Два отгула. Сборник рассказов [Олег Гаврюшов] (fb2) читать онлайн

Олег Гаврюшов Два отгула. Сборник рассказов

ДВА ОТГУЛА.

Как-то вечером, перед самым концом работы, меня вызвал к себе начальник управления уголовного розыска, где я трудился сочиняя дутые показатели и липовые справки, и сказал:

– Надо посидеть подсадным на одной квартире. Есть информация, что туда сегодня грабители нагрянут.

– Товарищ полковник, – взмолился я, – рабочий день же кончается.

– Не боись, посидишь до девяти вечера и поедешь домой. Потом день отдохнёшь.

– А можно два? – Обрадовался я халявному отгулу, – я и до десяти посижу?

Рабочий день завершался, и начальник был по обычаю подшофе, а в этом состоянии он бы сама доброта.

– Ладно, возьми два.

Через час с небольшим я прохаживался по комнате в квартире на Колком проспекте и разглядывал меблировку. В другой комнате засели пятеро СОБРовцев, одетые в бронежилеты и каски. Они, в ожидании гостей ласково протирали вороненые стволы автоматов и угрюмо глядели в сторону входной двери. Ещё пять бойцов застыли этажом выше. В соседнем дворе стоял автобус с вооружённым до зубов взводом ОМОНа. Техники утыкали всю квартиру и подъезд аппаратурой.

Я много раз бывал в подобных ситуациях и ещё ни разу нам ничего не удавалось. На девяносто процентов я и сейчас был уверен, что ничего не произойдёт. Все, немного посидев разъедутся по домам, а я ещё получу два отгула. Но всё же были десять процентов сомнений.

По дороге к дому, у налётчиков лопнуло колесо, и пока они ремонтировали его на ближайшей шиномонтажке, у одного из бандитов, который возился с домкратом, случайно выпал из кармана пистолет. Пистолет был газовый, но выглядел как настоящий. Это заметил бдительный шиномонтажник и после того, как братва уехала, не преминул сообщить по «02» о своём наблюдении.

Дежурный по райотделу, которому из-за секретности ничего не сообщили о проводимой операции, выслал дежурную машину, догнавшую грабителей у подъезда, где их ждала засада. Все, кто сидел в засаде смогли стать свидетелями картины: когда столь долгожданные «гости» остановились у нужного подъезда, а к ним сзади подскочил патрульный уазик местного райотдела и плохо выспавшийся помощник дежурного в помятой форме стал обыскивать самого здорового бандита. Найдя у него пистолет, он приказал всем четверым загрузиться в «стакан» (1) и укатил. Все сидевшие в засаде недоумённо переглянулись между собой.

В кабинете, крутя на указательном пальце изъятый пистолет, сидел чуть подвыпивший дежурный опер и вёл профессиональный допрос задержанных:

– Какого хрена со стволом раскатываем? Отвечать, уроды?

За всех отвечал тот, у которого был обнаружен пистолет:

– На танцы ехали, а пистолет не мой, его мне ваш дежурный подсунул, чтобы «палку срубить» (2).

– Кого ты лечишь, придурок, – оперу было плохо, он собирался опохмелиться, но ему привезли этих четырёх, поэтому вместо поллитры, он был вынужден общаться сними. В этот момент дверь кабинета открыл дежурный по райотделу и, вызвав, опера в коридор сказал, что ему только, что звонили из областного управления и передали, что этих бандюков ждали в засаде у того подъезда, откуда их привезли. Ситуация приняла нехороший оборот, получалось, что сорвали операцию областному управлению, что-то надо было предпринимать, но не придумав ничего лучше, бандитов погрузили в «стакан» и отвезли туда, откуда забрали. Опер рассыпался в извинениях, сел в машину и собирался уже было отъехать, как, что-то вспомнив, снова выскочил из машины и со словами: «Ах, да, пардон, чуть не забыл», сунул в руки налётчику его пистолет, после чего впрыгнул в уазик и поехал опохмеляться.

Не ожидавшие такого вежливого обхождения бандиты переглянулись между собой и тот, который держал в руке пистолет, изрёк:

– Видал! Даже мусора уважают! На дело сами подвезли!

Все громко заржали. Отсмеявшись, один из них сел в машину, оставленную у подъезда и завёл мотор, остальные вошли в лифт. Все насторожились. Я, обречённо, опустился в кресло. Я не знал, как поведут себя бандиты, но ничего хорошего не ожидал. По долгу службы, мне не один раз приходилось допрашивать людей пострадавших от рук грабителей и сейчас я отчётливо вспоминал лицо одного гражданина, неосторожно открывшего дверь своей квартиры, польстившись на денежный перевод, который ему якобы принесли в два часа ночи. Вместо лица у этого гражданина было какое-то очень не эстетичное месиво. Он два часа мне рассказывал в подробностях, как его пинали «почтальоны», особенно почему врезалось в память то, как гражданин описывал паяльник, который бандиты сунули в его задний проход, и демонстрируя перед глазами шнур, обещали вставить его в розетку, если потерпевший по доброй воле не отдаст им деньги.

