Держитесь, дорогие смертные! [Mayonaka] (fb2) читать онлайн

Mayonaka Держитесь, дорогие смертные!

Очень приятно, ведьма!

Я внимательно всматриваюсь в витрину бутика. На пьедесталах пестреют симпатичные платья разных фасонов, но, впервые за долгую жизнь, в магазине меня привлекает отнюдь не товар.

Гордо приосанившись, она смотрит перед собой небольшими, пронзительно яркими глазами цвета зыбкого болота. Светлые волосы ниспадают на плечи ровной волной, переливаясь золотом при тусклом свете. Всё её существо – точёная фигура, хрупкие плечи, маленькие ладони и тонкие пальцы – выдаёт принадлежность к другому миру. Слишком необычная, слишком отрешённая и слишком самоуверенная. Так. Мне определённо нравится.

– С первым вопросом покончено! – радостно заявляю я собственному отражению. – Я самовлюблённая красавица, ходить умею. Читать, писать и ругаться – тоже. Начало великолепное.

Вот кажется, что ещё надо для полного счастья? Отвечу с лёгкостью – отсутствие одного крайне неприятного «НО».

Я мертва.

Точнее, должна быть мертва по всем законам природы. Если скажете нечто вроде «девочке плохой сон приснился, небось с парнем рассталась», без зазрений совести размажу вас по стенке. Только не обижайтесь. Вся прелесть в том, что я помню собственную смерть, помню, как скиталась по реальностям, в том числе и по этой современной мусорке, что у людей зовётся «прогрессивным будущим». Но вот каким магическим образом я материализовалась – чёрт знает. Хотя, вряд ли. Мы приятели, всё-таки, собрату он бы сразу ответил.

Бездумно бреду по улице, ловя недоумённые взгляды прохожих. Серые, безликие зомби вдруг округляют почерневшие от недосыпа глаза и, роняя челюсть, открыто пялятся на прелестную меня – ну как тут не засмеёшься?

Подобрав подол сногсшибательного бордового блио, пытаюсь рассуждать логически.

Я прекрасно осведомлена о языке и обычаях современного мира, но мой весьма специфичный наряд и скромные знания из другой эпохи, жужжащие в голове, словно пчелиный рой, недвусмысленно намекают на то, что умерла я где-то в районе Средневековья. Замечательно. Блио, быть может, и далеко не дешёвое, но такие в те времена имелись в гардеробе у каждой аристократки.

– Миранда?! Ты с дуба рухнула?! – за руку хватают прежде, чем успеваю заметить людей вокруг. – Мы её битый час ждём, а она вразвалочку топает и не смотрит даже!

– П-простите, юн-ная госпожа, но… – незнакомцы, разодетые в средневековые наряды и напудренные до белоснежной корочки, впиваются в меня возмущёнными взглядами. Я, конечно, многое повидала, но от такой неожиданности в мозгу проснулись слова родного времени. – Я не… – погодите. Божечки! Нашли, во что одеться! В таком виде никто не ходил! Жалкая пародия на свою страну, вам не стыдно?!

– Ну вот, дорогуша. А говорила, что не сможешь изобразить перепуганную простолюдинку. Понимаю, в роль ты вжилась прекрасно, но похвалу отложим на потом.

– Какую ещё «простолюдинку»? – чёрт побери, господа, «простолюдинку»? Я и в этом платье?

– Правда, с платьем ты подкачала… – взлохмаченная девушка окидывает меня усталым взглядом. – Ладно, переодеваться некогда. По местам, олухи! Сцену нужно снимать сейчас же, пока солнечные лучи падают под нужным углом, иначе поцелуй потеряет весь шарм…

– Прошу прощения?! Какой ещё…

– Всё, прекращай, Миранда. Мастерство будешь с Дарреном оттачивать. Стоп. Куда вы дели Даррена?! – вся свежеиспечённая аристократия содрогается от неистового крика. – Заберите Миранду! Где гримёр? Я не поняла, Даррен должен сам себе в любви объясняться?! Это мы можем снять без всей суматохи на скрытую камеру в его доме. Прекращайте ржать, не кони!

Я весело усмехаюсь, пытаясь сообразить, в какой премилый дурдом попала, и тут же оказываюсь захваченной в плен парой сильных рук. Низенькая девушка с каменным лицом (и слишком сильной хваткой для женщины!) бесцеремонно тащит меня к ярко освещённому участку аллеи. Толкает в спину со словами «сойдёт» и отползает к первой незнакомке, не сменяя выражения лица.

В тени большого раскидистого дуба притаилась внушительная фигура, чья широкоплечая спина заставляет чувствовать себя ребёнком.

– Боже, Аника, я всё понимаю, но срываться со съёмок на поиски твоей вдруг появившейся ведьмы – это уже перебор! – бормочет неизвестный обыденным тоном, полностью игнорируя нападки целой съёмочной группы. Опирается на дерево одной рукой, томно вздыхает и вдруг начинает смеяться. – Ах, вот оно что. Дорогая, ты хочешь, чтобы я нашёл ведьму, которую ты собственноручно призвала в наш мир? Тогда ясно. Это полностью меняет суть дела. Но, знаешь, я думал, чёрные маги твоей специальности общаются с духами умерших, а не организуют транспортировку ведьм из параллельных миров. Ой. Из мира мёртвых, да-да, прости. Ужасное упущение, – стоит Даррену повернуться, как наши лица принимают одинаковое шокированное выражение.

Милый, кем ты ни был, я готова тебя расцеловать.

Поражённая простотой и гениальностью своей личности, я расплываюсь в улыбке. Горячая кровь, вторя воспоминаниям, закипает в венах, ударяет в голову, да так сильно, что хочется обежать половину города, лишь бы выплеснуть скопившуюся энергию.

Вопли. Кровь. Мысли, лихорадочно сменявшие друг друга. Удушающий жар костра. Пока они в ужасе пятились назад, я молчала и улыбалась своей самой довольной, самой обольстительной улыбкой.

Такой, как сейчас.

Даррен обрывает звонок, не отводя от меня странного взгляда. В серебряных глазах молодого мужчины – то, что можно ожидать в самую последнюю очередь (если можно вообще)…

– Какая встреча, – …насмешка и любопытство. – Вы даже не представляете, как облегчили мою жизнь, юная леди.

– То же самое могу сказать Вам, мистер Даррен, – похоже, он правда верит в существование подобных мне. Более того, некто, с кем он близко знаком, и есть причина моего воскрешения. Но какая сейчас разница? Я красавица-ведьма, чудом воскресшая через несколько веков после смерти. Какие к чёрту маги и симпатичные мальчики?

Круто развернувшись на каблуках, лечу прочь. Никто из ошарашенных людишек даже не пытается препятствовать, но Даррена было опасно недооценивать.

– Куда Вы собрались, леди? – бархатистый смешок раздаётся прямо над ухом, когда цепкие руки охватывают талию. Чертёнок выше почти на полторы головы, потому, когда я оказываюсь прижатой к широкой накаченной груди, приходится снова убедиться в бесполезности своего роста и физических способностей. Ну, ничего, милый, неспроста моя кровушка так активно бурлила во всём теле, верно?

Призвав на помощь все свои пока неведомые чувства, внезапно понимаю, что начинаю растворяться. Причём в самом прямом смысле.

Порывы свежего прохладного ветра играют волосами, ласкают кожу, вызывая крупную дрожь. Ударивший в нос аромат цветущих роз, столь насыщенный и столь сладостный, принуждает закатить глаза, а палящее солнце словно проходит сквозь всё тело. Начинаю впитывать пышущее пламя его лучей, борясь с горькой ностальгией, и нагреваться всё сильнее с каждой секундой, будто брошенная в домну фарфоровая кукла.

Даррен не может этого не замечать.

Бархатистый смех вновь шипит над ухом, но уже через секунду меня выпускают из крепких объятий и позволяют скрыться на оживлённой улице.

Я не верю, что он сдастся так просто, но всё же позволяю себе смеяться. Во весь звонкий голос, от всей прогнившей и сожжённой дотла души. Правда, уже через тридцать метров ноги категорически отказываются разделять всеобщее веселье.

Что ж, я никогда не могла похвастаться выносливостью.

Споткнувшись о подол платья, падаю на колени и едва ли не сбиваю с ног ошеломлённых прохожих. К великому счастью, нижняя часть юбки порвалась достаточно сильно, чтобы сил оторвать её хватило даже мне. Быстро покончив с ненавистной тканью, оглядываюсь по сторонам. Всё шумит, пыхтит и громыхает по-прежнему, удивлённые глазёнки людей, местами полные презрения, мелькают тут и там.

Глубоко вздохнув, продолжаю экстремальный марафон, но не успеваю в полной мере насладиться освобождением от длинного подола, как застываю на месте с отвисшей челюстью.

На дорогу, ревя тормозами и переливаясь в солнечном свете, вылетает огромный чёрный джип. Личность водителя, думаю, уже ни для кого не загадка. Чёрт, разумеется, меня хотят похитить, но вы только посмотрите кто, как и на какой машине. Легкомысленная женская сущность пищит от восторга, напоминая, что пора удирать, и заставляя цепенеть с улыбкой на лице одновременно.

Он не поймает меня. Несчастный даже не догадывается, какая энергия закипает в столь тонком теле и какие опасные воспоминания возвращаются в столь ясную головку. Опасные для вас, дорогие смертные.

Однако идеальный план рушится со скоростью роста моей самоуверенности.

В уши ударяет густой, огороженный от посторонних звуков гул.

Маленькая фигура на пешеходном переходе. Морда железной колымаги в нескольких метрах от слабых ног. Ещё одна жалкая секунда – и её размажет по асфальту. Непременно размажет. Девчонку с зелёными глазами. Запах молодой крови пропитает воздух.

Та самая ситуация, в которой есть лишь иллюзия выбора. Остановлю авто – спасу жизнь несчастной, карму севшей за руль тупоголовой, но взамен навсегда распрощаюсь со свободой и, возможно, жизнью. Сомневаюсь, что маг-растяпа со своим принцем-покровителем позволят мне спокойно коротать вечность. Где справедливость? Правильно, нет её, и не было в этой жизни никогда. Не надо всё сваливать на эпоху, дорогие люди, я побывала в обеих. Везде вы одинаковые.

О, прошу, только давайте без слёз. Милые, я же предупреждала о своей испорченной, эгоистичной натуре. Нет? Ну, пораскиньте мозгами! Зачем вековой ведьме бессмысленная возня со смертными, если можно просто сжечь неугодных одним прикосновением. Поэтому…

Удар. Кап-кап.

– АНИКА!

…вместо того, чтобы просто избавиться от шин, я расплавлю бампер этой разукрашенной змее!

******************

Времени на конспирацию не оставалось. Я ринулась вперёд, выплеснув всю свою палящую энергию в дорогое авто. Как и ожидалось, жар оказался довольно сильным, чтобы махина начала тормозить, но без несильного толчка в живот всё-таки не обошлось. Мое безвольное, до ужаса ослабевшее тело опрокинуло на асфальт, благо девушка успела отскочить.

Что ж, ноги довольно подустали от бега, так почему бы не прилечь? Распластавшись на тёплой твердыне, складываю руки под головой, облизываю окровавленные губы и с любопытством смотрю на небо. М, какая интересная форма облаков. Напоминает перекаченную силиконом мордашку недоводителя.

Ох, только помяни. Уже вылетает из салона, с ужасом рассматривая оцарапанную руку. Да-да, чужая жизнь – ничто, по сравнению с царапиной. А вы не знали?

Уже жалею, что не направила её чёртову железяку в столб.

– Какого чёрта?! Даррен?! Вы с ума посходили?! Кто эта полоумная?! – в писклявом голоске столько яда, что, боюсь, хватит для отравления целого города. – Аника?! На кой трындец ты летела под машину?! – минуточку. Даррен? Аника? Ух, похоже, я влипла в странный замкнутый круг.

Пытаюсь подняться на локтях, но попытки не венчаются успехом. Чёрт. Регенерация тела займёт некоторое время: судя по всему, рёбрам неплохо досталось.

– Вы в порядке, леди? – ходячее зеленоглазое несчастье заглядывает в моё наполовину удивлённое, наполовину насмешливое лицо и нервно улыбается. – Вы…спасибо…я…правда…

– Цела, леди? – бледное лицо принца-хранителя оказывается в паре сантиметров от лица. Эй, кто тебе разрешал копировать мою улыбку?

– Даррен! Ты меня вообще слышишь?! Кто эта идиотка?! Вы не хотите ничего мне объяснить?! Аника, между прочим, бросилась под мой новый «PORSHE»! Что за фигня здесь творится?! – по мере того, как недоводитель разражается гневной тирадой, лицо Даррена становится всё более ужасающим. Как, в принципе, и моё. – Что ты сделала с моей машиной… – машиной, да? МАШИНОЙ?

Последующую информацию мозг наотрез отказывается воспринимать. Злосчастное слово ножом вонзается в голову и начинает медленно потрошить остатки холоднокровия.

Как вы там говорите, смертные? Надо держать себя в руках?

Хах.

А зачем?

– Слышишь, змейка разукрашенная, – взбудораженная яростью, я всё-таки принимаю сидячее положение. – Стягивай свои перекаченные губки в тугой мешочек и проваливай восвояси, иначе в следующий раз я спалю эту несносную колымагу дотла и заодно поработаю над твоим имиджем.

Думаю, было бы хорошо не допустить месту ДТП стать местом убийства. Даррен в данный момент не внушает особого доверия…

– Да…кто ты вообще такая?! Не с…

– Я? – без кардинальных мер не обойтись. Ну, уж это мы с лёгкостью. – Я, между прочим, его личный гарем, – цепляюсь за удивлённый взгляд серебряных глаз и мельком смотрю на еле сдерживающую смех Анику. – Ты не знала? Пф. Даррен просто у нас стеснительный, распространятся о таком не любит. Зато обожает помогать мне подниматься, когда я падаю. Это наш с ним личный ритуал, правда, Даррен? – расплывшись в невероятно обаятельной улыбке, принц начинает трястись от хохота, а потом, глянув на меня из-под опущенных ресниц, вдруг…хватает на руки.

Решающий удар по гордости силиконовой мордашки. Нокаут. Пять. Четыре. Три. Два. Один! У нас есть победитель! Соперница остаётся вкопанной в землю посреди вовсю сигналящей дороги, а в качестве утешительного приза ей достаётся расплавленный «PORSHE». Наши поздравления!

Дурачества только начинаются

– Зачем вы напялили на меня эту пижаму и запихнули в кубическую юрту?

Ещё по дороге в больницу я доходчиво объяснила принцу и его трясущейся от испуга подружке, что регенерация моего тела скоро закончится. Притворившись, будто вообще таких слов не знают, они всё-таки затащили меня в лечебницу. Итог – приходится ждать возвращения врача, изнывая от скуки и рассчитывая шансы убежать одновременно. Хотя…подождём финала спектакля. Очень маловероятно, что сладкая парочка убьёт меня после всего произошедшего: от одного вида крови у Аники затряслись поджилки, а Даррен не стал бы так бережно таскать меня на руках, чтобы вскоре этими же руками задушить.

Наверное.

По крайней мере, смерти в этой ослепительно белой коробке точно ждать не стоит – слишком примитивно и опасно. Для людишек, разумеется.

– Юрт-ту? Вам холодно, леди? – девушка смотрит на меня распахнутыми глазами, прижимая руки к шее. Ох, мамочки. Безнадёжное дитя.

– Не переживай, Аника. Это шутка, – Даррен вот уже полчаса не сводит с меня озорного взгляда. Спародировав выражение его лица, я фыркаю и запрокидываю голову.

Бархатистый смех снова ласкает слух. Его подхватывает слегка усталый, но совершенно искренний насмешливый голосок.

Я не пойму, мир настолько изменился со времён моего рождения? Этот симпатичный шутник в открытую пялится на меня, уже чуть ли не заигрывает, а девчонке – хоть бы хны.

– Думаю, пора объясниться, – заявляет Аника, крепко сжав ручку кожаной сумочки, да таким тоном, будто готова раскрыть план скорого апокалипсиса.

– Думаю, леди уже всё поняла.

– Всё? – она поворачивается к своему принцу с горящими щеками. – Т-ты уверен?

– М, ну если ты так хочешь, мы окончательно прольём свет на сложившуюся ситуацию. Давайте ещё раз познакомимся, – Даррен торжественно выпрямляется, натянув на смеющееся лицо благородную улыбку. Я сглатываю тучку смешинок. – Это Аника. Ученица младших классов старшей школы, наследница крупной корпорации и по совместительству – могущественный чёрный маг.

Ба-бах. Не бросайте меня, мои миленькие два кило нервных клеток!

– Именно она стала причиной твоего появления здесь.

– Что ж, – видимо, мои глаза в данный момент красноречивее любых слов, потому что Аника моментально заливается краской, а Даррен довольно лыбится. – Допустим. И не такое в жизни бывает.

– Я, как ты успела догадаться, Даррен…

– …ученик старших классов старшей школы, наследник такой же крупной корпорации, по совместительству – несносный разбиватель сердец, имеющий под боком невесту и миленькую мордашку с обольстительной улыбкой, – язык мой поганый, он, конечно, симпатяга, но слышать ему это из моих чудесных уст совсем не обязательно…

– Данное описание льстит мне больше любых комплиментов, – черноволосый гад лукаво усмехается, пока Аника безжалостно добивает мой спасающийся бегством мозг.

– А как ты узнала, что мы жених и невеста? – где приступ ревности?! Какого чёрта здесь творится?! Эта идиотская ситуация путает разум искуснее мистического воскрешения!

– Приём, девочка! – рывком сев на колени, я щёлкаю пальцами перед её удивлённым личиком. Пока недоумевающий взгляд зелёных глазёнок скользит по моему лицу, Даррен хватает подушку и разражается таким сумасшедшим хохотом, что я начинаю подозревать, будто за несколько веков мир действительно пересмотрел отношения между мужчинами и женщинами. – Твой недоделанный жених – самый настоящий бабник! Рассказать о значении этого слова?

– Ох, – Аника смущённо усмехается, заставляя меня отпрянуть с отвисшей челюстью…и уткнуться прямо в её пассию! Вскинув голову, прожигаю взглядом самодовольное лицо. – Понимаешь…

– …в современном мире так принято – у Аники, например, тоже есть свой личный двухметровый гарем с янтарными глазами, верно?

– ДАРРЕН!

– А в моём любовном многоугольнике отныне любимой составляющей будешь ты, – он невыносимо близко, потому мысль «а умею ли я извергать пламя?» автоматически становится доминирующей.

– Братик, это уже слишком! Прекрати приставать к…

– Кто-кто?!

******************

– Мы с Дарреном дружим с юношества, – весело говорит Аника, беря очередную прядь моих волос. – Наши родители познакомили нас с явной надеждой поженить в будущем. Но мы никогда не любили друг друга в этом смысле, – с каждым новым словом её широкая улыбка медленно угасает. – Это было не выгодно… – тонкие пальцы замирают в воздухе, взгляд становится невидящим. Сердце пропускает удар.

Я слишком хорошо знакома с политикой и понятием «выгодно». Слишком хорошо для шестнадцатилетней девочки. Надеюсь, что шестнадцатилетней, по крайней мере.

– Ясно всё с вами, – удивляет, правда, что она решила поведать о таком сокровенном мне. Совершенно незнакомому человеку, который фактически является её врагом.

– Я осознавала наше положение, но Даррен – нет. Он не хотел мириться с несправедливостью и навязываемыми порядками светского общества. Дошло до такой степени, что я сама начала ощущать внутри зарождающийся бунтарский дух, однако…всё изменилось в один день. Разрывающаяся между желанием жить свободно, желанием быть любимой родителями и желанием оградить Даррена от всего этого сумасшествия, я внезапно узнаю, что он подписал согласие о женитьбе, представляешь? – глаза, наполненные грустью и недоумением, встречаются с моими. Что-то хорошо спрятавшееся внутри сердца, сильное и трудно контролируемое, начинает тревожно пульсировать. Я чувствую её мучения. Чувствую боль и сестринскую любовь. Бедняжка пронесла это через столько лет жизни…

Волнение на пару с потребностью прекратить этот изнуряющий обеих разговор заставляют нарушить запрет Аники. Разворачиваюсь и осматриваю в зеркале отражение себя любимой, как вдруг…

– ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!

– Т-ты о чём?

– Ты заплела мне косички?! – внезапно появившийся в дверях Даррен (а может, этот гад стоял там с самого начала) заливается смехом. – Хватит ржать, пони-переросток! – рычу на нежелательного свидетеля и смотрю на хихикающую Анику с горестным видом. – Аника-а-а, ну что ты наделала? Я же согласилась на причёску с одним-единственным условием – никаких «ути-пути»!

На этот раз смехом разражаемся мы втроём.

– Прости, но я не удержалась!

С ума сойти. А ведь ещё пару часов назад я была готова на всё, лишь бы удрать от растяпы-мага и её принца-хранителя.

После тщательнейшего осмотра врача, его заверений в том, что со мной всё в порядке, сдачи анализов и рентгена, ещё одной порции высказываний рода «ВСЁ, БЛИН, В ПОРЯДКЕ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ ВЫ ЗА СВОЮ ДЕВУШКУ», Даррен сгрёб нас с Аникой в охапку и привёз в место моего заключения.

Аника, проведя экскурсию по, мягко говоря, немаленькому и небедному домику, решила показать мне мою комнату. Я бы даже сказала, отдельную квартиру. За парой фразой потянулась просьба (да-да, именно просьба) одолжить мне немного сменной одежды, чтобы я смогла совершить долгожданное путешествие в ванную, а за этой невинной просьбой – столь же невинное желание «привести волосы в порядок». Я ещё удивлялась, как это Даррен не суёт свой беленький носик в чужие дела, а он, оказывается, катался непонятно где. Вот и стоит теперь передо мной с торжественным видом да с тоннами пакетов в руках.

– И что это?

Аника, отвлечённая телефонным звонком, убежала в коридор, поэтому мы остались вдвоём.

– Немного холодного оружия, пара экземпляров огнестрельного, одна тяжёлая цепь и титановые наручники, – совершенно серьёзно перечисляет идиот, поглядывая на мои сжатые губы. – А на случай, если захочется превратиться в обыкновенную девочку, – пижама с единорогами и две коробки пирожных с нереальным слоем сливочного крема.

– Предусмотрительно, – только попробуйте растянуться, губы.

Окинув меня странным взглядом, Даррен опускает непосильную ношу на кровать, а сам приземляется рядом. Завидев на одном из бумажных пакетов логотип самого дорого в городе бутика, я роняю челюсть. Дабы сгладить неловкость и погасить довольную ухмылку на красивом лице, тут же восклицаю:

– Даррен, если ты прикупил коротких юбочек в горошек, розовых гольфов и бантиков, что больше головы в три раза, мне придётся стеснять каждого твоего гостя своим шикарным блио.

– Даррен! – не успевает он усмехнуться, как Аника влетает в комнату с виноватым видом. – Фриц звонил сообщить, что на завтра запланировано собрание студсовета и…

– Отлично, – поднявшись на ноги, черноволосый гад шлёт мне воздушный поцелуй и скрывается за дверью. Аника тяжело вздыхает.

– Уже поздно, так что, спокойной ночи, – тихо говорит она и, ответив на мой кивок дружелюбной улыбкой, закрывает дверь.

Что ж. Пора в Нарнию!

Схватив первый попавшийся под руку пакет, лечу в ванную комнату. Ванна, занимающая половину огромного помещения с высокими потолками и позолоченной кафельной плиткой, вскоре наполняется горячей водой. Поворошив в памяти полезные свойства эфирных масел, хватаю с полки «сладкий апельсин», «чайное дерево» и «пихту». Когда воздух наполняется головокружительным ароматом природы, а тело обволакивает спасительное тепло, мысли наконец обретают ясность.

Итак. Пока всё идёт как по маслу, а я привыкла решать проблемы по мере их поступления, соответственно, зачем сейчас вообще забивать голову чем-либо?

Шутка.

Понятия не имею, на что способны маги в этом времени, но в моей эпохе они творили настоящие чудеса, которые даже для ведьм казались чем-то заоблачным. Учитывая, что мисс зеленоглазое несчастье смогла воскресить меня – далеко не самую слабую представительницу сверхъестественного – стоит быть настороже. С другой стороны, перестраховка перестраховкой, но кто в здравом уме представит лилипута с щенячьими глазками в роли коварной убийцы? Нет, я понимаю, что в тихом омуте черти водятся, но…а, к чертям всё. Нужно просто найти способ сбежать, попутно помотав нервы Даррену.

Сосредоточенно киваю, выбираюсь из порядком остывшей воды и уже хочу заглянуть внутрь пакета, как в мозг внезапно меняет направление движения.

Возвращаюсь в спальню, тяну руки к заветному «Light`s the fire» и…замираю от восторга.

Пальцы с трепетом сжимают платье-кокетку пурпурного цвета, плавно переходящего в чёрный. Струящаяся ткань усыпана мельчайшими стразами, облегающий топ украшен восхитительной элегантной брошью в виде полумесяца, отчего создаётся ощущение, что, надев всё это великолепие, ты воспаряешь в необъятные просторы ночного неба и становишься ещё одной маленькой звёздочкой.

Для меня покупка одежды – обыкновенное занятие, приносящее минутное удовольствие, но, если говорить об этом платье, эмоции берут верх.

– Волшебно… – и вслед за их невольным проявлением дверь комнаты тихо захлопывается.

******************

Пальцы с трепетом трогают металлическую ручку, которая ещё хранит тепло её рук. Он специально сделал так, чтобы она услышала. Чтобы в прелестной белокурой головке зашевелились воспоминания и подозрения, чтобы в следующий раз во взгляде болотных глаз промелькнула хитрая искра, чтобы эта чертовка загорелась безудержным желанием разбить его любвеобильное сердце, чтобы…всё произошло быстрее.

Как можно быстрее.

Ожидание и волнение буравили его слишком долго – тело и силы, ранее пышущие внутри, уже не те. Но скоро всему придёт конец.

Ставки сделаны. Правила нарушены. Ложь разливается по венам города. Все ждут заслуженной кары. Остался пустяк – наслаждаться происходящим и наказывать всех, кто посмеет к ней приблизиться.

******************

Я поглядываю на ёмкость с подозрительной серо-буро-малиновой жижей, которую мне любезно протягивает ещё более подозрительный дворецкий.

– Леди, прошу Вас, данное лекарство прописал врач, – говорит с невозмутимым видом, а у самого прямо жилки на шее выступают от ярости.

Что поделать, если у меня всегда были напряжённые отношения с лекарями?

Подарив гиганту тяжёлый вздох, запрокидываю содержимое склянки в рот и тут же кидаюсь к графину с водой. Чёрт побери, столько веков прошло, а вкус моих лекарств ничуточки не изменился!

– Т-ты в порядке? – Аника несмело привстаёт со стула, но я останавливаю её решительным жестом руки.

– Лучше глотнуть одну рюмку этой жижи, чем вдыхать тонну яда, который пускает ваша разукрашенная подружка, – девушка весело смеётся.

Бросаю тревожный взгляд на часы.

– Куда запропастился этот недоделанный джентльмен? – Даррен встал рано утром, позаботился о том, чтобы я проснулась, разумеется, поплатился за это парой синяков и слегка подпорченной самооценкой, и укатил в неизвестном направлении.

– Извини, м-м… – всё бы ничего, да только зеленоглазое несчастье, оставленное дома по не объяснённой мне причине, жутко настораживает. Из их вчерашнего разговора стало ясно: Аника и Даррен – члены студсовета. Собрание состоится сегодня. Оба должны присутствовать, верно? Ну ладно, быть может, планы поменялись, быть может, чертёнок вообще свалил на свидание со своей очередной подружкой, но тогда…

– …почему ты сидишь за завтраком в униформе студсовета и прячешь на коленях толстенную папку с документами? – упомянутая папка съезжает на пол в этот же момент, Аника, забыв, что держит в руках кофе, спешит её поднять, и белоснежная блузка становится шоколадной.

– П-прости, но… – боже, да она сейчас расплачется! – Прости, я не хотела! П-просто Даррен сказал…сказал, что Рошель…

– Что Даррен сказал? – коленки подкашиваются. Ища опоры, хватаюсь за кухонную тумбу, но та оказывается чересчур скользкой, поэтому тёмному дворецкому приходится предотвращать моё падение.

– Ты в порядке?!

Даррен.

– Леди, Вам стоит прилечь…

Не мог.

– Бернард, прошу, принеси отвар мисс Ла`Круа…

Знать.

– Леди, я думаю…

Моё имя!

– Я в порядке, – что-то здесь не так. Несносный чертёнок перестаёт казаться простым любвеобильным юношей. – Не стоит беспокоиться. Приберегите свою настойку, господин Бернард. В ближайшее время я наверняка захочу кого-нибудь…вылечить. А тебе, леди круглые глазки, советую поменять блузочку. Шоколадный нынче не в моде, – Аника на мгновение приоткрывает рот, будто хочет сказать нечто очень важное, но потом, раскрасневшись не на шутку, убегает в свою комнату. Бернард смиряет меня странным оценивающим взглядом.

– Что такое, мистер тёмный дворецкий? – голова вот-вот взорвётся от обилия запутанных мыслей, вдобавок ты тут непонятные гримасы корчишь!

– Вы странная, леди Рошель.

– Взаимно, Бернард, – усмехаюсь, отметив, как изогнулись брови мужчины. – Иди, я сама приберу за Аникой.

Чтобы ты не задумал, демонический принц, ты у меня ещё попляшешь. Можешь плести интриги, вступать в сотрудничество с самыми могущественными магами вашего прогнившего времени, пытаться украсть моё сердце, но все попытки, на что бы вы там не надеялись, – тщетны.

Встрепенувшись от прилива решимости, я направляюсь к открывающейся входной двери вальяжной походкой. Бернард пропускает в зал пятерых.

Святые ёжики.

Компания в строгих дорогих костюмах ошарашенно замолкает. Осматривает мои широкие шорты и обтягивающий топ на одно плечо. Даррен, ищущий мой взгляд с явным предвкушением ещё пару секунд назад, присоединяется к своим немым друзьям. Правда, судя по вспыхнувшему в глазах огоньку, чертёнок любуется отнюдь не серой домашней одеждой.

Знаю-знаю. У меня потрясающая фигура.

– Моя сестрёнка, – говорит, улыбаясь уголками губ. Юноша, стоящий рядом, недоверчиво косится на друга.

– Сестрёнка? – на первый план вылезает голубоглазый блондичик. – Неужели? – кокетливо лыбится, не в силах оторвать взгляда от моих ног. Мне тоже приятно познакомится, спасибо, что спросил имя.

«Братик» смотрит на коммуникабельного приятеля точно так же, как сейчас смотрят на меня две их лишённые внимания (но не лишённые вздёрнутых носиков) спутницы. Похоже, в данной ситуации мой прикид встречает лишь два негативных отзыва из пяти. Очень даже неплохо для начала.

– Дам прошу пройти вперёд, – леди нехотя вплывают в гостиную, сопровождаемые Бернардом. Даррен выжидающе смотрит на меня. Скрещиваю руки на груди и стряпаю самую глупую мордашку. Биться надо до конца, чёртов любитель сюрпризов. – Во-первых, не прокатит, во-вторых, закатаю в асфальт, в-третьих, – пока «братик» шепчет блондичику нечто, что совершенно меняет его в лице, мы с его более адекватным другом недоумённо переглядываемся.

– И как это понимать? – шокированный блондинчик роняет челюсть.

– Фриц, Даниель… – мой чертёнок двусмысленно ухмыляется. Юноша с волосами чуть выше подбородка и серьёзным выразительным взглядом…м-м, янтарных глаз… обречённо вздыхает. Хватает приятеля под руку и без особых усилий уволакивает к компании.

– Любопытная ситуация. Не находишь, братик?

– Отныне и для всех, ты моя любимая неповторимая дальняя сестрёнка, – его взгляд смягчается, почти наполнившись привычным мне озорством, но скулы всё ещё подрагивают от ярости. Погодите секунду. Даррен всерьёз разозлился?

– Понимаю. Звучит логично. Только…чего ты хотел добиться, притащив сюда свой ненаглядный студсовет? – ответом служит красноречивое молчание. Взгляд серых глаз медленно скользит по лицу, останавливаясь на губах. Хах.

– Переоденься, – звонкий голос неожиданно становится томным и тягучим. – Пожалуйста, – Даррен поджимает губы а, заметив, что я проследила за этим движением, довольно усмехается. Изгибаю бровь и почему-то ухмыляюсь в ответ.

– Даррен?

– М? – собравшийся уходить и смотрящий за мою спину, он останавливается совсем близко.

– А какая у тебя фамилия? – уголки наших губ снова ползут вверх.

– Аммиан, – выдыхает чертёнок прямо в ухо, да таким тоном, что мурашки устраивают грандиозный парад по всему телу. От него пахнет…неописуемо приятно.

– По-моему, не звучит.

– Почему же? Рош… – он замолкает на полуслове, оборвав ниточки, подвязывающие улыбку.

Резко поворачиваю голову и смотрю на новоиспечённого брата с выжиданием. Результат выходит за пределы желаемого.

– Ты заполняла документы в больнице, милая сестрица.

– Их заполнял ты, сахарный братец.

– Может быть, – вместо того, чтобы растеряться, побледнеть, взбесится, в конце концов, этот дьяволёнок улыбается мне слаще прежнего, трогает прядь волос и, бросив воздушный поцелуй, уходит в другую комнату.

Погоди, милашка, ещё не вечер. Переодеться, говоришь?

******************

– Приходите к нам ещё! – вежливо оттолкнув Бернарда, просовываю голову в дверной проём и энергично машу рукой удаляющейся компании. Бедняги втягивают головы в шеи, блондичик поглядывает через плечо задорными круглыми глазами, а я, поправив капюшон махровой пижамы в виде единорога, натягиваю свою самую слащавую улыбку.

Откашлявшись, дворецкий всё-таки захлопывает дверь. И смотрит на прелестную меня, как на душевно больную. Отлично. Значит, наэлектризованные волосы – ненапрасная жертва.

– Как я справилась? – смотрю на братика, вне себя от восторга. Зажав рот широкой ладонью, он…трясётся от смеха?! Эй-эй! Ты должен был отреагировать не так!

Видимо, обида и удивление, перемешанные с игривостью, слишком явно отразились на лице – Даррен запрокидывает голову и начинает, извиняюсь, ржать во весь голос.

– Ты неподражаема, чертовка.

– Ради тебя старалась, братец. Тебя и твоей репутации. Цени! – многозначительно задержав руку в воздухе, я проскальзываю мимо принца и ныряю в холодильник. Оборачиваюсь, когда в зубах оказывается вкуснейшая морковка, и едва не утыкаюсь носом в мускулистый архитектурный памятник. – Мгм-мгм! – запрокидываю голову, чтобы встретиться с «пугающе серьёзным» взглядом.

– Завтра мы идём в школу. Ты записана в класс «G», – в руках оказывается несколько листов. – Тут пропуск, план здания и небольшие рекомендации. Вечером отправимся в торговый центр – прикупить всё необходимое, заодно побеседуем на тему сложившейся ситуации, – вы, между прочим, ведьму воскресили, а ты говоришь это таким тоном, будто нам сдачу в продуктовом не дали. – Ах, да, – мне протягивают пачку купюр неплохой толщины.

– Деньги мне ни к чему, – отвернувшись, стараюсь не смотреть в горящие серебряные глаза. Ненавижу сидеть на шее. А хуже всего в данном деле то, что мне придётся этим заниматься в ближайшее время. Надо будет подыскать работу.

– Ты хочешь, чтобы я поднялся в твою комнату, взглянул на незаправленную постель, одним лёгким движением руки залез в твою сумочку и…

– У меня нет сумочки, но ты очень убедителен! – выхватив злосчастные бумажки, несусь на второй этаж. – Только попробуй ещё раз заползти в мою комнату!

Стремительно промчалось несколько часов. Наконец добравшись до косметического столика, я даже не заметила, как солнце скатилось к горизонту и небо окрасилось в нежнейший персиковый цвет. Аника с Фрицом бесследно исчезли сразу после того, как я любезно выпроводила членов студсовета, а Даррен с тех пор так и не предпринял попыток посягнуть на моё личное пространство. Прямо скукой запахло.

Пытаясь найти себе хоть какое-нибудь достойное занятие (книжного шкафа в комнате не наблюдалось, а бродить вокруг с хозяйским видом не хотелось), я взбираюсь на массивный подоконник, распахиваю окно и восхищённо смотрю вниз.

За высоченным каменным забором простирается пёстрый, кипящий жизнью город. Гигантские разноцветные дома, неоновые вывески, шум и возня многочисленных прохожих, вездесущие спортсмены, тысячи машин и магазинов, кричащих о своём великолепии на каждом углу. Никогда прежде мне не удавалось взглянуть на весь этот взбудораженный красочный с бесконечным спокойствием.

Никаких преследований. Никаких голодных обмороков. Несчастные смертные. Да вы даже не подозреваете, на что я способна…

«…– Рошель? Тебе нравится?

Смотрю на, казалось бы, обыкновенную вещь и отчаянно пытаюсь скрыть свой восторг. Пурпурное платье с градиентной заливкой, инкрустированное алмазной россыпью, смотрится чертовски выгодно на фоне чёрной замши.

– Хочешь, я куплю его для тебя?

Тяжело вздохнув, уже собираюсь указать ему на немаленькую цену, но замолкаю. Ох уж это самодовольное лицо. Думаю, если скажу, что подарю ему поцелуй в обмен на возможность владеть Австралией, он пойдёт войной на все крупнейшие корпорации мира и, отвоевав десятки тронов, поедет заключать договор с тамошними властями. И всё в один день.

– Боюсь, когда твои потомки встретятся с моей реинкарнацией, оно либо превратится в кусок гнилой ткани, либо станет настолько немодным, что я буду смотреться в нём, как сейчас бы смотрелась в своём блио, – усмехнувшись, продолжаю неспешно шагать вперёд. Несносный мальчишка снова нагоняет меня одним размашистым шагом.

– Я обещаю, что ты наденешь его для меня…»

–РОШЕЛЬ!

Неистовый вопль заставляет подпрыгнуть, и я тут же чувствую, как проваливаюсь в пустоту. Сердце сжимается до размеров атома, но чьи-то сильные руки успевают сжать плечи прежде, чем тело подготавливается к падению. – Слава всем святым…ты с ума сошла? – голос Даррена, изменившийся до неузнаваемости, проникает в затуманенный разум. Дрожащий, тихий, наполненный неописуемой болью. Это шутка? – Кто засыпает на подоконнике с открытым окном? Выкинешь нечто подобное ещё раз – и я сотворю с тобой что-нибудь ужасное. Накормлю пирожными до посинения. Или заплету тринадцать косичек, пока будешь спать, чтобы наутро волосы были волнистыми.

– Не продолжай, мне уже страшно! – я неосознанно подражаю манере его голоса.

Дурацкие сны. Нестабильные человеческие характеры. По сравнению с прошлой жизнью, в которой господствовали ведьмы, маги и невероятные заклинания, моя нынешняя жизнь стала куда более странной.

******************

– Какого чёрта?! – взглянув на часы, чувствую, как волосы встают дыбом. – Почему вы не разбудили меня раньше?! – уроки начинаются в девять. Угадайте, который сейчас час? Конечно, чёртовы крендели, половина девятого!

– Мистер Даррен предупредил, что вам необходим здоровый сон. Я осмелился счесть полчаса временем, необходимым для сборов.

– То есть, я ещё должна сказать тебе спасибо?! – зыркаю на едва сдерживающего смех Бернарда и закатываю глаза. Ну ничего, дорогой братик, моя месть будет страшна.

– Ваша форма уже готова.

– Догадываюсь! – вылетаю из ванной, активно работая расчёской, на ходу дергаю дверцу шкафа…и понимаю, что простым избиением Даррен точно не отделается. – Твои хозяева учатся при монастыре?! – на одиноких плечиках красуется мрачная длинная юбка свободного кроя и такая же широченная рубашка. Отчаяние охватывает сильнее, когда из данной смоляной кучи выпадают ядовито-синие гольфы. На этот раз тёмный дворецкий округляет глаза в искреннем недоумении. – Ну держись, любимый. Этот день ты запомнишь на всю свою короткую жизнь.

Выпотрошив всё, в чём фактически и теоретически может храниться одежда, я нависаю над внушительной горой ткани с дьявольской улыбкой. Капелька фантазии, толика превосходного вкуса, пара щелчков ножницами – и первая часть плана «Уничтожить морально» готова.

Когда безудержное желание предстать перед Дарреном начинает нещадно воевать с желанием растянуть сладостное предвкушение, я оказываюсь у машины. Столь же блестящей и дорогой, как весь дом.

Аника, до сих пор нервно переступающая с ноги на ногу, моментально бледнеет. Её ноги заметно подкашиваются, голова медленно откидывается назад, будто под тяжестью пятикилограммовой гири, а большие болотные глаза приобретают размер…болота. Да. Идеальное сравнение. Заигравшись с наглым взрослым мальчиком, я совсем забыла, что могу довести до инфаркта нашу невинную маленькую девочку.

– Рошель…

– Мистер дьяволёнок уже укатил? Что ж. И нам некогда, – затолкав бедняжку в машину, я плюхаюсь на сиденье рядом. Позволяю демонической ухмылке осветить лицо, ненормальный смех, однако, силюсь держать при себе. Кто тут леди, в конце концов?

Небольшое примечание:

Юбочка вышла довольно короткой. Но я не специально!

Полы рубашки пришлось намертво перевязать под рёбрами, иначе она свисала бы ниже юбочки и прикрывала мою несравненную талию. Галстук, кстати, великолепно вписался в картину.

Стоит отдать дань прелестному кожаному пиджаку. Ты был восхитительным. Но пиджаком. Мой гениальный план провалился бы, не будь в нём кожаной жилетки.

Синие гольфы очень даже пригодились. А вы знали, что они прекрасно сочетаются с ядовито-синей повязкой на руку? Только давайте без лишних вопросов. Даррен может обойтись и без спортивной куртки. Нечего вешать её прямо под моим носом.

И да, самое главное, – мне идут хвостики. Особенно разноцветные.

Примечание отчаливает, пока кто-нибудь не задохнулся.

Смех или возмущение – ваши проблемы)

Выгрузившись из авто за пять минут до начала урока, я понимаю, что окончательно обречена. Аника, как истинный герой, решает отвести меня в администрацию и проводить в класс, но я поспешно гоню её на занятия. План мести, он, конечно, план мести, но невинные жертвы предусмотрены не были.

Достаю документы, переданные Дарреном, и начинаю весёлое приключение. Добраться до здания администрации оказалось нетрудным – маленький одноэтажный домик с крышей цвета охры и огромной вывеской «АДМИНИСТРАЦИЯ…» был единственным в своём роде. А вот дальше всё становится куда интереснее.

Леди в очках с толстенной оправой заявляет, что, когда мне снова приспичит подделать документы, стоит выбирать менее влиятельную фамилию. Брови ползут вверх, пока часы предательски быстро тикают за спиной.

Опускаю взгляд на списки, притаившиеся в кривых пальцах, и стараюсь остановить поток демонических мыслей, но, увы, – ведьмина сущность берёт вверх.

Вылетаю на улицу.

Карта (судя по всему, самый любезный представитель администрации) указывает кратчайший путь до нужного корпуса – через здание библиотеки. Бодро встрепенувшись, направляюсь в заданном направлении.

Библиотека поражает своим масштабом, сочетанием помпезности и домашнего уюта, поэтому мозг заранее обрисовывает две вещи: во-первых, я безоговорочно и навсегда влюбилась в неё, а во-вторых, чтобы найти выход, придётся либо пропустить первый урок, либо немедленно превратится в Лару Крофт.

Не привыкшая унывать, пускаюсь по длинным коридорам. Трёхметровые стеллажи сменяют друг друга подозрительно быстро, названия книг, напечатанные мелкими и тёмными буквами, становится сложнее читать с каждым новым шагом. Неестественно густой полумрак сгущается над головой. Свет, пробирающийся сквозь вязкую пелену, всё теплее и мягче, словно по периметру вдруг расставили десятки подсвечников.

Моя хвалёная сообразительность снова опаздывает с обеда.

Жадно глотая воздух, наклоняюсь к одному из многочисленных потрёпанных томиков, и…

– «Священная инквизиция – лапы живодёров»? – …приплыли.

Тёмный лабиринт. Простейшая ловушка для магических существ. Я всегда знала, что у меня была бы двойка по осторожности.

– Как любопытно, – впереди материализуется незнакомец. Смотрит на меня с настороженным удивлением, сжимая в длинных пальцах старинную книгу. Тёмная энергия, исходящая от него волнами, столь сильная и неприятная, что хочется врезать по лицу, заставляет с горечью признать: здесь я бессильна. Создатель Тёмного лабиринта умело контролирует территорию библиотеки. Настолько, чёрт возьми, умело, что даже сложно понять – маг передо мной, или ведьмак. – Источник огонькапожаловал.

– Вам следует сказать мне спасибо. Я ведь подожгла не вашу премилую матрёшку, а всего лишь ненужный листик, – кстати говоря, наверняка кто-нибудь из вас подумал об обратном, а? – И, да, я как раз искала тебя, – юноша, застигнутый врасплох, недоумённо изгибает брови. Ухмыльнувшись, протягиваю ему сумку. Пальцы незаметно перегруппировываются. – Это просили передать кавалеры охмурённых тобой девушек! – ни на секунду не засомневавшись в правдивости своих мыслей, я швыряю многотонную кладезь учебников в смазливую мордашку и срываюсь с места.

Главное в такой ловушке – бежать назад, сворачивая в одном и том же направлении.

Паника сдавливает горло, перекрывая доступ к кислороду. Гул в ушах превращается в нестерпимую боль. Спину обдаёт невыносимый жар.

Только не падать.

Внезапно глаза улавливают странный свет.

– Святая инквизиция! – на месте прикосновения моих стоп к полу вспыхивают древние магические печати. Нет, вы только представьте: этот наглец травит мою душу, пытаясь подчинить собственной воле. Выпотрошу при первом же удобном случае. Надо только успеть добраться до многолюдного места, иначе беда. В самом серьёзном смысле слова.

Сердце начинает отбивать чечётку, когда я вдруг осознаю, что любая попытка поразмыслить даётся с трудом. В голову лезут бессвязные образы, перед глазами разливается цветное озеро, а колени так и норовят согнуться.

И почему я с детства не дружу с физической подготовкой? Наверно, потому что вечно хочу спать. Представляете, даже в Мире Мёртвых каждый день просыпалась с мыслью, почему никто не прервал мой сладостный сон. Ха-ха, иронично. Так оно и получилось в итоге, да? Хм, слушайте. Тут давненько (со вчерашнего вечера, между прочим!) назревает серьёзный вопрос. Никому не кажется, что Фриц втрескался в Анику? Нет, мы, конечно, с ним почти не знакомы, но то, как он на неё смотрел во время посиделок…мамочки родные, это было что-то. Моя ведьмина сущность полыхала от умиления и восхищения. Кстати говоря, насчёт восхищения. А Даррен вообще-то симпатичный. М, просто милашка…но с какого перепуга так взъелся на того кокетливого блондичика? Ха-ха, неужели мистер любвеобильный принц меня приревновал? Да ладно? Интересно, а ему понравится мой наряд? Попускает слюнки? Пф, он же его ещё не видел! Непорядок, надо срочно исправлять ситуацию…

Скорее всего, за этой надобностью я и летела в данную непонятную комнату с кучей смертных, что округлили глазёнки так, будто увидели разбитый 100 iphone?

Вам со вкусом мести или поцелуя?

Аника оборачивается на грохот открывающихся дверей. Поднос выскальзывает из её дрожащих рук, и звон стекла тонет в наступившей тишине.

Поначалу, увидев девушку, Даррен расплывается в улыбке. Первые секунды юноша с наслаждением разглядывает сестрёнку. Взлохмаченные волосы цвета соломы несказанно идут её тёмно-оливковым глазам, короткая юбка подчёркивает красоту стройных ног, завязанная в узел рубашка оголяет тонкую талию, а эти яркие, дерзкие цвета лишь добавляют очарования.

Но когда Рошель ухмыляется и, вместо того чтобы снова начать сыпать колкостями, валится на колени, весь мир застывает в глазах трёх человек.

Аника вскрикивает, зажав рот ладонью, и впивается пальцами в грудную клетку. Боль Рошель и тошнота, нахлынувшие внезапно, заставляют её рухнуть на стоящую позади скамью. Фриц кидается навстречу с противоположного конца зала, но друг опережает его: подхватывает ослабевшее тело в паре сантиметров от пола, осторожно поддерживает спину и плечи, словно боясь ненароком переломить.

Пока вокруг собирается гудящая толпа, Фриц проскальзывает к побледневшей Анике. Дернувшись в судороге, девушка сжимает широкое плечо.

– Убью, – но прежде, чем друзья успевают оправиться от шока, Даррен обращается к ним одними губами. Его безжизненное лицо становится воистину ужасающим, когда в ледяные серые глаза закрадывается искра… – Я порву его на куски, – …искра, что похожа на металлический отблеск пущенной стрелы.

Ошеломлённые ученики начинают перешёптываться, поглядывая на одноклассника распахнутыми глазами. Похолодевший от ярости, он не сразу замечает, как щеки касается кроваво-красный ноготь.

Десятки голосов разом замолкают.

– Эй, хранитель, – Рошель смотрит в удивлённое лицо затуманенным взором. Уголки обесцвеченных губ медленно опускаются, пальцы, столь нежно касающиеся щеки парня, дрожат, и в сводах комнаты звенит… – Когда наша свадьба?! – …наполовину насмешливый, наполовину возмущённый голос.

Спустя час в комнатке с зашторенными окнами и скромной табличкой «Медпункт» закрываются ведьма, чёрный маг, юноша, чей взгляд страшнее любого заклинания, и его безразличный к миру друг.

– ПРЕКРАТИ! – Аника рычит на своего жениха уже в сотый раз, но результат остаётся прежним: вместо того, чтобы утихомирить хохочущего Даррена, её тонкий голосок лишь зажигает румянец на безэмоциональном лице Фрица. – Между прочим, она почти потеряла душу! – однако жестокая правда моментально делает воздух тяжёлым.

