Уничтожитель [И. С. Косарев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Уничтожитель

Предисловие. Nihil.

Глава 1. Покажи мне мою смерть

Демид надеялся, сегодня скука отступит, но она мучила его с самого утра, с момента пробуждения. Он спустился из спальни на кухню, гиноид подала завтрак. За едой Демид созвонился с родителями. Когда проектор нарисовал за столом напротив него голограмму матери, слегка полной высокой женщины средних лет, Демид притворился, будто слушал её рассуждения о важности связей для карьерного роста. На самом деле, сделав изображение почти прозрачным, он смотрел сквозь голограмму в окно. Там был виден сад: зелёная лужайка, кусты смородины и вишня, сейчас опустившая свои неподвижные листочки.

Карина говорила, её начало трясти от волнения ещё за неделю до, схожим образом описывали свои состояния и другие члены «пятёрки», но сам Демид ничего похожего не испытывал. Наверное, потому что не верил в дело, потому что врал, когда рассказывал о своих идеалах, потому что не хотел ничего менять и надеялся всего лишь убежать от скуки. Что ж, побег, как будто, не удался.

Покончив с завтраком и попрощавшись с матерью, Демид привёл себя в порядок, надел тёмно-синий смокинг, попросил гиноида затянуть под подбородком чёрный галстук-бабочку и вызвал такси.

Ждать пришлось около десяти минут, это время молодой человек провёл в мечтах о благополучном будущем, когда из крохотной виллы комплекса «Эльсинор» он переедет в собственное орбитальное кольцо и сможет держать личного пилота, а может, и двух, если того потребуют нужды будущей семьи. Узнай Карина или Святослав о таких рассуждениях Демида, они без малейших колебаний задушили бы его за мещанство.

Наконец, система оповестила о прибытии аппарата, Демид поднялся к причалу и прошёл через шлюз в салон орбитального такси. Адресом он назвал усадьбу «Знаменское-Раёк», расположился в обтянутом кожей кресле и вызвал перед собой голограмму от камер снаружи судна. Пока аппарат маневрировал, Демид смотрел на комплекс «Эльсинор» — двенадцать небольших вилл, соединённых в кольцо для создания псевдогравитации с помощью вращения. По мере отдаления комплекс уменьшался, пока не превратился в крохотную белую звёздочку, с тысячами других таких же летавшую вокруг голубого шара Земли.

В тишине комфортного салона Демид отчётливо понял, что не хотел участвовать в деле, но отказываться было уже поздно.

Через двадцать минут полёта появилась возможность спроецировать в салон изображение «Знаменского-Райка», и парень не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на эту роскошную станцию. «Возможно, в последний раз», — подумал он с мрачной усмешкой. Усадьба была построена в форме кольца, разделённого на четыре больших сектора: хозяйский, служебный, причал с яхтами и прочим транспортом, и диспетчерские ворота, к которым направлялось такси, синхронизируя свою траекторию с вращением усадьбы. Для многих молодых людей из круга Демида, как и для него самого, усадьба представляла собой олицетворение и, одновременно, цель успешной жизни, идеал, к которому следовало стремиться, и которым поверяли чужие достижения.

Такси высадило его на шестом пирсе. Рядом с выходом из рыжих гермодверей в причальном коридоре ждал заранее подъехавший кар. Демид сел в него и направил аппарат к хозяйскому сектору.

У третьего пирса скопилась толпа мужчин в чёрных костюмах, преимущественно фраках или смокингах, и женщин в вечерних платьях, преимущественно с голыми спинами. Не имея возможности объехать людей, кар остановился перед ними. Один мужчина обернулся, заметил Демида и двинулся к нему, потянув за собой спутницу. Демид узнал дядю — Евграфа Салтыкова. Внешность дяди была типичной для человека его возраста и положения в обществе: гладко выбритый, с короткой стрижкой по последней моде, состояние кожи на лице говорило о хорошем и регулярном питании, дорогие импланты придавали атлетичный вид его фигуре и были совсем неотличимы от натуральных конечностей. Владелец орбитального консорциума по производству мономолекулярных материалов, он обладал достаточными влиянием и средствами, чтобы позволить себе быть эксцентричным, и в качестве костюма выбрал для мероприятия рыжую клетчатую пару. По спине Демида пробежал холодок. Молодой человек вообще надеялся избежать встречи с дядей сегодня, но судьба решила не давать ему лёгких путей.

— Привет, Морозов, — сказал дядя, подойдя к кару.

Без приглашения он опустился на переднее сиденье, его спутница, кажется, новая жена Люсия, заняла место сзади.

На краткий миг Демида тряхнул приступ паники, он не мог сообразить, как себя вести, и забыл все слова русского языка.

— Я говорю, привет, Морозов! — повторил дядя заметно громче.

Наконец, Демид справился с собой и ответил:

— Привет.

В конце концов, он ничего не сделал, и ни на что не мог повлиять.

— Привет, — отозвалась Люсия сзади.

— Так-то лучше, — кивнул Салтыков, — О чём задумался? Опять о покорении Марса? Веришь, что это можно поручить черни?

— Нет, я так не думаю теперь, — Демид решил уклониться от спора с дядей.

— Поумнел, всё-таки. Хвалю, — Салтыков засмеялся и похлопал Демида по плечу.

Затем он обратился к жене:

— Ты представляешь, до чего эти молокососы додумались? Пока учились в лицее, собрались в кучку, назвали её “Кружком Свободной Экспансии” и заявили, что для колонизации околомарсианского пространства нужно отменить социальный рейтинг!

— Мы не так говорили, — всё-таки, возразил Демид.

— А как вы говорили? — спросил дядя.

Толпа, тем временем, уменьшилась, и кар продолжил движение.

— Мы говорили, что экспансию на Марс можно организовать уже сейчас, если предоставить людям за пределами зелёной рейтинговой зоны больше полномочий для принятия решений.

— Ага, то есть, позволить им управлять активами.

— Там, на околомарсианской орбите.

— Да какая разница, где? По сути, это отмена рейтинговой системы, благодаря которой наше общество устойчиво развивается.

— В любом случае, теперь я так не считаю, — опять попытался уйти от спора Демид.

— Правильно, а знаешь, почему он так не считает, Люська?

— Почему?

— Потому что они там в лицее бездельничали, а теперь он занялся реальным делом. Пускай пока небольшим, кажется, животными жирами, я прав?

— Да, я управляю третьим департаментом выращивания животных жиров корпорации Морозовых, — согласился Демид.

— Так вот, пускай дело пока небольшое, не всеорбитального масштаба, и даже не секторального, но теперь ему приходится реально управлять людьми без зелёного рейтинга. И он увидел, что без нас и наших поддерживающих систем, без “Лексигона” и “Ноймана” они ни на что не годятся.

— Но это же очевидно, — искренне удивилась Люсия.

Внутри себя Демид возмутился: “Что тебе может быть очевидно? Ты мне в младшие сёстры годишься, ты ни дня не училась по-настоящему, ни дня не работала, тебя просто выдали замуж за Салтыкова, потому что он богат, и потому что две предыдущие жены получили солидный куш при разводе. И твой план на жизнь такой же — родить ему ребёнка и развестись”. Но вслух он сказал:

— Для нас это не было так очевидно.

Люсия усмехнулась, показывая собственное превосходство, а дядя неожиданно сам вступился за племянника:

— Зря смеёшься. Этот Морозов, как и все в его роду, верит только тому, что испытал на собственной шкуре. Это полезное качество, оно освобождает человека от стереотипов, хоть и добавляет синяков. Именно такие люди двигают наше общество вперёд.

Из-под сводов причального коридора кар выехал на дорожку между деревьями в парке, она привела к зелёной лужайке перед четырёхэтажным особняком, раскинувшим крылья, словно цапля, и задравшим длинный клюв шпиля. Здесь были расставлены столики, между ними бродили гости и курсировали гиноиды с подносами. В центре на возвышении играли музыканты: струнный квартет с фортепиано. Перед фасадом, разделённым центральной колоннадой на две части, светилась надпись: “Поздравляем с рождением Арсении!”

Евграф остановил кар, похлопал Демида по плечу и сказал:

— Спасибо, что «подбросил». Люська, пойдём, вижу там Поганкиных, поздороваемся с ними. А Демиду надо позволить с молодыми девчонками поболтать.

Дядя выбрался из кара, помог встать своей жене и зашагал к входу в особняк, помахав Демиду рукой.

Молодой человек сидел неподвижно ещё минуту, собираясь с духом. В конце концов, дело ему поручили простое, как только он с ним расправится, можно будет отдохнуть. До назначенного часа, конечно.

Сделав глубокий вдох, Демид покинул кар и нетвёрдой походкой направился к лужайке. Теперь и у него задрожали коленки, затряслись руки. Морозов подошёл к ближайшему гиноиду с подносом, заставленным бокалами с шампанским. Синтетическое тело гиноида было выполнено в идеальных пропорциях, облегающее кружевное платье чуть ниже колен подчёркивало нечеловеческое совершенство форм.

Правой рукой Демид взял бокал с подноса, левой нащупал булавку в кармане смокинга. Можно всё сделать сейчас, и больше ни о чём не думать. Он же не был специалистом в таких делах, ошибка казалась вполне допустимой. Потом его обязательно найдут, будут допрашивать, он выдаст свою “пятёрку”. За сотрудничество со следствием, а также за то, что он ничего, по сути, не сделал, ему могут оставить рейтинг на зелёном уровне, пускай у нижней границы, и он пополнит ряды родственников-приживальщиков, до конца своих дней вынужденных существовать за счёт чужой милости. Всё лучше, чем попасть на биржу мощностей.

Демид отхлебнул из бокала и двинулся к сцене с музыкантами. Булавка осталась в кармане. Кто-то окликнул его по имени девичьим голосом, Морозов обернулся на звук и увидел сестёр Самойловых. Обе девушки были одинаково высокого роста, одна в ультрамариновом платье, другая в рубиновом. Их длинные волосы, убранные в роскошные косы, переливались всеми цветами видимого спектра. Сëстры находились гораздо выше Демида на социальной лестнице, но совместно проведëнное детство стирало условности. Мать наказывала Морозову пользоваться такими связями, но сын не слушал родителя.

Он подошёл к сёстрам и поздоровался:

— Привет, Ольга, — кивнул девушке в рубиновом.

— Привет, Сюзанна, — кивнул девушке в ультрамариновом.

— Привет, Демид, — ответили ему сёстры.

— Ты подарил что-то Глебовым? — спросила парня Ольга.

— Зачем? — пожал плечами Демид, — Во-первых, это их пятый ребёнок. Во-вторых, я для них — слишком мелкая сошка, меня и пригласили-то лишь ради соблюдения приличий. Если приглашаешь Морозовых, надо приглашать всех.

— А что подарили «твои», уже знаешь? — поинтересовалась Сюзанна.

— От клана Морозовых, ты имеешь ввиду?

— Ага.

— Я только прилетел и не обсуждал с ними эту тему.

— Ты, наверное, и вручать подарок не пойдёшь? — предположила Ольга.

— Кто ж меня позовёт?

Разговаривая, Демид крутил головой по сторонам и заметил, как уже порядком выпивший мужчина в чёрном смокинге взял у гиноида с подноса тарталетку с чёрной икрой и шлëпнул служанку пониже спины.

— Простите, хочу икры, — сказал Демид сёстрам и направился к гиноиду.

Он опять судорожно нащупал пальцами левой руки булавку в кармане, подошёл к гиноиду, правой рукой взял с подноса угощение, а левой приладил булавку к платью синтетической девушки там, куда её шлёпнул мужчина. Демид совсем не таился, он неоднократно бывал на подобных мероприятиях и знал, с сервильными андроидами гости вытворяли и гораздо более экстравагантные вещи, так что его поступок не должен был привлечь внимания.

К сёстрам Морозов вернулся заметно повеселевшим.

— Впервые вижу, чтобы чёрная икра производила такое действие на человека, — улыбнувшись, сказала Ольга.

— Ох, девчонки, вы даже не представляете, как много я думал об этой тарталетке, — засмеялся Демид.

Теперь микрочип, спрятанный в булавочной головке, захватит управление гиноидом и передаст его кому-то из «пятёрки» Демида. Кому точно, Морозов не знал, но Карина и Святослав тоже были пригоашены к Глебовым, таким образом, оставались Фёдор и Аглая. В нужный момент он или она подведёт гиноида к месту происшествия и запустят из её глаз трансляцию на всю околоземную орбиту. Потом Демид заберёт булавку. Всё это было возможным, потому что обладателей зелёного рейтинга не досматривали по прибытии на станции, если в течение предыдущих тридцати дней они не покидали контур безопасности.

Морозов хотел просто пообщаться с девушками, посмеяться и попить шампанского, но двойная жизнь не отпускала его. Что-то изменится грядущим вечером в его судьбе, и, разговаривая с сёстрами, он вспоминал, как получил зелëный рейтинг по достижении совершеннолетия. Сдать экзамены на квалификационную часть было несложно, родители оплатили подписку ко всем базам данных и вычислительным программам, необходимым для успешного прохождения испытаний, но радость Демида, тем не менее, была искренней. Тяжелее пришлось с этической частью. Для попадания в зелёную зону на протяжении десяти лет он следил за каждым своим словом, публичным и непубличным, пока избегание токсичных выражений не превратилось в бессознательный инстинкт. Едва ли не ежедневно смотрел рекомендованные симы о новой этике, часто летал с отцом на различные мероприятия и стоял рядом, изображая участие и внимание, пока отец вещал об инклюзивном обществе.

Наконец, в день своего совершеннолетия Демид получил уведомление о подтверждении зелёного рейтинга, и гордый отец перечислил сыну первый токен. Теперь Демид мог приобретать собственность для личных нужд и, что более важно, с целью получения прибыли.

«Скоро всё это перестанет иметь значение, — думал Морозов, — Карина верит, что всё пройдёт гладко, и на нас никто не подумает, она верит в план. Но идеальных планов не бывает, что-то, наверняка, пойдёт не так, и вся моя жизнь рассыплется в прах. Впрочем, жалеть, как будто не о чем. Если вся жизнь умещается в мечты о новой усадьбе, она недорого стоит, ибо скучна сверх меры».

Сëстры Самойловы рассказали о недавнем путешествии на Землю, Демид сообщил, его сестра находилась на планете прямо сейчас.

— Да, у неë же свадебное путешествие, — вспомнила Сюзанна, — я смотрела симы с церемонии.

— А на меня вся эта светская жизнь нагоняет тоску, — качнула головой Ольга.

— Где они отдыхают? — поинтересовалась Сюзанна.

— Где прямо сейчас, не могу сказать, — ответил Демид, — они переезжают с места на место, путешествуют. И общаются, в основном, с мамой.

Подготовка к сегодняшнему событию занимала всë внимание Морозова на минувшей неделе, о сестре он не вспоминал.

Мало-помалу количество народа на лужайке увеличивалось, пока люди не собрались плотной толпой, окружив сцену. Яркость ламп дневного света под сводами жилого модуля уменьшилась, опустились сумерки. Загорелись фонари на столбах, появилась подсветка за кустами и деревьями.

— Все подтянулись к сцене, — заметила Ольга, — посмотреть на вручение подарков.

— Ага, — кивнула Сюзанна, — Демид, «твои» каким номером значатся?

— Я не смотрел чек-лист, — мотнул головой Морозов.

— Ты как-то вообще мало интересуешься, куда пришëл, — сказала Ольга, — как будто на минуту заскочил выпить «на халяву».

— Так и есть, — согласился он внезапно осипшим голосом.

— Что-что? — не расслышала Сюзанна.

— Что случилось? — удивилась Ольга.

— Пузырьки от шампанского не в то горло попали, — прохрипел Демид.

— Так возьми ещë бокал и направь их, куда надо, — захохотала Ольга.

— Мне пока хватит, — пробормотал Морозов, по-прежнему, без голоса.

На сцену упал конус света чуть более яркий, чем окружавшие лужайку фонари. Музыканты уступили место хозяевам усадьбы, появился Глебов в чëрном фраке, за ним в конус света вошла супруга в длинном платье цвета кофе с молоком. На руках она несла ребëнка, маленького человечка, наряженного в розовый комбинезон с подсолнечно-жëлтым бантом. Он пока ничем не отличался от миллионов других таких же человечков, делавших первые вдохи на орбите Земли и на поверхности планеты, он так же спал, кушал и плакал, если был голоден или сходил в туалет. Пройдёт лет пятнадцать, и он вырастет в наследницу империи Глебовых, одну из самых завидных невест в обитаемой части космоса, светские хроникёры и экономические аналитики будут с одинаковым интересом копаться в подробностях еë личной жизни.

Первыми вручал подарок клан Поганкиных. На сцену поднялись десятка полтора человек разных возрастов: мужчины и женщины, подростки и даже восьмилетний мальчуган во фраке. Слово взяла матриарх клана, Матильда Львовна. Древняя старуха, благодаря имплантам она купила себе внешность и осанку юной девицы. Еë глубокий, уверенный голос разносился над лужайкой без дополнительных усилений. Поганкина произнесла торжественную речь, затем передала Глебову маленькую розовую коробочку, перевязанную бантиком, громко и внятно назвало её содержимое, после чего хозяйка поблагодарила Матильду Львовну и весь клан. Демид моментально забыл о подарке из-за чересчур сильного волнения.

Салтыковы поздравляли следующими. Их было значительно больше, и семейство заняло почти всю сцену, сдвинув хозяина и хозяйку на край. Оказался на сцене и дядя Демида, его рыжий костюм выделялся среди чëрных пиджаков проказливым пятном, нехорошей меткой, поставленной врагом рода человеческого для обозначения беды. Вперёд выступил Аркадий Дмитриевич, невысокий старик с аккуратно уложенными седыми волосами.

— Дорогой Витя, дорогая Эльза, — приветствовал он хозяев спокойным голосом.

Демид, как и другие гости вокруг сцены, подключился к локальной сети, чтобы лучше слышать.

— Мы рады поздравить вас с прекрасным, воистину счастливым событием — рождением дочери…

Евграф зашёлся в приступе кашля. Первый же хрип, вырвавшийся из глотки дяди, будто проткнул Демида. Морозов пошатнулся, опёрся правой рукой о столик и схватился левой за бок.

— … Много чудес хранит окружающий нас мир, — продолжил Аркадий Дмитриевич, — но появление новой жизни, безусловно, самое…

Евграф опять закашлял, всё сильнее наклоняясь вперёд, пока вовсе не согнулся пополам.

— Что с ним? — Аркадий Дмитриевич повернулся к своим родственникам.

Все начали разводить руками и пожимать плечами. Кашель Евграфа не прекращался, Люсия догадалась проявить хотя бы внешнее беспокойство и попыталась поддержать мужа, но, едва она коснулась его плеча, Евграф рухнул на колени и начал выплёвывать на пол кровь. Родственники вокруг в панике расступились в стороны, кто-то в задних рядах соскочил со сцены.

В глазах Демида заклубилась тьма, его душа закапала на скатерть стола сквозь пробитую в теле брешь.

— Нужен врач! — выкрикнул Глебов.

В толпе обозначилось движение, к сцене пробивался полный пожилой мужчина с роскошными усами. Хозяйка с малышкой на руках покинула конус света. Демид, наконец, отвлёкся от зрелища кашлявшего дяди и подключился к чату «пятёрки».

«У нас получилось, у нас получилось! — кричала восторженно Аглая, — Они пытаются блокировать сигнал, но мы прорываемся! Двести миллионов просмотров!»

Дядя упал лицом в лужу крови, что сам выхаркал, перевернулся на спину, измазавшись в красном.

Демид дышал всё тяжелее, будто не дядя, а он сам лежал сейчас на сцене и хрипел, пытаясь схватить ртом побольше воздуха.

«Двести пятьдесят миллионов! Триста миллионов!» — заходилась Аглая в фанатичном экстазе.

«Поздравляю, сестрёнка!» — радовался Фёдор.

«Мы сделали это!» — прислала комментарий Карина.

Старик доктор склонился над Евграфом. Тот отпихнул его, поднял кулак и с силой опустил на собственное лицо. Затем ещё раз, и ещë. Люсия в испуге застыла рядом.

Демиду почудилось, его нос заболел, будто разбитый, зубы зашатались, губы лопнули и заполнили рот солёной кровью.

«Не только мы. Ребята, которые написали код для Салтыкова, — главные герои!» — написал Святослав.

«Гип-гип ура героям!» — закричал Фёдор.

Доктор попытался схватить Евграфа за руку, но тот вырвался и продолжил разбивать своё лицо окровавленными кулаками. Салтыков что-то хрипел, слов было не разобрать. Люди на сцене отворачивались и отступали всё дальше, закрывали лица руками. Женщины завыли, сидевший в них древний инстинкт громким звуком пытался отпугнуть смерть. Одна Люсия смотрела, как бионические руки её мужа убивали своего хозяина, словно завороженная. Конечности работали с размеренной монотонностью, как простой механизм в наручных часах. Евграф хрипел, пытался перевернуться на спину, но только пачкался в крови.

— Помогите же мне! — позвал пожилой усач.

«Никто тебе не поможет!» — услышал Демид ликование Фёдора в чате. Сознание Морозова повисло над чёрной бездной на ниточке, готовой вот-вот оборваться.

Трое мужчин навалились на Евграфа, но он, вернее, его руководимое тёмным безумием тело вывернулось из-под них. Это было тем проще, чем больше крови разлилось по полу. В пылу борьбы кто-то сбил Люсию с ног, она свалилась со сцены на лужайку.

«Полмиллиарда просмотров! — захохотала Аглая, — Всего-то за несколько минут! Это успех, друзья, это успех!»

Испачканные в крови мужчины сделали шаг к Евграфу, потом замерли. Очередной удар окончательно разрушил его черепную коробку. Струи крови и технического раствора, пульсируя, брызнули на сцену. Бледно-розовое желе мозга расползлось в стороны у плеч Салтыкова.

— Сделайте что-нибудь! — обратился Глебов к усатому доктору.

— Что тут сделаешь? — беспомощно развёл руками тот, — У него же бионическое сердце. Сейчас система поймёт, что мозг разрушен, и отдаст команду «стоп».

Демид ничего и никого не замечал, перестал обращать внимание на суету вокруг сцены. Крики, обмороки, чьи-то метания и рыдания пролетали мимо его восприятия, как и радостные возгласы «пятёрки» в чате. Морозов почувствовал приступ тошноты, опустился на колени. Его вырвало на траву недавно выпитым шампанским и съеденной икрой. Позывы не прекратились, хотя желудок совсем опустел. Ещё две минуты Демиду пришлось провести на коленях. Затем он выпрямился, опираясь о стол.

«Демид, а почему ты молчишь? — спросила Аглая в чате. — Ты не рад?»

«Я очень рад, — написал он в ответ, — Я уверен, что сегодняшнее событие станет началом конца тирании и рождением нового, свободного общества. Почти миллиард человек увидели, как один из хозяев жизни корчится в агонии, словно безмозглый таракан. Это избавит элиту от налёта ложной сакральности».

«Мне всегда нравилось, как Демид формулирует наши общие мысли», — прислал сообщение Святослав.

Пошатываясь, Морозов побрёл на поиски гиноида с булавкой. Шагая, он понял, что умер этим вечером вместе с Евграфом.

Глава 2. Скорлупа

Давным-давно, соглашаясь на членство в организации «Орбита и Свобода», Демид убедил себя, что сможет вынести бремя вины, если не будет никого убивать, и его руки останутся «чистыми». Теперь он знал, что ошибся. Три дня он пытался заставить себя поверить, что не носил на душе греха, потому что не он написал код, убивший Салтыкова, и не он забросил его на дядин сетевой имплант, удачно раскрошенный собственными протезами Евграфа, он только лишь организовал онлайн-трансляцию трагедии. Однако, растревоженная злом душа не принимала придуманных страхом объяснений, всякий раз вызывая в памяти Демида последние секунды жизни Салтыкова. К горлу молодого человека подкатывала тошнота, и дорогой ром выплëскивался из желудка на дорогой паркет.

Поэтому Морозов бросил попытки уйти в запой на третий день после смерти дяди. Он заперся на вилле и самоустранился от работы, только ставил электронную подпись под решениями, что готовили помощники и референты без зелёного рейтинга, особо не вникая в их содержание и проверяя лишь на токсичность. Она могла обрушить рейтинг быстрее всего. Родителям Морозов сказал, что получил очень травмирующий опыт и нуждался в одиночестве на какое-то время. Демид спал в саду и вообще проводил там весь день, пытаясь свести кровавые пятна с души. В маленьком доме, ни на первом этаже, в гостиной и кухне, ни на втором, в любой из двух спален или в комнате с бильярдным столом он находиться не мог. Там проводил время другой Морозов, чья душа лишь смотрела на клубившееся в будущем зло, но не вдыхала его ядовитые пары. Всë вокруг принадлежало тому Морозову: работа, родители, зелëный рейтинг, — но он ушëл в небытие, раздавленный грехом, и обстоятельства его жизни превратились в пустую оболочку, скорлупу.

Возможно, жизнелюбие Демида нашло бы лазейку, если бы не остальные члены “пятёрки”. Они постоянно общались в чате, комментируя поднявшийся после убийства информационный шторм. Они злорадствовали, когда официальное следствие делало очередной шаг по ложному следу, радостно обсуждали заплаканную Люсию, мелькавшую на новостных ресурсах, и остальных членов клана Салтыковых, распространявших через интервью скорбь пополам с гневом.

“Они думали, хитрые рейтинговые системы и цифровые сторожа позволят им бесконечно долго тянуть из народа соки, — писала Аглая фанатичные проповеди, — но народ пробуждается, и, отринув наведённый морок, он встанет на дорогу, что мы указали ему”.

“Полиция абсолютно некомпетентна, — отмечал Святослав с тëмным наслаждением, — Они всё ищут следы какого-то внешнего проникновения. Всё совершалось у них под носом, но они слишком ограничены, чтобы это понять”.

“А виновата в этом всё та же рейтинговая система, — вторила ему Карина, — это она воспитала слепоту к людям и внимание к рейтингам. В итоге полиция ищет убийц среди уголовников с красным рейтингом и даже не рассматривает другие версии”.

Чат “пятёрки” был второй проблемой Демида, потому что не позволял забыть и убедить себя в непричастности. Приходилось что-то писать им, его ровесникам, таким же, как он, отпрыскам богатых и не очень родителей с зелёными рейтингами, наследникам бизнес-империй и семейных предприятий поскромнее, которые теперь плясали на костях незнакомого им человека. Потому что, уйди Демид из чата или хотя бы прекрати писать, его сразу заподозрили бы в сочувствии тирании капитала или шпионаже. Морозов выдавливал из себя сентенции вроде: “Сила нашего движения в отрицании стереотипов и авторитетов”, и “Существующий порядок должен быть уничтожен, чтобы дать место новому, справедливому обществу”, — только чтобы избежать вопросов.

В “Знаменском-Райке” особняк окружал регулярный парк, переходивший в настоящий лес, даром, что без волков. Сад у Демида на вилле был гораздо скромнее, прямая липовая аллея уходила на сто шагов вперёд от порога и упиралась в бледно-голубую стену жилого модуля, как стрелка в край циферблата. Стена тянулась вокруг сада, вдоль неё за кустами смородины бежала тропинка. Напротив “чёрного хода” в дом она сворачивала и петляла между четырьмя ивами на пути к особняку. У самого “чёрного хода”, а также под большими окнами вокруг строения были разбиты цветники, за которыми ухаживал андроид.

Демид уходил в конец аллеи, там садился в плетёное кресло и смотрел на ровные ряды лип, на выполненный в современном дизайне особняк и проткнувшую его спицу шлюзового лифта, на шевеление андроида в саду, всегда точное и до бесчеловечности однообразное. Когда-то приобретение этой недвижимости радовало его, пусть родителям и пришлось помогать деньгами. Морозов, однако, не строил иллюзий относительно самостоятельной жизни, деньги родителей обеспечили ему доступ к образовательным программам, их связи в клане дали заработать необходимое количество этических баллов, всё вместе позволило получить в управление один из бизнес-департаментов клана. Люди без родителей, рождённые по контрактам корпораций, реального шанса на зелёный рейтинг не имели. Так что участие матери и отца в его достижениях нисколько не портило вкус побед, но что-то гораздо большее ставило под сомнение саму их, достижений, необходимость.

Наблюдая теперь за каждодневным движением андроидов, добросовестно исполнявших записанные в электронные мозги психограммы, штампуя свою подпись под рабочими документами, едва просмотрев их, Демид вдруг понял, что однажды мог передать верифицированный ключ одному из синтетических слуг и повеситься на втором этаже у панорамного окна, при этом никто не заметил бы разницы. Разве что “пятёрка” заподозрила бы его в шпионаже и удалила бы из чата. Может, так и следовало сделать, тогда вина перестала бы жечь душу. Под вечер он, однако, вспоминал: «Мама и папа будут переживать».

Когда Демид открыл для себя симы канала «Чëрная меланхолия», счëт дням его амëбной жизни окончательно потерялся. Мрачная симуляция депрессивных пространств и состояний даже чат «пятëрки» задвинула на второй план. Однажды утром Морозов подумал, яркий свет приносил слишком сильный дискомфорт, и перевëл лампы дневного света в постоянный ночной режиме, отключив смену времени суток. Заполнившая жилой модуль вечная тьма скрыла границы, принесла с собой иллюзию бесконечного «ничто», одинаково чëрного и на околоземной орбите, и в недрах планеты, и в сердце далëкой пустоты Волопаса. Это стало компромиссом между желанием наказать себя и страхом причинить боль родителям. Демид в любое время мог позвонить им, а после разговора выйти на крыльцо и представить, что попал в ад без света и движения. Стало возможным опять вернуться в особняк.

В часах Морозов тоже перестал нуждаться, поэтому не посмотрел время, когда звонок Карины разбудил его. Она пыталась связаться с ним минут пять, но сигнал вызова причудливым образом вплëлся в сюжет сна, что смотрел Демид, и молодой человек не сразу догадался, как следовало избавиться от раздражителя.

Он открыл глаза в заполненной мраком спальне и заплетавшимся со сна языком пробормотал:

— Привет, Карина.

— Морозов, чтоб тебя черти забрали, — прорыдала девушка, — Почему так долго?

— Я спал. Что случилось?

— Кто же спит в два часа дня?

Карина всхлипнула, Демид различил какой-то грохот.

— Что там у тебя происходит? — спросил он.

Карина опять всхлипнула.

— Демид, мне осталось совсем немного времени, мне страшно, я не хочу умирать.

— Что происходит, где ты? — задав вопрос, Демид зажëг свет и поднялся с кровати. — Я сейчас прилечу.

— Нет, ты не успеешь, и не сможешь мне помочь, даже если бы успел.

Грохот повторился громче. Девушка заплакала и запричитала:

— Мамочка, прости меня, мамочка, я не хочу умирать…

— Карина, где ты? — крикнул, одеваясь, Демид.

А сам думал в это время: «Нет-нет-нет, только не мне, второй смерти я не вынесу, я не хочу это наблюдать».

— Это неважно, — ответила девушка, — это уже не важно. Послушай, ни в коем случае…

Грохот раздался особенно трескучий, Карина завизжала. Слушая еë, Демид остановился у входа в лифт. Визг длился минуту, потом сменился на хрип, тот самый, какой издавал умиравший на сцене Евграф Салтыков. Демид прислонился к стене, он понял, необходимость куда-то лететь отпала. За хрипом наступила тишина, абонент отключился.

Опираясь о стену, Демид спустился на кухню, где над его головой зажглись лампочки. Подумал, тьма за окном оказалась как нельзя кстати, в траур полагалось носить чëрный.

Морозов достал из своей памяти запись разговора, выложил в чат и прокомментировал: «Карина звонила мне. Вот наш разговор. Не знаю, что с ней».