Пикантность ситуации заключалась в том, что необходимо было изображать из себя жертву до тех пор, пока бандиты не начнут требовать деньги. Идеально, если при этом, они будут сопровождать свои требованиями физическим насилием. До этих пор, их нельзя было арестовывать. Какое это будет «физическое насилие» не знал никто. При воспоминании о паяльнике, моё настроение ещё больше испортилось и я подумал о том, что может быть не поздно ещё позвонить начальнику и отказаться от двух обещанных отгулов, но, тут, на лестничной площадке послышались шаги и раздался дверной звонок.

Я подошёл к двери:

– Кто там?

– Участковый,– голос за дверью был вежливым и даже ласковым.

«Вежливые, суки», – подумал я и представил себя с паяльником в заднице.

«Какой ещё, на хрен, участковый», – подумали бойцы СОБРа. Один из них высунулся из дверей спальни и зашептал мне:

– Скажи участковому, чтобы валил отсюда. Нашёл время, когда приходить. Скажи, мы тут в засаде, бандюков ждём.

Сообразительность парней в бронежилетах не прибавила мне уверенности:

– Идиот, это и есть бандюки.

– А! Понял! – обрадовался СОБРовец, – а я думаю, чего это участковый припёрся.

– Ну, давай открывай, чего время тянешь, – раздалось из-за двери.

– Сейчас. Тут замок заедает, – торопиться как-то не хотелось. – Куда спешить-то, пожар что-ли. Вообще, я сейчас занят, может повестку оставите, я сам прийду или Вы в другой раз зайдете?

– Понимаешь, дело такое, другого раза может и не быть. Да ты не боись, я долго не задержу.– пообещал голос.

Я вздохнул и открыл дверь. Меня толкнули. В комнату ворвались двое налётчиков. Третий остался снаружи, заботливо прикрыв дверь, чтобы не тревожить возможным шумом соседей по площадке. Меня запихнули в большую комнату и скомандовали: «На пол». Я с большой охотой опустился на четвереньки и прикрыл голову руками, приняв таким образом безопасную позу и думая, что может всё ещё обойдётся. Один их них, сел на меня сверху и долбанул рукояткой пистолета по голове.

«Не обошлось», – подумал я.

Сверху спросили:

– Где оружие?

– Какое ещё оружие? – растерялся я.

По сценарию, грабители должны были прийти за деньгами. Они спрашивают: «Где деньги?» Я им указываю на шкаф, где действительно стояла сумка, которую для достоверности набили книгами. Грабители эту сумку берут. В этот момент их задерживают и все дела. Вот грабители, вот деньги. Всё шито – крыто, комар носу не подточит, идеальное обвинение для суда. С деньгами как-то всё просто и понятно, а, вот, вопрос об оружии прозвучал как-то необычно и застал меня врасплох. Я, конечно, хорошо знал – где оружие – в соседней комнате, вместе с пятью мордоворотами из СОБРа, которые соскучились по боксу. Но не говорить же об этом грабителям.

Меня снова ударили и поторопили:

– Где оружие?

– На фига вам оружие? – я стал искать хоть какой-то выход из положения, – Нету у меня никакого оружия. Может Вам, ребята, деньги нужны? Вы ничего не перепутали? – ненавязчиво предложил я.

– Тьфу ты, точно. – опомнился тот, кто сидел на мне сверху, – Деньги где?

Я тут же услужливо сообщил:

– Вон в том шкафу гляньте, в сумке должны лежать.

Второй бандит обрадовался лёгкой победе, подскочил к шкафу и достал сумку. Запустив руку в баул, он пошарил там и, к своему удивлению, вытащил книжку. Внимательно прочитав название, бандюк, недоумевая, посмотрел на напарника. На книжке крупными буквами значилось: «Уголовный кодекс», ниже помельче было приписано: «В редакции 1996 года».

«Свежий», – машинально подумал, сидевший на мне бандит и вслух грозно спросил:

– На хрена нам «уголовный кодекс»? Я тебя спрашиваю: «Оружи…тьфу, то есть деньги где?»

Но услышать, ответ ему не пришлось, так как в этот момент в комнату, с громким криком: «Ура» залетели бойцы специального отряда быстрого реагирования. Бандиты привычно попадали на пол и закрыли головы руками. Оставшийся на лестничной площадке налётчик, услышал подозрительный шум, доносившийся из квартиры и собирался уже было уйти, но тут с верхнего этажа на него обрушилась толпа одетых в камуфляж людей. Его подхватили, выбили им дверь бросили на пол и пробежались по нему всем взводом.