Даррен замолкает, опершись локтями на колени и низко свесив голову.

– Т-то есть…уже всё хорошо. Она немыслимо сильна духом, раз смогла так долго противостоять чужеродной энергии.

– Что это? – даже Фриц слегка вздрагивает от тона Даррена.

– Эт-то…ну… – Аника пытается перевести дыхание, мысленно коря себя за резкость и одновременно удивляясь реакции друга. – Магические печати, используемые чёрными колдунами ещё в глубокой древности. Создатель заклинания загоняет жертву внутрь и начинает поглощать её душу, тем самым подчиняя своей воле. Но вместе с потерей души начинает страдать тело: сначала повреждается мозг, за ним – все остальные органы, – Аника многозначительно переглядывается с Фрицем. Даррен остаётся неподвижным. – У неё сильный организм. А душа – словно дикий зверь. Не пройдёт двух суток, как встанет на ноги, – девушка тихо посмеивается в попытках утешить любимого братика.

– Но?

– Н-но?

– Ты же хочешь что-то добавить.

– Я…

– Не лги.

Аника сглатывает тяжёлый ком. Фриц, до сих пор изображающий бесчувственную статую, открывает глаза.

– Она хочет сказать, что такую печать мог создать только по-настоящему могущественный маг. Похоже, у нас завелись тараканы.

– Тараканы?

– Именно. Будь он одиночкой, мы бы без труда учуяли энергетический ком.

– Ты прав. Это объяснит тот факт, что мы ещё ни разу не встречали отдельных ведьм или магов. А ведь их в этом земном уголке, судя по родословной населения, должно быть в десятки раз больше, чем где-либо ещё, – парень наконец поднимается на ноги. Свет полуденного солнца, приглушённый тяжёлыми тучами, освещает его внушительную прямую фигуру. – Найдём их.

– Да.

– Разумеется.

– А пока… – он оборачивается к кровати с искажённым от отчаяния лицом. Но уже спустя пару мгновений начинается весело лыбится. – Что ты ещё мне скажешь, дорогая? – протягивает руку, не обращая внимания на вопящую Анику, и освобождает Рошель от повязанного вокруг губ шарфа.

Девушка моргает стеклянными глазами, затем игриво усмехается и заявляет мягким тягучим голосом:

– Ты такая лапочка, принц-хранитель…

– Ты льстишь мне, милая… – лепечет Даррен, с удовольствием цепляясь за кокетливый взгляд.

– Как тебе ни стыдно!

– О, Аника! А где твой любимый двухметровый гарем с янтарными глазами?

Даррен тут же заливается диким хохотом, Аника отчаянно пытается вырвать шарф из рук братика, Фриц тяжело вздыхает. Стараясь прекратить поступление крови к лицу.

– Кому-то придётся остаться с Рошель до окончательного восстановления, но я ещё больше убеждаюсь в том, что ты представляешь для неё опасность!

– Полагаю, если она останется с тобой, ты либо сгоришь от смущения, либо станешь, наконец-таки, невестой моего дорого Фрица. Верно, дружище?

– ДАРРЕН!

– Оставляем Рошель на твоё попечение, – говорит Фриц. – До той поры, пока мне не захочется свернуть тебе шею.

– Вот это другой разговор.

******************

Потянувшись на кровати, я злобно фыркаю. Отряд бешеных скрипачей, засевший в голове, не хочет сочетаться с приятным солнечным теплом и бодростью, что наливают тело.

Первый школьный день пролетел так быстро. Но…неужели я устала настолько, что даже не помню лица принца, когда тот увидел мой наряд? Надо срочно вспоминать. Срочнее некуда. Это лицо вообще нужно было сфотографировать и…

…лицо?..

Сердце замедляет темп. Воспоминания начинают сыпаться на разум мелкими осколками, повергая в ужас и ярость.

Распахнув глаза, натыкаюсь на знакомую люстру в виде лотоса. Точечный свет лампочек, столь непривычный и яркий, заставляет зажмуриться. Память, наконец, пробуждается ото сна.

Лицо Даррена. Чётче всего я помню его лицо. Точнее, подобие того лица, которое видела до этого. Серебряные глаза потускнели, стали пугающе матовыми, зрачки сузились до размеров кошачьих, а вся кожа словно заледенела. Когда я потянулась к его щеке, неся всякую чушь о нашей свадьбе, ощутила эту ужасающую твёрдость и холод.

СЕКУНДУ.

Мысли шевелятся в голове, заставляя краснеть всё больше с каждой секундой. Медленно поворачиваю голову и чувствую, как придавленную широким плечом руку сводит судорога.

– ЧТО ТЫ ЗАБЫЛ В МОЕЙ КРОВАТИ?! – отвесив невероятно привлекательному Даррену смачный подзатыльник, сажусь на постели и угрожающе выставляю руки.

Принц потирает заспанные глаза, зевает, потягивается и являет миру недопустимо идеальный торс. Спасибо, что догадался прикрыть его футболкой.

Прежде чем с губ срывается возмущённый крик, ходячая статуя Аполлона успевает опомниться: ухмыльнувшись, скрещивает мои запястья над головой и опрокидывает обратно в шёлковые простыни:

– Ты невероятно привлекательна, когда злишься.

– Хочешь меня соблазнить – используй менее банальные приёмы, – ответом служит фырканье.

Наши глаза встречаются. Взгляд Даррена, искрящийся озорными звёздочками, точно ночное небо, соскальзывает на мои губы. Опять. Сама того не замечая, я начинаю тяжело дышать.

– Как по мне, всё работает прекрасно, – шепчет принц низким голосом. Осознаю, насколько этот голос очаровывает, и яростно прикусываю губу.

– Что ты там бормочешь? – потеряв нить разговора, я недоумённо моргаю, но, дабы не дать нахальной улыбке повода расцвести, тут же восклицаю: – Во имя всех кавалеров, у которых ты успел украсть девушек, я никогда не окажусь влюблённой в тебя, мистер принц-хранитель, – и в следующий момент язык немеет.

P.S. Не потому, что Даррен потянулся ближе (хотя стоило бы именно по этой причине!).

Мозг активно чертит перед глазами темноволосого парня, чей заинтересованный взгляд пытался проползти в душу. Шоколадные глаза. Шрам на запястье. Школьная эмблема на бордовом пиджаке. Странная книга в руках. И, конечно же, моя сумка, прилетевшая в смазливое личико.

– Даррен, – мой голос преисполняется злобы. Брови встают домиком над пылающими серебряными глазами. – Он смотрел на нас.

Даррен замирает, медленно опустив голову на мою ключицу. Невероятно тяжёлое (и накаченное, кстати) тело напрягается настолько, что кровать издаёт жалобный писк.

– Маг он или ведьмак, он смотрел на нас, когда ты…обнимал меня?

– Обнимал? – чертёнок тут же вскидывает голову.

– Ох, откуда мне помнить, что именно ты там делал! Я помню, как ты брал меня на руки, когда… – когда что?

Окунаюсь в разум с разбега, но коварный дядечка-мозг подсовывает лишь отдельные кусочки реальности. Даррен обнимал меня, когда тело отказывалось слушаться. От него пахло цитрусом и морозом. Неизвестный чародей смотрел на нас, стоя в бурлящей толпе учеников. И кто-то сумасшедший предлагал принцу руку и сердце.

ЧЁРТ. ЧЁРТ!

Магическая печать. Повреждение лобной доли мозга. Эффект последействия.

Сердце разбухает и мгновенно скручивается. Мысли задыхаются от недостатка адекватности. Кровь приливает к рукам, отчего то место, где кожи касается Даррен, начинает невыносимо жечь.

Я многовековая ведьма, никогда не испытывающая любви. Ведьма, обожающая очаровывать одним взглядом и разбивать тысячи сердец. Ведьма, не подпускающая к себе ни на шаг. И знаете, что со мной сделал ваш чёртов мир, дорогие смертные?

Превратил в сентиментальное существо, визжащее от стыда по вине мужчин!

– Слезь с меня, идиот! – для начала надо прикончить мага. Свести с ума? Да, неплохая идея. Буду швырять в него магические искры, обязательно притом улыбаясь, пока не задохнётся от любви к моей персоне. Идеально. А Даррена…

– Безукоризненный план моего убийства я поведаю позже, а пока… – внезапно в смеющиеся глаза закрадывается серьёзность. На пару с гневом. Сочетание получается пугающим и завораживающим одновременно. – Кто это сделал?

– Брюнет. Высокий, стройный. Шрам на запястье. Глаза цвета горького шоколада. И запах… – я задерживаю дыхание, пытаясь воскресить в памяти мельчайшие детали. – Запах… – однако, в этот самый момент концентрация рушится под натиском ледяного дыхания на шее. Даррен снова опустил голову, но на этот раз его вздохи напоминают выбросы холодного пара. Принц в ярости. Безудержной и разрастающейся. – Запах…запах… – …словно вкус инея на губах. Мягкий аромат апельсиновой корки. Святые ёжики! Вот как тут соображать, если вся комната пропиталась запахом дьяволёнка? В такие моменты я чувствую себя собакой, загнанной на какую-нибудь парфюмерную фабрику.

– Какой?

– Никакой.

Он поднимает свои любопытные глазёнки как раз в тот миг, когда я морщу нос в попытке перестать им дышать.

– Кайл. Второй в тройке лучших учеников школы.

– Ты это понял исходя из моего описания?

– Можно сказать и так.

– А можно по-другому?

Даррен усмехается, отведя взгляд, а потом смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

– Этот…человек не вылезает из оранжереи целыми днями. Экзотическими растениями от него несёт за километр. Вот ты ими и пропахла, – пропахла? Он даже не касался меня. – Даже я чувствую этот запах. Странно, что ты – нет, – на бледном лице расцветает лукавая ухмылка. – Надо проветрить комнату. Слышится какой-то цитрус, не находишь?

– Точно. А ещё опасностью запахло, чуешь? Кажется, кто-то нарывается, – Даррен весело смеётся, пока я стараюсь сдержать игривую улыбку. И тут под подушкой начинает беспокойно вибрировать телефон.

Недовольно фыркнув, принц, наконец, позволяет мне сесть. Сердце и кожа вздыхают с облегчением.

– Подружка недовольна твоим долгим отсутствием?

– Сутки – совсем немного для моего отсутствия, – СУТКИ?!

– Ты был со мной…

– Взгляни-ка, – прежде, чем щёки вспыхивают, перед глазами вырастает экран телефона. – Глава студсовета школы «Рэль» беспокоится о самочувствии моей сестры.

– Что вы им наплели?

– Спроси у Аники, – мы усмехаемся в унисон. – Только, как по мне, этого недостаточно, – я озадаченно выгибаю бровь. – Кайл совсем обнаглел, раз решил покуситься на тебя. Все прекрасно осведомлены о том, что ты принадлежишь Аммиан.

– Он знал?

– Как и вся школа. А ты что думала? Сестрёнка семьи Аммиан, подруга невесты наследника, о которой никто никогда не слышал, – лакомый кусок для сплетен, – Даррен поднимает на меня томный взгляд. – Кусочек.

Я сглатываю и демонстративно отворачиваюсь.

– Типичные людишки…ну и что конкретно во мне может быть интересного?

– Ну, например, – Даррен косится на меня, сохраняя кошачью улыбку. – Ты можешь быть отнюдь не моей сестрой.

– Учитывая популярность гаремов в современном мире, данное предположение вполне обосновано. Лучше вот о чём подумай, дорогой, – я сажусь на колени и заглядываю в его лицо. – Твой Кайл ведьмак. Или маг. Для мира смертных наличие такого количества сверхъестественных существ в одном городе – норма?

– Этой нормы не существовало. По крайней мере, до твоего прихода.

– Боюсь тебя огорчить, но вы с Аникой схлопотали кучу проблем. Он сразу понял, кто я.

– Замечательно, – длинные пальцы медленно накручивают мои волосы. Улыбка на красивом лице настолько спокойная и умиротворённая, что меня охватывают тревожные сомнения. По поводу здоровья его психики.

– Ты меня вообще слушаешь?

– Покажем ему, что готовы порвать на куски любого?

– Не слушаешь… – привычно. – И что же у тебя на уме?

– Мы не можем больше откладывать знакомство и уж тем более позволять столь чувственным людям волноваться. Пора представить мою великолепную сестрёнку коллегам…

–…и поддразнить Кайла?

– Ты наша. Ему и его шайке, если она существует, конечно, нужно объяснить это доступным языком, – почему-то, от этих слов на душе стало чуточку теплее. Да-да, романтизм начинает копошиться внутри с ехидной мордашкой.

Даррен оказался на удивление хорошим стилистом: я с трудом выбрала нужное платье из того, что он купил в прошлый раз, так как все они восхитительны. Точнее сказать, восхитительно точно подобраны под мои предпочтения.

Крутясь перед зеркалом, я искоса поглядываю на Даррена, что колдует с моими волосами. Боюсь, в доме Аммиан не удастся самостоятельно заплестись, – жених с невестой в душе истинные парикмахеры.

– Признавайся, принц, в списке твоих многочисленных пассий был профессиональный парикмахер?

– Быть может, просто похвалишь мои золотые руки? – гигант пристраивает подбородок на моём плече и смотрит в зеркало. – Не в силах?

– Почему же? Даррен, – встретившись с горящим взглядом, торжественно вскидываю голову. Небольшой элегантный пучок, собранный на затылке, и изящный выбившийся локон действительно заслуживают похвалы. К тому же я своими кривыми ручонками такое никогда бы не сотворила. – Я официально признаю, что ты…

– Идиот!

Думаю, мы оборачиваемся синхронно и с одинаковыми выражениями лиц, потому как Бернард ошеломлённо вскидывает брови. Тёмный дворецкий приоткрывает двери и даже не успевает одарить гостей злобной тирадой, как они прорываются в нашу комнату.

– Даррен, с какого перепуга?! – девушка с усталым лицом и её чрезвычайно сильная приятельница? – Где носит тебя и Миранду?! Вы тут распотякиваетесь, а мы не сдаём работу в прокат, потому что, видите ли, уже который день не можем снять финальную сцену! Какой-то жалкий поцелуй! Это как называется?! Героиня хоть с объяснениями заморочилась – прислала СМС, что у неё творческий кризис и дуется на тебя, а ты?! Значит так…

– Значит так, Лика, – голос Даррена становится твёрдым так неожиданно, что я слегка подпрыгиваю. – Сегодня выходной. Актрисе я не нянька и уж тем более не менеджер, чтобы держать на поводке, – искажённое от ярости лицо преображается с появлением жутчайшей улыбки. – Милости прошу на выход. Фестиваль моей школы начинается через три часа, поэтому времени на вас, увы, не найдётся. Всего наилучшего!

– Вот так, да?! – пока Лика бесстрашно выступает вперёд, съёмочная группа в ужасе толпится у входа, зажатая между взглядом Бернард и голосом принца. – Тогда можешь не надеяться на исполнение своей просьбы, – затем происходит невиданное. Необъяснимое. Шокирующее. То, чему я обязательно потребую объяснение.

Даррен краснеет и бледнеет в одно мгновение. Глаза округляются до неузнаваемости.

– Не смей!

– В обмен на поцелуй! – два взбешённых взгляда скрещиваются, и…оба переключаются на меня. – О, вот так встреча! Доброго утречка, миледи.

– Будет тебе поцелуй, Лика. Но с одним условием, – НЕ. СМОТРИ. ТАК. НА. МЕНЯ! Руки сжимаются в кулаки, когда Даррен вдруг становится пугающе довольным. – Но с Мирандой я в любовь играть не буду, договорились?

– Пф, да пожалуйста! Целуйся хоть с миледи…кстати, твой побег был выше всяких похвал. Как насчёт контракта?

– А-та-та, Лика, не дождёшься. Эта прелесть – моя, – чёрт приобнимает меня за плечи и грозит девушке пальцем. – А вот про способности ты верно подметила, – сердце мигом переселяется в голову и начинает бить по всем доступным извилинам. Только попробуй. ТОЛЬКО ПОСМЕЙ! – Мы будем великолепно смотреться, да?

– Ни за какие коврижки.

– Несомненно, но…Аника не будет против? – Лика оглядывает меня с ног до головы и с сомнением смотрит на будущий труп. – Тут, как бы помягче сказать, есть к чему ревновать.

– Не переживай, Рошель – моя дальняя сестрёнка, – не отводя от меня игривого взгляда и, судя по всему, предвкушая собственные пытки, принц дует щёки.

– Сестрёнка?! Ты в своём уме?! Это же…неправильно! – да здравствуют человеческие приличия! Никогда ещё им так не радовалась.

– Он же сказал, что дальняя, – НЕ ВМЕШИВАЙСЯ, ЖЕНЩИНА.

– О, тогда ладно. В конце концов, кузены на кузинах женятся, так? – обменявшись лёгкими кивками, девушки возвращаются к прежнему возбуждённому состоянию. Словно моё мнение никого не волнует! – Поехали. Живо!

– Если ты отложишь моё второе по счёту убийство до вечера, мы сможем закончить пораньше и успеть на встречу с советом. Что скажешь, любимая? – черноволосый гад склоняется к уху, делая свой голос непростительно красивым. До таких крайностей ты меня не доведёшь!

– Ты дождёшься от меня поцелуя только на смертном одре, лапушка. Выбирай, что коже приятнее, – топор или катана?

Не знаю, какими правдами и неправдами меня затаскивают на знакомую аллею, но уже через полчаса приходиться глотать пудру и не узнавать себя за тонной косметики в зеркале переносной гримёрной.

Я обдумываю два момента.

Во-первых, Даррен ни за что на свете не станет тем, кому я подарю свой первый поцелуй. Да-да, можете перечитать хоть сотню раз, – я никогда не целовалась. Слава всем святым силам.

Во-вторых, текст сценария плывёт перед глазами. В прямом смысле слова. Фон становится размытым, буквы тухнут, будто истлевшие свечи, и лишь одна из них горит настолько ярко, что хочется зажмуриться.

«…Д…»

Предложения превратились в грандиозный парад одной злосчастной буквы. Здравый ум подсказывает, что, если всё продолжиться в таком духе, перед камерами я смогу лишь мямлить этот звук. Мозг пытается подтолкнуть в нужном направлении, но, когда приходиться разрываться между непонятными воспоминаниями и попытками придумать что-нибудь для защиты от дьяволёнка, второе выигрывает. Всухую.

– Боишься забыть текст? – Даррен блаженно усмехается, увидев, как я нервно кусаю губы. – Думаю, мы прекрасно сымпровизируем.

– Ни за что. Плевать я хотела на ваши с Ликой дела, – прожекторы загораются, съёмочная группа сосредоточенно вглядывается в наши лица. Как вдруг я понимаю, что даже не помню имени своей героини. – Одна ситуация, как вся жизнь… – бесшумно посмеиваюсь и с облегчением вспоминаю о небольшом сюжетном повороте, предшествующем финальной сцене. Что ж. Перед тем, как разочаровать мир своим отказом, порадую хотя бы безупречной актёрской игрой.

– Люблю тебя, – но Даррен, похоже, решил иначе. – Рошель, – не успеваю я сосредоточить жар для обороны, как принц грубо нарушает моё личное пространство.

Прижимает к себе, обхватывает талию, проводит рукой по спине и с наслаждением вздыхает. Серебряные глаза, так неожиданно оказавшиеся рядом, блестят от смеха и удовольствия. Задорная улыбка обнажает идеально ровные зубы.

– Люблю тебя.

– УБЬЮ ТЕБЯ!

– Не при людях же, милая, – но, когда на смену мальчишескому озорству внезапно приходит холодность, я впадаю в ступор. Улыбка преобразуется в ухмылку, глаза тускнеют вновь, кожа холодеет, а голос… – Обожаю тебя, – …становится вязким и овладевающим.

Нагревшись, как кипятильник, я стараюсь защититься от его прикосновения, но Даррен даже не вздрагивает, когда моё тело вспыхивает непереносимым жаром. Всё без толку.

Принц похищает моё дыхание одним долгим и на удивление нежным поцелуем. Терпкий вкус цитруса разливается по телу, божественный аромат морозного инея наполняет лёгкие. Спустя целую вечность он отстраняется так, чтобы наши лбы соприкасались, и выжидающе молчит. Даря себе все ругательства мира, жадно хватаю воздух.

Чёрт. Чёрт. Чёрт…

Рука неосознанно тянется к угольным волосам. Впиваюсь пальцами в густую шевелюру, быстро касаюсь мягких ледяных губ и, отпрянув, с ужасом понимаю, что натворила. Даррен улыбается.

– Шедевр! – съёмочная группа восторженно гогочет. Шок смешался с радостью.

– Ненавижу, – пытаюсь оттолкнуть гиганта трясущимися руками, но он, как всегда, в принципе, не спешит поддаваться. – Ненавижу тебя. Понял? В жабу превращу, готовься.

– Обидно, – Даррен дует щёки и смахивает театральную слезинку. – Злая ведьма. Тебе не понравилось? Совсем? Давай попробуем ещё раз? Я очень постараюсь…

– Даррен, – уничтожу. Расцарапаю твою прелестную мордашку. Подарить первый поцелуй любвеобильному Аполону, которому до настоящих чувств никогда не будет дела? В этом всё моё везенье. – У…

– Убейся! – разъярённый вопль заставляет нас обернуться. Даррен презренно щуриться.

Пока я стараюсь сдержать злорадную ухмылку.

В один миг все негативные мысли улетучиваются, уступая место нестерпимому желанию поцеловать принца ещё раз.

Миранда испепеляет меня взглядом, стоя в окружении верных шестёрок. Разукрашенные глазки приобрели размер земного шара, накладные коготки, скорее всего, уже расчленяют меня в мыслях своей обладательницы. Экстремально короткая юбка и внушительное декольте подтверждают тот очевидный факт, что актриса приехала не только с щедрым «Прощаю вас, несчастные!», но и с намерением вскружить голову моему принцу.

Моему?

Ох, ладно. Пусть пока побудет моим, раз всё равно лезет целоваться. По крайней мере, смогу подпортить нервишки облакоголовым особам и вдоволь насмеяться.

– Лика! – ребята, однако, никак не отреагировали на эффектное появление подружки. -Но мы не сошлись с концом книги… – книги?

Постойте. Книги…книга…книга?!

Длинные пальцы сжимают потрёпанный том. Написан незнакомой рукой. Дата создания – моя эпоха. Чёрная магия? Нет. Там что-то другое. Что-то…

Надо вспомнить. Сосредоточившись, вижу перед собой нужный момент. Распластался в глазах, словно выполненная до мельчайших деталей картина.

Надпись. Буква «Д»? Буква…чёрные, аккуратно выведенные буквы…название плохо читается. Темно.

– Какая, к чёртикам, книга?! Как главный режиссёр заявляю – всё идеально! Немедленно монтировать! Слышали?!

– Я дура, по-вашему?! – ещё какая! Стоп.

Внутренние органы болезненно сжимаются, мозг решает кувыркнуться, подражая лёгким. Я хочу ошибаться. Хочу как никогда, сильнее, чем поцелуя Даррена, но память безжалостно опровергает последние сомнения. Выведенная на книжном корешке надпись гласила:

«ЯДЫ»

– Я ваша актриса, ваша Мия! Что здесь делает это существо?!

– Обещание выполнено, Лика, – не выпуская меня из объятий и полностью игнорируя многозначительные взгляды «леди», Даррен отворачивается. – Мы спешим. До скорого.

– Обожаю вас! – Лика кидается к нам с дружеским рукопожатием и шлёт воздушные поцелуи, мимоходом посоветовав мне подумать над заключением контракта. Отвечаю ей рассеянным кивком, искренне улыбаюсь и лихорадочно тянусь к Даррену.

– Эй, принц, – шепчу на ухо, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. – Кайл изучал яды, когда я попалась в его лабиринт. Это…может что-то значить.

– Даррен! Эй! – рука Миранды пытается настигнуть плечо Даррена, но он вынуждает её остановиться самым оскорбительным для девушки способом.

Делает шаг вперёд, заключает меня в крепкие объятия, одаривает плечо ласковым поцелуем и демонстративно громко лепечет:

– Поехали домой. Я так соскучился, – не пытаясь больше сдерживать злорадство, я тепло усмехаюсь и глажу «братика» по голове.

– Я тоже скучала, – зарываюсь носом в густые волосы и смотрю на побелевшую Миранду. Наслажденье! Если удастся лицезреть её обморок, я стану самым счастливым человеком на свете. Хотя, наверное, это слишком жестоко. Для смертных. Но я же ведьма, так?

– Кайл очень осторожный. Он не посмеет использовать отраву, – едва слышно шепчет Даррен. – По крайней мере, не сейчас, когда на горизонте неожиданно появилась симпатичная ведьма с неведомыми силами и намерениями.

– Мне хочется тебе верить. Но, на всякий случай…

– Злая ведьма беспокоится обо мне? И о смертных, которые бродят вокруг, раздражая её чувствительную натуру? – Даррен усмехается, прислонившись к моей щеке.

– Идиот! – обиженно шиплю, но сама прекрасно понимаю, что в его словах есть правда. Небольшая и изнурённая, конечно, но всё же есть.

Меня, откровенно говоря, бесят смертные. От кончиков волос до кончиков пальцев. Но бешенство – далеко не самое сильное чувство моей гнилой душонки. Лидирующую позицию занимает злость на тех могущественных чародеев-тиранов, которые заставляют людишек страдать ради своей выгоды или развлечения. Я, безусловно, разделяю их презрение, однако в то же время придерживаюсь другого мнения: смертные должны грызться со смертными, маги и ведьмы – друг с другом. Мешать игрища ни к чему. Даже нет, не так, – это запрещено законами природы.

В моей прежней жизни слабых часто обижали. Слишком часто. Причём, издевались не только люди над ведьмами, но и наоборот. Догадайтесь, к какой категории принадлежала я.

– Мне хочется тебе верить, братик, – хочется.

– Рошель, милая, не называй меня так, прошу! – и я поверю.

Точнее сказать, поверила бы, не зазвони у принца телефон и не раздайся в этом адском коробке перепуганный вопль Аники.

Неожиданностей много не бывает

Лишь страшная резь в лёгких и железные пальцы Даррена на запястье убеждают меня в том, что я жива. Мы пробежали уже около километра, что далеко не для всех преодолимая дистанция (для меня скорее смертельная), потому ноги давно превратились в желе. Но ярость и страх, соревнующиеся друг с другом, заставляют двигаться, плевав на скорую потерю сознания.

Разговор с Аникой оборвался почти сразу же – вслед за криком послышались десятки громких голосов и оглушающий удар. Джип Аммиан встрял в жутчайшей пробке при жаре плюс сорок, вот почему приходится добираться до школы ножками, представляя себя агентами на спецзадании. Средневековые костюмчики в расчёт не берём.

Ужасные мысли едва поспевают за телом, сердце сходит с ума всё сильнее с каждым шагом, а руки накаляются от магического жара. В экстренной ситуации я воспламенюсь примерно за полторы секунды. Кстати, это – не метафора.

Пара шагов. Мучительно долгих шагов двух измождённых тел.

Мы залетаем на школьный двор через распахнутые ворота. В воздухе висит ошеломление. Чуть меньше сотни школьников столпились у фонтана, уткнувшись в телефоны с разинутыми ртами.

Сглатываю стальной ком. Даррен медленно приходит в бешенство. Людское стадо обступило две знакомые фигуры.

Аника. Фриц.

Пламя начинает пульсировать в сжатых кулаках. Вода из фонтана превратиться в смертельно горячий пар, стоит мне сдвинуть пальцы. Первый в очереди на пробу – носитель запаха экзотических растений.

– Даррен! – Аника подбегает к нам, энергично махая рукой. Фриц идёт следом. Толпа провожает обоих странными взглядами, а, увидев нас, моментально замолкает.

– Что случилось?

– Это я у вас должна спросить! – волшебница нервно дёргает друга за рукав, и тот протягивает свой мобильный…с игривой улыбкой на лице? Не в силах больше терзать себя сомнениями, опускаю взгляд на экран.

Моргаю раз. Другой. Напрягаю мозг в надежде принять увиденное за последствие долгих пыток над лёгкими, но реальность остаётся реальностью.

– ОТ-КУДА? – стоит произнести слово, как Даррен запрокидывает голову и начинает безудержно хохотать.

– «Mi-mi-ko FILM» выложили в сеть пост с пометкой «срочно», поэтому всем ребятам мгновенно пришло голосовое уведомление, – зеленоглазое несчастье смотрит на меня распахнутыми глазами, пытаясь сдержать широченную улыбку. Получается не очень. – К-когда вы успели? – думаю, объяснять, кто изображён на фото и чем они занимаются, нет смысла. Да его, в принципе, и в наших действиях не было.

– Ты успел составить завещание? – поворачиваюсь к чеширскому коту по кличке Принц и готовлюсь метать огненные шары.

– Принцесса, помилуй. Умудрись я таким образом нас сфотографировать, усомнился бы в принадлежности к человеческому роду.

– Заказать кино ты точно можешь!

– Но зачем?

– Это мне расскажет твой психиатр. Если, конечно, ты доживёшь до знакомства с ним.

– Ребята, успокойтесь… – заметив, как Фриц прикрывает ухмылку ладонью, я почему-то заливаюсь краской. Что за сверхспособности?!

– А ты! Т-ты…Ты!

– Я? – Аника отшатывается от моей пронятой руки.

– Нельзя было всё объяснить по телефону?! Мы чуть полгорода не разнесли, мчась на битву века! Можешь собирать мою нервную систему по клеточкам!

– Э-эй, я сама еле выжила! Д-девушки как услышали имя Даррена в разговоре, так и выдернули телефон! Визг и топот стоял такой, что я чуть не задохнулась…

– Вы превратились в человеческое рагу. Скажи спасибо своему карликовому росту – я знал, что голову нужно высматривать чуть выше полутра метров над землёй.

Аника с Фрицем продолжают увлекательную беседу, за которой мы с Дарреном, умиляясь, наблюдаем несколько секунд. Затем наши взгляды плавно перетекают на людское стадо, топчущееся рядом и тонущее в волнительном шёпоте. Фото эффектного поцелуя горит на каждом телефоне. Признаться честно, из меня вышла недурственная леди. Хотя тщеславная ведьмина сущность это знала, когда глаза подтвердили, что так считает ещё и Кайл, гордыня воспылала в груди с новой силой. Поворачиваюсь к принцу. Уголки губ ползут вверх. Он, однако, разделяет мою радость иным способом.

Ухмыляется той пугающей ухмылкой, которую демонстрировал на съёмках, обнимает меня одной рукой, быстро касается волос кончиком носа и, как ни в чём не бывало, начинает смеяться над Аникой.

Ученики заговорчески шепчутся и переглядываются. Глаза Кайла сужаются. Улыбка становится устрашающей, но всё же не идёт ни в какое сравнение с выражением лица принца. Даррен, словно почувствовав изменение во взгляде недруга, прижимает к себе сильнее.

Р-р-ревность?!

Хотелось бы, конечно, но вряд ли. Скорее, соперничество. Погоня за моей силой и, скажем так, особенной личностью.

Но помечтать-то можно, м?

– Идёмте? – устало говорит Даррен, пока я наблюдаю за тщетными попытками школьников не глазеть на нашу сладкую четвёрку.

Члены студсовета, судя п лицам, вспоминают, зачем притащились в школу, мгновенно делают вид, будто ничего не произошло (и никто, разумеется, не потерял целый час своего драгоценного фестивального времени) и поспешно утекают в зал заседаний. Мы вынуждены следовать за ними, мысленно готовиться к моральной пытке или же забавному шоу. Как повезёт.

Садимся за огромный круглый стол, слепящий белизной, словно улыбка голливудского актёра, и начинаем то, для чего, собственно, все собрались. Это прозвучало очень самоуверенно, да. Самоуверенно и, зараза, далеко от правды.

Собрание похоже на словесную перепалку демонов-аристократов, которые борются за место в самом горячем котелке преисподней. Было бы безумно весело наблюдать за этим, понимай я хоть половину того, что они говорят.

Куча организационных вопросов, слова, о значении даже нельзя догадаться, давят на мозг, пока я молча сижу между Дарреном и Фрицем, сохраняя каменное выражение лица. Надежда на то, что никто не спросит моего мнения, пульсирует в сердце с нечеловеческой силой, но с той же мощью разгорается острое предчувствие.

Сгорая от злости на себя (не догадалась подготовиться) и на Даррена (притащил против воли! Для Кайла хватило бы появления на неофициальной части!), я невольно перевожу взгляд на Миранду. Разукрашенная мордашка скукоживается от гнева, и в следующий момент зал наполняется её максимально приторным голосом.

– Господа! Думаю, нам необходим свежий взгляд на столь обыденную ситуацию, – алые губы, подобно шипящей змее, сжимаются и выгибаются в ухмылку. – Мисс Аммиан как бывшая ученица зарубежной школы, о которой, кстати говоря, почему-то, никто не знает, должна предложить креативное решение проблемы. Что скажете? – и снова вопрос «А извергаю ли я пламя?» вытесняет все остальные мысли. Чёрт, в который раз требуется. Надо уже проверить раз и навсегда. Думаю, из Миранды получится отличный объект испытаний.

Даррен усмехается, внезапно сжав мою ладонь. Фриц наклоняется к Анике, что-то нашёптывает, и уже через секунду мы вчетвером поднимаемся с места. Даррен, разозлённый не на шутку и до жути самоуверенный, собирается что-то сказать…

– Разумеется, – …но мне уж очень полюбилось ставить на место силиконовых прохвосток, поэтому даже сейчас я не намерена уступать этот десерт принцу. – В моей школе, о которой, кстати, вы ничего не слышали, потому что я так хочу, музыкальные перемены планировали по-другому, – ЧТО ЭТО ТАКОЕ? Забыла!

Я поворачиваюсь к Даррену и заглядываю в его удивлённое лицо. Отчаянно пытаюсь что-нибудь придумать. Он слегка кивает, сжимая мою руку крепче, отчего сердце расслабляется. Но как поддержка поможет в данной ситуации? Ладненько, фантазия, твой выход.

– Музыкальные перемены…

– Хотя, постойте. Не нужно, – члены студсоветов поднимают на коллегу удивлённые глаза. Взглянув на её умиротворённое лицо, я изгибаю бровь. – Боюсь, ваш способ проведения музыкальных перемен нам не подойдёт, учитывая, что нормой вашей бывшей школы являются дебоши, один из которых вы устроили в нашей столовой совсем недавно. И, по-моему, в не совсем адекватном состоянии.

Ха-ха.

Сердце пропускает удар. Истерический хохот так и норовит сорваться с губ, но я решаю отложить его до испытаний магического пламени с Мирандой в главной роли. А вообще-то, такое поганое заявление слишком предсказуемо, чтобы тратить на него нервы. Мир людишек, он и есть мир людишек.

– Мисс Миранда, вы только что оскорбили Рошель, или я плохо вас расслышал?

– Мистер Даррен, вынуждена заметить, что обращаться к своей сестре по имени в присутствии нас всех очень неуважительно, хоть я и…сомневаюсь, что мисс Аммиан ваша сестра. «Mi-mi-ko FILM» нам об этом довольно открыто намекнули, – данная фраза была сказана намного тише, словно невзначай, но, разумеется, так, чтобы услышали все.

– Потрудитесь…

– Мистер Даррен, обсуждением столь интимных вопросов мы будем заниматься на внутришкольном собрании. Сейчас нашим коллегам ни к чему разбирательство в проблемах личной жизни мисс Аммиан. Но, думаю, господа члены студсовета согласятся с тем, что на первый раз административное нарушение простить можно? Верно? Так что мисс Аммиан может быть спокойна – мы все относимся к её проблеме с большим пониманием.

– Вы, разумеется, правы мисс Миранда, – глаза дьяволёнка тускнеют, а плечо прижимается к моему. – Однако раз уж мы начали вскользь упоминать о личных проблемах наших коллег и считать это приемлемым, спешу напомнить вам, что покушение на жизнь и здоровье человека не относится к административным нарушениям. Поэтому, к проблеме нашего с вами судебного разбирательства я не смогу отнестись с таким же большим пониманием.

По залу проносится волна шепотков. Миранда самодовольно усмехается.

– Прошу прощения, мисс Аммиан! У вас есть доказательство неведомого преступления, которое я якобы совершила? Позвольте поинтересоваться: я ограбила банк, насмерть зацарапав охранника? Или, быть может, покушалась на вашу жизнь? – мерзость…

Аника прикусывает губу. Мускулы на лице Фрица едва заметно напрягаются. Даррен прикрывает глаза, обжигая мою кожу невыносимым холодом.

Никчёмные людишки. Ничтожества. Существа, не достойные жить на этой планете.

Кошмарный жар бежит по венам, расплывается в глазах тёмными пятнами, лишает слуха и разума. Тело дёргается в судороге, уже не поддаваясь контролю.

БА-БАХ…

– Вы говорите об этом? – …вдруг двери зала стремительно распахиваются, и на стол с грохотом приземляется Лика. Её приятельница-статуя встаёт рядом. Обе держат в руках по ноутбуку. – Я, безусловно, являюсь всеобщим кумиром, и очень хотела бы сказать, что пришла сюда с целью упиваться вашим восхищением и раздавать автографы, но увы. Ребята стали просматривать неудачные моменты фильма, вот итог, – всего одно нажатие кнопки, и на двух широких плазмах, что висят под потолком в противоположных концах зала, вспыхивают до боли знакомые кадры.

«PORSHE». Аника на асфальте. Крик Даррена. Толчок. Всеобщее облегчение и пара треснутых рёбер.

Мы приоткрываем рты одновременно.

– Я как раз собиралась вам это показать, но, услышав, что курятник взбушевался, не стала откладывать новости до начала фестиваля, – легко улыбнувшись мне, она бросает взгляд на морально уничтоженную Миранду. – И, дабы развеять будущие сомнения ваших коллег, официально заявлю – данное видео не является запланированной театральной постановкой, спецэффектов там не наблюдается, а вот повреждения участников вполне реальны. Беру полную ответственность за свои слова, приглашаю вас на съёмки нового фильма, – Лика разводит руки, послав нам четверым воздушный поцелуй. – А вам, мисс Миранда, желаю худшего адвоката в городе.

******************

– Что–что?! – я едва не поперхнулась от неожиданности.

Даррен приподнимается на локтях, выглядывая из-за спинки дивана. Аника моргает, смотрит в свою адскую коробочку ещё раз и весело улыбается.

– Он так и написал: «…дочь, извините за разговорную речь, потащила в кинотеатр на внезапную премьеру знаменитой студенческой мелодрамы. В меру своих сил и возможностей постараюсь закончить как можно скорее и избавить юную госпожу Аммиан от домашней рутины, а господина Аммиан…» – лицо Аники обиженно вытягивается. – «…от возможного отравления…». Что ж. Ужин нам придётся приготовить самостоятельно.

– Дружище Бернард всё верно подметил, – говорит Даррен сквозь смех. – Перспектива видеть меня завтра в добром здравии равна минус единице.

– Я не настолько плохо готовлю! – восклицает зеленоглазое несчастье, сжав кулачки. – Фриц, правда ведь? – безразличная статуя моментально перекрашивается в алый и прежде, чем успевает научиться говорить, оказывается прерванной.

– Пожалуйста, скажи, что «Mi-mi-ko FILM» здесь не причём, – я готова скулить, как капризный щенок, но надежда умирает последней, да? К тому же, смонтировать готовый фильм за какие-то жалкие часы…

– Ну…по крайней мере, они не поставили вас на обложку! – …под силу только этим дьявольским энтузиастам!

– На одну из четырёх – нет, – Даррен поднимает мобильный высоко над головой, рискуя не только своим гаджетом, но и возможностью дышать. – Что ж, весёлые ребята. Наверное, я поспешил с отказом в заключении контракта.

– Ещё одно слово, и ты останешься без ужина.

– Серьёзный аргумент, – принц, наконец, поднимается на ноги и являет нам свой «божественный лик». – А заказы принимаются?

– Губу не раскатывай, – стянув жакет, я распахиваю дверцы кухонных шкафов и внимательно изучаю многозначительное содержимое. – Все любят спагетти? А филе индейки?

– Ты собираешься…готовить? – Аника и Фриц удивлённо следят за моимидвижениями.

– Гляньте на себя! Бледные, шатающиеся. Вот-вот с голоду помрёте, а ещё даже не решили, кто будет махать половником на кухне. Всё, устраивайтесь поудобнее и готовьтесь пускать слюнки по невероятно вкусному запаху, – в конце концов, я люблю кулинарию. Очень. Честно. И никакой другой мотивации быть не может.

В связи с тем, что все мы, утомлённые фестивалем, сейчас готовы загрызть целого кабана, приходится действовать быстро. Но это не значит, что вкус будет менее превосходным. Варю спагетти, параллельно тушу мясо в жаровне, восхитительный соус с восточными приправами и щепоткой перца уже на подходе, когда…нож решает, что засиделся на магнитной панели. Задеваю его рукой, кухня оглашается металлическим звоном, и густая чёрная кровь едва ли не попадает в кипящую воду.

Ну уж нет, судьба, на этот раз мы обойдёмся без сюрпризов.

Наспех забинтовав палец, продолжаю готовку.

– Я жду ваших комплиментов! – поставив на стол последнюю тарелку, поправляю узор из бумажных салфеток и снова созываю на ужин. Тишина. Поднимаюсь на второй этаж, мягко ступаю за дверь гостиной…и последующие несколько минут не могу согнать с лица тёплую улыбку.

Фриц спит, откинув голову на спинку массивного дивана и обняв Анику, что прикорнула на его плече, одной рукой. Бордовый галстук сполз к груди, волосы взлохматились, распущенные (редчайшая редкость!) косы Аники слились с его наполовину расстёгнутой кремовой рубашкой.

Даррен, заснувший на пушистом ковре…не сменяет выражения лица даже в расслабленном состоянии. Распластался около стола с книгой в руках, скрестив ноги и подложив ладонь под голову. Пробудится, и я, как минимум целый день, буду хохотать над его «старческой болю» во всём теле.

Наулыбавшись вдоволь, проверяю, чтобы все окна в комнате были плотно закрыты, и спускаюсь к ужину. Хвалю себя любимую, налетаю на тонну углеводов и после второй полной тарелки подумываю остановиться…но теплое – оно же самое вкусное! Хотя, боюсь, даже с моим зверским аппетитом такое количество еды осилить невозможно.

– Поможешь мне, Бернард? – слуга, осторожно вошедший в дом и не заметивший меня в полумраке, каменеет от неожиданности.

– Леди Рошель? – обведя взглядом сервированный стол, он по обыкновению выгибает брови. Я уже успела соскучиться по такому выражению лица.

– Как прошёл поход в кино? – спасибо, любопытный мозг. Теперь именно ты будешь страдать ночью от недосыпа, пока я, вся пылающая от злости и стыда, буду шнырять по дому в поисках успокоительных.

– Замечательно, – Бернард поджимает губы и с откровенной серьёзностью заглядывает мне в глаза. От недостатка света седина в коротко остриженных волосах мужчины делает его и без того суровое лицо очень бледным. Прямо всевышний Дракула… – Конец вышел очень неожиданным.

– Да-а? Надо будет глянуть, – состряпав кое-какую улыбку, я поспешно сгребаю грязные тарелки в посудомоечную машинку. – Если голоден – налетай, пока не остыло, а я, пожалуй…

– Леди Рошель, – ох, так и знала. Режим «заботливый родитель» активирован. – Ответите мне, пожалуйста, на один вопрос?

– Я ничего не подсыпала в спагетти, просто соус получился очень пряным.

– Вы не задумывались, почему господин Аммиан привёл Вас в дом?

– Я же всё-таки…

– …ведьма, которую воскресила леди Аника, – я буквально остолбенела.

Здра-а-асьте. Приехали. Вот так тёмный дворецкий. Моё нестандартное мышление было готово принять что угодно и от кого угодно, но не сочетание «Бернард-знание правды».

– Вы маг? – теперь сходство с Дракулой научно объяснимо…

– Ни в коем случае, – …или нет. – Просто знаю юных господ Аммиан с самого их рождения. Понимаете…я согласен, ошибку может совершить каждый, особенно в таком сложном ритуале, какой проводила госпожа Аммиан, но… – мужчина опускает взгляд на свои руки, а потом поднимает на меня удивительно проницательные тёмные глаза. – Вы слишком… – замолкает на полуслове, еле слышно усмехается и внезапно кланяется. – Впрочем, это всего лишь мои домыслы, леди Рошель. Благодарю за Ваше любезное предложение отужинать и за то, что не дали господам Аммиан с господином Мерок отравиться или умереть от голода. Доброй ночи, – кивает и, словно ничего не произошло, скрывается на лестнице.

Я продолжаю стоять в коридоре. Попытки усмирить взбешённое сердце или хотя бы спокойно порассуждать над услышанным, заканчиваются провалом.

В полутьме раздаются лишь мерное тиканье старинных часов и осторожные шаги Бернарда. Когда тёмный дворецкий преодолевает несколько ступеней, я, собираясь развернуться, машинально смотрю в его спину и…

– Доброй ночи, господин Аммиан, -…вижу знакомый силуэт.

Бернард проплывает мимо застывшего у стены Даррена. И только когда на втором этаже тихо хлопает дверь, принц решает двинуться с места, вернув мне, тем самым, способность злиться и дышать.

– Ты чуть не опоздал, братик. Я смогла воздержаться от полного уничтожения ужина лишь благодаря титановой силе воли. Что ж, – кровь жужжит в голове при осознании того, что Даррен молчит, а мне не видно его лица. Ранее полагалось, что ему это слово даже не знакомо. – Спокойной ночи, – прохожу мимо принца медленно, словно боясь разозлить дикого зверя. Тело напрягается до боли в груди, когда наши плечи слегка соприкасаются.

Быстрыми мелкими шажками поднимаюсь по лестнице и, ускорившись, достигаю своей любимой многокомнатной крепости. Прикрываю дверь, задвигаю щеколду дрожащими пальцами, бросаюсь к комоду, вынимаю завалявшийся ключ, но рука отказывается двигаться в нужном направлении.

Детский сад. Во-первых, глупо пытаться оградить от себя человека, используя простой дверной ключ в его же доме. Во-вторых, я полная дура. Неужели, испугалась принца? Быть того не может. Нет. Это не испуг. А что тогда?..

Ладно уж, если со своими чувствами да контролирующей их тупоголовой женской сущностью разобраться можно, то как сообразить что-то по поводу Даррена? Слова Бернарда, пусть и недосказанные, отдались эхом в сердце и странно кольнули мозг.

Чёрт. Я всё равно достучусь до тебя, несносный дьяволёнок!

******************

« – Что они делают?

– О ком ты?

– О тех двуногих альбатросах с десятиметровыми носами.

– Они? – Даррен усмехается, наконец, оторвав взгляд от моего лица. – Влюблённая пара. Всего лишь целуются. Чем они тебе не угодили?

– Заниматься такими вещами на глазах у всех – омерзительно, – поморщившись, я мельком смотрю в любопытные серебряные глаза. – И вообще, раз уж на то пошло, какое от этого удовольствие? Как мне кажется, влюблённым…должно нравиться уединение, нет? Возможность спокойно поговорить, насладится обществом друг друга, не опасаясь наткнуться на каких-нибудь назойливых знакомых с лукавыми улыбочками.

– Ты права, – неужели даже не пошутил про мою романтичность и сентиментальность? – Большая часть современного общества считает иначе. Но порой по-настоящему влюблённые люди считают публичность своеобразной защитой своих чувств.

– Защитой чувств? Бессмыслица.

– Действиями, вроде поцелуев в общественных местах, они дают понять миру, что заняты, нешуточно влюблены, что у них назревают серьёзные отношения.

– Будто хотят убедить в этом самих себя? Типичные людишки. Разбрасываются самовнушением направо и налево ради…даже не понятно, чего.

– Или… – Даррен, пропустив едкие словечки мимо ушей, пристально смотрит в мои глаза. – Просто боятся потерять друг друга.

– Смешная шутка… – огоньки цвета начищенных рыцарских доспехов пульсируют так завораживающе, что на дальнейшие комментарии не остаётся дыхания. – По-моему, из всех восемнадцатилетних мальчиков так считаешь только ты, – принц заливается звонким смехом.

– Было бы замечательно. Когда ты влюбишься в меня и бросишься в мои объятия посреди шумного школьного двора, поймёшь смысл этих слов.

– Боюсь, при таком условии тебя сможет понять кто угодно из твоих знакомых, но только не я…

ДЫ. ДЫ. ДЫ.

ЯДЫ.

ЯДЫ. ЯДЫ. ЯДЫ-Ы-Ы!»

– Не дождёшься! – рванувшись вперёд, падаю на пол. Голеностоп начинает вопить от боли. Плетусь в туалет на ватных ногах и засовываю голову под кран. Струя ледяной воды ударяет по мозгам, позволив мыслям собраться в кучу.

Название сей кучи весьма банально: «ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП».

Бунтарский дух любит неприятности

Когда выползаешь из мягкой постели прекрасным летним утром, воображение способно нарисовать предстоящую встречу любого уровня странности. Но, признаться честно, свидание с летящим в лицо тортом было максимально неожиданным даже для фантазёрки вроде меня!

Проводив взглядом сползающий по стене бисквитный корж, я мигом забываю о том, что опаздываю на первые в жизни уроки.

– АНИКА! – девушка бросает испуганный взгляд в угол комнаты, швыряет туда пачку документов и молниеносно разворачивается ко мне.

– Прости! Это всё он! – дрожащий палец указывает на пустоту рядом со мной. – Берегись! – не успеваю я пикнуть, как навстречу несётся вызволенный из вазы персик. Новой форме повезло – сегодня реакция хозяйки в норме.

– Какого чёрта?!

– Я спускалась в архивы, чтобы узнать, почему ход ритуала пошёл не по плану! Взялась за изучение материалов древнего некроманта, открыла книгу…совсем забыв, что запечатала в ней мура!

– М-мура?

– Мур, дух-проказник, оставшийся от прошлого владельца рукописи! – нечто невидимое дёргает Анику за косу, и она валится на диван с щенячьим воем. – Он н-невыносим! Ч-чёрт!

– Почему я его не вижу?! – над ухом проносится ужасающий свист, когда…с волос на белоснежную рубашку сползает нечто блекло-алое. – МОИ СПАГГЕТИ?!