Первым отреагировал Святослав, через семь минут (Демид считал) он написал:

— Мне нужны подробности, Морозов.

— Я спал у себя дома, — Демид решил ответить устно, — Звонок Карины меня разбудил. Дальше всë на записи. Сейчас я тоже дома.

Ему показалось, Святослав сказал совсем не то, что следовало.

— Пришли свою цифровую локацию, — включился в разговор Фëдор.

И он говорил что-то не то, но Демид, всë-таки, ответил ему:

— Это будет нарушением первого правила конспирации. Сам же знаешь.

— Ты уже его нарушил, — возразил Фëдор, — сообщив, что ты дома. Теперь от тебя просят лишь подтвердить свои же слова.

— Хорошо, вот мои пространственные координаты. Доволен?

— Доволен. Координаты подтверждают, что ты дома.

— Почему она позвонила тебе, а не, допустим, в чат? — спросил Святослав.

— Как-то не успел спросить, — ответил Морозов.

— Демид, — обратился к нему Фëдор успокаивающим тоном, — я понимаю, ты взвинчен, у тебя стресс. Я бы, наверное, чувствовал то же самое, позвони она мне. Так что к твоему состоянию у меня нет претензий. Но оно мешает конструктивной беседе.

Демида бесконечно удивляло поведение Святослава и Фëдора, никто из них ещë ни слова не сказал о Карине, зато очень много — о собственной безопасности. Озвучивать эту мысль он не стал, решил, если они сами этого не заметили, то и его не поймут.

— Что делать с Кариной? — задал он вопрос, намереваясь вернуть разговор в правильное, по его мнению, русло.

— А что мы можем с ней сделать? — переспросил Святослав.

— В смысле? — не понял Демид, — Мы можем прилететь к ней домой, например. Может, она там.

— Плохая идея, — вступила в разговор Аглая.

— У тебя насморк? — поинтересовался Фëдор.

— Нет. Почему ты так решил?

— Ты говоришь «в нос».

— Я рыдала после того, как прослушала запись Демида. Сейчас вот более-менее успокоилась, впрыснула транквилизатор.

— Почему слетать к Карине — плохая идея? — задал вопрос Демид.

— Потому что, скорее всего, мы ей уже ничем помочь не сможем. — начала объяснять Аглая, — Она либо мертва, либо еë здоровью нанесëн тяжкий вред. В любом случае, этим займëтся полиция. В глазах «света» мы с ней не знакомы, о наших контактах никто не знает. Как в таком случае для следователей будет выглядеть визит к ней совершенно незнакомых людей?

— Согласен, — сказал Святослав, — полезного мы ничего сделать не можем, а вот подставить нашу организацию — запросто.

— Как же нам быть? — спросил Демид.

— Ждать, — ответил Фëдор.

— Паршивая идея.

Демид положил на стол руки ладонями вверх, в свете лампочки пальцы мелко дрожали. Как Святославу и Фëдору удавалось сохранять спокойный тон и рассуждать о вещах, не касавшихся напрямую жизни Карины? Может, дело было в цели, что их фанатичное сознание поставило как маяк в конце пути? В его ярких лучах вся многообразная реальность блекла и терялась, в поле восприятия оставался лишь образ будущего, к которому следовало стремиться. У Демида такого образа не было, он не верил в нигилистические идеалы организации, он просто хотел убежать от скуки, поэтому ужас настоящего положения жалил ничем не прикрытое сознание тысячью игл.

— Мне самой выть хочется, Демид.

— Да, — заметил Святослав, — Карина была нашим лидером, держала связь с «Центром».

— Дурак ты, Слава, — беззлобно сказала Аглая, — мне по-человечески плохо, понимаешь?

— Я думаю, каждый из нас с радостью поменялся бы местами с Кариной, чтобы еë спасти, — проговорил Фëдор.

— Согласен, — подтвердил Демид.

— Но мы этого сделать не можем, — продолжил Фëдор. — Поэтому остаëтся только ждать. И следить за новостями. Светская хроника, криминальная хроника, всë это надо теперь очень внимательно просматривать.

После разговора Демид вышел из дома и проследовал в конец аллеи, сел на лавочку. Квадратный дом издалека напоминал коробку из-под снифтеров, что выстроились в ряд на его кухне.

Тьма по верхушкам лип и их стволам без лишнего шороха подползла совсем близко к Морозову и шепнула мысль, от которой по его спине забегали мурашки. Карина звонила ему, потому что его фамилия стояла первой в списке контактов «пятëрки» по алфавиту, и то, что произошло с девушкой, имело прямое отношение к «Орбите и Свободе».

Следующие два дня в чате стояла удивительная тишина, все были слишком заняты регулярным чтением новостей и боялись пропустить важное сообщение, как увлечëнные рыбаки боятся упустить первый нырок поплавка в шуме дружеских разговоров. На третий день Аглая сбросила ссылку о состоявшихся утром похоронах.

«Сегодня родные и близкие с великой скорбью проводили в последний путь Карину Цинцевич-Сохатую. Юная наследница Вероники и Серафима Цинцевич-Сохатых погибла три дня назад во время трагедии на частной вечеринке, церемония прощания состоялась в крематории «Тихие покои». По просьбе родных материалы о трагедии в СМИ не публикуются, мы уважаем чужую скорбь».

— Что скажете об этом? — бросила Аглая вопрос в чат.

— Лицемерные уроды, — возмутился Демид, — Когда гиноид задушила моего двоюродного деда во время секса, его имя «полоскали» на всех сайтах, в том числе на этом, по меньшей мере месяц.

— Так это был твой дед? — удивился Фëдор.

— Представь себе, да.

— Прости, не хотел тебя обидеть. Просто как-то не сопоставил.

— Не сопоставил что? Что он Морозов, и я Морозов?

— Да. И прости ещë раз, ведь это моя семья причастна к той шумихе в СМИ. Один из Ребровых женат на Поганкиной, и он попросил медиа-конгломерат раздуть историю, чтобы обрушить акции Морозовых и скупить «просадку».

— Да, я знаю, у нас все об этом говорили. Но тебе не за что просить прощения, мы же вместе работаем, чтобы такие истории не повторялись.

— Друзья, давайте вернëмся к насущным проблемам, — попросила Аглая.

— Что ж, вывод очевиден, — заявил Святослав, — Поганкины и Жуковицкие дали команду своим СМИ замолчать случившееся по каким-то причинам. Надо выяснить, что это за трагедия.

Про трагедию ничего найти не удалось, однако, молодые люди узнали, ещë восьмерых ровесников Карины кремировали в один день с девушкой. Некрологи троих содержали упоминания о частной вечеринке.

— Всë это нехорошо получается, — посетовал Святослав в беседе на следующий после обнаружения некрологов день.

— Почему? — спросил Демид, — потому что ничего неизвестно?

— И поэтому тоже. Но, в первую очередь, потому что утерян контакт с организацией.

Фëдор вздохнул:

— Теперь нас можно считать автономной группой. Чем займëмся, господа?

— Погоди объявлять автономию, — сказала Аглая, — Если предположить, что остальные погибшие были связаны с организацией, можно попробовать выйти на другие «пятëрки» через них.

— Во-первых, у нас нет оснований так предполагать, — рассудил Святослав, — во-вторых, даже если это так, как мы установим контакты? Конспирация запрещает нам общаться по открытым каналам и дружить в социальных сетях. А в закрытые чаты я не представляю как попасть.

— Нашëл! — заорал Фëдор, — нашëл! Ох, что я нашëл!

— Что?

— Что?

— Что?

— Сейчас пришлю.

В чат упала ссылка на пост в социальной сети. Один из работников фирмы по ремонту роботов рассказывал, как тяжело было очищать автоуборщиков конторы «Восточная свежесть» от человеческих останков. Роботы поступили к нему в таком состоянии после уборки на одной из частных вилл комплекса «Виндзор». Фëдор нашëл список жильцов комплекса, пробежался по нему и обнаружил фамилию, упоминавшуюся в одном из некрологов.

— Похоже, это наш случай, — написал он в чат.

— Предлагаю разделиться, — откликнулся Святослав, — Пусть двое просматривают социальные сети родственников погибших, двое — социальные сети жильцов «Виндзора».

Демид выбрал «Виндзор». Два дня группа по записям в открытых сетях изучала чужой быт, наполненный таким же экзистенциальным смыслом, как их собственный, а на третий в восемь утра стыковку к жилому модулю Морозова запросил челнок «Виндзора». Проектор вывел запрос на потолок над кроватью Демида, и молодой человек минут пять смотрел на картинку не мигая, надеялся, пилот челнока или маршрутизатор, или кто бы то ни было ошиблись, и запрос вот-вот пропадëт. Запрос не пропал, номер рейса с пунктом отправления «Виндзор» и с пунктом назначения «Эльсинор» не исчез. Морозов понял, вместе со смертью дяди эта табличка являлась единым движением судьбы: долгим замахом и достигшим его ударом. Демид постучался в чат:

— Есть тут кто?

— Я есть, — отозвался Святослав.

— Слава, я сейчас выведу в чат изображение из глаз.

Святослав замолк на полминуты, затем спросил:

— Это где?

— Это я в спальне лежу, а ко мне кто-то в гости прилетел.

— Не может быть. Ты видел дату отправки?

— Видел. В день смерти Карины. И время — половина третьего. Вот, хочу посоветоваться с кем-нибудь, что мне делать.

— Как что? Принимай стыковку, а мы сейчас прилетим к тебе.

— Ты уверен?

— Демид, конечно. Вдруг он улетит?

— Я не буду выключать трансляцию в чат.

— Совершенно с тобой согласен.

— Тогда побудь со мной, пока я поднимусь к причалу. А потом уже лети.

— Договорились.

Демид свернул чат и отдал команду на допуск к стыковке. Затем поднялся с постели, накинул халат пошëл к лифту. «Святославу легко рассуждать, потому что его здесь нет. А я тут есть. Кто угодно может быть на этом челноке, в том числе убийца Карины. Какой-нибудь маньяк-Салтыков, пересмотревший симов про кровную месть. У них в роду всякие упыри бывали. Тогда почему я иду туда? Потому что мне не жалко пустой скорлупы, и потому что надо расплатиться за грех».

Одна из стен кабины лифта представляла собой большое зеркало, оттуда на Морозова глядел тощий бледный молодой человек, щуривший глаза от болезненно яркого света. Волосы на голове топорщились в беспорядке, на подбородке темнела щетина. Взгляд был мутный, хозяин такого взгляда слишком долго блуждал внутри собственной души и отвык от мира вокруг.

«Нет, — подумал Демид, — Меня не убьют. Слишком нелепый у меня вид».

Двери лифта открылись в помещение причала с белыми стенами и двумя рыжими гермодверями. Псевдогравитация здесь ощущалась слабее, и движения получались слишком резкими, всегда чересчур сильными.

Широко шагая, Демид добрался до дверей первого пирса, над ними горел сигнал о пристыкованном судне.

— Демид, — подал голос Святослав, — Не открывай шлюз со своей стороны. Дождись нас.

Кажется, он вспомнил о человечности, пусть и в последний миг.

— Нормально всë будет, — отмахнулся от предостережения Демид и коснулся панели управления шлюзом.

Рыжие двери разошлись в стороны, словно накрашенные помадой губы, и обнажили красное горло шлюзовой камеры. Салон судна, скудно подсвеченный лампочками на полу, темнел за ним, будто утроба космического зверя.

Морозов подождал минуту, затем прошептал: «Всë тихо»,и двинулся вглубь судна. Здесь оказалось пусто, мягкие кресла и диван стояли, никем не занятые, из-под столика выглядывал квадратный корпус бутылки для бурбона. Один из подлокотников кресла был сломан, сквозь дыры в обивке торчал изначально белый наполнитель, испачканный в местах разрыва чем-то бурым. Природу пятен молодой человек решил не выяснять.

Демид прокрался в кабину пилота и на полу перед креслом увидел человека. Он лежал, прижав руки к груди и подтянув колени к животу.

— Мëртв? — прошептал Святослав.

— Сейчас проверим, — ответил Демид и наклонился.

Возраст определить было трудно, лицо распухло и потемнело из-за гематом, но дыхание угадывалось.

— Живой, — сообщил Демид, — я вызову андроидов и перенесу его к медботу. Прилетайте.

Глава 3. Вдребезги

Они прилетели сразу втроëм: невысокий упитанный Святослав, миниатюрная Аглая и средней комплекции Фëдор. Из шлюза первым вышел Святослав, на его бритую голову тут же прыгнули блики от ламп причального зала, следом за ним шла Аглая, девушка ступала осторожно, будто оказавшийся в незнакомом лесу зверëк, и вращала по сторонам большими карими глазами из-под зелëной чëлки. Замыкал шествие Фëдор, коротко стриженный, с жикдими усиками, он хранил флегматичное выражение лица. Одеты молодые люди были просто: джинсы или брюки, рубашки или футболка. В левой руке Святослава чернел короткий продолговатый предмет.

— Ну, как говорится, вот мы и встретились, — сказал Святослав и протянул Морозову руку.

— Ага, — ответил Демид рукопожатием, — а то всë аватарки да аватарки.

Демид отметил, у всех троих руки были заменены бионикой, по качеству как будто не хуже его собственной.

— Привет, Демид!

— Привет, Демид!

— Ты какой-то бледный, Демид. Не выспался или всегда такой? — поинтересовался Святослав.

— Не знаю, наверное, всегда, — пожал плечами Морозов.

Он не стал приводить себя в порядок, просто сменил халат на джинсы с майкой.

— Как он? — спросил Фëдор.

— Состояние стабильное, но тяжëлое, — сообщил Демид, — медбот говорит, система спасения погрузила его в анабиоз из-за множественных повреждений внутренних органов. Оборудование у меня, сами понимаете, не как в клинике, так что вернуть его в сознание кое-как можно, но помощь настоящих врачей всë равно потребуется.

— Расспросим его обо всëм и вызовем, — сказал Фëдор.

Беседуя, молодые люди зашли в лифт и поехали вниз, в особняк Демида.

— Что за травмы? — задал вопрос Святослав.

— Внутренние кровотечения, разрывы, — пояснил Демид. — Как только спустимся, я отдам команду на пробуждение. Кстати, интересная штука у тебя в руках.

— Это «Кот-Баюн Эс Два».

Святослав поднял руку с устройством, чтобы Демид его получше рассмотрел. Морозов разглядел короткий квадратного сечения ствол и рукоять с жëлтыми линиями. Вогнутый голубой отражатель на конце ствола придавал устройству сходство с фонариком.

— Шокер, — объяснял Святослав, — бесконтактный и действует вблизи. Вырубить может хоть слона.

— Зачем он тебе? — спросил Демид.

— Надо быть готовым ко всему.

— А я и так готов. Я же скачал пиратский патч для андроидов от Карины, и теперь, в случае чего, могу приказать им защищать или атаковать кого-то.

— Ну я же не знал, — развëл руками Святослав.

Лифт опустился в подвал. Здесь помещались кабинет с медботом для первой помощи и комната обслуживания андроидов. Сейчас она пустовала.

Кабинет был обшит ореховыми панелями, в центре помещения на столе лежал голый молодой человек. Щупы и манипуляторы медбота ползали по его покрытому синяками и царапинами телу, будто пытались найти клад, к запястью и лицу тянулись ребристые трубки и прозрачные шланги. Вокруг стола в воздухе парили разноцветные таблицы, графики и схемы, казалось, медбот разлагал органику пациента на чистую информацию. Шумел вентилятор искусственных лëгких. Рядом со столом застыла гиноид в платье горничной.

Демид подошëл почти вплотную к голограммам, его сообщники (соратниками он их почему-то именовать не мог) остались у входа. Морозов, помахав руками и пошевелив пальцами, сдвинув одни таблички, повернув другие, отдал аппарату команду будить пациента, повернулся к гиноиду и попросил:

— Накрой его чем-нибудь.

Гиноид взяла голубую простынь с лавки у стены и набросила на парня, как только щупы и манипуляторы поднялись от тела на достаточную высоту. В тот же миг молодой человек застонал и шевельнулся, словно взмах стерильной ткани, а не комбинация химикатов и программных команд разбудили его сознание.

— Эльсинор, — простонал он заплетавшимся языком, — сколько до Эльсинора?

— Ты в Эльсиноре, друг, — ответил Демид, шагнув к столу.

— Правда? — глаза парня, ещë одурманенные химикатами, медленно повернулись к Демиду.

— Да.

Святослав, Фëдор и Аглая приблизились к столу.

— Мне нужен Морозов, — обратился парень к Демиду.

— Это я.

— И остальные из «пятëрки» Карины.

— Кто ты? — спросил Святослав.

Парень приподнял голову, чтобы лучше разглядеть вставшего у его ног Святослава, и заявил:

— Я буду говорить только с «пятëркой».

— Я не знаю ни о какой «пятëрке», — покачал головой Святослав.

— Ты, может, и не знаешь, — согласился парень и вернул взгляд на Демида. — Нам надо поговорить наедине.

— Мы выйдем тогда, — предупредил Святослав.

— Господи, хватит ломать комедию, Слава, — Аглая всплеснула руками, потом обратилась к парню, — Мы — «пятëрка» Карины, вернее, «четвëрка».

— Настоящие? — проговорил парень, — Не голограмма?

Он шевельнул рукой, но поднять еë оказался не в силах.

— Настоящие, — кивнула Аглая, взяв его ладонь.

— Это хорошо. Они взломали наш чат, и теперь им лучше не пользоваться.

Фëдор и Святослав вышли из кабинета.

— Кто «они»? Какой чат? — спросил Демид.

— Не знаю, кто, — ответил парень, — нам разослали указание явиться в «Виндзор», к одному из наших. Все удивились, сами знаете, личные встречи у нас не приняты, но он написал, что будем обсуждать очень важное дело, и он не хочет, чтобы в чате осталась информация об этом. Мы прилетели, и тогда удивился он. Сказал, что ничего не писал. А потом, когда все собрались, пришло безумие.

— В каком смысле? — спросила Аглая.

— В прямом. Сразу трое наших одновременно впали в кибербезумие. Они набросились на остальных. Ох, лучше бы я не вспоминал об этом, не дай Бог такое наблюдать.

Парень задрожал, но продолжил:

— Мы все превратились в зверей, одни в хищников, другие — в травоядных, и хищники принялись рвать своих жертв на куски.

Демид, слушая рассказ, думал, что превращение в зверей состоялось гораздо раньше, когда улюлюкали и поздравляли друг друга, наблюдая смерть Евграфа в прямом эфире. Почему-то трансляция не заставила никого содрогнуться, а теперь парня бросило в дрожь, едва он вспомнил о гибели сообщников.

— Как ты нашëл меня? — спросил Морозов.

— Карина… связывалась с тобой по «открытой» линии… Мы с ней разделились, я должен был увести сумасшедших за собой, а она… связаться с кем-нибудь и предупредить. Но я не справился, я понял это, когда услышал еë передачу. Мне оставалось только очистить журнал вызовов, чтобы полиция не пришла за тобой.

— И вы… то есть, эти трое сумасшедших убили кого-то?

— Всех, — простонал парень, — всех, кроме меня, насколько я знаю. Не они одни, безумие прыгало по нашим головам, как мальчишка по лужам. Помню, мы с товарищем из боевого крыла спрятались в комнате. Он в шкафу, я под кроватью, сам не знаю, как туда смог втиснуться. Зашёл сумасшедший, бормоча что-то, начал нюхать воздух, подошёл к кровати. Я смотрю на его ноги и понимаю, он нашёл меня, и вот-вот перевернёт кровать, наверное. Тут слышу, хлопнули дверцы шкафа, вижу, ноги товарища приближаются к ногам сумасшедшего, но шагают как-то неправильно, нормальные люди так не ходят. Они начали драться, товарищ с сумасшедшим, я выполз с другой стороны кровати, хотел было помочь, но кинул взгляд и увидел, что товарищ рвёт зубами глотку сумасшедшего и рычит. И я понял, он тоже сошёл с ума, и так на четвереньках я из комнаты и убежал.

— А ты из какого крыла? — спросил Демид.

— Я из наблюдателей. Кирьян. Мы следили за Салтыковым в реальности и в сети, чтобы можно было выбрать идеальный момент для заброски ему кода. Кстати, вы отлично сработали на празднике Глебовых. Хотел сказать вам об этом, но не думал, что придётся в таких обстоятельствах.

— А полиция? — спросила Аглая, — почему не вызвали полицию?

— Я сам думал об этом, — ответил парень, — не тогда, в «Виндзоре», а потом, пока летел и не отключился. В гуще событий, сами понимаете, было не до этого, думаешь о простом выживании. И то мне не повезло, меня поймали двое у самого шлюза. Аскольд, глава нашей «пятёрки», бывший, и Полина, программист. Её я резанул кухонным ножом, а он сбил меня с ног и начал прыгать на мне. Кое-как я заполз в шлюз, а он всё не отставал, в салоне принялся бить меня головой о подлокотник кресла. Не знаю, каким чудом я не вырубился. Но в челноке протокол безопасности оказался исправен, он и выключил Аскольда. Я кое-как вытащил его обратно на причал и улетел. И вот, пока летел, тоже подумал о том, что протоколы безопасности «Виндзора» наверняка умели распознавать кибербезумие и должны были сперва выключить всех сумасшедших, а потом вызвать полицию.

— Демид, — услышал Морозов в чате голос Святослава, — выйди, надо поговорить.

Предупредив Аглаю, молодой человек покинул кабинет. Сообщники ждали в коридоре.

— Демид, — сразу набросился на него Святослав, — Ну я понимаю, Аглая — неразумная баба, но ты хоть голову включи!

Опять он совсем не то говорил, как после смерти Карины.

— А что не так? — спросил Демид.

Слишком много смертей, души покойников будто вцепились в Морозова и тащили за собой в потусторонний водоворот. За его гулом обычные слова, продольные колебания молекул воздуха еле достигали слуха.

— Как что? Прилетает ниоткуда неизвестный никому из нас не пойми кто и давай рассказывать небылицы, которые никак нельзя проверить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что он легко может оказаться провокатором. И, скорее всего, таковым является.

— Я так не думаю.

— А ты подумай. У него очень удобная позиция.

— Он был в коме, когда прилетел. Еле живой, практически, — напомнил Демид.

— Не стоит слишком хорошо думать о режиме, — подал голос Фëдор, — они способны на любую подлость, для них человека в кому насильно отправить — плëвое дело.

Что они все говорят? Совсем не разобрать из-за стенаний мертвецов.

— И что вы предлагаете?

— Аглаю уже не спасти, — сказал Святослав, — она раскрылась перед ним полностью. У тебя ещë есть шанс, напрямую к организации тебя никто не причислял. И Карина в разговоре этого не упоминала…

«Как он может говорить такое? — думал Демид, — как он может такое помнить? Как он смог обратить на это внимание, разглядеть мелкие подробности сквозь завесу боли мертвецов?»

— Тебя будут допрашивать, — продолжал рассуждать Святослав, — но, если ты будешь говорить правильные вещи, тебя отпустят, я думаю. Мы же, как люди совершенно посторонние, сейчас просто улетим.

— Ты с ним согласен, Фëдор?

— Да.

Слова сообщников казались Демиду бреднями сумасшедших, он никак не мог найти в их речи рациональное зерно. На сетевик Морозова пришëл сигнал о входящем вызове, он отвлёк молодого человека от напрасных поисков. Демиду почему-то подумалось, звонила Карина, он весь день ждал еë звонка, но то была мама.

— Сейчас я отвечу на звонок и вернусь, — предупредил Демид и заторопился к лестнице.

— Кто это? — всполошился Святослав.

— Мама, — бросил Морозов через плечо.

Демид поднялся из подвала, прошëл на кухню и сел за стол. Проектор под потолком нарисовал перед ним голограмму матери. Демид посмотрел на неё, как на пришельца из другого мира.

— Привет, сынок.

— Здравствуй, мам.

— Как ты?

— Хорошо.

— Вижу, ты сменил халат.

— Да, надоело что-то.

— Это хорошо. Когда человек начинает задумываться, как он выглядит со стороны, значит, он идëт на поправку.

— Наверное. А вы как с папой?

— Мы отлично. Вчера болтали с Дуняшкой.

— Они всë ещë не вернулись с Земли?

— Нет, вчера ездили на Домбай.

— Это что?

— Это перевал такой на Кавказе. Горы.

— И как?

— Они в восторге. Говорит, словами этого не передать, и не один сим не даст представления, этим нужно просто дышать.

Мир, окно в который открыл разговор с матерью, был полон обычных человеческих проблем и радостей. Карьера, семья, медовый месяц, досуг на выходных днях. Туризм реальный и виртуальный. Слушая мать, Морозов почти забыл о происходившем в подвале, вернее, постарался забыть как можно прочнее об этом, а также о Карине, Евграфе и клятве, что дал при вступлении в организацию: «Не признавая авторитетов, разрушать старый мир до основания, чтобы новое общество могло расти свободно». Но тьма за окном, впущенная им самим, напоминала о реальности.

— Здорово, я за них очень рад, — пробормотал он, — передавай им от меня привет.

— Сынок, — сказала мать аккуратным тоном, — мы с отцом понимаем, что ты взрослый человек, и в состоянии сам справиться со своими проблемами.

— Так.

— И, если ты не хочешь нам о чëм-то рассказывать, имеешь на это полное право, мы уважаем твои границы.

— Так.

Вот люди, которые, в самом деле, заботились о нëм. В отличие от тех, что остались внизу. Демиду захотелось, чтобы разговор никогда не закончился, и он, Морозов, так бы и плавал в живительных лучах человеческого участия.

— Но мы переживаем за тебя, очень сильно. Я хочу сказать, если что-то серьëзное случилось у тебя, что-то тебя гложет, съедает изнутри, может, ты обратишься к специалисту?

— К какому?

— К психологу. Мне в своë время он очень помог. Мы не хотим советовать тебе кого-то конкретного, но…

Снизу раздался жуткий грохот, будто целый ад с девятью кругами и всеми грешниками, скопившимися за человеческую историю, рухнул в подвал из астрала.

— Мам, потом договорим, мне надо отойти.

— Что случилось, куда отойти?

«Она не должна узнать», — думал Демид.

— С работы звонят.

«Даже подозревать не должна».

— А, хорошо, позже тогда договорим.

— Да, конечно.

Потому что тогда он лишится убежища, где мог бы скрыться от собственной жизни.

— Целую, пока.

— Целую, пока. Папе привет.

Голограмма исчезла, взгляд Морозова сам собой упëрся в тьму за окном.

Демид вскочил, бросился к лестнице и спустился в подвал, перепрыгивая ступеньки. Шум немного стих, отчëтливо были слышны звуки частых ударов.

Морозов подбежал к кабинету и застыл на пороге, его мозгу потребовалось дополнительное время, чтобы осознать увиденное.

У медицинского стола стояли Святослав и Фëдор, их позы были какими-то неправильными, словно они забыли о нормальной осанке, их хребты согнулись, надломились, и перекрутились. Молодые люди быстрыми движениями отрывали манипуляторы медбота и били ими Крирьяна на столе, вонзали в его тело и оставляли торчать так. По свисавшим щупам стекала и капала на пол алая кровь. Разрываемая плоть мерзко чавкала. От ударов тело на столе дрожало частой дрожью, капли крови разлетались всë дальше, закрашивая кабинет цветом немыслимого зверства. Демид надеялся, парень на столе был уже мëртв, и поэтому отсутствовали признаки сопротивления, но слишком испугался, чтобы выяснять наверняка.

У самого входа на полу сидела Аглая и молча наблюдала за происходившим. Демид подкрался к девушке, тронул еë за плечо. Аглая повернула к нему голову. Что-то важное исчезло из еë взгляда.

— Аглая, — позвал Демид шëпотом, опасаясь привлечь внимание рычавших совсем рядом Святослава и Фëдора, — пойдëм.

Она смотрела на него, не моргая, будто он говорил на незнакомом языке, и смысл надо было угадывать по выражению лица. Морозов потянул девушку за руку, Аглая поднялась на ноги и пошла за ним безвольной куклой.

Не думая над собственными действиями, Демид потащил еë из подвала на второй этаж. Оказавшись в спальне, он прикрыл дверь, щëлкнул замком, повернулся к девушке и спросил:

— Что там произошло?

Страх от сцены в кабинете по-прежнему не выпускал своих когтей из души Морозова, и вопрос был задан шëпотом.

— Ничего, — ответила Аглая и улыбнулась, — во всяком случае, ничего страшного.

Глаза девушки всë меньше нравились Демиду, чего-то он не находил в них, что наблюдал совсем недавно, перед звонком матери.

— Ничего страшного? Эти двое впали в кибербезумие на твоих глазах и убили человека!

— Ну и что?

— Глаша, приди в себя!

— Всë нормально.

Демид понял, маяк фанатика больше не горел во взгляде девушки, и она осталась один-на-один с тьмой, что до сего момента успешно игнориравала. И потерялась в этой тьме.

— Так, всë в порядке, здесь есть протоколы безопасности, — пробормотал Демид, — они отключат Славу и Фëдора. Странно, что до сих пор этого не случилось.

Руководимый нехорошим предчувствием, он вызвал голографический интерфейс и нашëл мониторинг безопасности. «Уровень безопасности зелëный», — сообщал отчëт. Вот теперь Демид испугался по-настоящему.

— Почему система не видит двух киберсумасшедших?

Демид спрашивал сам себя, но ответ получил от Аглаи:

— Потому что никаких киберсумасшедших нет. Всë в порядке! — сказала она и глупо улыбнулась.

У Демида подкосились ноги, закружилась голова. Пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Может, правда, ничего этого нет, и он, Демид, спал или бредил, или попал в какой-то хитрый сим, придуманный, чтобы лишить жертву рассудка? Оказался в душном и тесном кошмаре, из которого надо найти выход? Нет, пустые глаза Аглаи надëжнее прочего убеждали в реальности всего произошедшего. Демид верил, такое можно было придумать только в дешëвом романе, а окружавшая его реальность отнюдь не производила подобного впечатления.

— Нам надо… что это? — осëкся Морозов.

Какой-то звук проникал в спальню из коридора. Демид прислонил ухо к двери и разобрал:

— Мясомясомясомясо…

Судороги ужаса скрутили живот.

— Это Слава, наверное, — ответила Аглая на риторический вопрос.

— Тихо, — прошипел Морозов непослушной глоткой.

— Ты боишься Славу? Почему? — удивилась Аглая.

— Тихо, прошу тебя, — взмолился молодой человек.

Страх впрыснул в кровь адреналин, будто бензина в костëр, и пламя мысли полыхнуло с небывалой яркостью. Демид вспомнил об андроидах, нашëл их через нейроинтерфейс и приказал атаковать находившегося в коридоре человека.

— А чего мы ждëм, открывай дверь, — сказала Аглая и сделала шаг к Демиду.

— Погоди, сейчас откроем, — ответил он, наблюдая за перемещениями синтетических слуг через нейроинтерфейс.

Садовник и горничная влетели на второй этаж и набросились на Святослава, переползавшего коридор. По другую сторону двери загромыхали звуки борьбы вперемешку с животным рычанием. Они катались между стен, словно каменная глыба, выстреливая треском поломанной мебели или звоном разбитого стекла, пока не оказались в бильярдной на другом конце дома. Демид медленно приоткрыл дверь, выглянул в коридор, убедившись в отсутствии угрозы, поманил за собой Аглаю и вышел из комнаты.

Кого бы ни убивали андроиды в бильярдной, он не кричал о помощи, как человек, но рычал по-звериному от ярости и ужаса одновременно.

Морозов подошëл к лифту и нажал кнопку вызова. Подняться к причалу и улететь на челноке. Пять секунд, и они спасены. Но, считая эти секунды, слушая, как кабина ползла вверх из подвала, Демид совсем забыл о девушке. Вспомнив, он мотнул головой в сторону недавно покинутой спальни, никого там не увидел. Мотнул головой в другую, где блестели перила лестницы.

