(Не)полная семья [Агата Чернышова] (fb2) читать онлайн

(не)полная семья

Глава 1. Звонок из прошлого

— Снова убегаешь? Не боишься Петруши? — спросила меня коллега, а по совместительству подруга, Лиза Огуречникова, когда по завершении рабочего дня я встала из-за стола и начала готовить рабочее место к завтрашнему дню. Люблю, когда всё разложено по полочкам и стол такой чистый, что приятно за него сесть и начать трудиться.

— Нет, не боюсь, — ответила я с улыбкой. — Я вообще не боюсь мужчин.

Петрушей мы называли начальника отдела рекламы, в котором я трудилась вот уже четыре месяца. За глаза, конечно, называли, так-то он Пётр Алексеевич Калужников — весьма симпатичный и представительный для сорока восьмилетнего мужчины, не занимающегося спортом и презирающего всех, кто не способен выдавать хорошие результаты. Неважно в чём. «В том, за что взялся», — любил добавлять он.

Вот я и выдавала. И на работе, и дома. И не смешивала одно с другим. Это мой незыблемый принцип — работа важна и надо делать её на максимально возможном уровне, но не позволять ей затмевать главное — мою семью.

Она состояла только из дочки Алисы, и вот ей я старалась уделять все свободные вечера, кроме трёх часов в неделю, посвящённых бассейну и четырём часам в воскресенье, когда оставив Алису на няню, я отправлялась куда глаза глядят.

Обычно в торговый центр или кафе, а может в кино или на мужской стриптиз. Это время принадлежало только мне, и я позволяла себе тратить минуты как угодно, лишь бы с удовольствием.

— А ипотека? Вдруг работу потеряешь? — напомнила Лиза, выглядывая из своей кабинки.

Open Space — кто это придумал? Наверное тот, кто решил, что это очень продуктивно для работы. Сидишь в одном помещении с остальными, но отделён от коллег непрозрачной пластиковой перегородкой. И слушаешь: активно ли сосед стучит по клавишам компа или завис в интернете. Тишина за перегородкой означало именно это. Ну, так думало начальство и все, кто старался к нему подлизаться.

— Найду другую, — ответила я с той же самой оптимистичной улыбкой.

К тридцати двум годам я, Виталина Гарбузова, успела заработать себе репутацию в рекламной сфере, поэтому могла позволить себе даже фриланс или разовые заказы. И на счету лежал неприкасаемый запас, на случай перебоев в доходах.

— Но задерживаться на работе не буду. Только в исключительных случаях, — произнесла я и, закончив осмотр рабочего стола, осталась всем довольна. — Давай, пока.

Махнув рукой и попрощавшись с теми, кто остался, я направилась к выходу.

— До свидания, Вита, — мягко произнёс Борис, который все четыре месяца пытался назначить мне свидание и затащить в постель, несмотря на упорные отказы.

Блондинка с длинными волосами и худощавой фигурой для многих являлась некоторым символом собственной востребованности. Когда можно поставить галочку: мол, и эта пала жертвой моего обаяния.

Но заводить интрижки на работе для меня равносильно неуважению к себе. Работа только для работы, а мужчину я найду вне этой сферы.

Дорога до дома занимала не больше полтора часа, даже с учётом московских пробок. Собственная машина стояла на стоянке у дома, а я спускалась в метро и могла доехать быстрее. У меня была возможность взять двушку чуть ближе к центру, но тогда бы я очутилась в одном районе с бывшим любовником и отцом Алисы, Вадимом Любиминым.

Наша связь длилась больше пяти лет и закончилась моей беременностью. Ожидаемой и долгожданной. Вадим не обманывал меня, он был счастливо женат, но я хотела его так, как никого прежде. Да и после.

Он знал о моём желании забеременеть именно от него, но, вероятно, с учётом моих проблем по женской части, надеялся, что этого не произойдёт. А когда случилось, сразу предложил решать: ребёнок или отношения с его отцом. Я выбрала первое и ни о чём не пожалела.

Подлец? Наверное, но я его не винила. Приятные воспоминания о днях и безумных ночах, когда мы трахались везде, где только можно и нельзя, словно два изголодавшихся зверя, дорвавшихся до пиршества. Даже спустя несколько лет после первого секса. Эта связь срывала мне голову, погружала в блаженство и заставляла умолять любовника о следующей встрече.

Вадиму это нравилось, мы поддерживали игру в того, кто убегает, стараясь сохранить супружеское ложе, и того, кто преследует, заставляя мужскую добродетель снова сдаваться на милость нимфоманки-хищницы. Вадим очень удивился, когда я отпустила его. Даже пытался угрожать, что сам отведёт меня на аборт, но я жёстко пресекла разговоры и выставила его вон.

Потом он пару раз приходил снова. И мы снова трахались, изголодавшись и болея душой, каждый со своей правдой, а потом спорили, ссорились и мирились, обжигая друг друга поцелуями.

Во время беременности я хотела его ещё больше и по первому зову раздвигала ноги, только чтобы ощутить в себе его член и торопливые толчки, отдающиеся сладкой истомой внутри меня. Я кончала бесконечное число раз, а потом он изливался в меня семенем. Тем самым, что и дало росток.

Так продолжалось до тех пор, пока не начал расти живот. Вадим понял, что я не избавлюсь от ребёнка, что ему придётся стать отцом, несмотря на всё нежелания принять сей факт. Но он не ушёл, а продолжал меня сношать в разных позах, что, впрочем, только шло мне на пользу. Я заметно похорошела, прибавила в весе ровно столько, сколько было нужно, и вообще мой гинеколог не переставала хвалить, что веду правильный образ жизни. Да, знала бы она какой!

— Ты такая сексуальная! — шептал мне Вадим, заставив выгнуть спину и облокотиться о стол. Любовник был достаточно нежен и аккуратен, когда обнимал меня за расплывшуюся талию и медленно, испытывая наше общее терпение, входил в меня.

— Пожалуйста ещё, — стонала я. — Сильнее. Оттрахай меня.

И он всегда выполнял мою просьбу, обзывая «брюхастой шлюхой, залетевшей в подворотне». А я только смеялась и бурно кончала. Возможно, Алису мы зачали именно в подворотне, играя в проститутку, обслуживающую клиента прямо у мусорных баков.

А потом мне стало не до секса. Желание как-то разом иссякло, и я все часы, свободные от работы, посвящала обустройству гнезда. Тогда ещё старой однушки в спальном районе столицы.

Так мы и расстались. Я искренне пожелала ему счастливой семейной жизни и захлопнула эту дверь. Навсегда не получалось. Внезапно стало болеть сердце, пробудилась тоска уже не по мужскому телу, а по его взгляду, улыбке и смешному торчащему ёжику тёмных волос, вечно небритой щетине, по которой я тысячи раз проводила пальцем, ловя поцелуи.

И я пускала его, проклиная себя за слабость. И снова раздвигала ноги уже без прежнего азарта, а когда он уходил, плакала в подушку. Потом гинеколог пригрозила отправить меня на сохранение, и я поняла: пора завязывать и делать окончательный выбор. Ребёнок, конечно, был важнее.

Итак, четыре года спустя у меня была Алиса и свободная, вполне устроенная жизнь. И это более чем устраивало всех, кроме моей мамы. Она жила в Воронеже, но всё же пыталась влиять на мою жизнь, даже оттуда.

— У тебя есть кто? — начинались наши телефонные разговоры именно с этого.

— Есть, ты же знаешь, — ворковала я, прижимая трубку к уху. Мама у меня классная во всех смыслах. — Алиса сегодня подарила мне чудный рисунок своего Тедди.

Тедди — любимый плюшевый медведь моей дочери, у которой такие большие серые глаза, как и у её отца.

— Я про любовника, милая, — хмыкнула мама и перевела тему. Умница, всё понимала.

Любовники после Вадима у меня были, но я использовала их для одного-двух раз, потом они старались влезть в мою жизнь и всё в ней переиначить. Нет, в своё сердце, которое уже отболело и лишь иногда, заметив в толпе знакомую спину, напоминало о себе тупой протяжной болью, я никого не пускала. Нам и с Алисой вдвоём очень неплохо.

Я засмотрелась на малышей, которых как раз вывели гулять. К счастью, с работы я уходила ровно в полпятого и могла успеть за Алисой в садик. Вот и сейчас моя малышка в красном беретике, увидев маму, помахала ручкой, но девочку, с которой стояла в паре, не бросила.

— Ольга Александровна, здравствуйте! — подошла я к воспитательнице, ухоженной даме за сорок со слегка рассеянным взглядом.

— Виталина Андреевна, рада вас видеть, — мягким голосом сказала она нараспев. — Алиса, отпрашивайся.

Вскоре мы уже, зайдя предварительно в полюбившуюся дочке кондитерскую, ехали домой. От метро до нашего дома минут пять ходьбы быстрым шагом, поэтому машину я брала в исключительных случаях. На выходные или для поездки за город.

Как раз когда мы с сумками подходили к подъезду, некстати зазвонил телефон. Поставив пакет на скамейку и приказав Алисе постоять смирно и помолчать, я бегло взглянула на номер. Незнакомый.

И от этого в груди шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Да, слушаю, — ответила я после небольшого колебания, не оставить ли звонок неотвеченным. Но в конце концов, это мог быть заказчик или что-то вроде выгодного предложения от сотового оператора или банка.

— Привет! Это я. Можешь разговаривать? — ответила трубка голосом некогда любимого человека.

На секунду я даже забыла, как дышать и обвела наполненный детьми и их родителями двор дома растерянным взглядом, будто хотела спросить: где же ты прячешься? Где был всё это время? Ах, я прогнала тебя сама, но ты ведь только рад этому.

— Нет. Не звони мне никогда. Пожалуйста, — отрезала я и нажала отбой. Руки дрожали, будто у ненормальной, а сердце так и вовсе билось где-то в горле, как пойманная в сети птица. Что ему надо спустя столько лет молчания?

И ведь позвонил с незнакомого номера, чтобы точно взяла трубку. Нет, лучше забыть и не вспоминать, задвинуть в дальний угол и набросать сверху короба других воспоминаний. Так, чтобы и не докопаться до сердечной раны, которая, как оказалось, всё ещё болит.

Телефон завибрировал, и я отклонила вызов. Нечего поддаваться соблазну, а то снова затянет омут, а у меня теперь дочь и нечего показывать ей дурной пример. Я отключила телефон и спрятала его на дне сумки

Ах, может, в нём наконец проснулись отцовские чувства? Но это не мои проблемы, верно? Не позволю Вадиму дурить девочке голову. Как проснулись, так и заснут, а Алисе потом травма на всю жизнь!

— Мама, я замёрзла. Пойдём домой! — пропищала рядом Алиса, и я очнулась, ругая себя за то, что окунулась в воспоминания, забыв о том, что апрельский воздух ещё слишком холоден для долгих прогулок.

— Конечно, малыш, — улыбнулась я дочке, но старательно прятала глаза, чтобы не встретиться в ней взглядом. Таким же, как у её отца.

Уже уложив Алису спать, я убрала на полку книгу про Винни-пуха, картинки в которой мы всегда рассматривали перед сном, и погасила свет.

Наконец-то решившись включить телефон, посмотрела на количество неотвеченных звонков. Их было ровно семь и два сообщения, что нам надо встретиться и поговорить. И о том, что Вадим осознал, что где-то растёт его дочь, и он бы хотел, с моего разрешения, увидеть её.

«Что-то явно случилось», — думала я, попивая чай на кухне и глядя на экран смартфона. Наверное, он развёлся с женой. Помнится, она долго не хотела ребёнка, а может, и до сих пор не родила. Только раньше бездетность Вадима вполне устраивала.

Ладно, звонить первой не буду. Но завтра выслушаю его просьбы и скорее всего отвечу на них «нет».

«А если всё снова завертится?» — подумалось мне. Нет, я всё ещё тосковала по нему. Тому, кто был нежен и груб одновременно, но по взаимной договорённости. А того мужчину, который когда-то предложил отдать только что родившуюся дочь на усыновление и продолжить играть в беззаботных любовников, я не прощу никогда. Того Вадима я не любила и полюбить не смогу.

***

На следующий день звонки от бывшего начали поступать с девяти утра. Я выждала полчаса и ответила, что занята.

— Скажи, где и когда мы встретимся, — сказал мне голос, некогда вызывавший на моём лице улыбку.

— Вадим, я не соглашусь на встречу, пока не узнаю причину такого внезапного интереса, — произнесла я тихо, стараясь не привлекать внимания коллег.

Конечно, вышла в коридор, но он был далеко не безлюден, а сейчас мне казалось, что все только делают вид, что идут по своим делам, а на самом деле собрались, чтобы подслушать интимный разговор.

— Только не говори о проснувшейся любви к дочери, хорошо?

— И не стану. Это глупо, — бывший умел быть обходительным, когда того требовали его интересы. — Я ведь даже не знаю её. И да, понимаю, что виноват в этом сам.

— Тогда у тебя есть пятнадцать секунд, чтобы объяснить мне свой проснувшийся интерес к Алисе, — произнесла я, посмотрев на часы.

Я и вправду засекла время. Не сумеет убедить, назвав вескую причину, а я в этом более чем была уверена, значит, всё останется как есть. То есть хорошо и без него.

— Я недавно тут на операции побывал. Так, мелочь, — голос Вадима дрогнул. — Но что-то там пошло не так, ты же знаешь, никогда не угадаешь… Забрали снова в операционную, почистили, так сказать. И я ещё долго валялся в больнице. Всё казалось, понимаешь ли, будто в тюрьме нахожусь. За окном люди ходят, а я на койке валяюсь, как старик какой.

В этот момент, не скрою, мне стало его жаль. И представить страшно, как тот, кого я привыкла видеть в качестве идеального самца, вдруг может заболеть, да так серьёзно, что будет лежать и думать о незнакомых людях, которые здоровы и ходят по улицам. Как моя дочь, например.

— Всё это печально, я тебе сочувствую, но время вышло. Я так и не поняла, что ты хочешь от моей дочери, — нашла в себе силы отрезать я. Жестокая? Наверное.

Странно ожидать сочувствия от того, кому ты помотал нервы, в пылу ссоры угрожая лишить родительских прав. И это тот самый человек, который сказал однажды, что трахал меня по несколько раз в день в надежде на выкидыш.

— Я хочу начать с ней общаться. Не сразу, конечно, но с твоего разрешения и в твоём присутствии, — выпалил он, изменив тон. Только что голос был бархатным, полным страдания и размышления о бренности бытия, и тут в Вадиме проснулся делец. Второе было мне привычнее, потому что делало бывшего предсказуемым.

— А твоя жена не против? — улыбнулась я оконному стеклу, вспоминая красивую породистую рыжеволосую девушку. Мы с ней носили один размер белья, и обе обожали фильмы Тарантино. И предпочитали не знать друг о друге.

— Она пока не в курсе, но я скажу, — быстро добавил Вадим.

Ох, лис, всё предусмотрел. Если я соглашусь, то он расскажет жене. Когда-нибудь в подходящий момент. Или сделает вид, что рассказал. Ой, да мне-то всё равно, лишь бы дочь не травмировал.

— Я подумаю, перезвони через неделю.

— Завтра, — вдогонку сказал Вадим, но я уже повесила трубку.

Склонив голову набок и откинув со лба чёлку, долго стояла, рассматривая в стекле своё отражение, сквозь которое был виден обычный мир с его вечно спешащими людьми и машинами. А мне спешить было не надо. Наоборот, следовало обстоятельно обдумать ситуацию со всех сторон. И не ошибиться.

Алиса спрашивала, где её папа, но до сей поры мне удавалось отделаться общей фразой «в отъезде». А теперь я должна буду сказать ей, что он вернулся. Очень большой соблазн — послать Вадима к чёрту и жить, как жилось. Но, во-первых, он не отстанет, а во-вторых, имею ли я на это моральное право?

Зная бывшего, можно понять, что раз он решил, от своего не отступит. На суд вряд ли решится, а вот караулить у подъезда, как пить дать, будет.

Боялась я и того, что не устою перед магнетизмом Вадима. Сильно ли он изменился? Я настолько радикально вычеркнула его из жизни, что даже не смотрела по социальным сетям, как он там. Но что-то внутри подсказывало, что четыре с лишним года не такой срок, чтобы сделать из широкоплечего высокого красавца сгорбленного и лысоватого мужчину. Да и сорок лет не тот возраст, чтобы измениться внешне в худшую сторону. Не для Вадима, по крайней мере. А мог ли он измениться внутренне, приобрести сентиментальность, чтобы вот так вспомнить о дочери?

Я сомневалась. Одно дело привечать любовника, пусть и женатого, другое — быть семьёй. Пусть неполной, неофициальной, но если мы с бывшим снова окажемся в одной постели, а скорее всего так и будет, то всему конец! Тщательно встроенной и такой спокойной жизни, планам и мечтам найти спутника без червоточины в сердце, который бы любил не только моё тело, но и меня. И Алису.

Вот если бы у меня сейчас кто-то был, то с Вадимом всё стало бы проще. И как назло именно в эту весну я оказалась свободной и одинокой, а такая способна не устоять перед бывшим.

Очнувшись от размышлений, я поняла, что слишком долго стою у окна с зажатым в руке смартфоном. Как бы лояльно не относилось ко мне начальство, но злоупотреблять оказанным доверием не стоило. Я поспешила вернуться за стол и сосредоточиться на работе.

На какой-то момент у меня это получилось, и рабочий настрой сбил только таймер, означающий начало обеденного перерыва.

— Пойду прогуляюсь, — бросила я удивлённой Лизе, с которой мы всегда обедали вместе.

Делиться любыми проблемами с коллегами не моя стратегия, а болтать о пустяках не хотелось. На свежем воздухе дышится легче, а если замёрзну, нырну в парфюмерный отдел в торгушке. Я давно хотела побаловать себя чем-то новеньким, но то повода не было, то финансов.

Сегодня же я кожей чувствовала, что мне необходима маленькая радость, чтобы ощутить себя уверенной и независимой. Да, решено. Так и поступлю. Отброшу на все проблемы, забуду о Вадиме и посвящу вечер себе любимой. И дочке. А завтра, на свежую голову, подумаю, как ответить на просьбу Вадима.

***

Утром следующего дня я вышла из дома с твёрдым намерением разрешить Вадиму погулять с нами в парке. Алиса так любила выбираться в выходные на ВДНХ! Там и карусели, и сладкая вата, и полно народу, пестрящих в толпе с разноцветными воздушными шариками.

Не испугается бывший того, что может встретиться с коллегами, или со знакомыми, например, жителями того же самого квартала, что и он, значит, твёрдо решил, что незаконнорожденная дочь вошла в его жизнь всерьёз и надолго. А начнёт юлить, пообещаю, что в следующий раз, когда-нибудь он обязательно увидит Алису, а будет тревожить звонками и настойчивыми просьбами, пригрожу полицией или судом. На того, кто боится огласки, подобные угрозы окажут действие подобное тому, что ладан — на чёрта. Вадим сбежит. На этот раз, возможно, навсегда.

К моему удивлению, бывший на прогулку в парке согласился сразу. И даже слишком поспешно.

— Я и жене всё сказал, — выпалил он в трубку, которая зазвонила сразу, стоило мне поставить машину на стоянку перед офисом. Я не удивилась, увидев, что звонок от бывшего. Когда тот что-то сильно хотел, умел быть настойчивым.

— И как она отреагировала? — со злорадством поинтересовалась я.

В семейную жизнь любовника я никогда не совала нос. Даже не хотела знать, что там у него с женой, какая она и прочее. Иногда Вадим проговаривался, мол, как удобно, он покупает подарки нам обеим, и ни у кого не возникает мысли, что они предназначены разным женщинам.

— Не обрадовалась, что ожидаемо, — вздохнул бывший. — Но ведь я давно с тобой порвал, это её утешило.

Я чуть не засмеялась в трубку. Нет, ну каков гад! Это, оказывается, он со мной порвал!

— Хорошо, что она не знает правду, — я не удержалась от шпильки. А что? Могу себе позволить, хотя теперь спустя столько лет должно быть неважно, кто решился оборвать связь, не имевшую права на будущее. — А твои дети не будут против нежданно обретённой сестры?

— У нас нет детей, Вита, — Вадим протянул моё имя так нежно, как всегда говорил, когда молил о встрече. Наверное, он даже не помнит, что некогда горел предвкушением наших свиданий не меньше меня. — Катя не хочет обременять себя. Поэтому, наверное, она даже вздохнула с облегчением, услышав об Алисе.

— Запомнил имя дочери? Удивительно, — и снова меня переполняла горечь. Теперь Вадим будет говорить, что это Его дочь, будто был с ней рядом все эти годы, видел, как она растёт, делает первый шаг, шепеляво коверкает первое в своей жизни слово…

— Хорошо, тогда до субботы. В десять в парке у входа, не опаздывай, — попрощалась я спешно, чтобы не наговорить глупостей. Выяснять отношения было уже не к чему, прошлое надо похоронить достойно, накидать сверху только хороших воспоминаний, а не перемывать кости и копаться в дерьме, которого тоже было предостаточно.

Я не винила Вадима, это был мой выбор — родить от него ребёнка, и за такое чудо следовало сказать ему спасибо. Я так и поступила, а то, что случилось дальше, только подтвердило правильность выбора — не общаться дальше. История тайных любовников была окончена. Хэппи-энда не случилось.

Поднявшись в офис, я окунулась с головой в работу, проявляя усердие и рвение, которое не осталось незамеченным. Только бы не думать и не вспоминать!

— Перед начальством выслуживаешься? — заметил Борис, как бы случайно заглянув в мою кабинку.

И что это ко мне липнут женатики всех мастей? Наверное, произвожу впечатление доступной и беззаботной девушки, с которой можно перепихнуться в рабочем туалете, не теряя драгоценных минут обеденного перерыва.

— Даже если так, тебе-то что? — не отрываясь от монитора, грубо ответила я навязчивому блондину.

— Ничего, одобряю и завидую. Скоро распределение квартальной премии, слышала?

— Нет, — односложные ответы — лучшее средство мягко дать понять собеседнику, что не заинтересована в продолжении разговора. Но не в этом случае.

— Давай сходим куда-нибудь вечером, — дыхание мужчины обожгло шею. — Я оплачу.

— А потом я буду платить по счетам, да?

Обернувшись, я посмотрела в светло-серые глаза нахала. Ещё один обаятельный подлец, с радостью готовый изменить законной супруге! Как там говорят: «Нельзя войти в одну реку дважды?» А я не собираюсь.

— Как захочешь, — усмешка Бориса была такой самоуверенной, будто он пытался сказать: «Конечно, дорогая. Таковы правила игры».

— Нет, сделаем так, — я выключила монитор, чтобы дать передохнуть глаза и повернулась в кресле к мужчине. Он уже мысленно праздновал победу и склонился надо мной, поставив руку на спинку кресла так, чтобы я не смогла встать и уйти. — Мы прямо сейчас позвоним твоей жене и спросим, не против ли она, чтобы ты оттрахал меня сегодня. Если нет, то я даже не буду тратить ваш семейный бюджет, и позволю отыметь себя на стоянке. Или где пожелаешь.

— Рискуешь, — хмыкнул Борис, но глаза забегали. Запаниковал.

— Чем? Невинность я потеряла давно, а удовольствие пообщаться с женой такого верного семьянина того стоит. Да и мужика у меня давно не было, так что набирай номер. Но учти, я проверю, жена ли ответила, — скрестив руки на груди, я улыбнулась.

— Да пошла ты, сука! — Борис оттолкнул моё кресло и пулей вылетел из кабинки. Малохольный, чего уж тут! Изменяешь, так будь добр, не ври жене, что задержался на совещании!

— Что случилось? — через пару минут заглянула Лиза. — Отворот дала? Правильно. Ко мне даже подкатывал, представляешь? Совсем мужики ополоумели.

Коллега была красивой и ухоженной, давно и счастливо замужем и даже планировала родить ребёнка. Когда заработает достаточно денег, чтобы купить трёшку в центре. То есть нескоро.

— А что? Секс не отходя от кассы. Удобно, — хмыкнула я, перебирая карандаши в стакане. Надо выбросить те, которые уже часто ломаются. Сломанное однажды надолго не починишь.

В сумочке неожиданно громко запищала сигнализация. Сработал датчик удара, значит, какой-то идиот или идиотка стукнули мою машину.

— Ох, ты ж, мать твою! — выругалась я, не стесняясь в выражениях. Моя «Киа» почти новая, ни одной царапинки! — Я скоро!

Объяснять и дальше времени не было, как и бежать в гардеробную за плащом.

Стоянка у нас импровизированная, одно название. Так, выделенное место возле ответвления от основной трассы. Значит, с минуты на минуту тот, кто ударил машину, может смыться, и ищи его потом! Да, надо вызвать ДПС и писать заявление за свой счёт, потому как придётся мёрзнуть на улице не один час. И к сожалению, не два!

Собственного опыта ДТП у меня, к счастью, не было, но и того, что слышала, хватит с избытком, чтобы представить себе, как оно будет. К вечеру приедут гаишники, составят протокол, и одна надежда на камеры, которые могли зафиксировать сбежавшего нарушителя.

Но выбежав на улицу, я обнаружила приятный сюрприз. Белоснежный «Ниссан», стукнувший мою малышку так, что вой от брелока сигнализации, стоял у меня в ушах и тревожным писком отзывался в голове, спокойно дожидался хозяина пострадавшей машины и, судя по заглушенному двигателю, не собирался никуда уезжать.

Тем лучше для нас обоих. Я решительно направилась к водительской двери кроссовера.

Глава 2. Рог изобилия

— Доброе утро! — водитель, увидев меня, вышел из машины. Выглядел он до противного улыбчивым и приветливым.

Мужчина под сорок, на висках которого среди густых тёмно-русых волос серебрились светлые пряди, но взгляд был открытым и немного усталым.

— Не уверена, что оно такое уж доброе, — ответила я и съёжилась под порывом далеко не весеннего ветра.

— Понимаю, — кивнул незнакомец. — Я вам бампер задел.

Посмотрев через плечо на машину, я заметила немного оцарапанный передний бампер, который даже не лопнул. Можно было с облегчением выдохнуть.

— Ущерб небольшой, давайте решим всё на месте. Времени у меня, знаете ли, тоже немного, — мужчина говорил сухо, но доброжелательно. И что самое главное не пытался выставить меня дурой, которая неправильно припарковалась. — Давайте вечером встретимся у автосервиса. Я оплачу ремонт по самому высшему разряду. Бампер вам заменят.

И мужчина назвал официального дилера «Киа», чей центр находился в этом же районе северо-запада Москвы.

— Простите, пожалуйста, не знаю вашего имени-отчества… — начала я.

— Максим Геннадьевич Дмитриев. Простите, с этого надо было начинать, — и мужчина протянул мне визитку с таким видом, будто передавал золотой слиток.

На ощупь бумага была плотной, лощёной. Визитка вышла, видимо, из приличной типографии, где умеют ценить затраты клиентов.

Работая в рекламной фирме, я умела определять такое с первого взгляда. Краска хорошая, шрифт обычный, не слишком мелкий и никаких легкомысленных вензелей. «Финансовый консультант», — прочитала я написанное мелким шрифтом.

Обтекаемо и непонятно, однако моё ли это дело? Безусловно так, пока незнакомец не устранил последствия своего неудачного манёвра.

— Так вот, Максим Геннадиевич, — продолжила я с лёгкой улыбкой. — Простите за недоверие и за прямоту, но сейчас вы мне пообещаете, а потом попросту кинете. И останусь я с ободранным бампером и вашими красивыми словами. Так что простите, но европротокол составить придётся.

Я ожидала, что виновник аварии будет юлить, уговаривать этого не делать и обещать золотые горы, но как-нибудь потом. Некоторые мужчины так щедры на обещания, отвечать за исполнение которых не собираются.

Но, к моему удивлению, новый знакомый достал смартфон последней модели, тот самый с откушенным яблоком, и произнёс:

— У вас есть карта Сбербанка, привязанная к номеру телефона? — спросил он, бросив на меня быстрый взгляд.

— Есть, — ответила я, с любопытством ожидая, что будет дальше. Решил заткнуть мне рот живыми деньгами? Так-то я не против, вопрос лишь в цене. Пятисоточки явно не хватит даже на то, чтобы зашпаклевать царапины.

— Диктуйте, — продолжил мужчина и вопросительно посмотрел на меня.

Глаза у нового знакомого были тёмно-серыми с изумрудными вкраплениями. Очень необычные, будто мистические. В таких каждая дама будет счастлива утонуть, не выплыв на берег.

— Простите за дурацкий вопрос, но что вы хотите сделать? — уточнила я, прищурившись. Ноги в туфлях-лодочках начали подмерзать, да и пронизывающий ветер не располагал к долгим беседам, но в делах, где замешаны деньги, нельзя торопиться.

Пусть лучше считает идиоткой, но прояснить всё я хотела заранее. Например, в какую сумму он оценил мой ущерб. И то, что я уже пять минут по его милости мёрзну на ветру.

— Перевести вам залог. Мне сейчас надо уехать, но вечером, часам к шести, буду вас ждать около автосервиса. Вы переведёте мне залог обратно, а я оплачу ремонт вашей машины, — мужчина говорил бегло, то и дело поглядывая на часы и экран смартфона. Так, будто диктовал поручение секретарше, зная, что не встретит никаких возражений. — Решите отремонтировать собственными силами, залог останется у вас. Вы ничего не теряете.

«Кроме того, что вы узнаете мой номер телефона», — машинально подумала я, но отмахнулась от предупреждений внутреннего голоса, который работал как сигнализация.

В конце концов, мужчина знал номера моей машины, а по этим данным пробить не то что номер телефона владельца, но и то, где он живёт, труда не составит. При определённом интересе и знакомствах. Второе найти для человека его круга несложно, было бы первое.

— Хорошо, только быстрее, — ответила я, поглядывая на часы. «Радо» в керамическом корпусе. Ох, и угрохала я на них часть сбережений, но это того стоило. Не ради статуса, ради удовольствия сверять по мним секунды и минуты жизни, замечая, что всё идёт по плану. — Мне надо возвращаться к работе.

— Сделано, — через пару секунд сказал новый знакомый и спрятал смартфон во внутренний карман пальто. Руки у этого Максима были ухоженными и наверное очень мягкими.

Я заставила себя отвести взгляд и проверить, что там этот метросексуал мне перевёл. Мужчинам с таким колдовским глубоким взглядом и манерами хищника, притаившегося в засаде, я не доверяла.

Но в этот раз меня не обманули. На счёт карты капнуло ни много ни мало пять тысяч рублей.

— Да и в качестве компенсации за потраченное время, с меня ужин, — бросил виновник на ходу.

— А знаете, кого вы мне напоминаете? — произнесла я, подходя к водительской двери. — Консультантов банков, которые звонят с супер выгодными предложениями. Вроде так заманчиво, так и думаешь, насколько тебе повезло. А на деле, самое выгодное — вовремя повесить трубку.

— Вы уже не успели это сделать, Виталина, — бархатным тоном ответил Дмитриев, положив руки на руль. — Значит, соглашайтесь.

— Сейчас вы добавите, что я всегда успею отказаться, — усмехнулась я, раздумывая, свободна ли сегодня няня Алисы. Неудобно, но придётся просить её посидеть с моей дочерью.

— Нет, не в этот раз. Уже не успели. До встречи, — улыбнулся новый знакомый, и нажал кнопку, поднимающую стекло водительской двери.

Хам, привыкший к тому, что женщины сами готовы прыгнуть к нему в машину! Наверное, и не представляет, что может быть по-другому!

И снова я поймала себя на мысли, что от таких надо держаться подальше. И что первым делом, как вернусь, не забыть набрать Алисиной няне.

Не став дожидаться, пока машина отъедет, я бросила взгляд на свою пострадавшую малышку и поспешила в тёплые объятия офисного холла.

***

В общей сложности я отсутствовала не больше десяти минут, но уже успела замёрзнуть так, что впору бежать в столовую за тёплым чаем. И к Лизе за пледом, который она всегда держала в ящике стола на случай, когда приходилось засиживаться допоздна.

Купив с полупустом буфете чая с лимоном, я как можно быстрее проглотила обжигающий напиток, припарив язык, и поднялась в офис.

— Виталина Андреевна. где вы были? — наткнулась я на недовольный взгляд шефа, разгуливающего между кабинками сотрудников.

Если Петруша не зовёт для нагоняя в свой кабинет, значит, серьёзно зол, и провинившегося ожидает прилюдная выволочка. Я представила, как квартальная премия помахала мне ручкой и улетела искать более лояльных и трудолюбивых сотрудников, у которых не случается форс-мажоров.

— Простите, Пётр Алексеевич, у меня машину стукнули на стоянке, — выпалила я, заметив, что обожжённый язык теперь будет болеть до завтрашнего дня.

— Вы же знаете, Вита, — шеф сделал ударение на моём имени, — проблемы, не связанные с прибылью фирмы, каждый решает сам. В свободное от рабочих часов и минут время.

— Знаю, Пётр Алексеевич, — ответила я, заметив злорадную физиономию Бориса. — Я задержусь сегодня ровно на те пятнадцать минут, на которые отсутствовала в офисе.

— На полчаса, Гарбузова, — шеф уже повернулся ко мне спиной, продемонстрировав намечающуюся лысину, замаскированную зачёсанными назад редкими тёмными волосами. — За то, что не нашли время предупредить об отлучке.

Спорить я не стала, себе дороже. К тому же решила положиться на судьбу. Вот сейчас наберу номер няни, Дины Сергеевны, молодой пенсионерки весьма культурной, но чётко выстраивающей личные границы, и услышу, что как раз сегодня она не сможет посидеть с Алисой. И напоминает, что предупреждать надо за два дня, как и договаривались.

— Я понимаю, что нарушаю ваши правила, — добавила я в трубку в конце просьбы, мысленно приготовившись к отказу. — И пойму, если вы не сможете.

— Нет-нет, Виталина Андреевна, — мягко возразила няня Алисы. — Вы знаете, я сегодня с удовольствием побуду с Алисочкой. Она у вас такая воспитанная, хлопот не доставит. Мы с ней давно собирались сходить в котокафе, если вы не против.

— Конечно, деньги я сейчас вам переведу. И на кафе, и за работу, — опешила я и поспешила попрощаться, пока Дина Сергеевна не передумала. Видимо, ей сейчас нужны деньги или общение. Что ж, значит, придётся идти латать мою малышку и… Дальше посмотрим.

— Как неудачно получилось. Вот не зря ты не хотела брать сегодня машину, — кудахтала Лиза над ухом, пока я через телефон делал финансовый перевод няне. — Теперь на деньги встряла.

Огуречникова зашла ко мне попросить остро наточенный простой карандаш. Мы любили таким делать пометки на полях рекламных текстов. Конечно, это был лишь повод. А цель — увидеть, как я убиваюсь по поводу неудачного дня и жалуюсь на судьбу.

— Ничего, у меня сегодня вечером романтическое свидание. Надеюсь, мой кавалер снимет напряжения этого бесконечного дня, — улыбнулась я загадочно и ничего объяснять не стала.

Сейчас Лиза проговорится кому-либо в курилке о моём свидании, и скоро новость дойдёт до Бориса. Конечно, коллектив у нас небольшой, человек тридцать в отделе, и все помирают со скуки. А тут хоть какое-то оживление.

Я никогда не рассказывала о своих любовных похождениях и слыла человеком с плотно закрытой личной жизнью, и вот такое! Нет, очевидно, сегодня любопытные коллеги перемоют мне кости. Что ж, может хоть этот пустоголовый самец Борис бросит попытки зажать меня в туалете!

Да и свидание мне не помешает. Хоть и вполне деловое, но увидеть этого Максима ещё раз будет приятно. Пусть и без всякого продолжения.

***

Максим.

О том, что первый контакт прошёл успешно, и рыбка заглотила крючок, я сообщил клиенту сразу же, как отъехал от «места преступления». Звонить не стал, потому что даже мне, привыкшему видеть рожи прохвостов всех мастей и степеней, был противен этот суетливый тип с вечно бегающими глазами.

Но деньги клиент предложил немалые, и хоть обычно я лично не занимаюсь такими вещами, пришлось согласится. Не от скуки и не ради развлечения, а по просьбе общего знакомого, которому я был должен нечто большее, чем благодарность. И как это у такого благородного, убелённого сединами мужа мог быть столь ничтожный племянник!

Но бабы таких любят: пускающих пыль в глаза, эффектных внешне и скрывающих гниль в душе, выдавая её за душевные терзания. Любимов был как раз из этой породы пустобрёхов.

Скрестившись со мной взглядом, он сам решил заплатить аванс вдвое больше требуемого. И ведение дальнейших переговоров предоставил жене.

Я обычно не имею дело с женщинами в качестве заказчика. Они импульсивны, живут чувствами и эмоциями, от одного гормонального выплеска до другого, и чужды всякой логики, которую высмеивают, принимая за холодность натуры.

Но я был приятно удивлён, что Катерина совсем из другого теста. Из тех женщин, у которых имеются невидимые яйца, позволяющие держать мужей на не слишком коротком, но и не бесконечно длинном поводке.

— Наверное, вы удивлены, что я, всё зная, продолжала терпеть связь моего мужа и этой шлюхи? — сказала она, усаживаясь нога на ногу и прикуривая от моей зажигалке тонкую сигарету.

— Это не моё дело, госпожа Любимина. Вы платите деньги за определённую работу, больше меня ничего не интересует, — поспешил уверить я жену клиента, прекрасно понимая, что сейчас выведу её на откровенность. Однобокую правду, в которую обманутая женщина предпочитает верить, и никому не позволит разрушить свой мир никакими контраргументами.

— Нет, я хочу, чтобы вы понимали, с кем имеете дело, — медленно произнесла рыжеволосая, погладив себя по шее, словно потянула мышцу. — Любовница моего мужа не примет денег, если мы просто придём и предложим их. Скорее всего, выставит нас вон, а искать донора со стороны опасно. Да и времени у меня почти нет, как говорят врачи.

Около рта Катерины залегла глубокая складка, тянущаяся вниз, к подбородку.

— Мы не хотим её обмануть. Напротив, готовы вести дела открыто, но эта Виталина всё ещё верит, что мой муж к ней неравнодушен. Поэтому так будет лучше, — вздохнула женщина, смотря в окно.

Эту исповедь можно слушать бесконечно. О том, что несостоявшаяся разлучница не осознаёт предлагаемой ей выгоды и именно поэтому надо действовать исподтишка. В интересах всех участников драмы, разумеется.

Клиентка придумала целую схему, чтобы оправдать себя в собственных глазах. Я поддакивал, считая минуты, когда можно будет, сославшись на неотложные дела, выставить их семейку вон. На самом деле, Катерина хотела сделать больно бывшей любовнице мужа. Да так, чтобы та на собственной шкуре почувствовала, каково это, быть обманутой и не мочь ничего изменить.

— Я не прошу вас с ней спать, — добавила Катерина, покидая мой кабинет. Она обернулась и обескуражено улыбнулась, надев маску невинной жертвы обстоятельств. Выходило плохо, ненатурально и до горечи во рту фальшиво. Сколько таких артисток, считающих себя хитрыми стервами, а на деле являющихся заложницами беззаботных мужей! — Она в общем-то неплохая женщина. И мать хорошая, говорят. Мой Вадим для многих принц на белом коне. Вот пусть эта…дама и поработает для своего принца.

После того, как я выпроводил их семейку, захотелось вымыть руки с мылом. Если бы не просьба общего знакомого, я бы поручил это дело кому-нибудь из подчиненных, а сам бы занялся другими заботами, коих в моём агентстве по предоставлению алиби неверным супругам, всегда предостаточно.

Но раз это невозможно, постараюсь покончить с неприятным заданием как можно быстрее. Одной встречей с контролируемым объектом, конечно, не обойдёшься, но думаю, это не затянется больше, чем на месяц.

Напоминание на «Айфоне» сработало именно в тот момент, когда я прикидывал, сколько понадобится времени, чтобы влезть в доверие к жертве. Она не выглядела дурочкой, и деловая хватка сразу видна. Но та, которая обслуживала женатого и даже родила ребёнка в надежде увести мужчину из семьи, по определению, не может быть особо умной.

Что ж, поглядим на неё, как говорится, с близкого расстояния.

***

Когда передо мной встал выбор, что надеть на предстоящую встречу с Дмитриевым, я долго колебалась. В шкафу висело ещё не выгулянное чёрное платье, но оно было слишком торжественным для встречи у автоцентра. И новый знакомый мог подумать, что я стараюсь его очаровать, что выглядело вполне логичным: на кой ляд ещё одеваться так, будто меня пригласили в театр?!

Я представила, как буду выглядеть в этом кокетливом платье с открытой спиной, и как его руки будут касаться обнажённой кожи, а большой палец спускаться всё ниже, няряя под тонкую ткань, и с грохотом захлопнула створку шкафа-купе, чтобы привести себя в чувство. Всё-таки у меня слишком долго не было мужчины, и поэтому в голову лезут всякие эротические глупости!

В итоге я остановилась на вполне консервативном и закрытом наряде. Джинсы прямого кроя и чёрная водолазка без всяких украшений — то, что нужно. Моя подруга Милка права: пора покупать фаллоимитатор с функцией вибратора. Это самый надёжный и безопасный способ получить удовольствие, не рискуя подхватить заразу и любовную лихорадку. Конечно, градус удовольствия, говорят, гораздо ниже, да ничего, перебьюсь. Главное, снова не попасть в зависимость от Вадима и не позволить ему пробудить во мне те чувства, которые когда-то горели в сердце.

