Гладиаторы: Сумерки Аида [Владимир Александрович Андриенко] (fb2) читать онлайн

Владимир Андриенко Гладиаторы: Сумерки Аида

Глава 1 Бой на вилле у Феликса.

Помпеи.

Вилла Гая Феликса.

Гай Сильвий Феликс был вне себя. Квинт стоял перед ним с невозмутимым видом.

– С моей стороны было сделано все.

– Пока я вижу, что потрачена значительная сумма денег, а результата никакого!

– Вот в этом ты не прав, господин. Результат есть. И результат немалый.

– И где же он? Я что-то ничего не заметил. Гладиатор жив и здоров!

Квинт приблизился к ложу патриция и сел напротив него без приглашения.

– Враги напуганы. И напуганы серьезно. Пусть покушение не удалось, но разве в этом дело? Страх, который их мучает, много хуже смерти. Самая страшная казнь в Египте – наказание неизвестностью. Преступник не знает, как и когда он умрет. Он вздрагивает от каждого шума – вдруг его поведут на казнь? И за несколько лет такой пытки смерть становится желанной, а жизнь превращается в тягостную муку. И не стоит говорить, что деньги потрачены даром.

– Это ты хорошо говоришь. Пусть так, но когда же мои враги умрут? Они же не сидят в тюремном каземате и не ждут смерти. Ведь они могут нанести и ответный удар. Не так ли?

– Так, но я стою на страже твоих интересов.

– Я желаю, чтобы гладиатор умер как можно скорее. Что ты можешь предложить? Только не говори о ядах и лекаре Главке. Хватит с меня его снадобий. Его персик обошелся мне в полторы тысячи сестерциев, а результат никакой. Умер совершенно мне незнакомый гладиатор.

– Нет. На сей раз все проще. Через три дня на твоей вилле соберется много гостей?

– Да. И что из этого?

– А то, что есть традиция развлекать гостей боем гладиаторов, не так ли?

– Есть, – согласился Феликс.

– Направь предложение Акциану предоставить лучших гладиаторов. И среди них обязательно Децебала. Конечно, если тебе не жалко денег на это. Акциан запросит дорого.

– Но он может отказать. Разве я могу заставить Акциана предоставить мне своих гладиаторов? Он сразу же заподозрит неладное.

– И он непременно откажется, если не поймать его на один крючок. Вызови на свою виллу Марка Артория. Тем более что этот гладиатор сейчас в Помпеях. Акциан не упустит шанса победить его.

– Это еще почему? Зачем Акциану победа над Арторием?

– Я работал у него и мне известно, чего он хочет.

– И чего же? – с интересом спросил Феликс.

– В Рим! Победа одного из его питомцев над чемпионом Рима даст ему шанс следующие игры провести в Вечном городе! Он прочит Децебала в новые чемпионы. Но хочет показать его перед самим императором Веспасианом.

– Тогда, пожалуй, он может и согласиться. Но что нам даст этот бой?

– Мы устроим здесь засаду для гладиаторов Акциана. А затем скажем ему, что все они погибли.

– Он не поверит. Подаст жалобу префекту!

– Ну и что? Раз у него не будет доказательств, он ничего не предъявит городскому префекту. Здесь на вилле будет множество гостей, и все они станут свидетелями. Что он сможет нам сделать? А работа гладиаторов умирать на арене. И кто станет удивляться, что Децебалу вспороли живот во время боя?

– А ты прав, Квинт. Это может сработать, хотя и денег потребует немалых. Акциан заломит за своих бойцов большую сумму. Но я рискну. Ведь он потеряет в случае смерти Децебала много больше. Только на этот раз гладиатор должен умереть! Ты понял?

– Я приготовлю ему не одну, а три смерти. Но мне нужны деньги, господин. Нужно нанять наемных убийц из числа бывших гладиаторов. Они знают его приёмчики и ухватки. Сами дрались на арене.

– Нанимай. Управляющий выдаст тебе необходимую сумму. Но мое имя не приплетай к этому делу. Действуй от своего.

– Это само собой разумеется…

Помпеи.

Таверна «Борода Агенобарба».

Только на следующий день Децебал сумел увидеть Юлию. Они встретились в таверне у Диокла. Патрицианка была одета рабыней, и её лицо специально измазано сажей.

– Я так хотела тебя видеть, Дакус.

– Тебе лучше назвать меня не Дакус, а Децебал.

– Тебе так нравится больше?

– Нет. Но Децебал это имя данное мне при рождении.

– Я думала, что ты привык к римскому имени.

– Вчера меня пытались отравить, Юлия. – вдруг сказал он.

– Что? – не поверила та. – Так быстро? Но как?

– Вчера мне принесли от тебя корзину с угощениями и вином.

– Верно. Я послала тебе корзину. Боялась, что тебя могут отравить, и потому прислала тебе еду со стола моей доверенной старой служанки, которая получила вольную лет десять назад.

– И персик?

– Что? Какой еще персик? – не поняла женщина.

– Твой слуга принес мне корзину с едой и отличным хиоским вином. И там был персик. Он завил, что это на языке восточной аллегории означает…

– Я знаю, что это означает, но я не посылала тебе никакого персика. А скажи, кто принес тебе корзинку?

– Твой слуга, он сказал, что прибыл из деревни, – Децебал описал внешность приходившего к нему раба.

– Это похоже на него. Но это мой доверенный слуга и предан моей семье.

– Вот и он так сказал.

– Это странно, – прошептала она. – Но я не посылала персика. Неужели он предал меня? Нет! Нет! Если он мог меня предать, то я больше никому не смогу доверять.

– В персике был яд. Твой слуга сообщил мне, что я должен его съесть в знак любви к тебе.

– И ты?

– Я собирался это сделать тайно в своей комнате, а не на общей пирушке гладиаторов. Но один молодой гладиатор, совсем мальчишка, опившись вином, украл персик и умер.

– Они нанесли удар первыми. Я не ожидала такой прыти от своего супруга. Кстати, вчера и меня собирались отравить. Но не при помощи еды конечно. Я укололась булавкой отравленной змеиным ядом.

– Что? Но ты же его жена!

– Он очень мстителен, Дакус. Когда я изменяла ему с другими мужчинами, он спокойно закрывал на это глаза. Но моя связь с гладиатором и больше того, моя любовь к гладиатору, оскорбили его. И он решил мстить.

– Но как тебе удалось выжить?

– У меня было противоядие. Но не будем об этом. Сейчас это уже в прошлом. Нужно готовиться к новой пакости со стороны моего мужа. Он просто так не остановится. Около него постоянно вьется этот Квинт.

– Мы больше не сможем встречаться в домике за городом? – спросил гладиатор.

– Нет. За домом установлено наблюдение. Мне донесли об этом верные слуги. Нужно соблюдать осторожность. Я буду сама приходить к тебе, переодевшись.

– Хорошо.

– Но мы должны составить план побега. Ты уже подумал об этом?

– Тебе действительно нужно бежать из Помпеи. Я боюсь за твою жизнь, Юлия.

– А ты разве не со мной, Децебал? Что же тебя здесь удержит?

– Долг. Долг перед моими товарищами гладиаторами. Они в меня верят и идут за мной. Я не могу их бросить.

– Неужели ты так не бросил мысли о восстании?

– О каком восстании ты говоришь? – дак сделал вид, что не понимает, о чем она. – Я и думать забыл про это.

– Не хитри. Слава вождя не дает тебе покоя, так?

– Слава? Слава здесь ни при чем, Юлия. Но не стоит сейчас об этом. Нужно позаботиться о твоей безопасности. Вдруг он захочет еще раз тебя убить.

– Непременно захочет.

– Значит, тебе нужно бежать.

– Одной? Нет. Одна я не побегу. Да и не стоит так переживать за меня. Он нанесет удар не сразу. У нас есть еще время. Но сейчас мне пора уходить. Подумай еще раз о моем предложении бежать вместе.

– Мы скоро увидимся?

– Да….

Помпеи.

Школа гладиаторов Акциана.

Ланиста Акциан понял, что фортуна постучалась в его двери. Вот он путь в Рим! Если Децебал сумеет одолеть Артория, то в следующем сезоне он станет выступать в Вечном городе. И платить ланисте за зрелища станет сам император Веспасиан Флавий! А этот владыка отличался необычайной щедростью. Вот тогда его школа познает времена подлинного процветания.

Но готов ли Децебал? Ведь Арторий сильный воин и на арене показал себя бесстрашным бойцом. Все эти добровольные гладиаторы отчаянные ребята и принесли клятву умереть на арене. Не то, что рабы, которых принуждали умирать для удовольствия толпы.

Рисковать или нет? Даже при гибели четверых гладиаторов, которых заказали в его школе, он не останется в накладе. Ему предложили за этот бой двадцать тысяч сестерциев! Да и в других школах Феликс заказал с десяток молодых бойцов.

– Итак? Твой ответ, Акциан? – спросил управляющий Феликса. – Ты согласен?

– Да! Деньги принес?

– Конечно. Мой господин не бросает слов на ветер, – на столик лег мешочек с золотом. – Здесь золотые ауреусы.

– Когда я должен доставить бойцов?

– Через два дня.

Управляющий ушел. Его господин будет удовлетворен таким исходом дела.

Акциан спрятал мешочек и потер руки. Децебал принес ему уже много денег. Все-таки у него отличное чутье на воинов. Но стоит предупредить дака. Пусть готовится к отчаянной схватке. Марк Арторий никогда не оставляет в живых своих противников. Да и порядок в казармах стоило бы навести. До него дошли слухи, о частых оргиях и попойках. И он даже начал жалеть об отставке Квинта. Этот рутиарий как никто мог держать гладиаторов-рабов в строгости. А то уже повсюду ходят слухи, что в школе Акциана все начисто позабыли о дисциплине. Стража ежедневно пьянствует и развлекается с гулящими девками. Нужно вызывать Бала.

Ланиста на своих носилках прибыл к казармам и вызвал к себе Авла и Децебала.

– Пора готовиться к большому бою, от которого многое зависит в нашей судьбе, – сообщил он.

– Но мы и так постоянно ведем подготовку, – сказал Авл.

– Я не о предстоявших играх. Через два дня у нас бой на вилле у Гая Сильвия Феликса.

Авл и Децебал переглянулись. Они не рассчитывали на то, что такой ланиста как Акциан согласится выставить своих гладиаторов на столь мелкие соревнования.

– Я понимаю, что это не в правилах нашей школы, после стольких побед, выставлять бойцов на такие бои. Но, – Акциан поднял палец, – у них будет выступать сам Марк Арторий.

– Марк Арторий у Феликса? – не поверил рутиарий Авл. – И он дал свое согласие?

– Да. Феликс пригласил его быть гостем на его вилле.

– Гостем? Но гость не гладиатор.

– Но разве сможет сам Марк Арторий удержаться от сражения, когда увидит бой гладиаторов Акциана?

Авл признал, что ланиста прав.

Акциан продолжил:

– Моя школа молодая, но уже хорошо себя зарекомендовала, особенно после выступления в Капуе.

Децебал молчал. Перспектива убивать братьев ему никак не улыбалась, но отказаться он не мог – рабский ошейник с него пока никто не снял. Придется принимать участие и его меч снова обагрится кровью. Только бы не пришлось сражаться с товарищами.

– Дакус, ты считаешь, что сможешь выстоять в бою против Артория? – спросил Акциан.

– Я никогда не видел его боя, но знаком с римской школой юлианцев. С ними дрались Давид и Юба. Я считаю, что их слава сильно преувеличена.

– А ты знаешь, что Арторий никогда не оставляет своих противников в живых?

– Слышал об этом. И это меня совсем не пугает.

– Если ты сумеешь его победить, то уже к следующим играм станешь блистать на арене в самом Риме. И тогда деревянный меч свободы будет твоим. Наш император Веспасиан любит хороших бойцов. Может быть, он даже предложит тебе поступить в преторианскую гвардию.

– Да, господин, – дак покорно склонил свою голову. – А кто пойдет со мной из нашей школы?

– Трое молодых галлов из последней партии.

– Но они ведь совсем не готовы к настоящему бою, – возразил Авл.

– Ничего. Я выбрал именно их. Этого вполне хватит за те деньги, что мне заплатил Феликс….

Помпеи.

Вилла Гая Феликса.

Юлия прибыла на виллу своего мужа по его вызову, но не думала здесь задерживаться надолго. Завтра же она уедет в Помпеи. Здесь он ей ничего не сделает. Тем более с ней верные слуги и рабы.

Феликс вошел в её покои.

– Это ты? Вот неожиданная честь, – произнесла она.

– В последнее время мое появление для тебя нежелательно, любезная жена. Не так ли?

– Ты так догадлив, муж мой. Но если тебе это известно, то зачем ты пришел ко мне? Разве я волную тебя как женщина? Насколько я знаю, ты предпочитаешь куртизанок. Неужели прелестная Аспазия уже не так благосклонна к твоим подаркам? Или у тебя закончились молодые рабыни?

– Ни то и ни другое. И Аспазия ко мне по-прежнему благосклонна. И рабыни есть прелестные. Больше того я купил недавно двух новых. Дело не в этом. Я пришел поговорить с тобой совсем о другом. В наши времена нравы сильно распущены и все давно уже с этим смирились. После правления императора Нерона все стало возможным. Но твое поведение превзошло все границы дозволенного. Ты опозорила мое имя связью с гладиатором. Если бы это была мимолетная прихоть, я бы не стал придавать этому значения. Были же у тебя связи даже с черными рабами. Я знал, что ты несколько лет назад призывала к себе во время омовений громадного раба, что таскал воду и дрова для кухни. Но это было всего два раза. Я понял, тебе хотелось новых острых ощущений. Но эта связь с гладиатором затянулась, и мое имя может стать посмешищем для толпы. А имя моего доблестного прадеда Марка Сильвия Феликса известно не только в Помпеях, но и в Риме. Благодаря его мужеству вздохнула свободно вся Италия.

– И что я должна сделать? Расплакаться от умиления?

– Нет. Этого я от тебя не жду. Я уже сам принял меры, и все твои рабы отправлены в деревенские эргастерии, а вольноотпущенники на твою виллу.

– Это по какому праву? – вскипела Юлия. – Эти рабы достались мне в наследство от отца! И только я могу им приказывать!

– Ты так прекрасна в своем гневе. Пожалуй, лучше самой Аспазии. Клянусь богами!

– Твои комплименты неуместны!

– Это еще не все плохие новости для тебя, дорогая жена. Я поставил у твоих дверей стражу из моих рабов и тебе запрещено покидать свои покои. Тебя здесь больше некому защищать. Пойми это, и смирись с неизбежным.

– Это еще почему?! – Юлия вскочила на ноги. – По какому праву я заперта в этих покоях?!

– Я объясню. Завтра на моей вилле состоится прием знатных гостей.

– И я должна буду присутствовать на оргии? Ты же знаешь, что я ненавижу твои оргии, Гай. От твоих гостей меня тошнит.

– Нет. Разве я когда-нибудь заставлял тебя присутствовать на моих пирах? Но это будет не просто пир. Здесь состоится бой гладиаторов и выступит твой драгоценный Дакус-Децебал.

Юлия была так поражена услышанным, что не могла произнести ни слова, и только смотрела на довольное лицо мужа. Феликс наслаждался её бессильным гневом несколько секунд и потом произнес:

– И он отсюда живым не выйдет. Это я могу тебе обещать. Гладиатор, опозоривший имя Гая Сильвия Феликса должен умереть. Только его кровь может смыть пятна с моего имени. И так будет. Хотя умирать тоже можно по-разному.

– Ты не посмеешь! – зашипела она.

– Посмею. А ты шипи, шипи, сколько хочешь, змея. Твой яд мне не опасен. Я вырвал твои ядовитые зубы! – Феликс засмеялся.

– Зачем тебе это? Зачем тебе его жизнь, Гай? – взмолилась она. – Зачем тебе эти пустые слова о чести? Ты же торгаш, а не патриций. И для тебя главное деньги! Разве его смерть сделает тебя хоть на один сестерций богаче?

– Его смерть принесет мне большую выгоду, дорогая жена. Кстати, Юлия, а ты помнишь о моих муренах¹?

– Что? – не поняла она.

– Я говорю о моем бассейне с муренами. Туда как раз совсем недавно завезли свежую партию этих очаровательных созданий. А если твоего гладиатора бросить в этот бассейн? Как ты думаешь, мои рыбки не отравятся²?

Юлия посмотрела на мужа и поняла, что он способен и не на такое в своей мести.

– Прощай! Желаю тебе хорошо повеселиться, дорогая жена.

– Погоди, Гай! Погоди!

Но он не стал её слушать. Тяжелая дверь захлопнулась. Звонко лязгнули засовы. Она попала в западню…

****

На вилле у Гая Сильвия Феликса собралось изысканное помпейское общество. Патриции и всадники возлежали в триклинии на ложах³. Их окружали благоуханные цветы и полунагие танцовщицы, звучали веселые звуки флейт, лир и цитр.

Искусство трапезы римляне, в ранние периоды своей истории весьма скромные и умеренные, переняли у греков. Но греки больше предавались философским беседам, чем чревоугодию. У римлян эта идея духовного пира была извращена. Продукты для стола патрициев свозились со всего мира. Октавиан Август, великий основатель римской империи, на завтрак ел грубый хлеб, рыбу, сыр и овощи. А император Нерон, как говорили его современники, вовсе не завтракал, он не переставал обедать! Трапезы стали длиться от шести до десяти часов. Жаркий климат и тучность гостей располагали к обильному потоотделению, и за столами стоял едкий запах пота. Для борьбы с ним рабы покрывали гостей специальными накидками и периодически их меняли. Порой нужно было до десяти штук на человека. Римский пир делился на три части: закуски, длинный обед из горячих блюд и десерт.

Гай Сильвий Феликс как представитель богатого всадничества именно за столом решал многие важные дела. Танцовщицы и гетеры были желанными гостями в его доме. А его повар был некогда учеником императорского дворцового повара, и как никто иной умел готовить самые изысканные блюда. Особенно ему удавались жаренные сони⁴ с маком и мёдом.

У Феликса за столом гостям давали тканые салфетки, для того чтобы вытирать губы и руки после жирной пищи, бывшие тогда неслыханной роскошью даже в Риме, а не то что в Помпеях.

Хозяин дома возлежал подле своей любовницы куртизанки Аспазии. Патриции уже несколько раз поднимали заздравные чаши в честь щедрого хозяина дома.

Феликс поразил своих гостей уникальным блюдом. Это был шедевр его повара – павлиньи яйца, в которых лежали запечённые виноягодники⁵ под соусом из желтка и перца.

Вина просто лились рекой. На закуску подавали салаты, спаржу, дыню под перцем и уксусом, огурцы, сливы, устриц, трюфеля.

Среди приглашенных гостей был и гладиатор Марк Арторий. Он возлежал среди знатных женщин, которые оказывали ему всевозможные знаки внимания.

– Я намерен почтить вас, дорогие друзья, боем гладиаторов, – заявил хозяин.

– Слава Феликсу!

– Немного крови придаст пряностей здешнему вину!

– У тебя, Гай, отличное фалернское вино.

– Ему больше 70 лет! – похвастался Феликс. – Это еще из запасов моего прадеда.

– Вину я уже отдал должное! – вскричал Арторий. – Но что подаст наш хозяин в образе гладиаторов? Молодых и неопытных юнцов? Так было в доме Рутилия на последнем пиру, где я был. Жалкое зрелище!

– Я пригласил на наш пир гладиаторов школы Акциана, – сказал Феликс.

– Как? – Арторий приподнялся. – Из молодых я полагаю?

– Из тех, кто принимал участие в играх! – с гордостью сказал Феликс.

– Я тоже приму участие в бое! – громко заявил Арторий. – И может быть, вы увидите и римскую кровь сегодня.

– Вот как? Но ты слишком хороший боец для здешних варваров из школы Акциана и ничем не рискуешь, – заявил богатый всадник Рутилий, который оскорбился заявлениям Артория о его пиршестве, и желавший «уколоть» римского кумира толпы.

– В этом ты не прав, Рутилий, – ответил Марк Арторий. – Среди гладиаторов школы Акциана есть отличные бойцы. Например, Дакус. Этот далеко пойдет.

– Он будет среди бойцов, доблестный Арторий! – громко сказал Феликс. – Я пригласил его специально для тебя.

– Отлично! Будет с кем сразиться! Но Рутилий посмел высказаться о моей смелости!

Гости попытались успокоить римского бойца. Но тот не унимался.

– Нет! Я не хочу выглядеть жалким фигляром в глазах почтенного общества и нашего щедрого хозяина Гая Сильвия Феликса! Никто не скажет что Арторий боится рисковать! И потому я хочу заявить! Вначале я буду биться с тремя гладиаторами школы Акциана. Чтобы такие как Рутилий, не сомневались в моей смелости.

– Я ни в коем случае не сомневался в ней, Марк, – Рутилий поспешил загладить свои резкие слова. – Я знаю, что тебе нет равных в этом городе.

– Вот поэтому-то я и потребовал троих. Они свежи и не принимали вина как я.

– Оставь сегодня бои, Марк, – потянула его за руку Криспинила, богатая вдова. – Останься со мной и в постели я покажу тебе настоящую битву.

– После победы в бою, я стану вдвое резвее на ложе любви, Криспинила.

Феликс, пока гости слушали Артория, подозвал раба и приказал ему привести Квинта. Тот уже ждал его приказа и поспешил явиться.

– Что у тебя? – шепотом спросил Феликс.

– Все готово, господин. Наши люди уже здесь и готовы разить твоих врагов.

– Смотри, чтобы никто не ушел из них. Конечно, если меч Марка Артория не сделает своего дела. На этот раз все должно пройти чисто. И никто из гостей ничего не должен заподозрить.

– Дом окружен. Если кто-либо из акциановых гладиаторов переживет бой, то вне дома их ждут мечи и стрелы…

Первыми гостей вышли развлекать десять бойцов в шлемах без отверстий для глаз. Их задачей было разить друг друга вслепую. Обычно для таких боев использовали молодняк и гладиаторы с именами и солидным числом побед в таких состязаниях не принимали участия.

Марк Арторий посмотрел на гладиаторов, ожидавших сигнала к бою, и произнес:

– Я сам много раз принимал участие в таких схватках в Риме. В них нет ни красоты ни изящества.

– Почему? – возразил хозяин дома. – Такие бои весьма забавны. Вон посмотри на того юношу? Его туника уже взмокла от пота. Он боится.

– Что за удовольствие наблюдать за поединком труса?

– Начинайте! – Феликс махнул рукой, и слуги подали сигнал к началу боя.

Охрана длинными вилами стала подталкивать гладиаторов друг к другу.

Те стали махать мечами и кричать. В первую же минуту двое упало на пол, заливая его кровью из страшных ран на шее. Криспинила завизжала от удовольствия, отметив отличный удар.

– А вспотевший боец сразу же пал, – Марк указал на уже мертвого гладиатора Феликсу. – А ты говорил, что он будет нам интересен. С трусами всегда так.

– А вон тот отлично сражается! Посмотри, Марк.

– Тот? Верно, он смел и знает, что такое меч, но он обречен, – тоном знатока произнес Арторий.

– Это еще почему? Пятьсот сестерциев на него!

– Тысячу за то, что он будет мертв в течение ближайшего времени!

– Принимается! Ставлю также тысячу!

И в тот же миг как последняя ставка была сделана, мужественный гладиатор с обагренным кровью мечом был поражен клинком в спину. Мощный удар пробил бронзовый доспех и с хрустом вошёл в тело бойца.

– Я же говорил! – вскричал Арторий. – Его ошибка была в том, что он слишком углубился в ряды дерущихся. А в такой схватке главное – не увлекаться.

Через 15 минут в живых осталось только трое бойцов. Они смешно махали мечами и не могли найти своих противников. Их стали подгонять друг к другу легкими ударами вил.

Один из воинов услышал врага и нанес удар, но клинок соскользнул в сторону отраженный щитом. Его противник в тот же миг нанес ответный удар сверху в просвет между панцирем и шлемом. Меч точно вошел в шею и убитый издал предсмертное шипение, что перешло в отвратительный булькающий звук.

Но не успел он выдернуть меч из жертвы, как последний оставшийся в живых юноша, раненный в ногу, нанес свой удар и вогнал в гладиатора своей меч снизу. Он понял, что ошибаться ему нельзя, а попасть вслепую в нужную точку на теле было делом непростым. Поэтому он пригнулся и вогнал свой меч снизу прямо в пах бойцу. Тот вскричал и как подкошенный рухнул на мраморные плиты пола….

Арторий вскочил с места и удалился, чтобы вооружиться. Пришла пора для настоящего боя.

Вскоре он появился в медном панцире и спартанском шлеме. В его руках были щит и короткий меч-гладиус.

– Настоящий римлянин стоит трех рабов-гладиаторов! Я сейчас это докажу!

– Да здравствует Марк Арторий! – хором завопили гости.

Бой должен был начаться здесь же. Слуги уже смыли кровь и посыпали пол благоухающими лепестками роз.

Трое галлов, вышедшие вслед за римлянином, выглядели довольно грозно. Они были в доспехах и все имели гладиаторские шлемы с забралами. Гости затихли. Они перестали верить, что Арторий, изрядно накачавшийся фалернским, сможет выстоять против них.

Сигнал! Зазвенели мечи. Арторий сразу же перешел в наступление и отогнал противников друг от друга. Ему было нужно не дать им успешно взаимодействовать.

Затем он с быстротой молнии метнулся к первому и сразил его точным ударом в горло. Галл рухнул на пол без стона, и на мрамор полилась алая кровь. Еще один удар! И второй противник римлянина тоже пал, пораженный ударом в горло.

Последний отчаянно защищался. Его Арторий не хотел убивать сразу, думая показать гостям высокое искусство владения мечом. Он трижды ранил гладиатора и когда тот окончательно выбился из сил, добил его метким ударом, точно в просвет между панцирем и шлемом.

Зрители бешено зааплодировали и закричали:

– Maste!

– Всех троих рассчитанным ударом в горло! Точно в просвет между панцирем и шлемом!

– Так может только настоящий мечник!

– Арторий настоящий римлянин!

– Вот такие и завоевали мир!

– Слава Арторию!

– Марк! Ты неподражаем!

Арторий убрал свой меч и поклонился гостям. Он снял шлем. Глаза его сверкали, по лицу разлился багровый румянец, под кожей перекатывались желваки мускулов.

– Эти воины не были настоящими бойцами! Я бы хотел сразиться по-настоящему. Многие варвары думают, что они бойцы, а сами мечи держат как палки. Дайте мне настоящего противника! А то я уже жалею, что не выпил больше вина! Мне не нужны дешевые легкие победы! Разве за этим я пошел в гладиаторы?!

– Сейчас будет настоящий боец, Марк! – крикнул Феликс.

– Так давай его! Где он?

– Но не хочешь ли ты передохнуть перед схваткой? Ты сразил троих, и сразу же начинать новую схватку небезопасно.

– Нет! Я не устал! Давай сюда твоего бойца!

Артория стали останавливать. Никто не хотел, чтобы римлянин проиграл бой.

– Ты уже показал, на что способен, Марк. Пусть сражаются гладиаторы!

– Я тоже гладиатор! Феликс, дай мне настоящего бойца!

– Как скажешь, Марк! Дакус! Тот, кого на арене прозвали лев из Дакии!

***

Юлия металась по комнате и искала выход. Она знала, что её муж собирался убить Децебала, даже если он победит своих противников. Что же делать? Как спасти его?

Она заперта в своих покоях и перед дверью стоят рабы, которые её скорее убьют её, но не выпустят. Как выбраться?

Ответ на этот вопрос женщине дала сама судьба. На сей раз, эта капризная дама выбрала своим орудием куртизанку Аспазию. Она сумела улизнуть с пира незамеченной во время кровавой потехи, когда взгляды пирующих были прикованы к бойцам.

Аспазия, отлично знавшая виллу Феликса, сумела незаметно пробраться к покоям Юлии. Туда вела тайная лестница, которую часто использовал богатый всадник, проникая к своим любовницам незаметно. Куртизанка проникла в комнату, где сидела взаперти несчастная.

– Кто здесь? – Юлия вздрогнула, увидев постороннюю женщину. – Это ты, Аспазия?

– Я. И пришла только за тем, чтобы спасти тебя и твоего гладиатора.

– Спасти? Ты? Я никогда не поверю этому.

– И напрасно. У тебя нет других шансов спасти его от неминуемой смерти. Дом окружен тридцатью убийцами. И меч твоему любовнику в этом случае уже не поможет. Они расстреляют его из луков. Твой муж приказал не выпускать Дакуса живым.

– Но ты, почему хочешь его спасти? – в глазах молодой патрицианки сверкнула ревность. Ведь черноволосая Аспазия была очень красивой женщиной. И что главное – она была моложе Юлии.

– Не ревнуй. Твой гладиатор даже не знает о моем существовании.

– Тогда почему? Зачем тебе рисковать, спасая его?

– Он дак.

– И что с того?

– И я дакийка.

– Ты? – не поверила её Юлия. – Но все знают тебя как гречанку!

– Этот оттого, что меня еще девочкой продали в рабство, и я попала в Грецию. В Афинах я стала куртизанкой. Затем меня купил другой рабовладелец и вывез в Капую. А, уже получив вольную, я перебралась в Помпеи. Правда о том кто я и откуда никто уже не знает, но я не забыла своей родины, от которой меня оторвали еще ребенком.

– Вот как? И ты знаешь, как нам спастись? Если дом окружен, то можно уйти чрез сад…

– Нет. В саду тоже засада. Там рабы Феликса с дубинами и крючьями.

– Тогда мы погибли! – в отчаянии заломила руки Юлия.

– Нет. В этом доме есть тайный ход. О нем знает только Феликс и я. Вот ключ, – красавица-куртизанка бросила Юлии большой железный предмет.

– Но где же этот ход? Я никогда о нем не слышала?

– Он здесь в твоей комнате.

– Здесь? – удивилась патрицианка.

– Сейчас мы вдвоем отодвинем ложе и под ним есть люк, что ведет вниз в подземный ход. Но это еще не все. Тебе нужно тайно провести сюда Дакуса. Сейчас он сражается там в зале, и может быть останется жив.

– Но меня не выпустят слуги.

– Оденься в мои одежды и прикрой голову покрывалом. У нас похожие фигуры и никто не отличит меня от тебя. Тем более что гости твоего мужа изрядно перепились.

– А ты?

– Я уйду отсюда. Мои рабы ждут внизу, и никто мне не посмеет помешать. Быстро переодевайся – если хочешь жить. Твой муж уже вынес тебе приговор. И берегись Квинта. Он настоящая змея…

***

Децебал отразил щитом второй удар Марка Артория и отскочил назад. Этот римлянин отлично владел мечом и мог легко убить его, если бы он хоть на секунду открылся. Клинок в его руках походил на острое жало, что искало малейший просвет в обороне противника.

«Вот достойный противник был бы для Давида, – мелькнуло в голове дака. – А мне с ним, пожалуй, не сладить. Этот римлянин не пустобрех, а настоящий воин».

Римлянин тоже оценил искусство Децебала. Дакикец научился держать меч в руках, и с ним приходилось быть крайне осторожным.

– Ты отличный боец, Дакус! – громко произнес он по-гречески. – Но твои удары во многом еще сыроваты!

– Не уверен в этом, римлянин.

Арторий провел новую стремительную атаку, которая была отбита.

– В обороне ты хорош. Не составляешь даже просвета, но решишь атаковать и погибнешь.

– Поэтому я и выбрал такую тактику, римлянин. Теперь победит тот, кто сильнее и выносливее. А ты выпил слишком много вина.

Марк понимал, что Децебал прав. Скоро он начнет уставать и его ноги станут передвигаться не столь быстро и грациозно. Атакующий тратит вдвое больше энергии, чем защищающийся.

– Это верно, дак, но ты не учел одного.

– Чего же это? – поинтересовался Децебал.

– У меня есть несколько особых ударов в запасе. Вот попробуй-ка отразить один из них, которому меня научил один самнит, старый гладиатор, что в конце-концов погиб на арене цирка.

Он резко пригнулся и метнулся вперед, подобно пружине. Его клинок поразил бы дака, если бы тот вовремя не отпрянул в сторону. Лезвие только слегка оцарапало ему руку.

– Неплохо! – воскликнул римлянин. – Этот удар до сих пор парировали наихудшим способом – собственным телом. Ты достоин того, чтобы ему научиться.

– Весьма польщен! А вот мой удар! – он рванулся в сторону и метнул свой клинок в ногу противника. Лезвие гладиуса пробило незащищенное бедро римлянина, и тот упал на пол.

Децебал метнулся к поверженному телу и придавил своим коленом грудь противника. Окровавленный клинок был извлечен из раны и приставлен к горлу Артория.

– Ты можешь убить меня, дак. Это твое право, – прошептал Марк. – Никто не осудит тебя за это. Это был честный бой гладиатора с гладиатором. Я дал клятву умереть на арене.

Децебал не стал добивать противника и убрал свой меч.

– Ты слишком хороший мечник, чтобы я мог убить такого мастера, – он поднялся и подал руку поверженному. – Да и ты ведь еще не передал мне секрет своего удара.

– Я был наказан за излишнюю самоуверенность. Не стоит пить так много вина перед настоящей схваткой…

***

Децебал снял с себя доспехи и сдал оружие. Он снова одел свою легкую тунику и был готов вернуться в свою казарму. Но слуги не выпустили его.

– Мой господин, Гай Сильвий Феликс, приглашает тебя откушать и выпить. Затем тебя отнесут в твои казармы на носилках.

Отказаться было нельзя, и гладиатор последовал за рабом. Но за первым же поворотом раб был сбит с ног ударом по голове. Некто прятавшийся за ширмой нанес ему удар небольшой медной статуэткой. Тот рухнул на мраморные плиты с раскроенным черепом.

Децебал отпрянул в сторону от неожиданности. Перед ним была незнакомая женщина в ярких одеждах.

– У нас мало времени, храбрый Дакус.

– Юлия? Это Ты? – он с трудом узнал возлюбленную.

– Я. Но сейчас нет времени для болтовни. Твоей жизни угрожает опасность. Тебя ждут убийцы. Мой муж не выпустит тебя из дома живым. Идем! Здесь потайная лестница.

Она схватила его за руку и потащила за собой.

В комнате она подбежала к скрытому люку и вставила ключ в замок. Сухой щелчок! Двери к спасению были открыты.

– Спускайся за мной, – произнесла она и ступила на лестницу.

– В вашем доме есть подземный ход?

– Я сама об этом только недавно узнала.

– Ты говоришь, что меня везде ждут убийцы, но может они и подле выхода из этого лаза? Юлия, я должен пойти туда один.

– Ты думаешь, что мне не угрожает такая же опасность, как и тебе? Феликс не простит меня. А о ходе никто не знает кроме мужа. Он не станет раскрывать его тайну. Я думаю, что этот ход был построен мужем во времена Нерона. Тогда каждую секунду к тебе в дом мог явиться центурион и передать смертный приговор. Муж оставил себе лазейку именно на такой случай.

– А сейчас Веспасиан тоже может сделать такое? – поинтересовался Децебал.

– Веспасиан Флавий добрый император, но кто знает, что придет ему в голову завтра? Кстати, а ты знаком с Аспазией?

– Аспазией? Нет, а кто это такая? – не понял Децебал.

– Да так, никто. Я просто так спросила.

Гладиатор снял со стены факел и пошел вслед за женщиной. Ход был хорошо укреплен и достаточно широк. Интересно сколько рабов его строили, и что с ними потом стало? Ответ был очевиден для каждого, кто знаком с рабовладельческими порядками. Кому нужны лишние свидетели да еще из рабов.

Подземный ход с виллы Феликса выходил в безопасном месте, и они могли спокойно удалиться, минуя ловушки так старательно расставленные Квинтом…

***

Пир в доме патриция подошел к концу и рабы развели гостей по отведенным для них покоям. Феликс не думал ложиться и вызвал Квинта. Он ждал голову гладиатора.

– Ну? Где его голова? – спросил он рутиария.

– Его головы нет, господин. Гладиатор спрятался где-то в вашем доме.

– Как это спрятался?

– Из дома он не выходил. За это я ручаюсь. Но и к столу, где было приготовлено для него угощение, он не пришел. Больше того – он убил раба, посланного за ним.

– Что? Убил моего раба? А разве у него было оружие?

– Оружия не было, но разве такому как Децебал нужно оружие, чтобы убить дворового раба? Он воспользовался статуэткой. Заподозрил мерзавец, что его хотят прикончить.

– И что дальше? Где он?!

– Я не хотел тебя огорчать во время пира, господин. Мы перевернули весь дом кроме комнат госпожи. И думаем, что он там. В её покоях. Более негде.

Феликс побледнел. Страшная догадка мелькнула в его голове.

«А что если? Но она не знает о ходе! Нет. Он там!»

– Где твои люди?

– Ждут. Нам нужно только твое разрешение войти туда.

– У вас оно есть! Убейте его и принесите мне его голову!

Квинт ушел.

«Она спрятала его у себя. Этот точно. Мерзкая шлюха. Хуже куртизанки. Связалась с подлым рабом, с варваром. И сейчас об этом узнают посторонние. Квинт вытащит со своими людьми этого героя из постели моей жены. Вот будет о чем плебеям и рабам почесать языки на рынке. Жена Гая Сильвия Феликса – мерзкая потаскуха!»

Но Квинт явился назад быстро.

– Господин, на этот раз ты обманул меня!

– Что?

– В её комнате подземный ход! Люк был открыт и они давно упорхнули из расставленной мной ловушки. Я перекрыл все выходы и везде расставил засады. Но мерзкий гладиатор снова сбежал! Если бы ты сказал о ходе, то десяток моих людей ждали бы его у выхода и он теперь напоминал был ежа, а не человека! А так мерзкая свинья сбежала!

Феликс видел, как убивается рутиарий, и поразился силе его ненависти.

– Я не мог этого сделать, Квинт! И теперь, когда тайна хода стала известна – для меня это большой удар.

– Но ведь твоя жена знала о ходе! Зачем же нужно было устраивать эти все засады?!

– Кроме меня и Аспазии о ходе никто не знал, Квинт. Это точно. Аспазия проникала ко мне через него, когда мы не хотели разглашать нашу связь.

– Но ни твоей жены, ни гладиатора в доме нет! Хотя… – Квинт вспомнил о чем-то. – Аспазия тоже покинула твой дом. Её рабы унесли носилки в самом разгаре пира. Ты знаешь об этом, господин?

– Нет. Я совсем не заметил, когда она ушла. Да и зачем мне было обращать на это внимание? Она свободная женщина хоть и куртизанка. И может делать все что хочет.

– И выпускать из дома твоих врагов? Разглашать тайну твоего подземного хода?

– Да с чего ты взял, что это Аспазия выпустила гладиатора? Она видела его только на арене и личного знакомства с ним не водила. Аспазия дорогая куртизанка и заводит отношения только с обеспеченными клиентами.

– Неужели ты не знаешь женщин, господин? Все они шлюхи, и могут запятнать себя связью с рабом. Я это отлично знаю. Плохо, что ты доверился женщине.

– Ну, ничего. Денег мне не жалко. Успокойся. К тому же гладиаторы доставили мне и моим гостям удовольствие. А за удовольствие нужно платить. Придумай новый план. А у меня безумно трещит голова, и я хочу спать.

Квинт вышел из покоев всадника, не поклонившись. Он придумает как отомстить. Пусть гладиатор пока посмеется над ним со своей шлюхой…

Глава 2 Оружие.

Придорожная харчевня.

Аристомен и Клеобул.

В просторном зале было светло. На каждой из четырех стен хозяин укрепил по пять факелов.

Аристомен вошел и сразу направился к очагу, в котором горели большие сосновые поленья. Они давали тепло, но заполняли комнату сизоватым смолистым дымом. Перед очагом располагался длинный стол, сколоченный из досок, заваленный блюдами, тарелками и амфорами. Здесь совсем недавно гуляла и веселилась крупная компания.

– Аристомен? – к нему вышел толстый грек в промасленном хитоне. – Вот послали боги хорошего гостя. Ты давно не захаживал в мой уголок.

– Далеко от Помпей. А я ведь еще раб и не могу располагать своим временем по своему разумению, Клеобул. К тебе заходил мой посыльный?

– Смешной грек верхом на осле? Был. Сожрал целое блюдо колбас, двух куропаток, выдул амфору фалернского и завалился спать. Он и сейчас здесь. Храпит наверху.

– Проклятый пьяница и чревоугодник, – без злости в голосе произнес старый раб. – Он сказал тебе, зачем я послал его?

– Нет. Напился в стельку и не успел.

– Ну и пусть себе храпит. Я сам все тебе расскажу. Этот пьяница все равно ничего толком не знает. Ты один?

– Да. В этот час здесь никогда никого не бывает. Мое заведение совсем не процветает. Садись за стол.

Аристомен уселся на ближайший стул и запустил руку в ближайшую тарелку. Он прямо пальцами выудил мясо из подливки и стал его жевать.

– Угощайся, старый друг. Я могу предложить тебе вина. Настоящего хиосского.

– Давай, – ответил раб, прожевав мясо. – От глотка вина не откажусь.

Раб выпил большой фиал вина залпом как простую воду.

– Ты видно уже понял, что я пришел к тебе не просто так? – спросил Аристомен. – Я хоть и послал к тебе человека, но затем подумал, и решил прийти сам. Он, тот пьяница, что спит у тебя, знает мало. А в таком деле не стоит никому доверять.

– Неужели ты снова задумал бежать? – удивился толстяк.

– Бежать? Нет. В этот раз я вляпался в кое-что похуже.

– Похуже? Не понимаю тебя.

– Заговор против Римской империи и против цезаря.

Клеобул вздрогнул от услышанного и огляделся по сторонам.

– Страшные вещи ты говоришь, друг мой. Это попахивает оскорблением величия, и раба за это ничего хорошего не ждет.

– Да погоди ты дрожать, – Аристомен выпил еще вина. – Я тебе еще ничего не рассказал, а ты уже оглядываешься по сторонам. И чем ты меня думал напугать? Что они смогут отнять у меня теперь? Жизнь? Да плевал я на такую жизнь. Я встретил настоящих людей, и они предложили мне бороться. Понимаешь? Я смогу умереть в борьбе за свободу. А не сдохнуть на конюшне моего господина толстобрюхого римского всадника.

