Роза в ее руке [Александра Астафьева] (fb2) читать онлайн

Роза в ее руке

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1 Печальная мелодия

Он думал, что это была его последняя печальная мелодия…

Как обычно после очередного позднего выступления в баре для ценителей музыки тяжелого рока Бьорн попрощался со своими друзьями. Выражение его лица не выдавало эмоции или намека на то, что он вскоре собирался сделать.

Мужчина шел в одиночестве ночью по знакомой пустой улице неспроста. Она вела его прямо туда, где все началось и должно было закончиться. Но, как известно, любой конец — начало новой истории.

На небольшой узкой улочке, ведущей к широкому мосту, не было ни единой души. Закурив последнюю сигарету и глубже затянувшись едким дымом, он уперся локтями в скользкие от дождя перила и смотрел куда-то вдаль. Прекрасное лицо его жены Линды мелькало отражением в водяной глади вперемешку с полнолунием.

Он очень часто приходил сюда. Настолько часто, что это место стало ему вторым домом. Прошло два года, а он помнит все до мелочей. Как будто все произошло вчера. Но уже давно не испытывал по этому поводу того сокрушения, как раньше. В последнее время Бьорн сомневался в истинности своих ощущений, притупленных временем. Его беспокоили бессонница и неспособность проявлять обыкновенные для людей чувства. Все стало вокруг бесцветным и пустым.

Его не спасала игра на гитаре. Он уже давно не сочинял хороших песен. И самое главное — дома его никто не ждал.

«Еще три затяжки», — промелькнула мысль в его голове.

Первая, вторая, третья…

Была ли эта ночь для него последней?

А, может, завтра в который раз шепнет ему, что жил он не напрасно. Жил для того, чтобы хранить в своем сердце счастливые воспоминания, от которых становилось спокойнее.

Не до конца выкуренная сигарета отлетела в сторону, разбросав на ветру искры пепла. Последний выдох никотина медленно растворился в темноте ночи. Когда мужчина, держась за ограждающее устройство, принял следующее решение, скрип колес и звук резких тормозов ворвался в его одиночество.

***

Бьорн

Мой взгляд, брошенный в сторону противного звука, моментально приклеился к виду человеческого тела, скатившегося из задней дверцы ничем непримечательного автомобиля. Оно неприятно шлепнулось об асфальт. Резко вдавленный газ и знакомый свист шин унес машину прочь, превратив ее в маленькую постепенно движущуюся точку. Все произошло в считанные секунды.

Я не успел разглядеть номер. Цвет и предположительная марка — это все, что удалось мне запомнить. Несмотря на присутствие одинокого тусклого фонаря, слабо освещающего дорогу, мой взгляд сосредоточился на бледном изображении женского обличия с густыми волосами рыжего отлива. По крайней мере, так показалось издалека. Словно призрак в ночи без лишнего движения я наблюдал за всем, что происходило в тот момент. Проклятье сорвалось с моих губ. Меньше всего мне хотелось быть свидетелем избавления от мертвого тела. Я вовсе не собирался разглядывать происходящее. Мне абсолютно ничего не мешало бросить все и уйти, пустить увиденное на самотек, погрузиться в свой мир и одинокое пребывание в нем. Но непослушные ноги не намерены были двигаться.

Я все еще глядел туда, где раскиданный образ женского тела лежал на холодном тротуаре без признаков жизни.

Внутренняя борьба разгорелась не на шутку, предоставляя выбор: немедленно покинуть это место, продлевая прежнюю жизнь, или остаться, чтобы стать частью чужой истории. Истории женщины, что неподвижно лежала в нескольких метрах от меня.

Часы показывали ровно полночь. Погода стояла далеко не летняя, и противный мелкий дождь заставил съежиться от мысли, что есть люди, у которых все было намного хуже. Например, как у человека, которого выбросили из машины, словно ненужную вещь на помойку. Где-то бродил бездомный, и у него не было еды. Кто-то потерял жизнь, в то время как кто-то родился.

Эти странные сравнения мелькали диафильмом перед глазами, пока ноги не начали свое направление к месту событий. Широкими шагами я преодолел расстояние и приблизился к месту, где лежала… Девушка. Я не видел ее лица, она покоилась на боку. Когда присел на корточки и наклонился к ней ближе, сердце подпрыгнуло в груди. Совсем ребенок. На вид не старше семнадцати лет.

Я аккуратно развернул ее на спину, всматриваясь в юные черты лица. Отметил исхудавшее бледнокожее лицо с большим количеством маленьких таких же рыжих, как и волосы, веснушек. Они были рассыпаны везде: на веках, лбу, носу, под глазами, губах и мочках ушей. Глаза девчонки были закрыты, губы опухшие, под носом размазана кровь.

Находилась она в сознании или нет, я не мог ответить. После этой мысли нащупал пальцами слабую отдачу пульса, и решение накрыть ее крохотное тело своей курткой пришло незамедлительно. На удивление в моих руках она оказалась легкой. Мне бы не составило большого труда отнести ее в близлежащую больницу. По крайней мере, хоть таким образом я смог бы оказать ей первую необходимую помощь. Возможно, и мне бы воздалось. Как известно, жизнь способна возвращать все деяния бумерангом. Но тогда смысл был в другом. Я пожалел девчонку. И лично никогда не претендовал на жалость. Все дело было в том, что местные клиники вызывали у меня отвращение. Мне были ненавистны атмосфера и запах, царящие в этом здании. И цвет. Белые стены, белые халаты, светлый пол. Все это сливалось перед глазами, воссоздавая в памяти неприятную картину.

***

— Вы уверены в этом на сто процентов? — пальцы инстинктивно сжимали клочок бумаги, содержание которой постепенно разрушала мою жизнь.

— Сожалею, мистер Ньюман. Сожалею, — развел руки в стороны мой лечащий врач.

Неприятное жжение в грудной клетке стремительно распространилось по остальным внутренним органам. Сила самовнушения возымела огромное превосходство надо мной, когда я в полной мере осознал происходящее.

В одно мгновение все стало на свои места.

Я бросил взгляд за стеклянное ограждение, по другую сторону которого в ожидании томились остальные пациенты со своими спутниками.

Линда.

Такая нежная и красивая. Во взгляде белокурого ангела не было ни единой тревоги.

Она отрешенно наблюдала за игрой бросающихся в глаза маленьких детей, ожидая окончания моего тет-а-тет с доктором Моррисоном. Жена не могла подозревать, о чем именно велась наша беседа. Ей и не стоило знать.

— Как долго это длится? — спросил я, не отрывая от нее взгляда.

— Сравнительно недавно. Должен сказать, вам еще повезло.

— Серьезно?

Длительная пауза выдавала медлительность доктора с ответом, который стал понятен без лишних слов.

Протянув руку для заключительного пожатия, мне не терпелось поспешить на выход из душного и теперь уже ненавистного мною помещения.

— Запомните, мистер Ньюман. Шанс есть всегда, — послышались его слова на прощание.

Чуть позже я задумался, была ли это наигранная годами уверенность, или подготовленный для подобных случаев ответ, но голос доктора Моррисона прозвучал довольно твердо. Мне захотелось поверить ему.

В завершении всего, кивнув головой человеку в белом халате, я вышел из кабинета с осознанием того, что прежней жизни уже не будет. От нее не осталось и следа.

Глава 2 Незнакомец

Тепло. Покой. Уют.

Именно эти ощущения испытывала Вивьен, когда ее тело находилось в твердых руках и искренних объятиях, затмевая в памяти тошнотворные прикосновения мерзких чужих ладоней. Ноздри обволакивал легкий аромат мужского парфюма, а не гнилая вонь алкогольного перегара. И когда на протяжении длительного пути мужчина нес девушку на руках, звук биения его сердца служил для нее убаюкивающей мелодией, погружая в блаженный сон.

Ей не пришлось претворяться безжизненной ради своего спасения. Те сволочи были беспощадны и безжалостны. Девушка погрузилась в мир, где представления об обыкновенной жизни поглощали ее, растворяя физическую боль. Все сводилось к тому, что Флойд не соврал и все-таки сдержал свое слово.

И как только произошло то, о чем мысленно она умоляла — поскорее избавиться от мучителей, изображая неживую, — появился он. Человек из «ниоткуда». Он шел, уверенно прижимая к своей груди ее крохотное надломленное тело. Несмотря на то, что от некогда прекрасного и невинного ничего уже не оставалось, его руки были предназначены, чтобы спасти Вивьен или хотя бы ее душу.

***

Вивьен

Все изменилось в то самое мгновение, когда прикосновение к незнакомцу не стало омерзительным.

Я не дышала. От переизбытка чувств, словно онемела, не имея понятия, где я, с кем, и почему мне решили помочь. Девушке, которая потеряла себя.

Никогда не мечтала о такой участи. Чтобы в двадцать лет пережить мнимую любовь, предательство, унижение наряду с безумной одержимостью и ее последствиями. Не тогда, когда жизнь и все прекрасное было еще впереди. К сожалению, нам не дано выбирать судьбу. Я знала об этом не понаслышке.

Едва веки вздрогнули, тусклый свет лампы ослепил без предупреждения.

Припухлость вокруг одного глаза была очевидна: она мешала до конца открыться веку, превращая его в узкую щелку. Губы царапала раздражающая боль, дышать было тяжело.

Вопросы о моем местонахождении не обошли меня стороной. Следующее, что взбудоражило мой мозг, приземлив остальные тревожные ощущения — это незнакомая скудная обстановка. Представление о том, что я находилась далеко и в надежном для себя месте, немного успокоили мое волнение.

— Эй, — незнакомый мужской голос и прикосновение к щеке заставили обратить на себя внимание.

Инстинктивная попытка отпрянуть от ожидаемой оплеухи и съежиться на скрипучей кровати не увенчалась успехом. Резкая боль разрезала все мое тело.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — поспешил успокоить незнакомец, убрав за спину руки.

Взглянув на него, я обомлела. Сердце забилось быстрее обычного темпа. Длинные, вьющиеся темные волосы и такого же цвета одежда делали мужчину устрашающе привлекательным. Футболка облегала его стройное с крепкими мышцами тело, темные джинсы блестяще сидели на нем. От него не исходило той опасности, которая ожидала меня повсюду. Он сидел подле на безопасном расстоянии без намека на близость. Незнакомые глаза нашли мои. Полные губы приоткрылись, испустив вздох, в то время как поза оставалась решительной и уверенной.

Мы продолжали смотреть друг на друга, пока он не прервал тишину.

— Что-нибудь помнишь? Например, как оказалась здесь? — спросил мужчина уставшим голосом.

Перебирая воспоминания о событиях последних нескольких часов, сознание воспроизвело лишь отвратительное. Здоровенные руки одного из двоих ублюдков удерживали меня, пока второй мерзкими лапами шарил по худенькому продрогшему телу. У меня не было сил просить их остановиться. Умолять подонков пощадить было бессмысленным в тот момент. Им нужна была не я, а всего лишь мое тело. Той девушки давно не существовало, как и ощущения боли. Разлучение души с внешней оболочкой являлось бы самым подходящим выходом для решения всех моих проблем.

Тем временем, мужчина терпеливо ждал от меня слова. Я не собиралась что-либо отвечать ему, сомневаясь в том, что он бы верно воспринял мои слова.

Помотав отрицательно головой, я натянула одеяло, будто была в состоянии скрыть свою сущность.

— Откуда ты? — спросил он вновь.

Я покачала головой.

— Ладно, — разочаровавшись, он встал и направился к двери, окончательно образовав между нами пространство. — Я отвезу тебя домой, как только тебе станет лучше, и ты сможешь самостоятельно ходить.

Он немного потоптался на месте, решая уходить сейчас или чуть позже, а затем продолжил более уверенным голосом.

— Мой друг — хороший врач. Он скоро придет, чтобы осмотреть тебя.

Что? Нет. Нет.

— Ты в моем доме, — попытался меня опередить незнакомец, — а значит, ты в безопасности. Я обещаю, что здесь ничего плохого с тобой не случится.

Тут меня посетила мысль о Флойде. О том, как он часто поступал в подобных случаях: на мгновение лишал жизни, а после уничтожал всех виновных, спасая жертву для дальнейших своих издевательств. В такие моменты смерть являлась бы для меня наилучшим выходом. Если бы этот мужчина был Флойдом… Но, к счастью, он им не был.

Я не была в том состоянии, чтобы разглядеть человека, находящегося рядом с собой возле кровати, чьи сильные руки принесли меня сюда. Но мне запомнился каждый его вдох, сердцебиение и приятное тепло.

Он стоял передо мной, и наши взгляды были нацелены друг на друга. Его — любопытствующий, с долей сожаления. Мой — прямой и с вызовом. Я ничего не боялась. Не было необходимости привыкать к осуждению. Пусть бы говорил правду и что подумал обо мне, когда увидел полную картину произошедшего.

— Где находится твой дом?

Он не прекращал задавать свои вопросы.

— Имя у тебя хотя бы есть?

В моем положении наилучшим способом было притвориться чужестранкой, не понимающей языка, на котором общался парень.

Я пожала плечами, в который раз уходя от ответа.

— Частичная потеря памяти и онемение, — едва разборчиво пробормотал длинноволосый мужчина.

Достаточно длительное время он пристально смотрел мне в глаза, как будто пытался там обнаружить ответ на все вопросы. Но мой выработанный годами взгляд оставался твердым и непокорным. Скорее, безэмоциональным.

— Как часто это случалось с тобой?

Все же он произнес интересующий его вопрос, ответом на который послужило мое очередное молчание.

Я попыталась двинуться с места, когда ощущение тревоги и желание бежать отсюда без оглядки овладели моим сознанием.

Бежать.

Последние три года моей жизни были вызваны этим желанием.

— Ты дрожишь, — прикосновение теплой ладони к моей руке отдалось легким приятным покалыванием по всему телу.

Мне было тяжело уловить эти ощущения. Знала только, что они не были отталкивающими, как те, что я испытывала в последнее время.

Опасность. Именно это привычное чувство следовало за мной по пятам. Но, находясь в маленькой комнате, оно будто испарилось. Осталось в той машине с теми ужасными людьми.

— Сейчас принесу плед, — сказал парень и поспешил выйти из комнаты.

Флойд теперь далеко, а неизвестный человек находился слишком близко. Я заставляла себя верить в то, что этот мужчина большей боли мне уже не причинит. Люди всегда выбирали то неизведанное, что искушало их на протяжении всего времени.

Однажды я имела неосторожность довериться человеку, от которого зависела вся моя жизнь. А теперь она находилась в руках хозяина этого дома.

Лежа, я рассматривала каждую деталь крохотной комнаты в преобладающих коричневых тонах. Одна кровать, рядом тумбочка. Небольшой письменный стол и гитара в углу. Множество книг украшали целый книжный стеллаж.

Я слегка потянулась, чтобы попробовать встать, но резкая боль в ребрах приковала меня к месту. Все что я могла делать — это разглядывать новое место обитания.

Надолго ли оно было моим? Я понятия не имела. Лишь ощущение тепла и толики облегчения присутствовали рядом вместе с этим таинственным незнакомцем, чей очаровательный взгляд не смог скрыть от меня некоторую деталь.

Грусть.

Она была с ним повсюду. В его сердце, глазах и душе. В его маленькой, но уютной комнате, которая пропиталась творческой атмосферой одиночества, а собственный эпатажный вид пугал и привлекал одновременно.

Сухость во рту и привкус собственной крови подсказывали мне, что, должно быть, я выглядела хуже, чем являлась на самом деле. На мне была рваная пропитанная грязью сорочка. Поверх нее накинут вязаный кардиган серого цвета. Он несколько скрывал неопрятный образ, что нельзя сказать о собственном лице. На столике не было зеркала, но тяжелые отекшие веки и ноющая боль в районе виска говорили сами за себя. Я однозначно не была привлекательной в тот момент.

***

— Ты необыкновенная, Ви. Знаешь об этом?

Томми прикасался подушечкой пальца к моим губам в ожидании поцелуя. Любимая лесная роща в который раз служила для нас убежищем. Лежа на покрывале из мягких пожелтевших листьев и кое-где зеленой травы, мы не выпускали друг друга из объятий.

— Ты делаешь меня такой, — ответила я безропотно.

В тот день никому не удалось помешать нам быть вместе. Жаль, что мама ошибалась на его счет, предостерегала от встреч с ним, когда на самом деле Том являлся для меня всем миром.

Он несколько секунд смотрел в мои глаза, нежно проводя по щеке своим пальцем.

— Ты счастлива? — последовал неожиданный вопрос.

Я утвердительно закивала головой с легкой улыбкой на губах.

— Почему?

— Потому, что мы свободны! — громко крикнула, заполняя возгласом лесное пространство. В момент, когда прикосновения Тома вызвали в теле ощущение щекотки, мой хохот отдался звонким эхом.

— Я люблю тебя, — проговорил он шепотом у моего лица, после того как мы успокоились и перевели дыхание.

— И я тебя, — не солгала в ответ.

Глава 3 Солнечная

Бьорн с отвращением снял с себя футболку и небрежно бросил ее на диван. Уже в который раз он чувствовал признаки внезапной утомленности. Пот стекал с его лба, а кожа невыносимо горела, как будто все начиналось сначала.

В тот момент не было желания поддаваться унынию и предавать легкому недомоганию большого значения. Опустив голову и сжимая пальцами кухонный край стола, он думал о ней. На самом деле, его волновала история пострадавшей девушки, пусть внешне это никак не проявлялось. Незнакомка, которая лежала на его кровати в более подавленном состоянии, чем находился он сам, необъяснимо притягивала своим существованием, словно магнитом. Сопротивляясь искушению, Бьорн гнал мысли прочь, желая скорейшего ее исчезновения.

В небольшом домике за городом, вдали от суеты и остального мира, всего три крохотные комнаты и одна гостиная определяли его укромное жилище. Здесь он обитал уже долгое время, и это место служило ему всем миром, принимая привычное одиночество в свои теплые объятия. О том, что придется спать на жестком диване, Бьорн думал в последнюю очередь. Он отнес бездыханное тело на второй этаж, предоставив незнакомой девушке свою личную комнату. Гостья должна выкарабкаться и покинуть его дом как можно скорее. Вот, что больше всего тревожило его.

***

Бьорн

— Проклятье, — выругался я, когда острое лезвие ножа неожиданно вонзилось в мой палец.

В одно мгновение я слизнул выступившую кровь и обмотал небольшую рану салфеткой. Кругом лежала грязная посуда, мусор и крошки были привычно разбросаны по всей кухонной столешнице. Громыхая посудой, попытался отмыть пару тарелок, щадя пораненный палец.

Кроме меня некому было здесь прибираться. Пару раз приходила миссис Лори, чтобы навести порядок в доме. Однако это месяц не был столь прибыльным на заработок как раньше. Я не мог позволить себе домработницу. Не в этот раз.

Солнечная.

Поскольку имя моей гости не было известно, мысленно прозвал ее именно так. Кроме цвета волос и переливающихся веснушек, она излучала потоки тепла и солнечного света. Преобладающее наивное выражение юного лица вперемешку с необъяснимым вызовом всему миру по-особенному привлекали мое внимание. Маленькая взрослая женщина. Она была девушкой с огромными печальными зелеными глазами и проникновенным взглядом. Давить на нее в дальнейших поисках ответов больше не входило в мои планы. Если она не имела желания рассказать мне, откуда родом, и что с ней стряслось, следовательно, могла сама или по воле судьбы заслужить то, чего достигла.

Когда я принес ей стакан воды и накрыл еще одним пледом, по одному взгляду можно было понять, что девушка была мне благодарна, даже если это отражалось в молчании. Без единого звука кивнул головой и покинул ее.

Шум дребезжащего мотора мотоцикла вывел из собственных мыслей и дал понять, что Редди был на подходе.

— Прости, дернул тебя посреди ночи, — начал извиняться я вместо приветствия, впуская его на порог дома.

— Брось, ты же знаешь, я твой вечный должник. Где жертва?

Мы поприветствовали друг друга легким ударом кулаков, и я указал ему в сторону лестницы, ведущей наверх к моей комнате. В нетерпении оба мигом двинулись к ступенькам.

Ред Морган — тот самый близкий человек и друг, на которого всегда можно было положиться. Он никогда не отказывал, даже если оказание помощи не было для него выгодным. Однажды я принял на себя удар ножом, который предназначался Редди, от нетрезвого идиота в баре. Благо все закончилось царапиной. Происшествие случилось очень давно, но друг до сих пор считает, что за тот поступок обязан мне до конца своих дней.

Он совсем не походил на доктора. Внешность предполагала не столько род его деятельности, сколько хобби. Ред был байкером, и медицина продолжала присутствовать в его жизни. Лысый, с многочисленными татуировками, пирсингом на брови и ушной раковине — такой мог заставить любого усомниться в его медицинских способностях, не только рыжую, подвергшуюся избиению, девчонку.

Громко скрипнув дверью, мы вошли в комнату, где на кровати лежала девушка.

— Какие жалобы? — спросил Редди, когда включил настольную лампу на прикроватном столике.

Она не спала. Лежала, глядя в потолок немигающим взглядом.

Он открыл свою сумку и обработал руки антисептиком, и я ответил ему, что она не произнесла ни слова с того момента, как очнулась в моей комнате.

— Может быть, она не американка? Эй, — он обратился к ней, но не получив внимания, щелкнул два раза пальцами перед ее глазами. — Sprechen Sie Deutsch? Parlez-vous francais? (прим. автора «Вы говорите по-немецки? По-французски?»)

Никакой реакции.

Данная ситуация могла бы позабавить кого угодно, но на тот момент он был предельно серьезен. Как мы могли узнать, кто эта девушка и откуда родом, если она сама не была в состоянии сказать нам об этом?

— Меня зовут Ред, можешь звать меня Редди, — друг начал знакомство по-другому. — Тебя нужно осмотреть, и ты должна довериться нам, иначе придется везти тебя в больницу, а с копами мы не хотим связываться. Самостоятельно двигаться ты еще не можешь.

Она продолжала молча пялиться в потолок.

— Просто кивни головой в знак согласия, чтобы мы поняли, что ты не против.

Редди был слишком настойчивым.

С безразличием девушка едва заметно опустила веки и вновь открыла их. Мы приняли этот знак за положительный ответ, и мой друг присел на край кровати. Он взял кисть ее руки и попытался нащупать пульс. Она лежала, не шелохнувшись, в то время как я стоял рядом и безмолвно наблюдал картину обследования.

По словам Редди ее пульс оказался в норме, а вот расширенные зрачки заставили задуматься о принятии наркотиков.

— Необходимо проверить, не повреждены ли твои кости, — обратился к ней Редди с намеком на то, что придется расстегнуть кофту и приподнять порванное платье.

На удивление девушка не сопротивлялась. Казалось, вообще не реагировала. Все, что она делала — покорно лежала, отстраненно глядя в потолок. Ей было все равно.

— Хорошо, — буркнул себе под нос бритоголовый. Затем повернулся ко мне и проговорил громче. — Собираешься и дальше стоять бездействовать? Мне понадобится твоя помощь.

Вдвоем мы аккуратно перевернули на живот тяжело поддающееся женское тело и оголили спину, на которой отчетливо прослеживались отметины в виде синяков.

С ней стряслось нечто ужасное. Мое внимание сконцентрировалось на наличии рассыпчатых по всему телу золотистых родинок, которые немного смягчали неприятную картину. Если соединить маленькую родинку на позвоночнике с большой и теми тремя, что разбросаны недалеко друг от друга, можно было бы разглядеть изображение созвездия. Вся ее нагота будто создавала это полотно. Хранило в себе тайны, имело свои зашифрованные символы. Может быть, это тело являлось некой подсказкой о ее настоящей жизни?

— Очевидные намеки на избиение, — друг вернул мои мысли на место. — Возможно, даже насиловали.

Глубоко вздохнув, Редди покачал лысой головой.

— Вечно ты во что-нибудь вляпаешься. Вдруг ее уже ищут, и для тебя небезопасно держать здесь эту девушку?

— Твои предложения? — спросил я, пожав плечами.

— Найти родственников.

— Попробуй, — я горько усмехнулся и скрестил руки на груди. — Она молчит.

Несмотря на всю ситуацию, Ред отчетливо понимал, что, будь на моем месте, он поступил бы также. Не оставил бы девушку в беде.

— Возможно, должно пройти время, чтобы она привыкла к тебе и рассказала хоть что-нибудь. Конечно, если тебе это нужно, — он окинул меня любопытным взглядом. — Кажется, ты сам только начал жить.

Внутренности разрывало на части, пока я старался соблюдать спокойствие и проявлять на людях хладнокровие. Что бы не имел в виду Ред, в любом случае, все было наоборот. Я давно не испытывал какой-либо жизни.

— Неделя постельного режима, — друг встал с кровати и начал складывать обратно медицинские приборы в сумку. — В легких все чисто, переломов нет. Ушибы и синяки со временем сойдут. Заживет, как на собаке.

Пока мы выходили из комнаты, девушка не издавала ни единого звука, продолжая неподвижное существование под простыней.

— Ее бы гинекологу показать, сдать анализы, — призадумался на мгновение Ред, почесав щетинистый подбородок.

В раздумьях мы все еще стояли за дверями моей комнаты, не решаясь спускаться вниз к выходу из дома.

— Придется хорошенько попросить Лию, — наконец выдал он с плохо скрываемым весельем в глазах.

— Ты в этом мастер, без сомнения, — я хмыкнул, хлопнув его по плечу.

Их отношения с Лией носили неопределенный характер. Оба были медиками, каждый со своей историей, не самым приятным прошлым, однако жизненные обстоятельства притягивали их друг к другу.

Спустившись вниз, я предложил ему ненадолго задержаться, но получил отрицательный ответ. На часах было почти три ночи, и если учесть тот факт, что Редди — отец-одиночка, работающий на износ, то я не настаивал.

— Также ей нужно будет помочь принять ванну, — буркнул он через плечо на выходе из дома. Но вскоре развернулся ко мне и серьезным тоном произнес. — А тебе, Бьорн, тщательнее наблюдать за своим здоровьем. Надеюсь, ты выполняешь все предписания доктора Моррисона?

Неубедительный кивок головой заставил его тяжело вздохнуть, а затем развернуться, чтобы, громко зарычать двигателем своей эксклюзивной модели байка, и разочарованно умчаться прочь.

Зайдя в дом, взглянул на лестницу, которая вела в комнату, где покоилась загадочная рыжеволосая девушка.

Он порекомендовал помочь ей искупаться в ванной комнате. Каким образом я должен был это сделать?

***

— Да… — прерывистое дыхание Линды сопутствовало моим пальцам, умело ласкающим крохотное и нежное местечко.

Прижимаясь спиной к моей груди и попкой к низу моего живота, она подгоняла меня к вершине наслаждения. Ее влажное тело вибрировало в сладостных судорогах, пара мокрых светлых прядей волос прилипли к моим губам, пока ее запах одурманивал, а мягкое лоно подсказывало о готовности.

Одной рукой путаясь в моих волосах, другой — впиваясь ногтями в мое колено, раздвинутые в стороны женские ноги свисали по бокам ванны, которую мы с Линдой принимали вместе. И вот что из этого вышло.

Я покусывал мочку ее уха, когда пальцами одной руки прикасался к самому низу, а второй пощипывал розовый холмик на левой груди. Ей всегда нужна была дополнительная стимуляция и разрядка, чтобы выдержать дальнейшее сексуальное удовольствие. Я требовал многого и слишком сложного от нее. Здесь. В ванной комнате, пол которой основательно был залит водой.

Нас это никогда не останавливало.

— Быстрее, быстрее, — молила она. — Я уже…

Вода волнами окутывала наши разгоряченные тела, всецело затмевая рассудок.

Оставалось совсем немного, чтобы девушка взорвалась и рассыпалась в ощущении удовольствия. В такие моменты власть над ее хрупким телом преобладала сама собой. Линда с легкостью подчинялась, уступала мне, в то время как в настоящей жизни подобного позволить не могла.

Превозмогая собственное желание, я разрешил ее разуму и телу отпустить себя, а позже, когда эмоциональная волна возбуждения накатила вновь, я взял ее так, как она любила — силой. Обожал ощущение превосходства над ней. Но я также умел любить нежно. Если кусал до крови, тут же зализывал. Всегда после удара поглаживал, а уж если жестко трахнул, то занимался с ней любовью. Линде это нравилось не меньше меня. Наверное, поэтому мы с ней подходили друг другу в этом плане, и совсем мало в основном…

Глава 4 Блокнот

Бьорн стоял возле дверей комнаты, где пятый день находилась Вивьен, желая осведомиться, все ли было у нее в порядке.

Вечером его ожидал сольный концерт в музыкальном баре у Редди. Давно он не имел такого огромного желания выступить перед публикой, как сейчас. В эти дни мозолистые подушечки пальцев воспроизводили несколько новых мелодий с помощью гитарных струн. Новые песни могли принести ему больше денег, а вдохновение лилось через край. Последнее явление было для него странным. Он сочинил такое, что казалось невозможным до недавнего времени. Мужчина был намерен взорвать зал аплодисментами. После чего смог бы позволить себе экономку, а на остальные деньги отдохнуть с друзьями. Вечером собравшиеся поклонники ожидали услышать что-то новенькое, непохожее на остальные песни Бьорна Ньюмана. Несколько десятков пропущенных телефонных звонков и сообщений были обеспечены после концертного выступления. Как в старые времена.

Бросив взгляд на движущиеся стрелки своих наручных часов и, потоптавшись на месте, он не решился побеспокоить Вивьен. Его отдаляющиеся шаги давали понять, хозяин дома спешил покинуть свое жилище. Звук хлопнувшей входной двери, а через несколько минут — выразительный рык двигателя старого автомобиля, подтвердили следующее: Бьорн укатил в направлении популярного в своем округе бара «Без названия».

Каждый раз Вивьен ждала, пока он покинет дом. Все прошлые дни она лежала, когда любое движение ей было просто необходимо. Обычные физиологические потребности заставляли ее подниматься и двигаться в направлении уборной, которая находилась недалеко, сразу за дверью ее комнаты. Но разузнать свое примерное местоположение — первое, что она намеревалась сделать.

Бьорн, именно так назвал свое имя хозяин дома, не наводил страха, несмотря на его суровый внешний вид. Он не был для нее сиделкой и не стучал обеспокоено в дверь комнаты каждые пять минут. Сама она не хотела лишний раз попадаться ему на глаза, вызывая в его взгляде вопросы и раздражительность по поводу своего нежелательного присутствия. Прошло три дня с того времени, как она очнулась в незнакомом для нее месте. За все это время он появлялся в комнате по разу на день, прихватывая с собой поднос, наполненный едой. Вивьен практически ничего не ела и притворялась спящей. Она не разговаривала с ним, и он молчал в ответ, что еще больше вызывало интерес. Почему мужчина вел себя так, будто девушки не было в этом доме? Куда уходил последние вечера, оставляя ее одну? Проживает ли он свою жизнь в одиночестве?

Эти и многие другие вопросы волновали ее.

Вивьен предполагала, Бьорн вел ночную жизнь, поскольку возвращался только под утро. Именно этот промежуток времени девушка могла свободно использовать для себя.

Идти ей было некуда, а вести диалог когда-нибудь все же придется.

Обоюдное молчание было лишь временным явлением.

***

Вивьен

Бледное ужасающее отражение в зеркале не могло принадлежать мне. Лицо все еще было отекшим, а выражение взгляда — отсутствующим. Растрепанные рыжие непослушные волосы торчали в разные стороны. Сухие губы. Безжизненные глаза. Это была не я, скорее — мой призрак.

Тусклый свет лампы отражал в ванной комнате преобладающий серый цвет. Даже полотенца имели этот оттенок. Не исключено, что когда-то они были белыми, а зеркало, в котором отражалось худощавое подобие меня, не было надтреснувшим с черными маленькими точечками в правом углу. Без сомнения, мужчина жил один в этом доме.

Прохаживаясь по комнатам, я не ощущала здесь женского присутствия. В предметах обихода все словно пропиталось этим мужчиной. Означало ли, что у Бьорна не было женщины? Видимо, нет.

Само жилище не было роскошным. Отнюдь небедное, подобно обычному дому, которому требовалась рука, поддерживающая в нем порядок. Здесь не убирались годами. И, похоже, что хозяина это не смущало.

Дом находился за пределами города. Об этом мне подсказал вид из окна на лесную рощу. Не слышен был гул автомобилей, зато пение птиц каждое утро заполняло тишину этого места, что несколько успокаивало, наделяя уверенностью в своей безопасности.

Войдя в кухню, я обратила внимание на гору грязной посуды и небрежно раскиданные повсюду вещи. Мне не составило огромного труда разложить все по местам. Прибирая в гостиной комнате, вспоминалось, как несколько лет назад, скрипя зубами, я хлопотала на кухне и по всему дому, пока обессиленная болезнью мать покоилась в соседней комнате на кровати, не имея возможности двинуться с места. Тогда ситуация с недугом не казалась мне серьезной. Я была уверена, что мама поправится и продолжит вести домашние дела, освобождая меня от глупых обязанностей. Как показало время, глупыми оказались вовсе не они.

Я та же Вивьен, что и три года назад, тогда все изменилось, не дав мне шанса на лучшую жизнь. Если бы единственный родной человек был все еще жив, не было бы той боли, что испытала. Не было бы первой глупой влюбленности, лжи и следа от предательства в моем сердце.

Физическое опустошение отпускало с каждым прожитым днем в этом доме. Свободно дышать было давно забытым ощущением для меня, как жить в тишине, только изредка слышать звуки гитарных струн, доносящихся из соседней комнаты. Его комнаты. Вдыхать свежий лесной воздух, проветривая помещение, дотрагиваться до чужих вещей, не боясь униженного наказания. Делать что-то без спроса и не получать ничего взамен. Незнакомый человек поделился жильем, умыл, переодел, накормил и не проявлял при этом никакого интереса. Так уж повелось в моей жизни, что за все благие деяния я должна была подчиняться и отвечать взаимностью, но, похоже, что в этом доме подобное не приветствовалось. Мы были друг для друга незнакомцами. Двое потерянных в этом мире людей.

Впервые за долгое время на моем лице отобразилась улыбка. Чтобы со мной не произошло, я никогда не забуду, как пришла в сознание, находясь в незнакомом доме, и что за этим последовало. Бьорн приготовил для меня ванну, наполненную теплой водой. Он больше не задавал вопросов, и молчание носило своеобразный смысл общения между нами. После того, как помог дойти до ванной комнаты, мужчина повернулся ко мне спиной и замер на месте, будто решал: остаться и помочь, либо уйти. От безысходности я уставилась на его широкую спину и внутренне восхищалась удивительной длиной темных волос. Обнаженный по пояс, он позволял разглядывать себя еще несколько секунд, а затем громко выдохнул и вышел за дверь.

Любая бы на моем месте убежала прочь. Любая бы обозвала меня самой глупой, покрутив пальцем у виска. Но мой разум и внутреннее чутье всегда вели жизнь отдельно друг от друга. Наверное, малая часть меня все еще верила, что существуют люди, наделенные добротой и не требующие ничего взамен. И он мог быть одним из них. Неважно, опасалась ли я оставаться одной в этой тесной комнате, его присутствие предоставляло абсолютную безопасность, мгновенно растворяя страх. Не было желания, чтобы он ушел, но я понимала, что остаться он тоже не мог.

Вода из теплой превратилась в холодную. Прошел час. Возможно, больше. Только внезапный стук в дверь подсказал мне о времени.

Аккуратно сложенные мужская футболка и пижамные штаны, предоставленные хозяином, ожидали на кровати. Записка о том, что позволено брать и пользоваться всем, что я найду в этом доме, находилась на верху стопки одежды. Облегчение накатило приятной волной наряду с усталостью. Меня не собирались выгонять. Ни тогда, когда мне было некуда пойти.

Очевидно, что в жизни Бьорна присутствовала музыка. По крайней мере, обойдя весь небольшой дом, я насчитала три гитары. Одна из них выделялась своим модным оформлением, и, скорее всего, предназначалась для сценического использования. Маленькая коробочка, наполненная до верха разноцветными медиаторами, лежала в гостиной комнате на столике возле дивана. Там же располагалась гитара и множество проводов, подсоединенных к небольшой музыкальной аппаратуре, вид которой напоминал педали от автомобиля. Я очень старалась не прикасаться к его вещам, чтобы тот не заподозрил о моем хождении по дому и проявленном любопытстве.

Небольшая плотная записная книжка находилась на том же столе и не смогла избежать моего внимания. Не понимая зачем, я потянулась за ней. Всего лишь хотела взглянуть, чтобы прочесть прекрасные строки, посвященные «белокурой диве» и «ангелу» в одном лице. Эти словосочетания встречались чаще остальных. Они ненавязчиво бросались в глаза, и я не заметила, как присела на небольшую тахту, погрузившись в чтение чужой поэзии.

Постепенно перевалило за полночь. Я продолжала поглощать красочно написанные строки. Однако скрип открывающейся входной двери напугал бы меня меньше всего, если бы не голоса посторонних людей. Незнакомых мне людей. Я внутренне напряглась, когда услышала среди них жалобный женский голос. От неожиданности записи выпали из моих рук, и я унеслась мыслями в самое начало.

***

До сих пор не верилось. Теперь у Томаса был собственный автомобиль, и не какой-нибудь, а самая шикарная тачка, которая выделялась на фоне остальных машин в нашем захудалом районе.

Я так рада за него. За своего любимого. Однозначно, дела в компании, в которой он работал обычным служащим, шли в гору. Я не придавала огромного значения, где именно. Главное, он приносил деньги, которых хватало, чтобы оплатить счета съемной квартиры, в то время пока я была без работы. Да что там, у меня даже не было никакого образования, но желание его получить стояло на первом месте. Однако и этому не суждено было случиться.

Глубоким темным вечером мы подъезжали к незнакомому месту с заброшенными складами. Я и не предполагала, что в тот момент моей спокойной жизни придет конец.

— Ты, кажется, упоминал о ночном клубе, — обратилась я к Томасу, вопросительно приподняв бровь.

Он даже не отреагировал. И вообще в последнее время вел себя слишком странно. Это не могло не настораживать меня. Однако все свои сомнения по этому поводу я смахивала прочь. Мы продолжали сидеть каждый на своем сидении: он на водительском, я рядом на пассажирском.

Нервно барабаня пальцами по кожаной обивке руля, парень смотрел вдаль сквозь лобовое стекло.

— Сначала нужно решить один важный вопрос, — наконец-то ответил он сухо.

Неприятный холодок от его тона прошелся по моей спине, а от ледяного взгляда стало еще и тошно. Я нервно сглотнула, когда он потянулся ко мне, чтобы отстегнуть ремень безопасности. В это же мгновение мое тело дернулось от неожиданного стука в пассажирское стекло. Передо мной возник сплошной неясный мужской образ, в темной куртке и наброшенным на голову капюшоне.

— Нужно поспешить. Они не любят ждать, — Томас схватил меня за руку, заставив резко повернуться к себе.

— Кто «они»?

Мой вопрос так и остался висеть в воздухе. Какая-то глупая улыбка играла на его красивом лице, глаза сверкали безумием, предупреждая об опасности. Не дожидаясь меня, Томас поспешил покинуть машину, пока я продолжала настороженно наблюдать за его действиями через окно.

Вот он подошел к этому парню. Они по-братски поприветствовали друг друга и, после того как перекинулись несколькими словами, повернули головы в мою сторону. Внутреннее напряжение и беспокойство еще больше сводили с ума. Все началось с того, что мы приехали не туда, куда планировали, а этот подозрительный, незнакомый парень являлся лишним подтверждением — что-то было не так.

Нет. Томми не причинит мне вреда. Только не после всего, что между нами было. Очевидно, что его чувства по отношению ко мне являлись самыми искренними.

Намереваясь выйти из машины и последовать за своим парнем, я выключила музыку в автомобиле. Сквозь приоткрытое пассажирское окно послышался женский вопль, умоляющий оставить ее в покое. Беспокойство тут же приковало меня к месту.

В темноте я успела разглядеть, как двое других парней подгоняли молодую девушку в стоящий неподалеку белый фургон, который, по всей видимости, принадлежал первому незнакомцу в капюшоне. Затолкнув ее силой, грубо приказали заткнуться.

Мой парень молча провожал их взглядом. Вел себя так, будто не раз присутствовал при подобной сцене.

Да, он постоянно ввязывался в уголовные дела со своими дружками, но клялся, что все было в последний раз. Как бы я ни старалась, но доверять ему до конца не могла.

— Ви! — крикнул он и, отбросив недокуренную сигарету в сторону, поспешил ко мне. — Вылезай из машины.

Черт!

Инстинкт самосохранения сыграл моментально.

Я опередила его, нажав на кнопку блокировки дверей, и переместилась на водительское сиденье.

— Вивьен, открой!

Руки тряслись, сердце колотилось, когда до моего сознания дошли некоторое предположение того, свидетелем чего я только что стала. Девушку против собственной воли затолкнули в неизвестную машину. Ее явно собирались куда-то отвезти. Для чего?

О, Боже!

Томас собирался меня продать этим уродам, как шлюху?!

— Открой, мать твою! — заорал он громче, щелкая ручкой, расположенной на другой стороне дверцы.

Парень был в ярости и, наверное, уже успел затянуться той дрянью, которую предложил ему человек в капюшоне. Находящийся под кайфом, он всегда пугал до чертиков, а мое неподчинение не на шутку взбесило его. Я думала, Томас выдернет с силой дверь, пока не завела мотор.

Лихорадочно пытаясь двинуться с места, продолжала слушать его ругательства и угрозы. Я не обращала внимания. Сейчас было главным сосредоточиться на педалях и коробке передач. К моему счастью она была автоматической. Когда я резко тронулась, незнакомец продолжал бездействовать и таращиться на мой побег. От безысходности Томас попытался даже бежать за мной. Возможно, мне бы удалось удрать от них, но не было ни единого шанса на спасение. Я совсемзабыла об одном факте…

Внезапный удар.

…у меня не было опыта в управлении автомобилем.

Темнота наряду с тишиной поглотила в одно мгновение. К несчастью, онемение длилось не долго, до тех пор, пока звонкая пощечина не привела меня в чувства, отдаваясь разочарованием в груди. Вероятнее всего у меня был сломан нос, и от удара пострадало лицо.

— Чертова с*ка, — прошипел знакомый голос, который совсем недавно клялся в любви. — Ты разгромила мою новую тачку, тварь! Вытаскивайте ее!

Не соображая, что происходит, я извивалась всем телом в попытке очередного бегства. Незнакомые руки вцепились мертвой хваткой, чтобы вытащить меня из проклятой железяки, полным олицетворением которой являлся Том — такой же красивый и бесчувственный, предоставляющий возможность познать способ, которым он зарабатывал на жизнь.

Глава 5 Ее первое слово

Вернувшись домой поздно ночью, Бьорн и его компания никак не ожидали увидеть перед собой незнакомую девушку. Хозяин и предположить не мог, что новая гостья осмелится выйти дальше комнаты, которую ни разу не покинула за все это время. Она плохо питалась, постоянно молчала и закрывалась от него в те редкие моменты, когда он появлялся на пороге спальни. Он вовсе не собирался навязываться. Но ее молчание не приводило ни к чему. Рано или поздно девушке придется вернуться туда, где находился ее настоящий дом. Бьорн не особо любил держать незнакомого человека в своем одиноком жилище. Это касалось всех. Не только случайных одноразовых знакомств, в результате которых девушки вынуждены были покинуть его постель до утра. Друзья знали, что Бьорн уже давно предпочитал обществу одиночество, спокойствие и тишину. Вот уже несколько лет и то и другое являлось его лекарством. Рыжая незнакомка все еще нуждалась в помощи. Единственное, в чем он мог ей помочь — это временно обеспечить крышей над головой, только при условии, что дома у нее не было совсем.

При виде мужской компании и одной девушки, Вивьен замерла на месте. Желание провалиться сквозь землю отобразилось в ее огромных печальных глазах. Ей стало страшно и одновременно неловко. Жаль, что в тот момент она не могла превратиться в невидимку, пока ее с интересом разглядывали как выставленный на аукционе уникальный дорогостоящий предмет.

***

Бьорн

— Кто это? — Меган грубо нарушила затянувшуюся паузу.

Когда мы практически ввалились в дом, Солнечная резко вскочила с дивана. От неожиданности из ее рук выпал блокнот с записями, о которых кроме меня никому не было известно. До этого момента.

Игнорируя вопрос Мег, я продолжал сосредоточенно наблюдать за девушкой. Было непривычно видеть ее такой растерянной, застигнутой врасплох. Она все еще выглядела нездоровой, подавленной, как в день, когда я подобрал ее. Опустив голову и заломив руки за спину, Солнечная продолжала стоять молча.

Почувствовала вину за то, что трогала чужие вещи?

Если она думала, что взбесила меня этим, то это была неправда.

Наоборот, облегчение обдало изнутри от мысли, что она решилась все-таки выйти из своей комнаты. А вот, что касалось личных записей и ее «длинного» носа — с этим я собирался разобраться позже.

Ред и Куинн продолжали пялиться на нее. Я мог предположить, какой нездоровый интерес возник в голове у последнего. Что же до старика Редди — тот интересовался ею по другой причине.

Меган делала вид, что ей было все равно. Девчонка весь вечер назойливо липла ко мне, намекая на сексуальный голод. Стоило ей только намекнуть о постели, как она тут же забывала о своих проблемах, которыми делилась, призывая о помощи. Мне было наплевать. Я ни разу не спал с ней, и, видимо, по этой причине она заводилась еще больше.

— Нашел себе новую прислугу, Бьорн?

Я ошибся. Меган была недовольна и продолжала строить из себя с*чку, почуяв в этом доме соперницу.

— Это моя кузина, — рассеял в один миг все ее сомнения.

Пройдя мимо Солнечной, я двинулся дальше в гостиную, снимая куртку на ходу. Небрежно бросил на столик ключи от дома и повернулся к гостям.

— Ты врешь, у тебя никогда не было родственников, — с нескрываемым недовольством возразила Мег. Именно в тот момент я пожалел, что болтал ей лишнее о своей жизни.

— Теперь есть, — сухим тоном дал понять, что не собираюсь дальше обсуждать внезапное появление «кузины».

Встретившись со мной глазами, Ред удивленно приподнял брови и отрицательно помотал головой.

Не уверен, что остальным стоило знать о том, каким образом я обнаружил ее.

Не стоило знать и точка.

— Ты только взгляни, какой порядок в твоем доме. Все блестит кругом, — издевалась Меган, имея в виду постороннюю девушку, будто той не существовало.

Женщины. Одна продолжала смотреть себе под ноги, чувствуя дискомфорт, вторая, как ни в чем не бывало, расхаживала по комнате в поисках пыли. Обойдя незнакомку, Мег нарочно задела ее плечом, на что та даже не шелохнулась.

— Почему ты не сказал, что у тебя гости? — ожил Куинн, решительно направляясь в сторону девушки.

Коренастый блондин был известен в наших кругах очаровательным негодяем, не предлагающим ничего, кроме одноразовых отношений на ночь. Подойдя к ней на близкое расстояние, он поспешил протянуть ладонь для приветствия. В этот момент Солнечная обняла себя руками, ее трясло. Это могло означать лишь одно: она боялась его.

— Я Куинн — друг этого хитреца, который посмел скрыть от своих друзей такую красавицу. Как тебя зовут? — не унимался голубоглазый сердцеед.

— Отстань от нее, она немая, — мигом оказавшись возле них, я загородил ее от него.

Она тут же спряталась за мной, словно маленький испуганный зверек. Внутренне я не был в восторге от такого возникшего внимания к моей гостье, поэтому пора было заканчивать то, что не должно было даже начинаться.

— Вот черт, прости, — ответил блондин.

Вряд ли он был искренним в этот момент. Зная Куинна, мои слова могли послужить еще большим разогревом для его интереса, направленного на эту девушку. Однако, не получив ответа и какой-либо реакции, паренек оставил нас в покое, пройдя вглубь комнаты. Включил мою стереосистему, развалился в кресле, прихватив с собой игровую приставку. Ему было грех жаловаться на собственную жизнь, он определенно чувствовал себя превосходно в моем доме.

Ред и Меган не обращали на нас внимания и вели между собой громкую беседу.

Отлично.

Воспользовавшись подходящим моментом, я обернулся к девушке, что стояла за моей спиной. Ее огромные испуганные глаза выражали необъяснимое, но ощутимое чувство страдания. Мы оба не дышали. В настоящий момент она смотрела на меня, а я на нее. На девушку, которую совсем не знал. Чья судьба, по-видимому, теперь находилась в моих руках, а дом служил для нее укрытием.

— Поднимайся к себе, — прошептал я.

От меня не ускользнуло, как одними губами она проговорила «спасибо», затем подняла блокнот и протянула мне, предлагая вернуть его на место. После этого бесшумно покинула гостиную.

Пока я ловил себя на мысли о реальности произошедшего, взгляд безотрывно провожал ее исчезающую фигуру,

— Где твои новые записи? Обычно они лежали здесь, — голос Меган привел в чувства и заставил взглянуть на нее. Она указывала на полку с музыкальными дисками и прочим хламьем, недовольно цокая языком. — Похоже, что новая «хозяйка» прибралась.

— Она здесь ненадолго, — попытался оправдаться. — Ей нужно… — мои глаза нашли Реда, — консультация врачей и некоторая помощь.

Для большей убедительности я хотел добавить еще несколько слов, но меня никто не слушал. Каждый из моих друзей делал вид, что был занят своим делом, и вопрос о загадочной кузине больше не возникал.

Чуть позже, когда я и Ред отделились от остальной компании и расположились на другом диване, он все же поинтересовался о ней.

— Она продолжает молчать?

— Да, — я почти соврал.

— Может, эта девчонка на самом деле немая.

Несмотря на то, что это не было правдой, предположения Реда меня не удовлетворяли. Немного переполняла гордость за то, что она не растеряла остатки самообладания перед незнакомыми людьми, и я не ожидал, что так скоро дождусь от нее хоть какого-то слова. Взглянув на загадочную незнакомку еще раз, я увидел ее перед собой совершенно другой. Физическое состояние девушки было немного лучше прежнего. Безусловно, она влекла за собой, очаровывала огромными зелеными глазами и мелкими веснушками на фоне молочного цвета кожи, к которым так и хотелось прикоснуться.

— Ты слушаешь меня? — недовольно спросил Ред, попивая из бутылки пиво.

Он оказался прав. Я на какое-то время зациклился на мысли о девушке, что несколько дней жила в моем доме.

— После такого выступления, чувак, Мег намерена полакомиться тобой, — придерживая в руке бутылку, он пренебрежительно указал пальцем за мою спину.

Не стоило даже оборачиваться, чтобы почувствовать на себе ее хищный взгляд.

Сидя сзади на байке, Меган посылала намеки, когда мы добирались домой. Ее острые ногти, нежно царапая, слегка впивались в кожу и ощущались даже сквозь ткань. Ласковый шепот касался моего уха, и теплые губы затрагивали шею.

Девушка подскочила со своего места, и я не успел возразить, когда она уселась ко мне на колени, обнимая руками за шею.

Напрасно. Я ничего не мог поделать, когда любил всего одну женщину в своей жизни. Мег знала об этом.

— Как поживает мой мужичок? — намеренно меняя тему, я поинтересовался у Редди о его сыне.

— Он постоянно спрашивает о тебе. Когда ты навещал его в последний раз? — в голосе друга слышался упрек.

Я попытался прикинуть в уме. Давно. Кажется прошлой зимой, на день рождения Реда.

— Заеду завтра.

Ред недовольно посмотрел на меня исподлобья.

— Клянусь всеми богами, — я поднял руки в знак поражения.

— Просто выполни обещание и всего-то дело. А мальчишке будет приятно, — пробурчал он в ответ.

По его словам, я был никудышным крестным отцом. Но я любил его сына, как любил бы собственного.

— Шон — прекрасный малыш. Сколько ему уже? — весело поинтересовалась Мег и тут же притихла.

Задавать глупые и необдуманные вопросы всегда было ее прерогативой. Она прекрасно знала, что возраст этого мальчика всегда будет напоминать об еще одном человеке.

Четыре года назад Мэй ушла из жизни. Четыре года назад Редди стал отцом. Четыре года назад он потерял одну жизнь и обрел новую — в виде великолепного мальчугана.

— Ума не приложу, как ты с ним справляешься, — Мег попыталась исправить неловкую паузу, но тщетно. Опечаленное выражение лица Реда выдавало его настроение.

— Не знаю, — сухо ответил он, пожимая плечами. — Как-то справляюсь. Не без помощи Лии, конечно же.

При ее имени на губах друга мелькнула едва заметная улыбка.

— Я бы хотела иметь ребенка, — задумчиво произнесла Мег.

Скоро ей стукнет тридцать лет, и в последнее время она старалась следить за своим здоровьем. Бросила курить и нюхать ту дрянь, на которой основательно сидела некоторое время. Стройная, черноволосая, она привлекла внимание мужчин, среди которых находилась. Многочисленные татуировки на коже предплечий и броский макияж — это всего лишь маскарад. На самом деле, Меган выдалась достаточно нелегкая судьба, воспоминания о которой вынуждали меня прекратить плохо думать о своей.

Все дело в том, что она не сможет стать матерью. Никогда. Никогда не вернуть то, что случилось по глупости.

Все мы будто были сборищем неудачников, над которыми достаточно посмеялась судьба, заставив каждого страдать по-своему. Лишь одному Куинну удалось избежать всех «прелестей» жизни. Он примкнул к нашей тусовке совершенно случайно.

Пару лет назад молодой парень заявился в бар Реда в поисках работы. Тот помог ему, разглядел в нем талант очаровывать публику собой. Куинн потрясающе играл на гитаре. Имея божественный музыкальный дар, он мог бы смело пойти дальше заведения Реда. Я бы этому не удивился. Иметь славу и достойные гонорары с уровнем его исполнения было закономерным явлением. Вопрос стоял лишь во времени.

— Обсуждаем что-то интересненькое?

Все же парню удалось оторвать не только взгляд от телевизора, но и задницу от кресла, чтобы ненадолго присоединиться к нам.

— Мег хочет иметь ребенка, — слишком просто выдал Редди.

— Не вопрос, крошка, — подмигнул белокурый сердцеед и озорно поиграл бровями. — Могу устроить любую беременность. Прямо сейчас.

Мы скептически хмыкнули на его шутку, зная, что это было ему не под силу, а Меган закатила к потолку глаза и прижалась ко мне теснее, намекая, с кем бы охотно променяла его предложение на сегодняшний вечер.

— Уверена, благодаря твоему неугомонному «дружку», несколько светловолосых ребятишек уже гуляют по белому свету в поисках своего папаши, — съязвила она.

— О-о-о, — протянул тот, плюхаясь рядом на диван, — если бы ты только знала о способностях моего «дружка».

Взглядом он указал на свой пах, а после расхохотался во весь голос. Пока эти двое продолжали свой диалог с намеками о сексе, мне удалось освободиться от тесных объятий Меган и покинуть комнату. Увлеченная горячей беседой с Куинном, она и не заметила моего исчезновения.

По ту сторону дома прохладный ночной воздух окутывал с ног до головы, и треск сверчков отдавался приятным пением поблизости. Я присел вполоборота на ступеньки крыльца и поднял глаза, чтобы взглянуть на второй этаж, где находилось окно моей комнаты. Там не было света.

По всей видимости, Солнечная уснула и заперла дверь на все замки.

Я этого не знал. Только понимал, что, по крайней мере, в моем доме она была в безопасности.

— Думаю, стоит поговорить с Лией, — голос Реда ворвался в мои размышления.

Он присел подле меня, предлагая пачку своих сигарет.

— Если согласится, приведешь девушку к ней на осмотр. Ей однозначно понадобится психологическая помощь.

Выпустив колечко дыма изо рта, мы оба продолжали молчать, смакуя горьковатый привкус никотина.

— Видел, как она напугана?

Ред молча кивнул головой.

— Если это так, почему она сразу же не ушла из моего дома?

— Наверное, ей некуда больше пойти. Девушка-загадка.

Я помотал головой. Такая версия меня мало устраивала. Я привык жить один и ни о ком не заботиться. Никогда не просил и не попрошу ничего взамен. А тут она. Солнечная. Прибралась в доме. Еще бы начала стирать носки с нижним бельем.

— А она яркая девушка. Совсем молоденькая, — мечтательно выдохнул Редди вместе с дымом сигарет.

— Маленький испуганный зверек, не больше, — я поспешил с выводом, бросив еще один взгляд на окно комнаты, в которой таилась незнакомка.

— Лисичка?

Я иронично фыркнул на его сравнение.

Выпуская дым изо рта, мы оба тихонько рассмеялась.

— Ладно. Джинджер (пер. с англ. — «рыжая»)?

И это говорил мне парень, имя которому Ред (пер. с англ. — «красный»)?

Все вышеперечисленное не шло в сравнении с тем, что я почувствовал, когда впервые близко находился к ней. Настолько непоколебимо был уверен в своей догадке по поводу ее имени.

— Вивиан, — мой голос не дрогнул. — Вот как ее зовут.

— Откуда знаешь? Она сказала тебе об этом? — с нескрываемым любопытством поинтересовался Ред.

Не торопясь ответить, я глубоко затянулся и в том же темпе выпустил дым, вспоминая солнечное зеркало души. Распахнутый от удивления взгляд ничего не скрывал.

— Не она, — наконец-то ответил я. — Ее глаза.

Ред не успел ничего ответить. Открылась входная дверь, выпустив за собой шум громкой музыки, пошлые реплики блондина, а затем звук громкого хлопка входной двери. Куин никогда не говорил ничего умного и стоящего. Он был отличным музыкантом, но не серьезным человеком, поэтому не видел смысла лишний раз напрягать свой слух. Я обернулся и увидел, как ко мне направлялась вспыхнувшая Мег. Ее глаза горели озорно и решительно.

Заняв место Реда, который исчез в один миг, она выхватила сигарету из моего рта и сделала длинную затяжку, выдохнув тонкой струйкой. Ее губы, соблазняющий кончик языка и кричащий взгляд выдавали неистовое желание.

— Бьорн, предлагаю послать всех к черту, — приблизив лицо, она почти касалась своими губами моего рта. — Пусть парни валят домой, а твоя кузина заткнет уши. Хочу тебя сегодня до одури.

Переспать с Мег было бы для меня слишком легко, но не столь желанно. Девчонка сама напрашивалась, касаясь ненароком своим телом, шепча откровенные фразы о том, как бы мечтала оказаться на мне. Пытаясь вызвать в себе подобные желания и эмоции, я сжал ладонями ее упругий зад, когда она вновь села ко мне на колени, скрестив ноги за моей спиной.

Ничего.

Одной рукой запутался в черных волосах, и, не спеша, провел большим пальцем другой руки по приоткрывшейся нижней губе.

Я не хотел ее.

Я все еще отчетливо помнил другой запах, другие формы и соблазнительный шепот другой женщины.

Она не Линда. И никогда не будет ею.

— Сегодня ты играл и пел бесподобно, — продолжала лепетать Мег, проводя горячим скольким язычком по коже моей шеи. — Так завораживающе…

***

Все еще находясь на сцене после выступления, наша команда помогала складывать музыкальные инструменты. Несмотря на то, что сольный концерт группы успешно прозвучал почти час назад, атмосфера зрительской симпатии продолжала витать в воздухе, наполняя прекрасным ощущением триумфа и духовной удовлетворенности. Без сомнения мы молниеносно набирали обороты популярности. Любой отзыв, раздача автографов и фотоснимков поднимали общее музыкальное настроение все выше и выше. Источник вдохновения бил ключом.

Я почти собрал музыкальные аксессуары к своей гитаре, оставалось совсем немного работы, когда меня окликнул ударник Крис.

— Что?

— Там, кажется, к тебе пришли.

Широко улыбаясь, он неуверенно указал пальцем позади себя. Громадное тело барабанщика загораживало образ миниатюрной девушки блондинки, находящейся на сцене в нескольких метрах от меня. Пришлось немного отклониться назад, чтобы рассмотреть ее чрезвычайную красоту, какой ни разу не встречал в своей жизни. Я был непоколебимо уверен в этом.

Ангельская внешность и решительный изумрудный взгляд покорили меня в одно мгновение.

— Вы ко мне? — спросил я громко, и мои слова вылетели изо рта неуклюже. Скорее, глупый вопрос прозвучал вместо приветствия от неожиданности.

Она продолжала стоять на месте и застенчиво перебирать кончики своих светлых волос.

— Тебе нереально повезло, чувак, — проходя мимо, тихим голосом проскрипел Крис.

Я даже и бровью не повел на его подколки. Мой взгляд не отрывался от нее ни на секунду, то и дело, пробегаясь по образу девушки, придерживающейся стиля Мерлин Монро. Платье, и броский макияж не делали вульгарным ее и без того яркое представление.

Ничего не оставалось, кроме как продолжать рассматривать великолепие, появившееся из ниоткуда. Наконец-то, приблизившись ко мне, девушка предложила свою руку для пожатия.

— Я Линда Льюис. Из местной прессы.

Журналистка, значит.

Я молча пожал руку в ответ, с любопытством разглядывая юное очарование.

— Очень приятно. Бьорн Ньюман — вокалист группы…

— Я знаю, кто вы, — опередила она меня. — Новая звезда рок-музыки.

Глаза девушки не переставали блестеть от переизбытка эмоций, горячая ладонь продолжала приветствовать в нежном пожатии наших рук.

— То, что вы делаете, это… — она старалась подбирать слова, — это потрясающе. Я никогда не слышала ничего подобного.

— Разве? Мне кажется, стиль исполнения тяжелого рока восприимчив для меньшинства людей. Только истинные любители тяжелой музыки могут понимать и разбираться в данном направлении.

— Ваша игра на гитаре звучит, как обволакивающий гипноз. Кажется, — она рассмеялась, выпустив свою ладонь из моей руки, — я до сих пор нахожусь под ним.

— Но вы не похоже на человека, который… — лишний раз одарил ее любопытствующим взглядом, — увлекается этой музыкой.

— Вы мало знаете обо мне, поэтому заблуждаетесь.

Блондинка с вызовом заглянула в мои глаза.

— Мне стоит узнать вас поближе? — спросил я, когда сосредоточил свое внимание на приоткрывшихся полных губах.

— Именно по этой причине я здесь.

Горящие зеленые глаза и сочные губы говорили сами за себя, и я был уверен, что их обладательницу вряд ли когда-нибудь забуду.

Глава 6 Это был Бьорн?

Вивьен поднялась наверх в комнату, где в последнее время обитала, но смех гостей Бьорна и звуки необычной для нее тяжелой музыки не оставили ее в уединении. Было уже давно за полночь, и девушка прилегла на кровать. Заснуть ей не удавалось. Не из-за шумных посетителей снизу. Все мысли были сконцентрированы на одном взгляде теплых карих глаз. Он вел себя так, будто знал и понимал Вивьен, наслышан о ее истории, о которой она молчала.

Все же искра надежды промелькнула, когда мужчина гипнотизировал своим взглядом. Оба смотрели друг на друга всего несколько секунд, которые казались вечностью. Никто не интересовал их в тот момент. Время остановилось само по себе, заставляя обоих замереть на месте. Бьорн не из тех, кто посмеялся над ее никчемностью, оскорбил и унизил в присутствии своих гостей. Он делал все наоборот, защищая ее от неприятного лишнего внимания. Вивьен понимала, он не такой, как Флойд и Томас или его гость, в котором она узнала доктора, что своим присутствием принес облегчение вместо беспокойства. Он не отталкивал своей необычной внешностью и поведением, в отличие от девушки и светловолосого парня.

Вивьен никак не отпускала мысль о том, что мужчины, которые попадались ей на жизненном пути, были посланы в наказание за нечто плохое, чего она никогда не совершала. Идея о подобной карме преследовала ее повсюду.

Тем не менее, она больше ни о ком так не думала, как о Бьорне. Мужчина выделялся среди всех своим печальным внешним видом и мягкой энергетикой. Она твердо была убеждена: такие как он всегда притягивали, всегда заметны в толпе.

***

Вивьен

Очутившись в комнате, мне ничего не оставалось делать, как прилечь на кровать. Пожалуй, за последние несколько дней, этот предмет мебели стал моей единственной уютной вещью в доме среди всего прочего. Она настолько походила на мою, ту самую, которой больше нет, что я невольно сравнивала и другие его вещи, копаясь в глубине своих воспоминаний.

Как жаль, что некоторые счастливые моменты нельзя вернуть назад, как и парня, чьи строки не раз повествовали об умершей девушке. Это единственное, что поняла и приняла, пропуская через себя слова, написанные в его небольшом слегка потрепанном блокноте.

Не было сомнения в том, что она являлась для него музой, любовью всей жизни и его женщиной. Но как бы они не любили друг друга, среди ярких слов не обнаружила ни единого намека на звонкое счастье. Мне стало жаль автора этих строк. По всей видимости, мужчина не был обозленным на жизнь человеком, несмотря на то, что довелось испытать немало страданий. Он все еще был тем мальчиком, что мечтал о своем ангеле, зиме и рождественском семейном празднике.

Продолжая читать, я как будто наблюдала чужую жизнь со стороны. Полностью погрузившись в атмосферу поэзии, мысленно сравнивала наши судьбы. Я, как и Бьорн, увлекалась искусством слова. Помимо чтения огромного количества книг, написание стихов являлось далеко не последним для меня делом в старшей школе. Будучи лучшей ученицей на курсе литературы, моя творческая душа искала самовыражения. Все выливалось на бумагу в небольшие четверостишья, постепенно приобретали размах и публикацию в школьных сборниках молодых поэтов.

В силу юного возраста я понятия не имела, сколько возможностей были открыты передо мной, пока не встретила его.

Том полностью проглотил меня. Я стала неотъемлемой частью его жизни, когда совсем позабыла о собственной. Все, чего остигла до него, на нем и закончилось. Мне исполнилось шестнадцать лет, когда мамы не стало. Именно в тот момент, он выступил в роли поддержки и опоры. Не успела свыкнуться с мыслью о внезапном одиночестве, как вдруг органы социальной опеки определили меня в другую семью. Не оглядываясь, с легким сердцем я сбежала оттуда. Не без помощи Томаса, конечно же.

Существуя вдвоем в этом мире, мы брались за любую предложенную работу, жили, где попало, иногда грешили воровством и мошенничеством. Позже судьба улыбнулась нам, предоставив жилье и престижную по его словам должность для парня, который еще вчера ничего не имел, но стремился к обеспеченной жизни и неважно каким способом.

Старше меня на два года, Томас постепенно заставлял ощущать к нему нечто большее, чем дружеские отношения. Первый поцелуй был только с ним, с ним было также первое признание.

Спустя некоторое время он сделал меня женщиной, впервые продемонстрировав боль с неприятным привкусом разочарования, где на место громко обещанному удовлетворению пришло немое опустошение. Он также был первым, кто предал меня. Я до сих пор не могу поверить в то, что Том с легкостью пошел на предательство. Вряд ли когда-нибудь узнаю, чем он руководствовался, когда трезво принял решение обменять молодую девушку на кусок металла.

Он мертв. После того случая с похищением, его зарезали сразу же, как только меня бросили в дорогостоящий автомобиль, чтобы отвезти в неизвестном направлении. Я пролежала в горьких воспоминаниях несколько часов, пытаясь заснуть, но было тщетно. Громкая музыка и веселые голоса всячески препятствовали моему отдыху. Больше ничего не оставалось, как продолжать узнавать о своем спасителе информацию.

Что на этот раз расскажет о нем содержание его книжного стеллажа, который находился рядом с кроватью?

Среди художественной литературы мной были обнаружены несколько книг с замысловатым названием, а также литература философского характера. Взяв одну в руки, я быстро пролистала, не найдя ничего особенного для себя. Отправив книгу на место, вдруг заметила другую, такую же потертую, в мягком переплете как та, что была у меня. Невозможно было поверить, что парень, подобный Бьорну, читал такие книги. Скорее всего, она просто затерялась на полке среди «чужих».

Одна из самых любимых историй Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» была перечитана не раз. Даже сейчас я проявила желание подержать в руках и полистать знакомые страницы, чтобы отвлечься от реальности, впитывая в себя ее цитаты. Визуально я помнила расположение любимых фраз, которые определяли мои некоторые жизненные ситуации.

«Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, — надо думать о том, что еще можно изменить».

«Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний».

«И если можешь, старайся не быть большей дурой, чем ты есть на самом деле».

Я вбирала эти слова каждый раз, когда уверяла себя, что в будущем меня ожидает только хорошее. Старалась не возвращаться к прошлому. Пора было менять все самой, не полагаясь ни на кого, пусть даже здесь, находясь в чужом доме. Мне необходимо было начать жизнь заново.

Вероятно, Бьорн был бы не против того, чтобы я осталась на неопределенное время и помогала ему по хозяйству. Но я не знала этого мужчину, не говоря уже о его мыслях. И не могла решать за него.

Следующая фраза, на которую я наткнулась, свободно пролистнув пару страниц, как нельзя лучше охарактеризовала нашу с ним ситуацию.

«Люди склонны волноваться о тех, кто доставляет им заботы, чем о всех остальных».

Я находилась в его доме, стало быть, он волновался обо мне. И теперь его заботой являлась я.

Несмотря на тяжелые мысли и шум, мне удалось заснуть на некоторое время, и я бы продолжила спать в неудобном для себя положении, но мои глаза распахнулись от внезапного звука дергания дверной ручкой. Резко поднявшись на кровати, взгляд бегло охватил комнату в поисках острого предмета для самообороны. Более того, я находилась в чужом доме, и инстинкт самосохранения сыграл безоговорочно, а запереть дверь являлось для меня главным действием.

— Эй, придурок, полегче!

В этом крике узнала голос брюнетки, которая была недовольна присутствием посторонней в доме ее…мужчины? Я только предположила данный факт, но не была окончательно в этом уверена. Однако ясный ее замысел в отношении его ощущался даже на расстоянии.

Наряду с негодующим женским голосом, за дверью были слышны какие-то шорохи, которые вскоре замерли. На мгновение в пространстве повисла тишина, затем зашуршали заново. Постепенно любопытство одерживало надо мной верх, но выглянуть я так и не осмелилась.

Вскочив с кровати, подошла на цыпочках к двери и решила прислушаться. Стук сердца отдавался тревожным биением в моей груди, когда по ту сторону двери издавались характерные женские стоны и невнятное мужское бормотание.

Послышался громкий протяжный стон, затем треск рвущейся ткани — самый противный звук, который я никогда ни с чем не перепутаю. По двери раздался удар, заставив меня вздрогнуть и отскочить назад. Несколько отчетливых последующих шлепков по оголенной коже вызвали у девушки еще больше удовлетворенных всхлипов, а у меня тошноту.

Боже мой! Да они занимались сексом прямо у моей двери.

Наверное, эти двое решили, что вдобавок ко всему я была еще и глухой. Либо их одурманила страсть, отчего перепутали комнаты наверху.

Но и моему терпению пришел конец. Не знаю, о чем я думала, но, поддавшись своим эмоциям, одной рукой схватилась за ручку, когда второй почти повернула замок.

— Отвали! Ты мне делаешь больно! — жалобно умоляли за дверью, заставив меня во второй раз отскочить.

— Заткнись и наслаждайся, — проревел мужской голос.

В дверь вбивались с такой силой, что вот-вот и она бы слетела с петель. Машинально я отошла от двери назад, упала на кровать и заткнула ладонями уши. Тело тряслось от того, каким тоном он приказал ей замолчать. На секунду он показался мне знакомым. Но умом я понимала, что этот голос не мог принадлежать ему. Еще больше напугала сама мысль о том, что девушке нравилось, как грязно обходились с ней в самый пикантный момент.

Это было именно то, о чем я подумала. Для чего я здесь. Бьорн делал все так, чтобы воспринимала его иначе: хороший парень, ничего не требующий взамен. Вероятнее всего, ломясь в комнату, они желали, чтобы я приняла участие во всем этом. Потрясенные внезапной страстью им было наплевать, слышно их или нет. Принуждение в любом его проявлении всегда наводило на меня страх, а воспоминания выворачивали внутренности наизнанку. Почему все они думали, что мне это нравилось? Я вовсе не была подобием той, что стонала за дверью, словно умалишенная. Нет, нет. Я не была такой. Так уж случилось, что чувство, которое воспринимала, как нечто светлое и взволнованное, отвечало мне иначе.

Когда они закончили и не издавали больше ни звука, я продолжала лежать на кровати, молча уставившись на дверь. В который раз оказалась в западне, игнорируя внутренний голос. Бежать мне было некуда, лес охватил собой все вокруг, и поблизости не было ни одной души. Кроме Бьорна.

— В отличие от тебя, я предохраняюсь, — тихонько донеслось из-за двери, вновь заставляя мой слух напрячься.

Похоже, что на смену сексуальным утехам пришла беседа по душам. Я практически ничего не могла разобрать и уже не старалась вникать, но под конец отчетливо услышала голос того парня, который сегодня приветствовал меня.

— Детка, как бы ты тут не стонала, — говорил он, — я не собираюсь заводить с тобой детей. Ясно?

— Да пошел ты, — послышался ее горький ответ, шелест одежды, а затем стук удаляющихся каблуков.

Глубоко вздохнув, я повернулась на другой бок, желая быстрее провалиться в сон. Но прежде, чем это произошло, облегчение пронеслось по всему телу. Бьорна не было за той дверью.

***

— Все признаки замершей беременности на сроке восемь недель, — доктор даже не попытался незаметно шепнуть своей ассистентке. Да и не нужно было. Я все чувствовала.

Я потеряла ребенка уже тогда, когда Томас в сердцах выкрикнул, что он нам не нужен. Как будто после этих слов плод остановился в своем развитии.

— Мы сделаем чистку быстро под общим наркозом. Вы ничего не почувствуете, — спокойной и ровно проговорил врач, будто речь шла не о маленькой жизни, а о больном зубе, который всего-то нужно выдернуть.

Все это время я лежала на кушетке и не шевелилась. Сдвинуться с места пришлось после того, как он протянул мне салфетку, чтобы помочь промокнуть с живота остатки геля, который использовался при обследовании с помощью аппарата УЗИ.

— Вам повезло, — продолжал он, поглядывая на часы, когда я не могла понять, в чем именно. — Хирург свободен. Так что ждать не придется. Операцию можно провести спустя несколько минут. У вас все документы с собой?

Я молча кивнула головой.

Он встал, и после того, как помог мне подняться, положил руки на плечи. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы меня успокаивали.

— Тебе должно быть…? — он несколько смягчил интонацию в голосе, вспоминая год моего рождения, зафиксированного в медицинском полисе.

Я не сразу ответила, что семнадцать.

— Совсем еще юная, сама как ребенок. Поверь мне, — он легонько развернул меня за плечи, направляя к выходу. — У тебя еще будут дети, можешь в этом не сомневаться.

Его широкая ладонь, сжимая мое плечо, настойчиво подтолкнула, и непослушные ноги выволокли меня за порог врачебного кабинета. Дверь захлопнулась. Я еще долго стояла и смотрела перед собой, ничего не замечая вокруг. Внутри все оборвалось. Но мир продолжал существовать для того доктора и остальных, кто находился в тускло освещенном коридоре клиники, пока судьба несправедливо отбирала у меня едва зародившуюся жизнь.

Я сдерживалась из последних сил и как только обнаружила место для уединения, слезы произвольно побежали по щекам.

Глава 7 Она доверяла мне

Утреннее пробуждение не было приятным для Бьорна. Голова раскалывалась от боли, веки были тяжелыми, на лбу проступал пот, и губы чувствовались сухими. Перебрать со спиртным для него было редкостью. Он позволил подобное один раз, и только на годовщину смерти его жены.

Ред незаметно предоставил ему эту возможность, наряду со своими душещипательными историями и остальной горькой атмосферой. Воспоминания о Линде накатили на Бьорна с головой. Он с нетерпением желал скорейшего ухода гостей, чтобы углубиться в печальные мысли, после которых сон являлся бы лучшим успокаивающим средством. И все же он помнил, что в доме теперь был не один. Вивьен не показывалась ему на глаза, но он четко ощущал ее присутствие. Всего за один день она успела окружить быт собой, коснуться его вещей, притронуться к воображению, что было спрятано в небольшом дорогом для него блокноте. Внутренне Бьорн не отрицал, потихоньку она входила в его скучную одинокую жизнь. Оба существовали рядом друг с другом, что было очевидно — наравне с мыслями об уходе девушки, он понимал, что не сможет прогнать ее.

Пока друзья просидели остаток ночи снаружи дома, философствуя о жизни, Меган и Куинн исчезли из их вида для уединения. Бьорн не дал ей того, чего девушка отчаянно желала, пока с легкостью не перекинула свое внимание на другого. В этом была вся Мег. Всем было прекрасно известно, что этот дом не для быстрых перепихонов. С Куинном ему не пришлось разбираться долго: встряхнув за грудки, в последний раз напомнил правила нахождения в гостях и велел немедленно проваливать.

Что касалось Мег, здесь было сложнее. На мгновение ему показалось, что ее подавленное настроение было вызвано чем-то другим, чем-то личным. Едва сдерживая слезы, она попросила Реда отвезти ее домой, после чего Бьорн отчетливо ощутил свою вину.

Когда все разъехались, он был уже на втором этаже, прилипший ухом к двери комнаты, где спала Вивьен. Не было слышно ни единого шороха, что делало его внутренне спокойным. Развернувшись, он направился в комнату, расположенную по соседству, где моментально уснул. А утром его ждал приятный ароматный сюрприз. Вот только головная боль все никак не отпускала.

***

Бьорн

Было дерьмовым решением спуститься с утра на кухню в одном нижнем белье, чтобы смочить горло и выпить таблетку от мигрени.

Я не поверил своим глазам: Вивиан была там, а не пряталась в комнате как обычно. Она стояла, повернувшись ко мне спиной, в одной моей футболке, шумно помешивая на сковороде готовящееся блюдо.

В очередной раз не ускользнула от меня белоснежная кожа ее стройных ног с идеальными икрами. Она была высокой девушкой, и, несмотря на то, что футболка была достаточно длинной и висела на ней как мешок, Вивиан выглядела изысканно. И эти волосы…

Длинные по пояс волнистые локоны беспорядочно распушились в стороны, создавая солнечное свечение вокруг нее.

Неторопливо продолжал сканировать девушку взглядом. Головную боль как рукой сняло. В тот момент я бы с удовольствием ушел от действительности, если бы не встретил ее застывший от полного удивления взгляд. Именно удивления, а не страха, что уже являлось хорошим признаком. Не сразу догадался, почему она посмотрела чуть ниже моего торса и в спешке отвернулась. Я привык, что в этом доме больше никого не было, кроме меня.

Накинуть что-нибудь на себя и предложить одежду для Вивиан — вот, что нужно было сделать в первую очередь. Как любая девушка, она нуждалась в платьях, юбках и других вещах, что бы не находиться здесь, при этом ощущая дискомфорт. У меня ничего не было подходящего для такой, как она. То в чем я обнаружил ее — давно валялось на помойке.

Быстро открыв скрипучие дверцы шкафа, я был атакован вывалившимися на меня черными джинсами и парой спортивных штанов. Тут же надел первые, а штаны прихватил для девушки. Они вряд ли были ей по размеру, но Вивиан однозначно нуждалось в любой тряпке, даже если спустя какое-то время покинет мой дом.

… и все станет на свои места, как будто ее и не было.