– Его может видеть только признанный им хозяин или его родственник. Судя по всему, в нашем роду не обошлось без некро…осторожней! – пока мы с Аникой сбиваемся в кучу, навострив уши, Фриц не спеша спускается по лестнице. Ковровое покрытие решает последовать за ним, и уже через мгновение громадный бордовый свёрток с силой врезается в мускулистые ноги. Наши попытки поймать широкоплечего Зевса заканчиваются не очень удачным приземлением всех троих.

– Что у вас творится?! – подняв нас одним ловким движением, Фриц еле уворачивается от путешествующей коробки сока.

– Мы просто выпустили кота!

– Кота? Какого ещё кота?!

– Какого ещё кота?!

– Этот мур выглядит, как кот! Только ухмылка ч-человеческая…

– Святые ёжики, неужели, нет способа его поймать?

– Я не ведьма! И не некромант! Понятия не имею… – мы наблюдаем за медленно поднимающимся креслом в дружном молчании, и, лишь когда оно начинается раскачиваться, двигаясь по направлению к нам, летим в противоположный конец зала с таким же дружным криком: «ЭТО УЖЕ ПЕРЕБОР!».

Махина врезается в кухонный гарнитур. Посудомоечная машина умирает быстро и без мучений, а вот бедным шкафчикам с едой приходится терпеть истязания – в столовую обрушивается лавина круп, сушёных фруктов, свежих овощей, специй. Иными словами, всё многочисленное содержимое. Спустя минуту куча мала, как и положено, по закону подлости, заливается водой из старательно сломанного крана.

Я ведьма. Ведьма, которая, блин, не в состоянии справится с котом?!

Вскинув голову, намереваюсь прорываться к невидимому противнику со смертным боем, но…Даррен, подобно зеленоглазому несчастью недавно, меняет мои планы в одну секунду.

Принц выходит из кладовой, словно находясь в каком-то оцепенении, спокойно проходит мимо творящегося вокруг хаоса, минует гостиную, сворачивает на кухню. И тут моё сердце сдавливает ужасающая судорога.

– Даррен! – истошный вопль Аники прорывается сквозь гул в ушах. Фриц кидается вперёд с широко раскрытыми глазами, пытается подняться, но, схватившись за повреждённую ногу, припадает к полу в метре от нашего укрытия.

Кошмарный блеск ножа. В метре от виска двухметровой статуи Аполлона. Моей статуи Аполлона. Но кожа Даррена – не мрамор и не гранит, а ледяная ткань с кровью вместо крошки.

Выкидываю руку вперёд, наказав адскому пламени встретиться с куском металла и поговорить по душам. Однако надеяться на победу магии в борьбе с магией, когда речь идёт о человеке, – слишком опрометчиво. Поэтому, рванувшись вперёд из последних сил, я валю удивлённого Даррена на пол. Коварный ножик падает в полуметре от нас, превратившись в тягучую жижу.

Жадно хватаю воздух. Сердце яростно пляшет в груди. Надежда на то, что принц его не расслышит, умирает, не успевая даже появиться на свет.

– Руки-ноги целы? – наконец решаюсь вскинуть голову.

Огоньки цвета пасмурного неба, округлившиеся от удивления и недоумения, впились прямо в глаза. Да, я сейчас буквально лежу на нём, да, чувствую его ровное сердцебиение, да, ощущаю знакомый запах, но щёки вспыхивают именно от этого странного взгляда.

Вскакиваю на ноги как можно аккуратнее, стараясь не коснуться Даррена ни единой клеточкой тела.

– Дай угадаю, ты забыла о запечатанном муре?

– Б-братик, ну я же…

– Так и знал. Надо было прятать ту книгу на самой верхней полке.

– Лестница тебе в голову!

– Эй, сладкая парочка, лучше скажите, как нам утихомирить это нечто!

– Мне-то откуда знать, лапонька? – принц наклоняется к моему лицу с обольстительной улыбкой как раз в тот момент, когда сзади, сделав эпичное сальто, пролетает парочка учебников. – Магия – исключительно ваша прерогатива.

– Спасибо, что напомнил.

Я давно могла бы познакомить котика со своим пламенем, но при таком стечении обстоятельств, вероятнее всего, пострадает дом или кто-нибудь из невинных слуг. Сжать воздух – отпадает. Всё-таки немного тяжело сковывать невидимого противника.

– Правда, боюсь, проблему опоздания ты с помощью магии не решишь.

– Который час?!

– Не переживай, дорогая, успеваем. До начала второго урока осталось двадцать минут.

– В-второ…А-а-а! – волосы встают дыбом, вспыхивают нешуточным пламенем и передают восхитительный цвет огня глазам. – А ну иди сюда, киса! – поднявшись на ноги, выхожу в центр комнаты. Если уж и разрушать что-то, то только под моим чутким руководством.

Языки пламени клубятся на кончиках пальцев, кожа становится раскалённой, потрескавшиеся губы сами нашёптывают нужные слова. Призванные магические руны уже полыхают в воздухе, описывая замысловатые круги, когда мозг вдруг решает вмешаться во всеобщую оргию.

Всё внезапно остановилось и затихло. Продукты и канцелярия уже не бороздят просторы нашего маленького замка, краны со стульями не гнутся по собственной воле, стены не украшаются симметричными вмятинами.

– Где он, Аника? – разумеется, удивлённая девушка указывает на что-то за моей спиной. Мой стремительный разворот сопровождается всеобщим настороженным и не менее шокированным молчанием.

Мамочки…

Небольшая кошечка с ярко-синей шерстью и очень пушистым хвостом внимательно осматривает меня с головы до ног.       Один глаз – цвета нежной небесной лазури, второй – белоснежный, лишённый зрачка. На громадных (для такой крохи) ушках красуются элегантные кисточки, на сморщенном носике – пучок длинных волнистых усищ.

– …Какая прелесть! – не выдержав, прикрываю рот ладонью, но энергия утекает в ноги, и те пускаются в пляс.

– Похоже, он выбрал нового хозяина…

– Хозяина? – Фриц вопросительно смотрит на Даррена, на что тот пожимает плечами и усмехается.

– Стоит только отвернуться, а к Рошель уже коты пристают.

– Дурак.

– Я тоже тебя люблю. Кстати, милая, ты уже придумала оправдание для учительницы?

– Дья-я-явол! С этого момента ложь себе подобным – твоя неизменная прерогатива!

******************

Мы вламываемся в класс, чудом не сорвав двери с петель. Всё потому, что кто-то безумно тяжёлый не посмотрел под ноги, навалился на меня, грубо втолкнул в кабинет, успел схватиться за стену и, конечно, обнял за талию (чтобы не дать упасть!) на глазах всех учеников.

– Всем доброго утречка, – скосив голову на бок, я вцепляюсь в шею Даррена крепче, потому как чувствую, что теряю равновесие.

Дьяволёнок выпрямляется, старательно одёргивает мой жилет с блузой, я, в свою очередь, поправляю его бордовый галстук, чётко давая понять взглядом, что такой сногсшибательный аксессуар может стать не менее прекрасным орудием убийства. Мы улыбаемся друг другу во все тридцать два зуба и расходимся по своим классам. Точнее сказать, Даррен отправляется на собрание студсовета, оставив меня на растерзание своим ошарашенным поклонницам.

День обещает быть весёлым…

Спустя всего одно полноценное занятие я внезапно узнаю о себе много нового.

– Ненавижу школу. Ненавижу одноклассников. Ненавижу широченную спортивную форму, которую мне потрудились выдать неглаженой перед самым уроком физкультуры. Ненавижу историю.

Даррен усмехается, забирает полупустой поднос из моих рук, наваливает на него всё, что только можно, и, вернув обратно, позволяет себе начать смеяться во весь звонкий голос.

– Смешно тебе?! – зыркаю на негодяя, прищурившись, и ёжусь от его внезапного прикосновения.

– Что ты такое говоришь! – Даррен обнимает меня за плечо, широко улыбается, заглядывает в лицо и бессовестно крадёт всю прелестную угрюмость на пару с сосредоточенностью. Устало вздыхаю и позволяю ему сотрясаться от смеха дальше.

Мы доходим до пустого столика практически в обнимку и садимся на соседние места.

– Ладно-ладно, всё вышеперечисленное понять можно, но история-то чем тебе не угодила? Я бы рассмотрел математику, искусство, язык, но…

– Пф, предметы, которых я совсем не знаю как раз-таки замечательные. Не знаю – выучу, не понимаю – пойму. Обязательно. Или ты снова другого мнения? – под тяжестью моего взгляда Даррен качает головой и расплывается в своей фирменной улыбке. – Но вот «история» ваша – сплошной бред! Они пытаются повесить лапшу на уши той, что прожила в Средневековье почти два десятка лет, а все последующие столетия наблюдала собственными глазами! Эти учебники – вообще отдельная ис…чепуха, в общем! А учительница – твердолобая и упёртая, как ты, когда речь идёт о стратегии.

– Ты спорила с мисс Грей?! – чуть не поперхнувшись соком, принц смотрит на меня круглыми глазами. – С мисс Грей?! Она же мёртвого из могилы поднимет!

– Говорю же, нереально упёртая.

– Ну ты даёшь, милая, – Даррен отхватывает большой кусок торта, бросает на меня шаловливый взгляд, закрывает глаза и, сопровождаемый десятками разъярённых женских взглядов, преспокойно обнимает.

– Маскировка – не твоя сильная сторона.

Покончив с обедом, мы разбредаемся по классам. Я уже почти настраиваюсь на предстоящие умственные пытки, как тут судьба решает от души позабавиться.

– Б-бассейн? – сомнения по поводу ошибки в расписании мгновенно развеиваются, когда мимо проплывают одноклассницы с купальниками в руках.

Девушки оглядывают меня, шепчутся, презрительно усмехаются и продолжают своё вальяжное шествие, сопровождающееся элегантным покачиванием бёдер. Точнее, теми микроскопическими выступами, которые, по идее, должны ими быть.

Я мирюсь с купальником – свою фигуру (да и себя в целом) обожаю более чем, особенно в обтягивающей одежде. Мирюсь с душноватой раздевалкой, полной гогочущих, неприличных смертных девушек. Даже мирюсь с общим душем, случайно подслушанный разговор в котором оставит настроение поднятым на весь день:

– Ребята не придут за нас поболеть?! Какая жалость…

– Они сказали, что у них какая-то там супер-пупер важная тренировка! Блин…

– Неужели, без вариантов?

– Сказали, что для этого тренер должен либо умереть, либо сам привести их на наш урок.

– Скука…

Но я никогда, подчёркиваю, НИКОГДА не приму этот непонятный резиновый карман, в кой пытаются облачить мою чудесную головку уже целый час!

– Ни за что! – отмахнувшись от очередной «мудрой» женщины, я вылетаю из душевой прямо к бассейну. Инквизиция следует по пятам.

– Это – всеобщее требование для посещения урока плавания! В нашей школе принято соблюдать правила личной гигиены, юная леди!

– Да вы что?! – теперь наш серьёзнейший спор голосит на весь зал, привлекая внимание присутствующих. Меня это не остановит. – А данные юные леди, значит, «микроскопическое» исключение из правил?! – указываю на внушительную толпу девушек с распущенными волосами и тоннами водостойкой косметики на лицах. Учитель закатывает глаза, начинает бормотать ахинею по второму кругу, повышая голос с каждой минутой. Моё ангельское терпение отправляется к другу-чёрту на каникулы. – Значит так. Я не собираюсь терпеть дискомфорт просто потому, что вы этого хотите. Правила имеют право называться правилами, если их соблюдают все. В нашем случае этого не наблюдается, поэтому, прошу простить за грубость, оставьте мои кудри в покое и займитесь своей работой, – глаза женщины выкатываются из орбит…

– Юн-ная леди, вы…! – …ровно в тот момент, когда над нашими головами раздаётся заливистый мужской смех.

– Мальчики пришли поболеть! – слух с трудом улавливает восторженный шёпот одноклассниц.

– Даже тренера привели! Обалдеть! Он же сроду сюда носа не совал!

– Да какая тебе разница! Он старше нас, между прочим, всего на три года! Ещё и какой симпатичный…

Я хочу смеяться и плакать одновременно.

Десятки ухмыляющихся старшеклассников не сводят с меня глаз, несчастные глупышки-одноклассницы полагают, что те ставят их выше красивых кукол, а впереди ещё целый марафон по плаванию. Причём, последнее волнует больше всего. Да помогут пресвятые черти моим бедным лёгким.

Эта мысль, конечно, придаёт уверенности, но особого результата не приносит. Как и все попытки мотивировать себя для занятия бегом…ну, как бы сказал восьмилетний ребёнок, любой результат – это бесценный опыт. Да. Худший из шестидесяти – особенно.

– Ты в порядке? – Аника протягивает мне мокрую ладонь и, смахнув воду с волос, зло смотрит на хохочущих кукол.

– Я, скорее, в аду… – оставляю попытки подняться и опускаю голову на тёплую кафельную плитку. Мышцы горят ярче пламени инквизиционного костра, лёгкие – ярче гнева в глазах «мудрой» женщины.

– Боюсь расстроить, но…твой заплыв произвёл немного разное впечатление на отдельных присутствующих, – девушка помогает мне встать, усаживает на скамейку и незаметно указывает на активно перешёптывающуюся компанию старшеклассников. Парни то и дело поглядывают в нашу сторону, вкрадчиво улыбаются, обсуждая явно не мои кошмарные спортивные навыки.

Ухмылка невольно растекается по лицу.

– Встретите меня у входа в класс после последнего урока? А то, боюсь, новые подруги уже хотят познакомить моё лицо со своими острыми ноготочками, – Аника усмехается и тут же начинает увлечённо щебетать. Но возможность слышать её ликвидируется искромётным взглядом Даррена.

Опершись на перила балкончика, он смотрит на меня потемневшими глазами. Неподвижная фигура ярко выделяется на фоне кипящей толпы, и даже на таком большом расстоянии ощущается нечеловеческий, зверский холод, переполнивший всё её существо.

– Что думаешь?

– Надвигается буря.

******************

– Мы идём! – я вылетаю из-за угла, с трудом восстанавливаю дыхание и, демонстративно откашлявшись, повторяю: – Конечно, мы идём.

Фриц и Аника настороженно переглядываются. Даррен изгибает бровь, берёт меня за локоть и собирается сказать нечто своим фирменным бархатистым голосом, но я игриво щёлкаю его по носу и выхватываю конверты из рук удивлённой Лики.

Случайно подслушанный разговор на этот раз не просто поднял настроение, а ещё и снабдил гениальным планом по свержению Кайла с его тёмного трона. Мы сможем выяснить его несносной личность, я успокоить собственную размякшую душонку.

– Ты уверена, что понимаешь…

– Я всё слышала. Кайл устраивает закрытую вечеринку по случаю небывалого успеха фильма, – как хорошо, однако, когда твоя медлительность находит великолепное применение. – Приглашены все, кто участвовал в создании шедевра. Ты, очень удивлённая, решила, что будет здорово позвать нас как своих друзей и как маленьких, но актёров. Хоть большая часть лавров и принадлежит Даррену, я не думаю, что он будет против компании, правда, братик? – положив локоть на плечо принца, я заглядываю в его каменное лицо. Ярость? Пф. Ничего неизлечимого.

– Что ж, раз уж вы решили… – Лика, посмеиваясь, косится на наш немой квартет и со своей привычной широкой улыбкой продолжает: – Если честно, не совсем понимаю, почему вдруг Кайл обратил внимание на нашу команду, но… – она устремляет рассеянный взгляд в пол, медленно пожимает плечами. Её определённо терзают сомнения. – Эх. Наверное, так и начинают все великие режиссёры. В любом случае, буду вам рада! – буду счастлива, если учую яд вовремя.

Лика убегает, махнув рукой на прощанье. Мы добираемся до лимузина, сохраняя молчание вплоть до того момента, когда захлопывается дверь.

– Что ты творишь? – шипит Даррен, ударяя кулаком по барной стойке. Груда сиропов жалобно звякает в тишине.

– Пытаюсь спасти твоих никчёмных сородичей, милый.

– В посещении имения есть смысл, но…это очень опасно, – Аника цепляется за пустой взгляд Фрица и тяжело вздыхает.

– Опасно? Не смеши моё пламя! Мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия о личности Кайла и его приятелей, но при этом посещаем одну и ту же школу, путешествуем по коридорам в одиночку и мило улыбаемся каждому странному человеку. Вот это по-настоящему опасно.

– Вероятность того, что нас пытаются загнать в ловушку, равна, примерно…ста процентам, – продолжает не помогать Аника.

– Я о том же!

– Уверена, так оно и есть. Но, посудите сами, какой здравомыслящий злобный гений попытается загнать в ловушку не известное ему существо? Глупо. Бьюсь об заклад, наши чародеи хотят как минимум понять, что я из себя представляю.

– Они знают тебя как ведьму, появившуюся в доме чёрного мага по непонятным причинам, – задумчиво произносит Аника. – Звучит достаточно интригующе.

– Именно. Для решительных действий такого интригующего предисловия не достаточно.

– А как же видео?

– Видео? Нет, слишком размытые представления о магии. Позволяет лишь сделать вывод о том, что я далеко не слаба, потому ролик нам только на руку.

– На кон поставлено слишком многое, – говорит Фриц, прикрыв глаза. – Враги могущественны. Они способны продумать всё до малейших деталей и узнать нужную информацию в одночасье.

– Почему ты так уверен в их…профессионализме?

– Кайл и Миранда – великолепные ткачи интриг. Нам нередко приходилось в этом убеждаться. Если они способны на многое среди смертных, представляю, что пойдёт в ход, когда дело коснётся магии.

– Зато никто не представляет, что пущу в ход я, когда чересчур бесстрашные посмеют обидеть вас, – да ладно, я это сказала?! С какого перепуга? И как храбрости хватило… – Хватит сидеть сложа руки. Время развлечений.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

Наклоняться ближе уже некуда, поэтому мы с Дарреном застываем в паре сантиметров друг от друга, соревнуясь в умении подчинять взглядом.

– Яд может иметь отношение к вечеринке.

– Мне плевать.

– Могут погибнуть люди.

– Тебя это волнует?

– Тебя, по крайне мере, должно!

– Рисковать жизнями близких ради спасения кучки школьников – не мой жизненный принцип.

– Это могут быть твои друзья.

– А ещё это можешь быть ты, – приятное тепло брызнуло в груди, стоило ему договорить. Губы растягиваются в улыбке, но принц не спешит менять овладевающий тон.

– Я пережила урок плавания – больше мне уже ничего не страшно. К тому же, Даррен, смотри на вещи проще. Мы всего лишь прогуляемся на вечеринку твоего одноклассника, на которую, кстати, были приглашены Ликой, а не Кайлом.

– Бесполезный аргумент. Её приглашение было очевидным.

– Столь же очевидна, думаю, для тебя моя целеустремлённость и высокая пробивная способность. В случае чего любой приставучий ведьмак получит по мордашке, обещаю.

– Значит после твоего очередного визита в Тёмный лабиринт мы будем обязаны сыграть свадьбу.

– Я не собираюсь…а-а-а! Бесполезно! Аника, скажи…

– Ужасно!

– Эй!

– Наконец-то здравые мысли посетили хоть одну обладательницу магии.

– Аника, чёрт! Ты же говорила…

– Вы не забыли, какой ужас сотворил мур этим утром?! Бернард… – девушка прикладывает трясущиеся ладони к губам.

– …нас убьёт, – завершаем мы с одинаково несчастными выражениями лиц.

Заходя в дом, мы предвкушаем расплату за содеянное, но уж точно не ожидаем увидеть Бернарда, сидящего за столом в абсолютно целой и чистой комнате. Бросив на нашу компанию леденящий душу взгляд, мужчина…благодарит мура, подлившего ему чая, лёгким кивком и воздерживается от дальнейших комментариев.

Эмоции? Никаких. Каждый день наблюдаю летающих ядовито-синих кошек-аристократов, трапезничающих с тёмными дворецкими. А что? Обыденная ситуация.

Ужин проходит в активном обсуждении предстоящей вечеринки. Даррен и Фриц, сплотившиеся против моей гениальной идеи, тщетно пытаются убедить двух упёртых сверхъестественных существ в необходимости не идти на поводу у противника. Я согласна с ними. Отчасти. Но попытки мужчин переубедить женщин – сама по себе затея провальная, а если взять в расчёт, что эти женщины – чёрный маг и ведьма, ух…

Итог? Как в американских ужастиках с умственно отсталыми девушками.

Глубокой ночью, когда лунный диск заглядывает в распахнутое окно с откровенной наглостью, маленький кулачок опускается на мою дверь. Аника заплывает в комнату и, присев на край кровати, заверяет твёрдым голосом:

– Ты права. Я с тобой.

– Обычно с этих слов и начинаются групповые неприятности. Пойдём им навстречу?

6. Поджигательная вечеринка

Признаться честно, я не ожидала, что наш с Аникой побег пройдёт гладко. В голове рисовалась примерно такая картинка: Даррен с Фрицем поднимутся с постели намного раньше, подкараулят нас у входа в замок Кайла и возьмут под руки с каменными выражениями лиц.

Этого не произошло…но надо же радоваться?

Когда мы подаём свои пальто улыбчивому дворецкому, так сильно отличающемуся от привычного Бернарда, в груди разгорается навязчивое горькое чувство, будто я снова совершаю большую ошибку. Всё кажется чужим и враждебным. Сознание собственноручно ищет пути нападения. Но самое страшное – так это то, что теперь появился повод переживать не только за Анику.

– Где съёмочная группа? – вопрос напрашивается сам собой, стоит нам войти в оживлённый зал.

– Лики нигде не видно… – Аника тревожно оглядывается по сторонам, слегка качает головой и приосанивается. – Нет причин для паники. Они просто могут быть в другом зале. Или вообще опаздывают. Идём, – столь неожиданная перемена в её волнительной натуре заставляет прирасти к полу с отвисшей челюстью. Разумеется, поводов для беспокойства нет, но зеленоглазое несчастье не хуже меня знает, что они скоро появятся.

– Воздух пропитался сильной тёмной энергией, – шепчу я с невинным лицом, чтобы не привлечь чей-нибудь заинтересованный взгляд.

– Её просто нереальное количество, – отвечает девушка с натянутой улыбкой. – Словно сочится сквозь треснувший маскировочный барьер…такое возможно?

– Вполне. Они хотели замаскироваться, но что-то пошло не так. Эти ваши невероятно хитрые черти всё-таки люди…ну, быть может, почти.

Мы подплываем к шведскому столу и, выпив пару стаканов апельсинового фреша, готовимся к началу церемониальной части.

Снова ничего не происходит. Гости продолжают разгуливать по залу, наведываться к вкусностям, шептаться, смеяться и собираться в группы. Как самые обычные люди. Этому «как» и не удается верить.

Медленно проходит час. Активно веселящийся мир вращается вокруг ничего не понимающих нас. Напряжённые, не отходящие друг от друга ни на шаг, мы смотримся ужасно глупо на фоне щебечущих девушек и стреляющих кокетливыми взглядами парней.

Часы бьют одиннадцать. Ядовитая волна страха, до сих пор сдерживаемая дикой самоуверенностью, прорывается в сердце. Но страх не приходит один. В моём случае его всегда приводит за ручку принцесса Злость.

– Какого чёрта?! – дав волю ярости, я гневно хмурюсь. Пара, проходящая рядом, округляет глаза.

– Даррен и Фриц не отвечают… – говорит Аника дрожащим голосом и почти роняет телефон.

Незаметный пучок пламени вспыхивает на кончике ногтя указательного пальца. Коснувшись им нижней губы, я стараюсь сдержать жар, готовый поджечь платье в любой момент.

– Пусть идут на все четыре стороны, – хватаю испуганную Анику за руку и тащу к выходу. Однако после озвучивания просьбы вернуть нам наши вещи дворецкий лишь робко качает головой со словами:

– Официальная часть приёма вот-вот начнётся, хозяин просил никого не отпускать.

Пальцы нагреваются до нешуточной температуры. Тончайший подол платья, который приходится держать в руках, начинает дымиться. Сердце бесится, будто врубленный на полную мощность генератор.

– Я прошу Вас, гос…

– В особенности хозяин просил придержать леди с тёмно-зелёными глазами и буйным нравом, – ба-бах. Значит, всё это нарочитое спокойствие и «человечие» всего лишь являются частью большого хитроумного плана?

Чёрт побери, как я могла мыслить настолько шаблонно?

– Нам необходимо выйти, сэр! – голос Аники срывается, но мужчина остаётся спокойным, как восковая кукла. Кукла, изготовленная и разукрашенная Кайлом.

Магию легко обнаружить в любом человеке, взглянув в его глаза. Не верили? Как ведьма официально подтверждаю, что это – чистая правда.

Поэтому лёд, скрипящий в глазах дворецкого, отбрасывает все многочисленные сомнения. В ловушке не мы. Мы в гостях, пусть и принудительно. В капкан попали те, кто нам дорог. А это может значить лишь одно…

– Уйди с дороги, смертный, – …я в бешенстве.

******************

– Что тебе надо? – голос Даррена, твёрдый, как сталь, и зловещий, как похоронный марш, пронзает глубокую тишину.

Парень раздражённо вглядывается в окружающую их с другом темноту, но не видит дальше собственной руки. Это, впрочем, компенсируется отличным слухом и знанием больной страсти магов играть в прятки.

– Изыди, несчастный. Ты выводишь меня из себя одним своим присутствием. Ладно бы убить собирался, но нет же. Иначе те десятки прихвостней, что притаились рядом, уже сорвались бы с места по мановению твоего волшебного креста. Или что ты там носишь под рубашкой? Пентаграмму? В принципе, её сжимать удобнее.

– Даррен, – обладатель звонкого насмешливого голоса проскальзывает рядом. – Помедли. Ты ничего не хочешь объяснить своему другу? В конце концов, смертному довольно сложно свыкнуться с мыслью, что его хотят прикончить ведьмы.

– Ну, во-первых, этот «смертный» одним своим взглядом может заставить твою хвалёную шайку визжать от страха. Я даже сомневаюсь, что он вообще способен испытывать какие-то эмоции. Кроме ярости, разумеется. А во-вторых, никакие вы не ведьмы. Всего лишь кучка детишек, решившая поиграть в суперзлодеев, – в следующий момент бледное лицо Кайла, как по заказу, оказывается в полуосвещённом островке света. Со всех сторон доносится шипенье.

Даррен усмехается, увидев пульсирующие вены на шее ведьмака. Фриц поворачивает голову в том же направлении и отвечает на взгляд Кайла не менее пугающими и властными глазами.

На самом деле, существа, окружившие друзей, далеко не слабые маги. А в большинстве случаев и не маги вовсе. Даррен знает это настолько же хорошо, насколько не подозревает о намерениях Кайла. Как когда-то не подозревал о его существовании в принципе.

Сомнения и жуткие предположения душат голову принца с тех самых пор, как Рошель упала в его сильные руки бесчувственной куклой. Столь наглое вторжение в семью, столь наглое покушение на её жизнь и на жизнь сестры…столь наглое вмешательство в его планы. Одного из этих пунктов достаточно, чтобы пробудить в молодой душе гнев, не соизмеримый даже с взрывом атомной бомбы.

На помощь Рошель, когда она опутана страхом, приходит неописуемая злость. Злость Даррена заказала в его сердце номер с пожизненным проживанием ещё очень давно, поэтому в качестве помощника страху выступает нечеловеческий холодный расчёт.

– Ваша поимка далась нам куда проще, чем я ожидал. Решили погеройствовать, джентльмены? – длинные белые пальцы вертят блестящий на свету конверт. Глаза Даррена расширяются от осознания наиглупейшей ошибки. – Да уж. Вы меня слегка разочаровали. Хотя ещё не поздно исправить ситуацию, – дьявольская улыбка, сверкнув в полумраке, взрывается ярким светом и…рассыпается на сотни острых, как бритва, осколков.

Фриц безучастно смотрит на капли крови, стекающие по рубашке и, зевнув, толкает друга в плечо. Даррен слизывает пару алых крапинок, приземлившихся на губах, и опускает голову. Пронзительный смех разрывает тягучую тишину.

– Давай ты просто ответишь на мой вопрос, и я отпущу тебя к твоей собачонке? Она-то наверняка разгадала смысл моего скромного мероприятия.

– Тебе поведать о том, успела ли она в меня влюбиться? Успела, не волнуйся, тебе ничего не светит.

– Я, в отличие от тебя, предпочитаю влюбляться в девушек, которых знаю дольше нескольких дней.

– Зато ты, в отличие от меня, не глава студсовета.

– Это сейчас имеет какое-то значение?

– Ну мы же заговорили о бессмысленных личных предрассудках. Почему бы не поколебать твоё завышенное достоинство?

Кайл выгибает брови, замирает на несколько секунд, а затем усмехается и опускается на колени напротив Даррена.

– Интересно, а её завышенное достоинство дрогнет, когда твоя правда вскроется?

Даррен стискивает зубы. Мышцы во всём теле становятся каменными. Сердце, всегда холодное и бьющееся равномерно вопреки эмоциональной речи, набирает обороты.

– Думаю, в таком случае мы будем издеваться над тобой вдвоём. Я начну первым. Прямо сейчас.

******************

– Что за шум, Уцуро? – стоило мне повысить голос, как все собравшиеся замолкли. Из застывшей толпы выходит статная девушка с надменным выражением лица.

– Господин дворецкий перепутал свои обязанности с работой тюремного надзирателя, – я стараюсь говорить спокойно и негромко, выговаривая каждое слово и одновременно борясь с подступившей тошнотой. Становиться всё труднее сдерживать ярость, которая успела обратиться в поток мощной энергии.

– Боже мой, да кто они вообще такие?! – крик врезается в голову сотней игл. Глаза вспыхивают янтарным пламенем. Жар пробирает каждую клеточку тела в считанные секунды… – Фиг поймёшь, маги не маги, ведьмы не ведьмы! Я уже задолбалась изображать милейшую смертную леди! – …и внезапно логика проваливается в чёрную дыру с усталым вздохом.

– В каком, чёрт побери, смысле?!

– Да в таком! Кайл, идиот, пригласил не понятно кого, нам ни словечка не ляпнул, а сам смылся восвояси! А мы тут уже целый час убиваем на спектакль…

– Они нас не знают? – дабы убедиться в нормальном функционировании органов слуха и избежать неловкостей, я поворачиваюсь к ошарашенной Анике.

– П-похоже на то…

– Святые ёжики…Кайл, дьявол, прибью! Идём, живо!

– Хозяин приказал…

– Я не здешняя домашняя зверушка, чтобы подчиняться его приказам!

– Мама дорогая, да выпусти ты эту психованную, Уцуро! Наверняка домом ошиблась.

– Вот именно! Навигатор, глупый, спутал место кино-вечеринки с богатым дурдомом.

– Да…как ты… – «милейшая леди», раскрасневшись от злости, будто кипящий чайник, сжимает кулаки…и тонкие травяные стебли, пробив мраморный пол, обвивают её руки. У-ух. Ведьмочка с магией земли. Не завидую её предкам. – Гони в шею, пока я сама их не прибила.

– С удовольствием!

– Вы останетесь здесь, леди Рошель.

– Рошель?! – слащавый голос ударяется о каменные своды комнаты громким эхом, и я моментально чувствую знакомый приторный вкус яда на кончике языка. – Что ты здесь забыла?! – разъярённая и не менее шокированная Миранда вылетает в центр зала, растолкав толпу.

– Меня, судя по всему, пригласил твой любовник. Эх. Суперская идея для подростковой комедии. Надо будет подкинуть Лике, – Лика, чёрт тебя дери, где ты?

– Что ты! – вдруг восклицает Аника, схватив мою ладонь, и добавляет более тихим голосом: – Кайл – брат Миранды!

– Брат? – глаза ползут на лоб. Мамочки, мне хоть когда-нибудь удастся разобраться во всех этих родственных связях?

Парень почти женат на волшебнице, которую считает сестрой, ведьмак (или маг, не важно!) – лидер целого магического клана – меняет девушек, как перчатки, имея под боком совершенно не похожую на себя сестру, о данной роли которой, не скажи Аника, я бы не догадалась до конца своих дней…

Это у вас сейчас в норме, да?

– Я ни за что не поверю, что Кайл пригласил тебя.

– Так и есть, госпожа.

– Что ты несёшь, Уцуро?! Быть того не может!

Терпение исчезает, словно его и не было вовсе. Мысль о том, что Даррену или Фрицу сейчас могут причинять хоть малейшую боль, полностью завладевает разумом. Страх…такой липкий и горячий. Не хочу чувствовать его снова. НИ ЗА ЧТО.

Разбежавшись, ударяю в тяжёлую дубовую дверь горящими ладонями. Ужасный грохот становится по-настоящему оглушительным в наступившей тишине. Языки пламени, облизнув лакированную поверхность…быстро гаснут. Кто бы сомневался.

Магия воды, значит?

– Господа, – ухмыляюсь, развернувшись к притихнувшей компании. Кипа пылающих волос превращается в покачивающийся столб. – Как думаете, что лучше – выпустить нас отсюда или познакомится с моей лучшей способностью под названием «паровая баня»?

******************

В кромешной тьме, под ужасающий скрежет льда и агрессивное журчанье воды свет борется с тьмой.

Большие полупрозрачные кристаллы льда вырастают из стен. Спина Кайла слегка касается их острия, азартная улыбка расцветает на бледном, перепачканном кровью лице, и в следующий момент темноту разгоняет луч яркого света, впущенный распахнутой дверью. Обеспокоенный (судя по всему, совсем не тем, что прервал настоящую баталию) мужчина обращается к Кайлу.

– Господин…в замке зафиксирован мощный взрыв энергии.

– Ожидаемо. Милая Рошель решила…

– А ещё… – съёжившись под тяжёлым взглядом Даррена, он спешит продолжить.

– Ну что?

– Замок немного…как бы…горит.

******************

Раскалённый пар устремляется к потолку, бьётся о его каменные своды и, не находя выхода, опускается обратно на злобные лица людишек. Обжигающий воздух не даёт им сделать ни шага в нашу сторону, поэтому, столпившиеся в центре зала, они могут только пытаться достать мои пылающие ладони своими заклинаниями.

– Не надо! – Аника старается перекричать хаос. – Они получат сильные ожоги! Рошель…

Слёзы застилают глаза. Гнев кипятит тело. Косое зрение улавливает небольшой пожар за окном – похоже, загорелся деревянный орнамент крыши. Ну что ж.

Я заставлю этот барьер исчезнуть, а воду – вернуться к своему хозяину. Даже если придётся спалить весь замок.

– Рошель! – Аника выбрасывает руку вперёд и одним сильным заклинаниемотбрасывает ведьму. Взбешённая, та вскакивает на ноги, ломает образовавшийся барьер и натыкается на самую ужасную в своей жизни боль.

Огненная руна прирастает к моим пальцам, летит навстречу самоуверенной незнакомке, оставляя за собой пылающие золотые нити, и врезается в ненавистные тёмные глаза. Девчонка вскрикивает от боли и валится на пол под давлением нового столба горячего пара.

Маленькие чёрные капельки окропляют лестницу.

Воображение мгновенно рисует кровь ярко алой. Более жидкой. Более тёплой. Вытекающей из груди Даррена. Фрица или Аники.

– Не надо! – Аника хватает мою руку, крича от боли. Тело перестаёт слушаться. Ладонь каменеет, не в силах дёрнуться и прервать страдания настырного зеленоглазого несчастья.

Сколько раз я слышала подобное. Просьба остановиться, если она не звучала из моих уст, всегда была началом нового предательства. Началом зарождения цунами чувств и эмоций. Началом разлива моей грязной горячей крови по стеклянным бокалам.

Тихий смех срывается с губ против воли.

Стоп. Мысли немного отклонились от темы…да уж. Я даже не заметила, когда стала настолько сумасшедшей.

– Что у вас тут творится?! – на балконе возникает маленький силуэт. Девочка с возмущённым выражением лица и глазами, в которых полыхает завораживающая неконтролируемая сила воды, бросает на меня удивлённый взгляд. – Эй, Уцуро! Мало того, что Кайл отменил приезд моей группы из-за своей дурацкой вечеринки, так вы ещё и температуру отопления нормально настроить не можете! Что за кошмарная духота?! – ступенька лестницы, примыкающей к балкончику, оказывается скользкой.

« – Не надо, Рошель. Прогнившие изнутри люди не стоят твоих сил.

– Не указывай мне, что делать! Ты для меня совершенно никто. Совершенно!

– Как же так? Я думал, мы друзья.

– Мы из разных миров. Из разного времени. Знакомы несколько дней благодаря ничтожной случайности. Когда ты, наконец, оставишь меня в покое? Я не хочу ни о ком беспокоиься. Не хочу даже думать о вашем испорченном людском роде! Заткни свой рот и дай мне спокойно зажариться в преисподней!

– Позволь мне коснуться тебя.

– Чего?! Ты меня вообще слушал?!

– Так можно или нет?

– Я, владычица огня, собирающаяся сжечь целый парк, приказываю тебе исчезнуть, а ты спрашиваешь разрешения на то, что никогда не произойдёт?! Не трогай меня! Я всё равно убью этих живодёров!

– Если бы ты не хотела ни о ком беспокоиться, милая, то даже не взглянула бы в сторону этого лесочка. Называешь себя эгоисткой? Как по мне, ты обычная лицемерка. Запутавшаяся в своих настоящих чувствах и слишком упрямая, чтобы признавать необходимость помощи.

– Как ты смеешь…

– Но именно поэтому я тебя и люблю. С виду холодная и бессердечная, а внутри – пожарище чувств. Наслажденье, которое сложно передать словами…»

Порыв ледяного ветра ударяет в спину. Я слышу слабые отголоски своего имени: они звенят позади, в топкой пульсирующей пелене. Звук ударившихся о стены дверей заставляет руки дрогнуть, а глаза – наконец распахнуться.

– Терра!

Кайл?

Весь удушающий пар превращается в одно мягкое облако с взмахом моей руки. Малютка приземляется в его объятия ровно в тот момент, когда все присутствующие делают первый долгожданный глоток свежего воздуха.

– Ребята! – радостное восклицание Аники отдаётся невыносимой болью во всём теле.

Она набрасывается на обоих и, оставшись в объятиях Фрица, наблюдает за тем, как Даррен подходит ко мне со спины. Энергетическое истощение комкает мысли, напряжение давит на виски, картинка перед глазами превращается в масляное пятно, поэтому я едва ли различаю симпатичное бледное лицо.

– Даррен, чёрт тебя дери…

– Прибить меня мало, знаю, – его холодные ладони ложатся на мои слабые плечи. И снова, как тогда, во время нашей встречи, я чувствую себя…невероятно маленькой по сравнению с этой двухметровой статуей.

– Вот…зачем ты такой высокий, а? – принц смеётся прямо над моим ухом, заставляя кожу покрываться мурашками.

Покалеченная шайка Кайла прожигает нам гневными взглядами, видимо, разрываясь между желанием выслушать объяснения главаря и прикончить меня раньше. Я ищу взглядом двух потенциальных трупов и натыкаюсь на полный комплект (Кайл + Миранда) рядом с удачно приземлившейся девочкой.

– Секунду, – малютка недоумённо моргает. – Это та девчонка, что целовалась с Дарреном?! – у меня хоть когда-нибудь появится новое определение?

– Терра, кажется, я запрещал тебе смотреть подобные фильмы, – лицо Кайла внезапно становится человеческим – точно таким же, как у меня, когда смертная тётенька из школьной администрации не желала отдавать нужные документы.

– А что мне ещё делать, если вы вечно пропадаете на своих междоусобных войнах? Тоже мне, брат с сестрой, называется.

– Да сколько вас всего-то?! – боюсь, такого числа в природе не существует.

– Ты что, его вторая невеста?

– Я…

– Да! – пошутить бы на тему очередной взбучки Даррена, но на этот раз меня ошарашивает Аника.

– Какого…

– Для маленьких детей нет понятия «дальняя сестра»! – испуганно шепчет она. – Не ломай малышке психику…

– Ага, то есть понятие «иметь двух жён в двадцать первом веке» вполне приемлемо для детской психики?!

– Хочешь сказать, она уводит у тебя жениха? – подошедшая вплотную Терра указывает на меня ладошкой, обёрнутой в изящную белую перчатку.

– Д-да… – Аника пытается принять страдальческий вид, но получается нечто среднее между смущением и испугом. Засмейся ещё, актриса.

Даррен с Фрицем сохраняют выжидающее молчание. Или же пытаются сдержать дикий хохот.

– Да что же ты за девушка такая, раз у тебя можно так просто отбить парня? – Аника округляет глаза, а я прыскаю в кулак.

– Н-ну…

– Хотя, учитывая, что под боком постоянно ходит ещё одно здоровенное нечто, в принципе, тебя понять можно.

– Терра… – Миранда хочет взять сестру за руку, но девочка ловко уворачивается от железных тисков с таким выражением лица, что я опять теряю контроль над своим смехом.

О мой бог. Здесь происходит нечто, не поддающееся толкованию. Может быть, у судьбы вылетело из головы, что мы шли на вечеринку, которая обязана закончиться, как максимум, грандиозной баталией и победой одной очаровательной светловолосой ведьмы или же, как минимум, нашим приятнейшим знакомством с кучкой волшебных лицемеров и проверкой чьих-то обалденных магических способностей.

Похоже, я забыла свериться с распорядком дня. В следующий раз буду писать «ПОЖАР» и «ПРИСТУП СУМАСШЕСТВИЯ» более крупным шрифтом. На пол страницы.

– Где Лика? – пока Аника с Фрицем подвергаются забавным пыткам со стороны Терры, Миранда пытается её утихомирить, а Кайл с любопытством следит за всем этим из противоположного конца зала, Даррен шепчет мне на ухо.

– Как это где? Я думала, Кайл сцапал вас вместе со съёмочной группой.

– Там, куда затащил нас Кайл, не было и намёка на присутствие человека.

– Почему ты так…

– Вы не видели их здесь?

– Нет. Полагали, что они могут находиться на улице или в другой комнате, но, похоже, ошибались. Стойте-ка… – в воспалённую голову закрадывается странная догадка. – А как, собственно говоря, нас разделили? Вы наверняка приехали на место встречи раньше…

– …только…

–…по другому адресу? – принц кивает, расплываясь в своей фирменной чеширской улыбке. – Как же легко мы попались. Аж обидно, мамочки. Но неужели, существует третий адрес? Нет…нет, ведь я выхватила из рук Лики первые попавшиеся конверты. Подтасовать такое нельзя, правда ведь? – Даррен опускает глаза и впадает в глубокую задумчивость.

Атмосфера становится напряжённой. Маги и ведьмы пришли в себя, оправились от боли, окружили своего ненаглядного лидера дружной толпой и теперь вместе буравят нас взглядом. Кайл молчит по непонятной причине. Осознание того, что мы, фактически, находимся в ловушке до сих пор, начинает рыскать в мозгу.

– Уходим, – говорит Даррен твёрдым голосом, будто прочитав мои мысли. Сейчас его рука на моей талии кажется не романтическим жестом, а скорее инстинктивным желанием защитить. Кому такое не понравится?

Аника с Фрицем следуют за нами к выходу. Сердце колотится в ушах, тело слегка вибрирует, готовое в любой момент припасть к земле или метнуться в сторону. Я чувствую его странный взгляд всей кожей.

– Постой, – не медля ни секунды (иначе Даррен просто взвалит на плечо и утащит вон), я подхожу к удивлённому Кайлу. Десятки голосов замолкают. – Пропажа Лики – твоих рук дело?

Глаза цвета горького шоколада блестят от любопытства, но не выдают ни малейшего лукавства. Идеальных интриганов не бывает.

– Лика пропала?

– Не притворяйся дураком. Ты пригласил её съёмочную группу на вечеринку, организованную по поводу успеха фильма, и даже не озаботился их приходом?

– Вечеринку по поводу успеха фильма? – я буквально цепенею от того искреннего удивления, которое изобразилось на его лице. – Ты ошибаешься, милая Рошель. Ни о каком фильме речи не шло.

– Я прекрасно помню восторг, с которым Лика говорила о твоём любезном приглашении. Именно она вручала нам конверты.

– Не помню, чтобы заносил её фамилию в списки дворецкого.

– Прости?

– Я поручал Уцуро разослать приглашения по почте. Догадываешься, что это может значить? – понятия не имею, когда Кайл вдруг стал таким любезным и разговорчивым, но смысл в его словах точно есть. Зачем кому-то вроде этой семьи разбрасываться приглашениями на ходу, будто листовками о распродаже, если достаточно поручить рассылку дворецкому?

– Покажи конверт, – усмехнувшись и не обратив внимания на круглые глаза своих подчинённых, Кайл вынимает из-за пазухи великолепного, местами порванного смокинга изысканную открытку.

Стоит взглянуть на неё, как в мозг ударяет молния.

– Они разные.

******************

– А-а-а, ну почему мы пробыли всего пару-тройку часов в замке, а ощущение у меня такое, будто это были пара-тройка суток на теплоходе в шторм? – ребята дружно усмехаются, звякнув столовыми приборами, и даже Фриц являет нам свою легкую улыбку.

– Леди Рошель, как часто вы притрагивались к напиткам? – спрашивает Бернард строгим голосом, поставив на стол громадную тарелку моих «любимейших» грибов.

– Очень смешно! Не забывай, тёмный дворецкий, мне всего лишь шестнадцать. И алкоголь я, к твоему сведению, ненавижу даже больше, чем ухмылку Даррена.

– Хочется верить.

– Пфы.

– Так… – Аника мрачнеет, взглянув на лежащие передо мной открытки. – Какая путаница произошла с приглашениями?

– Мальчики схватили конверты из почтового ящика, а когда увидели, что я взяла их из рук Лики, подумали, что Кайл всего лишь продублировал приглашения. Верно? – Фриц кивает. – Опрометчиво, конечно, но ведь было довольно логично, что Кайл устроит вечеринку под предлогом завершения съёмок фильма. Иначе, каким бы образом он нас туда затащил? К тому же, поход всей съёмочной группы развеивал имеющиеся сомнения…до определённого момента.

– Экзотический чёрт подсунул нам приглашения с разными адресами, – продолжает Даррен. – Мы забрали те, которые предназначались для нас, а вы, девочки, двинулись в нужное Кайлу место просто из убеждения, что он, как устроитель вечеринки, не может проводить её где-либо ещё. Вся школа гудела именно об этом замке, да? Вот наша сладкая четвёрка и попалась в ловушку. Точнее, в одну из двух.

– Мы не рассматривали в качестве врага никого, кроме Кайла. И даже не предполагали, что врагов может быть несколько.

– То есть…

– Кто-то пытался обыграть Кайла. Этот кто-то ждал, а, вероятно, и сейчас ждёт нас по адресу, указанному в конвертах Лики, – я смотрю на аккуратно выведенные буквы и презрительно щурюсь. – Съёмочная группа влипла…по нашей ли вине?

– Разумеется, нет, – говорит принц спокойным, на удивление мягким голосом.

– Снова отправимся навстречу опасности? – Аника тепло усмехается. Бернард, подлив ей чая, устало вздыхает.

– В данной ситуации возможны только два исхода. Конечно, недруг в любом случае получит по мордашке, но… – ладонь Даррена накрывает мою. Серебряные глаза, сверкающие на бледном лице, вспыхивают хищным пламенем.

– Либо съёмочная группа и Лика в опасности.

– Либо они и есть наша опасность.

– Сражайтесь с кем угодно, молодые люди, но сначала отужинайте. Иначе вашей главной опасностью стану я.

7. Проходимцы

Исполнив наказ Бернарда, более походящий на угрозу, мы мигом экипировались и уже столпились у входной двери, как вдруг…

– Опоздали, – …в холле раздаётся пугающе холодный голос Аники.

Всё внутри меня дёргается, пальцы загораются, и ласкающийся мур тут же превращается в шерстяного ёжика.

– В каком смысле? – девушка сглатывает, протянув мне мобильный.

– Первый урок уже начался!

– Ты серьёзно?! Когда успело посветлеть?!

– Сегодня мы распределяем роли для предстоящей постановки! Мисс Грей заставит полировать весь коридор, если не явимся хотя бы к истории…

– Хочешь сказать, ты учительницу боишься больше кучки неизвестных ведьм, в плену которых, возможно, находятся основатели «Mi-mi-ko FILM»?

– Если ребята и находятся в плену, дела у них явно прекрасны, – неожиданно усмехается принц. Заглянув в свои адские коробочки, Даррен и Фриц обмениваются многозначительными взглядами. Я склоняюсь к экрану Аники, девушка тянется через моё плечо.

– И как это называется? – глаза ползут на лоб при виде довольно жизнеутверждающего и странного фото.

– Это называется «пост». С хэштегом…классная вечеринка? – Даррен изгибает брови.

– Когда был выложен?

– Буквально пятнадцать минут назад.

– То есть перед началом занятий?

– Мы тут с ума сходили, а они преспокойно повеселились этой ночью и явились в школу?

– Выходит, что так.

– Но…ужас, я совсем запуталась! – Аника утыкается головой в спинку дивана и свешивает руки.

– Либо Кайл – тот ещё болтун, которому удалось нас окрутить, либо…либо сегодня всё-таки придётся полировать коридор.

******************

Мы успели к половине первого урока, что, разумеется, не очень-то обрадовало учителей, но смогло немного усмирить дьяволицу Грей. Вместо истории, слава всем святым, провели подобие собрания студсовета: обсуждалась постановка театрального кружка. Если говорить короче, некие сумасшедшие ребята, вдохновившись (опять двадцать пять…) фильмом «Mi-mi-ko FILM», решили поставить на сцене своеобразную интерпретацию оригинальной концовки. Главная роль достаётся, о чудо, двухметровому дьяволёнку с улыбкой чеширского кота, а роль его принцессы…браво. Нет, не мне. Как и вещают людские приличия, его законной невесте с испуганными глазами.

Вдоволь посмеявшись над бормотанием Аники и возмущёнными фырканьями Даррена, я бегу в кафетерий первой и занимаю столик.

Ни Лики, ни Кайла нет на месте. Этот слегка удручающий факт убеждает в том, что сладкая парочка отлично спелась.

Предметом обеденного обсуждения становится «ослиное упрямство» и «полнейшая тупость» актёрской трупы, над которыми я от души потешаюсь, а Фриц без конца просит соблюдать этикет – то есть не орать на весь зал.

