Боги и люди (СИ) [Baal] (fb2) читать онлайн

========== Алкивиад ==========

— Что, прости?

— Я женюсь.

Улыбка Алкивиада была мягкой и нежной, от неё на щеках у мужчины появлялись две трогательные ямочки. Но глаза — о, они оставались холодными, равнодушными, как небесный свод.

Кассандра ощутила, что ноги у неё стали слабыми. Колени едва не подвели, зато как всегда спасла броня: два жёстких щитка оказались достаточно надёжной опорой, чтобы Хозяйка Орла не рухнула перед жестоким человеком.

Она не рассчитывала на многое, на самом деле. Вообще ни на что не рассчитывала: Алкивиад был будущим правителем Афин, любил этот город, жил ради него и вакханалий; Кассандра была избранным Хранителем Жезла Гермеса, связана с богами, да и сама частенько называла себя полубогом. У них не могло быть будущего, никакого.

Алкивиад редко покидал Аттику, тогда как Кассандра с Икаром обошли уже всю Грецию и думали над тем, чтобы покинуть родные края.

Варнава, слыша эти мысли, одобрительно ухмылялся и воображал, какие подобные Сцилле твари могут жить в иных водах.

Но всё же, в душе у Кассандры жила какая-то… надежда, наверное. Она была иррациональной, неправильной, несчастливой — но она была. Кассандра думала, что у них с Алкивиадом что-то есть общее, что роднит их: два человека, которым хорошо вместе и для которых нет иных людей. Равнодушные до чужих судеб. Нашедшие друг друга в этом чувстве.

А теперь Алкивиад говорит, что влюблён — до горячих ладоней, щемящего сердца, звона в ушах. В обычную девушку, которая, к тому же, ещё и использует его напропалую.

Как сам Алкивиад использовал Кассандру. Одно задание, другое, третье — и вот в руках мужчины собрана вся власть Афин, ему подчиняются торговые пути, иные политические противники устранены.

Кассандре он сказал всего лишь «спасибо». И добавил, что любит ту девушку. Очень любит. До жара в животе, истомы в чреслах и поволоки во взгляде.

«Не тебя», — читала Кассандра в его равнодушных глазах.

Она растянула губы в улыбке, жёсткой, как щитки на коленях, и подняла подбородок. Кассандра была выше Алкивиада на полголовы; раньше такая разница её немного смущала, но теперь оказалась очень кстати.

— Теперь у Афин каждый день будет счастливым, Кассандра. Благодаря тебе.

Осколки её сердца не исцелил бы и Жезл Гермеса.

— Поздравляю, — сказала она, подмигивая.

Алкивиад расслабился: опустил плечи, прикрыл веки. Ожидал нападения? Ну, будь Кассандра чуть больше похожа на Деймоса… будь в ней немного больше его воспитания, немного больше Культа и его жестокости…

В ней этого не было. Она ничего не сделала бы человеку, который пленил её сердце — сначала вакханалиями, потом словами, улыбками, комплиментами и уверениями в уникальности. Он приручил её, как сама Кассандра приручала диких зверей.

— Мы останемся друзьями, — кивнул Аликивад. — Ты будешь приходить к нам, моя любимая мистия. И, может, подружишься с моей избранницей. Она прекрасная девушка.

— Это вряд ли.

— Почему же?

Кассандра посмотрела в сторону Алтаря Любви. Минут десять назад она вырезала всю стражу, охраняющую подношения Афродите — просто потому, что Алкивиад попросил Хозяйку Орла достать ему цветы и кольцо для будущей жены. И Кассандра сделала это.

Глупая девчонка. Возвращайся на свою Кефалинию, если не хочешь сталкиваться с подобным.

— Потому что я ухожу из Греции, — сказала Кассандра, смотря в сторону Алтаря; видя издалека пятна чужой крови и ноги мертвеца, торчащие из кустов.

Алкивиад удивился.

— Далеко же?

— На Олимп.