Потом, на суде он, кричал обращаясь к судьям:

– Ваша честь, это возмутительно. Спускаешься себе по лестнице, никого не трогаешь, и, тут, какие-то отморозки хватают тебя, затаскивают в какую-то квартиру, полчаса на тебе прыгают и убеждают в том, что ты в эту квартиру зашёл сам, чтобы хозяина ограбить. Протестую! (Впрочем, эта тирада не спасла его от нескольких лет заключения).

Суд состоялся через полгода, все получили по заслугам: бандиты – тюрьму, СОБРовцы – награды, мне обещали правительственную медаль «За охрану общественного порядка», но в отделе кадров на нашлось лишних бланков представлений, да и кадровики были загружены работой, поэтому с медалью у меня ничего вышло, но я не расстраиваюсь по пустякам. Меня больше возмущает то, что меня прокатили с двумя отгулами.

1 – «стакан» – заднее помещение в милицейском автомобиле, предназначенное для перевозки специфических пассажиров.

2 – «срубить палку» – повысить служебные показатели.

История одной взятки.

В начале 90-х годов повар тралового флота Витя Поремчук, уставший от постоянного безденежья и не получавший зарплату за год морских тяжёлых будней, проходил техосмотр на своём стареньком форде. Придирчивый гаишник сильно сомневался в исправности тормозной системы вдрызг разбитого автомобиля и не хотел выдавать талон техосмотра, без которого Вите приходилось платить по полтиннику каждому гаишнику тормозившему его на дороге. Поремчук уговаривал, как только мог настырного блюстителя порядка, но тот сопротивлялся. И тут Витя заметил на стенке гаишного кабинета объявление о приёме на работу в органы внутренних дел. Решив пойти на некую хитрость, Поремчук спросил у несговорчивого гаишника, как можно устроится к ним на работу. Услышав, что у кого-то возникло добровольное желание устроиться на работу в милицию, гаишник посмотрел на Витю с уважением. Он объяснил, где находится отдел кадров и немного помявшись выписал талон техосмотра будущему коллеге. Садясь в раздолбанный рыдван, Витя прикрепил к лобовому стеклу заветный талончик и забыл, и о гаишнике, и о своём интересе к работе в органах внутренних дел.

Вспомнил он о своём мимолётном желании лишь через месяц, когда его в очередной раз попросили подождать с заработной платой. Дома сидели голодные жена, дочка и тёща, и с работой нужно было что-то решать. Тут Витя и вспомнил об объявлении в милиции. Так он оказался на пороге отдела кадров Ноябрьского районного отдела внутренних дел. Из-за нехватки специалистов, дружными рядами свалившими из рабоче-крестьянской милиции в годы перестроичного лихолетья, в органы стали принимать всех подряд. Витю взяли на службу без специального образования и определили младшим следователем. Он получил стол, стул, печатную машинку и десяток уголовных дел, которые нужно было срочно расследовать. Новоиспечённый следователь с головой ушёл в работу. Надо отметить что работа ему понравилась, он с упоением расследовал сложные, запутанные дела, находил свидетелей, устраивал очные ставки, выступал в суде и занимался другой рутинной работой. За время службы, ему несколько раз выдавали денежные премии, благодарности, грамоты и дипломы, не заставило себя ждать и повышение по службе. Витя без труда переходил вверх по служебной лестнице и в конце концов дорос до начальника следственного отдела. На этом посту он продержался довольно долго. Поремчук пережил своего начальника – Погорельцева, интерес которого к женскому полу стал выходить за все разумные пределы, пережил областного начальника – Плугининова, которого чуть не посадили за взятки, пережил всех заместителей Плугининова, которых турнули вслед за покровителем и дождался, когда на место областного начальника приехал волгодский парень Федоткин. Поремчук решил, что настала пора действовать. Он не пропускал ни одной возможности услужить новому начальнику областной милиции, он нажал на все рычаги, на которые мог нажать, он заваливал подарками всех кого нужно завалить и в конце-концов, Федоткин, которому понравилось подхалимство Поремчука назначил его на должность начальника Ноябрьского райотдела.

Это была большая должность. Витя стал бесконтрольно распоряжаться бюджетом отдела. За казённый счёт Поремчук купил квартиру, сделал там ремонт и обставил её дорогой мебелью. Вся семья ездила на отдых в санатории и за границу. Бюджет отдела трещал по швам и вскоре его стало не хватать. Поремчук, пользовавшийся безграничной властью у себя в районе, начал брать взятки. К его кабинету выстроилась очередь, ему несли в валюте и в рублях, одаривали дорогими подарками, приглашали в рестораны и казино. Очень быстро бывший повар тралового флота освоился со своим положением, его аппетит вырос, а безнаказанность притупила бдительность.