– Аристомен! Опомнись! Ни слова более!

– Значит, я пришел к тебе напрасно, и твоя некогда горячая кровь превратилась в воду.

– Нет. В воду моя кровь не превратилась, но не верю я в возможность борьбы с Римом. О чем ты говоришь, Аристомен? Десяток рабов задумали удить надсмотрщика? Это что ли твоя борьба за свободу?

– Скоро ты увидишь, как наши провинции запылают в огне рабского восстания! И тогда ты поймешь, что я был прав.

– Хорошо, чего ты хочешь от меня. Если денег, то их у меня нет.

– Нет не денег. Мне нужны лошади.

– Лошади? – удивился Клеобул. – Но зачем? Чтобы драпать от римских когорт было удобнее?

– Для нашей конницы. У нас будет немало отличных всадников из сарматов, аланов, фракийцев, даков. Но нам нужны лошади!

– Как много?

– Больше сотни голов.

Клеобул даже присвистнул.

– У меня на конюшне стоит мерин с разбитыми ногами. А ты говоришь о сотне кавалерийских лошадей. Да ты хоть знаешь, сколько они могут стоить?

– А мне плевать на то, сколько они стоят. Я же не собираюсь их покупать. Но у тебя под боком есть конюшни Аэция Флака.

– Есть. Но этот купец продает лошадей для ипподромов.

– Вот именно. И значит это отличные лошади и вполне нам подойдут. Выясни, когда к нему доставят новых лошадей. Это ведь легко?

– Купец Флак ведет свои дела открыто. А в Риме при новом императоре Веспасиане эта потеха вошла в моду больше, чем гладиаторские бои.

– Вот именно! И поэтому я здесь. Мы должны отогнать его табун в нужное место и когда начнется восстание посадить на него наших воинов. Успех восстания во внезапности! В захвате первоначального преимущества.

– А оружие для воинов у тебя есть? Ведь посадить на коней сотню-две рабов мало – их нужно еще и вооружить.

– За это не беспокойся. Первоначально они отберут оружие у стражи, а затем добудут его в бою.

– Хорошо. Я по старой памяти помогу тебе, но дальше в дело меня посвящать не стоит. Мало ли что.

– Твое имя знаю только я, и не назову его ни под какими пытками. Не переживай.

– Я передам тебе сведения в Помпеи. Тебя можно найти на старом месте?

– Именно там. Ты пришлешь человека или сообщишь мне самолично?

– Пришлю человека. Не беспокойся – он никогда ничего не расскажет. Немой. И подаст только условный знак. Начертит вином вот такой знак на столе. Это значит, что лошади в конюшнях купца, и ты можешь срочно присылать людей, которые захватят их. Но ты обещал мне, что мое имя, ни при каких обстоятельствах не всплывет.

– Обещаю! Клянусь Зевсом и Герою! Клянусь Афиной Палладой! И да покарают меня боги за нарушение этой клятвы. А человеку, что спит у тебя, отдай вот эти десять сестерциев, и выстави его за двери. Пусть убирается из Помпей.

– Ты считаешь его ненадежным, Аристомен?

– Нет. Но он слаб и не выдержит пытки. А дело вступает в решающую фазу и от таких людей стоит избавляться. Пусть уходитподальше…

Помпеи.

Винная лавка.

Гладиатор Келад.

Келад сидел в небольшой виной лавке и пил вино. Но пришел он сюда совсем не затем, чтобы напиться. Сегодня начиналась реализация планов гладиаторов. Он был убежден, особенно после последних событий, что нужно начинать восстание. А так Децебала могут и убить, и тогда у них не будет вождя.

В последнее время фракиец все больше убеждался в организаторских талантах дака и верил, что боги избрали именно этого человека, для того чтобы возглавить их борьбу. И понимал, что без него ничего не получится.

К Келаду подсела женщина.

– Воин скучает? – спросила она. – Я могу составить компанию. И всего за несколько сестерциев ты недурно проведешь время.

– Лутация? Я жду тебя уже около часа.

– Был выгодный клиент, и я не могла его упустить, Келад.

– Когда ты только насытишь свою плоть, Лутация. Но ближе к делу – ты достала мечи?

– Десять штук. Отличное оружие.

– Никто не спрашивал, зачем тебе мечи?

– Торговцам все равно лишь бы деньги платили. Да и никто не знает о моей связи с гладиаторами. Я спрятала их у себя в каморке. А как ты думаешь переправить их в ваши казармы?

– Не знаю пока. Но что-нибудь обязательно придумаю.

– Но этого слишком мало для восстания, Келад? – спросила женщина. – Разве с десятью мечами можно начинать борьбу за свободу?

– Нам бы только перебить стражу. А там мы захватим склады и казармы. Вооружимся и начнем борьбу.

– Кстати мой сегодняшний клиент, упомянул при мне нечто интересное и для тебя.

– Вот как? – удивился фракиец.

– Некто ищет в ваших казармах гладиаторов-заговорщиков.

– Что? Как это?

– Он сказал, что заплатит мне неплохие деньги за информацию о заговоре гладиаторов.

– Кто же это такой?

– Скользкий тип и пьяница. В последнее время у него появились деньги. Называет себя разными именами. Но ему самому ваш заговор не нужен. Он исполняет чье-то поручение.

Келад задумался. Очевидно, некто из братьев под винными парами в таверне сболтнул лишнее, и власти решили заняться проверкой информации при помощи фискалов. Эти люди бродили среди толпы на рынках, толкались в винных лавках и тавернах. А куртизанки отличные источники информации.

– Скажи, Лутация, а почему ты помогаешь мне, а не ему? Он же хорошо платит.

– Наш храбрый Келад слишком подозрителен. Я была рабыней и ненавижу своих хозяев больше, чем ты можешь себе представить. И не стоит меня подозревать в измене. Я потеряла своего ребенка! Хозяин отобрал моего мальчика и продал за море египетскому купцу. Ты понимаешь, что это такое потерять своего ребенка? Научись доверять.

– Разве я сказал, что не верю тебе?

– Вот и не станем больше возвращаться к этой теме. А тому я сказала, что стану шпионить для него. Пусть узнает информацию через меня. Ведь он может обратится, и к кому-то иному. А в интересах нашего дела знать как можно больше о наших врагах.

– Это ты верно сказала. Нам нужно знать все. Кто и зачем шпионит за гладиаторами и откуда знает о нашем заговоре.

– Я поняла. Но теперь мне пора. И подумай о способе переправки оружия к вам. Найди место, где его можно будет спрятать.

Женщина поднялась и скрылась в толпе. Келад остался один. Ему было о чем поразмыслить. Делу борьбы за свободу угрожала серьезная опасность…

Помпеи.

Винная лавка.

Фискал Сатерн.

Сатерн видел, что Лутация о чем-то оживленно беседовала с гладиатором.

«Она воплощает мой план в жизнь или ведет собственную игру? – думал он. – Эх! Слышать бы, о чем они там говорят. Но в этой таверне такой страшный шум. Но девка ведет себя слишком эмоционально. Она прямо вулкан страстей. Нет. Она не так проста, как прикидывается. И этот громадный гладиатор, не похож на покорную овечку, которую из себя строит. Определенно заговор гладиаторов существует. Ну, может и не полноценный заговор, а так – группа этих скотов собралась бежать. Но ведь это можно подать под соусом настоящего заговора. А это принесет мне деньги. Нужно проследить за этим громилой и узнать с кем он общается».

К фракийцу подсел раб, одетый в грязное рубище. Это не гладиатор, а скорее всего домашний раб в доме господина средней руки. Такие служили привратниками, или выносили помои и чистили нужники.

Сатерн видел, как жадно раб накинулся на вино и жаренные битки. Если узнать имя его хозяина, то можно ухватиться за ниточку, которая приведёт к самому центру заговора.

Гладиатор поговорил с ним, бросил на стол несколько сестерциев и удалился. Раб продолжал насыщаться.

«Пора!»

Сатерн подошел к рабу и произнес:

– Привет тебе, друг. Разреши мне угостить тебя вином.

Раб подозрительно покосился на незнакомца.

– Я сегодня заработал несколько сестерциев и хочу их пропить. Деньги вызывают столько соблазнов, что самое лучшее побыстрее от них отделаться. Но мне нужен товарищ. Не смотри на меня с таким осуждением, друг, – Сатерн подозвал хозяина и потребовал амфору фалернского и жареных колбасок.

– С чего это ты решил выбрать меня? – спросил раб.

– Я философ и сразу вижу человека склонного к размышлениям.

– Философ? – раб криво усмехнулся. – Ты больше смахиваешь на доносчика-фискала.

– Фискала? Почему ты так думаешь, друг мой?

– По твоей роже видно, что ты законченный мошенник.

– Человек умеющий читать по лицам – умный человек. Я не ошибся в выборе собеседника. Для начала я представлюсь тебе, друг. Меня зовут Критий. Я философ и принадлежу к школе стоиков.

– Стоиков? – раб захохотал. – Ты пьяница и чревоугодник. Я, до того как стать рабом, был писцом в славном городе Коринфе, а затем в Афинах. А это родина философии.

– Но, тем не менее я стоик. Разве страсть к вину противоречит учению стоиков, друг? Ничуть. Но скажи мне твое имя. Оно есть у тебя?

– А зачем рабу нужно имя? Какое дело вам свободным до тех, кто беден и нищ?

– Ты прав, назвав меня свободным, но я столь же нищ, как и ты сам. У меня так же нет своего угла. Ты даже в этом плане счастливее меня. Твой хозяин кормит тебя. А я никому не нужен. И моя свобода в том, чтобы однажды умереть под забором. Хотя не подумай, друг, что я жалуюсь на жизнь. Для моих размышлений о человеческой природе и смысле бытия достаточно бочки, какая была у Диогена.

Произнеся эту речь, Сатерн рассмотрел на ошейнике раба имя хозяина. Помпедий Руф! Ниточка была в его руках. Он чувствовал, что напал на след. Главное не упустить его.

– Но сегодня ты пьешь вино, Критий.

– Сегодня да.

В этот момент служанка поставила на стол амфору, фиал и целое блюдо кровяной колбасы.

– Угощайся, друг. Если ты желаешь, чтобы я именно так называл тебя.

– Я тоже привержен к вину, Критий, – раб щедрой рукой до краев наполнил свой фиал.

– Как все философы. А что привело столь образованного человека так далеко от Афин?

– Судьба и злой рок. Я проиграл доверенные мне деньги. Затем пытался бежать, но меня схватили и продали в рабство в уплату долга. Я люблю игру не менее чем вино.

– Игра есть обман, – назидательно поднял вверх палец Сатерн-Критий. – Невежды думают, что можно обогатиться просто так, без всяких усилий.

– Вот в этом ты прав. Невежда – слепец, а обман – пелена на его глазах. Распиши пелену в любой цвет, но она останется пеленой. Правда же прозрачна, как родниковая вода. И правда в том, что я теперь одет в рубище и выполняю чёрную работу.

– Но судьба ведь может измениться, – сказал Сатерн. – Сегодня ты раб, а завтра свободный человек. Не так ли? На все воля бессмертных богов.

– Я не верю в богов, Критий. Все ваши развратные боги суть выдумка ограниченных людей. И не они правят миром.

– Но кто же тогда? Кто правит нашим людским муравейником, если не Юпитер?

– Разум! Он распределен в природе по частицам. Он есть и у нас людей. Хотя я сомневаюсь, что у людей его больше, чем у пчел.

– Ты так думаешь? Это мне нравится. Но если нами правит Разум, то все в жизни должно быть подчинено законам разума и выгоды.

Они снова выпили по полному фиалу.

«Этот раб не часто пьет вино и опьянеет раньше, чем я, имеющий столь солидную практику. И тогда я постараюсь узнать, зачем он приходил к гладиатору!»

– А если так, – продолжил Сатерн-Критий, – то мне нечего бояться страхов загробного мира. И если нет никаких богов, то нет и жизни после смерти! Земная юдоль – вот наш Олимп и наш Аид.

– Ты говоришь страшные вещи, Критий, – произнес раб. – А как же божественный цезарь?

– А что цезарь? Ты думаешь, что философа-стоика можно напугать цезарем? Что мне могут сделать – убить? Это совсем не пугает меня. Все мы умрем когда-нибудь. Сегодня или завтра. Не все ли равно когда.

– Но человеческие существа стремятся продлить свою жизнь любой ценой. Разве ты станешь это отрицать?

– Нет. Но это люди глупые. Они не понимают глубокого смыла человеческой жизни.

Они снова выпили. И Сатерн решил перейти к цели которую преследовал.

– Я бы отдал свою жизнь во имя цели. Но вот где найти такую цель? Хотелось бы погибнуть с великой славой. Как Евн-Антиох⁶!

– Евн-Антиох? – удивился раб. – А кто это такой?

– А ты разве не знаешь? – Сатерн поднял на раба глаза. – Это вождь рабского восстания на Сицилии. Простой раб из Сирии поднял восстание и рабы, провозгласили его царем Сицилии под именем Антиох. Он правил в течение нескольких лет.

– Расскажи мне о нем подробнее.

– Тссс! – Сатерн приложил палец к губам. – Такие разговоры крайне опасны. Ты не боишься? Я лично ничего не боюсь, но если нас с тобой схватят, то отвечать будешь и ты. Только за то, что слушал.

– Говори! – раб выпил еще вина.

Сатерн поведал ему историю давнего сицилийского восстания рабов, которую знал очень хорошо. Раб слушал его с замиранием сердца и фискал понял, что сейчас плод сам упадет к его ногам…

Помпеи.

Казарма гладиаторов школы Акциана.

Децебал принес Кирну в камеру небольшую корзину с продовольствием и амфору с вином. Охранник охотно пропускал его за небольшую плату, и они могли общаться с узником.

– Это ты, Децебал? Рад твоему приходу, друг.

– Я хочу угостить тебя вином. Отменное.

– Спасибо. Здесь кормят очень плохо. Да ты и сам отлично это знаешь. Но я перестал быть чревоугодником и вкушаю любую пищу со словами благодарности господу. Ведь жить мне осталось совсем мало, Децебал.

– Не говори так, Кирн. Я не дам тебе просто так погибнуть.

– Ты еще не оставил мысли о восстании?

– Нет. Теперь эта мысль стала моей основной целью. Освободить гладиаторов и привести их к свободе. Пусть даже большое восстание у нас не получится, но мы попытаемся нанести удар по Риму, или хотя бы вырваться из душных для раба объятий Италии.

– Это правильно, друг. Господь поможет тем, кто стремится к свободе, хоть ты и не веришь в него.

– Я верю в Спартака. Он мой бог и мой гений. И он укажет мне истинный путь к свободе. И тогда я приду за тобой, и мы уйдем вместе…

***

Келад вернулся в казармы и первое, что он увидел – это были вязанки дров, сложенные во дворе для кухонной надобности.

«Вот оно! Я нашел, как и куда спрятать мечи!»

Он пошел искать Децебала, чтобы поделиться с ним своей догадкой и сообща проработать план действий. Но по пути он столкнулся с громилой, вооруженным железной палкой.

– Стой! – приказал тот, и слюни полетели из его беззубого рта. – Ты гладиатор? Имя?

– Келад-фракиец.

– Слышал о тебе, фракиец. А я новый старший рутиарий школы. Мое имя Бал.

– Я тоже слышал о тебе, рутиарий. Не скажу, что это были хорошие слова.

– Ты смел, фракиец. Я люблю смелых бойцов, но теперь в школе будет наведен порядок. Авл совсем распустил вас. Иди к себе. Уже вечереет. Теперь камеры гладиаторов будут запираться на ночь.

Келад кивнул и пошел к себе. Эта новость огорчила его потому, что встречаться с друзьями по борьбе станет сложнее. Теперь каждый из них вынужден будет проводить ночь в тесной каменной келье и только утром, охранники выпустят их на проверку.

– Келад! – гладиатор оглянулся и увидел Децебала.

– У нас мало времени. Бал здесь!

– Я знаю, но пойдем вместе к нашим камерам. Вот возьми, – дак протянул ему длинный металлический гвоздь.

– Это зачем? – спросил тот, пряча гвоздь. – Это вместо оружия?

– Нет. Пробуравь в твоей двери небольшое отверстие у самого засова. Это даст возможность открывать его изнутри небольшим изогнутым крючком. Я видел, как это делал Юба, когда его запирал Квинт. И гвоздь этот его.

– Хорошо. Займусь этим отверстием сегодня же. За три-четыре дня сделаю.

– Я сейчас в камере нубийца и у меня выход есть. В день восстания мы откроем наши камеры и освободим остальных.

– Но, когда он настанет этот день?

– А разве уже есть оружие? – усмехнулся Децебал.

– Есть. И я уже придумал, как его переправить. Десять гладиусов!

– Вот как? Это отличная новость. Но где они сейчас?

– Это необязательно тебе знать. Мечи в надежном месте. Главное их в нужное время переправить в наши казармы. Это можно сделать, спрятав мечи в вязанках дров для кухни. Но если они будут там лежать долго, то…

– Я понял, их могут легко обнаружить. И это нужно будет сделать перед самым восстанием.

– Вот поэтому я и хочу узнать о дате.

– Я получил от Аристомена хорошие новости. Скоро у нас будет конница и это позволяет ускорить час освобождения. Начинай через неделю. Как раз будет завоз дров. И будь осторожен. Со мной не встречайся, только по крайней необходимости. Никто не должен знать о нашей дружбе из посторонних. Особенно новый старший рутиарий.

Помпеи.

У храма Юпитера.

Сатерн встретил Квинта у храма Юпитера. Тот был, как всегда, в длинном плаще с капюшоном. Бывший рутиарий не любил показываться в городе в общественных местах, боясь, что его узнают люди Акциана.

– Привет тебе, Квинт! Я сразу же узнал тебя, несмотря на капюшон.

– Тихо. Не стоит так орать! – Квинт приложил палец к губам.

– Я нащупал нить гладиаторского заговора.

– Отойдем в сторонку. Итак, что ты там обнаружил?

– Гладиаторы Акциана готовят восстание и у них уже есть связи с рабами по всему городу. Заговор созрел.

– Насколько достоверна эта информация? У тебя есть доказательства заговора?!

– Есть! Мне все разболтал раб Помпедия Руфа и я знаю где его искать. Можно еще последить за заговорщиками, а можно и сейчас взять раба развязать ему язык. Но мне нужны деньги.

– Ты тянешь деньги постоянно, Сатерн, но результаты твоей деятельности ничтожны. Мне кажется, что ты специально придумал этот заговор, чтобы пить и жрать за мой счет. Ты уже постоянно говоришь мне, что нашел нить заговора, но доказательств у тебя нет. А мне нужны доказательства. Один раб! И это все? Да мало ли чего мог наболтать спьяну один раб? И это нить заговора? Не смеши меня, Сатерн.

– Не хочешь платить? Тогда я продам свой секрет другим. Например, отправлюсь к Помпедию Руфу.

– Ладно. Сколько тебе нужно?

– Триста сестерциев для начала.

– Здесь пятьсот. Но ровно через три дня я жду результатов. Вот на этом месте. Мне нужна нить заговора. Связи заговорщиков и место где они готовят оружие. Хоть один склад.

– Получишь результаты.

Сатерн спрятал кошелек и пошел по направлению к первой виной лавке. Ему было нужно подумать, а думалось легче всего за чашей фалернского или хиосского. Вот какое заведение сегодня выбрать, когда есть деньги? И то и другое хороши. А впрочем, все равно, главное чтобы вино было не моложе 20 лет! А то в последнее время появилось множество поддельных амфор запечатанных фальшивыми клеймами. Нальют какой-то кислятины и продают как настоящее хиосское.

По правде говоря, никакого заговора он не нащупал. Разговор с рабом-философом не принес ему ничего кроме эстетического наслаждения. Редко встретишь знающего человека среди таких подонков общества.

Язык раб умел держать за зубами или ему действительно не о чем было рассказывать, и к заговору рабов он имел самое отдаленное отношение. Его разговор с фракийцем мог быть простой случайностью. Хотя Сатерн нюхом чувствовал, что именно в этом направлении нужно действовать. А его чутье отпетого мошенника его никогда не обманывало. Он как охотничья собака шел по следу дичи.

Помпеи.

Таверна «Борода Агенобарба».

Ноги сами привели Сатерна к таверне «Борода Агенобарба». У папаши Диокла водилось хорошее винцо.

– Эй, Диокл! – с порога позвал он хозяина заведения.

– Это ты, Сатерн? Мы в последнее время часто видимся. У тебя завелись денежки? Тебе опять старого вина?

– Ты догадлив, старый хрыч. Фалернского 20-летней выдержки!

– А денежки у тебя есть? Кредит на такие вина недоступен. Ты же знаешь.

– Никакого кредита, папаша Диокл. Плачу наличными, – Сатерн выбросил на руку хозяина несколько десятков сестерциев.

– Снова богат? Ты нашел отличного покровителя!

– А ты не лезь не в свое дело, Диокл. Считай деньги и держи язык за зубами.

Сатерн уселся за стол и в этот вечер набрался вином до самых краев. Он даже не нашел в себе сил или желания уходить и заснул здесь же под лавкой. Впрочем это никого не удивило. Такое случалось с ним часто. Диокл даже бросил ему старую кошму под голову.

Когда он проснулся, то первое что предстало перед его взором, был старый башмак на деревянной подошве. Пьяница потряс головой, не понимая, что это и где он находится.

– Ты говоришь, что они готовят мечи? – послышался голос.

Сатерн понял, что он под лавкой, и над ним сидят за столом какие-то люди. Он решил не шевелиться и послушать.

– Готовят. Я говорю тебе, что они скоро поднимут восстание. А разве это не то, что мы с тобой хотели? Разве это не шанс для нас вырваться на свободу?

– Еще какой шанс. Если мы промедлим немного, то можем отправится в Аид. Если завтра нас с тобой сошлют в деревенский эргастерий, или чего доброго отправят в каменоломни? Что тогда?

– Вот я и предлагаю тебе связаться с ними. Они в казарме, там, где ты работаешь на кухне.

– Но кто они?

– Этого я не знаю. Но этим заправляет гладиатор-фракиец.

– Знаешь сколько там фракийцев?

– Этого ты сможешь узнать…

Собеседники перешли на шёпот, и Сатерн ничего не мог больше разобрать, хотя весь превратился в слух. Вот он заговор гладиаторов сам плывет к нему в руки и раскрыть он его может сам. Никому ничего не нужно платить, а все денежки Квинта оставить себе! Хотя этот Квинт стал до невозможности скуп…

Глава 3 Фискал.

Помпеи.

Дом городского префекта.

Городской префект Помпедий Руф не любил бросать слов на ветер. Он всегда жестоко расправлялся с непокорными рабами. Этот римский чиновник хорошо усвоил уроки истории и понимал, чем грозят рабские восстания. Рабы способны только разрушать и уничтожать созданное целыми поколениями! Эта черная сила, клокочущая на самой нижней ступеньке империи, могла выплеснуться и начать разрушать верхние этажи могучего здания.

Руф с сожалением наблюдал, как рабовладельческая система понемногу подтачивала основы государства. Рабов стало слишком много. В одних Помпеях их уже было больше чем свободных граждан. А такое соотношение грозило многими бедами. Когда все было спокойно, эта система многих устраивала, но все труднее и труднее стало держать рабские массы под контролем. Вот в чем была основная проблема.

Ему доносили о частых бунтах и убийствах в окрестных виллах местных богачей. Пока все удавалось быстро локализовать, но Руф чувствовал в воздухе грозу. Особенно его пугала новая школа гладиаторов ланисты Акциана. Этот предприимчивый делец завозил рабов для своего заведения из самых отдаленных уголков мира. И, по слухам, это были свирепые и буйные варвары. Например, его фракиец Келад. Настоящий Геракл. Смотрит так, словно готов всех вызвать на поединок.

«Рабам необходимы кровопускания, – думал префект. – Такие как были в древней Спарте. Ежегодно молодые спартанцы выходили на охоту на рабов и убивали их. Это постоянно держало двуногий скот в покорности и страхе. А если раб осмеливается смотреть на свободного, так, как смотрит этот Келад, то о каком страхе можно говорить? Наши римские юноши развращены роскошью и сами не пойдут убивать рабов. Их только и хватает на то, чтобы смотреть, как гладиаторы режут друг друга на арене. Ничему их восстание Спартака не научило. А рабы-гладиаторы, как мне доносят, вспоминают его. Даже, кто-то среди них заявил, что этот Спартак был богом и сейчас живет в недрах Везувия! А ведь этот прямое оскорбление величия! Но как мне разыскать бунтарей? Как? Разве даст Акциан и другие ланисты перешерстить их школы? Золото совсем проело мозги этим господам. Ни о чем ином кроме выгоды думать не способны!»

Помпеи в летнее время были особенно популярным местом для отдыха римских богачей. Сюда тянулись патриции из душного и пыльного Рима, желая провести время среди сочной зелени и прохлады садов загородных вилл и в городских домах по роскоши не уступавших виллам. В город съезжались женщины легкого поведения, ибо спрос на них в такие периоды небывало возрастал. Поэтому Руфу было чего бояться. Если поднимется восстание рабов, то это вызовет массовые жертвы и большой скандал…

Фискал Папиус знал об этой подозрительности префекта, и потому решил пойти именно к нему со своими сведениями. Слуги долго не пускали его к господину, и даже не хотели докладывать о его приходе.

Управляющий Руфа вольноотпущенник Натан примирительно сообщил фискалу:

– Такие жалобы не подаются лично господину префекту. Если он станет их рассматривать, то у него не хватит ни дня ни ночи.

– Но у меня сведения чрезвычайной важности! Я не могу их сообщить никому кроме самого префекта. И если ты не хочешь погубить город, то доложи обо мне своему хозяину.

– А кто получит на ужин вместо каши дубовые палки? Я? Но я вовсе не желаю их получать. Я хочу пить вино. А ты толкаешь меня под палки.

– Если ты доложишь обо мне господину префекту, я лично из причитающегося мне вознаграждения дам тебе пять монет.

– Имперских золотых ауреусов? – глаза Натана загорелись.

– Золотых ауреусов⁷? – фискал искренне удивился наглости слуги. – Я имел в виду серебряные сестерции⁸.

– За такую малость, я не стану рисковать милостью своего господина. Уходи прочь! Что это за важная новость, за которую платят серебром? Если на кону стоит жизнь города, то это золотая новость, не так ли?

– Забываешься, раб!

– Я не раб! Милостью моего господина я уже вольный человек! Уходи прочь! А не то я прикажу рабам выбросить тебя отсюда!

– Ладно! – пришедший примирительно поднял руки. – Ладно! Я дам тебе пять имперских золотых! Дам! Клянусь Зевсом!

– Вот это совсем иной разговор. А то сразу же угрожать и сулить всякие беды. Если ты рвешься к префекту, то рассчитываешь сорвать за свои новости хороший куш. Я далеко не так глуп.

– Я это вижу. Но прошу тебя побыстрее доложить о моем приходе своему господину.

– Но смотри, не обмани меня насчет золотых! Боги слышали твою клятву!

– Я же уже обещал тебе награду. Не медли и дай мне заработать, и тогда быстрее получишь свою долю.

– Иду докладывать господину.

Натан исчез всего на несколько минут. Обратно вольноотпущенник явился с угодливой улыбкой на лице.

– Господин согласился тебя принять. Но помни о своем обещании. Это благодаря мне ты сможешь лицезреть самого префекта. Идем.

Вольноотпущенник провел фискала в помещение, где Помпедий Руф коротал одиночество за свитками и грустными мыслями.

Все тело патриция было покрыто рубцами ран. Он много воевал в своей жизни и по-настоящему хорошо чувствовал себя только среди военного лагеря.

Руф никогда не носил никаких украшений, хотя был человеком состоятельным и получил от императора много отличий. Гордился он только одной единственной наградой – травяной короной. Её он получил за спасение жизни самого императора Веспасиана во время битвы в Иудее. Травяная корона была высшей воинской наградой для римлянина. Она сплеталась из той травы, что росла на месте, где был совершен подвиг.

Уродливый шрам на его плече напоминал ему об этом подвиге. Шрамы на груди остались от схваток с парфянами, когда он был центурионом в войске Гнея Домиция Корбулона⁹ еще при императоре Гае Клавдии Нероне¹⁰.

Префект посмотрел на своего вольноотпущенника и строго спросил его:

– Этот тот самый человек?

– Да, господин, – ответил Натан.

– Горе тебе если его информация окажется не столь ценной, как ты сказал. Уходи!

Управляющий удалился.

– Итак? – Руф посмотрел на фискала.

– Мое имя Папиус, господин. Я фискал и знаток своего дела!

– Доносчик? Я терпеть не могу доносчиков со времен Нерона. Этот ряженный шут на месте императора часто пользовался услугами таких как ты! И немало достойных людей оказалось в проскрипционных списках¹¹. Так погиб достойный Гней Домиций Корбулон. Но сейчас, слава богам, у нас хороший император!

– Но служба фискалов есть и при нынешнем императоре Веспасиане Флавии, господин.

– Вот только о себе фискалы зачастую заботятся больше чем о благе империи, – возразил Папиусу Руф.

– Но на этот раз я принес тебе действительно важные новости, господин.

– Говори!

– Я раскрыл заговор гладиаторов, господин.

– Что? – не понял его Руф. – Что ты сказал?

– Я говорю совершенно ответственно. Я уже долгое время веду сыск по делу готовящегося в Помпеях восстания гладиаторов и рабов.

– И у тебя есть доказательства? – Руф задрожал от возмущения.

– Конечно, господин. Иначе я бы никогда не решился обеспокоить тебя. Когда среди заговорщиков было всего несколько десятков гладиаторов, я не придавал этому значения. Но теперь среди заговорщиков не менее двух тысяч человек! И заговор все продолжает шириться. И уже завтра они могут восстать. А в городе сейчас всего две когорты¹² легионеров. И те так разленились, что больше пьют, чем несут службу. Гладиаторы перебьют их как котят, если нападут внезапно. И тогда у них будет отличное оружие, господин.

– Доказательства? Кто участвует в заговоре? Гладиаторы какой школы?

– Многих школ, господин. Но гнездо измены среди гладиаторов ланисты Акциана. И самое страшное, что у них есть вождь. Талантливый и умеющий подчинять своей воле людей. Он, говорят, поднимает их на бунт именем Спартака!

– Я подозревал это, и мои опасения оказались не напрасными! Кто он?! – Руф вскочил со своего места. Свитки разлетелись в разные стороны. – Имя?!

– Я не знаю его имени, господин. Но у меня есть имена тех, кто знает его!

– Что ты хочешь за свои услуги?

– Тысячу золотых! Согласись, что за спасение города это совсем не много.

– Если все что ты сказал, правда – получишь три тысячи! Это мое слово! Слово солдата Помпедия Руфа! Но если ты придумал этот заговор чтобы выжать из меня деньги – я сварю тебя в кипящем масле.

Фискал вздрогнул от такого обещания.

– Я не вру, господин. Но брать заговорщиков стоит с умом. Если ты начнешь действовать необдуманно, то большинство рыб выскользнет из сети. Или чего доброго начнет восстание. И тогда кто знает, что произойдет?

– Уж не сомневаешься ли ты в мощи великого цезаря?

– Нет, господин! В мощи императора я не сомневаюсь. Но мы не в Риме, а в Помпеях. И среди тысяч местных рабов многие пристанут к бунту и пойдут убивать, жечь и грабить. Их, конечно, потом накажут, но исправит ли наказание совершенное ими? Не лучше ли предотвратить бунт?

– Конечно лучше! Говори, что ты предлагаешь?

– Нужно нейтрализовать городской штаб восстания и разорвать его связи с сельскими эргастериями. Там тысячи рабов стонут под непосильным ярмом, и стоит кому-либо запалить огонь и все вспыхнет.

Теперь вздрогнул сам Руф. Он понимал, что рабов содержат в скотских условиях и их жизнь ничуть не лучше мрачного Аида. Этим действительно нечего было терять. И если среди них появиться хоть половина Спартака, то это грозит неисчислимыми бедствиями.

– Кого нужно взять? – спросил он фискала.

– Троих гладиаторов. Их имен я не знаю, но они их школы Акциана. Я могу их показать. Точно знаю, что они назначены сотниками в будущих легионах восставших. И раба по имени Аристомен. Он привратник у Гая Сильвия Феликса.

– У Феликса? Ты не ошибся?

– Нет. Я давно за ним слежу. Его господин сейчас дал этому рабу много воли, и он почасту бывает на свободе по различным поручениям, а то и без них. И он служит связным между разными частями заговора. Но если его тронуть, то Феликс поднимет бурю своими кляузами и доносами в Рим. И тебе это может грозить потерей должности. Гай Феликс богат, а золотым ключом открываются и двери императорского дома. Кто же захочет признать, что его раб заговорщик. За такого раба несет ответственность прежде всего его господин.

– Ты прав. А о гладиаторах Акциана я уже и вовсе не говорю. Попробуй, сунься туда с арестами и он скажет, что я делаю это намеренно, чтобы угодить его конкурентам. Больше того, он всюду растрезвонит, что я подкуплен и снова мне придется «отмываться от грязи». Поэтому, мы возьмем их тайно! Никто ничего не заподозрит. Я дам тебе десять человек. С ними ты все сделаешь.

– А деньги, господин?

– Вот кошелек с сотней золотых. Задаток. А остальные после нейтрализации заговора.

Фискал ловко поймал золото и быстро спрятал в своем хитоне…

Помпеи.

Площадь у храма Гермеса-рыночного.

Аристомен почувствовал неладное. В тщедушном человеке, он заподозрил фискала. Слишком уж часто он оказывался сегодня на его пути. Следит!

Впереди показалась фигура Децебала. Он шел, протискиваясь среди толпы у овощных рядов.

«Похоже о нашем заговоре стал известно властям. Этот фискал явно не один, по его пятам идут переодетые солдаты. Нельзя показать фискалу с кем я должен встретиться! А гладиатор уже машет мне рукой».

Раб резко повернулся и прошмыгнул среди торговцев жареными бобами и разносчиками колбас. Те своими традиционными громкими криками могли оглушить когорту римских легионеров.

«Теперь бежать!»

И старик бросился в просвет между лавкой базарного менялы и фонтаном со статуей богини Фортуны.

– Задержите его! – послышался громкий крик за его спиной.

Прямо перед Аристоменом появился высокий человек со скрещенными на груди руками. Это был настоящий солдат хоть в плаще рыночного торговца.

– Стоять! – приказал он рабу.

«Не солдат, а центурион!» – мелькнуло в голове раба, но, несмотря на это, выполнять команды он не собирался.

Аристомен с разгона прыгнул в фонтан и пробежал по нему, рассекая струи чистой воды. Позади снова послышались окрики:

– Задержи его!

– Стоять!

Раб выбрался из воды и, расталкивая торговцев, хотел затеряться в толпе, но и эта дорога была перерезана. Ему навстречу шли двое: один тощий, в черном хитоне, с длинными распущенными волосами; другой полный, как бочонок с короткими ножками. Аристомен сразу понял, что это не торговцы и не покупатели. Было в их лицах что-то зверское, жестокое.

«Палачи из городской тюрьмы для рабов!» – мелькнуло в его голове.

– Куда ты спешишь, дорогой друг? – спросил толстый с гадкой ухмылкой на лице. – А может, пройдешься с нами? У нас уже готово горячее угощение для душевной беседы…

Децебал увидел – что-то не так. Аристомен повел себя как-то странно и резко свернул в другую сторону. Все ясно! За ним охотились, и он не захотел его подставлять под удар.

«Что делать?! – мысли лихорадочной чередой понеслись в его голове. – Как помочь? Что я могу сделать?»

Он хотел, было последовать за Аристоменом, но увидел людей, которые его преследовали. Трое дюжих молодцов, под плащами у которых угадывались мечи, побежали за ним. А впереди были еще!

«Обложили, как у нас в Дакии обкладывают кабана! И я здесь ничего сделать не смогу. Нужно срочно возвращаться в казармы и предупредить Келада. Ниточка от Аристомена может потянуться длинная».

Гладиатор решил убраться с рынка, но незнакомый человек потянул его за полу серого хитона.

– Чего тебе? – строго спросил дак.

– У меня к тебе есть дело.

«Соглядатай! И меня поймали! Бежать? Сделать это в здешней толпе вряд ли удастся!»

– И что за дело?

– Давай отойдем в сторону от людских глаз. Мое дело непростое.

– Ты один? Или за тобой также стоят много переодетых солдат?

– Переодетых? Солдат? Нет, гладиатор, я совсем не хочу видеть рядом с собой солдат. Идем со мной.

Они вышли с территории рыночной площади и остановились под сенью высокой колонны храма Гермеса-рыночного. Здесь было тихо и уединенно. Вокруг не было ни души.

– У меня мало времени, гладиатор. Я не должен был приезжать в Помпеи. Мы договорились, что я пришлю человека.

– Договорились с кем? – Децебал подозревал, что рядом с ним обычный соглядатай. Он не верил в то, что эта встреча произошла случайно.

– С Аристоменом.

– Аристоменом? А кто это такой? Ты ошибся, уважаемый, я совсем не знаю Аристомена.

– Слушай, дак, мне некогда тебя убеждать, что я не ищейка городского префекта. Аристомен просил меня выполнить одну его просьбу. Я договорился с ним, что пришлю сюда моего слугу, и он все передаст. Но в последний момент я решил, что лучше все сделаю сам. В наше неспокойное время никому доверять не следует.

– Ты ошибся…

– Не стоит продолжать, гладиатор. Слушай меня дальше. Я знаю Аристомена уже очень давно, и он обратился ко мне с одной просьбой. Я знаю, что для вашего дела нужны лошади. И я узнал, что отличная партия в пятьсот голов прибыла в конюшни Аэция Флака. Взять их оттуда будет легко. Но нужны люди. Ты сможешь их предоставить?

Децебал посмотрел в глаза толстяку. Он знает слишком много! Городскому префекту не может быть известно столько, иначе, если бы так было, весь их заговор уже давно был бы раскрыт. А может и вправду, Аристомен обратился к нему с просьбой? Ведь кони им были нужны как воздух для начала восстания среди загородных рабов.

– Аристомен не ждал меня так рано, – продолжил незнакомец, – но обстоятельства повернулись именно так. В ближайшее время на конюшнях у Аэция новых лошадей не будет. И нужно брать именно эту партию. Вот я и решил сам прибыть в Помпеи. И увидел такую картину. Аристомена взяли и его будут пытать. А ты знаешь, как умеют пытать римляне? Все жилы вытянут, станут поливать ноги маслом и совать их в огонь.

– Ну, хватит меня пугать. Я воин, а не девица-рабыня в спальне своего хозяина. Откуда ты знаешь, что Аристомен хотел встретиться лично со мной?

– Я видел, как он смотрел на тебя и как ты махнул ему рукой.

– Ты слишком наблюдателен…. – дак сделал паузу, ожидая, что незнакомец произнесет свое имя.

Но тот сказал:

– Мое имя тебе незачем знать. Хватит того, что оно известно Аристомену. Итак, ты сможешь организовать похищение лошадей?

– Но ты назвал меня даком. Откуда тебе известно, кто я такой?

– В толпе тебя называли по имени, и я услышал. Твоя слава бойца летит впереди тебя. Итак, что насчет лошадей?

– Они нам нужны, но я не могу дать тебе людей. Никому из нас не позволено далеко уходить из казарм. Нас сразу же хватятся.

– Так что же делать? – спросил толстяк.

– Коней могут взять люди из рыбозасолочных сараев и сразу сесть на них и начать. Этот отвлечет из города солдат, и мы сможем подняться, захватить достаточное количество оружия и запалить Помпеи.

– Дай мне контакты с этими людьми и дай приказ, что я должен им передать.

– Но, могу ли я доверять тебе? Если я дам тебе пути к братьям и пароли, то подвергну опасности сотни людей.

– У тебя нет времени раздумывать, гладиатор. Верь мне или нет. Если нет, то я спокойно уйду и более мы никогда с тобой не увидимся. Вождь должен уметь иногда доверять!

– С чего это ты взял, что я вождь восстания?

– Ты отмечен богами и догадаться было не так трудно, воин. Итак, что ты решил?

Децебал не знал, что ответить. Если дать этому человеку связи со звеном Сармата, то он подвергнет риску самую надежную часть заговорщиков. Там сплоченные авторитетом своего старшого рабы – будущий конный отряд восстания. Но с другой стороны – упустить шанс посадить их на лошадей, он также не мог. Что делать? Эта простая мысль разрывала его голову надвое!

– Я не могу ждать долго, гладиатор. Тебе предстоит принять решение сейчас. Итак?

– Я дам тебе пароли к рабам-рыбникам. Ты скажешь их вождю, его зовут Сармат, что час настал! И пусть он выводит своих рабов, бьет охрану и запаливает сараи. А затем на конюшни Аэция Флака за лошадьми…

Окрестности Помпеи.

Вилла городского префекта.

Помпедий Руф, не теряя времени даром, послал гонца в Капую, требуя срочно перевести в Помпеи три запасные когорты¹³ римских ветеранов, с которыми он лично сражался во время иудейского похода Веспасиана.

В своем имении за городом он посадил на коней 350 иберийских всадников набранных из его собственных рабов. Все они получили вольную и поклялись своими богами защищать Руфа до самой смерти.

Префект понимал, что обращение в Рим за войсками расценят как его слабость и враги тут же очернят его перед Веспасианом. Скажут: «Не сумел подавить выступление подлых рабов своими силами. Разве это настоящий римский солдат?».

Рассчитывать он мог только на собственные силы. Завтра он подымет всех местных ветеранов и с капуанскими когортами у него наберется не менее полулегиона и 700 всадников. С этими войсками он задавит восстание, если до него дойдет. А заем быстро соберутся еще два легиона¹⁴ и они смогут справиться без помощи из Рима.

– Господин, – ибер огромного роста и могучего телосложения подвел ему боевого коня. – Наши люди готовы и все могут следовать за тобой.

– Ты ручаешься за каждого из них, Родан?

– Мы же дали тебе клятву, господин, Ты освободил нас от рабских цепей и дал нам оружие. Мы снова воины! А воин дает клятву только один раз!

– Прости меня, Родан. В тебе я совсем не сомневаюсь. Но если рыбы восстанут, не перейдет ли часть твоих конников на их сторону?

– Нет! Я ручаюсь за каждого!

– Тогда вперед! Во имя Юпитера! В Помпеи! За мной!

