Театральные комедии [Александр Петрович Пальчун] (fb2) читать онлайн

Александр Пальчун Театральные комедии

АНДРЮША С ДОСТАВКОЙ

(Комедия в двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВЛАДИМИР БАЛАЕВ – владелец мебельной фабрики

КСЕНИЯ – жена Балаева

ЛИЗА – дочь Балаевых

ПОЛИНА – домработница

ДАНИИЛ – работник в доме Балаевых

МАРИЯ – сестра Балаева

АНДРЕЙ – беглый заключенный

ЕФИМ – почтальон

МИХАИЛ – отец Андрея

БОРИС – майор, начальник колонии

ЛАПОХВАТ – следователь, капитан милиции

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК

ВТОРОЙ ГРУЗЧИК

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Действие происходит в хорошо обставленном доме семейства владельца мебельной фабрики Владимира Балаева. Три двери: левая ведет в одну из спален, правая – в другие комнаты и кухню, центральная дверь – вход с улицы. Широкое окно со шторами до пола, диван, два кресла, массивный комод. На стене плоский телевизор. В доме небольшая суета: ДВА ГРУЗЧИКА вносят громоздкий ящик с надписями на нем: «Верх», «Низ», «Осторожно стекло!» Вместе с ними входят хозяин дома ВЛАДИМИР и его жена КСЕНИЯ.

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК (коллеге). Надо было распаковать на улице – тут одних досок на центнер.

ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Не положено, написано в дом, значит в дом. Скажи спасибо, что не пятый этаж без лифта.

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. И особая благодарность от моей больной спины. Куда ставить, хозяин?

ВЛАДИМИР. Вот здесь, у окна.

КСЕНИЯ. Володя, хочешь, чтобы Лизонька все время простужалась?

ВЛАДИМИР. Ксюша, она ведь не спиной туда будет сидеть.

КСЕНИЯ. Хорошо, ставим у окна. И музыка будет слышна в саду.

ВЛАДИМИР. Нигде от нее не спрячешься.

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Так что, ставим у окна?

ВЛАДИМИР. Ставьте по центру. Сначала распакуем.

ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Мы это мигом. Но распаковка в бумаге не указана.

ВЛАДИМИР. Вот и хорошо, что не указана. Мы сами расчехлим. (Кричит.) Даниил!

Входит ДАНИИЛ.

ДАНИИЛ. О-о-о! Уже доставили.

ВЛАДИМИР. Хорош работник! Хозяин таскает пианино, а он спит!

ДАНИИЛ. Вы сами меня на фабрику послали.

ВЛАДИМИР. Послал бы я тебя!.. Найди в гараже, чем ящик открыть.

ДАНИИЛ. Сейчас. (Уходит.)

ВЛАДИМИР (грузчикам). Возьмите. Спасибо за доставку. (Вручает деньги.)

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК берет деньги, смотрит на них, сокрушенно вздыхает.

ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Спасибо за щедрость. Дай бог, чтобы пианино у вас не ломалось и работало сутками напролет.

ГРУЗЧИКИ уходят.

КСЕНИЯ. Володя, ты, наверное, мало им дал.

ВЛАДИМИР. Хватит с них. Ты слышала, как он про больную спину кряхтел. Профессиональные вымогатели. Если больная спина, то лежи на пляже и загорай.

КСЕНИЯ. Да какой в это время загар?

ВЛАДИМИР. Тогда отправляйся симулировать в больницу – оттуда вообще калекой выйдешь!

КСЕНИЯ. Володя, а вдруг у него и правда спина?

ВЛАДИМИР. Ну и что?! У меня вон голова болит от ваших капризов. Я ведь не жалуюсь и не требую у грузчика таблеток?

КСЕНИЯ. Лиза научится играть на рояле, голова у тебя сразу пройдет.

ВЛАДИМИР. Ксения, во-первых, это пианино – рояль в два раза дороже. И громче! Я когда-то слышал в городском саду. С ума можно сойти! Думал, они динамики туда затолкали.

КСЕНИЯ. На твоей мебельной фабрике еще не такой шум стоит.

ВЛАДИМИР. Моя мебельная фабрика хоть деньги приносит. За что бы ты сейчас эту бренчалку покупала?

КСЕНИЯ. За мое приданное, если бы ты не ухлопал его в фабрику.

ВЛАДИМИР. На твои копейки мы и года бы не протянули. Грызла бы сухари… слушая музыку. А я втрое приумножил твои деньги.

Входит ДАНИИЛ с молотком и монтировкой в руках.

ДАНИИЛ. Может, и Лизу пригласить – все-таки пианино для нее.

КСЕНИЯ. Конечно. (Кричит.) Лиза! Где Лиза?!

ВЛАДИМИР. Спит еще, где ж ей быть.

Входит ЛИЗА.

ЛИЗА. Папенька, я раньше тебя поднялась.

ВЛАДИМИР. А толку? Чтобы в телефоне сидеть и губки красить?

КСЕНИЯ. Владимир, отстань от ребенка. Ты больше ее у зеркала вертишься. Даниил, открывай пианино.

ДАНИИЛ начинает распаковывать ящик.

ДАНИИЛ. Это мы быстро. Ломать – не строит. Досточки пойдут для гриля.

ВЛАДИМИР. Со временем и пианино туда же.

ЛИЗА. Папа!

ВЛАДИМИР. А разве не так?! Девяносто девять гитар, из ста купленных, висят над кроватями – наискосок. И к ним годами никто не притрагивается.

ДАНИИЛ. Пианино на стену не повесишь.

ВЛАДИМИР. В том-то и беда. Постоит немного, а там определим куда-нибудь.

ДАНИИЛ открывает верхнюю крышку ящика, заглядывает внутрь, резко отстраняется. Из ящика медленно появляются кисти двух рук, они обхватывают борт упаковки. Затем из ящика показывается мужская голова в арестантской шапочке.

КСЕНИЯ. Господи! Что это?

ДАНИИЛ (удивленно). Там человек!

ВЛАДИМИР (подбегает к ящику, заглядывает в него). А где пианино?

Из ящика с гримасами боли выбирается АНДРЕЙ в тюремной робе, отряхивается от опилок.

АНДРЕЙ. Пианино доставят позже. Пока привезли только настройщика.

ВЛАДИМИР. Молодой человек, что все это значит?

АНДРЕЙ (разминает затекшие ноги, осматривается по сторонам). Это значит, что я снова на свободе.

ВЛАДИМИР. А пианино?

АНДРЕЙ. А пианино осталось на складе.

ВЛАДИМИР. Погодите! Так не пойдет!

АНДРЕЙ. Не волнуйтесь, я вам все возмещу, куплю роскошный Steinway. А тот недомерок никуда не годится – я в ящике едва ног не лишился.

ВЛАДИМИР. Вы хотите сказать, что залезли туда вместо пианино?

АНДРЕЙ. Ну да. А кореша, как и положено, заколотили.

ВЛАДИМИР. Какие кореша?

АНДРЕЙ. Румын, Михей и еще Веня со второго отряда. Нас иногда отправляют в город, когда случается аврал. Знаете, дармовая сила везде нужна. Ну, Павлину, кончено, что-то отстегивают.

ВЛАДИМИР. Какому Павлину?

АНДРЕЙ. Начальнику нашей колонии, майору. Он что, за просто так нас посылать будет?

ВЛАДИМИР. За вашего павлина не знаю, а вы, молодой человек, обошлись нам в копеечку.

КСЕНИЯ. И Лиза осталась без музыки.

АНДРЕЙ. Я ведь сказал, все возмещу. С наваром верну.

ВЛАДИМИР. А с вами что делать?

АНДРЕЙ. А вот меня возвращать не надо.

ВЛАДИМИР. Но сюда приедет полиция!

АНДРЕЙ. Не пугайте. Вы кого-то убили? Или что-то украли?

ВЛАДИМИР. Никого мы не убивали.

АНДРЕЙ. Слава богу. А я уже начал волноваться. Не хватало снова угодить за решетку. Можете не сомневаться, если вы что-то натворили, то меня обязательно пришьют к вашему делу.

ВЛАДИМИР. Ничего мы не творили и дел у нас никаких нет.

ДАНИИЛ. Не скажите, Владимир Степанович. Дело всегда можно найти, например, пособничество при побеге заключенного.

АНДРЕЙ (указывая на Даниила). А это кто такой?

ВЛАДИМИР. Даниил – наш работник…

ДАНИИЛ. …И садовник, и водитель, и электрик, и грузчик, и открыватель пустых ящиков…

АНДРЕЙ. Толковый малый. Правильно рассуждает.

ВЛАДИМИР. Что вы хотите этим сказать?

АНДРЕЙ. Ради бога! И не думал ничего такого говорить. И вам желаю всего самого наилучшего. Но не дай бог легавые прознают, куда меня доставили, проблем не оберетесь.

КСЕНИЯ. Кто доставил?

АНДРЕЙ. А я почем знаю. Я не сам сюда приехал. Был заказ, был заказчик, номер заказа, номер дома…

ВЛАДИМИР. Черт побери! Вот это музыка! Ксения, как тебе эта мелодия?

КСЕНИЯ (Андрею). Но мы вас не заказывали.

ВЛАДИМИР. Теперь в суде объяснять будешь, зачем тебе пианино, когда играть не умеешь!

КСЕНИЯ. Это для Лизоньки…

ВЛАДИМИР. Вот пусть теперь и поиграет на этом… Как вас зовут?

АНДРЕЙ. Заключенный номер 12448… Тьфу ты, Андрей… меня зовут Андреем.

ВЛАДИМИР. …Вот пусть поиграет на Андрее, пока мы с тобой будем по судам ходить!

АНДРЕЙ. Да что ж вы дочь свою так не бережете?! Какие суды? У вас красивая дочь.

ЛИЗА. Меня зовут Лиза.

АНДРЕЙ. Очень приятно, Андрей. Поймите правильно, у меня и в мыслях не было причинить вашему семейству какое-то неудобство.

ВЛАДИМИР. И тем не менее, причинили.

АНДРЕЙ. Тогда забейте меня в ящик и доставьте обратно!

ЛИЗА. Что вы такое говорите?!

ВЛАДИМИР (Андрею). За что отбывали наказание?

АНДРЕЙ. За какого-то жулика, ограбившего заводскую кассу.

ВЛАДИМИР. Я именно так и подумал. Этот парень никого не грабил, несправедливо осужден и досрочно освобожден за хорошее поведение.

АНДРЕЙ. Я вам клянусь, и в глаза не видел эту кассу!

ВЛАДИМИР. Ладно, ладно, само собой… Я давно подозревал – у нас в тюрьмах сидят одни святые угодники.

ЛИЗА. Папа, в жизни всякое бывает.

ВЛАДИМИР. Вот я и не хочу в своей жизни этого всякого! Я про тюрьму лучше в кино посмотрю. (Андрею.) Документы у вас есть?

АНДРЕЙ. С документами у меня не очень…

ВЛАДИМИР. Какие именно?

АНДРЕЙ. Только вот это. (Указывает на номер, пришитый на груди.) Заключенный 12448.

ВЛАДИМИР. Понятно… Одежда соответственно.

АНДРЕЙ виновато разводит руками.

ВЛАДИМИР. Даниил, принеси ему свой темный костюм, ты в нем как оркестрант из похоронной команды. Вы с пианистом одного роста.

ДАНИИЛ. С каким пианистом?

ВЛАДИМИР. Вот с ним. (Указывает на Андрея.) Знаешь, как специалистов по замкам называют? Да он и прибыл в ящике от пианино.

АНДРЕЙ. Спасибо. Я всегда знал, что хороших людей на свете больше. А за пианино я заплачу. Значит, я могу одеваться – и до свидания?

ВЛАДИМИР. Нет. Можешь одеваться – и здравствуй! Первое время поживешь у нас.

КСЕНИЯ. Владимир, что ты говоришь? Это верная статья за укрывательство беглецов.

ДАНИИЛ. Года три, не меньше.

ВЛАДИМИР. А вы хотите получить десять?! Вы что думаете, он уйдет и станет псалмы на клиросе петь?!

АНДРЕЙ. Я не умею петь.

ВЛАДИМИР. Вот видите! Петь не умеет, опять примется за свое, опять попадется, опять безвинно получит новый срок. А в ходе несправедливого суда обязательно выяснятся, как он бежал прошлый раз, куда его доставили и как снарядили новым костюмом на новое дело!

ДАНИИЛ. Он не новый, я его надевал раза три.

ВЛАДИМИР. А вот его робу (Указывает на Андрея) будешь одевать полторы тысячи раз!

ДАНИИЛ. Это что, года два?

ВЛАДИМИР. В школе над было учиться… два… В твоем случае лет десять.

АНДРЕЙ. Извините, но что я буду делать у вас?

ВЛАДИМИР. Все, что велим. Тебе после колонии не привыкать. Во всяком случае в ящик с опилками заталкивать не будем.

АНДРЕЙ. И за это спасибо.

ВЛАДИМИР. (Андрею и Даниилу). Идите, идите… примерочная там.

ДАНИИЛ и АНДРЕЙ уходят.

КСЕНИЯ. Володя, ты совсем с ума спятил, вздумал укрывать заключенного.

ВЛАДИМИР. Ксения, с вами живучи, еще и не такому научишься!

КСЕНИЯ. На фабрике кинутся – лишнее пианино. Станут разбираться и все выяснят.

ВЛАДИМИР. Господи! До чего же вы, бабы, глупые! Если у меня на фабрике окажется лишний диван, с какой стати я буду волноваться? Радоваться буду – никто не требует, претензий не предъявляет. Вот так несчастье – лишний диван!

КСЕНИЯ. А если в колонии не досчитаются?

ВЛАДИМИР. Дивана или пианино?

КСЕНИЯ. Заключенного.

ВЛАДИМИР. Вот у них, действительно, беда – недостача. Первое время, конечно, придется как-то замазывать в отчетах, то он в лазарете лежит, то на дальний участок отправлен… а там, глядишь, новую партию гавриков пригонят, и дело поправится. У них за решеткой с бухгалтерией намного легче, чем у нас. Это к нам налоговая по пять раз в год приходит.

ЛИЗА. Папа, так что, Андрея не будут искать?

ВЛАДИМИР. Какого Андрея?

ЛИЗА. Ну этого… красивого парня… нашего гостя?

ВЛАДИМИР. Его зовут Андрей?

КСЕНИЯ. Можно подумать, ты не слышал.

ВЛАДИМИР. Слышал, но забыл. Кому он нужен, ваш Андрей? Такими Андреями в колониях все нары забиты.

КСЕНИЯ. А полиция? Ведь ее дело ловить.

ВЛАДИМИР (возмущенно). Господи! Где ты видела полицейского, бегающего за бандитом?! А?! Где?! Что?! Тут полосатый не пробегал?! (Спокойно.) Пока сам не попадется, никто его искать не будет. Пусть помогает этому лодырю Даниилу.

КСЕНИЯ. …И бездельнице Полине.

ВЛАДИМИР. Что ты въелась в Полину? Она и готовит, и убирает, и в саду работает, пока твой Даниил дрыхнет до обеда!

КСЕНИЯ. Почему это он мой?

ВЛАДИМИР. А почему ты его всегда выгораживаешь?

КСЕНИЯ. А ты Полину не выгораживаешь?

ВЛАДИМИР. Полина – это другое дело. Девушка даже тяжелую мужскую работу делает.

КСЕНИЯ. Как бы не легкую женскую.

ЛИЗА. Мама, папа, прекратите! Надоело вас слушать.

КСЕНИЯ. Теперь, благодаря твоему папочке, послушаешь тюремные байки! (Уходит.)

В глубине дома слышится дверной звонок.

ВЛАДИМИР. Кого там еще нелегкая несет? Лиза, пойди открой.

Лиза уходит, через минуту возвращается с почтальоном ЕФИМОМ.

ЕФИМ. Добрый день, Владимир Степанович! Вам заказное.

ВЛАДИМИР. Что там еще, Ефим?

ЕФИМ. Из налоговой. Они в это время всем рассылают, чтобы не забыли декларацию о доходах.

ВЛАДИМИР. Какие доходы?! При нынешней жизни одни расходы. Ефим, что новенького в городе?

ЕФИМ. Почти ничего. Только старуха Никитина поколотила своего зятя. А Марков, с нижней улицы, окончательно разорился – дом продает. И это… говорят, из колонии заключенный удрал.

ВЛАДИМИР (изображая удивление). Что ты говоришь?! И за решеткой порядка нет.

ЕФИМ. Говорят, ночной грабитель, дерзкий и хитрый. Так что вы, Владимир Степанович, берегитесь. Вашу фабрику уже один раз грабили.

ВЛАДИМИР. Ерунда. После государства, что грабит меня каждый месяц налогами, никакой бандит не страшен.

Входит АНДРЕЙ в костюме Даниила, выглядит он великолепно.

АНДРЕЙ. Как вам мой новый костюмчик?

ВЛАДИМИР. Вел…

АНДРЕЙ. Великоват?

ВЛАДИМИР. Великолепен.

ЛИЗА. Отлично смотрится.

ЕФИМ. Лучше и не надо. Извините, я вашу семью давно знаю… Что-то не припомню этого молодого человека.

ЛИЗА. Вы его раньше не видели.

ЕФИМ. Двоюродных знаю, племянника вашего Вадика часто на велосипеде встречаю. А этот красавец кем вам доводится?

ЛИЗА. Это… это… (ласково прижимается к Андрею) это мой жених… Андрей.

ЕФИМ. Ах, вот оно что. Примите мои поздравления, Лизавета. Очень красивый молодой человек. Как его фамилия?

ВЛАДИМИР. Ефим, вы его не знаете, он приезжий.

ЕФИМ. Это ничего, что приезжий. В других городах тоже иной раз хорошие люди встречаются. Лишь бы Елизавету любил, как Владимир Степанович любит Ксению Александровну.

ВЛАДИМИР. Он любит ее еще больше.

АНДРЕЙ. Да, очень люблю… И не могу дождаться свадьбы…

ВЛАДИМИР. Ефим, я тоже очень тороплюсь. Давайте письмо, мне надо бежать.

ЕФИМ вынимает из сумки письмо, протягивает его Владимиру. В это время входит ДАНИИЛ, наряженный в тюремную робу Андрея.

ДАНИИЛ (весело). А как вам мой прикид? (Замечает почтальона.) Доброе утро, Ефим Корнеевич!

ЕФИМ (недоуменно). Доброе… Даниил. Что это на вас? Где вы нашли этот наряд?

ДАНИИЛ (в замешательстве). Где нашел?.. В нашем городе, если хорошо поискать… что угодно можно найти. Не в лесу живем.

ЛИЗА (приходя Даниилу на помощь). Это… это мы пошили для нашей свадьбы… костюмированный бал.

ВЛАДИМИР. Молодежь с ума сходит. Веселья хочет. А что в свадьбе веселого – не понимаю? Они хотели нарядить Даниила почтальоном, но я сказал, что Ефим Корнеевич может обидеться. Тогда решили нарядить его в заключенного… каналью.

ЕФИМ. Оригинально, оригинально… Можно сказать, соответствует моменту, женился – прощевай свобода. Но мне пора бежать. Всего хорошего. Лиза, не забудьте пригласить на свадьбу. (Направляется к двери.)

ВЛАДИМИР (перехватывая почтальона). Ефим, возьмите. (Дает чаевые.) И, пожалуйста, раньше срока никому не говорите о свадьбе и нашем маскараде.

ЕФИМ. Хотите сделать сюрприз?

ВЛАДИМИР. Конечно. Иначе какой интерес?

ЕФИМ. Будьте покойны. Молчу, как глухонемой китаец. Всего хорошего. (Уходит.)

ВЛАДИМИР (гневно, Даниилу). Вот так сюрприз!

ДАНИИЛ. А я откуда знал, что он приперся?

ВЛАДИМИР. Да ты понимаешь, что натворил?! В городе нет никого болтливее, чем этот Ефим.

ДАНИИЛ. Понимаю.

ВЛАДИМИР. Ему жалованье не плати, дай только сплетни разнести!

ЛИЗА. Папа, но он обещал.

ВЛАДИМИР (указывая на Андрея). Этот вон тоже обещал отсидеть положенный срок.

АНДРЕЙ. Я такого не обещал.

ЛИЗА (игриво). Зато обещал на мне жениться.

АНДРЕЙ. А вот от этих слов я не собираюсь отказываться.

ВЛАДИМИР. Отлично! Завидной будете парой! Господин и госпожа 12448! (Даниилу.) А ты мне еще за эту выходку ответишь! (Уходит.)

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, при чем здесь я, если его притаскало ни свет ни заря? (Уходит следом за Владимиром.)

АНДРЕЙ. Да-а-а, невовремя он…

ЛИЗА. Ничего страшного. Почтальон, кажется, поверил.

АНДРЕЙ. Вы были так убедительны, что и я начал верить.

ЛИЗА. В костюмированный бал?

АНДРЕЙ. В нашу предстоящую свадьбу.

ЛИЗА. Мне показалось, папенька не в восторге от моей импровизации.

АНДРЕЙ. В наше время лучше не обращать внимания не родителей. Я вон послушал своего отца, и что получилось?

ЛИЗА. Он заставлял вас жениться?

АНДРЕЙ. Нет. У моего отца мастерская по ремонту замков, и он настаивал, чтобы я пошел по его стопам.

ЛИЗА. И насколько далеко вы ушли?

АНДРЕЙ. Сами видели. Нам приносили неисправные замки, но все это плохо кончилось. Пару лет назад ограбили мебельную фабрику, из сейфа унесли два миллиона. А на замке обнаружили отпечатки моих пальцев, что и понятно, – я раньше ремонтировал этот замок. Знаете, когда руки в смазке, отпечатки сохраняются очень долго.

ЛИЗА. А где эта фабрика?

АНДРЕЙ. В нашем городе. Кажется, принадлежит какому-то Балаеву.

ЛИЗА. Господи! Это же мой папа!

АНДРЕЙ. Вашего папу зовут Балаевым?

ЛИЗА. Моего папу зовут Владимиром Степановичем, а фамилия наша Балаевы. И мы владеем небольшой мебельной фабрикой.

АНДРЕЙ. Ничего себе номер! Сначала я ограбил вас на два миллиона, теперь – на стоимость пианино.

ЛИЗА. Но вы сказали, что денег не брали.

АНДРЕЙ. Я и сейчас это говорю. Но судья с прокурором думают иначе.

ЛИЗА. И вас осудили на пять лет?

АНДРЕЙ. Да. Два из них я уже отсидел. Вот и слушай после этого папу!

ЛИЗА. Так вы ни в чем не виноваты?!

АНДРЕЙ. Еще и как виноват. Кто меня заставлял слушать своего старика? Но зачем вспоминать прошлое? Сейчас надо искать приличные документы и сваливать на край света.

ЛИЗА. Но вас могут задержать где угодно.

АНДРЕЙ. В том-то и беда. И тогда к трем оставшимся годам добавят еще лет пять за побег.

ЛИЗА. Я знаю место, где вас никогда не отыщут.

АНДРЕЙ. С удовольствием услышу координаты.

ЛИЗА. В нашем доме.

АНДРЕЙ. У вас?

ЛИЗА. Конечно. Кому придет в голову искать вас в доме владельца фабрики, которого вы ограбили?

АНДРЕЙ. Я ведь говорил, что никого не грабил! В конце концов если бы я утащил два миллиона, то спокойно отсидел бы свое, а потом… остаток жизни провел припеваючи… не прикасаясь ни к каким замкам.

ЛИЗА. У нас вы тоже не будете ремонтировать замки.

АНДРЕЙ. Тогда в каком качестве я буду находиться здесь?

ЛИЗА. Вы же сами сказали, что не против называться моим женихом.

АНДРЕЙ. Только называться?

ЛИЗА. Из вас получится хороший актер.

АНДРЕЙ. Случается, что и актеры с актрисами женятся.

ЛИЗА. Кажется, мы немного забегаем вперед.

АНДРЕЙ. Согласен. Ваши планы могут не совпадать с моими, а тем более, с прокурорскими. Единственное, что сейчас в наших силах, это выпить…

ЛИЗА. Вы пьете?

АНДРЕЙ. Кофе, когда предоставляется случай, да еще с такой обворожительной девушкой. Последние два года я пил какую-то бурду, и совсем в другой компании.

ЛИЗА. Так что же вы молчите? (Кричит.) Полина! Полина!

Входит домработница ПОЛИНА.

ПОЛИНА. Лиза, что у тебя горит?

ЛИЗА. Полина, приготовь, пожалуйста, кофе. Мы хотим выпить его на веранде с моим женихом Андреем.

ПОЛИНА. С вашим женихом?

ЛИЗА. Да, с женихом.

ПОЛИНА. Которого вытащили из ящика?

ЛИЗА. Кстати, скажи Даниилу, пусть уберет его.

ПОЛИНА. Он сам его не поднимет.

АНДРЕЙ. Я помогу. Полина, позовите его.

ПОЛИНА. Вот! Еще один командир появился!

АНДРЕЙ. Хорошо, тогда я сам. (Уволакивает ящик в боковую дверь.)

ПОЛИНА. Ты смотри! А говорят, в тюрьмах плохо кормят.

ЛИЗА. За еду не знаю. А вот кофе там готовить не умеют. (Уходит следом за Андреем.)

ПОЛИНА. Хороши дела. Теперь мне готовить на одного едока больше. А судя по тому, как он таскает ящики, есть он тоже большой специалист.

Входит ВЛАДИМИР.

ВЛАДИМИР. Полина, а куда подевалась упаковка… от этого… полосатого.

ПОЛИНА. Он утащил ее как муравей.

ВЛАДИМИР. Правильно и сделал. У меня сердце уходит в пятки, когда вижу ее. И хорошо, что он переоделся в костюм Даниила.

ПОЛИНА. А Даниил?

ВЛАДИМИР. А Даниила давно пора нарядить в то, что он напялил!

ПОЛИНА. Володенька, ты собираешься прятать в доме уголовника?

ВЛАДИМИР. Прелесть моя, пожалуйста, тише – нас могут услышать… И не называй меня так.

ПОЛИНА. Хорошо, Владимир Степанович. Но меня удивляет, что ты рискуешь нашим будущим.

ВЛАДИМИР. Птенчик мой, ты не все понимаешь.

ПОЛИНА. Это ты не все понимаешь! Этот парень удерет откуда угодно, а тебе за твою доброту сидеть много лет.

ВЛАДИМИР. Но ты меня все равно дождешься?

ПОЛИНА. Конечно, и жена твоя, и Даниил. Но больше всех тебя будет ждать этот… из ящика, чтобы поблагодарить.

ВЛАДИМИР. Прелесть моя, не издевайся над своим зайчиком. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя и что готов сделать ради тебя. Но так нельзя. Этот Андрей сидел безвинно. Тебе ведь известно, что деньги из своего сейфа забрал я. Разумеется, перед этим оформил страховку на случай ограбления. Чистой прибыли два миллиона! Наши с тобой – никому не известные – два миллиона! Мы можем тратить их сколько угодно.

ПОЛИНА. Что-то я не заметила особых трат.

ВЛАДИМИР. Прелесть моя, надо выждать немного, чтобы не было подозрений.

ПОЛИНА. Два года ждем. Сколько можно?

ВЛАДИМИР. Пока не уляжется шумиха с бегством Андрея.

ПОЛИНА. Так что, он и дальше будет жить у нас?

ВЛАДИМИР. Пусть немного поживет, если не виноват.

ПОЛИНА. А ты?

ВЛАДИМИР. И я не виноват – я взял свое… Ну, конечно, немного у страховой компании. Но у них не убудет. Я ведь не знал, что на замке обнаружат отпечатки его пальцев.

ПОЛИНА. Тогда объясни в полиции, что это не он.

ВЛАДИМИР. Ты что?! Они сразу догадаются, в чем дело. Я не собирался никого отправлять в тюрьму, но и сам не хочу оказаться там. И последние два года меня мучает совесть.

ПОЛИНА. И от этих мучений ты поправился на пять килограммов?

ВЛАДИМИР. Да, на пять! Когда нервничаешь, всегда хочется есть.

ПОЛИНА. А там добавки не предложат.

ВЛАДИМИР. Золотце, перестань. Я уже подыскал нам отдельный домик.

ПОЛИНА. Давно бы так. Тем более что народу здесь прибавляется, гляди, с колонии еще кого-нибудь принесут.

ВЛАДИМИР. И еще мне неловко перед Ксенией. Ей придется открыть глаза. Она не перенесет развода.

ПОЛИНА. Если бы у нее кто-то появился, она бы легче смирилась со своим несчастьем.

ВЛАДИМИР. Я уже намекал ей, что простил бы измену… разумеется, потому, что очень ее люблю. Но она не понимает, опасается, что я буду стреляться. Я уверял, что и не подумаю из-за какого-то невинного флирта. Не верит. Приклеилась, точно магнит, не оторвешь!

ПОЛИНА. Хотя бы на Дениса позарилась.

ВЛАДИМИР. Она его не переносит.

ПОЛИНА. Тогда я попытаюсь его расшевелить, чтобы он… вошел во вкус.

ВЛАДИМИР. Как ты можешь такое говорить?!

ПОЛИНА. Не буду, не буду, мой котик. Приходи сегодня ночью, когда все улягутся.

ВЛАДИМИР. Обязательно!

Входит КСЕНИЯ.

КСЕНИЯ. Владимир, в чем ты так горячо клянешься?

ВЛАДИМИР. Обязательно… Обязательно вместе с Даниилом держите его в строгости.

КСЕНИЯ. Кого?

ВЛАДИМИР. Вновь прибывшего, полосатого.

КСЕНИЯ. Прекрати, у него есть имя. А ты привыкнешь и назовешь его этой кличкой при почтальоне.

ВЛАДИМИР. Хорошо, прелесть моя, больше не буду.

ПОЛИНА. Надоели мне ваши нежности… при посторонних. (Уходит.)

КСЕНИЯ. С чего она нервничает, когда ты говоришь «моя прелесть»?

ВЛАДИМИР. Откуда я знаю, что в ваших кудрявых головках?!

КСЕНИЯ. Она, кажется, влюблена в тебя. Смотри мне. (Грозит пальчиком.)

ВЛАДИМИР. Вот еще глупости. У тебя тоже вот здесь завихрения. (Указывает на свою голову. В раздражении уходит.)

КСЕНИЯ. У меня-то все в порядке.

Входит ДАНИИЛ.

ДАНИИЛ. Ксения Александровна…

КСЕНИЯ. Даниильчик, оставь – здесь никого нет.

ДАНИИЛ. Но лучше лишний раз не рисковать.

КСЕНИЯ. Мальчик мой, сколько можно осторожничать? Владимир бережется, так он хоть два миллиона получил, а мы бесплатно прячемся.

ДАНИИЛ. Да ты мне дороже двух миллионов!

КСЕНИЯ. А ты – дороже всех сокровищ на свете. Я больше не могу выносить эту муку. Я ему предлагаю Полину и так и этак. Намекаю, едва силком в ее постель не кладу, а он, бестолочь, не понимает. Вцепился в меня, не оторвешь.

ДАНИИЛ. Это на него похоже. Но что же нам делать?

КСЕНИЯ. Скоро все изменится. Я присмотрела для нас отдельный домик.

Входит МАРИЯ – сестра Владимира.

КСЕНИЯ. О-о-о, Мария! Наконец-то. Добрый день! Совсем забыла родственников.

МАРИЯ. Немного приболела. Но от вашей новости вскочила, как от холодного душа.

КСЕНИЯ. Какой новости? Ты про пианино?

МАРИЯ. Зачем девушке пианино, если у нее появился жених?

КСЕНИЯ. Какой жених?

МАРИЯ. Ксения, перестань. И своему братцу я трепки задам. Такие новости узнаю от посторонних людей. Если бы не выписывала журнал мод, так бы и не узнала. Лежала бы на диване, принимала таблетки, пока у любимой племянницы не появились бы дети.

КСЕНИЯ. Это почтальон… все разболтал?

МАРИЯ. Да. Приходится узнавать новости от почтальонов, а не от родного брата. Где он, негодник?!

ДАНИИЛ. Наверное, отдыхает.

МАРИЯ. Я бы ему устроила отдых! Когда мы с Филиппом решили развестись, я ему первому сказала. Даже Филипп об этом еще не знал. А Владимир в кошки мышки играет. Или стесняетесь? Может, жених неблагополучный? А может Лиза в положении?

КСЕНИЯ. Господь с тобой! С чего она будет в положении, если увидела жениха только сегодня?

МАРИЯ. Понимаю, ты увидела жениха, и он тебе не понравился?

ДАНИИЛ. Все мы, включая Лизу, увидели его только сегодня утром.

МАРИЯ. Да как такое может быть?! И вы молчите? Из какой он семьи?

ДАНИИЛ. О-о-о! Семья у него большая, можно сказать – целый отряд.

МАРИЯ. Из интеллигентов?

КСЕНИЯ. Там всякие попадаются. Но в основном люди энергичные и мастеровые.

ДАНИИЛ. Это верно.

МАРИЯ. И где он сейчас? Хотя бы показали. Ну, Владимир, ну Владимир! Я ему в отместку тоже устрою – о своем ничего говорить не буду.

КСЕНИЯ. Ты женишь своего Павлика?

МАРИЯ. Павлик еще молодой – пусть погуляет. Сама замуж выхожу.

КСЕНИЯ. Ты?! Мария, ты обещала, что после Филиппа ни на одного мужчину не посмотришь! Вот так новость! Владимир не поверит. Кто он?

МАРИЯ. А вот и не скажу. Приглашу на свадьбу, тогда и увидите. Вы лучше своего жениха предъявите. Так опозорили перед почтальоном! Он поверить не мог, что я, родная сестра Владимира, ничего не знаю. Про пианино и то узнаю последняя.

КСЕНИЯ. Да нет у нас никакого пианино.

МАРИЯ. Как нет, если упаковка во дворе стоит?!

ДАНИИЛ Коробку вытащили, а само пианино продали.

КСЕНИЯ. Не подошло.

ДАНИИЛ. Лиза попробовала играть – не получается.

КСЕНИЯ. Слишком много клавиш.

МАРИЯ. Вот так дела! (Удивленно смотрит на Ксению и Даниила.) Надо было в магазине попробовать.

КСЕНИЯ. Кто знал. Да бог с ним, с пианино. Сколько жили, не играли… и вот привезли на свою голову!

МАРИЯ. Лизонька расстроилась, что не получилось?

ДАНИИЛ. Да нет, Лиза вроде пианино довольна.

МАРИЯ. Да что вы мне голову морочите! То есть пианино, то нет!

Входит АНДРЕЙ, замечают Марию.

АНДРЕЙ. Мария Степановна!

МАРИЯ. Андрей!

АНДРЕЙ. Мария Степановна, так вы же в Испании?

МАРИЯ. В Испании… Оставила Испанию… вместе с Филиппом.

АНДРЕЙ. Очень приятный был кабальеро.

МАРИЯ. Был бы еще приятней, если бы на скачках не играл. Половину моих денег ухлопал. (Ксении.) Это Андрей – наш сосед. Я его еще вот таким малышом помню. И семья у них замечательная – отец труженик, каких свет не видывал. Всей нашей улице домашнюю утварь чинил, причем – бесплатно. Господи, Андрей, как ты вырос! И как тебе идет этот костюм!

КСЕНИЯ. Ты его еще в прежнем наряде не видела, любо-дорого посмотреть.

ДАНИИЛ. Но этот лучше – я сам выбирал.

АНДРЕЙ. Мне нравится вкус Даниила.

МАРИЯ. Даниил, так это твой друг? Хороший человек, я за него могу поручиться.

КСЕНИЯ. Мария, за три года, что ты была в Испании, многое могло измениться.

МАРИЯ. Но только не Андрей. Папаша его, Михаил, конечно, заметно сдал. Говорят, на людях теперь почти не показывается. Андрей, передавай привет папочке. Я как немного разберусь с вещами, обязательно навещу вас. У меня сгорела плойка, пылесос дует в обратную сторону и телевизор начал показывать одни наводнения, катастрофы и священников-педофилов – хоть совсем не включай! Андрей, почини мой телевизор. Боже, как ты вырос! Я бы Владимира попросила, но у братца, чего там греха таить, руки не из того места растут. Если бы не Даниил, Ксения бы с ним совсем пропала. Где он, этот конспиратор? Гоните его сюда!

ДАНИИЛ. Сейчас позову.

АНДРЕЙ. Вот он обрадуется сестричке.

Даниил с Андреем уходят.

КСЕНИЯ. Мария, я хочу тебе сказать…

МАРИЯ. Говори, говори, хватит интриговать.

КСЕНИЯ. Мария, Андрей прибыл к нам вовсе не для ремонта.

МАРИЯ. Так-так… это интересно. Неужели вы хотите сказать… что Андрей и Лизонька?..

Входит ВЛАДИМИР.

ВЛАДИМИР. Мария!

МАРИЯ. Владимир! (Владимир и Мария обнимаются.)

ВЛАДИМИР. Мария, как ты помолодела, похудела!

МАРИЯ. Прекрати. Если и похудела, то на пятьдесят тысяч, которые проиграл Филипп.

ВЛАДИМИР. А он где? Я хочу его видеть!

МАРИЯ. Если хочешь видеть Филиппа, то поезжай в Мадрид, пошатайся по барам, в каком-нибудь обязательно его встретишь. Мы разошлись с Филиппом.

ВЛАДИМИР. Наконец-то. Я давно тебе это советовал. Зачем ты связалась с этим прохвостом? Жила бы спокойно, как наша сестрица Степанида.

МАРИЯ. Степанида спокойна потому, что шило в заднице, предназначенное для всей нашей семьи, досталось тебе.

ВЛАДИМИР. …И твоему Филиппу. Хот он лампочку вкрутить не может. Разбирается только в лошадях.

МАРИЯ. И в них ничего не смыслит – столько проиграть!

ВЛАДИМИР. И мы, Мария, немного потеряли. Не хотели тебя расстраивать.

КСЕНИЯ. Обокрали нас.

ВЛАДИМИР. Но страховая компания все возместила.

МАРИЯ. Да знаю я тебя! Ты из тех, кто вдвойне возвращает.

ВЛАДИМИР (испуганно). Ты о чем?

МАРИЯ. А ты не догадываешься?

ВЛАДИМИР. Что ты хочешь сказать?

МАРИЯ. Про Андрея.

ВЛАДИМИР (Ксении). Ты ей все рассказала?

КСЕНИЯ. Она сама обо всем догадалась.

ВЛАДИМИР. Сестричка, поверь, я не знал, что у нас способны кого-то найти.

МАРИЯ. Братец, имея в доме такую красавицу, кто-то обязательно найдется.

ВЛАДИМИР. Мария, на что ты намекаешь?

МАРИЯ. О дочери вашей говорю, о Лизоньке.

КСЕНИЯ. О Лизоньке – это другое дело.

МАРИЯ. О Лизоньке и ее женихе Андрее. (Владимиру.) Как тебе не стыдно! Узнаю о них от почтальона Ефима.

ВЛАДИМИР. Господи! Он все разболтал!

МАРИЯ. Разболтал?! Да ты свинья после этого! Весь город знает о свадьбе и будущем карнавале. А я, родная тетя невесты, последняя!

ВЛАДИМИР. Черт бы побрал нашу почту и пенитенциарную систему!

МАРИЯ. Странно. При чем здесь система? Ты всегда в таких случая поминал налоговую.

ВЛАДИМИР. И их тоже, вместе с производителями пианино!

МАРИЯ. Владимир, успокойся. Научится Лизонька управляться с этим инструментом.

ВЛАДИМИР. С каким инструментом?

МАРИЯ. Что из ящика вынули. Да-да, из того, что во дворе стоит. Будет управлять им виртуозно. Пусть поначалу он не слушается, иной раз будет расстраиваться… ничего… Лизонька все равно приберет его к рукам.

ВЛАДИМИР. Пианино.

МАРИЯ. Да кого угодно! Ты вон, тоже поначалу брыкался, но Ксения, спасибо ей, сумела объездить тебя. Я думаю, у Лизоньки с Андреем все будет хорошо. Лучшей пары и не придумаешь.

Владимир смотрит на жену, Ксения пожимает плечами.

ВЛАДИМИР. Сестричка… они еще окончательно не решили.

МАРИЯ. Не решили. Но костюмы уже пошили.

ВЛАДИМИР. Какие костюмы?

МАРИЯ. Какие Ефим у вас видел. Полосатые, с номером на спине.

ВЛАДИМИР. Да он все наврал!

КСЕНИЯ. Конечно наврал – номер был на груди.

ВЛАДИМИР. Вот видишь, он все перепутал! Мы просто задумали маскарад. Не понимаю, при чем здесь свадьба?

МАРИЯ (сердито). Владимир, если не хочешь приглашать меня на свадьбу Лизоньки, так и скажи.

ВЛАДИМИР. С чего ты взяла, что я не хочу?

МАРИЯ. А с того! Но я все равно приду. Буду приглашенной со стороны жениха. Уж Андрей, не чета тебе, не будет свиньей.

ВЛАДИМИР. Ты знаешь Андрея?

МАРИЯ (Ксении). Вот! Недолго шифровался. (Владимиру.) Да я и тебя, как облупленного, знаю. Знаю, что ты недалеко от Филиппа ушел. И зачем только Ксения за тебя цепляется?

КСЕНИЯ. Это он за меня цепляется.

МАРИЯ. Мужики всегда только о себе думают. А то, что дочка на выданье, то, что жених золотой попался – ему наплевать! Все носом вертит, все перебирает.

ВЛАДИМИР. А что, за первого попавшегося отдавать? А если бы в упаковке другой оказался? И он бы сгодился?!

МАРИЯ. За Андрея не волнуйся – мальчик хорошо упакован. Денежки у его папаши имеются. Да с такими руками, как у Андрея, он в любом месте может заработать, даже с закрытыми глазами.

ВЛАДИМИР. Скажи еще, что в ночное время.

МАРИЯ. За такие способности не знаю. А чего не знаю – того не говорю! Если такой любопытный, спросишь у Лизы после свадьбы.

ВЛАДИМИР. Да я совсем не это имел в виду.

КСЕНИЯ. И напрасно. В семейной жизни это тоже очень много значит.

ВЛАДИМИР. Тьфу на вас! Женитесь на ком хотите! (Уходит.)

МАРИЯ (вослед). Так ты согласен?

КСЕНИЯ. Мария, ты же все слышала. Если что, будешь свидетельницей. Он такой, что потом может от всего отказаться.

МАРИЯ. При ком угодно повторю его слова – ты меня знаешь. Но лучше всего вообще на их слова не обращать внимания – делать так, как считаешь нужным.

Дверь открывается. Странным образом появляется ВЛАДИМИР. Пятясь назад, он втаскивает в комнату ящик-упаковку от пианино.

КСЕНИЯ. Владимир, что ты делаешь?

ВЛАДИМИР. Я хочу, чтобы этот троянский конь постоянно находился здесь! Если вам захочется свадьбы, сначала посмотрите на него.

КСЕНИЯ. Ты о какой свадьбе говоришь?!

ВЛАДИМИР. Да хоть и о твоей! Мне теперь все равно!

КСЕНИЯ. Мария, еще раз будь свидетелем.

МАРИЯ. Владимир, ты с ума сошел!

КСЕНИЯ. Ничего он не сошел. Рассуждает вполне здраво.

МАРИЯ. Втаскиваешь в гостиную старый ящик.

КСЕНИЯ. Вот с ящиком он, действительно, чудит.

МАРИЯ. Зачем напоминать Лизоньке, что у нее не получилось с пианино?

ВЛАДИМИР. Да она обрадуется, увидев, с какого места появился жених!

МАРИЯ. Ну, братец, такой пошлости я от тебя не ожидала!

ВЛАДИМИР. А что я сказал?

КСЕНИЯ. Ничего особенного, если не считать того, что как попугай твердишь о моей свадьбе.

ВЛАДИМИР (недоуменно). О твоей свадьбе?!

КСЕНИЯ. Мария, ну что я тебе говорила?! Начнет отказываться. Но ты права, лучше не обращать на его слова никакого внимания и делать так, как считаю нужным. Особенно теперь, когда он окончательно рехнулся. (Уходит.)

МАРИЯ. Владимир, ты меня, конечно, извини, но тебе следует обратиться к врачу. Ты не представляешь, какую рану сейчас нанес Ксении, посоветовав ей подыскивать другого мужа. Вам, мужчинам, трудно понять, как вы бываете жестоки! (Уходит следом за Ксенией.)

ВЛАДИМИР. А вы хоть что-то понимаете?! В доме два неучтенных миллиона, в любое время, благодаря этому полосатому, здесь может появиться полиция. Чертов почтальон! Его следует повесить на его длинном языке! (Выдвигает ящик комода, вытаскивает оттуда портфель и опускает его в ящик от пианино.) Надеюсь, в этом месте деньги искать не догадаются.

Входит ДАНИИЛ.

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, что случилось? Софья Александровна рыдает, уверяет, что вы заставляете ее выходить за меня замуж.

ВЛАДИМИР. Замуж?! За тебя?!

ДАНИИЛ. Она так говорит.

ВЛАДИМИР. Она с ума сошла!

ДАНИИЛ. А она говорит, что вы сошли. И уверяет, что сказано при свидетелях – при вашей сестрице.

ВЛАДИМИР. Они обе полоумные. Одна развелась, а теперь и вторая надумала!

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, я вас не понимаю. Но, пожалуйста, не подумайте, что я возражаю. Ваше слово для меня закон.

ВЛАДИМИР. И ты готов… жениться на Ксении?

ДАНИИЛ. Ну… если вы прикажите, и если она распорядится, то как я, наемный работник, могу ослушаться?

ВЛАДИМИР. Погоди… Это становится интересным… (Расхаживает по комнате.) Владимир, мы знаем друг друга уже столько лет. Мы давно уже не начальник и не подчиненный… А вот, если я и вправду попрошу тебя об одной небольшой услуге…

ДАНИИЛ. Говорите, я весь внимание.

ВЛАДИМИР. Даниил, а почему бы тебе ни включить все свое обаяние – я знаю, оно у тебя есть – и ни попытаться увести у меня Ксению.

ДАНИИЛ. Попытаться? Для проверки?

ВЛАДИМИР. Зачем мне проверка? Я что – ревизор? Соблазни ее и женись! Сколько ты будешь мыкаться в одиночестве?!

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, ну что вы такое говорите?..

ВЛАДИМИР. Я дам хорошее приданное.

ДАНИИЛ. Лизе?

ВЛАДИМИР. Ксении! И Лизе тоже. Ты ведь знаешь, у меня на всех хватит.

ДАНИИЛ. А сами с чем останетесь?

ВЛАДИМИР. А я буду творить добро.

ДАНИИЛ. В каком смысле? И дальше заниматься мебелью?

ВЛАДИМИР. Гори она синим пламенем эта мебель! Ты слышал сказку о Золушке?

ДАНИИЛ. Да кто ж ее не слышал.

ВЛАДИМИР. А кто в нашем доме все чистит, убирает, готовит – разве что золу не выносит, да и то потому, что отопление газовое? Кто?

ДАНИИЛ. Известно кто – Полина.

ВЛАДИМИР. Вот она и будет Золушкой.

ДАНИИЛ. В маскараде, который обещали почтальону?

ВЛАДИМИР. Почтальону лучше бы устроить светопреставление. А Полине нужна сказка.

ДАНИИЛ. А вам?

ВЛАДИМИР. И мне тоже. Сказка всякому человеку нужна. Так что, дружище, поспособствуй этому.

ДАНИИЛ. Способствовать, находясь внутри сказки, или устраивать ее снаружи?

ВЛАДИМИР. А где тебе интересней?

ДАНИИЛ. Внутри сказки. Думаю, и Ксения Александровна от сказки не откажется.

ВЛАДИМИР. Вот и дерзай. Только постепенно, ненавязчиво, не очень грубо, чтобы не спугнуть ее. У этих баб на такие вещи особое чутье. Чтобы их провести, нужен, как минимум, мой талант.

ДАНИИЛ. В лепешку разобьюсь, но сделаю! Спасибо за доверие.

ВЛАДИМИР. И еще. Принеси полосатый смокинг Андрея, мы спрячем его в этот ящик. (Показывает на упаковку от пианино.) Вдруг нагрянут с обыском, нам улики не нужны.

ДАНИИЛ. Против Андрея?

ВЛАДИМИР. Против всех. А пианино, скажем, продали. Пианино нет, беглецов нет, никаких преступлений нет – кругом одни алиби!

Входит КСЕНИЯ.

КСЕНИЯ (Владимиру). Хороший ты изобрел способ бездельничать – поссориться с женой.

ВЛАДИМИР. Я не бездельничаю, я даю указания Даниилу. Даниил, приступай.

ДАНИИЛ. Прямо сейчас?

ВЛАДИМИР. Нет, лучше все-таки без меня.

ДАНИИЛ. Тогда я пойду помогу нашей Золушке.

ВЛАДИМИР. Да-да, иди, совсем заездили Полину.

Даниил уходит.

КСЕНИЯ. Это Полина у нас Золушка? Если в нашем доме кто и трудится за семерых, так это Даниил.

ВЛАДИМИР. А я и не спорю. Во всяком случае, тебе давно пора научиться быть с ним более вежливой и внимательной. Редко где встретишь такого достойного мужчину.

КСЕНИЯ. Пожалуйста, не командуй. Сама знаю, как с ним поступать. А вот как ты теперь собираешься спать по ночам?

ВЛАДИМИР. Ты о чем? Я всегда спал хорошо.

КСЕНИЯ. И тебя не мучает совесть – засадил невинного человека. На, почитай, Ефим только что принес. (Протягивает газету.)

ВЛАДИМИР. Принципиально не читаю макулатуру, приносимую этим болтуном.

КСЕНИЯ. Напрасно. В газете пишут, что апелляция, поданная Андреем и его отцом, удовлетворена. Они отыскали квитанцию двухлетней давности за ремонт замка твоего сейфе. Провели повторную экспертизу и установили – отпечатки Андрея давнишние. Мальчик совсем не виноват.

ВЛАДИМИР. А я когда-нибудь обвинял его?! Обращайся к судье и прокурору – это их проделки!

КСЕНИЯ. А ты совсем не виновен?

ВЛАДИМИР. С каких это пор человек, взявший свои деньги, считается виновным?

КСЕНИЯ. Но мальчик отсидел два года.

ВЛАДИМИР. Легко отделался. Я вон с тобой двадцать лет и сижу, и лежу. И никто не собирается меня амнистировать!

КСЕНИЯ. Андрей не стал дожидаться, пока его амнистируют – сам убежал.

ВЛАДИМИР. Спасибо за совет, я подумаю о побеге.

КСЕНИЯ. Вот расследуют, кто денежки прикарманил, посмотрю, как ты из колонии убежишь.

ВЛАДИМИР. Господь с тобой! Не пугай.

КСЕНИЯ. Прокурор теперь в лепешку расшибется, чтобы оправдаться и найти преступника.

ВЛАДИМИР. Не говори при мне таких слов.

КСЕНИЯ. Осудили невинного. Да после этого их вместе с судьей самих надо судить. Уж они на тебе отыграются!

ВЛАДИМИР. А я возьму и положу деньги на место.

КСЕНИЯ. Я тебе положу! Хочешь сразу засыпаться? Да тебя возле сейфа давно уже с наручниками ожидают.

ВЛАДИМИР. Ксения, и что нам делать?

КСЕНИЯ. Владимир, не говори при мне этого слово – «нам». Я ничего о твоих проделках не знаю.

ВЛАДИМИР. Как не знаешь?!

КСЕНИЯ. Абсолютно. Кто ты? Что ты? С кем ты? И вообще, в таких случаях умные люди разводятся и, чтобы избежать конфискации, все имущество переписывают на жену.

ВЛАДИМИР (растерянно). Этот дом?

КСЕНИЯ. Да. Этот том с мебелью и со всеми работниками.

ВЛАДИМИР. Э-э-э, так не пойдет! Дом забирай, Даниила, так и быть, забирай, а Полина и часть мебели остается со мной.

КСЕНИЯ. Какая часть?

ВЛАДИМИР. Вот эта. (Указывает на упаковку от пианино.) Ведь должны у меня остаться хоть какие-то приятные воспоминания?!

КСЕНИЯ. Ящик забирай. Если Андрей в нем поместился, то и твоя Полина поместится.

ВЛАДИМИР. Вот и хорошо. Так и порешили. Мне фабрика, ящик с Полиной, а тебе дом с Даниилом.

КСЕНИЯ. Погоди, дорогой. О фабрике разговора не было. Даниил способен управлять фабрикой не хуже тебя. Во всяком случае, свои сейф подламывать не станет.

ВЛАДИМИР. Ты хочешь отобрать и фабрику?

КСЕНИЯ. А вдруг тебя посадят? С чего я буду носить передачки?

ВЛАДИМИР. С чего это меня посадят?

КСЕНИЯ (с угрозой, недвусмысленно). Не отдашь фабрику – обязательно посадят.

ВЛАДИМИР. Караул! Грабят!

Вбегает АНДРЕЙ.

ВЛАДИМИР. Она украла… она украла у меня… веру в человека!

АНДРЕЙ. Господи! Как вы меня напугали. Я думал вас и в самом деле ограбили, и мне пора смываться, пока не прибыла полиция.

ВЛАДИМИР (Андрею). Дорогой мой мальчик…

АНДРЕЙ (удивленно). Дорогой?

ВЛАДИМИР. Да, Андрей, ты с каждым днем становишься мне все дороже и дороже.

АНДРЕЙ. Владимир Степанович, я ведь обещал, что компенсирую пианино.

ВЛАДИМИР. А фабрику?

АНДРЕЙ. Какую фабрику?

ВЛАДИМИР. Которую ты не грабил. Я всегда знал, что ты честный парень. Да и зачем тебе грабить своего тестя?

АНДРЕЙ. Какого тестя?

ВЛАДИМИР. У которого единственная дочь, и имущество которого останется дочери… рано или поздно.

КСЕНИЯ. Чем раньше, тем лучше.

АНДРЕЙ. Владимир Степанович, о чем вы говорите?

ВЛАДИМИР. Мальчик мой, мы с мамой (поворачивается в сторону Ксении) решили на свадьбу подарить вам фабрику.

АНДРЕЙ. На какую свадьбу?

ВЛАДИМИР. Э-э-э, так не пойдет! Уже весь город, благодаря этому чертову почтальону, знает, что я отдаю свою дочь за тебя. И теперь ты спрашиваешь, какую?

АНДРЕЙ. Я не спрашиваю, я уточняю.

КСЕНИЯ. Папа подумал, что ты началувиливать.

АНДРЕЙ. Я ничего такого не думал.

ВЛАДИМИР. Вот и не думай! Забирай фабрику вместе с Лизонькой, все равно ей пропадать.

КСЕНИЯ. Почему это Лизоньке пропадать?

ВЛАДИМИР. Я говорю о фабрике.

АНДРЕЙ. Нет, я не могу принять такой дорогой подарок.

ВЛАДИМИР. Ты возражаешь против Лизоньки?

АНДРЕЙ. Я говорю о фабрике.

КСЕНИЯ. А Лизоньку?

АНДРЕЙ. А Лизоньку беру.

ВЛАДИМИР. А что мне делать с фабрикой? (Указывает на Ксению.) Прикажешь ей отдавать?!

КСЕНИЯ. Не надо мне твоей фабрики. Я пошутила.

ВЛАДИМИР. Ну уж нет! Если вцепилась в предприятие, то забирай! Хочешь, чтобы конфисковали?

АНДРЕЙ. Владимир Степанович, что с вами?

ВЛАДИМИР. На старости лет я поумнел, как этот бородатый писатель.

АНДРЕЙ. Какой писатель? Достоевский?

ВЛАДИМИР. Нет. Который граф.

АНДРЕЙ. Лев Толстой?

ВЛАДИМИР. Во-во! Который много лет перекладывал на русские рельсы «Госпожу Бовари» Флобера.

АНДРЕЙ. Говорят, Флобер писал ее пять лет.

ВЛАДИМИР. Толстой мучился с Карениной еще дольше.

КСЕНИЯ. Видишь, как гении стремились постичь внутренний мир женщины!

ВЛАДИМИР. А когда постигали, сразу же кидали их под поезд. Так вот, Лев Толстой сказал, что наивно думать, будто с богатством по жизни идти легче. Это все равно, что с тащиться с тяжелой ношей за плечами.

АНДРЕЙ. И вы, начитавшись Толстого, решили избавиться от фабрики?

ВЛАДИМИР. Нет, лучше следуя примеру великих мыслителей, я сначала избавлюсь от Ксении Александровны.

АНДРЕЙ. Господи!

ВЛАДИМИР. Нет-нет, толстовского паровоза не будет. Просто подарю Ксению Даниилу. А с фабрикой пока повременю.

АНДРЕЙ. Владимир Степанович, вы окончательно сошли с ума – отдавать жену!

КСЕНИЯ. Андрей, с головой у него все нормально – фабрику-то не отдает. И насчет вас рассудил вполне здраво. Вы с Лизонькой женитесь – и у нас будет сразу две свадьбы.

АНДРЕЙ. Какие две?

КСЕНИЯ. А я что, с Даниилом незаконно жить стану?!

ВЛАДИМИР. Ничего подобного! Двум свадьбам не бывать!

КСЕНИЯ. И какую ты собираешься расстроить?

ВЛАДИМИР. Никакую. Еще одну прибавлю – мою с Полиной!

АНДРЕЙ. Да что ж это творится?! Я бежал из колонии, а попал в дом бракосочетаний.

ВЛАДИМИР. Никто тебя не заставлял бежать. А на свободе в такую историю вляпаться можно – ни один адвокат не отмоет!

КСЕНИЯ. Сам вляпался, сам и выбирайся! (Уходит.)

АНДРЕЙ. Она говорит о Полине?

ВЛАДИМИР. Нет, Андрюша, все значительно хуже.

Входит МАРИЯ.

МАРИЯ. Владимир, ты опять нагрубил Ксении? С тобой невозможно иметь дело. Сначала утаил свадьбу от родной сестры…

ВЛАДИМИР. Ничего я не таил. Спроси у Андрея. Я только что распорядился устроить три свадьбы.

МАРИЯ. Какие три?

ВЛАДИМИР. Все, какие только возможны в этом доме. Вот его (указывает на Андрея) с нашей Лизонькой, Ксении – с Даниилом… Ты не станешь возражать?

МАРИЯ. Лишь бы Ксения не возражала.

ВЛАДИМИР. И моя – с Полиной.

МАРИЯ. А вот здесь я возражаю!

ВЛАДИМИР. Что ты имеешь против Полины?

МАРИЯ. Я спрашиваю, почему только три свадьбы?

ВЛАДИМИР. А что – больше?! Где мы для этих целей невест наберем?

МАРИЯ. А я?

ВЛАДИМИР. Что ты?

МАРИЯ. Что я, по-твоему, замужняя?

ВЛАДИМИР. Тогда иди и ищи себе жениха!

МАРИЯ. Я уже нашла его и привела знакомиться. Но ты здесь такое устроил, что можешь меня опозорить!

ВЛАДИМИР. А ты нас своими испанцем не позорила! Где твой новый ненаглядный?

МАРИЯ. У дома на скамейке сидит, ждет распоряжений.

ВЛАДИМИР. Тогда командуй, пусть заходит – я его не покусаю.

МАРИЯ. Смотри, ты обещал.

Мария уходит и сразу же возвращается с БОРИСОМ. Это бравый усатый начальник колонии, из которой сбежал Андрей.

БОРИС (громко). Разрешите представиться, майор Борис Прохоров. (Прикладывает ладонь к козырьку.)

ВЛАДИМИР. Владимир Балаев, а это… (Поворачивается к Андрею, но АНДРЕЙ отворачивается и мелкими шажками направляется к выходу.) Андрей, что с тобой?

АНДРЕЙ (измененным голосом). У меня… я сейчас… я забыл в той комнате… (Уходит.)

МАРИЯ (Борису). Ты его напугал своим громким голосом.

БОРИС. Мне бы в мою колонию побольше таких пугливых. А то урки ничего не боятся.

МАРИЯ. Борис скромничает. Он начальник колонии. У него в подчинении полтыщи преступником, и все они по струнке ходят.

БОРИС. Пусть только попробуют иначе!

МАРИЯ. Борис не смотрит, земляк ты или родственник, если наказан – получай по заслугам!

БОРИС. Это верно. Нет, отца родного, конечно, я бы в карцер не отправлял, а остальные – живо на перековку!

ВЛАДИМИР. Господи! (Хватается за живот.) Что там случилось с Андреем? (Быстро уходит.)

БОРИС. Что это с ним – я ведь не из налоговой? Чего он пугается?

МАРИЯ. У него сегодня нервный день. С утра все не заладилось. Привезли пианино, а оно Лизоньке не подошло.

БОРИС. Пианино, говоришь?

МАРИЯ. Вот это. (Указывает на ящик.)

Борис подходит к ящику, заглядывает внутрь, извлекает оттуда арестантскую робу.

МАРИЯ. Этот костюм они приготовили для маскарада. Вместе с нашей свадьбой намечается еще три. Сам понимаешь, при таком гулянии без маскарада не обойтись.

БОРИС (рассматривает робу, замечает номер). Номер 12448… четвертый отряд.

МАРИЯ. Борис, положи костюм на место. Они хотят сделать сюрприз.

БОРИС. Уже сделали. (Кладет робу в ящик, задумчиво ходит по комнате.)

Входит КСЕНИЯ.

МАРИЯ. Боря, это Ксения, пока еще жена моего брата.

БОРИС (щелкая каблуками, прикладывает ладонь к козырьку). Майор Борис Прохоров!

МАРИЯ. Борис руководит колонией в нашем городе – из преступников делает честных людей.

КСЕНИЯ. Очень приятно, Борис. Но ваша свадьба с Марией может быть под большим вопросом.

МАРИЯ. Не пугай нас.

БОРИС. Почему?

КСЕНИЯ. Все из-за городской газеты.

БОРИС. Опять эта пресса!

КСЕНИЯ. В газете написали, что один из молодых людей нашего города осужден несправедливо и даже отбыл двухгодичное наказание. Теперь общественность требует…

БОРИС. Эти писаки, когда боятся указать свое имя, всегда говорят «общественность требует».

КСЕНИЯ. …Общественность требует, чтобы наказали не только судью и прокурора, но и начальника колонии, который не сумел отличить порядочного человека от преступника.

БОРИС. Мое дело не разбираться с людьми, а перевоспитывать их в обратную сторону: из преступников делать честных, а из честных…

МАРИЯ (подсказывая). А из честных – еще честней.

КСЕНИЯ. Скорее всего по этому поводу будут общественные слушанья, а то и суд.

БОРИС. И как зовут этого невинно осужденного?

КСЕНИЯ. Пишут какой-то Андрей, специалист по замкам.

МАРИЯ. Андрей? Сын Михаила?

КСЕНИЯ. Вроде бы он.

МАРИЯ. Так это ведь ваш жених!

КСЕНИЯ (изображая удивление). Наш Андрей?

МАРИЯ. Сама говоришь, Андрей. Но при чем здесь мой Борис? Если бы ваш жених отбывал наказание в колонии Бориса, и там над ним издевались, тогда другое дело.

КСЕНИЯ. А еще пишут, что начальник колонии – скорее всего, это не про вас, Борис – использовал своих подопечных как бесплатную рабочую силу…

БОРИС. А что им, в карты играть и дурака валять?

КСЕНИЯ. …И отсылал их на объекты за пределы колонии.

БОРИС. Но ведь должны они привыкать к свободе?

КСЕНИЯ. …Где заключенные работают, словно в каменоломнях.

БОРИС. А на воле разве не так?! А у меня им бесплатная кормежка. А здесь иной раз заработанного на пропитание не хватает. Так что меня не осуждать, а награждать надо.

МАРИЯ. Вот именно.

БОРИС. Мы все заработанное моими архаровцами пускаем в общий котел.

МАРИЯ. А на ваших фабриках все идет в бездонный карман жадных собственников.

БОРИС. И кого после этого надо судить? И вообще, Андрей давно на свободе и, кажется, неплохо устроился.

КСЕНИЯ. Какой Андрей?

БОРИС. Сами знаете какой – номер 12448. Вас за его укрывательство тоже по головке не погладят.

МАРИЯ. Так его нашли?

БОРИС. Если я скомандую, мигом найдут.

КСЕНИЯ. Ну и что? Если не виновен – то сразу отпустят.

БОРИС. А тех, кто укрывал беглеца, обязательно ожидает срок. А виновен он или нет, это к делу не относится. Если не виновен, то куда подевались деньги? А?! Отдал бы их судье и был бы, как и раньше, человеком с незапятнанной репутацией. А так – деньги спрятал, делиться не хочет, еще и побег устроил. И это, по-вашему, порядочный человек?!

МАРИЯ. Борис, это ты напрасно. Я не встречала людей, порядочней Андрея. И отец у него честный труженик.

БОРИС. Честный… Это надо же… профессию выбрал – специалист по замкам! Лучше бы ящики делал.

МАРИЯ. Какие ящики?

БОРИС. Вот такие! (Указывает на упаковку.) Или форму шил.

КСЕНИЯ. Какую форму?

БОРИС. Хотя бы вот такую! (Подходит к ящику, извлекает из него тюремную робу.) Практичную и удобную для беглецов… из четвертого отряда.

МАРИЯ. Борис, ты хочешь сказать?..

БОРИС. …Что маскарад отменяется.

МАРИЯ. А свадьба?

БОРИС. Наша с тобой в любом случае состоится.

МАРИЯ. А ее? (Указывает на Ксению.)

БОРИС. А она разве не замужем?

МАРИЯ. При чем здесь замужем?! Кто сейчас обращает внимание на такие мелкие помехи?

КСЕНИЯ. Моя свадьба тоже состоится. Все необходимые разрешения я получила.

БОРИС. От кого?

КСЕНИЯ. От своего супруга – от Владимира. Это его приказ.

БОРИС. Мария, куда ты меня привела?

МАРИЯ. К самой послушной родственнице. У них в семье порядки не хуже, чем в твоей колонии – всем руководит муж. Что Владимир скажет, то Ксения и делает. И я тоже обязуюсь быть послушной.

БОРИС. Такое намерение приветствуется. Но как быть еще с одним человеком?

МАРИЯ. С которым?

БОРИС. С ее мужем? (Указывает на Ксению.)

КСЕНИЯ. Он женится.

БОРИС (удивленно). И он?

КСЕНИЯ. Второй раз. С моей стороны было бы несправедливо найти себе нового мужа, а его оставить в одиночестве.

БОРИС. Это вы с Марией придумали?

КСЕНИЯ. Что вы! Он сам приказал себя женить.

МАРИЯ. И Полина не посмела ослушаться?

БОРИС. Какая Полина?

МАРИЯ. Их домработница. У них в семье Владимир командует.

БОРИС. Молодец Владимир. Мне бы в колонию такого зама! В общем, расклад понятен – я не возражаю.

КСЕНИЯ. Против чего?

БОРИС. Против четырех свадеб одновременно. Только вот это надо выбросить. (Ксении, указывая на упаковку от пианино.) Вам бы, дорогая невеста, лучше бы избавиться от контейнера для беглого зятя.

КСЕНИЯ. Да хоть сейчас. (Кричит.) Владимир!

Входит ВЛАДИМИР.

ВЛАДИМИР. Что, дорогая?

КСЕНИЯ. Борис обо всем уже знает.

ВЛАДИМИР. Обо всем?

КСЕНИЯ. И про наши свадьбы и про Андрея.

ВЛАДИМИР. Про Андрея?

БОРИС. Да я знаю его лучше вас. Он мне за два года так глаза намозолил, что пришлось отправить на фабрику пианино, чтобы он имел возможность бежать.

МАРИЯ. Вот видите, какой Борис у меня порядочный!

БОРИС. Только этот ящик со всем содержимым надо выбросить. Владимир, не делайте такие большие глаза – я все знаю.

ВЛАДИМИР. И что в ящике… тоже выбросить?

БОРИС. Как можно скорее.

ВЛАДИМИР. Нет! И еще раз нет! Ящик останется на этом месте! Иначе никаким свадьбам не бывать!

БОРИС. Владимир, похоже, женщины говорили о вас правду – характер у вас железный. Но зачем вам эти дрова?

ВЛАДИМИР. Как человек порядочный… я не могу вбросить то, что принадлежит другому.

БОРИС. Кому другому? Чей этот ящик?

ВЛАДИМИР. Андрея. Он в нем приехал, значит – его.

КСЕНИЯ. Только и всего?! (Кричит.) Андрюша! Андрюша! (Уходит, вскоре возвращается обратно, вводя за руку упирающегося Андрея.) Андрей, знакомься.

АНДРЕЙ (хмуро). Мы… кажется, знакомы.

КСЕНИЯ. Наш близкий родственник – твой дядя.

АНДРЕЙ. Какой дядя?

КСЕНИЯ. Это… это муж Марии. Она доводится Лизоньке тетей, значит Борис – твой дядя.

БОРИС. Здравствуй, племянничек.

АНДРЕЙ. Здравия желаю, товарищ майор! Четвертый отряд, номер…

БОРИС. Отставить! Забудь про номер и про все остальное. Тем более, что мы родственники, а в газетах сообщили, что ты ни в чем не виновен.

АНДРЕЙ. Так точно, товарищ майор, не виновен!

БОРИС. Этот ящик надо немедленно выбросить. (Указывает на ящик.)

АНДРЕЙ. Разумеется. Я в нем едва ног не лишился.

БОРИС. А твой тесть возражает.

АНДРЕЙ. Какой тесть?

БОРИС. Будущий. Вот этот. (Указывает на Владимира.)

ВЛАДИМИР. Я полагаю, что мы просто обязаны сохранить его, как память о твоем чудесном спасении.

АНДРЕЙ. Ноев ковчег не сохранили, а этот ящик и подавно никому не нужен. Как увижу его, так ноги скрючиваются.

ВЛАДИМИР. Андрей, если бы знали о твоих планах наперед, то купили бы рояль – там упаковка побольше.

БОРИС. Раньше надо было думать, а теперь выбрасываем, и все!

ВЛАДИМИР. Ради бога не надо… соседи увидят.

БОРИС. Ну и что?

ВЛАДИМИР. Станут завидовать… Каждый день что-то приобретаем.

КСЕНИЯ. Владимир, о чем ты? Мы купили только пианино.

АНДРЕЙ. …И то продали.

ВЛАДИМИР (Андрею). А себе ты не считаешь?

АНДРЕЙ. Но меня вы не покупали.

КСЕНИЯ. Совершенно верно, ты нам дарован свыше.

БОРИС. Если опасаетесь завистников, мы сейчас разберем его на досточки и сложим в гараж. Используем как топливо для барбекю.

ВЛАДИМИР. Нет! А что я покажу внукам, когда они будут спрашивать, при каких обстоятельствах я впервые увидел их папу?

БОРИС. Вот это покажите. (Подходит к ящику, извлекает из него арестантскую робу.)

МАРИЯ. Господи! Борис, и ты заставлял ходить Андрея в этом балахоне?!

БОРИС. У нас на складе других фасонов нет.

АНДРЕЙ. Он меня не заставлял. Мы сами себе выбираем по размеру. А вот с этим ящиком выбора не было.

БОРИС. Андрей, ящик твой?

АНДРЕЙ. Мой.

БОРИС. То, что в ящике, твое?

АНДРЕЙ. Мое.

БОРИС. Тогда решай, что с ним делать.

АНДРЕЙ. Выбрасывать.

КСЕНИЯ. И пусть соседи лопнут от зависти!

ВЛАДИМИР. Погодите!

БОРИС. Что еще на этот раз?

ВЛАДИМИР. Я хочу окончательно внести ясность. Чей это ящик?

КСЕНИЯ. Да тебе уже сто раз сказали – Андрея!

ВЛАДИМИР. А если я платил за него?

БОРИС. Не имеет значения. Если бы мы с Марией приехали на такси, и оплатили поездку, так что – такси тоже наше? Все! Прекращаем разговорчики! Андрей на складе из сотен упаковок выбрал именно эту. Андрей, ты ее выбрал?

АНДРЕЙ. Да, я выбрал, а кореша заколотили.

БОРИС. Значит, ящик твой.

ВЛАДИМИР. А содержимое ящика чье?

КСЕНИЯ. Тебе же сказали – все Андрея!

ВЛАДИМИР. Нет, это несправедливо. Давайте все разделим поровну.

КСЕНИЯ. Володя, ты что, заболел? Зачем делить тюремную одежду?

ВЛАДИМИР. Я совершенно здоров. Ксения, мы с тобой за ящик платили?

КСЕНИЯ. Допустим, платили.

ВЛАДИМИР. Андрей выбирал, так?

АНДРЕЙ. Так.

ВЛАДИМИР. Наш будущий родственник – начальник колонии, направлял Андрея на фабрику для выбора ящика…

БОРИС. Пусть будет так.

ВЛАДИМИР. Значит все, что в ящике – общее.

АНДРЕЙ. Мне эта роба не нужна. За два года осточертела.

ВЛАДИМИР. А остальное?

АНДРЕЙ. Опилки? Хорошо, пусть будут общими.

ВЛАДИМИР. И опилки и остальное. Вы слышали?

МАРИЯ. Не глухие.

ВЛАДИМИР. Отпираться не будете?

КСЕНИЯ. Я вызываю скорую.

ВЛАДИМИР. Немного погоди. (Подбегает к ящику, вытаскивает из него портфель с деньгами, отряхивает портфель от опилок.)

БОРИС. Что это?

ВЛАДИМИР. А я откуда знаю? Похоже на портфель.

КСЕНИЯ. А что в портфеле?

ВЛАДИМИР. Я не ясновидящий. Сейчас посмотрим. (Расстегивает портфель, вытряхивает пачки денег на пол.)

БОРИС. Черт побери!

ВЛАДИМИР (изображая удивление). Разрази меня гром, если это не деньги!

АНДРЕЙ. Вот это номер!

МАРИЯ. Господи! Чьи они?

ВЛАДИМИР. Да мы ведь только что все вместе решили, что наши.

БОРИС. И сколько там… наших?

ВЛАДИМИР. Если прикинуть на глазок – миллиона два.

МАРИЯ. Но кто их туда положил?

ВЛАДИМИР. А вот это ясно, как божий день! Как то, что мы ни в чем не виноваты! И как то, что теперь они наши!

БОРИС. Не совсем понял. Объясни.