Зайдя на кухню, я не увидел каких-либо изменений: она продолжала стоять на том же месте, излучая стеснение и неловкость. Пора бы уже было начать наш диалог, который смог бы привести к чему-то большему, чем общению глазами и внутренними инстинктами.

— Доброе утро, — уверенно произнес я, подойдя к ней ближе, чтобы протянуть штаны. — Надень это. Они великоваты для тебя, но, прости, больше ничего у меня нет.

Ее голова робко повернулась в мою сторону. Зеленоглазый взгляд бродил по моим рукам, затем, поднявшись, чуть задержался на обнаженной груди. Вдруг шумно сглотнув, как будто ей не хватало воздуха, Вивиан взглянула на меня. Руки несмело взялись за одежду и приняли то, что еще секунду назад принадлежало мне. Это был второй раз, когда мы смотрели друг другу в глаза на таком близком расстоянии. Она не убежала, не заплакала. Сейчас все было по-другому.

Она доверяла мне.

Не теряя времени, девушка натянула штаны, пока я изучал содержание холодильника. На полке одиноко лежали всего лишь замороженная пицца и несколько продуктов быстрого приготовления. У меня никогда не было ни желания, ни времени на готовку. Я был хреновым поваром. Разогреть ту же пиццу и поджарить омлет — все, на что был способен. Поэтому редко питался дома, чаще в баре у Реда.

Внутренности резко скрутило, поэтому я не стал ждать, когда Вивиан полностью приготовит блюдо и начнет со мной разговор по душам.

Желудок заурчал от голода и аромата, который исходил от плиты. Хлопнув дверцей холодильника, развернулся, чтобы заглянуть, что же такого она готовила, но напоролся на откровенное разглядывание своего обнаженного торса. Я позволил ей проделать это еще несколько секунд, но голод было ничем не победить:

— Уже готово? — посмел своим вопросом нарушить ее нахождение в облаках.

Приняв кивок головы за положительный ответ, я приблизился, чтобы отобрать ложку из женских рук и попробовать готовившееся блюдо. Вивиан не отодвинулась ни на шаг.

— Осторожно.

Звук голоса вышел неожиданно нежным и хрупким, отчего мне захотелось, как можно дольше задержать его в своем сознании. Какое-то время она наблюдала за тем, как я пережевывал пищу, а после переместила взгляд с моих губ на глаза:

— Ты мог обжечься.

С этими словами выхватила ложку из моих рук, продолжив помешивать в сковороде еду.

Мой взгляд снова прошелся по ней, отметив про себя, насколько неуклюже девушка выглядела в этих шароварах. Она раз десять подтянула их вверх, пока они продолжили непослушно болтаться на ее тонкой талии.

Черт с этой едой.

— Позавтракаю по дороге, — неожиданно объявил я и направился в коридор, на ходу напяливая вчерашнюю футболку, что висела на спинке стула. — Оставайся здесь и никому не открывай. Я скоро.

Вивиан даже не пикнула. Она, по обыкновению, молчала.

Мне необходимо было прогуляться пусть и на пустой желудок. Когда как ей нужны были женские вещи. Именно женские.

Оказавшись снаружи, я прикинул сумму денег, которая осталась со вчерашнего вечера, и направился в неприметный магазин одежды и прочего барахла. Он находился вблизи городского шоссе. Доехать до него на байке было несложно и довольно-таки быстро. Неподалеку можно было перекусить, разобраться в своих мыслях и подумать, как быть дальше с этой рыжеволосой загадкой.

— Приветствую, Риз.

— Ох, Бьорн! Как я рада тебя видеть, — оторвавшись от заполнения каких-то бумажек, женщина в возрасте за пятьдесят ринулась ко мне на встречу с объятиями.

Несмотря на неглубокие морщинки на лице, наряду с ясным взглядом и белозубой улыбкой, она всегда выглядела моложе своих лет, но было в ней нечто отталкивающее. Риз работала здесь со дня открытия магазина, а это ни много ни мало лет десять. Ей знакома вся округа, поэтому, все, что происходит в этом городке и недалеко за его пределами, не обходит ее внимания. С тех пор как я переехал сюда, неплохо ладил с ней, но дальше своего семейного положения блуждать длинному носу Риз не позволял.

В сборном магазине можно было обнаружить кучу всяких безделушек, фирменных вещей, продающихся по дешевке, и многое другое. Даже то, что могло на первый взгляд и вовсе не пригодиться. Старый патефон, например. Теперь существовало достаточно гаджетов и других приспособлений для прослушивания тех же старых хитов. Однако Риз умудрилась продать один такой, продемонстрировав его как ценную вещь.

— Как поживаешь? Зачем пожаловал? — посыпались вопросы в стиле Риз.

— Да так, нуждаюсь кое в чем, — мой взгляд заскользил по затхлому магазину в поисках нужных мне вещей.

— Ладно, — она отступила на шаг, все еще пристально разглядывая меня, будто в моей внешности что-то изменилось, а затем вернулась на свое рабочее место.

— Тогда выбирай, сегодня как раз было поступление. Возьмешь много — сделаю хорошую скидку.

Изобразив серьезный вид продавца, она уткнулась в записи, от которых я отвлек ее.

Кроме меня не было ни единого покупателя, что для этого магазина являлось редкостью. Но такая обстановка радовала. Не любил лишние любопытные взгляды. Сейчас за всех возможных постояльцев отдувалась Риз.

Без особой спешки я прошелся по рядам со стеллажами в поисках одежды для Вивиан. Я понятия не имел, какой размер она носила, но воспоминания о ней заставили сконцентрироваться на ее образе. Ничего кроме платьев и сарафанов фасона времен моей бабушки обнаружено не было. О нижнем белье даже мечтать не стоило. Среди прочего мне на глаза попалась пара капроновых колготок. И все. Полное фиаско.

— Ищешь что-то особенное? — раздался поблизости голос Риз.

Что и требовалось доказать. Она наблюдала за мной, делая вид, что работает.

Откашлявшись, я выкраивал для себя немного времени.

— Да-а, — протянул и словил ее сосредоточенный взгляд на женской одежде.

Проклятье.

— Неужели ты кого-то встретил, Бьорн? Тебе это пойдет только на пользу, — прозвучал ее вывод.

Пока она освобождала меня от груза выбранной одежды, а затем уверенно направилась к прилавку, я старался придумать что-нибудь в ответ на ходу.

— Это для Меган.

Женщина перестала возиться со старыми тряпками, удивленно взглянув на меня из-под своих очков.

— Меган? — недоуменно переспросил она, взглянув лишний раз на причудливую одежду в своих руках.

Да, Риз было известно, кто такая Меган.

— Она попросила выбрать пару вещей для одной девушки, которая…

Женщина продолжала пристально смотреть на меня.

Я пожал плечами.

— Понятия не имею, кто она.

— Почему она сама не приехала?

— Слишком была занята, — и тут же добавил, пока не забыл о самом главном. — Еще мне необходимо белье. Нижнее. Женское.

Не думал, что так трудно будет прийти и купить какие-то поношенные тряпки без каких-либо объяснений.

— Сейчас принесу, — ответила женщина после некоторой паузы.

Не задавая каверзных вопросов, она удалилась в подсобное помещение и вышла через пару минут, держа в руках небольшой пакет.

— Обычно у меня ничего из того, что тебе нужно, нет, но вот, — она протянула сверток. — Не знаю, подойдет ли размер, но белье новое и качественное. Мег может меня не благодарить.

— Спасибо. Сколько с меня?

— За ношеные вещи ничего не возьму, — проговорила Риз деловито, кивнув подбородком в сторону упакованных женских платьев. — А за белье необходимо будет расплатиться сегодня.

С ее стороны выглядело так, как будто у меня был выбор, или я хоть раз задолжал ей.

Но я догадывался, почему ее дружелюбное настроение превратилось в раздражающее и надменное. Риз всегда была любопытной. В этой местности не было ни души, кроме нескольких человек, таких же психов-одиночек, как я. По ее словам, я оказался самым общительным из всех, хотя и очень редко посещал магазин. Из наших с ней разговоров, она узнала только о том, что я жил один и зарабатывал на жизнь пением в баре, но не больше. Поэтому моя персона более всего привлекала к обсуждениям. Ни при каких обстоятельствах не раскрывал подробности о своей личной жизни. Никому. И это бесило ее.

После того как прошла оплата, она протянула мне два пакета с вещами. Пожелав всего хорошего, Риз не забыла оставить напоследок ощущение сверлящего взгляда на моей спине.

Пока я отсутствовал, в доме был наведен очередной порядок. Все вещи были разложены по своим местам так, что позже я ни черта не смог найти. Ну и, собственно, еда была приготовлена и ожидала меня на столе. Из того, что имелось в моем холодильнике, Вивиан удалось приготовить нечто съедобное, поскольку блюдо я поглотил с большим удовольствием. Мою голову не могла не посетить гениальная мысль: необходимо было съездить в город и купить для готовки продуктов. И тут же дал себе осечку.

Покупка одежды, беспокойство и желание помочь в приготовлении пищи — все это говорило о том, что скрытая часть меня хотела видеть и чувствовать присутствие Вивиан. Однако девушка опять закрылась в своей комнате. Об этом я узнал, когда хотел поделиться купленной одеждой, но меня вновь поприветствовала запертая дверь. Громко оповестив, что принес ей несколько вещей, я оставил их у двери и спустился вниз. Остаток времени провалялся на диване с блокнотом в руках. Девушка больше не появлялась. Бедняжка слегка была обескуражена моим появлением этим утром. Наверное, за все то время, что была здесь, привыкла к моему расписанию дня и ночи. Чтобы ни творилось у нее в душе, Вивиан потихоньку шла на контакт со мной. Пусть это и происходило неторопливо.

Очень хотелось надеяться, что она перестанет прятаться и, в конце концов, поймет, я не был опасен для нее.

Какое-то время, находясь в своем мире, накидывал на бумагу несколько новых строк. И почти задремал, едва ощутив возникшую фигуру Вивиан. Сфокусированный на ней, присел на диване. Она предстала передо мной, одетая в одно из тех старомодных платьев светло-голубого цвета. Рыжие густые волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую на одно плечо, глаза поблескивали радостным огоньком, веснушки переливались на лице, а на щеках проступал румянец.

Ожидая от меня какую-либо реакцию, Вивиан поправила на талии платье и опустила руки по бокам.

— Тебе очень идет это платье, — прохрипел я и тут же откашлялся.

Девушка весело покрутилась, чтобы я смог оценить ее образ в полной мере.

— Извини, ничего не было более подходящего и стильного…

— И не надо, — вдруг перебила она.

Я уже слышал напев ее голоса раньше. И все всколыхнулось приятным ощущением внутри меня, когда она продолжила:

— Спасибо, Бьорн.

***

На пятый день нашего знакомства я сделал Линде предложение. Не хотел отпускать, чувствовал всем сердцем, что мы являлись не просто подходящими друг для друга людьми, а были одним целым.

Пышная свадебная церемония была не для нас. Стол не ломился от изысканных блюд, многочисленные родственники не плакали, отдавая своих детей под венец. На нашей свадьбе просто не было всего этого. То же самое касалось свадебных нарядов, свадебного путешествия. Нам все это было не нужно.

Любовь с первого взгляда, возгорание страсти с первой встречи, обыкновенное желание просыпаться и засыпать в уютных объятиях каждый день и каждую ночь — ни это ли было главным для нас?

— Теперь ты моя жена и никуда не денешься от меня, — проговорил я возле губ Линды, крепко сжимая ее талию.

Улыбнувшись, девушка уперлась лбом о мой лоб.

— Теперь ты мой муж, и я никуда не денусь от тебя, — ответила тем же и легонько коснулась моего рта своими губами.

Я заключил их в плен и, одурманенный бесконечным счастьем, зацеловал ее до полусмерти в нашем первом брачном поцелуе.

Она была моей королевой. Был ли я для нее королем? Безусловно.

В тот момент мы были одним целым.

Глава 8 «Я хочу стать опять ветром. Улететь далеко, к звездам…»

Первый пакет с одеждой мягко зашуршал под пальцами рук Вивьен. Второй она окинула беглым взглядом, а затем без колебаний достала из него нижнее белье. Обмотанное атласной лентой красного цвета оно было красивым и приятным на ощупь. Два комплекта белых трусиков и бюстгальтеров с ажурной вставкой манили примерить их в тот же час.

Ее пальцы легко коснулись хорошо знакомой ткани, вызвав в памяти некоторые воспоминания. Флойд постоянно баловал ее подарками в виде дорогой одежды, украшений и других предметов, в которых нуждались женщины. Тогда было не важным, каким путем ей доставалось все это, и, главное, за что. Рядом с ним она никогда не чувствовала себя большей, чем девушкой для ночных утех. К счастью для нее в доме Бьорна находились только они двое. Давно пора было свыкнуться с этой мыслью.

Женские платья, аккуратно сложенные в стопку, не отличались яркостью красок. Взяв одно из них в руки, она разглядывала, держа на весу. Платье цвета морской волны с короткими рукавами длиной до самых пят.

Стоило полагать, будь моложе, Вивьен никогда бы в жизни не надела ничего подобного. Теперь все было по-другому. Судьба на этот раз предоставила ей шанс жить заново. И примерка нового образа определялось как новое начало.

Девушка подошла к небольшому зеркалу, прикрепленному к стене возле кровати, и приложила материю к груди. На удивление наряд подходил ее взгляду и цвету волос, как нельзя лучше. Незамедлительно она приняла решение надеть подаренные Бьорном вещи. Лента, что обматывала белье, теперь украшала заплетенную косу пушистых медных волос. Оставалась обувь, о которой Бьорн также позаботился.

Опустив взгляд на ноги, она разглядывала обыкновенные бежевого цвета балетки-лодочки, которые скрывала длина ее платья. Девушка все еще не была готова видеться с ним. Но сегодняшний день был исключением, когда неожиданно он появился с утра, и сейчас, когда она решила спуститься, чтобы выразить ему благодарность.

В который раз при виде него ее дыхание теряло спокойствие, а стук сердца спешил отдаваться в груди в непривычном для нее ритме.

Мужчина лежал на диване. Длинные темные волосы разметались по подушке, татуированные предплечья напряглись, пальцы рук сжимали небольшой знакомый блокнот для записей. По-видимому, Бьорн был полностью погружен в свои поэтические мысли.

«Я загляну в этот блокнот позже», — дала себе установку Вивьен и тут же встретилась с удивленным взглядом карих глаз.

***

Вивьен

Поблагодарив Бьорна за одежду, заметила, с каким любопытством он разглядывал меня. Вероятнее всего, я привлекла его не внешним видом, а своим поступком. Спуститься сюда по собственной воле и поблагодарить в ответ являлось для меня небольшим достижением.

Мы уже пытались начать диалог сегодня утром, но он не задался. Мне просто необходимо было успокоиться и попробовать начать разговор сначала. За эти дни я четко уяснила, что Бьорна бояться не стоит. Его жест с одеждой говорил о многом. Впервые это не являлось случаем, за который я должна была расплачиваться своим телом.

— Ты голодна? — после паузы промолвил он.

Нет, я не испытывала голода, пришла сюда, чтобы сказать «спасибо» и на этом все.

Но он не собирался меня отпускать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, нормально, — я начала нервно перебирать кончики своих волос.

Смотрела куда угодно, только не на него.

— Может быть, ты хочешь прогуляться?

Я лишь смущенно пожала плечами.

— Тебе нужен свежий воздух, — настаивал Бьорн, вставая на ноги, чтобы поравняться со мной. — От того, что ты сидишь взаперти уже две недели, твоему здоровью лучше не будет.

Он беспокоился, как если бы беспокоилась обо мне моя мама. Купил одежду, поинтересовался, хочу ли я есть, и пояснил, насколько мне необходимо было проветриться.

Клянусь, все его слова и действия сбивали с толку, одновременно вселяя надежду.

Мир действительно был не без добрых людей. Окончательно поборов свой страх, я незаметно кивнула головой.

— Отлично.

Он тот час же подскочил с дивана и заходил по комнате в поисках своей футболки. Натянув ее на себя, Бьорн кивнул подбородком в сторону двери.

— Хочу кое-что показать тебе, пока не стемнело.

Он обулся, прихватил с собой кожаную куртку и ключи от дома.

— Не бойся, — проговорил мужчина, когда я настороженно посмотрела на него, — я не обижу тебя, только удивлю.

С этими словами он подтолкнул меня на выход. Постепенно его легкое настроение передалось мне, и я расслабленно выдохнула, чтобы наполнить легкие глотком нового воздуха. Бьорн часто выглядел мрачным, но в данный момент он был чем-то воодушевлен. Я и подумать не могла, что мое появление в его подарке способно было так порадовать.

— Не жмут? — спросил он, указывая на мою обувь. — На улице не холодно, но трава может быть немного влажной и скользкой. Если хочешь, могу предложить свои рыбацкие сапоги, но тогда…, — он почесал затылок.

— Не беспокойся. Балетки подошли в самый раз.

Приподняв подол платья, я продемонстрировала их, и он больше не задавал вопросов.

Я шла с ним плечом к плечу в неизвестном направлении и не боялась. Не было паники или дурного предчувствия. Наоборот. Мне хотелось с ним общаться и контактировать. Попытаться отблагодарить его за все, что он сделал для меня. Пока мы отдалялись от его дома, показался еще одно здание, расположенное по соседству.

— Я думала, ты живешь здесь совсем один.

— Так и есть, — ответил он. — Сюда редко приезжают жильцы.

— А сейчас там кто-нибудь живет? — поинтересовалась я тут же.

Мне нужно было знать, среди кого теперь нахожусь, не считая Бьорна. В моей жизни необходимо было все предугадывать наперед и быть начеку. Тем более, когда я находилась в незнакомом для себя месте.

Бьорн остановился и обвел взглядом соседний дом.

— Жильцы здесь каждый раз меняются, — ответил он и зашагал дальше.

Гравий у подъездной дорожки шуршал под ногами до тех пор, пока мы не вышли на длинную тропинку, ведущую вглубь леса. Каждый из нас погрузился в собственные мысли, и какое-то время молчание было нашим невидимым спутником.

Чем дальше мы шли, тем становилось прохладнее, солнце заходило за горизонт, оставляя на небе размытые мазки оранжевого цвета. От Бьорна не ускользнул момент, когда я потерла предплечья, чтобы согреться. Не говоря ни слова, он накинул на меня куртку.

— Очень живописная местность. Как давно ты здесь живешь… — я поколебалась, но продолжила, — в одиночестве?

Бьорн повернул ко мне голову, чтобы заглянуть в глаза. Не выдержав пристального взгляда, я опустила веки и, уставившись на свои ноги, продолжила семенить рядом. Чтобы ощущать его уединение, не нужно было заглядывать в поэзию или рыться в вещах, которые кричали о его жизни. Мужчина вел одинокое существование на протяжении определенного времени и свыкся с этим обстоятельством.

Он выдержал паузу, а затем начал делиться той частью жизни, которую позволял знать остальным.

— Я живу здесь почти три года. И выбрал это тихое место не случайно. С некоторых пор не терплю городскую суету.

Он шел на шаг впереди меня, прокладывая знакомый ему путь. Постепенно мы приближались к гуще леса. Протоптанная неширокая тропинка стала еще уже. Чтобы не было тесно, Бьорн предложил мне идти вперед, а сам оставался чуть позади.

— Здесь лишь чистый воздух, — продолжил он, — звук пения птиц, бескрайние луга и густые леса. Из жилых домов: мой и еще несколько поблизости. Отсюда далеко в город. Только одна дорога ведет к транспорту, чтобы выехать из этой местности. Пешком до автобусной остановки идти около двух часов.

Определенно, он вводил меня в курс дела на тот случай, если я соберусь уйти, или пока сам не прогонит прочь.

— Наверное, это не очень удобно добираться из города домой?

При слове дом, мне захотелось прикусить себе язык. Он не избежит момента, что бы задать свои вопросы. Но Бьорн молча продолжал шагать позади.

— Меня не пугают расстояния. Скоро ты поймешь, почему я живу здесь, а не в самом городе.

Его рука опередила мой следующий шаг, убрав с пути ветвь дерева. Еще немного, и я бы поранилась об нее.

Кроме леса больше ничего не видела вокруг. Но сложилось впечатление, что мы направляемся в особенное для Бьорна место.

Теперь я смотрела на него по-другому. Он уже не казался тем угрюмым и молчаливым парнем. Наоборот, сегодня он был слишком разговорчив, и мне нравилось это.

— Здесь нужно быть осторожней, — он предложил свою руку для того, чтобы спуститься по влажной и скользкой траве с небольшой горки, и я охотно приняла ее.

По сравнению с моей, его рука оказалась большой и теплой, а соприкосновение отдавалось приятным покалыванием в ладони. Касание к ней вызвало на мгновение дежавю. Я понимала, что вероятнее всего меня будоражат отголоски его поступка. Этот мужчина выступал в роли спасителя, чью руку мне не хотелось отпускать. Следующее что я увидела, заставило податься немного вперед. Тропинка, тянувшаяся из леса, привела нас в самое красивое место. Перед нами простиралось огромное озеро, в водной глади которого игриво поблескивал живописный закат. Облака плыли с озером в унисон. И одинокий небольшой деревянный мостик-понтон покоился посредине с привязанной к нему лодкой. Стая птиц кружила высоко в небе, добавляя этому рисунку прозаичности.

Воздух. Вода. Шелест крыльев. Моя память медленно, но отчетливо нарисовала несколько строк, и от этого знакомого чувства сердце бешено забарабанило в груди.

— Вот, о чем я говорил тебе, — послышались рядом слова Бьорна.

Невероятной магией меня тянуло дальше — быть ближе к этому месту. Я же была уверена, что вдохновение попрощалось со мной и исчезло безвозвратно. Но вот оно.

Чувствовала его присутствие и желала прикоснуться, чтобы не отпускать от себя никогда. Без позволения ноги сами повели меня в глубину этой картинки, чтобы соединиться с умиротворенным образом. Минуя траву и песок, я едва улавливала позади себя приближение его шагов.

— Что чувствуешь? — раздался мужской голос.

— Успокоение, — вдохнула глубже и тут же выдохнула.

Закрыв глаза, я постаралась удержать в своей памяти это ощущение на тот случай, если больше меня здесь не окажется. Либо сохранить теплые воспоминания об этом месте.

Тряхнув головой, постаралась рассеять в прах все самое плохое, что было в моей жизни.

— Это самое замечательное и красивое место, Бьорн, — сказала я и, обернувшись, увидела легкую улыбку на его губах.

— Ради такого вида можно душу продать. Это еще одна причина, по которой я купил дом в этой местности, — его голос вышел более мягким и глубоким. Он успокаивающе действовал на меня, заставляя потихоньку довериться его обладателю.

— Стало быть, ты рыбачишь? — спросила я у него, когда мы прошлись по мосту, и присели бок о бок на другом его конце, свесив ноги. Был бы пирс чуть ниже, я бы могла достать до воды.

— Немного, — без лишних подробностей ответил он и вынул из карманов джинс пачку сигарет.

— Он кажется ухоженным.

Я имела в виду пирс, и Бьорн понял, о чем речь.

— Пришлось восстанавливать после прежнего хозяина. Теперь он крепкий, древесина не гнилая, — мужчина выдохнул дым изо рта, — можно прыгать, и мост выдержит.

В продолжение разговора Бьорн резко стянул с себя черную футболку и отложил ее в сторону. Я бы не сказала, что здесь было жарко. Но, судя по всему, демонстрировать оголенный торс он привык повсюду.

Вечерело, и красивый закат гипнотизировал своим видом.

И Бьорн…

В его проколотой ноздре едва поблескивала серьга. Темные густые длинные волосы немного колыхались из стороны в сторону от легкого ветерка. В меру мускулистое тело имело бронзовый оттенок загара и множество татуировок. В прошлый раз мне показалось, что их было намного меньше, но тогда я остерегалась взглянуть на него, а сейчас смело рассматривала разнообразие рисунков.

Украдкой я наблюдала за тем, как мужчина глубоко затягивался и не спешил выдыхать. Чуть позже, маленькими струйками дым выходил из его ноздрей. Все в нем говорило о том, что он был расслаблен. Сидел рядом. Совсем близко и одновременно далеко, наблюдая прекраснейший закат. Не верилось, что в этом небольшом для нас пространстве, мы были одни.

— Та девушка — брюнетка… — я не переставала любопытничать по поводу его жизни. — Слышала, как она говорила, что у тебя нет родственников.

Он докурил сигарету, затушил окурок и кинул его в ржавую металлическую банку, прикрепленную к деревянном бруску моста. Затем достал еще одну, но не спешил закуривать. Сначала понюхал ее и только потом зажег пламя, чтобы выпустить очередной дым спокойствия.

— Есть. Сестра. Она давно замужем и живет далеко отсюда, — он пересилил себя, чтобы ответить.

— Вы не общаетесь?

— Нет.

— Почему?

Мне бы прикусить язык за допросы, но так хочется знать о нем еще и еще.

— Все не так просто, Вивиан.

Я чуть не поперхнулась. От волнения мне стало трудно дышать и…

Откуда он мог знать?

Отчетливо помнила, что не называла своего имени.

В тот момент я озадаченно таращилась на него во все глаза, пока его лицо не стало более серьезным.

— Я не знаю, что мне делать…

Хотела начать с этих слов пояснение своей ситуации, но Бьорн не дал мне закончить.

— Не думай об этом.

Отрицательно покачала головой и тяжело вздохнула.

— Мне некуда пойти.

— Я, кажется, не прогоняю тебя.

Бьорн затянулся последний раз и проделал со вторым окурком тот же трюк, что и с первым. Он намеренно встал, надел футболку, как будто этот вечер и наш разговор были окончены. Словно поставил на этом точку.

Но не все мои вопросы были исчерпаны на сегодня. Я собралась с силами, чтобы задать ему главный, самый волнующий меня вопрос.

— Бьорн, — вскочив на ноги, обернулась к нему.

Он одарил меня безразличным взглядом через плечо, но я была настроена решительно.

— Почему ты решил мне помочь?

***

— Какого хрена ты разбила себе нос, идиотка?

Пока двое громил стремительно вели меня к незнакомой машине, один из них продолжал недовольно ворчать. Мне было все равно, и мои ноги едва поспевали за ними. Картинка перед глазами была какой-то нечеткой и смазанной, лицо превратилось в сплошной отек, а голова пульсировала нарастающей болью. Благодаря Томасу, меня вели в неизвестность, оставляя позади прошлую жизнь. Теперь с его позволения я принадлежала другим людям. Просто взял и передал, словно игрушку, в другие руки.

Я не кричала, не упиралась и не вела борьбу, пытаясь освободиться из плена, а продолжала молчать и покорно следовать их указаниям. Тело будто онемело. Язык не слушался, мозг перестал функционировать. Кровь стекала небольшой струйкой из носа, и ни единого проявления эмоций на лице. Я была уверена, что уже мертва, раз превратилась в бессмысленную амебу. Всепоглощающий шок пришел на смену злости.

— Полезай, — буркнул тот, что до боли сжимал локоть.

Он открыл заднюю дверцу черного дорогостоящего автомобиля и подтолкнул, заставив меня плюхнуться на сидение. Я подчинилась и больше не смела задерживать его время.

Расплывающееся пятно, похожее на светловолосого мужчину в черном деловом костюме находилось на сиденье по соседству. Барабаня пальцами по колену в нетерпении, он поигрывал золотым перстнем в тусклом освещении салона. Исходящий от него дорогой парфюм заполнил все помещение, и холодные голубые глаза пронизывали насквозь. Уже тогда я понимала, что этот взгляд не забуду никогда.

— Я же просил, не трогать ее, — раздался его твердый и уверенный голос.

— Она сама, сэр. Удирала на тачке, которую вы подарили тому ослу. Не рассчитала и ба-а-ац! — на переднем сидение двое здоровяков громко расхохотались.

— Закрой свой поганый рот, Маршалл. Ты ее пугаешь, — рявкнул на него незнакомец и принялся осматривать меня. — Бедняжка. Тебе больно?

Машина тронулась, и я почувствовала стальную хватку пальцев на своем подбородке. Неприятная дрожь прокатилась вдоль спины, когда эти ледяные глаза мне улыбнулись. Я резко отстранилась от него, отодвигаясь ближе к окну.

— Я всего лишь хочу помочь.

Он полез в карман и достал оттуда платок. Следующим движением уже промокал кровь, размазанную вокруг носа, причиняя душевную и физическую боль.

— Сейчас прибудем туда, где тебе станет легче, — напевал он более мягким тоном, дотронувшись указательным пальцем до кончика моего носа.

Мне ничего не нужно было от него, не говоря уже о его помощи. В тот момент я хотела, чтобы все это оказалось кошмарным сном и не более. Его глаза, признаюсь, пугали меня, как и сам человек, которому они принадлежали. Наверное, если бы мы встретились в другом месте и при других обстоятельствах, привлекательная внешность и ухоженный вид этого мужчины смогли бы обратить на себя внимание. Но не сейчас. Меня подташнивало от одной мысли, что он мог со мной сотворить.

Осознание горькой правды о моем положении сковало тело холодным страхом. Я была никем. Никто не смог бы обнаружить мое исчезновение, даже если бы постарался. Теперь меня ни для кого не существовало, и я никому не была нужна.

— Отпустите меня, я не сделала вам ничего плохого, — попыталась выдавить из себя мольбу.

Как бы ни старалась держать себя в руках, со стороны выглядела жалкой.

— Ты ничего, — он снова мягко развернул к себе за подбородок, — а вот твой бывший дружок — все.

Он продолжал несколько секунд гипнотизировать меня прохладным взглядом.

— Только настоящий идиот способен обменять такую красавицу на обыкновенную тачку, которая была разбита вдребезги спустя секунды.

— Теперь его внутренности разбросаны по всему складу, — послышались слова второго здоровяка, что сидел за рулем и вел машину. — Умолял оставить его в живых, кричал, что любит ее.

— Я же говорю, он идиот, — продолжал спокойно констатировать мистер-костюм, пока внутри меня образовывался ком горечи и отчаяния.

Боже мой! Томас, что ты натворил.

В сердце раздался треск с такой силой, что его могли услышать все в машине. Расширенные от ужаса глаза в зеркале заднего вида встретили насмешку и кривую ухмылку.

— Тогда, почему именно я?

Все это выглядело, как подстава. Меня снова била мелкая дрожь, и мысли разлетались в разные стороны. А сейчас нужно было сконцентрироваться. Мужчина пожал плечами, убирая за ухо выбившийся локон моих волос.

— Ты просто была там. Я увидел тебя и… — дурацкая усмешка скользнула по его губам, и он покачал головой, — захотел, чтобы ты была моей, Вивьен. Все просто.

Тип знал, как меня зовут, означало ли это, что он мог видеть меня раньше? Ощущение, что я игрушка в чьих-то руках, сдавливало грудь в тиски. Желание разрыдаться прямо здесь и сейчас подкатывало к горлу. Хотелось провалиться, исчезнуть, но я продолжала держаться перед этим мужчиной из последних сил, иначе сделала бы все только хуже.

Что, черт побери, было у Томаса с этим парнем? Съежившись на месте, я отодвинулась от него подальше и прошептала:

— Это не просто… Вот так взять и захотеть кого-то, ломая ему жизнь. Я не хочу и не собираюсь быть чей-то собственностью. У меня нет ничего ценного, — мне хотелось умолять его отпустить. — Я хочу домой…

— Сожалею, Вивьен, — он наигранно вздохнул, — у тебя его больше нет.

Я не знала этого человека, не знала, как его звали, и что представлял собой, но понимала одно — с его появлением моя жизнь не будет прежней.

Минуя несколько поворотов, машина подъехала к частным владениям. Автомобиль остановился, давая понять, что мы на месте.

Точное местонахождение мне не удалось отследить, и как долго ехали тоже. Местность была незнакомой, да и темнота вокруг не позволила запомнить дорогу, по которой мы добирались сюда. Все внимание было сконцентрировано на мужчине с магнетической внешностью.

— Просто дайте мне уйти, — попыталась я еще раз, но слова вышли малоубедительными.

Неизвестный цокнул языком и отрицательно покачал головой. Силы покидали меня, мне хотелось плакать и брыкаться. Вырваться, убежать и спрятаться, чтобы никто не нашел. И пусть бы я сдохла в одиночестве. Наверное, это было бы лучшим для меня исходом, нежели оставаться в покрытой мраком неизвестности.

— Тебе крупно повезло, — он протянул руку, дотрагиваясь до моих волос. — До настоящего момента у тебя не было той жизни, которую я собираюсь тебе подарить.

Огромные ворота, за которыми скрывался элитный особняк, зашумели, постепенно открываясь и приглашая в свои владения. Мы все еще сидели внутри салона автомобиля, и он наблюдал за тем, с каким удивлением я глядела сквозь окно на предстающую передо мной роскошь.

— Ты думала, я привезу тебя в подвал, заключу в клетку с цепями и наручниками? — он не скрывал скепсиса в своем голосе. — Я твой спаситель, Вивьен, и ты должна быть мне благодарна.

В этот момент я повернула к нему голову, в тусклом освещении салона улыбка на его лице обрела злой оскал.

— Иначе сейчас бы обслуживала вонючих мужиков в столичном борделе, как все шлюхи до тебя. Теперь ты будешь жить в этом доме, со мной, хочешь ты того или нет.

Глава 9 Имя, оставляющее сладкий привкус на губах

Он ничего ей не ответил.

Бросив через плечо предупреждение о надвигающейся грозе, Бьорн развернулся и уверенно направился по мосту обратной дорогой, что вела в густой лес. Ничего не предвещало перемене погоды. Силы природы сопутствовали его эмоциям и чувствам, которые в тот момент одолевали его. Вивьен слишком много задавала вопросов. Хотела знать о нем, при этом не рассказывала о себе ничего. Он надеялся, когда пройдет время, она обязательно поделится историей о своей жизни.

Широкими шагами мужчина преодолевал обильную заросль и свисающие ветви деревьев на своем пути. Шел быстро, как будто убегал, не зная от чего. Только догадывался.

Кутаясь в его куртку, Вивьен едва поспевала за ним, не спрашивая больше ни о чем. Почти стемнело. Нужно было спешить. Ветер выл с такой силой, что в скором времени могла вспыхнуть молния, порождая ливень.

Каждый из них шел молча и стремительно. Уже находясь дома, Бьорн облегченно вздохнул, когда услышал наверху знакомый скрип двери, закрывающейся на замок. На сегодня было достаточно общения.

Принять душ и лечь спать — это было все, чего он желал.

Находясь в постели, он мысленно припевал свежие строки, недавно записанные им в блокноте. Они так и манили, требовали доработки, чтобы все слова переплелись и образовали красивую песенную поэзию. Он смог бы заработать еще немного. Ему необходимо было лишь вдохновение, желание и время, от которого зависело все.

Девушка находилась слишком близко. Была любопытна и наивна, верила ему как своему спасителю.

А был ли он таковым для нее? Может быть, она предпочитала своей жизни смерть?

Вероятно, в ту ночь судьба предоставила ей выбор. Только то, что Вивьен хотела бы сама.

Что сделал Бьорн?

Он все решил за нее, оказавшись рядом.

Вспоминая о происшествии и о том, как прекрасно сегодня выглядела незнакомка, он не жалел, что сделал правильный выбор.

С этими мыслями Бьорн погрузился в глубокий и крепкий сон впервые за долгое время. Тем временем, капли дождя барабанили по стеклу, создавая мотив весенней мелодии.

***

Бьорн

На следующее утро меня поприветствовала ее пустая комната. Кровать была аккуратно застелена. Книжный стеллаж выглядел по-другому: все книги в нем были расставлены в алфавитном порядке, а лишние вещи убраны.

Комната была простой, но уютной. Кровать, тумбочка, комод, книжный шкаф и огромное зеркало на стене.

Все было на своих местах, кроме Вивиан.

Она ушла. Даже не попрощалась. Не оставила никакой записки.

Я должен был радоваться этой мысли, но на душе не стало легче. Не ощутил того облегчения, о котором думал в последнее время, — о своем скорейшем одиночестве.

Мой песенный блокнот заметно лежал на тумбочке. Он выглядел иначе. Взяв в руки, я открыл его на той странице, где помечал в последний раз. От меня не ускользнуло отсутствие нескольких неисписанных страниц. Их как будто в спешке вырвали и не удосужились замести следы: небольшие клочки торчали в середине переплета. Я не помнил, чтобы лично выдергивал их таким способом.

В этом доме чистых листов было предостаточно. Для чего ей понадобился мой блокнот, если записки от нее я так и не обнаружил. Она пользовалась им, как своим, и не сказал бы, что мне это нравилось.

Телефон активно завибрировал в кармане джинсов, рассеивая, наконец, мысли о Вивиан.

Ред и его бодрый с утра голос был на проводе.

— Чем планируешь заниматься сегодня? — спросил он, как только я нажал на кнопку принятия вызова.

— Разве у меня есть выбор? Тем же, чем и вчера.

Слушая его, вышел из комнаты, спустился по ступеням вниз и, пройдя сквозь гостиную в кухню, бросил блокнот на первый попавшийся стул.

— Неплохо. Я очень рад, что желание творить вернулось к тебе обратно. Но предлагаю вариант получше: как смотришь на то, чтобы провести время в компании одного смышленого мальчугана?

— Это было бы здорово. Я буду рад нашей встрече с Шоном.

Речь о его сыне напомнила о долге заботиться о нем, а также об отсутствии продуктов в доме. Я заглянул в холодильник в поисках чего-нибудь съестного. Там было пусто.

Вот, черт. Обычно не ощущал голода с утра, но не сегодня. Еще вчера Вивиан готовила, я наслаждался ее кулинарными способностями, удивляясь, как можно было приготовить что-то, несмотря на нехватку компонентов. Мой желудок давно не испытывал такого праздника как при ней.

Я не сразу заметил свой завтрак. Аккуратно разложенные столовые приборы и накрытое крышкой блюдо привлекли мое внимание искусно сервировочным видом. Даже и представить себе не мог, что в моем доме все же имеется порядочный набор посуды. Девушка в который раз проявила инициативу и даже в качестве декора украсила мой стол небольшой глиняной вазочкой с полевыми ромашками. Она сорвала их, когда мы возвращались домой, и всю дорогу прикладывала к груди, защищая от ветра. Заметив этот жест, я улыбнулся тому, насколько она отражала собой хрупкое наивное создание наряду с этими цветками.

Тем временем Ред продолжал разговор об успехах Шона, электрический чайник кипятился, а я поглощал завтрак, приготовленный Вивиан.

— Я привезу его через два часа. Возможно, ему придется остаться у тебя на ночь. Не уверен.

— Не переживай на этот счет. С моим мужичком мы отлично проведем время.

— Я могу прислать Мег в помощь, — предложил Ред.

— Не нужно, я справлюсь сам.

— Как знаешь, — ответил он, и на мгновение между нами затянулась пауза.

Я съел все до последней крошки и бросил тарелку в посудомоечную машину. При выходе из кухни лишний раз взглянул в сторону пустующего холодильника.

Надо съездить в город немедленно.

— Она все еще у тебя? — спросил на полтона ниже мой друг.

Ему больше некого иметь в виду, кроме Вивиан.

— Вчера была, по крайней мере.

Я услышал в трубке его вздох.

— Зная тебя, ты не просто так заботишься о ней, хоть и ведешь себя иногда как м*дак.

Несмотря на слова Редди, я спешил поделиться с ним рассказом о нашем походе на озеро.

— Вчера она вела себя более смело, пошла со мной на контакт. Я впервые услышал ее голос и сводил на пирс, чтобы как-то успокоить и одновременно удивить этой местностью.

— Это замечательные новости, — пропел он радостно. — Сейчас все самое положительное будет только ей на пользу. Тебе нужно взять ее с собой на один из своих песенных вечеров, чтобы развлечь. Уверен, ей понравится.

— Нет, нет. Я думаю, она еще не готова находиться где-то дальше моего дома. Сам прекрасно знаешь, какие постояльцы иногда болтаются в твоем баре. Они напугают ее до смерти.

Я говорил так, будто все еще надеялся на ее возвращение.

— Как знаешь, — повторил он, подводя наш телефонный диалог к концу. — Ладно, мне пора. Спасибо, Бьорн.

— Было бы за что, Ред.

Последних слов он не услышал. После благодарности друг сразу же отключил свой телефон.

Прошло пару минут, мобильник завибрировал снова. Это был доктор Моррисон и его сообщение.

Без особого удивления я провел пальцем по экрану, чтобы прочитать следующее:

«Мистер Ньюман. Поскольку вы игнорируете мои телефонные звонки и наши встречи, я передал через курьера все то, что вам необходимо. Пожалуйста, для вашего же блага, не забывайте принимать…»

Не дочитав до конца, его послание отправилось в папку ненужных файлов.

Сначала я убрал телефон в карман. Затем, передумав, опять достал его и, задержав палец у кнопки «очистить корзину?», выбрал «да».

Меня волновала другая проблема: я должен был побеспокоиться о наличии еды в своем доме, а не о чем так упорно просил меня доктор.

После легкого завтрака съездил в город в самый ближайший продуктовый магазин. Денег у меня не было, хватало лишь на самое основное. Я сделал кое-какие подсчеты: средств хватало на пару дней, необходимо было подзаработать еще. В баре у Реда были мне рады, а значит, здешние постояльцы всегда платили достойно. Этого было достаточно на некоторые мои расходы. В остальной роскоши я не нуждался. В противном случае, мог бы продать скопившееся барахло для магазина Риз. Но подобное держал запасным вариантом.

На обратном пути домой, как бы ни старался, меня все же мучила совесть. Вчера я мог показаться Вивиан немного резким. Мои эмоции отразились на ее настроении. Она замолчала, обиделась, а затем ушла. По-другому я и не рассматривал данную ситуацию. За те две недели, что она жила у меня, нам довелось контактировать на протяжении всего одного вечера. Я хотел знать о ней, ее историю, которая вызывала во мне любопытство, но в то же время гнал от себя прочь это желание.

Никогда не забуду округлившиеся от изумления ее глаза, когда я произнес «Вивиан».

Имя, оставляющее сладкий привкус на губах.

Я твердо был уверен: оно принадлежало ей.

Воспоминания о вчерашнем взгляде девушки с ярко-рыжими волосами, о том, насколько глубоко она была потрясена красивейшим закатом солнца, скоротали мой путь домой. Я не заметил, как проехал соседский пустующий дом, и уже парковал мотоцикл возле своего жилища.

Ни я, ни она не думали увидеть друг друга в тот момент.

Я встретил Вивиан внутри дома, когда вошел, перегруженный пакетами с едой.

На ней не было ничего, кроме моего банного полотенца, обернутого вокруг ее тела. Другим полотенцем она вытирала свои вьющиеся от влаги волосы, стоя возле лестницы. Девушка не ожидала того, что в любое время я мог появиться дома. Весь ее стесненный вид указывал на желание скрыться или провалиться сквозь землю от стыда. Клянусь, одной ногой она была уже на пути в свою комнату.

— Я принес продукты, — начал без приветствия и двинулся в сторону кухни.

Проходя мимо нее, боковым зрением заметил, как она нервно поправила на груди узел, замотанного полотенца.

— Хорошо, я сейчас все приготовлю, — последовал ее неуверенный голос.

Я перестал шуршать бумажными пакетами и уперся руками в столешницу, направив на нее взгляд. Она вошла на кухню следом за мной, придерживая ткань у груди. С волос стекала вода на пол. Босая, в одной тоненькой тряпке, готовая убежать в любой момент.

Она никуда не ушла.

— Почему не взяла мой халат? — спросил ее обеспокоенным тоном голоса. — У тебя есть все шансы, чтобы простудиться.

— Все хорошо, не нужно беспокоиться, — она хотела опередить меня.

— Ты не обязана готовить, убираться в моем доме, — слова вышли слишком сухо, и я попытался вновь сконцентрироваться на еде. — А также трогать мой блокнот.

Я был немного недоволен и вовсе не скрывал этого. Но на мое замечание Вивиан даже бровью не повела.

— Ты предоставил мне жилье, это все, чем я могу отблагодарить тебя. Тем более, мне нравится делать это.

Вот, что беспокоило ее в тот момент, а не какая-то бессмысленная записная книжка.

Она не смотрела на меня и не слушала. Была увлечена тем, как мои руки доставали ингредиенты из пакетов.

Я почесал затылок. А ведь девушка была права. В действительности, она готовила вкусно, добросовестно и тщательно прибирала все кругом. Мой дом давно не был таким чистым и уютным.

— Тогда, я надеюсь, что купил все самое подходящее.

Вивиан подошла ближе к столу, очевидно, позабыв о своем недавнем стеснении, чтобы внимательно рассмотреть консерванты, привезенные мной из магазина.

— Забыл тебя предупредить, — начал я, но не успел закончить предложение.

Раздался звонок в дверь и, испугавшись, девушка подпрыгнула на месте.

Сообразив в чем было дело, я оказался возле нее и положил руки на плечи в успокоительном жесте.

— Ничего не бойся, — под моими пальцами она ощущалась совсем хрупкой и нежной. — Это сын Реда, тебе он понравится.

Вивиан доверчиво смотрела в мои глаза и, казалось, вовсе не собиралась отступать от меня, пока я продолжал едва поглаживать оголенные плечи девушки.

Она послушно кивнула мне, когда я должен был отпустить ее. Но мои пальцы не слушались. И только после второго настойчивого звонка в дверь, наконец-то, позволил нам разойтись в разные стороны, чтобы Вивиан могла укрыться в своей комнате, а я — направиться к входной двери.

— Бьорн!

Я не успел открыть дверь, как крепенький белокурый малыш приклеился к моей ноге. Присев на уровне его роста, искренне обнял его, ощущая нежную и мягкую кожу ребенка.

Как же я скучал по нему.

— Я приехал к тебе, — заявил он, и мы посторонились, чтобы впустить на порог его отца. — И привез с собой много игрушек.

Малыш все еще плохо разговаривал, но я понимал его речь. Он проглатывал окончания некоторых слов, находясь в возбуждении от нашей встречи.

— Смотри, у меня есть маска железного человека, электромашинка, деревянный паровоз, — мальчишка принялся выкладывать игрушки на пол из своего крохотного рюкзачка.

Мысленно я удивлялся, как все это могло там уместиться.

— Шон, погоди, — попытался опередить его Ред, но сын не слушал и продолжал громко перечислять содержимое своей сумки. — Ты еще успеешь продемонстрировать свои боеприпасы. Нам с Бьорном нужно немного переговорить, — последнее предложение вышло по-отцовски строгим.

Мальчишка втянул шею в плечи и замолчал.

Я очень любил его большие кристально голубые глаза и терпеть не мог, когда они расстраивались.

— Мороженое и много сладостей уже заждались тебя. Поцелуй папу, иди в гостиную и жди моего прихода, — шепнул я ему тихо.

Он взглянул на меня и уже хотел было выкрикнуть на радостях, но я приложил указательный палец к своим губам, закрепляя наш общий секрет. Как ни крути, Редвсе слышал.

— Слишком много вредной пищи тебе нельзя, ты должен помнить об этом, — серьезный папа потрепал его по голове, взъерошивая белокурые локоны, и добавил, тыча пальцем в мою сторону. — И ты тоже. Для начала его надо покормить чем-нибудь съестным. На крайний случай, закажите пиццу.

— Нет проблем, — ответил я, задорно подмигнув Шону.

Как же он был похож на Мириам. Просто ее вторая копия.

Малыш ответил, что он не доставит никому хлопот, чмокнул в щеку отца, а затем удалился в гостиную, закинув рюкзачок на плечо.

— Вероятнее всего я задержусь, — мой друг выглядел уставшим, будто не спал прошлой ночью. — Шону придется у тебя переночевать. Сегодня я должен быть в баре. Открываем новую возможность для посетителей.

— Я был уверен, что ты собираешься штопать очередного пациента из своей тусовки.

Он отрицательно помотал головой, и многочисленные колечки в его ушах весело забренчали.

— Нужно завязывать. Лия просит вернуться назад…

Я вопросительно приподнял бровь.

— Назад в медицину.

— Давно пора, дружище. Я рад, что она больше не держит на тебя зла.

Задумавшись над моими словами, он поскреб лысый затылок. Затем взгляд Реда обратился в сторону лестницы, будто улавливал чей-то шорох. Но там никого не оказалось. По всей видимости, Вивиан не была готова к встрече с ним.

— Буду только рад, если он останется со мной, — я продолжил наш разговор о Шоне. — А завтра утром сходим на рыбалку.

— Отлично. Кажется, я ничего не забыл, — он протянул сумку с вещами своего сына. Она была огромной, словно Шон собирался гостить у меня не день, а целый месяц. — Ладно, пора идти. И куртку теплую ему накинешь.

Хлопнув друг друга по плечу на прощание, Ред вышел за дверь.

— Чем займемся? Что любишь делать больше всего? — спросил я мальчишку, держа направление на кухонный островок.

Он пожал хрупкими плечиками, а затем голубые глаза игриво засветились от внезапно пришедшей идеи в его смышленую голову.

— Для начала меня нужно накормить, а потом поиграем и посмотрим мультики.

— Звучит неплохо, — ответил я, и он мило заулыбался в ответ. — Поиграй пока здесь, а я пойду и приготовлю нам что-нибудь перекусить.

Мне срочно нужна была помощь Вивиан.

Все же хотел надеяться, что она не струсит появиться перед мальчишкой. Общение с детьми явно бы пошло ей на пользу. Отвлекло бы от мрачных мыслей и воспоминаний. Собственно, как и меня.

Я шумно выдохнул при мысли о ней.

Значит, она не собиралась уходить. Или пыталась, но передумала. Помню, как нарочно предупреждал ее, рассказывая о длительной прогулке от моего дома до шоссе, которая вела в город. Она могла решиться идти пешком в течение двух часов, поймала бы на трассе автомобиль, и он бы подбросил ее до города. Других вариантов, как выбраться отсюда, я не предполагал. С другой стороны, после того, что с ней случилось, она скорее сошла бы с ума, чем прыгнула к незнакомцу в фургон. Этот мир не без придурков. К ее несчастью, она познала это. Существовал и второй вариант — не постесняться и попросить меня отвезти ее. Но вчера Вививан призналась, что дома у нее нет.

Осталось сознаться себе самому, что в глубине души я был рад ее присутствию.

Пока она столь длительное время переодевалась и приводила себя в порядок, я выложил на стол продукты, среди которых были пепси-кола, мороженное, замороженная пицца, M&M’s и другая еда быстрого перекуса. Из остальных продуктов нужно было что-нибудь придумать и самое главное — приготовить.

Не имея понятия, чем мог питаться четырехлетний малыш, надеялся только на Вивиан и ее кулинарный талант.

— Бьорн, — раздался рядом голос Шона, и я почувствовал, как маленькая ручонка потянула меня за штанину вниз. — Я хочу эти конфеты, папа уже ушел.

Его крохотный пальчик указывал на небольшой желтый пакетик с драже в моих руках.

Вот черт. Ничего нельзя было скрыть от этого мальчугана. Эти огромные глаза наблюдали за каждым моим действием.

— Шон, ты же понимаешь, что для начала необходимо плотно поесть, а уже после конфеты, — я старался беседовать с ним как со взрослым парнем. — Слышал, что говорил тебе отец?

— Одну, всего одну, — сложил ладошки в умоляющем жесте, пытаясь давить на жалость. — Папы здесь нет, он не узнает. Ну, пожалуйста.

Последнее слово вышло растянутым, как это обычно делали все дети, и мне захотелось громко расхохотаться. Но я был непреклонен.

— Мы обещали твоему отцу, помнишь? Я сдержу свое обещание и не трону конфеты, пока мы оба не поужинаем. Договорились?

— Ладно, — быстро согласившись со мной, протянул он снова и заковылял к дивану, где успел разложить все свои игрушки.

Я отвернулся к столу, и, не дожидаясь Вивиан, уже приготовился промывать фрукты, как вновь перекрыл кран с водой.

— Привет, я Шон.

Голос мальчишки заставил обернуться и увидеть девушку. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу, стоя у входа в гостиную. Разглядывала нас с тем же интересом, что и мы ее.

И подумать не мог, что тот коротенький белый сарафан будет смотреться на ней лучше, чем висеть на вешалке в неприглядном магазине у Риз. Сама Вивиан придавала ему блеска своей нежной красотой, хрупкими чертами лица, тонкой талией, и ярко-рыжими длинными волосами.

Легкой походкой она проплыла то небольшое расстояние, что отделяло ее от Шона, и поприветствовала его.

— Меня зовут Вивьен, — она встала на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и протянула свою ладонь.

Без задней мысли я схватил со стола драже, и мои пальцы непроизвольно разорвали пакетик. Закинул несколько конфет себе в рот, пока малыш продолжал разглядывать ее с любопытством.

— Мне четыре годика, — он отсчитал на одной руке четыре пальчика и выставил их перед глазами девушки. — А тебе?

Она заулыбалась.

— А мне, — она повторила за ним, считая свои пальцы, — столько лет, что и не хватит всех пальцев на руках.

— Одиннадцать? — после длинной паузы предположил малыш.

— Не-а, — она продолжала улыбаться, а я пялиться как дурак, нервно закидывая в рот конфеты.

— Сто? — осмелился предположить Шон, заставляя меня поперхнуться от его детской непринужденности.

— Тогда я бы выглядела как старушка, — спокойно ответила Вивиан.

— Ну, сколько? Я сдаюсь, — пораженно произнес малыш.

— Двадцать.

Сколько, она сказала?

Я был уверен шестнадцать, не больше.

— Ты девушка Бьорна?

Я мог бы поклясться, что в тот момент чертовы конфеты застряли в моем горле.

— Нет, — взглянув на меня, робко произнесла Вивиан и встала с колен. — Я его гостья.

— Очень жаль, — дернув плечами, вздохнул маленький разбойник. — Ему нужен кто-нибудь близкий, и тогда он перестанет грустить.

Оглушительная пауза затмила все вокруг. И глаза Вивиан…

Она посмотрела на меня с таким сожалением, что захотелось исчезнуть. Мне не нужна была ее жалость. Только не ее.

В моих руках зашуршала полупустая упаковка конфет, привлекая внимание мальчишки. Я смял ее от безысходности.

— Бьорн! Ты все съел! Так нечестно! — воскликнув громко, он бросился ко мне со всех ног. — Ты не сдержал свое слово.

— Прости, малыш, — стыд хлестнул по щекам, когда я посмотрел на остатки конфет в руках. — Я был настолько увлечен вашим с Вивиан знакомством, что…

— Да, она очень красивая и мне тоже понравилась, — перебил он, хватая за руку, в которой покоилось еще немного сладостей. Решительно раскрывая мою ладонь маленькими ручонками, Шон постепенно добивался своего.

— Я не хочу сейчас есть что-то другое. Я хочу эти конфеты. Ты уже съел свою часть, а я еще нет. Все должно быть по-честному.

Ну, и как я мог отказать этим огромным глазкам, любопытному носику и самому милому созданию на земле? Под таким напором я просто сдался.

И взглянул на Вивиан, которая улыбалась, она лишь пожала плечами.

— Держи, — отсыпал ему в ладошку небольшую горсть угощения в шоколадной глазури. — Если твой папа об этом узнает, то оторвет мне не только голову.

Сладкоежка захихикал, будто понял суть моих последних слов, и у него во рту звонко защелкали конфетки. И, слава Богу, поведение Шона немного расслабило ситуацию, превратив ее из неловкой в обыкновенную шуточную.

Вернувшись к игрушкам, он попросил включить его любимый канал мультфильмов, что я с радостью и сделал. Мальчишка больше не обращал на нас внимания.

— Вивиан, не поможешь мне…? — большим пальцем я указал позади себя на кухню, которая ее заждалась.

— Да, конечно, — я уловил некую радость в ее голосе, которая соответствовала настроению девушки.

Она проговорила что-то еще, но я даже не пытался напрягать слух. Потихоньку, Вивиан раскрывалась для меня все больше и больше. Я был полностью сконцентрирован на том, что она делала. Девушка подошла к одному из кухонных шкафчиков и достала передник. Спокойным движением она надела его поверх своего сарафана, поправила волосы и взглянула на стол с продуктами.

Я не помнил о существовании этого предмета в своем доме. Возможно, он был припрятан среди прочего хлама. Без сомнения она сделала так, что с ее появлением я начал замечать вещи, о которых совсем позабыл. Сначала набор красивой посуды, затем кухонный фартук и остальные женские штучки. Интересно, сколько еще подобного мне предстояло увидеть?

— Ты решил накормить ребенка вот этим?

Вытянув меня из размышлений, она указывала на пиццу, снеки и остальную легкую закуску, которая бросилась ей в глаза.

Я подметил, что постепенно в общении со мной Вивиан становилась все смелее и смелее. С появлением в моем доме Шона она вела себя более раскованно. Это и радовало, и удивляло.

— Я ничего не смыслю в приготовлении детской здоровой пищи, — начал оправдываться, скрестив руки на груди. — Максимум на что я способен, это высыпать в кипящую воду крупу и приготовить для него кашу. Но детям свойственно ее не любить. А сам я, как ты уже догадалась, не ем дома.

Она согласно кивнула головой.

— Значит, с голоду в любом случае не умрешь.

— Я все еще жив, как видишь, — пожал плечами.

— На одной крупе долго не продержишься.

А она, должен был заметить, слегка дерзила мне. И была права.

— Поэтому я даю свободу для твоего кулинарного воображения, — ответил я, намекая, что теперь эта кухня находилась в ее власти.

Собрав руками свои длинные волосы, стянул их резинкой в пучок на затылке. Я собирался помочь ей, а не отсиживаться в сторонке, как она, возможно, предполагала. Да, это был мой дом, и Вивиан была в первую очередь моей гостьей, а не домохозяйкой, и тем более не кухаркой. Здесь все происходило по собственной воле.

Мягко улыбнувшись, она принялась за кулинарное дело.

Первоначально мы оба молчали. Затем начали свой разговор с банального: погода, настроение и как спалось этой ночью. Я помогал ей резать фрукты и овощи, подавал то, что она просила, поддерживая при этом легкую беседу. А потом я все-таки спросил, где она пропадала утром.

— Сначала я хотела прогуляться возле дома, — признавалась Вивиан, — но, вспомнив о вчерашнем пейзаже, устремилась туда вновь. Клянусь, я долго не могла уснуть, находясь под впечатлением от того, что увидела.

— Рискнула пойти туда одна? Для тебя это смелый поступок.

— Кроме нас здесь больше никого нет, и меня это успокаивает. На самом деле, я рада, что живу и дышу. За это короткое время поняла, что нужно продолжать свое существование, впитывая то, что окружает меня здесь и сейчас.

Стало приятно и тепло от этих слов, осознавая истинное ее желание. Она замерла с полуулыбкой на губах, а затем продолжила возиться с овощами.

— Итак, что же ты решила приготовить? — поинтересовался я, когда почуял распространившийся по кухне пряный аромат.

— Овощное рагу в томатном соусе, — гордо заявила девушка, и в моем желудке приятно заурчало.

Приблизившись к ней, я не ожидал, что она обернется в ответ и коснется пушистыми волосами моего обоняния. Мне нравилось ее лицо с веснушками. Нравился цвет волос, и мой шампунь теперь тоже нравился.

— Пахнет очень аппетитно, — пробормотал я, не отрывая от нее взгляда. Ее запах обволакивал мои ноздри, а большие зеленые глаза удивленно смотрели на меня. — А выглядит… еще лучше.

Жаль, момент длился не долго. Вивиан тут же вернулась к приготовлению пищи и неловко откашлялась.

— Уверен, будет очень вкусно, — я мог бы и промолчать, но зачем было скрывать правду.

Готовила она недурно, а вот я слишком торопился войти в ее пространство. Как бы там ни было, для полного расслабления ей было необходимо время.

— Давай помогу, — предложил свою помощь, когда она достала из выдвижного шкафчика огромный нож, чтобы, как выяснилось позже, порезать лук на мелкие кусочки.

— Не нужно, я справлюсь сама, а ты лучше побудь с Шоном. Ужин скоро будет готов.

— Значит, я тебе мешаю, — ловко и с деловым видом она застучала ножом по разделочной доске, когда мои слова прозвучали для нее утверждением.

— Вовсе нет, но именно сейчас… — Вивиан не договорила. Послышалось тихое «ай», и кровь моментально выступила на ее указательном пальце.

— Так и думал. Давай, посмотрю.

Я отобрал нож подальше от нее. Пусть даже в этом была моя вина.

— За такой тесак схватилась, хорошо, что палец не отрезала.

Досадно, но моя аптечка всегда была бедна. Кроме перекиси водорода и таблеток от головной боли я больше ничего предложить не мог. Капнув дезинфицирующим средством, я подул на ранку несколько раз. Она замерла и наблюдала за тем, как лечили ее пораненный палец.

— Иди в гостиную, здесь я закончу все сам.

— Бьорн, это всего лишь царапина, — она смотрела на свой палец, который я продолжал держать в руках.

— Сделай, как я прошу.

— Уверен?

Я кивнул головой и выпустил ее ладонь из своих рук.

Все готовились на плите. Оставалось только немного посолить, добавить специй, попробовать на вкус — в этом не было ничего сложного.

Основное Вивиан приготовила сама, а спустя полчаса ужин был разложен по тарелкам. Мы с аппетитом поглотили то, что было приготовлено.

И все же, толика неловкости существовала между нами. Я открывал ее для себя с каждым произнесенным словом, каждым проведенным вместе часом. Мы становились ближе не без помощи малыша Шона. В его компании девушка забывала о страхе, просто наслаждались едой, общением и вечером в целом. Так же как вчера. Я не должен был замечать этого. По идее, мне должно было наплевать, кто она, и что с ней стряслось. Но не прекращал наблюдать, делать выводы, хоть и старался не придавать этому большого значения.

— Я объелся, — малыш выдохнул, развалившись на стуле, пока мы доедали свой ужин.

— И даже нет места для мороженого? — спросила Вивиан, и Шон вновь оживился.

— Если только чуть-чуть.

Он показал небольшое расстояние между своими крохотными пальчиками. Все его действия были забавными и по-детски неуклюжими, именно это я любил в нем, в своем маленьком и смышленом мужичке.

Отведав сладостей, мы расположились на диване, а Вивиан, пожелав доброй ночи, скрылась у себя. Так было для нее спокойнее, а малышу находиться со мной.

Шон рядышком немного поерзал, а потом его тельце расслабилось, и он засопел. Но перед этим он пожелал Редди по телефону спокойного сна, а Мириам — послал воздушный поцелуй на небеса. Поразительно, как много он знал о ней. И все было благодаря Реду. Он очень любил ее, и ему удалось передать эту любовь своему сыну.

***

Мне было холодно. В этой чужой комнате. Я не знал своего местоположения, но подозревал, что это напрямую было связанно с моим отцом. Каким образом семилетний ребенок мог оказаться в один миг на улице? Самым обычным. Когда у него больше нет родителей.

— Бьорн, тебя ведь так зовут?

Незнакомая женщина сидела напротив, пока я съеживался от холода на стуле. Так ощущался страх. Страх потери всего. До сознания мальчишки доносилась только одна фраза, от которой пробегал мороз по коже: «Мне очень жаль».

Сколько раз сегодня ее повторили, было не сосчитать. И эта женщина ничем не отличалась от остальных.

— Мне очень жаль, но ты должен рассказать нам, что случилось.

Ее голос, манера поведения и то, что она не являлась ею — от этого становилось только хуже.

— Моей мамы больше нет, — выдавил я из себя.

— Поэтому я здесь и хочу разобраться в твоей ситуации, а также помочь тебе.

Я продолжал молча сидеть, потупив взгляд.

— Расскажи мне все.

Она развалилась на стуле, ожидая версию моего рассказа. Никто не мог знать, как все выглядело на самом деле. Кроме меня.

— Я не хотел, чтобы так все случилось.

— Как, Бьорн, как?

Женщина наклонилась ближе, напрягая свой слух и зрение.

«Он цеплялся ко мне как обычно, когда был пьяным. Лучше бы он не выпивал, иначе мало себя контролировал. От него мне доставалось за все: не имело значения, сделал я что-то плохое или не очень. По его словам я был неуклюжим, никчемным и виноватым во всех грехах. Я давно перестал чувствовать боль, когда он поднимал на меня руку, ощущать стыд или унижение, когда он кричал, или когда вслед за этим доставалась оплеуха. Настолько привык к его подобному обращению, что мне было все равно. Он хотел проучить меня, но вместо этого проучил себя. Как всегда мама бросилась на мою защиту. В этот раз по-особенному и решительно. Он никогда не обижал ее. Наоборот, очень любил. Наверное, только ее одну и любил. И не ожидал, что его очередной мишенью может стать она. Мама попалась под его горячую руку. Оттолкнув ее с силой, он не сразу сообразил, что глухой удар головой о тупой предмет окажется для нее смертельным. Отказываясь верить в происходящее, он долго причитал одну и ту же фразу…»

— Я виноват во всем.

— Здесь нет твоей вины, Бьорн.

— Есть. Я виноват в том, что не смог уберечь ее. Мою маму.

Глава 10 Шанс обрести себя

Кровать сипло поскрипывала, и постиранные простыни мягко шуршали под телом Вивьен.

Ей не спалось. Мысли о сегодняшнем утре, дне и проведенном вечере в компании двух мужчин — маленького и взрослого, наполнили ее душу спокойствием.

Гармония преобладала над всем остальным. Невзгоды и переживания отошли на второй план. С каждым часом, каждым прожитым днем она ощущала безмятежность в этом доме. Находиться здесь было подобно уединению и тишине. Прошлой ночью она четко приняла решение побывать на небольшом мосту еще раз. Общение с природой было на пользу. Помимо прочего блокнот Бьорна являлся стимулом и частью вдохновения на ее новом пути. Она нуждалась в его записях, как в глотке воздуха. Несколько раз перечитывала все написанные им строчки, представляла и думала о судьбе поэта. От его многочисленных слов кружилась голова, и желание существовать в этом мире, во что бы ни было, возникало само собой. Постепенно у девушки появлялись цель и стремление. Она хотела сочинять и писать. От этого ей становилось легче. Как будто возрождалась вновь, очищалась.

Без лишних раздумий Вивьен оторвала несколько страниц из чужого блокнота, покинула дом и направилась туда, куда тянуло магнитом. Удивительно, что недалеко от укромного жилища Бьорна находился источник весьма творческого порыва. Лишний раз убеждалась, не просто так судьба свела ее с поэтом, словно дала второй шанс обрести себя. Пусть для этого ей и пришлось испытать немало горьких жизненных моментов.

***

Вивьен

Моя рука слегка коснулась детской кучерявой головки, и Бьорн распахнул глаза. Шон лежал у него на груди и мирно спал.

— Его нужно перенести в кровать и переодеть. Он вспотел, — тихо проговорила я, чтобы не разбудить малыша.

Бьорн качнул утвердительно головой и аккуратно начал вставать, придерживая ребенка на руках.

— Думаю, он мог бы переночевать со мной, если ты не против.

Мы поднялись на второй этаж дома, где каждый из нас стоял возле дверей своих комнат.

Он посмотрел на ребенка, мирно сопящего в его руках, и молча вошел в мою комнату. Как только положили мальчика на расстеленную кровать, я попросила Бьорна принести пижаму Шона. Наверняка он прихватил ее с собой. Затем, чтобы не разбудить, осторожно переодели в маечку и штанишки с принтом медвежонка. Материал был приятным на ощупь и пах детским кондиционером для белья.

Бьорн очень старательно накрыл его одеялом и вложил в маленькую руку плюшевого зайца.

— Это его сонный атрибут, — прошептал он едва слышно.

— Хорошо, — я не возражала.

Может, все-таки стоило отнести ребенка в комнату по соседству, раз Бьорн знал о нем все, когда я — ничего.

— Если Шон захочет в туалет, — произнес он, будто прочитал мои мысли, — то разбудит тебя. На всякий случай Ред кое-что оставил для него.

Он скрылся за дверью, и пока я разглядывала спящего ангелочка, уже успел вернуться с детским пластмассовым горшком зеленого цвета. Положив его под кровать, Бьорн не торопился выходить из комнаты. Складывалось впечатление, что на этот раз у него возникли ко мне несколько вопросов.

— Предлагаю спуститься вниз, — настоятельно прозвучало из его уст.

Мне ничего не оставалось, как молча последовать за ним. Но перед этим я включила ночник и приоткрыла дверь на тот случай, если малыш проснется.

Бьорн направлялся к входной двери спокойной уверенной походкой. С некоторой опаской я шагала за ним, повторяя его слова как заклинание: «он не причинит вреда».

Выйдя на террасу, где стоял небольшой столик с грязной пепельницей посредине и парой стульев по бокам, он сел на один из них, жестом предлагая последовать примеру. Пачка сигарет уже была в его руках, и первый вырвавшийся дым изо рта дал мне немного времени подготовиться к его расспросам.

— Как себя чувствуешь?

Несмотря на кромешную тьму и слабое освещение одинокой лампочки, чувствовала на себе его любопытный взгляд, наряду с заботой и беспокойством. Присев на предложенный стул, я заправила за ухо локон волос.

— Уже намного лучше, — вышло не совсем уверенно, но я сказала правду.

— Что-нибудь беспокоит?

— Если только то, что мы здесь, пока Шон спит наверху без присмотра.

На мои слова Бьорн глубоко затянулся и выпустил смог, вглядываясь в исчезающую струйку дыма. А затем произнес:

— Можешь не переживать, здесь он в безопасности. Как и ты.

В ответ я закивала головой.

— Поверь, я ничего не сделал сверхъестественного, чтобы помочь тебе. Предоставил жилье, но не позаботился о твоем здоровье подобающим образом. Необходимо отвезти тебя к врачу. Думаю, лишним это не будет.

Я обомлела, даже не догадывалась, что ответить на очередной предложенный жест помощи. Очевидно, мне бы не помешал осмотр профессионального врача, главное не создавать Бьорну проблем.

— Не хочу, чтобы ты оказался в затруднительном положении. Ведь никаких документов у меня с собой нет.

— Я окажусь в затруднительном положении в одном случае — если откажешься выполнять то, о чем тебя прошу.

Строгий вид кричал о твердых намерениях этого мужчины.

— Что же я должна сделать?

— На днях мы отправимся к доктору. Она гинеколог и психолог в одном лице, и очень хороший друг.

Внешне все зажило. Нужно было убедиться все ли в полном порядке со мной, после того, что произошло. К сожалению, я мало что помнила. Если только это не являлось тем, чем обычно бесконтрольно увлекался Флойд. Едва ли когда-нибудь смогу забыть обо всех подробностях.

— Вивиан, — произнесенное Бьорном мое имя приятно ласкало слух, — с тобой произошло несчастье. Подозреваю, что именно, и это имеет серьезное значение и последствие для тебя. В любом случае, тебе необходима медицинская помощь.

Бьорн уже выкурил сигарету, а я даже не успела переварить то, о чем он только что сказал. Встал, как будто намеревался уйти, но все было для того, чтобы достать из заднего кармана любимый блокнот и маленький заточенный карандаш. Сиденье приняло его с радостью, когда он плюхнулся в него обратно.

— Пора спать, — ни одного повода для возражения, — завтра проснемся рано, сходим на деревянный пирс, порыбачим. Малыш Шон обожает это занятие, и тебе понравится.

Я ощутила, как его взгляд обнял и согрел своим теплом.

— Спокойной ночи, Бьорн, — все, что смогла произнести.

— Спокойной ночи, Вивиан, — ответил он и отвернулся, чтобы углубиться в написание новых строк.

Вспорхнув вверх по лестнице, я прилегла рядом с малышом, который сладко посапывал и крепко придерживал свою игрушку. Едва моя голова коснулась подушки, сон принял в свои объятия.

На краю обрыва стоял мужчина и звал меня по имени. Он был очень далеко, и находился совсем близко. Он казался мне незнакомым, и в то же время я знала его. Когда я проснулась ранним утром, то вспомнила, этот сон мне снился не раз. Тогда я не воспринимала все происходящее всерьез и тем более не задумывалась над странными сновидениями.

Кем был тот мужчина, и для чего я была нужна ему? Почему все выглядело так, будто моя протянутая рука могла оказать ему помощь, когда, на самом деле, произошло наоборот. Бьорн помог мне и помогал по сей день.

— Вивьен! — малыш Шон настолько был активным с самого утра, что в нетерпении, собирался уже выйти во двор. — Куда подевался Бьорн? Примерно в это время мы ловим рыбу, а не натягиваем резиновые сапоги. Так дело не пойдет.

Ах, этот маленький нахмуренный носик и сжатые губки. Он выглядел забавно в длинной, не по размеру, куртке и резиновых сапогах. Одарив его улыбкой, предположила, что Бьорн вышел в сарай на поиски удочек и ведер. В остальных рыболовных делах я не разбиралась.

— Вот как. Я уже устал ждать. А почему ты еще не собралась?

Разве? Все что я успела сделать, это оглядеть себя. На мне сидели длинная серая юбка и такого же цвета широкий свитер крупной вязки. Возможно, это не было тем случаем, чтобы выглядеть с иголочки. Несмотря на теплую погоду, находиться вблизи озера все еще было прохладно. Поэтому в первую очередь я надела то, в чем ощущала комфорт и тепло.

Ожидая Бьорна, мы продолжали копошиться с Шоном в прихожей, когда неожиданно в дверь раздался стук, а затем короткий звонок.

Малыш ринулся открывать дверь, думая о скорейшем приходе хозяина дома, но на пороге показалась черноволосая девушка, которая была здесь пару дней назад. Наши глаза встретились: ее любопытствующие, мои — нисколько не ошеломленные.

— Мег! — прокричал радостно Шон.

Он обнял ее, довольно потирая щеку о женское бедро. Затем она присела и обняла его в ответ, крепко прижав к своей груди.

— Я скучал по тебе.

Шон не переставал путать пальчики в ее длинных черных волосах. Не было ни капли наигранности с ее стороны. Любовь к этому малышу была заметна с первой секунды их встречи.

— И я, мой дорогой. Поэтому и приехала, как только узнала, что ты здесь.

На последних словах она бросила на меня взгляд, а затем вновь посмотрела на Шона. Мальчуган, запинаясь, рассказывал все, что произошло за время его пребывания в этом доме. Он не забыл упомянуть, кем была я, и как меня звали.

— Так и знала, — проговорила она.

Неведомая ухмылка красовалась на лице девушки, пока Шон тараторил без остановки. Приблизившись ко мне, неожиданно, она протянула руку для приветствия.

— Я Меган, для своих Мег. Ты не немая и тем более не кузина Бьорна, верно?

Я настороженно смотрела на протянутую кисть женской руки, обильно разрисованную татуировками, пальцы которой были в серебряных кольцах и браслетах.

— Ладно, — сказала она, не дождавшись от меня ответа, — расслабься, я не из тех, кто станет задавать лишние вопросы. Не хочешь отвечать — не надо.

Вальяжно пройдя в гостиную, она бухнулась на ближайший диван. Судя по всему, девушка по имени Меган бывала в этом доме часто и приходила без приглашения.

Все же я решила последовать за ней.

— Я здесь временный гость, — начала с опаской, но этот факт ей был уже неинтересен.

— Где Бьорн? — она откровенно рассматривала меня.

— Вышел ненадолго.

— Мег, мы идем на озеро рыбачить, — сообщил радостно Шон, привлекая себе внимание.

— Отлично. Берете меня с собой?

— Да!

Он вновь запрыгнул к ней на колени и прижался к груди. Ему не хватало материнского тепла, это было очевидным. В обнимку они вели непринужденную беседу, пока я продолжала стоять в стороне и наблюдать, не утаивая интереса. Поразительно, но теперь, когда я стала свидетельницей того, с какой теплотой к Шону относилась эта девушка, враждебность по отношению к ней испарилась в миг.

— Можем идти, я все подготовил, — раздался приятный баритон мужского голоса.

Его обладатель был одет во все черное, волосы были собраны в пучок. Руки держали две удочки и пару ведер.

— Все готовы? — взгляд встретился с моим, и мурашки волной прокатились по всему телу.

Он делал вид, что не замечал Меган. Как будто знал, что она придет. Оба не поздоровалась, всего лишь обменялись взглядами. И я поняла, что подобное поведение было типичным для них обоих.

— Бьорн, я предложил Мег пойти с нами, — малыш все еще продолжал сидеть на коленях у девушки.

— Отлично, тогда идемте, — он взглянул в ее сторону и направился к двери.

Мы вышли из дома и держали путь в лес по уже знакомой протоптанной дороге, а затем на небольшой пляж с одинокой лодкой и мостом. Бьорн, Меган и Шон шли впереди.

Шагая позади без шума, я старалась, как можно меньше напоминать о своем присутствии.

В руке мальчика находилась небольшая удочка, забавная ее пародия или настоящая, я так и не разобрала. Бьорн держал снасть размером потолще, неся на плечах большой рюкзак. Второй рукой он придерживал за руку Шона, и Мег шла рядом. Не отставая, она всю дорогу весело болтала обо всем и ни о чем. Бьорн молчал, несколько раз произнес пару фраз и больше не утруждался. Мужчина не сопротивлялся любым желаниям малыша, и Мег не переставала потакать ему. Со стороны они могли бы выглядеть, как идеальная семейная пара.

Когда мы вышли из леса к озеру, солнце на небе повстречало нас своими теплыми лучами.

— В теньке прохладнее, чем на солнце, — высказала предположения Меган. Резко остановившись, она подставила лицо к теплу.

Девушка продолжала стоять, запрокинув кверху голову. В это время Бьорн с малышом шагали по мосту впереди, а я поравнялась с его подругой. Следующие ее слова были адресованы мне.

— Так и будешь молчать? И вообще, что это на тебе надето?

Теперь она смотрела на меня. В стеснении я расправила свитер и складки юбки.

Взгляд черноволосой незнакомки остановился на моих волосах. Пока я инстинктивно отходила назад, Меган с легкой улыбкой на губах решительно направлялась в мою сторону. Не то чтобы я боялась ее. Скорее, понятия не имела о намерениях этой девушки. Чего она добивалась? Что ей нужно было от меня? Пусть бы шла с Шоном и Бьорном.

— У тебя очень красивый цвет волос, — вытянутой рукой она коснулась моих прядей, и я остановилась. — И очень красивые глаза.

Последнее уж точно никак не ожидала от нее это услышать.

— Мег! — предупреждающе раздался голос Бьорна. Тем временем мужская половина нашей компании сидела на краю мостика, опустив удочки в озеро. Мы обе посмотрели в их сторону, когда он махнул рукой в знак скорейшего к нему присоединения.

— Это ты напялил на нее старушечьи шмотки? — прокричала она ему в ответ, но мужчина не отреагировал.

— Откуда у тебя эти вещи?

Девушка лишний раз осмотрела меня с ног до головы. Я пожала плечами и скрестила руки на груди в привычном для себя защитном жесте.

— Ладно, что-нибудь придумаем.

Развернувшись, она застучала каблуками по понтонному деревянному мосту, пока я вопросительно смотрела ей вслед.

Решив не быть четвертой лишней, расположилась неподалеку на песке. Длинной юбкой прикрыла колени, подставила лицо лучам солнца и закрыла глаза. Я делала все, чтобы абстрагироваться от их присутствия, жалея, что пришла сюда не одна. В мыслях навязчивой мелодией крутились несколько незнакомых строчек. Хорошо, что я прихватила с собой в кармане пару листов и небольшой карандаш. Раньше часто приходилось записывать на чем попало. Вдохновение могло посетить в любой момент без предупреждения.

«Мне дорога казалась длинной.