Но вот по окончании учебного дня…не происходит ничего. Совершенно. НИ-ЧЕ-ГО.

Никакой эпичной встречи двух бандитских группировок, никакого угрожающего звонка с противным шипением в трубку, даже счастливого письма с ржущим смайликом и текстом наподобие «ИДИОТЫ, МЫ СЗАДИ!»

Охваченная скукой и отчаянием, я опираюсь на подлокотник, кладу голову на руку и вздыхаю. Привычный городской пейзаж стелется за окнами мчащегося лимузина, уже не вызывая детского восторга. Точнее, такого, который мог бы вырваться наружу.

– В чём дело?

– Я ничего не знаю!

– Ну-у-у, милая, низкий балл по физике ещё ничего не значит.

– Да иди ты, – шлёпнув принца по голове, я принимаю прежнюю позу. – Скажи спасибо Анике. Она попросила не убивать тебя до приезда домой.

Аника с Фрицем сошли с поезда в торговом центре. Волшебнице как ответственной за хозяйственную часть Грей поручила купить грим для актёров и прочую нужную мелочь. Даррен заявил, что нога его не ступит в магазин косметики, тем более по поручению «ослиного упрямства», поэтому Фрицу ничего не оставалось, кроме как сопровождать свою принцессу. Думаю, в душе своей он ну ни капельки не расстроился.

– Они что-то замышляют. Ты тоже так считаешь?

– Открыл Америку! Лучше скажи, что мы будем делать.

– Мы? Зависит от времени.

– В каком смысле? – чертёнок опускает искрящийся взгляд на свои часы и расплывается в ослепительной улыбке. Где-то я уже видела эти озорные звёздочки.

– Зак, будь добр, поменяй курс на «Солнечный остров», – говорит он водителю в небольшое окошко, пока я стараюсь подобрать челюсть.

– Магазин оружия? Хочешь поднять моё настроение и приблизить свой смертный час?

– Мы едем в парк аттракционов.

– А…т-тр…это что-то вроде выставки древних пыточных камер, да? Название подходит.

– Полагаю, они тебе покажутся чем-то близким по ощущениям, – и снова этот заливистый смех…

А теперь внимание, людишки, – говорю один-единственный раз в качестве величайшего эксклюзива. Ваше творение под названием «аттракционы» – вещь, которую я буду обожать на протяжении всей жизни!

Не знаю, как можно подобрать правильное описание всему тому разноцветному, яркому, мигающему, кружащемуся и визжащему многообразию, что предстало перед моими глазами, но оно…восхитительно.

Неоновые краски так и манят к себе, полыхая на каждом углу живописного парка, энергичная музыка льётся отовсюду, в счастливых улыбках прохожих – её сладостные перезвоны.

Эмоции брызгают наружу, и с восклицанием «Это невероятно!» я несусь изучать каждый экземпляр сего великолепия, конечно же, под чутким руководством Даррена. Экскурсия занимает огромное количество времени, поэтому к её концу начинает истошно ныть голова, но разгулявшийся детский восторг и ужасающий факт того, что «Остров» скоро закроется толкают к самым решительным действиям.

– Мы должны успеть прокатиться везде! – принц округляет глаза, осматривает меня с ног до головы, и, когда мои щёки уже слегка розовеют, вдруг начинает смеяться.

– Как пожелаешь, милая. Но нам придётся бегать. Понимаешь? Очень быстро.

– Не надо тут давить на больное! Разошёлся, называется. Сегодня редкий случай: ты у меня в хвосте будешь плестись.

– На желание?

– Что?

– Поспорим на желание?

– Это…эт-то…стоп, что?! Нет. Обойдёшься.

– Ты же хочешь везде успеть. Как раз-таки будет дополнительная мотивация.

– Хватит пустой болтовни, идём!

– Согласна?

– Чёрт с тобой, умоляю, пошли!

– По коктейлю, и я превращусь в твоего личного марафонца.

– Эй, мы так не договаривались!

– Тебе ванильный?

– ДАРРЕН! По лицу давно не получал?!

– Шоколадный?

– Да-а-аррен, лапочка, пожалуйста, пойдём!

– Клубничный?

– Только с взбитыми сливками.

– Одна минута, – послав воздушный поцелуй моему свирепому лицу, он скрывается в толпе, похожей на очередь. Продвижение принца можно легко проследить по хихикающим и краснеющим девушкам, поэтому я осознаю, что «одна минута» в его случае равна, как минимум, десяти. Неужели, меня оставят одну на такой срок? Нонсенс.

Погружённая в странные и слишком человеческие мысли, я шагаю вперёд, не глянув перед собой. И тут же спотыкаюсь о чью-то ногу, оказываюсь пойманной за локоть, пытаюсь выпрямиться, но вместо этого снова отдавливаю ботинок несчастного.

– Простите, пожа… – голова опрокидывается выше…чтобы взгляд скрестился с парой дико самоуверенных глаз цвета горького шоколада. – …луйста. Здрасьте, – поморгав пару секунд, Кайл ухмыляется и позволяет мне нормально встать на ноги. Правда, ручонки свои убирать не спешит.

– Какая встреча, Рошель…

– Где же ты был, когда я этой встречи ждала? – кажется, он вот-вот уронит челюсть. – Ох, ладно, забудь. Катись к друзьям-чертям на куличики, – скинув с себя столь ненавистные ладони, уже собираюсь развернуться по направлению к палатке, но. Но. Но. – Где Лика?

– Какая ещё Лика? – упс. Всё это время за его спиной стояла спутница. Однако, судя по всему, интерес этот факт вызвал только у меня.

– Понятия не имею. Мне нет дела до смертных вроде неё.

– Как самоуверенно, – усмехнувшись, я отвожу взгляд, чтобы через секунду вернуть его обратно яростным и горящим, будто бушующее в домнах пламя. – Узнаю, что ты тронул хоть пальцем кого-нибудь из её группы… – Кайл в предвкушении наклоняется ближе. Я машинально перехожу на шёпот, отчего голос начинает звучать воистину зловеще. – …сделаю тебе дизайнерскую стрижку. По новой технологии накаливания. Больно, зато до ужаса прекрасно, – обнажив белоснежные зубы в змеиной улыбке, негодяй собирается что-то сказать, но его прерывают. Грубо. Прямо как я люблю – с перцем, солью и хрустящей корочкой.

– Добрый вечер, Кайл, – щепотка перца в ароматном, бархатистом голосе. – Прости, но моя Рошель однолюбка, – горсть соли в ледяных глазах. – Выпотрошу, – чудесная хрустящая корочка в сладкой белоснежной улыбке, за которой, разумеется, следует немедленное объятье. И точно не Кайла.

Мы с Дарреном, приняв коронные выражения лиц, сворачиваем в аллею. Первые в очереди – экстремальные горки. Первая в мыслях – Лика.

******************

Шёлковая простынь противно комкается от малейшего движения. От духоты не спасают даже распахнутые настежь окна. Звенящий полумрак комнаты кажется невыносимым, хотя до сих пор он был единственным спасением сердца от перегрузки.

Выпорхнув в коридор, я прокрадываюсь в зал и пристраиваюсь за столом с чашкой зелёного чая. На колени медленно опускается мур. Мы одновременно зеваем и устремляем взгляды в окно. Звёздное небо, поддёрнутое хлопьями облаков, слабый ветерок, покачивающий ветви деревьев, что притаились в неясном свете луны, будто застенчивые барышни…и Бернард. Собственной персоной.

– Не спится? – не удержавшись, я снова заставляю его окаменеть. И лишь когда комнату озаряет мягкий свет бра, мужчина бесшумно вздыхает и смотрит на меня со строгим выражением лица.

– Вам дурно, леди Рошель?

– Этой ночью слишком много облаков. Я плохо переношу отсутствие лунного света.

– Вот как. Приму к сведению, – я усмехаюсь, как вдруг…

– Бернард, – …вспоминаю кое-что неприятное, тревожащее голову уже не одни сутки. Сердце сжимается в странном предчувствии. – Я хотела бы… – попытка не пытка. – Я хотела бы попрактиковаться в магии. У Аники наверняка есть подобие лаборатории, да? Если, конечно, она не будет против и…

– Леди Аммиан приказывала мне сопровождать вас в любую часть дома. Поход в лабораторию обговаривался не один раз. Желаете посетить её сейчас?

– Д-да.

– Тогда следуйте за мной, – вот так номер. «В любую часть дома?» Похоже, я недооценила сообразительность зеленоглазого несчастья.

Мы проходим несколько длинных тёмных коридоров и сворачиваем к неприметной деревянной двери, за ней…правильно, – в подвал. Как и полагается по всем законам чёрной магии.

Чем больше ступеней мы преодолеваем, тем сильнее я хочу, чтобы мой план провалился. Небывалая тревога сдавливает лёгкие, холодный разум с усмешкой твердит: всё шло именно к этому. Глупо было надеяться на внезапное исчезновение главной проблемы, но сердцу-то от этого не легче. Ох, какой же я всё-таки человек. Пора завидовать обличию чертей.

– В семье Аммиан личное пространство неприкосновенно. Поэтому тайна лаборатории и всего её содержимого остаётся тайной, – Бернард приоткрывает заветную дверь, щёлкнув ключом в замке.

И я с горечью осознаю, что здесь царит полный беспорядок. Все книги, которые изучала Аника, разложены на столе. Колбы со странными ингредиентами, заметки на древних языках, магические амулеты – значение каждого элемента хаоса мне, к сожалению, известно.

Бернард замолкает и выпрямляется. Я мягко ступаю в тёплую, уютную темноту и вдыхаю знакомые ароматы. Сладостная, но вместе с тем болезненная ностальгия заставляет тело вздрогнуть. Рука сама тянется к открытым томам.

«Ритуалы воскрешения».

Что ж. Аника хочет понять, какую ошибку допустила. Это очевидно, однако…что она собирается делать с моим воскрешением? Если среди сверстников и удастся поддерживать легенду о дальней родственнице, то как быть с родителями? Стоп-стоп, погодите. А кто вообще сказал, что моё прекрасное высочество сдалось жениху с невестой?

« – Это моя невеста, Аника.

– Н-невеста?..

– Да.

– Да ты…ты самая настоящая гадость. Не приближайся ко мне.

– Наше обручение не говорит о нашей любви. Разве твоей эпохе это не знакомо?

– Знакомо. Но этот факт не говорит о том, что я собираюсь тебе верить, ничтожество.

– Я люблю тебя, Рошель. Не волнуйся, ты от меня не сбежишь.»

Я распахиваю глаза в необъяснимом волнении.

Мрачные, но, увы, здравые мысли так бы и продолжили свой круговорот, не зацепись взгляд за странный рукописный заголовок. Я склоняюсь над книгой, осиливаю две страницы за пару минут и, выпрямившись, смотрю в стену с круглыми глазами.

– Аника проводила ритуал по воскрешению кошки?!

– Простите? – Бернард заглядывает в комнату.

– Аника хотела воскресить кошку?

– В тот самый день, когда вы появились в нашем доме, леди Аммиан пыталась оживить случайно погибшего соседского котёнка. Его маленькая хозяйка рыдала навзрыд, склонившись над дорогой, потому леди Аммиан сразу поспешила в лабораторию.

– Этого не может быть.

– Вы сомневаетесь в моём рассудке?

– Н-нет! – тёмный дворецкий остывает так же быстро, как накалился, и смотрит на меня с недоумением. – Просто…нет, ничего, – просто это невозможно.

Стараясь не смотреть в глаза проницательному Бернарду, я дёргаю дверную ручку.

Но она не спешит поддаваться.

******************

Блеклый лунный свет пробирается сквозь шторы и падает на лицо Кайла. Устремив взгляд навстречу тонкому лучику, он едва слышно вздыхает. Очаровательная спутница ведьмака проводит по его бледной щеке тонкими пальцами, подвигается ближе и продолжает бессмысленный монолог.

В тишине опустевшего кафе слышится лишь её тихий сладостный голос и скрежет зубов девушек за соседним столиком. Молодой накаченный брюнет с неестественно яркими карими глазами и толстым кошельком…неужели вы бы справились с желанием взглянуть в его сторону?

Запрокинув голову, Кайл тянется к обрывкам лунного света кончиками пальцев. Девушка продолжает ласкаться, будто послушный котёнок, но уже с большей настойчивостью. Раздаётся очередной вздох. Выжав из воздуха капельку воды, ведьмак позволяет ей медленно проползти по ладони к запястью, а сам в это время вглядывается в идеально ровные грани. Всего за пару мгновений в водяной жемчужинке проносится несколько чётких образов светловолосой леди.

Девушка касается любимого губами, наконец сократив ненавистную дистанцию.

Капелька воды падает в коктейль, и стенки бокала внезапно покрываются инеем. Впервые за этот вечер Кайл расплывается в улыбке. Отвечает на поцелуй навязчивой спутницы, закатив глаза, и тут же разрывает контакт – в кармане начинает вибрировать телефон. Девушка, не заметившая холода в поведении юноши, виснет на его шее.

– Да? – Кайл отворачивается к окну с полной готовностью поддержать деловой разговор, но не тут-то было.

– Если ты сейчас же меня не выпустишь, я позавтракаю твоими внутренностями! – оглушительный вопль вырывается за пределы мобильного и ударяется о стены кафе. Присутствующие возмущённо таращатся на парня.

– Рошель? – удивлённый и обрадованный одновременно, Кайл мгновенно выпрямляется. – Прошу, соблюдай точность. Желаешь, чтобы я выпустил тебя из своего сердца?

– Я не настроена на шутки, Кайл, – то, как острят нотки паники в ранее шаловливом голосе, заставляет ведьмака охолодеть. – Если ты не выпустишь нас отсюда через секунду, я… – в трубке слышится судорожное шипенье. – Я просто убью тебя. Найду и убью. Только посмей их тронуть, слышишь? Слышишь меня?!

– Я не имею к пропаже Лики никакого отношения. Кажется, мы уже говорили об этом, – разум подсказывает ему, что это неверный ход. Но он отказывается или просто не может поверить в нечто другое.

– Не надо меня злить, идиот. Ты смеешь пудрить мне мозги, шастая по моему дому?! – юноша собирается искренне удивиться…

– Он находится рядом со мной! – …но неожиданно к его плечу склоняется Терра.

– Что ты здесь забыла?!

– Думаете запереть меня в доме с парочкой магов воздуха и свалить на вечеринки? Бе-е-е. Обойдётесь, – глянув на разозлённого брата и на его испуганную подружку, девочка фыркает. – Кайл прямо сейчас обжимается со своей ряженой куклой и поедает пирожные, которые мне же запрещает! – мобильный замолкает. Пугающе долгие секунды в нём поёт только ровное дыхание. Брат и сестра ждут продолжения разговора в необъяснимом забвении. И получают его, но вклиниться в диалог ведьмаку и ведьме не удаётся.

– Кто посмел…берегись! – противный звук треснувшей древесины ударяет по ушам, дрожащий голос обрывается, на смену ему приходит…грохот. Ещё. Ещё. И ещё.

Кайл водит глазами по полу, пытаясь собраться с мыслями. Девушка, всё это время бормотавшая себе под нос, обрушивает на возлюбленного целый шквал возмущений и расспросов. Брат и сестра гаркают на неё в унисон.

– Что ты делаешь? – увидев, как сестра поспешно пихает в рот сладости, Кайл хмурится.

– Подкрепляюсь…перед…битвой, – отвечает Терра, попутно чавкая. – Я пойду с тобой.

– Куда это?

– Пф, ну явно не к ней в гости, – маленький пальчик указывает на подавленную леди. – Если хочешь прикрыть своё любопытство к персоне Рошель, то просто скажи, что тебе интересна личность посмевшего хулиганить в нашем городе. Ладно?

******************

Я толкаю Бернарда в сторону, задеваю стол с несколькими книжными полками и отгораживаю дверь от пространства комнаты стеной пламени. Пущенный в щели газ моментально загорается.

– Ты в норме? – оборачиваюсь к мужчине и с удивлением замечаю, что рядом материализовался мур. Улыбка проскальзывает по губам. – Читаешь мои мысли, дружок? – заглянув в разноцветные глаза, повышаю голос. – Сторожи тёмного дворецкого. И обязательно веди себя отвратительнее, чем при нашем знакомстве!

Мысль о том, что кто-то в этом доме точно защищён, придает толику уверенности. Я поджигаю ладони, выливаю всю скопившуюся ярость в мышцы и упираюсь в дверь. Магический барьер Аники занимает оборонительные позиции. Я ожидаю каких-то уловок, заклинаний, аннулирующих настоящую магию, но происходит непредвиденное: по телу крадётся лёд. Тонкая ледяная корочка обволакивает руки, шею, лицо, приклеивает одежду к телу. Холод становиться всё безжалостнее с каждой секундой – чем больше трещин в барьере, тем сильнее боль, пронзающая внутренности. Выгнув спину и упершись ногами в пол, чувствую, как ладони покрываются мелкой дрожью, а кожа, по-моему, лишается верхнего слоя. Инстинкты самосохранения на пару с рефлексами неистовствуют, поэтому, чтобы вдруг не отскочить, я начинаю кричать. Крик создаёт хотя бы видимость того, что боль утихает, облегчает сознание. Однако, как выясняется, самое страшное караулит за углом.

Моя боль, моё терпение, терзания мужчины, который борется с желанием подбежать ко мне, – все страдания оказываются напрасными.

Когда энергия почти иссякла, и трещины расползлись по стенам, будто тысячи змей, барьер слегка завибрировал. Лёд, покрывший меня толстым слоем, тускло засветился. Впившись глазами в деревяшку и не имея возможности соображать, я делаю финальный рывок. Дверь рассыпается на мелкие кусочки.

И её тут же заменяет ледяная копия. Более того, лёд теперь обосновался на стенах, мебели и даже колбах.

Я валюсь на ноги. Взгляд скользит по окровавленным рукам. Бернард опускается на колени, берёт меня за плечи, что-то говоря. Или, может быть, крича. Мур приземляется рядом и начинает облизывать мои ладони синеватым язычком.

Я сильнее. Я сильнее любого мага. Но…

Маги не способны управлять стихиями. Ведьм в семье Аммиан нет и быть не может – я бы давно раскусила даже умело скрытое энергетическое поле. Значит…что это значит?

Разум трещит по швам, когда с верхнего этажа доносится дикий крик. Нечто тяжёлое обрушивается на пол с такой силой, что стены подвала едва ощутимо сотрясаются.

– НЕ ПРИКАСАЙСЯ К НИМ! – я ору до глухоты в ушах, вцепившись в ковёр на полу. В затуманенной голове проскальзывают бессвязные мысли и ощущения кошмарной физической боли, но тело не чувствует ничего. Кулаки врезаются в лёд по команде автопилота. Слёзы капают на губы, смешиваясь с кровью.

******************

На пороге распахнутой двери Кайла и Терру встречает мёртвая тишина. Брат приказывает сестре не следовать за ним, девочка, надув щёки, подчиняется. Последующие пару минут в густой темноте дома можно разглядеть лишь светящиеся карие глаза с узкими зрачками.

– Никого нет.

– Не может быть. Голос у твоей Рошель был сорвавшийся – такой подделать невозможно.

– Она могла иметь в виду другое место.

– Ага, точно. Ведьма-школьница, образовавшаяся в двадцать первом веке неделю назад, обзавелась квартирой и переселила туда своих друзей, – Терра заглядывает в прихожую. Ведьмочка и ведьмак одинаково напряжены, но это не мешает им рассуждать в меру больших возможностей мозга. Поэтому, когда над головой Кайла стремительно проносится лезвие меча, Терра успевает нейтрализовать его одним взмахом ладони.

******************

Пульсирующие от слабости руки сами приклеиваются к полу. Тяжело дыша, я пытаюсь остановить нескончаемые слёзы, но любой звук извне заставляет их снова литься по щекам.

Где Бернард?

******************

Кайл молниеносно уворачивается и прикрывает собой Терру. Ведьмак скалится, будто взбешённый зверь, и предвкушает любопытную встречу. Но в свет шагает знакомая фигура.

– Мне плевать на ваши намерения. Скажу одно: убирайтесь, – Даррен подносит лезвие к лицу Кайла и расплывается в хищной улыбке. – Даже не думай приближаться к Рошель. И вообще, пожалел бы сестру.

– Между прочим, друг, твоя ненаглядная возлюбленная сама позвонила мне.

– Бред.

– Не знаю, где она находится в данный момент, но явно не в раю.

– Рошель… – Даррен вдруг бледнеет. Опускает напряжённую руку, закатывает глаза и через секунду роняет грозное оружие. Оглушительный звон разносится по всему первому этажу и, добравшись до верхних комнат едва слышным эхом, поднимает на ноги мага с её верным телохранителем. – Рошель…нет в комнате.

– Раз уж ты жив и в добром здравии, я могу с чистой душой покинуть сие негостеприимное обиталище. Идём, Терра.

– Удачи, братик, – девочка ловко проныривает под рукой брата и подходит к Даррену на негнущихся ногах. – Я хочу помочь ведьме.

– «Хочу» войдёт в твой лексикон после восемнадцати. А пока ты подчиняешься мне.

– Она спасла мне жизнь!

– Фиолетово.

– Ты… – Терра начинает сгибать пальцы, словно решаясь на немыслимый поступок. Оглядывается через плечо, смотрит на окаменевшего Даррена, в его затуманенные глаза. Дёргается от грохота приближающихся шагов.

– Даррен, – женский голос, тонкий и прерывистый, но такой сильный, залетает в прихожую струйкой ветра.

– Ты клялся перед портретом прабабушки, – шепчет ведьмочка, крепко зажмурившись. Кайл застывает на месте. Лунный свет, до сих пор освещающий его лицо, рассеивается под натиском плывущих облаков. – Клялся, что отплатишь ей жизнью…

– Замолчи.

– Я всего лишь хочу помочь!

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, а значит…

– Я прошу тебя о помощи, – Даррен наклоняется к девочке с протянутой рукой, отчего Кайл дёргается. Терра, на мгновение сжавшись, переводит взгляд с лица принца на его раскрытую ладонь. – Помоги мне.

– Не смей к ней прикасаться! – ведьмак шагает вперёд слишком поздно: его сестрёнка, преисполненная счастья и страха, касается длинных белых пальцев маленькой ладошкой.

В комнату забегают Фриц и Аника.

******************

– Бернард?

– Леди Аммиан, прошу, успокойтесь…

– Аммиан? – кусочки паззла встают на свои места, когда «Бернард» касается моего плеча белыми пальцами и, сам того не замечая, провозглашает хозяйкой дома.

– Ах ты, бестия киношная! – вспыхнув, я отскакиваю в противоположный угол комнаты. – Я тут гадаю, с какого перепуга не получается сломать пару ледышек, а вы довольно посмеиваетесь рядом?! – «Бернард» подминается на ноги, усмехнувшись чистейшим женским голосом. Я ёжусь и чувствую, что это отвратительное зрелище ещё не раз прокрадётся в мои сны.

– Прогадала, всё-таки. Думала, старик уже пророчит тебя в невесты мальчишке, но нет.

– Вылезай из моей головы, живо, – ухмыльнувшись, я ощущаю долгожданное облегчение. – Вроде бы солидные ведьмы, а используете такие дешёвые приёмы.

– Иллюзии – наш величайший дар. Ты так не думаешь?

– Наш величайший дар – это уметь видеть тех, кто пытается отсидеться в тени. Правда, Ларс? – полупрозрачный силуэт, пристроившийся на столе, вдруг отшатывается в сторону. – Не знала, что ты водишься с этим никчёмным проходимцем, Лика.

– Хоть кто-то оценил тебя по достоинству, – «Бернард» наконец-то обращается в свою истинную форму и, мягко зашуршав складками платья, толкает силуэт в ребра. Тот с грохотом валится на пол, обращается в возмущённого Ларса и вскакивает, вытянувшись во все свои два метра.

– Не успели обняться – новая порция оскорблений. Рошель, ну как ты можешь?

– Если ты посмеешь протянуть ко мне свои похотливые ручонки, получишь в горло. Даррен как раз подарил мне замечательные туфли на шпильке.

– Даррен?

– Мы ждали, ждали, но, так и не удостоившись визита долгожданных гостей, решили заглянуть к тебе сами. Старик пришёлся очень некстати, вот и пришлось разыграть спектакль, – фраза, сказанная столь холоднокровно, заставляет те противные, сковывающие чувства страха и безысходности снова хлынуть в сердце. Безудержная ярость поджигает ладони.

– Твоя идея, Ларс? – сумасшедшая улыбка растягивает губы. Боль и капающая кровь становятся ничтожными по сравнению с жаждой убивать.

– Ах-ха, как вспомню выражение твоего лица! Это было нечто неописуемо прекрасное! – чокнутый на всю голову Ларс широко улыбается и подходит ближе, прислонив ладони к покрасневшим щекам. – Отчаяние, страх, любовь, безысходность с примесями дичайшей уверенности и жертвенности…я находился в полнейшем экстазе, рассматривая твоё жалкое существо, – он запрокидывает голову, слегка тряхнув плечами, но дьявольский смех не успевает разорвать тишину.

И причиной тому, к сожалению, становится не моё разъярённое пламя. Новый толчок сотрясает стены подвала, однако на этот раз вибрации иные – глубокие, дотрагивающиеся сердца.

– Что за…

– Похоже, кто-то пытается сломать барьер. Говорила я тебе, идиоту, заканчивай с извращенными шуточками. Маги – не тряпичные куклы, могут и завестись.

– Почему их так много?!

Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь к двери, врезаюсь в неприступный лёд и…падаю в руки злого Даррена. Аника, окутанная тёмным свечением, парит в воздухе, на тонком личике – враждебная сосредоточенность. Фриц стоит рядом с заточенным (ОТКУДА?) клинком. По правую сторону расположились…Кайл и Терра, охваченные бешеным водоворотом.

– И кто из них твой хвалёный Даррен? – Ларс проходит сквозь образовавшийся туман вальяжной походкой и, ухмыльнувшись, прислоняется спиной к стене. Лика приосанивается, поправляет платье и присаживается на сгусток тумана:

– Догадайся.

Я рефлекторно прижимаюсь к принцу, прячу голову на его груди. Всего пара секунд. Пара секунд мерного сердцебиения под ухом, пара секунд ощущения человеческого тепла. Моя психика вот-вот придёт в норму.

Даррен поднимает леденящий душу взгляд и одаривает им обоих чертей. Аника мягко опускается на землю, Кайл ослабляет хватку, Терра берёт пример с брата, и в комнате воцаряется гробовая тишина. В углу коридора, постанывая и фыркая на ластящегося мура, приходит в себя настоящий Бернард.

– Не старайся вспомнить, Кайл. Ты их не знаешь, – я оборачиваюсь к задумавшемуся ведьмаку. – А вот я, к сожалению, знаю. Помнится, даже не один раз.

– Даниэль, – произносит Даррен обесцвеченным голосом, а я буквально подпрыгиваю на месте.

– Вот чёрт, могла бы догадаться! Такими глазёнками на меня мог пялиться только ты, ничтожество, – сумасшедший садист расплывается в сладостной улыбке, меня начинает подташнивать, а Даррен, Кайл и Фриц с каждой секундой всё меньше походят на здравомыслящих. Поэтому приходится брать инициативу в свои руки. – Знакомьтесь, друзья. Перед вами ещё один вид клинических идиотов. Лично я называю их проходимцами. Данные особи могут путешествовать по реальностям и оставаться в любой из них, хотя на самом деле мертвы. Своеобразное бессмертие проходимцам даровали для того, чтобы они следили за порядком в обоих мирах, чего они, конечно же, ни черта не делают. Хотя, нет, что я за бессовестная лгунья! Делают, когда это весело или выгодно. Верно, Ларс? – идиот не сводит с меня внимательного взгляда. Лика ставит локоть на колено и подпирает подбородок ладонью. – На кой чёрт ты приплёлся сюда?

– Знаменитую Рошель воскресила и заперла в своём особняке кучка смертных, а глава семьи ещё и публично пристаёт. Как можно не протянуть руку помощи? – Ларс шагает вперёд, обращается безликим силуэтом и в одно мгновение возникает рядом со мной, занимая место Даррена.

Побледневший от злости принц впечатывается в стену, пока клинический идиот заводит мои руки над головой. Фриц кидается к другу, Аника с Кайлом замахиваются на негодяя, но время упущено – он уже сидит рядом с Бернардом. Лика устало вздыхает.

– Я уже давно заявила этому миру, что являюсь частью гарема Аммиан, так что бери свою пустую башку в руки и телепортируйся в Индонезию.

– О, милая, ты даже помнишь мою любимую страну! Это в очередной раз доказывает, что наша любовь была…

– Да что ты…

– …брешишь, – договаривает Лика за меня. – Она с тобой изначально даже здороваться не хотела.

– Я не пойму, ты на чьей стороне?

– Ты вроде бы собирался похищать девчонку.

– Скучна и прямолинейна, как всегда. Теперь понимаешь, дорогая Рошель, почему мне жизненно необходимо твоё общество? – смысл сказанного доходит до моего мозга слишком поздно, чтобы обезвредить противника. Но достаточно быстро, чтобы не стать очередной жертвой искусных иллюзий.

– Кайл! – я хватаю чёрта за руку, увернувшись от молниеносного удара… – Помо… -…но прежде, чем унизительная фраза успевает слететь с губ в удовольствие парню, мою ладонь перехватывает Терра. Мы с ведьмаком округляем глаза.

Всё происходит в считанные секунды.

Наши пальцы переплетаются, яркое свечение озаряет комнату, волна мощной, необузданной энергии вливается в тело. Слияние двух сердец, двух судеб, двух жизней, двух яростных стихий – воды и пламени, – интеграция, на которую решаютсяредкие ведьмы. Мой пульс отдаётся в её маленькой головке, её жизненная сила течёт по моим венам, охлаждая природный пыл…

Каково владеть водой и огнём одновременно?

А льдом и пламенем?

Я соскальзываю на землю из невидимой пучины. С трепетом смотрю на очерченные символами руки и сглатываю подступивший ком. Терра взвизгивает от восторга, взглянув на свои голубовато-рыжие волосы. Удивительно, но внешне мы преобразились совершенно одинаково: поменявшая цвет шевелюра, гетерохрония глаз, идентичные символы на всём теле.

– «Кровь», «пламя», «вода»?

И, да, мне определённо не идёт рыжий цвет.

– Бери своего суженого, я займусь близнецами, а горе-маг пусть ориентируется на девчонку.

– Близнецами?! – он даже Ли и Рё притащил?

– Алё! Ты хочешь своего ненаглядного спасти или как?

– Заканчивай строить из себя невесть что, Терра! – я как относительно взрослая девушка полностью разделяю мнение Кайла, но как нуждающаяся в помощи ведьма вижу в малютке идеальную союзницу. И столь же неожиданную.

– Всё слышала, Аника? – зеленоглазое несчастье, поборов ступор, улыбается и быстро кивает. – Тогда поехали!

Ларс даже не успевает ухмыльнуться – я настигаю его одним прыжком. Водяные струи приятно охлаждают лицо, несут облегчённое тело вперёд с невообразимой скоростью, поэтому справляться с выкрутасами проходимца становится куда проще. Когда мне удаётся прижать сумасшедшего к стене, победа начинает зависеть от физической силы – вот тут-то интеграция и окупает весь страх-риск. Ларс не успевает отбиться от резвых всполохов огня, поэтому вода быстро находит брешь в изысканной броне – проскальзывает к коже вместе с пламенем и заставляет тело рухнуть на пол. Ларс оказывается пойманным во временную, но надёжную ловушку: обездвиженный водяным коконом, он пытается прорваться сквозь оболочку, но выше его поджидает пламя. Вода начинает стремительно испаряться, обжигая тело невыносимой болью, и тут же выделяться снова. Осознав это, садист разражается восторженным хохотом.

Мы с Ликой прерываем всеобщую баталию на одно мгновение, чтобы синхронно закатить глаза.

Я кидаюсь к Терре и вдруг не обнаруживаю рядом Кайла. Девочка, похвально внимательная, но измождённая, крутится вокруг себя. Она бы справилась с Ли или Рё, будь они поодиночке, но этих зараз двое. Ещё и вдобавок с клонами-пустышками.

– Где же твой брат, когда он так нужен?! – я успеваю нейтрализовать копию Ли, который замахнулся на малютку сзади. Терра, шатнувшись, расправляет спину.

– Вот именно!

Мой взгляд лихорадочно перебегает из угла в угол. Аника возвела прочный барьер над собой и Фрицем…пока Фриц вырубает пытающихся прорваться иллюзий одним мощным ударом кулака. Тактика – 10/10.

Лика исчезла из поля зрения вместе с Кайлом и Дарреном, отчего меня начинает бить крупная дрожь. Кайл с Ликой явно не за одно – Терра в таком случае не подвергалась бы столь серьёзной опасности. Но больше всего волнует тот очевидный факт, что ведьмак и принц – тоже не союзники.

– Эй, ребята, вы совсем рехнулись?! – я воспаряю к потолку и кричу изо всех сил. Круговорот, охвативший Терру, застывает. – Война войной, но как вы могли, – все они в разной степени сумасшедшие и с разным предметом лихорадки. С Ли и Рё я абсолютно точно была знакома при жизни. Два красавца, повёрнутые на… – Как вы могли испортить моё любимое платье! – …европейской моде.

Ларс, почти высвободившийся из ловушки, начинает дико хохотать и снова валится на пол. Близнецы мгновенно приобретают цвет, впитывают в себя десяток клонов и подлетают ближе с испуганными выражениями лиц.

Их реплики, проникнутые безграничным раскаянием, сливаются в жуткую какофонию. Терра моргает пару раз, усмехается точь-в-точь, как брат, и облегчённо вздыхает.

Внезапно дверь летит с петель. Широкая ладонь толкает Лику в спину, та спотыкается, падает на колени. В комнату грациозно вплывает…Даррен, а за ним – злобный Кайл, растирающий кровь по лицу.

– Ах ты… – тирада ведьмака обещает быть нещадной.

– Не вздумай ругаться при ребёнке, – но принц заставляет его замолчать одной лаконичной фразой. Кайл проговаривает ужасные слова одними губами и сжимает кулаки.

– Тебя девушка побила?! – малютка округляет глаза, думая, наверное, смеяться или плакать.

– Ничего подобного.

– Эй, Рошель, – вдруг Лика поднимается на ноги и стреляет в меня хитрыми глазами. – Если мечешься меж двух огней, бери этого, – кивком головы она указывает на изогнувшего брови Даррена. – Силёнок побольше, а комплексов поменьше. Поверь моему опыту.

– Я тебя утоплю, – рычит Кайл, пытаясь не слышать, как отчаянно смеются Терра и Ларс.

– А я за…неважно, – принц почти берёт пример с ведьмака.

Позабыв обо всём на свете, я кидаюсь на шею Даррена. Именно в этот момент, как назло, наступает полнейшая тишина. Сильные руки тут же обвивают талию, и слёзы тут же заволакивают глаза. Вдыхая пряный запах его кожи, я ощущаю, как внутренности судорожно сжимаются. Облегчение и счастье, отчаяние и сладость момента, – эмоции и чувства выплёскиваются наружу потоком беззвучных слёз. Его щека касается шеи, потом – макушки волос. Улыбается, зараза такая. Но как нежно, как бережно гладит по голове ледяной ладонью, как сильно сжимает ткань рубашки…так сильно, что удаётся чувствовать холод пальцев сквозь ткань.

Пожалуйста, пусть это продлится ещё чуть-чуть.

Прошу, давайте мир просто помолчит.

******************

– Плевать, какие из вас враги. Когда мне предлагают чай с печеньками, я буду пить чай с печеньками. Тем более, через час начнутся занятия, а мы к этому времени только до дома доберёмся!

– Взваливай на спину, я открою дверь, – Кайл и Даррен, приняв одинаковые выражения лиц, смотрят на возмущённую Терру.

– Идёт.

– Не смейте трогать ребёнка! – мы с Аникой, порядком измученные их препираниями, загораживаем девочку.

– По башке дам.

– Я тоже.

– Моя школа, – мы быстро даём друг другу «пять».

– Если вы сейчас же не пройдёте в столовую и не приметесь за чай, я позвоню вашим родителям и сообщу о многочисленных прогулах. Причины объяснять будете сами, – Бернард испепеляет взглядом всю нашу компанию и, выдержав эффектную паузу, удаляется в другую комнату.

– Где ты отрыл такого дворецкого? – Кайл нервно улыбается и расправляет плечи.

– Тебе туда путь закрыт.

Мы усаживаемся за стол и сохраняем тяжёлое молчание вплоть до того момента, как Терра принимается за пирожные. Кайл говорит, что ей вредно такое количество сладкого. Девочка категорически с этим не согласна. Аника пытается донести до брата с сестрой существование определённых мер, но внезапно Бернард соглашается с Кайлом, и тарелка ускользает из рук Терры. Даррен с Фрицем многозначительно переглядываются. Я поджимаю губы в попытке не засмеяться и отдаю покрасневшей от гнева Терре свой десерт. Малютка расплывается в благодарной улыбке и, прильнув ко мне, оглядывается на брата с торжествующим злорадством. Надкусывает капкейк…чтобы через пару мгновений проглотить морковно-свекольный пудинг, который я при приготовлении завернула в красивую кондитерскую оболочку. Столовую взрывает такой отменный смех, что даже Бернард, не выдержав, усмехается.

Напряжение ломается под давлением всеобщего сумасшествия.

– Так что этим клоунам было от тебя нужно? – спрашивает Даррен тихим голосом, словно наблюдая за творящейся оргией издалека.

– Учитывая состояние психики Ларса, понятия не имею. Вполне возможно, что они просто хотели потрепать нам нервы и разведать обстановку.

– В таком случае, мы оказали им достойный приём. Но…вы с Ларсом были знакомы при жизни?

– Не помню, если честно. Однако в Мире Мёртвых мы очень даже крепко «дружили», – я наблюдаю за странными изменениями в его лице. – Похоже, ты стал переваривать Ларса ещё тяжелее, чем когда он был Даниелем, – принц усмехается, наклонившись ближе.

– Зато теперь у меня появился официальный повод побить его.

– Не надо, – я холодею при мысли, что Даррен схлестнётся в битве с этим больным на голову проходимцем. Поэтому не успеваю совладать с эмоциями и цепляюсь за мускулистое плечо. – Прошу, не надо, – принц переводит взгляд с моих пальцев на лицо и, прежде чем я успеваю отпрянуть, кладёт голову на моё плечо.

– Ладно. Не буду, – кожей чувствую, как на бледном лице расползается блаженная улыбка. Приятный холодок пробегает по телу стадом мурашек.

Сегодня приоткроется новая тайная завеса. Холод, будоражащий сознание всё это время, будет раскрыт вместе со своим владельцем.

8. Среда обитания – холод

Расквитавшись с уроками, я с удовольствием внимаю мелодии звонка и несусь в кабинет студсовета – ловить Даррена. По дороге, разумеется, натыкаюсь на кучку зашпаклёванных леди в мини-юбках, но оказываюсь быстрее каждой из них. Как в скорости передвижения, так и в скорости речи: моё «Извините, занята!» опережает десятки «Есть разговор, принцесска».

Залетев в кабинет, едва не врезаюсь в Фрица. Он вовремя ловит меня за локоть и смиряет удивлённым взглядом. Голос выдаёт что-то вроде приветствия, а взгляд начинает рыскать по комнате в поисках внушительной фигуры Даррена. И находит принца уронившим голову на заваленный бумагами стол. Улыбнувшись Фрицу, я уже было вхожу в кабинет, как вдруг…

– Не оставайся с ним в холодной комнате. Ни за что, – …друг обеспокоенно шепчет мне на ухо и, нежно сжав ладонь, выскальзывает за дверь. Мозг переваривает информацию за минуту, а пустота и тишина комнаты позволяют мыслить трезво. Разум был готов к чему-то подобному, но сердце всё равно охватывает ненавязчивый страх.

Чёрт, да кого я обманываю? Человек, с которым я уже почти целую вечность делю дом, с которым провожу больше времени, чем с кем-либо в своей настоящей прошлой жизни, может оказаться моим злейшим врагом. И не человеком вовсе. Все они могут оказаться очередной фальшивкой.

В любом случае, здесь тепло.

– Даррен? – тихо подхожу к нему и аккуратно кладу руку на плечо.

Принц вздрагивает, мраморная кожа под моими пальцами покрывается мурашками. Улыбка просится на губы. Даррен поднимает голову, смотрит на меня заспанными глазами, улыбается так искренне и так устало, что сердце пропускает мощный удар, и обхватывает мою ладонь двумя руками. Прежде, чем мысли успевают угнаться за эмоциями, принц с силой прижимает её к губам, затем к щеке, не переставая прерывисто дышать. Затуманенные глаза вспыхивают, словно в каком-то бреду.

– Ты… – сердце замирает, и безудержная радость вперемешку с предвкушением разливаются по венам. Неужели ты раскроешь карты? Неужели? – Ты что-то хотела? – нет, самой счастливой и умной мне сегодня не стать.

– Хотела поговорить, – пришёл в себя ты, дьяволёнок, до разочарования быстро. Что ж. Не получается мудрёным путём, пойдём напролом. – Можно?

– Конечно, – Даррен ухмыляется и одаривает мою ладонь протяжным поцелуем.

Спустя некоторое время мы садимся за столик небольшого кафе, что в пяти минутах ходьбы от школы, и впиваемся глазами друг в друга. Даррен отвлекается лишь один раз – чтобы сделать заказ, – а потом продолжает блестяще играть в гляделки. Я наклоняюсь ближе, перегнувшись почти через весь стол. Пламя внутри начинает пульсировать, разум – путаться в собственных гипотезах и злости. Принц в точности повторяет мои движения, и вслед за скрипом деревяшки наступает полная тишина. Присутствующие, разинув рты, уставились на нашу чокнутую парочку.

– У тебя очень вкусные духи, – улыбается чертёнок, наклонив голову. Его ледяное дыхание обжигает губы. Запах цитруса и морозной свежести становится таким насыщенным, опьяняющим, что все сомнения отпадают – я не влюблённая дурочка с букетом галлюцинаций.

– Я не пользуюсь духами, подхалим.

– Ох, вот оно что. Но разве оттого комплимент не приобретает свой шарм?

– Хотя твой парфюм мне очень даже нравится. Название не подскажешь?

– Думаю, мужской аромат тебе не подойдёт. К тому же, ты подумала обо мне? Не хочу я нюхать кожу, пахнущую так же, как моя собственная.

– По-моему, запах морозного цитруса универсален. Я не права?

– Может быть, – вместо ожидаемого лукавства или раздражения, Даррен, как и в ситуации с моим именем, блаженно лыбится. Резко откидывается на спинку стула как раз в тот момент, когда перепуганная официантка приносит заказ, и мурлыкающим голоском интересуется, хочу я сегодня поесть на его коленях или же мы ограничимся простым кормлением с ложечки.

Война – значит война!

– Я устраиваюсь на работу, – эффект мгновенный и стоящий запечатления. – Горничной или официанткой в кафе. Девушка, вот скажите, вам хорошо платят? – пока Даррен пытается проглотить пирожное, прожигая меня мутным взглядом, бедная девушка впадает в ступор.

– У тебя даже нет документов.

– Пф, но в школу же вы что-то притащили? Думаю, копии будет достаточно. Ну а в крайнем случае – моего прекрасного огонька на пальцах.

– Ладно, – я чуть не падаю со стула.

– Ты не против?

– Так ты спрашивала моего разрешения? О, это так мило. Но не стоит так принижать свои права личности.

– Дьявол, – это должно было сработать по-другому!

– Если тебе мало наших денег, я устрою тебя на работу. Дом Мерок почти развалился, женская рука там не повредит.

И только я начала напрягать память в попытках отыскать на просторах мозга больно знакомую фамилию, как уже после занятий джип Аммиан сворачивает к величественному особняку, и Даррен, не переставая ухмыляться, вручает ключи…Фрицу.

– Прости? – Фриц смотрит на друга, слегка изогнув бровь. Опускает взгляд на потрепанный дверной ключ с брелоком в виде алого креста и принимает ещё более холодное выражение лица, чем прежде.

– Рошель изъявила желание поработать, а ты, я знаю, давно нуждаешься в горничной.

– Но я уволил прислугу ещё в…

– Вот и славно, – чертёнок кладёт руку на моё плечо и встречается с моим убийственным взглядом. Серебряные глаза вдруг вспыхивают адским пламенем, а улыбка становится ледяной. Страх и недоумение схлёстываются в бою с яростью. Что он себе возомнил?! – Твоё желание исполнено. Наслаждайся, – внезапно его длинные пальцы впиваются в кожу с такой силой, что я инстинктивно отшатываюсь.

Мозг пытается придумать происходящему логическое объяснение, тело соображает – на боль надо ответить болью! – но время уже упущено. Даррен заводит машину и скрывается на серпантине.

Вздохнув, подхожу к дверям. Собираюсь рвать и метать слова по поводу дьяволёнка, как вдруг замечаю, что окаменевший Фриц продолжает прожигать взглядом ключ. Сердце открывает марафон. Жгучая ностальгия пробирается в остатки рассудка, и я молюсь, чтобы сейчас Фриц не чувствовал того же.

– Господин Мерок, я могу приступить к своим обязанностям? – натянув милую улыбку, я завладеваю его вниманием. Мраморное изваяние оживает, отвечает лёгким кивком и направляется к дверям. – Кстати. Не сочти, конечно, за обвинение, но почему ты живёшь с нами?

– Ну… – Фриц меняется в лице и…краснеет? Ути-пути!

– Такой большой дом, и тебе в нём не уютно? – громадные двери распахиваются, издавая зловещий скрип. Мой взгляд невольно ползёт внутрь. – Нет, понимаю, если бы он был… – В ТАКОМ ЗАПУСТЕНИИ?!

Горы пыли видны даже при слабом свете закатного солнца, на подоконниках – трупы бедных фиалок и герани, прихожая, которая разветвляется на несколько больших комнат и лестницу, мрачна настолько, что кажется, будто даже орнамент на стене вопит тебе: «Беги!».

– Ты пережил здесь атомную войну?! – разинув рот, я собираюсь выпалить что-то по поводу предстоящей уборки – правильнее будет это назвать ремонтом, – но тут же затыкаю себя.

Я ничего не знаю о его семье. Ничего не знаю об обстоятельствах, связавших Даррена и Фрица. Его сердце может быть ранено ещё более глубоко, чем моё собственное.

– Боюсь, и до завтра не управлюсь. Тебе, господин работодатель, придётся кормить меня завтраком, усёк?

– Сомневаюсь, что Даррен потерпит твоё долгое отсутствие, – скривившись, Фриц негромко кашляет. – Зачем он вообще притащил тебя сюда?

– Спроси у своего полоумного друга! Я, между прочим, всего-навсего сказала ему о желании заработать. Или в ваше время девушки тоже в праве лишь учиться в школе и вышивать крестиком?

– Ты хотела пойти на работу? – Фриц округляет глаза так, словно я сделала ему предложение.

– Издеваешься?

– Он не отпустит тебя. Ни за что, – устало вздыхает он.

– Пф, а с чего этот гад ползучий решил, что я его собственность? – щёлкнув последним выключателем, я тянусь к куче барахла, заботливо укрытой пылью, и замираю на месте. Скашиваю вопросительный взгляд на Фрица, тот слабо отмахивается и падает на диван. Превратившись в седовласого старца.

Я заливаюсь смехом, друг морщиться, плюётся пылью и снова напускает на лицо холод, отчего картина становиться смешной до невыносимости.

Между тем в куче вдруг отыскивается старинный портрет. Сгорая от любопытства, я обнаруживаю под удивительно тонким слоем пыли прекрасную леди, смотрящую перед собой с невыразимой теплотой. Одетая в дорогие шёлковые ткани, она стоит в необычной для своей эпохи позе – присев на край дубового стола и закинув ногу на ногу. Темноволосая, с большими выразительными глазами цвета блеклой лазури, улыбается очаровывающе и в то же время по-детски.

Я отвожу взгляд, когда слышу шорох. Фриц подаётся вперёд и смотрит на меня с непонятным выражением лица – не таким холодным, как секунду назад, но наполненным чем-то средним между сочувствием и злостью.

– Очень красивая, – я осторожно кладу полотно на софу и уже было, потерев руки, собираюсь рыскать по ванным в поисках тряпки с ведром, как тут Фриц встаёт с дивана и…набрасывает на картину какое-то покрывало.

– Я не живу здесь с тех пор, как мы с Дарреном познакомились, – он начинает говорить твёрдо, проговаривая каждую букву, сверкая янтарными глазами, будто огарками свечей, и от такой неожиданной перемены у меня сводит шею. – Относительно недавно мы начали жить в его доме. Раньше даже Аника жила отдельно со своей семьёй. Довольно далеко отсюда. Выпросить у родителей позволение на переезд несовершеннолетней дочери к своему совершеннолетнему жениху было невероятно трудно, но Даррен справился. Как раз после подписания документов о помолвке. Убедил, что в здешней Академии Аника получит должное образование, и тому подобное. Поклялся. Клятва для тех людей значит многое, – внезапно Фриц замолкает, испытующе глядя мне в глаза.

– Даррен рассказывал, что вы познакомились в школе.

– Мы познакомились потому, что он спас мне жизнь, – моё сердце спрыгивает на пол и бежит собирать чемоданы. – Ты даже не представляешь всю глубину этой фразы, – всего на сотую секунды на его мраморном лице возникает грустная усмешка. Змеится по синим губам и оседает на руках вместе с сыплющейся пылью.

Фриц пошатывается и снова кашляет, но на этот раз звук такой пронзительный, что, кажется, будто он вот-вот трансформируется в монстра из ужастиков. Я тянусь к его голове.

– Такое чувство, будто ты в кипятке заснул. Всю ночь кольцо для Аники в кузнице ковал? Давай-ка, товарищ работодатель, дуй домой. Я сама управлюсь.

– Зараза.

– Че-его?

– Даррен – зараза, – Фриц вздыхает и направляется к дверям. Перед уходом оборачивается. – Прости его за весь маскарад, – и расплывается в полоске яркого закатного солнца.

Я впадаю в странное оцепенение. Мысли, страхи и воспоминания смешиваются в единую склизкую эссенцию. И лишь одно соображение заставляет ринуться на порог особняка.

