Папарацци [Анна Фурман] (fb2) читать онлайн

Анна Фурман Папарацци

Лампочка на потолке мигала с равными интервалами. Поначалу вспышки казались хаотичными, но при достаточном внимании и количестве времени, можно было заметить, что они похожи на азбуку Морзе. Точка. Точка. Тире. Тире. Точка. Ни детектив Шац, ни его сегодняшний гость понятия не имели, что это значит.

«Надо бы проверить проводку, когда все закончится», – подумал детектив. В комнате для допросов с лампочками вечно творилась какая-то чертовщина. Электрик разводил руками, мол, ничего не поделаешь, здание старое, но Шац был искренне убеждён, что стоит взглянуть самому и он обязательно все исправит. Только вот руки никак не доходили.

На бумаге текущее дело выглядело вполне прозрачным. Детектив уже мысленно расставил акценты на чёрно-белом фоне. Разумеется, когда дойдёт до суда, адвокат обвиняемого станет напирать на состояние аффекта, но, по мнению Шаца, человек, сидящий сейчас напротив него, ясно осознавал, что делает. В какой-то мере, его можно было понять. Но все же, главной своей задачей Шац видел торжество справедливости. Преступник есть преступник. Что бы ни толкнуло его на «кривую дорожку».

– Назовите ваше полное имя для протокола. – Шац приготовил блокнот и ручку. Он всегда делал записи по ходу следствия. На случай, если на пенсии ему будет скучно, и он решит написать учебник по «детективологии».

«Белый мужчина, 45 лет. Выглядит чуть старше. Возможно, из-за усталости. Судя по всему, не спал несколько суток. Мешки под глазами, недельная щетина».

– Ричард Брукс Хоуп. – «Голос бесцветный, как и он сам».

Хоуп сидел сгорбившись, словно хотел врасти в стул, и едва поднимал голову, когда говорил. Лампочка явно не оказывала на него никакого воздействия. Как впрочем, и вся окружающая обстановка.

– Чем вы занимаетесь, мистер Хоуп? Как зарабатываете на жизнь? – Шац решил отступить от традиционной формы ведения допроса, в надежде расположить к себе оппонента и вывести его на откровенный разговор.

Похоже, сработало. Ричард сдавленно улыбнулся:

– Я издатель. «Брукс и партнеры», вы, должно быть, слышали?

«За 20 лет работы сколотил неплохое состояние. Начинал с продажи журналов».

Шац развел руками:

– Боюсь, мистер Хоуп, при моей работе у меня нет времени на чтение книг.

– А что же вы читаете, детектив?

Шац понял, что за эту тему можно зацепиться:

– Газеты.

Бинго! Хоуп, наконец, посмотрел на Шаца:

– Газеты. Стало быть, вы видели те снимки.

– Да. – Взгляд у детектива был как приливный захват – отвернуться почти невозможно. – Я видел несколько фотографий.

Обвиняемый подался чуть вперед, наручники звякнули в непроницаемой тишине. Черты лица разом стали острее и резче:

– Не называйте их так, детектив. Фотография – искусство. А это – снимки. Грязные, отвратительные снимки.

Щац наклонился навстречу:

– Хорошо. И судя по… снимкам, вы провели последнюю неделю в доме на Сильвер Роуд?

Хоуп снова сник и прижался к спинке стула.

– Да. В доме моей жены.

– Бывшей жены? – поправил детектив.

– Верно. – Хоуп опять принялся разглядывать стол. – Я был нужен ей. И Лидии.

Лампочка на потолке закончила очередной цикл «морганий» и теперь заливала комнату пресным желтым светом. Серые стены впитывали его и создавали атмосферу камеры-одиночки – давящую и грубую. Если бы не зеркальное стекло рядом с дверью, можно было бы решить, что они действительно в изоляторе.

«В разводе чуть больше месяца. Есть общая дочь, 10 лет».

Шац ненадолго отложил ручку:

– Какие у вас отношения?

Хоуп вздохнул:

– Мы с Эмили расстались друзьями. Она позвонила мне сразу…

– И вы никуда не отлучались?

– Нет.

Хоуп помолчал немного, а после добавил, с нажимом на первое слово:

– Они уже были там, когда я приехал. Осаждали дом.