Воспоминания нахлынули тёплой волной, выбросившей на берег памяти всё то, что я тщательно с него убрала: любовные признания, пропитанные горечью нечастых встреч и близкого расставания, робкие первые поцелуи и откровенные разговоры о том, что Вадим не бросит жену.

Я была благодарна, что он не стал врать о её якобы болезни или нервной натуре, которая не выдержит правды. «Я люблю её, — признался бывший, держа меня за руку в сонном кафе. — И тебя люблю. Вы чем-то похожи. Вот такой я, многолюб». Меня подкупила неприглядная правда, брошенная в лицо, и то, как он сказал это: с оттенком лёгкой грусти и самоиронии. У меня был выбор: уйти или остаться.

Я решилась на второе, дав себе зарок, что не позволю связи длиться дольше двух месяцев. И пропала, потонула в наших ночах и днях, наполненных торопливыми перепихами и неспешными разговорами обо всём на свете, кроме главного: что с нами будет дальше.

К счастью, никому не дано знать будущего, иначе я бы бежала без оглядки от Вадима Любимова и его тёплых губ, запечатлевших поцелуи на моём теле, которые даже спустя четыре с лишним года так и не остыли. Я больше не любила Вадима, но тянуть меня к нему не перестало. Стоило ему позвонить, произнести пару ничего не значащих фраз бархатным ласкающим голосом, как мне захотелось позвать его в гости и закрыть дверь спальни, чтобы никто нас не беспокоил пару часов.

А вот знакомить бывшего с дочерью совсем не хотелось. Как любовник, Вадим вполне себе самец, но как отец? Я сомневалась. Сластолюбец, влекомый течением беззаботной жизни и её удовольствиями, не лучший пример для девочки. И уж никак не идеал мужчины, который она потом должна понести в собственную семью.

Я должна думать о дочери и её интересах. Именно поэтому согласилась на встречу с Вадимом, не объявляя Алисе, кто этот дядя. Потом узнает, когда я пойму, что бывшего интересует дочь, а не возобновление наших с ним игрищ.

Я усмехнулась и на светофоре заехала за стоп линию. «Нет, хватит вспоминать, — подумала я, бросая скептический взгляд на зрачок камеры, направленный на меня. — Вот и штраф прилетел». Я восприняла происходящее, как знак судьбы и включила погромче радио, запретив себе сегодня думать о бывшем.

***

— Вы не опоздали, это приятно, —произнёс Максим Дмитриев, подойдя к водительской двери моей машины, стоило только подъехать к условленному месту. — Здравствуйте ещё раз!

— А вы надеялись, что опоздаю, и можно будет с чистой совестью быстренько уехать? — спросила я, захлопывая дверцу.

— Это имело бы смысл, если бы не залог, — парировал мужчина, подойдя ко мне ещё ближе. — На самом деле, я рад, что вы приехали.

— Да, я сейчас переведу вам деньги, — отступила я на шаг, доставая из кармана куртки смартфон.

— Не стоит это делать…сейчас, — Дмитриев снова приблизился и дотронулся до моей руки. — Потом. После.

Всё-таки я была права! У него безумно мягкая кожа, а прикосновения подобны электрическому разряду. И то, что Дмитриев снял перчатки, делало ему честь. Нет ничего более пошлого, чем прикосновение мужской перчатки к обнажённой кожи руки женщины. Это всё равно что любовь с презервативом. Секс может быть с резинкой, любовь — нет. Это зона личного доверия к партнёру.

О боже, я опять стою и бездумно пялюсь на его руки!

— Простите, после чего? — спросила я, стараясь придать тону как можно больше циничности, а то разомлела от одного прикосновения, как нимфоманка.

В груди зашевелилось нехорошее предчувствие. И вообще, этот тип с холодными глазами хищника вызывал у меня одновременно ступор, желание дотронуться до его щетины, окарябав ладонь, и острое чувство опасности, будто он мог откусить руку по локоть и, не прожевав, проглотить.

— После ремонта, — холодно ответил Дмитриев и одарил меня странным взглядом. — А вы про что подумали?

— После кофе, разумеется, — пожала я плечами, не опуская глаз. Пусть не воображает, что смутил! — Помните, вы обещали?

— Речь шла об ужине, Виталина, — теперь тон хищника сменился на мягкое мурлыкание домашнего кота, уверенного в своей неотразимости.

— …Андреевна, — добавила я, невинно хлопая ресницами. — Кофе и с меня хватит. Спасибо!

— Не буду пока настаивать, Виталина Андреевна, — с заметной иронией произнёс Дмитриев. — Нас уже ждут. Прошу вас.

И пропустив меня вперёд, мужчина отправился следом. Все двадцать шагов до стеклянной двери автосалона я чувствовала, как он пялится на меня, оценивая и присматриваясь, будто к залежалому товару на полке магазина во время распродаж, и уже начала злиться на себя, что вообще приехала.

Надо было оставить деньги себе и решить проблему в ближайшем ремонтном гараже, а не бросать дочь на няню и убивать свободный вечер на типа, решившего поразвлечься.

***

Разговаривать и решать проблему с ремонтом мне не пришлось. Я уселась на мягкий диван, и длинноногая улыбчивая девушка в костюме, напоминающим форму стюардесс, принесла мне свежесваренный кофе. Вот и отлично! Не надо никуда ехать. Сейчас отдохну, заберу машину с новеньким бампером и можно будет с лёгким сердцем забыть о новом знакомом.

Но сначала переведу ему обратно деньги. Я вытащила из кармана куртки заранее приготовленную визитку и через мобильное приложение выполнила перевод.

Спустя пару минут на диван рядом, но всё же в некотором отдалении, позволительном для случайных знакомых, сел Дмитриев.

— Вижу, кофе вас уже угостили, — произнёс он. — Значит, с меня ужин.

— Послушайте, Максим Геннадьевич, — начала я, поставив блюдце на прозрачный журнальный столик и оборачиваясь к мужчине. — Это лишнее, правда. Деньги я вам перевела, ремонт вы оплатили. На этом всё.

— Я не хочу, чтобы на этом было всё, — заявил он, стряхнув пылинки с рукава, а потом придвинулся и посмотрел в глаза. — У вас кто-то есть? Простите, вы замужем?

Меня бросило в жар от такой напористой откровенности. И ведь в хамстве его не обвинишь, Дмитриев вёл себя предельно вежливо, не нарушая установленных мной границ. Никаких потных рук на коленях или на талии, его фамильярность не заходила ближе известных границ. Словом, знакомый вполне приличный, не любитель лёгкой добычи, но и не безразличный к женским прелестям мужчина. Золотая средина, мать его!

— Нет, — отрезала я, собираясь сказать что-то такое, чтобы у него навсегда отпала охота ухаживать за мной. — Я спешу к дочери.

— Тогда может быть завтра? Или сегодня? — улыбка у Максима была обаятельной, хоть я и видела её мгновение, через которое мужчина снова посерьёзнел.

— Мне сейчас не нужен лёгкий ни к чему не обязывающий секс. Этого добра в моей жизни было предостаточно, — выпалила я, допив кофе, который показался мне горче обычного.

— Вы меня ещё больше заинтриговали, — парировал Дмитриев, никак не желая принять отказ, но попыток придвинуться не делал, за что я была ему крайне признательна.

— Не от чего тут интриговаться, — ответила я, поднимаясь. — Простите, я устала и резка, но хочу расставить всё по местам. Я не продаюсь за ужины, обеды и прочие милости.

— Это вы меня простите, Виталина Андреевна, — посерьёзнел Дмитриев и тоже поднялся. — Вы мне очень понравились, не спорю, но дело не только в этом. Я понимаю, что сделал всё, что мог, но всё же хочу загладить свою вину. Вы могли бы не терять этот вечер, а провести его в более приятной компании. Так что, считайте, я приглашаю вас на ужин в качестве моральной компенсации. Столик уже заказан и оплачен, здесь недалеко. И это ни к чему вас не обяжет, обещаю.

Он смотрел немного странно, изучающе, но казался искренним. Говорливые мужчины — моя слабость, и потом, Алиса с няней, возвращаться в пустой дом и думать о бывшем не хотелось. Да и приятная компания ещё никому не навредила. Почему-то мне хотелось верить мужчине, смотревшему на меня так, будто моё согласие означало для него что-то особенное.

— Я и не одета для ресторана, — произнесла я последний аргумент, но понимала, что сейчас мне предложат тысячу возражений, и я устало соглашусь.

— Я попрошу поменять столик, чтобы он находился в углу, у окна. Вас никто не заметит, — новый знакомый покорил меня ненавязчивой заботой, и сомнения развеялись как дым.

Мне действительно не помешает отвлечься от тревожных мыслей, которые разрывали мою голову с тех пор, как позвонил Вадим. Повстречай я Дмитриева чуть раньше, возможно, согласилась бы продолжить столь интересное знакомство, но, как говорят, всё что ни делается, к лучшему.

— Хорошо, — на моём лице мелькнула слабая улыбка, и, мне показалось, что мужчина выдохнул с облегчением. — На ужин я согласна.

***

Ужин проходил в довольно уютном ресторанчике, находящимся на цокольном этаже торгового центра. Помещение было декорировано под дубовый погреб какого-нибудь чешского городишки, затерянного на карте Европы. Однажды мне удалось побывать в Праге, поэтому я легко узнала запах дубовых бочек, наполненных моим любимым, кисло-сладким вишнёвым пивом.

Но в столице Чехии погреба значительно больше и народу вмещают столько, сколько здешнему ресторанчику и не снилось.

— Обожаю свиную рульку, — заметила я, увидев меню. — И мясное ассорти с сыром.

— Значит, это и закажем, — бодро отозвался кавалер и бегло назвал подошедшему официанту ещё пару жирных и очень калорийных блюд. Всё, как я люблю.

— Я очень благодарна, что вы не выбрали пафосный французский ресторан, — произнесла я, когда официант, приняв заказ, удалился и оставил нас наедине.

В соседнем шумном зале надрывалась скрипка, а в нашем закутке, рассчитанном на тесную компанию, никого не было. Случайно ли пустовали три столика или нет, но я была рада, что не будет посторонних. За фальшивым окном стемнело и при свете луны вдалеке виднелась деревня и шпиль католического храма.

— Я сам здесь впервые. Это место только недавно рекомендовали знакомые. Видите, вот и нашёлся повод его посетить.

Разговаривать с Максимом, как я про себя называла его, оказалось на удивление легко. Мы сознательно избегали личных тем и ни слова не говорили о работе или о прочих серьёзных вещах.

— Так-то я не люблю пиво, — ответила я, рассказывая о том, как впервые попробовала это чудо — напиток, совсем не отдающей горечью солода, потому что его затеняли сладковатые запахи вишни или клубники. — Жаль, что сегодня я за рулём.

Но на логичное предложение отвезти меня домой после ужина я торопливо отказалась.

— Боитесь, что воспользуюсь вашим беспомощным состоянием? — спросила Максим и тепло посмотрел на меня, как на старого знакомого или друга детства, которого не видел много лет. — Даю вам слово, что этого не будет.

— Конечно, не будет, — поспешила заверить мужчину я. — Я возьму пиво домой и выпью в полном одиночестве. Раз уж всё равно нарушила правила здорового питания, то бокал-другой не повредит.

«Уже и домой напрашивается», — неприязненно подумала я, поймав заинтересованный взгляд спутника.

— А как же завтра за руль? — неожиданно спросил он, но в голосе снова послышалось едва уловимое напряжение. Вопрос был для него, отнюдь, не праздный.

За годы связи с Вадимом я научилась слышать и угадывать различные оттенки эмоций. И подчас любовнику даже не надо было ничего говорить, чтобы я догадалась: скоро он уйдёт от меня, потому что поссорился с женой и хочет провести сегодняшний вечер с ней, дабы загладить вину. За эту способность бывший называл меня колдуньей.

— А вы знаете, я последние часы думаю о том, что стоило мне в кой-то веке решиться поехать на работу на машину, как вы сразу её стукнули, — и я посмотрела в глаза Максима. — Пожалуй, это знак.

— Я не верю в знаки, — презрительно бросил мой кавалер. Чуть полноватые губы изогнулись в презрительной гримасе, и я испытала острую необходимость провести по ним пальцем, очертив их контур.

Заметив мой взгляд, Максим добавил внезапно охрипшим голосом: — Давайте уже перейдём на «ты»? А то я чувствую себя древней рухлядью, раз мне выкает такая красавица. Да-да, пусть и на сегодняшний вечер. Не больше того. И не меньше.

От его пристального взгляда в груди потеплело, а по телу пробежала горячая взгляда. Мне вдруг захотелось на свежий воздух, и чтобы он был рядом. И больше никаких разговоров. Только ночь, мы и полная темнота взаимного неведения относительно будущего. А потом также внезапно разбежаться, будто никогда и не встречались.

У меня в жизни ещё не было такой романтики, а иногда очень даже хотелось. Вот как сейчас, к примеру.

— Хорошо, давай, — улыбнулась я своим мыслям. — Но только не хочу ничего о тебе знать. И о себе не расскажу.

— Договорились, — слишком легко согласился Дмитриев, что было даже обидно. Неужели ему совсем не интересно ничего обо мне узнать?

Оставшийся вечер мужчина был любезен и мил, обаятельно-притягателен до лёгкого головокружения. Мы говорили о совершенно посторонних вещах, вроде пристрастия к сырам или винам, о «Кровавой Мери» и «Сто лет одиночества». Я не раз ловила себя на мысле, что не успею подумать о чём-либо, как Максим тут же говорит это, будто мой брат-близнец.

— Меня пугает, что наши вкусы настолько совпадают, — покачала головой я, когда обнаружилось, что мы оба предпочитаем «Малый театр» постановкам «Современника».

— Не совпадают. Рулька и пиво мне не понравились, — произнёс он так печально, что я рассмеялась неприлично громко и, ойкнув, прикрыла рот ладонью.

— Ты его не пил, — возразила я, поймав взгляд непереносимо-колдовских глаз.

— Это мне в нём и не понравилось.

Он произнёс это низким голосом, и накрыл мою руку своей.

«Поедем куда-нибудь», — вертелось на языке, а мышцы спины сводило в напряжении так, что ломило в груди, но вместо этого я посмотрела в тарелку перед собой и сказала:

— Прости, мне уже пора.

Максим не стал возражать или просить остаться ненадолго, он молча попросил счёт и, подав мне куртку, вывел на улицу, придерживая за локоть, будто захмелевшую. А я ведь так и не попросила официанта завернуть мне с собой вишнёвого пива.

— Я не приглашу тебя в гости. Не провожай.

Свежий воздух подействовал как холодная вода, выплеснутая в лицо. Нет, быстрый секс в машине с малознакомым, пусть и таким притягательным типом, не страница из моего романа. Недальновидно, опасно, и вдруг, мне понравится?

— Я пока не напрашиваюсь, Виталина, — ответил он, и сердце оборвалось. Быстро же он сдался!

Максим неожиданно взял меня за руку и прижал похолодевшие пальцы к своим губам.

— Спокойной ночи! — произнёс он чуть насмешливо и, выпустив меня из плена, не оборачиваясь, сел в свою машину, припаркованную чуть дальше по улице.

Я поступила также, испытав лёгкое разочарование и ощущение неправильности всего происходящего. Ну дура же, что сказать! Надо было плюнуть на всё и расслабиться. И почему я веду себя так, будто ещё принадлежу Вадиму?!

«Ниссан», взвизгнув тормозами, уехал первым. Сдёрнулся с места, будто я могла погнаться и встать наперерез, предложив обнулить только что состоявшийся разговор и, не теряя времени, отдаться на заднем сидении его машины.

Я так и не узнаю, каково это, когда его мягкие руки гладят мою спину, задерживаясь на талии и притягивая меня к себе, чтобы проникнуть ещё глубже.

Да что такое со мной сегодня?! С Вадимом мы долго не переходили черту, называя себя приятелями, а тут я готова раздвинуть ноги перед первым встречным, да ещё явно не моего круга.

Я сразу оценила часы на его запястье, и даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: в такие магазины я даже не заглядываю.

«Вот и не заглядывай!» — мысленно одёрнула я себя и повернула в замке ключ зажигания.

Глава 3. Предвкушение

Максим.

Я был зол на себя и на неё, но на себя гораздо больше. И угораздило же вляпаться в такое грязное дело! Да по сравнению с тем, во что я умудрился ввязаться, отдать долг деньгами уже не казалось таким неподъёмным делом.

А ведь вначале всё представлялось таким простым: завязать отношения с девушкой, ненадолго, месяца на два-три, этого должно хватить, чтобы клиент уговорил её помочь бывшему и его супруге. И никто не в накладе: клиенты получали долгожданного ребёнка, его мать круглую сумму на счёт, достаточную чтобы обеспечить жильё или образование дочери, а я списание неподъёмного долга, который успел заиметь, неправильно рассчитав риски нового бизнеса.

— Зачем вам я? — несколько дней назад я впервые задал этот вопрос Катерине, жену клиента, прямо в лоб. Она поджала накрашенные губки и размашистым движением загасила едва начатую сигарету.

— Если у неё не будет новых отношений, она вцепится в моего мужа и снова его облапошит, — клиентку заметно передёрнуло, а на скульптурном лице появилась гримаса отвращения. — Для таких же нет ничего святого. А уж чужой брак, и подавно. Прийти, растоптать, унизить, нагадить, а потом мило хлопать ресницами в стороне. А что такого, мол?

У клиентки начали дрожать руки, и я пододвинул ей бокал с виски. Сам я почти всегда за рулём, а вот тем, кто ко мне приходит, расслабиться не помешает.

— Спасибо! — улыбнулась мне Катерина, сделав большой глоток и поставив бокал на стол. — Простите за откровенность. Но она столько моей крови попила, вспомнить страшно!

— А ваш муж? Он согласен на такой расклад? — спросил я аккуратно, ожидая, что жена будет оправдывать неверного супруга, сваливая вину на соперницу.

— Да, — беглого взгляда, брошенного на меня, хватило, чтобы понять: деваться ему некуда. Доля в бизнесе у его жены гораздо жирнее, чем его собственная. Это она наследница, а он муж. Муж сегодня один, завтра несогласного могут заменить, даже если сейчас холят и любят. — Он не щепетилен. Ну будет его пассия спать с двумя, так ведь это недолго. Простите, ещё раз, у нас нет другого выхода. Она единственная подходящая кандидатура. Здорова, молода, имеет ребёнка. И нуждается в деньгах.

— А я, значит, должен буду исчезнуть, когда Вадим получит согласие? — уточнение весьма циничное, но Катерина только хищно блеснула ещё влажными от слёз глазами и кивнула.

— Конечно. Мы должны быть уверены, что забеременела она нашим ребёнком, а не вашим.

И на лице клиентки появилась усмешка сытой львицы.

Мне захотелось пинками выставить её вон, предварительно спустив с лестницы. Видимо, она почувствовала моё настроение, потому что торопливо попрощалась и убралась, не прикрыв за собой дверь.

В последующем переговоры вёл муж, который и сообщил о том, что объект взяла сегодня машину и припарковала её неподалёку от офиса, где работает.

— Вы там, это, помягче с ней, — заискивающе прошелестело в мобиле. — Всё-таки мы не чужие…

— Не чужие, тогда не давай в обиду, — гаркнул я в трубку, круто заложив руль вправо. И бросив на сиденье рядом, смачно выругался. Просто блядские твари, а не семейка!

Такие с извиняющей улыбкой, опустив глаза, продадут за грош и не вспомнят. Только в этой ситуёвене и я ничем не лучше! Будет впредь наука: не бери долги, которые не в состоянии оплатить.

И то, что объект оказался приятным и милым в общении, только усугубляло нехорошее чувство, грызущее под ложечкой. Особенно когда она смотрела внимательно и украдкой, будто любопытная лань, и говоря о чём-нибудь приятном, отводила в сторону влажные тёмно-карие глаза, похожие на спелые вишни.

Я ловил себя на мысли, что всё время сдерживаюсь, чтобы не взять её за руку и не рассказать всё как есть, не давая отдёрнуть тёплую ладонь. Удерживать запястье, положив большой палец на бьющуюся под кожей синюю жилку. А потом отвезти домой, обещая позже пригнать её машину под окна подъезда. И позвонить на следующий день, чтобы начать всё с чистого листа.

Можно было настоять, и томноокая бы сдалась. Поломалась бы для порядку, но я смог бы найти аргументы без слов. Всегда чувствовал по чуть приоткрытым губам, по долгим взглядам, брошенным украдкой, по лёгкой дрожи в пальцах тонкой руки, насильно удерживаемой моей ладонью, что девушка не против.

Только ждёт, пока я сделаю первый шаг, вдохну горьковато-необычный запах её парфюма, усиливающий желание. Кинуть соблазнительницу на спину и, подмяв до лёгкой боли и стона, задрать водолазку, втянуть губами горошину соска, заставив ещё не мою женщину извивать и молить не оставлять её. Мы бы чудесно провели время!

А потом Виталина (что за дурацкое имя!) внезапно передумала, взгляд посуровел, губы дрогнули в циничной ухмылке, и вся она будто ушла внутрь, в себя. Запахнулась курткой, озябла. И невзирая на стояк, причинявший мне уже физическую боль, я не стал настаивать.

Всегда есть кому утолить голод мужчины, а здесь важно не спугнуть. «Не обидеть» звучит глупо, ведь я и появился, чтобы нанести рану. Но сейчас этого делать не хотелось. Время ещё придёт. Может, она больше не захочет меня видеть.

Я усмехнулся в зеркало заднего вида. «Захочет», — подумал, снова почувствовав эрекцию. Так или иначе я всегда добиваюсь своего.

***

До выходных время промчалось так быстро, что я не заметила, как наступила суббота. Алиса, заранее знавшая, что мы идём в парк на ВДНХ, совершенно не дала выспаться, прибежав в мою постель, чуть только забрезжил рассвет.

— Ещё долго? — спрашивала она каждые двадцать минут, отвлекаясь от экрана смартфона, который я ей всучила, чтобы ещё немного подремать. Да, вот такая я плохая мать!

Вадим наверняка бы согласился, если бы увидел нас сейчас, как и все прочие, кто любит морализировать, совершенно не находясь в теме.

Да и плевать я теперь хотела на Вадима и его жену! Это он является инициатором встречи и общения с дочерью. Официально она ему никто, и никаких прав у бывшего нет, вот и пусть катится «колбаской по Малой Спасской».

— Встаю, Алиса, не кричи, — зевнула я и, потянувшись, присела в постели. Дочка навалилась на спину, обняв за шею, а я, рыкнув, как серый волк из сказки, сбросила её и завернула в одеяло. Алиска заливалась смехом, от которого мне становилось легко и уютно. Так мало надо для счастья, и так легко его лишиться.

Вот сейчас мы пойдём одеваться и всё, дуэт бесцеремонно разбавит третий. Чужой для неё и меня мужчина, с котором мы когда-то по обоюдному согласию похоронили прошлое, и вот теперь: «Здравствуйте, я ваша папа!»

Уже у лифта я окинула придирчивым взглядом дочурку. Всё правильно, что не стала разряжать её как принцессу, а ограничилась удобным джинсовым комбинезоном и повседневной курткой. Не на смотрины идём, а гулять. Не понравится моё чудо Вадиму, тем хуже для него.

Выйдя на улицу, я с сомнением посмотрела на хмурое небо и на двор, в котором собирались мамашки с детьми. И что ж уж греха таить, и на стоянку неподалёку. Моя машина стояла нетронутая и одинокая.

— Пойдём же! Ты что? — Алиса тянула меня за руку, недоумённо хмуря лобик.

— Иду. Задумалась, — ответила я, как взрослой. Хорошо, что не надо объяснять, о чём и выдумывать, изворачиваться, лгать самой себе.

Раз Максим не позвонил, то так тому и быть. Случайные люди постоянно сталкиваются в метро, извиняются или проходят мимо, но через мгновение все лица растворяются в толпе. Подумаешь, так и не узнала, попробовал ли он вишнёвое пиво!

— А что за сюрприз, мама? — Алиса не унималась и всё прикидывала, что такого я ей приготовила. — Игрушка? Я хочу ту летающую фею!

— Посмотрим, — приговаривала я, крепко держа руку дочурки на выходе из вагона метро. На станции бросила взгляд на часы и поняла, что опаздываем. Ничего, подождёт.

— Ты раньше всегда приходила вовремя, — с улыбкой артиста протянул Вадим, вручая мне букет из пяти белых роз. Длинных, эквадорских, как я любила когда-то. Но не теперь.

— Подари их жене. Это не свидание, — пожала я плечами, пряча Алису за спину.

Она и сама испугалась высокого дяди, похожего лицом и манерой на Николая Баскова. Такого же демонстративного и фальшивого, позволяющего себя любить, но не дальше известных границ.

Вадим смерил меня долгим взглядом, демонстративно вскинул брови и круто повернувшись, вручил букет проходящей мимо молодой пенсионерки.

— Возьмите, пожалуйста! Моей жене они не понравились, может, вам угодят, — произнёс он с задумчивым, немного отрешённым видом.

Широкие жесты, жизнь напоказ — в этом весь Вадим, который лишь мельком взглянул на Алису, а больше переживал, выглядит ли он в глазах окружающих достаточно хорошим.

Мне захотелось развернуться и уйти, но Алиса смотрела умоляюще в сторону входа, и я не могла жертвовать настроением дочери. Ни ради кого, даже своих обид!

Мы шли рядом, наверное, со стороны выглядя, как заботливые родители. Алиса семенила, держа меня за ручку, и помалкивала. Я понимала, что ей неловко и неудобно с этим чужим дядей, подарившим набор детских сладостей в праздничной упаковке. Понимала и сочувствовала, злилась на себя за то, что испортила дочери поход в парк.

— Пойдёмте в KFC, — бодро предложила я, подмигивая Алисе.

Это был наш ритуал. Картошка фри, куриные крылья, Пепси в стакане-наливайке, из которого можно пить, а он не закончится. Как в древнерусских сказках, которые я часто читала Лисе-Алисе на ночь, пока она не закрывала глаза, чтобы увидеть сны о справедливом медведе или находчивом зайке.

— И часто ты кормишь ребёнка этой гадостью?

Разговор у нас, явно, не клеился. Наверное, Вадим представлял себе нашу встречу иначе. Я онемею от восторга и поблагодарю за цветы, скромно потупившись и зарывшись по уши в розы, только чтобы скрыть нахлынувшие чувства.

И Алису, наверное, представлял себе иной. Голубоглазой Мальвиной с огромным синим бантом в золотистых волосах, а не темноволосой и курносой застенчивой девочкой, не кидающейся декламировать выученные стихи впервые встреченному дяде.

— Она точно моя? — шепнул Вадим, когда Алиса отвернулась, играя с доставшейся ей игрушкой, а потом и вовсе с моего разрешения направилась в игровую зону.

— Не хочешь — не верь, — я пожала плечами. — Доказывать не стану. Сам проверяй.

— Не сомневайся, — процедил бывший, раздражавший меня всё сильнее. — А ты совсем не изменилась…

Теперь тон его голоса снова приобрёл бархатистость, а на щеках заиграли ямочки, которые много лет назад я исступлённо покрывала поцелуями.

— Ты изменился, — парировала я, хмуро смотря на попытки Вадима меня очаровать. Нет, не прокатывало. В одну реку нельзя войти дважды, потому что во второй раз вода будет иной. Не прохладной, а ледяной. — И я тоже. Но это неважно. Мы здесь не ради нас.

— Конечно, — согласился Вадим, попытавшись дотронуться до моей руки. Перехватить её на полпути к картошке фри.

— Алиса, нам пора. Десять минут и всё, — махнула я дочери, и Вадим машинально отодвинулся. Он терпеть не мог привлекать к себе внимания, когда сам тщательно не планировал свою роль в сцене.

А я была довольна и собственной злостью, и циничной ухмылкой, которой я встречала робкие попытки одарить меня комплиментом. Конечно, в груди по привычке щемило что-то по детски трогательное, наверное, ностальгия по прошлому, которого нельзя вернуть. Или повторить.

Вадим же не оставлял попыток сблизиться и делал это порой неуклюже, как нашкодивший кот, съевший больше сметаны, чем ему было положено в миску.

— Прости меня! Без тебя всё потеряло смысл, — неожиданно произнёс Вадим и взглянул как прежде, с поволокой.

***

— А у меня без тебя наоборот. Прости за прямоту! — выпалила я, криво усмехнувшись, и тут же добавила: — С рождением Алисы всё стало иначе. Я это имела в виду.

— И я тебе больше не нужен, — печальная улыбка очень шла Вадиму, а мне хотелось вылить остывший кофе ему в лицо и закричать: «Да я тебе никогда была не нужна по-настоящему!» — Не думай, что пришёл навязываться или стараться воскресить наши чувства. Понимаю, это невозможно.

И он, опустив голову, посмотрел на свои сцепленные в замок руки, лежащие на столе. Будто только сейчас бывший начал выползать из своей раковины, сбрасывать, как вторую кожу, амплуа довольного жизнью и собой человека, а на самом деле только украдкой он мог быть таким, каким я привыкла его видеть. Болезненно-ранимым, тысячи раз сомневающимся, но упрямо гнущим свою линию.

Мне захотелось, как в былые времена, протянуть руку через стол и дотронуться до запястья, сказать, что жизнь продолжается, и, возможно, всё случившееся пошло нам на пользу, но вовремя опомнилась. Мы здесь не ради нас — эту мантру надо повторять про себя каждые пять минут, чтобы не дать воспоминаниям затопить душу идеализированными картинками прошлого. Я уже не помнила о ссорах, пакостях, горьких словах, брошенных мне в лицо, эгоизме мужчины, сидящего напротив, память услужливо сохранила лишь то хорошее, что было между нами. И ведь это было, оно казалось настоящим!

— Почему ты вспомнил о дочери? — спросила я, заставив вернуться к нынешнему дню, где я и он сидели в бургерной и пытались возобновить прерванный четыре года назад диалог. — В историю с операцией я не верю.

— Ты всё такая же жестокая, — бросил он мне упрёк, на который не имел морального права. — Я никогда не забывал о ней.

— Прекрасно, — съехидничала я и посмотрела на остатки кофе в своём бумажном стакане. Слишком мало, их не хватит на хороший плевок в лицо. Жаль! Если бы не присутствие Алисы… — Тогда почему не появился, когда я наскребала на первый взнос по ипотеке? Почему не помогал, когда она болела? И не надо говорить, что я не обращалась! Ты не догадывался, что маленькие дети хотят есть, читать книжки, кататься на каруселях, в конце концов?!

Я охрипла от собственного шёпота, но не могла замолчать. Первое время после родов думала, надеялась, что Вадим позвонит сам и попросит разрешить ему участвовать в жизни дочери. И когда Алисе исполнилось полгода, я смотрела, как она морщится от первой в жизни ложки яблочного пюре и жалела, что он не видит этого, пропускает первый шаг, первое слово… Нет, даже мысли не было, чтобы вернуть любовника, но вот отца своей дочери я бы хотела видеть рядом с ней.

— Помнишь, это было твоё решение родить ребёнка? — осторожно произнёс Вадим, делая большой глоток кофе и поморщившись так, будто выпил помои. Привык наверное к пафосным ресторанам. — Ты не спрашивала, готов ли я к этому. Неудивительно, что я спасовал.

— Я говорила тебе, что хочу ребёнка. И вылечиться от бесплодия. Ты только отмалчивался, значит, понимал риски. И продолжал со мной спать без резинки.

Ну, конечно, он надеялся, что лечение не даст результатов, ясен пень!

— Ладно, это уже неважно, Вита, ты так не считаешь? — и, не дав мне ответить, он продолжил с самым невинным видом: — Катя не хочет детей. Совсем. Раньше меня это устраивало, но, видно, старею. Я правда хочу полюбить Алису. Помоги мне, Вита, не отталкивай! Я даже боюсь к ней подойти.

На щекам бывшего разлился лихорадочный румянец. Вадим не сводил с меня глаз, а умоляющее выражение лица казалось мне вполне искренним. Алиса в последнее время часто спрашивала, почему у других детей есть папа, а у неё нет. Несправедливо лишать её шанса. Вадим был прекрасным любовником, дрянным мужиком, так может, станет неплохим отцом?

Всё во мне кричало: «нет», Вадим то и дело бросал на меня напряжённые взгляды, но молчал, тихо выстукивая костяшками пальцев по краю стола.

— Посмотрим ещё, как ты себя проявишь, — кивнула я, поднимаясь и делая знак Алисе, чтобы та собиралась. Подкрепились, пора и на карусели. Или аттракционы. Куда-нибудь, только не сидеть и не смотреть на бывшего, делавшего вид, что можно вот так прийти и начать с чистого листа. — А пока не будем говорить ей, кто ты.

Вадим взъерошил волосы и присвистнул:

— Как скажешь, малыш, — протянул он, назвав меня, как прежде, и я снова на миг мысленно вернулась на много лет назад, в ту весну, что свела нас вместе.

***

Максим

Я планировал выдержать дня три, а лучше пять, лишь потом позвонить. Но время, как гармошка, растянулось вдвое, и стало казаться, что мы не виделись целый месяц. Неделю, так точно. В итоге, сорвался и набрал номер, уповая на разум, который быстро найдёт в новой знакомой недостатки. Желательно такие, которые отталкивают: жадность, глупость, наивную романтичность. Да что угодно!

— Привет! — произнёс я в мобильный без долгих пояснений, замерев в предвкушении ответа. Грубого или такого, что сразу захочется повесить трубку, отшвырнув её прочь, как что-то липкое, дурно пахнущее.

— Ты попробовал вишневое пиво? — спросила она, минуя приветствие. Так, будто мы продолжили разговор, начатый три дня назад, и это на удивлении оказалось легко.

— Нет, жду тебя. Я сейчас приеду, — я действительно был готов сорваться с места и ехать против потока, возвращающихся домой машин на северо-запад, чтобы успеть до наступления ночи субботы. В идеале было бы хорошо захватить это недопиво и закутить до утра в моей холостяцкой квартире. А утром или в обед, когда проснёмся, начать узнавать друг друга поближе.

— Не надо, — настороженность в её голосе отрезвила не хуже рабочего утра. Или слов того, кто держал мой долг, давшего понять, что Любиминым придётся помочь.

И я ухватился за возможность увидеться с объектом ещё раз.

— Тороплю события?

Она не могла видеть мою улыбку, но я, чёрт возьми, улыбался. Не хотела бы продолжать знакомство — давно бы повесила трубку.

— Да, — прошелестел устало голос. — У меня был трудный день.

— Устала отдыхать? — я продолжал допрос, чтобы слышать её снова и снова. Чтобы это никогда не заканчивалось, и мы разговаривали ни о чём, избегая главных вопросов. Уверен, ей хочется узнать, почему я звоню именно сейчас, а не на пару дней раньше.

— Я рада, что ты позвонил, — неожиданно сказала она так просто, словно мы были давно знакомы и даже близки.

— Вот и славно. Давай завтра куда-нибудь сходим, — предложил я, обнаглев. — Ко мне, например.

И замер в ожидании возражения, даже дыхание задержал. Может, это только снится? Как-то всё легко выходило, а у меня в жизни всегда было всё непросто, вот и несостыковка намечалась. Или нет, сейчас Вита меня пошлёт и бросит трубку, внеся номер в чёрный список.

И я немедленно сорвусь с места, и через час буду стоять у её подъезда с букетом цветов. Не из-за долга. Потому что так хочу. Хотя и ненавижу букеты и срезанные, словно мечом палача, цветы.

— Посмотрим. Позвони после двенадцати, до этого я буду спать, — засмеялась она, и я почувствовал, что прямо сейчас готов совершить какое-то безумное, несвойственное мне ранее действие, будто подросток с бушующими гормонами.

Выйти на крышу дома и громко крикнуть, перепугав всех жильцов. Или пойти накрошить свежий батон голубям, что мёрзнут во дворе, проклиная запаздывающую весну.

— До завтра, — тепло попрощался я, и, заглянув в пустую хлебницу, отправился в ближайший супермаркет. Когда ещё совершать безумства, как не ранней весной.

***

На следующее утро я спросила Алису, что она думает о дяде, с которым мы гуляли в парке вчера. Задала вопрос и посмотрела в лицо дочери, чтобы угадать малейшую эмоциональную реакцию. На слова ребёнка, конечно, не надеялась.

Дочурка пожала плечами и потупила взгляд. «Стесняется», — догадалась и погладила Алису по голове.

— Это твой жених? — внезапно она подняла на меня глаза и посмотрела так, будто я собиралась лгать.

— Неа, — я покачала головой, и Лиса-Алиса вздохнула с явным облегчением, переключившись на игрушечного Губку Боба.

— Я тебя люблю, — прошептала я, чмокнув в щёчку, и отправилась готовить омлет. А заодно и подумать. Наверное поэтому я и люблю стоять у плиты, потому что думается во время взбивания яиц и заваривания чая очень недурственно.

Итак, мне придётся смириться, что теперь у Алисы появился папа. Ну, как появился? Замаячил на горизонте, обещая золотые горы в виде алиментов и прочей помощи дочери. Впервые, кстати, когда мы были тайными любовниками, он вообще не говорил о будущем.

Мы ели, пили, трахались с таким исступлением, будто завтра война или голодомор. И вчера, увидев бывшего после длительной разлуки, захотелось это повторить. Один раз, не больше, но доказать себе, что желанна. Нет, это бред!

Яйцо шмякнулось о пол, растёкшись чёрным желтком. Протухшее, лежалое, смердящее, как и наша с Вадимом история.

С другой стороны, именно сегодня обещало стать началом новой истории. Я не хотела думать о том, что так не бывает, что мужчины, подобные Максиму, не интересуются такими женщинами, как я надолго. Да и пусть ненадолго, главное, чтобы было и сейчас.

Внутренний цензор тут же подкинул пару мыслей о том, что здесь что-то нечисто. Ну с чего бы случайный знакомый, не бедный, не обделённый вниманием женщин, вдруг вцепился в меня мёртвой хваткой?!

Я поджала губы и посмотрела в окно, за которым было вполне обычное хмурое утро ранней весны. Весьма неромантичное, будничное, такое, что впору проблемы решать, а не бросаться в объятия к первому встречному, чтобы тот согрел и дал понять, насколько жарким может быть даже холодный апрель. В памяти всплыли ощущения от нашего случайного касания руками, будто в груди ярко зажглась лампочка.

В нос резко ударил запах горелых яиц, и я бросилась к плите выключить газ.

— Мама, ты что делаешь? — вошла на кухню Алиса, морща носик от запаха пригорелых яиц.

— Омлет.

— Вот этот? — дочурка, морща носик, пальчиком указала на дымящуюся сковородку.

— Нет, это бета-версия. Иди играй! — быстренько проводила дочь в зал, где переключила канал, найдя мультик про летающих розовых и фиолетовых пони.

Если бы в жизни всё было так просто как на экране: произнёс «абракадабра» и превратился в принцессу-рыцаря, решающую все проблемы одним взмахом меча весом с пёрышко!

Почистив сковороду и не отвлекаясь на посторонние мысли, я быстро сделала нормальный омлет из двух яиц, забыв, что пару минут назад безумно хотела есть.

За дочь я не беспокоилась. У моей Алисы отменный аппетит, так что голодной не останется, двух яиц ей как раз хватит. Да и с Диной Сергеевной, няней дочери, это сделать затруднительно. По воскресеньям, когда наставало время моей личной свободы, у них был рейд по игровым детским комнатам и кафешкам.

Вот и сейчас Лиса-Алиса ждала двенадцати с нетерпением, поминутно заглядывая ко мне в спальню и спрашивая, который час.

— Уже скоро, — с улыбкой отвечала я одними и теми же словами, чтобы не смотреть ежесекундно на часы. Иначе уборке, которую я затеяла, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящем свидании с Максимом, придёт конец.

— Ты купишь мишки-витаминки? Я буду здоровой, крепкой и больше не пойду в садик.

Логика у моего ребёнка безупречная.

— Почему же? — машинально спросила я, сдёргивая простыню с кровати и одновременно делая дочери, пытающейся залезть на матрас, предупреждающий жест.

— Потому что когда ты здорова, можно играть дома. Это весело.

— А если болеешь, надо идти в садик? — усмехнулась я, напяливая наволочку на пузатую подушку.

— Если болеешь, всё равно где скучать, — с глубокомысленным видом вздохнула Алиса и, схватив любимого Тедди, ушла в зал.

«Если работаешь, да по дому шуршишь, то и скучать некогда», — мысленно добавила я и заправила одеяло в пододеяльник, разровняв постель. После расставания с Вадимом я сменила всё постельное бельё, чтобы вытравить его не только из памяти, но и из своей кровати. И всё же вернись он через месяц, приняла бы и простила. И не просила бы даже развестись, потому что не имела на это права.

А после вчерашнего словно отпустило. Поняла, что идеал, который я так тщательно выстраивала в голове, попросту не существует. И никогда его не было. Сама придумала — сама и развенчала. Поумнела, наверное.

Если вчера от слов бывшего и шевелилось что-то в душе, то только приятные воспоминания. И то, что сегодня Вадим не звонит, было для меня облегчением. Слишком тесно соприкоснулась я вчера с прошлым, даже страшно стало, что снова попаду в петлю и зависимость. Но нет, обошлось.

