Михаил [Леколь] (fb2) читать онлайн

- Михаил 1.74 Мб, 10с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Леколь

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Леколь Михаил

С тех пор, как я съехала, моя комната в родительской квартире превратилась в склад всяких вещей. Полу-нужных вещей: вроде не выбросить, а вроде не пользуется никто. Впрочем, есть в этом и моя заслуга, ведь в той самой комнате, где прошло моё детство, лежат сентиментально бесценные артефакты, вроде того красивого камня, который я, маленькая, нашла на улице и не хотела расставаться с ним.

Впрочем, как я уже давно задумывала, да и мама наседала на уши, нужно было убрать этот хлам, да убрать с умом. Так что шкафы и полки были выпотрошены, а на полу лежали большие пакеты, вроде тех, что дают, когда покупаешь обувь. В одни пакеты я складывала хорошие вещи, которые можно раздать родственникам (это те, что получше), или в чарити-шоп, или хоспис. В другие пакеты, следовательно, то, что уже честно пора выкинуть.

Работы было невпроворот. Ну, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

В разборе старых вещей встречаются препятствия не только физические, но и моральные. В какой пакет мне положить Михаила? Мишка, Мышка, Михаил. Это игрушечный медвежонок, у которого нет глаза, а нижнюю лапу я ему сшила сама. Он мне достался бесплатно, но был бесценен.

Как-то во время перекуса в школьной столовой приём пищи нарушила возня за дальним столом. Там сидели самые старшие классы, следовательно, это было далеко от меня, так что я не видела, что там за шум. Было только понятно, что старшие мальчишки с чего-то хохочут и перебрасывают между собой в воздухе какой-то тёмный предмет. Итогом этой игры стал разбитый стакан и вывернутая на пол каша. Женщина с раздачи накричала на старшеклассников, и они с гоготом выкатились из столовой. Предмет, служивший им мячом, полетел в сторону мусорного ведра.

Не знаю, почему меня так сильно привлёк этот предмет и эта громкая игра. Но я посидела за столом подольше, ожидая, что мои одноклассники разойдутся и, пока никто не видит, пошла к мусорному ведру. Игрушка не долетела до него, а лежала на полу вместе со смятыми упаковками от сока и булочкой со следами зубов.

Плюшевый мишка, наверное, отобранный у чьего-нибудь младшего брата или у сестры ради забавы, теперь лежал здесь и готовился встретить вечность на свалке. В процессе игры ему вырвали глаз, запачкали чем-то липким коричневую шерсть и выдрали нижнюю лапу. На месте лапы торчали нитки и кусочки наполнителя.

– Бедный, – прошептала я, подбирая мишку на руки.

Я быстро спрятала Мишку, Михаила, Мишу на дно рюкзака. Не хватало ещё, чтобы одноклассники решили, что я что-то подбираю с мусорки! Проблем потом не оберёшься. Дома я притащила к себе в комнату таз для стирки и вымыла Мишу. Он подсох на батарее; затем я нашла пуговицу и пришила Мише вместо глаза. С лапой было сложнее, потому что шить я не очень умела. Я соорудила какое-то подобие лапы из обрезка простыни и напихала туда ваты из аптечки. Впрочем, на тот момент, я была своей работой довольна. В завершение я расчесала Мишу и посадила на свою кровать.

Удивительно, как места, где ты был маленьким, особенно родительская квартира, возвращают тебя в состояние ребёнка. Вот он, Миша у меня в руках – такой маленький! И пуговица болтается, и на лапе неумелые швы разошлись. А шёрстка ещё вполне мягкая.

Нет, этого я не выкину. И никому не отдам.

Мне часто снились кошмары. Многим детям снятся кошмары, наверное, но я свой очень хорошо помню.

В школе многие классы оформлены специально для проведения одного предмета. В кабинете биологии, например, были шкафы со стеклянными дверцами, за которыми хранились удивительные вещи, которые невероятно привлекали детей: гербарии, бабочки и жучки на иголочках, бюст какого-то учёного, и, что немаловажно, скелет крысы. Самый настоящий скелет, с косточками на металлических подпорках, приделанных к деревянной подставке. Такие беленькие и тоненькие, чистые косточки. Я не боюсь отдельно крыс и отдельно костей; но почему-то, когда эти две вещи объединились в одном явлении, мне стало не по себе. Я старалась не оборачиваться, сидя в классе, и покидать урок как можно скорее, чтобы даже случайно не словить взгляд скелета. Но он всё равно лез мне в глаза.

Но самое плохое начиналось ночью.