– Фриц! – он, стоя у обочины дороги, разворачивается. – Закажи машину, только не садись за руль. Пожалуйста, – усмехнувшись (УСМЕХНУВШИСЬ?!), друг кивает и ровно в это же мгновение у ворот останавливается джип Аммиан с водителем в придачу.

Я хлопаю дверью и, закрывшись на ключ, прижимаюсь спиной к холодной деревянной поверхности. Безвольное тело ползёт на пол. Сердце колотится в груди с небывалой силой. Взгляд бесцельно бродит по руинам чужого счастья, и, пылающая от непонятного чувства, я почему-то снова натыкаюсь на чудесную молодую леди в заточении портрета.

Почему я такой…человек?

******************

В полумраке комнаты, где даже редкие порхающие пылинки окрасились в алый и заледенели, расположились юноши, о чьей компании мечтает вся женская половина города.

– Я предупреждал тебя, – Даррен, стянув ненавистный галстук, присаживается на стол. Взгляд серых глаз, холодный как никогда, скользит по болезненному лицу Фрица.

Парень, схватившись за спинку дивана, пытается устоять на ногах. Прерывисто дышит, глотает стекающую по подбородку кровь и сверкает тускнеющими глазами.

– Думал, если один раз съездили в торговый центр, так теперь можно и вовсе со мной не считаться? Надо было просто ехать домой, а не чесать своим поганым языком то, чего не просили.

– Кончай перебирать буквы, идиот. Я тебя не боюсь, и ты прекрасно об этом знаешь, – кашлянув, Фриц оступается и приземляется на подушку дивана. Трясущиеся руки пытаются выровнять положение тела, но слабость оказывается сильнее, и парню приходится положить голову на подлокотник, чтобы нормально дышать. – Не будь ты психованным маразматиком, мой организм находился бы в прекрасном состоянии, а Рошель уже давно с удовольствием обнимала тебя по утрам.

– Тебе нельзя отходить от меня на такое большое расстояние. И уж тем более говорить то, чего я слышать не хочу.

– Лишь когда ты в ужасном настроении. Полагал, я никогда не догадаюсь? – Даррен замирает, сжав кулаки. Воздух будто затвердевает вокруг его неподвижной фигуры. И только когда не менее раздражённый Фриц начинает соскальзывать на пол, потеряв контроль над собственным телом, принц срывается с места и одним молниеносным движением руки заставляет его подняться. – Показывай.

Фриц медленно стягивает с себя футболку, жмуриться от невыносимой боли, поворачивается спиной к Даррену и, опершись на стол обеими руками, впивается пальцами в красное дерево.

Даррен хмурится. Белые пальцы осторожно касаются каменной шеи, но вместо кожи чувствуют густую чёрную жижу. Фриц стискивает зубы, повернув голову.

– Ты не собираешься говорить ей?

– Анике я уже попытался всё рассказать – и что из этого вышло? – принц усмехается подобно замученному маньяку. – Если бы к нам не пожаловали проходимцы, как бы я объяснил Рошель грохот в спальне?

– Тем не менее, Аника всё поняла.

– Аника – не Рошель, влюблённый ты мой дурак. И да, не переживай. Я обязательно предоставлю тебе возможность успокоить её в каком-нибудь премилом романтичном ресторанчике. Или ресторан – слишком невинно для тебя? Мне, конечно, абсолютно плевать, что и с кем ты делал раньше, но Анику я тебе тронуть не позволю.

– Заткнись, извращенец.

– Ничего себе, господин Мерок! Что за слова в вашем сугубо утончённом лексиконе? Фриц дёргается так внезапно, что Даррен отшатывается, но всё-таки успевает перехватить его стремительный кулак. Парень кашляет, кровь заливает его ключицу, и Даррен, вздохнув, берёт друга за плечи.

– Остынь. Я ляпнул лишнего, – принц морщиться от отвращения к собственным словам и прислоняется лбом ко лбу друга. Тот, скривившись от злобы, пытается вырваться, но уже через минуту смягчает взгляд. – Жить будешь, доходяга.

– Она всё равно узнает. А я, наверное, так никогда и не пойму, почему ты этого не хочешь.

– О да, уж она-то точно узнает, – Даррен ухмыляется. – И я этого хочу. Более чем…но сначала я разберусь с выскочкой по имени Кайл. Его в моих планах не было и не будет.

– Планы? Неужели? Поделишься?

– Обязательно, – Даррен скрещивает руки на груди. – Как только придумаю.

******************

Я зажимаю рот рукой и упираюсь в стену сжатым кулаком.

Одна только уборка зала заняла четыре с половиной часа, впереди – домашняя работа, ни минуты свободного времени и двухчасовой сон. Иными словами, мотивация жить так и прёт ото всех моих еле шевелящихся конечностей. Ну что ж. Работа есть работа, и порой её очень полезно совмещать с размышлениями. Чем мне и стоит заняться в последующие дни, пока запах цитруса не отравил мозг.

Ха, Даррен собрался ехать за мной и наконец-то везти домой? В таком случае, надо вернуться в дом Мерок до его приезда, а потом не забыть сделать невинное лицо. И не придушить никого раньше времени.

******************

«– ЧЕРТЁНОК! Что ты делаешь?! – вынырнув из-за угла, я натыкаюсь на знакомую фигуру и впадаю в бешенство. – Немедленно прекрати!

Даррен, вздрогнув, оборачивается и смотрит на меня круглыми глазами. Ветер, неистово треплющий его волосы, заставляет слёзы катиться по лицу ещё быстрее.

Я обвиваю его шею со спины и как можно грубее стаскиваю на асфальт, подальше от края моста.

– Ты идиот. Придурок. Инфузория безмозглая. Чёртов врун и ничтожество. Если ты посмеешь солгать мне снова ещё хоть раз, я прокляну тебя, а потом сожгу, понял?! – я сжимаю его плечи и прислоняюсь лицом к шее. Слёзы, которые дьяволёнок, к счастью, чувствовать не может, продолжают литься по щекам. Голос дрожит так, как не дрожал никогда. – Ты слышишь меня?!

– Я не собирался прыгать, глупая, – принц лыбится во все тридцать два зуба и притом даже не пытается шелохнуться. – Просто думал, какова вероятность увидеть тебя на другой стороне…

– Даже не произноси это вслух, придурок! – я назло ору ему прямо в ухо. – Хочешь умереть? Так зачем же так мучительно? Ты только скажи мне, и я с удовольствием сведу тебя с ума. Помрёшь – глазом моргнуть не успеешь! Только скажи честно. Честно, слышишь?! – ответом служит очередная ухмылка. – Не смей мне врать. Не смей. Никогда.

– Ты уже свела меня с ума.

– Заткнись!

– В самом прямом смысле.

– Если тебе собственная жизнь не дорога, и ты так хочешь обменять её на путеводитель в Мир Мёртвых, я с удовольствием стану экскурсоводом. Быть может, на свет появиться какой-то великий учёный, который подкинет парламенту идею истреблять подобных тебе, – Даррен вдруг начинает дико хохотать. Некоторые прохожие уже косятся на него, а кто-то даже шепчется о номере психлечебницы. Я продолжаю буравить дьяволёнка взглядом и сжимать торс трясущимися руками.

– Зато ты уж точно не сможешь от меня отделаться.

– О да. Я обеспечу тебе лучшее место в моём адском пламени и, упиваясь блаженством, буду мучить тебя всю вечность. За природную тупость. Меня здесь даже демоны боятся, усекаешь?

– Ты права, милая. Я же мужчина, в конце концов, – внезапно заявляет он, подрагивая от смеха. – Мужчины приводят женщин в свой дом, а не наоборот, так что… – наши сверкающие взгляды скрещиваются. – Тебе придётся свыкнуться с холодным климатом Земли. Я не вру, – полыхая от ярости, я наклоняюсь ближе и заставляю чертёнка чувствовать своё дыхание на лице.

– Ты врёшь.

– Мне придётся соврать тебе только один раз. И больше никогда…»

Кожа плеча загорается от чужого прикосновения, я распахиваю глаза и, наткнувшись на мордашку принца, освещённую лунным светом, едва ли не закатываю арию. Он пытается что-то сказать, но мы с подушкой оказываемся быстрее: подушка приземляется на красивое лицо, а я сваливаю не менее красивое тело с кровати и принимаю боевую стойку.

– Что ты забыл в моей кровати?! – дежавю, чёрт бы его побрал!

– Твоя тактика банальна, как всегда, – Даррен усмехается и, потерев бок, переводит на меня взгляд щенячьих глазёнок. – Но зачем такие кардинальные меры? Больно же.

– В следующий раз я и не такое сделаю, идиот. Моё личное пространство неприкосновенно, и кровати это касается в первую очередь.

– Ладно. В следующий раз я это учту и попытаюсь поцеловать тебя на диване.

– Ты – что?

– Шучу-шучу, положи бедное одеяло! – увидев, как загорелись мои глаза, принц поднимает руки в знак поражения и заливается детским смехом. Этот удивительный звук действует на меня расслабляюще, и губы растягиваются в улыбке. Мы смеёмся вместе, как вдруг моя тёплая кожа неприятно ёжится.

– Почему…так холодно? – в голове будто что-то щёлкает, и тело неистово напрягается.

Холод + Даррен + отсутствие людей = ?..

Даже не знаю, хочется мне узнавать значение суммы или нет.

– После очередной починки всего, что мы успели сокрушить при встрече с проходимцами, у системы отопления начались серьёзные проблемы, – вздыхает Даррен. – Похоже, какая-то батарея вышла из строя, вот мы с Бернардом и пытаемся понять, где именно, – принц одаривает меня головокружительной улыбкой и подходит к окну, подняв портьеры. – Он посчитал, что в твоей комнате лучше побывать мне, – говорит всё тем же непринуждённым тоном, а в голове наверняка так и пляшут чёрные мыслишки.

Я тихо сглатываю и, встав с кровати, набрасываю махровый халат. Боюсь, в летней пижаме мне на улице будет теплее, чем в доме.

– Нужна помощь? – справившись с лихорадочной дрожью, подхожу к внезапно замолчавшему Даррену. Сердце сжимается в комок и обрастает льдом, когда в ответ раздаётся тишина. Но внутреннее ведьмино пламя тут же приходит на помощь и помогает конечностям двигаться вопреки страху. – Даррен?

– Не нужно, я уже закончил, – он выпрямляется и уже было поворачивается ко мне… – Похоже, мы с Кайлом и Ликой случайно повредили проводку в твоей комнате, – …как вдруг окно, которое я оставляю открытым на ночь для циркуляции свежего воздуха, предательски распахивается.

Ставни с грохотом ударяются о стены. Порыв ледяного ветра (откуда он вообще взялся в тёплое время года?!) бьёт в спину принца, играя его взъерошенными волосами, и долетает до меня невесомым дуновением.

Я отчаянно пытаюсь найти отличие в его состояниях. Хоть какой-то намёк на ту опасность, о которой предупреждал Фриц, однако глаз не улавливает изменений.

Пока лунный свет не тонет в сгустившихся тучах, и комната не грязнет в темноте.

– Даррен? В чём дело? – мой голос нарочито твёрд, хотя на душе скребутся тысячи тигров.

Его внушительная фигура всё так же идеальна, мягкие волосы по-прежнему торчат во все стороны, улыбка по обыкновению лукавая и детская одновременно. Только серебряные глаза потускнели, стали пугающе матовыми, а зрачки вовсе сузились до размеров кошачьих – во мраке это видно невероятно четко.

Я помню эти глаза так же отчётливо, как и помню ту боль, что травила тело. Помню руки, обвивающие спину, помню дрожащие пальцы и ледяной голос, обещающий порвать на куски моего обидчика.

Но почему сейчас твой взгляд такой же?

– Так холодно… – Даррен склоняет голову на бок и расплывается в лёгкой улыбке. – Но холода слишком мало…так хочется ещё, – он грустно вздыхает, и я в оцепенении наблюдаю за тем, как с бледных губ слетают клубы морозного пара.

– Даррен…ты…так любишь холод? – нормального человека его улыбка бы повергла в ужас, а меня как истинно сумасшедшую неотвратимо завораживает.

– Пламя можно заморозить. Правда ведь? Это…замечательно. Поэтому холод так прекрасен и так уютен.

– Понятно, – над его словами стоит поразмышлять, но не в столь напряжённой обстановке. Наверное? – Так ты проверил батареи, да? Может, пойдёшь уже по своим делам? Я жутко устала и хочу спать, а тебе, между прочим, никто не предлагал составлять мне компанию. Намёк понят?

– Конечно, – я почти роняю челюсть. – Но ты ведь не хочешь, чтобы я уходил, да? – разумеется. Я отпахала четыре с половиной часа, убираясь в чужом доме, наспех выполнила домашнюю работу, решила поспать пару часов, а потом встать пораньше, чтобы дописать долбаное сочинение, и сейчас, увидев тебя в наполовину расстёгнутой рубашке, конечно же, вдруг перечеркнула все свои планы и безумно захотела выпить чая!

– Очень даже хочу! Давай, ступай своей дорогой. Наши занятия, между прочим, начинаются через несколько часов. Ты что, норовишь прийти с несвежей кожей и расстроить всех своих фанаток? – но, судя по тому, как усмехнулся принц, хочет он явно не чая и не здоровую кожу.

– Не переживай, их мнение мне безразлично. К тому же, завтра мы не идём ни в какую школу.

– Ты думаешь, о чём говоришь? Завтра по плану репетиция Грей! Если главный айдол не явится в театр и не сыграет свою роль, она снимет скальп с нас четверых, – принц опять смеётся.

А потом вмиг преодолевает разделявшие нас метры и…с осторожностью и трепетом смыкает руки на моей талии. Под тяжестью его веса я сажусь на колени. Чертёнок пристраивает голову на моём плече, дыша спокойно и размеренно. Утыкается носом в шею, касается кожи холодными губами, да так нежно, что по спине пробегают мурашки, проводит по позвоночнику длинными пальцами и вдруг обращается в камень.

Боясь шелохнуться, я приказываю телу оставаться холодным. Липкий страх, какой приходилось чувствовать в этом доме лишь два раза, пробирается к горлу и сковывает дыхание. Мои дрожащие пальцы опускаются на голову Даррена, аккуратно притрагиваются к мягким волосам. Разум твердит, что я полная дура, что нужно быть готовой к худшему, вооружиться своим магическим потенциалом, и я почти соглашаюсь с ним, когда…

– Даррен?.. – брови ползут вверх, а сердце начинает дико колотиться в груди, подливая щекам краски. – Что случилось, Даррен?

Шею защекотали одинокие капельки. Холодные, будоражащие воображение, ещё, ещё и ещё.

– Ты плачешь?! – я шокирована до такой степени, что словарный запас резко опустел. Сдерживать собственные слёзы становится всё труднее.

Холод его души, смешиваясь с морозом каменной кожи расползается по телу, пробирается в кровь и заставляет сердце биться всё медленнее.

– Почему ты плачешь?

Не в силах дышать полной грудью, начинаю глотать воздух маленькими порциями. Слёзы текут по щекам, по шее, капают в ворох смоляных волос и заставляют глаза слипаться. Ресницы тяжелеют, поэтому я медленно прикрываю веки.

– Почему плачешь ты? Я тебя обидел? – его бархатистый голос, полный вины и невероятной ласки, хлещет кожу лютым морозом.

– Мне холодно, – холодно. Холодно. Почему так холодно?

– Холодно? Почему тебе холодно? Я ведь так люблю тебя…разве ты не чувствуешь?

Клубы пара слетают с потрескавшихся губ. Каждый новый вдох отдаётся острой болью в лёгких. Становится так тяжело, что я невольно горблюсь. Попытки согреться увядают где-то глубоко внутри, как и попытки прочувствовать собственный пульс.

– Не чувствуешь?

Сердце огненной ведьмы не потушить и не заморозить. Его невозможно поколебать, потому что девушки, которым природа даровала столь сильный дар, пережили муки, несравнимые с муками земной жизни. Только любовь может отнять заложенное природой. Только чёртово высокое чувство способно нарушить все законы сверхъестественного.

И знаете, что? В принципе, этот вопрос уже освещался. Я не влюблённая дурочка с букетом галлюцинаций – ни в коем случае – я влюблённая ведьма.

С омерзительным характером и нежеланием отдавать своё восхитительное сердце.

– Тебе ничего не светит, идиот, – с осознанием в тело приходит жар.

Усмехнувшись, оттягиваю дьяволёнка за волосы и, заглянув в его смеющиеся, но по-прежнему матовые глаза, отпечатываю на губах поцелуй. Ни капельки не растерявшись, Даррен выпрямляется, берёт моё лицо в руки и снова нарушает границы личного пространства. Аромат цитруса проползает в лёгкие, заставляет дышать чаще и улыбаться от удовольствия. Негодяй запускает пальцы в мои волосы, готовится припасть губами к шее, и моя свободная рука сразу приземляется на его щёку. Как можно догадаться, в отнюдь не ласковом жесте.

– Думаешь, я не умею соблазнять? – оттолкнув принца, смотрю в его пылающие глаза и едва сдерживаю смех. Ухмылки вырастают на наших лицах одновременно. – Как думаешь, кто кого быстрее сведёт с ума? Как по мне, твоё сердце будет прекрасным десертом к ужину. Правда, горькое я не очень люблю, но по такому поводу можно и потерпеть.

– Почему шеф-повар уверена, что придётся иметь дело с горчинкой? – Даррен наклоняется к моему лицу, одаривая морозным дыханием и сногсшибательной улыбкой. Ох, я умею быть сдержанной, но этот чёрт знает, за какие ниточки дёргать…

– Потому что человеческие сердца на вкус либо сладкие, либо гнилые.

9. Тысяча и одна проблема

– Давай уточним. Ты хочешь, чтобы я встречала посетителей и после спектакля провожала их к гримёрной, когда они возжелают получить твой автограф. Подчёркиваю – не «если», а «когда».

– Всё верно. Как по мне, идея великолепна. Только вот юбку ты наденешь ниже колена.

– Ага. Ещё завью локоны и нарисую родинку над губой. Какой же ты всё-таки бессердечный.

– Милая, я всего лишь хочу, чтобы по твоим прелестным оголённым ножкам не скользили плотоядные взгляды.

– Ты, между прочим, доверяешь мне своих фанаток, а значит совсем их не ценишь.

– Я согласен с леди Рошель, – Бернард улыбается и ставит передо мной блюдо с апельсиновым чизкейком. Хлопнув в ладоши от радости, я благодарю его за подачу любимой сладости и мысленно удивляюсь: мужчина услышал о моих предпочтениях случайно, всего один раз, а уже проявляет такое внимание.

– А куда подевалась наша парочка? – лепечет Даррен с полным ртом и ловко крадёт кусок чизкейка. Я мигом вручаю его голове кулак и отбираю тарелку.

– Когда я проснулся, господин Мерок уже заходил в ванную.

– Ты следишь за ним, что ли?

– Вы, молодые люди, привыкли топать так, что слышно на весь дом, – я вздыхаю, обломав Даррену очередную попытку кражи.

Бернард смиряет воспитанника суровым взглядом, в очередной раз повторяет, что безграничное поедание им сладкого плохо скажется на здоровье. Я согласно киваю, взглянув в щенячьи глаза, и уже было собираюсь приняться за десерт с блаженным злорадством, как тут…

– Господин…

– Фриц!..

– Аника!..

В комнату вваливается Фриц, придерживая Анику за талию. Бледная, как смерть, она смотрит перед собой затуманенными глазами и покашливает. Друг медленно переводит на нас умоляющий взгляд.

Я подхожу к сладкой парочке и заглядываю в лицо зеленоглазого несчастья. Даррен поднимается со стула.

– Чем ты умудрилась притравиться в своей лаборатории? Белый мак? Гардильер? Лазурит? Янтарь?

– В-всё в порядке, я просто сидела над книгами и слегка…простудилась.

– Только не говори…

– Да, она заснула в подвальной лаборатории, когда отопление вышло из строя, – завершает Фриц с каменным лицом. – И всё бы ничего, да только в той комнате установлена система автоматического охлаждения, которая снижает температуру дома до необходимой, – он отводит взгляд, стискивая зубы. – Чёртов морозильник продолжал работать до утра.

– Морозильник?

– Для работы с некоторыми амулетами и снадобьями нужна определённая влажность и температура воздуха, – глядя на Фрица, Аника улыбается, чем заставляет его поалеть и принять серьёзный вид. – Чтобы у семьи не возникало никаких подозрений, я установила систему охлаждения прямо в лаборатории.

– Умно. Но где были твои мозги, когда ты спускалась туда одна поздней ночью? – я вздыхаю, когда девушка пытается растянуть губы.

– Какая температура? – Даррен присоединяется к моему осуждающему тону.

– Всё со мной в порядке!

– Тридцать восемь с половиной. Навскидку.

– Ничего себе у тебя глазомер, – я поднимаю брови, скосившись на Даррена. – Что делать-то будем?

– Аптека уже открыта. Бернард, – Даррен даже не успевает повернуться, как мужчина кивает и направляется к поспешившей на возгласы горничной.

– Что ж. В худшем случае ты отделаешься пневмонией, зеленоглазое несчастье. Только…

– …мисс Грей, – Аника встречается с моим взглядом, и мы обе ёжимся.

– Когда там намечается спектакль?

– Сегодня, – Даррен с какого-то перепуга начинает смеяться.

– Это отлично! – Аника хватает меня за руку, и болотные глаза вдруг проясняются. Прямо как гром среди ясного неба.

– Ни за какие коврижки! – я спешу избавить сердце с разумом от мучений, но, похоже, выходит не очень, – Даррен снова валится со смеху.

– Я понимаю, что тебе будет некомфортно. Поэтому, перед тем как выйти на больничный, могу сыграть роль, – Фриц округляет глаза, Даррен замолкает с обозначившимся на мордашке недоумением, а я пытаюсь поймать челюсть.

– Исключено, – принц срывает весёлую маску одновременно со мной. Как обычно. – Ты на ногах до конца дня не выстоишь.

– Я согласен.

– Я тоже, – шутки шутками, а со здоровьем играть опаснее, чем с огнём. Уж я-то знаю.

– Ладно. Как хотите, – вот так просто?! Я пропустила снегопад?

– Лекарства скоро привезут, Бернард о тебе позаботится. Ну а нам пора на урок истории, так что весь удар принимаем на себя. Выздоравливай, сестрица, – Даррен, стрельнув в меня странными глазами, направляется к дверям.

На дороге благородно сигналит джип.

Всматриваясь в широкую спину дьяволёнка и уносясь в далёкие мрачные мысли, я совсем не замечаю, как пристально смотрит на меня Мерок.

Аника, раскашлявшись, привлекает его внимание, но янтарные глаза ещё всю последующую дорогу до школы таят в себе пламя сомнений.

И разгадок.

******************

Бледная рука ложится на потрёпанный книжный переплёт, и некогда обольстительное лицо искажается в злорадной ухмылке.

Да, в его планы неожиданно ворвались ведьма и идиоты с даром иллюзии, но этого слишком мало, чтобы всё рухнуло с намеченного пути. Он знает, как тяжело даётся власть и счастье, поэтому отнимать чужие будет куда слаще, чем получать собственные.

Его томный вздох проносится по тёмному лабиринту дуновением ветерка. Где-то на далёких полках шелестят древние золочённые книги, таящие внутри разрушительную энергетику своих прежних хозяев. Он перечитал их все. До единой. Тонну литературы, до сих пор хранящую интересные сведения. Большая часть её написана на забытом магами и ведьмами языке. И все мучения – ради одной небольшой странички.

Странички, что вот-вот обернётся мукой всем знакомым ведьме смертным.

– Раньше на месте этой школы стояла хорошо замаскированная библиотека, а кто-то просто отыскал её вход? – ворвавшийся в тишину голос заставляет юношу округлить глаза.

Светловолосая ведьма с утомлённым лицом и смеющимися глазами выныривает из-за угла и прислоняется своей маленькой спиной к стеллажу.

– Рошель, – это имя, одно только сочетание его звуков, вмещает в себя столько эмоций и неясности, что от азарта начинает кипеть кровь. – Ты не учишься на ошибках, верно?

– Ага, мистер цербер. Слушай, Кайл, давай устроим перемирие минут так на тридцать? Ваша домашняя дьяволица Грей отправила меня на поиски чёртового «Руководства сценариста», объявив, что все мы полная бездарность. Вышло так, что эта библиотека одна на всю школу и понадобилась она мне, вопреки желаниям, по назначению. Усёк? Так что двигай свою доисторическую лестницу, и лучше помоги мне отыскать лекарство от слабоумия.

– Ты правда думаешь, что я не захочу напасть на тебя сейчас? – Кайл усмехается, оглянув её сверху вниз. Короткая юбка невероятно идёт стройным ногам.

– Лучший способ убить меня сейчас – это сказать, чтопридётся излазить все твои полки, дабы найти несчастную книженцию. Поэтому прошу, слиняй, дружок. Закончишь свои пакости, когда выпустишь меня из лабиринта, ладно?

Девушка, раздражённо вздохнув, принимается за поиски. Кайл следит за её торопливыми движениями и неожиданно начинает обнаруживать нечто новое в собственном сердце.

Она, пылкая и колкая, с ядом на губах и в то же время такая мягкая и женственная, хоть сама не хочет это демонстрировать. Небольшого роста, хрупкого телосложения, с изящной фигурой и очень привлекательными чертами – все парни подметили ещё в бассейне.

Нет ничего удивительного в том, что она ему нравится.

– А-а-а, чёрт! Здесь же целая полка макулатуры с таким названием!

Нравится…это ненавистное слово, к сожалению, сейчас как нельзя кстати подходит описанию его мыслей.

Иногда восхищает, иногда смешит, иногда лезет, куда не просят, но оттого наблюдать за ней становится намного интересней. Словно…

– Терралисмусд! Святое сверхъестественное, ну какой идиот придумал этот псевдоним?! Нет же, ей ещё и только издание восьмидесятого года подавай!

– Терра… – дорогое имя срывается с губ помимо его воли, и девушка оборачивается.

Два необычных взгляда встречаются, с лица Рошель моментально слетает маска удрученности. На смену ей приходит пугающая проницательность. Кайл вдруг усмехается, отчего Рошель хмурится. Он прислоняет к губам сжатый кулак и смотрит на неё из-под опущенных ресниц, борясь с желанием подойти, обнять и погладить по головке.

– Неужели всемогущий Кайл соизволит мне помочь?

– Простите, леди, но наблюдать за вашими тщетными попытками куда любопытнее.

– Почему это тщетными?! – Рошель пошатывается, и лестница, на которой она всё это время балансировала, едва заметно откатывается в сторону.

– Да потому, что из этой библиотеки ничего вынести нельзя.

– И как же, по-твоему, ученики берут книги?

– Ученики, в отличие от тебя, не являются ведьмами, которых моя ловушка с удовольствием пожирает.

– А раньше сказать нельзя было?! – девушка разворачивается, Кайл вот-вот подавится со смеху, вглядываясь в её надутое от злобы лицо, как вдруг лестница отъезжает в сторону.

Рошель оступается и теряет равновесие, но, не растерявшись, пытается притормозить падение пламенем. Точнее, собирается предпринять очередную тщетную попытку.

– Ты всё-таки не учишься на ошибках, – Кайл обхватывает её со спины и, поддерживаемый мощной водяной струёй, опускает на пол.

Такая тёплая, мягкая и хрупкая…волосы пахнут хризантемами, лотосом, цитрусом. Кажется, достаточно одного неосторожного нажатия, чтобы переломить пополам…

– Благодарю, -…но до позвоночника, судя по её лицу, вряд ли удастся кому-то добраться. – Идиот.

– Прими ванную ещё раз.

– Ты совсем страх потерял?!

– Его запах тебе не идёт.

Лицо девушки принимает совершенно не свойственное ей каменное выражение, и спустя минуту пухловатые губы растягиваются в презренной, но такой завораживающей улыбке.

– Оценивать нужно по вкусу.

******************

Я несусь по коридорам и отчаянно пытаюсь остудить красное лицо. Мозг игнорирует все приветствия и колкости, что летят от любезных людишек, а онемевшие пальцы позволяют куску бумаги восьмидесятого года выпуска лететь на пол – прямо под ноги идущим.

Какая-то несносная девчонка тянет ко мне руки, парень рядом с ней приветливо улыбается. Я крепко жмурюсь и, толкнув их локтями, пускаюсь на улицу со всех ног. Чувствую, как глаза охватывает пламя, а значит сейчас их цвет не напугает только чёртового эмо. Огонь крадётся по запястьям, по ногтям и прыгает на кончики волос.

Не хочу. Не хочу ощущать это снова. Омерзительную пустоту внутри, как та, что зияла в его глазах, когда меня вели к костру. Рука, которую мне протягивали с любовью, которая была сердцу дороже всех прелестей мира, которая успокаивала меня поглаживаниями по голове. Именно она толкнула моё тощее тело в лапы инквизиции, и именно она опустилась на голову златовласой леди, когда мои слёзы стали таять в языках пламени.

Поджав колени, я позволяю огню охватить тело и моментально превращаюсь в большой огарок свечи. Воспоминания текут по венам, по извилинам, заставляя слёзы застилать глаза, а конечности – неметь. Хочу закричать, но мысль о том, что школа может рухнуть от одного всхлипа, даёт гневу неплохого пинка.

Он был таким красивым. Добрым и улыбчивым. Однажды я даже видела, как он плачет.

– Рошель?

Он постоянно скандалил с деревенщиной, когда те пытались насадить меня на кол. Говорил: я лишь маленький ребёнок, что я могу сделать?

– Рошель, ты не думаешь, что…

Он хотел вытащить меня из того завала под всеобщие крики. Я протянула ему свои дрожащие ладони и увидела те кристально чистые слёзы. Слёзы, которые были чище и прекраснее всего, что мне приходилось видеть за всю свою никчёмную жизнь.

– …самовоспламенение на территории школы в разгар перемены добром не кончится?

Как же я могла знать, что те слёзы были слезами облегчения? Их град усилился, когда златовласая леди оказалась в его объятиях, а меня поволокли к помосту.

– Если тебе настолько холодно, могла просто найти меня.

Он не любил меня. Даже не испытывал симпатии. Прятал отвращение и ненависть в глазах за бесконечной улыбкой и добрыми словами. Ждал, когда возможность избавиться наконец настанет.

– Милая, ты…

И предал с облегчением в сердце, обнимая свою настоящую любимую. Ту, которую до сих пор прятал по советам инквизиции.

– Ненавижу, – я протягиваю полыхающую руку, и Даррен замирает. – Ненавижу вас всех, – смех распирает горло, тело начинает сотрясаться в судорогах, но, чёрт возьми, как приятно чувствовать, что ты способна оборвать любую ничтожную жизнь одним прикосновением! – А тебе что нужно от меня, красавчик? Хочешь сожрать моё сердце? Ты из тех тупиц, которые верят в рагу из внутренностей ведьмы, способное одарить всевышней силой? А может, ты просто хочешь завести домашнюю зверушку? А? Я угадала? Тебе недостаточно жалких смертных особей, да? Ты, в отличие от него, не побрезгуешь ко мне прикоснуться? Ах-ха, или я выразилась слишком культурно?

Пламя пожирает изнутри. Адское пламя, что завладеет разумом в считанные минуты, и я наконец-то пущу кровь. НАКОНЕЦ-ТО СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ТАК ЖАЖДАЛО СЕРДЦЕ. Зачем нужно знать причину появления, если можно просто перерезать их глотки с улыбкой на лице?

– Улыбаешься? Извращенки и маньяки в твоём вкусе? – Даррен расплывается в улыбке, заглянув в мои глаза. Одним резким движением, так быстро, что мозг даже не успевает переварить информацию, полощет себя по груди. Идеально острым скальпелем.

Белоснежная рубашка окрашивается в безупречный алый, отчего мои глаза расширяются, а сердце таранит рёбра. Безупречный алый на его длинных пальцах, затем на губах и на лице – я слежу за каждой ползущей капелькой с сумасшедшим наслаждением и, уже не способная контролировать огонь в полной мере, позволяю извращённому чёрту подобраться ближе.

Я отчётливо чувствую, как его руки овивают спину, как его пальцы комкают ткань блузы, как мой не до конца утихнувший жар прожигает его кожу и с каким наслаждением он улыбается, щекоча мою шею прерывистым дыханием. Запах цитруса смешивается с запахом железа.

И от удовольствия сносит крышу.

Забыв, что такое воздух, я обвиваю его каменную шею, утыкаюсь носом в челюсть и начинаю проклинать каждый крохотный порыв ветра, который смеет ослаблять этот запах.

Даррен усмехается, отпечатывает на моём плече поцелуй и понижает голос настолько, что всё тело покрывается мурашками.

– Я тебя обожаю. Но, если так хочется иногда видеть мою кровь, придётся готовить в два раза больше. И забыть про завывания Бернарда, утверждающего, что сладкое вредно, договорились?

– Я могу понять свою сломанную к чертям психику, но какой червь пролез в твою башку – нет.

– Тогда, может, ну его? – принц прислоняется к моему лбу так, что наши горящие нездоровым пламенем глаза встречаются. Он улыбается, делает глубокий вдох.

– Может. Вытащи я его, ты уже не будешь столь симпатичным.

******************

– Нет, я не пыталась его расчленить, – шиплю я уже десятый раз, кинув презрительный взгляд на Миранду.

Бледная, как мел, и напряжённая, как конь перед марафоном, она едва ли не пускает пар из ноздрей. Впрочем, леди, пристроившиеся рядом с ней, лучше не выглядят.

– Ты, мерзкая девчонка, хоть понимаешь, что сделала с принцем?! У тебя ещё хватает совести перевязывать его как ни в чём не бывало?!

На этот раз Даррен срывается, и комнату заполняет раскатистый смех. Девушки недоумённо переглядываются, я изгибаю брови, толкнув принца в грудь и, сама того не замечая, начинаю ухмыляться.

– Леди, Миранда, будьте добры не смущать мою дорогую Рошель. Чем мы занимались в обеденный перерыв, вас не касается в любом случае, но, поверьте, кроме удовольствия нам это ничего не принесло.

– «Принц», чёрт тебя дери, я не буду затаскивать их бессознательные тела на кушетки, уймись! – закрепляю бинт, бегло осматриваю его лицо, вытираю остатки засохшей крови и перед тем, как коснуться ватным диском губ, разворачиваюсь к оцепеневшим «леди».

Те встречают мой усталый взгляд с такими выражениями лиц, будто увидели армию призраков, желающих забить принца до смерти. Уверена, Даррен и сейчас бы придумал гениальный план по разрядке напряжённой атмосферы, но, слава всему сверхъестественному, в дверях медкабинета появляется Фриц…

– Аника в больнице, -…как всегда с хорошими новостями!

В любом случае, так быстро мы с принцем ещё никогда не выздоравливали.

– Аника Аммиан, поступила к вам около получаса назад, что с ней? – кричит Даррен с порога, когда мы дружно врываемся в лечебницу. Поалевшие и запыхавшиеся, но, судя по испуганным лицам проходящих мимо врачей, с явно выраженной решительностью.

– Информацию мы разглашаем только родственникам, молодые люди. И кем же, интересно, вы будете мисс?

– Сестра, – выпаливаю я на ходу.

– Брат, – бросают Даррен и Фриц одновременно, придержав меня за локти как раз в тот момент, когда координация намеревалась подвести.

– Как она?

– Во-первых, с вашей леди всё в порядке, – женщина в строгой белоснежной форме с золотой каймой окидывает нас скептическим взглядом и вздыхает. – А во-вторых, господин жених, госпожа сестра жениха и господин Мерок, при попытке вранья учитывайте, пожалуйста, что ваша жизнь освещается во всех городских журналах.

Прыснув от смеха, Даррен, а затем и мы с Фрицем, бросается к вышедшему навстречу мужчине в белом халате. Он смотрит на нашу сладкую троицу, как на будущих клиентов дурдома, но всё же провожает к лечащему врачу Аники.

В палату к пострадавшей не пускают, но из короткого пояснения занятого дяденьки и обеспокоенного рассказа Бернарда становится понятно: зеленоглазое несчастье вопреки нашим наказам отправилось на репетицию спектакля и по дороге, собственно, оправдало данное мной прозвище – попала под машину. Состояние стабильное. А у меня всего два малюсеньких вопроса.

Во-первых, на кой чёрт она попёрлась туда пешком?

Во-вторых, откуда взялась эта вселенская доля тупости, когда Аника лишь наивна, но далеко не глупа?

Принц тут же отправляется к главврачу – договариваться о лучшей палате и согласовывать оплату лечения, Фриц прислоняется к окошку палаты, не отводя взгляда от возлюбленной, и впадает в состояние транса, Бернард присоединяется к нему.

Я недоверчиво смотрю на список лекарств и, дочитав вторую строчку, уже стараюсь остановить ползущие на лоб глаза. Несу своё прелестное высочество в кабинет занятого дяденьки, с которым мы расстались буквально десять минут назад, и шлёпаю листком по столу. Витамины, что назначили «врачи» в совокупности с данными препаратами являются полнейшим, чёрт возьми, противопоказанием к любой простуде.

После стычки с больничкой я потратила не один день и не одну перемену на подробное изучение современных лекарств – как чувствовала, что этим шарлатанам доверять нельзя!

Однако седовласый дяденька закатывает глаза и выпроваживает меня в коридор со словами, от которых тело коченеет в мгновение ока:

– Простуда вашей мисс грозит в самую последнюю очередь.

Даже в самую последнюю очередь я не поверю, что Аника соврала. Аника. Соврала. Пф, вы серьёзно?

Даррен сгребает нас в охапку и доставляет домой. Мне удаётся убедить его, что уборка в доме Фрица не терпит отложений, иначе все мои предыдущие усилия пойдут прахом, поэтому до наступления вечера я успеваю помахать веником. И полюбоваться на портрет удивительно красивой незнакомки, который буквально не позволяет отвести глаза, стоит оказаться рядом. Времени остаётся достаточно много, потому я ныряю в ноутбук и откликаюсь на первое попавшееся срочное объявление об одноразовой уборке. Да, такие тоже бывают.

Мысли требуют сосредоточенности. Её вполне обеспечивает скрупулёзная работа, а тот факт, что за покой и пару часов уборки ещё и заплатят деньги, греет душу. Сомневаюсь, что врачи и работники архива расскажут что-то за спасибо. Так ведь?

Найти особняк не составляет труда, но, когда огни вспыхивают, разгоняя сумеречный мрак, в душу закрадывается смутное ощущение…

– Мисс… – …что этот замок и эту смазливую мордашку я видела уже не один раз. Причём, не в лучших обстоятельствах.

– Господин Кайл, – выдыхаю я ему прямо в ошарашенное лицо и, тряхнув головой, натягиваю вежливую улыбку. – Я по объявлению. Мы созванивались.

– Она наконец-то переезжает к нам?! – прежде чем Кайл успевает ухмыльнуться и отпустить какое-нибудь едкое замечание, Терра вваливается в дверной проём и смотрит на меня распахнутыми глазами. – Беру слова назад, братик. Ты поумнел.

– Терра… – мышцы его лица вздрагивают одновременно с моей уверенностью в том, что слинять на работу без ведома принца было хорошей идеей.

– Пф, да слышала я, слышала, угомонись. Хотя, знаешь, на твоём месте я бы не отпустила её домой до завтрашнего утра и ни за что бы не показала Миранде, – с этими словами девочка упорхнула в толпу разъярённых горничных, успев послать мне восторженную улыбку.

Я застываю на месте и вдруг понимаю. Зараза, рядом с этим чёртом я всё понимаю ОЧЕНЬ вовремя.

– Прошу меня извинить! – отвесив лёгкий поклон, молниеносно разворачиваюсь, но руки двухметрового гада оказываются быстрее. – Индюк несносный, я тебе не рабыня! Передумала копаться в твоей грязной комнате, отвали.

– Уборка требуется моему кабинету, так что с Мирандой вы не столкнётесь в любом случае, – лепечет он, ухмыляясь и еле сдерживая смех. – А вот расскажу я это Аммиан или нет, зависит от тебя.

– Да мне проще сказать, что ты меня похитил, идиот, – Кайл усмехается и, толкнув меня в комнату, согласно кивает.

Ладони вспыхивают, когда чёрт намеревается снова нарушить моё личное пространство, и его руки отвечают взвившейся водяной струёй. Мы смотрим на защиту друг друга пару секунд, затем одновременно улыбаемся и сворачиваем отголоски магии.

Внезапно в мою воспалённую голову закрадывается жутчайшая догадка.

******************

– Что думаешь по этому поводу? – Фриц, оторвавшись от планшета, бросает на Даррена многозначительный взгляд. Парень откладывает документы на угол стола и вздыхает.

– Думаю, что её заточение в больнице сейчас будет очень кстати.

– Кстати? – Фриц немеет. – Ты думаешь, о чём говоришь, идиот?

– Я не сказал, что оно очень кстати для нас, мой наивный друг. Отсутствие мага на посту упрощает задачу проходимцам и Кайлу.

– Какую же?

– Я не знаю наверняка. Но пока это даже не важно, – Даррен поднимается на ноги. – Отправляйся в больницу, пожалуйста. Сегодня по расписанию спектакль, поэтому нас с Рошель не будет дома до самой ночи.

Друг скептически изгибает брови.

– Ты уверен? Я не хочу снова корчиться от боли просто потому, что у капризного принца вдруг материализовалось плохое настроение.

– Плохое настроение рядом с Рошель, которая не сможет от меня никуда деться? – Даррен посмеивается, присев на спинку дивана. – Ты с Луны свалился, дружище?

– Не перегибай палку.

– Не буду, не переживай.

На несколько секунд воцаряется напряжённое молчание и, несмотря на многочисленные попытки Даррена увильнуть от темы, Фриц всё же задаёт этот вопрос.

– Ты передумал? – взгляд Даррена становится безжизненным, на что Фриц весело усмехается. Парень хмурится, чувствуя, как от этого смеха мурашки ползут по спине. – Видимо, да. Что ж. Скажу лишь одно: поторопись с напряжением извилин. Кстати, куда запропастилась Рошель?

******************

– Ты знаешь, как Даррен познакомился с Фрицем? – внезапно спрашивает Кайл, до сих пор молчавший почти час.

Я поднимаю удивлённый взгляд. Мысли лихорадочно вертятся вокруг его причастности к ситуации с авто, но разум понимает, что ругаться сейчас бессмысленно. История с Ликой – тому подтверждение.

– Знаю.

– Неужели?

– Они познакомились… – ах, точно. Потому что Даррен спас Фрицу жизнь. – Это провокационный вопрос?

– Нисколько. Просто хочу вознаградить тебя за усердную работу.

– То есть деньги ты мне платить не собираешься? – Кайл смеётся. Развалившийся на диване и тщательно следящий за каждым моим движением, он раздражает меня куда больше, нежели в образе злобного гения.

– Я говорил не об уборке. Впрочем, тебе это знать необязательно, – он вальяжно поднимается и, будто огромный кот, пристраивается на столе в метре от недоумевающей меня. – Даррен спас Фрицу жизнь. Думаю, Фриц тебе об этом поведал. Правда, бьюсь об заклад, он не упоминал о подробностях той аварии. Интересно? – я сжимаю кулаки, видя, как он лыбится.

– Да. Только я предпочту узнать об этом от…своих друзей, – последнее словосочетание даётся сердцу с большим трудом, но мне удаётся принять уверенный вид. Наверное.

– Вот как. Если ты столь благородна, какой пытаешься казаться, могу предложить равноценный обмен. Устроит?

– Нет.

– Мне ничего не нужно от Аммиан, лапочка. Я хочу знать кое-что о тебе.

– Нет.

– Ну почему?

– Любое твоё предложение так или иначе обернётся против меня. Это – закон человеческой подлости, – Кайл улыбается шире.

– Ты не можешь сказать, сколько тебе лет, в обмен на такую ценную информацию? – я вздыхаю, закусив губу. Чёрт щурится от удовольствия.

– Нет. Живи с мыслью о том, что тебя могут посадить за растление малолетних.

– Безжалостно.

Я наконец разгибаю спину и, бегло осмотрев идеально чистую комнату, прошу Кайла не провожать.

– Уцуро позаботится о деньгах, – двухметровый гад провожает меня липким взглядом. Касаюсь дверной ручки и уже собираюсь выдохнуть, как вдруг нервный голос врывается в сердце ураганным порывом. – Мерок попал в автомобильную аварию и провалялся в лесу чуть больше суток, где его и подобрал случайно проезжавший мимо Даррен. Юноша, который должен был, по прогнозам врачей, скончаться хотя бы от потери крови уже через пару часов, вдруг ожил в руках заботливого незнакомца. Всего доброго, мисс Аммиан, – скороговоркой говорит Кайл и, дыхнув прощание прямо в ухо, выпархивает за дверь вместе с моей логикой.

Дорога до поместья, в любом случае, становится недолгой.

Встретив Даррена со страдальческим видом, умоляю гнать домой быстрее. По прибытию, когда принц удаляется в кабинет, я провожаю взглядом спину Бернарда и прокрадываюсь в лабораторию.

Запах гардильера ударяет по всем вкусовым и обонятельным рецепторам, наверное, поэтому дверь и была плотно закрыта. Ища колбы знакомых цветов, натыкаюсь на странные магические амулеты. В прошлый раз их тут не было. Более того, они не имеют никакого отношения к ритуалу воскрешения или омертвения.

– Обожжённый красный мак, – губы, словно наплевав на долгие копошения мозга, начинают жить отдельной жизнью. Рождается еле слышный шёпот. – Амулет, приносящий удачу. Шесть лепестков, скреплённых медной проволокой. Их часто дарили друг другу партнёры, обрекая себя на неудачу, потому что, если отделить две части амулета, на носителей обрушится рок…

Именно поэтому в серванте спрятана одна половина?

Ватные ноги несут меня в гостиную. Мысли спутываются в комок с надутыми мордашками и объявляют об отставке.

Аника. Соврала. Аника. Соврала. Аника. Соврала. Аника. Соврала. Аника. Соврала?

Принц соврал. Или нет?

Но, чёрт…сейчас я нуждаюсь в нём как никогда прежде. Страх и тревога охватили разум, в память врезались странные сны, где постоянно присутствовал Даррен. Только сейчас, почувствовав его подбородок на своём плече, ощутив холодное дыхание на горящих щеках, прислонившись спиной к его широкой груди, я поняла. Поняла, что те сны, так похожие на отголоски прошлого, не давали моему сердцу и разуму гнить в реальных воспоминаниях прошлой жизни. Тайно, сама того не осознавая, я цеплялась за них, за своё воображение, рисовала принца, потому что безумно хотела обрести настоящую душевную близость. Ту, которую отняли в далёком детстве и не удосужились вернуть. Ту, благодаря чьей иллюзии я умерла. Желания и страхи вылились в фантазийные миры. Но теперь, когда мозг это осознал, защитный барьер пал. Психика и сердце обнажены. Воспоминания наносят удар каждый день, наталкивают на отдалённые, мрачные мысли, ищут малейшие сходства с моей судьбой среди судеб смертных, чтобы печь, жрать изнутри, подобно москитам или червям-падальщикам, поселившимся под кожей.

Я поворачиваюсь и утыкаюсь носом в мускулистую грудь. Аромат кожи, смешавшись с запахом одеколона, кружит голову на пару с духотой комнаты. Я дышу этим запахом, вбираю едва ощутимое тепло родного существа и молюсь. Не Богу и не Дьяволу. Молюсь тому сверхъестественному, что создали мир и таких, как я. Молюсь, чтобы Даррен, Фриц и Аника не оказались очередной фальшивкой, хотя изрезанное шрамами сердце подсказывает – дело близится к развязке. А если даже они используют меня, захотят убить или завладеть моим сердцем для проведения какого-нибудь чёртового ритуала, пусть убьют во сне. Нет, пусть Даррен убьёт во сне. Прикрыв глаза своей громадной ладонью. Чтобы я видела его на просторах сновидений как раз в этот момент и сквозь сладостные грёзы чувствовала не сравнимый ни с чем запах.

Но перед этим я его поцелую. Просто так. Чтобы в мире стало на одного покорённого больше.

– Хочешь, чтобы я лёг с тобой? – вдруг говорит он, и я резко вскидываю голову. В бархатистом голосе – ни капли кокетства или похоти, как это обычно бывает. Большие серебряные глаза, отливающие лунным светом, всё так же выразительны и озорны, но полны невинной нежности и сочувствия.

– Да, – я выдавливаю улыбку. – Если…это предоставляется возможным.

– Конечно. Я же не настолько тяжёлый и не настолько широкий, чтобы твоя кровать провалилась под нами обоими, – я усмехаюсь, защекотав его шею своим дыханием. – Или ты именно на это намекаешь, а? – его тайно продуманная терапия (или природное обаяние, не знаю) работают на отлично. Я смеюсь, позволив онемевшим губам дрожать от звонких смешинок. – Но ты ведь наденешь ту белоснежную сорочку, которая идеально подчёркивает твою талию?

– Ты рылся в моих вещах? Расстрел.

– Вообще-то я и покупал её тебе, принцесса. В первый день нашего знакомства.

– Ах, вот оно что. В таком случае, пытки. Под колоколом.

– Э-эй, это разве не должно служить оправданием?

– Раз ты покупал её мне, думая, как прекрасно будет в ней выглядеть моя талия, значит, уже представлял меня полуголой. А ведь мы на тот момент практически не знали друг друга. Бабник.

– То есть сейчас, когда мы уже знаем друг друга, ты позволишь мне полюбоваться на тебя в этом чудесном пеньюаре?

– Разумеется, любимый, – я игриво касаюсь его полураскрытых губ большими пальцами, дожидаюсь, пока в ясных глазах вспыхнет шок, и продолжаю более сладким голосом: – Но сначала ты пройдёшь процедуру отрезания рук и выкалывания глаз.

Если Даррен соврал, если соврали Аника и Фриц на пару с Кайлом…я просто позволю себе разобраться в этом завтра. Всего на одну ночь воображу принца принцем из сказки и усну в комнате с распахнутыми окнами, держа большую ледяную ладонь. Только…

– …какого чёрта ты в средневековом камзоле?

10. Удар

-Нет.

– Да-а-а.

– Нет-т-т.

– У тебя просто нет выбора.

– Неужели? Окно рядом, а парить я умею.

