Навсегда [Маеган Максвелл] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Меган Максвелл НАВСЕГДА
Переводчик: Ольга Перова (до 21-й гл.), Елена Кылосова Редактор: Анна Бродова, Сарик (22–31 гл.) Обложка: Наталия АйсПРОЛОГ
Абердин, Шотландия, 1429 г. Аланна Кармайкл в страхе бежала по мокрой траве, обеими руками держась за большой беременный живот. Лицо колдуньи Кивы пылало злобой и жаждой мести. День свадьбы Шона Робертса и леди Мариан МакТач, праздновавшейся накануне в замке Абердина, стал роковым. Стрела, по ошибке выпущенная одним из Кармайклов во время празднований, оборвала жизнь Брендана, сына Кивы. Позади остались дни мирной жизни. Спокойные ночи. Кива потеряла своего обожаемого сына, и ее гнев было невозможно остановить. — Аланна, стой! Тебе некуда бежать, — мстительно сверкнув глазами, прокричала Кива. Испуганной девушке совсем не хотелось останавливаться, но изнуренная тяжестью ребенка в своем животе и близостью к обрыву она была вынуждена остановиться. Если бы она продолжила бег, то упала бы в морскую пучину. Она выбилась из сил и не могла дальше двигаться. Поэтому, а также потому что знала, что все равно умрет, она с ледяным спокойствием повернулась к колдунье и, глядя ей в глаза, громким голосом крикнула: — Клянусь, Кива, что даже в могиле я не успокоюсь, пока не отомщу тебе за смерть мужа. За что ты его убила? За что? — Ты любишь его, также, как я своего сына. Обезумевшая колдунья, подошла к Аланне, схватила подвеску, висящую у нее на шее, и сорвала ее. — Верни мне кулон Кармайклов. Эта подвеска в форме сердца, вырезанная из белого камня, вместе с другой половинкой, до сих пор остававшейся на шее ее покойного мужа, была самым ценным сокровищем ее клана. Отчаяние девушки лишь рассмешило колдунью, от горя лишившуюся разума. Она еще ближе подошла к Аланне и прошипела ей прямо в лицо: — Нет, Аланна, тебе этого не видать. Заметив, как сумасшедшая глядит на ее живот, будущая мать закричала: — Убей меня, но сохрани жизнь моему ребенку. В течение нескольких секунд Кива колебалась. Но нет. Она хотела посеять зло, много зла, и, придумав, как продолжить в веках свою месть, поднимая руки, завопила: — Я не убью тебя, Аланна. Ты будешь жить, чтобы видеть, как твой сын будет страдать в тот день, когда обретет счастье. Потому что я, Кива Реберн, колдунья Монтроза, проклинаю всех Кармайклов, начиная с того дня, когда твой ребенок появится на свет. — Нет… — в ужасе завизжала Аланна. До нее доносились голоса воинов, спешащих ей на помощь. — Вы никогда не будете счастливы! Никогда! Вместе с этой подвеской я забираю ваше счастье, — вопила безумная женщина. — Каждый мужчина из рода Кармайкл будет терять свою любовь в тот момент, когда его сердце будет переполнено счастьем. Его жизнь превратится в агонию, одиночество и отчаяние, потому что каждый Кармайкл, который полюбит, будет наблюдать, как умирает его любимая. Это проклятие исчезнет лишь тогда, когда кому-нибудь из влюбленных удастся снова найти этот кулон. — Кива… нет, — закричала Аланна, осознав, что задумала несчастная. Произнеся эти слова, колдунья улыбнулась, шагнула вниз с отвесной скалы, и исчезла в морских волнах. Проклятье Кивы на долгие века погрузило в печаль весь род Кармайклов.ГЛАВА 1
Лондон, июль 2010 г. В Лондоне стоял пасмурный дождливый серый день. День, про который в Испании говорят «льет, как из ведра». В общем, ничего общего с настроением подруг, которые веселились в шикарном баре на Оксфорд-стрит. — Выпьем за мое расставание с Джеффри, — радостно прокричала Монце. — Боже милостивый, меня начинает тошнить, как подумаю, что считала его мужчиной своей жизни! Надеюсь, больше никогда у меня так не помутится рассудок. Боже, не дай мне больше влюбиться в проходимца, который озабочен только тем, чтобы выглядеть красивее, чем я. — Аминь, красавица, — захлопала в ладоши Хуана. — За тебя, — добавила Хулия, поднимая свой бокал, — и за твой здравый смысл — хотя иногда ты и блистаешь его отсутствием — который на этот раз проявился и заставил тебя решить пожить вместе, перед тем пойти к алтарю по проходу, украшенному флердоранжем, в шикарных стенах собора Святого Павла. Если бы это произошло, сейчас все было бы гораздо сложнее. Уверяю тебя. Как же Хулия была права. Несколько месяцев назад взволнованная Монце призналась им, что они с Джеффри планируют пожениться и устроить свадьбу по высшему разряду в той же церкви, где венчались принц Чарльз и леди Диана Спенсер. Это известие протрясло подруг до глубины души. Если что-то и должно было закончиться катастрофой, то это именно эти отношения. Помимо всего прочего Джеффри был англичанином, и к тому же слишком состоятельным для Монце, которая воспитывалась лишь отцом, рыночным торговцем, едва заботившемся о ней. Ее мать умерла, рожая ее, и девочка оказалась для отца скорее помехой, чем радостью. Когда Монце приехала в Лондон, поначалу она нашла работу в одном ирландском пабе. Несколько лет девушка неустанно трудилась, и помимо работы еще закончила компьютерные курсы и ходила на занятия по карате, где и познакомилась с Хуаной, веселой маленькой уроженкой Канарских островов. Как и Монце, Хуана в итоге обосновалась в Лондоне и зарабатывала на жизнь, работая парикмахером. Благодаря ей и ее связям Монце удалось получить работу в одном из магазинов сети молодежной дизайнерской одежды. Там она продемонстрировала способности не только со вкусом одеваться, но и умение дать совет, как носить и сочетать ту или иную вещь. Девушка стала заниматься закупками у крупных поставщиков. Несколько лет спустя на соревнованиях по карате она познакомилась с Пепе и Хулией, немолодой семейной парой из Мадрида. Им обоим было около пятидесяти лет, детей у них не было, а в Лондоне они жили, потому что Пепе сюда перевели по работе. Пепе был бухгалтером, а Хулия работала медсестрой у семейного врача. — Ну же, девочки, не буду отрицать, у меня были хорошие советчицы, — глядя на подруг, согласилась Монце. — По крайней мере, я вас послушалась и не вышла за него замуж. Ура, вы лучшие! Хулия и Хуана переглянулись и улыбнулись. Джеффри и Монце не были созданы друг для друга, это легко заметил бы любой, кто провел с ними хотя бы один день, но им самим на это потребовалось два года. — Никогда бы не могла подумать, что Джеффри так со мной поступит. Что опустится так низко. Он оскорбил меня, когда сказал, что молодость той девушки затмила ему разум. Особенно, когда этот кретин еще и уточнил, что я в своем возрасте должна его понять. Он назвал меня старой! Боже, мне всего двадцать девять лет. — Идиот! — фыркнула Хулия. — Он прямо мне в лицо сказал, что я старая! Именно тогда, когда я считаю, что именно сейчас наступила самая лучшая пора в моей жизни, — прорычала Монце. — Если еще кто-нибудь когда-нибудь назовет меня старой, клянусь вам, я голову ему оторву. — Мужчины, деточка, мужчины, — вздохнула уроженка Канар. — Родная, у тебя с этим хипстером не было будущего. Я тебе это говорила сотни раз, но ты никогда не желала меня слушать, — прошептала Хулия с той искренностью и уверенностью, которая приходит к человеку лишь сединой на висках. — Этот самодовольный болван мне никогда не нравился. На нас с Хуаной он всегда смотрел сверху вниз, а когда ты не видела, разговаривал с нами, как портовый грузчик. Как говорят в Вальекасе, этот зануда всегда был нечист на руку! Монце кивнула. Множество раз подруги говорили ей об этом. Но из-за любви она не хотела их слушать. Конечно, она не была безумно влюблена в Джеффри, но, в общем, испытывала к нему теплые чувства, и ей было хорошо с ним. — Не будем к этому возвращаться. Он прокололся, и ты его застукала, — заявила Хуана, заметив выражение лица подруги. — Да, определенно, я его застукала, когда он уже увяз по самые уши. Как про него сказано! — пробормотала Монце, вспомнив о том злополучном дне. Но, отпив глоток из своего бокала, выпалила: — По правде говоря, сейчас я даже рада, что наши с ним отношения закончились. У меня глаза открылись. Джеффри думал сначала о себе, потом о себе и в конце тоже только о себе. Он оставил себе даже ложки. Провалиться ему на месте! — Ладно, родная, — вздохнула Хулия. — Твой жеманный дон оставил все себе, потому что ты ему позволила. Монце, привыкшая идти по жизни без груза тяжелого багажа, кивнула и фыркнув прошептала: — Мне ничего от него не надо. — Как бы не так! — насмешливо сказала хорошо изучившая характер подруги Хуана. — Клянусь вам, я почувствовала, что мне ничего не нужно от этого типа. Но признаю, что его эгоизм меня удивил. Там не было почти ничего моего. И нет… мне не нужно ничего кроме того, что я заработала сама, до начала наших отношений. — Хорошо, а как же Лореаль… — прошептала Хуана. Монце рассмеялась и, проведя ладонью по своей темной шевелюре, с иронией ответила: — Конечно, потому что я этого достойна! — Узнаю свою девочку, — вставила Хулия. — Достоинство — прежде всего! — Не сомневайся, — усмехнулась Монце. — Я никогда не брала чужого. Это не в моих привычках. Пусть этот грубиян подавится моими кремами. Всеми. — Не говори мне, что ты оставила ему тот дорогущий крем от «Канебо». Тот, что он тебе подарил и что стоил, как чугунный мост? — спросила Хуана. Монце кивнула, и Хулия потрясенно пробормотала: — Этот, мудак, наверное, голубой! И совсем не дурак. — Да, особенно с кремом для депиляции «Элизабет Арден». Он всегда говорил, что ему нравятся мои крема для депиляции, потому что они очень хорошо пахнут. Более того, последний раз он даже попросил, чтобы я ему им обработала ноги и пах. — Уй… боже, что на тебя нашло, — вздохнула Хулия. — Куда уж моему Пепе с его волосатостью и лишними килограммами до этих современных красавчиков, готовых за хорошую эпиляцию душу продать. — Определенно, — продолжила Монце, — больше я не буду обращать внимания на внешность мужчины. — Ну и правильно, девочка моя, — согласилась Хуана. — Посмотри на моего Пепе. Он, конечно, не Аполлон, но любит меня и заботится обо мне, хотя мы и ссоримся, как, например, в последний раз, — фыркнула Хулия. — Ты снова поссорилась со своим медвежонком? — вздохнула Хуана. — Да. У нас сейчас очень неспокойный период. — А что происходит? — спросила Монце. — Возвращение в Испанию доведет нас до развода. Он не понимает, что я не хочу ехать обратно. Мне нравится жить в Лондоне и… — Стоп… стоп… сделай вдох и не нервничай. Не думаю, что Пепе делает это тебе на зло, — рассмеялась Монце. Пепе и Хулия были замечательными людьми и очень друг друга любили, хотя после стольких лет брака им хотелось послать друг друга ко всем чертям. — Сделать вдох? Я дышу. Но это выводит меня из себя, особенно, когда он сказал, что хочет, чтобы на его день рождения, что будет в феврале, мы торчали в Мадриде, и, более того, устроили бы в нашем доме грандиозный праздник для его семейства. И нет… я не выношу свою свекровь. Эта женщина с усами, длиннее чем у креветки, болтает обо мне за моей спиной, и мне это не нравится. — Хватит, девочка моя, все уже прошло. Это его мать, и он ее любит, и ты должна это понять, — пошутила Хуана. — Ты права, — смеется развеселившаяся Хулия. — Какой бы ведьмой она не была, она чертова мать моего Пепе. Ай, боже ты мой, любовь — это так непросто. После воцарившегося ненадолго молчания Монце сказала: — Понаблюдав за проблемами Пепе и Хулии, начиная с этого момента, я буду обращать внимание только на то, что у мужчины внутри. Я хочу влюбиться! Но мне нужен настоящий мужчина. Из тех, что открывают тебе дверь, отодвигают стул, когда ты садишься… наконец, кто-то необычный, особенный. — Я тоже такого хочу. Но, боюсь, что большинство современных мужчин первыми усядутся на свободный стул, даже если тебе при этом придется стоять, — усмехнулась Хуана. Разволновавшись, Монце вспомнила о мужчине, который с самого детства неоднократно появлялся в ее снах и которого она так и не смогла четко разглядеть. — Я хочу такого мужчину, который бы страстно смотрел на меня и своим взглядом заставлял меня дрожать, как сумасшедшую. Одного из тех, в чьем присутствии я бы чувствовала себя защищенной, любимой и желанной. — Тебе что-то подсыпали в бокал? — пошутила Хуана. — А главное, и самое важное, — волнуясь, закончила Монце, — чтобы ему в голову не пришло назвать меня старухой. Потому что еще раз клянусь следующий, кто назовет меня старой, подавится собственными зубами! В этот момент дверь в таверну открылась, и внутрь зашел красивый высокий мужчина, одетый с иголочки и очень напоминающий Джеффри и его утонченных друзей. — Уф… как же хорошо на нем сидит этот костюм от Армани. Заметив, как смотрят на нее подруги Монце, смеша их, уточнила: — Но, нет. Я больше не хочу метросексуалов в своей жизни. С ними покончено! Ее подруги заговорщицки переглянулись. Если они в чем-то и были уверены, так это в том, что Монце никогда не изменится. Она была веселой, чуток сумасшедшей и порывистой, и это делало ее необыкновенной. — Позволь мне сказать, что не все мужчины одинаковы, — рассмеялась Хулия. — Ты можешь встретить красавчика из тех, что тебе нравятся, который к тому же будет мужественным, галантным и уважать твои чувства. Вроде Джорджа Клуни. — И где же он? А что тогда достанется мне? — пошутила Хуана. — То, что осталось, ангел души моей… — усмехнулась Хулия. — Не называй меня так, я это ненавижу… — пожаловалась виновница торжества, и тут ее смартфон пропищал о полученном сообщении. Оно было от Джеффри. От ее претенциозного дона, ее бывшего. «Я хочу тебя увидеть». Она удивленно снова его прочитала и, больше не обращая на него внимания, выключила телефон. Монце посмотрела на Хулию, которая продолжала говорить: — Дорогая подруга, я говорила, что ты всегда выбираешь особо выдающихся мужчин. Потому что сейчас это был твой высокомерный дон, а вспомни, например, о том шведе Рене. — О, да… какой Рене был красавчик, — от души развеселилась Хуана. — Какой он всегда был чистенький, как хорошо на нем сидела одежда от Адольфо Домингеса и футболки «Кусто», — согласилась Монце, с улыбкой вспомнив о нем. — Да, но все это было лишь видимостью. На самом деле он оказался лентяем, каких еще поискать, — вспомнила Хулия. — Ты права. Он был настолько красив, что мне было стыдно перед девушками, которые смотрели на меня, когда мы с ним шли по улице. Под их взглядами я чувствовала себя маленькой уродиной, — пошутила Хуана. — Мы встречались шесть месяцев, зато какие это были месяцы! — вспомнив этот роман, вздохнула Монце. — А Роберт, — продолжала Хулия. — Что скажешь про него? — Тот, что питался только рисом и курицей? — спросила смуглянка с Канар, и Хулия, подавившись от смеха, ей кивнула. — Да, этот идиот верил, что за ним следит Большой брат, — признала Монце. — Но он был очень красив. Этого я не могу отрицать. — Вот видишь? — сказала Хуана. — Может, ты изменишь свои вкусы и сосредоточишься на настоящих мужчинах. Не на тех красавчиках-метросексуалах, что приходят в ужас, если у них из прически выбивается волосок, или если они поправляются на пару килограммов. — Я знаю… знаю… — согласилась Монце, припомнив истерики Джеффри, когда стрелка весов показывала лишнюю сотню граммов. — Я должна измениться. — Нам нужно найти тебе мужчину, похожего на тех, что жили в старые времена, — назидательно произнесла Хулия. — Я его уже нашла! Плохо только, что он живет лишь в моих снах, — расхохоталась Монце. — Послушай, почему бы нам не взяться за дело и не найти еще одного для Хуаны? Та залилась смехом и быстро проговорила: — Монце, мне это нравится! Но я не тот тип женщин, что нравятся мужчинам. Хоть я и изящная, и не совсем уж маленького роста, а только слишком сдержанная, — все засмеялись, — я не обладаю необходимыми прелестями. Мне надоело об этом говорить, но это правда. Я привлекаю только никчемных мужчин с пошлыми именами, вроде Чино, Хуанито или Юлс. Я не могу с вами соперничать. Вы такие стильные. Вот если бы я была такой же высокой и стройной, уф… но это случится лишь после дождичка в четверг. И они все вместе захохотали. Наконец Хуана, снова подняв свой бокал, посмотрела на подруг и веселым и жизнерадостным голосом сказала: — Но так как мечтать не вредно, выпьем за то, что в один прекрасный день настоящий мужчина с нормальным мужским именем и решительным взглядом обратит на меня внимание. Но главное, выпьем за скидки, которые ждут нас сегодня на Оксфорд-стрит. — Ты это сказала, — засмеялась Монце. — Да здравствуют скидки! Через десять минут три женщины под проливным дождем весело бежали к магазину одежды. Им предстояло множество покупок.ГЛАВА 2
Запах влажной земли и мха проникал в ноздри Монце, когда она, наступая на ковер из цветов, бежала по густому лесу, заросшему огромными дубами. Внезапно небо рассек белый луч и своим электрическим светом и мощным грохотом напугал девушку. Вытерев с глаз крупные капли воды, она увидела вдалеке темную каменную крепость. Это же его замок! Не раздумывая, Монце бросилась бежать к замку, пока не заметила за деревьями темного коня, несущегося прямо на нее. Сердце было готово выскочить у нее из груди, когда она его узнала. На этом внушительных размеров животном сидел мужчина, с детства являвшийся к ней во снах, и хотя она пыталась разглядеть его лицо, у нее ничего не получалось. Ей мешали темнота, ветер и дождь. Подхватив странные одежды, одетые на ней, Монце попыталась подойти к незнакомцу. Она хотела с ним заговорить. Ей нужно было услышать его голос, но как всегда это было невозможно. Какие-то невидимые цепи не позволяли ей сдвинуться с места. Она могла лишь смотреть на него. В нескольких метрах от нее этот самый мужчина с гривой длинных спутанных волос оставил свой отряд. Монце чувствовала в темноте его страстный взгляд, когда капризный ветер толкал к ней его темного коня. Вдруг еще один белый луч разорвал темноту серого неба вокруг этого человека, и какую-то долю секунды она смогла полюбоваться его грубым, словно вырубленным из камня лицом. У него были голубые глаза, светлые волосы, а чувственные крупные губы, казалось, улыбались. Монце хотелось идти вперед. Ну почему она не могла сделать и шагу? Неожиданно этот огромный мужчина слез с лошади и… Пи-пи-пи-пи… Пи-пи-пи-пи… Пи-пи-пи-пи… Проснувшись в поту, Монце вскочила с постели и остановила надоедливый писк. Снова тот же сон. Сколько же раз он ей уже снился? Кто этот мужчина? Все началось, когда ей было шесть лет. В один дождливый день Эрика, цыганка из Шотландии, которая гадала на картах таро и читала будущее по рукам, переезжая с той же ярмаркой, что и Монце с отцом, позвала ее в свой фургон. Женщина уже давно обратила внимание на девочку, бродившую по ярмарке в любую жару или холод. Она поспрашивала и узнала, что это дочка Анхеля, хозяина аттракциона бамперных машинок, который по совершенно непонятным причинам почти о ней не заботился. Он только ворчал на нее и требовал, чтобы она трудилась, пока он занимался болтологией с хозяевами других аттракционов. В тот день дождь лил, как из ведра, и цыганка пригласила Монце к себе, чтобы укрыться от пронизывающего холода и сырости. Ее отец заперся с какой-то женщиной в их фургоне и, как и следовало ожидать, совершенно забыл о дочери. Эрика улыбнулась, заметив, как девочка все разглядывала. Особенно стоящий на круглом столике хрустальный шар. — О, какой он красивый, ваш магический шар. — Тебе нравится, принцесса? Девочка кивнула и, подойдя к нему, начала, не осмеливаясь дотронуться, рассматривать его. Если ее чему-то и научили постоянные крики отца, так это тому, что ни к чему нельзя прикасаться без спроса, а только когда тебе разрешат. — Ты умеешь узнавать будущее? Женщина улыбнулась и, усаживаясь перед ней, ответила: — Иногда да, а иногда нет. — Правда? — пошептала Монце, с надеждой подняв бровки на своем милом детском личике. — Я не верю во все эти глупости. — Почему, солнышко? Посмотрев на цыганку грустным взглядом, сказавшим больше, чем слова, девочка вздохнула и сказала: — Потому что в наш фургон никогда не приходят короли-маги на Рождество, не прилетает зубная фея, когда у меня выпадает зуб, а к моим друзьям приходят. Поэтому я ни во что не верю, и мне грустно об этом думать. Проникшись тоской и одиночеством девочки, Эрика кивнула и прошептала: — Знаешь, что мне советовала мама, когда мне было грустно и плохо? — Что? — Она советовала мне петь, чтобы забыть все печали. — Петь? — Да, принцесса. Когда ты думаешь на том, что делаешь, то забываешь о том, что мешает тебе быть счастливой. Я не говорю, что это само собой решает проблемы, но так можно легче пережить тяжелые времена. Ты умеешь петь? Девчушка кивнула, и, хохотнув, цыганка попросила: — Можно мне взглянуть на твою руку? Монце застенчиво протянула ладонь, и Эрика ее взяла. Она довольно долго разглядывала эту маленькую грязную ручонку, а потом произнесла: — Твое счастье и твое будущее лежат в прошлом. Увидев, что девочка, ничего не понимая, таращится на нее, женщина, отпустив руку, сказала: — Дотронься до шара и загадай три желания. Возможно, они сбудутся. Улыбнувшись гадалке беззубой улыбкой, Монце посмотрела на нее и, положив ладошки на шар, прошептала: — Когда я вырасту, я хочу быть такой же красивой, как девушки из телевизора. — Хорошо, родная… так и будет. Второе желание? Не раздумывая, девочка сказала: — Я не хочу здесь жить. Когда я вырасту, я хочу иметь работу, которая мне нравится. Главное, чтобы не надо было убирать и мыть по ночам машинки с аттракциона. — А твое третье желание? — Хочу жить в прекрасном замке, и чтобы в меня безумно влюбился прекрасный принц. Странно помахав руками, женщина прикоснулась к головке девочки, а потом к хрустальному шару. Наконец она опять повторила: — Твое счастье и твое будущее лежат в прошлом, принцесса. Вот увидишь. В шесть лет Монце не придала этим словам никакого значения. Более того, она их даже не поняла. Но с этого дня с ней кое-что начало происходить. Ей стали снится сны, в которых был лес, замок и необычный воин на коне. Поначалу она решила, что это обычные девчоночьи сны про принцесс. Но время проходило, а сны никуда не исчезали. Она бежала, лил дождь, единственное, что менялось с течением времени, так это то, что воин подходил к ней все ближе и ближе. Монце исполнилось шестнадцать, и тогда шотландская цыганка Эрика, все эти годы заботившаяся о ней и поднимавшая ей настроение, гонимая превратностями судьбы, покинула ярмарку и куда-то уехала. Это очень сильно огорчило девушку, но перед отъездом гадалка успела прошептать ей на ухо: «Мы еще увидимся… обещаю». Прошло время, и однажды, когда Монце смотрела по телевизору какой-то документальный исторический фильм, она потеряла дар речи, увидев в нем замок из своих снов. Ее замок! Он действительно существует. Это был замок Элчо, и находился он в окрестностях Перта, в Шотландии. Эта новость наполнила ее сердце надеждой, но одновременно заставила задуматься о природе этих снов, хотя ответ на этот вопрос ей так и не удалось найти. Когда девушке было восемнадцать, ее отец умер, и, желая забыть свое печальное прошлое, она продала старый аттракцион бамперных машинок, оставленный ей в наследство родителем, и переехала жить в Лондон. Ей необходимо было начать жизнь с чистого листа и стать счастливой. Она этого заслуживала! Оказавшись на Британских островах, Монце решила непременно посетить местность из ее снов. В конце концов, Шотландия не так уж далеко от Лондона. Но друзья, работа, поклонники все время не давали ей этого сделать. Всегда находилось занятие поинтереснее. И хотя девушка никогда не забывала о том месте, потому что ей продолжали сниться все те же сны, она совсем забыла, что однажды хотела туда поехать. Пи-Пи-Пи-Пи… Пи-Пи-Пи-Пи… Пи-Пи-Пи-Пи… — Ладно, надоеда… ладно… уже встаю, — вздохнула Монце, выключая будильник и одновременно потягиваясь в кровати. Протянув руку, она взяла смартфон и посмотрела на экран. Он был неактивен. Она его включила, затем встала и, ударив по кнопке «Плей» на музыкальном центре. Ее маленькую квартирку затопил голос Леди Гаги. Не в силах удержаться она затанцевала. У Монце была очень хорошая привычка — всегда просыпаться в хорошем настроении и полной жизненной энергии. — Это хорошее начало дня, — сказала она, танцуя и одновременно открывая шкаф, чтобы выбрать, что сегодня надеть. Уже через десять минут она мылась в душе, горланя во весь голос последний хит упомянутой выше певицы.ГЛАВА 3
Тем утром, выйдя с работы, Монце прямиком направилась в «Красотки», парикмахерскую, где работала ее подруга Хуана. В этот уик-энд она участвовала в турнире по карате и хотела хорошо выглядеть. Зайдя и увидев внутри Хулию, Монце улыбнулась. — Ну и ну. Сегодня наш день. — Я уже начала. У меня волосы стали как мочалка, — пошутила Хулия. — Проходи, Монце, садись сюда, — сказала подруге Хуана, что та быстро и сделала. Через час, когда Монце и Хулия листали журналы в ожидании, когда подействует краска и осветлитель, к ним подошла Хуана. — Как у вас дела? — поинтересовалась она. Хулия, подняв голову, посмотрела на подруг и смущенно прошептала: — Плохо… все плохо. Почему у Нормы Дюваль такая потрясающая фигура? А ведь ей столько же лет, сколько и мне. Ради бога… Она так великолепно выглядит в этом белом платье. Хуана и Монце заглянули в журнал, который им показывала подруга, и, согласившись с ней, Монце, указывая на журнал, произнесла: — А мне нравится Синди Кроуфорд. Вы обратили внимание, как она выглядит, даже когда идет за покупками? Я ей восхищаюсь. Клянусь, если бы мне был дан шанс родиться заново, я бы родилась ею. — Да, она красивая, — согласилась Хулия. — Красивая! — воскликнула Монце, указывая пальцем на страницу. — Прекраснейшая. Все при ней… Она — само совершенство. У нее есть стиль, авторитет, замечательные дети и прекрасный муж. — Ах, а я обожаю Пэрис Хилтон! — прошептала уроженка Канар. — Я бы хотела стать ей. У нее есть все, что мне нравится. Она блондинка, у нее потрясающая фигура, куча денег и имя, от которого так и веет гламуром… Пэрис Хилтон! Не то, что мое — Хуана Перулийя. — Жалко, что из нас всех я самая большая патриотка, — заявила Хулия, взглянув на эту самую Пэрис. — Мне гораздо больше нравится Норма Дюваль. Ну, вы только посмотрите, какая фигура! Вот так весело восхваляя достоинства женщин, на которых бы они хотели быть похожими и вытаскивая на всеобщее обозрение собственные недостатки, девушки и проводили время, пока наконец Хуана не повела Хулию мыть голову. В этот момент зазвонил смартфон Монце. Это был Джеффри, ее бывший. Устав от его постоянных звонков, Монце решила не ходить вокруг да около. — Какого черта тебе надо сейчас, зануда? Услышав ее голос, мужчина улыбнулся. Монце была необычной женщиной и другого ответа он от нее и не ждал. Но, хорошо изучив ее характер, он знал, как перетянуть разговор на свою территорию. — Привет, детка. Я соскучился по тебе. Едва заслышав эту фразу, Монце закрыла глаза. Бархатный голос Джеффри сводил ее с ума. Но нет. Она ни на секунду не позволила себе усомниться в принятом решении. Она его не любила. Между ними все кончено, и нет пути назад. — Джеффри, зачем ты сейчас говоришь мне эти глупости? — Потому что это правда, и потому что я не хочу, чтобы ты повесила трубку, так меня и не выслушав. Монце улыбнулась. Когда Джеффри хотел, он мог быть очаровательным, и поэтому она терпеливо поинтересовалась: — Ну, и чего же ты хочешь? — Я сегодня приглашен на ужин к Стюартам. Там еще будут Марта, Эдвард и компания. Ты их знаешь. Как ты считаешь, какой галстук мне надеть, темный или светлый? Не веря своим ушам, Монце со вздохом ответила на этот абсурдный вопрос: — Темный, Джеффри. — Ты пойдешь со мной? — неожиданно спросил он. — Нет. — Пожалуйста. — Нет. И не мечтай. Иди со своей сисястой секретаршей. Эта девица ест у тебя с руки. Уверена, она тебе не откажет и, наверняка, понравится твоим дорогим друзьям. Джеффри тяжело вздохнул. — Монце, я прошу тебя, потому что хочу пойти именно с тобой, а не с кем-нибудь еще. — Напоминаю, ты мне сказал, что я уже взрослая женщина. Не просто взрослая, а немолодая. Старуха! Черт, Джеффри, тебе тридцать семь. Полагаю, я должна считать тебя старой рухлядью, одной ногой стоящей на пенсии? Джеффри еще раз издал смиренный вздох. — Дорогая, послушай меня. Я совсем не это имел в виду, но ты все время повторяешь одно и то же. Я лишь сказал, что молодость Присциллы затмила мне разум. — Вот! Да ты сам не слышишь, что ты говоришь! — усмехнулась девушка. — Девочка моя… поверь мне. Монце рассмеялась. Даже после того как его застали с другой, Джеффри все еще пытался оправдать свою ошибку. Он так и не понял, что Монце никогда ему этого не простит. Она застукала его с молодой и красивой секретаршей во время одной из его теперь уже печально известных командировок. И он назвал ее старой, зрелой! У нее до сих пор при воспоминании об этом сердце кровью обливалось. Монце хотела сделать ему сюрприз на день рождения, но получила сюрприз сама, обнаружив во всей красе Джеффри, трахающего сзади свою секретаршу. — Да ладно, не заставляй себя упрашивать. Мне прекрасно известно, что тебе нравится Стюарт. Кроме того, там будет Марта, а вы с ней всегда… — Я не пойду. Как я еще должна тебе об этом сказать? Мы с тобой больше не пара. И, пожалуйста, перестань мне звонить. Я не хочу тебя видеть. Не хочу ничего о тебе знать, ты можешь это понять? — Нет. Я этого не понимаю. Монце была готова завизжать от его упрямства, от того, что он продолжал мучить ее. Но, стараясь сдержаться, она просто сказала: — Послушай, Джеффри, забудь о моем существовании, договорились? Прекрати мне звонить. Посылать цветы, сообщения, надоедать мне на работе. Ради бога, ты меня уже утомил! — Нет. Я не остановлюсь, пока ты не вернешься ко мне, девочка моя. — Ни за что! — заорала девушка, привлекая к себе внимание всей парикмахерской. — Я не вернусь к тебе, потому что я тебя не люблю. И у меня еще остались самоуважение и чувство собственного достоинства. Это ты назвал меня старой, потому что мне почти тридцать лет. И послушай, что я тебе скажу: иди ты на хер! — Дорогая… послушай… — Нет. Не послушаю. И знаешь, почему? Потому что мои годы и зрелость заставляют меня любить себя, а не бегать за тобой, обивая все пороги, потому что тебе, вот дерьмо! хочется резвиться и наставлять мне рога с каждой малолеткой, что встретится у тебя на пути. — Но, девочка… — Никакой девочки! — закричала Монце, выйдя из себя. — Мне плевать, что ты красавчик, у тебя куча денег и ты принадлежишь к высшим слоям общества. И знаешь, почему? Потому что я себя не на помойке нашла, я себя люблю и хочу быть счастливой. Одна! А не с таким идиотом, как ты, который не может оценить настоящую женщину, такую как я, пока ее не потеряет. А меня ты уже потерял. Поэтому, прощай! Сказав это, Монце повесила трубку и вздохнула. Она больше не собиралась попадаться на удочку Джеффри. Нет. Нет и еще раз нет. Внезапно взрыв аплодисментов вырвал ее из своих мыслей. Вся парикмахерская аплодировала ей стоя, а она просто посмотрела на своих подруг, пожала плечами и улыбнулась.ГЛАВА 4