Впереди — бесконечность света»…

Так было хорошо на протяжении целого часа: слышать заливистое пение птиц, всплески воды вдалеке, перебирать в памяти ранее написанные строки, довольствоваться радостным детским вскриком, оповещающим о том, что первый улов удался.

Счастливый ребенок вскоре бежал с ведерком в руках, едва унося на ногах огромные резиновые не по его размеру сапоги.

— Вивьен, смотри, — Шон подбежал ко мне и поставил рядышком свою ловлю, — это все я!

Мы оба заглянули в ведерко и увидели, как несколько мелких рыбешек бились об его дно.

— Ты молодец, Шон. Горжусь тобой, — протянув к нему руку, я погладила по белокурой голове мальчика.

Хихикнув, он схватил ведро и весело зашагал к тому месту, где продолжали находиться Бьорн и его черноволосая спутница. Пальцы нащупали в кармане огрызок карандаша, и я достала пару листов, которые без лишнего стыда в спешке выдрала из блокнота Бьорна. Мне было не до мыслей о том, что он мог заметить. Один лист был полностью исписан вчерашней игрой слов, второй — чистый, — я была намерена исписать также.

Проводив взглядом Шона, на бумаге появились новые слова:

«Как ребенок была наивной».

Словно подсказкой, перед глазами возник образ Томаса.

«И сполна поплатилась за это»…

— Меган, я убью тебя!

Громкий всплеск воды привлек внимание к пирсу.

Я увидела картину, которой не обрадовалась. По сути, мне должно было быть все равно, но неприятный укол в груди подсказывал, кем они являлись друг для друга, пока я продолжала быть обыкновенной гостьей.

Убирая с лица намокшие волосы, Бьорн ошеломленно стоял по пояс в воде. Его компаньонка громко смеялась и не менее активно раздевалась, чтобы в скором времени присоединиться к водной игре. Узкие джинсы девушки и кофта темного цвета с легкостью были разбросаны на пирсе. Меган не постеснялась при ребенке остаться в одном откровенном нижнем белье. Судя по тому, как Шон звонко переливался в детском хохоте, он привык к ее своеобразным выходкам. Только я одна находилась здесь определенно лишней, понятия не имея, в чем заключалось веселье.

Поерзав на месте, я заново попыталась переключиться на поэзию. К сожалению, это удавалось с трудом. Мои спутники вели себя очень шумно, в особенности Меган — слишком непосредственная особа. Прыгнув вслед за Бьорном, она повисла на его спине, вскарабкиваясь все выше и выше. Хотела утопить его? Ну, и шуточки были у нее. Он не был в восторге от этой идеи, но и не прогонял.

Глубоко вздохнув, я покачала головой, уткнулась в свои записи и не заметила появление Шона рядом с собой.

Боже! Нужно было присматривать за малышом, а не наблюдать за тем, как флиртовали эти ненормальные.

— Вивьен, тебе нужно искупаться. Меган говорит, вода теплая, и ты грустная, — сказал он, заглядывая в листки.

Я посмотрела на него и улыбнулась.

— Нет, не грустная, мне просто нравится сидеть здесь, наблюдать и записывать кое-какие мысли.

Мальчуган выглядел забавно в этих резиновых сапожках и курточке-плащовке, которая была ниже его колен. Светлые пушистые волосы были мягкими и ярко переливались в лучах солнца. Мне захотелось приобнять его, насладиться присутствием этого малыша и запахом безмятежного детства. Я так и поступила. Маленькие ручонки приобняли меня в ответ.

— Меган нравится Бьорн, а она ему — нет, — заявил серьезно мальчишка.

— Откуда знаешь, что не нравится?

Какое-то время мы продолжали сидеть и наблюдать за взрослыми в воде. Им было хорошо вдвоем.

— Папа сказал. Мой папа всегда говорит правду.

— Ну, и кто же нравится Бьорну? — любопытство собралось выдать меня с головой.

— Ты, — так просто ответил малыш, повернув ко мне голову. На его личике мелкие капли воды игриво переливались в свете солнца.

— Об этом тебе тоже твой папа сказал? — веселье играло в моем голосе, отчего я не была готова к такому ответу.

— Нет, — он нахмурил бровки и серьезно произнес. — Я это сам решил. Бьорн не смотрит на Мег так, как смотрит на тебя. Но она нравится мне, и я женюсь на ней, когда вырасту.

Я едва сдержалась, чтобы не усмехнуться вслух.

— Что? — переспросил он, ощутив мое веселое настроение. — Мег тоже постоянно грустит, а когда появляюсь я, она становится радостной. Значит, я должен жениться на ней.

В тот момент мне уже было не смешно. Я поразилась его словами. Этот мальчуган был смышленый не по годам, и заработал от меня еще одни крепкие объятия.

— «Мне казалось, что нет спасенья. Что конец предрешен и точка», — поглаживая его по голове, проговорила я тихо. Шон переспросил, что я имела в виду.

Я ответила, что благодаря такому человеку, как Бьорн, я сидела и наслаждалась обществом такого замечательного малыша. Он кивнул головой, как будто понял, что именно. Эти умные глазки было сложно обмануть.

— Нам пора, иначе мы заработаем простуду, — послышалось вдалеке.

К нам приближались Бьорн и Меган. Оба выглядели мокрыми, как кошки после дождя. Мужчина достал из своего рюкзака небольшую материю и предложил вначале вытереться Мег. Дрожа от холода, черноволосая бестия натягивала свою одежду на влажное тело. Что касалось Бьорна, он вытер только волосы и отжал футболку, оставаясь в мокрых темных джинсах. Как будто солнце согревало только его. С некоторым любопытством я смотрела, как он обтирал себя: на движения его сильных рук, капельки воды, стекающих по крепкому торсу. Влажные волосы мужчины свисали до плеч, отдавая блеском на солнце. Меган нарочно прервала мой проявленный интерес. Громко откашлявшись, она вопросительно приподняла бровь, заставив меня залиться краской и опустить глаза.

— Собирайся, Вивиан, — сказал он мне, после чего его глаза были направлены на карандаш и записи в моих руках.

— Господи, Бьорн, — Меган всячески старалась привлечь его внимание. В попытке согреться, она потирала плечи. — Давай скорее, я не чувствую ног.

— Никто не заставлял тебя прыгать в воду.

Он удостоил ее короткого взгляда и пожал плечами.

— Ты не замерзла? — Бьорн обратился ко мне, не обращая внимания на причитания Мег за своей спиной.

— Нет, — чуть слышно ответила я, плененная его глазами.

— Тогда, идем домой.

Он выдохнул последние слова с особой теплотой и, протянув руку, с легкостью помог мне и Шону подняться.

«И глаза твои будто виденье,

Вновь ожившая первая строчка».

***

Мелкая дрожь атаковала тело, словно миллионами иголочек.

Я находилась там. Внутри того роскошного дома, в комнате, оглушенной мрачной тишиной. Было очевидным, что незнакомец жил в этом доме совсем один, не считая нескольких прислуг, бестолково топчущихся на месте.

Почему именно я была в этом доме?

Он все время убеждал, мне повезло. В чем? В том, что украли единственное, что осталось — свободу.

Мне не нужны были многочисленные элегантные наряды, украшения и прочее ненужное барахло, с помощью которого искусно завлекал незнакомец. Я хотела всего лишь уйти, покинуть неприятное место безо всяких последствий.

— А как тебе это? — мужчина указал на огромный комод, и, словно по щелчку его пальцев, открылась еще одна кладезь женского белья, обуви и многочисленных аксессуаров.

Он зря старался. Мне было на все это наплевать.

Его стойкое поведение просто поражало. Я старалась не видеть ослепляющего блеска перед собой, который заставлял ощущать лишь унижение. О каких платьях могла идти речь, когда хотелось исчезнуть, убежать, в конце концов, а не разглядывать тошнотворную роскошь.

Оставшись без ответа, он нажал на какую-то кнопку и продемонстрировал множество полок с огромным количеством женской бижутерии. Мы находились в большой комнате под названием гардеробная, и, по его словам, все это теперь принадлежало мне. Он старался вести себя дружелюбно и менее властно. Только от этого мне не становилось легче. Как правило, за такой щедрый жест предстояло еще расплатиться.

Какой ценой? Все было очевидным без слов.

Не удостоив его подаркам внимания, я нашла в себе мужество, чтобы горько сыронизировать:

— Поразительно, пять минут назад вы украли меня, превращая мою жизнь в неизвестность, а сейчас дарите роскошь во всем ее проявлении, — мой нос припух и от этого голос звучал немного иначе. — Ради чего? Мне нечем отплатить вам в ответ.

Он стоял, засунув руки в карманы брюк, поглядывая на меня исподлобья. На его губах повисла загадочная ухмылка. Затем ответил:

— Первое, вообще-то не украл, а забрал то, что теперь принадлежит мне. И второе, мне жаль, что ты не поражена моим поступком. Любая бы на твоем месте млела от счастья.

— Я понятия не имею, о каком счастье вы толкуете.

— О самом настоящем.

Мужчина развел руками пространство гардеробной.

— У нас с вами разные понятия об этом, — ответила я.

Уж очень холодно он взглянул на меня, потирая подбородок. Его глупая ухмылка испарилась в миг, а я, выдохнув, сдалась:

— Прошу вас, отпустите меня.

Мужчина даже не шелохнулся, вернувшаяся мерзкая улыбка не предвещала ничего хорошего.

— Повторюсь в последний раз, Вивьен. Дома у тебя больше нет, как и тебя самой. Как бы это горько не звучало, но, — вздохнул он, качая головой, — тебе некуда пойти.

Вот как легко живого с помощью нескольких слов превратить в мертвого. Как будто закапали в землю заживо. Никогда еще не испытывала таких омерзительных ощущений.

Человек-деловой-костюм, гладко выбритый, дурманно пахнущий, с укладкой на голове, незнакомца можно было называть по-всякому, до сих пор не представился по имени. Я и не настаивала. Для меня он продолжал излучать предостережение и опасность.

Приблизившись, он сократил расстояние между нами. Не касался меня руками, они все еще были в карманах его изумительно отглаженных брюк. Исходящее от него равнодушие окутывало, когда, приговаривая, он сделал последний шаг вперед, заставляя трястись от страха и холода.

— Я не смогу отпустить тебя, Вивьен. В твоих же интересах жить. Здесь. Со мной. Радоваться жизни, не грустить по пустякам.

— В ваших словах отчетливо проскальзывает «но»…

Мы оба понимали, какой последует за моей брошенной репликой вопрос.

— Ничего сверхъестественного. Теперь ты принадлежишь мне, подчиняешься при любых обстоятельствах, делаешь так, как я говорю. А будешь вести себя послушно, тебе и самой понравится.

Ятяжело сглотнула. Замерев на месте, мужчина не переставал улыбаться. Как же это бесило в нем.

— Выглядит, как возможность сменить один бордель на другой.

Его голубые глаза проникали насквозь.

— Не называй мой дом и мою жизнь борделем и проживешь как минимум еще сто лет.

Я приготовилась, что сейчас залепят пощечину. Однако тут же отрезвило холодное прикосновение к запястьям моих рук. Он не собирался наказывать меня. Просто поднес руки к своим губам для поцелуя.

Гр*баный истинный джентльмен. Он просто играл в него, когда его намерения были кристально чистыми.

— Что если я наскучу вам, и вы найдете новую жертву для своих странных игр? — это первое, что пришло в голову после длительной паузы.

— Все в твоих руках, Вивьен.

Как и моя жизнь, хотела добавить я, но проглотила эти слова.

Синевой своих глаз он продолжал охлаждать разгоревшийся внутри пыл. Его взгляд гипнотизировал не на шутку, отчего я потихоньку расслабилась и вдохнула.

— Флойд, — наконец-то представился он. — Я дам тебе пару дней на то, чтобы прийти в себя. Послезавтра ты будешь сверкать в вечернем наряде, вид которого пленит всех вокруг.

Он замолчал и вглядывался в меня, как будто искал там истину.

— Твои волосы и глаза… Невероятная внешность.

Я дотронулась пальцем до кончика носа.

— Опухлость спадет, не переживай. У Лорен золотые руки, — он говорил про девушку, которая обработала рану на моем лице.

Холодная расчетливая стерва. Не удивлюсь, если она спит с ним.

Какого…?

Мысли подобного рода впервые заставили задуматься о нем.

— А сейчас ложись спать, Вивьен, уже поздно, — он выпустил мою руку и отошел на пару шагов назад, приняв холодный недрогнувший вид. — Нужно хорошенько подготовиться.

— К чему именно? — мое сердце забилось о ребра.

— К знакомству. Доброй ночи.

— Постой, — всячески пыталась опередить его молчаливый уход. — Сколько у тебя, таких как я?

Он остановился в дверях гардеробной и медленно повернулся ко мне.

— Таких как ты — ни одной.

Подмигнув мне напоследок, Флойд вышел из комнаты.

Этими словами он ввел меня в еще большее заблуждение. Чуть позже, лежа на огромной кровати в шелковых простынях, я недоумевала. Все это не могло происходить со мной на самом деле. И сбежать из этого места было не так-то просто.

Я видела своими глазами, чем занимался Томас и, возможно, этот Флойд. Вероятнее всего, здесь был гарем шлюх, готовых ублажать и днем и ночью. Где-то же в этом доме должно было находиться логово проституток, которых содержали в неволе. Я не могла попасться сюда по милости незнакомого мне человека. Или все было не так плохо, как казалось, и мне действительно повезло? Внутри меня сомнение воевало с любопытством.

Все это фальшь. Одному богу было известно, какой ценой я могла поплатиться за красивую жизнь. Мне не повезло, как утверждал он. Всего лишь сменила бордель на огромный загородный дом с кучей ненужной прислуги. Попала в клетку, где буду вести жалкое одинокое существование, подчиняясь своему хозяину, а он будет брать меня, когда ему вздумается.

Два дня пролетели незаметно. Я провела их, будучи в коматозном состоянии, будто лишилась всех чувств в одно мгновение: ничего не видела перед собой, ничего не слышала, еда казалась безвкусной. Даже из памяти удалили нечто самое важное для меня. Я превратилась в нарядную куклу без чувств, улыбки и эмоций, за ниточки которой ловко дергал Флойд.

Румянец на щеке выдавал внутреннее волнение, счастливый блеск так и не появился в глазах.

— Ты великолепна, Вивьен, — проговорил он, пока наблюдал мое приближение в длинном платье ярко красного цвета с высоким разрезом у бедра.

Никогда бы не подумала, что придется примерять столь неудобную тряпку для быка. По-другому нельзя было выразиться. Плечи приоткрыты, спина оголена, под платьем скрывались едва прикрывающие прелести трусики и бюстгальтер, значительно увеличивающий мою грудь в размерах.

Тем временем Флойд спокойно поправлял воротник и запонки, пока я спускалась к нему по лестнице в холл. Черный фрак сидел на нем слишком воодушевленно. Выглядел он как с иголочки, ни один волосок не шелохнулся на его светловолосой голове. Пронзительные серые глаза пристально наблюдали за моей походкой, под напором которых я чуть не упала.

— Ты вся дрожишь, — поцелуй руки. — Не нужно, это всего лишь знакомство. С кем, расскажу по пути.

Я успела заметить, что в его речи всегда присутствовала недосказанность, некая загадка. Он мало говорил в то время, когда слова его звучали громко.

Вскоре мы сели в шикарный автомобиль, Флойд держал меня за руку, наводя неопределенный по телу трепет. Чувствовалось его настроение. Дружелюбное отношение заставило меня немного выдохнуть и расслабиться.

— Дядюшка Уолтер очень милый старый человек, — он начал речь, как только тронулся автомобиль. — Основатель нашей семейной компании и владелец многомиллионного состояния. К сожалению, дни его сочтены. Но мне хочется осчастливить старика, успокоить его твоим присутствием в моей жизни.

Куча расфуфыренных богатых девиц его класса могли бы пойти на эту роль, причем здесь была я?

— Старик всегда желал, чтобы я, и еще один из прямых наследников его компании, женились по любви. Я в состоянии обеспечить любую. Неважно, откуда она родом, и кто ее родители, главное, чтобы была отдача с ее стороны, как женщины, которая проживет рука об руку с мужчиной, терпя все его жизненные принципы и недостатки.

— Я обыкновенная девушка и толком ничего не представляю собой…

— Еще как представляешь. Такая красивая.

Сидя рядом со мной, он примкнул ближе, почти вплотную. Одной рукой держал запястье, второй нашел разрез вечернего платья в районе бедра и легонько коснулся в том месте пальцами. Я отказывалась верить, что именно его прикосновение и взгляд смогли вызвать у меня мурашки, а не отвращение, как несколько дней назад.

Ударило током.

Нет. Нет. Нет.

Глупое непослушное тело, прекрати.

Довольная ухмылка на лице Флойда еще больше усугубила ситуацию.

— У меня вряд ли что-то получится, — необходимо было говорить, иначе я бы задохнулась от неуклонной игры его пальцев. Без особого труда он продолжал ловко управлять моим телом.

— Цель сегодняшнего визита — понравиться дядюшке Уолтеру. Думаю, тебе это удастся без проблем.

Его глаза откровенно скользнули по моим ярко накрашенным губам.

— А я вряд ли продержусь весь вечер вдали, не попробовав их на вкус.

И он попробовал. Без предупреждения. Не набросился, как выдавал желание его взгляд. Легко коснулся мягкими на ощупь губами, словно провел перышком, щекоча и подразнивая, от чего еще больше приносило удовольствие целовать его в ответ.

На протяжении всего вечера только и думала о продолжении случившегося в автомобиле. И чем все могло закончиться за его пределами. Я находилась полностью во власти этого загадочного человека, была на грани безумства. Как по мановению волшебной палочки, я делала, о чем он просил, и не получила ничего взамен.

— Боюсь спугнуть тебя. Для головокружительных поцелуев времени у нас будет предостаточно, — произнес он сухо, когда мы возвращались в его дом на том же автомобиле.

Отвергнув девчонку, заставил ощутить весь стыд и реальность, благодаря которой была готова провалиться сквозь землю. Заманил, накормил с руки, не забыв погладить по шерстке, а потом отшвырнул, как надоедливого котенка.

Чуть позже я пойму, он лишь оттягивал время, чтобы познакомить с самим собой. Настоящим собой.

Я была брошена в золотую клетку на съедение безумному Флойду.

Глава 11 Ближе к свету

Гитарные струны — единственные виновники мелодичных звуков, плавно изгибались под мягкими подушечками пальцев Бьорна. Текст песни напрашивался сам, подталкивая его к сочинению сладкого проигрыша. Когда всем сердцем он почувствовал готовность к свершению чего-то нового, то бросил все на свете. Закрылся в комнате и ушел в мир, где правила музыка. Едва уловимые звуки гитары жалобно раздавались в его одиноком пространстве, не утаивая своего мотива. Бьорн наигрывал для себя. Благодаря подключенным наушникам, электрогитара была слышна ему одному, а вечером должна была зазвучать и для постороннего слуха.

***

Бьорн

Я никогда не имел привычку закрывать двери своего дома на замок. Но с некоторых пор мне не хотелось оставлять Вивиан незащищенной. Мысль о запертых дверях на всевозможные замки облегчала мое сознание и создавало некоторую безопасность. Я знал, что никто не придет и не посмеет причинить ей вред. А замок — это всего лишь металлическая вещь, созданная для того, чтобы ею щелкать. Поэтому и без труда применил ее прямую функцию.

Вечером я держал путь по знакомому маршруту, чтобы продемонстрировать несколько родившихся песен. По дороге в бар я мало задумывался о денежной прибыли. Главное значение имело совершенно другое.

Мелодия. Ее слова.

Она увлекала, забирая с собой в путешествие. Заставляла забыть обо всем. Просто жить моментом, поддаваясь своей магии. Восхищенные и умиротворенные взгляды с улыбками на губах слушателей — это была для меня самая большая награда, в то время как музыка являлась спасением.

— Намереваешься и дальше прятать ее?

Я чуть было не расхохотался, когда Редди и отросший пушок на его лысой голове поприветствовали меня у входа в заведение.

— С каких это пор ты решил отращивать волосы? — спросил его, проходя мимо.

— С тех самых, как ты начал отращивать бороду, — дружественно прилетело мне в спину.

Ред последовал за мной, чтобы подготавливать рабочее место для постояльцев.

Остановившись возле безлюдной барной стойки, я потер заросший подбородок.

Не помню, когда брился в последний раз.

Несмотря на то, что бар находился у черта на куличках, он был выполнен в современном стиле обычного ночного клуба. Весь светящийся и яркий. Реду пришлось сильно постараться, чтобы привлечь сюда местный люд и остальных любителей из центра города. В данный момент никого, кроме нас и еще нескольких работников, не было, но спустя пару часов место обещало быть заполненным до отказа.

Стоя напротив меня, друг схватил полотенце и с занятым видом делового бармена протирал пивные бокалы. И это вовсе не говорило о том, что у него не было собственного официанта. Прошла неделя с момента нашей последней встречи, я знал, что таким образом он выжидал момента, когда сам начну разговор.

— Она еще не готова прийти сюда, — начал я ответ на его вопрос, устраиваясь на высоком стуле.

Ред подхватил бокал, выплескивая в него пиво.

— Шон все уши прожужжал о твоей новой подружке.

Он протянул мне выпивку.

— Она мне не подружка, — я сделал глоток без единой эмоции на лице.

— Тогда кто? — не переставал любопытничать друг.

— Девушка по имени Вивьен.

Ред недовольно цокнул, будто ожидал от меня развернутого ответа.

Я сам не знал, кто она на самом деле, чего хотела от жизни, и почему с ней вышло все именно так.

— Что же все-таки произошло, ты выяснил?

— Мы немного установили контакт, но она все еще немногословна.

— Ты как всегда стараешься не давить на людей.

— Кто я такой, чтобы давить? — очередной глоток, и я шумно поставил бокал на стол.

— Чертов спаситель, — усмехнувшись, смело предположил Редди.

Я покосился на него без намека на веселье.

— Она очень понравилась Шону, — продолжал он. — Сын спросил меня, умела ли его мать сочинять стихи как Вивьен. Я ответил, что это твоя прерогатива.

— По словам малыша, девушка пишет стихи?

Следующий глоток мне дался с трудом. Значит, она писала, и чувства не обманули меня.

— Да, — ответил друг, и я вспомнил, как они оба сидели на песке, прижавшись друг к другу. — Немного взбодрил и развеселил ее. Ты же знаешь моего мальчика, от него все женщины без ума. Понятия не имею, что будет с ними, когда он вырастет.

Ред усмехнулся себе под нос, в то время как я перенесся в тот день, когда мы были на озере. Я обратил внимание на какие-то записки в ее руках, листы которые были точь-в-точь такими же, как из моего блокнота.

Был ли я удивлен? Абсолютно нет. Но не отрицал, что думал о ней, как о девушке, которая может что-то сочинять. Не имело значения, что именно. Рассказ или даже несколько четверостиший. Она отвлекалась, отдавая себя творчеству, и это не могло не радовать меня, что, вероятнее всего, служило для нее исцелением.

— Я и не собирался приглашать ее в это место, — Реду требовались мои пояснения. — Оно не для нее, сам знаешь.

— И какая же она, по-твоему?

— Очень ранимая. Одна только обстановка напугает, от чего девушка замкнется в себе снова.

— Она так и не сказала, что с ней стряслось?

— Нет.

— Родственники?

Клянусь, между нами уже был этот диалог.

— Ничего не изменилось.

— Потому, что ты не спрашивал.

— А ты бы спросил?

Он сухо пожал плечами.

— Она лишь сказала, что не знает, как быть, — я обреченно покачал головой.

— Ты просто разрешил ей жить в своем доме, — закончил мою мысль Редди.

— Не вижу другого выхода для нее.

— А для себя?

Я понимал, что он имел в виду, пусть и открыто не задавал того самого вопроса, который волновал только Реда. По обыкновению я промолчал.

— Ты не знаешь, кто она, откуда и какое у нее прошлое, — продолжая диалог, он неприятно ткнул пальцем в мою сторону. — В конце концов, Вивьен может быть опасна.

— Сломленная девушка с перепуганными глазами и исхудавшим телом?

— Все может быть. Ты не можешь знать, предугадать, но в случае чего должен быть всегда начеку.

Он беспокоился обо мне, его поведение и слова были вразумительными. Ред был моим другом. На сегодняшний день единственно близким для меня человеком. Поэтому его переживания насчет Вивиан были честными.

— Эта девушка всего лишь жертва каких-то неразумных обстоятельств. За все то время, что она живет у меня, я не заметил в ней ничего подозрительного.

— Просто предупредил тебя, ты же знаешь не со зла.

Я промолчал. Достаточно взрослый и рассудительный, чтобы справиться со своей ситуацией по имени «Вивиан» сам. Точнее, мне не хотелось разбирать ее в корне. Рано или поздно наступит время, и я узнаю всю правду.

— С ее появлением Мег зачастила в твой дом, — Ред продолжал наш разговор, когда я уже подумывал уединиться.

Снова бросило в жар, а мне еще предстояло сосредоточиться на песнях. Лучше всего это происходило в одиночку.

Всю прошлую неделю Мег не выходила из комнаты Вивиан. Поначалу я беспокоился, стоял под дверью, прислушиваясь несколько раз, о чем шептались девушки. Зная Меган, от нее можно было ожидать чего угодно.

Но я не выявил ничего криминального с ее стороны. Кроме того, что обе улыбались друг другу и обнимались на прощание, что несколько удивляло. Меган не собиралась причинять вред Вивиан. Сделав следующий вывод, я смело оставлял девушек наедине, чтобы в который раз полюбоваться закатом над озером. А вернувшись однажды вечером домой, был удостоен показа новой одежды, предоставленной Меган, которую Солнечная охотно продемонстрировала. Здесь я вспомнил ее слова о старушечьих шмотках и немного приуныл. Похоже, со вкусом стиля у меня были проблемы.

Образ девушки преобразился, стал идеальным. Кожаная куртка, утягивающие темные джинсы и сапоги на невысоком каблуке прекрасно подчеркивали красоту рыжеволосой Вивиан. Кроме яркой косметики, которая казалась лишней. Каждый день я наблюдал ее естественную красоту, и без красного оттенка помады губы девушки выглядели не менее сочными…

— Кстати, где сама Мег? Обещала прийти, послушать новые песни.

Я наивно полагал, что, переключившись на Меган, перестану думать о ней.

— Она звонила недавно. Просила передать, сегодня будет позже обычного, — пробубнил Ред, держа в руках телефон, ловко проводя по нему пальцем.

Я полез в карман и достал свой. На нем как всегда: ни звонков, ни сообщений. И тут меня осенило, Вивиан была совершенно одна. В моем доме, без связи. Со мной.

По накатанной меня одолел жар и волнение.

— Мег, — начал я, когда девушка подняла трубку, — кажется я …

Не выключил утюг, телевизор, плиту?

Нужно было срочно придумать что-то подходящее.

— Ты что?

Плевать на все.

— Необходимо, чтобы ты проверила, как там Вивиан.

— Зачем?

Чертовка ехидничала нарочно.

— Какая разница, ты делала это на протяжении последних дней и сейчас сделай. Она совсем одна.

Кажется, в интонации я немного перегнул палку, отчего девушка притихла.

— Что-то случилось?

— Можешь считать это моим плохим предчувствием.

— Ладно, понятия не имею, что между вами двумя происходит. Так уж и быть, наведаюсь к ней.

— Спасибо, если что-то случилось, сразу позвони мне.

— Вивьен — уже большая девочка, и в случае чего справится сама. Не будь папочкой, Бьорн.

Я даже не стал выслушивать этот бред и отключил связь. Но ее последние слова меня зацепили. И если мне самому было плевать на нее, ее прошлое, так почему же я нервничал?

Сделав последний глоток горького пива, взглянул на часы. Мое выступление состоится примерно через полтора часа, само открытие бара и того меньше. Пора было подготовиться.

Чуть позже, стоя на небольшой сцене, я настраивал гитару. Рядом находился высокий стул и стойка с микрофоном. Людей было немного. Обычно я знал каждого, кто приходил. Были одни и те же лица. Со многими был знаком лично. Выпивал с некоторыми после выступления по бокальчику пива и уезжал домой.

Один.

В редких случаях я продолжал свой вечер в компании противоположного пола. Даже не помнил, когда в последний раз испытывал к ним влечение.

Но сейчас большинство из пришедших мне были незнакомы. В зале стояла гробовая тишина, пока все ожидали моей подготовки к выступлению и короткого приветствия в микрофон, когда коснусь пальцами струн, воспроизводя первые аккорды новых мелодий.

Сомкнув глаза, я проигрывал отрепетированный мотив песни под названием «Ближе к свету». Мелодия, как и слова, пришли сами по себе.

Я наблюдал за ней в лучах солнца. Смотрел в ее зеленые глаза и… Просто взял карандаш, небольшой клочок бумаги и написал.

«Ближе к свету исчезают тени.

Все становится ясным.

Ближе к свету…»

Пропев остальной куплет, я осмотрел зал и встретил среди пришедших знакомый чувствительный взгляд. В ее глазах не было боязни, тревоги и переживания. Они излучали спокойствие и…

Свет.

***

Ее глаза встретили мои. Это была она. Я бы узнал ее среди миллионов лиц.

Почувствовал на расстоянии. Она улыбалась. Воспринимала мелодию, которую я пел, как родственную.

Так и было. Я дарил ей всего себя, и неважно, исполнял песню или, когда спорил, разговаривал, ругался, а затем занимался с ней любовью.

В самое лучшее для нас время мы находились в поездке во Франции. На выступление Линда поехала со мной в Париж — город влюбленных. И не только поэтому. Она часто сопровождала меня, бывала на концертах. Ее присутствие вдохновляло меня и придавало сил.

— Ты ничего не сказал ей.

— Нет.

Ред был мастером портить впечатления во время моего рассказа о путешествии. Он единственный, кто был в курсе всех моих проблем и личной истории в частности.

— Ты только все усложнишь своим молчанием, — сказал он мне в тот день.

На что я ответил ему:

— Молчание, как и неизвестность, порой лучше всего продлевает жизнь, оставляя нам несколько счастливых мгновений.

Глава 12 Две частички одного целого

Бьорн не выходил из своей комнаты на протяжении всего вечера. «Опять сочинял, — думала Вивьен, — или готовился к концертному представлению, о котором нашептала Меган». К сожалению, ничего не указывало на то, чтобы музыкант стремился к особенному в тот вечер. Как бы Вивьен не прислушивалась, из его комнаты не исходило ни единого звука.

Странно, как же он играл?

Девушка отчаянно испытывала желание услышать хоть небольшой проигрыш, почувствовать музыку, что наполняло мужское сердце. Как только она поселилась в этом доме, то улавливала едва доносимые звуки гитары. Тогда он играл словно для нее, а сейчас скрывал свои песни, сдерживал эмоции.

Тяжело вздохнув, Вивьен отошла от двери и присела на кровать, на которой были разложены платья, юбки, джинсы и другие женские вещи. Их принесла Меган. Просто-напросто подарила. Она не могла понять, почему девушка так настойчиво уделяла ей свое внимание. Поначалу ощущала ревность, а теперь казалась довольно странной. Заговорила с Вивьен сама и предоставила все необходимое. Пока сбитый с толку Бьорн наблюдал за поведением своей подруги, девушки успели сблизиться. Каждый день на протяжении недели Мег приходила в его дом и приносила что-то новое для Вивьен. От женских сумок с обувью до косметики и нижнего белья. Чем была вызвано ее желание помочь, она не догадывалась. Однако случай общения Мег и Шона моментально рассеял в голове девушки любые ее подозрения.

***

Вивьен

Я почти уснула на диване в гостиной с книгой в руках, когда меня разбудил звук подъезжавшей к дому машины. Затем два отчетливых стука в дверь. Тут же дернули за ручку, но она отказывалась подчиняться, поскольку была заперта на замок.

— Вивьен! — послышалось за дверью. — Открой. Это Меган.

Мег?

Что-то я не помнила, чтобы она говорила о своем приходе.

В дверь постучали еще раз, и только при упоминании имени Бьорна, я подскочила с дивана как ужаленная.

От внезапного беспокойства сердце гулко застучало в груди, отдаваясь болью в висках. Головокружение моментально подкосило мои ноги. Споткнувшись, я направилась к двери и открыла ее. Меган не спешила входить.

— В чем дело, Мег?

Она смотрела на меня по-другому. Разглядывала с интересом и подозрительным огоньком в глазах.

— Он запер тебя, как зверушку в клетке, и никуда не выпускает, — наконец-то девушка вошла, и я освободила ей проход. — Собирайся, отвезу тебя кое-куда. Развеешься немного.

— Куда именно? — не думала, что это была отличная идея. По крайней мере, не посреди глубокой ночи.

Мег миновала меня стремительным шагом и направилась по лестнице вверх. Ловко взбежав по ней, она обернулась, и я заметила, как ее лицо украсила игривая улыбка.

— В бар Реда. Мы с Бьорном работаем у него, где постоянно и зависаем. Разве ты не хочешь послушать, как поет хозяин этого дома?

— Даже и не знаю.

Я откровенно солгала ей.

— Нечего тут знать, — ответила она, призывая меня подняться с ней наверх. — Едешь со мной и точка.

Когда мы оказались в комнате, аккуратно застеленная кровать заросла горкой одежды, которой щедро поделилась Меган.

— Примерь, — скомандовал девушка, протянув белый сарафан с цветочным принтом.

Мег умело подобрала к нему кожаную куртку бежевого цвета и ковбойки на широком каблуке. Дополнила вечерний образ, распустив мои волосы. Несколько взмахов тушью для ресниц и ярко красная помада не казались мне лишними.

— Тебе очень идет этот цвет, так прекрасно подчеркивает твои веснушки.

Я сомкнула губы, чтобы равномерно распределить ее и взглянула на себя в зеркало.

Отражение мне понравилось. Не было намека на кричащую вульгарность, от утомленности не осталось и следа. Каждая из нас выглядела особенно привлекательно. Мег выделялась своим ярким образом мрачной красавицы. Черная одежда и броский макияж ее ничуть не портили. Неприкрытые татуировки на руках девушки придавали внешнему виду, как ни странно, некую гармонию. Безусловно, она выглядела соблазняющей и стильной.

Наверное, при упоминании о Бьорне, я забыла о всякой опасности, которая могла меня поджидать. Ведь с самого начала она чувствовала во мне соперницу. И, как только поняла, что между мной и этим мужчиной ничего нет и быть не может, прониклась дружбой.

Я все еще мало знала о ней, и мне не привыкать чувствовать нож в спине от близких людей. Но на этот раз решила довериться своему внутреннему чутью, которое подсказывало ничего не бояться. Меган ненамного раскрылась для меня, но за последние проведенные вместе с ней вечера, она показала себя с другой стороны.

На самом деле я очень хотела видеть и слышать выступление Бьорна. Уловить частичку его загадочной души, испытать на себе его музыкальное творчество.

— Нам пора, — пропела Меган, утаскивая за собой к выходу из дома. — Не бойся, я оторву яйца любому, кто тебя тронет.

— Ты?

— Я. Думаешь не смогу?

В этом была вся Мег. Несмотря на сильную внешность, готовую дать отпор, ее душа была очень ранимой. Невероятным образом мы чувствовали друг друга, будто обе наши жизни имели схожий смысл. Пусть она и молчала, но я видела ее изнутри. В этот вечер мы однозначно стали еще ближе.

Она игриво подмигнула мне и открыла дверь, выпуская наружу. Нас поприветствовал прохладный ветерок и автомобиль темного цвета. Сидя в его салоне, мы пристегнули ремни, выдохнули, и, когда Меган завела мотор, лихо выехали со двора.

Половину пути я молча слушала радиоприемник, которому та негромко подпевала.

В голове калейдоскопом переливалось множество вопросов, связанных с Бьорном. Готовая задать несколько из них, в последний момент я передумала и уставилась на дорогу прямо перед собой.

— Он тебе нравится.

Ее констатирующий тон быстро разрушил тишину между нами.

— Кто? — спросила я обескуражено.

— Бьорн, — ответила она, и я мысленно прикусила губу. — Он нравится тебе.

Меган перевела взгляд с дороги на меня. Съежившись на сиденье, я продолжала молчать.

— Забей. Он нравится всем. Ты — не исключение.

Стало значительно легче после ее брошенной последней фразы. Или нет?

— И никакая ты ему не родственница.

Не похоже было, чтобы Мег останавливалась в своих расспросах.

— Нет, — подтвердила ее слова.

Через пару метров замаячил дорожный знак. Он оповещал о приближении к городу. Я немного занервничала и еще больше сжалась в комок. Моя новая подруга значительно сбросила скорость, но ее любопытство никуда не исчезло.

— Тогда, кто же?

— Бездомная, — слово вылетело слишком отчетливо.

Боже, никогда бы не подумала, что подобное могло случиться со мной.

— Я осталась без крыши над головой и средств к существованию. Он просто помог мне.

— Это в его стиле, — спустя секунды проговорила Меган. — Бьорн постоянно чувствует за собой какую-то вину, и готов помочь каждому.

— Жаль, что я не могу ответить ему тем же. Кажется, приношу только хлопоты.

— Даже и не думай об этом. Сколько я его знаю, он все время жил один, не прося ничего взамен. Твое появление немного взбодрило его.

— Не понимаю, каким образом.

— Он пишет новые песни. Это должно о чем-то говорить.

Ничего не оставалось, как пожать плечами. Кто такой Бьорн, и сколько песен он написал? Не важно, пришло ли вдохновение с моим появлением или этому могло поспособствовать другое обстоятельство, я четко осознавала свое место в его доме и уж тем более в его жизни.

— А кем для него являешься ты? — спросила я, перебирая от волнения нитку, торчащую из рукава куртки. По крайней мере, попыталась навести мосты.

— Не знаю. Я часто в его присутствии чувствую себя занозой в заднице, — из девушки вырвался горький смешок.

— Может, потому что ты ведешь себя…

— Как шлюха?

Меган так легко удалось произнести это слово, от чего я едва не поперхнулась.

— Немного развязно, я это имела в виду.

Она громко вздохнула и проговорила задумчиво:

— Всего лишь хочу дарить ему то, что он заслуживает — женскую ласку. Бьорн мне нравится очень давно. Я просто тащусь от его таланта, манеры поведения, исходящей от него сексуальной брутальности.

Даже глаза Мег засияли по-особенному при упоминании об этом мужчине.

— Но он непреклонен, — продолжала она, глядя на дорогу. — Его жена — единственная женщина, которую он любил и продолжает любить, храня память о ней.

Оглушительная тишина между нами длилась минут десять. Сложилось впечатление, что мы обе переживали за прошлое Бьорна, и я, в который раз, провела параллель между ним и своими воспоминаниями.

Детство, мама, юность. Затем как по цепочке Томми и Флойд. Если первый подтолкнул к пропасти, то последний скинул в нее, отобрав всякую надежду на жизнь, которую заслуживал любой свободный человек. Играя в свои непонятные игры, он слишком увлекся присутствием незнакомки в своей судьбе, от чего не замечал моих желаний и потребностей. В тот день я попала в его ловко сплетенные сети изо лжи и предательства, когда явилась к нему по собственной воле.

— Приехали, — вырвала меня из облака воспоминаний Меган. Она вопросительно взглянула в мою сторону, ощутив нерешительность.

— Все в порядке?

Улыбнувшись, я согласно кивнула головой, и мы обе поспешили покинуть салон машины.

Здание, внешне похожее на обычный бар, удивило необычным контрастным оформлением внутри. Вместительная площадь, две танцплощадки и одна сцена. Все было выполнено в стиле ночного клуба. Я заметила несколько зон отдыха, выполненных в разных направлениях. Но ретро был преобладающим, одинаково с темно-красными тонами, создающих впечатление интимной обстановки. Мег похвасталась, что по вечерам она лихо крутится на одном из двух пилонов, установленных по бокам сцены.

— Ты… стриптизерша? — нерешительно поинтересовалась я, когда в поисках свободного столика мы проходили мимо сцены.

— Сейчас это основная моя работа. Присядем?

Она шлепнула своей черной замшевой сумочкой по поверхности стола, как будто это место было за ней.

— Ты раздеваешься по-настоящему, когда танцуешь?

Я была больше увлечена Меган и некоторыми фактами из ее жизни, пока мы устраивались неподалеку от сцены, чем на парне, что продолжал регулировать стул и стойку с микрофоном.

— А как же иначе? — откровенно засмеялась она, заставив почувствовать меня глупо.

— Довольно смело, — сказала я и тут же осеклась, когда девушка приобрела серьезный вид.

— Это еще цветочки. Захочешь жить не хуже другихи не на такое пойдешь.

В этом и был весь горький смысл. Зачем нужна такая жизнь, взамен которой отбирали свободу и не только. Заставляли «любить» и подчиняться против воли, чувствовать себя вещью, что являлось самым обидным в моменты озарения. В своей жизни я постоянно была никем. И только сейчас приобрела то, к чему всегда стремилась. Пусть и не приложила для этого собственных усилий.

От одной мысли, что я могу лишиться покоя, охватил страх. Стало не по себе. Грудь сковала боль, и к горлу подкатила тошнота.

А затем отпустило.

Дыхание выровнялось, и я вспомнила, что находилась среди людей в каком-то баре.

Прикрыв ладонью рот, я надеялась, что меня не стошнит на виду у всех.

— Ты побледнела. Тебе плохо?

— Немного кружится голова, — призналась я.

Меган полезла в сумочку, чтобы достать салфетку наряду с тюбиком мази и протянуть их мне.

— Помажь виски, это от головной боли.

Я даже не успела открыть средство, когда знакомый голос вмиг заставил позабыть о недомогании и повернуть голову в сторону сцены.

— Доброй ночи. Я принес с собой несколько новых песен.

Бьорн негромко проговорил в микрофон, и люди за столиками замолкли. Он представлял интересный образ задумчивого парня-музыканта. Сидя с гитарой в руках на высоком стуле, мужчина выглядел совершенно по-другому. Одно можно было заметить, сцена была для него. На ней он чувствовал себя в своей стихии.

— Вы знаете, я не люблю долгие словесные вступления, — последовала тишина, отдаваясь своеобразным гулом в ушах, — поэтому лучше вам спою.

— Бьорн такой сексуальный, — пролепетала возле уха Мег, мешая мне сконцентрироваться на происходящем. Впервые в жизни, мне захотелось нагрубить и заткнуть ей рот ее же салфеткой. Я жаждала скорейшего представления, а не слышать всякий раз, как хотела его другая женщина.

Не прошло и нескольких секунд, и мой слух наполнился прекрасным мелодичным вступлением. Необыкновенные звуки гитарных струн — самое ласкающее и приятное для восприятия явление. Зрение было направлено только на одного человека в этом зале. На Бьорна. Меган не переставала нашептывать свои восхищения, но все было бесполезно, я была поглощена только его образом. Целиком и полностью. Только Бьорном.

Все исчезло вокруг.

И сердце застучало быстрее обычного.

Неслось с огромной скоростью, плавно вибрируя в груди.

Почему?

Я вряд ли могла описать чувства словами… Легкое головокружение, влажные ладони и покалывание где-то внутри меня. Его бархатный голос вызывал приятные мурашки, щекотал внутренности, наполняю грудь дыханием, а сердце любовью.

Невольно я закрыла глаза и представила нас наедине. Только вдвоем на сцене этого бара. Руки Бьорна обнимали мою талию, позволяя мне обхватить его крепкую мужскую шею. Карий взгляд поглощал зеленый, правильно очерченной формы губы постепенно приближались к моим. Ласкающее тепло добавилось к остальным не менее приятным ощущениям.

Внезапно, когда исходящая со сцены волна жара охватила атмосферу, я открыла глаза. Зажмурившись и покачиваясь из стороны в сторону, он пел, отдавая всего себя: свои эмоции, свой талант, свою любовь. Я принимала последнее, наряду с горечью и той печалью, что он испытывал в момент исполнения.

Во время длительного проигрыша без особого труда глаза Бьорна нашли меня среди остальных. Пользуясь энергией взгляда, я посылала ему свое восхищение, мысленно призывала держаться друг за друга, чего бы нам это ни стоило.

Остаток концертного выступления мужчина пропел, захватив в плен не только внимание, но и сердца зрителей. По крайней мере, одно из них теперь стучало чуточку быстрее.

Знакомое отражение чувств заключалось в нас самих. Мы были необходимы друг другу, как две частички одного целого.

***

— Он так пристально смотрит на тебя, — протянула слегка захмелевшая Меган.

Повернув голову в сторону бара, я увидела, как Бьорн был занят разговором с парой незнакомых людей.

— Вот ты и попалась, — из ее бутылки выплеснулось пиво, когда, смеясь, девушка размахивала им в разные стороны. — Я же говорила, он нравится тебе. А если бы ты шире открыла глаза, то увидела, что тоже ему небезразлична.

Кто я такая, чтобы нравиться Бьорну?

Прошло всего минут двадцать после концертного выступления, а Мег успела изрядно налакаться. Ее поведение было очень странным, тем более, последние слова она произнесла без единого намека на ревность.

Мы продолжали сидеть за тем же столиком возле сцены. Обстановка вокруг была спокойной. Но я решила, уж лучше буду находиться здесь и не высовываться, дабы не привлекать к себе лишнее внимание. Что касалось Меган, она несколько раз отлучалась, оставляя меня ненадолго одну. Я понимала, что она работала в этом месте, со всеми была знакома и никого не боялась. К счастью, постояльцы вели себя адекватно, никто не шумел, не грубил и не устраивал хаос. Вечер казался приятным. А с выбранным мной газированным напитком в руках — вдвойне.

— Ты бы лучше свои глаза раскрыла, — перевела я стрелки на нее и указала пальцем в сторону столика, который обслуживал молодой официант. — Вот тот парень пялится на тебя весь вечер.

Безоговорочно Мег сощурила взгляд на брюнете, а мои глаза отыскали Бьорна. Я сразу же отвела их.

Черт. Он и правда смотрел на меня.

— О, нет, — повернулась она обратно, — этот зануда?

— Вы знакомы?

— Маменькин сынок.

Девушка помешала бутылку и вовсе не по-женски отпила из нее.

— Кто же он?

— Это Итан, работает помощником Реда.

— Помощником директора клуба? Звучит неплохо.

Мег повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на парня. Он помахал рукой, и она ответила ему тем же.

— Уверена? — несмело спросила меня.

— Попробуй, — ответила я, пожимая плечами. — Кажется, он создает впечатление открытого и жизнерадостного человека.

— Порой, это качество больше всего раздражает в людях, чем их наглость.

— Оптимизм?

— Он самый.

— Я бы хотела не думать ни о чем, просто радоваться жизни, — обхватив губами соломинку, сделала глоток свежего лимонада и по привычке бросила взгляд в сторону бара.

— Ты живешь с Бьорном, вот и радуйся.

По правде говоря, мне не понравилось, с какой завистью она произнесла последнее. Если бы я могла, то давно ушла и оставила его в покое. К сожалению, слов, чтобы достойно ей ответить не нашлось. В свою очередь, девушка пролепетала невнятное «извини», кода заметила мое потухшее настроение.

— Мег, ты ведешь себя странно. Как будто кроме Бьорна не существует других мужчин.

Опустив голову, она задумчиво покручивала бутылку в руке.

— Дай шанс этому Итану. Вдруг он твоя судьба.

Я наспех сделала пару глотков сладкой газировки, и как назло, жидкость попала не в то горло. Поморщившись, решила, что на сегодня достаточно пить этот напиток.

— Он бросит меня, как только мы переспим, — спустя паузу, высказалась Меган.

— Тебя никто не заставляет прыгать к нему в постель сразу же.

— Ты не понимаешь, он все равно меня бросит. Они все так делали. И не важно, на первой встрече я раздвину ноги или на десятой, — прозвучал голос девушки с горьким привкусом.

Тот факт, что помимо секса она не вызывала интереса у мужчин, говорил о проблеме в ней самой. Жаль, Мег пустила все на самотек, не желая в себе разобраться.

— Проехали. Я привела тебя сюда не для того, чтобы выбирать мне парня, — девушка вновь обрела бодрость и развязность, указав пальцем на мой бокал. — Как тебе эта «химия»? Может, пусть официант принесет нормальный алкогольный напиток? Эй!

Подняв руку, она старалась привлечь к себе внимание кого-нибудь из обслуживающего персонала.

— Нет, все нормально, — перехватив ее ладонь, я поспешила опустить.

— Уверена? Расслабилась бы, а то слишком напряженная.

О, нет. Меган говорила так, будто уже была в стельку. Задавала много вопросов и тут же находила на них ответ. Излишне громко разговаривала. Я выдохнула и покачала головой.

Бьорн продолжал сидеть за барной стойкой и курить сигареты. Вокруг него то и дело порхали любители музыки, но общался он с ними без особого энтузиазма.

— Почему он не подходит к нам? — спросила я из чистого любопытства.

Даже Ред, его друг, полюбопытствовал о моем здоровье. Немного перекинулся фразами с Мег и ушел, пока музыкант продолжал сидеть в одиночестве.

Меган перевела на него взгляд, а затем придвинулась ко мне ближе.

— Бьорн своего рода одиночка. С некоторых пор не любит незнакомые шумные компании. Предпочитает держаться от всех отдельно. А в этот бар приходят все свои, поэтому ему комфортно здесь работать.

— Но он ведет себя, как будто считает меня незнакомкой, — с моей стороны послышалась обида.

— Если он не общается, еще не значит, что не знает тебя. Между прочим, он с нашего столика не сводит глаз.

Я в который раз взглянула в его сторону. Бритоголовый друг что-то говорил ему, заставляя обратить на себя внимание, но Бьорн, казалось, не слушал его. Неторопливо выпускал колечки из дыма, глядя прямо на нас. Не растерявшись, Мег отправила ему воздушный поцелуй.

Внутри горело желание подойти и заговорить. Не прятать глаза и делать вид, что мы незнакомые друг другу люди. Хотя в этом и был весь парадокс. Два незнакомца жили в одном доме. Талантливый музыкант с чудесным голосом сочинял песни — пожалуй, все, что я знала о нем, когда он не знал обо мне ничего.

— Раньше он играл в рок группе, имеющей своеобразный успех.

— Как она называлась?

— Точно не помню, — Мег молчала несколько секунд. — Что-то вроде «Бессмертие».

Я была благодарна за то, что пьяный язык подруги постепенно развязывался. По приезду домой точно знала, что воспользуюсь его ноутбуком, чтобы получить информацию о творческой жизни музыканта.

Мне показалось, или он подмигнул? Я впитывала любую информацию о нем, как губка. Не сводя с него глаз, продолжала слушать подвыпившую подругу и наблюдать за ним. Он делал то же самое. Слова Меган превращались в неразборчивые отдельные фразы, пока мы продолжали обоюдный гипноз взглядами.

Жена, гибель, дом…

Встряхнув головой, я рассеяла приятную игру глазами и сосредоточилась на рассказе подруги.

— Что случилось с женой? — переспросила я.

— Он не хочет рассказывать об этом. Но винит себя в ее смерти.

Я и сама это поняла. Его строки, посвященные ей, казались близкими к самобичеванию.

Меган могла бы еще поделиться своими знаниями о его прошлом, но нас прервали, ворвавшись наглым образом в пространство.

— Какие леди!

Разукрашенные наколками мужские руки опустились позади Мег на плечи.

— Отвали, Куинн! — она оттолкнула от себя настойчиво липнущее мужское тело.

Я узнала этого парня. Блондин, с убранными в хвост волосами, вызывал неприязнь.

— Что тебе не нравится, детка? Я всего лишь хотел по-дружески приобнять.

Мег со злостью отшвырнула его руки.

— Или ты предлагаешь мне полапать рыжулю? Не приревнуешь?

Когда он присел на место рядом со мной, от него за версту несло алкоголем. Этот самый Куинн до неприличия осматривал меня, сверкая хмельными красными глазами.

— Ты та «кузина», которую трахает Бьорн? — придурок громко захохотал.

Его смех не вызвал у меня поддержки, а перекошенная физиономия еще больше отталкивала от себя.

— Господи, Куинн, заткнись, — недовольно цокнула языком Меган.

Он сделал глоток из своей бутылки и громко отрыгнул. Не выдержав, Мег перекинулась через стол и врезала нахалу подзатыльник.

Бьорну вряд ли бы понравилось поведение своего друга, но сейчас мне было не до этого. Все расплылось перед глазами, тело повело в сторону. Я попыталась сделать глубокий вдох, но лучше мне не стало. Ноздри окутал знакомый запах алкоголя, голубые леденящие душу глаза прожигали насквозь.

«Покажи им, Вивьен. Только ты умеешь это делать, как никто другой».

— Вивьен.

Я услышала свое имя сквозь гул разборок парочки, сидящей по соседству. Внезапная громкая музыка ударила по ушам, от чего захотелось вскочить и убежать. Опять подташнивало, голова кружилась, как после аттракционов в парке.

— Вивьен! — Мег трясла мои плечи, пытаясь привести в чувства.

— Меня сейчас стошнит, — прикрыв рот рукой, простонала я.

Брюнетка держала мое лицо в руках, трогала лоб,заглядывала в глаза, пока их с Бьорном общий друг криво ухмылялся.

— Может, ей дать немного успокоительного средства, — предложил он все с той же улыбкой. На последнем слове он сделал особенный акцент.

— Засунь его в свою задницу, — процедила Меган.

Ему не удалось возразить. Девушка подхватила меня под руку и поволокла из бара к туалетному помещению. Все произошло намного быстрее, чем я думала.

Мы едва успели вбежать в свободную кабинку, как меня вывернуло несколько раз в унитаз.

— Вот, черт, — Мег стояла позади и гладила по спине, пока я приходила в себя. — Тебе и вправду хреново.

Несмотря на очевидное, мне все же удалось с трудом кивнуть головой, которая просто раскалывалась от боли.

— Наверное, мне не стоило тебя сюда…

Она не договорила. За ручку сильно дернули, с грохотом распахнув вибрирующую дверь. Взгляд Бьорна не сулил ничего хорошего.

— Какого хрена здесь происходит?

Наступая на Меган, он выглядел как разъяренный бык.

— Вивьен неожиданно стало плохо, и мы…

— Я не просил ее привозить сюда, всего лишь проведать!

Его рев был слышан по всему помещению, затем повисла гробовая тишина. Не знаю как Мег, но такого Бьорна я видела впервые.

— Тебе плохо? — он спросил меня на полтона ниже, когда немного успокоился.

— Уже легче, — чуть слышно пролепетала я.

— Что она пила? — строго обратился к Мег, скрестив руки на груди.

— Ничего особенного, — послушно пожала плечами, но не отступала. — В чем ты хочешь меня обвинить? Она сама выбрала какое-то сладкое дамское пойло.

Мы все еще теснились втроем в одноместном туалете, где стояла тишина, как будто больше не было ни души. Бьорн смотрел на нас попеременно, гадая, в чем же была проблема.

— Хорошо, — он облизнул губы. Видимо, у него пересохло во рту от бушующих эмоций. — Я спрошу прямо: что за дрянь ты ей подсунула?

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся, Меган, ты знаешь, что именно я имею в виду.

Она взглянула на меня, затем на него и произнесла с досадой:

— Что?! — подруга опешила. — Значит, вот какое твое «спасибо»?

Боже, я понятия не имела, о чем они спорили.

— А знаешь что? Пошел ты к чертовой матери, Бьорн! — настал черед взрываться Мег. Она оттолкнула его руками, вылетая пулей из кабинки. — Дай пройти, гребаный папаша!

Музыка ненадолго ворвалась в помещение, и, как только девушка ушла, растворилась с громким хлопком двери. Тяжелое обоюдное дыхание заполняло пустоту пространства, пока мы стояли друг напротив друга. Я не могла смотреть ему в глаза. Только не сейчас. Опустила голову скорее от стыда, чем от страха.

— Посмотри на меня, Вивиан, — мягко попросил Бьорн, заставив моментально поддаться звуку его голоса.

Поначалу мужчина был сосредоточен на моих глазах, затем спустился к губам, где задержался ненадолго. Я судорожно вытерла их рукавом. Не хватало еще, чтобы он видел последствия моего недомогания.

— Погоди.

Он достал из заднего кармана платок и аккуратно промокнул им мои губы.

— Так-то лучше.

Несколько фраз сменились очередным безмолвием, сопровождающимся вечностью в этом тесном для нас помещении.

Как долго он собирался смотреть на меня глазами, полными великолепия и очарования? Бесконечно ли будут гореть мои пальцы от желания прикоснуться к нему?

Я прикусила верхнюю губу и подняла глаза к потолку, стараясь не расплакаться от нахлынувших чувств.

— Меган здесь вовсе не причем, — нужно было срочно брать себя в руки. — Она хотела, как лучше. Мне было интересно услышать, как ты играешь и поешь.

Он молча ждал продолжения.

— И я услышала.

Бьорн улыбнулся краешками губ и расслабленно выдохнул мое имя:

— Вивиан, — почувствовала, как пальцы, что перебирали струны, запутались в моих волосах. — Что именно ты услышала?

Я протянула вперед руки, и мужчина позволил им прикоснуться к его напряженной груди.

— Тебя.

***

— Что-то случилось, Вивьен?

Поздно вечером я постучала в дверь комнаты Флойда и обнаружила его в одних пижамных штанах без футболки. Обнаженный торс мужчины выдавал превосходное атлетическое телосложении. Волосы были влажными, лицо гладко выбритым без намека на сон. Пьянящий аромат дорогого парфюма обволакивал ноздри, и легкая улыбка на губах мужчины зазывала немедленно войти.

До этого момента я видела его только в строгих костюмах. Две недели назад. Если быть точной, последний раз мы разговаривали в вечер знакомства с его дядей. Затем он исчез, не интересовался мной, не заходил и не звонил. Вел себя так, словно меня и не было в этом доме. Какого, спрашивалось, черта я была ему нужна?

— Входи, — скомандовал он, распахивая широко дверь.

Два шага вперед, и зловещий щелчок запертой двери отозвался в ушах предупреждением: пути назад больше не было. Нервно сглотнув, поспешила собраться с мыслями, которые предательски разбежались, не оставляя подходящих слов для разговора. А ведь я для этого сюда пришла.

Флойд продолжал стоять и рассматривать меня с интересом. Непринужденная ухмылка на губах и проникающий в душу взгляд — определенно являлись его козырем.

Бежать. Нужно было бежать отсюда.

Все кричало во мне остерегаться его, но мозг отключался с каждым новым приближением к этому человеку.

Несколько раз под любым предлогом я пыталась покинуть дом, но охранники как муравьи шныряли и следовали повсюду.

— Мне нужно с тобой поговорить, — прозвучало не совсем уверенно с моей стороны.

— Я уже понял, — он развернулся и прошел вглубь комнаты, интерьер которой был идентичным моей.

Та же мебель, те же шторы. Одинаковые на стенах портреты добавляли большей напряженности в атмосфере, как будто являлись молчаливыми наблюдателями Флойда. Все было однотипным вплоть до мельчайших аксессуаров. Как, например, в отеле. Или куда хуже — в борделе.

Интересно, сколько комнат в его доме были такими же?

Сделав определенный вывод, я сжалась в комок нервов, стараясь подобрать слова.

— О чем же ты хотела поговорить? — пригласительным жестом он указал присесть на софу.

В отличие от меня, Флойд был расслаблен и спокоен. Даже успел разлить шампанское по бокалам. Я последовала его предложению и приняла протянутый им хрусталь на высокой тонкой ножке.

— О нас, — стоя на месте, хитрец самодовольно улыбнулся. — То есть, — я замотала головой, имея в виду совсем другое. — Что происходит, Флойд? Я не понимаю, почему нахожусь здесь, в этом доме… Точнее, для чего я здесь, если ты даже…

Я искала подходящие фразы, когда мужчина вовсе не слушал. Стоя напротив, он сделал глоток и выдержал паузу, чтобы спросить тоном, выражающим скуку.

— Что?

— Если ты даже…

— …если я даже?

Это было невыносимо, но я должна была знать, чего он добивался.

— Если ты даже не используешь меня, — невнятно пробормотала я, но он разобрал каждое мое слово.

— Я говорил тебе сто раз, этот дом — теперь твоя крыша над головой. Есть еще варианты?

Конечно, их не было. Пока.

— Или ты думала, я один из тех насильников, от которых тебя спас?

Этот вопрос был неожиданным. Возмущение, а затем отрицание сами по себе застряли в горле, заставляя ощущать себя немой куклой.

Он поставил бокал на столик рядом с софой, и то же самое проделал с моим. Взял меня за руки и поднял с дивана. Его любознательный взгляд, в который раз оценил шелковую сорочку, наряду с накинутым сверху халатиком. Сначала он опалил им тело, а после глаза.

Флойд возвышался надо мной целую вечность: его глаза действовали как гипноз, призывали расслабиться, поддаться соблазну и получать удовольствие. Ему не нужно было даже говорить со мной. В этот момент он мог молчать. Я слышала о его желании.

— Вивьен, — мягко начал Флойд, и я почувствовала себя растаявшим мороженным.

— Я никого не заставляю делать что-то против воли. Даже сейчас, — он принялся медленно обходить меня по кругу, заставляя дрожать, — я не звал тебя, ты пришла сама. В этой просвечивающейся насквозь сорочке, под которой, могу поклясться, ничего больше нет.

Его дыхание обожгло кожу, а выражение лица приобрело самовлюбленную маску.

Да, я не надела нижнее белье, но это еще ничего не значило.

Он продолжал нашептывать о моем побеге. По его словам, я до сих пор не убежала из дома, а, значит, сама желала находиться здесь и не могла в этом признаться себе.

— Ты хочешь меня, не отрицай.

— Это не правда.

Попытка увернуться и послать все к черту потерпела крах, когда Флойд приблизился вплотную. Погруженная в его голос, я не заметила, как пояс халата оказался развязанным, а сама ткань исчезла в неизвестном направлении.

— Почувствуй, как вибрирует твоя кожа, пульсирует в висках, возбуждение медленно распускается внутри, словно лепестки розы, — он услышал мой судорожный вдох, и его ликованию не было предела, — а я ведь даже к тебе не прикасался.

К несчастью, мое боковое зрение не обмануло. Змей-искуситель стоял рядом с опущенными руками, лаская мой слух, мастерски подчиняя себе. Он оказался прав: по телу пробежала приятная дрожь, побуждая мелкие волоски вытянуться вверх. Одна бретелька ослабла и скользнула по плечу вниз, затем вторая, и сорочка покорно слетела к ногам. Я была готова принять его.

Так легко и быстро, не используя силы, он обнажил мое тело. Сколько потребуется ему времени, чтобы обнажить мою душу?

— Попробуем по-другому. Чья эта комната, Вивьен? — спросил он уверенным тоном.

Голубизна его глаз необратимо взяла в плен, когда он вышел из-за спины и встал ко мне лицом.

— Твоя.

— К кому ты пришла, Вивьен? — по щеке прошелся холод от подушечек его пальцев.

— К тебе.

Он намеренно ласкал лицо и грудь, слегка задевал возбужденные до боли соски. Умело касался, шептал бессвязные слова, заставляя забыться и безжалостно отдаться его власти. Неожиданно руки переместились ниже, вызывая потрясения в теле и ни с чем несравнимые до тех пор ощущения.

Томас.

Я забывала о нем. Мужчина напротив постепенно стирал мою память, рассеивал прошлое, затмевая собой, настоящим. Ничто не имело значение. Только то, что происходило сейчас.

— Ты все еще девственница? — он не давал передохнуть.

— Что? — мой голос отразился тонким обескураженным вскриком, когда мужские пальцы прикоснулись к самому сокровенному, заставляя выдохнуть «нет».

— Кому ты принадлежишь? — едва уловимое бормотание в губы.

— Тебе, — ответила также.

— Умница, — выдохнул он возле шеи, отключая мое сознание.

Несомненно, Флойд не давал мне шанса на здравый смысл.

Вот она я, стояла перед ним обнаженная не только телом, но и душой.

— На мне все еще эти проклятые штаны, — усмехнувшись, намекнул он, продолжая правильные движения рукой. — Поможешь избавиться от них?

Остатки разума вели отчаянную борьбу с искушением. Проигнорировав скатившуюся по моей щеке слезу, мужчина обхватил женские кисти рук и положил на свои бедра.

— Не притворяйся, что не хочешь этого так же, как я.

Он давил, принуждал и манипулировал той слабой частью, которой я являлась.

Ослепленная желанием, и поддавшись его величественному приказу, я сдернула мужскую одежду вниз. В голове неотступно манил голос извне: «Не бойся. Отдай себя». Без суеты Флойд поднял меня и примкнул к моим губам. Неторопливо изучал, поддразнивал, побуждал к окончательным действиям, с гулким стоном принимая наступательную позицию.

Я настолько отключилась от реальности, что и не заметила, как мы оказались в его спальне. Не разрывая бешеного поцелуя, мужские руки бесцеремонно подхватили и нетерпеливо опрокинули на кровать.

Назад дороги не было.

— Так что же ты хочешь, Вивьен? — навис надо мной, надавливая своей грудой мышц.

— Тебя, — простонала я, полностью растворяясь в его ледяном взгляде.

Как обычно он ухмыльнулся и проговорил серьезным внятным голосом.

— Даже и не мечтай, что тебе удастся сбежать от меня, маленькая с*чка.

Воздух покинул мои легкие, разум улетучился, без остатка растворяя тело под ним. С каждым толчком произносил неразборчиво слова, двигался яростнее, намереваясь принять меня, как можно больше. Его губы бормотали непристойности, покусывая и проглатывая мои стоны, а руки продолжали разогревать несчастное тело. Поглощенная страстью, я вряд ли думала о ком-то другом, кроме него.

Как бы ни было горько осознавать всю правду, Флойд искусно доставлял удовольствие. Собой, своим телом, голосом, внушительной энергетикой. Мне даже показалось, что он смог бы полюбить. Возможно, я отчаянно хотела этого. Чтобы кто-нибудь полюбил меня.

— Скажи, что ты моя, — вышло слишком требовательно.

Словно в беспамятстве я царапала его спину, а он продолжал терзать меня, держа в мучительной истоме.

— Скажи, что ты моя, — послышался тот же приказ, наряду с ощущением влажного кончика языка, соблазнительно ласкающего ушную раковину. Он ждал ответа, когда я — его последующих действий. Тело жаждало продолжения, умоляя поддаться очередному дьявольскому искушению. Прикусив губу, чувствовала, что была на грани чего-то особенного и нового для себя, но Флойд непреклонно продолжал ждать.

— Я твоя, — сдалась в плен без боя.

Мужчина удовлетворенно выругался и ловко перевернул меня, поставив на четвереньки. Внезапная боль обожгла ягодицы, на поясницу грубо надавила мужская ладонь. Я не успела вскрикнуть и запротестовать, как он вновь ворвался в тело и разум. Рукой спутал мои волосы, держа и натягивая словно поводок, выполняя бедрами движения, смешивая собственные стыд и похоть. Я изнывала, он не отпускал. Доводил до предела и вновь владел над ситуацией, лишая меня рассудка. Это становилось невыносимым. В тот момент я была готова на все, лишь бы получить свое.

— Теперь ты точно не девственница, — победно произнес мужчина, когда все закончилось.

Он крепко обнимал меня руками, навечно приковывал к себе цепями. Мне уже не сбежать отсюда. Можно было и не пытаться. Бесполезно глотать немые вскрики, сдерживать конвульсии своего тела и душащие горло рыдания. Все случилось. Все произошло. От осознания действительности произошедшего мне захотелось умереть.

Он оказался прав. Теперь я не была девственницей, скорее шлюхой. Его шлюхой.

И всеми силами возненавидела себя за это.

Глава 13 Символ розы

Волосы девушки оказались такими мягкими на ощупь, что Бьорн еще долго перебирал их между пальцами. Блеск сверкал в ее глазах, губы были намного соблазнительнее, чем с оттенком ярко-красной помады. И вряд ли можно было забыть, с каким трепетом Вивьен коснулась груди, где гулко билось его сердце.

Все было прекрасным в ней. Только цвет лица ее оставался бледным. Круги под глазами выдавали неподдельную усталость. Возможно, тому виной являлись отголоски прошлого. Бьорн отругал себя, когда подумал о том, что до сих пор, как полагается, не позаботился о ее здоровье.

На сегодня достаточно. Ей нужно было домой. Как бы он не хотел прекращать думать о ней, отрицать нарастающую между ними близость, необходимо было побеспокоиться о самочувствии девушки. Не разворачиваться же романтике здесь, в туалете бара, где еще пять минут назад, она могла подвергнуться опасности. Вивьен заслуживала большего, а не словесного унижения от Куинна и компании новоиспеченной подруги, которая могла вовлечь ее в неприятности, сама того не желая.

С Меган он собирался поговорить позже, а беседу со светловолосым мерзавцем не стал откладывать. Костяшки пальцев правой руки слегка ныли, но это была приятная и сладкая боль удовлетворения. Бьорн не сдержался и преподал урок вежливого общения с женским полом Куинну прямо в нос.

***

Бьорн

В салоне моей старой машины стояла оглушительная тишина. Когда мы сели в нее, я не спешил заводить двигатель. Вовсе не хотелось заканчивать эту ночь однообразно: поездкой домой, где каждый из нас пожелал бы друг другу спокойной ночи и закрылся в своей комнате. А на завтра слова забыли бы свое существование, и остались в памяти лишь приятные прикосновения женских ладоней к моей груди.

Подобное напряжение, что царило между нами в маленьком пространстве — сначала в баре, теперь здесь в машине, — продолжало трещать по швам. В какой-то момент мне показалось, что я взорвусь, не вынесу больше ни минуты бездействия, сидя и прячась от Вивиан и самого себя.

— Хочешь домой? — почувствовал, как она вздохнула и отрицательно мотнула головой. Этот жест я наблюдал боковым зрением, поскольку, все еще сидя в безмолвной тишине, мы смотрели прямо перед собой — только бы не друг на друга.

Я перебирал в памяти варианты нашего дальнейшего путешествия и вспомнил, как на глаза попалась афиша ночного кинопаркинга.

— Когда ты в последний раз смотрела кино? — я пересилил себя и взглянул на нее.

Вивиан продолжала сидеть неподвижно, пряча глаза.

— Не помню, — послышался ответ хрупким голосом.

Она, наконец-то, повернула голову в мою сторону.

— Куда едем?

Шумно заведя двигатель своего старого Кадиллака, я поспешил ответить на испуганные изумрудные глаза:

— Просмотр фильма был бы неплохим отвлечением, если только ты сама этого хочешь.

Она послушно кивнула головой, когда я повернулся к ней и улыбнулся.

Давно не делал этого. Не ощущал такого чувства, как радость. Эта девушка вызывала его во мне.

— Если будет тошнить, обязательно говори, и я остановлюсь.

Я выжал сцепление, дернул коробку передач, и мы тронулись с места.

— Хорошо.

— Может, хочешь попить воды?

Бутылка с жидкостью валялась под сидением Вивиан. Выехав на освещенную дорогу, я нашарил ее рукой, случайно дотронувшись до шелковой кожи ног девушки. Неожиданно она дернулась, а потом расслабилась.

До чего же девчонка была напугана чужими прикосновениями. Ярость закипела во мне и отдалась болью в груди, когда я позволил представить себе уродов, что надругались над ней. Убил бы любого, кто заставил ее пережить ужасное. Сжав инстинктивно руками руль, мне пришлось сдержать себя, чтобы не напугать ее рвущимися наружу эмоциями.

Что, если она не была мне безразлична?

Я наблюдал перед собой искрящиеся любопытством глаза, едва заметную улыбку, весь ее образ — восторженный и потрясенный моим выступлением, и вместо радости испытывал боль.

Но внутренности ныли от скорби, потому что долго она не будет восхищаться мной, также как восхищались до нее другие. Как бы там ни было, мне хотелось запомнить и удержать в себе позабытые приятные ощущения до конца.

— Спасибо, — она выпила довольно много воды и протянула бутылку назад, которую я тут же кинул под свое сиденье.

Мы держали путь на кинопаркинг. Он работал всю ночь. Что транслировалось в данный момент, не имело значения. Главная цель поездки — отвлечься и насладиться обществом друг друга, без какой-либо мысли о развитии дальнейших событий. Хотя в присутствии Вивиан сдерживать себя было бы невыносимо.

Я хотел чувствовать ее рядом. Становилось не по себе, когда представлял, что девушки могло и не быть в моей комнате, доме и вообще в моей жизни. Вопреки всему, за последний месяц я успел привыкнуть к ней, а она — приложить свою легкую руку ко всему, что имелось у меня. И блокнот с записями не был тому исключением.

В силу своей скромности она не спрашивала меня ни о чем, также как и я делал вид, что не интересовался ею. Обстоятельства было сложно обмануть, поскольку мы желали знать друг о друге хоть что-нибудь.

Спустя полчаса, моя машина въехала на огромную стоянку, в середине которой был установлен монитор впечатляющих размеров. Я обнаружил удобное место для просмотра и припарковался в центре площадки. Поблизости автомобилей не было, и это радовало, без сомнения. Я не любил наплыв людей, не говоря уже о скоплении машин.

— Прости, не предусмотрел попкорн, — пришлось иронизировать, пока Вивиан осматривалась по сторонам. — Можем выбраться наружу и разместиться на капоте. Или остаться здесь.

— Думаю, лучше будет, если останемся здесь.

Все верно. Так было лучше для нас — находиться в закрытом помещении, где были только мы.

Я и она.

Все в ней говорило за себя: Вивиан доверяла мне, что лишний раз подталкивало к определенным действиям.

Невзирая на одинаковую скованность в движениях, наше внимание едва ли было сконцентрировано на фильме. В подсознании бегущей строкой отображались слова, о которых можно было мечтать. Еще недавно я был твердо уверен, что вдохновение покинуло меня безвозвратно.

Сейчас они мелькали прямо перед глазами. Нужно было всего лишь расставить слова по порядку, применить по назначению. Я попытался уловить смысл и настроение этих фраз, чтобы позже зафиксировать на каком-нибудь клочке бумаги. Но под рукой ничего не оказалось, кроме самой Вивиан — девушки, виновной в моих написанных стихами видениях.

А пока никто из нас не посмел нарушить тишину. Обоюдное притяжение обмануть было невозможно. Мы могли еще долго притворяться, что не думали друг о друге, не замечали сверкающего напряжения, не чувствовали желания лишний раз прикоснуться к настоящему, чтобы никогда от себя не отпускать. Даже моя правая рука, покоившаяся рядом с коробкой передач, потянулась в поисках тепла ее руки, расположенной поблизости.

Сначала едва заметно, затем с определенным намерением миновала на своем пути препятствие, чтобы нащупать нечто нежное и такое знакомое — то, к чему довелось притронуться ранее.

Ладонь Вивиан.

Она послушно переплелась с моей, и выдох облегчения настиг нас обоих.

— Как называется фильм? — вдруг спросила девушка, бесполезно пытаясь нарушить идеальный момент наших соприкосновений. На экране по-дурацки мелькали кадры какого-то кино о современной молодежи. Я понятия не имел о его названии. Мои мысли были заняты совершенно другим.

— Сейчас это не имеет значения, — ответил, повернувшись к ней лицом.

Несколько смутившись, она помотала головой и только позже осмелилась поднять на меня свой взгляд. С долей надежды он игриво поблескивал от исходящего экранного света. Или, может быть, отражение звездного неба было тому виной. Изумрудного цвета глаза были полны восхищения, любви и самого главного — доверия. Я любовался ею, такой естественной, такой настоящей. Едва сдерживался, чтобы не сорваться, не напугать ее или, не дай бог, сделать ей больно.

Одной рукой я ухватился за руль, другой продолжал ласкать тонкие пальцы. Мы все еще были пристегнуты ремнями безопасности, когда я дернулся в ее сторону. Нужно скорее было убрать последний барьер, так усердно стоящий на моем пути. Немедля, я освободился одним щелчком и отодвинул сиденье назад, удовлетворенно вытянув вперед ноги. Вивиан не спешила отстегиваться.

Несмотря на ее скованный вид, рука вела себя совершенно по-иному — таяла в моей ладони от искреннего тепла.

Наклонившись слишком близко к девушке, мои ловкие пальцы щелкнули застежкой ремня у ее талии. Знакомый дурманящий запах волос заставил задержаться рядом, когда я поспешил освободить ее от сдерживающего ремня.

Я предвкушал. Она ждала.

Приоткрыв губы, приглашала невзначай.

Все складывалось как нельзя лучше, но…

Именно в этот момент со стороны водительского сидения раздался стук, прервавший и до того мои нерешительные действия. Кто бы он ни был, я готов был послать его к чертовой матери, что и сделал. Почти.

— Доброй ночи, купите своей даме розу. Осталась одна, — промолвил незнакомый парень с вымученной улыбкой, когда я сильно надавил на кнопку автоматического спуска стекла дверцы машины.

Перед моим взором нарисовалась корзина, в которой и вправду покоилась роза. С огромным пушистым бутоном, высоким плотным стеблем, она, несомненно, бросалась в глаза.

— Да, конечно.

Стиснув зубы, я нашарил в кармане джинсов заработанную купюру и протянул ему, за что получил цветок — самый красивый и благородный.

— У меня не будет сдачи, мистер, — парень растерянно смотрел на деньги в своих руках. Очевидно, он нуждался в них как никто другой и не был пройдохой. Но я принял свое решение. Лишь бы он поскорее исчез.

— Это за твое трудолюбие. Иди домой, уже совсем поздно, — сказал я и подмигнул остолбеневшему от счастья мальчишке.

И, похоже, он был не из тех, кто возражал. Поэтому, как только я поднял стекло в машине, сразу же удалился веселой походкой.

Две минуты назад момент был разрушен. Зато теперь у меня в руках имелся весьма привлекательный козырь.

Роза.

Пусть темнота поглотила салон, но расположенный напротив экран распространял достаточно освещения сквозь лобовое стекло. Вивиан с неподдельным интересом разглядывала цветок, и я поспешил вручить ей его. С лучезарной улыбкой на устах наше внимание было сосредоточено на бордовом бутоне, который она придерживала в своей ладони.

— Тебе нравится? — спросил я тихонько.

— Очень, — девушка задумчиво провела по лепесткам подушечкой пальца. — Такая благородная.

— У вас есть много общего с этим цветком.

Игривый тон моего голоса казался давно забытым, отчего я прокашлялся. Уже и не помнил, когда вел себя, как робкий подросток.

— Разве? Я не такая совершенная, как эта роза.

Я не собирался заканчивать эту ночь на неуверенной ноте с заниженной самооценкой Вивиан. Она глубоко заблуждалась. Мог не знать ее вовсе и, что стряслось с ней в прошлом, но в настоящем был твердо убежден — эта прекрасная девушка, с чистой душой и добрым сердцем, была идеальной.

— Известно, что роза имеет великолепную силу воли, какую имеешь ты, — я придвинулся ближе, чтобы отчетливей наблюдать покоящийся предмет в ее руке. — Говорят, ее красный цвет выражает страсть, которая, без сомнения, исходит от тебя, а благородный утонченный стебель напоминает твою фигуру.

Сделав паузу, я мазнул по ней взглядом, как бы оценивая образ Вивиан. Девушка растворялась в моих словах, ловила каждое сравнение, продолжая внимательно слушать.

— У тебя есть шипы? — она не ожидала от меня подобного странного вопроса.

— Нет, — ответила, отрицательно мотнув головой.

— Взгляни, у этой розы совсем нет шипов. Это лишний раз подтверждает вашу с ней доброжелательность.