ВЛАДИМИР. Да что же тут непонятного?! Все проще простого. Борис, увы, еще не все жулики воспитываются в вашей колонии. Кто-то из них, обойденный вашим вниманием, окопался на фабрике по производству пианино, и всю неучтенную выручку хранил вот в этой удобной таре. (Указывает на ящик.)

БОРИС. Похоже на правду.

ВЛАДИМИР. А бедный Андрей не имел возможности разогнуть ноги.

АНДРЕЙ. Не мог, хоть убей!

ВЛАДИМИР. И вот теперь он вознагражден за причиненные ему неудобства.

МАРИЯ. Но что нам делать с деньгами?

ВЛАДИМИР. Ясное дело, как и договорись, поделить.

МАРИЯ. Чужие деньги?

ВЛАДИМИР. Мария, о чем ты говоришь?! Мошенники обязательно должны наказываться! Это в любой книге написано, в любом спектакле сделают так, чтобы в следующий раз им ни повадно было. А мы, как сознательные граждане, с незапятнанной репутацией, просто обязаны преподать им урок. Или ты хочешь заявить в полицию, чтобы махинаторы оказались в тюрьме? Спроси Бориса, желает ли он, чтобы у него в колонии прибавилось арестантов?

БОРИС. С меня и нынешних хватает.

ВЛАДИМИР. Так что будем милосердны, не станем доносить на оступившихся людей. Мы ведь не знаем этих прожженных матерых преступников… может они согрешили впервые? Пусть живут на свободе и, проученные нами, больше не жульничают. Не знаю как вы, а я не хочу брать грех на душу – отправлять неведомых мне людей за решетку.

АНДРЕЙ. А я тем более.

БОРИС. Их бесполезно перевоспитывать, если наказывать – то рублем!

ВЛАДИМИР. Вот это правильный подход! И опять же, устроить четыре свадьбы, это не в четыре руки на пианино играть. Тут потребуются денежки.

МАРИЯ. Эти? (Указывает на деньги.)

ВЛАДИМИР. А то какие же. (Становится на колено, сгребает деньги в портфель.) А иначе что? Я один должен за всех платить? (Поднимается, весело напевает.) Четыре свадьбы, четыре свадьбы, без этих денег нам не сыграть бы…

КСЕНИЯ. А ящик?

ВЛАДИМИР. Да что вы прицепились ко мне с этим ящиком?! Я ведь сразу сказал – выбрасывать.

МАРИЯ. А соседи завистники?

ВЛАДИМИР. А соседей приглашайте на свадьбы!

КСЕНИЯ. Тогда надо обрадовать Даниила. (Уходит.)

МАРИЯ. Конечно. И самим надо готовиться. (Уходит следом за Ксенией.)

Входит капитан ЛАПОХВАТ.

ЛАПОХВАТ. Добрый день, господа! Извините, у вас тут не заперто. (Представляется.) Капитан Лапохват – следователь по особо важным делам.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена, прерванная антрактом, продолжается с коротким повтором – появления Лапохвата.

Входит капитан ЛАПОХВАТ.

ЛАПОХВАТ. Добрый день, господа! Извините, у вас тут не заперто. (Представляется.) Капитан Лапохват – следователь по особо важным делам.

БОРИС. А вот и наш первый гость!

ЛАПОХВАТ. Спасибо. Но я из тех гостей, которым не всегда рады.

ВЛАДИМИР. Что вы, Никодим Иванович! Мы всегда рады вас видеть. Как продвигается наше дело с ограблением?

ЛАПОХВАТ. Очень хорошо. Так продвинулось, что если по совести, то можно и закрывать.

БОРИС. Закрывают, когда деньги возвращают владельцу.

ЛАПОХВАТ. Вот их и возвратили.

ВЛАДИМИР. С чего вы взяли, Никодим Иванович? (Трясет портфелем.) Это денежки – совершенно другие, и к тем, что исчезли из сейфа, не имеют никакого отношения.

ЛАПОХВАТ. Я по вашим портфелям не лажу, хотя при желании и мог бы заглянуть. Я говорю о других, о тех, что вы решили подбросить.

ВЛАДИМИР. Я не совсем вас понимаю, Никодим Иванович.

ЛАПОХВАТ. Я тоже не во всем разобрался. Потому и пришел.

ВЛАДИМИР. Вот и хорошо, что пришли. Приглашаю вас на свадьбу.

ЛАПОХВАТ. Лиза выходит замуж? И кто этот счастливец?

ВЛАДИМИР (указывая на Андрея). Вот он.

БОРИС. А еще и сам хозяин решил женскую половину сменить – взять помоложе.

ВЛАДИМИР. И товарищ майор присмотрел у нас невесту.

ЛАПОХВАТ. У вас?

ВЛАДИМИР. Мою сестрицу – Марию. Так что у нас сразу несколько свадеб. И теперь ломаем голову, как их организовать? Вот немного скинулись (поднимает портфель), да не уверены, хватит ли?

ЛАПОХВАТ. Тех, что подбросили, могло бы хватить. Да боюсь, пока их нельзя использовать – подлежат изъятию.

ВЛАДИМИР. О чем вы? Говорите туманно, но мне уже как-то неспокойно.

ЛАПОХВАТ. Изъятие – это не конфискация. Их дальнейшую судьбу определит следствие.

ВЛАДИМИР (приподнимая портфель). Судьбу этих денег?

ЛАПОХВАТ. При чем здесь ваши крохи?! Я говорю о двух миллионах.

ВЛАДИМИР. Капитан, хоть убейте – не понимаю.

ЛАПОХВАТ. Я говорю о деньгах, которые подбросили в ваш сейф.

ВЛАДИМИР. В наш сейф? Подбросили?

БОРИС. Капитан, впервые слышу, чтобы миллионы подбрасывали. Вы ничего не путаете?

ЛАПОХВАТ. Вы еще не знаете? Странно. Нам позвонил кассир с мебельной фабрики и сообщил, что утром обнаружил два миллиона. Говорит, вечером, когда закрывал сейф, никаких денег не было.

ВЛАДИМИР (хватаясь за голову). Вот же дурья башка! Вот идиот!

ЛАПОХВАТ. Что с вами?!

ВЛАДИМИР. Ничего… ничего… Мог бы позвонить!..

ЛАПОХВАТ. Он и позвонил.

ВЛАДИМИР. Мне надо сразу звонить… прежде чем вас беспокоить – занятого человека. А мы тут головы ломаем, на какие шиши свадьбы справлять?

ЛАПОХВАТ. Это уж ваше дело. Но на те, что обнаружили, не рассчитывайте – их придется изъять.

ВЛАДИМИР. Как изъять?! Грабители изымают, налоговая изымает, а теперь и полиция подключилась?!

ЛАПОХВАТ. Сначала надо установить их происхождение.

ВЛАДИМИР. Хороши дела! Лежат в моем сейфе. И спрашивают происхождение?

БОРИС. Это, скорее всего, деньги грабителя. Раскаялся, решил возвратить украденное. Стал на путь исправления.

ВЛАДИМИР (Лапохвату). А вы, товарищ капитан, таким образом препятствуете ему.

АНДРЕЙ. Он вообще может потерять веру в справедливость. Вернул деньги… в полицию. Да ему на зоне за такое… не скажу, что сделают!

ЛАПОХВАТ. На какой зоне, если он ночью на фабрике орудовал? Что у него (указывает на Бориса) на ночь увольнительные выдают?

БОРИС. Для тех, кто деньги возвращает, не мешало бы и выдавать.

ВЛАДИМИР. Я и сигнализацию мог бы отключить, лишь бы каждую ночь по два миллиона приносили.

ЛАПОХВАТ. Он и без вас отключил. Но кто это мог сделать?

ВЛАДИМИР. Порядочный человек. И вы, товарищ капитан, могли бы закрыть глаза на мелкие инструкции. Деньги вернул – дело в архив!

ЛАПОХВАТ. В архив?! А кто при ограблении такой шум поднял, что меня в главк вызывали? И пообещали, не найду грабителя – погоны долой!

ВЛАДИМИР. Так он больше не грабитель… а человек положительный… если положил.

ЛАПОХВАТ. И что получается? У нас когда хотят – воруют, а когда пьяные – назад кладут?!

ВЛАДИМИР. С чего это он пьяный?

ЛАПОХВАТ. А кто, будучи трезвым, с такими деньжищами расстанется? Может быть он их в другом месте украл, а в ваш сейф временно спрятал?

ВЛАДИМИР. Вот идиот! Вот идиот!

ЛАПОХВАТ. Вы о кассире?

ВЛАДИМИР. И о нем тоже. Никодим Иванович, это дело надо спустить на тормозах.

ЛАПОХВАТ. Теперь уже поздно. В газете пронюхали, страховщики, понесшие убытки в прошлый раз ожили.

ВЛАДИМИР. Господи! Эти уж точно разинут рот, будто на свое.

ЛАПОХВАТ. Так что деньги мы изъяли. Дело о несанкционированном проникновении в сейф возобновили. Если есть какие-то соображения на этот счет, буду рад услышать. Координаты мои знаете, звоните в любое время дня и ночи. (Уходит.)

АНДРЕЙ. Я знаю, что надо сделать. Нужно срочно напоить кассира.

ВЛАДИМИР. Убить его мало, а не поить!

АНДРЕЙ. А когда окосеет, убедить, что деньги лежали там с вечера. Просто он в своем свинском состоянии все позабыл.

ВЛАДИМИР. Что свинья, то свинья! Но начнется проверка – откуда неучтенные деньги. Это хуже ограбления. Что скажите, Борис Федорович?

БОРИС. У меня восемнадцать человек сидят за махинации в отчетах.

ВЛАДИМИР (Андрею). Вот видишь.

БОРИС. Я и сам могу сесть за этого молодого человека.

ВЛАДИМИР (указывая на Андрея). За него?

БОРИС. Да, за 12448. Он у меня до сих пор на построениях откликается. Думаете, легко это устроить?

ВЛАДИМИР. Я вас понимаю, Борис Федорович. Мы как-то изготовили неучтенную партию диванов, пока сбыли – страху натерпелись. Покупатели на наших диванах сладкие сны видели, а я как на иголках вертелся. Нехорошее было предчувствие.

АНДРЕЙ. От лишних денег всегда нехорошее происходит.

ВЛАДИМИР. Значит, и ему было нехорошо.

БОРИС. Вы о ком?

ВЛАДИМИР. О том, кто деньги подбросил. Кому у нас может быть плохо?

БОРИС. О-о-о! Так мы его никогда не найдем. Вот если бы искать кому хорошо – таких по пальцам сосчитать. Банкиры, страховщики, олигархи…

ВЛАДИМИР. …Они же банкиры и страховщики. Но эта публика не станет миллионы подбрасывать. Скорее наоборот… это они могут.

БОРИС (Владимиру). А враги у вас есть.

ВЛАДИМИР. Только производители кушеток. Мы их с рынка нашими диванами потеснили. Но враждуем по-дружески – не настолько чтобы миллионы подбрасывать. Иногда они в нашу продукцию клопов подпустят, потом шум в печати поднимают. Но и мы их не жалуем. Об их вонючей фанере пишем, об аллергии, о сколиозе, что от маломерности кушеток развивается. Но миллионами не компрометируем. Мы люди порядочные. А этого гаврика, что деньги подбросил, я все равно вычислю. У меня после первого ограбления в бухгалтерии скрытая камера установлена.

БОРИС. Господи! И вы все это время молчали?

ВЛАДИМИР. А что, при полицейском рассказывать о тайных меценатах? Он у меня и не на такие суммы раскошелится!

БОРИС. Тогда быстрее принесите запись.

ВЛАДИМИР. Она в домашний компьютер пишется – не в пятнадцатом веке живем. Теперь никуда бегать не надо. Где пульт от телевизора? (Кричит.) Даниил! Даниил! Вечно этот бездельник его куда-нибудь забросит.

Входит КСЕНИЯ.

КСЕНИЯ. В чем дело?

ВЛАДИМИР. Где Даниил?

КСЕНИЯ. На фабрику пошел.

ВЛАДИМИР. Зачем? Я его туда не посылал.

КСЕНИЯ. Ближе знакомиться со своим предприятием.

ВЛАДИМИР. С каким?

КСЕНИЯ. А то ты не знаешь с каким? Как и договорились, фабрика отходит нам с Даниилом.

ВЛАДИМИР. Да ты знаешь, что там случилось?!

КСЕНИЯ. Пока ты руководил, там все время что-то случалось. Но Даниил наведет порядок, и мы наконец-то заживем спокойно. Тебя тоже не обидим… если будешь вести себя разумно. Уж не за тобой ли приходил капитан Лапохват?

ВЛАДИМИР. Нет, совсем по другому поводу. Где пульт?

КСЕНИЯ. Где бросил – там и ищи! (Уходит.)

БОРИС. Это что же получается? У вас фабрику отбирают?

ВЛАДИМИР (сокрушенно). Вроде того. Шантажирует. Но не на того напала. (Берет с дивана пульт, нажимает на кнопки. На экране на секунду появляются телевизионные новости, затем – пустое помещение бухгалтерии. В него заходит неизвестный в маске, осматривается по сторонам, подходит к сейфу, вынимает из кармана ключи.)

ВЛАДИМИР (потрясенный). Это мои ключи! Вон и брелок!

АНДРЕЙ. Не может быть!

БОРИС. Вы в летаргическом сне… прячете свои миллионы.

ВЛАДИМИР. Мне и во сне такая глупость не придет в голову! Узнаете, кто это?

АНДРЕЙ. Нет.

БОРИС. А мне откуда знать? Тем более он в маске.

ВЛАДИМИР. А волосы? А кудряшки? Это ведь Даниил!

БОРИС. Даниил? Ваш работник?

ВЛАДИМИР. Он самый.

БОРИС. Решил познакомиться с фабрикой среди ночи?

АНДРЕЙ. Ничего не понимаю.

ВЛАДИМИР. Я тоже. Откуда у него такие деньги?

АНДРЕЙ. Хорошее жалованье, наверно, платите.

БОРИС. Это вам компенсация за Ксению Александровну. Как вам сумма – устраивает?

ВЛАДИМИР. Бессмысленно говорить о деньгах, которые лежат в полиции.

БОРИС. Поскольку фабрика теперь его, он спрячет деньги в надежном месте? (Владимиру.) Где ваши ключи?

Владимир хлопает себя по пустым карманам, затем указывает на экран.

ВЛАДИМИР. У него.

На экране Даниил вынимает из сумки пакет, кладет его в сейф, закрывает дверцу, уходит из бухгалтерии. Владимир выключает телевизор.

АНДРЕЙ. А теперь Даниил отправился полюбоваться на свои доллары средь бела дня. А они – в полиции. Как бы не повесился с горя.

Входит жизнерадостный ДАНИИЛ.

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, вы меня искали?

ВЛАДИМИР (после паузы). Пульт потерял.

ДАНИИЛ. Да он у вас в руках. Может вы и миллионы свои таким образом теряете?

ВЛАДИМИР. Уже нашел… Надо два пульта завести… на всякий случай.

ДАНИИЛ. И ключей два комплекта.

ВЛАДИМИР. Правильно. А то я свои куда-то потерял.

ДАНИИЛ. Да вот они – вы их в прихожей обронили. (Протягивает ключи.) Того и смотри, из дома все вынесут, не то что с фабрики. Кстати, там такое творится!

АНДРЕЙ. На фабрике?

ДАНИИЛ. Да. Полиции понаехало! (Владимиру.) Говорят, у вас в сейфе нашли большие деньги.

ВЛАДИМИР. Теперь не у меня, а у вас с Ксенией. Вот и разбирайтесь.

ДАНИИЛ. За свое мы всегда ответим, а за ваши проделки, будьте любезны, уж как-нибудь сами.

ВЛАДИМИР. Хорошо, я отвечу. Ключи можешь оставить себе.

ДАНИИЛ. Но мы фабрику еще не переоформили.

ВЛАДИМИР. Ты и на Ксению не дожидался поповского благословления.

ДАНИИЛ. А вы с Полиной дожидались?

ВЛАДИМИР. Ладно, ладно… Насчет свадеб давно решили…

БОРИС. …Включая и нашу с Марией.

АНДРЕЙ. И мою с Лизой.

ВЛАДИМИР. Разумеется. Но как бы не пришлось повременить – с деньгами у нас заминка.

ДАНИИЛ. С какими?

ВЛАДИМИР. С теми, что в оказались в полиции.

ДАНИИЛ. При чем здесь полиция?! На свадьбы у нас давно заготовлено. А полиция может годами искать. Первые два миллиона до сих пор ищут.

ВЛАДИМИР. Десять лет искать будут – не найдут.

ДАНИИЛ (с нехорошим намеком). Как сказать… Все от вашего поведения будет зависеть. (Уходит.)

ВЛАДИМИР. Вы видели, что он щебечет?!

БОРИС. Шантажирует.

ВЛАДИМИР. Да я его за ночные походы в бухгалтерию, к вам, Борис, отправлю.

АНДРЕЙ. Думаю, не получится.

БОРИС. Это верно. В уголовном кодексе нет статьи за подбрасывание миллионов.

АНДРЕЙ. А вот он при желании нам очень может навредить.

БОРИС. Беглый заключенный в одной свадебной компании с начальником колонии.

АНДРЕЙ. Опять же, он знает о первых, якобы пропавших миллионах.

ВЛАДИМИР. И что теперь? Сносить его выходки?

АНДРЕЙ. Хорошо то, что он не знает, что мы знаем… о его ночном походе на фабрику.

БОРИС. Это его уязвимое место.

ВЛАДИМИР. А я со всех сторон уязвим… даже со стороны музыки. Всякого теперь стану предупреждать: не покупайте пианино – видите к чему привело!

АНДРЕЙ. Вы правы – рояль намного просторней.

Входит ПОЛИНА.

ПОЛИНА. Владимир Степанович…

ВЛАДИМИР. Полина, теперь можешь называть меня Владимиром – тут все свои.

ПОЛИНА. Непривычно.

ВЛАДИМИР. Привыкай.

БОРИС. Тем более что я смущать вас не собираюсь – мне пора на службу.

АНДРЕЙ. А я обещал Лизе сопровождать ее по магазинам.

Борис и Андрей уходят.

ПОЛИНА (вдогонку Андрею). И меня захватите. (Владимиру.) Володя, там пришел почтальон.

ВЛАДИМИР. Гони его в шею! От него вреда больше, чем от пианино.

ПОЛИНА. Но это другой почтальон, не Ефим.

ВЛАДИМИР. Другой? Может, слава тебе господи, Ефим скопытился? Приглашай.

Полина уходит. Входит МИХАИЛ – отец Андрея в почтовой униформе.

МИХАИЛ. Добрый день, Владимир Степанович!

ВЛАДИМИР. Добрый, добрый… Как вас зовут?

МИХАИЛ. Михаил.

ВЛАДИМИР. А с прежним товарищем что приключилось?

МИХАИЛ. Захворал.

ВЛАДИМИР. Слава тебе господи!

МИХАИЛ. ???

ВЛАДИМИР. …Что не умер. В прошлый раз он бледно выглядел.

МИХАИЛ. Уже поправляется. Меня по-соседски попросил корреспонденцию разнести.

ВЛАДИМИР. Так вы соседи?

МИХАИЛ. Через дом живем. А друг друга знаем, можно сказать, с детства.

ВЛАДИМИР. И он вам рассказывает, что происходит в городе?

МИХАИЛ. Он – мне, а я – ему.

ВЛАДИМИР. И какие последние новости?

МИХАИЛ. Хорошие. Будто бы у вас на фабрике два миллиона нашли.

ВЛАДИМИР (возмущенно). Так и знал! В городе больше говорить не о чем, как о несуществующих миллионах.

МИХАИЛ. Так уж и несуществующих?

ВЛАДИМИР. Ни копейки не было – это все сплетни. Вот же подлый народ! Стоит человеку немного подняться, как становится объектом для всяких фантазий.

МИХАИЛ. Так уж и фантазий?

ВЛАДИМИР. Не верите? Все это глупости! И будете по домам ходить, так и говорите: Владимир Степанович честен, беден, а все его миллионы – выдумка.

МИХАИЛ. И те, что раньше пропали, тоже выдумка?

ВЛАДИМИР. Нет, те были настоящими. Были, да сплыли!

МИХАИЛ. А говорят, якобы не сплыли?

ВЛАДИМИР. Кто говорит?

МИХАИЛ. Люди говорят.

ВЛАДИМИР. И куда они по-ихнему подевались?

МИХАИЛ. Никуда. У вас остались.

ВЛАДИМИР. Так и говорят?

МИХАИЛ. И не иначе.

ВЛАДИМИР. А в полиции по-другому считают.

МИХАИЛ. Это пока не дозналась…

ВЛАДИМИР. …О ваших сплетнях?

МИХАИЛ. О доказательствах.

ВЛАДИМИР. Вы на что намекаете? Шантажировать явились?!

МИХАИЛ. А толку теперь шантажировать, если безвинный человек уже сидит.

Входит АНДРЕЙ, увидев отца, застывает на месте.

МИХАИЛ (удивленно). Андрей?!

АНДРЕЙ. Папа?!

МИХАИЛ. Сыночек! Не может быть! (Поворачивается к Владимиру.)

ВЛАДИМИР. Может, может… Зря меня тут грязью обливали.

АНДРЕЙ. Папа, я тебе все расскажу.

МИХАИЛ. Андрюша, тебя освободили?

АНДРЕЙ (с заминкой). Не совсем.

ВЛАДИМИР. На побывку отпустили… по моей просьбе. Только не вздумайте и об этом в городе болтать.

АНДРЕЙ. Папа, я убежал.

ВЛАДИМИР. А мы его приютили. Но об этом никто не должен знать.

МИХАИЛ. Даже родной отец?

ВЛАДИМИР. Почтальоны не должны знать!

МИХАИЛ (сокрушенно). Значит все, что я затеял, напрасно.

АНДРЕЙ. Папа, ты о чем?

МИХАИЛ. О твоем освобождении. Можно сказать – о выкупе.

ВЛАДИМИР. Тоже собирались приобрести пианино? Рекомендую сразу рояль.

МИХАИЛ. Зачем старому человеку рояль? Мне сына надо было вызволить!

ВЛАДИМИР. Теперь уже не надо… благодаря мне.

МИХАИЛ. Значит, мои деньги пропали.

ВЛАДИМИР (с большим интересом). Какие деньги?

МИХАИЛ. Два миллиона.

АНДРЕЙ. Папа, они не пропали. Как мы и предполагали, они остались у Владимира Степановича. Никто его не грабил… кроме самого себя.

МИХАИЛ. Я не о тех деньгах, я о наших.

АНДРЕЙ. О каких наших?

МИХАИЛ. О тех, которые мы собирали всю жизнь, и которые я положил в сейф… чтобы тебя отпустили.

АНДРЕЙ. Ты… положил деньги в сейф?!

МИХАИЛ. Два миллиона. Если грабитель раскаялся и вернул их обратно, значит, грабил не ты, сидящий в это время за решеткой. Это лучшее доказательство твоей невиновности.

ВЛАДИМИР. До чего же глупые почтальоны! Я давно заметил, как только оденет униформу, сразу тупеет. Отдать полиции два миллиона!..

МИХАИЛ. …Чтобы освободить сына.

ВЛАДИМИР. …Который в это время гуляет на свободе и женится на моей дочери.

АНДРЕЙ. Папа, я тебе все расскажу.

ВЛАДИМИР. Пусть лучше твой папа другим расскажет свои фантазии насчет миллионов. Никаких денег он на фабрику не приносил.

МИХАИЛ. А я и не говорю, что приносил. Главное – деньги мои!

ВЛАДИМИР. Так, так… Далее можете не рассказывать. Я, слава богу, не почтальон и все понимаю. Деньги положит Даниил – кретин безголовый!

МИХАИЛ. Откуда вы знаете? Он обещал молчать.

ВЛАДИМИР. Он и папе с мамой обещал в школе учиться, а вырос дурак дураком! Господи! Отдать два миллиона! Если голова чугунная, так сдай в металлолом, а ко мне приходи за советом.

МИХАИЛ. Я запретил ему болтать.

ВЛАДИМИР. Почему?

МИХАИЛ. Вы бы и эти деньги к рукам прибрали.

АНДРЕЙ. Папа, не надо так плохо думать о Владимире Степановиче. Он и те деньги разделил между нами.

ВЛАДИМИР. И фабрику свою отдаю.

МИХАИЛ. Фабрику?

ВЛАДИМИР. Вашему Даниилу.

АНДРЕЙ. Еще и супругу в придачу.

МИХАИЛ. Даниилу?

ВЛАДИМИР. Но дураку что ни дай – он все профукает. Ему самое время идти к вам на почту – сумки таскать.

МИХАИЛ. Не такой уж он и дурак. Почитайте, что в газетах пишут. (Протягивает газету.)

ВЛАДИМИР (берет газету). Ясное дело что – ваши сплетни пересказывают. (Смотрит в газету.) Что?! (Читает.) Деньги, изъятые на мебельной фабрике Балаева, оказались фальшивыми!

МИХАИЛ. Это они, конечно, врут. Деньги были настоящие.

ВЛАДИМИР (читает дальше). Об этом нам сообщил следователь по особо важным делам капитан Лапохват. Таким образом, есть все основания предполагать, что предприятие Балаева специализировалось вовсе не на мебели, а на изготовлении фальшивых банкнот.

АНДРЕЙ. Я, кажется, скрываюсь не в самом удачном месте. Сюда нагрянут с обыском.

ВЛАДИМИР. В глаза никогда не видел фальшивых денег.

АНДРЕЙ. И хорошо, что не видели… и не пересчитывали. С них в эту минуту снимают отпечатки пальцев…

ВЛАДИМИР. …Вашего папеньки. Так я и поверил, что он решил отдать два миллиона.

МИХАИЛ. Вам трудно поверить, потому что вы только берете.

АНДРЕЙ. Не спорьте. Я знаю – деньги были настоящими. Папа не мог сделать такую глупость.

ВЛАДИМИР. Тогда зачем вырядились почтальоном?

МИХАИЛ. Владимир Степанович, смотрите, чтобы вас в полоску не одели!

ВЛАДИМИР. Меня? За что?! За то, что приютил вашего сына и отдал ему свою дочь с хорошим приданным…

МИХАИЛ. …За счет денег страховой компании!

ВЛАДИМИР. Деньги всегда возникают за чей-то счет. Это вам не тараканы – сами не плодятся! Возьмите любое состояние и посмотрите, откуда оно появилось? Деньги ходят из рук в руки, из кармана в карман, пока не попадают в чей-то сейф…

МИХАИЛ. …А из сейфа – в полицию.

ВЛАДИМИР. …Если они нарисованы.

МИХАИЛ. Да они настоящие! Это ваш кассир их подменил.

ВЛАДИМИР. Кассира я давно знаю, он из племени почтальонов – на такое не способен.

МИХАИЛ. Тогда все это устроила полиция. Настоящие – себе, а для печати – фальшивые.

ВЛАДИМИР. Да зачем они станут трезвонить о фальшивых?! Забрали – и все. Никаких денег не было. А кассира идиота – в кутузку, чтобы меньше болтал!

МИХАИЛ. Заодно и хозяина фабрики, чтобы не возмущался.

ВЛАДИМИР. А я что? У меня к полиции никаких претензий нет.

АНДРЕЙ. Зато у них появятся, по себе знаю.

ВЛАДИМИР. К невиновному человеку?

АНДРЕЙ. Я же говорю – по себе знаю.

МИХАИЛ. Мой сынок по вашей милости два года отсидел. Еще мы два миллиона потеряли.

ВЛАДИМИР. Это не по моей милости, а по вашей глупости. Никто вас не заставлял по ночам сейфы открывать… Отдали бы мне эти деньги в руки… среди бела дня – и никаких проблем.

МИХАИЛ. Вы сначала с прежними разберитесь.

АНДРЕЙ. Значит, наши свадьбы теперь под вопросом?

ВЛАДИМИР. Если бы только свадьбы. Мне надо хорошенько подумать.

МИХАИЛ. Подумайте. Не исключено, что на свободе вам не долго осталось думать. А нам, сынок, тоже не мешает поразмыслить над твоей безопасностью.

Михаил и Андрей уходят. За дверью слышится громкий голос Бориса: «Где он?! Сгною мерзавца!» Голос Лапохвата: « Я его там видел!»

ВЛАДИМИР. Вот и все. (Крестится.) Господи, спаси и помилуй! (Прячется за штору у окна.)

Вбегают БОРИС и ЛАПОХВАТ.

БОРИС. Далеко не уйдет.

ЛАПОХВАТ. Черт побери! Он был в моих руках!

БОРИС. Скоро окажется в моих! Мария рыдает, говорит, от стыда хоть обратно в Испанию уезжай.

ЛАПОХВАТ. Он у меня в Сибирь поедет! Наверное, во дворе загорает.

Лапохват и Борис быстро уходят на поиски Владимира. Владимир осторожно выходит из-за шторы, но опять слышит голоса. Но на этот раз это голоса Даниила и Полины. Владимир снова прячется за штору. Входят ДАНИИЛ и ПОЛИНА. У Даниила в одной руке портфель Владимира, в другой – дорожная сумка.

ДАНИИЛ. Все! Теперь ему окончательно крышка.

ПОЛИНА. Даниил, я боюсь.

ДАНИИЛ. Пусть он боится. Наше дело маленькое – прислуживать и выполнять все, что скажет хозяин. Вот и посмотрим, что он скажет на суде!

ПОЛИНА. А если тебя поймают с деньгами?

ДАНИИЛ. С этими? (Приподнимает сумку.) Мы их временно спрячем. А прятать всегда надо на самом видном месте. (Кладет сумку с деньгами за штору, соседнюю с той, за которой стоит Владимир. Любовно поправляет штору.) А когда найдут его портфель с фальшивым баблом – вот с этим (трясет портфель, затем ставить его на диван), мы наши денежки определим в более надежное место.

ПОЛИНА. Только не в сейф!

ДАНИИЛ. Неужели я похож на Балаева?! Сейфы для того и существуют, чтобы подсказывать грабителям, где их ожидает удача. А вот если захотят ограбить нас, то им придется поискать нашу квартирку.

ПОЛИНА. Наше гнездышко, что ты купил на чужое имя?

ДАНИИЛ. Да. И где мы имеем возможность спокойно встречаться, и где мы станем запускать наш волшебный станочек.

ПОЛИНА. Даниил, дай слово, что ты отвезешь его на свалку.

ДАНИИЛ. Разумеется. Когда получу контроль над фабрикой, нет никакого смысла рисковать – печатать деньги. А теперь пойдем, посмотрим, как будут вязать твоего несостоявшегося муженька?

ПОЛИНА. И как перенесет его арест твоя несостоявшаяся женушка?

ДАНИИЛ. Ксения? Огорчится. Но не очень. А вот когда я сообщу ей, что передумал жениться, она упадет в обморок.

ПОЛИНА. Я не хочу видеть эту сцену.

ДАНИИЛ. Мне тоже – небольшое удовольствие.

ПОЛИНА. Но тогда она не отдаст тебе фабрику?

ДАНИИЛ. А я не сразу сообщу о размолвке. Только после того, как предприятие переоформит на меня.

ПОЛИНА. Ты думаешь, она это сделает?

ДАНИИЛ. Влюбленная женщина сделает что угодно. А иначе я откажусь жениться.

ПОЛИНА. Но ты и так не собираешься жениться?

ДАНИИЛ. Конечно. Но она-то об этом не знает.

ПОЛИНА. И мы будем владеть предприятием?..

ДАНИИЛ. …И друг другом.

ПОЛИНА. Дай я тебя поцелую, мой финансовый гений.

ДАНИИЛ. Сейчас не время. Отложим на вечер – когда его повяжут. У нас для поцелуев впереди целая жизнь. (Даниил и Полина уходят.)

Из-за шторы, пошатываясь от потрясения, выходит Владимир.

ВЛАДИМИР. За все мои деньги дайте мне пистолет! Я застрелю и его, и ее. (Подходит к дивану, расстегивает портфель, вынимает пачку денег, рассматривает ее.) От настоящих не отличишь – совсем как моя жизнь. (Идет к ящику от пианино, вытряхивает в него содержимое портфеля, затем возвращает портфель на диван. Берет сумку с деньгами, оставленную Даниилом за шторой.) Самое время и эти деньги отдать сестрице Степаниде.

За дверью слышатся голоса Ксении и Даниила. Владимир с сумкой в руках прячется за «свою» штору. Входят КСЕНИЯ и ДАНИИЛ.

ДАНИИЛ. Я понимаю, приютить беглеца – это еще можно объяснить милосердием. Но обнаглеть настолько, чтобы печатать фальшивые деньги?!

КСЕНИЯ. Боже! Я двадцать лет жила с фальшивомонетчиком!

ДАНИИЛ. Не волнуйся, дорогая. На ближайшие двадцать лет тебя избавят от его общества. Балаева уже ничто не спасет.

КСЕНИЯ. А если полиция узнает про Андрея?

ДАНИИЛ. Конечно узнает. Если этот ящик и дальше будет мозолить им глаза.

КСЕНИЯ. Тогда арестуют всех нас.

ДАНИИЛ. А я-то здесь при чем?

КСЕНИЯ. Ты распаковывал его и отдал Андрею свой костюм.

ДАНИИЛ. Черт побери! Я сейчас вызову мусоровозку. Не притрагивайся ни к чему в этой комнате. (Уволакивает ящик во входную дверь.)

КСЕНИЯ (говорит сама с собой). Владимир, что ты натворил?! Я понимаю, тебе от рожденья досталась авантюрная жилка. Но и я виновата, что ты надумал печатать деньги. Я любила их тратить и позволила инсценировать ограбление. А ведь мы и без всего этого могли преспокойненько жить. Я виновна и в том, что сразу не выставила Полину, когда заметила, что ты неравнодушен к ней. Я подумала, пусть это будет под моим присмотром, чем где-то на стороне. Но ты окончательно потерял голову перед этой юбкой… когда она осталась без юбки! Я знаю, Даниил не ты – он не долго будет выносить мои слабости. Но и Полина не станет терпеть твои фокусы – выскочит за первого попавшегося, как и твоя сестрица Мария. Но ее Филипп хоть деньги не печатал.

Входит АНДРЕЙ иЛИЗА.

ЛИЗА. Мама, что теперь будет? Андрея тоже арестуют?

КСЕНИЯ. Борис Федорович обещал не узнавать его. Но Андрею лучше где-то пересидеть.

АНДРЕЙ. Нет, я не могу сейчас оставить вас. И опасаться мне нечего. Ящик, в котором я прибыл, только что увезли на свалку. А в полиции уже знают, что я непричастен к ограблению.

КСЕНИЯ. Все мы знаем, кто причастен. Но кто думал, что он еще и деньги печатает!

ЛИЗА. Мама, я уверена, папа этого не делал.

КСЕНИЯ. Лиза, ты плохо знаешь своего папу. Я и полюбила его за то, что он не такой как все. Сейчас кто угодно делает мебель. А он диваны превращал в шедевры. С его головой только в правительстве работать. Он бы увеличил экономику в десять раз, а не только втрое, как мое приданное. Я все время пыталась его сдерживать.

ЛИЗА. Слабо ты его сдерживала.

КСЕНИЯ. Как умела. Уж очень он был норовистым.

АНДРЕЙ. Значит и на этот раз выкрутится.

КСЕНИЯ. Не сомневаюсь. В крайнем случае Борис Федорович поможет ему пересидеть.

ЛИЗА. Мама, не надо ему сидеть!

КСЕНИЯ. Я не в том смысле.

АНДРЕЙ. У майора и так неприятности из за моего… увольнения в ящике.

Входят ДАНИИЛ, капитан ЛАПОХВАТ и МИХАИЛ.

ЛАПОХВАТ. Он не мог далеко убежать – за домом ведется наблюдение.

ДАНИИЛ. И где он тогда?

ЛАПОХВАТ. А где ящик, стоявший на этом месте?

ДАНИИЛ. Его отправили на свалку.

ЛАПОХВАТ. Вы сами отправляли?

ДАНИИЛ. Для этого существуют мусорщики.

ЛАПОХВАТ (в отчаянии). Все! Он укатил в ящике!

АНДРЕЙ. Товарищ капитан, он не поместится туда. Я знаю, что говорю.

ДАНИИЛ. Я тоже думаю, он прячется где-то в доме. Забился в какой-то уголок, словно мышка. С перепугу даже свой портфель оставил.

ЛАПОХВАТ. Это его? (Указывает на портфель.)

ДАНИИЛ. А чей же. Здесь только он с важным видом расхаживал с портфелем.

ЛАПОХВАТ (взяв портфель за ручку). С пустым?

ДАНИИЛ. Не думаю.

ЛАПОХВАТ (расстегивает портфель). Думай не думай, а здесь ничего нет.

ДАНИИЛ. Как?! (Подбегает к Лапохвату, выхватывает портфель, заглядывает в него.) Здесь были деньги!

ЛАПОХВАТ. Какие деньги?

ДАНИИЛ. Не знаю… Его!

АНДРЕЙ (незаметно от Лапохвата крестится). Значит, у него будет возможность обустроится в новом мире.

ЛАПОХВАТ. В каком еще мире?

АНДРЕЙ (в замешательстве). В недобром… в колонии. Там пацаны любят рассказы о больших деньгах.

КСЕНИЯ. А вот обо мне он ничего плохого не скажет. Я в этом уверена.

ЛАПОХВАТ. Он вам рассказывал только байки о больших деньгах?

ЛИЗА. Нет. Его просто не поймают.

ДАНИИЛ. Поймают. Взять и так опозорить Ксению Александровну! Она как чуяла – решила с ним развестись.

ЛАПОХВАТ. Развестись?

ДАНИИЛ. Да. Это решение было принято при Борисе Федоровиче. Майор может подтвердить. А я со своей стороны могу заверить, что готов связать свою судьбу с Ксенией Александровной. Они тоже слышали это. (Указывает на Андрея и Лизу.) А он (указывает на Андрея), берет Лизу. А начальник колонии…

ЛАПОХВАТ. Все это подтверждает?

ДАНИИЛ. …А начальник колонии берет себе в жены родную сестру сбежавшего – тетушку Марию.

ЛАПОХВАТ (возмущенно). Вот оно как! Заранее поделили имущество фальшивомонетчика и думаете, провели меня?!

КСЕНИЯ. Никодим Иванович, никто и не думал вас обижать. У Владимира есть еще одна сестра – незамужняя Степанида.

ЛАПОХВАТ. И сам знаю! Живет на улице генерала Толбухина. Но я застрелю его, если вздумает прятаться у Степаниды! Хватит и того, что вас опозорил!

КСЕНИЯ. Вы знаете Степаниду?

ЛАПОХВАТ. А что здесь такого? Мы со школы друг друга знаем. Она мне даже письма в армию писала.

КСЕНИЯ. А вы?

ЛАПОХВАТ. А я их читал… И до сих пор читаю.

КСЕНИЯ. Так что же вы молчите?! Мы тут заказали банкет на четыре свадьбы, но одна из-за всех этих недоразумений расстроилась.

ЛАПОХВАТ. Чья именно?

ДАНИИЛ. Сбежавшего уголовника… с Полиной. И вы могли бы вместо него…

ЛАПОХВАТ. Вместо уголовника? С Полиной? Исключено.

АНДРЕЙ. Пока человек не осужден, его нельзя называть уголовником.

ЛАПОХВАТ. Вы договоритесь до того, что и беглецы из тюрем – герои. А Степаниде я скажу, может она и согласится… заменить брата…

ДАНИИЛ. …Преступника.

ЛАПОХВАТ. Сестра за брата не отвечает. Она, в отличие от него, ангел.

ДАНИИЛ. Вся под стать Ксении Александровне, которая так намучалась.

ЛАПОХВАТ. С Балаевым?

ДАНИИЛ. С его мебельной фабрикой, где печатали деньги. Но я фабрику перепрофилирую… по ее прямому назначению. Стану заниматься только мебелью.

ЛАПОХВАТ. А что об этом думает Степанида?

ДАНИИЛ. При чем здесь Степанида?

ЛАПОХВАТ. Она мне сказала, что после ограбления ее братец начал опасаться за имущество и фабрику на всякий случай переоформил на нее.

ДАНИИЛ. Как на нее?!

ЛАПОХВАТ. Нотариально.

ДАНИИЛ. И что же это получается?!

ЛАПОХВАТ. Совсем худо получается.

АНДРЕЙ. Вас смущает, что Степанида превратилась в промышленника, а вы – неимущий капитан полиции?

ЛАПОХВАТ. Нет, меня смущает другое. Если теперь он не владеет фабрикой, то и правонарушения на ее территории его не касаются.

АНДРЕЙ. Правильно. Да и с какой стати он стал бы вредить своей родной сестре?

ДАНИИЛ. А вот супруге своей он здорово навредил!

КСЕНИЯ. Напротив, Даниил. Теперь между мной и тобой исчезли все материальное неравенство. Остались только чувства.

ДАНИИЛ. Вот и оставь их себе! (Уходит.)

КСЕНИЯ. Даниил! Даниил! (Убегает следом за Даниилом.)

АНДРЕЙ. У меня такое впечатление, что он ее разлюбил.

ЛАПОХВАТ. Или вовсе не любил?

ЛИЗА. Он не может так поступить с моей мамой! (Убегает следом за Ксенией.)

ЛАПОХВАТ (Андрею). Молодой человек, сейчас, пока ваш будущий тесть не объявлен в розыск, самое время его отыскать. Покажите все комнаты в этом доме.

АНДРЕЙ. Разумеется. Я всегда мечтал помогать полиции в поимке беглецов. В доме всего шесть комнат. (Андрей и Лапохват уходят.)

МИХАИЛ. Да-а-а! Ну и родственников себе подобрал Андрюша!

ВЛАДИМИР (выходя из-за шторы с сумкой в руках). Вам меньше всего следует жаловаться на нашу семью.

МИХАИЛ (удивленно). Владимир, вы прятались тут?!

ВЛАДИМИР. Вы знаете место лучше?

МИХАИЛ. И вы все слышали?

ВЛАДИМИР. Слава богу, не глухой.

МИХАИЛ. Но вас могут арестовать, как фальшивомонетчика.

ВЛАДИМИР. Если перестанете кричать, никто не арестует. И вообще – кричать не в ваших интересах.

МИХАИЛ. Вы мне угрожаете?

ВЛАДИМИР. Предупреждаю. Будете шуметь – лишитесь двух миллионов.

МИХАИЛ. У меня уже нет никаких миллионов.

ВЛАДИМИР. Сейчас появятся. Держите. (Протягивает сумку с деньгами.)

МИХАИЛ. Что это?

ВЛАДИМИР. Ваши денежки. И чтобы ни случилось, утверждайте, что вы пришли с этой сумкой, и все что в ней – только ваше. Тем более что это и в самом деле так.

МИХАИЛ (заглядывает в сумку). Я пришел с двумя миллионами?

ВЛАДИМИР. Да. У вас с детства такая привычка – не выходить из дому, если в кармане меньше двух миллионов.

МИХАИЛ. В сумке?

ВЛАДИМИР. Ну да, в сумке.

МИХАИЛ. Но как они оказались у вас?

ВЛАДИМИР. Это долго рассказывать. А теперь уходите, погуляйте по городу – сейчас отличная погода.

МИХАИЛ. С двумя миллионами любая погода кажется отличной. Но вы потом все расскажите. (Уходит.)

ВЛАДИМИР (вослед). Обязательно, но только если дадите слово никогда не наряжаться почтальоном.

Вбегает заплаканная КСЕНИЯ, увидев Владимира, застывает на месте.

КСЕНИЯ. Владимир?!

ВЛАДИМИР. Да, Ксюша.

КСЕНИЯ. Тебя повсюду ищут.

ВЛАДИМИР. Значит найдут.

КСЕНИЯ. Тебе надо бежать. Я помогу тебе скрыться.

ВЛАДИМИР. А кто поможет тебе? Что говорит Даниил?

КСЕНИЯ. Ты не представляешь – он оказался таким подлецом!

ВЛАДИМИР. Очень даже представляю.

КСЕНИЯ. Ему нужна была вовсе не я, а наши деньги.

ВЛАДИМИР. Полина ему под стать. Они с Даниилом хотели нас ограбить.

КСЕНИЯ. С Даниилом?

ВЛАДИМИР. Да. С твоим Даниилом. Он и Полина – любовники.

КСЕНИЯ. Не может быть!

ВЛАДИМИР. Мне тоже трудно в это поверить.

КСЕНИЯ. Я давно знала, что она мерзавка.

ВЛАДИМИР. А я узнал об этом недавно.

КСЕНИЯ. И что дальше?

ВЛАДИМИР. Выгоним их к чертовой бабушке из нашего дома.

КСЕНИЯ. Но капитан Лапохват обнаружил в подвале дома аппарат для печатанья денег?!

ВЛАДИМИР. Значит и выгонять не придется – сам убежит.

КСЕНИЯ. Кто убежит?

ВЛАДИМИР. Даниил. Они с Полиной хотели отправить меня в тюрьму…

КСЕНИЯ. …Чтобы никто не мешал им владеть фабрикой?..

ВЛАДИМИР. …И друг другом.

Быстро входит ДАНИИЛ. На секунду застывает, увидев Владимира.

ДАНИИЛ. Владимир Степанович, вас приглашает в подвал капитан Лапохват. Он там что-то обнаружил.

ВЛАДИМИР. Скорее всего ему нужны понятые. Но я не гожусь для этой роли.

ДАНИИЛ. Я тоже не стану свидетельствовать против вас. И вообще – мы с Полиной решили оставить этот дом.

КСЕНИЯ. Что случилось?

ДАНИИЛ. Тут укрывают беглых преступников. Не ровен час и нас обвинят в пособничестве. Так что – до свидания! (Сдвигает штору с намерением забрать сумку с деньгами. Не обнаружив ее, застывает на месте, удивленно смотрит на Владимира.)

ДАНИИЛ. Здесь… здесь была… моя сумка?

ВЛАДИМИР. Мы тебе купим новую.

ДАНИИЛ. Но она была… полной.

ВЛАДИМИР. Мы и новую наполним.

Входят капитан ЛАПОХВАТ, АНДРЕЙ и ЛИЗА.

ЛАПОХВАТ. (Владимиру). Вот он голубчик!

ВЛАДИМИР (Лапохвату). Капитан, пока вы меня искали, у нас случилось еще одно происшествие – у Даниила пропала сумка. Даниил напомни, что там лежало?

ДАНИИЛ (в нерешительности не зная, что ответить). Ничего у меня не пропадало… Не надо выдумывать.

ВЛАДИМИР. Значит, никакой сумки не было?

ДАНИИЛ (переборов себя). Не было.

ВЛАДИМИР. И в сумке ничего не было?

ЛАПОХВАТ. Разумеется, если сумки не было.

ВЛАДИМИР (Даниилу). Тогда что тебя удерживает здесь?

ДАНИИЛ. Ничто не удерживает. Прощайте! (Уходит.)

ЛАПОХВАТ. А вот вас, Владимир Степанович, я отпускать не имею права. В подвале обнаружено прелюбопытное устройство… И я вынужден задержать его хозяина.

ВЛАДИМИР. Обязательно задержите, но только не сейчас.

ЛАПОХВАТ. Это почему же?

ВЛАДИМИР. Потому что он ушел.

КСЕНИЯ. Я думаю, вместе с Полиной.

ЛАПОХВАТ. Вы о Даниле? Мне нет дела до ваших работников. Пусть катятся на все четыре стороны с кем угодно.

АНДРЕЙ. Если бы все полицейские так рассуждали.

ЛАПОХВАТ (Владимиру). Мне нужны только вы. И я не посмотрю, что вы брат Степаниды.

ВЛАДИМИР. Тогда посмотрите видео. (С помощью пульта включает телевизор. На экране появляются ночные кадры с Даниилом, в тот момент, когда он кладет сверток с деньгами в сейф.)

КСЕНИЯ (удивленно). Даниил?!

ВЛАДИМИР. А кто же еще! Он и прошлый раз ограбил меня и снова покушался на мою драгоценную собственность. (Поворачивается в сторону Ксении, обнимает ее за плечи.)

КСЕНИЯ. Но у него ничего не вышло. Утащил одну Полину.

ВЛАДИМИР. Ну и бог с ней! Главное, что ты осталась со мной.

АНДРЕЙ. А Лиза – со мной.

ЛАПОХВАТ. Выходит, Даниил удрал, а я остался… с носом?!

ВЛАДИМИР. Капитан, вы остались со Степанидой – владелицей фабрики.

АНДРЕЙ. Всем бы такой нос!

ЛАПОХВАТ. Где майор – начальник колонии? Надо его позвать и предупредить.

ЛИЗА. Не надо его звать. Они там с Марией… целуются.

АНДРЕЙ. …Готовятся к свадьбе.

ВЛАДИМИР. И мы сыграем их, как и наметили.

ЛАПОХВАТ. Но если Даниил вас ограбил, то на какие шиши вы собираетесь устраивать две свадьбы?

ВЛАДИМИР. Капитан – четыре. Четыре свадьбы. Мы с Ксенией сыграем еще одну – по случаю двадцатилетия нашего брака, и вам со Степанидой предлагаю присоединиться к нашей компании.

КСЕНИЯ. Давно пора.

ЛАПОХВАТ. Я не против. Но где взять деньги?

ВЛАДИМИР. Врать не стану – я ограблен этим бандитом до последней копейки… разорен дотла. Но разобьюсь в лепешку… займу. Или добьюсь выплат у этих мошенников-страховщиков. И купим Лизоньке пианино.

АНДРЕЙ. Я возражаю – только рояль.

ВЛАДИМИР. Хорошо – рояль. Так что сэкономим на оркестре – музыка у нас будет своя!

(Занавес)

ДЕНЬГИ

ESKIMOSA

(Комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

РОБЕР БЛАНКАР – владелец квартиры

ДЖУДИТ – жена Робера

ШАРЛОТТА – мать Джудит

КАТРИН – домработница

ДАНИИЛ – возлюбленный Катрин

БАРРИ – сосед

ЭЖЕН – псевдодядюшка

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК

ВТОРОЙ ГРУЗЧИК

РЕПОРТЕР

ФОТОГРАФ

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА

Хорошо обставленная квартира. Три двери: слева, справа и в глубине сцены.

(Входят РОБЕР и ДЖУДИТ. Следом за ними ГРУЗЧИКИ вносят холодильник в заводской упаковке.)

РОБЕР (грузчикам). Вот сюда, поближе к розетке.

ДЖУДИТ (Роберу). Лучше сразу на кухню.

РОБЕР. Но там старый холодильник. Их что, в два этажа ставить?

(В боковую дверь входит ШАРЛОТТА.)

ШАРЛОТТА. Я ведь говорила, сначала надо прежний убрать, а потом покупать новый. И померять, чтобы не везти обратно!

ДЖУДИТ. Мама, еще ни один холодильник не отвозили, потому что он большой. В крайнем случае, Робер подпилит столешницу.

РОБЕР. Делать мне больше нечего. И здесь постоит!

ШАРЛОТТА. И мы каждый раз будем бегать сюда из кухни? Никаких ног не хватит!

РОБЕР. По торговым центрам бегаете целыми днями, и ничего с вашими ногами не делается. Тогда зачем покупали, если прежний работает?

ДЖУДИТ. Да он при включении рычит страшнее тебя.

ШАРЛОТТА. А когда выключается, дергается в конвульсиях.

РОБЕР. Все, когда выключаются, дергаются в конвульсиях.

(Входит БАРРИ.)

БАРРИ. И-го-го! У вас новый холодильник! А куда прежний поставите?

ДЖУДИТ. Хочешь, забирай себе.

БАРРИ. Он будет электричество жрать, а положить в него нечего. У меня до конца месяца осталось десять евро.

РОБЕР. У тебя каждый месяц так.

ГРУЗЧИК (Роберу). Месье Бланкар, у нас есть свободное время. Мы могли бы распаковать, выставить ровно, чтобы не кренился.

БАРРИ. Что он пьяный, чтобы крениться? Сами распакуем. Джудит, у меня совсем нет наличных.

ДЖУДИТ. У меня тоже.

ШАРЛОТТА. Я сейчас посмотрю. (Уходит.)

БАРРИ (грузчикам). Возьмите. (Протягивает деньги.)

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК (глядя на деньги). Четвертый этаж, лифт не работает…

РОБЕР. Вот! Мы еще должны оплачивать неработающий лифт?!

(ГРУЗЧИКИ уходят, сокрушенно вздыхая.)

РОБЕР (Барри). Ты будешь смеяться, но мы и купили этот холодильник за чужие деньги. Моя карточка обмелела.

ДЖУДИТ. Пополнять надо вовремя.

РОБЕР. За вами не поспеваю.

ДЖУДИТ. Хорошо, что с нами оказался Даниил.

БАРРИ. Это какой?

ДЖУДИТ. Дружок нашей Катрин. (Роберу.) Не забудь ему возвратить. И учись, зарабатывает меньше тебя, а деньги всегда имеет.

РОБЕР. Я тоже имел, пока не женился.

ДЖУДИТ. Вот, опять завел свою песню.

(Входит ШАРЛОТТА.)

ШАРЛОТТА. А где грузчики?

РОБЕР. Отдай Барри.

БАРРИ. Нет-нет, не надо. Вы лучше одолжите до первого пятьдесят евро.

ШАРЛОТТА. Никаких проблем.

БАРРИ. Вот и отлично. А я сбегаю за гвоздодером, помогу распаковать. (Уходит.)

ШАРЛОТТА. Теперь в доме вообще ни пройти ни проехать.

РОБЕР. Когда плазму купили, тоже поначалу ворчали. А теперь не оторвешь.

ШАРЛОТТА. Как и тебя во время чемпионата.

ДЖУДИТ. Мама, это новейшая модель, он сам размораживается.

РОБЕР. Лучше бы сам наполнялся.

(Входит БАРРИ с гвоздодером.)

БАРРИ. Сейчас мы его быстренько расчехлим. (Начинает распаковывать холодильник.)

РОБЕР. Не поцарапай. Если неисправен – придется сдавать.

БАРРИ. Их на заводе проверяют, я видел. Главное, чтобы кверху ногами не носили и на морозе не включали.

РОБЕР. Вот-вот! Холодильник боится мороза. Сейчас все так. Машина ломается, когда начинает ехать, стиралка – когда вертится, утюг пыхкает, только включаешь.

ДЖУДИТ. Розетку надо было чинить.

БАРРИ. Починим розетку. (Распаковав холодильник.) Красавец! Будто изо льда вырублен! Японская фирма ESKIMOSA. Я эту компанию знаю.

ДЖУДИТ. И морозилка теперь внизу – не надо нагибаться.

РОБЕР. А то вы совсем спины переломили.

ШАРЛОТТА. Конечно! Сам без нас в холодильнике ничего найти не можешь.

РОБЕР. А я и не сыщик, чтобы искать! Вы положите на стол, а я съем.

ШАРЛОТТА. Со стола всякий дурак съест.

ДЖУДИТ. Мама, прекратите. (Подходит к холодильнику.) Да он выше меня.

(ДЖУДИТ открывает дверь холодильника. Холодильник полностью забит пачками денег, уложенными стопками. Часть стопок падают на пол. Немая сцена.)

КЭТРИН. Что.. это?..

БАРРИ. И-го-го! (Поднимает пачку, изучает купюры.) Кажется, нормальные. Зеленые сотки.

(Все поднимают деньги, рассматривают. РОБЕР разрывает пачку, изучает купюру на просвет.)

РОБЕР. Евро… Похожи на настоящие. Ворота… на другой стороне мост…

БАРРИ. …С помощью которого попадают в другое измерение.

РОБЕР. Этого не может быть. Чья-то глупая шутка!

БАРРИ. Не могли со мной так пошутить. Здесь несколько миллионов.

РОБЕР. В математике нет такой цифры – несколько.

БАРРИ. Хочешь, чтобы я пересчитал?

ДЖУДИТ. Зачем считать чужие деньги? Их надо возвратить.

РОБЕР. Сначала скажи – куда? Кто их сюда положил?

ДЖУДИТ. Не важно. Вон мама нашла пенсионное удостоверение – отнесла в соцзащиту.

РОБЕР. А могла бы ходить как пенсионер – никто бы не заподозрил.

ШАРЛОТТА. А еще я находила школьный билет пятиклассника – он бы как раз тебе подошел!

ДЖУДИТ. Мама, не ведись на его штучки. Видишь, у человека горе…

БАРРИ. …В придачу к холодильнику получил десять миллионов. Тут есть от чего загоревать.

РОБЕР. Здесь не будет десяти. Это раз. Во-вторых, у нас действительно могут возникнуть большие проблемы.

БАРРИ. С деньгами всегда проблемы. Сначала их нет, а когда появляются, приходится возвращать долги.

РОБЕР. Мы ни у кого не занимали.

ДЖУДИТ. А у Даниила?

РОБЕР. Что у Даниила?

ДЖУДИТ. Пятьсот евро на этот холодильник.

РОБЕР. Отдадим, что за вопрос.

ШАРЛОТТА. Теперь, слава богу, есть с чего отдавать.

РОБЕР. Все, Шарлотта Филипповна, шутите?

ШАРЛОТТА. Нет, плакать я должна и убиваться. Горюшко-то какое!..

РОБЕР. Еще заплачете, когда заявится хозяин этих денег.

БАРРИ. Какой хозяин? Холодильник ваш.

РОБЕР. Формально вроде наш.

БАРРИ. Вы покупали?

ДЖУДИТ. Мы, а кто же еще!

БАРРИ. Значит все, что в холодильнике, тоже ваше.

РОБЕР. Оно-то, конечно, так…

БАРРИ. Вот смотри, в дверях инструкция… Чья она?

РОБЕР. Инструкция, разумеется, наша.

БАРРИ. А вот лоток для яиц… скотчем приклеен. Чей он?

РОБЕР. Тоже наш, а вот деньги…

ШАРЛОТТА. Господи! Что за человек? Где твоя логика?! Барри правильно говорит: все, что в холодильнике – наше.

РОБЕР. Да разве я против! Кто станет отказываться от таких продуктов? Но как они туда попали? Чьи это деньги?

ШАРЛОТТА. Тьфу ты! Тебе только что объяснили, чьи они!

РОБЕР. Кто их туда положил?

ДЖУДИТ. А, может, это приз?

РОБЕР. Какой приз?

ДЖУДИТ. Ну… знаете… бывает в баночках… Купишь, откроешь крышку, а там – купон.

БАРРИ. Правильно! И мы… открыли дверь, а тут – приз.

РОБЕР. Что вы несете?! По-вашему, это лотерея?

БАРРИ. А почему бы и нет. Если хочешь знать, не все благотворители желают себя афишировать.

ШАРЛОТТА. Вот и нам не надо афишировать.

РОБЕР. А кто собирается афишировать? Я что, похож на дурака?! Стану вопить: «Ау! Люди! Быстрее в магазин за холодильниками с деньгами!»

ШАРЛОТТА. Вот на это они как раз и рассчитывают.

ДЖУДИТ. Кто они?

ШАРЛОТТА. Производители. Только мы объявим о деньгах, и все бросятся в магазины, покупать их марку.

БАРРИ. Японскую ESKIMOSU.

ДЖУДИТ. Так это рекламная компания?

БАРРИ. Тогда сюда скоро налетят телевизионщики.

РОБЕР. Никто не налетит. Там этих холодильников стояло с десяток. В какой я пальцем ткнул…

БАРРИ. Золотым пальцем.

РОБЕР. …Тот и доставили.

ДЖУДИТ. Но они-то могли знать. Только и ждали…

ШАРЛОТТА. …Пока он ткнет пальцем.

РОБЕР. Боже! С кем я живу?! Да если бы это был приз, в магазине его сразу бы распаковали, набежали бы заготовленные репортеры! Вы бы, Шарлотта Филипповна, ослепли от вспышек.

ШАРЛОТТА. С чего это я должна слепнуть, если я там даже не была?

РОБЕР. Вот и хорошо, что не были. Иначе бы вам не понравился тот, который выбрал я!

ДЖУДИТ (ласково). Ты у нас умница, знаешь, какой выбирать.

РОБЕР (все еще негодуя). А служба доставки? Она вообще не из этого маркета! Укажи я на бухгалтерский сейф, они бы и сейф притащили.

БАРРИ. Не надо. С нас и холодильника хватит.

РОБЕР. С нас?

БАРРИ. Я имею в виду, с вас. Ну и я, конечно, распечатывал, грузчиков оплачивал…

(РОБЕР недоуменно смотрит на Барри.)

ШАРЛОТТА. Все правильно. Так и было.

РОБЕР. А я что, утверждаю, что такого не было?

БАРРИ. А что толку утверждать. Всё при свидетелях.

ШАРЛОТТА. Не надо никаких свидетелей там, где и так все ясно. Вы еще грузчиков пригласите в свидетели.

ДЖУДИТ. …И доплатите за лишний вес.

БАРРИ. Я и так им хорошо дал.

РОБЕР. Да поняли мы, поняли…

БАРРИ. Я ничего такого не имею в виду.

РОБЕР. Хорошо он дал… Он заплатил…

ДЖУДИТ. Вот кто заплатил, так это Даниил. Если кинутся искать пропавшие деньги, то по номеру карточки первым отыщут его.

ШАРЛОТТА. Погодите… это что? Получается, холодильник купил дружок нашей домработницы?

ДЖУДИТ. Мама, купили мы.

РОБЕР. А вот если потребуют возвратить деньги, то отдавать придется ему. Мы ничего не видели и не знаем. Шарлотта Филипповна, вы что-нибудь видели?

ШАРЛОТТА. Да я в магазине не была. Как я могла видеть?

РОБЕР. А ты, Барри?

БАРРИ. И я склоняюсь к мысли, что при определенных обстоятельствах… мог бы тоже ничего не видеть. В суде еще никого не судили за плохое зрение. Восстановление которого, кстати, требует длительного и дорогостоящего лечения.

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. РОБЕР сидит в кресле, читает газету. Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Робер, привет.

РОБЕР. Привет, Даниил.

ДАНИИЛ. А где Катрин?

РОБЕР. Пошла за покупками.

ДАНИИЛ. А ты почему не на службе?

РОБЕР. Взял пару отгулов. Сил больше нет тянуть это офисное ярмо.

ДАНИИЛ. Погоди. Ты из моих знакомых единственный, кто обожал свою работу.

РОБЕР. И это называется работа?! Сидеть под включенным кондиционером, и гадать, простудишься или схватишь воспаление легких?

ДАНИИЛ. Но ты никогда не болел.

РОБЕР. Вот и хорошо. Зачем искушать судьбу?

ДАНИИЛ. Думаешь оставить службу?

РОБЕР. Еще не решил.

ДАНИИЛ. Ты меня удивляешь. Сидел, ничего не делал, получал хорошее жалованье…

РОБЕР. Как это ничего не делал?! А кондиционер?! А ежедневно смотреть на рожи своих подчиненных? Думаешь, у нас деньги просто так платят? Кстати, тебе деньги за холодильник пришли?

ДАНИИЛ. Да. Эсэмэска пришла, поступили на счет.

РОБЕР. Спасибо, что выручил.

ДАНИИЛ. Да чего там. На моем месте вы поступили так же.

РОБЕР. Конечно. (Кричит.) Джудит!

(Входит ДЖУДИТ.)

ДЖУДИТ. Что случилось? (Заметив Даниила.) Привет, Даниил.

ДАНИИЛ. Привет.

РОБЕР (Джудит). Робер получил наши деньги за холодильник.

ДЖУДИТ. Спасибо ему.

ДАНИИЛ. Да что вы в самом деле! Прямо неловко.

РОБЕР. Как говорится, дружба – дружбой, а в денежных вопросах надо быть щепетильным.

ДАНИИЛ. Я тебя не узнаю. Что случилось?

ДЖУДИТ. Нервничает, оставил свой отдел на заместителя. Там теперь праздник – никто ничего не делает.

РОБЕР. Они и при мне ничего не делали. Только изображали работу. Пошли они к черту!

ДАНИИЛ. Э-э-э, да у тебя проблемы!

ДЖУДИТ. Робер хочет уйти с работы.

ДАНИИЛ. А на что вы собираетесь жить?

РОБЕР. Вон ты живешь, и ничего. И только перебрался из деревни.

ДАНИИЛ. Я подрабатываю на овощной базе.

РОБЕР. А сосед наш – Барри, сколько лет живет на пособие. И в ус не дует, ходит посвистывает.

ДАНИИЛ. Так беззаботному легче стрелять. Свистит и как бы между делом: одолжи на пару дней.

РОБЕР. И что? Живет, и кондиционер ему в спину не дует.

ДЖУДИТ. Разумеется. Откуда у него кондиционер?

РОБЕР. Зато теперь появился холодильник.

ДЖУДИТ. Мы отдали ему наш старый.

РОБЕР. Если пропьет – не жалко.

ДЖУДИТ. О чем ты говоришь?! Он пьет не больше твоего.

РОБЕР. Потому что не за что было.

ДАНИИЛ. А теперь?

РОБЕР. Что теперь?.. Откуда я знаю, что теперь… Дармовое имущество развращает человека. Вот поишачил бы с мое!..

ДЖУДИТ. …Перекладывая бумажки под кондиционером.

РОБЕР. Да хоть и без кондиционера! За всем надо следить, ничего не упустить. Вот, почитай. (Протягивает газету.) Там тоже перекладывали… доперекладывались.

ДАНИИЛ (берет газету, читает). Ограблен филиал японской компании по производству холодильников ESKIMOSA. Из сейфа бухгалтерии исчезли шесть миллионов евро! Полиция ищет злоумышленников! (Восторженно.) С ума сойти! Шесть миллионов! Везет счастливчикам!

РОБЕР. А если поймают?

ДАНИИЛ. Обычно ловят дураков, ныряющих в чужие карманы за кошельком. А у кого шесть миллионов – тот не дурак. В крайнем случае может поделиться.

РОБЕР. С кем поделиться?

ДАНИИЛ. С полицией, с кем же еще! Там тоже люди работают.

(Входит БАРРИ. Он разодет с иголочки. Слышит последние слова.)

БАРРИ. Где? В полиции?! Нашел, где искать людей! Меня трижды задерживали ни за что.

ДАНИИЛ. Барри! Что на тебе? Ты получил наследство?

БАРРИ. Почему сразу наследство? Что я не могу скопить на приличный костюм?

ДАНИИЛ. Скопить?

БАРРИ. А что? Я с детства только этим и занимался – экономил. Бывало папенька выделит на школьный завтрак, а я пропущу – откладываю на черный день. И вот (одергивает пиджак), приобрел. Как фасончик?

ДАНИИЛ. Не смеши. Признайся, раздел кого-то в подворотне. Мы никому не скажем. Но лучше бы ты грабил по-крупному. На, почитай. (Протягивает газету.)

БАРРИ (читает). И-го-го!

ДЖУДИТ (Даниилу). Барри когда-то на скачках выиграл десять тысяч и с тех пор, когда слышит о больших деньгах, издает лошадиные звуки.

ДАНИИЛ. Десять тысяч?!

РОБЕР. Не волнуйся. И-го-го! Он их через неделю проиграл… кроме тех… что собрал со школьных завтраков.

БАРРИ. Бьюсь об заклад, эти япошки разорятся.

ДАНИИЛ. Не исключено.

БАРРИ (Роберу). И вам не видать гарантии на ваш холодильник.

РОБЕР. С чего ты взял, что ограбили наш завод?

БАРРИ. Да здесь же ясно написано – ESKIMOSA.

РОБЕР. Даже если и так, сервис работает со всякими компаниями… с ограбленными, с не ограбленными… и даже с японскими.

БАРРИ. Можно подумать, что японцев не грабят. Работал я в этой ESKIMOSA две недели. Там такая охрана – гвоздя не вынесешь.

РОБЕР. Зачем тебе понадобились японские гвозди?

БАРРИ. А я и не говорил, что гвозди. У меня в кармане нашли моток провода… кто-то из друзей подбросил. И все! Уперлись – выметайся без пособия!

ДАНИИЛ. Там, наверное, металлодетекторы. Деньги надо было выносить!

РОБЕР. Даниил, чему ты учишь нашего бережливого соседа?

БАРРИ. Это им за мой провод.

ДАНИИЛ. Да при чем здесь ограбление и твой провод?

ДЖУДИТ. Совершенно ни при чем.

РОБЕР. Это Барри в голову ударили обновки. (Барри, поднимаясь с кресла.) Пойдем покажешь, что ты там еще приобрел. (Увлекает Барри в сторону двери.)

БАРРИ (уходя с Робером). Так… по мелочи… посудомойку, новый телик.

ДАНИИЛ (вослед). Он точно кого-то ограбил.

ДЖУДИТ. Если кого-то ограбят, то первое время сидят тихо, ничего не покупают.

(Входит КАТРИН с пакетами в руках. Даниил бросается к ней на помощь.)

КАТРИН. Привет! (Целует Даниила в щеку.)

ДАНИИЛ. Привет, Катрин. (Взяв пакеты). Тяжесть такая! Сказала бы, я принес. У нас на базе все дешевле. Или вы перестали экономить?

КАТРИН. Мы-то экономим. А вот Барри, как с цепи сорвался. Покупает все подряд, теперь вот – посудомойку.

ДАНИИЛ. Но зачем ему посудомойка, если нет посуды.

КАТРИН. Наверное, появилась. Ведь он собирается жениться.

ДАНИИЛ. Барри?! Жениться?! И какая дура согласилась выйти за него?

ДЖУДИТ. Не говори так… Это моя мама.

ДАНИИЛ. Шарлотта Филипповна?

ДЖУДИТ. А почему бы и нет? Она старше его всего на пятнадцать лет.

ДАНИИЛ. Тогда понятно, откуда у бездельника появились деньги.

ДЖУДИТ. У них все началось задолго до появления денег. Я не хотела говорить раньше, но мама призналась, он сделал ей предложение.

ДАНИИЛ. Значит, Барри теперь станет твоим новым папой?

ДЖУДИТ (обиженно). Да. И запретит вам с Катрин устраивать здесь дом свиданий.

ДАНИИЛ. Джудит, я пошутил. Но согласись, звучит забавно…

КАТРИН. Ничего забавного. Ей нет и пятидесяти. Самое время устроить свою жизнь.

ДАНИИЛ. А Робер знает?

ДЖУДИТ. Конечно, знает. Что он слепой? И я тоже не против, особенно после того, как Барри перестал занимать у нас и переключился на маму.

ДАНИИЛ. А у него это серьезно?

ДЖУДИТ. Привычка занимать?

ДАНИИЛ. Нет… Влечение к твоей маме?

ДЖУДИТ. Серьезнее некуда. Я когда-то застала их, так он рыдал.

ДАНИИЛ. По какому поводу?

ДЖУДИТ. Мама не соглашалась… идти за него. Барри сам понимает, что человек он ветреный, что деньги у него не держатся. Но маму он очень любит. И, кстати, ревнует.

ДАНИИЛ. Ревнует?! Господи! К кому?

ДЖУДИТ. Не поверишь – к тебе. Он думает, что ты оказываешь знаки внимания Катрин только для отвода глаз, а на самом деле обожаешь мою маму.

ДАНИИЛ. Успокой его. Скажи, что я люблю Шарлотту Филипповну не более Робера.

ДЖУДИТ. Что вам сделала моя мама?

(Входит РОБЕР.)

РОБЕР. Не пора ли испробовать новый холодильничек. Ведь теперь он свободен.

ДАНИИЛ. От чего?

РОБЕР (опомнившись). От… упаковки.

ДАНИИЛ (удивленно). Вы еще не включали его?

ДЖУДИТ. Робер запретил.

РОБЕР. Говорят, что аппаратуру с мороза не включают.

ДАНИИЛ. Ты с ума сошел под кондиционером! Какой мороз среди лета?!

РОБЕР. То есть, не с мороза, а когда заносишь с улицы. Он должен отстояться.

ДАНИИЛ. Холодильник – отстояться, а сам решил отлежаться и не ходить на работу? Я тебя не узнаю. А где вы хранили продукты ночью?

РОБЕР. А мы их не хранили, отдали Барри вместе с холодильником.

ДЖУДИТ. За исключением просроченных.

РОБЕР. Хотя он никогда не смотрит на дату выпуска. Уплетает все подряд, не смотрит: вчера сделано, или пятьдесят лет назад?

ДЖУДИТ. Ты опять за свое! Оставьте мою маму в покое.

ДАНИИЛ. Все равно. Пусть смотрит на упаковки, иначе когда-нибудь заболеет.

РОБЕР. Да ничего ему не будет. Ты еще его дядю не видел. Тот вообще не просыхает, питается одной ржавой селедкой. Сколько раз по пьяне валялся на улице – волосы к земле примерзали. И хоть бы хны – насморка никогда не было.

ДАНИИЛ. Вот и учись правильной организации жизни у Барри и его дядюшки.

РОБЕР. Хорошо, я подумаю.

ДАНИИЛ (отворяя дверь пустого холодильника). Вместительный. Представляю, сколько сюда можно всего натолкать!

РОБЕР. Нравится?

ДАНИИЛ. Отличный.

РОБЕР. Тогда забирай. Мы себе другой купим.

ДЖУДИТ. Роберу нравится сам процесс покупки…

РОБЕР. …И особенно распаковки.

ДАНИИЛ. Не шутите. То, что я заплатил, ничего не значит, тем более что деньги вернули.

РОБЕР. Конечно, вернули. Катрин, ты слышала, мы деньги Даниилу вернули!

ДАНИИЛ. Я говорю, вернули не только вы, но и магазин.

КАТРИН. Магазин вернул деньги?

ДАНИИЛ. Да. Мне это очень понравилось – заплатил одни раз, а вернули дважды.

РОБЕР. Дважды?

ДАНИИЛ. Разумеется. Сначала – магазин, затем – вы.

РОБЕР (забывшись). Это не к добру.

ДАНИИЛ. Напротив, очень даже здорово.

ДЖУДИТ (Роберу). Ты опасаешься, что холодильник заберут?

РОБЕР. Ради бога! Пусть забирают хоть сейчас.

ДАНИИЛ. Да что с тобой? То мне его отдаешь, то в магазин.

РОБЕР. Я никогда не цеплялся за собственность. А друзьям всегда готов отдать самое ценное.

ДАНИИЛ. Какие у тебя в магазине друзья?

КАТРИН. Послушайте! А может, это связано с ограблением?

РОБЕР. Каким ограблением?