Монце нравилось заниматься карате, к тому же это помогало ей снимать стресс. К сожалению, Хуане пришлось оставить этот вид спорта из-за травмы. А вот Монце… Надевая кимоно и завязывая черный пояс, Монце чувствовала, как на нее снисходят уверенность и сосредоточенность. Поэтому всегда, когда работа ей позволяла, она старалась принимать участие в соревнованиях. К счастью для нее, большинство схваток заканчивалось ее победой. Монце была хорошей каратисткой, и сама об этом знала. Она умела защищаться, умела вовремя нанести удар, чтобы завоевать медаль и не опозорить своего учителя, товарищей и клуб. В тот день блондинка, ставшая ее соперницей на татами, внимательно изучала нашу героиню. Противники осторожно прощупывали почву, а потом бросились в атаку. Женщина в синем кимоно нервничала. Чересчур нервничала. Монце точным приемом уверенно выиграла два очка. Блондинка, уже наслышанная о сопернице, решила проверить на прочность ее решимость и хладнокровие и тут же неожиданно пропустила удар, сбивший ее с ног. Не дав женщине опомниться, Монце, прижала ее к ковру. Девушка выиграла этот бой и два последующих. В итоге она завоевала второе место среди женщин. Но радость с ее лица мгновенно испарилась, когда получив медаль, она заметила среди зрителей Джеффри. Какого черта он здесь делал! Как и следовало ожидать, он прекрасно выглядел и был одет с иголочки. И с гордостью за нее аплодировал. Потом Монце вместе с другими участницами успела принять честно заслуженный душ и обсудить некоторые эпизоды соревнований. После душа, надев джинсы и розовую футболку с коротким рукавом, она вышла из раздевалки и отправилась искать среди публики своих подруг. Но не успела она сделать и шагу, как ее схватила чья-то рука, и она услышала: — Девочка моя, это было потрясающе! «Боже, дай мне терпения, или, клянусь, сегодня он подавится собственными зубами», — подумала Монце, пытаясь сохранить самоконтроль. Джеффри продолжал ей надоедать, и ее терпение уже начало блистать своим отсутствием. Взглянув на него, она испытывала только одно желание — хорошенько дать ему локтем в живот, а потом сразу же съездить ногой по физиономии. Но, сдерживая свои самые животные импульсы, она посмотрела на него и настолько вежливо, насколько смогла, ответила: — Спасибо, Джеффри. А теперь, прощай, Джеффри. Но он снова схватил ее за руку, и тогда она ответила ему совсем не дружелюбным взглядом. — Ладно, тетерев. Скажи мне, раз ты такой глухой, на каком языке мне еще тебе повторить, чтобы ты оставил меня в покое. Ты меня так достал, что я в конце концов не сдержусь и что-нибудь с тобой сделаю. Отвечая ей одной из своих самых очаровательных улыбок, он подошел к ней и прошептал на ухо: — М-м-м, девочка моя, обожаю, когда ты демонстрируешь свою испанскую кровь. Мимо них проходили люди и, стараясь обойти, нечаянно их толкали. Не веря собственным ушам, уставшая, обессилевшая и сильно разозленная Монце придвинулась к Джеффри, который не сдвинулся ни на сантиметр, и прошипела ему прямо в лицо: — Ладно, говорю тебе в последний раз. Перестань преследовать меня. Перестань мне надоедать или… — Перестань болтать глупости, солнышко. Я хочу, чтобы ты вернулась домой. Ты мне нужна, — ответил он, удивляя бывшую невесту. Потеряв способность соображать, Монце схватила Джеффри за локоть и быстрым движением согнула пополам, поставив в наиболее унизительную для него позу, а потом, не обращая внимания на зевак вокруг, прошипела ему на ухо: — Раньше ад замерзнет, идиот! Сказав это, она отвесила ему пинок под зад, от которого Джеффри упал и приземлился лицом вниз, но тут же подскочил, униженный тем, что она сделала. В этот момент появились Хулия и Хуана и потрясенно посмотрели на подругу. — Как ты могла так со мной поступить, — злобно прорычал мужчина. Монце, блистая удовлетворенной улыбкой на губах, посмотрела на него и, приблизившись, чтобы напугать бывшего жениха, ответила, чувствуя превосходство в собственных силах: — Это я еще даже не начинала, Джеффри. Я тебе без конца повторяю, чтобы ты оставил меня в покое и повторяю очень спокойно. Но мое терпение подходит к концу. И, начиная с этого момента, каждый раз, как только я замечу тебя рядом, ты будешь валяться на полу. Понятно? Мужчина, продолжавший все это время чистить свой пиджак, злобно взглянул на нее и, не сказав ни слова, повернулся и ушел. Хуана и Хулия подошли к подруге и, подняв с пола спортивную сумку, повели ее паб. Ей это было необходимо. Полчаса спустя, обсуждая в пабе соревнования и последующий инцидент с Джеффри, Хуана взволнованно воскликнула: — Меняю тему! Я выиграла путешествие! Хулия рассмеялась, а Монце удивленно спросила: — Правда? А куда? — В Шотландию! — ответили в один голос Хулия и Хуана. — В Шотландию? Ты выиграла путешествие в Шотландию? — смеясь, спросила Монце, вспомнив, сколько раз они собирались туда поехать. — Ай, Монце, клянусь, хотя сама еще до конца поверить не могу. — Как же ты выиграла? — все еще смеясь, спросила подруга. — В спорткомплексе. На входе раздавали лотерейные билеты, а после соревнований устроили розыгрыш для зрителей. И когда назвали номер двести сорок шесть, и я увидела, что это мой номер, меня чуть инфаркт не хватил! — Подтверждаю, — со смехом сказала Хулия. — Если бы я не закричала, эта дурочка так бы и осталась, ничего не соображая, сидеть на трибуне со своим билетом. Хуана мрачно посмотрела на подруг и простонала: — Плохо только, что путешествие на двоих, а нас трое. Монце и Хулия, переглянувшись, рассмеялись. Хуана была очень хорошей и щедрой подругой. — Не переживай, дорогая, — сказала Хулия. — Бери с собой Монце. Ей нужно сменить обстановку и развлечься. — А как же ты? — глядя на нее, спросила Монце. — тебе тоже необходимо сменить обстановку и развлечься. Уверена, что несколько дней в разлуке пойдут вам с Пепе на пользу. — Я тоже в этом не сомневаюсь, — засмеялась Хулия. — По правде говоря, в последнее время, несмотря на то, что мы очень любим друг друга, мы только и делаем, что ссоримся. — Вот видишь, тебе тоже нужно уехать, — смеясь, заявила Монце. Она знала, что Пепе и Хулия были созданы друг для друга, и это небольшое расставание могло бы сослужить им хорошую службу. — Да, зануда, — в ответ атаковала Хулия. — Но тебе нужно почувствовать себя свободной и не наталкиваться на каждом шагу на этого идиота Джеффри. Не понимаю, как ему каждый раз удается узнавать, где ты находишься. Он чувствует тебя, как радар. — Да. Я начинаю думать, что он тайно прицепил на тебя маячок, — пошутила Хуана. Монце кивнула. Настойчивость ее бывшего доводила ее до паранойи. — Да. Было бы совсем неплохо не видеть его, не слышать и ничего о нем не знать. Но нет. Я отказываюсь, Хулия. Ты тоже заслуживаешь эту поездку. — А как же твои сны? — напомнила та. — Ты бы смогла посетить то место, которое снится тебе с детства. Ты что, забыла? Услышав это, Монце улыбнулась. Точно. Она смогла бы увидеть замок Элчо и узнать, что он собой представляет. — Девочки, — прошептала Хуана, выслушав их и отпив из своего бокала. — Я тут подумала, что это было бы фантастическое путешествие для нас троих. Мы бы смогли побыть только втроем, перед тем как Хулия вместе с Пепе окончательно вернется в Испанию. — Какая замечательная идея! Это будет настоящее приключение, — захлопала в ладоши Монце. — О… Боже, это было бы потрясающе! — взволнованно прошептала Хулия. Необходимость возвращаться в Испанию была свершившимся фактом. И хотя ей было трудно решиться, пути назад уже не было. Фирма, где работал Пепе, переезжала обратно в Мадрид, а вместе с ней и Хулия, Хулия и Пепе. — Может, сходим в туристическое агентство — адрес мне дали устроители лотереи — и посмотрим, что можно сделать? — предложила Хуана. Час спустя три девушки с улыбками до ушей выходили из дверей турфирмы. Им удалось поменять даты и отели, и путешествие, которое изначально было предназначено для двоих, превратилось в путешествие на троих. Через три недели они взяли курс на Шотландию.ГЛАВА 5
Поездка в Эдинбург превратилась в какой-то кошмар. Оказалось, что в одном вагоне с ними ехало несколько семей с маленькими детьми, и вся эта малышня мало того, что без умолку плакала, так еще и отдавила девушкам ноги. К счастью, едва на следующий день они начали осматривать чудеса этого потрясающего города, все неприятности, постигшие их в пути, были мгновенно забыты. Конечно же, в Эдинбурге они не могли не посетить расположенный в самом центре города великолепный замок и посмотреть на пушку, которая согласно традиции, стреляет каждый день ровно в час пополудни с тысяча восемьсот шестьдесят первого года, ну и разумеется, присутствовать при залпе. Как настоящие туристки они прогулялись по городским улицам и накупили сувениров, на Хай-стрит задержались на площади Парламента, где расположено старое здание Шотландского парламента и главное религиозное сооружение Шотландии — собор Святого Эгидия. После обеда девушки осмотрели старейшее здание в Эдинбурге, датированное одна тысяча четыреста девяностым годом, — дом-музей Джона Нокса, основателя пресвитерианской церкви Шотландии и непримиримого противника Марии Стюарт. Выйдя на улицу, они с удивлением увидели, что вокруг идут съемки какого-то фильма. Видимо, «Метро-Голдвин-Майер» снимала картину о Марии Второй и Вильгельме Оранском. Не веря собственным глазам, они наблюдали за тем, что происходило прямо перед ними. — Потрясающе! — прошептала Монце, глядя на все это. — Ой, боже мой… смотрите вон там в одежде священника, это не Хавьер Бардем? — вскричала Хулия, заметив известного испанского актера. Стоя вместе с остальными зеваками в сторонке, чтобы не мешать кинопроцессу, Монце с подругами с наслаждением наблюдали, как проходят съемки, а мимо них проходили статисты: одни были одеты в лохмотья, другие в одежду той эпохи. Печальные их лица были сильно испачканы, а спины, благодаря искусной работе гримеров, изуродованы «следами пыток». На последний день они оставили Грассмаркет. Место, где в старину располагался рынок, на котором торговали домашним скотом, находилось у подножия величественного замка. Девушки прочли, что давным-давно сюда стекались массы людей, чтобы посмотреть, как на эшафоте казнили преступников, и, чтобы что-нибудь купить на блошином рынке. Сегодня на этих улицах все так же полно народа, а на нижних этажах домов открыто множество пабов и таверн, поэтому Грассмаркет до сих пор остается пульсирующим сердцем города. От души веселясь, подруги сфотографировались на фоне фонтана Вест-Боу, спрятанного в стороне от шумных площадей в самом начале круто поднимающейся по спирали вверх одноименной улицы. Девушки пришли от него ввосторг, а когда прочли, что фонтан был сооружен еще в тысяча шестьсот восемнадцатом году во время постройки первого в Эдинбурге водопровода, их восхищению не было предела. Они гуляли, восторгаясь домами из темного камня, и с ужасом воображали, как всего несколько веков назад обе стороны этих улиц были заставлены виселицами, предназначенными для приговоренных к повешению преступников. Монце с подругами не раз заходили в таверны, чтобы отведать местного пива, и пообедали в «Уайт Харт Инн» — пабе, построенном в тысяча семисотом году, и считающимся самым старым подобным заведением в городе. — Посмотрите, на этой улице торгуют антиквариатом. Давайте свернем, — взволнованно сказала Монце, обожавшая старинные вещицы. — Ой… Кажется, будет дождь, — присвистнула Хулия, взглянув на небо, которое внезапно потемнело и стало угрожающим. Они быстро повернули на эту улочку. В здешних магазинах можно было найти картины, гобелены, доспехи, копья. Всему, абсолютно всему было не по одной сотне лет. Пока Хулия и Хуана примеряли в одной из лавок браслеты, Монце как магнитом потянуло в один маленький магазинчик. Зайдя, она почувствовала запах свежего мха. И это ей очень понравилось. Улыбнувшись старенькой хозяйке, девушка начала рассматривать витрины. Там были и серьги, и кольца, и браслеты, Монце также заметила старинные лампы, покрывала и кроватные изголовья. Но больше всего ей понравилось овальное зеркало в раме из меди и серебра. Она осторожно дотронулась до него и, сама не зная почему, улыбнулась. — Ищете что-нибудь, мисс? — спросила женщина, подходя к ней. — Нет. Просто восхищаюсь прекрасными вещами, которые вы продаете. У вас потрясающий магазин, — прошептала Монце, с любопытством разглядывая зеркало. — Спасибо, — улыбнулась старушка. — Вижу, что вам нравятся старинные вещи. — Очень, — подтвердила Монце. — Я считаю, что у них есть своя история, и в них продолжает жить душа, пока ими продолжают пользоваться. Женщина молча, оставив Монце в недоумении, вернулась к прилавку, достала из бордовой сумки какой-то предмет, завернутый в синий бархат, и вернулась к девушке. — Откройте, — сказала она. — Уверена, вам понравится. Удивляясь происходящему, Монце взяла сверток, осторожно развернула бархатную ткань… и тут перед ней предстал изящный кулон. Он представлял собой половинку сердца, вырезанную из белого опала и вставленную в металлическую оправу. При виде подвески она восхищенно выдохнула: — Какая красота! — Да. Эту уникальную вещицу мой муж выловил в море несколько лет назад. Судя по огранке и надписи на гаэльском, она принадлежала одному древнему шотландскому роду. Услышав это, Монце вздохнула. Конечно же, кулон стоит целое состояние, и она не может себе этого позволить. — Нисколько в этом не сомневаюсь. Видно, что кулон необыкновенный и уникальный. Но думаю, что я не могу его приобрести. Мой бюджет не рассчитан на такие безделушки, — рассмеялась Монце, заставляя улыбнуться и старушку со светлыми глазами. — Примерьте, — настаивала она. — Наденьте и посмотритесь в то зеркало, которое, как я заметила, так вам понравилось. Возможно, нам удастся договориться. — Вы очень настойчивы, — сказала Монце. Держа в руке подвеску, она подошла к зеркалу и надела ее на шею. В это мгновение магазин осветила вспышка молнии, и раскат грома испугал девушку, заставив ее подпрыгнуть от страха. — Уфф… как же я испугалась. Как все загрохотало, — засмеялась Монце и схватилась за сердце. Глядя на нее в зеркало, старая женщина с улыбкой прошептала: — Не бойтесь, мисс, но в одной шотландской легенде говорится, что такие бури, как эта, освобождают души. — Души? — спросила девушка. Седовласая женщина поглядела на нее и, словно старую знакомую, погладила по щеке, убирая упавшую на лицо челку. — Моя прабабушка рассказывала одну шотландскую легенду, в которой говорилось о том, что когда луч молнии освещает небо, и одновременно гремит гром, прошлое возвращается, — объяснила она. — Какие странные вещи вы говорите, — прошептала Монце, глядя на нее. В этот момент у Монце зазвонил телефон. Бросив на него взгляд и обнаружив, что это ее бывший жених Джеффри, она вздохнула и тихим голосом чертыхнулась. Девушка выключила аппарат и попыталась о нем забыть. Какой же он зануда! — Моя бабушка была великолепной рассказчицей старинных преданий, — сказала женщина, заставляя девушку посмотреть в зеркало. — Эта вещь вам очень идет. И с заговорщицкой улыбкой прошептала: — Как говорила моя прабабушка, когда тебе дарят подвеску, нужно загадать желание. Монце удивленно улыбнулась и в шутку подумала: «Если бы это только было правдой… тогда бы я попросила, чтобы Джеффри влюбился в кого-нибудь другого и забыл бы обо мне. Навсегда!». — Если вы купите у меня зеркало, — прошептала женщина, — я подарю вам кулон, чтобы желание, которое вы загадали, исполнилось. Открыв рот от удивления, Монце посмотрела на нее. — Но вы не можете этого сделать. Это антикварные вещи, они очень дорого стоят, и я… Но старушка не дала ей закончить. — Я делаю это, потому что обе эти вещи принадлежали одной и той же семье, и мне хочется, чтобы они попали в одни руки, — ответила она. — Правда? — глядя в зеркало, прошептала Монце. — Обещаю. — Вы знаете, в каком веке они были сделаны? — Думаю, что кулон в четырнадцатом, а зеркало — в шестнадцатом-семнадцатом. Но точно не могу вам сказать. Моя старая голова уже ничего не помнит. Хотя вспоминаю, что слышала от прабабушки, что зеркало принадлежало герцогу Вемиссу. — Герцогу Вемиссу? В этот самый момент в магазинчик зашли Хуана и Хулия. Заметив в глубине зала Монце, они быстро подошли к ней и прервали ее разговор с хозяйкой. — Матерь божья… девочка моя, разве ты не видишь, как льет! — сказала Хуана. — О… какая красивая подвеска! Ты хочешь ее купить? — Не знаю. Сеньора пообещала мне, что если я куплю это зеркало, то она мне ее подарит. Но она пока не назвала мне цену зеркала. И судя по его возрасту, могу себе представить, что она будет просто неприлично высокой. — Но зеркало, как и подвеска, по-настоящему прекрасно, — заявила Хулия. Обменявшись взглядами с Хуаной, она спросила хозяйку, наблюдавшую за ними из-за прилавка: — Скажите, пожалуйста, сколько стоит это зеркало? Женщина с милой улыбкой кивнула и уверенно произнесла: — Специально для вас я готова уступить вам две вещи за четыреста девяносто шесть фунтов. Или шестьсот евро. Включая доставку туда, куда вы скажете. — Продано! — удивив Монце, рассмеялась Хуана. — Пусть это будет наш с Хулией подарок тебе! Новая жизнь, новый дом, а? Монце так разволновалась, что не знала, что сказать и, посмотрев на подруг, прошептала: — Вы уверены? Это же целая куча денег и… — Заткнись, — велела Хулия. — Тебе всегда нравились старинные вещи, а мы хотели купить тебе что-то особенное, и полагаю, что мы это нашли. Старушка, приветливо улыбнувшись, кивнула им, и Монце, глядя на нее, тихо сказала: — Вы их слышали, леди, я ее беру!ГЛАВА 6
К вечеру погода разъяснилась, и, оставив хозяйке адрес Монце, девушки продолжили прогулку по городу. Исходив вдоль и поперек Королевскую Милю, подруги свернули на какую-то маленькую улочку и, пройдя по ней, оказались перед потрясающим собором с высоким готическим шпилем. — Посмотрите, это же та самая здоровенная штуковина, что видна из нашего отеля, — сказала Хуана, указывая на темную башню. — Штуковина? — усмехнулась Монце, дотронувшись до кулона. С тех пор как она его надела, она делала это постоянно. — Вообще-то у этого здания есть имя. Хуана, отвечавшая за информационное сопровождение путешествия, заглянув в путеводитель, ответила: — Оно называется Хаб. Это один из символов Эдинбурга. Тут говорится, что в нем располагается штаб Эдинбургского международного фестиваля. — Матерь божья, сколько же ему лет? — прошептала Хулия. — На самом деле оно не такое уж старое, — глядя на нее, ответила Хуана, — Здесь указано, что оно построено не в средние века. Очевидно, его построили примерно сто пятьдесят лет назад. — Сто пятьдесят лет назад? — удивилась Монце. — Кто бы мог подумать. Оно кажется таким древним, что… В этот момент зазвонил ее телефон, и, увидев, кто ей звонит, девушка чертыхнулась: — Да пошел он к чертовой матери! Сколько уже можно надоедать? Когда он наконец оставит меня в покое? После этих слов, можно было уже не спрашивать, от кого был этот звонок. Все поняли, что это зануда Джеффри, который продолжал донимать Монце даже на расстоянии. Поэтому Хулия взяла телефон, отключила его и, положив в сумку, усмехнулась: — Пока-пока, чистоплюй. Посмеявшись над шуткой, девушки устроились в одной из близлежащих таверн и, чтобы промочить горло, заказали себе пива. — Как же в Эдинбурге красиво. Я так и знала, что мне непременно понравится, но это превзошло все мои ожидания, — вздохнула Хуана. — Да это необыкновенное, волшебное место, — согласилась Монце, еще раз потрогав подаренный подругами кулон. — А как вам здешние мужчины? — поинтересовалась Хулия. — Уфф… ну, нормально. Хотя я еще не увидела ни одного горца, такого, от которого бы дух захватывало, как в тех романах, которые я покупаю, — рассмеялась Монце. — Девочка моя… такие мужчины жили много лет назад, — усмехнулась Хулия — большая поклонница исторических любовных романов. — Современным не достает их мужества и пылкости. Хотя сегодня здесь присутствует несколько весьма достойных экземпляров. Поболтав о сильном поле, наконец Монце спросила: — В котором часу мы завтра выезжаем в Перт? — Думаю, что нам лучше отправиться пораньше. Как насчет четырех утра? — сказала Хулия. — Дочь моя, ты решила перед отъездом еще корову подоить? — пошутила Монце. Услыхав эти слова Хулия с улыбкой ответила: — Ладно… в пять, но не позже. — Включая визит в замок Элчо, да? — Ну, конечно. Сколько уже можно повторять? Монце улыбнулась. Ей очень хотелось посмотреть вблизи на этот замок. Ей необходимо было собственными глазами увидеть место, которое так часто она видела во сне. Может быть, так она поймет, почему оно ей снилось. — Хорошо, командуй, — усмехнулась Хуана, — каков же будет наш маршрут? — Из Эдинбурга мы направимся прямо в замок де Элчо, а оттуда в Перт. Там мы пробудем несколько дней, осмотрим город, замок Хантингтауэр и замок Скон, потом вернемся в Эдинбург и в ночь перед отъездом сходим на вечеринку и ужин в средневековом стиле, вот и все — конец пути. И домой! Как вам мой план? Хуана и Монце переглянулись и кивнули. Путешествие обещало быть интересным.ГЛАВА 7
Когда девушки подъехали к замку Элчо, сердце Монце билось со скоростью тысяча ударов в минуту. Быть прямо перед замком и иметь возможность с трепетом прикоснуться к его камням — от чувств, переполнявших Монце, у нее защемило сердце. Перед ней раскинулась огромная средневековая крепость шестнадцатого века, которую она с детства видела во сне, и девушка едва могла вымолвить и слово, а лишь стояла и восхищалась увиденным. Увидев ее в таком состоянии, Хулия и Хуана улыбнулись. Монце много раз им рассказывала о своем необычном сне, и подруги понимали ее состояние. — Ну, как он тебе нравится наяву и с близкого расстояния? — спросила Хулия. — Потрясающе. — Как ты себе и представляла? — сказала Хуана. — Даже лучше, — пробормотала Монце, выходя из машины. Вот замок, а вот и густой лес, заросший разноцветным цветочным ковром. А из-за этих деревьев в ее снах появлялся воин на вороном коне. Девушки отправились на поиски смотрителей, чтобы купить билеты в замок. Встреченные ими двое стариков, предложили выпить с дороги невероятно вкусной прохладной воды и не взяли никакой платы за вход. Они объяснили это тем, что сегодня девушки оказались единственными посетителями, и поэтому просто пригласили их войти и спокойно осмотреть крепость, ее сады и окрестности. Несмотря на то, что подруг это удивило, они с радостью приняли приглашение. Молодые женщины с любопытством обошли выставку, но, к сожалению, попасть на второй этаж не было никакой возможности — потолок там обвалился и ждал своей реконструкции. Из парадных залов они спустились на кухню и удивились тому, какой она была большой и просторной. Девушки осмотрели и комнаты прислуги и улыбнулись, когда Хуана, расшалившись, прыгнула рыбкой на одну из старых расшатанных кроватей. Возвратившись обратно в гостиную, они восторгались тем, как она красива в сиянии солнечных лучей, которые проникая сквозь большие прямоугольные окна, освещали ее каким-то особенным мягким светом. Сделав несколько фотографий интерьеров, они прошли в другой зал, в котором тут же узнали парадный зал замка. В нем стояла старинная мебель, большой камин, а на стене висело множество портретов. Но внимание Монце привлек тот, что висел прямо над камином. На нем был изображен мужчина с длинными светлыми волосами и дерзкими голубыми глазами, которые, казалось, пронзают насквозь. Мужчина сидел на великолепном черном жеребце. Сердце девушки учащенно забилось, а волоски по всему телу встали дыбом. Нет. Этого не может быть. Или да? Но, тяжело сглотнув застрявший в горле комок, она поняла. Это он. Это был тот самый мужчина из ее снов. Тот самый, что скакал к ней на темном коне и страстно глядел на нее. — Что с тобой, девочка моя? — спросила Хуана, заметив, что Монце с трудом дышит. Впервые в жизни у Монце не было слов. Она не могла отвести взгляда от этого портрета, и в воцарившейся вокруг нее странной тишине ей был слышен тягучий, прерывающийся стук ее собственного сердца. — Это он, — продолжала бормотать она. — Это мужчина из моих снов. Ее подруги мгновенно сообразили, о чем идет речь, и Хулия со смешком сказала: — Монце, душечка. Ты даже в снах умудряешься находить таких красавцев! — Да уж, дорогая! — глядя на портрет, согласилась Хуана. — Девочка моя, у меня не слов! — продолжала Хулия. — Ты, и правда, хочешь сказать, что этот потрясающий мужчина, настолько сексуальный, что с ним не сравнится даже Джордж Клуни, с детства вторгался в твои сны? Монце, еще не отойдя от потрясения, кивнула, и удивленная Хулия прошептала: — В следующей жизни я бы определенно хотела стать тобой. Ничего не ответив, Монце подошла поближе к картине, чтобы получше ее разглядеть. Наконец она могла рассмотреть незнакомца, и ее охватила странная радость, когда она заметила, что на шее у мужчины висел кулон, похожий на ее собственный. — Ой, боже! — вскричала она, пугая подруг. — Что еще случилось? — Взгляните, что у него на шее. Хуана удивленно повернулась, посмотрела внимательно на портрет и произнесла: — Ну да, он не удаляет волосы на груди, и теперь они торчат у него в вырезе рубашки. Но Монце, душа моя, в ту эпоху еще не было метросексуалов, а у мужчин на груди спокойно росли волосы. А Хулия, улыбнувшись шутке подруги, объяснила: — Это настоящий мужчина, из тех, что жили давным-давно, из тех, что мне всегда нравились. Слушая Хуану и Хулию, Монце не могла, по крайне мере, не улыбнуться. Но настроение у нее поднялось вовсе не от того, о чем они болтали, и, указав им на картину, принялась растолковывать: — Я имела в виду не это. Посмотрите на подвеску, что висит у него на шее. Вам не кажется, что она похожа на ту, что вы мне подарили? Все три девушки носами уткнулись в портрет и принялись рассматривать драгоценность. — Да, красавица. Если не точно такая же, то очень похожая, — сказала Хуана. Еще более смущенная Монце на несколько шагов отошла от картины, чтобы снова взглянуть на нее целиком. Но она все равно ничего не понимала. Она никак не могла догадаться, почему ей снился этот мужественный загадочный мужчина. Задумавшись, она не слышала последние, весьма легкомысленные комментарии подруг, а потом прошептала: — Какой у него пронизывающий взгляд. Мне нравится! — А кому бы ни понравился такой мужик? — ответила Хуана. — Ну, ради бога, девочка моя, ты сама-то заметила, как он выглядит? Этот горец так хорош, даже несмотря на такое мрачное выражение лица. Три женщины, встав прямо напротив портрета, довольно долго обсуждали его, пока наконец Хулия, обняв Монце за талию, не сказала: — Монце, впервые в жизни я одобряю с твой выбор мужчины. Он интересный и привлекательный. Настоящий горец из книг. Ой, боже! Он выглядит как настоящий мужчина, но из тех, что хороши не только снаружи, но и внутри. Мне такие нравятся. Но мне жаль тебе об этом говорить, этот воин с пронзительными глазами и безжалостным выражением лица, да, я имею в виду именно этого мужественного и привлекательного горца, отбросил коньки несколько веков назад. Монце рассмеялась. О чем она только думала? Но в этот момент заговорила Хуана: — В этой листовке говорится, что этого красавчика с потрясающим взглядом звали Деклан Кармайкл, герцог Вемисс. При звуках этого благородного титула кровь в жилах Монце застыла. — Герцог Вемисс? — тонюсеньким голоском спросила она, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Монце вспомнила слова старушки из антикварного магазина. — Так тут написано. С испуганным взглядом девушка рассказала подругам, что хозяйка магазинчика поведала ей о зеркале, подвеске и герцоге Вемиссе. Они слушали ее, раскрыв рты, а потом принялись строить кучу догадок. После, отвлекшись от портрета, Хулия обратила внимание на старинную урну, стоявшую у стены гостиной, и обнаружила в ней пожелтевший листок бумаги. Прочитав его, она произнесла: — Ничего себе! Посмотрите-ка, что написано на этом пергаменте. Девушки поспешно подошли к ней, и Монце прочитала: — «Когда ты посмотришь мне в глаза и услышишь стук своего сердца, ты поймешь, что это я». Подпись: Деклан Кармайкл, герцог Вемисс. Все трое смущенно переглянулись, и точно в этот самый момент раздались раскаты грома. — Пойдемте же отсюда поскорей! — подскочив, прошептала Монце. Не оглядываясь назад, девушки выскочили из замка. Попрощавшись со смотрителями, они направились к машине. Монце взглянула на потемневшее небо и увидела, как сверху начали капать крупные дождевые капли. Она бессознательно повернула голову направо. Там простирался лес, который она видела во сне близ озера Тай. На какую-то долю секунды ей страшно захотелось, чтобы оттуда появился вороной жеребец вместе со своим хозяином. Но нет. Этого просто не могло произойти. Наконец они сели в арендованный автомобиль и выехали в Перт.ГЛАВА 8
Те дни, что девушки провели в Перте, они наслаждались этим прекрасным, волшебным городом, и только Монце никак не удавалось расслабиться. Она никак не могла перестать думать о произошедшем и о необычности всей ситуации. Ей перестали сниться сны с тем мужчиной, но сама не зная почему, она никак не могла перестать думать о нем. Девушки посетили замки Хантингтауэр и Скон, но в Элчо больше не возвращались. Потому что не захотела Монце. Это место каким-то странным образом ее пугало, и она сама не знала почему. Через несколько дней они вернулись в Эдинбург, где остановились в комфортабельном отеле «Нью Стайл Инн». Пока девушки устраивались и разбирали вещи, принимавшая в это время душ Хуана спросила: — В котором часу начнется наш средневековый ужин? — Автобус, который должен нас отвезти, отъезжает от гостиницы в половину шестого. Ужин начинается в семь в ресторане, расположенном где-то на берегу реки Лит. — Все это означает, что нас не сдует ветром и не промочит насквозь дождем. Думаю, все пройдет замечательно, — сказала Монце, глядя в окно и при этом теребя амулет. — Вы видели, как сегодня дует? В этот момент из ванной комнаты вышла Хуана и, рассмешив девушек, сказала: — Вы же помните, что Эдинбург еще называют Городом Ветров. Ладно, надевайте уже ваши средневековые наряды и поедем повеселимся. Если нам хоть чуточку повезет, возможно, нам удастся задрать юбку какому-нибудь волынщику и посмотреть, носит он под ней трусики-танга или нет. Все трое надели купленные специально для этого вечера платья, подобрали свои длинные юбки и спустились к выходу, где их уже ждал переполненный автобус, который и доставил их, как и несколько сотен других «безлошадных» гостей, в порт Лит. Девушки хотели хорошо провести время. Ужин оказался весьма любопытным. Все были одеты соответственно случаю, и казалось, будто они очутились в настоящем Средневековье. Подруги сидели за столами и под звон мечей одетых в доспехи мужчин, воссоздававших средневековые битвы, наслаждались местной кухней. После представления все вышли на улицу, на маленький рыночек, где помимо разных безделушек можно было купить сыр, виски или ароматное мыло. У Монце зазвонил лежащий в кармане юбки телефон. Как и следовало ожидать, это был Джеффри. Вздохнув, Монце ответила. — Привет, детка, как там твое путешествие? — Великолепно, — коротко бросила она. — Чего ты хочешь? Заметив, что он колеблется, девушка насторожилась. Она слишком хорошо его знала, и знала, что сомневаться было не в его привычке. — Джеффри, чего ты хочешь? — Я тут ужинаю с Мартой и Константино, и вдруг вспомнил о тебе. Ты ведь возвращаешься завтра? Давай я встречу тебя с поезда? «Нет, ради бога… снова здорово», — в отчаянии подумала Монце. — Послушай, Джеффри, я не знаю, когда приеду обратно и… — солгала она, но бывший жених оборвал ее на полуслове. — Детка, когда ты вернешься, нам надо поговорить. Я хочу сообщить тебе кое-что лично. Пожалуйста, ну пожалуйста, когда будешь в Лондоне, позвони мне. Интонации в его голосе встревожили Монце, и поэтому она спросила: — Джеффри, что происходит? — Поговорим, когда вернешься. — Нет… — прошептала она. — Скажи сейчас. По твоему тону понятно, что это что-то важное. Монце услышала в трубке тяжелый вздох, а потом ее бывший объявил: — Монце, я кое с кем встречаюсь, и она мне очень нравится. Я только хотел тебе сказать, что между нами совершенно точно все кончено и… — Но это же замечательно! — услышав его, рассмеялась девушка, хотя в это время при воспоминании о том, как она получила подвеску, ее сердце пропустило удар. Старушка ведь сказала ей, что она может загадать желание. И она попросила именно об этом. — Детка, я очень тебя любил, но в моей жизни появилась Ханна и… Почувствовав в его голосе напряжение, Монце от счастья, что так все обернулось, повторила: — Ты не должен мне ничего объяснять. Я думаю, что ты правильно сделал, что начал встречаться с другими женщинами и влюбляться в них. Наши отношения закончились, и ты об этом знаешь, ведь так, Джеффри? — Да, знаю. Но я хотел быть искренним с тобой и рассказать все это лично. Поболтав еще немного со своим бывшим женихом, Монце с улыбкой до ушей повесила трубку. — Что случилось? — спросила Хуана. — Девчонки, Джеффри влюбился! Он позвонил мне, чтобы сообщить, что познакомился с некоей Ханной, и я ему больше не нужна! Услышав такие новости, ее подруги удивленно переглянулись и радостно захлопали в ладоши. Десять минут спустя, узнав всю историю до конца, Хулия прошептала: — Ну…. Ты перелистнула еще одну страницу своей жизни. — Ай, девочка моя, как я рада, — с нежностью прошептала Хулия, глядя на преисполненную от таких новостей счастьем подругу. Пока они гуляли, обсуждая произошедшее, Хуана указала: — Смотрите, там яхта королевы Елизаветы. Все повернули головы. — Это «Британия»! Потрясающе! Как красиво! — Великолепно. Настоящая роскошь. Жаль, что мой Пепе этого не видит, — заметила Хулия. Монце взглянула на небо и не разглядела там ни одной звезды, а судя по тому, как быстро пролетали облака, то закрывая, то вновь открывая роскошную полную луну, она предположила, что скоро пойдет дождь. — Думаю, нам надо вернуться в гостиницу, пока мы не промокли до нитки. Но Хулия уже заметила что-то интересное и взволнованно закричала: — Смотрите… там цыганка, которая гадает на картах таро! Ну, быстрее же! И не дожидаясь ответа, она побежала к маленькому желтенькому магазинчику, и ее подруги за ней. Начал накрапывать дождик. Цыганка велела им сесть. Хоть она и глядела с любопытством на Монце, сначала она погадала по руке Хулии, а после и Хуане. Когда же подошла очередь третьей подруги, та лишь покачала головой. — Нет, спасибо, сеньора. Я ничего не хочу об этом знать. Женщина улыбнулась. Это