Вивиан искренне улыбнулась в ответ.

— Готов поклясться, что и лепестки ее такие же нежные, как твои губы, — мои глаза любовались ими. — А этот аромат — ласковый, дымный, душистый, — я вдыхаю его каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой.

Я не намерен был останавливаться. Ей нравились мои необыкновенные сопоставления, и мог признаться, мне тоже.

— Вивиан, — прошептал ей, находясь слишком близко. Она отчаянно хотела возразить, но промолчала, проглотив все рвущиеся наружу слова. — Ты намного прекраснее этого цветка. Я смею не только любоваться тобой, как любуюсь розой. Я могу прикасаться к тебе, могу целовать, носить на руках, радоваться жизни или огорчаться вместе с тобой, когда в ответ ты можешь получать то же самое. Потому что ты живая, Вивиан. Ты настоящая.

Медленно и не спеша, я приближался к тому самому, что хранилось в глубине моей души: сокровенному, запретному, трепещущему и желанному. Задержался возле губ девушки и не торопился. Изучал ее дыхание, улавливал исходящие от нее эмоции. И только, когда почувствовал призыв или даже мольбу о скорейшем поцелуе, сделал уже то, что не терпело отлагательств.

Поцеловал.

И продолжал целовать.

Углубленно.

Не смог, не сдержался. Как ни старался скрыть своего желания…

Оно настигло меня врасплох. Вырвалось наружу, прогремело, как гром среди ясного неба.

Я принадлежал ей.

Она открывалась мне.

Я принимал ее глотками, чуть дыша, чтобы не спугнуть. Она отдавалась, всецело вручая себя.

Чувство давно забытой уверенности приятно вибрировало в груди. Я стал смелее. Придерживая за подбородок, усиливал движение губами, вторгаясь глубже и захватывая в плен свою Вивиан.

— Щекотно, — усмехнулась она, когда я потерся щетиной о ее щеку.

Я не хотел разрывать идеальный момент — Вивиан настояла. Игнорировал ноющую боль на своих губах от потребности в продолжении. Пылко изучал все неизведанное на этом прекрасном лице с рассыпчатыми веснушками. И только после взял себя в руки.

Сейчас давить на нее было опасно.

На мое удивление девушка перестала дрожать, поглаживая отросшую щетину на подбородке.

— Нужно будет обязательно сбрить, — пробормотал я, едва сдерживая себя. Голова чертовски кружилась от ее поцелуев. Дыхание было рваным.

— Нет, оставь так, — указательным пальцем она дотронулась до моей нижней губы, посеяв сладкую дрожь во всем теле. — Мне нравится.

Придерживая за хрупкий подбородок, напоследок я легонько коснулся ее губ. Чем больше мы увлекались поцелуями, тем все могло зайти намного дальше между нами, что, соответственно, привело бы к катастрофе.

Тело Вивиан чувственно отзывалось в ответ, но, учитывая последние события, мне не хотелось, чтобы девушка перенесла душевную травму из-за меня.

Как только мог, я гнал эти навязчивые мысли прочь.

Не сегодня.

Не этой ночью.

Может быть, позже.

Когда-нибудь…

Осмелев, Вивиан перебралась ко мне на колени и прилегла на грудь, продолжая распространять аромат цветка. Я уткнулся носом в ее волосы и поглаживал в районе поясницы, пока она молчаливо разглядывала розу в своей руке.

— Символ розы может означать многое, — решил ухватиться за романтическую ноту, удлиняя ночь.

Она зевнула, а я улыбнулся. Вивиан занятно покрутила стебель, вдохнула запах лепестков, а затем произнесла:

— Красоту, совершенство, изящество, радость…

— Удовольствие, блаженство, мудрость, поэтическое вдохновение, — подхватил я.

— Любовь — божественную и романтическую.

— Небесное совершенство и земную страсть.

— Жизнь и смерть, — тихо шепнула она.

— Время и вечность… — пробормотал ей в волосы, убаюкивая на руках.

***

Ночь — любимое время суток.

Мир погружается в сон, утаскивая за собой жизнь лишь на короткое мгновение. Никто не видит, никто не слышит. Время предоставлено тебе одному: твоим мыслям, поступкам, счастью или горю. Твоему одиночеству.

Так было и со мной. Одолевала тоска, но с тем же просыпалось вдохновение. Где-то слышал хорошую поговорку, определяющую для меня это понятие: иногда, тот человек, что улыбается днем, разрывается от грусти ночью.

Я писал безудержно, забыв обо всем, не помня даже себя последние полгода или, возможно, год. Зачем я это делал? Становилось легче. Мало кто понимал меня в тот момент…

Я избегал разговоров и мыслей о том, о чем несвойственно задумываться, когда все кажется чистым и светлым. Боль и рассудок отражались именно в них — строках. Там, где подобные чувства находили свое обитание, существовали и по сей день — в исписанных многочисленных блокнотах и тетрадях.

Писал стихи, тексты песен не для коммерческого использования, больше для душевного.

Гастролей уже давно не было, но группа продолжала влачить жалкое существование. Понятия не имея об основной причине провала нашего успеха, я винил только себя и свое состояние. Как фронтмен группы я обязан был тянуть ее, чего бы мне это ни стоило. Но, увы. Время властвовало надо мной и над нашей с Линдой совместной жизнью.

Жена спала в то время, когда обычно я приезжал поздно ночью после выступления. Все что мне оставалось — милое сопение, легкий поцелуй в женскую щеку и поглаживание светлых прядей, разбросанных на подушке. Я не хотел ее будить. Здоровый сон был важнее, поскольку она отдавалась работе в полной мере.

Но не сегодня.

На это раз, когда возвращался домой, я не был на гастролях, и Линда не спала. Этой ночью все было не так, как всегда.

Когда подъехал к дому, от меня не скрылся поблескивающий огонек лампы в окне комнаты, где она засиживалась допоздна и работала над своими статьями.

Войдя в холл приличных размеров, я шумно разделся, давая знать о своем присутствии.

— Дорогая, я дома, — решил, что такое приветствие будет звучать лучше, чем обычное затянувшееся между нами молчание.

Ответа не последовало, и, поставив упакованную в чехле гитару в свободный угол, бесшумно поднялся наверх.

В последнее время между нами существовала лишь одна полуправда. Не только я был тому виной. Казалось, и Линда что-то скрывала или в действительности не хотела общаться со мной.

Молчание наряду с игнорированием вылилось в недопонимание с ее стороны. Мне не на что было надеяться, ведь, в конце концов, я поступал с ней не лучшим образом.

Я застал ее сидячей за рабочим столом. Она не работала. Не печатала свои статьи, просто сидела, обхватив голову руками, как будто старалась предотвратить недомогание.

Подкравшись сзади, перекинул волосы с одного плеча на другое, чтобы освободить место для поцелуя на шее. Для Линды этот момент всегда был возбуждающим, с легкостью заводил ее, а дальнейшее его продолжение не заставляло долго ждать.

Но не сегодня.

— Бьорн, не нужно, — проговорила раздраженно, когда я провел носом, собрав знакомый аромат с шеи любимой женщины.

Черта с два. Я скучал и не намерен был оттягивать нашу и без того потрескавшуюся на половинки близость.

— Пожалуйста, нет.

Попытка сбросить мои руки не увенчалась успехом. Они блуждали по телу с шелковой кожей, что ощущалась под ночной сорочкой. Язык пробрался в ушную раковину, ненадолго задержался там, а затем зубы оттянули мочку.

Этот прием просто обязан был сработать.

Но не сегодня.

Я оторопело сдал назад, когда она резко скинула мои руки и вскочила с кресла. Тело пошатнулось от того, какими глазами она взглянула на меня. Заплаканные глаза и боль в них отчетливо отражали состояние жены.

— Я все знаю, Бьорн.

Не было никаких гастролей. Наша группа, как и музыка, канула влету. И Линда как никто другой подозревала об этом.

Она знала.

Она знала, но не прикасалась ко мне. Словно теперь я был прокаженным.

Следовательно, она не хотела меня больше.

Вот, к чему я не был готов. Вот, что было удивительным и ранило сильнее всего.

— Почему ты скрывал от меня? Я ведь не последний человек в твоей жизни, — она обняла себя руками, держась от меня на расстоянии, и осеклась. — Или последний?

Слезы беспощадно катились по ее щекам, пока мое тело ощущалось обездвиженным, с колотящимся о ребра сердцем. Небольшая комната стала еще меньше, когда я осознал неизбежный исход всему случившему между нами.

Не важно, умру я или останусь живым, все сведется к одному. Смысла бороться уже не было, зато мысль, почему Линда отреагировала иначе, не собиралась покидать меня.

Я продолжал молчать, и это безмолвие бесило меня не меньше.

Сейчас все переворачивалось с ног на голову, разрушая наши жизни до основания. Пусть бы выговорилась, накричала, ударила. Однозначно мне стало бы легче переносить ее гнев и продолжать обвинять во всем себя, чем ощущать отвращение жены.

— Я люблю тебя. Ты единственное, что у меня есть, — я сказал ей правду.

— Только не начинай, — шмыгая носом, окатила неприятным холодом Линда. — Твои «песни» о любви уже порядком надоели. Ты сам не знаешь, кого любишь и чего хочешь: меня или свои тетради с бессмысленными фразами. И твое бесконечное молчание, Бьорн, оно убивает. Разве я не заслуживаю знать правду? Боже!

Ее всхлипывания разрывали мне сердце.

— Ты даже сейчас молчишь и ничего не можешь сказать в ответ!

Потому что слова здесь были бессильны.

Каждое ее слово ранило, движения тела отталкивали, выражение лица еще никогда не было таким одновременно колким и в то же время безразличным. А ведь когда-то оно сверкало счастьем и желанием быть любимой. Сейчас вид Линды кричал о другом — как бы я не гнал эту навязчивую идею прочь, жалеть меня она не собиралась.

Глубоко дыша, стараясь не рухнуть перед ней и не показать свою слабость, двумя шагами я оказался рядом, чтобы прижать к себе хрупкое рыдающее тело. Большего и не надо было. Глядишь, она поняла бы все и без слов.

Но пол ушел из-под ног, шум пронзительно зазвенел в ушах, и зрение затянуло пеленой, когда, не дождавшись от меня ответа, Линда шарахнулась в сторону и бросилась бежать прочь из комнаты. Звук ее босых ступней, решительно сбегающих по ступенькам вниз, замер где-то в холле. Единственное, что я продолжал слышать — сумасшедшее биение своего сердца.

— В последнее время я постоянно одна, даже, когда ты рядом, — прозвучало из ее уст тихим укором, пока я следовал за ней.

Немного успокоившись, Линда стояла в одной сорочке, с растрепанными волосами и тихонько плакала, прикрывая рот рукой. Она боролась со своим желанием покинуть этот дом немедля.

Я был не в состоянии выдержать все это. Мы до сих пор нуждались друг в друге, а вели себя с точностью наоборот. Какого черта?!

— Иди ко мне, — я сделал осторожный шаг, и она прижалась всем телом.

Я позволял мокнуть своей футболке от женских слез. Все, на что был способен — это крепко держать жену и не дать ей уйти.

— Прости меня.

— Скажи, что ты поправишься, — шептала она, уткнувшись в мою грудь. — Тебе станет лучше.

Наконец-то, страх заставил ее ощутить вкус потери.

— Мне назначили курс лечения в одной из лучших клиник, — легонько отстранил ее от себя и вытер большими пальцами обеих рук мокрые дорожки от слез на щеках.

— Мы все оплатим, сколько бы нам это ни стоило, — успокаивающе поглаживала руками мои плечи, когда сама нуждалась в этом не меньше.

Ее обеспокоенность вызвала улыбку на моих губах, и после всего, долгожданное облегчение распространилось по венам.

Она все еще любила меня.

— Скажи мне, — никак не мог понять одного, — почему ты только что хотела сбежать?

— Я испугалась, — голубые глаза с нескрываемым страхом смотрели в мои, и пальцы вцепились в ткань футболки так сильно, как будто боялась, что я мог исчезнуть. — Мне стало страшно, Бьорн. Мне так страшно.

— Не бойся, — обняв крепче жену, я не нашел для убеждения ничего лучшего. — Все будет хорошо.

Глава 14 Маленькое тихое счастье

Прошлая ночь для них была особенной.

Рассуждения о поступке Бьорна никак не оставляли девушку в покое. Сон как рукой сняло. Ей полегчало, но надолго ли?

Тот поцелуй ничего не значил и не рассеял проблем, наоборот, создал только новые.

И все же…

Лежа на кровати в своей комнате, куда Бьорн отнес ее по возвращению домой, Вивьен таращилась в потолок с глупой улыбкой на губах. Желание вскочить с постели и войти в комнату напротив будоражило беспощадно. За окном четыре часа утра, и, несмотря на то, что самочувствие было не важным, Вивьен распирало любопытство: спал ли он, когда она была не в состоянии уснуть?

Поцелуй обосновался в голове — самый лучший из всех, которые у нее были. Не безразличный чмок в губы, не обжигающий и предвещающий опасность, а нежное, едва уловимое порхающее прикосновение. Бьорн вызывал табун мурашек, приятное покалывание в ладонях и неописуемый вихрь внутри.

Каким образом она должна была забыть его руки, губы, завораживающее дыхание?

Присутствие Бьорна?

Его целиком?

Она хотела, как можно дольше сохранить внутри себя эти прекрасные мгновения. Но никуда не деться от мерзких воспоминаний. Обитая в ее сознании, тщательно запертые на замок, они выползали, временами напоминая о себе и о том, за кого в прошлой жизни мужчины принимали Вивьен на самом деле.

Глотая слезы отчаяния и пытаясь вернуть мысли в более приятное русло, девушка закрыла глаза, чтобы удержать все ощущения волшебной ночи. И вскоре уснула.

Бьорна тянуло к ней не меньше. Чувства отчаянно боролись между собой, становясь невнятными. Раздирающая душевная боль преобладала над маленьким огоньком счастья и надеждой, теплившейся в районе груди.

В пачке не осталось сигарет, блокнот не пополнился исписанными за день листами, зато всю ночь на языке вертелись слова, которые прекрасно отыскали свое место, поселившись в новых строках:

С этого момента он хотел знать о ней пусть не все, хоть что-нибудь. Больше, чем об имени, образе и творческом порыве, о котором она также скрывала. Что стряслось с Вивьен, и кто она такая, Бьорн догадывался каким-то непостижимым для себя образом. Подобные ей люди, слишком юные и доверчивые, могли попасть в беду по воле случая.

Вот только какого?

Он хотел знать.

Знать о девушке, что жила с ним под одной крышей и понимать, почему именно ей удалось проникнуть прямо в сердце.

Вивьен

— Вивиан, — Бьорн ненастойчиво постучал в дверь комнаты, но я не открыла.

Оторвать голову от подушки оказалась слишком сложно. Утром меня стошнило несколько раз, едва мое тело успело добраться до ванной комнаты. Возможно, я отравилась, съела несвежий продукт, или всему виной могло быть нервное длительное истощение.

Свернувшись в комочек, продолжала лежать на кровати. Рукой дотронулась до лба, чтобы убедиться, в порядке ли температура тела. Лоб был холодный, кожа липкая, бросало то в пот, то в холод. Ощущения казались далеко неприятными.

— Вивиан, открой! — Бьорн злился не на шутку, дергая ручкой. — Не заставляй меня выбивать дверь, а потом вновь ее устанавливать.

Нет, он не должен был видеть меня такой, пусть я и красовалась перед ним, будучи в состоянии и похуже. Внезапно мужчина замолчал, как будто прислушивался, среагирую на его просьбу или нет. Но не успела пересилить себя, чтобы встать и отворить ему чертову дверь, как она сама открылась. Точнее, сам Бьорн открыл ее. Что не было удивительным, ведь он являлся хозяином этого дома и наверняка знал обо всех замках в нем.

Когда он переступил порог комнаты, я повернулась на другой бок и встретила спокойный взгляд его лучистых карих глаз. Как же шла ему отросшая щетина и длинные волосы, пусть и лохматые с утра, — они прекрасно обрамляли его лицо. Он был в синих джинсах и, как всегда, без футболки, демонстрируя великолепный торс.

— Ты бледная, — резко отрезал слова и, пройдя мимо кровати, подошел к окну, чтобы приподнять роллеты.

Конечно, я и не предполагала, что онподскочит ко мне, чтобы повторить вчерашний поцелуй.

— Тошнило? — он, наконец-то, подошел к кровати и присел на ее краешек.

Я просто моргнула глазами, продолжая лежать неподвижно.

— Сколько раз? — его рука потянулась к моей голове.

— Два. Нет… три… Не помню.

Мужские пальцы ласкали кожу на лице, и ни в коем случае мне не хотелось, чтобы он прекращал.

— Сейчас принесу воды, у тебя губы сухие.

Стремительной походкой он покинул комнату, не закрыв за собой дверь. Звуки его шагов разносились эхом по всему дому, и я продолжала слышать, как он возился на кухне. При этом с кем-то разговаривал. Вероятнее всего по телефону. Чем ближе он подходил, тем отчетливей доносились его слова.

— Хорошо, спасибо, Лия.

У ревности было свойство кольнуть, и ощущение подобного стало для меня неизбежным.

Лия?

Кем была эта Лия?

Как только он вошел в комнату, сразу же протянул мне стакан с водой и бросил телефон на прикроватный столик.

— Держи.

Экран погас, а это означало, что мне не показалось, и Бьорн действительно разговаривал по нему. Я зафиксировала взгляд на гаджете, пытаясь узнать ответ на свой вопрос.

— Выпей все до дна.

Мужчина вернул к себе внимание и потянулся рукой, чтобы мне помочь. В мягком жесте он поддерживал мой затылок и пристально наблюдал, с какими жадными глотками пила эту воду. Когда я сделала, как он велел, плюхнулась назад головой на подушку. Обычный сон для меня был лучшим решением в тот момент. Но Бьорн похлопал в районе коленки, громко заявив:

— Наберись сил, Вивиан. Тебе нужно к врачу.

Он поставил стакан на столешницу с таким звоном, как будто обозначил точку, и его предложение не оговаривалось.

— К врачу? — не сдержавшись, откровенно застонала.

Пожалуйста, нет.

Моим единственным желанием было свернуться обратно в свой клубочек и не разматываться, может быть, даже никогда. Что я и попыталась сделать. Уперев руки в бока, Бьорн стоял минуту или более того, глядя на меня исподлобья.

— Вивиан.

— Да, это я.

— Я в курсе, — слова хоть и прозвучали забавно, но он старался говорить серьезно. — Я обещал показать тебя доктору, и сейчас подходящий момент, не находишь?

— Я не могу, мне плохо.

— Поэтому тебе нужно помочь. Давай, преодолей себя, и я отвезу тебя к Лии.

Снова эта Лия.

— Она знакомый врач.

— А что насчет лысого татуированного парня-полиглота?

Я попыталась пошутить, вспомнив, как последний старался завести со мной разговор на разных языках. Не тот случай. Бьорн и глазом не моргнул.

— Он тоже врач, но с Лией тебе будет комфортней.

С кем было мне комфортно, так это с ним, а не с его малознакомыми друзьями.

— Вивиан, — он склонился надо мной, когда я продолжила лежать. — Ты ведешь себя как непослушная маленькая девочка.

— Потому что я именно такая.

Все же он сдался моему откуда ни возьмись ироничному настроению и нескрываемо усмехнулся.

— Тогда мне придется проучить тебя или наказать. Что выбираешь?

Я не успела пикнуть, как оказалась в его огромных руках. Объятия были такими родными, и тело до сих пор помнило, как удобно находиться в них. А если было учесть, что обещание о наказании имело скрытый возбуждающий подтекст, то теперь я не могла не думать об этом.

— Куда ты меня несешь?

— В душ, — ответил Бьорн спокойным ровным голосом.

Он оказался прав. От меня несло за версту, хоть и не произнес этого вслух, но факт был очевиден.

— Надеюсь, ты в состоянии принять его самостоятельно. Но если понадобиться помощь…

Боже, помоги мне.

— Не понадобится.

Бьорн поставил меня на ноги, и я слегка пошатнулась.

— Уверена? — запустил пальцы в мои волосы, и принялся массировать голову в районе затылка, заглядывая в глаза. Если бы я была кошкой, то замурлыкала бы от удовольствия. И если бы он вновь поцеловал меня…

— Тебе хватит полчаса на то, чтобы собраться? — лицо Бьорна освещала улыбка.

Он все еще придерживал меня за голову.

— Двадцать, — я откашлялась, — мне будет достаточно двадцати минут.

— Ладно. Если понадоблюсь — буду за дверью.

Принять душ я успела за десять минут. Мне стало легче, и самочувствие немного нормализовалось. Не на все сто процентов, но ощущалась некоторое облегчение. Все дело было в Бьорне, его словах, ласках, прикосновениях и присутствии в моей жизни. Вытираясь полотенцем насухо, я громко выдохнула, ощущая на себе мурашки, приносящие спокойствие, которые дарил этот мужчина, находясь рядом.

Еще столько же высушивала волосы, поскольку в его доме с феном была проблема. Точнее, проблема была в том, что фена не было вовсе, поэтому тщательно выжимала их полотенцем. Я знала, что, как только выйду на теплый воздух, моя непослушная шевелюра ляжет укладкой сама по себе и примет естественную форму.

Казалось, все стало как прежде. Настроение заиграло красками, я надела желтую легкую юбку и белый топ на лямках, прихватила сумочку светлых тонов, мысленно поблагодарив Мег за заботу о себе. Но ощущение предостерегающей опасности не покидало меня. Внезапно я занервничала на пустом месте, мне расхотелось ехать, и только одно появление Бьорна одержало верх над моей нерешительностью.

Он выглядел настолько привлекательным, что дух захватывало от его близости. В повседневной мужской одежде не было ничего сверх особенного: всегда темные джинсы и такого же цвета футболка, волосы убранные в пучок, солнечные темно-коричневые очки «Рей Бан» и тонкая цепочка на груди с замысловатым кулоном.

Я спускалась вниз по ступенькам на ватных ногах, пока Бьон стоял и с любопытством разглядывал меня. Не ожидала, что он мог улыбнуться и подмигнуть моему невнятному появлению. Все менялось в нем. Он становился более светлым, разговорчивым, постепенно рассеивал мрачные тучи над собой.

Внезапно возникнувшее надоедливое воспоминание о Флойде, что ожидал меня, наряженную в красное вульгарное платье, намеревалось перечеркнуть все в одно мгновение. Стараясь изо всех сил задвинуть подальше прошлое, я сосредоточилась на настоящем.

Теперь я казалась другой, и мужчина рядом был особенный.

— Готова?

Как только я подошла к Бьорну, он прикоснулся к лицу, по обыкновению запустив пальцы в волосы, и заглянул в глаза. За последние сутки этот жест он повторил несколько раз. Видимо, он был его неподражаемым.

Не дождавшись от меня ответа, мужчина приблизился лицом и носом провел моей по щеке. От этого сладкого ощущения в животе все перевернулось. Я полностью расплавилась под его прикосновениями и ароматом, что обволакивал ноздри.

Бьорн медленно и нежно пощипывал губами, касаясь кожи мягкими волосками отросшей щетины, доводя до беспамятства. Его близость вызвала мелкую дрожь в теле, учащенное сердцебиение и давления внизу живота. Он просто целовал — чувствительно и хрупко, остерегаясь навредить или спугнуть. Целовал так, как будто молил о моем разрешении.

Зачем было спрашивать о том, что являлось очевидным?

Я чрезмерно жаждала его поцелуев. Всего, что было сейчас у меня.

В его руках я, наконец-то, ощущала маленькое тихое счастье.

— Ничего не забыла? — не отрываясь от моих губ, поинтересовался Бьорн.

— Если только голову, — которую сам же вскружил.

Закрыв глаза, он попытался продлить общие ощущения, не желая отпускать меня. Так же, как и я его. Обоюдное соединение продолжалось в наших переплетенных руках, и мужчина держал меня так, как будто боялся, что я могу исчезнуть.

— Нам пора, — проговорил он после нескольких быстрых поцелуев.

Выйдя из дома, мы поспешили к машине. Бьорн помог сесть в нее и закрыл дверцу. Мы пристегнулись и вскоре выехали на шоссе, в то время как я не переставала разглядывать его, до невозможности привлекательного мужчину. Сидя рядом, мне хотелось надеяться, что в его глазах, которые смотрели на меня, горел живой огонек надежды на жизнь с ее прекрасным чувством.

Но по неизвестным причинам я занервничала. Доносившаяся из приемника музыка, немного раздражала, и даже довольный расслабленный вид Бьорна не помогал. Дурацкое волнение и необъяснимое предчувствие горечи не собиралось отпускать меня.

— Это хорошая клиника, — начал он, сделав музыку тише. — Не переживай, Лия не потребует документов.

Господи. Уже и забыла, что давно была никем. Тошнотворный комок не переставал давить на горло, и я попыталась сглотнуть его обратно.

— Сначала заедем перекусить, — предложил он.

— Я не голодна.

Бьорн бросил на меня быстрый взгляд и покачал головой.

— Нам необходимо поесть, особенно тебе.

— Ты позавтракай, если хочешь, а я подожду тебя в машине.

— Ладно, — сдался он, затем решительно произнес. — Завтрак отменен. Пообедаем после посещения клиники.

Скорее бы узнать, в чем же было дело.

Вдруг я не обойдусь одним осмотром, и мне понадобится длительная терапия. Что тогда?

— Нервничаешь?

Переключив передачу, его рука мягко коснулась моей, что лежала на коленке.

— Поверь мне, я также не люблю больницы и все, что с ними связано, — произнес он на выдохе и резко свернул с главной дороги вправо. — Тебе не нужно переживать, у Лии имеется небольшая собственная клиника, где она примет без проблем. Я договорился.

— У меня… — в горле запершило от нерешительности, — нет денег на оплату ее услуг.

— Честно говоря, — усмехнулся он, — у меня тоже.

Стыд окатил с ног до головы, когда, наконец, я осознала, насколько являлась для него обузой. Так дальше продолжаться не могло. Мне захотелось провалиться сквозь землю, несмотря на то, что данная ситуация веселила Бьорна.

— Не беспокойся, Лия ничего с нас не возьмет. По крайней мере, не сейчас.

Спустя полчаса езды по городу, он с легкостью припарковался возле небольшого двухэтажного здания и заглушил машину. Обернулся, взглянул с улыбкой, окутав теплом карих глаз.

— Расслабься, — провел указательным пальцем по моей скуле, вызывая во всем теле сладкую дрожь.

Я не хотела выходить из машины. Желала, чтобы ненадолго замедлилось время, оставляя себя для нас двоих. Его губы уже знакомо ласкали мои. Убаюкивали, успокаивали, наделяли дополнительным кислородом и желанием просто жить и ни о чем не беспокоиться.

Как можно было не хотеть чего-то подобного с ним, не желать этого мужчину, когда он делал все для того, чтобы я окончательно потеряла голову?

— Идем, — прервав поцелуй, весело выскочил из автомобиля и поспешил ко мне, громко хлопнув дверью.

У стойки регистрации приветливая девушка активно интересовалась нашим посещением. Я не вдавалась в подробности. На все вопросы отвечал Бьорн, пока мой разум блуждал где-то далеко, прячась от всех за семью замками.

— Нам сюда, — мужская ладонь подтолкнула меня, заставляя двинуться вперед.

Он не отпускал руку, поглаживал ее большим пальцем своей руки, пока мы шли по больничному коридору.

Доктор Картер — невысокого роста симпатичная блондинка с короткой стрижкой, — оказалась той самой Лией. Она поспешно шагала нам навстречу, ее голубые глаза сияли, и приветливая белоснежная улыбка ровных зубов говорили о том, что настроена женщина была доброжелательно. Бьорн ненадолго отпустил мою руку лишь для того, чтобы дружески приобнять ее. Она ответила ему взаимностью, а затем перевела на меня ясный взгляд.

— Ты, должно быть, Вивиан? — приятный женский голос невзначай привел в чувства.

— Вивьен, — поправила я и протянула руку в приветствии.

Только Бьорну разрешалось называть меня таким образом. Только ему и никому больше.

— Нет проблем, — она пожала в ответ, — я Лия Картер — врач гинеколог, для тебя просто Лия.

Гинеколог.

Первое, о чем я должна была подумать.

О гинекологе, о его чертовом кресле, малоприятном осмотре, и… множестве вопросов.

Милая улыбка девушки действовала гипнотически, незаметно расслабляя мое напряжение. Возможно, она была отличным специалистом и не только одного профиля. Я вспомнила, как Бьорн тепло отзывался о ней, доверял ей, а значит, не боялся вручать меня в умелые руки. Он все еще продолжал держать мою ладонь и отпустил, когда я вошла в кабинет. Без него. Бьорн остался позади, что являлось для сопровождающих пациентов само собой разумеющимся.

— Вивьен, может быть, для начала поговорим, а позже я проведу осмотр? — рукой Лия указала присесть на кушетку возле ее рабочего места.

Я не спешила с ответом. Мало зная о ней, не была расположена для бесед по душам. Все могло пройти в молчаливой обстановке, но, видимо, не для нее.

— Хорошо, — она вынужденно улыбнулась, выдержав определенную паузу. — Для выявления причины твоего недомогания мне необходимо знать, что тебя беспокоит.

Ох, слава богу, на этот вопрос у меня был ответ. Не успела я его произнести, как с ее стороны посыпалось излишнее внимание: во сколько лет лишилась девственности, количество половых партнеров, были ли болезни, передающиеся половым путем. Со всей серьезностью гинеколог помечала на рабочем ноутбуке мои неоднозначные ответы. Или она записывала совершенно иное?

Кто ее разберет.

— Дата последней менструации? — не отрываясь от записей, неустанно продолжала интересоваться Лия.

Я приоткрыла рот, чтобы ответить и тут же захлопнула его.

Этого просто не могло быть. Я всегда предохранялась. Сначала Флойд заставлял меня, затем мы поменялись ролями: продолжала пить таблетки в тайне от него. Иметь детей от такого человека не входило в список моих планов. Не тогда, когда он принуждал меня. И не тогда, когда его поступкам по отношению ко мне не было логического объяснения.

Боже!

Закрыв лицо руками, я перенеслась в момент, произошедший до того, как меня вышвырнули из незнакомого автомобиля.

— Вивьен?

Мое тело затрясло от волнения и догадок. Я с ужасом взглянула на Лию.

— Месячные были давно? — на ее прекрасном лице не было ни капли удивления.

По обыкновению я махнула головой.

— Когда появились тошнота, рвота? Сколько раз на день?

Все сходилось, только я могла быть круглой дурой и не догадываться о легком недуге, переменчивом настроении, которые преследовали меня уже несколько дней.

В прошлый раз все было совершенно по-другому. Наряду с различными ощущениями присутствовали желание и радость от осознания себя матерью в недалеком будущем. Но последнему не суждено было случиться. А сейчас, выходит, судьба давала мне второй шанс?

Даже не собиралась мысленно благодарить ее за это. Что вообще происходило в этом сумасшедшем мире? Это не могло быть правдой, а всего лишь кошмарным сном, откуда Флойд активно махал рукой и презрительно улыбался.

Закусив нижнюю губу, я сдерживалась, чтобы не заплакать. Молчание между мной и доктором длилось еще несколько минут, пока Лия не закончила помечать информацию о состоянии моего здоровья в файле своего компьютера.

— Тебе необходимо пройти в смежный кабинет и переодеться для осмотра, — скомандовала она недрогнувшим голосом, указывая на дверь по соседству.

Несмотря на всю серьезность и доброжелательность, она целиком и полностью была сосредоточена на своей работе. Осмотр не казался вечностью, а аккуратность была ее главным пунктиком, когда, находясь в кресле, я не переставала ощущать себя огромным сгустком накопившейся боли.

Я бы не удивилась, если бы Бьорн, узнав о моем положении, сразу же вышвырнул на улицу, как надоедливого пса. Он ни в чем не виноват и не заслуживает такой… Какой все меня считают.

— Срок шесть-семь недель, — прозвучало из уст врача словно приговором.

Ситуация была намного сложнее и так не кстати. Желание иронично рассмеяться и горько заплакать от воспоминаний о прошлой жизни рвало наизнанку душу. Судьба, просто-напросто, поставила во всем этом свою знаковую запятую, предлагая поменять мою жалкую реальность на что-то более ответственное и зрелое.

Что будет теперь? Очередное испытание? Без крыши над головой, не имея ничего за душой…

Единственное, что принадлежало мне по праву — это собственная надежда и оставленный за собой выбор.

Мы не выбираем время и место рождения детей. Их души сами выбирают нас задолго до того, как появиться на свет. Пусть и не в моих силах было поменять прошлое, зато сама жизнь уверенно предоставляла возможность изменить свое будущее.

***

Его волосы были взъерошены, веки прикрыты под тяжестью сна, губы расслаблены, и чувствовалось едва ощутимое ровное дыхание. Лежа на животе, ничем не прикрытый Флойд, походил на божество. В меру накаченное мужское тело соблазняло, манило, ослепляло мой разум. Рядом с ним я была беззащитной и покорной, боязливой и, в то же время, уверенной в своей сексуальной силе женщиной. Он делал со мной нечто неподдающееся нормальному объяснению. Никогда еще не была в таком положении: бояться и одновременно испытывать влечение к человеку, который постоянно утверждал, что спас меня. И как вышло — для себя, а не для кого-то другого.

Даже сейчас я знала, что если не покину его постель, то получу наказание. Нельзя было оставаться, но мне хотелось. Боялась, но желала чувствовать его рядом. Тепло к теплу, кожа к коже. Испытывать похоть и наслаждение. Ощущать его жестокость и милосердие. Быть униженной и оскорбленной, а затем ждать следующего дня, когда он будет раскаиваться и просить прощение. Во всем этом был Флойд — мужчина-загадка.

Прошло полгода с той ночи, как я явилась к нему собственной персоной. Почти каждый день мы проводили вместе, поддаваясь сексуальному искушению, утоляя его голод.

По ночам я говорила себе: «Уходи, убегай, здесь ничего хорошего тебя не ждет». Однако с полным замиранием сердца продолжала ждать темноты, чтобы прийти к нему, как продажной девке, и получить новую порцию удовольствия. Что стало с той девочкой, которой я была?… И где она была сейчас?

Флойд раскрепощал, делал все, чтобы я всегда была готова для него. И мне нравилось это. Моей скованности пришел конец, когда узнала, что не только постель могла представляться удобством для подобного случая. Примерочная одного из частных магазинов его друга, вип-ложа театра, лифт, автостоянка и даже уборная ресторана. Зажмурив глаза и сгорая от стыда, вспоминала, как на прошлой неделе мы дарили друг другу удовольствие, где только вздумается.

Он брал. Я отдавала и получала взамен фейерверк ощущений в моменты минутной слабости. Но также хотела другого. Более возвышенного и не переставала надеяться, что такой человек как Флойд, мог возыметь подобное в ответ.

Он редко говорил нежные слова и прочую, по его мнению, чушь. Заботливое обо мне отношение для него было проще выразить подарком, очередной безделушкой или вещью, что доверху забивали гардеробную моей комнаты. Любви не существовало, как выразился он однажды. Она обходила его стороной. Понятия не имела, почему он так решил. Флойд вырос на глазах у дяди, возможно, в свое время ему не хватало родительской опеки. Ничего не знала о его прошлом. Что касалось меня, мои жалкие попытки наделить и проявить хоть каплю тепла для него всегда терпели крах.

Флойд не был тем, кто приходил по ночам.

Он ждал, и появлялась я.

До того момента.

После принятия расслабляющего душа, я собралась спать, но у ночи были другие планы.

Дверь комнаты широко распахнулась, с грохотом стукнувшись об стену ручкой. Ни разу я не видела столь разъяренного Флойда. Ни разу не наблюдала тот неопрятный вид, с которым он вошел. Легко было догадаться, что он пьян, а, возможно и хуже, — под дрянью, которой злоупотреблял в редкие минуты слабости. В его руке болталась полупустая бутылка виски, галстук свисал набекрень, движения теряли координацию, лицо искажала зловещая улыбка.

Ласкающий взгляд, который старался не проявлять свою холодность до недавнего времени, отчетливо вылез наружу. Он пугал до сумасшествия.

— Ты спать собралась?

Даже голос показался иным. Таким я видела его впервые. Злым, холодным, и изрядно выпившим.

На мне было одно полотенце, с мокрых волос стекала на пол вода, и перепуганные глаза смотрели прямо на него.

— Что тебе нужно, Флойд?

Он прошел вглубь комнаты, отпивая на ходу из бутылки.

— Ты знаешь, что мне нужно, — вытерев рот рукавом, указал на расстеленную кровать.

— Что-то случилось? — я старалась не терять самообладание.

— Он ясно дал понять: кто первый из племянников породит себе подобных, тот — наследник корпорации.

С этими словами Флойд начал раздеваться, испепеляя меня голодным взглядом. Попытка отойти от кровати с треском провалилась.

— Чего стоишь как вкопанная?

Я сильнее сжала край полотенца возле груди, когда он приблизился и выдохнул перегаром.

— Ложись и раздвигай ноги, как это обычно умеешь делать. Или хочешь попробовать определенную позу? Только потом не жалуйся, что не можешь ходить.

Он резко сдернул ткань вниз.

— Ты пьян, — хныкнула я и присела, пытаясь поднять полотенце, на которое тут же наступил его начищенный до блеска дорогой ботинок.

— Заткнись и оставайся внизу, — приказал металлическим голосом, поспешно перебирая пальцами ткань брюк в районе ширинки. Нащупав ее, также рванул, как и мое полотенце, сдерживая меня второй рукой.

— Я не хочу. Ты сейчас не в себе, — желание проявить сопротивление не увенчалось успехом.

— Нет, детка, я мужчина в самом расцвете сил, и секс мне необходим как любая другая человеческая потребность.

— Флойд, прекрати, пожалуйста. Ты делаешь мне больно, — я скинула его мучительно давящую на себе руку. И в момент, когда он едва стоял на ногах, еле двигал руками, быстро успела поднять полотенце с пола и обмотаться им заново.

Возможно, мне стоило подыграть Флойду. Он бы уснул быстрее, перед тем, как начать то, зачем пришел. Но я ошиблась. На его скулах желваки заиграли от злости.

— Больно? Ты ни черта не знаешь о боли, — слетела угроза с мужских губ.

Сильно толкнув меня на кровать, он снял с себя брюки и отбросил их в сторону. Как хищный зверь, преследующий свою жертву, он надвигался на меня, не давая шанса на побег. Наполовину расстегнутая рубашка и расслабленный узел галстука болтались на его блестящем от пота теле, глаза сверкали безумием.

Мне было страшно. К сожалению, виски, как и любой другой алкоголь, пагубно сказывались на нем. Он становился агрессивным и бесконтрольным. Я терпеть не могла Флойда в таком виде и знала, что за этим ничего хорошего не последует.

Облизнувшись, он во второй раз сдернул с меня полотенце.

— Какая же ты красивая, — голодным взглядом обвел каждый дюйм моего обнаженного тела, — ведь знаешь об этом и продолжаешь сводить меня с ума.

Сжав губы, чтобы не закричать, я отрицательно помотала головой.

— Ты определенно затмеваешь всех шлюшек на этой земле. Интересно, как бы ты смотрелась на других мужчинах, которых я бы пристрелил за один брошенный на тебя похотливый взгляд?

Извращенец.

— Но я не буду тобой делиться. Ты моя.

Он больно сжал меня пальцами руки в самом центре, и я пискнула.

— Одурманила меня, околдовала, рыжая с*чка, — продолжал бессвязно шептать, обдавая неприятным запахом алкоголя.

Пока та же рука постепенно массировала внизу, я попыталась сконцентрироваться и сосчитать количество стекла на хрустальной люстре, что свисала с потолка и распространяла блики вокруг. Чувствовать и видеть все, что угодно. Только не его и эти отвратительные пальцы.

Флойд окончательно придавил своим телом, заставив отвернуть лицо, в надежде не видеть глаза под кайфом и не слышать гадкий пьяный рот, из которого сыпались бранные слова.

— Смотри на меня! — резко повернул к себе пальцами одной руки, когда вторая не переставала доставлять боль и унижение. — Ты вся сочишься, детка, как бы не старалась этого отрицать.

Неправда.

Мое тело не могло жить отдельно от собственных эмоций. Сказанная им грязь не могла возбуждать. Не после того, как он поднял ладонь и продемонстрировал доказательство. Я прокляла себя наряду с грязным и похотливым ублюдком.

Все, на что он был способен в тот момент — застать меня врасплох, резко ворвавшись в тело, с болью пробираясь к своей цели.

Неужели, таким способом он хотел иметь ребенка? Вероятно, не его, а ситуацию, что выходила из-под контроля.

Я не могла ни о чем думать, как о собственном стыде и жалости к себе.

Он даже не постарался снять трусы, просто спустил их, жадно дергаясь, извиваясь на мне, словно ядовитый змей. Часто дыша и царапая небритой щекой мое лицо, он не пытался доставлять хоть малейшее удовольствие.

— Стони, — выдохнул он, и не получив реакции, приподнялся, нависая надо мной, не останавливая свои толчки. — Стони, я сказал!

Я чуть приоткрыла рот с желанием плюнуть в него ругательством, но не успела. Острая боль пронзила лицо, и стон отчаяния вырвался из груди. Кровь напомнила о себе характерным привкусом, когда я осознала, что этот ублюдок ударил с той силой, которой хватило, чтобы поранить щеку с внутренней стороны.

— Д-а-а-а, — сопел он прямо в лицо, заметив, как скатывались мои слезы по щекам. — Обожаю чувствовать тебя такой хрупкой и беззащитной.

Его хватило ненадолго. Ощущение постепенно расслабленного тела подсказывало, еще пара толчков, и он прекратит терзать мое тело. Наконец-то.

Все закончилось, но внутри меня не переставал бушевать шторм замешательства и обиды. Смахнув слезы рукой и вытерев кровь с губы, я хотела знать ответ прежде, чем распалась бы на миллионы мелких частиц от его несправедливости и плевка в душу.

— Флойд.

— М-м-м? — мужчина не соизволил взглянуть на меня. Развалившись рядом, он смотрел вверх перед собой. Его тяжелое и громкое дыхание со временем незаметно успокаивалось.

— Это правда…? То, что ты сказал о других мужчинах?

Последующая длительная пауза разрывала мне сердце. Я уже приподнялась на кровати, чтобы собраться пойти, но куда? Эти апартаменты считались моим убежищем, и Флойд — тот самый, кто должен был покинуть их. Если только в его планы не входило остаться здесь со мной.

— Прости меня, — проговорил он, как будто очнулся от одурманенного сна, обхватывая мою талию и царапая холодной щекой поясницу.

Так было каждый раз.

До того момента.

Пока его слова не прогремели как гром среди ясного неба.

— Я люблю тебя.

Глава 15 Кто ты, Вивиан?

Бьорн был уверен, что ожидания в коридорах клиник длятся вечность, нарочно вызывая лишнее беспокойство. Девушка настолько была напряжена, что тревога передалась и мужчине. Как бы он внешне не проявлял спокойствие, за дверями гинекологического кабинета могло происходить много всего. И самое основное, Вивьен могла рассказывать Лии о том, чего ему никогда бы не поведала. Сидел и гадал, вставал и прохаживался взад-вперед, приходя к одной и той же мысли. Все было просто и очевидно. Отрицать собственный интерес к девушке являлось бесполезным делом. С каждым днем он привязывался к ней, ее присутствию, образу, запаху, шелковой на ощупь коже и цвету волос. Просто к ней. Он не хотел даже представлять, что станет с ним, если в один миг она исчезнет, захочет уйти или сбежать. Ведь Бьорн до сих пор не знал о ней самого главного. Кем все-таки была Вивьен, и кем являлась для него?

***

Бьорн

Дверь кабинета Лии, наконец-то, открылась, и за ней показалась Вивиан. Выражение ее лица было каменным, а цвет кожи бледным, оно не скрывало выразительное отчаяние, страх и боль.

— Вивиан?

Я сделал к ней шаг в попытке взять за руку, но девушка посторонилась меня, и следом за ее спиной возникла миниатюрная фигура Лии.

— Бьорн, на пару минут, — доктор вышла вперед и взяла меня под руку, отводя подальше в сторону, чтобы спросить на полтона ниже. — Ты ее хорошо знаешь?

Бросив взгляд, я увидел, как Вивиан стояла неподалеку, опустив голову и упираясь спиной о стену. Очевидно, девушка полностью уходила в себя.

— Она… — я перевел глаза на врача и почесал заросший подбородок в поисках ответа. — Она попала в беду.

— То есть ты не знаешь ее и никогда не был с ней знаком? — Лия, сложив руки на груди, собралась отчитывать меня, как маленького ребенка.

— Чуть больше месяца назад она подверглась нападению. Я подобрал ее, когда неизвестные ублюдки вышвырнули Вивиан из машины, и отнес к себе домой. Это все.

Наступила долгая пауза, в течение которой Лия старательно переваривала сказанные мной предложения.

Я снова взглянул туда, где, отдалившись от нас, стояла Вивиан.

— Ты не обратился в полицию? — не унималась Лия.

— Нет.

— Вдруг эту девушку ищут родственники? Вероятнее всего, у нее амнезия, а ты помогаешь ей продолжать жить, как ни в чем не бывало, — ее возмущению не было предела. Женский шепот постепенно перерастал в восклицание, на которое виновница разговора отреагировала совсем не радужно. Блестящий от влаги взгляд встретился с нашими глазами и резко отвернулся.

Удивление Лии становилось понятным. Поэтому я не стал возражать и только сейчас понял, насколько недопустимо все выглядело со стороны. Не хотел бередить прошлое Вивиан, очевидно, что оно не было приятным и тем более оно не было счастливым. Но лишить ее возможности рассказать или попытаться найти тех, кому она необходима, я был не в праве.

— Ладно, это твое дело, я не стану совать в него свой нос, — ответ доктора привлек мое внимание. — Внешне она здорова и… беременна. Несколько анализов будут готовы завтра. Я позвоню.

Попутно слушая Лию, я бросал молниеносные взгляды в поисках рыжеволосой девушки по пустому коридору.

Она сбежала из дурацкой клиники, у которой привычка приносить одни плохие вести.

— Бьорн?! — позади меня послышался обеспокоенный голос докторши, когда я резко помчался на поиски Вивиан.

Она не могла уйти далеко, ведь находилась здесь несколько минут назад. Пока я всеми силами несся к выходу, не обращая внимания на восклицания Лии, рыжий образ мелькал недалеко от парковки и того места, где я оставил свою машину. Слава Богу, Вивиан находилась совсем близко.

Опираясь рукой о дверцу, она глубоко и громко дышала, выравнивая свое дыхание.

— Все хорошо, — мои руки напросились обнять ее за худенькие подрагивающие плечи.

Неожиданно девушка дернула ими, вырвавшись из объятий. Когда она взяла себя в руки и обернулась ко мне лицом, то не спешила поднимать глаза. Коснувшись пальцем хрупкого подбородка, я приподнял его и по привычке заправил за ухо несколько рыжих прядей. Она была прекрасна. Жаль только, солнечные крапинки были залиты слезами.

— Бьорн… — начала Вивиан.

— Я знаю, — перебил ее, вытирая подушечкой большого пальца следующую скатившуюся слезу.

Перепуганный лисенок. И как теперь нам быть?

Что творилось в ее душе, догадаться было несложно — ничего хорошего. Если бы немного раньше я отбросил все сомнения и задал интересующие вопросы, Вивиан бы замкнулась, не подпустила к себе близко, а может, и вообще убежала бы из моего дома.

До сегодняшнего дня она ни о чем не подозревала, находясь в обычном для себя положении. А для меня мало что изменилось, кроме тех самых вопросов. Но, откровенно говоря, они и раньше были, просто я ждал момента, который, кажется, уже наступил.

— Нам нужно вернуться домой, — предложил я и практически развернул ее за плечи, чтобы подтолкнуть в нужном направлении. Но тут мы услышали позади голос Лии.

— Вивьен! — девушка обернулась на клик. — Если тебе понадобится помощь или просто поговорить, я всегда жду.

Та лишь моргнула в знак согласия.

— Бьорн, — теперь Лия обращалась ко мне все тем же деловым врачебным тоном.

— Ей необходимы витамины и покой. Сегодня же вышлю тебе дополнительную информацию о препаратах. Надеюсь, ты все правильно сделаешь.

Под этими словами она имела в виду совершенно иное, а не принятие по расписанию назначенных ею таблеток.

— Конечно, не беспокойся.

Коротко кивнув головой, мы попрощались. Позже я намеревался отблагодарить Лию за помощь. А сейчас моим желанием было оказаться дома как можно скорее. Вернуться туда, где нами была оставлена прежняя жизнь. Очень надеялся, что девушка предоставит больше информации о себе, не позволяя моей фантазии додумывать ее же историю.

Подъехав к дому в полной тишине, я не спешил выскакивать из машины. Пусть и внутренне рвался из нее, продолжал сидеть, уставившись перед собой, сжимая руль до боли в пальцах. Вивиан вела себя тихо и замкнуто. Своим молчанием она как будто предлагала первому прервать тишину. Мне бы хотелось верить, что именно с моей стороны был необходим толчок, и тогда слова бы посыпались из ее рта, как из рога изобилия.

— Вивиан, — начал я, но образовавшийся ком в горле мешал говорить дальше.

«Навсегда» и «безвозвратно» заискрило в ее глазах наряду со слезами, когда она посмотрела на меня, а затем резко отвернулась. Она собралась уходить.

— Мне пора, — засуетилась и, не дожидаясь от меня ответа, судорожно выворачивала ручку, чтобы открыть неподдающуюся дверь старой машины.

— И это все? — прохрипел я, надеясь на ее разумное поведение.

— Я достаточное время гостила у тебя, Бьорн, — звук щелчка подсказал, что ей все-таки удалось подчинить себе эту развалюху. — Спасибо, что приютил.

Не успел опомниться, как она выскочила из машины и бросилась через двор к дому.

Во мне непередаваемо бушевала злость. Дверца от автомобиля хлопнула с моей стороны с таким грохотом, что, клянусь, я услышал ответный лай соседских собак за несколько миль отсюда.

Что за бред она несла? Какой, нахрен, спасибо?!

— Вивиан! Постой!

Она не могла так поступить: сбежать, не объяснившись. Незапертая дверь позволила ей взлететь вверх по лестнице, а мне следом войти в дом. Шаги продолжали звучать, когда она стучала каблучками по полу комнаты, будто в поисках чего-то для нее особенного. Я принял решение не преследовать ее. Всего лишь остался в прихожей и сторожил выход из своего дома, как верный пес у порога.

Черта с два ей бы удалось просто так уйти, да и вообще, сбежать и ничего не оставить для меня взамен. А вдруг у нее действительно была амнезия, и сейчас она нуждалась в помощи как никогда? Я должен был все выяснить. Прямо здесь и сейчас.

Пока мое сердце отбивало чечетку в груди, там, наверху стук ее каблуков замер, и я представил ее находящейся посреди комнаты. Возможно, Вивиан поразила мысль о том, что никаких «своих» вещей в этом доме она не имела. Или думала, как лучше объяснить ситуацию, в которую попала. Как только я прихожу ко второму варианту, на лестнице бесшумно возникает женская фигура.

Вивиан разулась.

Думала, ей удастся улизнуть? Не тут-то было.

— Еще раз спасибо за помощь, Бьорн, — перебирая ступнями, она быстро спускалась по лестнице, не потрудившись взглянуть в мою сторону. — Будет лучше, если я уйду.

Я не позволил. Ей не удалось даже приблизиться к двери, поскольку я опередил глупое женское намерение бежать.

— Нет, — слетело четкое отрицание с моих губ. — Конечно, я не в праве держать тебя здесь против своей воли, но ты кое-что задолжала. Разве я не заслуживаю знать правду?

Окончательно захлопнув дверь, я преградил ей путь.

— Тебе не кажется, что это как-то несправедливо по отношению ко мне? По отношению к нам… тому, что едва появилось между нами.

Ее наполненные слезами глаза забегали в поисках правильной формулировки мысли, что горела лампочкой над головой: посвящать меня в свои секреты или нет.

— Вивиан, — попытался я мягче, — мне нужно знать, кто ты и откуда. Помнишь ли ты все, что происходило с тобой до того, как оказалась здесь. Может случиться так, что тебя ищут родственники, муж или кто-то, с кем ты жила до встречи со мной.

От нехватки кислорода, я замолк.

У Вивиан мог быть мужчина и неважно, кто он. Ведь она беременна, а я намеренно скрывал ее, целовал, позволяя заходить нам дальше. Лия была права. Я прятал ее у себя, как какой-то маньяк.

Мои пальцы заскользили по волосам и сдавили голову в тиски.

Что же я делал?

Нужно было все выяснить раньше и не позволить ситуации дойти до критической отметки.

— У меня нет никого, — ее тихий голосок разрезал тишину и подкрался к моему сердцу.

Я все еще придерживал свою голову руками. Она дробилась на половинки, и чувство удушья ощущалось в разы. Только бы не сейчас. Пусть бы я мучался позже, но не тогда, когда хотел все знать.

— У меня нет семьи. Нет дома. И никогда не было, — ее подбородок дрожал. — Правда в том, что ты подобрал незнакомую девушку, которая может не догадываться о настоящем отце своего будущего ребенка. А если и подозревает о нем, то ненавидит его всей душой.

Слова, произнесенные с уверенностью, резали слух.

Она стояла в трех шагах от меня, а казалось, в пределах километра, и проговаривала одними губами. А я как будто читал по ним и вглядывался в ее нечеткий размазанный образ. Перед глазами плыло, но все, что видел и слышал, происходило на самом деле.

Вивиан, наконец-то, говорила, и я поглощал каждое ее слово.

Кивнув головой в знак согласия, тут же отрицательно помотал.

— Это не все.

Я мог подозревать о ее положении. То, что она носила под сердцем едва зародившуюся жизнь — было потрясающей новостью, несмотря на ее теперешнее положение. Здесь дело касалось другого — бесконечного унижения по отношению к ней. Вероятнее всего, ублюдок предпринимал действия сексуального характера против ее воли. И пусть бы Вивиан не скрывала факт избиения, и бог знает еще чего, перед тем, как я обнаружил ее полуживое тело, поскольку именно этот момент усугублял положение всех вещей.

— Что ты хочешь знать обо мне?

— Все, — шагнул навстречу девушке. — Для начала, Вивьен — это твое настоящее имя?

Блеск надежды сверкнул в ее глазах, а затем потух, едва она кивнула головой. Подобный разговор должен был состояться еще месяц назад, когда я с определенным любопытством взглянул на нее и мысленно подобрал его. Не имело значения, как имя звучало. Вивьен или Вивиан. Не угадал, просто почувствовал. Свою Вивиан.

Она сделала шаг вперед, и я не отступал, повинуясь своему твердому намерению.

— Почему ты оказалась в этом положении, Вивиан?

— Это долгая история.

— У нас много времени, я не тороплюсь.

— Ты никогда не интересовался.

— Ты сама никогда не делилась.

— Ты не захочешь знать, Бьорн.

— Теперь хочу.

Она смотрела на меня с невыносимым страдальческим выражением на лице. Но я должен был знать, иначе, к чему был весь этот спектакль.

— Кто ты, Вивиан?

Шумно сглотнув, девушка приоткрыла губы. Моя грудь вздымалась от напряженного дыхания, в то время как боль покинула голову и направилась в центр тела к самому главному и чувствительному — сердцу.

— Я шлюха, — прогремел ее голос вместе с громом за окном.

Незаметно пот начал просачиваться сквозь поры кожи, образовываться в районе лба и стекать маленькой струйкой по вискам.

— Все считают меня таковой… Развратной девкой, потаскухой.

— Это не правда, — ей меня не запугать. — Ты просто позволяла этому случаться…

— Тебе не нравится это слышать, Бьорн? Что девушка, которую ты подобрал и которой помогаешь жить дальше, смирилась и терпела к себе низменное отношение, побои, безнравственность?

Нет, мне было наплевать, но я молчал.

— Я слабая, — горько продолжала она. — И моя жизнь — ничто. Абсолютно ничего не представляет собой.

— Не говори так.

— Я даже не пыталась сбежать. А, значит, мне нравилось такое отношение.

— Нет…

— Меня продали, как вещь.

Так и знал, но пусть бы не старалась. Ее слова хлестали по щекам, а мне все равно было наплевать. Я видел в этих прекрасных глазах и мягких губах, выплевывающих о себе нелестное, существовала обыкновенная беззащитная девушка. Но ничего не ответил.

— Передали из одних предательских лап — в другие — еще более безумные, — с каждым словом она делала шаг вперед.

Боль звенела в ушах, отдаваясь по всему телу. Позвонки скрутило, будто с треском вырвало их из тела в районе поясницы. Она приблизилась вплотную, глядя на меня с вызовом и блестящими от слез глазами.

— Я именно такая, Бьорн. И не заслуживаю даже находиться рядом с тобой.

Все это было ярким и несправедливым блефом, но мое сердце неустанно барабанило, подсказывая, что некая доля в ее словах все же являлось правдой. Кто-то был виновен в том, что она считала себя такой, если только не была виновна в этом сама. Моя жалость к ней не позволяла до конца во все верить, и я готов был уже послать свое любопытство к чертям, когда дрожащая рука Вивиан протянула мой блокнот с записями. На автомате я принял его с какой-то глупой задумчивостью, и она вытерла слезы на щеках тыльной стороной ладони. Земля ушла из-под ног, волна негодования сбила и унесла течением подальше от реальности. Внезапно место боли заняло недоумение, озлобленность, чувство ожесточения.

Выходило так, что она прикоснулась не только к моей поэзии. Она дотронулась до моих мыслей, вошла в мое сердце, копалась в моем прошлом. А ведь с легкостью могла достичь познания о моем настоящем и будущем, которого… со мной у Вивиан не могло быть.

Все изначально было неправильным. Я не должен был приводить ее сюда. Не должен был подходить к ней в ту злополучную ночь, когда ее выкинули из машины. Мне не нужно было оказываться в том месте и в тот час. Всего этого могло не быть, если бы два года назад вернул свою жену. И я бы сейчас не говорил то, что собирался сказать Вивиан своим поганым ртом.

— Бьорн?

Голос девушки вернул меня в реальность, но только не мой разум.

— Если ты так решила, — сипло ответил, освобождая путь к двери.

Слезы в который раз блеснули в ее глазах, приоткрывшийся рот от неожиданности ловил воздух. Я был безнадежным. Даже сейчас, мое состояние отказывалось ей помочь, поскольку сам отчаянно нуждался в этой помощи.

Женская фигура поравнялась со мной. Вивиан повернула голову, как будто хотела взглянуть на меня в последний раз.

— Уходи, — чуть громче прозвучали мои слова, обжигая изнутри своей горечью. Возвышаясь надо мной словно призрак, девушка продолжала молча стоять на месте.

Она до сих пор была здесь.

В моем доме.

В моей душе, мыслях, записях.

И не переставала присутствовать в моей жизни.

Какого, спрашивалось, черта?!

— Проваливай из моего дома! — в последний раз прозвучало слишком омерзительно и громко, отчего молния разорвала не только небеса, но и мою душу.

На сердце от боли загнивала рана, и я не мог смотреть в ее потрясенные глаза цветаболотистой зелени. Она бы сразу все поняла.

Глухой скрип дверной ручки, хруст открывающихся петель и звук позади захлопывающегося замка раздались заключительным аккордом в печальной мелодии наших сердец.

Оказывается, мне не составило большого труда, чтобы за считанные секунды суметь добиться того, чему я активно противостоял в самом начале.

Вивиан ушла.

***

Всю прошлую неделю погода стояла по-настоящему осенняя, за окном прохладный влажный воздух сменил тепло, и вот-вот собирался барабанить дождь. Душу не отпускала тоска, а в груди печаль проигрывала свою мелодию. Все это и многое другое сказывалось на настроении, соответственно, и стихи мои не отличались сердечностью. С распадом музыкальной группы все исчезло, а наша с Линдой семейная жизнь продолжала трещать по швам.

Сборник моего поэтического творчества последний раз вышел в свет еще до того, как закончился курс лечения. Больше предложений не поступало. Как будто для всех я перестал существовать. Остался только для себя. Или умер, но мне пообещали, что буду жить. Можно было выбрать любое определение тому, что происходило с моей жизнью в последнее время.

Все было смутным и непонятным. Но я преодолел себя и постарался начать все заново.

Обрадовавшись новости о моем выздоровлении, мы с Линдой бросили все силы на зачатие ребенка. Когда у жены впервые случилась задержка, были уверены, что вот оно — начало новой жизни. К сожалению, рано радовались. Последующие разы были безуспешными. Зациклившись на идее с ребенком, жена при каждом отрицательном тесте расстраивалась и уходила в себя. Знакомое безмолвие пролегло между нами, оно влекло за собой недопонимание, раздражение, обиду и, как следствие, отдаляло друг от друга. Спустя какое-то время мы перестали мечтать о потомстве и не стремились жить счастливой семейной жизнью. Каждый из нас продолжал существовать сам по себе.

А сегодня я узнал о результатах анализов от доктора Моррисона. Я полностью не избавился от недуга, как предполагал, и врач настаивал на продолжении лечения, иначе…

Я не хотел говорить Линде, огорчать ее. Да и, казалось, ей уже было все равно, а я ничего не предпринимал, чтобы вернуть все на места.

Незадолго до настоящего времени она стала задерживаться на работе, и я позволял ей это. Не интересовался вовсе ее проблемами, доверял и был уверен, у жены достаточно дел в отличие от меня, за что и получал ее недовольный взгляд или колкий комментарий.

— Придется в этом месяце поднапрячься, чтобы оплатить кучу счетов и кредит, — безнадежно вздохнула жена, перебирая в руках стопку конвертов, вытащенных только что из почтового ящика у нашего дома.

— Сними тот остаток, который лежит на нашем общем банковском счете. Там хватит еще на целый год вперед, — предложил я тут же.

— Нет, у меня на него другие планы.

Интересно, это какие?

На счете находились и мои сбережения, вложенные с прошлых золотых времен, поэтому на них я тоже в какой-то степени «претендовал».

— Что за планы? — все же не стерпел и задал интересующий меня вопрос.

— Я собираюсь открывать свою небольшую редакцию, эти деньги лишними не будут. Пока решусь ими воспользоваться, процент набежит приличный.

— Вот как.

Пережевывая пищу, я уставился куда угодно, только не на Линду с ее мечтающим, но печальным взглядом.

У нее были свои планы на жизнь. Со стороны это выглядело именно так. А у меня?

Такого рода разговоры я всегда принимал на свой счет как замечание, а также, догадывался, какой последует за этим вопрос.

— Что слышно от издательства?

Бинго.

НИЧЕГО.

Просторная в светлых тонах кухня, в которой мы сидели за столом и поедали приготовленный общими силами ужин, постепенно превращалась в темную узкую тоннель, а еда становилась безвкусной.

— Звонил Терренсу, он сказал, что сейчас они не заинтересованы в том, о чем я пишу.

— Ладно, пиши то, что им нужно, — прозвучало из ее уст без особого энтузиазма, пока она постукивала столовыми приборами по тарелке.

— Ты ведь знаешь, я так не работаю.

Тяжелый вздох последовал за моими словами, а затем предполагаемый ее ответ.

— Ты вообще не работаешь, Бьорн, — с лязганьем отложила в сторону нож и вилку.

— Не напоминай об этом при каждом удобном случае, Линда. Я знаю, — в раздражении поставил чашку на блюдце чуть резче, чем предполагалось, издав противный звон стекла.

— Как ты не понимаешь, я говорю об этом, потому что хочу достучаться до тебя, — попыталась она продолжить эту тему более спокойным тоном.

— Стараюсь, Линда, стараюсь. Но всякий раз, ты норовишь упрекнуть меня в том, насколько я бесполезен. Содержишь наш дом, оберегаешь наш уют, задерживаешься на любимой работе до полуночи, когда мне этот вовсе не под силу, и ты знаешь почему. Все ты и только ты. Что ж, молодец! — мои руки сами по себе жестикулировали в воздухе, а голос издавал раздражение.

— Я не пытаюсь тебя обидеть. Просто не чувствую от тебя помощи.

— А я — твоей поддержки.

На меня не нужно было давить, чтобы завести с полуоборота. Когда речь заходила о моем творчестве, все само собой происходило непроизвольно. К сожалению, ни то, чем я занимался, ни мой раздражительный по щелчку пальцев характер, не приносили ни плодов, ни результатов. И подобное мало доставляло удовольствия Линде. Хоть мне и не забыть, как ранее она увлекалась моей поэзией и музыкой.

Куда же подевалась эта ее любовь?

Становилось погано и тоскливо от мысли моего неудовлетворения. Я сам не знал, чего хотел от жизни, едва смерившись с ее существованием. Да, я не был калекой, никчемным или убогим существом, чтобы не иметь какую-либо работу, но мне хотелось заниматься любимым делом. Желал возродить то, к чему стремилась моя душа. И как было жаль, что Линда отказывалась это понимать.

— Даже сейчас твои слова подтверждают, что ты делаешь все, — я хмыкнул. — Интересно, что же тогда делаю я.

Как бы ни пытался свалить свою вину на Линду, словами обвинения ситуацию было не исправить. Нужны были поступки. Причем с обеих сторон. А их не было.

Попытка возразить мне не удалась. Ее мобильный телефон, который лежал на столе в поле моего зрении, издал звук входящего сообщения.

«Не спишь?» — всплыло окошко с содержанием текста от Дэвида — ее коллеги, что крутился возле нее уже много лет. Она сразу поняла, что я заметил ночное послание, и не предприняла никаких действий.

— Напиши, что спишь. Со мной, — не хотел язвить, но что слетело с языка, то не вернешь.

Линда сделала вид, что не повела бровью на мою колкость. Пища не лезла в горло, а мгновенная ярость затуманивала глаза пеленой безумия. Мне одновременно захотелось схватить чертов телефон и перевернуть к верху дном все сообщения, чтобы обнаружит хоть какую-то малую часть ее вины в том, что наши отношения разлагались медленно, но верно.

Возможно, я бы там нашел много интересного для себя, но…

Тогда мне было бы еще хуже.

Спокойно дожевав, Линда направилась с полупустой тарелкой в сторону посудомоечной машины. Грохот разбивающего стекла привлек мое внимание, а всхлипы, вырывающиеся из груди моей жены, вновь доказали, каким же я был все-таки м*даком.

— Ничего… — простонала она сквозь слезы.

— Что «ничего»? — я продолжал молча сидеть за столом, придерживаясь хладнокровия. Еда казалась до умопомрачения безвкусной. И этот, мать его, Дэвид…

— Все — ничего, Бьорн! — в момент срыва она взвыла еще громче. — Ничего, что мы в долгах! Ничего, что у тебя нет работы! Ничего, что ты не стараешься ее найти, в то время как я пашу за нас двоих! Можно до бесконечности перечислять твое «ничего». Просто ничего, Бьорн. Просто ничего.

От ее слов сердце сжималось до боли в груди.

— Мы даже не можем иметь детей, — поставила, наконец, точку и удостоила меня взглядом, от которого заломило в коленях.

— Это все? — было невыносимо горько осознавать, что она сама приходила к логическому завершению в нашей истории.

— Это все, — немного успокоившись, добавила уколом в мою совесть. — И для меня это даже больше, чем ты можешь себе представить.

Я знал. И все прекрасно понимал, но ничего не предпринимал во избежание нашей участи.

Линда в спешке двинулась к выходу из кухни и быстрыми шагами поднялась вверх по лестнице. Будто приклеенный к стулу, я продолжал сидеть и бездействовать. Всего лишь спокойно отпивал небольшими глотками остывший чай, пока внутри меня вихрем бушевали различные эмоции: злость, обида, опустошение, сменяющееся недоразумением от нашей глупой и типичной для ссор ситуации.

Когда Линда спустилась в прихожую, я заметил чемодан, что так рьяно тащила за собой.

— Я ухожу, Бьорн, — послышалось оттуда.

Накидывая плащ, она поправила свои белокурые волнистые волосы и обернулась ко мне, когда я приблизился.

— Из-за того, что у нас ничего нет? — спросил я, подавляя дрожание в голосе.

— Скорее, нас больше нет, Бьорн.

— Но ведь… мы были? — я затаил дыхание.

— Были, — тут же выдохнула она.

Она была молода, красива, сексуальна, талантлива. В ее жизни могло много всего случиться прекрасного и яркого. Судьба была в состоянии преподнести такой подарок, как стать матерью, и Линда все еще могла забеременеть. Разве что, не от меня, а от другого. От того же Дэвида, например. Она захотела уйти сама и продолжала стоять у приоткрытой двери, за которой был слышен шум поднимающегося ветра и шелест осенней листвы. Я находился в пару метрах от нее и чемодана, грозно возлежащего на полу между нами. Ноги зудели от желания пнуть его в сторону, схватить ее и прижать в свои объятия. Но я словно онемел.

— Ты уходишь к нему?

Я не был дураком, и сегодняшнее сообщение вряд ли расценивалось случайностью, лишь подтвердило мои догадки.

— Еще не знаю, — дернула она плечами, шмыгнув носом. По крайней мере, не отрицала. — Наведаюсь к родителям, тем более давно их не видела.

Это был апогей идиотизма. Где была любовь, что мы испытывали еще недавно?

Почему мы не скандалили и не дрались как некоторые пары, а вели беседу по душам, разрывали нашу связь в спокойном ритме? Как будто сами того хотели, не проявляя и каплю противостояния происходящему.

В ее глазах стояли слезы, в моей душе ощущался бардак. Все смешалось, эмоции разом улетучились в неизвестном направлении, потому что я был м*даком и эгоистом высшей степени. Но все, что сейчас происходило, было ради нее и счастья, которого у нас было так мало.

Линда взялась за ручку чемодана и покатила его к выходу.

— Нам надо отпустить друг друга, Бьорн. Давно нужно было это сделать.

«Потратили много времени впустую», — вот, как для меня прозвучало ее «давно».

Я не собирался бежать за ней. Возможно, нам, а точнее, мне, требовалось время, чтобы прийти к чему-то в своей жалкой жизни. Поэтому и позволил ей уйти. Пустил все с легкостью на самотек, когда должен был рвать и метать, чтобы вернуть свою любимую женщину, которую я клялся сделать счастливой.

Но проиграл.

Я не успел сказать ей на прощание и слова. Мою жену отобрал воющий по ту сторону двери ветер. И только открыв балконную дверь, я увидел ее мелькающую фигуру возле машины в тусклом освещении фонаря. Как она погрузила чемодан, закрыла багажник и в последний раз бросила полный безнадежности взгляд в окно, где вырисовывалась моя тень.

Постарался всеми силами подавить в себе желание ринуться к ней. Все что я делал — стоял и медленно пускал кольца дыма от сигарет. Затем наблюдал, как ее автомобиль скрылся за поворотом.

А между тем становилась прохладнее, дождь собирался полить как из ведра, и темные тучи окутали небо, позволяя гореть одинокому полумесяцу.

Успокаивающий никотин окутал легкие в одно мгновение. На несколько минут мне стало легче, отметая переживания прочь. Казалось, нервозность исчезла.

Но я ошибался.

Спустя полчаса беспокойство одолело с еще большей силой.

Неспроста, поскольку я допустил самую большую ошибку в своей жизни.

— Мистер Ньюман, — металлический мужской голос в телефоне, представившийся одним из полицейских служащих, не предвещал ничего хорошего. — Ваша жена Линда Ньюман не справилась с управлением автомобиля…

Я не мог этого слышать. Это была шутка. Он врал.

— Мне очень жаль, спасти ее не удалось, — продолжил тот же незнакомый голос сухим тоном.

Но я уже не слушал. Мое тело сползало по твердой поверхности, когда без того истерзанный мозг, рождал новую невыносимо жестокую мысль, тщательно и бесповоротно обвиняющую меня во всех грехах. Тогда и представить не мог, что, отпустив жену, я повлеку ее на собственную гибель.

***

Также как Вивиан.

Дрожащими пальцами я перелистывал свой блокнот.

Одна страница, другая… Следующая.

Все они были исписаны неизвестным аккуратным почерком.

И я знал только одного человека, кому он мог принадлежать.

Это были ее стихи. Они предназначались мне.

В моей записной книжке черным по белому было отображено послание — ее спасение наряду с признанием:

Захлопнув книжку с записями и прихватив гитару, я ринулся к выходу, ясно осознавая свою дальнейшие действия, и, может быть, саму жизнь…

Она должна была быть там.

Больше ей некуда податься.

Только бы не опоздать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1 Любой конец — начало новой истории

Бьорн не шел. Он бежал по лесу, ломая ветки на своем пути, проваливаясь в ямы. Он несся к той, что так далеко и безвозвратно оттолкнул. Подгоняемый ветром в такт собственного сердцебиения, он спешил.

Лесная дорожка тянулась длиной в вечность. Но вот последнее, заслоняющее своей листвой, дерево, и сказочно-родной вид предстал перед глазами. Вдалеке на фоне водной глади женский образ казался маленькой точкой, а рыжие развевающие на ветру волосы манили и добавляли зрелищу особый колорит.

Он не ошибся. Она была там, словно ждала. Догадывалась, что придет за ней, как только остудит свой яростный пыл.

Одинокий мосток в озере — идеальное место для спокойствия, умиротворения и разговора с самим собой, где Вивьен искала в своих размышлениях себя и новую жизнь. Бьорн не раз упоминал о посещении этого места, возвращаясь к собственным обвинениям всего, что произошло в его жизни.

Теперь он никогда не ошибется. Признав свою вину, мужчина нес в одной руке гитару, во второй — блокнот. В груди колотилось собранное по кусочкам сердце, и в голове пестрили ясные мысли с разноцветными картинками их совместного будущего.

Как истинный спаситель Вивьен, он спешил. Шаг за шагом приближался к Свету. И только этому светилу чувств было под силу освещать его многолетнюю тьму.

***

Вивьен

Вода в озере была такая же холодная, как мое продрогшее тело, и мутная, как состояние души.

Бьорн…

Его образ был повсюду. Мужской аромат витал в воздухе. Тепло его объятий, жар губ обжигали своей добротой и заботой. Бесподобный взгляд зазывал окунуться в свой темный омут. Стоило лишь протянуть руку и дотронуться до желаемого, как на мгновение чувствовалось его присутствие.

Поддавшись ощущению, я сжала пальцы, выставленной перед собой руки.

Но ничего не произошло. Ничего не изменилось.

Поджав ноги, я продолжала сидеть на краю деревянного пирса и смотреть вдаль. Зачем пришла сюда, совершенно не понимала. Хотя, нет, в глубине души догадывалась. Я была здесь для того, чтобы найти успокоение, пусть даже на миг до того, как безнадежная действительность обрушилась бы на меня новой волной.

Вода успокаивала, ветер убаюкивал, напевая мелодию отчаяния. Немигающим взглядом я продолжала наблюдать полет птиц вдалеке.

Какие могли быть у меня перспективы? Каким могло быть мое будущее?

Очевидно, все нужно было начинать с нуля, но как?

Без гроша в кармане.

Я и сама была не в состоянии прожить, не говоря уже о маленькой жизни, зародившейся внутри меня.

Бьорн был прав, когда вышвырнул из своего дома. Ни один серьезный мужчина не стал бы водиться со слабой и беззащитной, да еще и обрюхаченной. Я не виню его, путь он и не знал всей правды, которую так и не успела рассказать ему. Но было сложно отрицать проблеск сомнения и не желания отпускать, когда, потупив взгляд, он бросил слова, у которых имелось достаточное острие для прямого укола в сердце. Мозг оторопел, и, едва подчиняясь его приказу, ноги вывели из дома по направлению к озеру. К тому единственному месту, которое привлекло с самого начала.

Я уже не плакала, все слезы забрал и осушил неугомонный ветер. Зубы стучали друг об друга, пальцы занемели на ногах. Ну и пусть. Если бы я умерла, никто бы этого не заметил, как и не замечал моего существования.

Черт бы побрал Флойда!

Всякий раз его слова казались правдой. И то, что было внутри меня, не прошло бесследно.

Ладонь бережно коснулась живота в надежде защитить и продлить маленький комочек жизни. И я почувствовала его…

Бьрон был здесь. В тот же час. В ту же минуту.

Веки сомкнулись непроизвольно, но я старалась изо всех сил не распадаться на части. Невозможно было отрицать моментально настигнувшее облегчение.

Он пришел. И было уже неважно, унизит меня с новой силой или заберет с собой навсегда. Главное, что он был здесь.

Тяжелые приближающие шаги и скрип ботинок неуловимо звучали позади. Обоюдная реакция искрила в воздухе: я замерла, когда, приблизившись, он остановился.

Мы толком ничего не рассказали друг другу. И сейчас молчали, но позади себя я слышала его рваное дыхание.

Почему же продолжал молчать и ничего не делать? Может быть, он боролся с желанием схватить и бросить мое тело в озеро?

Стало бы легче. В конце концов, я обрела бы спокойствие и перестала безуспешно оправдывать себя, продолжать скрываться, минуя действительность. Но теперь мы были наедине со своими разорванными душами. Присев позади, он прикоснулся спиной к моей спине. И больше ничего не происходило. Кроме волшебного соприкосновения таким, казалось бы, обыкновенным способом.

Обездвиженная, я прислушивалась к биению его сердца и колышущемуся дыханию, что постепенно выровнялось в попытке уловить мое настроение. Иногда подобный контакт-прикосновение между людьми давал четкие представления о мыслях человека, чувствах и внутреннем обоюдном состоянии. Тот момент, когда ты не видишь, но отчетливо ощущаешь.

Зачем он был здесь, и как долго будет продолжаться молчание между нами?

Звуки гитарных струн задребезжали по грифу, жалобно подпевая порывам ветра. А затем я услышала его голос, и по всему телу завибрировала знакомая ласкающая дрожь. Он чувствовался таким величавым и мужественным, таким ранимым и уязвимым, что мне тотчас же захотелось обнять его и не дать уйти. Но я не спешила. Продолжала слушать и слышать Бьорна.

Нет, от этого мужчины не исходила опасность. В нем было что-то другое — более печальное и трагичное. То, что не подлежит возврату и восстановлению.

Он пел о своей до смерти холодной любви, что скрывалась от него, словно призрак. Ей не понять, насколько глубоко было ранено мужское сердце. «Куда подевалась моя любовь?» — спрашивал он, когда его постель была слишком холодна от одиночества. Было ли ей известно о его боли? Знала ли она, что он ждал ее, несмотря ни на что? Искал везде и всюду. Днем и ночью. И если она сбежала от него, он умолял вернуться домой. Пусть бы только вернулась домой.

С каждым вдохом его голос становился громче, уверенней, пел на разрыв и одновременно согревал внутреннее возбуждение. Я знала эту песню, ее слова и смысл. И также знала Бьорна, догадывалась, почему он поступил таким образом.

Разделяя нашу боль на двоих, тихонько подпевала ему. И он был счастлив. Его дыхание стало глубже, плечи шире, спина тверже. По ней хотелось вскарабкаться и остаться на вершине его чувств, на пике его боли. В конце концов, быть там. С ним.

Но обессилено сползла, положив висок на его плечо. Он прикоснулся своей головой в ответ, и мы просидели в таком положении, пока звуки гитары не унеслись в прошлое, оставляя для настоящего обоюдное дыхание и стук сердец.

Не двигаясь с места, теплыми пальцами Бьорн нащупал мою холодную руку и легонько сжал.