Руф легко вскочил в седло и отряд тяжелой кавалерии, гремя доспехами, тронулся за ним…

Помпеи. Городская тюрьма.

В Древнем Риме тюремные помещения назывались по латыни «Carceres» и применялись для заключения обвиняемых или временного содержания уже приговорённых преступников. Тюремного заключения среди наказаний в римских законах не было, хотя разновидностей наказаний было много – штраф, бичевание, увечье, смертная казнь.

Самым страшным местом в римских тюрьмах был нижний уровень «Туллианум». Это место для пыток. В городской тюрьме в Помпеях он опускался на двенадцать футов под землю. Здесь были толстые стены и выложенный из камня свод. И именно туда попал взятый под стражу раб Аристомен.

Он не был испуган видом мрачного и зловонного каземата. Аристомен был совсем не новичок и часто в своей жизни видел подобное. Был он знаком и со списком наказаний, которым могли подвергнуть провинившегося раба по римском законам. Такое происходило на его глазах не один раз. Раба могли забить до смерти камнями или палками. Раба могли обезглавить или отрезать ему нос и уши. Раба могли повесить на крюк или распять на кресте. Раба могли бросить диким зверям или хищным рыбам. Могли закопать заживо или сжечь на костре…

***

Подземный каземат городской тюрьмы был освещен факелами. Палачи приготовились делать свою обычную работу. Жалость к рабу – одна их постыдных слабостей в глазах рабовладельца. В империи она не поощрялась, так как её экономика базировалась именно на использовании труда тысяч рабов.

– Вы должны не просто замучить раба до смерти, но должны заставить его сказать правду! – наставлял их центурион Родан.

Помпедий Руф возвел вчерашнего раба в это высокое звание и сделал своим доверенным лицом. Сейчас молодой ибериец был готов перевернуть землю, но выполнить приказ своего благодетеля.

Рабы-палачи услужливо закивали:

– Будет исполнено, – проговорил толстяк. – Не в первый раз нам развязывать языки непокорным рабам.

– Я мастер на такие дела, – проговорил длинноволосый и худощавый пыточных дел мастер. – Все скажет.

Аристомена привязали к каменному столбу и подняли вверх на веревках.

Ибериец приблизился к нему и спросил:

– Может быть, ты добром расскажешь все, что нас интересует, и мы убьем тебя без мучений и боли?

– Вся моя жизнь сплошное мучение и сплошная боль. Я не знаю, о чем ты говоришь, раб! – Аристомен вел себя вызывающе нарочно, думая разозлить ибера.

– Я уже не раб. Я получил вольную от моего господина и оружие. И как видишь, я снова воин.

– Воин? Нет, ибер, ты не воин! Ты все тот же раб, что и прежде. Но теперь тебе доверили охранять своего хозяина и беречь руку с палкой, что била тебя по спине.

– Свободен тот – кто носит меч. Тот, кто имеет честь называться воином. Иной свободы нет и быть не может.

– Смотрю я на тебя и поражаюсь искусству римлян делать людей рабами. Я сам долгое время был рабом и горел одним желанием – выжить. Выжить любой ценой. Пусть ценой унижений, но выжить и получить от рабовладельца облегчение своей участи.

– Ладно! Эта песня мне знакома! Эй вы, начинайте! – бросил Родан палачам и те взялись за кнуты.

Аристомена хлестали по голой спине. Каждый удар оставлял на коже раба глубокий след от рассеченной кожи. После 20 ударов раб обмяк и ибериец приказал прекратить пытку.

– Облейте его ведром холодной воды! – громко приказал им Родан.

Те выполнили требуемое, и раб поднял голову с побелевшими губами.

– Итак?

– Что итак? – передразнил он иберийца. – Ты думаешь, что уже сломал меня? Я много раз испытывал подобные милости от хозяев. Я ничего тебе не скажу! Хозяйский пес!

– Хорошо! – ибериец заскрипел зубами и приказал палачу. – Делай!

Палач исполнил то, что от него требовали. Толстяк схватил клещами раскаленный прут и поднес его к лицу старого раба. Красноватый отблеск осветил искаженное кривой ухмылкой лицо.

– Будешь говорить правду?

Аристомен плюнул палачу в лицо…

Помпеи.

Таверна.

Фискал Папиус.

Фискал Папиус знал, что этот раб ничего не скажет. Сдохнет, а не скажет. К нему стоило применять другие методы, а не тупой дорос с пыткой. Разве можно напугать расклеенными клещами человека прожившего такую жизнь?

Он повел троих людей, приставленных к нему от префекта, в таверну, где встречались известные ему гладиаторы, что раньше часто болтали о восстании. Может быть, повезет и сегодня.

– В таверну не заходите! Если один из них здесь, то взять его нужно будет по выходе и незаметно. Скандалы с хозяевами школ нам не нужны.

Фискал вошел в таверну и оглядел присутствующих. Народу было мало, в самом дальнем продымленном углу развлекались солдаты-ветераны, призванные в строй по распоряжению Руфа. Они пили вино, щупали девиц и хватались своими воинскими подвигами.

В центре, сидели за столами помпейские плебеи, и также горячообсуждали последние новости и распоряжение префекта. Гладиаторов здесь в такой момент быть просто не могло.

– Рабы совсем обнаглели, – говорил один из них. – Городские власти совсем не заботятся о нашей безопасности.

– С чего ты взял? – возразил ему другой. – Последние распоряжения Руфа, говорят об обратном. Он призвал в строй войска и ввел в город иберийскую конницу. Они по ночам стерегут покой граждан. И делает это Руф за собственный счет. А это говорит, что он достойный гражданин и настоящий солдат. Он сумеет обуздать рабов и недовольных.

– Войска? О каких войсках ты говоришь? – вмешался в разговор однорукий ветеран. – Я сражался в десяти компаниях под началом великих полководцев и хорошо знаю, что такое настоящий рабский бунт. В Азии я застал один и видел, на что способны эти дьяволы, если их спустить с цепи.

– Ты хочешь сказать, что вооруженные легионеры не справлятся с рабами? – засмеялся четвертый.

– Твоя голова набита дерьмом! Вот что я хочу сказать! – вскричал однорукий. – Я видел, как рабы каменоломен перебили стражу и бросились на нас. С одними палками и камнями. Мы, конечно, перебили их всех, но как они дрались! Не менее пятидесяти солдат нашей центурии остались лежать там. И если тебе описать их внешний вид, то ты выблюешь все вино и всю пищу, что влезли в твою утробу! Вот что я хочу сказать! А если восстанут гладиаторы?! Эти дьяволы умеют сражаться так, что тебе и не снилось! Мы сами их обучали! Лучшие учителя фехтования были к их услугам! Тысяча таких парней под предводительством умного вождя сможет многое. Да прибавь к ним рабов окрестных имений. А это уже не менее 10–15 тысяч повстанцев!

Фискал подумал, что этот однорукий знает, что говорит. Он выругался и присел за пустой стол.

«Второй ход мимо. Сегодня ни один из интересующих нас людей здесь не появится. Что делать? Пожалуй, стоит выпить вина. А почему бы и не выпить за счет префекта, раз у меня в кошеле звенят его деньги?»

Глава 4 Враги и друзья.

Помпеи.

Каморка Лутации.

Квинт не слишком надеялся на старого пройдоху Сатерна. Этот пьяница давно растерял всю свою прыть, но мог служить неплохим прикрытием для бывшего рутиария. Пусть враги думают, что именно Сатерн работает на него. А он станет действовать самостоятельно.

Рядом с Квинтом шагал громадный детина с широченными плечами и длинными несуразными как у обезьяны руками. Этого человека звали Неарх. В прошлом он успел побывать и пиратом, и разбойником на большой дороге, и черным рабом на рудниках, и гладиатором, и рутиарием. А теперь стал наемным убийцей.

– Слушай, Квинт, мне надоело просто так шататься без дела по городу. Если ты ничего не придумал, то давай зайдем в винную лавку и выпьем по фиалу вина. У меня в глотке пересохло.

– Мы не шатаемся без дела. Но ты своей головой, в которой так мало мозгов, не в стоянии это понять.

Неарх ничуть не обиделся на замечание Квинта и только произнес:

– Я могу хорошо убивать. Ты разве не для этого нанял меня?

– Ещё придет время и для этого. Но сейчас нам стоит ждать.

– Ждать чего?

– А вот её, – Квинт указал на женщину, вышедшую из одного из домов. – Мы уже дождались.

– Это шлюшка! Её зовут Лутация. Стареющая, но форы даст многим молодым. Я знаю её.

– Не бросай на девку похотливых взглядов. Нам она нужна не для этого.

– А жаль.

– Мы поднимемся к ней в комнату. Ты ведь не раз бывал там, не так ли?

– Еще бы. Но зачем нам её комната, если её там нет?

Квинт не стал отвечать ему и вошел в дом. По скрипучей лестнице он поднялся на второй этаж и подошел к обшарпанной двери. Всего несколько минут понадобилось бывшему рутиарию для того, чтобы открыть нехитрый замок.

– Мы можем войти, – сказал он Неарху.

В комнате куртизанки было немного вещей, и мебель была самая скромная. Квинт сразу же отодвинул кровать и обнаружил то, что искал. Это были мечи завернутые в тряпку.

– Вот они! – торжествующе заявил он.

– Что это? Мечи?

– Именно мечи, Неарх! Десять гладиусов! Она купила мечи для гладиаторов! Не зря эта шлюха знается с фракийцем. А этот кретин Сатерн только и выуживает у меня деньги, но ничего не делает. А я сразу же нашел то, что искал!

– А нам разве нужны мечи? У нашего отряда есть свои.

– Нужно узнать, для кого эти мечи предназначены.

– Чего проще. Дождемся Лутацию, и она нам все расскажет.

– Ты уверен? Сомневаюсь в этом. Мы сделаем умнее. Мы проследим, когда эти клинки заберут и куда их отнесут.

– Следить за её домом?

– Именно так.

– Но если эти мечи останутся здесь еще неделю? Будем ждать?

– Будем. Установим здесь круглосуточный пост. Заодно нужно отслеживать все связи этой девки. Я пойду предупрежу наших людей, а ты пока следи за домом.

– Я должен буду торчать все время на улице? – возмутился Неарх.

– Пока да. Но вечером я сниму для тебя и других соседнюю комнату. И отнесись к порученному делу серьезно. Эти мечи приведут нас к заговору, и мы сумеем поймать заговорщиков на горячем. А если это будет именно так, то ты лично получишь не менее 100 золотых монет.

– Не беспокойся. Все будет хорошо.

– Хотя сегодня за мечами все равно не придут. Но перестраховаться стоит.

Квинт сделал то, что задумал. На следующий день соседом Лутации оказался один из его людей. Он лично просверлил в стене небольшую дырочку, чтобы можно было слушать все разговоры куртизанки. Скоро они будут знать все…

Помпеи.

Дом ланисты Акциана.

Сатерн пробудился в густых зарослях у казарм гладиаторской школы ланисты Акциана. Он протер глаза и осмотрелся.

«Куда это меня вчера занесло? О!» – он вспомнил то, что услышал вчера вечером возле стен этой казармы и благословил богов.

Ему было, что сообщить Квинту при следующей встрече. Он поднялся на ноги, отряхнул свой хитон и плащ, и нетвердым шагом оправился на городскую площадь к храму Юпитера.

Но бывший рутиарий не соизволил прийти и узнать принесенные им новости. Сатерн сделал из этого правильные выводы.

– А этот пройдоха, больше не хочет платить мне денежки, – пробормотал он себе под нос. – Он решил сам все узнать. Но идею рабского заговора ведь подал ему я. И разве справедливо будет, если он выступит спасителем города, а то и всей империи, от гладиаторов? Нет. Несправедливо. Поэтому мне нужно найти новый источник дохода. Куда же пойти? К префекту? Нет, Помпедий Руф может неправильно меня встретить. Этот римлянин слишком честен и простоват. Солдафон. А если обратиться к Акциану? Он купец и мы с ним сможем легко друг друга понять.

И старый пройдоха отправился к дому ланисты. Ему повезло, он застал Акциана дома и тот сразу же его принял. Он хорошо знал на кого работает Сатерн.

– Итак, ты приполз ко мне, негодяй?! – сурово, но без злобы спросил ланиста. – И думаешь, я не прикажу швырнуть твое мерзкое тело в городской ров?

Сатерн сразу уловил интонации в голосе Акциана и понял, что бояться ему нечего.

– А разве я был твоим врагом, господин?

– А то нет! Ты работаешь на Квинта.

– Я работаю на того, кто платит, господин. Таково мое дело узнавать новости, и торговать тем, что я узнал. А сейчас я бы хотел оказать тебе важную услугу, господин.

Ланиста Акциан внимательно посмотрел на угодливую улыбку Сатерна. Этот негодяй вызывал у него чувство гадливости. До чего мерзкая рожа. Настоящий пройдоха и мерзавец. Но купец понимал нужность именно таких субъектов для успешного ведения дел.

– Услугу? С чего это ты, Сатерн, хочешь оказать мне услугу? Не ты ли помогал моему врагу?

– Я помогал многим, господин. Но Квинт и его хозяева слишком скупы и не могут по достоинству оценить мою помощь. А я не люблю скупых людей. Служить надобно щедрым хозяевам.

– А ты думаешь, что я смогу оценить твои способности? А если я прикажу сейчас моим рабам отвести тебя в подвал и допросить с пристрастием? Что тогда? На дыбе ты расскажешь мне все и без денег.

– Ты можешь это сделать, господин. Но это будет глупо, а ты умный человек. Я могу быть выгодным для тебя.

– Я и так много плачу за информацию фискалам и не уверен, что ты сообщишь нечто новое, Сатерн.

– Вот как? Но ты не знаешь о том, что среди твоих гладиаторов заговор. Настоящий заговор.

– Вранье! Я знаю, что Феликс и Квинт распускают подобные слухи и хотят желаемое выдать за действительное. Им выгодно таким образом навредить мне.

– Это было так до сегодняшнего дня, господин. Я сам хотел по заданию Квинта подтасовать такой заговор и искал, как оклеветать твою школу. Но судьба дала мне сегодня доказательство того, что заговор настоящий. И получив эту информация я подумал, а не пойти ли мне к господину Акциану и не продать ли ему тайну заговора гладиаторов вместо Квинта. Ведь господин Акциан заплатит больше.

– И где доказательства?

– А где деньги, господин? Этот секрет стоит тысячу сестерциев.

– Получишь. В том мое слово.

– Верю тебе, господин. Ты не обманешь бедного философа. Сегодня утром у твоей казармы я подслушал разговор Дакуса.

– У моей казармы? Но что ты там делал, Сатерн?

– Спал господин. Вчера, после обильных возлияний, я бродил по городу и оказался у казарм гладиаторов, где бог Морфей и свалил меня сном. Проснувшись в густой траве, я услышал, как два твоих гладиатора говорят о тайном, не думая, что их может кто-то слышать в таком месте. Но затем я снова уснул, ибо винные пары еще не совсем выветрились из моей головы. Утром я сразу же поспешил к тебе.

– И что ты слышал?

– Они говорили об оружии, господин.

– Кто? Назови мне имена! – почти закричал ланиста.

– Это дакиец Децебал и фракиец Келад.

– И что они говорили?

– Что стоит переправлять мечи в казармы немедленно. Дакус еще сказал, что час настал.

– Час? Какой это час?

– Я не все точно понял, господин, – продолжил Сатерн, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. – Но он говорил об опасности разоблачения заговора. Вроде бы у городского префекта в пыточном подвале есть раб связанный с Дакусом. И сам Дакус говорил, что его в любой день могут взять под стражу, и он просил Келада возглавить братство после него. Больше того, Дакус сообщил, что восстание в пригородах Помпей уже началось!

– Вот как? Значит меры предосторожности городского префекта не пустая трата сил и денег?

– Это так, господин. И заговор тянется именно от твоих казарм.

– О боги! – Акциан был вне себя. Вместо Рима он мог лишиться всего состояния!

– Но если ты примешь меня на службу, то я смогу тебе помочь, господин. Еще далеко не все потеряно…

Акциан был огорчен полученными новостями и щедро заплатил доносчику. Дакус возглавлял заговор гладиаторов в его школе! И судя по всему, в заговор были вовлечены многие его рабы. Гладиатор не понял его слов о славе и чести побед на арене. Он не бросил мыслей о восстании и готовит его довольно успешно.

Ланиста подпер голову руками. Что же делать? Поговорить с ним снова? Нет. Это уже не принесет пользы. Дакус вбил себе в башку дурацкую мысль о том, что именно он спасет всех угнетенных римских рабов. И эту мысль оттуда вытравить сложно. Хватит! Он уже пробовал изменить его!

Децебал стал опасен. Из-за него Акциан может потерять все. Если он спровоцирует гладиаторов на восстание, то ланиста понесет громадные убытки. Ведь все свои средства он вложил в бойцов, рассчитывая на Рим в следующем сезоне! Вечный город все вернул бы ему сторицей.

Вместе с Децебалом и его славой Акциан думал выставить и второстепенных бойцов, но цену за них император Веспасиан заплатил бы большую. Теперь это неосуществимо.

Нужно любой ценой нейтрализовать этот заговор пока о нем не прознали эдилы¹⁵ и префект¹⁶ города. А Помпедий Руф уже на пути к истине. Тогда в его школе начнется дознание и лучших бойцов могут арестовать. О том, какими они выйдут из городской тюрьмы, если вообще выйдут, он знал. Вот тогда порадуются его враги. Тогда он будет полностью разорен и на его карьере ланисты будет поставлен жирный крест. Но он не даст им такой возможности порадоваться его беде. Нет! Он станет действовать. И действовать немедленно! Если убрать голову, то тело умрет само. А во главе заговора Дакус! Это ясно.

– Брита ко мне! – отдал он приказ рабам. – Быстро!

Рыжего гиганта нашли, и он был доставлен в покои господина.

– Ты звал меня, господин? – спросил раб.

– Да. У меня к тебе дело. Ты помнишь Дакуса?

– Гладиатора? Конечно, господин. Кто в Помпеях не знает Дакуса.

– Завтра на городском рынке ты найдешь его.

– На рынке? Но …

– Не перебивай меня. Повторяю. Завтра ты отправишься на рынок и найдешь там Дакуса. Твоя задача незаметно нанести ему укол вот этой булавкой, – Акциан протянул ему тонкую и длинную женскую булавку для волос.

– Что ты говоришь, господин? Я лучше ударю его мечом. Я воин, а не женщина с булавкой.

– Меч не подойдет, Брит. Нужна только эта булавка. Подберешься к нему, нанесешь укол и быстро в толпу.

– Но я слишком заметен. Мой рост не даст мне подойти к нему незаметно, господин. Нанести укол булавкой может и женщина.

– Нет. В случае в Дакусом лучше, чтобы это сделал человек твоей комплекции. Но скрыть твою рыжую шевелюру капюшоном стоит.

– Но что даст укол булавкой? Это только разъярит гладиатора, и он бросится на меня.

– Укол этой булавкой смертельнее любого удара мечом. И смотри сам не порань себе пальцы, а то тебя ждет жуткая смерть…

Помпеи.

Рыночная площадь.

«Зачем это Юлии понадобилось, чтобы я торчал на этом рынке? – думал Децебал. – Странное место она нашла для нашего очередного свидания. Что-то мне здесь совсем не нравится».

На городском рынке, как всегда, было многолюдно. Толпы народа текли подобно горной реке. Кого здесь только не было! Можно встретить жителей различных уголков мира. И кривоногого привыкшего к лошади скифа. И рослого сармата. И огромного голубоглазого сигамбра со связанными в узел на затылке волосами. И курчавого толстогубого нубийца. И сухощавого меднотелого египтянина. И рослого германца. И рыжего брита. И коренастого ибера. Все они покинули свои родные поля, горы, леса ради цивилизации просвещенной Италии. Всех манила римская империя своими богатствами и соблазнами.

Пыль, поднятая тысячами ног, щекотала ноздри дака. Движения прохожих были резки и торопливы.

Чего только не продавили на помпейском рынке. В лавках со съестными припасами были галльская солонина и ветчина, морская рыба из Испании, устрицы с Лукринского озера, аттический мед, фригийские петухи, мелосские журавли. Запах индийской корицы смешивался с ароматом благоуханного нарда и вонью иллирийских сыров.

Пройдя немного дальше, Децебал увидел, как торговцы тканями развертывали перед покупателями дорогие шелковые ткани с острова Кос и тонкий сирийский муслин.

А в соседнем ряду продавцы румян и притираний наперебой расхваливали свой товар будто бы возвращающий молодость и красоту.

«Где же я здесь смогу найти Юлию? В такой толпе можно бродить целый день. Странное место для свидания».

– Дакус!

«Она! Это её крик!»

Гладиатор резко обернулся и увидел Юлию. Она была в сером плаще простолюдинки.

Воин махнул ей рукой и стал протискиваться сквозь толпу. В этот момент острая боль пронзила его чуть пониже лопатки. Он обернулся. Перед ним были безучастные лица прохожих. Они шли по своим делам и их удивило, почему этот гладиатор мешает их движению.

– Дакус, – Юлия ухватила его за край хитона. – Что с тобой?

– Все хорошо.

– Но ты бледен как полотно. Уйдем из толпы.

Они отошли в сторону под прохладу арки. Гладиатор сел на каменный борт фонтана.

– Какая-то слабость разлилась по телу.

– Ты слишком бледен, Дакус. Что ты делаешь на рынке?

– Что делаю? Но ведь это ты назначила… мне свидание здесь…

– Я? Ты сошел с ума! Я не назначала тебе здесь свидания. Кто сказал тебе это?

– Твой раб.

– Мой раб? Какой?

– Я не видел его…сам. Мне передал твое приглашение наш…ланиста…

– Акциан? – удивилась Юлия. – Он лично передал тебе мое приглашение?

– Да. Сказал… что пришел твой раб и …

Гладиатор почувствовал себя совсем плохо. Юлия увидела его состояние и призвала своих рабов.

– Где вы оставили носилки? – спросила она.

– На улице рядом с рынком, госпожа. Мы думали, что вы захотите воспользоваться ими по пути домой.

– Возьмите этого человека и отнесите к моим носилкам. Быстро!

– Да, госпожа…

Помпеи.

Лутация и гладиатор Келад.

Лутация приняла Келада в своей каморке.

– Неужели час настал? – спросила она.

– Скоро, Лутация. Скоро. Наш вождь сказал, что час близок.

– Станешь переправлять мечи?

– Именно так. Но сделать это должна ты. Я не могу с этим связываться, ибо гладиаторам категорически запрещены такие сделки. Не дай бог узнают власти. А ты, вдруг что, можешь легко отговориться. Ведь ты свободная женщина хоть и не полноправная римская гражданка. Не побоишься?

– Нет. Не побоюсь. Я готова к борьбе. Скажи, что я должна сделать?

– Нужно договориться с рабами, что возят дрова для нашей кухни. Ты их знаешь?

– Знаю. Один из них частый мой клиент. Ты решил спрятать мечи в вязанки дров? – догадалась Лутация. – Я верно поняла тебя?

– Именно так. Но вязанки, в которых будут мечи, нужно пометить особым образом. Только так наши люди смогут их опознать.

– Я повяжу на них несколько красных ниток. А рабы даже не будут знать, что в этих вязанках. Я скажу, что вы заказали у меня вино, и я спрячу малые амфоры в дровах.

– Отлично. Но это еще не все. В тот день, когда мы начнем, тебе нужно будет с несколькими девочками прийти в дом стражи при казарме. У тебя найдутся такие?

– Сколько нужно девочек?

– Троих-четверых. Вы придете к страже с вином, и они не откажутся от куртизанок и выпивки. В вино подмешаешь сонного зелья. Вот оно, – гладиатор передал женщине небольшой мешочек.

– Все будет исполнено, как только ты подашь мне знак!

Некто в соседней комнате услышал каждое слово из беседы в комнате Лутации…

Помпеи.

Дом лекаря Главка.

Рабы отнесли носилки Юлии к дому лекаря Главка.

Увидев из окна, что к нему пожаловали знатные посетители, лекарь сам вышел им на встречу и представился:

– Меня зовут Главком. И я медик, – при этом спина его согнулась едва не пополам.

Врачами в Италии в те времена были по большей части вольноотпущенники или рабы. Подобной специальностью было сложно гордиться свободному римлянину, поэтому такая угодливость была в обычае людей этой профессии.

– Я знаю тебя, Главк! Да и ты знаком со мной, не так ли?

– Кто не знает в Помпеях жены благородного и богатого всадника Гая Сильвия Феликса. Приветствую тебя, госпожа Юлия.

– Сейчас к тебе в дом занесут человека, который умирает, и ты должен его спасти.

– Врач не бог, госпожа, и без диагноза я не могу судить о том, насколько излечима его болезнь.

– Этот человек был здоров до твоего вмешательства в его жизнь, Главк! – сурово произнесла Юлия.

– О чем ты говоришь, благородная госпожа? Мое лечение исключительно благотворно отражается на…

– Прекрати, Главк. Лучше укажи моим людям, куда отнести больного.

Лекарь не стал спорить. Он повел людей с носилками за собой. По дороге он усиленно соображал, кто же из его клиентов предал его.

«Вот и продавай им яды после этого. Оказываешь людям услуги, так они еще на тебя же и доносят. Хотят свались вину с больной головы на здоровую. А резвее я их травлю? Они сами так решают свои проблемы».

– Ложите его сюда. Вот на это ложе.

«Да, этого гиганта уколола одна из моих булавок, что я продал недавно Акциану. Кроме него такие уже давно никто не покупал».

– Ты знаешь, что с ним, не так ли? – спросила женщина, тревожась за судьбу любимого.

– Знаю, госпожа. Но твои оскорбительные намеки…

– Главк! Прекрати пререкаться и приступай к лечению. Все знают в Помпеях, что ядами торгуешь ты. Ты верный последователь Локусты и на кладбище отправляешь гораздо больше народу, чем лечишь.

– Но с чего ты взяла, что это яд, госпожа?

– Я уверена, что его отравили, и яд был в пище. На улице ему стало плохо, через час после завтрака.

«Дура! – подумал лекарь. – Это совсем иной яд. И действует он очень быстро».

– Если мне не поможешь ты, и он умрет, то я у других лекарей дознаюсь о причинах смерти и жестоко отомщу тебе, Главк!

– Другие изготовители лекарств и лекари в Помпеях – невежды и грабители. Они не знают состава целебных смесей. Когда же они хотят изготовить лекарства по лечебнику, то становятся жертвами обмана. Поставщики сбывают им недоброкачественный товар. Уважающий себя медик сам изготовляет лекарства. У меня есть все, из чего их составляют. Я лично совершил путешествие на Кипр за медным купоросом и белой цинковой окисью. Мой приятель-киприот дружит с управителем рудников и поставляет мне хорошее сырье. Свинцовый блеск я получаю из залежей, что между Пергамом и Кизиком. С берегов Мертвого моря я привез асфальт и пористые горючие камни.

– Может, ты прекратишь, наконец, болтать и притупишь к лечению?!

– Уже приступил, благородная госпожа. Противоядие уже введено ему.

– Введено? Но когда? Я ничего не видела!

Лекарь саркастически усмехнулся. Противоядия у него всегда наготове и он, ещё когда гладиатора несли, сунул ему в рот пилюлю из трав.

– Если ты меня обманешь, то лучше бы тебе не родиться на свет, Главк.

– Не обману. Скоро больному станет легче. Я ручаюсь за это. Но если бы ты не сразу принесла его ко мне, а промедлила, хоть полчаса, то ничто не могло бы его спасти.

– Тебе лучше знать, чем ты травишь людей.

– Я травлю? Этот яд действительно был изготовлен мной, госпожа. Но разве я давал его? Ты несправедлива. Я целитель, но не убийца!

– Разве целитель может продавать яды?

– Ты говоришь так потому, что ничего не разумеешь в деле врачевания! – неистовствовал Главк. – Иногда яд есть лекарство, а лекарство есть яд! Все зависит от пропорций, в каких его вводят в организм человека. Знаменитый Понтийский царь Митридат Евпатор ежедневно принимал в небольших дозах различные яды и прожил долгую жизнь и всегда оставался здоровым человеком и не забывал своих жен. А было их у него больше 100.

– Ну, хорошо. Я знаю, чего ты хочешь. Вот в этом мешочке три тысячи сестерциев. Возьми его себе.

Лекарь на лету поймал деньги и быстро спрятал их, словно боясь, что госпожа передумает.

«Один заплатил мне за этот яд три тысячи, а другая – столько же за противоядие. А у меня вполне выгодная торговля».

****

– Юлия? – прошептал Децебал, когда очнулся. – Где я?

– В доме одного лекаря. Он только что спас тебе жизнь.

– Жизнь? – не понял гладиатор.

Женщина кратко пересказала ему все, что с ним произошло.

– Неужели меня отравили во время трапезы? Или тот укол на рынке?! Когда я увидел тебя, то почувствовал, укол в спину. Словно пчела ужалила.

– Этого я не знаю. Да и неважно как тебя хотели отравить. Главное, что ты жив и здоров. И теперь, надеюсь, понимаешь, что нам с тобой нужно срочно бежать из Италии. Я даже подыскала место, где мы с тобой сможем спрятаться. Это Александрия. Столица римской провинции Египет. Там живет человек, который многим обязан моему отцу. Тот спас его во времена Нерона от казни. Еще будучи совсем молодым, патриций по имени Клавдий был приглашен во дворец к императору на пир. И, представляешь, заснул в то время, когда Нерон играл на арфе и пел. Император не прощал таких вещей, и Клавдию грозила смерть, но мой отец выторговал его жизнь у рыжебородого паяца в императорской короне. И этот долг жизни еще не оплачен.

– Но, Юлия, ты же знаешь, что…

– Молчи! Не смей говорить ни о чем. Я не хочу тебя потерять снова, Децебал. Ты уже мог убедиться, что твоей жизни угрожает серьезная опасность. И сегодня я вытащила тебя из лап смерти при помощи Главка. Если бы не моя расторопность, то ты был бы уже в мрачном царстве Аида.

Гладиатор решил не спорить больше с любимой женщиной. Зачем расстраивать её понапрасну. Он точно знал, что это не она спасла его от смерти! Нет! Его спасли боги, что хотели восстания гладиаторов и рабов! Боги, что ненавидели власть Рима и считали её несправедливой! А Юлия была лишь орудием в их руках.

– Ты согласен бежать со мной?

– Да, Юлия. Я на все согласен.

– Тогда я стану готовить побег. Я сейчас живу в городском доме Феликса и…

– Как? Но это же опасно для тебя. Твой муж…

– Нет. Он живет на своей вилле и не смеет показать нос в городе. В доме сплошь преданные мне слуги. Рабы и куртизанки мужа убрались вслед за ним. Так, что не переживай за меня. Лучше следи за собой и готовься к побегу.

Децебал понял, что час пробил и пора начинать восстание. Конечно, заговор еще не созрел до конца и можно было бы навербовать побольше сторонников, но обстоятельства складывались не в их пользу. Если они промедлят, то власти смогут первыми нанести свой удар и задушить восстание в самом зародыше. Слишком уж много людей знают об их планах. Стоит ищейкам префекта немного поднапрячься и все нити будут в их в руках.

Нет! Выход был только один! Нужно опередить врагов и нанести удар. Затем отвести восставших от Помпей, в те места, где много эргастериев. Там в его отряды вольются тысячи рабов. Он сформирует из них войско, поставит офицерами проверенных гладиаторов, и выступит в поход, как это некогда сделал Спартак.

Завтра Келад должен переправить в казармы мечи и тогда можно определить час выступления…

Глава 5 Пожар разгорается.

В окрестностях Помпей.

Эргастерий рыбников.

Сармат начинает бунт!

Сармат понял, что времени нет. Или они сегодня восстанут, или завтра уже будет поздно. Аристомен мог начать говорить под пытками. А он знал очень и очень многое. И стоило ему сказать всего несколько слов, как рыбозасолочные сараи будут окружены плотным кольцом из легионеров и иберийскими всадниками.

Он бросил свою работу и отправился искать Скилия. Скилий сочувствовал делу восстания и имел громадный авторитет среди рабов-рыбников. Его уважали все без исключения и подчинялись ему. Даже старший надсмотрщик Софоний понимал это, и назначал Скилия старшим.

Сармата же многие не любили за задиристость и грубость. И призови он рабов на бунт, за ним пойдут только степняки и германцы, но не италики и не галлы. А сплотить следовало сейчас всех.

– Скилий! – позвал он.

– Что ты здесь делаешь, Сармат? Это не твое рабочее место! Немедленно иди к себе, а то не дай боги, надсмотрщик увидит и донесет Софонию!

– Час пробил!

– Что? – не поверил тот. – Что ты сказал?

– Тот человек из гладиаторов передал нам эти слова!

– Но еще рано! Заговор пока не созрел до конца. Я-то считал вождя в Помпеях умным человеком.

– Он и так умный, Скилий. Но обстоятельства повернулись по-иному. Схвачен Аристомен!

– О боги! Что же теперь будет?

– Мы начнем восстание! Мне передал верный человек, что в конюшнях Аэция стоят пятьсот отличных лошадей. Но брать их стоит сегодня, а то завтра будет поздно. А так мы посадим моих степняков на коней, и у нас будет кавалерия.

– Значит, гладиаторы начнут выступление позже?

– Да. Но и они медлить не станут. Слишком велика опасность.

В этот момент в помещение вошел один из надсмотрщиков с плетью в руках.

– Эй вы! Работайте живее! Наш господин требует закончить эту партию как можно скорее! Если успеете к завтрашнему дню, то получите по глотку вина!

Скилий посмотрел на Сармата. Рука степного витязя, ставшего рабом, сжала в руке нож для разделки рыбы. Сердце старого раба бешено застучало. Сейчас все и начнется! Через несколько мгновений они поднимут руку на римские порядки и станут воевать!

– А это еще кто? Эй ты! Почему здесь? Бездельничаешь? Отлыниваешь от работы? Собака! – надсмотрщик подбежал к Сармату и замахнулся на него плетью, но тот не зевал и был готов к атаке.

Он резко повернулся к врагу лицом, его рука с ножом метнулась вперед, и лезвие с налипшими рыбными чешуйками пронзило живот человека.

Надсмотрщик удивленно посмотрел стекленеющими глазами на своего убийцу и медленно сполз вниз. Он так и не понял, что с ним произошло.

Рабы, видевшие эту сцену, замерли на месте. Они не могли поверить, что раб посмел совершить убийство.

– Чего смотрите? – Сармат окинул взором собравшихся. – Вы разве не мечтали о том же? Он бил вас плетью и морил голодом! И я убил его! Разве вы с этим не согласны?!

– Но что теперь будет? – послышался робкий голос из задних рядов. – Хозяева теперь нас не помилуют.

– Время хозяев прошло, – Скилий стал рядом с Сарматом. – Пусть теперь они молятся богам, чтобы рабы их простили. Пробил наш час! По воле бессмертных богов рабство отменяется!

В ответ на это послышались робкие голоса приниженного и затравленного люда:

– По воле богов?

– Но боги на стороне наших хозяев!

– Разве боги Олимпа отвернулись от императора?

– Сам Зевс на их стороне.

– Шутка ли сказать – восстать против власти Рима!

Скилий преобразился. Он теперь не стал сдерживать, но стал возбуждать в толпе смелость, отвагу и презрение к смерти!

– Кто там говорит? Я грек по рождению! И если Зевс не на моей стороне, то я стану просить Геракла мне помочь. А он сам был рабом и имел натруженные ладони! И зову за собой не всех! Нет! Кто хочет гнить в этих вонючих сараях – пусть гниет. А кто готов сражаться за свободу пойдет со мной и с Сарматом!

Толпа рабов зашумела. Смелые слова пробуждали жажду борьбы. Людской массе доведенной до отчаяния тяжелыми условиями труда, постоянными побоями, отсутствием хорошей и полноценной пищи, унижениями, было достаточно искры, чтобы воспламениться. И эта искра была брошена!

– Берите ножи! И на бой, рабы! – Скилий поднял меч, отобранный им у мертвого надсмотрщика. – Идем вперед, друг Сармат!

– Идем, брат! И мы получим свободу! Кто хочет с нами – идите и да помогут нам боги!

Толпа двинулась к выходу, сметая на своем пути все, что попадалось. Рабы уничтожали свою тюрьму. Они расшвыривали в стороны дорогие амфоры с соусами, топтали ногами распотрошенную рыбу, опрокидывали столы.

В этом были сила и слабость рабских бунтов и возмущений. Они могли только ломать, жечь, уничтожать. Никто не думал в тот момент, что эта самая дорогая рыба, изысканные соусы, икра может служить пищей и для самих рабов. Угнетенный раб в кровавом угаре не зал как пользоваться богатством своих хозяев. Больше того, в глубине души каждый из этих бедолаг был уверен, что хозяева скоро вернуться и снова будет восстановлен ненавистный старый порядок. И потому они старались разрушить как можно больше! Пламя пожаров всегда сопровождало лихие ватаги смелых удальцов, которые отважились сбросить позорное ярмо.

– Скилий! – Сармат обратился к товарищу. – Я иду за своими степняками и подниму их!

– Иди! Но не медли. Мы станем штурмовать ворота сараев и бить охрану!

– Там тоже солидный отряд охранников. У западных ворот. Главное чтобы никто из них не ушел. Чтобы не сумели предупредить хозяев других эргастериев о начале бунта.

– Я не дам выйти никому.

– Не узнаю тебя. Куда только девалась твоя осторожность?

– Мне также было божественное откровение. Час настал!

– Откровение? – удивился Сармат. – Когда это оно посетило тебя?

– Я чувствую гнев подземных богов! – громко заявил Скилий, чтобы его слышали все собравшиеся рабы. – Вы молодые и не слышите их призыва! Но я чувствую их каждой частью моего тела. Там! Внизу уже готовы вырваться на Свободу подземные силы самого Аида!

Рабы с замиранием сердца слушали мрачные предсказания. В этот момент они безоговорочно поверили в предчувствия старого раба и воспринимали их как божественное откровение.

– Но вам бояться нечего! Боги направят свой удар по развратным римлянам, а не по вам! Пришел конец старому миру! За мной!

Скилий двинулся вперед, так как знал, что только его личный пример пока сплачивает толпу воедино. Отступи он хоть на шаг, страх поползет по рядам его бойцов и отравит их. Тогда они проиграют, ибо могут усомниться в собственной силе. А пришло такое время, когда нужно погибнуть, но победить…

Эгастериарх (управляющий в рабской мастерской) Гикелон услышав шум, выбежал из дома, держа в руках фиал с вином. Он наслаждался яствами в компании двух старших надсмотрщиков.

– Что там такое? – спросил он стражника с копьем.

– Кто его знает? Рабы в последнее время неспокойны. И часто устраивают шум!

– Неспокойны? Ты слышишь этот треск? Там крушат столы для разделки рыбы! Где же надсмотрщики?!

– Один недавно вошел внутрь, но обратно не вышел.

Появились еще с десяток людей с плетками в руках.

– Что такое? – спрашивали они.

– Неужели они все же решились на бунт. Эх! Говорил я, что нужно было казнить этого Сармата и его свору!

– Чего вы стоите и мелите языками?! – заорал Гикелон. – Идите туда и усмирите ослушников! Зачинщиков вывести ко мне! Я с ними разделаюсь по-своему!

– Идти туда? – высокий худой надсмотрщик в кожаной безрукавке показал плетью на рыбозасолочные сараи. – Ты в своем уме, Гикелон?

– Да нас там разорвут на части! – поддержали его другие.

– Вам платят не за болтовню, а за надзор за рабами! И если вы не исполните свой долг, я сам велю вас засечь! Ты забыл, Арей, что являешься всего лишь вольноотпущенником? Господин снова тебя сделает рабом!

– Но туда я все равно не пойду! – решительно высказался тот, кого назвали Ареем. – Не ты ли виноват в том, что произошло, Гикелон? Зачем ты повелел казнить того раба? Я же тебе говорил, что сейчас такие меры не нужны. Это грозит открытым бунтом! Вот и дождались! А теперь иди туда и сам усмиряй бунт!

Все вспомнили раба, которого Гикелон велел насильно кормить солью до тех пор, пока тот не умер в страшных мучениях. Крики и стоны этого человека до сих пор стояли в ушах.

Эгастериарх понял, что ничего он от надсмотрщиков не добьется. Да и Арей прав. Они уже ничего не смогут сделать. Похоже, начался страшный общий бунт, и люди уже были покорены страшным демоном разрушения.

– Собрать стражу! – закричал Гикелон, наконец, отшвырнув от себя фиал.

– Да, господин! – ответил страж.

Заиграл сигнальный рожок.

Воины охраны стали собираться во дворе перед воротами, лениво переговариваясь:

– Что еще такое?

– Не знаю, может снова учения?

– Надоели эти дурацкие упражнения. Не нравится ему охрана пусть ищет другую стражу.

– Какие учения! Рабы поднялись! Слышите треск? Это они крушат сараи.

– Рабы?

– Не может быть, чтобы они поднялись на бунт!

Эгастериарх приказал всем построиться и проверить оружие.

– У вас сейчас будет много работы! Покажите, на что вы способны, если вы воины, а не трусливые бабы.

– А что случилось, Гикелон? – десятник Гай подскочил к эгастериарху. – Объясни все толком! Неужели бунт?

– Тебе нужны объяснения? Ты не слышишь шума? Сейчас толпа рабов будет здесь. Готовь своих воинов!

Десятник все понял и подскочил к строю солдат.

– Приготовиться! Копья во фронт! Мы встретим в сомкнутом строю!

Солдаты охраны рыбозасолочных сараев были неплохо вооружены и прошлом прошли неплохую выучку в рядах регулярной пехоты, в победоносных легионах империи. Но их было всего немногим больше сотни человек, а рабов в сараях содержалось более пяти тысяч.

Скилий вывел свою орду рабов из ненавистной тюрьмы и решительным шагом направился к воротам.

Гикелон мог видеть сотни глаз, горячие взоры которых полные ненависти были направлены на него! В этот момент суровый начальник над рабами вспомнил свою жертву с набитым солью ртом. У того раба были вот такие же глаза. В них были ужас и ненависть. Теперь он понимал, как много они могут рассказать – эти человеческие глаза!

– Скилий! – Гикелон увидел впереди знакомое лицо. – Ты же здравомыслящий человек! Уговори рабов вернуться на свои места и никого не накажут! Мое слово в том порука!