ДАНИИЛ. На фабрике. Предположим, грабители с деньгами из бухгалтерии утащили платежки или еще какие-нибудь документы. И теперь вся цепочка затрат и покупок обрывается?

РОБЕР. И нас теперь не найдут?

(ДАНИИЛ недоуменно смотрит на Робера.)

РОБЕР. В смысле… не могут проследить путь оплаты.

ДАНИИЛ. Ну да. Все путается, теряется… И получается – холодильник вам в подарок.

РОБЕР. Какой подарок, если мы его оплатили?

ДАНИИЛ. Так я вам верну.

РОБЕР. А вот этого не надо! Пусть подарок будет тебе… И деньги из магазина тоже тебе. И знаешь что! Мы серьезно решили подарить тебе и холодильник.

ДАНИИЛ. Мне? Холодильник? Зачем?

РОБЕР. Ты знаешь, стоило уйти с работы, все более возникает желание быть меценатом.

ДАНИИЛ. Не шути. Что случилось?

РОБЕР. Что с нами может случиться? Просто он не понравился мне – плохо работает.

ДАНИИЛ. Да ты его еще не включал.

РОБЕР. Все равно не нравится – дизайн не тот.

ДАНИИЛ. Что ты?! Все супер-пупер!

РОБЕР. Вот и хорошо, что тебе приглянулся. А для нас он слишком современный, много ненужных режимов. Все это лишнее. Чем сложнее аппарат, тем скорее сломается. Господи! Вот же почему! Он не помещается у нас на кухне.

ДАНИИЛ. Нет! Такой подарок я принять не могу! Вы его так долго выбирали, в магазине восторгались.

РОБЕР. В магазине все восторгаются. Вон у меня Жерар, из отдела, познакомился со своей Лаурой – она торговала одеждой. У прилавка смотрелась краше всякого манекена, а женился – не знает, как от нее избавиться. Так что, забирай!

ДАНИИЛ. Лауру?

РОБЕР. Холодильник. И давай без всех этих комплексов. Когда у тебя День рождения?

ДАНИИЛ. В июле.

РОБЕР. Вот и отлично. Считай, что это тебе подарок на День рождения от меня и Джудит.

ДАНИИЛ. Ну… знаете…

РОБЕР. Знаем, знаем. Бери и пользуйся без стеснения. Все! Она твоя!

ДАНИИЛ. Кто она?

РОБЕР. Покупка, не Лаура же.

ДЖУДИТ. А мы себе другой возьмем. Не отнимать же у Барри.

(Входит БАРРИ.)

БАРРИ. А я и не отдам. И ты, Даниил, крепко хватай, что в руки идет.

ДАНИИЛ. Хорошо. Уговорили. Но деньги…

РОБЕР. Нет-нет, и деньги не возвращай! Это подарок. Все! Барри, найди какую-нибудь службу доставки.

БАРРИ (кивая в сторону Робера). Вот что значит начальник – и дома командует.

РОБЕР. Джудит, где у нас газета объявлений?

(РОБЕР, ДЖУДИТ и БАРРИ уходят.)

ДАНИИЛ. Что это было? С какой стати такие подарки?

КАТРИН (прислоняясь к Даниилу). Я потом тебе все объясню.

ДАНИИЛ. Это ты захотела?

КАТРИН. Возле тебя я всегда хочу.

ДАНИИЛ. Я о холодильнике.

КАТРИН. Нет, не я. Но надо же и нам обзаводиться имуществом.

ДАНИИЛ. Уговорила. Только ради тебя.

(Входит БАРРИ и ДЖУДИТ.)

БАРРИ. Они приедут через пять минут. Такое впечатление, что стояли у дома и ожидали звонка. Их хлебом не корми – дай тяжести потаскать… за пятьдесят евро.

ДАНИИЛ. Нормальная цена… четвертый этаж, без лифта.

ДЖУДИТ. К тому же, он теперь скользкий.

ДАНИИЛ. Вы его намазали?

ДЖУДИТ. Нет, без упаковки скользкий.

БАРРИ. Зато намного легче.

ДАНИИЛ. Так уж и намного! Упаковка почти ничего не весит.

(Входят ГРУЗЧИКИ, за ними РОБЕР.)

БАРРИ. А-а, Геркулесы. Надо оттарабанить вот эту безделушку. (Указывает на холодильник.)

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Кажется, мы его вчера приносили… намучались на площадке.

РОБЕР. Нет. Это был другой. Мы вообще последний год ничего не покупали.

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Странно.

РОБЕР. И не собираемся – будем экономить.

БАРРИ (грузчикам). Не волнуйтесь, мужики. С меня, как и договорились, пятьдесят евро.

ДАНИИЛ. Робер, ущипни меня, я кажется, сплю.

БАРРИ. Помоги ребятам с тяжелого края, сразу проснешься.

ГРУЗЧИКИ. Нет-нет, мы сами.

(БАРРИ отдает грузчикам деньги.)

БАРРИ (добавляя несколько купюр). И тридцатка на вино.

(ГРУЗЧИКИ уносят холодильник.)

ДАНИИЛ. Я поеду с ними, покажу куда доставить. (Уходит.)

КАТРИН. И я с тобой.

(ДАНИИЛ и КАТРИН уходят.)

РОБЕР. Ух! Избавились!

БАРРИ. А когда они за день натаскаются, да еще выпьют, ни за что не вспомнят, где что брали, и куда доставляли.

ДЖУДИТ. И Даниил будет в безопасности.

РОБЕР. А ему-то кто угрожает?

ДЖУДИТ. Ну… если станут искать деньги.

РОБЕР. Да он-то при чем? Кроме денег, что мы возвратили, он других и в глаза не видел.

БАРРИ. За наши его преследовать не будут.

РОБЕР. Наши?

БАРРИ. Наши… ваши… Не цепляйся к словам. А если хочешь спокойно жить, то я не рекомендовал бы хранить… хладопродукты в этой квартире.

РОБЕР. Какие хладопродукты?

БАРРИ. Ну… эти… что вытащили из холодильника.

РОБЕР. А-а, эти…

БАРРИ. Да. Лучше их называть именно так. Даже если полиция установит микрофоны – ничего не поймут.

ДЖУДИТ. Ты думаешь?..

БАРРИ. Не знаю. Но лучше подстраховаться. Начнут искать, а деньги… в смысле хладопродукты, в это время будут у меня.

РОБЕР. У тебя? Почему у тебя?

БАРРИ. Хорошо! Несите их в банк или на вокзал в камеру хранения.

ДЖУДИТ. Но там видеокамеры.

БАРРИ. Вот именно. Помимо того, скажу вам по секрету – об этом мало кто знает – в камерах хранения установлены сканеры… ну как в аэропортах. И только зафиксирует наши деньги…

РОБЕР. Наши?

БАРРИ. Хорошо… ваши, ваши… то рядом ставят полицейского с собакой и ожидают… вас. Не меня же…

РОБЕР. Ух! Даже в пот бросило.

ДЖУДИТ (Роберу). А может, и правда, у Барри безопасней?

РОБЕР. Почему это у него безопасней?

ДЖУДИТ. Да кто может предположить, что у Барри есть деньги?

РОБЕР. Да всякий, кто только взглянет на него. Посмотри, вырядился… как жених!

БАРРИ. А что, только тебе?..

РОБЕР. Я костюмы не покупаю, даже получив… хладопродукты!

БАРРИ. Я говорю, только тебе обзаводиться семьей?

РОБЕР. Какой семьей?

БАРРИ. Обыкновенной… женой… а потом, как водится, детьми.

РОБЕР. Какими детьми? Где ты видишь детей? Ты хочешь жениться?

БАРРИ. Шарлотта Филипповна хочет.

РОБЕР (Джудит). И твоя мама хочет жениться?

ДЖУДИТ. Женщины выходят замуж.

РОБЕР. Замуж?! Она?! Та-а-ак… (Расхаживает по комнате.) Понятно. И теперь ей понадобиться приданное.

БАРРИ. А почему бы и нет?

РОБЕР. Вот и плати из своей доли!

БАРРИ. И заплатил бы, окажись я ее отцом. А поскольку я жених Шарлотты Филипповны, то пусть побеспокоятся родственники.

РОБЕР. Ты?! Ее жених?! Джудит, что он говорит?

ДЖУДИТ. А что он странного сказал? Такова традиция. И, помимо того, ты сам не раз говорил, что готов отдать любые деньги, лишь бы моя мама уехала.

РОБЕР (все еще недоуменно). К Барри?

ДЖУДИТ. К Барри. А ты мечтал ее отправить на Северный полюс?

РОБЕР (садится на стул). Погодите, дайте отдышусь. Но она годится ему в матери.

БАРРИ. А ты мне отныне годишься в зятья! И-го-го!

РОБЕР. Вы меня убили.

БАРРИ. Да разве так убивает? Сначала появились… хладопродукты, затем – теща съезжает. Неблагодарный!

(Входит ШАРЛОТТА.)

ШАРЛОТТА. Барри, где наша кофемолка?

БАРРИ. Старая сломалась. Купим новую, заодно, и кофеварку. Будем по утрам и после обеда попивать капучино.

РОБЕР. После обеда? А работать?

БАРРИ. Пусть лошади работают.

РОБЕР. И-го-го!

БАРРИ. Вот именно. Шарлотта, Робер не возражает, чтобы ты переехала ко мне.

ШАРЛОТТА. Еще бы он возражал.

РОБЕР. Возражаю!

ДЖУДИТ. Робер, не убивайся ты так. Наша мама всегда будет рядом.

РОБЕР. Поступайте, как знаете! Я свое дело сделал – ткнул пальцем в ящик с… хладопродуктами…

БАРРИ. …Которые следует переложить в другое место.

ДЖУДИТ. Да, Робер, так будет лучше.

РОБЕР. Забирайте, но только потом не говорите, что мама ушла без приданного!

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. На сцене РОБЕР и ДЖУДИТ.)

РОБЕР. Теперь Барри называет твою маму только по имени. Может и мне отказаться от отчества – сразу помолодею лет на двадцать.

ДЖУДИТ. Ты и так молодо выглядишь.

РОБЕР. Из-за этих хладопродуктов у меня появились седые волосы.

ДЖУДИТ. Тебе-то что волноваться, холодильник у Даниила, продукты у Барри – пусть у них голова болит.

(Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Привет.

РОБЕР. Привет.

ДЖУДИТ. Что-то случилось?

ДАНИИЛ. Где? Все нормально.

ДЖУДИТ. Я по лицу вижу. Ну, хорошо, не хочешь, не говори – мы в твою жизнь не лезем.

ДАНИИЛ. Вы и так уже влезли… со своим холодильником.

РОБЕР (тревожно). Что случилось?

ДАНИИЛ. Кто-то звонит и молчит в трубку.

РОБЕР. Как молчит?

ДАНИИЛ. Многозначительно.

РОБЕР. Никогда не думал, что ты умеешь расшифровывать молчание. Это дети балуются. Мы в третьем классе тоже так делали. Наберем номер и молчим. Он ктокает, ктокает, а потом начинает материться.

ДАНИИЛ. Вот откуда у тебя такая богатая лексика.

ДЖУДИТ (Даниилу). Надеюсь, ты в таких случая ведешь себя пристойней.

ДАНИИЛ. Пристойнее некуда. Я тоже молчу.

РОБЕР. Подозрительно не реагировать на телефонных хулиганов.

ДАНИИЛ. Достали они меня! Я верну им эти деньги!

РОБЕР. Какие деньги?

ДАНИИЛ. В магазин, за холодильник.

РОБЕР. Не вздумай!

ДАНИИЛ. Но почему? Я хочу, как и раньше, спать спокойно.

РОБЕР (некоторое время в замешательстве, но затем придумывает ответ). Не надо потакать всяким гопникам! Вот если я, например, наберу номер и буду молчать. И что? Мне за мое молчание должны присылать деньги?

ДАНИИЛ. Но ты ведь чужого не брал?

ДЖУДИТ. Конечно. Робер ничего не брал.

ДАНИИЛ. А я взял и не вернул. Холодильник мне достался бесплатно.

РОБЕР. Ничего себе бесплатно! По ночам не спишь. Если хочешь знать, ты уже полностью оплатил его… своим здоровьем… Так что выбрось глупости из головы и не вздумай связываться с молчунами…

ДЖУДИТ. …Из магазина.

ДАНИИЛ. А если это не из магазина?

РОБЕР. Из магазина. Можешь не сомневаться. Я этих торгашей знаю. За копейку удавятся. Вон Барри когда-то в супермаркете стикер с леденцов на коньяк переклеил, так они за ним два квартала гнались.

ДАНИИЛ (заинтересованно). И что?

РОБЕР. Ничего. Барри хорошо бегает. Просто в тот магазин больше не ходит. Вернее, раньше не ходил. А теперь он ходит везде.

ДАНИИЛ. Там охрана поменялась?

РОБЕР. Статус его поменялся. Вот, обыщи квартиру – где Шарлотта Филипповна? У Барри.

ДАНИИЛ. И что она там делает?

РОБЕР. Не хватало мне еще подсматривать, что они там с Барри делают!

ДАНИИЛ. Они… живут вместе?

РОБЕР. И даже очень припеваючи.

ДЖУДИТ. Мама не жалуется.

РОБЕР. И Барри доволен – отхватил мою тещу. А ты – новый холодильник. И все недоволен.

ДЖУДИТ. Робер, как ты можешь сравнивать?

РОБЕР. А я и не сравниваю – подарки не равноценные. А если он считает себя обойденным (кивает в сторону Даниила), пусть поменяется с Барри. Но сразу скажу, Барри на обмен не согласится.

ДАНИИЛ. Я тоже.

РОБЕР. Если из нас двоих кто и должен горевать, так это я. Неожиданно лишился тещи.

ДЖУДИТ. Робер, ты так говоришь, будто мама умерла. Она живет через стенку.

РОБЕР. Вот пусть и живет там, моя драгоценная Шарлотта Филипповна.

(Входят ШАРЛОТТА и КАТРИН.)

ШАРЛОТТА. Стоило уехать, сразу стала драгоценной.

РОБЕР. Мама, никуда вы не уехали. Теперь вы стали мне ближе.

ШАРЛОТТА. Я тебя понимаю – чем дальше, тем ближе.

РОБЕР. Теперь ваша спальня вот за этой стеной. (Указывает на стену.) Через двадцать сантиметров. А была там. (Указывает на дверь другой комнаты.) А туда – метров пять.

ШАРЛОТТА. Все тебе не так. Идите посмотрите новую итальянскую кухню. Она очень понравилась Барри.

РОБЕР. Еще одна покупка?!

ШАРЛОТТА. Выбрали небольшую, с учетом будущего холодильника.

ДАНИИЛ. Меряйте хорошо. Второй холодильник я не приму.

РОБЕР. Пойдем, посмотрим.

(РОБЕР, ШАРЛОТТА и ДЖУДИТ уходят.)

КАТРИН. А тебе не интересно?

ДАНИИЛ. Я бы сейчас с удовольствием полюбовался на тебя без всей этой…упаковки.

КАТРИН. Теперь нельзя. Робер целыми днями шатается по квартире.

ДАНИИЛ. Такое впечатление, что он чего-то боится.

КАТРИН. Возвращения тещи. Лучше я буду приходить к тебе.

ДАНИИЛ. У меня тоже опасно. Мне кажется, за мной кто-то следит.

КАТРИН. Робер тоже начал бояться.

ДАНИИЛ. Ему-то чего бояться?

КАТРИН. Потом как-нибудь расскажу.

ДАНИИЛ. Лучше расскажи сейчас. С недавних пор неизвестность меня пугает.

КАТРИН. Робер опасается, что все может плохо кончиться.

ДАНИИЛ. Погоди… разгадка где-то близко. У вас появились большие деньги. Я это понял. Но откуда они?

КАТРИН. Робер… присвоил хорошенькую сумму.

ДАНИИЛ. Украл?!

КАТРИН. Что-то вроде того.

ДАНИИЛ. У кого?

КАТРИН. Сама не знаю.

ДАНИИЛ. Но ведь предполагаешь?

КАТРИН. Скорее всего, это деньги Барри.

ДАНИИЛ. Что?!

КАТРИН. Не веришь – не надо.

ДАНИИЛ. Украл у Барри? Откуда у безработного деньги?

КАТРИН. Наверное, он притворяется безработным. На самом деле у него… миллионы!

ДАНИИЛ. Да он таскал продукты с полок супермаркетов!..

КАТРИН. …Чтобы снять подозрения. Я думаю, он когда-то ограбил банк. А теперь, когда истек срок давности, решил не таиться. Ты видел, как он швыряет деньгами. Берет самое лучшее.

ДАНИИЛ. Шарлотту Филипповну?

КАТРИН. Сердцу не прикажешь – здесь деньги ни при чем. Он и Роберу хороший калым заплатил.

ДАНИИЛ. Какой калым?

КАТРИН. За тещу. Чтобы Робер не возражал.

ДАНИИЛ. С ума сойти! И почем теперь… такие невесты?

КАТРИН. Джудит сказала, один миллион.

ДАНИИЛ. Чего?

КАТРИН. Евро.

ДАНИИЛ. Миллион евро?! За Шарлотту Филипповну?!

КАТРИН (игриво). Теперь подумай, сколько могу стоить я?

ДАНИИЛ. Такую сумму я не потяну.

КАТРИН. И не надо. Я буду тебе в подарок. Горячим дополнением к холодильнику.

ДАНИИЛ. Значит, у Робера и Джудит теперь есть миллион?

КАТРИН. А у меня есть ты, который стоит больше миллиона.

ДАНИИЛ. А у Барри несколько миллионов?!

КАТРИН. …И любимая Шарлотта.

ДАНИИЛ. В голове не укладывается.

КАТРИН. Но только ни-ко-му. Я обещала Роберу, а он обещал Барри. А ты пообещай мне.

ДАНИИЛ. Я потрясен. А Шарлотта знает?

КАТРИН. Все всё знают.

ДАНИИЛ. От кого же я тогда должен скрывать?

КАТРИН. Ото всех. И они все скрывают.

ДАНИИЛ. Всеобщее неведение на фоне всеобщего знания.

(Входит РОБЕР и ДЖУДИТ.)

РОБЕР. Невероятно! Катрин, пойди посмотри.

КАТРИН. Что еще случилось?

РОБЕР. Пойди, сама увидишь.

(КАТРИН уходит.)

РОБЕР. Даниил, ты упадешь в обморок, узнав, сколько Барри заплатил за новую кухню.

ДЖУДИТ. Даниил не упадет. У него голова крепкая.

РОБЕР. Эти дрова не стоят того! Почему, если на досках напишут «Сделано в Италии», то цена вырастает втрое?

ДЖУДИТ. Не знаю. Может, написано красивым почерком?

РОБЕР. А куда смотрела Шарлотта?

ДЖУДИТ (Даниилу). Наконец-то он перестал называть мою маму по отчеству. Она смотрела на возлюбленного. А он – на нее.

РОБЕР. А им в это время впарили фанеру!

ДАНИИЛ. Да что ты кипятишься? Деньги-то не твои!

РОБЕР. А чьи?! (Опомнившись.) Конечно, не мои… но все-таки… поскольку Шарлотта как бы из нашей семьи, то мы в некотором смысле имеем какое-то отношение…

ДАНИИЛ. Никакого! Ты – это одно, а Барри – другое.

РОБЕР. Но я ему столько дал!..

ДЖУДИТ (перебивая). Ничего ты не давал. Она сама ушла. Мама достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения.

РОБЕР (остывая). Да… конечно. Не хватало еще чтобы я принуждал ее к сожительству. Я говорю, к сожительству с Барри.

ДАНИИЛ. Да к такому теперь всякая пойдет.

РОБЕР. Еще бы. Нарядился, как испанский гранд.

ДАНИИЛ. А у вас откуда деньги?

РОБЕР. Какие деньги?

ДАНИИЛ. Вот этот персидский ковер ручной работы, эти две новые картины на стенах? Они очень недурны.

РОБЕР. Обыкновенные бумажные постеры.

ДАНИИЛ (подходя к стене). Не скажи. Великолепные работы маслом. Очень хорошие работы. Откуда такие деньги?

РОБЕР. Мы у тебя не спрашиваем, откуда твои деньги?

ДАНИИЛ. Во-первых, у меня нет никаких денег. Во-вторых, можешь не отвечать. Просто немного странно.

РОБЕР. От друзей мы никогда не таились.

ДЖУДИТ. Робер, прекратите детский разговор, будто нельзя поговорить о чем-нибудь другом?

РОБЕР. Нет, если он начал, я скажу! Да, у нас появились деньги. Но мы не хотели хвастать. Это не в наших правилах. Но, с другой стороны, если молчать, то воспримут неправильно. Мы… получили наследство.

ДАНИИЛ и ДЖУДИТ. Что?!

РОБЕР. Нас-лед-ство! Да-да! В Лионе умер мой дядюшка. И оставил состояние единственному племяннику.

ДЖУДИТ. Какому племяннику?

РОБЕР. Джудит, прекрати. Других это не касается. Но Даниил – наш друг, ему-то мы должны рассказать.

ДАНИИЛ. А Барри? У него умерла тетушка?

РОБЕР. А Барри в комплекте с Шарлоттой получил хорошее приданное. Ты думаешь, за какие шиши он покупает итальянские дрова? Джудит, объясни ему про лионского дядюшку. Уж тебе-то он поверит.

ДЖУДИТ. Хорошо. Если ты так решил.

(ДЖУДИТ и ДАНИИЛ уходят.)

РОБЕР (вослед). Джудит, обязательно покажи наш семейный альбом.

(Входит ШАРЛОТТА.)

ШАРЛОТТА. По поводу чего опять спорим?

РОБЕР. По поводу вашего брата.

ШАРЛОТТА. Какого брата? У меня три сестры.

РОБЕР. Шарлотта Филипповна, надо, чтобы у вас хотя бы на некоторое время появился братец. И не спорьте. Даниил почему-то вбил себе в голову, что все наше нынешнее благосостояние зиждется на наследстве, оставленном вашим братом.

ШАРЛОТТА. С чего он взял? Каким братом?

РОБЕР. Лионским. Вы жили когда-то в Лионе?

ШАРЛОТТА. Никогда не жила.

РОБЕР. Вот и хорошо, что не спорите. Все-таки лучше, если Даниил будет думать, что денежки мы вынули из вашего родственника, а не из холодильника.

ШАРЛОТТА. Но как такое ему пришло в голову?

РОБЕР. Я не психиатр и не специалист по кротовым норам. И не знаю, каким образом там курсируют сообщения. Во всяком случае, миллионы от дядюшки достовернее, чем миллионы из морозилки.

ШАРЛОТТА. Ну, если вы с Джудит настаиваете…

РОБЕР. О-о-о! Джудит с восторгом приняла эту версию. Сейчас она убеждает Даниила.

ШАРЛОТТА. А Барри?

РОБЕР. Пожалуйста, Шарлотта Филипповна, перепрофилируйте и своего Барри. Пусть он выкинет из головы, что сколотил миллионы на школьных завтраках. Вот если бы он был министром образования и поставил свояка заведовать школьными столовыми – тогда другое дело.

ШАРЛОТТА. Хорошо. Я постараюсь уговорить – так даже лучше. Но я хотя бы примерно должна знать, как выглядит мой брат?

РОБЕР. Как… высокий, широкоплечий, почти квадратный, белый…

ШАРЛОТТА. Как холодильник?

РОБЕР. Вот именно. Только с головой. Чтобы нажить состояние, всегда нужна голова. Пойдем, познакомим Барри с усопшим дядюшкой.

(РОБЕР и ШАРЛОТТА уходят. Из противоположной двери входят ДАНИИЛ и ДЖУДИТ.)

ДАНИИЛ. Не понимаю, как можно было врать своим друзьям?! Сначала мне сказали, что Барри ограбил банк. Кстати, очень правдоподобная версия.

ДЖУДИТ. Вот видишь, в жизни все может быть.

ДАНИИЛ. Потом сообщили, что Робер присвоил часть барриных денег…

ДЖУДИТ. Нет, Барри добровольно поделился… в благодарность за мою маму.

ДАНИИЛ. Затем Робер сказал, что вместе с тешей отдал Барри хорошее приданное.

ДЖУДИТ. Но ведь не могла моя мама уйти с пустыми руками?!

ДАНИИЛ. А теперь он утверждает, что получил наследство от дядюшки. Вы окончательно заврались!

ДЖУДИТ. Но Робер придумал дядюшку из хороших побуждений.

ДАНИИЛ. Значит, он все-таки его придумал.

ДЖУДИТ. А что оставалось делать? Объявить всем, что наш родственник ограбил банк?

ДАНИИЛ. Какой родственник?

ДЖУДИТ. Барри. Теперь он наш родственник. Не хватало, чтобы его посадили, и мама осталась соломенной вдовой. Ты должен понять…

ДАНИИЛ. …Барри, ограбившего банк?

ДЖУДИТ. Робера, который беспокоится о судьбе своего тестя.

ДАНИИЛ. Какого тестя?

ДЖУДИТ. Если Барри – муж моей мамы, а мама доводится Роберту тещей, то Барри, соответственно, ему тесть.

ДАНИИЛ. А тебе этот уголовник, стало быть, папочка? Слишком мрачное у вас родословное дерево. Но все равно я выведу Робера на чистую воду! (В гневе уходит.)

(Входит РОБЕР с фотографией в руках.)

РОБЕР. А где Даниил? Я хотел ему показать фотографию дядюшки.

ДЖУДИТ. Не надо ему фотографий. Он не верит, что дядюшка умер.

РОБЕР. Это почему не верит? Чем мы хуже других? У всех умирают, а у нас что – Кощей Бессмертный?

ДЖУДИТ. Да нет у тебя никакого дядюшки!

РОБЕР. Конечно нет, если умер.

ДЖУДИТ (издает подобие стона). У-у-у! Да если бы у тебя и был дядюшка, он давно бы все промотал. Все твои родственники пьяницы и транжиры.

РОБЕР. А твои, что? Магнаты? Вот как раз они-то и проматывают мое состояние.

ДЖУДИТ. Ты о ком?

РОБЕР. О твоей матушке и твоем новом папочке. Я думаю, мы напрасно доверили им наши деньги. Это все равно, что отдать их грабителю банка!

ДЖУДИТ. Значит, моя мама воровка?! Тогда заяви на нее в полицию.

РОБЕР. При чем здесь твоя мама? Я говорю о Барри. С ним надо быть осторожней. Все мы теперь зависим от него.

ДЖУДИТ. Он и правда грабитель.

РОБЕР. Кто?

ДЖУДИТ. Барри. Я сказала Даниилу, что он ограбил банк. И все деньги у нас появились от Барри.

РОБЕР. И он поверил?

ДЖУДИТ. Не знаю.

РОБЕР. А как же дядюшка?

ДЖУДИТ. А дядюшку ты придумал, чтобы оправдать Барри.

РОБЕР. И он поверил?

ДЖУДИТ. Не знаю. Пусть верит во что хочет! И вы делайте, что хотите! (Плачет.)

РОБЕР. Не плачь, не плачь, моя дорогая. Но все равно поговори с мамой, пусть они с Барри умерят свои аппетиты. А Даниила в существовании дядюшки мы убедим.

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. По комнате, изучая ее, ходит ЭЖЕН. Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Дядюшка Эжен, какими судьбами?!

ЭЖЕН. Даниил! Вот так встреча!

ДАНИИЛ. Как вы здесь оказались?

ЭЖЕН. Даниил, тихо! Это твои друзья?

ДАНИИЛ. Ну да, Робер и Джудит. Хорошие люди.

ЭЖЕН. И мне они сразу понравились – красивые и не жадные. Между нами, я здесь на работе.

ДАНИИЛ. Извините, но вы работаете в театре?

ЭЖЕН. Конечно. Но разве у актеров не может быть подработки?

ДАНИИЛ. Корпоративы?

ЭЖЕН. Вроде того. Вчера после представления подошел твой друг и предложил за часовую импровизацию, как за неделю работы в театре. Грех не согласиться.

ДАНИИЛ. И кого надо изобразить?

ЭЖЕН. Пустяшное дело, какого-то дядюшку. Господи, такая мелочь! Да я за свою жизнь сыграл столько дядюшек, что теперь и сам не знаю, что у меня в характере от дядюшек, а что от меня. Мне ничего не стоит изобразить нищего, распутника, хитрого или любителя выпить.

ДАНИИЛ. А вам какого предложили?

ЭЖЕН. Богатого. Таких играть проще всего. Богатого из Лиона.

ДАНИИЛ. Погоди! Но, кажется, ваш персонаж умер.

ЭЖЕН. Что ты! Он еще не одну сотню лет будет радовать нас на сцене.

ДАНИИЛ. Я говорю о дядюшке Робера.

ЭЖЕН. А-а-а, ты об этом. Нет, с ним все нормально. Как мне объяснил твой друг, я тяжело болел и перед смертью написал завещание.

ДАНИИЛ. А потом?

ЭЖЕН. А потом мое жизнелюбие взяло верх.

ДАНИИЛ. Слава богу, дядюшка Эжен. Вы смотритесь молодцом!

ЭЖЕН. Моя задача подтвердить знакомым месье Бланкара, что деньги у него появились в результате наследства. А то соседи думают, что они ограбили банк.

ДАНИИЛ. Да я в этом не сомневаюсь.

ЭЖЕН. И я не исключаю. Но мы ведь не полицейские.

ДАНИИЛ. Но вначале Робер говорил, что вы, то есть, ваш персонаж, умер.

ЭЖЕН. Оно, конечно, так было бы достоверней. Но согласись, в мертвом состоянии трудно убеждать живых. Я ведь не тень отца Гамлета. Месье Бланкар сказал, что лучше, если я оживу и собственной персоной удостоверю передачу денег в его пользу.

ДАНИИЛ. Дядюшка Эжен, вы жили более чем скромно, вам трудно будет изображать миллионера.

ЭЖЕН. Даниил, ты что?! Я ведь только на сцене лишаюсь денег. А на самом деле все наоборот – денежки приходят ко мне. Одно осознание этого придает достоверности. Например, я говорю: «Месье Бланкар, бери и владей!» А он в это время понимает, что интонация выбрана верно, и… прибавка мне гарантирована. Иной раз такое ощущение, будто пальцы трутся о банкноты. Вот она – сила искусства!

ДАНИИЛ. Впечатлили, дядюшка. Вам бы преподавать в театральной студии.

ЭЖЕН. Так я уже пять лет там преподаю. Но одно дело – теория, другое – практика. Так что, Даниилушка, ты подыграй, будто меня не знаешь. Деньги я, конечно, взял наперед, но исполнить, что обещал – это святое.

ДАНИИЛ. За кого вы меня принимаете?

ЭЖЕН. Вот и отлично. А после представления мы обязательно отметим наш дебют.

(Входят РОБЕР и ШАРЛОТТА.)

РОБЕР. О, дядюшка Хоаким! Я вижу вы уже познакомились. (Представляет.) Это мой давний друг Даниил, а это дядюшка Хоаким… из Лиона. Я тебе говорил о нем.

ДАНИИЛ. Да, я наслышан о нем и о его смерти.

РОБЕР. Со смертью дядюшки Хоакима вышла небольшая промашка.

ДАНИИЛ. У кого промашка?

РОБЕР. У смерти. Дядюшка не из тех, кто сдается при первом натиске.

ЭЖЕН. Это у нас наследственное. Никто в роду не умирал с первого раза. Получалось, вроде как репетировали. И, я скажу вам, это очень интересное состояние. Одна нога здесь, вторая – там. Одним ухом ангелов слышишь, а в другом – родственники зудят: дядюшка Хоаким, вы бы написали завещание.

РОБЕР. Какие родственники?

ЭЖЕН. Ну… супруга, конечно, детишки…

ДАНИИЛ. Так Робер не единственный наследник?

ЭЖЕН. Почему единственный? Господин Бланкар и его супруга (указывает на Шарлотту), не единственные. У меня еще Стефани, Мануэль и Гарри.

РОБЕР. Дядюшка, вы все перепутали.

ЭЖЕН. Как это я своих детей перепутал?

РОБЕР (указывая на Шарлотту). Это не миссис Бланкар, а Шарлотта Филипповна.

ШАРЛОТТА. Можно просто Шарлотта.

ЭЖЕН. Простите старика, мадам. Обознался. Хотя, если честно, я сразу подумал, что такая молодая и красивая девушка могла бы найти себе пару и получше. (Роберу.) Не обижайся, племянник, но эта птичка не для таких как мы с тобой.

РОБЕР. О, дядюшка, здесь я полностью согласен. Но лучше расскажите, как вы поправились? Вдруг и нам придется побывать в такой ситуации.

ЭЖЕН. Это интересно, не поверите…

ДАНИИЛ. Почему не поверим. Как можно не верить человеку, пришедшему с того света!

ЭЖЕН. Лежу, я значит, у себя дома… в Лионе, и вижу, что вроде бы уже и не в Лионе. Песни всякие слышатся…

ДАНИИЛ. Тяжелый рок?

ЭЖЕН. Нет, мелодичные. Как мне объяснили, тяжелый рок там играют в другом отделении.

РОБЕР. Концерты в двух отделения?

ЭЖЕН. Да нет! В другом отделении небесного мира. Там у них разные территории. (Пауза. Сокрушенно качает головой.) Уж и не знаю, за что им такое наказание. Все время слушать и наблюдать, как беснуется банда патлатых?

РОБЕР. И вы туда попали?

ЭЖЕН. Боже упаси! Я так, только краем уха слышал… на втором плане. А основное действие происходило вроде как у рампы. Подлетает ко мне ангелица…

РОБЕР. Ангелица? Вы хотели сказать, ангел?

ЭЖЕН. Да что ж я ангела от ангелицы не отличу? Я ведь не настолько помер, чтобы на женщин не реагировать. Натуральная ангелица. Личико прекрасное, вот как у Шарлотты. (Указывает на Шарлотту.) И шепчет мне на ухо: Э-же-нчик, просыпаемся.

РОБЕР. Какой Эженчик?

ЭЖЕН (опомнившись). Понятия не имею. Наверное, обозналась. А потом разобралась и говорит. Дядюшка Хоаким, с чего ты собрался помирать, не повидав своего племянника месье Бланкара?

РОБЕР. А вы?

ЭЖЕН. А мне прямо стыдно стало. Чувствую, краснею. Конечно, имущество ему я заранее отписал. Но деньги – деньгами, а вот чтобы так по-сердечному, по-человечески, до свидания не сказал. Взял да и вернулся.

РОБЕР. А что родственники?

ЭЖЕН. Обступили, глазам не верят. А я им: срочно заказывайте билет, завтра отбываю к любимому племяннику.

РОБЕР. Как все хорошо обернулось.

ЭЖЕН. А не будь тебя и вот этой ангелицы (указывает на Шарлотту), еще не известно, как бы все обернулось. Мог бы и помереть.

РОБЕР. Это всегда успеется. (Даниилу.) Видишь, Даниил, как в жизни бывает. Трудно поверить. Невероятно, но иногда случается и такое.

ДАНИИЛ. Почему трудно поверить? Если передо мной сидит живехонький дядюшка Эжен, как я могу не поверить?

ЭЖЕН. Хоаким, Даниил, Хоаким. Это меня так ангелица назвала.

РОБЕР. Назвала… Но поторопилась. Оказалось, рано еще переименовывать.

ЭЖЕН. Да. Мы еще тут поживем. (Поднимается.) А теперь, дорогие мои, мне надобно ехать. В Лионе родственники волнуются.

ДАНИИЛ. Не дай бог еще какому-нибудь племяннику подарите миллион.

ЭЖЕН. Нет. Уже все роздано и оформлено. И переделывать завещание не собираюсь. Даниил, проведи меня к вокзалу.

ДАНИИЛ. Конечно.

РОБЕР. Дядюшка, останьтесь хотя бы на пару дней.

ЭЖЕН. Нет, не могу. Всем до свидания. И особый поклон спасительной ангелице. (Целует руку Шарлотте.)

(ЭЖЕН и ДАНИИЛ уходят. Входит БАРРИ.)

БАРРИ. А где наш дедушка-меценат?

РОБЕР. Уехал. Кажется, он понравился Даниилу.

ШАРЛОТТА. Такой приятный человек кому угодно понравится.

БАРРИ. И теперь мы можем не опасаться Даниила и прекратить эту экономию.

РОБЕР. Наоборот. Надо еще немного потерпеть, хотя бы пока дядюшка жив. Иначе растратите его состояние раньше, чем он перейдет в другое состояние. Даниил возмутится такой расточительности.

ШАРЛОТТА. Надо было и с Даниилом поделиться, ведь холодильник оплачивал он.

РОБЕР. Может быть, ему еще и жену свою отдать?! А грузчиков, Шарлотта Филипповна, вы почему забыли? Даниил оплачивал, они таскали!

БАРРИ. А кто-то наши деньги в холодильник заталкивал.

РОБЕР. Вот именно. Что? И с ними делиться?! Господи, а если они и в самом деле вычислят нас?! (В кармане Робера звонит мобильный телефон. Робер прикладывает трубку к уху.)

РОБЕР. Алло… алло… слушаю вас. (Пауза. Никто не отвечает. Робер выключает телефон.)

РОБЕР. Это они.

БАРРИ. Кто они?

РОБЕР. Грабители, обокравшие завод. Ищут свои деньги.

БАРРИ. Успокойся, я думаю, это полиция.

РОБЕР. Какая полиция?

БАРРИ. Наша. Я сказал, что живу по этому адресу. Они, наверное, пробили по базе и вот проверяют, правильно ли я указал.

РОБЕР. Ты… был в полиции?

БАРРИ. Они сами вчера прицепились. Видишь ли, им не понравилось, как я осадил одного типа.

РОБЕР. Какого типа?

БАРРИ. В ресторане. Мы с Шарлоттой сделали заказ, а он лезет к официанту с претензиями. Начал грубить. Прибежали охранники. Я им – а вы зачем сюда поставлены?! Они сразу – в бутылку. Если бы не полиция, я бы научил их вежливости! Уложил бы двоих. Посмотри, что сделали. (Показывает кулак со сбитыми костяшками.) Всю руку исцарапали.

РОБЕР (хватаясь за голову). И этому человеку я доверил свои деньги!

БАРРИ. Шарлотта, скажи, они сами прицепились.

ШАРЛОТТА. Барри, конечно, сами. Но не надо было бить второго полицейского.

БАРРИ. А пусть он сначала разберется, а потом хватает за руки!

РОБЕР. Спасибо, Барри. Ты меня успокоил. Это точно была полиция.

БАРРИ. Конечно легавые. Отобрали деньги.

РОБЕР. Какие деньги?

БАРРИ. Пачку, что была у нас… на карманные расходы.

РОБЕР (в отчаянье). Боже! А если номера переписаны?

БАРРИ. Конечно переписаны. Они все переписывают, когда изымают и составляют протокол.

РОБЕР. Что ты наделал?!

БАРРИ. Да успокойся ты. Все вернут до последнего евро! Для того и переписывают, чтобы в полиции не воровали.

РОБЕР. А если деньги были переписаны в кассе – на заводе холодильников?

БАРРИ. Скажешь такое. Да любому кассиру эти бумажки надоели хуже, чем налоговые квитанции. Станут они их переписывать. Чернил не хватит.

РОБЕР. Оставьте меня, я хочу спокойно и мирно повеситься.

ШАРЛОТТА. Робер, ты что?

БАРРИ. Из-за такой мелочи? Я ведь говорю – они все вернут. Пусть только попробуют зажилить! Я их научу законодательству!

(Входит ДЖУДИТ.)

РОБЕР (Джудит). Ты знаешь, что натворил твой новый папаша?

ДЖУДИТ. Барри?

РОБЕР. Кто же еще! Угодил в полицию!

БАРРИ. Мы просто поговорили и мирно разошлись.

ДЖУДИТ. Да нам всем давно уже пора отправляться в полицию!

БАРРИ. С каких это пор людям, нашедшим клад, надо идти в полицию?

ДЖУДИТ. Какой клад? Где ты нашел клад?

БАРРИ. В холодильнике.

РОБЕР. Клад? В холодильнике?

БАРРИ. А что это, по-твоему, если не клад? Если хотите знать, большие деньги или золото, например, куда ни положи, хоть в стену, хоть в землю, хоть в сдобную булочку – они везде сразу становятся кладом.

РОБЕР. Убил! Клад в холодильнике. В таком случае по закону, ты четверть найденного должен был отдать государству.

ДЖУДИТ. За государство не знаю, а вот с Даниилом надо было поделиться. Мы поступили нечестно.

РОБЕР. Вот! Еще одна поборница справедливости. Если действительно желаешь людям счастья, никогда не давай им больших денег. Посмотри на меня. Спокойно себе жил-поживал. Работал с комфортом – приятный ветерок, можно сказать, бриз веял со стороны кондиционера. Попивал кофеек, слушал анекдоты… Чего мне еще не хватало?!

ДЖУДИТ. Дядюшкиного наследства…

БАРРИ. …Из холодильника.

РОБЕР. И во что теперь превратилась наша жизнь?!

БАРРИ. Нормальная у нас жизнь.

РОБЕР. Не вылазишь из ресторанов и полицейских участков!

БАРРИ. А что, запереться и дрожать от страха?

РОБЕР. Расхрабрился он! Вот заявятся киллеры, посмотрим, что запоешь.

БАРРИ. Какие киллеры?

(Слышится дверной звонок. Все невольно замирают. Никто не решается открыто дверь. Дверь открывается, на пороге стоит человек в маске, напоминающей череп. Это ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Всем стоять! Не двигаться! (Обводит взглядом перепуганную компанию, затем снимает маску.) Вам привет с того света. (Показывает маску.) Дядюшка настоял, чтобы я купил перед Хэллоуином.

ШАРЛОТТА. Господи! Как ты нас напугал!

ДАНИИЛ. Посадил вашего родственника в автобус.

РОБЕР. Даниил, мне кажется, ты с дядюшкой на прощанье немного того?.. (Щелкает по горлу.)

ДАНИИЛ. Самую малость. Но его так развезло, что стал уверять, будто живет не в Лионе. Хотел еще раз увидеть ангелицу. С трудом затолкал в автобус.

РОБЕР. В лионский?

ДАНИИЛ. А в какой же. И водителя попросил, чтобы разбудил, когда приедут.

РОБЕР. Но у него вечером в театре…

ДЖУДИТ (одергивая Робера). Успеет еще на вечернее представление. До Лиона ехать всего пару часов.

ДАНИИЛ. И к тому времени проспится.

ШАРЛОТТА. Я уверена, сейчас ему снится ангелица.

РОБЕР. Мне самому не мешало бы отдохнуть и выпить успокоительного. А то окажешься на том свете раньше дядюшки Хоакима.

ШАРЛОТТА. У меня есть валерьянка.

РОБЕР. Шарлотта Филипповна, будьте добры, накапайте… пару стопочек.

(РОБЕР уходит. ДЖУДИТ и ШАРЛОТТА заботливо сопровождают его.)

БАРРИ. О какой ангелице они говорили?

ДАНИИЛ (садясь в кресло и нетрезво оглядываясь по сторонам.) Она ушла.

БАРРИ. Кто?

ДАНИИЛ (безнадежно махнув рукой). Все они ангелицы. В этом доме есть что-нибудь кроме валерьянки?

БАРРИ. У меня есть. (Порывается уйти).

ДАНИИЛ. Ладно, потом. О серьезных делах лучше говорить на трезвую голову.

БАРРИ. Ты о дядюшке?

ДАНИИЛ. Я говорю о серьезных делах, а не о моем дядюшке.

БАРРИ. Хорошо. Пусть он будет твоим.

ДАНИИЛ. Конечно, мой!.. Присвоили!.. Но я о другом. Ты ведь работал в этой фирме… на заводе холодильников?

БАРРИ. Немного.

ДАНИИЛ. У тебя там остались друзья?

БАРРИ. Там все мои друзья… кроме охранников.

ДАНИИЛ. Это хорошо. А ты не мог бы с помощью друзей организовать вывоз одного холодильника… со склада. Номер я укажу.

БАРРИ. Как организовать?

ДАНИИЛ. Не волнуйся, все законно. Я куплю у них холодильник – в фирменном магазине при заводе. А твои ребята вывезут его погрузчиком. Но именно тот, который я укажу. Если у кого-то возникнут вопросы, почему именно этот, они скажут, ошиблись… с кем не бывает. Там все холодильники одинаковы, стоят на стеллажах в три этажа.

БАРРИ. Тебе нужен конкретный? Но почему?

ДАНИИЛ. Барри, давай начистоту. Я знаю, откуда у тебя появились бабки. Молчи! Не возражай! Когда-то тебе повезло – удачно подломил банк.

БАРРИ. Я?! Банк?!

ДАНИИЛ. Не спорь. Я ничего не имею против. Разумеется, ты как следует загрузился. (Барри пытается возразить.) Да успокойся ты в конце концов! Мы не в полицейском участке. Думаешь, почему я к тебе обратился? У тебе голова. А главное – выдержка! Столько лет изображал безработного. Не всякий на такое способен? Молодец! Кремень! А я тебя не обижу. Понятно, что сейчас тебе нет никакого смысла рисковать. Но денег, Барри, никогда много не бывает. Половина твоя.

БАРРИ. Какая половина?

ДАНИИЛ. Прекрати валять дурака! Тоже мне еще один артист. Я тебе не судья и не стану изображать дядюшку Хоакима. Это я взял заводскую кассу!

БАРРИ (удивленно). Ты?

ДАНИИЛ. А что?! Только тебе?! Все по уму. Деньги затолкал в готовый холодильник на складе – пусть шумиха немного уляжется. Теперь самое время его вывезти. Что на это скажешь?

БАРРИ. Никогда бы не поверил…

ДАНИИЛ. А я, на тебя глядя, мог бы поверить, что ты курочишь сейфы, будто консервные банки? Так что, хорошенько прикинь, кто из твоих друзей склонен… к рассеянности – способен перепутать номера холодильников. Мы и его отблагодарим. Разумеется, ты – молчишь о моем, я – о твоем. Так что подумай. Завтра все обсудим на трезвую голову. (Пошатываясь уходит.)

(Входит ДЖУДИТ.)

ДЖУДИТ. А где Даниил? Мы с Робертом решили ему все рассказать.

БАРРИ. Ушел. Он просто потрясен появлением вашего дядюшки.

ДЖУДИТ. С нашей стороны это, конечно, было настоящее свинство.

БАРРИ. И он не верит, что миллионы появились от родственника.

ДЖУДИТ. Правильно и делает. Мы ему все расскажем.

БАРРИ (решительно). Нет! И еще раз нет!

ДЖУДИТ. Но почему?

БАРРИ. Потому! Вам, конечно, наплевать, что о вас подумает Даниил?

ДЖУДИТ. Он нас простит.

БАРРИ. Конечно, простит. Еще и скажет: понимаю… другие на вашем месте поступили бы так же. А на самом деле между вами возникнет огромная трещина. Например, посмотрит тебе в глаза и подумает: господи, и она мне безбожно врала! Увидит Робера и содрогнется: как он мог?! Утаил паршивые деньжонки!

ДЖУДИТ (едва не плача). А разве не так?

БАРРИ. Так! Именно так! Но если вам наплевать на свою репутацию, то я дорожу своим честным именем. (Пауза. Высокомерно.) Он меня знает с другой стороны.

ДЖУДИТ. Но Робер за эти дни совсем извелся. И я не нахожу себе места.

БАРРИ. А вы берите пример с меня. По вашей вине я сделался каторжником, подламывающим сейфы, и ничего – не волнуюсь.

ДЖУДИТ. Мы хотели оправдать тебя с помощью дядюшки.

БАРРИ. Да мое честное имя не запятнают и двадцать тетушек!

(Входит РОБЕР с развернутой газетой в руках.)

РОБЕР. Вы читали?

БАРРИ (резко). Нет! Мы в газеты не заглядываем – боимся увидеть свои портреты.

ДЖУДИТ. Что там еще?

РОБЕР. В городе появились фальшивые деньги. Хорошо сделанные фальшивки. Полиция сбилась с ног… (Смотрит в сторону Барри.)

БАРРИ. По-вашему, я не только сейфы ломаю, еще и деньги печатаю? Наши евро нормальны.

РОБЕР. Ты их проверял?

БАРРИ. Всякие деньги нормальные, если их принимают в магазинах.

РОБЕР. И в ресторанах?

БАРРИ. И в ресторанах! И даже в полиции, которая сбилась с ног в поисках фальшивомонетчиков. У них не было претензий… кроме количества. А видели бы вы, как у них загорелись глаза, когда я достал пачку в десять тысяч евро!

РОБЕР. Ты носил в кармане десять тысяч?!

БАРРИ. А что, по-твоему, я должен их в зубах таскать?! Нормальные деньги. И Даниил нормальный парень – не верит в вашего дядюшку.

ДЖУДИТ. Он сомневается?

БАРРИ. Нет, не сомневается. Он знает, что вы врете.

РОБЕР. И что нам теперь делать?

БАРРИ. Верить в порядочность Даниила. Ведь должен быть в нашей компании хоть один честный человек.

(Входит ярко одетая ШАРЛОТТА. В руках у нее дамская сумочка.)

ШАРЛОТТА. Барри, я уже готова.

РОБЕР. И куда вы собрались?

БАРРИ. Вчера Шарлотта присмотрела норковую шубку. Попросили отложить.

РОБЕР. Шубу?! Да кто в наше время носит звериные шубы?

ШАРЛОТТА. Все носят. И до этого тысячи лет носили.

РОБЕР. Да! Носили! Потому что раньше не было современных материалов. Хорошо, что вы не в космическом агентстве работаете. Вы бы и космонавтов наряжали в медвежьи шкуры!

ШАРЛОТТА. А у тебя ботинки из чего?

РОБЕР. Из нефти, а может, из газа. Сейчас все делают из него.

ШАРЛОТТА. Вот именно. Все эфемерное. Потому и рвутся через неделю. Луче бы кожу носил.

РОБЕР. Я согласен на единственную кожу. Если это будет кожа владельцев звероферм. А вам не советую сорить… хладопродуктами.

ДЖУДИТ. А, может, эти… продукты и в самом деле не настоящие? Просроченные?

РОБЕР. Неизвестно, сколько они лежали в холодильнике… и как туда попали.

БАРРИ. Скоро узнаете. А как узнаете – ахните!

(БАРРИ и ШАРЛОТТА уходят.)

РОБЕР. Здесь что-то нечисто. (Кричит). Барри, Барри, расскажи, что тебе известно! (Робер и Джудит убегают за Барри и Шарлоттой.)

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. На сцене РОБЕР, ДЖУДИТ, БАРРИ, КАТРИН и сидящий в кресле ДАНИИЛ.)

РОБЕР (нервно расхаживая по комнате). Даниил, как ты мог так поступить?

ДАНИИЛ. Я ответил взаимностью. В конце концов, это нечестно. Вы подарили мне холодильник, не считая того, что вернули деньги.

БАРРИ. Дважды. Еще и магазин вернул.

ДАНИИЛ. Вот именно. Я просто обязан отблагодарить.

РОБЕР. Но зачем указал наш адрес?

БАРРИ. К Даниилу нельзя. Еще подумают что-нибудь нехорошее.

РОБЕР. А о нас не подумают?! Второй холодильник, когда никто не работает. Что я укажу в декларации? Что экономил на школьных завтраках? Сейчас налоговая все отслеживает.

ДАНИИЛ. Спишите на дядюшку.

(Дверь открывается. Входит ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК.)

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Мы не ошиблись? Квартира сорок четыре?

ДАНИИЛ. А-а-а, холодильник. Заносите.

(ГРУЗЧИКИ втаскивают холодильник в упаковке.)

ДАНИИЛ. Вот сюда, ближе к розетке.

(ГРУЗЧИКИ опускают ношу на указанное место.)

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Может, вам распаковать?

БАРРИ. Нет-нет, вы и так устали. (Вынимает из кармана пачку денег, отсчитывает несколько банкнот.) Это вам от лифтовой компании.

ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. За такие деньги мы его на Эйфелеву башню затащим.

БАРРИ. Мы подумаем. Но пока пусть постоит здесь.

(ГРУЗЧИКИ уходят. ДАНИИЛ наклоняется к тыльной стороне холодильника, что-то изучая там.)

ДАНИИЛ (разгибаясь). Это не он!..

БАРРИ. Как не он?!

ДАНИИЛ. Другой! Я ведь заплатил! Здесь был крестик и нолик.

БАРРИ. Есть тут и нолик, и крестик.

ДАНИИЛ. Но они зеленого цвета. А у меня был красный. Не нашли тот, что нужно, и просто нарисовали, прохвосты!

РОБЕР. Что здесь происходит?

ДАНИИЛ. Это мы о своем.

(Барри распаковывает холодильник. Центральная дверь отворяется, в нее вваливаются человек десять. Среди вошедших РЕПОРТЕР, ФОТОГРАФ и ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Щелкают затворы фотоаппаратов, мигают вспышки. Застигнутые врасплох, герои закрывают лица руками.)

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Вот они! Вот они! (В сторону репортера.) Ребята, не упускайте момент, делайте свое дело!

РЕПОРТЕР (сует микрофон в лицо Роберу). Ваше имя? Не стесняйтесь назовите ваше имя – сейчас вас видит вся страна! Тысячи домохозяек, налоговых инспекторов и полицейских прильнули к экранам телевизоров. Понятно ваше смущение. Вы господин Бланкар? Холодильник приобретен на ваше имя.

РОБЕР (мрачно). Это не мой холодильник. Я его не покупал.

РЕПОРТЕР. Но здесь указаны вы… и ваш адрес!

РОБЕР. Мало ли что там указано! Холодильник не мой. Я его не покупал. И предыдущий тоже.

РЕПОРТЕР (в микрофон). Господин Бланкар немного смущен и не догадывается, что его ожидает.

РОБЕР. Очень даже догадываюсь. И со всей ответственностью заявляю: холодильник не мой. Я его не покупал, и признавать своим не собираюсь.

РЕПОРТЕР. Тогда чей он?

ДАНИИЛ (обреченно). Извините, покупал его я.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. На имя Робера Бланкара?

РОБЕР. Пусть покупает хоть на дядюшку Хоакима. Я-то здесь при чем?

РЕПОРТЕР (Даниилу). Так этот ваш холодильник?

КАТРИН. Его. А кого же еще! Сколько можно… Один купил, второй купил!.. А в ответ – ни слова благодарности.

РОБЕР. И не будем благодарить. Знаем, куда приведет такая благодарность.

КАТРИН. Вот видите, что за народ! А Даниил, между тем, бедствует. Он только что перебрался в город. Мы даже не можем снять приличную квартиру.

РЕПОРТЕР (Катрин). Вы его подруга?

КАТРИН. Да.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Теперь вы жильем будете обеспечены. (Роберу). А вы окончательно отказываетесь от холодильника?

РОБЕР. Окончательно, решительно и бесповоротно! От этого, предыдущего и всех будущих. И от всех… хладопродуктов, что когда-то побывали в них.

КАТРИН. Холодильник наш.

БАРРИ Да. Этот холодильник их. (Указывает на Даниила и Катрин.)

РЕПОРТЕР. Тогда давайте откроем его.

(ДАНИИЛ с обреченным видом открывает дверцу холодильника. Оттуда на пол рушатся пачки денег. Как и прошлый раз, холодильник полностью забит деньгами.)

РЕПОРТЕР (захлебываясь от восторга). Здесь шесть миллионов евро! И все они отныне принадлежат вот этому человеку и его подруге, купившим счастливый холодильник марки ESKIMOSA! (Указывает на Даниила и Катрин.)

ДЖУДИТ. Что это?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Приз от нашего предприятия! (Становится перед телекамерой.) Все вы, дорогие телезрители, наверное, слышали об ограблении нашего завода. Из кассы было похищено шесть миллионов евро. Многие могли предположить, что мы не выдержим такого удара и разоримся. Но это вовсе не так. Компания ESKIMOSA по-прежнему процветает и даже развивается. В подтверждение нашего финансового благополучия мы учредили эту скромную лотерею.

БАРРИ. А меня уволили за моток проволоки.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА (Барри). Что вы сказали?

БАРРИ. Говорю… счастливый моток… как нить Ариадны, обязательно приведет к успеху.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Совершенно верно. Он привел нас в дом этих скромных добропорядочных граждан, благородно уступающих деньги друг другу.

РЕПОРТЕР (сует микрофон в лицо Барри). Что вы скажите на это?

БАРРИ (приосаниваясь). Я с самого детства мечтал купить холодильник фирмы ESKIMOSA. И даже много лет собирал деньги на эти цели со школьных завтраков. И вот, если постоянно экономить, отказывать себе во всем, то рано или поздно… кто-то хапнет твои денежки!

ПРЕДСТАВИТЕ ЗАВОДА (Даниилу). А вы что скажите?

ДАНИИЛ. Лично я всегда верил в удачу. Только несокрушимое упорство, хорошо продуманный план и ювелирное его исполнение приводят… к покупке столь замечательного холодильника фирмы ESKIMOSA с его хладопродуктами.

БАРРИ. Насколько я понял, в жизни очень важно оказаться в нужное время и в нужном месте … И-го-го!

ДАНИИЛ. …С нужным инструментом в руках. (Делает движение, словно подламывает дверцу сейфа.)

БАРРИ. Мой приятель говорит только о распаковке товара…

(Входит ШАРЛОТТА в мохнатой шубе).

БАРРИ (поворачиваясь к Шарлотте и продолжая речь). И вот, пока существуют такие славные фирмы, как ESKIMOSA, нам не страшен холод этого мира.

РОБЕР. А я хотел бы добавить, что честным, порядочным, искренним людям, всегда готовым открыть друг другу свои сердца, до конца дней гарантирована безбедная жизнь в ладах со своей совестью и законом.

БАРРИ. Отлично сказано! (Поворачивается к Даниилу.) Но давайте поздравим этого честного, скромного и, главное, трудолюбивого парня, а также его подругу. Трудолюбие, будь то дневное или ночное, всегда награждается! (Все поздравляют и обнимают Даниила и Катрин.)

(Занавес)

ДРЕВНИЙ ЭДИК

(Комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЭДМОНД – молодой прадедушка

ПАТРИК – владелец фитнес-клуба

КЭТРИН – жена Патрика

МАРИЯ – мать Кэтрин

САБИНА – домработница

ТОМАС – полицейский

АЛЬФРЕД – сын Эдмонда

Гостиная частного дома. Три двери: левая ведет в спальню, правая – на кухню, средняя – вход с улицы. Два дивана, пара кресел с журнальным столиком между ними. Платяной шкаф, комод и большое окно с раздвинутыми шторами.

ПАТРИК (входит в гостиную из кухни с конвертом в руках). Кэтрин! Кэтрин, ты смотрела почту?

КЭТРИН (выходя из спальни). Дай хоть глаза открыть. Вероятно, опять счета. Господи, когда это кончится?! Мой дедушка прожил сто лет, но я никогда не видела его со счетами в руках.

ПАТРИК. Вот потому он столько и прожил. Но это не счета, а письмо как раз от твоего дедушки.

КЭТРИН. Патрик, сегодня не день дурака, тем более не дурочки. Мой дедушка умер сто лет назад.

ПАТРИК. Откуда ты знаешь? Была на его похоронах?

КЭТРИН (язвительно). Да. Вместе с тобой.

ПАТРИК. Но вот письмо от него. Отправлено (смотрит на штамп) неделю назад.

КЭТРИН. Патрик, мой дедушка, чтобы ты знал, был неграмотным.

ПАТРИК. Нашла чем хвастать. Скажи еще, что он ходил в звериных шкурах.

КЭТРИН. А в каких еще ходили двести лет назад? В синтепоне? Дай посмотрю.

ПАТРИК (отдавая письмо). Читай, в конце концов, оно адресовано тебе – Кэтрин Райт.

КЭТРИН (читает вслух). Уважаемая Кэтрин! Заранее приношу свои извинения. Вас беспокоит дальний родственник, с которым вы никогда не встречались, да и не могли встретиться, ибо пишет вам… ваш прадедушка Эдмонд Бейкер. Путешествуя по Европе, я навел справке о моих родственниках и установил, что вы доводитесь мне родной правнучкой, поскольку являетесь внучкой моему второму сыну Роберу. Я прибуду к вам семнадцатого августа. Надеюсь, не очень стесню вас своим визитом. Заранее благодарю. Ваш прадедушка Эдмонд Бейкер.

ПАТРИК. А говоришь неграмотный.

КЭТРИН. Это чья-то глупая шутка. Моему прадедушке, окажись он в живых, было бы лет двести.

ПАТРИК. За возраст не знаю, но почерк еще твердый. И сегодня семнадцатое.

КЭТРИН. Без тебя знаю, когда моя очередь проводить занятия в фитнес-центре. Достали меня эти толстухи, мечтающие похудеть.

ПАТРИК. А меня извели засушенные Шварценеггеры.

КЭТРИН. Патрик, перестань с утра. Ты отлично знаешь, чего нам стоило открыть оздоровительный цент. Через годик-другой мы станем на ноги, найдем руководителей групп, а сами наконец-то будем отдыхать.

ПАТРИК. Скорее бы, никаких сил не осталось. По три занятия в день. На каторге меньше трудились.

КЭТРИН. Кстати, мама рассказывала, что отец ее дедушки несправедливо попал на каторгу, откуда сбежал, перебрался в Португалию, а затем – на корабле в Америку.

ПАТРИК. Все они попадают несправедливо. Кто сознается, что за дело? О каком дедушке она говорила?

КЭТРИН. Об Эдмонде. О каком же еще.

ПАТРИК. О том, который приезжает?

КЭТРИН. Патрик, не морочь мне голову, выбрось письмо и не забывай, ты проводишь занятие через полтора часа.

(Раздается дверной звонок.)

КЭТРИН (кричит). Сабина, открой!

(Из кухни выходит домработница САБИНА. Кэтрин убегает в спальню.)

САБИНА (недовольно). Уже сами дверь открыть не могут.

(Сабина открывает центральную дверь. На пороге с портфелем стоит ЭДМОНД – мужчина лет сорока.)

ЭДМОНД. Добрый день! Позвольте?

САБИНА. Здравствуйте. Проходите.

ЭДМОНД. Разрешите представиться – Эдмонд Бейкер. А вы Кэтрин Райт?

САБИНА. Нет, я Сабина – помогаю миссис Райт по хозяйству. Она так энергично обучает людей быть активными, что сама и дверь открыть лениться.

ПАТРИК. Сабина, прекрати. Кэтрин сейчас выйдет, она после утренней пробежки выполняет силовые упражнения.

ЭДМОНД. А вы Патрик?

ПАТРИК. Да, Патрик – ее муж.

ЭДМОНД (радостно). Угадал! Я наводил справки о вас. (Ходит вокруг Патрика, одобрительно рассматривая.) Именно таким я вас и представлял.

ПАТРИК. Извините… Вы хотите записаться в мою группу?

ЭДМОНД. А почему бы и нет?! Отличная идея! Но не сразу. Мне следует немного отдохнуть с дороги и, наконец, увидеть Кэтрин.

ПАТРИК. Извините, как о вас доложить?

ЭДМОНД. Доложить? Патрик, оставьте эти церемонии. Не надо ничего докладывать. Просто обрадуйте Катрин, скажите, приехал дедушка Эдмонд.

САБИНА. Дедушка?

ЭДМОНД. Точнее, прадедушка. Вы разве не получали письмо?

ПАТРИК. Ах, вон оно что! Получили. И где остановился прадедушка?

ЭДМОНД (весело). Он перед вами.

ПАТРИК. Вы?! Дедушка?!

ЭДМОНД. Извините, прадедушка – Эдмонд Бейкер.

ПАТРИК (после паузы). Не знаю… как ваше настоящее имя… и откуда вы явились…

ЭДМОНД. Из прошлого, Патрик, из прошлого. Я вас понимаю и, честно признаться, уже привык к подобным приемам. Ничего не поделаешь – издержки моей внешности.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Здравствуйте.

ЭДМОНД (восторженно). Здравствуй, Кэтрин! Тут ошибки быть не может – вылитая Амалия!

КЭТРИН. Амалия?

ЭДМОНД. Да, Кэтрин, твоя бабушка, моя младшая дочь!

ПАТРИК. Кэтрин, этот господин представился твоим дедушкой.

ЭДМОНД. Прадедушкой, Патрик, прадедушкой. Не надо меня подмолаживать, я в этом не нуждаюсь.

САБИНА. Да что ж это такое! С утра чашку разбила, теперь вы!..

КЭТРИН. Сабина, погоди. (Эдмонду.) Вы хотите сказать, что доводитесь мне дедушкой?

ЭДМОНД. Господи! Прадедушкой. Пожалуйста, не вспоминайте при мне Альфреда! Он оказался непутевым сыном и плохо кончил. Я сколько раз предупреждал его – оставь карты, не знайся со всяким сбродом. Альфреда обобрали его же дружки и бросили в Темзу.

КЭТРИН. Дедушку Альфреда?

ЭДМОНД. А кого же? Можно подумать, что вы не знаете, как он умер?

КЭТРИН. Знаем, утонул.

ЭДМОНД. Конечно утонул. Любой утонет с камнем на шее.

ПАТРИК. Так… Давайте внесем ясность. Я уже много раз слышал историю дедушки Альфреда… У него и братья были не лучше…

КЭТРИН. Патрик, я твоим родственникам косточки не перемываю.

ПАТРИК. И я не собираюсь перемывать. Для этого существует Темза. Я о другом. (Эдмонду.) Уважаемый господин, если вы способны здраво рассуждать, то должны понимать, что ведете себя странно. Чтобы оказаться прадедушкой Кэтрин, вы должны выглядеть по крайне мере… немного старше.

ЭДМОНД. Патрик, разве человек может отвечать за свою внешность? Нет, если бы я, конечно, беспробудно пьянствовал, как Альфред, то такая жизнь непременно отразилась бы на моей внешности. А так – извините. Какие претензии? Природа, гены и наследственность. Я ведь не обвиняю тебя за густую шевелюру? А некоторые мужчины в твоем возрасте абсолютно лысые! И что теперь – подвергать их обструкции?

ПАТРИК. Извините, мне не нравится этот разговор.

КЭТРИН. Патрик, будь сдержанней.

ПАТРИК. Согласен. Но сначала пусть он покажет свой паспорт. И посмотрим, прадедушка он… или прабабушка?

ЭДМОНД (обиженно). Без проблем. Перейдем на официальный тон. (Вынимает из кармана пиджака паспорт, протягивает его Патрику.) А тебе, Кэтрин, приношу свои соболезнования – могла бы найти более воспитанного супруга.

ПАТРИК (рассматривая паспорт). Черт побери! Он Эдмонд Бейкер!

ЭДМОНД. Разумеется.

САБИНА. Посмотри дату рождения.

ПАТРИК. Тысяча восемьсот девятнадцатый год, семнадцатого ноль девятого.

ЭДМОНД. Ноль восьмого – семнадцатого августа. Там восьмерка нечетко написана.

САБИНА. А год?

ПАТРИК. А год четко и расшифровка прописью… Ничего не пойму!..

ЭДМОНД. Худо у тебя, Патрик, с граматишкой – в трех цифрах разобраться не можете.

КЭТРИН (берет паспорт, изучает). Как такое может быть?

ЭДМОНД (рассержено). Так! Давайте сюда. (Забирает паспорт.) Приятно было познакомиться.

КЭТРИН. Эдмонд, погодите.

ЭДМОНД. В следующий раз я принесу вам трехсотлетнюючерепаху! Посмотрю, как вы начнете обвинять ее в преклонном возрасте!

КЭТРИН. Эдмонд, это недоразумение. Мы всегда рады видеть наших родственников.

ЭДМОНД. Я вижу, как он рад! (Кивает в сторону Патрика.) Я пересек океан! Я ждал этой встречи почти двести лет!

ПАТРИК. Господи!

КЭТРИН (Патрику). Прекрати! Ты ведешь себя хуже дедушки Альфреда.

ЭДМОНД (крестится). Царствие ему небесное.

ПАТРИК. Ради бога! Я что, против? Пусть будет прадедушкой. Да пусть хоть Авраамом. Мое дело сторона.

ЭДМОНД. Вот это разумный подход. Никогда не надо торопиться с ложными выводами. Я когда-то, оказавшись на каторге, подумал – все, жизнь моя кончена! А она, можно сказать, тогда только начиналась.

ПАТРИК (Кэтрин, указывая на часы). Мне пора бежать.

КЭТРИН (Патрику). Мы поселим Эдмонда в комнаты мамы. Ты не против?

ЭДМОНД. К маме?

КЭТРИН. Она все равно не живет там, появляется изредка.

ЭДМОНД. Это неудобно, я лучше в гостинице.

КЭТРИН. Нет-нет, и не выдумывайте. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

(Кэтрин и Эдмонд уходят в спальню.)

ПАТРИК. Сабина, ущипни меня. Я сплю или у меня что-то с головой?

САБИНА. Вечером, когда Кэтрин не будет, я тебя так ущипну, что ты совсем голову потеряешь.

ПАТРИК. Я и так ее из-за тебя потерял. Но ты видишь, все осложняется.

САБИНА. Надеюсь, он задержится здесь ненадолго.

ПАТРИК. Не знаю. Судя по возрасту, все может быть.

САБИНА. Чудеса да и только.

ПАТРИК. Когда он отлучится, сними ксерокопию паспорта – я пробью его по всем базам.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Вы не поверите – он уснул.

ПАТРИК. Как уснул?!

КЭТРИН. Обыкновенно. Стоило показать ему диван, как он снял пиджак, присел, зевнул, а потом… вырубился.

САБИНА. Не раздеваясь?

КЭТРИН. Я ведь говорю – пиджак снял. Наверное, измучился в дороге.

ПАТРИК. Конечно, ехать в гости двести лет. Что ты думаешь обо всем этом?

КЭТРИН. Не знаю… Но он крепенький, бодренький… и хорошо спит. Все может быть.

САБИНА. Жулик он – вот и все! Еще и мошенник. Вы уйдете на работу, а мне что с ним прикажите делать?

КЭТРИН. Не трогай его, пусть спит. Во сне еще никто не нарушал законы.

САБИНА. Да половина людей в своих снах ведут себя хуже бандитов.

ПАТРИК. Но никого за это не судят. Они в невменяемом состоянии.

САБИНА. Вот он как раз невменяемый и есть. У нас в подъезде один такой жил, говорил, что инопланетянин, за квартиру не платил и правительство ругал.

ПАТРИК. Да вокруг полно таких инопланетян! Где ты слышала, чтобы правительство хвалили? Вот если хвалят – точно инопланетяне.

КЭТРИН. Патрик, оставь свою песню о правительстве. И попрошу тебя, пожалуйста, не груби моему дедушке – я твоего не трогаю.

ПАТРИК. И я своего не трогаю. Но если бы он поднялся из гроба и начал рассказывать байки, посмотрел бы я на тебя!

КЭТРИН. Вот пусть сначала поднимется. Но, боюсь, у твоего дедушки кишка тонка на такие подвиги.

ПАТРИК. Разумеется! Куда ему! Он был всего лишь университетский профессор, а не беглый каторжник. Но тебе, дорогуша, лучше помалкивать, что Эдмонд – твой прадедушка. Иначе сама прослывешь за сумасшедшую.

КЭТРИН. И как его прикажешь называть?

ПАТРИК. Эдмонд… Просто дальний родственник.

КЭТРИН. Какой дальний?

ПАТРИК. А что, прадедушка – не дальний? Или не родственник? Скажем, что приехал погостить из Америки. Все так и есть.

КЭТРИН. Наконец-то и ты начинаешь верить.

ПАТРИК. Я?! Верю?! Ни единому его слову не верю. И никогда не поверю!

КЭТРИН. Но откуда он знает про дедушку Альфреда? И ты видел, как он засыпает? Может быть, он все это время проспал в летаргическом сне.

ПАТРИК. Вот пусть бы и дальше спал в своей Америке!

(Из спальни выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Кэтрин, сколько я дремал?

КЭТРИН. Э-э-э… минут десять.

ЭДМОНД. Десять?! Невероятно. У вас воздух, как в сосновом бору. Я дома больше пяти минут не сплю.

ПАТРИК. А ночью?

ЭДМОНД. Я за ночь и говорю. Пять минут – и снова на ногах. Не понимаю людей, которые треть своей жизни проводят в бессознательном состоянии.

ПАТРИК. Тогда чем вы занимаетесь, когда не спите, особенно по ночам?

ЭДМОНД. Патрик, вы плохо воспитаны, если задаете вопрос, чем энергичные люди занимаются по ночам?

ПАТРИК. В вашем возрасте?!

ЭДМОНД. Вот еще одно подтверждение, что родители в свое время упустили с твоим воспитанием.

ПАТРИК. Можно подумать, что вы Альфреда лучше воспитывали.

ЭДМОНД. Согласен. В твоем возрасте я был таким же неразумным. Но тогда и время было другое. Из всех педагогических приемов – одни розги. Кстати, не мешало бы возродить. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что маленький пучок розг способен заменить всю академию педагогических наук.

ПАТРИК. А что вам еще не нравится в нынешнем времени?

ЭДМОНД. Многое. Столько условностей и лживой исторической информации.

ПАТРИК. Историки лгут?

ЭДМОНД. Если бы только историки. Вы посмотрите фильмы о двадцатилетней давности. И сами увидите, что тогда одевались иначе, чем они показывают. А в шестьдесят вообще плеваться в телевизор начнете. И внукам никогда не докажите, что все было по-другому. Отойдете, а они повертят пальцем у виска – дедушку начало клинить.

КЭТРИН. А вот наш дедушка еще здраво рассуждает.

ЭДМОНД. Прадедушка. Но не стану надоедать нравоучениями. Патрик, ты идешь на работу? Если не возражаешь, я провожу, познакомлюсь с вашим районом.

ПАТРИК. Конечно, ради бога.

(Патрик и Эдмонд уходят.)

КЭТРИН. Сабина, ты заметила, Патрик, кажется, начинает ему верить?

САБИНА. Да я и сама теперь не знаю, что и думать.

(С улицы входит МАРИЯ – мама Кэтрин.)

МАРИЯ. Добрый день, красавицы!

КЭТРИН. Здравствуй мама.

САБИНА. Здравствуйте Мария Филипповна.

МАРИЯ. У Патрика появился новый ученик? Энергичный мужчина и неплохо выглядит.

САБИНА. Какой мужчина?