Аглая стояла там, прислонившись к тëмному деревянному поручню, и улыбалась. Душа Морозова, едва-едва оттаявшая от страха, вновь обожглась ледяным ужасом.

— Поднимайся к нам, Федя, — звала сообщника девушка, — мы тебя потеряли.

Демид схватил Аглаю за плечо и дëрнул на себя. По лестнице на четвереньках в коридор заполз Фëдор. Он передвигался, вывернув суставы и расставив руки в стороны, как ящерица. Синтетическая кожа на его ладонях лопнула, обнажив расшатанные механизмы композитных фаланг.

— Мясомясомясомясо, — бормотал бывший человек окровавленными губами.

Морозов попытался завести девушку себе за спину, но Аглая схватилась рукой за угол лифтовой шахты и спросила, повернув к Демиду голову:

— Куда ты меня тащишь?

Фëдор прыгнул и сбил молодых людей с ног. Демида отбросило в конец коридора, к панорамному окну во всю стену. Встав на четвереньки и подняв голову, он увидел, как Фëдор, усевшись на девушку, одной рукой сдавил ей горло, а вторую с размаху всаживал в мягкий живот. Первобытная паника затопила сознание Морозова, молодой человек сам не заметил, как вскочил на ноги, метнулся к окну, с разбега выбил стекло, вылетел наружу и упал на лужайку рядом с домом. Только звон разбитого окна остался висеть в ушах слуховой галлюцинацией или надоедливой программной ошибкой.

Приземлился Морозов не совсем удачно, выбил правое плечо и сломал запястье. Кроме того, что-то нарушилось в правом колене, и, поднявшись, Демид захромал к дому. Возможно, была ещë боль, но система блокировала информацию с повреждëнных датчиков, или Морозов просто не обратил внимания.

Войдя в гостиную, первым делом он увидел оружие, привезëнное Святославом. Шокер лежал на стеклянном журнальном столике. Со второго этажа ползло нехорошее чавканье. Демид подошëл к столику, неловко наклонился, в правом колене что-то щëлкнуло и он завалился вперëд, раскалывая прозрачную столешницу выставленной левой рукой. Чавканье смолкло.

Демид выгреб из прозрачных осколков шокер, как только мог быстро поднялся и захромал к выходу из дома. Оказавшись в саду, побежал к липовой аллее, наверное, хотел спрятаться за толстым древесным стволом или в пышной зелëной кроне. Добравшись до первой липы, остановился, отдышался, обернулся. В дверном проëме на четырëх лапай стоял Фëдор с ещë более окровавленной мордой. Демид понял, зверь увидел жертву.

Фëдор сорвался с места и побежал к Демиду, быстро перебирая красными от крови лапами. Морозов испугался смерти, он не верил, что мог одолеть Фëдора в открытой борьбе. Лихорадочно работая, не успевая осознать собственные действия и их последствия, Демид подключился к интерфейсу управления усадьбой, прыгая от таблицы к таблице, из меню в меню добрался до управления электропитанием и погасил всë освещение в жилом модуле: и огни в доме, и подсветку в саду, и лампы под сводами модуля, имитировавшие звëзды.

Пространство вокруг Морозова заполнила глухая тьма, в которой приближалась животная пульсация: «Мясомясомясомясо…»

Касаясь руками шершавой, ребристой липовой коры на стволах, Демид обошëл три дерева крадучись и не дыша. Пульсация оказалась настолько близко, что он различил шуршание травы, приминаемой лапами, пока зверь крутился на месте. С помощью протокола безопасности Демид запросил местоположение всех людей на станции, и система через зрительные импланты нарисовала у самых его ног жирный лиловый шар. Других людей обнаружено не было. Шар перемещался в темноте влево и вправо, кружил около Демида, сопел и бормотал общую для всех расчеловеченных зверей скороговорку. Морозов каждую секунду ждал гибельного касания, он повысил чувствительность осязательных датчиков в ножных протезах до максимума, надеясь, что это даст ему лишнюю сотую секунды для реакции. «Вот как выглядит моя смерть, — мысли крутились в голове против воли слишком испуганного сознания, — Нематериальная эманация из мира мëртвых, пришедшая за живым. Интересно, что видел Евграф?»

Касания всë не было. Фëдор ползал рядом, буквально толщина волоса отделяла его от Морозова, но слепое провидение или чудо, посланное Демиду авансом, всякий раз уводило зверя в сторону от ног молодого человека.

Наконец, шар начал удаляться, по звукам Демид понял, Фëдор развернулся и пополз обратно к дому. Морозов зажëг свет на полную яркость.

Зверь замер перед ним, растерянно тряся головой, кровавые следы краснели на газоне вокруг. Демид, подскочив к Фëдору вплотную, ударил шокером в спину зверя и бил, пока батарея оружия не разрядилась, не обращая внимания на то, что зверь уже давно перестал двигаться. Как только шокер перестал трещать, Морозов выпрямился, бросил оружие на газон и, хромая заковылял к липам. Привалившись к древесному стволу, запустил протокол безопасности и убедился, что система перестала идентифицировать Фëдора, как живого человека.

— Надо вызывать полицию, — сказал он сам себе.

Звон в ушах никак не проходил, сначала Демид решил, что это звук разбитого окна задержался в его сознании из-за программной ошибки, но теперь понял, это его жизнь разлеталась на осколки.

Часть 1. Калики перехожие

Глава 1. Право на честность

Вечернее небо не темнело, скорее, выцветало, синхронно с ним теряла яркость ладожская гладь. Едва слышный плеск воды у основания пристани походил на шëпот засыпавшего человека. Деревянный настил, огороженный по краям канатами, будто гирляндами на празднике дриад, был заставленным круглыми столиками в пятнах уютно-желтоватого света. Никаких ламп или фонарей, однако, заметно не было, и свет словно рождался из волшебства, разлитого в вечернем воздухе.

Стеша с подругой Ниной сидели за столиком в углу, у самой воды. Стеша расположилась спиной к берегу и за подругой видела массив острова Риеккалансаари, чëрный зубчатый ельник на нëм горбился хребтом древнего животного, к ночи поднявшегося из глубин озера.

Одета Стеша была в белую брючную пару, под пиджаком чернела футболка. Коротко стриженые лиловые волосы щекотали шею. Перед девушкой стояли пустая широкая тарелка и блюдце с калитками, в бокале пузырилось золотистое пиво. Нина только что осушила свой и благостно вздохнула. Еë чëрное вечернее платье не очень сочеталось с мерцавшими на небе звëздами и тëмной водой.

— Как же хорошо снова разрешать себе такие вещи, — улыбнулась Нина.

— Это твои третьи роды, — отозвалась Стеша, — никак не привыкнешь?

Стеша говорила глубоким грудным, но в то же время как будто суховатым голосом, чëтко произнося все звуки. Казалось, она в принципе не могла говорить быстро, в отличие от подруги, щебетавшей на высоких тонах, точно синичка.

— Ты знаешь, нет. Хоть в этот раз контракт был с Терра-Медика, а у них нет таких жëстких требований к режиму, как, допустим, у Лунной Горно-Рудной, ну, понятное дело, врачи, на самом деле, знают, что полезно, а что — нет, всë равно постоянные ограничения выматывают нервы.

— Когда отдаëшь ребëнка — гора с плеч?

— Да, вот именно. Так ты постоянно на стрëме, постоянно готова встать и побежать, если ему там плохо, или покормить надо. Не принадлежишь себе, одним словом. А, как только отдашь, сразу чувствуешь сладкий воздух свободы. Короче, материнство — совсем непростая работа, скажу я тебе. Это даже не касаясь того, что каждый заказчик даëт свою методику воспитания. Смотришь их симы, и думаешь: "Какое воспитание, я его вам через полтора года отдам? Что за это время можно в человека заложить?" Вот ты, например, помнишь свои первые полтора года?

— Нет.

— Вот и я не помню. А заказчики чего-то требуют каждый раз. Морока одна, в общем.

— Зачем же ты тогда соглашаешься?

— Во-первых, там хорошие условия, сама понимаешь. Вот ты мечтаешь о большой квартире на уровне А, так?

— Так.

— Чтобы три комнаты, а лучше четыре: гостиная с барной стойкой, спальня с широкой кроватью, голопроектор чтобы хороший под потолком ездил.

— Да. И чтобы просторно было.

— Ага, и чтобы какой-никакой парк был в пешей доступности, пусть и с платным входом. А сколько тебе нужно вкалывать для этого? Копить деньги, чтобы, например, на месяц арендовать нужные базы данных, освоить их и сдать тест на квалификационную часть рейтинга. А потом ловить ещë случай поднять этическую часть. Да и то, если случай подвернëтся, неизвестно, стоит ли его брать.

— Да уж, будет ещë, как с Тимуром.

— Сколько ты с ним промыкалась? Год?

— Год, да. Минимальный срок, который нужно было провести в отношениях с инвалидом, чтобы накинули баллы за инклюзивность. Пришлось ему ещë кредитов отдать, чтобы раньше срока не бросил. Говорил, у него таких, как я — очередь за порогом, и мальчиков, и девочек. Всем прибавка к рейтингу нужна.

— Я бы так не смогла.

— Зато я повысилась до ведущего специалиста и теперь могу позволить себе капсулу попросторнее.

— Ну вот. А у меня и так три комнаты, бассейн, сад для бесплатных прогулок. Пока ношу ребёнка, конечно. И, если ещë два контракта выполню, корпоративных или муниципальных, смогу предлагать себя как суррогатную мать для пар с зелëным рейтингом. Тогда я вообще у них на виллах буду жить, прикинь.

Ветер с Ладоги легонько коснулся тыльной стороны ладони Стеши. Бионика заменяла только кисти девушки, поэтому больше она ничего не почувствовала: ни единый волос не шевельнулся на еë голове, ни единой слезинки не скатилось по пушистым ресницам. Некоторые еë знакомые все заработанные средства тратили на замену собственной органики бионикой, чтобы чувствовать виртуальную реальность полнее, острее. В планах Стеши на бионику предусматривались более чем скромные средства, главные траты планировались на образование. Поэтому она поставила себе только бионические кисти рук со встроенным голопроектором и имплант радужки, чтобы транслировать изображение на сетчатку. Сколько-нибудь приемлемую виртуальную реальность такими средствами нарисовать было нельзя, приходилось подключать внешний проектор, но для работы хватало вполне.

Девушка смотрела на подругу глазами вишнёвого цвета и думала, каково это: выносить человека, родить, слышать его первый лепет, наблюдать первые попытки шагать, успокаивать его ночью, когда он плачет и просит человеческого тепла, — а потом отдать в службу опеки по условиям контракта? Она не спрашивала Нину напрямую, боялась разбудить у той материнский инстинкт. Упоминания об этом чувстве попадались в старых книгах, фильмах и симах про людей до введения родильных контрактов, но Стеша так и не смогла понять его особенностей, как и вообще семейных отношений. Множество симов погружали пользователя в самые разные семьи, типичные для своего времени и девиантные, богатые и бедные, в счастье и разладе, но ни одна симуляция реальности не ответила девушке на вопрос, что же такого ценного находили в этом люди прошлого. Жить с отцом и матерью, братьями и сëстрами, дедушками и бабушками было, конечно, интересно, но не более того. В конце концов, это были случайные люди, их не рекомендовала для общения нейросеть исходя из психологического профиля.

— А сейчас у тебя с этим как, кстати?

Вопрос Нины вывел Стешу из раздумья.

— С чем?

— Ну, есть кто-нибудь?

— Нет.

— И даже кандидатов нет?

— Нет. Я давно не заходила на платформы знакомств.

— Да, помотал тебе Тимур нервы, конечно.

— У него там отличные отзывы.

— Ты ему не написала ничего?

— Нет, он предупредил, что в таком случае опротестует мою искренность, и бонуса за инклюзию мне не видать. Да я и не хотела, всë равно к нему не из-за отзывов идут.

Ветер опять подул, теперь сильнее, и Нина, подставив ему лицо, проговорила довольная:

— Нравится мне этот сервер. Всë вокруг такое живое, настоящее. Недавно, представь, открылась новая турфирма, "Дикие Гуси", ну и начали клиентов акциями зазывать. Я сходила к ним на три ночи в Венеции.

— И как?

— Вообще не понравилось. Даже тарелку разбить нельзя, подписку надо оформлять для включения разрушаемых предметов.

— Это по акции? — удивилась Стеша.

— Да, я по промокоду зашла. Казалось бы, вы только открылись, вам надо переманить клиентов у действующих фирм, так покажите товар лицом, выложите все возможности ваши на стол. А они подпиской закрываются. Нет, я не сомневаюсь, там у них всë на уровне: и разрушаемость, и физические ощущения, — но сам подход настораживает.

— Может, у них не так много мощностей вычислительных, и они не справятся с наплывом промокодных пользователей?

— Да, скорее всего.

Сигнал вызова возник перед лицом Стеши.

— Извини, надо ответить, — предупредила она Нину и приняла звонок, — Алло?

— Степанида Голуб? — спросил еë гладко-выбритый мужчина средних лет.

— Да, — кивнула Стеша.

— Меня зовут Никодим Карпов. Я от Владимира.

— Да, он мне сообщил о Вашем приезде. Я у себя.

— Хорошо, я буду минут через пять.

— Жду Вас.

Нина задала вопрос, как только подруга закончила разговор:

— Значит, кто-то, всë-таки, есть?

— Нет, — улыбнулась Стеша.

Она ждала этого вопроса.

— Да ладно, — не поверила Нина, — рассказывай.

— Это вообще не то, о чëм ты подумала.

— А что это тогда? Такая одинокая кошка, как ты, абы с кем болтать не станет.

— Это человек, которому надо помочь. Вова попросил.

— Он хоть тебе плюс по этике поставит, Вова твой?

— Конечно. Ладно, Нинок, здорово поболтали, но мне пора.

Попрощавшись, Стеша закрыла глаза, а когда открыла вновь, берег Ладоги, летняя ночь с усыпанным звëздами небом, пристань у края тëмного озёрного зеркала, столики на ней и подруга напротив исчезли. Сознание девушки вернулось в материальный мир, в капсулу два на полтора метра. Половину пространства занимала узкая койка, у её изголовья стоял старенький пищевой принтер в красном корпусе со следами давно высохших подтëков. Главным его достоинством, тем не менее, был не возраст, а само наличие. В капсулах на нижних ярусах, где девушка жила раньше, не было ни места для расположения такого аппарата, ни подводки воды для обеспечения его работы.

На принтере, расставив в стороны три коротких чëрных лапы, обосновался голопроектор, перевезëнный сюда Стешей с прошлого места жительства. Над койкой нависали полки с одеждой и скудными личными вещами. Одета Стеша была в жёлтую майку и серые тренировочные штаны.

Свет в капсуле горел приглушëнный, и первым делом девушка увеличила его яркость. Обвела взглядом желтоватые стены и мысленно выругала себя за старый проектор. Аппарат предназначался для работы в гораздо меньших капсулах и с трудом справился с отрисовкой ладожского побережья в новых габаритах. Сама Стеша не испытывала дискомфорта по этому поводу, в капсуле она, в основном, спала или проводила время в виртуальной реальности, но перед приходом гостя чувствовала неловкость. Второй зритель увеличивал нагрузку на графические процессоры вдвое, и девушка отнюдь не была уверена, что аппарат справится.

В дверь постучали, Стеша встала с койки, почти достав макушкой до потолка, и подошла ко входу. На пороге её взору предстал мужчина средних лет, среднего роста, гладко выбритый, с непропорционально высоким и широким лбом и жёсткими кудрявыми волосами. Умные карие глаза смотрели с ироничным прищуром. В левой руке он держал чемодан. Лексигон, распознав его лицо, сообщил Стеше: "Никодим Карпов, адвокат. Возраст — тридцать пять лет, холост. Темперамент сангвинический. Рейтинг околоземной адвокатской палаты — четыре и шесть из пяти".

— Здравствуйте, — кивнул он, — меня зовут Никодим.

— Очень приятно, Стеша, — представилась девушка и отступила вглубь капсулы, приглашая Карпова.

— Просторно, — заметил Никодим, перешагивая порог.

— На самом деле нет, — возразила Стеша.

— Смотря с чем сравнивать.

— Да с чем не сравни.

— Мне хватит, во всяком случае. Владимир предупредил, что мне нужно будет провести у Вас сутки, до завтрашнего вечера почти?

— Да.

— Глупо получилось. Надо мне на Ярославль-12, а спохватился я поздно и достал только билеты с пересадкой через Вашу станцию, Северодвинск-7, да и то, видите, с какой дурацкой. Уж извините за неудобства. Вы меня очень выручаете, даже не знаю, как Вас благодарить.

— Ничего страшного, никаких неудобств нет, — мотнула головой Стеша.

Гость поставил на пол чемодан и сел на него. Стеша опустилась на койку.

— Полагаю, мне лучше устроиться здесь внизу, — заключил он.

— Как скажете, — согласилась Стеша.

— Вы, однако, не боитесь пускать к себе незнакомцев.

— Вовка — мой старый друг, мы много общаемся в сети. Знаете, люди меняются с возрастом или просто от жизни, и меняется рекомендованный цифровыми помощниками круг общения. А бывают люди, которых нейросеть оставляет в друзьях, что бы ни происходило.

— Да, бывает такое.

— Вот Вовка для меня как раз из таких друзей. Правда, вживую я его не видела, но доверяю ему, как себе.

— Так что, когда он сказал, что одному его не слишком обеспеченному знакомому нужна помощь с пересадкой, Вы, не раздумывая, согласились, — предположил Никодим.

— Ну, немножко я подумала, — усмехнулась Стеша, — но в целом Вы правы.

— Я тоже ему доверяю. И Вам доверяю.

— Рыжий сектор — не красный. Я уверена, здесь в любой капсуле Вам нечего опасаться.

Никодим вздохнул:

— Вы наивны. Существует множество способов навредить человеку без ущерба для этического рейтинга. Так что рекомендации друзей для меня важнее. Хороший проектор, кстати, у меня был такой же.

— Для этой капсулы он, однако, не подходит.

— Правда? Почему же?

— Геометрия изображения не та.

— Не задумывался об этом.

Стеша достала из-под кровати постельное бельë и расстелила его на полу, чтобы гость смог лечь. Закончив, сказала:

— Останетесь тут?

— Да, устал с дороги.

— Понятно. Я сейчас уйду, схожу в зал.

Никодим кивнул.

Пока Стеша упражнялась в зале, поймала два подряда на доставку грузов в кластере металлургов, решила заняться ими завтра утром. Каждое поступление кредитов за выполненный подряд приближала Стешу к промежуточной цели — базе цифровых инструментов логиста "Оптимальный путь 4.0", и, шагая по сетчатому настилу между разноцветными дверями капсул после тренировки, Стеша радовалась удаче. Вообще настроение у неë было приподнятым, средние ярусы рыжего сектора до сих пор производили на неë хорошее впечатление по сравнению с уровнем, откуда девушка переехала год назад. Всë здесь было просторнее, удобнее: и тренажëрные залы, и душевые, и кафешки с пищевыми принтерами. И по обе стороны сетчатого настила, по которому шла Стеша, тянулись, нависая друг над другом, не цепочки крошечных ячеек-сот, а ряд разноцветных дверей. А потом еë догнали воспоминания о разговоре с Ниной и, как это часто бывало, в голове родились слова, что, на самом деле, следовало произнести вместо глупого рассуждения об отзывах на Тимура.

"Я вообще пришла к выводу, что одной проще, — повторно отвечала Стеша на вопрос подруги, — По крайней мере, сейчас. Я не стою на месте, я поднялась на три яруса за последние семь лет. Нет гарантий, что мой партнëр захочет расти вместе со мной, скорее всего, он попытается зацементировать жизнь в текущем состоянии. А партнëров с ярусов повыше отпугнëт уже мой низкий рейтинг. На сайтах знакомств, я заметила, алгоритмы всегда прогнозируют либо стагнацию моего рейтинга, либо вообще снижение, если мы психологически совместимы с парнем. А если не совместимы, то смысла в отношениях вообще нет, верно? Поэтому я пока побуду одна, раз я не могу увеличивать рейтинг, встречаясь с кем-то. А вот когда доберусь до уровня А, тогда посмотрим."

Вернувшись в капсулу, девушка предупредила Никодима, что завтра проснëтся рано, надо будет поработать.

— Понятно, — кивнул Карпов, — А кем Вы работаете, кстати?

— Фрилансер.

— Неужели "чистый"?

— Что Вы, нет. Я родилась по контракту с фирмой Мухоморовых. Так что я могу брать только подряды, размещëнные корпорацией «КГМ».

— «Космические грузоперевозки Мухоморовых». Вы — логист?

— Вроде того.

— Соглашение между Мухоморовыми и Поганкиными всë ещë действует?

— Да. Так что я пользуюсь только их медиа-сервисами. Наверное, надо было сразу сказать.

— Всë нормально. Я не вижу разницы между их продуктом и, допустим, предложением Жуковицких.

— Я встречала людей, которым это принципиально важно. Какие новости смотришь, на какие агрегаторы подписан. Кто-то даже договаривался до антропологических различий между аудиториями медиа-гигантов. А завтра Мухоморовы разругаются с Поганкиными, подпишут соглашение с Жуковицкими, допустим, и что тогда?

— По мне, они все одинаковы, потому что все действуют в интересах сверхкрупного капитала. Просто красят подписи внизу экранов в разные цвета.

Слово «капитал» резануло Стеше слух. В повседневных беседах оно звучало совсем не часто.

— Возможно, — согласилась она, — А Вы в какой области специализируетесь?

— Этические споры. Разбираю иски людей к «Нойману».

— Такие бывают?

— Находятся безумцы. Знаете же, как оно получается. Пройдëт человек случайно не по той ссылке и попадëт на сайт с «токсичным контентом». Или оступится на лестнице, выругается, а ему засчитают оскорбление меньшинств. А рейтинг режут, не разбираются. Кто-то мирится, а кому-то деваться некуда.

За стенкой что-то грохнуло, послышался град ударов, разбавленный женскими воплями. Стеша и Никодим вскочили на ноги и выбежали в коридор.

Вход в соседнюю капсулу был открыт, внутри полуголая растрëпанная женщина визжала и лупила туфлëй по полу вокруг себя, будто заколачивала молотком невидимые гвозди.

— Убью! Убью! Убью! — кричала женщина.

Вокруг капсулы скопились соседи и случайные прохожие.

— Опять таракана нашла, — слышала Стеша разговоры.

— В башке у неë тараканы, — отвечал кто-то.

Из толпы к двери выскочил высокий худой мужчина, три волоса на его лысой голове встали колом от встречного ветра. Он, судя по виду, долго бежал и, оказавшись у двери, первым делом опëрся рукой о косяк и отдышался.

— Вероника, успокойтесь, — прохрипел он метавшейся в капсуле женщине.

— Убью! Убью! Убью!

Мужчина опустился на одно колено и положил руку на пол. Что-то серебристое выскочило из его рукава и, виляя змееподобным телом, устремилось к босым ногам Вероники. Увидев робота, она завизжала ещë громче и запрыгнула на койку. Синтетическая змея принялась курсировать по полу и уничтожать своих жертв короткими электрическимиразрядами. Перебив всех, робот замер.

Мужчина распрямился, окинул взглядом через плечо толпу и собрался было шагнуть в капсулу, но замер, едва оторвав ногу от пола. Сначала Стеша решила, он смотрел на неë, и испугалась непрошенного внимания. У него был странный взгляд, как будто перевëрнутый крик шевелил ногами в глубине его зрачков. От такого взгляда девушке сделалось не по себе. Лексигон предупреждал, у мужчины был красный этический рейтинг, пусть и у верхней границы. Не отдавая себе отчëта, она сделала два шага в сторону и поняла, что, на самом деле, объектом внимания дезинсектора был еë гость. Никодим стоял, не шевелясь, и отвечал взглядом на взгляд, потом спросил:

— По мне что-то ползëт? — и криво улыбнулся, как человек, думавший совсем не о том, о чëм спрашивал.

— Да нет, — пожал плечами дезинсектор, — показалось.

Женщина с тапком выскочила из капсулы к дезинсектору.

— Почему у меня опять тараканы?! — заорала она, — Ты их специально ко мне запускаешь?!

Дезинсектор обернулся к ней.

— Аделаида Никитишна, это не тараканы.

— А что же это?! Твоя мамка?! — всë также орала женщина.

— Нет. Это дроны закладчиков на телеуправлении.

— Какие дроны, что ты несëшь?! Откуда они узнали про меня?!

— Аделаида Никитишна, я не знаю, почему они выбрали Ваше жилище своим перевалочным пунктом. Но, если Вы продолжите разговаривать со мной в таком тоне, я пожалуюсь на токсичность.

Вернувшись в капсулу, Стеша полюбопытствовала:

— Вы знакомы?

— Нет, — покачал головой Никодим, — он меня с кем-то спутал.

Стеша заснула рано и проснулась в пять утра. Зажгла совсем слабый свет, села на край кровати, подобрав под себя длинные ноги. Запустила принтер и сделала кофе. Маленькое помещение капсулы наполнил столь душистый запах, что девушка испугалась, Никодим учует его сквозь сон и проснётся. Но гость, спавший на полу одетым, как будто не шелохнулся. Допив кофе, девушка убрала пустую кружку обратно в принтер, подключилась к сети и только собралась поработать, как взгляд зацепился за новость с пометкой “Срочно!”. Перейдя по ссылке, девушка прочла: “Источники редакции сообщают, что руководство движения “Союз духовной стражи” активировало программу “Золотой уничтожитель”, тайно записанную на сетевые импланты членов запрещённых на орбите партий. “Настало время очистить околоземную орбиту от вредного налёта, — якобы, заявил один из лидеров “Союза” на ночной конференции, — Если органы правопорядка не могут этого сделать, наша организация готова взять на себя трудную миссию”. Несмотря на то, что достоверность сведений вызывает сомнения, наша редакция настойчиво призывает всех членов партий Ad Astra, “Космический передел” и “Революционный космос” выйти из подполья на контакт с властями во избежание человеческих жертв”.

Как только девушка дочитала новость, Никодим на полу зашевелился, поднялся и пробормотал, не до конца проснувшись:

— Доброе утро. Мне надо уйти.

— Вы же сказали, Ваш рейс во второй половине дня.

— Боюсь, я опять всё напутал. Вечно со мной так.

Объясняясь, Карпов встал на ноги и принялся собирать вещи в чемодан. Его движения были заторможенными и неточными, сон только-только начал отпускать мужчину.

— Сходите, хотя бы, умойтесь, — предложила Стеша.

— Потом, — отвечал Карпов, — Всё потом. Сделайте, пожалуйста, свет поярче, если можно.

Яркий свет заставил Карпова сощуриться. Растрёпанный, он не тратил и секунды, чтобы придать себе сколько-нибудь приличный вид, явно торопясь поскорее покинуть капсулу. В его копошении можно было разглядеть и беспокойство, и тревогу и даже страх, если знать, куда смотреть.

— Благодарю за гостеприимство, прошу извинить за доставленные неудобства, желаю счастья в личной жизни и успехов в труде… — всё бормотал он, пока не подошёл к двери, не взялся за ручку и не попытался сдвинуть дверь в сторону.

Дверь сдвигаться не желала.

— Заперто, — сообщил он.

— Не может быть, — удивилась Стеша, — я скомандовала замку открыться.

— Попробуйте сами.

— Действительно, заперто. Но почему?

Стеша полезла в настройки капсулы через нейроинтерфейс.

— Боже мой, — страх выморозил всю жизнь из еë голоса, ладонью девушка прикрыла рот, — Система считает, тут у нас пожар, и сейчас начнёт распылять кислородный сорбент.

— Ну что ж, похоже, это конец, — Никодим сделался удивительно спокойным.

Маска незадачливого путешественника слетела с него, и Стеше открылся совсем другой человек с жёстким и цепким взглядом, несомненно умный, но навряд ли милосердный ко всем, в первую очередь к себе.

— Полагаю, Вы заслужили хотя бы честности, — сказал он. — Это я стал причиной Вашей гибели, у меня сработал “золотой уничтожитель”.

Глава 2. Изгой

— Надо что-то делать, — ответила Стеша.

Она не задумалась над признанием Никодима, сознание девушки отложило полученнные сведения в сторону, как занятную безделушку, на изучение которой сейчас не было времени.

— Попробуйте вызвать спасателей, — предложил Никодим.

Тон его голоса давал понять: Карпов не верил в успех своего предложения.

Стеша подключилась к локальной сети и отправила просьбу о помощи. "Сообщение не доставлено", — мгновенно ответил ей почтовый клиент. Девушка попыталась вызвать полицию, скорую помощь, пожарных, даже дезинсекцию, попыталась связаться с друзьями и знакомыми, упрямый клиент злорадно долбил своë: "Сообщение не доставлено".

— Не отправляет, — сообщила Стеша упавшим голосом.

— Эти гады всë предусмотрели, — спокойно ответил Никодим.

В следующий миг девушка подскочила к стене, забарабанила в неë кулаком и закричала:

— Помогите! Помогите! На помощь!

Болевой порог кистей она благоразумно повысила, чтобы удары получались сильнее.

В ответ кто-то заколотил в дверь с противоположной стороны. Стеша отпрянула назад, Никодим отступил вглубь капсулы. В левом верхнем углу дверного полотна обозначилась чëрная точка и поползла вниз, оставляя за собой угольный след. Вонь жжëного металла наполнила тесное помещение.

— Что это? — спросила Стеша, зажав пальцами нос.

— Лазерный резак, — пояснил Карпов.

— Пахнет ужасно.

— Запах новой жизни, — усмехнулся Никодим.

Когда на дверном полотне образовался чëрный прямоугольник, снаружи его толкнули, и металл со скрежетом выпал в капсулу. Взорам Стеши и Никодима предстал дезинсектор, прибегавший к соседке вчера. Рядом с ним в коридоре стоял ящик на колëсиках и с шестью манипуляторами, сложенными на крышке.

— Корней Мохов, я полагаю, — сказал мужчина, глядя на Карпова.

— «Золотой уничтожитель» сломал мой камуфляж? — удивился Никодим.

— Нет, просто я привык смотреть на лица, а не на подсказки Лексигона.

Диалог сбил Стешу с толку, еë радость от спасения уступила место недоумению.

— Что здесь происходит? — спросила она.

— Уважаемая Степанида, — обратился к ней Корней, — Сейчас у Вас, как я вижу, есть две альтернативы. Во-первых, Вы можете выйти из капсулы, подключиться к сети и вызвать полицию. Потому что я состою в запрещëнной партии Ad Astra и нахожусь в розыске. Ни я, ни наш спаситель, я надеюсь, не станем Вам мешать и просто уйдëм.

— Не станем, — кивнул дезинсектор.

— О чëм Вы говорите? — удивилась Стеша.

— Вторая альтернатива, — продолжил Корней, проигнорировав вопрос Стеши, — Это пойти с нами.

— Я выбираю полицию, конечно, — сказала Стеша и шагнула к выходу, — иначе «Нойман» срежет мой рейтинг.

— Ваше право, — согласился Корней, — но, скажите, Вы уверены, что Вашей страховки хватит на удаление «золотого уничтожителя»?

Стеша замерла в коридоре. Простая картина, что она нарисовала в своей голове, неожиданно усложнилась.

— В смысле? Разве мне не удалят его за…

— За донос? — докончил фразу Корней, — Я думаю, нет, почему? Вы же не предприняли никаких действий, чтобы проверить потенциальную токсичность контакта со мной. Вы же не запросили «Нойман»?

— Нет, — Стеша начинала понимать, куда клонил еë гость.