В этот момент Шац явственно ощутил, как меняется настроение допроса. Воздух вокруг будто стал плотнее и начал электризоваться. Детектив всегда умел тонко чувствовать перемены в беседе и извлекать из них пользу – не зря он считался лучшим дознавателем в своем участке. Коллеги называли это даром интуиции, но сам Шац утверждал, что все дело в концентрации и навыке. Он начал работать в полиции десять лет назад, и к своим тридцати трем успел раскрыть множество дел и насмотреться на преступников всех сортов и мастей. Но мужчина, с которым он разговаривал сейчас, явно отличался от остальных.

«Держится относительно спокойно и отрешенно. Интеллигентный. Начитанный. Правильная речь. Мог бы сойти за социопата. Но язык тела выдает нервозность. Производит впечатление решительного и волевого человека».

– Под «ними» вы имеете в виду журналистов? – Шац неосознанно провел рукой по волосам – его личный жест на случай подступающего волнения.

– Снова ошибка, детектив. Но вас можно понять. Словом «журналист» теперь разбрасываются все, кому не лень. Оно давно утратило свое значение, – Хоуп устало покачал головой. – Журналисты расследуют, собирают факты и анализируют. Говоря «они», я подразумевал папарацци. Стервятникам было чем поживиться.

– Дин Соделарио был среди них?

Хоуп едва заметно дернул плечами и поморщился, услышав это имя. Но посмотрел Шацу в глаза без страха:

– Да. Он был там с самого начала. Если я не ошибаюсь, главный разворот пятничного выпуска «Таймс» – его работа.

– Вы говорите о том… снимке, – детектив чуть запнулся, – на котором ваша бывшая жена выходит из дома в окружении офицеров?

Ричард зажмурился в попытке стереть из памяти ожившую перед ним картину. Его голос упал до полушепота:

– Вы представляете, детектив, сколько людей видели ту газету? Вы можете представить, что почувствовала Эмили, когда получила почтовую рассылку?

Шац всегда старался избегать камер. Для разговоров с прессой у них в участке имелся специально обученный человек. Но иногда папарацци все же удавалось подловить Шаца. Это нервировало. Особенно если учесть прозвище, которое дали ему местные газетчики из криминальной хроники – «детектив-красавчик». Ужасная глупость. Хоть и отчасти справедливая.

Конечно, это не шло ни в какое сравнение с ситуацией, в которой оказалась Эмили Хоуп.

– Давайте лучше поговорим о вас, мистер Хоуп. Что почувствовали вы?

Ричард напрягся, его губы слегка задрожали:

– Это философский вопрос, детектив? Полагаю, то же, что и моя дочь, в ночь, когда она пряталась в шкафу, пока подонок в маске насиловал ее мать.

В комнате стало тихо. Будто весь воздух ушел из нее. Над столом повисла плотная пустота, изредка рассеиваемая морзянкой лампочки. Точка. Точка. Тире. Тире. Точка. Глаза детектива меняли оттенок. Золото. Серебро. Синева. В зависимости от бликов. Прочесть в них что-либо не представлялось возможным. Хоуп нарушил напряженную паузу:

– Они были там каждый день, – он говорил медленно, пытаясь справиться с комком в горле. – Через дорогу от дома. У супермаркета на углу. Караулили возле больницы и около вашего участка. Щелк. Щелк.

Хоуп изобразил фотографа, насколько позволили ему стальные браслеты, а после продолжил:

– Чтобы продать телевизионщикам и желтой прессе сенсацию. Снимки, которые будут смотреть на мою семью из каждого утюга. Снимки, которые будет обсуждать весь город. – Он сделал голос, как у диктора на тв: – Бывшая супруга известного издателя была изнасилована на глазах их дочери – почему она не заперла дом на ночь?

Щелк.

– Могла ли Эмили Хоуп спровоцировать преступника?

Щелк.

– Мистер Хоуп не позаботился о безопасности своего ребенка?

Щелк.

– Эмили и Лидия Хоуп на прогулке – так ли сильно они пострадали?

Щелк.

Ричард часто заморгал, сдерживая слезы:

– Я не собирался…

Внезапно дверь распахнулась. На пороге возникла женщина в мятой рубашке и серой толстовке. Сотрудницу отдела в ней выдавала только кобура на ремне.