МАРИЯ. Эдмондом представился и поцеловал мне руку. По глазам сразу видно – донжуан. Разве что не облизывался, когда меня рассматривал.

САБИНА. Мария Филипповна! Вас?!

МАРИЯ. Сабина, вот этого не надо! Можно подумать, что мужчины тобой не любуются, и ты не понимаешь их взгляды?

КЭТРИН. Еще и как любуются. Я всегда замечаю.

САБИНА. Кэтрин, перестань. Они тобой любуются, а на меня только посматривают.

МАРИЯ. Не важно. Главное, обеих пожирают глазами. И кто этот Эдмонд?

САБИНА. Приехал погостить.

КЭТРИН. Дальний родственник по папиной линии.

САБИНА. Остановился в вашей комнате.

МАРИЯ. В моей?!

КЭТРИН. Мама, он ненадолго.

МАРИЯ. Ради бога, что мне ночевать негде? Лишь бы мои вещи не трогал – все-таки, знаете, мужчина. И сколько ему лет?

КЭТРИН. Мы не спрашивали, как-то неудобно.

САБИНА. Да мужчинам какая разница. Насколько выглядят – столько и есть.

МАРИЯ. Я думаю, лет сорок. Лет на пять старше меня.

САБИНА (в сторону). Интересная арифметика.

КЭТРИН. Да, мама, примерно так.

САБИНА. Вам по возрасту как раз подходит.

МАРИЯ. Сабина, о чем ты говоришь? С меня достаточно было Майкла – вот ее папочки. (Указывает на Кэтрин.) Ревновал меня даже к столетним старикам. А сам связался с молодухой – вот теперь с ней и мучается. Получил, что заслужил. А чем он занимается?

САБИНА. Майкл?

МАРИЯ. Нет, Эдмонд – наш родственник.

КЭТРИН. Э-э-э… кажется, оздоровлением, омоложением…

МАРИЯ. У него тоже фитнес-клуб?

КЭТРИН. Не знаю. Но кажется он большой специалист в этой области.

МАРИЯ. Вот и хорошо. Подскажет вам с Патриком, как укрепить ваш бизнес. И я на правах родственницы у него проконсультируюсь.

КЭТРИН. По какому вопросу?

МАРИЯ. Вопрос всегда найдется, был бы человек интересный.

САБИНА. На этот счет не сомневайтесь – такого вы еще не видели.

МАРИЯ. Это он таких не видел. Сабина, не угостишь меня кофе? Заодно расскажешь об Эдмонде. (Направляется в сторону кухни.)

КЭТРИН (вослед уходящим). Сабина об Эдмонде ничего не знает. (Твердо.) Ни-че-го!

САБИНА. Да откуда я могу его знать!

(Сабина и Мария уходят на кухню.)

КЭТРИН. Ну и мама! Мне бы ее энергию.

(В центральную дверь входит ТОМАС. Он одет в полицейскую форму.)

ТОМАС. Привет!

КЭТРИН. Привет, Томас.

ТОМАС (оглядываясь). Ты одна?

КЭТРИН (подносит палец к губам, шепотом). Сабина и мама.

ТОМАС (тихо). И не сидится ей дома. Тогда приходи ко мне вечером.

КЭТРИН. Не могу.

ТОМАС. Что случилось?

КЭТРИН. Родственник приехал.

ТОМАС. Какой еще родственник?

КЭТРИН. Расскажу, не поверишь.

ТОМАС. Главное, чтобы Патрик тебе верил.

(В центральную дверь входит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Да-а-а! Неплохое у вас местечко, тихое.

КЭТРИН. Томас, познакомься – Эдмонд.

ЭДМОНД (удивленно). Эдмонд?

КЭТРИН. Хотите называться по отчеству?

ЭДМОНД. Нет-нет, так даже лучше. На американский лад. У нас дедушке под сотню, а ему – Билл, а не сгонять ли нам за пивком?

ТОМАС. Вы из Америки?

ЭДМОНД. Да, недавно приехал. Думал, хоть в Европе оздоровление поставлено, как следует. Но и здесь переняли нашу глупость! Мышцы качают, а головы в расчет не берут. Впрочем, и этому есть объяснение. Не дай бог начнешь думать головой, изведешь себя мрачными мыслями.

ТОМАС. Тогда подскажите, как правильно думать? Чему следовать в жизни?

ЭДМОНД. Я еще в молодости вывел одну максиму: надо жить так, чтобы пережить всех, кто учил меня правильной жизни.

ТОМАС. И насколько она оказалась верной?

ЭДМОНД. С каждым годом убеждаюсь в ее правоте. Прочитаю очередной некролог и не могу сдержать слезы. Ах, еще один мой учитель покинул сей мир! А как он по-отечески хлопал меня по плечу. А я тогда, бестолковый, не способен был вместить всю его мудрость. Кто меня теперь научит? Поневоле заплачешь. Нет, пойду-ка я лучше пару минут вздремну. (Уходит.)

ТОМАС. Оригинальный у тебя родственник.

КЭТРИН. Да, прадедушка еще тот.

ТОМАС. Какой прадедушка?

КЭТРИН (опомнившись). У нас прадедушка рассуждал примерно так же, как Эдмонд. Он, наверное, в него пошел.

ТОМАС. Все равно не понимаю – приехать в гости и завалиться спать? Как-то некрасиво.

КЭТРИН. Нормально. Тем более что спит он второй раз.

(Входит МАРИЯ с газетой в руках.)

МАРИЯ. Кэтрин, я забыла сказать… (Замечает Томаса.) Добрый день, Томас.

ТОМАС. Добрый день, Мария Филипповна.

МАРИЯ. Вы меня совсем огорошили родственником. В наш город приехал знаменитый Бейкер – владелец американской сети фитнес-центров. Надо чтобы Патрик с ним встретился. Я думаю, это будет полезно для вашего бизнеса. Тем более что Бейкер – твоя девичья фамилия.

ТОМАС. Бейкер? А я и не знал. Полезное совпадение. Но встретится с ним будет непросто. Я читал, этот Бейкер – загадочная личность, мизантроп, на людях показывается мало и ему несчетное количество лет.

КЭТРИН. Напротив, очень веселый и молодой.

ТОМАС. С чего ты взяла?

КЭТРИН. …Тоже читала. Сейчас пишут кто во что горазд – не знаешь, кому и верить.

МАРИЯ. Томас, узнай, в каком отеле он остановился. А я попробую организовать Патрику встречу.

КЭТРИН. Мама, и как ты это сделаешь?

МАРИЯ. Проще простого. Представлюсь пресс-секретарем какой-либо спортивной газеты и договорюсь. Не исключено, что он приехал с инвестициями. Им в Америке всегда с деньгами тесно. Хлебом их не корми, дай облагодетельствовать какие-нибудь острова в Океании.

ТОМАС. У нас не острова, а Европа, и все они родом отсюда.

МАРИЯ. Это верно. Столько каторжников туда перебралось!

ТОМАС. Мария Филипповна, те каторжники давно загнулись. А нынешние американцы не имеют к ним никакого отношения, и не собираются к нам перебираться.

МАРИЯ. Вот и хорошо. У нас и без них жулья хватает. Все. Я побежала. Как все разузнаю – позвоню.

ТОМАС. Мария Филипповна, я вас провожу.

(Мария и Томас уходят. Томас за спиной Марии многозначительно машет Кэтрин рукой.)

КЭТРИН. А вдруг он и в самом деле мой прадедушка? Нет! Это, конечно, полнейшая глупость.

(Из спальни выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Чудесный, чудесный у вас климат! Я так крепко спал только в молодости – после работы в каменоломнях.

КЭТРИН. Эдмонд, мне надо поговорить с вами. Если принять вашу биографию за достоверную, то все в нашем доме пойдет кувырком. И мама, и Патрик, и Томас… Им трудно поверить…

ЭДМОНД. Понимаю, Кэтрин, понимаю. Но ты, надеюсь, не сомневаешься?

КЭТРИН. Я?.. Нет, я в этом почти уверена.

ЭДМОНД. Правильно и делаешь. Не уподобляйся своему окружению. Чаще всего нас ограничивают именно наши близкие.

КЭТРИН. В том-то и беда. Всех не убедишь, а мне жить с ними. И что теперь – постоянно спорить? Эдмонд, ведь вы в Америке не кричали всем репортерам, что вам двести лет?

ЭДМОНД. Давно предпочитаю помалкивать на этот счет. Но я полагал, что с родственниками могу быть откровенен.

КЭТРИН. Так и есть. Я верю вам и нисколько не сомневаюсь. Но, предположим, Патрик…

ЭДМОНД. Кэтрин, ты вполне здраво рассуждаешь. Поэтому тебе давно надо оставить этого невежду и грубияна. Он ничего не понимает даже в деле, которым занимается. Ты его любишь?

КЭТРИН. Эдмонд, мы живем вместе десять лет…

ЭДМОНД. Понятно. А сколько лет замужем твоя мама?

КЭТРИН. Мама? Она не замужем. Мама и папа давно развелись. И с тех пор она живет одна.

ЭДМОНД. Одна? Такая обворожительная женщина – и одна?!

КЭТРИН. Вы тоже ей понравились.

ЭДМОНД. Приятно слышать.

КЭТРИН. А еще она мечтает организовать Патрику встречу с американским миллионером, владельцем сети фитнес-клубов Бейкером.

ЭДМОНД. Со мной, что ли?

КЭТРИН (недоуменно). Вы… вы хотите сказать… что миллионер, которому огромное количество лет…

ЭДМОНД. Да я вам об этом уже сто раз говорил! Неужели повторять двести – по количеству прожитых мною лет?

КЭТРИН. Господи! И что же это получается? Мама готова разбиться в лепешку, чтобы организовать встречу Патрика с вами, а вы живете в нашем доме?!

ЭДМОНД. Я откажу Патрику. Разве можно чему-то обучить неверующего Фому?

КЭТРИН. А маму?

ЭДМОНД. Мама – другое дело. Я вижу, энергии в ней хоть отбавляй. А мне всегда импонировали такие люди, особенно, женщины.

КЭТРИН. Так вы согласны с ней встретится?

ЭДМОНД. Хоть сейчас.

КЭТРИН. Нет-нет, вы не поняли. Встретиться не как родственник и мой прадедушка, а как американский миллионер.

ЭДМОНД. Я миллиардер.

КЭТРИН. Не может быть! Все пишут – миллионер.

ЭДМОНД. Мало ли что пишут. Мне лучше знать, сколько у меня денег.

КЭТРИН. Но мама надеется увидеть старого, убеленного сединами…

ЭДМОНД. Напрасно надеется. Таким она увидит меня не скоро.

КЭТРИН. Дай вам бог и дальше здоровья и всего остального. Но в таком виде вы не поместитесь у нее в голове.

ЭДМОНД. Понимаю. Это как шкаф, который толкают в лифт, а он не лезет, сколько его ни верти. Кстати, многие научные открытия, математически доказанные и понятные специалистам, не помещаются в головах средних размеров.

КЭТРИН. Вы о квантах?

ЭДМОНД. И о них тоже.

КЭТРИН. Вот видите – я права. Нельзя от людей требовать больше, чем они способны усвоить. Ведь трехмесячного ребенка не учат алгебре?

ЭДМОНД. Но Патрику больше трех месяцев.

КЭТРИН. А моя мама в алгебре еще моложе.

ЭДМОНД. Да она и так молодая. А уж по скрытой в ней энергии моложе Патрика в несколько раз.

КЭТРИН. Так вы согласны?

ЭДМОНД. С чем?

КЭТРИН. Что вам следует предстать перед мамой и Патриком в другом виде? Более степенным, уважаемым, седовласым…

ЭДМОНД. Стариком что ли?

КЭТРИН. Ну почему стариком? Просто рассудительным, многоопытным, умудренным… в парике.

ЭДМОНД. В парике?

КЭТРИН. Эдмонд, а как же иначе? Она вас видела и сразу узнает. Если вам известен другой способ – подскажите.

ЭДМОНД. К сожалению, не могу придумать.

КЭТРИН. Вот видите. И ничего плохого в парике нет. Вы даже не представляете, сколько людей вокруг нас ходят в париках.

ЭДМОНД. Стало быть, в парике я буду изображать самого себя?

КЭТРИН. Правильно. Нет ничего проще, чем изобразить себя. А когда снимите – снова станете самим собой.

ЭДМОНД. Твоим родственником?

КЭТРИН. Да. Только без миллионов.

ЭДМОНД. Без миллиардов.

КЭТРИН. Да, без миллиардов. Милый, энергичный, остроумный, веселый и молодой родственник.

ЭДМОНД. Таким я быть согласен.

КЭТРИН. Тогда можно сообщить маме, что вы не против поделиться опытом?

ЭДМОНД. Я никогда не скрывал своих знания от тех, кто способен их усвоить. Но сейчас я должен уйти.

КЭТРИН. Хотите вздремнуть?

ЭДМОНД. За париком. Мне начинает нравиться мой европейский вояж. (Уходит в центральную дверь.)

(В кармане Кэтрин звонит мобильный телефон.)

КЭТРИН. Мама, привет… Не можешь найти, где остановился американец? И не надо… Я уже нашла, созвонилась и даже договорилась. Приезжай немедленно, он скоро будет. (Выключает телефон.) Вот так, мама! Наконец твоя дочь оказалась энергичней тебя!

(Входит ПАТРИК.)

ПАТРИК. Я забыл телефон. С кем ты говорила?

КЭТРИН. С мамой.

ПАТРИК. О чем можно целыми днями чесать языками?

КЭТРИН. О нашем бизнесе.

ПАТРИК. Нашла специалиста.

КЭТРИН. Ты всегда недооценивал мою маму. А она, пока ты унижаешь ее, нашла Эдмонда Бейкера, созвонилась с ним и договорилась о встрече!

ПАТРИК. Бедный Бейкер. Впрочем, он выставит ее через пять минут после скорострельной болтовни.

КЭТРИН. Как он может выставить ее из нашего дома? Бейкер приедет сюда.

ПАТРИК. Бейкер? Миллионер?

КЭТРИН. Миллиардер. И приедет благодаря маме.

ПАТРИК. Да ты шутишь?

КЭТРИН. Делать мне больше нечего. Оденься поприличней.

ПАТРИК. Конечно. А этот сумасшедший… твой родственник, не испортит встречу?

КЭТРИН. Не волнуйся, он ушел.

ПАТРИК. А вдруг заявится и начнет бредить о картежниках и каторжниках из прошлых веков?

КЭТРИН. Не волнуйся, я его не подпущу к вам.

ПАТРИК. Постарайся. Я одену бежевый костюм.

КЭТРИН. Лучше синий, он тебе больше идет.

(Патрик уходит в правую дверь. С улицы входят МАРИЯ и преображенный ЭДМОНД. Эдмонд в парике, изображает дряхлого старика.)

МАРИЯ. Кэтрин, этот господин говорит, что хочет видеть тебя.

КЭТРИН (не узнавая Эдмонда). Добрый день. Проходите, присаживайтесь.

(Эдмонд старческой походкой добирается к креслу, кряхтя усаживается, осматривается по сторонам.)

ЭДМОНД. А у вас тут все уютненько.

КЭТРИН. Мы обставляли комнаты, советуясь с мамой.

ЭДМОНД. Красивая, красивая мама! Господи, что я говорю?! Что на уме, то и на языке. Красивая, красивая комната. И дом красивый. Только далеко от центра, водитель едва отыскал вас.

МАРИЯ. Зато здесь тихо, и Кэтрин недалеко до работы.

ЭДМОНД (Марии). А вы, стало быть, ее сестра? Угадал! Угадал! И не отпирайтесь – очень похожи.

МАРИЯ. Что вы! Какая сестра?

КЭТРИН. Это моя мама.

ЭДМОНД. Мама?! Не шутите! Не может быть.

МАРИЯ (представляется). Мария Бейкер.

ЭДМОНД. Бейкер? Вот так неожиданность! Я тоже Бейкер. Эдмонд Бейкер.

КЭТРИН (сообразив, что перед ней Эдмонд). Боже! Так вы Бейкер, с которым я договаривалась о встрече? Я Кэтрин Райт… это я звонила вам…

ЭДМОНД. Как же, как же… Помню разговор. Вы еще сказали, что видите меня степенным, представительным, седовласым. И вот… Как я вам?

КЭТРИН. Именно таким я вас и представляла.

МАРИЯ. Так вы господин Бейкер?! Финансовый гений из Америки?

ЭДМОНД. Полно… полно вам. Какой там финансовый. Обыкновенный рядовой гений, как и все прочие. У нас ведь как? Если заработал миллион, так сразу финансовый…

КЭТРИН. И у нас примерно так же.

ЭДМОНД. Теперь везде так. А вот раньше было по-другому. Вот когда мой сын Альфред захотел по-быстрому заработать большие деньги…

КЭТРИН. Господин Бейкер, не надо о прошлом. У нас в семье были еще и не такие Альфреды. Лучше о будущем. В крайнем случае – о настоящем.

МАРИЯ. Надо пригласить Патрика.

КЭТРИН. Конечно.

(Мария уходит.)

КЭТРИН (опасливо оглядываясь). Эдмонд, я вас сразу не признала.

ЭДМОНД. Я сам себя не узнаю. Всего вести лет, а выгляжу, как дряхлая мумия.

КЭТРИН. Не прибедняйтесь, вы отлично смотритесь. А соображаете вообще как двадцатилетний. Только не надо об Альфреде, о картах и как дружки обошлись с ним.

ЭДМОНД. Но это поучительная история.

КЭТРИН. Да все мы с детства знаем ее. Вы хотите, чтобы вас разгадали?

ЭДМОНД. Боже упаси. То-то будет стыдобища – в таком возрасте напялил парик и начал лицедействовать. Не дай бог попадет в газеты – сраму не оберешься!

КЭТРИН. Вот и забудьте про Альфреда.

ЭДМОНД. И перед вашей мамой стыдно будет.

КЭТРИН. Тем более. Не отклоняйтесь от сценического образа. А я обещаю, что ничего ей не скажу.

ЭДМОНД. Никому. Ни маме, ни Патрику, ни Сабине!

КЭТРИН. Договорились.

(Входят МАРИЯ и разнаряженный ПАТРИК.)

ПАТРИК. Добрый день, господин Бейкер.

ЭДМОНД (поднимаясь с кресла). Добрый день, Патрик! Так вот вы какой! Не зря мне о вас много рассказывали.

ПАТРИК (недоуменно). Обо мне?

ЭДМОНД. Конечно. Мои менеджеры бывали в Европе и обратили внимание на ваш бизнес, вернее, на способ его ведения.

ПАТРИК. Неужели?

КЭТРИН. И чем же он интересен?

ЭДМОНД. О-о-о! Большое видится на расстоянии. А наш Атлантический океан, это я вам скажу, расстояние! У вас, Патрик, все по-иному. Я бы хотел кое-что перенять.

МАРИЯ. Уважаемый господин Бейкер…

ЭДМОНД. Мария, зовите меня просто Эдмонд. Давайте будем как близкие люди.

МАРИЯ. Ну что вы…

ЭДМОНД. Совсем как родственники. Тем более, что и девичья фамилия у вашей дочери Бейкер… Как вашу Кэтрин зовут?

МАРИЯ. Кэтрин.

ЭДМОНД. Правильно… вспомнил, Кэтрин.

МАРИЯ. Кстати, она после замужества хотела оставить девичью фамилию, но Патрик настоял.

ЭДМОНД. И правильно сделал. Представляете, в Америке – империя фитнес-центров Бейкеров, и в Европе – Бейкеров. Возникла бы путаница. Могут подумать, что все клубы принадлежат одному семейному клану.

КЭТРИН. А так мы отдельно.

ЭДМОНД. Пока отдельно.

ПАТРИК. Извините… не понял?

ЭДМОНД. Вот видите, никудышный из меня переговорщик. Взял и раскрыл свои карты в самом начале. Альфред бы меня не одобрил.

МАРИЯ. Альфред? Какой Альфред?

КЭТРИН. Святой Альфред. Господин Бейкер мне рассказал, что мысленно всегда советуется со своим покровителем – святым Альфредом.

МАРИЯ. Никогда такого не слыхала.

ЭДМОНД. Он принял мученическую смерть от своих дружков, но до конца остался верен себе.

МАРИЯ. Надо будет посмотреть в святцах. У нас в семье тоже был Альфред.

КЭТРИН. Мама, мы встретились не для того, чтобы вспоминать семейные предания.

ЭДМОНД. Да-да, не будем касаться прошлого. Чем дальше от нас – тем больше ужаса. Возьмите хоть Библию… начиная от Авеля с Каином. Волосы дыбом поднимаются! (Хватается руками за голову, демонстрируя степень ужаса. Кэтрин, опасаясь, что он в пылу разговора сдернет парик, бросается к Эдмонду, кладет руки ему на голову.)

КЭТРИН. Эдмонд, успокойтесь… не волнуйтесь… (Говорит, подобно гипнотизеру во время сеанса.) Вы спокойны, вы совершенно спокойны… Ветхозаветные ужасы остались в далеком прошлом… Они к нам не имеют никакого отношения…

ЭДМОНД. Спасибо, Кэтрин. Последнее время я стал очень впечатлительным. Меня даже удручает мой бизнес. С его помощью все молодеют, а я старею. Вы даже не можете представить, сколько мне лет!

КЭТРИН. Нет-нет! Господин Бейкер, об этом тоже не надо.

МАРИЯ. Эдмонд, вы еще очень молоды. В вашем голосе слышится столько энергии, что и молодым не снилось.

ЭДМОНД. А в вашем, Мария, я улавливаю совсем юные нотки.

МАРИЯ. Спасибо, Эдмонд.

ПАТРИК. Господин Бейкер, вы что-то говорили о бизнесе?

ЭДМОНД. О бизнесе? Извините, когда рядом обворожительная женщина, я, как невежа, буду говорить о бизнесе?!

ПАТРИК. Одно второму не помеха. Бизнес – бизнесом, женщины – женщинами. Тем более, что половина всех наших сил отнимают именно женщины.

ЭДМОНД. В каком смысле?

КЭТРИН. Патрик, скорее всего – надеюсь, что это так – говорит, что половина клиентов нашего клуба женщины.

ЭДМОНД. А-а-а, вон оно что! Не одобряю.

ПАТРИК. Чего не одобряете?

ЭДМОНД. Когда женщины отдельно, а мужчины отдельно. Все группы должны заниматься вместе. Как инь и янь. Мы всегда должны быть вместе. И бизнес наш следует объединить!

ПАТРИК. В каком смысле?

ЭДМОНД. Да что ж тут непонятного?! Даже удивлен вашим вопросом.

МАРИЯ. Патрик, вероятно, интересуется, на каких условиях… объединить.

ЭДМОНД (Марии). Объясняю. Например, вы мне очень нравитесь…

МАРИЯ. Например?

ЭДМОНД. Если вас смущает «например», то выбросим это слово. Вы мне просто нравитесь. Нет, «просто» тоже выбросим. Вы мне очень нравитесь. «Очень» я выбрасывать не собираюсь. И вот я решил объединить наши судьбы! И какие тут могут быть условия? Надо объединяться, а условия согласуются потом.

КЭТРИН. Вы о бизнесе или о маме?

ПАТРИК. Мы говорим о бизнесе.

ЭДМОНД (указывая на Патрика). Вот! В этом главный его недостаток. Он разделяет личную жизнь и бизнес. А я – никогда. Я как начал заниматься омоложением – своим и моих клиентов – так двести лет этим и занимаюсь.

ПАТРИК. Двести лет?

КЭТРИН. Господин Бейкер напоминает, что их семейному бизнесу двести лет.

ЭДМОНД. На самом деле немного меньше. Но чего скрывать, у нас ради рекламы иной раз любят приврать. Я думаю, что компании, выпускающие смартфоны, лет через пятьдесят станут уверять, что в Древней Греции общались с помощью телефонов.

ПАТРИК. Я не могу поверить в то, что вы говорите.

ЭДМОНД. Вы о смартфонах в Греции, или о том, что я занимаюсь омоложением сто пятьдесят лет?

ПАТРИК. В то, что вы решили объединить свою корпорацию с нашим скромным фитнес-клубом.

ЭДМОНД (назидательно). Неверие – еще одни твой недостаток.

МАРИЯ. Он избавится от него…

КЭТРИН. …С вашей помощью.

ЭДМОНД. Надеюсь. Я даже уверен. А сейчас извините, у меня назначена еще одна встреча. (Марии.) Нет-нет, Мария, это не женщина. (Остальным.) Вопрос финансовый – открытие счетов в местных банках. Если не возражаете, о формате объединения поговорим позднее.

КЭТРИН. Я вас провожу.

ЭДМОНД. Конечно. (Направляется в сторону спальни.)

КЭТРИН. Нет-нет, вам сюда. (Направляет Эдмонда в центральную дверь.)

(Эдмонд и Кэтрин уходят.)

ПАТРИК (кричит). Сабина! Сабина!

(Входит САБИНА.)

САБИНА. Что случилось?

ПАТРИК. Сабина, ты пропустила главное событие в нашей жизни!

САБИНА. Не кричи. Разбудишь родственника.

МАРИЯ. А разве он там?

САБИНА. Не знаю, наверное, там.

(Мария подходит к двери спальни, стучит.)

МАРИЯ. Эдмонд… извините… (Заглядывает в комнату.) Его нет. Дожилась… в свою комнату не могу войти без стука. (Уходит в спальню.)

ПАТРИК. Сабина, ты не поверишь – я стану миллионером.

САБИНА. Патрик, на тебя плохо действует ваш ненормальный родственник. Он постоянно твердит, что ему двести лет. Я как-то зашла в комнату, а он спал и во сне, как и ты, бредил миллионами и фитнес-центрами.

ПАТРИК. И вот – этот бред сбывается!

САБИНА. А еще он ругал тебя последними словами… во сне, конечно.

ПАТРИК. В один прекрасный момент он проснется на улице. Как только объединюсь с Бейкером, я вышвырну этого родственничка из дома.

(Из спальни выходит МАРИЯ.)

МАРИЯ. Он в моей комнате все переставил по-своему.

ПАТРИК. Вот же наглец! Представляете, если бы я оказался в гостях и в чужой комнате все переиначил?

МАРИЯ. А мою фотографию поставил на тумбочку рядом с изголовьем кровати.

САБИНА. Да он сексуальный маньяк!

ПАТРИК. Он приставал к тебе?

САБИНА. Нет, а вот о вас, Мария Филипповна, все расспрашивал.

ПАТРИК. Сабина права, он не только сумасшедший, но и маньяк. Сумасшедший маньяк!

МАРИЯ. Патрик, ну зачем такие скоропалительные выводы? И потом, маньяки всякие бывают: тихие, спокойные, верные… Бывают такие ласковые и преданные маньяки, каких и среди здоровых не отыскать.

ПАТРИК. Я в маньячных степенях не разбираюсь. Маньяк – он и есть маньяк! Сегодня веселый, энергичный, жизнерадостный, а завтра – перемкнет в голове, и он уже старикашка. Ходит, кряхтит, шаркает ногами, заговаривается, как мой будущий компаньон.

САБИНА. Какой компаньон?

ПАТРИК. Пойдем выпьем кофе, я тебе все расскажу.

САБИНА. Пойдем.

(Патрик и Сабина уходят на кухню.)

МАРИЯ. Знаю я все ваши рассказы. Давно бы просветила Кэтрин насчет вас. Да где гарантия, что следующий муженек у нее будет лучше Патрика? Тут и с собой разобраться не могу. Я уверена, даже твердо знаю, что миллиардер положил на меня глаз. И положил… господи, что за слово!.. не просто так, а серьезно, по-настоящему. Но знаю, что и Эдмонд – наш дальний родственник, тоже из-за меня с ума сходит. Вот так дела! То ни одного – то сразу двое.

(С улицы входит ЭДМОНД в прежнем своем – молодом – облике.)

ЭДМОНД. Наконец-то все разошлись. Такое впечатление, что поселился на вокзале.

МАРИЯ. Вам не нравится кипение жизни?

ЭДМОНД. Очень нравится, это моя стихия. Но огорчает, что мы никак не можем поговорить наедине.

МАРИЯ. С кем?

ЭДМОНД. С вами.

МАРИЯ. Со мной? О чем?

ЭДМОНД. О чем мужчины обычно говорят с женщинами? Правильно – о всяких глупостях. О погоде, о здоровье, о своих знакомых… Лишь бы не сказать главного. Ходят вокруг да около. Вы замечали такую особенность.

МАРИЯ. Замечала. Я даже и сейчас ее наблюдаю.

ЭДМОНД. Ничего подобного. Это было мое вступительное слово.

МАРИЯ. Интересно, интересно…

ЭДМОНД. Я не сторонник долгих предисловий. Иные при встрече с женщинами годами плетут всякую глупость, то рассказывают последний виденный фильм, то вспоминают прошлогодний отпуск…

МАРИЯ. Да что ж это такое!..

ЭДМОНД. Убил бы такого мужчину! Ты возьми, черт побери, и открыто скажи!

МАРИЯ. Вот и скажи.

ЭДМОНД. И скажу! Мария, я больше двух минут не сплю.

МАРИЯ. Мы перешли к беседе о здоровье?

ЭДМОНД. Нет. О моей любви к вам. Я не могу спать положенные мне десять минут – все думаю о вас. Я не нахожу себе места. И потом, пришел к выводу, что последние двести лет провел абсолютно бездарно.

МАРИЯ. Так уж и двести?

ЭДМОНД. Не меньше. И все бы их отдал за год жизни с вами.

МАРИЯ. Эдмонд, вы разволновались.

ЭДМОНД. Еще и как.

МАРИЯ. Вам надо успокоиться и отдохнуть.

ЭДМОНД. Не надо мне отдыхать, я не устал!

МАРИЯ. Тогда надо успокоиться.

ЭДМОНД. Вот и успокойте меня.

МАРИЯ. Хорошо-хорошо. Давайте я проведу вас в вашу комнату.

ЭДМОНД. В нашу комнату. Она ведь и ваша.

МАРИЯ. Хорошо, в нашу. И не надо шуметь. (Уходит с Эдмондом в спальню.) Берите пример с меня – я ведь не кричу на весь дом, что вы мне тоже очень понравились.

(С улицы входят ТОМАС и КЭТРИН.)

ТОМАС. Кэтрин, поверь, это правда.

КЭТРИН. Я тебе верю. Но это не обязательно должен быть наш родственник.

ТОМАС. Скорее всего, это он. По линии Интерпола мы получили сообщение, что в наш город прибыл известный авантюрист.

КЭТРИН. Если известный, то арестуйте его.

ТОМАС. Да он имена меняет чаще, чем женщина брюки. Главное, что он выдает себя за крупного предпринимателя, помещает в газетах интервью с собой, разумеется, собственноручно написанные.

КЭТРИН. Да половина всех наших бизнесменов так поступают. А вторая – мечтает попасть в газету.

ТОМАС. А он не мечтает, а делает свое темное дело. Предлагает предпринимателям, поверившим байкам в его могущество, влить их бизнес в его корпорацию.

КЭТРИН. И что в этом плохого?

ТОМАС. Для него – ничего. Он становится собственником подаренного бизнеса, потому что никакой его корпорации не существует. Есть десятки разрозненных и разношерстных предприятий, полученных обманных путем.

КЭТРИН. Томас, не придумывай… Патрик обговаривал подобное слияние.

(Из кухни выходит ПАТРИК.)

ПАТРИК. И это будет лучшая моя сделка…

ТОМАС. …Под названием «Ампутация бизнеса».

ПАТРИК. Какая ампутация?

ТОМАС. Вернее, трансплантация: у тебя кое-что отрежут, а другому пришьют. Тебе предлагали объединить бизнес?

ПАТРИК. И я с удовольствием согласился.

ТОМАС. А ты ознакомился с биографией будущего компаньона?

ПАТРИК. Еще бы. О нем наперебой пишут все газеты.

ТОМАС (Кэтрин). Вот! Еще одно доказательство. (Патрику.) Старик, обольстивший тебя светлым будущим – авантюрист.

ПАТРИК. Кэтрин, что он говорит?

КЭТРИН. Томас ошибается.

ТОМАС. Оставьте пустые разговоры! Пригласите его сюда и вы увидите, как я с ним разделаюсь!

(Из спальни выходит растрепанная и приводящая себя в порядок МАРИЯ.)

МАРИЯ. Кэтрин, что здесь за шум?

ТОМАС. Мария, этот старик обманул вас!

МАРИЯ (поправляя одежду). Нет, я в своих ожиданиях не обманулась.

КЭТРИН. Мама, о чем ты говоришь? Что ты делала в его комнате?

МАРИЯ. Кэтрин, это и моя комната. Что хочу, то в ней и делаю.

ПАТРИК. Мария Филипповна, но он сумасшедший.

МАРИЯ (двусмысленно). В некотором смысле можно сказать и так.

КЭТРИН. Мама, это неприлично!

(Из спальни выходит ЭДМОНД в парике, в облике старика.)

ЭДМОНД. Да-да, в моем возрасте неприлично так долго задерживаться на белом свете.

ТОМАС (указывая на Эдмонда). Это он?

ЭДМОНД. А еще неприличней в моем возрасте отнимать время у столь обворожительной женщины.

КЭТРИН. Мама, я уже подумала бог знает что.

МАРИЯ. Хороши дела! Я не имею права зайти в свою комнату.

ТОМАС. Вы лучше подумайте о нем! (Указывает на Эдмонда.)

ЭДМОНД. Женщинам уже не следует меня опасаться.

ТОМАС. А вот мужчинам, в первую очередь Патрику, не мешало бы поберечься.

ЭДМОНД. На что вы намекаете?

ТОМАС. Вы предлагали Патрику соединиться?

ЭДМОНД. Только бизнесами.

ТОМАС (Кэтрин). Что я тебе говорил! (Эдмонду.) Не знаю как по имени, но ваша песенка спета! Вы арестованы!

ЭДМОНД (хватается за сердце). Ой!

КЭТРИН (бросается к Эдмонду). Что с вами?

ЭДМОНД. Сердце.

КЭТРИН. Пойдемте, приляжете. (Ведет Эдмонда к левой двери.)

ТОМАС. Нет! Он отдохнет в полицейском участке.

КЭТРИН. Томас, не хватало еще, чтобы человек умер в нашем доме. (Уводит Эдмонда в спальню.)

ПАТРИК. Кэтрин правильно говорит. Если он авантюрист, то он понадобится тебе живым. Но я до сих пор не могу поверить.

ТОМАС. Сейчас вызову наряд – поверишь.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Томас, ты прав – он мошенник. Я в этом уверена.

ТОМАС. Почему?

КЭТРИН. Он убежал. Распахнул окно и удрал.

ТОМАС. Как?!

ПАТРИК. Что?!

(Из спальни выходит ЭДМОНД в своем обычном, молодом, облике.)

ЭДМОНД. Чертов старик! Пробежал по мне, как по тротуару! Ухо отдавил. А я только прилег…

(Томас бросается к спальне, забегает в нее, вскоре выходит.)

ТОМАС. Его нет!

ЭДМОНД. Разумеется. Сиганул, как с трамплина.

КЭТРИН. Вот и хорошо.

ТОМАС. Что ж тут хорошего?

КЭТРИН. Что человек не умер.

ЭДМОНД. С таким стариком ничего до двухсот лет не случится.

КЭТРИН. И у нас ничего не случилось. Мошеннику не удалось присвоить наш бизнес. Все благодаря тебе, Томас.

ТОМАС (указывая не Марию). А благодаря ей он удрал. Приютила мошенника в своей комнате!

МАРИЯ (возмущенно). Опять я виновата! Они доводят людей до того, что приходится сигать в окна, а я виновата! Хороша полиция – ничего не скажешь.

ТОМАС. Согласен. Это моя вина. Надо было сразу его хватать и никого не слушать. (Уходит в центральную дверь.)

КЭТРИН (убегая за Томасом). Томас, это из-за меня все так получилось!

ПАТРИК. Нет. Это я виноват. Не разглядел мошенника и едва не потерял бизнес. (Уходит на кухню.)

ЭДМОНД. О чем они говорят? Если кто-то и виноват, то один я. Зачем я притворялся стариком?

МАРИЯ (игриво). Эдмонд, ты оказался вовсе не стариком. И я не верю ни одному твоему слову о преклонном возрасте.

ЭДМОНД. А я никогда и не говорил, что двести лет – преклонный возраст. Это начало взросления. Бедный, бедный Альфред – умер совсем младенцем.

МАРИЯ. Но как так может быть? Это противоречит всем законам.

ЭДМОНД. Моим законам не противоречит. А вот ваши законы неправильные – потому вы и стареете.

МАРИЯ. Эдмонд, объясни.

ЭДМОНД. Да тут и без слов понятно. Люди напоминают попугаев – что увидят, то и повторяют. Смотрят, вокруг богатеют – мечтают разбогатеть. Смотрят, стареют – и сами давай подражать. Элементарное самовнушение.

МАРИЯ. Но так происходит повсюду.

ЭДМОНД. Я и говорю – внушение, массовый гипноз. Если бы вокруг все молодели, то и другие стремились бы молодеть. И зачем я согласился играть старика? Лет пятьдесят у себя украл, не меньше!

МАРИЯ. Зато мне подарил несколько волшебных минут.

ЭДМОНД. И ты мне вернула интерес к жизни. Знаешь, когда коптишь небо столетиями, поневоле начинаешь тяготиться однообразием.

МАРИЯ. И что дальше? Ты будешь молодеть, а я стареть?

ЭДМОНД. Глупости! Как ты могла такое подумать? Я научу тебя тонкостям омоложения.

МАРИЯ. В постели?

ЭДМОНД. Нет, в постели я буду учиться у тебя. Я подскажу, как оставаться молодой.

МАРИЯ. Может быть, сразу и начнем? (Кивает в сторону спальни.)

ЭДМОНД. Конечно. В любое время. (Поднимается, подходит к окну.) Мария, сегодня весь мир распахнулся передо мной заново во всем своем великолепии.

МАРИЯ. И я никогда не была так счастлива.

ЭДМОНД (обнимая Марию). Прелесть ты моя. (Эдмонд и Мария целуются.)

(Из кухни входят ПАТРИК и САБИНА. Эдмонд замечает вошедших, вместе с Марией прячется за штору с левой стороны окна.)

ПАТРИК. Сабина, какое счастье, что я не согласился на предложение этого старика.

САБИНА. Мне даже страшно подумать… Ты бы разбогател и оставил меня.

ПАТРИК. Радость моя, как ты можешь говорить такое?! (Подходит к окну, говорит с широким жестом.) Да соблазняйте меня хоть всем этим миром, зачем он, если рядом нет тебя?!

САБИНА. Как приятно слышать.

ПАТРИК. А как приятен вкус твоего поцелуя. (Целует Сабину.)

(В центральную дверь входит КЭТРИН и ТОМАС. Патрик, замечая их, прячется вместе с Сабиной за штору с правой стороны окна.)

КЭТРИН. Томас, выбрось этого жулика из головы – всех не переловишь.

ТОМАС. Это верно. Вокруг половина таких. Дурачат друг друга, хорошо что никто ни о чем не догадывается.

КЭТРИН. Вот и не надо рисковать.

ТОМАС. А я тебе что говорю? Давай будем встречаться у меня.

КЭТРИН. Хорошо, с завтрашнего дня – у тебя. Но сейчас надо избавиться от стресса.

ТОМАС. И как можно скорее.

КЭТРИН. Так за чем остановка? (Подходит к двери спальни, стучит.) Эдмонд… (Заглядывает в комнату.) Никого… Они с мамой ушли.

ТОМАС. Это лучшее, что они сделали за сегодня.

(Кэтрин и Томас уходят в спальню. Слышится поворот ключа в замке. Пауза. То одна, то вторая штора по сторонам окна шевелятся. В центральную дверь осторожно, оглядываясь по сторонам, входит АЛЬФРЕД. На его глазах черная повязка грабителя, за плечами – холщовая сумка, подобная рюкзаку. Альфред осматривает комнату, выдвигает ящики комода, подходит к шкафу, открывает дверцу, присвистывает от удовольствия.)

АЛЬФРЕД. Неплохо, неплохо фитнес накачал эту квартирку! Люди качают мышцы, а они – деньги. Вот чем надо было заниматься, папочка! Если ты был такой умный, то почему не подсказал этот бизнес? (Возмущенно.) Карты ему не нравились! А как тебе игра на бирже?! А спекуляции ценными бумагами?! А лотерея, в конце концов! Вот где простор для честного человека! Но я не настолько потерял совесть, чтобы грабить людей таким беспардонным способом. Я скромно, по старинке. (Снимает сумку с плеча.)

(Из-за шторы выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Альфред… это ты?

АЛЬФРЕД (роняя сумку на пол). Папа?.. Не может быть!

ЭДМОНД. Альфред, дай я посмотрю на тебя. (Подходит, снимает повязку с глаз Альфреда.) Альфред, ты совсем не изменился…

АЛЬФРЕД. Да… я остался таким же.

ЭДМОНД. …Не хочешь зарабатывать честным трудом.

АЛЬФРЕД. И ты папочка не изменился – по-прежнему читаешь морали. У меня кроме них ничего от тебя не осталось. Впрочем, сохранилась одна бумажка – справка о крещении… из церкви. Ты помнишь, какой там указан год?

ЭДМОНД. Восемьсот пятнадцатый, сынок. Четвертого апреля.

АЛЬФРЕД. И где меня работодатели ожидают с такими паспортными данными?

ЭДМОНД. Альфред, можно поехать на Каймановы острова, там вообще живут без документов.

АЛЬФРЕД. Папа, да как я туда доберусь? Это раньше люди жили, где хотели. Где нравилось – туда и шли, где была работа – там и нанимались. Целыми народами бродили по материкам. А теперь что? На границе сразу прихлопнут. Прикажешь оформлять пособие?

ЭДМОНД. Не приведи господь! Ты ведь мужчина.

АЛЬФРЕД. Мужчина… А за женщин я вообще молчу. Ты сам вон раньше…

ЭДМОНД (прерывая Альфреда). И молчи! Пойдем лучше на улицу, там все обговорим.

АЛЬФРЕД. Батя, я пальтишко прихвачу. (Вынимает из шкафа пальто на тремпеле.)

ЭДМОНД. Не надо, мне не нравится его фасон. Я куплю тебе другое – на синтепоне, легонькое, всегда можно удрать от кого угодно.

(Эдмонд и Альфред уходят в среднюю дверь. МАРИЯ выходит из-за шторы.)

МАРИЯ. Значит, Эдмонд не врал. Если у него сын с восемьсот пятнадцатого, то ему… то я ему… вообще представляюсь девочкой. (Зажимает рот ладонью, вспомнив, что за другой шторой прячутся Патрик и Сабина. Подходит к их шторе, говорит нарочито громко.) И как хорошо, что он не взял пальто! Оно так идет Патрику! Золотой у меня зять! А уж как он любит Кэтрин! Другой бы не устоял, обязательно бы позарился на эту потаскуху Сабину. Ох, и попадется она мне! Ох, попадется! (Грозит пальцем.) Но Патрик не такой, напрасно Кэтрин его подозревает. И напрасно Кэтрин затеяла этот спектакль с Томасом! Зачем изображать неверную жену, если любишь своего мужа?! (Подходит к левой двери, стучит в дверь.) Кэтрин, хватит представлений – у вас ничего не получится.

(КЭТРИН выходит из спальни, закрывает дверь, прижимается к ней спиной.)

КЭТРИН. Мама, что случилось?

МАРИЯ (громко). Я забираю свои слова обратно.

КЭТРИН. Какие слова?

МАРИЯ. Глупые. Мой план никуда не годится. Патрик никогда не поверит, что ты способна ему изменить. Да еще с Томасом. Нет-нет, представление отменяем. (Отстраняет Кэтрин, приоткрывает дверь, кричит.) Томас, из тебя никогда не получится хороший актер. (Заглядывает в комнату, хватается за голову.) Боже!.. (Опомнившись.) Да кто же так играет?!

КЭТРИН. Мама, что с тобой?

(Мария прижимает палец к губам, затем на полусогнутых ногах крадется к выходу, таким образом давая понять, что следует уходить.)

КЭТРИН. Томас, маме плохо!

ТОМАС (выходит из спальни, застегивая брюки). Что тут случилось?

(Мария продолжает ужимки, дергает головой в сторону центральной двери.)

ТОМАС. Черт побери! Ей не хватает воздуха. (Направляется в сторону окна.)

МАРИЯ (подпрыгнув, преграждает путь Томасу). Нет! Хватит кормить меня воздухом! Я хочу бифштексов. Ведите меня на кухню! Я совсем отощала. (Делает вид, что теряет сознание.)

(Томас подхватывает Марию и вместе с Кэтрин уводят ее на кухню. Из-за шторы выглядывают, а затем выходят ПАТРИК и САБИНА.)

САБИНА. Я ей потаскушки никогда не прощу!

ПАТРИК. Сабина, откуда она могла знать, что мы прячемся? Это мы поступили нечестно – подслушали чужой разговор.

САБИНА. И не один.

ПАТРИК. Совсем как дети. Решили меня разыграть. Не на того напали! И Томас – никудышный актер.

САБИНА. Зато Эдмонд с псевоальфредом изобразили встречу правдоподобно.

ПАТРИК. Эти да! Я уже начал было верить их сказкам.

САБИНА. Но пальто оставили. Так настоящие грабители не делают.

ПАТРИК. Но Эдмонд всеравно жулик. Зачем представляется долгожителем?

САБИНА. Разумеется жулик. Но еще не раскрытый. Старика разоблачили, но он успел удрать. А этот только готовится к махинациям. Разыгрывал сцену, надеялся произвести на нас впечатление.

ПАТРИК. Конечно, они ведь не могли знать, что мы находимся за шторой. Все-таки, как хорошо иногда спрятаться. Подслушал – значит вооружен! Сабина, не подаем вида, что мы все знаем.

САБИНА. И про потаскушку?

ПАТРИК. Это не про тебя. Сама говоришь, что сцена постановочная.

САБИНА. Язык бы оторвать такой постановщице!

ПАТРИК (подходит к окну). Забудь, посмотри какой чудесный вид.

(Из кухни входит ТОМАС.)

ТОМАС. Хороши дела! Я реанимирую его тещу, а он любуется видами.

ПАТРИК. Что с мамой?

ТОМАС. Мелет всякую ерунду.

САБИНА. Не только ерунду, но и гадости.

ТОМАС. Будто бы у Эдмонда объявился сынок.

ПАТРИК. С Каймановых островов?

ТОМАС. А ты откуда знаешь?

САБИНА (одергивает Патрика). Ничего он не знает.

ПАТРИК. И знать не хочу, ни про его церковную справку, ни про его возраст.

ТОМАС. Патрик, она и об этом говорила. С таким ясновиденьем тебе надо работать в полиции.

ПАТРИК. А тебе не мешало бы пойти в театр, попрактиковаться в розыгрышах. Томас, у тебя плохо получается.

ТОМАС. Патрик, ты о чем?

ПАТРИК. Я все знаю! Думаешь, я не догадываюсь? У вас с Кэтрин этот номер не пройдет! (Пауза.) Кэтрин мне изменяет… Как смешно. И ты думаешь, заставишь меня поверить? Зря стараешься, никогда не убедишь!

ТОМАС. И в мыслях не было убеждать.

ПАТРИК (назидательно подняв палец). Не юли! Убеждал! Но я тебе не верю. И теще своей не верю.

САБИНА. Нашел кому верить – она о людях всякую гадость говорит.

ТОМАС. Знаете что я вам скажу? Вы все в этом доме прибабаханные!

ПАТРИК. На себя посмотри. Хоть бы мундир перед представлением снимал… Горе-любовник.

САБИНА (одергивая Патрика). Патрик, перестань! (Томасу.) Томас, ты видишь, насколько его потрясло известие о здоровье Марии Филипповны.

ТОМАС. Он вообще офигеет, когда увидит сыночка Эдмонда. (Уходит на кухню.)

ПАТРИК. Он так и не понял, что я все знаю, и продолжает разыгрывать нас.

САБИНА. Патрик, мы ведь договорились принимать все за чистую монету. Зачем огорчать людей, которые полагают, что они великие артисты?

ПАТРИК. Хорошо, пусть думают, что артисты. Но мы их переиграем. В том числе и сумасшедших: Эдмонда, и второго – с церковной справкой.

(Из правой двери входит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Сабина, ты обещала убрать на кухне – там такой беспорядок.

САБИНА. Уже иду. (Патрику.) Патрик, ты обещал… (Уходит.)

КЭТРИН. Что ты ей обещал?

ПАТРИК. Что мы купим ей билеты в театр.

КЭТРИН. В театр? Мы сами ходим туда раз в год.

ПАТРИК. Не мешало бы почаще. Иной раз там такие сказки показывают, что и не придумаешь!

КЭТРИН. Да их и придумывать не надо – бери из жизни. У моего дедушки Эдмонда отыскался пропавший сын.

ПАТРИК. Какой сын?

КЭТРИН. Альфред.

ПАТРИК. И ты веришь всему этому?

КЭТРИН. Верю. А ты?

ПАТРИК. Единственное, чему я верю, что Эдмонд сбежал из сумасшедшего дома.

КЭТРИН. А паспорт с датой рождения?

ПАТРИК. Подделал. Тем более тогда и паспортов не было.

КЭТРИН. Но он мог прежние документы поменять на новые.

ПАТРИК. И подправить год рождения. Видел я таких артистов… с Каймановых островов.

КЭТРИН. Правильно. Альфред не погиб, как все думали, а переплыл Темзу и подался на Каймановы острова…

ПАТРИК. …Где живут без документов.

КЭТРИН. Верно.

ПАТРИК. И острова эти находятся в той же палате, где лечился Эдмонд.

КЭТРИН. Патрик, как можно жить, никому не веря?! Предполагаю, что стань я утверждать, что изменяю тебе, ты тоже не поверишь.

ПАТРИК. С Томасом? Не поверю. Сколько бы ни твердила. И в Альфреда не верю. Как это может быть? Ты видела его рожу?

КЭТРИН. Нет.

ПАТРИК. А я видел. Он выглядит старше своего отца. Хотя бы загримировался!

КЭТРИН. Погоди, где ты мог его видеть?

ПАТРИК (опомнившись). Видел… внутренним взором… Но смутно, как бы через ткань…

КЭТРИН. Какую ткань?

ПАТРИК. Какую… какую… Примерно как эти шторы. Видел плохо, а слышал все отлично. И ты думаешь, что после этого я позволю себя дурачить?!

КЭТРИН. Да тебя самого надо отвести к психотерапевту! Эдмонд только минуту назад сообщил, что у него отыскался сын. Альфред никогда не был в нашем доме. И ты не мог ни видеть его, ни слышать!

(С улицы входят ЭДМОНД и АЛЬФРЕД.)

ПАТРИК (Кэтрин, с вызовом). Не видел?! Вот он собственной персоной! (Альфреду.) Вы Альфред?

АЛЬФРЕД. Да, Альфред.

ПАТРИК. С Каймановых островов?

АЛЬФРЕД (немного помявшись). Да… оттуда.

ПАТРИК (Кэтрин). Так видел я его или нет?!

КЭТРИН. Невероятно!

ЭДМОНД. Ну зачем вы спорите? В мире столько необъяснимого. Все может быть.

ПАТРИК. Но чтобы отец был моложе сына, такого быть не может!

ЭДМОНД. Но посмотри – мы похожи.

ПАТРИК. Спорить не буду – сходство имеется. Но он старше вас!

АЛЬФРЕД. Папа, если только за этим дело, то давай сделаем, как он говорит.

ЭДМОНД. Что сделаем?

АЛЬФРЕД. Давай я буду считаться твоим отцом, а ты – моим сыном.

ЭДМОНД. Молчи, щенок! Сначала поживи с мое! Я твой отец – и точка! А это твоя внучка. (Указывает на Кэтрин.) Кэтрин, извини, но уж больно непутевый тебе достался дедушка!

АЛЬФРЕД. Я давно уже путевый и позабыл, когда карты брал в руки.

ЭДМОНД. Тогда почему так выглядишь?

АЛЬФРЕД. Потому что я, в отличие от некоторых, легкой жизни не искал, в Америку не удрал. А здесь, сам знаешь, какой климат – то жара, то холод… Без приличной одежды совсем окочуриться можно!

ПАТРИК. Я знаю, как вам помочь. (Подходит к шкафу, вынимает пальто, подает Альфреду.) Такое пальто вам подойдет?

АЛЬФРЕД. Думаю, в самый раз. (Берет пальто.) Папа, а оно действительно очень легкое. В таком от кого угодно убежать можно.

ЭДМОНД. Хватит бегать… Карты бросил и бег свой оставляй… (Кэтрин.) Трусцой он надумал заниматься! Да еще в таком возрасте! Тоже мне спортсмен! Лучше запишись в фитнес-клуб своей внучки.

АЛЬФРЕД. Папа, там тяжести надо таскать. А ты сам говорил, что не любил ворочать камни на каторге.

ЭДМОНД. Там заставляли, садовая твоя голова! А если добровольно – так это одно удовольствие. Вот если тебя насильно женить – будешь упираться. А если мне это нравится, то я сам к этому могу стремиться.

АЛЬФРЕД. Камни таскать?

ЭДМОНД. Женщину на руках носить… вот ее маму. (Указывает на Кэтрин.)

КЭТРИН. Вы шутите?

ПАТРИК. Кончайте этот балаган!

ЭДМОНД. Патрик, пожалуйста, не командуй – ты не режиссер. Наш спектакль будет продолжаться. Я понимаю, ты потрясен – твой американский компаньон выпрыгнул из окна. Но это еще раз подтверждает, насколько резвыми бывают старички. А я, по сравнению с ним, – цветущий юноша.

АЛЬФРЕД. Тогда я совсем младенец.

ЭДМОНД. Только разумом. Будешь слушать отца, и тебе встретится порядочная женщина.

АЛЬФРЕД. Папа, она уже встретилась.

ЭДМОНД. Что?!

АЛЬФРЕД. А с чего бы я, по-твоему, решил приодеться? Себе я и в таком виде нравлюсь.

ЭДМОНД. И кто она?

АЛЬФРЕД. Красивая женщина.

ЭДМОНД. Так женись!

АЛЬФРЕД. Не могу – она замужем…

ЭДМОНД. Час от часу не легче.

АЛЬФРЕД. За каким-то полицейским… Томасом зовут.

КЭТРИН. Томасом? И в каком участке он работает?

АЛЬФРЕД. В сорок восьмом.

КЭТРИН. Господи! Томасу это не понравится.

АЛЬФРЕД. Да плевать мне на Томаса и на всех остальных легавых! Лишь бы Луиза согласилась.

ПАТРИК. Боже! Луиза? Жена Томаса?

АЛЬФРЕД. А чья же! Но она мне сказала, что разойдется со своим ментом только в том случае, если узнает, что он изменяет.

ПАТРИК. Придется ей жить с Томасом вечно. Напрасно он устраивал спектакль вот с ней. (Указывает на Кэтрин.) Ох, и коварны эти полицейские – нашел способ, как избавиться от жены!

АЛЬФРЕД (с надеждой). Так он изменял Луизе?

ПАТРИК. Черта-с два! Пусть Кэтрин подтвердит.

КЭТРИН. Альфред, как вы могли такое подумать?

АЛЬФРЕД. Всякое бывает. Он человек военный… вдруг начальство приказало. У меня есть дружок в полиции, капитан… мы с ним в молодости познакомились на одном этапе…

ЭДМОНД. …На этапе изучения классической литературы.

АЛЬФРЕД. Да-да, папа, все именно так… по Достоевскому. Я его попросил, чтобы он приказал Томасу нарушить супружескую верность.

КЭТРИН (возмущенно). Выходит, Томас по приказу?!.

ПАТРИК. А я вам что говорил! Это был спектакль по команде начальства.

КЭТРИН. Подлец!

ПАТРИК. Разумеется. И начальство обманул, и жену.

ЭДМОНД. Чью жену?

ПАТРИК. Свою! Чью же еще!

КЭТРИН. Я ему этого не прощу!

ПАТРИК. И правильно сделаешь. Элементарная непорядочность – притворяться влюбленным.

АЛЬФРЕД. А мне Луиза сказала, со слов Томаса, что у него есть друг… забыл, как его зовут, влюблен в их домработницу. Черт побери… имя выскочило из головы…

ПАТРИК (берет Альфреда за локоть, ведет его в сторону кухни). Теперь я вижу, что вы человек из далекого прошлого – склероз не обошел вас стороной. (Уходит с Альфредом на кухню.)

ЭДМОНД. Кэтрин, как вам мой сынуля?

КЭТРИН. Словоохотливый. Я до сих пор в себя прийти не могу.

ЭДМОНД. Много болтает. Как бы он там чего лишнего не брякнул. Пойду присмотрю. (Уходит на кухню.)

КЭТРИН. Как хорошо, что Патрик все происходящее принимает за спектакль.

(Входит ТОМАС.)

ТОМАС. Эдмонд сказал, что ты звала меня.

КЭТРИН. Да, звала. Томас, ты всегда выполняешь приказы начальства?

ТОМАС. Ты что?! Если все выполнять, то можно сразу вешаться. Сорок восемь начальников, не считая устава.

КЭТРИН. Но некоторые приказы ты все-таки выполняешь?

ТОМАС (обреченно). Приходится, я человек служивый.

КЭТРИН. Из-под палки?

ТОМАС. Можно сказать и так.

КЭТРИН. Я тебя освобождаю от этой повинности.

ТОМАС. Ты о чем?

КЭТРИН. А то ты не знаешь?! Тебе премию за меня обещали или орден? Ты каждый раз докладываешь капитану о… проделанной работе?

ТОМАС. Какому капитану?

КЭТРИН. Своему командиру.

ТОМАС. Господи! Вон ты о чем! Да это с его стороны была шутка. Ему майор приказал переспать с мавританской королевой, а он мне – с кем-нибудь.

КЭТРИН. А капитан выполнил приказ?

ТОМАС. Не знаю. Старшие по званию не докладывают младшим.

КЭТРИН. Томас, между нами все кончено! А начальству так и доложи – задание выполнил! Жду новых распоряжений.

ТОМАС. Каких распоряжений?

КЭТРИН. Я капитанских вкусов не знаю. Может быть, прикажет соблазнить мавританскую принцессу. Теперь я понимаю маму, она первая догадалась, что ты устроил спектакль!

(Входят ЭДМОНД и АЛЬФРЕД.)

КЭТРИН (продолжая отчитывать Томаса). Хоть бы у них поучился правдоподобию! Не захочешь, а поверишь! (Уходит на кухню.)

ТОМАС (уходя следом за Кэтрин). Кэтрин, погоди! Все совершенно не так, как ты думаешь.

АЛЬФРЕД. Папа, как ты выносишь такую обстановку? Все бегают, ругаются, нервы на взводе. Врачи не знают, чем их лечить.

ЭДМОНД. В наше время в таких случаях розги и вожжи очень хорошо помогали.

АЛЬФРЕД. Не понимаю, им-то чего нервничать! Документы у всех в порядке.

ЭДМОНД. И тебе паспорт выправим. Говоришь у тебя приятель в полиции?

АЛЬФРЕД. Да. Но не все так просто. За мной, папа, числится непогашенный штраф – капитан показывал квитанцию.

ЭДМОНД. Какой штраф?

АЛЬФРЕД. За купание в Темзе в неположенном месте. А с тех пор, сам понимаешь, такая пеня набежала, никаких миллионов не хватит.

ЭДМОНД. Черт побери! Я ведь говорил тебе – сторонись дружков!

АЛЬФРЕД. Папа…

ЭДМОНД. И если хочешь знать, на том месте теперь оборудовали пляж, и никого не штрафуют.

АЛЬФРЕД. Ну и что?! Хоть крытый бассейн! А штраф остается штрафом – ты что, нашу налоговую не знаешь?

ЭДМОНД. Слушай, а давай мы тебя выловим в море. Представишься беженцем из Ливии. Получишь паспорт, а я тебя усыновлю.

АЛЬФРЕД. Э-э-э, нет! С тех пор я в воду ни ногой.

ЭДМОНД. В спасательном жилете.

АЛЬФРЕД. Раньше надо было жилет предлагать.

ЭДМОНД. И что, так и будешь нелегалом? Погоди, а кто тебе мешает потерять долговременную память? Вышел на улицу – и все позабыл. Имя помнишь, сегодняшний день помнишь, а то, что было раньше – забыл.

АЛЬФРЕД. Папа, так не бывает!

ЭДМОНД. Господи! В кого ты пошел такой бестолковый?! Все умные люди так поступают. Вон в правительстве напрочь забывают, что обещали год назад. А за пять лет так вообще неприлично спрашивать!

АЛЬФРЕД. Папа, будь я министром – другое дело. Но я всего лишь отставной картежник – совесть имею. И она у меня не как раскладной метр, когда надо – разложил, когда не надо – сложил и засунул в карман.

ЭДМОНД. Ладно, не кипятись. Что-нибудь придумаем. Главное, что ты хорошо сохранился – мои гены.

АЛЬФРЕД. Не столько гены, сколько твоя наука – иметь дело только с молодыми. Избегать стариков с их вечными болячками.

ЭДМОНД. Правильно. Где ты видел терапевтов-долгожителей?

АЛЬФРЕД. Я один раз ослушался тебя, сел играть с опытными стариками – и оказался в Темзе. С тех пор закаялся, знаюсь только с молодыми…

ЭДМОНД. …Женами полицейских?

АЛЬФРЕД. На ней не написано было, кто она.

ЭДМОНД. Ты бы еще жену прокурора нашел!

АЛЬФРЕД. Зачем мне жена прокурора, если она сама прокурор?

ЭДМОНД. Этого еще не хватало!

АЛЬФРЕД. Папа, я тебе сто процентов говорю, напрасно у нас хают юстицию. К прокурору никаких претензий. Все что полагается иметь женщине – все при ней.

ЭДМОНД. И ты ей рассказал?

АЛЬФРЕД. Что рассказал?

ЭДМОНД. Свой год рождения.

АЛЬФРЕД. Нет, конечно. но потихоньку подбиваю…

ЭДМОНД. …На сожительство?

АЛЬФРЕД. Нет. Чтобы внесла нужный законопроект. Вот теперь, например, в паспортах не указывают национальность. Пусть и графу «год рождения» выбросят.

ЭДМОНД. А она что говорит?

АЛЬФРЕД. Она не говорит, а делает. По ее инициативе уже треть парламента – женская фракция, подписались под предложением. Глядишь, и мужские паспорта скоро перестанут пачкать датами рождения.

ЭДМОНД. Да-а-а! Год рождения – это как приговор. Хуже судимости. Я как женюсь на Марии, поменяю документы – убавлю себе лет сто пятьдесят.

АЛЬФРЕД. А трудовой стаж?

ЭДМОНД. Да кому он нужен твой трудовой стаж?! Хоть десять, хоть сто лет – пенсии одинакова, рассчитана на пропитание годовалого младенца.

АЛЬФРЕД. В смысле – от мамкиной сиськи?

ЭДМОНД. Да нет у меня никакой мамки! Только собираюсь завести. Как тебе Мария?

АЛЬФРЕД. Приятная будет мачеха.

ЭДМОНД. Заживем спокойно, бизнес у меня надежный.

АЛЬФРЕД. Папа, как тебе удалось раскрутиться?

ЭДМОНД. С помощью головы. Я давно заметил, что люди, как попугаи, все повторяют. Хотят, чтобы все было, «как у других». Вот и придумал трафарет.

АЛЬФРЕД. Какой трафарет?

ЭДМОНД. Ты что, не знаешь? Из фанеры. Вырезал в ней силуэт человека средней комплекции. И теперь это фигурное отверстие служит образцом для клиентов моих фитнес-центров. Они проходят сквозь фанеру, и сразу видно, где чего не хватает, и где надо подкачать мышцы.

АЛЬФРЕД. Отличная идея. Еще бы насчет головы такое придумать.

ЭДМОНД. Сынок, ты опоздал. Головы давно ровняют с помощью газет и телевизора. Но наша с тобой задача не поддаваться подобной формовке.

(Входит ПАТРИК с газетой в руках.)

ПАТРИК. Эдмонд, а этот старикашка, что в окно сиганул, все-таки был миллионером.

ЭДМОНД. Что значит, был? Разве он умер?

ПАТРИК. Деньги его умерли – лопнул бизнес. Здесь так и написано. (Читает газету.) Трафареты мистера Бейкера привнесены из позапрошлого века и не соответствуют стандартам и требованиям нашего времени. Таким образом ловкий делец сознательно фальсифицировал параметры здорового человека, принуждал к похудению, чем наносил непоправимый урон своим клиентам. Стоило этим сведеньям просочиться в СМИ, стоимость акций компании Бейкера упали до стоимости столовых салфеток. (Поднимает глаза от газеты.) Как вам сообщение?

ЭДМОНД (Альфреду). Альфред, вот видишь, трафареты в голове сработали лучше фанерных!

ПАТРИК. Так вот почему он выпрыгнул в окно.

АЛЬФРЕД. Предчувствие.

ПАТРИК. Хорошо, что сделка не состоялась. Иначе – хоть самому прыгай!

АЛЬФРЕД. Папа, что с тобой? Ты побледнел.

ЭДМОНД. Нервы пошаливают.

АЛЬФРЕД. Ты говорил, что в таких случаях розги и вожжи хорошо помогают.

ЭДМОНД. Да где ты сейчас вожжи найдешь?! Принеси лучше валерьянки.

(Альфред убегает за валерьянкой.)

ПАТРИК. Да-а-а, этому старикашке сейчас не позавидуешь. Если в тот раз не поломал ноги, то теперь – бери веревку и лезь на табуретку.

(Вбегает МАРИЯ.)

МАРИЯ. Что случилось? Кому валерьянку?

ПАТРИК. Родственник наш очень впечатлительный. Узнал, что один старик разорился.

МАРИЯ. У него отзывчивое сердце. Но Эдмонд, не стоит так волноваться за чужие деньги.

ЭДМОНД. Они мне как свои. Неужели теперь бедному несчастному старику начинать все сначала?

МАРИЯ. Да он еще резвый мужчина. Вспомни, как он пробежал по тебе.

ПАТРИК. За него не волнуйтесь. Я уверен, что этот пескоструйщик давно подсуетился, присмотрел себе какую-нибудь старушку.

ЭДМОНД. Почему сразу старушку?

ПАТРИК. Согласен, с его деньгами можно найти и такую как Марья Филипповна.

ЭДМОНД. Нет у него больше денег!

МАРИЯ. Ничего страшного. Женщина поможет ему пережить трудное время.

ЭДМОНД. А он подскажет ей, как не стареть.

ПАТРИК. Пусть сам сначала научится. Пойду Кэтрин обрадую, чего мы избежали. (Уходит.)

ЭДМОНД. Мария, ты бы не оставила меня, если бы я разорился, как этот старик?

МАРИЯ. Разве я когда-то заикалась о деньгах? У меня у самой есть небольшие сбережения. Хватит и на жизнь, и на твое лечение.

ЭДМОНД. От нервов?

МАРИЯ. От твоей мании долгожительства, возникшей на почве ошибки в паспорте.

ЭДМОНД. Ты до сих пор мне не веришь?

МАРИЯ. Прелесть моя, конечно нет.

ЭДМОНД. И правильно делаешь. Думаешь, я не понимаю, как это странно выглядит?

МАРИЯ. Если понимаешь, то ты уже наполовину здоров.

ЭДМОНД (пауза). Да… так будет лучше. Чем я лучше других? Лучше – как все. А лучше – это намного лучше, чем хуже…

МАРИЯ. Эдмонд, что с тобой?

ЭДМОНД. Выздоравливаю.

(Входит АЛЬФРЕД.)

АЛЬФРЕД. Папа, как твое самочувствие?

МАРИЯ. Он твердит, что ему лучше.

ЭДМОНД. И в самом деле лучше. Я решил помолодеть лет на сто пятьдесят. Альфред, и тебе советую.

АЛЬФРЕД. Да разве я против?! Только не знаю, как. Нет сил таскать воспоминания за столько лет! Не всем подваливает такое счастье – лет в шестьдесят обзавестись Альцгеймером. А они еще недовольны. Вы бы с мое потаскали!.. Как начнешь вспоминать… Взять хотя бы Темзу…

ЭДМОНД. Все, сынок! Прошлое аннулируем! Оставим несколько десятилетий – на мелкие расходы. Основной капитал утерян.

АЛЬФРЕД. Папа, бог с ними, с деньгами.

ЭДМОНД. Я не о деньгах говорю, а о столетии с небольшим…

МАРИЯ. Эдмонд, оставь свою манию.

ЭДМОНД. Согласен, Мария. В конце концов, жить по двести лет – это пошло и даже неприлично. Альфред, сынок, отныне нам с тобой по пятьдесят, не больше.

АЛЬФРЕД. Пап, давай по сорок. Я своему прокурору сказал сорок два.

ЭДМОНД. А она?

АЛЬФРЕД. А она сказала, чтобы я не врал – от силы дает двадцать пять.

МАРИЯ. Прокурор? Двадцать пять? Альфред, ты под следствием?

АЛЬФРЕД. Вроде того. Прокурор грозит пожизненным заключением в семейные оковы.

ЭДМОНД. А как на это смотрит полиция?

АЛЬФРЕД. Томас?

МАРИЯ. При чем здесь Томас?

АЛЬФРЕД. А полиция, на то она и полиция – всегда выкрутится. Попадает под досрочное освобождение.

ЭДМОНД. Лишается прокурорского надзора?

АЛЬФРЕД. Абсолютно. Она узнала о сращивании полиции с фитнес-структурами.

ЭДМОНД. С Кэтрин?

МАРИЯ. Ах, вот вы о чем! Ну и что? Катрин говорит, что обожает Томаса. Она от него без ума, особенно, когда он в форме.

АЛЬФРЕД. Не знаю… как на любителя. По мне, так прокурорша без формы лучше смотрится.

МАРИЯ. И что нам теперь делать? Эдмонд, ты, как больше всего повидавший на свете…

ЭДМОНД. А вот этого не надо. Мне сорок, и не годом больше, как и моему сыну! И мы появились на свет не проповедовать и поучать, а делать ошибки. Я вон сколько раз предупреждал Альфреда, а он все равно оказался в Темзе.

АЛЬФРЕД. С трудом выплыл…

ЭДМОНД. …Чтобы жениться на прокурорше?!

АЛЬФРЕД. Папа, оставь! Я женюсь, на ком хочу, и тебя спрашивать не собираюсь!

ЭДМОНД (Марии). Вот, смотри, наглядный пример. Прожил двести лет – а ума нет!

АЛЬФРЕД. Папа, да тебе всего сорок! Как мне может быть больше? Рассуждаешь, как двухсотлетний старик, выживший из ума.

МАРИЯ. Мальчики, не ругайтесь, и не пугайте меня древней историей!

АЛЬФРЕД. Да теперь уже никто ничего не пугается. Тем более, что из века в век повторяется одно и то же!

(Входит САБИНА.)

САБИНА. Одно и то же, одно и то же! Сколько можно?

(Следом за Сабиной входит ПАТРИК.)

ПАТРИК. Сабина, потерпи немного.

САБИНА. Я уже на пятом месяце, а он – все потерпи. Долго еще терпеть?

ЭДМОНД. Насколько мне известно – месяца четыре.

ПАТРИК (Эдмонду). А вас, древний Эдик, попрошу не вмешиваться! Сами разберемся.

МАРИЯ (Патрику). И что ты теперь намерен делать?

ПАТРИК. Мы с Сабиной решили все рассказать Кэтрин.

САБИНА. Давно бы так.

ПАТРИК. Мария Филипповна, только я не знаю, как это сделать. Она расстроится.

АЛЬФРЕД. Пустяшное дело. Поручите мне.

ПАТРИК. И ты сможешь развязать этот узел?

АЛЬФРЕД. Да я под водой его развязывал!

ЭДМОНД. Альфред, оставь свои фантазии о Темзе.

АЛЬФРЕД. Хорошо, папа. Зовите Кэтрин и Томаса.

(Сабина идет к двери кухни, приоткрывает ее, кричит.)

САБИНА. Кэтрин! Томас!

(Входит КЭТРИН, за ней – ТОМАС.)

КЭТРИН. Сабина, чем ты нас собираешься обрадовать? (Замечает живот Сабины.) Сабина! Что это?!

САБИНА (указывая на Альфреда). Это он…

КЭТРИН. Альфред?!

САБИНА. Он будет вас радовать.

(Альфред выходит вперед. Расхаживает, как лектор, заложив руки за спину.)

АЛЬФРЕД. Томас, насколько я понимаю, если на вас форме, то вы – полицейский?

ТОМАС. Совершенно верно. Сержант.

АЛЬФРЕД. И как вы, сержант полиции, относитесь к прокурорскому надзору?

ТОМАС. А как относятся к конвоирам? Вот также – и к надзору. Шагу лишнего не ступи!

АЛЬФРЕД. А вы бы хотели избавиться от прокурорского надзора?

ТОМАС. Еще и как хочу.

АЛЬФРЕД. А если бы на месте прокурора оказалась прокурорша?

ТОМАС. От нее и подавно.

АЛЬФРЕД. Хорошо, Томас. Я вас избавлю от этой непосильной ноши. Всю вашу тяжесть беру на свои плечи.

ТОМАС. Буду очень благодарен.

АЛЬФРЕД. А вы, Кэтрин, что скажите о прокуроре?

КЭТРИН. Она ничего не понимает в своей профессии. Ей положено преступников ловить, а она издеваться над полицией!

ЭДМОНД. Над какой полицией?

КЭТРИН. Над ним. Над Томасом. Он ей и рядовой был не таким, стал сержантом, все равно не унимается. Цепляется за каждую мелочь.

ТОМАС. Хуже капитана. Хоть с дому уходи.

КЭТРИН. И я предложила Томасу переехать к нам.

АЛЬФРЕД. А что скажет Патрик?

САБИНА. Патрик ничего не скажет. А если скажет, то и я скажу… (Поглаживает свой живот.)

МАРИЯ. Нет, последнее слово должно остаться за мужчиной. Патрик, смелее, ты ведь мужчина.

САБИНА. Еще и какой!

ПАТРИК. Да ради бога! Пусть живет с Томасом. Хватит с меня этих спектаклей – насмотрелся. (Марии.) И вы, Мария Филипповка, в них поучаствовали – пантомиму устраивали. (Повторяет движения Марии, когда она предупреждала Томаса и Кэтрин, что следует незаметно уйти.) Нет чтобы помогать Сабине по хозяйству!

