поняла.

– Твою мать, я так похож на убийцу? – от бессилия исправить то, что она про меня думала, хотелось и смеяться, и выть. И за что мне это наказание: сидеть и объяснять ей прописные истины? – То, что я сплю с ножом, не значит, что я способен выпустить кому-то кишки. Как и никто из моих парней. Мы не насильники, не киллеры. Да, я привык брать чужое. Но поверь, с тобой просто произошла ошибка, грубый просчёт. Если бы знал, чей это дом… Ты же моя одноклассница, Соф. Неужели ты помнишь меня, как последнюю тварь?

Она вздрогнула, поднимая взгляд от созерцания своей чашки, и новый вдох застрял в глотке от света этой радужки.

«Ну же, просто вспомни. Как смотрела на меня, когда мистер Граймс зачитывал моё сочинение по Оруэллу в качестве образцового: знаю, ты поняла тогда, чьё оно, хотя фамилии не назывались. Слишком уж часто у нас сходились мысли на уроках литературы. Прошу, если не веришь мне, то поверь тому полуголодному мальчишке с последней парты», – отчаянно пытался я воззвать к ней одними только глазами.

Софи уронила голову в подставленные ладони, и от распушившихся после мытья золотистых волос снова так пахнуло сладковатой свежестью, что в горле засвербило.

– Я… не знаю. Наверное, нет. И да, я могу сказаться больной, тем более что начальники – это мои же родители. Правда, будет сложно отговорить их от визита, но можно сослаться на заразную инфекцию. Только что всё это даст? Мы просидим взаперти эту неделю, а дальше? Как заставить Фредди угомониться и отстать от нас обоих?

– Есть у меня одна идея, – с облегчением кивнул я. По крайней мере, её уже не пугала идея остаться со мной наедине. Это успех. – Как раз двадцатого числа, если мне ещё не отбили мозги, будет день чествования основателей Ньютауна. Большой и шумный праздник в парке. И конечно, куча копов. Это шанс.

– Ну, наконец-то! – с энтузиазмом поддержала такое направление мыслей Софи, заметно взбодрившись: – Здравая идея обратиться в полицию?

– М-м-м, не совсем. Фредди ни за что не пропустит этот шабаш, приторговывая наркотой для желающих оторваться. Можно попробовать его подставить, и скотина надолго загремит за решётку.

– Если только не успеет сбросить свой товар в ближайшую урну, – хмыкнула Софи, изрядно удивив тем, что умела думать, а не только хлопать ненормально длинными ресницами. Видимо, моё внимание к ним её смутило, в очередной раз вызвав румянец: – Я просто люблю детективные сериалы.

– И в чём-то ты права. Может, в твоих сериалах найдётся решение получше? – не сдержался я от лёгкого сарказма.

– Раз наш красавчик так любит развлекаться с девчонками, которые этого не очень хотят… Мы можем это использовать. Подставная девушка, твои друзья в качестве свидетелей его домогательств, и вряд ли посреди такого мероприятия он отвертится от полиции.

– Это чушь.  Отбрешется. Не станет же он насиловать девушку прямо в парке. А за то, что полапает кого-то, его не посадят.

– Смотря, кого лапать. Как тебе мысль об Эрике Торн?

***

Остаток завтрака прошёл в торопливом поглощении еды и размышлениях, которые не хотелось обсуждать. Нет, её предложение подключить единственную наследницу самого Хайдена Торна мне понравилось, но звучало уж как-то слишком невыполнимо: чтобы такая, как Эрика, и согласилась помочь простым смертным… Даже с учётом заверений Софи, что со школьной подружкой она всё ещё держала связь. В любом случае, пока что эту идею можно только отложить в ящик до Дня основателей: трепыхаться в ближайшие дни не стоило точно. Софи молча убрала тарелки в раковину, и я понимал, что навязавшийся на долгое пребывание гость ей нихрена не в радость. Вздохнув, вытащил из джинсов изрядно помявшуюся пачку сигарет, но что она тут же возмущённо прищурилась:

– Не тут. В доме не курить. Иди на крылечко и захвати… хоть это, – она достала из шкафа фарфоровое блюдечко вместо пепельницы.

– А ты ручаешься, что твои соседи не любопытны, и не заметят, что в доме посторонний? Кстати, если у тебя есть ухажёр – его тоже лучше предупредить, – пришлось задействовать все актёрские данные, чтобы голос звучал безразлично и небрежно.

Софи фыркнула и бросила на меня подозрительный взгляд, прежде чем отвернулась к раковине и включила воду. Но я ждал, и она нехотя пояснила через шум воды:

– Мои соседи – это полуслепая старуха напротив и парочка геев слева. Они со мной ни разу не поздоровались, так что всем плевать. Дом крайний, случайно сюда никто не зайдёт. И специально… тоже вряд ли можно ждать гостей. Так что, можешь не переживать за сохранность конечностей: у меня нет парня, который бы мог тебе их оторвать.

Глупое, слепое торжество фанфарами загудело в самом животе. И как она вообще уловила, что именно я пытался узнать? Да к херам. Неважно. Лишь бы не улыбаться чеширским котом, пока выбирался на улицу, прихватив дурацкое блюдечко. От того, сколько тепла витало вокруг, даже про куртку благополучно забыл, выходя в осеннюю прохладу в одной футболке.

Неспешно закурил на высоком крыльце этого слишком чистенького дома, оглядывая забросанный листьями двор. Рефлекторно, уголком сознания оценивая безопасность обстановки и расстояние до безмолвной дороги. Дым немного проветрил мозги, которые слипались в кашу от этого бесящего уюта, просачивающегося под кожу с каждой минутой рядом с Софи. Вспомнились восхитительные булочки с корицей, которые запихивал в себя несколько минут назад. А ещё фруктовый аромат шампуня от её подсыхающих волос. Слишком приторно для меня, всё это вместе – какое-то ванильное пирожное, в которое плюхнулся задницей. Захотелось к себе, ужасно сильно. В холодный трейлер, где на завтрак обычно объедки вчерашних полуфабрикатов, а с утра пара крыс скажет: «привет» и даже не поленится сползти со стола. Зато привычно. Зато можно курить прямо в постели. И переодеться уже из задолбавшей вчерашней майки, которая после вечера со стриптизёршами как будто пропахла самим Блэксайдом. Как весь я, совершенно не вписывающийся в этот чужой вылизанный мир.

Очередной приступ кашля грозил подкатить к горлу, и пришлось заглушать его, глубоко затягиваясь ментолом. Затушив окурок в чёртовом блюдечке и пристроив его на перила, я вернулся в дом. Дверь за спиной закрылась с тихим скрипом не смазанных петель. Как ловушка, из которой уже не сбежать.

5. Скука

Терпеть не могла обманывать маму, прогуливать работу и принимать гостей с утра, так что сегодня отхватила настоящий джек-пот для раздражения. Тут и никакого ПМС не надо, достаточно понимания, что любой выход из дома может стать последним – и аппетит терялся напрочь. Что ж, хоть на Джеймса стресс, кажется, никак не влиял: завтрак он уплетал с умилительной скоростью. Старательно покашляв в трубку и заверив маму, что вызвала врача, я вручила своему нежелательному наблюдателю пульт от телевизора, чтобы он перестал уже, чёрт побери, таращить на меня свои демонические глазищи. Недолго думая, притащила из кабинета стопку листов с предусмотрительно распечатанной рукописью и села в кресло читать: мои дедлайны никто не отменял. Пушок, как обычно, улёгся на колени, и я честно пыталась вникнуть в текст, но каждые пару минут всё равно поднимала взгляд от страниц, искоса наблюдая за Джеем.

Он сидел истуканом, не потрудившись переключить новостной канал и казалось, абсолютно не слушая, о чём трещала Ана Кабрера². Интереса экран у него вызвал не больше, чем шторы на окнах, зато на корешки книг в шкафу он точно посмотрел с любопытством. Думал, я предложу разбавить упрямо тянущееся время другим досугом? Обойдётся.

Хватило его на полчаса. Он поморщился, выключил телевизор, и впервые с завтрака сказал хоть что-то:

– У тебя есть запасные лампочки?

Я оторвалась от ускользающих строчек и с недоумением пожала плечами:

– В кладовой, прямо по коридору.

Джеймс поднялся и вышел из гостиной, и мне казалось, что в его походке сквозил неконтролируемый поток энергии, которую некуда направить. Да, наверное, он не привык сидеть на месте. Хочет заменить лампочку в туалете – пожалуйста. Чем бы ни тешился, лишь бы не доставал нож. Однако зря я решила, что дело ограничится электрикой.

Очень быстро жилистая фигура Джея начала активно носиться по дому, от чего я со всё большим удивлением вжималась в кресло и нервно поглаживала кота. Сначала он вкрутил новуюлампу, затем смазал петли на входной двери – вау, у меня, оказывается, было, чем? Потом он с довольным видом притащил из кладовой ящик с инструментами и направился к кухне, мимоходом бросив:

– Мне показалось, у тебя течёт смеситель. Немного подтяну.

Я икнула и в лёгком шоке покачала головой, снова углубляясь в чтение. Текст не шёл совсем, автор явно не дружил ни с логикой, ни с напыщенными метафорами, которые я на автомате подчёркивала, как аргументы против этой рукописи в печати. Но на самом деле думала далеко не о работе, с тревогой прислушиваясь к сдавленным ругательствам из кухни.

Что ж, хоть наличных у меня не осталось, но оплатить со счёта услуги сантехника, когда Джей разломает всё к чертям, я пока в состоянии. Ужасно хотелось посмотреть, что именно он там делал, особенно когда невольно представила, как ему приходилось стоять на коленях, чтобы добраться до труб. Однако работа всё ещё требовала внимания, и дочитать эту чушь до конца нужно, чтобы отправить автору полный разбор его творения, а родителям – внятное оправдание, почему это не следует издавать в качестве книги. Обычно я любила своё дело, а вкус в литературе помогал удачно отыскивать новые таланты, за что мама и доверяла сложный вопрос отбора. Ох, если бы мне только хватило смелости рассказать ей правду о последних днях… То всё бы закончилось тем, что меня бы заперли в родительском доме под надзором пары громил в чёрных костюмах. Но хуже того – я бы уже никогда не отвоевала назад свою самостоятельность. Нет, это моя проблема, и решать её надо без привлечения ахающей матушки.

К счастью, кран занял Джеймса надолго. Лишь к часам трём я выбралась из кресла, разминая затёкшие ноги. Потёрла уставшие глаза и отложила чтение на журнальный столик. Пушок громко мяукнул, запросив обед, и я подобралась к кухне, надеясь, что та ещё цела. К большому удивлению, Джей сидел прямо на полу, убирая в ящик гаечные ключи. Руки его были испачканы по самый локоть, а лицо и того хуже, но обращённая ко мне улыбка оказалась такой искренней, что в животе сделал причудливый кульбит тугой шарик тепла.

– Готово. Там ещё и шланг был хреново завинчен, пришлось копаться. Но теперь всё в порядке.

– Джей… Спасибо, конечно. Но ты совершенно не обязан всё это делать. Да, я сама в этом ничего не смыслю, но может, не надо…

– Шланг бы вот-вот вырвало от напора воды – я бы послушал, что бы ты сказала, когда тебе бы в лицо ебануло кипятком, – не терпящим возражений тоном оборвал он мой робкий протест, поднимаясь с пола и с сомнением окидывая придирчивым взглядом свою майку. На серой ткани была видна грязь от смазки. Вздохнув, Джей стянул безнадёжно испачканную вещь и без каких-либо эмоций спросил: – Можешь закинуть в стиралку? А то мне придётся ходить голым.

– Эм… да, конечно, – чуть помедлив, я осторожно взяла ещё тёплую майку, не в силах оторвать взгляд от его торса.

И вроде бы он сделал это не специально, но пальцы на секунду коснулись друг друга, заставив меня резко одёрнуть руку и прижать его одежду к груди. Словно током ударило, статическим электричеством, оставшимся на его теле после замены лампочки. Чуть смуглая кожа казалась бархатной даже на вид, и крупная изогнутая татуировка на боку в форме хищно раскрывшей пасть чёрной змеи только добавляла мужественности. А что будет, если коснуться? Ощутить эти развитые, упругие мышцы. Их силу. В животе снова начало тянуть, а во рту пересохло. Ох уж эта одинокая жизнь, чёрт её побери.

Джей замер, и на миг показалось, что он хотел подойти ближе, однако его грубо прервал стук во входную дверь. Я вздрогнула, едва не подскочив от неожиданности.

– Оставайся здесь, – тут же шепнул он, одним чётким движением нырнув в ящик стола за ножом.

Неслышно скользнул в гостиную, оставив меня с глупо приоткрытым ртом смотреть ему вслед. На эту обнажённую спину с бледным резаным шрамом на лопатке, закрытым второй татуировкой: в виде какого-то иероглифа. Кажется, под змеёй тоже скрывались неровности кожи, страшные бугры. Сколько же у него шрамов и отметин? Шумно втянув в себя воздух, я прикрыла глаза от накатившего непрошенными мурашками удовольствия: майка в руках пахла им. Ментолом и чем-то мужским, неуловимым. Колкостью ушедшим вдоль позвоночника.

Я даже забыла про опасность, которой грозил любой нежданный гость, но спустя минуту Джеймс заглянул на кухню, успокаивающе ухмыльнувшись:

– Это мне принесли вещи из трейлера. Как раз вовремя: разрешишь воспользоваться ванной?

Фактически это означало разрешить ему зайти на второй этаж, потому что гостевой санузел не предполагал душевой. Но я понимала, что мне не хватит вредности ему отказать после того, как испачкался за работой.

– Конечно. И спасибо за кран, – я попробовала робко, пробно улыбнуться его терпеливому ожиданию.

Но на этот раз не вымученно воспитанием, а искренне. Только теперь до разума медленно дошло: в доме появился мужчина. Пусть временно, пусть вынужденно, но он за первые полдня уже оставил свои следы. И сдаётся, не только на входной двери, лампочке и трубах, но и на самых кончиках пальцев. Мотнув головой, я прошла к лестнице на второй этаж, слыша, как Джей покорно следовал за мной.

– Прямо кабинет – там мои документы, ничего для тебя интересного. Слева дверь в спальню, чуть дальше ванная. Справа планировалась вторая спальня, но мне она не нужна, так что я даже не стала делать в ней ремонт, – голосом безразличного гида познакомила я Джея со своим жилищем, изо всех сил стараясь не задерживать неприлично долгих взглядов на его рельефном прессе. – В душевой есть всё необходимое, полотенце можешь взять синее на крючке, оно чистое.

– Хорошо. И не волнуйся, я не полезу в твою комнату, – добавил он так поспешно, словно правда верил, что я кинусь после него проверять, не стащил ли чего.

Так красть уже и нечего, засранец.

Я слабо кивнула ему вслед и с сомнением смотрела, как за его спиной закрывалась дверь в ванную. Лихорадочно пыталась вспомнить, не оставила ли где-нибудь нижнего белья и не заметны ли в шкафу гигиенические принадлежности. Когда долго живёшь в одиночестве, о таких вещах перестаёшь задумываться. Прижав к себе мужскую майку, поспешила спуститься в подвал – включить стиральную машину.

Нужно срочно чем-то его занять, пока Джеймс не решил залезть лапами к тому, что в этом доме соскучилось по мужским рукам больше всего. Мне было дико неловко за свою реакцию: смотрела на его торс, как оголодавшая нимфоманка. В какой-то степени это было правдой – стыдно сказать, но со времён возвращения из Принстона я не баловала себя ничем покрепче эротических фильмов и мастурбации в душе… Том самом, где сейчас мылся Джей. Голый. Мокрый.

«Хватит, Соф! Ведёшь себя как дешёвая шлюха», – выругавшись, пока засыпала в машинку порошок и добавляла к майке Джея некоторую свою одежду, я старательно вычистила лишние образы из расшалившегося воображения.

Столько татуировок, и все над шрамами, словно пытался скрыть их, стыдился… Столько соблазна дотронуться. Вот только позволять подобное чисто от скуки и плотских желаний я не собиралась. Для меня секс всегда значил чуть больше, чем поступательные движения. Никогда не сводился к случайностям. Но ситуация становилась опасной, так что из подвала я кинулась искать в кабинете старенький ноутбук, который обычно брала в редакцию. Идея показалась вполне удачной. Он умел писать сочинения в школе, так может, улицы и жизнь вора не уничтожили весь талант. А главное, это обезопасит нас обоих. Устроив ноутбук на журнальном столике, я насыпала корма коту и снова заняла своё место в кресле.

Долго ждать и не пришлось, спустя пару минут Джеймс спустился по лестнице в гораздо более приличном виде: чистых хлопковых шортах и свободной чёрной футболке. По-домашнему мило. Даже родинки на скуле будто стали чётче, когда отмылся от грязи, а с лица сошла чрезмерная припухлость ссадин. Он кинул свою сумку на пол и плюхнулся на диван, буквально источая собой скуку и запах моего яблочного геля для душа.

– Да уж, твоя душевая кабина точно не включает в себя функции машины времени или ракеты? Я думал, взлечу, – шутка вышла дико неуклюжей, но попытка разрядить клубящееся в доме напряжение засчитана.

– В следующий раз могу просто окатить тебя ведром воды прямо на заднем дворе – поверь, это доставит нам обоим массу приятных эмоций, – с елейной улыбкой предложила я. Нужно срочно занять его чем-то безопасным. Главным образом для меня самой. – Я принесла свой старый ноутбук. Можешь взять его, – робкий кивок на журнальный столик.

– Соф, я не сижу в соцсетях и не играю в видеоигры, – усмехнулся Джей, и его взгляд снова опасно забегал по стенам: – Может, надо ещё что-то починить? Или помочь тебе приготовить ужин? Мне просто дико скучно.

– Спасибо, с готовкой я точно справлюсь.

Я поморщилась, представляя, как он лезет под руку, опасно близко к ножам. И правда, давно пора заняться ужином. Вот только, что сделать? Что он любит? А может, у него есть аллергия? Боже, почему мне вообще не плевать?! Сглотнув эти абсолютно ненормальные мысли, я терпеливо пояснила на застывший в его дымчатой радужке вопрос:

– Ноутбук не для игры. Может, ты попробуешь занять время, написав что-то?

– Чего? – Джей громко хохотнул: – Ты головой не ударилась? Что я должен писать, поэму? Баллада о том, как надо резать по лицу Фредди? Ода блэксайдовским торчкам?

Я с тяжёлым вздохом поднялась с кресла и подошла к столику. Открыла крышку ноутбука и нажала на кнопку включения. Да, я не многое помнила о Джеймсе – мальчишке с последней парты. Но вот его сочинения точно отложились в голове глубокими строчками.

– Ты же умеешь. Не надо говорить, что это не так. Мистер Граймс всегда хвалил твои работы, и не зря.

– Он же никогда не называл фамилии автора.

– Но ведь это был ты, – больше не сомневаясь, я уверенно взяла ноутбук и протянула его в руки Джея. С явной осторожностью и ещё не сошедшим удивлением он принял его, и все жилы напряглись на развитых предплечьях. Да ладно, ты знал, что я знаю. Наш не озвученный школьный секрет.

– И? Что мне писать? – растерянно уставился Джей на загорающийся экран приветствия. Что ж, мне удалось повергнуть его в шок, это уже хорошее достижение. Не всё мне одной быть кроликом перед удавом.

– Что угодно. Всё, что придёт в голову. Думай, а я займусь ужином, – на этих словах я с деланой невозмутимостью ушла на кухню, оставив его слепо смотреть на ждущий действий ноутбук.

Паста с беконом? Сойдёт, больше даже задумываться не хочу над идеями для блюд. Я загремела посудой и достала из холодильника продукты, а потом привычно включила музыку на телефоне. К чёрту, это мой дом, и я не собираюсь неделю сидеть затравленной мышью. Буду жить так, как привыкла. Знакомый голос солиста Placebo разлился по кухне, принося такое нужное успокоение нервным клеткам.

– Детская любовь полна нерешимости. Чувство можно сохранить, а можно и растерять. Соберись с силами, ради всего святого!³

***

Прикрыв за собой дверь спальни, я с облегчением сгорбила плечи. Выдох. Как же долго ждала этой возможности снова остаться одной. И вроде бы ноутбук помог отвлечь Джея – тот весь остаток вечера просидел на месте, оторвавшись от экрана лишь для быстрого ужина практически в молчании. Но рядом с ним я никак не могла расслабиться, спокойно сосредоточиться на работе. Дело даже не в том, что боялась, якобы он мог украсть что-то. Глупости, как стащит – так и положит на место, он такой же заложник ситуации. Но его присутствие в гостиной заставляло держать лопатки сведенными, отказаться от мысли привычно похрустеть шоколадным печеньем и не давало шанса ослабить хвостик на голове. От постоянного напряжения уже ныла спина. Я была до автоматизма приучена держать идеальный вид перед чужаками, и ничего не могла с этим поделать: понимаю, тут нет вины Джеймса, и всё же подсознание его винило. Из-за него собственный уютный дом стал чужим.

Раздражение росло. Ещё больше его стало, когда я зашла в ванную умыться перед сном и обнаружила возле душевой небольшую лужу, а на раковине следы от своей зубной пасты. Пришлось с горестным вздохом убирать всё это: Джей явно не отличался маниакальной любовью к порядку. Синее полотенце висело на сушилке, как попало, почти съехав на пол, и я резко сдёрнула его, намереваясь пихнуть в ящик с грязным бельём.

На секунду замерла. Даже прошедшие часы не заглушили запахи ментола и налёт табака. И то самое, неуловимое, свойственное только его телу. От махровой тряпки в руках я ощутила поднимающуюся к рёбрам волну тепла, сковавшую конечности. В груди дёрнулось глупое воспоминание о том, каким милым выглядел Джей полчаса назад внизу: выбивающаяся на лоб чёрная прядка волос, сосредоточенный взгляд и закушенная губа, когда пальцы стучали по клавиатуре. Мерный, тихий звук.

Тук-тук. Тук-тук.

Тряхнув головой, я всё-таки закинула в ящик полотенце, с остервенением захлопнув крышку. Одиночество совсем довело до помешательства? Он вор. Дважды чуть меня не прирезавший, ограбивший, грозивший изнасиловать, отрыжка чёрного болота. Однако сейчас думалось не о прошедших днях и поступках, а о том, что его крепкие руки завинтили дурацкий шланг под раковиной и смазали петли на двери, доставшие своим скрипом. Кто знает, кем бы стала я сама, если бы выживала в том месте, где рос он. Возможно, Джей выбрал ещё не самую кривую дорожку: по крайней мере, его предплечья без синяков от иглы. Разве что пару раз за день заметила странный, старательно заглушаемый кашель, который стабильно заставлял его покинуть комнату и уходить курить на крыльцо. Вопрос, не простыл ли он, задать так и не решилась. Но сейчас открыла шкафчик над раковиной и достала упаковку мятных пастилок, намереваясь утром подсунуть ему как можно незаметнее и безразличней.

«Это чтобы не заразил меня какой-нибудь блэксайдовской чахоткой» – уговорила я всколыхнувшуюся скептичность, которая так и грозила рассмеяться над никому не нужной заботой.

Умывшись и переодевшись в лёгкую сорочку, я залезла под одеяло и, чуть поколебавшись, выключила бра. Спать не хотелось: после дня просиживания на одном месте без единой прогулки усталости не было совсем. Может, в эту неделю начать заниматься йогой под видео с «Ютуба»? Тут же подумала, какими глазами будет смотреть на позу кошки Джей, и нервный смешок вырвался из груди. Да уж. Я не доставлю ему удовольствия издеваться над собой. Лучше подумаю, как объяснить Эрике план на следующий вторник по освобождению из плена, а ещё неплохо бы решить, чем занять Джея завтра. Чем-то таким, чтобы он не вздумал залезть чинить самую ноющую деталь в доме… Хватит с него чистых простыней на диване и горячих блюд на ужин. Горячие десерты точно лишние.