– Томас, тебя хочет видеть капитан. Сейчас.

Шац поморщился, будто его одолел внезапный приступ зубной боли. Женщина повернулась к Ричарду, которого, кажется, заметила только что:

– Мистер Хоуп.

– Детектив Лоусон. У вас есть какие-нибудь новости? – спросил он с надеждой.

– Пока нет. Но мы будем держать вас в курсе, если что-то появится. – Лоусон тут же испарилась.

***

Щац нагнал Лоусон в коридоре:

– Сколько раз я просил не называть меня по имени в участке?

Она отмахнулась:

– Пошел ты, Шац. На меня твоя магия убеждения не действует.

Они обогнули столовую, и Лоусон сбавила шаг:

– Мы нашли камеру. И еще кое-что интересное.

– Так и знал, что капитан здесь ни при чем.

Лоусон закатила глаза:

– Господи, какой же ты сообразительный! Я в восторге!

Шац не остался в долгу:

– Твой сарказм невероятно скучный, Джозефин.

В общей комнате, как обычно, балом правил хаос. Шум голосов смешивался с шуршанием бумаг и клацаньем клавиатуры. Кто-то спорил, кто-то втихаря резался в карты, сержант ругался на неисправный кулер. В последнее время, этот ритуал стал часть его рутины. Когда Шац и Лоусон вошли в «королевство анархии», все на секунду замерли, оторвавшись от своих занятий.

Эти двое представляли собой изумительный контраст: слегка неряшливая рыжая малявка Лоусон, с татуировками на руках и аккуратно одетый высокий худой Шац. Со стороны они могли бы сойти за очень привлекательную пару. Но знали друг друга еще с академии, и оба не одобряли идею служебного романа.

Лоусон направилась прямиком к своему столу, не обращая внимания на всеобщее замешательство. На нем лежало несколько снимков. Шац склонился над ними и вопросительно приподнял бровь:

– Флешка уцелела?

– Как видишь, – Лоусон пожала плечами, – посмотри внимательно.

Шац начал перебирать фотографии с сосредоточенным видом и что-то бормотать себе под нос. Наконец, на него снизошло озарение:

– Один и тот же человек, не считая семейства Хоуп. Он явно не из журналисткой братии.

Лоусон хлопнула Шаца по плечу:

– Хороший мальчик! Вечер перестает быть томным. Покажи их Хоупу. Чуйка подсказывает мне, что он опознает нашего загадочного субъекта.

Шац дернулся, будто его задели слова коллеги:

– Если это он, то зачем ему понадобились деньги и украшения?

Лоусон начала перечислять:

– Трофеи? Хотел сбить нас со следа?

– Возможно, и то, и другое.

– Ммм… – Лоусон задумалась, – как ни крути, а с этим типом надо побазарить. Не нравится он мне.

Шац сгреб фотографии со стола:

– Мне тоже.

Он резко развернулся и направился обратно. Движения Шаца всегда были такими, словно он куда-то опаздывал. Лоусон крикнула ему вслед:

– Не забудь починить сраную лампочку после!

Шац оглянулся и отправил в пространство воздушный поцелуй:

– Пошла ты, Лоусон.

Что бы эти двое ни говорили, а все в участке считали их парой.

***

– Мистер Хоуп, взгляните на эти снимки. Вы узнаете места?

Ричард принялся послушно перебирать распечатки.

– Да… Да. Это неподалеку от школы Лидии. Это парк, где мы гуляли. А это… – он замер и весь напрягся, – это задний двор дома… Чьи они?..

– Дина Соделарио.

Кровь разом покинула лицо Хоупа:

– Вы нашли фотоаппарат?..

Шац кивнул:

– Да, там, где вы указали. Но сейчас не об этом. Посмотрите на этого человека, – Шац провел пальцем по фотографиям, отмечая нужное место на каждой, – вы знаете его?

Ричард снова посмотрел на распечатки. Действительно, почти на каждой был один и тот же мужчина. Хоуп пригляделся и медленно закивал:

– Похоже… Похоже это Саймон… – он нахмурился, пытаясь вспомнить фамилию, – Джонс. Он когда-то учился вместе с Эмили, пытался ухаживать за ней но…

Ричард осекся, не закончив предложение, и поднял глаза на детектива:

– Вы полагаете, он мог?..