– Если ты выйдешь на сцену под море аплодисментов на своих прелестных ножках, то получишь удовольствие. Если же тебя туда вытащу я, то, несомненно, удовольствия ты получишь больше, потому что быть приличным я не собираюсь, но вот не сгоришь ли потом со стыда – вопрос.

– Извращенец.

– Повторила текст? – сказать, что наши пререкания не доставляют мне наслаждения – соврать. Однако целостное изображение ситуации начинает порядком напрягать.

Они все врут, да?

Я, увы, своему сумасшедшему сердцу врать так и не научилась.

– Нам нужно поговорить. Сейчас.

«…О чём ты хочешь поговорить?..»

Я трясу головой в попытке сохранить равновесие.

– Не молчи. Ты не отвертишься.

– Я ответил тебе, – он ухмыляется. Меня бросает в дрожь. – Только что. О чём ты хочешь поговорить?

Я уже слышала это раньше.

– Ты…

«…Ты что-то задумал?..»

Я говорила это раньше.

– Ты…что тебе от меня надо?

– От тебя?..

«…От тебя мне нужна только ты сама. Целиком и полностью. Каждой клеточкой тела и души…»

И это уже соскальзывало с его уст.

– А можно встречный вопрос? – Даррен, изменившись до неузнаваемости, наклоняется к моему лицу. Всё его существо сочится завораживающим, нестерпимым холодом. На моих щеках словно оседают колющие снежинки, а сердце так и норовит пробить грудную клетку, лишь бы оттолкнуть это огромное пышущее тело. – Понравилось в гостях у Кайла?

– Да. Очень даже, – я чувствую, как яд переполняет лёгкие. Унизительные человеческие эмоции обуревают некогда светлый разум и заставляют идти на поводу тупоголовой женской сущности.

Если бы не ударивший в нос запах смерти, я бы обязательно наговорила глупостей.

– Даррен… – ухмылка мигом спадает с его лица, и моё сердце облегчённо разжимается. – Это же…

– Даррен, Рошель, ваш выход, живо! – гаркает Лика из соседней комнаты и тут же растворяется в коридоре.

Я нервно сглатываю, уставившись на принца. Он встречает мои полные мольбы глаза отрешённым взглядом, а спустя жалкую минуту раздумий хватает за руку и тащит на сцену. Всё проходит, словно в тумане: я ступаю на дощатый пол, ослеплённая прожекторами настолько, не в силах разглядеть собравшихся зрителей, и, тараторя на автопилоте, стараюсь принюхаться. Точно. Совершенно, чёрт побери, точно!

– Я… – я запинаюсь на полуслове там, где нужно разыгрывать удивление. Сердце тяжело постукивает в ушах. Масло в огонь подливает тот факт, что принц по обыкновению непринуждён и весел. – Я… – что там дальше-то было?! – Я… – Я НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕШЬ!

Лика раздражённо покусывает губы, будто ничего не происходит. Рядом толпятся обеспокоенные девушки и счастливая до безумия Миранда. И вдруг, взглянув на её лицо, я решаю наплевать на все свои принципы.

Вот что делают лица противных вам людей. Берегитесь.

– Я думаю, что ты придурок, – Даррен усмехается, Лика выкатывает глаза. Зал охватывает удивлённый шёпот. – А ещё я думаю, что ты, Кайл, паршивец! – ровно с моими словами прожекторы гаснут, комната оглашается пронзительным звоном стекла, и я воспаряю к люстре, охваченная взбешённым пламенем.

Нет сомнений, что яд, разлившийся в воздухе, уготован для учеников, и что всё это – дело рук шайки Кайла. Но было бы неплохо знать, кто решил испортить казённое имущество и наглухо запереть двери. Мой огонь на такое не способен.

******************

Терра тихо прикрывает дверь небольшой, лишённой мебели комнаты и оглядывается вокруг. На всех стенах, практически вплотную, ютятся старинные портреты в массивных позолоченных рамах. Самый большой из них висит напротив входа, над маленькой, примерно в квадратный метр, полочкой. Девочка, тихо позвякивая браслетами, подходит к полотну и поднимает глаза.

На портрете изображена молодая пара: мужчина и женщина восхитительной красоты. Женщина слепит своими пронзительными изумрудными глазами, чарует ангельской улыбкой и точёной фигурой в лёгком платье, на её изящных плечах – длинные светлые волосы и слегка покрывающая их кружевная накидка. Мужчина, в отличие от спутницы, строг, нелюдим, но так же притягателен: высокая, статная фигура облачена в элегантный светский костюм, глаза, прикрытые тёмной чёлкой, будто смотрят глубоко в душу.

Терра вздыхает, и вздох её разносится по комнате невесомым дуновением ветра. Девочка ставит на полочку блюдце с водой, тусклую свечу и преклоняет колени. На несколько минут воцаряется полная тишина. Капелька воска сползает на резную деревянную поверхность, и девочка словно пробуждается от глубокого сна: открывает глаза, в очередной раз смотрит на прекрасный портрет, глубоко кланяется, подходит к двери. Маленькие пальчики ложатся на узорчатую ручку, и тонкий кристально чистый голос шепчет:

– Образумь Кайла, прабабушка.

******************

Успеваю сделать глубокий вдох, прежде чем сильный поток энергии впечатывает в стену. Проклиная хрупкое женское тело, кое-как поднимаюсь на ноги и прокашливаюсь. Чёрная вязкая, как смола, кровь окропляет пол.

– Так и знала… – я выпрямляюсь, и десятки острых кинжалов вонзаются в тело. – …Ларс!.. – всё моё существо вопит от боли, кровь заливает сцену, зрители сдавленно ахают. Внутренняя ведьма приказывает перестать реветь. И моя дрожащая рука, радостно повинуясь, вынимает лезвие из плоти. Я улыбаюсь во все тридцать два зуба, позволяя каплям жижи течь изо рта по шее, и бросаю быстрый взгляд на Даррена. – …вылезай из моей головы!

******************

– Что ты делаешь?! – вопит Терра, схватившись за локоть брата. Движимая желанием взглянуть на спектакль, она прилетела в школу, первым делом решила подразнить брата и нашла его в компании своих головорезов. Девочку бросило в дрожь.

Кайл минуту смотрит на сестру, не моргая. Она тем временем продолжает тараторить: – Оставь их! Рошель тебя по стенке размажет, лучше помоги…

– Убирайся отсюда.

– Разбежалась! Рошель…

– Я сказал, чтобы ты немедленно убиралась отсюда! – парень дёргается, и Терра отшатывается в сторону. – Ты слышишь меня?

Девочка сжимает кулаки и втягивает голову в шею. Одна из сильнейших водяных ведьм старается не расплакаться под натиском грубости брата, и у неё это получается, стоит перед глазами возникнуть образу Рошель. Маленькая девочка, на которую взвалили такую большую магическую силу, которая была лишена внимания родителей и жила с заботливым, но занятым братом, обнаружила, что не переживёт потерю девушки. Даже если она не сможет или не захочет уделять ей внимание.

– Пока ты тратишь время на никчёмных смертных людишек…– слёзы, к великому огорчению Терры, всё же брызгают из глаз. – …он убивает её!

******************

– Найди уже себе, наконец, девочку на побегушках и развлекайся! Садист чёртов! – я чудом избавляю голову от противного комка магических иллюзий, но они продолжают тянуть к мозгу свои грязные щупальца. Даррен исчез, словно на свете не бывало, и животный страх начинает теснить все остальные мысли и магию.

– М, милая, а вы уже дошли до сцены сжигания ведьмы? – Ларс, изящно увернувшись от моего удара, расплывается в сумасшедшей улыбке. Выдох застревает в горле. По рукам ударяет дрожь. – Хотя нет, лучше ты бы вжилась в роль во время того эпизода, где бедную маленькую ведьму лишают родителей!

«…Они держат меня на руках, стоя в дверях моего родного дома. Железными тисками сдавливают челюсть, не дают кричать и даже свободно дышать. Зато дают возможность смотреть на страдания родителей во все глаза.

– Рошель!

Мама, запутавшись в одеждах, валится на пол и тут же поднимает чудесное, распухшее от слёз лицо. Лицо, искажённое от злобы и отчаяния. Лицо, что для пришедших за мной инквизиторов должно быть пострашнее лица смерти.

– Только не девочку, прошу, она же ни в чём не виновата…как эти глаза могут быть глазами ведьмы?!

Отец, стараясь сохранить спокойствие и подкупить очерствелых ничтожеств, начинает сдаваться. Его шелковистый, басистый голос срывается, прекрасные сильные руки с изящными пальцами трясутся в лихорадке.

– Вы же…

– Господь знает, кто несёт тьму в сердца людей. Вы защищаете своё кровное отродье, как на то обязывает человечность, но этот ребёнок не достоин жизни. Как и те, кто его породил.

Слёзы льются из глаз и капают на грубые руки сжимающего мою шею мужчины. А в следующую минуту эти самые руки рвут мамины золотые волосы…»

– Твои глаза, полные красноречивого отчаяния, безысходности и удушающего страха, такие прекрасные, что так бы и сомкнул пальцы на твоей прелестной хрупкой шее…

Воспоминания наполняют тело свинцом. Мой взгляд соскальзывает на руки. Мир вокруг извивается и вертится в бешеном танце, давит на голову, кровь льётся изо рта и слепит ненавистной чернотой.

Почему я тогда не знала, что обидчиков можно убивать? Почему жизнь не сказала о возможности прожигать человеческую плоть так, чтобы люди кричали от боли?

– Ты плачешь?! – Ларс разыгрывает удивление, прикрыв рот ладонью. Зал изумлённо перешёптывается и вдруг замолкает. – Идиотка, плакать нужно не потому, что на твоих глазах убили любимых родителей, а потому, что их и не было вовсе! – я поднимаю голову, чувствуя разъедающие кожу слёзы. Лицо Ларса оказывается совсем рядом, искажённое от дикой радости. – Ведьма и ведьмак продали родную дочь ради собственной свободы. Потом, правда, обзавелись пригожими наследниками, но тебя они никогда тебя не любили, слышишь? Жалкое…

«…кровное отродье…»

–…появилось на свет по неосторожности и было отдано в лапы инквизиции, чтобы парочка смогла сбежать, окунуться в сладкую жизнь. Я был там. Сразу после спектакля, разыгранного в вашем доме. Был там и слушал, как Фелиция спрашивала о судьбе девчонки, а, узнав, что ту собираются сжечь, грустно вздохнула и махнула рукой.

« – Рошель!..»

– Ей было плевать, – в попытках сдержать смех Ларс трясёт плечами и закатывает глаза. – И ему тоже. Знаешь, для чего они тебя воскресили? Нет? Мамочки, а ведь даже его суженая знает! Да, та, что выглядит и смотрит, как туповатый ангел! Она знает, что будет с тобой. И я тоже.

******************

– Я тоже знаю, тварь, – Кайл возникает за спиной Ларса и обрушивает на него тяжёлый удар боевого молота. Проходимец, слегка задетый, отскакивает в сторону и воспаряет под потолком.

Молоты в клане предназначались для магов, которые не всегда могли справиться с мощью стихийной магии, но сам Кайл тоже иногда брался за него – для показухи. Или, как сейчас, потому что не мог сдержать злость.

– Какой ты мужчина, если доводишь девушку до слёз? – парень усмехается, подыгрывая восторженному залу, но натянутого веселья хватает на считанные секунды. – И какой ты ведьмак, если используешь прошлое для морального уничтожения? – тихий и безжизненный голос звенит от ярости. – Плюй на Аммиан, но она – моя, – Кайл целится в Ларса концом молота, выжидает эффектную паузу, чтобы встретиться глазами с поблекшей Рошель, и замахивается. Проходимец восторженно смеётся.

Вдруг сцену сковывает лёд.

******************

Терра смотрит на обросших льдом ведьм и, игнорируя их дьявольские крики, переводит взгляд на десяток серебряный подносов. Кабинет студсовета забит ими доверху. Десятки хрустальных графинов с манящей ароматом и блеском жидкостью. Если быть точнее, удачной мешаниной сока и эфирных масел. Чудесный вкус и яд предназначались для уставших зрителей, желающих подкрепиться прохладительными напитками на выходе из театра.

Терра сглатывает подступившие слёзы и щурится. Парень Рошель хороший: он не тронул её и даже не напугал (что в принципе практически невозможно сделать). Она рада, что он остановил это безумие до его начала.

Но зачем братику всё это?

******************

Я смотрю на надвигающегося Даррена и чувствую, как одеревенелые губы расползаются в ухмылке.

Облачённый в чёрные костюм и развевающийся плащ, он очень медленно ступает вперёд. Матовые серебряные глаза светятся безудержной яростью, но не той, с которой люди бросаются в бой, а той, что позволяет человеку скопить эмоции и, найдя брешь в обороне противника, с удовольствием наблюдать за его мучительной смертью. Идеально гладкая кожа испускает болезненный свет. На длинных пальцах, которые совсем недавно сжимали ткань моей блузы и красили её в алый, пестрят капли чёрной крови. Не капли – пятна, слишком огромные для того, чтобы случайно испачкаться.

– Довольно, – я хмурюсь, когда он вглядывается в моё лицо. Не улыбаясь и не выражая ни единой эмоции. А, может быть, глаза настолько затянуло пеленой слёз, что они отказываются фокусироваться на мелочах.

– Э-э-эй, зачем так быстро?! Ты испортил всю интригу, идиот, дальше же неинтересно будет! – пищит Ларс, и его мерзкий голос бьёт в виски. Пошатнувшись, я чувствую, как ладонь Кайла ложится на плечо. Сам он не сводит глаз с проходимца.

– Иди справа, – Кайл быстро смотрит на Даррена, но тот даже не удостаивает его взглядом.

Ларс тает, раздваивается, и вихрь, искажающий пространство, начинает бешено вращаться и гудеть вокруг окаменевшего Даррена.

– Это…бесполезно, – тихо посмеиваюсь я, чувствую нарастающую слабость в груди и медленно валюсь на бок. Кайл опускается на колени, обхватив руками моё тело.

– Ты…

– …знала.

Каким бы Ларс ни был проходимцем и как бы искусно ни использовал иллюзии… ведьмам не зря было даровано владение стихиями. Проходимцы сильнее потому, что способны гулять по обоим мирам и много знать. Ведьмы – потому, что крепко связаны с миром смертных и своими предками. Им не нужно много знать, ведь стихии природы, которая была, есть и будет всегда нашим единственным целостным миром, сильнее любого времени.

Поэтому всё происходит в считанные мгновения.

Лёд взрывается вокруг принца огромной сферой, растворив иллюзии и отшвырнув Ларса в стену. Тот быстро перегруппировывается и бросает на противника смеющийся взгляд. Ведьмак вытягивает руки вперёд, и по всему его телу, заползая на лицо и внушительные мышцы, крадутся и застывают ледяной коркой замысловатые узоры. Ларс молниеносно отскакивает в сторону, одним грациозным движением хищника преодолевает сцену и оказывается за спиной Даррена. В это же мгновение тот резко разводит руки в стороны, прыгает к потолку, и воздух разрезают тысячи ледяных пластин. Ларс чудом успевает увернуться, а Даррен тем временем приземляется на выросший из пола айсберг, и только его ноги касаются глыбы, как лёд начинает вырастать отовсюду с неуловимой скоростью. Кристаллы, испускающие блеклое свечение, не щадят ни декорации, ни симпатичное лицо проходимца.

Теперь Ларс становится похожим на беспомощную, озверевшую марионетку, окровавленную и обречённую, но слишком глупую и наглую, чтобы отпускать жизнь. Принц остаётся холодным и прекрасным, как истинный кукловод, и лишь глаза с пляшущими в них искрами гнева и кровожадности выдают в этом кукловоде Даррена, с которым я жила до сих пор.

– Если бы не возня с её смертными, ты бы и пальцем к ней не притронулся, – говорит принц ровным безжизненным голосом, и всё вокруг вдруг овевает могильным холодом.

Удар. Кровь брызгает на айсберг. Ларс, почти доставший Даррена, озаряется улыбкой, с грохотом валится на пол и по пути задевает плечом острие кристалла. Тишину режет отвратительный звук рвущейся плоти. Из-за кулис вылетает Лика и, проигнорировав всех, бросается к Ларсу. Зал взрывают овации. Кайл и Даррен скрещивают взгляды. Меня хватает всего на одну мысль: когда начнут убирать последствия спектакля, каким образом смоют реальную кровь и отдерут от пола глыбу?

11. Болевой шок

Я любила родителей. Больше жизни. Даже когда узнала, что по их вине мне может грозить мучительная смерть, что они не люди, а ведьма и ведьмак, обретшие удивительное счастье рядом друг с другом.

Мне было около десяти, когда в дом ворвалась инквизиция. Словно огромные когтистые монстры из жутких кошмаров, те омерзительные люди уничтожили то, ради чего я молчала всё своё детство: мою семью, мои воспоминания и мою человечность. Кровь залила очаг, папины глаза навсегда погасли под причудливой, но такой красивой чёлкой, золотые волосы мамы усеяли кровать клочьями. Тот «святой» хотел сделать с ней что-то ещё, слишком ужасное для моего понимания, но на улице уже подвывала разъярённая толпа. Меня выволокли к дороге, на обозрение жаждущих детской крови нелюдей, и потащили по улицам. Все видели в красивой девочке с соломенными волосами и глубокими тёмными глазами искусителя, выродка, который в будущем будет пожирать детей и совращать чужих мужчин, питаться душами для продления молодости, убивать ради удовольствия. Но никто из них, никто из тех тварей не видел в беззащитном ребёнке существо, лишившееся единственных любимых, охваченное ужасом и недоумением настолько, что забывало дышать.

И вот тогда появился он.

Не помню точно, как это произошло, но уже на следующий день я сидела в тихой обветшалой каморке, слушала пение птиц, далёкий гул деревни и следила за бодро улыбающимся Пьером. Глаза туманились от слёз. За меня заступился помощник лекаря – тринадцатилетний мальчишка с взлохмаченными волосами цвета охры и глазами, голубыми, как небо после мартовских дождей. Он всегда улыбался, никогда ничего не спрашивал, кормил вкусностями и заплетал косички. Я была влюблена. Все те шесть лет, которые мы провели в одной комнатушке на попечении ворчливого, но доброго старичка, я дышала и жила одним Пьером, потому что видела в нём отца. Вбирала знания о травах, смеялась, носилась по цветочным лугам, падала в его радостные объятия, и мы продолжали хохотать вместе до заката.

Мало следила за ситуацией в деревне, узнавая новости от Пьера, старого лекаря или недоверчивых прихожан.

Порой встречались другие ведьмы. Именно тогда моё наивное, но такое чистое сердце познало ненависть к сородичам, и я поняла, что ненавижу не людей, а всех личностей, которые устраивают кровавое месиво ради удовольствия, выгоды или собственных стереотипов. Маленькая девочка, виляющая хвостиком при виде всё более прекрасного старшего брата, медленно обратилась в двуличную огненную ведьму. Не растерявшую, к сожалению, свою искреннюю губительную доброту.

И однажды, на мой шестнадцатый день рождения, Пьер захотел свозить меня в деревню. Его руки были теплее прежнего, улыбка слепила очаровывающей белизной, как и облака, плывущие над нашими головами. Впервые за долгое время обиталище смертных показалось воистину райским уголком с приветливыми людьми, лавками, цветами и ароматами, от которых кружилась голова. Мы гуляли до самого вечера, когда он смущённо пояснил, что уже долгое времямечтал вывести меня из самоизоляции, позволить увидеть настоящий радостный мир, где зеленоглазая ведьма уже осталась в прошлом, а горожане знают только оборванку Рошель.

Тот день был самым счастливым в моей жизни. Потому что жизнь на этом закончилась, и дальнейшие, последние полгода существования, стали сладостно-горьким адом.

Я даже не поняла, что произошло. Наверное, это и к лучшему – дурных воспоминаний меньше. Вечернее небо и дорогой детскому сердцу Пьер мигом исчезли из вида, в нос ударил запах смолы, а кисти слабо хрустнули под натиском громадных рук. Меня снова волокли к костру, на пир голодных глаз и яростных глоток. Тело отозвалось на эту мысль мгновенно, невидимый мучитель вспыхнул, завопил и бросился бежать, а я – впервые познавшая свою силу, впервые причинившая заслуженную боль, – метнулась в сторону леса. К месту, ставшему домом. Туда, где я обрела семью. Туда, где Пьер появился почти сразу же.

До ужаса бледный, в изодранной одежде, он прорвался сквозь орущую, но трусливую толпу и шагнул внутрь. Ко мне потянулась кровоточащая ладонь, до боли знакомая улыбка, к которой хотелось прижаться лбом, блеснула в темноте. Он сказал, что в этот раз тоже получится. Сказал, что усмирит негодяев, ведь я спасла не одну жизнь. А если они возьмут силой, он пойдёт на костёр вместе со мной, просто потому, что любит. Я взяла дрожащую руку, заглянула в восхитительные лазоревые глаза, вдруг осознавая, какая я красивая на самом деле. Красивая и сильная, со светящимися глазами и завораживающе нежными прикосновениями, я буду беречь его жизнь больше, чем собственную, буду обожать его вечность и ни за что не переживу. Как брата или как мужчину, но я слепо любила этого человека, человека с большой буквы, единственного в сердце после родителей. Большая ладонь Пьера сжимала мои маленькие пальцы, сверкающие от слёз глаза заглядывали в лицо, когда мы появились в дверях. Всё та же большая ладонь ласково коснулась моей не до конца остывшей щеки. И та же большая ладонь ударила в горло. Толкнула в толпу.

Оказалось, что люди могут плакать и дрожать, улыбаясь своими прекрасными, очаровывающими улыбками, когда им страшно. Я убеждалась в этом на протяжении всех последующих месяцев. Убеждалась часто, с рвением и вкусом горько-сладкой радости в горле. Убивала много и беспощадно, но в основном тех, кто заслужил. Огонь кипятил кровь в жилах, слепил глаза, разжигал эмоции и страсть, давал мощь разрушительной силы и роковую красоту, исходящую от тела и взгляда невидимыми волнами.

Я познакомилась с Ларсом, близнецами и многими другими ведьмами, объединившимся в кланы, но не желала связываться с чопорным светским обществом, хотя могла очаровать любого аристократа природной женственностью и безупречными манерами. Жила для себя, на полную катушку, ревела в подушку холодными ночами, рвала красивые блузы, когда ныло сердце, и иногда наведывалась на старую площадь. Море запёкшейся крови и обугленные руины стояли перед глазами, но душу переполняли лишь обида, расслабляющая пустота. Даже видела старого лекаря пару раз. Он вскоре умер. Может быть, от горя.

Мне умереть, кстати, пришлось по глупости. Неожиданная депрессия затянулась на большой срок, организм ослабел, и людишки, не пойми откуда взявшиеся, воспользовались этой возможностью. Всем снова было плевать, что я не раз спасала их никчёмные жизни от беглых преступников и насильников, все снова видели перед собой демона, жестокого и пустоголового.

Я была слишком красивой и умной, слишком горячей и необузданной, во многом «слишком», чтобы ужиться в том безликом мире. Слишком непонятной для себя самой, чтобы вступать в клан сумасшедших сородичей.

И сейчас, вдумываясь в слова Ларса, я вспоминаю день своей смерти с совершенно иными чувствами.

Костёр был большим и величественным, уготовленным для двух ещё более величественных леди. Бедная незнакомка захлёбывалась в рыданиях, прятала очаровательное лицо в шикарной чёрной шевелюре, но даже не пыталась сопротивляться. Большие блекло-лазоревые глаза беспрестанно смотрели вдаль, куда-то за беснующуюся толпу. И чем больше девушка вглядывалась туда, тем отчаяннее старалась сдерживаться. Я поняла: там, в тёмном переулке, практически невидимый человеческому глазу, притаился красивый молодой аристократ с обезумившим от горя мальчиком на руках. Лицо прятал под широкополой шляпой, и, наверное, был благодарен сумеркам за сокрытие своих слёз. Я взяла её за руку, когда инквизиторы закончили речь. Факел лизнул дрова. Наши взгляды скрестились, как две свирепые стрелы, и появилось ощущение, будто знаем друг друга всю вечность, будто можем говорить без слов. Взгляд распахнутых глаз, вспыхнувший от ужаса вместе с пламенем костра, вдруг стал отчаянным и твёрдым, полным любви к родным, которой мне так не хватало все годы. Мы улыбнулись друг другу и закричали в унисон. Завопили во весь звонкий голос, так, чтобы эхо ускользало к лесу, сотрясало гробы в могилах и достигало чёрствых людских сердец. Смертные бледнели и отшатывались, тряслись и валились на ноги, а я улыбалась каждому в лицо. Своей самой сногсшибательной, самой убийственной улыбкой, в которой красота останется жива даже после смерти тела. Пламя тем временем нещадно жрало кожу, волосы и прекрасное шёлковое платье. Было больно. Так больно, что этого не стоит описывать словами, иначе кого-нибудь стошнит.

Но перед тем как смерть взмахнула своим крылом над нашими невинными головами, я успела кое-что увидеть и осознать.

Огненной ведьме не удалось справиться с пламенем.

А в том же самом переулке, из которого за мгновение до нашего пронзительного крика, исчезли несчастный отец с сыном, теперь стояли леди и джентльмен. Они повернулись и ушли, когда я уже лишилась возможности смотреть. Они, похожие на тех, кого я любила, казались прощальным подарком жизни, жалким утешением глаз. С маленьким, удивительно спокойным ребёнком под рукой.

«…обзавелись пригожими наследниками…»?

Мама и папа…никогда не любили, да? Возможно, единственными, кто меня любил, были несчастная незнакомка и по-детски преданный мур.

– Почему ты думаешь, что ему можно верить? – Даррен, лежащий на боку и подпирающий голову одной рукой, вдруг подаёт голос. Я говорила медленно, почти шептала и часто прерывалась, а он всё это время внимательно слушал.

– Я начинаю что-то вспоминать…и понимать. Зачем Ларсу врать? Чтобы довести меня до белого колена? Это вполне правдоподобно, но… – я сглатываю и бросаю на него быстрый взгляд. Странно, но тело даже не болит. – …для этого он бы мог выбрать более простые и актуальные способы.

В спальне царит полумрак, и это «полу-» куда ближе к мраку. Мы лежим рядом на огромной кровати всё в тех же театральных костюмах. Чёрный цвет пылает везде – даже в резном деревянном изголовье и вышивке на атласных наволочках, – потому Даррен со своими светящимися в темноте кошачьми глазами и неестественно бледной кожей теперь кажется истинным, пленяющим сердца ведьмаком.

Но как мы вообще оказались вне особняка Аммиан?

Я медленно переворачиваюсь на бок, заглядываю в бледное лицо. Он неотрывно следит за моими движениями. До сих пор мы оба не проявили ни одной эмоции…и даже не притронулись друг к другу.

– Тебе идёт… – товарищ холодильник.

Надо же, я уже шучу.

– Я знаю, – принц опускает голову на подушку, сохраняя бесстрастное выражение лица. – Кайл пытался отравить учеников, но я всё уладил. По крайней мере, на первое время. Не знаю, зачем ему это, но мы скоро с ним покончим.

– Зачем ты воскресил меня?

– Это всё, что тебя интересует? – его ледяной тон окатил меня кипятком с ног до головы. По спине пробегаются мурашки, но мозг внезапно припоминает события минувшего дня и заковывает сердце в сталь. Мне снова будет больно. Но чем меньше думать об этом, тем легче становится. Что может быть хуже, чем презрение собственных родителей?

– Да.

– Мне стало скучно. Захотелось развлечься. Так что теперь, когда ты обо всём знаешь, можешь жить своей жизнью.

******************

Он не ожидает её прикосновения. Серебряные глаза округляются, когда нежные пальцы девушки скользят по его ледяной щеке. Но она, не замечая этого, припадает губами к каменной шее и спустя мгновение, которое было для него невыносимым и восхитительным одновременно, бросает безжалостную фразу:

– Что ж, спасибо, мне было весело, – шипение, скрежет зубов или удар хлыстом. Все эти звуки, вплетённые в одно-единственное предложение, отзываются в искусно контролируемом теле нервной вибрацией.

Девушка вдруг садится на него сверху, упирается ладонями в широкие плечи и продолжает срывающимся от злобы, но всё ещё тихим голосом:

– А теперь говори, зачем.

Длинные мягкие волосы падают на безэмоциональное лицо, принося с собой запах её кожи. Неописуемый аромат проползает в лёгкие, заставляет сделать судорожный вздох.

– Говори.

Её стройные ноги упираются в его торс, а тонкие, хрупкие на вид руки, касаясь оголённой шеи, с силой сжимают плечи. Он покрывается мурашками, прикусив щёку.

– Сейчас же говори…говори, иначе я выпущу тебе кишки.

Она наклоняется ниже, почти к самому лицу, и одаривает горячим дыханием. Его глаза теперь натыкаются на её сжатые губы, скользят по тонкой, прикрытой лёгкой вуалью шее и резко возвращаются к глазам.

Есть множество смертных девушек, кто намного красивее неё. Но почему-то поцелуи именно этих губ он не намерен делить ни с единым существом на планете.

******************

– Что ты сказал?! – я продолжаю шептать, но негодование так и рвётся наружу воплем. – Я некрасивая?! Ты совсем обалдел? Вернул меня в смертный мир, чтобы пластику сделать и макияж подправить, дабы убить красоткой?! Козёл! – быстро переворачиваюсь на бок, отпихнув придурка в сторону, но успеваю только сесть…как он тут же набрасывается со спины.

Обнимает настолько крепко, что становится больно. Не такой боли я ждала, когда отчаянно распиналась в мыслях минутами ранее.

– Ты…почему ты был таким холодным? Почему…когда мне было плохо…мы лежим здесь уже чёртову вечность, а ты ни разу не притронулся ко мне! – слёзы хлынули из глаз против воли, но я, как ни странно, чувствую себя сильной. Морально и физически.

Если только этот идиот попытается поиздеваться, я смело вмажу ему по мордашке и сверкну очаровывающей улыбкой. Не покажу своих слабостей, просто потому что все они умрут. Но вот если принц начнёт ласкаться, если снова будет прикасаться к коже, будто ничего не произошло, я даже не представляю, как отреагирует мой избитый событиями мозг. Даже не подумала об этом. А зря.

Он склоняет меня на бок и быстро сажает на колени. Тело оказывается в плену сильных рук, в лицо веет морозным дыханием, иней оседает на влажных ресницах, будто в страшной сказке, но, чёрт возьми, это неописуемо красиво. Я первый раз смотрю в матовые глаза так близко и без опаски: они словно принадлежат шедевральной безжизненной кукле, но то, как тяжело и холодно эта кукла дышит, выдаёт в ней Даррена. Правда, такого, какого не доводилось видеть раньше.

– Хватит строить из себя героя-любовника, – я, злая и обиженная, толкаю его в грудь, но внезапно расстояние между нами сокращается до нескольких сантиметров, и кулаки оказываются вжатыми в стальной пресс. Пальцы касаются идеальных кубиков, и под предлогом спрятать слёзы я отворачиваюсь прятать алые щёки. – Не пошёл бы ты со своим переменчивым настроением?!

– Ты безжалостна, – его голос, колючий, как сталь, но жутко приятный, щекочет ухо. Тело рефлекторно дёргается.

– Чего?!

– Всё сработало, как я и предполагал. Всего одна фраза, один укол боли и безразличия, как Рошель снова вернулась к нам, – смешок. На этот раз в шею. Я закусываю губу, думая, как быстро смогу воспламениться. – Я собирался отложить извинения до нашего возвращения…но ты просто вынуждаешь меня сорваться сейчас. Не стыдно? Провоцировать на непотребства в чужой спальне.

– А в театре у тебя просто было раздвоение личности? Или эмоциональное выгорание? – я решаюсь заглянуть в бесстыжее лицо, и он поднимает голову. Медленно касается лица носом и…облизывает мои губы. Пытаюсь прикусить язык зубами, но разнервничавшись, делаю это слишком резко, и Даррен смеётся над моим тщетным усилием.

– В театре…стресс и многие другие факторы сказались на характере. Не подружились с моим мозговым червём. Прости, – последнее предложение он промямлил, потому что уже припал губами к впадине на шее. Я сдерживаю вздох, пытаясь сосредоточиться на его словах, чтобы потом было, за что упрекать.

– По возвращении? Где мы…где мы находимся?

– Какая уже разница? Ты поздно спохватилась, я…

– Братик, ты придурок или да?! Дай ты им наедине побыть! – ТЕРРА?!

Мысли успевают пронестись в голове, но не успевают подорвать тело. Дверь с грохотом отворяется, Даррен с измученным лицом усаживает меня обратно на колени, продолжая прижимать к себе. Как и ожидалось, балдахин комкается рукой Кайла.

– Ты совсем страх потерял, извращенец? – парень впивается в принца ненавистным взглядом.

– Нет, ты всё же идиот… – вздыхает его сестрёнка в дверях и ударяет себя по лбу.

– Пристаёшь к ней на моей кровати?

– Тебе что, кровати жалко?

– Мне жаль Рошель! Ты же полный ноль по части ухаживаний и тем более…

– Господи, да выкуплю я у тебя этот старомодный балдахин! Сможешь себе дом на побережье отгрохать дом и до старости шить куклы с внешностью принцессы, – это он меня так назвал? – Только сейчас, будь другом, изыди с глаз моих долой, – Даррен зарывается в мои волосы, как ни в чём не бывало, и я буквально роняю глаза на пол.

– Ты всё испортил! – Терра возмущённо дует губы. – Оставь их!

– Замолчи! Ты вообще соображаешь, о чём говоришь в своём-то возрасте?!

– А ты соображаешь, что за девушку по-другому борются? Надо было ухаживать с самого начала, балбес! Теперь уж всё, жди момента увести.

– Значит так… – он толкает принца в плечо, настойчивые губы соскальзывают с моей шеи, и на Кайла обрушивается леденящий душу взгляд.

– Терра! – чудом вырвавшись из наэлектризованного воздуха, я подскакиваю к девочке. – Покажешь мне свой кукольный домик?

– Д-домик? – она склоняет голову и становится похожей на дьяволицу Грей. Я вздыхаю, вспомнив, что сестра Кайла – не просто девочка, а водяная ведьма, советовавшая брату оставить наедине двух взрослых людей. – Коллекцию оружия? Или что-нибудь, что ты прямо сейчас хочешь показать мне, воспользовавшись случаем?

– Коллекция моих топориков! – большие, по-детски невинные глаза загораются, как при виде новой игрушки. Меня тянет на истерический смех, но всё же Терра бесподобный ребёнок. – Они для защиты магов от ведьм! Там даже есть розовый с цветочными узорами, представляешь?

– Терра!

– Ой, братик, сам хотел «испортить ему жизнь», вот и порть теперь на здоровье! Идём, – мы, держась за руки, скрываемся за дверью, а в комнате продолжают клокотать бархатистые голоса.

– Что ты там хотел, Нептун недоделанный?

– Ты хамишь мне в моём же доме?!

– Я буду купать тебя в грязи при каждом удобном случае. Нечего было портить мне вечер!

Я усмехаюсь, припомнив лицо принца в тот момент, когда мы выскальзывали за дверь, – осунувшееся, наполненное вселенской тоской и обидой, но…по-прежнему обольстительное.

– Терра, я могу на тебя рассчитывать?

******************

Я знала, что пора прекращать ныть и позволять сероглазому ведьмаку манипулировать моей привязанностью. Поэтому отправилась к человеку, который мог пролить свет на чудесное воскрешение многовековой ведьмы. Терра обещала скрыть моё отсутствие, и почему-то я ей верю. Ха-ха, но после всего случившегося эта фраза звучит как бред наивного ребёнка.

Сказать всегда проще, чем сделать, верно. Но дать себе пинка для эффектного начала – это, всё-таки, уже что-то.

Убедившись в отсутствии близстоящих людей, я грациозно прыгаю на балкончик второго этажа. Ступни на несколько мгновений обдаёт огоньком, и приземление выходит ещё более мягким и красивым, чем ожидалось.

На секунду в мозгу проносится удручающая мысль: в первые школьные деньки меня чуть не одолел Кайл, потом надурили проходимцы, а сегодняшней ночью меня и вовсе пришлось спасать. И что в итоге? Я прошу Терру прикрыть меня перед мальчиками, Кайл оставляет нас на восстановление сил в собственном доме, а эти гады проходимцы до сих не получили по заслугам. И всё потому, что по вине нестабильного эмоционального и психического состояния я просто не смогла в должной мере контролировать огонь. Театр, библиотека, люди – всё превратилось бы в пожарище…

Ну ничего, дорогие смертные, теперь вам правда придётся держаться. Потому что нужная информация и смазливые ведьмаки, что так и норовят залезть под юбку, – это ох какой стимул сосредотачиваться.

– Прошу прощения, – глаза Фрица и Аники округляются, и на пол проливается ароматный чёрный чай.

Кто-то думал, что я потащусь к Ларсу? Ага, сейчас.

Одним плавным движением руки я собираю жидкость с пола, и игривый язычок пламени тут же тухнет. Вот это уже неплохо!

– Пожалуйста, простите, что развеяла романтическую атмосферу, но мне очень нужно поговорить, – щёки обоих вспыхивают так ярко, что я готова скакать от умиления. – Я знаю, что ты нарочно бросилась под машину. Точнее, с помощью амулета, – лицо Аники искажается от боли. Настаёт очередь Фрица. – Ещё я знаю, что вы с принцем рассказали зеленоглазому несчастью о чём-то, чего не следует знать мне. И именно это что-то спровоцировало Анику на такие сумасшедшие действия, – Фриц опускает голову, переполненный неведомыми эмоциями. Каждый мускул его внушительных плеч содрогается. Потом взгляд янтарных глаз опускается на лицо Аники, и девушка нервно сглатывает. Кажется, она вот-вот пустит слезу.

– Ты всё-таки сделала это специально, – безжизненный голос даже моё сердце наполняет горечью. Боль будто витает в воздухе, отравляя лёгкие и побуждая плакать. – Ну зачем? Зачем? – он не зол, и это не похоже на ругательство. Это что-то хуже, не вызывающее чувство вины, а вызывающее желание броситься на шею и рыдать до тех пор, пока не останется сил.

Я улыбаюсь, стараясь сдержать водопад слёз, присаживаюсь на кровать и молча заключаю идиотов в объятия. Отличие размеров тел колоссально, поэтому приходится застыть в неудобной позе, но оттого на душе становится лишь теплее. Тепло сочится наружу со слезами и тихим смехом. Двинувшись, я случайно съезжаю с постели коленом, и Фрицу приходится ловить нас обеих. Комнату взрывает смех, добрый и ясный, как первая капель, затем парень просто прижимает нас к себе и позволяет плакать. Но уже от счастья. Так мы сидим, наверное, целую вечность, пока солнечный свет не прокрадывается на лица и не оставляет на них улыбки.

– Прости, Рошель, – его приглушённый нашими волосами голос слегка подрагивает. – Я не могу тебе ничего рассказать, – нечто внутри меня взрывается густой, горькой смолой. – Но ничего из того, что говорила ты, я не слышал, – я недоумённо хмурю брови, когда Фриц медленно отстраняется, заглядывая в глаза. – Я даже не знаю, смогу ли что-нибудь слышать в ближайший час, – впервые со дня нашего знакомства его лицо окрашивается театральной серьёзностью. – Просто ужас какой-то, – и с этими словами двухметровая статуя скрывается за дверью палаты. Фриц, я люблю тебя.

Очень люблю!

– Рошель, – Аника, всхлипнув, хватает мою ладонь. Солнечные лучи играют на мокрых щеках, и потому её глаза кажутся большими сверкающими драгоценными камнями. – Даррен…он…он…

– Ведьмак, повелитель льда, – она испуганно вздыхает и трясёт головой.

– Понятно. Ты уже…что произошло?

– Проходимцы напали на нас в театре. Даррен спас меня и погубил план Кайла по отравлению зрителей. Ларс сильный противник, поэтому, наверное, принц так истощил себя, и Кайл оставил нас в своём доме, – в глазах девушки возник немой вопрос, и я поспешила ответить. – Терра, сестра Кайла, прикрывает моё отсутствие перед ними обоими.

– Ясно, – Аника отводит задумчивый взгляд и в очередной раз вздыхает. – В общем. Я не знаю, что задумал Даррен, и насколько давно он это задумал. Но я в любом случае не воскрешала тебя. Это ошибка…он хотел, чтобы мы все так думали.

– Да, я уже поняла.

– Я, может быть, и кажусь всего лишь девочкой, но…я не настолько слабая, чтобы не заметить сильный магический потенциал в человеке, с котором провожу всё время. Даррен скрывал это очень умело, поэтому даже сейчас трудно ему верить.

– Что произошло в день моего воскрешения?

– Я…не знаю…ничего странного. Совсем ничего. Я просто…просто пыталась вернуть жизнь соседскому котёнку и…

– Я знаю. Бернард поведал.

– Угу…

– Что в тот день делали Даррен с Фрицем? – Аника снова отводит взгляд, вздыхает тяжелее и смотрит на меня с максимально серьёзным выражением лица. Звонкий голосок твердеет.

– Они не делали ничего особенного. Фриц пропадал в школе, Даррен – на съёмках, где ты его и застала. Я в тот момент проводила ритуал и, почувствовав всплеск человеческой энергии, поняла, что воскресила ведьму. Мы разговаривали по телефону, ты должна помнить.

– То есть, Даррен был на площадке, когда меня воскрешали?

– Да. Думаю, да. Если бы он занимался воскрешением в этот момент, не уверена, что потом бы успел под прицелы камер. Да и не было в том дворике места, где можно было бы незаметно провести ритуал.

– Чёрт…что же тогда…

– Погоди! – она восклицает так неожиданно, что я вздрагиваю. – Не знаю, относится это к нашему делу или нет… – «нашему»? Звучит так…будто мы семья. – Но за несколько месяцев до твоего прихода, почти сразу же после нашего знакомства с Фрицем, Даррен снял со стен дома все семейные портреты и куда-то убрал. Не разрешил даже оставить картину, которая мне очень нравилась. Сказал, что отправит всё родителям за границу.

– Портреты?

– Да. Ф-фриц стал очень часто приходить к нам и… – девушка слегка зарделась. – И потом Даррен спросил, не против ли я, чтобы он жил с нами. Ведь его родители так же работают далеко за границей, а после…той аварии…организму необходим присмотр.

– Аварии…

– Да, ну, знаешь…

– Знаю, – Аника округляет глаза и нервно смеётся.

– Ох, тогда, боюсь, я не дам тебе никакой стоящей информации, – я усмехаюсь, а в голове вдруг рождаются не очень приятные мысли.

– Аника…Фриц и Даррен постоянно вместе, да?

– Да. Меня это всегда радовало! Правда, поначалу их отношения были очень холодными, но постепенно Фриц стал единственным на памяти господина Бернарда, к кому братик прислушивается.

– Это, скорее всего, так и есть, – мы смеёмся, и вдруг зеленоглазое несчастье странно смотрит на меня.

– Потом у него появилась ты.

– М-да, скажи ещё, что решила перекочевать в больницу ради того, чтобы мы побыли наедине! – мы снова смеёмся. И Аника смущённо прижимает руки к шее. – АНИКА!

– Ч-что?

– ТЫ СЕРЬЁЗНО?!

– У братика что-то пошло не по плану, но, уверена, он очень любит тебя! Я наблюдала за вами, я знаю, какое это чувство, поэтому подумала: если вы поговорите наедине, если поживёте наедине, то всё разрешится. Это разумно, согласись!

– Тогда надо было маскироваться лучше, тетеря!

– Откуда же я знала?! – я щёлкаю Анику по лбу, она краснеет и дуется, как вдруг коробочка в моём кармане начинает тревожно вибрировать.

******************

– Терра? Ты обзавелась мобильником? – спокойный, но слегка удивлённый голос Рошель заставляет Кайла щуриться. Парень заключает лицо сестры в свою огромную ладонь, предотвращая очередную попытку захвата телефона.

Значит, они и правда так сдружились?

– Милая, если ты хочешь проворачивать дела с сестрицей втайне от своего тупоголового «братика», ставь меня в известность, хорошо?

– Рошель, прости, я не говорила ему, клянусь! – Терра, отчаянно борющаяся с рукой брата, возмущённо вскрикивает. Парень переводит на неё ошарашенный взгляд, запинается на полуслове, и неожиданно в ухо шаркает смех. Тёплый и сладкий, как сгущённое молоко из далёкого детства. А когда девушка, в которую он почти успел влюбиться, начинает говорить изменившимся голосом, его мысли скатываются к горлу.

– Ничего страшного.

Терра всхлипывает и, неплохо врезав брату по плечу, отворачивается к окну. Кайл моргает несколько раз.

– Прости за беспокойство, Кайл. Я очень благодарна тебе. Даррен уехал домой?

– Нет. Он преспокойно дрыхнет в моей спальне и ничего не знает о твоих выкрутасах. Так что торопись, принцесса, я не знаю, как долго будет действовать снотворное. Доза была большой, конечно, но…

– ЧТО?!

– Шучу, – Кайл усмехается и вдруг ловит себя на странной мысли. Рошель, как и Терру, очень легко и весело дразнить. Однако сейчас ему совсем не хочется забавляться реакцией девушки на то, что ненаглядный принц не хотел засыпать без неё. Валился с ног от бессилия, но продолжал галдеть о желании обнимать во сне любимую тонкую талию…придурок. – Эй, Рошель…

– Я тебя задушу когда-нибудь, лоботряс.

– Сходим в ресторан? – он широко улыбается, будто огненная леди может видеть это, и случайно бросает взгляд на Терру. Девочка поднимает брови, тяжело вздыхает и беззвучно шепчет: «Ну хоть что-то умное за день».

– Ага, обязательно. Скажи сестрёнке, что я скоро буду. И да… – она замолкает всего на мгновение, но этого мгновения достаточно, чтобы парень на другом конце провода снова осознал кое-что интересное. И мысленно объявил этот день днём открытий. – Спасибо тебе за всё. Ещё раз, – звонок обрывается, но мобильный не спешит к хозяйке. Поняв это, Терра смиряет вора ужасающим взглядом.

– Рошель – это тебе не те визгливые шпильки. Надо больше романтики, лоботряс!

Кайл ухмыляется. Маленькая сестрёнка умна, но слишком романтична и по-детски наивна, чтобы понимать его чувства. А тот факт, что они с огненной леди до невозможности похожи, веселит его…и вводит в замешательство.

Терра тосковала по родителям с раннего детства, считала предательством любую привязанность к другим взрослым, кроме брата. И вот чем всё обернулось с приходом несносной Рошель.

Что за демон эта ведьма?

******************

– Мамочки…кажется, он влюбился в тебя, – хихикает Аника, я давлюсь апельсином, а она вдруг вскакивает. – НО МОЙ БРАТ ЛУЧШЕ!

– С-спокойно… – я заливаюсь смехом и, проглотив дольку, треплю её волосы. – Мне пора. Ещё увидимся!

– Держи, – словно по щелчку дверь распахивается. На пороге появляется Фриц, протягивающий мне внушительную пачку купюр с обернутым в неё ключом.

– Зачем?

– Ты забыла ключ от моего дома на кухонном столе. А это – вознаграждение за проделанную работу. Правда… – он заглядывает прямиком в мои глаза и сжимает губы. – Буду признателен, если ты закончишь уборку.

– Конечно, – я улыбаюсь в ответ и забираю ключ, не тронув деньги. Его влажные пальцы слегка напрягаются. – Я обязана подготовить дом к новоселью молодожён! Это только в радость!

– РОШЕЛЬ! – их очаровательные лица вспыхивают одновременно, будто огоньки на новогодней ёлке, и я, не удержавшись, разражаюсь хохотом.

– Ох, весело с вами, но…слушайте. А вы не в курсе, что можно купить в подарок маленькой девочке?

– РОШЕ-ЕЛЬ!

– Да я серьёзно! – или мы с Дарреном чего-то не знаем, м?

******************

Кайл останавливается в тёмной комнатке с ухмылкой на лице. Он считает и всегда считал, что предков нужно чтить, но самодельный алтарь, блюдце с водой да огарок свечи – это детское ребячество.

Ведьмак обращает безжизненный взгляд на старинный портрет и снова усмехается. От этой усмешки веет не беззаботностью и азартом, а странными даже для него самого холодом и светлой грустью. Он хочет прямо сейчас заставить Рошель переехать в их с Террой дом, увидеть, как любимая сестрёнка бросается к ней, будто к родной матери. Желания взрываются внутри бурей эмоций и заставляют по-детски надуть губы. Парень смеётся над глупыми мечтами, вспоминая, чего хотел с самого начала, и внезапно в кармане звенит телефон сестры.

– Ну надо же… – она даже умудрилась сфотографировать девушку и прикрепить фото к контакту.

Тёмные глаза, ставшие ещё более пронзительными во мраке, долго вглядываются в неподвижное смеющееся лицо.

– Алло? – Кайл вздыхает, упираясь взглядом в портрет, и расплывается в обыденной улыбке. Которая через секунду сползает с лица вместе с румянцем кожи.

– Прости за беспокойство, но я хотела спросить: что можно купить Терре? Может, ей нравится какая-то серия игрушек или лучше ограничиться шоколадным десертом? Эй, ты слушаешь вообще?

Дыхание – единственный звук, нарушающий тишину святыни, – пропадает. Кайл смотрит вперёд пустыми глазами, что вот-вот вывалятся из орбит, и старается сглотнуть застрявший в горле ком. Его пальцы яростно впиваются в корпус телефона. За те несколько минут, в которые Рошель пытается докричаться до собеседника, воздух становится пугающе влажным. Всё вокруг заполняет густой туман, крупные капли сползают по бледному лицу Кайла, и мобильный с грохотом валится на пол.

******************

Я добираюсь до особняка, когда отдохнувший Даррен уже трапезничает с Террой и кучкой зло смотрящих ведьм да магов. Девочка, нагло приказав всем не двигаться с мест, уводит нас в соседнюю комнату и просит прощения за «тёплый» приём. Принц, слава всем святым, отвешивает благодарность и спешит на улицу. Терра незаметно дёргает меня за рукав, шепчет, что «ледышка остался не в курсе побега плавящей его свечки» и хитро лыбится. Еле удержавшись от смеха, я обнимаю её маленькие плечи и сую в руки внушительную коробку с пирожными. Надеюсь, записку со словами «дракон не в курсе, что принцесса подружиться с шоколадом» она оценит по достоинству.