Алкивиад побледнел, и Кассандра ухмыльнулась — зло и жёстко, радуясь чужому страху. Понял, кого ты обидел?

Вообразил себе, кого ты обидел?

— Прощай, Алкивиад. Правь мудро.

Её ждала Атлантида.

========== Гермес ==========

Едва увидев в Элизиуме Гермеса Трисмегиста, Кассандра поняла две вещи.

Во-первых, конкретно этот представитель Предтечи был крайне хорош собой. Даже красивее Алкивиада, что казалось просто невозможным.

Во-вторых, у Кассандры, оказывается, был типаж: шикарные блондины, которые никогда ей не достанутся. Алкивиад был влюблён в секс, власть и расчётливую девицу; Гермес жил ради Персефоны, слишком заигравшейся в бога и, кажется, даже поверившей в свою всевышнюю сущность.

Она была ису, как и Гермес. А ещё, — это Алетейя разъяснила Хранительнице очень подробно, — её не было на самом деле. Потому что всё, что видела вокруг себя Кассандра, не было настоящим. Всего лишь игра её воображения и знаний призрачной не-богини.

— Мы не боги, — раз за разом повторяла Алетейя, всматриваясь золотыми глазами в радужки Кассандры. — Не боги. Предтечи, Те-Что-Были-До. Не боги. Понимаешь?

Кассандра понимала, но верить всё равно отказывалась. Для неё это было диким, невозможным, волшебным. Она просто не могла полностью принять мысль, что творящееся вокруг — не магия и волшебство, а наука, о которой любил рассуждать Сократ.

— Что есть магия, Кассандра? — улыбался её друг-философ, складывая руки на большом животе. — Лишь то, что человеческому разуму, увы, не суждено познать в полной мере. Но что, если для кого-то другого, — я не утверждаю, заметь, что такие всё же существуют, — эта самая магия что пыль на земле? Привычна и не представляет никакого интереса?

Гермес был блондином, его глаза не отливали золотом, а оказались приятного травяного оттенка. Не слишком зелёные, словно трава эта пожухла. Возможно, так и было: Персефона раз за разом растаптывала душу не-бога своими капризами, недоверием и властностью. Не проявляла к нему никакой симпатии, только холодный злой расчёт.

Сердце у Кассандры всё ещё было не на месте из-за не-предательства Алкивиада. За побитый страдающий взгляд Гермеса мистия зацепилась, как рыба за крючок. Если вырывать — то только с куском.

Она помогала мужчине как могла. Достала рецепт вечного огня, привела подходящего охранника для холодной цветочной королевы, скрашивала его досуг и подбадривала в минуты упадка. Она даже убивала людей, что должны были наслаждаться вечностью в Элизиуме, а на деле стали обычными пленниками злой не-богини весны. И она видела, как в глазах Гермеса росла боль.

Та же, что тухла на глубине её зрачков при мыслях об Алкивиаде. Она оставила свою первую настоящую влюблённость в мире живых, так и не явившись на нежданную свадьбу; Гермесу же оставалось только наблюдать за ростом любви Персефоны к Адонису, что мечтал об Афродите.

— Персефона тебя не любит, — говорила Кассандра раз за разом, словно пытаясь вытащить Гермеса из той ямы, где гнила она сама. — И никогда не полюбит.

— Я тоже не люблю её. Не как женщину, — безбожно врал в ответ не-бог, прикрывая слезящиеся от боли глаза. — Но я должен быть с ней, пока она в плену Аида. Потому что, если не я — то кто?

Что оставалось Кассандре? Только помогать по мере сил, не забывая при этом о собственных поисках. Алетейя напоминала про цель си-му-ля-ций каждый раз, когда Кассандра засыпала в Элизиуме и возвращалась в Атлантиду. Забыть было сложно, в общем-то.

Собачья преданность Гермеса грызла Кассандре сердце, но сделать с этим ядовитым цветком мистия ничего не могла. Понимала: на любые попытки Гермес будет скалить белые зубы и смотреть так, будто девушка его предала. Она же слишком дорожила его дружбой.