была она! И взяв девушку за руку, цыганка спросила: — Ты все так же не веришь в такие вещи, принцесса? Услышав эти слова, Монце впервые обратила внимание на лицо цыганки. Оно постарело и покрылось морщинами, волосы поседели, но эти проницательные фиалковые глаза подсказали девушке ее имя, и она закричала: — Шотландка-Эрика! — Да, солнышко, это я. Тронутая искренней радостью, написанной у Монце на лице, цыганка встала и обняла ее. Их крепкие объятия были полны любви и душевного тепла. Любви, которую в течение многих лет цыганка великодушно дарила Монце за спиной ее отца на каждый ее день рождения, на каждое Рождество и каждый раз, когда у нее выпадал очередной молочный зуб. — Вы знакомы? — удивленно поинтересовалась Хулия. Обе согласно кивнули, и Монце взволнованно прошептала: — Когда я была маленькой, Эрика была моим ангелом-хранителем. Именно она научила меня, что пение помогает забыть о собственных бедах и горестях. Цыганка была очень тронута словами своей бывшей подопечной, но будучи по природе скромным человеком, она просто рассмеялась и, не отрывая глаз от подвески Монце, сказала: — Не слушайте ее. Она выросла отважной необыкновенной женщиной. А я просто была рядом, чтобы приласкать ее. Обрадованная такой встречей Монце посмотрела на женщину и, все еще не веря, что это правда, ответила: — Но… но, что ты тут делаешь? Сев на стул, цыганка поглядела на нее и сказала: — Видишь ли… я вернулась домой, в Шотландию. А ты? Ты-то что тут делаешь? Последний раз, когда я про тебя слышала, говорили, что ты живешь в Лондоне. — Да… да, я живу там. Работаю в сети магазинов одежды молодых дизайнеров, а здесь я на каникулах вместе со своими подругами. Цыганка удовлетворенно кивнула и прошептала: — Вижу, ты превратилась в красавицу, такую, как модели из модных журналов. При воспоминании об этом Монце улыбнулась. — Тебе нравится твоя работа? — Да… Но я до сих пор не живу в замке, — пошутила она. — Хорошо, солнышко. Два желания из трех — это совсем не плохо, верно? И, кто знает, может, и третье тоже исполнится. Рассмеявшись Монце обняла ее, и цыганка сказала: — Пойдемте. Заходите в мой фургон. Больше часа девушки разговаривали с Эрикой в ее жилище. Они рассказали все о своей жизни вплоть до сегодняшнего дня, и это могло долго продолжаться, пока их внимание не привлекли завывания ветра снаружи. — Уфф… ну и буря поднялась, — сказала Хуана, увидев, как раскачивается фургон. — Не волнуйся, — рассмеялась цыганка. — Это вполне обычный ветер. На мгновение погас и снова зажегся свет. Не хватало только, чтобы отключилось электропитание. — Ай, боже, Эрика! — неожиданно закричала Монце. — Только не говори мне, что это тот же самый хрустальный шар, что был в моем детстве. Цыганка кивнула, и Монце, поднявшись, подошла к ней. Рядом с цыганкой стоял тот самый прозрачный хрустальный шар, перед которым девушка столько лет испытывала настоящий трепет. И конечно, Монце не могла не прикоснуться к нему. Она улыбнулась, а в это время, пока сидя на маленьком диванчике, болтали Хуана и Хулия, цыганка подошла к ней и спросила: — Хочешь загадать три желания? Тебе всегда это нравилось. Монце улыбнулась, и тогда женщина, взяв в руки шар, отнесла его на столик так, чтобы его было всем видно. Когда женщины наконец расселись вокруг него, Эрика еще раз настойчиво задала вопрос: — Хочешь загадать три желания, солнышко? Подумай, ведь два из трех когда-то загаданных тобой уже исполнились, и я продолжаю считать, девочка моя, что «твое будущее в прошлом». Не отрицай. — …если это означает, что я должна дать Джеффри еще один шанс, то… — пошутила Монце. — Даже не думай, детка! — воскликнула Хуана. Положив руки на шар, Монце насмешливо прошептала: — Эрика, ты же знаешь, что я во все это не верю. — Знаю, принцесса. Но ты в Шотландии — земле сказок и легенд. И здесь невозможное становится возможным, — прошептала женщина, глядя на амулет. — Давай же, не будь занудой, — бросила Хулия. — Попроси для нас всех настоящее приключение. Что-нибудь невообразимое. — И чтобы там обязательно были потрясающие мужчины, разврат и страсть, — уточнила Хуана. — Невообразимое приключение с потрясающими мужчинами, страстью и развратом? — со смехом повторила Монце, и обе ее подруги дружно кивнули. Придя от их пожеланий в бодрое расположение духа, девушка посмотрела на цыганку и спросила: — Я могу загадать общее желание на всех? — Да, — улыбнулась та. — Никогда не знаешь, что может из этого выйти. В это мгновение вздрогнул от раската грома потолок, и Монце, сама удивляясь тому, что за этим последовало, закрыла глаза и произнесла: — Я хочу познакомиться с мужчиной из моих снов. — М-м-м… Как романтично? Ты не могла бы попросить еще одного для меня? — забавляясь, спросила Хуана. — Ладно… и пусть в комплекте идет мужчина и для Хуаны, — смеясь, добавила она. — Второе желание? — сверкая глазами, спросила цыганка. В это время дождь уже яростно стучал по крыше фургона. — Чтобы это приключение длилось несколько месяцев, и чтобы в нем приняли участие не только я, но и мои подруги. — О, да… Здорово! — сказала Хулия. — Твое третье желание? — снова задала вопрос цыганка. Но прежде чем Монце успела ответить, раздался какой-то адский грохот, погас свет. Женщины одновременно испуганно выскочили из фургона. Оказалось, что прямо рядом с машиной ударила молния, расколов пополам огромный старый дуб, ну и, кроме того, став причиной отключения электричества во всем Эдинбурге. Оценив ситуацию, Монце посмотрела на цыганку и произнесла: — Думаю, мы лучше пойдем. Завтра ты еще будешь здесь? — Не волнуйся, солнышко, ты меня найдешь. — Отлично! Завтра, перед тем как отправиться в аэропорт, я заеду попрощаться. Сказав это, Монце обняла женщину и вместе с подругами направилась к автобусу, который должен был отвезти их обратно в отель. Умирая от смеха, погруженные в темноту девушки, подобрали свои длинные, хитро скроенные юбки и побежали по набережной. Вдруг Монце обо что-то запнулась, и, стараясь сохранить равновесие, уцепилась за подруг, но не удержалась, и все трое упали в темные воды реки Лит.ГЛАВА 9
— Монце, черт тебя подери! Ну как так можно?! — во весь голос заорала Хулия, когда ей удалось по маленькой деревянной лесенке выбраться из воды. — Куда ты смотрела? — …признаю, признаю. Я сожалею! — извинилась девушка, убирая с лица спутавшиеся волосы, в то время как вокруг нее все бежали люди, пытаясь укрыться от дождя. — Я, наверное, с кем-то столкнулась и… не знаю… я не знаю, что произошло. — Ой, боже… Я продрогла. У меня соски, как две горошины, — прошептала Хуана, чье лицо было полностью скрыто волосами. Внезапно все трое переглянулись и рассмеялись. Ситуация была более чем странной: они находились в порту Эдинбурга, промокшие до нитки, с растекающейся по всему лицу косметикой, да и в целом выглядели ужасно. Переведя дух, они поглядели туда, где всего несколько минут назад стоял автобус, который должен был отвезти их обратно прямиком в отель. — Отлично! Он уехал. Теперь нам придется ловить такси, и как только водитель услышит наш акцент, он обдерет нас как липку. Вот увидите, — усмехнулась Хулия. — Матерь божья, ну и темнотища, — прошептала Монце, глядя по сторонам. — Во всем городе нет света. Ну и ну! — Уф… что-то не видно ни одной чертовой машины, — пожаловалась Хуана. — Но если я не ошибаюсь, по этой дороге мы можем подняться почти до самого замка. — Но ведь льет, как из ведра! — всхлипнула Хулия. И тут перед ними проехала какая-то старая повозка, вероятно принадлежащая ярмарочным торговцам. Остановив ее, Монце спросила: — Вы едете в замок? Иностранная, судя по акценту, супружеская пара, внимательно посмотрев на трех девушек, кивнула, и тогда Монце продолжила наступление. — Вы не могли бы туда нас отвезти? Мы были бы вам так благодарны… так благодарны… очень сильно благодарны. И вот уже через пять минут три девушки, насквозь промокшие и почти мертвые от холода, сидели в задней части едущей по дороге повозки. Спустя некоторое время телега остановилась, и жена ярмарочного торговца, подойдя к подругам, сказала: — Вам придется сойти здесь. Мы едем в Глазго. Но если вы подниметесь по этому склону, то попадете прямо к обратной стороне крепости. Продрогшие девушки слезли с повозки и, поблагодарив обоих супругов, пошли туда, куда указала им женщина. Добравшись до крепостной стены, они немного прошли вдоль нее и оказались на какой-то вымощенной булыжником темной, пропахшей смрадом улочке. — Ну и вонь! — пожаловалась Хулия. — Да уж, пахнет хуже, чем в канализации, — пошутила Монце. Остальные, зажав пальцами носы, с нею согласились. Где же они оказались, что тут так воняло тухлятиной? Спустя пять минут, оставив отвратительное зловоние позади, они начали подниматься вверх, и Хуана радостно воскликнула: — Мы правильно идем. Вы помните этот проулок и эту арку? Ее подруги отрицательно замотали головами, и она продолжила: — Если мне не изменяет память, только на днях мы останавливались здесь, чтобы полюбоваться Хабом, или, как сказала Хулия, «этой штуковиной», той самой, которой всего сто пятьдесят лет. Вспомнили? — А, да. Помню, — согласилась Монце. — Живее, идемте, девочки. Наша гостиница прямо за Хабом. — Ой, боже, — прошептала Хулия. — Как же я хочу оказаться в отеле, снять эту одежду и принять горячий душ. Оказавшись в проулке, все трое остановились. Первой заговорила Хулия: — Я ничего не вижу. Видно, свет отключили во всем Эдинбурге. Монце и Хуана вытерли воду с лица. Чудно, но перед ними была лишь темнота. Шпиля Хаба нигде не было видно. — Странно, — прошептала Хуана, вглядываясь в дождь. — Я была готова поклясться, что Хаб должен был быть здесь. — Ну, тогда одно из двух: или он резко уменьшился под дождем, или его тут нет, — сказала Хулия. — Может, ты ошиблась улицей, — вздохнула Монце, доставая из кармана свой фиолетовый смартфон. — Продолжим идти. Пока они брели в темноте, она попыталась его включить. Но это было бесполезно. Побывав в воде, аппарат безнадежно промок. — Дьявол! Ну и где эти чертовы таксисты? Вечно, когда надо, их нет, — проворчала Хуана, оглянувшись вокруг. На улице было темно, хоть глаз коли. Не было видно ни одного прохожего за исключением нескольких мужчин и женщин, выглядевших так отвратительно, что к ним страшно было подойти. — Мой телефон не включается, он сдох! Проверьте ваши мобильники, они ловят сеть? Тогда мы сможем вызвать такси. Хуана достала свой из кармана и, попытавшись включить его, чертыхнулась: — Вот дерьмо! Мой промок и не работает. За ту кучу денег, что я за него отвалила… — Мой тоже не работает, — вздохнула Хулия. — Но меня это не удивляет. Ничего необычного, если учесть ту «ванну», что мы приняли в порту. Могло быть и хуже. Внезапно Хуана что-то узнала и закричала: — Посмотрите! Это же Грассмаркет. А там фонтан Вест-Боу. Безумно обрадовавшись тому, что наконец нашли хоть что-то знакомое, все три девушки побежали к фонтану. Уж здесь-то наверняка должно проехать какое-нибудь такси. Но к их удивлению, там их ожидал совершенно мрачный и пустырь. — Уф… честно говоря, ночной Эдинбург — не очень-то веселенькое местечко, — вздохнула Хулия, оглядываясь по сторонам. — У меня от него волосы дыбом встают. — И не только у тебя, — согласилась с подругой Монце. Неожиданно до них донеслись какие-то крики и, не теряя времени даром, девушки побежали на их звук. Выше по улице четверо мужчин грабили женщину с девочкой. Жертвы нападения жались к стене, и по их лицам Монце стало понятно, что они ужасно напуганы. Какой-то мужчина, спустившись с кареты, запряженной лошадьми, попытался было им помочь, но нападавшие ударили его, и он повалился на землю. Один из грабителей забрался на козлы и, хлестнув лошадей, исчез в темноте. Монце, не раздумывая бросилась на разбойников и, не давая им опомниться, крикнула: — Эй, вы! Какого черта вы тут делаете? Мужчины посмотрели на нее. Тот, кто, по-видимому, был главарем банды, приблизился к Монце, а та, увидев его чумазое перепачканное лицо, прошептала: — О, боже, ну и грязнуля! Но никто кроме нее самой и Хуаны больше не засмеялся. Грабители, оставив своих жертв, подошли к Монце и встали лицом к лицу к ней ее подругам. — Три девахи и, как я погляжу, совсем не прочь хорошенько повеселиться, — произнес другой мужчина, становясь рядом с главарем. Удивившись тому, как выглядели бандиты, Хуана прошептала подругам: — Откуда они такие взялись? — Судя по их виду и исходящей от них вони из ближайшей сточной канавы, — ответила Монце, внимательно следя за каждым движением разбойников. Было ясно, что на них собирались напасть. Один из бандитов попытался обойти девушку сзади, она, не давая ему времени на маневр, ударила атаковавшего ногой в живот, и он повалился без сознания. Потрясенные мужчины поглядели на Монце, но уже в следующее мгновение на нее набросился с дубинкой второй мужчина. Монце с невероятным мастерством искусного бойца, уклонилась от удара и, выбив дубинку из рук нападавшего, ударила ею же его по ногам так, что мужчина упал ничком на землю. В этот момент, проследив за взглядом Монце, Хулия бросилась к старушке. — Успокойтесь, сеньора, — прошептала женщине Хулия, усаживая ее на ступеньки. — Она одна из лучших каратисток. Женщина как-то странно на нее посмотрела, а потом заверила, что с ней и с девочкой все в порядке. Она хотела о чем-то спросить, когда их внимание привлек яростный крик третьего грабителя. Отважная девушка схватила его за шею и легко, как перышко, повалив его на мостовую, нанесла короткий, глухой удар кулаком в грудь. А после пришла очередь и четвертого, которого она смела с ног одним единственным ударом, и, Хуана, подняв отброшенную Монце дубинку, стукнула его по спине. Мужчина так и остался лежать на земле рядом со своими товарищами. Когда опасность миновала, Монце поглядела на подругу. — Ну и удар! Здорово ты врезала этому косматому бандиту, — смеясь, сказала она. Хуана, улыбаясь, выпустила из рук палку и прошептала: — При первой же возможности, помой руки, девочка моя. Эти типы грязней, чем свиньи. Обменявшись ироничными взглядами, они направились к Хулии и остальным, ошеломленно глядевшим на них. — Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась Монце, подходя к женщине и девочке, пока Хулия занималась бросившимся на их защиту мужчиной, к которому, кажется, возвращалось сознание. Незнакомки посмотрели на нее, все еще не веря увиденному, и старшая из них, седовласая женщина, встревоженным голосом заговорила: — Девушка, с тобой все в порядке? — Да, мадам. Не волнуйтесь. Вот и мои уроки карате на что-то сгодились. Из-за юбок женщины вышла светловолосая девочка лет шести-семи с прекрасными голубыми глазами и с очаровательной улыбкой сказала: — Ты такая же сильная, как мой папа. — Спасибо, солнышко. Если бы не эта одежда… — ответила Монце, указывая на свое платье. — Потому что, если бы на меня напали, когда я в джинсах и кроссовках, я бы разделалась с ними одной левой. Хулия помогла мужчине подняться. Осмотрев рану на его голове, она сказала: — Думаю, вам придется наложить пару швов. Лучше было бы, если бы вас как можно раньше осмотрел доктор. Вы меня поняли? Мужчина согласился, и седовласая женщина спросила: — Томас, как ты себя чувствуешь? Ощупав свою огромную, растущую буквально на глазах шишку, мужчина прошептал: — Хорошо, миледи… но… но… они украли ло… Услышав слово «миледи» Монце и Хуана с улыбкой переглянулись. Женщина, нахмурившись, подошла к пострадавшему и с тревогой на лице ответила: — Томас, ни о чем не волнуйся. Самое главное, что ты жив и здоров, и эти канальи сбежали. — Но карета… миледи, я… — прошептал тот, и старушка снова оборвала его на полуслове: — Это неважно, Томас. Главное, что с нами со всеми все в порядке. Заходи, пусть Маргарет осмотрит эту ужасную рану. А потом прикажи, чтобы готовили другой экипаж. Я хочу как можно скорее покинуть Эдинбург. — Вы тоже возвращаетесь со средневекового ужина? — спросила Хулия. Ее одежда была похожа на одежду незнакомок, но отличалась в лучшую сторону качеством кроя, ткани и пошива. Но больше всего привлекло ее внимание то, что они были абсолютно сухими. — Мы отправлялись в путешествие, когда на нас напали эти мужчины, — ответила пожилая женщина. — Они украли у вас экипаж? — спросила Хулия, и те кивнули. — Вот сволочи! — прошептала Хуана. Начало моросить, и старушка, слегка нервничая, спросила: — Не желаете пройти в дом и немного обсохнуть? Девушки переглянулись и поняли друг друга без слов. Поэтому Монце, когда они уже поднимались по улице, ответила за всех них: — Большое спасибо, сеньора, но нам бы не хотелось причинять вам еще больше беспокойства, особенно когда вы собираетесь в дорогу. Кроме того, честно говоря, я жду не дождусь момента, когда окажусь в своем номере, приму горячий душ, выпью обжигающий кофе и устроюсь под теплым одеялом. — Бродить по этим улицам — не самая хорошая идея. Грядут дурные времена, — упорствовала женщина, оглядываясь по сторонам. — Не волнуйтесь. Не повезет тому, кто посмеет на нас напасть, — улыбнулась Монце. На этом они распрощались, и девушки продолжили свой путь, а седовласая женщина, стоя у дверей, с тревогой вглядывалась им вслед.ГЛАВА 10
— А это еще кто? — глядя на подруг, спросила Хулия, пока Монце, достав свой телефон, вновь пыталась его включить. Свернув за угол, они очутились на маленькой площади. Там, сидяпрямо на земле, с печальными лицами отдыхали около двадцати женщин, все они были связаны, а недалеко от них несколько громогласных, неотесанных мужланов пили пиво. — Наверняка это те же съемки, что и вчера. На этих старинных улицах, должно быть, часто снимают разные исторические фильмы и сериалы, — глядя на связанных женщин и царившую повсюду грязь, ответила Монце, бросив попытки включить смартфон. — Матерь божья! — засмеялась Хуана. — Обстановочка здесь еще та. Никогда бы не подумала, что это декорации. — Говорю же тебе. Все это для того, чтобы выиграть «Оскар», — согласилась Хулия. Девушек необычайно увлекло увиденное, и Хуана продолжила: — Посмотрите на того мужика, который разговаривает с женщинами. Вы обратили внимание на его лицо? Даже его шрамы кажутся настоящими… Без утайки высунувшись из-за угла, все трое принялись разглядывать человека, о котором говорила Хуана. Внешность у него была пугающей, на вид — настоящий грязный оборванец. А когда он, чтобы что-то возразить, открыл рот, они заметили, что во рту у него не хватает нескольких зубов. Впрочем, их не хватало у всех, кто его окружал. — Вероятно, это главный злодей. Он больше всех на него похож, — увлеченно сказала Монце. — Полностью с тобой согласна, — кивнула Хулия и, оглянувшись вокруг спросила: — А кто играет главного героя? Слушайте, если это Джерард Батлер, я с места не сдвинусь, пока не получу его автограф и крепко не расцелую его в обе щеки. Наклонившись, Хуана украдкой коснулась плеча одной из женщин и попыталась с нею заговорить: — Извините, пожалуйста, а что снимают? Услыхав голос у себя за спиной, девушка обернулась. Несмотря на темноту, было видно, какое у нее грязное лицо. Пошептавшись, она со странным шотландским акцентом сказала: — Не стойте здесь, идите, куда шли. Бегом! — Что? — ничего не понимая, спросила Хуана. — Если вас заметит Джон Килган, вам уже не сбежать. Уходите же! Хуана с недоумением поглядела на своих подруг. Монце, тоже наклонившись к девушке, спросила: — А кто такой Джон Килган? Повернув голову в сторону мужчины, который за ними наблюдал, она ответила, не показывая на него: — Вот этот. И если вам не нужны проблемы, постарайтесь, чтобы он вас не заметил. С каждой фразой Монце понимала все меньше. Все это выглядело настолько реальным, что у нее по спине побежали мурашки. Тогда вмешалась Хулия: — Ладно, мы поняли. Мы влезли прямо посреди съемок. Скажите только, это будет фильм или сериал? Девушка поглядела на нее так, будто не понимала, что ей говорят, и уже собиралась ответить, как вдруг на площади появились несколько мужчин на лошадях, и начался большой переполох. Остальные мужчины не менее неряшливого вида, чем первый, отшвырнули кружки, выхватили шпаги и бросились на нападавших. Это было впечатляюще. — Бежим, бежим, пока есть возможность! Улыбнувшись, Монце с подругами бросились прочь. На площади началось целое представление, и что за представление! Им совсем не хотелось испортить съемку. — Невероятно, — рассмеялась Хуана, когда они шли вниз по улице. — Теперь мне ясно, почему, когда мы смотрим фильмы по телевизору, все кажется таким реальным. Это было круто! Ты видела, как этот мужик владел шпагой? Уф… Кажется, будто он занимался этим всю жизнь. Но то, что поначалу показалось забавной шуткой, постепенно становилось все более реальным. Мимо них бежали люди с выражением ужаса на лицах, и, завернув за угол, Хуана, остановилась и прошептала: — Ай, девочки, меня сейчас инфаркт хватит. Перед ними, там, где должна была стоять современная часть Эдинбурга с его электрическими огнями и мостами, насколько хватало взгляда, виднелись деревья, костры и старенькие деревянные домишки с соломенными крышами. — Ну, что с тобой? — устав шагать по мощеным улицам, прошептала Монце и поглядела на женщину, которая, кажется, что-то кричала на незнакомом языке. Встав прямо перед подругами, продолжавшими неотрывно наблюдать за мимо пробегающими людьми, Хуана в истерике заорала: — Где все, что тут должно быть? Предполагается, что здесь должен начинаться Новый город. И… и… и… Но… но, боже мой, где же все дороги, светофоры, машины? — Мы в старой части города. Не закатывай истерику. Ты вероятно ошиблась, — подходя к ней тихо ответила Монце. Но Хуана, достав из кармана юбки карту города, осторожно, потому что та была еще мокрой, развернула ее, и отчаянно завопила: — Нет… Я не ошиблась. Я прекрасно знаю, где мы, и здесь должен быть Новый город, а не эти соломенные хибары стран третьего мира, — сказала она, тыча в промокшую карту. — Вот тут должен стоять МакДональдс, в котором мы несколько дней назад ужинали. — продолжала Хуана, — а там, магазин, где Хулия купила Пепе шотландский виски. И… и… там должен быть наш отель… Там! — Ай, матерь божья! — оглянувшись, прошептала Монце. — Черт! — завизжала Хуана в ужасе, указывая направо, — там… там… Хаба тоже нет. Монце и Хулия испуганно переглянулись, и от странного ветерка, пробежавшего по их спинам, вся кожа у них покрылась мурашками. — Ой, боже, — прошептала Хулия, вглядевшись вперед и увидев там лишь убогие хижины. Монце повернулась назад, чтобы посмотреть на мрачную громаду Эдинбургского замка, вздымавшуюся на вершине холма, и тихо спросила: — Тогда где же мы?ГЛАВА 11
Но времени, чтобы поразмыслить над этим вопросом, у нее совершенно не было. Многочисленная группа людей, среди которых Монце узнала и нескольких увиденных ранее женщин, шла вниз по улице в их направлении. Неожиданно люди бросились бежать. — А теперь-то что случилось? — затаив дыхание, спросила Хулия, когда они оказались посреди толпы. — Не знаю… но вперед, — закричала Монце, подталкивая Хуану. Стоял невероятный гул. Мужчины, женщины и дети бежали с одной стороны улицы на другую и обратно, а всадники на лошадях их преследовали. Внезапно тишина и покой этого места сменилось безумием. Хижины запылали, люди вокруг падали все в крови, и девушки не представляли, куда им бежать. Потрясенные, как никогда в жизни, они замерли перед человеком, размахивавшим шпагой перед своим соперником, и в этот момент Монце услышала крик женщины. Обернувшись, она увидела ту же девушку, с которой разговаривала всего несколько минут назад, и попыталась обойти мужчин. Она, не раздумывая подошла к ним, и, ударив одного в живот, отчего тот согнулся пополам, а второго отправив ударом кулака в нокаут, посмотрела на несчастную и крикнула: — Что здесь происходит? С отразившимся у нее на лице ужасом девушка завизжала и бросилась бежать по направлению к лесу. — Если хотите остаться в живых, скорее за мной! Монце не раздумывая подтолкнула своих ошеломленных подруг, заставив их следовать за незнакомкой. Ветви деревьев царапали им лицо и руки, но они бежали и бежали, не оглядываясь, слыша позади себя треск пожирающего хижины огня и испуганные крики людей. Они и сами не знали, сколько времени бежали за той девушкой, но, кажется, их ноги просто не могли остановиться. Начало светать, судя по тому, как торопилась незнакомка, они чувствовали, что за ними гонятся, и они должны скрыться от преследователей. Неряшливого вида девушка остановилась и обвела напряженным взглядом окрестности. Вдруг она подпрыгнула и, убрав листву и ветки с какого-то камня, закричала: — Залезайте сюда, быстро! Хуана и Хулия залезли первыми, за ними последовали и Монце с незнакомкой, которая, оказавшись внутри, замаскировала вход. Они находились в такой маленькой пещерке, что паутина, свисавшая с ее стен, тут же залепила им глаза и прилипла к волосам, и если бы Хуана не зажала ладонью рот Хулии, та бы заорала во всю глотку. Она ненавидела насекомых. Приложив палец к губам, девушка попросила их помолчать, и они, все еще ничего не понимая, беспрекословно ей повиновались. Через несколько секунд они услышали стук копыт и мужской голос, громко приказывавший: — Вы, скачите по этой дороге. А мы поедем направо. Немного погодя шум копыт стал удаляться, и лес погрузился в тишину. Съежившись в крошечном пространстве, Хуана и Хулия изумленно переглянулись и заметили, что девушка, за которой они бежали, тяжело дышит. За все это время никто не произнес ни слова. И тут сквозь листву в пещеру проникли первые лучи солнца. Тогда Монце, попытавшись привлечь к себе внимание неизвестной, прошептала: — Я не знаю, ни кто ты, ни почему нас преследовали эти люди, но хочу, чтобы ты немедленно все объяснила. Восстановив дыхание, незнакомка кивнула, села на землю и, убирая с лица грязные, спутанные волосы, прошептала: — Меня зовут Эдель Дживенс, я живу недалеко от Перта. Несколько дней назад мы с моим братом Колином из-за похорон родственника решили ненадолго отложить наше возвращение в замок, и тут на нас напали эти бандиты. С глазами, полными слез, она прошептала: — Думаю… думаю, что они убили моего брата, а меня, судя по тому, что я услышала в их разговорах, Джон Килган собирался продать тому, кто даст наибольшую цену. Потом появились вы, стали задавать ваши странные вопросы, вскоре на Джона Килгана напали воины, и мне удалось сбежать. Остальное… вам уже известно. Три подруги недоверчиво переглянулись. Воины? Бандиты? О чем вообще болтает эта девчонка? Увидев, что они молчат, девушка встала и зашептала: — Я должна вернуться домой и рассказать о том, что случилось. Не хочу, чтобы дома переживали еще больше, чем уже есть. О, боже… хозяйка была права. Нам следовало вернуться в замок вместе с ней и там ждать, когда разрешиться вопрос с Короной. — Вопрос с Короной? — Да. Когда кланы объединятся и решат, примут они Марию и Вильгельма Оранского в качестве сюзеренов. Хуана удивленно спросила: — Оранского? А кто это? Услыхав вопрос, девушка поглядела на них с изумлением и ответила: — Те, кто хотят низложить Якова II. Его дочь Мария и Вильгельм… — Глупости! — оборвала ее Хулия. — Я конечно не большой знаток истории, но даже мне из «желтой» прессы известно, что сейчас правит Елизавета II. Ну, знаешь, эта, бывшая свекровь леди Ди и Сары Фергюсон. Теперь уже удивленной выглядела девушка, которая, глядя на них с непроницаемым выражением лица, прошептала: — Кто такие Елизавета II, леди Ди и Сара Фергюсон? Девушки переглянулись, а их спасительница продолжила: — Мария и Вильгельм Оранские хотят править Шотландией так же, как уже правят Англией и Ирландией. О чем вы говорите? Надо было видеть в этот момент лицо Хуаны. Монце уже собиралась заговорить, но ее опередила Хулия: — Ой, боже мой, а это кто еще такие? Девушка решила, что ее подруги по убежищу приехали из еще большего захолустья, чем она сама, и поэтому, собирая волосы в косу, начала их просвещать: — Послушайте, не знаю, о каком монархе вы говорите, но даже мне известно, что Мария II — дочь Якова II из династии Стюардов, а Вильгельм происходит из Оранской ветви. Несколько лет назад они поженились и… — Эдель — прервала ее Монце. — Который сейчас год? — Тысяча шестьсот восемьдесят девятый. — Боже, меня сейчас удар хватит, — всплеснув руками, прошептала Монце. При этих словах Хуана подскочила, как ужаленная, и лихорадочно завопила: — Как? Как это?! Но… но… О чем болтает эта чокнутая? Как мы можем быть в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году, если мы в две тысячи десятом. — В две тысячи десятом? — прошептала Эдель и открыла рот от удивления, пока малютка-Хуана продолжила. — Да ладно. Испания только что выиграла чемпионат мира по футболу. Уже клонируют овец. Обама — президент США, а Хью Гранту исполнилось пятьдесят. Как мы могли оказаться в бог весть каком году? Хуана что-то достала из кармана, посмотрела на девушку и закричала: — Смотри… это Блекберри последнего поколения, и насколько я знаю, в те времена, о которых ты говоришь, таких штук еще не было? Или я ошибаюсь? — Ой, а как же мой Пепе! Как же он разозлится! — вспомнив о муже, зарыдала Хулия. Эдель с любопытством поглядела на предмет, который держала в ладони Хуана. Ей никогда не приходилось видеть ничего подобного, она удивленно села и услышала следующее: — Цыганка… это все из-за этой чертовой цыганки, — прошипела Хулия и, взглянув на подругу, спросила: — Какого дьявола ты загадала? — Я? — побелев, как снег, прошептала Монце. — Да, ты. Не прикидывайся дурочкой, ты загадывала желания, — закричала Хулия. Осознав все безумие ситуации, Монце в истерике завизжала: — Хочу вам напомнить, красавицы, что ты захотела невообразимое приключение, а ты — мужчин, страсти и разврат. — Пресвятая богородица! — тихо сказала Хуана. — Вот мы все это и нашли на свои головы! — Но… но я замужем! О, мой Пепе! Он же решит, что я его бросила, — всхлипнула Хулия. Ситуация была хуже, чем в любом третьесортном фильме. Тогда Монце поглядела на подруг и как всегда, когда она оказывалась в трудной ситуации, она начала напевать. Это ее успокоило. Но заметив злобный взгляд Хулии, судя по лицу, готовой ее убить, Монце заткнулась. — Это ты попросила встретиться с мужчиной их своих снов, и чтобы это длилось несколько месяцев. До Рождества! — с ехидством сказала Хуана. — Ай, девочка моя, ущипни меня хорошенько, может, тогда я проснусь. Наверное, я сильно ударилась головой, раз мне снятся такие фантазии. — Не искушай меня, не искушай, — еще не оправившись от потрясения, усмехнулась Монце. — Мы все умрем! — театрально всхлипнула малютка-Хуана. — Я загадала два желания, у меня осталось еще одно! — воскликнула Монце и продолжила: — Эрика, послушай меня. У меня есть еще одно желание, и я хочу, чтобы мы вернулись в наше время. Вот! Ты меня слышишь, дьявол тебя дери? Несколько секунд девушки напряженно смотрели друг на друга и, увидев, что ничего не происходит, Хуана тихо сказала: — Мне кажется, тебя не слышат. — Эй ты, цыганка! — завопила Хулия. — Покажись, дай посмотреть тебе в глаза! Впервые осознав, что все это происходит на самом деле, Монце прошептала: — Эрика тогда сказала, что это Шотландия, земля легенд, и невозможное может стать возможным, и… — Как мы тут выживем? — расстроенно запричитала Хулия. — Как будем существовать? И, главное, что я скажу Пепе, когда вернусь? — Ради бога, перестань уже талдычить о своем Пепе, — зарычала Монце. — Ни за что, — крикнула Хулия. — Я не останусь здесь даже на один день. Не дождетесь! — возмутилась Хуана. Эдель, до сего момента молчавшая, слушавшая их речи, перемежавшиеся непонятными иностранными словами, и наблюдавшая, как они оживленно машут руками и делают странные жесты, произнесла: — Что с вами такое? К чему весь этот гвалт? Услыхав ее, женщины повернулись и начали пытаться объяснить ей то, что сами еще не могли до конца понять.ГЛАВА 12