— Ну вот, Вы положились на своего друга, Владимира. Сомневаюсь, что страховая сочтëт это достаточным основанием для финансирования операции. А с активным «уничтожителем» на сетевом импланте Ваш рейтинг рухнет в красную зону, едва Вы окажетесь в отделении полиции. Возможно, Вас там и слушать не станут. Сначала опустят в соответствующий сектор, а потом спросят, зачем пришли.

Стеша ни разу не жила в красных секторах наяву, но часто попадала туда в кошмарах, в окружение людей, чьи квалификация и этичность были столь низкими, что большинству из них не доверяли даже простейшей работы. Они получали пособие, которое обязаны были потратить на потребление определëнных материальных и информационных продуктов. Девушка была уверена, что не выберется из этого болота в нормальную жизнь. Услышав слова Корнея, бывшего Никодима, она непроизвольно содрогнулась от страха и омерзения, словно коридор наводнила орда тараканов.

— Какой у меня выбор? — переспросила она Корнея.

Дверь соседней капсулы открылась, лохматая со сна Аделаида Никитишна высунулась в коридор.

— Стеш, — раздражëнно сказала она, — ещë одно слово, и я пишу в «Нойман».

Договорив, соседка задвинула дверь обратно.

— Что теперь делать? — повторно обратилась Стеша к Корнею.

— Пойдëмте отсюда в публичную зону, поговорим там, — ответил Мохов.

— А дверь? — спросила Стеша.

— Поставь на сигнализацию, — посоветовал дезинсектор, — она повесит над входом баннер. И отправь заявку на замену двери.

— Точно, как я не сообразила.

Мохов поднял с пола чемодан и вышел в коридор. Через нейроинтерфейс Стеша активировала сигнализацию капсулы, на месте вырезанной двери загорелась красная голографическая табличка: «Проход запрещëн!»

Троица проследовала к ближайшей публичной зоне — просторному круглому помещению, куда подходили четыре бежавшие параллельно коридора с капсулами. Здесь стояли лавки, диваны и кресла, стулья и столики, зеленели деревья и трава в кадках. Вместо стен разными цветами светились фасады кафе быстрого обслуживания, за прилавками ждали клиентов нарочито нечеловечные автоматоны с квадратными головами и телами, с веером хромированных манипуляторов. Стеша с опаской смотрела на них, она вмиг перестала доверять напускной беспристрастности машин и каждую секунду боялась разоблачения.

Люди заняли три свободных креслах в центре зала, и Стеша спросила полушëпотом:

— Что это такое, «золотой уничтожитель»?

— Это такая программа, — начал объяснять Корней, — разработанная «Союзом Духовного Спасения» для борьбы с теми, кого они называют врагами государства. Она работает автономно на заражëнном сетевике и после активации пытается убить своего носителя разными доступными способами. Нас она пыталась отравить противопожарным сорбентом, но может, например, изменить настройки пищевого принтера, и он распечатает какой-нибудь яд под видом котлеты.

— А как она попала ко мне? — удивилась Стеша. — Я когда успела стать врагом государства?

— Она автоматически копирует себя на любые сетевики, находящиеся в зоне близкого контакта больше восьми часов.

— То есть, Вы знали, что можете меня заразить?

Глаза Стеши сузились, как у пантеры перед прыжком.

— Нет, не знал, — мотнул головой Корней, — я прошëл обследование перед вылетом к Вам на Северодвинск-7, оно ничего не выявило. Я бы не стал подвергать Вас такой опасности сознательно.

— Тогда как уничтожитель попал к Вам?

— Не знаю. Перелëт длился меньше восьми часов, и, даже если со мной в салоне был другой носитель уничтожителя, автоматом программа ко мне на сетевик не записалась бы. Не знаю, это вопрос для нашего конспиративного крыла.

— Хорошо. Допустим, Вы говорите правду. Что Вы предлагаете?

— Удалить Ваш уничтожитель в клинике на Большом Камне-2.

— А почему не здесь?

Дезинсектор, молча слушавший разговор, поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Товарищи, я предлагаю продолжить обсуждение в другом месте.

— Почему? — спросила Стеша.

— Станция просыпается, — ответил мужчина, — Сюда будут приходить люди. С ними будут приходить андроиды. Я не знаю, как они среагируют на ваши… особенности.

— Прежде чем будете что-то предлагать, — сказал Корней, — Назовите себя и свои мотивы. Потому что пока мы находимся в неравном положении. Вы знаете о нас во всяком случае довольно много, а мы о Вас — ничего.

— Охотно, — согласился мужчина, — Меня зовут Демид Морозов.

— Это мы, положим, знаем, — проворчал Корней Мохов, — это нам Лексигон сообщил.

— «Орбита и Свобода», — тихо сказал Демид.

Мохов хлопнул себя по лбу:

— Ба! А я понять не могу, где Вас видел. Однако, Вас сложно узнать, за прошедшие сколько… тринадцать лет Вы сильно изменились. А Ваших новых изображений нет, только голограммы из того… дела.

— В таких делах я больше не участвовал, тогда хлебнул достаточно. Однако, у меня есть контакт с, так сказать, наследниками нашей организации.

— Это с кем же?

— Пойдëмте, я покажу.

— Сначала скажите, почему нам помогли? Ваши друзья Вас послали? Навряд ли, о моëм прибытии сюда никто не должен был знать.

— Нет, — улыбнулся Демид, — это моя собственная инициатива.

— Поясните.

— Я же Вас узнал прошлым вечером, — разговаривая, Демид чесал щетину на подбородке, — А утром сегодня увидел новость про активацию уничтожителя. Ну и понял, что Вы можете попасть в беду.

Стеша только молча переводила взгляд с одного собеседника на другого. Разговор свернул на какую-то неведомую девушке жизнь, о ней не рассказывали в трендах социальных сетей и не спрашивали на этических тестах. Идти по неизвестному курсу было боязно, но страх обрушения рейтинга удерживал девушку от простого возвращения в капсулу.

— Какова их токсичность, Ваших друзей? — поинтересовалась Стеша у Морозова, — Мой рейтинг не пострадает?

Она помнила, рейтинг дезинсектора был красным, и опасалась, мужчина утащит еë в красные сектора.

— Нет, — усмехнулся Демид, — они живут здесь, на два уровня ниже Вашей капсулы. Может, Вы проходили мимо друг друга на улице или стояли в очереди в одно кафе. Или крутили педали на соседних тренажëрах. В любом случае, их зовут Савва Каменский, Майя Каменская и Кирилл Нечипоренко. Идентификаторы заканчиваются на двадцать три, сорок пять и восемнадцать. Можете проверить их через Лексигон.

Стеша так и сделала. Убедившись в безопасности контактов со знакомыми Демида для своего рейтинга, она кивнула:

— Хорошо, я согласна пройти с Вами. Но на месте Вы скажете мне, что делать с уничтожителем. Или я вызову полицию.

— Конечно-конечно, — согласился Корней, — только у меня предложение: для упрощения общения давайте перейдëм на "ты".

— Ну я жаловаться в Лексигон не буду, — опять усмехнулся Демид.

Стеша заметила, даже когда Морозов пытался улыбнуться, непроглоченный крик не исчезал из его глаз.

— И ещё одно, Степанида, — обратился к девушке Мохов, — Ты уже общаешься со мной, и, наверное, тебе ещё предстоит встреча с другими разными подпольщиками. Заклинаю тебя: никогда, ни при каких обстоятельствах не называй человека его настоящим именем. Только псевдоним. Мы с тобой существуем в полностью рукотворном окружении, и здесь за нами наблюдают всегда.

Стеша согласно кивнула.

Лифты располагались здесь же, в начале каждого из двух центральных коридоров. Рядом с ними змеились вниз зубчатые ленты лестниц, Корней предложил воспользоваться ими.

«С лифтами программа может сделать всë, что угодно», — пояснил своё предложение Мохов. Следовавший за Демидом ящик опустил манипуляторы с крышки и спускался по лестнице, опираясь на них.

Переступая со ступеньки на ступеньку, Стеша думала, что через совсем небольшой промежуток времени вернëт свою жизнь в запланированную колею. Она была логистом и сравнивала себя с космическим челноком, вынужденным задержаться в пути из-за недостатка свободных шлюзов для стыковки. Много позже Стеша поняла, сравнение с девочкой, провалившейся в кроличью нору, было гораздо уместнее.

Глава 3. Убийцы

На фудкорте загорались голографические вывески, самые ранние пташки уже подходили к андроидам за прилавками и заказывали еду. Пищевые принтеры разогревались, лязгали узлами и заполняли помещение запахами приготовляемой снеди. Люди получали еду на разноцветных подносах и поодиночке рассаживались за маленькими столиками, одни жевали молча, другие больше общались с собеседниками по беспроводной связи, чем поглощали завтрак. Демид подвинул белый столик к коралловому дивану с кудрявыми пальмами в горшках за спинкой и пригласил Стешу туда сесть. Для Мохова он поставил к столику стул. Затем Морозов оставил спутников в публичной зоне, постепенно заполнявшейся людьми, и наказал ждать своего возвращения.

— Что же ты с партией сделали, что против вас применяют такие средства? — спросила Стеша.

— Не боишься услышать что-то опасное, за что тебя накажет «Нойман»? — вопросом на вопрос ответил Мохов.

— Ой, спасибо, что предупредил. Я, честно, плохо ориентируюсь в политической части рейтинга, потому что старалась держаться от этих дел подальше.

— На самом деле, опасаться нечего. «Нойман» реагирует на собеседника в первую очередь, а не на слова, было бы слишком много ошибок. Потому что, анализируя речь, невозможно определить момент, когда снижать рейтинг. Я могу тебе что-то рассказать, тебе снизят рейтинг, пока ты слушаешь, а ты потом назовëшь это бредом. Или вообще донесëшь на меня, к примеру. Другое дело — контакт. Система хорошо запомнила, что от Корнея Мохова ничего хорошего ждать не приходится, и даже пассажиры челнока, которым я сюда летел, получили бы снижение рейтинга, вздумай я перекинуться с ними парой фраз на любые темы под своим настоящим идентификатором. Но сейчас «Нойман» видит, что ты общаешься не с Корнеем Моховым, а с Никодимом Карповым, вполне законопослушным гражданином. Надеюсь, так останется и впредь.

И тут Стеша вспомнила, несколько месяцев назад транспортный кластер сотрясла стачка рабочих с верфей. Девушка тогда максимально осторожно выбирала медиа-контент, строго следуя рекомендациям нейросети-агрегатора, опасаясь излишней токсичности. При этом, сколь ни плохо ориентировалась Стеша в политической части рейтинга, но неким простым способом поднятия своей этики пользовалась регулярно, как и миллионы других жителей Земли и околоземного пространства. Она отыскивала контент, осуждавший безответственное социальное поведение или нападки на прогрессивные ценности, ставила под контентом лайк, улучшая его продвижение таким образом, и получала небольшую прибавку к этике. Стеша знала о существовании специальных ботов, способных отсматривать за человека и лайкать тысячи материалов в день, но использовать их боялась. Во-первых, это запрещалось законом, во-вторых, были случаи, когда боты, не разбираясь в тонкостях момента, начинали лайкать не те статьи, и человек вместо прибавки к этическому рейтингу получал колоссальный урон.

Стачка тогда была прекращена принудительно после того, как загорелось вставшее на ремонт в эллинг пассажирское судно на верфи Большого Камня-2, соседнего с Северодвинском. Экипаж погиб в полном составе, пытаясь перебороть огонь, бастовавшие докеры прибыли на место трагедии слишком поздно. Вся история породила огромный вал материалов, обличавших безответственность стачечников, и Стеша неплохо подняла свою этику безо всяких ботов, компенсировав этим вынужденный простой в работе. Зачинщиков поймали, осудили и отправили на биржу мощностей. Девушка запомнила, некоторые из них состояли в партии Ad Astra.

— Погодите, я вспомнила, — сказала она, непроизвольно прикрыв рот кончиками пальцев, — стачка на Большом Камне!

— Я вижу, ты всë знаешь, — грустно улыбнулся Корней.

— Не обижайся, но я могу понять людей из "Союза Духовного Спасения". Из-за этих стачек гибнут люди.

— Я бы поспорил, но не здесь.

— Почему?

— Слишком много лишних ушей. Ещë вызовут полицию, и плакал твой рейтинг.

Стеша заметила, как из бокового коридора появился Демид и махнул рукой, подзывая еë и Мохова.

Все трое прошли по коридору до четыреста первой капсулы. В ней Стешу и Корнея встретила пара: Майя и Савва Каменские. Майя была невысокого роста, короткие волосы платинового цвета обрамляли еë миниатюрное личико, красивое красотой маленького хищного зверька. Савва, отрекомендовавшийся еë мужем, возвышался над супругой на добрых полторы головы, полные щëки и шея выдавали в нëм человека, питавшегося обильно и регулярно.

— Здравствуйте, коллега, — сказал он, протягивая Корнею руку, — Не думал, что представится возможность встретиться.

— Аналогично, коллега, аналогично, — отвечал Мохов.

Оба мужчины вели себя с плохо скрываемой осторожностью, точно два встретившихся в чаще лисовина. Что бы ни чувствовала Майя, она мастерски прятала это за показным радушием.

— Степанида, заходи скорей, а то без тебя уедем! — смеясь, зазывала она в капсулу оставшуюся в коридоре Стешу.

Четыреста первая капсула по размерам не намного превышала Стешину, и девушка не совсем понимала, зачем ей тоже следовало войти туда. Решив, однако, что в тайном мире, куда она провалилась, обычная человеческая логика не действовала, она подчинилась. Как и ожидалось, капсула оказалась слишком тесной для пятерых человек.

— Вот, молодец, и дверь закрой, — попросила, однако, Майя, ничуть не смутившись.

Как только замок входной двери щëлкнул, Савва снял заднюю стенку капсулы, и люди прошли за Каменским в техническое помещение между лëгким и прочным корпусами станции. Узкое пространство тянулось во все стороны и заполнялось мраком, где иногда загорались и плавали вверх-вниз огни. Поперечные балки между корпусами, подсвеченные огнями, придавали окружению сходство с межкостной структурой.

— Что это? — спросила Стеша Каменскую, указав на один такой огонëк.

— Сервис-боты ползают по коммуникациям, — пояснила та.

У выхода из капсулы между стеной обитаемого модуля, исполосованной голубыми и красными нитками труб, чëрными коробами кабель-каналов с разноцветными жилами проводов и металлически-серыми воздуховодами, и гладкой стеной прочного корпуса прилепились два яруса самодельных настилов, точно гнëзда паразитов, которых Демид обязан был уничтожать по долгу службы. Первый ярус повис на уровне выхода из капсулы, второй был поднят на этаж выше. Оттуда, из квадратного люка в полу, спускалась приставная лестница. Вся конструкция освещалась тусклым светом немногих ламп, развешанных вдоль стены с коммуникациями.

Настилы слабо погромыхивали под ногами людей, будто напоминали о своей изначальной ветхости. Стеша шагнула из капсулы с опаской.

— Я так же ставила ножку, — заметила Майя, — когда парни впервые показали мне это чудо строительной мысли.

— Потом привыкла? — с надеждой спросила Стеша.

— Нет. До сих пор мурашки по спине бегают, как сюда выхожу.

Корней уже успел забраться по лесенке и наполовину скрылся в люке верхнего настила.

— Ба! — услышала оттуда Стеша чей-то голос, — Это же сам товарищ Мохов! Или как Вас сейчас рекомендует Лексигон, Карпов, да?

— Да, — отвечал Корней, смеясь, — Можно и "Карпов".

— Ба! Да это же сам товарищ Карпов! Видите, не звучит. А вот с Моховым звучало ого-го!

— Не уловил разницы.

— А ты, Демид?

— С Моховым лучше, конечно, — отозвался Демид.

— И я так же думаю.

Майя повернулась к Стеше:

— Пойдëм скорей, а то всë пропустим.

Поднявшись по дрожавшей лестнице наверх, Стеша увидела, как Мохов, поставив чемодан на пол, пожимал руку высокому парню с кучерявыми волосами пшеничного цвета. На парне был домашний махровый халат, ноги обуты в пару тапочек.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Кирилл, — говорил Мохов.

— Нас без хрена не сожрëшь, — смеялся в ответ парень.

Увидев Стешу, он обратился к ней:

— А Вы, я так понимаю, Степанида Голуб? Невинная жертва обстоятельств, которую ужасный Никодим Карпов затащил в омут революционной борьбы?

— Это не я, это Ермак, — замотал головой Корней.

— Прокурор разберëтся, Никодим, не переживай, — шутливо успокоил его Кирилл, — Итак, товарищи, вы двое подхватили ту же заразу, что и я, верно?

— Да, — кивнул Корней, — "Золотой Уничтожитель".

— И что ты собираешься делать?

— У нас в клинике на Большом Камне-2 остались товарищи, хочу добраться туда.

— Так в чëм проблема? Купи билет и лети. Карпову-то билет продадут, и Голуб тоже.

— Прежде надо с ними связаться, я не знаю, как. У вас на Северодвинске, вроде, должны находиться Антонина и Ермак, я хочу вызвать их сюда. Ермак — эксперт по связи, он найдëт канал. Кроме того, я не уверен, что с активным уничтожителем возможно пройти контроль при посадке на челнок. Антонина у нас разбирается в цифровом камуфляже, возможно, она что-то организует. Нам нужно место, где можно подготовить перелëт, не опасаясь пожарных сигнализаций и пищевых принтеров. Если ты сможешь помочь, я буду благодарен.

Савва проговорил, недобро улыбаясь:

— Пусти в дом одного «звездуна», и скоро их будет целый выводок.

Кирилл, сделавшись вдруг серьëзным, покачал головой и проговорил:

— Большой Камень — плохое место. После вашей стачки там почти всех зачистили. Я бы на твоëм месте не рассчитывал найти там помощь.

— В любом случае, надо с чего-то начать.

— Как знаешь. Я вот, видишь, по-другому решил проблему.

— Вышел за границы всех систем, способных тебя убить?

— Да. Наш друг Морозов помог нам распечатать материалы для этого строительства, и мы сварганили такой вот "домик на дереве".

— Я не могу сейчас долго оставаться на одном месте. Да и Вам надо будет рано или поздно отчаливать. Вы же здесь не просто так.

— Ты прав, Мохов, — в голосе Кирилла не осталось и следа показного радушия, только тяжëлый, убийственный холод скрежетал на выходе из горла, — Так уж и быть, можете пользоваться моим гостеприимством, и можете даже позвать друзей. Но я попрошу кое-чего взамен.

— Ты же знаешь, — Корней тоже лишился вдруг дружелюбия, что демонстрировал в начале беседы, — Мы не одобряем ваших методов.

— Успокойся, — натянуто усмехнулся Кирилл, — ни о чëм таком я любителей не попрошу. Впрочем, ты всегда можешь уйти, если считаешь свою совесть слишком нежной.

— Нет, я принимаю твои условия.

Стеше вдруг стало страшно. Ей почудилось, Савва, по-прежнему недобро улыбавшийся, бросится к ней и спихнëт с настила вниз, в чëрную пустоту. Она подумала, это было бы отличным способом для всех собравшихся избавиться от лишних глаз, ушей и обязательств. Ноги девушки сами собой подкосились, она ухватилась за плечо стоявшей рядом Майи, чтобы не упасть.

— Ты чего? — спросила та.

— Оступилась что-то, — неверным голосом ответила Стеша.

В общении с людьми она привыкла полагаться на Лексигон. Система подписывала имена и фамилии, указывала род занятий и даже прикладывала выдержки из психокарты, естественно, соблюдая охрану персональных данных. Всë это давало возможность предугадывать поведение собеседников. Здесь, на окружëнных тьмой мостках, повисших над вечно голодной чëрной бездной, подсказки системы теряли всякую ценность. Очевидно, Майя, Савва и Кирилл были ненастоящими именами, как и Никодим. Вся информация, что показывал Стеше Лексигон, когда она смотрела на собеседников, не имела ни малейшего отношения к реальной жизни этих людей. Девушка поняла, что вообще не знала, чего могла ожидать от своих новых знакомых, эта неизвестность пугала.

— Отлично, — кивнул Кирилл, — в таком случае можете остаться здесь.

Мохов обернулся к Стеше:

— Я рекомендую тебе согласиться, если каких-то срочных дел в капсуле у тебя нет.

— Я вчера взяла подряд один, мне надо его выполнить. Срыв уменьшит мой рейтинг.

— Но это же необязательно делать из капсулы? — уточнил Корней.

— В общем, нет. Ещë в капсуле отсутствует дверь.

— Я отправлю заявку на замену, — сказал Демид, — В конце концов, это я еë "вынес".

— В любом случае, пока тебе лучше остаться здесь, — заверил Стешу Корней, — в противном случае я не поручусь за твою безопасность.

— Ну хорошо, — кисло улыбнулась девушка.

Она была не в восторге от развития событий. Будто специально Стешу затягивали в какой-то омут, маскируя истинные намерения беспокойством о еë безопасности.

— Но мне по-прежнему надо работать с подрядом, — добавила она причину вернуться в привычное пространство из сумрачного междустенья, — я могу пойти на фудкорт для этого?

— Конечно, — согласился Мохов, — Я пойду с тобой. Мне нужно связаться с Ермаком и Антониной.

— Возвращайтесь, как закончите, — сказала Майя, — мы сегодня весь день здесь.

Возвращение в коридор к привычным людям, носившим те имена, что указывал в справке Лексигон, и занимавшимся профессиями, указанными системой же, купировало приступ паники.

— В чëм различие взглядов, о котором вы с Кириллом говорили? — на всякий случай Стеша решила полнее выяснить обстановку, чтобы лучше ориентироваться и принимать верные решения.

— Для нас террор, то есть система политических убийств, как способ политической борьбы, в настоящее время является в высшей мере нецелесообразным.

— А они, получается…

— Да.

— В таком случае хорошо, что я встретила тебя.

— Не думай о нас слишком хорошо. Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора. Это — одно из военных действий, которое может быть пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и в известных условиях.

— Благодарю за честность, — невесело усмехнулась девушка.

На фудкорте Стеша занялась логистическим подрядом. К своей работе она не относилась никак, потому что не она еë выбирала. В современном мире она могла изменить свои внешность, пол и возраст, но условия родильного контракта оставались незыблемы на протяжении всей жизни. Сейчас, однако, подборка оптимальных судов и маршрутов помогла отвлечься от пугающего предчувствия крушения с таким трудом выстроенной судьбы. Из виртуального мира в материальный еë вернул до ужаса знакомый голос:

— Привет, Никодим.

«Володя!» — взорвалась холодом мысль в еë сознании.

— Привет, Ермак, привет, Антонина. Рад видеть вас… целыми, — отвечал Корней, — Как прошла ночь?

— Трудно.

Погасив таблицы и графики, Стеша увидела за столиком напротив себя молодого парня лет двадцати пяти, высокого, смуглого, с мясистым носом, большими губами и чудесно-большими карими глазами. Именно таким он показывался ей во время общения в сети. Парень смотрел на неë виноватым взглядом и смущëнно улыбался, будто улыбка могла что-то исправить.

— Привет. Прости, что пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

Она верила ему как себе и даже больше, она рассказывала ему вещи, которыми не делилась даже с цифровым психологом. А сколько чудесных бесед, длившихся не один час, когда говоришь с человеком и забываешь, где кончаются его мысли и начинаются твои, у них было! Сколько раз он утешал еë и убирал слëзы из глаз! Сколько раз она вытаскивала его из глухой тоски! Сколько раз они смеялись, пока челюсть не начинало сводить от напряжения! И теперь всë это обесценилось, драгоценность, бережно хранимая в тайнике души, превратилась в дешëвую стекляшку, что не жалко было даже не выбросить, а просто забыть.

— Ничего страшного, — холодно ответила Стеша, — Я так понимаю, подобные обстоятельства для тебя привычны.

— Ты общался с кем-то по сети… в настоящем виде?

Услышав недовольный женский голос, Стеша обратила внимание на спутницу Владимира — невысокую даму среднего возраста, глядевшую на молодого человека цепким взглядом умных, навыкате глаз, и требовательно поджимавшую губы. Её движения были резки, её мимика — отрывиста, точно сигналы по нервным окончаниям рассылал не мозг, но перешедший в критический режим ядерный реактор.

— Это другое, — попытался отмахнуться Владимир.

— Блин, Ермак, ты же не хуже меня знаешь, так делать нельзя. Ты не хуже меня знаешь, скольких людей за такое отлучили вообще от всякой работы!

— Это другое, Тоня. Я еë с пяти лет знаю.

— Не шуми, Антонина, — поддержал Владимира Корней, — Всем нужны люди, с которыми можно говорить без масок.

— Но всем хватает ума не смешивать личное и рабочее, — возмутилась Антонина.

— Ты не хуже меня знаешь, это был форс-мажор, — ответил Ермак спокойным голосом уверенного в своей правоте человека, — Когда я предложил этот вариант, никто не возражал.

Мохов вздохнул и полуофициальным тоном обратился к девушке, с отстранëнным интересом исследователя наблюдавшей за перепалкой:

— Уважаемая Степанида Голуб, из этого разговора ты должна сделать вывод, что ни наша организация в целом, ни знакомый тебе Ермак в частности не имели своей целью как-то навредить твоим рейтингам. Всë произошедшее с тобой является трагическим стечением обстоятельств, которое крайне сложно было предугадать. От лица нашей организации заверяю, что и я, и мои коллеги сделаем всë возможное, чтобы как можно скорее вернуть тебя в нормальную жизнь.

— Уж постарайтесь, — против воли улыбнулась Стеша.

— Что будем делать? — спросила Антонина.

— Думаю, надо связаться с Большим Камнем, — предложил Корней, — в тамошней клинике у нас оставались товарищи. Ермак, сможешь организовать?

— Легко, — цокнул языком Владимир.

Стеша поднялась с места, предупреждающим движением Мохов тронул еë за руку:

— Если хочешь позавтракать, советую вернуться к Каменским и попросить их. Здешние пищевые принтеры могут… сбоить.

Девушка боялась возвращаться к Каменским одна, потому что они ничем не отличались от обычных людей. Наверное, когда всë закончится, она не сможет так же спокойно ходить по станции. Будет бояться тайных убийц среди прохожих. Нежелание находиться рядом с предавшим её дружбу Владимиром, однако, пересилило страх.

Глава 4. Предел порядочности

Пищевой принтер у Каменских оказался ещë древнее Стешиного. Кроме того, аппарат давно и безнадëжно нуждался в чистке и сообщал всем блюдам особенный привкус несвежести, так что распечатанный на нëм завтрак Стеша жевала безо всякого удовольствия. Отдав девушке еду, Майя ушла за стену, к Савве и Кириллу. Стеша осталась в капсуле одна и рассматривала помещение. Обстановка казалась обычной, но из-за постзнания, наверное, выглядела для Стеши ненастоящей, будто люди здесь не жили, но лишь изображали жизнь, маскировали свою деятельность за обманом из двуспальной кровати и полками у потолка. Иллюзию разрушало отсутствие безделушек вроде голографического проигрывателя и всякого мелкого хлама, необязательного для кратковременного пребывания, но, так или иначе, засорявшего помещение, где люди жили долго.

Стеша задумалась, сколько таких квартир сменили подпольщики, пока занимались своим чёрным ремеслом. Намëки Мохова, мелькнув в памяти, вызвали приступ страха и отбили остатки аппетита. Неужели кто-то мог добровольно заполнять свою жизнь… этим? Кочевать по станциям, прятаться за чужими идентификаторами, ползать по тайным ходам подобно крысам, забыть про собственное будущее ради очередного убийства?

Через силу запихнув в себя пищу, девушка отодвинула заднюю стенку капсулы, намереваясь поблагодарить Майю и предупредить об уходе. Звонкий голос Каменской сразу достиг слуха Стеши.

— Я против, потому что они всë сорвут! — возражала она подельникам.

— Не кричи, — отвечал Кирилл на повышенном тоне, — мне это нравится не больше твоего. Но сроки сдвинулись, он скоро улетает.

— Я поддерживаю Кирилла, — вступил Савва.

— Хорошо, тогда я требую санкции исполкома, — не сдавалась Каменская.

— Майя, сейчас, когда активирован уничтожитель, никто не может сказать, как быстро получится собрать исполком, — устало говорил Кирилл.

— В общем так, я выношу вопрос на голосование, — сказал Савва. — Очевидно ты, Майя, в меньшинстве.

Приступ неосторожного любопытства у Стеши прошëл, и она топнула ногой нарочно как можно более громко. Грохот настила оборвал совещание наверху. Девушка подошла к лестнице и забралась наверх.

— Это я, — сказала она, просунув голову в люк на втором ярусе, — Хотела поблагодарить за завтрак и предупредить, что уйду работать обратно на фудкорт.

— Дверь закроется за тобой сама, — сказала Майя.

Без показного дружелюбия голос Каменской выдавал готовность своей хозяйки перешагнуть через любое количество мертвецов на пути к цели. Стеша сочла за благо вернуться к нормальным людям как можно скорее.

В коридоре на пути к фудкорту она столкнулась с Корнеем, Антониной и Владимиром.

— Позавтракала? — спросил Мохов.

— Да. Вы тоже идëте?

— Ага. Мы, наверное, останемся до вечера там.

— Если нам разрешат, — добавила Антонина.

— Нам работать там сподручнее, — пояснил Корней.

— А мне — наоборот, — ответила Стеша.

— Оно и понятно, ты к такому непривычна.

— И не надо привыкать, — сказал вдруг Владимир.

— Ты сам всë сделал, чтобы было наоборот, — напомнила ему Стеша.

— Получилась накладка, прости.

— Оставь свои "прости* при себе, сейчас от них никакого толку.

— Ермак, мы пойдëм, ты догонишь нас позже, — предупредила Антонина.

Она взяла Корнея под руку и повела в сторону четыреста первой капсулы.

— Нет, я с вами, — возразил Владимир и поспешил за соратниками.

Стеша не могла сказать, почему ей хотелось больнее уколоть Владимира в разговоре. Девушка считала, он использовал еë как вещь, инструмент для достижения своей цели, и вознамерилась относиться к Владимиру схожим образом, не тратить эмоции на предмет, признанный неодушевлённым. Но парню удавалось оставаться еë старым знакомым Владимиром, несмотря на груз вины. Он так же улыбался, так же хмурился, так же смущался. Она очень давно общалась с ним и сейчас читала, как открытую книгу. Она видела, парень был близок к отчаянию, боялся потерять что-то ценное. Неужели еë? Стеша опасалась верить в это, но человечность, что против воли замечала девушка во Владимире, мешала относиться к нему, как к инструменту. И подталкивала донести свою боль.

Мысли о Владимире не желали уходить из головы и мешали работать. Стеша, как обычный представитель своего поколения и нескольких предшествующих, не имела ничего личного. Она росла на ферме со множеством других детей без родителей, воспитывалась детскими и молодëжными алгоритмами, разработанными педагогическими нейросетями. Когда надо, девочка заполняла пустоту в душе мультяшными зверушками по цифровой подсказке, по мере взросления их сменили рекомендованные виртуальными наставниками бунтарские рок-группы и нон-комформистские эссе о прогрессивных ценностях. Нейросети подбирали ребëнку наиболее подходящий коллектив, чтобы исключить детские травмы, способные оказать негативное влияние на будущую профессиональную деятельность, и маленькие люди путешествовали от группе к группе, пока не вырастали и не уходили во взрослую жизнь.