– Твое слово, Гикелон? – громко произнес Скилий. – Теперь мы слушаем не твои слова! Мы слушаем голос богов! Богов подземного мира!

– Опомнитесь! Вас ждет страшная казнь! Еще есть время одуматься!

Но толпы рабов все прибывали и прибывали.

– Эй! Там впереди! Уступи дорогу рабам! – заявил Скилий.

Толпа за его спиной издала многоголосый нестройный крик. Он прокатился подобно волне по рядам восставших и поколебал солдат охраны.

– Стоять на месте! – заорал эгастериарх. – Мы опрокинем подлых рабов!

Но в тот же момент пущенный меткой рукой камень ударил его по лбу. Гикелон схватился за голову и рухнул на землю.

– Мы раскроим их строй и пережрем подлых рабов! – вторил ему Гай. – Они трусливые бараны и драться не умеют!

Скилий в свою очередь обернулся к слоящей за его спиной толпе и прокричал:

– Вперед, рабы!

– Перебьем охрану!

– Пустим кровь этим собакам!

Толпы грязных с изъеденными страшными язвами руками и ногами рабов-рыбников бросились вперед. Первый десяток своими телами напоролся на выставленные копья. Острые наконечники разрывали тела, и страшные вопли боли, отчаяния и ненависти разрывали уши.

Скилия копья не тронули, хоть он был впереди всех. Он протиснулся между двумя солдатами и полоснул одного мечом! Острый клинок рассек горло несчастного, и старого раба обдало фонтаном крови.

Второй ряд стражи взялся за мечи, вырвался за ряд копейщиков, и врезался в строй рабов. Солдаты хоть и отяжелели от долгого безделья и пьянства, но все же были профессионалами и умели обращаться мечами. А в настоящее время шла речь о жизни и смерти.

Мечи с хрустом врезались в тела рабов и рассекали кости и крушили позвонки. Рабы умирали, но ярость их не уступала страху смерти. И они ценой своих жизней облепливали воинов и валили их на землю.

Когда пало более 20 солдат – боевой строй стражи был сломан. Рабы тяжелыми скребками разбивали щиты воинов и уничтожали их.

Началась расправа. Опьяневшие от крови рабы рвали своих надсмотрщиков и охрану на куски в буквальном смысле слова.

Раненого эгастериарха, подняли и привели в чувство двое рабов.

– Он жив, братья! – заорал один из них. – Смотрите! Это наш эгастериарх!

– Ты бил меня железной палкой по ребрам, тварь! – орал на Гикелона второй, раб с многочисленными ранами на теле. – Сейчас мой черед!

И босая нога врезалась в живот эгастериарху. Затем еще и еще раз. К избиению присоединились и другие рабы.

– Стойте! – заорал кто-то. – Стойте! Не дайте ему так легко умереть!

Рабы отхлынули от тела.

– Разве так умирали наши братья по его приказу?! Пусть и он сдыхает долго и мучительно!

– Верно! Поставить его на гвозди!

– Нет! Накормить его солью!

– И верно! Так он убил Тагора! Заставлял жрать соль и потому тот умер.

– Соли сода!

Из засолочных амбаров тут же принесли мешок соли и высыпали к ногам избитого эгастериарха.

– Жри, собака! – кто-то толкнул его ногой.

Тот потряс головой.

– Братья! Он отказывается от нашего угощения. Господин не привык есть сам. Он любит, чтобы рабы ухаживали за ним!

– Ну, так окажем ему последнюю услугу! Раскройте ему рот!

Рабы схватили эгастериарха и задрали ему голову верх. Один из восставших раскрыл ему рот, вставив между зубов свой нож. Другие стали горстями бросать ему соль в рот.

Но Скилий вмешался в процесс казни. Он растолкал рабов и всадил свой меч в горло эгастерирху.

– Хватит! Увлеклись казнями! Вы вначале добудьте победу!

– Но мы же перебили охрану, Скилий? Чего же еще?

В этот момент подошли рабы приведенные Сарматом.

– Скилий! Другие ворота чисты! Никто не ушел. А вы здесь неплохо поработали.

– Да. Возьми доспехи для твоих людей, Сармат. Они умеют держать мечи в руках и потому станут нашим ударным отрядом. Мы идем за твоими лошадьми. А после можно уже с кавалерией пройти по другим сельским эргастериям и начать сколачивать отряды восставших.

– Ты, прав! А скоро гладиаторы поднимут Помпеи и Геракланиум! У нас будет до 5-10 тысяч бойцов. С таким отрядом можно вступать в битву и с римскими когортами.

– Вооружай своих степняков и выступай. А я здесь пока задержусь! Но скоро тебя нагоню…

Помпеи.

Дом ланисты Акциана.

Юлия остановила свои носилки у порога дома ланисты Акциана. Рабы покорно опустили их и двое сопровождающих факелоносцев услужливо распахнули створки, давая госпоже выйти.

– Доложите, господину Акциану, что его хочет видеть Юлия Виндекс! Он должен помнить моего отца и не заставит меня ждать у порога!

Раб привратник у ворот молча поклонился и пропустил госпожу в дом. Другой раб отправился с докладом к Акциану. Через несколько минут к ней навстречу вышел сам господин ланиста.

– Юлия? Ты всегда желанный гость в моем доме. Я всегда уважал твоего отца пропретора¹⁷ Лугудунской Галлии Гая Юлия Виндекса. Он первым восстал против Нерона! И за это достоин вечной благодарности римского народа.

– Рада, что ты не забыл имени Гая Виндекса. Я прибыла к тебе с просьбой, Акциан.

– Рад выполнить любое твое желание, прекрасная Юлия.

– Я желаю купить одного из твоих гладиаторов.

– Догадываюсь кого. Тебе нужен Децебал? Ты спасла его от смерти. Он и так принадлежит тебе! Я все знаю о твоей роли в этой истории, Юлия.

– Нет. Я принесла деньги и заплачу тебе. Но Децебал не должен знать, что я его выкупила. Он слишком горд, чтобы получить свободу таким образом.

– Могу я узнать, что ты желаешь делать дальше, Юлия?

– Уехать из Италии! Мне ненавистен воздух этой благословенной провинции, куда сейчас съезжаются многие римские патриции чтобы погрязнуть здесь в кутежах и грязном разврате.

– Уехать? – задумчиво произнес Акциан. – Это хорошо бы. Может быть, я был не прав когда рвался в Италию, думая найти здесь богатство и почет?

– Нет, Акциан. Ты был прав, но ты сделал одну ошибку. Ты купил себе не тех рабов! Децебал и ему подобные никогда не склоняют голов.

– Это так и я зря потратил на него столько денег.

– Потратил? Я принесла тебе деньги, Акциан. Вот возьми этот кошель. Здесь ровно 100 тысяч сестерциев. И не возражай мне. Я сама желаю вернуть тебе эти средства.

Она бросила на столик туго набитый монетами кошелек.

– Я сделаю все так, как будто он сам добыл себе свободу, и мы вместе покинем Италию.

– И он согласен на это бегство? – спросил Акциан.

– Да. Мы с ним уедем на моем корабле в дальние провинции империи и начнем новую жизнь.

– Хорошо если все произойдет так, как ты сказала, Юлия. Но боюсь, что Децебал не согласится на такой вариант. Он вбил себе в голову идею с восстанием и вряд ли от неё откажется. А если он начнет это восстание, то его ждет смерть! Он упрям как осел и находится в плену опасных заблуждений. Идея освободить человечество самая вредная из всех, что я слышал. Я всегда понимал, когда человек мечтает о свободе, славе и богатстве для себя. Эти люди понятны и предсказуемы. Но есть и другие. Они непременно хотят сделать счастливыми всех. На меньшее они не согласны.

– И Децебал из таких?

– А ты разве не знаешь об этом?

– Знаю, но есть еще более сильное чувство, чем жажда справедливости для всех. Это любовь мужчины и женщины. Настоящее чувство– дар богов и не всем дано его испытать. И ради любви ко мне он откажется от всего другого.

– Хорошо если так, Юлия. Я искренне желаю тебе успеха.

– Сегодня ночью ты должен отпустить его из казарм. Я пришлю за ним моих слуг.

– Ты выкупила его, и он уже мне не принадлежит. Хоть никто и не знает об этом, но он больше не мой раб. Конечно, отпущу. Я отдам все необходимые распоряжения рутиариям. Как только твои посланцы будут у стен казармы, его пропустят.

– Спасибо тебе, Акциан, и да хранят тебя боги!

Помпеи.

Дом городского префекта.

Помпедий Руф увидел лицо центуриона Родана и все понял.

– Он ничего не сказал? Так? – спросил он иберийца.

– Да, господин. Это был крепкий и мужественный человек. Пытками его сломить было нельзя.

– И у нас теперь нет никакой нити в руках. И этот проклятый фискал куда-то запропастился. Его нигде не могут найти!

– Разреши мне это сделать, господин. Я отыщу!

– Нет! – прервал его Руф. – Прибыл гонец из Геракланиума. Сообщает, что рабы в некоторых эргастериях неспокойны. Ты возьмешь с собой всех своих иберов, и я еще дам тебе 150 всадников из моих здешних городских рабов. Отправишься на мою виллу и станешь ждать там.

– Ждать чего, господин? – не понял Родан.

– Моего гонца с приказами. Но если начнется большой бунт – действуй без приказа. Подави всякое сопротивления мятежных рабов. Не дай поднять бунта в пригородах. А здесь мы справимся сами. У меня какое-то тревожное чувство. Жду беды!

– Но как я узнаю о начале бунта, если таковой начнется?

– Это проще простого. Если увидишь зарево, значит, рабы восстали. И пусть огонь пожарищ станет твоим путеводителем.

– Я сделаю все, господин!

Помпеи.

Каморка Лутации.

Квинт с десятком вооруженных людей ворвался в покои Лутации. Женщина еще спала, и никак не ожидала такого нашествия на свое жилище.

– Не ждала, ведьма? – с порога спросил Квинт.

– Кто вы такие? И чего вам нужно в моем доме? – женщина села на кровати и прикрылась одеялом.

– Не узнаешь меня, Лутация? – усмехнулся Квинт. – Я в свое время захаживал к тебе, когда ты еще не превратилась в старую брюзжащую мегеру.

– Квинт? Ты? Чем это я обязана такой «чести»?

– Я прибыл сюда с товарищами. Они все римские граждане и имеют к тебе вопросы.

– Я не отвечаю на вопросы грабителей и нищих! Пошли вон из моей комнаты, негодяи!

– Ах, вот как старая шлюха заговорила. Мы для тебя нищие? Слышали вы её друзья? Она стала разборчивой и не прыгнет в постель к таким как мы. Ей подавай гладиаторов.

– Это не твое дело с кем и когда я сплю, Квинт! Немедленно покинь мою комнату или жестоко пожалеешь об этом!

– С кем ты спишь, грязная шлюха, мне действительно нет дала. Но мне есть дело до империи, которую ты продала! Ты связалась с гладиаторами и помогала им готовить восстание против власти божественного цезаря!

– Подлая ложь! Докажи!

– С чего это я должен что-то доказывать шлюхе и воровке?

Квинт подошел к женщине и рывком сбросил её с кровати на пол. Затем он схватил кровать и резко передвинул её в сторону.

– А теперь объясни нам, Лутация, что это такое вот здесь в тряпке завернуто? Неужели мечи? – рутиарий развернул большой сверток и клинки высыпались на под.

– Это тебя не касается!

– Не касается? О боги, вы видите всю наглость и бесстыдство этой женщины. Готовит городу гибель и это нас не касается. Но, мы умеем развязывать языки, Лутация. Эй, приготовьте-ка наконечники стрел.

– Они у меня, – один из сопровождавших Квинта людей достал из поясной сумки стальные четырехгранные наконечники.

– Давай! Держите эту ведьму покрепче!

Квинт вкладывал каждый наконечник между пальцами женщины и туго бинтовал их. Затем он перешел ко второй руке и когда закончил, произнес:

– Когда надоест играть со мной в молчанку, Лутация, подай голос!

– Будь ты проклят! – закричала женщина.

– Но голос стоит подавать не для того, чтобы попросту сотрясать воздух. Нужно говорить о деле. И ты мне все расскажешь, ведьма.

– Ничего ты от меня не узнаешь! Будь трижды проклят! Пусть Аид пожрет тебя!

– Квинт, дай мне заткнуть её поганую глотку, – предложил один из палачей. – А то от её мерзкого визга в ушах шумит.

– Нет. Не стоит. Голосок ей еще понадобится.

Лицо Лутации смертельно побледнело и покрылось потом. Женщина испытывала дикую боль.

– Тебе больно? – спросил Квинт. – Я знаю, как это сидеть с наконечниками стрел между пальцами. Эту казнь придумали варвары. А они большие мастера в таких делах. Но стоит тебе все мне рассказать, и я тотчас прикажу размотать бинты и освободить твои руки от боли.

– Нет, – хриплый стон вырвался из горла женщины.

– Послушай, Квинт, а не начать ли нам её насиловать по очереди? – предложил кто-то. – И так до тех пор, пока все не расскажет! Пусть испытывает боль и не только боль.

Другие мерзко захохотали. Идея всем понравилась.

– Нет, – тряхнул головой бывший рутиарий. – Разве такую шлюху как Лутация запугаешь этим? Да она в пять раз больше обслужит жеребцов и не таких как вы. Нет. Если она будет молчать и дальше, то мы приготовим кое-что еще.

Квинт указал на доски пола.

– Оторвите-ка одну доску. Быстро!

Двое подручных тут же исполнили этот приказ и выломали большую доску из настила.

– А теперь забейте в неё гвозди, которые я приказал вам захватить. И бейте почаще, чтобы острия были рядом.

– Откуда тебе известно столько типов пыток, Квинт?

– Я пообщался на своем веку со всякой сволочью. И научился развязывать языки упрямцам.

Когда доска была готова, Квинт снова обратился к Лутации:

– Итак, ты не передумала? Станешь говорить?

– Нет, – ответила она.

– Хорошо. Поставьте-ка её на гвозди, друзья. Но берите осторожно под ручки нашу уважаемую Лутацию.

Двое мужчин подхватили женщину под руки и поставили её ступнями на доску с гвоздями. Она дико завыла и попыталась соскочить, но мужчины повисли у неё на руках.

– Будешь говорить, шлюха?!

– Да!!!! – заголосила она. – Да! Но снимите меня!

– Убрать! – отдал приказ Квинт и Лутацию сняли с доски и швырнули на кровать.

– Итак, кто просил тебя готовить мечи?

– Я…. Я не знаю имени этого человека…

– Что? Не знаешь? Эй! Поставьте её снова на гвозди! Это помогает освежить память.

– Нет! – вскричала женщина. – Я скажу. Но уберите это от моих рук… Размотайте бинты! Прошу!

– Как только ты начнешь говорить, Лутация.

– Это меня просил сделать Келад. Он гладиатор из школы ланисты Акциана, – произнесла она.

– Вы слышали, квириты? Гладиатор ланисты Акциана заготовлял мечи, а это запрещено законом. И мерзкая шлюха помогала ему.

– Слышали.

– Слышали. Теперь можно идти к префекту. Мы все свидетели её слов!

– Погодите, не мешайте мне, – Квинт прервал товарищей и снова спросил у женщины. – А кто стоит за фракийцем Келадом?

– Он говорил, что возглавляет дело дакиец… – Лутация снова завыла. – Уберите эти наконечники во имя богов! Я же сказала вам все!

Квинт приказал размотать бинты, и наконечники стрел посыпались на пол. Женщина посмотрела на свои искалеченные кровавые руки и завыла.

– Брось выть, шлюха. Говори, а то я прикажу все снова повторить!

– Возглавляет дело дакиец Децебал. Келад однажды случайно проговорился.

– И много у них людей?

– Среди гладиаторов много. Не менее тысячи по всему городу.

– Когда ты должна переправить им мечи и главное как?

– Скоро! Может быть, даже сегодня или завтра. Я договорилась с одним рабом, и он перевезет мечи в казармы вместе с вязанками дров для кухни. После сигнала я должна это сделать…

– Вязанки дров! – вскричал Квинт. – А ведь их действительно никто и никогда не досматривает!

– Квинт! – вскричал один из его людей. – Посмотри, что нашел! Это же деньги старой мегеры. Золото!

Из кошелька на пол высыпалось с десяток золотых ауреусов.

– Не трогайте! – закричала Лутация. – Это все мои деньги! Вы покалечили меня, и будет нечем заплатить врачу.

– Платить тебе не придется, шлюха. Мы избавим тебя от необходимости звать врача.

– Вы хотите меня убить? Но я же все сказала! – на лице шлюхи отразился ужас, вызванный смертью.

– Вот именно. И потому я не хочу оставлять тебя среди живых. Но быструю смерть ты заслужила.

Квинт извлек свой меч из ножен и ударил женщину клинком в горло…

– Что будем делать? Сегодня мы сделали свою работу и заслужили небольшой отдых, на так ли, друзья?

– Верно! – охотно поддержали его другие.

– Он прав!

– Стоит пропить все денежки старой шлюхи!

– И пропьем! Кто нам запретит?

Квинт попробовал возразить, но его никто не пожелал слушать.

– Мечи мы возьмем с собой. А без них гладиаторы не начнут. Так что у нас есть время для гулянки.

– Я знаю здесь неподалеку отличный дом с гетерами и вином!

– Тогда веди нас туда! – согласился Квинт и вытер окровавленный клинок одеялом Лутации.

– Вот это правильно! Квинт знает толк в вине и женщинах!

Компания удалилась из комнаты Лутации, оставив её обезображенный труп в луже крови…

Глава 6 Сумерки Аида.

Помпеи.

Казарма гладиаторов школы Акциана.

Децебал был разбужен отвратительным воем сторожевого пса. Во второй раз на его памяти эта зверюга выла так страшно, словно предвещала большую кровь.

Этот молосский пес на деле не был злобным. Животное, хоть и грозное на вид, давно привыкло к гладиаторам и подавало голос только когда снаружи кто-то незнакомый приближался к казарме слишком близко.

«Невозможно заснуть. Что-то тревожное носится в воздухе, словно все подземные боги готовят Помпеям какую-то пакость еще до нашего выступления».

Вдруг какая-то сила сбросила Децебала с ложа, и он отлетел в угол камеры. Падая, он ногой зацепил табурет и вскрикнул от боли. Пол заходил под его ногами ходуном. Децебал не мог понять, что происходит.

«Неужели, мое предположение о гневе богов подтвердилось?» – подумал дак, поднимаясь на ноги.

Новый подземный толчок снова свалил гладиатора на пол. Снаружи раздались крики стражников. Римляне, охранявшие галерею, отрезвели от страшного подземного точка.

– Гнев Юпитера!

– Что происходит?

– Кербер решил покинуть подземное царство Аида и врываться на свободу!

Стража выбежала во двор. Солдатам показалось, что там более безопасно. Факелы дрожали в их руках, чертя в темноте неведомые знаки. Но грохот и подземные толчки внезапно прекратились. Снова стало удивительно тихо. На сей раз, молосский пес ничем не нарушал этой звенящей тишины. В ней было слышно каждое слово стражников.

Децебал прислушался.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул один из них. – Так же дрожала земля, когда я был мальчишкой. Меня тогда вышвырнуло на улицу через двери.

– И я это помню! – вторил ему другой. – На моих глазах тогда рассыпалась вилла патриция Марка Луцилия, у которого служил мой отец. И все кто там был, погибли под обломками прямо во время пира.

– А я близ Неаполя видел, как разверзлась земля, и в образовавшуюся щель провалилось целое стадо баранов вместе с пастухом.

– Видно старику Аиду захотелось баранины! – послышался бас Бала и его мерзкий хохот. – Чего разорались как при кончине мира? Юпитер еще не хочет отправить ваши мерзкие жизни в Аид!

– Не богохульствуй, варвар! – возмутился один из римлян. – У богов есть уши!

– И верно! Не стоит так говорить, Бал! А то сам провалишься в Аид!

– Да плевал я на ваших подземных богов! И нечего меня пугать Аидом, чтоб он сдох у себя под землей и его смрадный труп пожрали черви. Если они еще этого не сделали! – Бал снова громко захохотал.

Как бы в ответ на эти слова, что-то загрохотало снова. Римляне во дворе замерли от суеверного ужаса.

– Бог Плутон в Аиде слышит наши слова!

– Пусть помилуют нас олимпийские боги!

– Юпитер защити нас!

По черепичной крыше застучали камни. Один из них величиной с кулак ударил Бала по голове. Тот мерзко выругался и приложил руку к ушибленному месту.

Каменный град застучал по шлемам стражников, и все кинулись под своды внутренней галереи. Децебал слышал их тяжелое, прерывистое дыхание. Гладиатор заметался по камере. Рушился его план побега и восстания.

«Что же это? – думал гладиатор. – Что же это такое во имя всех богов? Через несколько дней мы должны были подняться и взяться за оружие! А здесь вот что! Неужели высшие существа, если они есть, не хотят нашей победы? Значит, правы жрецы, когда говорят, что мир принадлежит Риму? Ну, нет! Этого не может быть!»

Децебал был готов завыть подобно псу во дворе и разбить себе голову о стену! Но неожиданная мысль вернула его к действительности.

«Стоп! А если это и есть сигнал?! Может это сам Спартак говорит мне о том, что пора начинать?»

Он бросился к своему ложу и достал металлический крючок. Дрожащими пальцами гладиатор вставил его в отверстие и отодвинул засов. Тот только жалобно скрипнул.

Путь был свободен. Дак выскочил из камеры и нос к носу столкнулся с Келадом. Фракиец сам освободился и спешил к нему за указаниями.

– Что происходит, Децебал? Стены казармы дрожат.

– Это сигнал! – решительно заявил дак. – Земля горит под ногами у римлян! Час освобождения пробил!

Лицо Келада осветилось торжествующей улыбкой. Он поверил своему командиру и вождю.

«Все верно! – подумал Децебал. – Вот так все они должны мне поверить. Никаких сомнений! Только вперед!»

– Значит, начинаем прямо сейчас? Так?

– Именно сейчас! Медлить нельзя! Победа или смерть! Вот наш закон на сегодня. Идем отпирать камеры!

– Но у нас еще нет оружия, Децебал. Мы только собирались его…

– Это неважно. С поддержкой богов нам нечего бояться, Келад!

Но в этот момент в коридоры казармы вбежали два стражника.

– Это кто здесь? – один из них выставил вперед факел.

Децебал бросился на него и одним движением мощных рук сломал солдату шею.

– Гладиаторы! – завопил второй и ткнул копьем в Келада.

Но фракиец не зря слыл отменным бойцом и ловко ушел в сторону. Децебал выхватил меч убитого и нанес удар, неотвратимый как молния. Фонтан крови вырвался из перерезанного горла. Тело второго стражника рухнуло на каменные плиты.

– Бери оружие, Келад. Вот тебе и доказательство, что боги с нами!

Тот быстро завладел мечом, щитом, шлемом и копьем.

– А ты, Децебал? – спросил фракиец, застегивая ремни пояса. – Почему не вооружаешься, как следует? Щит и шлем могут пригодиться.

– Мне рано. Люди должны видеть меня и идти за мной! Моя защита – храбрость и вера в торжество того дела, ради которого мы поднялись. Скорее к камерам!

Застучали отодвигаемые засовы. Гладиаторы, разбуженные подземными толчками, уже были наготове.

– Всем строиться и не разбредаться! – говорил Келад. – Сохранять полное спокойствие!

– Децебал, что это такое?

– Земля дрожала под нашими ногами!

– Гнев богов! – обратились гладиаторы к своему предводителю.

– Спокойно! – дак поднял вверх окровавленный меч. – Час пробил, братья! Судьба позвала нас к свободе! Земля трясется под ногами у наших поработителей! Это гнев богов против Рима! Скоро все их города станут развалинами. И мы воздвигнем на руинах трофей победы!

– Час настал!

– Веди нас!

– Но где оружие?

Послышались голоса.

– Вначале освободите всех из камер! – приказал Децебал. – Свет моего факела будет местом сбора!

Освобождение гладиаторов продолжалось. Люди действовали на ощупь в полной темноте. Вскоре коридоры наполнились плотной толпой. Товарищи рассказывали им, что произошло и указывали на свет факела.

– Децебал на втором этаже все семьдесят камер отворены! – доложил Келад. – Новичков в них было по три – пять человек. Нас здесь больше 150 воинов!

– Отлично! Теперь на первый этаж! Все камеры отомкнуть! Но во двор не соваться. Там стража! Всем ясно?!

– Да! – хором ответили гладиаторы.

– Келад, веди людей! Освобождай братьев!

Вскоре толпа гладиаторов заполнила внутреннюю галерею. Стража, немного успокоившаяся после подземных толчков, засуетилась. Бал стал ругать тех двоих, что до сих пор не вернулись из казарм.

– Где эти паршивые свиньи? Я ведь только приказал проверить, что происходит у гладиаторов в камерах, и нет ли паники. Они там спрятались под лавки?

– В казармах шум голосов, Бал! – сообщил Авл.

– Я это и сам слышу. Ничего удивительного. Ведь ты же выскочил из своей постели во двор. Гладиаторы тоже волнуются за свои жизни. Возьми факел и иди проверь, что там происходит! Сегодня рассвет почему-то задерживается!

По времени уже должно было светать, но солнце не могло справиться с мглой. Серый, как будто дымный свет смазывал все очертания и предметы. С той стороны, где находился Везувий, слышались какие-то странные звуки, напоминавшие храп великана. Казалось, один из древних титанов уснул на склонах горы и землю покрывал мрак, дабы не тревожить покой гиганта.

Децебал быстро оценил обстановку и решил действовать пока стража и рутиарии не догадались о начале восстания.

– Децебал, у нас всего два меча. Там же полно стражников! И угораздило их столпиться именно там! – негодовал фракиец.

– Келад! – дак не обратил внимания на его замечание. – Я выйду из помещения первым, а вы следуйте за мной. Главное, не дайте солдатам сомкнуть ряды! Разделяйте их и бейте! Отбирайте оружие! Это первое ваше испытание на пути к свободе.

С громким криком он вырвался во двор и ударом меча убил Авла. Еще удар! И снова враг пал на землю! Толпа вырвалась за ним и бесстрашно бросилась на мечи и копья стражи.

Если бы охранники гладиаторских казарм были испытанными воинами, а не обленившимися пьяницами, они могли бы дать достойный отпор невооруженной толпе. Но они растерялись, были напуганы и не сумели сплотиться. Настоящим воином среди них показал себя только рутиарий Бал.

Остальные были охвачены паникой и бросились бежать от озверелой толпы восставших. Правда они успели запереть центральные ворота и завалить калитки.

Рутиарий сражался как лев и убил за несколько минут троих. Его клинок был словно заколдован, и гладиаторы не могли к нему приблизиться.

– А! – закричал рутиарий. – Дрожите, мерзкие рабы! Попробуйте взять настоящего бойца, скоты!

– Всем назад! Этот для меня! – вперед вышел Децебал.

– Как? Это ты? Еще не забыл, как я отделал тебя тогда? Щенок!

– Не забыл! Но с тех пор я многому научился, Бал!

Мечи скрестились. Дак был теперь много лучше, чем его противник. Раньше не его стороне были только сила и ловкость, а умение на стороне противника. Но теперь он стал настоящим мечником и легко отбил атаку рутиария.

– Римляне многому меня научили, Бал! Теперь ты в худшем положении, чем я. Ты слишком тяжел и неповоротлив.

– Ах, ты мясо собачье! Получай! – Бал бросился на противника и нанес ему удар сверху.

Дак нырнул ему под руку и всадил меч в грудь врага. Рутиарий захрипел и горлом у него пошла кровь.

Гладиатор наступил на поверженное тело ногой и поднял меч.

– Мы пролили кровь, и теперь обратного пути у нас нет! Смотрите туда! – рука воина указала на Везувий.

Над вершиной горы взметнулся огненный столб, осветивший сумрак и снова камни частым тяжелым дождем посыпались на город. Гладиаторы со страхом смотрели на разбушевавшуюся стихию.

– Смотрите, друзья! Спартак зажег на Везувии свой факел свободы! Вы ждали сигнала? Вот он! Боги покровительствующие рабам сегодня призвали нас к борьбе!

Все смотрели с суеверным ужасом на гору низвергавшую пламя и камни. И не было во всей толпе гладиаторов ни одного, кто бы усомнился в словах Децебала. Они действительно поверили в чудо и в то, что их вождь может толковать волю богов. Недаром же Децебал столько времени смотрел на Везувий. Они верили, что он общался с духами священной горы и грозные божества вняли его мольбам. Они подали сигнал, выбросив всю силу своей ярости в огне.

Земля в ответ на его слова затряслась в мучительных судорогах. Камни летели на Помпеи, словно кто-то невидимый пускал их из огромной пращи. В городе начались пожары, и слышался страшный треск. Это рушились здания, в которые боги метали свои молнии.

– Боги с нами! Смотрите, как они отзываются на мои слова! Этот день ваш, гладиаторы! Вооружайтесь! И все на улицы города! Келад, строй людей в колоны!

– Но что мы станем делать? Куда ты поведешь нас, Децебал? Ведь город рушится.

– Наши планы не меняются. Сейчас наша задача организованно выйти из города. Мы отведем свой отряд в места скопления эргастериев и станем поднимать рабов.

– Но место сбора гладиаторов было назначено на Везувии. А затем мы должны были двинуться на соединение с восставшими рабами. Теперь это невозможно!

– Мы изменим место и соберемся на вилле у Гая Сильвия Феликса. Туда станут собираться гладиаторы и рабы. Выдели смышленых воинов, и пошли их предупредить всех братьев о новом месте сбора. А затем решим, что нам делать.

– Все будет исполнено.

Но открыть ворота сразу не получилось. Стражники унесли с собой ключи. Каменная стена сверху была утыкана гвоздями и преодолеть её не так просто.

– Децебал! Что нам делать? – слышались голоса гладиаторов.

– Нужно сделать лестницы и перелезть через стену! – предложил кто-то.

– Перелезая можно себе свернуть шею. Да и гвозди там!

– Бросим на них доски!

– А высота? Думай, прежде чем говорить, осел!

– Друзья! – закричал дак. – Не стоит перелазить через стену. Это невозможно!

– Но что же делать?!

– Да! Что?!

– Идемте к столбу позора! Мы вырвем его из земли и используем как таран! Этот столб поможет нам обрести свободу!

Слова Децебала были встречены бурей неистовых криков. Идея всем понравилась.

Раскачать и вытащить столб, было делом нескольких минут. Ярость и жажда мести увеличивали силы гладиаторов. Ведь именно к этому столбу их привязывали рутиарии. Именно здесь многие провели немало часов под палящим солнцем. Именно здесь мухи садились на исполосованные бичами тела, чем причиняли рабам новые страдания. Именно здесь им не давали летом сутками глотка воды, а зимой обливали ведрами водой из колодца.

Десятки рук схватили ненавистный столб, закинули веревки и стали его раскачивать из стороны в сторону. Раздался треск, и символ рабства рухнул под улюлюканье гладиаторов.

Столб позора стал боевым тараном. И ни один таран не взламывал ворот с такой чудовищной силой. Створки, окованные железом, выскочили из петель под яростным напором и с грохотом отлетели в стороны. Толпа с воем вырвалась наружу.

Теперь они выходили отсюда, не опустив головы идя на заклание, а победителями идущими мстить за свои обиды. Всех охватила радость и души освобожденных рабов ликовали в этот страшный час разрушений, когда земля дрожала под ногами людей, а в небесах покрытых слоем гари и копоти носились огненные вихри.

– Никому не разбредаться! – кричал Децебал, попав в толпу горожан, с которой смешались гладиаторы.

Толпа практически никак не отреагировала на их появление. Всюду и так царила паника. Смерть гналась за каждым и все в этот час мечтали об одном – поскорее бежать из проклятого и обреченного богами города.

– Ничего не видно, Децебал! – Келад схватил его за руку.

– Всем взяться за руки! Не смешиваться с толпой! Отходите за мной! Не разбредаться!

Как настоящий полководец Децебал чувствовал ответственность за своих людей. За каждого воина.

– Все ли здесь? – громко спросило он.

– Все! Все! – ответили беглецы вразнобой.

Гладиаторы отошли немного в сторону от сплошного людского потока. Дак взошел на большой камень, чтобы все могли его видеть, и закричал:

– Братья! За городом могут собраться войска! Ведь горожане могут и доложить о нашем восстании! Поэтому держитесь вместе. Все у кого есть щиты вперед. Если римляне попробуют ударить по нам – стройтесь в глубокую македонскую фалангу, как я вас учил! Главное не дать врагам опомниться.

– Но, Децебал, откуда им знать, что мы восстали? – спросил Келад. – Все бегут из города и мы бежим.

– Слишком уж организованно мы отступаем из Помпей и слишком уж задиристы наши воины. Этого не спрятать. Поэтому расставь впереди верных людей и пусть они сдерживают ярость бойцов, когда мы увидим солдат. Сначала стоит выйти из города и организоваться.

Фракиец быстро подозвал к себе троих гладиаторов и отдал им приказы. Те покорно закивали и ушли в голову колоны.

– И не ввязываться в схватки без дела! – криком предупредил их Келад. – Ждать приказа!

– Не беспокойся, Келад!

– Все будет как нужно!

Фракиец снова подошел к Децебалу и произнес:

– Наши воины отлично сплочены. Смотри, Децебал, как они горят боевым задором. С гладиаторами можно горы свернуть. Только бы эти боги, что говорят с нами из недр земли, не подвели рабов и не стали работать на наших хозяев.

– Подземные боги на стороне рабов! Запомни это, Келад! И не сомневайся в них! Сомнение в богах может повредить нашему делу больше, чем ты думаешь!

– Я сегодня верю больше чем в богов в силу наших рук!

– Верно! Вот это правильно! – Децебал похлопал друга по плечу. – Боги богами, а надеяться стоит на силу своих рук. Только так рабы снова обретут свободу. Но остальные верят в богов, Келад. И с этим нужно считаться.

– Не беспокойся, вождь. Гладиаторы не предадут! Нужно установить новое место сбора.

– Выйдем за ворота города. Благо они не далеко. И уходим на виллу Феликса. Там и будет новое место сбора!

– Отдавать приказ? – спросил фракиец.

– Да! Вперед! – дак указал в сторону Стабиевых ворот…

Окрестности Помпеи.

Римские солдаты.

Римляне собрали за городом две когорты солдат, но это были воины из различных подразделений, и поэтому никто не знал своего места в строю. Выстроить солдат бывший военный трибун, а ныне префект Помпедий Руф так и не сумел. Он призвал к себе троих центурионов.

– Значит, гладиаторы восстали? – спросил он.

– Какое там, просто их охватила паника. Их заперли в казармах на погибель, но они сломали ворота и вырвались на свободу. Их цель совсем не бунт, а спасение. И их можно понять. Кому охота подыхать среди каменных обломков.

– Верно! Сейчас все рабы бегут из города вместе со свободными.

– Нужно остановить их и во всем разобраться. Мы прикроем отход граждан и не допустим мятежа, если таковой имеет место! – решительно заявил старый служака Помпедий.

– О чем ты говоришь, трибун? Наши солдаты бегут из Помпеи.

– Нужно уходить! Потом разберемся с заговором гладиаторов!

– Нужно построить войска и когда появятся гладиаторы…

– Так пойди и скажи об этом воинам сам, Помпедий! Они тебя первого поднимут на копья! Нужно уходить! Солдаты ждут именно такого приказа от тебя.

– Вы все так думаете? Вы, центурионы Рима?

– Все! – решительно ответили офицеры. – Город гибнет! Боги гневаются! Не стоит пренебрегать их волей! Посмотри туда! – центурион указал почерневшим пальцем на Везувий. – Сколько часов уже мы видим этот страшный огненный столб! А что будет дальше?

– Верно, Стабия уже погибла!

– И с Помпеями в ближайшее время произойдет тоже самое!

– Чего нам ждать?!

Префект посмотрел в сторону взбесившейся горы и задумался. Если уже центурионы противятся его воле, то что говорить о солдатах. Так действительно он ничего не добьется. Стоит отдать приказ об отступлении из горящего и рушащегося города.

– Всем уходить! – отдал он приказ.

– Да, господин!

– Но не давайте солдатам разбредаться! Всем держаться вместе!

Помпеи.

Гладиаторы на улицах города.

Всем гладиаторам удалось беспрепятственно выйти за ворота города при оружии и отправиться к месту назначения. И тут Децебал вспомнил о Кирне, брошенном римлянами в карцер.

– А карцер? – спросил он Келада.

– Что карцер?! – не понял тот.

– Мы забыли освободить Кирна из карцера!

– Вот гнев богов! А ведь и верно! Теперь бедняге конец!

– Нет! Я вернусь за ним!

– Ты сошел с ума, Децебал! Город рушится. Везувий выбрасывает огненные потоки, и они затопляют город! Нужно уходить!

– Я успею, брат! Веди воинов к вилле Феликса и жди меня там! Пока командование нашим отрядом переходит к тебе!

– Лучше ты веди людей, а я вернусь за Кирном, Децебал.

– Нет. Пойду я, и это не обсуждается, Келад! У меня там есть еще одно дело, о котором я постоянно думаю.

– Ты еще не выбросил из головы эту римлянку? Сейчас нужно думать о нашем святом деле, вождь. И ни о чем другом.

– Это так, но у меня есть перед ней долг крови! А мы даки – всегда отдаем такие долги! Так что иди. Жди меня на вилле и помни, что там Феликс со своими рабами. Вам предстоит сражаться. Туда же должен будет подойти и Сармат со своей кавалерией.

– Хорошо если так, но может быть, рабы не сумели захватить лошадей!

– Это хуже! Без кавалерии у нас не будет каких возможностей, Келад.

– Мы справимся с ними, Децебал.

– Удачи тебе, Келад. Пусть сопутствуют тебе наши боги. Живи свободно и борись с римлянами!

– Ты говоришь так, словно мы больше никогда не увидимся, брат мой! Но ты же присоединишься к нам, не так ли?

– Конечно, друг! Но всякое может случиться. Мне вдруг показалось, что мы больше не увидимся. Сам не знаю, почему я так подумал. Чушь какая-то лезет в голову.

– Тогда тебе не стоит никуда ходить. Все равно от этого грека-христианина не будет никакого толка в нашей борьбе. Пусть боги позаботятся о нем.

– Нет, Келад. Не можем мы начинать борьбу с предательства. Кирн – один из нас! И это моя вина, что я забыл о нем. Вождь должен думать о каждом из своих людей. И мой долг теперь спасти его!

– Тогда удачи тебе, Децебал!

– И тебе удачи, брат мой! Если со мной что-нибудь случится, то ты станешь во главе восстания. Не рискуй понапрасну и действуй по обстоятельствам. Я желаю тебе обрести свободу и жить долго на горе Риму!

Руки друзей сомкнулись в крепком рукопожатии. Затем дак бросился обратно в город…

Глава 7 Факел свободы.

Помпеи.

Дом Юлии.

Юлия был разбужена страшными подземными толчками. Они были и раньше, но теперь стали ощутимее и все предметы и мебель к комнате ходили ходуном. Дом наполнился воплями и мольбами о помощи.

– Что там? – закричала она, вскакивая с постели.

– Госпожа! – в опочивальню вбежала служанка. – Город гибнет!

– Что? – не поняла Юлия. – Что значит гибнет? Жрецы во всех храмах просили о милости, и было заявлено, что это скоро прекратится. Только вчера так говорили у храма Юпитера. И жрецы Кибелы и Исиды говорили подобное.

– Боги не вняли мольбам жрецов! Гнев богов! Посмотри, госпожа!

Женщина бросилась к окну с видом на Везувий. Вулкан извергал потоки огня.

– Что же это? – прошептала она.

– Подземные боги проснулись, – прошептала служанка. – Аид вырвался на землю.

– Госпожа! – послышался голос виллика (управляющего). – Где госпожа?!

Юлия выглянула в окно и позвала его:

– Я здесь, Марк! Что там такое?!

– Нужно уходить из города! Храм Венеры обрушился! Я уже приказал слугам собирать пожитки! А городок Стабия совсем погиб под огнем. Сам Плутон накрыл их своей огненной накидкой. И все кто там был, погибли в огне.

– Но до нас довольно далеко и, может быть, Помпей это не коснется? – спросила Юлия, сама не веря своим словам.

– Если бы так, госпожа, если бы так. Но думаю, что чаша гнева изольется и на нас.

– Хорошо! Я начну собираться!

– Вам лучше надеть простой плащ, госпожа! Возьмите один у своей служанки!

– Это еще зачем? – не поняла патрицианка.

– В такое время могут легко возникнуть рабские беспорядки. Да и грабители не упустят время, чтобы обогатиться. Многие богачи захватят с собой свои ценности. А сила властей в таких случаях ослабевает. Не к чему привлекать в такой час внимание хорошими одеждами.

– Пожалуй ты прав. И я воспользуюсь твоим советом.

Юлия отошла от окна и замерла на месте. Децебал! Что сейчас творится в гладиаторских казармах? Может они поднялись на бунт и уже сражаются со стражей? Такой час самый подходящий для начала восстания!

– Госпожа, – голос служанки вернул её к действительности.

– Да? Я задумалась. Давай собираться!

– Как страшно дрожат стены дома, госпожа! Он вот-вот обрушиться на наши головы!

– Этот дом крепкий и просто так не рухнет.

Юлия стала собирать свои драгоценности. Как раз в этот момент подземные толчки временно прекратились.

Служанка пала на колени и стала истово молить богов пощадить город.

– Прекрати! – прервала её Юлия. – Это временное затишье! Скоро стихия возьмет свое, и тогда Везувий превратит Помпеи в руины! Вилик прав и чаша гнева богов настигнет и нас. Потоки раскаленной реки вырвутся на свободу. Я знаю это! Недаром мне снились такие сны в последнее время. Вот она их разгадка! Гибель города! Все совпадает с предсказаниями!

– И старуха пифия нам говорила тоже самое, госпожа. Помните?

– Конечно, помню. Тот день я не скоро смогу забыть. Но сейчас не время для воспоминаний. Иди собери все золотые из шкатулки и пересыпь их в большой кожаный кошель. Там не менее 100 тысяч золотых ауреусов. Моему мужу они более не принадлежат. И если мы их не возьмем, то они прейдут в собственность Плутона. Но я сомневаюсь, что в мрачном подземном царстве нужно золото с отчеканенными ликами императора Веспасиана.