Поспорив, поговорив, поплакав и посмеявшись, спев не одну песню, но так и не поняв на самом деле, что же произошло, девушки решили выйти из своего маленького убежища. Им просто необходимо было размять ноги и потянуться. Первой покинула пещерку Эдель, за ней последовала Монце, а после и остальные. — И что нам теперь делать? К каким чертям идти? — спросила Хуана. — Разве ты не хотела приключений? Вот тебе, пожалуйста! — пожав плечами, промурлыкала Монце. — Я хочу вернуться к Пепе, — в замешательстве продолжала Хулия. — А я проголодалась, замерзла и хочу обратно в отель. Более не в состоянии выслушивать от своих подруг подобные жалобы Монце в конце концов закрыла глаза, вздохнула и под их ворчание сказала: — Ладно! Мне жаль. Я понимаю, что по моей вине вы попали в такие невероятные неприятности, что кому рассказать, не поверят. Клянусь вам, что в тот день, когда снова увижу Эрику, как бы хорошо я к ней не относилась, я заставлю ее за все заплатить! — А я тебе помогу, — добавила Хуана. И Монце продолжила: — Думаете, я шокирована меньше, чем вы? О, боже, какая гадость! Это. это… что-то невероятное… — взвизгнула она, отбросив какого-то червяка, взбиравшегося вверх по ее юбке. — Дайте мне время подумать! Я так же потрясена и напугана, как и вы, и не знаю, что еще сказать или сделать, кроме как пойти вместе с Эдель туда, куда и она. И жалобный стон вырвался у нее из горла после этих слов. В этот момент ее подруги поглядели на нее. Монце никогда не плакала и не жаловалась. Она всегда сохраняла хорошее настроение и была сильной женщиной. И тогда, обменявшись с Хуаной многозначительными взглядами, Хулия зашептала: — Твои слезы меня пугают. Не плачь, пожалуйста, и прости нас. Хуана принялась ласково утешать подругу: — Мы тебя подначивали специально, чтобы ты загадала желания. И давай, вытри эти слезы. Я убеждена, что все это случилось не просто так. Взглянем на это с другой стороны. Монце посмотрела на нее и хотела спросить: «С какой?», но у нее из груди вырвался лишь отчаянный стон. Не было тут никакой другой стороны, кроме плохой. — Хорошо, все могло быть гораздо хуже. Кроме того, если я не ошибаюсь, ты в своем желании попросила мужчину и для меня. Для меня! — вызвав у подруг смех, повторила уроженка Канар. — Не будем огорчаться, ведь теперь у нас есть подруга по имени Эдель. Услыхав свое имя, девушка поглядела на них и, заметив, что все они улыбаются, вздохнула, желая разделить их радость. — Можно у вас кое-что спросить? Девушки кивнули. — Как вас зовут? Потому что вы знаете, что меня зовут Эдель Дживенс, но я до сих пор не знаю, как вас называть. Все трое переглянулись, и, вытерев слезы, Монце улыбнулась, чем дала понять, что за этой улыбкой не последует ничего хорошего. — Эдель, мое имя — Синди… Синди Кроуфорд! — ответила она. Подруги потрясенно посмотрели на нее, но тут, воспользовавшись моментом, Хуана добавила: — А я — Пэрис Хилтон! — А я — Норма Дюваль! — уверенно подхватила Хулия. Эдель глядела на них и не понимала столь радикальной смены настроения. Подумав о путешествии, которое им предстояло, девушка вздохнула и произнесла: — Очень хорошо. Синди, Пэрис и Норма, мы можем отправляться в путь?ГЛАВА 13
Уставшие, со сбитыми ногами, измотанные девушки шли уже несколько часов кряду и были сыты по горло этой дорогой, когда Хулия, сев прямо на землю, воскликнула: — Все, сдаюсь. Я больше не могу. Если мне суждено умереть, я хочу сделать это сейчас. Хватит! Удивленные ее демаршем женщины повернули головы, и Монце ответила: — Немедленно поднимай свою задницу, если не хочешь, чтобы я тебя убила своими собственными руками. Хулия собиралась что-то ответить, как вдруг издалека донесся стук копыт. Вслед за Эдель девушки быстро поспешили спрятаться в густом лесу за стволами огромных дубов. Показалась дюжина конных всадников, и, судя по их виду, это были свирепые, безжалостные бандиты. У Монце сжалось сердце. В итоге все оборачивалось не очень-то хорошо. Но тут совершенно неожиданно Эдель закричала: — Алистер! Алистер Сазерленд! Ехавший во главе отряда мужчина с медно-рыжими волосами остановил своего внушительного вида жеребца и обернулся. Внимательно вглядевшись в девушку, выкрикивавшую его имя, он, будто не веря своим глазам, прошептал: — Эдель! Эдель Дживенс? Увидев знакомое лицо, девушка взволнованно кивнула и всхлипнула. И уже через мгновение, спустившись с коня, этот гигант спешил, чтобы обнять ее. — Эдель, как ты? — Хорошо, — кивнула она. — Ради всего святого, девочка, Колин так за тебя переживает. Он… — Колин жив? — воскликнула она. — Да, — ласковым голосом подтвердил Алистер, одновременно заметив еще женщин. — Его раны хорошо заживают. Не тревожься. О нем заботится Деклан. От волнения Эдель прикрыла ладошкой рот, чтобы сдержать стон. Ее брат, ее любимый брат был цел и почти невредим. Чувствуя, как ее тело трясется от страха, Монце подошла к Хуане и шепотом спросила: — Это горцы? Ее подруги кивнула и шепотом пошутила: — Ай, детка… да. Думаю, что только что сбылась моя часть желания. Пока его люди разглядывали трех женщин, испуганно таращившихся на них, Алистер, внушительных размеров мужчина с медно-рыжими волосами и светлыми глазами, почувствовав оживление Хуаны, улыбнулся. — А это кто такие? — спросил он. Убрав с лица волосы, Эдель подошла к девушкам и сказала: — Это Синди, Пэрис и Норма. Мы вместе бежали от безжалостного Джона Килгана, и… и… мне бы хотелось взять их с собой в замок. Им нужен ночлег. — Приветик! — закричала Хуана, маша руками и приветствуя хмуро глядящего на нее Алистера. Подойдя к ним, рыжеволосый внимательно оглядел каждую. Судя по их грязному и оборванному виду, эти молодые женщины, как и Эдель, прошли через ад, и зацепившись глазами за невысокого роста девушку, которая помахала ему рукой, он произнес: — Какая вы маленькая. Услыхав это, Хуана улыбнулась и сладким голосом объяснила: — Не маленькая, а миниатюрная. В ответ на это горец рассмеялся. — Кто вы такая? — глядя на нее сверху вниз поинтересовался он. Взглянув на Монце и увидев, что та, кивает ей головой, разрешая ответить, Хуана вздохнула и с улыбкой сказала: — Ну… я… меня зовут Пэрис… Пэрис Хилтон. — Какое у вас странное имя, девушка. — Правда, шикарное? — улыбнувшись, выпалила Хуана и пожала плечами. Смешавшись, мужчина остановился перед ней и, наклонив голову на бок, спросил: — Шикарное?! Что означает «шикарное»? — Это значит, что это красивое имя. Разве тебе не нравится? Оставив вопрос без ответа, рыжеволосый с явным интересом снова поинтересовался: — А этот твой акцент, откуда он? Убирая с лица темную челку, Хуана посмотрела ему прямо в глаза и со своей обычной непосредственностью, нисколько не испугавшись, ответила: — Уф… мой акцент, как бы тебе объяснить? Послушай, детка… — Детка? — снова спросил смутившийся воин. — «Детка» — это такое ласкательное выражение, которое широко используется у меня на родине, — улыбнулась Хуана и продолжила. — Дело в том, что уроженцы Канар очень любят уменьшительно-ласкательные выражения. А что касается твоих вопросов… сейчас я живу в Лондоне, но родилась на Канарских островах, отсюда и мой мягкий акцент. А они… «Боже, во что она ввязалась», — подумала Монце, и чтобы закончить эти безумные излияния, отвлекая внимание рыжеволосого великана, объяснила: — Мы испанки. — Испанки, — это было понятно и ему, и его товарищам, которые сразу же начали перешептываться. Увидев замешательство на их лицах, Хулия подошла к подругам и, умирая от страха, прошептала: — Мне кажется… кажется, что они, не задумываясь, перережут нам горло. — Пожалуйста, не болтай глупостей, — тихо пробормотала Монце, испугавшись того, как глазели на них мужчины. — Этот громила не понимает ничего из того, что мы говорим, это написано у него на лице, — простонала Хулия. — Если так будет продолжаться, мне кажется… кажется, этот тип собирается нас прикончить. — Кстати о «прикончить», — усмехнулась Хуана, безо всякого страха глядя на рыжеволосого мужчину. Но продолжить ей не удалось, Монце заставила ее замолчать и спросила: — Как тебе в голову пришло нести всю эту чушь? Он решит, что мы сумасшедшие! Поняв, что имеет в виду подруга, Хуана улыбнулась. — А что ты хотела, чтобы я ему сказала? — ответила она. — Я сказала ему правду. Ну… не всю, — еще раз улыбнулась она, вспомнив про имя. — Матерь божья, Монце, вот это мужик. — и, заметив в его одежде клетчатый узор тартана, прошептала: — Этот горец — мечта любой женщины. — Забирай его себе, — проворчала Хулия. — Потому что мне никогда не нравились рыжие волосы и топорные лица. Мне больше нравится мой Пепе. — Аааа, твой Пепе, а потом сама же будешь на него жаловаться, — с ехидством сказала Хуана, закатив наверх глаза. — Закройте пасть! — приказала Монце. Рыжий послушал-послушал их болтовню на незнакомом для него, вероятно испанском, языке, потом посмотрел на Эдель и спросил: — Ты уверена, что этим женщинам стоит доверять? На мгновение бросив на них взгляд, Эдель выдавила из себя улыбку, кивнула и ответила: — Да, Алистер, уверена.ГЛАВА 14
Продолжать путь на спинах коней было гораздо удобнее, а главное, быстрее. Хулия успокоилась. Эти лохматые дикари казались вполне цивилизованными. Алистер попросил своих людей посадить женщин на своих жеребцов, и сам, естественно выбрал смуглую девушку по имени Пэрис Хилтон. По дороге Хуана спрашивала его обо всем, что только могло прийти ей в голову, и Алистер увлеченно ей отвечал. Так они постепенно обогнули озеро и углубились в горы. Поначалу все было прекрасно, и поездка верхом дала отдых уставшим ногам. Но через несколько миль езды верхом у них начало ныть все тело. — Алистер, еще долго? — спросила Хуана. — Нет, сеньорита, — ответил он. — Обещаю вам, что еще до… — А почему ты обращаешься ко мне на «вы» и не зовешь меня по имени, как я тебя? Он улыбнулся, кивнул и, глядя в блестящие темные глаза своей спутницы, сказал: — Хорошо, Пэрис. Обещаю тебе, что еще до того, как с неба исчезнут последние лучи солнца, мы будем на месте. Так и получилось. Дорога была спокойной, и когда солнце перестало согревать землю, внезапно послышался вскрик Монце: — Боже мой, это ведь замок Элчо?! Удивившись тому, что Монце знакома эта маленькая крепость, Эдель поглядела на нее. — Ты узнала замок? — спросила она. Монце в ужасе перевела взгляд на подруг, а потом посмотрела на девушку. Как ей объяснить, что она много раз видела эту крепость во сне? А главное, что всего несколько дней назад они заезжали туда, но было это на несколько веков вперед. Наконец, предпочтя промолчать, она просто кивнула головой. Так будет лучше. Подъехав, лошади остановились, и женщины спустились на землю. Алистер отошел от радостно улыбавшейся Хуаны, чтобы поздороваться с мужчинами, которые очень бурно приветствовали отряд. Вдруг раздался крик: — Эдель?! Развернувшись, девушка побежала и принялась обнимать замотанного в бинты молодого человека, который едва мог идти. — Колин! — воскликнула она. — Ой, братец, как я за тебя волновалась. Они бросились друг другу в долгожданные, счастливые объятия, все вокруг за ними наблюдали, а три наших путешественницы во времени так разволновались, что на глаза у них невольно набежали слезы. Спустя несколько минут, взяв Колина под руку, Эдель представила ему своих новых знакомых. — А где все? — оглянувшись вокруг, спросил Алистер. Осторожно ступая в сторону внутреннего двора, радостный Колин ответил: — Они в западном крыле, укрепляют одну из стен. Ночью в нее попала молния. Все кроме Монце направились туда, одна она, оцепенев стояла и смотрела на лес, темневший вокруг замка. Ее лес. Лес, который постоянно ей снился. И это терзало ее еще больше. Она боялась идти дальше, боялась того, что там увидит. От охвативших ее тревоги и волнения она начала напевать, пока ее резко не оборвала Хулия: — Что случилось? Услышав ее пение, подруги поняли, что Монце очень переживает. — Это же Элчо. — И не говори! — съязвила Хуана. — Но… но… я должна отсюда бежать. Ты разве не помнишь мое желание? — Помню, дочка, помню, — прошептала Хулия, — как тут забыть. — Я всю жизнь мечтала об этом месте, и теперь… я здесь. — Да, красавица, да, цыганка хорошо над нами подшутила, — усмехнулась Хуана. Чем дальше, тем она больше успокаивалась, видя, что те, кто на них глазеют, выглядят достаточно цивилизованными людьми. Монце опять начала петь. Слушая ее, Хуана ухмыльнулась: — Не могу поверить. Ты боишься? Невероятно, но Монце кивнула, и ее подруга продолжила: — Не хочу тебя еще больше расстраивать, но позволь напомнить, что нам тут еще торчать три месяца, потому что цыганке, с которой, клянусь, когда я ее снова увижу, собственными руками заживо сдеру кожу, вздумалось одарить тебя таким абсурдным желанием. — И не напоминай! — запротестовала Монце. — Послушай, красавица. Не знаю, как ты это сделаешь, но эти люди выглядят вполне воспитанными, — прошептала Хулия. — Если уж мне придется на какое-то время задержаться в этом чертовом веке, я бы предпочла жить здесь, а не в Эдинбурге среди дерьма, чумы и воров. Поэтому смирись с тем, что ты пожелала, и оставь страхи, не думаю, что этот мужик из твоих снов тебя съест. Ее подруги были правы. Из-за нее они оказались здесь, и пути назад нет. Дрожащая, но не желающая отступать Монце, решительно последовала за всеми и удивилась, увидев за поворотом больше сотни потных мужчин, таскающих огромные камни на некое подобие строительных лесов. Заметив незнакомок, те в свою очередь удивленно уставились на них. И их взгляды не сулили ничего хорошего. — Я чувствую себя как на витрине, — прошептала Хуана. Внезапно Монце услышала скрип. Одно из перекрытий, находившееся ближе всего к ней, кажется, вот-вот рухнет под весом гигантского валуна. Оценив высоту и направление падения, она не раздумывая ринулась туда, где, ничего не подозревая, стоял Алистер и разговаривал с другим мужчиной, и толкнула его, а когда свист падающего камня раздался над ее ухом, бросилась на второго и упала, покатившись с ним по земле. Каменная глыба с невероятным грохотом рухнула на землю. Вокруг наступило испуганное оцепенение. Монце открыла глаза и увидела над собой разозленный мужской взгляд, узнав мужчину, она прошептала: — Ты! — Я?! Что я? — недоуменно спросил тот. Над ней собственной персоной нависал Деклан Кармайкл, герцог Вемисс, и глядел на нее, совсем недружелюбно нахмурив брови. Ничего общего со взглядом мужчины из ее снов. У этого были жестокие, холодные глаза. Встав, он не помог Монце подняться, а вместо этого грубым голосом зарычал на нее, желая своей огромной комплекцией внушить девушке страх: — Черт побери, женщина, что вы натворили? Опешив от подобного обвинения, она не испугалась и закричала: — Что я натворила? — Да, вы! — Но… — не веря собственным ушам, прошептала она. — Может, ты настолько тупой, что не заметил тот камень, что собирался раскроить тебе череп, а, грубиян? Увидев, как смотрит на нее мужчина, Монце сама поднялась с земли и, отряхивая пыль с грязной юбки, проворчала: — Ах, да, и спасибо, что помог мне встать. Очень любезно с твоей стороны. А тот, пораженный тем, что какая-то грязная оборванка, которую он едва понимает, смеет орать на него, схватил ее за руку, и со злостью выплюнул: — Когда вы, женщина, обращаетесь ко мне, я требую от уважения. Я лэрд этих земель, и относится ко мне надо соответственно. Монце удивленно на него взглянула, а он с сердитым видом продолжил: — Я не знаю, кто вы, и не желаю об этом знать… Убирайтесь с моей земли немедленно, если не хотите, чтобы вас выпороли и отрезали ваш грязный язык! Возмутившись тому, как мужчина на нее смотрит, а особенно, презрению, которое Монце почувствовала в его словах, она молниеносным приемом освободилась из его хватки. Все были удивлены, включая Деклана, который хотел схватить ее еще раз, но, ловко отпрыгнув, девушка избежала плена. — Не вздумай трогать меня своими граблями, а о моем языке можешь забыть. Растерявшись от такого нахальства, герцог Вемисс подошел к незнакомке. — Вы хотите, чтобы вас наказали? — прошипел он. — Смотрите-ка на него, каков наглец! — завопила она, глядя на подруг, которые с выражением ужаса на лицах, умоляли ее заткнуться. — Что вы сказали, женщина? Готовая к атаке, Монце готова была ответить, но между ними встала побледневшая Эдель и, глядя на злобного мужчину, сказала: — Мой лэрд, Синди… — Замолчи, Эдель! — потребовал Деклан, отодвигая ее в сторону, чтобы снова встретиться лицом к лицу с тяжело дышавшей Монце. Все вокруг глядели на них во все глаза. Никто не смел так разговаривать с лэрдом, а особенно, такая непонятно откуда взявшаяся грязная шлюха. Грохот падающего камня привлек внимание всех, кто жил в замке, и его обитатели поспешили на этот шум. — Сынок, что произошло? Все хорошо? Пришедший в ярость Деклан чертыхнулся, но увидев испуг на лице седовласой женщины коротко ответил: — Успокойтесь, мама. Все в порядке. Хуана и Хулия подошли к подруге, и последняя прошептала ей по-испански: — Синди Кроуфорд, закрой пасть, разожми кулак и перестань глупить. Не надо шутить с этим мужиком. И пожалуйста, если не хочешь, чтобы нас забили камнями, зови его на «вы», а если он попросит, пой, пляши и скачи на одной ножке, как ему будет угодно, пожалуйста! Впервые осознав, что Хулия права, Монце расслабила руки. И прямо в этот момент послышался детский голосок. — Отец… это женщины, которые помогли нам в Эдинбурге, они спасли нас от плохих людей, которые на нас напали. Подойдя к Монце, девочка улыбнулась и сказала: — Привет! Ты меня помнишь? «Отец?!», — удивленно подумала Монце, но, смягчив тон, ласково ответила: — Привет, принцесса, конечно, я тебя помню. Как поживаешь? Наклонившись, чтобы оказаться на одном уровне с девчушкой, она убрала с ее лица прядь волос и заткнула ее за ухо. — Подойди ко мне, Мод, — зарычал Деклан на дочь. Звучащая в его голосе сталь заставила девочку стереть с лица улыбку и, опустив взгляд в пол, подойти к отцу. Глядя на малышку, Монце вспомнила свое детство, и вся ее кожа покрылась мурашками. Не моргнув взглядом, она поднялась и с презрением посмотрела на герцога. Почему он с ней так разговаривает? Бывший до того немым свидетелем разыгравшейся сцены Алистер подошел к Деклану и что-то ему прошептал, тот удивленно на него посмотрел. Переговорив между собой на гаэльском, герцог взглянул к Монце, крепко схватил дочь за руку но, проходя мимо, остановился и объявил: — Я благодарю вас за то, что вы сделали для моей семьи в Эдинбурге, но не позже чем послезавтра я хочу, чтобы вы покинули мои земли, вам понятно? Монце разочарованно кивнула. Как мужчина из ее снов мог так с ней поступить? — А пока, надеюсь, что вы больше никому не доставите неприятности. — Конечно, сеньор, — ответила она, но не удержалась и добавила: — Если я вам так мешаю, я уйду сейчас же. Не хочу никому создавать неприятности. — Было бы великолепно, — ответил герцог и удалился. Монце хотела было ответить, но, обменявшись взглядом с подругами, предпочла заткнуться. Ради них она вынесет все в этом доме. Если бы не они, она бы ему еще показала. Старушка, молча наблюдавшая за стычкой своего сына и темноволосой девушки, подошла к подругам и, прижав руки к груди, прошептала: — Ради всего святого, девушки, что с вами произошло?ГЛАВА 15
Приказав всем возвращаться к своим делам, пожилая женщина отвела девушек в замок и позволила им привести себя в порядок в одной из комнат для прислуги. После она приказала служанкам приготовить для неожиданных гостей ужин. Судя по лицам, они очень устали. Зайдя внутрь, Монце обратила внимание на одну приоткрытую дверь. Там находилась гостиная, в которой она несколько дней назад в другом веке увидела портрет Деклана Кармайкла. Когда подруги спустились по черной лестнице, одна милая рыжеволосая девушка по имени Агнес отвела их в какую-то комнату и оставила там одних. — Матерь божья… матерь божья. Ты показала себя во всей красе перед мужчиной твоей мечты, — усмехнулась Хулия, распутывая волосы. — Это ты о ком? — мрачно прорычала Монце, стягивая с себя старую рваную юбку фиолетового цвета. — Ты хотела сказать чудовища из моих кошмаров? Ты видела, какой он грубиян? — Да, девочка моя, — согласилась Хуана. — На редкость неприятный, вечно недовольный тип, да еще и орет по любому поводу. — Ради бога, — продолжила Монце, снимая подвеску, которую для сохранности спрятала в карман своей помятой юбки. — Он бы, конечно, предпочел, чтобы этот камень прилетел мне на голову. Кто мог подумать, что я собиралась бросить в него камень? Только идиот! А теперь из-за него у меня содраны все локти, — прошептала она, разглядывая ссадины. — Монце, попридержи язык или… — Синди, — прерывая ее, напомнила та. — Здесь я Синди. Не забывай! Расхохотавшись, Хуана продолжила: — Попридержи язык, Синди Кроуфорд, или с этим горцем у тебя будут большие проблемы. И зови его на «вы», потому что мне кажется, что этот тип тебе не по зубам. Он совсем непохож на тех мужиков, с которыми ты имела дело в наше время. — Ну, вот еще! Я же тебе уже сказала, что знать его не хочу. В это мгновение в дверь постучали, и не успели девушки ответить, как она уже отворилась. — Можно войти? — уставившись на них, спросила девочка. — Ты уже вошла, — улыбнулась Хуана, подмигнув малышке. — Конечно, солнышко, заходи, — увидев ее, ответила Монце. Обрадовавшись, девочка закрыла дверь, и, подойдя к Монце, которая сидела на кровати и изучала рану на своем локте, спросила: — Больно? — Нет, не больно, — улыбнулась Монце, глядя на девочку с голубыми глазами и золотистыми, как спелая пшеница, волосами. — Как тебя зовут, принцесса? — Мод Камайкл. — Мод? Какое красивое имя, — кивнула Хулия. — А вас? — спросила малышка. — Меня зовут М… Синди… Синди Кроуфорд, — произнося это имя, она снова улыбнулась. — Это Пэрис Хилтон, а ту, что расчесывается, зовут Норма Дюваль. Девочка радостно подскочила к Хулии и попросила: — Норма, ты меня причешешь? Хулия с удовольствием усадила Мод на кровать и принялась расчесывать ее прекрасные длинные светлые волосы. Через несколько мгновений послышался шум открываемой двери, и в комнату зашла седовласая женщина. Увидев девочку, она зашептала: — Мод, я же тебя просила не беспокоить наших гостей. — Не волнуйтесь, сеньора. Она нисколько не мешает, — улыбнулась Монце, увидев герцогиню. Та только вздохнула. — Извините за поведение сына, — сказала она, подойдя к ней. — У него отвратительный характер, но Деклан хороший человек, просто в последние дни ему пришлось особенно тяжело. — Почему? Что произошло? — спросила Хулия, заработав тяжелый взгляд от подруг за желание посплетничать. — Если коротко, то скоро будет восемь лет с тех пор, как умерла Элизабет, его жена. — И, глядя на Монце, шепотом продолжила: — Уверена, когда он поймет, как плохо обошелся с тобой, то немедленно постарается исправить причиненный им вред… — Не волнуйтесь, — пошутила Монце, взглянув на наблюдающую за ними девочку. — Хоть мне и очень хотелось взять другой камень и хорошенько ударить его по его упрямой голове! Только, пожалуйста, ему об этом не рассказывайте, иначе тогда он сам меня пристукнет этим камнем. Пожилая женщина и девочка переглянулись и, прикрыв ладонями рот, улыбнулись. Фиона подумала, что это одна из самых забавных вещей из тех, что она слышала о своем сыне. — В Эдинбурге у нас не было возможности поблагодарить вас за то, что вы тем вечером сделали для нас. Если бы вы тогда не появились, нам бы точно не поздоровилось. Моя бедная крошка Мод… — с увлажнившимися от слез глазами прошептала старая герцогиня. — Девушки, я вам бесконечно благодарна. Тронутая словами женщины Монце подошла к ней и, обняв ту к абсолютному замешательству последней, тихо ответила: — Сеньора, мы с радостью вам помогли. И сделали бы это еще хоть тысячу раз. Уверяю вас. Не привыкшая к таким откровенным проявлениям чувств дама, тем не менее была благодарна Монце за теплые объятия, улыбнувшись, она сказала: — Пожалуйста, зовите меня Фиона. — Да ладно, прямо как жену Шрека, — выпалила Хуана, но, заметив лица подруг, смущенно пробормотала, — Фиона… какое красиво имя. Уже давно смирившаяся с тем, что проводит все свое время одна, за исключением компании внучки, герцогиня обрадовалась и предложила: — Вы можете, когда захотите, подняться в столовую и поужинать. Конечно, мы не ждали гостей, поэтому уж не обессудьте за скромную трапезу. — О, не беспокойтесь. Мы так голодны, что слона готовы съесть, — ответила Хулия, вызвав у женщины улыбку. Десять минут спустя три девушки в сопровождении старой герцогини и девочки вошли в маленькую столовую, где был накрыт стол, полный изысканных роскошных яств. — По-моему, Фиона говорила про скромный ужин? — шепнула Хуана, увидев подобное изобилие. Не менее удивленная Монце, пожав плечами, улыбнулась, тем временем Хулия завела с герцогиней разговор о цветах — теме, которая весьма увлекала их обоих. Прошло немного времени, и в качестве исключения Фиона пригласила Эдель, которая смущенно вошла в комнату под руку со своим братом Колином. Она выглядела счастливой, и Монце это понравилось. Эта скромная девушка, которую они едва знали, поверила им и, несмотря на то, что их рассказ мог показаться полной нелепицей, заступилась за них. Ради нее они должны держать себя в руках. Но хорошее настроение тут же пропало, как только она увидела, как в столовую входят рыжий Алистер вместе с Декланом Кармайклом. Она растерянно замерла, не отводя взгляда. Мужчина, который столько лет тревожил ее сон, с которым она так страстно хотела встретиться, оказался высокомерным идиотом, не заслуживающим ни ее слова, ни ее взгляда. Хотя она и не могла отрицать того, что он был в высшей степени привлекателен. Темно-синий камзол и темные панталоны, которые он надел к ужину, сидели на нем так, будто он сошел с рекламного плаката «Армани». — Мама, что они здесь делают? — раздраженно поинтересовался герцог, увидев незваных гостей. Пожилая герцогиня ответила, не поворачивая головы: — Они наши гостьи, Деклан. Будь с ними любезен. С недовольным лицом мужчина сердито сел за стол. Ему совсем не нравилось находиться с этими женщинами в одном помещении. Поэтому хоть и, проявляя уважение, когда герцог вошел, Монце поднялась, она не смогла не заметить: — Сеньор, если вам так не нравится наша компания, мы можем пойти ужинать на псарню вместе с собаками. Уверена, они не будут возражать. Мужчина поднял на нее взгляд. Подобная беспардонность совсем не понравилась герцогу, но едва он собрался возразить, Алистер, усаживаясь, легонько толкнул его в плечо, прося успокоиться, и он промолчал. Деклан и рыжеволосый еще некоторое время переглядывались, и наконец Алистер улыбнулся. — Ай, смотрите, какой он красавчик. Мне везет, как утопленнице, — вздохнула Хуана. — Если бы мы тут задержались, я бы точно закрутила роман сАлистером, нисколечко в этом не сомневаюсь. Вы заметили, как он на меня смотрит? Монце поглядела на подругу и, стараясь сесть как можно дальше от герцога, с ухмылкой прошептала: — Нет, но я заметила, как ты на него смотришь, а уж тебя-то я знаю. Сначала подали бульон со специями, который им очень понравился, а после него мясо в каком-то вкусном соусе. Девушки с жадностью накинулись на еду, а Мод, увидев малиновый бисквит, захлопала в ладоши. Все заулыбались, и Монце с удивлением заметила, как выражение лица Деклана смягчилось на те несколько секунд, что он глядел на дочь. Но это были лишь какие-то секунды; мгновение, и вот он снова напрягся, а его лицо приняло угрюмый вид. В течение всего вечера Монце украдкой его разглядывала. Ростом он был, должно быть, около двух метров, что в сочетании с широкими плечами делало его фигуру просто громадной. У него были потрясающие небесно-голубые, хоть в данный момент и напряженные, глаза, квадратный подбородок, прямой нос и светлые волосы, которые он собирал сзади в хвост, что на вкус девушки придавало его внешности сексуальность и делало ее современной. Монце едва могла расслышать, о чем он разговаривал с Алистером. Вероятно, это было что-то важное, потому что они ни на секунду не переставали перешептываться. И тут Деклан поднял взгляд и пристально посмотрел на нее своими холодными светлыми глазами, она буквально окаменела и быстро перевела взгляд в другую сторону. Ужин подошел к концу. Эдель увела Мод спать, а остальные перешли в небольшую гостиную. Оказавшись там, Хулия сразу же погрузилась в разговор с Фионой. Хуана не сводила глаз с Алистера. А тот вместе с Декланом и Колином, кажется, разговаривал о политике. Заскучав, Монце извинилась, хотя ее, по всей видимости, никто и не услышал, и вышла. Ей было необходимо выйти и вдохнуть свежий воздух. Пройдя немного, она столкнулась с Эдель, которая прогуливалась под руку с Агнес и рассказывала той о своих злоключениях. — Синди, идите сюда, — позвала Эдель. — Это Агнес. — Приятно с тобой познакомиться, Агнес, — улыбнулась Монце. — Взаимно. — Хочешь пройтись с нами? — предложила Эдель, и Монце с радостью согласилась. Из разговора она узнала, что, девушки, как и Колин, и все остальные служат в замке Элчо. Что Изабелла, мать крошки Мод, умерла в возрасте всего лишь двадцати лет от родовой горячки на следующий день после рождения девочки, и что с тех самых пор герцог Вемисс перестал улыбаться. — Простите нас, сеньорита Синди, — тихо сказала Агнес, увидев, что Монце открыла рот. — Наверное, мы вас совсем утомили нашими разговорами. — Конечно, нет, Агнес, и пожалуйста, зови меня просто Синди, — улыбнулась та. — Но я уже два дня глаз не сомкнула, и сейчас коньки отброшу от усталости. — Отбросишь коньки? — испуганно ахнула Эдель. Заметив, какими глазами на нее глядят девушки, Монце прикусила язык. Ее фраза была слишком современной, и девушки просто не поняли ее значения. — Простите меня. Иногда я использую выражения, которые говорят у меня на родине. Я имела в виду, что устала, потому что последние несколько ночей плохо спала. Теперь, поняв все и успокоившись, подруги сказали: — Значит, тебе нужно пойти отдохнуть. С улыбкой на губах Монце кивнула и вернулась в замок, хотя прежде чем войти, оглянулась и увидела, что девушки направились к группке воинов. Оказавшись в темноте, она потерялась. Куда же ей идти? Она добралась до той гостиной, с которой начала свое путешествие. Заглянула внутрь и увидела, что она пуста. Только оранжевые языки пламени без устали пылали в очаге. Поняв, где находится, Монце направилась к лестнице, забыв, что на ней длинная юбка, опустила ногу на ступеньку, наступила на подол, упала и покатилась вниз. — Вот дерьмо! Ну, и тупица же я! — прошептала она, приподнявшись и почувствовав металлический привкус крови на языке. — Что случилось? — спросил мужской голос. «О, нет, только этого мне еще не хватало», — подумала она, узнав его. Разозлившись на саму себя за неуклюжесть, она ловко вскочила и обернулась, чтобы посмотреть на говорящего. Перед ней стоял мужчина, всего лишь несколько часов назад обвинивший ее в попытке ударить его гигантским булыжником по голове. Зная, что он в плохом настроении и не желая с ним спорить, Монце, едва взглянув на него, ответила: — Не беспокойтесь, сеньор, ничего не случилось. И, развернувшись, подхватила юбку и продолжила спускаться по лестнице. Но ее остановила сильная рука, и с нежностью проведя по ее губам, герцог произнес: — Вы разбили себе губы, женщина. Вам необходимо поскорей обработать рану. Выскользнув из его хватки, Монце, отведя глаза, ответила: — Я же сказала, не беспокойтесь, сеньор! И молча продолжила свой путь. Девушка зашла в комнату, где безмятежно спали ее подруги и, прополоскав рот холодной водой, остановила кровотечение. Когда она наконец упала на взбитую перину, то подумала: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть, когда я проснусь, все это окажется лишь дурным сном».ГЛАВА 16