В это время в районном городке Тундрагорск на второстепенной роли начальника уголовного розыска трудится Миша Шелобанов. Шелобанов прожил в милиции долгую жизнь, он много и честно работал, недоедая и недосыпая. Семья редко видела свою главу, который пропадал на работе, вкалывая на нелёгком милицейском поприще. Первая жена не выдержала и ушла через пять лет супружеской жизни, отсудив алименты на двух детей, изрядно подмочив Шелобанову его репутацию и финансовое положение. Он женился на другой, но и вторая после года совместной жизни стала сомневаться в своём выборе. Он всё положил на алтарь карьеры, но увы карьера упорно не давалась Шелобанову. То ли он пил не с теми людьми, то ли Бог его обидел по части интеллекта, а скорее всего и то и другое, но на долгих пятнадцать лет Миша задержался простым районным опером. Начав работать в Муриманске, оперуполномоченным уголовного розыска районного отделения милиции, Шелобанов ничем выдающимся себя не проявил, а наоборот прослыл сотрудником недалёким и малоспособным, но на работу не опаздывал, прогулов не допускал и водку на рабочем месте не пил. Поэтому, когда в 90-х годах, все более менее толковые кадры свалили из милиции и в органах образовалась огромная брешь, её стали заполнять кем придётся. Но, если в самом Муриманске от делающих занять руководящие должности отбоя не было, то в такую тьму-таракань, как Тундрагорск, никто ехать не соглашался. Поэтому, через пятнадцать лет безупречной милицейской службы, Шелобанову удалось получить место начальника Тундрагорского отдела уголовного розыска.

Шалабанов покинул областной город, и переехал в райцентр, где воздух был загажен сероводородными выбросами металлургического комбината, растительности вокруг городка не было, дышать было нечем, всё население мечтало оттуда вырваться и поэтому новые сослуживцы, на Шелобанова, приехавшего из более менее благополучного Муриманска, посмотрели с некоторым удивлением, но переглянулись, покрутитили пальцем у виска и приняли его в свои ряды. Жена приехавшая за мужем в Тундрагорск переночевала ночь в служебной квартире, на продавленном казённом диване, была сильно покусана мутировавшими тундрагорскими клопами и на утро рванула обратно в Муриманск наотрез отказавшись переезжать. Шелобанов же остался тянуть службу и ждать своего часа.

Как-то по лету Шелобановские опера взяли с поличным крупного Тундрагорского наркоторговца. Брали его по наводке одного квартирного вора «плотно сидевшего на игле». Вора случайно задержали постовые милиционеры на рынке, когда тот продавал азербайджанцам украденный накануне видеомагнитофон. Вора притащили в райотдел и бросили в камеру, где у него началась «ломка». Опер, который разбирался с вором, помахал перед его носом дозой героина, конфискованной по случаю у одного малолетнего наркомана и предложил обменять её на какую-нибудь ценную информацию. Вор не стал долго торговаться и тут же выложил всё что знал о самом крупном в городе наркоторговце – по национальности азербайджанце. Этот же вор, за вторую дозу героина помог оперативникам взять азера с поличным в тот момент, когда азер продавал этому вору героин. Азера взяли, обыскали картиру, нашли там три килограмма разных наркотиков, завели уголовное дело и отвезли наркобарона в СИЗО. Азеру светил приличный срок, но глава азербайджанской диаспоры был хорошо знаком с Поремчуком, которому не раз приносил мзду за освобождение своих земляков, выдавая её за спонсорскую помощь. И на этот раз, когда двери Поремчуковского кабинета открылись и внутрь вошёл глава азербайджанской диаспоры, Поремчук обрадовался, как ребёнок. У него зачесались руки и вспотели ладони в предвкушении больших денег.

Глава рассказал про своего земляка, сидевшего на нарах в Тундрагорском следственном изоляторе и пообещал сорок тысяч долларов, чтобы земляка выпустили из тюрьмы хотя бы на один день (специально на этот случай у земляка был припасен на воле заграничный паспорт с греческой визой и авиабилет в Афины с открытой датой). Услышав про сорок тысяч долларов, Поремчук аж подпрыгнул. Он пожал руку главному азербайджанцу и проводил его до дверей кабинета, пообещав, что всё будет в лучшем виде. Вернувшись за стол он набрал номер телефона Тунрагорского райотдела милиции и попросил, чтобы его соединили с начальником.

Начальником Тундрагорского райотдела милиции был чеченец по фамилии Тамерханов по имени Тамерхан. Перед началом первой чеченской кампании, он служил в МВД республики Ичкерия вместе с тогдашним первым заместителем министра этой же республики Плугининовым. За время государственной службы он, разленился и стал как все российские чиновники не способным на реальные действия, поэтому хорошо подготовленным чеченским сепаратистам ничего не стоило вышибить из Грозного Тамерханова, Плугининова и всё остальное местное министерство внутренних дел.

Тамерханов оказался на улице, но верный покровитель – Плугининов не забывал своих собутыльников и когда его загнали на крайний север руководить областным управлением, то в числе прочих преданных людей, он взял с собой и Тамерханова назначив его на должность начальника Тундрагорского РОВД.