МАРИЯ. Хватит с нее и одного помощника. Допомогался до пятого месяца.

ПАТРИК. Не ваше дело! Я до конца жизни намерен ей помогать.

МАРИЯ. В качестве кого?

ПАТРИК. В качестве мужа – вот кого!

КЭТРИН. Господи! Да помогай сколько угодно. Знаю я твою помощь!

САБИНА. Ничего ты не знаешь. Вы заклевали Патрика со своей мамой.

ЭДМОНД. Маму попрошу не трогать!

САБИНА. Это почему же? Всех можно трогать, а маму нельзя?

ЭДМОНД. Нельзя! Потому, что за нее есть теперь кому заступаться!

САБИНА. (Указывая на Альфреда). Это он, что ли, заступник?

ЭДМОНД. Он пусть заступается за прокуроршу. А обязанность защищать Марию я беру на себя. А чтобы все было, как положено, при всех вас, при свидетелях, прошу ее руки.

МАРИЯ. Эдмонд, если вы так решительно настроены, то я согласна.

АЛЬФРЕД. Папа, это так неожиданно.

ЭДМОНД. Это для Марии Филипповны неожиданно – получить столь неблагодарного сынка! Я все расскажу про тебя прокурорше!

АЛЬФРЕД. Папа, что ты кипятишься? Слова тебе поперек не скажи. Командуешь, как в девятнадцатом веке! Дай я вас лучше поздравлю. (Обнимает Эдмонда, целует Марию.) И зрители поздравьте всех нас!

(Патрик целует Сабину, Томас – Кэтрин.)

(Занавес)

ПОМНОЖЕННЫЙ НА ТРИ

(Комедия в двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АЛАН – 40 лет

АЛАН СТАРШИЙ – 60 лет

АЛАН МЛАДШИЙ – 20 лет

БЕРТА – жена Алана

ДАНИИЛ – друг Алана

ГЛОРИЯ – жена Даниила

ЖАННА – любовница Алана

КОРОТИНА – давняя знакомая Алана

Действие происходит в наши дни в квартире многоэтажного дома. В глубине сцены – входная дверь. Слева – дверь в спальню, справа – на кухню. Необходимая обстановка: диван, рядом с ним тумбочка. Есть стол, два кресла, два стула, окно, рядом с окном зеркало.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

(АЛАН говорит в мобильный телефон, расхаживая по комнате. На диване сидят связанные АЛАН СТАРШИЙ и АЛАН МЛАДШИЙ. Рядом с диваном на тумбочке стоит прибор, похожий на осциллограф, с лампочками и проводами.)

АЛАН. Даниил, ты дома? Срочно гони сюда, у тебя серьезная проблема. (Прячет телефон в карман. К Алану Старшему и Алану младшему). Ну что, гаврики, не ожидали?! Еще узнаете кто таков Алан Адрианов!

(Быстро входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Привет! Что случилось?

АЛАН. Привет, Даниил. Полюбуйся!

ДАНИИЛ. Кто это?

АЛАН. Фамилии не спрашивал. Застукал на горячем.

ДАНИИЛ. Грабители?

АЛАН. Они самые, хотели выкрасть твой аппарат.

АЛАН СТАРШИЙ. Ничего не скажу за молодого человека, но я уж точно не грабитель.

АЛАН МЛАДШИЙ. А я тем более.

АЛАН. Представляешь, уверяют, что друг друга не знают! Вдвоем орудуют в моей квартире бригадным методом, а познакомиться, видишь ли, не удосужились. Некогда им. Понимает, жулье, что за сговор больше получат.

ДАНИИЛ. Да объясни по порядку.

АЛАН. А что тут объяснять? Только, значит, Жанна ушла…

ДАНИИЛ. Погоди! Ты ведь обещал не приводить свою подругу домой.

АЛАН. Обещал. Но Берта еще у мамы. Зачем нам перегружать гостиницы?! Там всегда номеров не хватает. А тут все-таки домашняя обстановка. И, опять же – дешевле.

ДАНИИЛ. Смотри, доиграешься.

АЛАН. А ты вроде не так делаешь?

ДАНИИЛ. Ты со мной не равняйся. Мы с Глорией в разводе. И, кроме того, я конструктор, у меня с логикой все нормально. Любые события предвижу на годы вперед. Но ладно, что дальше?

АЛАН. Значит, только Жанна ушла.... конструктор он… Прилег я немного отдохнуть, включил твой ионизатор…

ДАНИИЛ. Инфро-ге-не-ратор.

АЛАН. Да какая разница! Включил твою штуковину. То есть, как ты говорил, сначала присоединил провода, а потом включил.

ДАНИИЛ. На сколько поставил?

АЛАН. Чего на сколько?

ДАНИИЛ. Время и мощность на сколько выставил?

АЛАН. Не забивай мне голову всякой ерундой. Включил – и все.

ДАНИИЛ. Боже! Ты только деньги считать можешь. Я же тебе три раза объяснял. (Подходит к прибору.) Да ты ошалел! Тут запредельная доза!

АЛАН. Ладно-ладно, не перебивай. Задремал сладенько так, сняться приятные картинки. Открываю глаза, а эти гаврики уже скручивают твои провода. Еще немного – и поминай как звали.

ДАНИИЛ. С ума сойти! Аппарат не запатентован.

АЛАН. А я тебе что говорю! Но у меня этот номер не пройдет. Я их быстренько усмирил.

АЛАН МЛАДШИЙ. Вы за это еще ответите.

АЛАН. Молчи! Еще хочешь?! Думал позвонить в полицию, но решил сначала тебе. Все-таки сосед, и агрегат твой. Ясно, что ворье за ним охотилось.

ДАНИИЛ (Алану Младшему). Как вас зовут?

АЛАН МЛАДШИЙ. Алан… Алан Адрианов.

АЛАН (замахивается на Алана Младшего). Я тебе дам, Адрианов! Шутник хренов!

ДАНИИЛ (показывая на Алана Младшего, обращается к Алану Старшему). Вы его знаете?

АЛАН СТАРШИЙ. Первый раз вижу.

АЛАН. Ты понял, на пару волокут аппарат, можно сказать из-под подушки, а друг друга не знают! Как попали сюда? (Замахивается.)

ДАНИИЛ (останавливая Алана). Погоди, это всегда успеется. (Алану Старшему.) Папаша, вы понимаете, что отпираться бессмысленно. Как вас зовут?

АЛАН СТАРШИЙ. Последние шестьдесят годиков кликали не иначе как Адрианов Алан Александрович.

АЛАН. Они издеваются надо мной! Я не собираюсь это терпеть. Пожалуй, надо еще разок врезать!

ДАНИИЛ. Погоди ты. (Злоумышленникам.) Как вы оказались в квартире?

АЛАН. Вот именно. Я помню… поцеловал Жанну на прощанье и закрыл дверь.

АЛАН СТАРШИЙ. После чего твоя Жанна отправилась к другому.

АЛАН. (Даниилу). Он специально изводит меня. Хочет схлопотать по роже, чтобы в полиции выставить себя потерпевшим.

ДАНИИЛ. Не суетись. Дверь точно закрывал?

АЛАН. Точнее некуда. И на задвижку.

ДАНИИЛ. Тогда как они?..

АЛАН. Через окно. По-другому никак.

ДАНИИЛ (Алану Младшему). Каким путем проникли в квартиру?

АЛАН МЛАДШИЙ. Да вы что, сумасшедшие?! Никуда я не проникал. Я как родился здесь, так благополучно и проживал… пока эти два клоуна не забрались сюда и ни устроили дебош.

АЛАН СТАРШИЙ. (Алану Младшему). Молодой человек, я бы на вашем месте подбирал выражения. Будьте сдержанней.

АЛАН. А вот моей сдержанности приходит конец!

ДАНИИЛ (неожиданно хватает себя за голову и кругами ходит по комнате). Боже мой! Боже! Я ведь предполагал и такой вариант! Но кто бы мог подумать! Невероятно! Две нобелевки мои.

АЛАН. Что с тобой?

ДАНИИЛ (Алану.) Пожалуйста, присядь вот сюда. (Показывает на диван.)

АЛАН. Рядом с ними?

ДАНИИЛ. Садись. Они тебя не укусят. Садись… не волнуйся.

(АЛАН садится на диван.)

ДАНИИЛ. Посидел. Хорошо… Теперь поднимись. И посмотри на этого молодого человека. Не кажется ли тебе, что ты его знаешь?

АЛАН. Вообще-то… Эту рожу я где-то встречал.

ДАНИИЛ. А старика?

АЛАН. А вот этого хрыча никогда не видел.

ДАНИИЛ. И знаешь кто они?

АЛАН. Ворье и жулики, по которым тюрьма плачет.

ДАНИИЛ. Как ты верно заметил! Но не удивляйся и не волнуйся. Постарайся понять, они оба – это ты!

АЛАН. Спасибо за комплимент, но объясни подробней. Я сейчас не воспринимаю юмор.

ДАНИИЛ. Какой юмор! Включи голову на проектную мощность. Вот он (указывает на Алана Младшего) – это ты в молодости, примерно двадцатилетний. А этот старикан снова ты, но уже в шестьдесят пять лет.

АЛАН СТАРШИЙ. Шестьдесят, ровно шестьдесят. А вот если бы они (указывает на Алана и Алана Младшего), меньше шастали по бабам, я бы выглядел на сорок.

ДАНИИЛ. Это все инфрогенератор! С его помощью ты размножился!

АЛАН. Не надо грузить меня всякой бредятиной! Я отлично знаю, как размножаются люди.

ДАНИИЛ. Уж в этом я не сомневаюсь. Но вот перед тобой сидят два удивительных факта.

АЛАН. Два фрукта.

ДАНИИЛ. Два фрукта, и два неопровержимых факта. Отныне – ты в трех ипостасях.

АЛАН. А говорил, конструктор. Веришь в святую троицу?

ДАНИИЛ. О твоей святости лучше помалкивать. Но пойми, они – твои двойники… клоны.

АЛАН. Клоуны?

ДАНИИЛ. Клоны, клоны! Две овечки Долли: старая Долли и Долли молоденькая.

АЛАН. Сам ты баран! Городишь всякую ерунду ! Лучше скажи, что с ними делать?

ДАНИИЛ. А вот это проблема… Потребуется время… надо все обдумать.

АЛАН. Их надо в полицию. Скоро приедет Берта.

ДАНИИЛ. Да-а-ас, неожиданно получилось. Но полиции тут делать нечего. Скажешь, что это родственники из деревни.

АЛАН. Какая деревня?! У нас пятое поколение живет в городе. И что я их, теперь кормить должен?!

АЛАН СТАРШИЙ. Я не нахлебник. У меня хорошая пенсия.

ДАНИИЛ. (Алану Младшему). А вы чем занимаетесь?

АЛАН МЛАДШИЙ. Играю на гитаре.

АЛАН (с издевкой). По электричкам?

АЛАН МЛАДШИЙ. В рок-группе.

АЛАН. В рок-группе? «Вопли и сопли»?

АЛАН МЛАДШИЙ. В «Занесенных снегом».

АЛАН. В «Занесенных снегом»?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Да.

АЛАН. Погоди… А кто у вас ударником?

АЛАН МЛАДШИЙ. Николка бритый.

АЛАН. С ума сойти! Убиться и не жить! Похоже, этот оболтус, тренькающий на гитаре – действительно я! Ведь и я в молодости играл в «Занесенных снегом»!

ДАНИИЛ. Тогда не издевайся над собой. Развяжи их.

(АЛАН и ДАНИИЛ развязывают «злоумышленников». Слышится дверной звонок).

ДАНИИЛ (направляется к двери). Запомни – это твои родственники.

АЛАН. Да! Из деревни Стрекопытово.

(ДАНИИЛ открывает дверь. На пороге с дорожной сумкой стоит БЕРТА.)

АЛАН. Берта! Ты же говорила, что приедешь в среду!

БЕРТА. Всем привет. Решила сделать тебе сюрприз.

ДАНИИЛ (в сторону). Немного опоздала. Был бы сюрприз…

АЛАН. А я тебя тоже обрадую. И у меня сюрприз. Знакомься, это… родственники из деревни. Оба Адриановы… по отцовской линии. Будешь удивлена, но оба Аланы. Это дядя Алан, а это его племянник.

БЕРТА. Очень приятно. Берта.

АЛАН СТАРШИЙ. Рады… рады вас видеть. (С большим интересом изучает Берту.)

АЛАН. А меньшенький-то как подрос. Я помню его еще в коляске. Как-то взял на руки, а он… давай поливать.

БЕРТА. Что ты такое говоришь. Зачем смущаешь мальчика?

АЛАН МЛАДШИЙ. Я уже не мальчик.

ДАНИИЛ. Какой мальчик?! Орел, вылитый Алан. Вот что значит порода!

БЕРТА. Действительно похож. Но Алан в его возрасте был ниже росточком. Это он сейчас отъелся.

АЛАН. Как это ниже?! Точно такой же.

БЕРТА. Не спорь, мне видней. Питался ты в те времена хуже некуда. Пил всякую гадость со своими дружками из рок-группы. Без меня бы совсем пропал.

АЛАН. Да не выдумывай всякие сказки.

БЕРТА. А уж про поклонниц я молчу.

АЛАН. Какие поклонницы! Ты о чем?

АЛАН СТАРШИЙ (ностальгически). Что было, то было… (Спохватившись.) Даже в деревню доходили слухи.

АЛАН. Слухи. Это были только слухи!

БЕРТА (Алану). А где ты их разместил?

АЛАН. Да они только приехали. Прямо с вокзала.

БЕРТА. Я думаю, поселим в спальне.

АЛАН. В нашей спальне?

БЕРТА. Нет, в соседней. Как хорошо, что я приехала раньше. Кто бы о них позаботился?

ДАНИИЛ. Это верно. Теперь, когда вся семья в сборе, я убегаю. (Алану Старшему и Алану Младшему). Приятно было познакомиться.

АЛАН. Ты куда?

ДАНИИЛ. В четыре технический совет.

АЛАН. А ионизатор?

ДАНИИЛ. Ин-фро-ге-не-ратор! Прибегу – заберу. Но не вздумайте его включать.

АЛАН. Это я гарантирую. Хватит с меня…

(ДАНИИЛ уходит.)

БЕРТА. Я сейчас приготовлю вам комнату. Где ваши вещи?

АЛАН. На вокзале. Я же сказал, они проездом.

БЕРТА. Как проездом?

АЛАН. Обыкновенно, транзитом. Вчера были где-то, а завтра – куда-то.

БЕРТА. Это несерьезно. Столько лет не виделись. Они обязательно должны остаться.

АЛАН СТАРШИЙ. Я не против сделать остановку. А то занесет еще куда-нибудь… лет на двадцать.

АЛАН. Вы все шутите, дядя Алан?

АЛАН СТАРШИЙ. А что остается в моем возрасте – шутить и принимать таблетки.

БЕРТА. О чем вы говорите?! Вы еще отлично выглядите. Я полагаю, что у Алана в вашем возрасте будет вот такой живот. А уж о характере лучше не думать! Он и сейчас постоянно брюзжит, а к старости всем мало не покажется.

АЛАН. Да что ж это такое?!

БЕРТА. Вот! Сами видите! (Указывает на Алана.) Что я говорила? Слова сказать не дает!

АЛАН СТАРШИЙ. Это от нервной городской жизни. То ли у нас в деревне.

АЛАН. Дядя Алан, потом расскажешь о деревне. Берта, приготовь им что там полагается для отдыха.

БЕРТА. Сейчас, сейчас. (Уходит в спальню.)

АЛАН (тихо). Слушайте. Не знаю, что там в ваших клонированных головах. Но языком болтайте поменьше. И запомните, старший здесь я.

АЛАН СТАРШИЙ. Минуточку! Как это понимать?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Мы что, нелегалы?

АЛАН. А кто же?! Где ваши документы?

АЛАН СТАРШИЙ. А твой паспорт?

АЛАН. Вот именно – паспорт мой! У меня и жена есть. Так что?

АЛАН СТАРШИЙ. Почему это только у тебя?

(В комнату входит ЖАННА.)

ЖАННА. Ой, извините! Алан, я забыла сумочку. А это кто? Твои родственники?

АЛАН. Вроде того. (Жестами показывает ей, чтобы она скорее убиралась из квартиры.)

ЖАННА. Алан, что случилось? Почему ты нервничаешь? (Представляется гостям.) Жанна.

АЛАН МЛАДШИЙ. Очень приятно.

(Из спальни выходит БЕРТА. Недоуменно смотрит на Жанну. Жанна тоже в замешательстве.)

АЛАН МЛАДШИЙ (приходя на выручку). Извините, эта девушка пришла ко мне. Как я рад тебя видеть! (Подходит к Жанне, слегка обнимает ее, целует в щеку.) Как ты меня отыскала?

ЖАННА. Да я… я…

АЛАН МЛАДШИЙ. Пойдем, все расскажешь. (Всем.) Мы немного прогуляемся.

(АЛАН МЛАДШИЙ и ЖАННА уходят.)

АЛАН СТАРШИЙ. Шустрый молодой человек. Только с вокзала, а уже познакомился! Впрочем, я в его возрасте тоже был не промах.

БЕРТА. Да вы и сейчас превосходно выглядите.

АЛАН СТАРШИЙ. Ну, не скажите. Ноги уже не те.

АЛАН. Да и прочие части тела, наверное, дают о себе знать?

АЛАН СТАРШИЙ. Ну уж нет! Прочие, слава богу, еще функционируют нормально.

АЛАН. Совсем ни-ни?

АЛАН СТАРШИЙ. Абсолютно.

АЛАН. Это хорошая новость.

(У АЛАНА звонит мобильный телефон.)

АЛАН. Да, Даниил. Не может быть! Сейчас подойду. (К Берте и Алану Старшему.) У соседа, у Даниила, опять что-то случилось. Я мигом. (Уходит.)

АЛАН СТАРШИЙ. Хорошо-то как у вас. В городе уютно, автобусы ходют каждые пять минут.

БЕРТА. Хорошо, да не очень.

АЛАН СТАРШИЙ. Ладно, не таись. Рассказывай, что тут у вас происходит?

БЕРТА (неожиданно срывается в плач). А то вы не знаете что?! Как в молодости начал бегать по бабам, так и до сих пор. Ни одной юбки не пропустит.

АЛАН СТАРШИЙ. Безобразие. При такой обворожительной супруге!

БЕРТА. Хорошо, что вы приехали. Вам, как родственнику, я могу рассказать. Думаете, я не знаю, не понимаю?!

АЛАН СТАРШИЙ. Что такое?

БЕРТА. А что?! Сразу не видно?! Мальчик – вылитый Алан. И по возрасту подходит. Это его сыночек от этой певички.

АЛАН СТАРШИЙ. От Нины Коротиной?

БЕРТА. Вот! Вы сами сказали. Я вас за язык не тянула.

АЛАН СТАРШИЙ. Да нет же! Это совсем не так!

БЕРТА. Не выгораживайте беспутного родственничка. Вы – человек честный, это сразу видно. Не станете врать. Мальчик приехал увидеться с отцом… А папаша!.. Боже-боже! Бедный ребенок! Двадцать лет без отца. А он – хоть бы бровью моргнул. Но меня не проведешь. В мое отсутствие встретился. Если бы я не приехала раньше – спровадил бы на вокзал!

АЛАН СТАРШИЙ. Ай-я-яй! Что же это получается?!

БЕРТА. Вот так и получается! Но по его не будет – мальчик останется жить у нас. Я хоть частично искуплю его вину перед несчастным ребенком. А этому гуляке так и скажите – я все знаю!

АЛАН СТАРШИЙ. Да я уверяю вас, и Алан может подтвердить…

БЕРТА. Пусть и не старается. Уж я наслушалась его баек за столько лет.

АЛАН СТАРШИЙ. Стало быть, у вас с ним все так непросто?

БЕРТА. Еще и как непросто. (Плачет.)

АЛАН СТАРШИЙ (успокаивает, обнимая Берту). Ну, не плачь, не плач, моя хорошая. Теперь тебе есть с кем поделиться своим горем.

(Входит АЛАН, видит обнимающихся Берту и Алана Старшего.)

АЛАН. Поздравляю вас, дядюшка!

АЛАН СТАРШИЙ. Вот расплакалась ни с того ни с сего.

АЛАН. А ты, значит, тут как тут! На подхвате? В утешители оформился!?

АЛАН СТАРШИЙ. По-родственному, только по-родственному. Да здесь больше и утешать-то некому.

АЛАН. А супруга законного у нее нет?

БЕРТА. Молчал бы уж… супруг… всех шалавных подруг.

АЛАН. (Алану Старшему). Уж не ты ли начал ее просвещать?!

АЛАН СТАРШИЙ. Она знает такое, о чем ты и сам не догадываешься.

АЛАН. Дядюшка, прекратите говорить ребусами – вы не в своей деревне.

АЛАН СТАРШИЙ. Не плюй на малую родину – в себя попадешь! А то и в сына.

АЛАН. В какого сына?

БЕРТА. В своего. В какого же еще!

АЛАН. Да что все это значит?! Вы тут хряпнули без меня?

АЛАН СТАРШИЙ (Берте). Берточка…

АЛАН. Вот! Уже Берточка. Быстро у тебя все получается!

АЛАН СТАРШИЙ. Берточка, я хочу на правах старшего заверить, что Алан совершенно ничего не знал.

БЕРТА. Он? Не знал?!

АЛАН СТАРШИЙ. Провалиться мне вот на этом месте… еще лет на двадцать! Коротина ничего не сказала ему. Видать, обиделась и решила воспитывать сына одна.

АЛАН (удивленно). Коротина?

АЛАН СТАРШИЙ (Алану). А вот этого не надо! Мы с тобой отлично знаем, кто такая Коротина. (Напевает.) «До чего ж была я рада – стерлась с губ моих помада». Шлягер.

АЛАН. Ну и что?! (Указывает на Берту.) Она сама под эту музыку плясала.

БЕРТА. А то, что доплясалась твоя Коротина!

АЛАН СТАРШИЙ. Ребенок у нее от тебя.

АЛАН. Что вы мелете?! Я двадцать лет ее не видел!

АЛАН СТАРШИЙ. Двадцать лет и девять месяцев.

БЕРТА (указывая на Алана). Так он и в самом деле ничего не знал?

АЛАН СТАРШИЙ. Он и сейчас от радости в это поверить не может. Счастливый отец. (Алану.) Алан Младший – твоя копия.

АЛАН. Погодите, погодите…

АЛАН СТАРШИЙ. Да что тут годить? Берточка все знает. А теперь вот пришло время и тебе узнать о своем счастье.

БЕРТА. Наконец-то у нас будет ребенок!

АЛАН СТАРШИЙ. Без всяких хлопот и пеленок. (Хлопает Алана по плечу.) Очнись, приди в себя… Как хорошо все разрешилось. Алан Младший – твой сынуля, а я…

АЛАН. …А ты мне папаша?

АЛАН СТАРШИЙ. Ох, и шутник ты, смотрю, шутник. Да будь ты мне сыном, разве бы я тебя так воспитывал?!

БЕРТА. А мальчик догадывается?

АЛАН СТАРШИЙ. Который? А-а-а… нет. Не подозревает. Конечно, я ему в голову залезть не могу…

АЛАН. С твоими способностями, дядя, ту куда хочешь залезешь.

АЛАН СТАРШИЙ. Не без того. Но все-таки мальчик до сих пор в неведении. Даже не знаю, как и сообщить ему.

АЛАН. А может, и дальше…

БЕРТА. Да как ты смеешь!

АЛАН СТАРШИЙ. Берточка, он из лучших соображений. Беспокоится о психике мальчика. Все так неожиданно. Ты только представь себя на его месте: какой-то неизвестный человек…

БЕРТА. …Беспутный и не первой молодости…

АЛАН СТАРШИЙ. Нормальный он. Ну, почти нормальный… Вдруг превращается в твоего отца. Согласись – метаморфоза.

БЕРТА. Я сама ему все объясню.

АЛАН СТАРШИЙ. А вот это придумано хорошо! Женщины в таких случаях незаменимы.

АЛАН. У меня что-то голова идет кругом.

БЕРТА. Так идите прогуляйтесь, покажи дядюшке город.

АЛАН СТАРШИЙ. Пивка хлебнем.

АЛАН. Пожалуй, тут надо чего-нибудь покрепче.

БЕРТА. Ради такого случая не возражаю.

(АЛАН и АЛАН СТАРШИЙ уходят. БЕРТА окрыленная пополнением семейства, наводит в комнате порядок. Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. А где мужики? Отдыхают?

БЕРТА (чмокает Даниила в щеку). Нет ни-ко-го.

ДАНИИЛ. Берта, прекрати. Я не люблю на чужой территории.

БЕРТА. Ты всегда, мой зайчишка, был излишне осторожен.

ДАНИИЛ. Увы, не всегда. (Поворачивается в сторону инфрогенератора.)

БЕРТА. Не скромничай. Ты все наперед знаешь. Но главного не предусмотрел.

ДАНИИЛ. Да! На этот раз ты права. Глория решила вернуться.

БЕРТА. Как вернуться?!

ДАНИИЛ. Бросил ее этот артист. Сказала, что все мне прощает.

БЕРТА. Она в курсе наших с тобой отношений?

ДАНИИЛ. Что ты! Она мне прощает, что я ее не слишком крепко удерживал и от горя не выпрыгнул в окно. Если бы не ты, я бы и в самом деле тогда сиганул вниз.

БЕРТА. А теперь?

ДАНИИЛ. А теперь я не отказался бы прыгнуть с тобой впостель.

БЕРТА. Увы, теперь я не могу позволить себе быть столь безрассудной.

ДАНИИЛ. Из-за нового дядюшки? Я видел, он прямо так и облизывается, глядя на тебя. Будь осторожна, ты еще не все о нем знаешь.

БЕРТА. Так расскажи.

ДАНИИЛ. Этот старикан не промах.

БЕРТА. Вот так новость! Нашел чем удивить. Все вы мужики такие. Мне надо быть осторожной по другой причине.

ДАНИИЛ. Это по какой же?

БЕРТА. Да потому, что я сделалась мамой.

ДАНИИЛ. Как это мамой?

БЕРТА. Обыкновенно. Поехала в отпуск бездетная, вернулась – сыночек.

ДАНИИЛ. Какой сыночек, в конце концов?!

БЕРТА. А что ты думаешь про мальчика из деревни?

ДАНИИЛ. Про Алана Младшего?

БЕРТА. Правильно. Угадал. Мой разлюбезный недолго отпирался. Но мы его с дядюшкой приперли к стене. Алан – это его ребенок!

ДАНИИЛ. Чей ребенок?

БЕРТА. Его – от одной шансоньетки. Но я ему эту потаскушку давно простила. Так что мальчик теперь будет жить у нас.

ДАНИИЛ. Погоди! Это все совершенно не так! Пусть Алан тебе расскажет, как получилось.

БЕРТА. Хватит! Я его слушала- слушала, слушала-слушала… пока на старости лет не сделалась мамой.

ДАНИИЛ. Какая старость?..

БЕРТА. Это я образно. На самом деле от сегодняшней новости я помолодела на тридцать лет.

ДАНИИЛ. На тридцать?!

БЕРТА. Не цепляйся к словам. Говорю тебе на тридцать – значит на тридцать. Мне лучше знать. Ну, поцелуй меня, поцелуй.

ДАНИИЛ. А если нагрянет Алан… и за совращение малолетних… Тихо, кто-то идет.

(Входят АЛАН МЛАДШИЙ с фуражкой в руке и ЖАННА.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Мы не помешали? Знакомьтесь, это Жанна.

БЕРТА. Очень приятно, Берта.

ДАНИИЛ. Даниил.

АЛАН МЛАДШИЙ (Берте). Я ей немного рассказал о вас.

БЕРТА. Алан, давай оставим эти церемонии и перейдем на ты.

АЛАН МЛАДШИЙ. Я не против.

БЕРТА. Тем более, что я должна тебе кое-что сообщить.

ДАНИИЛ (Берте). Не надо. Это для него будет слишком неожиданно.

АЛАН МЛАДШИЙ. Мы с дядюшкой привыкли к неожиданностям.

ДАНИИЛ (Алану Младшему). Она знает о твоем происхождении. (Кивает в сторону берты.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Что?

БЕРТА. Не волнуйся. И папа твой тоже знает.

АЛАН МЛАДШИЙ. Какой еще папа?

БЕРТА. Бедный мальчик. Не стану тебя изводить. Прими это известие с мужеством. Тебе достался беспутный отец… и любящая мать.

ДАНИИЛ (берет Алана Младшего за локоть и мягко, но настойчиво уверяет). Запомни. И не смей возражать. Алан – твой отец!

АЛАН МЛАДШИЙ. Как это отец?!

ДАНИИЛ. И не делай круглые глаза.

БЕРТА. Они у тебя, кстати, как у него в молодости.

ДАНИИЛ. Вот именно. Прими это, как данность.

АЛАН МЛАДШИЙ. Но ведь это…

ДАНИИЛ. Понимаю. Потребуется время, чтобы усвоить.

БЕРТА. Сыночек ты наш.

АЛАН МЛАДШИЙ. А дядюшка?

ДАНИИЛ. И Алан Старший уже знает. И заметь, с радостью согласился с таким положением.

АЛАН МЛАДШИЙ. Так он, стало быть – его папа?

ДАНИИЛ. Тихо! Не надо об этом.

БЕРТА. Погодите. Как это, не надо? Если начал, так договаривай!

АЛАН МЛАДШИЙ. Ах! Была не была! (Бросает фуражку на пол.) Если я сын среднего Алана, то старшенький мне – дедуля?!

ДАНИИЛ (возмущенно). Как это возможно?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Ту у меня спрашиваешь? (Показывает на Даниила.) Смотрите, делает круглые глаза, будто ему ничего не известно! Да он лучше всех знает эту историю!

БЕРТА. Я сейчас упаду. Даниил, это правда?

АЛАН МЛАДШИЙ. Посмотрите, как глазки бегают!

БЕРТА. Даниил, что ты молчишь?

ДАНИИЛ. Да что вы пристали ко мне. Я ли все это заварил? Я ли не предупреждал: Алан, будь осторожен.

АЛАН МЛАДШИЙ. Вспомнил забытую древность.

ДАНИИЛ. Я говорю о сегодня.

АЛАН МЛАДШИЙ. А сегодня придется признать, что откуда-то, из далекой-предалекой деревни, из глубокой-преглубокой провинции, явились сыночек и его дедуля.

БЕРТА. Вы хотите меня убить! Получается, что Алан оставил не только ребенка, но и родного отца?

ДАНИИЛ. Была не была! (С вызовом.) А что здесь удивительного?! Вы сериалы смотрите? Смотрите! Там и похлеще показывают. И вы верите всей этой дребедени. А когда случилось с вами – не может быть! А что, собственно, в вашем положении необычного? Папа, мама, дед и внучек. Да в любой семье такой расклад. И никто за сердце не хватается!

БЕРТА. Я и не говорила, что я против. Только дайте сначала немного прийти в себя.

ДАНИИЛ. Приходи. Привыкай.

ЖАННА. И мне надо привыкнуть. (Алану Младшему.) Так ты, получается, сыночек Алана?

АЛАН МЛАДШИЙ. Получается.

ЖАННА. А я тебе… вроде как мачеха?.. Господи, что я говорю!

ДАНИИЛ. Вот именно! Эти разговоры совершенно не к месту.

АЛАН МЛАДШИЙ. Ты моя новая знакомая. И не побоюсь признаться – любовь с первого взгляда. Я как увидел тебя, так сразу понял – это моя судьба.

ДАНИИЛ. Интересно, а как отец отнесется к твоему выбору?

АЛАН МЛАДШИЙ. Наплевать.

ЖАННА. Я думаю, он будет возражать.

ДАНИИЛ. Я тоже почему-то склоняюсь к такой версии.

БЕРТА. Да какое ему дело, в кого влюбился мальчик?!

ДАНИИЛ. Ну… не скажи. Всякий отец обязан следить за нравственностью собственного сына.

БЕРТА. Безнравственно противиться счастью своей кровиночки!

ЖАННА. Ему тяжело будет смириться с этим.

ДАНИИЛ (Жанне). А вы как смотрите на такую… метаморфозу?

ЖАННА. Алан Младший, спору нет, конечно, моложе чем…

ДАНИИЛ (предостерегая от неосторожного высказывания). Это ничего, если парень моложе девушки.

ЖАННА. И у меня появится возможность… безбоязненно приходить в этот дом.

БЕРТА. Да чего нас бояться! Мы не кусаемся. (Даниилу.) Ты думаешь, Алан обрадуется такому известию?

ДАНИИЛ. О-о-о! Радость его будет безмерной! И пусть только попробует возразить!

БЕРТА (Алану Младшему и Жанне). А жить-то вы где собираетесь?

АЛАН МЛАДШИЙ. Мама, мы еще не думали об этом.

ДАНИИЛ. Некоторое время можете пожить у нас. Я знаю, Алану не понравиться совместное жилье. (Жанне.) Как вы считаете?

ЖАННА. Да, может возникнуть неразбериха.

БЕРТА Какая неразбериха! (Даниилу). И почему у вас? Твоя Глория первая скажет, что я сына с невесткой выгнала из дому.

АЛАН МЛАДШИЙ. Мама, мы уже взрослые люди, снимем квартиру. (Жанне.) Ты не против?

ЖАННА. Да, пожалуй, так будет спокойней. А сюда я буду иногда приходить на правах родственницы. Буду навещать и твою маму и… твоего папу. (Даниилу.) Я думаю, вы ему все объясните.

ДАНИИЛ. Конечно… втолкую. С недавних пор он очень понятливый. Кстати, он скоро придет.

ЖАННА. Тогда нам с Аланом Младшеньким лучше удалимся. У этих стариков характер с годами портится.

БЕРТА. Лучше и не скажешь.

АЛАН МЛАДШИЙ. Мама, пока. Мы пойдем погуляем.

(АЛАН МЛАДШИЙ и ЖАННА уходят.)

БЕРТА. Долго не задерживайтесь – на улице холодно. (Устало садится.) Ну как тебе новости?

ДАНИИЛ (подходит к ней и утешает). Все будет нормально. Вот увидишь, все будет хорошо.

БЕРТА. Эта женщина состарила меня на двадцать лет.

ДАНИИЛ. Глупости. Ты по-прежнему юная и красивая. (Целует Берту.)

(За дверью слышатся голоса.)

ДАНИИЛ. Кто-то идет. Кажется, Глория.

БЕРТА. Зайди лучше в спальню.

(ДАНИИЛ скрывается в спальне.)

(Входит АЛАН СТАРШИЙ и ГЛОРИЯ – жена Даниила. Заметно, что Алан Старший в подпитии.)

АЛАН СТАРШИЙ. Берточка, дорогая, встречай родственника. Я тут познакомился с обворожительной женщиной. Утверждает, что она – наша соседка.

БЕРТА. Правильно и утверждает. Привет, Глория.

ГЛОРИЯ. Привет.

(БЕРТА и ГЛОРИЯ дружески обнимаются.)

АЛАН СТАРШИЙ. Господи! Сразу две такие чудесные женщины… Эх, Алан-Алан… И куда же ты смотришь!

БЕРТА. Кстати, где ты его потерял?

АЛАН СТАРШИЙ. Идет-бредет домой, ноги заплетаются… от радости.

ГЛОРИЯ. А Даниила не видели?

АЛАН СТАРШИЙ. Я видел. Этот пройдоха направлялся сюда. Вечно он тут околачивается. Словно ему здесь медом намазано!

БЕРТА. Что вы такое говорите, Алан Александрович?!

АЛАН СТАРШИЙ (продолжает возмущаться). Сосед, видишь ли! Если сосед, так и сиди дома! Поди, и жена есть, а он шастает…

БЕРТА. Вы если выпили, так помолчите. (Глории.) Это, кстати, папаша Алана. Посмотри – копия.

АЛАН СТАРШИЙ. Молод я в отцы для таких оболтусов.

ГЛОРИЯ. Это отец Алана?

АЛАН СТАРШИЙ. Ну, какой я отец? Что вы такое говорите? Вы обворожительная женщина. Живете по соседству с этими двумя прохиндеями: с Аланом и горе-конструктором. Разве они способны оценить вас по достоинству?! Конструктор!.. Если умеет лампочку вкрутить, так думает, что и женщин понимает! Дуралей он, вот и все!

(Дверь спальни резко открывается. Выходит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Ах, вот оно как!

АЛАН СТАРШИЙ. Ну! Что я говорил! Здесь околачивается.

ГЛОРИЯ. Что ты здесь делаешь?

ДАНИИЛ. Чинил телевизор.

БЕРТА. Алан в этом деле ничего не смыслит.

АЛАН СТАРШИЙ. Погоди… узнает… все осмыслит.

БЕРТА. Папаша, оставьте ваши сальные шуточки. Чтобы вы знали, – это жена Даниила.

АЛАН СТАРШИЙ (удивленно). Вот так номер! Убила. Только познакомишься с красивой женщиной, а тебя сразу оглоушат – уже занята.

БЕРТА. Папа, идите лучше проспитесь.

ДАНИИЛ. Или посмотри телевизор. (Выпроваживает Алана Старшего в спальню.) Господи! Из какой деревни он приехал?

БЕРТА. Не знаю, Алан не говорил.

(Входит АЛАН.)

АЛАН. А-а-а! Привет, соседка!

ГЛОРИЯ. Привет! Тебя можно поздравить?

АЛАН. С чем?

ДАНИИЛ. С сыночком! Но это еще полбеды. А вот с папашей, дружище, ты еще горя нахлебаешься.

АЛАН. Говори, прошу тебя, поразборчивей.

БЕРТА. Твой-то папаша хорошенько набрался.

АЛАН (Даниилу). О каком папаше она говорит?

ДАНИИЛ (женщинам). Давайте, я все ему объясню. (Алану.) У тебя недавно появился сынок. Так?

АЛАН. Допустим.

БЕРТА. Что значит, допустим?! И не недавно, а двадцать лет назад!.

ДАНИИЛ (Алану). Если у тебя есть сынок, то, спрашивается, где же его дедушка?

АЛАН. А я почем знаю! Может, с бабушкой где-то на печке развлекается.

ДАНИИЛ. Уж на счет его бабушек не сомневайся! А не кажется ли тебе, что ты копия Алана Старшего?

АЛАН. Ничего подобного – это он моя копия!

ДАНИИЛ. Хорошо. Будь по-твоему. Стало быть, вы одной крови. Так?

АЛАН. Допустим, так.

ДАНИИЛ. Он старше тебя лет на двадцать. Так?

АЛАН. Точно. Не меньше. А все старый хрыч молодится.

ДАНИИЛ. И он, как две капли воды, похож на тебя?

БЕРТА. Как и ты, бабник и любитель выпить!

АЛАН. Сын за отца не отвечает.

ДАНИИЛ. (Алану). Пойми, случилось то, что случилось. Ты немного виноват, я немного сплоховал.

ГЛОРИЯ. Да ты-то здесь при чем?

ДАНИИЛ. Я в свое время не все ему как следует растолковал. И вот… оно так сложилось. Что теперь делать?

АЛАН. Расфокусировать их.

БЕРТА. Старшенький твой уже расфокусировался.

АЛАН. Это верно. Насчет умения выпить – так он против меня еще сынок!

ДАНИИЛ. А в жизни он все равно твой отец.

АЛАН. Матерь небесная!

ДАНИИЛ. Не матерь и не небесная! А самый что ни на есть настоящий отец. И не смей возражать!

БЕРТА. Да где же это видано?! Отца родного не признает! Еще и напоил!

АЛАН. Да я, если хотите…

ДАНИИЛ (решительно). Не хотим! Окончательно сыновью совесть потерял. И не только сыновью. (Угрожающе.) Иначе я расскажу все, что у меня накипело.

АЛАН. Ладно-ладно. Я все понимаю. Никаких проблем. Я готов усыновить батю хоть сейчас.

ДАНИИЛ. Так-то оно лучше. Всегда лучше, если мирно и по любви. Так ведь, Глория?

ГЛОРИЯ. Так- так! Но об остальном, телемастер, поговорим дома.

ДАНИИЛ. Да-да, нам, кстати, пора домой. До завтра.

ГЛОРИЯ. Пока.

БЕРТА. Пока.

(ДАНИИЛ и ГЛОРИЯ уходят.)

АЛАН. Ну и как мы теперь будем жить?

БЕРТА. Как и все, одной дружной семьей.

АЛАН. Значит, вчетвером: мы с тобой и эти новые родственника?

БЕРТА. Как ты можешь так говорить о сыне и родном отце?! Но о сыне, по-моему, ты еще не все знаешь.

АЛАН. Да я его знаю лучше, чем сам господь бог!

БЕРТА. Если такой всеведущий, то скажи, как зовут его невесту?

АЛАН. Невесту? Это что-то новое.

БЕРТА. Ну, говори?

АЛАН. Что я гадалка. Ева.

БЕРТА. Нет, не Ева. И когда они были тут…

АЛАН. Он приходил сюда с невестой?

БЕРТА. Если бы меньше шлялся по пивнушкам, мог бы увидеть. Но знаешь, когда я смотрела на нее сбоку, то заметила странную полноту.

АЛАН. Грудь выпирает?

БЕРТА. Если бы грудь. Живот!

АЛАН. Ты хочешь сказать, что невеста… того… (Руками демонстрирует округлость живота.)

БЕРТА. Но, я думаю, наш мальчик здесь совсем ни при чем. Тут постарался какой-то другой негодяй.

АЛАН. Вы меня убиваете. И кто эта подруга с довеском?

БЕРТА. Понятия не имею. Я сама ее впервые видела. Зовут Жанна. Ввалилась сюда, будто к себе домой, и мальчик сразу в нее втюрился.

(АЛАН издает подобие стона.)

БЕРТА. Что с тобой? Тебе плохо?

АЛАН. Нет-нет, это желудок. Сейчас попустит. Дай ему время переварить новость.

БЕРТА. А я вот не знаю, надо ли мальчику говорить о моих опасениях?

АЛАН. Обязательно! Непременно. И всячески воспротивиться этой скоропалительной любви.

БЕРТА. Но мальчик весь в тебя – он и слушать не станет!

АЛАН. Да как это можно – ослушаться отца?! Прокляну и оставлю без наследства.

БЕРТА. И каким же наследством ты его обеспечил.

АЛАН (отворачивается и руками обозначает округлый живот). Тем, что обратно не заберешь....

БЕРТА. Ну, ничего страшного, что с ребенком! Какая разница, чей. Я думаю, ты привыкнешь и полюбишь его, как своего.

АЛАН. Почему это сразу моего?

БЕРТА. А чей же?! У твоего мальчика ребенок, а ты здесь что, совсем ни при чем?! Тоже мне, дедуля!

АЛАН. Мне надо успокоиться. (Алан ложится на диван.)

БЕРТА (подходит к Алану и стоящему рядом на тумбочке инфрогенератору, берет провода). Давай подключу к умному аппарату, немного расслабишься.

АЛАН (подпрыгивает, как ужаленный). Не смей! Положи на место!

БЕРТА. Тогда подключи меня.

АЛАН. Еще чего не хватало! Бабушек штамповать! А где мой разлюбезный папаша? Он видел невесту?

БЕРТА. Не видел. Даниил видел.

АЛАН (с надеждой). И что?

БЕРТА. Мне показалось, что он потрясен. И уверяет, что выбор мальчика тебя очень огорчит.

АЛАН (в отчаянье). Так и знал!

БЕРТА. Но девушка неплохая – вкус у мальчика есть.

АЛАН (самодовольно). Это у него от меня.

БЕРТА. Вот только ребенок…

АЛАН. А вот здесь я ни при чем!

БЕРТА. Да кто ж тебя винит. (Подходит к Алану, успокаивает его, обнимая.) Мой хороший дедуля.

АЛАН (вырывается). Буди этого прадеда!

(Из спальни выходит АЛАН СТАРШИЙ.)

АЛАН СТАРШИЙ. Не надо будить. От ваших криков и мертвый из гроба восстанет.

АЛАН. Папаша, только честно скажи, как тебе перспектива – сделаться прадедушкой?

АЛАН СТАРШИЙ. Эка невидаль. Ты меня своими фокусами не удивишь.

БЕРТА. Да он-то здесь причем, если у Жанны, у нашей невестки, появится ребенок. Его ли здесь вина?

АЛАН СТАРШИЙ. Ребенок?! Не-е-ет… Какой ребенок? Уж это я знаю точно – никакого ребенка не может быть.

АЛАН. Спасибо, папаша.

АЛАН СТАРШИЙ. Никаких детей. Все у нас было аккуратненько. Мне из будущего видней.

БЕРТА. Папа, что-то вы стали заговариваться. При чем здесь будущее?

АЛАН. Все он правильно говорит. Старики умнее своих детей и всегда предвидят будущее. А нынешняя молодежь несет всякий бред, лишь бы наперекор старшим.

АЛАН СТАРШИЙ. Верно говоришь, сынок. Моя голова до сих пор работает не хуже твоей. А внешность? Подумаешь, внешность. Это облицовка. Главное, что котелок варит. (Стучит себя по голове.)

(Вбегает нервный ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Извините, я на минутку! Заберу генератор. (Направляется к инфрогенератору.)

БЕРТА. Что случилось?

ДАНИИЛ. Внимания ей не хватает! То я слишком горячий, то слишком холодный!

АЛАН. Да объясни ты, в конце концов!

ДАНИИЛ. Я ей наделаю Даниилов и больших и маленьких, и холодных и горячих. Уж они не оставят ее без внимания!

АЛАН СТАРШИЙ. Не получится.

ДАНИИЛ. Это почему же? С Аланом получилось, а со мной не получится?!

БЕРТА. О чем вы говорите? Что тут происходит?

АЛАН СТАРШИЙ. Это наши мужские разговоры. (Даниилу.) А хочешь убедиться, что старики всегда правы, загляни в ящик.

(ДАНИИЛ открывает крышку инфрогенератора, застывает в недоумении, затем медленно поворачивается к Алану Старшему.)

АЛАН СТАРШИЙ (самодовольно выдержав паузу). Я решил подстраховаться, не рисковать.

ДАНИИЛ. Где?.. Где аппаратура?!

АЛАН СТАРШИЙ. Сдал в металлолом.

ДАНИИЛ. Да как ты посмел?!

АЛАН СТАРШИЙ. Пошуми, пошуми… Глядишь, успокоишься без всякого аппарата. Я из предосторожности. Наша квартира и так переполнена.

АЛАН. Как это наша?

АЛАН СТАРШИЙ. Помолчи! И не имей привычки возражать отцу! (Показывает на Даниила.) Он ведь мог аппарат и на минус переключить.

АЛАН. Расфокусировать?

АЛАН СТАРШИЙ. С него станет. Посмотри, он же себя не контролирует!

БЕРТА. Да что здесь происходит?

АЛАН СТАРШИЙ (стучит себя по лбу). Котелок у меня варит отлично.

ДАНИИЛ (В отчаянье садится на диван, хватается за голову). Это было изобретение века!

АЛАН СТАРШИЙ. Тут спору нет. Хуже атомной бомбы. Взрывной волной людей разбрасывало на двадцать и на сорок лет.

АЛАН. На этот раз папа очень даже прав.

ДАНИИЛ. Ты уж молчи… помноженный на три!

АЛАН. А я тебя просил об этом?! Предпочитаю размножаться обычным способом.

ДАНИИЛ. А я что? Извращенец?!

БЕРТА. Мальчики, не спорьте из-за таких пустяков. Уж поверьте мне: никакие вы не извращенцы. И совершенно одинаковы…

АЛАН (одновременно с Даниилом). Как одинаковы?

ДАНИИЛ (одновременно с Аланом). Как одинаковы?

БЕРТА. А так! Оба ведете себя, как малые дети.

(Тихо, не привлекая внимание спорящих на пороге появляются АЛАН МЛАДШИЙ и ЖАННА. Алан Младший ставит Жанну перед собой. На этот раз отчетливо видна округлость живота Жанны. Даниил не видит вошедших и продолжает говорить, указывая, как он полагает, в сторону Берты, а на самом деле на Жанну.)

ДАНИИЛ (Алану Старшему). Уничтожил аппарат! Спроси ее, рада она неожиданному появлению ребенка? (Алану.) Может, объяснишь, как он произошел от тебя!

АЛАН СТАРШИЙ. Ну… это уж слишком.

АЛАН МЛАДШИЙ. Что здесь случилось?

(Все поворачиваются в сторону вошедших Алана Младшего и Жанны.)

АЛАН (подбегает к ним и ходит вокруг Жанны). Как это понимать? Вчера еще не было.

БЕРТА. Как это не было? Специалист! Не знаешь, так помолчи.

ДАНИИЛ. Вчера еще и родственников не было.

АЛАН (указывая на живот Жанны). Что это?

АЛАН МЛАДШИЙ. Папа, у нас скоро будет ребенок. Поэтому надо поторопиться с ЗАГСом.

ДАНИИЛ. Не очень спешите, а то растрясете и попадете в родильное отделение.

АЛАН (пальцем надавливает на живот Жанны, а затем вытаскивает наружу положенную туда подушку. Обнимает подушку). Ах, ты мой хорошенький сынуля. А какой мягонький!

АЛАН СТАРШИЙ. Что за маскарад?

БЕРТА (Алану). Как ты посмел залезть в юбку незнакомой женщине?!

АЛАН. Меня не проведешь!

ЖАННА (виновато). Это Алан таким образом решил ускорить нашу свадьбу.

АЛАН СТАРШИЙ. Ай да шутник! А о нас ты с отцом подумал?! Каково нам видеть такое?

АЛАН МЛАДШИЙ. Да ладно тебе, дедуля. Опять завел свою канитель. Вроде вы с папой ангелы?

АЛАН СТАРШИЙ. Не ангелы, но такого себе не позволяли!

БЕРТА. Сыночек, дедушка правильно говорит. Дедушка и папа старше тебя, а значит, умнее, и плохого не посоветуют.

АЛАН МЛАДШИЙ. Если умнее, то пускай подскажут, где тут ближайший ЗАГС.

АЛАН. Не знаю. Я женился двадцать лет назад.

АЛАН СТАРШИЙ. А я вообще холостяк.

АЛАН. Отец – веселый вдовец.

БЕРТА. Не оскорбляй отца! Какой пример подаешь мальчику?!

АЛАН СТАРШИЙ. О-хо-хо! Такой ли благодарности я ожидал от сына? Но ничего… ничего, потерплю. Я хоть и неимущий вдовец, но приготовил молодым подарок. (Уходит в спальню, выносит оттуда чемодан-дипломат. Расстегивает его и демонстрирует пачки долларов.)

БЕРТА. Что это?

АЛАН СТАРШИЙ. Ясное дело – доллары. Два миллиона.

АЛАН. Значит, я в старости разбогатею?!

АЛАН СТАРШИЙ. А вот этого я не гарантирую.

АЛАН. Так ведь ты…

АЛАН СТАРШИЙ. Не путай. Это я, а это ты. Не ровняй мою голову со своей.

ДАНИИЛ. Но откуда такие деньги?

АЛАН СТАРШИЙ. Откуда… откуда… Экспериментировал с твоим генератором. Одну положил – три получил. Три положил – на выходе девять.

БЕРТА. Так они поддельные?!

АЛАН СТАРШИЙ (возмущенно). Как это поддельные?! Думай, что говоришь. Может и я поддельный? Самые настоящие! Одни, правда, потрепанные получаются, а другие – моложе оригинала. Но ничего – все настоящие.

АЛАН. Господи! И ты уничтожил такую машину?! (Даниилу.) Посмотри, что он натворил?!

ДАНИИЛ. Ничего не поделаешь – старческий маразм.

БЕРТА. О чем вы толкуете?

АЛАН СТАРШИЙ (высокомерно, как глава семейства). Не бабьего это ума дело. (Подходит к Алану Младшему и Жанне и вручает им дипломат.) Держите и будьте счастливы! Только этого… Осторожненько пользуйтесь – номера на бумажках одинаковые. Сбывайте их в разных местах.

АЛАН. Папа! Как ты мог?! Уничтожил бесценный аппарат!

ДАНИИЛ. Спокойно. Дело поправимо – чертежи у меня сохранились.

АЛАН СТАРШИЙ (кричит в сторону зала.) Так что денег изготовим немеряно, на всех хватит!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

(Обстановка прежняя. АЛАН СТАРШИЙ сидит у стола, пишет письмо. Входит АЛАН МЛАДШИЙ.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Доброе утро, дедуль!

АЛАН СТАРШИЙ (торопливо накрывает письмо газетой). Здоров! Да не очень-то оно доброе? Ты посмотри, что в мире делается! Памела Андерсон решила похудеть.

АЛАН МЛАДШИЙ. Ну и пусть себе худеет на здоровье.

АЛАН СТАРШИЙ. Так она ведь превратится в ходячую вешалку. Ты видел этих манекенщиц?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Ерунда. Вон евро по отношению к доллару похудел – вот это трагедия.

АЛАН СТАРШИЙ. Ты, я смотрю, со своими миллионами совсем финансистом сделался.

АЛАН МЛАДШИЙ. Эх, дедуля, я уже не финансист.

АЛАН СТАРШИЙ. Это почему же?

АЛАН МЛАДШИЙ. Обычное дело – разорился.

АЛАН СТАРШИЙ. Как?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Окончательно и без остатка.

АЛАН СТАРШИЙ. Да ты шутишь? Два миллиона!

АЛАН МЛАДШИЙ. Вложил их в акции интернет-компании, а они рухнули. Компания оказалась виртуальной, фиктивной, поддельной… вроде как мы с тобой.

АЛАН СТАРШИЙ. Да что ж это такое! Честно заработанные деньги спрятать негде! Кругом одни жулики. Слушай, а может быть, она передумает худеть?

АЛАН МЛАДШИЙ. Кто?

АЛАН СТАРШИЙ. Памела Андерсен.

АЛАН МЛАДШИЙ. Далась тебе эта Памела! Тут миллионы пропали.

АЛАН СТАРШИЙ. Это сколько же на них можно было прокормить женщин?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Надо бы Даниила поторопить, пусть свой генератор восстановит.

АЛАН СТАРШИЙ. Да он давно его восстановил. Только не говорит.

АЛАН МЛАДШИЙ. А ты откуда знаешь?

АЛАН СТАРШИЙ. По роже видно. Месяц ходил, будто таракана съел, а теперь улыбается, как жених на свадьбе.

АЛАН МЛАДШИЙ. Вот и хорошо. Дедуль, ты ему при случае объясни, так мол и так, нужны денежки, на старости лет приходится голодать… как Памела Андерсон.

АЛАН СТАРШИЙ. Да он слишком трусливый. Все это время дрожал, что ты попадешься с деньгами.

АЛАН МЛАДШИЙ. Ну, теперь можешь успокоиться – ничего нет.

АЛАН СТАРШИЙ. Совсем ничего не осталось?

АЛАН МЛАДШИЙ. Ни копейки.

АЛАН СТАРШИЙ. Вот незадача. А как же я буду жениться?

АЛАН МЛАДШИЙ. Ты?! Жениться?!

АЛАН СТАРШИЙ. Да. Ничего удивительного. Что мне и дальше бобылем среди вас век свой коротать? Сам-то недолго в холостяках ходил.

АЛАН МЛАДШИЙ. И кто же она?

АЛАН СТАРШИЙ. Да уж не Памела Андерсон, будь спокоен. Да что теперь говорить, если свадьбу играть не на что.

АЛАН МЛАДШИЙ. Хоть одна польза от биржевых махинаторов. Дай посмотрю нынешний курс. (Протягивает руку к газете.)

АЛАН СТАРШИЙ. Нету здесь курсов.

АЛАН МЛАДШИЙ. Как нету. В любой газете есть. (Заглядывает в газету.) Дедуля, да ты читаешь брачные объявления?!

АЛАН СТАРШИЙ. А что мне остается? Только читать, только читать…

(Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Приветствую семейство Адриановых! (Пожимает руки Алану Старшему и Алану Младшему.)

АЛАН СТАРШИЙ. Да не жми ты – пальцы сломаешь. И так здоровья нет, совсем инвалидом сделаешь.

ДАНИИЛ. Да ты всех нас переживешь. Точнее, всех нас в гроб загонишь.

АЛАН СТАРШИЙ. И не надейся. Самостоятельно туда забираться будешь. Ходил я на прошлой неделе к врачу. Если хочешь знать, я неизлечимо болен. Всего то и жить осталось – месяца три.

ДАНИИЛ. Не может быть!

АЛАН СТАРШИЙ. Если, конечно, не лечиться. А с лекарствами еще пару годиков протянул бы.

ДАНИИЛ. Так гони скорее в аптеку. Что у тебя за болячка?

АЛАН СТАРШИЙ. Давай не будем об этом. И Алану с Бертой не говорите – не хочу их расстраивать. Пусть ничего не знают. Запущенная стадия. Доктор сказал, если бы вы пришли годик назад, а еще лучше – пять, мы бы вам помогли.

ДАНИИЛ. То есть, если тебя подмолодить лет на пять, ты снова будешь здоров?

АЛАН СТАРШИЙ. Для гарантии лучше на десять.

ДАНИИЛ. А что делать с исходным материалом?

АЛАН СТАРШИЙ. Это с каким материалом?

ДАНИИЛ. С тобой. Я сделаю твоего двойника – молоденького, а тебя-то куда девать?

АЛАН СТАРШИЙ. Нет! Ты все неправильно понял. Хватит нам двойников! Чего доброго, придется нумеровать, словно французских королей. Сделай меня моложе, но без всяких двойников.

ДАНИИЛ. Это очень рискованно. Не говоря уже, что противозаконно.

АЛАН СТАРШИЙ. А ограбить меня на двадцать лет было законно?

ДАНИИЛ. Все претензии к Алану.

АЛАН СТАРШИЙ. Хорошо. Тогда я напишу, куда следует, что ты экспериментировал на людях, минуя стадии мышей и собак.

ДАНИИЛ. Да как ты смеешь, старый шарлатан!

АЛАН СТАРШИЙ. Ага! Значит, признаешь, что я все-таки старый!

ДАНИИЛ. Но ты же знаешь, что все произошло из-за Алана.

АЛАН СТАРШИЙ. Ага! Из-за Алана! А аппарат чей? Твой! А еще с его помощью изготовили фальшивые деньги!

ДАНИИЛ. И кто их готовил?

АЛАН СТАРШИЙ. Неважно. Важно, что ты не хочешь помочь человеку, которого обрек на преждевременную старость. Вот выйдешь через двадцать лет из тюрьмы, тогда узнаешь, каково оно старому, больному и бедному!

ДАНИИЛ. Ты – бедный?! Да ваше семейство огребло такие деньжищи, что другим и не снились.

АЛАН СТАРШИЙ. То-то полиция с ног сбилась, до сих пор фальшивомонетчика ищет.

АЛАН МЛАДШИЙ. Да что его искать?

ДАНИИЛ (Алану Младшему). И ты за него?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Да я просто о дедушке беспокоюсь. Как он при таком здоровье жениться будет?

ДАНИИЛ. Он? Жениться?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Мечтает, чтобы у его гроба стояла непременно молодая вдова. Лучше, если это будет Памела Андерсон.

АЛАН СТАРШИЙ. Не надо мне такого добра.

ДАНИИЛ. Что-то вы, Алан Александрович, перед смертью стали переборчивы. Зачем вам вдова? Без нее мы радостно проводим всей дружной семьей. А я куплю венок и подпишу «От соседей».

АЛАН СТАРШИЙ. И обязательно пригласи священника. Хочу исповедаться. И запомни, на исповеди ничего не утаю. И в завещании все подробненько изложу.

ДАНИИЛ. Ах, так! Тогда я иду в полицию. Там разберутся, кто виноват, и кто деньги штамповал! (Убегает.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Ты, дедуль, с завещанием, кажется, переборщил.

АЛАН СТАРШИЙ. А что делать, если он настолько очерствел, что отказывается помогать умирающему?!

(Вбегает ГЛОРИЯ.)

ГЛОРИЯ. Что здесь случилось?! Даниил не в себе. В ярости побежал на гараж за машиной. Решил отвезти свой аппарат на свалку.

АЛАН МЛАДШИЙ. А потом будет жалеть.

ГЛОРИЯ. Конечно, он столько над ним работал.

АЛАН СТАРШИЙ. Надо не допустить этого. Мы заберем нервотрепгенератор и спрячем.

ГЛОРИЯ. Да он убьет меня, если узнает, что я позволила его забрать!

АЛАН СТАРШИЙ. А ты нам и не позволяй. Беги, догоняй неврастеника. Только двери не запирай. Вернетесь – аппарата нет. Пусть ищет, где хочет.

АЛАН МЛАДШИЙ. А когда успокоится, мы обязательно возвратим.

АЛАН СТАРШИЙ (Глории). Давай-давай! И стой на своем: к нам не заходила, ничего не знаю.

ГЛОРИЯ. Так я побегу?

АЛАН СТАРШИЙ. Беги, конечно беги. Смотри, под машину не попади.

(ГЛОРИЯ убегает.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Как-то некрасиво по чужим квартирам лазить. Нехорошо получается.

АЛАН СТАРШИЙ. А ты и не лазь. Я сам принесу. Мне теперь все равно, от чего помирать. (Уходит.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Вот так история! Даниил вернется – его инфаркт хватит. Полицию вызовет. А если откроется наше происхождение? Прощай спокойная жизнь. Журналисты налетят, как на овечку Долли. А если узнают о двух миллионах?!

(В комнату входит АЛАН СТАРШИЙ, вносит инфрогенератор. Но внешность старика совершенно изменилась. Он в квартире Даниила включил инфрогенератор и омолодился на двадцать лет. Теперь он – вылитый Алан. Так что исполнять роль Алана Старшего в помолодевшем облике может актер, играющий роль Алана. На сцене они больше не встретятся.)

АЛАН МЛАДШИЙ (видя преображенного Алана Старшего, принимает его за Алана). А-а-а, папаня! Решил нам подсобить?

АЛАН СТАРШИЙ. Никто мне не помогал, да я и не требую от вас помощи. Вот когда свалюсь окончательно – тогда и помогайте.

АЛАН МЛАДШИЙ. Да что вы с дедом как сговорились! Он помирать собрался, теперь вот ты такую же канитель завел.

АЛАН СТАРШИЙ. Внучок, что с тобой? Заговариваться стал?

АЛАН МЛАДШИЙ. Ты еще не все знаешь. Дед не только помирать собрался, он еще хочет жениться! Где он там застрял? Даниил вернется, не дожить ему до свадьбы.

АЛАН СТАРШИЙ (удивленно смотрит на Алана Младшего). А-у! Внучок! Приди в себя. Напечатаем тебе еще пару миллионов – только дедушку с папой не путай. Где ты видишь своего родителя?

АЛАН МЛАДШИЙ. Перестань меня троллить. (Направляется к двери.) Я сейчас позову деда.

АЛАН СТАРШИЙ (преграждая дорогу). Да ты совсем спятил?! Родного деда не узнаешь?

АЛАН МЛАДШИЙ. Папа, прекрати!

АЛАН СТАРШИЙ. Какой я тебе папа?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Растрепанный и небритый. Посмотри, на кого ты похож.

АЛАН СТАРШИЙ (подходит к зеркалу, недоуменно застывает на месте). Господи! Что это?! Зеркало сломалось! Я похож на Алана.

АЛАН МЛАДШИЙ. А на кого же тебе быть похожим, как ни на самого себя?

АЛАН СТАРШИЙ. Это чудо! Включил аппарат всего на минуту – и вот! (Указывает в зеркало.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Кто включил аппарат?

АЛАН СТАРШИЙ. Да я! Кто же еще! Щелкнул пару раз туда-сюда вот этими штуковинами. (Щелкает тумблерами на инфрогенераторе, затем снова подбегает к зеркалу.) И пожалуйста! Наконец-то! Дай-ка я немного приду в себя.

АЛАН МЛАДШИЙ (удивленно). Дедуля, это ты?

АЛАН СТАРШИЙ. А кто же еще!

АЛАН МЛАДШИЙ. Но ты похож на папаню.

АЛАН СТАРШИЙ. Это он на меня похож.

АЛАН МЛАДШИЙ. Не важно. Главное – теперь вы… два… одинаковых.

АЛАН СТАРШИЙ. Два или три – какая разница. Бывают и тройняшки родются.

АЛАН МЛАДШИЙ. Но не в ваши годы.

АЛАН СТАРШИЙ. Какие такие годы?! Сколько ты мне сейчас дашь?

АЛАН МЛАДШИЙ. Как и отцу… примерно лет сорок.

АЛАН СТАРШИЙ. Это пойдет! Это как раз то, что нужно. Теперь дело с женитьбой можно ускорить.

АЛАН МЛАДШИЙ. А твои болезни?

АЛАН СТАРШИЙ. У меня их и раньше не было, а теперь – и подавно.

АЛАН МЛАДШИЙ. Но как же вы будете вдвоем… как два сапога?.. Взрослые в одной семье? Что скажут соседи?

АЛАН СТАРШИЙ. Приехал брат-близнец – вот и все!

АЛАН МЛАДШИЙ. Но Даниил догадается и тогда уж точно обратится в полицию!

АЛАН СТАРШИЙ. А вот этому надо помешать. Тем более, что два миллиона еще не изготовили.

АЛАН МЛАДШИЙ. Но Даниил скоро заявится! И что нам – опять прозябать в нищете?

АЛАН СТАРШИЙ. Ну уж нет! Я тут кое о чем заблаговременно побеспокоился. (Убегает в спальню, возвращается оттуда с париком и накладной бородой на резнике. Надевает парик, прицепляет бороду.) Ну как я тебе?

АЛАН МЛАДШИЙ. Теперь выглядишь хорошо – лет на сто.

АЛАН СТАРШИЙ. Но только снаружи. Заметь, только снаружи! А внутри мне – восемнадцать.

АЛАН МЛАДШИЙ. Что-что, дедуля, ты загнул. Мне двадцать.

АЛАН СТАРШИЙ. За тебя не знаю. А я себя чувствую именно на восемнадцать!

АЛАН МЛАДШИЙ. Будь по-твоему. Только, пожалуйста, к аппарату больше не подходи. Разве что с долларами.

(В комнату вбегает разъяренный ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Так и знал! Мерзавцы! Проходимцы! (Подбегает к инфрогенератору, но в этом момент замечает старика с бородой.) А это кто?

АЛАН СТАРШИЙ (шамкая, старческим дребезжащим голосом). Вот что, Даниилушка, твоя машина со мной сделала!

ДАНИИЛ. Откуда вы меня знаете?

АЛАН МЛАДШИЙ. Да это же наш дедушка… Включил твой древнегенаротор…

АЛАН СТАРШИЙ. …И вот он во что меня превратил.

ДАНИИЛ (Алану Старшему). Ты… Ты включал генератор?!

АЛАН СТАРШИЙ. Только на одну секунду.

ДАНИИЛ (задыхаясь от гнева). Господь – он все видит! Вот и получил по заслугам!

АЛАН МЛАДШИЙ. А я? Я своего еще не получил…

ДАНИИЛ. Придет время, и ты получишь!

АЛАН СТАРШИЙ. Он о денежках своих толкует. Разорился. Кругом одно жулье – облапошили наивного внучка.

ДАНИИЛ. Что?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Ни копейки не осталось.

ДАНИИЛ. От двух миллионов?!

АЛАН СТАРШИЙ. Обокрали на бирже, еще и должен немного.

ДАНИИЛ (радостно). Наконец-то! Слава богу! Хоть теперь буду спать спокойно. Никто с наручниками не придет. И вы начнете жить на трудовую копейку! (Алану Старшему. ) Погоди, а как твое драгоценное здоровье? Ведь ты недавно собирался помирать?

АЛАН СТАРШИЙ. По-твоему, двадцать лет – это недавно?

ДАНИИЛ. Ты ведь обещал вот-вот оказаться в гробу?

АЛАН СТАРШИЙ. На все воля божья. Малость еще покопчу это небо.

ДАНИИЛ. Да теперь уж недолго осталось. Будешь знать, как по чужим квартирам лазить! Всего хорошего! (Забирает инфрогенератор, уходит.)

АЛАН СТАРШИЙ. Ты видел?! Вот они – нынешние конструкторы! Где его совесть! Каким аппаратом делают таких бездушных людей?

АЛАН МЛАДШИЙ. Дедуля, не переигрывай. Мы здесь одни.

АЛАН СТАРШИЙ (услыхав голоса за дверью). А вот ты и накаркал.

(Входит БЕРТА.)

БЕРТА. Здравствуйте! А я пельмени купила и два килограмма печенки. Сейчас нажарю печеночных котлет. (Замечает незнакомого старика, ожидает от него ответной реакции. Но старик молчит и недовольно расхаживает по комнате взад-вперед.)

БЕРТА (Алану Младшему). Кто этот дедушка?

АЛАН МЛАДШИЙ. Лучше не спрашивай.

АЛАН СТАРШИЙ (старческим дребезжащим голосом). Лучше сходи к своему Даниилу, он тебя просветит на этот счет.

АЛАН МЛАДШИЙ. Беда у нас приключилась.

АЛАН СТАРШИЙ. Еще и какая!

АЛАН МЛАДШИЙ. Теперь наш дедуля уж точно не женится на Памеле Андерсон.

АЛАН СТАРШИЙ. Это почему же?

АЛАН МЛАДШИЙ (язвительно). Не любит она таких… молоденьких. (Берте.) Состарил Даниил нашего дедушку.

БЕРТА. Как состарил?!

АЛАН СТАРШИЙ. А вот так! (Разводит руками.) Можешь полюбоваться. Своим гробогенератором. Это я – ваш прежний молодой дедуля.

БЕРТА. Боже! Как это можно? Все-таки живой человек! Пусть сделает все обратно! (Порывается пойти к Даниилу. Алан Старший с юношеской прытью бросается ей наперерез, но затем, спохватившись, замедляет движения.) Берточка, бог с ним. Получилось, как получилось. Я зла на него не держу. Кто из нас не ошибался? Простим нашему соседу его малые прегрешения.

БЕРТА. Но как он мог так поступить?

АЛАН СТАРШИЙ. Да он не хотел. Вот наш младшенький подтвердит.

АЛАН МЛАДШИЙ. Это точно. Он совсем не хотел нашего дедушку… делать более взрослым.

АЛАН СТАРШИЙ. Теперь, наверное, корит себя, убивается. Так что не будем трогать его, пусть успокоится.

АЛАН МЛАДШИЙ. Еще, чего доброго, аппарат уничтожит.

АЛАН СТАРШИЙ. Из-за какого-то пустяка.

АЛАН МЛАДШИЙ. И тогда плакали наши денежки.

БЕРТА. Какие денежки?

АЛАН СТАРШИЙ. Это он так, тоже прийти в себя не может. Начал заговариваться.

АЛАН МЛАДШИЙ. Еще бы не заговариваться. Деду ни за что ни про что двадцатку впаяли.

АЛАН СТАРШИЙ. Да перестань ты! Заладил: двадцатку, двадцатку! В конце концов, не сорок. Если хотите знать, многие мои одноклассники еще в женихах ходют.

АЛАН МЛАДШИЙ (хватаясь за голову). У-у-у!

БЕРТА. Что с тобой?

АЛАН МЛАДШИЙ (спохватившись). Зубы ноют.

АЛАН СТАРШИЙ. А у меня все на месте. Все тридцать три в исправном состоянии – грех жаловаться.

БЕРТА. Нет, я все-таки пойду, узнаю у Даниила, как могло так случиться.

АЛАН СТАРШИЙ. Берточка, это лишнее.

БЕРТА. Не лишнее. (Уходит.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Ой, что сейчас будет!

АЛАН СТАРШИЙ. Она скоро вернется.

АЛАН МЛАДШИЙ. Тебе, дедушка, сейчас лучше свалить куда-нибудь.

АЛАН СТАРШИЙ. Ни за что!

АЛАН МЛАДШИЙ. Хотя бы на время.

АЛАН СТАРШИЙ. На время? Так и быть, на время можно. (Снимает бороду и парик, засовывает их в карманы и приобретает внешность Алана.)

(В комнату врывается БЕРТА.)

БЕРТА. Где этот старый негодник?!

АЛАН МЛАДШИЙ. Ты о ком?

БЕРТА. О твоем дедушке!

АЛАН СТАРШИЙ (изображая Алана). Что еще новенького натворил мой папаша?

БЕРТА. Алан, хорошо, что ты вернулся! Мы в нашем доме приютили квартирного вора. Ты давно был в деревне? Что там говорили о твоем отце?

АЛАН СТАРШИЙ. Говорили, что он куда-то уезжал… на несколько лет.

БЕРТА. Так я и знала! Сидел в тюрьме!

АЛАН СТАРШИЙ. Да нет, наверное, был в командировке, или учился…

БЕРТА. …Как двери подламывать. Обокрал он Даниила!

АЛАН СТАРШИЙ. Не может быть! Я своего отца знаю… как самого себя! Вот Даниил обокрасть может, отобрать у соседа все самое ценное…

БЕРТА. Что?! Опять дедуган наушничал?! Опять сплетничал, что Даниил наведывается ко мне?! А сам все время возле меня так и вьется: Берточка, родная Берточка! А на Даниила он напрасно наговаривает!

АЛАН СТАРШИЙ. Да хоть и не напрасно! Что мы, в пятнадцатом веке живем? Если у тебя в паспорте штамп поставили, так что, из-за этих чернил – ты превратилась в рабыню?! Где это видано, замужняя женщина не имеет права взглянуть на соседа? А если они друг другу нравятся? Разве мужу убудет? И у Даниила, не карандаш – не сотрется…

БЕРТА (удивленно). Ты и в самом деле так думаешь?

АЛАН СТАРШИЙ. Всякий интеллигент так думает. Только вслух не говорит. А я заявляю честно и открыто!

БЕРТА. Так ты бы не стал возражать… если бы Даниил?..

АЛАН СТАРШИЙ. И глазом не моргну.

АЛАН МЛАДШИЙ. Папаша, ну это уже слишком.

АЛАН СТАРШИЙ. А ты помолчи! И ты, и твоя Жанна! Думаешь, я ничего не знаю о вас?!

АЛАН МЛАДШИЙ. И с чего это ты сделался таким… интеллигентным?

АЛАН СТАРШИЙ. Все благодаря своему отцу – нашему дедушке. Это он передал мне свою вековечную мудрость.