Пребывая в полной уверенности, что сохранять с неприятным компаньоном дистанцию будет правильно, я поудобней устроилась на постели и закрыла глаза. Тишина была полной, снизу снова не доносилось ни звука. Иллюзия, что всё по-старому, что я одна. И на диване не лежал крепкий и привлекательный охранник, излучающий тестостерон одним взглядом. Со змеёй на боку, развитыми мышцами плеч и ножом под подушкой…

Тук-тук.

Я нервно дёрнулась, подумав, что воображение начало играть со мной совсем уж не смешно. Но стук повторился, и теперь сомнений не было – это не мой бешеный пульс, а запоздалый гость. Невозможно, никто не придёт в такой час, на улице уже стемнело! Вариант лишь один: всё пропало, звери узнали, в какой норе сидят их жертвы. Резко сев на кровати, я сухо сглотнула, всё ещё надеясь, что это просто мерещилось.

Тук-тук.

– Нет, – в панике охнув, я моментально соскользнула на пол. Каждой клеточкой завладевал ужас, а никаких удачных мыслей в голове не осталось. Машинально подскочила к туалетному столику и вытянула из ящика первое, что показалось достаточно острым: маникюрные ножницы. Слабовато, но в глаз Фредди воткнуть можно, вырвав себе минуту. Если допрыгну.

Подрагивая от страха, ледяным комком свернувшегося в животе, я выбежала из спальни и буквально скатилась по лестнице, не переставая держать импровизированное оружие наготове. Свет в гостиной был выключен, но фонарей с улицы достаточно, чтобы разглядеть прижавшегося спиной к стене Джеймса с ножом в руке. На мой запыхавшийся вид он недобро покосился, поднося палец ко рту – «тише».

Я молча кивнула, безумно радуясь факту, что на этот раз не одна и не беззащитна. Короткое облегчение сменилось новой волной паники, потому как в дверь снова постучали, уже громко и настойчиво. Джей бесшумно скользнул вдоль стены, словно чёрная тень, и я даже почти разглядела тату на его боку: приготовившись ко сну, он снял майку, оставшись в одних шортах. Но сейчас думать об этом не было сил, потому как всеми мышцами завладел страх.

Джей осторожно посмотрел в глазок, крепче сжимая рукоять ножа. А затем расслабленно выдохнул и развернулся:

– Это какая-то бабуля. Поговори сама, – он посторонился, пропуская меня вперёд, и я подкралась к двери, так и не опуская своих ножниц.

– Э-э-э… Миссис Монтгомери, это вы? – громко спросила я, не спеша отворять замки перед соседкой: больше бабуль рядом и не проживало. Но всё это может быть обман, а за старухой прячутся бандиты – я видела такой трюк в сериалах.

– Да, простите за поздний час, – раздался невнятный голос снаружи, явно принадлежащий человеку преклонных лет. – У меня убежала собачка, Лила, мохнатая такая болонка… Не замечали на своём участке?

– Нет, не видела. Извините, что не открываю дверь, мне просто сильно нездоровится, не хочу вас заразить, – стало стыдно перед пожилой миссис за неприветливость, и я для убедительности изобразила кашель. Краем глаза заметила, как Джей с недоверчивой ухмылкой покачал головой: явный перебор, актриса из меня никакая.

– Ох, тогда вдвойне простите за беспокойство. Доброй ночи, – звук шаркающих шагов по ступенькам, говорящий, что никакого подвоха не было.

Соседка просто потеряла собаку и пошла её искать. Но переполох получился даже несколько комичный, с головой выдающий, какое напряжение сгущало кислород в доме уже почти сутки. Что при первом постороннем звуке я готова хвататься за острые предметы и ринуться в бой. Осознание глупости ситуации заставило меня порозоветь, смущённо опуская взгляд. И Джей не добавил уверенности в себе, гораздо более спокойно усмехнувшись:

– Серьёзно, Аттвуд? Ножницы? Собиралась кастрировать ими Фредди? – он отступил на полшага назад и прислонился к стене. И я могла поклясться, что благодаря фонарям с улицы он прекрасно видел экстремальную длину моей сорочки, так откровенно оголяющей бёдра.

– Собиралась воткнуть их ему в глаз, – выпалила я, осознавая, что из спальни выбежала в настолько символической одежде и босиком. Неловко помялась, чувствуя на себе отчётливый интерес сверкнувших в полумраке тёмных глаз, и по коже прошли мурашки до самых пяток. Меня словно ели по каждому кусочку открытого к обзору тела. Плотней свела бёдра, пытаясь дышать чаще, но только чувствуя, что таким образом привлекла внимание к тонкой ткани на груди, которая не скрывала ни очертаний полушарий, ни внезапной твёрдости… ауч. Насколько по-идиотски будет прикрыться ладонями?

«Дышать, Софи, дышать».

– Да ты сумасшедшая, Соф, – чуть слышно выдавил Джей, явно имея в виду совсем не мои намерения по отношению к Фредди. Да, похоже, стоять посреди гостиной практически голой рядом с мужчиной, который недавно грозил изнасиловать – плохая идея. Пора бежать, и срочно.

– Я уже поняла, что ты сделал выводы о моем душевном здоровье. Иди спать, Джей, и постарайся следующим утром меня не прирезать, – к моему восторгу, голос прозвучал ровно. Гордо вздёрнув подбородок, я развернулась и прошествовала к лестнице. Кажется, удалось уйти с достоинством. Пока не поняла, что от подъёма по ступеням сорочка на бёдрах колыхнулась, а снизу вид ещё более приглашающий, потому как подол едва прикрывал ягодицы. Благо, на мне хотя бы не стринги, а нормальное бельё.

Кружевное.

– Блядство, – отчётливо услышала я безнадёжный полушёпот, когда на подрагивающих ногах добралась до конца лестницы.

6. Листья

Мы начали не с того.

Проснувшись утром и не спеша подниматься с дивана, я отчётливо это осознал вместе с пониманием проведённой между нами черты. Софи могла быть сколь угодно и так заметно недотраханной, а я мог сколько угодно видеть сны, как она выстанывает моё имя, но нельзя игнорировать пропасть между нами. Я не позволил себе влезть в её жизнь в школе. Не позволю и сейчас.

Пусть ей даже может чего-то хотеться, просто от одиночества: она не осознаёт всю степень моего уродства, внутреннюю и внешнюю. Я никогда не считал себя магнитом для девчонок, никогда не жрал анаболиков и не качал мышцы: то, что есть – результат простого физического труда. Да ещё и ублюдский шрам на боку не добавлял очков, хоть Молчун и пытался прикрыть это недоразумение змеёй в форме буквы «S». Я не любил эти отметины, напоминающие, где моё место. Вчерашнее излишнее внимание Софи тоже только подчеркнуло границу. Разве что тату на лопатке, идентичное таким же у парней, с которыми с детства прошёл огонь и воду, вызывало приятные эмоции. Чувство общности, принадлежности, защищенности. «Верность» – не пустое слово. Выбитое на коже иглой.

Никогда такой жалкий отброс, покрытый шрамами своей воровской жизни, не станет достоин розовой мечты. Для Софи верность тоже не набор звуков. А просто секс… Она точно не из тех шалав, для которых это ничего не значит. Но хуже другая проблема: это слишком много будет значить для меня, как бы дико не звучало. Просто переспать и забыть с ней не выйдет, а в итоге будет больно. И как привыкший выживать, я готов был избегать такой боли любым способом.

Всегда есть «но», и сейчас оно тоже было: мы можем сделать наше соседство с Софи менее напряжённым для обоих. Чтобы по крайней мере больше не умирать половину ночи от стояка, думая о её груди в блядской сорочке. И шаг нужен как раз с моей стороны. Начать сначала. Убрать на время все иголки, вывернуться наизнанку и показать, что Джей Фостер не только вор из Блэксайда, но и человек, которому можно доверять.

Иногда. Хорошо перед этим подумав.

Много чего я не умел: спать без ножа, гладить котов и не мёрзнуть среди хрустящих от чистоты простыней. Пользоваться такой навороченной кофеваркой мне тоже не доводилось, но спустя пару минут я быстро разобрался в нехитрой машине. Готовить завтрак было для меня чем-то запредельным, однако ради благородной цели – наладить нормальный контакт с Софи – я сумел выложить на сковороду полоски найденного в холодильнике бекона и разбить пару яиц, почти (очень сильно «почти») не приправив блюдо скорлупой. Я не знал, оценит ли она эти тупые попытки быть с ней достаточно любезным или напротив, разозлится за наглость. Но и камнем висеть на её шее целую неделю не собирался. Успеет она ещё нарадоваться прелести обслуживать после шумной свадебки какого-нибудь барана в галстуке, который будет смачно шлёпать её по заднице. Сейчас же она не горничная и не кухарка. Неплохо бы ей об этом напомнить.

– Да ты кулинар, Джей, – хмыкнула Софи за моей спиной, что не стало неожиданностью: её шаги по лестнице я услышал давно. – Кто бы мог подумать. Пытаешься быть милым?

Она одобрительно улыбнулась, пока я, замерев, ждал её реакции на происходящее. Сейчас Софи казалась на удивление спокойной, отдохнувшей. В приличной майке и шортах она явно чувствовала себя увереннее, чем вечером, когда я успел оценить белое кружево на её упругих ягодицах. Но про это мы тактично промолчим: так, кажется, ведут себя джентльхрены? Я осторожно наполнил под кофемашиной две кружки и ответил со всей доступной мне дружелюбностью:

– Скорее, пытаюсь тебя накормить. И отблагодарить. Садись, уже почти готово.

– Погоди, мне со сливками, – Софи вдруг придвинулась ближе и перехватила мою потянувшуюся к чашкам руку, мягко накрывая её своей.

Я резко выдохнул от внезапного давления на рёбра. Случайное касание хотелось продлить до максимума, подчиняясь непонятным уколам под кожей. Осторожно коснулся её чуть заметно припухшего запястья, которое наверняка ещё болело от моей хватки, и вина снова колючим ежом свернулась в животе. Софи не двигалась, застыв статуей, но и не отстранялась. Ждала? Я не умел трогать нечто настолько хрупкое, не знал нежности за всю свою жизнь, и всё же неуклюже попытался как можно легче погладить светлую кожу, почти нащупав точку пульса.

«Не бойся меня» – хотелось выразить хотя бы так, что именно стучало в затылке, но тут я осознал, что в таких случаях лучше всё же открыть рот и сказать вслух. Чёрт, это будет сложно.

– Наверное, мне стоит извиниться. Прости. Что залез в твой дом, твою жизнь. Что причинил боль. Я пытался тебя защитить, – выдавил из себя хоть каплю правды, ведь всё, к чему стремился с того момента, как увидел её испуганные глаза за спиной Молчуна – сберечь. Пытаюсь до сих пор, ограждая от себя самого. Пробуждая в себе что-то лучшее, ведь худшее ей уже довелось увидеть. Ну же, я могу хоть иногда не быть таким ублюдком, правда?

– Неожиданно, – прошептала Софи, не отрывая взгляда от моих пальцев, смело скользнувших вдоль её предплечья: неспособных оторваться. Моргнув, она тряхнула головой, будто пытаясь проснуться. Торопливо шагнула в сторону, разрывая этот нелепо затянувшийся контакт. – Ты прощён, Джей. Я, правда, не злюсь за всё это.

– Хорошо, – кривая улыбка облегчения, смешанного с уколом сожаления, что она отстранилась так быстро. В любом случае, прогресс отличный. Я поспешно отвернулся к плите и снял крышку со сковороды, продолжая свой план по завоеванию доверия. – Завтрак?

– Завтрак, – кивнула Софи в ответ, потянувшись к дверце холодильника за сливками. Буднично. Без нервов, не вздрагивая от моего присутствия. Добрый знак. Кто молодец? Я молодец…

Но мирно позавтракать не удалось. Едва мы сели за стол, как у меня в кармане шорт запиликал телефон. Вызов оказался именно тем, чего я ожидал и что так сильно не хотел услышать, особенно сейчас.

– Два дня, сукин сын. Ты больше у меня не работаешь, – сухо бросил скряга Эндрю, и я безразлично покивал:

– Да, я понял, мистер Бишоп, – больше не слушая, отключился и поймал любопытный взгляд Софи. Предупреждая явно назревающий вопрос, терпеливо пояснил: – Владелец автомойки, где я работал. Второй прогул, так что меня уволили, – не сказать, что это сильно огорчило, потому как платили там до чёртиков мало, однако это всё же был стабильный доход, выручавший в худшие дни. К херам. Разберёмся с Фредди, и найду место получше.

– У тебя была работа? – удивлённо задрала брови Софи.

– Думаешь, я могу только таскать чужое барахло? – горько усмехнулся и принялся за яичницу. Привычное оправдание «вынужден» показалось жалким даже в мыслях. Нет, я нашёл эту тропинку, когда шоколадка Китти Бросман оказалась во рту. А потом свернуть уже не получалось, да и не хотелось.

– Нет. Я так совершенно не думаю. Мне кажется, ты просто не пытался заняться чем-то другим, – она внимательно посмотрела на мои руки, где ещё виднелись красноватые следы на костяшках. Заинтересованный взгляд поднялся выше, и я легко его перехватил, на что Софи тут же смущённо поёрзала на стуле. Торопливо отпила кофе, пряча сверкнувшее в глазах любопытство.

«Эй, милый одуванчик, ты со мной флиртуешь или у меня глюки?» – странную мысль я быстро забил ужасно недосоленной яичницей. Но бля, ведь именно такое дерьмо в книгах называли «стрелять глазками». Хм-м…

– Ты слишком наивна, Соф, – прожевав, я покачал головой, понимая, куда она клонит: к тому, что мог бы писать. Пусть мне понравилось вчера занять этим день, да и продолжить тот рассказ хотелось, но я не видел в этом возможности заработать. А хобби просто роскошь для золотых жопок, когда не нужно думать о пустом желудке и плате за электричество. – У меня не было богатеньких предков, которые могли бы оплатить колледж или помочь найти работу. Мне было восемнадцать, я только что закончил школу, папашу посадили. Вспомни себя в это время: шмотки, побрякушки и вечеринки с подружками. А я пытался не сдохнуть. Тут не до сюсюканья и просиживания задницы над писульками, за которые никто не заплатит.

Закончив пояснения, я внимательно посмотрел на неё, в лёгком шоке от самого себя из-за внезапной откровенности. Мои недавние извинения будто разрушили какую-то плотную стену, и теперь я не ощущал от Софи той же отстранённости или враждебности. В её удивлённо расширившихся глазах искрил неподдельный интерес, а слушала она с таким вниманием, что захотелось улыбнуться от нахлынувшей ностальгии. Та самая малышка Аттвуд, девочка с первой парты, усваивающая новый урок. Ужасно милая, и эти щёки с ямочками… Только, кажется, будто она заглядывала куда-то в себя, в собственные мысли, а глаза с каждым моим словом заволакивал сонный туман.

А. Ой. Сам не заметил, как начал с ней говорить тем гипнотизирующим тоном, которым заговаривал зубы девчонкам в автобусах, пока они не размякали так, чтобы можно было стащить бумажник. Сучьи воровские рефлексы.

– Софи? – с лёгкой усмешкой позвал я её в реальность из тех грёз, в которые она, судя во всему, провалилась.

Интересно, о чём они? Какую роль в них отвели мне? Судя по коротко мелькнувшему синему пламени радужки… в этих фантазиях было адски жарко. Жаль, что нет билета в её голову, на первый ряд с попкорном.

– Да. Прости, задумалась. Ты прав, глупо было ждать, что, живя в Блэксайде, ты сможешь найти другие варианты, – Софи моргнула и крепче сжала вилку, опуская растерянный взгляд в тарелку. Что ж, она даже слушала и не потеряла тему разговора: вот уж точно, отличница со стажем.

– Там вообще вариантов мало: наркотики, контрабанда, грабежи или смерть в канаве, – я пожал плечами, расслабленно разваливаясь на стуле и не уставая наслаждаться её смущённым видом.

Как интересно. На неё действовали мои старые приёмчики. Девушки… У них много общего. Особенно у тех, кто давно не делил ни с кем постель. Она не безразлична. Тот самый белокурый ангел, та идеальная мисс Аттвуд теперь вынуждена замечать отброса, которого игнорировала годами. Чувство, словно девочка с хвостиком наконец-то обернулась. То, чего ждал долгими часами за школьной партой, изучая её привычки: стучать ногтями по столу в раздражении или теребить мочку уха, когда нервничала – вот как сейчас. Семь лет поменяли многое, но далеко не всё.

– Знаешь, я что-то совсем не голодна. Прости, ты так старался, – Софи отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой едой. – Наверное, это из-за сидения взаперти. Уже болит голова без свежего воздуха.

– Я тоже задолбался тухнуть в четырёх стенах, – пришлось признать очевидное. – Может, хотя бы по двору прогуляемся? Не думаю, что твоя старуха-соседка нас заложит кому-то. Там вроде и погода солнечная.

– У меня есть идея ещё лучше, – она вдруг просияла такой счастливой улыбкой, что на секунду сдавило лёгкие. Ёлочные шарики в серебристой пыльце, кусочки рождественского волшебства, – и то меркли рядом с ней. В груди больно дёрнулось, а дикое и почти маниакальное желание заставить Софи смеяться в голос крепло стремительней нарастающего пульса. Получилось бы у меня её рассмешить?

– И какая? – выдавил я из себя, понимая, что ей тоже ничего не стоило выбить меня из равновесия.

– Немного размять мышцы и поработать: я всё равно собиралась этим заняться на неделе. Весь двор ужасно забросало листьями от соседского дуба.

***

Предложение было странным и в какой-то степени нелепым, но даже обрадовало: хоть немного можно будет унять жажду движений и подышать пока что довольно тёплым осенним воздухом. Никогда не сидел взаперти, благо, и с решёткой близко не знаком, так что свободы хотел каждой мышцей. Я решил не мельтешить чёрной курткой перед возможно любопытными соседями и надел толстый свитер – солнце светило достаточно ярко, чтобы согревать землю и припекать макушку. Мысленно в очередной раз поблагодарив Молчуна за добротный набор шмоток и кинутые в сумку пачки сигарет.

Софи тоже ограничилась кофтой и брюками. Выдав мне грабли, она как заправский бригадир, с энтузиазмом принялась собирать листву в кучу. Вообще-то, мне глубоко похрен, как убивать время, но раз уж покидать этот двор опасно, то хотя бы просто выйти из опостылевших комнат стало облегчением. Настроение становилось всё лучше с каждой минутой, как переставали ныть виски, а мозг насыщался кислородом. Несложная и монотонная работа здорово убивала время. Тишина, разбавляемая шорохом листьев, не напрягала ни капли, но в какой-то момент я не сдержал любопытства и кивнул в самый дальний угол двора, где виднелся остов от старой облезлой качели:

– Не думал, что ты любительница детских развлечений.

– Осталась от прошлых хозяев, – пояснила Софи, заталкивая ворох листьев в мешок. – Дом был куплен у пожилой семейной пары, их сын давно вырос и забрал родителей в Чикаго. Я много детского барахла выкинула из подвала, а до качелей так дело и не дошло. Её нужно было выкапывать, чтобы отправить на помойку…

– Надо же, а мне казалось, в «Эльдорадо» только новые дома. Знаешь, не всегда то, что кажется безнадёжно сломанным на первый взгляд, должно быть выброшено, – задумчиво протянул я, бросив на землю грабли. Подошёл к железным столбам и бегло осмотрел конструкцию, чувствуя на себе удивлённый взгляд. Вердикт вышел однозначный: – Всего-то нужно, подтянуть пару болтов и покрасить. Если хочешь, могу заняться, – предложение вылетело на автомате, как ещё один вариант избавления от безделья. Такими темпами за неделю дойду до выпиливания лобзиком деревянных игрушек. Или свихнусь.

– Было бы здорово, – резво подскочила ближе Софи, кинув мешок и перчатки на землю рядом с уже собранной кучей листвы: – Ты сумеешь? Это даже странно, что ты справляешься и с трубами, и с болтами…

– Ничего странного: просто туда, где живу я, никогда не приезжают сантехники или электрики. Следить, чтобы трейлер не развалился к херам, приходится самому, – я с насмешкой поднял вверх руки в безоружном жесте, демонстрируя мелкие шрамы на ладонях: мне перчатки были не нужны. – Пару раз дало током, ещё пару менял разбитое стекло в окне, ну и не говоря уже о попытках вскрыть пол, чтобы достать сдохшую крысу. У меня весёлая жизнь, – мне, и правда, становилось весело, особенно когда Софи с уморительным интересом начала изучать эти следы на коже. В её глазах горело почти детское любопытство, и она даже закусила губу, когда её пальцы потянулись было дотронуться, но тут же спешно отдёрнулись.

– Прости, – пробормотала она, но я моментально перехватил этот неловкий взгляд:

– Соф, я же не кусаюсь. Ты можешь меня касаться, если, конечно, хочешь, – так и не опустив рук, разрешил я, не дыша наблюдая за её настороженной реакцией. По позвоночнику прокатились мурашки до самых коленей, потому что каждой клеткой я ощущал нашу черту, словно нарисованную алой краской.

Да к чёрту её, к чёрту всё, все эти аксиомы, что мы из разных миров.

«Дотронься» – смешная мысленная мольба атеиста, и только учащённый пульс выдавал, как сильно этого хотелось. Чтобы Софи шагнула сама, сама стёрла раздражающую грань. Будто услышав, она робко провела кончиками пальцев по моей ладони, к первому шраму от пореза. Щекотно. Так сильно, что вздрогнул, а потом весь контроль забрала азартная мысль, вдохновлённая этим простым, до одури приятным жестом.

– Ага, попалась! – прервав касание, я обхватил Софи за талию как можно крепче, приподнимая над землёй, не замечая панического писка и замолотивших по плечам кулаков.

– Пусти! Джей! – она пыталась изобразить испуг, в который не верилось. Вместо визга у неё всё равно вышел громкий смех, когда закружил её по осеннему двору. – Поставь меня, дурак! –  выдавила она через новый приступ хохота.

Заворожившись этим потрясающим звуком, давно забытым, но теперь возродившимся из воспоминаний, я никак не мог остановиться, кружа эту солнечную девчонку по залитой светом лужайке. Она рождена, чтобы смеяться, и от её смеха внутри словно обрывались не выдерживающие давления струны. Когда вместо наигранного сопротивления Софи скользнула ладонями к моей шее, оголённому участку кожи, ноги дрогнули, запнулись друг о друга, и мы оба полетели на землю – благо, удалось рухнуть хотя бы на кучу собранной листвы.

– Ты меня уронил! – возмутилась Софи, упав на мягкую «подушку», и я спешно выпустил её талию из рук. Хрипло рассмеялся, завалившись рядом с ней, довольный собой сверх всякой меры. Ей весело. Из-за меня. – Ах, так!

Софи подскочила, надула щёки, а потом принялась охапками кидать в меня хрустящие жёлтые листья, на что я ехидно выдавил через рвущие рёбра смешки:

– Аттвуд… ты… похожа на дикую белку, – и правда, с дурацким хвостиком, в который забилась листва, в коричневом мохнатом свитере, она казалась маленьким взбесившимся зверьком. Впервые за долгие годы я не мог остановить смеха, пока на голову потоком сыпались листья дуба и придорожных клёнов. Грудь уже ныла без воздуха.

– Белка?! – ахнула Софи, бросившись вперёд, но совсем не грациозно споткнулась о мой тяжёлый ботинок и снова рухнула рядом, буквально в паре дюймов, завалившись на шуршащую кучу. – Чёрт…

– Пьяная белка, – уточнил я, снова заходясь смехом, который моментально заразил и её. Нам явно нужно было сбросить напряжение последних дней, и оно само нашло выход.