В Тундрагоске пятьдесят лет работал, отравляя атмосферу, знаменитый на всю страну комбинат цветной металлургии. Зарплату на комбинате не платили и поэтому все, от последнего работяги до директора не стесняясь тащили цветной металл. До Тамерханова милиция время от времени ловила мелких несунов и образцово-показательно наказывала, но с приходом нового начальника РОВД всё изменилось. Узнав, что металл бесконтрольно разворовывается, Тамерханов активно включился в работу и стал наводить порядок. Через некоторое время он установил полный контроль над разворовыванием никеля и никельсодержащих отходов. Начальство комбината стало приносить Тамерханову в кабинет небольшой процент от вывезенной налево продукции, процент был небольшим, но его вполне хватало для того, чтобы Тамерханов мог зажить даже лучше чем в Чечне. Естественно, что друг Тамерханова – Юра Плугининов тоже в накладе не остался и небольшой денежный ручеёк из далёкого Тундрагорска заструился и в Плугининовскую сторону.

На рубеже веков Плугининова бесславно выставили с должности и на его место приехал новый начальник из Волгоды. Он стал активно перетаскивать в Муриманск своих земляков, освобождая для них должности потеплее. Кресло под Тамерхановым зашаталось. Во всех подчинённых он стал подозревать доносчиков, которые только и делали, что катали у себя в кабинетах на него кляузы. Подозрения Тамерханова усилились, когда в его райотдел на место начальника уголовного розыска прислали Шелобанова. Новый начальник угро перетряхнул весь комбинат. С болью в сердце Тамерханов наблюдал, как Шелобанов, ловил одного комбинатовского вора за другим, подбираясь к самому директору, от которого вела прямая дорожка к нему – Тамерханову. Чтобы не слететь с должности ему пришлось отказаться от комбинатовского процента, стать осторожнее и зажить на одну зарплату. Последнее было невыносимей всего, дочка училась в дорогом Московском ВУЗе, жена ездила отдыхать за границу, в Сочи строился коттедж. На всё нужны были деньги и Тамерханов стал залезать в долги проваливаясь всё глубже и глубже в финансовую яму. Гордый кавказец всё чаще и чаще стал подумывать вернуться в Чечню и заработать деньжат в какой-нибудь банде на стороневаххабитов, которые, как он слышал неплохо платят, но в один из зимних дней в его кабинете раздался телефонный звонок и дальний знакомый – Поремчук попросил о встрече.

На следующий день в Муриманском кафе, Тамерханов получил от Поремчука недвусмысленное предложение освободить за взятку азербайджанского наркобарона, арестованного в Тундрагорске настырным Шелобановым. Тамерханов задумался. Он сидел за столиком напротив Поремчука и лихорадочно соображал: с одной стороны взять взятку – дело обычное, для скорого на мзду кавказца, деньги, опять же неплохие и можно выбраться из долгов, а значит не придётся скакать с автоматом по горам размахивая зелёным флагом Ислама. С другой стороны в обстановке всеобщего доносительства нельзя быть на сто процентов уверенным, что это не провокация. Но честный взгляд голубых Поремчуковских глаз успокоил Тамерханова и он поинтересовался насчёт размера вознаграждения.

– Деньги не вопрос. Дадут сколько надо.– довольно сообщил Поремчук. – Скажем десять тысяч баксов достаточно?

– Пятнадцать. – машинально произнёс Тамерханов.

– Идёт. – согласился Поремчук, быстро подсчитавший в уме, что его чистая прибыль составит – двадцать пять тысяч долларов.

Договорившись встретиться на следующий день у здания центрального банка, Тамерханов и Поремчук поднялись из-за столика и стали жать на прощание руки, как вдруг в этот момент в кафе зашёл Шелобанов. Он приехал на выходные домой и решил сводить жену в ресторан. Увидев Тамерханова и Поремчука, он подошёл за их столик и широко улыбаясь поздоровался с обеими, потом перебросился с ними парой любезностей и вернулся к жене. Когда Шелобанов отошёл, Поремчук и Тамерханов недоумённо переглянулись, но вслух ничего не сказали, попрощались и разъехались.

«Чего это тут Тамерхановский прихвостень нарисовался», – подумал Поремчук, когда заводил автомобиль и отъезжал от парковки. – «Не иначе как сдать хочет, зараза»!

«Чего это Шелобан, за мной увязался?», – Тамерханов включил двигатель. Внезапная догадка озарила Тамерхана, – «А вдруг Шелобан прослушивает его телефон? Тогда ему всё известно? Чёрт с ними с деньгами, своя шкура важнее, надо Поремчука сдавать», – решил Тамерханов и выжав газ рванул в сторону Муриманского ФСБ, потому как родной милиции он не доверял. Через полчаса Тамерханов сидел в отделе по борьбе с коррупцией и доверительно сообщал о взятке, которую ему предложил Поремчук.

Примерно в это же время в кабинет начальника собственной безопасности милицейского ведомства, вошёл запыхавшийся Поремчук, больше чем Тамерханов доверявший своим коллегам. Он плотно закрыл за собой дверь и наклонившись к самому лицу начальника с чувством произнёс:

– Оборотня в погонах поймал, товарищ полковник.