Я просыпалась от странных звуков за окном. «Ш-ш-кряб – ш-ш-кряб», – как будто граблями проводили по стене. Квартира наша на девятом этаже, так что кто-то лез наверх, царапая когтями стену дома. «Ш-ш-кряб – ш-ш-кряб…»

В какой-то момент звуки становятся громче и громче; я уже совсем-совсем не спала, но только лежала, внимательно прислушиваясь. Звуки замирали, и раздавалось тонкое постукивание, от которого звенела оконная рама. Это оно проверяло прочность стекла. Затем, игнорируя плотность оконной рамы и стёкол, существо медленно просачивалось в комнату, лишь легонько колыхая шторы.

Каждая секунда тянулась вечность в этом бессонном сне. Из-под ткани штор выплывал скелет крысы, только больше раз в двадцать, и в его больших пустых костяных глазницах горели бледно-голубые огоньки. Каждая косточка скелета выглядела острой, будто иголка, позвонки щетинились на спине, огромные резцы блестели, будто отполированные. Оно ступало мягко, но голые коготки на лапах стукали и скребли по полу… Когда оно подходило ближе, становилось понятно, что это существо носит скелет только как панцирь или броню; ниже, в брюхе и под рёбрами жило ещё что-то, тёмное и дребезжащее, словно рой маленьких насекомых. Отдельные частицы этого нельзя было разглядеть, но оно текло и двигалось под скелетом, то выпуская наружу причудливые уши и рога, то делая крысе несколько (помимо основного костяного) чёрных хвостов.

Вот это-то создание забиралось в комнату, по-хозяйски принюхивалось и оглядывалось. Я всё пыталась притвориться спящей, надеясь, что оно меня не тронет, но оно знало, что я здесь. Чудище подходило прямо с кровати, шуршало там и шипело. Больше всего оно любило залезть на потолок надо мной и смотреть, смотреть мне в лицо своими немигающими большими глазницами с горящими огоньками. Чудовище висело надо мной, а я не могла пошевелиться, пока эта игра в гляделки доводила меня до полной истерики.

Я просыпалась потная, еле дыша, в слезах, и вопила, будто меня резали. На вопли прибегала мама, но она ничего не могла понять, потому что всё, что я могла сказать, было: «Крыса! Крыса!».

Мама сделала вывод, что я до одури боюсь крыс. Она даже решила, что в квартире завелись эти грызуны, и вызывала службу дезинфекции. Но специалисты по вредителям не нашли ни у нас в квартире, ни во всём подъезде никаких крыс. Приходилось просто перестилать мне постельное бельё, давать валерьянку и ждать, пока я снова не усну.

Эти кошмары мучали меня какое-то время, пока не появился Михаил.

Михаил сидел возле моей подушки, когда я ложилась спать. В одну из ночей я снова проснулась от скрежета когтей по стене. Я уже знала, что чудовище явится и, предвкушая ужас встречи с ним, тихонько плакала. Мерзкая лысая белая голова скелета показалась из-за штор, и мой ночной кошмар медленно направился ко мне; думаю, если б у него был язык, он бы облизывался.

Внезапно я почувствовала возле своей головы шевеление. Я с трудом перевела взгляд с чудовища и обнаружила, что Михаил стал оживать! Он, кряхтя, поднялся на задние лапы и, хромая, решительно двинулся к краю кровати.

Сначала чудовище не обратило внимания на плюшевого мишку; но затем Михаил спрыгнул на пол и стал стремительно увеличиваться в размерах. Шерсть его огрубела и стала густой и тёмной, на лапах выросли когти. Игрушечная морда вытянулась и оскалилась настоящими медвежьими зубами. Вскоре между мной и чудовищем стоял настоящий бурый медведь. Он был огромный, и задняя лапа у него была деревянная. Я заворожённо глядела на это чудо.

Михаил встал на задние лапы и грозно зарычал, как настоящий гризли. Чудовище ощетинилось и зашипело в ответ. Моя комната вдруг стала какой-то непомерно огромной, и оба соперника закружились по ней, обмениваясь грозными взглядами. У Михаила на месте того глаза, который я заменила пуговицей, был брутальный шрам, так что он мишка выглядел ещё внушительнее.

Вскоре чудовище не выдержало и прыгнуло на медведя; но Миша был силён. Он схватил противника в крепкие объятья и бросил на спину. Чудовище неуклюже извивалось, но смогло перевернуться, прижимаясь к полу. Медведь заревел и бросился сопернику на спину. Торчащие из скелета острые углы костей царапали медведя, но он яростно бил и бил лапами мерзкого монстра. Чудовище шипело и скалилось, клацало зубами и крутило костяным хвостом, но медведь брал верх. Монстр выкрутился из мощных лап соперника и попятился назад, и в этот момент Миша воспользовался замешательством и погнал чудовище к окну. Напуганный и побитый монстр с недовольным стрёкотом вывалился из окна в ночь. И исчез.