С этими мыслями и лёгкой душой я и проводила Алису на прогулку с няней. В квартире стало непривычно тихо. Самое время улизнуть из дома и отправиться в салон или в кино. Всегда обожала кино в одиночку, когда не надо подстраиваться под чужие планы и вкусы, а можно хрустеть попкорном и не думать о том, нравится ли происходящее на экране соседу по креслу. Двое уместны в койке, в кино надо ходит либо большой компанией, либо с детьми, либо одной.

Я поймала себя на том, что думаю о чём угодно, лишь бы не смотреть на время и не признаваться себе, что жду звонка от Максима. Я никогда не была обделена мужским вниманием и недостатка в любовниках не испытывала, так отчего же замерла в предвкушении встречи? Максим может передумать и не позвонить. Что ж теперь, кидаться в объятия Вадима? Нет, прошлое — в прошлом, а настоящее — здесь и сейчас.

Телефон, зажатый в руке, ожил ещё до того, как трубка разродилась популярным саундтреком.

— Ты готова? — спросил Максим и снова без всякого приветствия. От этого у меня возникало ощущение, что наш разговор не заканчивается, а длится все эти дни. С самой первой встречи.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я, помня собственное правило: никаких мужчин дома. Здесь живут только я и моя дочь.

— Всё, что хочешь, — последовал ответ — безумное обещание.

— Поехали в кино. На любой сеанс, — предложила я, подумав, что сейчас Максим предложит мне выбрать фильм, и я это сделаю.

Тот самый, который про романтическую любовь до ванильного зубовного скрежета. Чисто женский. Я и сама такие не люблю, но понаблюдать, как бедняга мучается, изображая интерес, будет забавно. И не позволит мне втюриться, а значит, и страдать после того, как разбежимся, не ждать мучительно звонка и не гадать на ромашке и кофейной гуще на любовь.

— Отлично, но фильм выбираю я, — ответ разбил мои планы, но как не странно, я почувствовала острое желание видеть того, кто скрывается на той стороне трубки, немедленно.

— Согласна, — ответила я, прикусив нижнюю губу. — Приезжай сейчас.

***

Думала, он не явится, но ошиблась. Я открыла дверь, бросив торопливый взгляд в зеркало и только потом поняла, что не говорила Максиму номер своей квартиры.

— Я всё о тебе узнал, — ответил на мой удивлённый взгляд кавалер. — Это тебе.

И протянул букет из семи длинных красных роз, перевязанных атласной широкой ярко-синей лентой. Я не знала, что мне нравится больше: цветы, такие насыщенно бордовые, будто укравшие у вина все оттенки, или лента, похожая на гриву одной из волшебных пони из мультика, который обожает Алиса.

— Я люблю белые розы, — произнесла я тихо, принимая букет. — Любила раньше.

— Тогда хорошо, что я принёс именно эти. Ты их запомнишь. Но если не нравятся, давай их выбросим и сделаем вид, что букета е было, — Максим потянулся за подарком, а я отдёрнула руку, спасая цветы, и оказалась в опасной близости. К чёрту принципы, мне просто надо ощутить себя живой!

Поцелуй был с оттенком горечи, как и всё в моём новом знакомом, который вот-вот станет любовником. Я задыхалась, чувствовала себя соломинкой, подхваченной ветром и брошенной в бушующее море.

— Не здесь, — прошептала, глотнув свободы и ощущая, что всё правильно. «Не знаю, как быть», — пронеслось в голове, и мысли смялись, как одежда, которую я нагладила, чтобы выглядеть ещё лучше перед свиданием.

Горячие волны перекатывались по телу, пальцы покалывали, будто под ногти аккуратно ввинчивали иголки. Так, чтобы боль слилась с удовольствием. Я хотела этого мужчину какой-то болезненной струной души, как сиротка, бросающаяся к первым попавшимся взрослым, улыбнувшимся приютским.

Максим ничего не спрашивал, а просто брал то, что он считал своим.

— Розы стоят так дорого? — засмеялась я, подставляя шею для поцелуев и, захлопывая обессилившей рукой входную дверь. Он отстранился, посмотрев так, будто видел впервые, и снова впился поцелуем в губы.

Вскоре всё стало неважным: и принцип не пускать любовников дальше порога, и Вадим, возникший в моей жизни спустя столько лет, и все подозрения, что теснились в голове, разрывая душу на части. Всё равно, что Максим подумает обо мне или скажет после, осталось лишь ощущение нетерпимости, разрывающей низ живота подобно тупому горячему ножу.

— Глупая… — прошептал он, толкая меня на свежую, хрустящую простынь. Я потянулась как кошка, разве что не замурлыкала, но в груди неприятно кольнуло.

— Тогда зачем? — приподнялась я на локтях. — Уходи…

— Не могу, — и снова мы целовались, на этот раз уже не сомневаясь и не медля. Я раздвинула ноги, дразня и одновременно отталкивая, продляя момент, когда ещё могу сказать «нет». Пусть всё игра, пусть не скажу, а прокричу и совсем другое, а что ещё остаётся, когда твёрдые горошины сосков вздрагивали под ласками его языка?

Нетерпение достигло высшей точки, и я уже молила, чтобы он вошёл в меня, шепча на ухо непристойности. И Макс сделал это. Немного грубо, но я и не ждала нежностей.

Всегда считала их по-мещански пошлыми, атрибутами постылого брака, от которого мужчины на время сбегают к любовницам. Я стонала, не стесняясь собственных криков,сопровождаемых тонким поскрипыванием кровати, давно не видавшей подобного.

— Только не кончай быстро, — прошептала я, покусывая завиток уха. Надо было настоять на резинке, но, чёрт возьми, разве о таком можно думать, когда тебя собирается трахнуть тот, чей вид вызывал дикое желание снять трусы и раздвинуть ноги?!

Кровать постанывала всё сильнее, а мне было всё мало. Лёжа на спине, я выгибалась и подавалась навстречу, и не хотела, чтобы это заканчивалось. Когда мужчина кончал в меня, я всегда испытывала ещё один оргазм. Он накрывал волной, подобной цунами, и плевать, что это грозило инфекциями или беременностью.

Это ощущение не сравнимо ни с чем другим: когда твёрдый член, таранивший и разрывающий на части, выстреливал тугой струёй и начинал содрогаться, толчки замедлялись, а он проникал всё глубже, доставая до самого сокровенного женского естества.

Я поклонялась сперме, это был мой фетиш, и с удовольствием выпивала семя любовника, закончив минет, но этой чести пока удостоился от меня только Вадим. Все, кто были после, а также мой первый и второй, надевали резинки, потому что я строила из себя недотрогу. Так, как бывший, меня только что поимел лишь Макс, и от бурного оргазма, разливающегося по телу, никак не удавалось очнуться, вынырнуть на поверхность и глотнуть воздуха. Я не хотела отпускать его, но этот миг настал, и пришлось подчиниться.

— Я рада, что ты пришёл, — засмеялась я, смотря в потолок и рукой ощущая его плечо. — Давно мне не было так хорошо.

— Я заметил, — откликнулся Макс и положил ладонь на моё бедро. Его кожа была такой же горячей, как и моя. Грешники жарятся в аду, и мы только что оплатили входной билет. — А розам не обрадовалась.

В тоне Макса послышался укор. Я повернула голову и улыбнулась:

— Обязательно поставлю их в вазу. Прости, просто мне было мало одних цветов. Я хотела тебя всего.

Никогда не считала нужным скрывать эмоции, если дело касалось постели. Некоторых это шокировало. Особенно смешило смущение тех, кто только и ждал повода безнаказанно меня трахнуть и, желательно, не тратя дополнительных времени и сил. Как Борис, коллега по работе.

— Тебе удавалось это хорошо скрывать, — Макс склонился надо мной и на мгновение коснулся губ, будто поставил на них замок, запечатав финальным аккордом нежности. — Пойдёшь в ванную первой?

— Нет, иди. Я скоро присоединюсь, — покачала головой я, очертя указательным пальцем его губы и чёткую линию подбородка.

Ну не говорить же, что не хочу обламывать кайф и желаю подольше насладиться ускользающей теплотой от его присутствия!

Макс кивнул и встал, даже не спросив как пройти в ванную. Наверное, побывав в квартирах у стольких женщин, что теперь мог ориентироваться в стандартных двушках с закрытыми глазами.

Я потянулась и закрыла глаза, слушая шум воды, доносящийся из ванной. Надо же, во время секса я даже не представляла на месте Макса Вадима! Хороший знак. Да и вчера лишь пару раз за день ощутила сожаление, что всё закончилось так, как всегда заканчиваются долголетние романы женатых. Ничем.

Прогнав мысли о бывшем, я вскочила и, встряхнув волосы, направилась в душ. Надо еще принять таблетку, чтобы не залететь, но всё это будет потом. Немного позже.

Глава 4. Поздние встречи

Максим

Я старался протрезветь и посмотреть на случившееся как посторонний, но всё никак не удавалось. Если я и дальше буду думать о Виталине, как об объекте, придётся признать, что каждый день в зеркале вижу прожженную сволочь, втёршаяся к беззащитной девушке в доверие и с удовольствием этим самым пользующаяся.

Струи воды падали на тело и чуть ли не дымились, ударившись о кожу. Казалось, я весь горю, и через мгновение изойду паром, как долбаная Снегурочка, решившая нарушить правило и прыгнуть через костёр. Всегда считал, что поделом ей и подобным клушам. Нарушил запрет — будь добр отработать. Даже если это правило установил ты сам, прежний, такой, которым был за секунду до.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула она. Не говоря ни слова, проскользнула внутрь в чём мать родила, и, опустив глаза, робко встала рядом, подставив лицо каплям воды. Её узкие ладони обняли меня, погладив по крепкому торсу, которым я по праву гордился, и Вита щекой прижалась к спине, предварительно чмокнув между лопаток.

Так мы и простояли какое-то время, как в вакууме, в котором не существует мыслей, обязанностей и внешнего мира с его требованиями.

Она ни о чём не спрашивала, что очень удивляло. Не пыталась узнать, вернусь ли ещё, и что теперь будет, а просто стояла, прижавшись обнажёнными грудями, и гладила, стараясь запомнить моё тело кончиками пальцев.

Даже после бурного траха я ощутил эрекцию. Мог бы повернувшись, нагнуть её раком и отодрать, не выключая душ, но понимал, что это лишнее. Яркие ощущения дважды за столь короткий промежуток времени не проявляются, а сводить всё к обычной разрядке сейчас не требовалось.

— Ты же хотела в кино? — спросил я, думая, что Вита отстранится и ухватится за попытку появиться со мной в людном месте. Возможно, даже потащит туда, где может пересечься с бывшим и его женой, чтобы доказать: она нашла замену Любимову и совсем о последнем не вспоминает. Клиенты чётко дали понять, что Виталина всё ещё без ума от бывшего.

Только подумав о этом, я испытывал гадливое чувство отвращения. Хотелось встряхнуть наяду, покрывающую неторопливыми поцелуями мою спину, и жёстко, без прикрас выложить всю правду. Так, чтобы девушка заплакала, размазывая слёзы по щекам, а потом уткнулась в мою грудь и собралась. Роль жилетки унизительна, если речь о другом мужчине.

Только этот факт, что Вита всё ещё сохнет по Любимову, придавала мне сил выполнять глупое и подлое задание. Конечно, я и раньше обеспечивал неверным мужьям и жёнам алиби, но это другое. Совсем. Поэтому то, что происходит сейчас, ненастоящее. Игра, в которой используют тебя, даёт право быть карточным шулером.

— Кино было лишь предлогом для нашей встречи. Я не хочу уходить. И одеваться не хочу, — засмеялась она. — Посмотри на меня.

Я обернулся, думая, что сейчас начнутся задушевные разговоры. Обнажёнка изнутри, как я всегда называл подобное.

— Я хочу продолжить. Сама, — Вита с серьёзным выражением лица заглянула мне в глаза. Робко, немного заискивающе, не встретив сопротивления, опустилась на колени.

Не знаю мужика, который откажется от минета. Да ещё выполненного красивой девушкой, не требующей что-то взамен, а, напротив, предоставившей тело для утех и получающей неслабое удовольствие от секса.

Я тоже не отказался. Сосала она хорошо, пусть и без каких-либо изысков, но один вид девушки, кайфующей от заглатывания члена, от её больших глаз с поволокой, когда Вита поднимала взгляд, внизу живота ломило не хуже, чем после долгого воздержания.

Я прижал голову девушки к паху и бурно кончил ей в рот, не давая отстранится. Наверное, в этот миг мной владело звериное желание унизить самку так, как только можно, не выходя за рамки секса и не скатываясь к грубости и физическому насилию.

— Глотай! — приказал я, и она без слёз и попыток отстраниться выпила всё до капли.

Наверное, я ожидал, что после такого Вита прогонит меня, и тем легче будет провалить задание. К чёрту этот долг! Наверное, продам что-то, но верну деньги и стану жить, как прежде. Попытаюсь забыть о всех них, будто этих людей никогда не существовало.

Я обманывался. Никто не позволит выйти из игры. Уж не знаю, чем Любимин дорог моему патрону по бизнесу, но это так. Я видел по глазам Петра Александровича, что долг придётся оплатить с приличными процентами. Но это будет не сейчас.

Помог Вите подняться, и девушка слабо улыбнулась. Никаких упрёков или слёз по-прежнему не было. Мы вместе закончили принимать душ, изредка целуясь и говоря ничего не значащие глупости. Несмотря на то, что Вита почистила зубы, я касался её губ и чувствовал свой собственный запах, на удивление не вызывавший во мне ни тени брезгливости.

— Который сейчас час, можешь посмотреть? — Вита принялась сушить волосы феном, пряча улыбку. Сейчас она походила на беззаботную девчонку, распевающую в душе и пританцовывающую во время завтрака.

— Без пятнадцати два. Если ты намекаешь, что мне пора уходить…

— Нет, в пять придёт дочь с няней. Они не должны тебя здесь видеть, — Вита откинула ещё влажные волосы назад, скрутила длинный шнур фена, и, поджав губы, убрала его в выдвижной ящичек под раковиной. И лишь после всего посмотрела на меня взглядом, в котором читалось волнение. — Не обижайся, я не хочу, чтобы дочь видела нас вместе. Понимаешь, я никогда раньше к себе никого не приглашала.

— Ты и меня не приглашала, — улыбнулся я, погладив Виту по щеке. — Считай, что я ворвался и взял тебя штурмом.

— Осада не была слишком долгой, — тёмные глаза девушки потеплели, и я нежно притянул её к себе.

— Давай поедем куда-нибудь. Прямо сейчас. Я напою тебя вишневым пивом.

— Вечером мы будем читать с Алисой, и буквы не должны прыгать перед глазами, — усмехнулась Вита, потупив взор. Двумя пальцами я приподнял её подбородок, заставив посмотреть мне в лицо.

— Сколько лет твоей дочери? — прошептал, коснувшись губами её щек и лба. Я всё знал о Вите, но не мог же сказать этого в лоб!

— Четыре с половиной, — выдохнула Вита, и я отпустил её, поняв, что сейчас она сорвётся и заплачет.

— Я спросил что-то лишнее?

Она отвернулась к зеркалу, заправляя волосы за уши, но я видел, что мои вопросы о дочери взволновали девушку.

— Это самое большое моё сокровище, — усмехнулась она, закусив губу и смотря куда-то вниз. — Собственно, почти единственное. Не считая квартиры, но она пока в залоге у банка.

— А как же красота и… прочие достоинства? — спросил я, обхватив Виту сзади. Даже в нижнем белье, вполне простеньком, скорее предназначенном для удобства, а не для соблазнения, она выглядела так, что будь у меня силы, непременно бы всунул ей снова.

— Поедем в тот чешский ресторан. Я за рулём, так что пиво возьмёшь домой и напьёшься ночью. Или с другим любовником, — откинув её волосы в стороны, я впился в нежную кожу шеи, желая оставить на ней свой след. Как тавро.

— Разочарую тебя. У меня нет других любовников, — улыбка на пухлых губах стала вполне соблазнительной и дерзкой. — Это была проверка?

— Конечно. Я жуткий собственник, — ответил я в шутку, но посмотрел так, чтобы она поняла: серьёзен, как никогда.

***

Я вернулась домой уже к семи и, отпустив няню, окунулась в домашние заботы. Алиса взахлёб принялась рассказывать мне о зоопарке и кроликах, которых она там видела. Я гладила дочку по голове чувствуя себя совершенно умиротворённой. Будто только сейчас всё стало на свои места.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна — то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Нет, конечно, секс важен, как и тот, кому ты позволяешь потрахивать тебя, но ещё важнее, что ты чувствуешь после того, как любовник уходит. Возможно, Макс больше не появится, и я даже буду этому огорчена, но в моей жизни, наконец, всё стало на свои места. Дочь, работа, дом — одна часть жизни, а секс и всё, что происходит ночью — совсем другая. Когда не хватает чего-то из этого пазла, картинка не выглядит красивой. Разве можно быть красивой с вырванным куском сердца?

— Мама, ты купила какао? — Алиса от усердия высунула язычок.

Я любила сидеть рядом, когда она рисовала. И даже то, что после приходилось оттирать от кухонного стола следы акварели, сушить клеенку, когда дочка умудрялась пролить воду даже из «непроливайки», не приносило огорчения.

Я хранила её рисунки, по-детски нетвёрдые, иногда изображающие существо, больше похожее на бегемота, чем на лошадь, на верхней полке шкафа. И не показывала их даже маме. Она у меня женщина суровая, хоть и справедливая. И главное, не понимающая, что внучка не обязана быть сверхталантливой во всём, за что берётся.

— Купила, — улыбнулась я и поцеловала в макушку, чтобы немедленно отправиться его готовить. Не сводя глаз с Алисы, я достала из холодильника недавно купленное топлёное молоко и, налив его в стакан, поставила в микроволновку.

— Мама, а тот дядя ещё придёт? — неожиданно спросила дочь и подняла на меня глаза. Я чуть не села на стул, благо, он находился рядом.

В голове пронеслось, как скоростной поезд: она заметила, что Макс был здесь. Неужели он что-то оставил? Нет, не может быть! Я же всё посмотрела перед уходом…

— Какой дядя, Алиса? — спросила я с улыбкой и присела на корточки, заглянув дочке в глаза. Они у неё совсем как у меня, тёмные и большие, и взгляд точно мой: пытливый и немного настороженный, хотя ещё и по-детски наивный.

— Который конфеты подарил, — Алиса посмотрела, склонив голову набок и подперев её ручкой. — Он сказал, что теперь будет приходить ко мне часто и дарить игрушки.

— А что ещё он говорил? — спросила я, стараясь сохранить улыбку, но губы предательски дрожали. Что ещё Вадим, этот сукин сын, наобещал дочери? Что станет идеальным отцом? Наверстает время? Забросает Алису игрушками, и расскажет знакомым, что обеспечивает дочь!

Было обидно до слёз, я закусила губу, чтоб не выдать эмоций.

— Ничего, — пожала плечами Алиса и сердито посмотрела на меня: — Мама, ты обещала какао!

На этом разговор о Вадиме был окончен и, к счастью, больше не повторялся.

А вот сам бывший объявился уже ближе к позднему вечеру. Его приятный когда-то голос бодро проворковал в трубку приветствие и сразу перешёл к делу. Когда-то давно мне очень нравилась эта черта в Вадиме: он никогда не юлил и не ходил вокруг да около.

— Я хочу ещё раз увидеть дочь, — произнёс он таким тоном, что мне захотелось сказать «нет». Пришлось сдержаться и глубоко вздохнуть, чтобы побороть в себе раздражение. Оно всего лишь вызвано ревностью, а ставить свои эмоции выше пользы для дочери, не просто неправильно, но и преступно!

— Когда же? — а вот от сарказма не удержалась. Ишь, как активировался: то знать не знал, то подавай встречи, хоть каждый день!

— Хоть сейчас. Если ты не против, конечно.

Вадим включил своё обаяние, которое раньше действовало на меня безусловно, как рефлекс. Бархатный тон голоса, немного тягучая манера разговаривать, будто медленно гладил пальцами атласное сукно. Я всегда понимала это как сигнал к прелюдии. Притяжение, существовавшее между нами, отголосками эха давало о себе знать, но пока я успешно противилась ему. Возвращаться в ту точку, из которой ушла, глупо. Даже больше, тупо!

— Ты против? — напомнил о себе Вадим.

— Да, Алиса скоро ложится спать. Завтра понедельник и ей вставать в садик, если ты помнишь.

Блин, я снова слишком агрессивна! До того, как Любимин объявился в моей жизни, ведь почти поверила, что простила его. Оказалось, ни черта!

— Вита, я ненадолго. Обещаю! Я хочу передать ей подарок и сразу уйду. Ну, может минут через пятнадцать. Ты ведь найдёшь чай для старого знакомого? — тон сделался вкрадчивым, просительным, вежливым. Я посмотрела на Алису, которая уже не смотрела мультики, а прислушивалась к разговору. Вовсе не потому что хотела узнать, кто звонит, а потому что я обещала дать ей поиграть на телефоне в шарики, и долгий разговор мамы не входил в её планы.

— Хорошо, — согласилась я, посмотрев на часы. Девять минут девятого. Алиса ложилась спать в половине десятого. — Это твоя дочь. Но ненадолго.

— Буду через сорок минут, — быстро добавил Вадим, и я повесила трубку, да так и просидела, зажав смартфон в руке, пока в лицо не заглянула Алиса, показывая язык. Она всегда старалась меня рассмешить, удивительно по-взрослому чувствуя моё волнение или печаль.

— Скоро к нам придёт тот самый дядя, про которого мы недавно говорили, — осторожно начала я, чувствуя, что сейчас надо будет отвечать на миллион наивных и по-детски прямолинейных вопросов. А даже если не сейчас, то вскоре. Ерунда, главное, чтобы этот гад не пропал через пару месяцев, когда уже успеет завоевать симпатии ребёнка. Это несложно, знай, подарки дари и выслушивай детский лепет!

— С подарком? — глаза Алисы зажглись огнём предвкушения праздника, и она захлопала в ладоши. — Опять конфеты, ура!

— Надеюсь, что нет, — я засмеялась и погладила дочь по голове. — Шоколад на ночь вреден. И он ненадолго, не приставай, пожалуйста, к дяде Вадиму с глупыми вопросами

Ребёнок закивал, готовый пообещать всё, что угодно, только чтобы получить подарок. Например, вести себя тихо и дать мне время заварить свежий чай.

Вадим любил зелёный, перемешанный с кусочками соусапа. Я по привычке тоже пила его. Нет, можно, конечно, повредничать и заварить чёрный, но накалять атмосферу не хотелось.

Я повертела в руках жестяную банку с его любимым чаем и запрятала её обратно в шкаф. Обойдётся! Обычного зелёного с него вполне хватит.

***

Вадим примчался даже раньше заявленного срока. На этот раз без нелепых цветов, но я заметила, как он покосился на красные розы, которые подарил Макс. Я поставила их в вазу на подоконник в зале и только сейчас отметила про себя, что теперь Любимин подумает, будто я это сделала нарочно. Чтобы заставить его ревновать.

Всё-таки нелегко двоим снова общаться после сложных многолетних отношений и трудного расставания. А ведь нам надо перестать видеть друг в друге бывших, а мне научиться смотреть на Вадима, как на чужого и почти постороннего.

Он принёс торт со взбитыми сливками, чем очень порадовал дочь. Мы уселись на кухне пить чай, с виду совсем как обычная семья, разве что я старательно избегала взглядов бывшего, которые он нет-нет, но и бросал исподтишка.

Разговор, ясное дело, не клеился. Алиса была слишком мала, чтобы без стеснения разговаривать с чужим и взрослым дядей, пусть тот и улыбался ей, а я не хотела ни о чём спрашивать, чтобы избежать пустых и уже никому ненужных ссор.

На телефон пришло сообщение от Макса. Он желал приятного вечера и спокойной ночи. Нейтральное пожелание, вообщем-то, если не знать, что произошло между нами несколько часов назад. Я улыбнулась и отложила телефон, в очередной раз наткнувшись на внимательный взгляд бывшего.

— Алиса, тебе уже пора спать. Прощайся с дядей Вадимом и иди в спальню. Я сейчас приду, — наверное, облечение в голосе от Вадима не ускользнуло, но я и впрямь была рада, что его визит заканчивается.

Дочка кивнула и, к моей радости, не стала канючить.

— Можно, я подожду, пока ты уложишь Алису? — спросил Вадим, заглянув в глаза. На этот раз совсем не просительно, а требовательно, намекая, что необходим разговор. Что ж, конечно, он был прав, надо обсудить условия их общения с дочерью подробнее и сделать их прозрачнее, чтобы не оставалось иллюзий и недопониманий.

Я кивнула, поджав губы и смотря куда-то в сторону, будто хотела чтобы здесь присутствовал кто-то третий. Непредвзятый свидетель.

— Подожди в зале, — произнесла я без улыбки, но получила её в ответ. Конечно, ему легко делать вид, что все эти годы пролетели как миг, а ведь мне было очень трудно. Не только физически, материально, но и морально, само собой. А ему-то что: вон какой сытый, лощёный баловень судьбы. Жена, наверное, по-прежнему хорошо готовит!

Я уложила Алису, как обычно почитав ей на ночь сказку, а сама всё поглядывала на часы, ловя момент, когда можно будет завершить чтение и отправится в зал. Быстрее завершить разговор и выдворить бывшего из квартиры. Его присутствие меня напрягало, если не сказать больше. Невероятно бесило.

Расселся, должно быть, на моём кожаном диване, который я когда-то взяла в кредит, отдавая потихоньку процентов тридцать с зарплаты, и в ус не дует, придирчиво обводя взглядом обстановку!

Наконец, Алиса начала засыпать, и я, поцеловав дочку в щёку и прошептав пожелание спокойной ночи, вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь.

На самом деле именно сейчас мне не хотелось покидать Алису. Я была готова сидеть у её кровати и рассматривать спящее личико, гладя по голове и щекам, навевая прекрасные сказочные сны, лишь бы только не сталкиваться лицом к лицу с прошлым. С тем, которое я уже отплакала, отмолила, отпроклинала!

Но ради дочери и её будущего это было необходимо сделать: обсудить условия. Алисе не всегда будет четыре, придёт время и, возможно, я уже не смогу финансово тянуть её обучение и содержание. Нет, конечно, на средне-минимальном уровне всё возможно, только какая мать не желает для своего дитя лучшего образования, развлечения и условий жизни! Вот и я не стала исключением, хотя до беременности и не представляла себе, как можно интересы другого поставить выше собственных.

— Я тебя внимательно слушаю, — произнесла я, входя в зал.

Вадим вальяжно развалился на диване, том самом, кожаном. И мне захотелось сказать ему, чтобы он убирался оттуда, но сдержалась. Эмоции делу не помогут, я не хотела спорить. Только чётко обсудить условия их встреч с дочерью.

— Ты неплохо обустроилась, — вместо делового разговора бывший начал обсуждать мою квартиру. Очень мило! — Вкус у тебя всегда был отменный.

Он обвёл глазами комнату, будто хотел запомнить каждую деталь. Или боялся посмотреть мне в глаза. Мне, сидевшей в кресле напротив. Очень хорошо, что нас разделял стеклянный столик, он не позволял протянуть руку и коснуться, к примеру, моей коленки.

— Спасибо на добром слове, — холодно ответила я на его улыбки. — Итак, что ты хочешь конкретно? Иногда встречаться с дочерью или регулярно? Как насчёт алиментов или отдельного счёта на её имя?

— Ты всё такая же напористая и прямолинейная, — тихо произнёс бывший, грустно улыбнувшись и покачав головой. На его породистом лице появилась болезненная гримаса.

— А ты думал, будешь приходить, когда тебе хочется и ничем не жертвовать? — выплюнула я в лицо, наклонившись в его сторону. — Какая удобная дочь! А главное, не затратная!

— Зачем ты так? — уголок рта Вадима дёрнулся, и весь он съёжился, напомнив мне голубя, спасающегося от мороза и пронизывающего ветра. — Я хочу извиниться за своё поведение. Был неправ, признаю. И понимаю, что слов здесь не достаточно. Поэтому готов участвовать в содержании дочери. Это не оговаривается. Сколько ты хочешь получать в месяц?

— Ах, предлагаешь оценить собственное дитя? — я рассмеялась и откинулась на спинку кресла, положив ногу на ногу. — Нет уж, не я пришла к тебе. Вот и скажи, во сколько ты оцениваешь своё участие.

Я сделала упор на местоимении «ты» и, поставив руки на подлокотники, соединила кончики пальцев, рассматривая бывшего. Будет ли увиливать от конкретной суммы, ограничится ли обтекаемой фразой «по возможности» или назовёт столь смехотворно малое число, что можно посмеяться и смело послать его восвояси. В тёплую постель к жене или новой любовнице.

— Для начала пока тысяч сорок. Рублей, — сделав паузу, ответил бывший. — Я тут прикинул и посоветовался кое с кем, это выше средней суммы. Конечно, я буду делать перевод через банк, чтобы иметь подтверждение выплат. Ты понимаешь, для Кати это важно.

— Без проблем, — пожала я плечами, сдержав дрожь неприязни при упоминании имени его жены. Мы давно не любовники, и всё же её имя меня до сих пор напрягало. — Ты будешь официально оформлять отцовство?

Это было тоже немаловажно, но лично для меня необязательно. Алименты с Вадима я получу, только если он сам будет не против. Иначе, официальный заработок бывшего внезапно окажется столь мизерным, что они потеряют для меня всякий смысл и пользу. Нет, две-пять тысяч тоже деньги, не спорю, но не та сумма, ради которой стоит проходить судебные круги ада.

— Пока нет, — Вадим посмотрел в окно, словно ему было неудобно говорить такое. — Мы присматриваемся друг к другу. Всё же это очень непривычно — в одночасье стать отцом. Но я буду стараться завоевать любовь дочери.

— Помнится, ты всегда хотел сына, — обмолвилась я, изучая свои руки, теперь нервно теребившие бумажную салфетку.

— Возможно, когда-то он у меня будет, Вита, — вкрадчиво ответил Вадим, посмотрев мне в глаза. — Но мы оба знаем, что не все мечты сбываются.

— И это к счастью, — дрожащим голосом сказала я, опустив взгляд и поднявшись на ноги. — Извини, мне пора готовиться ко сну.

— Да-да, конечно, — согласился Вадим и тоже встал. — Кстати, хочу пригласить Алису в кукольный театр. Ты не против? Вместе с тобой, разумеется.

— Нет, конечно, — я ответила поспешно, лишь бы только быстрее ушёл.

А я пойду поплачу под душем о несбывшихся мечтах. А потом выпь того самого вишневого пива, оставшегося, как напоминание о свидании с Максом, за то, что так получилось. Что я отделалась малой кровью и взяла от любовника самое лучшее — гены.

Мы немного поговорили в прихожей, стоя друг от друга на пионерском расстоянии, обсудили удобный для обоих день и попрощались как чужие.

Я уже было вздохнула с облегчением, как Вадим обернулся и сделал шаг навстречу. Так, что мы смотрели друг другу в глаза, будто время разом отмотало маховик обратно на много лет назад. Я затаила дыхание и почувствовала себя парализованной.

— Знаешь, я все годы после тебя ненавидел ноябрь. Ведь он украл тебя у меня, — произнёс бывший, будто обвиняя меня. И не успела я отступить или ответить, как он повернулся и, не оглядываясь, быстро направился вниз по лестничному пролёту.

***

Я в растерянности закрыла дверь и долго стояла на пороге, не понимая, что сейчас это было. Зачем Вадим говорит так, будто прошлое всё ещё что-то значит для нас обоих? Ладно, зачем, я понимала. Разжалобить, заставить вспомнить те чувства, которыми мы оба пылали, снова затащить меня в постель. Однако я не льстила себе и давно не была наивной: платить сорок штук в месяц ради моего тела Вадим не стал бы. А тем более таскаться ради этого по кукольным театрам с четырехлетним ребёнком. Девочкой, которая совсем на него не похожа.

Нет, здесь что-то иное. Верить в версию о внезапно вспыхнувшем чувстве вины не хотелось. Вадим всегда был любителем лёгкой, обеспеченной жизни, не обременённой чувством долга. Иначе бы не изменял жене направо и налево.

Это его последняя фраза выбила меня из колеи настолько, что стало гадко и брезгливо. Будто вылили ушат помоев и заставили копаться в давно протухших продуктах.

Завтра я позвоню маме и всё расскажу. Она у меня женщина резкая, но легко ухватывает самую суть проблемы. Что-то да подскажет или, на худой конец, натолкнёт на здравую мысль.

Я посмотрела на время: слишком поздно, чтобы звонить. Я не хотела её волновать, иначе завтра мама уже будет стоять на пороге. От её искреннего желания помочь мне всегда становилось только хуже. В прошлый раз та приезжала несколько лет назад, чтобы помочь мне с Алисой и своей новомодной диетой для малышей чуть не довела дочку до больницы, обвиняя при этом во всём здешний нездоровый климат. Или ещё до рождения Алисы она давала мне кучу советов, как увести любовника из семьи, а на моё возражение, что если он бросит жену, то потом поступит так и со мной, только фыркала: «Зачем тогда с ним спать?!»

— Потому что я люблю его, — возражала я, вздёрнув брови. Для меня это было самой веской причиной. Второй такой была страсть, но мама о чувствах не хотела и слушать.

В общем, звонить сейчас в Воронеж не вариант. Рассказывать всё Максу — тем более. Милке, верной подруге, с которой мы познакомились больше восьми лет назад, когда обе переехали в Москву? Да, но не сегодня.

И рассказывать не о чем. Чтобы там ни говорил Вадим, я твёрдо решила придерживаться намеченного плана: выяснить, действительно ли он хочет общаться с Алисой и заставить бывшего помогать дочери материально. Нам нужен логопед, да и развивашки стоят денег, не говоря уж обо всём остальном. И пусть наглец и мерзавец не думает, что я так легко забуду, как он предлагал отдать новорожденную дочь на усыновление, прикрываясь заботой обо мне! Мол, ты ещё не готова стать матерью!

Я почувствовала, что ещё немного, и заведусь. Нет, надо держать себя в руках и меньше думать о Вадиме! Время покажет, что он хочет.

В итоге я легла спать, так и не приняв душ. Чтобы не плакать.

***

С утра, придя на рабочее место, первое, что увидела — букет из жёлтых роз, перевязанных белой атласной лентой.

— Курьер принёс пятнадцать минут назад, — Лиза вертелась уже тут как тут, заглядывая мне в лицо. Наверное, хотела увидеть реакцию. — Бориса аж перекосило. Впрочем, как и половину отдела. Включая нашего дорогого Петрушу.

Начальник искренне считал, что подчиненные должны жить только работой.

— Это их проблемы, верно? — улыбнулась я коллеге, включая комп.

— Хотела поставить их в вазу, но побоялась, что ты рассердишься, — улыбнулась Лиза. — Они такие красивые! Кто это такой щедрый, а? Ну, расскажи, Вита! Девять роз это вам не три гвоздички на Восьмое марта! Чур, обедаешь сегодня со мной!

И, подмигнув, сплетница выскользнула из кабинки.

Я поставила букет в вазу, стараясь не думать о том, кто его прислал. Впрочем, он скоро сам объявится. Макс и вправду дал о себе знать с помощью смс. Я быстро пробежала глазами скупые комплименты и отправила ответное сообщение, обещая перезвонить в обеденный перерыв. Злить Петрушу и прочих не следовало.

Обещание я сдержала, едва прозвенел таймер на компе.

— Сейчас спущусь в кафешку, — пообещала я Лизе и, зажав в руке смартфон, вышла на лестничную площадку. Миновала курилку, листая ленту контактов и заодно выглядывая, пролёт, где не так людно. Обеденный перерыв, к несчастью, был не только у моей рекламной конторы, но и у доброй половины офисов, арендующих наш этаж.

Пришлось одеться и вскочить на улицу. Ещё не хватало ворковать в присутствии неравнодушных коллег!

— Привет, мне очень приятно, — начала я, услышав щелчок соединения.

— Мне тоже, Вита, — бархатный голос заставил меня остолбенеть, и кофе, купленный при выходе в автомате, выплеснулся мне на руку, оставив на светлом пальто тёмную кляксу. Чёрт, чёрт, чёрт! Хотелось матюкнуться, да так, чтобы Вадим, не переносящий крепкое словцо, это услышал!

— Я не тебе звоню, — зарычала я в трубку и нажала отбой. Ну как, етит твою налево, я могла перепутать контакты! Долбанная мышечная память!

Поставив стаканчик кофе возле мусорки, я зашла за угол и поискала в телефонной книге нужный номер. Вот он! На этот раз без ошибки. А ведь такое хорошее настроение было с утра, но Любимин и здесь умудрился всё испортить! Теперь вообразит, что я нарочно ему набрала! Бывший всегда списывал мои претензии на резкие перепады настроения и ПМС.

Всё, стоп! Хватит! Я заставила себя не думать о нём даже в негативном ключе. Не позволю портить себе жизнь и настроение!

— Привет! — повторно произнесла я в трубку, на этот раз предусмотрительно дождавшись ответа. — Спасибо за розы. И те, что подарил вчера тоже!

— Очень рад! Я думал, они тебе не понравились, — Макс говорил тепло и в тоже время давал понять, что эти знаки внимания ни к чему не обязывают. — Хочу пригласить тебя на свидание.

— Сегодня не могу, — улыбнулась я, почувствовав, как меня вмиг попустило. — Обещала дочери, что вечер только её.

— Завтра. Я приглашаю тебя на чайную церемонию.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Ты зовёшь меня на чай? — переспросила я, лихорадочно соображая, что если речь идёт о доме Макса, то откажусь. Вообще не люблю заходить на чужую территорию, а новый любовник пока ещё тёмная лошадка. Не стоит торопиться узнавать друг друга. Так будет проще, если внезапно всё закончится.

— Нет. На чайную церемонию. Это совсем не то же самое, что пить чай в кафе.

Макс озадачил меня ещё больше. И когда я попросила его быть конкретнее, он сдался:

— Всё, решено. Я заеду за тобой в пять, — отрезал он таким тоном, что возражать расхотелось. Ладно, в конце концов, не невинность же теряю. Хотя против секса не возражаю.

— В четыре. Завтра освобожусь пораньше, — я снова улыбнулась в витрину магазина, располагающегося на первом этаже здания, где работала. Обычный бутик женского белья. И решила забежать внутрь купить себе что-то красивое. И максимально открытое.

Глава 5. Вслепую

Вернувшись в офис, я даже успела застать в обезлюдившей кафешке на первом этаже Лизу.

— Я уже думала, ты меня продинамила, — радостно произнесла подруга, убирая с сторону поднос с опустевшими тарелками. — Чё так мало взяла? На диете?

Огуречникова любила поесть, и обычно я разделяла её страсть к еде, но последние дни кусок в горло не лез. Да и перерыв на обед стремительно приближался к финалу, поэтому я схватила первое и чашку кофе без молока.

— Нет, я уже не успею спокойно поесть, но от кофе ни за что не откажусь.

Я отхлебнула горький напиток с ярко-выраженной кислинкой, которой не бывает в хорошем кофе, и поморщилась. Сегодня с американо мне явно не везло.

— Ну так рассказывай быстрее! — прервала меня Лиза с любопытным блеском в глазах. Она придвинула стул ближе, чтобы не пропустить ни одной подробностей. Что ж, я не люблю сплетни, но и обламывать коллегу, приготовившуюся к романтической истории, не собиралась.

— Всё началось с того дня, как он стукнул мне машину…

Конечно, я рассказала не всё, лишь в общих чертах описала Макса, как идеального незнакомца. Хотя если задуматься, он таким и был: идеальным мужчиной, о котором я почти ничего не знала. Это только придавала нашим встречам некую пикантность, налёт тайны.

Только одно волновало меня сильнее прочего. И это самое я начала выяснять с того момента, как познакомилась с новым мужчиной.

— Да не женат я, — в который раз усмехнулся Макс, заехав за мной на следующий день. — Что ещё мне сделать, чтобы ты больше не спрашивала? Поклясться на крови?

Он вёл машину аккуратно, не позволяя себе лихачеств, но и не перестраховываясь. Хороший любовник, если судить по нашему первому разу, богатый и не скряга, плюс изобретательный. Пригласил на чайную церемонию, цену за которую я успела прогуглить. Средняя такая цена, и это я узнала только базовую ставку, а какие дополнительные услуги не указаны в прайсе, оставалось только предполагать.

— Я тебе верю. — улыбнулась я, робко коснувшись его руки, лежащей на руле. Одно прикосновение к его мягкой коже заставляло меня нервничать и мечтать о большем. Но сейчас я подавила в себе желание и мягко произнесла: — Не обижайся, для меня это важно.

— Отец твоей дочери был женат? — спросил он коротко, и вопрос больше смахивал на утверждение. Ничего удивительного, я с головой сама себя выдала!

— Да, так и есть, — поджала губы и посмотрела в окно на проплывающие мимо машины. Они такие разные: дорогие и дешёвые, комфортабельные и так себе, а-ля «сгодится, пока не до выбора», будто шансы в потоке жизни. Я вот и запрыгнула в такую машину, не обращая внимание на то, что на переднем сиденье уже была пассажирка. Больше любви втроём, пусть и фигурально выражаясь, не хотелось.

— Вы недавно расстались? — продолжал расспросы Вадим, и я уже хотела было его оборвать, как он добавил: — Прости, что спрашиваю, но я не готов стать запасным аэродромом. Если занята, так и скажи.

— Нет, напротив, — я посмотрела на сумочку, лежащую на коленях. Я купила её по интернету для торжественных выходов, и вот первый из таких наступил. А теперь она казалась мне до крайности пошлой и вульгарной. — Я свободна, и больше не хочу попадать в эту кабалу.