Той ночью всем трем девушкам приснился один и тот же сон. Они увидели цыганку с ярмарки в Эдинбурге, ту самую шотландку Эрику, которая напомнила им, что они очутились здесь потому что сами того попросили и что домой они попадут лишь в последнюю ночь уходящего года. — Нет, нет, нет. Этого не может быть! — закричала Монце, открыв глаза и увидев темноту и скромную обстановку комнаты, в которой они находились. — Закрой рот и не зли меня, потому что у меня слишком болит голова для того чтобы злиться, и нет парацетамола. Ну и ночку мне устроила эта чертова цыганка, — пожаловалась Хулия, сидевшая на маленьком стульчике у окна. — И тебе тоже? — удивилась Монце. Хулия кивнула и отчаянно завопила. — До Рождества! Почти три месяца я не увижу Пепе. Боже, как я ему объясню, что со мной произошло. Он мне точно не поверит и сдаст в лечебницу для умалишенных. Растрепанная Монце приподнялась на кровати, но когда она собралась встать, длинная юбка запуталась у нее в ногах, и девушка снова упала на пол. — Что за дерьмо! — рассерженно крикнула она. — Мне нужны штаны и двойной эспрессо. Встав со стула, Хулия, которая теперь оказалась с ней лицом к лицу, в ужасе завизжала: — Твою же мать! Что с твоей губой? — Упала ночью на лестнице, — пожаловалась Монце, трогая припухлость у рта. — И все из-за этой чертовой юбки. Как тебе удается целый день ходить в ней и ни разу не запнуться? Проворно развязав удерживающие юбку тесемки, она позволила той упасть на пол, и закричала: — В жизни больше ее не надену. Лучше буду голой ходить, но не надену это ни за что на свете! — Хорошенькие трусики! — разглядывая ее, усмехнулась Хулия. — Полагаю, что если ты в таком виде выйдешь из этой комнаты, то герцогу, с которым у тебя такие «замечательные» отношения, несомненно, будет что сказать. В этот момент дверь спальни открылась, и в комнату зашла сияющая Хуана. — Девочки, доброе утро! — Для тебя возможно! — фыркнула Монце. — Карамба! К чему это ты так приложилась, что у тебя теперь губы, как у Анджелины Джоли? Но увидев выражение ужаса на лице подруги, когда та посмотрела в зеркало, Хуана, стараясь ее успокоить, шепотом продолжила: — Ну ладно, я немного преувеличила. Кстати, вы знаете, что сегодня ночью мне приснилась эта дурацкая цыганка? — И тебе тоже? — спросила Монце, и Хуана кивнула. — Милая, что с тобой произошло? — Она утверждает, что ночью упала с лестницы, — прошептала Хулия, — но, зная ее, я бы не удивилась, если бы узнала, что она опять с кем-то подралась. — Мне необходим двойной эспрессо, — пробормотала Монце, осторожно трогая лицо. — Ай, боже, Синди Кроуфорд, ты случайно не сцепилась с герцогом? — заорала Хуана. Повернувшись к подругам, Монце убрала волосы с лица и ответила: — Нет, но не от недостатка желания. Рано проснувшаяся из-за сна с цыганкой Хуана, увидев настроение подруги, вздохнула и, сев на одну из шатающихся кроватей, лукаво произнесла: — Этим утром я гуляла с Алистером… — Рыжим? — спросила Хулия. Хуана кивнула и зашептала: — О, боже, даже его имя звучит прекрасно… Алистер Сазерленд. Увидев, что обе ее подруги никак не прореагировали, она удивилась: — Вы что не слышали, что я только что сказала? Его зовут как одного из моих любимых актеров. Представляете, как бы звали наших детей? Сазерленд Хилтон… Ее подруги изумленно переглянулись. О чем болтает эта ненормальная? — Боже, что мне приходится выслушивать на мою больную голову, — застонала Хулия. — Я уже сказала, но теперь мне нужен тройной эспрессо. А Хуана, прикинувшись глухой, со вздохом сказала: — Мы с ним поехали на его великолепном коне, и он меня отвез в одно прекрасное место. Там мы поговорили, и, девочки, представляете, он даже не пытался залезть мне под юбку! — Как предусмотрительно с его стороны, — пошутила Хулия. — … и он мне сказал, что на следующей неделе отвезет нас на рынок в Перт, чтобы мы смогли купить что-нибудь из одежды. Как вам наш план? — Потрясающе! — проворчала Монце, поднимая с пола юбку. — Одежды! А скажи-ка мне, красавица, где мы достанем денег, чтобы купить эту самую одежду? Потому что, насколько я знаю, у нас нет ничего, абсолютно ничего, чтобы заплатить за покупки. И напоминаю тебе, что этот идиот-герцог хочет, чтобы мы поскорее отсюда убрались. Или об этом ты забыла? — Об этом не беспокойся, я уже все уладила, — кивнула Хуана. — Это ужасно, мне кажется, что моя головная боль усилилась, — пробормотала Хулия и, с перекошенным лицом глядя на подругу, заорала, — Что ты уладила? Что ты наделала?! — Хулия, успокойся, пожалуйста, — попросила Монце, которую неизвестно по какой причине разбирал смех. — И как же ты, Пэрис Хилтон и будущая сеньора де Сазерленд, все уладила? — Я поговорила с Фионой, и она решила дать нам работу. Много мы не заработаем, но этого будет вполне достаточно, чтобы не протянуть ноги. — Что?! — завизжали Монце и Хулия. — То, что слышали. Мы убираемся у нее в доме, а она взамен дает нам еврики, чтобы… — Конечно, только евриков нам и не хватало! — простонала Монце. — Что ты придираешься, пенни и фунты… Подруга, ты иногда бываешь просто невыносима! — Ты с ней договорилась только из-за того, что нам нужна работа? — съязвила Хулия, и Хуана рассмеялась. Но Монце, которая теперь страдала не только от боли в челюсти, зашипела: — А ты разве не слышала, что этот гребанный герцог сказал мне вчера относительно пребывания здесь? Ты забыла, как она злился, сидя с нами за одним столом? — Конечно же, я помню. — И?! — закричала Монце. Убрав с глаз свои темные волосы, смуглянка спокойно ответила: — Фионе в ее доме нужна помощь. Этот замок не ее дом. Он принадлежит ее сыну, а она приезжает сюда лишь на время, чтобы он повидался с Мод. Ее дом расположен в нескольких милях отсюда. Это не такой большой замок, как этот, но, судя по тому, что она мне рассказала, и не бедняцкая хижина. После такого объяснения Монце согласилась и даже к удивлению подруг захлопала в ладоши. Это могло стать неплохим решением их проблем: протянуть здесь до конца года и, главное, держаться подальше от герцога.ГЛАВА 17
Тяжело, когда не знаешь, чем себя занять. Именно это и произошло с Монце. К несчастью для нее, этим утром, обсудив с подругами возможность перебраться к матери герцога, Хуана снова ушла завоевывать Алистера, а Хулия, едва завидев Фиону, с головой ушла в разговор о растениях. Своем любимом хобби. С любопытством разглядывая все вокруг, Монце бродила по замку. Не в силах устоять перед искушением она зашла в Большую гостиную и прямиком направилась к портрету герцога. Казалось, что Деклан Кармайкл следит за нею холодным взглядом. Девушка опустила руку в карман юбки и нащупала там смартфон и подвеску. Дрожащими руками она достала украшение и принялась его разглядывать. Оно было точно таким же, как на картине. — Что же это все означает? — в смятении прошептала она. Не получив ответа, она продолжила еще некоторое время изучать картину, а потом решила покинуть комнату. Выйдя в сад, она тут же наткнулась на Мод. — Привет, принцесса, — приветливо поздоровалась она. — Привет, Синди, поиграешь со мной? — Во что? Девочка, грациозно вздернув подбородок, сказала: — Я играла в куклы. Усаживаясь рядом с ней на пол, Монце улыбнулась, увидев маленьких куколок и изящные крошечные фарфоровые чашечки, стоящие на подносе. Она довольно долго играла с девочкой и смешила ее. Мод выглядела прелестно, когда улыбалась, и очень походила на своего отца, хотя тот и был отвратительным типом. Немного позже к ним подошла Хуана и спросила: — Можно мне с вами? И все трое вместе наслаждались солнечным, хоть и прохладным сентябрьским утром, пока Колин не предупредил малышку, что ее ищет бабушка. Оставшись одни, Монце и Хуана решили сходить на конюшни. — Матерь божья, как они прекрасны. Ты заметила ту белую? Как она грациозна и величественна. Это просто чудо. — Да, дорогая. Жаль, что мы не умеем на них ездить, хотя думаю, что это не так уж и сложно. Легкотня! Монце рассмеялась: — Я бы ни за что не согласилась залезть на такого скакуна. Ты видела, какого они все роста? Подруги еще долго глазели на лошадей, и вдруг с удивлением заметили, что рядом стоят несколько осликов темного окраса. С улыбкой на губах поглядев на подругу, Монце произнесла: — Эти гораздо меньше. Ну, ты как, готова? — Ни в коем разе! Монце приблизилась к одному из животных и, погладив его по носу, прошептала: — Если ты не сдвинешься с места и позволишь мне на тебя забраться, обещаю, что в следующий раз принесу тебе с кухни чего-нибудь вкусненького. Осел, едва шевельнувшись, равнодушно взглянул на девушку. Настроенная решительно Монце сначала попыталась забраться на него справа. Ничего не вышло. Потом слева. Еще хуже. Она попросила помощи у Хуаны, и та ей помогла. Но подтолкнула так сильно, что Монце перелетела через осла и неуклюже грохнулась на землю с другой стороны. Умирающих от хохота подруг посреди грандиозного бардака, обнаружила Агнес, одна из служанок. — Что с вами произошло? — спросила она. Монце, у которой от смеха над абсурдностью ситуации уже болел живот, поднялась и, стряхнув с волос соломинки, глядя на девушку, ответила: — Ай, Агнес, представляешь, смех, да и только, я пыталась забраться на осла, но так как никогда раньше этого не делала, у меня ничего не вышло. Поэтому с лошадью я даже не буду пытаться, чтобы не свернуть себе шею. — Да она как слон в посудной лавке, — все еще смеясь, пошутила Хуана. Агнес удивленно посмотрела на них. Они никогда не сидели на лошади, ни даже на осле? Но она очень торопилась и поэтому сказала: — Пойдемте на кухню, поможете нам с готовкой. Зашуршав юбками, девушки кивнули и со смехом и шутками отправились за служанкой. Зайдя на кухню, Монце спросила: — А что у нас сегодня на обед? — Курица в соусе из ароматных трав, — ответила Эдель, которая как раз в этот момент заходила, держа в руке пучок свежей зелени. — Хм, как вкусно! — облизнувшись, воскликнула Хуана. — Посмотрим, может, однажды я приготовлю вам один соус, который варят у меня на родине. Он называется «Мохо пикон». — «Мохо пикон»? — удивленно спросила Эдель. — Да, — улыбнулась Хуана. — Это такой канарский соус, который мы добавляем к множеству местных блюд, но особенно хорош он с картофелем в мундире. О нем даже сложили песню… И без промедления Монце и Хуана затянули песню, под которую и принялись плясать, а две бедные девушки смотрели на них, как на сумасшедших. Мохо пикон… мохо пикон вкусный канарский соус зовется мохо пикон… Десять минут спустя, после того как в итоге подруги заставили двух умирающих от хохота служанок танцевать вместе с ними, развеселившаяся Агнес спросила: — Ну, так как вы относитесь к курице? — Замечательно! — кивнула Монце. — Чем мы можем помочь? — Идите за мной. С улыбками на лицах все четыре девушки, захватив корзину, отправились на птичник, Агнес открыла дверь курятника и, абсолютно шокировав гостий, велела: — Поймайте трех куриц, отрубите им головы, а когда ощиплете, отнесите их на кухню. — Что?! — в один голос закричали подруги. — Поймайте трех куриц, а когда обработаете их, отнесите на кухню, мы их приготовим. Девушки переглянулись. Как они собираются убивать трех бедненьких курочек? — Я ни за что на свете никому не буду рубить головы, — прошептала Монце по-испански Хуане. — Ай, подруга, я тоже не смогу этого сделать, — ответила смуглянка, разглядывая птиц. Заметив, что в курятнике девушки оцепенели, Агнес и Эдель, обменявшись взглядами, поинтересовались: — Что случилось? Растерянно и расстроенно глядя на них, Монце объяснила: — Я… я не могу отрубить голову курице. Бедняжка! Я никогда этого не делала и не чувствую в себе для этого достаточно ни моральных, ни душевных сил. Более того, если я это сделаю, то до конца жизни не смогу спать спокойно. — Бедные птички. Неужели вам их не жалко? — чуть не плача, прошептала Хуана. Усмехнувшись, Агнес проворно схватила курицу и под изумленными взглядами не успевших опомниться испанок одним ударом отрубила ей голову. Крик ужаса, который те испустили, не мог не произвести впечатления и на Агнес, и на Эдель. — Ай, боже мой, что она наделала, — заорала Монце. — Я не могу… не хочу на это смотреть! — в ужасе воскликнула Хуана. — Кажется… кажется, меня сейчас стошнит, — прошептала Монце, прислонившись к стене курятника. От вида этой бедной божьей твари, еще совсем недавно весело скакавшей по двору, а теперь безвольно свисающей с рук служанки, у них выворачивало желудки. Агнес и Эдель не могли поверить собственным ушам, и первая, положив курицу в корзину, спросила: — Синди, ты же говорила, что тебе нравится курица? — Да, нравится. Но я… — Я не понимаю. Вы не умеете забираться на лошадь, и даже на осла, не можете забить курицу. Откуда, вы говорите, приехали? — поинтересовалась Агнес. — Из Испании. — А в Испании не водятся куры? — Водятся, но я никогда их не брала прямо из курятника, — тихо ответила Монце. — Где же ты их брала? — задала вопрос Эдель, вспоминая странный разговор, состоявшийся у них в тот день, когда они познакомились. — В супермаркете, — ответила Хуана. — В супермаркете?! — в один голос повторили девушки. — Да… ну это такой рынок, — пояснила Монце. — Там мы, как вы здесь, покупаем все необходимое. Увидев, как на них смотрят девушки, и, догадавшись, что они ничего не поняли, Хуана, как смогла, объяснила: — Знаю, что это звучит странно, я готовлю курицу, когда она уже мертва и ощипана. Мне остается ее только разделать. С каждым словом Эдель и Агнес понимали все меньше. Откуда взялись эти женщины? — Ай, боже, — подойдя к ним, пожаловалась Монце. — Вижу, что вам ничего не понятно, но мы и правда в жизни не убили ни одной курицы, ни любого другого животного. Понимаю, что это звучит странно, но это чистая правда. — Значит… вы из королевского рода? — удивленно выпалила Агнес. — Нет! — воскликнула Монце, осознавая, как трудно объяснить то, что с ними произошло и при этом не прослыть сумасшедшими. — Нет… нет, совсем нет, дорогая, — замотала головой смуглянка. — Мы такие же простые девушки, как и вы, но куры, как и любые другие животные, попадают к нам в руки уже мертвыми. У нас существуют люди, которые их убивают, а потом отправляют нам. Теперь вы поняли? — Ты продолжаешь утверждать эту чушь, что вы прибыли из две тысячи десятого года, — рассмеялась Эдель. Монце и Хуана переглянулись. Ну что им сказать? Но прежде чем они успели вымолвить и слово, девушки пожали плечами, и в конце концов чтобы сменить тему Монце добавила: — Мы хорошо умеем убираться и наводить чистоту. Там, откуда мы, мы отвечаем за уборку. Давайте, мы займемся порядком, а вы будете готовить. Как вам такая идея? — Какая замечательная мысль! — захлопала в ладоши Хуана. Но после двух с лишним часов, проведенных на коленях с тряпкой и мылом в руках, замечательная идея перестала быть таковой. — Ай, боже, я уже ног не чувствую! — садясь на пол, пожаловалась Монце. — И вдобавок у меня отвалились три накладных ногтя. — «Мы хорошо умеем убираться… мы хорошо умеем убираться», — передразнила Хуана. — Как тебе в голову пришло такое сказать? Я ненавижу убираться. — Предпочитаешь рубить головы курам? — Нет. — Значит, прекрати жаловаться и продолжай работу. В этот момент одна из дверей открылась, и в нее вошел Деклан Кармайкл, который, увидев распластанных на полу девушек, поинтересовался: — Вы тут моете или чешете языками? — Еще одно слово, и я его убью, — завидев его, прошептала Монце. Но оглянувшись, прикусила язык. Если она ему ответит, ничего хорошего из этого точно не выйдет. Вот только Деклан что-то услышал и, подойдя к этой бесстыжей брюнетке, уверенный в собственном превосходстве, спросил: — Мне кажется, вы что-то сказали. Повторите! Хуана украдкой поглядела на Монце и показала, чтобы та заткнулась. — Я же сказал вам, что не хочу видеть вас на своих землях, а уже тем более смотреть, как вы болтаетесь без дела и сплетничаете в моем собственном доме. Или вы забыли? Это было сказано таким отвратительным тоном, что переполнило чашу терпения Монце. Она вскочила с колен и встала перед герцогом лицом к лицу. — Конечно, мы помним, сеньор. Как тут забыть? — Вы продолжаете все так же дерзко себя вести? — произнес он, одновременно разглядывая на ее лице следы ночного падения. — Нет, сеньор. Я всего лишь вам отвечаю. В течение нескольких секунд они безотрывно смотрели друг другу в глаза, и у Монце почти остановилось сердце. Этот мужчина не был самым красивым из тех, что она видела в своей жизни, но он был настолько привлекателен и от него исходила такая харизма, что она почти потеряла сознание. Почувствовав ее откровенный взгляд, Деклан смущенно взглянул на нее. Эта женщина в старом платье, с ужасными манерами чем-то его неотвратимо влекла. Сила ее взгляда приводила его в замешательство. Впившись взглядом в ее губы и увидев рану, полученную от ночного падения, он заговорил с ней более мягким голосом: — Болит? Разгоряченная (и не только спором) Монце, поднесла пальцы к губам и помотала головой. — Впредь вам следует быть более осторожной. — Я буду, — смущенная таким бархатным голосом, прошептала она. — А теперь возвращайтесь к работе, — и, вновь становясь серьезным, резким голосом указал, — раз уж вы все еще здесь, и я даю вам кров и пищу, делайте ее хорошо. Будто очнувшись от короткого, но яркого сна, Монце подняла глаза и рыкнула: — Как умеем, так и делаем. Вы разве не видите? Герцог опустил взгляд на пол и, пожав плечами, пробормотал: — Если бы вы больше практиковались, у вас бы лучше получалось. — Он что, дурак? А не пошел бы он на… Я сейчас ему все выскажу, и будь, что будет, — фыркнула Монце по-испански. — Что вы сказали? — спросил Деклан, злясь, что не может понять, о чем она говорит. Хуана, прекрасно понимая, что из этого может выйти, если она не остановит свою подругу, поднялась и ответила: — Извините, сеньор, Синди сказала, что мы будем стараться сильнее. Деклан выслушал ее, но не поверил. Достаточно было увидеть лицо этой бесстыжей, чтобы понять, что она сказала что угодно, только не это. Поэтому он взглянул на нее и ледяным голосом прошипел: — Будьте осторожны с тем, что говорите, или ваше поведение не останется безнаказанным. Вы меня слышали? — Да, сеньор, — ответила Монце, с остервенением натирая пол. — Сеньор, что касается нашего отъезда, продолжила смуглянка, — не беспокойтесь. Мы сделаем это в самое ближайшее время, как только ваша матушка возвратится в свой замок. — Моя мать? А какое она имеет к этому отношение? — Она предложила там нам работу, — сквозь зубы произнесла Монце, сдерживая желание пройтись грязной тряпкой герцогу по лицу. Услыхав такие новости, Деклан кивнул и, затоптав только что вымытый пол, широким шагом, не говоря больше ни слова, удалился из гостиной. — Да он… да он… да я бы ему показала, как… он бы у меня получил… — поднимаясь, возмутилась Монце. Снова склонившись над полом, Хуана вздохнула. Она опустила тряпку в ведро с водой и, отжав ее, взглянула на подругу, которая продолжала стоять, воинственно сжав кулаки. — Давай споем «Мохо пикон»! — сказала, смуглянка. Монце повернулась к ней и улыбнулась.ГЛАВА 18
За прошедшую неделю губы Монце вернулись в нормальное состояние. И все это время она постоянно то там, то тут сталкивалась с герцогом. Казалось, будто их магнитом тянет друг к другу, и их обоих это раздражало. Порой утром Деклан наблюдал за странной гостьей из окна, когда она выходила через заднюю дверь и начинала делать странные движения руками и ногами. А однажды с изумлением увидел, как она крутит какую-то палку. Ее движения были похожи на те, что он иногда проделывал со шпагой, и ему это понравилось. Кажется, эта девушка знала, как за себя постоять. В один из таких дней Монце решила выйти на утреннюю пробежку. Чтобы прийти в себя и снять стресс, ей необходимо было нечто большее, чем рассекать кулаками воздух. Осторожно, чтобы не разбудить подруг, она вышла из комнаты, и, оказавшись за стенами замка, вздохнула. Небо было окрашено в бронзовый цвет, и это был самый красивый рассвет, который она видела в своей жизни. Так она шла, пока не дошла до тропинки, но, увидев раскинувшийся перед нею густой лес, не задумываясь, решила в него углубиться. Монце принялась бежать, но быстро поняла, что в таких длинных юбках делать это неудобно. Однако, твердо решив придерживаться своего плана, она подоткнула их за пояс так, что теперь они заканчивались у колена, и со счастливой улыбкой снова начала бег. Ее лицо и волосы постепенно покрывались потом, но ей было все равно. Голова была свободна, и в ней крутилась только одна мысль: вперед, вперед, вперед. Так прошло больше часа, когда Монце услышала стук копыт, приближающейся к ней лошади. От усталости она остановилась и с упавшей к ногам от удивления челюстью встретилась с встревоженным лицом герцога, который, увидев ее бегущей, вообразил, что с ней что-то случилось. — Что произошло? За вами кто-то гонится? — спросил он, слезая с коня со шпагой в руке. Монце подняла руку, прося дать ей отдышаться, и, выровняв дыхание, ответила: — Ничего со мной не случилось. Почему вы так решили? — Вы бежали, а люди никогда не бегают просто так. Раскрасневшаяся и истекающая потом девушка убрала прилипшие к лицу волосы и с улыбкой ответила: — Мне жаль вас разочаровывать, но я бегу, потому что мне так хочется. Итак, перед ней стоял Деклан Кармайкл, одетый, в отличие от предыдущих дней, в коричневые кожаные штаны, сапоги и распахнутую на груди кремовую рубашку. Он был красивым и непринужденным. Распущенные, спутанные от ветра волосы придавали ему мужественности и сексуальности. «Бога ради, Монце, о чем ты думаешь?», — одернула себя девушка, когда вдруг услышала: — Хочется? — Да. Мне захотелось пробежаться, чтобы ненадолго отвлечься. Я частенько так делаю, поэтому если снова увидите, как я бегаю, не волнуйтесь. Услыхав такой ответ, Деклан растерянно засунул шпагу в ножны, вернулся к лошади и, достав какую-то бутылку, предложил девушке. — Не хотите немного воды? — Уф… Если честно, это было бы круто. — Круто?! Что вы хотите этим сказать? Монце улыбнулась. На это у нее мог уйти целый день. Поэтому, взяв бутылку, она ответила: — «Круто» означает хорошо, здорово. Понимаете? Мужчина кивнул, и она сделала маленький глоток, потом еще один, и наконец отхлебнула большой глоток, пока герцог сосредоточился на ее ногах. Почему у нее задрана юбка? Закрыв бутылку, Монце протянула ее обратно и, проследив за направлением его взгляда, прошептала: — Обычно я занимаюсь футингом в… — Футингом?! Прикрыв рот ладонью, чтобы не засмеяться над его растерянным видом, она ответила: — Футинг — это оздоровительный бег. Обычно я бегаю в штанах, но так как здесь у меня их нет, и меня никто не видит, я решила закрепить юбку повыше, чтобы не споткнуться и не упасть. Но не переживайте, сеньор, сейчас я ее опущу. — Никогда не слышал ничего подобного, — с улыбкой удивился он. Монце поразилась, увидев его таким непринужденным, и весело сказала: — Рада узнать, что вы умеете улыбаться, сеньор. — Почему вы так говорите? — Потому что я впервые вижу, как вы это делаете. Деклан промолчал. Он просто повернулся и положил бутылку обратно в свою сумку. — Э-э-э, ладно… Думаю, мне пора возвращаться, — сообщила Монце. — Уверена, что меня ждет захватывающий день, посвященный мытью окон, пола или еще чего-нибудь такого. Эти слова заставили его вновь улыбнуться, и герцог ровным голосом предложил: — Вас подвезти обратно в Элчо? Удивившись его любезности и такому предложению, Монце посмотрела на него, но вместо того чтобы ответить, спросила: — На вашей лошади? — Да, а что? Монце подняла глаза и уставилась на возвышавшегося перед ней огромного чистокровного жеребца, нервно и угрожающе переступающего с ноги на ногу. — Э-э-э… нет. Лучше не надо. — Почему? — удивившись ответу, поинтересовался Деклан. — Потому… потому что это не очень хорошая идея. — Почему вы не хотите, чтобы я вас отвез? Отсюда довольно долго идти пешком до Элчо, а по вам заметно, что вы устали. На самом деле она умирала от усталости. Но ехать с ним верхом была плохая идея. Решившись на откровенность, Монце посмотрела в глаза герцогу и пробормотала: — Хоть вы мне и не поверите, и мне стыдно признаться в том, что я собираюсь сказать, я боюсь лошадей, потому что не умею на них кататься. У Деклана это признание вызвало улыбку. Как это такая женщина, как она, с таким характером и силой могла бояться лошадей, а уж тем более, не умела на них ездить?! Не произнеся больше ни слова, он повернулся, одним легким прыжком запрыгнул на спину своего темного скакуна и, протянув ей руку, сказал: — Дайте мне руку и залезайте. — Нет. Получив такой прямой отпор, он нахмурил брови, и повторил: — Не будьте ребенком и дайте мне руку. — Послушайте, не обижайтесь, но я предпочитаю идти пешком. — Хотите убежать от меня и моего коня? — неожиданно пошутил он. Развернувшись и с вызовом посмотрев на него, девушка со злостью бросила: — Нет, сеньор, я не убегаю. Я просто сообщаю вам, что не хочу ехать верхом и точка. Но не успела она сделать и шагу, как он наклонился, легко, как перышко, подхватил ее и посадил перед собой. — Ой! — закричала Монце, почувствовав под собой животное. — Я сейчас упаду! — Спокойно. Не упадете, я вам этого не позволю. — Вы не можете этого знать. Несчастные случаи происходят по… — Успокойтесь, — шепнул он ей на ухо. — Неееее могууууу! — завизжала девушка, отчаянно хватаясь за герцога. — Ай! — пожаловался тот на боль. — Вы мне сейчас из ноги кусок мяса вырвете. Мужчина был прав. Схватившись за него, Монце пальцами вцепилась в его правое бедро и теперь, с силой выкручивая их, пыталась вырвать из него часть плоти. Придя в ужас, она его отпустила и, заметив как с его лица сошла маска боли, прошептала: — Извините… я не хотела. Деклан промолчал, а ограничился лишь тем, что с силой сжал ее в объятиях и одним движением ноги перевел коня на шаг. — Она движется… движется… это двиииииижется. — Естественно, я ему приказал, и он пошел, — улыбнулся Деклан. — Но… но за что мне держаться? — Я вас держу. — Ради бога, умоляю вас, не отпускайте меня! — в истерике завизжала она, снова заставив его улыбнуться. Так несколько миль он с интересом наблюдал за тем, как она машет руками. Наконец герцог решил попытаться отвлечь девушку, чтобы она перестала обращать внимания, где находится, и спросил: — Так как, вы говорили, вас зовут? — Синди… Синди Кроуфорд, сеньор, — находясь на грани сердечного приступа, прошептала Монце. — А чем вы тут периодически занимаетесь по утрам? Заметно занервничав, когда конь перешел на рысь, девушка спросила: — О чем это вы? — Иногда по утрам я видел, как вы делали какие-то странные движения руками и ногами, как будто с кем-то деретесь. — Это называется «карате». — Карате? — удивленно повторил он. — Карате — это такое боевое искусство. Ничего не поняв из того, что она только что сказала, но заметив, что она перестала дрожать, горец снова поинтересовался: — А когда вы вертите в руках палку это тоже карате? — Вы имеете в виду бо? — Бо?! — повторил он. — Да, бо. Так называется палка, которую обычно используют, чтобы заниматься… — но, переключившись на лошадиный аллюр, Монце опять прошептала: — Боже, я сейчас упаду! Герцог улыбнулся и, крепко схватив ее, заметил: — Почему бы вам не перестать смотреть на землю и, наконец не посмотреть вокруг. Тут очень красиво, не правда ли? — Нет. Не знаю… я ничего не вижу… Деклан наслаждался ее нервозностью, ее взволнованным голосом, изяществом ее жестов, и тогда он, попытавшись смягчить тон, прошептал: — Конечно, видите. Вам только необходимо расслабиться и довериться мне. Уверяю вас, что мы с моим конем оба настоящие джентльмены, хоть и не родственники. Это отвлекло внимание Монце. Неужели этот мужчина улыбнулся и пошутил, и все это в один и тот же день? Ухватившись за гриву коня, она обернулась, чтобы что-то сказать, но забыв, что скачет верхом, подпрыгнула и сильно ударила герцога по голове. Почувствовав удар, тот убрал с ее талии руку и пощупал нос. — Ах! Я падаю! — закричала девушка, и он быстро снова схватил ее. Почувствовав себя в безопасности, она осторожно повернулась к нему и простонала: — Ой, господи, ты, боже мой! Я вас больно ударила? — Не беспокойтесь, это мелочь. Но убежденная в обратном Монце дотронулась ладонями до его лица и, повернув его к себе, произнесла: — Постойте… ну постойте же, я вам говорю. Дайте мне посмотреть. Не шевельнувшись, Деклан позволил, этой незнакомке, абсолютно чужому для него человеку, прикоснуться к его лицу. Вот уже много лет у него не было ни с кем подобной близости, за исключением проституток, к которым он изредка обращался, чтобы удовлетворить свои естественные потребности. Хотя их прикосновения не имели ничего общего с тем, как встревоженно эта женщина осматривала его лицо и прикасалась к нему своими нежными, очень нежными руками. — Ну, вроде бы шнобель в порядке, — облегченно выдохнула она. — Шнобель?! — кивнул удивленно он, радуясь этой близости. — Нос, сеньор, нос. Они на несколько секунд замолчали, пока она не поинтересовалась: — Как зовут вашего коня? — Кросс. — А сколько ему лет? — Весной исполнится пять. Всю оставшуюся дорогу Деклан рассказывал Монце о своих лошадях, и хотя она ничегошеньки не понимала из того, о чем он говорил, но наслаждалась этим разговором и тем, что он рядом. Сейчас он смеялся и шутил, и казалось странным, что это был тот же самый человек, который в замке постоянно одаривал ее лишь неодобрительными взглядами. Поэтому, когда впереди показался замок Элчо, Монце загрустила. Она понимала, что эта случайная встреча была лишь исключением, и маловероятно, что она когда-нибудь повторится. Подъехав к конюшне, герцог осторожно слез с лошади, а потом протянул руки девушке, чтобы помочь ей спуститься. — Спокойно, сеньорита Кроуфорд, верьте мне. Почувствовав под собой землю и радуясь тому, что не выбила по дороге все зубы, Монце похлопала коня по спине. — Вам нужно научиться ездить верхом, — сказал он. — Мне?! Нет… нет. Нет такой необходимости. — Нет такой необходимости? — с удивлением повторил он. — Нет. — Если вы хотите, я мог бы вас научить. — Покорнейше благодарю, но нет. Уверена, что когда я отсюда уеду, мне это больше не понадобится, — сказала она, подумав об удобствах, доступных в двадцать первом веке. Но, заметив, как на нее посмотрели, подытожила: — Я действительно вам очень благодарна, сеньор Кармайкл, но нет. Огромное вам спасибо за прогулку. Было приятно с вами прокатиться. Он ничего не ответил, а ограничился лишь кивком головы, а после она ушла.ГЛАВА 19
Но перемирие между ними после этой случайной встречи длилось совсем не долго. В тот же день после обеда, когда Монце шла, чтобы развесить постиранное белье, она наткнулась на маленького беспородного щенка. Пожалев малыша, она его подобрала, решив подарить малютке Мод. Девочка была слишком одинока, и такой маленький дружок пришелся бы вполне кстати. Увидев его, девочка обрадовалась и запрыгала от счастья. Она сразу же назвала его Фицем. Но радость быстро испарилась, когда в гостиную зашел ее отец и увидел ее играющей с этим крошечным существом. Откуда взялось это животное? Выйдя из себя и позабыв о какой-либо сдержанности, он орал на малышку, требуя убрать щенка из замка. Чуть не плача, девочка умоляла его оставить собаку, но герцог был непреклонен. Проходя мимо по коридору и услыхав знакомые голоса, а в особенности плач девочки, Монце не раздумывая вошла в гостиную и встала лицом к лицу с мужчиной. — Эй, послушайте, не надо так. Разве вы не видите, как плохо Мод? Не будьте таким жестоким, ради бога, она же ваша дочь! — Сделайте одолжение, не вмешивайтесь, иначе, обещаю, у вас появится здесь много проблем, — глядя на нее нахмурив брови, бросил Деклан. — А я вам обещаю, — язвительно ответила она, — что если вы продолжите подобным образом разговаривать с дочерью то, когда она вырастет, вы останетесь один, как перст. Да как вы смеете на нее так орать? Разве вы не видите, что она еще ребенок и ей нужна ласка? Герцог ледяным взглядом вперился в малютку Мод, которая пряталась за юбками этой сумасшедшей, которая посмела ему противостоять, и прошептал: — Кто вы такая, чтобы указывать мне, как я должен разговаривать с дочерью? Да кем вы себя возомнили? — В отличие от вас, сеньор, я никем себя не возомнила. И спорю с вами, потому что знаю, о чем говорю. Мой отец был… был… — но, понимая, что ей совершенно не хочется об этом откровенничать, пробормотала: — Мод прекрасная девочка, которой только необходима ласка, понимание и любовь, а вы, когда говорите с ней подобным образом, во всем этом ей отказываете. — Мод, немедленно убери отсюда это животное, — завопил герцог. Со щенком на руках и с заплаканным лицом Мод, заметив, что взрослые замолчали, тихо сказала: — Отец, пожалуйста, позвольте мне оставить Фица. Я совсем одна, а с ним мне будет весело, я буду с ним играть. И еще, начинает холодать, а он еще слишком маленький, на улице он не выживет. — Я же сказал нет, Мод. Я не желаю никаких животных в замке. И, заметив, что у девочки появились на глазах слезы, добавил: — Он может остаться снаружи, во дворе, но внутри я его видеть не хочу. — Но… на улице идет дождь, и я не смогу с ним играть. — Играй с куклами, они для этого и предназначены, — без малейшей жалости ответил герцог. — У вас потрясающее чувство такта, — язвительно проворчала Монце, не веря собственным ушам. — Вы, что, не видите, что ей нужна компания? Вы слепой? Мод даже зовет вас «отец»! Не «папа» или «папочка»… О, господи… Какое невероятное равнодушие! — Не вмешивайтесь туда, куда вас не просят, — прорычал в конец разозленный герцог. — Но кто-то же должен защищать права вашей дочери. Кто-то же должен вам сказать, чтобы вы сделали, наконец, милость и поняли, что Мод прекрасная девочка, которой нужна дружба и ласка, и что вы ее чертов отец. С каждым словом Монце Деклан все больше приходил в ярость и лишь диву давался, какой у этой женщины длинный язык. Затем он подошел к ней и угрожающе зашипел прямо в лицо: — Вон отсюда, или клянусь вам, что… — Или вы что? Решив преподать девушке хороший урок, Деклан под испуганным взглядом крошки Мод грубо схватил Монце за руку, но в это мгновение до него донеслось: — Деклан, отпусти ее ради бога. Фиона, мать герцога, встревоженная доносившимися из гостиной голосами, увидев плачущую Мод со щенком на руках, грозно поинтересовалась: — Сын мой, что ты собираешься сделать? Тот в ярости сердито отпустил девушку, которая, не теряя самообладания, повернулась к девочке. Взяв ее на руки, она прошептал: — Я заберу Мод на кухню. Уверена, что вкусное печенье вернет на ее лицо улыбку. Когда они вышли из комнаты, взбешенный Деклан посмотрел на мать и прокричал: — Я требую, чтобы эта проклятая, назойливая баба убралась с моей земли, или я за себя не отвечаю! — Эта, как ты выражаешься, проклятая баба, единственная, кто заставила тебя обратить внимание на свою дочь. — Никто ее об этом не просил. — Знаю, но она первая осмелилась бросить тебе вызов, видя, как ты несправедлив по отношению к малышке. Он взглянул на нее. — Все эти годы мы молча наблюдали за тем, как ты замыкался в себе и едва смотрел на ребенка. Ты считаешь нормальным, что Мод гораздо дольше живет у меня, чем здесь с тобой, хотя ты ее отец? Ты никогда не задумывался над тем, почему она тебя боится? Ты хоть раз сказал ей, что любишь ее? Какая она красивая? Или хотя бы просто выполнил какое-нибудь ее желание? — Мама, не думаю, что… Но Фиона твердо решила раскрыть сыну глаза, даже сознавая, что это еще больше его разозлит, и поэтому стояла на своем: — К несчастью, Элизабет умерла. Я вижу, что тебе все еще больно, но ты когда-нибудь задумывался, какой была бы сейчас жизнь Мод, если бы ее мать все еще была жива? Считаешь, Элизабет бы понравилось, если бы она увидела, что ты творишь с ребенком? Герцог молчал. — Деклан, ты еще молод, тебе всего тридцать один год, и ты должен постараться обрести новое счастье. — Ради чего? — ответил он. — Чтобы опять, когда все начнет налаживаться, проклятье Кармайклов все уничтожило. Нет, мама, нет. Я больше не хочу винить себя за смерть еще какой-либо женщины. — Но, Деклан, у меня на примете… — Если ты имеешь в виду Роуз О’Каллахан, забудь. Эта капризная зануда скорее станет головнойболью, чем новым счастьем. — Но, посмотри, если она тебе даже не нравится, может, тогда проклятье не подействует? — Ради всего святого, мама, что вы пытаетесь мне сказать? И тогда, решительно сев на стул рядом с камином, Фиона слегка улыбнулась сыну и тихо проговорила: — Сынок, ты прав. Роуз невыносима. Но давай будем оптимистами, она может родить тебе наследника и… — И довольно, мама. Я не желаю продолжать этот разговор. Произнеся это, герцог Вемисс вышел из гостиной, оставив свою мать в горьких раздумьях о том, какое одинокое и несчастное будущее ожидает ее сына.ГЛАВА 20