АЛАН МЛАДШИЙ. С мудростью нашего деда все понятно. В его возрасте о женщинах можно не вспоминать.

АЛАН СТАРШИЙ. Дело не в возрасте, а в разуме, широте его мышления. Так что нам надо не корить деда, а молиться на него.

БЕРТА. Да ты первый не выносишь его фокусы.

АЛАН СТАРШИЙ. Это раньше было. Теперь я, благодаря отцу, поумнел. И тебе желаю того же. Будь с ним поласковей – вот как со мной. (Подходит, обнимает и целует Берту.) Простим его старческие грешки. И твои тоже. Ибо они вовсе не грехи, а природное влечение плоти. (Еще раз целует Берту.)

АЛАН МЛАДШИЙ. Дедуля!..

АЛАН СТАРШИЙ (обрывая Алана Младшего). А твой несчастный дедуля пострадал от науки и незаконных опытов. Поэтому и убежал. Я пойду отыщу его и постараюсь вернуть домой. (Направляется к дери.)

БЕРТА. Так Даниил теперь может?..

АЛАН СТАРШИЙ. В любое время. (Уходит.)

БЕРТА. Невероятно. Не узнаю Алана. (Подходит к столу, замечает письмо.) А это что? (Читает.) …Не проходит и дня, чтобы я не думал о тебе. Я так счастлив, что ты ответила мне. Встретимся у фонтана. (В отчаянье.) Это почерк Алана! Подлец! Вот почему он так неожиданно сделался интеллигентным!

АЛАН МЛАДШИЙ. Этого нам еще не хватало! (Уходит.)

(Входит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Ну, где наш пострадавший?

БЕРТА. Ты о ком?

ДАНИИЛ. О старике.

БЕРТА. Куда-то убежал с горя.

ДАНИИЛ. Наконец-то кара настигла злодея.

БЕРТА. В этом доме все идет кувырком.

ДАНИИЛ. С каждым днем все хуже и хуже.

БЕРТА. А вот и не все. Есть кое-что и приятненькое.

ДАНИИЛ. То, что ваш дедуля состарился?

БЕРТА. Нет. То, что Алан теперь согласен смотреть на наши отношения… сквозь пальцы.

ДАНИИЛ. Что?! Ты рассказала ему?!

БЕРТА. Он сам заговорил на эту тему. И заявил, что все давно знает, и даже не возражает.

ДАНИИЛ. Как это не возражает?!

БЕРТА. Я бы сказала… даже поощрял меня. Так что мне было немного неловко – ведь разговор происходил при младшеньком.

ДАНИИЛ. И младший знает?

БЕРТА. И тоже не возражает. Сказал, чтоб сами разбирались – не малые дети.

ДАНИИЛ. Ну как мне после этого показываться в вашем доме?!

БЕРТА. А вот так. Без-бо-яз-нен-но! И, если хочешь знать, Алан тоже завел себе кралю.

ДАНИИЛ. Да что ж это такое?! Все семейные ценности – на свалку?!

БЕРТА. Ничего подобного. Семья, как и прежде, остается семьей. Может быть, даже станет еще крепче. Ах, если бы и Глория придерживалась столь передовых взглядов!

ДАНИИЛ. Ну уж нет! Ее на этот счет образовывать не стоит.

БЕРТА. Да я и не собираюсь. Это я так. А вот тебя целовать могу теперь совершенно смело. (Целует Даниила.)

(Входит настоящий АЛАН, застывает на пороге.)

АЛАН. И как это все понимать?!

ДАНИИЛ (растерянно). Вот… Уговаривает меня омолодить вашего дедушку.

АЛАН (Берте.) Значит, тебе уже законного мужа и соседа не хватает?!

БЕРТА. Ты что? Упрекаешь меня?! За то, что я, как послушная жена, стала следовать твоим советам? Лучше бы свои любовные письма по квартире не разбрасывал!

АЛАН. Ты в своем уме?! Какие письма?! И зачем нам омолаживать деда?

ДАНИИЛ. Ты еще не все знаешь.

БЕРТА. Наш дедуля надумал жениться.

АЛАН. Дед? Жениться?!

БЕРТА. На Памеле Андерсон.

АЛАН. Господи!.. Спаси и помилуй!

ДАНИИЛ. И для этого состарил себя на двадцать лет.

АЛАН. А Памеле что, молодые уже не по карману? Зачем себя-то старить? Прицепил бороду – и ходи!

ДАНИИЛ. Да если бы дело было только в бороде!

БЕРТА. Все намного хуже.

ДАНИИЛ. Он выкрал мой инфрогенератор. Не смотри, как сом на сковородку. Твой папаша забрался в нашу квартиру…

АЛАН. Не может быть!

БЕРТА. Самостоятельно включил аппарат…

ДАНИИЛ. И получил за это двадцать лет!

АЛАН. Теперь за включение электроприборов дают двадцатку?

ДАНИИЛ. Дополнительно к своим шестидесяти схлопотал еще двадцать, а может и все сорок. Я его возраст не мерял.

БЕРТА. Ты его теперь не узнаешь?

ДАНИИЛ. Ходячая мумия.

АЛАН. Так… а вам-то целоваться зачем?

БЕРТА (подходит к Алану, обнимает его). Милый, я тебя понимаю. Отец почти присмерти. Как тут оставаться спокойным? Но ведь нельзя же так резко менять свои убеждения! Если хочешь знать, и я твои грешки готова простить. И не буду тебя караулить у фонтана. Я все-таки твоя законная супруга, а не деспот в юбке.

АЛАН. Погодите… У меня что-то с головой…

БЕРТА. Я это сразу заметила. Говоришь сначала одно, затем – другое. А в письмах вообще пишешь бог знает что!

АЛАН. В каких письмах?

БЕРТА. В твоих. Пойди лучше приляг отдохни.

АЛАН. Да. Так будет лучше. (Уходит в спальню.)

БЕРТА. Вам, мужчинам, никогда не угодишь.

ДАНИИЛ. Да и женщин трудно понять.

БЕРТА. А вот я Алана хорошо поняла. Полюбуйся, что он пишет своей очередной потаскухе! (Протягивает письмо.)

ДАНИИЛ. Что это?

БЕРТА. Его письмо. Оставил вот здесь. (Указывает на стол.)

ДАНИИЛ (читает). …Дня не проходит, чтобы я не думал о тебе. Встретимся у фонтана…

БЕРТА. Интересно, что это за стерва? И не боится встречаться в сквере у самого нашего дома.

(Входит ГЛОРИЯ, придерживая за руку АЛАНА СТАРШЕГО. Он в парике, с бородой, в руке еготросточка. Ходит мелкими шаркающими шажками.)

ГЛОРИЯ. Вот привела вашего дедушку. Он мне все рассказал, как получилось. Прогуливался у фонтана.

ДАНИИЛ. Видать, и этот Ромео завел себе Джульетту. Как здоровье, Алан Александрович?

АЛАН СТАРШИЙ. Ась?

ДАНИИЛ. Говорю, как драгоценное здоровье?

АЛАН СТАРШИЙ. Ничего, Даниилушка, погода хорошая, ветерка нет.

БЕРТА. Боже, да он совсем глухой!

АЛАН СТАРШИЙ. Хожу, хожу. Врачи сказали побольше ходить. (Подходит к столу, что-то ищет.)

БЕРТА. Что вы ищите, Алан Александрович?

АЛАН СТАРШИЙ. Очки где-то оставил. Вот здесь газету читал. Да бог с ними – в очках тоже ничего не вижу.

БЕРТА. Может быть, в спальне?

АЛАН СТАРШИЙ. Нет, наверное, у фонтана на скамейке оставил.

ГЛОРИЯ. Так я сейчас сбегаю.

АЛАН СТАРШИЙ. Не надо, я сам. Буду слушать врача. Он так и сказал – больше ходить. Видишь, тебе могилу копают, а ты все равно прогуливайся. Подойди, побеседуй, потолкуй с рабочими, покажи им пример жизнелюбия… (Уходит.)

(Входит АЛАН МЛАДШИЙ.)

АЛАН МЛАДШИЙ. А где папаня?

БЕРТА. В спальне отдыхает.

АЛАН МЛАДШИЙ. Там его какая-то тетка ищет. Алана Адрианова спрашивает.

ДАНИИЛ. Так привел бы сюда.

АЛАН МЛАДШИЙ. Не хочет. Говорит, подожду – мне у фонтана назначено.

БЕРТА (Даниилу). Ну! Что я говорила! Сквозь землю провалиться можно! Ни за что не пойду на нее смотреть. (Алану Младшему.) Старая?

АЛАН МЛАДШИЙ. Да нет, так себе.

БЕРТА. Моложе меня?

АЛАН МЛАДШИЙ. Нет, мам. Ты моложе.

БЕРТА. Так ему и надо!

АЛАН МЛАДШИЙ. Может, отца все-таки разбудить?

БЕРТА. Еще чего! Пусть дрыхнет… Дон-Жуан!

(Из спальни выходит растрепанный поле сна АЛАН.)

БЕРТА. А вот и он. Как услышал свое имя, сразу прибежал.

АЛАН. Мне приснился страшный сон. Будто бы мы праздновали столетие дедушки, а он возьми и заяви, что хочет жениться. Каков дедуля?..

БЕРТА. …Таков и сынуля!

АЛАН. А еще привиделось, будто бы вы… (Указывает на Берту и Даниила.) Вдвоем, вместе… Черт знает что приснится, когда ляжешь в обед!

БЕРТА. А юная особа, пятидесяти лет, тебе у фонтана не снилась?!

АЛАН. Нет, у фонтана ничего не снилось.

БЕРТА. Тогда сходи к фонтану и умойся водицей, сразу проснешься от ужаса.

АЛАН. Нет, я лучше пойду чаю попью. Чай будете?

ДАНИИЛ. Я бы что-нибудь покрепче.

АЛАН. Найдется и покрепче. (Уходит на кухню.)

ГЛОРИЯ. Что это с Аланом – спит среди бела дня?

ДАНИИЛ. Старость является без стука. Пойду, составлю ему компанию. (Уходит на кухню.)

(Входит АЛАН СТАРШИЙ в дряхлом старческом облике. За спиной его висит гитара. Следом за ним входит КОРОТИНА.)

АЛАН СТАРШИЙ. День добрый честной компании! Знакомьтесь – Эвелина. (Указывает на Коротину.)

ГЛОРИЯ. Глория.

КОРОТИНА. Очень приятно.

БЕРТА (недоброжелательно). Так вот она какова, Мадонна!

АЛАН МЛАДШИЙ. Я Алан, внук Алана Александровича.

КОРОТИНА. Это сразу понятно. Уж больно вы на своего папу в молодости походите.

АЛАН МЛАДШИЙ. Вы знали моего папу?

БЕРТА. Да его все лахудры в городе знали.

КОРОТИНА. Но только одной из них удалось его приручить. Господи, как же ее звали?.. Бяка?.. Бука?..

ГЛОРИЯ. Может, Берта?

КОРОТИНА. Точно, Берта!

ГЛОРИЯ. Так вот она перед вами. (Указывает на Берту.)

КОРОТИНА (Алану Старшему.) Это твоя жена?

АЛАН СТАРШИЙ. Нет. Какая жена, если я снова встретил тебя!

БЕРТА. Вы что, раньше знали этого… жениха?

КОРОТИНА. Знала, но не в таком виде.

БЕРТА. Мы его тоже совсем недавно таким увидели… До сих пор наглядеться не можем!

АЛАН СТАРШИЙ (указывая на Коротину). И она, и она тоже не может на меня наглядеться. А уж как мне она нравится! Вот девушка, с которой я решил связать свою судьбу.

БЕРТА. Что?!

ГЛОРИЯ. А не велика ли разница в возрасте? Извините, но…

БЕРТА (язвительно). Ничего страшного, полвека – как раз то, что надо. (Коротиной.) Значит, вы искали Алана, а нашли вот этого… юношу? Вы Алана искали?

КОРОТИНА. Да, его.

БЕРТА. И нашли?

КОРОТИНА. И нашла. (Смеется.)

БЕРТА (указывая на Алана Старшего). Его?

КОРОТИНА. Его, а кого же еще.

БЕРТА. То есть, вам другой, который помоложе, больше не нужен?

КОРОТИНА. Не нужен. Мне как раз такой подходит. Я так рада…

БЕРТА. Погодите… Я так рада… Я так рада… Стерлась с губ моих помада. Так ты Коротина?!

КОРОТИНА. Да, Эвелина Коротина. Что в этом удивительного?

БЕРТА (прохаживаясь вокруг Коротиной). Хороша певичка! Ввалилась в дом, а родного сына не признает!

КОРОТИНА. Какого сына?

БЕРТА. Ей старый дедуган дороже сына!

АЛАН МЛАДШИЙ. Мама!

БЕРТА (Алану Младшему). Ты которой?

АЛАН МЛАДШИЙ. Тебе, кому же еще!

БЕРТА. Ах, ты мой родной! А я так боялась. Правильно: не та мать, что родила, а та, что воспитала. Никому тебя не отдам!

АЛАН СТАРШИЙ. А я мою дорогую Эвелиночку ни на кого не променяю!

БЕРТА. Да с тобой уж все понятно. Что она в тебе нашла?..

КОРОТИНА. Бороду. Никогда не видела его с такой бородой.

БЕРТА. Да и нам таких женихов видеть не доводилось. (Кричит в сторону кухни.) Алан! У нас гости!

(Из кухни выходит ДАНИИЛ.)

ДАНИИЛ. Что тут еще случилось?

БЕРТА. А где автор любовных посланий? Пусть придет и полюбуется на свою кралю… и ее нового жениха.

ДАНИИЛ (замечая Коротину, представляется). Даниил.

БЕРТА (указывая на Коротину.) Это Коротина – приведение из прошлого… с привидением… из позапрошлого.

ДАНИИЛ. Вы Коротина?

БЕРТА. Она самая, которая за полгода не удосужилась навестить своего родного сына. Зато успела подцепить его дедушку. Где мой драгоценный муженек? Пусть полюбуется на свою девицу-красу… я от деда понесу.

ДАНИИЛ. Он сейчас в депрессии, никого не хочет видеть.

АЛАН СТАРШИЙ. И не надо ему никого видеть!

БЕРТА (указывая на Алана Старшего). Боится старый мошенник…

АЛАН СТАРШИЙ. …Счастье свое потерять.

ДАНИИЛ. Так вы та самая Коротина?..

КОРОТИНА. Да, та самая.

ДАНИИЛ. Которой Алан адресовал любовные письма?

АЛАН СТАРШИЙ. Да присылал, а что здесь такого?

ДАНИИЛ. Дед, помолчи, тебя не спрашивают. (Коротиной.) И которая из двух мужчин выбрала вот его. (Указывает на Алана Старшего.)

КОРОТИНА. Вы меня удивляете своим вопросом.

ГЛОРИЯ. А вы удивляете нас своим выбором.

БЕРТА. И как радуете!

ДАНИИЛ. Странное поведение. Видать, я совсем не разбираюсь в женской логике.

АЛАН СТАРШИЙ. И в остальном тоже.

ДАНИИЛ (Алану Старшему). Да ты хоть не лезь в разговор! Совсем из ума выжил! Ты хоть понимаешь, что получилось? Она… она в юности знала Алана, того, прежнего – молодого, красивого. Затем получила от него письмо и захотела увидеться. И тут встретила тебя… вот такого…

АЛАН СТАРШИЙ. …И того, прежнего и юного, позабыла. Что тут удивительного? Столько лет прошло. Люди меняются, многие – в лучшую сторону. Как, например, Эвелина. Она стала еще краше.

КОРОТИНА. И ты мне нравишься таким, даже больше, чем раньше.

АЛАН СТАРШИЙ (Даниилу и Алану Младшему). Так что у вас, у молодых, еще имеются шансы отхватить в будущем вот по такой красавице!

КОРОТИНА (Алану Старшему). Не смеши меня. Я больше не могу!

БЕРТА. Еще и смеется! Да она не в своем уме!

ДАНИИЛ. Это нас не касается. Здесь не психбольница, пусть сами разбираются. (Коротиной.) Итак, вам нравится этот дедушка?

КОРОТИНА (прыская от смеха). Очень.

ДАНИИЛ. И вы согласны связать свою жизнь с этим… с этим… Вы его еще не знаете! Подумайте хорошенько, прежде чем ответить!

(Все поворачиваются в сторону Коротиной, ожидая ее ответа. В это время Алан Старший, глядя на Коротину, незаметно для остальных несколько раз оттягивает бороду на резинке и отпускает ее.)

КОРОТИНА (видя его ужимки, едва сдерживается от смеха). Ой, умру! Ой, прекрати! Я не могу это вынести!

АЛАН СТАРШИЙ (отстраняя Даниила). Да не терзай ты девушку! И не испытывай дедушку! Иди лучше мучай свою супругу. (Указывает на Глорию.)

БЕРТА. Да пусть она живет, с кем хочет! (С издевкой кланяется перед Аланом Старшим и Коротиной.) Мир вам и любовь, молодые!

КОРОТИНА (задыхаясь от смеха). Ой умру! (Тянется к бороде Алана Старшего.) Дай, я дерну за бороду.

АЛАН СТАРШИЙ (отстраняя руку). Давай-ка лучше вместе дернем отсюда? (Прощаясь со всеми.) Не поминайте нас худым словом.

КОРОТИНА. И приходите на наши концерты. Мы решили создать новую музыкальную группу.

БЕРТА. «Дедушка и внучка».

ДАНИИЛ. «Унесенные временем».

АЛАН СТАРШИЙ. В самую точку – твоим ревербератором.

КОРОТИНА (указывая на Даниила.) Он тоже играет? Нам нужен звукооператор.

ГЛОРИЯ. Но не с такой солисткой!

БЕРТА (Глории). Да не бойся, он для нее слишком молод.

ДАНИИЛ. Спасибо за приглашение. Но я не очень музыкален, возьмите лучше моего товарища, я сейчас приглашу его. (Уходит на кухню.)

АЛАН СТАРШИЙ (торопливо). Все-все. Нам пора уходить. Не хватало еще набрать в группу всяких бездарей. Да и рожей он не вышел – я его знаю. Всем пока.

КОРОТИНА. До свидания.

АЛАН СТАРШИЙ. Пока, мои детки! И осторожно с чудо-генератором.

АЛАН МЛАДШИЙ. Дедуля, а как же… (Делает пальцами движения, подразумевая деньги.)

АЛАН СТАРШИЙ. Все образуется. (Отворачивается, сдергивает бороду и парик, бросает их через голову. Не поворачиваясь, с юношеской прытью убегает вслед за Коротиной.)

ГЛОРИЯ (недоуменно). Что это было?

БЕРТА (поднимая парик). Он еще до свадьбы начал рвать на себе волосы.

(С кухни выходят ДАНИИЛ и АЛАН)

ГЛОРИЯ. Алан, только что твой папаша…

ДАНИИЛ. Не надо рассказывать ему все подробности. Иначе и он вырвет свою шевелюру!

АЛАН (Даниилу). О чем она говорит?

АЛАН МЛАДШИЙ. О том, что если Даниил не изготовит пару миллионов, ты и дальше будешь нервничать.

АЛАН. Погоди. А где прежние два?

АЛАН МЛАДШИЙ. Прежние? Два? Отдал деду. Ведь нельзя же его отправлять в новую жизнь без приданного?!

АЛАН. Какое приданное?!

БЕРТА. Успокойся. За своего папу не волнуйся. У него, и у его невесты, все будет хорошо.

АЛАН. Какой невесты?

БЕРТА. Ты ее никогда не видел. Древняя высохшая старуха.

АЛАН. Но она его хоть любит?

БЕРТА. Еще и как!

ГЛОРИЯ. Вцепилась и просто хохочет от счастья.

АЛАН МЛАДШИЙ. Еще бы не хохотать с нашими миллионами.

ДАНИИЛ. Ничего страшного. Сделаем еще раз.

АЛАН (угрожающе). Кого ты хочешь сделать еще раз?!

ДАНИИЛ. Только деньги! И никого больше. Ни-ни! Ни в коем случае! Да и деньги – только теоретически.

АЛАН МЛАДШИЙ. Погоди! Как это теоретически?!

ДАНИИЛ. А вот так! С меня хватит ! Достаточно, что я прошлый раз намучался. Знаю я ваше семейство! (Подходит к инфрогенератору, замечает лежащий на нем лист бумаги, берет его в руки.)

АЛАН. Что там еще?

ДАНИИЛ. Письмо.

БЕРТА. Господи! Снова письмо?!

ДАНИИЛ. Это от деда. (Читает.) Дорогие родственники, а также Даниил и Глория! Извините, что прихватил с собой небольшую сумму. Остальные – четыре миллиона, лежат за тумбочкой. (Наклоняется, вытаскивает на обозрение дипломат.)

АЛАН (выхватывает письмо из рук Даниила, читает дальше). Моему дорогому внучку отдайте половину. Остальное – поделите между собой. Любящий вас, дедушка.

(Занавес)

МИЛЛИОНЫ МИСТЕРА ЛЕМАНА

(Комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АГНЕС ТЕЙЛОР

ЭДВАРД – муж Агнес

ТОМАС ЛЕМАН – дядя Агнес

БРИАН КОУЛМАН – миллионер

ПОЛЛИ – домработница

ХАРДИ – охотник за наследством

ГЛОРИЯ – сообщница Харди

ЛОРА – массажистка

АГЕНТ – капитан сыскной полиции

(Хорошо обставленная комната. Три двери: слева, справа и в глубине сцены. АГНЕС сидит за туалетным столиком, подкрашивает ресницы. Входит ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Миссис Тейлор, вас хочет видеть господин Бриан, (смотрит на визитку) Бриан Коулман.

АГНЕС. Полли, не называй меня больше этой мерзкой фамилией. Никакой Тейлор больше не существует. Он ушел к своей потаскушке, а фамилию забрать забыл. Миссис Тейлор умерла. Теперь я, как и в юности, мисс Леман. Так меня и зови. А еще лучше, называй меня просто Агнес. Теперь мы с тобой две подруги, две несчастные подруги, оставленные этими кобелями. Твой Тьери звонит?

ПОЛЛИ. Нет. Он нашел себе официантку в кафе, где мы обычно ужинали.

АГНЕС. Это подло с его стороны. Мало ему других кафе. Кто этот Бриан?

ПОЛЛИ. Впервые вижу. Говорит, что представитель Томаса Лемана.

АГНЕС. Погоди… Так, кажется, зовут моего странного дядюшку. Пригласи.

(ПОЛЛИ открывает дверь. Входит БРИАН.)

БРИАН. Добрый день. Разрешите представиться – Бриан Коулман, поверенный вашего дяди, мистера Лемана. Выражаю свои соболезнования.

АГНЕС. Соболезнования? О чем вы говорите?

БРИАН. Извините, мадам, что вынужден принести худую весть. Ваш дядюшка и мой патрон умер две недели назад, о чем я с прискорбием сообщаю.

АГНЕС. Умер? Дядюшка Леман, который оставил семью и уехал в Америку?!

БРИАН. Насколько я знаю, сначала супруга оставила его, и только затем он уехал на край света.

АГНЕС. И там умер от горя и потрясений.

БРИАН. Совершенно верно. Страдая долгих сорок лет.

АГНЕС. Бедный дядюшка! Так неожиданно. Да упокоится его душа. Но почему мы узнаем о его смерти через две недели?

БРИАН. Мистер Леман распорядился не беспокоить родственников по всяким пустякам.

АГНЕС. По-вашему, умереть – это пустяк.

БРИАН. Это по его мнению. Впрочем, он недалек от истины. Умереть, тем более, неожиданно – пустяшное дело. Может случиться само собой, даже пальцем шевелить не придется.

АГНЕС. Тогда что, по его мнению, серьезней смерти?

БРИАН. Мистер Леман считал, что рождение более существенный повод для оркестров и проникновенных речей. Поэтому распорядился предать свой прах земле очень скромно и без лишней помпы. Он не видел никакой заслуги в том, что перестал дышать. Последние годы он жил тихо, уединенно, и поэтому не захотел менять свои привычки после смерти.

АГНЕС. Странный, странный дядюшка. Но именно за это мы его и любили.

БРИАН. И он вас любил.

АГНЕС. Ах, как все это печально!

БРИАН. Да, прошлое не вернешь. Но лучшее, что мы можем для него сделать, исполнить его волю.

АГНЕС. И какова же она?

БРИАН. А вот этого не знаю даже я – его личный секретарь.

АГНЕС. И как же вы собираетесь исполнять то, чего не знаете?

БРИАН. Вернее, я знаю лишь первую часть его предсмертного распоряжения. Вторую мы узнаем через шесть месяцев, и только при выполнении одного условия. Его родственники, – а в данном случае, это вы – в свою очередь должны составить собственное завещание.

АГНЕС. Неожиданное условие. И насколько дядюшка Томас был богат?

БРИАН. Даже очень.

АГНЕС. Не знала. Но почему такое странное завещание?

БРИАН. Видите ли, мистер Леман очень много работал и ценил плоды своих трудов. Он не допускал мысли, что все заработанное им может бесследно раствориться или, не дай бог, попасть в руки ловких дельцов при непредвиденных обстоятельствах.

АГНЕС. О каких обстоятельствах вы говорите?

БРИАН. Ваш дядюшка не без оснований полагал, что наша жизнь случайность. И он был прав, ибо сама жизнь, считал он – большая неожиданность. Единственное, что в ней предначертано, это смерть. Так что мистер Леман пожелал хотя бы частичной определенности, дабы его состояние пошло на пользу родственникам и служило только членам славного рода Леманов. Он мечтал, что преемственность сохранится и капитал будет переходить и приумножаться из поколения в поколение.

АГНЕС. Но именно так всегда и бывает.

БРИАН. Увы, не всегда. Зачастую наследники делают странные поступки. Они передают активы в различные благотворительные фонды и организации, одним словом, не тем людям, которых бы одобрил мой патрон и ваш дядюшка.

ПОЛЛИ. Извините, но я не до конца поняла. Как мистер Леман на том свете узнает, насколько правильно распорядились деньгами его наследники?

БРИАН. Я не знаю, как работают информационные потоки между тем и этим светом. Я даже допускаю, что мистер Леман может и не узнать, кому в дальнейшем перейдут его деньги. Это было бы для него большим огорчением. Однако он надеялся, что к его завещанию отнесутся серьезно и уважительно.

АГНЕС. А если предположим… только предположим… я откажусь составлять завещание? Посмотрите на меня, не кажется ли вам, что это требование несколько преждевременно?

БРИАН. Здесь вы совершенно правы.

АГНЕС. И что тогда произойдет?

БРИАН. Ничего не произойдет. Нет вашего завещания – нет и дядюшкиного. Такова воля усопшего.

АГНЕС. Значит, предположим… только предположим… я могу завещать деньги кому угодно, и дядюшка на том свете останется доволен.

БРИАН. Применительно к его местонахождению, термин выбран неточно, но по сути – правильно. Вы очень верно поняли своего дядюшку. А то, что ваше семейство упомянуто в завещании, можете не сомневаться.

АГНЕС. Никакого семейства больше нет. Мой разлюбезный муженек нашел себе молодую подругу.

БРИАН. Да куда уж моложе?!

ПОЛЛИ. Похоже, он с молодухой поторопился.

АГНЕС. А вот и он. Легок на помине.

(Входит ЭДВАРД.)

ЭДВАРД. Добрый день. (Представляется.) Эдвард Тейлор.

БРИАН. Бриан Коулман, личный секретарь усопшего мистера Лемана.

ЭДВАРД. Лемана? Кто это?

ПОЛЛИ. Это дядюшка Агнес.

АГНЕС. Мистер Коулман привез завещание моего американского дядюшки. Он умер.

ЭДВАРД. Интересно, интересно…

АГНЕС. Для тебя ничего интересного. Меня, например, совершенно не интересую умершие родственники твоей потаскушки.

ЭДВАРД. Агнес, ну опять ты… У меня нет никакой потаскушки.

АГНЕС. Она тоже умерла, или бросила тебя?!

ЭДВАРД. Она осталась в прошлом. Это мимолетное влечение, минутная слабость…

АГНЕС. …Которая длилась полгода. Я все про тебя знаю… и знать тебя не хочу!

ЭДВАРД. Но неужели нельзя вести себя прилично? Можно подумать, что я первый мужчина…

АГНЕС. Нет, ты у нее не первый! И можешь не обольщаться – не последний. И вообще, давай оставим этот разговор. (Бриану.) Господин Коулман, где вы остановились?

БРИАН. Зовите меня просто Бриан. Я думаю, вы подскажите приличную гостиницу? Чтобы правильно составить завещание потребуется время.

ЭДВАРД. А вы что, тоже собираетесь умирать?

БРИАН. Нет. Я говорю о другом документе. Я обязан удостовериться в том, что он составлен верно. Так распорядился Томас Леман.

АГНЕС. Так вы будете ревизионной комиссией?

БРИАН. В одном лице.

АГНЕС. И от вас зависит, будет ли исполнена дядюшкина воля?

БРИАН. Совершенно верно. Передача нескольких миллионов.

ЭДВАРД. Ее дядюшка был богат?

БРИАН. Даже по американским меркам.

ЭДВАРД. И каково количество этих мерок?

БРИАН. Денег?

ЭДВАРД. И денег, и наследников?

АГНЕС. Дядюшка жил затворником, не то что ты.

БРИАН. Родственников у него, насколько мне известно, кроме племянницы Агнес, не было.

ЭДВАРД. Это хорошо. Значит, как профессор логики, я могу предположить, что он прожил счастливо – не омрачил свою старость оравой внуков – пьяниц и наркоманов.

АГНЕС. Вот это грозит как раз тебе. Притом, внуки будут от самых разных мамаш легкого поведения.

ЭДВАРД. Агнес, ради бога…

АГНЕС. И никакие обращения к богу тебе не помогут. Спроси у своей подружки… вроде как между делом, на каком она месяце?

ЭДВАРД. Ни на каком.

АГНЕС. И от кого?

ЭДВАРД. Что от кого?

АГНЕС. Чьего ребенка ты будешь воспитывать? И когда подрастут, уж они тебя скопом воспитают! (Бриану.). Мистер Коулман, я думаю, вам следует остановиться у нас… точнее – у меня. Территория, как вы поняли, освободилась.

БРИАН. Право, не знаю… удобно ли?

АГНЕС. Очень удобно. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

(АГНЕС и БРИАН уходят.)

ЭДВАРД. Это ты просветила ее?

ПОЛЛИ. Нет, это она просветила меня. Мерзавец!

ЭДВАРД. Полли, ну хоть ты не начинай.

ПОЛЛИ. Подлец! Изменял не только супруге, но даже мне!

ЭДВАРД. А ты что делала? Ты, работая в нашей семье, не догадывалась, что я женат?

ПОЛЛИ. Я любила тебя.

ЭДВАРД. Что значит, любила? Если женщина любит, то она любит постоянно, а не рывками… да еще в прошедшем времени. Ну хоть ты меня пожалей! (Подходит к Полли, пытается обнять ее.) Мне сейчас так плохо.

ПОЛЛИ. А нам с Агнес так расчудесно! Ха-ха-ха! Я уйду из вашего дома!

ЭДВАРД. Не вздумай. Сейчас ты более чем когда-либо нужна Агнес. Ее нельзя оставлять в таком состоянии.

ПОЛЛИ. И в каком она состоянии?

ЭДВАРД. В депрессии.

ПОЛЛИ. А я, по-твоему, где?

ЭДВАРД. И ты рядом с ней. Это еще раз доказывает, что ты меня по-прежнему любишь. А если вместе собираются две депрессии, то минус на минус в результате дают плюс. Это тебе каждый школьник скажет. Вы вдвоем легче перенесете вымышленное горе.

ПОЛЛИ. Твоя шлюха не вымышленная. Я ее видела.

ЭДВАРД. Да я давно ее ставил.

ПОЛЛИ. Оставил?

ЭДВАРД. Ради тебя.

ПОЛЛИ. Или ради Агнес?

ЭДВАРД. Ради того, чтобы вернуться в семью и быть рядом с тобой. (Обнимает Полли.) Жизнь – нелинейная штука. Вон дядюшка Агнес бежал в Америку, а попал в другое место. Что тут говорилось про его миллионы?

ПОЛЛИ. Что дядюшка хочет передать их Агнес.

ЭДВАРД. Вот видишь, как в жизни случается! Счастье приходит со стороны несчастья. Так произойдет и у нас. Мы разбогатеем.

ПОЛЛИ. И ты женишься на мне?

ЭДВАРД. Разумеется… Но не сразу. Ты ведь знаешь Агнес. Она готова на любую глупость из-за моей воображаемой измены.

ПОЛЛИ. Какой воображаемой?

ЭДВАРД. Ну, если она осталась в прошлом, то ее больше нет. А чего нет в реальности, то все воображаемое. Но тут вопрос в другом: надо ли это воображать? Совершенно очевидно, что не надо! И что он говорил?

ПОЛЛИ. Как объяснил этот красавчик…

ЭДВАРД. Красавчик?! Он тебе понравился?

ПОЛЛИ. Приятный молодой человек.

ЭДВАРД. Он? Приятный?! Господи! Да где твои глаза?! Посмотри на его физиономию!

ПОЛЛИ. Нормальное лицо.

ЭДВАРД. Квадратная голова. А уши? Уши! Как у тюленя.

ПОЛЛИ. У тюленей вообще не бывает ушей.

ЭДВАРД. Вот именно. Тюлень – и с ушами. Что может быть забавней? Так что он сообщил?

ПОЛЛИ. Я не все поняла. Но вроде Агнес, чтобы стать наследницей, тоже должна написать завещание.

ЭДВАРД. Это что-то новенькое. И на кого?

ПОЛЛИ. Не знаю. Главное, чтобы завещание было.

ЭДВАРД. Вот и узнай, на кого оно должно быть, сколько… и все такое прочее. К построению нашего с тобой будущего надо подходить основательно.

ПОЛЛИ. Узнаю… строитель.

ЭДВАРД. И убеди Агнес, чтобы она возвратила меня домой. Мол, не стоит ломать жизнь из-за какой-то мелочи.

ПОЛЛИ. Ничего себе мелочь? Я ее видела – в ней килограммов девяносто.

ЭДВАРД. Нет этих килограммов. Все! Испарились!

ПОЛЛИ. Она похудела?

ЭДВАРД. Я с ней больше не встречаюсь. А если не встречаешься, то значит, больше ничего нет, ни килограммов, ни сантиметров, ни всяких прочих объемов.

(Входят БРИАН и АГНЕСС с газетой в руках.)

АГНЕС. Эдвард, ты еще здесь? Все объясняешь Полли, как безвинно пострадал. Полли, теперь тебе не обязательно слушать его бред. Он тебе больше никто, и не смеет давать указаний.

ЭДВАРД. А я ничего и не давал.

АГНЕС. Ты привык только брать!

ЭДВАРД. Я не собираюсь разговаривать в таком тоне. Всем до свидания.

АГНЕС. Передай привет своей толстухе.

(ЭДВАРД уходит.)

АГНЕС (Полли). Что он тут наболтал?

ПОЛЛИ. Говорил, что обожает вас. А его подруга – случайное недоразумение.

АГНЕС. У него много лет такие недоразумения. И не только у него. Включишь телевизор – там обязательно шоу с изменниками. Все газеты только этим и живут. Могу поспорить, что и здесь обязательно есть что-то жаренькое. (Разворачивает газету.) Что такое?! Вот это оперативность!

ПОЛЛИ. Что там?

АГНЕС. Узнали о завещании раньше меня.

БРИАН. Не может быть!

АГНЕС. Пожалуйста, смотрите. (Отдает газету Бриану.)

БРИАН (читает). Умер американский миллионер-затворник Томас Леман. Все свое состояние он завещал жительнице нашего города Агнес Тейлор. (Агнес.) Невероятно! Как они прознали, ведь текста завещания не видел даже я. Конечно, мы предварительно обговаривали, но чтобы точно…

(Слышится дверной звонок.)

АГНЕС. Полли, открой. Если это опять Эдвард, нагруби ему и скажи, чтобы забыл сюда дорогу.

(Полли открывает дверь. На пороге стоят ХАРДИ и ГЛОРИЯ. У Харди на плече кофр с фотоаппаратом.)

ХАРДИ. Здравствуйте! Разрешите представиться, корреспонденты столичного еженедельника «Невероятные новости» Глория Уолтер и Харди Гаррисон.

АГНЕС. Очень приятно. Проходите. И чем мы обязаны вашему визиту?

ГЛОРИЯ. Извините, что прибыли без звонка.

ХАРДИ. Поймите правильно, мы люди подневольные – начальство приказывает, нам остается взять под козырек. Изданию требуется интервью.

АГНЕС. Интервью? Чье интервью?

ХАРДИ. Ваше.

АГНЕС. По какому поводу?

ХАРДИ. Если тезисно, то как, где и когда вы собираетесь получить наследство своего американского родственника?

БРИАН. Еще нет никакого наследства.

АГНЕС. Возможно, его и вовсе не будет.

ХАРДИ. За наследство вам лучше знать, а вот интервью о нем должно появится. Иначе нас с Глорией уволят без выходного пособия. Еще и вычтут командировочные и деньги за проезд. А мы ехали сначала поездом, затем автобусом, а потом дребезжащим такси. Восемь часов дороги.

АГНЕС. Сочувствую, садитесь отдохните.

(ГЛОРИЯ и ХАРДИ садятся на диван.)

ХАРДИ. Ей-богу, я сейчас вырублюсь прямо здесь.

АГНЕС. А когда должен появиться материал?

ХАРДИ. К счастью, в запасе четыре дня – у нас еженедельник.

АГНЕС. Тогда отдохните с дороги.

ГЛОРИЯ. А удобно?

АГНЕС. Если удобно было приехать без приглашения, то на остальное не обращайте внимание. Полли, покажи гостям комнату.

ХАРДИ. Спасибо. Вы очень любезны.

(ХАРДИ, ГЛОРИЯ и ПОЛЛИ уходят.)

БРИАН. У вас тут журналистика на американском уровне.

АГНЕС. Не могу сравнивать, не знаю ни той, ни другой.

БРИАН. Значит, вы счастливый человек. А вот мне приходилось сталкиваться.

АГНЕС. И что мне отвечать на их вопросы?

БРИАН. Говорите, что угодно. Любое, что придет в голову. Чем невероятнее, тем лучше. И можете не сомневаться, они всё так переврут, что не узнаете ни одного своего слова.

АГНЕС. А может, их просто выставить, отдохнут – и в путь дорожку?

БРИАН. Не рекомендую. Материал получится вдвое длиннее и вдвое ядовитей.

АГНЕС. Даже если с ними не говорить?

БРИАН. Даже если не знать об их существовании. Такое о себе прочтете! Десять злобных соседей не придумают столько, сколько настрочит эта парочка.

АГНЕС. А мне они показались милыми людьми.

БРИАН. Люди, возможно, и хорошие. Но профессия!.. Сколько я видел милых полицейских, выписывающих штрафы. А эти наштампуют столько квитанций!.. Тираж у столичной газеты приличный.

АГНЕС. Значит, можно плести что угодно.

БРИАН. На полную катушку. Ни в чем себе не отказывайте.

АГНЕС. Невероятно.

БРИАН. Вот именно. Еженедельник так и называется «Невероятные новости».

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. В комнате ГЛОРИЯ и ХАРДИ.)

ХАРДИ. Глория, пока все идет лучше, чем ожидалось. Эта Агнес – покладистая деревенская бабенка.

ГЛОРИЯ. Харди, а что ты скажешь о Бриане? Я поначалу думала, это ее супруг.

ХАРДИ. Нет, это секретарь умершего дядюшки. По-моему, он не глуп, если мигом прикатил к наследнице.

ГЛОРИЯ. Ты полагаешь?

ХАРДИ. Тут и полагать нечего. По глазам видно, он готов ее слопать со всеми дядюшкиными миллионами. Обожает с гениальной достоверностью.

ГЛОРИЯ. А ее муж?

ХАРДИ. А здесь нам еще раз повезло. Между ними, как объяснила домработница Полли, пробежала кошка… килограммов под девяносто. Скорее всего, дело дойдет до развода.

ГЛОРИЯ. А если они разведутся, стоит ли мне попусту тратить свое обаяние?

ХАРДИ. Обязательно стоит. Атаковать надо по всем фронтам. Я вижу тебя не научил случай в Генуе.

ГЛОРИЯ. Перестань, не вспоминай.

ХАРДИ. Мы тогда раньше времени сбросили старика, посчитали – битая карта. А он, подлец, так умаслил, что вдовушка окончательно потеряла голову.

ГЛОРИЯ. И даже ты не смог переиграть.

ХАРДИ. Перестань, не вспоминай.

ГЛОРИЯ. Теперь он с ней отдыхает на Гавайях.

ХАРДИ. Может, и не с ней. Так что, извлеки из прошлого урок, а остальное выбрось из головы.

ГЛОРИЯ. Как бы мы снова не прогорели.

ХАРДИ. Глупости. Тут дело верное, все складывается идеально. И мы, слава богу, не новички. Ты работаешь по непутевому муженьку и по секретарю, надоумившего умирающего склеротика написать глупость.

ГЛОРИЯ. А ты?

ХАРДИ. А я пойду в атаку по центру… полужена, полуразведенка, аппетитная бабенка.

ГЛОРИЯ. Харди, я начинаю ревновать – ты с таким азартом берешься за дело.

ХАРДИ. Потом поостыну… с тобой на каком-нибудь круизном лайнере, в шезлонге под тентом.

ГЛОРИЯ. А Полли? Домработница?

ХАРДИ. Пару раз ущипну, подмигну… Тоже пригодится. А сестричку я предупредил. Если Бриан вздумает позвонить в газету по номеру, указанному в визитке, – а по роже видно, он способен на такую подлость – сестренка подтвердит наши полномочия.

ГЛОРИЯ. Тут я спокойна, ей соврать – привычней, чем говорить правду.

(Входит АГНЕС.)

АГНЕС. Доброе утро! Как отдохнули?

ХАРДИ. Расчудесно. Спал, как в облаках из лебяжьего пуха.

АГНЕС. А Эдварду этот диван не нравится.

ХАРДИ. Значит, не способен ценить, что имеет. На вас изумительный халат, можно позавидовать вашему вкусу.

АГНЕС. Обыкновенный, что вы.

ХАРДИ. Не скажите. Не всякая женщина наделена талантом одеваться со вкусом. Впрочем, при ваших формах это совсем не трудно.

АГНЕС (указывая на Глорию). Мне далеко до нарядов и форм вашей коллеги.

ГЛОРИЯ. Не шутите. Я совсем не разбираюсь в моде. Между нами, я всегда, прежде чем что-то купить, спрашиваю у Харди. В редакции все одеваются по его советам.

(Из двери выглядывает ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Глория, вы не поможете мне приготовить завтрак?

ГЛОРИЯ. Конечно, с удовольствием. (Уходит следом за Полли.)

ХАРДИ. А вот пропитанием в командировках всегда заведует Глория.

АГНЕС. И часто вы путешествуете вместе?

ХАРДИ. Что вы! Нет. Не подумайте ничего такого. Сугубо служебные отношения. Мы даже работаем в разных отделах. А то, что приехали вместе, случайное совпадение.

АГНЕС. А как ваша газета узнала о смерти человека в другом полушарии и его завещании?

ХАРДИ. У нас есть специальная служба, которая отслеживает новости.

АГНЕС. По интернету?

ХАРДИ. Ну да. Ключевые слова, база данных… все шерстится и обрабатывается. Я в этом не очень разбираюсь, но знаю, что о любом человеке можно столько накопать!..

АГНЕС. …Что вовсе не обязательно встречаться с ним.

ХАРДИ. Да. Но я много бы потерял, не увидев вас.

АГНЕС. Интервью получилось бы бледным?

ХАРДИ. По сравнению с вами, абсолютно бесцветным.

АГНЕС. Вы меня удивляете.

ХАРДИ. А насколько я удивлен, предполагая встретить старушку, а увидел юную особу.

АГНЕС. Так уж и юную?

ХАРДИ. И обворожительную.

АГНЕС. Вы уже начали работать над газетным материалом?

ХАРДИ. Нет. Скорее я признаюсь, что потерял голову. Но поверьте, со мной это впервые. Стоило увидеть вас, я утратил свою прежнюю скованность и теперь могу говорить, что думаю.

АГНЕС. Вы заставляете меня краснеть.

ХАРДИ. И у меня в голове все перемешалось. Но сердце говорит определенно, а сердце – никогда не врет.

(Входит БРИАН, слышит последнюю фразу.)

БРИАН. Особенно сердце журналиста. Я вам не помешал?

АГНЕС. Что вы. Харди пытается схематически выстроить будущий материал. И ему, несомненно, потребуются сведения о моем дядюшке, которого вы знали лучше всех.

БРИАН. Вам истинный его портрет, или для газеты?

ХАРДИ. Истинный. А как сделать для газеты, я знаю.

БРИАН. Тогда, стало быть, так. То, что он в последнее время – впрочем, почему только в последнее – попивал, конечно, опустим.

ХАРДИ. Разумеется. Кто из нас не попивает, особенно когда есть за что? По этому поводу лучше сказать так: господин Леман был человеком веселым, любил жизнь во всех ее проявлениях.

БРИАН. Точно изложено. А стоит ли говорить, что свое состояние он сколотил, торгуя несуществующими акциями?

ХАРДИ. Я не думаю, что нашу газету читают финансовые инспекторы и христианские проповедники. Лучше скажем, что мистер Леман имел чрезвычайно гибкий ум и возникающие проблемы решал нетривиальным, а точнее, гениально простым способом. Его коллеги только диву давались, как он находил решения там, где они видели одни препятствия?

АГНЕС. Бриан, мой дядюшка действительно был таким, каким вы его рисуете?

БРИАН. Каким? Разве я сказал что-то плохое?! Бизнес и умение извлекать прибыль – одно, а внутренний мир человека – совершенно другое. Для наглядности предположим… например… что тигрица подстерегает косулю. Разве в этот момент она задается целью причинить ей какое-то неудобство? У нее и в мыслях такого нет! В этот момент она заботится только о своем голодном потомстве.

АГНЕС. Вы осуждаете моего дядюшку?

БРИАН. Бог с вами! И не думал. Разве я прокурор? Я даже не журналист. Как я могу осуждать человека, рожденного с определенными задатками? Он никак не мог повлиять на свои гены и, тем более, на гены своих родителей, которые, в сою очередь, перекочевали к нему.

АГНЕС. А воспитание?

БРИАН. Помилуйте. Ведь не младенец воспитывает окружение, а родители вместе с учителями лепят из него человека. И вот, когда у ребенка все сформируется, вернее, когда у него в голове весь мир сложился в неправильный кубик Рубика, то полученное мировоззрение накладывается на его врожденные способности. И после этого мы начинаем осуждать его в газетах!

ХАРДИ. Мы и не собираемся никого осуждать.

БРИАН. Если на то не будет редакторского указания.

ХАРДИ. А как вы хотели? На то он и редактор, чтобы давать указания.

БРИАН. А редактором руководит собственник издания…

ХАРДИ. …Не считая жены собственника.

БРИАН. Так что своего дядюшку вы можете считать замечательным человеком. И окажитесь правы. Это я могу заверить как секретарь, много лет работавший с ним.

АГНЕС. Вы серьезно?

БРИАН. Можете не сомневаться – ваш дядюшка во всех отношениях идеальная личность. Не растратил, приумножил и все свое состояние намерен передать своей любимой племяннице.

ХАРДИ. Намерен, или оставил?

БРИАН. А вот это мы узнаем через полгода.

ХАРДИ. Не при Агнес будет сказано, ее дядюшка вовсе не идеал, а настоящий монстр. За полгода можно с ума сойти.

БРИАН. Вам-то что беспокоиться?

ХАРДИ. В газетном материале должна быть определенность.

БРИАН. Интрига тоже не помешает. Вот, например, что у нас на завтрак?

ХАРДИ. Обычно, когда думаешь о миллионах, особенно, о чужих, выделяется желчь, а не желудочный сок.

(Входит ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Приглашаю всех на завтрак.

БРИАН. Как вовремя.

(АГНЕС и БРИАН уходят.)

ПОЛЛИ. А вы Харди?

ХАРДИ. Я уже немного взбодрил себя кофе и разговорами об американских миллионах.

ПОЛЛИ. Дались вам эти миллионы. И без них можно прожить.

ХАРДИ. Но с ними лучше.

ПОЛЛИ. Конечно, лучше. Такие деньги за всю жизнь не потратить.

ХАРДИ. Да-а-а, тут самому не справиться. А вот если взять в помощники такую обворожительную девушку, как вы, то можно попробовать.

ПОЛЛИ. Господь с вами! У вас есть Глория.

ХАРДИ (с притворным недоумением). Какая Глория? А-а-а, вы о моей коллеге. У нее есть законный муж и штатный любовник. И этот любовник – вовсе не я.

ПОЛЛИ. Значит, в столице все как и у нас?

ХАРДИ. У вас есть муж и любовник?

ПОЛЛИ. Не с нашим счастьем. Ни того, ни другого.

ХАРДИ. Надо срочно выправить эту несправедливость.

ПОЛЛИ. А вы разве не женаты?

ХАРДИ. Полли, как вы могли подумать обо мне такую гадость? Жениться в столице, когда в провинции встречаются такие прелестницы как вы?

ПОЛЛИ. Харди, не шутите.

ХАРДИ. Я не шучу. Недаром у меня перед поездкой было хорошее предчувствие. Глория не хотела ехать, а меня влекло сюда, будто на крыльях. Нет, все-таки там, на небесах, кто-то управляет нашими судьбами.

ПОЛЛИ. А вы мне понравились не сразу. Сперва показались ловкачом и, извините, даже прохвостом…

ХАРДИ. Прохвостом?

ПОЛЛИ. Но веселым.

ХАРДИ. Спасибо за комплимент.

ПОЛЛИ. А потом я подумала, что ловкачи тоже люди.

ХАРДИ. Мне кажется, я недавно слышал подобную философию.

ПОЛЛИ. Между нами, я думаю, и Бриан тоже не тот, за кого себя выдает.

ХАРДИ. Что значит тоже? Он тоже?! (Опомнившись.) Нет, этого не может быть!

ПОЛЛИ. Да посмотрите, какой из него секретарь? Ходит, дает команды громовым голосом. Где вы видели секретаря с такой ровной спиной?

ХАРДИ. Полли, я потрясен. Вы настоящий бриллиант! Но он мог насмотреться на шефа и выработать командный голос?

ПОЛЛИ. Э-э-э, нет. Меня не проведешь.

ХАРДИ. Вот поэтому вы до сих пор и одиноки. Все время пытаетесь оценивать людей. Вот скажите, вы верите мне?

ПОЛЛИ. Вам верю.

ХАРДИ. И то, что я весь дрожу, глядя на вас?

ПОЛЛИ. Да я вижу это. Как я могу не верить своим глазам?

ХАРДИ. Прелесть! Просто прелесть! (Обнимает и целует Полли.)

(Входит ЭДВАРД.)

ЭДВАРД. Я не помешал?

ХАРДИ (отстраняясь от Полли). Нет, что вы.

ПОЛЛИ. Стучаться надо.

ЭДВАРД. Что?! Стучаться в своем доме?

ХАРДИ. Что это за тип?

ПОЛЛИ. Полумуж госпожи Тейлор.

ЭДВАРД. Как ты сказала?!

ХАРДИ. Удивительно точно.

ЭДВАРД (Полли). Ты ничего не понимаешь в математике.

ПОЛЛИ. Тут и понимать нечего.

ХАРДИ. Иначе бы выбрала меньшую дробь.

ЭДВАРД (указывая на Харди). Кто это?

ХАРДИ (представляется). Корреспондент столичного еженедельника «Невероятные новости». В основном специализируемся на семейных скандалах, громких разводах.

ЭДВАРД. Понятно. Заметен опыт в создании скандалов.

ХАРДИ. В этой семье, я вижу, все проницательны.

ЭДВАРД (Полли). Вот видишь, даже посторонний человек не вычеркивает меня из нашей семьи, как это делаете вы с Агнес. Если на то пошло, я сам могу вычеркнуть вас из этого дома!

ПОЛЛИ. И меня?

ЭДВАРД. И тебя. Достаточно вы обе меня истерзали.

ПОЛЛИ. Если бы только мы?..

ЭДВАРД. И остальных тоже вычеркиваю. Во что вы превратили мою жизнь?! Куда ни ступи, везде соблазняют: юбочки, сорочки, декольте, чулочки! Так и норовят! Ни на работе, ни в транспорте проходу нет. А как поймают в сети, начинают проповедовать нравственность! Я свободный человек и свободно могу перемещаться по своему дому!

(Входит ГЛОРИЯ.)

ГЛОРИЯ. Харди, это ты здесь кричишь?

ХАРДИ. Нет, разве так могут кричать рабы обстоятельств? Это вопит человек, неожиданно познавший свободу.

ЭДВАРД. Вот именно. (Представляется). Эдвард Тейлор.

ХАРДИ (указывая на Глорию). Это Глория, моя коллега.

ЭДВАРД. Очень приятно.

ГЛОРИЯ. Так вот вы какой, мистер Тейлор!

ХАРДИ. Полли, как думаешь, там осталось что-либо от завтрака?

ПОЛЛИ. Да мы сейчас устроим праздничный обед.

(ХАРДИ и ПОЛЛИ уходят.)

ЭДВАРД. А вам что обо мне наговорили?

ГЛОРИЯ. Только хорошее.

ЭДВАРД. Вы поменьше им верьте.

ГЛОРИЯ. Да что я, сама не вижу, чтобы полагаться на других?

ЭДВАРД. Вот это правильно. Как профессор логики, смею вас заверить, что самое правильное решение никогда не совпадает с мнением других. Возьмем трех человек, предположим, трех женщин…

ГЛОРИЯ. Сразу трех женщин?

ЭДВАРД. Ну, хорошо, возьмем троих мужчин…

ГЛОРИЯ. Это уже понятней.

ЭДВАРД. И все они спорят, каждый настаивает на своем. И как определить, кто из них прав?

ГЛОРИЯ. Не знаю. Наверное, надо поближе познакомиться с позицией каждого.

ЭДВАРД. И все они будут сбивать вас с правильного пути. Это я точно знаю.

ГЛОРИЯ. И как же мне быть?

ЭДВАРД. В данном случае, правы только вы.

ГЛОРИЯ. Я?

ЭДВАРД. Конечно! Все трое пошли к черту! Истина принадлежит вам! Тем более что красота всегда права.

ГЛОРИЯ. Какая красота?

ЭДВАРД. Ваша, ваша! Неужели вы не видите, что вы в десятки раз прекраснее всех этих совратительниц? Этих охотниц за мужскими сердцами. Вот вы и плечиком не пошевелили, чтобы охмурить меня, а я уже ваш. И заметьте, именно потому, что ваши помысли абсолютно чисты, а сердце свободно.

ГЛОРИЯ. Не могу поверить своим ушам.

ЭДВАРД. А вы доверяйте своему сердцу, ну и, конечно, логике. Вот моя логика в тандеме с моим сердцем подсказывают, что вы только что собирались сказать мне несколько приятных слов. Не стесняйтесь, говорите. Ведь люди рождены абсолютно свободными.

ГЛОРИЯ. Эдвард, вы необыкновенный человек!

ЭДВАРД. А вы необыкновенная девушка! А две необыкновенности в сумме дают чудо.

ГЛОРИЯ. У меня кружится голова. Кажется, что земля уходит из-под ног.

ЭДВАРД. А у меня наоборот, эскалатор остановился. Как раз напротив дверей в рай, где мы можем быть абсолютно честны и свободны.

(Входят АГНЕС и ХАРДИ.)

АГНЕС. А вот и мой муженек, без похождений которого материал о нашей семье будет не полон.

ЭДВАРД. Мы уже знакомы.

АГНЕС. Тогда пойдем, познакомишь меня с проектом нашего будущего. Ведь не я профессор логики.

ЭДВАРД. Давно бы так – всем собраться и спокойно обговорить.

АГНЕС. Только не всем. Наш дом слишком маленький, чтобы вместить всех твоих…

ЭДВАРД. …Умозаключений. Действительно у меня есть масса дельных соображений.

(ЭДВАРД и АГНЕС уходят.)

ХАРДИ (оглядываясь). Ну как прошел первый сеанс обольщения?

ГЛОРИЯ (неуверенно). Орешек оказался слишком крепким.

ХАРДИ. Не поддается?

ГЛОРИЯ. Кремень.

ХАРДИ. Бревно, а не кремень. А если оголить плечико, ошпарить игривым взглядом?

ГЛОРИЯ. Мне кажется, он из другого – настоящего – теста. Но ты не огорчайся, я продолжу свои попытки. А как твои дела?

ХАРДИ. С переменным успехом. С хозяйкой, вроде бы, получается – птичка вот-вот окажется в клетке. Останется только захлопнуть дверцу. А вот с Полли, с домработницей, все намного сложнее.

ГЛОРИЯ. Ну и бог с ней. Основное – Агнес.

ХАРДИ. Не скажи. Мы не знаем, с какой стороны выстрелит. И потом, задета моя профессиональная гордость. Я просто обязан сосредоточиться на Полли – она удивительная девушка.

ГЛОРИЯ. И что в ней удивительного?

ХАРДИ. Еще не разобрался.

ГЛОРИЯ. И я не до конца поняла Эдварда.

ХАРДИ. Гулящего мужика?

ГЛОРИЯ. Он вовсе не гулящий.

ХАРДИ. А какой?

ГЛОРИЯ. Настоящий.

ХАРДИ. Разумеется, настоящий гулящий.

ГЛОРИЯ. Харди, ты не знаешь мужчин!

ХАРДИ. Откуда мне знать.

ГЛОРИЯ. А я знаю!

ХАРДИ. Вот это и плохо.

ГЛОРИЯ. Что вам плохо, то нам хорошо.

ХАРДИ. Вон как ты заговорила! Ну давай, давай, узнавай его дальше!

ГЛОРИЯ. Ты что, против? Хочешь из-за твоих подозрений все остановить?

ХАРДИ. Ни в коем случае. Я обязательно доведу до конца… в отношении Полли.

ГЛОРИЯ. При чем здесь Полли?

ХАРДИ. А при чем Эдвард? Наследник вовсе не он.

ГЛОРИЯ. Ну и что?! Я должна спокойно наблюдать, как над ним измываются?!

ХАРДИ. Кто измывается?

ГЛОРИЯ. Ты первый. А супруга выживает его с собственного дома. Еще и эта Полли подпрягается.

ХАРДИ. Пожалуйста, не приплетай сюда Полли – ее дело сторона.

ГЛОРИЯ. Вот и сторонись ее и Эдварда. Он тебе ничего плохого не сделал.

ХАРДИ. Если не считать того, что задолбал своей логикой.

ГЛОРИЯ. Наоборот, многое прояснил. Хотя тут и без логики все понятно.

ХАРДИ. На этот раз я соглашусь. (Мечтательно.) Иной раз случается так, что весь мир вдруг предстает совершенно в другом свете. Становится будто отПОЛЛИрованным, ПОЛЛИуниверсальным, ПОЛЛИнасыщенным…

ГЛОРИЯ. …И откуда-то появляется азарт, красивый, сильный, как гепард. Бедный, бедный мой ЭдвАрд.

ХАРДИ. О-о-о! Я тебя недооценил. Решилаиграть по-крупному? Поставила не только на деньги Агнес, но и на ее муженька?

ГЛОРИЯ. А я тебя переоценила – споткнулся на первой служанке.

ХАРДИ. Она не служанка, а умнейшая из девушек, которых я когда-либо видел.

ГЛОРИЯ. Если она умнейшая, то Эдвард, чтобы ты знал, профессор логики!

(Входит Агнес с листом бумаги в руках.)

АГНЕС. Если здесь собрались поборники логики, то объясните, что это значит? (Показывает лист.)

ХАРДИ. Письмо из налоговой? Приглашают уплатить пошлину за будущее наследство?

АГНЕС. Нет, это письмо от дядюшки Томаса.

ГЛОРИЯ. Письмо с того света?

ХАРДИ (Глории, с издевкой). Логично. (Берет письмо, читает.) Вас беспокоит ваш дядюшка Томас Леман… Мы уже не виделись много лет, а я не в том возрасте, чтобы откладывать нашу встречу…

ГЛОРИЯ. Он приглашает увидеться на том свете?

ХАРДИ. Здесь без профессора логики не обойтись.

(Входит БРИАН.)

БРИАН. Что случилось?

ХАРДИ (указывая на Агнес). Приезжает ее дядюшка.

БРИАН (Агнес). У вас есть еще один дядюшка?

АГНЕС. Нет, у меня был только один.

ХАРДИ. Почему был? Он сообщает, что завтра приедет. Вот его письмо. (Отдает письмо Бриану.)

БРИАН (пробегая письмо глазами, невольно). О, черт!

АГНЕС. Что такое?

БРИАН. Черт побери! Ведь я предполагал, что он может выкинуть такую штуку!

ГЛОРИЯ. Он способен удрать с того света?

БРИАН. Нет. Устроить подобный розыгрыш. Леман заранее заготовил письмо и распорядился отправить его после своей сверти.

АГНЕС. Господи! Зачем?

БРИАН. Выжил из ума. Что тут непонятного? Смерть устроила ему шутку, а он решил пошутить над живыми.

(Входит ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Агнес, там вас спрашивает какой-то старик.

ХАРДИ. Мгновенное сообщение с тем светом.

АГНЕС (Полли). Пригласи.

(Полли уходит, входит АГЕНТ сыскной полиции. Это мужчина преклонных лет, одет прилично, на голове цилиндр.)

АГЕНТ. Разрешите представиться. (Снимает цилиндр.)

БРИАН. Валяйте. Это будет интересно. (Ходит вокруг Агента.) Мы никогда не видели жулика в столь преклонных летах.

АГЕНТ. Жулика?

БРИАН. И мошенника. (Агнес.) Это вовсе не дядюшка. Посмотрите, он похож на покойника?

АГЕНТ (возмущенно). Ну, знаете ли!..

БРИАН. Даже не потрудился узнать, как выглядел мистер Леман!

АГЕНТ. Я не знаю, о ком вы говорите, но если не оставите язвительный тон, будете арестованы за оскорбление должностного лица!

АГНЕС. Так вы не мистер Леман?

БРИАН. Разумеется, если он умер.

АГЕНТ. Я сотрудник сыскной полиции капитан Фурнье. Где я могу видеть госпожу Агнес Тейлор?

АГНЕС. Извините, что так получилось. Мы вас приняли за другого человека.

АГЕНТ. За мертвеца? А это что за молодой человек? (Указывает на Бриана.)

АГНЕС. Это наш гость Бриан Коулман.

АГЕНТ. Вот как раз я и пришел предупредить вас насчет гостей. Сыскному департаменту стало известно, что мошенник или группа мошенников собираются посетить ваш дом с целью вымогательства.

ХАРДИ (Глории). Мы попали в эпицентр событий. Сенсация нам гарантирована!

АГЕНТ (указывая на Харди). А это кто?

АГНЕС. Наши друзья журналисты – охотники за новостями.

АГЕНТ. Никаких новостей. Мы не можем спугнуть мошенников и обязаны взять их на месте.

ХАРДИ. Очень, очень жаль. Но ваше указание принято к сведению. Обязуюсь молчать о мошенниках и их планах, даже если меня подвергнут допросу.

БРИАН. Я со своей стороны тоже обещаю держать язык за зубами. Личным секретарям миллионеров не рекомендуется болтать лишнего.

АГНЕС. Я начинаю бояться. Как выглядят эти жулики?

АГЕНТ. Этого мы пока не знаем. Но мой долг – предупредить вас. Если появится кто-то подозрительный, сообщите по этому номеру. (Протягивает визитку.)

АГНЕС. Спасибо. Обязательно сообщим.

ХАРДИ. Это в наших интересах.

АГЕНТ. Всего хорошего. До свидания. (Уходит.)

БРИАН. Вот так дядюшка!

АГНЕС. Надо предупредить Эдварда.

ХАРДИ. Пусть опасается не только соблазнительных тетушек. А что теперь делать нам? Ожидать мошенников? А толку? Сообщать в газете о них запрещено. Чего доброго, за такую новость и сам угодишь за решетку. И потом, о наследстве мы все узнали. В редакции ожидают готовый материал.

ГЛОРИЯ. Нет, я не могу вот так взять и уехать.

ХАРДИ. Почему?

ГЛОРИЯ. У нас с профессором логики не закончен спор по принципиальным вопросам.

ХАРДИ. У вас не спор, а полное единодушие.

ГЛОРИЯ. В любом случае, мы должны прийти к логическим выводам.

АГНЕС (Харди). А вам с кем надо договориться?

ХАРДИ. Я обещал Полли обучить ее азам журналистики. У девушки для этого большие задатки.

АГНЕС (поворачиваясь к Бриану). А вы что скажите?

БРИАН. Я не собираюсь оставлять вас на растерзание мошенникам.

ГЛОРИЯ. С моей стороны было бы логично, оберегать голову профессора логики. Я остаюсь.

ХАРДИ. В таком случая, я тоже. Вдруг Полли понадобится помощь.

(Затемнение)

(Обстановка прежняя. БРИАН расхаживает по комнате. Раздается дверной звонок.)

БРИАН (кричит). Полли! Кто-то пришел, открой! (Не дождавшись Полли, сам открывает дверь. На пороге стоит дядюшка ТОМАС.)

ТОМАС (в изумлении). Бриан! Не может быть! Что ты здесь делаешь?!

БРИАН. Дядюшка Томас! Вот так номер! Я ведь предупреждал – без меня никуда не отлучаться! Вам нельзя показываться здесь.

АГНЕС (из соседней комнаты). Бриан, кто там?

БРИАН. Почтальон… принес газеты. (Томасу.) Дядюшка, подождите на крыльце, я сейчас выйду.

ТОМАС. Да прекрати, Бриан! Ты что, меня не узнаёшь? (Проходит в комнату.) Зачем мне торчать на крыльце?

БРИАН (умоляюще). Дядюшка, вас не должны здесь видеть.

ТОМАС. Вот те на! Что я плохого сделал своей племяннице?

БРИАН. Я потом все расскажу.

ТОМАС. Э-э-э, Бриан, так не пойдет. Если уж начал, так рассказывай.

БРИАН. Дядюшка, здесь все думают, что вы умерли.

ТОМАС. Я? Умер? С какой это стати я умер?

БРИАН. Это долго объяснять.

ТОМАС. Ничего себе… умер! Хороши дела… Похоронили заживо.

БРИАН. Они думают, что вы миллионер… мертвый миллионер, и оставили им свое состояние.

ТОМАС. Бриан, бог с тобой! Хоть ты меня не путай. Какой я миллионер? Живу на твоих хлебах поди уже двадцать лет. Хорош миллионер… С чего они взяли?

БРИАН. Я им рассказал. А перед этим для убедительности дал заметку в газете, что вы умерли в Америке.

ТОМАС. В Америке? Да господь с тобой! Зачем мне ехать в Америку, да еще помирать там?

БРИАН. Дядюшка, умоляю! Вы знаете, как я люблю вашу племянницу. Люблю с самого детства, когда мы жили на одной улице.

ТОМАС. Знаю. Вот и приехал рассказать ей о тебе, и о том, как ты обожаешь ее.

БРИАН. Нет! Я сам должен сделать это! Особенно теперь, когда с нынешним мужем она так несчастна.

ТОМАС. Маленько попивает?

БРИАН. Нет. Он профессор.

ТОМАС. Можно подумать, что ученые не пью! В карты играет?

БРИАН. Философствует. Выстраивает логические цепочки.

ТОМАС. А он не того? (Вертит пальцем у виска.)

БРИАН. С виду нормальный.

ТОМАС. Нормальный? С женщинами рассуждает о логике?

БРИАН. Вот именно.

ТОМАС. Я его не видел, но могу предположить – шизофреник. Да я уверен! Разве с женщинами о таком говорят?

БРИАН. Дядюшка Томас, сейчас не надо ни о чем говорить! Я решил две трети своего состояния подарить Агнес.

ТОМАС. Но ведь это миллионы и миллионы?

БРИАН. Она достойна миллиардов.

ТОМАС. Не спорю, племянница у меня золотая. В детстве вот такая крошечка была кудрявая. (Рукой обозначает детский росток.)

БРИАН. Теперь она еще красивее. Вы ее не узнаете.

ТОМАС. Тут я не сомневаюсь. Но зачем меня-то хоронить?

БРИАН. А как я, дядюшка, приеду, и ни с того, ни с сего брякну: возьми мои деньги, я тебя с детства любил. А у нее муж, и она меня, наверное, совсем не помнит! А вот если деньги не мои, а наследство от дяди…

ТОМАС. Конечно, это другое дело. Но все равно, мне не нравится быть покойником.

БРИАН. Согласен, кому понравится. Но ведь наследство всегда от умерших родственников. Тут печаль и радость в одном флаконе.

ТОМАС. А что Агнес?

БРИАН. Убивается за вами. Вот такие слезы, я уже не рад, что затеял эту историю.

ТОМАС. Ты смотри… иногда все-таки приятно быть умершим.

БРИАН. Вот и будьте им!

ТОМАС. Нет, нет, и не уговаривай. Я еще собираюсь пожить.

БРИАН. Да живите хоть тысячу лет! Но под другим именем. Вам ничего не стоит, а мне не придется оправдываться.

ТОМАС. Ладно. Называй как хочешь. Но я не уеду, пока не увижу Агнес.

БРИАН. Никто вас и не гонит. Смотрите друг на друга сколько угодно. Но меня вы не знаете.

ТОМАС. Как не знаю?

БРИАН. Видите впервые, и я вас тоже!

(Входит АГНЕС.)

АГНЕС. Здравствуйте. Почту у нас оставляют у калитки, в почтовом ящике.

БРИАН. Извините, я ошибся, это не почтальон, а вызванный мной нотариус мистер Брикман. Нам потребуется его помощь.

ТОМАС (восторженно Агнес). Ах, так вот ты какая!

БРИАН. Да… вот она будущая наследница.

ТОМАС. Потрясен!

БРИАН. Мистер Брикман – добрая душа, не может нарадоваться за тех, у кого появляются деньги.

АГНЕС. Очень приятно. А я всегда считала, что нотариусы черствые люди.

БРИАН. Мистер Брикман другого склада.

ТОМАС. Да, у меня с Агнес в роду все были очень добрыми.

АГНЕС. Вы знаете как меня зовут?

БРИАН. Он, как настоящий специалист, предварительно ознакомился с досье клиента. (Томасу.) Не так ли?

ТОМАС. Да я Агнес знаю как… почти как свою племянницу. Племянница была вот такой маленькой и в кудряшках. (Рукой демонстрирует детский рост.)

АГНЕС. И я была маленькой и кудрявой.

ТОМАС. Но сейчас вы стали еще краше.

БРИАН. Вне всякого сомнения! И кудряшек не надо – без них глаза не оторвешь.

АГНЕС. Вы так считаете?

ТОМАС. Да он мне про вас все уши прожужжал: ах, когда я увижу прелестную Агнес!

АГНЕС. Ну что вы, мистер Брикман, такое говорите.

ТОМАС (указывая на Бриана). Видите, покраснел. Думаете, почему он явился после моей смерти?

АГНЕС (удивленно). После вашей смерти?

ТОМАС. После моей… подписи на документе, удостоверяющем смерть.

БРИАН (в сторону). Ох, и дядюшка…

АГНЕС (Томасу). Я даже и не знаю, верить ли вашим словам?

ТОМАС. А вы у него спросите, при мне он не отвертится. Я все запротоколировал и нотариально заверил.

(АГНЕС поворачивается к БРИАНУ, ожидая реакции.)

БРИАН. А вот здесь мистер Брикман прав. Он еще двадцать лет назад знал, как я люблю вас. И он подтвердит, что я обожал вас все эти годы… каждый день.

ТОМАС. Параграф двадцать восьмой, запись в книге протоколов, номер две тысячи сто сорок девять.

АГНЕС. Вы знали меня в детстве?

БРИАН. Агнес, вы меня не узнаете? Я Бриан – сын цирюльника, мы жили напротив.

АГНЕС. Бриан! Господи! Это ты?! А мне сказали, что ты погиб в Алжире. Я неделю рыдала.

ТОМАС. Это дядюшка ваш погиб… то есть, умер. А Бриан не погиб, и в последние годы так поднялся!..

БРИАН (прерывая). Мистер Брикман, не надо об этом.

ТОМАС. Его так подняла… любовь к вам, что и… посчитать трудно.

АГНЕС. Бриан, и я тебя так любила! Даже замуж вышла с горя. Если бы я знала…

БРИАН. Агнес…

АГНЕС. Бриан!.. (подходит к Бриану, обнимает и целует его.)

(Входит ЭДВАРД.)

АГНЕС (отстраняясь). Эдвард, ты не поверишь, это друг моего детства!

ЭДВАРД. Почему я не поверю? Ты ведь поверила в несуществующую подругу моего детства массажистку Лору.

(Входит ЛОРА – дама с пышными формами.)

АГНЕС. А вот и она. Здравствуйте, несуществующая Лора.

ЛОРА. Здравствуйте. (Эдварду.) Эдвард, почему она так говорит?

ТОМАС. Сегодня у нас что-то вроде Хэллоуина: живых – в шутку, конечно – обзывают мертвыми.

ЛОРА. Ничего себе шуточки! Эдвард, ты меня, конечно, извини, но я логически прикинула, и решила, что всем нам пора объясниться.

АГНЕС. Зачем объясняться, если мы и так всё знаем друг о друге.

ТОМАС. Кто на самом деле существует, а кого уже нет на этом свете.

ЛОРА. Да оставьте свой черный юмор!

ЭДВАРД. Лора, мы договорились – между нами все кончено.

ТОМАС. Вот видите. Стало быть, вы для него уже не существуете, иными словами, умерли. Но в любую минуту можете родиться для других. Не обижайтесь. Посмотрите на него. (Указывает на Эдварда.) Беглый каторжник оглушен безграничной свободой. И теперь тоскует о кандалах и мечтает вернуться под стражу.

ЭДВАРД (указывая на Томаса). Кто этот болтливый старик?

АГНЕС. Это нотариус.

ЭДВАРД. Что он делает в моем доме?

АГНЕС. Наблюдает. И в любую минуту может удостоверить, что ты со своей подругой перешел все границы приличий. Заявиться в дом к своему любовнику?! Где это видано?!