— Не стоит богу влюбляться в человека, — хмурилась Геката, смотря водянистыми глазами за горизонт. — Никогда это хорошо не заканчивалось.

Кассандра молилась, чтобы хотя бы в этот раз это было не про неё. Про Адониса и Персефону, но не про неё. Вот только пророчество Алетейя про вечные муки Хранительницы не давало покоя.

Восстание людей в Элизиуме набирало обороты. Были свержены наместницы: растерзаны, уничтожены, унижены как только может унизить раб своего надсмотрщика. Персефона не покидала Акрополя, её охранял предатель, Гермес беспокоился за жизнь дрянной девчонки больше, чем за свою.

Не зря, кстати. Потому что в решающий момент, когда Гермес впервые выбрал кого-то другого, а не Персефону, та сбросила его с вершин своего Акрополя, как надоевшую игрушку.

Кассандра, не медля, прыгнула следом. Высота была громадная, но мистия не боялась: в её крови действительно отметились боги, и ей всегда везло на такие падения. Максимум, что ей грозило — это отбитые бока и содранная кожа.

Что это, если не волшебство, Сократ? Обычный человек умер бы ещё в полёте, от страха.

Этот прыжок ничем не отличался от других: Кассандра успела зацепиться за несколько уступов жезлом Гермеса, — потрясающе-прочная штука, кстати, — и затормозить своё падение. Руки гудели от напряжения, суставы простреливало болью, но всё это было мелко и незначительно. Потому что неподалёку лежал, истекая золотой кровью, Гермес. Вторая любовь Кассандры.

Она подбежала к не-богу, про себя молясь, чтобы в нём была хотя бы искра Созидания. Лицо Гермеса было бледным, как посмертная маска, но глаза оказались ярко-зелёными. Ни капли прежней желтизны.

Он увидел Кассандру и поднял руку. Мистия тотчас обхватила крупную ладонь своими и сжала изо всех сил.

— Мой друг…

Кассандра кивнула. Хотела что-то сказать, но в голову не шло ничего путного.

В его спину, видимо, вонзился какой-то острый камень. Золотая кровь расплывалась, яркие полосы энергии на теле и лице Гермеса тускнели. Кассандра боролась с дрожью губ и кляла свою проклятую судьбу.

— Могу я сделать… что-нибудь?

— Не хочу умирать.

Глаза у Гермеса стали тусклыми, взгляд потерял осознанность. Ису продолжал хмуриться, невидяще пялясь в вечный рассвет Элизиума.

— Боги… Ису ведь не умирают насовсем… так ведь?

Икар сел на Жезл, который Кассандра бросила рядом. Гермес, привлечённый шелестом перьев, посмотрел в сторону птицы, но не увидел её.

— Умирают. Тело у всех… смертно.

— Ты же ключник. Так подбери ключ к своему бессмертию!

Гермес улыбнулся, и по губам у него заструилось золото. Тело ису выглядело нормально, но, упав с такой высоты, Гермес наверняка измельчил свои внутренности в кашу.

— Жезл, мой друг. Дай его.

Она согнала Икара и протянула творение его создателю. Гермес сжал Жезл в кулаках из последних сил. Мутные глаза на секунду вспыхнули золотом… а затем всё кончилось.

Кассандра схватила себя за косу и с силой дёрнула. Было больно, но это ничего не доказывало. Ведь Алетейя говорила… что она говорила?

— Это всё не настоящее, — полубезумно шептала Кассандра. — Не настоящее. Всего лишь муляций. Не настоящее. Этого нет.

Его пальцы расслабились, и безвольные руки упали на землю, залитую золотом.

Кассандра закричала.

========== Алетейя ==========

— Этого не может быть, — слышит Кассандра, выходя из Элизиума.

У неё нет сил ни на что. Она просидела перед телом Гермеса столько, что её ноги просто отказали, когда мистия попыталась встать. В голове было пусто и зло; хотелось то ли убить Персефону и Гекату, то ли самой кинуться к акулам.