Этот день Монце провела с девочкой. Благодаря ей на лицо Мод снова вернулась улыбка, затем она научила малышку играть в крестики-нолики, рисовать мелом на полу и прыгать в «классики», а когда пришла ночь, и настала пора отправляться в постель, пообещала, что Фиц не будет спать на улице, а останется с ней. Когда Мод ушла, и Монце осталась со щенком одна, тот от избытка переживаний мгновенно заснул у нее на руках. Девушка ласково посмотрела на него и поцеловала в маленький лобик. Только она собралась зайти на кухню, как услыхав голос герцога, разговаривающего с Агнес, в страхе убежала. У нее не было ни малейшего сомнения, что тот пришел туда только чтобы к чему-нибудь придраться, а ей этого совсем не хотелось. Поэтому она направилась к конюшне; немного тишины и покоя в окружении животных ей бы совсем не помешали. Понаблюдав какое-то время за маленькими осликами и их очаровательными мордочками, Монце наконец села. И тут до нее донесся голос Хуаны. — Что ты здесь делаешь одна? — Осликотерапия. — Какая хорошая идея! Запатентуй ее, когда вернемся в двадцать первый век, — рассмеялась девушка, поглядев на животных. Подруги еще немного весело поболтали, и тут Хуана прошептала: — У меня проблема. — Какая? Тяжело вздохнув, смуглянка посмотрела на нее и ответила: — У меня начались месячные. Как это не вовремя! — А что тут такого? — Потому что я попросила у Эдель, что-нибудь в качестве прокладки и… Увидев выражение лица подруги, Монце улыбнулась и прошептала: — Боже! Но женщины в этом веке должны были чем-то пользоваться. — Ну да! Чем-то. Эдель мне дала целую простыню и… Умирая от смеха, Монце подтрунивала над подругой: — Неужели у них нет ни ультратонких прокладок с крылышками, ни тампонов. Расхохотавшись, Хуана толкнула ее локтем и прошептала: — Нет, подруга, нет. Мне выдали какую-то свернутую простыню, и теперь я хожу в раскоряку, как ковбой с Дикого Запада. Тут Монце прыснула от смеха, а Хуана тем временем продолжала: — Зачем они их делают такими огромными. Это же ужас, как неудобно! Они еще поболтали, смеясь, вспоминая всякие неловкие и неожиданные ситуации, в которые здесь попадали, пока Хуана, посмотрев на подругу, не спросила: — Ну что, твое раздражение на шее прошло? — Да, немного. Но, клянусь, что я не переношу этого мужчину, он выводит меня из себя. Я его не перевариваю. Пусть мне больше не придется с ним пересекаться, а то иначе, боюсь, я его убью! Жду не дождусь, когда мы отсюда уберемся, и он не будет маячить у меня перед глазами! — Ай, девочка моя, какая же ты упертая. — Упертая? — Да… Когда тебе что-нибудь втемяшится в голову, потом это нипочем не выбить. — Ты меня, конечно, извини, красавица. Но должна тебе напомнить, что это он вел себя грубо, резко и перешел всякие границы. Он, а не я! — Ну…. Это ты так считаешь, а, может, он полагает, что все наоборот. В конце концов, это ты вмешиваешься в его жизнь, а не он в твою. Изумившись подобной отповеди, Монце посмотрела на нее и тихо сказала: — О чем ты говоришь? Этот грубиян разговаривал с Мод так, как она совсем не заслуживала и… — А ты, не спросив у него разрешения, подарила девочке щенка, даже не поинтересовавшись, понравится ему это или нет. Извини, деточка, но думаю, что это ты бесцеремонно влезла в его дела. Это его дом, а не твой. Если тебе тут хочется что-то поменять, первым делом ты должна спросить, а не заниматься самоуправством. И если уж тебя поставили на место, не надо злиться и закатывать скандал. — Ушам своим не верю. Ты на стороне этого зануды с вечно кислым лицом? — На этот раз да. Мне многое в нем не нравится, но в этом случае я должна тебе сказать, что он прав. Повторяю: это его дом, его дочь и его решение, а ты сама все решила, даже не поставив его в известность. Такие речи разозлили Монце, и она собиралась было что-то возразить, но промолчала. В глубине души, нравилось ей это или нет, она понимала, что это справедливо; поэтому, тяжело вздохнув, девушка произнесла: — Ладно. Согласна… ты права. Но все равно я считаю, что он не должен был так на это реагировать, и кроме того, я… В это мгновение до них донесся свист, Хуана встала, и быстро поцеловав Монце в щеку, сказала: — Пожалуйста, прости, что приходится бросить тебя в самый разгар этого разговора, но меня зовут. Это Алистер, ну знаешь, этот великолепный мужской экземпляр, и мне безумно хочется снова с ним встретиться. — Тогда поторопись… беги и хорошо проведи время, — сказала Монце, с любопытством глядя на нее. Оставшись одна, она посидела еще минут пять в обществе осликов со щенком на руках, поднялась, крепко прижала кроху, согревая собственным телом, и, возвращаясь в замок, предупредила: — Фиц, если ты вдруг сделаешь свои дела мне на кровать, завтра я надену на тебя гигиеническую прокладку, пусть даже без крылышек.ГЛАВА 21
С момента той неприятной ссоры Монце больше не ела в большой столовой. Она отказывалась. Ей не хотелось видеть то досадливое выражение, которое появлялось на лице герцога, каждый раз, когда он на нее смотрел, не ведая о том, какое неосознанное удовольствие доставляло ему это созерцание. Так прошла неделя, и Монце заговорила об этом с Фионой. — Мне действительно жаль по поводу щенка, но клянусь, что как только я его увидела, сразу подумала о Мод и о том, как она обрадуется, — сидя в большой гостиной, извинялась она. — Не переживай, — кивнула женщина. — Мой сын — мужчина с крутым нравом, и иногда этот нрав заставляет его вести себя невежливо. — Если бы это была просто невежливость, — фыркнула Монце и улыбнулась герцогине. — Фиона, я вам обещаю, что попридержу язык, потому что иначе… Женщина с любопытством посмотрела на сидящую перед ней девушку. Ее манера говорить без обиняков, много при этом жестикулируя, была весьма необычна, но герцогине это нравилось. Более того, малышка Мод никогда в жизни так весело не смеялась — даже со слугами — как в присутствии этой девушки. Несомненно, она со своим безрассудным поведением принесла радость в жизнь ее внучки, да и всего замка, но не в жизнь ее сына. — Я тебе еще раз повторяю, Синди, не переживай, и раз уж мы тут совсем одни, позволь мне поблагодарить тебя за то, как ты изменила жизнь Мод. Вспомнив о девочке, Монце улыбнулась и, изящным жестом убрав назад волосы, сказала: — Мод — потрясающий ребенок. Мне так нравится ее живость, нравится, как она радуется, когда узнает что-то новое или когда чему-то удивляется. Видеть, как улыбаются эти голубые глазки… Обожаю! Хотя и не могу сказать того же самого о вашем сыне. Фиона, только между нами, иногда кажется, что он жаждет задушить меня и бросить на корм свиньям. — Ай, Синди, боже, не смеши меня! С тобой невозможно оставаться серьезной, — рассмеялась женщина. Встав со своего места, Фиона подошла к огромному камину и, протянув ладони к огню, глядя на висящий над камином портрет сына, объяснила: — Жизнь не особенно жаловала Деклана. Он слишком рано потерял отца, а потом и жену. И это неизбежно повлияло на его характер, он стал грубым и резким. Я знаю, что у него огромное сердце, но думаю, что мой сын заковал его в броню, чтобы больше не позволить его разбить. Монце встала, подошла к герцогине и, взглянув на потрясающий портрет, спросила: — Вы считаете, что ваш сын стал таким из-за смерти жены? — В определенном смысле, да. Деклан никогда не хотел знаться с женщинами: ни с Элизабет, ни с какой другой. С детства он весьма недвусмысленно дал мне понять, что не хочет становиться причиной ничьей смерти и… Эта фраза удивила девушку и, взяв пожилую женщину за руки, она спросила: — Становиться причиной чьей смерти? Что вы имеете в виду? Та раздосадовано кивнула и, глядя прямо в глаза, начала рассказ: — Вот уже много веков на нашей семье лежит ужасное проклятье. Едва любой из Кармайклов испытает со своей парой наивысшее счастье, как это человек умирает. Так происходит уже более трехсот лет, и он… он знал об этом и… — Минуточку, Фиона, — сказала Монце. — Вы имеете в виду, что когда кто-нибудь из Кармайклов влюбляется, и эта любовь достигает апогея, его спутник или спутница умирает? — Да, девочка моя. Мой отец умер на следующий день после моего рождения. Муж — на следующий день после рождения Деклана, а Элизабет — на следующий день после того, как родила Мод. — О, боже, какой ужас! — прошептала Монце, снова садясь рядом с герцогиней. — Но… но… Как такое может быть? — По легенде, передающейся от отца к сыну, в день помолвки Робертсов из Абердина устроили турнир по стрельбе из лука. И когда от случайного выстрела погиб Брендан, сын колдуньи Кивы, радостный день обернулся кошмаром. Эта ведьма разгневалась и отомстила, отняв жизнь у мужа Аланны Кармайкл. Но на этом она не успокоилась, и чтобы наша семья больше никогда не знала счастья, она украла у Аланны половинку фамильного кулона в форме сердца, который та носила на шее, и прокляла нас, обрекая на вечное одиночество до тех пор, пока половинки этого сердца не соединятся вновь. После этого Кива бросилась в море со скалистого берега Абердина, и больше никто никогда не видел ни ее, ни этот кулон. — Кулон Кармайклов? — Да, — и, указывая на картину, изображавшую Деклана, прошептала, — Видишь эту подвеску на шее у моего сына? С бешено колотящимся сердцем Монце подняла глаза и, увидев, что имела в виду герцогиня, пересохшими губами тихо проговорила: — Да. — Это половинка кулона Кармайклов. Ограненный нашими предками кельтский камень. В старые времена, когда перворожденный сын из рода Кармайклов просил руки своей невесты, в качестве залога своей любви он надевал одну половинку сердца ей на шею, а вторую носил сам. Но одну из них унесла с собой Кива, и с тех пор на нашей семье лежит проклятье, и поколение за поколением мы терпели мучительные страдания. «Этого не может быть… этого не может быть… не может быть, чтобы это было именно то, о чем я думаю», — сказала себе Монце, услышав эту ужасную историю и почувствовав, как кровь густеет у нее в жилах. На дрожащих ногах она поднялась со стула и подошла к картине. Ее сердце забилось чаще, а она сосредоточила взгляд на подвеске, висящей на шее Деклана, и ухватилась за камин, чтобы не упасть. — Что случилось, дочка? — заволновавшись, спросила Фиона, бросившись ей на помощь. Когда девушка вновь села, та протянула ей стакан воды, который Монце взяла дрожащими руками. — Тебе лучше? — Да… нет… да… ну… не знаю. Испугавшись ее бледности, герцогиня встала было, чтобы позвать кого-нибудь из слуг, но, удержав ее за руки, Монце не дала ей двинуться с места. — Фиона… я… — Не волнуйся, детка. Я позову кого-нибудь, чтобы тебя проводили до твоей комнаты. Думаю, тебе необходимо отдохнуть и… — Нет… — Нет? — удивилась женщина. — Я в порядке… просто это все так странно. — Знаю, дочка… История Кармайклов всегда вызывает ужас. Но Монце решила окончательно разобраться с этим делом, она посмотрела на женщину, сунула руку в карман юбки, дотронулась до той вещи, о которой она рассказывала и, доставая ее, произнесла: — Фиона, не знаю, как это объяснить, но, пожалуйста, закройте глаза и дайте мне ладонь. И, заметив, как удивленно посмотрела на нее герцогиня, с улыбкой прошептала: — Пожалуйста, доверьтесь мне. Не заставляя девушку повторять просьбу, она закрыла глаза и протянула ладонью вверх правую руку. Монце достала руку из кармана и, посмотрев на подвеску, которая, кажется, действовала на нее успокаивающе, положила ее в руку герцогини и прошептала: — Теперь можете открыть глаза. С улыбкой на губах женщина открыла глаза и, увидев в руке украшение, тихо проговорила: — Святые угодники… Перед ней, прямо на ее ладони лежал кулон Кармайклов. Тот самый, из-за которого умерло столько людей и который свои появлением должен разрушить проклятье Кивы. — Фиона… я… Закрыв лицо ладонями, женщина разразилась рыданиями, и Монце мгновенно бросилась к ней. — О, боже, Фиона, что с вами? Я… я не думала, что вы… — Благослови тебя бог, дочка. Ты только что принесла счастье нашему клану, — промолвила женщина, взяв за руки испуганно глядевшую на нее Монце. — Нет… я ничего не знала и… Разволновавшись, Фиона встала и, горячо поцеловав и обняв девушку, вышла с подвеской из гостиной. Совершенно потрясенная Монце последовала за ней и увидела, как Деклан, напуганный криками матери, быстро двигался навстречу. Ей не было слышно, о чем они говорили, но даже издалека она видела, как он был поражен, увидев кулон, и как обнял мать. Несколько секунд спустя Деклан пристально посмотрел на девушку, и та в ужасе стала искать глазами выход, но напрасно: герцог схватил ее за руку и, приводя в замешательство, взволнованно прошептал: — Я буду благодарить тебя всю жизнь за то, что ты вернула такую дорогую нам вещь. Огромное спасибо, Синди Кроуфорд… огромное спасибо. — Деточка! Ты наше солнышко! — заплакала Фиона, целуя Монце руки, когда их окружили прибежавшие на шум слуги и от радости хлопали в ладоши. Увидев вокруг себя Деклана, его мать и других обитателей замка, у девушки пересохло во рту, она была на грани обморока, и тогда она просто пожала плечами и тихо пробормотала: — Спасибо… но… но я ничего не сделала. Улыбающийся от счастья Деклан Кармайкл перед всеми обнял ее и прошептал тихонько на ухо: — Ошибаешься, Синди Кроуфорд, ты только что принесла благоденствие всему семейству Кармайкл, а особенно малютке Мод.ГЛАВА 22
В ночь появления драгоценной подвески Кармайклов, в замке Элчо было устроено празднование с танцами и весельем. Даже сам герцог, казалось, воспрял духом, ведь случилось то, что принесло счастье в каждый дом. — По словам Фионы, ее сын предложил нам перебраться в более удобные покои, — взволнованно прошептала Хулия. — Нет уж, дудки! Я еще не совсем выжила из ума, — воскликнула Монце. — С этим варваром одну крышу делить не собираюсь. Уверена, эйфория скоро пройдет, и он вновь примется отравлять мое существование. Нет, даже не уговаривайте, я пас. Буду жить там, где прежде, и покончим с этим. Подруги одарили ее взглядами, полными сомнений. — Ай, девочка моя, ну разве ты не видишь, что герцог теперь смотрит на тебя иначе? — пробормотала Хуана. — Да. И мне это совсем не по душе, — испуганно пробормотала Монце. Если она и почувствовала перемены, так это во взгляде Деклана Кармайкла, но, что хуже всего, где-то в глубине души ей нравилось, как он на нее смотрит. Что-то в его карих глазах, трогало сердце и не могло оставить равнодушной. Но, уже спустя мгновение, Монце отбросила эти мысли в сторону и с головой погрузилась в зажигательный танец с Колином, братом Эдель. Широкая улыбка не сходила с ее лица, пока она наслаждалась празднованием, а в это время Деклан Кармайкл, держась на расстоянии, не сводил с нее глаз. Следующим утром, сразу после пробуждения, Монце изложила подругам принятое ею решение: она не станет перебираться в другие покои и трапезничать продолжит на кухне. Ни Хуана, ни Хулия не разделяли ее позицию, но, уважая решительность, не пожелали оставлять Монце жить в одиночестве и согласились, как и прежде ночевать вместе. Однако дали понять, что обедать и ужинать предпочитают в замке. Фиона попыталась переубедить Монце, но быстро поняла, что ее старания тщетны и более решила не настаивать. Когда же о решении Монце стало известно Деклану Кармайклу, то он пришел в бешенство и ни для кого не стало неожиданностью, что они снова повздорили. — Какой невыносимый мужлан, — Монце металась по комнате, которую делила с подругами и маленькой собачкой по кличке Фитц. — Деспотичный фанатик и тиран. — Не преувеличивай, — рассмеялась Хулия, собирая волосы. — Ай, девочка моя, — усмехнулась Хуана. — Порой ты так невообразима, как трусы с диснеевскими героями. — Это я-то невообразима и все преувеличиваю? Вы же сами видели, каким тоном он говорил со мной и как смотрел всего несколько минут назад? Дай ему волю, он бы меня придушил! — Меня бы это не удивило, ты же вечно с ним препираешься, — упрекнула ее Хуана. — Ладно! Допустим, я иногда слегка вспыльчива, но меня просто выводит из себя то, что Деклан не обращает внимание на свою дочь. Он же ранит ее чувства. — Думаю, всему виной твои взаимоотношения с отцом. Ты видишь, как Деклан обращается с дочерью и ставишь себя на место Мод, — заметила Хуана, взяв Фитца на руки. — Согласна… Поэтому, при каждой встрече с ним мне хочется дернуть его за ухо и сказать: «Очнись, идиот! C таким отношением ты никогда не дождешься от дочери любви». Но, если я это сделаю… — Если ты это сделаешь, несмотря на всеобщее обожание за возвращенную вчера реликвию, нас сразу же вышвырнут на улицу, — заметила Хулия. Поэтому не забывай, что деваться нам некуда. Так что, к сожалению для всех, мы еще на какое-то время застряли в этом столетии. — О боже, жду не дождусь, когда этот дурной сон закончится. Как же я хочу оказаться в своей квартире и принять расслабляющую ванну с солью, — прошептала Монце, лежа на кровати. — А мне не терпится увидеть моего Пепе… Монце пропустила ее слова мимо ушей и продолжила перечислять свои пожелания. — После ванны я сделаю себе миску попкорна, от души его приправлю и, усевшись на диване в своей скромной гостиной, буду смотреть фильмы. — О да, — кивнула Хулия. — Какую-нибудь смешную комедию, где торжествует любовь. Хочу держать за руку своего Пепе, грызть фисташки и запивать кока-колой. — Тьфу, умираю, как хочу очнуться от этого кошмара и вернуться в нашу реальность. — Монце ударила рукой по кровати. — Вот. Больше не позволяйте мне загадывать желания, если только они не касаются богатства. Хочу быть очень, очень богатой! — Рискую нарваться на твои проклятия, но не соглашусь с тобой, — произнесла Хуана. — Я так рада тому, что оказалась здесь и познакомилась с Алистером. — Совсем мозги растеряла, — невесело заметила Хулия. — Да, моя дорогая, но мозги я растеряла из-за него, — согласилась Хуана, заставив Монце рассмеяться. — Вы видите, с каким почтением он относится ко мне? — Да, деточка, так оно и есть. До тех пор, пока он не залезет тебе под юбку и не получит того, что хотят все мужчины. — Нотация Хулии вызвала у девушек смех. — Эй красотка, послушай моего совета — будь с ним поосмотрительней. Этот мужчина воспитан в другую эпоху. Выйдя из комнаты в отличном настроении, они втроем поспешили на помощь Агнес и Эдель. Каждый вечер на закате, после тяжелого дня, стража Кармайкла сменялась в карауле. Времена были сложные, никто не хотел быть застигнутым врасплох, поэтому территорию близ замка Элчо постоянно патрулировали. Закончив работу, Монце присела возле конюшен вместе с Агнес и Эдель. Те наблюдали за своими возлюбленными, суровыми загорелыми горцами Перси Бразером и Недом Кулманом. — О, Синди, — возбужденно прошептала Агнес. — Когда я вижу его так близко, то чувств готова лишиться. — Это ты называешь близко?! — усмехнулась Монце ее словам. — Агнес, ради всего святого, их глаза нельзя различить на таком расстоянии. Как ты можешь упасть в обморок, если даже не уверена, посмотрел ли он на тебя? Однако ответа не последовало. Агнес, глупо улыбаясь, смотрела на предмет своего обожания. — Нед сегодня такой красивый, — прошептала Эдель, глядя на то, как тот ухаживает за лошадью. Устав от нелепицы из их уст, Монце поднялась, чтобы посмотреть девицам в глаза. — Давайте-ка выясним, вы им давали какие-нибудь намеки? Они знают, что вы на них запали? Эдель и Агнес молча переглянулись. — Запали? Куда запали? — спросила первая, закусив губу. — Скажу проще, — улыбнулась Монце. — Я имела в виду, знают ли они о ваших к ним чувствах? — Да. — И? — спросила Монце. — Иногда мы вместе прогуливаемся. А на свадьбе Роджера и Марты нам даже удалось потанцевать. — Фантастика! — воскликнула Монце, но запнулась, заметив недоумение на их лицах. — Хорошо, что не так? — Всякий раз, завидев служанок мисс Роуз О'Каллахан, они тотчас забывают о нас. Более того, последний визит этих девиц совпал с празднованием крещения сына Тома и Голы, и мы снова остались не у дел. Девицы приковали все их внимание, — гневно объяснила Агнес. — Кто такая Роуз О'Каллахан? — поинтересовалась Монце. Горничные обменялись многозначительными взглядами. — Дочь Роджера О'Каллахана. — Неприятная, самодовольная дама, которая ведет себя так, словно хозяйка этого дома, — поделилась Агнес. — Время от времени она наведывается сюда и ходят слухи, что скоро станет женой нашего лэрда, хотя он ничего не подтверждает. Ой! Мужчины идут к нам! Закончив чистить лошадей, горцы направились в их сторону. Монце кивнула, приветствуя их, и решила со стороны понаблюдать за поведением служанок. Словно последние дурочки, Агнес и Эдель не сводили с парней влюбленных глаз. Когда предметы их обожания удалились, Монце была готова отвесить девицам тумаков. — Ей-богу, что вы так перед ними стелитесь?! Им же ясно, как божий день, что вы облизываетесь на них, как кот на сметану. Берите пример со служанок этой, как ее, мисс Роуз. Не улыбайтесь им, как две деревенские дурочки всякий раз, когда они соизволят глянуть в вашу сторону. Этим заносчивым горцам надо платить той же монетой. — Той же монетой? — непонимающе переспросила Эдель. — Именно. Отвечайте им тем же, и они поймут, что с вами играть нельзя. Если вы собираетесь и дальше терпеть их неподобающее к себе поведение, то как собираетесь заставить влюбиться в вас? Девушки переглянулись и пожали плечами. Может в словах Монце есть смысл? — И как нам теперь поступить? — спросила Агнес. Но в этот самый момент к ним подбежала малышка Мод. Увидев ее заплаканное личико, Монце позабыв о подружках, присела перед ней. — Что стряслось, принцесса? — Это Фитц, — рыдая, проговорила девочка. — Он там, в кустах. Боль отразилась на ее ангельском лице и Монце схватила ее за руку. — Давай, покажи мне, где Фитц. Мод повела всех через ряды дубов на небольшую поляну. По негромкому поскуливанию они быстро отыскали пса у кромки леса. У него была поранена лапа. — Милая, не надо смотреть, — прошептала Эдель, прикрыв глаза малышке. — Подождите здесь. Пойду погляжу, что с ним, — приказала Монце. Подхватив подол старенькой юбки, она медленно направилась к болонке. Завидев ее, Фитц заскулил еще громче и замахал хвостом, словно просил помощи. Склонившись над ним, Монце увидела, что собака угодила лапой в капкан и, что хуже всего, истекала кровью. — Привет, Фитц. Я постараюсь тебе помочь, — прошептала она, погладив его по голове. Монце осмотрела капкан и попыталась разжать, но одной ей это оказалось не под силу. Лапа оставалась в тисках. Придется дотащить пса до замка и поискать что-то, что поможет освободить его. Не раздумывая, Монце сняла шаль, что была на ней, расстелила ее на земле и уложила животное. Хоть она пыталась действовать осторожно, каждое движение заставляло собаку выть от боли. — Тихо, малыш. Я не причиню тебе вред. На руках она донесла пса до того места, где ее ожидала Мод со служанками. — Мод, посмотри, с Фитцем все будет в порядке, — успокаивая девочку, наклонилась к ней Монце. — Можно мне погладить его? — кивнув, спросила она. — Конечно, милая. Но осторожно. Ему больно. — Что с ним случилось, Синди? — спросила Мод с глазами полными слез. — Его лапа попала в ловушку. Но не волнуйся, я освобожу ее, как только мы доберемся до замка. Девочка с облегчением кивнула и, ухватив за руки Агнес и Эдель, направилась к крылу прислуги. Они вошли на кухню и Эдель расчистила стол. Монце положила на него Фитца, потерявшего к тому времени еще больше крови. Монце огляделась в поисках чего-нибудь, чем могла бы разжать капкан, но ничего подходящего на глаза не попалось, поэтому она поспешила наружу. — Я сейчас вернусь. Не двигайте его. И, подобрав юбки, побежала к конюшне. Она не подозревала, что в это время Деклан Кармайкл внимательно наблюдал за ее передвижениями из окон своих покоев. Добравшись до конюшни, Монце схватила пару кузнечных зубил и поторопилась обратно. — Я вставлю оба зубила между створками капкана. Когда скажу, ты ухватишься за один из них и потянешь вправо, что есть силы. Я же потяну влево, а тебе, Агнес, поручаю вытащить лапу, как только она освободится. Понятно? Глаза малышки Мод широко распахнулись. Распределив обязанности, Монце приставила зубила к капкану и подозвала Эдель. Вдвоем они оттянули пружины, но, после того как лапа была свободна, из раны во все стороны брызнула кровь. Агнес поспешно оттащила собаку, чтобы девушки смогли отпустить дуги капкана. Все обрадовались, что Фитца освободили, но Монце забеспокоилась, обнаружив, что на щеки и платье малышки попали капли крови. — Милая, разве я не говорила тебе держаться подальше? Посмотри, как ты испачкалась. — С Фитцем все будет хорошо? — спросила Мод, не обращая внимания на ворчание. Но, не успели они успокоить девочку, как перед ними, с бесстрастным выражением на лице, появился Деклан Кармайкл. Заметив пятна крови на лице и платье своей дочери, он забыл обо всем на свете. — Ради всех святых, Мод, что с тобой случилось? «Ну, здравствуйте… на нас значит ему плевать», — подумала Монце, смотря как Деклан дрожащими руками пытался стереть кровь с личика и волос дочери. Убедившись, что его малышка не пострадала, Деклан впился убийственным взглядом в женщин. — Почему моя дочь вся в крови? — прорычал он. Служанки от страха побледнели, будто вот-вот лишаться чувств. Поэтому Монце, выступив вперед, решила ответить за всех. — Это кровь не Мод, не стоит так волноваться; хотя вы своими криками немало напугали ее. — Монце указала на девочку, которая буквально съежилась подле отца. Деклан глянул на свою дочь и за плечо притянул к себе. Однако Монце не собиралась смиренно дожидаться того момента, когда он обрушит на них весь свой гнев. — Уверена, у вас, сэр, найдется для нас много оскорбительных и неприятных слов, но сейчас, если не возражаете, нам надо заняться Фитцем, прежде чем он до смерти истечет кровью. — Не давая времени на ответ, Монце повернулся к Эдель и подтолкнула ее. — Срочно отыщи Норму. Скажи ей, что она мне нужна. Уверена, она точно знает, как помочь псу. Испуганная служанка уставилась на своего лэрда, который, лишь взглянув на животное на кухонном столе, одним взмахом руки позволил ей идти. Итак, Эдель побежала в поисках Нормы, а Монце, не обращая внимания на суровый пристальный взгляд герцога, склонилась к неподвижно лежащей собаке и шепнула: — Не волнуйся, Фитц, мы тебя вылечим. Поверь мне. Намочив пальцы в чистой воде, она осторожно смочила ими рот и язык Фитца. Увидев, как обессиленное животное, поскуливая облизало руку, Мод разрыдалась. Деклан, при виде слез дочери, застыл на месте. Он не знал, как реагировать в таком случае, поэтому Монце повернулась к девочке и подошла к ней. — О нет, не плачь, принцесса. Не время рыдать, мы должны решить эту проблему. Если Фитц услышит, как ты плачешь, он расстроится и будет переживать, а ему сейчас нужен покой, чтобы выздороветь. Деклана приятно удивил позитивный настрой Монце. Всего несколькими словами, произнесенными мягким голосом, молодая женщина прекратила поток слез, катящихся без остановки по щекам его дочери. — Все будет хорошо, правда, Синди? Монце широко улыбнулась и кивнула. — Конечно, милая. И когда он поправится, я обещаю, мы будем прекрасно проводить с ним время. Договорились? В этот момент на кухню в сопровождении Эдель вошла Хулия. Она поспешила к животному, по-испански прошептав подруге: — Должна напомнить, что я врач общей практики, а не ветеринар. — Что ж, тем лучше для тебя. Этот пациент не сможет пожаловаться, если ты совершишь ошибку. Так что прикуси язычок и приступай к работе, — ответила Монце, почувствовав на себе бдительное око Деклана. — Уверена, ты сумеешь сделать больше, чем я. Признав, что подруга права, Хулия вздохнула и принялась осматривать животное. Через пару секунд она уже отдавала приказы. — Мне нужны виски, горячая вода, чистые тряпки, иголка и нитка. Обе служанки снова уставились на своего господина, который только молча кивнул головой. Обе запорхали по кухне. — Принцесса, — обращаясь к Мод, Монце посмотрела на ее отца. — Думаю, тебе стоит пойти с папой и сменить платье. Я уверена, Фитц захочет увидеть тебя красивой, как только ему станет лучше. Не произнеся ни слова, Деклан увел дочь вслед за собой. Как только они остались одни, Монце подошла к Хулии. — Сделай все возможное. Фитц единственный друг Мод, — взмолилась она. Спустя несколько часов, Хулия, довольная результатами проделанной операции, наконец присела. Эдель и Агнес они отпустили отдохнуть. — Ну, думаю, пациент будет жить. Хотя, уверена, хромота останется с ним на всю жизнь. — От этого Мод не перестанет его любить, — улыбнулась Монце, посмотрев на пса. Оглядевшись, Монце потянулась к бутылке виски, который они использовали и взяла ее в руки, чтобы прочитать этикетку. — Как думаешь, сколько бы эта бутылка стоила в двадцать первом веке? — Ух, думаю много. Дорого бы мой Пепе отдал, чтобы отведать стакан этого виски. Монце принесла два маленьких кубка и улыбнулась. — Не знаю на счет твоего Пепе, но нам с тобой точно надо выпить по стаканчику, потому что мы заслужили. Развеселившись, они подняли кубки, чокнулись ими и осушили до дна. — Вау! — воскликнула Монце, почувствовав, как золотистая жидкость обожгла ее горло. — Уф-ф! Как моему Пепе это может нравиться? — Хулия усмехнулась, оценивая напиток. — У тебя будет время посмаковать и распробовать его вкус. Кстати, где будущая мать Сазерленда Хилтона? — со смехом спросила Монце. — Гуляет с будущим отцом, — пошутила Хулия. Когда виски перестал жечь ее горло, Монце кивнула на бутылку. — Правда в том, что он способен воскресить и мертвого. — Кстати, о мертвых. я смертельно устала! — зевнула Хулия. — Ты идешь в кровать? Монце, посмотрев на Фитца, потянулась и вздохнула. — Ты отправляйся, я скоро приду. Хулия не стала настаивать и через несколько секунд исчезла за дверью. Монце встала и посмотрела в окно. Ветер качал верхушки деревьев. Она подошла к кухонной двери и открыла ее, чтобы воздух охладил лицо. На несколько секунд закрыла глаза и подумала обо всем, что с ними происходит, и о том, как хорошо им удается справляться. Осторожно подошла к собаке, чтобы проверить ее. Животное мирно спало, поэтому Монце снова уселась за стол и налила из бутылки еще одну порцию виски. Подняв кубок, она глянула на собаку. — За тебя, Фитц. — И выпила виски одним глотком. Шумно выдохнув, поставила кубок, опустила голову на стол и закрыла глаза. Она так устала. Очень устала. Тепло огня в очаге, вместе с жаром от напитка убаюкали Монце. Она не знала, как долго она спала, пока не услышала: — Мисс Кроуфорд. Мисс Кроуфорд… Громкий шепот, раздавшийся прямо возле уха, испугал Монце до чертиков. Разлепив веки, она увидела перед собой ледяной взгляд Деклана Кармайкла. Несколько секунд они молча таращились друг на друга, пока она не вскочила, убирая с лица разметавшиеся во