Мы решаем прогуляться по лесной дороге, ведь на территории клана Кайла никто буянить не станет, а солнце так и норовит приласкать кожу.

– Тебе лучше? – я поворачиваюсь к Даррену с васильком в руках. Он с каким-то странным забвением смотрит на цветок, а потом вдруг прижимает меня к себе. Могучие плечи сотрясаются от невероятно тёплого смеха. – Ч-что теперь-то?!

– Я вспомнил, что мы прогуляли ещё один день занятий.

– ДА-А-АРРЕН! – мне вдруг хочется плакать, и мы оба начинаем истерически хохотать.

Я настояла на том, чтобы по прибытии домой Даррен показался доктору. Через силу, через боль (и мужское упрямство в том числе) он сделал это. Семейный врач заявил, что организм сильно истощён, выдал Бернарду рецепт тонизирующего лекарства, вколол чертёнку снотворное и, бросив на меня осуждающий взгляд, ушёл. Сероглазый негодяй уснул почти сразу же, перед тем активно протестуя, поэтому пришлось сесть рядом и дождаться отключения его массивного тела. Я задержалась всего на несколько минут, рассматривая его умиротворённое лицо, но этого было достаточно, чтобы не совладать с собой. Ностальгия и созерцание столь невинного пейзажа после бойни и признаний тянет слёзы из глаз серебряными нитями, но душа нема. Эти слёзы никто не услышал. Однако, раз его рука схватила мою ладонь и прижала к своим губам, значит, он это почувствовал. Проверила потом два раза – да, принц действительно спал.

На следующий день…

– Вы всего лишь пустоголовые отпрыски рода человеческого, – …я уже рассуждала, с какой силой нужно было ударить по голове мисс Грей, чтобы она решила учить детей.

Мы послушно киваем, и она, сверкнув угловатыми очками, продолжает:

– Выполните мне недельный план, иначе я продам ваши души соседней бестолковой школе, – Академии Искусств, сотрудничающей с 14 странами мира?

Мы снова послушно киваем и вылетаем в коридор.

Я собираю силы в кулак, дабы принц сегодня вернулся домой с целыми барабанными перепонками, как вдруг звенит звонок на урок. Позволяю себе мимолётный вскрик, который разносится в пустом пространстве со скоростью света, поворачиваюсь к Даррену…ловлю нежный поцелуй и вижу, как он несётся в сторону кабинета студсовета.

Время подумать о шайке Кайла.

Чудом поборов усталость, я отсиживаю все пять уроков. Долгожданный звонок на обед обрывает урок чёртовой истории и, заряженная адреналином, направляюсь в кабинет студсовета. Даррен всегда заканчивает с делами позже, чем остальные ученики, поэтому перехватить его не составит труда.

– Эй, ты, – хотя, похоже, зря я так подумала.

Кучка зашпаклёванных леди в мини-юбках, готовая, судя по выражениям лиц, снести всё на своём пути, движется по коридору. Прямо на меня, представляете? Грядёт апокалипсис. Точно.

– Есть разговор, принцесска, – Миранда-дьявол-во-плоти скрещивает руки на груди. Так. Не думай даже, смех, нужно вести себя прилично! – Ты не смахиваешь на сестрёнку принца Аммиан, да и смотришь на него не с сестринской любовью, так что слушай и запоминай… – НЕЛЬЗЯ СМЕЯТЬСЯ. – …будешь лезть к принцу, мало твоей морде не покажется. Выбивай дурь из головы и превращайся в серую мышку, иначе… – Миранда, скривившись от злости, наклоняется к моему лицу. От этой ничтожной душонки так несёт гнилью, что я почти ощущаю вонь физически. – Может быть, ты водишься с моим братом и умеешь поджигать ногти, – девушка переходит на едва слышный шёпот. – Но никакая магия не спасёт тебя от мнения общества. А Кайл, даже если вдруг сильно тобой увлечётся, не станет геройствовать. Куклы ему безразличны.

– Во-первых, прекрати плеваться. Во-вторых, бросай ревновать, Мира. А вот что касается вашего любимого принца… – наблюдая за тем, как вытягиваются лица девушек, я ощущаю внутри мерзкую пустоту. Настраивалась на серьёзный разговор, а получила стадо взбалмошных девиц, которые возомнили себя королевами школьного подиума. – …эх. Если не найду кого-нибудь получше, придётся довольствоваться… – я выжидаю эффектную паузу, дабы их больная фантазия приняла оборот. – …его обществом.

Уверена, не раздайся позади шаги, девочки набросились бы на меня или сгорели заживо. Ну, в зависимости от того, кто оказался бы быстрее.

– Браво, – по всем законам жанра из-за поворота должен был показаться смеющийся Даррен…и он показался. Вместе с ржущим Кайлом и улыбающимся Фрицем. Причём, вся троица энергично аплодирует. – Ты, как всегда, неподражаема, милая, – лепечет принц, низко наклонившись. – Раз уж мне оказана такая честь, то я сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не пожелала расстаться со мной.

– Зачем экспериментировать, Рошель? Давай сразу начнём с меня, – толкнув Даррена в плечо, Кайл занимает его место. – Уверяю, ты со своим телохранителем зря время потеряешь. Он только с виду брутальный, а на деле…

– Со мной она и имя твоё забудет, индюшонок.

– Друг мой, главное в такой нежной ситуации – опыт. А если сравнивать его количество…

– Я сейчас вам обоим языки вырву, – руки Фрица ложатся на спины раскудахтавшихся ловеласов, а я, прыснув от смеха, складываюсь пополам. – Извращенцы.

– Фриц, обожаю тебя!

******************

Кайл смотрит, как Рошель ударяет по ладони Фрица, и сглатывает тяжёлый ком. Её движения грациозны, её детская улыбка полна глупой преданности, её взгляд пугающе пронзителен. Он смотрит на неё, всё глубже и глубже погружаясь в мрачные мысли, как…

– Всем привет! Братик, сестрица! Рошель! – …видит сестру.

– Терра! – Рошель, не успевшая ответить на очередной флирт Даррена, оборачивается к девочке и раскрывает объятия. Терра бросается ей на шею с неподдельной радостью, на которую, казалось, уже не способна после стольких тяжёлых лет.

Его сестра. Бросается на шею. К девушке, которую он хотел убить в первый же день знакомства. И должен хотеть убить до сих пор.

Парень переводит взгляд на Даррена и пытается прочитать в серебряных глазах хоть какие-то чувства, надеется, что они помогут ему разобраться в собственных. Но он, в отличие от Рошель не влюблённый в это холодное изваяние, видит лишь айсберг. Слишком прекрасный и безжалостный для мира смертных айсберг чувств и мыслей.

Бедная девочка…он же её ни капельки не любит. А она даже не подозревает, для чего существует здесь и сейчас.

– Вы тут со своим принцем не пойми чем занимаетесь, а фотограф скоро волосы рвать на себе начнёт!

– Прости?

– Вы, голубки, вчера проворонили плановую фотоссесию.

******************

Я не могу поверить своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что уроки отменяли? – Терра кивает. – Даррен, дьяволица Грей что, просто так завалила нас работой?! – я молниеносно разворачиваюсь к ржущему чёрту и пытаюсь кричать шёпотом.

Кайл с Фрицем отчаянно сдерживают смех, прикрыв рты ладонями. Леди в мини-юбках, всё это время смотревшие так, будто мы говорим на японском, беспомощно переглядываются.

– Давайте быстрее, клоуны! Студия одну тебя никак не дождётся.

Мы оставляем несчастных девушек наедине с озверевшей Мирандой и отправляемся на нужный этаж. Где ждут…

– Сюда. Вот так. Это выше. Это ниже. Взгляд свирепее, – …каменная леди с трепещущей от азарта Ликой. Судя по тому, как она уже двадцать минут настраивает объектив, чтобы просто снять мою визитную карточку, злых козней сегодня точно ждать не стоит.

Пора незамысловатых поз, строгих указаний Лики да несколько десятков случайных зрителей – и, казалось бы, пора заканчивать. Но это же Лика. Но это же мы – её великолепные ведьма и принц со съёмок шедевра!

– Живо, – девушка настаивает на совместной фотоссесии, вместо того чтобы просто насладиться фотогеничностью Даррена.

– С радостью! – а тот и рад бы!

– Нет, стой, – неужели, в ней заговорил здравый смысл?.. – Ты тоже иди, -…скорее, заговорил взгляд ухмыляющегося Кайла. И в итоге мы собрали шабаш.

Съёмки продолжаются, количество зрителей увеличивается, и вскоре они становятся непроходимой толпой, текущей с обеих лестниц. Я пару раз напоминаю мальчикам, как хорошо могу царапаться и душить, на что они оба смеются, а Лика пляшет от восторга, восклицая что-то в роде «ИДЕАЛЬНЫЙ КАДР!». Через несколько минут в нашу теперь уже от души ржущую компанию вливается Терра. Понятия не имею, для чего режиссёру фотографии с таким странным составом, но степень веселья возводится в квадрат, и я уже готова провести здесь весь вечер.

Что такого? Да, мы сумасшедшие ведьмы. Пытаться разоблачить план Кайла я буду сегодня вечером и обязательно сделаю это, а пока лучше подарить лишённой внимания девочке минуты счастья. А мне – минуты прикосновений Даррена и иллюзию надёжных людей рядом.

Да-да, сейчас я побуду пятилетним ребёнком. Присоединяйтесь, это благотворно влияет на психику!

Однако стоило мне так подумать, как поза вынудила повернуть голову, и взгляд наткнулся на истинного психа. В тёмных очках и дерби – да будь он хоть в бразильском колпаке, – я узнала его сейчас и узнаю потом из тысячи.

Терра обнимает мою талию, Даррен кладёт руку на спину и утыкается носом в висок, Кайл устраивает голову на плече. Они тоже видели его в толпе – чутьё ведьм не обмануть, комки магии мы чуем за версту, тем более, если не пытаться их скрыть.

«Мы»…

Верно. Мы будем стоять против него вместе хотя бы потому, что клану Кайла не выгодно наличие фанатиков на территории.

В этот раз я буду не одна.

******************

Закат полыхает на горизонте, словно ярко вышитый атлас, в воздухе стоит свежий аромат надвигающегося дождя, вечер обещает быть спокойным, по-своему сказочным, наталкивающим на философские размышления и решение всех проблем одной гениальной идеей. Но это не значит, что на выходе из школы вы не наткнётесь на сборище папарацци, которые разве что не пытаются подсунуть микрофон из вертолёта.

– Мисс Рошель, правда, что вы являетесь любовницей вашего женатого двоюродного брата и при этом живёте в одном доме с ним, его женой и другом?!

– Правда, что вы подстроили несчастный случай, приключившийся с мисс Аммиан?!

– Вы сбежали из семьи потому, что были обречены на позор своей истинной фамилии?!

– Мистер и миссис Аммиан знают о вашем прибытии?!

– Вы увлекаетесь чёрной магией?!

Град вопросов обрушивается на мою разболевшуюся голову вместе с торжествующим взглядом Миранды и осознаем того, что сегодняшняя фотоссесия усугубит ситуацию.

– Что за провокационные вопросы? Вы ущемляете права личности? Наши увлечения не касаются общественности, господа журналисты, – Даррен появляется рядом, позволяя спрятать лицо за пазухой своего пиджака. Главным образом для того, чтобы я не разнесла эти мигающие и пикающие штуки ко всем святым чертям. – Отойдите от машины! Ну боже мой!

– ТЕБЕ СМЕШНО?! – я заглядываю в его светящееся лицо и, силясь перекричать говор, щурюсь от вспышек.

– Любые девушки мечтали бы оказаться на твоём месте, принцесса, а ты сейчас превратишься в помидорку, – Даррен дует губы, плевав на прицелы камер, и я обречённо вздыхаю.

– Вот и заведи себе Миранду!

– Ты ревнуешь? Я люб… – я яростно сжимаю его лицо в ладонях и блокирую поступление кислорода.

– ЧТО? – журналисты словно срываются с цепей, и тонна металла вперемешку с гогочущими смертными наступает на нас со всех сторон, вынуждая ближе прижаться к мускулистой фигуре принца. Тот снова начинает хохотать, и его ледяное дыхание щекочет пальцы.

– Ты! – я оступаюсь, прожигая его убийственным взглядом, и чувствую, как сильные руки толкают в машину. Я падаю на пассажирское сиденье, дверь захлопывается, и принц каким-то невообразимым чудом оказывается у руля.

– Эй, товарищи! – с соседнего парковочного места доносится хитрющий голос Терры. Кайл, по-видимому, до сих пор наблюдающий за нашими трепыханиями, удивлённо смотрит на сестру. Она незаметно подмигивает мне и выдаёт гениальнейшее: «Они с моим братом любят друг друга!»

Почему гениальнейшее? Да потому, что никогда Кайл и Даррен так заливисто не смеялись, а смертные, по крайней мере, на моей памяти, никогда так быстро не бегали.

Я испускаю нервный вздох, и думаю, смеяться в первую очередь или убивать Даррена. Авто резко срывается с места и летит навстречу закату. Неоновые вывески, мелькающие в окнах, сливаются в сплошную радугу.

– Сегодня мы точно едем в ресторан! – Даррена всё ещё потряхивает от смеха. Я с силой впиваюсь в его плечи, почти касаясь губами уха.

– Хочешь наесться перед смертью, а, чертёнок?

«…– Что это такое?

Даррен слегка вздрагивает и оборачивается с широченной улыбкой на лице. Я в который раз жалею, что решилась пробраться в его дом по приглашению.

– Учебник истории. Так, ничего интересного. Уроки могут подождать, – он небрежно захлопывает книгу и подплывает ко мне, но мои мысли безвозвратно утеряны.

Цветные страницы, промелькнувшие всего на мгновение, заставляют сердце замереть.

– Переверни, пожалуйста, – удивлённый принц послушно листает учебник, пока мои пальцы не сжимаются от страха. – К-кто это? – этого не может быть. Не может быть. Не может быть. Ведь не может быть, да? В мире же бывают удивительно похожие люди, да? Да?

– Семья Люмьер, древние аристократы. Кажется, их потомки даже проживают в нашем городе. Они знакомы тебе, лапочка? – Даррен наклоняется ко мне, пытаясь похитить взгляд, и я быстро отворачиваюсь. С чудовищно странным заключением: я всё ещёспособна плакать…»

– Принцесса, не бери в голову, это всего лишь папарацци, – лепечет Даррен, томно вздыхая. – Я, в конце концов, ещё и модель. Или ты расстроилась, что я не смертный? – усмехается он как раз в тот момент, когда официант появляется перед нами с заказом. Паренёк кидает на принца нервный взгляд, но тот продолжает пожирать меня глазами и тискать мои несчастные ладони.

По дороге сюда мы проехали много интересных мест. Магазин, на витрине которого давным-давно красовалось пурпурное платье с градиентной заливкой. Аллею с кучей целующихся пар и парк, в котором кучка уродов на моих глазах убила щенка. Тот самый парк, что мне так хотелось сжечь, пока они были там. Высокий мост через мутную реку, где ветер играет волосами редких прохожих. И везде, словно сквозь трафареты памяти, вырисовываются наши силуэты. Наши с ним силуэты.

Теперь я знаю больше, чем кто-либо из них. Осталось только влезть в голову принца, ведь не может же загадка вселенной заключаться в поразительных сходствах на семейных портретах. Верно?

– Даррен.

– М?

Я ухмыляюсь, сложив в голове долгожданный паззл и представив их лица, когда всё удастся.

– Я люблю тебя.

Удар судьбы нанесён. Болевой шок миновал. Время пускать кровь.

12. Мозги в продаже. Память с браком

Аника тяжело вздыхает, отключает телефон и падет лицом в подушку.

– Раздули скандал на пустом месте!

Фриц, не удержавшись, усмехается.

– По сравнению с тем, чему мы подвергались, это – сущий пустяк. Уверен, они легко справятся со сплетнями.

Аника вскакивает, тряхнув кипой светло-русых волос, садится на колени и морщит носик.

– Если бы это были сплетни, то да! Ты представляешь, что наплетут журналисты? А если до родителей дойдёт? – девушка снова тяжело вздыхает и низко склоняет голову набок. Фриц, взглянув в её широко распахнутые, озадаченные глаза, прячет смешок в сжатом кулаке. – Фриц…

– Да?

– Даррен ведь спас тебе жизнь?

– Да, Аника, – парень улыбается, присаживается рядом с девушкой и вопросительно смотрит на неё. Та поворачивается, натянуто улыбнувшись в ответ, и вдруг кладёт ладони на его щёки. Фриц каменеет и превращается в спелую клубнику с ворохом тёмных волос вместо прилистников.

– Он спас тебя. Я…оч-чень рада, что он спас тебя, – Аника краснеет следом, и от этого зрелища у Фрица в горле встаёт ком. Юноша кивает, не в силах оторвать взгляда от смущённого личика, но следующая фраза… – Но ты ведь был уже мёртв, – …больно бьёт его током в сердце. – Расскажи мне, пожалуйста. Что задумал Даррен?

Парень, секунду назад переполненный священным трепетом, чувствует себя марионеткой с оборванными нитями. Всё внутри него лопается, всё до единого органа, но безжалостные ножницы не желают останавливаться: нежные чувства, которые он так бережно хранил во взгляде, обращаются в безудержную боль и горечь.

– Я не могу ничего рассказать, – он поднимается на ноги и кланяется. – Тебе необходим отдых, Аника. Я буду в соседней комнате, – превратившись в живую статую, он направляется к двери. Чтобы забыть о том, чему никогда не суждено случиться, и очистить разум от мыслей, заставляющих краснеть. Он расскажет всё Даррену, потому что больше просто некому. Хотя…наверное, просто потому что хочется именно ему.

Всё пошло бы своим чередом, не будь у Рошель взрывного характера и не имей она влияния на зеленоглазое несчастье.

– Ты никуда не пойдёшь! – полыхая от смущения и решимости, Аника преграждает путь Фрицу. Тонкие ладони упираются в мускулистый торс. Парень теряет дар речи. – Ты… – девушка запрокидывает голову, и два наполненных болью взгляда цепляются друг за друга. – С-снимай рубашку!

– Что?!

******************

Терра садится на кровать, поджав под себя колени, и смотрит в окно. Вздыхает, роняет голову на скрещённые руки. Кровать тихо пружинит. Бурный поток воды взметается в воздух, Терра, обернувшись в пар, проскальзывает за спину незнакомца и сжимает кулаки. Водяные сферы угрожающе нависают над высокой фигурой.

– Кто ты… – девочка собирается закричать, как вдруг видит знакомое лицо. – Ты…что ты хочешь?

Зря взрослые недооценивают детей. Особенно в ситуациях, которые не относятся к разряду бытовых: например, разгадка родовой тайны и попытка обмануть законы природы. Именно так считал тот, кто уже второй раз удивляет маленькую ведьму.

******************

Когда солнце разыгрывается не на шутку, а в школе звенит долгожданный звонок на обед, в небольшой комнатке под крышей появляются два уставших юноши.

– Почему обязательно собираться в таких пафосно-мрачных местах? Враги, если захотят, всё равно услышат, а люди просто сочли бы нас чокнутыми.

– Какой ты зануда! И как Аника умудрилась в тебя втрескаться? – Даррен игриво дует губы, и его серебряные глаза становятся матовыми.

Но Фриц не заливается краской. Сжав руку в кулак и стиснув челюсть, он резко вскакивает на ноги.

– Заткнись.

Янтарные глаза, влажные от слёз и полыхающие от ярости, впиваются в лицо ведьмака. Даррен, растеряв все эмоции, наблюдает, как на шее друга выступают вены, а грудь вздымается всё тяжелее.

– Мысль о ней – самое человечное и самое невинное, что осталось в моей чёртовой голове. Я вижу её каждый день, смотрю в её глаза, слышу её смех, чувствую запах её духов и прикасаюсь к ней своими отвратительными руками, ты понимаешь?! – сорвавшись на крик, Фриц ударяет ладонью по столу. Даррен, стоящий вплотную к нему, опускает голову. – Она смотрит на меня с жалостью…смотрит на меня, на мужчину, который должен её оберегать, с жалостью! А КОГДА Я УМРУ, ОНА БУДЕТ В ИСТЕРИКЕ, ПОНИМАЕШЬ? Я каждый долбаный день думаю, что мне делать и как себя вести, но в итоге она прерывает все мои никчёмные мысли каким-нибудь движением или улыбкой, от которой во рту сохнет, – усмехнувшись, парень запрокидывает голову и заливисто смеётся. Слёзы продолжают литься из его глаз, но голос оттого будто крепчает. – Ты забавляешься с Рошель, играешь её сердцем, воспоминаниями, пользуешься её зависимостью, издеваешься, как только душе угодно, а я…знаешь, что делаю я? Нет? Я ПРЕДСТАВЛЯЮ ЕЁ ПОЛНЫЕ УЖАСА ГЛАЗА. Если она случайно оказывается в моих объятиях, всё, о чём я могу думать…как сдержаться? Как остаться чёртовым, зараза, человеком, а не гниющим трупом…понимаешь? НЕТ, ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ! – Фриц резко отворачивается и закрывает лицо ладонями.

Длинные пальцы впиваются в бледную кожу так сильно, что костяшки белеют. Спустя долгую и мучительную минуту молчания его голос превращается в колючий, пробирающий до костей шёпот.

– Когда они с Рошель, плача, стали меня обнимать…я пожалел, что Аника не ведьма. Ведьма, возможно, смогла бы смириться с моим настоящим видом, – его широкие плечи опускаются, ладони соскальзывают на грудь, и пальцы впиваются в ткань рубашки.

Даррен поднимает голову. Струя чёрной вязкой жижи стекает по подбородку Фрица, и он наконец открывает глаза.

– Мне больно, – бросает парень хриплым голосом и, расстегнув рубашку, опускается на стул. – Сделай что-нибудь.

– Ты слишком долго находился вдали от меня, – Даррен наклоняется к другу. – Плюс ко всему, Ларс неплохо потрепал мои силы, вот нам и досталось наравне.

Принц кладёт ладони на шею Фрица, и замысловатые ледяные узоры медленно ползут по рукам ведьмака, вспыхивают при соприкосновении с человеческой кожей.

– Твоё тело подустало от косметики. Дай душе подышать, и боль пройдёт совсем.

– Нет.

– Уверен?

– Да.

– Как скажешь, – Даррен выпрямляется и подаёт другу платок. Тот комкает его и быстро протирает лицо. – Я люблю Рошель. И ты, думаю, с самого начала знал, что я предпочту её, – Фриц весело усмехается и щурится, будто пытаясь состроить забавную гримасу.

– Столько нервов ради такого очевидного ответа! Мог бы что-то поинтереснее или красивее придумать за столько-то времени. Я бы послушал.

– Но кое-что из сказанного ей навело меня на одну прекрасную мысль, – Фриц изгибает бровь. Даррен улыбается уголком рта. – Как думаешь, Аника смогла бы убить человека?

– Никогда.

– А Рошель?

– Думаю…да. Но сейчас она, скорее всего, не стала бы.

– Соответственно, нам придётся несладко. Но ты ведь тоже готов убить ради своей любви? – Даррен смотрит на друга светящимися матовыми глазами. Фриц глубоко вздыхает.

– То есть сейчас, выслушав мою речь, ты думаешь, что я скажу «нет»? С логикой у тебя явные проблемы.

******************

Кайл и Терра увлеченно играют в шахматы в просторной гостиной своего дома. Это – тот редкий час, когда Кайл может уделить внимание любимой сестре, но, к несчастью или счастью, их яростный поединок взглядов и умов прерывает появление незваных гостей.

– Вы? – Кайл недовольно фыркает и выходит из-за стола. Терра вздрагивает. – Что вам надо?

Фриц пожимает плечами не то со страдальческим, не то с меланхоличным видом, а Даррен широко улыбается.

– Устроить массовое отравление, чтобы впоследствии превратить его в массовое жертвоприношение…очень умно. Ты хочешь призвать в наш мир сильных ведьм и ведьмаков, чтобы превратить клан в правящее миром сообщество. Для этого нужно затратить огромное количество сил, и смерть сотен людей – достойная компенсация.

Кайл усмехается.

– Терра, иди в свою комнату.

Девочка соскальзывает со стула и, уставившись в пол, скрывается в коридоре. За большой раскидистой пальмой.

– Отличный план, не находишь? Я долго гадал, присоединишься ты ко мне или будешь создавать помехи, и ты выбрал второе, – ведьмак ухмыляется, присев на краешек стола. – По известным нам причинам.

– Да, – Даррен соревнуется с ним в ослепительности оскала, Фриц незаметно закатывает глаза. – Думаю, причины возникновения Фрица тебе также известны.

– Конечно.

– Поэтому предлагаю сделку.

– Сделку? – по залу разносится звонкий смех. – Даже не представляю, что должно ударить в мою голову, чтобы мозг счёл твоё предложение выгодным!

– Я помогу устроить чистое убийство. Но оно произойдёт в день временного разлома.

– Ха!

– Энергии на наши нужды хватит, ещё и на десерт останется. Просто поработаем над большим количеством смертных.

– Серьёзно? И какова, интересно, моя выгода? Один ведьмак не в состоянии помешать целому клану, – Даррен прячет белоснежные зубы и улыбается уголком рта.

– Представь, что какая-то шайка сверхъестественных существ убила твою сестру, – лицо Кайла искажается от злобы, но улыбка продолжает обжигать белизной. – Твоего отчаяния хватит, чтобы превратить их жизнь в ад?

Терра прислоняется спиной к стене и округляет глаза. Её измученный догадками и терзаниями разум прикидывает, сколько людей нужно принести в жертву, чтобы выкачанной из них энергии хватило на такие чудовищно сложные ритуалы.

– Хорошо. Ты сможешь точно определить время?

– Конечно.

– Значит, Огненный Фестиваль переносится?

– Думаю, учеников нескольких школ в полном составе должно хватить.

– Тогда я подготовлю приказ.

– Как он и…говорил, – Терра жмурится, будто от невыносимой боли, и бьёт кулаком в стену.

******************

– Нет, мы не любовники, – Рошель вздыхает, положив ногу на ногу.

Её новоиспечённые подруги недоверчиво переглядываются и не успевают открыть рот – парни снова пытаются оказаться в центре внимания.

– Рошель, у нас этим вечером кино намечается, составишь компанию? – старшеклассник ставит локти на стол и кладёт голову на ладони. Девушка сногсшибательно улыбается в ответ.

– Сдалось вам это кино! – парень толкает приятеля в плечо. – Мы хотим прошвырнуться на пляж, ты с нами? – Рошель пожимает плечами, не сменяя королевской улыбки.

– Лучше поехали в кемпинг, закат в горах покруче любого моря.

– Я бы с удовольствием, но дела не терпят отложений, – девушка смеётся, искоса поглядывая на недовольные лица «подруг», и выходит из-за стола. Парни поднимаются следом.

Десяток удивлённых и жадных глаз скользит по точёной фигуре девушки. Облачённая в воздушную белоснежную блузу и элегантную чёрную юбку по колено, она источает необыкновенную страсть и уверенность. Никто не мог даже предположить, что разговор с ней или простое нахождение рядом могут доставлять такое удовольствие, поэтому юноши сейчас в глубоком шоке: когда они успели проморгать такую красоту? А точнее, когда эта красота из воинственной и колючей превратилась в обаятельную?

– Я тебя умоляю, какие дела? – самый настойчивый из них, шатен с чёрными глазами, усмехается. – Каникулы на носу, а ты у нас без единого незачёта. Нельзя же круглый день с учебниками тухнуть.

– О, не переживай, дел и вне книжек хватает.

– Ха, например?

– РО…

–…ШЕЛЬ!

Кафетерий вздрагивает и синхронно оборачивается: кто к входу в корпус, кто к выходу на улицу. В зависимости от того, чей голос услышали первым.

– Девочки? – Рошель удивлённо крутится по сторонам, пока мальчики пытаются заставить дар речи вернуться.

Несколько секунд Аника и Терра таращатся друг на друга, а затем подбегают к девушке и хватают её за обе руки.

– Я знаю, что Даррен сделал с Фрицем!

– Твои воздыхатели хотят убить смертных!

Терра шокированно смотрит на Анику, та смотрит на девочку такими же круглыми глазами, Рошель беспокойно поглядывает на обеих.

– Нам надо бежать отсюда, – решительно выдаёт маленькая ведьма.

– Почему? – взволнованно восклицает Аника.

– Кайл и Даррен однозначно появятся на обеде, и, если они увидят меня рядом, могут что-то заподозрить! Они могут…могут попытаться обездвижить сестрёнку! – девочка говорит быстро, отрывисто, морща беленький носик и словно сдерживая слёзы, но последнее слово звучит так тихо и мягко, что плещет в сердце Рошель счастьем и теплотой. Ведьма приобнимает Терру, пряча добрую улыбку в её пушистых волосах. Аника бережно касается плеча подруги. И не успевают они обменяться парой слов, как в дверях кафетерия появляются три восхитительных магнита женских взглядов. Аника и Терра разом напрягаются, маленькая ведьма вдруг принимает угрожающее выражение лица и цепляется за рукав Рошель.

– Они хотят устроить массовое жертвоприношение на Огненном Фестивале, чтобы братик призвал в свой клан сильных ведьм, а Даррен смог запечатать временной разлом.

– Когда воспоминания и силы окончательно вернуться, возникнет временной разлом, который попытается вернуть тебя в Мир Мёртвых. Это способ вселенной подчинить магов и ведьм законам природы. Чтобы его запечатать, нужно истратить очень много энергии.

Аника успевает договорить, прежде чем удивлённые суматохой Кайл, Фриц и Даррен находят девушек глазами.

– Я знаю.

– А?! – ведьмочка и маг склоняют головы на бок.

– Но, если честно, ты могла бы и сказать об этом раньше, горе-маг.

– Я не с-специализируюсь на воскрешении мёртвых! – Аника возмущённо дует губы, а Терра весело усмехается.

– Отличный пример того, что занудство приносит кучу проблем!

– Э-эй…у вас всё в порядке? – старшеклассники, до сих пор находящиеся в ступоре, наконец решают заговорить. Рошель, помедлив, обращается к ним с очаровывающей улыбкой.

– Крис, я подумала, что дела и правда могут подождать. Только вот братик вряд ли отпустит меня одну…может, вы с ним по-мужски поговорите? Мне…не по себе от одного его взгляда! – девушка робко смеётся, поправляет прядь волос, и компания мгновенно возвращается к прежнему игривому состоянию.

– О чём разговор! – развеселённые, они направляется прямиком к трём недоумевающим статуям, и Рошель, усмехнувшись, тянет Анику и Терру за собой.

Погоня в стиле голливудских боевиков, гениальных уловок и преодолимых препятствий могла бы начаться, будь журналисты менее изобретательным и настойчивым народом.

– Мисс Аммиан! – камера вырастает перед лицами девушек быстрее самих операторов, и путь к эффектному отступлению закрывается. – Вы с младшей мисс Аммиан подруги?! И как она относится к вашим с братом отношениям? Как вы делите между собой юную модель? По графику?

– Прекратите! – раскрасневшаяся Аника пытается сложить ладони на объективе, но тот всё время увиливает от неё.

– Мисс Люмьер, ваше заявление о неразделённой любви мистера Люмьер к старшей мисс Аммиан правдиво? Вы были свидетелем его признания?

– Отстаньте от ребёнка! – рявкают девушки в унисон, что только подзадоривает репортёров, и Терра начинает хохотать.

– Боюсь, придётся отложить наш душевный женский разговор на более подходящее время, – вздыхает Рошель. Успев покривляться в объектив.

******************

Ближе к полуночи дом Аммиан встаёт на уши. Рошель, не появившаяся в школе после обеда, не приходит домой. Слуги снуют по комнатам в обнимку с телефонами, обзванивают больницы, морги, полицейские участки. Удивлённый Фриц и взвинченный Даррен объезжают город на двух машинах.

– Нет, цвет волос – светло-русый. Перекрасилась? Тогда это возможно… – Бернард хмурит брови. – Да, девушка около шестнадцати-девятнадцати лет…нет, она не китаянка и не тычет в прохожих древнеегипетским манускриптом… – дворецкий тяжело вздыхает. – Нет, среди знакомых господина нет таких выдающихся личностей…нет, господа полицейские, мы не можем помочь с поисками…и мы не компания по производству звукоизоляционных панелей, до свидания.

Мужчина опускает голову, сжимая телефонную трубку. Он щурится, вздыхает и резко выпрямляет спину. Как раз в тот момент, когда нечто тяжёлое и неуклюжее валится на пол из окна позади.

– Мисс Аммиан?! – дворецкий привстаёт на стуле от удивления. – Госпожа Аника…

– Долезла!.. – взлохмаченная Аника поднимает трясущуюся руку и роняет её на мура. Кошечка, взъерошив ярко-синюю шерсть и промурлыкав пару мелодий, начинает внимательно осматривать девушку.

– Больница сгорела?

– Рошель?! – девушка вскакивает на ноги с круглыми глазами. – Как? Когда?!

– Просто я не вижу другой причины пребывания Вас здесь.

– Ох…если бы не наш чудесный друг, я бы не справилась с этими предательски гладкими стенами! – Аника крепко обнимает поющий шерстяной комок и кидается к пожилому мужчине с решительным видом. – Где Рошель?

– Если Вы здесь, то даже не представляю, где может находиться леди Рошель.

Аника недоумённо трясёт головой и вдруг испуганно прижимает ладони к губам.

– Где Даррен? – выдаёт она еле слышным шёпотом.

– Разыскивает леди Рошель вместе с господином Мерок.

– Как…же это? Я не понимаю…

В коридоре за дверью раздаются торопливые семенящие шаги, вслед за ними – злые возгласы и звуки всеобщего балагана. Аника толкает Бернарда в кресло и, приставив палец к губам, умоляюще мотает головой.

– Ни черта не понимаю, где она может быть?! Где?! – Даррен что-то швыряет в стену, и по ту сторону слышится громкий шлепок. – Узнали что-нибудь? Нет? – лепечущая служанка пытается оправдаться, но принц прерывает её раздражённым вздохом. – Едем в дом Люмьер. Живо.

Входная дверь громко захлопывается. Аника не успевает переварить свалившуюся в голову информацию, как слышится очередной грохот.

– Посылка для мисс Аммиан? Но госпожа…

С этими словами девушка моментально оказывается в коридоре, осторожно расталкивает взволнованную прислугу и бежит к двери навстречу курьеру. Вместо коробки или письма парень держит в руках большой плоский квадратный свёрток. Аника быстро ставит подпись и дрожащими от необъяснимого страха руками срывает упаковочную бумагу. Чтобы узнать свой любимый портрет.

Элегантная брюнетка смотрит на удивлённых присутствующих чарующими блекло-лазоревыми глазами. На обороте картины – аккуратная каллиграфичная надпись. Прежде чем прочитать её вслух, девушка нервно сглатывает. Бернард заглядывает ей через плечо.

– Я всё знаю.

******************

Терра вздрагивает, молниеносно выбирается из постели и выбрасывает в темноту перед собой водяные столбы.

– Опять?! Часы приёма гостей окончены!.. – но вместо внушительной мужской фигуры в свет выплывает причудливое ярко-синее существо с огромными ушами и разноцветными глазами. – Кошечка? – глаза девочки загораются от восторга и удивления. – Какая прелесть!

Мур описывает спираль вокруг её талии и трётся о розовые щеки, Терра, вороша невообразимо мягкую шерсть, радостно хихикает, пока в маленькую ладошку что-то не падает. Девочка настороженно смотрит на металлический ключ с пластиковой биркой.

– Адрес?..Рошель!

Мур дёргает длинными волнистыми усищами и изгибает хвост в сторону распахнутого окна.

******************

Прижав к губам кулак, Даррен начинает нервно стучать пальцами по подлокотнику. Волна ядовитой сверлящей горечи поднимается в его тяжело вздымающейся груди каждый раз, когда джип тормозит на повороте. Принц не может смириться с тем, что ему, ищущему её, приходится замедлять темп даже на ничтожные секунды.

Фриц смотрит на друга, представляет себя на его месте и болезненно ёжится. Его рука сжимает плечо Даррена. Парень бьёт ладонью по тонированному окну.

– Если мы опоздали…

– Мы не могли опоздать. Мы чувствуем приближение разлома.

– Если мы опоздали…я воскрешу её снова. Хоть сотню раз.

Джип тормозит, и спустя минуту две напряжённые фигуры вваливаются в ярко освещённый зал особняка. Навстречу непрошенным гостям выбегает охрана. Ведьмы и ведьмаки, наверное, задержавшиеся после банкета, угрожающе скалятся. Сонный Кайл появляется на лестнице, когда Даррен уже обездвиживает пару несостоявшихся магов.

– Что опять-то? – зрелище побеждённых и озлобленных охранников его не удивляет. – Выходные отменяются. В следующий раз на пост ставьте ведьм, ясно?

– Где Рошель? – глаза Даррена становятся матовыми. Ледяные узоры, вспыхивающие на рельефных мышцах, выглядят устрашающе даже в глазах владыки магического клана.

– Будь она со мной, я бы не стал к вам спускаться. Что случилось?

– Она пропала. Не пришла в школу и домой, – говорит Фриц. Сейчас каждое слово даётся ведьмаку с трудом, и его друг решает взять инициативу переговоров на себя.

– Я не знаю, где она может быть.

– Мы обзвонили весь город, но ничего не нашли. Совсем ничего.

Кайл поправляет рубашку, продолжая смотреть на Даррена, что превратился в камень. Ведьмы весело фыркают, но ни их предводитель, ни принц не успевают отреагировать – в кармане Даррена вибрирует телефон. Парень хватает его одним резким неуловимым движением и с силой прижимает к уху. С бледных губ срывается хриплое «да». Кайл и Фриц хмурятся.

– Что значит «выздоровела»? Вы звонили врачу? – Даррен сжимает мобильный так, что белеют костяшки. – Бернарда к телефону. Живо. Ты видел её? Что она сказала? – сердце Фрица таранит рёбра, когда он понимает, что так Даррен может беспокоиться только о трёх женщинах в мире. Первая работает за границей, вторая – пропала, а за третью сам Фриц продаст душу. – Не хотела видеть меня? – брови Даррена взлетают вверх. Отключив вызов и сунув телефон в карман, он впивается взглядом в удивлённого Кайла. – Зови сестру.

Кайл сжимает губы, будто хочет что-то сказать и отводит взгляд. Вдруг в зал входит горничная.

– Терру сюда.

Девушка мнётся и, низко опустив голову, бормочет что-то неразборчивое. Кайл бросает на неё суровый взгляд.

– Мисс Люмьер…у-у…ушла гулять.

******************

Увидев друг друга в доме семьи Мерок, Терра и Аника решительно вздыхают, переглядываются и отворяют двери в гостиную. Не обнаруживают там Рошель, но всё же, изумлённые, застывают с распахнутыми глазами.

Их поражает не идеальная чистота некогда заброшенной комнаты, не портреты, развешанные на стенах, и даже не глянцевые фотографии, прикреплённые ниже. Поразительным оказывается их сочетание.

– Это же… – Терра моргает. – Это – наши портреты! Прабабушка…

Фотографии участников недавней фотоссесии великолепно сочетаются со старинными портретами. Позы и лица аристократов удивительным образом соответствуют позам и лицам молодых людей. Молодых врагов, если быть точнее, что сплотились вместе вопреки разуму, но по велению сердца. Элегантный Кайл так же строг, притягателен, как и его предок – предок семьи Люмьер. Терра игрива и улыбчива, точно аристократка с изумрудными глазами.

А юная Рошель сочетает в себе силу и великолепие всех четверых.

– Я не понимаю…

Аника сглатывает ком и впивается взглядом в фото, над которым не оказалось портрета – кадр из известного ныне молодёжного фильма. Та сцена, в которой Рошель, открываясь зрителям впервые, обескураживает всех своей самоуверенностью и красотой. Женственность, дикость и наивность горят во всём её существе ярким пламенем, таким же ярким, как пламя чуткой души. И почему-то такие же чувства внушает Анике понравившийся портрет.

– Я с-слышала историю о семье братика… – юная волшебница вешает портрет над фотографией. – Историю о том, что семья Аммиан в далёком прошлом была заподозрена в колдовстве. Мать предка Даррена, опасаясь за жизнь любимых, призналась в родстве с нечистыми силами, хотя…ведьмаком был её любящий муж.

– И каким боком здесь оказалась Рошель?

– Из поколения в поколение в семье передаётся легенда о девушке, которую сжигали на костре в тот же день. Говорят, незнакомка дала несчастной леди силы преодолеть ту боль, что забрала её жизнь…

– У нас каждая минута на счету, поэтесса, можно попроще?!

– Я лишь не отпускала её руку до самого конца.

******************

Даррен догадался, что его друг не смог молчать. И пусть он не знал, как много Фриц рассказал, самого этого факта было достаточно, чтобы начать действовать хитро и стремительно.

Фрица выворачивало при мысли об очередном обмане Рошель и Аники, поэтому, открывая дверь своего дома, он молится о пустоте внутри. Но она стоит там. Девушка, которую он меньше всего хочет видеть сейчас.

– Рошель… – парень еле слышно стонет. Боль неистовствует в его груди, давя на голову и сердце.

Леди, стоящая в центре комнаты, оборачивается. На её спокойном лице расцветает улыбка.

– Привет, Фриц. Как видишь, моя работа закончена. Доволен результатом?

– Разумеется, – Фриц бегло осматривает холл и лестницу, но лишь чтобы убедиться в отсутствии Аники и Терры. – Уходи, Рошель, – он шепчет ей это одними губами, видит, как внимательно она изучает его лицо, но не добивается результата. Рошель продолжает улыбаться.

– Ты ищешь Анику? Она здорова, не переживай. Врачи подняли тревогу, хотя зеленоглазое несчастье просто вышло прогуляться.

– Аника…снова в больнице?

– Да. С ней всё хорошо. И с Террой тоже.

– Тогда что с тобой?

Рошель склоняет голову на бок, и в этот же момент в полутёмном зале вспыхивает люстра. Перед глазами Фрица предстают портреты и фотографии, но он успевает лишь бросить на них удивлённый взгляд – достаточный для понимания, но не достаточный для переваривания информации.

– Даррен, если ты захотел устроить массовое убийство, мог бы и позвать меня. Я ошибалась, думая, что ты джентльмен?

Фриц замирает, напрягаясь всем телом. Разумеется, ни Даррена, ни Кайла рядом с ним нет.

13. Минуты счастливых сердец

Закат румянит небосвод на горизонте. Река окрашивается в ослепительный розовый. Думаю, так природа хочет привлечь внимание куда-то вечно спешащих, ворчливых прохожих к своей неповторимой красоте. Хотя, чёрт, о чём я могу думать сейчас, если перед глазами стоит Фриц?

Я тяжело вздыхаю и выпрямляюсь, продолжая держаться за резную ограду моста. С наслаждением вдыхаю запах прохладного ветра, влаги, смешавшийся с ароматом полевых цветов. И поворачиваюсь к Лике.

– Что ты здесь делаешь?

Девушка сидит рядом, бесстрашно свесив ноги с пятиметровой высоты, и смотрит на заходящее солнце прищуренными глазами.

– Знаешь, прежде чем влюбляться, заглядывай в медкарту парня. На предмет заметок психиатра.

Я усмехаюсь, ставлю локти на железное подобие листьев и позволяю ветру трепать волосы.

– С диагнозом похуже моего в вашем мире парней точно не найдётся.

– Но Даррен-то нашёлся.

– Даррен…ну во-первых, он не совсем уж и из вашего мира. А во-вторых, самовлюблённость и любвеобильность – не сумасшествие, а вполне типичные черты характера.

– Ну-ну. А тот факт, что он воскресил тебя просто ради удовольствия можно опустить?

– Смешно, – я ухмыляюсь. Лика поворачивает голову, обращая на меня безэмоциональный взгляд.

– Если бы это было смешно, я бы посмеялась.

– Ты хочешь сказать, что знаешь причину моего воскрешения?

– К сожалению.

– Это расценивать как шутку или как предзнаменование чего-то ужасного?

– Расценивай как крик души, – девушка потягивается, пока я слежу за её болтающейся над пропастью фигурой с изогнутыми бровями. – Твой парень не влюблённый. Он псих. Причём в тяжёлой форме.

– Он болен?

– Да. Он не тебя ни капельки не любит. Он одержим тобой.

Стон срывается с губ против воли – сорвись крик души, оглохла бы половина города.

– Какая красивая выходит сказка…я-то думала, ты скажешь мне что-то вразумительное.

– Я не шучу, – Лика спрыгивает на тротуар, продолжая вглядываться в небо. – Не спрашивай откуда, но мне известно, что Даррен сделал с Фрицем на месте аварии.

– Вернул его к жизни магическим путём, знаю, – я прикусываю губу. – Видела.

– Фриц теперь что-то вроде живого мертвеца. Но магия так умело скрывает его истинный облик не только потому, что у них с Дарреном крепкая связь, а сам ведьмак силён.

– Каждого можно замаскировать с помощью мощной магии.

Лика щёлкает языком, вдруг улыбнувшись, и наши взгляды встречаются.

– Не-а. Всё так чудно сложилось потому, что Аммиан воскресил не труп, а спас полумёртвого человека.

– Бред, – я фыркаю. – Кайл говорил мне, что Даррен нашёл Фрица по прошествии суток. Он на тот момент уже скончался от потери крови.

– Даррен нашёл Фрица почти сразу после аварии. Он проверил пульс, понял, что парня можно спасти, и решил подождать, пока тот не прольёт побольше крови.

Сердце рвётся напополам, подскакивает к нёбу и заставляет прикрыть рот ладонью. Меня внезапно начинает тошнить от всего, чем веет в воздухе.

– Он…он не пытался спасти Фрица? Он…

– …ждал, пока тот будет на грани жизни и смерти. А потом спас его почти целое тело и ещё теплящуюся в нём душу. Но, кстати говоря, пока спасал, сам едва не умер.

Слёзы выступают на глазах, но не понятно, от чего, – от желания плакать или от безудержной ярости. Я уже не замечаю, как глубоко ногти впились в щёку.

– Он…он плевал на чужую и собственную жизни ради куклы для ритуала?!

– Он был одержим идеей воскрешения, а чтобы временной разлом не упрятал тебя в Мир Мёртвых, нужно принести кого-то в жертву. Кого-то, связанного магическими узами и достаточно сильного, чтобы не умереть от боли. Обратить в своего раба можно лишь мёртвого или полумёртвого верно? Только тогда магия способна подавить человеческую силу воли. Удобный случай мог больше не представиться, – внезапно Лика толкает меня в плечо. Тело содрогается, будто она воткнула в меня тысячу игл. – Да не реви ты, глупая. Парень жив, они с той девочкой-припевочкой обожают друг друга, разве это не счастье? – я усмехаюсь, да так неожиданно для самой себя, что этот шаркающий звук смешивается со всхлипом.

– Чёрт побери…я же обещала быть сильной, – прижав запястья к глазам, стараюсь выровнять дыхание. Кожа покрывается мурашками от одного упоминания этого имени в мыслях.

Ненавижу.

Ненавижу его морозное дыхание, ненавижу тот неповторимый запах цитруса, ненавижу его тёплую улыбку и ласковый смех, ненавижу его крепкие объятия, ненавижу всё его огромное тело, ненавижу всё его существо. На кой чёрт природа вообще дала возможность сильным девушкам влюбляться в сумасшедших эгоистов?!

– Если ты, пережившая всё это, до сих пор не захлебнулась в слезах, то я не знаю, кого можно назвать сильным.

– С чего это ты стала такой доброй? – я смотрю на её по-прежнему каменное лицо, багровея от злости и тоски. Грудь вздымается всё тяжелее с каждой секундной, слёзы так и норовят вылиться наружу, а ярость сковывает глотку железными тисками.

– Мужики – козлы. Не люблю, когда они парят девушкам мозги. Да и труп жалко стало, – Лика выгибает спину и лениво зевает. Теперь понятно, откуда у неё столько энергии для фильмов: сейчас девушка – полная противоположность режиссёру на площадке. – Ну а если честно, услышала недавно, как отчаянно ты пытала Люмьер в поисках меня и ребят, – я не успеваю повернуться навстречу смеющемуся взгляду, как Лика уже начинает удаляться. – Не обожги своего принца, принцесса.

Аромат цитруса и хвои, щекочущий лёгкие. Холодная мраморная кожа, покрывающаяся мурашками от прикосновений. Довольная ухмылка и серебряные глаза, будто линзы маяка. Тот, благодаря кому я жива, тот, кто спасал мою жизнь, тот, кто подарил мне первый поцелуй. Я ненавижу его и не понимаю его мыслей. Но я бы смирилась с этой участью…страдай одна.

– Я хочу, чтобы Фриц и Аника были счастливы…я не хочу никого убивать…я достаточно убила тогда… – пальцы отказываются разжиматься, я чувствую, как железо плавится в ладонях. И хочу, чтобы на месте ограды оказался тот, кто стоит рядом. – Смертные ничтожны, но они не заслуживают участи жертв ведьмаков. У вас ничего не получится, – я поворачиваюсь и смотрю в бесстыжие глаза с подрагивающей на губах ухмылкой. Слёзы уже давно слизал ветер, мысли обострились от одного его запаха. – Зачем ты воскресил меня? Зачем ты воскресил меня такой ценой?!

– На этот вопрос лучше ответить Фрицу, – Даррен улыбается своей фирменной многогранной улыбкой.

– П-О-Ч-Е-М-У?! Святые ёжики, мне хоть кто-нибудь здесь скажет что-нибудь конкретное?! – разъярённая, как офисный планктон с утра пораньше, я бью кулаками в широкую грудь.

Потом в шею, в голову, в лицо, в плечи и ключицу. По крайней мере, надеюсь, что успела врезать принцу до того, как оказалась в плену его рук и умопомрачительного запаха.

Он молча обнимает меня, прижав к груди настолько сильно, что едва удаётся дышать. Одна ладонь скомкала ткань платья на талии, а вторая взъерошила волосы на затылке.

– Я тебя ненавижу. Ты чудовище, врун, эгоист, бабник. Бездушный гад, – кричу в его тёплую толстовку, пока он кутает меня в надетую поверх куртку. – Козёл.