— Почему же тогда попала?

Макс застал меня врасплох. Я ожидала что мы будем разговаривать о милых глупостях, о которых говорят малознакомые, но симпатизирующие друг другу люди, а тут он предлагал мне сходу ответить на вопрос, который тысячу раз я спрашивала саму себя. И ответы всегда были разными.

— Любила и была глупой. Слушай, давай не будем портить вечер!

Я начала злиться и жалеть, что согласилась на это свидание вслепую. Не знаю, куда еду и с кем. Вдруг Макс вовсе не тот, за кого себя выдаёт? Маньяк, например.

— Вита, я вижу по глазам, как ты уже придумала мне мрачное прошлое, — с лёгким укором произнёс Макс, накрывая мою ладонь своей и чуть заметно пожимая пальцы. Мы стояли на светофоре, и я, наконец, решилась, посмотреть ему в глаза. Странно, переспать оказалось гораздо легче, чем выдержать намёк на откровенный разговор!

Но стоило посмотреть на любовника прямо и открыто, как с души, в который раз, скатился большой камень и полетел вниз, увлекая за собой прочие сомнения и нелепые подозрения. Я и после Вадима сближалась с мужчинами, но мы с партнёрами придерживались некой безусловной договорённости: только секс, развлечения и радость. Никакого прошлого и незакрытых гештальтов. Кажется, так было написано в одном женском журнале?

А с Максом, я чувствовала всей душой, не выйдет лёгкости. И я сама первая почему-то была этому рада.

Я улыбнулась в ответ, и испытала укол разочарования, когда он убрал руку. Красный цвет светофора сменился на более спокойный зелёный. Можно выдохнуть, мило улыбнуться и спокойно ехать дальше.

***

Через полчаса мы наконец прибыли на место. «Дом чая» ютился сбоку восьмиэтажного дома, во дворе которого мы и припарковались.

— Подозрительно легко нашли свободное место, — произнесла я, выходя из машины.

— Это знак, что всё идёт как надо, — подхватил Макс и протянул мне руку.

— Вот уж не думала, что ты веришь в знаки, — недоверчиво усмехнулась я, но руки не отняла. Пусть через перчатки, но я чувствовала тепло его кожи и электрический ток, возникающий всякий раз, как наши тела соприкасались.

Внутри магазин оказался гораздо больше, чем можно было предположить, очутившись на его крыльце. Ряды стеклянных витрин до самого потолка и выставленные на прилавках жестяные банки чая — от этого всего пестрило в глазах, как и от папирусов с китайскими иероглифами, висевших на стенах. Здесь везде господствовали ярко-алый цвет и насыщенный густой аромат, от которого становилось сухо во рту и хотелось пить.

Макс подал карточку гостя и продавец в кимоно поклонилась нам на восточный манер и предложила пройти за ней. Я держалась ближе к Максу и ловила его ободряющий взгляд, и хотя бояться неизвестного было совсем не в моей натуре, немного оробела. Нас впустили в тесную комнату без окон, по стенам которой были развешаны всё те же папирусы с иероглифами, а на низком столике в прозрачном стакане стояли зажжённые палочки для благовоний.

Девица усадила нас на корточки друг напротив друга, и уже другая дама в кимоно ярко-синего цвета принесла миниатюрные чашечки и такого же размера чайник на подставке, под которой горело пламя свечи.

Я раньше видела все эти многочисленные предметы, продающиеся в наборах по двадцать штук, и всё только для того, чтобы попить чай. И всегда недоумевала: разве для столь простого действия недостаточно одной чашки и сахарницы?!

Утрирую, конечно, но все эти танцы с бубнами вокруг заваривания чайных листков казались мне ненужным и пустым ритуалом.

— Вам потребуется помощь чайного мастера? — важно спросила девица в синим кимоно и посмотрела в глаза, наверное, сразу поняв, что вот конкретно мне, так точно понадобится.

— Нет, спасибо, — Макс дал понять, что сегодня третий лишний. Возможно, он сказал это слишком агрессивно, но когда за ряженым персоналом закрылась дверь, я испытала облегчение.

— Хотел побыть с тобой наедине, — пояснил он.

Свет на потолке и по периметру комнаты стал тускнеть. Я посмотрела на того, кто сидел напротив, и он показался мне сказочным джином, который сейчас утащит меня в лампу и заставит целыми днями ублажать его свежезаваренным чаем и ласками. Не так уж плохо, если посудить!

— Очень оригинальное место, — усмехнулась я, на всякий случай пододвигая к себе сумочку.

Скорее инстинктивно, чем руководствуясь разумом, но я хотела сжаться в комок и запахнуться в здоровый цинизм, как в плюшевый плед, а сейчас чувствовала, как теряю защитную оболочку и скоро буду вынуждена показать слабые стороны. Это нечестно! Мы почти не знакомы, а он всеми силами заставляет меня выйти из зоны комфорта.

Свет почти погас, если не считать одинокой свечи под подставкой и четыёх напольных шара-светильника по углам комнаты.

— Подумал, что в темноте нам будет легче общаться, — я почти не видела Макса, но кожей ощутила, что он улыбается.

Кавалер протянул чашку, наполненную дымящимся напитком с ароматом экзотических цветов, и наши пальцы снова соприкоснулись. В полутьме, над открытым огнём свечи, это было до колик эротично, вызывало желание оставить, всё как есть и заняться более приятным для обоих делом. Интересно, здесь есть камеры?

К Вадиму меня тоже в своё время тянуло так, что хоть запирайся в комнате, а ключ выбрасывай в окно, но здесь всё было по-иному. Как-то более зрело и осознано и в тоже время глубоко и безрассудно. Разница лишь в том, что теперь я сознательно бросалась в омут страстей, не сваливая вину на некую силу сверху и мужчину, решившего вдруг, что я нужна ему. Пусть и как временная утеха.

— Почему ты молчишь? Тебе не нравится? — спросил Макс и в темноте придвинулся, сжав мою руку. Я помолчала, сделав глоток терпкого напитка, на вкус меньше всего напоминающего привычный мне чай из пакетиков, и поставила чашку на столик:

— Нравится. Очень, только необычно. Я одновременно одна в темноте, но знаю, что ты рядом.

— У тебя какие-то проблемы? — в голосе Макса явно проступило напряжение.

Я усмехнулась: никто не желает взваливать на себя чужую ношу.

— Нет, почему ты спрашиваешь? — я поспешила заверить любовника, что у меня нет долгов, которые ему надо оплатить. — Думаешь, я ухватилась за тебя, потому что ищу решалу? И мне всё равно, кто со мной, лишь бы помогал?

Я снова начала заводиться, и всё очарование этой комнаты и полутьмы, которая привлекла меня в самом начале, развеялось, как дым от ароматических палочек, поставленных в дешёвый пластиковый стакан.

— Не злись, — слышать голос Макса и не видеть выражения его лица было сложно. Я не могла угадать, расстроен ли он, и попала ли я со своим предположением в цель. — Я и спросил, потому что ты колючая, будтообидел кто.

Захотелось плакать и излить душу, но я взяла себя в руки. Это не то место, время и не тот человек, которому можно плакаться. Не хотелось бы терять любовника и превращать его в жилетку. Это убьёт страсть, по крайней мере, его ко мне точно.

Пока я подбирала слова, он дотронулся до моей щеки и поцеловал в губы. Сначала нежно, а потом так, будто мы находились наедине и у меня дома. Дыхание сбилось, кровь прилила к вискам, и я рухнула в его объятия, забыв о разуме и о том, что обещала себе не увлекаться по-настоящему.

Мы целовались несколько минут, не больше, но мне казалось, что прошла вечность. Страстно желалось, чтобы Макс повалил меня на спину и взял прямо тут, но я понимала: не сейчас. Понимал это и он.

— Давай пить чай, — я увидела его глаза и тоже улыбнулась.

— Ты прав, — отстранилась я и с благодарностью приняла от него чашку с почти остывшим напитком. Простой чай с травами, а горячит кровь не хуже спиртного.

— Давай сыграем в одну игру. Как в «Молчании ягнят», помнишь?

— А именно? Ты будешь маньяком, а я жертвой? Ты заманил меня сюда, чтобы убить? — вопрос был шуточный, но напряглась я всерьёз.

Нет, только не разрушай иллюзию идеального мужчины! Я не хочу знать ни о каких извращениях, если это не касается секса, а именно тех его областей, в которые углубиться не прочь именно я.

— Нет, я слишком скучен для этого, — рассмеялся Макс, на этот раз вполне искренне. — Я отвечу на твой вопрос, а ты на мой. И так далее.

— Серьезно? И не побоишься моих вопросов? Я очень любопытна, — на этот раз я приблизилась к нему так, что почти касалась губами его уха.

Чай почти остыл, но своё дело он сделал. Не знаю, чего уж они туда намешали, но разгорячилась я не на шутку.

— Даже отвечу как на исповеди, — его рука коснулась моей груди, и соски мгновенно затвердели. И я была уверена, что Макс почувствовал это даже сквозь тонкую ткань бюстгальтера.

Всё, мне было плевать даже на камеры, если таковые здесь имелись! Пусть показывают кому хотят или ржут сами, в конце концов, секса в такой обстановке у меня ещё не было. Не упускать же момент!

— Не сейчас, — прошептал Макс, когда я потянулась, чтобы обнять его. — Наше время ещё не истекло.

От внезапно ощутимого укола разочарования я отстранилась и молча приняла чашку с налитым доверху напитком. Руки дрожали, а мысли путались, не давая сосредоточиться.

Я сидела на подушке, поджав ноги и пыталась сдержать разочарование. Зачем Макс вообще сюда меня притащил? Ради вопросов?

— Что ты хочешь узнать? — грубо спросила я, нахмурившись.

— Не сердись, Вита. Я хочу узнать о тебе многое и готов поделиться своими секретами. Один из них я раскрою прямо сейчас, в качестве аванса. У меня в багажнике лежит тонкая, но крепкая верёвка. И, кажется, я нашёл ей применение на сегодняшний вечер.

В оставшиеся до конца сеанса полчаса я узнала, что Макс — владелец агентства по обеспечению алиби неверным супругам или деловым партнёрам, скрывающим двойную жизнь от взгляда любопытных коллег и соседей. Мне же пришлось рассказать, что я рассталась с Вадимом больше четырёх лет назад и добавить, что ни капли об этом не жалею.

— Почему тебя так интересует именно отец моей дочери? — спросила я в свою очередь и пожалела, что свет приглушён настолько, что даже не разглядеть выражения лица Макса. Мне бы хотелось думать, что он ревнует.

— Я же сказал, не хочу быть запасным аэродромом. Ты всё ещё его любишь?

Вопрос в лоб застал врасплох. Спроси он при свете дня, в обычной обстановке, ответила бы «нет», не раздумывая. А в полутьме всё, что скрыто глубоко внутри, неожиданно для меня обнажалось и всплывало на поверхность. Как дерьмо в проруби.

— Нет.

— Как-то неуверенно, — с горечью ответил Макс, и мне сделалось стыдно, но раз решили говорить правду, нет смысла лгать.

— Я не люблю его, — ответила я и кивнула, будто Макс мог меня видеть. — Он заявился после почти пять лет отсутствия и теперь пытается наладить общение с дочерью, которую и видеть раньше не хотел. А мне обидно! Я не верю в раскаяние спустя годы… Он вернулся, потому что снова хочет жить на два дома и иметь постоянную женщину на стороне, готовую терпеть его отлучки и бесконечно ждать. А я больше не хочу этого! И мужчину этого не хочу! Даже ради дочери.

Макс слушал молча и не перебивал, а меня словно прорвало. Я не могла озвучить эти мысли даже себе, потому что говорить вслух в одиночестве как-то странно, а другим мои измышления без надобности. Я привыкла быть сильной, делать вид, что всё прекрасно и понятно, жизнь ровная и прямая, а внутри копилось недовольство и противоречия, разрешить которые к своему спокойствию не получалось.

Ну не могу я спокойно реагировать на Вадима, не выплёскивая обиды и злости. И разобраться не могу, чего в этой злости больше: сожаления о законченном романе или раздражения от того, что бывший напомнил мне о себе сейчас, когда уже отболело и быльём поросло.

Макс обнял меня, а я уткнулась в его плечо и говорила. Сумбурно, непонятно, путано для него, но мне становилось легче.

— Я жуткая эгоистка, верно? Хочу, чтобы бывший исчез и не появлялся, но ведь для Алисы он отец. Я не имею права ставить свои интересы выше её. Может, он действительно хочет видеться с Лисой? Может, спустя годы я похвалю себя за то, что смогла наступить себе на горло и дала им шанс на общение?

— Пойдём отсюда, — воспользовавшись паузой, предложил Макс и помог мне подняться. Я уже успокоилась и вытирала слёзы бумажным платком.

Пряча лицо, я прошла мимо разряженных дам в кимоно, пожелавших приятного вечера, и не подняла глаза, пока мы не вышли на улицу.

— Прости, пожалуйста! — решилась я первой нарушить молчание.

Мы шли рядом, но не касались друг друга, будто чужие. Какая же я идиотка! Так всё испортить! Теперь он довезёт меня до дома, попрощается и больше не вернётся. И всё это виноваты я и этот чёртов Вадим Любимин!

— За что? — спросил Макс, и в его голосе я уловила удивление. Значит, шанс есть.

— За мою исповедь. Я не должна была изливать на тебя свои переживания.

Мы подошли к машине, и Макс, включив автозапуск, открыл багажник.

— Ты не должна извиняться. Это я не должен был ставить тебя в столь неловкое положение, — его спокойный тон одновременно убаюкивал мои сомнения в неизбежном расставании и внушал тревогу.

Почему-то любовник не старался узнать о моей жизни больше, не стал расспрашивать и советовать забыть о Вадиме, как о мужчине. Вообще закрыл тему. Не хотел говорить о ребёнке или считал, что мой бывший — перевёрнутая страница, и я больше его не интересую как женщина, поэтом и ревновать глупо?

Не успела я обдумать все варианты, как Макс захлопнул багажник и бросил что-то на заднее сиденье.

— Поехали, — бросил он, поцеловав меня мимоходом в губы.

Я устроилась рядом с водительским креслом и всё пыталась начать что-то объяснять, но он только положил руку на моё колено и приказал замолчать.

— Ты стараешься всё просчитать. Все варианты, но не учитываешь случайности. Всё может быть, Вита. Будь здесь и сейчас, со мной, — рука поползла вверх, задрав платье, что вызвало во мне ответную волну, но Макс убрал руку, сосредоточившись на вождении.

Ехать до моего дома не больше сорока минут с учётом пробок, но перед самым поворотом в мой район, мы свернули не туда. Машина заехала на полупустую импровизированную стоянку, там где слева и справа от жилого дома активно строились новостройки, и остановилась.

— Зачем мы здесь? — спросила я с улыбкой, угадывая ответ.

Конечно, мог бы пригласить к себе, но уже то, что не злится, мне на руку. И потом, этот вечер просто обязан закончиться хорошим трахом. Так почему бы не в машине?

Я ответила на поцелуй, позволил делать с собой то, о чём приличные люди не говорят вслух. На заднем сиденье было просторно, тепло и уютно, как на диване. И я наконец поняла, что Макс искал в багажнике. Бечёвку.

Не спрашивая позволения и не говоря ни слова, связал мне руки и продел свободный конец верёвки через ручку задней двери, привязав её так, чтобы она была не слишком натянута. Я молчала, закусив нижнюю губу, и лежала на спине в ожидании ласк, а внизу живота призывно ныло и нарастало возбуждение.

И снова мы оба обошлись без нежностей. Максу даже не пришлось особо меня раздевать. Так, задрать платье и спустить трусики, потому что я предусмотрительно надела чулки.

— Смотри на меня, — приказал он и резко вошёл, вызвав стон наслаждения. Я закинула ноги на его спину и начала постанывать в такт движениям, не сводя с любовника глаз. Я хотела именно его и именно так. Грубо, без долгих слов и красивых жестов, со связанными над головой руками и с полным ощущением, что меня имеют, как последнюю шлюху, будто наказывают за что-то.

А меня было за что наказывать! Иногда я пыталась представить, так ли Вадим хорош в постели как прежде.

Стоило мне приблизиться к разрядке, как Макс замедлялся, а потом и вовсе вышел. С моих губ сорвался стон разочарования, схожий со стоном раненого животного.

— Нет, пожалуйста, — шептала я, подаваясь навстречу, чувствуя как его член дразнит меня, едва касаясь лона или клитора.

— Хочешь ещё? — усмехнулся он, схватив за волосы, отвёл мою голову назад.

— Да, трахни меня. Умоляю, — я дышала часто, жалея о том, что связаны руки и о том, что не могу успокоить пожар внизу живота. — Я сделаю всё. После.

Конечно, сделаю. Только отдери, как последнюю сучку.

Я бесстыдно развела ноги в стороны и принялась поглаживать торс Макса бёдрами, придвигаясь ближе, негромко вскрикивая каждый раз, когда его член касался моего сочащегося соками лона.

— Говоришь, как последнюю сучку? — ухмыльнулся любовник, до боли прикусив мочку уха. — Будешь должна анал.

— Буду, — счастливо засмеялась я. — Когда и сколько скажешь.

Он не собирался меня бросать, по крайней мере, сейчас, а ощутить его упругий толстый член ещё и в попке мне и самой хотелось. С тех пор, как он трахнул меня впервые.

Макс снова вошёл в меня, вначале движения были плавными, но уже через минуту он действительно беззастенчиво драл меня, обзывая при этом самыми грязными словами.

Я кончила чуть раньше, но почувствовав, как лоно заполняет горячая жидкость, улетела ещё раз. Макс уткнулся мне в шею, и я кожей ловила его дыхание, жалея, что не могу обнять руками.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он через пару мгновений и поцеловал в губы.

— Ты тоже, — ответила я и, почувствовав, что верёвка отпустила, обняла мужчину ещё и руками.

***

После того, как мы оба оделись, и я привела себя в порядок, воспользовавшись одноразовыми салфетками, Макс счёл нужным извиниться за грубые слова.

— Понимаю, — ответила я. — Заслужила. Не стоит рассказывать на свидании с сегодняшним любовником о вчерашнем. Но я рада, что это сделала. Он больше ничего для меня не значит.

— Ты всегда такая страстная?

Машинка плавно отъехала, Макс немного опустил стекло и закурил. В этот момент я всегда жалею, что сама равнодушна к сигаретам. Наверное, после секса приятно ощутить горький вкус дыма во рту и ни о чём не думать.

— После отца моей дочери я долго никого не допускала. Противно было. А потом всё наладилось, — я улыбнулась Максу и заметила, что он нахмурился. И что это я, в самом деле, разоткровенничалась, чтоб меня!

— Прошу тебя, больше не будем говорить о твоём бывшем, договорились? А то у меня такое впечатление, что он здесь с нами, — Макс произнёс это вполне мягко, и в тоже время я чувствовала, что больше таких разговоров он мне не простит.

Как бы я хотела сейчас рассказать этому насупившемуся водителю, что мне давно ни с кем не было так хорошо, как с ним, но я сдержала душевные порывы. Чем больше распахиваешь душу наизнанку, тем хуже для себя самой. Кто-то не так понял, и как не объясняй, решит, что оправдываюсь.

Доехали мы без приключений, перейдя на вполне нейтральные темы.

— Я больше люблю кофе, — призналась я напоследок. — Но сама идея чаепития вслепую мне понравилась.

Я вышла из машины и уже собиралась сказать «прощай», как Макс опередил меня:

— А мне сегодня понравилась ты, даже больше, чем в прошлый раз.

Он посмотрел на меня почти с нежностью и, потрепав по щеке, проводил до дверей подъезда.

— Спасибо за такой необычный вечер, — я вдруг оробела и почувствовала себя девчонкой, сходивший на свидание в первый или во второй раз и ожидающей прощального поцелуя, но не смевшей просить о нём.

К слову, его так и не последовало. Макс пожелал мне спокойной ночи и удалился, не сказав о том, будет ли продолжение. Но в том-то и дело, что я не была больше неопытной девчонкой и по глазам мужчины могла предугадать, захочет ли он следующей встречи. Макс точно захочет.

Плохо то, что и я начинаю им увлекаться.

Именно об этом я раздумывала, когда поднималась на лифте, и именно поэтому не разрешила проводить себя до дверей. Да и Алисе ни к чему видеть моих любовников.

— Мамочка, я так соскучилась, — произнесла дочка, немного коверкая слова. Она пахла акварельной краской и какао, домом и любовью. Не той, какую только что испытала, а другой, уютной как плед и чашка чая зимним вечером.

Не выпуская Лису из объятий, я расплатилась с няней и принялась выслушивать детские откровения. Надо было принять ванну, но всё это подождёт.

Заснули мы в тот вечер вместе. Я гладила дочку по голове, фальшиво тянула колыбельную и думала о том, как хорошо нам с ней вдвоём. И никто не нужен.

Всё-таки я ревнивая мать, оберегающая дитя от мира мужчин, потому что не хотела, чтобы ей когда-то сделали так же больно, как и мне…

***

Вадим объявлялся теперь почти каждый день, а если не приходил, то обязательно звонил и интересовался, как дела у Алисы. Сначала я воспринимала каждый его визит в штыки, а потом немного успокоилась. Конечно, неделя не показатель, но Вадим больше не делал намёков на общее прошлое и свои якобы сохранившиеся ко мне чувства.

И всё же иногда я ловила на себе грустный взгляд бывшего, который, стоило мне пристально посмотреть на него, отводил глаза или беспечно улыбался. Это нервировало и заставляло воскрешать в памяти те чувства, которые я давно похоронила и отпела.

В конце концов я не выдержала и, вызвав на откровенный разговор, ещё раз установила границы:

— У меня давно другая жизнь и другие мужчины. Давай больше не будем вспоминать о нас и прекрати смотреть на меня так, будто я только что тебя бросила, — голос предательски дрогнул, но лишь от того, что я хотела побыстрее закончить разговор.

— Вообще-то, это я тебя оставил, Вита, — мягко вставил свои пять копеек Вадим.

Мы как раз сидели на кухне, после того, как я уложила Лису на дневной сон. Сегодня была суббота, и Вадим изъявил желание сводить дочь в зоопарк. Прогулка оказалась довольно приятной, наконец, выглянуло весеннее солнышко, и мы чудно провели время, поедая сладкую вату после посещения зоопарка. Особенно дочке понравился белый мишка, который щурил глаза на чересчур яркое солнце.

Всё было хорошо ровно до того момента, пока с нами была Алиса. Как только я осталась с Вадимом наедине, мной опять овладело раздражение.

— Да, ты прав, — улыбнулась я, прищурив глаза в точности как тот медведь. — Ты оставил меня после того, как я приняла решение растить дочь сама. И отказалась искать ей «приличную приёмную семью».

— Был идиотом, признаю. Поэтому сейчас я здесь, — видя мой настрой, бывший пошёл на попятную.

— Но через минуту тебя здесь не будет, — с той же ухмылкой продолжила я. — И я этому очень рада.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — с притворным беспокойством, выглядящим искренним участием, спросил Вадим. И даже попытался погладить по руке, но я вовремя её отдёрнула. С таким чувством, будто на столе лежала лягушка.

— Прекрасно. Особенно, когда не вспоминаю о тебе. С чего такая забота? Даже когда мы были любовниками, тебя не волновало моё самочувствие.

— Ты злишься на меня и на себя, — Вадим посмотрел в окно и полез в карман брюк за сигаретами, но, поймав мой взгляд, положил пачку на стол. — Ты права, надо смириться с тем, что мы не вместе. Не перебивай, я договорю и уйду. Мне казалось, что я давно тебя забыл, пока не увидел снова. Вот так, через стол. Ты и улыбаешься, как прежде. Только теперь гораздо реже.

— Может, достаточно? — попыталась вставить я, но бывший перебил:

— Хотел спросить твоего разрешения, чтобы проверить Алису в клинике. Я должен быть уверен, что с её здоровьем всё в порядке. Если ты не против, я бы оплатил проверку и твоего здоровья.

— Это ещё зачем?

Так! Вот это меня уже насторожило. Нет, я понимала, что под предлогом проверки здоровья дочери бывший решил сделать тест ДНК и убедиться, что я не нагуляла Лису с кем-либо третьим, но с чего такая трогательная забота о моём самочувствии? Вадим не был жадным, скорее рачительным, поэтому его предупреждение всколыхнуло в душе смутное беспокойство.

— Ты слишком нервная, — улыбнулся бывший как прежде. Как тогда, когда мы могли не влезать из постели часами. Но это было слишком давно, почти в прошлой жизни. — Все болезни от нервов.

— Спасибо за беспокойство, но я как-нибудь обойдусь. Тебе пора.

Вадим хотел было что-то добавить, но передумал. И снова обернувшись на пороге, что последние визиты стало почти его привычкой, посерьёзнел и посмотрел в глаза:

— Я не собираюсь делать тест ДНК, Вита. Алиса — моя дочь, я тебе верю.

— Спасибо за доверие, — буркнула я, и этот гад тут же добавил ложку дёгтя в бочку лести:

— Ты слишком меня любила, чтобы изменить.

Глава 6. Дежа вю

Максим

Любимин позвонил рано утром. Ещё не открыв глаза, я понял, что на том конце трубки именно этот чёртов ублюдок. На него я поставил особую мелодию. Самую мерзкую, которую только смог найти. По-моему, это Стас Михайлов, завывающий что-то о безумной любви слюнтяя к «гению чистой красоты».

— Да, — сонно буркнул я в трубку, в надежде, что Любимину станет неловко.

— Это я, Вадим Любимин, — бархатным голосом, слишком бабским для мужика, заговорил телефон, и я сдержался, чтобы не разбить его об стену. А лучше бы о голову звонившего. — Надо встретиться и кое-что обсудить. Касательно заказа.

Заказ. Это он так называет ту, с которой был рядом пять лет. И ещё уверяет, что любил без памяти. От одного упоминания о Вите я почувствовал, как в паху начало ломить, будто время повернуло вспять, и мне снова стало пятнадцать.

— Что ещё? — я не мог отказаться от заказа, но любезничать не собирался.

— Буду в вашем офисе через час, — Любимин оставил попытки везде и всюду казаться очаровашкой и включил раздражённого недостаточно хорошим сервисом клиента.

Я не дослушал и отключил телефон. Время на часах только полвосьмого, что такого случилось, что этот сукин сын решил «включить хозяина»? С Витой я виделся только вчера, но мне вдруг отчаянно захотелось набрать её номер и спросить, всё ли в порядке.

Она, должно быть, ещё спит. Я никогда не видел её сонной, но не раз ловил себя на желании застать девушку врасплох, посмотреть на Виту, когда она мирно спит и разбудить поцелуем. Ладно, желание было конкретнее. Я бы застал её врасплох и начал бы трахать ещё сонную. Сначала она бы застонала, думая, что всё это снится, а потом, распахнув глаза, начала бы сопротивляться. А я, ни говоря ни слова, только вминал бы её в матрас, прижав к постели тонкие запястья, пока жертва не подастся навстречу и не запросит добавки.

Я открыл глаза и почувствовал, что ещё немного, и кончу. Надо залезть под холодный душ, пока есть время, и стоять под ним минуты две, чтобы аж зуб на зуб не попадал. Ещё неплохо помогало, когда я представлял, как та, которую я трахаю вот уже последние десять дней, любезничает с Любиминым и мечтает ему отсосать. Верить этому лживому ублюдку — последнее дело, но я и сам не глухой, слышу, как она о нём говорит. С сожалением, придыханием, так, будто жалеет, что бывший женат. Вот если бы он развёлся, другое дело! Тьфу! Противно.

Я вышел из душа и снова бросил взгляд на настенные часы. До встречи не больше двадцати пяти минут, ехать в мой офис минут десять, значит, всё ок. Успеваю. Опаздывать я не любил и не позволял этого другим. Если Любимин опоздает, можно смело слать его лесом. В пизду к его жёнушке, они оба стоят друг друга.

На месте я оказался за пять минут до назначенного времени, а Любимин уже ждал меня в холле. Протянутую руку я проигнорировал. Долг отдам, но угодничать и делать вид, что племянник кредитора импонирует мне как человек и как мужчина, не стану.

— Сделай зелёный чай. Один, — бросил я секретарше, молодой и стройной, из тех, на кого приятно смотреть и кого не менее приятно шлёпать по упругой накаченной заднице.

— Конечно, Максим Геннадьевич, — проворковала Танечка, улыбнувшись. — Как скажите.

Она всегда выполняла то, что скажу. Задерживалась допоздна, исполняя функции секретаря, вывески для клиентов и дорогой бляди для меня лично. Танечка позволяла себя трахать только в упругую задницу, говоря, что всё остальное предназначено для её жениха. Ему она, наверное, пела, что аналом занимаются только шлюхи, поэтому ни-ни.

Я уселся в кресло босса и указал Любимину на стул. Если бы мог, выгнал бы к чёртовой матери. И дело с концом! Но правда заключалась в том, что я ничуть не лучше того, кто с интеллигентным видом сидел сейчас напротив. И от этого осознания становилось так противно, что хотелось налить стакан водки и опрокинуть его залпом.

— Что за срочность? — начал я. — Что там ещё обсуждать? По-моему, ваша супруга выразилась достаточно ясно: я трахаю вашу бывшую любовницу и даю ей надежду на новые отношения, а вы предлагаете ей стать суррогатной матерью. Она соглашается, вы с супружницей получаете сына, она деньги, я списание долга. И все счастливы. По вашему разумению, но тем не менее.

По смазливой роже клиента пробежала судорога. Он был из той породы людей, которые предпочитают заворачивать дурнопахнущие идеи в красивую обёртку. И обижаются, когда остальные не собираются делать вид, что дерьмо вдруг превратилось в конфетку, и не хотят его жрать, нахваливая.

— Считаете, что я плохо обошёлся в Витой? — фыркнул Любимин, морща нос. — Классическая история: она — невинная жертва, а он — подлец. Она забеременела, а он оставил их с ребёнком. Только это не тот случай. Виталина — красивая баба и трахается с огоньком, но нутро у неё хищное и жестокое. Переступит ради себя через кого угодно и дальше пойдёт, не оглянётся, не думай.

— Мы не на «ты», и хватит об этом. К чему эта встреча?

— Нам с Катей нужно, чтобы она посетила клинику и сделала ряд предварительных тестов. Понимаете же, мы не можем попусту терять время на неперспективного кандидата. Купите ей полис ДМС, в качестве заботы, это сейчас модно, я вам всё оплачу.

— Почему просто не взять женщину со стороны? — не удержался я, давя в сердце надежду, что эти двое отстанут от Виты. В прищуренных глазах Любимина читалось: не отстанут.

— Катя не хочет. Женская месть, наверное. И Вита уже выносила одного здорового ребёнка, которого я готов обеспечивать до совершеннолетия, — Любимин сделал эффектную паузу, чтобы до меня, убогого, дошло. Он почти меценат, мать его! — А взамен ей надо поработать. Девять месяцев, и вы оба свободны.

— Она не захочет обследоваться просто так. Это глупо, — улыбнулся я, заранее предвкушая, как вытянется рожа клиента. — Может, мне просто рассказать ей всё, как есть?

Сейчас он напомнит о том, что мой долг не оплачен и тому подобное.

— Я думал об этом. Возможно, так и поступлю. Когда придёт время, — задумчивость Любимина казалась подозрительной и неестественной. Этот гад словно дразнил меня, проверяя, как я отношусь к «объекту».

— Поступите, господин Любимин, — я улыбнулся как можно обворожительнее, хотя, должно быть, улыбка больше походила на оскал. — По крайней мере, совершите хоть один честный поступок.

Клиент вскочил и хотел было ответить что-то резкое, но сдержался и только скривился, словно съел лимон.

— Я дал вам задачу, а вы там сами решайте, под каким соусом это приготовить, — бросил он в дверях и предусмотрительно быстро исчез, не прощаясь.

Я откинулся на спинку кресла и долго смотрел в окно, пока глаза не начали слезиться от напряжения. Мной овладела апатия и желание послать всех к чёрту, вернуться в прежнюю жизнь, когда всё было проще: зарабатывай днём, расслабляйся вечером.

— Ваш чай, Максим Геннадьевич, — томно пропела над ухом Татьяна, как бы случайно наклоняясь так низко, что я невольно заглянул в её декольте. Сиськи у неё были что надо.

— Соскучилась? — спросил я, положив руку на ягодицу девушки, тут же по привычке прогнувшейся в спине. Последние недели я остыл к секретарше, что вызывало недоумение на её красивом, в стиле Инстаграмма, лице.

— Вы же знаете, у меня жених, — мурлыкала она, направляясь к дивану, чтобы забраться на него острыми коленками и привычным движением задрать юбку.

Я потянулся к ящику стола, где всегда хранил презервативы. Надо приходить в себя и возвращаться к прежней жизни. И сделать вид, что это мне ничего не стоит.

Встречи Вадима с дочерью благотворно сказывались на последней. Лиса стала лучше спать и задавать меньше вопросов о том, почему у других есть папы и дедушки, а у нас нет. По общему согласию, мы с бывшим не открывали ей правду, и Лиса продолжала звать отца дядя Вадим, что последнего совсем не коробило. Я же со своей стороны радовалась отсрочке того момента, когда придётся сказать дочери правду и отвечать на её наивные и беспощадно-прямые вопросы.

За те полтора месяца, что прошли с момента возвращения Вадима в мою жизнь, я была ему благодарна за то, что бывший не рассказывал о своей жене, не возвращался более к прошлому и не пытался возродить бесследно-утраченное. Лишь иногда мы вспоминали о некоторых смешных моментах, которые пережили когда-то. Например, однажды мы выбрались на природу, но, завидев знакомых любимого, прятались полчаса в кустах, пока те не ушли на другое место.

Тогда я даже не задумывалась о жене Вадима и о том, что причиняю ей боль. Правильно говорят: «Изнутри ситуация видится иначе, чем снаружи». А влюблённая женщина слепа к чужому горю.

Это случилось на исходе зимы. Я была настолько поглощена свалившимся на меня счастьем, что совсем не думала о Катерине Любиминой. И очень удивилась, когда она первой позвонила мне и назначила встречу в кафе на северо-западе Москвы. Тогда мы уже год как состояли с её мужем в незаконной связи, и формат отношений устраивал нас с Вадимом, поэтому вначале я хотела отказать Катерине, сославшись на занятость, но она настояла, пообещав не скандалить и всё объяснить лично.

Я пожала плечами и легкомысленно согласилась. Может, ей будет легче, когда она поймёт, что на её супружество я не покушаюсь.

Из-за вечных пробок я чуть не опоздала. Поднявшись на второй этаж в секцию для курящих сразу заметила её, сидящую у окна за маленьким столиком на двоих. Раньше я видела её только на фото и то мельком, но даже если бы это было не так, всё равно бы узнала. По положению головы, отвернувшейся к окну, неестественно-прямой спине и тому, как рыжеволосая вертела в тонких пальцах так и не подкуренную сигарету.

— Добрый вечер! — произнесла я громко и нарочито бодро, занимая место напротив.

Катерина не повернулась и лишь кивнула, изучая в отражении стекла мою внешность. Хотя я была уверена, что она знала, как я выгляжу, задолго до сегодняшней встречи.

Разговор не начался, пока официант, принявший заказ, состоящий в основном из выпивки и лёгкой закуски, не отошёл на достаточно большое расстояние, чтобы не слышать нас.

— Зачем вам мой муж? — спросила Катерина, повернувшись и посмотрев в глаза. — Думаете, он меня бросит и женится на вас? Этого не будет, у нас общий бизнес, из которого без потерь не выйти. Это он вам колечко прикупил?

Пухлые губы соперницы изогнулись в презрительной ухмылке, прибавив ей пяток лет, а мы ведь были одногодками.

— Зачем вам эта встреча? — спросила я в свою очередь, отметив, как девушка вздрогнула, будто я ударила её. — Что вы хотите от меня услышать? Я люблю Вадима и ничего от него не жду. И подарки в состоянии отплатить себе сама.

И всё-таки прикрыла безымянный палец с надетым на него бриллиантовым кольцом другой рукой. Чёрт возьми, это был именно подарок Вадима, но признание сейчас ни к чему хорошему не приведёт.

Катерина позвонила днём, когда я уже пришла на работу, поэтому о кольце и о том, что оно будет неуместно на встрече, даже не подумала.

Я вообще ни о чём не думала. И эту девушку с уставшим потухшим взглядом больших серых глаз мне не было жаль. Ни капельки. Влюблённые эгоистичны, а я любила до экстаза, до порхающих в животе бабочек и не собиралась отказываться от столь яркого чувства в угоду приличиям и древней этике. Я молода, красива, меня имеет лучший в мире любовник, к тому же не обижена деньгами. Что же мне до скорби замужних дам, не сумевших удержать любовь?

— Нет. Мне не нужны ваши деньги, — рассмеялась я в ответ на щедрое предложение исчезнуть из их жизни. — Мне очень хорошо с Вадимом. Уверяю, что не буду давить на него и заставлять делать выбор, пока он сам не решится.

— А зачем ему что-то решать? — оборвала меня Катерина и, сломав сигарету, раскрошила её содержимое в пепельницу. — Пока есть такие, как ты, которые готовы раздвигать ноги просто так, мужчины всегда будут изменять. Конечно, я понимаю, провинциалкам не знакомо чувство собственного достоинства. Думаешь, больше с него денег поимеешь, чем я могу дать?

Дальше слушать я не стала. Вечер, как говорится, перестал быть томным и утратил прелесть. Сейчас начнутся оскорбления, а всякие выяснения отношений меня напрягали и нарушали душевное спокойствие.

— Приятного вечера, — бросила я и стрелой вылетела из зала. Жена Вадима показалась мне мегерой, и это только укрепило мнение о любимом, как о лучшем мужчине на свете. Ведь он никогда не говорил о ней плохо, да и вообще не говорил.

Вадиму о разговоре я так и не сказала. Казалось, что ему незачем знать о борьбе соперниц за него: изменить всё равно ничего не сможет, скандалить дома, скорее всего, не будет. А ещё я опасалась, что он заподозрит меня в намерении разрушить его семью. В самом начале отношений мы договорились, что об этом не может быть и речи, и что Катерину он любит не меньше меня.

На том и успокоилась. И даже на рождение ребёнка от любимого не смотрела через призму его отношений с женой. Какая ей разница? Это ведь мой ребёнок и моя ноша.

Потом мы с Вадимом расстались, и я считала эту тему исчерпанной. И вот сейчас, с высоты прошлого опыта, посмотрела на всё другими глазами. Вадим не был против нашей связи, я не была против, и лишь жену бывшего никто не спросил, поставив перед фактом. Да, она могла бы заставить его выбирать. Или не могла?

Иногда, задним числом я испытывала перед ней чувство вины за свою внезапно приключившуюся любовь. И вот жизнь столкнула нас снова: я, он и она. И мой ребёнок от её мужа.

Только теперь ситуация немного изменилась. Я больше не любила Вадима, хотя нет-нет, да и проскальзывало между нами что-то, напоминающее былую искру.

Но дважды в одну реку не войдёшь, я и не стремилась. Теперь, после стольких лет, когда сердце было заморожено не хуже чем у «Снежной королевы», я вновь ощущала подъём душевных сил и те самые пресловутые бабочки в животе. Дело было не только в умопомрачительном сексе ив удовольствии.

Мы с Максом совпали физически, эмоционально, ментально. По-всякому, как пишут в романах и мечтают перед сном, и всё же между нами оставалась недосказанность, и если в самом начале она придавала связи таинственности и романтики, то сейчас, по прошествии полутара месяцев начинала напрягать. Я хотела знать о Максе всё: чем он дышит, о чём мечтает или какие строит планы. И, чего уж греха таить, любит ли меня.

В наших отношениях не хватало слов, по крайней мере, тех, что хотелось слышать мне. Вадим никогда на них не скупился, а у Макса даже его пресловутое «мне хорошо с тобой» было на вес золота. Того самого, что гораздо лучше слова-серебра. А я жаждала купаться в комплиментах, слышать, что он никогда не встречал такую, как я, даже если это голимая ложь.

Я ловила себя на мысли, что с замиранием сердца и дрожащими губами жду подобного в каждую минуту наших встреч, от которых сносило крышу. И не только мне. Я видела, как Макс преподносит мне цветы, отмечала, что он запомнил, что я разлюбила белые розы и неизменно баловал меня только красными, винными или чайными, цвета разлуки. Чувствовала, как трепетно обнимает меня и поднимает на руки, будто драгоценную вазу древней китайской династии, чтобы в следующую секунду бросить на постель и накинуться, как голодный на еду.

Мы посещали театры, кино, каток, говорили обо всё на свете, даже о политике, в которой я ни черта не соображала ни черта, только не о нас. Макс говорил, что не женат, и этого было мне довольно в самом начале апреля, но уже к лету стало бесконечно мало.

И вот любовник сам завёл разговор о будущем. И лучшее для этого место, конечно же, кухня. У меня чуть колени не подкосились, а руки задрожали так сильно, что я боялась пролить сваренный кофе мимо чашки. Однако за несколько секунд самообладание вернулось, и я со спокойной улыбкой, помешивая ложкой сахар, поставила блюдце и чашку с дымящимся напитком на стол.

— Я думаю, что отпуск нам надо провести вместе, — рассуждал Макс, сверля меня таким взглядом, будто готовился к возражению.