Сколько раз я заблуждалась, когда находила, как казалось, любовь. Ровно столько же испытывала ее предательство, что сердце невозможно было обмануть. Не в этот раз. С Бьорном все ощущения были другими, непохожими ни на одно из того, что довелось ощутить.

— Всякий раз они клялись, что любили меня, — нарушила я тишину, распространяя слова по ветру. — Сначала Томас, а после Флойд. Они так легко говорили об этом, что им не составило огромного труда исковеркать суть самого прекрасного чувства. Ты тоже собираешься предать меня, Бьорн?

Я и не заметила, как его губы прикоснулись к моему уху, пока он шептал едва уловимые слова откровения. Как, повернувшись, согревали руки, прижимая спиной к своей груди, заставляя вбирать отчетливый мелодичный ритм сердцебиения.

Тут-тук-тук.

— Ни за что на свете, Вивиан.

Терпкий мужской аромат, вперемешку с сигаретным дымом, горячее дыхание, будоражащее кожу и вызывающий отклик внизу живота, — он был прекрасен и талантлив во всем.

— Девочка моя, — от переизбытка чувств чуть сиплый голос сладко ласкал слух.

Мне было мало ощущений и телесного контакта. Я жаждала видеть его. Поэтому без раздумий развернулась, очутившись в больших надежных руках, чтобы окончательно утонуть в омуте самого нежного взгляда.

— Прости меня, — последовало незамедлительное его раскаяние. Глаза непроизвольно опустились на живот, затем вернулись и сосредоточились на мне окончательно. Боль исказила его лицо, когда он понял, на что обрекал, сам того не желая.

Руками я обхватила мощную шею, умоляя:

— Только не прогоняй, пожалуйста. Я не смогу вернуться назад. Мне нельзя.

— Я больше ни за что на свете не отпущу тебя.

Моя ладонь осторожно гладила его щетину, и я слушала, желая, чтобы он продолжал.

— Верь мне.

— Не прогоняй меня, — повторяла вновь и вновь. Боялась, что все происходило не по-настоящему, и мираж вот-вот исчезнет.

— Нет, больше никогда, Вивиан. Обещаю. Клянусь, — проговорил дрожащим голосом Бьорн, упершись лбом о мой лоб.

— Просто не отпускай меня, держи крепче.

Он так и делал. Обнявшись, мы держались друг за друга, как за спасательный круг. Губы потрескались на ветру, соленые слезы скользили по щекам, когда руки крепко сжимали огромные, как скала, плечи мужчины, а его — стискивали мою хрупкую женскую талию.

— Бьорн, чтобы ты знал…

— Т-с-с, — мягким жестом приложил палец к жаждущим его ласки губам. — Не говори ни о чем. Пойдем домой. Ты вся продрогла.

— Домой?

— Да, домой, — он широко улыбнулся и потерся кончиком носа о мою щеку. — Она услышала меня и вернулась в наш дом.

— Наш дом, — повторила я зачаровано.

— Да.

— Означает ли это, что я больше не твоя гостья? — прошептала тихо-тихо, и ветер не помешал ему услышать подлинную песню моего сердца.

— С самого первого мгновения нашей встречи, — ответил, с откровением заглядывая в глаза.

— Тогда, кто же я для тебя?

Непроизвольно прикусив нижнюю губу, я смотрела на него с замиранием сердца. Бьорн провел по моим губам, едва дотронувшись подушечкой большого пальца. Его ладони заботливо придерживали мои скулы, в темных глазах сверкало заклинание.

— Ты Вивиан. Моя Вивиан. И я умру, если ты сейчас же меня не поцелуешь.

Что-то надломилось внутри нас. Как будто пришел конец всему тому, что отчаянно зародилось, как тут же погасло в миг. Один лишь уверенный взгляд Бьорна, его крепкие теплые руки, язык движений тела говорили за себя. Между нами все только начиналось.

Мужчина окутал собой мое продрогшее тело, вобрал в себя, не желая больше отпускать. Внутри приятно клокотало от переизбытка эмоций, позволяя приятным мурашкам ринуться в атаку.

Мы целовались до умопомрачения, раскачиваясь телами, как раскачивался пирс на волнах. Мы целовали друг друга под свист ветра, колышущего и взмывающего вверх наши волосы, переплетая между собой ярко-рыжие и черные в одно целое. И было неважным, что начался дождь, который смешался с каплями слез на наших щеках. Что прогремел гром над головами, и поливало, словно из ведра. Мы заново приветствовали друг друга. Чувствовали единый такт биения наших сердец.

— Пожалуйста, не умирай…

— Даже и не думаю, — чуть разорвав поцелуй, прошептал он со счастливым блеском в глазах.

Моя фраза прозвучала некой установкой. Будто все это время он держался на плаву, выживая без права на надежду. И только сейчас, получив уверенность, ощутил глоток настоящего счастья, забирая с собой.

Как долго мы сидели, обнявшись, сколько мгновений наши поцелуи обжигали губы, будоража внутренний вулкан страсти, сколько времени нам оставалось в нашей тихой гавани? Не имело значения.

Конец едва заводившихся чувств нещадно разбил нам обоим сердце. Все это было ради новой жизни, начатой с чистого листа. Ради новой истории любви с новым началом и глубоко счастливым концом. Ради нашей с Бьорном новой надежды.

***

После произнесенных слов «я люблю тебя» в наших отношениях с Флойдом мало что изменилось. Он старался, пытался доказать, что в ту ночь не бросал слова на ветер. Делал дорогостоящие подарки, однако не забывал при этом по ночам брать взамен, несмотря на то, что днем он казался трепетным любовником. Я не могла признаться до конца и уверенно заявить, что Флойд являлся моим мужчиной. Не тогда, когда в его силах было сорвать с меня кожу наряду с одеждой, обнажив всю сущность нашей с ним связи. Пора было признаться себе давно: нас связывал секс и не более.

В данный момент мы находились в гостях у его дяди. В первый и последний раз я видела его, когда меня представили как возлюбленную Флойда. Тогда-то я и произвела впечатление на дядюшку Уолтера и не лгала, отзываясь о нем в ответ, как о хорошем человеке.

— Ты очень красивая девушка, Вивьен, — последовало от него после приветствия, пока мы располагались в его сказочной гостиной со вкусным ужином и бокалами вина непревзойденного аромата.

— Спасибо, мистер Хьюз, — мои щеки тут же залились краской, он не старался скрывать своего любопытства.

Домашняя обстановка и ничем невыдающаяся встреча близких для него людей приятно удивляла, а его — мое долгожданное присутствие в доме с Флойдом. Но, оказалось, видеть мою персону явилось прихотью дядюшки, а не столько желанием его горячо любимого племянника лишний раз продемонстрировать меня во всей красе. Семья Хьюз была намного меньше, чем их собственная строительная компания. По словам Уолтера, их фамилия состояла из одних мужчин — Флойда, Грега и самого мистера Хьюза.

Я и ранее была наслышана о печальной истории кончины родителей мальчиков. Они погибли в авиакатастрофе, когда одному было двенадцать, а второму десять лет. Уолтер стал опекуном и по праву считался их отцом. Но так и остался любимым дядюшкой. Понятия не имела, почему Флойд отзывался о нем как о старике, которого ждет кончина. Уолтер безусловно опровергал слова старшего племянника своим прекрасным видом. Возможно, у него имелись связи с женщинами, но рядом с ним я не видела больше никого, кроме тех двоих и нескольких партнеров в первый вечер знакомств.

Что касалось Грега, он был полной противоположностью Флойда. Темноволосый брюнет с карими глазами и поджарым телом напоминал одного из известных актеров. Более спокойный и уравновешенный. Глаза его были темные с хитринкой и, как ни странно, не пугали и не прожигали насквозь, как взгляд его старшего брата. Похоже, что он слыл дамским угодником. На той встрече я видела его в сопровождении разных девушек модельной внешности.

Флойд?

Я старалась не думать о том, что он встречался с кем-то еще. Было невыносимо терпеть его переменчивый характер и не всегда приемлемое к себе отношение, но думать о другой женщине в его постели у меня не было сил. Что и говорить о нем. Его ревность распространялась везде, где бы мы ни были. Только вот, почему боль его срыва и гнева доставалась именно мне?

— Грег, сынок, — обратился Уолтер к племяннику, — ты сегодня на удивление один. Где же твоя Мери? Или, может быть, Маргарита? Лили?

Флойд громко хохотнул на слова дяди. Очевидно, между братьями существовала своего рода гонка за лидерство, а желание угодить своему дядюшке — и подавно. Мой спутник уверенно лидировал, чего я не могла сказать о Греге. Брюнет улыбнулся уголками рта и стрельнул в меня глазами, ничего не ответив на шуточку дяди. Впервые мне стало не по себе.

— Бери пример со старшего брата, — довольно улыбаясь, Уолтер с бокалом в руке указал в мою сторону. — Наконец-то, парень нашел свою единственную. Да, Флойд?

— Без сомнения, дядя.

Своей рукой упомянутый племянник обвил мою талию в крепчайшем тебе-никуда-не-деться-от-меня жесте, пока его взгляд излучал триумф. Можно было не напрягать зрение, оба брата и в этом вопросе вели соперничество между собой.

— Анастасия неважно себя чувствует. Просила извинить «ваше величество» за отсутствие на сегодняшнем семейном ужине, — съязвил второй племянник с определенным намерением.

— Анастасия, — задумчиво повторил Хьюз старший. — Что ж, имя интересное, надеюсь и девушка соответствующая?

— Не волнуйся, она замечательна и умна, — Грег отпил глоток из своего бокала и вновь мазнул по мне взглядом.

Пришлось быстро осмотреть себя, поскольку его пристальное наблюдение заставило задуматься об откровенности моего наряда. В прошлый раз было именно так, а сейчас на мне уютно сидело приталенное платье средней длины в темных тонах и строгого покроя. Флойд и остальные мужчины были одеты в свободном стиле, обойдясь на этот раз без костюмов.

Далее вечер походил на семейные посиделки у камина с терпким вином и разговорами о жизни. Дядюшка Уолтер с интересом слушай небольшую историю о том, как меня вырастила бабушка, когда не стало родителей. Я была совсем крохой и практически ничего не помнила, и сама она продолжала молчать, когда я звала ее «мамой». Мне стукнуло лет одиннадцать, я начала задумываться о ее преклонном возрасте, который с легкостью выдавал всю информацию. Да и вскоре она сама рассказала, кем являлась для меня на самом деле, и что произошло с моими настоящими родителями. Она всегда была одинокой, дедушки у меня не было, не говоря уже об отце. Так и жили с ней вдвоем до самой ее смерти.

Флойд никогда не интересовался моим прошлым. Но не постеснялся вставить реплику о спасении им Вивьен, когда я оказалась без крыши над головой его же руками. Без сомнения, в глазах богатого дяди он заработал свой плюсик.

— Чем ты обычно занимаешься, Вивьен?

«Сексом с вашим племянником», — так и чесалось на языке ему ответить. Это было на деле, а по существу:

— Я увлекаюсь поэзией. Иногда пишу сама.

— Вот как? — мистер Хьюз одобрительно покачал седой головой. — Что-нибудь продемонстрируешь нам?

Я посмотрела на Флойда, он молчал Ни единый мускул не дрогнул на его лице. О поэзии он тоже слышал впервые.

— Вивьен поет просто бесподобно, а также восхитительно играет на фортепиано, — зачем-то он встрял в наш разговор.

Что он нес? Какое пение? Какое фортепиано? Наверное, подумал, что я откровенно лгала, и для пущей бдительности решил добавить красок. Помимо моих раскиданных по сторонам ног этого человека мало что интересовало обо мне. Но, видимо, повышенный статус его подруги в глазах дяди не должен был пройти бесследно.

Пока он продолжал петь мне дифирамбы, Грег единственный, кто молчал, выступая сторонним наблюдателем. Не думала, что ему была интересна столь подробная информация о моей творческой стороне, но в какой-то мере его тихое поведение настораживало.

— Вивьен, я бы хотел с тобой встретиться тет-а-тет и обсудить твое будущее в нашей семье: образование, работу в моей компании, — громко объявил дядюшка Уолтер, чем и привлек к себе внимание. Его глаза радостно поблескивали, глядя в сторону старшего племянника. — Я также приглашаю вас на мой ежегодный благотворительный бал, где соберутся многие важные персоны. Я очень рад, что ты, парень, взялся за голову и не подведешь старика. Мне нужны внуки, а тебе — преданная и умная женщина вместе с потомством. Поэтому Флойд, думаю, ты знаешь, что надо делать.

У меня никогда не было отца. А дядюшка Уолтер при всем своем обеспеченном положении казался по отношению ко мне добрым и чутким человеком. Об этом я узнала чуть позже, и была уверена, что все задуманное, могло бы получиться. Но Флойда мало радовало такое положение вещей. На его физиономии играла вымученная улыбка, после того, как его дядя захотел увидеть меня уже на следующий же день.

— Очень хорошо, что ты впечатлила старика, но не стоит заходить дальше этой темы.

Флойд вошел в комнату вместе со мной, а это означало, что день намеревался закончиться как обычно — полученной порцией невероятного экстаза, с разодранной в последствии душой.

— Ты не рад? Кажется, в самый первый раз так настойчиво желал этого.

Зевнув, я подошла к столику с женскими принадлежностями, чтобы расстегнуть и положить жемчужное ожерелье, подаренное после обычного извращенного отношения Флойда. Его пальцы опередили. Он стоял позади, пытаясь укротить плохо подающуюся застежку. На этом его руки не остановились. Следующей была молния моего платья, и только когда он расстегнул ее, ткань свободно соскользнула по телу, упав к моим ногам.

— Ты любого сведешь с ума, даже такого древнего старикашку как Уолтер, — произнес он возбужденным голосом, обдавая легким прикосновением губ мое оголенное плечо. Я опрокинул голову назад, утопая в его последующих ласках, излишне демонстрируя перед ним свою беззащитность. Любое его слово — и я следовала за приказом. Делала так, как он того хотел. Вовсе неразумно.

— Но не забывай, — Флойд развернул меня к себе, с жадностью разглядывая мое полуобнаженное тело. — Ты моя.

Бретельки лифа покорно скользнули по плечам вниз, затем рукой он снял ненужный для себя предмет. А я все еще оставалась в трусиках, чулках и обуви на каблуках.

— Ты чем-то напуган?

— С чего ты взяла?

Незамедлительно шелковое белье последовало на пол к остальной одежде, и я послушно переступила, освободившись от еще одного лишнего лоскутка ткани.

— Чувствуется, как ты нервничаешь, — мои руки потянулись к расслабленному вороту рубашки, пальцы продолжили путь по многочисленным пуговицам белого хлопка. — Как будто боишься собственного дядюшки.

Зря я усмехнулась. Я не желала в этот момент ему зла, однако Флойд успел расценить мою усмешку, как издевку.

— Ты ничего не знаешь об этом, поэтому молчи, — мои руки были перехвачены у ремня на мужских брюках, и заведены за спину, максимально приблизив к себе.

Вскрик от неожиданности послышался в тишине нашего дыхания.

— Запомни: твое дело маленькое — не высовываться дальше этого дома, ждать меня в любое время суток, быть готовой ко всему. В данный момент — к мероприятиям, которые организовывает Уолтер. Уяснила?

Мне ничего не оставалось, как послушно кивнуть головой.

— И да, ты понравилась ему без лишних разговоров. Поэтому, я уверен, что больше навязываться старику тебе не стоит. И выкинь из головы его навязчивую идею о работе в компании. Поверь, ты и дня там не продержишься. Кто ты такая? Обычная шлюха, которую я подобрал. Если бы не я, сейчас бы раздвигала ноги в подворотне, чтобы выжить.

В который раз мне удалось проглотить комок обиды, но Флойд не был намерен останавливаться.

— Ты создана для другого дела, Вивьен, и я спас тебя не для того, чтобы мотать вечера в разговорах о том, как великолепно прошел рабочий день, и чему ты там научилась.

— Отпусти меня, — слезы предательски скатывались по щекам.

Флойд ослабил хватку, но не убрал своих рук. Как же все неверно он понял.

— Отпусти меня, — повторила я, намекая на свое полное освобождение из его жизни.

— Не могу, — смягченная интонация в мужском голосе должна была безоговорочно повлиять на меня, но это еще больше разозлило и, в конечном итоге, сломило. — Я очень сильно прикипел к тебе. И уже говорил, что не смогу жить без тебя.

— Отпусти, пока не поздно.

— Если думаешь, что прибежишь к Уолтеру, и он примет тебя в свои объятия, то глубоко заблуждаешься. Ты не знаешь его, — сильные пальцы путались в моих волнистых волосах, сжимая до боли у корней.

Какая-то неясная эмоция мелькнула в его глазах, но ненадолго. Похожая на тоску, вперемешку с невосполнимым горем. Но я не углублялась. Меня волновало другое. Просто продолжала быть для него, как он выразился, шлюхой. Вызывала огонь ярости в его ледяных глазах, который и не собирался гаснуть. Из-за меня.

Взгляд Флойда опустился на мои руки, что свисали вдоль тела. Затем обратился на ремень, торчащий из петель его брюк. Он уже знал, каким образом наказать, а потом довести до безумного пика наслаждения. Стоит ли говорить о том, что этой ночью была разодрана не только душа. Непослушное тело наряду с удовлетворением изнывало от боли, которую довелось познать впервые.

Глава 2 Ты нужен нам

В крепких мужских руках она ощущалась легкой пушинкой. Его худенькая рыжая девочка с прекрасным именем Вивьен. Она была нужна ему для жизни, как легкое прикосновение вдохновения, как нежное пробуждение от столетнего сна. Наконец-то, Бьорн признался себе в этом.

— Я несу тебя домой, Вивиан, — в который раз шептал ей на ухо, направляясь по густому лесу под проливным дождем, бормотал, чувствуя мелкую дрожь ее тела в своих руках. — Согрею и накормлю. Обниму крепко и не отпущу. Никогда.

Вивьен не должна была страдать ни душевно, ни физически. Он поклялся, что будет оберегать ее, чего бы ему ни стоило. Теперь она несла ответственность не только за себя, но и за жизнь под своим сердцем крохотного, но уже очень важного для нее человека.

Бьорн обязан был помочь ей, укрыть от невзгод, защитить от зла и жестокости, дать тепло и просто любить. Вот такую: свою маленькую и беззащитную лисичку.

***

Бьорн

Я набрал ванну горячей воды в надежде, что хоть таким образом Вивиан согреется и повеселеет.

Ее душевное состояние — моя скорбь. Я разбил ей сердце, склею ли его кусочки в одно целое? По крайней мере, это первое, к чему должен был прийти. Чтобы я ни делал, все сводилось к одному, я приносил одну лишь боль и страдания окружающим меня людям. Но что, если, в этот раз все могло быть иначе?

Пока Вивиан нежилась в ванной комнате, я высушил полотенцем мокрые волосы от дождя, промокнул свое тело и переоделся в чистую, сухую одежду. Решил, что приму душ немного позже, когда девушка уснет. Она также нуждалась в еде. За весь день мы ничего не ели, а ведь ей необходимо было часто и правильно питаться. Здесь я вспомнил наш разговор с Лией, и, словно подсказкой, мобильный телефон характерно завибрировал, лежа на кухонном столе. Пара твердых шагов, и я схватил его, чтобы прочесть сообщение от нее.

«Бьорн, Вивьен необходимо принимать комплекс витаминов для беременных. Жду ее у себя на приеме через две недели. Если будет продолжать мучить токсикоз, пусть не затягивает и приходит сразу».

К сообщению она прикрепила ссылку, ведущую на сайт аптеки, в которой можно было приобрести таблетки с доставкой на дом, что я и сделал, не задумываясь. Я также вбил название другого лекарственного препарата, отгоняя злые мысли и намерения. Ввел комбинацию цифр, и с моего счета незамедлительно списались денежные средства. Пальцы уже набирали до боли знакомый номер телефона доктора Моррисона. Гудки последовали тотчас же. Чуть погодя трус во мне намеревался отключить звонок, но доктор оказался проворнее.

— Доктор Моррисон слушает вас.

— Здравствуйте, док.

— Мистер Ньюман, неужели это вы? — спустя паузу спросил он. Ему был знаком баритон моего голоса.

Мое молчание послужило согласием.

— Я очень рад, что вы, наконец-то, позвонили.

Мы договорились о встрече на следующий день. Сказать, что мне стало легче после звонка, я не мог. Но должен был попробовать все начать сначала ради девушки, которая только что вышла из ванной комнаты в одной тоненькой сорочке с полотенцем на голове. Бледная, с осунувшимся лицом и острыми плечиками, она приблизилась ко мне и уже стояла рядом, поблескивая на свету лампы россыпью оранжевых веснушек. Чуть позже я намеревался собрать их губами с ее тела.

— Как ты себя чувствуешь?

— Немного лучше.

Она казалась такой беззащитной и манящей. Мои руки находились в карманах спортивных штанов. Вот и отлично. Необходимо было сдерживаться, чтобы не натворить глупостей. Я сполна заставил ее сегодня пострадать, как всегда думал о себе и только. Поэтому, беспокоиться о состоянии Вивиан было самым основным и главным.

— Тебе необходимо отдохнуть. Поднимайся наверх, а я пока соображу нам ужин.

Ее глаза печально и безотрывно смотрели на меня, боясь подойти ближе. Как будто час назад не было откровения, той родственной связи, что поначалу напугала, а позже подвела нас на максимально близкое друг к другу расстояние.

— Хорошо, — тихонько произнесла девушка и направилась к ведущей в ее комнату лестнице.

Оставшись наедине с собой, я шумно выдохнул,задумываясь над всем, что сегодня произошло. Ненадолго. Обеспокоенные мысли прервала потребность в скорейшем приготовлении пищи, о котором напомнил урчащий желудок. Спустя минут сорок я поднялся к Вивиан с наспех приготовленным ужином. С оживлением и аппетитом в глазах она кинулась на то, что трудно было считать приятным на вкус. Однако я старался.

— Побудь со мной, — пролепетала она, когда я собрал полупустые тарелки, ставя их на поднос и намереваясь выйти из комнаты.

Молча, я оставил посуду на письменном столе и забрался к ней на аккуратно застеленную кровать. Мы легли лицом друг к другу, и какое-то время смотрели прямо в глаза. Она была такая восхитительная, отчего кожу рук покалывало от необходимости касаться ее.

Даже не пытался удержать себя от желания. Хватит.

Дотронулся пальцами до нежной скулы, провел ими вниз по подбородку. Она закрыла глаза и приблизилась, нуждаясь в моей ласке, потерлась носом о мой нос как маленький зверек. В который раз мои губы потянулись к ее приоткрывшемуся выразительному рту. Он был теплым и таким мягким, подталкивающим к великому греху. Поцелуй вынудил позабыть обо всем на свете: кто она и кто я, о ее беременности и моей несостоятельности, о том, что нас ждут трудности и нераскрытые тайны прошлого.

Но все это могло быть оставлено на потом, чтобы сейчас дать возможность пробежаться рукой по женскому изгибу в районе бедра и закинуть ногу на свою талию, а рыжеволосую голову расположить на своей груди. Пока Вивиан начинала рассказывать о детстве, ее голос растворялся где-то внутри меня, заставляя поглощать и слышать каждое ее слово.

— У меня никогда не было отца, но я бы очень хотела его иметь. Наверное, мне не хватало мужской заботы, что так легко входила в доверие, надеясь стать кому-нибудь любимой и необходимой.

— Мне отца хватило сполна. Я бы очень хотел, чтобы его никогда у меня не было.

Вивиан — вторая по счету женщина, с которой я делился секретом. Девушка пролепетала, что хочет рассказать все о своей жизни, в свою очередь, и я не скрывал.

— Я считала свою бабушку настоящей матерью, пока в один вечер она не рассказала все сама. Родители разбились на машине, когда я была совсем крохой. В их автомобиль врезался пьяный водитель. Не справился с управлением. Он выжил, а они нет.

Гребаная карма.

Мой черед.

— Отец убил мать на моих глазах.

Вивиан отодвинулась, чтобы с сожалением взглянуть на меня и провести рукой по волоскам на щеке.

— Он не ожидал. Все вышло случайно. Его посадили в тюрьму на несколько лет, а меня с сестрой разбросали по семьям.

Никто из нас не прерывал друг друга, чтобы задавать наводящие вопросы. Каждый из нас делился фактами прошлого, превращая их невзначай в сравнения между собой. Становилось легче оттого, как мы обнажали боль наряду с переживаниями.

— После смерти матери мне было совсем одиноко, — продолжила Вивиан, — и Томас все делал для того, чтобы я доверилась ему. Он стал первой моей ошибкой. Вскоре на смену пришел Флойд — более расчетливый и жестокий. Он нуждался только в моем теле, а душевное состояние растаптывал, не задумываясь.

— Отец покончил с собой в тюремной камере. Не смог пережить всего, что случилось по его вине. Судьба раскидала нас с сестрой по разным уголкам планеты. Какое-то время я держался рядом, пока не убедился, что она была в безопасности. Мне до сих пор мало что известно о ней, кроме того, что она воспитывалась в хорошей семье.

Вивиан молчала, только слушала, вбирая в себя воздух.

— Как только мне стукнуло восемнадцать, один добрый человек разглядел во мне творческую личность. Тогда я только начинал писать, а вот играть на гитаре умел с детства. Помню, это раздражало отца. Он расценивал любой мой проявленный интерес к искусству как пустое времяпрепровождение. Мечтал, чтобы его непутевый сын стал юристом, каким не смог стать он. Но я никогда не интересовался подобным. Во всех моих музыкальных начинаниях меня поддерживала только мама. Жаль, что она прожила так мало.

— Когда мне становилось плохо, я сбегала в мир поэзии, — тихонько пропела Вивиан.

— Мое любимое местонахождения.

— Я чувствую, как твое сердце поет об этом.

После непродолжительной паузы, она тяжело вздохнула и вновь прислонила голову к моей груди. Тем временем я касался ее подбородком, вдыхая до боли приятный аромат розы.

— Мы полюбили друг друга, когда я был на пике славы. Линда восхищалась всем, что я делал, и это вселяло в меня невероятную уверенность. Казалось, ничего не предвещало беды.

Чувствовалось, как Вивиан напряглась в моих объятиях, ни в коем случае я не хотел расстраивать ее дальнейшим рассказом. Но наши взгляды, молча, договорились не утаивать информацию друг о друге. Именно это являлось первым пунктом в нашем с ней доверии.

— Флойд никогда не разделял моего увлечения. Однажды я застала его за чтением моих стихов, глумливые комментарии по этому поводу очень ранили меня. Пришлось вырвать из его рук тетрадь с записями и выбросить ее. С тех пор я больше не сочиняла.

Я понимал ее как никто другой. Но в истории с этим Флойдом интересовала вовсе не творческая ее сторона, хоть пообещал себе вернуться к стихам Вивиан немного позже. Меня томило ожидание того самого момента, во что превратилась ее дальнейшая жизнь. Я терпеливо ждал, когда она поделится им.

— Уолтер Хьюз — обладатель громадного состояния. Он стоял во главе руководства строительной компании, построенной годами одной семьей, прямым наследником которого являлся Флойд. Никто и предположить не мог, что однажды Уолтер — дядя Флойда — увидит во мне нечто большее, чем обыкновенную бездомную девушку, какую видели все остальные. Примет меня в свою семью, как собственную дочь. Даст работу в компании. Сделает все для того, чтобы раскрыть мой талант и потенциал в сфере его бизнеса. Признаюсь честно, я была слишком далека от всего этого. Никогда не нуждалась в состоянии, деньгах и прочей роскоши семьи Хьюз. Не по собственной воле судьба свела с хладнокровным и расчетливым его племянником. Поначалу он содержал меня для своего удовольствия, затем несколько раз клялся в любви и уже готов был сделать женой. Однако вечные побои и запугивания до смерти в случае побега, заканчивались мольбой о прощении, а с моей стороны — подавлением себя как личности. Уолтер был единственный, кому действительно было до меня дело. Не могла его бросить. И как видно, Флойда бросить я тоже не могла.

Я едва сдерживался. Одно его имя распаляло внутри меня неконтролируемую ярость, но я не был намерен прерывать Вивиан и слушал дальше, пытаясь понять логику его безумных поступков.

— Флойд в прямом смысле слова «сошел с ума», когда однажды в обществе своих партнеров Уолтер в шутку произнес, что видит меня в качестве своей преемницы, пока подлинный его наследник вел разгульный образ жизни и мало заботился о делах компании. Тогда-то и начался постепенный отсчет того сумасшествия, что творилось в моей жизни. Лучше бы я сидела в комнате и не высовывалась, о чем не раз предупреждал меня Флойд.

Чем дальше, тем невыносимей было слушать об этом ублюдке и о том, как Вивиан по воле рока запуталась в их семейной паутине. Видимо, каждый из них плел какие-то свои интриги. По его прихоти девушка испытывала оскорбления со стороны общественности. Вдобавок ко всему эта тварь поднимала на нее поганую руку. Беззащитную выставлял на посмешище, только, чтобы укрепить свое положение невиновности в глазах богатого родственника и его свиты. Ради денег своего дяди он разрешал своим дружкам прикасаться к ней против ее воли, каждый раз ставя ее на место шлюхи. А она нисколько не была ею. Как я и думал, подонок вдолбил это насильно в ее голову и не забыл обрюхатить.

Сдерживая порывы гнева, я прижимал ее к себе крепко-крепко.

— Он не отпускал меня, постоянно клялся, что все было в последний раз, и я верила ему. Я слабая, Бьорн.

— Ты не могла сбежать. Ты милосердная, думала, что каждый раз, когда давала ему шанс, он изменится.

— Его брат Грег обещал помочь, — продолжала она шепотом. — Я попыталась сбежать в ту ночь, когда он дал мне деньги и поддельные документы, лишь бы я исчезла из жизни их семьи. Так было лучше для меня и их семейной репутации, которую, по словам Флойда, я старательно подпортила. Последний в конец обезумел. Его люди отыскали меня в другом городе. Избили и унизили. — Она вздохнула и покачала головой. — Таким образом, он показывал, кто был хозяином положения. Будто ставил жирную точку в нашей с ним истории. Слава Богу, я отключилась и не помнила, как все происходило на самом деле.

Зато помнил я.

Я отказывался слышать о том, как кучка таких же придурков, как он сам, сначала поиздевалась, а после вышвырнула ее из жизни богатой семейки, оставляя умирать. За что? И главное, где? У моста. Возле того места, где погибла Линда.

Карма. Бывает. Разной.

Я поклялся себе, что отыщу м*дака и заставлю ответить за каждую ссадину, за каждый синяк на теле Вивиан, за каждую пролитую слезинку.

— Наверное, он думает, что я мертва. Иначе, давно бы нашел меня.

— Не только он, не забывай о его брате и так называемом дядюшке, — не утаивая злости, процедил сквозь зубы.

— Второму никогда не было до меня дела. А что с третьим — я не знаю. Не держу на него зла.

Они все могли быть опасными для нее. Узнай о том, что она осталась жива и беременна, они не прекратили бы свою охоту. Кто знал, какие изощренные идеи могли вариться в голове ублюдка Флойда.

— Твой секрет будет только нашим, — я обхватил ее губы в быстром поцелуе, желая поскорее сконцентрироваться на ней и не бередить столь ненавистное прошлое.

— Бьорн, поклянись, что не станешь разбираться. Они слишком опасные люди, я не хочу тебя потерять, когда едва приобрела. Нужно просто позабыть обо всем и продолжать жить дальше.

У нее может быть и выйдет, а у меня — нет. Проблема в том, у моей памяти не было провалов. Будет тяжело выкинуть ее рассказ из головы и всю жизнь до меня.

— Здесь, со мной, ты в безопасности. Я не дам тебя в обиду, слышишь?

— Я знаю, — головой закивала в ответ.

— Тебе нужно думать о себе и ребенке, — пальцами приподнял ее за подбородок, заглядывая в глаза. — Я вас не брошу.

— Спасибо, — прошептала в мои губы.

— Не благодари меня.

— Почему ты это делаешь?

Протяжный вдох, и похожий выдох вырвался из моей груди.

— Пожалуй, я тот, кто действительно должен был тебя спасти.

— Но для чего? — ее зеленые глаза отражали надежду и нежность.

— Для того чтобы самому жить дальше.

Запах Вивиан сводил с ума, ее волосы щекотали, будоража обоняние, глаза светились теплом, неглубокая морщинка на лбу отчетливо прорисовывалась от удивления, услышав мой ответ.

— Не хотел продолжать существование, пока не появилась ты. И сегодня я отчетливо это понял. Прогоняя тебя, силился отрицать свои чувства и эмоции, что с каждой минутой лезли наружу, не скрывая очевидного. Я отпускал тебя, Вивиан, надеясь, что в твоей жизни появится тот, кто смог бы подарить тебе действительно полноценное счастье.

Она взглянула на меня в поисках ответа, пелена заволокла ее глаза дорожкой набежавших непрошенных слез.

— Два года назад я прошел курс лечения и шел на поправку. Но тщетно. Мой лечащий врач настаивал на продолжении, пока была возможность, которую я все-таки упустил наравне со временем. Без понятия, как обстоят сейчас дела.

— Почему ты отказывался? — ее голос дрожал.

— После смерти жены я долгое время жил во мраке, мне было наплевать на реальность, не говоря уже о собственной жизни. Линда погибла по моей вине, когда я отпустил ее. Сегодня мой поступок не был чем-то отличающимся от поступка двухлетней давности. Мне очень жаль, Вивиан. Позволить тебе остаться, означало бы стать частью моей безысходной, возможно, скоротечной жизни; либо дать тебе уйти, и тогда я потерял бы свой последний шанс на спасение.

С необъяснимой радостью и щемящей теплотой в груди я смотрел на слезинку, сбежавшую по ее щеке. На припухшие губы, которые она покусывала, когда слушала меня. На раскрасневшийся нос, усыпанный мелким янтарем веснушек. Я так сильно хотел эту девушку, что и не передать словами. Сердце не прекращало биться только из-за нее.

Прикосновение жгучих губ на секунду заставило позабыть о недуге, который повлек неприятный разговор. Но я должен был спросить еще раз, предоставить ей выбор разумным способом, не прогоняя из собственного дома.

— Всю свою трусость и безнадежность я оставил там, далеко за пирсом, в глубинах озера, в чаще леса. Ты все еще хочешь жить здесь? Чувствовать мое присутствие, мою любовь и заботу, которую я в силах дать тебе? Быть со мной, видеть как постепенно и медленно я угасаю, зная, что в один день я могу уйти и не вернуться…

— Бьорн…

— Остаться только в памяти…

— Нет, пожалуйста, — ее кулачки сжимали футболку на моей груди, слезы капали из глаз, когда я был беспощаден.

— И знать, что все это время я любил тебя, и все что ни делал, делал только ради тебя.

— Замолчи, Бьорн! — ее всхлип резал сильнее ножа. — Замолчи!

Я задыхался и одновременно чувствовал облегчение: озарение пришло, когда его не звали. Я уже любил ее — эту девушку, свою Вивиан. И даже если было несчастливым прошлое, еще не означало невозможным будущее. Главное, что сейчас мы были обнажены друг для друга в словах, поступках, собственных мыслях.

В который раз пальцы запутались в волосах солнечного цвета, а ее в ответ сжимали мои.

— Ты… — губы Вивиан дрожали, и я поклялся себе, что еще много-много раз буду пробовать их вкус, наслаждаясь нашей жизнью. — Ты не оставишь меня, потому что не выполнил своего жизненного предназначения.

— Что именно?

— Самого главного, — она зажмурила глаза и потерялась носом о мою щетину. — Стать отцом.

И было абсолютно неважным, о чьем ребенке шла речь.

— Ты нужен мне, — шепнула она в губы. — Слышишь? Ты нужен нам.

— Как и вы мне, — прошептал я в ответ.

Я еще долго держал в объятиях плачущую Вивиан. Наблюдал ее обсыпанное веснушками лицо, легонько дотрагивался до него губами. Ждал, когда наступит покой, за которым обмякшее тело последует в сон, и мысленно благодарил судьбу за подаренные счастливые мгновения.

Глава 3 А ты в моем сердце…

Покинув кровать Вивьен, Бьорн был уверен, что после столь драматичного на события дня, девушка охотно погрузилась в сон. Но она лишь претворилась спящей. На самом деле, спать Вивьен вовсе не хотелось. Ни в этот раз.

Продолжая лежать, она размышляла о его словах, его прошлой и настоящей жизни. А также о своей роли в его судьбе.

Нет, Бьорн не мог спокойно рассуждать о том, что с ним происходило. Было невозможным наплевать на собственную карму, как будто жизнь являлась вовсе не его, а обыкновенного прохожего, что смерился со всеми ее ужасными событиями. Ни о какой вине не могло быть и речи, если покойная жена самостоятельно приняла решение уйти от него. Бросила, осознавая, что он ни в ком так отчаянно не нуждался, как в ней. Он и сейчас не переставал упрекать себя во всех грехах. Все, что он делал — это продолжал существовать в пелене мрачных воспоминаний, когда ему необходимо было всего лишь проявить желание и интерес к дальнейшей жизни.

Вивьен слышала, как в душевой комнате включился кран, позволяя мягко журчать воде. Очевидно, Бьорн смывал все тяготы прошлого, и, не раздумывая, девушка вскочила с кровати, желая быть там, чтобы позволить им очиститься вместе.

Она знала, чего хотела, и чего именно желал он — быть необходимыми друг для друга. Ведь Бьорн сам сказал, что нашел ее, и обрел, наконец-то, покой. Так почему же она продолжала все еще сомневаться в его искренности?

Только не сегодня. Ни после того, когда души были оголены.

Отбросив все сомнения в сторону, девушка уверенным шагом подошла к двери и приоткрыла ее.

***

Вивьен

Головокружение чувствовалось незначительно, желудок не скручивало от рвотных позывов. Самочувствие пришло в норму, кроме сердца. Оно ощущалось в груди по-другому: приятное чувство легкости, освобождения, без намека на ранимость, но с горьковатым привкусом. С каждым днем нам придется узнавать друг о друге что-то новое, мириться с отголосками прошлого, живя настоящим. Одна мысль о существовании с Бьорном безоговорочно окрыляла. Мне хотелось петь, улыбаться душой, озарять все вокруг лучиком своего счастья и тепла. Я действительно была нужна ему, а он был нужен мне. Мы питали друг друга жизненной силой, обменивались воздухом, нуждались в ощущении взаимной невесомости. Иначе было не выжить.

Из душевой кабинки раздавался шум воды. Дверь была приоткрыта, позволяя просачиваться и растворяться в воздухе пару. По сравнению со мной, Бьорн выглядел горой, и обстоятельство тесного пространства в одноместном душе совсем не останавливало. Я прикоснусь к нему, почувствую его, обменяюсь с ним энергией и особым состоянием. Дам ему частичку своей жизни, отчего, возможно, ему станет лучше.

Открыв дверь, я немного помедлила, но все же вошла. Сняла через голову сорочку и бросила на пол рядом с душевой. Остальное белье последовало незамедлительно. Приоткрыв шире дверцу, шагнула с колотившимся сердцем в груди.

Он слышал. Он знал, что я приду, догадки вибрацией исходили волнами от его наготы. Чувствовал, когда стоял ко мне спиной под горячими струями, чьи капли привлекательно стекали по его мощному телу.

Этим мужчиной я могла бы любоваться вечность, его обнаженное тело выглядело по-особенному, пока он находился в вертикальном положении с опущенной головой, демонстрируя внушительных размеров спину, продолжение которой переходило в узкую талию. Мой взгляд скользнул ниже, чтобы полюбоваться мышцами крепкого зада и сильными ногами, расставленными на ширину плеч. Что было говорить о руках, когда под изрисованными чернилами мускулистых предплечий выделялись вены. Бьорн нес в себе такую мужественность, в результате которой я никогда бы не подумала, что у него могут быть проблемы со здоровьем. Не к чему было придраться, даже если бы я хорошо присмотрелась. Но все же…

Шагнув вперед, я прижалась своим телом к этой громадине из мышц. Медленно, очень медленно, едва касаясь подушечками пальцев, блуждала вверх по его рукам, чтобы позволить им сомкнуться, образовав кольцо объятий в районе мужской груди. Теперь мы оба стояли под омывающим нас «дождем». Уткнувшись головой в спину, я обнимала его, молясь, чтобы он не исчез, не отвергнул меня, не пропал из рук, словно сладкий мираж. А он всего лишь глубоко и ровно дышал, в унисон моему дыханию.

Бьорн покачнулся, заставил отступить назад и сбросить руки по бокам. И глубоко проникающий взгляд незамедлительно встретился с моим — так дерзко поглощающим его образ безо всякого стыда. В тот момент я жаждала быть водой, что била по его спине и плечам, что скользила змейкой по телу, прячась в самых потаенных уголках атлетически подтянутого тела. Хотела стекать по черным волосам, разглаживая блестящие длинные локоны. Бежать по векам и губам, чтобы застрять там не надолго, а затем проделать влажную дорожку по горлу вниз и далее.

Бьорн был здесь. Рядом со мной. И ощутимо распространял томительное ожидание, превращая в дикое возбуждение всеобщее состояние.

Слишком душно, слишком горячо, слишком влажно.

Его губы разлепились на выдохе. Я облизнула свои. Так долго не могло продолжаться.

Бутылочка с гелем стояла позади него, призывая взять ее, чтобы намылить руки. Не отрывая от мужчины взгляда, я дотянулась и схватила предмет. Нажав на колпачок, пару вязких капель с густой жидкостью разместились на моей ладони. Мыльной рукой я провела по его крепкой груди, уверенно спускаясь ниже — к соску с блестящей штангой. В этом была какая-то своеобразная сексуальность — проколоть один сосок, а не оба. Так и манило прикоснуться к нему, и не только руками.

Бьорн бездействовал не долго. Он протянул ко мне ладонь, чтобы ласково погладить волосы, нежно, словно изучая, очертить пальцем скулу и затем дотронуться до очертаний шеи, впадинки на ней, где блестела капелька воды, и устремиться к ключицам, приблизившись к груди.

Отобрав из рук бутылочку с гелем, он выдавил ее содержимое на мою грудь, и влажные тягучие дорожки заскользили по набухшим соскам. Побаливая от возбуждения, они торчали под напором его горящего взгляда. Мне не стало легче, когда он пальцем покружил возле одного из них, сорвав с меня едва ощутимый стон. Приятное прикосновение продолжало будоражить мою разгоряченную кожу, мысли и чувства. И только емкость с чудо-гелем заставила прийти в себя, приземлившись с характерным звуком у наших ног. Но не надолго.

Тем временем, уже пальцы обеих рук изящно скользили, трогали, слегка сжимали, вычерчивая мокрые линии, оставляя за собой дорожку мурашек. Мне нужно было ощущать его кожу в ответ, ни в коем случае не прерывать подобный контакт, полностью будоражащий, играя с нервными окончаниями.

Теперь все было иначе. Он никогда не причинит мне боли. Это был он. Это был Бьорн.

Руки сами потянулись вперед. Сначала уперлись о твердый живот, чуть провели ногтями вниз. Мужские ладони вторили моим движениям у живота, желая смять нежную кожу. Я прикусила губу и отклонила голову назад, почувствовав легкое скольжение его ладони туда — в самый центр чувств и несдерживаемых эмоций.

Еще…

И еще…

Он заставлял выгибаться дугой, хватать его за плечи, пока ноги отказывались держать меня прямо.

Бьорн не давал прийти в себя, умело кружа пальцами у самой сердцевины наслаждения.

— Твое положение… — выдохнул он на ухо, но продолжал томительную ласку. — Мы можем навредить. Хочу, чтобы у нас все было правильно. Все было по-другому.

У нас. Я тоже хочу. Всего. С ним.

— Могу сделать тебе больно, — мужские пальцы прекратили ласкающую пытку, действующую на меня, как дурман, и я почти охрипла от внутреннего отчаяния.

Это было совершенным издевательством прекращать то, что мы начали. Мое тело горело в протесте, безысходно нуждаясь в нем, но я подчинилась.

— Хорошо, — прошептала и не удержалась, накрыла его влажные губы протяжным поцелуем, который почти к черту перечеркнул все вышесказанное.

— Вивиан, — Бьорн едва оторвался от моего рта. Другой рукой он приподнял за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

Мне было не скрыться, не убежать, но я прикрыла их от внезапно нахлынувших чувств.

***

Флойд.

Он всегда присутствовал в мыслях рядом. А я хотела видеть перед собой только одного мужчину.

— Это я — Бьорн. Здесь. Сейчас. С тобой, — мужской голос сексуально хрипел, доставляя слуховое наслаждение. — Не прячься.

— Я не прячусь, — активно замотала головой, открывая глаза.

Я находилась в объятиях огромного обнаженного парня, который нуждался в одной рыжеволосой, хрупкой женщине, что стояла перед ним, ощущая не только его внушительную твердость. Все его тело было напряженным и готовым, принять меня такую, какой я была. Ощущение маломальской неуверенности, страха и стыда под добрым ласковым взглядом шумно разбились, словно волны о камни.

— Признайся, что чувствуешь. Скажи, что ты знаешь, что я не обижу тебя.

— Ты не обидишь меня. — Мои пальцы очерчивали скопление волосков на мужской груди. Его руки блуждали по мне в ответ, сжимали грудь, играя с ноющими от боли горошинами. — Я чувствую, твои прикосновения лучше всякого лекарства. Ты исцеляешь меня, так же, как я исцеляю тебя.

— Даже не сомневайся в этом.

Не разрывая зрительного контакта, я опустила руку и обхватила его плоть, наполненную предвкушением разрядки, позволила себе ее легонько сжать и получила вознаграждение в виде моментально сорвавшегося стона.

Мы завелись с пол оборота. Обхватив губами мой рот, пару раз Бьорн издал звуки на низких тонах, пока ладонь не переставала старательно и ритмично ласкать, доводя его до крайнего восторга.

Боже, он рычал. Рычал и целовал мои губы, как изголодавшееся животное поглощало любимую пищу. Все катилось к чертям: наше прошлое, ошибки, страдания, страхи, болезни и сомнения. Вода продолжала бить по нашим плавящимся телам. Равномерные мои движения сменяли плавные и резкие толчки рукой, заставляя Бьорна сквернословить и выдавать едва различимые фразы о моей полной принадлежности ему.

Теперь мы не смотрели друг на друга. Оба взгляда были направлены на действие моей руки, где он быстро увеличивался и вот-вот подходил к краю. Я не стала медлить, и сделала все, чтобы семенная жидкость поскорее обдала своим теплом мою кожу, а его стон и рваное дыхание заполнили пространство.

Мы не успели отойти от первого, как пришли ко второму. Бьорн уже скользил ртом по моему торсу, уделяя внимание всему, что попадалось на его пути: ключице, груди, острым набухшим вожделением соскам, плоскому животу. Не только язык, но и руки изучали все мое тело, как будто боялись упустить из виду любое мое нервное окончание, заставляя в прямом смысле изнемогать. Мою грудь сжимали стоны, раздирало рвущееся наружу удовлетворение. Если бы я не сдерживала себя, я бы закричала так, что у Бьорна заложило уши. Но он не спешил, прислушивался к отголоскам моего тела на свои прикосновения.

Опускаясь на колени, не давая прийти в себя, он приподнял меня невысоко и закинул ногу на мощную гору из плеч, с силой прижимая спиной к стенке душа. Таким образом, позволял возвышаться над собой моему крохотному изнывающему телу.

Влажная кожа заскрипела по стеклу. Рука уперлась в одну из стенок, вторая — держалась за его голову, как за спасение, когда Бьорн подстроился и раскрыл мои бедра. Мужские губы и дыхание находились рядом — вблизи от вулкана моих эмоций. Я едва удержалась, чтобы не упасть, когда скользкое прикосновение языка пробовало меня. Неудобное, маленькое пространство не имело значения, только то, что он делал — так старательно и нежно. Поначалу. А потом с невероятной силой и настойчивостью, когда скользящие ритмичные движения внизу живота, вибрирующие из его горла стоны, начали добавлять дополнительный эффект фейерверку наслаждения и без того насыщенных красок. Волоски его отросшей щетины прибавляли неописуемых ощущений подобно новому открытию. Он аккуратно облизывал каждую складочку, прихватывал комок губами, любовно оттягивал скопление ярких ощущений и возвращался заново к жаркому прикосновению. Сильные мужские руки мяли все на своем пути, мои — отчаянно цеплялась за влажные стенки душевой, никак не найдя себе применение и место. С таким напором чувств я, должно быть, нарисовала на матовых стеклах изображения нашей разгорающейся страсти или чего-то подобного.

Все заволокло пеленой, лишь безысходно ловила ртом воздух, вонзаясь пальцами в мокрые волосы Бьорна. Похоже, мои руки, что так старательно держали и направляли его голову, нашли для себя удобное место обитания. Чтобы восполнить искру, бедра задвигались над его головой, помогая телу и разуму достичь того сладкого максимума. Еще пара движений, и я взорвалась, взлетела на самую высь, чтобы задержаться там некоторое счастливое мгновение и вернуться назад. Опасть телом вниз. Нет, не в пропасть. В объятия человека, который будет держать меня крепко до самой смерти.

Слезы без разрешения растеклись по щекам от настоящего и искреннего удовлетворения. Наши тела были переплетены в едино целое, чего нельзя было отрицать о самих душах, соединенных с самого начала.

— Так и думал, — тихонько усмехнулся Бьорн, и я вопросительно посмотрела на него. Его глаза застилала дымка умиротворения. — Ты вся на моих губах. Моя. Персональная. Роза.

«А ты в моем сердце, Бьорн. Ты давно уже там».

Мне не хватило мужества признаться ему в этом, спрятала смущение, уткнувшись в его мокрую шею. Мужской аромат перебивал легкие, в окутанном дурмане была так уютно, что я позабыла о времени и месте, где мы находились.

— Что случилось? — Бьорн выглядел озадаченным, когда я вновь посмотрела на него, размышляя.

— Подумать только, сегодня я принимаю ванну в третий раз.

— Поправочка — это душ. И, прошу заметить, со мной — впервые.

Я искренне улыбнулась и коснулась губами его рта в легком поцелуе.

— Предлагаю взять это за правило.

— Согласна.

— Прозвучало как в храме.

В глазах Бьорна горел озорной огонек, а на губах расцветала искренняя улыбка. Он начинал шутить, и это расслабляло не только обстановку, но и все ситуации между нами.

— Ты кое-что забыл, — вернулась мыслями в атмосферу, царящую вокруг пирса.

Он глянул на меня со всей серьезностью, поднял глаза кверху, как будто задумался.

— Нет, не забыл, — и быстро дотронулся до губ своим ртом.

— Гитару на пирсе, — подсказала я, просто, чтобы сменить тему «храма». От одного представления меня — в белом платье рядом с ним, одетым в костюм жениха, — побежали сладкие мурашки счастья.

— Ах, это. Не переживай, она не пропадет.

Я сразу вспомнила его слова о существующем одиночестве в этом месте.

— Как хорошо, что мы здесь одни, — довольная мыслью потянулась и расслабилась на нем.

— Как хорошо, что ты здесь. Со мной, — многообещающе прошептал Бьорн.

***

— Почему ты ненавидишь Уолтера? — мой неожиданный и давно интересующий вопрос удивил Флойда.

— Это так заметно?

— Так кажется.

— Уверена, что не хочешь испортить себе аппетит, узнав правду?

Флойд отложил в сторону столовые приборы, продолжая прожевывать пищу.

Он пригласил меня на ланч посреди рабочего дня в местный ресторанчик, за что я была ему очень благодарна. Небольшой перерыв был просто необходим. Работа в его компании выматывала жутко, ее всегда было много, но мне нравилось то, чем я занималась. По правде говоря, ничем сверхъестественным, и Уолтер хвалил, подбадривал мою успеваемость в сфере бизнеса огромного строительства. Не то, чтобы я напрямую подчинялась ему, но дядюшка наведывался каждый день с определенным беспокойством по поводу моей работы. И, казалось, сам Флойд свыкся с идеей моего присутствия в их компании, что также не могло не радовать.

Это был один из тех редких случаев, когда он казался спокойным и уравновешенным, смирился с тем, что я была устроена на работу дяди под некоторым его присмотром. Дни шли, время летело. Иногда мне казалось, что у нас могло бы все получиться, но частые вспышки агрессии Флойда достаточно портили ту с трудом уравновешенную часть, что следовала за длительными ссорами и причинением боли.

— Ты же знаешь, что можешь доверять мне. Я никому ничего не расскажу, — спокойно произнесла между приемами пищи.

Он по привычке обдал своим льдом — серо-голубым взглядом. На этот раз вид его был уставший, изнуренный и слегка потрепанный. Недосып одолевал Флойда вдвойне, коньяк и виски оставляли свой похмельный отпечаток. И он никогда не прислушивался к моим словам. Как он утверждал, я не имела права навязывать ему идею о правильном времяпрепровождении и жизни как таковой, поэтому, и не лезла в его душу.

— Когда я был маленьким и смышленым не по годам, — начал он, — то понял, мама любила другого мужчину. И этот другой оказался никем иным, как братом моего отца.

— Уолтером?

— У моего отца разве был другой брат?

Я пожала плечами, готовая слушать его рассказ дальше.

— Сейчас ты думаешь, почему я все еще помню об этом.

— Ума не приложу.

— Потому что он ее убил.

Его рука заново схватила со стола вилку, и Флойд как ни в чем не бывало, продолжил свой обед.

Вот так просто. Убил.

Слова были произнесены, как ничего не значащее. И в то же время, в его тоне присутствовала затаившаяся злоба, горящий годами гнев, с превеликим удовольствием покрывая мою кожу инеем.

— Ее и его. Мать и отца.

Флойд определенно был беспощаден.

— Т-ты, — я начала заикаться, — точно в этом уверен? Они ведь, насколько мне известно, разбились при взлете частного самолета.

Его глаза насмешливо наблюдали за мной, и я сжалась в комок, решая больше не задавать глупых вопросов.

— K сожалению, у меня мало доказательств, — решил-таки мне ответить после испепеляющего взгляда. — Я слышал его разговор по телефону. С кем-то мне неизвестным. Он утверждал, что отец должен был полететь один, а мать — ни в коем случае. Планировалось, что она откажется от полета, но в последний момент передумала. Уолтер этого не знал.

— Получается, что, авиакатастрофа подстроена. И если это так…

— Это так.

— То миссис Хьюз должна была остаться в живых и, в конечном счете, с Уолтером.

— Работа в компании тебе идет на пользу, — не переставал он подтрунивать надо мной. Я мысленно отмахнулась от его издевки, все еще пребывая в своих собственных умозаключениях.

— Но ты уверен, что и она его любила?

— Я много что слышал своими ушами, много чего видел своими глазами, и, поверь, когда отец узнал об их интрижке, ей мало не показалось.

Неудивительно, что маленький мальчик не видел ничего хорошего в своем детстве, если только деспотичного отца и мать-изменщицу.

— Он отобрал у меня все, — Флойд не переставал обвинять во всех бедах Уолтера.

— Почему только у тебя? А как же Грег.

— Не будь глупой, Вивьен, Грегу всегда было плевать на судьбу компании.

— Мне показалось обратное. Он явный соперник.

— Не говори чушь, у него нет никаких шансов.

Шансы есть всегда.

Я вспомнила, как однажды увидела его наедине с парнем, чье рабочее место находилось в здании корпорации рядом с моим. Они стояли в конце коридора, окутанного темнотой, уверенные в своей неприметности. Картина увиденного шокировала, и я застыла на месте, когда Грег и его подчиненный вели себя как… влюбленная пара? Вряд ли мне почудилось. Они целовали друг друга, шепча едва разборчивые фразы. Что все это могло означать — не являлось моим делом. У каждого в этой семье была своя жизнь, и я не стала расспрашивать Флойда об увиденном. Мое любопытство всегда его раздражало.

— Ты что-то знаешь? Пока работала, могла наслушаться о нашей семейке всякого.

Не верь никому.

— Даже тебе? — черт дернул меня за язык.

«Да, Вивьен, ему не верь в первую очередь», — уже давно кричало мое нутро.

— Пойдешь за меня замуж?

Флойд выстрелил прямо в лоб, затем подмигнул, когда я в удивлении открыла рот, не зная, что ответить.

— Видишь, поверила. Я же говорил, своими расспросами ты только испортишь себе аппетит, — он указал вилкой на мою почти нетронутую тарелку с едой.

Ощущение такое, как будто зарядили смачную оплеуху. В который раз. Звонко и с удовольствием.

Не глядя на меня, Флойд тут же принялся доедать обед со свойственной ему невозмутимостью. Аппетит и вправду пропал.

Глава 4 Ради Вивиан

На следующий день Бьорн посетил доктора Моррисона с утра пораньше. Нескончаемая лекция врача о состоянии здоровья его пациента и убеждения насчет зря потерянного времени значительно раздражали. Но Бьорн сидел и помалкивал, поскольку понимал, что от его бесполезного спора теперь мало, что зависело. Последние прожитые два года могли отобрать шанс на улучшение его жизни. Ему только и оставалось, что пожимать плечами, надеяться да произносить до боли известную поговорку: «Все, что ни делается, — все к лучшему». Возможно, это было правдой.

Бьорн не чувствовал ни одного кардинального изменения в организме. Да, его мучил своеобразный дискомфорт, периодически поясницу сковывало, словно тяжелой цепью. Но он давно привык к подобным ощущениям и едва ловил себя на мысли о плохом самочувствии, как тут же отмахивался от нее.

— Если два года назад вы проходили лечение медикаментозно, — спокойно рассуждал доктор, — то на сегодняшний день я не могу обещать, что этот метод для вас будет действенным. Чтобы знать все подробности, нужно детально обследоваться. По результатам анализов я сделаю выводы, будет ли необходимо вашему организму оперативное вмешательство или же нет. И не забывайте следовать лечению, которое я настоятельно рекомендовал вам, мистер Ньюман.

Обычно в присутствии Бьорна доктор Моррисон давал своему пациенту больше информации, настоятельных советов, но ни в этот раз. По крайней мере, так почудилось последнему. Невысокий пожилой человек, вид которого сразу выдавал род его деятельности, был надменен и предвзят. Что и было понятным. Вместо желания бороться за жизнь и принимать ее настоящей, Бьорн выбрал самый легкий вариант — пустил все на самотек. И пусть бы молился, чтобы и без того ухудшенное его состояние не добралось до критической отметки.

— На обследование можете ложиться хоть завтра, — подтянул к носу очки доктор, угадав молчаливый вопрос музыканта. — А дальше будет видно, как обстоят ваши дела. Но помните: положение, которое коснулось вас в раннем для мужчины возрасте, может измениться в лучшую сторону. Будем надеяться, что поведение опухоли осталось прежним, как и динамика ее роста.

***

Бьорн

Мне было тридцать два года на момент, когда, я жил достаточно счастливой жизнью. Имел самую красивую жену на свете, любил ее и получал такую же любовь взамен. В музыкальном творчестве активно собирал толпу фанатов. Пусть мои песни не были известны миллионам, но они были на слуху у нескольких тысяч. Вдохновение било неиссякаемым источником, желание жить и продолжать существование в своих детях стало основной для меня целью. Все шло своим чередом, я глядел на жизнь с надеждой, любовью и верой в счастливое будущее.

У меня было все для счастья. По крайней мере, так казалось. Я строил планы наряду с целью для ее достижения хватало и сил, и возможностей. Не задумываясь ни о чем, жил и радовался жизни. Ни о какой смерти и не мог подумать, не то, чтобы ее предположить. До определенного момента.

Мы с Линдой были охвачены идеей родить ребенка, и только спустя годы безрезультатных стараний, вдруг засомневался в себе.

Как оказалось, я был бесплоден. И надежда на возможность оплодотворения постепенно сводилась к нулю. Преобладающая надо мной слабость была тому причиной. Непонятно, каким чертом меня постигла участь болезни стариков. Еще никогда не казался себе столь жалким, когда доктор Моррисон резанул новостью ниже пояса, о том, что я вхожу в эти чертовы двадцать процентов по статистике заболевших в молодом возрасте.

Необходимо было сделать все, как он велел, а именно — пройти детальное обследование после длительного перерыва. Хоть завтра я был намерен стать подопытным кроликом, вот только Вивиан не должна была оставаться одна. Кто смог бы за ней присмотреть в мое отсутствие? С материальной стороной я твердо решил — понадобятся деньги с общего счета, который мы делили с Линдой на двоих, перестану выдавливать из себя унылое дерьмо, и, в конце концов, попытаюсь найти работу. Плевать, даже если это будет вакансия сапожника.

Теперь Меган.

Учитывая зародившуюся между девушками дружбу, она прониклась Солнечной. А я так и не удосужился извиниться перед ней. Впрочем, вот и появился шанс. Сама же Вивиан никого не имела кроме меня и Мег, которая как никто другой присматривала бы за рыжеволосой беременной девушкой. И, если последние сомнения насчет поведения подруги можно было смело отметать в сторону, все же я доверял ей.

Несколько продолжительных гудков в трубке, и черноволосая бестия снизошла на ответ.

— Меган…

— Если тебе нужна от меня помощь, то ты не по адресу. Но твои глубокие извинения все же выслушаю с удовольствием.

Ее приветствие прозвучало слишком намеренно, отчего я громко выдохнул и пробормотал:

— Прости, я был не прав.

— Звучит неубедительно и недостаточно. Бывай.

— Постой, — поспешил опередить ее. Наконец, набравшись смелости, я откашлялся.

С Мег лучше не шутить и не затягивать.

— Да, мне нужна твоя помощь.

— Вот как?

— Вот так.

— И чего ты хочешь Бьорн? Любви и ласки?

— Не совсем.

— Поздно. Я не пустоголовая, поняла, что совсем не привлекаю тебя как женщина.

— Да, ты не дура, — я был готов соглашаться с ней во всем, лишь бы она не сбросила вызов, но, похоже, моей солидарности ей не понять, поскольку девушка не переставала тараторить в трубку.

— Хочешь поплакаться?

— Определенно нет…

— Могу выслушать, но я тебе больше не подушка. Да и, кажется, теперь есть, кому можно выложить все как перед богом.

— Речь идет именно о ней, — не удалось замаскировать беспокойство в голосе, что немного отрезвило Меган, преображая ее привычно стервозную интонацию в тревожную.

— Что случилось?

— Вивиан беременна.

Такое чувство, что у моей собеседницы отнялся язык по причине ее утомительного молчания. Я лишний раз взглянул на экран телефона, убедиться, не отключилась ли она.

— Ей известно, кто отец ребенка? — наконец-то пришла в себя.

— Скорее нет, чем да.

— Дело — дрянь.

— Она потихоньку рассказывает о своей прошлой жизни.

— Почему раньше молчала?

— Это ничего бы не изменило.

— Тебе виднее.

— Она напугана.

— Тебя послушать, и ты не меньше.

Черт, это действительно было так.

— И что теперь с ней будет? Как она?

— Плохо себя чувствует.

— Токсикоз, боли в животе?

— Частые рвотные позывы.

— Бедняжка.

— Мы были на приеме у Лии, она уже провела осмотр и назначила витамины. В этом смысле все в порядке. Важно совсем другое.

— Поэтому ты звонишь мне, — послышался ее кроткий вздох. Мег не долго воевала и сдалась под моим напором по имени «Вивиан».

— Да. Какое-то время я буду находиться в городе и не хочу оставлять ее одну в своем доме, — я настороженно выжидал ее ответа.

— Я все еще жду твоих извинений, — тем не менее пробурчал ее настойчивый голос, да и мне не было смысла ходить вокруг да около.

Со стороны могло показаться, что мое раскаяние прозвучало ироничной клятвой, но слова носили поистине серьезный характер.

— Я знаю, что вел себя как м*дак, Мег. Впредь, обещаю, больше никогда не обижать свою лучшую подругу.

— Не утрируй, — представил, как вечно недовольное ее лицо осветила легкая улыбка. — Я поживу с Вивьен у тебя столько, сколько нужно. Но, чтобы ты знал, я делаю это ради нее и будущего малыша, а не из-за тебя, засранца неблагодарного.

И я тебя люблю, Мег. Также сильно.

— Спасибо, ты самая лучшая.

Я первым отключился, чтобы не слышать из уст брюнетки кучу бесполезного набора слов и остального женского бла-бла-бла.

Несмотря на всю ее стервозность, девушка была одной из тех, кто всегда оказывался рядом, предлагал свою помощь, прощал любые обиды.Например, как сейчас. А я, засранец, по ее словам, питал к ней вот такую своеобразную больную симпатию.

Вторую проблему я кое-как уладил. Оставалась третья — самая главная. Найти ублюдка. Понятия не имел как, но желание заставить его страдать переполняло всю мою сущность.

Пока находился в салоне своего старенького автомобиля, курить хотелось невообразимо. Из пачки торчала последняя сигарета, и я завис, осознав, что с табаком пора было завязывать. Нашарив в кармане куртки зажигалку, поднес сигарету к губам и, будто в последний раз, сделал протяжный вдох. Уж если я курил напоследок, то пусть бы этот процесс запоминался, как нечто интимное, нечто личное, неприлично возбуждающее.

Образ Вивиан мелькнул перед глазами без предупреждения, и я мысленно зацепился за него. Ее сладкие, как мед, губы, длинные до поясницы рыжие волосы, по которым скучали мои пальцы, желая накрутить их на кулаки до основания, притянув к себе, чтобы ощущать ее везде и глубоко. Глубоко в голове, глубоко в душе, глубоко в сердце.

Сделав третью затяжку, я откинулся на сиденье и прикрыл глаза, чтобы унестись мыслями в самое лучшее, что случалось со мной за последнее время — ощущение женской ласки, тепла, вкуса и удовлетворенного дыхания рыжеволосой красавицы обдавали жаром собственное тело. Сахарная на вкус, мягкая и шелковая на ощупь. Словно по команде уголки моих губ поползли вверх. Во вчерашних воспоминаниях я дошел до момента, когда ей едва удавалось сдерживать себя. Скрывала выраженное удивление от неведомого ею пресыщения, отрицала настоящие эмоции, покусывала губы в изнеможении. Зеленые глаза носили четкое отражение того самого сокровенного, что хранилось внутри нее.

Чистая. Кристальная. Такая как есть.

Вивиан не была шлюхой. Скорее, это он был м*даком, причем наивысшей степени. Отдать на растерзание девушку, которая доверяла ему до последней капли своего терпения, переносила его нападки, крайне неуважительное отношение и бог еще знает чего. А все, почему? Потому что он ее спас?! Он выступил когда-то ее защитником, умело ввел в заблуждение и безоговорочно навязал свою фигуру, как нечто важное и особенное в ее жизни.

Желание стереть с лица земли всю их пресловутую семейку, с каждой затяжкой внедрялось в мою больную голову. Даже если это будет стоить моей жалкой жизни… Ради Вивиан.

Пока не укладывалось в голове, что эта крохотная женщина в скором будущем родит ребенка и не важно, кто был его биологическим отцом. Вивиан хотела стать матерью, и это было самым главным.

Флойд психически неуравновешенный тип. Он ответит за свои деяния не перед ней, так передо мной. И Бог мне в помощь. Который, будь я уверен, не останется в стороне.

— Что стряслось? У тебя все в порядке? — слышался спросонья хриплый голос Реда, когда набрал его телефонный номер.

Я посмотрел на часы: было не так рано, чтобы валяться в постели, повернувшись к солнцу своей задницей.

— Помнишь, ты всегда говорил, что в любой момент я могу рассчитывать на твою помощь? — не стал томить ожиданиями, намекнув ему на нашу дружбу и договоренность.

— Это даже не обсуждается.

— Пришло время вернуть должок.

— Бьорн, — представил, как в этот момент Редди потирал рукой лысину. — Должен сказать, с утра я плохо соображаю и не внимаю нисколько, особенно, когда у меня стояк, а рядом лежит его причина. Говори, что нужно и отваливай поскорей.

Я усмехнулся, не сдержался. Похоже, и у моего друга на сердечном фронте все шло замечательно. Интересно, с ним была Лия? Тогда он должен быть в курсе последних событий.

— Ты чем-то взволнован. Рыжулька освоилась не только в твоем доме, но и в голове, кажется, так? — весело присвистнул он. — Видел, как ты глазел на нее, сидя за баром. Так чем обязан, не тяни?

Я вобрал в грудь побольше воздуха, выдавая мимолетное сомнение, от которого Ред притих.

— Можешь поднять своих головорезов? Мне необходима любая информация о человеке по имени Флойд Хьюз. И он нужен мне живым.

Глава 5 Откровения Меган

Меган и Вивьен лежали на диване в гостиной лицом друг к другу, точь-в-точь как Бьорн и его Солнечная несколько дней тому назад. Болтали ни о чем и обо всем. Но главная тема выделялась среди остальных — скорейшее появление ребенка на свет.

— Кого бы ты хотела: мальчика или девочку?

— Я даже не задумывалась об этом. Главное, что будет ребенок. Мой ребенок.

Вивьен коснулась нежно ладонью там, где завязалась маленькая жизнь — такая едва заметная, но уже ощутимая.

Каждое утро на протяжении долгих двух недель ее выворачивало на изнанку. Тошнота никуда не делась, рвота не прошла. Вивьен несколько потеряла в весе, но Мег подбадривала и всячески пыталась помочь в приеме пищи, буквально подкармливая ее, чтобы добавить питательных веществ в материнский организм. Беременность отрицательно сказывалась на без того худощавой девушке, мучила напоминаем о недавней жизни, поселяя внутри нее беспокойство за существование в этом мире ее малыша. Он ее и только ее. И ничей больше. И пусть бы только попробовали отобрать у нее последнее.

Успокоительным средством служила лишь мысль о Бьорне и надежном месте, в котором теперь обитала. Девушка не сдавалась, пила витамины, от них становилось легче, появлялся непродолжительный аппетит, но все вокруг очернялось присутствием прошлого, от которого никак не сбежать.

— Завидую тебе, — не скрывала своего чувства черноволосая подруга. — Тому, что ты станешь матерью. Что сможешь ощутить все изменения, связанные с прекрасным положением, почувствовать толчки маленькими ножками и ручками, потрогать увеличенный живот, и, черт побери, стерпеть изжогу. Я читала, что токсикоз на раннем сроке — это нормально, значит, все развивается самым лучшим образом.

Несколько секунд Вивьен молчала. Вглядывалась в черты лица Меган, прощупывала настроение собеседницы, впитывая ее слова, сказанные с такой радостью и грустью одновременно. Затем не сдержалась и спросила:

— Ты так говоришь, как будто никогда не сможешь иметь своих детей.

Глаза брюнетки блеснули в темноте комнаты, освещающейся единственной лампой на прикроватной тумбочке.

У Мег на этот счет была своя история.

Все дело было в ее влюбленности. Такой необузданной, неконтролируемой, такой непозволительной. Ей едва исполнилось восемнадцать. Она увидела его, но сразу же запомнила, как скрылся он за дверями их школы, а затем сел в свой Линкольн и укатил. Лишь черное драповое пальто и небольшая седина в черной копне волос бросились в глаза, проникая в душу, оставляя за ним по-настоящему мужской парфюмерный аромат.

— Он был твоим преподавателем? — не совсем поняла из начатого ею рассказа Вивьен.

— Он был отцом одной из студенток. Позже я намеренно познакомилась поближе с его дочерью Энди. Даже и предположить не могла, что мое безобидное любопытство будет дорого стоить.

Рука Вивьен незаметно поглаживала подрагивающее от воспоминаний плечо Меган.

Все было банально, как в кино. Школьница влюбилась, придумала себе идеальный образ человека и не какого-нибудь парня, а самого настоящего мужчины в расцвете сил. Полюбила за один его облик и настойчиво привлекла к себе внимание. Она всегда выглядела старше. В то время у нее были светлые волосы и те же голубые глаза, не такие как сейчас — грустные. Грудь полнее и выразительней бедра. Они уж точно были рождены для того, чтобы их гладили, а ее тело для того, чтобы восхищаться девичьими формами. У нее еще никогда не было парня. Она никогда не целовалась. И не то, чтобы умела что-то большее. Она была само целомудрие, не знавшая того злого намерения и сладострастия, в которое окунулась однажды. И однажды поплатилась за все.

***

Вивьен

— Его звали Лайонел, — Мег поморщилась от одного воспоминания о мужском имени. — У него была дочь, жена, собаки, лужайка, большой дом. Все, как в обычной американской семье. Что еще нужно для полного счастья? Полный прядок. В моей же — было наоборот. Отец ушел от матери к другой женщине. В тот момент все тяготы легли на плечи старшего брата, пока мама находилась вдребезги убитой горем. К чему приходят люди после предательства? Обычно к пьянству. Но с моей мамашей все вышло иначе. Она ударилась в веру, стала слишком набожной и старалась воспитывать меня себе подобной. Видимо, я была непослушным ребенком и, в конечном счете, пошла по стопам отца. В чужую семью.

Мег не надолго замолчала, как будто подбирала слова, сглотнула и, выдержав паузу, продолжила спокойным голосом.

— Идиллия обыкновенной американской семьи начала рушиться, когда я впервые пришла к своей подруге в гости. Скорее не к ней, а больше к нему. На мне были короткие шорты и майка с глубоким вырезом. Я никогда не выделяла карандашом глаза и не красила яркой помадой губы, но тогда… Мне хотелось произвести на него впечатление. Мне хотелось быть взрослой.

— Произвела? — шепотом прервала ее, вовлеченная в историю Меган.

— Еще как. Длительное время мы встречались тайком. Я была самой счастливой на свете. Понимала ли я хоть каплю, что все это было неправильно? Конечно же, нет.

Тяжелый ее вздох раздался в тишине. Она сожалела о необдуманном поступке, который наложил свой гнусный, неоправданно печальный след на всю оставшуюся жизнь.

Откровения Мег напоминали наши с Бьорном недавние признания. В этой комнате, видимо, все условия располагали, чтобы поделиться общим грузом нашего прошлого. Не встревая, я продолжала слушать, отчетливо представляла каждую частичку, соединяющуюся в картинку ее юности.

— Я забеременела.

Прошло столько лет, а Мег пропускала через себя заново всю историю. Доказательством тому служили моментально навернувшиеся слезы в глазах.

— Я была на третьем месяце, когда потеряла ребенка.

— Мне так жаль, — единственное, что я могла сказать.

— Да, Вивьен, да. Он не был нужен Лайонелу, но зачем нужно было его отнимать у меня? — губы Меган задрожали, когда она старательно сдерживала порыв нарастающих эмоций.

— В каком смысле отнял? — я даже приподнялась на локте в замешательстве готовая на любой ее ответ.

Пусть материнский инстинкт еще не был отчетливо развит, но неопределенные нотки чувствительности зарождались. Я ощущала ее скорбь всеми фибрами души.

— Первым делом, я не знала, как сказать. Все-таки, разрушала его семью, возможно, даже карьеру, но разве могла задумываться об этом? Была влюблена без памяти, готовая ползать за ним. Как собачонка, бегать при первом свисте. Я была юна и мало что понимала.

Незаметно моя рука потянулась к ней, чтобы погладить предплечье в успокаивающем жесте. Подсказывала ей продолжать, не скрывать от меня ни единой подробности.

— Он схватил меня за руки и начал трясти, — Мег сдалась, и по щекам побежали слезы, — а потом в гневе оттолкнул от себя, как ненужную вещь. Девку, что увязалась за ним и хотела привязать новостью о ребенке — полном недоумении, по его словам.

— Ты не виновата.

— Я была виновата. И не только я.

— Он как взрослый зрелый мужчина должен был соображать, чем все это могло закончиться.

— Ему было наплевать, он хотел мое тело, а для меня было главным, — чего именно хотела я. Не думаю, что тебе стоит слышать дальше, по крайней мере, не в твоем положении, — вытирая слезы, она легонько прикоснулась к моему животу своей горячей ладонью.

— Не молчи, я хочу знать.

— Он думал, что я сделала это специально. И почти добился того, что я поверила ему. Вбила в голову, что действительно, все подстроила, лишь бы он не бросал меня.

Она вдруг замолчала, решаясь рассказывать дальше или нет.

— У тебя случился выкидыш из-за стресса?

— Ви, мне, правда, не стоило начинать рассказывать тебе. Не хочу, чтобы ты нервничала. Тебе необходим сейчас покой и крепкие нервы, а я тут со своим багажом дерьма столетней давности.

— Он тебя бил, — догадалась я и без ее продолжения.

Мег печально и решительно посмотрела в мои глаза.

— И спровоцировал выкидыш?

— И не только. Сломал нос, несколько ребер. Не переставал бить ногами в живот, пока я валялась от боли на полу уже без сознания. Можно сказать, что едва дышала.

Рука мгновенно прикрыла рот от нахлынувшего чувства тошноты. Однако на этот раз мне было не по себе совершенно по другой причине. Я мысленно провела параллель между двумя судьбами, ясно осознавая — мы обе были одного поля ягоды в своих бедах.

В том же темпе, тем же сухим тоном, как будто пережила эту боль, — почти пережила, но след остался, она продолжала рассказывать о том, как оказалась в больнице в бессознательном состоянии. Как отца ее подруги арестовала полиция. Чужая семья потеряла его, возненавидев девушку всей душой. И, впоследствии, собственная мать не встала на сторону дочери, приняв деньги за скорейшее освобождение виновного.

Я не смогла уже слушать дальше жестокую историю, у которой, казалось, не было конца, а если он и был, то самым плохим. Мег не стала матерью тогда, и после того случая никогда больше не станет.

***

Это не Флойд. Он не мог так поступить. Он делал разные отвратительные и мерзкие вещи, но не это. Не после того, как несколько раз за один вечер сказал, что любит меня и сходит с ума, словно на волоске от гибели. Разве моим желанием было находиться сейчас в самой лучшей и комфортабельной палате клиники? Да будь оно все проклято.

Дыхание перехватило от боли в груди с желанием встать с постели и сбежать от всех. Видит Бог, мне ничего не нужно было от их пресловутой семейки: его дяди, брата и Флойда тем более. Если я сделаю хоть шаг, то сразу рухну на этот до блеска вымытый больничный пол. Может быть, так и стоило поступить, пусть бы и сдохла на этом месте. Какая теперь была разница: быть опозоренной на всю компанию или считаться мертвой для всех. Лучше второе.

— Вивьен, девочка, — сожаление на самом деле исходило от Хьюза старшего.

Он стоял рядом с кроватью, на которой покоилось мое бесчувственное тело. Тревожным голосом интересовался самочувствием, пока я лежала, направив равнодушный взгляд в белый потолок. Еще чуть-чуть, и тело бы покинула душа, но, видимо, не сегодня. Мне опять не повезло. Похоже, что я прошла еще не все мучения семейки Хьюз.

— Вивьен, — повторил он, и я медленно повернула голову в его сторону. Уолтер присел рядом на корточки, чтобы быть ближе ко мне. — Я сожалею.

Его вздох был таким громким. Рука сжимала мою. Всеобъемлющая печаль распространилась на всю палату, и далее — на все последующее отделение клиники. Но сожаление не прокралось мне в душу. Его не услышало мое сердце, не тронуло моих сухих губ и глаз.

— Я помогу тебе всем, чем только можно, — начал старик. — Ты поправишься, Вивьен, в твоем распоряжении самые высококвалифицированные доктора. Чего только пожелаешь.

Мои губы были непослушными, ну и пусть. Я не хотела ничего обсуждать. Какая теперь была разница. Все произошло, и не впервые. Просто Уолтер этого не знал. И вряд ли узнает. Я не собиралась лить слезы и жаловаться о частых перенесенных побоях его племянника. Давно нужно было разобраться во всем самой, а не откладывать в долгий ящик решение по поводу отношений, связанных больной «любовью» Флойда.