– Прикажешь мне спрятать этот кошель под моим плащом?

– Нет. Сунь в один из тюков, что понесут преданные слуги. Кошель слишком тяжел и не стоит перегружать себя. На себе мы понесем только драгоценности.

Новые подземные толчки были ответом на её слова! Дом задрожал, и по его стенам побежали трещины. Где-то рядом послышался страшный грохот.

– Это храм! – закричала служанка. – Храм рухнул!

– И уже не один, – произнесла Юлия, продолжая собираться. – Боги отреклись от Помпей! Помоги мне одеться.

– Вот мой старый плащ, госпожа. Но он с заплатами.

– Ничего, чем старее и хуже он выглядит – тем лучше.

Перекрытия дома Феликса затрещали и послышались вопли слуг и рабов. Нужно было срочно бежать во двор. На этот раз прочная конструкция не выдержала гнева стихии.

– Уходим! – закричала Юлия. – Я ошиблась, говоря, что дом крепкий. Гнев поземного царства Аида крепче!

Во дворе дома уже собрались слуги. Всего там было около ста человек. Все они смотрели на свою хозяйку и ждали её распоряжений. В этот момент рухнули две колоны дома.

– Плохой признак! – завыла старуха-кухарка.

– Чего уж хорошего! – прервал её завывания конюх. – Каркаешь только зря, старая Мегера! Здесь кругом одни плохие признаки!

С улицы доносились детский плач, женские вопли и ругань мужчин.

– Снова ожил Везувий!

– О боги!

– Смотрите!

– Мать Исида, защити нас!

– Мир рушиться!

– О, Юпитер!

В доме от очередного подземного толчка начали падать статуи. Рухнули ещё две колоны и осела крыша.

– Уводите наших людей из города! – приказала Юлия.

– А ты госпожа? – спросил с тревогой управляющий.

– Я присоединюсь к вам позже. Уводите людей!

– Мы пойдем к вилле твоего мужа. Там можно будет укрыться.

– Нет! – решительно произнесла Юлия. – Только не туда. Веди людей к дороге, ведущей в Рим.

– Ты хочешь сказать, что мы возвращаемся в дом нашего покойного господина, твоего отца? – спросил вилик, бывший рабом еще отца Юлии.

– Да! Идите туда. Места хватит для всех.

– Но может, быть с тобой оставить нескольких слуг?

– Нет! – прервала его хозяйка. – Со мной останется только она!

Служанка кивнула в знак согласия. Она и не собиралась оставлять госпожу одну, несмотря на страх перед стихией…

Помпеи.

Улицы города.

Толпа спешила к Стабиевым воротам, чтобы покинуть город. Стихия разбушевалась не на шутку. С грохотом падали дома и храмы. Орали люди. К небесам неслись мольбы и проклятия.

– Великий Юпитер!

– Отец богов! – закричал толстый римлянин в запачканной тоге.

– Нет больше твоих богов! – худой раб пнул его ногой в спину.

Римлянин упал и раб перескочил чрез его тело, ловко вырвав у него из рук кожаный мешок. Упавший завопил, но никто не стал ему помогать. Все думали только о себе.

Ребенок звал свою мать. Он бежал за людьми, увлекаемый толпой. Никто не обращал на него внимания.

– Мир гибнет!

Юлия со служакой пробирались к гладиаторским казармам по узкой улочке где никого не было. Здесь дома нависали прямо над улицей, и опасность обрушения было много больше.

Женщины даже удивились, что пока ничего не рухнуло.

– Как страшно все трещит, госпожа.

– Милость богов с нами и мы здесь не погибнем! – решительно заявила Юлия, стараясь её ободрить.

– Да? – спросила та с надеждой.

– Конечно. Нам не суждено сегодня умереть.

Они быстро пробежали опасное место и вырвались на открытое пространство. Прямо за их спинами обрушились несколько зданий.

– Я же тебе говорила, что боги нас хранят!

– Ты права, госпожа! Гладиаторские казармы уже не так далеко. Вон там! Я когда-то по твоему приказу вела от них гладиатора.

Юлия ничего не сказала. Она могла застать там Децебала и быть рядом с ним. Конечно, он мог давно уйти оттуда, но женщина хотела сама убедиться в этом.

«А если его там нет, то где искать его? Куда он может пойти?»

Им нужно выжить! Для них двоих теперь открылись ворота в иную жизнь. Сейчас после такого бедствия, когда люди гибнут сотнями, никто не станет ни его, ни её разыскивать после грандиозного катаклизма. Они смогут перебраться в отдаленную провинцию империи – в Египет – и спокойно жить там. Её драгоценностей хватит, чтобы начать какое-либо дело. Теперь ведь нет смысла начинать бунт по освобождению рабов. Сами боги освободили всех в Помпеях. Не станет же он противиться воле всемогущих богов? Она сумеет его убедить.

Рухнул её старый мир. Привычные старые Помпеи гибнут, и она начнет новую жизнь. Боги дали ей такую возможность…

Помпеи.

Квинт и наёмники.

Квинт был разбужен подземными точками. Он отсыпался после обильных возлияний, и бурного пира переросшего в дикую разнузданную оргию.

Он сам вчера выполз из пиршественного зала, где вповалку лежали бражники и обнаженные гетеры, и добрался до своего ложа. Бывший рутиарий не любил когда его беспокоили и не давали выспаться.

– Что такое? – спросил он.

Но никого рядом не было. Пустая комната. На полу лежит разбитый кувшин с вином, и красная лужица напоминала кровь. Бывший рутиарий даже вздрогнул от такого сравнения. Видеть кровь примета плохая. Это предвещало скорую смерть.

Он выглянул в узкое окошко и увидел Везувий.

– Что же это? Ничего не кончилось? А стало еще хуже! А эта пьяная свинья Рапан говорил, что все кончится к утру, и мы проснемся в чистом и спокойном городе, – прошептал он. – Вот тебе и проснулись! Неужели город гибнет?

Из соседней комнаты к нему вбежали наемники с опухшими от перепоя лицами.

– Что там такое?

– Нас разбудили, и только гетеры продолжают спать.

– Стило разбудить их самым лучшим способом, – попробовал пошутить кто-то.

Но веселья не получилось.

– Везувий низвергает на город потоки гнева Аида, – произнес Квинт. – Посмотрите в окно. И скоро ваших гетер разбудит сам Плутон.

Дом снова задрожал подобно раненому монстру.

– Нужно выйти на улицу! Берите оружие!

Все бросились одеваться и вооружаться. Квинт быстро надел тунику, панцирь, пояс с мечом, застегнул ремни боевого шлема. Он сам завязал ремни тяжелых калиг и накинул плащ.

Они вскочили в сад и собрались у статуи Юпитера. Квинт нагнулся к фонтану и омыл свое лицо водой.

– Что же теперь делать будем? – спросил кто-то из наемников.

– Можно пограбить безнаказанно! Смотрите сколько домов и какая паника!

– А гладиаторы? – Квинт бросился к говорившему. – Ты что, собачий корм, совсем с ума спятил? Говорил я вам, что их нужно было брать еще вчера! А вы устроили попойку с гетерами!

– Отпусти! – тот оторвал руку рутиария от своей груди. – Зачем мне теперь твои гладиаторы, если город у наших ног? Там горы золота и хороших плащей! А в казармах гладиаторов только злобные демоны готовые драться до смерти! Я не идиот, чтобы лезть туда за твои паршивые сто сестерциев.

Квинт схватился за меч. Но двое других повисли на его руках:

– Успокойся, Квинт. Мелон говорит дело! Смотри сколько домов. И скоро это все может обрушиться и погибнуть под обломками. А там золота много больше, чем все мы видели за свою жизнь. Стоит ли упускать такой шанс?

– Сейчас все умные люди кинутся грабить.

– Верно. Толстопузые всадники первым делом станут спасать свои кубышки. Мы перехватим их в пути. Так даже в опасные дома не стоит лезть.

– И верно! – поддержали остальные.

Рутиарий видел, что никто не пойдет за ним к гладиаторским казармам. Его сердце кипело местью, и он жаждал крови Децебала! Ему было плевать на все золото Помпей лишь бы отмстить. Лишь бы омыть руки в крови врага!

– Мы должны идти к казармам и предотвратить бунт рабов! Это необходимо…

– Вот иди туда сам и предотвращай! А мы пойдем в иное место! – Мелон оглянулся на товарищей.

Квинт стряхнул с себя руки наёмников и обнажил меч. Его жало поразило Мелона прямо в живот. Тот застонал и протянул правую руку со скрюченными пальцами к своему убийце, словно пытаясь зацепить его.

– Сдохни! – рутиарий оттолкнул тело. – Всем идти за мной! Пограбить мы еще успеем.

Но ответом ему был вой ярости и десяток обнаженных мечей пронзили тело Квинта, пробив его медный нагрудник…

Помпеи.

Децебал и Кирн.

Разбитые ворота казармы Децебал преодолел одним прыжком. Часть кровли гладиаторских помещений уже обвалилась. Вдали с треском рушились здания, и дак слышал, как рычали деревянные перекрытия, готовые осесть из-за подземных толчков.

Карцер был еще цел и Децебал мечом вырвал замок. Камеры здесь закрывались наружными засовами. Вот здесь! Он рванул засов, но никто не кинулся ему навстречу.

– Кирн! Ты здесь?!

По тяжелому дыханию Децебал понял, что Кирн в левом углу камеры. Они снова приковали его к стене!

– Кирн! – Децебал бросился к другу, который сидел в углу и ни на что не реагировал. – Кирн!

– Это ты? – грек поднял голову. – Зачем ты здесь?

– Тебя заковали, друг?

– Заковали, а ключи унесли с собой в преисподнюю, – горько усмехнулся тот. – Беги, Децебал! Спасайся.

– Спартак не оставил бы друга в беде! – проговорил дак. – Это твой Христос забыл о тебе.

– Я прикован и мне не вырваться! Беги!

Децебал просунул рукоять своего меча в кольцо, вбитое в стену. Усилие! Но оно не поддалось! Снова усилие! Дак повернул рукоять меча на себя и снова потянул!

Сейчас перед ним было не просто железное кольцо, а вся система римского рабства! Вот она в виде железной цепи в десять звеньев! Если гладиатору удастся её вырвать, то рухнет вся Римская империя с её развращенными нравами и её жестокой рабовладельческой системой. Не один Кирн, но все сотни тысяч рабов обретут свободу!

Но новый подземный толчок окончательно обрушил перегородки, и стена рухнула. В этот последний момент, он вырвал из стены это проклятое кольцо и они с Кирном отпрыгнули в сторону.

– Уходим! – Децебал потащил грека за собой за руку.

– Дом рушится!

Они несколькими прыжкамидостигли провала в стене и бросились наружу. Земля тряслась у гладиаторов под ногами, и каменные плиты расходились в стороны под напором неведомой подземной силы…

Помпеи.

Юлия и служанка.

Юлия подбежала к казармам школы ланисты Акциана. Одного взгляда на руины было достаточно, чтобы понять, что внутри никого из живых нет. Из-под обломков не было слышно стонов людей. Грохотала только стихия.

– Госпожа! Часть строений уже рухнула, и там внутри никого нет, – проговорила служанка.

– Ворота выбиты. Очевидно, гладиаторы сломали их, используя таран.

– А это значит, что они давно вырвались на свободу и мы зря пришли сюда. Не стоит больше подвергать себя опасности. Уйдем отсюда.

– Город рушится прямо у нас на глазах. Вот пророчество старой пифии! Оно сбывается.

– А старухе ведь никто не хотел верить. Все смеялись над ней, и называли её сумасшедшей ведьмой.

– Идем! – Юлия схватила служанку за руку и потащила прочь от развалин.

Земля трещала у них под ногами, словно содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Везувий с грохотом извергал свою ярость целым огненным потоком, и теперь казалось, что на всей земле установился Ад. Подземное царство выходило наружу, погружая все вокруг в хаос и мрак небытия.

«Я совершила ошибку, – думала Юлия. – Децебал со своими товарищами давно покинул город. Ведь казармы совсем недалеко от ворот. Но где же теперь мне его искать? Куда он пошел?»

Вдруг перед женщинами, словно из глубин преисподней выступила тень. Это был большой всклокоченный мужчина в грязном рубище весь покрытый гарью. От этого он казался черным.

– Стоять! – заорал он.

Женщины вскрикнули и отпрянули в сторону от чудовища.

– Вот мне и забава перед смертью! Вы хорошенькие птички, хоть и немного грязны.

– Ты кто такой? И почему смеешь преграждать дорогу благородной Юлии? – спросила служанка.

– Я демон из подземного царства Аида. Этот господин послал меня сюда поразвлечься.

Человек грубо схватил Юлию в свои объятия. Он закричала и стала вырываться. Но мужчина был силен и только хохотал над её усилиями.

– Так мне нравится ещё больше! О, Аид! Ты посылаешь мне прекрасную смерть!

Служанка бросилась на помощь госпоже и прыгнула на спину насильнику. Её зубы впились в его ухо, и женщина почувствовала во рту приторный вкус человеческой крови.

Тот бешено завыл и отпустил Юлию. Затем он стряхнул со своей спины женщину и ударил её кулаком. Подобный удар мог убить и быка. Служанка не пережила бы его, если бы в этот момент земля под ногами насильника не разошлась бы в стороны, и он не упал вниз. В то самое царство Аида, откуда, по его же словам, он вышел поразвлечься.

Юлия бросилась к своей спасительнице.

– Ты жива?

– Да, госпожа. Но я откусила ему ухо. И меня сейчас вывернет наизнанку. Даже кровь у этого скота невыносимо воняет.

– Нам нужно бежать. Не время сейчас выворачиваться. Достигнув безопасного места, мы сделаем это с тобой вместе. Я сама вся провоняла этим скотом. Но только не сейчас! Нужно спешить!

Женщины побежали к воротам в надежде найти там спасение…

***

Огненный столб, вырывавшийся из жерла Везувия, в это мгновение действительно напоминал факел свободы!

Извержение вулкана Везувий началось с того, что над вулканом начало быстро расти громадное облако белого цвета с бурыми пятнами. Это облако было ни чем иным как выбросом каменной пробки из древнего закупоренного жерла, когда давление газов в магме превысило прочность горных пород. Это случилось как раз тогда когда Децебал с товарищами сидели в своих камерах в гладиаторских казармах. Вблизи вулкана послышался страшный грохот и начались подземные толчки. Именно один из таких толчков сбросил гладиаторов с жестких и неудобных деревянных кроватей.

Затем магма, верхний уровень которой находился вблизи основания, вулкана начала закипать. Этот процесс напоминал растянутый во времени взрыв. Бешено вырвавшаяся из недр вулкана газовая струя выбросила за собой огромное количество обломков пемзы. За 10 часов непрерывного извержения столб выброшенной пемзы достиг 20-километровой высоты и каждый час, на поверхность почвы выпадало 20–25 сантиметров лапиллей – небольших камешков диаметром 1–4 см.

Именно этот мощный взрыв, растянувшийся на 11 часов и дал основную массу пемзовых обломков. Поскольку взрыв был растянутый, многие жители сумели покинуть город и уйти в более безопасное место.

Горячее «дыхание» вулкана утром 25 августа, ощущавшееся даже в Стабии, было результатом второго пароксизма извержения, сопровождавшегося сходом раскаленных тяжелых лавин – пепловых потоков, что свидетельствовало об изменении характера магмы. Насыщенная газами, магма при выходе в верхнюю часть жерла была распылена и в виде палящих туч низвергнута со склонов вулкана. Именно такая горячая туча, по существу, задушила еще оставшихся в городе жителей.

В это же время на западных склонах вулкана шли сильные ливни, что во время извержений бывает очень часто. Рыхлые пепловые и пемзовые толщи на склонах, насытившись водой, ринулись вниз мощными грязевыми, по-видимому, горячими потоками. Три таких потока, следовавшие один за другим, накрыли город Геркуланум, располагавшийся на берегу моря, в мгновение ока уничтожив все живое. Современные раскопки показали, что люди были застигнуты врасплох, о чем свидетельствуют позы скелетов, обнаруженных в очень плотной, камнеподобной массе лахаров. Грязевые потоки сошли где-то во второй половине ночи 25-го, ближе к утру.

25 августа с 6 до 9 утра последовало несколько новых мощных взрывов Везувия, давших пеплы и пемзовые лапилли общей мощностью более 1 м, которые окончательно погребли Помпеи, Стабию и другие селения.

Воспоминания об это грандиозном событии в мировой истории оставил для нас Плиний Младший, который сам лично мог наблюдать те события. Он проживал в городке Милезно, что находился в 30 километрах от Везувия.

К вечеру 26 августа извержение прекратилось и темный Аид закрыл свои огненные недра.

Глава 8 Разгром.

Иберийские всадники Родана.

Иберийская конница под командованием Родана действовала быстро. Новый центурион вспомнил свое боевое прошлое, как он воевал в составе союзников римского народа в борьбе с немирными галлами.

Его разведчики поймали двоих всадников на взмыленных конях. Они были в мокрых от крови рваных туниках. Один был старым лет 60 с аккуратной белой бородой, а второй совсем молодой, не более 16 лет юноша с густыми черными кудрями и пушком над верней губой.

Старик был сильно ранен в грудь и тяжело дышал, припав к шее коня.

– Господин! Мы поймали этих двоих на дороге. Хотели удрать, – сообщил Родану десятник. – Похожи на мятежников!

– Кто такие? – ибериец внимательно осмотрел схваченных.

– Мы не мятежники, а римские всадники, – ответил старший. – Бежали из моего имения, где присматривали за эргастериями. Я Марк Теренций. А этот юноша мой племянник. А вы кто такие? Мы решили бежать, подумав, что вы из тех рабов кто взбунтовался…

Марк Теренций выплюнул на землю сгусток крови.

– Мы иберийские конники префекта Помпедия Руфа. Ты можешь не опасаться нас, господин.

– Так вы служите закону? – спросил юноша. – Вы не мятежники?

– Нет! Я центурион Родан! Много ли в твоем эргастерии мятежников?

– Не больше двух сотен. Вы сомнете их легко. Юноша покажет вам дорогу.

Но Родан не собирался отвлекаться на ерунду. Ему нужны были крупные силы мятежников, а не кучка восставших рабов. Явно в эргастерии этого всадника не было среди рабов большого количества настоящих солдат.

– Вы слышите меня, центурион? Нужно немедленно выдвигаться к моему эргастерию пока взбунтовавшиеся скоты всего там не переломали и не пережгли.

– Там только твои рабы, господин? Других мятежников нет? Никто не пришёл в твое имение со стороны?

– Нет.

– Хорошо ли вооружены те рабы, что взбунтовались? Захватили ли они оружие?

– Нет. Разве что несколько мечей и копий. Основная масса вооружена только палками и камнями! Ваша конница легко их сомнет! Нужно спешить!

– Нет! – решительно отрезал Родан. – Я пока не поведу своих всадников в твои владения! У меня иной приказ от моего господина Помпедия Руфа.

– Как? Я не могу поверить? Ты, центурион, не хочешь мне помогать? Но там рабы бунтуют!

– Похоже, господин, что рабы бунтуют не только в твоем имении и может разразиться большой бунт!

– Да сохранят нас боги от подобного несчастья! Но почему ты, центурион, не хочешь начать подавление бунта с моего имения?

– Не могу. Моя задача подавить восстание в пригородах и не дать ему распространиться. Это приказ самого префекта Помпедия Руфа. И сейчас мне нужно знать, где основные силы восставших и посадили ли они их на коней. Ты понимаешь меня, господин? Если мятежники получат лошадей, то одолеть их будет трудно. Во многих эргастериях большое количество настоящих всадников среди рабов.

– Я знаю! – вскричал молодой. – К конюшням Аэция Флака прорвалась целая толпа рабов из рыбозасолочных сараев! Их уже несколько часов назад подожгли, еще до начала бунта наших рабов, мы видели кровавое зарево с той стороны.

– И много там лошадей в конюшнях Флака? – Родан понял, куда ему стоит направить свои коней.

– Сейчас не знаю. Но у него бывает больше тысячи отличных лошадей! Он их поставляет для ипподромов Рима! – сообщил старик.

– А среди рабов-рыбников много бывших наездников! Я знаю точно. Там и сарматы и аланы. А эти народы выросли на спинах лошадей! – сказал Родану один из его воинов иберов.

– Сам знаю! Похоже, у этих рабов был отличный план действия! Наш префект может опоздать!

– Но мы можем прибыть в конюшни Флака раньше мятежных толп. Кочевники плохие вояки пока ходят пешком.

– Это как! Можешь показать, где эти конюшни? Кратчайшую дорогу?! – спросил центурион у юноши.

– Могу! – ответил молодой всадник.

– Тогда вперед! Мы не можем допустить, чтобы рабов посадили на коней!

– Но моему дяде нужна помощь. Он ранен!

– Я оставлю с ним несколько солдат. Никто его не обидит…

Отряд Сармата.

Отряд Сармата и Скилия шел вперед к своей цели. Хотя количество людей в нем сократилось более чем наполовину. Многие рабы не пожелали идти в конюшни Аэция Флака.

– Что нам там делать? Какие лошади? Вокруг столько богатых вилл! Куда нас ведут Сармат и Скилий?

– Верно! Там есть что взять!

– Совсем рядом вилла одного богача, на которой постоянно пиры да праздники!

– Верно! Сейчас многие из римских толстосумов переселились сюда для веселого препровождения времени. У них и вина и танцовщицы!

– Нагрянем к ним в гости, друзья!

– Верно! Повеселимся!

Сармат хотел было пресечь такие разговоры и восстановить дисциплину в рабском отряде, но Скилий не дал ему это сделать.

– Не стоит, Сармат! Это может вызвать драку среди наших рабов! А этого мы допустить не можем! Пусть уходят!

– Но тогда у нас будет совсем мало людей! Я обещал Децебалу несколько сотен всадников! Вождь ждет от нас действий! Стоило ли подниматься на борьбу, чтобы разгромить пару вилл и зарезать несколько богачей?

– Не стоило! Но для восстания нам нужны верные люди! А эти созданы для рабских цепей и малая потеря для дела свободы, если они уйдут. Нам это только на руку.

– Но я могу по-своему призвать всех к дисциплине! Я снесу пару голов, и все станет на место.

– Только не сейчас! Люди хотят крови! И заглушить эту жажду не так просто. Пусть напьются. И они даже невольно окажут нам помощь!

– Помощь? – не понял Сармат слова Скилия. – И в чем эта помощь?

– Они отвлекут на себя силы римлян! Они станут жечь и грабить. А по каким следам пойдут римские когорты? По следам пожарищ!

– А ты прав, друг! Золотая у тебя голова, Скилий! Пусть идут!

– Ничего! Главное сейчас – завладеть лошадьми. Кавалеристов наберем потом. А эти грабители пусть несут огонь восстания дальше и тем самым сослужат нам отличную службу…

***

Но сама природа внесла коррективы в планы Сармата. Ранним утром 24 августа раздался первый взрыв – это был голос грозного божества подземного царства. Началось извержение вулкана Везувий.

– Что это? – спросил один из рабов.

Другие посмотрели на вершину видневшегося вдали вулкана и увидели громадный белый столб над ним.

– Гнев богов! Смотрите туда! Подземные силы вырвались на свободу!

– Скилий говорил о том, что боги подземного царства восстанут! Смотрите! Они восстали!

Испуганные люди смотрели на Везувий и спрашивали себя, что будет с ними теперь? Они поверили, что это действительно действуют великие божественные силы, перед которыми человек всего лишь пылинка. Подземный царь Плутон решил произвести переворот и обрушил свой удар на небеса, на вотчину царя небесного Юпитера.

Сармат также посмотрел на столб и тихо прошептал:

– Боги вырвались на свободу. Наступает конец старого мира.

Толпа рабов вмиг забыла, куда спешила всего минуту назад и люди как завороженные смотрели на таинственный столб. В небе стали скапливаться мрачные темные тучи, состоявшие из пепла. Это действительно походило на схватку богов поземных и богов небесных. Зрелище было величественное и одновременно грозное.

– Аид пришел на землю! – закричали рабы. – Нужно бежать!

– Куда? Где можно скрыться от гнева могучих?!

– Они найдут нас везде!

– Стоит молиться, и боги смилуются над нами!

Но другие продолжали свои призывы к бегству:

– Бежать!

– Прочь от места гнева!

– Не бежать! Стоять! Это же сигнал к началу борьбы! – громогласно возразил растерявшимся рабам Сармат. – Боги подземного мира на нашей стороне! Вы разве не поняли этого? Вам же была нужна помощь против хозяев? Вот она пришла!

– Но там грозные силы! Смотри туда, Сармат! Они испепелят нас в одно мгновение!

– Не испепелят!!! – послышались голоса. – Это помощь самого Плутона!

– Плутона? А станет ли он разбираться кто ему враг, а кто друг?

– Скилий! Скажи, что нам делать? – рабы обратили взоры на старика.

Тот молча смотрел на разбушевавшуюся стихию. Он думал, что делать и к чему звать восставивших рабов. Боги взбунтовались и не выдержали груза несправедливости на земле и решили уничтожить её! Они идут навести порядок и покарать неправедных! Но стоит ли им продолжать борьбу, если сами боги идут сюда? Может им лучше уйти отсюда подальше? Но разве можно уйти и скрыться где-нибудь от гнева бессмертных, если они решили стереть род человеческий с лица земли? Нельзя! Они найдут и достанут везде! Они всемогущи и грозны в своем гневе!

– Скилий! – Сармат тряс его за плечо. – Тебя спрашивают, что делать дальше?! Ответь, что нам предпринять, если боги просветили тебя! Ты же чувствовал, что это произойдет, не так ли?

– Чаша гнева переполнилась через край! Смотрите, рыбы! Вот она гибель старого мира! Вот он конец несправедливого Рима! Это урок всем, кто не верил в богов! Всем кто отрицал существование бессмертных! Смотрите туда!

– Мы верим в бессмертных богов! Лично я никогда не отрицал их существования!

– И я тоже!

– И я!

– Боги всегда правили миром. Что перед богами величие римских императоров и земных царей?! Может ли божественный цезарь Веспасиан остановить это?!

– Но что нам делать? Куда нам теперь идти?

– Мы продолжаем борьбу! А боги решат нашу судьбу! – закричал Скилий. – Для тех, кто верит в богов и хочет справедливости одна дорога – в битву! И тот пойдет за мной и Сарматом!

– Вперед! – Сармат снова выступил вперед. – Не будем терять время! Нам нужны лошади!

– Но поднимутся ли гладиаторы в Помпеях?! – снова зазвучали тревожные голоса, на этот раз среди ближнего окружения Сармата.

– До восстания ли им теперь?!

– Город гибнет!

– И они уже не станут действовать так, как мы договаривались первоначально!

– Восстание уже началось! Гладиаторы уже завладели складами с оружием! – сказал Сармат и в глубине души помолился, чтобы все именно так и произошло.

Децебал в этот момент поднимал своих людей в гладиаторских казармах…

Помпеи.

Гнев богов.

Многие в тот день стали жертвами собственной беспечности и легкомыслия. При первых же признаках грозного природного катаклизма нужно было срочно бежать из города. Но некоторые патриции и всадники погрязли в отвратительных оргиях и не желали от них отрываться, даже когда мраморные полы роскошных дворцов и вилл заходили ходуном у них под ногами.

Геракланум, первым подвергшийся удару стихии, погиб. Охваченные ужасом жители вскакивали со своих постелей и не могли понять, что происходит! Огненные потоки лавы сошли на город и уничтожали все на своем пути.

Но многие жители Помпеи видя все это, не пожелали бежать! И даже несмотря на потоки беженцев на улицах эти беспечные люди, опьяненные винными парами насмехались на теми кто спешил уйти, бросив все!

– Куда бежите, трусы? Чего испугались?

– Гора далеко от нас!

– Помпеи не постигнет участь селений, что стояли у самого подножия Везувия!

Находились даже такие, кто открыто насмехался над богами! Кое-кто заявлял, что боги не больше чем простые суеверия и реально они не существуют!

Пьяные богачи потерявшие от вина и разврата остатки разума верили в какое-то чудо. Они решили, что потоки огненной лавы каким-то образом пройдут мимо них…

У Стабиевых ворот.

Беженцы.

Юлия была совсем не из таких богачей. Она страстно хотела жить и отыскать Децебала.

Она со своей служанкой выбралась из города через Стабиевы ворота, и смешались с толпой беженцев. Горожане, потрясенные случившимся, с опаской смотрели на разыгравшуюся стихию. Городок Геракланум погиб! И некоторые помпеянцы видели издалека, как волны раскаленной лавы накрывали его.

– Я едва успел спастись, – говорил старый обожженный раб из Геракланума. – Мой хозяин отослал меня с поручением на другой конец города. И только это спасло меня. На моих глазах прямо под моими ногами отворилось чрево земли, и образовалась громадная трещина. Клянусь Зевсом, что я не вру!

– И что там было? Неужели мрак Аида? – стали спрашивать его.

– Я видел там страшных чудовищ, что тянули ко мне свои безобразные руки и морды.

– А может ты видел самого Кербера¹⁸? Ведь у него три головы!

– Может и так. Я был не в силах долго смотреть на то, что было там. Я бросился бежать от провала, и земля дрожала под моими ногами. Чудом не утонул я в огненной реке. Но говорю вам – я чувствовал исходящий от неё жар! А мой хозяин утверждал, что никаких богов нет! Вот и поплатился за неверие!

– Боги карают мерзких эпикурейцев¹⁹! – всхлипнула женщина, державшая на руках ребенка. – Эпикурейев и других святотатцев! Но почему мы должны гибнуть вместе с ними? Я постоянно приносила жертвы Юпитеру, Нептуну, Венере! Не забывала также и Кибелу и Исиду!

– И я также!

– Нужно было убивать тех, кто не почитает богов! Вот все и было бы хорошо! А так мы навлекли на наши города их гнев!

Юлия не стала больше слушать безумного раба и отошла в сторону.

– Госпожа, – обратилась к ней служанка. – Помпеи гибнут. Там больше никого не осталось в живых.

– Я сама это прекрасно вижу. Все кто не покинул город – мертвы. Ни Геракланума, ни Помпей больше нет. У нас нет больше дома и большей части имущества. Только мои драгоценности со мной и кое-какие деньги. Последнее что осталось.

– Как и все жители города, госпожа. Да и имущество принадлежало твоему мужу Гаю Сильвию. Так что не стоит о нем жалеть.

– Но меня совсем не волнуют деньги. Я с теми ценностями, что у нас с собой, остаюсь богатой женщиной. Меня волнует, где Децебал? Жив ли он?

– Скорее всего жив. Ведь в гладиаторских казармах никого не было, ты же сама видела, госпожа!

– Видела, но это не значит, что он не мог погибнуть где-нибудь в другом месте.

– Куда ты желаешь сейчас идти, госпожа? На виллу своего мужа?

– Нет. Феликс может быть еще там. И он меня не пощадит. Отличный шанс от меня избавиться. А всех моих слуг, я направила к вилле моего отца.

– Но что тогда нам делать здесь одним без защиты и помощи, госпожа? Любой может нас ограбить и обидеть.

– Ты права. Поэтому если бы я нашла Децебала, то мы могли бы отправиться в Рим. Там много людей, знавших моего отца. Сам император знал его и охотно мне поможет.

– Но Децебал раб и его могут схватить в Риме.

– Раб? – Юлия посмотрела на служанку. – Нет. Он не раб. Я получила документ о его освобождении из рабства. Он официально заверен и Децебал свободный человек.

– И этот документ…

– Конечно со мной. Это одна из наивысших ценностей. Ведь там стоит подпись хозяина Акциана. А если Акциан погиб, то он уже не сможет выдать мне второй такой документ…

***

Децебал закутанный в обгоревший плащ, по странной прихоти случая, был совсем рядом с Юлией в этот момент. Он вел своего товарища Кирна под руку.

– Тебе совсем плохо, друг? – спросил дак грека.

– Немного помяло. Мне бы глотнуть вина, немного поесть и поспать. Тогда все было бы хорошо.

– Здесь теперь еды нам не достать. Нужно пробиваться на виллу Гая Сильвия Феликса.

– Ты думаешь, наши уже захватили её?

– Кто знает? Все пошло совсем не так как мы с Келадом планировали. Но если Келад со своим отрядом гладиаторов соединится с конным отрядом Сармата – восстание начнется. Римляне не смогут оказать нам сейчас никакого сопротивления.

– А если нет? – спросил грек. – Если рабы разбежались кто куда. Посмотри, что твориться вокруг? Ты видишь этот огненный столб над Везувием? Он проткнул само небо! Хаос и неразбериха ширятся по местности во все края!

– Вот этого я и боюсь, друг Кирн.

В этот момент Децебал едва не зацепил Юлию и прошел мимо. Вокруг было слишком много народу. Она даже посмотрела на его спину, но не узнала под широким плащом и капюшоном.

– Тогда проберемся на виллу – осторожно проверим, кто там хозяева. Если восставшие рабы, то это будет сразу заметно.

– Тихо, Децебал, – Кирн заставил друга замолчать. – Смотри всадники!

– Где? – встрепенулся дак.

– Да вот подъезжают к римским солдатам.

– Наши?

– Не похоже. Вооружены хорошо. Все в панцирях.

– Да это иберийская конница префекта Помпедия Руфа. Чтоб их Аид пожрал. Не менее сотни всадников. Давай послушаем, о чем они говорят.

Гладиаторы приблизились.

Навстречу всадникам выступили десяток солдат.

– Я центурион Тиберий Друз из шестой когорты кампанского легиона. А кто ты такой? – задал вопрос командир легионеров.

– Сотник иберийской конницы городского префекта. Меня послал мой начальник Родан. Я должен сопровождать вас.

– А что случилось? Разве мало горя обрушилось на жителей Помпей? – сокрушенно произнес центурион Друз.

– Шайки гладиаторов. Мы упустили их крупный отряд – не менее 200 человек и все вооружены.

– Упустили? Что значит упустили? Они вас атаковали?

– Нет. Мы попыталась атаковать их, но неудачно. Эти дьяволы построились, как бойцы настоящей римской пехоты отразили наше нападение.

– И вы не сумели перебить их? – возмутился центурион Друз.

– Гладиаторы тебе не рабы, центурион. Они умеют сражаться. Вы сами их этому научили, на свою голову.

– А где сам Родан?

– Он поспешил со своей конницей к конюшням Аэция Флака. Целая орда беглых рабов может захватить их. По пути мы встречали множество подозрительных толп кроме большого отряда гладиаторов. И даже дважды вступали в схватку с ними. Я лично уложил, не менее десяти человек. Мой меч заржавел от их крови. Но нам не удалось разбить их отряды полностью, и большинство рабов сумело уйти. Родан не хочет, чтобы они соединились с гладиаторами.

– Пусть берегут нас боги! – римский центурион поднял обе руки к небу. – Что твориться? Целые города погибли под пеплом и огненной раскаленной лавой. Рабы взбунтовались, и стали хуже зверей! Что твориться? Мир гибнет!

– Не погибнет, если будет на то воля бессмертных!

***

Децебал понял из разговора, что Сармату захватить лошадей пока не удалось. Отряд из 200 гладиаторов это очевидно отряд Келада-фракийца.

– Нужно найти Клада. И найти срочно! Боюсь, он самостоятельно натворит дел, – проговорил вполголоса Децебал своему другу.

– Легко сказать – найти. Но вот где? Из слов этого всадника понятно, что наши не пошли на виллу Феликса.

– Я вот только не понимаю почему?

– Не понимаешь? А ты посмотри на Везувий и все поймешь! Уже много часов страшные силы вырываются из-под земли на свободу! Все боятся! До восстания ли им теперь?

– Не все испугались бы, Кирн. Не все! Пусть даже большинство бросит борьбу и поддастся страху, но не все! Все не могут предать!

В этот момент земля задрожала под ногами беженцев с новой силой. Кромка её трескалась как скорлупа ореха. Люди страшно завыли и многие стали призывать богов.

– Конец мира наступает! – заголосил старик, что упал на землю прямо перед гладиаторами.

– Юпитер-Громовержец помилуй нас!

– Уговори своего брата Плутона пощадить землю!

Лошади конного отряда стали метаться из стороны в строну, напуганные подземными толчками. Всадники тщетно пытались их успокоить. Черные тучи пепла закрывали небо. Толпа обезумела и многие рванулись бежать, не выбирая направления.

– Децебал, похоже, наше восстание не понадобится! – прорычал грек. – Исполнилась чаша гнева!

– Но гнев этот направлен совсем не на нас с тобой, Кирн! Этот гнев испепелит наших врагов.

– Конец мира!

– Конец? Нет, Кирн. Совсем не конец. Я не верю, что мир гибнет. И это не уничтожит римской империи. Погибнут всего только несколько городков вроде Геракланума и Помпей. Но боюсь это конец нашему восстанию…

Отряд Сармата.

Децебал оказался прав. Извержение Везувия, поначалу воспринятое повстанцами с небывалым энтузиазмом, вскоре породило в темных и затравленных людях, только сломавших рабские ошейники, страх перед неведомыми силами.

Сармат так и не сумел завладеть лошадьми. Подземные толчки разрушили конюшни Аэция Флака, и лошади разбежались.

Скилий увидев разбитые и пустые конюшни пал духом.

– Все, Сармат! Наше восстание кончено.

– Погоди унывать, старик. Ничего еще не кончено.

– Тучи пепла застилают небо. День превратился в ночь. Все гибнет от ударов поземных богов. Смотри на Везувий! Он продолжает извергать огонь. А огонь подземного царства бесконечен!

– Тихо! Не стоит так орать, старина. Ты распугаешь мне всех бойцов. Мы пока обойдемся и без лошадей. Но нужно сплотить наших людей.

– В их сердцах страх, Сармат. Страх перед неведомым! Неужели ты не понимаешь, что боги сильнее нас?!

– Нужно бежать! – закричал кто-то из рабов.

– Верно! Чего здесь покорно дожидаться гибели?!

– Уходим к мысу Милезно!

– Постойте! – Сармат выступил вперед и хотел начать говорить, но никто уже его не слушал.

Толпа повалила прочь.

– К Милезно! – орали рабы.

– К Милезно!

– Уходим отсюда.

Сармату пришлось подчиниться и последовать за своими товарищами. Он был готов выть от бессилия и проклинал трусов! Но ясно понимал, что повернуть вспять эту массу рабов он не сможет.

Вскоре им навстречу попалась группа беженцев. Впереди них был молодой человек лет 18 в запачканной сажей тоге. Он поддерживал под руку пожилую женщину.

– Куда вы идете? – спросил молодой человек рабов. – Если в сторону Милезно, то не советую.

– А что там случилось? – спросил его Скилий.

– Берега стали напоминать волны и ходят ходуном. Всюду молнии и раскаты грома. Вот эти люди, что стоят за мной, бежали именно оттуда. Я подобного никогда не видел в своей жизни. Люди топтали друг друга, обезумев от страха перед ужасной смертью в огне Аида! Мне самому казалось, что это была последняя ночь моей жизни. Приходилось постоянно стряхивать с себя пепел – нас просто засыпало им как из рога изобилия. Если кто-то опускался на колени или садился, то его уже через минуту всего покрывало пеплом.

– Кто ты, смелый юноша? – спросил Скилий.

– Мое имя Плиний²⁰. И если боги даруют мне прошение и возможность выжить в этом кошмаре, то я обязательно напишу предостережение потомкам о том, что здесь произошло…

Отряд фракийца Келада.

Фракиец Келад также растерял по пути множество своих людей и решил увести тех, кто остался подальше от места хаоса. Он решил не жать Децебала в условленном месте, так как сам совершенно перестал понимать все происходящее. О продолжении борьбы в таких условиях думать не приходилось. Рабы-гладиаторы с ног до головы, засыпанные пеплом совсем пали духом. Мало кто верил в успех восстания, ибо природный катаклизм извержения Везувия был для них воплощением конца света.

Мир гибнет! Так зачем же думать о восстании в такой момент? Боги сами наказывают человечество.

Поэтому фракиец решил уходить подальше от Помпей со своей группой воинов, что поклялись идти с ним до конца.

– Мы больше никого не уговорим действовать по нашему плану, – сказал Келаду молодой галл. – Если бы Децебал был с нами, он мог бы на них повлиять! Но где он теперь?

– Кто может это сказать? Я думаю, что он погиб. В Помпеях, после того как он вернулся, такое началось, что там никто не мог выжить. Скорее всего, стены тюрьмы обрушились и похоронили под грудами камней Децебала и Кирна.

– Тогда что нам делать?

– Уходить! И это даже хорошо, что нас не так много. Большая группа не сумеет прорваться.

– Но если мы пойдем небольшой группой, то нас схватят римские солдаты. Их много.

– Поэтому нам стоит прикинуться беженцами. Сейчас большие толпы идут из Помпеи. Толпы беженцев! И мы сумеем затеряться среди них.

– Ты знаешь, куда нам идти, Келад? – галл посмотрел в глаза товарищу. – Знаешь?

– На север! Туда, где немирные племена германцев еще сопротивляются власти Рима.

– Я сам галл и знаю, что там на севере. Там везде римские пограничные укрепления.

– Но гладиаторы-германцы говорили, что римляне покорили только Галлию. Германские земли им неподвластны. Неужели он врал?

– Нет, не врал, но римляне постоянно воюют там и рано или поздно покорят и их.

– А это мы еще посмотрим. Я стану сражаться среди людей, что отстаивают свою свободу и верны обычаям предков. Этим я помогу родной Фракии.

– Может быть ты и прав. Среди наших воинов не все захотят идти с тобой. Нужно сказать им, что наше восстание окончено.

– Я никого не держу. Эй! – Келад подозвал к себе товарищей. – Идите ближе и слушайте.

Вокруг него собрался круг из 40–45 гладиаторов. Они хотели, чтобы фракиец сказал им, что делать дальше.

– Друзья! – начал Келад. – Я не могу говорить красиво как Децебал. Боги не благословили меня таким даром. Но я переживаю за наше дело, что мы готовили так долго! Наше восстание против власти Рима не удалось! Мы не сумели выполнить приказа Децебала и собрать воедино большой отряд из разных гладиаторских казарм. Мы не сумели соединиться с отрядом рабов, что должны были стать нашей конницей. И не моя и не ваша в том вина! Видно боги не хотели этого! Но это не значит, что мы бросим борьбу против Рима!