Внезапно чётко ощутив, как близко находилась эта чокнутая девчонка, я резко перекатился и навис прямо над ней, располагая руки по сторонам от её головы. Последний обоюдный смешок захлебнулся на полузвуке, потому что взгляды пересеклись, и теперь в глазах Софи было не озорство и не игра. Только момент, который хотелось замедлить: отражающееся в яркой голубой радужке солнце и тепло, окутавшее плотной завесой. Я больше не думал. А просто подался вперёд, нагло впиваясь в те самые губы, о которых мечтал половину осознанной жизни.

Они послушно раскрылись под этим грубым натиском – а может, и от неожиданности. Софи вдруг сама потянулась навстречу, будто предлагая изучить её глубже, откровеннее мимолётного дерзкого срывания пробы. Вдохновившись, я собирал жар внезапного поцелуя, пропитываясь им и разделяя надвое прошедшую колкой волной по телу пульсацию. Настойчивей, в шоке от собственного голода по кофейному вкусу её рта, смешивающегося с железистой ноткой крови из моей треснувшей разбитой губы. Мелко дрожащие ладони обхватили меня за шею и притягивали ближе, рассыпая в пыль сомнения в правильности происходящего.

Она отзывалась, она хотела, она, чёрт возьми, не сопротивлялась! Жар, торжество, застрявший в горле стон. Дотянувшись до самой бредовой мечты, со всем мыслимым напором и жадностью целуя ту самую Софи, от которой когда-то ждал хотя бы взгляда, я готов был поверить в любое чудо. На мгновение меня выбросило из собственной жизни, полной боли и грязи, в настоящую сказку, где грело спину солнце, где тёплые пальцы несмело гладили шею, так, что незнакомый волнующий трепет захватывал тело. Отчаянно хотелось вжать её в себя до всхлипов, запустить ладони под свитер, оставлять отметины, укусы, поцелуи на каждом крохотном участке кожи. Едва сумел оторваться от этих сжигающих разум губ и с ожиданием поймал растерянный, затуманенный взгляд Софи.

– Чёрт, – прошелестела она, кончиком языка слизав размазавшуюся кровь. Смущённо порозовев, одёрнула руки и поёрзала на куче листвы, только сильнее вжимаясь в мой торс.

– Прости, – эта реакция и чётко написанный на светлом лице дискомфорт заставили меня торопливо встать на ноги, прекратить так давить на неё. Идиот. Что вообще на меня нашло? Ведь только утром решил соблюдать границы. Притянуло, как статическим электричеством, а теперь вынужден ругать себя за неправильный жест и извиняться. Врать, что не хотел этого поцелуя, даже себе не смог. Хотел. И даже больше. Хочу. Завалить её обратно и терзать своим ртом её шею, грудь, всю до самых кончиков пальцев.

«Кретин, блядь, успокойся! Тупое животное…»

– Не за что прощать, – ещё более неловко пробормотала Софи, потерев переносицу – как если бы хотела закрыть дрожащими руками лицо, но остановилась.

– Есть, – возразил я, пока она поднималась и отряхивала с кофты листья, вновь пряча глаза. – Но я не собираюсь врать, что это вышло случайно. И да, мне на самом деле нихрена не жаль, – твёрдое заявление вызвало у неё шумный обречённый вздох.

– Я… я пойду, надо вычистить волосы от этого безобразия, – неловко дёрнулась она. – И подумать про ужин. Ты же соберешь эти листья в мешок?

– Конечно.

Софи развернулась и стремительно ушла со двора, на ходу нервно теребя мочку уха. Это абсолютно от меня не скрылось. Нервы. Хотелось броситься за ней, грубо повалить на землю и продолжить начатое, и этот порыв задавить оказалось до дрожи сложно. Я не мастер ухаживаний, ведь обычно имел дело с доступными девицами Блэксайда. И в то же время понимал на уровне инстинктов, насколько отличалась от них Софи. Причём самое главное отличие не в месте жительства, не в излучаемом тепле и даже не в дурящем башку запахе кожи.

А в том, что она, оказывается, продолжала жить где-то в мечтах семь лет, и теперь отрицать очевидное невозможно: детская влюблённость никуда не делась. Только на этот раз я уже не забитый футболистами мальчик и не ограничусь взглядами с задних рядов. Решимость нарастала подобно цунами из самого центра груди, и когда с крыльца раздался хлопок входной двери, я позволил себе хищно оскалиться:

– Далеко не убежишь, малышка Аттвуд.

***

– Нет, нет, нет, Джей! Даже не думай! – разразился за моей спиной крик, когда я уже добывал из холодильника овощи. Софи стремительно скатилась по лестнице и выдернула томаты из моих рук. – Давай всё-таки готовка будет моим делом, хорошо?

– Почему я не могу тебе помочь? – невинный вопрос на категоричный отказ подпускать меня к кухне даже получилось приправить обидой: – Мне скучно, да и вообще, я не хочу тебя постоянно обременять. Утром же вроде была нормальная яичница, я не безнадёжен!

– Это ты так думаешь, – она закатила глаза, одним многозначительным взглядом напомнив, как в моём шедевре скорлупа заменила соль. – Хорошо, хочешь помочь – будешь диджеем. Сядь и не мешай: это лучшее, что ты можешь сделать. – Софи мягко, но решительно толкнула меня к стулу и сама заглянула в холодильник. Я послушно сел, и она чуть более дружелюбно улыбнулась: – Если голодный, могу пока предложить «Нутеллу».

– Что это?

Она удивлённо открыла рот, явно не находя слов. После спонтанного поцелуя во дворе Софи умудрялась делать вид, что ничего не было, и я как мог поддерживал эту иллюзию. Окей, это будет даже интересно: посмотреть, на сколько хватит её приличий. Притворство: она изображала отсутствие интереса, пока я играл пай-мальчика. И даже черти из ада не разберутся,зачем мы оба дурим друг другу головы.

– Шоколадная паста. Не может быть, чтобы ты никогда не пробовал! Это же лучшее лакомство дет…

Софи резко замолчала, вздохнув и складывая продукты на стол. Да ладно, я знаю, что такое детство, но оно просто не у всех такое же беззаботное и сладкое.

– Не люблю шоколад, – пожал я плечами и, после секундного колебания, нехотя пояснил: – Столько натаскал этих дурацких батончиков из портфелей, что сейчас от него тошнит. Да и вообще, любые сладости – дорого. Лучше подожду чего-то посущественней. Включить музыку? – кивок на её телефон, мирно лежащий возле солонки.

– Да, что-нибудь пободрей.

– Это твои родители? –  спросил я, едва разблокировав экран её смартфона, с которого смотрели улыбающиеся лица четы Аттвуд и девочка с двумя косичками – та самая малышка, какой её и помнил. Непроизвольно улыбнулся ей, кусочку чего-то светлого, что согревало даже, когда ночевал на лавочке в парке, кутаясь в отцовский свитер и пряча синяк под глазом.

– Да. Эмма и Генри, – заочно представила Софи, не поворачивая головы. Она раздражённо повела плечом, моментально выдав, что молчать о чём-то совсем не выход. – Ты музыку включишь или как? Помощник.

Быстро пощёлкав по плейлисту, я усмехнулся, увидев знакомое название. Она поражала с каждой минутой всё больше. Linkin Park и Placebo соседствовали… с этим дерьмом. И возможно, я бы даже расхохотался, превышая лимит по смеху на пять лет вперёд за половину дня. Если бы на оставленном где-то в трейлере ворованном дисковом плеере не было ещё более дикой подборки. Уверенно ткнул пальцем в экран, и на кухне заиграла песня, которая, вероятно, была если не символом восьмидесятых, то, как минимум, ассоциировалась с ними:

– Делай, что захочешь, просто пользуйся нужным моментом. То, что ты будешь делать завтра, обязательно встретится на твоём пути. Никогда не думай о том, чтобы сдаваться⁴.

– Ты отвратительный диджей, – констатировала Софи, на секунду отрываясь от своего занятия: выкладки на сковороду кусочков мяса, приятно зашипевшего. Уютный, домашний звук, как и старая песня.

– А мне нравится. Мотивчик, что надо. И если бы ты её не любила, то давно бы удалила, – уличил я и, не сдержавшись, всё-таки встал со стула. – Что готовишь? Давай я хотя бы нарежу овощи.

– Пытаюсь изобразить что-то вроде рагу. Не мешай.

– И не собирался, – я с интересом наблюдал, как ловкие маленькие пальцы шинковали латук. – А может, побольше специй? Базилика и острого перца.

– Не делай вид, что смыслишь что-то в готовке. Ты же явно ничего, кроме полуфабрикатов, не ешь.

– Но это не значит, что я не хотел бы научиться! – воспользовавшись тем, что Софи отвлеклась, убирая излишки продуктов обратно в холодильник, я взял со стола перечницу и щедро приправил содержимое сковороды. Довольно усмехнулся: внёс свой вклад, уже неплохо.

– Я твоим учителем точно не буду, у нас не так много запасов, чтобы переводить их на неудачные эксперименты. Нужно будет заказать доставку.

Она вернулась к столу и принялась аккуратно нарезать дольками томаты. Ничего не мог поделать: её надутый вид веселил всё больше. Я со свойственной профессионалу ловкостью протиснул руку сбоку от Софи, утаскивая кусочек томата, однако на этот раз сноровка подвела. Она вдруг хлопнула по моим пальцам ладонью, словно напакостившего кота:

– Брысь.

– А вот это зря, – наконец, дождавшись сигнала, я моментально придвинулся ближе. Мне нужно было, чтобы она позволила себе резкое движение, оступилась. Шагнула вниз первой, разбив все иллюзии и выдав напряжение.

– Жизнь прекрасна, о-о, я просто хочу быть здесь, рядом с тобой, – продолжал надрываться динамик, только это звучало всё более глухо от звона в ушах.

Я резко обхватил талию Софи, вызвав сдавленный писк. Она задрожала, совершенно отчётливо, когда я тесно прижался к её спине, следующим долгим выдохом горячего воздуха окатив шею. Где-то рядом шипела сковорода, но звуки слышались как через плотную подушку. Пальцы Софи скрипнули по ножу от чрезмерного давления. А я безрассудно отпустил всех демонов в пляс, невесомо коснувшись губами её плеча у самого ворота майки.

Мучительно медленно, растягивая момент, поднимался к шее, всё крепче обвивая талию. Светлая кожа покрылась мурашками, когда лёгкие касания губ стали смелыми поцелуями, пробуя на вкус всё новую территорию. Её реакция болезненно распаляла воображение, заражала до тянущей боли в паху. Запах. Свежести духов, нотки фруктов… он вёл меня как животное на охоте, звал за собой. Руки скользнули за край её майки, и я едва не зарычал, ощутив под пальцами шелковистую нежность подрагивающего живота. И клянусь, что мне не показалось, но Софи сама прижалась ягодицами к моим бёдрам, едва заметно. Однако хватило, чтобы от напряжения я хрипло выдохнул, добравшись поцелуями до самого чувствительного участка за ухом. Какая же она маленькая, что приходилось наклоняться… Хрупкая.

– Зачем сбежала? – задал я мучивший несколько часов вопрос, зная, что теперь она ответит честно. Она же хотела меня, это ясно как день. Вкус… Наконец, нашёл определение. У неё вкус фруктового пирожного. Кусочка краденного удовольствия.

Сладости – это всегда слишком дорого для меня. Их можно только красть.

– Ты… назвал меня белкой, – попыталась увильнуть Софи, а мягкие, требующие правды касания губ не заканчивались, неспешно выцеловывая её шею. Эту крепость нельзя брать тараном, тут нужна тактика изворотливей, ловкость рук настоящего профи.

– Ты отвечала на поцелуй.

– Пьяной белкой.

Мои ладони спустились ниже, добираясь до бёдер. Вредина. Она всхлипнула, целиком опираясь только на меня, и эта податливость сносила голову к херам. Кровь кипела от того, как Софи вжималась в моё тело, мелко вибрируя от желания. Как бессознательно отдавала мне себя. Чёрт. Вали и бери. Просто вали… на пол, на стол, вышибая крики.

– Ты же хочешь меня не меньше, – я и не думал притормаживать, обличая её в этой слабости. Сжал упругие ягодицы, почти немея от ударяющего по нервам рваными толчками возбуждения. Софи едва слышно простонала, но тут же прикусила губу. Да, скажи это вслух, и меня уже ничто не остановит от того, чтобы сделать это прямо сейчас. – Тебе нужно лишь сказать. Одно слово, и мы через минуту будем наверху, в твоей спальне. И поверь, тебе будет охуенно хорошо. Но если нет, то я прекращу всё это сейчас и больше не трону. Просто попроси. Да или нет, Софи?

– Нет, – решительно выдохнула она, одним неправильным словом разбивая мои фантазии к чертям.

Я моментально разжал руки, выпуская почти пойманную добычу через оставшийся в мыслях разочарованный стон. Возмущённо гудела каждая мышца, но против воли этого не будет никогда. Нельзя причинять ей боль, бросать камни в церковный витраж с ангелом. Мотнув головой, Софи встрепенулась, словно пыталась прийти в себя, и тут же вскрикнула:

– Ох, там всё сгорело!

Я с лёгкой тоской наблюдал, как она нервно подскочила к плите и сбросила крышку со сковороды. Кухню заполнил удушливый запах гари, и Софи торопливо щёлкнула вытяжкой. Больше ни разу на меня и не взглянула, а всё, о чём мог думать: правильно ли она поняла. Я не хотел одного раза, не хотел случайной связи или акции «победим скуку пустым трахом», да и не смог бы свести всё, что чувствовал к ней, в такую пустоту. Быть с ней столько, сколько она готова меня терпеть. До следующей недели или до следующего месяца. Но как можно дольше. Что ж, в любом случае, Софи чётко сказала «нет». Так что прячем член в штаны, принимаем поражение с честью и больше не рвёмся зайти на ту территорию, где не нужна блэксайдовская грязь. Что бы там ни показалось поначалу.

Скрывая адски терзающее когтями разочарование, я открыл окно на проветривание, чтобы избавиться от вони. Возможно, и хорошо, что это творение сгорело, потому как оно вряд ли было съедобно после моего вмешательства.

– Что ж… пицца? –  предложил я наигранно невозмутимо, когда Софи выкинула всё варево в помои.

– Пицца и какая-нибудь хорошая старая комедия: было бы идеально, – робко улыбнулась она, окончательно закрепив нашу алую черту и выстраивая армию на границе.

Пытка продолжится, и нужно собрать всю волю в кулак, чтобы в следующий раз не завалить эту вредину на стол и не взять, больше не спрашивая разрешения. Дьявол, дай мне сил.

7. Подслушано

К пятнице стало проще – и одновременно сложней. Проще, потому что теперь Джей легко ориентировался в доме, ссадины на его лице поджили, а ещё он больше ни разу не попытался коснуться меня с лишним подтекстом. Сложней, потому что после того, как я открыто сказала «нет», гормоны буквально пытались меня убить каждую ночь и каждый раз, когда он смотрел на меня с прежним волчьим голодом. Не надо было отвечать на тот спонтанный поцелуй, не надо было поддаваться на жар его тела, но теперь ничего не поделаешь.

Соблазн. Каждую минуту. Предельно ясное предложение, предельно конкретное. Секс без обязательств, в любую секунду, только скажи. И я не сомневалась, что это будет потрясающе. Моё воображение стабильно подсовывало во снах сокрушительные картины падения.

Удар об стену, мурашки страха смешиваются с непреодолимым притяжением. На этот раз нет ножа у горла, есть только горячие сухие губы, оставляющие рваные поцелуи. Кожа вспыхивает от таких собственнических, обжигающих касаний. Не желая быть жертвой вновь, провожу ногтями вдоль твёрдого торса, слегка царапая и уходя к татуировке на боку. Так реально. Так жарко. Такая бархатистая кожа под пальцами, что остановиться не получается, только спускаться всё ниже и ниже. Подцепить резинку шорт и получить наказующий укус в шею. Шумно всхлипнуть. Слишком много ощущений: боль, голод, возбуждение и наркотический туман от ароматов ментола, табака и мускуса. Больше. Нужно больше. Он тоже наверняка это чувствует, помогая закинуть ноги себе на поясницу. Вжимается шершавыми грубыми пальцами в мои ягодицы. Напряжённые плечи под ладонями и упирающаяся во внутреннюю сторону бедра твёрдость. Восторг нового касания. Поцелуя, от которого мир вокруг рябит оборвавшейся сеткой вещания.

… А что потом? Я никогда не считала себя легкомысленной девицей, которая способна на что-то вроде бесцельного секса с человеком, которого, по сути, знала четыре дня. Нельзя сводить мальчика с последней парты и бандита с ножом в одно целое, они не сочетаются. Как не сочетались мои тёплые чувства к тому мальчику с тем животным влечением, которое преследовало в фантазиях теперь. Если я это допущу, всё станет хуже. Не могла даже смотреть на Джея после поцелуя, а после ночи вместе останется что, прятаться от него в спальне? Мы не в той ситуации. Неловкость только больше всё осложнит. Да, я поступала правильно, когда куталась в отдельный плед и не придвигалась к Джею ни на дюйм при просмотре «Всегда говори «да»» этим вечером. Уверена, что правильно.

Забавным открытием оказалось, что он умел веселиться. Вкусовые пристрастия у нас тоже оказались на редкость схожи, поэтому уже второй день подряд мы заказывали одну и ту же пиццу. На журнальном столике ещё валялась коробка из-под острой «пепперони». Свет в гостиной так никто и не включил – лень вставать, да и мерцания экрана хватало. Комедия была так стара и затёрта, что шутки Джей знал наизусть, смешно цитируя реплики Джима Керри. Несмотря на всё ещё колкостью ощущаемое напряжение и то, сколько раз его рука приглашающе ускользала на спинку дивана, мне наконец-то стало уютно. Я не пыталась держать лицо – не до того, когда держать нужно тело, стойко не позволяя себе новых соблазнов. Когда до титров оставались минуты, на колени Джея вдруг нагло запрыгнул Пушок, впервые за всё пребывание в этом доме. В дымчатых глазах отразилось бескрайнее удивление:

– Парень, ты ничего не попутал? – выдавил он, однако кот беззастенчиво свернулся клубком на его ногах, словно так и надо.

– Поздравляю, Джей: в тебе признали своего, – усмехнулась я на эту растерянность. – Он не ко всем так ластится. Погладишь?

С лёгким сомнением он осторожно опустил на серую шерсть ладонь, словно боясь, что кот в неё вцепится. Но этого не произошло, и, почувствовав ласку, Пушок довольно заурчал.

– Такой мягкий, – как будто с недоумением констатировал Джей и погладил кота смелей. – Никогда не понимал, на кой-чёрт заводить животное, если самому бывает нечего жрать. Тем более, такое: не собаку, которая бы могла защитить, а мурлыкающее бесполезное создание.

– Не всё имеет какую-то цель. Иногда что-то происходит просто по велению души, и чтобы согревать руки. Я люблю этого кота, даже если он кажется бесполезным.

Джей явно хотел что-то добавить, но негромко закашлялся в кулак. Вздохнув, я забрала у него Пушка, потому что успела понять: такие приступы он предпочитал задавливать сигаретами. Предложенные вчера как альтернатива мятные пастилки он отверг, признавшись в психосоматике этого кашля. Я и не настаивала, и совершенно не собиралась отучать его от вредных привычек, когда Джей в очередной раз поднялся и вышел на крыльцо: хорошо, что хотя бы накинул куртку.

Я без сил завалилась на диван, ещё тесней кутаясь в плед. Всё же за эти два дня мне показалось, что курить Джеймс стал реже. Чаще улыбался, помогал мыть посуду и чистить апельсины для вчерашних кексов. Больше он не пытался лезть под руку, и соседство с ним с каждым днём тяготило всё меньше. Скоро заточению придёт конец, и если наш план будет реализован, все окажутся свободны…

Мысль, что осталось совсем немного до Дня основателей, противным желе грусти слепляла изнутри. Вроде полагалось радоваться, что скоро всё вернётся на круги своя. Завтра утром должна прийти Эрика для обсуждения деталей ловушки для Фредди. Однако вместо облегчения я всё острей ощущала тоску. Как сильно я буду жалеть об упущенной возможности? Или, скорее, как быстро начну скучать по таким тихим вечерам рядом с ним, по ровному дыханию с другого конца дивана?

Словно без тихого стука Джеймса по клавиатуре, сопровождающего день ото дня, в гостиной моментально образуется большая чёрная дыра, и готовить кексы вновь будет не для кого.

***

Любопытство с детства было моим большим пороком. И потому новый утренний категоричный отказ Джея рассказать, как продвигается написание его истории, только ещё больше раззадорил. Вчера он почти полдня провёл, старательно выстукивая новый текст, но при этом не показал мне ни строчки, как бы ни просила. Бездарная же рукопись наконец-то была дочитана, и после такого отвратительного «шедевра» хотелось чего-то более живого и настоящего. Да, я поступала не очень хорошо, когда тайком нажимала кнопку включения ноутбука, бережно оставленного на журнальном столике. Но в ванной наверху только что зашумела вода. Пока Джей снова проверял возможности моей душевой кабинки, есть немного времени, чтобы хотя бы понять, стоящие ли вещи писал он с таким усердием. В конце концов, это же часть моей специальности.

Файл на рабочем столе оказался без пароля. Облегчённо выдохнув, я присела на край дивана, приготовившись к чтению. Глаза забегали по строчкам, на первый взгляд показавшимися слегка сумбурными, грубыми. Но к третьему абзацу слог стал более плавный, погружающий в сюжет. Рассказ от лица парня, и пусть про его внешность пока ничего не говорилось, чётко представлялся сам автор.

Я не люблю смотреть на детей. Те, что живут рядом со мной, слишком тощие и всегда грязные, выклянчивающие хоть пару центов. Понимаю, что был таким же, и что ничем им не могу помочь – ни научить их шлюхастых мамаш предохраняться, ни заставить отцов найти деньги им на еду. Давно поклялся, что не стану давать никому новую жизнь, пока она такая, среди тараканов и крыс. И обхожу места сборищ этих диких зверят как можно дальше, словно я сам виноват, что они обречены сгнить в этом дерьме.

Но я видел и других – и от них ещё больней. Они смеющиеся и довольные, висящие на руках своих родителей, бегающие по ярким детским площадкам. Хохочущие. Играющие в бейсбол, катающиеся на велосипедах, ловящие ртом снежинки. Девочки со светлыми хвостиками, как у неё в первом классе. Мальчишки со скейтами. Смотря на них, хочется улыбаться, но не могу себя заставить, ухожу на другую сторону улицы, бегу как можно дальше. Потому что они словно те самые ёлочные шарики в витринах торгового центра. То, чего у меня никогда не было и не будет, как бы сильно ни хотелось. Есть черта, непреодолимый барьер между тем, что я могу, и тем, что навсегда останется мечтой. Как ни стучись об него лбом, не убежать от того, кем являюсь. Другой мир останется за стеклянной витриной магазина, и никогда не будет денег расплатиться хотя бы за кусочек мерцающего волшебства. Поэтому больно приближаться. Ведь за той же непрошибаемой преградой стоит она, как годы назад, так и сегодня.

Я забыла дышать, всё более жадно глотая простые и понятные мысли с таким железобетонным горьким подтекстом. История же отошла от предисловий к сюжету, который заключался в том, что герой из неблагополучного района защитил девчонку от бандитов. Мелькали как вполне очевидные мне детали реального настоящего, так и выдуманные неплохим воображением, и когда весь этот дикий салат из настоящих эмоций начал разбавляться тонким юмором, я не смогла сдержать тихого смешка. Да, слог простецкий, да ещё и нецензурная лексика проскакивала, но это делало текст только живей и эмоциональней. Рассказ был интересным и захватывающим, так что я абсолютно не услышала негромких шагов на лестнице, целиком погрузившись в чтение.

– Софи? И что это ты так увлечённо читаешь, позволь спросить? – сквозь зубы прошипел Джей, вынуждая оторваться от экрана и поднять на него растерянный взгляд.