— Он будет наказан, Вивьен, обещаю, но… — опять тяжело вздохнул. — Ты должна простить его.

Опять? Но дядя снова этого не знал.

— Не могу, — едва выдавила из себя.

Сухие губы жаждали воды, в горле першило от накативших эмоций. Не выдержав, я позволила скатываться слезинкам по отекшему лицу от ударов мужской ладонью и чем-то, видимо, еще. Я не помнила. Тяжело было говорить. На этот раз все ощущалось в разы больнее. Плакать тоже было больно.

— Я знаю, — пришлось согласиться Уолтеру. — Он очень раскаивается, хочет видеть тебя. Но я не позволил тому, чтобы он сюда пришел.

Нет. Голова качнулась в другую сторону. Нет.

— Его место в тюрьме, — с усилием выдавила я. — А еще лучше — в психушке.

— Я знаю. Знаю, — он ждал моей реакции. В том-то и дело, что его дядя не знал ровным счетом ничего.

— Нет.

— Он рвет на себе волосы от раскаяния, не ест, не пьет, не спит. Грозится, что пристрелит себя, если ты не простишь его.

Мне было все равно. Пусть бы и пустил пулю себе в лоб.

— Нет.

— Я понимаю, Вивьен, он недостоин тебя, он не мужчина после всего того, что сотворил, но ради меня, пожалуйста…

— Я не могу, не хочу, — решительно сказала в последний раз, отвернув от него голову куда угодно, чтобы не расклеиться окончательно.

Уолтер молчал, как будто мысленно подбирал слова, чтобы такое сказать, какими словами зацепить мое внимание.

Кто мог пожалеть меня? Даже сейчас мистер Хьюз больше беспокоился о горе-племяннике, нежели о беззащитной женщине.

Флойд был болен эмоционально, психически, на неконтролируемом уровне. Он жесток и опасен. Но не сегодня и не здесь. Его не было рядом и от этого дышалось немного легче.

— Вивьен, ты единственная, кого он всегда слушает. Ты та, кто влияет на него неведомым нам способом. Ты даже сама не подозреваешь, как он отчаянно нуждается в тебе. Ты нужна ему, чтобы не дать сойти с ума, не слететь с катушек окончательно. Ты его равновесие, Вивьен.

— Я его вещь для битья, — казалось, шепнула, но этот шепот отдался звоном в ушах, заставив Уолтера в очередной раз громко выдохнуть.

— Этого больше не повториться. Я обещаю.

Для чего ему так старательно опекать помешанного мальчишку? Неужели его мучает совесть из-за событий, связанных с матерью Флойда? Возможно, Уолтер на самом деле виновен в смерти своей любовницы, и теперь пятится назад.

— Чтобы разобраться полностью во всей ситуации, нужно, что бы ты доверилась мне, Вивьен, — мистер Хьюз не был намерен отступать в своем давлении. — Расскажи, что произошло в моем доме во время благотворительной акции?

Он так ничего и не понял, и было наплевать, что именно Уолтер мог подумать обо мне. Его племянник позаботился, постарался, чтобы закрепить за мной славу легко доступной шлюшки.

— Меня пытались изнасиловать.

Глава 6 Встреча

Он сидел с опущенной головой на мягкой кровати в обычной, казалось бы, комнате. По привычке смотрел остекленевшим взглядом себе под ноги — в одну точку, где каждый день ловил воспоминания, какие-то ниточки, за которые можно было зацепиться, чтобы продолжать жить дальше. Сейчас мало что было под силу. Без девушки, которая бесследно пропала несколько месяцев назад и которая снилась каждую ночь. А может, и не снилась? Иногда ему казалось, что он сам придумывал ее во снах, когда хотел, чтобы она была рядом. А ее не было.

Он делал так долгое время. Постоянно сидел утром, днем, когда чуть стемнело; мог прилечь, что бы поменять точку концентрации с пола на потолок. Или лежал подолгу без движения, только когда наступало определенное время менял свое месторасположение. Неважно, кругом все было одинаковым.

Человек — мужчина невысокого роста, худощавого, но крепкого телосложения, со светлыми волосами, челка которых спадала на лоб с едва заметными морщинами. Выраженные скулы, голубые глаза, шрам украшал левую щеку тоненькой полоской. Грустный и задумчивый взгляд.

Сейчас его мысли были заняты одним и тем же. Как и вчера, и за день до этого, и много дней перед этим днем. Наступал момент, когда буря различных эмоций раскраивала его мозг, съедала никчемную жестокую душу. «Долбануться бы хорошенько разок об стену головой, и стало бы легче», — думал он.

Но нет. Легче не становилось.

Он хотел знать, где она. Куда исчезла или с кем была теперь. Он чуял ее своим звериным обонянием. Запах Вивьен. Кожу. Аромат волос. Улыбку. Слезы. Страх. Желание…

Ощущал ее, как тогда.

***

Флойд

— Флойд, мы опоздаем.

Вивьен обернулась, ударив легонько по лицу своими рыжими, как медь, волосами. Я стоял позади почти вплотную, питаясь ее запахом, словно умалишенный. Зеленые глаза озорно блестели, подобно подаренным серьгам в ушах. Я собирался преподнести еще один сюрприз, но ждал вечера. Хотел сделать все красиво. По крайней мере, девушка заслуживала этого.

— Как я выгляжу? — спросила она, поправляя лямки черного элегантного платья.

Не проронив ни слова, поцеловал ее вместо ответа, слегка прикусив губу, как она любила.

— Так всю помаду съешь, — хихикнула красотка, уязвив приятной улыбкой в районе сердца.

Ошеломительная.

Вечер обещал быть нудным. Мы готовились к благотворительному мероприятию Уолтера. Скучнее ничего не было, как обсасывать дела корпорации с одними и теми же людьми. Впервые мою компанию будет украшать Вивьен в качестве помощницы. Убью без предупреждения любого, кто оближется на нее или разденет взглядом.

Эта с*чка была моей. Я подчинил ее себе, раскрепостил для себя в сексуальном плане, сделал так, что она даже ни разу не пробовала сбежать из дома, двери которого всегда были открыты. Но при этом я привязался к ней сам, прилип, как жвачка. Ненавидел себя, что, будучи влюбленным идиотом, мониторил каждый ее шаг, хоть и понимал, подобное поведение было хуже, чем действия умалишенного человека.

В один из холодных зимних дней она забрала мое сердце, когда я увидел ее в обыкновенном белом пальто-пуховике. На ее голове была шапочка с огромным помпоном, натянутая на уши, словно у тринадцатилетнего подростка, и такой же вязки широкий шарф. Щеки Вивьен порозовели от мороза, взгляд излучал чистоту и невинность. В ней было нечто безупречное и светлое, отчего мир имел свойство перевернуться вверх тормашками; придать ощущениям необыкновенности от увиденного.

Я оставался незамеченным. Она прошла в нескольких метрах и даже не взглянула в мою сторону, была увлечена сопровождающим парнем, который через несколько месяцев отдал мне ее тело и душу. Все было решено и схвачено в тот самый момент, я знал его уязвимое место. В конечном итоге, проблем с ним не оказалось.

Уже два года, как Вивьен жила у меня. Это достаточный срок для такого как я и для отношений, которые проявлялись каждый раз по-разному.

Я мог управлять телом. Мне было под силу манипулировать ее разумом. Причинял боль не только словом, умел влепить пощечину за малейшее неповиновение и, в одну секунду, боготворил настолько, что все вокруг переставало существовать. Кроме нее. В этот момент я лишался рассудка, а сам казался едва заметной точкой в огромном мире под названием «Вивьен».

На протяжении длительного времени я задавался вопросом: кем была она и что делала со мной?

Рыжая бестия и маленький лисенок. Два в одном.

Целых два скучных часа мы торчали на помпезном мероприятии. Роскошь пестрила до безобразия. Кругом хвастливые разговоры — кто больше перечислил в фонд благотворительности, раздражала и вызывала рвоту прочая чепуха. Хотелось выпить, но я засовывал желание глубоко в задницу да подальше. Не сегодня. Напьюсь потом, когда все решится с Вивьен.

Моя рыженькая девочка заслуживала немного сказки, и я собирался ей подарить эти мгновения.

— Постоянно будешь ее таскать за собой? Провожать щенячьим взглядом?

Грег появился рядом, как столб посреди ровной дороги. Чего греха было таить, уважение и его братская любовь была мне не под силу. Он знал об этом, и, казалось, у нас имелось обоюдное мнение на этот счет.

— Может, еще послушаешь старого дурака и женишься на ней, — кровный ублюдок не переставал раздражительно ухмыляться.

Из-за него я потерял Вивьен из виду, но, усмирив внутреннее возгорание ярости, тут же нашел ее. Она смеялась, запрокинув голову, над шуточками какого-то неудачника, который еще не был в курсе, что я намеревался сломать ему нос.

— Шлюха — она и есть шлюха, — не переставая подначивать, Грег вторил моему взгляду.

— Смотрю, ты слишком разборчив, — оборачиваюсь к нему без единой эмоции на лице, хоть все горит во мне от его насмешек. — Ни одной девушки, опять без сопровождения. О чем это говорит? Ты никого не привлекаешь ни в этом зале, ни вообще по жизни. Ты никто. Пустышка. Мелочь. Песок под ногами, которым я пошаркаю при любом удобном случае.

В детстве младшенький Грегори получал почти все. Хотя нет. Не почти, а все. Самое лучшее доставалось ему, вприкуску с материнской любовью. Его не сек отец, не давал оплеух за то, что в рождественский вечер, будучи шестилетним мальчишкой, хотел всего лишь вырезать снежинки из белоснежной хрустящей бумаги, а не играть в машинки и прочую мальчишескую ерунду в кругу послушного Грега и таких же примерных детей партнеров отца. Пришлось выслушать кучу дерьма в свой адрес: как обозвали девчонкой за обыкновенное желание сделать что-то своими руками. Через минуту он уже и позабыл о неприятном для меня моменте, который запомнился на всю оставшуюся жизнь.

Так было всегда, я строил — Грег пользовался, я собирал — тот отбирал, я добывал, — он крал. Его всегда выслушивали, активно затыкая мне рот.

Сейчас физиономия напротив была перекошенной от неожиданности, но я плевать хотел на его братские чувства. Иногда мне казалось, что он вообще не мой брат. Была такая у меня чуйка.

Да, я был жесток по отношению ко всем, потому что со мной нежен не был никто и никогда. Кроме Вивьен. Она охлаждала, когда я горел. Дарила ласку, когда был болен. Обдувала меня ветерком счастья, когда унывал и уходил в себя. Все делала только она, а не эти горделивые сукины дети.

— Подкатишь к Вивьен, я тебя грохну. Делать больно — это мое исключительное право, — я обернулся к нему, тыча пальцем в грудь.

— Не интересует девка с улицы, брат.

Грег посмотрел на выставленный палец в предупредительном жесте, кивнул головой и растворился в толпе приглашенных гостей.

Уродливые звуки скрипки и гребаный оркестр продолжали нудно скрипеть и бить по ушам. Мне срочно нужно было выпить, сделать хоть глоток. Я пообещал себе стараться контролировать желания. Но где там? Такая напряженная обстановка соблазняла и дразнила на подвиги, за которые мне никогда не было стыдно, а тут могло быть.

Где была моя девочка? Вот она.

Выхватив на ходу бокал с алкоголем, влил в себя одним глотком, направился к своему лучику света в центре. Находясь в компании Уолтера и других мужланов за пятьдесят, она была такой крохотной, такой живой… Только Вивьен озаряла собой все вокруг. И только для меня. Ведь, правда?

— Вивьен очень талантливая девушка и отличная помощница. По правде говоря, ей смело можно доверить бизнес, не говоря уже о том, чтобы возглавить саму компанию… — послышалась чушь из уст дядюшки.

Я замер на месте. Все заулыбались как идиоты, одна девушка подавилась напитком, едва не выронив бокал из своих рук.

— Нет, что вы, — перебила она робко. — Я вообще в этом ничего не смыслю.

— Мисс Флорес, пару раз съездите со мной на конференции…

А после, я пару раз съезжу по твоей роже…

— … расскажу и проинформирую вас самым лучшим образом, — умилялся пузатый очкарик, брызгая своим вожделением.

Естественно, еще и покажешь.

Если не сдохнешь раньше.

— Я… — растерялась Вивьен.

Ее глаза забегали в поисках меня. И встретившись, потухли. Да, в моем взгляде она могла прочесть только ярость. В ее же блеснул испуг.

— Нам пора, — подойдя ближе, я схватил ее за локоть, пытаясь вывести из кучки напыщенных м*даков.

Уолтер взглянул с особой обеспокоенностью сначала на меня, затем на Вивьен. Не хватало мне лишних с ним разборок. Он и так в последнее время ныл о моем плохом к ней отношении. Поэтому я поспешил первым:

— Я украду у вас прекрасную леди ненадолго.

Уолтер нахмурился, подозревая намерения и чуя, словно собака, мое настроение. Я претворялся. Ни разу не пикнув, Вивьен последовала за мной. Она всегда следовала, куда бы я ни тянул ее: в бездну или на небеса.

Рука Вивьен обжигала мою ладонь, мозги плавились от эмоций, ярость клокотала в груди, а в кармане покоился мой главный шаг в жизни в виде велюрового покрытия с золотым кольцом.

— Куда ты меня ведешь?

— Туда, где смотреть на тебя буду только я, — отвечаю с лукавой улыбкой.

— Флойд, — Вивьен остановилась, выдернув руку из захвата. — Мне нужно отлучиться в дамскую комнату. Я скоро.

— Хорошо, жду тебя через пять минут в третьей комнате на втором этаже.

Она настороженно качнул головой и удалилась походкой от бедра, вынуждая всех баранов вечеринки пялиться ей вслед.

Бог мой, девчонке было всего девятнадцать лет, и от своего вида она заставляла любого находящегося здесь кончать в штаны.

Я прямо-таки ощущал, как мужская половина желала ее, пуская свои мерзкие слюни. С рыжей копной волос, ярким взглядом, в черном струящемся платье с открытым бюстом. Богиня, излучающая тончайший секс. Мысль нагнуть ее прямо перед всеми мелькала неоновой вывеской в моем извращенном мозгу, чтобы доказать свое преобладающее право на нее.

Когда Вивьен скрылась по направлению дамской комнаты, я поднялся наверх. Нужно было расслабиться. Самое время втянуть малость успокоительного. И забыть о нервозности на пару минут.

В комнате приглушенно горел торшер, лепестки роз были разбросаны повсюду, бутылка самого дорогого шампанского охлаждалась рядом, и мое волнение школьника напоминало банальное предложение руки и сердца. Рука была, сердце вот-вот должно было выскочить. Правильно ли я поступал?

Потирая нос, я был готов, но в тоже время боялся сделать все не так. С Вивьен мне было не просто хорошо, мне было с ней в самый раз. Но она не любила меня. Все что она делала — это жалела мою больную голову. Я должен был все исправить. Загладить любую вину. Дать нам право на нормальную жизнь прямо сейчас.

Но Вивьен не шла. Минуты отсутствия показывали пятнадцать, а я понятия не имел, почему весь день мерещилась одна и та же картинка двадцатилетней давности: обнаженная мать под Уолтером, и орущий во все горло отец.

Длительное отсутствие причины моего нервного срыва начинало напрягать. Я не любил ожидания, если хотел чего-то, то добивался сию же минуту. Не выдержав, спустился вниз.

— Опять ищешь пропажу? — прошипел рядом Грег.

Я поклялся, что когда-нибудь выбью кулаком его челюсть. Давно напрашивался на беззубую улыбку.

— Она сейчас в женской комнате. Я видел, как туда вошел незнакомый мужчина. А вот как вышел оттуда — нет.

— С каких это пор ты заделался сторожевым псом?

— Мне просто жаль тебя, ты влюбился в шлюху, которая спит и видит, как прикарманить денежки компании. Посмотри на Уолтера, — я повиновался голосу Грега и взглянул на старикашку, что стоял неподалеку от нас. — Он же в ней души не чает. Собрался сделать ее своей помощницей. Не могу поверить, что ты позволишь этому случиться.

Выродок был прав. Да, Уолтер как зачарованный носился с ней, но… Допустим, я слышал о его желании несколько минут назад. Однако Вивьен никогда не интересовалась нашими деньгами.

— Хочешь тр*хать — тр*хай, но не подставляй корпорацию, — продолжал шипеть змей-искуситель. — Вспомни, сколько сил и времени отец с Уолтером отдали на ее процветание.

В какой-то степени он был прав, но в данный момент мне было на*рать на судьбу корпорации. От безысходности я предложил ему катиться нах*р. На что Грег лишь усмехнулся и отпил из бокала, который тут же прихватил с подноса у мимо проходящей обслуги.

Следующей моей целью было двинуться в сторону двери, где находилась Вивьен. Дернул ручку, она оказалась заперта. Я постучал — ни единой реакции.

— Вивьен, — сначала спокойно. — Ты там?

Какого лешего она закрылась?

Все шло не по сценарию. Она должна была уйти со мной еще несколько минут назад, дабы я не слышал и не вдалбливал в свой мозг слова Грега. И все же старался контролировать себя. Но не получалось.

Вдох-выдох.

Дверь в туалет с грохотом была выбита ногой, и я застыл на месте. Все конечности онемели, на глаза набежала пелена, сердце рвалось изнутри, отбивая чечетку о грудную клетку.

Какой-то кусок дерьма со спущенными штанами задрал платье, что так облегало любимое тело любимой женщины. Руки Вивьен уперлись в раковину, задница без белья была оттопырена кверху, и кончик вялого члена устремлен туда, куда запрещено было входить всякому уроду.

Все картинки мелькали из фотокамеры вспышками. Грубая мужская пятерня зажимала ей рот, вторая намеренно боролась с сопротивлением, направляя в нее свой жалкий кончик. Молочного цвета ноги были широко расставлены, словно зазывали трахнуть без приглашения да поскорее. Я не видел лица Вивьен в тот момент, я не слышал ее стонов или мычания, которые она издавала в зажатый у ее рта кулак. Я также не реагировал на слезы, что текли из ее глаз. У меня сорвала башку. Поехала крыша.

Я терпеть не мог предательства.

Как и мой отец.

— Папа, нет! Ты убьешь маму!

— Эту мерзкую шлюху? Поделом ей!

Картинка отца и матери затмила все увиденное передо мной. Ублюдок задыхался в собственной кровавой жиже, когда я подскочил и, оторвав его от женского тела, долбанул мордой о мраморную столешницу. Меня ничто не останавливало пинать ногами его живот, продолжать бить без разбору валявшееся дерьмо, а затем не забыть сплюнуть. Я его знать не знал, и было безразлично: живой он или мертвый.

Вивьен завизжала, как проклятая с*чка. Я закрыл ее рот ладонью, пригрозил заткнуться. Ее сиськи болтались, выскочив из корсета, красная помада размазалась по губам. Как у потаскухи, только что смачно от*осавшей член.

«Мне просто жаль тебя, ты влюбился в шлюху, которая спит и видит, как прикарманить денежки компании».

— Все они шлюхи! Конченные твари! — закладывало уши от крика отца.

Я заткнул их ладонями. Не знаю, что нашло на меня, видимо, действие наркотика, неважно какой дозы, возымела обратную надо мной силу.

Обжигая ее лицо несколькими звонкими пощечинами, я взял за горло и начал трясти, глядя прямо в перепуганные глаза.

— Дрянь! С*ка!

Резко оттолкнув Вивьен, я ничего не видел перед собой. Только собственную ярость. Слышал хруст кости. Ощущал вздымающуюся грудь, в висках — барабанный стук сердцебиения. Наплевать, пусть подыхает, шлюха. Когда доберемся домой, я придушу ее собственными руками.

Чуть позже до меня дошло, что музыка больше не играла, люди перестали говорить, тишина повисла в воздухе пустым звоном.

Все приглашенные гости видели мое безумие. Как я ходил взад-вперед, вцепившись руками в волосы. Как мне хотелось содрать с себя кожу, за то, что сделал. А потом с нее, — за то, что сделала она. Да и вообще с любого, кто был в тот несчастный момент моей слабости.

— Господи, Вивьен, — чуть позже услышал, как проскулил Уолтер. — Скорее, звоните девять один один!

***

Интересно, кого еще принесло на хвосте?

Уолтер, наконец-то, вспорхнул и улетел на небо. Я ждал этого, как глоток свежего воздуха, как новую жизнь. Но была еще и вторая новость. Самая паршивая, не входящая в мои планы. Грег объявлялся наследником и, как гласило завещание старикашки, был настоящим его сыном и моей матери.

Плевок в душу.

Пощечина наотмашь.

Удар поддых.

В клинике для наркоманов и душевнобольных меня не навещали ни разу, с тех пор как последний раз я чуть не сдох от передоза. И вуаля, незнакомец достаточно крепкого телосложения, с длинными темными волосами и короткой щетиной, что покрывала его выразительные скулы, сидел за столом напротив и буравил недоброжелательным взглядом.

Кто он был такой, мать его?

Мы долго смотрели друг на друга. До жути хотелось закурить, чтобы заполнить неприятную паузу, однако наличие охраны этого не позволило бы в любом случае. После пятиминутной игры молчаливыми взглядами, мне больше нечем было заняться, как выставлять себя напоказ суровому типу. Неважно, какие он принес с собой новости: хорошие или плохие.

А может быть, он немой маньяк, коллекционирующий в своей голове образы людей?

Мне едва удалось подавить смешок.

— Ты случаем не ошибся дверью? — начал я без приветствия.

Он тупо молчал.

— Я тебе не проститутка, чтобы пялиться на меня и оценивать взглядом. Здесь зрелища бывают покруче рок фестиваля, если ты за этим сюда привалил.

Наклонился к нему, чувствуя, что еще больше раздражаю своей забавой.

— Ты не проститутка, ты хуже, — наконец-то, издал звук, проговорил внятно, как будто смаковал слова. — Ты мразь, дерьмо на подошве ботинка. Разъедающая своим существованием гниль. Падаль, к которой даже вороны не притронуться, будь на то их воля.

Он сделал паузу. Глаза его горели огнем, грудь распирало от оскорблений.

Меня было не запугать, знавали и не таких, как он. Этому аборигену из сельской местности под силу только коров доить, да дерьмовые лепешки за лошадью убирать, а не мужские дебаты устраивать. На любое отрицательное о себе мнение, я плевал с высокой вышки. Жаль, что не мог пока поддаваться собственным эмоциям, а то, глядишь, — свернул бы ему башку в два счета, несмотря на его мощную шею.

— Зря стараешься. У тебя все?

Я бесил его своим спокойствием, отчего он заводился сильнее. Отлично, я обожал эти игры. Уже и позабыл, каково это — высасывать жизненную человеческую энергию. Идиотская игра взглядами продолжалась, но я не сдавался.

— Моя воля, я бы придушил тебя собственными руками, — продолжал чудак.

— Попробуй.

Должен сказать, мужлан вулканизировал яростью, благо не плевался пламенем изо рта. Он придвинулся ближе, чтобы заглянуть в мои глаза, и заявил с полуулыбкой.

— Не здесь и не сейчас. Это было бы слишком легко.

— Не ищешь простых путей?

— Поверь, и тебе придется умереть. Только я постараюсь, чтобы смерть твоя была долгой и мучительной.

Мы не были знакомы. Я видел его впервые. Но что-то подсказывало, что у него имелась жизненно важная для меня информация.

Глава 7 Я убью тебя

Бьорн едва сдерживал внутри себя воспламеняющий огонь ярости.

Этот мелкий сопляк, вальяжно раскинувшийся перед ним на стуле с идиотской улыбочкой и видом психопата-наркомана, заслуживал больше, чем мучительную смерть. Бьорн не должен был поддаваться настроению собеседника. Плясать его под чужую дудку никто не заставит. Ублюдок только и ждал, когда мужчина сорвется, чтобы сломать ему нос и не забыть вывихнуть челюсть.

— Я пришел сюда не за этим, — хриплый от злости голос выдавал нервное состояние Бьорна. — Лишить тебя жизни физически было бы слишком просто. И скучно.

— Валяй. Не тяни. А то спать охота, — Флойд наигранно зевнул и размял шею, хрустнув позвонками.

— Ты знаешь, о ком пойдет речь.

Глаза психопата забегали по лицу его собеседника.

Попался.

Многое во взгляде Флойда стало иначе. Уверенность испарилась, морщины на лбу омрачили лицо, скулы впали в одно мгновение, раздражающая улыбка исчезла. Сам он, как будто бы сдавался, уходил в себя.

Меж тем, Бьорн продолжал, упиваясь его уязвимостью. И, черт побери, этой слабостью было именно упоминание о Вивьен.

— Что? Дыхание сперло? Думал, она умерла?

Бьорна трясло мелкой дрожью, он почти сорвался, чтобы…

Разбить рожу подонку? Придушить руками?

Все это уже не имело значения.

— Сначала избить несчастную девушку, затем подвергнуть ее насилию, с помощью таких же ублюдков, как ты…

Бьорн не прекращал обвинять сидящего напротив притихшего Флойда. Но тот его уже не слушал. Он продолжал смотреть прямо перед собой. Словно лишенный эмоций, разгадывал сложившуюся в уме головоломку.

Собеседник делал больно не словами. А тем, что заставлял возвращаться в тот день в жуткие воспоминания. Он мало, что помнил в моменты, когда, обдолбаный и едва живой, валялся в собственной блевотине в одной из комнат дома Уолтера.

Вивьен ушла. Исчезла. Испарилась.

Будто и не существовала вовсе. А если и не показалось, то ее присутствие ощущалось неким сладким видением.

Как?

Никто не знал, где она, и куда стоило податься, чтобы искать девушку.

Сорвавшись в пропасть безумия от потери по собственной глупости, Флойд загремел сюда. Надолго ли? Ему казалось навсегда.

Теперь он знал. Она была жива. По-настоящему существовала и продолжала это делать. И сельский абориген определял ее местонахождение как никто другой.

А это означало, что Флойду торчать здесь осталось недолго. Он видел свою цель, ощущал ее нагую, жаждущую, стонущую под ним, над ним, спереди, сзади…. и не важно.

Главное, что его Вивьен была жива.

«Идиот», — мелькнула мысль в его голове.

Неотесанный здоровяк совершил ошибку, придя сюда. Указал и подсказал все, о чем Флойду в последнее время лишь снилось.

Теперь предстояло разобраться со всем дерьмом, что свалилось на его голову после смерти Уолтера. И плевать на судьбу компании. Пусть бы гребаный Грег управлял ею до тех пор, пока бы не сыграл в ящик. Или, все же, стоит побороться за место под солнцем?

Определенно. Но для начала…

— Я убью тебя. Безжалостно раздавлю и вырву сердце из груди, если посмеешь приблизиться или даже вдохнуть воздух рядом с Вивиан, — услышал он из того, что было сказано Бьорном напоследок.

Вивиан.

Не Вивьен.

Флойд закрыл глаза, и мучительное тепло разлилось по всему телу.

Она была ему необходима. Своим дыханием питала его легкие, сердце — щемящей от боли любовью, душу — солнечным лучиком света.

И чихать он хотел на то, что говорил незнакомец.

Бу.

Совсем было не страшно.

***

Бьорн

Я не мог успокоиться еще несколько часов, пока летел домой. Мне нужно было увидеть ее, обнять, убедиться, что с ней все в порядке. В последний раз мы созванивались утром, сейчас уже была глубокая ночь. Завтра я буду в городе, а дома — несколькими часами позже.

Так и не смог уснуть. Беспокоили синие холодные глаза, впалые щеки, с жестким безумным выражением лица.

Флойд Хьюз был опасен, что ощущалось и вблизи, и на расстоянии. Эдакий шизофреник. Как только таких, как он, земля носила? Похоже, что его судьба забросила надолго в лечебницу для душевно больных преступников, каким он являлся на самом деле.

Я сделал все правильно. Напомнил о Вивиан, чем привлек м*дака к себе ближе. Жаль, что не разбил его башку об стол, но чувствовал, как он проглотил наживку и попал в клетку. Теперь мерзавец будет всеми силами стараться вырваться из своего плена ради нее.

Ему не повезло. Если и посмеет тронуть ее, то только через мой труп, а жить, к его сожалению, я собирался еще долго.

Обследование показало незначительные изменения в организме. Надежда на выздоровление была на моей стороне. И если сделать все так, как велел доктор Моррисон, то я был в состоянии продлить свою жизнь силой желания и воли. Операции было не избежать.Потребуется длительное время на восстановление организма, но я все решил и был готов. Благодаря Вивиан хотел жить, вкушать ее радость и наслаждение.

Все эти мысли крутились в голове словно калейдоскопом. Необходимо было поспать в самолете, абстрагироваться от реальности, впасть на некоторое время в кому. К сожалению, мало что удавалось из перечисленного. И лишь мысли о Вивиан были спасением.

Я написал ей пару сообщений перед полетом. Понятия не имел, прочла она их или нет. Девушка все эти дни жила с Меган, что немного успокаивало. Она не знала, что я задерживался на два дня положенного срока. Про ублюдка и словом не обмолвлюсь. Ей нужно следить за своим настроением, здоровьем и всем тем необходимым для того, чтобы родить крепыша. Одна мысль о ней, ее имени, рисовала изображение мира вокруг своими красками — очень яркими, живыми, настоящими. Другими словами, я, наконец-то, ощущал счастье.

Наступило утро следующего дня. Я мчался на своем стареньком авто. Домой. К ней. Скорее бы. Скучал, как преданный пес. Сколько мы не виделись? Две недели — четырнадцать дней, а мне казалось вечность.

Дверь была не заперта. Я выругался и пообещал себе лишний раз напомнить хозяйке о безопасности. Тем более, после той знаковой встречи. Но отложил на потом, не сейчас.

Неслышно вошел в свой дом. Знакомый запах домашней атмосферы окутал, приветствуя своего хозяина. Да, я скучал. И не по домашнему уюту, а по девушке, что стояла спиной в просторном сарафане желтого цвета, украшенной длинными рыжими волосами. Должно быть, Мег вновь постаралась при выборе женских шмоток. Но не об этом. Меня мало беспокоила тряпка, которая спустя минуту могла исчезнуть с прекрасного стройного тела, чей пряный аромат знакомо ударил в ноздри.

Находясь на кухне, наверняка Вивиан собралась приготовить вкусненькое. Я, как притаившийся позади нее маньяк, впитывал образ, который вот уже несколько месяцев не выходил из моей головы. Рыжеволосая колдунья захватила меня в плен, не иначе.

— Ах! — успела выразить незначительный испуг.

Вивиан резко обернулась, когда я неожиданно обхватил стройную девичью талию, и поприветствовала мои губы.

Набросился на нее словно голодный зверь. Поедал ее рот. Она кайфовала в ответ, покусывала губы, посасывала язык. И я мало беспокоился о том, что мог причинить таким образом боль.

— Бьорн, — все-таки, смогла оторваться от жаркого поцелуя-приветствия, чтобы выговорить имя.

Руки гладили мои волосы, пока я блуждал своими пальцами по ее телу, сжимая ягодицы, заводясь не на шутку. Я мог не посмотреть на интересное положение Вивиан, или на ее травму после… Плевать. Просто невыносимо хотел ее.

— Скучала?

Ответом послужил утвердительный кивок головой, и языком облизала свои губы.

— Хочу тебя.

— Бьорн…

Я заткнул ее рот поцелуем прежде, чем она попыталась возразить или пробормотать невнятную отмазку от атакующего нас обоюдного желания. Ловко подхватил под ягодицы и усадил на ближайшую столешницу. Раздвинул широко ноги, расчищая себе путь.

Футболка была сорвана с меня моментально. Крохотные пальчики прорисовывали неразборчивые узоры на груди, великолепный рот рьяно отвечал на поцелуи. И я не медлил. Пальцем проверил ее влажность сквозь ткань трусиков, чуть позже собирался проверить и языком. Увеличиваясь в размере, моя плоть прилично выпирала, и джинсовая ткань нисколько этому не мешала, лишь умоляла освободить груз возбуждения.

Тихие стоны в губы, пальцы, погруженные во влагу, наслаждались нахождением в ней, — самом правильном месте.

— Хочу чувствовать тебя на себе, — не отрываясь от губ, шептал и одновременно стягивал кружевную ткань по излюбленным стройным ногам.

Не успокоился, пока не распробовал бы ее полностью и не поверил, что она была моей.

Вивиан вся раскраснелась, губы опухли от моих терзаний, глаза были наполнены дымкой желания. Она хотела меня также. На кой черт было тянуть неизбежное, что нарастало все то время, которое мы были вместе? Еще немного и наше терпение бы лопнуло к чертям.

И только я принялся освобождать себя от штанов, как вдруг услышал кашель позади.

Что за черт.

Быстро застегнул молнию на джинсах и обернулся.

Меган. Собственной персоной.

Твою мать, я и забыл про нее.

Но это было еще не все. От моего взгляда не ускользнуло движение за ее спиной. Малыш Шон пристально наблюдал картину маслом, выглядывая из-за Мег. Недовольный взгляд подруги задержался на полу, где лежал черный комочек белья — трусики Вивиан.

Моя рыжеволосая красавица тут же сомкнула ноги вместе, облизнула губы и заправила за ухо выбившийся локон своих шикарных волос.

— Ты готова? — спросила ее подруга, избежав приветствия со мной. — Мы опаздываем. Лия не любит ждать.

И, кинув в меня предупреждающий взгляд, Меган исчезла из вида.

Спрыгнув со стола Солнечная обошла мою остолбеневшую фигуру, чтобы подобрать улику, а затем ее губы вновь вкушали мои.

— Прости, мне нужно идти. Побудешь с Шоном, пока мы с Мег будем отсутствовать?

— Да, конечно, — ответил я без возражений, таращась на то, с какой легкостью Вивиан вернула трусики на место.

— Скоро увидимся, — чмокнула меня в щечку и выбежала из кухни.

Как только я услышал, что дверь щелкнула с той стороны, шумно выдохнул и огляделся по сторонам. На меня все еще смотрели большие голубые глаза мальчишки.

— Все нормально, Бьорн, я уже взрослый.

В некоторые моменты он слишком походил на Реда.

— И когда же ты успел повзрослеть? — спросил я с усмешкой, надевая на тело футболку, подобранную с пола.

Мальчонка подошел к столу, взял яблоко с тарелки и, откусив, проговорил, прожевывая на ходу.

— Папа часто оставлял меня у Мег для присмотра. К ней несколько раз наведывался один и тот же дядя с просьбой сделать ему хорошо. Когда они уходили наверх в ее комнату, мне было поручено оставаться в гостиной и смотреть мультики. Как оказалось, она лечила его.

— Лечила, значит? — черт дернул меня переспросить. Но моему любопытству не было предела.

— Да.

— Откуда знаешь?

— Этот дядя уходил очень довольный. Говорил про какую-то чудодейственную пилюлю. Так я и догадался, — четко выдал ребенок и с деловым видом откусил кусочек яблока.

— Мег? — моя душа требовала смеха.

Стоп. При ребенке? Совсем сдурела, медсестра хренова.

— Ага. Ты ведь тоже собирался лечить Вивьен?

Ну… Можно было и так выразиться.

— Ей это сейчас пошло бы на пользу.

— Да, — пришлось согласиться с маленьким вундеркиндом, — ей необходимо быть здоровой.

Вот же удалось пятилетке вдолбить одной фразой в мой извращенный вожделением мозг, как все стало на свои места. Вивиан нужно было беречь, а не поддаваться дикому влечению, возможно, подвергая опасности не только физическое, но и эмоциональное ее здоровье.

— Бьорн, — позвал меня малыш. — А как появляются дети?

— Э-э-э, — я почесал затылок. — Об этом папа тебе не рассказывал?

— Не-а. Я думал, ты знаешь, потому что у Вивьен скоро будет малыш или малышка. Это же так здорово.

Пацан весело захихикал, жуя яблоко, мгновенно превращаясь в ребенка своих лет.

— Да, у нее будет малыш, — я подтвердил его слова и, подойдя к нему ближе, присел на корточки.

— И ты будешь ему папой?

В этих лучистых светлых, как небо, глазах плескалась детская радость и надежда.

— Конечно, буду, это даже не обсуждается. Мы будем вместе — ты и я, оберегать и защищать его.

— И брать с собой в парк аттракционов?

— Да.

— И угощаться моим любимым мороженным?

— Ага, — мои пальцы не переставали гладить шелковистые волосы мальчишки, пока он размахивал руками в возбуждении.

— И я буду делать для него из бумаги мультяшных героев?

— Без проблем.

— А если это будет девочка, можно мне смастерить для нее принцессу?

— Какую только захочешь.

— Ура!

Мальчишка взвизгнул и повис на моей шее, отчего стало уютно и тепло.

От него исходило то самое подлинное счастье.

— В таком случае, Бьорн, — он отстранился от меня, чтобы со всей серьезностью заглянуть в мои глаза. — Тебе просто необходимо жениться на Вивьен.

Все-то он знал.

Глава 8 Я скажу тебе «да»

Начало лета выдалось как всегда жарким. Вплоть до конца августа дождь редко позволял своим каплям омывать все вокруг. И, несмотря на душную, устоявшуюся погоду, это время года оказалось наилучшим для сближения Бьорна и Вивьен.

Сам Бьорн продолжал активно следовать своим поставленных целям и задачам. Прежде всего, доказывал себе самому, что он мог больше, чем намеревался. Начать, наконец-то, нормальную жизнь, и верить в чудо — стояло во главе всего.

Второй месяц, по воле случая, он обучал игре на гитаре детишек, лишенных родительской опеки и ласки. Однажды, свернув не туда, Бьорн выехал прямо к старенькому зданию приюта для детей. Решил, что такой знак мог послужить сигналом к еще одним переменам в его жизни. И не ошибся. Приюту требовался учитель музыки. И не важно, какое было у него прошлое. Главное, чтобы душа его была наполнена желанием передать свой талант и знание маленьким брошенным детишкам.

Само же лечение Бьорна было назначено на начало осени. После выполнения всех скрупулезных предписаний доктора Моррисона, он соблюдал определенную диету, бросил курить, впитывал положительные эмоции от жизни. И помогал ему в этом никто иной, как один забавный мальчишка по имени Шон.

Малыш словно прижился в доме Бьорна, и все были этому рады. Целыми днями напролет Вивьен гуляла с ним, играла, читала ему детские книжки. Она потихоньку приобретала то самое материнское чувство, обнимала малыша как родного, гладила по светлым волосам, напевая колыбельную перед сном.

Бьорн часто брал его в школу, поэтому Шон с радостью принимал участие в обучении музыкальной игре. А по вечерам они выезжали в город, чтобы прогуляться в Центральном Парке, либо поужинать любимыми хот-догами и пиццей в одной из самых лучших закусочных города.

Все шло для них своим чередом: и в творчестве, где Вивьен раскрывала себя снова, и в отношениях с Бьорном, где доверяли друг другу все больше и больше.

***

Вивьен

В последние дни воспоминания о Флойде мучили сильнее обычного. Хотя все должно было быть наоборот. Я была счастлива находиться с человеком, посланным мне судьбой. Никогда не верила в совпадения. Никогда не воспринимала жизненные знаки, которые сопутствовали на моем жизненном пути. Все имело свой смысл. И даже то страшное и неприятное, что приключилась со мной, в конечном счете, оказалось спасением. Невозможно было отрицать подобное.

Большие нежные мужские ладони поглаживали мой округлившийся живот. Касались так, как будто бы держались за свое родное. Бьорн всегда был рядом. Милый, заботливый, внимательный. Мы возрождали свои жизни, прогоняя пепел прошлого. Не утаивая ни единой мелочи, до конца делились всем, что приключилось с нами.

Почти девятнадцать недель я носила в себе жизнь маленькой крохи, самочувствие налаживалось с каждым прожитым днем. Следовали частые визиты к доктору, который стал еще одним близким для меня человеком.

Лия.

Каждый раз она тщательно обследовала развитие плода, поддерживала мое физическое состояние здоровья. Вселяла обыкновенное желание беречь себя и наслаждаться жизнью, которая казалась совершенно иной. Все это и многое другое способствовало поднятию моего настроения, духа и творческого вдохновения.

Прижимаясь спиной к теплой мужской груди, я сидела на поляне недалеко от нашего с Бьорном места — озера. Мы вместе наслаждались отдыхом и летним вечером, обменивались поэзией, простыми строками. Бьорн с особым интересом подходил к каждому, написанному мной, слову, которое, так или иначе, определяло мою теперешнюю жизнь.

— Мне неловко, — призналась я.

Он был для меня кумиром во всех смыслах, а я остерегалась упасть в грязь лицом.

— Не бойся раскрывать свой потенциал. Да, все получится не сразу. Мало того, признание может и вовсе не постучаться в твою дверь. Но это не главное.

— Что же тогда?

— Твоя вечная любовь к самому делу. Успех, как правило, вещь капризная и временная, а твоя любовь к искусству — это другое. Как только ты перестанешь любить то, чем занимаешься, все, чему научилась, включая свой дар, отвернется от тебя, испарится вмиг безвозвратно.

— Разве я могу разлюбить то, что является частью меня…? — спросила вслух.

Уже давно мои мысли, чувства и мироощущение не стереть из памяти, не выжечь огнем, не смыть водой.

— Может произойти все, что угодно, — спокойно продолжал Бьорн. — Творческий порыв подавляется в силу разных обстоятельств — печальных или наоборот — счастливых. Ты можешь переключиться на любое другое занятие. Например, родишь ребенка, уход за которым отберет у тебя все силы, сконцентрировав все внимание на нем.

— Мне кажется, такое событие является сильным толчком к пробуждению от длительного сна.

— Согласен. Обыденная, но счастливая материнская жизнь, может поглотить с головой, и сама того не заметишь. Пролетит ценное время, и человек поймет, что упустил несколько лет, в течение которых мог совершить что-то значимое как для себя, так и для окружающих.

Я понимала, почему Бьорн рассуждал таким образом. Он считал время. Вчера, сегодня. Всегда. Он будет считать минуты и часы завтра. Время, как песок, горсть которого сыплется сквозь пальцы, не оставляя лишних минут на размышление.

Его ладонь лежала на моем животе, распространяя тепло сквозь тонкую ткань легкого платья. Было щекотно и одновременно приятно. На протяжении всей недели внутри отчетливо ощущался эффект «пузырьков». Лия говорила, что я могла быть готовой, почувствовать первые толчки. Однако не была уверена, что это являлось тем самым восприятием.

— Я получил сегодня электронное письмо от моего бывшего литературного агента.

Бьорн заставил озадаченно взглянуть на него снизу вверх и встретить легкую улыбку.

— Он приглашает меня сотрудничать с одним малоизвестным издательством. Но прошлые мои стихи им понравились.

— Это же потрясающая новость, Бьорн.

Я даже приподнялась, слегка освободившись из его объятий.

Никакого ответа, лишь поцелуй. Мягкий, нежный, сладкий.

Отпрянув от меня, одной рукой он крепче сжал в объятиях, когда второй — сорвал полевой цветок и вручил мне.

— А что с песнями?

— Работу у Реда я не бросаю. Не после того, как грядут выступления за выступлениями. Он все твердит, я должен как можно больше отдаваться музыке.

— Почему?

— Друг считает, что я зря все бросил. Он уверен, что могу больше.

— Конечно, можешь, Бьорн. Твой талант безграничен.

После произнесенных мной слов, он как-то вел себя тихо около минуты, затем выдернул еще одну травинку.

— О чем думаешь? — спросил меня и провел по шее лепестком, будоража внутренний огонь приятных эмоций.

Бьорн ничего не ответил. Обнял сильнее. Прижал к своей груди. Большего и не нужно было. Обыкновенные прикосновения, быть уверенной, что человек нуждается в тебе так же, как и ты в нем.

— Не хочу, чтобы ты вспоминала об этом.

Он говорил о Флойде, когда мне вовсе не хотелось портить момент его призрачным присутствием между нами.

Но насколько же он был точным. Чем дальше шло время, тем мне становилось страшнее: за себя и малыша, за Бьорна и нас всех. Пока Флойд будет жив, он не оставит меня в покое. Не перестанет издеваться, когда обнаружит. Поклянется в любви, чтобы затем повыше задрать юбку и отыметь при всех, или хуже… Подразнить этим своих дружков.

«— Вивьен делает это покруче любой первоклассной шлюхи. Да, детка?

Я не верила ни глазам, ни ушам, когда в один из вечеров в своем доме Флойд отзывался обо мне как о последней потаскухе в присутствии малоизвестных людей.

— Чего молчишь, язык проглотила?

Неадекватность его поведения выдавали одурманенные какой-то гадостью стальные глаза. Ситуация выходила за рамки приличия.

Я продолжала молчать. Кто-то из присутствующих от неудобства разглядывал свой стакан виски, а кто-то, не стесняясь, с особой жадностью поглядывал на меня.

Не понимала, что происходит. Флойд снова был пьян и нашпигован наркотиками. Пригласил дружков повеселиться, громко перечислял и оскорблял всех женщин, с которыми спал, включая меня. Кроме стыда, тошноты и грязи не чувствовала больше ничего. Вскочив с дивана, как ошпаренная, я хотела только одного — поскорее убраться отсюда.

— Куда собралась?

Тут же подорвался, чтобы схватить меня за локоть.

— Прекрати, у нас гости, — предупредила его дрожащим голосом. Флойд едва стоял на ногах.

Эти шуточки превращались в нечто пугающее. Он ведь обещал, что после того случая не станет возвращаться к оскорблениям и унижениям. Только бы не при них, чьи голодные и хищные глаза пронизывали до костей, заставляя съеживаться от холода.

— Это ты прекрати ломаться. Не отрицай, что тебе нравится тр*хаться на глазах у всех… как тогда, в том туалете с каким-то уродом. Все видели. Да?

Все, что я сделала — это закрыла лицо руками. Он неисправим и никогда не забудет тот ужас.

— Чего молчите, придурки? — размахивая полупустым стаканом виски, обратился к гостям.

Казалось, он не собирался останавливаться.

— Флойд, ты перегибаешь палку, — нашелся-таки заступник из шайки отморозков.

— Заткнись, Вилсон! Я же, мать вашу, вижу, как вы все на нее смотрите, ублюдки! Давитесь слюной, ждете, когда я подохну, чтобы тр*хнуть ее! Хрен вам, — Флойд выставил средний палец и тут же махнул рукой. — Хотя, можешь покувыркаться с ней, а я найду себе новую девку.

— А он на самом деле подобрал тебя в борделе?

Я не успела прийти в себя, как услышала рядом язвительный голос и напоролась на хитрую ухмылку брюнета с квадратной челюстью, пока Флойд продолжал громко вести дебаты с этим Вилсоном.

— Я мог бы тебя также купить у Флойда. Он, кстати, предлагал обменяться. Так что, веселье не за горами…»

— Вивиан, Вивиан, — мягкий голос Бьорна будил меня, увлекая за собой из воспоминаний в реальность.

— Что?

— Ты уснула.

В его голосе отчетливо слышалась улыбка.

Я осмотрелась: все было также. Мы сидели и глядели вдаль перед собой. Озеро, пирс, тот самый пейзаж, что связал нас навеки. И больному образу Флойда здесь было больше не место.

— Я наблюдал, как ты спала, ласкал твои скулы пальцем, — потихоньку проговаривал Бьорн. — Твои веки подрагивали, из глаз скатилась сначала одна слеза, потом вторая. Я собрал их губами, в надежде, что больше ты никогда не будешь плакать.

Он убрал прядь моих волос со лба, чтобы произнести новые заветные строки:

Я была в его руках, в его власти с новой жизнью, новым началом, новой любовью. Искренней, чистой, правдивой, без фальши и лжи. Я была его.

— Бьорн! — воскликнула от неожиданности, испугав нас обоих.

— Вивиан?

Я повернулась к нему лицом, вернула его ладонь к своему животу, заглядывая в омут глаз с тем самым настоящим чувством.

— Чувствуешь? Толчки едва ощутимые… но это были они. Он шевелится.

Улыбка Бьорна тут же засияла на губах, затрагивая глаза.

Мужчина еще долгих пять минут держал ладонь на том же месте, чтобы отчетливей почувствовать символ новой жизни. А затем ловко сплел из травинки форму маленького круга и взял мою руку в свою.

С замиранием сердца я наблюдала, как он надел травяное кольцо на мой палец и поцеловал его.

— Что скажешь, Вивиан? — спросил Бьорн с надеждой и особенным блеском в глазах.

Разве я могла ему ответить по-другому?

— Да, Бьорн. Я скажу тебе «да».

***

— Ты простила меня?

Мы сидели в шикарном до тошноты автомобиле. Флойд обнимал меня, целовал, был слишком нежен, чтобы позже быть слишком жестоким. Все это я уже проходила. Все это было знакомо до боли, до жуткой ломки в теле, костях, до… зарождающейся ненависти к нему и еще большему страху.

— Понимаю, что еще не время, но я потерплю.

Он отстранился, чтобы заглянуть в мои тусклые опечаленные глаза, затем, придерживая лицо руками, наклонился и мягко куснул за губы.

Было время, мне нравилось целоваться с ним, заниматься совокуплением и даже в той жесткой форме, которую обожал он. Как я могла докатиться до такого? Чем отличалась от него — безумного и, одновременно, такого жалкого в своих раскаяниях? Ничем. Сидела в машине с холодными губами, какой была душа Флойда. По какой-то причине она видоизменилась. Сам мужчина стал другим. Я помню его несколько уверенным, твердым и расчетливым, более благосклонным по отношению ко мне. Не замечала, чтобы он злоупотреблял алкоголем, о наркотиках вообще речи не могло быть. Об этом я мало знала, только бешеный блеск во взгляде говорил, что с Флойдом было что-то не так. Иногда он брал себя в руки. На некоторое время. Тогда нам было хорошо. Ведь было? А после срывался в пропасть.

Было. Да, можно было утвердительно ответить на этот вопрос. Или…? Как оказалось, я и сама понятия не имела, что такое хорошо, а что плохо… Вот так, сидеть с палачом до конца дней своей жизни, или набраться смелости и прекратить собственные страдания обычным способом — хоть маломальской защитой. Либо бегством и дальнейшим исчезновением.

— Я люблю тебя, Вивьен, — шептал он, словно резал сильнее ножа, обволакивая мое лицо поцелуями, — люблю, слышишь? Вообще, никогда никого не любил. С тобой я влип по уши, как дурак.

Флойд улыбался, пока я искала на его лице признаки издевки, не веря произнесенным словам. Пусть говорил он их не впервые, сейчас они прозвучали искренне. Он держал в ладонях мое лицо, обдавал дыханием, за окном его шикарного автомобиля горел прекрасный закат. Машина стояла недалеко у обрыва, внизу которого переливался огнями вечерний город. Из динамиков стереосистемы тихонько напевала старая мелодия о счастье, которого быть у нас не могло, как бы мы не старались.

— У меня кое-что есть для тебя, — продолжал Флойд свой монолог.

С этими словами он выскочил из авто, обошел машину и, открыв дверцу с моей стороны, помог выбраться из нее. Держа за руку, он вел меня любоваться видом вечернего города. Так я предполагала. Но Флойд задумал совершенно иное.

Неожиданно в его руках оказалась небольшая коробочка синего цвета, крышечка которой была открыта. В середине ослепительно блестело кольцо с камнем огромного размера. Когда-то я видела подобное в телесериалах, но вживую — в первый раз. Светлые волосы Флойда слегка колыхались на ветру, глаза смотрели в мои. Живописная местность должна была добавить романтики. Но… Не вышло.

— Я знаю, что ничем не смогу удивить тебя в жизни, — начал он, и мне становилось плохо.

Боже, он мог. Еще как мог. Удивлять было уделом Флойда.

— Понимаю, что дарил тебе эти безделушки каждый день и без всякого повода. Но это не просто кольцо, оно особенное, если ты понимаешь, о чем я.

Должна ли я была радоваться?

Тогда мне хотелось лишь одного: плакать и жалеть его, потому что Флойд вовсе не стремился стать обыкновенным нормальным для общества человеком, любящим отцом и прекрасным мужем. Жалость переросла в желание накричать, ударить по лицу, встряхнуть, чтобы он, наконец-таки, осознал свою способность на большее. Но я не сделала этого, а продолжала дальше молчать. И пока я молчала, улыбка Флойда постепенно превращалась в оскал зверя, понимая, что я отвергла его предложение. Глаза засверкали знакомым безумием.

Мои пальцы не притронулась к кольцу. И не потому, что не успели этого сделать.

Хлопнув крышкой, Флойд с очевидной злостью замахнулся в сторону рва и, не глядя, метнул заветную коробочку в панораму города.

— Флойд, ты…

— Садись в машину! — рыкнул он и, не дожидаясь от меня действий, решительно ускорился по направлению к авто, шурша гравием под ногами.

Я продолжала стоять, как вкопанная. Всего одно слово крутилось в голове: «бежать». Как можно быстрее.

— Вивьен, я сказал, садись н*хрен в машину!

«Он не сделает мне больно», — мысленно уговаривала себя, заставляя двигаться онемевшие от страха ноги в противоположную сторону. Лучше было дать деру, чем позволить себе сесть рядом с ним.

— Вивьен! — не прекращал громко звать Флойд.

Понимая, чем все могло закончиться, я бросилась бежать со всех ног.

Куда — понятия не имела. Выскочив на трассу, не соображала, что любой автомобиль, ехавший на встречу, грозился превратить меня в лепешку. Либо это могло быть под силу Флойду, чей двигатель машины отчетливо слышала позади.

Когда-нибудь он убьет меня. И уже мало имело значения, каким способом.

Глава 9 Ты болен, Флойд

Все прошлые и последующие дни голова Флойда Хьюза была занята только одной мыслью.

После встречи с незнакомцем его скучная, однообразная жизнь заиграла новыми яркими красками. Представлениями о девушке, которую никогда ему не забыть.

Она была жива и, по всей видимости, находилась рядом с патлатым и небритым громилой, от которого за версту несло навозом.

Флойд горько усмехнулся. Сам-то он не выглядел лучше: отросшие светлые волосы, впалые глаза, тощие скулы говорили о его худобе, а нездоровый цвет лица выдавал за конченого наркомана.

Он все стерпел: ломку, предательство, ложь, насмешки, но поедание самого себя продолжало одерживать верх над всем перечисленным.

Помимо прочего, существовала Вивьен. Где-то рядом, но не с ним.

«Сначала избить несчастную девушку, затем подвергнуть ее насилию, с помощью таких же ублюдков, как ты…» — слова незнакомца продолжали отдаваться эхом.

Какого, спрашивалось, черта?

Он же не…? Или опять применил силу, позволил своему окружению издеваться над ней?

Флойд никогда не забудет, как самовольно дал команду «фас» одному хорошему приятелю. Но тот успел всего лишь обрадоваться, а не достать из штанов свой вялый и никчемный член. Позже он получил сполна. Опьяненный яростью Флойд не помнил, как его увозили, нацепив наручники, а его приятеля — в клинику в критическом состоянии.

Что касалось Вивьен, она забилась в угол, можно было сказать «ушла в тень», и с того момента «на свет» больше не появлялась.

Незнакомец-чудак дал понять, что не подпустит его к Вивьен; она была его, а не Флойда.

Сильный удар ладонями по столу.

Черт бы их всех побрал вместе с этой шлюхой!

***

Флойд

Я был конченым м*даком.

Лучше бы нашел девчонку, забрал с собой и уехал далеко, где никто и никогда бы не доставал нас. Я каждый день просыпался с этими мыслями. Подбадривал себя, что есть еще один шанс, что Вивьен скучает по моральном уроду и слабому духом человеку, такому как я.

Потом жалел себя, вспоминая, как ей удавалось играть со мной, дурачить меня, и как все-таки Грег, мать его, насчет нее был прав.

Исчезла и даже не попрощалась, когда я чуть ли не сдох.

Новый день начинал с надежды, продолжая копаться в воспоминаниях, которые сводились к одному — проклятию всех и вся. Все было зря. И каждый раз, не приходя ни к чему серьезному, посылал все к черту.

Она не любила меня. Недостаточно сильно. Не так, как я ее.

Я… Просто… Животное. И ничего не мог с этим поделать. И даже тогда, когда своим молчанием Вивьен разбила мое сердце.

Да нахр*н оно мне нужно было. Я не планировал влюбляться, как последний идиот, проявлять романтизм никогда не было моим приоритетом. Если я хотел тр*хнуть кого-то, то тр*хал, если бить — избивал. Мог довести до потери пульса, а дальше задуматься: лишать жизни человека или нет.

Но любить…

Я не собирался. Если только ее одну.

***

— Садись в машину!

Не стал дожидаться ее повиновения, да и Вивьен не особо старалась подчиняться мне, как было видно. Она рванула прямо на шоссе. С*ка.

Я к ней со всей душой, а она только и сделала, что носом повела. Ненавижу. И… люблю.

Захлопнув за собой дверь тачки, нашарил в кармане то, что было необходимо. Как знал, что пригодится сегодня. Но не сейчас. Я отклонился назад на сидении, чтобы немного успокоиться, но где там. Ярость продолжала свирепствовать. Злость бурлить в венах, глаза — застилать пеленой.

А впрочем, наплевать на все. Нет, так нет.

Вивьен ускорялась, ускорялся и я, чтобы в который раз спасти идиотку, которую могли сбить ехавшие навстречу машины. К счастью, не было видно ни одного автомобиля. Далеко ей не уйти, нога после перелома была не так подвижна, как раньше. Как ни крути, ей было не убежать.

Обогнав на большой скорости бегунью, я крутанул руль и, оказавшись посреди дороги, затормозил со свистом. Таким образом, преградил путь встречным машинам и девушке, наивно полагавшей сбежать от меня.

Выскочил тут же и, хлопнув дверцей заведенного автомобиля, громко крикнул:

— Дура!

Вивьен остановилась неподалеку, согнувшись пополам, она выравнивала дыхание.

Пара быстрых шагов, и вот я уже схватил ее за локоть и тут же потащил в свою машину.

— Пристегнись, полетаем, — бросил небрежно девушке, запихивая ее обратно в тачку.

— Флойд… — заскулила она.

— Заткнись и пристегнись, — даже не дал ей продолжить.

Как только я оказался внутри салона, врезал по газам, не дождавшись пока Вивьен соизволит себя обезопасить. Если только от собственной гибели, поскольку от меня ей не скрыться. Для нее я всегда находился там, где поджидала угроза.

Мы мчались на довольно большой скорости, но я никак не успокаивался.

Что касалось самой Вивьен, не знал, не смотрел в ее сторону. Перед глазами все еще стоял испуганный вид, выражавший отказ. Молчаливый. Оглушающий. Помню опущенные ресницы, сжатые губы, что боялись вымолвить слово.

— Флойд, пожалуйста, не гони.

Девичий голос умолял, засел в голове и ковырял, ковырял, проделывая дырку для того, чтобы вытекли последние мозги, превратив меня в послушную тряпку.

— Прошу тебя, сбавь скорость.

Хр*на с два.

Кого она любила? За кого собралась выходить замуж, если не за меня? Что ей нужно в этой жизни, когда у нее было все. Когда я мог дать ей все.

Вывод напрашивался сам: у нее был кто-то еще. Грег постоянно видел каких-то мужиков вокруг Вивьен, пока меня не было рядом. Я следил за каждым ее шагом, просматривал входящие и исходящие звонки, мониторил рабочие поездки, покупки и прочее. Каким образом ей удавалось обводить меня вокруг пальца?

— Флойд!

Она вскрикнула, и это в конец вывело из себя.

— Кто он? — попытка спросить спокойным тоном провалилась с треском.

— Ты о чем?

— Не претворяйся дурой. Я спрашиваю, кто он?

— Он это кто? Мы сейчас разобьемся, — заскулила вновь Вивьен, хватая меня за правую руку.

— Разобьемся, если ты мне не скажешь, кто тебя тр*хает, пока я смиренно ношу ветвистые рога оленя, ни о чем не подозревая!

Не отставал, не снимал стопу с педали газа, крутил руль, ловко объезжая машины, что еле тащились по шоссе. Не хватало только врубить музыку погромче, но так я точно не услышал бы ее ответа.

— Что? Я не понимаю, о ком ты? Прекрати гнать!

Крохотным кулаком она попыталась ударить меня в плечо, но у нее ничего не вышло, а если и получалось, то вяло и невнятно.

Либо у меня онемели мозги.

Отвлекшись от дороги, я смотрел на ее движущийся рот, затем на руки, которыми она размахивала по сторонам, что-то доказывая. Но я едва слышал Вивьен.

Твою мать. На место ярости постепенно пришла апатия. Я уже и не помнил, чего хотел от нее. И где мы находились. Куда летели. Долбаная внезапная мигрень полностью поразила голову, безоговорочно требуя того, что лежало в кармане.

Спустя минуту я пришел в себя и вывернул руль, чтобы свернуть на дорогу, ведущую тропинкой в лес. Когда проехали немного дальше, перед нашими глазами вырос двухэтажный кирпичный домик с ухоженной территорией, расположенный в лесной чаще.

Я заведомо привез нас туда, где мы должны были быть только вдвоем. Подальше от людей, компании, Уолтера и всюду поспевающего Грега. Я хотел провести этот уикенд с Вивьен. Своей будущей женой.

Предполагался другой сценарий: я сделал бы ей предложение, она бы согласилась, мы бы приехали в домик, где нас ожидала бы романтика. Но, видимо, не судьба.

Уже темнело. Нога резко вдавила по тормозам, еще пара жалких метров, и мы бы просто впечатались в дерево.

— Псих! — выкрикнула Вивьен.

Быстро отстегнув ремень безопасности и дернув ручку дверцы автомобиля, она выскочила на улицу.

Разве она еще не поняла, далеко ей не уйти. Я вышел вслед за ней, когда она рванула по дорожке обратно на шоссе, повторяя свой побег.

— Вивьен!

Ни разу не обернулась. Ни разу не отреагировала на мой клич.

— Куда тебя понесло?

И все же, догнав ее, я схватил за руки и тут же заломил ей их за спину.

— Неважно, не хочу сейчас находиться рядом с таким, как ты.

— Тебе незнакома эта местность, поэтому прекрати бегать туда-сюда.

— Тем более! Я не хочу находиться здесь с тобой! — выплюнула яд в мое лицо. — Отпусти, мне больно. Ты опять не в себе.

Я едва сдержался, чтобы не влепить ей пощечину, когда заметил мокрые дорожки от слез.

— Прекрати все время рыдать.

— Прекрати меня унижать и делать больно.

— Это я делаю больно?

— Ты и только ты! — бросила она в сердцах.

Ну, уж нет. Было бы легче накостылять, чем получать моральную оплеуху в ответ.

— Значит, это я, а не ты, которая только что вонзила осиновый кол в мое сердце.

— Господи, Флойд…

— Ты даже не знаешь, что это значило. Сам поступок, шаг.

— Не продолжай! — она зажмурила глаза, отгораживаясь от меня.

— Молчи и слушай!

— Шлюха… — резко открыла веки.

— Что? — сбила меня с мысли.

Вивьен облизнула губы, чтобы отчетливо проговорить следующее. Как по слогам.

— Ты забыл добавить слово «шлюха».

Какого черта она говорила так?

Я продолжал стоять безмолвно, словно истукан.

— Ты оскорбляешь и унижаешь меня, позволяешь это делать другим. На работе нет и дня, чтобы не смеялись за моей спиной, распространяя слухи о том, что я легкодоступная девица, получившая работу через то самое место. Даже Уолтер, который всегда относился ко мне, как к родной дочери, смотрит теперь иначе. Особенно после того спектакля на благотворительном вечере. Отпусти, Флойд! Мне больно!

Я все еще не выпускал кисти ее рук из своего плена. Зря она начала ворошить это дерьмо. Вспоминая всю ту грязь, я завелся с полуоборота.

— А разве это не так? — перебил ее намерение казаться кристально чистой.

— Что?!

— Ты вертишь своей задницей перед старикашками.

— Это наши партнеры, к которым я должна проявлять уважение и всего-то. Тебе об этом прекрасно известно, Флойд.

— Ага, и не забыть потр*хаться напоследок.

— Ты слышишь себя?! После того, как ты позволил одному из своих дружков лапать меня у себя же на глазах…

— Я был под кайфом.

— Самое лучшее оправдание, — Вивьен разочаровано и безнадежно покачала головой.

— Я уже ползал перед тобой на коленях и просил прощения за это. Забыла? — наконец-то, отпустил ее руки и встал вплотную, пристально вглядываясь в зеленого цвета глаза.

— Теперь они пытаются делать это и в твое отсутствие.

— Скажи кто, и я вскрою череп любому из них.

Вивьен просто стояла, казалось, не дыша, как будто могла существовать без воздуха.

Она всегда манипулировала мной, как послушной собачонкой. Ей всего-то стоило дать команду, и я перегрыз бы глотку любому уроду, тронувшему мою девочку. Неважно по ее желанию или наоборот — сопротивлению.

— Это ничего не решит, Флойд. Поздно.

Проклятье! Рядом с этой рыжей бестией я терял всякое самообладание.

— Кое-что могло бы решить, — я попытался успокоиться, но разбитое сердце не желало подчиняться остаткам здравого смысла. — Однако ты отказалась.

Ее глаза все еще были мокрыми от слез, губы распухшими, кончик носа красным. С диким желанием хотелось коснуться ее лица, провести подушечкой пальца, собрать слезу, чтобы попробовать на вкус соленую надломленную печаль.

— Я тебя люблю, — почти прошептал.

— Прекрати.

— Я люблю тебя, — чуть громче.

— Ты все выдумал.

— Я люблю тебя, слышишь?! — сорвался на крик.

— Замолчи!

Она посмела толкнуть меня в грудь. Два раза. Впервые с нескрываемой ненавистью.

Хватило бы одного моего движения в ее сторону, чтобы она потеряла сознание. Стиснув зубы, продолжал держать себя в руках, иначе, мало бы не показалось.

Вивьен замотала головой, а я только и хотел, заткнуть ее поганый рот поцелуем, от которого стало бы еще больней. Нам обоим. Мне внутренне, когда ей — внешне.

— С* ка!

Моя нижняя губа достаточно кровоточила, а это означало, что я действительно целовал ее так, как того желало мое больное изуродованное воображение.

— Отпусти меня, Флойд! Дай мне уйти, сбежать, исчезнуть. Навсегда! — каждый раз умоляла Вивьен.

«Никогда», — прочла в моих глазах. Ее же сразу потухли.

Даже если она сбежит, я все равно найду рыжую, достану из-под земли, чего бы мне это не стоило. Как я раньше существовал без этого измученного мной создания со сладким именем Вивьен?

— Если я отпущу тебя, ты обязательно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, — сказал первое, что пришло в голову.

— Мне наплевать.

— Мне нет.

— Мне наплевать, что тебе не наплевать.

— Тебе плевать на меня!

— Господи! — взвыла Вивьен. — Ты просто невыносим!

— Идем со мной, — кивнул головой в сторону дома, отставив свои приказные намерения. Сейчас нужно было давить на ее жалость — проверенный способ.

— Я никуда с тобой больше не пойду, не туда, где мы будем одни, где никто не спасет меня от тебя.

Последние слова она произнесла с опаской, но выдержала мой взгляд.

Пора было закруглять действие спектакля умалишенного влюбленного и девки, которая крутила им, как хотела.

Я все равно выигрывал. Всегда, пусть даже отчасти признавал поражение. Она ускользала от меня, но я знал, что делать в таких моментах. Чтобы Вивьен хоть на какое-то мгновение, хоть на чуть-чуть, оказалась по-настоящему моей.

— Прости, я опять вспылил, — притянул к себе за руку и обнял, вместо того, чтобы взять силой и увести в дом.

Если бы в ту минуту она не последовала за мной, я бы окончательно свихнулся.

Снаружи я был бессилен, а внутри — ликовал, когда она рыдала, но не вырывалась из объятий.

— Почему мы не можем поговорить как нормальные люди, — сам того не ожидая, задал вопрос.

Вивьен отстранилась от меня, пока я придерживал ее лицо и поглаживал большими пальцами мокрые от слез скулы.

— Я не успеваю за твоими эмоциями. Не знаю, чего от тебя ожидать.

— А я не могу думать ни о чем, кроме тебя, — сказал ей, улыбнувшись.

— Ты позволял им прикасаться ко мне. Своим друзьям. У себя дома, в своей комнате. Они раздевали меня, не только взглядами, — не прекращала возвращать меня в тот ад.

— Каждый из них поплатился за это. Я был в отключке, ты же знаешь.

— Ты болен, Флойд.

— Если только тобой.

— Как долго это будет продолжаться?

— Всегда.

Глава 10 У нас была любовь

В тот знаменательный день для Бьорна и Вивьен ослепительно ярко светило солнце. Не было ни облачка на небе, ни намека на тучи, лишь кружил в медленном вальсе легкий осенний ветерок, грациозно подметающий опавшие листья с деревьев, что застилали лес, за которым открывался тот самый вид. Он манил и привлекал к себе загадочностью, великолепием пейзажа, зазывал свежим запахом леса и приглашал на главное событие новой жизни.

— Сегодняшний день только для вас, Бьорн, — обращалась к нему с улыбкой Меган, поправляя накрахмаленный воротник его белоснежной рубашки. — До сих пор не могу поверить, что так легко и стойко переношу твою женитьбу.

Едва узнав от Вивьен новость о предложении Бьорна, именно она настояла на свадебной церемонии. Меган устроила настоящий праздник, за что ей стоило отдать должное.

Свадьба на пирсе считалась довольно распространенным обычаем, но жених и невеста никогда бы не подумали, что само действие выйдет сказочным и волнительным. И даже осенняя атмосфера легкого бриза, лепестков роз, смешанных с пожелтевшими осенними листьями, солнечного света с переливающимися лучистыми бликами в воде — все это придавало обряду дополнительной природной нежности и естества.

Меган искренне радовалась столь замечательному событию, несмотря на то, что когда-то ей нравился Бьорн. Но не настолько, чтобы полюбить его. А Вивьен полюбила. Такого, каким он был. Со всеми существующими недостатками наряду с разнообразием хороших человеческих качеств.

И Бьорн любил ее. Спас девчонку, не оставил умирать, а ведь мог. Но тогда бы и сам не жил.

— Я уверен, что и ты нашла свое счастье, Мег, — сказал ей Бьорн, ответив улыбкой.

Итан. Тот самый «маменькин сынок» с необдуманных слов Меган, стоял на деревянном пирсе неподалеку в компании Реда и Лии, что присутствовали на венчальной церемонии. Он всегда был рядом и смотрел на Мег, как на самое прекрасное создание.

Девушка, наконец-то, остепенилась, вкусила и познала искреннее чувство, мужское отношение к себе как к любимой женщине. Определенно, она ощущала долгожданное счастье.

— Да, — ответил Меган, обернувшись на мгновение в сторону своего воздыхателя. — Он просто послан мне судьбой после всех грехов. Даже не знаю, за что Господь отблагодарил меня грешную.

— За твое доброе сердце.

Она смотрела в глаза Бьорна, не веря, что он был серьезен в своих словах.

— Спасибо тебе за Вивиан, — проговорил он, обнимая ее. — Ты самый близкий для нее человек. И не удивлюсь, если ближе меня.

Друзья обменялись друг с другом улыбками, а затем Мег поцеловала музыканта в щеку, сказав напоследок:

— Ты всегда заслуживал счастья, Бьорн. Пора уже воплотитьего в жизнь.

После крепких взаимных объятий, девушка в ярко-красном платье продефилировала к гостям сказочной церемонии.

Количество приглашенных можно было сосчитать по пальцам. Неважно сколько их было, главное другое — все они являлись для Бьорна самыми близкими людьми.

Лия и Редди сидели справа от дожидавшегося невесту жениха. Мег с Итаном расположились на стульях по левую сторону моста, когда Бьорн и находящийся подле него священник, стояли у самого конца, обозначенного украшенной белоснежный тканью аркой наряду с вплетенными между собой ярко-красными цветами — символом в счастливую семейную жизнь.

Он ждал ее и тот момент, когда она появится в длинном белом платье, когда рыжий отлив волос, как дополнительное изысканное украшение, будет отдавать ярким свечением над головой, оповещая о ее прибытии.

И Бьорн дождался.

Излучая потоки солнца, Вивьен держала в руках букетик полевых цветов. Тихонько и уверенно ступала по дощечкам деревянного моста, который был выложен для нее, словно указатель, что имел правильный путь, — к нему, в объятия Бьорна.

***

Бьорн

Я не дышал и наблюдал за ее поступью с замиранием сердца.

Вивиан несла в себе великолепие, грациозность, красоту и жизнь. Как роза. Она была той розой, которую держал в руках, как некий загадочный символ, посланный мне для дальнейшей жизни. Пахнувшая, как этот цветок, тонкая на ветру, словно ее зеленый листик, бархатная, подобно ее лепесткам.

Пушистые рыжие локоны развивал ветерок, едва колыша венок, сплетенный из белых цветов. Длинное белое платье, как шелк, обволакивало ее ноги, слегка обтягивая круглый животик, который так и манил потрогать и погладить себя, чтобы поприветствовать в нем малыша.

Каждое утро и каждую ночь мои руки ласкали, оберегая эту кладезь, в которой находился весь смысл ее и теперь моей жизни. Она шла, не спеша, так медленно, что мост растянулся на несколько метров вперед.

Вероятнее всего, я заворожено наблюдал за ней, влюбленный и умалишенный красотой, как самый счастливый идиот на свете. Я видел взгляд, устремленных прямо на меня зеленых глаз. Она была счастлива, без сомнения. Несколько минут вступления священника, пару клятв, и Вивиан станет моей. Навсегда.

Даже и не верилось.

Маленький Шон, такой забавный в костюме, выглядел совсем как парень, и Элизабет — дочь Лии, — немногим старше него, ступали позади, приподняв шлейф свадебного платья и держа специальную подушечку, на которой покоились кольца. Улыбки на лицах присутствующих гостей и собственное одухотворенное сердцебиение подсказывали, что все шло своим чередом. Так, как и должно было быть в наших судьбах.

Поравнявшись со мной, Солнечная не отрывала взгляда от моего образа настоящего жениха — в черном костюме с бабочкой. Я безотрывно смотрел на нее — потрясающую невесту.

Где-то рядом был священник и его продолжительная речь, предназначенная для гостей, наконец-то подошла к концу, после чего он приступил к основному действию.

— Бьорн и Вивьен в течение нескольких мгновений были вместе, рождая новую, крепкую и настоящую любовь. И сейчас они готовы связать себя брачными узами.

Я взглянул на Вивиан и проговорил одними губами: «Ты прекрасна», на что девушка робко опустила веки, чтобы вновь поднять на меня глаза и улыбнуться.

— Если среди присутствующих никто не против решения этой пары, тогда мы можем приступать к клятве.

— Давайте уже скорее поженим их, отец, — нетерпеливо выкрикнул позади Редди.

— Что ж, тогда предлагаю произвести обмен кольцами, произнося слова верности.

Священнослужитель принял из рук дочки Лии подушечку, отделанную бархатом с кольцами внутри, и встал перед нами.

Благодаря работе в школе, сочинению поэзии по вечерам, ночным выступлениям в баре, я купил настоящие золотые обручальные кольца, не какие-нибудь простые безделушки или… Мы могли сделать татуировки на безымянных пальцах, но я не был уверен, что это по канону. С Вивиан мне хотелось всего правильного. Мы желали праздника. И пусть свадьба не намечалась столь пышной, как было принято у большинства. В первую очередь, она была настоящей.

Нас ждали еще несколько наставлений священника и парочка красивых слов о браке, определяющих нашу дальнейшую совместную жизнь. Затем отец протянул в мою сторону атрибут с кольцами, предложив первому надеть на палец своей будущей жене.

— Я, Бьорн, вручаю тебе, Вивиан, это кольцо, — мой голос звучал твердо и уверенно, пальцы крепко держали символ верности, — в знак вечной любви и привязанности.

Я поспешил надеть его на крохотный пальчик Вивиан, стараясь смотреть прямо в ее глаза. Она улыбалась, зеленые изумруды пели знакомую песню о любви.

Готово.

Кольцо отлично подошло и ярко поблескивало в лучах солнца.

Теперь был ее черед.

Вивиан без особых усилий продела драгоценность, принадлежавшее мне по праву, со словами:

— Я, Вивиан, вручаю тебе, Бьорн, это кольцо в знак вечной любви и привязанности, — повторила мои слова без запинки, сверкая счастливым блеском в глазах.

Моя Вивиан. Моя жена.

Всю церемонию не было ни единого музыкального сопровождения, хоть мы и могли организовать эту сторону, взяв инициативу на себя, и не возлагать все на Меган. Но единственной музыкой нам были звуки пения птиц, легкий шум воды и небольшой порывистый ветер. Природа. В конце концов, наша любимая обстановка пирса. Все это было и происходило по-настоящему. С нами.

— Властью, что бог даровал мне, я объявляю вас, Бьорн и Вивьен Ньюман, мужем и женой. Сейчас вы можете поцеловать друг друга.

Наконец-то, можно было и не спрашивать разрешения.

Я полностью развернул к себе жену, и без лишних слов мы потянулись друг другу. Этот поцелуй был самым нежным, сродни ощущениям от поцелуя в машине, когда мы якобы смотрели кино. Она целовала в ответ, моя душа пела, мозг сочинял новые строки, а сердце билось для нее.

— Я люблю тебя, — не выдержал, все-таки, шепнул на выдохе, когда наши губы разъединились. — По-настоящему люблю.

Ладони придерживали ее лицо, пальцы ласкали губы от поцелуя, двигаясь к подбородку. Вивиан обхватила мои руки в ответ, пристально глядя в глаза.

— Ты мое все. И даже больше…

Это все что нам нужно было. В тот момент. В тот час. В те счастливые мгновения. Мы страдали, понесли наказание за свои грехи, но продолжали верить.

У нас было больше, чем надежда. У нас была любовь.

Глава 11 «Я нашел тебя»

— Тебе всего лишь нужно было запомнить, Вивьен, что в отличие от других девушек — ты в выигрыше, — Флойд успокаивал ее, поглаживая пальцами девичьи оголенные плечи.

«Лучше бы мне не повезло», — думала она, пока мужчина одаривал ее хладнокровным взглядом. Непоколебимо Вивьен глядела на него в ответ.

— Больно не будет. Если перестанешь воспринимать все по-настоящему, — неубедительно прозвучало вранье из его уст. Больно будет всегда.

Ласкающие прикосновения пальцев Флойда сменились жесткой хваткой. Кожа кистей рук девушки ощутила знакомое трение волокон веревки. Вивьен внутренне молилась, чтобы узел оказался не затянутым до предела. Все же неприятное ощущение, когда кровь перестает циркулировать, заставляя конечности ныть от боли.

Флойд не шутил, неоднократно предупреждал о том, что собирался сделать с ней — отдать на растерзание другим. И он не соврал.

— Сегодня будет много гостей, — набросил повязку на ее глаза, — если будешь слушать меня, даже получишь удовольствие.

Затылок защипало от последующего затянутого узла, захватившего несколько локон волос. Вивьен уже знала, что следующими движениями Флойд завяжет ей рот.

— Он тебе понадобится открытым, — опередил он ее ожидания.

— Ты мразь, — ей было наплевать на только что полученную звонкую пощечину.

— Прекрасно знаешь, что я освободил его не для твоих убогих ругательств.