ЭДВАРД. А где это видано обниматься с заезжим секретарем?

АГНЕС. Это мой друг.

ЭДВАРД. А это моя подруга… бывшая.

ЛОРА. Ах, так! Вот теперь все окончательно ясно! (В гневе убегает.)

ТОМАС. Лора, вы куда? Разве в наше время можно быть такой ранимой? (Убегает следом за Лорой.)

БРИАН (забывшись). Вот какими бывают дядюшки, восставая из гроба.

ЭДВАРД (указывая на Бриана, Агнес). Этот малый совсем рехнулся от твоих поцелуев. (Уходит.)

БРИАН. На этот раз он прав – я окончательно сошел с ума от любви к тебе.

АГНЕС. И я любила тебя все эти годы.

(Входит ТОМАС.)

ТОМАС. Она убежала… убежала в слезах.

БРИАН. Кто убежал?

ТОМАС. Лора. Ну разве так можно?! Где его логика? Женщина требует комплиментов… А он кричит… и обещает убить себя. Правильно и сделает!

АГНЕС. Эдвард?

ТОМАС. А кто же!

АГНЕС. Да что ж это такое!

(АГНЕС и БРИАН убегают, чтобы предотвратить несчастье.)

ТОМАС (качая головой). Такая женщина… такая женщина!

(Входит АГЕНТ сыскной полиции.)

АГЕНТ. Добрый день.

ТОМАС. Добрый день… Проходите… У нас такое творится!

АГЕНТ. Именно это я и предвидел.

ТОМАС. Извините, с кем имею честь?…

АГЕНТ. Я… давний друг этой семьи, моя фамилия Фурнье. И что здесь происходит?

ТОМАС. Господин Фурнье, вы, как и я, дано живете на этом свете. И согласитесь, это непорядок. Хозяин этого дома только что выгнал отсюда обворожительную женщину – свою любовницу.

АГЕНТ. Это и в самом деле непорядок – любовница в доме.

ТОМАС. Причем, сделал это на глазах своей жены. Что супруга подумает о своем будущем, если он так обошелся с другой женщиной?

АГЕНТ. Все это происходило на ее глазах?

ТОМАС. Да они были рядом, вот как мы с вами.

АГЕНТ. Извините, а вы кем доводитесь семейству Тейлоров?

ТОМАС (доверительно, склонившись к уху Агента). Не поверите, меня здесь принимают совершенно за другого человека.

АГЕНТ. А кто вы на самом деле?

ТОМАС. Они думают, что я нотариус.

АГЕНТ. А вы?

ТОМАС. А я… (Шепотом). Сначала я был умершим дядюшкой…

АГЕНТ. Интересно, интересно…

ТОМАС. Это Бриан придумал. Он – якобы доверенное лицо умершего дядюшки.

АГЕНТ. Этот верткий молодой человек?

ТОМАС. Да. Он мастер на всякие выдумки.

АГЕНТ. И что он затеял на этот раз?

ТОМАС. У него тут свой интерес в этом доме.

АГЕНТ. А у вас?

ТОМАС. И у меня тоже появился. Такая женщина… А он: ты для меня умерла! Еще профессор логики!

АГЕНТ. Вы о мистере Тейлоре?

ТОМАС. О нем.

АГЕНТ. Понятно. Но давайте вернемся к молодому человеку… Как вы сказали его зовут?

ТОМАС. К Бриану?

АГЕНТ. Да, к нему.

ТОМАС. Толковый малый. Что задумал – обязательно сделает! Но это еще не все. Тут, между нами… очень прошу, только между нами… есть еще одна подозрительная парочка.

АГЕНТ. Уж не хотите ли вы сказать?..

ТОМАС. Вот именно! Выдают себя за журналистов. Спору нет, сходство идеальное – врут безбожно, голыми руками не ухватишь.

АГЕНТ. Эти двое не журналисты?

ТОМАС. Будьте уверены. Так же как я – не покойник.

АГЕНТ. И кто же они по-вашему?

ТОМАС. Мошенники.

АГЕНТ. Вы не ошиблись?

ТОМАС. Я вам точно говорю! Ждут какого-то крупного авантюриста, чтобы, в свою очередь, облапошить его.

АГЕНТ. Да этот дом и без крупного авантюриста, просто кишит ими!

ТОМАС. Это вы верно заметили. И все из-за денег. Между нами, Агнес, хозяйка этого дома, должна получить крупное наследство.

АГЕНТ. А они все знают и ожидают его.

ТОМАС. Не все. Бриан не ожидает. Он точно знает, какова сумма, и когда придет. А до ее прибытия требует от Агнес завещания.

АГЕНТ. Какого завещания?! Ведь она еще молодая!

ТОМАС. Да какая Бриану в данном случае разница! Нет, ему, конечно, есть разница, старая Агнес или молодая! Но для завещания возраст не имеет никакого значения. Это я вам говорю, как псевдонотариус. Главное, чтобы завещание было. А дальше все пойдет, как по маслу – Бриан женится на Агнес.

АГЕНТ. Погодите, но она замужем!

ТОМАС. Сегодня замужем, а завтра – нет.

(Вбегает ГЛОРИЯ.)

ГЛОРИЯ. Мистеру Тейлору плохо!

ТОМАС. Ну вот, что я говорил.

ГЛОРИЯ. Они его убили!

АГЕНТ. Кто они?

ГЛОРИЯ. Его жена и этот… ее новый дружок Бриан. Все время воркуют о любви, и это при живом муже!

(Входит ЭДВАРД, держится за сердце.)

ЭДВАРД. Глория, что ты такое говоришь? Никто меня не убивал. У меня просто болит сердце. Капитан Фурнье, нет ли у вас чего-либо от сердца?

АГЕНТ. Я кроме пистолета для таких целей с собой ничего не ношу.

ТОМАС. Что вы! Пистолет не годится.

ГЛОРИЯ. Эдвард, пожалуйста, успокойся. Не терзай себя из-за этих пустых женщин. Иначе они сведут тебя в могилу.

ЭДВАРД. Я не собираюсь умирать, когда рядом такая сердечная девушка.

ТОМАС. По-моему, ему немного лучше.

АГЕНТ. Клин клином вышибают.

ГЛОРИЯ (берет Эдварда под руку). Пойдем лучше приляжем.

ЭДВАРД. И ты будешь рядом со мной?

ГЛОРИЯ. Конечно, я тебя не оставлю ни днем, ни ночью.

(ГЛОРИЯ под руку уводит ЭДВАРДА.)

ТОМАС. Господин Фурнье, так вы полицейский?

АГЕНТ. Уже тридцать два года. Но впервые сталкиваюсь с такой ситуацией.

ТОМАС. Никогда не видели авантюристов?

АГЕНТ. Их такого скопления в одном месте. Но, в то же время, не похоже, чтобы эта мошенница желала зла господину Тейлору?

ТОМАС. Да здесь никто ему зла не желает.

АГЕНТ. А этот.. ваш Бриан?

ТОМАС. Он больше чем кто-либо желает ему удачи…

АГЕНТ. …Вдали от его супруги?

ТОМАС. А если вместе не получается?! А втроем, с этой обворожительной Лорой – еще хуже. Что в данном случае делать? Остается только резать!..

АГЕНТ. Кого?

ТОМАС. …Резать по живому. Социальная хирургия. Отсекать все, что причиняет боль. Это называется – профилактика заболеваний. Вот вы, капитан Фурнье, женаты?

АГЕНТ. Женат-с.

ТОМАС. А я нет. Причем, трижды. Первую оставил я, вторая – оставила меня.

АГЕНТ. А третья?

ТОМАС. Какая третья? Я еще был неженат до встречи с первой. Но насчет третьей надо подумать. Вам полненькие нравятся или худенькие?

АГЕНТ. Ну зачем вы так категорично? Зачем исключили средненьких – идеального сложения.

ТОМАС. Понимаю. А мне нравятся полненькие, как Лора. Убил бы этого профессора!

(Входит ХАРДИ.)

ХАРДИ. И я бы его прикончил!.. (Замечает Агента.) …Будь я менее законопослушным, господин капитан. Он считает, если Полли домработница, то с ней можно обходиться запросто? Полли призналась, что, обманутая им, хотела отравиться.

ТОМАС. Господи, помилуй!

ХАРДИ. Но теперь она передумала. Нелогично лишать себя жизни из-за какого-то недоученного профессора логики.

АГЕНТ. Почему недоученного?

ХАРДИ. Значит, переученного. Они все такие, профессоры логики, как и психотерапевты. Если известный специалист, значит, был раза четыре женат.

ТОМАС. Так вот откуда они черпают свой опыт?

ХАРДИ (запальчиво). Многоженцы – самые умные. Поучают нас в мудрых книжках и по телевизору. А самый известный из них – Соломон, умудрился даже в Ветхий завет свои поучения вставить!

АГЕНТ. Да вы, молодой человек, я смотрю атеист, не чтите закона над нами.

ХАРДИ. Законы я чту, но только гражданские. И по уголовному праву. Ну, и конечно, законы правописания, когда готовлю материалы в газету. Капитан Фурье, мы обязательно отметим ваше усердие в профилактике преступлений. Повышение по службе вам гарантировано.

АГЕНТ. Не мешало бы перед выходом в отставку – это может отразиться на пенсии. И обязательно расскажите, как я выслеживал матерого авантюриста.

ХАРДИ. Не только напишем, но и будем рады помочь вам в вашем благородном деле. Изобразим так, что генеральский чин вам гарантирован.

АГЕНТ. И я тоже, можете не сомневаться, побеспокоюсь о вашем упорядоченном будущем. Честь имею. (Уходит.)

ХАРДИ. Мне кажется, последние слова он произнес с недоброй ухмылкой.

ТОМАС. Что вы?! Обаятельный господин, несмотря на то, что полицейский. Кстати, он сомневается, что вы журналист.

ХАРДИ. Он так и сказал?

ТОМАС. Предположил. И я думаю, отправился в участок и по своим каналам попытается установить вашу личность.

ХАРДИ. Тогда понятна его ухмылка. Но отчего он стал сомневаться в моих полномочиях? Мы встречаемся не в первый раз. Кто бы мог его просветить?

ТОМАС. Так вы и в самом деле не журналист?

ХАРДИ. Так же как и вы – не нотариус.

ТОМАС. Тогда кто я, по-вашему?

ХАРДИ. Такой же охотник за миллионами, как и я.

ТОМАС. Помилуйте!..

ХАРДИ. Ради бога, перестаньте. Ничего не смыслите в законодательстве. Тогда как я учил его дважды: один раз три, а второй раз – четыре года. Посмотрите на себя в зеркало, какой вы нотариус?

ТОМАС. Обыкновенный! Нотариусы встречаются разной внешности.

ХАРДИ. Вы такой же нотариус, как ваш подельник Бриан – ученый секретарь. Да по его роже видно – пройдоха из пройдох. (Кривляется.) Агнес, я твой друг из далекого-предалекого детства – наши маменьки лежали в одном роддоме.

ТОМАС. Да что ж это такое?!

ХАРДИ. Прекратите ломать комедию! Поберегите свой талант для Агнес. Или хотите, чтобы я сейчас рассказал ей, какой вы нотариус?

ТОМАС. Нет, не надо.

ХАРДИ. Вот так-то лучше. Предлагаю вам честную сделку: денежки, что отхватим из дядюшкиного наследства, поделить пополам.

ТОМАС. Можно подумать?

ХАРДИ. Конечно, можно. Минута пошла.

ТОМАС. Все-все-все! Вы, я вижу, человек деловой. Мне остается только согласится.

ХАРДИ. И передайте мои условия Бриану. Пусть тоже не дергается. Иначе я расскажу Агнес, как вы вдвоем принудили дядюшку составить бредовое завещание. Еще надо разобраться, отчего он умер сразу после составления бумаги?!

ТОМАС. А вот этого не было!

ХАРДИ. А я и не говорю, что было. Я говорю, надо разобраться. И капитан Фурнье, если ему шепнуть, мигом разберется.

ТОМАС. И почему я не встретил вас в своей молодости? Давно бы стал миллионером.

ХАРДИ. Да потому, что во времена вашей дремучей молодости, меня еще на свете не было.

ТОМАС. Да-а! Тогда люди были менее энергичными. Никто не гонялся за миллионами.

ХАРДИ. Тогда доллар стоил в десять раз дороже. Хватало и нескольких тысяч.

ТОМАС. Верно. Все верно. Поразительный ум. А ваша подружка… Глория?..

ХАРДИ. Моя подруга свихнулась на этом болване… профессоре логики. Никогда нельзя полностью полагаться на бабу. Обязательно миллионы променяет на голубые глазки.

ТОМАС. Да у Эдварда глаза вроде темные.

ХАРДИ. …Как и голова!

ТОМАС. А сами вы не свихнулись на Полли, на их домработнице?

ХАРДИ. Да, она мне нравится! Но одно второму не мешает. Если человек обожает музыку, то это не значит, что он плохой шахматист.

ТОМАС. Да вы настоящий гроссмейстер! Очень приятно иметь дело с умным человеком.

ХАРДИ. Тогда убеждайте Агнес скорее составить завещание, чтобы поступили дядюшкины деньги.

ТОМАС. Нет проблем. С завещанием она уже согласилась. Осталось решить, на чье имя оно будет составлено? Она, хоть и женщина, но не профессор логики, и не станет упоминать в документе человека совершенно постороннего, например, вас.

ХАРДИ. Конечно. Пусть впишет кого угодно, например, Полли. Ведь главное, как вы объяснили, чтобы завещание было. А мне, пожалуйста, расскажите, как вам удалось подбить умирающего старика на такое глупое завещание?

ТОМАС. О-о-о! Это был нелегкий труд.

ХАРДИ. Но зачем?! Зачем?

ТОМАС. А как Бриан мог узнать, кто на самом деле дорог Агнес?

ХАРДИ. Да зачем ему это?

ТОМАС. Любознательность.

ХАРДИ. Понимаю. У вас появляется время подобрать ключики к следующему владельцу состояния.

ТОМАС. Какие ключики?

ХАРДИ. Охмурить или жениться. А когда вы сделаете это, судьба Агнес предрешена?

ТОМАС. Господь с вами! В таком случае мы лучше бы уговорили умирающего старика завещать деньги мне.

ХАРДИ. Вам?! Почему именно вам?

ТОМАС. Почему… почему… Потому, что я на него похож.

ХАРДИ. Как это понимать?

ТОМАС. Да что тут понимать… (В сторону.) Господи, что я несу… (В полный голос.) Потому, что я его брат!

ХАРДИ. Вы? Его брат?!

ТОМАС. Да… мы братья-близнецы.

ХАРДИ. И он ничего не оставил единоутробному брату?

ТОМАС. Он не знал о моем существовании.

ХАРДИ. Как такое может быть?

ТОМАС. О-о-о! Это долгая история. Разлучены с младенчества… воспитывались в разных семьях… Об этом тяжело говорить.

ХАРДИ. Разрази меня гром! Это самая большая глупость, которую мне доводилось слышать. Вы, его родной брат, уговаривали написать завещание какой-то племяннице?!

ТОМАС. Она и моя племянница. И не смотрите так. Если Агнес племянница умершему, а он – мой брат, стало быт, она наша совместная племянница.

ХАРДИ. Если вы родственник, тогда пусть она оставляет вам, а мы всё поделим.

ТОМАС. А где логика? По всем черновым прикидкам я должен помереть раньше ее. И мое состояние по-родственному снова перейдет Агнес. Мы что, в пинг-понг деньгами играем?

ХАРДИ. Черт побери! Все так запутанно.

ТОМАС. Тут все ясно, как божий день. Так что разбирайтесь, а мне лучше уйти. Иначе все станет еще запутанней. (Кричит.) Полли, приготовь, пожалуйста, кофе! (В сторону, тихо.) Иначе я забуду, что тут набуровил. (Уходит.)

(В противоположную дверь входит ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Кто меня звал?

ХАРДИ. Полли, ты не подозреваешь, кто тебя окружает!

ПОЛЛИ. Харди, ты о чем?

ХАРДИ. Бедный, наивный ребенок…

ПОЛЛИ. Что с тобой?

ХАРДИ. Одна среди хищного леса… Ты знаешь, кто этот старик?

ПОЛЛИ. Нотариус.

ХАРДИ. Какой он нотариус! Они с Брианом неудачно пришили дядюшку Агнес.

ПОЛЛИ. Куда пришили?

ХАРДИ. Укокошили! А неудачно в том смысле, что господин Леман завещал свое состояние не им, а своей племяннице. И теперь старик несет всякую ахинею. Но я этого не допущу ! Разрази меня гром, если у них что-то получится! Беги к капитану Фурнье, пусть по своим каналам раздобудет фотографию погибшего Лемана. Тогда мы прижмем этого двойничка к стенке. Пришить человека за деньги?! За несчастные деньги!

ПОЛЛИ. Я боюсь.

ХАРДИ. Беги. Пока я с тобой, ничего не бойся.

(ПОЛЛИ убегает.)

ХАРДИ (возмущенно). Из-за каких-то паршивых бумажек!

(Входит ГЛОРИЯ.)

ГЛОРИЯ. Харди, я хотела с тобой поговорить.

ХАРДИ (по-прежнему возмущенно, не замечая Глорию). Я не согласен. Пусть это будет хоть сто миллионов!

ГЛОРИЯ. Ты не хочешь со мной говорить?

ХАРДИ (заметив Глорию). А, Глория. Это не тебе.

ГЛОРИЯ. Харди, я выхожу из игры.

ХАРДИ. Из какой игры?

ГЛОРИЯ. Из той, что мы затеяли.

ХАРДИ. Да здесь уже не игра, а настоящие баталии!

ГЛОРИЯ. Все равно, на меня не рассчитывай.

ХАРДИ. А вот я не сдамся – выведу этих бандитов на чистую воду!

ГЛОРИЯ. Каких бандитов?

ХАРДИ. Ты не знаешь, куда угодила. Ни словом сказать, ни пером в нашей газете описать!

ГЛОРИЯ. В какой нашей газете?

ХАРДИ. Тьфу ты! Чертов старик, все так запутал! Насчет газеты и наследственных денег – я тоже выхожу. Но и они ничего не получат!

ГЛОРИЯ. Кто они?

ХАРДИ. Не важно. Скоро узнаешь. Глория, прошу тебя только об одном: постоянно находись рядом с Полли, чтобы с ней ничего не случилось.

ГЛОРИЯ. А ты оберегай этого милого недотепу Эдварда. Его кто угодно может обидеть.

ХАРДИ. Логично. Многоженца любая из жен способна обидеть. Где он, кстати? Надо ему кое-что рассказать.

(ГЛОРИЯ и ХАРДИ уходят в правую дверь. Из левой выходят ТОМАС и БРИАН.)

ТОМАС. Бриан, мы с тобой заигрались. Все, что требовалось узнать, ты узнал.

БРИАН. Да. Теперь я не сомневаюсь, что Агнес любит меня. Она бы меня полюбила и без денег, которые я заработал для нее.

ТОМАС. Вот и отлично. Делай ей предложение, а вместо обручального кольца, или вместе с кольцом, осыплешь ее своими миллионами.

БРИАН. Не могу.

ТОМАС. Что значит, не могу?

БРИАН. Я перехитрил сам себя. Получается, что все это время я не доверял Агнес, а только экзаменовал ее? Разве это порядочно?

ТОМАС. Отдавать свои деньги неизвестно кому – вот что непорядочно. Прошло без малого двадцать лет. Это просто чудо, что она сохранила свои чувства к тебе.

БРИАН. А я за это устроил ей экзамен – споткнется, или нет? Что она обо мне подумает? Хитрый и осторожный делец, сам себе на уме. Профессор логики ей покажется наивным ребенком.

ТОМАС. И где твоя хитрость, если отдаешь почти весь свой капитал?

БРИАН. Когда порядочные люди дают от чистого сердца, то не называют себя, чтобы не обидеть берущего.

ТОМАС. Именно для этого мы и убили меня.

БРИАН. Никто тебя не убивал.

ТОМАС. Убили для Агнес. Для нее меня больше не существует. Есть нотариус, отвечающий за передачу денег. И ты к этим деньгам не имеешь никакого отношения.

БРИАН. Но в любую минуту наша задумка может раскрыться.

ТОМАС. Ты даже не представляешь, как скоро это произойдет.

БРИАН. Не пугай. В чем дело?

ТОМАС. Харди вовсе не журналист.

БРИАН. Извини, а кто же он?

ТОМАС. Как и мы, махинатор. И он нас давно раскусил. Помимо того, считает, что ты укокошил меня.

БРИАН. Что за глупость ты несешь?

ТОМАС. И я приложил к этому руку. Мы вдвоем убивали меня, то есть, дядюшку Агнес.

БРИАН. Хороши дела.

ТОМАС. И если он не получит часть наследства убитого… хорошо, хорошо… часть твоих денег, он обязательно откроет глаза Агнес, кто повинен в смерти мистера Лемана.

БРИАН. Перестань говорить о себе так высокопарно. Можно подумать, что выступаешь с надгробной речью.

ТОМАС. Я не могу сказать такую речь. Для этого мне придется встать из гроба, выступить, а потом снова забраться в ящик.

БРИАН. Погоди, неужели со стороны мы выглядим как мошенники? И что нам теперь делать?

ТОМАС. Я, кажется, что-то придумал.

БРИАН. Что именно?

(Входят АГЕНТ и ХАРДИ.)

ТОМАС (Бриану). Потом.

АГЕНТ (откашливаясь). Вся компания в сборе.

ТОМАС (оглядываясь). Нас только двое, господин капитан. Где вы видите компанию?

ХАРДИ (Агенту, указывая на Томаса). Похож?

АГЕНТ. Как овечки Долли.

ТОМАС. Что все это означает?

АГЕНТ. А вот то, дорогой старичок-двойничок! Именем закона вы арестованы.

БРИАН. Что происходит?

АГЕНТ. Молчать! (Харди.) Пойдите, пригласите хозяйку.

ХАРДИ. Конечно. (Уходит.)

АГЕНТ. Сейчас мы вам все разъясним!

(Входит АГНЕС, следом за ней ХАРДИ.)

АГНЕС. Добрый день, капитан Фурнье! Рада вас видеть.

АГЕНТ. И я рад вас видеть без увечий и в добром здравии.

ТОМАС. Да что вы такое говорите?

АГЕНТ. Молчать! (Агнес.) Вы знаете этого старика? (Указывает в сторону Томаса.)

АГНЕС. Конечно. Это нотариус Брикман.

АГЕНТ. А это кто? (Протягивает фотографию Агнес.)

АГНЕС. Это тоже он.

ХАРДИ. А вот и не он!

АГНЕС. Как не он?!

АГЕНТ. Это ваш безвинно убиенный дядюшка Томас.

АГНЕС. Убиенный?!

АГЕНТ. Да. Не умерший, а именно убиенный… вот этой компанией. (Указывает на Томаса и Бриана.)

БРИАН. Не говорите глупостей, капитан!

АГЕНТ. Задержанный, молчать!

(Входит ЭДВАРД.)

ЭДВАРД (умоляюще). Господа, попрошу не кричать – голова раскалывается.

АГЕНТ. Хорошо, что она вообще цела. Вот еще одна намеченная жертва. (Указывает на Эдварда.)

ХАРДИ. Уж его они бы точно пришили.

АГЕНТ (берет фото из рук Агнес, показывает Томасу). Узнаете?

ТОМАС. Узнаю.

АГЕНТ. По ночам не снится?

ТОМАС. Нет. Я крепко сплю.

АГЕНТ. Господа, вынужден вас обескуражить. Этот старик вовсе не нотариус.

ЭДВАРД. Как не нотариус?

ХАРДИ. Он мошенник.

АГЕНТ. Опасный преступник. А это, (указывает на Бриана) его сообщник.

АГНЕС. Капитан Фурнье, не смешите.

АГЕНТ. Вам смешно, что убили вашего дядюшку?

БРИАН. Никто его не убивал.

АГЕНТ. Он сам взял и неожиданно умер. А перед этим накропал странное завещание. Мы еще проверим его подлинность. (Агнес.) А то, что этот разбойник похож на вашего дядюшку, не кажется вам странным?

ХАРДИ. Он утверждает, что близнец умершего.

АГЕНТ. Убитого. (Агнес.) У вашего дядюшки были братья?

АГНЕС. Нет, никого не было.

АГЕНТ (Томасу). Ну что вы на это скажите?

ТОМАС. Вынужден признаться, я действительно не брат господина Лемана.

АГЕНТ. Так бы и давно. На вашем месте отпираться бессмысленно.

БРИАН. Я сейчас все объясню.

АГЕНТ (кивая в сторону Бриана). Сейчас начнут топить друг друга.

БРИАН. Я никогда не топил мистера Лемана.

АГЕНТ. Вы его просто задушили. Или накапали в стаканчик валерьянки… для вечного сна.

ТОМАС. Я ведь вам говорил, что и без валерьянки сплю, как убитый.

АГЕНТ. Молчать! На каторге сон пропадет! Где вы спрятали тело господина Лемана и что затеяли в этом доме?

БРИАН (падая на колени перед Агнес). Агнес, извини, я сейчас все объясню.

АГЕНТ. И не забудь все повторить на суде. Потом не отвертишься, что был в состоянии аффекта.

БРИАН. Это деньги не мои!

АГЕНТ. Разумеется.

БРИАН. История с завещанием нами придумана.

АГЕНТ. Кто бы сомневался.

АГНЕС. Бриан, что ты говоришь?

БРИАН (указывая на Томаса). Это он… это он…

АГЕНТ (Бриану). А ты, значит, совершенно пушистый?

БРИАН. Это он… Хочет передать тебе свое состояние.

АГНЕС. Нотариус?

БРИАН. Это вовсе не нотариус.

ХАРДИ. Какой из него нотариус.

БРИАН. Это твой родной дядюшка Томас. (Томасу.) Господин Леман, что вы молчите?!

ТОМАС. Ну вот… Взял и все испортил. Теперь Агнес может подумать, что я приехал хвастаться своими миллионами.

ХАРДИ. Да он гол, как сокол! Какие миллионы?..

ТОМАС. Нажитые честным трудом…. Вот какие! Бриан все может подтвердить. Он у меня уже много лет на подхвате. (Принимает напыщенный вид.) Когда-нибудь рядом со мной тоже станет настоящим бизнесменом.

ЭДВАРД. Так он ваш секретарь?

ТОМАС. Да. Вроде мальчика на побегушках.

БРИАН. Мистер Леман…

ТОМАС (Бриану). Это чтобы им стало понятно. Но голова у тебя, не спорю, работает.

АГНЕС. Дядюшка, так вы живы?!

ТОМАС. А кто-то сомневается? (Бриану.) Бриан, ты сомневаешься в моих полномочиях?

БРИАН. Как можно сомневаться, если вы так убедительны.

ХАРДИ. Миллионер?! И живой?!

ТОМАС. Да. И по доброй воле расстающийся со своими деньгами в пользу моей племянницы.

ХАРДИ. А моя доля, как договаривались?

ТОМАС. Не волнуйся. Гонорар за будущую статью получишь неслыханный. (Хлопает Харди по плечу.) Восходящая звезда журналистики. Настоящая редкость в наше время – удивительно честный человек.

ЭДВАРД. И вы все свое состояние отдаете нашему семейству?

ТОМАС. В некотором смысле так. (Бриану.) Ты не возражаешь?

БРИАН. Буду очень рад.

ТОМАС. Семейство у вас, конечно, не при капитане Фурнье будет сказано, очень замысловатое. Вот взять, например, Полли. Ведь не может этот член вашей сложносоставной семьи оказаться у разбитого корыта?

ЭДВАРД. Это логично.

ТОМАС. Разве они проживут только на гонорары Харди?

БРИАН. Да-да, господин Леман. Обязательно надо не забыть о Полли.

ТОМАС. А Эдвард и Глория? Почему они должны бедствовать?

АГНЕС. Я уступлю им из моей доли, ибо уверена, Глория именно та женщина, которая нужна Эдварду.

ЭДВАРД. Очень, очень логично.

ТОМАС (Агнес). Не надо распылять свою долю. Мы с моим секретарем не забудем упомянуть в дарственной и Эдварда и, что вполне логично, его новую избранницу Глорию.

ХАРДИ. Это она его избрала.

ТОМАС. Не важно. Главное, что они подходят друг другу и будут счастливы.

АГНЕС. Дядюшка, но так нельзя. Вы что-то должны оставить себе.

БРИАН. Да, да… разумеется. Можете не беспокоиться. Я подумаю о нем.

ТОМАС. Да нам не так уж и много надо.

ЭДВАРД. Извините, кому это вам?

ТОМАС. А разве я не говорил, что семья у вас уж больно витиеватая. А Лора? Прежняя ваша… массажистка. Разве нам, двум одиноким людям, не лучше оказаться вместе? Что на это скажите, Эдвард?

ЭДВАРД. Конечно, лучше. По всем законам логики намного лучше, когда вокруг нет одиноких и все счастливы.

(Входит ПОЛЛИ.)

ПОЛЛИ. Извините, но там приехали…

ТОМАС. Кто приехал?

ПОЛЛИ. Еще какие-то журналисты.

ТОМАС. Журналисты? Откуда?

ПОЛЛИ. Говорят, из столицы, из еженедельника «Невероятные новости».

ТОМАС. Ну вот! Что я вам говорил о журналистах! Жулик на жулике! Полли, гони этих самозванцев в три шеи! Это надо ж такое придумать – выдать себя за наших честных друзей! В голове не укладывается. (Кладет руку на плечо Харди.) Харди, Харди, дружище, вот видишь, им не дает покоя твой талант!

(Занавес)

REN

–ОВАЦИЯ

(Комедия в двух квартирах и двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АЛАН – хозяин двух квартир, партийный босс

БЕРТА – жена Алана

МАРИНА – мать Берты

ДАНИИЛ – друг Алана, психотерапевт

ТЕОДОР – председатель домового комитета

ЖАННА – частный детектив

ЗИНОВИЙ – квартирный вор

Действие происходит в наши дни в двух смежных квартирах многоэтажного дома. Сцена в глубине посередине частично разделена стеной на две части, то есть на две комнаты. Левая часть сцены в тексте обозначена 1-Я КОМНАТА, правая – 2-Я КОМНАТА. К общей разделительной стене, с двух сторон, напротив друг друга, установлены два книжных шкафа. По ходу действия они сдвигаются вдоль стены, образуя проход между квартирами. Стена-перегородка разделяет сцену с долей условности, чтобы не мешать обзору двух комнат. Иной раз действие происходит одновременно в двух частях сцены.

В 1-Й КОМНАТЕ из обстановки, необходимой по ходу действия, должны быть, как минимум: по центру входная дверь, слева дверь, ведущая в спальню и окно с форточкой. Есть диван, стол, стул, в углу компьютерный стол с креслом.

Во 2-Й КОМНАТЕ по центру входная дверь, справа – дверь, уходящая в спальню, и балконная дверь. Есть диван, два кресла, туалетный столик с ящичками и зеркалом. Столик расположен у входной двери. На столике ваза с цветами. Также в комнате имеется платяной шкаф.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1-Я КОМНАТА

(Входят АЛАН и ДАНИИЛ.)

АЛАН. Наконец-то я хоть немного вздохну! (Садится к компьютерному столу, включает компьютер.)

ДАНИИЛ (недоуменно оглядываясь). Погоди. Вы что, сделали перестановку? Тут все было по-другому.

АЛАН. Все как и раньше. Это у тебя файлы в голове перепутались.

ДАНИИЛ. С головой у меня все нормально, в отличие от тебя. Вот этот шкаф стоял… но стоял в другом месте. А остальное вижу впервые.

АЛАН. Даниил, отстань. Принимай таблетки.

( Из динамика слышится музыкальная заставка загрузки Windows. Даниил начинает играть в компьютерную войну, слышны специфические звуки виртуального сражения: взрывы, автоматные очереди.)

ДАНИИЛ. Алан…

АЛАН. Да не скрипи ты! Дай еще одного гаврика уложу.

ДАНИИЛ. Не понимаю, серьезный человек, глава партии «За честь, закон и справедливость», а в голове кавардак – свихнулся на детских забавах.

АЛАН (в пылу игры). Получай, мерзавец! Думал, не замечу?!

ДАНИИЛ (безнадежно махнув рукой, подходит к книжному шкафу, берет книгу с полки, отворачивается от шкафа.) Чудеса! Эммануил Кант! Критика чистого разума… (Шкаф за спиной Даниила отодвигается в сторону, образовав проем. Услышав странное гудение, Даниил поворачивается к шкафу, от неожиданности роняет книгу.)

АЛАН (выпрыгивая с кресла). Положи! Положи на место! (Заглянув в проем, поднимает книгу и засовывает ее на полку. Шкаф задвигается.)

ДАНИИЛ. Что это?.. Шкаф… (Изображает рукой движение шкафа.)

АЛАН. Обыкновенная галлюцинация. Виртуальная нереальность.

ДАНИИЛ. Я видел…

АЛАН. В пограничном состоянии всякое видится. Тебе ли, психотерапевту, этого не знать?

ДАНИИЛ. Не шути.

АЛАН. Какие шутки! Я тебя еще в школе предупреждал, когда ты собирался в медицинский, общение с психами к добру не приведет.

ДАНИИЛ. Я все понял! Ну конечно! Там за стеной живет твоя любовница.

АЛАН. Что за бред! Там за стеной живу я и моя жена! И моя разлюбезная теща. И не смотри так, словно не знаешь Берту и Марину Петровну.

ДАНИИЛ. А здесь?

АЛАН. А здесь живу я – Алан Громобойников.

ДАНИИЛ. А там?

АЛАН. А там я и Берта.

ДАНИИЛ. Ничего не понял.

АЛАН (в негодовании бегает по комнате). Это надо же! Канта ему почитать захотелось! А если бы они оказались дома?!

ДАНИИЛ. Успокойся. Глубоко вдохни и задержи дыхание на четыре секунды.

АЛАН. Я к тебе на прием не записывался.

ДАНИИЛ. Особо тяжелых принимаю без записи.

АЛАН (в негодовании все еще вертит головой). Критика чистого разума! Я думал, в этом городе скорее схватятся за оголенный провод!

ДАНИИЛ. Да не томи, рассказывай. (Показывает в сторону зрительного зала.) Зрители ожидают.

АЛАН. Ты хочешь, чтобы я вот так, при всех, открыл свою тайну?

ДАНИИЛ. А почему бы и нет?

АЛАН. Я не анонимный алкоголик.

ДАНИИЛ. Тем более. Расскажи избирателям, как живется партийному боссу?

АЛАН. Хреново! Очень хреново! Намного хуже, чем психотерапевту.

ДАНИИЛ. Слава богу, не наоборот.

АЛАН. Людям всякой ерундой голову морочите!

ДАНИИЛ. Ты о коллегах по партии?

АЛАН. О тебе и о твоих дружках горе-психиатрах. Посмотри на свой живот. Какой набрюшник наел!

ДАНИИЛ. Согласен. У Канта поменьше был. Но белый халатик надену и ничего – животик замаскирован. (Любовно поглаживает свой живот.)

АЛАН. Я бы таким пастырям от медицины, как ты, посоветовал ходить в черном.

ДАНИИЛ. Я подумаю, сын мой. А сейчас пришло время исповедаться. Зачем тебе две квартиры, притом – в разных подъездах?

АЛАН. Зачем?! А ты знаешь, сколько у меня врагов?!

ДАНИИЛ. У тебя враги?! Избиратели?

АЛАН. Причем здесь избиратели? Они меня любят и обязательно выберут!

ДАНИИЛ. Конкуренты из других партий?

АЛАН. Какие конкуренты? Застройщики! Ведь наша партия в городком общественном совете. И стоит мне, например, выступить против выделения земельного участка какой-нибудь компании вроде «Строй-чертеепобери-инвест», и все – у меня смертельный враг! А эти застройщики… о-о-о!.. эти застрельщики, (подносит палец к виску) шутить не любят!

(Раздается дверной звонок. Звонок короткий, мелодичный, приятный на слух.)

АЛАН (испуганно). Это они!

ДАНИИЛ. Кто они?

АЛАН. Не знаю. Кто-то угрожает меня убить. Я уже получил два письма.

(Вновь слышится дверной звонок.)

ДАНИИЛ. Не смеши. Кого надо, того щелкают без всяких записок. Я пойду открою.

АЛАН. Если что, меня здесь нет. (Прячется в спальню.)

(ДАНИИЛ отворяет входную дверь. На пороге с портфелем в руках стоит ТЕОДОР – председатель домового комитета.)

ТЕОДОР. Здравствуйте!

ДАНИИЛ. Здравствуйте!

ТЕОДОР. Я председатель домового комитета – Теодор Романовский… (не спрашивая разрешения, входит в комнату.) …и, к моему несчастью, ваш сосед по подъезду.

ДАНИИЛ. Очень приятно, Даниил.

ТЕОДОР. А вот мне не очень! У вас всю прошлую неделю работал отбойный молоток. Вы решили развалить этот дом раньше октября?

ДАНИИЛ. Какого октября?

ТЕОДОР. Будущего. И не смотрите так, словно не слышали о реновации?

ДАНИИЛ. Извините, о чем?

ТЕОДОР. О ре-но-ва-ции! О переселении! Этот дом к чертовой бабушке снесут, а нас переселят в какую-нибудь тьмутаракань.

ДАНИИЛ. Этот домразломают?

ТЕОДОР. Вы как с Луны свалились… с отбойным молотком. Господи! Что за народ?! Я тут бегаю, собираю подписи, уговариваю их остаться на месте…

ДАНИИЛ. Вы не хотите жить в новом доме? Предпочитаете слушать, как работает… (Изображает работу отбойного молотка.)

ТЕОДОР. В новом доме еще не такого наслушаетесь. Там на два-три года уют обеспечен. Но ты, как я понимаю, на нашей стороне, иначе бы не затевал ремонт. (Осматривает комнату, подходит к разделительной стене, прикладывает к ней ухо.)

ДАНИИЛ. Не волнуйтесь, там не ремонтируют.

ТЕОДОР. Я знаю.

ДАНИИЛ. Что вы знаете?

ТЕОДОР. Что там окопался этот мерзавец.

ДАНИИЛ. Какой мерзавец?

ТЕОДОР. Партийный! Который за честь… Я его зачту и вычту!

ДАНИИЛ. Да что же он вам сделал?

ТЕОДОР. И не только мне. Издевается над своей обворожительной супругой. К тому же, изменяет ей.

ДАНИИЛ. Изменяет?! Алан?! (Спохватившись.) А… ладно вам. Мало ли кто кому изменяет. Может и она…

ТЕОДОР (хватает Даниила за ворот рубахи). Не смей!

ДАНИИЛ. Все, все. Я, кажется, понимаю.

ТЕОДОР. Что ты понимаешь?!

ДАНИИЛ. Да вы влюблены в нее.

ТЕОДОР (расплывается в улыбке). А ты откуда знаешь?

ДАНИИЛ (поправляет одежду). Опыт. Видите ли, я психотерапевт.

ТЕОДОР. О-о-о, коллега! Тоже работаете с народом – сочувствую. Тогда ладно. (Вынимает из портфеля два листа бумаги.) Подписывай.

ДАНИИЛ. Несогласие с переселением? Но почему?

ТЕОДОР. Да потому, что одних расселят сюда, а вторых – туда. А я хочу жить рядом с ней! Понимаешь, рядом с ней!

ДАНИИЛ. Но она… у нее, как бы… есть муж.

ТЕОДОР. Лучше не вспоминай о нем! Именно он внес наш, почти новехонький дом, в списки на слом. Я его выведу на чистую воду! Я ему устрою справедливость – задушу вот этими руками!

ДАНИИЛ. Свят-свят-свят! Предлагаю вам сеанс психотерапии.

ТЕОДОР. Чего?

ДАНИИЛ. Совершенно бесплатно.

ТЕОДОР. Да я сам заплачу, чтобы его прихлопнули!

ДАНИИЛ. Не шумите, нас могут услышать.

ТЕОДОР. Ты не один?

ДАНИИЛ. Один. Совершенно один.

ТЕОДОР. А там кто? (Указывает на дверь спальни.)

ДАНИИЛ. Там… Там моя жена.

ТЕОДОР. Там спальня?

ДАНИИЛ. Ванная. (Кричит в сторону спальни.) Дорогая, будь осторожна, у нас гости.

АЛАН (из спальни грубым мужским голосом). Я слышу, дорогой! Сейчас закроюсь!

ТЕОДОР. Та-а-а-кс! Этого еще не хватало! Нигде от вас спасенья нет. Да ладно, я толерантный, всякого насмотрелся, по квартирам бегая. (Указывает на бумаги.) Подписывай!

ДАНИИЛ. Э-э-э… А-а-а…

ТЕОДОР. Подписывай, иначе я за себя не отвечаю!

(ДАНИИЛ подписывает бумагу. ТЕОДОР прячет лист в портфель, при этом один лист забывает на столе.)

ТЕОДОР (направляется к двери, с издевкой). Привет жене. (Добавляет на пороге.) И будь осторожен. Я не о том, о чем ты подумал. В нашем доме работает вор-домушник. (Уходит.)

(Из спальни осторожно выглядывает, а затем выходит АЛАН.)

АЛАН. Что это было? Я все слышал.

ДАНИИЛ. И про твою измену?

АЛАН. Господи! Какая измена! Это же психически больной. Тебе ли не знать таких?

ДАНИИЛ. А, по-моему, он говорил правду, в отличие от тебя.

АЛАН. Ну, хорошо, хорошо. Предположим, я изменяю жене.

ДАНИИЛ. Ты уж как-то определись, или предположим, или изменяю.

АЛАН. Ты психотерапевт или психоаналитик?

ДАНИИЛ. Это одно и то же. Я един во всех ликах.

АЛАН. В таком случае, всевышний, скоро здесь появится еще одна твоя ипостась.

ДАНИИЛ. Кто такой?

АЛАН. Кто такая… Богиня.

ДАНИИЛ. И сколько ей лет?

АЛАН. Примерно двадцать.

ДАНИИЛ. Молодая будет для богини.

АЛАН. Нормальная. Учится в театральном училище.

ДАНИИЛ. На каком курсе?

АЛАН. Да какая разница! Судя по бюсту, на последнем.

ДАНИИЛ. А ты, партиец, каким боком к театру?

АЛАН. Я не виноват. Меня представили как режиссера.

ДАНИИЛ. И ты, конечно, не стал разубеждать.

АЛАН. Да что я изверг, крушить девичьи надежды.

ДАНИИЛ. А что об этом думает Берта?

АЛАН. Вот скажи, я похож на монстра, способного травмировать Берту?

(Раздается дверной звонок.)

АЛАН. Это она! (Направляется к двери). Умоляю: я режиссер, а ты – продюсер!

ДАНИИЛ. Не впутывай меня в свои делишки.

АЛАН. Все-все. Решено – ты продюсер, а я режиссер.

(АЛАН отворяет дверь, на пороге стоит ЖАННА с сумочкой в руках.)

АЛАН. А вот и наша Жанночка. Добрый день, красавица.

ЖАННА. Здравствуйте!

АЛАН. Знакомься, это мой друг Даниил, продюсер. Я тебе рассказывал о нем. Тот самый, который не знает счета своим деньгам и разбирается в людях лучше всех этих жуликов-психотерапевтов. Владеет гипнозом, а Фрейда знает, как отче наш.

ДАНИИЛ (смущенно). Алан, как всегда, немного преувеличивает.

АЛАН. Не скромничай.

ЖАННА. Как интересно. (Даниилу.) А может ли гипноз, предположим, добавить уверенности на съемочной площадке?

АЛАН. Конечно, моя дорогая.

ДАНИИЛ. Разумеется. Вот сейчас, например, Алан находится в трансе и по этой причине так словоохотлив. Но мне пора уходить.

АЛАН. У него встреча с итальянцами. Макаронники решили снять продолжение «Крестного отца». Даниил настаивает, чтобы в сценарий добавили пару постельных сцен. В противном случае откажется финансировать.

ДАНИИЛ. Зачем открываешь мои профессиональные секреты? А вдруг я раскрою твои.

АЛАН. Все, все. Я молчу, как немое кино.

ЖАННА (Даниилу). Пожалуйста, не уходите. Может быть, попробуете меня усыпить?

АЛАН. Ты что, дома не выспалась?

ЖАННА. Я хочу быть раскрепощенной на съемочной площадке.

АЛАН. Что с тобой поделать. Даниил, а ну, продемонстрируй свои способности.

ДАНИИЛ (вздыхая). Хорошо. Садитесь удобно на диван и попытайтесь расслабиться.

(ЖАННА садится на диван, придерживая руками сумочку.)

ДАНИИЛ. Сумочку можете оставить.

(АЛАН забирает сумочку, садится на противоположный край дивана. ДАНИИЛ начинает говорить замогильным голосом гипнотизера, покачивая руками перед глазами Жанны.)

ДАНИИЛ. Вы расслаблены… Вы совершенно свободны… По вашему телу разливается приятное тепло. Вы спите, вы спите, вы спите… вам приятно, вам тепло…

(Сумочка со стуком падает из рук АЛАНА. ДАНИИЛ поднимает ее, ставит на диван между Аланом и Жанной. Смотрит на Алана, застывшего в гипнотическом трансе, водит руками пред его глазами, но тот не реагирует. Жанна тоже не двигается. Махнув рукой на Алана, Даниил продолжает сеанс, обращаясь к Жанне.)

ДАНИИЛ. Жанна, вы совершенно спокойны… Уверенность все больше наполняет вас. Она приходит к вам с каждым вдохом. Отныне вы не боитесь оператора, он вам симпатичен. Вам симпатичен и режиссер. Режиссер вам очень нравится …

ЖАННА (сонным голосом). Мне нравится продюсер…

ДАНИИЛ. Вам нравится Алан.

ЖАННА. Алан изменяет жене… Мне нравится продюсер.

ДАНИИЛ. Какой продюсер?

ЖАННА. Мне нравитесь вы…

ДАНИИЛ. Господи!

ЖАННА. Да-да. Вы божественно красивы.

ДАНИИЛ. Жанна, Жанна, выбросьте это из головы!

ЖАННА. Я не Жанна, я Джульетта.

ДАНИИЛ. Вы Жанна – студентка театрального училища.

ЖАННА. Это прикрытие. Я Джульетта – частный детектив.

ДАНИИЛ. Боже мой!

ЖАННА. Да, да! Вы божественно красивы. Я без ума от вас.

ДАНИИЛ. Этого еще не хватало! На кого вы работаете?

ЖАННА. На Берту – жену Алана. Надо выключить диктофон.

ДАНИИЛ. Какой диктофон?

ЖАННА. Он в сумочке.

(ДАНИИЛ расстегивает сумочку, вынимает диктофон, выключает его и кладет обратно. И только теперь замечает на столе лист бумаги, оставленный Теодором.)

ДАНИИЛ. Что это? (Читает.) Дорогая Берта, я уже два года не могу жить без вас.

ЖАННА. …И я не могу жить без вас.

ДАНИИЛ (продолжает читать). Я знаю, что при встрече с вами не смогу и слова вымолвить от смущения… Поэтому решил написать…. (Отрываясь от письма.) Да это же письмо идиота-управдома! (Складывает письмо, прячет его в карман. Обращается к Жанне.) Жанна, просыпаемся, медленно просыпаемся.

АЛАН (зевает, поднимается, сонным голосом Даниилу). Ты оставайся, а пойду домой, немного вздремну. Я уверен в себе… Я постоянно уверен в себе… Уверенность все больше наполняет меня…

(В это время ЖАННА ложится на диван с намерением поспать.)

ДАНИИЛ. Жанна, или как вас там, просыпаемся!

(АЛАН за спиной Даниила покидает квартиру через входную дверь. ДАНИИЛ бросается к Алану, но опаздывает.)

ДАНИИЛ (возвращается к Жанне, склоняется над ней).

Про-сы-па-емся, про-сы-па-емся…

(Входит ТЕОДОР, видит склоненного Даниила, застывает на пороге.)

ТЕОДОР. Что это? Еще одна твоя жена?

ДАНИИЛ (раздраженно). Да! Вторая!

ТЕОДОР. А первая где?

ДАНИИЛ. Ушла изменница.

ТЕОДОР. Да-а-с! Хорош психотерапевт. Я тут в вашем гареме оставил письмо.

ДАНИИЛ. Какое письмо?

ТЕОДОР. Признание в любви. Многоженцам это должно быть особенно понятно.

ДАНИИЛ. И кому оно адресовано?

ТЕОДОР. Ну, конечно, не второй, и уж точно не первой твоей жене. А прелестной женщине, которая живет за этой стеной. Над которой вы оба, с ее мужем, издеваетесь: он изменяет, а ты неделями долбишь стену отбойным молотком.

(ЖАННА просыпается.)

ЖАННА. Где я? Кто этот мужчина?

ДАНИИЛ. Любовник Берты.

ТЕОДОР. Что ты городишь?!

ДАНИИЛ. Будущий. Пока еще в стадии обожателя.

ТЕОДОР (показывая на Жанну). Она знает Берту?

ДАНИИЛ. Откуда ей знать. Она из театра, а Берта – манекенщица.

ТЕОДОР. А ты откуда знаешь, что Берта манекенщица?

ЖАННА. И в самом деле?

ТЕОДОР (Жанне). Так вы ее тоже знаете?

ЖАННА (опомнившись). Понятия не имею, о ком вы говорите.

ТЕОДОР. Тогда не вмешивайтесь в разговор! Сначала в своей семье разберись! (Даниилу.) Отвечай, откуда знаешь Берту?

ДАНИИЛ. Вот еще! Не хватало мне знаться со всякими манекенщицами!

ТЕОДОР. И все-таки?

ДАНИИЛ. Да это же очевидно. Не мог ведь такой видный мужчина, как вы, влюбиться в обыкновенную продавщицу! Только в королеву. Но с королевами у нас на районе нехватка, поэтому – в манекенщицу.

ЖАННА. И как ее зовут?

ДАНИИЛ (указывая не Теодора). Вот он утверждает, что Берта.

ЖАННА. Из соседнего подъезда?

ТЕОДОР (Жанне). А-а-а, все-таки вы ее знаете!

ЖАННА. Пару раз видела. Одевается броско.

ДАНИИЛ. Безвкусно и вызывающе.

ТЕОДОР. Ярко и стильно!

ЖАННА. У нее еще муж такой… (Осанкой изображает импозантного мужчину.)

ТЕОДОР (подсказывая). Замухрышка из самых никудышных.

ЖАННА. Ну, не скажите.

ДАНИИЛ (равнодушно, как бы между делом). Говорят, все-таки партийный босс.

ТЕОДОР. Если народ из своего дома выживать и по бабам скакать – это руководить партией, то тогда, конечно, знаменитый босс!

ЖАННА. А вы откуда знаете о его женщинах?

ТЕОДОР. Знаю! И даже некоторых зафиксировал.

ДАНИИЛ (в сторону). Господи! Да они конкуренты!

ЖАННА. И где эти записи?

ТЕОДОР. Я не для вас их собирал. (Даниилу.) Где мое письмо?

ДАНИИЛ. А я откуда знаю.

ТЕОДОР. Тогда где ваша первая жена? Может, она взяла?

ЖАННА. Я что-то не все понимаю.

ТЕОДОР (Жанне). Ваше счастье. (Даниилу.) Не эта ли, с позволения сказать, (продолжает фразу грубым мужским голосом) суп-ру-га, прихватила мое письмо?

ДАНИИЛ. Не исключено. Могла подумать, что адресовано ей.

ТЕОДОР. У меня с головой все нормально!

ДАНИИЛ. Я начинаю ревновать.

ТЕОДОР. Где он?

ДАНИИЛ. Я психотерапевт, а не сыщик.

ЖАННА. А как же продюсирование фильмов?

ТЕОДОР. (Жанне). Мошенник он и… и…

ДАНИИЛ. …И сторонник реновации с последующим расселением. Еще одно слово и мы всем подъездом отправимся на Луну, а соседний – на Марс!

ТЕОДОР. А вот и нет! Ты уже подписал все, что требовалось. (Уходит, хлопнув дверью.)

ДАНИИЛ (вздыхая). Да-а-а! Вот так дела… Голова идет кругом от всего этого.

ЖАННА. У меня тоже.

ДАНИИЛ. Жанна… не знаю, откуда у меня появилось такое предчувствие, даже более того, почти уверенность, что вы неравнодушны ко мне.

ЖАННА. Я… право… удивлена. Это так неожиданно.

ДАНИИЛ. Ничего удивительного. Амуры всегда стреляют неожиданно.

ЖАННА. Амуры? Какие амуры? В кого стреляют?

ДАНИИЛ. Да во всех подряд. Перепьются там, наверху, и палят. Не смотрят, кто ты, что ты?! Прицелятся и хлоп – уже готовенький.

ЖАННА. Да все это сказки! Откуда они могут стрелять?

ДАНИИЛ. Откуда угодно! Им без разницы. Например, из соседней комнаты. Вот пойдемте туда, и вы наглядно убедитесь в достоверности греческой мифологии. (Берет Жанну под руку, уводит в спальню).

2-Я КОМНАТА

(БЕРТА и МАРИНА выходят из спальни. На Берте яркая широкополая шляпа.)

БЕРТА. Мама, если позвонит Алан, скажешь, что я скоро вернусь.

МАРИНА. Я скажу, что ты ушла с каким-то мужчиной.

БЕРТА. С каким мужчиной?

МАРИНА. С красивым и усатым. Поцеловались и в обнимку отправились неизвестно куда.

БЕРТА. Вот именно так и скажи. Но когда он уж совсем взбеленится, объяснишь, что я на собрании нашего дома по реновации.

МАРИНА. По чем?

БЕРТА. Господи! Мама, я же сто раз тебе говорила – в городе объявлена программа по переселению жильцов из старых домов в новые!

МАРИНА. Так мы что, поменяем квартиру?

БЕРТА. А почему бы и нет.

МАРИНА. Лучше бы мужа поменяла.

БЕРТА. А вот это – не твое дело! Сначала своего заимей.

МАРИНА. Да где его теперь порядочного встретишь? Папенька твой гулял. А зятек еще похлеще.

БЕРТА. С Аланом я сама разберусь. Как тебе моя шляпка?

МАРИНА. Шляпище, больше зонта. Сейчас такие не носят.

БЕРТА. Вечно тебе все не так. Пока. Я тороплюсь, забери белье из прачечной. (Снимает большую шляпы, надевает маленькую. Уходит.)

МАРИНА (недовольно). Я бы устроила ему реновацию! Где это видано: муж изменяет, а она не может отомстить. (Берет шляпу, оставленную Бертой, уходит в спальню).

(Ручка входной двери шевелится. Дверь медленно приоткрывается, в проем крадучись входит ЗИНОВИЙ – квартирный вор. Лицо его скрывает натянутая на голову черная повязка, изготовленная из женских колготок. Убедившись, что в комнате никого нет, Зиновий осматривается, осваивается, выдвигает ящички туалетного столика. Затем подходит к книжному шкафу, склоняет голову набок, читает корешки книг.)

ЗИНОВИЙ. Социология… Семь золотых правил… Эм-мануил Кант!.. (Пренебрежительно.) Читатели-писатели – пошли к ядреной матери… (Подходит к платяному шкафу, открывает створку дверей.) Вот это настоящая библиотика! (В слове «библиотика» делает ударение на «о».) Тут уж я почитаю! (Вынимает из шкафа мужской костюм на тремпеле, прикладывает к себе. Удовлетворенно кивнув, снимает колготки с головы, засовывает их в карман своих брюк. Сбрасывает с себя верхнюю одежду, надевает новый пиджак).

(Из спальни выходит МАРИНА. Она ярко одета: в огромной шляпе, только что оставленной Бертой, и красочном халате – явно принадлежащем дочери.)

МАРИНА. Ой! Вы кто?! Что вы здесь делаете?

ЗИНОВИЙ (смущенно, ибо застигнут врасплох в пиджаке и трусах.) Я… я одеваюсь.

МАРИНА. Кто вы?! Как вы сюда попали? Дверь заперта.

ЗИНОВИЙ. Я… я случайно зашел… через балкон.

МАРИНА (обходя его вокруг). Как через балкон?! На седьмой этаж?! Вы что, Карлсон?

ЗИНОВИЙ. При чем здесь Карлсон?

МАРИНА. Тогда не городите ерунды. Покажите пропеллер.

ЗИНОВИЙ. Чего показать?

МАРИНА. Как вы здесь оказались?

ЗИНОВИЙ. Да будь вы мужчиной, не задавали бы подобных вопросов?

МАРИНА. Все равно не понимаю.

ЗИНОВИЙ. Что же тут непонятного – я спустился с верхнего этажа.

МАРИНА. Зачем?

ЗИНОВИЙ. Зачем, зачем… Затем, что черти принесли ее мужа!

МАРИНА. Чьего мужа?

ЗИНОВИЙ. Ну не вашего же. Соседки сверху.

МАРИНА. Так вы любовник… (Смеется.) А я приняла вас за грабителя.

ЗИНОВИЙ. Тоже, скажите…

МАРИНА. Хотя в некотором смысле…

ЗИНОВИЙ. А вот это вы напрасно! Запомните, я абсолютно честен.

МАРИНА. Так вы подрядились к этой мымре?!

ЗИНОВИЙ (укоризненно). Мадам…

МАРИНА. Боже мой! Кругом одни изменники!

ЗИНОВИЙ. Попрошу вас не обобщать – есть и порядочные люди.

МАРИНА. Уж не вы ли?

ЗИНОВИЙ. А почему бы и нет? Я никому не изменяю, поскольку холостяк. Так сказать, несемейнообязанный.

МАРИНА. А заповеди? Как там… не тащи в постель жену ближнего своего. Это, по-вашему, честно?!

ЗИНОВИЙ. Здесь я с вами согласен – не очень…

МАРИНА. То-то же.

ЗИНОВИЙ. С ее стороны нечестно. Все время твердила, что разведенная. А затем неожиданно: он тебя убьет! Если кто здесь и обманут, так это я.

МАРИНА. Так вы не знали?!

ЗИНОВИЙ. Конечно. Я не верхолаз… скакать по перилам… с восьмого этажа.

МАРИНА. Вы же могли разбиться!

ЗИНОВИЙ. Запросто. В лепешку!

МАРИНА. Пострадать без вины!

ЗИНОВИЙ. Вот именно! Был бы я, скажем, неверным мужем, тогда…

МАРИНА. О-о-о! Тогда другое дело. Такого бы я и сама столкнула.

ЗИНОВИЙ. И своего?

МАРИНА (в замешательстве). Моего?

ЗИНОВИЙ. Ну да, вашего знаменитого партийца.

МАРИНА. А вы откуда знаете Алана?

ЗИНОВИЙ. Да кто ж его не знает!

МАРИНА. О-о-о! Его бы столкнула в первую очередь – ни одной юбки не пропустит.

ЗИНОВИЙ. Постоянен в непостоянстве?

МАРИНА. Лучше не скажешь!

ЗИНОВИЙ. Изменяет вам? Такой обворожительной женщине?

МАРИНА. Вы это серьезно?

ЗИНОВИЙ. Да что у меня, глаз нет?

МАРИНА. А куда вы смотрели, когда лазили наверх? (Указывает в потолок).

ЗИНОВИЙ. Сам не знаю. Иногда у меня такое ощущение, будто повязка закрывает глаза.

МАРИНА. Скажите еще, черт попутал.

ЗИНОВИЙ. Наоборот! Что вы! Это ангел-хранитель таким окольным путем привел меня к вам.

МАРИНА. Уж не хотите ли вы сказать, что я вам нравлюсь?

ЗИНОВИЙ. Очень, очень нравитесь!

МАРИНА. Вы, я смотрю, полиглот.

ЗИНОВИЙ. Да кто ж устоит перед вашей красотой! Ах, если бы не эти моральные принципы.

МАРИНА. Вы о чем?

ЗИНОВИЙ. Я не могу присваивать то, что по закону принадлежит другому, в данном случае – вашему партийному боссу.

МАРИНА. Вот еще глупости! Уж ему точно наплевать, с кем я, и где я?

ЗИНОВИЙ. Да он просто болван, если не ценит такую красавицу. Я не удивлюсь, если он, например, не подозревает, сколько стоит этот пиджак (показывает на только что надетый пиджак), или, предположим, не знает, как установить охранную сигнализацию.

МАРИНА. Вы опасаетесь, что он заявится неожиданно?

ЗИНОВИЙ. Само собой. Не хватало еще раз скакать по балконам.

МАРИНА. Уж слишком вы осторожный.

ЗИНОВИЙ. Нет, я предусмотрительный. Это у меня в характере. Я предварительно люблю просчитать все варианты, а то и прозвонить по телефону.

МАРИНА. Похоже, вы ошиблись номером. (Указывает наверх.)

ЗИНОВИЙ. Небольшой сбой вот в этой АТС. (Стучит себя по лбу.)

МАРИНА. А как вас зовут?

ЗИНОВИЙ. Зиновий. А вас?

МАРИНА. Марина.

МАРИНА. А вы кто по профессии будете?

ЗИНОВИЙ. Я… э-м-м… Социолог… Знаете, есть такая наука – экстремальная социология. А вы? Кем работаете?

МАРИНА. Я?.. Мне кажется, я начинаю работать чьей-то женой… притом – неверной.

ЗИНОВИЙ. Тогда зачем мы понапрасну теряем время?! (Берет Марину под руку, уводит ее в спальню).

(В комнату, пошатываясь, входит АЛАН. Он еще под действием гипноза.)

АЛАН. Я уверен в себе… Я постоянно уверен в себе… Уверенность все больше наполняет меня… (Ложится на диван, бормочет.) Эх, Эммануил… Эммануил Кант… Какой же ты глупый старикашка. Наивней ребенка. Да тебя сегодня и депутатом бы никто не выбрал. (Переворачивается на другой бок.) Граждане, дорогие граждане, пожалуйста, не волнуйтесь. Всех вас ожидают новые просторные квартиры. Наша партия каждому из вас гарантирует законность и справедливость…

(Из спальни, запахивая халат, выходит МАРИНА. Заметив Алана, застывает на месте.)

АЛАН (продолжает говорить во сне). Товарищ Кант, и вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Вам, как философу, предоставим отдельный кабинет для работы…

(МАРИНА ныряет обратно в спальню. Вскоре Марина и ЗИНОВИЙ крадучись выходят оттуда и пробираются к входной двери. Но в этот момент раздается дверной звонок. АЛАН просыпается, ставит ноги на пол, удивленно смотрит на Марину и незнакомца. Марина инстинктивно загораживает Зиновия. Алан вскакивает, пытаясь привести себя в порядок, приняв Зиновия за только что вошедшего.)

АЛАН. Чем обязан вашему визиту?

ЗИНОВИЙ (выходя из-за спины Марины, представляется). Ваш благодарный избиратель… Зиновий… Зиновий Кант.

АЛАН. Кант?

ЗИНОВИЙ. Совершенно верно. Мы из обрусевших немцев.

АЛАН. Извините, а знаменитый философ?..

ЗИНОВИЙ. С моей стороны это немного нескромно… Но факты в карман не засунешь – что есть, то есть. Прадедушка по материнской линии.

АЛАН. Феноменально!

(Вновь слышится дверной звонок.)

АЛАН. А это, вероятно, еще один избиратель. Внук Шопенгауэра. Марина Петровна, откройте пожалуйста.

(МАРИНА открывает дверь. На пороге стоит ТЕОДОР. Он входит в комнату с недовольным видом.)

ТЕОДОР. У вас тут, вижу, свое собрание. Могли бы и к нашему снизойти. Тем более что сами затеяли это безумие.

АЛАН. Вы о чем?

ТЕОДОР. О вашей реновации. Я тут благоустраиваю территорию, ремонтирую трубы в подвале. А вы, значит, все на слом?! Мы только на этой неделе заделали швы, установили скрытые камеры – фиксируем, кто шастает по подъездам. (Алану) Так что все ваши махинации мне известны!

АЛАН. Я не понимаю вас.

ТЕОДОР. Он не понимает! Фокусы с двойником. Камеру, дорогой ты мой, не обманешь. Поселили своего двойника в соседнем подъезде. Ничего не скажешь – похож. Даже голосом – я его слышал. Только он, между нами, не совсем… как бы сказать… той ориентации.

АЛАН. Да это какая-то глупость.

ТЕОДОР. Глупость не глупость – скоро все выясним.

ЗИНОВИЙ. Камеры?! Это вообще безобразие! А они показывают этаж, на который поднимается законопослушный жилец?

ТЕОДОР. Пока еще нет.

ЗИНОВИЙ. Значит, на площадках камеры не работают?

ТЕОДОР. А может, вам над каждой кроватью объективы установить?!

ЗИНОВИЙ. Что вы? Это я так, к слову.

ТЕОДОР. Так вот что, дорогие товарищи. Неразумные жители нашего несчастного дома склоняются к переезду.

ЗИНОВИЙ. А вы о камерах им говорили?

ТЕОДОР. Конечно.

ЗИНОВИЙ. Тогда понятно их решение.

ТЕОДОР. Ничего непонятно! Разница всего в два голоса. Все зависит от вас. (Поворачивается к Зиновию.) Ваша фамилия и профессия? И ваше мнение по поводу переезда?

ЗИНОВИЙ. А в новом доме камеры будут?

ТЕОДОР. Да там телевидение будет! «Дом-2» в прямом эфире наблюдать сможете.

ЗИНОВИЙ. Я прямо не знаю, куда теперь и податься. Пойду-ка я лучше домой. Извините, я здесь оказался случайно. Голосовать по таким важным вопросам не имею права. Всего наилучшего. До встречи.

ТЕОДОР. Как вас зовут?

АЛАН. Зиновий Кант. Это потомок великого философа. (Зиновию.) Уважаемый Зиновий, вот что я вам посоветую – приходите в нашу партию. У нас всегда найдется местечко для человека с такой родословной. У вас хорошая дикция, острый ум, – что и не удивительно – и отличный вкус. (Указывает на пиджак). У меня точно такой же костюм. Мне кажется, мы и мыслим одинаково.

ЗИНОВИЙ. Это вы верно заметили. Я в партиях потолкался. На всяких этапах доводилось бывать. Иной раз там такой смышленый народец попадается.

ТЕОДОР (Алану). Оставьте свою вербовку, лучше скажите ваше мнение по поводу переезда?

АЛАН (склоняется к уху Теодора). Между нами, я – против.

ТЕОДОР. Против?! Тогда зачем все это затеяли?!

АЛАН. Долг перед избирателями.

ТЕОДОР. А сами против?!

АЛАН. Да! Против! Я по натуре, знаете, однолюб. И, кроме того, в нашем дворе столько зелени.

МАРИНА. Кому нравится зелень, пусть отправляется на кладбище. Там ее побольше будет.

ТЕОДОР (Марине). Так вы считаете, что ехать не надо?

МАРИНА. Да куда ехать?! Новые дома еще на бумаге.

ТЕОДОР. Не важно. Рано или поздно построят. (Алану). И все-таки, вы да, или нет?

АЛАН. Я еще не определился.

ТЕОДОР. Тогда обратись к астрологу.

АЛАН. Но я не могу своим скоропалительным мнением влиять на волеизъявление граждан.

ЗИНОВИЙ. Да! С вашей стороны это было бы некрасиво. В нашем с вами деле честь – превыше всего!

АЛАН. (Зиновию). Мне все больше нравятся ваши моральные принципы. Наша партия нуждается в таких людях. Обязательно приходите.

ЗИНОВИЙ. С удовольствием приду.

ТЕОДОР (Зиновию). Тогда вы, как будущий поборник чести и законности, огласите свое отношение к переезду.

ЗИНОВИЙ. С одной стороны (поворачивается к Марине) мне очень хотелось бы остаться здесь, с другой, обстоятельства с видеокамерами складываются очень тревожно.

АЛАН. Я с вами полностью солидарен.

ТЕОДОР. То ест оба: ни тпру, ни ну!

АЛАН. Да! Как видите, мы во многих вопросах единодушны с товарищем Кантом.

ТЕОДОР. Тогда за всех пусть решит ваша супруга Берта. Она, кстати, тоже еще не определилась.

ЗИНОВИЙ. Насколько я знаю женщин, им всегда трудно решиться, особенно впервые. С вашего позволения, я вас покидаю, господа. (По-офицерски щелкает каблуками.) Честь имею!

МАРИНА. Я тебя проведу. ( Теодору.) До свидания!

ТЕОДОР. До свидания. Впрочем, я тоже ухожу. (Угрожающе Алану.) До скорой, прескорой встречи!

(МАРИНА, ЗИНОВИЯ и ТЕОДОР уходят. АЛАН закрывает дверь, облегченно вздыхает и уходит в спальню).

1-Я КОМНАТА

(Из спальни выходят ДАНИИЛ и ЖАННА. Они веселы, заметно, что хорошо провели время).

ЖАННА. А где Алан?

ДАНИИЛ. Как человек порядочный и деликатный, он решил не смущать нас своим присутствием.

ЖАННА. Но перед этим забрался в мою сумочку.

ДАНИИЛ. Ты о чем?

ЖАННА. Он выключил диктофон и, наверное, догадался о слежке. А я обещала Берте, что все останется в тайне.

ДАНИИЛ. Не волнуйся, я замету все следы. До скорого! Я тебе обязательно позвоню.

(ЖАННА уходит. ДАНИИЛ немного постояв, подходит к стене между квартирами, прикладывает к ней ухо. Затем идет к шкафу, ищет нужную книгу.)

ДАНИИЛ. Та-а-кс!.. Эммануил Кант… позвольте с вашей помощью пройти через стену. (Вынимает книгу, шкаф отодвигается, Даниил проходит во 2-ю комнату.)

2-Я КОМНАТА

(В этот момент из спальни выходит АЛАН. Увидев Даниила, вздрагивает.)

АЛАН. Как ты сюда попал?

ДАНИИЛ. Догадайся с трех раз.

АЛАН. Или ты был здесь? У меня что-то с головой?

ДАНИИЛ. Она у тебя свихнулась еще в школе, когда ты заявил, что станешь политиком. А я тебя предупреждал, добром все это не кончится!

АЛАН. Да. Ты уже и тогда был настоящим психиатром – всех обзывал дураками. Но теперь дай мне слово, что больше никогда не будешь проходить сквозь эту стену!

ДАНИИЛ. Хорошо. Даю. И через потолок тоже.

(Раздается дверной звонок).

АЛАН. Это Берта! Меня здесь нет, я на совещании.

(С помощью сдвижного книжного шкафа АЛАН оказывается в 1-Й КОМНАТЕ, располагается на диване.)

2-Я КОМНАТА

(ДАНИИЛ открывает дверь, входит БЕРТА.)

БЕРТА. О, привет. Рада тебя видеть. А где моя мамочка?

ДАНИИЛ. Куда-то ушла.

БЕРТА. Наверное, в прачечную. Стыдно признаться, но все еще молодится и мечтает о женихах! По хозяйству почти не помогает. Вот, посмотри! (Подходит к платяному шкафу, поднимает с пола оставленные Зиновием брюки.) Что? Трудно убрать? (Встряхивает брюки, из которых выпадают колготки, снятые с головы Зиновия. Берта поднимает колготы, растягивает их.)

БЕРТА. Что это?! Это не мои… (Недоуменно смотрит на Даниила.)

ДАНИИЛ. Не смотри так. И не мои.

БЕРТА (срывается в плач). Мерзавец! Бабник! Как его только земля носит?!

ДАНИИЛ (подходит, обнимает Берту, пытаясь ее успокоить.) Не плачь. Это какое-то недоразумение.

БЕРТА. Недоразумение?! Который год уже такие недоразумения! Думаешь, я не знаю о его проделках?!

ДАНИИЛ. Берта, успокойся. Вытри слезы. (Вместе с платком вынимает письмо Теодора – признание в любви к Берте.)

(ДАНИИЛ тактично отворачивается, полагая, что Берта приводит себя в порядок. Но БЕРТА читает письмо, затем в умилении прикладывает письмо к груди и бросается к Даниилу.)

БЕРТА. Что же ты все это время молчал?!

ДАНИИЛ (увидев письмо). Я… я… Это письмо…

БЕРТА. Хороший ты мой… Побоялся сказать, решил написать. Ах ты мой трусишка! (Обнимает Даниила.)

(На пороге появляется МАРИНА с пакетом белья в руках. Видит обнимающихся.)

МАРИНА (одобрительно). Так бы и давно. А то ему можно, а она только ревет.

БЕРТА (отпрянув). Стучаться надо.

МАРИНА. Закрываться надо.

ДАНИИЛ. Вы неправильно поняли.

БЕРТА. Да, я совсем дура: ничего не понимаю, ничего не вижу. Пусть теперь попрыгает, наш партаппарат – всем бабам нарасхват. (Уходит в спальню.)

ДАНИИЛ (Берте). Это недоразумение.

БЕРТА. Не волнуйся, мама никому не скажет. Я тоже не собираюсь просвещать Алана. Иначе он будет беспокойно спать на своих собраниях. (Гладит Даниила по щеке.) Хорошенький ты мой. Столько лет безответной любви! Наконец-то счастливый день! (Выкрикивает день и месяц, в который идет это представление).

ДАНИИЛ (двусмысленно). Действительно, денек необычный. Сначала одно… затем – вторая.

БЕРТА. Правильно. Две неожиданности за день. Но вторая, в отличие от колготок, намного приятней. А за колготки я ему отомщу! Мы нашу месть изготовим вдвоем.

МАРИНА (выходя из спальни). Вы сейчас будете мстить? Тогда я пойду погуляю.

ДАНИИЛ. Нет-нет, можешь остаться.

МАРИНА. И не уговаривайте, третьей не буду.

БЕРТА. Мама! Где ты этому научилась?!

МАРИНА. С вами тут научишься не соскучишься.

ДАНИИЛ. Нет, я не могу этого слышать. Лучше поеду домой.

БЕРТА. Правильно, поедем к тебе (подхватывает Даниила под руку, увлекает в сторону двери).

(В это время в сумочке Берты раздается звонок мобильного телефона.)

БЕРТА. Погоди, это, кажется, он. (В трубку.) Алло, дорогой!

1-Я КОМНАТА

АЛАН (лежа не диване). Золотце, привет. Я тут серьезно застрял в пробке, дома появлюсь не скоро. Ты уж извини.

2-Я КОМНАТА

БЕРТА. Ничего, я потерплю. Ты точно в пробке? Что-то шума не слышно.