— Нет, отпуск я провожу с дочерью, — нахмурилась я, как всегда это делала, когда кто-то пытался нарушить наше с ней единение. Глупо, конечно. — Не сердись.

Мама настаивала, чтобы Лиса на лето переезжала к ней. Мол, с ребёнком личную жизнь не устроишь, но это казалось мне неправильным. Не предательством, боже упаси, скорее выпячиванием своих интересов. Достаточно и того, что я чувствовала свою вину перед дочерью за то, что у неё нет отца. Не было до недавнего времени.

— И об этом я тоже хотел с тобой поговорить, — загадочно сказал Макс, не сводя с меня глаз. Я почувствовала, как краснею.

— О чём? — насторожилась я, но он опередил:

— Не пора ли нам с ней познакомиться?

— Ты серьёзно?

Разговор приобретал тревожный оттенок, и я боялась, что вот сейчас Макс произнесёт что-либо, что изменит наши отношения навсегда. Читай, разрушит их. Как бы я ни увлекалась тем, кто сидит напротив и смотрит так, что всё внутри сжимается, но дочь превыше любовника.

— Как никогда прежде. Мне тридцать шесть, тебе немногим меньше, — безжалостно выложил правду на стол Макс. — Я не хочу как пацан бесконечно встречаться и расставаться. Я хочу, чтобы мы жили вместе. Давай начнём с отпуска.

— Не хватает денег на домработницу? — усмехнулась я, переведя взгляд на руки. И испытала досаду и боязнь, что вот уже из красивого фасада отношений выбит первый камень, не выдержавший веса обычной жизни.

Он осторожно взял меня за руку, заставив посмотреть в глаза.

— Зачем так? Ты ведь знаешь о моих чувствах. Мне сложно всё это сказать, но я не хочу тебя терять.

— Ты и не теряешь, — покачала я головой, не отводя взгляда.

— Если ты будешь жить рядом, то этого не случится. Я позабочусь, чтобы тебе было хорошо. Давай проведём отпуск вместе. Втроём. Ты беспокоишься, что я не найду с твоей дочерью общего языка, верно?

Всё это было сказано таким серьёзным тоном, что я не сомневалась: Макс настроен решительно. И вероятно давно готовился к этому разговору. Его подбородок был опущен, движения стали медленными и осторожными, будто руки нащупывали тонкий мост, перекинутый через стол от одного сердца к другому. Макс отводил глаза в сторону и снова смотрел на мою реакцию.

— У тебя ведь нет детей, — вздохнула я, озвучивая свои страхи. — Алиса привяжется, а ты раздумаешь, исчезнешь. Я не хочу, чтобы ей было больно.

И вот уже картинка перед глазами расплылась, сейчас слёзы потекут по щекам, смешавшись с тушью. Я редко плачу, но сейчас отчего-то расчувствовалась и зашмыгала носом.

Я встала, сделав вид, что хочу помыть чашку, к которой так и не притронулась, только чтобы он не увидел, какая я уязвимая. Как мне важно всё то, что сейчас происходит между нами.

— Никому не будет больно, — внезапно он подошёл сзади и нежно дотронулся губами до шеи. А потом взял за руку, притянул к себе, заставив сесть к нему на колени.

— Я не могу тебе сейчас рассказать всё, что хотел бы, — прошептал он, прерывая поцелуй. — Но чтобы кто ни говорил, не отпущу тебя.

— Да кто там что может сказать? — засмеялась я и поймала его встревоженный взгляд.

Он обхватил мою голову руками и приблизил к себе так, что я утонула в зрачках:

— Кто угодно, Вита. Но я хочу чтобы ты знала. Я люблю тебя.

— И я, — внезапно для себя самой выдохнула и затаилась, не веря, что сказала это. — Я тоже люблю тебя, Макс.

***

Максим

Я совсем запутался и перестал что-либо понимать. Вернее понял всё настолько отчётливо, что внезапное открытие сбило с ног и поддало под дых с силой опытного боксёра.

Виталина. Вита…Она незаметно и прочно вошла в мою жизнь, смяв все представления о том, как должно быть и как не должно. И вот так как шло, быть не должно. Я лгал ей в мелочах, обнажив правду в самом главном. В чувствах.

Я не лгал, когда говорил о любви. Вообще-то не собирался затрагивать эту тему, но как-то вырвалось, значит, и ответственность за сказанное придётся нести.

Спорить с кредитором бесполезно, никто не освободит меня от долга и от того, каким способом его отдать. Любиминым так и вообще глупо что-то доказывать. Жена убеждена, что бывшая любовница её мужа должна расплатиться за все те страдания, что причинила. А муж… Он плывёт по течению. Больше всего мне ненавистен именно он, мечтающий, что Вита снова упадёт в его объятия. И самое противное, я не уверен, что он так уж неправ.

И спрашивать свою женщину, терзать её беспочвенными подозрениями — только пустая трата сил и нервов нас обоих.

Пока не представляю, как выйти из сложившейся ситуации так. чтобы без потерь вытащить из ямы ещё и Виту. Но способ всегда есть, а раз так, я обязательно его найду.

А пока будем следовать плану Любиминых, чтобы раньше времени не вызвать подозрений. И самое главное, не оттолкнуть от себя ту, которую нашёл. Конечно, временные трудности неизбежны, но Вита простит, уверен. А если нет, то… всё равно простит, по глазам вижу. Только бы не натворила глупостей! Хотя на то я и рядом, чтобы ей этого не позволить.

И всё же визит в клинику необходимо сделать, клиенты очень уж настаивали, чтобы Виту проверили на предмет отсутствия женских болячек. Упрямиться и дальше, ссылаясь, что пока не время, больше невозможно. Это означает только вызывать подозрение. А ещё я стал опасаться, что они попытаются найти мне замену.

Глупо, конечно. Вита далеко не дурочка, которая поведётся на ещё одного внезапно возникшего кавалера, но я опасался, что Вадим возьмёт дело в свои, так сказать, руки. Он давно похвалялся передо мной, что соблазнить бывшую ему будет несложно.

«Вита всё ещё надеется, что я к ней вернусь», — хмыкал мерзавец и сально улыбался. В такие моменты я еле сдерживался, чтобы не засадить ему по роже, но во время спохватывался и держал себя в руках. В бизнесе часто приходится делать вид, что слова оппонента совсем не задевают. Это не раз спасало моё дело, спасло и на этот раз.

— Может, тогда мне самоустраниться? — спрашивал я, понимая, что бью по больному. Да и не собирался этого делать, надеясь на то, что Катерина Любимова ничего подобного не одобрит, ей не улыбается снова терпеть Виту в супружеской постели.

— Лучше убедите её обратиться в выбранную нами клинику, — противно протянул Любимин, наморщив нос. — Время идёт, и Катя волнуется.

«Ну и рожала бы сама» — резонное возражение, которое, конечно, нельзя озвучивать.

Я кивнул и снова сдвинул сроки. Мол, Вита может что-то заподозрить и тогда всему плану конец.

Так и дотянул до конца весны. Но знал: дальше отлынивать опасно. Любимин кружил вокруг Виты как коршун и мог ей что-то про меня наплести. Ложь, в которую будет несложно поверить, зная характер моей женщины. Больше всего я опасался, что она оттолкнёт меня раньше, чем я смогу помочь. А в том, что смогу, уже пару недель как ни капли не сомневался. Должен смочь!

— Я хотел с тобой поговорить, — начал я издалека, когда она лежала рядом, гладя мою грудь. Удивительно, но секс с ней по-прежнему доставлял удовольствие, сравнимое с первым разом. Обычно эйфория от обладания новой женщиной уже через несколько недель сменялась привычкой.

— Что случилось? — Вита мгновенно напряглась и подняла голову, посмотрев на меня с тревогой.

— Ничего, но это очень личное. Скажи, ты планируешь ещё детей? Не сейчас, позже.

Вопрос её озадачил. Наверное, она не думала ещё о такой возможности или мой напор её насторожил. Вита была подозрительной, но я не считал это излишним. Обжёгшись раз, она очень ревностно оберегала своё сердце и имущество, чтобы вновь не оказаться у разбитого корыта. Признавшись ей в любви, я пообещал себе, что уберегу её от этого.

— К чему этот разговор? — Вита присела на постели и поджала губы. — Ты думаешь, что раз мы не используем презики, то я могу обманом залететь? Нет, пока не планирую.

— Ну не дуйся, малышка, — я ущипнул её за щёку и, обхватив за шею, повалил на себя. — Может, мы с тобой и зайдём так далеко, что тебе придётся.

— С чего это? Я сама буду решать, — начала было она, но я заставил Виту замолчать. Это мне удавалось с лёгкостью и к обоюдному удовольствию.

— Выслушай и не перебивай, — попросил я девушку, когда мы оба были в состоянии снова разговаривать. А главное, воспринимать сказанное. — Я далеко не мальчик. И не из тех, кто меняет любовниц каждый месяц.

Вита как раз вышла из душа и одевалась, я же, посетив ванную комнату первым, валялся в постели и смотрел на неё, любуясь изгибами тела.

Услышав первые слова, она замерла и обернулась, закусив губу. На лице была написана растерянность, а пальцы теребили так и не надетую водолазку.

— Я заметила, что здесь бывает женщина, — тихо сказала она, опустив глаза.

Мы встречались у меня дома уже месяц с лишним, и лишь пять дней назад Вита принесла зубную щётку и любимый гель для душа с удушающе-приторным малиновым запахом.

— Конечно, я же не убираюсь здесь сам, — разговор никак не шёл в нужное мне русло, поэтому я, откинув покрывало, встал в чём мать родила рядом, заставив упрямицу посмотреть мне в лицо. — Ты не веришь мне? Потому что если не доверяешь сейчас, дальше я утону в подозрениях. Работа у меня нервная, иногда приходится казаться не тем, кто есть, поэтому не заставляй оправдываться каждый раз.

Я входил в раж и начинал злиться, потому что напути моей многоходовки вставало упрямство той, ради которой я всё и затеял.

— Прости, — растерянно ответила Вита и робко улыбнулась, вмиг погасив гнев. — Я верю.

И доверчиво прижалась, словно обиженная сиротка. Я поцеловал висок, вдохнув аромат волос и погладив по спине.

— Я хочу чтобы ты прошла обследование в клинике, которую я выберу. Не удивляйся. В моей жизни уже был случай, когда любимая женщина обвела вокруг пальца и скрыла, что бесплодна. Я приму твою дочь, найду общий язык и никогда не обижу без причины, но хочу, чтобы ты родила мне общего ребёнка. Позже.

Вита быстро стрельнула на меня тёмными, как спелая вишня, глазами и задумалась, мягко высвободившись из объятий.

— Я… Не сейчас. Тебе, наверное, известно, что у меня были проблемы. Поэтому ты предлагаешь обследование, да?

Она опустила голосу, запустив пальцы в густые волосы, и на пару секунд замолчала.

— Я оплачу полис ДМС, о деньгах не беспокойся. Да и об остальном тоже. Там лучшие врачи-репродуктологи, — добавил я, снова обняв её.

— Хорошо, — вздохнула Вита, а спустя некоторое время, прошептала. — Согласна.

И затихла в моих руках.

— Кстати, когда ты уже познакомишь меня со своей дочерью? — перевёл я разговор, чтобы уйти от грустной темы. — Ты всё обещаешь.

— Скоро, — Вита улыбнулась так мягко, что её лицо осветилось изнутри. — Но учти, я за свою дочь порву любого.

Глаза сверкнули будто угли, и тигрица сделалась ещё притягательнее. Моё желание не осталось для неё тайной.

— Хорошо, уговорила, — я поцеловал её в шею, спуская лямку бюстика. — Ты будешь сверху.

Глава 7. Жизнь полна неожиданностей

Хотя я и понимала причины, по которым Макс просил меня об обследовании в частной клинике, но боялась предстоящих процедур. До рождения Алисы у меня были серьёзные проблемы по женской части, и до встречи с новой любовью я даже не думала о втором ребёнке. Первую бы поднять на ноги!

Но тот напор, который проявил Макс, импонировал. Не прошло и недели после того, как мы признались друг другу в любви, и вот уже он заговорил о детях. Конечно, не сейчас, не время теперь. Мы так мало знаем друг о друге, спешить я не стану в любом случае, но сама возможность иметь ещё детей вдруг показалась не такой уж абсурдной.

«Пройду обследование, полечусь на халяву, а там посмотрим, жизнь длинная. Но упускать возможность глупо, сама я услуги клиники такого уровня не потяну» — рассуждала я и всё больше убеждалась, что ничего не теряю. И согласилась.

В клинику мы приехали в обеденное время в воскресенье. Я чуть не споткнулась на крыльце, и Макс бережно поддержал меня за локоть.

— Дурная примета, — выпалила я, глядя на вывеску, с которой на меня смотрели молодая женщина, держащая на руках упитанного карапуза, явно не новорожденного.

— Не волнуйся, — ответил Макс и вдруг заглянул в глаза, слегка сощурившись: — А давай уйдём.

— Но нас же ждут, — растерянно ответила я, переведя взгляд на входную дверь, за стёклами которых уже виднелся идеально чистый холл и ресепшн с улыбчивыми девушками.

— Скажем, что ты не в настроении и поедем сожрём по бургеру в Маке, — сейчас любовник напоминал не серьёзного мужчину, со светским лоском денди, а озорного подростка, вырвавшегося из-под опеки взрослых.

— Нет, после, — улыбнулась я и потрепала его по голове, проведя рукой по короткому ёжику тёмных волос. — Я хочу пойти, правда.

Я не лгала. Клиника «Мать и дитя» считалась одной из лучших, кто специализировался на бесплодии, а ведь именно этот диагноз ставили мне до беременности. И пророчили повышенный риск онкологии в связи с кистами на яичниках. Словом, я хотела узнать, как обстоят дела сейчас, потому как те гинекологи, к которым я обращалась говорили порой прямо противоположное. Но Максу о моих проблемах лучше не знать.

— Уверена? — спросил он, когда мы уже сидели в пустом коридоре в ожидании вызова в кабинет.

— Я ведь не корову проигрываю, — засмеялась я, но в душе ощутила тревогу.

Понятно, что Макс хочет детей, оставалось только молить бога, чтобы у меня не нашли что-то серьёзное. Не болезнь, конечно, здесь всё чисто, но то, что может помешать забеременеть. Я была ярой противницей ЭКО и такую возможность даже не рассматривала. Кто знает, как оно потом отразится? Вон, звёзды сплошь и рядом после этой «безвредной» процедуры то заболевают, то сходят с ума. А мне нельзя, у меня Алиса ещё маленькая.

— Я подожду тебя в машине, — сказал Макс, когда меня вызвали и, легонько поцеловав в губы, направился к лестнице, ведущей на первый этаж. И внезапно, обернувшись, помахал рукой.

Обследование продолжалось больше часа, по истечении которого мне вынесли вердикт: здорова. Мазки неидеальные, конечно, но у кого они абсолютно нормальные?!

Обрадовавшись, что поликистоз куда-то делся, я с улыбкой выпорхнула в коридор и увидела её. Катерину Любимову. Она сидела у другого кабинета, в самом конце коридора, сгорбившаяся, с круглой спиной, смотрящая в другую сторону. Но несомненно это была она.

Рыжие кудри были собраны в простой хвост, который я часто делаю дома, когда волосы лезут в лицо, а красоваться не перед кем. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась, и последние сомнения развеялись. Что за чёрт!

Катерина вскочила, поджав губы, фыркнув, схватила сумочку, лежавшую на соседнем кресле, и ринулась к лестнице.

Догонять бывшую соперницу я и не собиралась, но настроение испортилось. К чему такая реакция? Конечно, со мной у неё связаны не лучшие воспоминания, но ведь она отвоевала Вадима. И откуда столько ненависти во взгляде?

Это я потеряла теперь уже безвозвратно бывшего и долго плакала в подушку, выла от безысходности, тоски по его рукам и нашим долгим разговорам после обалденного секса. И поделом мне, разлучнице, позарившейся на чужой каравай!

— Почему ты выбрал именно эту клинику? — выпалила я, забравшись на переднее сиденье кроссовера Макса.

— А что не так? К тебе плохо отнеслись?

Участливое выражение лица любовника только вывело меня из себя.

— Ответь, пожалуйста, на вопрос, — еле сдержавшись, чтобы не нагрубить, попросила я.

— Потому что это одна из лучших клиник, — сухо ответил Макс и, нахмурившись, посмотрел в сторону. Его пальцы барабанили по рулю, что было совсем не добрым знаком дл меня лично. — Объяснишь, наконец, что не так?

Он резко повернулся и посмотрел в глаза.

— Ты знаком с Екатериной Любиминой? — спросила я, сбавив тон.

— Возможно. У меня очень много деловых контактов, не удивлюсь, если когда-нибудь встречал даму и с таким именем. Только ты не ответила на вопрос: «Что не так?»

— Я видела её! Понимаешь, это не может быть совпадением!

Я говорила сумбурно, заламывала руки, чуть ли не плакала и дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Если бы мыслить с трезвой головой, то что мне до Катерины? Ну, увидела, и что?!

Клиника известная, Катерина не бедствует, почему бы ей не прийти на приём ради мелкой проблемы? Но я была уверена, что дело не в воспалении, не в молочнице, а в бесплодии. «Мать и Дитя» специализировалась именно на таких проблемах, в том числе и на выполнении ЭКО. А взгляд бывшей соперницы сказал всё без слов. Точно такой же я видела в зеркале, когда уже отчаялась забеременеть.

И хотя Макс не понимал моих терзаний по поводу нечаянной встречи, но, узнав, о ком я говорю, нахмурился ещё больше и не разговаривал, пока не привёз обратно, к моему подъезду.

— Ты злишься, потому что увидела жену бывшего, — произнёс он, заглушив мотор и избегая смотреть на меня. — Потому что он всё ещё тебе не безразличен.

Я открыла рот, чтобы возразить, начать оправдываться, но Макс так посмотрел на меня, что поняла: станет только хуже. Надо дать ему время остыть. Вот же я дурочка! Сама дала повод для ревности.

— Не безразличен, — кивнула я. — Он мне неприятен.

И вышла из машины, чтобы не оглядываясь, нырнуть в подъезд. Как назло, никак не могла нащупать в кармане плаща нужные ключи. Машина продолжала стоять, не думая заводить мотор.

Наконец, домофонный ключ был найден, пальцы выбивали мелкую дрожь, когда я вытащила их из кармана, но внутренне я была спокойна. Оправдываться перед тем, кто знает меня несколько месяцев, не стану. Он не прошёл со мной путь, длиной в несколько лет, тот самый, когда я металась между разрывающей сердце любовью и отчаянием. Значит, не имеет право меня судить, а тем более решать, что я чувствую к Вадиму. Не любовь, так точно.

На этот раз я решила не пользоваться лифтом, а взлетела по лестнице, не ощущая усталости. И только войдя в квартиру, начала задыхаться. Прошлое давно умерло, но продолжало причинять мне дискомфорт. Не боль, уже отболело, но злость. Я даже испытала злорадство. Не хорошо радоваться чужому несчастию, но я воспринимала это как эффект бумеранга. Это ведь Катерина. узнав о моей беременности, сказала, что больная тётка не должна пытаться сделать ребёнка. От осинки не родятся апельсинки.

И вот теперь, сама стала той самой больной тёткой!

Поздоровавшись с Диной Сергеевной, няней Алисы, я посмотрела в окно кухни, выходящее во двор. Машина Макса медленно отъезжала от подъезда.

***

Прошло несколько дней, но Макс так и не появился. Несколько раз я сама порывалась позвонить ему, но всякий раз жала отбой до того, как услышу гудки. Тот разговор, что нам предстоит, на расстоянии невозможен, лучше подождать личной встречи. Слова, лишённые жестов и мимики, могут показаться пошлыми или попыткой манипулировать собеседником. Например, вернуть Макса и в тоже время оставить при себе Вадима.

С последним мы увиделись на следующий день. Вместе сходили в цирк, поели в парке мороженного и проводили Алису на кружок по художественной гимнастики. Бывший, попросивший подвезти его, уже хотел откланяться, но я остановила его.

— Скажи, Катерина не может иметь детей, верно? — спросила я и пристально следила за реакцией Вадима.

К счастью, он не стал отрицать и с мрачным видом кивнул.

— И поэтому ты вспомнил об Алисе?

— Не только. Я понял, что созрел для детей, — поспешил заверить он, недовольно наморщив лоб. — Как ты узнала о Катерине?

Юлить и врать я не собиралась, поэтому выложила все подробности нашей встречи в коридоре репродуктивной клиники.

— А что ты там делала? — тут же последовал ожидаемый вопрос, к которому я была готова. показалось, что Вапдим напрягся в ожидании ответа.

— Проходила обследование, а ты что подумал? — ответила я с улыбкой, не подразумевающей дальнейшие расспросы. И чтобы их и не было, спросила сама:

— Катерина не случайно оказалась там в одно время со мной? Вы что, следите за мной?

— Конечно, нет. Что за ерунда! — возмущение Вадима было искренним.

Будучи обаятельным дамским угодником, он так и не научился лгать и изворачиваться. Даже в пору нашего тесного общения он никогда не скрывал от жены, что идёт на свидание ко мне. Кто-то назвал бы это цинизмом, но Вадим верил, что близкие связи между мужчиной и женщиной не терпят лжи и лицемерия.

— Катя — сильная женщина, но упрямо не хочет видеть факты, — уклончиво ответил бывший и посмотрел на меня так, что я поняла: больше ничего не скажет. Впрочем, женские проблемы его супруги не моя забота. И болезненным любопытством никогда не страдала, поэтому закрыла тему, собираясь попрощаться.

— До субботы, — дежурно улыбнулась, но Вадим прервал меня, схватив за запястье.

— Как ты считаешь, если бы я тогда не ушёл, мы бы были до сих пор вместе?

Вопрос оказался неожиданным. И даже если опустить, что это я выгнала Вадима, всё равно заставлял меня нервничать, потому что я сама ещё года полтора назад задавала его себе, глядя на спящую дочь. А потом перестала. Нельзя жить сослагательным наклонением.

— Мы этого никогда не узнаем, — ответила я, высвободив руку. — Не трогай меня, пожалуйста.

— Извини, — мягко ответил бывший и метнул виноватый взгляд, на миг вернув меня в те времена, когда мы могли часами ходить гулять и болтать, как подружки обо всём на свете. — Я не думал, что снова стану задавать себе этот вопрос.

— Снова? — я вскинула бровь и недоверчиво хмыкнула. Ну что я делаю?! Надо бежать без оглядки, а не стоять, вороша прошлое. Пациент давно мёртв, чувства нет, уважения тоже, и к чему этот разговор?! — Прости, мне пора.

Я повернулась и, не дожидаясь ответа, заспешила к выходу из парка. Вадим не пытался меня остановить, и я уже подумала, что одумался, как противно запищал телефон.

— Да, — взяла я трубку, понимая, что прятаться глупо. — Что ты ещё хотел?

— Извиниться, — голос Вадима всегда меня гипнотизировал. Хотелось слушать его, не вникая в суть слов, но сейчас я ощущала только глухое раздражение. — Я не навязываюсь. И сейчас ни за что бы не хотел снова влипнуть в то безумство, что нас объединяло. Но знаешь…А вдруг, мы были неправы?

— Это уже не важно, давай больше не будем об этом, ок? — я говорила на ходу, задыхаясь от быстрого шага. Солнце светило в глаза, вызывая слёзы, и я как назло забыла солнцезащитные очки в машине!

— Конечно, — согласился Вадим на удивление легко. — Я сейчас скажу и больше не вернусь к этому, Обернись, пожалуйста.

Я подчинилась, понимая, что он следует за мной и пока не скажет, не отвяжется. Что ж, проясним всё сейчас! Лучше бы, конечно, обойтись и вовсе без объяснений, которые ничего не исправят, но раз бывший решил, то пока не выполнит намеченного, не отвяжется.

Он догнал меня, не сводя пристального взгляда с лица, будто боялся, что стоит отвести глаза, как я исчезну. Поравнявшись, остановился и показал рукой в сторону, предлагая не стоять на дороге. Ох, и почему он сегодня без машины? Так бы мы расстались у Детского центра и не пришлось бы везти его сюда по какой-то надуманной им причине. Прикрылся разговором о дочери.

— Я постараюсь кратко. Признаюсь, не вспоминал о тебе последние годы и думал, что уже всё, отрезало. А после пары встреч снова потянуло. Нет, это уже не любовь, прости, но я всегда говорю без обиняков. Ну, чёрт, не идёшь ты у меня из головы последний месяц! Всё думаю, как бы оно было, не расстанься мы тогда. Жили бы втроём…

Вадим провёл рукой по шее, будто потянул мышцу. Я видела, что ему нелегко далось признание, и он сам не знает, что с ним делать, но жалости не испытывала и облегчать ему душу не собиралась.

— Вчетвером, ты хотел сказать, — поправила его я, скрестив руки на груди. — Или ты бы бросил жену и переехал ко мне?

— Нет, я люблю Катю, — Вадим посмотрел на меня с удивлением и даже неким возмущением: мол, что за нелепые предположения. — Ты же знаешь, я полигамен. Мне нужна жена — верная соратница и Муза, которую я мог бы носить на руках.

— До постели, — улыбнулась я как можно противнее. — Которую бы ты мог свободно потрахивать на стороне. Безотказную и беспроблемную дурочку, что соглашается на любовь без обязательств. Ах нет, она должна быть тебе верна. Ведь ты любишь и её! Всё верно, я ничего не упустила?

— Ты опошлишь всё, что угодно, — криво улыбнулся бывший. — И стала ещё злее.

— Жизнь заставила. Извини, было не до вздохов при луне. Надо было на дочь зарабатывать, — парировала я, и это т мерзавец нагло заявил:

— Ты сама загнала себя в эту карусель. Я ведь предупреждал, что быть матерью-одиночкой хорошо только на бабском форуме!

— Да пошёл ты! — выпалила я и повернулась, чтобы уйти, но Вадим схватил меня и несильно встряхнул за плечи:

— Не смей сбегать! Знаешь, что я мечтаю с тобой сделать все последние месяцы?

— И думать не надо. Не надейся, ноги не раздвину. Я давно люблю другого.

Ну, насчёт давности, конечно, приврала, зато не солгала в главном. Какое-то время мы и стояли так, близко друг к другу, и глаза Вадима хищно блестели, заставляя смотреть в них, не отрываясь. Наверное, прохожие оглядывались на нас, думая, что наблюдают ссору влюблённых.

Я дёрнулась, чтобы высвободиться, но Вадим только крепче прижал меня и прошептал.:

— Я не верю тебе.

— Ну и…

Договорить я не успела. Бывший жадно накинулся на меня с поцелуем, будто изголодавшийся на еду. Некоторое время я позволила ему это, очень уж хотелось проверить, почувствую ли что. Желание, прежнюю страсть, вернётся ли ощущение, что по жилам течёт ртуть, отравляя изнутри и заставляя руки и ноги неметь, а лоно пылать и пульсировать.

Конечно, поцелуй, его парфюм, который он не поменял с того времени, когда ещё был моим, возбуждали, хотя уже не так как раньше. В прежние времена от одного прикосновения меня штырило и рвало на части, а теперь… Так, половое любопытство, не более.

Я оттолкнула Вадима и улыбнулась:

— Некоторые вещи совсем не те, что были, — произнесла я, пожав плечами. И, повернувшись, с гордо поднятой головой направилась к выходу.

***

На следующий день я пришла на работу с твёрдой уверенностью, что если Макс не объявится к вечеру, то я сама наберу его номер и заставлю перестать дуться.

Но сегодня мне понадобилось решать совсем другие проблемы. С самого утра к себе вызвал Пётр Алексеевич и с порога принялся распекать за низкие результаты и якобы недовольных заказчиков.

— В чём конкретно вы меня обвиняете? — спросила я, внимательно следя за мимикой шефа. Он остановился, будто раздумывал над ответом или хотел точнее его сформулировать, чтобы даже такая курица, как я, всё поняла.

— Вы знаете моё правило. Будь лучшим или уходи. Вы перестали быть лучшей. Так более конкретно? — произнёс шеф спокойным тоном и многозначительно посмотрел на меня с сочувствующим выражением лица.

— Понятно. — Я закусила нижнюю губу и опустила голову. — Мне надо уходить?

Пётр Алексеевич отвёл взгляд и предложил мне свою помощь в поисках нового места, оправдывая это тем, что так-то результаты у меня вполне себе неплохие, только в нашей фирме и конкуренция выше, и, вообще, я последнее время слишком сосредоточилась на личных проблемах в ущерб делу.

— Я всегда лояльно к вам относился, Виталина Андреевна, — закончил пространный монолог шеф, которому явно было не по себе. — И позволял то, что никогда не разрешил бы остальным. Не думайте, что я изверг какой и выгоняю мать-одиночку одним днём. Конечно, дам вам месяц на то, чтобы прийти в себя и подыскать что-то приемлемое. Этот разговор останется между нами, а через две недели вы напишите заявление по собственному желанию.

— Отлично. Благодарю за столь лояльное отношение.

Хотелось напомнить забывчивому боссу, что именно моё имя привлекло в фирму заказчиков, ставших постоянными клиентками. Конечно, я не была какой-то особенной звездой, но работу любила и делала её, как говорили заказчики, «креативно и с огоньком». Но я не стала тратить слова на того, кто уже всё решил. В конце концов, всё что ни делается, к лучшему. Именно так я всегда утешала себя в самые сложные моменты.

— Что тебе сказал Петруша? — спросила Лиза, сунув нос в мою кабинку, стоило вернуться на рабочее место.

— Ничего особенного, — ответила я полуправдой. Разве в наши дни увольнение является чем-то из ряда вон выходящим? — Так, по текущим проектам гонял. Показывала различные варианты по дизайну наружки для колбас.

Я врала на ходу и сама удивлялась, как легко мне это давалось. Лиза не могла знать, что этот дизайн и слоган к рекламному щиту для продвижения колбас определённой фирмы, давно утверждены и пущены в работу.

— Голова болит? Дать таблетку? У меня всегда с собой, тоже, знаешь ли, мучаюсь. Особенно, когда не высплюсь, — щебетала Лизка, не собираясь отставать. Я только сейчас поняла, что сижу, закрыв глаза, и массирую виски.

— Нет, всё в порядке. Извини, надо работать, — вздохнув, я посмотрела на коллегу так, чтобы не осталось недопонимания: разговора не будет. Ей лучше оставить меня в покое.

— Да, конечно, — улыбнулась она и, наверное, обиделась, но мне было всё равно. В ближайшие дни предстояло хорошенько обдумать ту задницу, в которую я вляпалась. И как обычно, весьма некстати.

Деньги, отложенные на чёрный день, у меня имелись. Их хватит на четыре платежа по ипотеки и ещё останется на полгода размеренной жизни. Конечно, придётся затянуть пояса, отказаться от деликатесов и роскошеств в виде отпуска или уикенда, но переживу. Можно поработать во фрилансе. Всегда хотела попробовать свои силы в свободном полёте безо всяких боссов и прилипчивых коллег.

Работа шла из рук вон плохо. Будь я суеверна, подумала бы, что Петруша меня сглазил. Но я всегда гордилась реалистичным взглядом на жизнь и даже слегка бравировала цинизмом. Работать в поте лица теперь и не к чему. Имея на руках три активных заказа, я выполню их в лучшем виде, чтобы никто не посмел плохо обо мне подумать, а потом адьос. Если не набирать новых, то напряга в ближайший месяц не будет.

У Лизы прозвенел таймер, возвещающий, что офисному планктону, коим и являлось половина нашего отдела, и прочим ценным работникам пора обедать.

— Ты идёшь? — заглянула Лиза в мою кабинку.

— Нет, я позже. Закончу тут немного, — ответила я, понимая, что сплетен всё равно не избежать.

Огуречникова — девчонка неплохая, жалостливая, но обожающая строить теории заговора. Теперь она решит, что у меня случилось что-то из ряда вон выходящее и разнесёт это по отделу. По большому секрету, разумеется.

— Ааа, понятно, — протянула она и нарочито бодро улыбнулась: — Присоединяйся, если что.

Дождавшись, пока все уйдут, набрала Максу. Надо было выйти в холл, а ещё лучше спуститься на первый этаж, потому что в отделе кто-то да останется, решив не идти на обед, да и вернуться может всякий, только сейчас мне было плевать. Хотелось услышать любимый голос, ощутить, что его обладатель всё ещё рядом.

— Макс, ты мне нужен, — выпалила я на выдохе, стоило услышать его нейтральный «привет». — Встреть меня сегодня, прошу.

— Что случилось? С тобой или с дочерью? — волнение в его голосе было столь явное, что я чуть не засмеялась от радости. Ему не всё равно!

— Нет, проблемы. Прости, я не могу сейчас говорить. — прошептала я в трубку, мысленно моля, чтобы он сказал о своей любви. Или о том, что скучал, ждал звонка. Глупо, наверное, но когда я уязвима, превращаюсь в липучую собачку, заглядывающую хозяину в глаза, чтобы поймать в них одобрение. Чёрт, я уже плачу!

— Хочешь, приеду через час? — спросил Макс, встревожившись не на шутку.

— Нет, всё в порядке. Прости меня, я просто разнервничалась, — лепетала я, не понимая слов, что произношу. Только бы не всхлипнуть снова и не начать самобичевание на тему «никто меня не любит, никто не поцелует»!

— Я приеду. В полшестого. Ты на машине?

— Нет.

Я глубоко вздохнула и начала выплывать из пучины отчаяния. Макс приедет, он беспокоится за меня, значит, и вправду что-то чувствует. А с работой как-нибудь наладится. Такая ерунда не способна меня сломить, и от большего горя не согнулась!

— Тогда до встречи, — прошелестело в трубке, и связь прервалась. Мне показалось, что Макс улыбнулся, когда произнёс последние слова. Они были сказаны таким мягким тоном, что я чуть не захлебнулась от счастья.

Остаток дня работалось гораздо легче. За спиной выросли крылья, и несмотря на то, что обедать я так и не спустилась, голода не ощущала.

К назначенному часу с чувством выполненного долга я привела рабочее место в порядок и выключила комп. Теперь проблема потери работы уже не казалось дамокловым мечом, висящим над головой. За месяц реально найти новое место, или Петруша ещё передумает. Интересно, какая змея его укусила? Ещё на прошлой недели он хвалил один из моих завершённых проектов…

Задумавшись, я спустилась на первый этаж и не сразу заметила Бориса. Он окликнул меня пару раз, но не дождавшись ответа, дотронулся до рукава плаща.

— Прости, не хотел напугать, — начал он без обиняков. — Разговор есть.

Я посмотрела на часы: до приезда Макса ещё минут пятнадцать. Он никогда не опаздывал, даже с учётом пробок. Один чёрт знает, как ему это удавалось!

— Хорошо, только быстро. За мной скоро приедут, — ответила я, вопросительно посмотрев на коллегу. Что ему от меня надо?

На лице Бориса возникла ухмылка, но уже через секунду оно приняло самое участливое выражение. Я приготовилась слушать.

Коллега, окинув полупустой холл, отвёл меня в сторону.

— Говорят, у тебя проблемы с Петрушей. Могу помочь. Не совсем бескорыстно, но много не сдеру, обещаю, — произнёс он деловым тоном, и, не веря в его искренность, мне захотелось узнать, что же он собрался предложить. Как оказалось, зря.

***

Борис всегда вызывал во мне безотчётное желание отодвинуться и отгородиться невидимой стеной. И вроде бы вполне симпатичный молодой мужчина с подтянутой фигурой и отглаженной рубашкой, а всё-таки стоило такому оказаться рядом, кажется, вот-вот вымажешься в грязи.

— Мне не нужна ничья помощь, Борис, — опередила я коллегу, смотревшему на меня с долей превосходства. Как удав смотрит на ничего не подозревающего кролика.

— Ну, я из жалости предложить хотел. Ты же мать-одиночка, тебя не имеют права выкидывать на улицу!

Вот так без обиняков Борис спустил меня на одну ступень с умственно отсталыми и тяжело больными. Ничего не имею против последних, но всё же я пока могу сама о себе позаботиться и в чужой протекции совсем не нуждаюсь. О чём я и не преминула сообщить сердобольному.

— Дура ты, Вита! — он подошёл ещё ближе. Так, что я почувствовал запах мятной конфеты, идущий у него изо рта. — Я ведь на самом деле помочь хочу. Не упускай крепкое мужское плечо. Да и предложение твоё мне понравилось. А ведь и вправду, зачем эти рестораны, будто мы чужие? Давай так, я трахну тебя на заднем сиденье своей машины, пару раз, не больше, и замолвлю словечко куда надо. Считай, тебя никто не тронет.

Я задохнулась от такой наглости, а Борис, видимо, приняв моё молчание за раздумье, решил перейти от слов к действию. Я могла его предупредить, но не стала. За такие слова пусть получит по полной! В том, что это так и будет не сомневалась.

Стоило только посмотреть на помрачневшее лицо приближающегося к нам Макса, его сжатые кулаки и быстрый шаг, и я уже не сомневалась, что вскоре последует. Борис его не видел и продолжал излагать гнусное предложение участия в моей судьбе.

И это случилось. Макс даже не стал тратить на слащавого Борьку лишних слов, а сразу дал под дых, да так, что коллега согнулся и снизу вверх уставился на обидчика вытаращенными от боли и страха глазами.

— Пойдём, хватит! Макс! — я поняла, что кричу и висну на руке любимого, чтобы прекратить драку.

В холле собралась толпа любопытных и глазеющих, которая вначале молчала, а потом разразилась разными голосами. Борис уже разогнулся и с видом оскорблённой добродетели закрывал рукой разбитую губу (Макс успел ударить его повторно), комментируя, что если бы не толпа и не холл родной фирмы, он бы нашёлся чем ответить.

Несмотря на выкрики публики, что сейчас вызовут полицию, большинство людей не сдвинулись с места и не пытались прекратить некрасивую сцену. Наверное, понимали: мордобоя больше не будет, а чем закончится, неплохо бы досмотреть.

Наконец, мне удалось утихомирить Макса, прошептав, что больше этот Борис ко мне и не подойдёт.

— Если это будет не так, то я поговорю с ним повторно, — громко ответил Макс и метнул на Бориса взгляд, полный ярости. — Никто не смеет приставать к моей женщине.

Толпа ухнула и уставилась на пострадавшего. Настроения очень быстро поменялись, симпатии теперь были на стороне Макса, но опомнившаяся охрана быстро всё прекратила, выгнав нас на улицу.

Борис ретировался, выкрикнув с безопасного расстояния, что просто так это не оставит. Я же заставила Макса посмотреть на меня и поцеловала его руку, костяшки пальцев которой были свезены в результате стремительной защиты дамы сердца, то есть меня.

— Прости. Он просто придурок! — произнесла я, хотя собиралась сказать совсем другое. Например, что завтра я стану героиней всех офисных разговоров. Да какая разница! Уйду, что называется, с фанфарами. — Поедем отсюда.

Макс ничего не ответил, но обнял меня за плечи и довёл до машины. Уже когда авто отъехало на приличное расстояние, спросил:

— Так в этом и заключалась твоя проблема? Почему раньше не говорила, что это хлыщ к тебе клеется?!

Я усмехнулась:

— Если бы. Меня внезапно уволили.

— И? — Макс спросил с таким удивлением, будто само по себе увольнение не стоило и разговора.

— Этого, знаешь ли, достаточно, — выдохнула я с лёгкой обидой. — У меня собственного бизнеса нет…Прости, что сорвала тебя с работы. Не знаю, почему увольнение меня так задело. Я просто сама не своя была.

Теперь всё случившееся утром не казалось такой уж трагедией. И тем более не стоило разводить из-за этого сырость и трепать себе нервы.

На самом деле я знала, почему утренний разговор с шефом вывел меня из равновесия. Это было как подножка, удар в спину. Чем бы ни руководствовался шеф, но это точно не была моя производительность и рабочие результаты. Кому могло понадобиться моё рядовое кресло?

Я ехала, отвернувшись к окну, словно пыталась за стеклом, среди одевшихся в зелень кустов и деревьев найти ответы на мучавший меня вопрос. Ещё не разу не сталкивалась с подобным, обычно уходила, когда подворачивалось что-то более подходящее.

Впрочем, возможно, это к лучшему. Место в этой фирме нашёл мне бывший, Вадим случайно упомянул, что его знакомые ищут креативного рекламщика. Это было в то время, когда ещё он не знал, кем я работаю. Тогда это показалось знаком судьбы, почему бы и снова капризной Фортуне не намекнуть мне на необходимость перемен?!

Макс тем временем плавно припарковался во дворе своего дома.

— Вита, ты любишь меня? — внезапно спросил Макс. — Только отвечай прямо. Сейчас.

Я посмотрела на любимого и кивнула, а потом потянулась, чтобы поцеловать.

— Люблю, — прошептала я, еле касаясь губами его губ. — Не сомневайся.

Макс отстранился и охватил мою голову руками, я тонула в его глазах и не понимала, почему он хмурится.

— Ты ревнуешь к Борису? Он ничтожество.

— А твой бывший? Разве нет? — парировал Макс. Разговор снова переходил на повышенную ноту и грозил закончится ссорой.

— Конечно, но он не всегда был таким, — начало было я и осеклась. Нет, в том-то и дело, был, люди не меняются, вот только я не хотела этого признавать. Был и есть. Ничтожество, в которое я когда-то была без памяти влюблена. — Ты прав.

Я вздохнула и дала себе слова перестать выгораживать бывшего.