Стеша никогда не мучилась выбором профессии, за неë всë решила корпорация, заказавшая рождение ребëнка неизвестной Стеше женщине. Пока росла, девушка посмотрела достаточно медиапродуктов, чтобы прочно увериться — такой порядок воспроизводства наилучшим образом подходил для хрупкой орбитальной экосистемы, где было ограничено всë, и в первую очередь воздух. Но человек не может жить вообще без мечты, и Стеша после множества симов об успешных людях своей мечтой сделала красивую жизнь. Девушка выросла реалистом и понимала, зелëного уровня рейтинга, что давал возможность покупать и продавать собственность за токены, ей не достичь, но на верхушку рыжей его части забраться казалось вполне по силам. Верхушка рыжего рейтинга при помощи арендованных баз данных и специальных приложений по подписке давала возможность устроиться на работу, за которую на орбите платили больше всего кредитов. Верхушка рыжего рейтинга открывала доступ на центральные ярусы жилых секторов, где можно было арендовать не крохотную капсулу, но полноценную квартиру с несколькими комнатами и высокими потолками. Где можно было, пусть и заплатив кредитами на входе, гулять в парках и зимних садах, и деревья там росли прямо из земли, а не из горшков за спинками диванов.

Так она и планировала двигаться по жизни: с профессией, что выбрала корпорация, с арендованными знаниями и навыками от арендованной капсулы до арендованной квартиры, с рекомендованными друзьями и мечтой, вложенной проверенными на токсичность симами.

Владимир не вписывался в эту схему. Несколько раз цифровой психолог советовал прекратить с ним общение, но Стеша игнорировали рекомендации даже теряя рейтинг. Они познакомились в онлайн-игре, когда ей было семь, а ему — шесть, и дружили с того момента. Владимир стал для Стеши личной историей. Еë не передашь следующему арендатору или другому аккаунту в социальной сети, потому что нельзя было взять и расстаться с тремя четвертями жизни. Сейчас личная история грозила обернуться иллюзией, ничем не отличимой от прочих виртуальных симуляций.

Во второй половине дня фудкорт Стеше надоел, и она поднялась в капсулу на свой ярус. Она подумала, ночь, скорее всего, придëтся провести у Каменских, и решила собрать кое-какие вещи. Дверь пока не восстановили, и девушка просто шагнула сквозь красную голографическую завесу, затем вернулась обратно с чëрной сумкой в правой руке.

До вечера она работала здесь же на ярусе, затем сходила в тренажëрный зал. Рутинное заполнение времени действовало как транквилизатор, что однажды прописал цифровой психолог, и снижало тревожность. Стеша бы и с друзьями поболтала для полной картины нормальной жизни, с той же Ниной, но боялась заразить кого-то золотым уничтожителем.

К ужину она вернулась в капсулу и застала на двуспальной кровати невысокую девушку в чëрном спортивном костюме. "Лидия Павлова, — сообщил Стеше Лексигон, — пилот третьего ранга. Порт приписки — Северодвинск-7, Орбитальная транспортная компания "Ветерок". Увидев Стешу, Павлова поднялась и сказала:

— Привет. Мнесказали накормить тебя ужином. Сейчас распечатаю.

Длинные чëрные, как космическая пустота, волосы Лидии доставали их обладательнице почти до пояса.

Пищевой принтер включился и загудел. Стеша, вспомнив обед и завтрак, мигом растеряла весь аппетит, пришлось заставлять себя проглатывать еду. "Ничего, — уговаривала себя Стеша, — Некоторые вещи надо перетерпеть, чтобы вернулась нормальная жизнь".

Лидия отползла к стене, оставляя ближайшую к принтеру половину кровати свободной для Стеши. По пустому взгляду Павловой можно было сделать вывод, что девушка ушла в виртуальную реальность.

Как только Стеша доела и убрала посуду с остатками еды в принтер, задняя стенка капсулы сдвинулась с места, и вошла Каменская. Даже мимолëтного взгляда Стеше было достаточно, чтобы уловить глубину различий между девушками. Они были одной комплекции, но движения Майи были быстрыми, в каждом из них сквозило стремление к цели, пусть и природа энергии, родившей стремления и движения, была тëмной. Лидия же представлялась оставленным в доках судном, предназначенным не для полëта, но для утилизации в качестве мишени на стрельбах, потому что все возможные пункты назначения были достигнуты.

— Поела? — спросила Майя Стешу.

Та кивнула.

— Пойдëм, — позвала еë за стенку Каменская, — разговор есть.

— А где Корней и Демид? — задала вопрос Стеша, испугавшись тëмной энергии Каменской.

— Там все уже, — ответила Каменская, — Пойдëм.

В этот раз убежище встретило Стешу тишиной, собравшиеся на втором ярусе люди: Корней, Владимир, Антонина, Кирилл и Савва, — молча ждали, пока девушки поднимутся.

— Что же, — начал Мохов, когда Стеша уселась рядом с ним на расстеленное по полу покрывало, — все собрались, давайте теперь говорить по существу.

— Изволь, — улыбнулся Кирилл, — Нам нужно, чтобы вы похитили навигационные коды у старшего портового инспектора.

— Хотите угнать челнок? — быстро спросил Владимир.

— Это не ваша забота, чего мы хотим, — проворчал Савва.

— А почему вы сами не можете этого сделать? — спросил Корней Кирилла.

— Мы сначала так и планировали, «сами», — пояснил Кирилл, — но по независящим от нас обстоятельствам время ускорилось, и теперь мы «сами» не успеваем.

— Расскажите подробности, — попросила Антонина, — у кого, когда, где?

— Инспектора зовут Марфа Кричевская, — сказал Савва, — она живëт в квартире на верхнем радиусе рыжего сектора. Надо пробраться туда ночью и извлечь коды из её сетевого импланта.

— Как это сделать? — спросил Ермак, — мы не умеем взламывать сетевики.

— Я дам вам извлекатель. Прислоняешь его к виску и держишь минут семь. Прибор уже научен находить нужные сведения.

— Удалëнно подключиться никак нельзя? Лезть в квартиру не хочется.

— Нельзя. Хранилище, где лежат коды на импланте, хорошо защищено от взлома по сети. Мы пытались.

— Может, плохо пытались?

— Если операция с извлекателем провалится, — вступил в беседу Саввы и Ермака Кирилл, — у тебя будет шанс попробовать.

— Как попасть в квартиру к инспектору? — поинтересовался Мохов.

— Через капсулу на ярусе под ним, — ответил Кирилл, — Мы арендовали еë месяц назад, сейчас там никого нет.

— Ну что ж, — прокряхтел Корней и посмотрел на Владимира с Антониной, — Товарищи, что решаем?

Владимир подумав секунду, заявил:

— Пойду я, товарищи. У Тони весь наш цифровой камуфляж, она всю партию подставит, если попадëтся, а ты, Корней… с тобой тоже всë ясно.

— Она тоже должна пойти, — сказал Кирилл и кивнул на Стешу, — И, само собой, когда вы вернётесь, я отсмотрю её воспоминания. Чтобы убедиться, что она не просидела всю ночь на фудкорте.

Девушке показалось, будто в неë выстрелили. Сердце на миг замерло, дыхание пропало.

— Зачем это? — удивился Корней.

— Чтобы она не отправилась в ближайший полицейский участок, как только вы уберëте у неë уничтожитель, и не рассказала там всë за бонус к этичности.

«Этого не может быть, — испуганной птицей заколотилась душа Стеши, — об этом не было уговора. Этого не может быть!»

— Она так не сделает, — возразил Владимир, — Я за неë ручаюсь.

— Может, ты и достаточно хорошо еë знаешь, — резко сказал Савва, — И можешь ей доверять. Может, тебя она и не сдаст. Но мы еë видим впервые, и рисковать не намерены. Мы и тебя видим впервые, кстати.

— Ради своего рейтинга, — проговорила Майя, глядя на мыски своих ботинок и как будто ни к кому конкретно не обращаясь, — она полезла в настоящее осиное гнездо, к нам, то есть. Я не вижу причин, которые помешают ей ради того же рейтинга пойти в полицию.

— Товарищи, но мы не сможем сделать ей цифровой камуфляж, — сказала Антонина, — Я просто не успею.

— Пойдёт так, — хладнокровно парировала Майя, — будет лишний повод вести себя аккуратно.

— Как долго вы ещë намерены здесь оставаться? — вдруг спросил Мохов Кирилла.

— В смысле? — не понял Кирилл.

— Ты говорил, у вас «горят» сроки. Значит, скоро вы устроите ваше, скажем так, «дело». Я достаточно хорошо знаю ваши «дела», чтобы ожидать, что после его исполнения вы спешно покинете станцию. Очевидно, мы тоже не сможем пользоваться вашим убежищем после этого. Я хотел бы знать, как скоро это произойдëт, чтобы понимать, ради чего и мы, и Степанида будем рисковать. И вообще стоит ли оно того.

— Трое суток, — сообщил Кирилл, — считая с сегодняшнего вечера.

Корней повернулся к Антонине:

— Трое суток для нас важны?

— Безусловно.

Мохов развернулся к Стеше:

— В таком случае, товарищ Голуб, я вынужден просить вас согласиться на предложение Кирилла.

— Нет, Корней, не втягивай еë в это, — взмолился Владимир.

— Это глупо, — заметил молчавший прежде Демид, — подключать к такому делу любителя.

На досуге Стеша решила подумать, беспокоился Владимир о ней или о своëм образе в еë глазах, а пока ответила:

— Я согласна.

Если уж нырять в омут, то сразу, чтобы поскорее выбраться обратно на берег нормальности.

— Но при условии, — добавила Стеша, — что моему рейтингу не будет нанесëн ущерб.

— Вот и предел порядочности, — хмыкнула Майя.

Владимир вскинулся было, но Антонина приземлила его на место, зашипев и надавив на плечи.

— Ущерба не будет, если вы не попадëтесь, — заверил Савва.

— В таком случае я тоже в деле, — сообщил Демид, — подстрахую вас, если дела пойдут скверно.

Стеша никак не ожидала такого заявления от дезинсектора.

Глава 5. Агитация и пропаганда

Некоторое время потратили на обсуждение разных тонкостей, после чего Кирилл, Савва и Майя спустились на первый ярус, загремели там чем-то, наверное, из ящиков, и покинули убежище, предупредив, что намеревались вернуться утром.

— Поспи, — советовал Стеше Владимир, — нам в половине второго выходить.

— Поспи, — поддерживал его Демид, — ты с пяти утра «на ногах».

Стеша послушалась и спустилась в капсулу, легла на кровать и погасила свет. Заднюю стенку оставила открытой. Заснуть не вышло, ощущение непоправимой ошибки ворочалось в душе и отгоняло сон. Сколько девушка не убеждала себя, что ситуация выправится, успокоиться не получалось. Сколько ни проигрывала в голове прошедший разговор, других вариантов своего поведения не находила. Возможно, кто-то посторонний, кто не являлся Степанидой Голуб, повëл бы себя иначе, окажись в подобной ситуации, но Стеша была Стешей и пришла к выводу, что иногда свои действия следовало просто принять.

Время сделалось главным врагом девушки. В какой-то онлайн-игре она встречала такого персонажа — Старика Время. Он выглядел, как седобородый дед в пшеничного цвета робе и фиолетовой остроконечной шляпе, в одной руке он держал посох, увенчанный солнечным часами, в другой — часы песочные. Сейчас Стеше представлялось, будто бы он своим посохом без жалости и передышки крушил тонкий наст будущих секунд, на котором стояла девушка, и который тянулся до магической отметки "половина второго ночи". Секунды с треском рассыпались на осколки и проваливались в чëрную бездну небытия. Стеша знала, такая же участь была уготована и ей.

Сквозь открытый проход из убежища долетали разговоры оставшихся там людей. Владимир занялся связью с клиникой, Антонина — поиском способа посадить на рейсовый челнок людей с активным уничтожителем на сетевиках. Демид и Корней беседовали.

— Расскажи мне о вас, — попросил Морозов, — о ваших целях, ваших методах.

— Ты, наверняка, и так всë это знаешь, — усмехнувшись, отвечал Мохов.

— Что-то знаю. Но я хочу послушать тебя. Получить знание из первых рук, так сказать.

— Тогда услуга за услугу. Я расскажу тебе о нашей программе, а ты — о том, как здесь оказался. Идëт?

— Идëт.

— Ну, хорошо, слушай. Итоговая цель нашей программы — заселение ближних планет и космического пространства на околопланетных орбитах. Земля и еë окрестности уже столь плотно забиты народом, что людям банально не хватает места. Контроль рождаемости от этого, опять же. С ним интересный исторический финт произошëл, кстати. Его вводили совсем для противоположных целей. В своë время на Земле, тогда ещë без больших орбитальных поселений и лунных колоний, люди перестали воспроизводить себя в большинстве. Отдельные отсталые семьи ещë рожали детей, но большинство прочно отошло от этой практики. Такой настрой сильно ударил по корпорациям, потому что в основе богатства любой корпорации лежит массовый спрос, то есть, количество покупателей. И корпорации стали стимулировать рождаемость, размещая родильные контракты. Воспитание детей — процесс затратный, естественно, тратить деньги с неизвестным результатом никто не хотел, поэтому заказчики заранее определяли, потребителем чьей продукции вырастет новый человек. Это вы делаете и сейчас. Но теперь, в отличие от старых времëн, вся эта система призвана не повысить рождаемость, а наоборот, замедлить еë, чтобы избежать перегрузки инфраструктуры, и называется устойчивым развитием. Не мне тебе рассказывать, что сами владельцы инфраструктуры и материальной, и виртуальной, рожают детей старым способом, а в головы людей вроде нашей общей знакомой Степаниды вдалбливают идеи о недопустимости традиционного деторождения. Ты также отлично знаешь, что всë, что тебя окружает в материальном и виртуальном мирах, всë, чем ты пользуешься принадлежит примерно одному проценту населения. При этом, если говорить об орбитальной части человечества, то здесь этот один процент занимает тридцать процентов пригодных для проживания площадей и потребляет тридцать процентов вырабатываемой электроэнергии. В этом куске есть и твоя доля.

— Была.

— В смысле "была"?

— Ты сначала дорасскажи, потом я расскажу. Как уговаривались.

— Ладно. Так вот, продолжим. Наша партия строит свою программу из того факта, что освоение Марса и Венеры с текущим общественно-экономическим устройством во-первых, невозможно, во-вторых, невыгодно правящему классу. Оно невозможно, потому что между Марсом и Землëй, например, нельзя организовать связи с приемлемой скоростью обмена данными. В момент большого противостояния сигнал от планеты до планеты идëт три минуты, в случае максимального удаления планет друг от друга это время увеличивается до десяти минут и более, вдобавок Солнце оказывается между планетами и сильно забивает его своими шумами. Таким образом, распространить Лексигон и «Нойман» на околомарсианскую орбиту не представляется возможным.

— Ну и что? Научные миссии отлично летают туда безо всякого «Ноймана». И сидят там по полгода.

— Научные миссии — это один разговор. Массовая экспансия и хозяйственное освоение — совсем другой. При такой экспансии общество как бы экспортирует свои методы хозяйствования на новые области, и если у нас здесь «Нойман» регулирует экономическую деятельность, а он регулирует в первую очередь экономическую деятельность, что бы ни писали в официальных документах, то и на околомарсианской орбите он должен присутствовать. Если здесь владеть частной собственностью могут только граждане с зелëным рейтингом, как на околомарсианской орбите возможен другой порядок?

— Можно сделать две системы и синхронизировать их.

— Синхронизировать нельзя, потому что сигнал идëт слишком медленно. И пока копия базы данных летит от Земли к Марсу, в самой базе уже происходят изменения. Посмотри, ради интереса, сколько изменений в секунду проходит через квалификационную и этическую базы «Ноймана». Сотни тысяч. Так что синхронизировать нельзя, можно только сверять и обновлять с учëтом последних изменений.

— Ну обновлять, какая разница.

— Разница принципиальная. Здесь человек будет числиться с рыжим рейтингом, а на Марсе — с красным. И будет при этом нормально работать. Сейчас же как официально обосновывают необходимость системы «Нойман»: Только человек достаточной квалификации и с верными этическими установками может владеть и управлять активами. И вот, пожалуйста, будут примеры, как люди справляются и без этого всего. Я уж не говорю о проблеме легитимизации сделок, совершëнных агентами с подобной разницей в рейтингах.

— Не убедил. Можно найти выход при желании. Давай лучше переходи ко второй части. Почему экспансия невыгодна?

— Ты сказал ключевые слова: «при желании». А вот я неправильно выразился. Экспансия не невыгодна. Она просто не нужна. В самом деле, любая массовая экспансия человечества на новые пространства всегда была вызвана одной причиной — оскудением занимаемой территории при растущем населении. Нет, конечно, находились отважные одиночки, которым невмоготу было ходить по заранее проложенным дорогам, которых влекло за поворот реки, за морской горизонт, за пределы атмосферы. Но их вылазки служили лишь темой для разговоров на светских вечерах и дружеских посиделках, иногда — боевыми средствами в идеологической войне, но всегда и в общем случае оставляли за собой по большей части лишь информационный эффект. Когда же человечеству становилось тесно, когда из-за постоянного роста числа голодных ртов переставало хватать еды, оно смахивало пыль со старых рассказов и вступало на проложенные одинокими смельчаками дороги уже совсем с другим снаряжением и с иными целями. Оно выступало колонизировать и покорять, сменив романтичное платье на прагматичный деловой костюм.

Корней, сам вдохновившись собственной речью, перевёл дух.

— А теперь, — продолжил он, — главная причина экспансии устранена. Рождаемость как эксплуататоров, так и эксплуатируемых под надёжным контролем, алгоритмы аккуратно планируют естественный прирост населения, компенсирующий естественную убыль, родильные квоты распределяются между заказчиками по общей договорённости автоматически, опять-таки, в зависимости от сложных комбинаций заявок и естественной убыли по отраслям народного хозяйства. Специальные приложения следят за генетическим банком и подбирают комбинации половых клеток, выводящие нежелательные мутации за фенотип.

— Тогда зачем вы боретесь? Все довольны, вроде.

— Мы хотим вернуть людям человеческую жизнь, и мы верим, это возможно только через экспансию на Марс и Венеру.

— А дальше? Если вам удастся вернуть жизнь в старый ритм, рано или поздно и на Венере с Марсом сделается слишком тесно.

— Дальше Пояс астероидов. Внешние планеты. Солнечная система сама по себе достаточно огромная, и одних её пространств и запасов сырья хватит на многие сотни лет вперёд. Но главная наша идея — суть человечества, как и любой другой жизни, в экспансии. Хочешь быть человеком, расти, всегда расти, или оставайся приложением к стриминговым сервисам. Тебе выделяют безусловный базовый доход, ты его тратишь на медиа-контент, предусмотренный в твоëм родильном контракте и закреплëнный для тебя блокчейн-шифром. Но разве это жизнь? Поэтому я верю — человечество будет строить города на Марсе, не потому что этого хочу я, а потому что это нужно ему. Чтобы остаться человечеством.

От бесконечного бубнежа Корнея у Стеши разболелась голова. Она с трудом понимала речи Мохова, потому что не привыкла работать с такой информацией, и потому что помнила, партия «Ad Astra» была запрещена, и материалы, распространяемые её сторонниками, маркировались «Нойманом» как токсичные. Девушку больше интересовал Демид, она поняла, он был отнюдь не простым дезинсектором с красным рейтингом. Если в будущем, после удаления уничтожителя, она и он продолжат жить на одной станции, лишнее знание о нём окажется полезным. В любом случае, даже больная голова была для Стеши лучше тягостных мыслей о собственной судьбе.

— Всë это интересно звучит, но ты же сам говорил, что в какой-то момент люди перестали хотеть заводить детей. И пришлось ввести родильные контракты.

— Всë верно, я сказал, что люди перестали заводить детей, но я не сказал, почему люди перестали заводить детей. Какой смысл рожать, если у тебя ничего нет, ты получаешь кредиты от государства и можешь потратить их на аренду ограниченного перечня благ, как материальных, так и виртуальных? Да, этот перечень большой, но качественное образование туда не входит, например. Аренда детской комнаты на космической станции туда не входит, да и вообще капсулы здесь построены с такими тонкими перегородками, что, появись здесь дети, они превратят жизнь в ад. Не предназначены космические станции в большинстве своëм для выращивания детей, это слишком затратно. Проще построить отдельные фермы, тогда можно экономить на эффекте масштаба.

— И как вы хотите с этим бороться?

— Мы переведëм частную собственность в публичную. В материальной части это космические станции и производственные комплексы, вся хозяйственная инфраструктура. В виртуальной части это образовательные базы знаний и наборы профессиональных инструментов. Чтобы любой мог выбрать профессию и любой мог еë освоить.

— Это не даст людям собственность. Это «чьё-то» сделает «ничьим».

— Во-первых, в истории есть множество примеров управления коллективной или муниципальной собственностью. Во-вторых это позволит людям самим управлять структурой площадей и более справедливо распределить её. Тогда и условия для детей появятся. И это даст возможность рожать детей и выбирать им наиболее подходящие профессии, базы знаний ведь будут в свободном доступе. Не надо будет тратить на них токены и кредиты. А центральное правительство будет стимулировать рост численности, тогда жители станций сами решат, как им лучше станции перестроить, чтобы обеспечить детей нужными благами. Это первая фаза — переустройство существующих поселений и создание базы для экспансии. Ну а вторая фаза — экспансия на Марс и Венеру.

— У вашей программы много общих мест со взглядами Кирилла и его "коллег". Почему вы не работаете вместе?

— Общие места есть, ты прав. Это и неприятие рейтинговой системы в текущем её виде. И конечная цель у нас совпадает — вернуть человечеству человеческую жизнь. Но у нас слишком разнятся методы. Вы с Кириллом…

— Я не с Кириллом. Я потом расскажу, продолжай.

— Однако, меня всё больше интересует, что же ты из себя теперь представляешь? Ладно, Кирилл с “коллегами”, как ты их назвал, главным своим методом избрали индивидуальный террор. Мы же считаем такой метод напрасным расходом революционных сил. Только сознательное движение широких народных масс может привести к изменению структуры общества, поэтому наша цель — вовлечение их в революционную борьбу путём агитации, стачек и профсоюзной деятельности. Конечно, некоторые на такой подход смотрят свысока, считая, что люди с рейтингом ниже зелёного не могут изменить общество к лучшему в принципе, это, конечно, чушь. Кроме того, работа с массами хороша хотя бы тем, что уберегает от сектантства. Чтобы заставить людей бастовать, например, надо предложить им что-то действительно важное для них, надо дать им цель, к которой они захотят двигаться. Таким образом для нашей партии сохраняется живая связь с народом и происходит отсев разных экзотических идей, которые бурным цветом цветут в среде прочих подпольщиков.

— Кирилл с “коллегами”, однако, в народе гораздо популярнее партии “Ad Astra”.

— Да, это так. Но популярность эта временная. Представим, допустим, что завтра «Ноймана» не станет. И что будет делать Кирилл? Куда он поведёт народ, что предложит ему? Люди быстро разочаруются в нём, потому что и он, и его “коллеги” в пылу индивидуальной охоты совсем не интересуются, а чего, на самом деле, хотят те, кого они собрались освобождать? А мы интересуемся и мы знаем, что предложить. И как дать обещанное.

— Интересно.

— Полагаю, можно сказать, я выполнил свою часть сделки. Теперь твоя очередь.

Демид усмехнулся, смущаясь:

— Мне, право, даже немножко неловко.

— Почему?

— Ход твоих мыслей нетрудно понять. Из прежней “Орбиты и Свободы” уцелело три человека: я, Евнов и Книппер. Книппер “образумилась”, вышла замуж, пускай и не за равного по статусу жениха, зато уж точно по любви, и теперь ведёт жизнь главы департамента второго звена и счастливой матери. Евнов обманул все проверки и возродил индивидуальный террор. Он, собственно, и является председателем исполкома, которому подчиняется Кирилл. И тут ты встречаешь меня. Я связан с террористами сейчас, состоял с Евновым в одной организации в прошлом, пусть не будучи лично знакомым, и ты, очевидно, про меня вообще ничего не слышал. “Какая же лютая конспирология привела сюда Демида Морозова?” — думаешь ты. Угадал?

— Почти.

— А правда в том, что никакой конспирологии нет, — Демид тяжело вздохнул, как будто тоскуя по потерянной душе. — После случившегося в Эльсиноре мне не дали даже рыжего рейтинга. Ментальная нестабильность. Родные боялись со мной общаться, мы же все, с зелёным рейтингом, суперэтичные интеллектуалы, и людям с красным рейтингом даём достоинства немногим больше, чем диким зверям. Знаешь, из тех, что кидаются на стенки вольеров в зоопарках, и благородная публика отпрядывает в страхе, забыв про деньги и прочие социальные условности, на которые она привыкла полагаться в качестве защиты. Вот родные, все, даже самые близкие, смотрели на меня как на такого зверька. Мне выделили виллу у лунного космопорта, подальше от светских кластеров, приставили андроидов с психологическими программами. Закрыли доступ в сеть тяжёлым фильтром, чтобы я никому не мог писать, кроме матери и отца. Боялись токсичности. Я не имел доступа даже к двигателю челнока. Стал таким «бриллиантовым отшельником», только без денег.

— «Бриллиантовым отшельником»? Что это?

— Есть несколько сверхбогатых кланов, которые замкнулись в своих родовых имениях и никак не участвуют в жизни орбитального общества. К ним не летают такси, не ходит транспорт, кроме их собственного, они сами не посещают светские и публичные мероприятия, да их и не приглашает никто. Ты не найдёшь их фамилий в новостях и даже в деловых реестрах сделок так просто не отследишь, но их интерес присутствует, наверное, в каждой второй сделке, совершаемой на орбите или на поверхности самой планеты.

— Понятно. И что же ты сделал?

— Первое время маялся от безделья, прятался от крови за цифровыми наркотиками и прочими дешёвым онлайн-развлечениями. Ну, понятно, секс-ботов заказывал. Первые года три жил такой жизнью. А потом понял, что, в самом деле, превращаюсь в животное, которое сидит в своей клетке, жрёт поданный корм да спаривается с дуплом в дереве. К гражданским системам мне доступ не перекрыли, так что я наугад выбрал профессию, получил квалификацию и отбыл сюда. Ментальная нестабильность всё равно не позволяет моему рейтингу подняться выше красной зоны, так что я заключил с кланом Морозовых смарт-контракт. По его условиям я обязуюсь не связываться с ними устно, письменно, онлайн и оффлайн, не распространять о них информацию в публичном поле. Иначе уеду на Биржу мощностей.

— Сложно поверить в это.

— Согласен. Я сам иногда не верю. Утром, лёжа в постели, думаю, сейчас открою глаза, и увижу маму, папу, живого дядю и вообще всех живыми, и всё будет хорошо.

— А что Кирилл?

— Кирилл? А я встретил его в коридоре вместе с Евновым. Евнова узнал, как узнал и тебя. Ты же знаешь, люди с зелёным рейтингом приучены смотреть на лицо, а не читать подсказки Лексигона. Так что его цифровой камуфляж меня не обманул.

— Не могу поверить, что ты…

— На самом деле дезинсектор?

— Да.

— Ну, я же не простой дезинсектор. Я — дезинсектор с ментальной нестабильностью, не забывай.

Дальше Стеша не слушала. Она запустила поиск в сети по словам “Демид Морозов Эльсинор”. Прошла по первой же ссылке, принялась читать. Из статьи на девушку набросился дикий ужас, ледяной хваткой он сдавил рёбра. С кем же она связалась? Нелегалы-подпольщики, партия из которых организовала стачку с человеческими жертвами, террористы и массовый убийца с ментальной нестабильностью. Девушка почувствовала, как у неё задрожали пальцы рук. Бежать, бежать из этого мрака немедленно, куда угодно, в полицейский участок, и будь, что будет. Плохо соображая, что делает, она поднялась с кровати и на ватных ногах направилась к двери из капсулы в коридор. В этот момент свет вспыхнул, болью разоблачения резанув девушке глаза.

— Половина первого, — сообщил Владимир весёлым голосом, — Ты готова?

Девушка обернулась. Владимир уже вошёл в капсулу из междустенья, лысая голова массового убийцы маячила за его левым плечом. Стеша не успела.

— Д-да, — кивнула она, едва управляя собственными мышцами.

Глава 6. Крушение

Коридоры встретили троих взломщиков пустотой. Владимир и Демид шагали впереди, Стеша глядела на их спины. Время от времени в душе шевелилось искушение развернуться и побежать, девушка игнорировала его, понимая бесперспективность затеи. Догонят и наверняка убьют. «Нойман», «Нойман», почему же ты молчишь? — взывала мысленно Стеша к искусственному разуму, — Мы же идём совершать преступление, это же очевидно из нашей походки, из того, что мы втроём в пустых коридорах, из выражений наших лиц и разговоров этих двух упырей! Почему же ты молчишь, «Нойман», почему не оповещаешь полицию? Может, ты нас раскусил и готовишь засаду? Прошу тебя, миленький «Нойман», подготовь засаду за этим поворотом, нет, лучше за следующим, нет, лучше на лестнице, нет, лучше в капсуле, куда мы идём. Тогда я сдамся и снова буду в безопасности. Ты же всё знаешь, всё просчитываешь, кто-то арендовал капсулу под портовым инспектором, но там не живёт. Злой умысел сверкает, как сверхновая, «Нойман», не подведи меня!»

Ничего не происходило. Рыжие сектора станции спали тихим сном законопослушных граждан. Разноцветные двери капсул стояли плотно закрытые, за что девушка ненавидела их лютой ненавистью. Стеша собиралась привлечь внимание встречных прохожих, попросить их позвать полицию, но на всех этажах, от убежища до капсулы под квартирой инспектора не встретила ни души. Если люди и гуляли, то в виртуальной реальности, там виды были поинтереснее. Девушка хотела вызвать полицию по сети сама, но испугалась мести подельников Владимира. Или Кирилла. Она не сомневалась, с предателями эти люди расправлялись без жалости.

Арендованная капсула оказалась просторнее Стешиной, здесь, кроме кровати, нашлось место для небольшого столика, за которым надо было работать стоя. Как только девушка оказалась внутри, её попросили закрыть дверь и забраться на кровать, чтобы не мешать. Демид отодвинул столик от стены, влез на него и разобрал потолок с помощью инструментов, встроенных в руку.

— Здесь уже всё расчищено, ребятки подготовились, — сообщил он, наклонив голову к спутникам, — Все коммуникации разведены, в охране периметра брешь. Осталось только фальшпол поднять.

— Стеша, — обратился к девушке Владимир, — ты посиди пока тут. Мы сперва залезем туда, убедимся, что всё в порядке, потом я тебя позову.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Ни на грош не верила она в его заботу.

Демид ещё пошумел, затем, чуть подпрыгнув, втянул себя в дыру. Спустя мгновение просунул голову вниз и прошептал:

— Ермак, вроде, спит. Давай ко мне.

Владимир последовал за Морозовым. Затаив дыхание, Стеша прислушалась к шагам наверху, тихонько поднялась с кровати и шагнула к двери. Тронула ручку. Открывать надо тихо, ещё миг, и она спасена! Только бы не зашуметь, только не шуметь..

Внезапно раздавшийся шёпот пригвоздил девушку к месту.

— Стеша, — звал её Владимир из люка, — Всё чисто. Давай к нам, я помогу тебе забраться.

Она обернулась и пролепетала, оправдываясь:

— Проверяла дверь. Показалось, я её не заперла.

— И как?

— Заперла.

— Молодец. Давай к нам.

Часть мозга, отвечавшая за рефлекторную реакцию на опасность, командовала Стеше развернуться, открыть дверь и выскочить наружу. Мужчины всё равно не успеют спуститься, чтобы помешать ей покинуть капсулу. Другая часть мозга, рождавшая рациональное мышление, ехидно спрашивала: «И что дальше? Куда ты спрячешься от них в пустом коридоре с запертыми дверьми?» Ответа не находилось, поэтому девушка подчинилась и забралась на столик.

Владимир подхватил её и помог пролезть в квартиру. Стеша огляделась.