– Прости, не удержалась, – я попыталась улыбнуться и захлопнула крышку ноутбука, откладывая его на стол. – Это потрясающе, правда! – восторг был совершенно искренним, как и жажда продолжения истории. Но всё это оказалось воспринято в штыки, даже несмотря на робкие извинения.

– Я не разрешал тебе лезть. Это личное. Мне казалось, мы чётко обозначили личное пространство. – Джей зло прищурился и спросил, вгоняя меня в краску: – Или это с самого начала была твоя цель, вызвать меня на откровенность таким способом? Подсунуть мне ноутбук, найти слабые места…

– Что? – я непроизвольно сложила руки на груди, защищаясь от такого несправедливого и глупого обвинения. – Ты вообще о чём? Я предложила тебе занять время, и у тебя получается просто чудесная история, которую я очень хотела бы дочитать до конца. Да, было неправильно влезать, когда ты ясно дал понять, что не хочешь этим делиться. Но это же моя работа, искать таланты…

– Ах, работа?! – издевательски протянул Джей, и на его лице вновь мелькнуло нечто хищное, змеиное. Почти забытое за последние мирные дни в хрупком балансе, который так легко полетел к чертям. – Хотелось выслужиться перед мамочкой, хорошая девочка Аттвуд? Не за мой счёт.

Я задохнулась от возмущения, испепеляя его обиженным взглядом. Хотела же, как лучше, хотела помочь! Сейчас едва не бурлящий от злости Джей был похож на выпустившего иглы дикобраза, готовый несправедливо колоть всех вокруг: не способный слушать разумные доводы или оправдания. Но да, я всё-таки виновата перед ним. Глубоко вдохнув и заглушая желание ответить той же монетой, я было приготовилась извиниться ещё раз, но не смогла – во входную дверь настойчиво постучали.

– Чёрт, это Эрика, – я закусила губу от досады. – Давай чуть позже продолжим, ладно? Не стоит допускать, чтобы она тебя видела, мне же надо её уговорить помочь нам, – уж это я понимала в полной мере, что просить рисковать собой старую подругу лучше наедине.

– Что ж, не буду смущать леди своим плебейским видом, – ядовито прошипел Джеймс и нервно дёрнулся в сторону лестницы, но на секунду замер. И пока я поднималась с дивана, он схватил со столика ноутбук и только потом ушёл наверх.

Я потёрла переносицу, собираясь с мыслями, прежде чем подойти к двери. Маленькое неприятное происшествие совершенно выбило меня из равновесия, как и откровенная злость Джея. Да что я такого сделала? И вообще, откуда мне было знать, что он пишет что-то настолько личное. У него, несомненно, есть талант, есть стиль и есть посыл. Да, текст не мешало бы подправить, избавиться от ошибок и помочь ему с редактированием, но вложенная мысль и собственная боль гораздо важней. А ещё это настолько легко и плавно читалось, что я уверена: такая работа сможет найти своего поклонника. Как минимум, одного уже точно нашла.

Стук раздался вновь, и пришлось сосредоточиться на предстоящем разговоре. Смело распахнув дверь, я немного натянуто улыбнулась стоящей на пороге с коробочкой пирожных Эрике.

– Наконец-то! Ты почему не открываешь, милая? – бодро защебетала та, вручая мне угощение. Её каблуки цокнули об пол, а на запястье сверкнули золотые браслеты, когда мы приветственно приобнялись и чмокнули друг друга в щёки.

– Прости, не слышала, как стучат. Рада тебя видеть, – облегчённо выдохнув и пропуская её в дом, я вдруг поняла, что не соврала: перемолвиться словечком с кем-то, кроме Джея, оказалось очень приятно, несмотря на постоянные звонки родителей, порывавшихся приехать к «заболевшей» дочери. Аромат дорогих духов развеял застоявшуюся атмосферу в гостиной, пока Эрика расстёгивала своё элегантное чёрное пальто и поправляла без того идеальную укладку длинных каштановых прядок.

– А я-то как рада, Соф! Тебя всю неделю не видно и не слышно, даже на кофе ни разу не забежала. Я соскучилась, – Эрика одарила меня слегка укоризненным взглядом глубоких карих глаз и пристроила верхнюю одежду на вешалку. – Так и не поняла по телефону, что у тебя произошло. Рассказывай.

– Эм… лучше присядь, – вздохнула я, кивая на диван. – Сейчас принесу кофе к пирожным.

– Подождёт, – махнув рукой, она прошествовала на предложенное место и с интересом огляделась. На смуглом лице появилось знакомое до боли хитрое выражение. – Ого. Моя дорогая, кажется, я поняла, какая помощь тебе понадобилась. Ты обратилась по адресу, потому как если я что и понимаю в этой жизни, то это отношения с мужчинами!

– К чему ты клонишь, Эри? – я устало опустилась рядом с ней на диван и проследила за её цепким взглядом. Мысленно чертыхнулась: вот же идиотка. За чтением рассказа Джеймса совсем забыла про очевидные улики, такие как его спортивная сумка в углу комнаты и оставленная на кресле чёрная майка. Не говоря уже о кожаной куртке, которую Эрика наверняка заметила, когда вешала пальто.

– К тому, что у нашей девочки, наконец, кто-то появился! – торжествующе объявила та уже без всяких сомнений, смущая меня всё больше. – Тут просто пахнет мужчиной, а на крылечке лежат сигареты с ментолом, и держу пари, куришь в этом доме не ты. Итак, я слушаю: кто он, откуда? Давно живёте вместе? И почему, чёрт возьми, я узнаю о его существовании только теперь? О, а сейчас он здесь? – понизила она тон на пару октав.

Я одними глазами указала наверх, и жест был понят правильно: Эри улыбнулась и кивнула. Но её вопросы всё также требовали ответов.

– Мы не встречаемся, – тихо начала я пояснять ситуацию, старательно обходя острые углы вроде криминального прошлого Джея. – Дело в том, что он меня защитил от бандитов из Блэксайда. И подставился сам, потому что те оказались полными отморозками. Они теперь ищут нас обоих, поставили на уши весь их район. Так что мы с ним… прячемся уже четыре дня.

– Боже, какой кошмар, – пробормотала Эрика, и всё воодушевление начало утекать с её лица. – А почему не пошли в полицию? Возможно, вам дали бы охрану.

– Ему… не стоит показываться копам. Он сам из Блэксайда. Прости, что не знакомлю, но думаю, вы в этом не нуждаетесь. Не знаю, помнишь ли ты Джеймса Фостера? – неуверенно поинтересовалась я, на что Эри громко ахнула:

– Это который поедал тебя взглядом с первого класса? Ещё бы не помнить. Я всегда знала, что он в тебя влюблён. Так значит, Ромео оказался не робкого десятка, – она вдруг тряхнула головой, морща аристократичный нос: – Постой, вы живёте с ним в одном доме четыре дня и не можете выйти наружу, опасаясь нападения? И ты будешь утверждать, что так и не переспали, учитывая, как он к тебе относился?

– Эри, не говори ерунды, мы же были детьми, – я густо покраснела, удивляясь проницательности подруги. У той и правда, нюх на такие вещи. – У нас ничего не было в школе, да и сейчас мы встретились случайно. Выбора не осталось, пришлось спрятаться здесь. Он спит на диване. И ни разу не бывал в моей спальне, – меня и саму удивило, как разочарованно прозвучала последняя фраза даже несмотря на приглушённый тон разговора.

Эрика тяжко вздохнула, явно это уловив. Придвинувшись поближе, накрыла своей маленькой ладошкой мои пальцы и мягко сжала. Я едва не всхлипнула от такого тёплого жеста: кажется, до этой минуты и не осознавала до конца, как сильно нуждалась в поддержке кого-то близкого.

– Рассказывай, Соф, – ободряюще кивнула Эри, и сдерживаться дальше просто не вышло.

– Я… я не знаю, что со мной происходит, – панический шёпот, выплёскивая накопившееся напряжение последних дней. – Не могу контролировать себя рядом с ним. Он так смотрит на меня, словно мысленно уже отымел во всех позах. Ещё он ужасно… притягательный. В школе он таким не был, а теперь явно стал наглей и смелей. И мы целовались позавчера. Это был самый лучший поцелуй в моей жизни, клянусь, – от одного воспоминания о его жадных губах я чуть не подавилась собственными эмоциями, продолжая сумбурный рассказ: – Он предложил секс без обязательств, но я так не хочу, мне не надо просто переспать и забыть… Но кажется, уже готова согласиться на что угодно. Наверное, схожу с ума. Я пытаюсь не приближаться, потому что мне от одного его взгляда хочется раздеться. Он мне снится четвёртую ночь подряд. И ты бы знала, что вытворяет со мной в каждом сне, – окончательно смутившись, я закрыла ладонями пылающее лицо.

– Милая, тут всего два варианта, и ты сама всё прекрасно знаешь, – улыбнулась Эрика, поглаживая моё подрагивающее плечо. – Ты когда в последний раз была в чьей-то постели?

– Ещё в Принстоне, – о последнем разе с бывшим я предпочла забыть, как о страшном сне. Скучном, бесчувственном и не нужном.

– Серьёзно? – в полном шоке ахнула Эри. – Это же два года! Ты не шутишь? Детка, ну так чего же ты хочешь от себя теперь? Рядом соблазняет ходячий секс, а ты совсем, похоже, собралась довести себя гормонального шока! Может, не такое уж и плохое предложение сделал тебе этот Фостер? Ты же не старуха, это только физиология…

– Нет, – я решительно мотнула головой, не поддаваясь глупым уговорам. – Ты… не совсем поняла. Джей не просто привлекает меня в физическом плане. Мне с ним приятно, даже просто молчать, или убирать двор, или болтать во время завтрака… Он другой, он как инопланетянин из параллельного мира. Наверное, с ним бы я могла даже попробовать что-то, понимаешь? Я чувствую, что он становится мне нужен, и это меня ужасно пугает. Поэтому я не хочу одной лишь постели. Но не уверена, что это для нас возможно, что он вообще способен на другие отношения. Скоро он вернется в свой дом, и тогда я понятия не имею, что будет дальше. Возможно, на этом всё и закончится, а если я позволю ему что-то большее, чем дружба – это будет очень больно.

– Значит, всё-таки второй вариант. Прости, но ты сама себе придумала проблему. Говорить начистоту с ним не пробовала? Хотя, конечно, блэксайдовец… Мало ли, что у них на уме. На твоём месте я бы не расслаблялась и вытурила его из своего дома поскорей. Тогда и станет понятно, хочется ли ему чего-то серьёзного. А от меня-то что требуется? Тебе же не консультация по поводу отношений с нечаянным сожителем понадобилась?

– Скорее, нам с Джеем нужен твой отец, – робко призналась я и пояснила на удивление в расширившихся глазах: – Во вторник на Дне основателей тот урод, что напал на нас, будет торговать наркотой в парке, – вдохнув поглубже, я взяла себя в руки, чтобы объяснить подруге цель встречи. – Его зовут Фредди, это он натравил на нас людей, объявив награду за наши головы. Не будет его – не будет и преследования. Просто сдать его полиции не лучший вариант, потому как он может избавиться от своего товара до ареста. И тут мне придётся просить помочь тебя.

– Что я должна сделать? – решительно выпрямила спину Эрика.

– Фредди большой любитель красивых девочек. Тебе нужно одеться попроще, чтобы он не признал богатую леди. И соблазнить его своим видом, встать где-нибудь поближе к блэксайдовцам, чтобы ему было удобно подобраться к жертве. Не бойся, рядом будем и мы с Джеем, и его друзья – тебе ничего не грозит. Как только Фредди начнет распускать руки, заверещишь и позовёшь копов. Скажем, что он тебя домогался.

– Папуля его убьёт, – хищно усмехнулась Эрика, явно уловив, почему нужна именно она, а не любая другая девушка. – Как только этого ублюдка арестуют, он уже не выйдет из камеры. Отличный план. Можно и просто соврать, мне достаточно ткнуть в него пальцем и обвинить в распускании рук, чтобы папа организовал вашему Фредди небо в алмазах.

– Не стоит. Пусть у него не останется шансов отвертеться, когда полиции дадут показания четверо свидетелей. Так ты согласна? – просить её так рисковать ради меня было непросто, но других вариантов никак не придумывалось.

– Конечно, Соф! Разве я брошу тебя в беде? Надо было раньше позвонить, я бы помогла вам с Фостером бежать из города. И потом, вам понадобится маскировка, иначе едва появитесь в парке – чокнутые блэксайдовцы свяжут и поволокут на расправу. Завезу завтра что-нибудь, – она с воодушевлением хлопнула в ладоши, едва не подскакивая на месте. – Боже мой, как захватывающе! Мне определенно хочется в этом поучаствовать!

***

Дверь за Эрикой захлопнулась лишь спустя полчаса, после кофе с пирожными и обсуждения мелких деталей грядущего представления. Тщательно затворив все замки и вернувшись к столику за пустыми чашками, я услышала тихие шаги по лестнице. Глубоко вдохнула, надеясь, что прошедшее с нашего прошлого разговора время позволило Джею немного остыть. Решив сделать вид, что ничего особого до прихода подруги попросту не было, я бодро отчиталась:

– Эрика согласилась. Она поможет нам расправиться с Фредди.

– Я слышал, – невозмутимо отозвался Джей и с наглой ухмылкой сложил руки на груди, пока я стремительно бледнела, пропуская удар пульса. Нет. Быть не может. То есть как это – «слышал»?! И будто нарочно, чтобы у меня не осталось малейших сомнений, он подтвердил: – Не всё же тебе одной лезть на личную территорию. Ты первая перешла черту.

Чашка из-под кофе в моих руках задрожала, забрякала по блюдечку. Я на быстрой перемотке прокрутила в голове всё, что сказала Эрике. И сейчас в довольной до чёртиков улыбке Джеймса отражалась победа без боя. Злость неконтролируемой волной смыла даже неловкость, застучала по рёбрам. Вот же…

– Ну ты и ублюдок, Фостер, – прошипела я, смерив его презрительным взглядом. – Тебе не показалось, что такая месть совсем не равноценна? Это низко.

– Откуда я мог знать, что вы будете сидеть и обсуждать меня, как две престарелые клуши? – он пожал плечами, но бессовестная, счастливая улыбка выдала с головой, как ему это понравилось, и как он ни на унцию не жалел. Конечно, откуда у блэксайдовца хоть какой-то такт!

– Ты… просто… хам! – терпение провалилось в ад ко всем чертям от его удовлетворённого вида, и я со всех сил швырнула в него чашку, от которой он едва успел увернуться, пряча ещё более взбесивший смешок. – Наглый, самодовольный, беспардонный… сукин сын! – когда первый снаряд со звоном фарфора разлетелся, оставив на стене коричневые подтёки от кофе, я без раздумий отправила следом блюдечко. – Какого чёрта ты лезешь туда, куда тебя не просили?!

– Эй, успокойся, истеричка! – Джей торопливо пригнулся, пока блюдечко не прилетело ему прямо в лоб, и оно бахнуло о стену за его спиной. – Соф, я просто хотел убедиться, что твоя подружка согласится помочь!

Я тяжело дышала, дрожа всем телом, в висках стучало обидой и злостью. В шоке от самой себя, что никак не могу успокоить трясущиеся руки. Озорной блеск в глазах Джея только добавлял желания их выцарапать. Ему нравилось! Ему, чёрт побери, нравилось, что я готова рычать от досады на саму себя, что умудрилась открыть рот так не вовремя. Сбросить с него это самодовольство, вызванное моими собственными признаниями в слабостях: любой ценой и незамедлительно. Подчиняясь одному лишь горящему комку ярости где-то в животе, я со всем доступным ядом выплюнула:

– Я не верю тебе! Когда ты уже свалишь к дьяволу из моей жизни?!

Он вдруг замер, разом прекратив посмеиваться. Но победа радовала не дольше доли секунды, потому что я ударом интуиции по затылку осознала: задело больно. Джей смотрел на меня с немым вопросом, будто спрашивая, стоит ли это воспринимать как «пошёл вон». Я тяжело дышала, не зная, что сказать, и тут он стремительным шагом вышел из гостиной. Не хлопая входной дверью, мягко её за собой прикрыв. Как есть, босиком, в растянутой майке и шортах. Он же простынет…

– Нет… Джей, я…

Панический шёпот уже не услышан, и я только закусила губу – больно-больно. Ногти впились в кожу ладоней.

Виновата. Это чувство грызло, испепеляло внутренности хуже ядерного взрыва. Что я вообще натворила? Сначала чтение практически дневника Джеймса, потом вырвавшиеся так некстати откровения с Эри, которые надо было оставить при себе. И вдобавок – усыпанный осколками пол и роковая фраза. Я не хотела вынуждать его уйти, не хотела вновь оставаться в доме одна, так сильно, что страх – не перед блэксайдовцами, а перед одиночеством – уже через минуту заставил меня метнуться к двери и глянуть в глазок. Облегчённый выдох.

Он не ушёл. Только сизый дым на крыльце говорил, что я не испоганила всё окончательно. Сегодня погода была по-осеннему пасмурной, а на небе уже собирались тучи, предвещая дождь. Глаза щипало. За сказанное в пылу ссоры было невозможно стыдно, и я поспешила хоть как-то исправить ситуацию. Как это всегда делала мама, если меня обижали в школе: какао и плед. Я шустро заметалась по кухне, на ходу включая чайник и свободной рукой натягивая свитер. Для оперативности пришлось довольствоваться какао из пакетиков, но не думаю, что Джей увидит разницу между сваренным напитком и растворимым.

Кинув воздушные кусочки маршмеллоу в кружки, я подхватила их вместе со старым пледом и тихо вышла на крыльцо. Джей даже не повернул головы, только резко выдохнул длинную струю дыма. Я набралась смелости, обошла его справа и осторожно пристроила на перила своё подношение мира из двух дымящихся кружек.

– Ты замёрз, – прошелестела я, боясь вмешиваться в его молчаливое бдение, и протянула болтавшийся на предплечье плед. Сейчас он казался стражем моего дома, которого бесполезно прогонять, потому что он не бросит меня без защиты. Парадным караулом Букингемского дворца. И благодарность за эту стойкость можно было потрогать в холодном воздухе.

– Нет, – безразлично буркнул Джей в ответ. Но от пледа не отказался, накидывая согревающую ткань на плечи. Не взглянув на меня, он потянулся к пачке за очередной сигаретой, но наткнулся на горячую кружку. – Что за жижа?

– Какао. Чтобы согреться, – терпеливо объяснила я, уже не удивляясь, что он не знаком с такими простыми вещами. Взяла приятно пахнущий напиток в руки и пригубила, а затем смиренно признала: – Я не должна была читать твой рассказ без разрешения. Но мне он, правда, показался чудесным, и я считаю, что у него есть будущее. У тебя есть задатки писателя. Прости, я облажалась и признаю это.

Наконец, найдя в себе смелость посмотреть ему в глаза, я нашла в них крохотные светлые точки в дымчатом водовороте. Не злился. Только на заживших губах скользнула и растаяла короткая улыбка. Будто скрывая её, Джей попытался сделать щедрый глоток из кружки, но тут же отставил её обратно на перила:

– Ну и гадость, – прокомментировал он. – Я тоже прошу прощения, Софи. Подслушивать было неправильно. И я бы точно не стал, если бы не был так зол, – он пожал плечами, и плед едва не съехал с плеч, торопливо пойманный его рукой. Закутавшись поплотней, он глухо добавил: – Я понимаю, что ты не хотела моего присутствия в своём доме. И я бы ушёл, честно! Если бы хотя бы на минуту поверил, что ты в безопасности, а Фредди не узнает твой адрес. Но не могу оставить тебя, не сейчас. Так что можешь меня гнать поганой метлой, но я всё равно буду здесь, караулить у дверей, чтобы никто не посмел причинить тебе вред. Пока нужен тебе, я останусь рядом.

В его голосе была такая искренность и такое откровенное желание защищать меня, что я чувствовала, как снова защипало влагой глаза. Наверное, мне никогда не понять его порывов до конца, ведь и своих понять не могла, когда вдруг резко, благодарно обвила его шею руками и прижалась щекой к твёрдой груди. Тёплый. Ароматный. Надёжный.

– Спасибо. Спасибо, что ты со мной, Джей. Ты не представляешь, как я рада, что не одна. Я не собиралась тебя прогонять, ты же сам знаешь. Случайно вырвалось, и больше такого не повторится.

Его сильные руки моментально обняли в ответ, поселяя трепет в районе живота. Я ощущала его ровное дыхание на своих волосах, и кажется, даже мимолётно коснувшиеся макушки губы.

– Значит, мир? – несмело спросил он, и от хрипотцы в его тоне я сильней сжала бёдра. Чёрт. Незримая граница истлела и осыпалась пеплом под наши ноги, и это уже никак было не остановить, только изобразить хоть какие-то приличия:

– Если поможешь собрать осколки, – я абсолютно искренне улыбнулась и подняла на него смелый взгляд. А потом быстро, едва касаясь, чмокнула в щёку и тут же выпуталась из крепких объятий. Поспешно, на всякий случай. – Идём, пока окончательно не простыл. Ты мне нужен здоровым.

– Чтобы убрать бардак? – подхватил это исправляющееся настроение Джей, как радар на той же частоте вещания.

– Чтобы починить, наконец, качели! – забрав с перил кружки, я дождалась, пока он откроет дверь в дом. Давно уже кажущийся не клеткой, а маленькой крепостью со своим солдатом на посту.

8. «Нутелла»

В полночь полагалось спать – на уже пригретом диване под пледом и с неизменным ножом под подушкой. Но сон не шёл. Весь вечер пришлось убирать в гостиной осколки и пытаться очистить стену от капелек кофе, и уставшая Софи давно ушла в свою комнату отдыхать. Пусть от короткой ссоры достаточно быстро не осталось следа, я чувствовал, насколько шатко это примирение. Теперь, лежа в тишине и пялясь в потолок, можно обдумать всё трезво.

Я не собирался отступать сейчас, когда уже знал, что всё сопротивление насквозь фальшивое, а хозяйка дома никуда бы не делась, если бы я хоть сейчас встал и пошёл в её спальню. Но и сомнения Софи, так открыто высказанные подруге, понимал и даже разделял. Несколько дней, – и мне предстоит вернуться в Блэксайд, в холодный трейлер, который за неделю наверняка опять обчистили и выбили окно. Нужно будет искать новую работу и бабло, чтобы не загнуться плесенью чёрной земли. Вряд ли получится обойтись без очередных краж. Я не лощёный тип в пиджаке, который будет водить даму сердца на свидания, дарить цветы или знакомиться с её родителями. И никогда им не стану. Софи достойна большего, чем парень-вор. Да, сейчас она готова быть со мной, пока я весь из себя паинька, не выходящий из дома и подкручивающий смеситель. Но это всё ненадолго. Я вернусь в Блэксайд, и это место быстро напомнит, кто Джеймс Фостер на самом деле. Как бы ни хотелось, как бы ни тянулось к теплу этой девчонки всё нутро, затаскивать настолько чистое и светлое создание в мою жизнь просто нечестно.

И тут же, на фоне всех тяжёлых мыслей, на губах расплылась улыбка: а ведь ей и правда понравился пока что незаконченный рассказ. Я верил, что Софи не играла, когда во время уборки осколков отметила самые понравившиеся моменты и вымаливала рассказать дальнейший сюжет. Смешно, потому что и сам не знал, как должна закончиться эта история – писал только, когда в голову приходили новые идеи, на удивление удачно складывающиеся слова. Софи даже робко предложила, раз уже всё равно прочитала, по окончании работы помочь отредактировать текст и попробовать опубликовать его в принадлежащем издательству Аттвудов литературном журнале, но это чересчур личное. Проще выйти из дома без трусов. Я и так не мог отделаться от мыслей, что при прочтении Софи прекрасно поняла все мои чувства к ней, и только её природная тактичность помогла избежать неудобных вопросов.