– Но что делать?

– Куда нам идти?

– Нас слишком мало чтобы сражаться!

Келад поднял руку, требуя тишины. Когда все смолкли, он продолжил:

– Я иду на север в земли немирных германских племен! Там мы продолжим свою войну с ненавистным Римом! Кто хочет идти со мной – буду рад!

Шесть германцев с большим энтузиазмом восприняли его предложение и сразу же присоединились к нему. Но 20 фракийцев посмотрели на эту идею своего вожака скептически.

– Но почему в Германию? Ты же фракиец, Келад!

– Нам стоит вернуться во Фракию. Домой!

– Во Фракию? – спросил Келад. – Нет. Туда я не пойду. Там нет настоящей войны с Римом. Там многие согнули свои шеи и присягнули Риму. Наши князьки называются союзниками и друзьями римского народа. И это среди них я стану продолжать борьбу? Да они снова продадут меня римлянам, как уже однажды продали!

– Но там наши боги и наша земля, Келад!

– Как мы станем жить на чужбине?

– Где приклоним головы?

Соратник Децебала посмотрел на соотечественников и произнес:

– Я не стану вас держать, друзья. Идите туда, куда указует вам перст судьбы. Я желаю вам удачи. Живите так, как считаете нужным. Вы заслужили свою свободу.

Отряд после этого разделился, фракийцы пошли своей дорогой, а 25 человек последовало за Кладом.

Гордый гладиатор в последний раз бросил взгляд в сторону Помпей и прошептал:

– Прощай, Децебал. Прощай, друг! Твои предчувствия тебя не обманули. Больше мы с тобой никогда не увидимся. Но знамя борьбы, которое ты поднял не упало. Оно в моих руках. А пока я жив – я буду бороться…

Глава 9 В подземельях Мамертина.

Консульская дорога.

Децебал и Кирн.

Соглядатай выследили двоих смертельно уставших людей. Он узнал в них гладиаторов и решил, что стоит их схватить, пока они не натворили бед, которых и так свалилось на жителей провинции Кампания слишком много.

Человек в серой тунике приказал воинам, осторожно приблизившимся к нему:

– Видите вон тех двоих? Это гладиаторы из мятежников. Они совсем слабы. Сможете взять их без шума и сопротивления.

Громадный воин с рыжими волосами согласно кивнул в ответ и жестом указал своим людям окружить гладиаторов. И через несколько минут оба они лежали связанными по рукам и ногам.

– Да это же тот самый раб, что сражался на вилле нашего господина! – указал один из воинов рыжеголовому.

– Этот? – тот посмотрел на тело Децебала. – Нет! Не похож он на того!

– Просто грязен раб и поцарапан весь. Рожа вся в синяках и ссадинах. А так он самый.

– Если так, то Гай Сильвий Феликс будет рад такой встрече. Берите их и несите за мной.

Римский всадник действительно обрадовался. Он лично побежал к связанному Децебалу и стер грязь с его лица полой своей туники.

– Вот это встреча! – воскликнул он. – Боги совсем не забыли Гая Феликса если послали ему такой вот дар! Сам великий Децебал собственной персоной лежит предо мной. Кто мог ожидать такого? Только не я.

Децебал с ненавистью посмотрел в лицо своего врага.

– Ты не рад нашей встрече, гладиатор?

– Я был бы рад, если смог вспороть твое мерзкое толстое брюхо! – гневно произнес дак.

Но всадник совсем не обиделся на такие слова и произнес спокойно и даже с улыбкой:

– Ты думаешь, что ты хитер, дакиец? Ты думаешь, что Гай Сильвий Феликс не понимает твоей примитивной хитрости? Ты ищешь быструю смерть? Не так ли? Но ты напрасно думаешь, что получишь её. Нет! Ты проклянешь самый день своего рождения!

– Я уже давно проклял его, римлянин! И не стоит тебе пугать меня смертью. Боги видят, боюсь ли я её!

– Я много раз хотел тебя убить. Я хотел, чтобы ты подох как собака. Но судьба много раз спасала тебя. И я не стану ей перечить на этот раз. Я в этот раз накажу тебя жизнью, гладиатор! Здесь неподалеку стоит отряд нашего префекта Помпедия Руфа. И он всерьез считает, что это боги обрушили свой гнев на Помпеи из-за вашего мерзкого мятежа. И он жаждет мести!

– О каком мятеже ты говоришь, римлянин? У тебя от страха в голове помутилось? – дак криво ухмыльнулся.

– Так ты ничего не знаешь о мятеже гладиаторов? – притворно удивился Феликс. – А и в правду, как я мог подумать, что такой достойный человек как сам Децебал, одолевший в схватке самого Марка Артория, может стать мятежником? Конечно это грубая непростительная ошибка.

Дак ничего не ответил. Пусть говорит что хочет.

– За твоими действиями гладиатор следили по моему приказу. И это именно ты стоял во главе заговорщиков! И твой заговор практически удался. Но боги не захотели его! Боги! – Феликс поднял указательный палец вверх. – Иберийские всадники префекта разгромили несколько восставших отрядов. Они перебили рабов. Но многие шайки все еще шатаются по округе.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь?

– Не понимаешь? – покачал головой всадник. – Ну это дело поправимое. Ты слышал о Мамертинской тюрьме, гладиатор?

– Кое-что, слышал, – произнес Децебал.

– Так вот, у тебя появилась возможность не только слышать, но и увидеть эту тюрьму в Риме.

Децебала и Кирна передали Помпедию Руфу. Тот терпеть не мог Гая Сильвия Феликса и принял его подарок равнодушно и даже не поблагодарил всадника…

Консульская дорога.

Mutatia.

Каждые 15 км на консульской дороге располагались Mutatia – Место для смены лошадей. Рядом с такими станциями были места для отдыха, где путешественники могли получить отдых и пищу. Но ныне это было доступно немногим. Слишком много беженцев двигалось в направлении Рима.

Они располагались прямо на голой земле и разводили костры для приготовления нехитрой снеди.

Среди беженцев в толпе находился и чудом выживший во время катастрофы Сатерн. Он сидел у небольшого костерка рядом с лекарем Главком.

Они жарили над огнем кусочки конины и разговаривали.

– Я стал нищим, Сатерн! – причитал лекарь. – Ты можешь это понять? Нищим! Я утратил все мое достояние!

– Но почему, Главк, ты не захватил свое золото с собой, когда покидал свой дом?

– Я не мог этого сделать, Сатерн. Не мог. Мои рыбы взбунтовались и ограбили меня. Эти мерзкие твари поняли, что законность перестала существовать и стали действовать силой.

– Так у тебя совсем нет с собой денег!

– Ни лепты! Ты понимаешь, ни лепты²¹! Я стал нищим. О боги, куда я теперь пойду? Где смогу преклонить на старости лет свою голову?

– Но ведь твое умение лекаря и составителя ядов с тобой? Его же не могли унести с собой подлые рабы?

– Искусство – это всегда при мне. Ты же знаешь, что нет мне равного в излечении многих болезней. Я последователь знаменитого лекаря…

– Ну, так чего же ты причитаешь? Наживешь новое состояние. Велика ли беда, что ты утратил хижину и несколько сот сестерциев?

– Но мои огромные запасы лекарственных препаратов. Их тоже нет!

– Так составишь новые!

– Легко сказать! Новые? А где я, по-твоему, возьму ингредиенты? Их нужно покупать. За ними нужно ездить! А для всего этого необходимы деньги, а денег у меня нет. Но и не это самое главное. Моя клиентура была в Помпеях, а города то нет больше! Куда же мне идти?

– Я лично, – проговорил Сатерн, – пойду в Рим! Там найдется для меня дело. И тебе советую пойти туда же. Я помогу тебе с деньгами, Главк.

– Поможешь? Ты? – старый врачеватель с удивлением посмотрел на Сатерна. – Но ты и матери родной не дашь обола, если та станет помирать с голоду! С чего это тебе помогать мне? В чем твоя выгода?

– Выгода есть! Ты сможешь мне пригодиться и в моих интересах, чтобы твоя аптечная мастерская была, как можно быстрее восстановлена. Так что будет у тебя и новый дом, и новая мастерская, и новые клиенты.

– А ты не врешь? Не смеешься над стариком?

– Нет! Все будет, как я сказал.

В этот момент Сатерн увидел фигуры Децебала и Кирна, которых вели иберийские воины.

«Да это же сам Децебал! Вот так штука! Сцапали таки голубчика! Нужно немедленно идти к Руфу и рассказать ему, что это за птица! Или нет?»

– Что с тобой, Сатерн? Чего ты уставился на этих двух рабов? Твое мясо сгорит!

– Что? – слова Главка вернули Сатерна к действительности.

– Мясо сгорит!

Тот вынул свой вертел из огня и посмотрел на немного подгоревшее мясо. Кусочки конины источали приятный аромат и возбуждали аппетит.

– Твои знакомые? – спросил Главк.

– Где? – сделал вид, что не понимает его Сатерн.

– Ну вон те два раба которых повели воины префекта. Ты их знаешь?

– С чего ты взял? Нет, я вижу их в первый раз.

– Тогда не смотри, а ешь. Жаркое быстро стынет на ветру.

Главк ничего больше не сказал, но про себя подумал:

«Не знаешь? А вот и врешь! Все ты отлично знаешь. Это же Децебал! Тот самый, которого я лечил по настоянию госпожи Юлии! И на этого самого Децебала ты охотился по приказу Гая Сильвия Феликса. И ядовитый персик я, наверное, для него готовил! И теперь в твоем хитром мозгу созрел новый план, как продать эту тайну! А если я сам её продам? Похоже, есть люди, что готовы заплатить за неё немалые деньги».

Главк про себя усмехнулся и вонзил свои зубы в ароматный кусок мяса….

Консульская дорога.

Всадник и префект.

Гай Сильвий Феликс подъехал к Помпедию Руфу. Тот гарцевал на своем коне впереди бесящего отряда иберийцев.

– У тебя ко мне дело, почтенный Гай? – спросил всадника префект.

– Ты въезжаешь в Рим подобно триумфатору! Но города то нет!

– Уже, не меня ли ты считаешь виновным в том, что Помпеи погибли, Гай? Я не мог остановить стихию, даже если бы у меня в распоряжении было 10 легионов. Город погиб по воле всемогущих богов.

– Я не о том говорю, почтенный Помпедий. Но твоя должность теперь превратилась в ничто. Помпей более не существует. Или ты надеешься на то, что император вернет тебе все потерянное там? Ты ведь знал его раньше? И говорят, что Веспасиан кое-чем тебе обязан?

– Я не стану напоминать императору о том, что произошло когда-то. Если божественный цезарь пожелает, то он вспомнит о том, что было. В прошлом я занимал должность военного трибуна. Но ты ведь хотел поговорить со мной о чем-то другом, не так ли?

– Да. Я отдал тебе вождя рабского восстания, гладиатора по имени Децебал. Как ты намерен с ним поступить?

– Вождя? – префект засмеялся. – Я допросил взятых Роданом в плен 15 повстанцев, и они ничего не сказали мне о Децебале, хотя факта заговора не отрицали.

– Но я говорю тебе, что именно он стоял во главе мятежных гладиаторов!

– Послушай меня, Гай. Это Децебал отличный воин и я видел его на арене цирка. Но стоит бросить на него всего лишь один взгляд и станет понятно, что он совсем не лидер и не может вести за собой людей. У меня сведения о том, что бунт возглавлял некий раб по имени Сармат. Сейчас его ищут везде мои дозоры.

– Сармат? Но кто это? Я никогда не слышал о таком гладиаторе! – изумился Феликс.

– Да он и не гладиатор вовсе. Это раб из рыбозасолочных сараев. Он и поднял восстание за несколько часов, до начала извержения Везувия. И кто знает, чем бы все закончилось для города, если бы не это? Я не берусь судить, что опаснее рабский бунт или стихия.

– Но неужели заговор мог возглавлять раб, которого даже в Помпеях не было! Подумай, префект!

– Я уже много раз думал об этом. И я не знаю, как они планировали свое восстание. Это будет выяснено в ходе расследования. Мятежнее гладиаторы действительно бродили в окрестностях Помпей, числом не менее 200. Но скажи мне, Гай, почему Децебала, если он был их вождем, среди них не было? Не кажется ли тебе это странным?

– Но я точно знаю, что он глава заговорщиков!

– Прекрати, почтенный Гай. Я отлично знаю причину того, почему ты хочешь обвинить именно Децебала! Всё дело в поведении твоей жены, не так ли? Но почтенная Юлия и до гладиатора не отличалась строгостью нравов и была доступна многим.

– Если ты думаешь, что я действую из личной мести, то ошибаешься. Да, он виноват в том, что посещал мою жену. Но теперь это не имеет значения. Моя жена погибла во время катастрофы. И пусть пребудет она в мире в царстве Аида. И да будут поземный бог и его жена Персефона к неймилостивы. Но нельзя оставлять столь опасного человека на свободе!

– Но кто кроме тебя может свидетельствовать против него? Дай мне такого человека! А до тех пор он раб и собственность ланисты Акциана.

– Но Акциан мертв.

– Вот как? А я имею совсем иные сведения. Акциан жив. И уже направился в Рим. Больше того ланиста незадолго до катастрофы уже обзавелся в Риме собственностью. Мне донесли о том верные фискалы.

– Что? Акциан избежал не только гибели но и разорения? – искренне удивился Феликс, большая часть состояния которого была утеряна.

– У него там был расторопный управляющий по имени Марцелин. Из бывших рутиариев. Вот этот самый Марцелин и приобрел на его имя дом и гладиаторскую школу в Вечном городе. А сегодня мне доложили, что сам Акциан в сопровождении отряда рабов и слуг ускакал в Рим. И там я передам ему раба по имени Децебал. Да и второго также. Этот Кирн, как выяснилось также из гладиаторов господина Акциана. Я также скажу ему, что ты поймал и вернул ему этих двух рабов. И, возможно, он захочет отблагодарить тебя, Гай…

Консульская дорога.

Фискал и всадник.

Сатерн подобрался к лошади Феликса и тронул его за кончик калиги.

– Что? – тот вышел из оцепенения и посмотрел на грязного человека рядом. – Кто ты такой? – грубо спросил он.

– Квирит, почтенный Гай. Квирит! Гражданин Рима. И твой слуга.

– Что? Мой слуга? Но я совсем не знаю тебя!

– Но, тем не менее, я служил тебе и ты платил мне деньги, господин.

– Странные вещи ты говоришь, квирит. А как твое имя?

– Меня зовут Сатерн.

– Мне не знакомо это имя. Я скажу больше – я впервые его слышу.

– Меня нанял на службу тебе известный рутиарий Квинт.

– Что? Ты знаешь Квинта? Где он?!! – вскричал всадник.

– Погиб, господин. Погиб. Я точно знаю от верного человека, что Квинта более нет в живых. Но тебе не стоит переживать так. Я могу сделать то, что не может теперь сделать Квинт. Я слышал, господин, что ты нуждаешься в человеке, который знает, кто возглавлял заговор гладиаторов? Так я и есть такой человек. Я по заданию Квинта и на твои деньги, господин, искал заговорщиков и нашел их! Но Квинт стал слишком жаден и не захотел делиться со мной и потому не узнал самого главного.

– И ты сможешь доказать, что Децебал возглавлял заговор?!

– Конечно, могу, господин. Кто как не я это может сделать? Но мои услуги стоят недешево, господин.

– Я многое потерял в Помпеях.

– Тогда я продам свою тайну другому.

– Префекту? Он не станет тебе платить.

– Зачем префекту? Твоей жене, господин. Госпожа Юлия заплатит многое за эту информацию.

– Что?! Но моя жена погибла! Её больше нет! Ты слышал? Нет! Её следует искать в царстве Аида!

– Не стоит так кричать, господин. Нас могут услышать. А это не в твоих интересах.

– Откуда знаешь, что Юлия жива?

– Я видел её среди беженцев. Она со своей рабыней сбежала из города. Больше того, все её рабы и слуги также сумели уйти с тюками нагруженными ценностями из твоего городского дома. И она сейчас направляется в Рим.

– В Рим? Это плохо! У неё там большие связи. Стоит Юлии обратиться к Веспасиану и он вспомнит, что знал и уважал её отца Виндекса. Он первым поднял восстание против Нерона.

– Возьми меня на службу, господин. И клянусь тебе, что ты скоро вернешь себе все, что потерял в Помпеях.

– Так ты не побежишь к моей жене?

– Если ты меня к этому не вынудишь, господин. Мне нужен покровитель в Риме. И лучше тебя на эту роль не подойдет никто.

– Значит, ты чего-то боишься? Не так ли?

– Это мое дело, господин!

– Хорошо! Храни свою тайну! Я беру тебя на службу. И если ты поможешь мне восстановить состояние, то не останешься забыт. Я даже предложу тебе место для жизни в моем доме в Риме.

Рим.

Мамертинская тюрьма.

Донос Сатерна действительно оказался важным свидетельством против Децебала и Помпедий Руф усилил его охрану как государственного преступника.

По приезде в Вечный город его сразу же поместили в Мамертинскую тюрьму. Децебал вместе с Кирном попали в одну из подземных камер, куда не проникал и луч света. Вокруг была густая тьма, и они не знали даже как, велика их камера.

– Здесь сыро, – произнес грек первую фразу в камере.

– И темно! Мы в каменном мешке, Кирн. И, похоже, отсюда уже нам никогда не сбежать.

– Сбежать из Мамертина? Ты шутишь, Децебал? Из такой тюрьмы не бегут!

– Да. Отсюда не бегут. Мы попали в ловушку, Кирн. Все кончено. Все! И как глупо! Я так хотел бороться за свободу. А умру никому не известным гладиатором. И самое плохое, что я ничего не сделал в своей жизни. Ничего!

– Тебе жалко, что ты не поднял людей на борьбу? Но значит, бог не захотел этого. Я и раньше говорил. Ничего тебе не изменить. Ты человек и твои силы малы. Ты не бог, Децебал. И твой Спартак не был богом.

– Но разве не люди все меняют? Посмотри на римскую империю. Веспасиан поднял мятеж азиатских легионов и стал цезарем. Повелителем огромной империи.

– Ты снова не понял меня, друг. Что такое наша жизнь здесь на земле? Это краткий миг, перед вечностью. А что значит сорок или даже сто лет земной жизни перед вечностью! Меня когда-то спросил об этом Давид. Тогда бог еще не снял пелену с моих глаз.

– Но зачем все это? Зачем мы приходим в этот мир, Кирн? Можешь ты это мне объяснить?

– Нет. Я сам мало знаю. Мне не довелось много узнать об истинной вере. Давид так мало успел мне поведать.

– А ты не боишься умереть, Кирн?

– Нет, – спокойным голосом ответил грек. – Новая вера научила меня не бояться смерти. Да и все равно придется умирать. Не все ли равно сегодня или завтра?

– Странное отношение к смерти. Хотя может быть действительно все равно? Или Юлия была права? Она говорила мне, что жизнь дарует мне величайшее счастье – любовь женщины. Как думаешь, Кирн?

– Любовь женщин преходяща. Такие вещи недолговечны.

– Ну и что же? Пусть бы она длилась год или два! Но может быть, эти два года мы были бы счастливыми? Я ведь до неё не знал даже что такое любовь. У моего отца и матери никогда не было таких отношений. У нас в Дакии женщин отдают в жены без их согласия и родители молодых меньше всего интересуются чувствами юноши и девушки.

– Значит, тебе был дарован краткий миг счастья, Децебал. Не так уж и мало…

Рим.

Галереи Большого цирка.

Главк не явился к Сатерну. Он решил действовать иначе и поставить не на старого доносчика. Слишком уж скользкой личностью был этот человек и всегда заботился только о личной выгоде.

Лекарь медленно брел по мостовой и глазел по сторонам. Рим показался ему прекрасным городом, и везде были следы величия, даже в нищем квартале, где он снял маленькую комнатушку. Ритм жизни здесь был много быстрее чем в размеренных Помпеях. Все вокруг были деятельны и здесь постоянно кипели страсти. Квириты обсуждали последние новости много говорили о войне, о границах империи, о хлебной дани, о гладиаторских боях, о скачках, о сыновьях императора Тите и Домициане.

Город был настолько велик, что напоминал Главку море, куда слилось множество рек со всех концов света.

Сейчас он видел стены храмов и колонны, блестевшие на солнце, портики, величественные статуи.

Мраморные кони, словно живые, застыли прямо над его головой, и вот-вот опустят копыта и колесница пронесется дальше. Но каменный возница смотрел вдаль пустыми глазами, и его рука так и не опустилась, принудив лошадей двигаться еще быстрее.

А вот на высокой каменной арке статуя императора. Веспасиан изображен в боевом облачении, и его фигура исполнена истинно царского величия и гордости. Немного дальше застыл каменный полководец на коне, но Главк не знал его имени.

Стены арок, под которыми он проходил, богато украшены рельефами. Здесь можно увидеть целые страницы великой истории Рима. На них изображены гордые римские триумфаторы и побежденные ими вожди.

«Вот здесь и стоит остаться жить! Здесь я могу стать воистину богатым человеком. Если в Помпеях мой товар раскупался, то здесь я найду золотую жилу! Сколько клиентов у меня будет! Уж я сумею доказать, что я лучший лекарь и поставщик всяких снадобий. И не стану я работать на Сатерна. Этот пройдоха хочет поживиться за мой счет и получать мои прибыли для себя. Но я найду себе иного покровителя. Но вот и цель моего путешествия – Большой цирк».

Главк прошел сквозь узкие ворота и вместе с толпой горожан пошел по проходам, что отделяли одну скамейку от другой. Свободных мест было мало. Но лекарю и не было нужды искать его, он пришел совсем не глазеть на состязания. Здесь его должны были встретить.

Цирк имел форму гигантской чаши, и Главк понял, что не стоит ему далеко удаляться от ворот. Этак, он не сумеет найти госпожу Юлию.

– Главк! – услышал он окрик и увидел вдали раба. Тот махал ему рукой.

Лекарь приблизился к нему и спросил:

– Ты звал меня, юноша?

– Да. Я звал тебя. Моя госпожа предлагает тебе посетить её ложу. Там удобнее наблюдать за скачками. Прошу за мной.

Раб отвел его в ложу, украшенную свежей зеленью и цветами. Там его уже поджидала сама Юлия. Матрона была прекрасна и свежа, словно молодая девушка в своем белом пеплуме и накидке.

– Ты искал встречи со мной, лекарь? – без приветствия обратилась она к нему. – Мне передали твои слова, и я пригласила тебя сюда.

– Да, о божественная, я искал встречи с тобой.

– И чего тебе от меня нужно?

– Ты не слишком милостиво принимаешь меня, госпожа. Но я совсем не обидчив.

– А ты думаешь, что меня тронут твои обиды, Главк?

– Нет, госпожа. Так я не думаю, ибо знаю свое место. Но я нищ, о Исида! Протяни мне руку помощи и накорми меня. Обогрей, дай кров над головой.

– С чего это я должна делать это для такого как ты? – сурово спросила она.

– Я принес тебе важную весть!

– Весть? Я не покупаю сплетен, Главк. Найди в Риме моего мужа и предложи свои новости ему.

– Но я думаю, что эта весть будут нужнее тебе. Это новость о Децебале, госпожа!

– Что?! – Юлия соскочила со своего места. – Ты знаешь, где Децебал?

– Знаю, госпожа.

– Так говори же?! Чего молчишь?! Свою награду ты получишь! Говори!!! Я отдам тебе все, что имею! Говори же!

– Я верю тебе, о Исида! Ты не станешь обманывать бедного больного старика. Децебал сидит в настоящее время в подземном каземате Мамертинской тюрьмы.

– Что? В Мамертине? – Юлия страшно побледнела, и румянец в одно мгновение сошел с её щек.

– Именно там, госпожа. Сведения самые достоверные.

– Его схватили? – порывисто спросила Юлия. – Как? Когда?

– Твой супруг захватил его и его товарища и отдал Помпедию Руфу, сообщив, что именно Децебал стоял во главе заговора гладиаторов. А Помпедий Руф передал его римским властям.

– Вот скотина, – зашипели Юлия. – Мерзкий вонючий хорек! Ну, погоди, ты меня еще вспомнишь…

***

Галереи Большого цирка в тот день были заполнены так, что яблоку негде было упасть. Квириты шумели и громко заключали пари и делали ставки. Конные состязания колесниц был и в те времена не менее популярны, чем гладиаторские бои.

– Сегодня ответить на вопрос кто победит не трудно, – произнес богатый всадник, указав пальцем с прекрасным изумрудным перстнем на колесничих.

– Сам Лутаций готовится к состязанию! Чего же здесь гадать.

– У него прекрасные лошади. Я видел их. На таких лошадях можно только побеждать!

– У него больше 50 побед!

– И за каждую он получил по 30 тысяч сестерциев!

– Мало теперь в Риме найдется людей богаче него!

– Значит, ставить нужно на зеленых!

– Я так и сделал!

– А я нет. У вашего Лутация есть хорошие соперники. И вы можете сегодня многое потерять, квириты, если поставили на него большие суммы.

– А сам-то ты на кого ставил, Марцел? На синих?

– На красных! Именно среди них есть новый колесничий, что правит лошадьми как бог. И он сегодня сорвет первый приз!

– Посмотрим, Марцел! Посмотрим!

– Лутация победит какой-то неизвестный человек? Это смешно!

Главк устроился на сидении в ложе Юлии. Перед его глазами мелькали люди в зеленом, белом и голубом. Это были цвета, в которых выступали возницы и все зрители делились на партии. Каждый уважающий себя римлянин считал своим долгом принадлежать к какой-то партии.

– Ты никуда от меня не уходи, Главк. Пока получишь помещение в моем доме. А затем я приобрету тебе дом, где ты снова сможешь завести себе небольшой храм бога Асклепия.

– Ты так добра, о Исида!

– Не называй меня именем богини. Я не Исида.

– Как скажешь госпожа, я сравнил тебя с ней за твою редкостную красоту.

– Прекрати попусту болтать, Главк. Состязания вот-вот начнутся. Сам император прибыл в цирк.

– Император? А где он?

– В одной из лож. Но Веспасиан не любит когда на него просто так глазеют. Поэтому лучше тебе не знать где он. А то вызовешь гнев цезаря.

– Да охранят меня боги от такой напасти.

На арену вышли музыканты в руках которых сверкали медные этрусские трубы. Зазвучала древняя мелодия сочиненная еще во времена Тарквиниев.²²

После музыкантов на арене показалась пышная колесница устроителя игр, запряженная четверкой белоснежных лошадей. Перед глазами восхищенных зрителей мелькали золоченные спицы громадных колес.

На колеснице рядом с возницей находился полный человек в пурпурной тоге. В его руках был скипетр из слоновой кости увенчанный орлом. Колесница приблизилась к ложе императора, и распорядитель приветствовал его поднятой рукой.

– Ave ceasar imperator! (Приветствую тебя император!)

Шествие проделало круг и вернулось к тем воротам, из которых появилось. Распорядитель игр сошел с колесницы, передал появившемуся жрецу Юпитера свой жезл и удалился.

Теперь пришло время скачек! Жрец махнул куском белой ткани, и в то же мгновение упала веревка, преграждавшая путь колесницам. Возничие заставили коней рвануть с места. Грохочущие махины полетели по арене. Лошади разных мастей шли ровным галопом. Раздавались яростные крики, что пересиливали шум от грохота колесниц и от топота копыт сотни лошадей…

Рим.

Мамертинская тюрьма.

Двери камеры отворились, и первым внутрь вошел надсмотрщик с факелом в руке.

Заключенные закрылись руками. Яркий свет резанул им по глазам. В камеру вошли вслед за факелоносцем трое людей.

– Децебал? – спросил один из них и подошел к Кирну. – Вставай!

– Это я Децебал! – дак поднялся с каменного пола.

– Ты? Настоящий Геракл! Тогда пойдешь с нами.

– А куда вы его ведете? – Кирн стал подниматься вслед за Децебалом.

Но один из стражников сильной рукой вдавил его обратно.

– Ты пока сиди здесь. Твоя очередь еще придет!

Децебал покорно отправился за стражниками и последовал за факелоносцем. Он понял, что его вели в камеру пыток. Он уже знал, в чем его станут обвинять и какое признание нужно палачам. Конечно, теперь уже не стоило хранить тайну, так как это не могло никому повредить. Скорее всего, все гладиаторы или другие участники рабского заговора или погибли в те страшные дни в Помпеях, или сумели бежать. Он же не слышал, чтобы схватили Келада или кого-то из их ближайших соратников.

Но выдавать дак никого не собирался. Пусть римляне хоть в этом потерпят поражение. Страшные палачи Мамертина ничего от него не добьются.

Его втолкнули в большое помещение, ярко освещенное многочисленными факелами. Больше того яркий огонь пылал в большой жаровне на которой калились инструменты для пыток.

Возле этих страшных орудий стоял громадный палач, обнаженный по пояс в одной кожаной набедренной повязке. Мощное тело этого человека казалось красным от пляшущих огней большого пламени, и он напоминал скорее не человека, но демона подземного мира.

– Привяжите раба к пыточному креслу! – приказал тот, кто командовал здесь.

Теперь Децебал смог хорошо рассмотреть его. В камере он не имел такой возможности из-за плохого освещения, а по пути тот шел за его спиной.

Это был среднего роста мужчина с худощавой фигурой. Но по нему сразу было видно, что он принадлежит к военному сословию. Все его тело было подтянутым и гибким, а руки выдавали в нем опытного мечника.

Дака привязали к высокому деревянному креслу так, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Префект Помпедий Руф донес божественному цезарю, о том, что ты и твои сообщники готовили в Помпеях восстание против власти императора. Это так?

– Восстание? О каком восстании ты говоришь, господин? Просто несколько рабов взбунтовалось, воспользовавшись стихией. А Гай Сильвий Феликс ложно возвел на меня обвинение из личной мести.

– Но обвинение на тебя подтверждается другими людьми. У меня есть сведения, что заговор гладиаторов был. И этот заговор охватил в Помпеях и пригородах более тысячи человек. Но по причине извержения Везувия эти преступные планы провалилась. Сами боги взбунтовались против вашего мерзкого преступления и потому погибли города империи!

– Ты хочешь, чтобы я признал существование заговора? – спросил Децебал.

– Да. Скажи правду и не будешь подвергнут пыткам!

– Правду я уже сказал тебе. Ни о каком заговоре я не слышал. И если хочешь, то можешь приступать к пыткам, римлянин. Боги видят, смогут ли твои пытки сломить меня. Я из народа даков. А даки боли не боятся. Они прирожденные воины и именно поэтому вы до сих пор не покорили мою страну.

– Отличные слова, варвар. Но ты не добавил одного слова, «пока» не покорили твою страну. Пока. Все в будущем.

– Будущее открыто только бессмертным богам, римлянин.

– Не только. Твое будущее могу предсказать и я. Ты скоро умрешь.

Децебал засмеялся.

– И ты думаешь напугать меня этим?

– Нет, не напугать.

– Тогда приступай к пыткам, римлянин. Не трать слов понапрасну.

– Ты увидишь пытку, гладиатор. Но не сейчас.

Дака освободили и увели…

Глава 10 Божественный цезарь.

Рим.

Дворец императора.

Цезарь²³ Римской империи Веспасиан Флавий сидел в роскошных покоях большого императорского дворца. Он, молча, подперев голову руками, смотрел на статуи Юпитера и Юноны. Вдалеке мелькали тени сенаторов в тогах с широкой каймой и командиров преторианской гвардии.

Император сделал жест рукой, приказав всем удалиться. Сегодня они раздражали его. Большинство из них продажные лизоблюды и тупицы. Они предадут его при первой же возможности. Многих он знавал еще не будучи императором, при долгом царствовании Нерона и при небывало коротких правлениях Гальбы²⁴, Отона, Вителия²⁵.

Император думал. В этот момент в его сгорбленной фигуре не было ничего божественного. Уже много лет занимает он палатинский дворец и повелевает всеми. Теперь никто не смеет сказать ему «нет».

Его царствование было довольно счастливым, и империя отдыхала при мудром и справедливом правлении. По крайней мере, так ему говорили. Хотя и Нерону все наперебой твердили, что он прекрасно поет и сочиняет стихи. Кто может сказать императору, что тот не прав?

Но его так не боятся, как боялись Нерона! При нем римляне успели забыть о том, что такое проскрипционные списки и смертные приговоры. Значит, он может спокойно смотреть в будущее и не переживать о том, что первый государь из рода Флавиев останется в памяти потомков тираном и сумасбродом подобным Калигуле²⁶ или Нерону²⁷.

«Но, если и про меня сочинят столько же небылиц? – думал он. – Если и мое имя станет предметом лжи и наветов злобных потомков? Потомки часто отвечают своим правителям черной неблагодарностью! Разве история прошлого царствования не прямое тому подтверждение?»

Рядом с ним стоял высокий преторианец в великолепных бесящих доспехах и шлеме. Он единственный, кто остался в покоях императора, после того как остальные ушли.

– Тебя что-то гнетет, божественный? – наконец осмелился задать вопрос военный.

– Гнетет? – Веспасиан отвлекся от дум и посмотрел на стоящего рядом приближенного. – Ты прав, Мизерин. Гнетёт. Я знаю, что могу скоро умереть, и меня волнует, что останется после меня.

– Великая слава, о божественный! Ты спас Рим от гражданской войны и укрепил границы империи. Ты положил конец ужасам, что были в правление Нерона и народ благодарен тебе. Больше того ты воспитал отличного наследника престола! Твой сын Тит станет отличным императором.

– Императором? – задумчиво проговорил Веспасиан. – Может быть. А знаешь, Мизерин, ведь было время, когда я совсем не считал себя божественным. Больше того я сам так называл многих людей. И в первую очередь Нерона. И знаешь, я ведь боялся его!

– Нерона многие боялись, господин!

– Но были люди, что смело смотрели ему в глаза! Я не могу отнести себя к их числу. Хотя ты не знаешь, но он был неплохим человеком этот Нерон. И сам он не хотел лить крови. Это все стало происходить после того, как он женился на этой шлюхе Попее Сабине. Да и префектом претория при нем состоял негодяй Софоний Тигелин. Вот они и есть истинные виновники того, что творилось при Нероне! Они и только они! Император был гневлив только в одном случае – когда не восторгались его стихами и песнями.

– Боги сохранили тебя для престола, государь. На благо римского народа. И твоя династия сумет исправить все, что натворили такие как Калигула и Нерон!

Веспасиан подумал о прошлом империи. Тогда во времена республики все было лучше, и римляне были другими. Но ему приходится править жадной, глупой и развратной толпой. Уже давно потеряли римские квириты свои суверенные права, которыми так гордились.

На Форуме более нет ярких политических баталий и схваток. Еще бы им быть, ведь выборы превратились в обычное театральное действо: голосовать приходилось за того, на кого укажет император. Некогда гордые магистраты превратились в угодливых чиновников, а римский Сенат – стал прибежищем разного рода проходимцев в тогах. Судьбы мира решались в его покоях. В покоях императора.

– Мне донесли, что в Риме появился один человек. Человек из прошлого. Я не придал этому значения, но затем я сам увидел его в Большом цирке во время скачек. Я, правда, не знаю, как он сейчас себя называет. Но был здесь во времена Нерона и знает меня.

– И что с того, божественный? Таких в Риме не так мало.

– Нет, Мизерин. Вот именно таких, в Риме как раз мало. А мне желательно чтобы не было совсем. Этот человек знает о том, что не Нерон тогда был повинен в массовых казнях после пожара Рима. Он знает, что не Нерон поджег Рим! Ты это понимаешь? Мне не нужны подобные свидетели! Не нужны! Легенда о жестоком Нероне уже отлично прижилась и, поверь мне, переживет века! Если никто не вмешается! А такие люди, что могут свидетельствовать истину должны умолкнуть навеки.

– Но что тебе до того переживет она века или нет? Нерон это Нерон, а ты это ты!

– Моя слава – это слава человека спасшего Рим от чудовища. Может быть, в памяти потомков мое имя останется именем доброго императора после императора жестокого и злого. И нужно чтобы и впредь Нерон был представлен именно чудовищем! И поэтому все кто мог рассказать о нем правду – мертвы. Это те, что были постоянно рядом с ним. Нет больше Акты, некогда всевластной любовницы Нерона, нет префекта претория Тигелина, нет философа Сенеки, нет поэта Лукана. А они многое могли бы порассказать о том, что действительно происходило на Палатине в те времена. Нет больше Эприя Марцелла. Ты сам передал ему смертный приговор.

– По твоему приказу, божественный, – поправил императора Мизерин.

– Мы обвинили его в заговоре против меня. Но ведь этого не было, – продолжил Веспасиан, не обратив внимания на замечание Мизерина.

– И что с того? Об этом знаем только мы с тобой. Все остальные убеждены в обратном.

– Это так, Мизерин. Уста Марцела закрылись навсегда. Я не столь жестокий человек, Мизерин, но я хочу, чтобы эта легенда о тиране Нероне жила. Это практически единственное мое желание в этой жизни.

– Я понял тебя, божественный. Ты желаешь, чтобы и этот человек умер?

– Именно так! Поэтому займись этим немедленно. Жалеть его не стоит. Этот человек редкостный негодяй.

– Но кто это человек и как он выглядит?

– В цирке он был среди простонародья. Я видел и узнал его, хоть это было далеко. Фигуру этого человека и его походку я узнал бы из тысячи. Во времена Нерона он был доносчиком и выдавал христиан. А еще раньше он был наемным убийцей. На его руках столько крови, что даже водами Стикса её не смыть!

– Но как его звали раньше?

– У него был десяток имен, и я не помню уже.

– Но где моим людям его искать, и по каким приметам, божественный?

– Это я тебе расскажу…

Рим.

Юлия действует .

Юлия действовала. Она понимала, что такое Мамертинская тюрьма и что там долго узники не живут.

– Вытащить его из этой тюрьмы нельзя, госпожа. Твоих средств для этого недостаточно, – говорил ей лекарь Главк.

– Но я могу попытаться достать денег сколько нужно.

– Это так, но проблема в том, что над Децебалом висит слишком тяжкое обвинение. Я слышал, что понтифики храма Юпитера хотят именно его обвинить в гибели Помпей!

– Его? – не поняла Юлия.

– Нужно же найти виноватого! Не бога же подземного царства обвинять в гибели людей и городов. А так есть прямой виновник трагедии. И все складывается удачно. Гладиаторы затеяли восстание подобное восстанию Спартака, и это восстание грозило империи неисчислимыми бедствиями. Но боги не захотели гибели Рима и потому испепелили мерзкое гнездо заговорщиков.

– И в такую чушь поверят?

– Еще как поверят, госпожа. Квириты именно в такие сказки и верят. К тому же толпу ждут зрелища! Децебала могу казнить на арене цирка, придумав отличное развлечение для народа.

– Это ужасно! Я не хочу этого допустить.

– Но почему бы тебе не воспользоваться тем, что император знал твоего отца?

– Пойти к Веспасиану? Но что я скажу ему? Что желаю спасти своего любовника раба-гладиатора? Нет. Это вряд ли сработает. Такое решение можно оставить напоследок.

– Госпожа, ты знаешь, что я благодарен тебе за дом, что ты для меня купила и за двух рабынь. И я готов сделать все, что ты попросишь. Но иного средства для спасения гладиатора я попросту не вижу. Пока его еще не подвергли пыткам.

– Не подвергли? Ты точно это знаешь?

– Точно. Но кто знает, что будет завтра? А в Мамертинской тюрьме умеют пытать. После таких пыток даже я не смогу вернуть человека к полноценной жизни.

– Децебалу нужно помочь бежать оттуда, – решительно проговорила она.

– Есть ли такие средства, госпожа?

– А разве нельзя подкупить стражу?

– Может и можно, но как выйти на того, кто желает быть подкупленным? Да и как можно гарантировать, что взяв у нас деньги, этот человек не донесет на нас, чтобы получить вознаграждение и от властей?

– Но мы дадим ему вперед не всю сумму, а только половину. А от властей много за такое не получишь. Нужно предложить ему сразу же втрое больше чем сможет дать городской префект.

– В этом есть разумное зерно, но Децебал не просто преступник, а человек поднявший мятеж против власти цезаря. Обвинение в мятеже и оскорблении величия уже висят над ним. И мало кто способен отпустить за взятку такого пленника.

– Но попробовать можно! Иного выхода я пока не вижу. И я не верю в то, что Децебал может погибнуть. Боги спасли его в страшный час гнева. И теперь после стольких страданий и усилий – он должен умереть?

– Хорошо, госпожа. Я подумаю, что можно сделать. Но ты должна дать мне сопровождающих. А то я боюсь, что Сатерн достанет меня. От этой пиявки просто так избавиться будет нелегко. А он желает, чтобы я работал на него.

– Шестеро моих слуг и носилки в твоем распоряжении, Главк. Иди и думай. Но не медли! Ищи выход! Ищи!

– Не беспокойся, моя госпожа! Главк знает, свое дело….

Рим.

Дом Гая Сильвия Феликса.

Гай Сильвий Феликс пробудился только к полудню. Он принял ванну и две новые рабыни растерли его тело, оживив движение медлительной крови.

«Старею. Стоит подумать об обеспеченной старости, – подумал он. – А как я могу спать спокойно, если большая часть моего состояния потеряна? Конечно, есть еще моя вилла, что не была уничтожена как виллы многих других патрициев и всадников. Но мне нужно больше. Этот дом в Риме мне не по вкусу. Вот в Помпеях у меня был дом так дом. И в Риме мне нужны покои достойные меня. Такие как у самых близких приближенных императора».

Феликс искал способы, чтобы приблизиться к Палатину – дворцу императора. Нужно попасть на глаза Веспасиану и получить от него должность, в какой либо провинции. Например, в Испании, или Вифинии. Там он найдет способ поправить свое состояние.

Он приказал двум рабам-нубийцам перенести себя в помещение тепидария. И там его потревожил раб-номенклатор, в обязанности которого входили доклады хозяину о прибывших гостях.

– Господин! – раб склонил голову.

– Кто там? Я же приказывал говорить всем, что меня нет дома сегодня?

– К тебе пришёл человек по имени Сатерн. А он бывает в доме, согласно твоего приказа, когда захочет. Но сейчас он добивается личного свидания с тобой. Я сказал ему, что ты занят, господин, но он…

– Наконец-то! – вскричал Феликс. – Немедленно проведи его ко мне!