Они проникли в просторную, как десять Стешиных капсул, гостиную с диваном, тремя креслами, низким журнальным столиком с прозрачной столешницей и ореховым ножками, высоким и плоским аквариумом, где плавали разноцветные рыбки, а также столом и четырьмя стульями в углу. В одной стене чернела входная дверь, стену напротив закрывала голографическая картина. Прямо сейчас на ней «Потопление немецкого транспорта» Нисского сменялось «Зимним пейзажем» Андрияки. Стеша не разбиралась в живописи, поэтому для неё сцена морского боя из далёкого прошлого сменилась пейзажем из прошлого ещё более далёкого. Мягкий свет лился из полоски вдоль потолочного бордюра. Широкий проход без дверей вёл на кухню, в тамошнем полумраке угадывались очертания диковинной техники. В противоположной стене был такой же проход, но перекрытый занавеской, и вёл, очевидно, в спальню. На занавеске пестрел «Аэродром», опять-таки, Нисского.

Стеша не знала и этой картины тоже, но ощущение начала пути, странствия, уводящего за красный горизонт в лазоревую вечность, тронуло душу, переключило в ней что-то на короткий, может, в тысячу квантов, промежуток времени. Входная дверь перестала притягивать к себе внимание. «Ну вот, Степанида Голуб, — подумала девушка, — твоя мечта сбылась. Ты в квартире на вершине рыжего сектора. Куда же ты отправишься дальше?»

Владимир отвёл занавеску в сторону и поманил Стешу в спальню.

Освещения здесь не включали из страха разбудить инспектора, скупой свет, прилетавший из гостиной, очертил в глазах Стеши контуры королевской ширины кровати и силуэт Кричевской, спавшей на ней под одеялом. У кровати недвижно, будто статуя, ждал Демид. Как только девушка и Владимир пересекли порог комнаты, он повернул в их сторону голову и показал Владимиру движением глаз на изножье кровати.

Владимир встал туда, Демид достал из кармана комбинезона чёрную шайбу, аккуратно шагнул к кровати, наклонился над спавшей женщиной. Та как раз повернула голову на бок, лицом к выходы в гостиную, и Морозов нацелился приложить шайбу к виску инспектора.

«Вот и…» — облегчение только зародилось в душе Стеши, как женщина открыла глаза, их белки блеснули в полумраке, отразив летевший из соседней комнаты свет. Её взгляд упёрся в тёмное лицо Морозова. Инстинкт заставил Кричевскую отпрянуть от Демида. «Прыгайте на неё!» — крикнул Морозов и вскочил на кровать. Владимир приземлился женщине на ноги, Демид — на грудь. Кричевская заворочалась под мужчинами, завозилась, пытаясь освободиться, вывернуться, собирая вокруг себя простынь и одеяло. «На помощь!» — крикнула она, и Морозов накрыл её лицо подушкой. Стеша наблюдала за сценой с отвращением, какое всегда вызывало у девушки насилие в реальной жизни.

Надёжно прижать жертву не удавалось, от подушки она освободилась, вытащила одну ногу из-под Владимира, спихнула его на пол и опять крикнула: “На помощь!”. Демид повторно накрыл её лицо подушкой, в этот раз навалившись на голову Кричевской всем телом. Почувствовав перемещение веса со своей груди, женщина выгнулась, пытаясь сбросить Морозова с себя. Демид двигался судорожно, грязно, подло.

Владимир схватил Стешу за руку, толкнул к кровати и скомандовал: «Садись ей на ноги!». Сам же прыгнул Кричевской на живот. Стеша, перестав соображать, подчинилась, поймала и прижала сперва одну, затем вторую ногу жертвы к кровати. Женщина по-прежнему билась и пыталась освободиться, затем задышала часто и прерывисто, затем часто и глубоко, затем вдохи и выдохи ещё усилились, выйдя за всякие рамки нормальности. Человеческий организм отчаянно пытался добыть воздух, молил о нём, просил хотя бы о капельке кислорода, но воздуха ему не давали.

— Ты же задушишь её, — взволнованно зашипел Владимир Демиду.

При мысли о том, что сейчас она увидит человеческую смерть, Стеша похолодела от ужаса и сама перестала дышать на какие-то мгновения. “Нет, нет, нет, я этого не допущу, — думала она в панике, — я сама вызову полицию, если…”

— Спокойно, — ответил Демид, распрямившись и отбросив подушку в сторону, — она уснула. Вернее, потеряла сознание.

Он слез с кровати и включил свет. Стеша и Владимир остались сидеть на инспекторе, не до конца поверив в то, чему стали свидетелями. Демид, двигаясь как-то очень устало, поднял с пола извлекатель и прислонил к виску женщины. Над чёрной шайбой засветилась голограмма с процессом поиска и извлечения данных.

— Можете слезть с неё, — обратился Морозов к Владимиру и Стеше, его язык еле ворочался.

Стеша встала с кровати и отошла в угол комнаты. В ярком свете картина вырисовывалась ещё более гадостная, девушку начало тошнить. С трудом она удерживала рвотный ком где-то в середине горла. По щекам потекли слёзы. Откуда они взялись? Неужели из её глаз? Надо что-то сделать с ними, но что? Как помешать им литься? Как убрать уродливые струпья вины, выступившие на душе болезненной сетью?

Владимир обнял девушку за плечи и прошептал успокаивающе:

— Всё хорошо, не переживай. Всё хорошо.

Стеша не слышала его слов и не чувствовала прикосновений. Демид поднял на сообщников глаза, обратился к Владимиру:

— Ермак! Ты сможешь связаться с Антониной? Так, чтобы не отследили?

— Наверное.

— Объясни ей ситуацию. Объясни, что у нас провал. Всё, что мы сейчас скопируем у Кричевской, потеряет актуальность, как только она придёт в себя и вызовет полицию.

— Что же делать?

— Посоветуйся с ней и с Карповым.

— Хорошо.

Владимир направился к люку в гостиной, Стеша, утерев слёзы, пошла за ним. Она боялась оставаться наедине с Демидом. Спустившись в капсулу, она села на кровати, обхватив колени руками. Она не была глупой и отлично понимала, что последует за обращением Кричевской в полицию. Но все свои силы девушка тратила на то, чтобы не называть этого в мыслях, ведь даже отдельные слоги могли разбить сознание на осколки, точно попавший в точку напряжения стекла камень. Где-то на краю восприятия остались Владимир и голографический экран, что прилип к стене капсулы и показывал прыжки молодого человека по чатам и форумам.

Таблицы с разноцветными строками диалогов и пёстрыми иконками аватарок падали одна на другую, пока в воздухе рядом со столиком не надулась чёрная клякса колдовской мантии, из которой торчали две маленькие короткие ручки в коричневых рукавах, и которую венчала большая уродливая голова с раздвоенным подбородком, жирными красными губами, двумя зубами в уродливом мультяшном рту, большим носом, острокончеными ушами и глазами в круглых очках. На голову был натянут белый чародейский колпак с загнутыми кончиками. От существа с подобной внешностью ожидаешь скорее услышать чёрное слово «Мутабор», а не совета о спасении из трудной ситуации. Хвост кляксы оканчивался змеиной головой, время от времени она открывала пасть и показывала раздвоенный язык.

Голограмма, за которой скрывался абонент Владимира, смотрелась в капсуле настолько чуждой, что привлекла даже Стешино внимание. Сам молодой человек, не растерявшись, сказал:

— Привет, Тоня.

— Что случилось, Ермак? Почему ты отрываешь меня от работы? — при разговоре рот аватарки ещё шире расплывался в стороны, старческий голос заскрипел в тесном пространстве капсулы.

— Плохие новости, нас распознали.

Едва Владимир договрил, Антонина разорвала соединение.

«Все нервные такие», — вздохнул Владимир и повторно запрыгал по сайтам, пока опять не вызвал в комнату колдуна, будто духа из заполненной злом бездны.

— Тоня, погоди паниковать. Пока за нами Урфин Джюс своих деревянных солдат не послал.

— Что там произошло, объясни человеческим языком?

— Она проснулась и увидела всё.

— И что дальше?

— Лысая башка ей, как это сказать, спел колыбельную. Теперь она снова спит.

— Вы понимаете вообще, что вы натворили?

— Да мы вообще-то не причём. Она сама просто взяла и открыла глаза.

— Ты всегда не причём. До этого был не причём, сейчас не причём. Я вот, сколько по ночам сплю, ни разу глаза ни с того ни с сего не открывала… Никодим, Ермак звонит. Говорит, она увидела всё… что… да разве теперь важно… ладно, я скажу, как ты сказал… Ермак, мы пока не знаем, что делать. Как только Кричевская сообщит полиции о нападении, они обнаружат ваше скачивание. После этого все коды и пароли, что мы получим, станут недействительными.

— Это я и так понимаю. Поэтому и звоню.

— Надо будет скачивать всё повторно. Какого-то трояна у неё в сети не оставишь, его обнаружат. Не знаю, Ермак, не знаю.

В потолочном люке показалась голова Демида.

— Я могу оставить извлекатель здесь. Между перекрытиями. И попробуем повторно забрать у неё коды, когда она уснёт.

Мультяшный колдун задрал уродливое лицо вверх:

— Ты ему ноги приделаешь, что ли? — спросила Антонина со скепсисом в голосе.

— Да, — ответил Демид.

Для демонстрации своих слов Демид опустил руки в капсулу. Пальцами левой руки он тронул предплечье правой, и оттуда, из казавшейся до этого бесшовной ткани выделились четыре лапы и круглое туловище встроенного робота, оставив после себя пустое посадочное место, выложенное трубками и проводами. К туловищу аппарата Морозов прикрепил чёрную шайбу извлекателя и посадил робота на обратную сторону фальшпола квартиры Кричевской. Насекомое потопталось пару секунд на месте и скрылось во мраке межкапсульного пространства.

— Почему мы с самого начала так не сделали? — покачал головой Владимир.

— Требование Кирилла, — пояснил Морозов, спустившись в капсулу, — Он хотел, чтобы вы «замазались».

Рядом с чёрной кляксой колдуна в воздухе возник тощий кролик с большой головой. Одет он был в короткие брючки и красный свитер с засученными рукавами и толстым воротником под самое горло, на носу сидели круглые очки. Его голос и жесты выдавали педанта.

Происходившее рядом всё сильнее диссонировало с душевным состоянием Стеши, по этой причине связь девушки с реальностью истончалась, голова закружилась и вернулась тошнота.

— Положение сложное, ребята, — загнусавил кролик, — вы не можете просто выйти и направиться к нам, полиция в таком случае с лёгкостью отследит ваш путь.

— Я запустила подборку нового камуфляжа для всех троих, но на это нужно время, — проскрежетал колдун, змея на кончике его мантии крутила головой по сторонам.

— А с чем это связано? — спросил Демид.

— Сейчас не время для лекции о подборе камуфляжа.

— Ну хотя бы в двух словах. Всё равно все пока думают, — не унимался Демид.

— Потом, Демид, потом, — ответил кролик.

— Ладно. Сколько времени потребуется на создание цифрового камуфляжа?

— Около восьми часов, — сообщил колдун, — это на подбор подходящей маски и её внедрение в систему безопасности станции.

— Всё это время, — проговорил Владимир, — нам надо будет где-то прятаться, правильно ли я понимаю?

— Да, — кивнул колдун.

— Есть другая опция, — предложил Демид. — Проблемы у нас начнутся, как только Кричевская вызовет полицию. Можно не допустить этого.

— Мы так не работаем, — с педантичной убеждённостью взмахнул лапой кролик и покачал своей ушастой головой.

— Методы есть разные, не только те, о которых ты подумал, — возразил Демид.

— Какие? — вскинулся Владимир, — будешь душить её каждый раз, как она станет приходить в себя?

— Тише, тише, — ничуть не смутившись, отреагировал Демид, — не шуми так, а то разбудишь спящую царевну раньше времени.

Кролик повернулся к колдуну и заметил:

— Тоня, а ведь Демид прав. У нас есть внутрисетевые коды доступа Кричевской. Может, мы сможем как-то настроить её личный кабинет, чтобы блокировать запросы о помощи?

— Надо попробовать. Но остаётся ещё один момент. Как только Кричевская поймёт, что через сеть она никого не дозовётся, она пойдёт пешком. И своими ножками дотопает до полиции.

— Это я беру на себя, — сказал Демид, — я свяжу её и прослежу, чтобы она не освободилась, пока наши маски не будут готовы. Жаль, конечно, что полностью скрыть наше появление в её квартире не получится. Слишком много следов, так что нас объявят в розыск и наши рейтинги ухнут вниз до самой земной поверхности.

— Ну, — развёл руками колдун, — это уж вы сами постарались.

Демид озвучил то, о чём Стеша боялась и думать. Её объявят в розыск. Её рейтинг станет красным. Её жизни конец. Её планы и стремления, её знакомые и друзья, коллеги и заказчики, её цели теперь ничего не значили, как и коды, забранные с сетевика Кричевской. Просроченная информация, потерявшая актуальность — вот чем за мгновение обернулись жизнь и мечты Степаниды Голуб.

Сил бороться с убийственным знанием не осталось, в сознании девушки зашумел белый шум всепоглощающего ступора. Окружающий мир куда-то пропал, события, что фиксировались органами зрения, слуха, обоняния и осязания чиркали по сознанию и терялись в этом шуме, не оставляя следа, не рождая мыслей и чувств. Не было ни злости, ни обиды, ни отчаяния, ни надежды. Наверное, смерть приходила к человеку так же и таким же образом заслоняла от него жизнь.

Стеша смутно помнила, как Владимир вывел её из капсулы. Они спустились на уровень ниже и принялись ждать на фудкорте сообщений от Демида и Антонины. Кажется, Владимир пытался о чём-то поговорить с девушкой, но не особопреуспел в этом. Кажется, он её чем-то кормил и водил до уборной. Наверное, оставь он её на месте, Стеша сидела бы без движения сутки, вторые, третьи, пока от голода не завалилась бы на бок, и система автоспасения не начала бы подавать сигналы бедствия в связи с истощением организма. Но Владимир крутился рядом, должно быть, из страха за собственную безопасность, и девушка ненавидела его за это. Он не понимал, она теперь никуда не побежит и никому ничего не расскажет, потому что вернуть её рейтинг в рыжую зону уже ничто не сможет. Человек из другой жизни, привыкший, словно крыса, ползать по тайным ходам, под ногами нормальных людей, он понятия не имел о настоящей, нормальной жизни. И понятия не имел, что для Стеши означала утрата такой жизни.

Глава 7. Без тормозов

Как-то вдруг в болоте почти застывших секунд возник Демид. Стеша подняла на него взгляд, когда он разговаривал о чём-то с Владимиром. Она не вслушивалась в разговор мужчин, ей был неинтересен их обмен мнениями. Внутренним взором её душа вперилась в глухую стену, возникшую между девушкой и её будущим, и пыталась отыскать в ней малейшую трещину, слабое место, надежду на продолжение движения. Всё было без толку.

Кто-то поднял Стешу с сиденья, взяв за плечо, и повёл с фудкорта в коридор и к лестнице. Должно быть, Владимир, потому что Морозов как будто шёл впереди, его высокая голова крутилась на тонкой шее из стороны в сторону.

— Ты же помнишь, меня теперь зовут Пахом Кержаков, а ты — Аделаида Семёнова, — повторял время от времени Владимир.

Демид неожиданно обернулся:

— А мне моё имя идёт, — он криво улыбался, не шутя, но горько иронизируя над собственной судьбой, — Самсон.

С этими словами он провёл рукой по лысине.

Стеша оставила слова Владимира без внимания. Наверное, именно поэтому он повторял их снова и снова, хотел убедиться, что информация добралась до её сознания.

Оказавшись на пустой лестнице, девушка вытянула руку и тронула Демида за плечо. Морозов обернулся, без единого следа холодной жестокости на лице, и с участием посмотрел на Стешу.

— Что ты хотела, Адиля? — спросил он.

Нельзя верить этой человечности, девушка помнила, как бесчеловечно он мог себя вести.

— Что с ней? Что ты с ней сделал?

— Ты про… да, я понял. Ничего. Оставил в шкафу. Я думаю, она выберется в течение часа, я положил на полу рядом кухонный нож. Это всё?

— Да.

Демид развернулся и затопал по решетчатым ступеням лестницы. Стеша и Владимир спустились за ним.

Когда все трое оказались на нужном уровне и вышли в коридор, их встретили полицейские с ружьями наготове.

— Зараза, — выругался Демид и вскинул руки вверх привычным движением.

Владимир последовал его примеру, Стеша осталась стоять с опущенными конечностями.

Полицейских было трое, у всех тела почти полностью заменены на импланты с кобальтовым покрытием. Розовая кожа их лиц чужеродными пятнами светилась из-под шлемов, напоминая об утраченной природе в пользу корпоративной функциональности.

— Проверка идентичности в связи с планом “Перехват”, — объяснил один из служителей закона, особое внимание уделив так и не поднявшей руки Степаниде, — Можете проходить.

Внезапное появление полиции так сильно шокировало мужчин, что до самого убежища они не проронили ни слова. Что-то изменилось, пока троица спускалась по лестнице до нужного этажа, будто бы на Солнце произошла вспышка, и долетевший до станции поток частиц бомбардировал население, заставлял людей ходить по коридорам быстрым шагом, втянув головы в плечи, и поскорее запираться за разноцветными дверями.

В капсуле убийц на кровати сидели Корней и Антонина, у стены опять лежала Лидия и смотрела в потолок.

— Про нас уже пишут в новостях? — спросил с порога Демид.

— Поверь мне, новостям сейчас не до вас, — ответил Корней и покачал головой.

— Почему? — удивился Морозов, — на этом уровне нас даже полиция проверяла.

Стеша и Владимир, тем временем, тоже зашли в капсулу, Владимир закрыл дверь.

Вместо ответа Мохов указал на голограмму новостного портала, повешенную на стене капсулы напротив кровати.

«Бойня в поместье Лаптевых!» — гласил заголовок статьи, под которым чернело окно видеоплеера с трансляцией.

«С Вами по-прежнему Блю Крит, — вещал репортёр, — и мы продолжаем вести рассказ с места сегодняшней трагедии. Для тех, кто только что присоединился к нам, напоминаю: группа неизвестных проникла в апартаменты Лаптевых комплекса «Люксофф Эстейт» в зелёном секторе станции «Северодвинск-7» и устроила массовую бойню. На момент нападения в апартаментах находились молодые Лаптевы: Борис, наследник хозяина судостроительного кластера Феофана Лаптева, его двоюродные братья Виталий и Ефим, и двоюродная сестра Злата. По последней информации, Борис в критическом состоянии отправлен в реанимацию, остальные Лаптевы погибли. Нападавшим удалось скрыться…»

Стеша не стала слушать до конца.

— Где Кирилл? — спросила девушка.

— Там, — сказал Корней и кивнул головой в сторону задней стены, — но тебе лучше не ходить туда пока, там зрелище не самое приятное.

Пропустив предупреждение мимо ушей, девушка прошла к стенке капсулы, сняла её, и шагнула на загрохотавший под её ногами настил. На втором этаже убежища кто-то быстро и прерывисто дышал, иногда срываясь на всхлипы, и время от времени лупил кулаком в пол. Подойдя к люку наверх, Стеша на минуту остановилась, прислушалась. Всхлипы были, как будто, женскими. Чья-то душа словно отделилась от тела и металась, неприкаянная, по узкому пятачку гофрированного металла, не имея возможности улететь в рай и опасаясь спускаться в ад.

Обернувшись, Стеша разглядела на полу тёмное пятно какой-то жидкости, по капле падавшей с потолка из стыка металлических листов.

По лесенке девушка поднялась наверх, просунув в люк голову и плечи. На втором ярусе она увидела лампу, стоявшую на ящике и горевшую мертвенно-холодным светом. На полу у ящика лежала Майя. Кирилл, опустившись на колени, сжимал руку Каменской и гладил девушку по голове, Савва раскачивался на корточках в дальнем конце яруса, у самого края настила.

Лицо Майи было изуродовано гримасой страдания, по щекам текли слёзы. Она дышала мелкими и быстрыми вдохами и выдохами, будто бы вместе с воздухом старалась выпустить из себя немного боли, слишком огромной, чтобы выйти сразу в одном крике. Взгляд Стеши сам собой пополз по телу девушки от её плеч к пояснице и ногам, и наткнулся на культю на месте левой голени, замотанную в пропитанную кровью тряпку. Тёмная лужа венозной крови расползалась под культёй, псеводгравитация засасывала жидкость вниз, в стык щитов.

— Потерпи, родная, потерпи, — успокаивал Майю Кирилл, — сейчас Савва всё узнает у доктора, и мы сделаем, как надо. И всё будет хорошо. Савва! Долго ещё?!

— Нет! — лаял Каменский.

— Я сделала, как вы просили, — сообщила Стеша бесстрастным голосом, — Будете смотреть воспоминания?

— Да погоди ты, — отмахнулся Кирилл, — Не до тебя сейчас.

— Я что, зря туда ходила?

— Не до тебя сейчас, что непонятного?! Демид пришёл?

— Пришёл. Так что, будете смотреть?

— Потом. Савва, Морозов здесь. Если нужна будет промышленная печать, переговори с ним.

— Конечно, нужна, — встрепенулся Каменский, поднялся на ноги и направился к люку.

Стеша, уступив дорогу, спустилась обратно на первый ярус и села, привалившись спиной к стене напротив выхода. Савва прошёл мимо девушки в капсулу.

Всхлипы страдавшей наверху Майи не отвлекали девушку. Не нарушали её концентрацию и звуки падавших в лужу крови капель, что она смогла различить, посидев некоторое время в уютном полумраке. «Раз рейтинг упал в красную зону, значит…» — начиналась мысль в голове у Стеши, но хвост этой мысли вырос до невообразимой длины, так что девушка всё тянула и тянула его из омута подсознания, никак не могла добраться до конца. Уже Каменский вернулся наверх после разговора с Демидом, уже повторно спустился вниз и повторно вернулся наверх, и опять спустился вниз и крикнул, шагнув в капсулу: «Мы пошли, я не знаю, получится или нет!», и Владимир пришёл и сел рядом со Стешей, спросил: «Как ты?», потом: «Может, пойдём отсюда?», и ушёл обратно в свет и чистоту, тяжело вздохнув, и период падения капель серьёзно увеличился, видимо у Майи заканчивалась кровь, чтобы выливать на настил, и только тогда конец хвоста оказался у девушки в руках: «…значит, всё позволено!»

Теперь, без цели и моральных установок, освещавших путь к ней, в душе Стеши осталось одно желание. Оно покоилось на самом её, души, дне, как масса зловонного ила под толщей озёрной воды. Периодически девушка касалась его, когда оставалась одна и погружалась в размышления особенно глубоко, но всякий раз поднималась обратно на поверхность сознания, к общепринятым мотивам и стремлениям, о которых можно было рассказать знакомым и друзьям, тому же Владимиру.

Возвращаясь из виртуальной реальности в капсулу, тесную и наполненную непроглядным мраком, но всё равно пустую, иногда Стеша не засыпала сразу. Она лежала с открытыми глазами и слушала, как нечто со дна собственной души уговаривало девушку перестать существовать. Хоть на минуту, на коротенький миг сбросить с себя груз осознанности, целеустремлённости и впустить внутрь сладкое небытие, что скрадывает секунды и часы, и окрашивает все дни одинаково пустым цветом. Сейчас желанию не осталось сил сопротивляться, оно виделось единственным спасением от пережитых ужасов.

Девушка никогда не удивлялась, что при тотальном контроле за сетью и действиями пользователей в ней поиск цифровых наркотиков занимал не больше двух минут. Устроить всё быстро получилось и в этот раз, так что, как только шкала загрузки данных заполнилась на сто процентов, девушка запустила свежескаченное приложение и повалилась на бок, закатив глаза.

Поднял её, кажется, всё тот же Владимир. Парень тряс Стешу за плечо и что-то говорил, но слова казались девушке какими-то незнакомыми. Другой язык из другого мира. Она отмахнулась от него, поднялась на ноги и ступила в капсулу. Кровать была свободна, девушка собралась прилечь на неё и вернуться к своему умиранию, но Владимир остановил.

— Ты вся в крови, ты всё испачкаешь, — разобрала Стеша его слова.

Она провела ладонью по своему лицу и посмотрела на пальцы. Красные. Откуда взялась кровь? Владимир вывел на стену какую-то картинку. Стеша подошла ближе, чтобы получше рассмотреть. Девушка с лиловыми волосами до плеч глядела на неё со стены. Правая половина лица и волосы, а также плечо футболки и правая рука до локтя были перемезаны чем-то красным, возможно, кровью или кетчупом. Вот неряха, как же так вышло, интересно? Стеша подняла руку, чтобы дотронуться до плеча девушки и понять, что за грязью та вымазалась. Девушка тоже подняла руку, зачем-то копируя движения Стеши. Стеша опустила руку, девушка тоже опустила.

— Зачем она за мной повторяет? — спросила Стеша у Владимира.

— Крепко тебя накрыло, — почему-то вздохнул парень, не ответив на вопрос. — Пойдём, я отведу тебя в душевую.

— Зачем?

— Поверь, тебе нужно.

— Нет.

Владимир схватил руку Стеши за запястье, намереваясь поднять и поднести к глазам девушки, но чересчур сильно сжал.

— Ай! — вскрикнула девушка, другой рукой отпихнула парня.

Тот попятился, споткнулся и рухнул на спину, в открытый проём убежища. Стеша выскочила из капсулы и бросилась наутёк, оставив за собой открытую дверь.

Она заскочила в ближайший лифт, пассажиры шарахнулись от девушки в углы.

— Мне вниз надо, в красный сектор, — пояснила Стеша, глупо улыбаясь.

Никто не стал возражать, и стеклянные двери сомкнулись перед её лицом.

Этаж красного сектора она выбрала наугад, когда двери разъехались в стороны, вышла и побрела по инерции, не смотря по сторонам. Нужно было возобновить сеанс, прерванный Владимиром. Стеша где-то на что-то села, рядом кто-то храпел и вонял, девушка прикрыла глаза и улыбнулась блаженной улыбкой идиота.

Грёзы пришли простые, животные, из тех, что брали яркостью за счёт примитива, и что можно гонять по кругу, пока последние ресурсы организма не будут сожжены в обмен на дешёвое, в полгроша удовольствие. Из тех, что растаптывают Божью искру и оставляют даже не мясо, но заполненную гнилью шкуру.

Кажется, кто-то куда-то еë сначала вëл, подталкивая кулаком в спину, затем, после еë падения тащил за ногу. Навряд ли это были охотники за имплантами, ради только лишь кистей рук они не стали бы возиться, а впрочем, Стеша не оказала бы сопротивления и им, лишь бы не прервался сеанс.

Наконец, где-то еë оставили лежать на полу, Стеша повернулась на бок и погрузилась в пучину сладкого разложения. Время пропало, затем вернулось, ведомое знакомым ужасом.

Ужас имел черты мужчины возрастом чуть меньше сорока. Из-под белëсых бровей на худом, со впалыми щеками лице глаза стального цвета холодным и жëстким взглядом скребли по девушке. Тусклый свет мерцавшей с переменной яркостью потолочной лампы оставил блик на его лысине, прикрытой тремя-четырьмя волосинками. Стеша была уверена, ей следовало бояться этого лица и души, которая пряталась за маской из кожи и мимических мышц, но не помнила, почему.

Потратив минуту на осознание собственного страха, девушка попыталась отпрянуть от ужаса, но тело, доведëнное до ватного состояния бесконечными ложными импульсами из гниющих грëз, отказалось слушаться. Стеша только перевернулась на спину и заскребла по полу ногами, позабыв нужную для подъëма координацию.

Ужас каким-то образом встряхнул еë и поставил более-менее прямо, железными клещами вцепившись в плечо девушки, и потянул за собой.

Ноги зашагали сами, не спросив у головы разрешения, и вынесли девушку из одного помещения, будто бы тесного и тëмного, в другое, побольше и посветлее. Кто-то возник впереди и заматерился, ужас оттолкнул Стешу в сторону. Руки, в отличие от ног, без головы решили не действовать, и никак не отреагировали на стремительное приближение пола. В результате у девушки заболело левое плечо и левый же висок, вместе с болью в сознание пришла мысль: "Упала. Зачем?" Шаря руками вокруг себя, Стеша попыталась встать, нащупала что-то мягкое, чересчур большое, чтобы быть чем-то кроме человеческой плоти, и чересчур податливое, чтобы хранить в себе жизнь. Девушка брезгливо одëрнула руку, посмотрела на ладонь. Опять в чëм-то красном. Красный стал цветом беды, но Стеша не могла вспомнить, какой именно.

Что-то опять вцепилось ей в плечо, потянуло наверх и поставило на ноги. Своевольные конечности опять сделались главными и понесли хозяйку прочь из комнаты за лысым ужасом, хотя всей душой Стеша понимала — от него надо было бежать.

Они вдвоëм: она и ужас, — оказались в какой-то толпе слепцов. Стеша посчитала прохожих слепцами, потому что они никак не реагировали на ужас и девушку, перемезанную красной бедой. Затем ужас втолкнул еë в какую-то длинную трубку со стеклянными стенками, протиснулся туда сам. Усадил девушку на сиденье и встал перед ней, отрезая пути к бегству. Двери, зашипев, закрылись, Стешу качнуло в одну сторону, потом в другую, ужас схватил еë за руку и потянул. Девушка поднялась и пошла за ним, когда шагнула из вагона на платформу, что-то яростно зашипело, и чëрные резинки дверей сдавили еë меж собой, не позволяя шевелиться и дышать. От дикой боли потемнело в глазах. Затем зазвенело рассыпающееся по перрону стекло, и через секунду двери расползлись в стороны.

Ужас опять потащил еë куда-то, в неизвестный коридор мимо незнакомых людей, в лифт, опять в коридор, опять в лифт, в какой-то узкий проход, по которому идти приходилось на полусогнутых ногах и, наконец, еë усадили в мягкое кресло с синей обивкой. Девушка помнила, такие кресла стояли в салоне орбитальных челноков. Ещë она помнила человека, оказавшегося рядом с ней. То был давний друг детства, Володька. Она много общалась с ним и хорошо помнила его карие чудесно-шоколадные глаза, его высокий лоб, мясистый нос и большие губы.

Глава 8. Манёвр Данте

Володька оказался заботливым — отвёл Стешу в уборную в конце салона, когда девушка, смущаясь, попросила. Приносил воды, помогая справиться с жаждой. Впрочем, другого поведения от него Стеша и не ожидала, она знала парня давно и доверяла больше, чем себе. Шестым чувством некоторое время Стеша ощущала присутствие рядом других людей, числом не больше четырëх. Потом гравитация начала спадать резко, ступенями, пока не исчезла вовсе, и только перетянутые через плечи крест-на-крест ремни остались удерживать девушку в кресле. Люди, существовавшие где-то на грани восприятия, пропали. В салоне девушка и Владимир остались вдвоëм.

Чем дольше Стеша сидела здесь, тем неотвязнее вертелись нехорошие мысли, порождëнные пустотой вокруг. Девушка сообразила, они находились в помещении незаконно, это означало скрытность, это означало цифровой камуфляж, это означало потерю рейтинга. Колючая реальность обожгла кожу.

— Володя, где мы? — спросила Стеша компаньона.

— В салоне челнока.

— Это я понимаю. Я спрашиваю «вообще». И что нас ждёт?

Страх потерявшего весь мир человека заметался в душе девушки и запросился обратно в цифровой дурман. Но что-то блокировало доступ в сеть, и Стеша не могла добраться до сайтов с запрещённым содержимым.

— Мы в челноке в порту. Лидия настраивает управление, чтобы лететь на Большой Камень, в клинику, где нам всем удалят «золотой уничтожитель».

— «Всем»? А где эти «все»?

— В кабине с Лидией. Я остался здесь приглядеть за тобой, ты была, скажем так, в плохом состоянии.