Внезапно на журнальном столике завибрировал мой телефон, чем изрядно удивил: кому сдалось потрындеть в такой час? Похоже, случилось что-то серьёзное. Моментально подскочив с дивана и схватив трубку, я туго сглотнул от хренового предчувствия: Молчун.

– Да? – шёпотом, не желая тревожить давно спящую наверху Софи. На всякий случай поднялся и поплёлся в сторону кухни, чтобы звук был потише и не дошёл до чутких ушей.

– Живой, Джей? – с явным облегчением выдохнул друг. – Думал, тебе уже давно пора вязать чёрную ленточку на фотку.

– С чего вдруг?

– Для Фредди почти каждый день притаскивают в бар новых претендентов на роль тебя и блондиночки. Сейчас услышал, что очередного парня привели избитым до полусмерти, рожа в кашу. Вот и звоню, узнать, не тебя ли на этот раз.

Новость заставила нервно передёрнуться, пуская холодок между лопаток. Кто-то получает по морде, просто потому что она похожа на мою. Ушедшее было благодаря этому дому ощущение опасности возникло снова, и пальцы сильней сжали телефон. Иллюзия, что весь мир исчез, и есть только эта маленькая крепость, рухнула чертовски резко. Нам с Софи по-прежнему грозил съехавший с катушек старый хрен, с которым не помешало бы разобраться.

– Не надейтесь с Брюсом так быстро от меня отделаться, – небрежно фыркнул я, изображая полное спокойствие. – Ещё покопчу небо. Осталось протянуть до вторника, и за нами ответный ход. Вы же не против немного поработать с копами?

– С копами? – заволновался Молчун. – Уверен? Что придумал, как нам вытащить твою задницу?

– На этом ебучем Дне основателей будет одна девчонка, Эрика Торн. Она будет ошиваться возле блэксайдовцев, пока наш похотливый козел не решит, что это ему подарок. Вы будете следить, чтобы ей ничего не грозило, и мы с Софи тоже. А когда он совсем распустит лапы, позовём копов и станем свидетелями домогательств, – кратко растолковал я достаточно простой на словах план, на деле явно нуждающийся в доработке. – Фредди не отвертится, а фамилия Торн свяжет ему хрен. Хайден придушит его за единственную дочурку.

– Что-то мне это не очень нравится. А если он не станет приставать к этой девке? Или будет не один – как ты защитишь её тогда до прихода копов? Уж не знаю, как ты её уговорил участвовать в этом дурдоме. Но пахнет всё это дерьмом, Джей. Ты же знаешь, если так говорю даже я…

– Знаю, бро, – вздохнуля, признавая справедливость каждого вопроса. – Слишком много дыр. План «Б» – слить копам, что у Фредди наркота, и надеяться, что он её не успеет сбросить. Но с Торном он бы не смог выйти под залог или как-то ещё. Пусть в кои-то веки Хайден сделает для Блэксайда что-то хорошее.

– Ладно. Как скажешь. Вроде видел как-то эту Эрику у Чейзбрука – невысокая такая, брюнетка. Узнаем, зад ей прикроем. Но если ты хочешь помочь, не вздумай притащиться в своей куртке, сразу скрутят, – предостерёг Молчун, хотя я и сам понимал необходимость маскировки.

– Знаю. Надеюсь, вам там не достаётся из-за меня?

– Нет, но следят постоянно, всё думают, что мы такие идиоты и прискачем к тебе, – он презрительно усмехнулся: – Вот тебе и блэксайдовцы, брат. Помани зелёной бумажкой, и все готовы перегрызть глотку тому, на кого покажут пальцем. Кстати, у Фредди охуенный шрам на пол лица, ты ему располосовал почти до глазницы! А ты сам как, не протух ещё протирать штаны? Или блондинка тебя хорошо развлекает?

– Молчун, завали хлебало, – обреченно прошипел я, зная, что таких шуточек не избежать. – Софи не одна из твоих шлюшек.

– Да всё-всё, затыкаюсь! Но готов поспорить на бутылку «Джека», что ты уже хорошенько отымел эту красотку, – и пока я не успел ответить на такое заявление, засранец торопливо сбросил вызов.

Ха, проспорил мне бутылку. Потому что, во-первых, я всё ещё сплю на диване. А во-вторых, если между нами вдруг что-то и произойдёт, я не хотел называть это так, смешивать с привычной грязью. Софи настолько чистое и прелестное создание, за два года ни разу не подпустившее к себе мужчину, что её можно только вылюбить до криков удовольствия. Обожать. Восхищаться. Носить на руках и кружить по двору, слушая заливистый смех…

Почти позабытый кашель подобрался к горлу, норовя скрутить лёгкие. Вспомнив, что сигарет на крылечке практически не осталось после короткой ссоры, я едва не простонал от желания отвлечься и успокоить нервы. Отложив на обеденный стол телефон, постарался как можно тише прокашляться, заглушая звук ладонями – всё ещё не хотелось будить Софи. Как только приступ понемногу затих, я замер, прислушиваясь, но в темноте было тихо. Лишь Пушок в углу кухни оторвался от миски и недобро сверкнул зелёными глазищами.

– Ш-ш-ш, – шикнул я на него и подкрался к холодильнику. Раз уж курить нечего, то хотя бы чем-то занять рот надо, иначе не усну.

На полках не нашлось ничего, что можно было бы назвать нормальной едой. Остатки кексов, уже совершенно неаппетитно выглядевший сыр и какие-то йогурты в дурацких крохотных коробочках, вообще не смахивающие на жратву. Зато на столе мелькнула забытая хозяйкой банка с белой этикеткой. «Nutella» – значилось красными буквами, и рука сама потянулась к ней. Вроде Софи говорила, что это шоколадная паста. И в данный момент, что бывало достаточно редко, хотелось именно сладкого за неимением ментола. Завтра же закажем продуктов и сигарет, но сейчас другого варианта нет.

Открутив крышку, я с интересом заглянул в наполовину пустую банку. Наверное, она любит это лакомство, раз держит его у себя и ест понемногу. С сомнением понюхав содержимое, не смог сдержать улыбки. Пахло вкусно: шоколадно-сладко, но не приторно. Наплевав на ложку, запустил внутрь палец и облизал его.

В классе никого нет, никто не слышит шуршание обёртки. Знаю, что это неправильно. Отец всегда бил по рукам за подобное, а в последние три дня от него вместо еды можно получить только новый подзатыльник. Наверное, это ему назло – какая-то часть души даже хочет, чтобы учитель вернулся, поймал серого от голода ребёнка у чужого портфеля и отчитал. Но этого не происходит. И батончик Китти Бросман оказывается во рту, почти целиком, чтобы быстрей прожевать. Едва не давлюсь от скрипа двери где-то в коридоре и ужом проскальзываю за свою последнюю парту. Вкусно. Как же, чёрт возьми, вкусно, впервые попробовать шоколад.

На минуту показалось, что провалился в детство – так сладко, что непривычные ко вкусу рецепторы почти пощипывало. Давно не ел шоколада, наверное, с тех самых пор, как закончил школу, а лакомством стал считаться виски или бургер. Я не замечал, как палец снова и снова нырял в банку, вылизывая каждую каплю вкуснятины. Вот же дурак, что отказался от этого пару дней назад! Сейчас я готов был рвануть в «Волмарт» посреди ночи и стащить с прилавка все банки с белой этикеткой.

– Так-так… Значит, сладкого ты не любитель? – раздался вдруг за спиной насмешливый голос.

Едва не поперхнулся. Неловко прочистил горло и обернулся, ловя озорной взгляд: застала с поличным, что уж теперь отрицать. Слова пропали совсем, когда увидел, что Софи снова в той самой блядской полупрозрачной сорочке, с трудом прикрывающей ягодицы. Казалось, в воздухе пахнуло шампунем от её распущенных волос. Вспомнив, что всё ещё стою с банкой в руках с абсолютно тупым видом, я постарался вернуть себе невозмутимое выражение лица и смачно облизал обмакнутый в пасту палец. Не сводя глаз с этой волнующе-прекрасной фигуры перед собой, отставил банку на стол.

– Да я… просто…

– Просто опустошаешь мой холодильник? – как-то слишком тихо и уже совсем без смеха пролепетала Софи. А я съедал её взглядом, подмечая на автомате, как она тяжело дышала и как машинально скользнула по губам кончиком языка. Как её глаза вспыхнули приглашением, наткнувшись на изгибы змеи на моём оголённом боку.

«Тебе нравятся уродства? Чокнутая…»

Я не мог знать её желаний, но прекрасно знал свои. Сейчас не было разумных мыслей в голове, только сутками безуспешно подавляемые порывы. Плавный шаг ей навстречу, профессионально-тихий, незаметный. Ведомый лишь тем, что я слышал, как учащалось от этой близости её дыхание.

– Захотелось чего-то сладкого. Но, мне кажется, я совсем не там взялся искать, – негромким, обволакивающим тоном, тем самым, натренированным подчинять волю. Эксперимент над ней, и на этот раз победный.

Короткий обжигающий взгляд, и рывок навстречу друг другу почти одновременный. Её упругая грудь жёстко впечаталась в мой торс, резко и почти больно, вышибая дух. Губы сплелись, жадно поглощая долгожданное тепло, уже знакомое, но на этот раз другое: решительное. Шоколадный привкус и душный жар, заставляющие меня ужесточать натиск. Руки Софи взлетели на мои плечи, отчаянно пытаясь притянуть ближе. Я с силой обхватил её талию, отчего кровь хлёсткой волной ухнула в пах. Поглощать, раздвигать языком губы, делиться и забирать.

Плевать, если ошибаться так охуенно вкусно.

Софи мелко вибрировала в моих руках, остро реагируя на близость, чарующе голодно. И это возбуждало до звона в ушах. Живая, мягкая, естественная, убийственно сильно впивающаяся пальцами в мои плечи. Я чувствовал даже то, как от трения полушарий груди о мой торс твердели её соски, и из горла едва не вылетел хриплый рык. «Нутелла»? Херня, рот этой девчонки – вот настоящая вкуснятина. Я то жадно впивался в него, то чуть ослаблял нажим, чтобы прикусить губу, ловя на неслышном ультразвуке её нетерпение. Нет, она не сбежит, теперь она точно никуда не сможет от меня деться, потому как больше я не намерен спрашивать!

Ладони скользнули вдоль её пульсирующего тела, и сорочка совсем не стала преградой, когда я настойчиво сжал упругие ягодицы. Софи тихо всхлипнула, на мгновение разрывая сплетение губ, и я ушёл голодными поцелуями на хрупкую шею. Кровь гудела в висках, пульс взбесился. Мечта теперь принадлежала мне, и закрепить свои права на новой территории требовали все охотничьи инстинкты. Сдержаться от собственнического укуса удалось не без труда – после, когда она будет извиваться и кричать, я позволю себе отпраздновать. А вот притормозить хотя бы на секунду не давал давящий на ткань белья член, и Софи призывно потёрлась об очевидную твёрдость бедром. Блядь.

– Малышка… нетерпеливая, – раскалённый выдох ей в шею, чтобы затем впиться пальцами в ягодицы сильней. Рывок, приподнимая её и не ощущая веса, шаг до стола, устраивая Софи на прохладной поверхности.

– Очень, – она будто забыла о дурацком смущении и не пыталась возразить. Послушно обняла ногами мою поясницу, и контакт кожа к коже вызвал шумный обоюдный вздох удовольствия. – Я же не железная, – почти жалобно призналась она, а затем сама нашла мои губы, забирая остатки шоколадной сладости.

Её темперамент оказался неожиданностью, но ужасно приятной. Такая горячая девочка, которой так давно никто не касался. И это стало совершенно очевидно, когда она задрожала под новым натиском смакующих поцелуев, а её пальцы погладили мой торс. Я дёрнулся от напряжения, когда Софи добралась до линии шорт, слегка цепляя ногтями. Чёрт, я тоже очень долго терпел, тоже не мог остановиться, уверенно сминая ладонями кожу её бёдер. Её первый стон прямо в поцелуй сжигал последние мыслимые барьеры. Отзывчивая. Распалённая. Голодная… как и я.

Рваные поцелуи к ключицам, постоянно забывая вдохнуть от дурящего ощущения победы и возбуждения, которое скрутило каждый натянутый нерв. Лёгкие горели от яркого запаха фруктов, а на языке переливался вкус её кожи. Скинул бретельку сорочки с одного плеча и тут же вернул руки на ягодицы. Лёгкая ткань упала вниз, открывая взгляду мягкую округлость груди, к которой я моментально припал губами. Захватив ртом сосок, дразняще обвёл его языком и осторожно прикусил, в ответ получая жалобный стон:

– Пожалуйста… быстрей.

Всецело разделяя это нетерпение, запустил пальцы под ткань её белья, тут же утонув в горячей влажности. Её абсолютная готовность казалась невозможной – до какой же степени девочка соскучилась по ласкам? Громкий всхлип Софи подтвердил, что в таких местах мужчина не касался её безумно долго, а то, как она непроизвольно толкнулась навстречу – как трудно сдерживаться теперь.

– Блядь, – только и вырвалось у меня охрипшим к чёрту полушёпотом, а в паху гудело от желания оказаться внутри неё прямо сейчас, заставить кричать от того, как глубоко окажется мой член. Не спешить. Не надо. Как?!

Вновь подняться поцелуями от груди вверх, накрыть её припухшие губы. Софи жадно ответила, проскальзывая языком в мой рот, и тут уже я сам едва не застонал, как подросток. Мягко, пробно погладил пульсирующий клитор. Осторожно, но настойчиво, заставляя её ноги дрожать от напряжения и дать больше доступа.

– Расслабься, – машинально вышел приказ, властный и твёрдый.

Ускорил темп, надавливая чуть сильней, и она протяжно простонала, откидывая голову назад. Тут же влажно зацеловал её открытое горло. Пульс. Запах. До дрожи нужно. Разум мутился от того, как Софи до царапин впилась в мою спину, будто пыталась удержаться там, где возможно только падение. И всё же податливо раздвигала бёдра под моим напором.

– Джей… – задыхаясь, звала она, но я не слушал, продолжая уверенные движения. Сразу два пальца скользнули внутрь её узкого тела, легко и плавно, и Софи дёрнулась им навстречу, хватая ртом воздух: – Джей, я… чёрт, да! Чуть-чуть!

Довести её. Да, да, мой ангел. Просто падай.

Все маски хорошей девочки слетели, обнажив суть: маленькая огненная фурия, позволяющая безумию продолжаться. Распалённая до грани, судорожно вздрагивающая в предвкушении разрядки. До неё и впрямь оказалось недолго, и Софи с тонким вскриком вжалась в меня всем телом, отчаянно цепляясь за плечи. Я сипло зарычал от того, как тесно сжала она собой мои пальцы, и от мысли оказаться в ней целиком сам чуть не кончил без малейшего касания к члену. Она билась. Выгибалась. А я дрожал вместе с ней.

– Малышка… Ты охренительна, – безнадёжный выдох, упиваясь этим моментом её полной открытости, огнём в синеве затуманенных глаз. Собственное возбуждение рвало на части, и я поймал истерзанные губы Софи в долгом, глубоком поцелуе. Вернув обе руки на её бёдра, хотел было подцепить мешающее бельё, но внезапно в мою ногу больно впились острые когти. – Чёрт!

Оторвавшись, я посмотрел вниз, где сверкал глазами хренов кот, требуя внимания. От этого чересчур пристального взгляда весь настрой растворялся моментально: непрошеного зрителя точно не хотелось. Бежать в спальню? На диван?

– Пушок, не ревнуй, – тихо хихикнула Софи, а в звуке её протрезвевшего голоса снова мелькнуло смущение. И пока я лихорадочно соображал, момент неизбежно ускользал, а явно растерянная своими порывами девчонка якобы незаметно вернула на место бретельку сорочки, скрывая грудь. – Нам… нам, наверное, лучше… не знаю, – окончательно покраснев, она уткнулась носом мне в шею, пряча взгляд.

И снова разогнать её с нуля до сотни, чтобы она открылась для меня сейчас, будет тем ещё ребусом. Что ж… кота надо пустить на шапку.

«Я хороший парень. И нет, мне совсем не хочется завалить её прямо на пол и вышибать новые стоны, пока она не зарыдает и не попросит пощады… нет, не хочется, совершенно, да», – внушал я даже не себе, а собственному члену.

– Ты не обязана. Если чувствуешь, что не готова, то ты не обязана продолжать, – с трудом выдавил я через протест мышц, прекрасно осознавая, что шанс уже упущен.

И только спустя ещё два вдоха, возвращающих на место мозги, понял: где-то в глубине души был этому немного рад. Потому что торопливый, спонтанный секс возле холодильника – это совсем не то, чего хотелось после стольких лет напрасных надежд. Когда голова снова включилась, это увиделось ясно. И похоже, не только мне.

– Уверен, что готов на этом остановиться? – в тоне Софи слышны извинения, но ей точно не за что просить прощения. Ей было хорошо, а мне понравилось быть источником этого удовольствия. Это тоже приз. А я ждал половину жизни – подожду и ещё чуть-чуть. И когда это я стал таким грёбанным евнухом…

– Переживу, – хмыкнул я, чуть отстраняясь, чтобы она могла спрыгнуть со стола. Разочарован? Совсем нет. Скорее, чувствовал, что так правильно, хоть тело и возмущалось, а кровь кипела. Но смущение Софи самой собой так очевидно, что тащить её сейчас в постель просто глупость. Раз уж собирался строить что-то менее шаткое, чем отношения на уровне животных инстинктов. Пусть они ненадолго и взяли верх.

Софи робко улыбнулась и осторожно потянулась к моим губам, оставляя быстрый, благодарный поцелуй.

– Знаешь, если бы мы не жили под одной крышей… То сейчас я бы пожелала тебе спокойной ночи, закрыла входную дверь, а потом до рассвета думала о нашем свидании. Ты бы позвонил утром, и мы бы сходили выпить кофе. И всё бы было постепенно, как надо. А не сходить с ума, просто нечаянно столкнувшись на кухне, – она грустно вздохнула по упущенным возможностям. Ещё и кот громко мяукнул, словно возмущённый тем, что мои руки до сих пор собственнически обнимали талию хозяйки.

– Я понимаю, Соф. Ты привыкла к другому, и тебе хочется обычных свиданий, ухаживаний, постепенности. Но жутко совру, если скажу, что всё дело только в том, что мы застряли под одной крышей. Я не умею, никогда не пробовал даже… – я обречённо прикрыл глаза, не находя слов, но и так ясно, о чём речь. Никудышный из меня герой мыльного романа. – Я буду пытаться. Для тебя – правда, готов попробовать. Итак, утром у нас кофе. А вечером предлагаю свидание в гостиной. Разнообразие не великое, но буду рад, если вы согласитесь пропустить со мной стаканчик, мисс Аттвуд, – дурачась, я изобразил тон настоящего франта, на что она усмехнулась:

– Значит, мистер Фостер, до завтра?

– Буду ждать с нетерпением.

На прощание скользнув губами по моей щеке, Софи выпуталась из объятий и пошла к выходу из кухни. Остановив взгляд на скучающей на столе банке «Нутеллы», всё-таки обернулась и с хитрой лисьей улыбкой пообещала:

– Закажу завтра продукты и заодно шоколадной пасты. Надеюсь, в следующий раз ты слопаешь её не в одиночку. Спокойной ночи, Джей.

– Спокойной ночи, – пробормотал я ей вслед, прекрасно понимая, что мне-то как раз остаток ночи придётся ворочаться на диване. Когда дождался тихого хлопка двери спальни наверху, опустил взгляд на вновь ошивающегося у миски с довольной мордой кота и добавил: – Ну ты и скотина, Пушок…

***

Составление списка продуктов утром за завтраком стало настоящей войной, потому что Софи привыкла покупать больше свежих овощей, фруктов и йогуртов в микробаночках, а я сносно ориентировался только в полуфабрикатах и сигаретах. Сошлись безоговорочно на двух пунктах: большая банка «Нутеллы» и, неожиданно для обоих – пиво для вечерней посиделки. После ночного рандеву Софи будто махнула рукой на свои попытки быть ангелом и даже промолчала, когда я сам расплатился с курьером. И нет, это деньги не из её же кошелька, с каким бы подозрением она ни фыркала.

Атмосфера в доме изменилась. Из раздражающе-напряженной она стала совершенно лёгкой, как будто наконец стали рушиться выстроенные плотные стены и разом распахнулись окна, впуская свежий воздух. Утро началось с мимолётного приветственного поцелуя в щёку и тёплых улыбок: как она хотела, как нормально. Я искренне желал, чтобы она чувствовала, как сильно стараюсь для неё. И с большим шоком для себя понял, что это не маска, а изнанка собственной кожи. Я не переставал быть собой рядом с ней, просто хотел, чтобы ей было со мной так же приятно, как мне с ней. Зато Софи уже не смутили оставленные на подставке для обуви грязные ботинки, в которых я днём чинил качели. Словно такие мелочи наконец-то отброшены на десятый план, перестав засорять эфир вещания.

Вечером гостиная была завалена привезённым Эрикой тряпьём для маскировки, а журнальный столик заставлен бутылками и вазочками с орешками. «Пропустить стаканчик» быстро превратилось в «пропустить пару пинт». Зато – больше никаких иллюзий. Никто не притворялся. Наконец-то. Мы оба знали, чего хотим, и что это не будет случайностью. Свидание? Окей, значит, так они должны выглядеть.

В телевизоре мелькали старые клипы Бритни Спирс – включённый фоном музыкальный канал устроил тематический вечер, и хоть мне хотелось выть от песен, в школьные годы звучавших из каждого кассетного плеера, переключать Софи отказалась.

– Эй, это же наши с Эри первые дискотеки! – на такое заявление сложно было возразить, потому как я понятия не имел, что там мои одноклассницы слушали на своих вечеринках. Да и не смотрел я на экран – только на увлечённо копающуюся в ворохе одежды Соф, не забывающую самозабвенно пританцовывать с бутылкой в руке. И даже подпевать, абсолютно не попадая ни в одну ноту:

– Когда я не с тобой, я схожу с ума. Дай мне знак, малыш, порази меня ещё раз!⁵

– Соф, ну почему я не могу просто надеть кепку и толстовку? – вытянув из сваленной на диване горы вещей толстую чёрную кофту с капюшоном, я с ужасом проводил взглядом вывалившийся следом парик с длинными рыжими лохмами: – Твою мать, а это зачем?

Софи с энтузиазмом подхватила это чудище и встряхнула искусственные волосы, прокомментировав:

– Хорошо, что нашёлся, уже думала, что потеряла в этом бедламе! Эри принесла несколько вариантов, чтобы я смогла замаскировать свой хвостик под что-то ещё. Но рыжий мне не нравится, – небрежно откинув парик обратно, она рухнула в кресло и приложилась к бутылке. Чуть нетрезво хихикнула под моим насмешливым взглядом. Хоть я воспринимал алкоголь намного легче, но тоже не мог не заразиться излучаемым ею весельем. «Свидание» перерастало в дурашливую примерку всякой дряни, и я не был против. Главное, что можно смотреть на Софи столько, сколько хочу. Слушать её смех.

– Окей, но ты не ответила, – я прикинул чёрную толстовку на себя, и она показалась подходящей размером. – Мне точно ничего большего не надо.

Софи обречённо закатила захмелевшие глаза и, снисходительно улыбнувшись, пояснила:

– В парке будет куча полиции. А также мэр, городской совет, все самые влиятельные семьи… Думаешь, парень в кепке и капюшоне не вызовет подозрений? Еще тёмные очки надень, и тогда я тебе гарантирую скорый арест. Быстрей, чем повяжут Фредди. Ты просто будешь похож на наркодилера.

– И что ты предлагаешь в таком случае? – признав, что соль в её словах точно есть, я с лёгким сожалением убрал в сторону толстовку. Зато так было бы удобно. Вдруг придётся драться? Не помешает кастет или нож. Жаль, что отцовский потерян. Потянувшись за пивом, в несколько жадных глотков осушил почти половину бутылки. Таким расслабленным и спокойным в этих стенах я ощущал себя впервые – впервые не как в гостях. А как дома. Даже купленные сегодня сигареты так и остались не распечатаны: попросту не было необходимости.