Она и уснула там же, рядом с остывшим телом не-бога, в золоте его крови. Держала Гермеса за руку, переплетя пальцы, и просто изнывала от жалости к себе.

Феба, Брасид, Алкивиад, Дафна. Теперь ещё и Гермес. Она не так долго его знала, где-то месяцев пять, но это было намного больше, чем она общалась с тем же Алкивиадом. Секса правда не было. Да какой там секс, когда мысли Гермеса были только про долбаную Персефону…

А ведь не-богиня весны даже не спустилась, чтобы проверить, что там с Гермесом. Закрылась в своём Акрополе и носа не высовывала. Неприступная крепость, как же… Кассандра отлично знала, что части крыши у здания нет — только туго натянутые ткани, которые хорошо разойдутся под лезвием копья Леонида.

— Невозможно, — снова услышала она.

Говорила Алетейя. Вот только сил на реакцию у Кассандры не было. Она села там, где осознала себя — перед одним из тронов Атлантов, в этом мрачном сине-сером помещении. Хотелось плакать, но муляций видел достаточно слёз. В реальности их просто не осталось.

Жезл казался неподъёмным и жёг ладони. Кассандра перетаскивает оружие на колени и нежно гладит холодный металл. О, нет, она ни за что не выпустит его из рук. Не в ближайшую вечность.

— Ты симуляция. Не настоящий! Этого… этого не может быть…

— А ты, значит, наблюдала за нами отсюда? Интересно. Мне потребуется время, чтобы осознать знания из Жезла и разобраться с происходящим.

Кассандра поднимает голову и распахивает глаза. Голос этот она узнаёт сразу. Слишком запоминающийся: хриплый и низкий, совсем не подходящий ни к божественной нежной внешности, ни к светлым волосам, ни к зелёным глазам. Так мог бы говорить пират или нищий, но никак не Создатель Ключей.

Ей страшно повернуться. Она этого и не делает, зато вся обращается в слух.

— Симуляция, — продолжает Алетейя. — Сбой в системе? Необходимо перезаписать твой код. Ты не…

— Ты очень скучная. И, если не прекратишь, то я решу, что ещё и ограниченная. Переписать мой код, надо же… Друг мой, как ты себя чувствуешь?

Кассандра молчит. И не поворачивается — по щекам текут слёзы, море которых она выплакала в муляций. Над телом и остывающим золотом.

Шагов она не слышит, но его приближение чувствует спиной. Гермес, — это же Гермес, только у него такой голос, только он называет Кассандру «друг мой», — садится к ней. Спиной к спине. Ощущения от этого такое же, как и когда Кассандра случайно прошла сквозь Алетейю: щекотно, немного холодно и тепло одновременно, щиплется. Приятно, в целом.

— Ты неучтённый фактор, — изрекает наконец Алетейя, так и не подошедшая ближе. — Тебя не должно быть.

— Но вот я здесь. На какие чудеса способны боги!

— Ты не бог.

— Я — нет, — послушно соглашается мужчина. — И ты нет. Но мы не одни в этом отвратительном месте.

Кассандра немного поворачивает голову. Совсем чуть-чуть, чтобы боковым зрением увидеть светлые кудряшки и золотой отблеск чешуйчатого доспеха. И немного сияния, совсем как от Алетейи.

Сердце обливается кровью и счастливыми слезами одновременно.

— Я нашёл ключ, Кассандра, — улыбка слышится даже в его голосе. — Посмотрим теперь, каким бывает настоящее бессмертие.

========== Лейла ==========

— Скоро всё закончится, — говорит Кассандра.

— Мы долго к этому шли, — соглашается Гермес.

Алетейя молчит. Она вообще много молчит, как раз с того момента, как симуляция Гермеса оказалась хитрее настоящей ису и просто записала себя в память Жезла. Кассандра, несмотря на прошедшие столетия обучения и объяснений, так и не поняла, как у Гермеса это получилось. Возможно, дело было в её собственной ограниченности; она давно смирилась, что некоторые вещи ей не познать никогда. Или же Гермес просто не слишком старался вдаваться в подробности, что скорее всего.