сне волосы. — Черт! Я заснула и … — пробормотала она. — Я заметил, — проговорил он со своим обычным серьезным выражением на лице. — Мне бы хотелось поговорить с вами, пожалуйста, присядьте. Монце не стала спорить и опустилась на тоже место, с которого подскочила несколько секунд назад. — О чем Вы хотите поговорить? Прежде чем ответить, Деклан Кармайкл прислонился к дверному косяку. — Здесь, мисс Кроуфорд, вопросы задаю я. Услышав эти слова, она вымученно улыбнулась. — Ладно, но не могли бы Вы поторопиться, я очень устала. — Вас когда-нибудь упрекали в дерзости? — Да. Вы. Прямо сейчас. Вас устроит такой ответ или Вы предпочли бы, чтобы я придумала другой? Потому что, уверяю Вас, я много чего могу нафантазировать. — Вы еще смеете дразнить меня! — Я?! — Насмешливый тон Монце почти свел Деклана с ума. Раздраженный ответами, он шагнул ей навстречу. — Потрудитесь выбирать выражения. Смиренно вздохнув, Монце замолчала. Казалось невероятным, что перед ней стоит тот самый мужчина, с которым она несколько дней назад наслаждалась верховой ездой. — Я хочу знать, кто вы и откуда? А также, почему у вас оказалось сокровище Кармайклов? И мне хотелось бы услышать правду, если вы меня понимаете. «Ох, мамочки, если я выложу ему все начистоту, он убьет меня прямо на этом месте. Хотя, он вряд ли поверит моим россказням. В любом случае, поднимет на смех все, что бы я ни сказала», — подумала Монце, принимая вызов. И не вдаваясь сильно в подробности, начала повествование, пытаясь сохранить уважение к раздражающему протоколу того времени. — Вам уже известно мое имя. — Он кивнул. — Что касается вашего второго вопроса, откуда я, уверена, вы не поверите ни единому слову, что я скажу, сэр. Но вы требуете от меня правды, и поэтому вот она. И мои подруги и я, перенеслись к вам из будущего, из двадцать первого века. Мы живем и работаем в Лондоне. Так уж случилось, что после соревнований по карате, Пэрис Хилтон выиграла поездку в Шотландию… Деклан сидел совершенно ошеломленный. Он не понял и половины из сказанного Монце, но позволил ей продолжить рассказ. — Украшение Кармайклов мне попалось на глаза в антикварном магазине в Эдинбурге. Дама в магазине настояла на том, чтобы я купила его вместе с зеркалом, и подруги захотели сделать мне подарок, поэтому заплатили за него, обрадовав продавщицу. Эту дрянную одежду, которая сейчас на мне, мы купили для участия в обеде в средневековом стиле в порту Ли. Клянусь! — прошипела Монце, когда увидела тень недоверия на лице Деклана. — И вот я очутилась в прошлом. Ирония судьбы, устроенная Эрикой, цыганкой, которая, чтобы вы понимали, вроде ведьмы или колдуньи в этом веке. Когда я была ребенком, Эрика относилась ко мне как мать, и, полушутя, как-то предложила мне загадать три желания. И я… О, Боже, как глупо с моей стороны, воодушевленная сумасшедшими подругами, пошла у нее на поводу. — Монце опустила часть правды. Она не собиралась говорить Деклану, что хотела оказаться рядом с ним. — Первым желанием было совершить невозможное приключение по этим местах, вторым — чтобы Пэрис обрела любовь и… — А что было третье? — он усмехнулся ее словам. — Я не успела загадать. Ударила молния, расколов дерево надвое, и свет погас. Мы были испуганы и хотели вернуться в отель, но я споткнулась, и мы вместе упали в воды гавани Ли. Как только нам удалось выбраться, мы… мы оказались здесь. Боже мой! Я и сама не могу поверить своим словам! Потом мы встретили Эдель и вместе сбежали от каких-то ужасных на вид мужчин. По правде говоря, я понятия не имею, кто они такие, и даже не хочу это знать. По пути нас нашел Алистер и привел сюда, в Элчо. И это, сэр, сущая правда о том, кто я и откуда. Каким бы безумным, невероятным и необъяснимым ни казался вам мой рассказ. Деклан долго молчал. Эта история, полная непонятных для него слов, стала самым безумным повествованием, что он когда-либо слышал. Как можно отнестись к этому серьезно, даже если эта девушка вернула кулон Кармайклов? Поэтому, Деклан сложил два и два и сделал вывод, что эта молодка на самом деле напилась. Указав на бутылку виски и пустой стакан, он спросил: — Как я погляжу, вы любите виски? — Вы решили, что я наклюкалась? — возмутилась Монце, чувствуя, куда он клонит. — Наклюкалась?! — непонимающе повторил он. — Да, то что я пьяна, — раздраженно пояснила Монце. — Но эй, умник, что вы хотите этим сказать? Мужчина отвел взгляд и с легкой улыбкой поставил бутылку на каминную полку. — Ничего. Я ничего не хочу сказать. Просто слушаю и придерживаюсь фактов, — ответил он, не глядя ей в глаза. — О да, конечно, — фыркнула Монце. — Послушайте, выводы, которые вы делаете, совсем не верны. Я рассказала правду. О чем ты… вы меня просили. Почему вы тогда не верите мне? — Может от того, что я не пил виски? — усмехнулся Деклан. — Простите, но вся ваша история, — это либо фантазия сумасшедшей женщины, или безумные выдумки менестреля после ночной пьянки. — Знаете что? — Монце посмотрела на него, приподняв бровь. — Мне все равно на ваше мнение! Меня не волнует, верите вы мне или нет. И знаете почему? Потому что через несколько дней я, надеюсь, вернусь в свой век, и мне никогда больше не придется лицезреть вас. Самое невоспитанное, подлое и жестокое существо, которое я имела несчастье знать за всю свою жизнь. И я… я просто хочу… Выбросьте из головы то, что я была здесь, — крикнула Монце, вскочив. Ее совсем не заботило то, как Кармайкл посмотрел на нее. — Надеюсь, что за остаток всей моей гребаной жизни, ни вы, ни это проклятое место, ни разу не возникнут больше в моих снах. — То, как вы сейчас возбуждены, заставляет меня поверить, что вы нездоровы, мисс Кроуфорд. — О, боже, дай мне терпения, — простонала она, закатывая глаза. Этот жест отчаяния, так рассмешил Деклана, что у него дрогнули губы. Он не поверил ни единому сказанному ею слову, но его привлекла в ней страстность в рассказе и живость в споре с ним. Но, не желая доставлять ей удовольствие, он обратил внимание на ее растрепанный вид. — Думаю, вам стоит привести себя в порядок. Вид ваш прискорбен. Деклан выразительно посмотрел на ее юбку и рубашку, залитую кровью собаки. — Вы со всеми себя так отвратительно ведете? Или только я удостоена такой чести? — Только вы… Боже упаси, даже не думал! — Деклан засмеялся так, что Монце захотелось пнуть его, но она сдержалась. Нападение на него все бы только усложнило. — Вы. вы. Но прежде, чем Монце успела подобрать подходящее оскорбление, Деклан посмотрел на нее с высокомерием человека, который привык командовать и ждал подчинения. — Последите за своим языком, мисс Кроуфорд. Стоит мне обидеться, вы и две ваши подруги покинете мою землю в мгновение ока. И, уверяю, дороги в наши дни — не лучшее место для одиноких женщин, даже если они из двадцать первого века, — усмехаясь, добавил он. — Послушайте, я, конечно, попридержу свой язычок… — Да, вам лучше помолчать, — согласился он. — Только после вас, — фыркнула Монце, замучившись подбирать слова. — Вам нравится всегда оставлять последнее слово за собой… — Можете не сомневаться. Монце посмотрела на Кармайкла, как бык, готовый вот-вот выскочить из загона. Ей хотелось его придушить. Но она решил удалиться, чтобы оставить за собой последнее слово. Когда Деклан остался один на кухне, он улыбнулся, глядя на пса, и прошептал, нежно погладив его по голове: — Я рад, что с тобой все в порядке, Фитц. Но чем раньше эта безумная оставит Мод, тебя и всех нас, тем лучше.ГЛАВА 23
Понадобилось несколько дней, чтобы Монце сменила гнев на милость. Но в ее памяти были еще свежи события той ночи, когда она поведала Деклану Кармайклу всю правду, и с каким сарказмом и недоверием он воспринял ее, приняв за пьяную болтовню и бредни сумасшедшей. Только одна новость радовала Монце — переезд в дом Фионы был назначен на следующую неделю. Ей до смерти хотелось убраться из замка, подальше от этого ненавистного герцога. Ему и самому, казалось, претил один только ее дерзкий и неприветливый вид. — Ну что, Пэрис Хилтон, завтра отправляемся на Пертский рынок? — спросила подругу Монце, пока они на берегу небольшого озера стирали свою нехитрую одежонку. — Да, подруга. Алистер обещал мне. — Эх, я бы сейчас многое отдала за стакан колы со льдом, — пробормотала Хулия, натерев рубашку мылом и прополоскав ее в воде. — Ну, в данный момент я бы предпочла стиральную машину, — усмехнулась Монце. — Раньше никогда не задумывалась о том, что ручная стирка отнимает столько сил и времени. У меня кожа на руках потрескалась от ледяной воды. Посмотрите, не осталось ни одного целого ногтя! — Да, немного крема с алоэ нам бы не помешало, — кивнула Хулия, оглядывая свои ладони. — Я порчу такой стиркой свои единственные стринги. — Что ж, Синди, ты бы поберегла их. Одному богу известно, сколько нам еще доведется здесь проторчать и один черт знает, кому посчастливится их увидеть, — поддразнила ее уроженка Канар. — Что за бесстыдные речи! — шокировано воскликнула Хулия. Но тут их беседу прервали Эдель и Агнес, нагруженные огромными корзинами белья. — Доброе утро, красавицы! — приветствовала их Хуана со своим особым чувством юмора. Девушки, посмеиваясь, опустили свои корзины на землю. — Норма, миссис Фиона велела тебя разыскать. Она собралась наведаться к леди Камиле, чтобы посмотреть на ее цветы, и хочет, чтобы ты сопровождала ее, — обратилась Эдель к Хулии. — Ой, и в самом деле. Я совсем запамятовала. — Хулия наспех попрощалась с подругами и побежала вслед за служанками. Монце перевела взгляд на две большие корзины с грязным бельем, которые служанки оставили рядом с ними. — Эй, а это стирать кто будет? — Синди, это не наша забота. Мы работаем на кухне, вы делаете всю остальную работу, — обернувшись, ответила Агнес. — Твою ж мать! — прорычала Монце. — Хоть они из семнадцатого века, но далеко не дуры, — покачала головой Хуана. Подруги с сомнением переглянулись. Как им удастся перестирать всю эту гору белья? Повозмущавшись еще какое-то время, они со вздохом принялись за работу. Спустя пару часов их пальцы совсем задубели от холодной воды. — Ненавижу это занятие, — пожаловалась Монце, принявшись застирку золотистой скатерти со стола в гостиной. Той, что по словам Фионы, досталась ей от бабушки. — У меня от ледяной воды скоро кровь застынет в жилах. — Знаешь, что мне приснилось прошлой ночью? — Ну… удиви меня. — Что я наслаждаюсь крепким кофе из Старбакса, пока мне делают расслабляющий массаж с шоколадом. — О, боже… я бы все отдала за хороший массаж, — пробормотала Монце, оттирая пятна с ткани грубым мылом. — От того, через что мне приходится здесь проходить, проблемы со спиной мне обеспечены. — Да, массаж было бы неплохо, — улыбнулась Хуана. — Но знаешь, что меня поразило больше всего? — Что? — Я не испытывала никакой радости от этого, потому что Алистера не было рядом со мной. — Да ладно тебе, подруга, не пытайся меня убедить, что этот рыжий запал тебе в душу. — Так и есть. — Серьезно? — Клянусь, — быстро закивала Хуана подруге в ответ. — Никто и никогда не относился ко мне с подобной обходительностью и почтением. Но почему-то… мне иногда хочется, чтобы он отбросил к черту свои манеры. — Ух ты! Вот это да… кто-то сгорает от страсти, как сухие дрова в печи? — усмехнулась Монце. — Да. Признаю и каюсь. Просто за мной никто еще не ухаживал так, как Алистер. У него на уме только прогулки. Удивленная подобным признанием, Монце расхохоталась, скатерть выскользнула из ее рук и, подхваченная течением, поплыла прочь. — Черт, она уплывает! — Надо бы ее чем-то подцепить. Или ты хочешь ее бросить? — рассмеялась Хуана. Ткань опускалась под воду, все больше и больше. — Но ведь вода ледяная! — жалобно воскликнула Монце. — Видишь ли, это непростая скатерть, а семейная реликвия Фионы. Недовольно ворча, Монце наконец полезла в воду, и спустя пару секунд, дрожа от холода, вернулась к подруге с пойманной скатертью. — Возвращайся в замок и переоденься. — Но у меня совсем нет сменной одежды! — пожаловалась Монце. — Попроси Эдель дать тебе что-нибудь. Уверена, она будет рада. Поспеши, я закончу сама. Если останешься хоть ненадолго, заработаешь пневмонию. Внимая словам подруги, Монце подхватила корзину с уже выстиранным бельем, и поспешила к замку. Едва она появилась на крыльце кухни, Агнес встревоженно бросилась к ней. — Что с тобой стряслось? — Я оступилась и упала в озеро, — ответила Монце, не желая вдаваться в подробности. — Мне нужно сменить платье. Не могла бы Эдель одолжить мне сухую одежду? — Я спрошу у нее, — быстро ответила Агнес. — Встань у огня, погрейся. Негоже в такую погоду ходить мокрой с головы до ног. Служанка выбежала из кухни, оставив озябшую Монце в одиночестве. Та, не раздумывая, первым делом решила избавится от юбки. Тяжелая от воды ткань упала к ее ногам, лишь только она развязала пояс. Монце стащила с крючка первый попавшийся ей на глаза кусок холстины и повязала его вокруг талии. «Какая миленькая мини-юбка, у меня получилась», — подумала она с улыбкой. Вернувшиеся спустя пару минут служанки застыли на пороге, ошеломленные ее видом. — Синди, бога ради, что за жалкое отрепье на тебе? — воскликнула Агнес. — Жалкое отрепье? Мы называем это мини-юбкой. — Мини что?! — изумились девицы. В это мгновение на пороге появилась Хуана, нагруженная корзиной белья и посмотрела на подругу с удивлением. — Какая идеальная мини-юбка! Где ты взяла ткань? Монце в ответ только чихнула. Эдель тут же пихнула ей в руки стопку сложенной одежды. — Иди переоденься, а то захвораешь. Монце поспешила к себе, но в дверях столкнулась с Декланом, который за какой-то надобностью шел на кухню. Заметив, как герцог окинул ее взглядом с ног до головы, Монце от стыда сгореть была готова. Не проронив ни слова, она поспешила скрыться в своей комнате.ГЛАВА 24
Пребывание в холодных водах озера на исходе октября не прошло для Монце даром. Она простыла и следующее утро для нее началось с сильного жара. — Господи, я бы сейчас все отдала за ибупрофен и чашку бодрящего колумбийского кофе! — в еле слышном голосе Монце сквозило отчаяние. — Прости, красавица. Здесь я могу напоить тебя только горячим целебным отваром и закутать хорошенько, чтобы ты пропотела. Температура еще не спала, — Хулия коснулась ее лба, — так что будь послушной девочкой и оставайся в кровати. — Был бы у меня телевизор или ноутбук, я бы с удовольствием провалялась в постели хоть весь день. Пообщалась бы с друзьями на Фейсбуке и весело провела время. — Хватит ныть, — ласково пожурила ее Хуана. — И что прикажешь мне делать? Пялиться в потолок, пока не зайдет солнце? Угораздило же меня заболеть именно в тот день, когда вы все отправляетесь на ярмарку в Перт, — снова пожаловалась она. — Зато сможешь отдохнуть и выспаться. Или тебе этого мало? — упрекнула Хуана. — Я умираю от любопытства, так мне хочется попасть туда. Какой облом! — Не волнуйся, торговцы приезжают два раза в месяц, и, как сказала мне Фиона, они никогда это не пропускают. — Ты сможешь поехать в следующий раз, — утешила ее Хулия. — Не переживай, — улыбнулась Хуана. — Я знаю твой размер и вкус. Обещаю, куплю тебе что-нибудь подходящее. И не забудь, Агнес с нами не едет. Так что, если тебе что-то понадобится, просто попроси. Договорились? Спустя десять минут подруги ушли, оставив Монце одну. Ранние утренние часы она, измученная жаром, провела в постели, но незадолго до полудня сон уже не шел, и она была готова рвать на себе волосы. Монце дотронулась до лба — он горел. Но ей нужно было чем-то заняться, найти любое развлечение, иначе можно сойти с ума. Поднявшись с постели, она надела скромный голубой халат, заботливо приготовленный для нее Эдель и посмотрела в окно. Было непривычно наблюдать пустые окрестности. «Одна-одинешенька. Все уехали в Перт», — угрюмо подумала она. Некоторое время Монце развлекалась, глядя в окно, пока вдруг на нее не снизошло озарение. Библиотека! Она могла бы выбрать книгу и почитать. Запахнув халат, Монце собрала волосы в высокий хвост, открыла дверь, и босая вышла в темный коридор. Для начала направилась в кухню, надеясь застать там Агнес, но обнаружила только кипящий в очаге котел с бульоном. Затем поднялась по лестнице, ведущей на верхний этаж. Оказавшись там, она опасливо огляделась по сторонам. Никого… Наверняка все, включая герцога, отправились в Перт. Поэтому Монце спокойно обошла покои, пока не добралась до библиотеки. — Уф, как приятно, — прошептала она, ступая по огромному ковру озябшими ногами. Засмотревшись на массивные книжные полки, она не заметила, что по правую руку от них, неподалеку от камина, в кресле, оббитом темной кожей, сидел Деклан Кармайкл. Он поднял голову, как только она вошла. Герцог был удивлен, увидев Монце в таком виде, но решил понаблюдать, не выдавая своего присутствия. Некоторое время он просто смотрел, как Монце, переходя от полки к полке, знакомилась с его обширной библиотекой. Осторожно прикасаясь к корешкам книг, она, наконец, остановила свой выбор на одной из них и без колебаний сняла с полки. Это было «Сломанное крыло». «Господи, неужели эта странная женщина умеет читать?» — подумал герцог. Монце же продолжила изучать книжные полки и выбрала для себя еще и «Благопристойную любовь». Не замечая чужого присутствия, она уселась прямо на мягкий ковер, и облокотившись на книжный шкаф, принялась ее листать. Более двадцати минут Деклан наблюдал за незваной гостьей, не проронив ни звука. Он был уверен, что она отправилась в Перт вместе с остальными обитателями замка. Что привело ее сюда? Пользуясь тем, что остался незамеченным, он любовался нежным профилем и прекрасными каштановыми локонами. Его умилила ее привычка при чтении водить пальцем по строчкам. Стоит признать — Монце единственная женщина, у которой хватило смелости противостоять ему. Никто до сих пор не отваживался на это. Его ныне покойная жена Изабелла была образцом нежной покорности, и за три года брака ни разу не повысила голос. Но женщина, что сидела сейчас перед ним, такая трепетная и хрупкая, на самом деле отличалась упрямством и храбростью. То, что всегда восхищало герцога в дамах, однако он никогда не желал для себя такой спутницы. Девушка громко чихнула, прервав его размышления. Неужто она захворала? Деклан побоялся, что, обнаружив его присутствие, она сбежит со всех ног. Ему было приятно, что Монце сидела перед ним такая тихая и увлеченная чтением, но вместе с тем это озадачивало. Деклан понимал, что как только она узнает о его присутствии, милое выражение исчезнет с ее лица, и через несколько секунд они оба будут стоять «с поднятыми мечами», готовые к битве. Но тут Монце снова чихнула и тяжело судорожно закашлялась, подтвердив его подозрения. Ну конечно же она больна. Поэтому герцог, чтобы не напугать ее, как можно ласковее произнес: — Почему вы с таким кашлем бродите по замку босиком? Услышав чужой голос, Монце застыла. «Черт возьми, ну почему я должна встретится с ним именно сейчас?» — с ужасом подумала Монце. Она резко вскочила, и книга с грохотом упала с ее колен. Голова закружилась и девушка, пошатнувшись, ударилась о полку и начала оседать прямо на пол. Деклан в два шага оказался рядом и ухватил ее за плечо. — Что с вами? Монце от неожиданности чихнула прямо ему на грудь. Смутившись, прикрыла лицо и попыталась оттереть пятна с темного камзола носовым платком. — Господи, боже ты мой… простите! Герцог неожиданно для них обоих улыбнулся и обратился к ней таким вежливым и спокойным тоном, какой она никогда не слышала от него раньше: — Не стоит волноваться. Я не думаю, что вы сделали это специально. Ваш организм потребовал этого. «Да ладно, сегодня сэр Зануда дозволил себе подшучивать надо мной?» — подумала Монце, глядя на него. Не дав ей ответить, Деклан подвел Монце к креслу, в котором до этого сидел сам. — Располагайтесь. Думаю, вам здесь будет удобнее, чем на полу. — Спасибо за вашу доброту, но кажется, мне лучше уйти. Я просто зашла одолжить книгу и… — Вы хотите сбежать от меня? — спросил герцог со странной улыбкой, от которой Монце бросило в жар. — Мне не от кого бежать, — растерянно ответила она. — Я просто не хочу никому мешать. — Разве я говорил, что вы мне мешаете? — удивленно спросил Деклан, в глубине души понимая, что не хочет, чтобы она уходила. — Нет, — честно призналась Монце. И герцогу понравился ее ответ. Несколько секунд был слышен только треск дров, пылающих в камине, затем Деклан попытался начать разговор. — Почему вы не поехали со всеми в Перт? Вместо ответа Монце чихнула, но на этот раз успела прикрыть платком рот и нос. Когда она вновь смогла говорить, голос звучал приглушенно. — У меня букет соплей. — Букет соплей?! — удивленно спросил он. — Что за болезнь такая? Услышав это, Монце разразилась беззаботным смехом. Деклан посмотрел на нее с широкой улыбкой. — Я осталась по причине простуды. Меня немного лихорадит. — Но что за напасть такая — «букет соплей»? — весело спросил он. — А-а! Это выражение мы используем там, где я живу. Деклан кивнул и с улыбкой посмотрел на нее. — Неудивительно, что вы заполучили подобный «букет», если припомнить в каком виде я вас вчера застал на кухне. Куда вы собирались отправиться на ночь глядя в таком неприличном одеянии? Вспоминая тот позорный момент, Монце прикрыла ладонью глаза и, улыбнувшись, покачала головой. От ее чувственной расслабленной улыбки у Деклана пересохло во рту. — Я упустила белье, когда стирала в озере. Пока доставала его, то изрядно вымокла и замерзла. Юбки стали такими тяжелыми, что я поспешила избавиться от них, едва добралась до кухни. — Герцог с неким изумлением, очень внимательно слушал ее забавный рассказ. — Если бы вы пришли несколькими секундами ранее, то застали бы меня в еще более неприличном виде. Деклан, внезапно для себя, громко расхохотался, но еще большей неожиданностью для него стали дальнейшие слова девушки. — Ваше право не верить мне на слово, считать, что я не от мира сего или принимать за горькую пьяницу, но там, откуда я родом, в двадцать первом веке, девицы, вроде меня, носят такие юбки и даже короче. Не в силах сердиться на Монце и ее абсурдные речи, Деклан решил поддержать шутку. — Мне очень жаль, что я не знаю этого века, чтобы своими глазами увидеть то, о чем вы рассказываете. Забавно было бы понаблюдать. Монце взглянула на него и ответила непринужденной улыбкой. — Сэр, не думаю, что вам это понравится. — Почему? — спросил он удивленно. — Потому что мой мир так не похож на ваш, что вы вряд ли пришли бы от него в восторг. Однако, для меня ваш мир легко понятен и приемлем для житья, хотя мне очень многого здесь недостает. — И чтобы немного развеселить герцога, Монце добавила: — О, я вам открою секрет, но исключительно ради ознакомления: положение женщины моего времени сильно изменилось. Они получили такие права и такую свободу, которые вашим современницам и не снились. — Не могли бы вы разъяснить подробнее, — попросил герцог, устраиваясь поудобней. Монце, забравшись в кресло, как индус сложила босые ноги под себя, и прикрыла их полами халата, чтобы немного отогреть. Затем принялась за рассказ, который постоянно прерывался вопросами Деклана. Она догадывалась, что он не верит ни единому слову, но ей нравилось просто болтать с ним у камина, не обмениваясь при этом колкими замечаниями. — В моем веке я бы звала вас запросто, по имени — Деклан, а вы меня — Синди. — Он улыбнулся. — Мы, женщины, можем носить и длинные и короткие юбки, брюки, шорты, все, что хотим. Мы можем говорить, делать и предлагать то, что пожелаем. Нет, боже, это невероятно, — удивленно рассмеялась Монце. — Вряд ли вы поверите, если я скажу, что мы сами можем предложить мужчине разделить постель, если он нам понравится. — А где же тогда ваши приличия и достоинство? — резко спросил Деклан. — Приличия и достоинство по-прежнему существуют в ценностях человека. Но время не стоит на месте, и люди понимают, что мужчины и женщины равны. Не буду отрицать, в некоторых вопросах женщины все еще уступают мужчинам, но мы постепенно занимаем в мире то положение, которое заслуживаем. — Вы хотели бы называть меня Декланом и обращаться ко мне на «ты», мисс Кроуфорд? — уточнил он, забавляясь безумностью ее слов. — Мне бы это понравилось, потому что бесконечное «выканье» утомляет. Это ужасно сложно и безумно скучно. Но только если вы не против, и тоже будете обращаться ко мне по имени. И, если завтра по непонятной причине вы рассердитесь и захотите взять свои слова обратно, то не говорите мне, что я должна снова говорить вам «Сэр». Необъяснимым образом Деклан наслаждался разговором с Синди, и, хотя не придал значения всем ее россказням, понимал, что ему нравится ее компания и неординарность мыслей. Подойдя к ней, он протянул руку. — Пусть будет так, Синди. Откинувшись на спинку кресла, Монце пожала ее и улыбнулась. — Договорились, Деклан. Воцарившаяся между ними близость, неспешность момента, тишина и потрескивание дров в камине заставили обоих взглянуть друг другу в глаза. Монце встретилась взглядом с тем, о котором мечтала все годы. Тем, который преследовал ее во снах. ОН предстал перед ней. Деклан был очарован остроумием и красотой молодой женщины. Не в силах отпустить ее руку, не говоря уже о том, чтобы уйти прочь, он сгорал от желания узнать больше о женщине, что так притягивала его. — Синди, окажись сейчас в своем времени, как бы ты поступила? — пробормотал он. «Ясен перец, поцеловала бы тебя», — подумала она. И, недолго думая, Монце потянулась к его губам. Просто короткий поцелуй. Без переполняющих чувств и эмоций, но в нем было достаточно страсти, чтобы оба почувствовали бабочек в животе и неловкость, повисшую в комнате. Деклан, впечатленный таким поступком и совершенно сбитый с толку, отступил назад и попытался собраться с мыслями. Монце в очередной раз чихнула. — Синди, у тебя нешуточный жар. Ты ведь вся горишь. «Даже не представляешь, насколько.» — смутилась она. Приложив руку ко лбу, Монце спустила ноги и нетвердым голосом произнесла: — И вправду горю! Я думаю. думаю, мне стоит вернуться в свою комнату. — Да, так будет лучше, — кивнул Деклан, сомневаясь, хочет ли она этого на самом деле. — Прикажу Агнес принести бульон и обтереть тебя холодной водой, чтобы снять жар. Увидев герцога таким обеспокоенным, Монце невольно улыбнулась. — Деклан, могу ли я почитать эти книги в своей комнате? — Посмотрев на его ошарашенное лицо, она наивно улыбнулась. — Обещаю бережно к ним относится и, когда закончу, вернуть их на место. С каждой секундой эта женщина все больше озадачивала его. Деклану вдруг захотелось продлить их общение, чтобы узнать о ней побольше. Он бы с удовольствием подхватил бы сейчас Синди на руки и отнес в кровать, лишь бы ее босые ноги не ступали по холодному полу. Но, подавив свои желания, он лишь любезно ответил: — Конечно, Синди. Можешь читать сколько угодно, а потом поделись со мной своими впечатлениями. — Спасибо. Не проронив больше ни слова, Монце с воодушевлением добралась до двери библиотеки и, прежде чем открыть ее, одарила герцога нежной улыбкой. — Рада была нашему с тобой общению, Деклан. — И со всех ног бросилась в свою комнату. — Черт возьми, Синди Кроуфорд! Как ты могла его поцеловать? — громко отчитала себя она, укладываясь в кровать.ГЛАВА 25
На рынке Перта многочисленные обитатели замка Элчо разбрелись по торговым рядам. Слуги поспешили закупиться провизией, а Фиона, вместе с девушками, Алистером и малышкой Мод отправилась на поиски интересных вещиц. В одной из лавочек Мод приглянулся серебряный браслет и такие же сережки. Алистер, не тратя времени на раздумья, незаметно их купил. Деклан поручил ему отыскать что-нибудь для его дочери на день рождения, и украшения станут прекрасным подарком. Фиона решила сшить для девочки платье и купила для этого отрез ткани, а Эдель, от лица всех остальных обитателей Элчо, купила симпатичные башмачки. Алистер, довольный тем, что быстро справился с поручением своего друга и лэрда, ни на шаг не отходил от Пэрис Хилтон. Эта темноволосая прелестница, с необычными чертами лица, с самой первой минуты их знакомства завладела его сердцем. — Нашлось ли то, что бы понравилось вам, прекрасная Пэрис? — поинтересовался горец, расчищая перед ней дорогу. — Что вам ответить, мой дорогой друг? Понравилось, конечно же понравилось. Намного больше, чем вы только могли бы подумать, — она с улыбкой подмигнула Хулии, которая отвернулась, едва услышав ее ответ. Горец, которому было неведомо с каким почтением надо относится к женщинам, схватил ее за локоть, увел к лавке знакомого продавца и предложил присмотреть себе украшение из серебра. — На чем вы остановите свой выбор? — склонившись, прошептал он ей на ухо. — Я? — Да, вы. — Ах, Алистер, я столько раз просила обращаться ко мне на ты. — Простите, моя маленькая мисс, — смутился он, — я забыл. Давай же Пэрис, выбери себе подарок. Нервничая, как никогда в жизни, Хуана взглянула на него. Ей все еще было невдомек, как такой красавец, вообще мог увлечься ею. — Но почему? — Потому, что ты заслужила подарок. — заметив, какую гримаску она состроила, он широко улыбнулся. — Своим очарованием и красотой. Хуану тронули его слова, и она тут же покраснела, как школьница. — Благодарю, Алистер, но вряд ли меня можно назвать красивой. Порой я милашка, порой сумасбродка, но только не красотка… Я хорошо знаю, какими бывают красавицы, и я совсем не из их числа. Окинув ее взглядом, мужчина замотал головой, показывая, что не согласен с ее словами. — Алистер, для особ, которые обычно нравятся мужчинам, во мне нет особого шарма, и я слишком мала ростом. — Затем, указав на него, продолжила: — Взгляни на себя. Ты могуч и красив. Кто угодно может потерять голову при виде копны твоих рыжих волос и ясных голубых глаз. Ты из тех мужчин, кто ни за что на свете не обратит внимание на такую, как я. Разве это не очевидно? Горца удивили ее речи. Как у Пэрис могли возникнуть подобные мысли, если для него она самая восхитительная особа из всех, кого он когда-либо встречал? Он подошел к ней и наклонившись, осторожно приподнял ее подбородок. — Мне ни к чему знать, что нравится другим, я знаю, что нравится мне. И я, Алистер Сазерленд, могу поклясться на чем угодно, что не имел чести быть знакомым с более красивой, милой, умной женщиной, что стоит сейчас передо мной. И я могу назвать бесчисленное количество причин, по которым буду счастлив преподнести тебе в подарок вещицу, изготовленную моим другом Ральфом. — О, боже, это самое романтичное, что когда-либо случалось со мной в жизни, — прошептала Хуана. И забыв про то, что они не одни, бросилась к горцу и поцеловала. Изумленному ее внезапной выходкой Алистеру не оставалось ничего другого, как подхватить Пэрис и поцеловать ее в ответ, осуществив, наконец, то, о чем он грезил с самого первого момента их встречи. Эта крошка сумела заполнить собой все его мысли и все его сердце. Хуана почувствовала себя героиней фильма «Красотка», когда Алистер улыбнувшись, опустил ее на землю. — Теперь тебе известны мои чувства? — Хуана ошеломленно кивнула. — Тогда поторопись выбрать подарок, и давай уберемся отсюда? Молодую женщину позабавило нетерпение, мелькнувшее в его глазах. Под любопытными взглядами окружающих, она оглядела ларец и указала на браслет с дымчато-серыми камнями, обрамляющими монограмму из буквы «А» по центру. — Алистер Сазерленд, ты делаешь мое пребывание здесь чрезвычайно увлекательным. Горец уже привык к тому, что не способен понять и половины произнесенных слов Пэрис, так что, вытащив из кармана несколько монет, расплатился со своим другом Ральфом и они направились дальше. Отыскав в рыночной кутерьме знакомые лица, Алистер первым делом подхватил на руки Мод, которая уже валилась с ног от усталости. — Смотри, что у меня есть, — прошептала Хуана на ухо подруге. — На какие деньги ты его купила? — с удивлением спросила Хулия, разглядывая красивый браслет. — Это подарок Алистера — с взволнованной улыбкой ответила Хуана. — Сдается мне, этот рыжий горец хороший человек — сказала Хулия и взяла ее за руку. — Да, очень, — пробормотала Хуана, любуясь тем, как он развлекает Мод. — Только не говори, что ты на него запала, — Хулия хмыкнула, когда подруга кивнула ей в ответ. — Ты что совсем мозги растеряла? Не забывай, что мы здесь ненадолго. Ну, по крайней мере я на это надеюсь. Ты же не собираешься остаться здесь навсегда? К чему тогда влюбляться в мужчину, который, как тебе известно, твоим никогда не станет? Хуана понимала, что все сказанное подругой — правда, она бы и хотела возразить, но впервые в жизни не могла найти слов. То, что сейчас происходило с ней, было похоже на фантастический сон, который рано или поздно закончится, и вместе с ним Алистер исчезнет из ее жизни. — Боже, конечно же ты права, но он так говорит со мной, что я в буквальном смысле каждый раз теку. Сегодня, например, он сказал, что я красивая и веселая. И то, что я ему нравлюсь. Веришь или нет, но самый большой комплимент, которым меня парни удостаивали — «Милашка». Милашка! Знаешь, это все равно, что сказать: «Прости, но до красавицы тебе далеко». — Закатив глаза, она с улыбкой взглянула на Хулию. — Обычно мужчины, которые обращают на меня внимание мне не нравятся. Я не могу идти наперекор своим желаниям и стремлениям. А Алистер… он такой другой. И сегодня поцеловал меня! Ну, вернее я поцеловала его, а он ответил мне. И, подруга, ты даже не представляешь, какой это был поцелуй! Я чуть прямо там… — Замолчи, ради бога! Я замужняя женщина, в период полного воздержания, — заткнула уши Хулия. — И знаешь, что я тебе скажу? — Что? — Наслаждайся моментом, но помни, что рано или поздно это закончится. Хуана посмотрела на Алистера, который все еще играл с Мод, и радостно улыбнулась. Теперь она не собиралась тратить понапрасну ни секунды. Словно услышав ее мысли, Алистер повернулся к ней и подмигнул. В ответ она послала ему воздушный поцелуй. — Ради Бога, Пэрис, — отругала ее проходящая мимо Фиона. — Виданное ли дело, вести себя так вольно с мужчиной. Ты уже достаточно раззадорила Алистера, не стоит заводить его еще больше. — Ой, как я погляжу, от ваших глаз никуда не скрыться. Старушка повернулась к ней и подмигнула. Затем, понизив голос выдала такое, отчего они все засмеялись. — Не стоит забывать, что я тоже женщина и когда-то даже была молода.ГЛАВА 26