С ночи я не закашлялся ни разу.

Обворожительно улыбнувшись, Софи отставила выпивку на столик и принялась снова копаться в одежде. Спустя пару секунд она с торжествующим писком вытянула мужскую рубашку и чёрное пальто. Осознав, что именно собрались предложить мне эти руки, я панически замотал головой, едва сдерживая смех:

– Оу, нет-нет, Соф, пожалей меня! Рубашка?

– Вот именно, Джей. Блэксайдовцы знают тебя как бандита в кожаной куртке. И точно не станут приглядываться к хорошо одетому бизнесмену. Лучшая маскировка для тебя – это выглядеть прилично. Попробуй, померь, – она протянула мне рубашку и выжидательно подняла брови.

– Я всё равно не выйду в этом из дома. Мне нужно быть готовым к любому дерьму, а такая одежда только стесняет движения, – железобетонный аргумент канул в пустоту, потому что Софи так и не сводила с меня пронизывающего взгляда и не опустила руки, продолжая втюхивать свой выбор.

Вредина. Поморщившись – чёрт, я ей хоть в чем-то могу отказать? – резким движением стянул с себя майку и принял рубашку. Накинув её на плечи, раздражённо передёрнулся от непривычно гладкой ткани на теле.

– Мне не нравится.

– Ты даже не застегнул. Давай помогу, – она решительно подошла поближе и потянулась пальцами к верхней пуговице. От неожиданного жеста и лёгкого касания по шее поползли предательские мурашки, а Софи, будто не обратив на это внимания, задумчиво протянула: – Давно хотела спросить: откуда твои шрамы? Например, над бровью?

– Ерунда, – туго сглотнув от излучаемого ею тепла, пробормотал я, с трудом фокусируясь на вопросе, а не на выступающих косточках её ключиц. – Прилетело в драке несколько лет назад.

– А на плече, под татуировкой? Кстати, что означает иероглиф? – сегодня она действительно была более раскрепощённой, чем обычно, и не стеснялась задавать бестактные вопросы. Похоже, сбросить хоть каплю напряжения вместе со стеснением оказалось полезно.

– Тоже драка. Ножом попало. Молчун после этого и придумал сделать нам троим одинаковые тату – означает «верность». Мы же как братья, ближе у меня никого нет, – воспоминания о друзьях были приятными, и тут мне стыдиться нечего. Этой отметиной на теле я даже немного гордился. Чего не скажешь о последней.

– А… это? – чуть дрогнув, пальцы Софи порхающим касанием дотронулись до пасти змеи на боку. Я невольно напрягся, но не отодвинулся, и она скользнула чуть дальше, невесомо поглаживая неровные бугры на коже. – Почему змея?

– Из-за формы шрама, – прикрыв глаза, пришлось нехотя признаться.

Заставлял себя дышать поглубже, но это только ещё больше связывало горло ненавязчивым ароматом Софи. Прикусил щеку изнутри, сдерживая желание обхватить ладонями её талию в ответ. Сосредоточиться на рассказе стало адски тяжело. Может, и нахер бы все эти «нормальности» и убивающие нервную систему «постепенности», если мы друг друга хотим и знаем об этом? Нет. Не спешить, мать твою, не спешить. Чёрт, о чём мы вообще говорили? А. Шрамы.

– Долго думали, чем закрыть, но без татуировки было бы хуже, – от продолжающихся острожных, нежных касаний я окончательно онемел. Так приятно. А ведь думал, что кожа в этом месте совсем омертвела, потеряв всю чувствительность. Но нет, попросту надо было дотронуться именно ей. И именно так – ласково, трепетно, изучающе. Приятно до больно стукнувшего в рёбра сердца. Не знаю, что она со мной делала. Но это лучше, чем секс.

– Так из-за чего он? Тоже драка? Какой-то странный…

Она очертила изгибы змеиного туловища, и у меня сбилось дыхание. В голове шумело, и совсем не от алкоголя. Улыбнувшись напоследок, Софи закончила с пуговицами, выжидательно смотря в мои глаза. Лиса, маленькая вредная лиса.

– Это далеко не благородные раны, – хмыкнул я, наконец, собравшись с мыслями. – Самый старый, ещё с детства. Мне лет одиннадцать было, стащил кошелёк у женщины на автобусной остановке. А рядом был патруль с копами, за мной двое рванули. Бежал, как мог, во дворы. Паника полная, думал ведь, что поймают – и привет, тюрьма для несовершеннолетних. Махнул через забор, да приземлился неудачно, внизу оказался какой-то строительный мусор, балки, железки… И я на них упал, разодрав весь бок. Но копы отстали. Только я потом долго домой полз, мне, мелкому, всё казалось, что кишки выпадают. Визжал, как девчонка, когда отец это дерьмо зашивал.

Софи шокировано ахнула, и кажется, даже не поверила этому рассказу: пристально смотря в мои глаза своей переворачивающей внутренности пасмурной лазурью, она будто искала следы лжи.

– Ты очень сильный, Джей, – убеждённо заявила она спустя долгую паузу. – Я бы так не смогла. Да и вообще, если задуматься, я бы не протянула и дня в Блэксайде. Я не виню тебя за то, кто ты есть – ты просто выживал. Но сейчас у тебя есть шанс больше к этому не возвращаться. Если ты позволишь, твой рассказ пойдёт в печать. И конечно, ты получишь за него гонорар, сначала небольшой, но перспективы открываются отличные, – я никак не прокомментировал это бредовое предложение, так что Софи поджала губы и отступила на шаг назад, критично оценивая мой вид: – Смотри, тебе ужасно идёт рубашка.

За неимением поблизости зеркала, я с сомнением оглядел себя. Цвет вроде неплох. От чёрного к коричневому – не великая разница, но заметная. Сразу вспомнилась стоящая в шкафу новенькая «Нутелла» – непременно слопаем её завтра хлебными палочками. Криво улыбнулся. Где-то фоном бренчала очередная песенка Бритни, а в озорных глазах Софи светились удовлетворение и радость. Ну… может, оно не так уж плохо.

– Как, похож я на приличного пижона? – дурачась, я надул щёки, и она прыснула от смеха, возвращаясь к стопке одежды. – Эй, а как будешь маскироваться ты?

– О, я тут нашла один вариант, – она достала чёрный парик, предполагающий сделать из его носительницы жгучую брюнетку с ровным каре. – Что скажешь? Дополню каблуками и плащом, получится этакая леди без возраста, если ещё и посмелей накраситься. Фредди во мне точно не признает блондинку с хвостиком.

– Знаешь, ты ведь вовсе не обязана идти. Зачем так рисковать? Справимся без тебя, трёх свидетелей будет достаточно, – представив, как она будет выглядеть в таком образе, я ощутил неприятный укол интуиции. Подвергать Софи малейшей опасности совсем не хотелось.

– Брось. Во-первых, я самый ценный свидетель: не мне тебе рассказывать, как к блэксайдовцам относится шериф. Вам могут не поверить без меня. А во-вторых, Эрика – моя подруга, и втянула её я. Так что отвечаю за её сохранность.

– В таком случае, я отвечаю за твою, – тихо заметил я, мысленно себе пообещав, что приоритет моих интересов только в этом. Если что-то пойдёт не по плану, если только ей будет что-то угрожать, я непременно буду рядом. И готов получить десяток новых шрамов, лишь бы только эта невыносимая девчонка осталась цела. Если надо – буду драться хоть со всем Блэксайдом разом.

Потому что, оказывается, она мне дороже себя самого.

9. Выпускной

Полумрак. Лишь мерцание экрана ноутбука разбавляет темноту гостиной. Не замечаю, когда становится так темно, потому что слишком увлечён стуком по клавишам. Наконец, с тихим победным выдохом поставив точку, удивлённо гляжу на собственные пальцы. Сделал. После всех умоляющих взглядов Софи, сейчас так удобно и чуть нагло опирающейся на моё плечо и уткнувшейся в какую-то книгу – закончил. Финал вышел с неоднозначной, странной нотой, и мнение своего главного критика о таком повороте узнать хочется немедленно. Впервые за прошедший час повернув голову, тихо зову:

– Соф?

И только сейчас понимаю, что она давно уснула, выронив свою книгу на пол. Мерно дыша, неловко опустив голову. Я как можно осторожней убираю с ног ноутбук, закрыв крышку. Придерживая спящую малышку за плечи, чуть двигаю и устраиваю её поудобней: за неимением других вариантов, просто укладываю светлую голову себе на колени, боясь даже коснуться лишний раз, чтобы не разбудить. Но Софи не шевелится, и без свечения экрана ничто не мешает ей спать. Откинувшись на спинку дивана, я прикрываю глаза, почти задыхаясь от счастья достигнутой цели: наконец-то она мне доверяет. Настолько, что может, не боясь, уснуть рядом. Что не чувствует, как мои пальцы невесомо касаются спутавшихся волос, знакомясь с мягкостью прядей. Маленькая муза, ставшая за неделю центром вращения мира. Понятия не имею, когда это произошло, но отныне все мысли, желания и мечты крутятся вокруг Софи. Я не просто посвятил ей свой первый рассказ. Я позволю отдать его в печать, под псевдонимом. И напишу ещё, ведь когда она так близко, вдохновение никак не уходит. Напишу о солнце в голубых глазах, о ветре, треплющем её хвостик и даже о ноже, когда-то приставленном к горлу. Напишу, чтобы открыть новую страницу.

Кажется, засыпая в тёмной комнате с головой Софи на своих коленях, я осознаю, что уже не смогу повернуть назад.

***

В гостиной всё аккуратно прибрано, ни на одной горизонтальной поверхности не видно и пылинки. В воздухе витал аромат пасты «карбонара» с беконом и итальянскими травами. Это стало почти праздничным блюдом, потому что знаменовало собой последний совместный ужин на моей маленькой кухне. Понедельник пронёсся быстро: мы оба явно спешили куда-то, и сами не понимали, куда. Словно хотели обогнать само время, пока Джеймс торопливо красил качели во дворе, а я старательно гладила выбранные на завтра наряды. Но от тикающих часов не сбежать, и когда на Ньютаун спустились сумерки, мы устало рухнули на диван и включили первый попавшийся развлекательный канал. Говорить не хотелось. Ложиться спать тоже, потому что стоит закрыть глаза – и откроешь их уже утром вторника, который будет вновь требовать спешки, чтобы оказаться в парке к десяти. И потому в доме чувствовался лёгкий привкус сожаления, словно крохотная сказка подошла к концу.

Я больше не пряталась на другом конце дивана. Напротив, уверенно подползла к Джею, доверчиво прижимаясь к тёплому боку, и накрыла нас любимым мягким пледом. Он и не отстранялся, мирно приобняв меня за плечи. На экране мелькала какая-то старая банальная комедия про подростков, внезапно обменявшихся телами, но тыкать каналы не хотелось. Правда, несколько раз я тихо хохотнула, пряча лицо на крепкой груди, и Джей тоже не сдерживал смешков: фильм был пошлый и глупый, но забавный. Да ещё и невольно улавливалась какая-то параллель с героями: хорошей девочкой-отличницей и парнем из неблагополучной семьи…

Я и не собиралась возражать на то, как примерно на середине фильма Джей начал осторожно перебирать пальцами мои распущенные волосы. Никаких хвостиков. Никаких оков. Кино катилось к финалу. И, как положено любой подростковой комедии, на экране замелькали огни выпускного бала. Джеймс вдруг с лёгкой ехидцей протянул:

– Да уж. Так вот, как выглядит выпускной: все напяливают самые блестящие тряпки и кланяются главной выскочке школы и квотербеку? Тогда даже хорошо, что я не пошёл.

– На самом деле, не всё так плохо, – усмехнулась я, погружаясь в воспоминания. – У нас королём и королевой были Эрика и Лиам Кемпбелл. Они тогда встречались, так что вышло мило…

– Я же сказал: выскочка и футболист, – только ещё более убеждённо хмыкнул Джей.

Я неуверенно поёрзала в его руках и подняла голову с твёрдой груди. Нет, мне не показалось: в этом пренебрежении сквозила лёгкая горечь. Бал, который он не посетил. И под моим долгим взглядом он глухо выдавил:

– Если бы я и пришёл тогда, то только, чтобы увидеть тебя.

– А я ждала. Весь вечер ждала, что ты появишься и наконец-то пригласишь меня потанцевать.

Я и сама испугалась этого признания. Прикусила губу, чётко ощущая заливающий лицо румянец. Как же глупо. Может, виноват сам фильм, а может, прочитанный уже с разрешения автора рассказ, в котором теперь безо всяких сомнений видела, что одноклассник был когда-то в меня влюблён. Но прошло семь лет, и танца, который бы решил всё для нас обоих, так и не случилось. И потому я ничего не могла поделать с прозвеневшей в голосе обидой:

– Почему тебя не было, Джей? Знаешь, когда я собиралась на выпускной, то думала только о том, как ты снова будешь смотреть на меня. Мне всегда так нравились эти взгляды…

Я протянула руку и осторожно коснулась его щеки кончиками пальцев, соединяя родинки. Ужасно жаль, что была в школьные годы такой стеснительной. Не смогла подойти к нему сама, не смогла хотя бы ободряюще улыбнуться. А может, та девочка в розовом платье никогда бы и не приняла вечно голодного блэксайдовца с чёрной змеёй на боку. Она видела лишь оболочку.

– Я хотел прийти. Ужасно хотел. Но у меня не было костюма, – одними губами прошептал Джей, смотря мне в глаза с незнакомым благоговением, как смертный на снизошедшего ангела. Мотнув головой, он вдруг вскочил с дивана, роняя на пол плед. Громко прочистил горло и протянул мне раскрытую ладонь в приглашающем жесте: – Мисс Аттвуд, не окажете ли вы мне честь потанцевать?

Он так заметно и смешно волновался, как школьник, который наконец-то решился сделать первый шаг. И пусть у него до сих пор нет костюма, только старая майка и шорты. Всё равно. Я уже не та девочка, и смотрю не на змею, а на шрам под ней. Знаю, что он это чувствовал.

Широкая, счастливая улыбка расползлась на лице. Я целиком верила этим дымчатым глазам. Нащупав рядом с собой пульт, машинально переключила давно никого не интересующий фильм на музыкальный канал. Как раз играла неспешная, плавная мелодия, которая узнавалась с нескольких нот. Только после этого я уверенно вложила пальцы в шершавую мужскую ладонь и встала с дивана.

– Хочешь отдать должок? – игривый наклон головы. И правда – за те годы, что он буравил взглядами мою спину, между нами словно образовалась негласная договорённость: решиться на выпускном. Как сорванное свидание, которое наконец-то состоялось спустя семь лет.

– Очень хочу, но я не умею танцевать, – виновато признался Джей. Обхватив руками мою талию, он глубоко и жадно вдохнул. Будто воздух рядом со мной вкусней обычного.

– Это не сложно, – я положила руки на его плечи: – Думаешь, подростки сплошь великие танцоры? Просто покачивайся в такт музыке. Это же «Аэросмит».

– Я не смыкаю глаз, просто боясь уснуть, упустить мгновение наедине. И даже если в сладких снах ты будешь приходить, поверь, даже в это время я скучаю по тебе…⁶

Джеймс явно пытался двигаться плавно, но его неуклюжесть в подобных делах то и дело проскальзывала, а ритм не ловился. Его пальцы на моей талии сжимались сильней, а взгляды в очередной раз пересеклись, и в дымке было столько несказанного, что щипало под рёбрами. Окончательно сбившись с темпа, с которым он покачивал меня в своих руках, Джей всё-таки наступил мне на ногу.

– Мля, прости, – пробормотал он хрипло: – Хреново у меня выходит быть хорошим парнем.

– У тебя выходит замечательно. Потому что настоящий ты и есть хороший парень.

Сама придвинулась ещё тесней, наслаждаясь каждым мгновением: полумраком комнаты, тихой, спокойной мелодией, но главное – ощущением надёжности, символом которой стал аромат ментола и ладони на талии. Я абсолютно не сомневалась, что дорога́ ему. Осознавала в полной мере, что без этого ощущения безопасности и лёгкости, которое аурой витало вокруг Джея, уже не смогу спать. И если он вдруг исчезнет из этого дома, то на его месте останется огромная дыра, которую не заткнешь вазой или вторым котом. А значит – нужно просто не отпускать его. Положив голову на крепкое плечо, я прикрыла веки и глубоко вдохнула, решаясь на вопрос. Но всё равно начала издалека. Танца уже почти не получалось, скорее всё сильней нагревающиеся объятия, придающие уверенности.

– Джей, в твоём рассказе… Эдди постоянно думает о том, как сильно был влюблён в детстве в свою одноклассницу. Я не дура, и понимаю, что у героя есть реальный прототип, но всё же…

– «Она вошла в класс, и её аккуратные светлые хвостики покачивались в такт шагам. Голубые глаза смотрели на учителя, как на настоящего бога, а крохотные ручки крепко прижимали к груди розовый рюкзак, слишком большой для её роста», – процитировал Джеймс строчку из собственного рассказа. – Чёрт возьми, Софи, неужели ты не узнала себя? Неужели не помнишь своего первого появления в классе? Потому что мне кажется, что я запомнил это на всю грёбанную жизнь.

Я повернула голову и поймала его взгляд, полный настолько чистого обожания, что во рту пересохло. Получив подтверждение своим несмелым догадкам, могла только лихорадочно прокручивать в голове всё прочитанное. Каждую строчку, где слова обо мне оказались реальны, а не вымышлены. Наполнены самыми светлыми и чистыми чувствами. Именно эта часть рассказа поразила больше всего – то, как в простых мелочах автор безупречно передал глубину любви к героине. На секунду потеряв дар речи вовсе, я несмело прошептала:

– Одно мне в твоем рассказе не понравилось. Эдди не верит, что его чувства могут быть взаимны. Он так в этом убеждён.

– А они могут?

– Давно, Джей. Давно взаимны.

Он тут же подался вперёд, решительно накрывая поцелуем мои губы, только что сказавшие невозможное. Я сама не осознавала, что открылась ему до конца. Но верила, что моё бешено стучащее по рёбрам сердце будет последней кражей в его жизни.

Ладони с нежностью скользнули вдоль его шеи. Я так давно мечтала об этом – ощущать в воздухе, что нужна. Что меня не покинут и не обманут, сберегут наконец-то распахнувшиеся чувства. Позволяя его грубым, но таким отчаянно нужным рукам обвивать талию и словно нечаянно спускаться всё ниже, я растворялась в обезоруживающем тепле. От затянувшегося поцелуя дыхание сбилось, а пульс стучал в горле, когда я всё-таки набралась смелости и осторожно запустила пальцы в небрежные чёрные вихры, оказавшиеся на удивление мягкими. Как животное, привыкшее в первую очередь защищать голову, Джей нервно дёрнулся.

– Ты больше не будешь от меня прятаться…? – мой шёпот похож одновременно и на вопрос, и на утверждение. Я помнила, что было в последний раз, когда попробовала коснуться дремлющего хищника, перешла окружающие его границы.

Вот только теперь их не осталось. И в подтверждение этому на лице Джея заиграла игривая улыбка, тут же утонувшая в новом жадном слиянии губ. Сигналами тела ему говорить явно привычнее. Горячими руками, незаметно пробирающимися под мою майку, так слепо ищущими полоску обнажённой кожи. Всё глубже поцелуй, играя языками и обжигая короткими выдохами. Острый, яркий укус, ушедший импульсом в низ живота. Пропустила между пальцами гладкие прядки его волос, а Джей только сильней впечатал меня в себя, как будто каждым жестом объяснял, где отныне моё место. Рядом с ним, и никак иначе.

Бешеный стук пульса легко перекрыл сменившуюся песню в телевизоре. Джей провёл ладонью вдоль моего позвоночника, нагло запустив руку под майку, и мурашки окатили до подворачивающихся пальцев ног. Он довольно улыбнулся прямо в поцелуй. Знал, что делал со мной, знал, как будить все самые откровенные желания. Дьявол. Я требовательно впилась ногтями в его плечи, а затем собрала в кулак футболку и потянула, говоря без слов, как мне нужно чувствовать его всего, без преград. Эта потребность горела в животе столь настойчиво, что проступала влагой между ног. Хочу. Сейчас.

Он разорвал поцелуй на секунду, необходимую, чтобы рывком стянуть майку с меня и отправить следом свою. Тут же вернулся, накрывая ртом чувствительное место на моей шее, где так уверенно разгонялся пульс. Но долго не задержался, прокладывая влажный путь вдоль плеча. Трепет, мурашки, пропавший вдох.

– Моя. Мой ангел…

В этом хриплом зове какой-то невесомый надрыв, потребность, заражающая меня больной лихорадкой. Не осталась в долгу, уходя пальцами вдоль торса, упиваясь твёрдостью развитых мышц. Приятное томление растеклось лавой внутри, и я сама впилась в его горьковатые губы, слизывая привкус мятного чая.

В мыслях проносились все сны – самые неприличные, из-за которых утрами за завтраком теряла нить разговора, в мечтах раздевая Джея и проводя языком от ярёмной впадины до пресса… и даже ниже. Но теперь глупо стесняться желаний, потому что все барьеры смыло, все плотины разнесло ураганом новых ощущений. Нужен. До треска статического электричества на кончиках пальцев, до лёгкой волны судорог по ногам, дающей пьяной слабостью в колени. Но упасть больше не страшно, потому что уверена – он поймает.

От нового укуса нижней губы я рвано выдохнула, сильней впиваясь в его торс ногтями, и тут же срываясь к рельефу пресса. Джей дёрнулся, и хриплый рык вырвался из его горла – его звери, его персональные демоны, которым попала в лапы добыча. Не сразу заметила, как он ловким, профессиональным и незаметным щелчком расстегнул застёжку моего лифа, избавляя от лишнего. Освободившись, грудь налилась ноющей тяжестью, впечатываясь в жилистое тело, и контакт кожа к коже разодрал горло молящим стоном.

– Не надо сдерживать себя, – жарким шёпотом выдохнул Джей. – Я твой, и ты можешь делать абсолютно всё, – словно знал, сколько барьеров идеальности ещё сидело во мне, ведь я вообще не имела раньше возможности наслаждаться мужским телом. Упиваться. Но настоящее никогда не бывает идеальным.

Словно в туманной дымке пыталась осознать эти слова, пока его ладони беззастенчиво сжимали ягодицы, а губы ушли короткими чувственными поцелуями к груди. Стыдно признаться: в свои двадцать пять я могла похвастаться всего одним партнером, секс с которым ограничивался толчками под одеялом при выключенном свете. И никогда это не было даже чем-то подобным: жадно, с такой алчностью, так необходимо, что дрожали руки. Когда Джей захватил зубами твёрдый сосок на ноющем полушарии, дразняще прикусывая и тут же обводя языком, я непроизвольно прикрыла веки и закусила губу, заглушая вздох удовольствия. И только тогда дошло.

Мне. Разрешили. Всё.

Резко распахнула глаза, задыхаясь осознанием свободы. Попробовала свои мысли на вкус, для проверки цепляясь за сильные плечи, но в следующий момент правая ладонь Джея захватила вторую грудь, настойчиво сжимая. Вместо пробы возможностей протяжно проскулила, ногти впились в надёжную спину до лёгких царапин. Жар скрутил вены, уплывая волной чистого возбуждения в живот, и когда я поймала достаточно воздуха, чтобы выпалить извинение, меня перебил страстный, охрипший баритон с властными нотками:

– Чёрт, да, малышка! Чем громче ты стонешь, тем больше я хочу тебя, – в подтверждение своих слов Джей прижался пахом к моему бедру. И я сама почувствовала потрясающеедавление под тканью. Одна короткая фантазия, представляя, как он ворвётся внутрь, каких глубоких точек затронет внутри, и терпению пришёл конец.