– Слушаюсь, господин.

Раб исчез. Спустя несколько минут неуклюжая фигура Сатерна появилась в терпидарии.

– Да благословят боги тебя и твой дом, господин.

– Почему ты так долго не приходил? Я жду тебя уже больше недели!

– Не гневайся на меня, господин. Я действовал в твоих интересах. И кое-что узнал для тебя.

– Узнал? – Феликса распирало любопытство, но он не хотел показывать его, зная, что Сатерн попросту набивает цену. – И что же ты узнал?

– Твоя жена Юлия в Риме.

Феликс засмеялся.

– И это ты называешь новостью? Я знаю даже, где она проживает. В Риме у неё дом, перешедший к ней от матери. И эту новость ты выискивал целую неделю? Тогда я вынужден тебя разочаровать – она не стоит и одного обола!

– Но это только начало, господин! Только начало. Я в Помпеях вел дела с неким Главком. Ты знаешь кто это, господин?

– Нет, – соврал Феликс, хотя на деле многое о Главке слышал.

– Это лекарь, называющий себя последователем школы врачевания знаменитого Эрисистрата из Илулиды. А Эрасистрат был придворным врачом самого сирийского царя Селевка. Он был рабом, но затем стал вольноотпущенником, и его называли верным последователем Локусты.

– Вот как? – Феликс сделал вид, что заинтересовался. Хоть он отлично знал, что Главк снабжал ядами всех в Помпеях. – Он торговал ядами?

– И его знали все отравители в Помпеях. Настоящий мастер своего дела. Он делал такие штучки, что многие жёны избавилась при их помощи от мужей, и никто никого ни в чем не заподозрил. Среди них были и отравленные фрукты, и отравленные булавки, и отравленные монеты. Фантазия этого человека неистощима. И я подумал, что он может пригодиться и тебе, господин.

– Верно! Такой виртуоз мог бы мне помочь.

– Я предложил ему работать на меня и действовать в моих, а значит в твоих интересах.

– И что же он?

– Поначалу согласился, но затем изменил свое решение и нанялся к кому бы ты думаешь, господин?

– К Акциану? – предположил всадник.

– Нет, господин. К твоей жене! Она уже купила ему домик у храма Венеры Родительницы и подарила двух рабынь. С чего это она проявляет такую щедрость?

– Не знаю. Что же её может связывать с этим лекарем? Она ничем не больна. А меня травить ей нет смысла, я ведь и так дал ей полную свободу и не требую обратно ценностей и денег, что она захватила в моем доме в Помпеях.

– Я хотел запугать Главка и заставить его работать на себя, но потом передумал. В твоих интересах чтобы твоя жена и Главк были крепко связаны друг с другом.

– В моих? Но в чем же здесь есть мой интерес?

– Тебе ведь нужно оказать услугу императору? Не так ли?

– Нужно. И при чем здесь Главк и моя жена?

– Он отравитель и мы найдем десяток свидетелей, что это именно так. И твоя жена наняла его, чтобы отравить императора. Ты раскроешь это заговор и получишь должность претора! Никак не меньше!

– Юлия? Хотела отравить Веспасиана? Но зачем ей это нужно? В подобную чушь никто не поверит, Сатерн. Придумать можно все что угодно, но каждая придумка должна хоть выглядеть правдоподобно.

– Погоди, господин. Погоди! Если с умом подойти к делу, то поверят. Мы все сделаем так, как нужно.

– Кого это ты имеешь в виду, Сатерн?

– Есть один известный человек, подлинного имени которого не знает никто кроме меня. Раньше его знал и Квинт, но теперь Квинт мертв и остался только я.

– И что это за таинственный заговорщик?

– Эта информация, господин стоит немало! – многозначительно проговорил Сатерн.

– Прекрати, старый пройдоха. Кто еще пожелает у тебя её купить?

– Много таких найдется.

– Хорошо. Вот здесь в этом кошеле 100 золотых ауреусов. Больше не дам!

Сатерн ловко завладел кошелем и тот исчез в складках его засаленного хитона.

– Говори!

– Ты слышал о Натале Антонии, господин?

– Натале Антонии? Этот преторианец, что предал заговор Пизона Нерону и был за это помилован?

– Натал Антоний и Акциан одно и тоже лицо!

Феликс замер на месте. Если пройдоха говорит правду, то все может получиться. Веспасиан хорошо помнит то время, когда хватали заговорщиков по делу Пизона. Тогда казнили многих его друзей и людей, которых он уважал. Один из таких людей Венет Павел центурион преторианцев был другом Веспасиана и его сына Тита.

И такой человек как Натал Антоний может организовать заговор. А если он, Гай Сильвий Феликс, это заговор раскроет? То быть ему за это наместником такой провинции как Египет, а не только Вифиния!

– Ну, господин? Разве это не стоит ста ауреусов?

– Стоит, стоит. Идем за мной.

Нубийцы перенесли своего господина в ункторий, где тело Феликса умастили тонкими аравийскими благовониями. Затем его одели в белоснежную тунику и тогу, складки которой аккуратно уложила специально вышколенная рабыня.

– У тебя уже есть мысли как все организовать? – спросил всадник Сатерна.

– Есть, господин. Но нужны деньги! Без них ничего не выйдет. И если я получу тысячу сестерциев сегодня, то завтра у тебя будут новости! Хорошие новости, господин.

– Получишь! Но не вздумай надуть меня, пройдоха.

– Мне смысла нет, господин. Выиграешь ты – выиграю и я…

Рим.

Дом префекта преторианской гвардии .

Мизерин приближенный императора Веспасиана, его друг и соратник, занимал высокую должность префекта претория²⁸ и ему были подчинены солдаты элитной преторианской гвардии²⁹.

В атрии своего дома он принимал давнего знакомца Помпедия Руфа. Ярко горели светильники из коринфской бронзы. Десяток красивых рабынь прислуживали им за столом, который был уставлен изысканными винами и яствами.

– Ты привык к пагубной роскоши, Мизерин, – сказал Помпедий Руф, оглядев рабынь. – Такой цветник у тебя здесь собран. Раньше я не замечал за тобой такого.

– Те времена простоты воинских станов канули в лету, Помпедий. Теперь я префект претория и мне подчинено десять тысяч лучших солдат империи. Да и твой дом в Помпеях, разве не был роскошным?

– Был. Но теперь его нет. И я даже рад этому обстоятельству. Могу вернуться в войска. Готов выехать в любое пограничное укрепление империи. Хоть в Германию, хоть в Армению. Для меня дом там, где идет война. Где разбиты лагеря наших легионов.

– А если я подыщу тебе место в Риме? Император не забыл об услуге, что ты оказал ему однажды в Иудее. И он легко сможет вернуть тебе все, что ты потерял.

– Я уже высказал свою просьбу, Мизерин. Я хочу назначения в пограничные районы по вашему выбору. Туда, где идет война!

– Хорошо, я подумаю над этим, друг мой! Но у меня к тебе есть несколько вопросов. Ты, будучи городским префектом, в Помпеях хорошо знал тамошних жителей.

– Еще бы мне их не знать.

– В последнее время в Риме появилось много людей из Помпеи. Император приказал увеличить для пострадавших раздачи хлеба, вина и масла. Во время скачек многие помпеянцы были в Большом цирке. И среди них цезарь увидел одного давнего знакомого. Это небольшого роста мешковатый человек с обрюзгшим лицом и синюшными мешками под глазами. И есть у него одна отвратительная особенность – постоянно бегающие глаза.

– Я его знаю. Это фискал по имени Сатерн. Редкая свинья и негодяй. Я никогда не имел с ним дела. Мать родную продал бы, не моргнув глазом. О нем говорили разное. Но никогда ничего хорошего. А чем подобный червь мог заинтересовать божественного?

– Это человек некогда в годы правления Нерона был доносчиком здесь и выдал многих достойных людей. Цезарь хочет, чтобы этот человек умер. Сможешь взяться за это дело?

– Я? – искренне удивился Помпедий Руф. – Но я не наемный убийца!

– А когда ты давишь калигой ядовитую гадину, ты считаешь себя убийцей, Помпедий?

– Я не хочу сказать, что мне жалко этого негодяя. Я готов выпустить ему кишки и боги только воздадут мне за такое деяние. Но где мне искать его в Риме? Среди десятков тысяч людей?

– Я, думая задать тебе этот вопрос, честно говоря, не рассчитывал получить ответ. Но если ты сразу же узнал его, то кто как не ты, сможешь расставить для него сети.

– Будь у меня этот приказ пораньше, я бы схватил его в день гнева богов, когда рушились Помпеи.

– А ты тогда видел его?

– Еще бы не видел. Это ведь он подтвердил доносом, что именно Децебал дакиец, тот, что сидит сейчас в Мамертинской тюрьме, готовил в Помпеях восстание гладиаторов. А вот сейчас, поди и разберись, где он проживает в Риме. Хотя….

Помпедий Руф задумался.

– Что, друг? – Мизерин внимательно посмотрел на Руфа. – У тебя возникли мысли, как поймать его?

– Я догадываюсь, у кого он прячется. И мне нужны солдаты чтобы достать его!

– Я дам тебе хоть центурию!

– Тогда сегодня ночью я возьму его! Он в доме Гая Сильвия Феликса! Не зря этот Сатерн терся подле людей этого помпеянца. Он работает на него!

– Я пойду с тобой. Переоденусь центурионом.

– Нет! – неожиданно изменил решение Руф. – Я передумал. Нам с тобой не следует участвовать в этом деле, друг.

– Но почему? – удивился Мизерин, который, предчувствовал отличное развлечение.

– Подумают, что я действую из личной неприязни к Феликсу. Пусть пойдет обычный центурион преторианцев с десятком солдат. А затем, если захочешь, я лично казню негодяя. Хотя, если подумать хорошо, то этот самый Сатерн оказывал большие услуги императору и империи.

– Услуги? С чего это у тебя вдруг изменилось отношение к фискалам, Помпедий? Во времена Нерона, Вителия и Отона отношение к ним было…

– Тогда именно так я и думал. Я сам ненавидел их, особенно после смерти Корбулона. Из-за злобных наветов ничтожных личностей вынужден был покончить с собой лучший полководец империи. Но теперь я вижу и большую пользу, что они могут принести. Кто как не фискалы первыми чуют запах рабских мятежей? А эти мятежи более опасны для империи, чем все Тирганы, Вологезы, Митридаты³⁰ вместе взятые. Ты еще не понял этого, Мизерин? Ты молод и не знаешь всего.

– Фискалы больше занимаются не разоблачением заговоров гладиаторов, а доносами на лидеров сенаторских группировок при дворе императора. Это приносит больше прибыли. А за рабами стоит хорошенько присматривать владельцам. Вот и не будет больше рабских бунтов. Да и не так уж они опасны эти самые бунты.

– Мизерин, именно рабские бунты погубят империю.

Глава 11 Слово императора.

Рим.

Дом Гая Сильвия Феликса.

Раб-номенклатор явился к хозяину и доложил:

– Господин, там к тебе пришли…. – раб был явно взволнован и запинался не в силах вымолвить главное.

– Я же приказал сегодня меня, ни для кого нет дома. Тебе это непонятно?! Стоит прочистить твои мозги розгами!

– Но там… там отряд преторианцев с центурионом!

Гай Сильвий Феликс вздрогнул от таких слов, фиал выпал из его рук и вино залило его белоснежную тогу. В прежние времена такие гости были вестниками смерти.

– Ты сказал преторианцы? Но что им нужно у меня дома?

– Мне открыть им двери, господин?

– Конечно, открыть! Это же преторианцы и если их не впустить, то они войдут сами. Иди! Иди! Быстро!

В этот момент молоток снова забарабанил по двери. Центурион начал терять терпение.

Номенклатор бросился вниз и приказал привратникам отворить ворота.

– Где твой хозяин? – строго спросил центурион.

– Он в атрии, господин.

– Иди и доложи ему, что прибыл центурион Анимий с отрядом преторианцев и принес ему послание от божественного цезаря!

– Будет исполнено, господин. Будет исполнено! Я сейчас же иду с докладом.

– А мы идем за тобой следом.

Феликс быстро сменил залитую тогу на другую, и вышел в атрий. Он уже овладел собой, но по-прежнему был бледен.

– Привет тебе, центурион! С чем ты посетил мой дом?

– Привет тебе, Гай! Ты сам знаешь, что центурионы преторианской гвардии подчиняются одному господину. А зовут меня Анимий Лар.

– Рад видеть тебя в моем доме, почтенный Анимий. Я готов выслушать повеление божественного императора! – произнес Феликс.

– Гай! Я принес тебе привет и пожелание долгих лет жизни! Вот таблицы и знак, что я прибыл от имени божественного!

Центурион протянул табличку Феликсу. Тот принял её и посмотрел на содержание. Послание от Веспасиана! При Нероне оно было равносильно смертному приговору. Тогда получив подобную табличку, знатные сенаторы восклицали: «Heu, heu, me miserum!» («Горе мне несчастному!»)

– Благодарю императора за привет и пожелание здоровья! Все приказы императора я готов выполнить. Чего же хочет от своего верного слуги божественный император?

– Божественному стало известно, что в твоем доме проживает некий Сатерн. Фискал из города Помпеи. Это так?

– Да… Но разве это … Я не понимаю…

– Ты не сделал ничего плохого, Гай. Не беспокойся. Император совсем не гневается лично на тебя. Ты мог и не знать, что этот человек государственный преступник.

– Преступник? Что ты имеешь в виду центурион? Сатерн – преступник? Может ли это быть? Этот человек всегда служил фискалом, и всегда доносил о врагах империи и императора.

– Я принес тебе волю цезаря. Ты сомневаешься в правоте божественного? – голос центуриона стал металлическим и в нем послушались раскаты львиного голоса его хозяина Веспасиана Флавия.

– Нет, нет. Я не сомневаюсь в правоте божественного. И готов исполнить его приказ.

– Тогда покажи нам, где скрывается в твоем доме Сатерн?

– Видишь ли, сейчас его нет в моем доме, и появляется он здесь редко. Но не подумай, что я хочу скрыть государственного преступника от справедливого гнева божественного императора.

– Твои слова довольно странные. Но ведь он живет у тебя? Ты дал ему приют в своем доме, не так ли? – прогремел центурион, который не привык не выполнять возложенных на него поручений.

– Я дал ему приют. Это так. Но только приют и больше ничего. Этот Сатерн редкий пройдоха и постоянно шляется где-то, я же не могу знать всех подробностей егожизни. Только вчера он приходил, но вот сегодня снова исчез. И когда он придет никто не знает.

– Хорошо. Твои рабы хорошо знают его?

– Да, знают.

– А сколько человек насчитывает твоя фамилия в Риме? (Фамилия – так называли рабов знатного патрицианского дома).

– Здесь у меня 152 человека.

– Тогда сейчас ты разошлешь их в различные части Рима, и они станут искать Сатерна. К ним префект претория благородный Мизерин приставит солдат. Ты понял?

– Да. Я готов сделать все, чтобы выполнить волю цезаря.

– Тогда жди посланцев Мизерина. А пока в твоем доме останется пять моих солдат. Вдруг Сатерн решит вернуться.

Гай Сильвий Феликс был готов рвать на себе волосы. Зачем он только связался с этим Сатерном? Будь проклят тот час, когда они встретились!

Больше богатый всадник уже не хотел мстить своей жене. Пусть себе живет с кем угодно и где угодно. Лишь бы не навлечь на себя гнев Веспасиана. Он хоть и считается справедливым императором, но Феликс прекрасно знал, что власть может испортить кого угодно.

Он, конечно, станет всеми силами помогать преторианцам найти Сатерна. Но кто знает, что этот самый Сатерн скажет, когда его схватят? Ведь Гай Сильвий даже не знает, чем он мог прогневать императора. А если он под пытками назовет и его имя? И неважно, что он ни в чем не виноват. Там в подземельях Мамертина заставят признаться в чем угодно.

Что же делать? Как выйти из создавшегося положения? Нужно отдать им Сатерна, но не живого, а мертвого! Мертвый фискал уже ничего не сможет никому рассказать. Разве что самому Аиду в его мрачном царстве. Но там пусть говорит что угодно. И император будет доволен. Ему нужна голова Сатерна – он получит её.

Феликс поднял голову и посмотрел на раба-номенклатора.

– Целер, ты хочешь получить свободу и стать мои вольноотпущенником? И смотрителем моего дома – старшим над всеми рабами? – спросил он его.

– Что, господин? Я не ослышался? – раб рухнул в ноги Феликсу и обнял его колени.

– Нет, ты не ослышался. Но поднимись с колен. Рано еще благодарить меня.

– Что я должен сделать, господин? – номенклатор поднялся с колен.

– Ты помнишь, Сатерна, не так ли?

– Еще бы мне его не помнить, господин.

– Тогда ты должен его найти первым! Найти и убить! Тело мы отдадим преторианцам. Ты понял меня?

– Да, господин! Твой приказ будет выполнен.

– Но убить ты его должен в любом случае. Даже если это произойдет на глазах центуриона. Он не должен попасть к ним живым. Ты понял?

– Понял, господин.

– Но ты знаешь, что если тебя обвинят в его убийстве, то ты можешь быть казнен за это. Он все-таки римский гражданин. И убийство ты припишешь личной мести. Мое имя не должно всплыть на следствии. Я, конечно, попытаюсь освободить тебя из тюрьмы. Но это может и не получиться. Ты готов пойти на это во имя своей свободы?

– Готов, господин. И попытаюсь зарезать Сатерна тайно, чтобы никто и ничего не узнал.

– Тогда иди и ищи его! Помни – твоя свобода, и смерть Сатерна находятся рядом.

Раб развернулся и вышел из атрия….

Рим.

Подземелья Мамертина.

Децебал сидел на холодных плитах и не шевелился. Кирн понимал его состояние и уже час сохранял полное молчание. Но, наконец, дак заговорил:

– Я не сдамся, – тихо произнес он.

– Что? – спросил грек. – Что ты сказал, друг?

– Я не сдамся. Я стану бороться дальше.

– Бороться? Но на этот раз нас с тобой двоих приковали к стене цепями. Да и разве дело в цепях? Мы в подземном каземате Мамертинской тюрьмы. Отсюда не бегут.

– Я думаю, над тем как нам с тобой это сделать!

– Ты мечтатель, друг мой. Дни нашей жизни сочтены. Хотя, если ты примешь Христа в свое сердце, ты увидишь свет после смерти, Децебал.

– Свет это свобода, Кирн. Только свобода. Раньше я совсем не ценил её. Я бродил по горам ребенком и пас стадо моего отца и не понимал, что боги тогда даровали мне наивысшее счастье! Я совершенно не ценил его.

– Это не только твой грех, Децебал. Все мы начинаем ценить простые радости жизни, после того как утратим их.

Больше дак ничего не стал говорить. Он стал думать. Для него давно уже не существовало слово – «невозможно».

Кто сказал, что из этой тюрьмы невозможно уйти живым? Кирн? Римляне? Но все бывает когда-то в первый раз. И может быть, потом станут говорить, что он был первым кто бежал из Мамертина!

Рим.

Лекарь Главк и фискал Сатерн.

Главк совершенно случайно увидел Сатрена на улице Патрициев. Тот с ног до головы был закутан в длинный серый плащ, но тем не менее он сразу же узнал старого фискала.

«Он следит за мной! – мелькнуло в голове лекаря. – Хорошо, что госпожа дала мне охрану! Не так просто теперь захватить в свои лапы старого лекаря и заставить его работать на себя. Ничего он теперь сделать мне не сможет. Хотя, он, по-видимому, один. И идет так чтобы не попадаться на глаза. А если я сам окликну его? Если скажу, что не боюсь его угроз?»

Главк был трусом, но в настоящее время за его спиной были мощные вольноотпущенники Юлии, что не дадут его в обиду.

Он протиснулся в толпе и приблизился к фискалу.

«Да он, похоже, совсем не знает о моем присутствии здесь и следит совсем не за мной! – мелькнула мысль в его голове. – Тогда стоит все выяснить? Вдруг да сумею больше угодить Юлии».

Но лекарь приблизился слишком близко к Сатерну и тот, повернув голову, заметил его. Фискал вздрогнул всем телом и хотел скрыться в толпе, но Главк нагнал его.

– Погоди, приятель! Почему бежишь от меня? Раньше ты сам хотел меня видеть. Что же теперь изменилось?

Рука лекаря легла на плечо фискала и тот замер на месте.

– Мои телохранители не обидят тебя без моего приказа.

– Преторианцы? – прошептал Сатерн.

– Преторианцы? – удивленно спросил Главк. – Какие преторианцы? У меня пока нет среди телохранителей императорских гвардейцев. Разве я такой большой человек?

– Говори тише во имя богов, Главк. Говори тише. Если не желаешь погубить меня.

– Что? Погубить такого пройдоху, как ты? Ты, верно спутал, Сатерн, это ты по роду своей деятельности губишь людей, а я их спасаю. Я лекарь, а не фискал.

– Тихо! Молю не произноси моего имени!

– Да что случилось? Чего это ты стал так бояться?

– Давай войдем вон в ту винную лавку, и я все расскажу тебе.

Главк сделал знак слугам ждать его, и вошел в сопровождении Сатерна в винную лавку «Приют легионера». Людей там было совсем мало, и старые знакомые сели за столик. Главк заказал кувшин фалернского.

– Итак, меня просто раздирает любопытство. Что же с тобой случилось, Сатерн?

– Фурии³¹ преследуют меня по пятам. Уж не могу догадаться, за что они так набросились на меня.

– Вот как? Давно пора. Слишком многие там, в ином мире жаждут мести тебе. И они могли попросить Фурий начать травить тебя как оленя в лесу.

– Как и тебе, Главк. Не без твоей помощи многие расстались с жизнью в Помпеях. И там, в мрачном царстве Аида, не один десяток людей жаждут видеть тебя.

– Мерзкая и возмутительная ложь. Я никого не убивал. Я продавал яды – продавал и только. Но убивали те, кто их покупал. Боги видят – убил ли я сам хоть одного человека. Боги видят!

– Ладно, не будем спорить. Мне сейчас не до таких разговоров. Я попал в страшную беду, Главк.

– В беду? И что же это за беда?

– Меня ищут преторианцы по приказу императора, – едва слышно прошептал Сатерн. – Я сам узнал об этом случайно. Когда подходил к дому Гая Сильвия Феликса, моего здесь покровителя, то увидел у его дома центуриона и десяток солдат преторианской гвардии. Я затаился и стал наблюдать. Поначалу подумал, что это пришли за Феликсом. Но центурион ушел из его дома один. Больше того рабы Феликса теперь дежурят по все дорогам и ищут они меня. Я объявлен государственным преступником. Врагом самого цезаря.

– Но за что? – еще больше удивился Главк.

– Раньше меня знали в Риме. Еще как знали! – Сатерн поднял руку вверх и посмотрел в потолок. Затем он залпом осушил фиал вина. – И, очевидно, кто-то меня узнал, не смотря на то, что прошло много лет.

– Но почему тебя ищут преторианцы?

– Тот, кто узнал меня, доложил обо всем Веспасиану и тот, приказ меня схватить.

– Сам император? Тебя? Да кто ты такой, чтобы тобой интересовался сам цезарь? Ты ври, да не завирайся, Сатерн.

– Тсс! – фискал приложил палец к губам. – Тихо. Я же просил тебя не называть моего имени. А не веришь ты мне напрасно. В свое время я знал секреты многих известных людей, Главк. И очевидно, кто-то из них не хочет, чтобы я заговорил.

– Сатерн, ты был в Помпеях мелким кляузником и доносчиком. Как же тебя могли знать известные люди Рима?

– А так. Я был близок ко двору императора.

– Императора? Какого?

– Имя это человека было Луций Домиций Агенобарб, который после того как император Клавдий усыновил его, стал зваться Нерон Клавдий Друз. Затем он стал императором. Тогда я знал многих близких ко двору Нерона людей. Сенеку, его племянника Лукана, Афрания Бура, Софония Тигелина. Авла Вителия, что также потом стал императором. Видел и самого Веспасина Флавия и его сына Тита. Они также были частыми гостями при дворе Нерона.

– Ты не врешь?

– Мне не до вранья, Главк.

– Но почему ты рассказываешь все это мне?

– Не знаю, – развел руками Сатерн. – К кому я еще могу обратиться? Сама судьба послала мне тебя. Я должен выбраться из Рима. Но все ворота и выходы из города наверняка перекрыты.

– И почему я должен рисковать, помогая тебе? Ты не боишься, а вдруг я выдам тебя?

– Выдашь? Но тогда я расскажу все о том, что знаю о тебе, Главк. А знаю я – очень многое. И твоей благодетельнице Юлии достанется. И подумай, сколько ты после этого проживешь в своем новом домике со своими новыми рабынями?

– Ты и это уже знаешь? Но ты не учел одного. Юлию ты просто так не запугаешь. А если она, услышав от меня о твоих угрозах, пошлет рабов убить тебя и выбросить твой труп в Тибр? Что ты на это скажешь?

– Глупо. Я ведь знаю многое! И эти знания можно использовать на пользу! Я могу помочь твоей госпоже вытащить гладиатора Децебала из Мамертинской тюрьмы. Она ведь этого хочет, не так ли?

– Что? Ты знаешь, как спасти дакийца? Врешь!

– Нет, не вру. И если я не спасу его, то пусть Юлия прикажет меня убить. Я ведь буду в её власти. Чем ты или она рискуете? Ничем! Но если меня схватят, то я уже ничем не смогу вам помочь. Но, во имя всех богов, прошу спасти меня. Дать мне убежище.

– Хорошо. Я спрячу тебя в своем доме. Ты знаешь, где он находиться?

– Знаю.

– Тогда сейчас иди туда и если тебя не схватят по дороге, я предоставлю тебе убежище.

– Да благословят тебя боги. Но помни, если ты выдашь меня преторианцам, то Децебал погибнет безвозвратно.

– Не выдам. Это не в моих интересах.

Сатерн, благополучно достиг дома Главка и был им размещен в винном погребе. Главк самостоятельно запер его там, предоставив все необходимое – пищу и два теплых одеяла.

Сам он приказал отнести себя в дом к Юлии в Карины. Похоже, судьба благоволит ему и скоро он станет обеспеченным человеком. Сатерн поневоле стал их союзником. И если он знает, как уйти из Мамертина, то дело будет сделано! Юлия получит своего гладиатора, а он получит деньги.

Верил ли он в то, что Сатерн знал некогда таких знаменитых людей и самого Веспасиана? Теперь это совсем не казалось ему враньем. Кто знает, какие тайны были в жизни этого человека? А если он раньше жил в Риме, то может знать и Мамертин и его обитателей.

Рабы быстро продвигались с носилками среди многочисленных прохожих. Дорогу ему расчищали двое слуг с колотушками в руках. Они трясли ими и кричали:

– Дорогу носилкам благородной госпожи Юлии Виндекс!

С Аполлоновой улицы носилки повернули на Форум. Здесь как всегда было многолюдно. Именно сюда приходили граждане, чтобы узнать последние новости и посплетничать.

«Как велика римская толпа, – думал лекарь. – И судя по лицам, которые я вижу, на них нет печати благородства и добропорядочности. А это как раз мои будущие клиенты. Не зря я покинул Помпеи. Вернее, меня заставили покинуть Помпеи. Но вот кто меня заставил? Неужели сами боги? Получается, что именно так!»

Носилки проплыли мимо Капитолийского холма, и Главк больше не стал смотреть, что происходит снаружи. Он еще успеет насладиться величественными видами вечного города…

Незаметно носилки приблизились к Каринам.

– А вот и дом Юлии, – пробормотал он. – Как, однако, хорошо путешествовать на носилках да с глашатаями! И быстро и удобно!

Дюжие рабы опустили носилки у парадного входа в жилище римского военачальника. Слугам Юлии было приказано впускать лекаря к госпоже в любое время.

Она сидела в библиотеке и разбирала свитки.

– Да будет милостива к тебе Юнона, госпожа, – прямо с порога начал Главк. – Я принес отличные вести.

– Ты нашел способ проникнуть в Мамертинскую тюрьму? – спросила она.

– Именно так. Но для этого понадобятся деньги.

– Я уже приказала продать часть моих драгоценностей, и приготовила 10 тысяч сестерциев. Вот они! – она указала рукой на небольшой столик, на котором лежал увесистый кожаный кошель. – Возьми их и используй на благо Децебала.

Главк не заставил себя упрашивать и быстро завладел кошельком.

– Но есть еще одно обстоятельство, госпожа… – продолжил он.

– Этих денег мало? Будет еще! – заверила его Юлия.

– Дело не в деньгах. Этот человек, что сможет помочь, нуждается в защите. Его могут схватить и ему нужно убежище.

– Схватить? Но кто? – недоумевала Юлия.

– Преторианцы!

– Что? Но зачем он нужен преторианцам? Неужели по приказу самого Веспасиана?

– Центуриона преторианцев не может послать кто-то иной, госпожа. И если ты решишься спрятать его у себя, то тогда я переведу его в твой дом.

– А где он сейчас? – спросила Юлия.

– В моем доме, госпожа. Но его уже ищут, и боюсь, скоро додумаются где он может скрываться. Дело в том, что меня видели с ним многие жители Помпей, когда мы бежали из города. И твой муж также. А Гай Сильвий Феликс ничего не станет скрывать. Ведь они поначалу искали его там.

– Если так, то скоро жди гостей в своем доме. Никто не видел, как ты провел его к себе?

– Нет, госпожа. Я запер его в винном подвале. И никто не знает, что он там.

– Срочно веди его ко мне. Но сделай это тайно.

– Ты готова рискнуть, госпожа? – спросил Главк, хотя абсолютно не сомневался в её ответе.

– Готова. Когда мы вытащим Децебала, я вместе с ним покину Италию. А ты получишь от меня 50 тысяч сестерциев…

Глава 12 Интрига Гая Сильвия Феликса.

Рим.

Улицы города.

Двое.

Двое мужчин закутанных в плащи, пробрались к дому ланисты Акциана. Первый указал на изящное строение, отделанное белым мрамором, и спросил второго:

– Это здесь?

– Да, господин, – ответил второй. – Он купил этот дом, но не проживал здесь. Я навел справки об этом человеке. Жил в Помпеях, где содержал школу гладиаторов и мечтал переехать в Рим, но после триумфа своих бойцов на провинциальных аренах.

– Откуда такие сведения? – спросил первый.

– Ты, же знаешь, господин, как много бывших жителей Помпей теперь в Риме. Я поговорил с ними, и они охотно поделились со мной своими наблюдениями. Ему многие из них завидуют. Еще бы! Они-то все потеряли, а он сохранил часть своего состояния.

– И есть у него хорошие бойцы?

– В Помпеях его школа была одной из лучших. Это совершенно точно. Но во время гибели города все его бойцы либо погибли, либо разбежались. Лучших он потерял. Кстати Децебал также один из его бойцов. Его видели во время игр в Капуе и говорили, что он мог бы стать первым гладиатором Италии. Удивительный боец и статью напоминает Геркулеса в молодые годы.

– Вот как? Это интересно. Но сейчас меня заботит иное.

– Что, господин?

– Ты хочешь знать?

– Я не решался тебя спрашивать. Хотя мне показалось странным, что ты лично вышел в город в простом плаще, чтобы посмотреть на этого человека. Он простой купец, человек далекий от истинного благородства и …

– Погоди, Мизерин. Погоди. Я думаю, что раньше знал этого человека.

– Знал, господин? Но это невозможно! Он никогда не был в Риме. Может, ты видел его в Иудее? После разгрома восстания туда слетелись многие купцы в жажде поживиться.

– Нет. Именно здесь в Риме. Заговор Пизона в 65 году. Ты не можешь помнить то время, но я его отлично помню. И ты ошибся говоря, что этот человек простой торговец лишенный благородства. В нем угадывается истинный солдат. И больше того – истинный римлянин.

– Вон он! Выходит из дома!

В сад вышел одетый в белую тунику человек с седыми волосами. В нем действительно угадывался настоящий воин. Его обнаженные руки были по-прежнему мускулистыми и шрамы на них выдавали человека умевшего держать в руках оружие.

– Это он! – воскликнул человек в плаще. – Клянусь Юпитером и всеми богами олимпийскими, что это он!

– Кто он, господин? Ты так и не сказал, кто это?

– Некогда этого человека завали Натан Антоний и он римский всадник!

– Что? Ты шутишь, господин! Натал Антоний давно умер. Это же он предал заговорщиков Пизона. И из-за него тогда погибло много достойных людей.

– Именно так, Мизерин. Нерон пощадил тогда предателя и даже наградил его деньгами. Затем он исчез из Рима и из Италии. Даже поговаривали, что его убили и труп сбросили в Тибр. Но тело предателя так и не было обнаружено. И вот он решил вернуться.

– Но уверен ли ты, божественный, что это именно он? – спросил Мизерин.

– Да. Слишком много старых негодяев появилось в Риме. Кстати, Сатерна уже нет в живых?

– Пока твой приказ не выполнен, божественный. Мои люди не сумели его захватить в доме Гая Сильвия Феликса, где он скрывался. Он бежал. Но все выходы из города перекрыты и его поймают.

– Это совсем плохо, Мизерин! Он должен умереть! И я хочу видеть его голову.

– Он умрет, божественный! Через несколько дней, я принесу тебе трофей, которого ты ждешь.

– Только взяв голову в руки я поверю, что старый негодяй мертв. А вот этого, – рука императора указала на человека в тунике. – Этого не выпускать из виду ни на мгновение.

– Может схватить его? – предложил перфект преторианцев.

– Нет. Такой легкой смерти он не заслужил! Он умрет от предательства! Пусть испытает на себе как это хорошо. Сейчас я только хотел убедиться, что этот человек действительно Натал Антоний. И я в этом убедился….

Рим.

Улицы города.

Раб Целер.

Раб Целер решил действовать один. Ни дюжие рабы Феликса, ни солдаты преторианской гвардии ему были не нужны. С этими болванами себе свободы не заработаешь. Сатерн хитрая бестия и его просто так не поймать. Он прекрасно знает всех рабов Феликса и не станет попадаться им на глаза. Уже два дня они шарят по всех окрестностям и всем грязным закоулкам Рима и ничего. Старый фискал словно в воду канул.

Он поставил себя на место беглеца. Что сделал бы умный человек в таком случае? На него идет охота и если его поймают, то обязательно прикончат. За что на него так ополчились понять трудно, но очевидно одно, Сатерн вернулся в Рим не ко времени.

Мог ли он попытаться уйти из Рима? Вряд ли. На всех воротах дежурят солдаты и слуги Феликса. Зачем рисковать? Нужно спрятаться и затаиться, до тех пор, пока его перестанут искать. Но вот где мог затаиться такой человек как Сатерн?

Может он у Главка? Ведь их с лекарем связывали какие-то делишки.

«Стоит искать ниточку у нового дома лекаря», – решил он про себя.

Раб нашел себе отличное место для наблюдения за домом Главка, в лавке продавца косметики, которую он снял на два дня. Торговец с радостью предоставил ему свое помещение и уехал из Рима. Его дела в последнее время шли плохо, и сумма в 150 сестерциев показалась более чем достаточным вознаграждением за два дня простоя.

Несколько часов он прождал впустую, и ничего у дверей лекаря не происходило. Он уже думал временно покинуть свой пост, но увидел, как к дому подошел отряд преторианцев и их начальник громко постучал в двери.

«Преторианцы! – подумал Целер. – Неужели Феликс догадался? Но ему невыгодно отдавать фискала в руки властей живым! А они явно пришли искать Сатерна».

Преторианцев встретил сам Главк. Он был угодлив и все время кланялся. Но Целер понял, что тот лукавит. Лекарь прекрасно знал, что они станут искать, однако сейчас изображал изумление.

Обыск, как и предполагалось, ничего не дал. Преторианцы ушли из дома Главка. Правда, оставили соглядатая. Он остался торчать у ворот дома, но через час удалился в соседний винный погребок.

«Эти соглядатаи никогда до конца не выполняют возложенных на них обязанностей. Хотя этому бедняге, что сейчас дует кислое вино и набивает утробу колбасой, наверняка не обещали того, что обещал Феликс мне! Так что можно ли его обвинять?»

Вечером Целер дождался того, что ему было нужно.

«А вот и лекарь!» – Целер увидел лекаря, вышедшего из своего дома…

Рим.

Дом Юлии.

Юлия смотрела на Сатерна и ей сразу же не понравилась его хитрая физиономия и бегающие глазки.

– Мне сказали, что ты знаешь, как вызволить человека из Мамертинской тюрьмы? Это так?

– Так, госпожа! Я могу спасти из Мамертина того, о ком ты печешься.

– Говори, как это сделать? И не подумай, что сможешь меня обмануть. Я вижу на твоем лице следы всех человеческих пороков.

– Я и не пытаюсь скрывать, госпожа, что много на моей совести лежит такого, о чем не хочется вспоминать. Но сейчас я стану работать на тебя. И не потому, что я дал тебе слово. Я часто нарушал свои обещания, если мне это было выгодно. Но сейчас на меня идет охота и ты, если пожелаешь, можешь сдать меня преторианцам. Я стану служить тебе честно, ибо выбора у меня нет. За свою жизнь я стану бороться, госпожа.

– Убедительно говоришь. Хорошо. Я дам тебе слово, что попытаюсь спасти твою жизнь.

– Тогда тебе стоит научиться мне доверять. Если в моем распоряжении будет 10 тысяч сестерциев, то я берусь вытащить того, кто тебе нужен из Мамертина.

– Серебро у тебя будет. Но я должна знать, как и на что оно будет потрачено.

– Во-первых, нужно связаться с человеком по имени Кратон. Он служит в Мамертине помощником палача еще со времен Нерона. И я его хорошо знаю.

– Он служит в Мамертине? – удивилась Юлия.

– Именно там. И через него можно попасть в тюрьму. Два твоих человека, госпожа, могут занять место охранников или надзирателей. Но это только одна из возможностей бежать. Я бы её использовал в последний момент.

– Это уже интересно. Но как ты хочешь с ним связаться? С этим Кратоном. Сам лично?

– Нет. Госпожа, мне выходить из дома опасно, да и Кратон легко может донести на меня, если узнает, что за мной идет охота.

– Но кто тогда?

– Деньги и послание от меня отнесет ему Главк. Его в Риме никто пока не знает. Если Кратон возьмет деньги, то дело решено. Он должен будет указать, где содержат того, человека, который тебе нужен, госпожа. Затем, за отдельную плату он проведет наших людей в тюрьму.

– Но что это даст? – не поняла Юлия. – Ну, допустим, что они туда проникнут. Но зайти в Мамертин и выйти из него совсем не одно и тоже.

– Я, госпожа, уверен, что бежать можно из любой тюрьмы. И совсем не важно, какова толщина стен и сколько там охраны. Есть много способов, как вывести оттуда заключенного.

– Ты говоришь так, словно не раз уже проделывал подобное.

– Ты права, госпожа. Во времена Нерона я помог бежать оттуда нескольким десяткам человек.

– Десяткам? – искренне удивилась Юлия. – Но из Мамертинской тюрьмы не бегут десятками.

– Время, о котором я сейчас вспомнил, было особенным, госпожа. Это знаменитые казни христиан после пожара Рима. Тогда тюрьмы были забиты схваченными христианами и Мамертин также. Контроль был ослаблен и я за деньги помог некоторым избежать страшной участи.

– Ты делился с охраной? Так они выпускали узников?

– Нет. Я, госпожа, предпочитаю не платить там, где можно добиться результата просто так.

– Но как сейчас ты предлагаешь вывести человека?

– К Мамертину могут подойти четверо людей из похоронной команды. Там часто кто-нибудь умирает, и стража на воротах привыкла пропускать таких людей. Нужно только дождаться подходящей смерти.

– И что?

– Они вынесут вместо покойника нашего узника.

– И такое возможно?

– А почему нет? Но есть другие способы бегства.

– Сегодня же Главк отправится к твоему Кратону…

Рим.

Раб Целер и лекарь Главк .

Целер проследил за Главком и увидел, что тот вошел в храм Кастора и смешался с толпой. Раб, плотнее закутавшись в плащ, последовал за ним. Тот встретился с тремя людьми и о чем-то говорил с ними.

«А он хитер, этот лекарь, – подумал Целер, – не хочет показывать, где дом, в котором скрывается Сатерн. Встречается со своими сообщниками в храме, где всегда многолюдно. Поди докажи что он пришел сюда не с целью вознести жертву на алтарь божества. А может это я ошибся, и они не связаны Главк и Сатерн? Тогда я иду по неверному следу, и эта дорожка не приведет меня к свободе. Но тогда куда этот Сатерн мог подеваться? Нет. Я чувствую, что он связан именно с этим лекарем из Помпей. А что если….»

Целера осенило! А что если Главк спрятал Сатерна у жены Феликса Юлии? Ведь это именно она ему покровительствует! И не следует ли ему переместить свой наблюдательный пункт к её дому?

Феликс ненавидит свою жену и ему есть, за что её ненавидеть. О распущенности этой женщины в Помпеях говорили многие. Она взяла себе в любовники раба-гладиатора. И если крепко привязать к Юлии Сатерна, то Феликс убивает двух врагов одним ударом.

Раб быстро выбрался из храма и поспешил к дому Юлии. Именно там он решил устроить новую засаду.

****

Лекарь Главк подошел к высокому мужчине в тунике и показал ему перстень.

– Я от госпожи, – тихо прошептал он. – Что ты должен мне передать?

– За тобой не следили? – спросил высокий.

– Нет.

– Госпожа повелела тебе передать вот это, – мужчина сунул в руку лекаря тяжелый кошель. – Здесь три тысячи сестерциев. Тебе стоит отнести их Кратону помощнику палача в Мамертинской тюрьме. Скажешь, что пришел к нему по рекомендации Сатерна. В кошельке ты найдешь медную пластинку с условным знаком.

– И что мне делать дальше?

– Не торопись. Дальше, ты попросишь его разузнать, где содержится Децебал-дакиец.

– А если он не согласится?

– Согласится. Услуга это совсем простая. И он ничем не рискует. Затем ты предложишь ему способствовать побегу Децебала и пообещаешь еще 10 тысяч сестерциев за эту услугу. Но смотри, что времени очень мало, и действовать придется быстро.

– А куда мне принести ответ Кратона? В дом госпожи?

– Нет. Встретимся завтра в полдень у храма Юпитера. Принесешь мне ответ. И получишь новые деньги и дальнейшие указания.