Что он мог знать о плохом состоянии? Стеша вспомнила, вовсе он не был её другом детства, Володькой. Он был Владимиром, человеком, который некоторое время притворялся её другом детства, а потом обманул и разбил жизнь вдребезги.

— Лучше бы ты не напоминал мне про этих «всех», — вздохнула девушка, — мне опять поплохело. Уроды они.

Кажется, отходняк развязал ей язык.

— Зря ты так. Никодим персонально очень сильно помог мне в своë время.

— И как же? Научил убивать?

— Он никого не убил. И я никого не убил. Ты нас не путай с другими.

— Все вы одним миром мазаны.

— Ты не понимаешь ничего.

— Я всë отлично понимаю. Живëте, как крысы, ползаете под полом. Роетесь в мусоре. И врëте, всë время врëте, в каждом слове каждому встречному.

Владимир переменился в лице:

— Тебя я не обманывал.

— Неужели? Я что-то не поняла, Корней Мохов — твой начальник на ферме? Вы с ним урожай летите снимать, рекордный с одного гектара?

— Ты не знаешь, о чëм говоришь.

— Вот именно, Володя, вот именно — не знаю. Я, знаешь ли, не привыкла общаться с лжецами.

Молодые люди замолчали. Стеша принялась в мыслях оплакивать своë потерянное будущее, Владимир некоторое время сопел, потом затих.

Они сидели в первом ряду, перед глазами поднималась стена пассажирского отсека с гермодверью посередине. Над гермодверью чëрнело пятно динамика. Сначала из динамика посыпались треск и шорох, будто зерно просеивали сквозь сито, затем голос Лидии, едва узнанный Стешей, сообщил:

— До отстыковки пять минут, пристегните ремни.

— И не отстëгивали, — заметил Владимир и похлопал по металлической защëлке на груди.

Стеша почувствовала слабый толчок из кресла, вероятно, челнок тронулся в направлении кормы. Девушке захотелось открыть шторки иллюминаторов, но она помнила, во время стыковочных манëвров вставать со своих мест запрещалось, посему не покинула кресла. Куда еë везли? Что собирались делать? Владимир сказал правду о полёте на Большой Камень? Очень трудно было полагаться на патологических обманщиков, выстраивать своë поведение без подсказок Лексигона и «Ноймана». Её, конечно, забрали с Северодвинска-7, хотя могли и оставить, но сделали это, потому что обещали, или исходя из заботы о собственной безопасности? Поймай еë полиция в обдолбанном состоянии, вся конспирация как Мохова и Ad Astra, так и Кирилла с подельниками оказалась бы под угрозой.

— Когда мы с тобой познакомились, — заговорил вдруг Владимир спокойным голосом, — Я, в самом деле, рос в агрокомплексе Морозовых, на станции Белëв-1. Корпорация Морозовых разместила мой родильный контракт и растила меня для работы на своих фермах. Но, ты же помнишь, я увлекался радиотехникой? Штука в том, что я не хотел работать на ферме корпорации, а хотел заниматься связью. Помнишь, как ты не позвонишь, я всë время с радиосправочником сидел или с утилитой какой-нибудь простенькой возился, за которую не надо было кредитов платить? Это плохо отражалось на моих рейтингах: и на квалификации, и на этичности, — но тьюторы терпели, «тащили» меня до экзамена. Там я и выступил, что называется, «на все деньги». Попытался взломать базу оценок и поменять себе квалификацию с агронома на инженера связи.

Сначала Стеша не особо вслушивалась в речь Владимира, но слова, что он выпускал плавать в невесомости, сами собой проникали в сознание девушки и разбавляли горестные мысли о еë собственной судьбе, переключали концентрацию на чужие беды.

— Ты долго не писал после экзамена, — вспомнила она, — долго не выходил на связь.

— Потому что за нанесение ущерба корпоративной собственности, я имею ввиду экзаменационную базу данных, меня на год отправили на Биржу Мощностей. Выпустили оттуда с красным рейтингом и забросили на ферму Морозовых. Работа в агрокомплексе была мне противна, и я просто сидел на безусловном базовом доходе, щëлкал ссылки, которые мне указывали. Ставил фоном какой-нибудь сериал про то, как гомосексуалисты и трансгендеры совершали первое кругосветное путешествие в истории, и лазил по сети. Нашёл людей, которые предложили присматривать за сервером, где лежали нерекомендованные «Нойманом» симы. Я согласился. Через этот сервер позже меня нашла Ad Astra, нашëл Никодим. Они вернули мне смысл и дали возможность заниматься любимым делом — связью.

— Почему ты ничего не рассказал мне?

— Боялся.

— Чего?

— Ты стремилась к своей мечте, в какой-то мере даже была для меня примером. Ты уверенно сторонилась токсичности, а мой настоящий профиль после Биржи носил еë в себе достаточно. Так что я боялся, нет, я был уверен, что ты перестанешь со мной общаться, если узнаешь правду. Испугаешься за свой рейтинг.

— Ты был не прав, — глухо возразила Стеша, скорее, потому что хотела, чтобы он так думал, чем потому что так думала сама.

— И потом, — продолжил Володя, — твой рейтинг, и вправду, мог пострадать, продолжи ты общаться со мной на постоянной основе. Так что первое, что я выпросил у ребят из Ad Astra, — цифровой камуфляж фермера со своим настоящим именем. И позвонил тебе, как только Никодим мне его установил. Но с фермерством я тогда уже завязал, работал только на них.

«Почему он ничего не рассказал мне? — думала Стеша, — неужели не верил, что я пойму? Неужели я могла не понять?» Спрашивать Володю она об этом не стала, боялась ответа.

Челнок уже некоторое время как лëг на курс, и в салоне установилась стабильная псевдогравитация. Стеша расстегнула ремень, встала и нетвёрдой походкой пошла к иллюминатору. Оступилась на неверных ногах, но оказавшийся сзади Володя тут же подхватил девушку, не позволил упасть. Что-то пробежало по коже, когда он прикоснулся к ней, волна тепла, удивившая саму Стешу.

— Спасибо, — кивнула она.

А про себя подумала: «Странно».

В иллюминаторе она увидела голубое блюдце планеты, за синюю кайму которого фальшивыми звëздами проваливались тысячи обитаемых станций, предварительно пересёкшие засыпанный своими седыми близнецами небосвод.

— Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна, — замурлыкал над Стешиным ухом Володя.

— Только я не была там ни разу, — сказала Стеша, — и она мне не снится.

— А что тебе снится?

Страшный грохот сотряс салон, Стеша и Володя повалились на пол и откатились к стене. Какой-то мелкий мусор из-под кресел посыпался на них. Основной свет погас, осталась гореть только аварийная подсветка вдоль прохода. Девушка попыталась встать, поскребла руками и ногами по напольному покрытию и выяснила, что стоять было гораздо удобнее на стене салона, чем на полу. В иллюминаторе голубая Земля вертелась, как попавшая в чëрный водоворот ледышка. Странное чувство тошноты, взявшееся как будто из ниоткуда, подступило к горлу.

— Что произошло? — спросила Стеша спутника, разволновавшись.

— Не знаю, — пожал плечами он, — Похоже, мы вращаемся. Надо связаться с нашими.

Володя, осторожно балансируя, прошагал по стене к двери из отсека, присел около неё и наклонился к маленькому динамику и кнопкам рядом с ним. Пощëлкал переключателями и сказал:

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

В ответ прилетел только треск пустого эфира.

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

Опять безрезультатно.

— Связи с кабиной нет, — сообщил он Стеше, посмотрев на девушку виноватыми глазами.

Стоять прямо было тяжелее, чем обычно, невидимая сила давила на плечи и пыталась согнуть позвоночник. Стеша села на стену и прислонилась спиной к потолку, проговорила:

— Меня мутит.

— Это из-за вращения, наверное.

— Тебя тоже?

— Нет. Но я не закидывался цифровой дурью перед полëтом.

— Какой ты молодец.

Впервые за всю жизнь Стеша ощутила каждой своей клеточкой, что находилась в хлипкой жестяной коробке посреди вечно голодной и смертельно опасной пустоты. Девушке показалось, приложи она ухо к любой доступной поверхности, услышит чавканье плотоядного «ничто».

Володя встал на колени и склонился над сенсорным экраном рядом с дверью, взаимодействовуя с ним колдовскими пассами будто древний волхв, пытавшийся угадать будущее по перьям и сухим листьям. Надменные духи, однако, не желали говорить с юным провидцем, не считали его за равного, и парень ругался:

— Зараза, да что значит «Нужен красный ключ»?! Я вам что, какодемон?! Я понимаю, только борт-проводник имеет этот красный ключ, но что если он голову разбил?

Духи смилостивились к вопрошавшему, и Володя улыбнулся:

— А, вот, перешла в аварийный режим, долго же ты соображала!

Стеша смотрела в салон, задрав голову. Обшивка, ей чудилось, уже дала течь, и чëрная пустота заливалась внутрь помещения, как забортная вода в симе «72 метра», куда она однажды попала. Хищная смерть притаилась наверху, осталось только дождаться еë. Девушке стало страшно, она не хотела погибать так. Она хотела выключить себя из жизни незаметно, чтобы это называлось не самоубийством, а компенсацией психологической травмы, например. Или следствием невроза.

Володя бормотал:

— Так, диагностика, что здесь? Ресурс кислородных установок… баланс энергопотребления… это всë не то… ага, дверь заблокирована, шлюзовые замки повреждены… побрейте меня наголо и назовите меня лысым!

Забавное восклицание даже Стешу отвлекло от созерцания собственного страха.

— Что случилось? — спросила она.

— Салон отстыковался от тягача. Да не просто отстыковался, а по экстренному алгоритму, с подрывом пиропатронов. Как будто тягач…

— Что «тягач»?

Володя кинулся к динамику, снова включил его.

«Пахом, это Никодим, ответь — зашипел прибор над дверью, — Пахом, это Никодим, ответь. Пахом, это Никодим, ответь».

— Никодим! — заорал Володя в динамик радостно, — Никодим, это я, Пахом! Это я, Пахом, что с вами!?

— С нами всë в порядке, все целы. Стабилизировали курс. Что у вас?

— У нас тоже всë в порядке. Мы с Адилей в порядке!

Девушка не обрадовалась, услышав голос Мохова.

— Что у вас там произошло? — спросил Корней, — Почему Вы отстыковались?

— Отстыковались?

— Да. Внезапно пассажирский отсек отделился от тягача. Теперь вас крутит вокруг поперечной оси.

— Мы ничего не делали.

— Панель управления перешла в аварийный режим?

— Да.

— Просмотри журнал событий. Там должны остаться следы. Нужно понять, с чем мы имеем дело, прежде чем что-то предпринимать. Не волнуйся, мы рядом, мы вас видим. Как там Адиля? Волнуется?

— Мы оба волнуемся.

— Передай ей, что мы вас не бросим.

— Она тебя слышит.

— Адиля!

Стеша, непривычная к фальшивым именам, не сразу сообразила, что обращались к ней.

— Адиля! — повторно позвал её Мохов.

На четвереньках она подползла к динамику.

— Да… Никодим, я тут.

— Адиля, не волнуйся, мы вас вытащим. И не в таких передрягах бывали.

— Спасибо, Никодим.

— Ну, давайте, Пахом, проверь журнал, связь пока разрывать не будем.

После разговора с Корнеем Стеше показалось, голодная пустота чуть отпрянула назад, в противоположный конец салона, будто испугалась огонька надежды, что загорелся у девушки в душе.

Володя погрузился в работу с сенсорной панелью управления, опять рисуя пальцами колдовские знаки на разноцветном экране. Выспросив у духов, что хотел, вернулся к динамику.

— Никодим, ты тут?

— Да, Пахом, слушаю тебя.

— Ничего не понятно, в общем. В какой-то момент система просто решила отстыковать наш отсек по аварийному протоколу.

— Это уничтожитель. Не знаю, у вас или у нас, но, я уверен, это его работа.

— Возможно. Что будем делать?

— Зависит от того, в каком состоянии отсек.

— Шлюзовые замки двери в кабину повреждены, сама дверь заблокирована.

— Лидия говорит, что в таком случае мы пристыковаться не сможем. Но мы попробуем выровнять своë вращение под ваше, и вы перейдëте к нам через аварийный выход.

— Как нам это сделать?

— В хвосте салона расположен аварийный выход. Под каждым сиденьем закреплëн сложенный обжимной костюм. Продвигайтесь к хвосту и там наденьте их. Лидия говорит, там есть такая же панель, так что свяжитесь с нами, как только там окажетесь. Понял?

— Понял.

— Повтори.

— Подняться к аварийному выходу в хвосте салона, надеть там обжимные костюмы и связаться с вами.

— Хорошо. Будем ждать вашего сигнала. Наша частота…

— Осталась в памяти системы, — закончил за Корнея фразу Володя, — я же у вас, всë-таки, эксперт по связи.

— Ну прости, забыл. Всë, конец связи.

Стеша, услышав предложение Корнея о переходе из пассажирского отсека в челнок через открытый космос, едва не задрожала от страха. Она заранее с абсолютной ясностью осознала, что не сможет этого сделать. Но признаваться в свежеобретëнном знании почему-то казалось ей стыдным, и не было времени даже подумать, почему она стыдилась человека, некоторое время назад разбившего ей жизнь. Поэтому девушка с самым внимательным видом слушала, как Володя рассказывал ей план спасения. И про то, что добраться до хвоста салона будет совсем несложно, по мере приближения к центру салона псевдогравитация будет ослабевать, а после его прохождения и вовсе сама вытолкнет их к противоположному торцу. И про то, что обжимные костюмы спасут от декомпрессии, а простенький блок с реагентами сможет перерабатывать выдыхаемый углекислый газ в кислород в течение целых двадцати минут. И про то, что перепрыгнуть от отсека к тягачу сквозь бесконечную хищную пустоту являлось совсем простым делом.

В голову Стеши вдруг пришла мысль, что всë это было затеяно с целью избавиться от неë. В самом деле, оторванный от тягача пассажирский отсек на случайно сложившейся околоземной орбите представлялся идеальной могилой, которую ой как не скоро найдут, если вообще обнаружат. Девушка считала подобные мысли опасными, но сейчас не отшатнулась от них, возможно, из-за давления пустой тьмы внутри и снаружи отсека, возможно, потому что слишком часто сталкивалась с обманом и предательством за последние двое суток.

— Готова? — спрашивал еë Владимир о чëм-то. — Стеша, готова?

— Да, — кивнула она, пока не понимая, о чëм речь.

— Тогда вперëд. В смысле, вверх.

С этими словами Владимир встал в проход, подпрыгнул и полез к центру салона, хватаясь руками и ставя ноги на спинки сидений и подлокотники.

Стеша последовала его примеру. Первые рядов шесть ей было очень тяжело, дважды она едва не сорвалась вниз и замирала на месте, испуганно прижавшись к торцам кресел. Владимир каждый раз порывался спуститься и помочь, но Стеша останавливала его то ли из гордости, то ли из страха. Тьма обволакивала девушку липким туманом, который аварийная подсветка дорожек была не в состоянии развеять.

Поднявшись на полтора десятка рядов, девушка почувствовала, как центробежная сила уменьшилась и практически не прижимала ступни к опорам.

— Сейчас начинается почти невесомость, — предупредил Владимир, — можешь перестать цепляться за кресла и просто отталкивайся от них.

— Я не улечу?

— Я тебя поймаю. Ты раньше попадала в невесомость?

— Нет.

— Это весело. Если не застревать в ней.

— Что значит «застревать»?

— Зависнуть в воздухе одинаково далеко от всех опор. Смотри за мной и делай как я. Не бойся оттолкнуться слишком сильно, я тебя поймаю.

Задрав голову, девушка увидела, как Владимир убрал ноги с кресельных спинок и, отталкиваясь одними руками, поплыл вдоль прохода. Стеша попыталась повторить действия парня, и у неë как будто получилось поплыть так же, но, всë же, не совсем так. Может, виной всему была еë неопытность, или причина скрывалась в темноте, лишь едва разбавленной светом аварийных дорожек и не позволявшей верно определять положение предметов и рассчитывать расстояние до них.

Чем ближе к центру, тем полнее ощущалось вращение. Девушка крутилась вместе со всем отсеком, кажущаяся неподвижность которого придавала всё набиравшему силу ощущению вращения оттенок мистического проклятья. Воля высших сил, незримая и неумолимая, будто специально не пускала Стешу к спасению из-за прошлых грехов. В глазах девушки темнело, она теряла контроль над координацией, она просто не могла плыть вперёд, невыносимо удушливая тошнота запирала глотку мерзким комом и заполняла мозг липким осознанием собственного бессилия.

Потеряв самообладание, девушка запаниковала, неловко оттолкнулась ногой от пола, метнулась к потолку, с треском впечаталась в его пластмассовые панели и перестала двигаться. Парализованное собственным отчаянием, её тело медленно дрейфовало обратно к покинутому недавно торцу отсека.

Тëмный силуэт Владимира скользил между кресел по направлению к хвосту будто рыба по дну ночной реки. Девушка поняла, всë было кончено. Владимиру и его подельникам было выгодно похоронить Стешу в этом отсеке, не надо будет опасаться, что она расскажет всë полиции после удаления уничтожителя. Парень не был связан заботой о рейтинге, не переживал за свою этичность, поэтому мог спокойно оставить Стешу здесь. Ему просто подберут новый камуфляж, когда старый перестанет устраивать. Девушка не сомневалась, так Владимир и поступит, поэтому даже окликать его не стала. В описаниях, попадавшихся Стеше, смерть предпочитала носить чëрное, судя по всему, полы еë балахоны уже укутали девушку. Осталось только дождаться прикосновения костлявой длани.

— Ты что, застряла? — услышала Стеша вопрос Владимира.

— Ага, — отозвалась она неверным голосом.

— Сейчас я вернусь.

Тëмный человеческий силуэт собрался в комок, затем вытянулся в струну и поплыл в обратном направлении, к центру отсека.

— Такое бывает, я сам однажды оказался в похожей ситуации. Тоже пришлось товарища о помощи просить.

— Ты много летал в невесомости? — голос по-прежнему не слушался девушку.

— Приходилось пару раз. Скажем так, при нашем образе жизни не всегда удаëтся достать билет в первый класс.

Владимир оказался на полу рядом со Стешей, оттолкнулся ногами от него, поплыл к потолку и, минуя девушку, вытянутой рукой потащил еë за собой, предупредив:

— Отталкивайся сильнее.

От потолка они оттолкнулись синхронно и синхронно вернулись в проход между креслами.

— Вот и порядок, — хмыкнул Владимир.

Стеша не видела его лица, но знала, парень улыбался. Ещë она будто впервые почувствовала его запах, выделила его из общей массы вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и запомнила навсегда — вкусный и уютный запах мужчины, в него хотелось закутаться, как в тëплое одеяло, которого у девушки никогда не было.

Дальше Володя опять поплыл впереди, Стеша — следом. Миновав несколько рядов сидений, девушка заметила, что при том же усилии отталкивания проплывает гораздо большие расстояния. Фактически, можно было вообще перестать отталкиваться, движение от центра к торцу всë равно продолжалось.

— Разворачивайся и хватайся за кресла, — долетел до неë окрик Володи.

Через какое-то время она и он спустились по креслам до хвостовой стены салона. Запасной выход находился сбоку. Стеше казалось странным ходить по поверхности, на которую полчаса назад она смотрела, задрав голову, хотя она и знала, псевдогравитация на обитаемых станциях работала по такому же принципу.

Покопавшись в ближайших сиденьях, Володя достал два обжимных костюма, рыжих и мешковато-бесформенных. Надев их, девушка и парень сделались похожими, как матрëшки-близнецы. Стеша смотрела на Вовку во все глаза, будто в молодом человеке было что-то, что она искала давно, но разглядела только здесь, в полумраке пассажирского салона челнока.

Он помог ей забраться в кресло и пристегнуться. Девушка накинула на голову мягкий капюшон с прозрачным забралом и застегнула молнию у горла. С этого момента она перестала слышать происходившее в салоне и просто наблюдала за молодым человеком. Она больше не сомневалась и верила, он её не оставит. Девушка не знала, что такое доверие без контроля «Ноймана», и, пока это странное ощущение грело душу, рассматривала новинку со всех сторон, прислушивалась к ней и принюхивалась. Володя прошëл к небольшому экрану, светившемуся у двери запасного выхода. Вероятно, поговорил с Корнеем на тягаче. Взял болтавшийся рядом с дверью трос и пристегнул к поясу скафандра. Надел капюшон и также застегнул молнию. Махнул Стеше рукой, взялся за рычаг у двери и с явным усилием опустил его вниз.

Володя даже не успел довести движение до конца, как прямоугольная дверь с закруглëнными краями вылетела в чëрный космос, выбитая заклубившимися потоками воздуха. Газ вырывался из отсека в пустоту стремительно и шумно, подобно пару из чайного носика, его вибрации Стеша разобрала даже сквозь скафандр. Вместе с собой он утянул и Володю, парень моментально выпустил рычаг из рук и оказался за пределами отсека на натянутом подобно струне тросе. Мелькнул и тут же исчез где-то за кормой. Увидев это, Стеша схватилась за замок ремня безопасности, но отстëгиваться повременила. Решила, воздух вынесет из отсека и еë тоже, посему дождалась, пока клубы белого пара за дверью в космосе исчезли, и только тогда освободилась от ремня. Выпала из кресла на стену, цепляясь за спинки, подошла к проëму выхода, упëрлась ногами в порог и потянула трос. Тянуть оказалось неожиданно тяжело, девушка едва не вывалилась из отсека вместе с тросом. Вскоре Стеша поняла, что вернуть Володю в салон ей было не по силам, слишком велико оказалось сопротивление центробежной силы.

Паника опять сдавила сознание липкой массой. Чтобы избавиться от неё, надо было что-то делать, не особо выбирая, что именно. Стеша, схватившись за трос, выпрыгнула из отсека. Сквозь перчатки скафандра девушка почувствовала, как переплетавшиеся волокна впились в ладони, всё та же злая воля, с которой девушка соперничала в центре отсека, теперь вознамерилась оторвать её от троса и зашвырнуть в открытый космос к бесконечно седым и безмерно далёким звездам. Огромных усилий девушке стоило удержаться за трос. Будто бы сама собой она съезжала к его концу, на котором, теперь Стеша это видела, болтался Володя. Пространство за ним разделилось на две части, одну заполняли белые траки звёзд на чёрном бархате бесконечности, вторую расчертила голубая лента размазанной планеты. С умеренной периодичностью проплывал обглоданный рыбий скелет с белёсой в солнечных лучах черепушкой и горевшими глазницами — орбитальный тягач с беглецами в кабине.

Володя, заметив приближение девушки, раскинул руки и ноги в стороны и поймал её в свои объятья, будто рыжая морская звезда — добычу. Кажется, он улыбнулся, заставил девушку обхватить себя как можно крепче и, когда тягач зажёг фары, приблизившись на очередном круге, отстегнул трос от пояса.

Стеша перестала бояться, она знала, пока они с Володей обнимали друг друга, бояться было нечего.

Часть 2. Другая сторона души

Глава 1. Метаморфозы

В кабине челнока откровенно не хватало воздуха, духота провоцировала головную боль, сонливость, апатию. Кислородные установки гудели на полную мощность, но аппаратура в принципе предназначалась для обеспечения жизнедеятельности двух человек, а не шестерых. Лидия и Антонина сидели, пристëгнутые к креслам, Стеша, Володя, Корней и Демид плавали за их спинами, стараясь не задевать друг друга лишний раз.

На Стеше были надеты очки виртуализации с сапфировыми стëклами, перед ними девушка размахивала руками и шевелила пальцами, нажимая на кнопки видимой только еë клавиатуры, передвигая, открывая и закрывая окна интерфейса, что отображался на внутренней поверхности сапфировых линз. Еë майка подмышками темнела от пота, время от времени девушка нашаривала плававшее рядом полотенце и вытиралась.

— Как продвигается? — не в первый раз спрашивала Антонина из кресла.

— Отлично, — сдержанно отвечала девушка.

— Ты говорила то же самое полчаса назад. Прогресс есть? Или мне искать новую маску для челнока?

— Маска отличная. Траффик в порту большой просто. Наша заявка в очереди, очередь движется.

— Нам нужно, чтобы она не просто двигалась в очереди. Нам нужно, чтобы еë назначили в эллинг, где работает наш товарищ.

— Я помню. Я слежу за этим.

— И?

— Что «и»?

— Как долго ещë ждать?

— Не от меня зависит.

— Что значит «не от тебя»? Зачем ты вообще тогда здесь?

— Возмутился человек, который вчера целый день пытался прописать нас на верфи.

И раздражительность. Ещë духота провоцировала раздражительность. Стеша с трудом верила, что можно быть апатичной и раздражительной одновременно, однако, сейчас дело обстояло именно так.

Демид вздохнул:

— Никодим, успокой их. Подерутся ведь.

— Я уже успокаивал сегодня. Теперь твоя очередь, — возразил Корней.

— Меня они не послушают. Антонина — потому что я не состою в Ad Astra, Адиля — потому что считает меняманьяком-убийцей.

Слова Демида панической рябью пробежали по душе девушки. «Откуда он узнал мои мысли?» — испугалась Стеша.

— А ты попробуй, — не уступал Корней, — Разреши этот конфликт.

— Боишься оказаться промеж двух дерущихся кошек?

— Нет, просто я занят.

Демид вздохнул:

— Антонина, Стеша уже объясняла, что ваш товарищ на верфи должен оперативно отклонять прочие заявки и держать эллинг открытым, чтобы наш запрос попал к нему. Пока это ему удаëтся, но, если придëт запрос с высоким приоритетом, например, при угрозе жизни и здоровью, он ничего не сможет сделать, протокол безопасности автоматом поместит заявку в свободный эллинг. Пока такого не случилось, и всë идëт по плану.

— А я говорила, давайте я сделаю нам маску с высоким приоритетом, — возразила Антонина, — Она ответила, не надо.

— Я с тобой полностью согласен, Степанида так и сказала: «Не надо». И пояснила, что с высоким приоритетом нас в эллинге могут ждать экстренные службы плюс транспортная полиция. Кроме того, опять-таки, протокол безопасности разместит нашу заявку «автоматом» и далеко не факт, что в нужный нам эллинг. Поэтому остаëтся просто ждать.

— Ждать и догонять — всегда самое трудное, — кивнул Володя.

Лидия подала голос:

— Никодим, ты же не забудешь про нашу часть сделки?

— Куда ж я денусь? — хмыкнул Корней, — как только разместимся в эллинге, мы с Пахомом сразу свяжемся с товарищами, чтобы сделали тебе доступ к нужным базам.

В подобном состоянии люди провели ещë три часа, пока Стеша, довольная собой, не воскликнула:

— Есть размещение! Мастерство логиста не пропьëшь! Лида, я сейчас пришлю тебе коды для диспетчера.

— Отлично, — откликнулась пилот, — держитесь там ближе к полу, я запускаю прогрев двигателей. Пуск через четыре минуты. И просьба не разговаривать, когда я буду общаться с диспетчером.

К мерному гулу систем жизнеобеспечения добавились вибрация и машинный шум под полом, пропитанный желанием двигаться, как рык проснувшейся пантеры. Челнок сбрасывал с себя путы космического небытия и готовился вернуться к людям.

Стеша, перевернувшись в воздухе, оттолкнулась ногами от потолка и устремилась к полу, где опять перевернулась и села, прижавшись спиною к стене. Когда Лидия произнесла бесстрастно: «Пуск», — возникшая, как по взмаху волшебной, палочки псевдогравитация прижала девушку к поверхности.

Со словами: «Будет видно, куда мы летим», — Лидия повесила над приборной панелью голографическую трансляцию с носовых камер челнока.

Вокруг судна с разной скоростью пролетал космический мусор: обломки кораблей и мëртвые аппараты, за некоторыми из них, мигая фонарями, гнался беспилотный уборщик. Сначала челнок держался в мусорном облаке, как рыба в общем косяке, затем его орбита спустилась ближе к Земле, в обитаемый пояс. Тëмные останки отслужившей своë техники сменились судами, мерцавшими разноцветными огнями, и волчками станций, что отражали солнечный свет своими вращавшимися поверхностями.

— На меня вышло Бюро навигации, — комментировала полëт Лидия, — передала им позывные. Переключили на диспетчеров «Большого Камня-2». Расчëтное время прибытия — тридцать семь минут.

Слова Корнея о перенаселëнности околоземной орбиты получили в глазах Стеши визуальное воплощение. Провожая взглядом летевшие мимо аппараты, суда и обитаемые станции, девушка всë меньше и меньше верила, что когда-то кто-то мог называть это заполненное рукотворными звëздами пространство космической пустотой.

— Как же страшно тут летать! Того и гляди врежемся в кого-нибудь, — поделилась девушка своими опасениями с Володей.

— Не врежемся. Сложный комплекс навигационных утилит судна рассчитывает траектории окружающих объектов, — ответил парень, — и прокладывает курс, взаимодействуя с центральными диспетчерскими службами.

— Всë равно страшно, — замотала головой Стеша.

Голубая планета то показывалась в поле зрения носовых камер челнока, то исчезала в зависимости от манëвров Лидии. Наконец, край лазоревого блюдца прочно занял место в левом верхнем углу изображения.

— Подлетаем, — сообщил Володя.

В центре изображения оказалась верфь. Челнок заходил к ней от Солнца, и комплекс был хорошо освещëн. Стеше казалось, это не судно летело к верфи, а сама верфь двигалась к ним, медленно вырастая в размерах. Поперëк белого хребта магистрального канала строения вытянулись серые разноразмерные эллинги: и для длинного промышленного транспорта, и для маленькой частной яхты, — облепленные шарами сосудов с техническими газами и жидкостями. За эллингами белели рëбра призматических стапелей, в двух из них стояли зафиксированные манипуляторами суда. Стеша насчитала по шесть эллингов и доков, большие и длинные чередовались с маленькими и короткими. Ещë одна пара, седьмая, была вынесена отдельно, на противоположный от энергетической установки конец хребта. К ней и направлялся челнок. С другой стороны магистральный канал оканчивался энергетической установкой, удалëнной от комплекса на переплетении серых ферм со стволами технических шахт внутри.

Антонина вела переговоры с докером вчера, из них Стеша знала, их ждали именно в крайнем эллинге, потому что там работали с энергетическими установками кораблей, и использовали протоколы безопасности самого высокого уровня. Золотой уничтожитель не должен был их взломать.

Девушка совершала время от времени орбитальные перелëты и поэтому могла оценить, как плавно и аккуратно Лидия управляла челноком. Ни на миг не позволив вектору псевдогравитации изменить направление, Павлова подвела судно к распахнутым воротам эллинга и подняла в его подсвеченную холодным, будто хирургическим светом утробу. Многочисленные манипуляторы, застывшие над челноком в ожидании его фиксации, словно медицинские инструменты над койкой, усиливали сходство с операционной. Только латали здесь не мягкие и тëплые, из плоти и костей людские тела, но твëрдые корпуса орбитальных судов из сложных сплавов.

Сразу же после фиксации судна в кабину вернулась невесомость, по инерции Стеша оторвалась от пола и полетела к потолку. Девушка едва успела выставить руки и защитить от удара голову.

За дверью в конце шлюзового коридора путников ждал докер Руслан. Его тело, раздутое служебными имплантами, мало походило на человеческое. Стеше почудилось, будто оживший механизм был специально выделен верфью из своей металло-кремниевой структуры для встречи гостей. Руки и ноги докера оканчивались заметными утолщениями, из которых выскакивали пальцы, слишком длинные и тонкие для человека. Кроме того, из-за спины рабочего виднелись две пары манипуляторов: одна просматривалась за плечами, другая между ног, — ими он так же весьма уверенно пользовался, отталкиваясь и хватаясь за поверхности, или нажимая различные рычаги на переборках. Вместо правого глаза на лице мужчины красным светом горел промышленный окуляр.