— Я не люблю его, — тихо добавила я, глядя в глаза партнёру. Тому, кому доверяла так, как в своё время бывшему. Может, даже больше. — Но не могу перестать с ним общаться. Ради дочери не могу.

— Понимаю. — По лицу Макса проскользнула улыбка. — Пойдём, поднимешься ко мне. Я угощу тебя чем-то что взбодрит кровь и прогонит уныние.

От такого предложения я не могла отказаться.

Стоило войти в студию Макса, как он обернулся и приблизился ко мне на расстояние вдоха.

— Я должен тебе что-то рассказать. Про себя. И хочу, чтобы ты знала, это решение я принимал до встречи с тобой.

Он говорил бегло, как по писанному, будто давно собирался что-то сказать, и всё никак не решался, но заучил текст наизусть, повторяя сотни раз в мыслях.

— Ты спрашивал, знаю ли я Катерину Любимину. Знаю. Сталкивался с ними обоими. По работе.

Макс отвёл глаза и продолжил:

— Они ненавидят тебя. Оба…

Я дотронулась пальцами до его губ и прошептала:

— Тсс… Не хочу ничего о них знать. Это прошлое. А ты и я настоящее.

И, встав на цыпочки, потянулась навстречу.

Глава 8. Бремя правды

Максим

Последние дни я жил с ощущением мурашек под кожей и невидимой руки у горла. Страх разоблачения трансформировался в чувство обречённости, ведь с каждым днём я всё сильнее понимал, что не могу лгать своей женщине.

Вернее, я должен остановиться и посмотреть правде в глаза. А потом собраться с духом и рассказать ей всё, как есть. С самого начала. Без прикрас, лживых оправданий и лицемерных приукрашиваний. Мол, заставили, а в душе я всегда был против.

Тьфу ты, чёрт! Против я не был. Сначала всё казалось минутной забавой, да, с весьма дурным запахом, но долг перед дядей Любимина держал крепче оков любой совести. Со стороны казалось, что в этом трио: он, она и его жена, нет пострадавших. Каждый делал то, что хотел, а следовательно, почему я должен кого-то жалеть?!

И всё же я с первого взгляда понял, что ошибся. Просто увидел со стороны и отдал симпатии обманутой стороне. Вите.

Не представляю, как я смогу что-то наладить после того, как расскажу ей правду. Наверное, в первое время, никак. Меня прошибал пот, когда я думал о том, что это надо сделать сегодня. Сейчас. И когда уже решался, она каждый раз обрывала меня, а я малодушно откладывал разговор на завтра. Или послезавтра.

Дурить голову Любиминым оказалось несложно. Они зависели от меня не меньше, чем я от их молчания. Мы трое — долбанные соучастники, законченный мерзавцы, но я тешил себя мыслью, что пока я рядом с Витой, они не посмеют причинить ей вред.

Уже после второе свидания я понял, что Вита не согласится на суррогатное материнство. И Катерина должна была это понимать. Так зачем она тратит время на бывшую любовницу мужа?

Достаточно одного взгляда на Катерину, когда она говорит о сопернице, чтобы понять: ненавидит. Сильно, наверное, с каждом годом эта ненависть, граничащая с завистью к более удачной женщине, сумевшей родить от любимого, росла и давала отвергнутой жене силы, чтобы примириться с потерей.

Но вчера я понял гнусный план до конца. Они хотят лишить Виту всего. Поставить на колени, на грань отчаяния, ведь оно способно заставить сделать то, на что никогда не пойдёшь в спокойном состоянии.

И в тот день, когда Вита дрожала от обиды и страха я не смог признаться. «Она потеряла работу, переживает и плачет, уткнувшись мне в грудь, такая доверчивая и ранимая, не стоит сейчас добивать её правдой», — решил я так, как мне было удобно. И начав, не закончил фразу.

Она прижималась ко мне так робко, что я не смог вонзить нож. И на следующий день тоже промолчал о своей сделке с Любимиными. Ждал, пока отпустит: её и меня, чтобы мы могли сесть и поговорить, как двое взрослых людей.

Я сотни раз прокручивал в голове это спокойный разговор, и понимал, что ни хера он спокойным не будет. И я всё равно потеряю её. Виту. Возможно, со временем, если она не лжёт и действительно любит, смогу найти лазейку в её сердце. Но ведь нас ничто не связывает! Кроме любви.

О том, что может быть иначе, что я могу никогда не вернуть любимую женщину, я предпочитал не думать. Зато дал себе слово, что сделаю всё, чтобы Вита простила.

Даже если придётся надоедать ей своим присутствием каждодневно! Возможно, мы возьмём паузу в отношениях, а потом я возобновлю попытки с новой силой. Я всегда добиваюсь поставленных целей. И Вита с недавних пор одна из главных моих хотелок. Не только в плане секса. В плане жизни.

***

Я долго сомневалась, стоит ли знакомить Макса с Алисой, но в конце концов сдалась и решила уступить любимому. Его спешка даже льстила мне, убеждая в серьёзности наших скороспелых отношений.

Подумать только: ещё два с лишним месяца назад, мы жили в одном городе, ходили по соседним улицам и не знали друг друга. А ведь когда-то я любила другого, и Макс любил и был любим кем-то, кто сейчас заочно вызывала во мне неприязнь. Глупо так думать, но я кажется ревную.

И всё же несмотря на конфетно-букетный период, в котором мы с Максом барахтались, погружаясь с головой, совсем не беспокоясь о том, что не чувствуем дна, я беспокоилась. Как пройдёт знакомство с Алисой? Понравятся ли они друг другу?

Раньше я никого из любовников с Лисой не знакомила. Дочь — это настолько личное, сокровище моей души, за которое я, не задумываясь, порву любого, что я безумно, до рези в животе боялась. Причинить дискомфорт Лисе, разочароваться в избраннике, если с первого взгляда уловлю хоть малейшую антипатию….

И всё же этот день наступил. Я готовилась к нему так тщательно, будто к выступлению в суде, на котором решится моя участь, моя жизнь.

Это была пятница. Я ушла с работы раньше, потому что не видела смысла вкалывать там, где меня не оценили. Проекты закончу в срок, а дальше… Пока не думала.

Просматривала вакансии, снова разместила объявление на бирже фрилансеров, даже получила пару заказов. Пока это мелочь, что-то типа рекламных слоганов, но ничего, лиха беда начала. Имя какое-никакое у меня в этой сфере есть, пусть не звезда, но на жизнь заработаю, а там обязательно подвернётся что-нибудь подходящее.

Наступило лето, и я была полна оптимизма. Любовь окрыляла, но, мне казалось, что я не теряю головы. И ведь не девочка, чтобы не думать о последствиях, и всё же иногда пренебрегала осторожностью, лишь поройослабляя бдительность. Дети пока не входили в наши планы, что бы там ни говорил Макс.

— У нас будут гости. Помнишь, я тебе говорила? — спросила я Лису, едва дочурка обняла меня на пороге.

— С подарком? — спросила она и под моим взглядом устыдилась.

Я воспитывала в дочери скромность и пыталась привить ей правила приличия, но иногда детская непосредственность брала вверх, что в четыре года вполне простительно.

— С тортиком, — кивнула я, улыбаясь.

Торт я выбирала сама, помня о гипоаллергенных компонентах, насколько это уместно, если речь шла о вредной сладости.

Макс не опоздал и не подвёл. Судя по его встревоженному взгляду, он волновался не меньше меня.

— А тебя как зовут? — спросила Лиса, выглянув из-за моего платья. Макс переминался на пороге, будто был здесь впервые.

— Максим. А тебя?

Волнение в его голосе было мне приятно.

— Алиса-а, — протянула дочурка и робко подошла ближе, задрав голову. Макс присел на корточки и протянул раскрытую кверху ладонь.

— Я очень рад с вами познакомится, Алиса. Это вам, — выдохнул он и протянул торт. Перевязанный розовой шёлковой ленточкой. — Удержите?

— Я отнесу на кухню, — пришла я на помощь двоим знакомящимся и поспешила скрыться на кухне, чтобы скрыть подступившие к глазкам слёзы. Что это со мной? Это ведь совсем ничего не значит! Просто знакомство.

— Пойдём, я покажу тебе свои рисунки. Ты любишь принцесс? — Алиса уже освоилась и тянула Макса в комнату.

— Одну точно люблю, — ответил он и посмотрел мне в глаза. — Твою маму. Надеюсь, ты тоже разрешишь мне себя любить?

— Наверное, — пожала плечами Лиса и в поисках поддержки уткнулась мне в живот. — Но я люблю только маму. Мы с ней принцессы. Как в мультике. Ты любишь мультики?

Алиса была сегодня разговорчива, чему я несказанно радовалась. С Вадимом она предпочитала отмалчиваться, хотя с её слов, он ей нравился.

— Главное, чтобы они были со счастливым концом, — улыбнулся Макс и снова перехватил мой взгляд. — Для нас всех.

Этот вечер мы провели чудесно, и я ловила себя на мысли, что мне так хорошо, что, кажется, ничего лучшего уже просто не может быть.

Уходя в тот вечер, Макс обнял меня и проронил:

— Пока я рядом, ты не должна ничего бояться.

Я так и не поняла, что он имел в виду, но на все вопросы любимый отвечал загадочно: «Потом расскажу. Это долго».

Настаивать было бесполезно, и я перестала, но в душе гнездились сомнения. Так ли всё хорошо, как мне хочется думать?

Ведь когда-то я с Вадимом тоже очутилась в сказке, о которой раньше и не мечтала. Принц был женат, но я не хотела на него давить, ведь этот прискорбный факт не мешал мне быть отчаянно счастливой и удовлетворённой во всех смыслах женщиной.

Я и подумать не могла, что общий ребёнок может развести нас по разные стороны жизни. Хотя всё равно благодарна бывшему за Лису. Не будь её, я бы никогда не узнала, какой он на самом деле. Равнодушный сибарит, любящий только себя и комфорт.

Никто не просил алиментов, даже на общении не настаивал. Но Вадим с маниакальным упорством человека, на комфорт которого посягают, решил уговорить меня на предательство крохотного человечка, которого я так ждала.

Так что сюрпризов я не любила, но Макс ушёл, так и не сказав, в чём дело.

Но на следующий день, когда мы встретились снова, потребовала ясности. Вместо этого Макс потащил меня в постель. Наверное потому что в этой плоскости между нами точно не было недопонимания и недомолвок.

И снова я ощущала себя глиной под его руками, рекой, пущенной по заданному руслу, всем, кем и чем угодно, только не игрушкой, что используют по прямому женскому назначению.

— Ты никуда не денешься, слышишь? — то ли спрашивал, то ли утверждал Макс, приблизив моё лицо к своему так, что я видела собственное отражение в его зрачках.

— Никуда, — шептала я снова и снова.

А потом мы просто трахались и не могли насытиться друг другом, будто не виделись вечность. Всё-таки я конченная фетишистка, но его член сводил меня с ума, делая безвольной, покорной и угодливой шлюхой, о чем ни он, ни я не жалели.

Обещая удовольствия, Макс легко мог поставить меня на колени, и я сама с превеликой радостью начинала отсасывать у него, время от времени, ловя замутнённый взгляд любовника.

Обычно после оральных ласк, он разворачивал меня спиной и драл так интенсивно, что к тому моменту, когда мужчина кончал, я уже успевала охрипнуть и покрыться липким потом.

Так было и на этот раз. Мы повалились на постель, в которой предпочитали только спать или отдыхать после очередного безумного соития, и Макс долго обнимал меня, не позволяя отлучиться в душ.

В такие моменты я шутила, что похожа на священный сосуд, сохраняющий мужское семя и не позволяющий себе разбрызгать его, не дав настояться, будто это драгоценное вино. Он только смеялся и говорил, что надо же такое придумать.

Макс был мой первый мужчина, который любил ласки после секса, а не только до или во время.

И всё же тревога, поселившаяся в душе, не забылась даже теперь.

Выскользнув, наконец, из кольца его рук и приведя себя в порядок, я налила на кухне чайник и вернулась к разговору.

— Почему ты сказал вчера, что я не должна ничего бояться? — вопрос был задан как бы в шутку, но руки, разливающие кипяток по чашкам, дрожали. Наверное, от усталости.

Макс уже переоделся в белоснежную футболку, обтягивающую накаченный торс, и джинсы и сел за стол напротив. Я же осталась в лёгком халатике, наброшенном на обнажённое, разгорячённое сексом и горячим душем тело.

— Я хочу поговорить с тобой, — начал он, вертя в руках пустую чашку: — Но не знаю, как лучше всё рассказать. И начать с чего, не знаю.

Он нахмурился, и моё сердце рухнуло в пятки. Сейчас Макс скажет, что на самом деле формально женат, хотя давно не живёт с супругой вместе. У каждого своя жизнь и бла-бла-бла.

И я снова втянусь в бесконечную ложь, только на этот раз наличие жены у любимого будет серьёзно напрягать.

— Что такое?

Наверное, мойвопрос прозвучал излишне резко, но по-другому было никак. По крайней мере, сейчас.

Макс отставил в сторону чашку и подошёл ближе, заглядывая в глаза:

— Помнишь, я говорил, что знаю Любиминых? Это так. С недавнего времени.

Он замолчал и осторожно взял меня за руку, а я никак не могла понять, причём здесь эта чёртова семейка.

— У меня есть долг. Глупый, игровой, но достаточный, чтобы не выплатить одним махом. Вернее, можно выплатить, но придётся свернуть бизнес, а я слишком долго шёл к нему, чтобы послать всё к чёрту. Словом, я попался на крючок по собственной глупости. И кое-кто влиятельный заставил меня служить твоим врагам.

И снова он сделал паузу, а я слышала всё, будто в тумане. Какие-то долги. Пафосное слово «враги». О чём он? Макс не производил впечатления игромана, но, возможно, я недостаточно его знаю.

— Не понимаю… — нахмурившись, начала я, но он остановил, дотронувшись пальцами до моих губ.

— Сейчас объясню, — проговорил он таким тоном, что мне захотелось крикнуть: «Не надо. Не рушь то, что было между нами».

Я кожей чувствовала, угадывала в его взгляде, что ещё минута, и мой выстроенный мир, где всё гармонично, и каждый счастлив, рухнет. И я этому даже не удивлюсь.

Последнюю неделю я испытывала чувство, что что-то подобное должно случиться. Всё просто не может быть так хорошо!

— Вита. Прости меня. Пусть не сразу, но прости, — поджав губы, произнёс Макс, завладев уже двумя моими руками.

— За что? — спросила я почти неслышно, ища в его глазах надежду.

«Хоть бы это оказалась какая-то фигня!» — молилась я про себя. Мы стояли друг напротив друга, как очень близкие люди, а ощущение было таким, будто прощаемся.

— Любимины наняли меня, чтобы я закрутил с тобой роман. Они хотят сделать тебя суррогатной матерью, чтобы ты выносила их ребёнка, — Макс говорил это безучастным тоном, будто докладывал кому-то постороннему. И лишь когда, слова иссякли, обхватил моё лицо руками и прижался лбом ко лбу:

— Я люблю тебя, Вита. Это правда. Знаю, ты не веришь и имеешь полное право, но я не подозревал, что влюблюсь, как мальчишка!

Он что-то говорил ещё, много, с запальчивостью того, кто ожидает возражения и кого не станут слушать слишком долго.

А я окаменела, будто умерла. Всё фразы о любви, о том, что мы вместе сможем что-то исправить, послать Вадима и Катерину к чёрту, о том, что я имею права не согласиться с чужими планами, и теперь мне вообще можно временно не искать работу, прошли по касательной, не слишком задев или потревожив.

Я стояла, не вырываясь, и никак не могла ничего выдавить: ни слезы, ни эмоции. Внутри, как в стеклянной клетке билось сердце, страдая и плача, а снаружи каменная статуя молчала. Я была раздавлена и опустошена.

Сейчас абсолютно не важно, как Катерина и Вадим вообще могли до такого додуматься, я подумаю об этом после. Сейчас важно то, что я снова ополовинилась, лишилась кожи.

Нож вонзился по самую рукоятку, а лезвие Максим ещё и пару раз повернул в ране.

Давно мне не было так холодно. Больно. Слишком давно, поэтому я забыла, как это бывает. Спасибо, что есть кому напомнить!

— Посмотри на меня, Вита, — встряхнул меня он и развернул к свету, равнодушно льющемуся из окна и обнажающему уродливую правду. — Я виноват, но дай мне шанс хоть что-то исправить. Просто помочь тебе. Не уходи.

И снова поток слов, от которых разболелась голова. Наверное, я никогда не слышала от Максима столько слов за один вечер. Обычно он совсем неразговорчив.

Впрочем, что такое обычно? Я ведь ничего не знала о нём. Зато теперь знаю достаточно.

— Мы не вместе, — ответила я на очередную его попытку строить планы. — Не вместе…

Слова прошелестели, будто сказанные кем-то третьим. Я даже не поняла, сама ли произнесла их или только подумала.

И чтобы не осталось никаких сомнений, повторила, сглотнув вязкую слюну с привкусом крови:

— Мы не вместе. И никогда не были.

***

Следующие несколько дней я почти не помнила. Будто кто-то взял большой мягкий ластик и бесследно подтёр часы моей жизни.

Я водила Алису в детский сад, ездила на работу, где уже подала заявление на увольнение, и монотонно просматривала вечерами вакансии в сети или выполняла заказы, капнувшие на почту от сайта по фрилансу. Лишь бы не оставалось времени подумать.

Засиживаясь за компьютером до утра, я, словно робот, выполнявший одну и ту же заданную программу, шла в душ собиралась на работу.

Милка, закадычная и единственная подруга, которая была в курсе всех подробностей личной жизни, только ахала в трубку:

— Как тебе удаётся не раскиснуть? Вот же гад!

Я отделывалась ничего не значащей общей фразой, которую прочитала в женском журнале: «Жизнь продолжается. Значит, это не моя судьба». И, ссылаясь на занятость, заканчивала разговор, отклоняя всякие намёки Милки на «посидеть в кафе и потрещать».

Сейчас я была просто не в состоянии и держалась только благодаря силе воле и тому, что запрещала себе всякие посторонние мысли и чувства. Я обернулась плотным коконом и, сжав зубы, как лошадь в шорах, смотрела только вперёд, не заглядывая на сторону.

«Держись! — говорила я себе мысленно, когда чувства подкатывали и грозили снести на хрен плотину моего внешнего спокойствия. — Заткнись и держись!»

На какой-то миг помогало, и разум подкидывал аргументы: у тебя дочь, ты не имеешь права предаваться страстям и тонуть в слезах. Надо выжить ради неё. И быть счастливой!

Последнее казалось невозможным. Днём я ещё как-то держалась, а стоило всё-таки заснуть, как снились бессвязные кошмары, и я просыпалась с криком и в слезах, пугая Алису так сильно, что потом приходилось её долго успокаивать. Пришлось самой обратиться к врачу и принимать пилюли. Спать я почти перестала.

Я и сама понимала, что долго так продолжаться не может, но пока ещё держалась. Хватало сил и на то, чтобы безжалостно отклонять всякие попытки Макса пойти на сближение. Я заблокировала его везде, где только могла: в соцсетях, телефоне, памяти, сердце. Но он не оставлял попыток взять меня штурмом.

Даже умудрился связаться с моей матерью. Не знаю как, но где-то достал её номер и набрался наглости позвонить. Мама долго цокала языком и восхищалась, какой культурный и влюблённый мужчина мне достался!

— Он уже готовый! Бери и пользуйся, — вздыхала она в трубку, пересказывая, как Макс страдает. Разумеется, о причине размолвки он упомянул вскользь, и мама искренне поверила, что виновата я. Мол, не могу выбрать между Максом и Вадимом.

— Он предал меня, — сглотнула я вязкую слюну, прилагая неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться прямо здесь, на кухне. Алиса в зале смотрела мультики, и я закрыла двери так, чтобы она не слышала разговор. За то, что я, в конце концов, не расплачусь, поручиться не могла.

— Ну, я поняла, что это твой бывший нанял его, чтобы вернуть, — тон матери меня рассмешил. Она, конечно, думала, что Макс рассказал ей правду.

Злость, ураганом взметнувшаяся в душе до небес, придала мне сил и на время осушила слёзы. И я пункт за пунктом выдала матери всё, до последней подробности.

Она выслушала и твёрдым тоном приказала немедленно прекратить истерику. Словно получив пощёчину, я заткнулась и, схватив кухонное полотенце, всхлипывая, дрожащими руками, принялась вытирать слёзы.

— Чёт они там совсем с ума посходили, — хмыкнула мама, когда я сказала, что пришла в себя. — Надо ж придумать такое! У тебя там прям не жизнь, а «Сага о Форсайтах».

Конечно, она сразу предложила приехать и пожить у меня, на что получила вежливый, но решительный отказ. Я люблю маму, но не для того сбежала в Москву, чтобы выдерживать её нравоучения и здесь.

Она уже затянула старую песню о карме и о том, что я наказана за связь с женатым человеком.

— Спасибо, золотые слова поддержки, — усмехнулась я, и страдания немного отступили. Пора бы возвращаться здоровому цинизму, он-то меня никогда не подводил и не раз выручал из щекотливой ситуации!

И тут меня и осенило! Карма так карма, но пусть пришибёт она не меня одну!

— Мам, я тебя люблю! — торопливо прокричала я в трубку и начала прощаться.

— Только глупостей не наделай, — заворчала она. — Не заиграйся!

И повесила трубку. Мама при всей своей суровости всегда одним местом чувствовала правду.

Именно это я и собиралась затеять: глупость, бред, игру.

Махнув рюмашку коньяку, ощутив во рту его горьковато-обжигающий привкус, я встряхнула волосы и набрала номер Вадима.

— Привет! — затараторила, только услышав знакомый голос. — Макс мне всё рассказал. О суррогатном материнстве. Знаешь, я хочу это обсудить. Завтра, в шесть. Только приходи один, твоя Катю видеть не желаю.

Вадим согласился. Слишком поспешно, видимо, боялся, что передумаю.

Я положила трубку и махнула ещё рюмку. Что ж, эта Катерина ещё горько пожалеет, что вспомнила обо мне спустя столько лет! Я об этом позабочусь! Растопчу своё «я», но добьюсь. Не впервой, не всё же это делать кому-то другому…

На встречу с Вадимом я готовилась как на главную битву.

В квартете установлены камеры, и фирма, их установившая, клялась, что сбоя в работе оборудования не случится.

Причёска, макияж, обтягивающее вечернее платье — всё будет дорого, красиво и почти нескромно. Будто это не деловая встреча, а свидание. В данном случае полем этой самой битвы будет ресторан «Ла Провинция» на Калужской площади.

Слышала, что там всё очень дорого, вот пусть Вадим и разоряется. Или тратит деньги своей драгоценной Катеньки.

Войдя в мягко освещённый зал, я сразу приметила бывшего. Он сидел ко мне спиной и время от времени посматривал на часы или теребил пустой бокал. Я намеренно опаздала и не брала телефонную трубку, так что Вадиму оставалось только гадать, кинула я его или просто не слышу вызова.

Словно почувствовав мой взгляд, он оглянулся и вскочил, чуть не опрокинув тяжёлый стул, которому самое место в каком-нибудь музее, посвящённом интерьерам девятнадцатого века. Пафосно и дорого — кричала обстановка, и это вполне меня устраивало. Пусть бывший понервничает, сколько я закажу на ужин.

— Говорят, морепродукты здесь просто чудо, — произнесла я с улыбкой вместо приветствия и грациозно уселась напротив. Вадим галантно подвинул мне стул, и я скромно потупилась.

Вышколённый официант услужливо подал меню, и в душе я испытала злорадное удовлетворение. Цены начинались от нескольких тысяч и доходили до сумм, хорошо так превышающих мою зарплату.

— Признаться, я растерялся, когда ты позвонила, — начал Вадим, не дав мне насладиться вкусными названиями блюд в меню.

— Думал, пошлю вас к чёрту? — на этот раз я отставила все улыбочки в сторону и посмотрела на бывшего не как женщина, а как деловой партнёр, раздумывающий, стоит ли рисковать своими активами ради щегольски одетого прощелыги напротив. — Признаюсь, это была моя первая реакция.

— И что же заставило тебя передумать? — вкрадчиво спросил бывший, поджавшись навстречу. Кажется, он даже затаил дыхание.

— Пока ещё не передумывала. Погоди, дай договорить, — я выставила руку, будто ставя преграду между нами, и продолжила, довольная тем, что Вадим внимательно слушает: — Я раздумываю над этим вариантом, но есть сомнения. Где мои гарантии, что вы не бросите меня с вашим ребёнком, заплатив только часть суммы?

И тут же сменила напористый тон на просительный:

— Мне нужны деньги, Вадим. Очень нужны. Я лишилась работы.

Я уставилась на бывшего взглядом побитой собачки и закусила нижнюю губу до лёгкой боли, придавшей мне решимости довести начатое до конца. Бывший и сам не подозревал, что на самом деле мной закинут крючок. Так сказать, последняя проверка перед боем.

Если Вадим сейчас скажет правду, что это он виноват в моём грядущем увольнении, откажусь от мести. Просто уйду и забуду даже то, что он бесцеремонно заново влез в мою жизнь и решил играть на единственной слабости, которую нашёл: моей дочери.

— Я понимаю, Вита. Понимаю. — Он протянул руку и накрыл мою, не давая вырваться.

Большой палец робко оглаживал кожу моего запястья, совсем как в те времена, когда мы вот так сидели в полутёмных кафешках друг напротив друга. И могли молчать, просто смотря в глаза.

Нет, чуда не случилось. Вадим не изменился и признаваться до конца в сделанной подлости не собирался. Значит, поделом им обоим.

Конечно, если бы я бросила ему обвинения в лоб, он бы удивлённо подняли брови и процедил, что вообще не понимает, как речь может идти о предательстве. Он просто хотел устроить судьбу всем нам: мне и Алисе — деньги, ему с Катериной — родной ребёнок. Только, понимая, что сразу не соглашусь, они начали со лжи. И с того, что лишили средств к существованию. Ну, это они так думали.

— Мне не хватает тебя, Вадим, — начала я воплощать в жизнь свой план. — Я на Макса — то запала только потому, что тосковала по тебе.

При упоминании имени того, кто методично меня обманывал последние месяцы, в груди заныло, а на глазах выступили слёзы. Вадим, конечно, отнёс их на свой счёт.

— Давай выпьем за старые добрые времена, — предложил бывший, и я с готовностью согласилась. Его предложение идеально вписывалось в мою игру.

Весь вечер мы пили белое вино, и не сводили друг с друга глаз. Вадим пригласил меня на танец и крепко прижимал к себе, шепча на ухо всякие глупости. Тем не менее черту не переходил.

А я просила ещё и ещё вина, но пила немного. Моей целью было лёгкое опьянение, но никак не бесчувственность.

Вадим не любил вина, поэтому был ещё трезвее, чем я, которая время от времени ловила на себе его восхищённый взгляд. И скромно улыбалась в ответ, показывая, что совсем не прочь зайти чуть дальше обозначенного в начале вечера и вообще жалею о прошлом.

— Если бы я знала, что всё так будет, — прошептала я бывшему на ухо, когда мы садились в такси, — всё равно бы родила от тебя. Так у меня осталось твоя частичка. И она только моя.

Эти слова растрогали Вадима, я видела по его беглому взгляду, что он польщён и смущён, ведь та я, которую он встретил после столько большого перерыва, не могла шептать ему подобное.

О суррогатном материнстве мы больше не говорили. Он попытался завести разговор, но я тут же спросила:

— Значит, ты бы хотел, чтобы именно я родила тебе ещё раз? Мальчика, правда?

И склонила голову набок, прищурившись, будто сослепу.

Вадим был сейчас похож на зверя, который чутьём дикого волка, чувствовал рядом ловушку, но инстинкт вёл его вперёд, не позволяя избежать капкана.

Бывший довёл меня до квартиры, даже не особо сопротивляясь. И тут я почувствовала отвращение, такое явное, что меня затошнило.

В прихожей всё ещё витал запах Макса, который я почувствовала сейчас особенно ярко. Захотелось выть и плакать, проклинать и напиться сильнее, до бесчувствия, отринув все планы мести.

— Уходи, — по щекам катились слёзы, и я размазывала их, не стесняясь и не заботясь о том, как это выглядит. — Ненавижу вас обоих.

Я имела в виду его и Макса, но бывший подумал о себе и жене.

— Не могу, Вита. Я нужен тебе, я же вижу, — торопливо говорил он, лаская меня и стаскивая тугое платье.

«Не ты. Нужен не ты», — думалось мне, и я испытала злорадство от мысли, что сейчас бывший трахнет меня и сотрёт все следы того, другого.

Макс больше не будет иметь надо мной власти и станет одним из тех, кто побывал во мне, но не оставил шрама в душе.

— Не надо, Вадим, — шептала я, когда бывший аккуратно опустил меня на кровать и придавил сверху весом своего тела. — Мы оба будем жалеть.

Я повторила это ещё раз, чтобы у того или той, что смотрела запись, не возникло сомнений: Вадим сам хотел меня.

— Мне уйти? — внезапно спросила он, заглядывая в глаза.

— Да, — выдохнула я, и принялась отталкивать бывшего. Его прикосновения ничего не значили и лишь будили память о тех, других касаниях, которые всё ещё жили в памяти моего тела.

Вадим отстранился и пристально посмотрел на меня. Я лежала полуобнажённой, с разведёнными в стороны ногами и дрожала, хотя июнь, заглядывающий в окна, выдался на удивление жарким.

— Нет, я тебе нужен, — с чего-то заключил бывший и резко вошёл в меня, не заботясь о смазке или комфорте той, которая вскрикивала под ним от каждого резкого движения члена.

Слёзы иссякли, я сосредоточилась на наших движениях и начала получать удовольствие от того, что Вадим имеет меня после Макса.

Закрыв глаза, представляла, что бы испытал мой недавний любовник, если бы увидел нас сейчас. Скорее всего, ничего. Ведь он спал со мной ПО-договоренности с Любимиными.

— Я знал, что тебе понравится, маленькая шлюшка, — произнёс Вадим перед тем, как резко податься вперёд и кончить.

Он развалился рядом, тяжело дыша и шлёпнул меня по бедру.

Всё было сделано как надо. Теперь осталось смонтировать это «хоум видео» и отправить адресату. Ах нет, последний штрих. Как я могла забыть?

— А если я залечу? — спросила я громко, глядя в белоснежный натяжной потолок. — После аборта, никто не решится сделать инсеминацию.

— Выпей таблеточку, детка. Заранее, — усмехнулся он. — Ты не против, если я закурю?

И он потянулся за брюками, бесформенной массой лежащими у подножия кровати.

— Против. Здесь живёт наша дочь, кстати, — холодно отрезала я, присаживаясь в постели.

Я чувствовала себя вымазанной в грязи, и мне этого было мало. Причинив боль себе, я словно искупала вину перед тем, кому на меня было плевать. Перед Максом.

— Не сердись, Вита, — миролюбиво произнёс Вадим, целуя меня в спину и небрежно сжимая грудь. — После того, как пройдёт время… Ну, ты сама понимаешь, и ребёнок уже не скинется, я буду часто тебя навещать. Помнишь, как в старые добрые времена. Я обожал тебя чпокать. Ты была такой милой и притягательной с животиком. И страстной, как никогда прежде.

Он снова поцеловал меня в шею, оставляя след, будто тавро на племенной скотине.

Что ж, я была довольна. Фирма обещала, что будет слышно каждое слово. Сказанного вполне хватит, чтобы причинить особую боль Катерине.

Она ведь этого и добивалась: уничтожить меня морально, унизить своим ребёнком, которого я как крепостная крестьянка, должна буду ей выносить. Отлично, но она не учла одного: есть порода людей, кому нельзя причинить боль, не испытав её на себе. Я была как раз из этой породы, и Катерине придётся поплакать не меньше моего.

Глава 9. Рикошет

Через несколько дней запись была смонтирована, оцифрована и готова к просмотру. Я лично под бокал вина проглядела её, удивляясь, как гадко всё выглядит, когда смотришь со стороны. Что ж, так и должно быть.

Смотря на себя со стороны, я испытала гадливое чувство брезгливости, наверное, что-то подобное, мог бы почувствовать и Макс, если бы увидел это. К счастью, такого никогда не произойдёт.

Он ежедневно звонил мне с разных телефонов, каким-то чудом обходя чёрный список, но я всё так же отклоняла вызовы. Хотя с каждым разом на это требовалось больше усилий, а палец всё дольше зависал на кнопкой отбоя.

И всё же так, вслепую, не видя Макса, было легче быть принципиальной и ничем не выдать того, что в животе и груди камнем сидело тревожное чувство безысходности.

Я одновременно хотела, чтобы Макс пришёл, сгрёб меня в объятия и сказал, что мы всё начнём сначала, и в тоже самое время понимала, что не смогу вот так забыть. Да, когда он соглашался на работу, то не знал меня, но ведь потом познакомился. Сблизился, признался в любви, тая камень за пазухой, повёл в клинику, заставив поверить, что всё это делается ради общего будущего, которое, он уже тогда понимал, невозможно.

И то, чего я боялась и втайне ждала, произошло. На тот момент мы не виделись с Максом уже дней десять, хотя иногда время — странная штука, умеющая превращать декаду в год, безо всякой магии.

И вот однажды, в пасмурный вечер он встретил меня с работы и предложил подвезти до дома. Как раз в тот день, когда я собрала часть личных вещей, которыми успела обрасти в офисе.

— Я на машине, — коротко отрезала я, не смотря Максу в глаза. Говорить в пустоту оказалось легче.

— Вита, хватит от меня прятаться, — мягко произнёс он, и от звука его голоса у меня подкосились ноги. Как бы я ни злилась, ни проклинала тот час, когда мы познакомились, тяга и тоска от этого не уменьшились.

— Нам надо спокойно поговорить, — продолжил он, видя, что я застыла с коробкой в руках, повернувшись спиной и склонив голову.

— Надо, но сейчас я не могу спокойно, прости, — сказала я на одном дыхании и поспешила к машине чуть ли не бегом, только чтобы он не догнал и не заглянул в глаза. Я плакала.

То ли таблетки от нервов так странно действовали на меня, то ли всему виной грызущее чувство тоски по Максу, в последние дни я постоянно рыдала так что не могла остановиться, сдерживаясь только в присутствии дочери. Казалось, жизнь кончена. И неважно, что там будет у Вадима и Катерины дальше.

У меня-то ничего не изменится!

И всё же Макс меня догнал и, остановив, заглянул в лицо.

— Я понимаю, Вита. Тебе нужно время… — начал он, пытаясь вытереть мне слёзы носовым платком, как это делают мамы в детстве, но получалось неуклюже и от того невероятно мило.

— Нужно, — кивнула я. — Но пока я не могу сделать вид, что всё в порядке. И я всё забыла.

Макс взял коробку у меня из рук и поставил на капот машины.

— Ничего, подожду. Больше никакой лжи, — Макс привлёк меня к себе, и некоторое время мы так и стояли, обнявшись.

Сердце вновь забилось ровно, в душе всё успокоилось, но тут же заговорила обида, пересилить которую я пока не могла. Не вязалось в голове, что после пережитого, я могу вот так спокойно и, главное, быстро всё забыть.

Да, Макс не знал меня, когда соглашался на работу, но ведь потом узнал и продолжал притворяться! Любовь с полынным вкусом — совсем не то, что меня устраивало. Не проработаю обиду сейчас, не изолью её до остатка, досуха, она отравит наши отношения. Иногда достаточно одной капли яда, чтобы сделать чистейшую воду непригодной для питья.

Я отстранилась и посмотрела Максу в глаза, шмыгнула носом и произнесла:

— Я была с Вадимом. Понимаешь? После того, как всё открылось. Один раз, — зачем-то в конце добавила я, будто оправдываясь.

— Зачем? — Тон его голоса поменялся с нейтрального на холодный, да и взгляд стал ледяным. Макс отошёл на шаг и посмотрел на меня так, будто только сейчас разглядел.

— Хотела отомстить, — прошептала я со вздохом, опустив голову. Сейчас мне было больно самой, но других слов не находила. Чужие эмоции надо прожить, а говорить о них словами бессмысленно.

Отпусти меня боль тогда, возможно, я бы не стала пороть горячку, но сделанного не воротишь, а дальше строить отношения на лжи и каждый раз бояться, что Любимины сообщат Максу правду, не хотелось. Да и довести начатое до конца было делом чести.

— Ты хотела быть с ним. Вот и всё. Всегда хотела. Была в моих объятиях и представляла его, — произнёс, наконец, Макс, и, не сказав больше ни слова, повернулся и зашагал прочь.

Я не стала его догонять и оправдываться. Не стала. пусть думает, как ему легче.

Понимала: когда больно, надо это пережить самую острую фазу самому.

Я далеко не ангел, и никогда его не корчила, Макс сам толкнул меня на измену, и теперь я доведу начатое до конца. Пусть Катерине будет так же больно как и мне. А там… Гори всё синим пламенем.

А Макс либо поймёт и простит, либо у нас не было и шанса на нормальные здоровые отношения. Неужели он думал, что я сделаю вид, что рассказанное им не стоит внимания и уже на следующий день, как обычно, брошусь на шею и буду слушать заверения в любви?!

Я положила коробку в багажнике и набрала номер Катерины. Выяснить его не составило труда, покопавшись в контактах телефона Вадима, пока тот был в ванной. Код на сенсорном телефоне подглядела заранее.

— Да, — голос бывшей соперницы был наигранно-весёлым. Что ж, добро пожаловать в реальный мир!

— Это я, Виталина. Помнишь такую? — хмыкнула я в трубку и, не дав девушке ответить, продолжила: — Конечно же, помнишь. Ты ведь хотела, чтобы я выносила твоего ребёнка. Так вот сегодня хочу с тобой встретиться. Сейчас. Всё узнаешь при встрече. Советую придти.

Прощаться, в данном случае, невыносимая пошлость и лицемерие, поэтому я просто сбросила звонок. В том, что Катерина придёт, не сомневалась ни на йоту. Они с мужем всё ещё надеялись получить у меня согласие.

Что ж, получат. Конечно, не согласие, но точно получат. Каждый по заслугам, в том числе и я.

***

Колебаний, стоит ли показывать Катерине запись, я не испытывала, как и угрызений совести. Никто не жалел меня. Никто не заставлял Вадима заводить любовницу. И меня никто не заставлял ложиться под него. Я хотела этого мужчину и приняла правила игры. Честно приняла, без угроз, шантажа и надежд на совместное будущее.

Потом наш триумвират распался, и это было к лучшему, хотя и больно. Но то, что Катерина и Вадим задумали после, не лезло ни в какие ворота!

Расскажи я о предстоящем разговоре с женой бывшего своей маме, она бы непременно завела разговор о карме, но я в такие вещи верила. Всё зависит от людей. Совсем не от высшей силы на небесах, которой управляет справедливое божество. Возможно, даже если оно там и есть, у него свои, божественные представления о справедливости. И они очень различаются с людскими.

Рассуждая на такие странные для меня темы, я чуть не прошла мимо условленного кафе. Опомнившись, вошла в стеклянные двери и сразу заметила её. На какой миг, мне показалось, что время покатилось вспять, и я снова вернулась в тот день, когда впервые встретилась с Катериной вживую.

Жена Вадима сидела у окна, отвернувшись от немногочисленных посетителей в зале. За все годы она не сменила причёску и утончённо-элегантный стиль в одежде. И так же, как много лет назад, бывшая соперница вертела в тонких пальцах сигарету, не решаясь закурить. Наверное, представляла, как мы встретимся спустя годы.

И всё же отличия были. На этот раз Катерина больше не выглядела уверенной в себе победительницей. Ссутулившись, она помешивала кофе в чашке, даже не глядя на неё, будто заведённая кукла, которую никто не решился остановить. На какой-то миг, мне стало её невыносимо жаль, и я уже решила, что зря поддалась глупому желанию отомстить.

Бежать сейчас было глупо, тем более Катерина резко повернулась и уставилась на меня таким тяжёлым взглядом, что я не выдержала и опустила глаза.

— Добрый вечер! — произнесла я некстати, мысленно обругав себя. Какой, на хрен, добрый!

Заняв место напротив, посмотрела на бывшую соперницу. То ли это игра света тени, то ли неудачный макияж и эти «смоки айс», которые идут далеко не всем, но Катерина имела осунувшийся вид, и никакая тоналка не могла скрыть мешки под глазами.

— Что ты хотела обсудить? — грубо прервала моё молчание жена Вадима и достала зажигалку из сумочки, стоявшей на столе.

— Что я не стану суррогатной матерью. Вообще никогда и никому. Что у вас было в голове, когда вы решили, что это вообще возможно? — начала я мягко, желая на этом и остановиться, но незаметно для себя завелась.

— Я удвою сумму, — губы Катерины презрительно изогнулись и, не глядя на меня, она выпустила дым в сторону, всем видом показывая, что для таких как я, дело лишь в цене.

— Не пойдёт, — поджав губы, я покачала головой и хотела уже уйти, но замешкалась, чтобы задать вопрос, волновавший больше всего остального. — Вадим решил общаться с Алисой только поэтому? Чтобы заставить меня согласиться?

Я не настолько наивна, чтобы ожидать, что Катерина скажет правду, но надеялась угадать истину по глазам.

Бывшая соперница только хмыкнула и, прищурившись, склонила голову набок. Что ж, я так и думала. Этот чёртов Вадим решил подобраться ко мне через Алису.

— Почему я?