Лекарь понял, что игра становилась опасной…

Целер примчался к дому Феликса и его сразу же провели к господину. Таков был приказ самого хозяина дома. Феликс сидел в тирклинии и обедал. Он поднял большую чашу и пролил несколько капель вина на пол в жертву богам, чтобы они были к нему милостивы.

Появился Целер.

– Я жду тебя уже много времени, Целер. Где ты был?

– Выполнял твой приказ, господин.

– Но рабы что должны были тебя сопровождать, вернулись и сказали, что ты отослал их прочь. Это так?

– Так, господин. Я решил действовать один.

– И каковы результаты твоих действий? Ты нашел Сатерна?

– Да, господин. Он скрывается в доме твоей бывшей жены Юлии.

– Что?! – изумился Феликс. – Что ты сказал? Но Сатерн помогал мне избавиться от Юлии и её любовника-гладиатора! Что могло занести его именно к ней?!

– Страх за свою жизнь. И он решил найти союзников среди вчерашних недругов.

– Вот никогда бы не мог такого предположить! Да не шутишь ли ты?

– Как бы я посмел шутить с тобой, господин. Он прячется там, где я сказал.

– Может и так, но что нам делать тогда? Ты же не сможешь прикончить негодяя в её доме!

– А этого и не потребуется, господин. Мы станем ждать и накроем всю компанию, когда они совершат хоть одну ошибку.

– А если они её не совершат? Юлия знает самого Веспасина. И чтобы тронуть её хоть пальцем в Риме, нужны веские причины. А у тебя они есть?

– Пока нет. Но будут!

– О, великие боги! – Феликс возвел руки горе. – Когда я перестану слышать это хвастовство?! Сколько можно это терпеть? Все только и говорят, что будет и будет. Я вынужден был сказать Мизерину о связях Сатерна с Главком. Знаешь, сколько я натерпелся волнений из-за этого? Думал, а что если они найдут там его?

– Господин, я не понимаю, что побудило тебя это сделать? Я видел, как преторианцы заходили в дом лекаря и по его роже понял, что он их ждал.

– Тебя здесь не было, и тебе не высказывали пожелания божественного цезаря. Мне намекнули, что я сам не желаю, чтобы этого человека нашли и специально затягиваю его поиски. А ты понимаешь, что это значит? Вот я и показал на дом лекаря. Все равно они сами бы выяснили, что Сатерн с Главком знался. Здесь теперь проживает полно помпеянцев. А так я сказал об этом первым и показал тем свою лояльность.

– Но если бы они его там взяли? И взяли бы живым?

– Пришлось рисковать! Зато Мизерин от меня пока отвязался. И больше того, подкинул ему сведения об одном хорошо известном императору человеке. И этим я ещё раз подтвердил свою лояльность.

– Тогда все складывается не так и плохо, господин. Мы устроим засаду у дома Юлии возьмем того, кто нам нужен. Возьмем его тихо. Так что и пикнуть не успеет.

– Нет. Погоди-ка. Если он действительно в доме Юлии и туда же хоть раз заходил Главк – мы сможем выдвинуть обвинение в государственном заговоре против божественного цезаря! И тогда моя женушка не раз вспомнит меня и мою месть. Может быть, боги совсем не отвернулись от меня и еще помогут одолеть моих врагов?

Глава 13 Побег из Мамертина.

Рим.

Помощник плача.

Помощник палача из Мамертинской тюрьмы Кратон был уже не так молод и часто задумывался о своем будущем. Старость стучалась в двери, и ему все труднее было выполнять свои обязанности. Уже хотелось отдохнуть от трудов и поселиться где-нибудь подальше от суетного и жестокого Рима на берегу лазурного моря в собственном домике с небольшим виноградником. Еще лучше конечно было бы приобрести небольшую виллу с сотней рабов, но где взять для этого деньги? На домик и то их не было.

И вот судьба послала ему человека от Сатерна. Старый негодяй был жив, хотя сам Кратон думал, что его давно пришибли. Везет же пройдохе.

Он осмотрелся по сторонам. Вокруг никого. Луна светила ярко и он спрятался под портиком, чтобы не привлечь внимания случайного прохожего. Первое поручение он выполнил легко и получил за это столько серебра, что не видел такой кучи денег уже давно.

Вот вдалеке послышались шаги. Показалась фигура закутанная в плащ.

«Это он!» – подумал Кратон.

Он вышел в полосу света, чтобы его было видно.

– Привет тебе, Кратон, – тихо произнес человек в плаще, подойдя к Кратону вплотную.

– И тебе привет, господин. Я выполнил то, о чем ты меня просил и за что дал мне деньги. Я могу показать тебе, где содержится раб по имени Децебал.

– Сейчас ты пойдешь со мной и нарисуешь подробный план как туда пройти. Но это только первый шаг.

– А нужно сделать и второй?

– Да, нужно. И за этот второй шаг тебе будет заплачено намного больше.

– А что же я должен буду сделать?

– Провести в тюрьму двоих людей из похоронной команды.

– Это сделать нетрудно. Я часто пропускаю людей от смотрителя Смрадных ям, когда подыхает один из заключенных.

– Так вот сделаешь это еще раз. Но это будут мои люди и вынесут они из тюрьмы человека по имени Децебал. Вместо покойника.

– Вот как? – Кратон испугался. За такое могли и казнить, а не только выгнать со службы. – Но это опасно! И не просто опасно. Это пленник самого Веспасиана. Больше того это пленник Рима. Такой же пленник, каким был царь Югурта в свое время.

– Перестань. Прошу тебя, не стоит сравнивать обычного гладиатора с царем Нумидии.

– Но увести его будет трудно. Затем начнется расследование, и они найдут того, кто помог ему бежать.

– Риск есть, Кратон. Иначе за это не платили бы такую сумму. Но ты не беспокойся. На тебя никто не подумает. Ты составишь нам план, и сообщишь, когда в Мамертине будет подходящий покойник. Дальше мы все сделаем сами.

– Но сейчас в Мамертине мрут совсем не так, как это было при Нероне. Можно долго ждать подходящего покойника неделю или даже месяц.

– Вот как? Тогда стоит ускорить дело.

– Это как ускорить? – не понял Кратон.

– Ты меня удивляешь. Ты же подручный палача, а задаешь такие вопросы. Я дам тебе зелье, и ты подмешаешь его в пищу одному из заключенных.

– Но кому?

– Да все равно. Главное, чтобы не Децебалу. Нам нужен труп.

– Это дело очень опасное.

– Десять тысяч сестерциев за побег и еще три за труп.

– Тринадцать тысяч? Ты шутишь? За такой риск?

– Да нет с твоей стороны никакого риска. Мы все сделаем сами!

– Вот и делайте все сами.

Кратон попытался уйти, но второй его задержал, схватив за полу плаща рукой.

– Погоди. Сколько ты хочешь?

– За этакое дело меньше пятидесяти тысяч и спрашивать не стоит.

– Пятьдесят тысяч сестерциев? Ну, ты наглец!

– На меньшее я не согласен. Пятьдесят за помощь в побеге и за труп. Это моя последняя цена. Подумай и скажи мне!

– Я согласен. Пусть будет пятьдесят тысяч. Но все должно быть сделано идеально. Ты слышишь?

– Не беспокойся. Плати и все будет как нужно, – Кратон похлопал человека в плаще по плечу.

– Тогда приготовься. Я приду к тебе или сегодня или завтра и прикажу действовать.

– Буду ждать. Не забудь принести вперед тридцать тысяч задатка. Иначе ничего не будет.

– Ты шутишь? Я не дам тебе такого задатка, Кратон.

– Не дашь?

– Получив 30 тысяч, ты сможешь меня надуть и отказаться выполнять поручение. Я дам тебе только 10 тысяч. Остальные потом.

– А не боишься, что я присвою их и ничего не сделаю?

– Нет. Остальные 40 тысяч заставят тебя быть честным. Согласен?

– Да…

Рим.

Раб Целер.

Раб Целер понимал, что в доме Юлии кипит работа, но не мог найти ни одной зацепки. Он не мог понять, что они хотят, и ни разу не увидел Сатерна.

«А может быть, его все-таки здесь нет? Может быть, я ошибся? Если так, то Гай Сильвий Феликс мне этого не простит и свободы мне не видать до конца дней. А может быть и еще хуже. Отправит в один из сельских эргастериев на черную работу. Подохну я там в течение 2 лет и никогда не увижу свободы. Нет. Этого допустить нельзя. Но что же делать? У меня нет никаких новостей и мне не с чем идти к Феликсу».

В этот момент кто-то тронул его за плечо.

Целер резко повернулся и увидел перед собой лицо Торета, домашнего раба Феликса.

– Целер, я к тебе от господина! – произнес он.

– Я готов выслушать его волю.

– Гай Сильвий Феликс приказывает тебе явиться к нему сейчас же!

– Сейчас? Но я ведь здесь выполняю его собственное поручение! Я не могу сейчас бросить свой пост. Ты понимаешь?

– Я выполняю волю хозяина, и передал тебе его приказ! Он хочет видеть тебя немедленно. Сейчас же! Ты понимаешь?

– Хорошо! – ответил Целер. – Я сейчас вернусь домой.

– Я должен тебя сопровождать по приказу хозяина.

– Я приду сам.

– У меня приказ! Я не могу вернуться без тебя, Целер.

Номенклатор спокойно достал левой рукой нож из складок своей туники и вонзил его в сердце Торета. Тот не успел даже вскрикнуть. Настолько был удар профессионален и резок.

Целер осторожно придержал падающее тело и аккуратно положил его под стеной соседнего дома. Теперь ему никто не станет мешать.

Раб понял, что хозяин перестал ему доверять и хочет излить на него чашу своего гнева. Теперь у него был один выход – принести Феликсу голову Сатерна.

Он дождался сумерек и осторожно перелез через стену дома Юлии. В саду никого не было. Он незаметно проскользнул по засыпанной щебнем дорожке к дому и приблизился к большому окну. Там горели лампады.

Целер осторожно заглянул внутрь. Первым кого он увидел – был Сатерн! Значит, он был прав, и фискал укрылся в доме у Юлии! Вот они обещанные доказательства! Но его слов будет мало для Феликса. Нужны не слова, а голова врага.

Послышались голоса.

– Медлить более нельзя. Нужно бежать из Рима и из Италии, – проговорила женщина, в которой Целер узнал Юлию.

– Ты права, госпожа. Нужно срочно вытаскивать Децебала из тюрьмы и бежать. Здесь становиться очень опасно. Мы с этим побегом перейдем дорожку очень многим сильным мира сего.

– Тогда отправляй Главка к своему человеку, – послышался голос женщины. – Пусть действует!

– Уже отправил. И думаю, что завтра можно будет к вечеру его вытаскивать.

– Хорошо! Я все приготовлю!

…Целер замер под распахнутым окном. Так вот куда они метят и что задумали! Устроить побег для кого-то из Мамертинской тюрьмы. Никакого заговора и придумывать не нужно. Он уже существует сам по себе!

Раб быстро подобно бесшумной тени ушел от дома Юлии. Он побежал докладывать новости своему господину…

Рим.

Гай Феликс.

Лицо Феликса побледнело. Неужели все, что рассказал раб правда? Если так, то Судьба дарует ему высокий жребий разоблачителя крупного заговора. И за такое Веспасиан наградит его хорошей должностью.

– Значит, они решили вытащить Децебала из тюрьмы? Это хорошо. Это очень хорошо. Когда они пойдут в Мамертин?

– Завтра вечером. Так было сказано.

– Если все будет, так как ты сказал, то ты получишь свободу, Целер.

– Ты больше не гневаешься на меня, господин?

– Нет, Целер. А с чего ты взял, что я должен гневаться на тебя? – спросил его Феликс.

– Я видел гнев в твоих глазах, когда вошел к тебе, господин.

– Ах, вот как. А скажи, ты не видел сегодня Торета?

– Торета? – переспросил Целер. – Твоего раба, господин? Нет. Я ведь как только пришел в твой дом сразу же поспешил к тебе с докладом.

– Хорошо. Но спать тебе сегодня не придется.

– Как прикажешь, господин.

– Ты отправишься к дому Юлии и исполнишь, то, что должен. Твое присутствие у Мамертина не понадобится.

– Я принесу тебе его голову, господин.

– Это цена не только свободы, но и твоего достатка после освобождения. Сам понимаешь, свобода без денег сама по себе не дорого стоит…

…Феликс задумался.

Как, поступить? Рассказать обо все Мизерину? Пусть тот пришлет своих солдат? Но тогда префект претория присвоит всю славу разоблачения заговора себе. Нет. Так не пойдет. Он отправится сам с 20 рабами. И захватит всю шайку на месте преступления, и вот только тогда можно будет поднимать шум…

Рим.

Раб Целер.

Целер вернулся обратно к дому Юлии и снова пробрался к тому самому окну.

Сегодня он обязан добыть голову Сатерна. Без кровавого трофея господин не даст ему ничего. Он чувствовал, что Сатерн рядом.

– Тебе не стоит выходить из дома, Сатерн, – послышался чей-то голос.

– Я и не собираюсь этого делать, – послышался ответ Сатерна. – Сам ежесекундно трясусь от страха, что за мной явятся преторианцы.

– Откуда им знать, что ты здесь? Рим велик.

«Тебе стоит бояться совсем не преторианцев, – подумал раб. – Мой нож уже ищет твоё горло. Твоя смерть совсем рядом с тобой. И твое нутро её чувствует! Смерть всегда чувствуется! Каждый человек всегда понимает, что она рядом. Танатос³² уже послал гонца за твоей головой.

– Я пойду принесу вина, Сатерн, – снова послышался голос. – Ты не против хорошего вина?

– Нет. Вино веселит кровь и отгоняет нехорошие мысли. Принеси.

– Сейчас вернусь.

Сатерн остался в комнате один. Раб решил действовать быстро.

Одним движением он перескочил через окно в комнату и оказался прямо перед Сатерном. Тот открыл рот от изумления и не мог произнести ни слова.

– Привет тебе, Сатерн, от Гая Сильвия Феликса. Ты так неожиданно исчез из его дома, что он не успел поблагодарить тебя за услуги.

В руках раба мелькнул короткий меч.

– Ты пришел убить меня? – наконец проговорил Сатерн.

– Ты верно все понял, друг. Но личной ненависти я к тебе не испытываю.

– Но тогда почему?

– Во имя свободы.

Целер взмахнул клинком, и острое лезвие устремилось к животу фискала. Вот-вот оно вспорет тело и прекратит его жизненный путь, оборвав нить жизни. Но в последний момент, кто-то сзади схватил его за руку.

Сатерн воспользовался его задержкой и вытащил тонкий кинжал из складок своей туники. Тонкое острие пронзило рабу горло, и он издал предсмертный хрип.

– Я дарю тебе свободу, раб! Иди с миром.

Раб смотрел стекленеющими глазами на фискала и его губы искривились в ухмылке, которая навечно замерла на его лице…

Рим.

Мамертинская тюрьма.

Префект претория Мизерин явился в Мамертинскую тюрьму в сопровождении сотни солдат. Он опередил всех кто ждал своего часа у её ворот.

Гай Сильвий Феликс был так поражен увиденным, что несколько мгновений не мог произнести ни слова.

Мизерин сам все узнал о заговоре и о готовящемся побеге. И теперь ничего Феликс здесь не получит. На охоту вышел лев. А там где он охотиться, котам нечего делать. Гай повернулся к своим рабам.

– Мы уходим отсюда.

– Уходим, господин? Но ты сам говорил, что нас ждет тяжелая работа. Мы взяли мечи.

– Все изменилось. Ты видишь солдат?

– Да.

Они сами сделают всю работу. Но свою выпивку и девок вы получите и так.

– Ты велик и щедр, господин.

– Домой.

***

Главк также приказал своим людям затаиться и не двигаться. Он понял, что сегодня ничего не выйдет. Но он не ушел, как Феликс, а остался посмотреть, что же будет дальше и какова истинная цель визита префекта претория в Мамертинскую тюрьму…

***

Начальник тюрьмы встретил Мизерина с искренним удивлением. Он никак не ожидал увидеть здесь приближенного императора Веспасиана.

– Привет тебе благородный Мизерин. Что привело тебя в такое мрачное место как Мамертинская тюрьма?

– Воля императора, почтенный Гай. Он прислал меня сюда с приказом.

– Я готов выполнить волю божественного, – склонил голову чиновник. – Боги знают о моей преданности.

– Тогда проводи меня к камере, где содержится гладиатор по имени Децебал. Его было приказано не пытать. Ты выполнил этот приказ, не так ли, Гай?

– Конечно да, Мизерин. Он сидит в подземном каземате. И если желаешь, то я проведу тебя туда.

– Веди немедленно.

Гай взял в руки факел и обратился к охранникам:

– Берите факелы и за мной!

Те покорно выполнили приказ.

– Следуй за мной, господин, – Гай жестом указал Мизерину путь.

– Веди! – ответил тот и, обернувшись к своим солдатам, добавил. – А вы оставайтесь здесь и ждите меня!

– Да, господин, – склонили головы центурионы.

В подземельях пахло сыростью и густой мрак, разрываемый светом факелов, тяжело давил на того, кто опускался сюда в первый раз. Здесь человек долгое время прожить не мог. Сама атмосфера подземных камер убивала не хуже палача. Казалось, что здесь продолжение подземного царства Аида.

Гай шел первым, указуя дорогу. Он остановился у места, где тоннель сворачивал в сторону и приказал открыть камеру гладиаторов.

– Открыть камеру! Они здесь господин.

– Они? – непонял Мизерин.

– Здесь содержаться не только Децебал, но и тот, кого взяли в Помпеях вместе с ним.

– Вот как? Ну да это не имеет значения.

Мизерин вошел внутрь.

– Это камера у нас очень почетная! – произнес Гай за его спиной.

– Чем же это? – спросил префект.

– Здесь некогда сидел знаменитый Югурта, царь Нумидии. Затем она стала пристанищем Аристоника, вожака восставших рабов в Пергаме. Того самого, что основал государство Солнца. Последнего удушили именно здесь. Вот в этой самой камере.

Пленники, увидев, сколько людей вошедших в камеру, поднялись на ноги. Они закрывали ладонями глаза от света факелов.

– Ты Децебал? Гладиатор? – спросил Мизерин дака.

– Да, я Децебал! А кто ты такой? – дак ничуть не испугался грозного на вид римского военачальника.

– Префект претория Мизерин. Меня послал к тебе император.

– Что? – не поверил Децебал. – Ты сказал сам император? Я и предположить не мог, что он знает о моем существовании.

– Всем выйти отсюда! И заберите пока второго раба. Я желаю говорить с Децебалом наедине.

– Но господин… – начал было возражать Гай, но увидев выражение лица Мизерина, осекся и покорно выполнил приказ.

Он велел снять цепь с Кирна и его быстро вывели из каземата. Со скрипом закрылась дверь.

Префект претория и гладиатор остались в каземате вдвоем.

– Император вспомнил о тебе, гладиатор. Ты родился под счастливой звездой.

– Я до сих пор не могу понять, как он мог вообще узнать о моем существовании.

– Император знает многое. И он велел тебе передать, что простит тебе все вины перед империей!

– Простит? – не мог поверить Децебал. – Простит? Но может ли быть такое?

– Может! Император прислал тебе вот это!

Мизерин вытащил из-под своего плаща какой-то предмет. Гладиатор увидел меч, и его заворожила яркая игра бликов на золоченой рукояти.

– Что это? – прошептал он. – Оружие? Оружие мне?

– Да. При его помощи можно порвать цепи рабства.

Мизерин протянул Децебалу меч.

Тот принял его и понял, что перед ним давно желаемая свобода! Это был деревянный меч! Тот самый меч, о котором говорил ему некогда Акциан. Тот самый меч, о котором мечтал нубиец Юба.

– Деревянный меч? Свобода мне? Но как это может быть? Я не понимаю за что?

– За услугу, которую ты сможешь оказать императору.

– Услугу? Разве раб может оказать услугу императору Рима?

– Да. И эта услуга будет приятной для тебя самого. Ты ведь раб Акциана? Купца и работорговца ставшего ланистой?

– Да, я раб Акциана. Он приобрел меня и привез в город Помпеи, где я и стал гладиатором.

– Твоя свобода и деревянный меч тебе будут даны за то, что ты настоящим мечом прикончишь Акциана. Затем ты отсечешь его голову и принесешь её мне.

– Убить Акциана? Но я не понимаю, почему именно я? Разве в Риме нет другого раба, что сможет легко выполнить этот приказ?

– Есть. Но император хочет, чтобы Акциан пал от твоих рук.

– Но…

– Ни слова лишнего. Только да или нет. Подумай, перед тем как ответить. Если ты не воспользуешься предложением императора, то сидеть тебе в этой камере до конца твоих дней. А выйти из камеры, где сидели до тебя царь Югурта и царь Аристоник³³ на свободу дело сложное. Итак?

– Я согласен, но при условии свободы не только для меня, но и для моего товарища Кирна.

– Того, кто сидит рядом с тобой? Это можно. Хоть я и не имею на это повеления божественного. Но нам не нужна его жизнь. Пусть уходит. Но пока свободу получишь только ты. А после того как я возьму в руки голову Акциана, ты получишь деревянный меч и своего друга.

– И мы будем свободны? Сможем идти куда захотим?

– Да! Вас никто не посмеет задержать.

– Я готов выполнить волю императора! – произнес Децебал.

Глава 14 Отказаться от желания.

Рим.

Дом Акциана.

Акциан удивился, увидев Децебала в своем доме.

– Децебал? Ты здесь? – спросил ланиста. – Я думал, что ты погиб в Помпеях.

– Я выжил, господин.

– И решил вернуться ко мне?

– Нет, Акциан. Гладиатором я больше никогда не буду. И ни один человек не умрет от моей руки на арене. Я пришел к тебе с посланием.

– С посланием? От кого?

– От императора Веспасиана. Он хочет твоей смерти. И я пришел за твоей головой.

– Я вижу в твоих руках меч. Не мог даже подумать, что именно ты станешь моим убийцей.

– Я не убийца, Акциан. Ты ошибся. Я дам тебе возможность защищать свою жизнь, и мы станем сражаться. Если ты одолеешь меня, то боги не хотят чтобы я получил свободу при жизни, и я обрету её в другом мире.

– Но ты много моложе меня. Смогу ли я выстоять в схватке с таким сильным бойцом? И ты называешь это честным боем, гладиатор? – ланиста усмехнулся.

– Я предусмотрел это, Акциан. В твоих руках будет меч, – с этими словами дак швырнул к ногам ланисты свой клинок. – А у меня только нож.

Ланиста поднял с пола клинок.

– Зачем лично тебе нужна моя жизнь? – спросил он.

– Лично мне она не нужна. Но это цена моей свободы и свободы Кирна – моего друга.

– Ах, вот как! И это предложение поступило к тебе от Веспасиана?

– Да. Он передал мне его через Мизерина, командира преторианской гвардии, – ответил Децебал. – Ты будешь сражаться?

– А мы уже с тобой сражаемся, дак! Внутри тебя уже идет борьба. Ты разве не чувствуешь её?

– О чем ты? Мы ведь еще не начали боя.

– Начали! Ты начал этот бой уже давно. Ты не хочешь убивать, Децебал! Такому как ты для убийства нужна ненависть! А меня ты не можешь ненавидеть. И в этом твоя беда. Ты избранник Фортуны, Децебал. Тебя любит красивая и умная женщина. Ты можешь взять её и уехать из Италии. И прожить до конца дней в счастье и достатке. Ты можешь воспитать хороших детей. Разве это дается каждому? Но вместо этого ты ищешь призрак справедливости.

– Но я раб. Ты забыл? Я не сумел сохранить своей свободы и стал рабом.

– Ты уже не раб, Децебал. Юлия заплатила за твою свободу, и я еще в Помпеях перед самым днем гнева выдал ей документы о твоем освобождении. Но она просила меня ничего тебе не говорить. Боялась, что ты не примешь свободу за деньги. И потому готовила видимость твоего побега.

– Вот как? Но я действительно не принял бы свободу за деньги! Тогда я перестал бы называться мужчиной и воином.

– Судьба не любит когда ей перечат, дакиец. Особенно когда не принимают её даров. Она наказывает таких строптивцев. И наказывает жестоко. Тебе тяжело будет жить в этом мире. Ты не принимаешь свободу за деньги! Но и убить ты не смог во имя той же свободы! Почему сразу не зарезал меня и не снес мне голову? Чего ты медлил?

– Я хотел честного боя.

– Честного? – Акциан отошел в сторону. – А если я сейчас позову слуг? Они поднимут тебя на копья, и ты подохнешь, из-за своей честности, гладиатор. А я спокойно соберу ценности и сбегу. И стану жить где-то в отдаленной провинции.

– Значит так угодно богам! – без тени страха произнес Децебал.

– Ты пытаешься в этом жестоком и подлом мире жить по каким-то придуманным тобою самим законам. Но так нельзя.

– Но разве честность и справедливость не освящены богами?

– Может быть, и освящены, но по таким законам никто не живет! Ты знаешь, почему Веспасиан приказал меня убить? Знаешь?

– Нет. Мне не сказали об этом. Кто станет посвящать в такие дела простого раба?

– Тогда я сам тебе все расскажу. Садись рядом со мной, и спрячь свой нож. Он пока тебе не понадобится…

Я уже говорил тебе о моей первой встрече с Нероном. Тогда я был молод и в этом человеке, для меня воплотился весь мир. Я чувствовал его величие и внутреннюю мощь. Он действительно был для меня богом.

Но затем моя вера в него пошатнулась. И знаешь почему? Я увидел его слабость! Нерон был слабым человеком! Об этом сейчас не знает никто. Все называют его чудовищем и сумасбродом.

Именно, его слабость привела меня в стан заговорщиков. Я участвовал в заговоре Пизона. И мое настоящее имя Натал Антоний. Среди заговорщиков были известные люди Плавтий Латеран, племянник завоевателя Британии Авла Плавтия, Публий Клодий, Сервилий Барея Саран, Субрий Флав трибун преторинацев, Венет Павел преторианский центурион, философ Сенека, бывший воспитатель Нерона, племянник Сенеки Марк Аней Лукан. Они хотели сделать императором Гая Кальпурния Пизона отличного оратора, но крайне развратного и плохого человека.

В Риме пустили слух, что меня схватили одним из первых и я спас свою жизнь, выдав остальных заговорщиков. Но это не так. Я не предавал этих людей. Хотя все они были казнены! Я совсем не спасал собственную жизнь. Нет, Децебал. Я, Натал Антоний, никогда не был трусом. И никогда не выдал бы заговорщиков под пытками.

Да и Нерон совсем не хотел меня пытать. Наоборот он остался со мной наедине, удалив всех, и предложил мне 100 000 сестерциев и свободу. Знаешь, что он тогда мне сказал?

Император сидел на своем троне, а я стоял рядом с ним.

Нерон посмотрел на меня, и в его взгляде не было ненависти. Он только спросил:

– Почему ты меня предал, Натал? Ведь было время, когда я был для тебя больше чем государем? Помнишь тот день в театре? Тогда я думал, что мое искусство так тронуло тебя.

– Ты проявил слабость, государь. И я потерял веру в тебя. Ты актер, но не император. И я посчитал, что такого императора стоит заменить на другого. Ваш род Юлиев-Клавдиев выродился, и Риму нужен другой.

– Пизон? – усмехнулся Нерон. – Неужели этот пьяница и развратник лучше меня? Чем? Скажи мне, Натал, чем Пизон лучше меня?

– Он вернет Риму былую доблесть и отвагу. Снова зашагают легионы своей победоносной поступью и понесут славу Рима до конца света!

– Слава Рима! – воскликнул Нерон. – Что за слова – Слава Рима! Я совсем не так представлял себе эту славу Рима, Натал. Хватит крови и завоеваний! Не лучше ли покорить мир искусством? Тогда он станет лучше и прекрасней. Но, очевидно, я ошибся. Я не могу остановить военных. И они зовут меня воевать. Так они устанавливают славу Рима.

– Государь, я среди твоих врагов и более ничего не стану говорить. Ты можешь меня казнить.

– Казнить? Зачем? Ты сделал это не из-за денег или жажды власти. Ты, так же как и я стремился найти в этой жизни нечто, что ускользает и чего в конечном итоге найти нельзя. Таких людей мало.

– Но я был среди тех, кто хотел тебя убить! И я не смогу тебе назвать их имена, государь.

– Я знаю имена всех заговорщиков, Натал. И я накажу их. Но ты получишь от меня этот кошелек. Здесь 100 000 сестерциев и совет. Уезжай из Рима. Беги! И не от меня. Я не опасен для тебя! Но стоит бежать от слухов и злых наветов. Это самые опасные враги.

И я тогда сбежал. И много раз я думал о том разговоре. Меня обвинили в том, что именно я продал заговорщиков Нерону, и все они погибли из-за меня. Много раз я потом проклинал Нерона за жизнь, что он мне подарил. Я часто называл его ряженым шутом, а не императором. Считал, что это по его вине моя жизнь стала такой.

Я изменил свой взгляд на мир и отшвырнул от себя ложные представления о справедливости. Я решил вернуться в Рим и снова завоевать его, но уже под другим именем ланисты Акциана. Но кто-то узнал во мне Натала Антония, и император Веспасиан велел меня убить! Прошлое не дает мне жить здесь! Серди заговорщиков, были друзья нынешнего императора, и он не может мне простить их смерти.

И теперь ты можешь меня убить, Децебал. Жизнь более не имеет для меня смысла. Принеси мою голову Веспасиану и он наградит тебя свободой…

***

Дак, услышав этот рассказ, понял, что если он выполнит приказ Мизерина, то и он затем станет проклинать себя, как это было с Акцианом.

– Если я не принесу твою голову Мизерину, я сам могу бежать, не выполнив приказа, но тогда Кирн навечно останется в Мамертине. А на это я пойти не могу. Но и убивать тебя мне не хочется. И совсем не потому, что ты не предавал Пизона и его заговорщиков. Мне до них нет никакого дела. Я не хочу действовать по приказу вашего императора. Я ненавижу Рим! И тем, что не принесу им твою голову – брошу им вызов.

– Но тогда тебя снова бросят в тюрьму, и ты там подохнешь.

– Да.

– И этим ты насолишь Риму? Глупость! Этим ты сделаешь хуже только себе!

– Нет! Ты снова ничего не понял, Акциан. Погибнуть не значит проиграть. Давид своей смертью бросил вызов римской толпе. А я брошу вызов самому римскому императору.

– Погоди! Ты не должен так поступать. Этим ты нанесешь вред только одному человеку – самому себе. А вреда императору здесь не будет никакого. Он завтра найдет иного человека, и я все равно умру.

– Но ты предупрежден и можешь бежать! Собери свои драгоценности и деньги и беги.

– Нет. Я уже стар, для того чтобы снова бежать. Надоело! А тебе – мой совет. Будь счастлив. Бери от жизни то, что она дает тебе и живи для своей жены и для своих детей. Может быть, дети это самое большее счастье, что есть в жизни. Забудь о восстаниях рабов и живи для себя. Пусть спасенный тобой грек Кирн станет твоей последней жертвой на алтарь справедливости.

– Но я не смогу тебя убить просто так, Акциан. Даже если ты станешь защищаться.

– Нет. Не стану. Но и тебе не придется меня убивать. Ты только отделишь мою голову от моего трупа.

С этими словами Акциан взял меч и пронзил себе живот…

Эпилог

Грандиозное извержение вулкана стало на пути у храбрых гладиаторов и рабов. Они не сумели осуществить свой план и поднять большое восстание против власти ненавистного Рима.

Децебал и Кирн были освобождены из Мамертина и получили свободу.

Дак и Юлия вместе уехали в Египет и поселились в Александрии. Децебал сумел понять последнюю мудрость Акциана и стал думать только о своих близких и перестал делать попытки облагодетельствовать человечество.

Юлия родила ему троих сыновей и дочь. К концу своих дней похожий на Геркулеса дак превратился в благообразного старика с густыми седыми волосами и все той же гордой осанкой. Он много времени проводил в александрийской библиотеке и много читал. Воин стал мудрецом.

После смерти Юлии он основал в своем имении школу, где и стал учить детей. Однажды, когда до него дошли вести о падении дакийской столицы Сармизегетусы и смерти его тески царя Децебала, он сказал своему старшему сыну:

– Видишь, Александр, как произошло. А ведь некогда мне предсказали именно такой роковой исход. Римляне покорили Дакию. Хотя для тебя она уже не родина.

– А для тебя, отец? Ты жил где угодно только не на родине. Ты жалеешь, что не вернулся на родину?

– Жалею? Нет. Там где была твоя мать, была и родина для меня. А что дала мне Дакия?

– Но ты огорчен тем, что произошло, не так ли?

– Немного, сын, немного. В молодости я желал бы пойти по пути Спартака и расшатать одну из колонн римской империи. Один старый раб тогда сказал мне, что для этого надо быть Спартаком. Я почитал себя таким же героем. Я был глупцом и тогда еще не прочитал ни одного свитка и вообще мало понимал правила войны и дисциплины.

– Но теперь ты прочитал не одно произведение великих полководцев, отец. Ты стал бы мудрым военачальником?

– Теперь да. Но дело в том, что сейчас я стар, а такие знания следует приложить только к крепким ногам и рукам. Мои же трясутся. Боги дали мне разум, но забрали силы. Да и не хотел бы я сейчас возглавить восстание рабов. Ты спросишь меня почему? Твоя мать была права – нужно сделать счастливым свою семью, если ты не в состоянии сделать счастливым человечество. Многие люди не могут даже этого, но стремятся облагодетельствовать всех. И они наихудшее зло для всех нас.

– Я сегодня на рабском рынке купил мальчика, отец. И привел его в твою школу. Он уже умеет выводить стилом некоторые буквы. И я подумал, что не справедливо оставлять его в стоянии раба.

– И ты совершил маленькое чудо, сын. Ты хорошо понял мои слова.

Старик посмотрел на сына и, опершись на его руку, побрел к дому, где их ждали ученики школы…

Умер он тихо и был похоронен своими внуками там же где и прожил большую часть своей жизни…

***

Кирн не поехал с даком и Юлией в Египет, он пошел своим путем. Он вернулся в Грецию и вошел в христианскую общину Афин, где стал одним из самых ревностных проповедников нового учения. Он прожил до глубокой старости и бог не дал ему мученического венца, к которому он так стремился. Кирн умер тихо в собственной постели.

***

Несколько человек действительно получили в день катастрофы в Помпеях свободу через борьбу и уже никогда не носили на своих шеях рабских ошейников. Среди этих немногих счастливцев был Келад, который сумел с небольшой группой соратников пересечь всю Италию и укрыться среди немирных германских племен.

Там, в непроходимых лесах, он сумел обрести свое счастье. Фракиец участвовал во многих столкновениях с римлянами, стал одним из вождей и нашел жену себе под стать. Рядом с новыми товарищами он перестал помышлять о возвращении на родину. Родная Фракия осталась только далеким и теплым воспоминанием.

У него было много детей, и он передал сыновьям свою ненависть к Риму и завещал борьбу с ним. И может быть среди варварских орд покоривших Вечный город несколько сотен лет спустя, были и его потомки…

***

Раб из рыбозасолочных сараев по имени Сармат так и не сумел добраться до родных мест, и был убит при попытке захватить купеческий корабль. Его товарищи были или перебиты и или захвачены в плен. Все они закончили свои жизни распятыми на крестах…

***

Сатерн сумел спастись и бежать из Рима. Императорские ищейки так и не нашли его. Он сменил свое имя и благодаря щедрости Юлии мог не переживать о хлебе насущном. Он уехал из Италии и поселился в одной из Испанских провинций, где купил себе винную лавку в небольшом городке. Помимо этого, он торговал рабами и нажил себе немалое состояние. Но грозные Эрнии не оставили его в покое. Конец его был страшен. Во время одного торгового путешествия он был ограблен и убит собственными охранниками. Он сам многих передавал в своей жизни, и был предан теми, кому доверился…

****

Гладиатор Марк Арторий еще несколько лет удачно выступал в амфитеатрах, пока не был сражен мечом нового чемпиона, грека по имени Зелон. Так он и закончил жизнь на арене цирка, согласно данной им клятве…

****

Гай Сильвий Феликс остался жить в Риме, и императоры Веспасиан и Тит Флавии оставили его в покое. При их царствовании он успешно восстановил свою торговлю. Снова было куплено три корабля и построена новая вилла в провинции Кампания. Снова наполнились людьми его эргастерии, и потекла золотая река в его сундуки. Этот человек обладал редкостным коммерческим чутьем.

Но долго развлекаться с красивыми куртизанками он уже не мог. Возраст брал свое. И прожить бы ему до глубокой старости в неге и довольстве. Но после смерти императора Тита на престол вступил младший сын Веспасиана Домициан. Этот человек не был похож на своего старшего брата и обладал вздорным и мстительным характером. При нем снова начались репрессии и снова преторианские центурионы понесли смертные приговоры сенаторам и всадникам.

Однажды подобное случилось с Феликсом. Слишком уж он был богат, а богатство всегда возбуждает жадность и завить соседей. И Гай Сильвий вынужден был вскрыть себе вены по приказу императора…

****

Владимир Андриенко

Луганск

Август-ноябрь 2006 года

Доработка май 2020 года

Примечания

1

Мурена – хищная, напоминающая змею, морская рыба. Весьма неприятная на вид. Но римляне считали её деликатесом.

(обратно)

2

Подобное зверство совсем не выдумка автора романа. Например, римлянин Ведий Поллион за бросал своих провинившихся рабов в садок с муренами.

(обратно)

3

Римский обычай не сидеть за столами, а возлежать на около стольных ложах в лавровых венках.

(обратно)

4

Соня – мелкий грызун похожий на мышь.

(обратно)

5

Винноягодник – мелкая птичка, считавшаяся у римлян деликатесом. Здесь Феликс показал искусство своего повара, что должно было вызвать зависть у гостей его пира.

(обратно)

6

Евн-Антиох – раб сириец, возглавивший в 137 году до н. э. восстание рабов в Сицилии. Был провозглашен царем. Его царство рабов существовало около пять лет.

(обратно)

7

Ауреус (аурей) – древнеримская золотая монета. Название происходит от латинского слова Аурум – золото.

(обратно)

8

Сестерций – древнеримская серебряная монета. Сестерций равнялся двум ассам и одному семису.

(обратно)

9

Корбулон Гней Домиций – римский полководец, воевавший в Парфии. Покончил жизнь самоубийством по приказу императора Нерона.

(обратно)

10

Нерон Гай Клавдий – римский император из рода Юлиев-Клавдиев. Ученик знаменитого философа Сенеки. Славился тем, что любил выступать на сцене как актер и певец.

(обратно)

11

Проскрипционные списки – списки лиц, объявленных вне закона императорами или диктаторами Рима. Каждый мог убить человека, чье имя попало в такой список, и забрать себе часть его имущества.

(обратно)

12

Когорта – одно из главных тактических подразделений римской армии, составлявшее основу когортной тактики. В легионе было 10 когорт. При Августе в составе когорты было 555 пехотинцев и 66 всадников.

(обратно)

13

Когорта – одно из главных тактических подразделений римской армии, составлявшее основу когортной тактики. В легионе было 10 когорт. Одна когорта включала два манипула. При Августе в составе когорты было 555 пехотинцев и 66 всадников.

(обратно)

14

Легион – основная организационная единица армии Древнего Рима. Составлял в разные периоды римской истории военную единицу от 2 до 10 тысяч человек. Каждый легион имел номер и название. Во главе легиона стоял легат (во времена республики военный трибун).

(обратно)

15

Эдил – выборная должность в Древнем Риме. Заведовал снабжением города и выполнял функции начальника полиции.

(обратно)

16

Префект – римское должностное лицо, стоявшее во главе управления отдельной частью администрации, суда, государственного хозяйства или армии.

(обратно)

17

Пропретор – наместник провинции в римской империи, назначаемый сенатом.

(обратно)

18

Кербер – чудовищный трехголовый пес – страж загробного мира.

(обратно)

19

Эпикурейцы – последователи философа Эпикура, который отрицал существование богов.

(обратно)

20

Впоследствии этот юноша известный под именем Плиний Младший сделает потрясающие описания извержения Везувия и того, что происходило в тот день в Милезно.

(обратно)

21

Лепта – мелкая монета.

(обратно)

22

Тарквинии – династия этрусских царей Тарквиниев в VI веко до н. э.

(обратно)

23

Со времен Августа, объявленного сыном Цезаря и включившего имя приемного отца в состав своего имени, слово «Цезарь» превратилось в официальный титул римских императоров.

(обратно)

24

Сервий Сульпиций Гальба – император после убийства Нерона в 68 году.

(обратно)

25

Марк Сальвий Отон и Авл Вителий – императоры, что правили после Гальбы в 69 году.

(обратно)

26

Калигула – римский император, прославившийся как тиран и сумасброд. Это он произвел в сенаторы своего любимого коня.

(обратно)

27

Нерон Клавдий Друз – римский император, тиран, любивший выступать как актер и певец.

(обратно)

28

Префект претория – командир преторианской гвардии.

(обратно)

29

Преторианцы – гвардия римских императоров. Вначале, в республиканский период, существовал только отборный отряд для охраны полководца и его претория. Октавиан Август создал 9 преторианских когорт по 1000 человек в каждой. Преторианцы составляли основное ядро вооружённых сил империи.

(обратно)

30

Тигран и Вологез – цари Армении. Митридат царь Понта. Враги Рима.

(обратно)

31

Фурии – богини мщения.

(обратно)

32

Танатос – олицетворение смерти в греческой мифологии.

(обратно)

33

*Аристоник был сыном последнего пергамского царя Аттала III. После того как царство отошло к Риму он поднял восстание и попробовал основать Государство Солнца.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Бой на вилле у Феликса.

Глава 2 Оружие.

Глава 3 Фискал.

Глава 4 Враги и друзья.

Глава 5 Пожар разгорается.

Глава 6 Сумерки Аида.

Глава 7 Факел свободы.

Глава 8 Разгром.

Глава 9 В подземельях Мамертина.

Глава 10 Божественный цезарь.

Глава 11 Слово императора.

Глава 12 Интрига Гая Сильвия Феликса.

Глава 13 Побег из Мамертина.

Глава 14 Отказаться от желания.

Эпилог

*** Примечания ***