Кассандра оказалась отличной ученицей.

Шли года, они скапливались в десятилетия и срастались в столетия. Умер Икар, ушли в вечные моря Варнава и Адрестия, поколения сменялись с пугающей скоростью. Греция пала, Египет пал, Рим пал. Кассандра и заключённый в Жезл Гермес ходили по миру, изучали его, срастались душой и сердцами; Алетейя молчала, лишь изредка напоминая бывшей мистии, что она не более чем Хранительница.

Только больше не говорила о том, что Кассандре суждено вечно страдать и быть одинокой. Потому что у гречанки был Гермес, её личное волшебство.

Трисмегист не слишком тяготился своим положением; лишь раз посетовал, что не может коснуться Кассандры.

— Так и не потрогал твои волосы, хотя хотелось, — улыбнулся Гермес; в уголках глаз собрались крошечные морщинки. — Они мягкие?

— Жёсткие, как собачья шерсть.

— Отличное сравнение. Очень романтичное.

Они познавали мир, прорастая в него. Наблюдали историю, помогали по мере возможности, но всё же старались не вмешиваться в историю больше положенного. Встретили Гермеса, — «настоящего», рождённого в этом мире, — но не стали тревожить его не-божественный покой своим появлением, а тихо прошли мимо. Чисто из озорства.

Время неслось вперёд колесницей Аполлона. Только вперёд, расчерчивая небесный свод огненными всполохами. И вот в один из дней, когда Кассандра вернулась в залы Атлантиды, она поняла: уже скоро.

Они наблюдали за Лейлой издалека. Как она расположилась напротив огромного морского окна, как ползала по стенам, залезая в самые дальние уголки залы, как искала вход в Атлантиду. Как то и дело ныряла в симуляции и смотрела на жизнь Кассандры.

Это даже интимно не было. Сама Кассандра едва помнила, что было в те времена. Хорошо вспоминались Икар, Варнава, Гиппократ, Геродот и Сократ.

Алкивиад? Мальчишка… не послушался её совета, мудрости в его правлении было маловато. Больше хитрости и обмана — но ведь он весь был в этом. Смысл требовать от змеи не шелестеть чешуёй?

Это было так давно…

Сколько одежды на Кассандре истлело — не сосчитать. Не осталось и воспоминания о любимых доспехах, приходилось следовать моде и не выделяться из неё. Но всё равно, Кассандра предпочитала мужские модели. Практичнее и удобнее, почти во все эпохи.

— Волнуешься?

Гермес встал с ней плечом к плечу, лицом к закрытым дверям из Тронного Зала. Кассандра сжала Жезл и прикрыла глаза.

— Немного. Что будет с тобой после моей смерти? После того, как закончится моё путешествие?

Гермес хмыкнул.

— Наше. Наше путешествие, — повторил он, посмотрев на Кассандру. — Оно никогда не было только твоим, что бы ни говорила Алетейя.

— И всё же?

Трисмегист не поскупился на тяжёлый вздох.

— Ничего не будет, Кассандра. Путешествие закончится — вот и всё. Я уйду за тобой.

— Потому что я вытащила тебя из симуляции?

— Потому что нет никакого смысла в бессмертии, если тебя нет рядом.

Кассандра улыбнулась и протянула руку. Гермес положил свою ладонь поверх её. Стало щекотно, тепло и холодно, покалывало электричеством и счастьем.

— Геката была не права, — сказала Кассандра, улыбаясь ещё шире.

— Она ошибалась во многом. Но о чём говоришь ты?

— Нет ничего ужасного в любви бога и смертного.

Гермес рассмеялся. Хрипло и громко, как умел только он.

— Как верно подмечено! Идём, — он в предвкушении потёр руки. — За все наши приключения мы получим отличное посмертие.

— Или головомойку от Аида.

— Или так. Вперёд же, моя богиня.

Элизиум ждал их. Теперь уже по-настоящему.