– Тебе это мешает, – выпалила я, подцепив резинку его шорт. Негнущимися пальцами сдёрнула их вместе с бельём, и лишняя одежда свалилась к нашим ногам. Тут же прижалась к нему бедром снова, но на этот раз к оголённой плоти, с непередаваемым чувством торжества слушая его сиплый рык. А ещё с коротким страхом осознала размеры этой каменной твёрдости, но мимолётный испуг быстро сменился предвкушением. Он будет мой, весь, целиком, прямо сейчас – и от пульсации между ног свело голодом мышцы.

– Согласен, – сдавленно прохрипел Джей, а затем снова принялся терзать мои губы. Всё глубже, и я не отставала, пылко отвечая, собирая языком общий жар.

Смелость, решительность, кипяток бурлящих артерий. Уперев ладони в его торс, с торжествующими фанфарами свободы действий мягко толкнула Джея на диван. Он не сопротивлялся, послушно сев и распахнув объятия в ожидании. Приглашающе ухмыльнулся, когда я прошлась одуревшим от желания взглядом по его рельефному телу, татуировке, возбуждённому члену:

– Иди ко мне, малышка.

Всего миг, сбрасывая шорты и бельё. Понимала, что он видел каждый мой изгиб, но неловкости не осталось, только удовольствие от ощупывающего фигуру жадного взора. Внутри проснулся самый древний женский инстинкт, и, подойдя к Джею вплотную, дразняще протянула:

– Я тебе нравлюсь?

– Соф, – жалобно простонал он, рывком обхватывая мои ягодицы и подтаскивая на себя. Я безропотно села сверху, скользнув ногтями вдоль его торса. – Ты само совершенство, – выдохнул Джей, чертовски горячими касаниями оглаживая мои бёдра.

Довольно улыбнувшись, вжалась в него, потянувшись за новым поцелуем. Непроизвольно толкнулась бёдрами ему навстречу, чётко ощущая его эрекцию, от которой мутилось в голове. Он поедал мои губы, раздвигал их языком, врывался глубже, а затем мягко посасывал. Низ живота скрутило от потребности получить больше. Мои пальцы безошибочно нашли бугры шрама на боку. От них словно веяло аурой силы, вызывая острое желание быть покорённой до конца. Весь окружающий мир сузился до Джеймса, до крепких рук, обжигающих ягодицы, до терпко-мятных губ и потрясающего запаха мужчины. До прерывающегося дыхания и стука пульса в висках, до шума гулко бьющегося сердца, которое явно хотело выпрыгнуть в крепкие шершавые ладони.

Я и представить не могла, что когда-либо мне так сильно захочется касаться кого-то. Оторваться от путешествия по напряжённому торсу не получалось, очерчивая каждую бугрящуюся мышцу и прекрасно ощущая, как его тело отзывалось дрожью, импульсами возбуждения, так безупречно передающегося мне. Уже не думая, ушла порхающими касаниями к ждущей ласк твёрдости, дотрагиваясь максимально нежно. Меня вели любопытство и желание, а ещё понимание, что впервые разрешено так много.

Джей жадно прикусил мою губу, но всё равно хрипло простонал, когда я мягко обхватила его член. Пусть такие касания были неуверенными, пробными – для меня впервые так откровенно – но он всё равно непроизвольно толкнулся им навстречу. Джей потянулся к моей шее, дыша всё громче, превращая рваные поцелуи в мимолётные укусы, втягивая в себя кожу до остроты сладкой боли. Я не мешала ему оставлять свои метки, всё настойчивей проходясь ладонью по всей длине его члена, размазывая проступившую на головке смазку. Наконец, он сдался и глухо простонал:

– Блядь… детка… чёрт!

– Хочу тебя, Джей. Прошу… Ты мне так нужен, – заставив себя оторваться от увлекательного занятия, прошептала я ему на ухо, напоследок прикусив мочку. В доказательство своих слов прижалась к нему тесней, чувствуя, как пульсирующий от напряжения член упирался между ног, между которых так отчаянно мокро.

Он больше не ждал. Подхватывая меня под ягодицы, рывком завалил на диван, вынуждая обнять бёдрами. И тут же, безо всяких промедлений, ворвался в меня одним резким толчком.

– Да-а-а! – мой тонкий крик облегчения и победы, разрывающего сознания чувства наполненности до самых краёв.

Джей заткнул мой рот глубоким поцелуем, и по позвоночнику пронеслась волна колкой дрожи. Он не спешил двигаться, дав привыкнуть к невозможному давлению, осознать его в себе, глубоко до искр в глазах. Вцепилась в напряжённые плечи, умоляя продолжить, кусая его губу. Подаваясь навстречу и утопая в этой цельности – что-то совершенно новое, потому что Джей везде, повсюду, затопил собой каждый вдох.

От нового толчка грудь разрезал протяжный стон, который заглушила, кусая его плечо. Нестерпимо много, а хотелось ещё больше, быстрей, резче. Зубы впились в кожу сильней, бездумно, без правил. Хрипло рыкнув, Джей в ответ едва не покинул моё тело до протестующего хныканья, чтобы затем ворваться до предела и выбить блаженный выкрик.

– Кричи! Кричи для меня, – властный приказ в его огрубевшем голосе, а темп проникновений неизбежно ужесточался. Закрыв глаза и полностью отдаваясь во власть этого обезумевшего хищника, я тонко проскулила на грани сознания:

– Ещё! Чёрт, сильнее…

Звук сорвался, захлебнувшись в попытке вырвать немного воздуха, который сгорал от трения тел. Следующий толчок, на миг замерев, растягивая момент. Вместо нового поцелуя – острые укусы, дразнящие, яркие, уходящие под кожу с ударами пульса. Яростный, неистовый ритм с разницей амплитуд, заставляя меня скулить от этого натиска и прочерчивать узоры ногтями на его спине. Он так плотно и жарко скользил внутри, что от восторга пропадал воздух. Мой, во мне. Крик чистого удовольствия от каждого рывка.

– Джей… Да, да, да… – с отчаянием вжималась в него, спасаясь от жаркой волны, которая уже подбиралась от точки сплетения тел, от невыносимой глубины, уплывая к подворачивающимся пальцам ног. Жалобно захныкала от конвульсий, которые острыми иглами впивались в тело, сдавливали внутри горячий и пульсирующий член. По пылающей щеке скатилась странная слезинка, у которой нет оправдания.

– Соф… – обречённо и хрипло простонав, Джей в последний момент покинул меня, с дрожью изливаясь на живот. Она обоюдна, и я бездумно нашла его губы, плавая в подступающей расслабляющей неге освобождения. Бешеный стук сердца не утихал, молотя в рёбра, и я готова жить этим моментом вечно, ощущать на себе приятную тяжесть его веса, мягкость успокаивающего касания губ. Неприличное счастье принадлежности и вместе с тем – обладания.

Джей уронил голову мне на плечо, зарываясь носом в волосы. Тяжело и глубоко дышал, пока я гладила взмокшую спину, исполосованную моими ногтями. Чёрт, не знала, что я так могу. Не знала, что за одну ночь можно умереть и родиться заново. И до ненормального нуждаться в ком-то…

– Я люблю тебя, – одними губами прошелестел среди громких судорожных вдохов мой робкий шёпот, идущий откуда-то из глубины безнадежно сворованной души.

Джеймс приподнялся, ловя мой потрясённый самой собой взгляд. Неверие. Я знаю, как это глупо. Неделя. Ему её хватило.

– Я люблю тебя, Софи, – через улыбку безумца ответил он и поцеловал меня снова – с такой разрывающей грудь нежностью, что даже не сразу поняла смысл слов.

Кажется, наконец-то спальня в этом доме будет общей. Пусть и всего на одну ночь.

10. День основателей

Просыпаться лень. Неосознанно, как будто даже спящий мозг всецело понимал, что предстоял адски трудный день. Ощутив, как начало ёрзать крепко обнимаемое тело, я стиснул Софи ещё сильней, прижимая к своей груди, игнорируя бьющий по векам дневной свет. Спать наконец-то в мягкой постели, а главное, греть собой свою девочку всю ночь безо всякого одеяла – вот в чём оказалось блаженство. Заснули мы, казалось, всего несколько часов назад, уже с предрассветным туманом, потому как кровать оказалась гораздо, гораздо удобней дивана или кухонного стола. И в этом я предпочёл убедиться дважды, пока мы оба окончательно не выдохлись.

Наверное, виновата усталость, но я только сейчас вспомнил про нож, без которого провёл всю бурную ночь.

Жадно прошёлся руками по талии Софи, накрывая губами свои багровые отметины на её шее. Она тесней прижалась спиной к моей груди, явно тоже давно проснувшись. И к дьяволу эти солнечные лучи, настойчиво заползающие в окно её спальни.

– Доброе утро, – пробормотал я, глубоко вдыхая сладкий аромат золотистых волос. Охрененно. Чувствовать её в своей крови. Слышать выжженное в памяти эхо стонов. Видеть блеск голубых глаз, это сияние ёлочных шариков, упавших в грязные лапы из разбитой к херам витрины. Навсегда запомнить, как она выгибалась навстречу и кончала подо мной, отдаваясь без оглядки.

– Доброе… ох, уже утро, – с тоской протянула она, и невесомые чувственные поцелуи уже не смогли отвлечь её от осознания: – Джей! Утро!

Резко сев на кровати, она кинула на меня панический взгляд, но тут же закусила губу, с неприкрытой жаждой смотря на моё голое тело. Растрёпанная, взволнованная, демонстрирующая мои засосы на груди… Я ухмыльнулся и уже было хотел снова притянуть её к себе, но когда торопливо посмотрел на тумбочку и будильник, разочарованно поморщился:

– Уже девять…

– Именно! Мы же опоздаем! – к моему разочарованному вздоху, она резво вскочила с кровати. Но, поколебавшись пару секунд, хитро блеснула глазами: – Ты со мной в душ?

Что ж, от таких предложений я не откажусь ни за что.

***

День основателей был традиционным праздником для Ньютауна. Всегда проходящее в одном и том же центральном парке, это помпезное мероприятие одно из немногих объединяло вечно противостоящие друг другу Блэксайд и золотоносные районы. Вот только, невидимая черта всё равно была, начиная от самой сцены, на которой отжигала местная группа «Леди Н.». Ближе всего, где лучше видимость на прыгающих девиц и громче звук – прилично одетые горожане. Тут же и мэр Макдаун с шерифом полиции, её муженьком. А далеко позади небольшими группками кучковались крысы Блэксайда, за которыми пристально наблюдали стоящие по периметру копы. Но они даже не спешили реагировать на осторожное распитие палёной браги из фляжек или передачу маленьких пакетиков с порошком и сладкими сигаретами. Пока не было речи мэра, торжественной части, все готовы изображать примирение. Я знал, что облавы и аресты начнутся позже… Если уже будет, кого заковывать в наручники.

Маскировка и план держаться ближе к «приличной» части горожан сработали. По крайней мере, никто не обратил на нас особого внимания, когда мы встали в гуще толпы. Да и что в нас особенного: приличный до тошноты парень в рубашке и расстёгнутом пальто и его спутница, миниатюрная брюнетка. Тёмные очки тоже вряд ли кого удивляли, ведь погода выдалась достаточно солнечной для поздней осени, хоть и ветреной. Холодные порывы трепали волосы.

– Где же она…

Софи явно нервничала. Эрики всё не появлялось на горизонте, как и всего семейства Торн, хотя концерт начался пятнадцать минут назад. Если эта фифа всё-таки испугалась, то придётся срочно придумать другую тактику, как засадить Фредди за решётку. Я ободряюще сжал замёрзшие пальцы Софи, чтобы она перестала так нервно подпрыгивать на месте, и шепнул:

– Не волнуйся. У нас есть запасной план. Главное: будь спокойна, что бы ни произошло, не привлекай внимания.

Неважно, что я сам этой уверенности не ощущал совсем, но её нужно было внушить. Купленный по дороге в парк складной нож абсолютно не грел карман. Дерьмовое предчувствие не покидало с того момента, как мы с Софи вышли из дома на засыпанные листьями улицы. Как будто постоянно ощущал на затылке чужой взгляд – и зуд только нарастал. Но говорить о своей бунтующей интуиции ей я не стал. Софи вытянула шею, усиленно выглядывая из-за спин зрителей.

– Ой, кажется, это Эри… Боже, что на ней надето? – выцепив взглядом пробежавшую впереди мимо сцены невысокую фигуру, Софи фыркнула. – Ладно, если она думает, что так выглядят доступные блэксайдовские девчонки…

Дочурке Хайдена Торна явно непросто далось нарядиться в одежду из секонд-хенда. Убрав волосы в растрёпанный хвост, накрасившись как придорожная блядь и дополнив всё это короткой юбкой, она слабо походила на ту светскую мадам, какой была по праву рождения. Оставалось надеяться, что если это размалёванное чудо поставить среди наших, то Фредди польстится на открытое предложение. Глубоко вдохнув, Софи метнулась было вперёд, разрывая контакт наших рук:

– Идём.

– Иди. Я за тобой, – в отличие от неё, я вполне заметил, как сбоку к нам осторожно продирался высокий широкоплечий парень в знакомой чёрной куртке. Снял дурацкие очки, положив их в карман, и слабо улыбнулся Софи: – Я догоню. Тут Молчун.

Она кивнула и побежала к подружке, быстро скрываясь среди толпы. Ей явно не хотелось лишний раз сталкиваться с парнем, который не так давно грабанул её дом. А вот я тут же нахмурился, едва она исчезла из поля зрения. Волнение нарастало – и не в последнюю очередь потому, что никаких контактов с друзьями не планировалось, лишний риск. Молчун уверенно встал рядом: хорошо хоть хватило ума не брататься рукопожатиями при всех. Вместо приветствия я тихо прошипел:

– В чём дело? За вами же следят. Спалишь всю маскировку. Вы же должны толкаться возле девчонки Торн, страховать её?

– И тебе привет, Джей, – усмехнулся тот в ответ и придвинулся ближе, широким жестом хлопая меня по плечу. – Выглядишь прямо наполированным полтинником.

– Ты не ответил, – я предпочёл проигнорировать лёгкое презрение его в голосе. А зуд между лопатками стал уже нестерпимым.

В следующий миг я остро ощутил, как к боку прижалось лезвие ножа, а хватка на плече из дружеской перевернулась в угрожающую. Панически дёрнувшись, попытался рвануть в сторону, однако уже поздно: острие придвинулось ещё тесней, упираясь прямо в пасть змеи под рубашкой. Ледяная волна оцепенения сковала конечности – вызванная не страхом, а полным шоком. Не может быть, это же шутка?..

– Такой ответ тебя устроит? Ты предал своих и предал законы Блэксайда. Так что теперь не трепыхайся и иди со мной, медленно и без резких движений. Или я вспорю тебе брюхо прямо тут. – Молчун оставался абсолютно спокоен, когда резко толкнул меня, вынуждая сделать шаг из толпы. А глупые горожане так сосредоточены на концерте, что даже не видели, как мы медленно уходили в сторону. Не видели приставленный нож. Олухи, не привыкшие смотреть дальше своего носа. Да и я хорош. Верил… Вот и вся хвалёная «верность».

– Продался за двадцать кусков, брат? – наконец совладав с больно сжавшимся горлом, ехидно поинтересовался я, послушно плетясь рядом с ним.

Знал, что не устрою драку прямо тут, привлекая чересчур много внимания копов не к тому, к чему планировалось: любой арест закончится тем, что меня прирежут за решёткой свои. Мозг был на удивление холодным и ясным. Предательство не заставило яростно скрипеть зубами, вспоминая, как били три татуировки на плечах. Но от тяжёлой руки на спине и лезвия возле тела я ощущал тошноту. Мерзость.

– А Брюс?

Вопрос не напрасный. Сейчас я думал только о том, что Софи где-то тут, среди горожан, и вместе с Эрикой приближалась к блэксайдовцам. Если за нами следили от самого дома, то она в опасности. Чёрт, я слишком положился на нерушимость дружбы, на верность семьи. Дебил. Доверять тем, кто думает лишь о своей шкуре – глупо.

– Ждёт нас вместе со всеми, кто хочет увидеть твою публичную казнь, – хмыкнул Молчун, и других пояснений не нужно.

Скопления людей оставались всё дальше, пока мы тащились к дальнему концу парка. Тут уже музыка от сцены слышалась слабыми отголосками, деревья росли чаще. Обычно в этой части выгуливали собак, но сегодня вовсе было пусто: только редкие скамейки и густые заросли пока что не совсем оголённых кустов с пожухлыми коричневыми листьями. Вглядевшись через толстые стволы клёнов, я увидел ожидающую нас процессию. Нервно прикусил щеку изнутри, всё же ощутив покалывание страха вдоль позвоночника.

– Вперёд, – рука Молчуна с силой толкнула в спину, и он наконец-то убрал нож, но бежать уже некуда. Пока народ Ньютауна веселился на празднике, тут ждала целая поляна для самосуда. Я едва не споткнулся, но сумел устоять на ногах и поднять голову. – Фредди, принимай. На этот раз настоящий, собственной персоной.

Я с презрительным прищуром окинул взглядом сжимающееся вокруг кольцо из знакомых людей. Во главе, конечно, косматый седой баран, у которого, правда, хватило ума организовать всё это. Шрам от самой глазницы через всю щеку был глубокий, ещё не заживший до конца и делающий морщинистое ебало ещё противнее. Рядом те же два самых близких прихвостня – их я узнал по сломанному носу и дикому наркоманскому огоньку в пустых глазах. Ещё восемь человек тоже смутно вспоминались: ребята из бара, некоторые явно успевшие поддать бухла или чего покрепче. И Брюс, неуверенно жмущийся в стороне. Поймав его взгляд в смутном ожидании поддержки, я раздражённо сплюнул скопившуюся во рту едкую слюну – второй из братьев попросту отвернулся, словно происходящее его не трогало никак. Конечно. Это не его сейчас толпа из десяти с лишним человек попросту загрызёт. Бездарно прожил свои двадцать пять лет, бездарно и закончу, разодранный наркоманами в парке. И даже плакать никто не будет над моими гнилыми останками…

Разве что Софи.

– А вот и гвоздь программы! – довольно протянул Фредди, сделав шаг ко мне навстречу. – Заждался я тебя, мелкий ты ублюдок. Хорошо, что твои друзья выбрали верную сторону. Молчун, ты и правда заслужил свою награду, – он с кривой ухмылкой кивнул ему. – А где блондинка? Я собирался закопать их на чёрной земле вместе, в одной яме.

– Я её не видел. Но знаю, в чём их план, как они хотели тебя подставить, – невозмутимо начал вещать Молчун из-за моей спины, вызвав у меня раздражённое шипение. – Приготовили какую-то девку, которая должна была стать приманкой. И если бы ты заинтересовался – она бы подняла вой и вызвала копов.

Фредди громко, противно и хрипло загоготал – наверное, это должно было быть похоже на смех. Я передёрнулся от ужасного звука, но больше из-за торжества на изуродованной роже.

– Ты… ты совсем тупой, щенок? – демонстративно шагнув ко мне ближе, встав почти вплотную, Фредди обдал меня вонью травы и спирта. – Тебя при всём желании не спас бы мой арест на пару суток, а больше бы я не получил. Даже если бы всё так и вышло, но скорее бы ты мне подарил развлечение на вечер. А впрочем… Ещё подаришь, верно? Молчун, эта цыпа ещё ждет где-то там, я правильно понимаю?

– Думаю, да. И блондинка вместе с ней. Без него их можно брать тёпленькими – обеих, – ядовитое жало ткнуло под рёбра, я буквально ощутил хищную улыбочку друга. А люди вокруг Фредди одобрительно переглядывались между собой: скрасить день не только расправой над нарушителем закона, но и двумя красотками никто бы не отказался. – Если что, девка невысокая брюнетка в джинсовой куртке и юбке. Должна околачиваться где-то возле наших.

– Охуенно. Спасибо, Фости: сегодня прямо Рождество, как я погляжу. Хэнк, Трэвис – вы со мной, за нашими подарками. Остальные – следить, чтобы этот клоун не выкинул очередной фокус. Вернемся через пять минут и продолжим уже в полном составе.

И только когда Фредди отступил назад, попутно вытаскивая из кармана сигареты и уводя двух самых крупных и опасных бойцов с собой, я начал понемногу сомневаться в происходящем. Почти слыша дыхание Молчуна за спиной и видя направленные на себя десять пар внимательных глаз, осознавал истину. А ведь никто не предупредил о фамилии этой самой девчонки. Фредди не сказали, что цыпочка в джинсе – Торн… Почему, почему ему не сказали самого главного?! Мозг работал на всю катушку, лихорадочно соображая, анализируя каждое прозвучавшее слово.

Потому что это – цирк.

А мои друзья – чёртовы гении.

И когда спина Фредди скрылась за деревьями, я тихо хохотнул от облегчения. Ещё припомню братьям этот розыгрыш. Снова нашёл взглядом Брюса, и теперь чётко увидел, как у него сверкнул на костяшках кастет, пока он незаметно, по шагу, подбирался к самому высокому амбалу из оставшихся на поляне. Рука потянулась к карману, уже не боясь вытащить оружие, даже не отнятое у жертвы – не промах, намеренно. Потому что я не схвачен. И даже непонимание внезапного веселья пленника на лицах Кита и Лиама – тех парней, что стояли ближе всего – не смутило. Рукоять ножа уверенно легла в ладонь, и не хватало только команды «фас», но я хотел дать шанс тем, что пришёл просто по дурости, уйти с миром. Незачем получать до яйцам всем разом.

– Итак… Вы все считаете, что Фредди прав? Что я нарушил правила Блэксайда не набрасываться на своих, а потому потерял неприкосновенность? А теперь вспомните, вашу мать, сколько раз вы сами дрались на наших улицах? За жратву, за тряпьё, за бабки, за свою шкуру. Я дрался за свою девчонку. И не верю, что среди вас есть те, кто просто бы стоял и смотрел, как его женщину имеет какой-то сифозный хрен, – недоумения в мутных глазах от внезапно смелой речи становилось всё больше, но лёгкая тень сомнения хотя бы не нескольких мордах вселила уверенность, что надо продолжать толкать речь. – Мы – отбросы. Рождённые и выросшие в болоте этого грёбаного мира, привыкшие выживать и рвать зубами. Мы не отдаём своего, никому. И я не отдал, как истинный блэксайдовец. За это вы собрались меня публично казнить сегодня? За то, что я такой же, как вы? Я предлагаю вам уйти прямо сейчас, предлагаю единственный раз. Потому что иначе я буду драться дальше, ведь этот гондон сейчас снова собирается забрать моё. И поверьте, у меня больше причин перегрызть горло любому из вас, чем вы можете себе представить. Живым я не дамся, – выдохнув, я щёлкнул новеньким ножом, сверкнувшим лезвием в солнечных лучах. Казалось, само тепло небесного светила влилось в мышцы новой силой, незнакомой раньше. Я нужен Софи, и не имею права сдохнуть сегодня. Её я готов защищать, пока ещё мог стоять на ногах.

Словно услышав команду, позади щёлкнул нож Молчуна. Брюс же больше медлить не стал и бросился на свою цель, одним ударом кулака с кастетом попадая в скулу амбалу вдвое выше себя, пользуясь внезапностью атаки. Брызнула кровь, послужившая сигналом для всех остальных, а сдавленный стон – предупреждением.

– Блядь!

– Да пошёл он нахуй!

– Уходим!

Со всех сторон посыпались ругательства, и один за одним блэксайдовцы начали растворяться среди деревьев. Всё рассчитано верно: эти люди умели выживать, а внезапно изменившаяся расстановка сил никого не прельщала риском получить шрам подобно Фредди. По меньшей мере четверо тенями скользнули с поляны, махнув рукой и на обещание призрачной награды, и на якобы поруганный закон.