В девять-ноль-ноль следующего дня три оперативных машины ФСБ припарковались на стоянке возле входа в Центральный банк. Из одной машины вышли двое человек в штатском, с поднятыми воротниками, в руках одного из них была большая спортивная сумка. Контрразведчики вошли в дом, который был ближе всего к стоянке и поднялись на лифте на последний этаж, там они подобрали ключи к чердачному замку и вышли на крышу. Гулял ветер, шёл небольшой снег, но бесстрашные контрразведчики не обращали на это внимания. Установив направленный микрофон и видеокамеру с телескопическим прицелом, они стали ждать, тихо переговариваясь друг с другом и время от времени связываясь по рации со старшим.

В это время на крыше соседнего дома появились двое мужчин, которые тоже стали устанавливать видеокамеру. Это озадачило чекистов, они сообщили по рации об увиденном, но старший приказал не отвлекаться, так как «гости» должны были показаться с минуты на минуту.

Первым на стоянку приехал Поремчук. Он был на личной машине, которую накануне утыкали аппаратурой. У самого Поремчука под рубашкой был приклеен микрофон, в кармане лежали пятнадцать тысяч фальшивых долларов помеченных невидимой краской. Он сильно волновался, но держался хорошо.

Через десять минут рядом с ним остановилась «Лада», за рулём которой был Тамерханов. Над Тамерхановской машиной тоже попотели в Фэ-эС-Бэ-шном ведомстве, напичкав её шпионским оборудованием.

Тамерханов открыл окно и улыбнулся Поремчуку самой дружелюбной улыбкой на какую был способен:

– Привет, дарагой! Харашо виглядешь, – сделал комплимент Тамерхан. – Садысь в мой машын, пагаварым.

Поремчук постарался не уступить в дружелюбии своему коллеге:

– Привет Тамерхан! – Сказал он так, будто Тамерханов был его самым лучшим другом и они не выделись тысячу лет. – Садись лучше ты ко мне. – И Витя гостеприимно похлопал ладонью по переднему сиденью, в упор на которое был нацелен объектив миниатюрной видеокамеры.

– Нэт, дарагой, – с лица Тамерхана не сходила широкая кавказская улыбка, – ты мой друг, я тибя сильно уважаю. Очень абидешь если откажешь.

Польщённый таким уважением, Поремчук пересел в машину к Тамерхану:

– Ну, как погода в Тундрагорске, – сказал Поремчук решив, что сразу отдать деньги будет невежливо.

– Ай, слюшай, какая погода, да? – пожаловался Тамерханов, – Прыроды нэт, дэрэвьев нэт, аблака чёрные, снэг чёрный, как люди жывут?

Поремчук участливо покивал головой и произнёс переходя к цели их встречи:

– Ну, как там наше дело?

– Да всё в порадке. Тамерхан – абещал, Тамерхан – сдэлал. Сегодня парня атпустим. Ты дэньги принёс?

– А как же? Поремчук – обещал, Поремчук – сделал! – не уступил в надёжности Витя и вынув конверт с помеченными долларами отдал его Тамерханову, – вот, пятнадцать, пересчитай.

По многолетней привычке Тамерхан достал из конверта деньги и стал любовно пересчитывать купюры, пачкая руки в невидимой краске. Досчитав до последней банкноты, Тамерханов сложил деньги в конверт и тяжко вздохнув положил его в бардачок:

– Ну прощай, друг, – Тамерхан протянул руку – Звани, если что.

– Ты тоже не забывай. Удачи тебе, Тамерхан. Хороший ты человек. – Поремчук вышел из автомобиля и закрыл за собой дверь.

В этот момент из чекистской машины выпрыгнули четверо амбалов и побежали к Поремчуку толкая по дороге работников банка спешащих в этот ранний час на работу. Витю грубо сбили с ног и самым неэстетичным образом бросили лицом в свежевыпавший снег испачкав дорогой костюм.

Тамерхан злорадно улыбнулся и включил зажигание, собираясь уехать с автостоянки, но в этот момент дверь открылась и чья-то сильная рука схватив Тамерхана за воротник вытащила его на снег. В лицо ему дыхнули несвежим запахом трое человек в масках, один из которых с ненавистью произнёс:

– На землю сука, – после чего не дожидаясь когда Тамерханов упадёт, его долбанули прикладом автомата по голове и начальник Тундрагорского райотдела потерял сознание.

ФСБ-эшники и милицонеры заметили друг друга и стали выяснять недоуменно переглядываясь, кто кому мешает проводить операцию. Милиционеры и контрразведчики долго спорили («Это Поремчук давал взятку.» – убеждали чекисты милиционеров. «Нет это Тамерханов», – настаивали последнии), но в конце концов стороны пришли к мнению, что привлечь за взятку никого не удастся. План по коррупции был сорван. Все расстроились, наподдали тумаков Поремчуку и Тамерханову, после чего сняли с них наручники и разъехались по своим кабинетам. Изрядно перепачканные взяточники остались на апрельском снегу одни. Поремчук вытирал разбитый при задержании нос, а у Тамерханова на руках ядовитым красным цветом стала проявляться краска.