— Потому что это справедливо. Ты влезла в нашу семью и попила мне много крови, — поджав губы, ответила Катерина. Сейчас она походила на строгую учительницу прошлых веков, когда воспитанниц пансионата били палкой по пальцам за любую провинность.

— Не я одна побывала в вашей постели, не сомневайся! Всего доброго! — бросила я и встала, собираясь навсегда закрыть эту страницу. Стало так гадко и омерзительно, что захотелось блевануть.

— Всё равно приползёшь, — усмехнулась Катерина, стряхивая пепел в прозрачную пепельницу. И посмотрела на меня со скользкой улыбкой уверенной в себе мадам. Мол, никуда не денешься, дорогая. — Деньги закончатся, захочешь есть и кормить дочь. Кстати, она совсем не похожа на Вадима. Ты уверенна, что зачала её от него?

— Да пошла ты, — медленно процедила я сквозь зубы и внезапно решилась. Эта женщина не стоила того, чтобы её жалеть. Она была наполнена ядом как чёрная мамба и совсем не желала понять, что её муж сам не святой. Проблема не в коварных соблазнительницах, а в том, что Вадиму нравится иметь нескольких женщин. Он из тех, кто получает от такого кайф.

Я села на место и, не сводя с Катерины глаз, достала из сумочки флешку.

— Посмотри на досуге, если будет интерес, — на этот раз улыбка приклеилась к моим губам, хотя это и давалось с трудом. Аж мышцы лица сводило! — Там Вадим и я. Совсем недавно, как сама понимаешь. Он не верен тебе и не собирался быть примерным семьянином, даже ели бы я согласилась с вашим заманчивым предложением. Он бы продолжал ходить и потрахивать меня, когда я вынашивала бы вашего ребёнка.

— Ах ты, сука! — прошипела она и судорожно вздохнула, вцепившись в край стола. Губы подрагивали, по лицу пробегала нервная судорога. Но уже через пару мгновений Катерина пришла в себя и с едва заметными слезами на глазах начала проклинать. Со стороны казалось, что мы просто беседуем излишне эмоционально.

Змеиное шипение и проклятия всегда удавалось жене Вадима лучше всего остального.

Но в любой момент бывшая соперница могла потерять над собой контроль и выплеснуть стакан с водой мне в лицо. Мы всё сказали друг другу, оставалось только слушать глупые предсказания обманутой мадам:

— Однажды тебе будет так же больно, как и мне сейчас, тупая шлюха! Закон бумеранга никто не отменял.

— Не будет, — уверенно сказала я, почувствовав облегчение, что всё наконец закончилось. — Нет никакого бумеранга. Есть причина и следствие наших поступков. У волка и овцы разное понятие о справедливости.

Я встала, а она осталась сидеть, всё так же зажав в руке флешку, будто это была самая большая драгоценность в мире.

— Только попробуйте приблизиться к моей дочери или ко мне! Я заявлю на вас. Пусть это ничего не изменит, но жизнь попорчу, не сомневайся! — выплеснула я гнев, чувствуя что сейчас сорвусь и зарыдаю.

Не из жалости, от напряжения и истощения.

Чуть не сбив с ног официанта, спешащего к нам с подносом, на котором стояли две чашки капучино, я выбежала из дверей на свежий воздух. И еле успела скрыться в ближайших кустах. Меня вывернуло на траву и трясло так сильно, как не бывало при гриппе и высокой температуре.

Всё было кончено. Оставалось надеяться и молиться, если бы я могла это делать, что Вадим и его жена больше не посмеют появиться в моей жизни. И жизни Алисы.

***

Следующие несколько дней я приходила в себя и снова перестала спать по ночам.

Макс больше не звонил, и я старалась не думать о любимом каждую свободную минуту, приняв его выбор. Конечно, я нанесла ему рану, признавшись в том, что переспала с Вадимом, пусть и ради мести. Я была готова нести боль от разлуки и от так по-живому разорванных отношений с Максом, пока она не истает и не превратится в зарубцевавшуюся рану.

В том, что у нас ничего не выйдет, я не сомневалась. Начали не с того, не тем и заканчиваем.

И всё же история получила продолжение. Не знаю, может, проклятия Катерины достигли цели, или всему виной беспечность и страсть, кружащая голову, как хмельное вино, но у меня случилась задержка. Обнаружила я её уже на пятый день.

Такое бывало и раньше, цикл у меня всегда был пляшущим, но даже с учетом сего нерадостного факта, задержка была на лицо.

Тесты на беременность, которые я купила в аптеке, не давали чёткого ответа, пугая призрачными полосками. Каждый из них я разглядывала чуть ли не в лупу и то видела вторую полоску, то нет.

Проведя очередную бессонную ночь, рано утром, закинув Алису в садик, я побежала сдавать анализ крови. Тот самый, что безошибочно говорит: да или всё-таки нет. Результат обещали скинуть на почту вечером. Осталось самое сложное: спокойно до него дожить.

Истекали мои последние дни на работе, поэтому я была почти предоставлена сама себе. И мыслям, бредущим, как грустный пони, по кругу. Что делать, если я беременна? После секса с Вадимом я приняла таблетку, поэтому, скорее всего, ребёнок не от него. Будучи в отношениях с Максом, я старалась вовремя принимать противозачаточные, но иногда по рассеянности забывала выпить таблетку-другую.

Будто ответ небес на немой вопрос, позвонил Макс. Я долго смотрела на экран телефона, колеблясь, стоит ли брать трубку. Потому что если возьму, обязательно проговорюсь. А ведь, возможно, и нет ничего…

Решив досчитать до пяти, а потом, если телефон не успокоится, ответить, я принялась медленно загибать пальцы. Вот он, мизинец, а телефон всё ещё звонил, и я решилась не противиться судьбе. Тем более до боли под рёбрами хотелось услышать родной голос!

— Не хотела брать трубку? — вместо приветствия спросил Макс грубо, но тут же сменил тон на более выдержанный: — Я мешаю?

— Нет, — ответила я, не опасаясь, что меня подслушает Лиза. Какая разница, если через четыре дня я даже не увижу бывших коллег. С какими-то я успела сдружиться, а некоторые, вроде Бориса, вызывали лишь омерзение. Как там говорят: всё что ни делается….

— Если ты будешь мне грубить, повешу трубку, — предупредила я, глубоко вздохнув. Меньше всего мне хотелось выполнить угрозу, но терпеть хамство от мужчины я не собиралась. Даже если ещё любила его, своего последнего бывшего.

— Не буду, — ответил он, и мне показалось, в его тоне проскользнула та нежность, которая согревала меня холодным апрелем в зале для чайной церемонии. — Я не знаю, зачем звоню. Вроде бы должен тебя забыть, а никак не забывается.

Я почувствовала, как по щеке скатилась слеза, а потом ещё одна. Глупо, что я сижу на работе, не зная, чем себя занять, считаю минуты до вечера и бегаю в туалет, проверяя не пошли ли месячные. И плачу, услышав голос того, кто может быть является отцом моего будущего ребёнка. Но ведь существует вероятность, что совсем не является.

От одной этой мысли захотелось спрятаться под стол и тихо, глотая слёзы, в одиночестве грызть чёрствый сухарик и сетовать на судьбу.

Вместо я этого я выдохнула в трубку:

— У меня задержка.

— Поздравляю вас обоих. Наконец, у вас будет полная семья, — после продолжительной паузы сухо ответил Макс, и снова на том конце трубки повисла тягостная тишина. Ну хоть не бросил трубку!

— Не будет. Я сказала тебе не для того, чтобы к чему-то обязать. Просто хочу, чтобы ты знал. Он твой. А ребёнка всё равно не будет, — всхлипнула я и нажала отбой. Так мне стало жалко, что и разозлиться на дурацкую тираду не получалась.

Ну какого чёрта я начала истерить посреди рабочего дня! Дура и только!

— Что случилось? — вертя в руках карандаш, заглянула в мою кабинку Лиза. В её глазах читался жадный интерес. Наверное, она надеялась услышать подробности.

— Маме сериал пересказываю, — брякнула я, следя как вытянулось лицо коллеги. — Ты тоже смотришь? «Грёзы любви» называется.

Я виртуозно врала, для правдоподобности сказав название реального сериала, рекламу которого видела по телеку.

— Я думала, ты с мужчиной разговариваешь, — протянула Лиза, одарив меня взглядом, в котором сквозило недоумение, смешанное с подозрением. Следы слёз на моём лице быстро скрыть не получилось.

— Да не это не я, а главная, чтоб её, героиня, — замахала я на Огуречникову. — Представляешь, залетела и не знает толком от кого из двух. А мама центральный диалог пропустила, вот и приходится пересказывать. Ну ты что, сама не смотришь, что ли?

— Не знала, что ты такая любительница сериалов, — хмыкнула Лиза, растратив весь интерес.

Наверное, сейчас наберёт в поиске название сериала и поймёт, что я её обманула. Зато больше не полезет с расспросами.

А Максу я сказала правду: второго ребёнка мне сейчас не потянуть. Новую работу я пока не нашла, мужа тоже. Остаётся надеяться, что мне не придётся делать тяжёлый выбор и идти на аборт. Судя по тому, сколько я лечилась до первой беременности, эта может стать последней.

Макс не перезвонил. Я поглядывала на телефон, ожидая не знаю чего. Сообщения какого-нибудь.

Как назло, рабочий день тянулся нескончаемо долго. Коллеги старались меня избегать, опасаясь, вероятно, заразиться вирусом невезучести, и это было мне на руку. Маме, кстати, я совсем не собиралась ничего говорить. Зачем выслушивать, что я дура, если и сама понимала!

Затишье было и на другом фронте. Катерина и Вадим как в прорубь канули, что не не могло не радовать меня лично. А с Алисой я поговорю сама. Пусть исчезновение Вадима станет для неё самой большой потерей в жизни! И пусть впредь ей попадаются только те мужчины, которые любят, а не хотят использовать беззащитную женщину в своих интересах! Да мне бы такой мужчина не помешал.

Уже вечером перед уходом с работы в очередной раз проверив почту, я обнаружила письмо из лаборатории.

Максим

Последние дни я проводил на работе, пытаясь спасти то, что ещё было можно, но вскоре стало понятно: мои усилия обречены на провал. Вадим Любимин постарался очернить меня перед своим дядей, и на снисходительное отношение кредитора к моему долгу рассчитывать не приходится.

Потребовалось закрыть пару резервных счетов, которые я держал на случай форс-мажора, но вскоре стало очевидно, что это не спасёт от банкротства. Фирму у меня добровольно-принудительно отжали, но это была фигня, малая кровь. Банкрот в бизнесе, я не стал банкротом по жизни, что гораздо важнее.

На первое время неких сбережений хватит, чтобы продержаться, а уже через месяц я мог рассчитывать на милость обозлённого покровителя.

— Стоило ли оказаться в жопе ради бабы не первой свежести? — спросил он меня, но я уверенно ответил:

— Да, она того стоила. И гораздо большего.

— Что ж, приятно видеть, что ты не унываешь, — хмыкнул он и добавил напоследок:

— Вадик всегда был скользким, но сам, понимаешь, он сын моей сестры. А с тобой позже потолкуем, есть тут у меня одна идейка совместного проекта. Как раз по твоей части. И клиенты будут, дай только время.

Я пожал протянутую руку и возблагодарил судьбу, что в который раз повернулась ко мне улыбчивым лицом.

Итак, надо подождать, а пока перебьюсь старыми заказами, подкинутыми от приятелей — бывших конкурентов.

Работа оказалась, как мы её называем, полевой и состояла в том. что я составил компанию даме, желавшей представить меня, как жениха, на свадьбе подружки.

Давно я подобным не занимался и теперь откровенно скучал, глядя на всю суету, творившуюся вокруг.

Вита не шла у меня из головы, как и наш последний разговор. Не было ничего удивительного, что она залетела, но вот, что ребёнок мой, я не верил. И это приводило в бешенство. Не случись её траха с Любиминым, всё можно было бы поправить.

Или нельзя? Может, не случись залёта, она и вовсе не стала бы со мной разговаривать? И ухватилась за меня, как за последнюю надежду обрести хоть какое-то подобие полной семьи?

Хотелось напиться и всё забыть, стереть из памяти всех их: Любиминых и Виту, махнуть рукой и позволить им разбираться самим. Как они хотят и любят. Но я знал, что не позволю этим мразям, Вадиму и его коварной жёнушке, приближаться к моей женщине даже на расстояние взгляда.

Не знаю пока, что мы с ней сделаем после и сможем ли найти выход, не оставляющий пожара в душе у обоих, но пока это неважно. Решать проблемы надо по мере их поступления.

— Дорогой, ты не проводишь меня в дамскую комнату? — руки клиентки обвили шею, а губы, пахнущие виски, легонько коснулись уха. На мгновение представилось, что сейчас эта огнедышащая, нетвёрдо стоящая на ногах, драконица спалит меня дотла.

По её сальному взгляду было заметно, что именно это она и собиралась сделать.

— Без проблем, — улыбнулся я и мягко освободился из удушающего захвата.

Клиентка. за которой я должен присматривать, была пьяна именно в той степени, когда даме чуть за тридцать хочется развлечений, от которых кровь сильнее стучит в висках и хочется побыть «плохой девочкой».

Она чем-то напоминала Виту. Светлыми волосами до плеч или беззащитным взглядом оленёнка, напуганного светом фар на дороге, но мне захотелось обнять девушку и встряхнуть, чтобы скорее пришла в себя и не делала глупостей.

Вмажь я немного, плюнул бы и трахнул, хотя раньше за подобное сам увольнял сотрудников. А теперь перед глазами стояла Вита. Я представлял, как она откидывается перед бывшим на подушки и томно закрывает глаза, с полуоткрытых губ срывается стон, и она вся подаётся навстречу, забыв обо всём. Обо мне, например.

И в этот миг мне хочется всё крушить и съездить по морде и ему, и ей. Да, я никогда не был ангелом и позволял себе забыться на стороне, но почему-то даже свои редкие трахи с секретаршей не считал за полноценную измену.

Я не вкладывал в неё душу, нас не связывали дети или прошлая любовь. Нас ничто не связывало, кроме дивана в моём кабинете, на который, время от времени, очень редко, кстати, она опиралась коленями и локтями.

— Пойдём, — прошептала белокурая распутная нимфа, перехватывая моё запястье и увлекая в кабинку. — Я хочу тебя…

Туалетная комната была пуста, а за дверью туалета грохотала музыка. Наверное, Света, как звали клиентку, рассчитывала, что нас не услышат. а если даже услышат, никто не сделает замечания. Насмотрелась комедий с вот таким поворотом сюжета, и хочет ощутить себя роковой женщиной…

— Прости, но нет, — твёрдо ответил я и вышел прочь, услышав в спину обвинения во всех мужских грехах, меньшими из которых были «козёл» и «импотент».

Хрен с этой Светой, умоется и остынет! Возникло желание немедленно всё бросить и поехать к Вите, чтобы увидеть и сказать, как я злюсь на неё. Но я сразу отмёл этот вариант: сначала работа, потом всё остальное. Подводить того, кто мне дал эту подработку, я не собирался. К тому же остыть не мешает и мне.

И всё же я позвонил Вите. Вышел из кафе и направился в ближайшие кусты, так, чтобы никто не слышал. Хотя, какого чёрта, если меня и её здесь никто не знает, разве что ради легенды клиентки.

— Я приеду в понедельник. В десять. Нам надо поговорить, — сухо начал я, зная, что Вита больше не работает и будет дома одна.

— Не у меня дома, — ответила она после небольшой паузы. И пусть голос звучал отстраненно, словно ничего между нами не было и бытьне могло, всё же она не бросила трубку и не отказалась от встречи.

— Приезжай ко мне. Давай я за тобой заеду, — предлагал я варианты, чувствуя в душе ликование. Согласилась. Слушает. Никуда не денется.

И я не денусь. Это я тоже понял, будто молнией ударило по темени. Конечно, не денусь и защищу, но вот ребёнок. Тот, который ещё не родился….

— Хорошо, — бесцветным голосом ответила Вита и прошептала: — До встречи.

— До встречи, — в горле появился ком, и я снова разозлился на себя, что стою как болван и, развесив уши, боюсь дышать от осознания того, что меня не отталкивают.

Глупо.

Я торопливо и излишне холодно попрощался, опасаясь, что сейчас наговорю глупостей. Проговорюсь, что скучал, что всё равно не отпущу, что вместе мы всё преодолеем и простим друг друга.

Нет, так не годится. Надо сначала всё прояснить.

Застыв с трубкой в руке, я отчётливо осознал, что готов на многое ради той, кого люблю. На то, чтобы принять и попытаться полюбить её дочь от Вадима, со временем забыть о её мести и тому, к чему это привело. Но я не готов к другому ребёнку от Любимина.

Просто не хочу оказаться четвёртым лишним. И Вите придётся мне доказать, что ребёнок, которого она носит, мой.

Я готов ко всем обвинениям в слабодушии, готов взять на себя вину за всё случившееся, но сначала посмотрю Вите в глаза и узнаю правду, какой бы горькой она не была.

Глава 10. Пепелище

Пока Вадим не давал о себе знать, но я понимала, что так не будет продолжаться вечно. Слишком хорошо знала бывшего, чтобы тешиться иллюзиями.

Мне хотелось бы думать, что за эти пару месяцев он привык видеть в Алисе дочь, и пусть спустя время, но найдёт способ общаться с ней. Так, чтобы Катерина, которая, разумеется, будет резко против этих встреч, о них не узнала.

Однако правда вырисовывалась гораздо прозаичнее: скорее он попросит никогда его не беспокоить и пригрозит неприятностями в случае, если я вздумаю подать на алименты.

Нет, я не собиралась этого делать. Пусть они с женой подавятся своими деньгами, раньше обходилась без алиментов, и сейчас в них особо не нуждаюсь!

Возможно, кто-то скажет, что это глупо, но от одного представления, что меня затаскают по судам, потрепят нервы по телефону, на лбу выступала испарина, а в голове возникла мысль: «Да ну нафиг!»

К тому же не хотелось, чтобы много лет спустя Вадим требовал алименты или другую помощь уже с моей дочери. Все эти причины, на первый взгляд, казались абсурдными, несерьёзными, но я доверяла своей интуиции: раз она говорила «не стоит» — значит, так тому и быть.

Я посмотрела на дочку, которая, высунув язычок, усиленно орудовала акварельными красками, рисуя летний пейзаж. На белоснежном листке, лежавшем перед ней, появились солнце, трава, речка, даже деревянный домик, только не было людей.

Я боялась спрашивать почему, ведь раньше она любила рисовать их, несмотря на то, что люди получались похожими на переросших червяков-мутантов.

«Надо будет сводить Лису к психологу», — решила я. И заодно самой к нему записаться. Не представляла, как чужая тётка сможет решить мои внутренние проблемы, но попробовать стоило. Может, психолог найдёт способ избавить меня от любовной зависимости, например.

То, что я влипла и влюбилась накрепко, конечно, мой промах, но, к сожаления, пока не изобрели таблетки, позволяющие на раз-два избавиться от чувств.

И пусть под действием снотворного я худо-бедно засыпала, утром тоска и желание позвонит Максу атаковали с новой силой.

А тут он объявился сам. И сразу предложил встретиться. Надо было сказать «нет» и повесить трубку, а я смалодушничала, поддалась нахлынувшей эйфории и лишь смогла выторговать встречу на другой территории.

И ведь подсчитал, гад, что я уже не работаю!

С поиском новой работой, кстати, ситуация начинала проясняться. Пока не было определённости, но один из моих постоянных заказчиков обмолвился, что крупная рекламная компания могла бы предложить мне шестинедельную стажировку, по результатам которой руководство и определиться, стою ли я внимания и места в штате.

Пока я об этом не распространялась ни подруге Милке, ни маме. Не то чтобы я верила в сглаз, но не хотелось отвечать на неудобные вопросы в случае неудачи.

Жизнь потихоньку начинала налаживаться, и я уже предвкушала ветер благотворных перемен, поэтому в понедельник утром настроение было неплохим.

Отвела Лису в садик, поцеловала её в носик и пообещала забрать пораньше, пользуясь временной свободой от работы.

Придя домой, я приняла душ, вымыла и уложила волосы, только чтобы убрать внутреннюю дрожь от предвкушения встречи с Максом.

Нет, у меня не было цели очаровать любовника или вызвать в нём прежнюю искру желания. Сама не знаю, зачем полезла купаться, наверное, хотелось подумать, а в душе это делалось легче всего.

В итоге к десяти часам я была готова. Посмотрев в зеркало, увидела привлекательную молодую девушку, на лице которой не было ни грамма косметики. Даже тушь казалась мне лишней, впрочем, как и украшения.

Это не будет любовным свиданием, я собиралась поговорить с Максом по душам так, чтобы он не отвлекался на моё тело или прочие физические достоинства.

Увиденным в зеркале осталась довольна. Стянутые в низкий хвост волосы, чёрная футболка с воротом почти под горло и джинсы — я даже помолодела на пять лет!

Макс всегда отличался пунктуальностью, поэтому без пятнадцати десять я уже стояла возле подъезда. Боялась, что он окажется на пороге квартиры, и я снова пущу его внутрь. А там…

Понятно, что все разговоры окончатся в постели, так и не начавшись! А мне хотелось иного: прояснить всё до малейшей неясности между нами и начать с чистого листа. Если, конечно, он захочет.

Машина Макса остановилась около меня, и он вышел, подойдя ближе.

— Привет!

Слово прозвучало как-то натянуто, но ничего другого и более подходящего, иронического я выдавить не смогла. Всегдашний цинизм, который не раз выручал в щекотливых ситуациях, сейчас оставил меня один на один с Максом.

— Я рад, что ты согласилась на разговор, — серьёзно начал он, не сводя с меня глаз.

Я отметила, что Макс похудел и немного осунулся, но списала это на неприятности на работе. Вадим услужливо рассказал мне о них в последнюю встречу.

— Давай куда-нибудь поедем, — уклончиво предложила я. — Только не к тебе домой, прости.

И отвела взгляд, чтобы не выдать своих чувств.

— Хорошо, — ответил Макс и назвал кафе неподалёку. Мне было всё равно куда, лишь бы там было достаточно уединенно для разговора по душам.

В последний момент, подумалось, что всё-таки подобные разговоры не для общественных мест, но я отогнала от себя сомнения.

Дам слабину — потом совсем не решусь на разговор и скачусь в бездну отношений без всякой динамики и надежды на будущее. А это уже однажды со мной случилось.

Тридцать два не сорок, конечно, но и не двадцать. Так любила говорить моя мама, настаивая, что мне пора найти твёрдое мужское плечо, на которое можно опереться не только в любовном экстазе.

Я никогда не спорила и возражения оставляла при себе. Наверное, мама права, если не брать во внимание чувства. А когда есть любовь, очень сложно мыслить здраво и совсем невозможно руководствоваться исключительно выгодой и здравым смыслом.

Усадив меня на переднее сиденье, Макс вручил мне белую розу на длинной ножке.

— Это тебя ни к чему не обязывает, — добавил он и завёл машину.

Мы ехали минут двадцать в полной тишине. Я приглушила радио, чтобы не слышать весёлых песен, мешающих подготовиться к тому, что я планировала сказать.

Он не возражал и не лез с разговорами на посторонние темы. Удивительно, как тонко мы чувствуем настроение друг друга!

В кафе было безлюдно, и миловидная густо накрашенная официантка, схватив меню, отвела нас за дальний столик в углу, который был скрыт от глаз посетителей основного зала.

— Я буду только кофе Латте с ванильным сиропом, — произнесла я, возвращая предложенное меню, даже не открыв его.

— Мне Эспрессо, — кивнул Макс, и дождавшись, пока официантка скроется за поворотом, схватил меня за руку:

— Вита, не тяни, прошу тебя. Ответь прямо, ты беременна?

Я усмехнулась и, выдержав паузу, но так и не отняв руки, слабо улыбнулась Максу.

И я ответила, смотря на свои руки, теребившие бумажную салфетку:

— Нет.

Меньше всего мне сейчас хотелось видеть лицо Макса, а точнее, облегчение, которое наверняка на нём написано. Я понимала его и тем не менее…

— Так ты?..

Вопрос он так и не задал, а я не спешила с ответом. В горле стоял комок, мешавший говорить.

— Нет, ребёнка не было. Задержка от нервов, не более того. И я тоже этому рада.

Последняя фраза вырвалась помимо воли.

— Зачем ты так? — Он взял меня за руку, скомкав салфетку и отбросив ее прочь. — Посмотри на меня.

Я подчинилась. Макс говорил так мягко, напомнив мне о тех временах, когда я ничего не знала и оттого могла чувствовать себя счастливой. Ни капли не сомневалась в любви того, кто сейчас сидел напротив. Да, чудные были времена, жаль недолгие!

— Я люблю тебя, это правда, — вздохнул он, но взгляда не отвёл и руки не отпустил.

Даже когда официантка поставила перед нами кофе и ушла, недовольно шурша юбкой. Наверное, она приняла нас за прижимистых влюблённых, не желающих тратиться, а ведь с виду вполне можем это себе позволить.

— Я был ошарашен сообщением о беременности после того, как ты отомстила Вадиму.

— Я об этом не жалею, уж прости! — На секунду посмотрев в сторону, я тут же снова установила зрительный контакт. — Да, можешь думать обо мне как о дуре или мстительной сучке, но мне стало легче.

— Может, ты до сих пор любишь его? — резко спросил Макс и выпустил мою руку. Я тут же ухватилась за чашку и откинулась на спинку диванчика.

— Нет. Давно нет. Думаешь дело в сексе? Я хотела, чтобы вы все поняли каково это, чувствовать себя использованным. Туалетной бумагой.

Я отхлебнула тёплый кофе, показавшийся мне безвкусным, и вернула чашку на место.

— Я не просила их лезть в мою жизнь. Ничего не требовала, а они решили, что могут потоптаться по мне, кинуть подачку, и я буду радостно вилять хвостом, выполняя все трюки!

Вот опять! Снова слёзы подступили к глазам. Зачем я это всё говорю Максу?!

— Ну и забудь теперь о них! Давай начнём всё сначала? Ты и я, с чистого листа? — он подался через стол, наверное, хотел сесть рядом, но натолкнулся на мой взгляд и остался, где сидел.

— А если бы ребёнок действительно был? Как бы ты планировал наш разговор?

Вопрос был важен настолько, что я затаила дыхание и ловила каждое движение любовника, чтобы не ошибиться с выводами.

— Хотел посмотреть тебе в глаза и убедиться, что он мой.

— Я бы не родила, — ответила я, шумно выдохнув, и снова схватила новую салфетку, чтобы промокнуть глаза. Хорошо, что не накрасилась, как знала, что разговор предстоит слезливый! — Я выпила таблетку после Вадима, но она могла не подействовать, а приводить в мир ребёнка от нелюбимого не хочу. Всё. хватит с него и меня!

Стоило это произнести, как мир затуманился из-за нахлынувших слёз. Руки затряслись, я залпом допила остаток кофе и не заметила, как Вадим сходил за стаканом воды, а потом вложил в руку рюмку.

— Выпей, давай! — произнёс он и сел рядом, обняв за плечи. — Я никуда не денусь, даже не проси.

Я улыбнулась и кивнула, а слёзы хлынули пуще прежнего, но в груди словно раскрылся тугой бутон, не дававший ранее вздохнуть, и стало легче.

Водка была холодной и, хоть я её не уважаю, сейчас это оказалось то, что надо.

— Давай уйдём, — прошептала я, чувствуя, как необходим свежий воздух.

Косые взгляды никогда меня не смущали, да и теперь было плевать, но не хотелось превращать интимный разговор в мыльную сцену из зомбоящика.

Выйдя на улицу, я зажмурилась и поднесла влажную салфетку к глазам.

— Я могу идти сама, — произнесла я, отталкивая руку Макса.

Не хотелось, чтобы он думал, что я настолько беспомощна и расстроена, что теперь из меня можно верёвки вить. Да, несмотря на то, что дала волю слезам, я пока не была готова броситься Максу на грудь и согласиться, что всё случившееся не стоит воспоминаний.

— Мне всё кажется, что ты и дальше играешь роль, которую они тебе дали. Может, Катерина так и не успокоилась, — сказала я, когда мы сели в машину.

Я смотрела перед собой, на мир за лобовым стеклом и ощущала себя золотой рыбкой, помещённой в аквариум. Она плавает по кругу, получает корм и не подозревает, что за стенами стеклянной тюрьмы большой мир тех, от кого зависит её существование.

Так и было со мной. Я встретила Макса и легко поверила, что всё это случайность. Слушала слова о любви и не давала себе труда в них усомниться. Поверила, что сказка возможна, никак не сопоставив одновременной появление в моей жизни бывшего и нынешнего любовников!

Задним умом все хороши, и всё-таки я не жалела, что всё случилось именно так. Я впервые после Вадима убедилась, что могу полюбить. И что нет никакой второй половинку, встретив которую, уже никогда не сможешь быть счастлив с другими.

Я говорила долго, всё время просила не перебивать, хотя слушатель и не делал попыток. Ощущая на себе его мягкий взгляд, я чувствовала, что ещё немного и сдамся. Сверну этот никудышный сеанс психотерапии и попрошу обнять меня и снова повторить слова любви.

Просить не пришлось. Макс сам почувствовал, что я обмякла и истощена, вымотана слезами, нервами, прошлым, вломившимся в дверь.

— Почему ты готов так быстро простить мне измену? — спросила я, заглядывая в глаза.

Он совсем не производил впечатление того, кто стоил за свободные отношения в паре. Макс ревновал меня, и я боялась, что в будущем это станет проблемой. Но пока оно ещё не наступило, и думать не имело смысла.

— Я сам не был идеален и иногда позволял себе, ну, перепихон на стороне. Ничего серьёзного, так, старые связи. Всё давно закончилось, Вита. И если ты захочешь мне поверить, то обещаю, не пожалеешь.

Сейчас Макс сжимал мою руку, гладил лицо, целовал пальцы и говорил о нас. Я вглядывалась в каждую морщинку, мягкими лучиками ложившуюся вокруг глаз и испытывала прилив нежности. Мой мужчина уверял, что скучал и что теперь никуда меня не отпустит, даже если я продолжу сомневаться.

А я продолжу, уж такая натура!

— Откровенность ранит сильнее лжи. И я пока не готова тебе поверить настолько, чтобы переехать, — поджав губы, произнесла я, всё так же комкая в руках очередную влажную салфетку.

Сегодня я выплакала полугодовую норму слёз, но раз это приносило облегчение, значит, так тому и быть. Уже к вечеру я снова стану уверенной в себе леди, которая легко идёт по жизни и получает то, что хочет.

— Это я так, на будущее, — улыбнулся Макс, развернув моё зарёванное лицо к себе. — Эй, послушай! Я не собираюсь тебя торопить, но и отпускать тоже. Мы начнём всё с начала, согласна? И постараемся забыть обиды и прошлое. Ты достаточно жила ими, прекрати думать о мести и разрушать себя.

— Я не думаю о мести, — тихо ответила я, отведя взгляд. — Не поступи Вадим так, никогда не вспомнила бы о нём.

— Всё, мы закрыли эту тему раз и навсегда, — подытожил Макс и завёл машину.

— Куда мы едем? — спросила я спустя несколько минут, поняв, что он везёт меня в другую сторону.

— Ко мне. Я же сказал, что соскучился, — получила я ответ и усмехнулась:

— Обещал же не торопить события.

— И не тороплю. Я ни на чём не настаиваю и делаю то, что нужно нам обоим. Согласна?

Он посмотрел на меня с лукавой искоркой во взгляде, от которой я всегда дурела, и возражения замерли на губах.

Да, он неплохо меня узнал. Почувствовать себя любимой, раствориться в партнёре, которому снова доверяешь, пусть и с оглядкой, мне было необходимо. Пусть для кого-то секс и любовь — разные вещи, в моём воспалённом мозгу одно без другого просто не существовало.

Иногда не стоит противиться тому, что само плывёт в руки. Сейчас я и не противилась.

***

Снова переступить порог его квартиры было непривычно и волнительно одновременно.

Я машинально посмотрела в сторону кухни. Казалось, ещё минуту назад стояла здесь и произнесла слова, что мы с Максом не вместе. И никогда не были по-настоящему вместе.

А вот сейчас всё изменилось. Я обвела влажным взглядом по-спартански суровую мужскую обстановку и машинально отметила, в каких местах не мешало бы её смягчить.

Нет, переезжать сюда с Алисой в скором времени, одурев от счастья воссоединения, не собиралась, но всё же, почему бы не приложить женскую руку, расставив на кухне приятные моему сердцу и взгляду статуэтки китайских дедушек-хотеев?

Уже через минуту я о них и думать забыла, погрузившись в то, что в любовных романах называют «пучиной страсти». Нет, не погрузилась, рухнула на постель, вминаемая тяжёлым мужским телом, от жара которого заныло внизу живота.

— И не смей больше меня отталкивать, — прошептал он, покусывая шею то нежно, то почти причиняя боль, и я застонала, выгнувшись дугой. Чтобы в следующее мгновение оказаться сверху:

— Если ты снова обманешь, я убью тебя, — засмеялась я, сомкнув ладони на его шее и приблизив своё лицо к его. И нежно коснувшись губами его губ, провела пальцами по выступившим жилам.

Скользнула ниже по обнаженной груди и твёрдым мышцам торса, ощутив насколько мне не хватало горьковатого запаха его парфюма.

Дальше слова нам не понадобились. Но после, лёжа рядом, мы говорили и не могли наговориться, как запойные алкоголики, дорвавшиеся до халявной выпивки.

— Ты, наверное, ведьма, — неожиданно произнёс Макс и я даже приподнялась на локте, с удивлением посмотрев на него. То ли это оскорбление, то ли такой сомнительный комплимент…

— В смысле, приворожила меня, — засмеялся он, поймав мой растерянный взгляд. — Если бы кто ещё полгода назад сказал мне, что я влюблюсь в женщину с ребёнком, прощу ей измену и буду готов на любую глупость ради неё, даже пустить к себе не то что в дом, а гораздо глубже, я бы рассмеялся, а может и в морду дал.

— Жалеешь, что связался со мной? Ещё не поздно, я могу уйти и не возвращаться, — спросила я, присаживаясь в постели и потянула на себя одеяло.

— Нет, не уйдёшь. Я не пущу.

Макс был прав, наша связь никак не вписывалась в идеальные рамки «эталонного любовного романа», да меня никогда не тянуло к идеальным. Наверное, потому что сама не была безупречной и мне нравилось такой быть: живой, ошибающейся, действующей под напором чувств, но всегда защищающей свои границы.

— Если бы можно было всё вернуть, к той точке, к нашей ссоре, как бы ты поступила? — спросил меня он спустя мгновение, за руку разворачивая к себе.

Я хотела ответить резко, но, посмотрев в глаза, задумалась:

— Не знаю, правда. Скорее всего, так же. Катерина первой затеяла войну, я долго терпела её уколы, звонки по ночам и слежку. Это всё было ещё в то время, когда мы с Вадимом были вместе. Я жалела её. Но любила её мужа и много раз предлагала Вадиму не приходить, если его мучает эта ситуация. Знаешь, что он ответил?

— Что его всё устраивает, — Макс усмехнулся и попытался меня обнять, но я мягко отстранилась.

— Сейчас я нарушаю ещё один негласный закон мира женщин: не говорить в постели с одним мужчиной, о другом. Но я вся состою из этих нарушений общепринятых правил! И другой не буду. Ты же понимаешь?

Макс развернул меня к себе, усадив на колени, и снова обхватил моё лицо, приблизив к своему так, что я утонула в его зрачках.

— Если бы я хотел другую, поверь, она бы у меня была!

И внезапно повалил меня на спину, прижав к кровати за руки, заведённые за голову.

— Знаешь, почему я простил? Не отвечай, я сам скажу. Потому что понимаю, чем это для тебя было. Тебе так хотелось причинить боль той женщине, что ты, не задумываясь, руку бы себе в тот момент отрезала, если бы могла. Надеюсь, жирная точка поставлена?

Я сглотнула вязкую слюну и кивнула, не сводя с любовника завороженного взгляда. Наверное, колдун это он.

Иначе, как объяснить, что так легко понял и облёк в слова всё ту гамму чувств, что пылала внутри. И, как любой большой пожар, погасла, не оставив ничего, кроме горстки пепла.

И вот теперь, на пепелище, я готова строить что-то новое. Совсем другое. Да, может, и это перегорит когда-нибудь, но я рискну. Потому что когда любишь, любой риск оправдан.

***

Этот день, до того, как настало время забирать Алису из садика, мы провели вместе.

— Мне пора, — произнесла я, следя, как большая стрелка описывает круг на циферблате настенных часов в кухне.

Они мне очень понравились ещё при первом визите, и я решила непременно оставить часы на своём месте, хотя Макс не раз говорил, что подумывает снять это «страшилище».

— Ты уходишь, потому что съела всю пиццу, — возразил он, преграждая путь.

— Пусти, мне надо за Алисой, — улыбнулась я, в шутку ударив его кулаком по руке.

— Хорошо, я с тобой, — посерьёзнел Макс и стал одеваться.

— Зачем?

Я прошла следом за ним в комнату, наблюдая за сборами и гадая, что он задумал. Сегодня я не плакировала сдавать Алису няне и хотела провести вечер с дочерью, сводить её в кафе поесть мороженного.

— Буду налаживать контакт, — ответил Макс, смотря на себя в зеркало и застёгивая рубашку.

Он говорил так, будто речь шла не о маленькой девочке, а о грандиозной сделке. Это меня покоробило. С Алисой не надо налаживать контакт, с ней над подружиться. Если, конечно, настроен дружить с её мамой.

— Не хмурься, — произнёс Макс, проходя мимо и щёлкнув меня по носу. — Ты поняла, о чём я. Говорил же, что у меня серьёзные намерения, и я уже не мальчик, чтобы годами встречаться и ходить, взявшись за руки.

— То есть тебе просто нужна бесплатная домработница, а по совместительству и кухарка?

— Полегче, ежик! — на этот раз Макс подошёл ближе и посмотрел на меня. — Мне нужна ты. Не только как любовница. Я хочу жить с тобой. И с Алисой. И чтобы потом ты родила мне ещё одного ребёнка. Это называется семья.

— Так ты не врал, когда говорил о ребёнке? — спросила я как можно серьёзнее.

Опыта совместного быта у меня не было, поэтому такая перспектива, стать зависимой, меня пугала.

— Работать я не брошу, — сразу выпалила я, опасаясь, что Макс будет на этом настаивать, чтобы привязать меня к дому. — И о ребёнке. Давай пока повременим.

— Само собой. Вдруг ты в быту совершенно невыносима?

Я хотела обидеться и уже раскрыла рот, чтобы сказать что-нибудь колкое, но, увидев, как Макс на меня смотрит, только рассмеялась и, встав на цыпочки, нежно поцеловала его.

Конечно, наше воссоединение с Максом не означало, что жизнь стала подобна ванильному зефиру, а отношения — розовым облачкам.

Я старалась не строить иллюзий и не загадывать далеко вперёд, полагая, что будущее само расставит всё по местам, и если нам с Максом суждено быть вместе, то так и будет.

Узнав о моём счастливом воссоединении с любовником, Милка только присвистнула:

— Надо же, как тебе повезло!

— Наверное, время покажет, — отделывалась я общепринятыми и пустыми фразами, не желая вдаваться в подробности.

Мы с Милой давно дружили, но она привыкла смотреть на меня как на мать-одиночку, не имеющую шансов найти в спутники приятного мужчину с далеко идущими намерениями.

При всём при этом, подруга была искренне за меня рада, я безошибочно это угадывала в интонации и взглядах, которые она бросала украдкой за бокалом вина. Мы отправились с ней отметить счастливое разрешение моих проблем в ресторанчик на берегу Москва-реки.

— Ко мне мама приезжает, — произнесла я, смотря в окно. — Мы давно не виделись, знаешь, не думала, что когда-либо скажу это, но я соскучилась по её нравоучениям.

— Что так? — спросила Милка, выпуская вверх дым от тонкой сигареты. — Желает познакомиться с будущим зятем?

— Нет, — я покачала головой и отогнала эту мысль, которая посещала и мою голову. Не дай бог!

Она у меня дама решительная и прямолинейная, в случае её атаки можно попрощаться с Максом. Шутка, конечно, но в каждой шутке есть доля шутки, а остальное правда.

Словом, буду стараться держать их подальше друг от друга. С некоторыми родственниками вторым половинам лучше общаться на некотором расстоянии.

— Соскучилась по Алисе, они виделись больше десяти месяцев назад, а сейчас я не могу уехать в Воронеж.

Это было правдой. Мне предложили стажировку, но поставили условие, что я приступлю к ней в ближайшую неделю. Так что следующие три недели, возможно, я буду задерживаться на работе, и помощь мамы придётся как нельзя кстати.

Изначально не собиралась её припрягать, но она сама настояла, и я с благодарностью согласилась. Как бы мы не цапались в прошлом, я любила маму, а она гордилась тем, что я стала столичной штучкой и любила меня!

— Обещай, что не отстранишься! — Милка внезапно схватила моё запястье и, потушив сигарету, заглянула в глаза, лукаво улыбаясь. — А то посадит тебя твой Макс под замок, скажет, что подруги ни к чему хорошему не приведут. Особенно чайлдфри.

— Не скажет, — отмахнулась я. — Давай за это выпьем!

Мы уговорили бутылку, закусывая сыром разных видов, и разбежались по делам.