Ненависть и возмущения прожигали ее нутро, само желание возникло убить этого человека, когда злость переполняла маленькое пространство, в котором происходило множество мерзких вещей.

— Ты больной.

— Однажды ты поклялась перед Господом о своей любви ко мне, пообещав, что последуешь за мной куда угодно.

— Я ненавижу тебя, лучше бы ты сдох, — процедила сквозь зубы с такой злобой, что почувствовала, как Флойд замер от откровенного ее признания.

— Ты должна благодарить меня, Ви. Я твой спаситель, и ты знаешь об этом.

Нажав своими мерзкими руками на ее плечи, он усадил несчастную на жесткий стул и приступил к привязке тела к его спинке.

— А теперь, раздвинь ноги в стороны, — мужской голос приобрел ядовитый оттенок. — Еще один звук из твоего сладкого рта, и я за себя не ручаюсь.

***

Вивьен

Собственный крик посреди ночи заставил разомкнуть глаза и сесть на кровати. Ладонью коснулась огромного живота. Прикосновением я словно защищала ребенка от Флойда, чей образ с легкостью появился в моем сне. Как будто ему было под силу отобрать у меня малыша или хотя бы попытаться это сделать.

Без сомнения, этот сон был картинкой из будущего, если бы тогда я сказала Флойду «да». Если бы не сбежала и не оказалась сейчас здесь. Не вкусила настоящую любовь и новую жизнь.

Я могла вынести многое. Только не психологическое его воздействие на расстоянии. Как бы мне хотелось, чтобы Флойд Хьюз и вся его семейка считала меня мертвой. Ведь именно этой цели он добивался, когда в последний раз его громилы поиздевались над беззащитной женщиной. Как жаль, что в данный момент Бьорна не оказалось рядом. Он бы успокоил меня, отсеял прочь сомнения и страхи.

Комнату наполнил звук моего тяжелого дыхания, тело одолел жар, и небольшая резь в районе поясницы напомнила о подходящем времени для туалета.

Вскоре я почувствовала неладное. Освобождение мочевого пузыря было обильнее обычного. А когда увидела небольшой сгусток крови, то здорово напугалась. По подсчетам Лии срок рождения ребенка близился только через две недели, но бывали ведь исключения.

— Мег! — закричала я, и поясницу пронзила острая боль. — Меган!

Необходимо было встать и прийти к ней самой, а не орать посреди ночи на весь дом. В таком состоянии я мало себя контролировала.

Слава богу, она всегда была рядом, присматривала за мной не только по просьбе Бьорна, который именно в это время проходил послеоперационную реабилитацию в клинике другого города. Желание оказывать помощь беременной женщине исходила от нее самой. Даже не хотела представлять, чтобы я делала без Мег.

Бьорн должен был приехать на следующий день, и я мечтала о том, чтобы муж находился рядом со мной в этот счастливый и особенный для нас момент. Но его не было…

Его могло и вовсе не быть… Если бы не…

Силой мысли прогнала прочь собственные страхи и опасения. Я старалась быть сильной, ради маленького человека внутри себя и ради Бьорна.

— Господи, ты напугала меня, Вивьен, — Мег чуть ли не выдернула дверь из петель, влетая в комнату с растрепанными волосами. — Что? Схватки?

— Я не знаю. Болит поясница. И, кажется, воды отошли.

— Ты уверена? — ее ладони гладили мое лицо. Казалось, я успокоилась, и соответствующее настроение передалось Меган.

— Я н-не знаю, — повторяла одно и то же. — Я ведь не рожаю каждый день.

— Тогда нам надо ехать в клинику. Срочно.

Я молча следовала ее указаниям. Ощущение ненормального спокойствия, заставляло задумываться, когда же станет больно, и я начну задыхаться, как героини-мученицы в фильмах об «этом», напуганные силой схваток.

Спустя минут десять, после того, как натянули на себя теплые вещи, мы ехали по ночной заснеженной трассе. Кругом метель, гололед и мороз. Самая настоящая зима: управляла, заставляла подчиняться своим непредсказуемым силам природы.

— Черт, дорогу не видно. Тащимся, как черепахи. Но ничего. Главное, чтобы ты здесь в машине не родила.

Мег посмотрела на меня с опаской.

— Все нормально, стреляет только в пояснице. Схваток нет.

— Это тебе так кажется. Тут и не знаешь, когда подвоха ожидать. И погодка еще такая…

Мы ехали не быстро. За окнами автомобиля хлопьями кружил снег. Почти всю дорогу он скрипел под шинами колес, пока добирались до больницы. Здесь я проходила последние месяцы консультации и обследования.

— Лия пишет, что будет на месте через полчаса. Примерно за это же время и мы прибудем. Держись, Ви.

— Все хорошо. Мне не больно.

Поначалу мне действительно не было больно. И это пугало.

***

Я и не помнила, как оказалась на больничной койке в родильном отделении. Мелькающая перед глазами картинка выглядела как смутное кино с размазанными кадрами. Взбудораженная Меган бегала вокруг меня, в то время как Лия с профессиональным спокойствием проверяла мое состояние, затем куда-то исчезала, настаивая на отдыхе между схватками. Для этого мне вкололи обезболивающие препараты, с помощью которых предполагалось быстрое раскрытие матки, что подведет готовность к самим родам.

Мег все время была рядом и держала за руку. Но я не скрывала, что именно в такой жизненный и ответственный момент, хотелось чувствовать поблизости совершенно другого человека. Я бы все отдала, только чтобы Бьорн был рядом.

— Сколько сейчас времени? — спросила у Меган, проглатывая с трудом.

Я не успела попросить ее оповестить Бьорна. Пусть и в такое позднее время, когда ему самому был необходим отдых. Но он не спал. Я это чувствовала.

— Почти три ночи. Ты немного поспала, набралась сил перед самым главным событием в своей жизни, — ее глаза поблескивали от слез, рука гладила мою.

Горло и ноздри горели от частого дыхания. Необходимо было контролировать себя во время обширных схваток. Лия была права, стоны только усугубляли боль. Когда без предупреждения очередная схватка начала терзать мое тело, я и позабыла обо всех ее наставлениях.

— Дыши глубоко, Ви, — настоятельно напоминала Меган.

В какой-то момент она засуетилась, в ее глазах стоял страх, когда я вскрикнула не в силах терпеть эту боль, что разрывала меня напополам.

— Я зову Лию, — решительно произнесла подруга, собираясь нажать на кнопку вызова медперсонала.

Ее не пришлось звать.

Лия стремительно вошла в больничную палату, по ее лицу просматривались тревожные нотки.

— В чем дело? — спросила я, неготовая к плохому ответу. Но Лия и бровью не повела.

— Сейчас еще разок тебя осмотрим. Приподнимись, — скомандовала она, натягивая перчатки на руки.

Я едва слушала ее, мозг отказывался подчиняться, когда сосредоточиться на самом важном было нелегко. Адская боль забрала с собой остатки самоконтроля и разума.

— Лия, что-то не так? Скажи мне, пожалуйста, — продолжала настаивать на ее любом ответе.

— Успокойся, Вивьен, просто дыши, — казалось, она вовсе не слушала меня. — Полное раскрытие, ничего не пойму.

Ее бормотание отчетливо доносилось до моего слуха.

Когда наступила следующая волна более сильных схваток, от нее последовала команда тужиться. Хватаясь за ее руку, я помогала себе всеми силами воспроизводить на свет ангелочка, которого носила под сердцем то долгое и счастливое время.

— Погоди, не тужься, — резко оборвала Лия, когда я продолжала прилагать физические усилия.

Обессиленная, я упала головой на подушку с одним желанием, поскорее бы все закончилось.

— Что случилось? — услышала я голос Мег, которая все это время стояла рядом.

— Сердцебиение нечеткое, — вот и ответ: уверенный, режущий ножом наполовину мое тело наряду с природной болью.

В это время звук с экрана аппарата, датчики которого были присоединены к животу, оповещал нечто неладное.

Задержав на нем свой взгляд в течение нескольких секунд, Лия вскочила со своего места и пулей вылетела из помещения.

Я не успела задать толком вопрос, какого черта здесь происходило, как она вновь ворвалась в палату в сопровождении нескольких медицинских работников.

— В операционную, мигом! — крикнул один из них после осмотра во время следующей схватки. Видимо, его слово для остальных являлось самым решающим.

Все закружились, засуетились вокруг меня, только дрожащий от страха голос Меган отчаянно подбадривал о том, что все будет хорошо, лишь бы я не сдавалась.

Скрипящий звук колесиков в соприкосновении с плиткой, ослепляющий глаза свет, а затем, ощущение щекотания в горле…

— Быстрее, нужно постараться успеть до следующей схватки. Мы рискуем.

Это было последнее, что я услышала, находясь в сознании.

***

Незнакомый голос звал меня по имени. Мелодичный, мягкий и заботливый.

Я выглянула из окна своего дома, в котором жила с рождения. Но снаружи никого не оказалось.

Голос принадлежал мужчине. Кому именно?

Я не была знакома ни с одним из таких. Я все еще была той невинной девочкой, что не знала о существовании мужчины — ростом чуть выше среднего, худощавого телосложения и опущенной светловолосой головой. Я разглядывала его через окно своей спальни, пока он медленно, но верно приближался к моему дому.

Как его звали, и чего он хотел, а также, какие были у него вести, мне было неизвестно.

Пока наши взгляды не встретились.

Я отшатнулась от стекла.

Но он находился настолько близко, что дотянуться до меня ему не составило бы труда.

Я не успела скрыться от него, как уже холодными подушечками пальцев он смахивал с обеих щек мои слезы, шепча всего одну лишь фразу, от которой я замерла в ужасе.

— Наконец-то я нашел тебя.

***

— Вивьен, Вивьен.

Мужской голос продолжал звать, рука тормошить бездыханное тело, легонько хлестать по щекам.

— Просыпайся, Вивьен.

Что? Где я?

О, Боже… Ребенок.

— Что с ребенком? — спросила обессиленным хриплым голосом в стоящую перед глазами темноту.

— С ним все хорошо, — раздался надо мной все тот же голос незнакомого мужчины.

— Меня сейчас стошнит, — после произнесенной фразы я запачкала простынь небольшим обилием желтой рвоты.

— Ничего страшного, сейчас доставим тебя в палату, там ты отдохнешь.

Мужчина подошел ближе и промокнул салфеткой испачканное возле меня место. Мне было все равно. Тело трясло, голова кружилась, и очень хотелось пить.

— Кто вы?

Мое зрение наконец-то отчетливо сфокусировалось на мужчине в белом халате. Его лицо закрывала медицинская маска, лишь позволяла любоваться доброжелательными голубыми глазами.

— Тейлор, — представился он. — Ваш анестезиолог. Все прошло удачно. У тебя замечательный мальчик, Вивьен.

Я облегченно выдохнула.

Мальчик.

Наш с Бьорном сын.

Как же он обрадуется, узнав эту новость.

С каждым походом на УЗИ я просила Лию не называть пол ребенка. Пусть бы данная новость была для нас сюрпризом.

— Мне холодно, — зубы стучали так, что можно было бы откусить себе язык ненароком.

— Скоро пройдет. Ты только что родила здорового мальчугана, весом в три килограмма с небольшим и длинной в пятьдесят четыре сантиметра, — мне нравился голос доктора. — Он будет очень высоким и крепким парнем.

Врач улыбался, об этом говорили его глаза, затем пожелал мне спокойного сна и удалился. Дальше я ничего не помнила, только то, что через час мое тело перестало знобить, а сознание провалилось в сон до самого вечера. Очнулась я, когда чья-то ладонь легонько трясла за плечо.

— Ви, — радостный бодрый голос и светящиеся глаза Меган заставили обратить внимание на маленький сверток в ее руках. Она держала ребенка с особенным для нее трепетом.

— Смотри, это твой сын, Вивьен.

Приподнять свое непослушное тело удавалось с трудом, и Мег наклонила его ко мне ближе.

Он спал. Крохотная голова была покрыта рыжим пушком, личико было таким маленьким и розовощеким. Впервые взглянув на это чудо с материнской любовью, я любовалась им: высокий лоб, пухленькие губки, маленький носик, и две щелочки без ресничек. Казалось бы, все младенцы были одинаковыми. Но нет. Он был единственным и моим. Я бы узнала его среди тысячи других младенцев.

И было в нем кое-что… Знакомое и отталкивающее. И это вряд ли являлось моим больным, обремененным болью и родами, воображением.

Пока я продолжала смотреть на своего малыша в руках Меган, я также видела его.

От осознания сего факта, улыбка сползла с моего лица, от непрошенных слез защипало в глазах. Чтобы не напугать счастливую за меня подругу, я опустила голову на подушку и отвернулась в другую сторону.

— Вивьен? — осторожно меня позвала Мег.

Лучше было проигнорировать ее и уснуть, чем снова взглянуть на малыша и лишний раз признать в нем до боли знакомые и ненавистные черты лица.

Глава 12 Твой сын и больше ничей

— Как она? Как малыш?

Это было первым, о чем спросил Бьорн Лию, когда примчался сразу в клинику после перелета.

— Все хорошо, хоть и был риск…

— Какой? — не дал договорить доктору.

— Трехкратное обвитие шеи пуповиной, что вызвало гипоксию плода. Но все обошлось. Мы во время среагировали. Сейчас малыш в полном порядке.

Мужчина сделал тяжелый вздох, проводя рукой по лицу.

— Слава богу.

— Вивьен пробудет здесь двое суток. Все будет зависеть от ее физического состояния. Да и тебе самому нужен отдых. Ты все еще слаб. Поезжай домой.

— Смеешься? Я ехал сюда не для того, чтобы мне запрещали войти к ним. Я жену не видел почти месяц, а ребенка — ни разу в жизни.

— Бьорн…

Лия попыталась остановить его, когда мужчина решительно двинулся в палату, где находилась Вивьен.

Он долго смотрел на доктора, выискивая на лице нечто подозрительное, что она могла скрывать.

— Есть что-то еще? — настороженно спросил мужчина.

Лия бросила взгляд в сторону двери, за которой находилась Вивьен, как будто та могла слышать их разговор, затем вернула внимание Бьорну.

— У твоей жены подорвано психическое состояние. Она постоянно плачет. Когда ей принесли малыша, она даже не взглянула на него. Вивьен очень слаба и мало понимает, какое событие произошло в ее жизни. Дождемся, когда она придет хоть немного в себя. Там будет видно.

— Похоже, этого стоило ожидать, — тихо сказал Бьорн.

— Безусловно, — Лия согласно кивнула головой, осведомленная о некоторой части истории Вивьен.

— Тогда я нужен ей.

— Она сейчас отдыхает, будет лучше…

— Если я войду.

И ему уже ничего не мешало мягко отодвинуть в сторону свою подругу и открыть дверь. Как только он это сделал, его сердце забилось быстрее.

***

Бьорн

Моя девочка лежала на просторной больничной кровати и совсем была не похожа на себя. Личико бледное, осунулось, под глазами отчетливо просматривались синяки, и губы были искусанными. Это немного напомнило мне о том дне, когда я подобрал ее чуть меньше года назад в результате ужасных событий. Сейчас же ее измученное тело воспроизвело на свет то, что воспроизвести мужчине никогда не удастся.

— Привет, — я мягко коснулся пальцами ее скул, она сразу же приоткрыла глаза и повернула ко мне голову.

— Бьорн? — промолвила жена скрипучим голосом. Радости в нем не было ни капли. Но я понимал, она ощущала нечто большее, чем физическое переутомление.

— Да, это я, — коснулся рукой ее лба. Затем дотронулся губами век и осыпал поцелуями щеки. Я очень сильно скучал по ней.

— Как дела? — спросил, улыбнувшись.

— Родила сына, — ответила Вивиан на мою улыбку, и на сердце стало легче.

— Даже не представляешь, какой совершила подвиг.

Я вновь наклонился к ней, чтобы на этот раз коснуться губ. Когда отстранился, вовсе не ожидал увидеть опущенные уголки рта и слезы.

— В чем дело? — спросил мягко.

— Он похож на него.

Голос Вивиан дрогнул в попытке превратиться в рыдание. Я сразу понял, о ком она говорила, и старался сильнее обнять, чтобы не допустить истерику. Чем сделал еще хуже.

— Тебе это только кажется…

— Нет!

Всхлип вырвался из ее груди.

— Он совсем еще кроха, Вивиан, — не отступал я, обнимая ее.

— Когда я смотрю на ребенка, я вижу Его, понимаешь, Бьорн? Флойда…

Из ее уст имя выродка вышло странным шепотом с привкусом страхом.

— Тебе просто нужно отдохнуть, — я отстранился и обхватил ее лицо ладонями, мысленно пообещав себе, что она не будет думать о нем. Больше никогда. — Поспи. Лия сказала, что скоро принесут малыша.

Несмотря ни на что, я улыбался Вивиан, вытирая кончиками пальцев скатывающиеся слезинки по щекам.

— Ты уже держала на руках своего сына?

— Да, — кивнула головой. — Мне сказали покормить его, но у меня не вышло. Я испугалась.

— Все хорошо, — продолжал успокаивать и подбадривать свою жену, когда увидел блеск вины в ее глазах.

Она хотела приподняться, и я подложил ей под спину огромную подушку, помогая принять сидячую позу. Ее лоб был липким от пота. Я убрал длинную рыжую прядь волос, свесившуюся на глаза, и сел напротив.

Как раз в это время в дверь постучали и тут же открыли.

— А вот и ваш малыш, — громко воскликнула медсестра, заходя в помещение и ставя детскую переноску рядом с кроваткой-люлькой. Глядя на нас, медицинская сестра улыбалась естественно, широко и от души. Очевидно, это была ее работа — радоваться появлению на свет детей в клинике родильного отделения и помогать в уходе за ними.

Когда она достала из переноски маленький сверток в бежевом махровом одеяльце, я встал и подошел, чтобы впервые полюбоваться розовощеким чудом и принять его в колыбель своих рук.

— Осторожней, — послышалось от медработника, — придерживайте сына вот так.

Ее руки умело передали мне сокровище.

Одеяльце полностью развернулось, открывая вид на маленькие ручки и ножки малыша. Младенец чутко спал, посапывая маленьким носиком, морща глазки и губки от ощущения чужого присутствия. Небольшое скопление на головке рыжего пушка волос ярко бросилось в глаза.

— Господи, Вивиан, — мой голос чуть дрожал от радости. — Да, он твоя копия.

Тихонько и не спеша, я приблизился к ней, присел рядышком так, чтобы она могла видеть малыша. Слава Богу, она не отвернулась и глядела на него поначалу настороженно, а затем с любопытством.

Находясь в своем новом мире, маленький человечек тяжело вздохнул, а после закряхтел. Я смотрел на это сопящее чудо и понимал, что он был ее половинкой и только ее.

Да, все в нем было от Вивиан. Я даже рассмотрел на его личике веснушки, что могли проявиться позже. Пусть я еще не видел его глаз, но уверен, они будут иметь такой же необычный цвет, какой был у его матери.

— Я принесла его не только для знакомства. Малыш должен почувствовать мамочку естественным образом. Его нужно покормить, — сказала медсестра, разглядывая его с тем же интересом, что и мы.

Мои глаза блестели от счастья, Вивиан продолжала с опаской наблюдать за подарком судьбы в моих руках.

— Не бойся, — протянул ей ее сына. — Он твой. И больше ничей.

В первую очередь она должна была воспринимать его как своего ребенка, прекрасную половинку себя.

— Приложи его к своей груди, Вивиан, — нажимал я, ожидая от нее хоть какой-нибудь реакции. — Пожалуйста.

Она облизнула сухие губы, неспешно наклонилась ближе, чтобы окончательно взглянуть на смысл новой жизни в моих руках.

— Одну минутку, — прервала нас медсестра.

Она попросила Вивиан оголить грудь. После легенько и умело помассировала ее, нажав несколько раз на сосок, а затем помогла приложить к груди ребеночка. Его губкам стоило лишь ощутить поблизости материнский запах, как тут же обхватили сосок, и малыш часто засопел.

Вивиан держала его на руках, наблюдая на ангела с умиротворенной улыбкой на губах, а я был рядом и внимательно следил за первым знакомством и приветствием ребенка с матерью. В этот трогательный момент сдался, позволив себе сморгнуть слезу, набежавшую при виде этой идиллии.

— Очень активный малыш. Не ленится, — неожиданно сделала вывод Вивиан.

— Да, он работяга, — подхватил ее слова и присел на кровать, чтобы быть ближе к своей семье. — Только представь, ты теперь мама.

Она отвлеклась от наблюдений за причмокиванием малыша и сверкнула по мне счастливым взглядом.

— А ты — папа.

Да, это так.

— Как назовешь?

Она пожала плечами.

— Думала, пойму, когда увижу его, но ни одного подходящего имени не могу подобрать. Давай, ты?

— Киллиан, — не раздумывая, сказал я.

— «Маленький воин», — прошептала Вивиан, не отрывая взгляда от ребенка. — Великолепно. Мне нравится.

— Все, на сегодня достаточно, — проворковала над нами медсестра, аккуратно забрав младенца в свои руки. — В следующий раз, мы подготовим грудь для полноценного кормления, а на данном этапе главное для ребеночка ощущать рядом свою маму. Да, сладкий?

Держа на руках младенца, она отошла к пеленальному столику и продолжила весело и громко щебетать над крохой, как будто он понимал каждое ее слово:

— Ох, кто-то еще и кучку сделал. Давай, пока мамочка не поправится, я буду за тобой ухаживать…

— Как ты? — спросил я, держа руку Вивиан в своей ладони.

— Стало намного лучше с появлением в моей жизни двух привлекательных парней.

Вивиан пыталась шутить и улыбаться, уже означало, что она шла на поправку. Я благодарил Бога, она старалась преодолевать чувство страха быстрее, чем это предполагалось.

— Пара дней, и вас выпишут. Мы будем дома. Все вместе. Как одна семья. Я люблю тебя, — шептал, покрывая поцелуями каждый пальчик ее руки.

Вивиан устало откинула голову на подушку, взгляд ее продолжал излучать неослабевающую любовь.

— Я люблю тебя, Бьорн. Киллиан твой сын и больше ничей, — повторила за мной сказанные слова.

Глава 13 Счастливая мелодия

— Как думаешь, Бьорн будет ругать, если мы накормим малыша Килли моим любимым шоколадным драже или мороженным? — шепотом спросил Шон у Элизабет.

Двое детишек окружили колыбельку, в которой сладко спал новорожденный Киллиан Ньюман.

— У него нет зубов, как он, по-твоему, сможет жевать конфеты? — почти воскликнула маленькая Лиз. — Бьорн, если узнает, не только отругает нас. И потом он может заболеть, если ты дашь ему хоть разочек лизнуть мороженное. Киллиан же еще маленький.

Шон внимательно наблюдал за выраженным недоумением дочери Лии и вновь сконцентрировал серьезный взгляд на младенце.

— Моя мама говорила, что дети в таком возрасте питаются одним молоком, — маленькая принцесса продолжала дискуссию, стоя возле кроватки.

— Киллиан кушает из бутылочки, — уверенно заявил Шон.

— Не-ет, — протянула девчонка, и глаза мальчишки потухли. — Вивьен сказала, что он все еще сосет материнское молочко, которое течет из груди.

— Из груди? — удивился Шон и как-то странно посмотрел на маленькую Лиз.

В свое время папа ему давал бутылочку с приготовленной смесью. Не то чтобы малыш помнил, скорее Ред рассказывал ему об этом.

— Хочу прокатить его на своем новом велосипеде, — продолжал мальчишка, глядя теперь на малютку Киллиана. Казалось, тот улыбался во сне в ответ на их беседу.

— Ты не сможешь, — вот так просто ответила Лизи.

— Почему это? — мальчонка недовольно смерил ее взглядом, когда она демонстративно закатила глаза к потолку.

— Он еще совсем маленький и к тому же не так скоро научиться сидеть и ходить. Да, и Бьорну с Вивьен не понравится эта идея.

Шон почесал затылок.

Оказывается, придется долго ждать, когда вырастит Киллиан, чтобы стать Шону настоящим другом. Тем, с которым можно было гонять на самокате, велосипеде, бегать наперегонки, дразнить девчонок и объедаться мороженным наряду с его любимыми шоколадными конфетами.

— Мой папа рассказывал, что дети быстро всему учатся. Я начал ходить, когда мне было… — он призадумался, подсчитывая цифры в уме.

— А моя мама рассказывала, что я всегда была очень способной девочкой, — не стала дожидаться его ответа Лиз.

— А мой папа говорил, что я мог…

— А моя мама говорила…

Мальчишка нахмурился. Эта высокомерная и слишком умная девчонка, которая, по словам Реда скоро станет ему сестрой, даже не слушала его. А если и слушала, то обязательно обращала на себя внимание, хвастаясь своими достижениями в раннем детском возрасте.

— Я читаю разные книги для девочки своих лет, поэтому все знаю, — не останавливалась Лиз.

— Не все.

— Все.

— Не-а, — Шон тоже не отступал, ему нравилось злить Элизабет. — Ты не знаешь, откуда родом Вивьен, кто ее родственники, и где она жила раньше до того, как появилась в этом доме. В твоих девчачьих книжках об этом не написано. И вряд ли она тебе сама об этом расскажет.

Сердитая Лизи выгнула бровь и скрестила руки на груди. Ей не хватало только топнуть ножкой и выйти из комнаты. Но тогда бы она признала поражение перед этим голубоглазым мальцом, а девочка была очень напористой и не любила проигрывать.

— Ребятишки, — войдя в комнату Бьорн, прервал детские дебаты. — Сейчас Киллиан проснется, и нам придется менять ему подгузник.

Дети снова прилипли вниманием к кроватке, а маленький Килл, узнав отца по голосу, звучно засопел носиком и скривил личико.

— Он будет плавать?

В ожидании ответа Шон приготовился хлопать в ладоши. Элизабет в очередной раз закатила к потолку глаза.

— Он не умеет еще плавать, — негодовала девочка.

— Обычно я и Вивиан купаем малыша вечером, но сейчас поглядим, — спокойно ответил Бьорн.

Он аккуратно достал из кроватки малыша и положил его на пеленальный столик.

Киллиан тут же зашевелился и издал несколько кряхтящих звуков. Пока руки мужчины ловко освобождали младенца от грязного подгузника, дети наблюдали и комментировали действия новоиспеченного папочки.

— Ого-го, кроха Киллиан, какой у тебя тяжелый подгузник. Сейчас мы его сменим на чистый и сухой, — проговорил Бьорн забавным голосом.

Дети захихикали, а младенец, разлепив глазки, зевнул. Его ручки и ножки двигались, пока Бьорн обходился с наведение полного порядка для малыша.

— Какой же он маленький, — восхищалась крохой Элизабет, впитывая глазками каждое действие его папы.

— Ты тоже еще маленькая, — послышалось от Шона.

— Нет, — уверенно выразила протест девчонка. — Я самая большая, и старше тебя на целых два года.

— Самый старший среди нас — это Бьорн, — спокойно парировал Шон.

— Бьорн не считается. Он не ребенок, он мужчина, — цокнула языком девочка.

— Тогда выходит, что из мальчиков, находящихся в этой комнате, самый старший я.

Шон хитро улыбнулся, а Лиз недовольно надула губки.

— Ты все равно еще ребенок.

— Такой же, как и ты.

Бьорн ухмыльнулся и незаметно подмигнул Шону. Закончив возиться с подгузником, он не нашел ничего лучшего, как предложить искупать малютку, для отвлечения детишек от непрекращающегося между ними спора.

— Ребята, кто поможет мне с ванночкой для Киллиана?

Пауза была недолгой, поскольку дети закричали хором:

— Я-я-я!

***

Вивьен

— Киллиану уже больше месяца, — невзначай отметила Меган, пока я кормила малыша и одновременно убаюкивала его на груди.

— Да.

— Вы с Бьорном все еще не…?

— Что? — нарочно переспросил я, хотя знала, к чему она вела.

— Заниматься сексом уже можно, Вивьен, — тяжело вздохнула подруга. — Надеюсь, для этого у вас теперь есть все основания.

Я вздохнула, следуя ее примеру. Между мной и Мег не существовало границ, но всего рассказать ей не могла. Меган не подозревала, насколько в этом плане с Бьорном было серьезно. Все прошлое время он находился на восстановлении после операции, я же — после родов и кесарева сечения. Удаление образования на предстательной железе прошло успешно, но не без рисков, которые всегда его преследовали. Так или иначе, неудачная операция могла повлиять на потенцию и способность иметь потомство в дальнейшем. Мы берегли друг друга, придерживались всего, чтобы в последующем ничего не мешало наслаждаться собой и нашей счастливой семейной жизнью. Но взаимное притяжение было сложно обмануть. Также сложно было не брать во внимание послеродовую депрессию. С такой никчемной, подвергшейся эмоциям, матерью, которая позволяла себе время от времени расклеиваться, Киллиан не получал бы того внимания, какое дарил ему Бьорн.

Флойд не отпускал. Я часто слышала его голос, чувствовала его запах, ощущала холодный взгляд на себе и полное его присутствие. Здесь. В нашем доме. В комнате, где находился Киллиан.

«Вивиан», — Бьорн всякий раз выдыхал мое имя с такой нежностью и любовью, что сердце сжималось от беспокойства о нем.

Я любила его до смерти. Обожала безумно. Молила Господа, чтобы все у него наладилось, и он поправился как можно скорее.

— Киллиан твой и мой, — неустанно повторял Бьорн, давая шанс здраво мыслить. — Он наш сын.

Появление на свет малыша не оставляло возможности думать ни о ком другом, кроме как о новой маленькой жизни. Капризничая днем, Килл спал ночью сладким сном и просыпался только под утро. За день ребенок мог лишить энергии, желание оставалось только на сон, не говоря уже об интимности между мной и Бьорном.

— Нет, — решительно вывела меня из мыслей озадаченная Меган. — Так дело не пойдет. Сегодня я посижу со своим крестником, а вы оба устроите себе свидание.

— Мег…

— Как и чем кормить, я знаю. Подгузники менять умею.

— Он еще совсем кроха, чтобы…

— На руках могу носить хоть весь день.

— Да погоди ты.

— Точно, — выставила вперед указательный палец, не собираясь вовсе молчать. — Я же купила ему кресло-качалку с навесными игрушками. Притащу ее в следующий раз сюда. Уверена, Киллиану она очень понравится.

Я не смогла возразить ей. Знала ведь, что волнение не только за малыша, но и за Меган не отпустит меня сразу. С открытой любовью и теплой заботой она относилась к нашему малышу. После всего того, что Мег сделала для нас с Бьорном, мой отказ выглядел бы необдуманным поступком, способный проложить трещину в нашей дружбе.

— Вивьен, ты позволишь мне спеть для него колыбельную?

Глубокие голубые глаза умоляли об этом.

— Конечно, позволю, — ответила я искренней улыбкой.

— Спасибо.

Мег подпрыгнула на месте, хлопнула в ладоши и уже собралась кинуться ко мне с объятиями, как тут же остановилась, ведь я держала спящего ангелочка на руках.

— По крайней мере, побудешь наедине с Бьорном. Вам это нужно. С этим маленьким чудом ты белого света не видишь.

— Это тебе спасибо. Ты всегда рядом с нами, Мег, — я обняла свою подругу, после того как положила в кроватку свое маленькое сокровище. — Спасибо, что помогаешь.

— Ой, да брось, — она сжала меня крепче руками, — не была бы я крестной матерью Киллиана. Да, и мне только в радость находиться с этим маленьким, симпатичным не по годам парнишкой.

Мы обе заулыбались, подозревая о типаже пристрастий Меган. Теперь она не была одинокой. Мег являла собой жизнерадостную девушку, влюбленную в жизнь, и скоро она собиралась стать замужней женщиной, чему мы с Бьорном были несказанно рады.

— Можете гулять, сколько угодно. Подгузник поменяю, накормлю из бутылочки приготовленной смесью, укачаю и уложу ангелочка. В общем, все сделаю для того, чтобы ты и твой муж…

Черноволосая бестия вместо продолжения наигранно закашляла, поиграла бровями, заставляя краснеть до корней волос.

Спустя два часа мы с Бьорном были предоставлены друг другу. И все-таки в качестве времяпрепровождения нами был выбран просмотр фильма в кинопарке. Как в самый первый раз. Таким выбором мы будто продолжали наше первое свидание.

Он держал меня за руку. Я делала вид, что интересовалась фильмом, на трансляцию которого нам обоим было наплевать. Муж целовал так же, как и тогда: нежно, легко, чтобы не спугнуть и не довести нас до безумного состояния, предвкушая то, что последует за этим позже.

Губы соединялись и разлеплялись, пальцы ласкали, не позволяя чего-то большего. А ведь хотелось… И пусть бы оба мы горели от внутреннего пламени, охватившего наши тела.

Получив свою заветную «розу» я знала, что сегодняшний вечер закончится на самой сладкой ноте нашей счастливой мелодии.

Глава 14 Рыжая лисичка

Одним теплым весенним вечером жизнь Вивьен продолжала играть яркими красками, несмотря на ее заметное беспокойство за малыша и Меган. Пожалуй, это чувство возникало с непривычки оставлять надолго Киллиана без присмотра матери.

— Не переживай, Мег справится в одиночку, — успокаивал Бьорн на протяжении всего вечера. Его томный убаюкивающий голос, лучистые глаза давали понять, что в данный момент волнение Вивьен — напрасное дело.

— Руки Меган — самая лучшая колыбельная для Киллиана. После материнских рук, конечно же. Должно быть, малыш уже спит и видит прекрасные сны, — Бьорн заверил ее в очередной раз, когда они подъезжали домой после прекрасно проведенного времени. — Как тебе свидание? Понравилось?

— В этот раз мы, все-таки, досмотрели кино до конца, — хихикнула его жена, вспоминая их прошлую попытку просмотра в кинопарке.

Бьорн поддержал ее смех. Подъехав к дому и заглушив автомобиль, он не намерен был заканчивать сегодняшний вечер.

— Иди ко мне, — повернулся к девушке, приглашая в свои объятия.

Вивьен с радостью переместилась к нему на колени, где находиться было очень приятно и комфортно.

— Скучаю по тебе и хочу тебя с каждым днем все больше и больше, — прошептал Бьорн в губы девушки после терпкого поцелуя.

Глаза жены засверкали от желания, и ответом ему послужил ее страстный поцелуй. Все в нем говорило об их готовности. Отягощенную временем жажду было не скрыть. Их тела, как и души, заслуживали столь долгожданного счастья.

Бьорн

— Спит? — произнес я нетерпеливо, стоя позади Вивиан, когда она прикрывала дверь комнаты, в которой спал наш сын.

Как только ушла Мег, в прямом смысле слова не находил себе места. Все стояло колом от одной мысли вкусить желанный плод, почувствовать Вивиан по-настоящему.

— Что случилось? — спросила она, от испуга дернув плечами.

Не стоило ей притворяться. Или, изображая недотрогу, женушка хотела поиграть? Вот только я натерпелся и наигрался вдоволь. Да, я знал каждый миллиметр ее тела губами, пальцами, языком, но скрывать и откладывать в долгий ящик самое приятное занятие, было не в силах.

— Мы кое-что задолжали друг другу. Тебе не кажется?

Зеленоглазый взгляд пробежался по моему голому торсу и остановился на пижамных штанах. Зря она прикусила нижнююгубу. Меня это завело с полуоборота.

— И что же? — рискнула она спросить.

— Первую брачную ночь.

Вивиан не успела пикнуть и слова, я просто набросился на нее. Сминал губы, поедал, что есть мочи, ловя каждый ее вздох, пробовал исходящее безумное влечение.

Наконец-то.

На моем месте другой бы свихнулся. Похоже, что я получил подарок за некие добрые деяния в своей жизни в виде одной худенькой рыжеволосой девушки. Сейчас она таяла в моих объятиях. Руки сдавили мои плечи, губы не отпускали, сексуальное дыхание и стоны возбуждения заставляли терять самообладание, а терпение — трещать по швам.

Я приподнял Вивиан за талию, и ее ноги послушно обернули мои бедра. Спотыкаясь, с любимой ношей на руках, я ступал на ощупь в комнату напротив, где находилось наше ложе.

Нас обоих трясло. Надеялся, что не от страха, а от желания, ожидание которого было слишком сладким томлением. Я хлопнул ладонью по деревянной двери, и она послушно открылась, приглашая внутрь на мягкую кровать с шелковыми простынями. Мы буквально плюхнулись на нее. Мое тело слегка навалилось на Вивиан, она лежала подо мной и тихонько хихикала, когда мне вовсе было не до смеха.

— Быть в этом деле нежным ангелом — не мое, — прошептал я и, чтобы видеть ее прекрасное лицо, чуть приподнялся на локтях. — Поэтому, прости заранее мою небрежность.

— Бьорн, — в этот момент, сверкая влюбленными глазами, Вивиан была такой красивой и желанной. — Я знаю, каким ты можешь быть. Просто будь со мной настоящим.

Ей и не нужно было просить.

Буду.

Всегда. И только с ней.

Спустя секунды наши вещи были хаотично разбросаны на полу возле кровати: ее шелковая сорочка с трусиками, мои спальные шорты, и время, не позволяющее в прошлом соединяться нашим телам, находилось позади всего этого.

Мы были обнажены в нашей спальне, принадлежали друг другу, как муж и жена, с приглушенным светом в комнате, чуть исходящим из торшера.

Вивиан лежала на спине, ее великолепные рыжие волосы раскидались по подушке. На их фоне выделялся молочный цвет кожи с моими любимыми крапинками. Сочные губы жаждали поцелуев. Полную грудь кормящей женщины ничуть не испортило материнство, наоборот, она стала намного женственней и привлекательней с ее соблазнительными сосками. Я их вкушал. Играл, щекоча языком, вбирая в рот, словно вкусные ягоды. Легкими прикосновениями губ спускался ниже, доставляя удовольствие находящемуся подо мной аппетитному телу. Мое дыхание ласкало напрягшийся живот, мягко и осторожно губы покрывали затянувшийся шрам в виде улыбки.

— Это самое лучшее украшение на твоем теле, — выдохнул я рядом с кожей, мгновенно покрывшейся мурашками.

Стон Вивиан показался едва ощутимым. Она пыталась расслабиться, хваталась и цеплялась пальцами за мои плечи, сжимала простыни, атакованная безумием не могла найти им определенного места.

Я продолжал ласку дыханием, прослеживая путь туда, где она была готова принять не только мой язык, но и меня самого.

Неслышный вскрик заставил поднять голову, чтобы полюбоваться выраженным наслаждением, а затем, продолжить начатое.

Ее лоно…

Я бы поселился там навеки. Оно сочилось от возбуждения, доказывая, насколько Вивиан была мокрой, скользкой, готовой принять меня.

— Бьорн, — женские бедра задвигались навстречу быстрее, скользя нутром на кончике моего языка. — Я… Я…

Рот приоткрылся в немом крике, не позволяя ей закончить. Желанное тело напряглось и вскоре затряслось в судорогах оргазма. Мои пальцы-помощники продолжали нежно ласкать, ощущая ее пульсацию.

— Иди сюда, — вышло немного невежественно, но больше от ожидания, чем от желания заставить Вивиан подчиняться мне.

Сейчас после первого оргазма она была расслаблена, и я пообещал себе двести до безумной остроты чувств неоднократно. Жена приподнялась на кровати, поддаваясь вперед мне навстречу. Я не успел перехватить ее желание.

Черт, кого я обманывал? Как любой другой мужчина, я любил эту ласку, с ее невероятным ртом с пухлыми губами и послушным языком.

— Да, Вивиан, — направлял ее голову в подсказке, каким образом доставить мне неописуемое удовольствие. — Именно так.

Отклонил ее голову назад, смотря прямо в одурманенные от наслаждения глаза.

— Не торопись, иначе я кончу как из пушки, — пробормотал и сжал сильнее кулаком рыжие волосы на макушке.

Она что-то проговорила невнятно и хихикнула, посылая волну приятных вибраций вдоль позвоночника. Игривый кончик языка, ритмичные движения ладонью и эти глаза…

Я едва сдерживался. Мягко отодвинул ее, давая понять, что продолжать дразнить было опасной и скоротечной игрой. Я хотел чувствовать не только рот. Орально мы и раньше доставляли друг другу наслаждение, а сегодня особенно желали соединить наши тела.

— Ты готова, отдать себя всю? — спрашивал, осыпая ее тело поцелуями, и придавливая сверху своим разгоряченным телом.

— Я хочу тебя, Бьорн, — шептала в ответ, крепко сжимая пальцами мои волосы. — Всегда хотела.

— Скажи, что любишь меня, — ощущал потребность не только почувствовать, но услышать ее любовь.

— Я люблю тебя, — послышалась правда из ее уст.

Прекратив свои ласки, я приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в глаза любимой женщины.

— А я тебя.

— Больше всего на свете?

Я усмехнулся и потерся кончиком носа об ее щеку, вдыхая головокружительный аромат.

— Даже не сомневайся. Знай и помни всегда: я люблю тебя.

Глаза заблестели, губы прикоснулись к моим.

Ее вход был таким горячим, таким зовущим и готовым принять меня всего. Мы оказались созданными друг для друга. Без сомнения. Обоюдный стон заполнил комнату, когда я толкнулся в приветствующее меня женское тело. Как два сложившихся пазла, которые притягивали друг друга магнитом, воссоединялись и становились одним целым. Вивиан не скрывала звуки долгожданного наслаждения, пока я расширял ее изнутри. И я стонал в ответ на ее сжимания, обжигающие своей горячей тугой плотью.

По мере привыкания друг к другу, толчки становились более ритмичными и резкими, местами даже грубыми. В момент, когда я приподнялся, призывая ее за собой, сменил угол проникновения. За поясницей сжимались женские ноги, грудь поднималась и опадала под ритм движений и музыку сладкоголосых стонов Вивиан. Себя я уже не слышал.

Как только почувствовал отклик приближающегося фейерверка, мои действия опередили мысли. Поменявшись местами, я впился пальцами в женские бедра, подгоняя и направляя в себя мягкое лоно.

— Сама, — скомандовал я, и жена аккуратно опустилась на меня.

Я вновь застонал, на этот раз сопутствовали совершенно другие ощущения, поскольку поза сидящей на мне сверху рыжеволосой бестии, открывала иной вид. Я мог наблюдать ее, как возбужденную и красивую, так и разгоряченную, страстную, мою хрупкую и в то же время сильную Вивиан.

Теперь она руководила процессом, темпом, амплитудой толчков. Дразнила круговыми движениями бедер, и молочная кожа красиво переливалась на фоне моей — более смуглого оттенка. Приподнявшись, я облизнул мочку ее уха, и, прихватив зубами, потянул вниз.

— Ты лаcкала себя раньше? — шепнул я.

Она поднималась и опускалась, задрав голову кверху, удаляясь от реальности.

— Да-а…

— Покажи мне, — мольба вырвалась из груди со стоном. — Хочу видеть, как твои пальцы делают это, пока член входит в тебя до самого основания.

Как послушная девочка Вивиан не переставала умело скакать на мне, касаясь клитора кругообразными движениями своих пальцев. Покружила ими разок, затем второй, и увлеклась, доставляя нам обоим наслаждение. Затем мы поменялись местами для того, чтобы взять на себя толчки, чтобы возвысить ее до небес. Тем временем она принимала хлопки моих бедер. Склонившись надо мной, кусала мои губы, когда в поцелуе я затыкал рот от неконтролируемых всхлипов. В доме теперь мы были не одни, нам хотелось завершить сладкий процесс на самой звучной ноте из всех нот, а не закончить ночь убаюкиванием Киллиана.

Громкими возгласами и полустонами Вивиан подходила к краю. Понятия не имел, насколько хватит моего терпения, но дело нужно было довести до конца, до безумия и беспамятства. До самого лучшего финала.

Всем тело ловко перевернул нас, чтобы вновь оказаться сверху. Вивиан лежала с раскинутыми по сторонам ногами, зазывая, приглашая к себе. Я поднял ее ноги, чтобы войти глубже, старался, чтобы она ощутила многократное удовольствие. Вклинивался в нее, вбивался, позабыв обо всем на свете. Резко, грубо, похотливо, с рвущимся из горла рычанием. И многого не нужно было: Вивиан сводила с ума ласкающими пальцами пульсирующий набухший цветок, нарочно касаясь моего члена.

Еще пара толчков, еще несколько крышесносных движений и…

— Давай вместе! — все, на что меня хватило.

Волна неописуемой разрядки настигла с головой, порождая взрыв эмоций. Тугие сокращения отдавались по всему телу, закрались в разум, сигнализируя о конце сладкой пытки. Стон Вивиан закладывал уши, ноги тряслись в хватке моих рук, пока сам я принадлежал ей, полностью наполнял ее собой.

Вот оно. Духовное и физическое слияние наших душ и тел.

Теперь мы принадлежали друг другу на века.

— Я охрипла, — едва смогла вымолвить Вивиан, остывая в моих объятиях.

Я переплел наши пальцы, поцеловал ее в кончик носа, она закинула на мое бедро ногу, прижимаясь крепче. Тела были важными, разгоряченными, такими, какими должны были быть после настоящей любви.

— Это еще не все, — чуть погодя сказал ей, хитро улыбнувшись.

— Мне стоит бояться? — ее губы дотронулись до подушечек моих пальцев.

Ласкаясь, она мурлыкала, словно кошечка — буквально мягкая, податливая и пушистая.

— Нет, — в ответ я обвел пальцем контур ее верхней губы. — Если только получать удовольствие.

Она снова сделала это — прикусила губу и сверкнула похотливым блеском в глазах. Следующее мое движение заставило Вивиан взвизгнуть от неожиданности. Жена тут же оказалась подо мной, а затем в плену моих губ. Пальцы одной руки путались в ее растрепанных сексом волосах, другой — сжимали нежную кожу ягодицы.

И уже спустя пару мгновений я неторопливо брал ее сзади. Любовался в процессе видом изящной женской спины, выразительной талией и округлой попкой. От моего вида не ускользало наше тягучее соединение, будоражащее внутренности, окончательно лишив ясности мой рассудок. Разум давно валялся на полу с одеждой, когда нами двигало ненасытное желание, которое, разжигалось внутри каждого с невероятной силой.

Я и предположить не мог, что моя скромница окажется ненасытной.

Ей нравилось то, чем мы занимались, и она полностью раскрепостилась, отдаваясь только мне.

— Бьорн, — уже после очередного безумного соития простонала подо мной нагая красавица. — Необходимо проведать Киллиана.

Без желания отпускать ее от себя, я разочарованно перевернулся на спину, предоставляя возможность Вивиан покинуть кровать.

— Отдохни пока, — обратилась ко мне, надевая на свое сексуальное тело легкий халат.

Я удивленно выгнул бровь, на что моя рыжая лисичка, готовая выйти из комнаты, игриво предупредила:

— Тебе понадобятся еще силы.

Хохотнув про себя, я как последний влюбленный идиот провожал жадным взглядом ее фигуру, исчезающую за дверью.

Глава 15 Гнилая душа

После продолжительного лечения в одной из престижных психиатрических лечебниц Флойд Хьюз направлялся домой. Лететь самолетом эконом-класса много месяцев назад было бы непривычным делом, но не тогда, когда свободный полет представлялся все же лучше, чем клетка заточения. После пустых белых стен и тошнотворных физиономий врачей своеобразное освобождение далось ему нелегкой ценой, и все благодаря Вивьен. Мысли о ней и примерное поведение помогли добиться своевременной выписки, а не какие-то деньги умершего дядюшки. Да и Грег не особо спешил помочь Флойду, ссылаясь на признание брата душевнобольным, а также на множества дел по управлению компанией.

Несколько часов, и Флойд приземлился в городе, где существовал бизнес семейства Хьюз. Ключевое слово «существовал». Об этом он узнал чуть позже. А пока… Пока его ждали куча нерешенных вопросов, множество проблем и главная головоломка года — где же все-таки скрывалась Вивьен. Да и позабыть о незнакомце, одетом в стиле рок-звезды, он никак не мог. Вот, что должно было стоять первым по важности в его списке нерешенных дел.

***

Флойд

— Что у нас имеется на него? — поинтересовался я у Маршалла, как только сел в его машину.

— Почти ничего, — тот ответил угрюмо.

Не так давно Маршалл был одним из лучших в команде моих людей, на которых я всегда полагался. Здоровый лысый громила едва помещался за руль своей маленькой тачки. Вечно с натянутой недовольной физиономией, как будто его сорвали с крупной сделки, лишь бы доставить своего бывшего хозяина из пункта «А» в пункт «Б». Мне-то что? Главной задачей было встретить меня, а дальше, как получится. А получиться могло и надолго. Несмотря на то, что теперь он подчинялся приказам других людей, за некоторые наши совместные деяния и во время прикрытую его задницу, Маршалл все еще отдавал мне долг.

Поэтому сейчас в его же интересах было отчитаться по проделанной работе за достаточно длительный срок. В моей голове существовал полнейший бардак, нужно было разложить все по полочкам да по порядку. По привычке потянулся в бардачок и нашарил там пачку сигарет. Не имело значения, каких: дорогих или дешевых. Курить хотелось до невозможности.

— Что насчет более пикантных новостей? — попытался отвлечь от темы незнакомца Маршалл.

У него не вышло. Я закурил сигарету, кашлянув один раз, затянулся разок, другой. Мне было абсолютно по барабану узнавать, как посторонние прижали яйца Грега, которые чуть позже я собирался раздавить.

— Давай обо всем по порядку, — открыл окно и выставил руку с сигаретой наружу. Гребаное пекло опаляло не только кожу, но и плавило мозги.

— Ладно.

Маршалл понял, что больше всего меня волновала тема Бьорна Ньюмана, имя которого удалось разузнать самостоятельно. Подкупом, конечно же, но не суть. Пусть и такой банальный козырь, но он был у меня в руке. Таких фамилий по белому свету пруд пруди, однако имя Бьорн оказалось редким в Соединенных Штатах.

— Бывшая рок-звезда, поэт-песенник, работает в какой-то убогой забегаловке, живет за городом в глуши, ни с кем не общается. Отшельник, в общем.

А вот на этом месте я хотел подробностей.

— Отшельник… — смаковал не только дым сигареты, но и само слово.

Возможно, этот псих мало чем отличался от меня. Такой же неуравновешенный, раз прятался от людей. Только, каким боком его касалась Вивьен?

— Что насчет женщин? — в ожидании затянулся, отвлекаясь на прохожих, а у самого внутри все клокотало и трепетало от предвкушения ответа.

— Смутная картина. Толком ни с кем не был замечен. Имел жену, погибла пару лет назад, с тех пор и музыкальная карьера канула в лету. Переехал из одного города в другой, живет в лесу, наверное, в хибаре какой-нибудь.

Я почесал подбородок, и очередная затяжка сигаретным дымом затуманила мои мозги. Теоретически, Вивьен могла проживать с ним, и от этого меня разрывало на части. За последние пару лет она привыкла к роскоши. Да и этот чудак не был в ее вкусе.

Эти догадки меня удовлетворили больше всего, но вопрос оставался открытым.

— Не сводите с него глаз.

— Да мы бросили заниматься ерундой. Копать под человека, который даже обществу не интересен.

— Мне интересен. Еще как интересен.

— Какого черта?

— Он знает, где Вивьен.

— Эта шлюха?

— Пасть завали и смотри на дорогу, умник.

Маршалл зыркнул на меня, как на полоумного, а затем незначительно махнул рукой.

— Что еще? — спросил он после некоторой паузы.

— Он приходил ко мне, видимо, хотел рожу набить, но… Ты бы видел его. Она что-то значит для него, иначе, он бы не колесил за тридевять земель, чтобы бросить мне чувак-как-твои-дела и все такое.

Я вытянул из пачки следующую сигарету, как только выкурил первую.

Маршалл вновь кинул тот самый взгляд и вернул внимание на дорогу.

— Ладно, наблюдаем дальше, — проговорил недовольно. — Куда держать путь, кстати?

Пальцы с зажигалкой замерли у губ, пока я прикидывал свои дальнейшие планы после возвращения.

Братец.

Останавливаться у него я не собирался. Тот дом с множеством комнат, по словам Маршалла, также отобрали. Осталась одна небольшая квартира. Она все еще принадлежала мне, как и должность в компании. Надолго ли? Сейчас шло затяжное разбирательство по делу дядюшки и семейного бизнеса, в истории которой было множество черных пятен. Гондон Уолтер и тут запустил свою лапу, но сдулся и не рассчитал. Конкурент оказался сильнее.

За последние полтора года Грег умудрился обанкротиться и, как оказалось, документы на передачу акций готовились уже давно. Нас поглотила более мощная организация. Процесс слияния шел до сих пор и не в нашу пользу. В настоящем завещании дядюшки, которое мне только что подсунул Маршалл, Уолтер извинялся и всего лишь. Дословно это звучало так: «Прости, Флойд, ты бы не смог изменить ситуацию, никто бы не подпустил психически неуравновешенного к управлению компанией».

Вот и вся его любовь.

Дела семейства Хьюз висели на волоске, и от меня старательно скрывали, но зачем? Ждали момента, чтобы отправить в психбольницу? Умело, однако. Грег был более опасен, чем я думал, и настроен решительно. Он подмазался к врагу и сделал все так, чтобы избежать собственного краха, и чхал на меня.

— Чего тянуть? Едем прямо к гнилой родственной душе, — приказал я Маршаллу, и подпалил сигарету.

— Как скажешь, — ответил тот, резко крутанув руль.

***

— А я смотрю, вам вдвоем здесь в самый раз.

Грег сверкнул по мне сначала испуганным взглядом, а после, когда я посмел войти без стука в кабинет, который раньше занимал Уолтер, окинул взором, полным ненавистью. Передо мной мелькала непривычная картина. Мог бы даже сказать, что достаточно мерзкая для моего понимания.

Кабинет выглядел как обычно, а вот сам Грегори был застигнут врасплох. Он и еще один гладковыбритый, с прилизанными волосами, незнакомый мне парень, находились на сомнительно близком расстоянии друг от друга. От моих глаз не скрылась возня и суета рук одного из них в попытке поправить свои дорогостоящие блестящие костюмы.

Да ладно! Этого просто не могло быть! Где были мои глаза раньше? Значит, вот о каких пикантных новостях хотел доложить мне Маршалл. Теперь многое сходилось в отношениях Грега с девушками. Его гены — не самое лучшее, что с ним приключилось, не беря во внимание наше общее родство с матерью.

Отвращение было практически невозможно скрыть, пазлы из разных картинок сами по себе соединились в единое. И особенно после скорейшего ухода из кабинета второй персоны.

— Какого хрена… — начал ныть Грег, но я не стал выслушивать, прервав на полуслове.

— Можешь уволить свою новую секретаршу, — сказала я и прошел вглубь кабинета. — Да, и у предыдущей, кажется, с*ськи были больше. Хотя, какая тебе разница.

Я махнул на него рукой и прыснул со смеху. Брат не поддержал меня. Еще бы.

Он обошел круглый дубовый стол, чтобы остановиться на расстоянии вытянутой руки.

— Проваливай туда, откуда пожаловал. Ты нежеланный гость в этом месте. Пришел без приглашения, а значит, тебе здесь не рады, — заявил тоном господина.

— А ты не изменился. Все такой же натертый до блеска. Пользуешься помадой? Красишь ногти? Делаешь депиляцию? — меня разрывало на части от желчности. — А ведь мама говорила, что мальчики не должны вести себя и выглядеть как девочки. Забыл?

Он сдвинул брови к переносице, как будто искал подходящего ответа. Играл желваками и сверлил безумным взглядом. Его привычное хладнокровие испарилось в миг.

— Зато ты изменился в самую лучшую сторону, как я посмотрю.

Грег принялся обходить меня, рассматривая со всех сторон.

— Исхудал, побледнел, выглядишь, мягко говоря, хуже, чем хреново. Ты все еще хочешь втянуться, не скрывай. Жаждешь свою сучку, любишь смотреть, как твои прихвостни пользуются ею.

Грег сложил руки на груди, ожидая моей реакции, пока я начинал медленно закипать от злости.

— Тебя меньше всего должно волновать: кто я, что я, — продолжал уже издалека. — Теперь я главный, и все козыри — у меня. А что осталось у тебя? Даже уличная потаскуха от тебя сбежала. Ты жалок, Флойд. Решение любой проблемы всегда заключалось в выпивке, грязных шлюхах и белой дорожке. Уолтер был прав, ты никогда бы не смог управлять компанией.

— Зато у тебя, как я вижу, получилось лучше всех.

— Именно. По крайней мере, общее дело наших отцов все еще существует.

Эта сволочь заставляла меня задыхаться от гнева, того чувства, которое почти научился контролировать. И тут я понял, он всегда так поступал, знал мое слабое место и давил на него как на гнойный трехдневный прыщ.

Не спеша, Грег прошел к рабочему столу и уселся в кресло. Каменное выражение лица ничуть не изменилось, ни один волосок на его голове не шелохнулся. В нем все было идеально спланировано: жизнь, манера поведения, стиль, уход за внешностью и даже гребаная сексуальная ориентация. Он ждал продолжения. Желал, чтобы я сорвался, ударил его, вызвав тем самым охрану или… Подошел к шкафу с отдельной полкой для виски и плеснул успокоительное в стакан, как это обычно делал при Уолтере. Но хрен ему. Этому не бывать.

— Так уж и быть, присядь, — предложил он, указывая на кресло, находящееся напротив него.

И не подумал даже. Я все также продолжал стоять на месте, переваривая происходящее. И почему раньше не придавал значения всему, что происходило под носом? Меня однозначно поимели. И кто? Старый козел и его слишком преданный сынок.

— Послушай, Флойд, давай на чистоту: дела компании никогда тебя не интересовали. На мероприятиях и совещаниях бизнеса семейства Хьюз ты всегда выступал в роли шута, дебошира и пьяницы, заставляя нас каждый раз краснеть и извиняться за твое свинство перед партнерами. Ты возомнил себя наследником и последователем Уолтера, а на деле являл собой конченного наркомана с психически неуравновешенным поведением. Ты серьезно думал, что отец доверит тебе свои дела и подпустит к управлению?

Усевшись вальяжно как король, Грег не переставал ухмыляться, я впервые чувствовал себя дерьмом на подошве его ботинка. Месть и закипающая ярость бурлила во мне, вызывая с трудом сдерживаемые и забытые порывы гнева. Но я старательно их подавлял.

А это слово «отец»… Уолтер был его отцом, не моим, не тем, кто всю жизнь заставлял чувствовать себя лузером, как это делал сейчас Грег. Мне захотелось вдруг от всего отказаться, прямо сейчас оставить все, как было, и начать сначала свою жизнь. Доказать в первую очередь себе, что я не был тем, каким представляли меня Грег и остальные окружающие.

Но для начала должна была восторжествовать хоть какая-то справедливость.

— Ты назвал его отцом, я не ослышался, — таки выдавил из себя и решил последовать его примеру — усесться в предложенное кресло, продолжить разговор по братским душам.

— Потому как Уолтер и есть мой настоящий отец.

Грег все еще самодовольно выдавливал улыбку, заставляя сжимать мои пальцы рук в кулаки.

— Ты этим гордишься? — задал я вопрос.

Он вздохнул и задумался на мгновение. Меня всегда бесила его медлительность. Он редко, когда рубил с плеча. Всегда продумывал каждый шаг, каждое слово. Как показало время, не напрасно.

— Я всегда любил Уолтера.

— Не ври.

— Нисколько.

— А мать?

Он сощурил на мне свой противный взгляд, пытаясь уловить мою заинтересованность.

— В отличие от тебя и твоего отца, я никогда не считал ее шлюхой.

— И в этом виноват был Уолтер. Все считали ее таковой, не без его помощи.

— Я любил свою мать, а вот ты — нет.

— Ты ничего не знаешь об этом.

— Хватит, Флойд, это же очевидно, — спокойствия и уверенности в себе у него было не отнять. — Когда ты последний раз был на ее могиле?

С*ченыш. Знал, на что давить, но понятия не имел, как сломать.

— Я не был там с момента похорон, и тебе известно по какой причине.

— Причин не должно быть никаких, Флойд. Ты сам себе их придумал. Хочешь вылезть сухим из воды, обвиняя во всех смертных грехах своего отца?

— Он и твоим был когда-то. До конца считал тебя своим настоящим сыном. Проклятым любимчиком. А оно, вон, как оказалось. Качественный плевок Уолтера в его могилу.

Грег не нашел, что мне ответить.

— Что молчишь? — спросил я его.

— Да, я ведь и сам удивлен, что мы родные братья лишь по матери. Но если быть откровенным, меня это мало волнует. Компания моя, а ты гол как сокол. Наконец-то теперь я имею право дать тебе пинка под зад, как думаешь?

— Попробуй. После того, как сдохнешь.

Наши глаза встретились, и еще долго сверлили насквозь друг друга.

Я никогда никого не боялся, а уж Грега тем более. Убрать его мне не составило бы труда, но пришлось бы помозговать, чтобы сделать все чисто. Но что потом? Управление висело на волоске, смог бы я вернуть компанию или хотя бы не потерять свое законное в ней место?

Галстук давил на горло, и я ослабил его узел.

Всякий раз ловил себя на мысли, как достали эти смокинги, костюмы. С самого детства был приучен таскать их на себе.

Тем временем Грег встал с места и двинулся к тому самому шкафчику, чтобы достать два бокала и стеклянный графин, наполненный жидкостью со знакомым привкусом.

— Что же мы ведем себя как не родные, — начал он, наливая алкоголь в стаканы. Я сглотнул и представил, как виски приятно стекает вниз по горлу, немного обжигая желудок. — Держи, расслабься.

Он протянул мне бокал и после того, как я взял, отпил из своего. Заманчивое предложение. Но моя порция угощения тут же оказалась стоять на столике, который разделял нас с Грегом, а также отдалял от меня вредную привычку.

— Никогда бы не хотел быть тебе родным.

Грег приподнял бровь в удивлении.

— Теоретически ты им не являешься. И можешь не тешить себя иллюзиями о наследстве, которое оставил Уолтер.

Он говорил о счете в банке. Старик хитро припрятал несколько деньжат для своего отпрыска и меня. Но был еще один человек, имя которого упоминалось в прощальном письме.

***

Вивьен.

— И девка твоя тоже ничего не получит. — Он сделал глоток. — И вообще, жива ли она? Принесла компании лишь одни хлопоты и сплетни, пока ты чинил со своими дружками разврат и беззаконье. Уолтера это и подкосило. Царствие ему небесное.

Грег глотнул виски еще разок, а затем закатил глаза к потолку в мольбе за дядюшку. Не сказал бы, что подобное обращение выглядело естественной скорбью по отцу.

Идиот победно улыбнулся, играя на натянутых моих нервах.

— Ты и твоя шлюшка не получите ни цента. Она сбежала, как только наши дела компании оказались в заднице. Помнишь, о чем я тебе говорил? Скрылась и теперь ее не найти. Уолтер, как добрый человек, оставил и ей завещание. С чего бы это? Оборванка. Если она не обнаружится в течение нескольких дней, я заберу эти деньги, как прямой наследник по завещанию. Тем более, — он добавил тоном, от которого у меня занемели конечности. — Она должна мне за свое бегство.

Какого, спрашивалось, х*ра?!

— Что смотришь на меня, выпучив глаза?

Грег бесил своей недосказанностью.

— Действительно, откуда тебе помнить об этом? С твоими-то частыми провалами в памяти. Сама явилась и молила о помощи. Я дал ей денег и поддельные документы лишь бы она свалила ко всем чертям. Что, собственно, и произошло. Не окажись я рядом, в тот день ты почти сдох, обдолбанный и валяющийся на полу в доме без сознания.

Я представил, как убиваю его, размазываю по стенке эту самодовольную рожу, бью ногами, а он плюется кровью.

— Смотрю я на тебя и понимаю: ничем ты от него не отличаешься. Сразу видно — папенькин сынок, — мне необходимо было хоть как-то задеть его, продемонстрировать, каким же он был ублюдком.

— Что ты имеешь в виду, Флойд?

— А ты не догадываешься?

— Я прямой наследник Уолтера Хьюза. Тебе хотелось еще раз это услышать? Да ты мазохист, братец.

— Закрой свой поганый рот!

Моему терпению пришел конец, спектакль должен был заканчиваться, иначе, я бы не сдержался и убил его здесь, в офисе.

Вскочив с места, быстрыми шагами приблизился к нему. Грег не ожидал, что я приподниму его за грудки, хорошенько встряхну и процежу сквозь зубы:

— Никакой ты мне н*хрен не брат после всего. Поступил так же, как много раз поступал твой папаша: отобрал идею, бизнес, надежду на будущее, любимую женщину. Подумываешь лишить меня жизни? Только попробуй.

Со злостью оттолкнул его назад, так что, еще немного, и придурок раздробил бы свою тупоголовую башку об выступающий угол, стоящей позади мебели. Очень жаль. Решил бы все проблемы одним махом.

— Где Вивьен? Отвечай!

— Как видишь, этой шлюхи у меня нет. Она исчезла, — прошипел Грег, словно змея.

В порыве гнева я ударил ногой тот столик, на котором стоял мой бокал. Он пошатнулся от толчка и опрокинулся со звоном на пол. Грег принялся вытирать тыльной стороной ладони свое лицо, оплеванное мной в момент усиленной ярости.

— Знаешь, что самое интересное? В этой ситуации шлюхой оказался ты. Все рассчитал, сделал так, что комар носа не подточит, и прикрыл сзади свою задницу в прямом смысле слова.

— Не может быть, чтобы ты любил эту уличную девку, — он громко заржал, поправляя свой тщательно отглаженный галстук на фоне совершенного костюма, а после пригрозился убрать меня, если я ему хоть в чем-то помешаю.

— Послать бы тебя в ж*пу, но, глядишь, еще и удовольствие получишь. Тебе не место находиться во главе этой компании, уж я об этом позабочусь.

С этими словами я развернулся и вылетел пулей из ненавистного офиса. Грег не переставал сыпать угрозами мне в след. В данный момент собственная судьба меня волновало меньше всего.

Кому действительно могла угрожать опасность, так это Вивьен.

Глава 16 Лакомый кусочек

Спустя некоторое время после ухода Флойда…

— Ты сказал ему, что нашел ее? — мужской голос раздался в трубке.

— Нет еще, — ответил другой.

— Тогда приступай к делу. Только в этот раз доведи его до конца, иначе будешь отрабатывать свой каждый гребаный цент.

— Не промахнусь. Но и угрожать мне не стоит. Я ведь кое-чего знаю…

— И не забудь это унести с собой в могилу. Запомни, твоей заднице не усидеть на двух стульях.

— Ты мне об этом говоришь?

— Давай не будем все усложнять. Ты мне должен. Еще с прошлого раза. Задача не была выполнена: девчонка жива, хоть и прячется. Вроде бы безобидная и не высовывается, но старик завещал ей самый лакомый кусочек. Не обделю тебя, если сделаешь все, как надо.

На другом конце провода резко оборвалась линия, и раздались короткие гудки.

Находясь в своем тесном автомобиле, мужчина взглянул на отражение в зеркале заднего вида и в раздумьях провел мясистой ладонью по лицу, стирая пот.

Он должен был сорвать куш. И это было необходимо сделать руками Флойда. Но поведение последнего его настораживало. Неужто он раскаивался перед девкой, у которой теперь было немало деньжат, а у него ничего? Ловко. По вине Грега компания их отцов стояла на коленях у самого мощного соперника. К лучшему или худшему для Грега — никто не знал, даже он сам, но за все держался крепко до последнего. Типчик был скользким, хоть и прислужливым. В случае чего пошел бы на дно и других не забыл бы прихватить, уж его противник знал об этом.

А вот то, что «влюбленный идиот» будет мешать, и к гадалке ходить не нужно было.

Он знал. Но пока не спешил.

Эти братья вели собственную борьбу, а мужчине никак не хотелось быть пешкой в их игре, да и страховка собственной жизни никогда еще не была лишней.

***

Вивьен

Я любила просыпаться по утрам, когда вся семья находилась рядышком, лежа на одной кровати под большим одеялом.

Ребенок всегда занимал самое уютное место по середине, чтобы чувствовать присутствие мамы и папы. Не каждый раз он спал с нами, чаще под утро ворочался и негромким плачем напрашивался в убаюкивающие мои объятия.

Раскрыв шторы в спальне, я любовалась видом летнего утра. Пение птиц ненавязчиво наполнило наш дом, когда приоткрыла все окна, впуская свежий утренний воздух.

Омлет жарился на сковородке, салат из свежих овощей нарезался в глубокую тарелку и сваренный кофе дразнил своим чудодейственным ароматом. Я знала, что по привычке еще полчаса Киллиан не потревожит, Бьорн спустится через минут пять, приняв утренний душ. А после нежного поцелуя в шею и многообещающего горячего вечера, он покинет дом и уедет на работу.

— К черту этот завтрак. Иди сюда.

Муж приобнял сзади, нетерпеливо развернул к себе и начал покрывать лицо поцелуями. Его щетина приятно покалывала и щекотала мою нежную кожу.

— Ты останешься голодным, — предупредила его, отстранившись, чтобы взглянуть в глаза, в которых ярко полыхал огонь.

— Не-а. Отведаю тобой. Это будет вкуснее завтрака.

— Тебе не нравится, как я готовлю?

— Нравится, — пробормотал Бьорн в губы. — Очень. Но больше всего мне нравишься ты.

Я взвизгнула от неожиданности, когда он поднял меня на руки и понес в гостиную. Моя футболка и его спальные шорты — все, что нас прикрывало, — разлетелось по углам комнаты.

— Сжимай меня сильнее, Вивиан, — требовал Бьорн, толкаясь сверху, пока ногами обнимала его талию, руками скользила по мощной спине, царапая ногтями кожу от сладострастных толчков.

Он входил до самого основания и выходил полностью, еще и еще… Раз за разом соединял наши тела в сладкой пытке любви.

— Ты просто охр*нительная, — нашептывал любимый. Облизывал ушную раковину, обдавая дыханием из звучных стонов.

С Бьорном было сладко, мучительно приятно, на разрыв эмоционально. Особенно, когда он бормотал подобные непристойности, от которых я бы сгорела со стыда, но не во время сексуальных утех. Они только разжигали, дополняли и прибавляли остроты нашим ощущениям.

— Хочу тебя сзади.

Он ловко перевернул меня под собой, ставя на четвереньки. Я и сама, словно мурлычущая от дикого желания, кошка, подставилась без всякого стеснения, чтобы принять его.

Все заискрило, забурлило, взорвалось от нового проникновения.

— Не останавливайся, Бьорн! — вырвался из меня крик, когда он бедрами наказывал, терзал, доставлял ни с чем несравнимое блаженство.

Тело еще долго продолжало дрожать в сладострастной пытке после действий искусного любовника и мужа в одном лице. За что полагалось нам обоим такое счастье?

— Ты моя прелесть, — услышала я, пока выравнивалось наше дыхание, а руки синхронно гладили обнаженные тела. — Лежал бы с тобой вечность, но мне нужно бежать.

Бьорну пришлось налету одеваться и с собой прихватить завтрак. Все, что он успел сделать — это выпить остывший кофе и чмокнуть меня в кончик носа. Ушел муж со словами о любви и предупреждением того, что дома он будет поздно. Дабы я не находилась одна и не грустила, он пообещал прислать за мной надзор, имя которому было Блейк.

Этот парень уже был не раз в нашем доме в качестве моего помощника. Я как-то привыкла к помощи Меган, а тут… Зачем его приглашал Бьорн, я не интересовалась ни разу, но понимала, что не спроста. Сейчас моя подруга отдыхала в другом штате с мужем Итаном. Свадьба, знакомство с родителями и будущее усыновление ребенка шло для нее своим чередом. Все, чего она последний год так отчаянно желала, потихоньку сбывалось.

Наша жизнь с Бьорном напоминала спокойствие и уверенность в следующем прожитом дне. Я не могла нарадоваться его успехам в поэзии, музыке, любви ко мне и малышу. Постоянные посещения доктора Моррисона и выполнение его предписаний шли только на пользу здоровья мужа. Всякий раз я была благодарна Всевышнему за свое спасение, за Бьорна и за такой драгоценный подарок, как Киллиан. Неважно, кто приходился биологическим отцом ребенка, прежде всего, малыш был моим. Он был нашим милым мальчиком, который активно рос, кушал с аппетитом и прогуливался с мамой с утра, до самого вечера, засыпая в коляске.

Днем, как правило, пока Киллиан спал, я погружалась в поэзию. Но сегодня строчки не складывались. Погода испортилась, Блейк не приехал, а Бьорну было невозможно дозвониться. Все это немного настораживало. Бьорн мог быть занят или находиться там, где с перебоями работала сотовая сеть. Я старалась не придавать особого значения.

— Алло, Вивьен, это ты?

Я набрала номер телефона Реда, чтобы немного усмирить свои переживания, и услышала голос малыша Шона.

— Да, милый, это я.

Когда услышала его нежный детский голосок, сразу стало спокойнее.

— Очень рад тебя слышать.

— И я. Как ты поживаешь? Давненько ты не гостил у нас.

Благодаря рассказам маленького Шона о том, как они с папой и Лией гуляли вчера в парке, беспокойство постепенно отходило на второй план, но не до конца.

— А потом мы наблюдали представление, и ты не поверишь…

Да, я делала вид, что слушала его. Ничего не могла поделать с этим. Бросила взгляд на кроватку, в которой находился Киллиан. Убедившись, что он спал крепко, вышла из комнаты и спустилась вниз по ступенькам на кухню.

— Вивьен? — позвал меня ребенок.

— Прости, дорогой, я немного отвлеклась, — оправдывалась, пока наливала в стакан воду. Во рту пересохло от переживаний. — Твой папа сейчас рядом?

Присутствие Реда могло бы успокоить. По крайней мере, он бы ответил, где мог находиться Блейк, или по какой причине он так и не появился. Все то время, что я жила у Бьорна ни разу не испытывала подобных неприятных ощущений. Только сегодня.

— Нет, я у Лии, с ее чокнутой дочерью, — он шепнул в трубку. — Тебе скучно? Позвони Меган.

— Да, мой хороший. Наверное, так и сделаю.

Мы немного похохотали с ним, спели нашу любимую песенку и пожелали друг другу отличного вечера.

— Пока, Вивьен.

— Пока.

Мой палец, готовый нажать на иконку с номером телефона Меган, внезапно завис в воздухе, поскольку в дверь раздался звонок. Уверенная в приходе Блейка я кинулась, чтобы поскорее открыть ее, но… Это был не Блейк.

Мужская фигура своим огромным ростом и толщиной тела заслоняла весь дверной проем. Она казалась мне знакомой. Очень. Я знала этого человека. Разве что до боли.

— Пригласишь войти?

Вместо того чтобы захлопнуть дверь перед его носом, я попятилась назад на трясущихся от страха ногах. Он наступал. Улыбался, словно скалился. Быстро пробежался взглядом по внутреннему виду дома, а затем вновь сосредоточил на мне свои глаза.

— Не-е-е-т!

Я заорала диким голосом и принялась бежать на кухню. Там был нож. Огромный тесак — единственная на тот момент моя защита.

Ничего не видела вокруг, не слышала ни единого звука, только мрачный скрип ботинок и звук его приближающихся шагов. Я не успела развернуться, он ловко выхватил нож из моих рук и приставил к моему горлу.

— Все такая же дикая кошечка, как я погляжу. Все также пахнешь, также сводишь с ума, — холодным мерзким носом он провел по моей щеке, обдавая неприятным запахом изо рта. — Я постоянно трахаю свой кулак, пока представляю тебя голой под собой. Давай, разденься и преврати мою фантазию в реальность, иначе я мигом завершу то, что когда-то начал.

Земля провалилась под ногами, тошнота подкатила к горлу, когда этот ублюдок принялся шарить своими грубыми ручищами под моей майкой.

Господи, нет!

Я пыталась вырваться изо всех сил, но он давил тупым кончиком ножа на горло и заорал, чтобы я не двигалась.

Бьорн, где же ты?

Блейк?

Помогите, хоть кто-нибудь!

— Хватит скулить, — он больно сжал мою грудь, — а ну-ка, что тут у нас?

Мерзкие прикосновения между моих ног, заставили меня дернуться, а его — чертыхнуться. Находясь в немом страхе, я была не в состоянии что-либо вымолвить или дать ему отпор, кроме как дрожать и считать последние секунды своей жизни.

Вдруг наверху раздался детский плач, от которого обстановка стала еще более напряженной. Преступник вздрогнул, я же чуть не умерла от страха.

О, Боже! Киллиан!

— Что это за х*рня? — сильнее надавил ножом на горло мерзкий ублюдок.

Не знала, каким образом, но я поклялась себе убить его, если он тронет моего ребенка.

Глава 17 Не тот, кто вам нужен

Грег Хьюз и не подозревал, что сегодняшний день станет для него последним. Приняв с утра контрастный душ и плотно позавтракав, он сел в автомобиль и, несмотря на пробки, добрался до офиса в течение часа. Как обычно его ожидало множество встреч, подписание нововведений и распоряжений «сверху», продумывание дальнейшей стратегии неподчинения, или хотя бы оттягивание неизбежного полного повиновения новым владельцам компании. Но как бы там ни было, он не спешил переходить дорогу соперникам.

«Улыбаться и соглашаться» — именно такого девиза Грег придерживался в последнее время, иначе не равен час, и он бы остался ни с чем. А вот Флойд, подвергаясь своим эмоциям, был близок к тому, чтобы испортить все, чего усиленно добился Хьюз младший.

Сама компания давно была забыта. Смерть Уолтера унесла с собой все ее успехи, а сам крах, как думал Грег, принесла с собой девчонка, — рыжая хитрая девица, успевшая отхватить себе нехилый денежный кусок. Жаль не подохла, когда избитую и потасканную бросили умирать. Нашлась-таки очередная добрая душа и подобрала, пригрела змею на груди.

Что было взять от Флойда? Человек теперь был совершенно не интересен обществу, да и кто бы стал слушать его, этого безумца? А вот за Вивьен могло быть последнее слово. Она настолько влилась в доверие Уолтера, что, скорее всего, была в курсе многих прошлых событий компании.

***

Бьорн

Облокотившись спиной о стену роскошного здания, я закурил сигарету. Давно не делал этого. В данный момент желание старой привычки было не победить.

Я поджидал одного человека, который, надеялся, ответит не только на мои вопросы, а также за всю ту боль, что причинил моей жене и семье в целом. Я выжму из него все. Не в материальном плане. Никогда не гонялся за деньгами таких паршивых ублюдков, каким был этот человек.

Его удача, что сейчас не глубокая ночь, а день: светлый, чистый, ясный, солнечный. Не каждому убийце и насильнику выдается такая честь.

Он был первым на очереди, затем его братец… О последнемдумал меньше всего. Понятия не имел, почему. Да, он безумец, но не такой, как этот — спокойный с хладнокровным выражением лица. Тот хоть эмоции выплескивал, а его младший брат играл роль черствого прилизанного м*дака.

Скрывать лицо не собирался, пусть бы лицезрел своего мучителя. Ему придется умирать долго и мучительно. Редди был начеку. Один парень из его команды подрабатывал водителем у Хьюза в течение последних нескольких недель, что, без сомнения, было нам на руку.

От него мы узнали о возвращении Флойда и несколько другие новости. Я сразу же приставил к своему дому одного из членов банды Реда, и сам старался быть рядом с семьей на случай возвращения блудного племянника. Но сегодня день «Икс». Час расплаты. Я должен быть здесь и сделать кое-что нехорошее, чтобы, наконец-то, наш сон был крепким.