На следующий день Поремчук был отправлен на пенсию, Тамерханова понизили в должности, а на место начальника Ноябрьского райотдела приехал из Тундрагорска майор Шелобанов.

Контрольная закупка.

Начальник городского уголовного розыска – подполковник милиции Асбахов сидел у себя в кабинете и в третий раз перечитывал министерскую телеграмму. Содержание телеграммы было пустым и ничего не значащим. В очередной раз министр требовал усилить борьбу с незаконным оборотом алкогольной продукции и принять меры к искоренению подпольных цехов по производству водки. Подобные телеграммы приходили в отдел и раньше, обычно их тут же рвали и выбрасывали в мусор, даже не соизволив подробно ознакомиться с содержанием, но на этой телеграмме стояла суровая резолюция областного начальника – «Принять к исполнению», а значит указание надо было выполнять. Как это делать Асбахов не знал, но не мог же он, гордый кавказец, позвонить областному начальнику – Плугининову и сказать:

– Юра – джан, моя нэ знает как бароться с нэзаконным абаротом алкаголя.

Потому что «Юра – джан», тут же бы ответил:

– Вай-вай, Асбах-джан, как нехорошо, но на «нет» и суда нет. Раз ты, дорогой, не знаешь, как это делать, то уступи свое место тому, кто знает, а сам иди отдыхать на пенсию.

Вспомнив, что из желающих занять его, Асбаховское, место уже выстроилась очередь, начальник уголовного розыска поднялся с кресла, вышел из кабинета и пошёл в отдел по раскрытию квартирных краж.

Дверь распахнулась от сильного пинка ноги, застав врасплох двух оперов – Саню и Лёшу, которые самозабвенно играли в компьютерную игру DOOM. Я спал на своём столе, положив под голову директивные указания подшитые в пухлый том. Все замерли, в кабинете воцарилась тишина, в которой был слышен только мой храп. Увидев, как я пускаю во сне слюни на папку с надписью «совершенно секретно», Асбахов рассвирепел:

– Разбудить,– гаркнул он, – через минуту все у меня в кабинете.

Дверь за начальником захлопнулась.

Меня растолкали, рассказали про явление начальства и мы поплелись все втроём к Асбахову.

В кабинете для совещаний, Асбахов ходил мимо трёх понурившихся оперов взад вперёд, четко печатая шаг, как на параде. Наконец он остановился и вперил взгляд сразу во всех троих:

– Прышла дыректива из Масквы. Таварищ министр ставит перед нами атвэтственную задачу – бороться с незаконным аборотом алкоголя. Какие будут мнения, таварищи апера?

– Товарищ, майор, – по-детски наивный Лёша, задал прямой вопрос, – а как с ним бороться-то? Мы же вроде по другим делам, мы ж вроде по квартирным кражам?

– Вроде-шмроде, – передразнил Асбахов, который и сам не знал, как это делать, – а ты когда их последний раз раскрывал, таварищ опэр по квартирным кражам?

Опера втянули головы в плечи, молча поглядывая в сторону Асбахова.

Не дождавшись ответа Асбахов стал по-кавказски прямолинеен и твёрд:

– Целыми днями ни хрэна нэ дэлаете, прэступлэния нэ раскрываете, только в кампьютэр играете, да водку пьёте.

Он прошёл за свой стол:

– С сэгодняшнего дня занимаетесь водкой и чтоб каждый день были паказатели. Нэ будет паказателей, нэ будет прэмии. – отрезал Асбахов.

При слове «премия» опера испугались по-настоящему. Начальственный гнев был обычным и привычным делом. Ни один рабочий день не начинался без нагоняя и не заканчивался им же. При этом все оставались довольны: начальники тем, что таким образом руководили подчинёнными, подчинённые тем, что начальники отвели душу и пришли в благостное расположение духа. Все привыкли, были довольны и никто не собирался менять установленный порядок вещей. Начальственный гнев можно терпеть до той поры пока он не затрагивает материального положения. А премия было делом святым, жёны о премии не знали и планировали семейный бюджет только рассчитывая на месячную получку супруга, и поэтому, премия была личной собственностью мужа и её можно было пропить без ущерба для семьи.

Задача нам была поставлена чёткая и за неисполнение спросили бы строго. Мы засели в кабинете и стали обсуждать положение. Асбахов был конечно прав, кражи мы не раскрывали очень давно, так давно что уже стало как-то неудобно получать заработную плату. Поэтому мы решили, что побороться с водочниками было бы полезно для рейтинга нашего отдела. Мы взяли у Асбахова пятьдесят рублей на оперативные расходы (скупой кавказец долго не хотел давать, но мы пообещали, что вечером вернём), позвали своего водителя и вытащив карту города стали вырабатывать план.