На следующий день после того, что произошло в библиотеке, простуда Монце усилилась. У нее поднялась температура, и не осталось сил даже на то, чтобы разговаривать. Деклану, привыкшему быть в курсе всего, что происходило в замке, доложили о самочувствии девушки и он едва удержался, чтобы тотчас не спуститься в крыло прислуги и навестить ее. Это породило бы сплетни. Но прошло уже два дня, хороших вестей по-прежнему не было, а его нетерпение меж тем росло. Он умирал от желания повидать Синди, пусть даже их встреча могла снова перерасти в стычку. Но все же сдержал свой порыв и вместо того, чтобы пойти самому, послал слуг отнести ей хорошее одеяло и красивый букет цветов. — Доброе утро, — поздоровалась горничная, входя в комнату прислуги. Монце чувствовала себя немного лучше и рассеянно напевала нехитрую песенку: — …я подожду, пока ты почувствуешь то же, что и я, пока не посмотришь на луну такого же цвета…. — Доброе утро, Эдель. — Хулия с любопытством посмотрела на гостью. — Эти цветы передали Синди, — пояснила Эдель, краем уха пытаясь уловить, о чем же поет молодая женщина. Едва заслышав свое имя, Монце оставила пение и переключилась на разговор. — Мне? — удивленно спросила она. — Хм-м… Думаю, кое-кто времени зря не терял, — усмехнулась Хуана. — Да, разве что ты… с отцом своих будущих детей, — Монце бросила на подругу быстрый взгляд. — Кстати, браслет, что он тебе подарил, выглядит очень мило. — Правда? — Хулия смущенно хихикнула и ласково потеребила подарок. — Он такой ми-и-илый! Монце утаила от подруг то, что случилось в библиотеке, но и у нее присланные цветы вызвали недоумение. Поэтому, пока она второпях натягивала платье, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Эдель, они действительно для меня? Горничная кивнула в ответ, и Монце с волнением оглядела изысканную вазу темного стекла. Как и следовало ожидать, никакой записки она не нашла. — Кто послал цветы, Эдель? — улыбнулась Хулия. — Лэрд Кармайкл, — ответила служанка. — Вот его слова: «Поди к Синди, отнеси ей одеяло и эти цветы. Передай мои искренние пожелания скорейшего выздоровления». — Боже, как ми-и-и-ло! — вздохнув, Хуана ткнула в бок свою недогадливую подружку, которая в этот момент почувствовала странный жар, пробежавший по ее телу. На Монце вновь обрушились воспоминания о том, что случилось в библиотеке. Деклан, его хриплый голос, взгляд полный страсти и их поцелуй… — Ну, возможно мы раздуваем из мухи слона, — предположила Хулия. — Может таким образом герцог решил принести извинения за все свои придирки и зарыть топор войны? — Мне жаль тебя разочаровывать, но для этого Кармайклу придется приложить усилий больше, чем визажисту Марухиты Диас, — ответила Монце, опуская вазу на дощатый стол. Вдохнув аромат цветов, она почувствовала странную радость. Ведь этим нехитрым жестом, Деклану удалось тронуть ее сердце. В тот день Монце была избавлена от обязанностей по уборке, поэтому в хорошем настроении поспешила на кухню, чтобы помочь Эдель со стряпней. Так прошло несколько дней. Однажды, когда Монце удалось справиться с работой по дому чуть раньше обычного, она решила проведать Мод. Захотелось немного развлечь девочку и поиграть в прятки с малышом Фитцем. Ведь с самого утра зарядил дождь и выходить на улицу совершенно не хотелось. За веселыми занятиями Монце и ее маленькая подружка провели несколько часов. Томясь от безделия во время болезни, девушка научила щенка разным трюкам. И теперь, глядя на них, Мод не могла удержаться и восторженно засмеялась. Именно этот смех и привлек внимание Деклана. Он впервые слышал, как искренне смеялась его дочь! Осторожно открыв дверь в комнату, он удивился, когда застал свою дочь, катающуюся по полу от смеха. Некоторое время он наблюдал за своей малышкой. Ему еще не доводилось видеть ее такой счастливой и улыбающейся. Это зрелище его внезапно взволновало. Он знал, что поступает несправедливо по отношению к ней, но после смерти Изабеллы один лишь взгляд на дочь разбивал ему сердце. Вот почему он оставил ее на попечение своей матери, а сам ушел воевать за свои земли. Но теперь чувствовал, что что-то в нем изменилось, и, нравится ему или нет, этим он обязан Синди. В этот момент щенок, до этого весело скачущий по комнате, застыл на месте и посмотрел в сторону двери. Монце тоже заметила, что герцог наблюдает за ними и напряглась. «Господи, он сейчас снова примется отчитывать меня за то, что я привела сюда пса. Готовься, Монце, сейчас ты услышишь в свой адрес отнюдь не лестные эпитеты», — подумала она со вздохом. Деклан, поняв, что его раскрыли, удивил всех не на шутку. — Могу я войти? Мод бросила смущенный взгляд сначала на девушку, а затем взяла щенка на руки и кивнула. Монце была готова к новой битве, прекрасно понимая, что за этими словами должно последовать. — Конечно, сэр, вы же в своем доме, — ответила она легко и весело. — Сэр?! — удивился он, вспоминая их последнюю встречу. Ответив улыбкой на его вопрос, молодая женщина, глядя ему прямо в глаза четко и ясно произнесла: — Конечно, Деклан, это же твой дом. Герцог улыбнулся и повергнув всех в изумление, уселся прямо на пол рядом с ними. — Над чем вы смеялись? Ваш смех слышен во всем замке. Малышка Мод, до сих пор находящаяся в некотором ошеломлении от такого внимания, посмотрела на отца и прошептала, тут же опустив взгляд. — Простите, отец. Мы не хотели вас беспокоить. Деклан ужаснулся, когда понял, что одной фразой заставил померкнуть счастье в глазах своей дочери. Он взял ее за подбородок, поднял к себе лицо и бархатным голосом, от которого у Монце мурашки побежали по всему телу, произнес: — Мод, мне нравится слышать, как ты смеешься, потому что у тебя красивый смех. И я должен принести извинения за то, что не уделял достаточного внимания тебе. Но, обещаю, отныне все будет по-другому. Девочка удивленно посмотрела на Монце. Ее отец никогда не был так добр к ней. — Прекрасно! Ты вместе с папой снова одна команда, — радостно захлопала в ладоши Монце, но заметила недоумение на лице малышки. — Команда? — хором спросили девочка и ее отец и рассмеялись. — Синди, иногда я не могу понять твои слова. Что такое «команда»? — Мод не терпелось получить ответ. Монце, застигнутая врасплох таким вопросом, перехватила лукавый взгляд герцога и попыталась не пасть лицом в грязь. — Ты права, Мод, иногда я говорю очень странные вещи. Может потому, что я и сама такая странная? — Все снова засмеялись. — Там, где я живу, командой называют нескольких человек, которые совместными усилиями пытаются достичь одной цели. Вот вы с отцом, к примеру, всю свою жизнь будете бороться за любовь и понимание друг друга. Я понятно объяснила? — Да, — переглянувшись, согласились они. — Синди, а ты в чьей команде? — спросила девочка. Этот вопрос поверг Монце в шок и на секунду она замешкалась с ответом. Нельзя было вводить девочку в заблуждение, ведь рано или поздно ей придется уйти. Но тут на выручку к Монце пришел Деклан. — Конечно, она в нашей команде. Как ты можешь подвергать это сомнениям, Мод? — девочка улыбнулась. — Думаю и Фитц тоже может к нам присоединиться. Нам же нужна большая команда. Как думаешь, малышка? — В самом деле? — спросила Мод, широко распахнув глаза. — Да, милая, конечно. Если хочешь, можешь оставить его себе. Навсегда. — Он улыбнулся. — Сэр… то есть Деклан, с тех пор как я очутилась здесь, это самые удивительные слова, что услышала от тебя. И у меня нет сомнений в том, что ты ни разу не пожалеешь об этом, — Монце поразило каким образом герцог пытался завоевать доверие своей дочери. Услышав такую пылкую речь, Деклан едва удержался, чтобы не поцеловать ее. И, видимо это ясно читалось в его взгляде, потому что Монце, смутившись, решила резко сменить тему и разрядить атмосферу, возникшую между ними. — Принцесса, не хочешь показать папе игру, которой я тебя научила. Ты обязательно одержишь над ним победу! Малышка хихикнула и хитро посмотрела на отца блестящими глазами. — Я научилась у Синди. — Правда? — О, да! И у нее это очень хорошо получается, — с улыбкой подтвердила Монце. — Папочка, давай я тебе покажу. — Папочка?! — удивился он, но, заметив испуганное лицо дочери, поспешил ее успокоить. — Я в полном восторге, когда ты зовешь меня папочка, Мод… Мне это нравится! «Папочка…» — мысленно повторил Деклан. У него потеплело на душе от того, как ласково назвала его дочь. Так что он поспешил устроиться рядом с ней, и радуясь такому живому интересу, выслушал правила игры. — Надо держать руки — вот так, ладонями вниз и смотреть друг другу прямо в глаза. Но будь внимателен папочка, ты должен отдернуть руки до того, как я шлепну тебя по ним. Монце, присев на краешек кровати, несколько минут наблюдала за игрой. Одна лишь мысль о том, как простая забава смогла в разы сократить огромную пропасть между отцом и дочерью, приносила ей огромное наслаждение. Казалось невероятным, что ребенок легко смог найти с отцом общий язык, учитывая какими были их отношения в прошлом. Мод преподала отцу урок, и Монце надеялась, что он оценит его и запомнит на всю жизнь. И именно в этот момент она поняла, что невидимой стены, которая стояла между Декланом и его дочерью, никогда не было. — Папочка, ты проиграл… снова! — Твоя взяла, Мод, — радостно засмеялся он. — Думаю, уроки Синди были так хороши, что я не могу с тобой тягаться. — Сэр, ваша дочь ловит все на лету, — улыбнулась Монце. — Сэр?! — приподнял он бровь, заставив ее смутиться. — Схожу на кухню за печеньем. — Мод помчалась к двери, перепрыгнув через растянувшегося на полу Фитца. Монце, обнаружив что очутилась в опасной близости от герцога, задумчиво поправила локон и отступила на пару шагов. Он тоже почувствовал неловкость и переспросил: — Сэр?! Мы же вроде договорились? — Знаю, знаю… — усмехнулась она. — Как твое самочувствие после болезни? — Спасибо, все хорошо. Но я хочу извиниться за то, что накануне вела себя непозволительно грубо, совсем как хамка. — Хамка? И тогда она снова повторила жест, от которого у Деклана сладко замирало сердце — с улыбкой поправила выбившуюся прядь. То, как она провела кончиками пальцев по своим волосам, было пронизано чувственностью и совсем лишало его разума. — Хамка — значит невоспитанная. Я назвала себя так, потому что вела неподобающе. Простите, я не отдавала себе отчет, — пояснила она, пытаясь уловить его реакцию. Он кивнул в ответ, но в его глазах скользнула настороженность. От одного взгляда на ее губы, таких сладких на вкус, Деклан не смог удержаться и склонился к ее лицу, отчаянно желая поцелуя. — Если я сию секунду поцелую тебя, ты назовешь меня хамом? Ошеломленная Монце покачала головой, и Деклан прижался к ее губам. Он мечтал об этом все прошедшие дни и теперь не мог оторваться. Только она могла утолить его жажду. И когда почувствовал, как Синди, ответив ему, приоткрыла рот и ее шелковистый влажный язык коснулся его губ, понял, что на седьмом небе от счастья. Ему захотелось тотчас подхватить ее и отнести к себе в покои, раздеть и сделать своей. Но он не мог так с ней поступить. Это противоречит его принципам. Монце, потерявшая голову от подобного проявления чувств, жаждала большего, поэтому без раздумий смело оседлала колени Деклана и впилась ему в губы страстным поцелуем. Мужчина, не ожидавший от нее такого пыла, лишь одобрительно фыркнул. Так бы они и целовались, позабыв обо всем на свете, если бы их не прервал топот маленьких ножек. Монце торопливо соскользнула с герцогских колен и когда дверь распахнулась, Деклан поспешил навстречу дочери. — Прошу меня простить. Пора заняться делами, не терпящими отлагательств, — хриплым от волнения голосом произнес он. И поспешил уйти, даже не посмотрев напоследок на Монце. — Я чем-то расстроила папочку? — растерянно спросила Мод. Монце все еще находилась под впечатлением от недавних событий, но понимала, что девочка ждет от нее ответа, так что ласково ей улыбнулась и усадила рядом с собой. — Вовсе нет, принцесса. Просто твоего отца ждут важные дела. Монце еще некоторое время поиграла с девочкой и щенком, хотя все ее мысли были о герцоге. Она гадала, где он и чем занят. Поздним вечером, после нехитрого ужина в компании Колина, Эдель и Агнес, Монце решила прогуляться, чтобы привести в порядок бушующие в голове мысли. После случившегося днем в спальне Мод, она не могла думать ни о ком другом, только о Деклане. От воспоминаний о его страстном поцелуе, сладкая дрожь охватила все ее тело и Монце поняла, что отчаянно нуждается в большем. Гораздо большем. «Глупо отрицать, Монце, что ты хочешь секса. Своим поцелуем этот мужчина показал тебе, как хорошо с ним может быть, и тебе до безумия захотелось попробовать. Глупо отрицать… Но тебе надо забыть об этом сию же минуту! Зачем добавлять проблемы к тем, что уже и так висят на твоей шее», — ругая себя, она никак не могла оторвать глаз от света, льющегося из окон его покоев. — Хватит! Я иду спать. Надеюсь, сон поможет мне выбросить из головы подобную чепуху. Но едва войдя в кухню, Монце резко остановилась. Почему бы ей, женщине двадцать первого века, независимой и незамужней, не насладиться сексуальной жизнью в полной мере. Она крепко зажмурилась всего на секунду и когда открыла глаза, то решение было принято окончательное и бесповоротное. Если Деклан Кармайкл стал для нее объектом самых страстных желаний, то к чему все эти отговорки? Полная решимости, она по лестнице поднялась в гостиную. Убедившись, что зал пуст, поспешила к следующему лестничному пролету. Стараясь не шуметь, проследовала мимо комнат Фионы и Мод, пока не добралась до покоев Деклана. «Глупая, что я творю?» — стучало у нее в голове. Но она уже не могла сопротивляться своим желаниям, поэтому, без стука распахнув дверь, скользнула в герцогские покои. Деклан, в расстегнутой белой льняной сорочке и светлых брюках, стоял у камина, погруженный в свои мысли. Поздний визит поверг его в изумление, он посмотрел на Монце и отставил бокал с вином на каминную полку. Не нужно было никаких слов. За них говорило сбившееся дыхание и опаленные страстью взгляды. Влекомые единым желанием, они бросились в объятия друг друга и слились в жадном поцелуе. Вызов горел в глазах Монце, вызов, который сводил Деклана с ума. Монце, ощутив мягкую теплую кожу под своими руками, выгнулась навстречу. Она нетерпеливо стянула с Деклана сорочку, одним махом обнажив его до пояса. Мужчина из ее фантазий, о котором она грезила столько раз, стоял сейчас перед ней. Деклан же не скрывал, что готов откликнуться на любые желания Синди. Разгоряченный, поддался необузданной пылкости молодой женщины и отбросив свою знаменитую сдержанность, подхватил ее на руки и как добычу отнес на кровать. Когда Монце улыбнулась ему и томным жестом распустила волосы, Деклан совсем потерял голову и прикусил ей нижнюю губу. — Твоя улыбка сводит меня с ума, — прошептал он, прежде чем вновь поцеловать ее. Довольная его словами, Монце не прерывая поцелуев, позволила раздеть себя. Сначала с ее плеч соскользнул лиф, а затем и белая блуза была небрежно отброшена в сторону камина. Едва Деклан обнажил ее до пояса, то сразу припал губами к ее груди. Прикоснувшись к соскам, лизнул, и когда в ответ раздался прерывистый вздох, легонько прикусил. Его губы кривились в похотливой усмешке. Он торопливо развязал на Синди пояс и, спустя мгновение, юбка отправилась вслед за блузой. — Боже мой, этот мужчина знает толк в доставлении удовольствий… Деклана восхитило то, как раскованно девушка вела себя с ним. В его глазах появилось что-то новое, дикое и необузданное. Он положил руки на восхитительные ягодицы и увлек Монце за собой, уложив поверх себя. Тонкая черная ленточка, скользнувшая меж пальцев, повергла его в шок. — Что это? Монце улыбнулась. Деклан не мог отвести взгляд от фиолетовых с черным трусиков. Конечно, он же впервые видит нечто подобное. Монце решила еще больше подстегнуть его желание и встав во весь рост, чувственным движением провела ладонями по бедрам. — Стринги. — Стринги?! — Мужчина не смог удержать смех. — Да. В наше время так называют женское белье. Такому фасону отдает предпочтение большая часть женщин. И как только она решила, что больше ничем не сможет удивить, Монце поняла, что ошиблась. На этот раз внимание Деклана привлек ее живот. — Ради всех святых, что ты сотворила со своим пупком? Эта штука так нестерпимо блестит. Монце с улыбкой прикоснулась к украшению. Затем, взяв Деклана за руку, жестом предложила ему самому попробовать наощупь поблескивающую в ее пупке бусину. — Это называется пирсинг. Сережка в пупок, — объяснила она, приблизившись к его губам. Озадаченный подобной находкой, Деклан растерянно посмотрел на Монце. — Разве серьги не предназначены для ушей? — в его голосе проскользнуло тщательно скрываемое удивление. — Да. Но, как я уже говорила, к моему времени многое изменилось. Теперь серьги носят на любой части тела: не только на мочках ушей, но и на пупке, в брови, на языке… — На языке?! — удивился он еще больше и отстранился, не в силах поверить в это. — Да, и кое-где еще, но, если я скажу, где именно, ты вряд ли поверишь. Некоторое время Деклан таращился на нее, пытаясь переварить обрушившуюся на него информацию, пока Монце не решила, что пора бы вернуть его мысли в правильное русло. — Тебе нравятся мои стринги и мой пирсинг? — Стоя рядом с кроватью, она томно покачала бедрами, чем вновь привлекла внимание герцога. Скользнувпо ней жадным взглядом, он почувствовал жгучее желание и изогнул губы в похотливой усмешке. — Безумно. Прошу, вернись обратно в кровать. Мне хотелось бы поближе рассмотреть ту… ну, ту штуку в пупке и стащить с тебя эти… стринги. Монце соблазнительно потянулась и со свойственной только ей очаровательной чувственностью, ухватилась за столбик в изголовье кровати, и проворно забралась на колени Деклану. — Вот и я, Кармайкл. Вся в твоем распоряжении! Деклан, заведенный до предела, поднял руки, которыми до этого стискивал тюфяк, набитый шерстью, и осторожно потянул за тонкие полоски ткани, именуемые стрингами. И снова был сбит с толку, когда перед его взором предстал идеальный треугольник каштановых волос. Монце, понимая его изумление, приподнялась с колен и прошептала ему на ухо: — То, что тебя так удивило, мы называем бразильской эпиляцией. Возбуждение достигло предела и к тому моменту, когда нежные пальцы девушки принялись за тесемки его штанов, Деклан отбросил в сторону всю сдержанность и терпение. В стремлении поскорее закончить эту сладкую пытку, он приподнялся, облегчив Монце задачу высвобождения его мужского достоинства из тесных оков одежды. От одного вида его великолепного члена, она не смогла скрыть восхищенного удивления. Деклану понравилась то, как довольно улыбнулась Синди. Он сжал ее в объятьях и уложил на спину, широко раздвинув ей ноги. Не в силах больше сдерживать свои желания, без дальнейших церемоний резко толкнулся членом внутрь, вырвав стон наслаждения из уст девушки. — Я называю это овладением, — прошептал он ей на ухо. Дикий, как пламя, жар охватил тело Монце, и она приподняла бедра, чтобы принять его еще глубже. Она желала, чтобы он овладел каждой клеточкой ее тела. Все в этом человеке буквально сводило ее с ума. Его рот, мужественный запах и голос, звучащий так властно и требовательно, когда они занимались любовью. Обуреваемый страстью, Деклан с удовольствием отметил ее порыв. Он понимал, что девушка совсем не невинна, и это только усиливало пыл, поскольку на каждый его страстный натиск она отвечала с неким бесстыдством. Когда ее тело содрогнулось в экстазе, и он услышал протяжный стон, то последовал за ней, с хриплым рыком уронив обессиленное тело прямо в ее объятья. Каждый дюйм кожи горел. Деклан, пытаясь перевести дух, понял, что своим весом может легко раздавить девушку, поэтому поспешил скатиться на кровать и был вознагражден улыбкой полного удовлетворения. — Если ты продолжишь так улыбаться, я овладею тобой снова. Монце расхохоталась от всей души, но внезапно напряглась и села на кровать. — Боже мой! О, Господи! — Она схватилась за голову. Герцога встревожила такая реакция и, присев рядом, он погладил ее по спине и заглянул в лицо. — Что тебя так встревожило? — Господи, мы же занимались незащищенным сексом. Без презерватива! И я не могу здесь воспользоваться таблетками экстренной контрацепции. Боже! — Презерватив? Таблетки? Откинув волосы с лица, Монце повернулась к нему. — Таблетки — это такое снадобье, которое женщины принимают после того, как разделили с мужчиной постель, если только они не использовали презерватив. А презерватив — это такой колпачок, который мужчины надевают на член, чтобы женщина не забеременела и, если не хотят заразиться срамной болезнью. — Колпачок? — повторил, пораженный. — Объясни, что это за страх божий? То, с каким выражением лица он это спросил, вызвало улыбку Монце, и она расслабилась, отбросив свои страхи в сторону. Потянув мужчину за собой обратно в постель, прижалась к нему всем телом. Они еще долго говорили о вещах, которые Деклану с трудом удавалось принять и которые Монце, со всем присущим ей пылом, доказывала. И они занимались любовью до тех пор, пока за окнами не забрезжил рассвет. Наконец, Монце поднялась с кровати и принялась собирать свою разбросанную одежду. «Ну и видок у меня», — подумала она, посмотрев на себя в то самое зеркальце, купленное в антикварном магазине Эдинбурга. — Куда ты собралась? — спросил Деклан. — К себе в комнату. А то еще немного и я умру. — Она очаровательно зевнула. — Почему ты говоришь о смерти?! И успокоился только тогда, когда услышал ее смех. — Я хотела сказать, что умираю, как хочу спать. Обескураженный таким весельем, он перехватил ее руки, туго затягивающие пояс юбки, и поцеловал их. — Хочешь, останься здесь. Мне нравится, когда ты лежишь у меня под боком. — Спасибо, но я беспокойно сплю, и буду тебе мешать, — поддразнила она, отстраняясь. Деклан, совершенно обнаженный, остался сидеть на своей кровати. Очень давно он не чувствовал себя в подобной эйфории. — Синди, могу я кое о чем тебя спросить? — Конечно. — Помню, однажды в пылу спора ты упомянула своего отца. Что случилось с ним и твоей матерью? — Моя мать скончалась при родах, а отец умер несколько лет назад. — Монце не хотела выдавать подробности своего тяжелого детства, но по взгляду Деклана поняла, что он ждет большего и со вздохом продолжила: — Ты вспомнил день, когда я сравнила тебя с моим отцом… Я поступила так нарочно, потому что не хотела, чтобы Мод постигла моя судьба. Отец ни дня не любил меня и не удостаивал своим вниманием. Я была для него обузой и непосильной ношей. Твоя дочь не заслуживает быть одинокой или ненужной. Только не Мод. Она замечательная девочка. — Но я обожаю Мод. Ты не представляешь, как сильно я люблю ее. И никогда не брошу свою дочь. — Я знаю, Деклан. Но малышке это может быть неведомо. Я пыталась донести до тебя, что ты должен дать ей это знать. И вот теперь Мод улыбается, не сжимается от страха при виде тебя, а смело подходит и даже целует. И она назвала тебя папочкой, а ведь раньше и подумать не смела об этом? — Согласен, — честно ответил горец. — Тогда радуйся, красавчик. Я помогла твоей дочери понять, насколько сильна любовь ее отца. Монце своей улыбкой тронула его сердце. Герцог кивнул, а девушка, перехватив его взгляд, принялась отчитывать: — Не смотри на меня так! — Почему? — Потому что от твоего взгляда я готова сквозь землю провалиться. Это так возбуждает. — Увидев, что Деклан встал и направился к ней, отпрыгнула назад. — Даже не вздумай меня целовать. На сегодня поцелуев больше не осталось. — Они закончились? — Да. Они закончились. Но Деклан смотрел на нее с такой чувственной страстью, что, не удержавшись, она сама повисла у него на шее и прижалась к нему губами. Затем толкнула на кровать, пылко поцеловала еще раз и убежала, оставив его одного. Распаленного в недоумении. — Это был замечательный опыт, Деклан Кармайкл, — объявила она, прежде чем дверь за ней тихо затворилась. И ушла… Герцог, ошеломленный подобным всплеском страсти, лежал в своей постели, и довольная улыбка играла у него на губах. — Замечательный… просто потрясающий опыт, Синди Кроуфорд, — пробормотал он и тихонько рассмеялся.ГЛАВА 27
Прошло несколько дней. Влюбленные, каждую ночь украдкой прятавшиеся в покоях Деклана, при свете дня старательно избегали друг друга, а если им это не удавалось, то каждая их встреча перерастала в яростный спор. Хотя больше половины таких стычек была лишь для отвода глаз. И каждая такая бурная перепалка лишь усиливала желание побыть наедине. Фиона взирала на их жаркие споры с высоты прожитых лет. Живой и пылкий взгляд, с каким ее сын обменивался колкостями с Синди, вызывал у нее много вопросов, но она предпочитала улыбаться и помалкивать. В то же время ее очень радовало, что отношения между Мод и ее отцом с каждым днем шли на лад. Деклан теперь частенько брал с собой дочь на конные прогулки, и они весело проводили вместе все свободное время. Но чем больше солнце склонялось к закату, тем сильнее тайных любовников охватывало странное томление. И, хотя каждое утро Монце, обманывая себя, клялась больше не переступать порог герцогских покоев, едва наступала ночь, как она, будто на крыльях неслась к Деклану. Конечно же, Хулия почти сразу же узнала про эту интрижку, но, как и все остальные, решила держать язык за зубами. Влюбленные же не спешили объясняться друг другу в любви и даже не заикались о будущем, хотя стоило им расстаться всего лишь на час, как изнутри их начинал пожирать палящий огонь страсти. Наконец наступил долгожданный день для малышки Мод, ее день рождения. Обитатели Элчо под предводительством Монце, организовали для нее вечеринку-сюрприз. При виде того, как счастливо улыбался ее сын своей маленькой дочери, сердце Фионы переполняла гордость. А значит боль от утраты дражайшей супруги, память о которой Деклан бережно хранил годами, наконец утихла. — Торт несут! — восторженно воскликнула Хулия. Гости столпились у стола именинницы, куда служанки водрузили нехитрое творение местных кондитеров. Эдель только собралась его разрезать, когда ее остановила Монце. — А разве мы не будем петь Мод «С днем рождения»? Все с удивлением уставились на молодую женщину. О чем это она? — Послушай, принцесса, — сказала Монце после того, как отправила Хулию на поиски свечей. — Там, откуда я приехала, есть такая традиция. Праздничный торт мы обязательно украшаем зажженными свечами, по одной за каждый прожитый год. Потом гости поют поздравительную песню и именинник, загадав желание, задувает все свечи зараз. Хочешь такого и для себя? Девочка посмотрела на отца, ища одобрения, а он лишь с улыбкой кивнул ей в ответ. Хулия торопливо зажгла свечи, воткнула их в торт, и под ошеломленными взглядами присутствующих, три чужестранки громко затянули: — С днем рожденья, тебя! С днем рожденья, тебя… И когда последний куплет потонул в шумных овациях, виновница торжества при небольшой поддержке гостей с весельем задула свечи. Так, с подарками, играми и сюрпризами прошел весь день, а когда солнце ушло за горизонт, все обитатели замка собрались у костра, чтобы петь и танцевать. Ведь день рождения малышки здесь праздновали впервые. Все прошлые годы герцог пребывал в тоске и унынии и ему даже в голову не приходило устроить подобное торжество. Но теперь, когда отец и дочь были по-настоящему счастливы, Деклан был готов пойти на все, лишь бы его малышка радовалась и смеялась. Старики принесли волынки и шотландские гитары, которые внешним видом походили на знаменитые испанские бандуррии. Смельчака, который рискнул первым исполнить старинную балладу, наградили одобрительными аплодисментами. — Мы хотим услышать, какие песни поют в ваших краях! — Колин с вызовом посмотрел на сидевших вместе подруг. — На самом деле? — засмеялась в ответ Хуана. При виде с каким жаром местные жители подхватили это предложение, у вовсю развеселившейся к тому времени Хулии, возникла идея, с которой она тут же поделилась с Монце и Хуаной. — Что выбираете, La Macarena или Viva España? Давайте заставим всех разинуть рты от удивления! Когда девушки расхохотались в предвкушении, к ним тихонько подошла Эдель. — Синди, не могла бы ты исполнить ту песню, что напевала несколько дней назад? — Это еще какую? — непонимающе спросила Монце. Эдель бросила быстрый взгляд в сторону Неда. — Та, в которой женщина поет своему возлюбленному, что надеется на то, что он не сможет жить без ее любви. Монце улыбнулась и покачала головой. Она поняла, о какой песне шла речь, но предпочла бы сгореть со стыда, чем петь в одиночку перед такой толпой. — Ну, Синди! Давай же, спой! — К просьбе присоединилась и Мод. Монце смущенно посмотрела на Деклана и покачала головой. Ему было неизвестно об этой ее стороне, так что, усмехнувшись, он начал подначивать ее: — Ты не можешь отказаться. Мод сегодня главная, и она требует песню. — Да, пожалуйста, Синди, — попросила девочка. Монце в ответ на очередную усмешку обожгла герцога недовольным взглядом. Ее дерзость сводила его с ума. — О какой песне вы говорите? — спросила Фиона Хулию. — Она на испанском и называется «Я буду ждать». Ее написал Армандо Мансанеро, — пояснила Монце. — Ах, подруга, как романтично! — прошептала Хуана, подмигивая Алистеру. — Что ж, Синди, звучит прекрасно. Жаль мы не сможем понять, о чем речь, — встряла в разговор Агнес. — О, не стоит волноваться об этом. Пока Синди поет, я переведу для вас слова, — сказала Хуана, которая наконец решила оставить на время своего обожаемого Алистера. Толпа, собравшаяся у костра, уже в голос требовала песню, подкрепляя громкие крики топотом и овациями. Монце поняла, что просто так от нее не отстанут и покорно вышла в круг. — Хорошо, хорошо. Я спою вам. Но если в ответ на мое пение небеса разверзнутся и грянут гром и молнии, я не виновата, договорились? Все громко рассмеялись. Что Синди, что ее подруги, за то короткое время, которое провели в Элчо, успели завоевать всеобщую любовь. Монце встала, глубоко вздохнула и закрыла глаза. Когда она начала петь, Хуана шепотом перевела слова на английский.Забыв обо всем на свете, Монце открыла глаза и посмотрела на Деклана, который, как завороженный не мог отвести от нее взгляд.
Ошеломленная тем, сколько любви было во взгляде Деклана, Монце изменила последние слова в песне, а конечную строфу закончила почти шепотом.
Все время, пока она пела, вокруг царило молчание, не все могли понять, о чем пелось в этой песне, но ни от кого не могло укрыться то, как герцог и эта молодая женщина смотрели друг на друга. Когда песня закончилась и Монце улыбнувшись, поклонилась, публика разразилась аплодисментами. Деклан же все еще находился под впечатлением от слов песни, которые так отозвались в его сердце и душе. Когда праздник подошел к концу и замок наконец затих, Монце поспешила к Деклану. Тот с нетерпением ожидал ее, расхаживая по комнате, словно волк в клетке. Лишь только Монце вошла, он бросился к ней, крепко обнял и подарил восхитительный поцелуй. Той ночью они долго занимались любовью. Безмолвно отдавались страсти, потому что все слова за них были сказаны романтичной песней…
Последние комментарии
15 часов 3 минут назад
23 часов 54 минут назад
23 часов 57 минут назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 12 часов назад