— Интервью и автографы сегодня не раздаю… — начал Хьюз, но заткнулся, когда мы одновременно с Редом сели в его машину. Друг занял переднее место, а я приземлился рядом с м*даком.

— Прокатимся, — сказал я, и наш паренек за рулем щелкнул блокировкой окон.

— Что за д*рьмо, Тим? — рявкнул Хьюз на своего водителя. — Какого хрена здесь происходит?! Проваливайте из моего автомобиля.

Тот и бровью не повел, крутил себе руль, делая чуть громче музыку.

— Готовьтесь, уроды. Вы знать не знаете, с кем связались, — пригрозил отщепенец когда-то богатой семейки. — Если это похищение, называйте сумму и дело с концом.

Я все набирался терпения и ждал, когда он в действительности наложит в штаны от страха. Мы не выглядели как похитители. У нас не было масок, черного цвета одежды, оружия как такового. Все что мы делали, ехали молча по центральной улице, игнорируя возгласы этого куска г*вна. Ей-богу, руки так и чесались вырубить его.

— Кто вы вообще такие и чего хотите? — противный возглас повис в воздухе, раздражая своими писклявыми от страха нотами. — Тим, мать твою, останови машину или…

А вот тут он уже дрогнул, и Редди не заставил себя долго ждать.

— Да, заткнись ты уже! Пищишь, как девчонка, — он обернулся назад и встретился с перепуганными глазами Хьюза. — Поболтать с тобой хотим, всего-то делов. Очко взыграло перед мужиками? Водитель твой — отличный чувак, сговорчивый.

На последнем слове Ред вместе с Тимом откровенно заржали, а малыш Грег съежился на месте.

— Какого хрена вам надо, отморозки?

Следовал мой черед.

Все это время я наблюдал за ним, а он делал вид, что не замечал моего прожигающего яростью взгляда.

— Отморозки? — спросил его я.

— Хуже! Мрази, проникнувшие в мое личное пространство с одной лишь целью.

Он наконец-то посмотрел в мои глаза. Ничего, кроме яркого гнева и жестокости, я в них не увидел.

— Не такие мрази, как ты. Мы не отдаем приказы насиловать беззащитных девушек, которых до того использовал твой брат. Уж, какую дорогу он перешел тебе, несложно догадаться, а вот в чем девчонка виновата, ты мне объяснишь.

— Какая еще девчонка? — с плохо скрываемым раздражением в голосе спросил ублюдок.

— Та самая.

Я наклонился к нему ближе, держа в кармане наготове руку, чтобы прошептать:

— Которая когда-то просила о помощи, а вместо этого оказалась в аду.

Он моргал глазами, как маленький птенец хлопал крыльями при первом взлете.

— Я понятия не имею о ком ты. Не вожусь с девками.

Он отпрянул от меня с таким отвращением, будто я был той самой, по его мнению, девкой. За прозвище, приклеенное к Вивиан, он также должен был понести наказание.

— Я и не говорил, что она девка, — ответил ему, удовлетворенно улыбаясь.

В это время Тим резко затормозил.

Выродок Хьюзов сам себя выдал.

— Тебе говорит о чем-нибудь имя Вивьен, — продолжал задавать вопросы, сжимая в кармане куртки небольшой нож, припрятанный на всякий случай.

— Чего ты хочешь от меня?

— Правду.

— Какую еще правду? — переспросил он, и от моего взгляда не ускользнуло движение руки возле кармана брюк.

Как бы не так.

По прошествии нескольких секунд двигатель автомобиля заработал вновь.

Я выхватил свой припрятанный нож и одной рукой приставил его к бедру противника, второй — обхватил с ненавистью его шею, грозясь продырявить тело сволочи.

— Что будешь с ним делать? — спросил между прочим Ред, повернув голову в нашу сторону.

— Везти на заброшенный склад для пыток было бы просто и банально. Или…

— Или? — переспросил Ред, почти догадываюсь о моих мыслях.

Я облизнул губы, пристально глядя в черные, наполненные лютой ненавистью глаза сопернику:

— Не хочешь поиграть в чудовище Франкенштейна?

Мой вопрос был адресован Реду.

— Чур, я доктор! — воскликнул друг.

— Ты и так доктор.

— О, да. Резать, кромсать, дробить, рубить, крошить, а затем все заново собирать по кусочкам воедино, — готов часами заниматься любимым делом — вязанием шерстяных портков.

Ред и Тим взорвались очередным хохотом. Моего друга, пугающего до усрачки своим внешним видом и поведением без тормозов, явно веселил весь нынешний процесс и спектакль. Чтобы придать атмосфере мрачности в комфортабельном авто, Ред сделал музыку погромче. Тяжелый металл на фоне вокала с будоражащим кровью гроулом, накрыл салон мраком.

— Как тебе такая идея? — повернув голову к своей жертве, я упивался его оторопелой физиономией.

— Только попробуй и ты умрешь, — пригрозил он мне от безысходности.

— Да, ладно, — откровенно насмехался над ним, сильнее впиваясь ножом в его бедро. — А ну-ка, проверим.

Резким движением подбросил нож в воздухе. Перехватил и вонзил острие в его ногу почти по рукоятку.

Дикий рев Грега Хьюза резанул по ушам наряду с сумасшедшей и рассекающей воздух музыкой. Но его последующий скулеж никому кроме нас не был слышен. Мы укатили далеко за город и остановились в неприметном месте. Слезы текли по его лицу, а в моей груди место переполняющей ярости не занимало то самое долгожданное удовлетворение. Пальцы рук впивались в его шею, пока я повторял вопрос, что произошло в тот злополучный вечер с Вивиан.

Чуть отдышавшись, я приказал Реду сделать музыку тише.

— Эта с*чья тварь отослала вас ко мне, — посмел прохрипеть ублюдок.

Не раздумывая, вонзил нож во вторую его ногу чуть ниже бедра. Плевать, безумие заполонило мой разум, я уже не видел, куда метил.

Он оглушил меня своим очередным ревом. Метался в моей хватке, как дикий зверь, вертелся ужом в разные стороны. Но я держал и не позволял вырваться этому уроду.

— Бьорн, полегче. Сейчас вырубишь бедолагу, а я ведь тоже хочу испробовать его выдержку. А? Каково это насиловать девушек, предварительно пичкая их наркотой? — обратился к нему бритоголовый.

— Я не тот, кто вам нужен, — сдался и заскулил один из представителей паршивой семейки Хьюз. — Это все он, Флойд. Вот, кто виновен в ее исчезновении.

— Его осунувшаяся рожа и удивленные глаза при упоминании о ней говорили об обратном. Спорим, он и понятия не имеет, что случилось с Вивиан? И я нисколько не оправдываю его. Эта падаль получит по заслугам. Как и ты.

Я рычал на преступника, брызгая слюной, пока он ныл от боли, держась то за одну ногу, то за вторую. Кровь текла, заливая его синего цвета брюки и начищенные до блеска ботинки. Видимо, хороший был костюм и дорогой. Мои руки были перепачканы кровью этого мерзкого существа. Они дрожали, пока я смотрел на ладони и предмет, с помощью которого доставлял хоть какую-то боль, жажду отмщения.

— Пытайте Флойда, не меня. Это он виноват в том, что приволок ее с улицы в нашу семью.

Он даже не имел представления, что каждый раз, упоминая Вивиан, я сдерживал желание вогнать острие ножа в его поганое сердце. Непонятное чувство внутри губило меня, в то время как с*чий отпрыск начал раскалываться в своих грехах и сознаваться, кем был Флойд, и какого черта Грегу нужно было от Вивиан. Ред не заставил себя долго ждать. Наблюдая за моим состоянием, находящимся в прострации, он взял дальнейший допрос на себя.

Я буквально вывалился из машины, когда открыл ее дверцу.

Там было невыносимо душно. Немыслимо громко. Омерзительно по ощущениям. В воздухе отдавало запахом крови с примесью страха ублюдка, который ради принципа желал смерти Вивиан. Он и сейчас мог ей этого желать. Где была гарантия ее безопасности?

Вечерело, и, что теперь делать, я не знал. На место гневу пришло онемение, опустошение. Остатки сил рассудительности усиливали желание не принимать участие в том, что мало доставляло удовольствия.

Я тут же достал из кармана мобильный телефон, чтобы позвонить Вивиан. И… Черт! Аккумулятор сдох.

Потребность оказаться дома, как можно скорее, появилась в тот же миг вместе с мыслью о том, что моя жена и Киллиан могли находиться там совершенно одни и не в безопасности.

Глава 18 Убийца

Он сразу почувствовал его непростое любопытство. Что-то было не так: во взгляде, голосе, поведении. Его никогда не интересовала Вивьен, но стоило одному произнести ее имя, как второй тут же проявил интерес.

Маршалл всегда выполнял приказы. Найти того или иного человека являлось для него обычным заданием. Он любил тщательно копать, добывать разного рода информацию. Там где было уместно, применял силу, вел себя как хладнокровный убийца. Смаковал любимым делом, где считался лучшим из всех. Никто не придавал особого значения его общению с Грегом. Прислуживал тому с тех самых времен, когда Хьюз старший потерял над собой контроль.

В данный момент Флойд решил понаблюдать за своим некогда преданным псом, чья припаркованная машина у офиса компании продолжала стоять. Маршалл ни разу не покинул ее, будто сам вел слежку за чьей-то душой, и, простояв полчаса, машина потихоньку тронулась. Она ехала в сторону шоссе, которое вело далеко за город в сторону другого штата. Флойд следовал за ним на старом такси, сливаясь с общим потоком других машин, не привлекая особого внимания. Но как только автомобиль Маршалла свернул в лес на неасфальтированную дорожку, Флойд чертыхнулся и попросил водителя притормозить.

Дальше ехать он не рискнул, иначе вся его слежка была бы коту под хвост. Возможно, у Маршалла имелись дела, никак не связанные с Флойдом. Все бросить означало бы сдаться, когда внутри клокотало от любопытства.

Машина бывшего подчиненного уже давно скрылась вдалеке. Пришлось идти по тропинке пешком, и Флойд понятия не имел, каким образом здесь продолжали ездить автомобили. И не казалось, что впереди его ждала дорога, покрытая асфальтом, — нет. Он шел только одной тропой, протоптанной людьми, возможно, изъезженной шинами старых авто. Двигался одним путем, не сворачивая. Да и не было ни одного поворота. Шел, и ему казалось, пути не было конца. Вокруг лес, громкое пение птиц, лучи вечернего солнца пробирались сквозь ветви деревьев. Ругался под нос, испачкал ботинки и вместе с ним манжеты брюк.

Мужчина остановился, осмотрелся по сторонам: не хватало ему еще заблудиться в этой забытой богом роще.

К черту было все!

Однако…

***

Флойд

Наконец-то ноги привели меня на нечто схожее с деревушкой и ее небольшими домами, расположенными на близком друг от друга расстоянии. Я насчитал таких домов всего пять, а затем вдалеке опять показался густой лес. Плюнуть бы, развернуться и уйти — уже не первый раз подобная мысль посещала мою голову. Но преодолевал лень, всякого рода ненужные отмазки, лишь бы продолжать свой путь в поисках «сокровища». Минут десять пешей прогулки, и я вышел на другую тропинку, ведущую к одинокому дому, который находился на отшибе от всех увиденных мной домов, а вскоре, мое внимание привлек тот самый автомобиль Маршалла. Как только он показался, выходящим из дома, я спрятался за широким стволом огромного дерева, поглядывая за дальнейшими его действиями.

Интересно, на кой черт он сюда приехал? У него был загородный дом? Для отдыха от городской суеты? Что-то не было на него это похоже. Брехня. Маршалл не знал, что такое отдых, да и никогда не любил почивать на лаврах, разве что развлекаться с потаскухами.

Я ошибся, когда посчитал этот дом последним. Был еще один домишко, — самый неприметный и самый последний.

«Живет в лесу, наверное, в хибаре какой-нибудь».

Твою мать, вот оно что.

Маршалл целенаправленно шел в сторону этого дома, который располагался обособленно от других. Он завершал собой поселение, дальше дороги не было видно. Крадучись, я двигался, следовал за каждым шагом своего бывшего подчиненного, и сердце гулко билось в груди.

Оно забарабанило сильней, когда он позвонил в дверь, и ему сразу же открыли.

Я видел, как он вошел в дом, и как отдаленный крик послышался в ту же секунду.

Женский. Тот самый. Я не мог спутать.

Откуда ни возьмись, на глаза набежали слезы, в ушах стреляло пульсом как из пулемета. Бежал, не останавливался ни на миг. Еще пробег, и я оказался у двери. Постепенно дыхание выровнялось, горло продолжало саднить и внутренности разрывать на куски.

Чуть погодя я незаметно прокрался в дом, слышны были какие-то шорохи, женские всхлипы. Чем ближе и осторожно я подходил на звуки, тем темнота поглощал мой разум, вызывая всего лишь одну эмоцию, одно желание — стереть этого ублюдка с лица земли.

Там были Маршалл и Вивьен.

Он — когда-то моя правая рука и помощь, опора и доверие, — ручищами мерзко лапал ту, что ни на миг не покидала моих мыслей, женщину, которую я любил, пусть и по-своему дико, со скотским обращением и одновременно нежностью, присущей только мне. Я любил ее, а все остальное было неважным. Она была такая красивая в своей уязвимости. Ее шорты и майка белого цвета подчеркивали загорелую кожу. Рыжие волосы распушились, выбив из плетения несколько прядок. Стоя в тени, не дыша, я любовался ею. Скучал, неимоверно, неистово. Как преданный щенок был готов заглядывать в глаза своей хозяйки, получая взамен ласку. Но реальность была такова: малейшая часть слабости, и я бы выдал свое присутствие с потрохами.

Прижав нож к тончайшей коже шеи Вивьен, этот урод залез рукой в шорты, шарил там, приговаривая пошлый бред, а она скулила, то ли от боли, то ли от страха. Беззвучно схватив находящуюся рядом с собой железную хрень, оказавшейся статуэткой, я хотел было уже приблизиться и укокошить эту мразь, как наверху послышался плачь.

Меня передернуло.

Это был детский плач. Маленького ребенка. Совсем крохи.

— Что это за х*рня? — грубо отреагировал Маршалл.

Она словно немая отрицательно мотала головой, пока голос ребенка продолжал раздаваться по всему дому.

— Откуда здесь ребенок?

— Не твое собачье дело, отпусти!

Ярость застилала глаза ярко красной пеленой, жаждой крови, мести, уничтожить ублюдка, который лапал и мог в любую секунду продырявить ее тело. И пока Вивьен предприняла попытку вырваться из рук мрази, я ушел от реальности. Рассудок мой улетучился, растворился в воздухе, покинул меня окончательно.

Продолжительный визг девушки, вернул меня в сущность происходящего. Я почувствовал саднящую боль в ладонях от осколков предмета, которым наносил удары об тупую лысую башку Маршалла. Руки также ныли от порезов, собственная кровь смешалась с кровью противника. Я мог раскроить ему череп, превратить физиономию в красное уродливое месиво, от картинки которой стошнило бы любого, но крик Вивьен не дал мне продолжить.

Наверху ребенок продолжал плакать. С ужасом на лице она поглядывала в сторону лестницы. Ее желание было ярко выражено: бежать, скорее, наверх, туда, откуда доносился жалобный плач.

— Ви, все в порядке?

Я попытался встать с колен, но она выставила перед собой тот самый нож, что совсем недавно находился в руках хладнокровного убийцы — покойника, что лежал в луже собственной крови.

Похоже, что я вышиб ему мозги. Поделом ублюдку.

— Не подходи ко мне! Стой там, где стоишь, иначе…

Вивьен трясла ножом. Острие его поблескивало перед глазами, смеясь надо мной, напоминая, кем я был для нее — ничуть не лучше маньяка Маршалла. Даже ужаснее.

Я встал и протянул к ней руку в знак того, чтобы доверилась мне. Холодное орудие в ее руках выглядело смешно, словно палка у первобытного человека, который еще не знал, как с ней обращаться. И все же взмах ее руки заставил меня отшатнуться назад.

— Проваливай! — кричала Вивьен. — Убийца!

— Прекрати истерику, я тебя не трону.

Девчонка тряслась, как осенний лист на ветру, не прекращая размахивать ножом перед моим лицом.

Обоюдное состояние находилось на грани срыва. Она готова была вспороть мне кишки, я — заткнуть ее рот пожирающим поцелуем, чтобы знала свое место рядом со мной. Вся моя одежда была в крови, как и руки, в голове царил бардак, смешивая в кучу многочисленные вопросы. А еще меня не покидала мысль о детском плаче.

Сейчас бы успокоить ее, выяснить, что произошло, почему она живет здесь в этом странном обшарпанном доме, но ненормальная махнула ножом перед лицом в очередной раз. Еще немного, и мое отрезанное ухо валялось бы на кафельном полу этой неприметной кухни.

— А-а-а!

Я не стал ждать, когда лопнет мое терпение. Она брыкалась, боролась, сопротивлялась как могла, пока скручивал ее тело в бараний рог, выбив из рук злосчастный нож. Ладонью заткнул этот дерзкий рот, иначе голова была готова взорваться от женских криков. В ту же секунду ее острые зубки вонзились в мою кожу.

— С*ка! — не сдержался и ослабил хватку.

Вивьен бросилась бежать к ступеням лестницы, ведущей наверх. И я не медлил. Последовал ее примеру, бросив остывать огромное тело, от которого позже пришлось бы избавиться.

Как же все было некстати. Видит бог, в мои планы не вписывалось убийство никчемной туши. Он сам напросился. Маршалл причинял всем боль, но прикоснулся к запретному, к моей собственности, что летела сейчас по ступенькам со скоростью света. Споткнулась один разок, чуть не проехала вперед носом. Я догнал ее, чтобы помочь, взял за локоть, но она завизжала, как ненормальная, и шарахнулась от меня, словно я был для нее самым настоящим психопатом.

Этот страх можно было прочесть в ее глазах, он заставил съежиться от ненависти и отвращении к самому себе. Вот кем я был для нее. Когда она оставалась все такой же красивой. Все той же Вивьен.

Мои ноги едва слушались, горячее дыхание обжигало грудную клетку, когда я вошел в комнату с убогой обстановкой.

Какого черта она здесь проживала? И с кем? С тем самым аборигеном? И где же он был? В этом нищенском доме я встретил совершенно не того, кто так отчаянно грозился убить меня при первой же возможности.

Неужели Вивьен была счастлива здесь? Любила его?

Ярость сменилась на горькое разочарование. Все это не казалось уже смешным.

И не могла она любить.

Не тогда, когда я поклялся себе стараться ради нее, ради нас…

Эмоции свирепствовали, просились вырваться наружу, когда я увидел, кого она держала на своих руках, прижимала к своему сердцу.

— Не подходи близко! — предупреждающе выпалила она, когда я сделал к ним пару шагов.

— Ты напугана, он это чувствует, — начал я спокойно, не отрывая взгляда от нее и ребенка.

В очередной раз Вивьен попыталась ускользнуть от меня. Намеренно преградив ей путь, я дал понять, что не опасен для нее, чтобы оставалась в этой комнате и успокоила не только малыша, но и себя.

— Сколько ему? — спустя время последовал мой вопрос.

Я не разбирался в детях совсем, и как должны были они выглядеть в определенный период возраста, не имел понятия. Пол малыша определял преобладающий цвет с голубыми оттенками, как в одежде, так и специфическая обстановка в комнате: васильковые обои, плакаты с детскими игрушками, огромный пластиковый трактор на полу и коврик для игры с машинками. Стоило полагать, что он был пацаном.

— Сколько ему? — переспросил, когда она не ответила.

— Зачем это тебе? — огрызнулась в ответ.

— Хочу знать.

Ее глаза забегали по мне в попытке придумать невразумительную отговорку.

Малыш перестал плакать, притих на руках, как будто понимал, что речь шла о нем. Ох, уж эти рыжие волосы на его маленькой голове. Интересно, какими они были на ощупь. Я бы обязательно к ним прикоснулся и не спрашивал бы разрешения у Вивьен. В данный момент меня интересовало совершенно другое.

— Шесть месяцев, — пролепетала девушка и шумно сглотнула.

— Чей он? — последовал мой вопрос.

Ноги подкосились, с математикой никогда не было проблем. Мысли о возможном отцовстве поражали сердце новой порцией боли. Мальчишка мог быть моим. Нет. Не так. Он и был моим сыном.

Вивьен мало походила на няньку. То, как она прижимала ребенка к своей груди, какими испуганными глазами, полными слез, смотрела на меня, как будто я намерен был причинить ему вред… Во всем этом и был ответ.

— Убирайся, Флойд, — холодный голос отрезвил мой разум. — Тебя больше нет в моей жизни. Ты призрак.

Слова источали яд, резали сильнее ножа, пока она помещала ребенка в кроватку. Пухленькими ручками он держался за деревянное ограждение и глядел прямо на меня, своими лучистыми голубыми глазами.

— Ты…

Мне не хватало дыхания. Я рухнул на колени прямо там, на месте, где стоял. Голову сдавливало в тиски от разных мыслей и догадок, но еще больше от настоящей правды.

— Как же так…

— Он мой! — всхлипнула Вивьен. — Тебе ясно?! А теперь уходи!

Все что пришлось сделать — проглотить предательские слезы, пока ее слова беспощадно хлестали по щекам. Одна назойливая все же успела пробежаться по щетине. Я быстро смахнул ее, и Вивьен, напуганная новым рыданием ребенка, взяла его на руки.

— Я никуда отсюда не уйду, — прохрипел, выдавил из себя эти слова. — Если только с вами.

***

Тело Маршалла оказалось слишком тяжелым и грузным, в быстром темпе от которого было не избавиться. Поясницу скрутила боль, оттого что тащил мертвеца из одного дома в другой, пока сердце ныло в груди от слов и раздирающего на куски взгляда Вивьен. Теперь у меня была семья, которую предстояло оберегать. Я нужен был ей раньше. Она считала, что я виноват во всем, что с ней произошло. А ведь так оно и было, судьба распорядилась иначе. Чувствовал свою вину в том, что однажды подтолкнул девушку к пропасти, когда решающий толчок сделали за меня, практически моими же руками.

Тело ублюдка пришлось оставить в доме по соседству. Когда его обнаружат, мы будем уже далеко. Тачка имелась, оружие его также могло пригодиться.

— Убери пистолет, — произнесла строго Вивьен, когда я вернулся в дом. Ее глаза до сих пор были полны ужаса не только за свою жизнь.

Я расположился на неприметном узком диванчике, пока она кормила грудью малыша. Чуть прикрыв ее, девушка не спускала глаз с меня и револьвера в моей руке.

— Я сказал, что не трону тебя, — убрал за спину пушку, чтобы не пугалась.

— Я тебе не верю.

— Верь.

— Даже не надейся.

— Пожалуйста, Ви…

— Все уже неважно, Флойд. Тебе лучше уйти и оставить нас в покое.

— Ты же понимаешь, что это невозможно.

— Невозможно?

— Тише, он кушает.

Она попыталась запротестовать, но во время спохватилась, крепче прижимая ребенка, который спокойно посасывал оголенную грудь, приложив к ней свою маленькую ладошку.

Несколько минут я смотрел на это действие и только потом поймал себя на мысли: мать и ее ребенок, как одно целое — прекрасное и умиротворенное.

Мои. Вивьен и…

— Как его зовут?

— Тебе на самом деле интересно?

Она оторвала взгляд от малыша, чтобы взглянуть на меня теми же наполненными ненавистью глазами. Вивьен мастерски ковыряла старые раны и также умело штопала их. Но мы были другими, не такими, как раньше, когда могли разрешить все свои проблемы одним знакомым способом. Сейчас все намного было сложнее.

Я фыркнул слишком громко, но старался контролировать свои эмоции.

— Киллиан, — сказала она и вернула взгляд на ребенка. — Киллиан Луи Ньюман.

Ее глаза тут же заулыбались, а я впитывал ее счастливый образ, от которого мне становилось не по себе. Она светилась счастьем. Жить здесь, в этом блеклом доме, среди ненужного хлама и потрепанной мебели, в глуши, вдали от города. Где бурлила жизнь и веселье, она отдала предпочтение отшельнической жизни?

На теле Вивьен была обычная одежда, на лице — ни грамма косметики, что делало ее привлекательней. Моя Ви изменилась, повзрослела. Стала абсолютно другой, но не менее очаровательной.

И румянец счастья на щеках, пока она глядела на малыша, служил тому доказательством. От нее исходила радость и успокоение. Меня же одаривала взглядом, полным злобой — отчетливая разница, от которой становилось больнее.

Укол в сердце я ощутил, когда мои глаза сконцентрировались на ее руках, в той самой колыбельной, где нежился ребенок. На одном из пальцев руки навязчиво поблескивало кольцо — безошибочный символ любви, верности и подаренного сердца.

Этого не могло быть.

Я вскочил с места, напугав ее. Сцепив за головой руки в замок, ходил туда сюда, сдерживался, чтобы не разгромить тут все к чертовой матери. А она, сидя неподалеку, сжималась, тряслась от страха.

Вдруг я остановился и посмотрел на нее.

Нет, происходящее не могло быть реальностью.

— Уходи.

Ее голос был надтреснутым, мне не послышалось.

— Я сказал, что если уйду отсюда, то только с вами. И мне наср*ть, что ты носишь это, — пальцем указал на ее руку.

Кольцо — всего лишь безделушка, блеском посмеивалась надо мной. Сводила с ума, подговаривая на грех. Я был готов двинуться на Вивьен, но для чего? Чтобы ударить? Или…

Сам не знал. Не понимал.

Отойдя назад, я вновь плюхнулся на диван и накрыл голову руками.

— Мы никуда не пойдем с тобой, Флойд. Ты знаешь почему.

Я не видел ее. Просто смотрел себе под ноги и переваривал все, что происходило в данный момент. Каждый раз в заточении, я представлял себе, что она жила где-то неподалеку. Возможно, с одним из тех, что смотрели на нее охотничьим взглядом во время собраний компании. С ней могло быть все, что угодно, но не это. Не то, что она оказалась здесь, будучи беременной моим ребенком и замужней за каким-то чудаком.

— Тебе не удастся на этот раз украсть меня.

— Вивьен, пожалуйста…

— Хватит!

— Не кричи, разбудишь малыша, — откуда-то во мне появились нотки беспокойства за него.

Спящий комочек в ее руках не шевельнулся, когда Вивьен аккуратно положила его в кроватку, покачала пару раз, а затем вздохнула.

— Зачем ты пришел? — спросила полушепотом, продолжая легонько колыхать маятник кроватки.

— Как видишь, чтобы спасти твою жизнь и не только.

— Очень интересно: сначала посылаешь своих убийц, чтобы поиздеваться и прикончить несчастную, а после, узнаешь, что я все еще жива. Как долго вы репетировали спектакль, который разыграли совсем недавно?

— Я убил Маршалла без раздумий. По-настоящему. Без прикрас. И убью за тебя любого, кто сделает тебе больно.

— Томас, Маршалл… Кто еще?

— Все они заслужили гореть в аду.

— А ты?

А мое время еще не пришло.

— Я не приказывал убивать тебя ни тогда, ни сейчас, — уверил ее без дрожи в голосе.

— Я тебе не верю, — отрезала она вновь.

— Верь, — повторил я.

— Ты всегда так поступал: признавался мне в любви, а на деле, любил только себя.

В ней чувствовалось столько злобы, боли и ненависти, которые, признавал, что заслужил.

— Я говорил правду. Я тебя…

— Нет, — оборвала меня на полуслове. Заткнув ладонями уши, Вивьен бросила раскачивать кроватку. — Не произноси этого вслух.

— Мне очень жаль, что разочаровываю тебя, но это правда.

Я встал с дивана и подошел к ней вплотную, чтобы убрать ее руки и взять в свои. Черт, так скучал по рыжеволосому образу, что свихнулся от одного желания: хотел прикоснуться, пусть бы ничего не ожидал в ответ.

Вивьен тут же метнулась в сторону, но задержала на мне взгляд. С особым любопытством я разглядывал ребенка. Он спал сладко и выглядел чудесно: вздернутый носик, как у его мамы, пухлые губки, глазки с пушистыми ресничками. Даже и не думал, что возможно существование детей ангельской внешности, пока сам не увидел.

— Ты причиняешь только боль.

Послышался рядом ее голос.

— Ты сделала еще больнее. Исчезла.

— Все что я хотела, это проживать спокойную жизнь. Уйти, сбежать, было единственной целью, с помощью которой спасла бы не только себя, но и тебя, твою судьбу. Не ту, которую довелось тебе проживать.

В горле образовался комок, я попытался подавить душащие слезы. В данный момент каждый думал о себе, но выговориться было самым лучшим решением.

— Твой верный друг, — последнее слово она произнесла с особой ненавистью, — и твое желание убить меня напоследок, сыграло во всем этом определяющую роль. Ты позволил ему унизить, как позволял всем своим дружкам.

Я тяжело вздохнул, признавал боль поражения. В памяти мало, что отложилось после произошедшего: одному выбил челюсть, другому раздавил яйца, третьему прострелил ногу. Однако Маршалла к ней не посылал. И знать не знал, что убийца прикасался к Вивьен своими лапищами.

— Я уже сказал, что ни при чем.

— Ты был пьян как обычно. До беспамятства.

«Сначала избить несчастную девушку, затем подвергнуть ее насилию, с помощью таких же ублюдков, как ты…» — нашептывал воспоминание голос хозяина этого домишки.

Не нужно было обращаться за помощью к гадалке. Как только я узрел Маршалла, сразу догадался, кто стоял за всем этим. Младший выродок никогда не забывал заметать свои следы.

Вивьен заходила по комнате, ее нервозность передавалась мне во сто крат сильнее. Я опередил ее мельтешение, ухватив за локоть. Быстро вывел из комнаты и закрыл дверь, что она даже пикнуть не успела.

Когда она была так близко. Когда ее глаза, расширенные от ужаса, смотрели прямо в мои — голодные и истосковавшиеся. Когда ее кожа обжигала пальцы моих рук, пухлые губы так и манили вкусить этот непослушный дерзкий рот.

— Флойд…

Мое имя, сорвавшееся со сладких уст, прозвучало молитвой.

Вивьен упрямилась, отпихивала, била меня руками, мычала, пока я крепко держал ее в своих объятиях, прильнув к губам, и срывался в пропасть.

Пара шагов и ее спина уперлась не то в стену, не то в дверь. Руки шарили по телу, забрались под футболку, нащупали упругую налитую молоком грудь. Член отреагировал мгновенно. Хотел ее до боли, до безумия.

— Я ни при чем.

Опять завладел ртом, поглощая ее крики.

— Я бы никогда так не поступил с тобой, — отстранился, чтобы прошептать в губы, а на деле — заработал пощечину.

— Не прикасайся ко мне!

Инстинктивно моя ладонь сжала ее подбородок. Я глядел на нее и хотел все сильнее. И наплевать на все. Набросился с новой силой, поедал сладкий рот, облизывал язык, но Вивьен продолжала сопротивляться.

— Пожалуйста, не отталкивай, выслушай.

Я встряхнул ее за плечи, чтобы немного взбодрить и отвлечь от противостояния.

— Прости меня, — проговорил, привлекая к себе. — Моя вина лишь в том, что меня не было рядом. Но теперь я здесь. И всегда буду с тобой. Я люблю тебя, я сдохну без тебя, едва не сделал этого, пока находился…

Мой рот захлопнулся. Вивьен глубоко дышала, чуть всхлипывала от моего напора чувств, но ждала, когда же продолжу.

— Пока ты скрывалась здесь, я был в клинике. Грег кинул меня в нее, словно бездомную собаку в приют. Оставил там подыхать. Но я выжил, каждый день шептал твое имя.

— Я была на волоске от гибели, — тихим голосом ответила она.

— Я знаю, — пальцы гладили ее скулы, смахивали скатывающиеся по щекам слезы. — Теперь знаю. И просто так этого не оставлю. Я так скучал по тебе, Ви.

Прильнув к ней ближе, потянулся к ее губам, но она отвернулась. Все же успел запечатлеть поцелуй на мокрой щеке от слез.

— Уолтер оставил завещание.

— Он умер? — выскользнув из объятий, она отстранилась от меня. Сразу же ощутилась пустота.

— Да.

— Прими мои соболезнования.

— Я в них не нуждаюсь, ты же знаешь.

— Он был единственным человеком, кто беспокоился обо мне по-настоящему, — уязвлено промолвила Вивьен.

— Скажи еще, что Грег — милашка, — я усмехнулся.

— Теперь я не доверяю ни одному из вас, — проговорила быстро в ответ.

— В завещании говорится о твоем наследстве, — поспешил ее удивить.

— Что?

— Речь идет о деньгах. Уолтер завещал тебе достаточно внушительную сумму.

— Мне не нужны ваши деньги, — девушка решительно дернулась в сторону, собираясь уйти, но я остановил ее.

— Не наши — его.

— Все равно. Мне ничего не нужно от вашей семейки, отпусти.

— Но они твои. Они могут пригодится тебе, — я взял ее ладони и приложил к своей груди в милейшем жесте. — Давай сбежим. Будем только ты и я, и малыш.

Моя улыбка и слова заставили ее вздрогнуть, а затем взглянуть на меня с отвращением.

— Я замужем и счастлива. И не позволю какому-то самовлюбленному психопату, вроде тебя, все это разрушить.

— Ты все выдумала. Не можешь быть счастлива ни с кем, кроме меня.

Нет.

Я качал головой. Она нарочно говорила так, как по заказу вешала мне очередную лапшу на уши.

— Перестань тешить себя мнимыми надеждами, Флойд.

— То есть, ты предпочитаешь жить вот так? Здесь?! — уже не выдержал я.

— Да! И тебя это не касается!

— Еще как касается. Прежде всего, я не позволю находиться здесь ребенку.

Это был конец моему терпению, я завелся не на шутку.

— Кто отец ребенка, отвечай! — заорал дико.

— Прекрати, ты сломаешь мне руки.

Я стискивал кисти ее рук, не замечал, что делал больно.

— Он ведь мой!

— Нет! — кричала обезумевшая Вивьен, вырываясь из моей хватки. — И никогда твоим не будет!

Я мало слушал ее, старался глубоко дышать. Перед глазами — отказ, не подчинение, а в руках непослушные плети, которые так и хотелось раздавить. Может быть, тогда бы она стала покорной.

— Ты сама заставляешь меня причинять тебе боль!

— Флойд! — продолжала скулить Вивьен, когда на фоне я вновь услышал жалобный детский плач. Идея о том, что она пойдет за ним, вспыхнула в моей голове.

Ринувшись в комнату, откуда доносился крик, я открыл дверь и увидел, как ребенок стоял в кроватке, держась за перекладину, и громко плакал.

— Иди ко мне, мой хороший, — сказал ему ласково, чтобы не испугать.

Когда я протянул к нему руки, он охотно принял их. Его пухленькие ручки обняли меня за шею, а головка легла на грудь.

— Тс-с-с, не плачь. Сейчас мама успокоится, соберет твои вещи, и мы уедем отсюда далеко-далеко.

Меня переполняли неведомые до того эмоции, когда я осознанно держал своего сына в руках.

— Не трогай его! — верещала рядом Вивьен.

Она звучала угрожающе твердо, опасаясь того, что я мог причинить ему вред.

— Убери от него свои мерзкие лапы!

— Собирайся, мы уезжаем, — резко отрезал на ее крик, держа малыша на руках.

— Я убью тебя, если он пострадает, слышишь? — чувствовал барабанящие кулаки Вивьен по спине, и как выхватила из-за пояса моих брюк пистолет Маршалла. — Ненавижу тебя, мразь!

Женский визг, переходящий в безнадежный вопль, раздавался по всему дому, когда меня настигло полное безразличие к окружающему. В этот момент существовали только я и этот ребенок. Часть меня. Моя кровь. Мой сын. Все, чего я желал, — запомнить мгновение… Каково было держать своего ребенка на руках? Не передать словами.

Я гладил его по спинке, в то время как раскалывалась от криков голова. Боль отдавалась в висках, затем сконцентрировалась в районе затылка.

Я находился у разбитого корыта поневоле. Меня ожидала нелюбовь, предательство собственного брата и жалкое существование, возможно, даже тюрьма. Все было сделано таким образом, чтобы почувствовал и считал себя д*рьмом, а, может быть, и хуже. Нажатия на курок было бы достаточно, чтобы я сдался, но внутреннее эго оказалось сильнее остатков разума.

Я развернулся и одной рукой толкнул Вивьен в сторону, приказывая, чтобы она заткнулась и пошевеливалась. Потеряв равновесие, она приземлилась на пол, но не произвела выстрела. И никогда бы не сделала этого, пока ребенок был в моих руках. Ей не стоило видеть меня таким, раздражать меня своим криком и тем более непослушанием. Если бы только она последовала за мной…

Спустя мгновения реальность испарилась. Голова гудела от боли, становилось плохо, ноги подкашивались. И ни одной подходящей мысли о том, куда подевался ребенок. Упав на колени рядом с Вивьен, я видел перед глазами пальцы ее руки и дрожащее дуло пистолета. В заряженном оружии напротив находилась одна пуля, — я проверял. Будто припасенная для кого-то. Неужели Вивьен осмелится спустить курок, чтобы я стал тем самым счастливчиком?

Глава 19 Выстрел

Темнота, покрытая мраком неизвестности, захватила Флойда в свой плен. С ним часто случались мгновения беспамятства, когда, ослабленный телом и уязвимым разумом, он не принадлежал сам себе. Не говоря о словах, поступках, которые не запоминал. Вот и сейчас. Приступ внезапной боли пришелся не вовремя. Плачущий на руках ребенок, растрепанная женщина, наполненная страхом и ненавистью к Флойду…

Все смешалось воедино, вводило в заблуждение и дезориентировало нещадно.

Другие руки силой выдернули ребенка из его обессиленных, когда сам он не почувствовал или не успел понять, как раздался позади оглушающий удар по голове.

«Вивьен»… Последнее, что он произнес перед тем, как провалиться во тьму.

***

Бьорн

Бросившись к Вивиан, я поднял ее с пола — мою дрожащую в панике девочку. Осторожно отобрал револьвер, которым она продолжала трясти перед человеком, валяющимся без сознания и угрожающий ее жизни. Я был уверен, что хрупкая и добрейшая девушка не смогла бы убить человека. Однако речь шла о собственном ребенке, и здесь я мог бы поспорить.

Очевидно, что м*дак собирался забрать с собой Киллиана. Ему бы удалось это сделать, при одном условии: если бы он убил меня.

— Где ты был, Бьорн? Я так испугалась о мысли, что потеряла тебя, — всхлипывала она, а я сжимал веки, ненавидя себя за эту оплошность.

Не нужно было надеяться на кого-то другого. Защищать свою семью двадцать четыре часа в сутки — вот чем должен был заниматься, зная, что в любое время ей могла угрожать опасность от этого ублюдка. И как стало ранее известно, не только от него.

— Прости меня. Необходимо было… — я вновь зажмурил веки от представления иной концовки, разыгравшейся сцены несколько минут назад. — Расскажу позже. Теперь ты и малыш в безопасности.

Я приметил машину Меган, которая мчалась к нашему дому со скоростью света. Она гнала и не имела понятия, что и ей могла угрожать опасность. Ей повезло, что мой автомобиль двигался следом. Сейчас крестная мама Киллиана покачивала кроху на руках, тихонько напевая ему одну из его любимых песенок.

Хватит. Достаточно. Больше никаких угроз и никаких опасностей. И не в моем доме, это уж точно.

— Боже, Бьорн! — воскликнула Вивиан, оглядывая мои руки наряду с телом. — Ты ранен? Твоя футболка в крови.

— Все позади, крошка, я здесь, с тобой, — продолжал гладить и сжимать ее в своих объятиях.

— Он мертв? — настороженно спросила она, поглядывая на тело Флойда.

— Не думаю.

Я оставил Вивиан на мгновение, попытался нащупать отчетливый пульс в области сонной артерии и убедился, что Хьюз не был мертвым.

— Он поднимал на тебя руку? Успел причинить тебе вред?

Я принялся осматривать ее на наличие ушибов, синяков и иных признаков насилия. От этого урода можно было ожидать всего.

— Нет, нет, — отрицательно замотала она головой и тяжело сглотнула. — Наоборот, Флойд появился вовремя. Если бы не он…

Вивьен заплакала, я обнял ее сильнее, почувствовав еще больший укол в сердце. Я слишком многим рисковал, наказывая Грега Хьюза. Выуживая информацию о событиях прошлых лет, узнал о существовании такой падали как Маршалл, а также мимо меня не ускользнули подробности, выложенные братцем Флойда, о намерениях ублюдка по поводу моей жены.

— В пустом доме по соседству спрятано мертвое тело… — шептала испуганно Вивиан.

Я догадывался. Возможно, там валялся не только бездыханный выродок. Блейк не выходил на связь и мог быть также убит. Кем? Не сложно было догадаться.

Перед глазами мелькала одна только кровь. Слишком много крови.

— А если бы ты убил Флойда?

Я не позволил ей попытаться отстраниться от меня.

Она нужна была мне, и от осознания реальности становилось горько: держал бы я ее в своих объятиях, если бы не тот, кто лежал сейчас на полу?

— В наших жизнях чужой крови достаточно.

— Киллиан, мой малыш.

— С ним все хорошо, Вивьен, — успокаивала Меган, потихоньку перекладывая его в руки матери. Обе шокировано смотрели друг на друга, и слезы капали из их глаз.

Малыш успокоился, будучи в знакомых любящих руках, и деснами сладко пожевывал пальчик, смотря на Вивиан лучистыми глазами. Как хорошо, что он не понимал всего, что происходило.

Я встал с колен, огляделся вокруг и сосредоточился на Флойде, что лежал на животе, раскинув руки по сторонам. Когда летел сюда, ничего не видя перед собой, а только сцену убийства, был намерен нанести удар в ответ. Неважно, какой для себя ценой, неважно какими последствиями все могло обернуться. Я бы не заставил себя долго ждать.

Взбежав по лестнице вверх, увидел обезумевшую от горя жену. Когда ублюдок игнорировал ее мольбы оставить ребенка в покое, я свихнулся. Старенькое ружье, по дороге прихваченное мной из сарая, сыграло свою роль. Не раздумывая, я ударил его по голове прикладом оружия, пока на лице подонка красовалась уязвимость, необъяснимая потерянность: то ли во времени, то ли от окружающей его действительности.

— Что теперь будет? — взволнованно спросила Вивиан.

— Теперь все будет по-другому.

Достаточно было страданий, страхов, боли и опасений. Я поклялся себе, именно с этого момента никто и ничто не посмеет угрожать моей семье.

***

Облив голову Флойда водой из бутылки, я присел рядом, чтобы понаблюдать за его пробуждением. Он медленно и с заметной болью на лице разлепил свои веки. Сначала долго и пристально смотрел на меня, затем попытался покрутить тяжелой головой по сторонам. Получалось плохо. Сконцентрироваться на чем-то одном ему также удавалось с трудом. Еще бы. Удар мог оказаться смертельным.

Мы находились недалеко от дома в лесной роще, в надежном месте от посторонних глаз. Нечего было скрывать, никто не проживал здесь, кроме меня. Держать чужака под прицелом того самого ружья, которым я огрел его, не составило огромного труда. Где бы мыни уединились, от кого бы ни прятались — в местности не было ни одной души.

Опираясь спиной на ствол дерева и находясь в расслабленном сидячем положении, Флойд облизнул свои губы. Хотел приподняться и не смог.

Во-первых, в голове боль отчетливо отбивала чечетку, а во-вторых, руки были связанные между собой за спиной. Ноги свободно располагались на травяной земле, вскоре они должны были ему пригодиться, поэтому я не лишал его этой свободы.

Пусть бы сидел, отдыхал, приходил в себя. Но после пришлось бы держать свое тело в вертикальном положении. А вот что могло быть дальше, на то была Божья воля.

— Ты еще не убил меня? — не сразу прохрипел мой враг.

Я похрустел шейными позвонками, опустил оружие дулом вниз и громко вздохнул.

— Должен разочаровать, тебя ждет другая участь.

— Не томи, — не удержался от любопытства Флойд.

А вот хрен ему. Никогда не собирался лишать кого-то жизни. Ни я ему давал ее, не мне судить о его жалком существовании, да и за поступки, которые он совершал, придется ответить перед божьим судом.

В данный момент справедливость была в моих руках. Я мог сделать с ним все, что заблагорассудится. Он обязан гореть в аду за все страдания Вивиан и причиненное горе другим людям. Однако Флойд находился здесь, обессиленный под моим наблюдением и моей властью, как развалюха с завязанными руками, хлопая глазами от безысходности. Сам удивлялся, почему до сих пор не вышиб ему мозги.

— Изумишься, но ничего кроме печали и тюрьмы тебя не ожидает.

— Мне полагается скидка, — осмелился шутить умник.

Он говорил о спасении Вивиан от лап смерти своего же уродливого прихвостня.

Пусть в конечном итоге Флойд стал пешкой во всей семейной игре, что носила фамилию Хьюз, но этого было мало для его оправдания.

— На небесах сочтемся, — кривая усмешка затронула его губы. — Я люблю ее.

Я хмыкнул и, набрав в легкие воздуха, отвечал со свойственным мне спокойствием, несмотря на то, что изнутри гнев пожирал меня клыками.

— В жизни все закономерно. Жаль, Вивиан познала твою сущность, чтобы ощутить на себе больную любовь, затем оскорбление, унижение, избиение… Кто знает, что еще могло быть? После всего ты просто обязан был не допустить ее гибели от рук маньяка, хотя бы для того, чтобы немного очиститься перед собственной смертью. Не находишь?

Расположившись на земле напротив Флойда и скрестив ноги, я ждал, пока он потянет с ответом, не сводя с меня глаз:

— Я и ранее убивал за нее. И сейчас меня никто бы не остановил. Особенно такой психопат как Маршалл. Жалею, что все произошло спонтанно, а не преднамеренно.

Он говорил об этом в сердцах, а значит, действительно был помешан на Вивиан, раз убивал и мог продолжать убивать остальных. Меня, например.

— Ты на самом деле любишь ее?

— Да, — ответил тот, не моргнув.

Тут я прищурился, ища подвох, но встретил его полный намерения взгляд.

— Должен разочаровать. У тебя хр*новое представление о любви и об отношении к любимой женщине в целом.

Он ослабил взор наблюдения и позволил себе отклонить голову назад, чтобы громко рассмеяться, а после вернуть мне презрительный взгляд.

— Ты самый галантный из всех мужчин, которых она встречала, — насмехался умник.

— Очень странно слышать лесть от тебя.

— Самый обходительный…

— Брось, порой, и я бываю неотесанным.

— Заботливый, — продолжал он.

— Так уж и быть, этого у меня не отнять, — отвечал ему с тем же сарказмом.

— Если ты настолько весь положительный, почему тогда не смог уберечь от гибели другую жену? А?

— Я заплатил за это сполна, — мерзавец, видимо, знал о Линде. Уколол неприятно в самое сердце. — По крайней мере, теперь моя совесть чиста. А вот, что же касается твоей, то еще долго придется попотеть, чтобы достичь собственной гармонии.

Флойд не прекращал улыбаться в полный ряд зубов, как будто знал о моем уязвимом месте, но мне было наплевать. Чтобы он ни сказал в свою защиту, все давно предрешено.

— Я подарил ей любовь, счастье, — не унимался ублюдок. — Не говоря уже о потомстве, чего тебе сделать не под силу.

Немного наклонился вперед и проговорил, чтобы я не ослышался.

— Киллиан не твой сын.

Я ждал подобного выпада, поэтому с ответом не медлил.

— Кровное с ним родство здесь ни при чем. Главное, кто он и кем может стать. Для Вивиан этот ребенок символ новой жизни и новой любви. Она живет и дышит, благодаря ему. Ты видел этого мальчугана — самый красивый и невинный ребенок на земле.

Флойд молчал, не находя слов.

— А теперь представь: был бы он твоим, как ты того хочешь, чтобы он видел вокруг себя? Какой бы пример получал от отца, наблюдая каждый день смиренную и легко ранимую мать, которая не испытывает ни капли любви к своему грозному мужу, а только страх и тихую ненависть?

— Заткнись, — не желая слушать, процедил сквозь зубы Флойд. Смотрел перед собой в одну точку, как будто воспоминания сходились с моими словами.

— Унижение, обиду, гнев, нелюбовь. А появись у него младший брат, и вовсе позабыли бы о нем, переключив все внимание и остатки любви новорожденному чуду.

— Как будто у нее с тобой будет иначе.

— У нее со мной уже иначе.

— Проживать незаметную жизнь в полуразваленном доме в глуши?

— Да. И все это мое. Все это наше с Вивиан и даже больше. Мы приобрели настоящую любовь. А что осталось у тебя?

Ничего.

— А если у меня есть одно большое желание все исправить? — спросил он без капли иронии.

— Тогда ты не совсем безнадежен, как кажешься.

— Ты слишком добренький. У тебя не выйдет запудрить мне мозги. Пристрели меня, если я не прав.

— Сделал бы это с превеликим удовольствием.

Я звучно перезарядил оружие, но не направил на него.

— Допустим, я лишу тебя жизни нажатием на курок. Что будет потом? Ты не успеешь почувствовать даже боль, не говоря уже об ощущении смерти. Ты будешь никем. Бездушной куклой, гниющей в земле. Никто не будет знать места, где ты похоронен, никто не станет оплакивать тебя, никто больше не вспомнит о тебе и не положит цветочков на могилу. Как тебе такая перспектива? Ты просто исчезнешь, избрав легкий путь.

Я чуть призадумался.

— Нет, — отрицательно замотал головой, — лично меня такой исход не устраивает.

— Каков же будет мой финал? — его кривая усмешка выглядела оскалом.

— Ты будешь шокирован, но тебе понравится.

Я потянулся в карман за пачкой сигарет, которую сегодня прикупил, сегодня же и намеревался бросить. Поднес одну из остальных восемнадцати штук к губам, нашлась и зажигалка. Дым тут же защекотал ноздри и распределился по легким в груди. Так-то было лучше переваривать разговор с неудачником.

Флойд безотрывно наблюдал за мной, смотрел, как медленно потягивал губами сигарету, вкушая аромат дыма, что расслаблял на мгновение мою взвинченность. Как будто позавидовал мне, что эта сигарета была у меня, так же как и Вивиан теперь была моей. Хреновое сравнение, но все же.

Я почувствовал это.

— Хочешь?

Он продолжал пялиться молча. Его кадык несколько раз приподнимался и опускался, сглатывая слюну.

— У меня связаны руки, — прозвучало из его уст от безысходности.

— Прости, ничем не могу помочь, эта малость того, что ты заслужил. Если я освобожу их, мне придется убить тебя, поскольку у тебя будет шанс добраться до нее. А мне не нужно ни первое, ни второе.

— Не пойму, н*хрена ты возишься со мной?

— Тебе повезло, у меня слишком доброе сердце.

— На твоем месте я навалял бы себе как следует.

— К счастью ты не на моем месте. Какой мне смысл марать об тебя руки, когда ты бесповоротно проиграл.

Флойд вздрогнул, пытаясь освободиться.

Пусть бы только попробовал, я бы отстрелил ему яйца, не задумываясь.

— Все равно она будет моей.

— Она не вещь, чтобы быть твоей.

Я потушил окурок об землю и положил в карман.

— Вставай.

Когда подошел к нему, чтобы помочь приподняться, Флойд зарычал и попытался наброситься на меня, но тщетно. Крепко стянутые сзади руки ограничивали его безнадежные движения. А вот мои — нисколько. Я тут же уложил его ударом кулака в лицо.

Дыхание участились, сердце билось в бешеном темпе, ярость вырвалась наружу.

— Несправедливо, — прошипел он, перекатываясь от боли на бок и сплевывая в траву изо рта кровь. — Силы не равны.

— Ты меня вынудил, я и не собирался, хоть руки и чесались с того самого момента, как увидел полуголую Вивиан, валяющуюся без сознания на асфальте.

— Я не виноват, — посмел он возразить, пока во второй раз я поднимал его ослабленное тело.

— С этим ты разберешься сам. Идем.

***

Мы шли достаточно долгое время. Начинало темнеть, в лесу становилось прохладнее, несмотря на летний период времени.

Я несколько раз подгонял Флойда, когда он останавливался, допрашивая меня, какого черта тяну его и куда. Лучше бы я застрелил и всего-то делов, а не всячески цеплял за живое, демонстрируя его бессилие. Он несколько раз порывался бежать, но, приставленное дуло ружья в спину, не позволяло этого сделать.

История, которая тянется около двух лет, должна была закончиться для него прямо сейчас. Не имеет значения, на какой ноте. Главное — урок, который он вынесет из всего произошедшего, если ему удастся спастись.

Пара шагов из чащи леса, и перед нами возникло поле со скошенной травой.

Это было хорошее обширное место. Неподалеку во всей этой масштабности стала заметна черная точка, и по мере приближения к ней, пятно превращалось в отчетливый образ автомобиля Реда, что поджидал нас некоторое время.

— Ты как всегда пунктуален.

Мой друг вышел из тачки, встречая нас.

— Извини, задержался.

Ред оценивающе осмотрел Флойда и хмыкнул. Последний заметно напрягся при виде бритоголового брутала. Такая, должен сказать, реакция была у любого, кто видел его впервые. Внешность, как было известно, обманчива. Если бы все знали, каков Ред на самом деле…

— Ну что, готов? Орел или решка?

Вместо приветствия Редди выстреливал невразумительными шутками. Но на каменном лице Флойда не было ни единого намека на страх. М*дак стойко держался.

— Он едва стоит на ногах. Да и я тоже. Поэтому не затягиваем, — ответил другу, указывая подбородком в сторону машины.

Флойд до сих пор безмолвствовал, настороженно наблюдал за нашими действиями, чтобы не упустить подвоха. И только заскрежетал зубами, когда увидел, кого для него припасли.

— Полегче, — шепнул я ему, как только почувствовал витающие в воздухе искорки его ярости. Худощавое тело затряслось, руки стали активней выворачивать связанные запястья.

— Я развяжу тебе их чуть позже, потерпи, — успокаивал его, словно дразнил жертвой перед глазами изголодавшегося хищного животного. Подобная его реакция впервые доставила мне удовольствие.

Флойд безотрывно следил, как Ред и еще один парень — водитель автомобиля Хьюза младшего, — вытаскивали Грега из машины, рот которого заклеен, а весь некогда блистательный костюм был пропитан кровью. Передвигаться ему самому было нелегко, но это уже не наши заботы. Он испуганно смотрел на человека, что стоял рядом со мной.

Мышеловка подоспела.

— Что вы с ним сделали? — спросил меня Флойд, пока мы подталкивали, идущих впереди нас братьев, придерживая между ними расстояние.

— Ничего особенного. Теперь ты понимаешь, что пути назад нет? — я не оставил ему выбора.

Все остановились. Грегу сдернули наклейку со рта, а я развязал Флойду руки. Набрасываться на нас уже не было ни сил, ни смысла. В данный момент все его внимание было сосредоточено на Греге, а того — на Флойде.

— Далеко он не убежит. Что делать с ним — твоя прерогатива. Но помни: ты, в любом случае, ответишь за все.

Мы оставили их стоять друг напротив друга. Озлобленных, обессиленных, окровавленных и преследующих свою цель — спасение любой ценой.

Кто кого? Какие у них были шансы?

Когда мы достигли машины, я обернулся, чтобы увидеть картину, изменений в которой не произошло. Двое людей все еще стояли без движений на далеком друг от друга расстоянии.

Последним штрихом и точкой являлся тот самый револьвер Маршалла, заряженный одной пулей.

— Давай его сюда, — Ред протянул облаченную в перчатку руку к рюкзаку, в котором лежало оружие.

Достав пистолет, он громко свистнул, чем привлек внимание двоих и, слегка замахнувшись, подбросил предмет в их сторону.

— Как думаешь, кто победит? — пробормотал он, когда мы сели в его машину. Я лишь заприметил, как оружие приземлилось недалеко от одного из них.

— Справедливость.

— Ты до конца своих дней будешь верить в ее существование?

Неважно, кто из них умрет первым. Как я уже говорил Флойду, оба ответят перед судом и Господом.

— То, что они собираются сделать — дрянное дело, чувак, осуждаемое человечеством еще со времен Каина и Авеля, — взывал к совести Ред, заводя машину.

— Нам ли не знать, каково чувствовать себя, когда жизнь у любимого человека отнимает его родственная душа.

— К сожалению.

Чуть погодя, все замолкли. Ред замер, как и его напарник, который вообще вел себя тихо со времен встречи. Даже не рискнули включить радиоприемник, как это бывало обычно в салоне его автомобиля.

Каждый был погружен в свои мысли, пока машина отправлялась с места преступления, сворачивала на тропинку в лес. У каждого было прошлое, своя пройденная судьба с ее ошибками и последствиями. И, казалось, самое время было сделать соответствующие выводы, когда послышался звук, которого, возможно, все мы ждали.

Произведенный выстрел на мгновение завис в воздухе, отдаваясь зловещим эхом в пустоте.

ЭПИЛОГ «Роза в ее руке»

Три с половиной года спустя

— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рожденья, Киллиан, с днем рожденья тебя-я-я! — пропели песню в один голос близкие малышу гости.

Именинник набрал воздуха в легкие и задул все четыре разноцветные свечки на торте.

— Ура! — раздались возгласы и аплодисменты.

— Вот это по-мужски, — одобрительно воскликнул один из гостей.

День рождения сына в семье Ньюман проходил в теплой дружественной обстановке, не смотря на снег и метель за окном. Эта пора года всегда ассоциировалась не только с Рождеством, Новым годом и прочими зимними праздниками. С появлением на свет ангелочка, имя которому было Киллиан, в доме зародилась новая жизнь.

— С днем рождения, сынок.

Вивьен поцеловала малыша в розовую щечку и смахнула рыженькую прядку волос, свесившуюся ему на глазки.

— Смотри вон туда, где стоит папа, — указала пальцем на Бьорна.

— Эй, папа! — позвал отца малыш, взмахнув в воздухе пухленькой ручкой. Бьорн незамедлительно сделал снимок для именинника.

Ребятня Шон и Элизабет тут же подбежали, чтобы красоваться рядышком с виновником торжества. Корчили рожицы, просто широко улыбались, повторяя друг за другом. После такого веселья фотография обязана была выйти на бумаге жизненной, по-детски забавной.

— Давайте теперь все вместе, — радостно подгонял мужчина тесниться друзей для семейного фото. — Ред, возьми малышку на руки, обними Лию.

— Давно у него проявились командные замашки? — недовольно пробурчал Редди.

Слегка улыбнувшись, Вивьен пожала плечами.

— Мег, ближе к Итану. Неужели твой муж кусается? — хохотнул Бьорн. — Вот так. Детишки, смотрим в камеру.

— Бьорн, давай, быстрее присоединяйся к нам, — волновалась хозяйка праздника.

— Минутку.

Он настроил объектив старенькой модели фотоаппарата, ловко нажал на нужную кнопку, и, зная, что у него, как и у всех присутствующих в доме гостей, есть пять секунд для позирования, быстро оказался рядом со своей женой. Обняв рукой за талию, на мгновение задержался на ней взглядом, а затем громко произнес:

— Все смотрим в камеру и произносим: «сы-ы-ы-р».

— Сы-ы-ы-р, — повторили за ним как по команде.

Характерный щелчок наряду со вспышкой послужил ярким приветствием и изображением на память.

***

Вивьен

— Даже и не верится, что мальчугану уже четыре года, — проговорила задумчиво Меган, вытирая насухо тарелки, которые я передавала.

— Да. Как говорят, время быстротечно, — подхватила с тем же загадочным настроением.

На самом деле прошло довольно много времени с того дня, как он родился, а я до сих пор помню все в ярких подробностях.

Киллиан спал в своей комнате наверху, Ред, Лия и старшая дочь Элизабет покинули застолье раньше остальных. Их девятимесячная малышка закапризничала, и родители решили уехать домой. Остался только Шон. В данный момент он играл в настольную игру в гостиной вместе с нашими мужьями. После шумного празднества, я и Меган уединились, чтобы немного пошептаться. На той самой кухне, где произошло нападение на человека, который пытался убить меня. Долгое время я пребывала в шоковом состоянии, спасибо огромное Лии, она помогла мне справиться со страхами из прошлого.

Бьорн предлагал уехать из этого дома, найти похожее место для жизни, но я всячески отказывалась. Мне нравилось здесь, и, несмотря на произошедшие ужасные события, дом также был наполнен положительными моментами и приятными воспоминаниями. Муж полностью переделал эту комнату, видоизменил ее таким образом, чтобы я старалась никогда не вспоминать о том случае.

— Давай я помогу тебе, а ты присядь и отдохни, — предложила Меган, и мы поменялись с ней местами. — Столько вкусных блюд приготовила.

— Ты же знаешь, готовка пищи — любимое занятие после Киллиана и поэзии.

— Это здорово, что у тебя есть Киллиан, — печально прозвучало из ее уст, но без намека на зависть.

— Эй, не грусти.

Я встала и подошла к ней, чтобы по-дружески обнять.

— Завтра тебя и Итана будет ждать чудо.

— Да, знаю, — она приложилась щекой к моей руке, что покоилась на ее плече.

— Скоро ты обнимешь ее, ту девочку, которая ждет встречи со своей мамой, — прошептала я радостно, представив картину, как черноволосая Мег держала в руках такую же девчушку с темными кудряшками.

— И все благодаря Бьорну, его заботе о брошенных детишках, — завершила она мои слова.

Да, мой муж являл собой самого лучшего супруга и отца, он также был лучшим другом для той, что когда-то нашла в нем родственную душу и не отпускала. Я понимала Меган как никто другой и была счастлива, что судьба подарила мне надежную подругу и любящую крестную мать для нашего с Бьорном сына.

— И вам бы не помешало прибавления в семье Ньюман, — сказала она, убирая со стола. — Что говорит лечащий врач Бьорна?

— Все хорошо, — я заулыбалась. — Нужно немного времени.

— Тогда не спешите, у вас вся жизнь впереди.

— Хотелось бы верить.

Меган продолжала звонко греметь тарелками, пока в воображение вторгся образ человека, который, как бы я того не хотела, навсегда оставил след в моей памяти.

При словах «вся жизнь впереди» Флойд Хьюз мелькнул перед глазами. Не очутись он вовремя, в тот страшный момент, я и Киллиан могли бы погибнуть. Не отмечали бы мы сегодня столь радостное для всех событие. А наоборот. Я тряхнула головой, чтобы рассеять мрачное представление.

— Ты выглядишь погруженной в свои загадочные мысли.

Мег отложила сортировку посуды и приблизилась ко мне, присев на стул.

— Вспоминаешь того мерзавца?

Я промолчала. В силу некоторых обстоятельств, он получил мое прощение, но отпустить его, похоже, мысленно я не могла. По известной причине. Киллиан.

— Ты слишком добрая, и он не достоин этой участи.

Зевнув от усталости, я пожала плечами. Меган практически ничего не знала о нем. Сам Бьорн многого не договаривал. Все произошедшее несло в себе какое-то таинство, какую-то мистику. Ощущения нельзя было обмануть. Флойд не был виновен настолько, насколько представлялся обществу. Если только в том, какой ценой ему пришлось спасти мою жизнь — убийством другого человека.

— Забудь, он понес свое наказание, — старательно вклинивалась в мои воспоминания Меган.

Сейчас Флойд отбывал срок в одной из тюрем строгого режима. Года три назад ему наконец-то вынесли приговор: двадцать три года лишения свободы. Для него он оказался довольно мягким, в похожих случаях ему вполне могла грозить смертная казнь, но Флойд избежал ее. Не скрывая ни одной мельчайшей подробности, самовольно сознался в своих преступлениях, неоднократных побоях и употреблении наркотиков. Мои показания в его пользу по делу смерти Маршалла смягчили для него наказание. Чуть позже с Флойда были сняты обвинения в ходе расследования об убийстве собственного брата.

Бьорн рассказывал о так названной братской дуэли. Все было спланировано и больше походило на психологическое испытание между ними, нежели предполагало убийство, которого не произошло. Выстрел прогремел, не оставив за собой следа. Как будто был произведен в никуда.

Отпечатки пальцев на револьвере принадлежали Флойду, но на деле Грег Хьюз скончался не от огнестрельного ранения, а от большой дозировки ядовитого вещества, что постепенно разлагало его внутренности на протяжении короткого времени.

Яд был подсыпан в бутылку с виски, следы яда остались на стакане, из которого он пил накануне смерти. Возможное отравление или передозировка, — это уже не имело значения.

— Главное, что прошлая история осталась позади, и продолжается та, которую ты заслуживаешь.

С появлением Итана Меган стала более спокойной, рассудительной, сдержанной в своих прошлых порывах. Конечно, татуировки теперь было не смыть с ее тела, но она сменила мрачный стиль в одежде на более умеренный и менее кричащий.

Итан вернул ей женственность и природную красоту. А еще подарил настоящую любовь. А завтра они подарят друг другу настоящее счастье.

Погруженная в воспоминания тех лет, я не заметила, как рядом появились наши мальчики: Бьорн с десятилетним Шоном и обнимающий Меган Итан. Мальчишка, которого я помню возрастом чуть старше своего сына, выглядел слишком серьезным и взрослым. Проявленной по обыкновению любознательности у него было не отнять. Он являлся для нас еще одним сыном, как и все дети наших друзей считались нашими детьми.

Все мы были одной большой семьей, наполняющей этот некогда пустующий дом своим милым присутствием, придавая ему жизнерадостности. Как же было прекрасно чувствовать столь небольшое, но преданное дружеское семейство. И не передать словами, насколько я была счастлива в такие яркие и радужные моменты.

***

Бьорн

Полтора года спустя

Я и не мог представить, что моя жизнь кардинально изменится. Блеснет надежда, лучик того тепла, что в состоянии был разбудить от длительного сна и согреть от вечного холода. Шесть лет назад в этом доме появилась незнакомка, не забыв принести с собой семейное счастье, уют, покой и взаимопонимание.

Вивиан. «Живая».

Именно так я назвал ее, не ведая настоящего имени. Этой хрупкой с конопушками девушке было под силу разбудить во мне спрятанные и когда-то забытые чувства. Именно ей было суждено стать моей судьбой.

Моей Розой.

В настоящий момент я держал в руках кладезь своего творческого апогея, как когда-то держала Вивиан обыкновенную розу в руках. Проанализировав свою жизнь на протяжении последних лет, я понял, что с того дня начался отчет моим постепенным победам.

Сборник стихов под названием «Роза в ее руке» был издан совсем недавно. Пусть он и не имел многомиллионного тиража, но, в конечном итоге, издался, и сейчас я с огромным удовольствием и внутренним трепетом перелистывал страницы собственного сочинения.

Несколькими днями ранее наша семья не могла нарадоваться, когда я получил еще одно заманчивое предложение от редакции одного известного детского журнала. Любимая работа охватила полностью, и музыкальное преподавание в приюте также не покидало меня. Все шло своим чередом, не спеша.

Те деньги, которые полагались Вивиан по завещанию Уолтера Хьюза, долгое время не были нами использованы. Жена отрицала возможность их существования, поскольку все представлялось со слов Флойда. Но он не соврал. Нами было принято решение потратить всю сумму денег перечислением на счет благотворительного фонда детей больных онкологией. Благодарственные открытки приходили каждый день, которые доктор Моррисон сразу же пересылал на наш адрес. Так жилось спокойнее, свободнее и безболезненно, зная, что таким образом я позволил другим ощутить то, что ощутил сам. Жизнь и ее смыл.

— Мама, смотри.

Малыш Киллиан, выглядя забавно в летнем джинсовом комбинезоне, подбежал и уселся рядышком с нами на покрывальце. Он протянул Вивиан несколько полевых цветков, переплетенных травинками.

— Это тебе.

Жена приняла из маленьких умелых ручек скромный, но самый дорогой букет в ее жизни. Вдохнув аромат, она пролепетала слова благодарности.

— Ты мой самый лучший.

— А как же папа? — спросил он, поглядывая на меня.

Я убрал в сторону свой сборник, посмотрел на него и искренне улыбнулся.

— А я, Киллиан, самый счастливый папа на свете.

— А когда я вырасту, тоже стану самым счастливым? — он нахмурил бровки, а затем обнял за шею маму и немного повис на ней.

— Обязательно. Ты будешь самым лучшим и самым счастливым из всех мужчин в мире, — дополнил я нашу идиллию.

— Ура! — малыш кинулся ко мне в объятия, задержался в моем тепле ненадолго и, отстранившись, затопал босыми ножками на полянку с цветами.

Мы продолжали сидеть в тени под деревом. В моей памяти оживились воспоминания, как несколько лет назад я ласково поглаживал округлившийся животик Вивиан до тех пор, пока она не перехватила мою ладонь и не переплела наши пальцы:

— Как думаешь, что ожидает нас впереди? — спросила она.

Я наблюдал, как порхала рядом бабочка с белыми крылышками, как она присела на ее круглый живот, обтянутый тканью летнего сарафана, где зарождалась еще одна новая жизнь семьи Ньюман. Вот и ответ.

— Только самое лучшее.

ЭПИЛОГ 2 Мелодия сердца

Флойд

Воздух оказался ласковым и приветливым. Никогда не задумывался о том, что самое главное, что дает нам возможность жить, — неизменно, невидимо, едва ощущается так, как этот воздух.

Я шел, и под ботинками хрустела осенняя листва. Пение птиц становилось приглушенным, а затем едва различимым, когда ноги вывели меня к месту, которое рвался посетить в первую очередь после свободы.

Тот самый воздух превращался в легкий ветерок, затем в пронизывающий обычный ветер, зовущий за собой куда-то, подметая те самые опавшие листья, что еще недавно покоились на дороге.

Стоя на небольшом холме, глядя впереди себя на надгробия, я запахнул полы черного пальто, кутаясь в него теснее, пряча шею в плечи. Как будто мне стало от этого легче, теплее? Нет. Также ощущался холод, пронизывающий до костей, но знал, что подобное чувство будет преследовать сегодня. А завтра…

Я тяжело выдохнул. Завтра что-нибудь да будет. Хотелось бы надеяться, что именно будет, а не было.

Восемнадцать лет.

В мире многое изменилось, когда на мне были те же вещи: пальто, ботинки и костюм.

Я посмотрел на серое бескрайнее небо, и мне захотелось курить. Жаль, в кармане не оказалось пачки сигарет. А, может, это было к лучшему. Пора бросать еще одну пагубную привычку.

Над двумя я одержал верх, и даже мне удавалось сохранять дистанцию от зависимости, которая имела имя и одновременно имела меня. У этого имени было мое продолжение, и если бы я не разрушил, у этого продолжения могли бы быть мы. Но ради своего настоящего она больше не вспомнит обо мне.

Пусть считает меня мертвым.

Восемнадцать лет.

Мама, я знал, ты любила меня.

Может быть, Уолтер был твоей настоящей любовью. Как бы там ни было, я больше не злюсь. И пришел сюда, чтобы немного побыть с тобой, рассказать тебе о Вивьен. Все это время она напоминала мне тебя. Такая же красивая, ласковая, заботливая. Никто не беспокоился обо мне, кроме вас обеих. Иногда мне казалось, что я полюбил ее, потому что нуждался в тебе, мам. А она, как и ты, нуждалась в любви и обыкновенном счастье, которого мы не могли дать с отцом. Мне никогда не суждено было сделать ее счастливой.

Отец… Ты хотел, чтобы я всегда был взрослым, а не мелким надоедливым ублюдком, как часто звал меня. Что же, я все еще тот самый говнюк, мешающийся под ногами и не оправдавший твоих надежд. Но все еще твой сын. Флойд Хьюз, тот, который не заслуживает жизни, ведь, как считают многие, убийца собственного брата. Ради чего я это сделал? В моей памяти останутся глаза, наполненные страхом от безысходности, и звук выстрела, того самого, которым попытался призвать на помощь. Но было поздно.

Всего лишь хотел быть счастливым. Счастливым отморозком. Видимо, этому не суждено было сбыться.

Мои пальцы дотронулись до холодной каменной плиты: сначала одной, затем другой. Постояв молча минут десять, поймал себя на мысли, что не принес цветов. Главное, что пришел, а остальное и не нужно было.

Последний вдох-выдох перед тем, как развернуться и уйти.

Шел, не спешил, старался не думать о том, что не вернусь ни сюда, ни в город, ни в компанию, которая давно имела иное название, не соблазнюсь на встречу, которую долго ждал.

Теперь парень носил другую фамилию, имел другого отца, которого по-настоящему заслуживал.

Черт со всем этим.

Остановившись на выходе из мрачного места прощаний и слез, тяжелый ком образовался в горле. Это означало, что я не был конченым монстром и ублюдком. И, возможно, еще была надежда на спасение? Поскольку я имел то, что есть у любого нормального человека — сердце. Вот только каким оно могло быть?

***

— Спасибо.

Звуки скрипки замолкли раньше, чем молоденькая девушка, одетая в узкие джинсы, черную кожаную куртку, промолвила слова благодарности.

Я кинул в ее раскрытую сумку свернутую десятидолларовую купюру. Девчонка хорошо играла, и у нее были большие, но грустные глаза. Очень знакомый по настроению взгляд.

— Ты…, — хотел начать разговор, но передумал.

Он был ни к чему. Мне все равно, что творилось в судьбе этой девчонки, которая с легкостью могла годиться мне в дочери. На вид даже и не знал… Лет двадцать? Почти столько же, сколько отсидел.

— Сколько тебе лет? — все-таки черт дернул меня за язык.

— Двадцать два.

— Двадцать два, — повторил непонятно зачем. — Почему ты не работаешь?

— Это и есть моя работа.

— Играть на скрипке в переходах, где ошиваются бомжи и алкаши?

Не удержался, чтобы усмехнуться. Должно быть, это задело ее достоинство. Выражение юного лица приняло ожесточенность, и стойка стала тверже.

— Что смешного? — дерзила девчонка.

Как ни странно, она забавляла меня. И я полностью ушел в этот мелодичный голос, глубокие карие глаза и блондинистые волосы.

— Ничего, — произнес сухо. — Удачи тебе.

Не дожидаясь ее реакции, развернулся и поспешил по ступенькам на выход к уличной атмосфере.

Мне некуда было пойти, имелась некоторая сумма денег, чтобы не подохнуть, но на определенное время. Билет на самолет в кармане уже помялся и ждал своего использования.

— Эй! — окликнула та, что хорошо играла на скрипке.

Подбежав ко мне, она остановилась и, тяжело дыша, протянула купюру, которую недавно ей вручил.

— Вот, это ваше.

Смотрел на ее руку, понятия не имея, в чем был подвох.

— Вы неправильно поняли, я не нуждаюсь в деньгах.

А я ведь подумал, что она сбежала от жениха, родителей или «золотой клетки». Прикрывалась игрой в переходах, чтобы выжить.

Я все еще не брал денег, когда спросил ее, в чем же она нуждалась.

— Я просто играю.

У меня не было настроения на разговоры и игры незнакомой девицы. Поэтому, без объяснений, я двинулся вперед, и она не отставала. Нарочно опередила мои шаги и теперь шла передо мной, развернувшись лицом, а спиной — к остальному миру.

— На самом деле, я собираю деньги игрой на скрипке и отдаю их бездомным.

— Почему же не берешь мои?

Купюра была все еще в ее руках.

Она резко остановилась, я практически врезался в нее.

— Я не знаю.

Дурманящий аромат обволакивал ноздри, ее губы находились в опасной близости от моих, дыхание слишком частое, переплетающееся в одну общую тональность. Мы будто обменивались воздухом.

Много лет назад я бы жестко трахнул ее, и нечего было скрывать сей факт. Размазал бы тушь под глазами и вогнал бы в этот сладкий рот кое-что покрепче, но… Это случалось раньше.

Не сейчас.

И не с ней.

Она обыкновенная глупенькая девушка, впереди у которой все самое лучшее. А я зрелый мужчина с самым ужасным прошлым и неизвестным будущим.

— Оставь их себе и береги себя.

Я обошел ее, нашел в себе силы, хоть и какая-то часть меня хотела задержаться, чтобы еще немного насладиться ее компанией.

Пара широких шагов, и я услышал:

— Приходите в Национальный театр оперы сегодня в семь вечера. Я буду играть.

Я не стал оборачиваться.

Все шло к одному.

Интересно все складывалось, я был на порядок старше ее. Она была заинтересована мной? Или видела во мне обычного потенциального слушателя?

Неважно, Флойд, у тебя привычка ломать не только свою жизнь, но и чужую.

Я дал себе установку свалить поскорее отсюда.

***

Когда в последний раз я был в театре оперы и балета уже и не помнил. Пришел сюда ради любопытства или воспоминания о беззаботном детстве. Скорее, да. Это и было основной причиной, почему я пропустил рейс, а не потому, что послушал красивую девчонку с ее наивным умением убеждать. Но увидеть разок ее в своем деле, не спорю, хотел. Пусть это было в последний раз.

Она была великолепной исполнительницей, облаченная в костюм нимфы. Солировала, находясь посреди сцены. Все взгляды были направлены на нее, даже софиты подсвечивали только ее фигуру. Не важно, сколько солистов и исполнителей находилось в этом зале. Я был поглощен ею, ее игрой, девственной красотой, и, как будто что-то знакомое шевельнулось в груди, но мигом отпихнул все чувства в сторону.

Музыка. Здесь и сейчас. Только она одна — тонкая мелодия чувств, волнующее лишь мое сердце.

Я мало увлекался музыкой. Так, может быть, почему не начать увлекаться ею сейчас, сидя в этом огромном зрительном зале? Вроде бы с толпой и в то же время один. Растворяться в этой чистой мелодии, быть ее частью, небольшим кусочком ее истории, начать жизнь с ее звуков. А там, глядишь, и очищусь сам. Кто мог знать?

По крайней мере, теперь у меня был на это шанс.

КОНЕЦ

Оглавление

Роза в ее руке

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    Глава 1 Печальная мелодия

    Глава 2 Незнакомец

    Глава 3 Солнечная

    Глава 4 Блокнот

    Глава 5 Ее первое слово

    Глава 6 Это был Бьорн?

    Глава 7 Она доверяла мне

    Глава 8 «Я хочу стать опять ветром. Улететь далеко, к звездам…»

    Глава 9 Имя, оставляющее сладкий привкус на губах

    Глава 10 Шанс обрести себя

    Глава 11 Ближе к свету

    Глава 12 Две частички одного целого

    Глава 13 Символ розы

    Глава 14 Маленькое тихое счастье

    Глава 15 Кто ты, Вивиан?

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    Глава 1 Любой конец — начало новой истории

    Глава 2 Ты нужен нам

    Глава 3 А ты в моем сердце…

    Глава 4 Ради Вивиан

    Глава 5 Откровения Меган

    Глава 6 Встреча

    Глава 7 Я убью тебя

    Глава 8 Я скажу тебе «да»

    Глава 9 Ты болен, Флойд

    Глава 10 У нас была любовь

    Глава 11 «Я нашел тебя»

    Глава 12 Твой сын и больше ничей

    Глава 13 Счастливая мелодия

    Глава 14 Рыжая лисичка

    Глава 15 Гнилая душа

    Глава 16 Лакомый кусочек

    Глава 17 Не тот, кто вам нужен

    Глава 18 Убийца

    Глава 19 Выстрел

    ЭПИЛОГ «Роза в ее руке»

    ЭПИЛОГ 2 Мелодия сердца