– Мы пока не знаем, но обязательно проверим его.

Шац повернулся к зеркальному стеклу и едва заметно кивнул. Лоусон с другой стороны перегородки уже говорила по телефону:

– …отлично, да. Соберите группу. Нам стоит его навестить.

Ричард спрятал лицо в ладони на несколько секунд:

– Он звонил ей после того, как… Боже мой…

Хоуп обхватил руками голову так, что цепочка наручников оказались прямо перед его носом. Весь его вид выражал глубокое отчаяние: плечи мелко тряслись, губы сжались в тонкую линию, веки задрожали.

Шац заговорил ровным, спокойным тоном:

– Расскажите мне о том дне, мистер Хоуп.

Ричарду понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями:

– Дочь хотела пойти в школу. Мы с Эмили поначалу были против, но потом решили, что там, возможно, Лидия сможет отвлечься.

Он сделал небольшую паузу, а после продолжил, тщательно подбирая слова:

– Я заметил Соделарио через дорогу. Он был один. Этот… – Хоуп с трудом удержался от грубости, – научился очень ловко обходить судебный запрет на приближение. Стоило мне сделать шаг по направлению к нему, как он делал шаг назад.

Лампочка на потолке снова принялась моргать.

«Точка. Точка. Тире. Тире. Точка. Надо бы выяснить, что это значит».

– Когда я вернулся, его нигде не было. По крайней мере, мне так показалось. Эмили приняла успокоительное и уснула. После той злосчастной вылазки в парк, она старалась больше не покидать дом, по возможности. Я включил новости…

Хоуп замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. По его щекам скатилась пара слезинок.

– По пятому каналу говорили, что личность преступника все еще не установлена. На фоне мелькали кадры… Я пришел в ярость. У меня было такое чувство, что с каждым репортажем, с каждым выпуском газеты, они снова и снова проникают в мой дом. Берут, что захотят…

Хоуп заплакал. По-настоящему. Шац пошарил в нагрудном кармане и извлек из него платок. Этой премудрости он научился у Лоусон – ей часто доводилось говорить с жертвами преступлений. А вот на допросах подобное случалось редко. Но Шац мысленно порадовался, что запасся платком. Он протянул его Хуопу. Тот принял подношение и, немного успокоившись, продолжил:

– Когда я приехал за Лидией, она была сама не своя. Конечно, многие слышали о случившемся. Большинство поддержало ее. Но были и те, кто… знаете, детектив, подростки порой бывают очень жестоки.

Ричард махнул на снимки, которые все еще лежали на столе.

– Соделарио я не заметил.

«Точка. Точка. Тире… а это не сигнал SOS?».

– Вечером я готовил ужин, Эмили и Лидия смотрели мультфильм, но его прервал очередной выпуск новостей. Эмили выключила телевизор почти сразу. Но что-то они успели увидеть. Лидия убежала на улицу, в свой домик на дереве. Она всегда сидит там, когда расстроена. Я пошел за ней.

«Не могу вспомнить».

– Я заметил его из окна. Он стоял на том же месте, что и утром. Будто прождал там весь день. Лидия плакала и я…

«Нет, SOS выглядит иначе».

– Когда она немного успокоилась, я проводил ее в дом.

«Поменять лампочку!!!».

– Я хотел проучить его. Забрать фотоаппарат. Я был зол. Невероятно зол. Он не заметил меня. Я подошел сзади и выхватил камеру. Он обернулся и закричал. В этот момент, я…

Слова вырвались у Шаца против воли разума и предписаний протокола:

– Вы перестали себя контролировать?

Ричард Хоуп посмотрел на детектива. Взгляд его стал стеклянным:

– Нет. Я отдавал себе отчет в том, что делаю. Я не собирался убивать его. Но я хотел этого. Я ударил его камерой по голове четыре раза. Перед глазами стояли эти снимки. Лица моих девочек. Я выбросил фотоаппарат и прикрыл его листвой, а Соделарио оттащил как можно глубже в лес. Я не мог допустить, чтобы пресса снова собралась у дома. Когда я позвонил в полицию и скорую помощь, он уже не дышал…

Шац тяжело вздохнул, закрыл блокнот и принялся постукивать уголком по столу, в такт лампочке. Хоуп нарушил молчание:

– Когда я ударил его в первый раз, я ощутил…

– Власть?