1-Я КОМНАТА

АЛАН. Стекла в машине подняты, сейчас открою. (Подбегает к окну, сует телефон в открытую форточку, затем кричит в трубку). А так?

2-Я КОМНАТА

БЕРТА. Теперь слышно.

1-Я КОМНАТА

АЛАН. Золотце, перезвони, пожалуйста, Даниилу, он что-то не на связи. Передай ему, что нам срочно нужно встретиться.

2-Я КОМНАТА

БЕРТА. Да где же я буду искать, если он не поднимает трубку?! Не хватало еще бегать за твоими друзьями!

МАРИНА (толкая Даниила под локоть и кивая в сторону Берты). Способная!

1-Я КОМНАТА

АЛАН. Мне очень нужно. Прямо поручаю тебе, делай с ним что хочешь, лишь бы он перезвонил мне.

2-Я КОМНАТА

БЕРТА. Хорошо! Выполню твое поручение. (Прячет телефон в сумочку.)

ДАНИИЛ. Мне иной раз кажется, что ты замужем не за партийным боссом, а за режиссером – так хорошо играешь.

БЕРТА. Сама себе удивляюсь. (Марине.) Мама, ты ничего не слышала и не видела.

МАРИНА. Да я отроду слепоглухонемая.

БЕРТА. Если Алан позвонит на домашний, скажешь, что я отправилась на поиски Даниила. (Берет Даниила под руку.) Пойдем, поищем у тебя дома. (Уходят.)

МАРИНА (вослед). Хорошенько смотрите на кровати – может, он там прячется? (Закрывает дверь, уходит в спальню.)

1-Я КОМНАТА

(Слышен дверной звонок.)

АЛАН. Меня здесь нет.

(Звонок повторяется.)

АЛАН. Это они.

(Ручка двери шевелится. АЛАН подходит к двери становится так, что открывшаяся дверь скрывает его. Входит ТЕОДОР. Алан обхватывает его сзади, они начинают бороться. К ним присоединяются ЗИНОВИЙ, который следовал за Теодором. Вдвоем они одолевают Алана.)

АЛАН. Не стреляйте!

ТЕОДОР. Попался, голубчик!

АЛАН (удивленно). Товарищ Кант?!

ТЕОДОР. Точно! (Указывая на Алана.) Это он гуляет по подъездам с колготками на голове. Но меня не проведешь! (Зиновию.) Хорошо, что я прихватил вас на помощь.

АЛАН. Пустите, я не убегу!

ТЕОДОР. От своей невесты убегать будешь, от нас бесполезно!

(ТЕОДОР и ЗИНОВИЙ отпускают АЛАНА, который отходит в сторону, вынимает из кармана пистолет и наводит на гостей.)

АЛАН. Кто меня заказал?!

ЗИНОВИЙ. Вы что! Опустите пистолет. Никто не заказывал.

АЛАН. Кто?! Иначе стреляю!

ЗИНОВИЙ. Не стреляйте, я все расскажу. (Указывает на Теодора.) Вот он – председатель домового комитета – утверждает, что вы грабитель, и работаете под прикрытием двойника партийного босса.

АЛАН. Кто вас направил сюда?!

ЗИНОВИЙ. Это дело чести.

АЛАН. Говорите, иначе со своей честью окажетесь в гробу!

ЗИНОВИЙ. Так и быть…

АЛАН. Кто?

ЗИНОВИЙ. Ваша жена, то есть – жена Алана из соседнего подъезда.

АЛАН. Она заказала меня?!

ЗИНОВИЙ. Что вы! Напротив.

ТЕОДОР (указывая на Зиновия). Он беспокоится о безопасности жены партийного горлопана. А тут камера зафиксировала вас – его двойника. Согласитесь, очень подозрительно.

АЛАН. А жена знает обо мне… то есть… о двойнике ее мужа в этой квартире?

ЗИНОВИЙ. Пока еще нет.

АЛАН (облегченно вздыхает). Это уже хорошо! Вот что, уважаемый товарищ Кант, и вы, дорогой председатель домового комитета. Мне ничего не остается, как извиниться перед вами… (Прячет пистолет в карман.) Я действительно… чего уж нам таиться, действительно… двойник. Но пребываю в этой должности исключительно в целях безопасности высокочтимого лидера партии «Честь, закон и справедливость». И делаю это, так сказать, с личного позволения оригинала. Так что мы с вами, господа, работаем по одну сторону фронта. Коллеги, друзья-товарищи! (Доброжелательно хлопает Канта по плечу). А вот если супруга уважаемого Алана Громобойникова не знает о двойнике, то лучше ее и не просвещать на этот счет. Эти женщины так впечатлительны. У них, как правило, от всяких заместителей супругов нарушается сон. Иногда пропадает на всю ночь. А, межу тем, мало ли, кто на кого похож? Это игры природы. Вот вы, например, (указывает на Зиновия), похожи на грабителя, так что, повсюду кричать об этом?

ЗИНОВИЙ. Ни в коем случае!

АЛАН (Зиновию). Вот и я говорю то же самое. Выполняйте задание по охране объекта со своей стороны, а я – со своей. Повторюсь, такой вид охраны – инициатива инициативной части партии. А их не зря выбрали на самый верх!.. Вернее, они сами выбрались с самого низу – из трудового народа. Так что еще помнят о недавнем безденежье. Гарантирую – ваш гонорар будет увеличен.

ЗИНОВИЙ. Нет-нет, это лишнее.

АЛАН (Теодору). Вот еще одно подтверждение его бескорыстия.

ЗИНОВИЙ. Это у нас на первейшем месте.

АЛАН. Вы мне нравитесь все больше и больше. Чтобы вы ни сказали, звучит, как алиби.

ТЕОДОР. И вы нам понравились, особенно теперь, когда убрали пистолет.

АЛАН. А-а-а, пустяки, это зажигалка. (Зиновию.) Я думаю, мы продлим с вами контракт по охране Алана Громобойникова. Но, повторюсь, его супругу об этом извещать не надо. Пусть полагает, что безопасность любимого человека – исключительно ее заслуга. Ей будет приятно, а вас ожидает хорошее вознаграждение. Поверьте честному партийному слову. (Спохватившись.) Я сейчас говорю от имени прототипа.

ЗИНОВИЙ. Партийному слову при всем нашем желании поверить не можем, а вам попробуем.

АЛАН. Вот и договорились.

ЗИНОВИЙ. В таком случае передайте этому… вашему прототипу, что я намерен иногда появляться в его доме… кхе-кхе… по делам службы.

АЛАН. Разумеется, долг – превыше всего. (Теодору.) А вы предупредите супругу нашего уважаемого Громобойникова, что слухи о его двойнике, преувеличены. Скажите, например, что мифический двойник – игра воображения…

ТЕОДОР. …нескольких видеокамер.

АЛАН. Нет-нет! Скажите, что все недоразумения по причине сбоя систем слежения. Она, мол, путает подъезды…

ЗИНОВИЙ. …И честных людей принимает за грабителей.

АЛАН. …А приверженцев закона и справедливости – за болтунов.

ЗИНОВИЙ. Можете на меня положиться – я найду что сказать. И не в таких переделках бывал.

АЛАН. Вот и отлично! Я уверен, вы обязательно сделаете карьеру в нашей партии.

ЗИНОВИЙ. Так что мы отправляемся охранять тылы нашего партийца – к его супруге.

ТЕОДОР. Будем оборонять ее изо всех имеющихся у нас сил.

АЛАН. Дерзайте, коллеги! (Провожает гостей, после чего, облегченно вздохнув, уходит в спальню.)

2-Я КОМНАТА

(Входят ДАНИИЛ и ТЕОДОР.)

ТЕОДОР (Даниилу). Хорошо, что я вас встретил. Но теперь-то, уважаемый, вы меня не проведете. Теперь понятно ваше странное поведение в соседней квартире.

ДАНИИЛ. Вы о чем?

ТЕОДОР. О том, что вы с партийцем связаны неким двусмысленным образом…

ДАНИИЛ. Каким это, двусмысленным?

ТЕОДОР. Нет-нет, не извращенным. Это я, скорее всего, предположил ошибочно. Хотя все может быть. Вы подыгрываете двойнику.

ДАНИИЛ. Какому двойнику? Перестаньте изводить меня ребусами!

ТЕОДОР. О-о-о! Великие актеры рядом с вами прямо отдыхают! Так естественно. Ценю…ценю… Но все это лишнее. Теперь я в курсе с Кантом.

ДАНИИЛ. Вы знаете о Канте?

ТЕОДОР. Разумеется. С его помощью я могу доказать, что в соседней квартире, через стену, находится двойник этого пройдохи и горлопана.

ДАНИИЛ. Двойник?!

ТЕОДОР. Ну не тройник же! И не штепсель.

ДАНИИЛ. Что вы говорите?! Вы в своем уме?

ТЕОДОР. Потрясен, потрясен вашей игрой. Та-лан-ти-ще! Но мы взрослые люди, давайте начистоту. (Показывает на стену.) Там находится наш общий знакомый – двойник Громобойникова. Не верите? Убедитесь с помощью Канта.

ДАНИИЛ. Так вы и в самом деле знаете о Канте?

ТЕОДОР. Еще бы не знать!

ДАНИИЛ. Ладно, тогда нам нечего таиться. (Подходит к шкафу, вынимает книгу, шкаф отодвигается.)

ТЕОДОР (опешив от удивления). Ах ты, боже мой! Какие умники!

(ДАНИИЛ входит в 1-ю комнату, ТЕОДОР с осторожностью следует за ним. Шкаф задвигается.)

1-Я КОМНАТА

ДАНИИЛ (кричит). Алан!

АЛАН (выходит из спальни). Кто здесь? Как вы зашли? (Даниилу.) Я же просил тебя пользоваться только входной дверью! И ты обещал!

ДАНИИЛ (указывая на Теодора). Но этот домовой утверждает, что знает о Канте. А еще клянется, что ты не настоящий, а двойник.

АЛАН. Да ладно тебе, не кричи.

ТЕОДОР (Даниилу). Ну, что я говорил!

АЛАН (берет Даниила за локоть, подмигивает). Слушай, дружище, мы все здесь люди свои. Вот я, например, двойник. Обыкновенный двойник. И что, спрашивается, в этом плохого?!

ДАНИИЛ. Ты?!

АЛАН. Я! А кто же еще! И не делай удивленное лицо, вроде не знаешь. И вот наш уважаемый управдом тоже узнал. Зачем же нам теперь притворяться? Не будем валять дурака. Так что, запомни – в этой квартире проживает двойник Алана Громобойникова! Здесь для всех, уясни себе четко, нет, и никогда не было никаких партийных лидеров! Тут тебе не ресторан, и не загородная дача!

ДАНИИЛ. У меня голова идет кругом… (вертит пальцем у виска).

АЛАН (одергивает его руку). Ничего с твой головой не сделается. Ты вон сколько лет сумасшедших исповедовал. Теперь хоть раз послушай умного человека. Запомни, ты не должен отрицать двойника, более того – обязан подтверждать этот неоспоримый и вынужденный факт.

ДАНИИЛ. Кое-что начинаю понимать…

АЛАН. Похвально. Для психотерапевта очень даже похвально. А вот этой дверью (указывает на шкаф) воспользовался напрасно.

ДАНИИЛ (Указывает в сторону Теодора.) Так он сказал, что знает.

АЛАН. Ничего не поделаешь! Теперь уже знает. Смирись с неизбежным и стремись к горнему и великому. На этом завершаем. Двойникам тоже полагается отдых. Ступайте, ступайте назад.

(ДАНИИЛ и ТЕОДОР через стену уходят во 2-ю комнату. Шкаф задвигается АЛАН уходит в спальню.)

2-Я КОМНАТА

ТЕОДОР (Даниилу). Ну что, убедились? Ай да лицемер! Ай да прохвост!

(Входит ЗИНОВИЙ)

ТЕОДОР. А вот еще один наш хороший знакомый. Но он, в отличие от Громобойникова, человек порядочный. Знакомьтесь, Зиновий Кант.

ДАНИИЛ. Кант?

ТЕОДОР. Внучатый племянник великого философа.

ДАНИИЛ. И он тоже знает?

ТЕОДОР. С такой фамилией, да не знать. Так что не станем ломать комедию. Отныне будем полностью откровенны, как на исповеди…

ЗИНОВИЙ. …у пастора или психотерапевта.

ДАНИИЛ. С последним я согласен, и весь – внимание. Слушаю вас.

ЗИНОВИЙ. Друзья мои, если быть полностью откровенным… Если уж совсем начистоту, то я, между нами… очень неравнодушен к супруге нашего партийного босса.

(ТЕОДОР и ДАНИИЛ вскрикивают одновременно.)

ТЕОДОР. Что?!

ДАНИИЛ. Что?!

ЗИНОВИЙ. Ничего не могу с собой поделать. Маленькая мужская слабость. Я с ней немного того… Правда, всего лишь один раз.

ТЕОДОР. Да как вы смеете!

ДАНИИЛ. Если уж откровенничать до конца, то и я… с нею… немного того… И тоже всего один раз.

(Теперь одновременно вскрикивают ЗИНОВИЙ и ТЕОДОР)

ЗИНОВИЙ. Что?!

ТЕОДОР. Что?!

ДАНИИЛ (оправдываясь). Так получилось. Я не хотел. Но буду неискренним, если скажу, что не понравилось.

ЗИНОВИЙ. И мне очень понравилось.

ТЕОДОР. Оставьте ваши гнусные подробности!

(Из спальни выходит МАРИНА.)

МАРИНА. Что здесь за крики?

ЗИНОВИЙ. (Марине). Они сомневаются в моих чувствах к тебе.

МАРИНА. И напрасно. (Подходит к Зиновию, обнимает его.) Я заверяю вас, товарищ Кант, как мужчина, способен оч-ч-чень на многое.

ТЕОДОР (Зиновию). И после этого ты утверждаешь, что питаешь возвышенные чувства к супруге Алана Громобойникова?!..

ДАНИИЛ (Зиновию). Я тоже удивлен вашей всеядностью.

ТЕОДОР (Даниилу). Да тебе ли, двоеженцу, удивляться. А вот я потрясен до глубины души.

ЗИНОВИЙ. Ну и тряситесь. А мы предпочитаем трястись в другом месте. Не правда ли, дорогая? (Уводит Марину в спальню.)

(Входит БЕРТА)

БЕРТА. Всем привет! Тебе, дорогой, особенно (Прильнув к Даниилу, целует его.)

ТЕОДОР (Даниилу). Теперь я вижу, что вы не соврали.

БЕРТА. Он никогда не врет. Умница. (Открывает дверь спальни, направляясь туда, но сразу же закрывает ее.)

БЕРТА. Мама!.. Там… там…

ТЕОДОР. Как нам только что сообщили, у товарища Канта необыкновенные способности. Он утверждает, что и вы… неким образом…

ДАНИИЛ. Этого не может быть!

БЕРТА. Да ладно, дорогой! Мы-то с тобой знаем, что и со мной такое может случиться.

ДАНИИЛ. Я потрясен.

ТЕОДОР. А я просто уничтожен. Вы, можно сказать, разбили мое сердце. Я вас боготворил!

БЕРТА. Очень приятно слышать. Но сначала, дорогой управдом, вы бы научились писать нежные письма, как это делает он. (Указывает на Даниила.)

ТЕОДОР. Я не видел его писем, но уверяю, что мои не хуже.

ДАНИИЛ. Какой вздор! Чтобы управдом был способен на любовные послания.

ТЕОДОР. Я оскорблен! Лучше уйду, а еще лучше поддержу реновацию и навсегда уеду из этого содома.

(ТЕОДОР в гневе уходит, на пороге сталкиваясь с ЖАННОЙ, которая с недоумением провожает его взглядом.)

ЖАННА. Что это с ним?

ДАНИИЛ. Жалкий управдом возомнил себя писателем и пылким Ромео.

ЖАННА. Да всем этим Ромео далеко до тебя. (Подходит к Даниилу, прижимается к нему, демонстрируя, что они знакомы достаточно близко).

БЕРТА. Жанна, не увлекайся. В настоящее время ты не на службе.

ДАНИИЛ. Да-да, это лишнее.

ЖАННА. Хорошо. Отложим самое приятное на вечер. Обычно откладывают на потом нелюбимые занятия. А вот я откладываю – самое сладенькое.

ДАНИИЛ (отстраняется от женщин, пытается изменить тему разговора). Так! Давайте внесем ясность.

ЖАННА. В наши отношения?

БЕРТА. В какие еще ваши отношения?!

ДАНИИЛ (пытаясь выйти из затруднительного положения). Нет,давайте поговорим о другом. Знаете ли вы, кто проживает за этой стеной?

БЕРТА. Нет, погоди! Здесь что-то говорилось о твоих отношениях с ней. (Указывает на Жанну.) Хотелось бы услышать подробности.

ЖАННА (Берте). Да ты, я вижу, ревнуешь?! Это неспроста! (Даниилу.) Может быть, ты и мне все объяснишь?

ДАНИИЛ. Так и быть! Для вас, особо любознательных, сообщу, что там, за стеной, проживает… кто бы вы думали?..

БЕРТА. Мы сейчас думаем совсем о другом.

ДАНИИЛ. Не удивляйтесь – там проживает двойник Алана.

БЕРТА. Двойник Алана?!

ЖАННА. Двойник! Какой двойник?!

ДАНИИЛ (берет Жанну за руку и, подмигивая ей, говорит, как заговорщик). Видишь ли… Вот она (указывает на Берту) не верит, что там, за стеной, проживает двойник, а не ее муж. От этого и происходят все недоразумения.

ЖАННА (возмущенно). Нет, я утверждаю…

ДАНИИЛ. …Что там двойник. Двойничок-старичок. А наш, всеми уважаемый глава партии «За честь, закон и справедливость» сейчас работает – находится на заседании. Да что мы спорим, когда можем проверить. (Вынимает телефон, набирает номер.) Алан, это Даниил. Берта сомневается, что ты на заседании. Пожалуйста, успокой ее. (Отдает телефон Берте.)

БЕРТА (в телефон). Алан, Алан!

1-Я КОМНАТА

(Из спальни с телефоном выходит АЛАН.)

АЛАН. Привет, дорогая.

2-Я КОМНАТА.

БЕРТА. Как ты себя чувствуешь?

1-Я КОМНАТА.

АЛАН. Терпимо. Голова только трещит. Рассмотрели восемь вопросов. На повестке еще четыре.

2-Я КОМНАТА.

БЕРТА. Ты на заседании?

1-Я КОМНАТА.

АЛАН. Конечно! Не в музее же Дарвина! А что ты хотела?

2-Я КОМНАТА.

БЕРТА. Узнать о сроках переселения нашего дома. Тут избиратели интересуются.

АЛАН. Какие избиратели?

БЕРТА. Те, которых ты агитируешь голосовать за свою партию. Ну да ладно, это долгий разговор. Приедешь – расскажу. Пока.

1-Я КОМНАТА.

АЛАН (недоуменно вертит трубку). Странно. Какие избиратели? Достали меня эти избиратели! Еще не выбрали, а уже лезут с дурацкими просьбами!

2-Я КОМНАТА.

БЕРТА (Даниилу). Он и в самом деле на работе.

ДАНИИЛ. Вот видишь. Хотя, честно, его занятие трудно назвать работой.

БЕРТА. А там двойник?

ДАНИИЛ. Конечно.

БЕРТА. Я хочу на него посмотреть.

ДАНИИЛ. Да что на него смотреть. Двойник, как двойник.

БЕРТА. Нет, обязательно покажи.

ДАНИИЛ. Обыкновенный человек… руки… ноги…

БЕРТА. По-ка-жи!

ДАНИИЛ. Хорошо. Только не удивляйтесь. (Подходит к книжному шкафу, вынимает книгу, шкаф отодвигается. По ту сторону стены стоит АЛАН. Раздаются удивленный возгласы женщин).

БЕРТА. Ах!

ЖАННА. Ой!

ДАНИИЛ (приглашая женщин войти в проем). Прошу вас в гости к уважаемому помощнику Алана – к его двойнику. Зовут его Никос. (Кричит в проем.) Никос! Принимай гостей! (Видя, что женщины пребывают в нерешительности, входит в проем. БЕРТА и ЖАННА следуют за ним. Проем остается открытым.)

1-Я КОМНАТА.

ДАНИИЛ. Привет Никос! (Хлопает Алана по плечу.) Что? Заскучал тут в одиночестве? Убиваем твою конспирацию к чертовой бабушке. Так-то оно повеселее будет.

БЕРТА. Не могу поверить, вылитый Алан!

ДАНИИЛ (Алану). Получай, получай мешок комплиментов.

БЕРТА (подходит к Алану). Просто удивительно!

ДАНИИЛ. А я что говорил! Никос, выдай что-нибудь.

АЛАН. Вы меня смутили.

БЕРТА. Господи! И голос его.

ЖАННА (разочарованно). Так это не Алан?

ДАНИИЛ. Где ему тягаться с настоящим Аланом.

ЖАННА. И не режиссер?

ДАНИИЛ. Нашла режиссера. Так – мелкий, бездарный актеришка.

АЛАН. Ну, это уж чересчур!

БЕРТА. А я согласна с Даниилом. Мой Алан намного элегантней. Этот по сравнению с ним – какая-то замухрышка.

АЛАН (Даниилу). Что она говорит?!

ДАНИИЛ (Берте). Разумеется, Алан представительней и внушительней… Куда этому? Но оцените искусство перевоплощения.

БЕРТА. Смотрите – да он почти лысый. А нос? Это же недоваренная картошка!

ЖАННА. И весь помятый. Вот так режиссер!

ДАНИИЛ. А что вы хотели? Неделями, бездельник, валяется в постели.

АЛАН. Ничего я не валяюсь!

ЖАННА. Разумеется, ему некогда валяться! Репетирует то партийного босса, то режиссера. Клоуна тебе в цирке изображать!

ДАНИИЛ. Жанна, не обижай клоунов!

АЛАН. Да это… это просто хамство!

БЕРТА. Посмотрите. Он пыхтит, совсем как Алан. Вот умора!

ДАНИИЛ. Он еще и не на такое способен.

ЖАННА. Это точно. Могу вас заверить.

БЕРТА (поворачивает к Даниилу и чмокает его в щеку.) Ах ты, мой трусливый зайчишка. Вот уж действительно позабавил меня.

ЖАННА (Даниилу). Ах, ты мой любимый кролик! Спасибо, что просветил. (Целует его во вторую щеку.)

АЛАН (возмущенно). Что все это означает?

ДАНИИЛ. Никос, не принимай увиденное близко к сердцу. В конце концов, ты не Алан, и нечего возмущаться от его имени. Можешь расслабиться и на время забыть свое лицедейство.

ЖАННА. Он полностью вошел в партийную роль и не может остановиться.

БЕРТА. Я уверена, он бы и на митинге выступил!

ДАНИИЛ. О-о-о! Разумеется. Здесь его хлебом не корми.

(Входит ТЕОДОР.)

ДАНИИЛ. А вот и наш управдом.

ТЕОДОР. Вся компания в сборе.

ДАНИИЛ. Почти вся. (Кричит в стенной проем.) Товарищ Кант! Марина Петровна!

2-Я КОМНАТА.

(Из спальни выходит растрепанный ЗИНОВИЙ, за ним МАРИНА, запахивающая халат. Они пересекают 2-ю комнату, через проем входят в 1-ю комнату.)

1-Я КОМНАТА.

МАРИНА (оглядываясь на проем). Что это?

БЕРТА. Мама, почаще книги в шкафу протирать надо, тогда бы знала что это!

МАРИНА. Свою резкость наведи, тогда бы видела все его проделки. (Указывает на Алана.)

АЛАН. Я здесь ни при чем.

МАРИНА (Алану). Ни при чем он! Думаешь, я не знаю, что ты с этой… (Указывает на Жанну.)

ДАНИИЛ. Ему по должности положено.

МАРИНА. А ты помолчи, не выгораживай дружка! Сам не лучше его – и с той и с этой (Показывает на Жанну и Берту.)

АЛАН. Да что ж это такое!

ДАНИИЛ. Никос, не переигрывай, знай свое место.

БЕРТА. Вот в этом эпизоде он был очень похож на моего Алана.

ЗИНОВИЙ. Так вот оно что! (Берте.) Значит, это вы его жена. Стало быть, мне повезло, что я принял Марину Петровну за вас. Вот было бы смеху, если бы наоборот.

БЕРТА. А это еще что за прохиндей?

ТЕОДОР. Прохиндей ваш супруг, а это товарищ Кант…

ЗИНОВИЙ (напыщенно). …потомок великого философа.

МАРИНА. Вот так! (Показывает язык и прижимается к Зиновию.)

АЛАН (обращаясь ко всем). Та-а-кс! Уважаемые господа, попрошу вас покинуть это помещение!

ТЕОДОР. Еще чего. Потерпишь – не велика фигура! Жалкая копия, а туда же – командовать. Я, в отличие от вас, сюда не прелюбодействовать пришел, а по делу. Во-первых. (Поворачивается к Берте.) Вот мое письмо – признание в любви, к вам, моя несравненная. И оцените, у кого оно лучше, у меня или у него (Указывает на Даниила.)

АЛАН. Что он несет?!

ДАНИИЛ. Сумасшедший. Свихнулся, на обязанностях домового.

ТЕОДОР (Даниилу). А ты свихнулся со своей ориентацией! Так что лучше помолчи! А теперь, самый главный вопрос. Нам окончательно надо решить: согласны ли мы ехать в другой дом?

МАРИНА. Я согласна ехать с Зиновием куда угодно.

ТЕОДОР (Берте). А вы?

БЕРТА. Я еще не прочитала ваше письмо, поэтому не знаю, ехать ли к вам, или к нему. (Указывает на Даниила.)

ДАНИИЛ. Я предполагаю, что письмо будет равноценно моему.

МАРИНА. Ну, так и живите втроем.

БЕРТА. Мама!

ЖАННА. А я? Меня позабыли.

ДАНИИЛ. Ну, знаете, вчетвером, это уже… немного перебор!

БЕРТА. Жанна, ты всегда хотела стать актрисой. Почему бы тебе не связать свою жизнь вот с этим шутом. (Указывает на Алана.) Хоть и мелковат, но актерскому мастерству у него поучиться можно.

ДАНИИЛ. Берта правильно говорит.

ЖАННА. Молчи, негодяй! Думаешь, я была под гипнозом и ничего не помню?! (Подходит к Алану). Уж ты-то лучше, чем этот психиатр. Я уверена, что с твоим талантом ты в два счета сделаешься не только главою партии, но и депутатом.

АЛАН. Депутатом?! Ни за что! Я лучше пойду в театр.

ДАНИИЛ. Никос, почему?

АЛАН. Уж слишком у депутатов хлопотное занятие. Лучше, если мы выдвинем туда уважаемого товарища Канта, как самого честного среди нас. (Зиновию.) Не возражаете?

ЗИНОВИЙ. Всегда рад отдать все свои силы служению обществу.

ДАНИИЛ. А потяните?

ЗИНОВИЙ. Еще и как потяну! (Делает рукой жест, оканчивающийся в своем кармане). Здесь можете не сомневаться.

ТЕОДОР. Вот и отлично. А теперь – главное. Прошу голосовать за реновацию и переезд из этого дома в другой. Но чтобы переехали все вместе.

ЗИНОВИЙ. Только предварительно разрешите внести поправку. Там не должно быть никаких видеокамер.

ТЕОДОР. И этих шуточек с двойниками.

ЗИНОВИЙ. (Указывая на Теодора). А вас, дорогой Теодор, изберем председателем нового жилищного кооператива.

ТЕОДОР. Не возражаю. Голосуем за совместный переезд в один общий дом.

(Все поднимают руки.)

ДАНИИЛ. Единогласно.

ТЕОДОР. Решено окончательно. Стартовая площадка для нашего дома уже строится. Та что все вместе – на космодром!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

1-Я КОМНАТА

(ДАНИИЛ сидит перед компьютером. Слышны звуки виртуального сражения. АЛАН нервно ходит.)

ДАНИИЛ. Послушай, а как ты поворачиваешь танки?

АЛАН. Зачем тебе танки? Серьезный человек… психотерапевт…

ДАНИИЛ. Хочу стену разрушить. Да перестань ты бегать! Лучше скажи, куда вас переселят, когда сломают дом?

АЛАН. Скорее нас переселят на кладбище, чем его сломают.

ДАНИИЛ. Но большинство проголосовало за переезд.

АЛАН. Ну и что? Денег нет.

ДАНИИЛ. У тебя?

АЛАН. Еще чего! В городском бюджете. Программу реновации временно заморозили.

ДАНИИЛ. Временно – это насколько?

АЛАН. А я откуда знаю. Временные трудности – самые долгие. Скорее всего, до второго пришествия.

ДАНИИЛ. Погоди. Так вы все это время так и будете жить на чемоданах?

АЛАН. Ради бога, не называй это жизнью! Посмотри на меня, во что я превратился.

ДАНИИЛ Нормально выглядишь. Вытянулся, как молодой бамбук.

АЛАН. Сам ты бамбук! Я уже пять килограммов потерял.

ДАНИИЛ. Жанна и Берта плохо готовят?

АЛАН. Готовят они хорошо, только есть некогда. Мне ведь теперь приходится изображать двоих: и себя, и моего двойника Никоса. Я уже запутался, кто я на самом деле.

ДАНИИЛ. А кто тебе больше нравится?

АЛАН. Да любой из них, только бы один. Сядешь обедать, вон там за стеной (Указывает в сторону 2-й комнаты), звонит Жанна: «Зайчик, ты где?» Сядешь ужинать здесь, Берта волнуется: «Кролик, почему застрял в командировке?»

ДАНИИЛ. В какой командировке?

АЛАН. В какой! В зоопарке! В кролятнике и зайчатнике! Я теперь из командировок не вылажу. Как, по-твоему, я могу одновременно быть и Аланом, и Никосом?! Это ты, кстати, наградил меня таким дурацким именем! У меня уже раздвоение личности.

ДАНИИЛ. В медицине это называется шизофренией.

АЛАН. Это хуже шизофрении. Поверь мне, намного хуже.

ДАНИИЛ. Как минимум, вдвое, если считать по женам.

АЛАН. Я больше так не могу!

ДАНИИЛ. Да прекрати ты! Лучше подумай, как мучаются арабские шейхи, у них этих жен – десятки. Так что сравни, во сколько раз ты счастливее. Представляешь, как они тебе завидуют!

АЛАН. А я завидую себе прежнему, единственному и неповторимому, изготовленному всевышним не штамповочным методом, а в эксклюзивном варианте. На заседаниях последнее время только и думаю, как бы грохнуть двойника.

ДАНИИЛ. Погоди, это кого?

АЛАН. Да меня, кого же еще! То есть, не меня, а Никоса.

ДАНИИЛ. И что значит грохнуть? Насмерть?

АЛАН. Само собой. Устроить ему реновацию.

ДАНИИЛ. Но ты же говорил, что она заморожена.

АЛАН. Господи! Переселить двойника на тот свет! Эта программа последние миллион лет финансируется исправно. Представляешь, Никос неожиданно сковырнулся, и я снова живу спокойной счастливой жизнью.

ДАНИИЛ. Кто тебе раньше, до Никоса, не давал жить спокойно?

АЛАН. Да вы же – психотерапевты и всякие горе-мотиваторы! (Кривляется). Человек непременно должен стремиться к успеху, открывать в себе новые стороны. Будто я консервная банка.

ДАНИИЛ. Вот ты и открылся другим манером – стажером городского театра. Жанна говорит, что на сцене ты бесподобен. Так что подумай, может лучше, как ты говоришь, грохнуть тебя? А Никос пусть ублажает публику.

АЛАН. Что ты несешь?! Стажером я устроился по устной договоренности и под чужим именем. И работаю в театре на честном слове и, к тому же, бес-плат-но! А на Алана у меня все документы.

ДАНИИЛ. Да зачем киллеру твои документы? Хлопнут – и все. За то, что не выделил место под застройку, выделят место на кладбище.

АЛАН. Нет. К Алану я больше привык.

ДАНИИЛ. Значит, Никос не жилец на этом свете?

АЛАН. Недолго ему осталось мучиться.

ДАНИИЛ. А о других ты подумал?

АЛАН. О театралах?

ДАНИИЛ. О Жанне, которую собираешься сделать вдовой?

АЛАН. Я ее поддержу как Алан.

ДАНИИЛ. Да она не выносит этого прощелыгу…

АЛАН. …И без ума от восходящей звезды Никоса. Как такое возможно?! Моя голова не справляется с этим.

ДАНИИЛ. А тело? Остальные его части?

АЛАН. Они тоже устали и требуют отдыха. Поэтому решено, Никос должен покинуть сей неласковый мир – пусть земля ему будет пухом!

(Входит ЖАННА.)

ЖАННА. Мальчики, привет! Никос, купила тебе витамины и два десятка яиц. На последней репетиции твой голос совсем не вибрировал, будто душили тебя, а не Дездемону.

АЛАН. Опасаюсь, что витамины уже не помогут. Что-то сердечко начало трепыхаться с перебоями.

ЖАННА. Не волнуйся. Это обыкновенная аритмия. Очень распространенное заболевание у горожан с недостаточной физической активностью. Надо увеличить кардионагрузку: отказаться от лифта, по утрам бегать не менее пяти километров.

АЛАН. Это единственное, чего мне не хватает.

ЖАННА. Вот именно. Все остальное у тебя есть. Хочешь, сейчас нагрузим твое сердце походом по магазинам?

АЛАН. Нет, спасибо. Я лучше отдохну.

ЖАННА. Ну, тогда пока. Я не очень долго. (Уходит.)

АЛАН. Ты слышал! Можешь не сомневаться, она заставит меня бегать по утрам. Загонит в толпу этих потных балбесов, заполонивших парки и скверы.

ДАНИИЛ. Вот и будешь забегать к Берте.

АЛАН. В кроссовках и шортах?! А отдыхать мне когда? Если бы не заседания, не знаю, когда бы и спал. Зиновий уже дважды делал замечания.

ДАНИИЛ. Зиновий?! А он-то что у вас делает?

АЛАН. Присутствует. Пока что только с правом совещательного голоса. Но уже несколько раз рвался на трибуну. Выдвинул инициативу – в целях экономии бюджетных средств отказаться от видеокамер в домах.

ДАНИИЛ. И как встретили его предложение?

АЛАН. Единогласно проголосовали «за».

ДАНИИЛ. Партийная публика против публичности?

АЛАН. И правильно! Я бы везде их запретил. Все мои беды от этих видеокамер. О, как я славно заживу, когда Никос протянет ноги!

ДАНИИЛ. Слушай, а что если твоего грека хватит инфаркт во время пробежки?

АЛАН. Меня он хватит раньше.

ДАНИИЛ. В таком случае вы оба сыграете в ящик.

АЛАН. Нет! Вдвоем я не согласен. Хотя еще пару месяцев такой жизни – и мне будет уже все равно. Даниил, дружище, придумай и организуй Никосу скоропостижную кончину.

ДАНИИЛ. Что я, киллер?

АЛАН. Я как друга тебя прошу, прихлопни Никоса, желательно, правдоподобно. А он перед этим напишет завещание: «прошу кремировать и развеять прах». И все – концы в воздух!

ДАНИИЛ. Что ты несешь? Кому гореть, а кому жить вечно – решается на другом уровне. Не забегай вперед. И не суетись. Ты можешь обыкновенно исчезнуть. Например, возьмешь томик Канта, прошмыгнешь в другую комнату, а дальше растворишься в галактическом пространстве. И не придется засорять атмосферу продуктами твоего горения.

АЛАН. Во-первых, я из осторожности запрограммировал этот шкаф на другую книгу. Уж слишком много здесь развелось любителей философии.

ДАНИИЛ. И что вы теперь почитываете?

АЛАН. Не скажу.

ДАНИИЛ. Тогда я перепробую все книги.

АЛАН. Тебе-то зачем потайной ход?

ДАНИИЛ. А как убийца скроется с места преступления?

АЛАН (радостно). Дай я тебя расцелую – ты настоящий друг!

ДАНИИЛ. Сначала назови волшебную книгу.

АЛАН. Семь золотых правил.

ДАНИИЛ. Глупее не придумаешь. Я, как психотерапевт, рекомендую своим пациентам сто сорок семь золотых правил, и все они не работают.

АЛАН. Ладно, книга называется «Социология управления».

ДАНИИЛ (подходит к шкафу). Сейчас проверим.

АЛАН. Не вздумай! Там может оказаться Берта.

ДАНИИЛ. С каких это пор ты опасаешься Берты?

АЛАН. С недавних.

ДАНИИЛ. Она тебе угрожала?

АЛАН. Мне?

ДАНИИЛ. Ну, не тебе, а Никосу.

АЛАН. Не угрожала. Но все еще хуже. Теща подбивает ее на то, чтобы она изменила мне с Никосом.

ДАНИИЛ. Погоди. Это как?!

АЛАН. А вот так! Марина Петровна уговаривает ее отомстить мне за то, что я – надо же такое придумать! – якобы, бегаю по бабам. То есть, я ухожу из дому, от Берты, (указывает в сторону 2-й комнаты), забегаю сюда, чтобы немного отдохнуть, если Жанна, конечно, куда-то ушла. И тут Берта с помощью «Социологии управления» является ко мне, то есть к Никосу, чтобы отомстить Алану, то есть мне. Как тебе такая перспектива? Спасибо! С меня хватит!

ДАНИИЛ. Я тебя не узнаю – прячешься от законной супруги.

АЛАН. Не забывай, у меня есть и незаконная.

ДАНИИЛ. У тебя еще кто-то есть?

АЛАН. У меня есть Жанна. Это женщина-вулкан. Тебе повезло, что ты ее не знаешь.

ДАНИИЛ (двусмысленно). Да откуда мне знать.

АЛАН. Так что к шкафу не подходи на километр. Достаточно того, что я настрадался от кантовой философии. Не хватало еще мучиться от социологии. (Неожиданно, доверительно.) Между нами, я и гроб уже приготовил.

ДАНИИЛ. Гроб? Какой гроб?

АЛАН. Для Никоса – все-таки неплохой был паренек. Нельзя же вот так, взять его и просто закопать в лесу?

ДАНИИЛ. Ты шутишь?

АЛАН. Мне давно уже не до шуток. (Убегает в спальню, кряхтя, вытаскивает оттуда гроб без крышки, ставит его на стол, забирается в гроб, складывает руки на груди.) Ну, как?

ДАНИИЛ. Да ты совсем свихнулся!

АЛАН. Наоборот – в преддверие смерти начал стратегически мыслить.

ДАНИИЛ. Это несерьезно.

АЛАН. Запомни: умирать во все времена было серьезно!

(Раздается дверной звонок. АЛАН выпрыгивает из гроба.)

ДАНИИЛ. Никогда не видел резвых покойников. Это Жанна?

АЛАН. Нет, она так быстро не возвращается. В любом случае, меня тут нет. (Направляется в спальню.)

ДАНИИЛ. Гроб забери.

(Вновь раздается дверной звонок. АЛАН и ДАНИИЛ суетятся возле гроба, вдвоем подбегая то к одной, то к другой его стороне мешают друг другу.)

АЛАН. Черт с ним, пусть стоит. (Убегает в спальню.)

(ДАНИИЛ открывает дверь. Входит ТЕОДОР в шляпе и с портфелем в руках).

ТЕОДОР. Здравствуйте. (Замечает гроб.) Что это?

ДАНИИЛ. В доме покойника принято снимать головной убор.

ТЕОДОР (снимая шляпу). Что случилось?

ДАНИИЛ. Мы понесли невосполнимую утрату…

ТЕОДОР. Да говори ты, в конце концов!..

ДАНИИЛ. Умер… (вытирает воображаемые слезы) золотой человек, незаменимый во всех отношениях товарищ…

ТЕОДОР. Ты о ком? О своем… о первой жене?

ДАНИИЛ. Да, о нем.

ТЕОДОР. Да как это можно?! Он ведь еще молодой! Только вчера видел его с этой…со второй твоей женой… с Жанной.

ДАНИИЛ. И она лишилась своей лучшей подруги. Но еще не знает о постигшей ее утрате. Уехала к маме… и вот…

ТЕОДОР. Как же это случилось?

ДАНИИЛ. Машина сбила. Только что позвонили из травматологии – скончался, не приходя в сознание.

ТЕОДОР. А гроб? Откуда же гроб?

ДАНИИЛ. У него было предчувствие. Так и сказал: видать не суждено мне пожить в новой квартире – не дождусь реновации.

ТЕОДОР. Это верно. Да и нам она светит не скоро – заморозили проект. Говорят, с подачи нашего партийного жулика. Лучше бы его машина переехала, а не двойника!

ДАНИИЛ. Все мы там когда-нибудь будем.

ТЕОДОР. Все. Но очередность неправильная! Я, конечно, не ропщу, но видать, этот горлопан и там подсуетился – умаслил, кого следует, и долго еще будет мутить воду.

ДАНИИЛ. Я потрясен. Прямо не знаю, что и делать.

ТЕОДОР (утешая). Ничего. Это бывает. Другие вон, живут с одной жонкой и как-то обходятся. И ты попривыкнешь.

ДАНИИЛ. А похороны… Все эти хлопоты… Я ничего не понимаю в таких делах.

ТЕОДОР. Насчет этого не волнуйся. Все хлопоты домовой комитет берет на себя. Окажем материальную помощь.

ДАНИИЛ. Спасибо, чтобы мы без вас делали.

ТЕОДОР. Все. Я убегаю. Нужно забронировать место на кладбище. А там канитель, похлеще, чем с реновацией. Трижды подумаешь, прежде чем умереть. Скоро понадобятся его документы – так что приготовь. Все. Я побежал. Крепись. (Уходит.)

(АЛАН осторожно выходит из спальни.)

ДАНИИЛ. И что нам теперь делать?

АЛАН. Не грузи покойников глупыми вопросами. Они – люди заторможенные. Не знаю. Тем более, что я умираю впервые.

ДАНИИЛ. А я вообще никогда не умирал. И, к твоему сведению, не собираюсь.

АЛАН (укоризненно). Конечно, зачем тебе умирать?! У тебя все нормалехонько! Подставил друга и живи себе на здоровье! Это я по твоей воле оказался в двойниках-дураках. А теперь еще и в покойниках!

ДАНИИЛ. При чем здесь я?

АЛАН. А кто демонстрировал меня Жанне и Берте как двойника? Еще и придумал это дурацкое греческое имя!

ДАНИИЛ. Скажи еще, что я надоумил древнего грека выпить цикуту.

АЛАН. А зачем ты сказал Теодору, что меня сбила машина?!

ДАНИИЛ. А ты предпочитаешь умереть под колесами велосипеда?

АЛАН. Я предпочел бы спокойно лежать у себя дома в постели, а не на булыжной мостовой.

ДАНИИЛ. Так и умирай в постели! Вон шкаф – скатертью дорога. Похороним сразу двоих.

АЛАН. В одном гробу?

ДАНИИЛ. Не зря Теодор считает тебя извращенцем!

АЛАН. А тебя примерным семьянином?! Да?! Он сейчас по всему дому растрезвонит о моей смерти.

ДАНИИЛ. В этом можешь не сомневаться.

АЛАН. Господи! А как мою смерть перенесет Жанна?!

ДАНИИЛ. Не волнуйся – я окажу ей психологическую помощь.

(У АЛАНА в кармане звонит мобильный телефон. Он вынимает его, чтобы ответить, но ДАНИИЛ выхватывает телефон.)

АЛАН. Что ты делаешь? Это может быть важный звонок из обкома…

ДАНИИЛ. …Или из театра. У тебя один телефон?

АЛАН. Один.

ДАНИИЛ. А симки хоть две? Одна для тебя, вторая – для Никоса.

АЛАН. Раньше надо было подсказывать. Теперь уже поздно. Дай посмотрю, кто звонил.

(ДАНИИЛ отдает телефон Алану.)

АЛАН. Это Зиновий.

ДАНИИЛ. Тебе звонил?

АЛАН. А кому же.

ДАНИИЛ. Тебе или Никосу?

АЛАН. Да откуда я знаю!

(Вновь раздается телефонный звонок. Алан отдает телефон Даниилу.)

АЛАН. На, отвечай.

ДАНИИЛ (в телефон). Алло! Слушаю.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Алан, тут опять затеяли дебаты по поводу реновации. Тебя обвиняют в саботаже, непоследовательности, беспринципности и пропуске заседаний. Срочно приезжай.

(ДАНИИЛ передает трубку Алану.)

АЛАН (в трубку). При всем желании я сейчас приехать не могу.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Но это очень важно. Они внесли предложение о твоем переизбрании.

АЛАН. Что?! (Даниилу.) Это невозможно вынести, что они вносят?!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Есть вероятность, что большинство проголосует за резолюцию о переизбрании.

АЛАН. Надо не допустить этого. Что-нибудь придумай. Скажи им… скажи… например, что я умер. И пусть перестанут глумиться над покойником!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Извините, с кем я говорю?

АЛАН. Это Никос – двойник Алана.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Алан?! Умер? Никос, ты шутишь?

АЛАН. Какие шутки! От инфаркта. И все из-за вашей реновации. Вон лежит в гробу, наконец-то счастливый и спокойный!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Не может быть!

(АЛАН отдает трубку Даниилу.)

ДАНИИЛ (скорбно в трубку). Зиновий, это Даниил. Наш уважаемый партийный лидер и мой лучший товарищ неожиданно скончался от сердечного приступа.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Я срочно сообщу об этом на заседании.

ДАНИИЛ. Ни в коем случае!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Но ведь Никос сказал…

ДАНИИЛ. Мало ли что сказал этот недоумок! Его самого убить надо за такие слова! Пусть лучше проголосуют за переизбрание – покойник хладнокровно перенесет этот удар.

(АЛАН пытается отнять телефон, ДАНИИЛ не отдает его.)

ДАНИИЛ (в телефон). Вот будет хохма – объявили дисциплинарное взыскание мертвяку!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Ничего не понимаю. Я сейчас приеду.

ДАНИИЛ (выключает телефон и отдает Алану). Он сейчас приедет.

АЛАН. Зачем?

ДАНИИЛ. Выразить тебе соболезнование.

АЛАН. А приедет сюда, или туда (указывает на 2-ю комнату.)

ДАНИИЛ. Конечно, туда. Что ты натворил? Кто тебя тянул за язык, что ты умер?

АЛАН. А по-твоему лучше, если меня лишат должности?

ДАНИИЛ. Если виноват, то все равно лишат, живого или мертвого.

АЛАН. А вот и нет! Во-первых, у мертвых мандаты не отнимают.

ДАНИИЛ. Перестань обзываться.

АЛАН. Я и не думал. Не посмеют. А если отнимут, то я объявлюсь живехоньким и заявлю, что они готовы были надругаться даже над покойником! Такой скандал устрою!

ДАНИИЛ. Но скоро приедет Зиновий и узнает правду.

АЛАН. А вот и не узнает.

(АЛАН подходит к шкафу, вынимает книгу, шкаф отодвигается. Алан хватает гроб, тащит его во 2-ю комнату.)

ДАНИИЛ. Погоди! Но сюда в любую минуту может вернуться домоуправ.

АЛАН (из 2-й комнаты). Там в спальне есть крышка, вынеси ее.

(ДАНИИЛ в 1-й комнате идет в спальню, вытаскивает оттуда крышку гроба, прислоняет ее к стене. Крестится и уходит во 2-ю комнату. АЛАН с помощью книги задвигает шкаф на прежнее место, затем поворачивает кресла друг к другу, ставит на их сиденья гроб.)

АЛАН. Готово.

ДАНИИЛ. И что дальше?

АЛАН. Что, что! Одним – жить, а другим – помирать. Думаешь, это приятное занятие?

ДАНИИЛ. Никогда так не думал.

АЛАН. А я тем более. Но все мы ходим под богом.

(Раздается дверной звонок.)

АЛАН. Кого это к нам несет? (Забирается в гроб.) Накрой меня чем-нибудь.

(ДАНИИЛ снимает покрывало с дивана, накрывает Алана так, что видна одна голова. Хватает цветы с туалетного столика, кладет на грудь «покойнику», открывает дверь. Входит МАРИНА с пакетами в руках.)

МАРИНА. Привет. А я нашему партийному святоше купила винца. Дочка жалуется, что он без горючего уже нетрудоспособен. Как бы алкоголиком не стал.

ДАНИИЛ (скорбно). Это ему уже не грозит.

(МАРИНА замечает гроб, роняет пакеты на пол.)

ДАНИИЛ. Отпил уже свое мой товарищ.

МАРИНА (с ужасом). Что это?!

ДАНИИЛ. Сердечко отказало. Скорая примчалась мигом… Но ехала долго… Знаешь, как у нас – то пробки, то бензина нет…

МАРИНА. Да что ж это такое! Вот так горюшко!

ДАНИИЛ. Да, уж радости мало. Хоть и прохвост был, а все равно жалко.

МАРИНА. Как ты можешь так говорить?! Какой прохвост! Он был видным мужчиной. Примерным семьянином. А как мы его все уважали! А сколько он сделал нам добра. А Берта?! Да она же умрет без него! Господи! (Отворачивается от гроба, в отчаянье обхватывает голову.)

(АЛАН в это время чихает. ДАНИИЛ выхватывает из кармана платок, вытирает нос, а затем и воображаемые слезы.)

ДАНИИЛ. Да-а-а. Берта не перенесет этой утраты. Надо бы ее как-то подготовить. Я, как психолог, знаю, что такие сюрпризы могут плохо закончиться.

МАРИНА. Да я сама умру! Бедный, бедный Алан. Как же мы теперь будем жить без тебя?

(Церемонным траурным шагом входит ЗИНОВИЙ. В одной его руке снятая шляпа, в другой – цветы. Подходит к «покойнику», кладет цветы ему на грудь. Крестится.)

ЗИНОВИЙ (скорбно). Кто бы мог подумать. Золотой человек. Сколько он мне помогал. Вот как на исповеди вам скажу: никогда за свою жизнь, – заметьте, долгую и непростую жизнь, – я не встречал столь близкого мне по духу товарища. Только подумаю, а он: Зиновий, очень рискованно, лучше сделай вот так. Феноменальной прозорливости был человек.

МАРИНА. Да что уж теперь говорить. Но Берта умрет, когда увидит его.

ЗИНОВИЙ. К сожалению, медицина пока бессильна оживить человека.

ДАНИИЛ. Но в наших силах избавить Берту от такого ужаса.

ЗИНОВИЙ. У тебя есть успокоительные таблетки?

ДАНИИЛ. У меня есть некоторые соображения.

МАРИНА. У меня тоже. Берту надо приготавливать медленно… постепенно… Как на маленьком огне. (Делает движения, словно помешивает кашу на огне.)

ДАНИИЛ. А в итоге все равно подгорит!

ЗИНОВИЙ. И что же нам делать?

ДАНИИЛ. Надо обратиться за помощью к Никосу – его двойнику.

ЗИНОВИЙ. А Никос-то причем?

ДАНИИЛ. Как причем?! Двойник он, в конце концов, или нет?! Вот пусть и умирает вместо Алана, если подрядился на такую должность.

МАРИНА. Да как это возможно?!

ЗИНОВИЙ. Думаю, он не обрадуется твоему предложению.

ДАНИИЛ. Да ему-то что! Полежит в гробу часик-другой. Это тебе не рыцарем на сцене скакать. Но зато после… много-много лет, будет играть живого и веселого Алана. Ему к этому не привыкать.

МАРИНА. Так он понарошку?

ДАНИИЛ. Ну конечно.

ЗИНОВИЙ. Но его придется закопать.

ДАНИИЛ. Это уже детали: закопать или сжечь. Главное, что мероприятие пройдет с мертвым Аланом. А Никос, как жил, так и дальше будет жить-поживать. Всего то и делов, пройти через эту стенку. (Указывает в сторону книжного шкафа.)

ЗИНОВИЙ. Так Никос только в гробу будет изображать Алана? А дальше сможет участвовать в сессиях?

ДАНИИЛ. Конечно! Пусть хоть поживет среди умных людей. А то заперся в конуре, святого отшельника из себя корчит!

ЗИНОВИЙ. А ведь это нехило придумано. Выходит, он и дальше сможет оставаться моим покровителем. А вот как насчет Берты?

ДАНИИЛ. Я думаю, она его не отличит.

МАРИНА. Всякая женщина отличит одного мужчину от другого.

ДАНИИЛ. Да Алан последнее время с работы приходит поздней ночью!

МАРИНА. Вот как раз ночью и отличит!

ДАНИИЛ. Люди с возрастом меняются. Портится характер, организм изнашивается. А тут наоборот. Был зануда и прохвост, стал весельчак и добросовестный труженик. Какая баба откажется от такой метаморфозы?

ЗИНОВИЙ. Да и Никос в роли Алана будет вести себя в этом доме поскромнее. Под чужим именем не очень то раскомандуешься.

ДАНИИЛ. Конечно. Вы-то будете знать его подноготную. Чуть что, всегда можете приструнить.

МАРИНА. Тогда Зиновий может переехать к нам и спокойно жить здесь – Никос и не пикнет.

ДАНИИЛ. Ну, это уж сами разбирайтесь, где и с кем вы собираетесь жить.

МАРИНА (Даниилу). Да и ты после этого сможешь приходить и утешать Берту совершенно безбоязненно.

ДАНИИЛ. Да что ее утешать? Муж-то останется при ней. А уж Никос утешит, так утешит!

МАРИНА. Да чем же он лучше Алана?

ДАНИИЛ. Как чем?! Грек все-таки. Темперамент южный, не то, что у наших, подмороженный снегами и гололедом.

(Во 2-ю комнату входит ТЕОДОР.)

ТЕОДОР. Вы знаете?… (Увидев гроб, застывает на месте.)

ДАНИИЛ. Знаем. Вот, только что доставили. (Указывает на «покойника.)

ТЕОДОР. Но почему сюда, когда надо туда?! (Указывает в сторону 1-й комнаты.) Он там проживал.

ДАНИИЛ. Будто вы не знаете наших медиков! Они от постоянных реформ то ножницы в животе забудут, то здоровую ногу отрежут. Вот перепутали – привезли по другому адресу. Иной раз в роддоме детей путают, мальчика от девочки отличить не могут.

ТЕОДОР (двусмысленно Даниилу). Да ты сам их не очень различаешь. Но все равно так не годится! (Негодующе указывает на «покойника».) Берточка вернется домой, зачем ей такой подарочек?! Был бы это ее законный муженек – другое дело. Никто бы не возражал. Я бы первый обрадовался. А Никос-то, да еще мертвый! Нечего ему тут делать!

ЗИНОВИЙ (удивленно). Так вы полагаете, что это Никос?

ДАНИИЛ. Сразу видно, что домоуправ – человек необыкновенно ясного ума.

ТЕОДОР. А кто же еще! Я и гроб этот видел, и знаю, что его сбила машина.

ЗИНОВИЙ. Погодите. Мне сказали, что он умер от инфаркта.

ДАНИИЛ. Да что тут непонятного?! Когда на тебя на всех парах прет вот такая махина!.. (Руками изображает размеры грузовика.) Поневоле умрешь от инфаркта… а потом, конечно… обязательно задавит. (Крестится. В сторону.) Господи, спаси и помилуй мою грешную душу.

ТЕОДОР. В любом случае его надо перетащить по месту прописки.

ДАНИИЛ. Да как мы его перетащим, если Никос шкаф заблокировал, а новый код унес на тот свет?!

ЗИНОВИЙ. А по лестнице неудобно. Да и вообще, причем здесь прописка?! Теперь его пропишут по другому адресу.

ДАНИИЛ. Надо, чтоб на центральной аллее.

ЗИНОВИЙ. Но там всегда занято.

ДАНИИЛ. Подселим на чье-нибудь место под другим именем. Ему не привыкать.

ТЕОДОР. Но Берта приедет, у нее свое постоянное горе – ее муженек. А тут еще этот… придумал загнуться!

ЗИНОВИЙ. Вы бы лучше о Жанне подумали.

ТЕОДОР. О Жанне пусть он думает. (Указывает на Даниила.)

МАРИНА. Каково ей остаться без любимого мужчины.

ТЕОДОР. Не пропадет, второй всегда заменит.

ЗИНОВИЙ. Вы о ком говорите?

ТЕОДОР (кивает на Даниила). Он знает о ком. Сейчас мы переложим Никоса на одеяло и отправим в лифт. С гробом на площадках не развернуться.

ЗИНОВИЙ. Скорее бы в новый дом переехали, там сподручнее покойников транспортировать.

ДАНИИЛ (решительно). Нет! Покойника не трогать!

ТЕОДОР. Но почему?

ДАНИИЛ. Это воля усопшего.

МАРИНА. Как его воля, если он умер внезапно?!

ТЕОДОР. …Под машиной…

ЗИНОВИЙ. …От инфаркта.

ДАНИИЛ. Все именно так. Но пред этим у него было предчувствие. Если, говорил, со мной что-нибудь случится, то хочу свою роль сыграть до конца. Я жил, как Алан, и хочу умереть, как Алан – на его территории.

ЗИНОВИЙ. Вот оно как, провидение, работает.

ДАНИИЛ. А вы думаете его случайно в эту квартиру доставили? Но мы что-то расслабились. Дел, как я понимаю, невпроворот.

ТЕОДОР. Я уже выписал помощь от домового комитета. (Вынимает из портфеля пачку денег.)

ДАНИИЛ. Отдайте Марине Петровне. Она закажет поминальный обед. С количеством персон определимся позже. Зиновий, помогите Марине.

МАРИНА. Да. Пусть он поможет. Я в этом ничего не понимаю.

ДАНИИЛ. Все. Занимаемся делом. В том числе и вы, Теодор.

(ТЕОДОР протягивает деньги Марине, ЗИНОВИЙ перехватывает их и кладет в свой карман.)

ЗИНОВИЙ. Мы все провернем в лучшем виде.

ТЕОДОР. Тогда я подготовлю общественность.

ДАНИИЛ. Готовьте… но не сразу. Начинайте оповещать о трагедии с завтрашнего дня… а еще лучше – с послезавтрашнего. Иначе начнут праздновать прямо сейчас.

(Даниил оттесняет ЗИНОВИЯ, МАРИНУ и ТЕОДОРА к двери. Они уходят. Даниил закрывает дверь. АЛАН шевелится в гробу.)

ДАНИИЛ. Вылазь, разомни свои мощи.

(Алан выбирается из гроба.)

АЛАН. С ума сойти! Что ты здесь нагородил?! Нет, я передумал!

ДАНИИЛ. Что ты передумал?

АЛАН. Умирать передумал – вот что! Хватит с меня – такого понаслушался!

ДАНИИЛ. Погоди. Как это передумал?!

АЛАН. А вот так! И вообще – это пахнет уголовщиной. Кроме того, у меня аллергия на цветы.

ДАНИИЛ. Ерунда! Завалим бумажными.

АЛАН. Что ты меня уговариваешь?! Соблазняешь тем светом. Ничего себе друг! Сам полезай в гроб!

ДАНИИЛ. А кто все это затеял?! А теперь, видишь ли, он передумал. В какое положение ты поставил всех нас?

АЛАН. Если хочешь знать, там по цветам (указывает на гроб) ползает пчела.

ДАНИИЛ. Впервые вижу зрячего покойника.

АЛАН. А я в щелочку подсматривал. Вдруг бы она меня ужалила?

(В это время в 1-ю КОМНАТУ за стеной входит ЖАННА. Снимает шляпку, кладет сумочку на диван. Услышав голоса за стеной, прикладывает ухо к стене, а затем, подумав, вынимает книгу из шкафа. Шкаф отодвигается как раз после слов Даниила: «И вот он передо мной», которые далее, через несколько строк, будут в тексте.)

ДАНИИЛ. Настоящий труп просто обязан иметь железную выдержку!

АЛАН. Что ты все заладил: то труп, то покойник?! Тоску наводишь. Слушай, а в твоей практике случалось, чтобы мертвые оживали?

ДАНИИЛ. Только один раз.

АЛАН. И как это было?

ДАНИИЛ. Сначала у него возвратилось зрение, потом его напугала пчела. И вот он передо мной!

(Книжный шкаф отодвигается. В проем входит ЖАННА.)

АЛАН. Жанна! Как ты узнала секретный ход?

ЖАННА. Подсмотрела в щелочку, наблюдая за тобой, как ты челночным методом шмыгаешь туда-сюда!

ДАНИИЛ (указывая на Жанну). А вот эта пчела тебя уж точно всего издолбает!

ЖАННА (замечая гроб). А это кому приготовлено?

ДАНИИЛ. Не знаю. Я на здоровье пока не жалуюсь. Спрашивай у него. (Указывает на Алана.)

АЛАН. Это… застройщики, обойденные Аланом, прислали ему последнее предупреждение.

ЖАННА. Какому Алану?

АЛАН. Жанна, не притворяйся! Тебе же отлично известно, что я всего лишь изображаю Алана. Скромный незаметный мужичок – Никос-двойничок. Вполне объяснимо, что тебе с твоими амбициями хотелось бы стать женой настоящего партийного босса. Но извини, что есть – то есть. Зато я не получаю вот такие подарки. (Указывает на гроб.)

ЖАННА. О-о-о! Ты играешь неплохо. Но только в театре. Здесь у тебя получается худо. Вот что, дорогуша! Думаешь, я не знаю, что никакого Никоса не существует в природе?! Можешь морочить голову кому угодно, только не мне. Бегает он из квартиры в квартиру и думает, я все время сплю.

АЛАН (Даниилу). Вот видишь, не зря мы приготовили гроб. В сердце этой женщины Никос давно уже умер!

ЖАННА. Он там и не рождался. Но меня это устраивало.

ДАНИИЛ. Жить с призраком, как в театре?

ЖАННА. Вот именно. Ежедневная практика. Но как актер, Никос до Щепкина не дотягивает.

ДАНИИЛ. А как мужчина?

ЖАННА. Так… серединка на половинку. Одна половинка здесь, вторая – там. (Указывает в сторону 1–й комнаты.)

АЛАН. Стало быть, если ты все знаешь, теперь самое время окончательно избавиться от Никоса. Я вижу, в этом мире никто, кроме меня, о нем не заплачет. Слышал я все ваши разговорчики.

ДАНИИЛ. Но как от тебя избавиться? И от тары, что ты заготовил?

АЛАН. Это ваша забота. Во всяком случае, покойники такими вещами обычно не заморачиваются.

ДАНИИЛ. О нет, дорогой ты наш покойничек! Ты этот ящик приобрел, теперь, будь добр, избавляйся как хочешь.

АЛАН. Ладно, не шуми. Я его перетащу назад. Пусть там лежит в кладовке до следующего раза.

ДАНИИЛ. Ты еще раз собираешься устраивать такой спектакль?

АЛАН. Чур на тебя! Я имею ввиду, что когда-нибудь, например, тебе, станет плохо. Не вечно же ты собираешься жить?

ДАНИИЛ. Мне уже сейчас дурно.

АЛАН. Вот видишь.

(Раздается дверной звонок.)

ДАНИИЛ (толкает Алана). Полезай в гроб.

АЛАН. Ни за что!

ДАНИИЛ. Полезай, говорю!

АЛАН. Сам лезай. Там пчела.

ДАНИИЛ. Ну, как знаешь. Тебе расхлебывать. (Идет, открывает дверь.)

(Входит БЕРТА.)

БЕРТА. О, у нас перестановка. А что это за ящик?

АЛАН. Это как раз тот, о котором говорят «сыграл в ящик».

БЕРТА (взволнованно). Гроб?! Что случилось?

АЛАН. Это Никос репетирует новую роль.

ДАНИИЛ. Притащил реквизит из театра.

БЕРТА. И что? Как играет?

ДАНИИЛ. Да в гробу мы видели этого Никоса! Такой переполох устроил!

АЛАН. Мой двойник играл настолько убедительно, что все поверили в его смерть.

ЖАННА. Такая игра возможна, когда актер сам верит в то, что изображает.

БЕРТА. Ты хочешь сказать, что Никос поверил в то, что он умер?

АЛАН. Вот именно. Так увлекся… что и на самом деле… отдал концы. Полностью вошел в образ…

БЕРТА. Никос?! Умер?! Не шутите. Тогда где его тело?

АЛАН (в сторону). Вот незадача. (Берте.) Как тебе сказать… Умер… но не совсем… Впал в летаргический сон. Только благодаря нашему психотерапевту (кивает в сторону Даниила) удалось возвратить его к жизни.

БЕРТА. И где же он теперь?

АЛАН. Но, видать, возвратили в сознание не полностью. Поднялся, как сомнамбула, сказал «прощайте навеки» и удалился.

БЕРТА. Как?! Куда удалился?

АЛАН. Не знаем. Сказал, не поминайте лихом, жалованье за последний месяц оставьте себе, отныне вы меня больше не увидите…

ДАНИИЛ. …Даже в театре. Это он добавил на пороге.

БЕРТА. Но мы ведь так его любили. И не обижали.

ЖАННА. И я его ценила не меньше Алана.

БЕРТА. И как же мы объясним, если кто-нибудь спросит, куда он исчез?

АЛАН. Что-нибудь придумаем.

БЕРТА. Такой был скромный, интеллигентный. (Алану.) Не чета тебе.

АЛАН. Тут спору нет, хоть и лунатик, но редкой души был человек. Мы все будем долго скорбеть по нем. Но вот это добро (указывает на гроб) следует отнести в его комнату. Нам чужого не надо. (Берет гроб, перетаскивает его в 1-ю комнату, и далее – в спальню.)

БЕРТА. Как жаль, что все так случилось. Я так и не успела… познакомиться с ним поближе. И с чего это он решил оставил нас?

ДАНИИЛ. Климат не понравился. Это ему не в Греции, где солнышко шпарит круглый год. А здесь то снег, то дождь, то реновация! Поживешь в доме каких-нибудь лет пятьдесят, только-только малость к нему попривыкнешь, и тут, будь добр, выметайся неизвестно куда!

(Входит ТЕОДОР с траурным венком.)

ТЕОДОР. Смотрите, чтобы никого не обидеть, я распорядился написать на ленте «От соседей». Погодите, а где наш усопший?

ДАНИИЛ. По программе реновации переехал в другое место.

ТЕОДОР. Все шутить изволите? В свое время все туда переедем.

ЖАННА. Прекратите! О какой реновации вы говорите? Издергали весь дом!

ДАНИИЛ. Вот Никос, на что уж спокойным был, и то, из-за вашей неопределенности восстал из гроба.

ТЕОДОР. Как восстал?

ДАНИИЛ. По-евангельски, точно Лазарь.

ТЕОДОР. Как вам не стыдно богохульствовать в такие минуты?!

ДАНИИЛ. А вам с вашей реновацией?!

ТЕОДОР. Ее сроки зависят не от меня. Это решает ваш партийный горлопан. Это он все заварил. Вот пусть теперь сам и расхлебывает!

(Из спальни 1-й комнаты выходит Алан, через проем входит во 2-ю комнату. На нем малиновый пиджак.)

АЛАН. Кто здесь всуе упоминает мое имя?

БЕРТА. Алан, что это на тебе?!

АЛАН. Пиджачок Никоса. Мой-то исчез неизвестно куда. А этот как раз впору. Что ж ему, пылиться в гардеробе?

ТЕОДОР. Узнаю партийца, способного обокрасть даже покойника.

АЛАН. Да он всех нас переживет! Это ж надо – притворился мертвым. Мало ему было меня живого изображать – решил продемонстрировать в гробу!

ТЕОДОР. А вот этого не надо! Полиция приедет, она во всем разберется! И все твои маскарады с пиджаками не помогут!

АЛАН. Что вы такое несете?!

ТЕОДОР (Алану решительно). А то, что ты убил Алана! А теперь скачешь из комнаты в комнату, следы заметаешь. Знайте же – это Никос! Я твой голосок из ванны тогда хорошо запомнил! (Имитирует голос Алана.) Я слышу, дорогой мой! Сейчас закроюсь!

ДАНИИЛ. Прекратите! Хватит с меня! Я утверждаю – это Алан, мой лучший друг и товарищ со школьной скамьи.

ТЕОДОР (указывая на Даниила). А это его сообщник! Вдобавок – еще и его любовник.

ЖАННА. Да вы с ума сошли!

ТЕОДОР (указывая на Жанну). А это их совместная жена! Все они – одна бандитская шайка.

БЕРТА. Уважаемый Теодор, а кто же здесь я?

ТЕОДОР. Вы единственный порядочный человек среди этой скользкой публики. Единственная, восхитительная, непревзойденная!..

АЛАН. Стоп, стоп, стоп! Будь я даже Никосом, не позволил бы так глумиться над памятью Алана. А поскольку я настоящий Алан, то предлагаю вам немедленно убираться вон!

БЕРТА. Алан, пусть он останется. Он так поэтично говорит.

ДАНИИЛ. И пишет неплохо.

БЕРТА. Да. И пишет восхитительно. (Даниилу.) Кстати, не хуже тебя.

АЛАН. Не спорю, он мастер на все руки. Даже видеокамеры в подъезде свинтил.

ЖАННА. При чем здесь видеокамеры?

АЛАН. Очень даже причем! Вотподумайте: зачем убирают приборы слежения? Правильно! Догадались. Готовился к преступлению. (Решительно, указывая на Теодора.) Это он убил нашего горячо любимого Никоса!

ТЕОДОР. Что?!

АЛАН. А теперь собирается обвинить других! Но мы-то знаем, что ответить, когда полиция спросит, где Никос? Вот же аферист! Заметает преступление!

ТЕОДОР. Какое преступление?!

АЛАН (угрожающе Теодору). Последний раз спрашиваю, где закопал Никоса?!

ТЕОДОР. Я и копать-то не умею. И вообще – никого я не убивал.

АЛАН. Тогда покажи Никоса, живого или мертвого! Гроб его в той комнате, а тело исчезло. Вместе с видеозаписями. Ловко ты с камерами все обтяпал!

ТЕОДОР. Так вы же сами постановили их убрать.

АЛАН. Кто это мы?

ТЕОДОР. Вы… на городской сессии.

АЛАН. Значит, ты все-таки признаешь, что я – Алан, руководитель партии «За честь, закон и справедливость», а не его двойник?

ТЕОДОР. Э-э-э…

АЛАН. Признаешь, или я вызываю полицию?

ТЕОДОР. Признаю… С вами тут совсем запутаешься.

АЛАН. Так бы и давно!

ДАНИИЛ. Вот и отлично.

АЛАН. Друзья мои, вы все видели, (указывает на Теодора) он признался и чистосердечно раскаялся.

ДАНИИЛ. С кем не бывает… На общественной работе никаких нервов не хватит.

АЛАН. И как же нам теперь поступить? О его зверствах знаем только мы. И в нашей власти оглашать их, или нет.

ДАНИИЛ. Ни в коем случае. Зачем губить человека, если оступился впервые?

ЖАННА. Но тогда все мы становимся… как бы соучастниками.

ДАНИИЛ. Одним грехом больше, одним меньше… Главное, что Никоса все равно уже не вернем.

АЛАН. О-о-о! Ни за что не вернем! Ни-ког-да! Как бы тут за него глотку не драли!

БЕРТА. Поздравляю, теперь все мы – преступники.

(Входит ЗИНОВИЙ и МАРИНА.)

АЛАН (возражая Берте). Почему это все? А Зиновий, а Марина Петровна? Они совсем непричастны к его… махинациям. (Указывает на Теодора.)

ЗИНОВИЙ. Уж я точно ни в чем не виноват.

МАРИНА. А я все это время была с моим Зиновием.

ЗИНОВИЙ. Совершенно верно. (Указывает на Марину.) Это мое самое красивое алиби в жизни! И я намерен и дальше все время держать его при себе.

АЛАН. А мне более чем достаточно моей горячо любимой и единственной Берточки.

ЗИНОВИЙ. Тогда, стало быть, соседняя комната освободилась?

ДАНИИЛ. Не совсем.

АЛАН. Там проживает Жанна и призрак Никоса.

ЖАННА. Не хватало еще мне жить со всякими призраками.

ДАНИИЛ. У меня есть отдельная квартира. Думаю, там найдется местечко и для Жанны.

ЗИНОВИЙ. А вот я и Марина Петровна призраков не боимся. Так что мы переберемся туда.

МАРИНА. А что? Очень удобно ходить через стенку.

ЗИНОВИЙ. Опять же, очень привлекательно в плане смены гардероба. (Алану.) На вас чудесный пиджачок.

АЛАН. Такие в моей молодости носили некоторые депутаты.

ЗИНОВИЙ. Хорошая расцветка. Я, пожалуй, скоро реанимирую эту моду.

МАРИНА. Зиновий баллотируется от партии Алана.

БЕРТА. А как же Алан?

ЗИНОВИЙ. По всем соцопросам у него ни малейшего шанса.

АЛАН (Теодору). Все из-за вашей реновации!

ТЕОДОР. А я то причем? На заседания ходить надо! И не выдвигать глупых проектов. А если выдвинул, то не задвигать обратно. То он живой, то он мертвый…

АЛАН. А вот на эту тему вам бы лучше помолчать!

ТЕОДОР. Все-все. Молчу.

ЗИНОВИЙ. Пожалуйста, не надо ссориться! У меня для вас есть превосходная новость. В городском бюджете все-таки нашлись деньги на реновацию. Новые дома будут построены и переселение обязательно состоится! Но я, как будущий депутат, предвижу иные переезды: из одного дома – в другой, из одной семьи – в следующую, от мужа – к любовнику, а затем – обратно. Это и есть самая настоящая и самая повсеместная реновация!

АЛАН. Ну уж нет! Я всегда противился реновации, а такую, особенно после того что случилось, не одобряю.

БЕРТА. И мне такая реновация не нравится.

ДАНИИЛ. И мы с Жанной категорически против.

МАРИНА (Зиновию возмущенно). Ах ты, боже мой! Посмотрите на него, что задумал! Еще не сделался депутатом, а уже соловьем заливается! Я тебе устрою дома реновацию!

ЗИНОВИЙ. Что ты, золотце? Это я так, экспромтом – тренируюсь. На пиджачок его засмотрелся. (Кивает в сторону Алана.) Это была шутка. Дай, я тебя поцелую, моя крошечка. (Целует Марину.)

(Занавес)

Оглавление

АНДРЮША С ДОСТАВКОЙ

ДЕНЬГИ

ДРЕВНИЙ ЭДИК

ПОМНОЖЕННЫЙ НА ТРИ

МИЛЛИОНЫ МИСТЕРА ЛЕМАНА