В то время на каждом рынке имелась группа старушек, которые торговали из-под полы дешёвой водкой гаражного разлива. Саня, бывший тогда старшим в нашем отделе распределил обязанности так: я под видом БОМЖа должен был подойти к бабушкам и купить у них бутылку водки. В момент покупки к нам подойдут Саня и Леша, покажут удостоверение и объявят, что это контрольная закупка. Потом подъедет на служебном автомобиле Юра, мы погрузим бабушек и водку в машину, и всех доставим в отдел. «Так вот, товарищи, – закончил вырабатывать диспозицию Саня и подражая Асбахову подвёл итог, – дэйствуя по этому прастому и в то же время гениальному плану, ми сможем паднять показатели и сахранить премии».

Меня нарядили БОМЖом сунули Асбаховскую пятидесятку, на которой мы спецкарандашом написали «контрольная закупка» и всем отделом выехали к ближайшему рынку. В целях конспирации, меня высадили за сто метров до торговых рядов, а сами проехали на условленную позицию.

Имитируя нетвердую походку и отсутствующий взгляд, я подошёл к двум старушкам благообразного вида. В руках старушки держали дешёвенькие сумочки, по контурам которых угадывалось их бутылочное содержимое. Подойдя к ним я приготовился было произнести заранее отрепетированную речь, но из-за сильного волнения забыл все слова, а поэтому некоторое время молча стоял открыв рот и глупо моргая глазами. Одна из бабулек оглядела меня с ног до головы и видимо узнав во мне «своего клиента» сказала:

– Водочку ищешь, милок? – Она сладко улыбнулась.

Я наконец овладел собой и сделал недоверчивое лицо:

– А у тебя, что, есть, что ли?

– Обижаешь, – надулась старушенция.

Она открыла сумочку и продемонстрировала мне бутылку водки, заботливо завёрнутую в газету «Вечерний Муриманск». Я уже предчуствовал скорую развязку, боковым зрением наблюдая за Саней и Лёшей, которые ходили взад вперёд за спиной старушек и ждали от меня условного сигнала

– Сколько? – Я, засунул руку в карман, нащупал там пятидесятку и уже стал доставать её, как вдруг услышал:.

– Шестьдесят, – старушка улыбалась, дежурной улыбкой продавщицы, которая сбывает залежалый товар.

В кармане у меня была только помеченная пятидесятка и к такому повороту событий я готов не был, рука с пятидесяткой замерла на полпути, Саня и Леша застыли в напряжении, повисла незапланированная пауза. Премия накрывалась.

– Вчера же пятьдесят было? – вспомнил я цену, по которой недавно покупал у таких же старушек палёную водку.

– А сегодня шестьдесят, – настаивала старушка и добавила демонстрируя знание экономических терминов, – Инфляция, сынок.

– Она у тебя, что, золотая? – обиделся я бесконтрольному повышению цен на основной продукт. – Тогда почему не семьдесят?

– «Закупка» поднялась со вчерашнего дня, касатик, – оправдываясь объяснила мне основы товаро-денежных отношений старушка.

– Бабуль, давай за полтинник? У меня больше нету. – взмолился я.

– За полтинник я сама покупаю, а не нравится, иди в магазин, там по восемьдесят.– отрезала бабуля и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Я давно заметил, что самые неожиданные решения приходят ко мне во время тупиковых ситуаций. Я поднял голову в сторону Леши и Сани и громко крикнул. Обращаясь к ним:

– Мужики, червонцем не выручите? На пузырь не хватает. Заразы, ещё вчера по полтиннику продавали, а сегодня уже по шестьдесят, кровопийцы.

Коллеги недовольно переглянулись между собой – рисковать кровными деньгами было не в чести у блюстителей порядка. Но ситуацию они оценили сразу, Леша скрепя сердце достал десятку и оба подошли к нам. Я добавил Лешину десятку к своему полтиннику и протянул бабуле.

– Давно бы так, а то тогуешься из-за копеек, – радовалась бабулька убирая деньги в карман пальто, – на поправляйся на здоровье. Она протянула мне бутылку и в этот момент, как в голливудских блокбастерах к нам подкатил Юра на своём уазике, резко затормозил обдав снежной пылью всех присутствующих и остановился.

Леша и Саня достали удостоверения, объявили, что это контрольная закупка и всех бабушек, вместе с непроданной водкой забрали в управление.

На следующий день в оперативной сводке значилось, что усилиями сотрудников отдела по борьбе с квартирными кражами привлечено к административной ответственности два человека и изъято из незаконного оборота алкоголя, два литра фальсифицированной водки. Мы сидели гордые и мечтали, что сделаем со своей квартальной премией.

Что касается бабушек, то, ведь, в милиции не изверги служат. Отпустили их в тот же день выписав предупреждение. Водку правда конфисковали, пустили на протирку компьютеров.