Ричард опустил голову:

– Да. Я не ожидал ничего подобного. В тот момент, мне казалось, что я поступаю правильно. Это звучит ужасающе, знаю…

– Мне часто приходится слышать такое от…

– Убийц?.. – теперь Хоуп закончил фразу за детектива.

– Людей, сделавших неверный выбор. – Шац немного помолчал и добавил: – Вам лучше позвонить своему адвокату, мистер Хоуп.

Лампочка загорелась ровным светом, как бы акцентируя драматичность момента. Шац тяжело поднялся из-за стола и направился к двери. Уже на пороге, Хоуп окликнул его:

– У вас есть дети, детектив?

Шац на секунду застыл в проеме, но ничего не ответил.

***

Шац сидел на крыше и курил. Дымок прорезал густеющие сумерки и терялся в них, оставляя после себя горький табачный запах. Детектив привык видеть мир в черно-белом цвете. Так было проще. Понятнее. Преступник есть преступник. И он должен понести наказание. Шац почти перестал обращать внимание на истории, сосредоточившись на уликах, но этот разговор надломил что-то внутри. Шац понимал Ричарда Хоупа. Конечно, никто не заслуживает смерти, но если речь идет о чем-то личном, глубинном…

Лоусон незаметно прокралась на площадку. Шац выглядел совершенно поникшим и безучастным. Он даже не повернул головы, когда она приземлилась рядом с ним и закурила. Лоусон слегка толкнула коллегу в бок:

– Командный центр вызывает майора Тома.

Он посмотрел будто сквозь нее. Лоусон продолжила:

– Мы взяли Джонса. Нашли у него украшения Эмили Хоуп. Знаешь, что самое интересное? Не грохни Хоуп того папарацци, мы вряд ли бы вышли на упыря. Похоже, он намерен играть в молчанку. Но я собираюсь крепко взять урода за яйца.

Шац пробормотал себе под нос:

– Тебе помочь?

– А ты всегда рад подержаться за чьи-то яйца, а?

Шац посмотрел на Лоусон своим самым убийственным взглядом, но в уголках его глаз залегли озорные морщинки:

– А ты всегда рада быть невыносимой язвой.

Лоусон положила голову ему на плечо:

– Что есть, то есть. Но помощь правда не помешает.

Щац поцеловал ее в макушку и снова затянулся сигаретой. Лоусон слишком хорошо знала друга. Хоть Шац и уверял, что это рядовой допрос, она предполагала, что все кончится именно так – в тишине, на крыше. Что же, по крайней мере, ей удалось вывести его из транса. Они посидели молча еще пару минут. Потом Лоусон встала и потянулась:

– Мне нужен кофе. Это будет жаркая ночка.

Она придала своему тону нарочитой игривости:

– Присоединишься ко мне, сладкий?

– Непременно, детка. Иди. Я скоро спущусь.

– Не задерживайся. Тебя еще ждет лампочка.

Лоусон скрылась в здании, оставив Шаца наедине с вечерней рефлексией. Он потушил окурок в пепельнице и достал телефон. Если он собирается сегодня остаться в участке, то должен сделать один очень важный звонок. Шац машинально запустил руку себе в волосы.

– Любовь моя… – начал он извиняющимся тоном.

– Нет, нет и еще раз нет! Ты опять не придешь?.. – В голосе собеседницы послышалось разочарование.

– Мне правда нужно поработать сегодня…

– Тебе всегда нужно!

– Это особый случай…

– У тебя все особые!

– Лис, ну прости меня.

Молчание и злобное сопение на том конце провода.

– Лис…

– Ладно. Останусь у ба. Только завтра, чтобы купил мороженого!

– Непременно! А ты запри двери и напомни ба о сигнализации.

– Так точно, детектив-папа!

– Люблю тебя, мышка-мартышка.

Шац положил трубку и улыбнулся – самое главное, что Лис в безопасности. А с преступниками он как-нибудь разберется. И с лампочкой тоже.