Я лежала, тяжело дыша. Медведь немного поглядел на окно, ожидая, что соперник вернётся. Но чудовище не показывалось. Тогда Михаил неуклюже развернулся и заковылял ко мне. Я увидела на его голове и груди мокрые следы крови; она липко склеивала густую медвежью шерсть. Несмотря на это, морда у медведя была как будто бы довольная. Странно, но я не боялась огромного зверя, скорее я была очень удивлена. Доковыляв до кровати, Миша рухнул на прикроватный коврик и принялся зализывать раны. Я поняла, что он останется здесь на всю ночь; больше меня никто в этом мире не тронет.

И я уснула.

Тем утром я вспомнила о случившемся только когда нашла на коврике своего плюшевого мишку. Я спустилась с кровати и нежно обняла его. Наша многолетняя дружба была скреплена взаимным спасением.

Я носила Мишу с собой, брала его во все поездки. «У тебя же есть новые красивые игрушки, что ты этого-то с собой таскаешь?». Я не могла объяснить, что без моего стража я теряю веру в себя. На ночь я сажала Мишу рядом с собой и оставляла ему гостинцы: сладости, мёд, если удавалось, ягоды. Я хорошо спала и скелет крысы в школе не вызывал у меня особых эмоций. Ведь у меня был защитник, и мы были вместе до тех пор, пока мне не пришла пора заканчивать школу и двигаться дальше. Дальше: я уехала от родителей, стала учиться, работать. Моя комната пустовала, и Миша был один.

И вот прошло много лет, и мне снова предстоит ночевать в родительской квартире. Михаила я решила посадить рядом с собой, когда буду ложиться спать. Дурацкая причуда, но никто не увидит.

Возможно, я отвыкла спать в этой квартире. Кровать казалась какой-то маленькой, и я никак не могла найти комфортное положение. После целого дня, проведённого за уборкой, болела спина, а от поднявшейся пыли чесалось в носу. Я чихнула и открыла глаза. Обвела взглядом комнату: лишённая части вещей, она казалась странно пустой. В коридоре тикали часы. Казалось, вся огромная многоэтажка спит, только тихонько что-то шуршит снаружи… «Ш-ш-кряб – ш-шкряб…»

Меня окутало чувство дежавю, и всю сонливость как рукой сняло. Я нервно взглянула на окно. Нет, ерунда какая-то. Не может такого быть.

Не совсем понимая, что я делаю, я встала и тихонько подошла к окошку. Мой мозг был занят тем, что придумывал объяснения скребущему звуку снаружи, пока я медленно отодвигала штору.

Посмотрела в окно, посмотрела вниз, на улицу. Ничего.

– Тук!

Послышался стук в окно и рама задрожала. Я машинально отпрянула назад, и, споткнувшись о пакет с ненужными вещами, хлопнулась на пол. Потирая и без того болевшую спину, я подняла взгляд, и увидела, как сверху к моему окну спускается чёрное существо в костистой белой оправе. Я уставилась на него; оно зависло вверх тормашками у оконной рамы и тоже глядело на меня своими неподвижными глазами. Затем чудовище прыгнуло, игнорируя плотность оконного стекла, и приземлилось прямо надо мной. Из его пасти с блестящими резцами стекала капельками чёрная жижа. Какая мерзость! И оно всегда было такое большое?

Монстр водил по полу длинным хвостом, словно говоря: «Давненько не виделись». Я же попыталась отползти назад, но ноги и руки будто бы не слушались, так что я неуклюже барахталась на полу, пока чудовище медленно приближалось. Вдруг я услышала отдалённый рёв …

Со стороны моей кровати стремительно выпрыгнул медведь. Он встал перед монстром на задние лапы, заслонив меня, и стукнул чудище по носу. То зашипело и отскочило назад, что дало мне возможность убраться подальше. Я смогла спрятаться под столом, пока комната стремительно вращалась и увеличивалась в размерах. Из своего укрытия я наблюдала за битвой. Михаил двигался не так резво, как раньше; его искусственная нога доставляла ему неудобства и волочилась по полу, утяжеляя шаг. Шерсть у медведя была не такая густая и яркая, и за ушами как будто бы появились седые волоски. Однако Михаил мужественно гонял монстра, не давая ему приблизиться ко мне, терпя удары острых когтей и укусы резцов. Один такой укус монстра разорвал медведю ухо; кровь попала Михаилу в единственный глаз, и мой защитник был сбит с толку. Монстр крутанулся и хлестнул медведя своим длинным хвостом. Миша со стоном отлетел в сторону и рухнул на пол.