Об этом мне думать некогда: как я и ожидал, самые упоротые готовы биться дальше. На меня бросились сразу двое, худощавые парнишки, знакомые по кутежам в баре – те самые, что стояли ближе всего. Я предупредительно махнул ножом, не подпуская их на расстояние вытянутой руки. Позади слышались звуки глухих ударов, и я не сомневался, что это бой Молчуна, прикрывающего спину. Как всегда, как было и будет – потому что мы братья, и даже стыдно, что усомнился в этом хоть на миг. Мне есть, за что драться: за дорогих людей, потому что дороже этого нет ничего во всём чёртовом мире.

Больше не медля, я коршуном бросился на Лиама, втыкая нож ему в бедро – калечить не собирался, просто устранить угрозу, чтобы как можно быстрей бежать за Фредди. Паренек взвыл, зажимая внезапную рану. Выбрав одну цель, я упустил из виду второго противника, и Кит не дал мне нового шанса. В скулу пришёлся крепкий, мощный удар кулака, от которого в башке зазвенело. Охнув, отшатнулся, пытаясь прийти в себя, но потеря ножа сказалась, потому что следующий удар прилетел под дых, заставляя согнуться пополам.

– Сука, не такой уж ты крутой, как говорят, придурок, – прошипел Кит, с победной ухмылкой откидывая сальные светлые пряди с лица. Ему явно было плевать на то, как рядом голосил от боли рухнувший на колени дружок, вышедший из игры. – Только языком молоть и горазд.

Мне недосуг было отвечать и тратить кислород на слова, ведь всё, что мог, уже сказал. Хапнув ртом побольше воздуха, спешно разогнулся, превозмогая боль и чётко ощущая привкус крови во рту. Размахнувшись, с силой ударил ублюдка фирменным приёмом, прямиком в приятно хрустнувший нос. В кровь влился адреналин, разбавляя застоявшиеся за неделю мышцы. Теперь я ощущал себя сильным, как никогда раньше – не прекращая быстрых, чётких ударов в грудь и живот соперника, позволял своим демонам взять верх. Ответное смазанное попадание в голову почти не почувствовалось, потому что тело горело жаждой победы. И наконец, Кит, не выдержав натиска, свалился на землю, спешно добитый пинком по рёбрам. Стон боли, и я оглянулся на друзей, которые бились за мою шкуру.

– Потерял хватку, Джей! – с широкой улыбкой съехидничал Молчун, вытирая кровь с ножа о пожухлую траву. Его противники валялись тут же, на земле, слабо кряхтя от боли в поверхностных резаных ранах. В отличии от меня, брат не потерял своё главное оружие и смог отделаться рассечённой губой. – Раньше таких хиляков ты бы завалил с одного удара.

– Раньше тебе не приходилось изображать мудилу, – схаркнув в сторону собравшуюся во рту кровь, я тоже слабо улыбнулся. Одного короткого взгляда в его глаза хватило, чтобы выразить свою благодарность. Сбоку подскочил Брюс, тряся рукой с почти расплющенным кастетом:

– Нет, вы видели, а? Сраный Кинг-Конг! Я чуть не сломал пальцы о его морду, честное слово!

– Итого пятеро, остальные сбежали? – коротко хлопнув его ладонью по плечу, подвёл я итог.

– Да. Поняли, что мы за тебя, да смочились под шумок, пока Фредди нет. На то я и рассчитывал, – улыбка Молчуна стала слегка самодовольной, пока он поднимался и бережно укладывал в карман нож. – Нам сразу твой план показался дерьмом. Ну с хуя ли Фредди пойдёт лапать какую-то девчонку посреди толпы копов? Он же не настолько отбитый. Вот Брюс и предложил…

– Да нам и так неделю пришлось делать вид, что мы сами с тебя бесимся, – подхватил тот. – Ну, я и говорю, а чего бы нам и дальше комедию не ломать. Для убедительности притащим тебя, а чтобы даже ты не догадался и правдоподобно реагировал – не стали предупреждать. Чутка перестарались, я думал, ты глазами меня разорвёшь. – Брюс хохотнул, на что я поспешил пожать ему здоровую руку:

– Да уж, заставили вы меня понервничать. Но я понял, зачем. Теперь Фредди идёт прямиком в ловушку, а поддержки Блэксайда он лишился начисто. Вот только давайте шевелиться: не уверен, что две хилые девчонки смогут что-то противопоставить трём ублюдкам.

– Погоди, – остановил Молчун мою попытку метнуться обратно к толпе празднующих и полез во внутренний карман своей кожанки. – Вот. Нашел той ночью у бара. Это же твоё?

Почти уже не надеясь получить часть отцовского наследия обратно, я принял из руки друга свой нож с гравировкой из фамильного имени. Сталь приятно согрела ладонь, вызывая улыбку. Быть со своими братьями снова оказалось тоже ужасно тепло, и плевать на тупую боль в челюсти и покалывание в боку. Я блэксайдовец.

И я дома.

***

Мне было совсем, совсем не весело осознать, что Джеймс где-то застрял. Поприветствовав Эрику и отведя её на самое, как показалось, идеальное место – подпирать металлический забор, за которым начинались густые заросли кустов, в двадцати футах от скопления всякого отребья – я заняла позицию неподалёку. Отсюда можно прекрасно видеть неуверенно переминающуюся подругу и краем глаза следить за ближайшим полицейским, тоскливо курящим у скамейки. Музыка со стороны сцены сменилась громкими словами поздравления от мэра Макдаун, и всё внимание горожан сосредоточилось на очередных предвыборных обещаниях. Кроме меня, не способной отделаться от лёгкой дрожи в коленях, и виноваты тут не каблуки на сапогах. А понимание, что как бы друзья ни задержали Джея, он давно должен был прийти, причём не один, а с подкреплением. Выставить же «приманку» вот так, фактически без защиты – рискованное дело.

Я незаметно переложила купленную на прошлой неделе зажигалку в форме пистолета из дамской сумочки в карман плаща. Чем чёрт не шутит, но защитить Эрику я просто обязана. Нельзя полагаться только на расторопность полиции и громкость визга. Нервно кусая губы, я то и дело оглядывалась на толпу, частью которой так хотела казаться. Но никаких крепких фигур не появлялось. Неужели Джей решил изменить план, даже не предупредив?

Похоже, именно в тот момент, когда в очередной раз перевела взгляд с уже обеспокоенного лица Эрики, и появились они. Знакомый до холодных мурашек мужчина с косматой седой бородой и сальными патлами и его широкоплечие друзья, как свита короля. Они подбирались к ожидающей жертве развязными походками, не прекращая распространять сладковатый дым сигарет. Ахнув, я подобралась, как кошка, готовая бежать и вцепляться им в горло ногтями. С лёгким удовольствием заметила красноватую царапину на морде Фредди. За свой мразотный характер и повадки он получит гораздо больше, когда окажется в руках негласного повелителя Ньютауна – Хайдена Торна, готового за свою дочь на всё.

– Отлично, – пробормотала я себе под нос и снова начала искать глазами намеченного копа. Но тот, словно назло, испарился с насиженного места. Видимо, ропот среди блэксайдовцев на речь мэра заставил его начать новый обход. – Чёрт…

А Фредди уже приблизился к Эрике почти вплотную, и слышать разговора я не могла. Только видела, как следующая плану подруга приветливо улыбнулась, принимая соблазнительную позу. Трое самцов практически загородили её своими спинами, скрывая из виду. И всё, что им нужно – заткнуть ей рот и перекинуть через невысокий забор, утаскивая вглубь парка. Пульс долбил в висок от нарастающего напряжения, и больше оставаться на месте я не смогла.

Сжимая своё мнимое оружие в кармане, метнулась вперёд так стремительно, что каблуки проваливались в землю. Впереди только спины, за которыми явно что-то происходило. Паника нарастала – Эри даже пикнуть не успеет! На троих такая приманка рассчитана точно не была! Уже не думая, что делала, желая только привлечь внимание людей к тому, что происходило в стороне от основной шумихи, я приблизилась к Фредди и его шестёркам на десяток шагов и выхватила зажигалку, направляя ему в голову:

– Отошли от неё! Быстро! – как можно громче рявкнула я, вынуждая их повернуться на свой голос. И видимо, их потрясение было достаточным, чтобы разжать хватку, которой они держали отчаянно брыкающуюся Эрику. Та с силой укусила зажимающую ей рот ладонь, и Фредди чертыхнулся, освобождая ей возможность кричать, которой она воспользовалась немедленно:

– Помогите! – раздался над парком визг, перекрывая даже голоса со сцены, тут же затихшие: – Отпусти меня, мудила! Я, мать твою, Эрика Торн! Папа!

– Что?! Какая к дьяволу… – недоумение нападающих дополнилось отборными ругательствами, когда Эрика вдобавок с размаху наступила каблуком одному из них на ногу.

Толпа загомонила, привлечённая странной картиной: как я держала на мушке троих ублюдков, которые в явном замешательстве отшатнулись от своей растрёпанной жертвы. Эри продолжала верещать, даже не делая попыток поправить свой внешний вид, далёкий от идеального. Джинсовую юбку явно пытались задрать, рукав куртки порван, а помада размазана. Она усиленно шмыгала носом, но только я знала, что довести Эрику до слёз не настолько просто – это её театр одного актёра, и она сегодня звезда сцены. Наконец-то подбежали копы, и на меня тут же угрожающе навели уже настоящий пистолет:

– Опустите оружие, мисс!

– Это не оружие, – фыркнула я, нажимая на «курок». На дуле заплясал огонёк зажигалки. – Я просто хотела их спугнуть. Смотрите, едва не изнасиловали бедную девушку у всех на глазах!

Больше на меня внимания никто не обращал. Весь Ньютаун с гомоном наблюдал, как Эрика демонстративно ревела на плече подоспевшего отца, который уже громко обещал Фредди все круги ада. Несостоявшихся насильников скрутили моментально и без жалости, повалив на холодную сыроватую землю. Не желая портить представление, показываясь перед знакомыми в нелепом парике, я лишь позволила себе поймать взгляд Эрики из-за плеча Хайдена. И он был абсолютно довольный и хитрый. Всё в порядке. Всё прошло отлично. Эри в безопасности, ублюдки схвачены…

А тревога всё не проходила, потому что в расшумевшейся толпе, возмущенной очередным беспределом Блэксайда, не мелькали волнистые чёрные вихры. Я усиленно смотрела по сторонам, бездумно металась среди чужих людей, выискивая нужное лицо. Знала, что просто так Джеймс не мог пропустить это всё, не должен был позволять мне вообще вступать в игру со своей дурацкой зажигалкой, которая оказалась, как никогда, кстати. Мой Джей так бы не сделал, если бы только его не заставили. В горле встал комок, и когда я приготовилась было рухнуть без сил на ближайшую скамейку, впереди наконец-то мелькнули три чёрных фигуры.

Не помня себя от облегчения, я побежала к Джею навстречу. Знала, что глупо, но новая отметина на его скуле ужасно испугала. Практически упав в сильные руки, протяжно выдохнула:

– Ты здесь. Боже, что…

– Потом, малышка. Всё потом, – с какой-то глухой безнадёжностью выпалил он, и я всецело чувствовала, как сильно нужна ему сейчас. Жадно впился в мои губы, будто хотел поцелуем уничтожить весь пережитый страх, и у него это прекрасно получалось. Я обняла его за шею, и вскоре кроме этого касания и неторопливого, успокаивающего поцелуя не осталось ничего.

Мы вместе. И мы справились.

***

Навороченная душевая кабинка умудрялась обдавать тесно прижимающиеся тела тёплой водой не только сверху, но и с боков. Меня всё ещё немного трясло от холода и испытанного потрясения, поэтому, едва вернувшись домой и стянув одежду, я требовательно потянула Джеймса за собой в душ. После рассказа о том, где его носили черти, пока я угрожала Фредди зажигалкой, мне было жизненно необходимо чувствовать, что с ним всё в порядке. Но судя по тому, как настойчиво гуляли его руки по моей талии и бёдрам – он даже более чем в порядке. От каждого такого касания в низ живота уносились пульсирующие волны, но я всё не давала углубить поцелуй, пока не удостоверюсь, что Джей цел.

– Уверен, что не надо аптечки? – в который раз тихо спросила я, осторожно касаясь синеватой скулы. Тяжко вздохнув, спрятала лицо у него на груди, и даже через шум льющейся воды казалось, что слышала его пульс.

– Пара синяков, Соф. Ерунда, – снова отмахнулся он, размазывая по моим плечам душистую яблочную пену. – Испугалась?

– Сначала не успела, больше думала об Эри, – честно пробормотала я, в накатывающем удовольствии прикрывая глаза. – А когда поняла, что тебя так и нет… уже планировала просить копов о помощи в твоих поисках. Всё равно не понимаю, почему нельзя было обговорить с Молчуном заранее? – никак не могла отделаться от злости на его друзей, которые повернули всё так, как решили они. Да, план, к счастью, удался. Но каков был риск, что Блэксайд останется драться до конца? Тогда бы всех троих просто разорвали…

Едва представив это, я тихо шмыгнула носом и дотронулась кончиками пальцев до синяка на боку Джея. Зрелище было ужасным: фиолетовое тёмное пятно закрывало даже часть татуировки. Смотреть на это не хотелось, и, нежно пройдясь по бугру старого шрама, я подняла голову, ловя его тяжёлый взгляд. В дымчатом омуте не было черноты – напротив, глаза сияли уверенностью и силой. Кажется, любой удар, который принимало его тело, впитывался под самую кожу и только больше закалял характер. И сегодня эта сила передалась мне.

– Давай просто забудем этот день, как страшный сон, – со вздохом предложил он. – Всё получилось, нам больше никто не грозит. Мы свободны. И я предлагаю это отметить, как следует.

Для отвлечения в ход снова мастерским приёмом пошли губы, опустившиеся на мою шею в поисках его же отметин. Я с лёгкой улыбкой откинула голову, облегчая ему доступ, и еще тесней вжалась грудью в крепкий торс. Горячая волна, не имеющая отношения к скользящей по телам воде, пронеслась от самого сердца до онемевших коленей. Настойчивые поцелуи Джея смешались с требовательными ладонями на ягодицах, и больше думать я была не способна.

А стоило, потому что сказка закончилась, грозя вернуть в суровую реальность.

Эпилог

Я не жил розовыми фантазиями. Всегда трезво смотрел на вещи. И когда мягко, осторожно закрывал за собой дверь дома Софи этим утром, поправляя потрёпанную сумку на плече – думал только о ней, так сладко спящей в постели. Девочка устала, родители не торопили её выходить на работу, хоть она и сказала им вчера, что поправилась. Пусть отдыхает. Не после второй ночи в руках грязного бродяги, а после моего вероломного вторжения в свою жизнь.

Чувствовал, что она не захочет отпускать меня обратно. И сам не мог ответить на вопрос, почему считал это правильным. Но ведь Софи с самого начала хотела, чтобы наши отношения были здоровыми, нормальными, постепенными. Мы и так неслись слишком стремительно, но теперь повода оставаться в её доме больше нет. Снова чёрная куртка на плечах, тяжёлые ботинки топтали листву на дороге. Не ушёл, а сбежал, потому что не смог бы, если бы она осталась стоять на крыльце.

Я проснулся очень рано. Сам покормил Пушка, пока тот своим мяуканьем не разбудил хозяйку. Включил кофеварку, чтобы её ждал свежий кофе. Оделся, сунул в карман куртки нож с гравировкой, зажигалку и пачку сигарет – скорее, машинально. Желания курить не появлялось, как и ушли в прошлое приступы кашля. Мне казалось, что в этом доме я прошёл какую-то глубокую терапию, которая въелась под кожу лучами света. Сейчас я шёл домой, в свой старый трейлер, с тоской представляя, во что его превратили за неделю бродяги.

Сегодня было на редкость пасмурно, словно сама природа протестовала против такого решения. Нет, мой уход не значил, что я предпочёл забыть последние дни и тем более ночи. И конечно, не собирался уничтожать то, что обрёл. Но так правильно. Жить, не стесняя Софи своим присутствием двадцать четыре на семь. Я даже оставил записку на холодильнике, чтобы она не подумала ничего подобного:

«Доброе утро. Ушёл к себе, смотреть, что осталось от трейлера. Пушка покормил, не верь голодным глазам, всё врет. Кофе готов, наслаждайся новым днём. Зайду вечером, сходим куда-нибудь, если захочешь. Нормально».

И номер телефона внизу – ведь мы до сих пор не обменялись даже ими…

Понятия не имел, как буду играть на два фронта. Водить свою девочку на свидания и спать в холодном трейлере. Быть для неё хорошим парнем, не связываться больше с кражами, чтобы только не видеть разочарования в голубых глазах. И при этом умудриться выжить в Блэксайде. Была идея попробовать наняться в какую-нибудь фирму, поработать сантехником или электриком – такое бы раньше и в голову не пришло, но Софи так часто восхищалась моими золотыми руками, наладившими каждую деталь в доме, что появилась вера в свои силы. Подобные услуги не ценились на чёрной земле, но ухоженные коттеджи жителей «Эльдорадо» могли нуждаться в таком работнике.

А ещё теплилась в груди слабая надежда, что мой рассказ пойдёт в следующий выпуск литературного журнала Аттвудов и принесёт первый гонорар. На какую-то популярность или признание я и не смел рассчитывать, но если уж вставать на путь закона, то используя все возможности на нём остаться.

Дорога вышла долгая. Ноги едва плелись, и чем грязнее становились улицы вокруг, тем больше я хотел спрятаться, закрыться. Защитить от этого мрака, сквозящего из каждой щели раздолбанных перекошенных домов, тот робкий фитиль, что теперь горел внутри. Подсознательно растягивая время, я не торопясь зашёл в одну из знакомых дешёвых закусочных за кофе. После первого же глотка выбросил его в урну – ужасные помои, казалось, грозили вывернуть желудок. И тогда я закурил, распечатав сигареты впервые за последние несколько дней. На ходу дымить не стал, и тянул привычный ментоловый дым, прислонившись к замызганной стене той же закусочной. Мимо пробегали люди – такие же серые, как асфальт под ботинками. Неуютно, хотя раньше считал, что Блэксайд это больше, чем дом. Образ жизни, стиль, религия. Жить для себя, брать всё из одного момента, не думая о будущем. Махнуть через забор не глядя, даже если внизу острые обломки мусора.

Но больше распарывать брюхо отчаянно не хотелось.

Как бы ни петлял по улицам, трейлер-парк всё равно показался на горизонте. Я едва нашёл во внутреннем кармане куртки ключи, хотя вряд ли бы они понадобились, ведь можно делать ставку, что единственное окно выбито. Один плюс недельного отсутствия: крысы и тараканы должны были передохнуть от голода.

– Долго я ещё буду тебя тут ждать? – громко и явно обиженно протянул родной голос, разрушая тишину возле моего порога. Подняв взгляд от созерцания ботинок, я в недоумении замер.

Софи сидела на ступеньке перед трейлером, и на лисьем лице было убийственно раздражённое выражение. Брови нахмурены, губы поджаты. Наспех затянутый хвост на голове, ужасно беспорядочный, сверкающие синевой глаза прожигали меня насквозь, а когда она ещё и воинственно сложила руки на груди, я только и смог выдавить:

– Как ты оказалась тут быстрей меня?

– Самой интересно, – пожала она плечами: – Таксист высадил меня за три улицы отсюда и сказал, что дальше не поедет. Я бежала. Но оказалось, что зря, потому что ты тащился целую вечность. Итак?

– Итак – что? – тяжко вздохнул я, скидывая свою сумку с плеча на землю и подходя ближе к ней. – Решил уйти уже, наконец, в свою берлогу, чтобы больше тебя не стеснять.

– А ты меня стеснял? – фыркнула она, поднимаясь со ступеньки. – Ты представляешь, что я пережила час назад? Просыпаюсь, а тебя нет. Ищу по всему дому, но ни одной твоей вещи не осталось. Хорошо, что увидела записку, спасибо хоть на этом, – в едкой интонации сквозил сарказм.

– Я не понимаю. Ты хотела нормально. Вот и будет у нас всё нормально, постепенно, как надо. Все эти сучьи бантики-звёздочки-свидания-кофе в обед…

– Боже, какой ты идиот, – тихонько пробормотала Софи, приближаясь ещё на один критичный шаг, и доверительно взяла меня за руку. – А нормально было встретиться спустя годы после школы, когда ты держал нож у моего горла? Нормально было сойти с ума за несколько дней до такой степени, что оказались в одной постели? И, в конце концов, нормально признать, что влюбилась в своего грабителя за жалкую неделю? – она тонко всхлипнула, и я тут же со вздохом обхватил её лицо в ладони, подбадривая продолжать. – Это всё с самого начала было безумием. Но я не собираюсь его заканчивать. Не собираюсь, мать твою, отпускать тебя в твой чёртов Блэксайд, не собираюсь быть всегда на другой чаше весов. Ты сказал, что ты мой. И я тебя забираю, ясно? – по бледным щекам покатились бусины слёз – отчаянных, искренних.

– Девочка моя…

Я что-то хотел ей доказать, привести какие-то разумные доводы. Новсе они растворились во влаге невозможных глаз, и слова пропали. Всё, что смог – начать осторожно собирать губами эти странные, непрошеные слёзы. Она меня забирает. Как это?

Софи мягко обняла меня за плечи и прошептала:

– Домой, Джей. Идём домой.

Я улыбнулся, и заползающий было в грудь холодок перестал жечь вены. За ней – хоть на край пропасти. И будь, что будет, если она рядом. Вчера, ещё стоя с братьями над поверженными врагами, я вдруг понял, что дом не в Блэксайде. Не в гнилом ненавистном трейлере. Но и не в светлых комнатах, где мурлыкал кот и пахло вкусной едой. Нет, важны не стены. Важно, с кем ты делишь свой завтрак и с кем просыпаешься утром. С кем кидаешься в драку против всего мира, кто поддержит и не бросит в беде. Люди. Высшая ценность.

– Мой дом – это ты, Софи, – уверенно, стирая последние слезинки с её розовых щёк. Бесконечное тепло топило в своём солнечном свете, и я обнял её как можно крепче. Больше не собираясь отпускать никогда.

В тот пасмурный день возле разбитого трейлера я ещё не знал, сколько испытаний впереди. Сколько у молодого писателя будет злобных критиков и сколько преданных поклонников. Сколько страниц напишу после смены на работе, вдохновляясь прижавшейся к боку девчонкой, тихо подсказывающей новые слова. Сколько раз выслушаю от миссис Аттвуд, что не пара её идеальной дочери, и сколько раз мои братья намекнут на скорый выбор шафера. Сколько раз приползу домой без сил, и только нежные руки, перебирающие волосы, будут утешать и дарить веру в себя. Сколько ещё тарелок полетят в стену, когда опять не дам выкинуть отцовскую куртку. Сколько минут будет материться Джей-Джей старший, когда выйдет из тюрьмы и узнает, что сын круто изменил свою жизнь, заработав имя в мире литературы.

Всё это будет потом. А сейчас я шёл домой, крепко держа за руку своё украденное солнце.

Примечания

1

Linkin Park – «Leave Out All the Rest» (перевод amalgama-lab.com)

(обратно)

2

Ана Кабрера – американская журналистка, которая в настоящее время работает ведущей телевизионных новостей на CNN.

(обратно)

3

Placebo – «Every Me Every You» (перевод amalgama-lab.com)

(обратно)

4

Ace Of Base – «Beautiful Life» (перевод amalgama-lab.com).

(обратно)

5

Britney Spears – «Baby One More Time» (перевод amalgama-lab.com).

(обратно)

6

Aerosmith – «I Don't Want to Miss a Thing» (художественный перевод Олега Абрамова).

(обратно)

Оглавление

1. Маски-шоу

2. На дне

3. Глупости

4. (Не) доброе утро

5. Скука

6. Листья

7. Подслушано

8. «Нутелла»

9. Выпускной

10. День основателей

Эпилог

*** Примечания ***