На людях я храбрилась, да и Максу не говорила, но было кое-что, вызывающее опасения. Тест на беременность по крови дал отрицательный результат, но задержка продолжалась уже более десяти дней, и это не могло не беспокоить.

Мама всегда твердила, что негоже посвящать своего мужчину в женские дела, тем более, проблемы. Я же, напротив, обычно считала это несправедливым.

Почему женщина должна нести этот груз в одиночку? Но, в данном случае, мама права.

Макс пока что мой партнёр, любовник, пусть и любимый человек, но я с ним ни пуд соли не съела, ни море не перешла, поэтому я отправилась в женскую клинику одна, сохранив визит в тайне.

Именно ту самую, полис в которую мне купил Вадим, действуя через Макса. Мне показалось это справедливым. Хотели, чтобы я там наблюдалась, так и будет, правда, немного не угадали с целями.

Причины обратиться именно туда, были весомыми. Во-первых, не пропадать же оплаченному полису ДМС, во-вторых, клиника известная и специалисты хорошие, в-третьих, проблему здесь решают быстро и без очередей.

Записавшись на будний день, я с утра направилась по известному адресу. На приёме меня посмотрели максимально деликатно, назначили исследования и предварительно обнадёжили, что имеет место обычный гормональный сбой.

Я сидела в коридоре с согнутой в локте рукой и ждала, пока после забора анализа кровь остановится. Коридор был пуст, в это время обычные граждане работают, поэтому шанс встретить кого-либо из знакомых был минимален. И по закону подлости именно мне выпала чёрная метка.

Я заметила Катерину Любимову ещё раньше, чем она увидела меня. Между нами уже всё было сказано, больше мне и добавить нечего, так что, во избежание неприятностей, я взяла сумку и направилась к выходу. Беда в том, что добраться до него можно было только пройдя мимо Катерины, застывшей со скрещенными на груди руками.

Можно было нырнуть в туалет и дождаться, пока она уйдёт, не вечно же бывшая соперница будет меня караулить возле уборной, но я посчитала бегство малодушием.

Такие как Катерина никогда не станут устаивать прилюдный скандал и драку не затеют, а гадкие слова в спину мне не впервой слышать. Я давно не обращаю на них внимания, даже не вслушиваюсь в витиеватые проклятия, которые больше разрушают проклинающих, чем тех, кому адресованы.

— На приёме была? — высокомерно спросила Катерина, когда мы поравнялись. Я не ответила.

— Надеюсь, тебе и твоему выродку недолго осталось коптить небо, — плюнула змея вслед ядом, но я лишь покачала головой. Это от бессилия.

— Мне тебя жаль. Так цепляться за мужика, который давно тебя не во что не ставит! — усмехнулась я, обернувшись, когда спустилась на один лестничный пролёт.

Она что-то говорила ещё, но я просто укорила шаг. Сбежала вниз по лестнице на свежий воздух. И только когда выехала с территории больничного комплекса, успокоилась.

Конечно, надо было идти в обычную женскую консультацию, туда Катерина точно не явится, но могу ли я рисковать своим здоровьем только ради того, чтобы избежать лишних встреч?

Нет, это глупо. Ничего мне бывшая соперница не сделает! Это по здравому смыслу, но расшатанные нервы ночью подкидывали одну картину краше другой: то Катерина нанимает киллера, чтобы избавиться разом от меня и от дочери, то благодаря связям лишает меня стажировки и вынуждает уехать обратно в провинцию.

Словом, всякий бред, над которым разумный человек только посмеётся, но мне сейчас было не до смеха.

Мысли перекинулись на моё состояние. Вдруг, что-то серьёзное? УЗИ не показало ничего страшного, но, возможно, просто пока не видно, а до следующего приёма три дня надо как-то дожить. Желательно не уйдя в депрессию.

— Мама, ты не бросишь Алису, если со мной что-то случится? — спрашивала я по телефону в десятый раз.

— Что за чушь! Ты молода и проживёшь ещё лет шестьдесят, — фыркала трубка, и подобная реакция, как ни странно, успокаивала. — И перестань меня доводить. У меня в поезде инфаркт случится!

Потом мама переключилась на обсуждение достоинств и недостатков путешествия в СВ, и я торопливо прощалась, ссылаясь на дела.

Дни пролетели быстро. Мы с Максом встретили маму на Казанском вокзале и привезли ко мне домой.

— Внешне он ещё лучше, — сказала мне она, после того, как за любимым закрылась дверь, потому как Макс деликатно оставил нас вдвоём. И выразительно подняла бровь.

Тут я с ней была полностью согласна.

— Только пусть попробует тебя обидеть! — добавила она, обращаясь ко входной двери. — Ну иди сюда, Вита! Хоть рассмотрю тебя!

Наконец, я могла выговориться вволю! Странно, но когда нас с мамой стали разделять не одна сотня километров, отношения резко улучшились, как и взаимопонимание. А, может, я просто стала старше. И немного умнее.

— Всё будет хорошо. Я прям чувствую! — мама гладила меня по голове, держа в другой руке бокал с вином, и мне очень хотелось ей верить.

— Я тебя люблю, — произнесла я, глядя на неё снизу вверх. Моя голова лежала на коленях матери, совсем как в детстве, и она снова казалась мне могущественной вечно молодой королевой, которой подвластно всё на свете.

Глава 11. ДОлго и счастливо

В тот день, когда сказали результаты обследования, я была на седьмом небе от счастья. Со здоровьем оказалось всё нормально, а пропажу месячных врач объяснила нервным стрессом и прописала витаминки.

На мой вопрос, смогу ли я родить ещё, она не дала прямого ответа, добавив, что не видит для этого препятствий, но, учитывая прошлые проблемы, могут быть осложнения.

Для меня слова гинеколога прозвучали как небесная музыка. Никакой страшной болезни, которую я уже поставила себе, копаясь на интернет-сайтах, нет, и жизнь продолжается.

Ещё до того, как я забеременела Лисой, все врачи наперебой твердили, что мои шансы с каждым годом всё сильнее стремятся к нулю, однако всё получилось.

И даже то, что Вадим был, мягко сказать, огорчён моим внезапным выздоровлением, тогда совсем не озаботило. Да и позже тоже. С того момента, как я узнала, что внутри меня зародилась новая жизнь, всё остальное, даже прошлые чувства померкло, потеряло в значимости.

Карьера… А ведь раньше я была преданным адептом этой строгой богини, задерживаясь в офисе допоздна, стараясь, чтобы меня отметили и повысили. Так оно и было бы, если бы не рождение Лисы.

Мой начальник до последнего дня перед декретом верил в то, что я откажусь от оплачиваемого больничного и останусь на работе. В то, что беременность не станет проблемой верил и Вадим. Хотя одному Богу известно, с чего бы я должна предпочесть интересы чужих мужчин интересам собственного долгожданного и ещё беззащитного ребёнка!

Да, видя реакцию любовника на мою беременность, я постепенно к нему остыла, и тот, кто ещё год назад был светов в окне, стал чужим и равнодушным лицом в толпе. Даже хуже: временами я была готова его растерзать.

Особенно, после заявления, что Лису лучше отдать на усыновление хорошим людям, которых он найдёт сам. Как котёнка или щенка, появившегося однажды утром на пороге дома так некстати!

И это в тот момент, когда я сообщила Вадиму, что родила дочь! Восторгов не ждала, но и такой реакции от мужчины, который не слился ещё на этапе моей беременности, а продолжал «ходить в гости» и шептал, как я прекрасна в новом положении, не ожидала.

Всё это пронеслось в моей голове за считанные мгновения, когда я увидела бывшего у дверей садика. В то самое время, когда родители забирают детей после окончания рабочего дня.

Боже, а ведь он может увести Алису! Она его знает, поэтому без страха пойдёт, остаётся надеяться на воспитательницу, которая отдаёт детей только тем, кого знает лично. Но ведь Ольга Александровна может уйти на больничный, в отпуск, отгул, а кто знает, кого поставят на её место!

К счастью, Вадим стоял возле своей «Тойоты» и курил, повернувшись спиной ко входу, будто ждал. Если бы он забрал Лису, постарался бы скорее уехать.

Первым побуждением было проскользнуть незаметно мимо, надеясь, что пока мы выйдем, он уедет. Конечно, вряд ли, но могло сработать. Алиса наверняка гуляет на участке, жаль его со стороны ворот не видно, но можно чуть задержаться на территории.

А если Лиса уже у него? За тонированными стёклами не видно, сидит ли кто в машине. Пока я буду ходить и выяснять, Вадим уедет, и трубку не возьмёт. Конечно, он не станет долго скрывать Лису, потому что по документам ей не отец, но кто знает, на что они с Катериной способны!

Я почувствовала, как пальцы, сжимавшие ручку сумки, свело судорогой, а на лбу и спине выступил ледяной пот. Остановившись, не могла ни вздохнуть, ни моргнуть, будто парализованная, а уже через считанные секунды ринулась к бывшему.

— Что ты здесь делаешь? — задыхаясь от волнения, выпалила я, проигнорировав приветствие. Вадим, будто почувствовав мой приближение, оглянулся, остановив на лице долгий взгляд.

— Жду тебя, разве не очевидно? — Он бросил недокуренную сигарету и раздавил окурок носком дорогой отполированной туфли. — Поговорить надо.

— О чём? — искренне удивилась я, пытаясь через его плечо заглянуть в салон машины, но ни черта не увидела. Что за дурацкая мода тонировать стёкла до состояния безлунной полночи?! — Зачем ты пришёл сюда?

— Потому что знал, где тебя искать, — ответил он, и губы мужчины изогнулись в презрительной усмешке. Будто он застал меня на пороге наркоманского притона, а не детского сада!

И как я столько лет могла не замечать гнили, проевшей нутро этого красивого с фасада человека! Мужчины, которого я долгие годы любила так, что по первому его звонку была готова босой и простоволосой бежать на край света! А когда нужда во мне отпадёт, безропотно скрыться в тени его официальной семьи, не требуя ни подарков, ни признания своего существования. Ни требуя ничего!

Наверное, надо было. Тогда бы ценили больше!

— Я не держу на тебя зла, Вита, — говорил он с кривой улыбкой, время от времени отводя взгляд в сторону. — Понимаю, ты поступила так от злости. Мы слишком долго были вдали друг от друга, отвыкли. Я думал, что не смогу принять тебя с ребёнком, но ошибся. Могу. И хочу принять обратно.

Мне казалось, что я ослышалась или неверно его не поняла. Какого чёрта?!

— Забери…ребёнка и поедем куда-нибудь вместе. Я, конечно. Угощаю, не беспокойся.

Он ещё не успел договорить, как я громко рассмеялась. Родители, спешившие за детьми, неприязненно или с любопытством косились на нас. Мол, нашли место ворковать или выяснять отношения.

Но я не могла остановиться. Вероятно, перенервничала, и, поняв, что Лиса вне опасности и вне зоны доступа этого человека, испытала облегчение приговорённого к смерти, услышавшего о помиловании. И не устав удивляться самонадеянности Вадима, считавшего, что за эти годы не утратил надо мной власти.

— О деньгах я не беспокоюсь. И в угощении твоём не нуждаюсь. Как и Лиса. Знаешь, Вадим, — я подошла ближе, заглянув ему в глаза, и дотронулась до пуговицы белоснежной рубашки: — Я хочу, чтобы вы с Катериной, дражайшей супругой, исчезли из нашей жизни навсегда. Алиментов мне не надо. Я видеть ваши сытые самоуверенные рожи не могу. Спала с тобой, стиснув зубы. Но выражение лица твоей Катеньки, когда она узнала об этом, того стоило.

И не дожидаясь ответа, я повернулась и пошла к воротам садика, достав из сумки дрожащими руками домофонный ключ.

— Я тебе позвоню, — кричал Вадим вслед. — Не надейся, что на этом всё.

Не оборачиваясь, я помахала рукой, и нырнула на огороженную территорию. Только когда обогнула здание, увидев участок группы, в которую ходила Алиса, ощутила себя в безопасности.

Не то чтобы Вадим мог применить силу, мы с дочкой ему нафиг не сдались, чтобы рисковать производимым на окружающих впечатлением! Но что он, в самом деле, хочет? Зачем заявился и спрашивал о разговоре?

Эти вопросы, я очень бы этого хотела, останутся без ответа. Макса я решила в это не посвящать. Будем надеяться, что Вадим всё понял и отстанет.

— Мама! — радостно закричала Лиса, увидев меня, и, наскоро отпросившись, побежала навстречу, сжимая в руке розового пони. Стоило обнять и поцеловать дочку, как я ощутила, что справлюсь со всем. И никакие Любимины больше не станут у меня на пути. А станут — горько пожалеют!

— Я люблю тебя, — прошептала я на ухо Лисе, и она лишь крепче прижалась ко мне.

***

После небольших сомнений я решила не рассказывать Максу о встрече с Вадимом. Он начнёт выяснять, что бывшему ещё понадобилось от меня, и драки не избежать. Я уже далеко не в том юном возрасте, когда подобные турниры повышают самооценку прекрасной леди!

Встреча Макса и Вадима закончится обращением последнего в полицию, и мы никогда не отвяжемся от Любиминых. У Макса и так проблемы с фирмой, так что я решила их не усугублять и не подначивать любимого на выяснение отношений с моим бывшим.

Мы все четверо завязались в один клубок, и теперь оставалось только его разрубить! То есть разойтись в разные стороны.

Лиса спрашивала о Вадиме, о том, придёт ли тот, кто дарил ей подарки, ещё раз, но я пыталась донести до дочери, что дядя Вадим уехал в длительную командировку и вернётся нескоро. Лиса вздыхала, но уже через пять минут забывала об отце. К счастью, Вадим не успел влезть к ней в душу и стать по-настоящему важным человеком.

О встрече с бывшим возле детского сада я рассказала только маме, и та посоветовала «гнать его в шею».

— И даже не думай и не трать слов! — подытожила она и переключилась на расспросы Алисы о том, как прошёл её день в садике.

Смотря с каким трепетом и вниманием мама выслушивает внучку, я только удивлялась: в своё время со мной она так не церемонилась. Говорят, люди меняются, хотя я в это не верила. Просто «не по хорошему мил, а по милу хорош», вот и весь сказ. А за Лису я была рада.

Через два дня началась стажировка, и я снова окунулась в офисные будни, да ещё с большим рвением, желая доказать начальству, что через три недели меня можно смело оформлять в штат. Свой принцип «уходи с работы вовремя» я не поменяла, но безработному не приходится раскидываться шансами. Тем более, такими крупными.

Для себя решила, что при удачном раскладе поработаю в этом месте полгода-год, а потом, если начальство будет заставлять отсиживать часы в офисе, регулярно перерабатывая, поищу что-то другое.

Макс поддерживал меня почти в любом решении, повторяя, что вместе мы справимся с любыми неприятностями. От этого «вместе» становилось теплее на душе и щипало в носу.

Я впервые чувствовала, что нет необходимости быть сильной и независимой, но по привычке продолжала «держать марку». А в груди гнездился страх, что всё это скоро закончится, и не останется ничего, кроме разбитого корыта. Или сердца.

Впрочем, я гнала от себя дурные мысли, боясь, что они мистическим образом воплотятся в реальность. Сейчас, когда моё положение было шатким во всех смыслах, я опасалась всего. Даже того, над чем ещё вчера просто посмеялась бы.

А тем временем в моей жизни, похоже, наступала светлая полоса. Работа, если повезёт, а судя по первым результатам, должно было подфартить, скоро будет, любимый и дочка рядом, со здоровьем всё наладилось.

И когда я уже начала верить, что история с Любимиными осталась позади, снова объявился бывший и предложил встретиться.

— Зачем ты звонишь, Вадим? — тихо произнесла я, прикрывая дверь на кухню, чтобы ни мама, ни Лиса не слышали телефонного разговора. — Забудь о нас. И больше никогда не появляйся в моей жизни. И в жизни дочери тоже. Пожалуйста.

— Не хочу врать тебе, Вита. Ты меня знаешь. Дочь меня не интересует. Ничего особенного в ней нет, не обижайся, — он говорил устало, будто хотел донести мысль: ты сама меня вынудила так сказать, не обессудь.

— Тогда зачем звонишь?

Я еле сдерживалась, чтобы не бросить трубку. И не сделала этого по одной причине: знала, что Вадима так просто не отвадишь.

Если он решил поговорить, то лучше один раз пойти навстречу. Отвечать максимально жёстко, как он не любит, быть грубой и меркантильной, от таких женщин бывший старался держаться подальше.

— Хочу вернуть тебя. Не бросай трубку, а то приеду! Знаю, ты думаешь, не сошёл ли я с ума…

— Есть такое, — вставила я, но Вадим как ни в чём ни бывало продолжал:

— После нашего воссоединения, я понял, что именно тебя мне и не хватало все эти годы. Вроде бы ты в постели не самая искусная, да и между ног всё тоже самое, что у других, а с тобой всё иначе. Но дети — это не моё от слова совсем. Я думал, что смогу принять дочь, но для меня она одна из маленьких, вечно требующих что-то девочек. Да и красавицей не назовёшь. Не знаю, в кого такая уродилась? Может, в твою мать?

— Знаешь, какой же ты всё-таки ублюдок! — усмехнулась я, задыхаясь от ярости. — Да мне противно о тебе даже думать, не то что спать! А Катерина знает о твоих планах?

— Если ты согласишься спать со мной, скажем, раз в неделю, то я скажу ей о нас, не сомневайся. И не бойся, она ничего тебе не сделает, иначе потеряет меня. А этого она боится больше всего на свете.

Самодовольный тон бывшего просто выводил из себя, но мне уже хотелось дослушать, до какого цинизма, даже по моим меркам, он мог дойти. А когда-то я принимала этот цинизм и хамство за приверженность правде.

— Подумай, прежде чем отказываться. Здраво, без эмоций, — продолжил Вадим, ободренный моим молчанием. Я же просто потеряла дар речи! — В обмен я положу на счёт дочери круглую сумму. Конечно, в случае, если ты нарушишь договор, я взыщу деньги обратно.

— И сколько лет, мне просто интересно, по этому секс-договору я должна буду раздвигать перед тобойноги?

— Думаю, лет пять будет вполне достаточно. Потом, боюсь, ты потеряешь товарный вид, — Вадим говорил без запинки, спокойным тоном, будто давно обдумывал такое выгодное, с его стороны, предложение. — И я не стану напрягать девочку своим присутствием, в этом будь уверенна.

— Знаешь, что я скажу? — я смаковала каждое слово, чтобы сделать его максимально доходчивым. И испытать удовольствие, поняв, что смысл дошёл до слушателя. — Пошёл на хер! На любой. Плати своей жене, а лучше не трать её деньги на таких шлюх, как я. У неё их не хватит. Всего доброго, надеюсь, больше тебя не услышать.

Я собиралась нажать отбой, но Вадиму снова удалось удержать моё внимание:

— Погоди ты, ошалелая! Откуда только набралась этой похабщины?!

Я представила, как Вадим произносит это слово, морщась и поглядывая на себя в зеркало, чтобы убедиться в собственной неотразимости. Он очень любил разговаривать по телефону, ловя мимику отражения.

— Приходи завтра на наше место. Помнишь ещё, где оно? Конечно, помнишь. В семь, столик я закажу. Возьму два типа договора: либо ты соглашаешься на мои условия, либо подписываем договор, что ты не имеешь никаких претензий и не будешь претендовать на алименты.

Вот оно! То, ради чего он звонил! Я даже вздохнула свободнее. Наконец-то обозначены цели и границы. Зная Вадима, можно было чего-то такого от него ожидать.

— И тогда ты отстанешь? — уточнила я, улыбаясь.

— Конечно.

— Тогда до встречи, — выпалила я и разорвала связь, отбросив смартфон на диван, будто держала в руках ядовитый цветок.

Можно было просто послать бывшего и не приходить, но он не отстанет. Лучший способ избавиться от Вадима навсегда — подписать бумаги.

Но сделать я это планировала с юристом. Чтобы избавиться от дальнейших претензий раз и навсегда.

***

На этот раз я не могла не рассказать Максу о планируемой встрече с Вадимом.

Во-первых, мне нужна была его помощь. Может, толкового юриста посоветует, да и вообще, поддержит морально. Во-вторых, скрыть такое означало виток новой лжи, которая рано или поздно погубит нас как пару.

Стоит только начать умалчивать, уже и не остановиться! Я жалела, что не сказала любимому о встрече с Вадимом около садика неделю назад, теперь бы не пришлось объяснять, почему промолчала тогда.

После телефонного разговора звонить Максу сразу не стала. Всё ходила с зажатым в руке смартфоном, раздумывая, как бы преподнести любимому информацию так, чтобы не создалось впечатление, будто оправдываюсь.

А потом махнула рукой и решилась.

— Идея с договором — мысль неплохая. Он, наконец, от тебя отстанет. И Алисе будет проще в случае чего, — произнёс Макс, когда я выпалила суть требований бывшего.

О том, что тот предлагал вначале, пока умолчала. Не телефонный это разговор. И гадать, что, положив трубку, сделает Макс на ночь глядя, не хотелось. Я расскажу ему завтра всё, без остатка.

— Но почему завтра? К чему такая спешка? — голос Макса сделался вкрадчивым, как бывало, когда он что-то подозревал. Когда в его голове не сходились концы с концами.

— Он сам предложил. Мол, дал мне время подумать, — ответила я со вздохом, предчувствуя, что мой изначальный план сказать всё любимому в глаза летел к чёрту.

— Что случилось, Вита? Говори уже, — теперь тон стал почти угрожающим. Мужчина начинал злиться, и лучше не усугублять ситуацию.

— Только обещай не предпринимать никаких действий без меня.

Условие выглядело жалким. И Макс только сильнее встревожился, но я должна была быть уверена, что после нашего разговора он не помчится к моему бывшему выяснять отношения на кулаках.

— Я сказал тебе: рассказывай, — настаивал Макс, и, глубоко вздохнув, убрав волосы со лба, я подчинилась.

К счастью, нас никто не прерывал. Мама с Алисой играли в зале, телевизор с включёнными мультиками работал так громко, что они не могли ничего слышать.

На том конце трубки повисло молчание.

— Алло? — робко спросила я, когда эта тишина начала меня беспокоить сильнее возможных отборных ругательств. — Прости, что не сказала тебе сразу.

— Зачем тебе я, Вита, если ты по-прежнему всё стараешься решить сама? — в голосе Макса чувствовалась усталость и лёгкий укор. Я вздохнула с облегчением. — Ты больше не одна и не можешь утаивать от меня подобное. И не должна этого делать!

— Прости, я слишком привыкла к тому, что за меня никто не станет впрягаться.

Я почувствовала, что её немного — и заплачу. На этот раз от тихого счастья. Я больше не одна, Макс прав. И уже не буду одна, чтобы не готовило будущее. Всё может быть, но ощущение неба, которое я, как Атлант, должна постоянно держать на плечах, пропало.

— Хочешь, сейчас приеду? — спросила он внезапно.

— Нет, здесь мама. Не надо, чтобы ты оставался ночевать при ней. И срываться сейчас из дома я не могу, Лиса будет плакать. Она всегда плачет, если я ухожу так поздно. Боится, что не вернусь, — я торопливо объясняла, а сама тоже утирала слёзы. Тихо так, чтобы не шмыгать носом.

Неужели всё это по-настоящему?

— У тебя правда никого нет? — спросила я внезапно, отгоняя прошлые страхи. — Как же так вышло? Я думала, все приличные мужики давно при жёнах или любимых.

— Тебя искал, — усмехнулся Макс, а потом замолчал и через мгновение добавил: — Всё, что было до тебя, это не то.

И от его слово, произнесённых так тепло, по-домашнему, мне стало хорошо и спокойно. Как в детстве, когда находишь на Новый год под ёлкой подарок и безоговорочно веришь в волшебство таинственной зимней ночи.

***

На следующее утро Макс уже ждал меня у дверей садика.

— Привет! — произнёс он, присаживаясь на корточки и протягивая Алисе маленькую плюшевую собачку. — Это тебе взамен Берты.

Бертой звали игрушечного мопса, который истрепался от времени и от слишком крепкий объятий Лисы. Она только недавно жаловалась на то, что собака похудела и стала похожа на тряпочку.

Поролон, которым была набита прежняя Берта, последние месяцы валялся комьями снега по всей квартире. Я уже не раз отдавала плюшевого зверя в ремонт, но больше этого делать не имело смысла. Собачка, подружка младенчества Лисы, просто не выдерживала починки.

Макс же нашёл почти точную копию бывшей Берты, которую я втихаря отправила на свалку. Только глаза у этой были не тёмно-карие, а ярко-синие.

Надо же, когда только он успел!

— Берта! — крикнула Лиса и прижала собачонку к груди. — Мама, можно я возьму её с собой?

— Конечно, — улыбнулась я и бросила Максу. — Сейчас отведу Лису и вернусь.

Он кивнул, и я, пока мы с дочкой не скрылись за поворотом, успела один раз оглянуться. Мне всё казалось сном. Я боялась подвоха, боялась ошибиться и довериться мужчине, но понимала, что если не сделаю этого сейчас, Макс не простит подозрений.

Не сразу, но это недоверие разрушит наши отношения. К тому же, никто из бывших мужчин не интересовался моей дочерью, и то, что они с Лисой так быстро нашли общий язык, говорило в пользу Макса.

Он не был идеальным и даже имел замашки собственника, да и я не без недостатков, так что попробовать впустить его не только в сердце, но и в жизнь, стоило.

— Я пойду на встречу с тобой, — заявил Макс, как только я вернулась. — Не спорь, так лучше. Или ты вообще туда не пойдёшь.

Я уже хотела громко возмутиться, что он не имеет права мной командовать, но вовремя прикусила язык. Имеет, особенно в том, что касается Вадима.

— Мы возьмём договор и подпишем его не на коленке и не на столике в кафе. А у нотариуса, как полагается, — тем временем объяснял свой план Макс, выруливая из квартала, где располагался детский сад.

Я сидела рядом и молчала, согласная со всем, что он предложит. Тем более, что говорил любимый вполне здравые вещи.

Макс подвёз меня к месту новой работы и, заглушив двигатель, обнял.

— Всё будет хорошо, любимая, вот увидишь! Не переживай!

Я не стала спрашивать, имеет ли он в виду мою новую работу или ситуацию с Вадимом, и лишь кивнула с благодарностью в душе.

Офис фирмы, где я начинала стажироваться с сегодняшнего дня, располагался совсем неподалёку от прежнего места работы и даже был ближе к дому на пятнадцать минут, чем прежний. Будто жизнь хотела мне показать, что все перемены на пользу. А я больше в этом и не сомневалась.

Отбросив до вечера все посторонние мысли, я нырнула в стеклянное здание, намереваясь в ближайшие восемь часов сосредоточиться только на работе.

***

Первый рабочий день оказался совсем не страшным, дело своё я знала хорошо и, думаю, смогла произвести благоприятное впечатление на начальницу.

Она едва ли была старше меня, но для солидности носила очки в роговой оправе. По крайней мере, так мне сказали сослуживцы, обожающие сплетничать ничуть не меньше тех, с кем я работала прежде.

Светлана Сергеевна, как звали начальницу, не стала драконить и даже милостиво отпустила пораньше. В качестве поощрения и аванса:

— Я очень доверяю первому впечатлению, Виталина Андреевна, — улыбнулась она и, несмотря на грубую оправу очков и зализанный высокий хвост, сделалась моложе. — Думаю, мы с вами сработаемся.

Я кивнула и с лёгким сердцем выпорхнула из офиса. Теперь предстояло самое сложное: поставить жирную точку в долгих отношениях с Вадимом. Юридическую. Физически я давно с ним попрощалась, и даже та самая «постельная месть» не считалась мной за полноценный секс.

Сегодня же у меня будет шанс избавиться от Вадима навсегда.

— Готова? — спросил Макс, встретив меня внизу у офиса. — Ещё есть время. Можем заехать перекусить.

Я кивнула, не сидеть же всё это время в машине, нервно грызя ногти!

Макс зарулил в «МакДак», заказал по бургеру и кофе. Я взяла ещё и мороженное, хотя не любила сладкого, но сейчас мне казалось уместным сочетание горячего с холодным.

Мы не говорили о предстоящей встрече, намерено избегая этой темы, и за это я была благодарна Максу. Он спросил, как прошёл первый рабочий день, но я не расслышала, погружённая в собственные мысли.

— Если не хочешь, можешь не отвечать, — в голосе любимого слышалась обида.

Отхлебнув кофе, он поставил бумажный стаканчик на стол и принялся рассматривать зелёный газон за окном.

— Прости, задумалась, — мягко произнесла я и накрыла его руку ладонью.

— Не объясняй, я понял. Ты на взводе. Не беспокойся, всё будет тихо и мирно. Если он не начнёт первым.

Макс бегло взглянул на меня, чтобы дальше уткнуться в стаканчик с кофе. Никогда не понимала, где он шутит, а где говорит серьёзно.

— Я не о том. Знаешь, на какой мысли я ловлю себя последнюю неделю? Что ты ненастоящий и вот-вот растаешь, как дым, — я потёрла шею и посмотрела в сторону, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

То, что я собиралась сказать, было крайне личным, потайным. И мама не раз предупреждала, что нельзя откровенничать с мужчинами, а я не хотела скрывать свою душу и мысли всю жизнь. На хер мне такая загадочная изюминка не нужна!

— Я всё время думаю, что была так долго с Вадимом, потому что недооценивала себя. Считала, что он мой потолок. Идеальный и романтичный, заботливый и страстный. Я даже не мечтала увести его от жены, мысли такой не допускала, представляя её идеальной, под стать мужу! А потом долго ни с кем не сближалась. Не верила, что могу быть нужной просто так, без корыстных планов переехать на мой диван и сесть на шею.

— Знаешь, ты меня раскусила. Я как раз собирался поговорить о том, чтобы съехаться. Пока планирую перебраться к тебе, потом что-нибудь решим, — Макс взял меня за руку. — С работой, правда, у меня всё налаживается. Так что сидеть на шее не получится. Нет, конечно, хотите, переезжайте ко мне, я не против.

Я посмотрела в глаза Максу но поняла, что он за всеми шуточками, он говорит абсолютно серьёзно.

— Я не против, — тихо ответила я, понимая, что давно ждала этого предложения.

В нашем положении лучше всего съехаться и посмотреть, как мы сможем ужиться вместе. Одной семьёй, хотя глядя на Макса, я впервые не сомневалась, что у нас всё получится. Так, как он, не понимал меня никто.

— Тогда решено. Поехали, — любимый посмотрел на часы и залпом допил кофе. — Решим всё разом и хватит возиться с этими Любимиными.

И я была с ним совершенно согласна. В последнее время это стало уже традицией. Первой совместной, можно сказать, семейной.

***

Вадим уже сидел за столиком и попивал зелёный чай, изучая открытую папку и документы, лежащие в ней. На глянцевой чёрной поверхности стола стоял глиняный заварочный чайничек и аккуратная в восточном стиле сахарница.

На втором этаже, там, где сидел бывший, было безлюдно. Раньше мы всегда встречались здесь: Вадим бронировал сразу три столика в одном крыле, и нас никто не беспокоил. Уверена, что так было и в этот раз.

Подняв глаза, Вадим увидел нас. Лицо бывшего мигом окаменело, а улыбка застыла, в углу рта залегла горькая складка. Вадим скривился и отодвинул стул ближе к окну.

— Добрый вечер! — произнесла я, опередив мужчин, чтобы сказать хоть что-то. Даже такую банальнось.

Признаться, сейчас я опасалась, что они поубивают друг друга и даже на секунду пожалела, что взяла Макса. С другой стороны, вспомнив о гнусных рассуждениях Вадима, понимала, что встреча втроём — насущная необходимость и гарант моей безопасности. От приставаний и сальных намёков бывшего.

— Я думал, у тебя хватит духу прийти одной, не вовлекая в наши дела посторонних, — произнёс Вадим, когда мы расселись.

Стол сейчас напоминал поле военных действий, переговоры вражеских военачальников: документы, сложенные аккуратной стопкой, бутылка воды и два стаканы, которые попросил принести официанта Макс.

И дымящаяся чашка чая. Вадим быстрым движением отодвинул её в сторону.

— Я не посторонний. Вита — моя невеста, поэтому всё, что касается её, касается и меня, — твёрдо произнёс Макс и смерил соперника долгим взглядом.

Я понимала, что любимый говорит обо мне, как о невесте, чтобы поставить Вадима на место, но всё равно, от этих слов у меня потеплело в груди.

— Как быстро, однако, — усмехнулся тот. — Ещё пару недель была в моей постели, теперь уже в вашей. Женщины непостоянны, приходится с этим мириться.

И он притворно вздохнул, оглаживая обручальное кольцо. Это была явная провокация. Я испугалась, что Макс вспылит. Но он сделал над собой усилие и взял меня за руку. Так, чтобы Вадим видел. И оценил, что переходить границы чревато.

— Всё это ненужная лирика, достойная мыльной оперы, а мы здесь не за этим, господин Любимин. Вижу, вы подготовили документы, — Макс говорил максимально кратко, жёстко, по-деловому, а я сидела, боясь дышать.

Пока всё складывалось вполне мирно, хотя воздух, несмотря на работающую в полную мощность сплит-систему, сделался душным и тяжёлым. Вот-вот проскочат электрические разряды и появится шаровая молния!

— Вита подпишет договор, разумеется, не здесь и после того, как его изучит мой юрист, — продолжал Макс, а я боялась дышать, чтобы не обращать на себя внимания.

Вадим периодически поглядывал в мою сторону, скользил презрительным взглядом, но я отводила глаза, улыбаясь Максу. Хоть бы это всё быстрее кончилось! Раз и навсегда!

Я почти не слышала разговора, только отдельные фразы. Макс и Вадим что-то передавали друг другу, документ кочевал из одних рук в другие.

Наконец, выпив не меньше двух литров воды, ёрзая на стуле и не смея отлучиться в туалет, чтобы ситуация, пока я буду отсутствовать, не накалилась до предела, я дождалась окончания встречи.

К этому моменту Вадим напустил на себя язвительно-весёлый вид, пять раз повторил, что он очень рад, что я наконец нашла себе достойного человека и не буду беспокоить его в будущем.

— Не будет, — кивнул Макс, и на его лице не возникло ответной улыбки. — Главное, чтобы вы помнили, о том, что она не одна. И не сочли себя в праве усомниться в этом и решить проверить.

— Я давно её разлюбил, — фыркнул Вадим. — Значит, до вторника?

Мужчины стояли около столика. Вадим держал папку так, будто хотел её прикрыться в случае возможной атаки, а Макс настолько крепко сжимал мою руку, что я опасалась, не останутся ли следы.

И оба говорили, будто меня здесь не было.

— До вторника.

— Надеюсь, ваша невеста не передумает. Она дама непостоянная в своих решениях, — отпустил напоследок шпильку Вадим, уже не скрывая, как его всё бесит.

Макс отпустил мою руку и подошёл к бывшему на опасно близкое расстояние. Я шагнула к ним, но получила предупреждающий жест не вмешиваться.

— Ещё одно слово, и я разобью тебе морду, и твой дядя тебя не защитит, — тихо произнёс Макс, но от его низкого, угрожающего тона у меня мурашки по спине побежали.

Не дожидаясь ответа, он повернулся, схватил меня за руку и поволок к лестнице, ведущей на первый этаж.

***

На свежем воздухе, Макс долго курил около входа. Вадим не появлялся. Наверное, струсил.

— Спасибо, — прошептала я, ластясь к плечу.

— Не жалеешь, что ушла от него? — спросила меня любимый, пригвоздив взглядом. Я энергично замотала головой:

— Я люблю тебя, Максим.

— И его любила, — ответил он, смотря в сторону.

— Любила. И ты тоже кого-то любил до меня. Но, как сам признался, всё это было не то. Так и с Вадимом. Было не то и не так, — я зашла с другого бока и заглянула Максу в глаза. — А теперь то. Как бы не закончились наши отношения, я всё равно тебе скажу: ты, Алиса и мама — мои самые родные, близкие люди. За каждого из вас мне не жалко и жизнь отдать, прости за пафос. Я не знаю, как ещё тебе доказать…

— Входи за меня замуж и роди ребёнка, — выпалил Макс, улыбаясь.

Я застыла с полуоткрытым ртом, забыв, что собиралась сказать.

— Согласна? Да или нет? Других слов не приму. Решай сейчас.

— Да, — кивнула я и закрыла рот ладонями. — Да. Я согласна.

Макс сгрёб меня в объятия и поцеловал. Нежно, еле касаясь губами моего рта.

— Решено, поженимся в августе, — прошептал он и прижал меня ещё крепче. Так, что я потеряла опору под ногами.

Потеряла, чтобы её обрести. На один день, месяц, год или навсегда. Неважно, главное, что теперь у меня всё по-другому. По полной. Жизнь, любовь, семья. И мужчина. Мой, единственный и родной.

Эпилог

Как и договаривались, во вторник мы подписали договор. Юрист предупредил нас с Максом, что он не имеет полной силы, и при изменении обстоятельств я в любой момент могу подать на установление отцовства и алименты. Скорее, эта бумага напоминала пакт о ненападении.

Катерина Любимина тоже присутствовала в офисе нотариуса, когда я подписала бумагу. Я старалась не смотреть в её сторону, хотя и чувствовала на себе её уничижительный взгляд. Иррациональной ненависти, питавшей меня, больше не было, как и прошлого.

Вернее, оно было, но покрылось таким толстым слоем пыли, что я без сожаления спрятала её в сундук памяти, чтобы больше никогда не доставать.

Макс переехал ко мне через неделю, проводив будущую тёщу на вокзал. Мама сияла от радости за меня и всё время шептала, чтобы я «не накосячила». Заверив её, что не собираюсь, я поцеловала в щёку и крепко обняла. Все наши разногласия, подёлённые на расстояние, что нас разделяло, улетучились как дым.

С работой у меня всё срослось. Я получила заветную должность и стала делать карьеру. По крайней мере, окунулась с головой в новые проекты, которых здесь было гораздо больше, чем на старом месте. Но проработать долго мне не удалось.

Уже в первых числах августа, когда мы подали заявление, решив расписаться осенью, я узнала, что беременна. На этот раз и тест, и задержка, и врач в той самой клинике женского здоровья подтвердили это.

Макс был на седьмом небе от счастья и носил меня на руках, не позволяя утруждаться. И задерживаться на работе. Что собственно и решило мою участь. Уволить, конечно. Не смогли, но намекнули, что после декрета меня не ждут. Расстраивалась я не долго и продолжала работать по мере сил, набивая портфолио.

Беременность проходила хорошо. Будучи уже на шестом месяце, в холле клиники я столкнулась с Катериной Любиминой. Она сопровождала на приём молоденькую девушку с короткой стрижкой, делающей её похожей на подростка. Когда девушка сняла пуховик, я заметила её намечающийся животик.

Девушка, отметив мой интерес, стыдливо улыбнулась, но Катерина чуть ли не силой утащила её на второй этаж, ворча что-то про глазливых людей. Я пожала плечами и направилась к своему кабинету.

Повторно мы столкнулись с незнакомкой через несколько дней в туалете той самой клинике. На этот раз Катерины не было видно, и девушка приветливо кивнула. Я улыбнулась в ответ, не собираясь заводить разговор.

— У вас первый? — спросила она так робко, будто боялась нарваться на грубость.

— Второй. Говорят, будет мальчик, — ответила я, моя руки.

Незнакомка замолчала, и я не стала лезть с расспросами. Досушив руки, я собиралась было уходить, как девушка поймала мой взгляд в зеркале, и произнесла:

— А у меня сразу двое. Но они не мои, — она говорила так быстро, словно оправдывалась. — Деньги нужны. Очень.

Я кивнула.

— Рожать не так страшно, как говорят. Не бойтесь. Тем более у вас будет кесарево, наверное.

Она улыбнулась и поблагодарила за поддержку, а в глазах гнездился не просто страх, ва животный ужас.

Мне стало её жаль, но каждый сам выбирает свою судьбу. И всё же, покидая клинику, я испытывала злость на Вадима и его жену, которые настолько привыкли использовать людей, что готовы идти по головам, чтобы получить желаемое.

***

Рожала я тоже по сервисному договору. Макс оплатил мне всё по высшему разряду, роды прошли легко, и когда мне на живот выложили Никиту, я осторожно погладила его по спинке и тихонько заплакала, мысленно поблагодарив бога.

Через пять часов, дав мне отдохнуть, в палату заглянули Макс и Алиса. Их пустили на пару минут посмотреть на сына и брата.

— Какой он сморщенный и красный! — пискнула Алиса, осторожно дотронувшись до щёчки младенца. Он мгновенно повернул голову, причмокивая во сне губами, чем напугал Лису так, ч то она спряталась за спину Макса.

— Спасибо тебе, любимая! — прошептал он на прощание, целуя меня и сына. А через несколько часов прислал сообщение, где объявил, что давно собирался мне сказать: он хочет усыновить Алису.

«Чтобы никто никогда не посмел вас обидеть. Мы уже давно настоящая семья».

— Полная, — прошептала я, обнимая комочек, заснувший у меня на руках. — И самая счастливая.

Оглавление

Глава 1. Звонок из прошлого

Глава 2. Рог изобилия

Глава 3. Предвкушение

Глава 4. Поздние встречи

Глава 5. Вслепую

Глава 6. Дежа вю

Глава 7. Жизнь полна неожиданностей

Глава 8. Бремя правды

Глава 9. Рикошет

Глава 10. Пепелище

Глава 11. ДОлго и счастливо

Эпилог