– Фриц обычно куда скупее в выражениях, продолжай…

Я лезу из кожи вон, стараясь передать словами всю ту боль, что скопилась в груди, а этот дьявол целует мой висок и смеётся прямо в ухо. Своим непростительно красивым смехом.

– Заткнись! – я поднимаю голову и, злобно фыркнув, тяну его щёки в обе стороны. – Хватит использовать свои уловки, на мне они не прокатывают, смирись! – я тоже должна в это поверить, во имя всего сверхъестественного…

– Уопки? – Даррен улыбается, и его выражение лица пробивает меня на безудержный смех. Ладони соскальзывают на ледяную шею. – Какие могут быть уловки у обыкновенного человеческого айдола и топ-модели, который всего лишь очень долго разыскивал человеческую девушку Рошель?

Наши глаза встречаются. Слишком красивые и сверкающие для человеческих. Но если мы не будем отрывать взгляда друг от друга, то вполне сойдём за смертную пару, да?

– Я даже снял костюм и оделся, как среднестатистический «модный парень». Это же сейчас девушкам нравится? Ничего не путаю?

Я медленно провожу пальцем по его губам, вглядываясь в каждую чёрточку лица, и столь же медленно таю в тепле его куртки. Принц подаётся вперёд, переходя на шёпот.

– Нравится?

– Прикидываю, куда лучше бить. Ты же у нас сегодня человек, а значит и повреждения будут посущественнее, верно?

Даррен смеётся почти в полный голос, и кучки прохожих начинают возмущённо пялиться на нас. М-да. То есть, когда я выкрикивала оскорбления и пыталась его убить, всё было в порядке вещей?

Уже собираюсь поделиться накипевшим с Дарреном, как вдруг он меняется в лице и, коснувшись губами моей макушки, выдаёт то, чего я ожидала меньше возвращения динозавров.

– Я так скучал. Я так скучал, Рошель…

Мягкость и шелковистость его голоса, дрожащие нотки и столь робкий, нежный тон быстро находят брешь в моей обороне. А была ли она вообще, собственно?

– Я сегодня буду простым смертным.

– Горе тому смертному, на которого положила глаз ведьма, – я прижимаюсь щекой к его щеке так сильно и так бережно, будто прожила ради этого всю жизнь. Шутка, наверное, впервые за всё время нашего знакомства, тонет в смешении чувств.

– Я люблю тебя.

Влюбиться в убийцу, будучи убийцей тысячи человек. Всё по канонам жанра.

******************

– Фриц? – Аника, вздрогнув, поворачивается на звук открывающейся двери. – Фриц! Меня уже выписали, представляешь? Как там Ро… – расцветшая на лице девушки улыбка тает, когда Фриц бьёт её протянутую ладонь, прячет своё лицо под капюшоном и стрелой летит наверх. – Ф-фриц? – Аника семенит следом.

Бернард и мур, наблюдавшие эту картину, беспокойно переглядываются.

– Фриц! – девушка преодолевает лестницу и врезается в закрытую дверь его комнаты. – Что случилось? Ответь мне!

Фриц прижимается спиной к двери и обхватывает лицо руками. Дрожащий взгляд янтарных глаз метается по комнате, наткнувшись на махровый халат.

– Фриц! Что случилось?! Ты в порядке?! Бернард, умоляю, отоприте дверь!

– Не нужно! – раскрасневшуюся Анику опаляет гневный возглас. Девушка удивлённо смотрит перед собой. – Не нужно ничего отпирать. Оставьте меня в покое, мисс Аммиан.

– Ты…что ты такое говоришь? Ж-живо отпирай дверь!

– Нет.

– Я не оставлю тебя в покое!

– Оставите.

– НЕТ!

– ДА!

Две фигуры по разную сторону двери оборачиваются друг к другу с возмущёнными лицами и утыкаются взглядами в резной узор.

– Когда это вы стали такой назойливой леди, мисс Аммиан?!

– Когда это вы стали таким упрямым трусом, мистер Мерок?! – Аника глотает слёзы и сжимает кулаки.

– Надо было внимательнее всматриваться в мою душу, мисс Аммиан, а не подкупать симпатию милой мордашкой!

– Ч-что?! – девушка, едва сделав глубокий вдох, ударяет в дверь с такой силой, что прибежавшие на крики слуги замирают в сторонке с бледными лицами. – Да вы…да вы…да вы просто…вы просто бабник!

– Что?!

– С-самый н-настоящий! – девушка разворачивается и стремглав несётся вниз по лестнице, минуя шокированных слуг. Пролетает мимо серьёзного Бернарда и опускается на диван в гостиной. – Любвеобильный трус, который не желает признаваться в этом!

– Вы..вы…раз вы повелись на это, то вы самое настоящее наивное дитя! Понахватались угрожающих словечек от Рошель и теперь думаете, что стали лучше…

– Рошель здесь не причём! – Аника вскакивает, устремив яростный взгляд в потолок. – Каждая девушка должна уметь за себя постоять!

– Согласен!

На минуту воцаряется удивлённое молчание. Бернард и мур изгибают брови, Аника заливается краской, Фриц прячет алое лицо в махровом халате.

– Н-неужели я для вас такое наивное дитя?

– В-воистину….

– Ну и ладно! Ваше право! – девушка поджимает губы и собирается снова рухнуть на диван, как вдруг кидается на шею Бернарду. Мужчина медленно поглаживает её по голове и округляет глаза, когда Фриц снова подаёт «злобный» голос.

– Хватит плакать!

– Я с-с вами н-не разговариваю! Детям м-можно плакать!

– Гхм…ну и пожалуйста!

– Спасибо!

– Не за что!

– А вообще знаете, что?

– Что?

– Ребёнок здесь вы, раз прячетесь по углам!

– Ваше право так думать!

– Именно! – девушка всхлипывает, метнувшись в подвал. Толпа слуг, стёкшаяся в гостиную, не успевает и глазом моргнуть, как подопечная появляется в зале. Дрожа под тяжестью огромной каменной печати. – Я должна…должна договорить!

Уловив измождённые нотки в её звонком голосе, Фриц вскакивает на ноги.

– Отберите у неё топор, она же поранится!

– Если бы это был топор, господин Мерок…– Бернард подходит к тяжело дышащей Анике и протягивает ключи. – Лучше воспользуйтесь этим, госпожа Аммиан.

– С-спасибо, дорогой Бернард…

Девушка всхлипывает, роняет магическую печать в руки мужчины и летит на второй этаж. Дворецкий пытается удержать махину, но та с ужасающим грохотом валится на пол и заставляет слуг испуганно прижаться к стене. Мур водит усами, будто вот-вот разразится человеческим смехом.

– Влюблённые леди действительно способны на многое…

– Вы какой-то неправильный смертный… – Фриц, сглотнув, тяжело вздыхает.

– Лицезрение подростковой драмы порой требует куда большего мужества, чем столкновение со сверхъестественными силами, мистер Фриц…но то, что вы умудряетесь слышать меня из запертой комнаты второго этажа достойно восхищения.

Аника поворачивает ключ дрожащими от боли и злости руками и врывается в тёмную комнату. Фриц сидит спиной к двери, согнувшись почти пополам и глубоко укутавшись в махровый халат.

– Знаешь, что я хотела сказать?! – Аника сглатывает и старается не заплакать, пока Фриц пытается превратиться в шкаф.

Парень зажмуривается. Бесшумно глотая слёзы, он молится всем сверхъестественным существам на свете, чтобы Аника вдруг не надумала к нему прикасаться. И все сверхъестественные существа, находящиеся на проводе в данный момент, наверное, оказываются благородными женщинами.

– Ты идиот! – потому что Аника набрасывается на него со спины и крепко обнимает шею.

– Это ты…глупая…

Фриц безуспешно пытается стряхнуть маленькое тёплое существо. Нежные ладони всё равно впиваются в бледно-синюю кожу, и парень стонет от отвращения.

– Не трогай!

– Я н-непослушный ребёнок, отстань!

– Но это же…это же отвратительно…

– Любить такую наивную и неженственную меня? Поэтому ты не хочешь со мной разговаривать? Не хочешь прикасаться?

Последнее слово далось Анике с трудом, потому что гнев испарился вместе с душевной плотиной, сдерживающей слёзы. Девушка всхлипывает и начинает рыдать так тихо, но так горько и отчаянно, что её тонкие пальчики слабеют с каждым мгновением. Фриц снова стонет. От неимоверной, разрушающей разум боли.

Парень неуверенно поворачивается и только хочет взять любимую за руки, как она набрасывается на него опять. Прижавшись лицом к его шее, запускает руку в поблекшие лохматые волосы и вдруг (неожиданно для себя самой и для него) целует его челюсть. Бархатные губы касаются уродливого шрама в ласковом и столь бережном поцелуе, что Фриц невольно кривится от боли. Той же самой душевной боли, встретившейся с мыслями и вспыхнувшей во всём теле адским пламенем. Ему хочется биться о стену или задыхаться в ближайшем озере, лишь бы выкинуть из головы столь ужасающие мысли.

Он хочет ещё. Он хочет обнять её и никогда не отпускать, уткнуться лицом в мягкие русые волосы и целовать всю вечность напролёт.

– Я отвратителен, Аника. И я всё равно скоро умру. Рошель помешает Даррену, и правильно поступит, а значит я умру в любом случае, понимаешь? Я умру, Аника…не трать на меня время. Понимаешь?

– Не понимаю! – упрямо бросает девушка и целует возлюбленного в безжизненные губы. Робко, заливаясь краской, но так крепко, что шанса ему не остаётся.

Он ломается под натиском её запаха, переламывается внутри, словно давноистёршийся стержень, и уже не может контролировать своё тело.

Две фигуры, притаившиеся в кромешной тьме, два существа, любящих глубокой и чистой любовью, наконец заключают друг друга в объятия. Плач и смех рвутся наружу, тепло кожи и холод губ сливаются в едва уловимую мелодию души – души единой, измученной, измождённой и столь же прекрасной, как если бы любовь можно было сравнить с единственным в своём роде цветком, что скрылся от глаз людских в далёких подземельях.

Слуги во главе с Бернардом молча прикрывают дверь, и, когда все собираются разойтись по комнатам…тишина продолжает ласкать сердца.

14. Натуральные декорации

Я надела своё любимое платье-кокетку пурпурного цвета, плавно переходящего в чёрный. Струящаяся ткань усыпана мельчайшими стразами, а облегающий топ украшен восхитительной элегантной брошью в виде полумесяца. То самое платье, на которое я, будучи мёртвой, смотрела с обожанием, и которое Даррен купил в тот же день.

Я надела его и снова вспомнила день нашего знакомства. Пыльная улица бежала вдоль дороги, бормоча и ударяя безразличными выражениями лиц. Даррен брёл сквозь толпу, отличаясь стильной одеждой и модельной внешностью. Я прошла рядом и вдруг заметила, как он повернулся. Повернулся и посмотрел прямо в глаза. Мне нечасто приходилось встречать ведьмаков, а если и встречала, наше безразличие друг к другу было взаимным. Его же реакция всколыхнула внутри бурю эмоций. Наверное, впервые со дня смерти.

Я бы не запомнила его лицо, не окажись оно так похожим на моё собственное: красивое, каменное, обозлённое. Мы были так похожи только тогда, в один-единственный день, а потом Даррен пришил на губы ослепительную улыбку. Не скажу, что это непритягательно. Наоборот – улыбка ему идёт куда больше бесчувственного взгляда. Но именно эта улыбка заставила меня сомневаться в его чувствах, и речь сейчас не о любви, – он был так осторожен, так скрытен и одновременно бросал в лицо истину. Он…упивался счастьем и боялся, что его кто-то отберёт? Он хотел, чтобы я узнала его, и одновременно опасался, что это произойдёт слишком быстро? Не знаю. Не знаю, что растёт в его больной голове, и что именно он чувствует ко мне.

Однако одно можно сказать уверенно: одержимый или влюблённый, он мирился с мыслью о потере лучшего друга и разрушенном будущем лучшей подруги. Только ради меня. Эгоист и чудовище. Принц стал единственным, кто хотел позаботиться обо мне, да ещё и любой ценой. Что значит заботливый убийца-эгоист против доброго убийцы-лжеца?

******************

– Добро пожаловать на Огненный фестиваль! Как повелительница пламени могу сказать вам, что этот праздник вы запомните на всю жизнь…

– Как ты умудрилась выбить роль ведущей? – удивлённо спрашивает Аника за кулисами.

– Я умею заводить друзей.

Мы смеёмся, просматривая программу фестиваля, хотя на душе у каждой скребутся кошки. Нет, кто там у нас был в прошлый раз? Тигры? Считайте, что их откормили до размеров слонов. Хорошо откормленных слонов.

– Все готовы, – Терра сверкает торжественной улыбкой и скрещивает руки на груди. – Симпатичное платьице. Как раз для такого случая.

– Не так я себе представляла наше первое совместное времяпровождение…

– Если бы я месяц назад спросила тебя, представляешь ли ты его вообще, ты бы меня сожгла, – усмехается Аника, на что Терра хохочет во весь звонкий голос.

– Думаю, мы готовы. Они не узнают, что ты годишься ему в прабабушки, эта тайна умрёт с нами.

– ХА! Моя сногсшибательная красота задушит эту тайну собственными щупальцами.

Выходя на сцену, я чувствую его.

Наказание для тех, кто нарушил законы природы. Безжалостное и болезненное, сметающее всё на своём пути. Бездна Ада, которую нам предстояло перепрыгнуть, не обжёгшись лавой и не оглохнув от воплей демонов.

Эпичное описание, да? Стало бы прекрасной аннотацией тёмного фэнтези, но у нас тут реальность, а я далеко не глупая леди, поэтому вынуждена расстроить тех, кто любит поплакать.

– На повестке дня занимательная история о двух ведьмаках, которые решили принести в жертву школьников ради спасения подруги, – я театрально развожу руки и улыбаюсь залу своей самой ослепительной улыбкой. Слух ловит многочисленные «Банально…». – Но подруга оказалась более умной и, самое главное, – способной вести конструктивный диалог, поэтому…

Кончики моих волос вспыхивают, кожа покрывается мурашками, разливая по телу склизкий холод. Ветер усиливается. Я буквально слышу, как он стонет в немой мольбе о спасении и как отчаянно гонит всё живое прочь от того, что материализуется на большой поляне за сценой.

Не нужно оборачиваться, чтобы догадаться о предмете всеобщего волнения: прекрасная я, вспыхнувшая алым пламенем, на фоне неестественно изогнутого урагана.

Даррен и Кайл поднимаются со своих мест. Их примеру следует ещё десяток учеников. Остальные восхищённо озаряются по сторонам и не замечают, как лёд тонкой коркой подползает к их сиденьям, оставляя за собой бледно-голубую дымку. Кайл сжимает в руках копьё, искусно замаскированное под атрибут пиратского костюма.

– Поэтому…встречайте звёзд сегодняшнего праздника! – я громко хлопаю в ладоши, поймав недоумённый взгляд Даррена. – Мистер и миссис Аммиан!

– С мистером и миссис Люмьер! – весело восклицает Терра.

– С мистером и миссис Мерок! – робко добавляет Аника.

– Которые любезно согласились посетить нашу вечеринку.

Кимэй Аммиан. 46 лет. Высокий взбитый брюнет с серо-голубыми глазами. Глава корпорации Аммиан, профессиональный фехтовальщик. Могущественный ведьмак, сын льда.

Реле Аммиан. 40 лет. Маленькая стройная леди с русыми волосами, глаза цвета спелого абрикоса, частичная гетерохромия: красноватая кайма вокруг зрачка. Высококвалифицированный лингвист. Человек, осведомлена о силах мужа и сына.

Эдвард Люмьер. 48 лет. Худощавый блондин с карими глазами и островатыми чертами лица. Глава корпорации Люмьер, чернокнижник. Могущественный ведьмак, сын воды.

Мелисса Люмьер. 42 года. Высокая брюнетка с «эльфийской» стрижкой и голубыми глазами. Топ-модель. Могущественная ведьма, дочь огня.

Поль Мерок. 47 лет. Высокий стройный брюнет с длинными, убранными в хвост волосами, глаза золотистого оттенка. Бывший известный фигурист, ныне – владелец сети крупных горных и морских курортов. Человек.

Ванесса Мерок. 44 года. Леди с мелкими рыжими кудрями и зелёными глазами-бусинками. Широко известная писательница и поэтесса. Человек, увлекается эзотерикой, демонологией и астрологией.

– Массовое жертвоприношение? Умно, конечно, но неужели это всё, на что тебя хватило после шести лет обучения в престижной математической школе? – Мелисса смотрит на сына, презрительно изогнув бровь.

– Его же там не умению воскрешать ведьм обучали, дорогая.

– Не вижу разницы.

– Но…выходит, это та самая загадочная Рошель? – Эдвард осматривает меня со сдержанным интересом.

– Эта оборванка? Ты уверен?

– Думаю, да. Сходство на лицо. А тот факт, что она сильнее тебя, подтверждает её возраст и чистокровность.

– Кто-кто сильнее меня? Не повторите, мистер Люмьер?

– Даррен, Аника, милые, почему вы сразу нам всё не рассказали? Мы с папой обязательно бы придумали, как вам помочь, – Реле вздыхает. – Я, глупая, должна была сразу обратить внимание на те статьи в газетах… – женщина поворачивается ко мне и дарит и тёплую улыбку. – Ты очень красивая девочка, как раз во вкусе моего сына. Эти заголовки как ничто другое были похожи на правду. К тому же Вы и спасительница нашего рода – одно лицо.

– Ты весьма проницательна для человека, милая.

Кимэй окидывает меня изучающим взглядом и вдруг расплывается в дружелюбной улыбке. В ямочках на щеках и игривом блеске смеющихся глаз легко узнать Даррена. Моего любимого отвратительного Даррена.

Реле улыбается шире, чуть прищурив глаза:

– Ещё раз услышу нечто дискриминирующее – твои уши и нос окажутся в моём салате.

– Можно я буду называть Вас мамой?! – едва подавив приступ смеха, я кидаюсь к Реле и хватаю её за руку.

– Конечно, милая! – в ответ она крепко сжимает мои ладони в своих, и Аника с Террой многозначительно переглядываются.

– Невероятно…мы будем закрывать временной разлом, представляешь?! Я знала, что рано или поздно мои старания не пройдут даром!

– Извини, лапочка, но может мне кто-нибудь всё же объяснит, что здесь происходит?..

– Сыночек, а твоя девушка маг или ведьма? Если она человек, то ничего страшного, но если она маг или ведьма, то она просто обязана будет помочь мне разобраться с теми психологическими портретами!

– Милая, но ты ведь сама написала ту книгу, зачем тебе разбираться в собственных персонажах?

– Думай, о чём говоришь! А вдруг мне удалось воссоздать в героине характер ведьмы или мага?

Для наших родителей мы всегда были и останемся детьми (даже если сами родители порой ведут себя, как пятилетки из детского сада). И кто же ещё, как не родители, сможет уберечь нас от совершения ошибок?

– Даррен Аммиан, – всеобщую суматоху прерывает властный голос мистера Кимэя. Он смотрит на сына, будто пытаясь пролезть к нему в душу.

Я замираю, бросив взгляд на сосредоточенную Терру, взволнованную Анику и огромное нечто, жужжащее за нашими спинами.

Глаза старшего Амман становятся матовыми светящимися изнутри огоньками цвета серебра. Замысловатые узоры ползут по рукавам рубашки ледяной коркой. Я чувствую, как чистая природная энергия исходит от него угрожающе сильными волнами, проходит по коже стадом мурашек и оседает инеем на ресницах. Мистер Кимэй сильнее Даррена, даже если с первого взгляда такое не скажешь.

– Ты убьёшь кого-нибудь из присутствующих только через мой труп.

– А пока вы будете помогать нашей невестке, мы займёмся смертными, – бросив это с материнской улыбкой, Реле целует мужа в щёку, вытирает осевший на губах иней и хлопает в ладоши. – Дамы и господа! Кто из присутствующих хочет взять автограф у миссис Ванессы Мерок? – зрители дружно гудят, а женщина смотрит на сидящую и хихикающую в первых рядах компанию. – А если кого-то не прельщает эта затея, те просто пойдут с нами. Или поедут. С посторонней помощью.

– В кое-то веке я согласна с Аммиан, – выдыхает Мелисса едва заметным огоньком, который Эдвард спешит окатить водой.

Кайл и Даррен оправляются от шока и переглядываются.

Я кидаюсь к Терре и Анике, и мы, схватившись за руки, бежим к поляне. Восторженные голоса зрителей, явно не ассоциирующиеся с массовым убийством, ещё долетают до ушей, когда появляются они.

– Пей, – Лика сует мне в руки склянку. – Ребята сказали, что с этим обезболивающим мизинцам не страшны никакие острые углы.

– То, что надо, – мы усмехаемся.

Опрокинув содержимое в рот и быстро кивнув девушкам, я поворачиваюсь к ухмыляющемуся Ларсу. Проходимцы, выстроившиеся по кругу и с любопытством поглядывающие на нас пятерых, выпрямляются.

– Честная сделка. Всё, как мы условились, – я протягиваю руку.

Мужчина, медленно и не сводя с меня удивительно серьёзного взгляда, целует тыльную сторону моей ладони. Я гулко вздыхаю и снова киваю. Но на этот раз, наверное, самой себе.

– Да.

– Простите, но… – Аника сглатывает, взглянув на Терру. – Но в чём заключается сделка?

– Ведьмы могут заключить лишь одну сделку, – я улыбаюсь ей, подмигнув. Мы справимся и ещё покажем этим чертям! – То, что мне нужно, в обмен на желание.

– Желание? – удивлённо переспрашивает зеленоглазое несчастье.

– Это значит, что когда мы избавимся от её маленьких неприятностей, этот больной на голову идиот может просить у Рошель всё, что вздумается, – пожимает плечами Лика с меланхоличным видом.

Вдруг происходит нечто очень плохое, сопровождающееся звуком трескающейся земной коры, поэтому мы решаем прервать мирную беседу, и я молча шагаю в воющее облако пыли.

Поначалу кажется, что ничего не произошло. Лёгкое покалывание во всём теле заставляет болезненно ёжиться. Я бегу ближе к центру бури, в надежде хоть как-то уравновесить энергетический всплеск, и спустя минуту понимаю, какие золотые у меня мозги.

Боль ударяет в голову, поджигая кровь. Яд течёт по венам, конечности немеют, глаза застилает чёрная, переливающаяся пелена. Но я даже не могу закричать. Вопль застрял в горле, осушив губы. Чернота, тьма, наступающая отовсюду, будто превращается в океан, и я тону, захлёбываюсь в нём, напиваюсь до головокружения и нестерпимой тошноты. Колени подкашиваются, словно кости вот-вот начнут лопаться с противным треском. Чей-то голос настигает сознание.

– НЕ ПАДАЙ! Ни в…

Закатив глаза, я пытаюсь подняться. Какие-то путы впиваются в руки и ноги. Сквозь адскую боль проскальзывает ощущение тёплой влаги на ладонях и локтях, а несносные конечности никак не хотят выпрямляться.

Сил не хватает. Им не хватает сил.

– Нам хватит! – Фриц обнимает меня со спины, разводит руки, и ненавистные путы, впиваясь в его тонкую синюшную кожу, медленно рвутся. – Нам хватит сил…

Я разворачиваюсь в его объятиях и сквозь слёзы, подёрнутые всплывающей чернотой, вижу родное, искажённое болью лицо. Сердце сжимается в судороге, разнося по телу едкую горечь. Я отдаю жар прожорливому разлому, отдаю все силы до последней капли, чтобы поскорее закупорить эту дырку, а потому даже не могу облегчить его страдания.

Как и не могла облегчить страдания той девушки.

Почему?

Аника плачет, стараясь не упасть на колени. Тонкие трясущиеся руки, кажется, вот-вот заживут отдельной жизнью, но продолжают сжимать оберег с таким упорством, что мне становится страшно.

Сил-то, может, и хватит.

– Её не хватит…

Я пытаюсь оттолкнуть Фрица. Женского тела хватает лишь на мелкий шаг вперёд. Глубоко вдохнув, жмурюсь и на мгновение, всего одно жалкое мгновение, вдыхаю в своё тело огонь. Этого мгновения достаточно, чтобы наша грозная артиллерия пошатнулась от боли.

Фриц, подхваченный языками пламени, отлетает за границу разлома прямо к полумёртвой Анике, и та вдруг оживает, вцепляясь в его обмякшее тело.

Секунда облегчения помогает мне глотнуть слёзы и сделать вдох. Чтобы затем свалиться в объятия корней от ударившей в грудь боли.

Кто-то вскрикивает. «Терра» стрелой проносится в сознании, паника начинает душить и без того обессилевшие лёгкие.

– Убери девчонку, Лилу! – громко командует Ларс. В его по-прежнему серьёзном голосе проскальзывают беспокойство и нечеловеческое напряжение.

Разлом крепчает, ударив по спине невидимой железной наковальней. Кости хрустят, корни завязываются в тугой узел на шее.

Похоже, Лилу оставила поддержку.

– Помогите, она жива, я возвращаюсь! – эта фраза мешает горькие слёзы со слезами неописуемой радости.

Через миг мне удаётся сделать вдох, но отсутствие Терры с её силами воды становится заметно ощутимым.

«…– Что тебе надо от меня? Я же сказала, что не хочу присоединяться к вашей шайке. Можешь грохнуть меня, мне плевать.

– Как становятся ведьмами, Рошель? – Ларс опирается на резные перила подоконника.

Опрятный и спокойный, в шёлковом изумрудном камзоле и белоснежной рубашке, он похож на подающего надежды принца. Если бы не дьявольские светящиеся глаза. Глаза, при виде которых все его бесчисленные воздыхательницы готовы падать на колени, рвать на себе волосы и кричать, как им это нравится. Правда, чаще всего он хочет другого. Предательства господина или госпожи, будь то приближённые служанки, гор золота, будь в его покоях принцессы или королевы, или выгодного положения в политической игре, если это – жёны дипломатов. И всё в обмен на пресловутую любовь.

Нет, в принципе, это логично. На одно жалование заграничного посла крупнейший в мире шабаш не прокормишь, надо же как-то крутиться.

Но иногда он хочет другого. Для души. И я даже не знаю, что отвратительнее.

– Всё же. Как становятся ведьмами, Рошель?

– После мучительной и незаслуженной смерти, – такой же, какой умерли мои родители. – Отстань.

– А ещё?

– По наследству от мамули с папулей, как тебе передались твоя чёртова извращённость и карликовый мозг! – я отталкиваю его изо всех сил, но он продолжает, как ни в чём не бывало, взирать на меня, загораживать свет из единственного окна.

– Не совсем.

– Отвали!

Он обхватывает мою талию, когда я собираюсь пройти мимо вглубь комнаты, и прижимает к себе.

– Руки!

– Я существо для контроля ведьм и магов, для контроля бесчисленного множества времён. И я никогда не был человеком.

– И к какому боку-припёку мне эта никчёмная информация?!

– Чтобы сила ведьм передалась по наследству, предок рода должен умереть от рук инквизиции или глупых верующих и стать ведьмой или ведьмаком. Он умрёт и тут же восстанет, одаренный силой природы за причинённые людьми страдания. Его потомки будут наделены его силой.

– Я знаю.

Поняв, что брыкаться бесполезно, я опускаю голову. И снова вспоминаю о родителях. Слёзы, прорвав оборону разума, скатываются к шее по щекам и капают на белоснежные перчатки Ларса. Я чувствую тепло его рук даже через ткань. Живое тепло кого-то, кто не хочет меня убить.

– Твои родители – сильные ведьма и ведьмак. А ты – их бракованный ребёнок, от которого удалось выгодно избавиться. Она родила тебе достойную, по их меркам, замену.

– Плети всё, что душе угодно, я не поверю в этот бред.

Я устала. Устала настолько, что готова слушать любую чепуху и пропускать её мимо ушей, лишь бы он продолжал меня обнимать. Осознание одиночества взрывается в сердце нестерпимым огнём и болью, парализующей тело. Я начинаю беззвучно рыдать и задыхаться тухлым воздухом заброшенной комнаты, пока Ларс не разворачивает меня лицом к себе и не прижимает к груди. Аромат дорогого одеколона прокрадывается в лёгкие, и я вдруг чувствую острую необходимость в этом запахе. Он словно создаёт иллюзию моей отрешённости. Отрешённости от этого места и времени, от всех этих живых и мёртвых, словно странный и извращённый Ларс стал моим маленьким спасительным миром.

– Ты всего лишь человек. И никого ты не сжигала, даже не убивала. К сожалению, – Ларс вздыхает, пока я пытаюсь понять смысл сказанного. Пытаюсь и перестаю пытаться. – После того, как мы разобрались с теми фанатиками, ты пролежала без сознания, изнемогая от лихорадки, – он снимает перчатки и берёт моё бледное заплаканное лицо в руки. – Я очень хочу сделать тебя и твою силу своими… – Ларс прикусывает губу. – Но через считанные столетия родится смазливый моделишка с замученным сердцем, с которым ты, похоже, будешь по-настоящему счастлива, – Ларс вздыхает, морщится, проведя большим пальцем по моему носу и губам. – Убить того, кого так страстно желаешь, чтобы подарить ей счастье с никчёмным мальчишкой в другой эпохе…ты назовёшь меня больным на голову сказочником…»

– ЛА-А-АРС! – я делаю рывок и, схватившись за что-то мягкое, вскакиваю на ноги.

Мой вопль разносится вокруг грозным эхом и переливающейся энергетической волной. Ларс находится далеко, но я готова поклясться, что этот больной на голову сказочник торжественно ухмыляется.

– Мы с тобой обязательно поговорим!

– Интересно, на какие темы?! – Даррен, чья рубашка помогла мне подняться, сердито смотрит на меня.

– Тебя они точно касаться не будут, идиот! – весело отзывается Кайл, обняв меня за плечи со спины.

Я бы скинула с себя живую ношу, но кожей чувствую, что сделал он это не из романтических побуждений.

Мы разделили боль на троих.

– Ты несносная девчонка…почему ты не можешь просто сидеть за моей спиной и наблюдать, как я тебя спасаю?! – Даррен вцепляется в мою талию, прислонившись лбом ко лбу. Чёрная кровь стекает из его рта, и я вдруг вспоминаю, как упивалась её запахом и как мастерски он изменил её цвет в моих глазах. – Почему?!

– Потому что вы, мужчины, вечно всё делаете коряво! – я запускаю руку в его волосы и кричу изо всех сил. Боль врывается в горло наточенным копьём.

ПОДОЖДИТЕ-КА.

– Я тебе устрою… – ему настолько тяжело говорить, что каждое слово сопровождается волной дрожи во всём теле.

– Пошёл т… – я не успеваю закончить.

Наши губы, словно имея отличное от гневных взглядов мнение, сливаются в крепком поцелуе, от которого земля уходит из-под ног. Боль отступает на второй план, смутившись страсти и отчаяния, столь горьких и столь желанных, что вплелись в одно порывистое движение. Отстранившись спустя долгую и сладкую минуту, я облизываю губы. Вкус крови принца кипятит вены, и мои глаза расширяются.

– Ну начинается… – Кайл тяжело вздыхает, спрятав лицо в моих волосах.

– Интеграция!

– А?

– Нас трое, – шипит Даррен.

– Ты делала так раньше? – Кайл прикусывает губу.

– В жизни нужно всё попробовать!

– Когда люди придумывали эту фразу, они вряд ли имели в виду интеграцию трёх ведьм с противоположными стихиями…

– У кого-то тут нашлись лишние силы на слова, – я поворачиваюсь к Кайлу и изгибаю бровь. В силу сложившейся ситуации и скачущего давления, думаю, получается по-настоящему страшно. – Вот и делись! А ты, – я возвращаюсь к Даррену. Моему любимому угрюмому Даррену с матовыми серебряными глазами. – Дай мне попить.

Ведьмак усмехается и превращается в другой подвид моего любимого Даррена – Даррена-обольстительного-клоуна.

– Хорошее ты время нашла для любовных игр.

******************

Родители отчаянно борются за жизнь детей, наплевав на вражду и всевозможные предрассудки. Ведьмы и ведьмаки вкладывают всю свою силу в разлом, пытаясь совладать с ним, будто с одичавшим и прожорливым зверем. Люди пытаются утихомирить своих сородичей и выставить творившееся безумие запланированным представлением. У всех дрожат голоса, ноют мышцы и обливаются кровью сердца. Но все хорошо справляются с поставленными задачами.

Когда Рошель теряет сознание, и воздух пронзает душераздирающий вопль, Даррен и Кайл замирают под клинками родителей. Битва могущества и чёрной крови прерывается с замиранием двух сердец.

Они вваливаются в пучину хаоса, сопровождаемые сотней обеспокоенных взглядов, и проходимцы тут же получают поддержку могущественных Люмьер и Аммиан. Ведьмаки делят боль с любимой ведьмой. Замученным защитникам удаётся сделать вдох.

Родители необычных и отчаянных детей молятся – каждый своему божеству и силе, – чтобы их дети остались живы несмотря ни на что.

Поэтому, когда разлом взрывается ослепительной золотой вспышкой, первая мысль в каждой взрослой голове – это «неужели оно существует?!».

– Миранда… – обессиленно шепчет Терра, нежась в руках плачущей сестры. – Если врачи пропишут мне костыль или какую-то другую дребедень, ты понесёшь меня на свадьбу сестрёнки! – на последнем слове она оживлённо вздрагивает и, крепче обняв Миранду, устремляет восторженный взгляд в небо.

Небо, которое в мгновение ока завладевает всеобщим вниманием.

– Фриц! – Аника, прятавшая слёзы в объятиях Фрица, громко вскрикивает. Парень следит за направлением её руки и усмехается. – Что смешного?!

– Я представил тебя в этом наряде.

– Ч-чт…ЭЙ!

******************

Я не знаю, как это произошло. Энергия взорвалась между нами, растеклась по венам и расползалась по коже с первым судорожным вздохом. Чувства и мысли исчезли, время и пространство словно сжались до размеров атома, и только спустя долгое мгновение, когда в голове гулким настойчивым эхом раздалось чужое сердцебиение, когда два сердца, бьющиеся о стенки черепа, стали частью меня со всеми своими эмоциями и переживаниями, я начала чувствовать.

Ветер хлещет кожу, треплет волосы и заползает в лёгкие вместе с неповторимым и столь желанным запахом морозного цитруса.

Я парю над землёй, выгнув спину так, что вот-вот треснут кости, и не могу сдержать смех. Не смех, а дикий крик. Он срывается с губ вместе со вздохом, и руки мои, будто пытаясь нащупать ненавистную землю, тянутся в стороны.

Кайл и Даррен, до сих пор разглядывающие свои костюмы феечек, поднимают брови.

– Мне стоит заявить шерифу, что твоя кровь вызывает зависимость и помутнение рассудка, – бормочет Кайл.

– Она не успела ей насладиться, – Даррен усмехается, и этот звук, подгоняемый свистом ветра, кажется ещё прекраснее. – К тому же, мои тело и кровь имеют узкий спектр действия.

– В лице моей далёкой родственницы…

– Которая никогда не станет близкой, если ты, конечно, не захочешь испустить дух в мясорубке.

– Посмотрим, что значит твоя мясорубка против моего котелка.

Кайл примерил на себя образ чёрного мага, за коего я приняла его при первой встрече. Болотные брюки и плащ с подолом до колен в сочетании с чёрным джемпером выгодно оттеняют его кожу. Треугольный вырез являет тяжёлый серебряный амулет в виде шести перекрестий, у ведьм это – тайный символ защиты.

Принц обернулся в подобие тёмных джинсов, широкую белоснежную рубашку, дующуюся на ветру, и кожаный жилет цвета пасмурного неба. В левом ухе сверкает золотой гвоздик, на правой руке – два перстня с тёмным изумрудом и белым сапфиром, что кажется кусочком застывшего дыма. К щеке, подчёркивая остроту и пронзительную яркость серебряных глаз, спускается тонкая косичка с вплетёнными золотыми нитями. Принц-пират, покоритель сердец, светящийся изнутри, с холодным властным взглядом. Совсем как в старых приключенческих романах, от которых алеют щёки и душа наполняется воодушевляющим теплом. О том, что образы вытянуты из моей головы и воспеты магией огня, мы ВСЕ промолчим.

Магия, как принято это называть у смертных, соткала наши образы, перемешав наши мысли, чувства, эмоции и желания. Спасибо ещё, что мне удалось взять на себя инициативу в подборе платьишек, иначе бы два гиганта нарядили огненную ведьму в оборки да бантики.

Хотя, судя по тому, как они уставились на меня, каждый прикусив губу, с выводами я поспешила зря.

– Святые ёжики…кому мне руки поотрубать?!

Я смотрю на всё то же платье-кокетку с изящным градиентом. Которое, зараза, превратили в топ и юбку, оголив талию, и дополнили пышным тройным подкладом и пурпурным кружевом на подоле. Белоснежные чулки доходят до половины бедра, заканчиваясь тем же самым многослойным кружевом. И если это за изящный маникюр и тёмно-пурпурный браслет с чокером простить можно, то сверкающие туфли на шпильках – никогда.

– ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! Как я в них драться буду?!

– Мы же собирались просто дать пинка неподвижному разлому, – ухмыляется Даррен, провоцируя мои чудесные ноготочки пощекотать его не менее чудесные глазки.

– Мы к этому ещё вернёмся.

– С удовольствием.

– С истинным, – добавляет Кайл, переглянувшись с принцем.

Мужчины…

******************

Она взлетает ввысь, держа за руки двух преданных мужчин. Точнее, не мужчин, а всего лишь ничтожных мальчишек, по сравнению с Ларсом. Хоть его тело и не старше.

Её улыбкой можно освещать города. Яростное пламя, вода, лёд, да и что уж там говорить, – земля – плещутся в её глазах, обретая новые краски. Она прекрасна, как целый мир. Нет, ещё прекраснее. И всегда была, хотя этого никто не замечал.

Они справляются с разломом за считанные минуты, высвобождая слившуюся воедино энергию. Все их страдания оборачиваются вспышкой света и незримой для человеческого глаза энергетической волной. Ларс валится на колени, не веря нахлынувшему облегчению, и тут же устремляет взгляд на Рошель.

Они обнимаются и смеются. Эта Рошель – самая счастливая Рошель из всех, которых видел в ней Ларс, а он, пусть она того и не знает, видел немало.

Рошель сильна настолько, что объединила бушующие стихии, завоевала сердца могущественнейших ведьмаков и не побоялась заключить сделку с самим адом только для того, чтобы спасти кучку смертных. Ни одна ведьма не пережила бы тройную интеграцию, не говоря уже о последних пунктах.

Ларс уверен, что Мелисса и Эдвард, наблюдая за происходящим, жалеют о решении своих предков и искренне недоумевают. Не подозревают, что Рошель была для своих родителей таким же жалким ребёнком, каким сейчас для них является Миранда, – дочкой ведьмы и ведьмака, лишённой сил. Не убей её Ларс сразу после возрождения, тогда, на инквизиционном костре, она была бы несчастна всю жизнь.

И не смогла бы показать язык потомкам тех, кого должна ненавидеть больше временного разлома.

******************

– Спасибо, – я смотрю в удивительно спокойные глаза Ларса и морщусь при взгляде на его раны. – Большое тебе спасибо, – порывисто обнимаю его и, чуть покраснев, касаюсь рваной раны на плече раскалённой ладонью. Так боль пройдёт быстрее. А моё смущение от частых «ути-пути» – нет. – Слушаю тебя.

– Эй, чертёнок, – я возмущённо округляю глаза, как вдруг понимаю, что Ларс уставился на принца. – Когда ты собираешься жениться на девушке?

– Она моя жена с тех самых пор, как появилась здесь, и если ты думаешь, что можешь издеваться над ней по собственному желанию, то мне придётся тебя разочаровать.

– Нам проще тебя убить, – шипит Кайл в унисон Даррену.

– Вот именно. На какие-то там древние нерушимые клятвы мне плевать.

– Согласен, – они одновременно хрустят пальцами, и мы с Аникой и Террой обмениваемся взглядами в попытке сдержать смех.

– Зелень самоуверенная…

– Что ты там сказал?

– Ли, Рё, – проходимец кивает близнецам, и те озадаченно смотрят то на него, то на меня. – Вот моё желание. Пошейте принцессе самое роскошное платье из всех, что вы делали за эти два века, и огромными буквами вышейте «Собственность Ларса». Уж тогда ты свою свадебку надолго запомнишь, принц недоделанный.

– Ты правда думаешь, что я не куплю жене платье?

– А ты правда думаешь, что она вправе нарушить клятву, тем более если будет пищать от восторга при виде своего платья?

– Я – пищать?..

15.

Наше настоящее

Могущественные дети природных стихий решают побыть смертными. По крайней мере, сегодняшним вечером после битвы, когда все без исключения хотят просто принять горячую ванну и наконец поужинать.

Бернард распоряжается удивлёнными количеством гостей служанками, и вскоре стол ломится от обилия ароматных блюд.

По началу разговор не клеится, как, в принципе, и желание его начинать, но Терра в очередной раз спасает положение своей страстью к сладкому: мистер Люмьер заявляет, что она разошлась, миссис Люмьер удивительно мягко говорит, что к совершеннолетию её фигура безвозвратно испортится, и все остальные начинают смеяться. Пока не Терра не решает заплакать, и все женщины не кидаются к ней, даря мистеру Люмьеру леденящие душу взгляды.

Не будь Терра сладкоежкой, два могущественных рода ведьм лишились бы своих жизней. И кто что говорил о диетах?

Я решаю помочь уставшим слугам и осознать мысль о минувшей опасности наедине с собой. Но на опустевшую кухню за мной следует миссис Аммиан.

– Знаешь, а ведь сначала мы хотели поженить Анику и Даррена, потому как думали, что они идеальная пара, – она останавливается рядом со мной, сложив руки на поясе, как элегантная, мерно светящаяся в лунном свете фарфоровая кукла. – Но потом сынок нас образумил. Так стыдно мне не было никогда…

– Что Вы имеете в виду?

– Даррен сказал, что мы эгоисты. Лишь ищем выгоду в их женитьбе, а ведь это – доля правды. Не представляю, как мы могли до такого докатиться… – женщина фыркает с отвращением к самой себе. – Но потом Даррен вдруг заявил, что до окончания школы Анике лучше числиться его невестой, потому что так она будет в безопасности. Девочка, конечно, – очень сильный маг, но всё же остаётся наивной девочкой. Думаю, ты понимаешь, о чём я, – я замираю, и миссис Аммиан берёт из моих рук поднос с закусками. – Видимо, он не сказал тебе потому, что боялся неправильного понимания. Однако я посмотрела на тебя… – Реле опускает взгляд, и фарфоровое лицо слегка омрачается. – Тебя, бесстрашно спасшую смертного мальчика и так отчаянно обнимающую моего сына…и поняла, что ты должна знать правду.

Но вы её не узнаете никогда.

Со странной, наполненной светлой грустью улыбкой, я подумала, что не хочу гасить тот огонь, который пылает в её глазах, когда она говорит о сыне.

Ведь Даррен по-настоящему хороший. А я ведь не обыкновенная влюблённая дурочка, да?

– Спасибо, миссис Аммиан. Я…л… – «люблю Даррена»?! Что за нежности, мы с ней почти не знакомы!

– Мама, – вдруг говорит она, коснувшись моей сжатой руки своей мягкой холодной ладонью. И я понимаю, что значит это слово, лишь когда Реле оборачивается перед уходом. – Я знаю, что ты любишь Даррена.

Трапеза затягивается обсуждением рабочих моментов, связанных со школой и предстоящим ремонтом. Затем мы плавно переходим к сути конфликта между семьями и топчемся на одном месте, пока Поль и Ванесса не спрашивают, в чём, собственно, суть проблемы.

Разумеется, многовековая вражда между кланами (хотя я даже не помню, чтобы мы когда-то назывались пафосным словом «клан») не закончится в один мирный вечер за обеденным столом. Но я стала первым и, надеюсь, самым большим шагом на пути к этой цели, так как Мелисса и Эдвард признали меня частью рода Люмьер.

Той самой ночью, когда все гости разошлись по комнатам после долгих уговоров остаться на ночь, я выхожу на балкон. И, улыбаясь, чувствую, как холод Даррена крадётся к спине.

– Смотри, – я указываю на скопление ярко-синих звёзд, что клубятся в чистом небе над лесом. – Это шрам, оставленный временным разломом.

– Почему такая смертоносная дребедень оставляет такие красивые шрамы?

– Потому что его победили мы.

Даррен обнимает меня за плечи, целует шею, щёки и висок, добирается до губ, вдохнув острый аромат цитруса. Я запускаю руку в его волосы, висну на шее, холод и жар начинают пульсировать между нами, перекрывая дыхание и приятно покалывая кожу, и тогда принц берёт моё лицо в руки с коронной ухмылкой.

– Я кое-что покажу.

Он заводит меня в комнату, сложив ладони на глазах…чтобы через мгновение я прикрыла рот рукой и подпрыгнула на месте.

Длинное тёмно-фиолетовое платье, струящееся к полу, ослепляет своей пышностью и красотой. Корсет блестит, словно извивающаяся кобра, подол, расшитый искусными кружевными цветами и бриллиантами, искрится ярче улыбки Даррена, а едва заметные лепестки этих цветов ползут к груди, становясь тёмно-малиновыми, почти чёрными, у самой талии.

– Нравится?

– Ты шутишь?! – я молниеносно разворачиваюсь, чтобы угодить в его крепкие объятия и ощутить на губах сладкий поцелуй. – И как же нам быть с уговором Ларса?

– Кажется, я уже объяснял, – бесстрашно ухмыляется принц и снова тянется ближе. – Надо было слушать…

Я решила, что надену его в первый день свадебного путешествия. Если Даррен тайком не узнает о моём желании и не сделает сюрпризом путешествие в горы. В таком случае придётся его там же и закопать.

******************

– Ты придёшь на свадьбу?

Я встаю рядом с Ларсом, опираясь на перила. Удивилась бы, что он миновал чутких Даррена и Кайла, один из которых (думаю, понятно, кто) заснул на моих коленях, но, с другой стороны, это же Ларс.

Порыв ветра влетает в открытую балконную дверь, вздувает шторы, и мой взгляд, будто следуя за ним, падает на спящего Даррена.

– Ты режешь меня без ножа, – Ларс поворачивается, испустив усталый вздох. – Особенно когда так улыбаешься, смотря на него.

– Приходи на обе свадьбы, – я усмехаюсь, коснувшись его плеча. – Мы будем рады видеть своего спасителя. И вообще…я должна сказать тебе спасибо.

– Ты мне ничего не должна. Но я бы не отказался.

– Спасибо. Большое спасибо. Фактически я буду счастлива только благодаря тебе, – я опускаю взгляд, боясь расплакаться, и в то же время борюсь с дрожью во всём теле. И то, и другое выходит не очень. – Да, кстати, спокойствие и лукавство идут тебе больше, чем визгливый смех.

– Я буду коротать вечность с мыслью о том, что отдал любимую женщину в грязные руки мальчишки, хотя мог просто приворожить её и сделать самой счастливой женщиной в этой несносной вселенной…

– Да у нас тут намечается ещё один кандидат на подземную экскурсию в горах, – я хочу смеяться, однако его тон так чужд моему твёрдому представлению о нём, что удаётся только улыбнуться.

– Прости, что? – Ларс разворачивается, сверкнув весёлой улыбкой.

– Ни-че-го.

– На твоём месте я был бы осторожнее. Там тоже есть свой мир, и после такого блестящего воскрешения появится много желающих вернуться к жизни.

– Это невозможно. Слабо верится, что найдутся подобные принцу смельчаки. И, в любом случае, с нами были вы, а…

– А кто сказал тебе, что я не захочу протянуть руку помощи остальным?

Я холодею, ощущая разницу между ужасом и приятным покалыванием.

– Ты создан для поддержания баланса между мирами и временем. Ты должен…

– Я никому ничего не должен.

Как и я.

– Мы снова будем враждовать? – быстро бросаю я сорвавшимся голосом, словно ребёнок, у которого отбирают любимую игрушку.

Я вспоминаю его тепло, вспоминаю его нежные слова, вспоминаю то отчаяние и решительность, с которыми он помогал мне, и то сумасшедшее наслаждение, которое он испытывал, когда я, движимая его речами, страдала от мысли о родителях…играем контрастами, друзья.

Он больной на голову, ненадёжный идиот, и нам не обязательно дружить. Но я не хочу быть врагом того, кто первый во всём мире подарил мне счастье. Хотя бы потому, что люблю его как брата или отца, которых у меня никогда не было.

– Мы никогда не будем враждовать. Враждовать будут наши взгляды на мир.

– Я всё же надеюсь, что мы ещё увидимся, – кажется, это прозвучало ещё более по-детски, потому что Ларс…кладёт ладонь на мою голову прижимается губами ко лбу.

– Скоро. Ты же должна понять, что Даррен никчёмное животное.

– Знаешь, какова главная проблема мужчин, которых я встречала? – вставший на перила Ларс оборачивается. Полная луна очерчивает его точёный силуэт и прячет лицо во тьме, но я знаю, что он улыбается.

Как и я.

– Все они думали, что я не смогу вспомнить и понять то, что мне нужно.

На нашей с Аникой свадьбе будут все, кто подарил нам возможность быть счастливыми. Зеленоглазое несчастье приведёт девочку, чьего котёнка ей всё же удастся воскресить. Терра притащит смущённую Миранду, и та даже искренне поздравит нас с праздником. Я приглашу Ларса, хотя Даррен, Кайл и Фриц будут не в восторге от его присутствия. Но Аника поймёт меня. Как всегда.

Ранней осенью мы с моей лучшей подругой станем самыми счастливыми девушками на свете.

И отправимся в свадебное путешествие в чёртовы горы!

♥♡СПАСИБО ЗА ПРОЧТЕНИЕ!♥♡

Продолжение следует…

Оглавление

6. Поджигательная вечеринка

7. Проходимцы

8. Среда обитания – холод

9. Тысяча и одна проблема

10. Удар

11. Болевой шок

12. Мозги в продаже. Память с браком

13. Минуты счастливых сердец

14. Натуральные декорации