– Миша! Мишенька!

Я выскочила из-под стола, не взирая на опасность, и упала на колени перед поверженным медведем. На мне была пижама; я постаралась вытереть с морды Михаила кровь рукавом пижамной рубахи. Медведь приоткрыл глаз. Михаил заговорил.

– Ты помогла мне, и я защищал тебя.

Я ни разу раньше не слышала, чтобы Михаил говорил. У него был низкий и старый голос, немного усталый, немного скрипучий.

– Прости, я должна была сделать тебе ногу получше!

У меня на глазах выступили слёзы. Миша снисходительно вздохнул.

– Нет, это хороший протез, – возразил он. – Но я уже старый, и не могу тебя защищать.

Я в панике обернулась: монстр наблюдал за нами, нетерпеливо водя хвостом и истекая чёрной слюной. Кажется, он готов был в любую секунду напасть снова, если бы был уверен, что медведь больше не встанет.

– Что же нам делать, Мишенька?..

– Ты уже взрослая, – ответил Михаил; его единственный глаз будто бы улыбался. – Ты сама можешь знать, что делать.

Правильно. Я аккуратно погладила Мишин широкий нос; медведь закрыл глаза и свернулся, положив голову на лапы. Затем я поднялась на ноги.

В груди монстра что-то зарокотало, когда он увидел, что я поднялась. Покачивая большой белой головой и жадно втягивая воздух, существо приближалось ко мне. Я тоже сделала несколько шагов вперёд, и, когда я приблизилась сама, чудовище озадаченно блеснуло огоньками в глазницах.

Я где-то читала, что животных нужно гладить, поднося руку снизу их морды, а не сверху. Если поднести сверху, они могут воспринять это как угрозу. Поэтому я протянула вперёд открытую ладонь так, чтобы крыса могла её видеть. Крыса не шевелилась, принюхиваясь ко мне так, будто видит меня в первый раз. Я приблизилась ещё и коснулась прохладного костистого подбородка. В этот момент я могла бы лишиться руки, но монстра будто бы парализовало. Мне было ужасно страшно, но я продолжала смотреть в сияющие глазницы, не отводила взгляд.

И то, что я в них увидела…

Весь мой ужас, и весь мой стыд, и весь мой страх. Свой каждый раз, когда не решалась что-то сделать. Свой каждый раз, когда боялась, что посмеются, что назовут глупой, что посчитают неумёхой. Свой каждый раз, когда кого-то подвела. Свой каждый раз, кода чувствовала себя маленькой, слабой, униженной. Своё каждое услышанное «ты ничего не можешь», «ты всё испортила», «это ты виновата», «могла бы и лучше».

Свой каждый раз, когда осуждали, когда кричали, когда разрывали в клочья. Своё каждое «да кому ты такая нужна», и своё каждое «замолчи, утихни, умри».

Мы с моим страхом смотрели друг на друга. Мы прижались друг к другу лбами, и я погладила лысый белый лоб крысы. Я увидела, что из пустых сияющих глазниц её текут чёрные-чёрные слёзы. Мы оплакивали того ребёнка, который потерял детство, потому что всегда чего-то боялся.

С каждой слезинкой тьма в крысином брюхе и под рёбрами медленно таяла. Таяла и растекалась в ночи, унося прочь и прочь каждую боль, каждую колючку и иголочку, которую в меня втыкал мой страх. Медленно-медленно голова под моей рукой становилась меньше и меньше, пока скелетик крысы не стал таким, какой, вообще-то, и положено быть крысе. Теперь чудовище было вовсе не страшным и помещалось у меня в ладонях. Я понесла его в руках и показала Михаилу. Он был жив, но просто дремал, наблюдая за мной приоткрытым глазом.

Довольно заворчав, медведь снова закрыл глаза; кровь из уха у него перестала течь. Я села на пол и прилегла спиной на меховой живот медведя, аккуратно положив на колени крысу. Крыса тоже расслабленно свернулась в клубочек и улеглась.

Так мы и уснули.

Утром я чувствовала себя уставшей. Оглядев комнату при свете, я не обнаружила никаких следов ночной битвы. Только мишка упал с кровати и лежал на полу. Выглядел он как-то более потрёпанно, чем обычно. Я точно заберу его, когда поеду домой.

И спрошу у мужа, может, он будет не против, если мы купим крысу.