Стеша задумалась, за какими аватарами их провожатый укрывался в виртуальной реальности, и могла ли она общаться там с ним или с подобными ему. Затем вспомнила репортажи о стачке, за счëт которых поднимала свой этический рейтинг. Руслан, наверняка, был одним из тех самых «пособников внутренних террористов», о поимке которых рапортовали власти. Конечно, топовые медиа и блоггеры сообщали об отлове всех «пособников», конечно, на самом деле им никто не верил.

Могла ли девушка тогда помыслить, что через некоторое время будет общаться с таким вот «ужасным и безответственным пособником»? Впрочем, она сама теперь превратилась в кого-то очень похожего, сперва забравшись в чужую квартиру, потом под чужим идентификатором организовав приëм в доках повреждëнного челнока с фальшивыми позывными.

Следуя за Русланом по скупо освещëнным коридорам верфи, девушка думала, что, в отличие от остальных подпольщиков мотивом еë действий не являлось изменение текущей общественно-экономической формации. Там, на Северодвинске-7 она верила, что могла вернуться к нормальной жизни, когда соглашалась на предложение Мохова действовать сообща. Но общение с подпольщиками меняло девушку, она уже перестала быть прежней Степанидой Голуб. Она вообще теперь жила под именем Адили, с этой личиной и придëтся остаться после удаления золотого уничтожителя. Возможно ли было в таком случае возвращение к прежней жизни?

Лабиринт промышленных коридоров, тем временем, закончился для путников просторной комнатой с двенадцатью нишами для сна: по три в каждой стене слева, справа, сверху и снизу от входных дверей.

— Поживëте пока здесь, в каюте для дежурной смены, — пояснил Руслан. — В соседней каюте есть пищевой принтер, дальше по коридору душ и санузел.

— Терминал связи где? — спросила Антонина.

— Вот, у входа два рыжих торчат, — показал мужчина. — Правый, потемнее — внутренний, левый, посветлее, внешний.

— Спасибо большое, Руслан, — сказал Корней, — ты нас очень выручил.

— Рад помочь товарищам, — улыбнулся тот.

От вида его улыбки Стеше сделалось жутко, как будто не живой человек, но холодный механизм скалил зубы в бессмысленном подражании Божьим творениям.

— Вы собираетесь выходить на кого-то с Большого Камня? — продолжил разговор мужчина.

— Да, — подтвердил Корней.

— Ох, — вздохнул Руслан, — Будьте осторожны. После стачки там почти никого не осталось.

— Мы получили надëжный контакт, — сообщила Антонина.

— Не подсадной? — усомнился Руслан.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась Антонина, — Я проверила его по всем инструкциям. Контакт «чистый».

— А кто, если не секрет?

— Ага, так я тебе и сказала.

— Молодец, не надо. Ладно, оставляю вас тут, мне ещë дневной план сдавать. Я, конечно, старший на участке, но и за мной глаза смотрят.

После того, как все шестеро поблагодарили докера, он выплыл из каюты, утянув себя манипуляторами за спиной.

Помещение, конечно, оказалось не слишком просторным, но гораздо просторнее кабины челнока. Следующую половину дня люди мылись, ели и спали. Убирали дорожную пыль, налипшую на одежду и души в околоземном пространстве.

Стеша задремала в одной из спальных ниш, еë разбудил хлопок в ладоши. В центре каюты завис, медленно оборачивась вокруг совпадавшей с поясницей осью, Корней.

— Товарищи, — обратился к остальным Мохов, — пора поговорить о деле.

Все согласно закивали с большим или меньшим энтузиазмом.

— Сегодня вечером, — сообщил Корней, ухватившись за скобу в стене и прекратив вращение, — предлагаю отправить на Большой Камень разведчика. Как раз через два часа техничка доставит новую смену и заберëт старую. Пускай разведчик найдëт на станции твой контакт, Антонина, и проверит, всë ли в порядке.

— Возражаю, — покачала головой та, — мы просто потеряем время. Я уже всë проверила и считаю, мы можем полететь все вместе.

— Сомневаюсь, что это разумно.

— Ты наблюдал наше общение с Ефимом. Он гарантирует размещение в клинике, как только мы обратимся.

— Я думаю, мы слишком рискуем, отправляясь на Большой Камень все вместе. Учитывая зачистку, что здесь была.

— А я как раз думаю, мы слишком рискуем, оставаясь здесь. В любой момент помещение может понадобиться настоящей смене или, что ещë хуже, запустится новый цикл контроля бережливого производства, и программа сопоставит нагрузку на систему жизнеобеспечения с графиком дежурств. Ты же не хуже меня знаешь, как вскрываются такие вещи.

— Я разговаривал с Русланом, он говорил, контроль проходил позавчера, так что вероятность его повторного старта через такой небольшой промежуток времени мала, хотя и не нулевая. Ну а что касается дежурной смены, можно попросить Степаниду последить за заявками на ремонт. Если появится что-то, требующее срочных работ с энергетической установкой, она нам сообщит.

— Пусть так, но ты забываешь про главный риск — золотой уничтожитель. На челноке программе уже удалось обойти протоколы безопасности, без повреждения энергетической установки, кстати. Она не так проста, она может не только действовать «в лоб» и душить дверьми в вагоне монорельса. Она может ждать, считать шансы и выбирать наиболее эффективный путь с точки зрения своей целевой функции.

— Вот потому что на нас висит такой большой риск, я не хочу добавлять к нему ещë один.

— А ты не хочешь поскорее избавиться от него?

— Я не думаю, что лишние двенадцать часов что-то решат. Однако, мы можем проголосовать по этому вопросу.

— Идëт, нас трое, и поровну голоса не разделятся.

— Нет, нас шестеро. Я считаю, должны голосовать все, потому что рискуем вместе.

— Хорошо, давайте голосовать вшестером. Кто за то, чтобы отправить на Большой Камень только разведчика?

Подняли руки Корней, Демид, Володя и Лидия. Стеша хотела поскорее избавиться от вредоносного кода, поэтому поддержала Антонину.

— Вы в меньшинстве, дорогие товарищи, — констатировал Корней.

— Делайте, как знаете, — вздохнула Антонина.

На разведку решили отправить Володю. Проводить его до посадки на техничку прибыл Руслан. Когда парень, махнув рукой на прощание, выплыл из каюты, Стеша ощутила, как каждая клеточка еë тела вдруг содрогнулась в беззвучном крике: «Останься!» В следующий миг душу накрыло чёрное облако страха, столь плотное и холодное, что, как будто, затруднило дыхание. Девушка не помнила, чтобы когда-то ранее испытывала столь сильные эмоции. Еë душа, хорошо изученная, заполненная заботой о рейтинге и поиском легальных удовольствий, превращалась в нечто иное. Конечная цель изменений пока оставалась тайной.

Глава 2. Хорошее отношение к лошадям

Сознание Стеши раздвоилось. Одна его часть, обращëнная к системе распределения заявок на ремонт, постоянно наблюдала, не появился ли запрос на срочные работы с энергетической установкой. Через терминал внешней связи девушка подключилась к глобальной сети и теперь полупрозрачная таблица с перечнем заявок всегда висела на стене напротив еë спального места.

Другая часть считала время, за которое от Володи не пришло вестей. Девушка не пыталась разобраться, что с ней происходило. Пускай парень сначала вернëтся или хотя бы выйдет на связь, и после она всë обдумает.

Чем больше пустых секунд скапливалось вокруг, тем сильнее волновалась душа. Чтобы отвлечься, Стеша решила поговорить с Лидией. Корней и Антонина куда-то удалились, Демид дремал. Когда он только заснул, лицо Морозова даже показалось Стеше красивым. Но потом гримасы кошмаров начали уродовать его. На мгновение девушку пронзило острое чувство жалости к этому осколку человека, захотелось разбудить его, успокоить, попросить рассказать кошмар и развеять страхи. Стеша одëрнула себя, она считала Демида слишком опасным, чтобы допускать к нему человечность.

Павлова плавала без движения, еë расширенные зрачки показывали о подключении к виртуальной реальности. Импланты пилота позволяли транслировать изображение прямо на сетчатку, а звук — на слуховой нерв, так что она не нуждалась в голограммах для путешествия по сети.

Стеша не знала, какой будет реакция Лидии на еë вопросы, и не могла спросить «Нойман», система выдаст подсказку для личины Адили, но не для самой Стеши. Еë душа, однако, слишком издëргалась бесплодным ожиданием, так что девушка тронула Павлову за плечо, привлекая внимание.

— Да? — спросила пилот, сфокусировав взгляд на собеседнице.

— Извини, что отвлекаю. Тяжело вот так ждать и ничего не делать. Думала, может, мы с тобой поболтаем хотя бы пару минут? Конечно, если ты занята чем-то важным, и не захочешь болтать, я пойму.

— Всë в порядке, я и сама хотела развеяться. А то голова пухнет.

— Ты здорово управляешь судном. Я летала несколько раз на орбитальных рейсах, и чаще всего вектор тяги там сбивался. И людей начинало болтать в ремнях безопасности. А у тебя всë было стабильно.

— Благодарю.

— Ты и в, ну, в обычной жизни — пилот?

— Да, я родилась по контракту с транспортной корпорацией Вахрамеевых. Гоняла технички вроде той, на которой улетел Ермак. То есть, Пахом.

Услышав псевдоним Володи, душа Стеши задрожала, но виду девушка не подала.

— Почему же ты тогда решила сотрудничать с…

— С террористами? Кирилл сам называл себя так. Они дали мне доступ туда, куда в обычных обстоятельствах я бы не попала.

— Куда же?

— В симуляцию полëта на Марс.

— Это для тебя так важно?

— Вот ты любишь свою работу? Официальную, я имею ввиду.

— Да как сказать. Нет, наверное. Я, скорее, принимаю еë, как часть себя. Я родилась такая, какая есть, с таким характером, такой внешностью, такой работой.

— А вот я летать люблю. До сих пор, когда судно отстыковывается от шлюза, у меня по коже мурашки бегают, так хорошо мне становится. Почти как хороший секс, в общем.

— Но ты же и так можешь летать. Ты же орбитальный пилот, верно?

— Верно. Не встреть я Кирилла в своë время, быть может, им бы я и осталась. Летала бы себе потихоньку от станции к станции, получая удовольствие от самого процесса. Со временем оно бы становилось всë более тусклым, я бы всë больше теряла чувствительность, и стала бы получать удовольствие не от самого полëта, а от воспоминаний о нëм. О том, как здорово это было раньше.

— Что же тебе предложил Кирилл?

— Корпорация Дымовых изучает возможность полëта на Марс. Пока в виртуальной среде. Кирилл дал мне «пиратский» доступ к тренировочным и научным симуляциям. Они сделаны для пилотов с учëтом всех наших имплантов, так что я не ощущала разницы между виртуальным полëтом и реальным. И вот что я тебе скажу: если обычный полëт, это почти как хороший секс, то полëт на Марс лучше любого секса.

— А в реальности ты попасть в эту программу не можешь?

— Нет, я же родилась по контракту Вахрамеевых, и на другую корпорацию работать не могу. Кирилл отлично понял, чем меня купить.

— И ты согласилась возить их в обмен на виртуальные полëты?

— Нет. С перемещениями по орбите они отлично справляются и без меня. Проще сделать ложный профиль для покупки билета, чем ложный профиль для пилота, ложный профиль для судна и ложное полëтное задание. У меня же нет зелëного рейтинга, и владеть челноком я не могу. Я могу только арендовать его у корпорации.

— Тогда зачем ты им?

— Я должна была убить Лаптева.

Лидия сказала это просто, как: «Я должна была поменять картридж в пищевом принтере». Стеша внутренне напряглась. Ещë один убийца в еë окружении, вдобавок к Демиду?

— Так они же сами на него напали? На Северодвинске?

— Нет, Лаптева-старшего. До него добраться сложно, поэтому они убили сына. Чтобы отец полетел с ним проститься. И в космосе я должна была столкнуть свой челнок с его яхтой. Задача отнюдь не простая, но я же — отличный пилот.

Лидия невесело усмехнулась.

— А ты сама уцелела бы при этом?

— Нет, скорее всего.

— Так как же тогда ты согласилась?

— Он пригрозил, что отрежет мне доступ к базам. И я подумала, особо терять мне нечего. В смысле, знаешь симы по старым произведениям? «Войну и Мир», например? Там у людей есть родители, братья, сëстры. Мужья, жëны, дети. Друзья. Они переживают друг о друге, кто сильнее, кто слабее. Всë это удерживало людей в жизни, как мне кажется. А что есть у нас? Родильный контракт с корпорацией да нейросеть, которая советует партнëров для секса и друзей исходя из каких-то своих алгоритмов. Когда у кого-то из пары начинаются проблемы, или он просто меняется, нейросеть советует разорвать связь, чтобы избежать токсичности. Мы, знаешь, как лошади. Раньше у людей были лошади, их держали в стойлах, использовали в хозяйстве, кормили овсом и выпускали побегать в загоне. Устраивали случки, если нужно было больше лошадей. Вот и мы так же живëм. Только у нас пищевой принтер с тысячами добавок, текстильный принтер для шмоток, принтер для всяких безделушек и виртуальная реальность. Но по сути — те же овëс и загон. И получается, что мы можем только наполнять время одобренными удовольствиями в дозволенном объëме. Ну вот я и выбрала удовольствие, которым хотела бы заполнить жизнь. А то, что жизнь при этом получится короче, не особо меня печалит. Уж больно удовольствие сладкое.

Стеше нечего было на это возразить, и она, вздохнув, выдала:

— Да уж.

Потом, помолчав, добавила:

— И ты была готова вот так расстаться со всем… что тебя окружает?

— Я тебя уверяю, нас не окружает ничего ценного.

Стеша верила, в логике Лидии таился изъян, но обнаружить его не удавалось.

— В этом плане, — продолжила рассуждать Лидия, — твои мотивы мне так же непонятны, как и тебе — мои. Ты так упираешься ради возвращения обычной жизни, словно там остался какой-то, не знаю, клад.

— Я давно ещë, в детстве, составила себе план, к чему буду стремиться и куда хочу прийти. Наверное, он вырос из фантазий маленькой девочки, но с тех пор я шла только в одном направлении.

— И в каком же?

— Как бы объяснить. Представь себе, ты просыпаешься утром в просторной кровати посреди просторной комнаты. По углам стоят зелëные растения в горшках. Ты встаëшь, проходишь через гостиную в ванную комнату, набираешь полную ванну горячей воды. Лежишь в ней. Пар наполняет помещение, его клубы витают перед тобой, оседают на холодном зеркале тусклой плëнкой. Каждая клеточка твоего тела, живая, не бионическая, раскрывается навстречу ласкающему жару воды, и ты вся: от кончиков волос до пяток, — витаешь в этом блаженстве. Напарившись, ты идëшь на кухню, варишь себе ароматный, душистый кофе из натуральных зерëн, завтракаешь свежими, хрустящими от накопленной влаги овощами, берëшь с собой книжку, настоящую, бумажную, выходишь из квартиры и по просторной аллее с изумрудными полосками газонов с обеих сторон идëшь в парк. Там ты садишься на лавочку в окружении кустов сирени, лиловой и белой, они обволакивают тебя своим свежим, чистым ароматом, и ты читаешь книгу.

Лидия понимающе улыбнулась:

— Квартира на верхушке рыжего сектора. Заманчиво ты еë обрисовала.

— Да, но дело не только в квартире. Это, знаешь, как воплощение каких-то фантазий о жизни, о счастье. И вот к этому утру я и шла несколько лет. И тут, представь, мне говорят: «Стоп». И я думаю, глупо останавливаться на пути, по которому идëшь уже не первый год. Это всë обесценит. Вот и упираюсь.

Собственный рассказ, чудилось Стеше, остался витать по каюте. Его слова, подрагивая, летали в беспорядке и отскакивали от стен. Им было не место здесь, они принадлежали другому миру и попали сюда случайно, и стремились вырваться в привычный континуум, увлекая девушку своей энергией.

— А представь, — сказала Лидия, — что твоя мечта уже исполнилась. Что у тебя есть эта квартира, ты просыпаешься в ней раз за разом, лежишь в ванной, варишь кофе и всë дальше, как ты описывала. Но жить ты так можешь, например, месяц. А потом нужно будет умереть. Готова ли ты на такую сделку?

— Не знаю. Не могу сказать, можно ли насытиться мечтой за месяц?

— Вот моей нельзя.

— Тогда почему ты согласилась?

— Потому что моей мечтой нельзя насытиться ни за месяц, ни за год, ни за десять лет, ни за десять веков. Посади меня в кабину, отправь облететь весь Млечный Путь и спроси по возвращении, что я хочу делать? Я отвечу: "Летать!"

— В таком случае, раз для тебя нет разницы, сколько летать: день или год, не разумнее было бы полетать в этой симуляции денëк-другой и отказаться, когда под угрозой отключения от неë от тебя потребуют умереть?

— И потом вспоминать о Марсе? Да я заснуть не смогу, умру от голода, потому что аппетит пропадёт.

— Получается, Кирилл предложил исполнить твою мечту?

— Да. Разве могла я отказаться?

— Но ты же отказалась?

— Нет.

— Ты же сейчас не с Кириллом, ты с нами.

— Я согласилась лететь с вами, потому что Корней обещал дать мне доступ к симуляции.

— Ты не думаешь, что предала Кирилла?

— Думаю, что он просто использовал меня, как и корпорация Вахрамеевых. Тоже давал овса и побегать в загоне, только его загон был интересней. Разве может лошадь предать хозяина, если еë украдут?

— То есть, Корней тоже использует тебя, как лошадь.

— Нет, он обещал оставить мне доступ, даже если я не присоединюсь к вам. Естественно, такое отношение кажется мне более человечным. Но мне нужно было сбежать со станции, иначе Кирилл или Каменские убили бы меня. Вам тоже нужно было сбежать, поэтому мы бежали вместе.

— Ты же в курсе, что заразилась уничтожителем?

— Да, причëм от вас. С террористами я не проводила столько времени. Им нужно было, чтобы план сработал чëтко, а уничтожитель на моëм импланте мог этому помешать, запустить какой-нибудь суицидальный процесс в челноке.

В каюту поочередно вплыли Корней и Антонина.

— Самсон! — громко обратился к Морозову Мохов, — проснись, пожалуйста.

Демид покрутил головой, загоняя чудовищ из-под век обратно в подсознание.

— Что… в чëм дело?

— Надо обсудить, что делать. Очевидно, Пахом не вернëтся и не выйдет на связь. Очевидно, он попал в беду.

Стешу настолько ужаснули эти слова, что она даже не решилась спросить, почему Корней так посчитал.

— Я в замешательстве, — заговорила Антонина, не дожидаясь, когда Демид окончательно проснëтся, — там действует «Духовный Союз», это мы знали и раньше. Вероятно, после разгрома нашей организации, последовавшей за стачкой, они набрали сил.

— Может, это полиция его сцапала, — пробурчал Демид.

— Мы проверили сводки, у нас есть бэкдор в местное управление. Там о его поимке информации нет. Значит, его схватила неофициальная структура.

— Твой контакт в клинике, — поинтересовался Демид у Антонины, — не мог быть к этому причастен?

— Ты подозреваешь кого-то из нашей организации в предательстве? — высокомерно переспросила Антонина.

— Боже упаси, — всплеснул Морозов руками, — я просто думаю, может, твой контакт, всë-таки, провален, а нам подсунули цифровую эмуляцию?

— Маловероятно, — мотнула головой Антонина, — я проверила его всеми доступными спецсредствами. Он проверку прошëл.

— Это, вообще говоря, странно, — задумчиво пробормотал Корней, — если на станции «Духовный Союз» настолько силëн, что хватает людей прямо в порту, образно говоря, наш контакт не мог этого не знать. Но, разговаривая с нами, он об этом даже не упомянул, более того, позвал нас к себе, то есть, прямо в ловушку.

— Действительно, — согласился Демид.

В каюте повисло тревожное молчание. Стеша переводила взгляд с одного человека на другого, ожидания от них импульса для продолжения разговора. Ничего не дождавшись, она спросила сама:

— Что же мы будем делать?

— Как я понимаю, — отозвался Корней, — у нас есть два варианта. Во-первых, мы можем не соваться больше на Большой Камень и искать способ покинуть верфь. На челноке, на котором прилетели, или на другом каком судне, не знаю. Во-вторых, мы можем попытаться узнать, что сталось с Пахомом, и вытащить его, если это ещë возможно.

«Если это ещë возможно», провалившись в Стешину душу, разодрало еë до кровавого мяса.

— Я за второй вариант, — продолжал Корней, — Пахом — не молоток, который можно просто оставить.

— И не лошадь, — улыбнулась Лидия.

— Что-что? — не понял Мохов.

— Раньше люди передвигались на лошадях, — пояснила Павлова, — если лошадь ломала ногу, еë убивали и двигались дальше без неë. Ещë их меняли на почтовых станциях. Когда одни выбивались из сил, их оставляли и ставили в упряжку свежих.

— Пусть будет так, — кивнул Мохов, — не лошадь.

— Нет, ну мне нравится этот принцип, — сказал Демид, — если он на всех будет распространяться, и вы полезете выручать меня, когда я попаду в беду.

— Полезем, — ободряюще улыбнулась Стеша неожиданно для самой себя, — не сомневайся, полезем.

— В таком случае решение принято, — подвела итог Антонина, — пробуем выяснить, что сталось с Пахомом.

Стеше полегчало. И жить, и работать стоило.

Глава 3. Любительская лига

— Камуфляж на человека, — рассказывала Антонина, передвигая пальцами голографические экраны и нажимая на висевшие в воздухе клавиши, — подбирать долго. Сейчас на Земле и вокруг неë живëт столько людей, что у каждого из нас есть двойники. Они более-менее похожи на нас внешне, и даже занимаются примерно тем же самым. Во всяком случае, в легальной сфере. Сначала специальными программами мы получаем доступ в государственную базу данных, ищем там подходящего двойника, затем другими особыми приложениями заставляем окружающие нас системы принимать нас за наших двойников.

— То есть, — уточнила Лидия, — если я, допустим, угоню челнок, будучи в таком камуфляже, искать будут не меня, а бедолагу-двойника?

— Какое-то время да, ему или ей придëтся пострадать. Но, чаще всего, конфликт данных обнаруживается уже на ранних стадиях следствия, причëм автоматически, так что с человека снимается обвинение независимо от желания или нежелания конкретного следователя закрывать дело. Бывают, конечно, очень редкие исключения, но, знаешь, лес рубят — щепки летят.

— Как-то мне не очень хорошо от этих мыслей, — поëжилась Стеша, — вдруг я что-то такое натворю, и настоящая Адиля серьëзно пострадает?

— Ты встала на такой путь, — без всякой жалости сказала Антонина, — где остаться чистенькой не получится. Зацепишь невиновного. Покараешь непричастного. Остаëтся терпеть ради цели, к которой идëшь.

Стеша подумала, такой подход для неë не очень годился. У Антонины, Корнея или Володи была большая цель — преобразование общества на более гуманных началах. Во всяком случае, они это так видели, и подобная большая красивая цель в их глазах заслоняла мелкие уродства каждодневной подпольной борьбы. А что было у Стеши? Квартира на верхушке рыжего сектора? Ради этого она рисковала подвести незнакомого человека под Биржу Мощностей? Нет, девушка знала, некоторые люди только так и продвигались по жизни, но от осознания, что она сделалась одной из них, по душе расползлось чувство гадливости.

— Вернëмся к нашей теме, — говорила Антонина, — по сравнению с человеческим камуфляжем, маскировку для судна сделать гораздо легче, просто потому что за судами такого контроля нет.

— Конечно, — заметила Лидия, — преступления совершают люди, а не суда.

— Совершенно верно, — согласилась Антонина, — фактически подбор маскировки для судна — дело получаса. Вуаля.

Артистически взмахнув рукой, она торжествующе улыбнулась и кивнула Стеше:

— Ваш выход, маэстро. Просим.

Стеше не очень нравилась эта затея — выдать разбитый тягач от пассажирского челнока за резервный борт для рейсовых линий. Корней и Антонина верили в успех, потому что с камер наблюдения на пирсах обитаемых станций повреждения судна не должны были просматриваться, а подниматься к ним в кабину навряд ли кто-то будет.

Стеша разместила заявку на стыковку от корпорации Вахрамеевых, номинальных владельцев судна по новой легенде, на диспетчерском портале. Ждать одобрения пришлось совсем недолго, и ещë через полчаса она, Демид и Лидия вылетели на тягаче из эллинга и направились к станции.

Стеша сидела в кресле второго пилота, Демид стоял рядом, качаясь из стороны в сторону от манëвров судна, и напутствовал девушку:

— Главное — не допускай паники, паника означает погибель. Я всегда буду рядом, ко мне будет приходить трансляция с твоего сетевого импланта. Так что я буду видеть и слышать то же, что и ты. Всегда успею подстраховать и подсказать, если не потеряешь наушник. Если что, прибегу лично, бегаю я быстро.

Стеша верила, прибежит. Он ведь нашëл еë в красных секторах Северодвинска.

— Я бы с удовольствием пошëл вместо тебя, но Пахома раскрыли, скорее всего, опознав в лицо. Моя физиономия в их базах тоже, наверняка, есть, а вот ты в нашем деле новичок, для тебя на станции угроз нет. Ну, не считая уничтожителя, конечно. Так что избегай лифтов, пищевых принтеров и на монорельсах катайся с осторожностью. Унициклы не бери, могут впечатать тебя в стену.

— Везде пешком, то есть?

— Желательно.

Стеша вспомнила, как далеко находилась капсула Ефима, контакта Антонины, от космопорта, и простонала:

— Бедные мои ножки.

— Много ходить полезно, — попыталась мотивировать еë Лидия.

— Да уж, вернусь к вам здоровая до жути, — усмехнулась Стеша.

Пока летели, она старалась не пускать в сознание одну мысль, назойливо скрежетавшую своими коготочками на пороге сознания. Просто потому что могла себе позволить. Когда судно пристыковалось, Стеша, сбросив ремни, прошла из кабины к карминовой гермодвери шлюза. Гермодверь отъехала в сторону, девушка ступила в шлюзовой коридор с алыми стенами, дверь с шипением закрылась за еë спиной.

Больше от мысли защищаться было нельзя.

Она осталась одна. До сих пор другие люди проявляли активность, уводя Стешу за собой, теперь действовать предстояло ей. В одиночку в совершенно новых для себя обстоятельствах.

Связанный с сетевиком наушник зашипел:

— Степанида, это Лидия. Ты сейчас выйдешь на пирс для пилотов. Я подскажу тебе, куда идти, чтобы выбраться в привычный тебе космопорт.

— Спасибо, — поблагодарила девушка.

Не совсем одна.

В служебных коридорах было пусто, в основном Стешу сопровождал только звук еë собственных шагов. Перед дверью в зал ожидания космопорта на секунду девушка в нерешительности замерла, потом толкнула ручку.

Люди заполняли просторное помещение, они занимали сиденья и лавки, стулья и столики в закусочных, выстраивались в очереди к пищевым и универсальным принтерам. У кого-то на глазах сапфировым огнëм светились визоры, но большинство для работы в сети вешали перед собой голографические экраны небольших размеров и разных цветов. Комбинация с серо-зелëным цветом стен делала помещение похожим на клумбу с распустившимися цветами из сима про сельскую жизнь. Людской гомон вибрировал в воздухе от пола до потолка, но разговаривали люди не друг с другом, а, преимущественно, с собеседниками в сетевых чатах и мессенджерам. Каждый был погружëн в свой личный мирок, настроенный по персональным рекомендациям и в соответствии с возможностями бюджета.

Тем не менее, на миг Стеше показалось, будто все люди в зале, все роботы и камеры наблюдения метнули в еë сторону взгляды, отметили про себя, что человеку в давно не стираной одежде нечего было делать в комнатах для пилотов, и вернулись к текущим делам. Еë опознали и подготовили засаду.

— Всë в порядке? — спросил Демид.

— Да, — соврала Стеша, — давно не видела столько людей.

Девушка прошла к свободному креслу и села. Встроенный голопроектор в правой кисти щëлкнул и по задрожавшему воздуху нарисовал маршрут до нужной капсулы. «Хорошо хоть, это в рыжем секторе», — подумала Стеша. Она уже просматривала маршрут, пока летела, но хотела освежить в памяти.

На выходе из космопорта никто девушку не караулил, что успокаивало. Стеша всë шла, а нападения никак не случалось, и постепенно тревога оставила еë. «Не такое уж это и сложное дело — подпольная работа, — думала девушка, шагая по коридорам и лестницам, — я вот иду и ничем не отличаюсь от людей вокруг. Даже от себя прошлой ничем не отличаюсь и, встреть меня сейчас Нина, она не заметила бы никаких перемен. Разве что от майки запах не очень хороший, надо будет постирать при случае».

Пару раз девушка садилась отдохнуть на фудкорте и читала местную рекламу на потолках, запрокинув голову. Реклама мало отличалась от аналогичной на Северодвинске-7, обеими станциями владела одна корпорация.

Вот и нужный коридор, и череда разноцветных дверей убегает вперëд. Хорошо бы пробежаться по ним, как по клавишам ксилофона. У каждого цвета, наверное, свой звук. У фиолетового самый высокий, у синего ниже, затем голубой, зелëный, жëлтый, оранжевый и, наконец, самый низкий у красного. Но сейчас пробежаться по ним не получится, а вот была бы на станции невесомость, можно было бы летать от одной стены к другой и играть на обеих клавиатурах одновременно.

— Стой!

От окрика Демида праздные рассуждения Стеши разлетелись, будто стая испуганных голубей. Девушка резко остановилась, слегка качнувшись вперëд по инерции.

— Они сидят прямо напротив двери! — возмущался Демид, — Любители!

— Кто?

— Ты не заметила их? Значит, ты тоже — любитель. Зазевалась и убита. Не стой столбом, подойди к ближайшей двери, посмотри на номер.

Стеша послушалась.

— Теперь притворись, будто ты только что поняла, что перепутала номера.

Девушка запустила руку в волосы, выдохнула:

– Ë-моë, не тот номер.

— Теперь разворачивайся и иди обратно к фудкорту, который только что прошла, — руководил Демид, — Повезло, что капсула в центральном коридоре. Тебе надо будет сесть так, чтобы видеть этих двоих.

— Да о ком ты говоришь?

— Прямо напротив капсулы Ефима на полу сидят два мужика. Один потоньше, другой потолще.

— Блин, я, и правда, не заметила.

Заняв подходящее кресло, Стеша спросила:

— Почему ты решил, что они из, ну, ты понял, откуда?

— А ты их видела?

— Мельком.

— У них импланты вроде моих, это сервисные работники. Такие почти всегда живут в красном секторе, наш труд считается низкоквалифицированным и плохо оплачивается.

— Может, они здесь по работе?

— Рабочее время у нас строго учитывается, так что просто так сидеть они не могут. И получается слишком много совпадений.

— То есть, это может быть совпадением, всë-таки?

— Может. Но лучше перестраховаться. Пока жди, можешь перекусить.

— Я же не могу.

— Точно. Тогда просто посиди, попробуй не проголодаться.

Первые два часа задача казалось простой, потом Стеша всë больше скучала и хотела есть. Раздражение росло, и девушка собралась объявить Демиду, что иногда люди из красного сектора — это просто люди из красного сектора, и тысячи причин позволяют им находится на этом уровне помимо злоумышлений против партии Ad Astra. В этот момент мимо Стеши в сторону капсулы Ефима прошли мужчина и женщина, Демид обратил на них внимание девушки:

— Тоже из красного сектора. Смена, по-видимому. Твоя задача — дождаться, когда первая пара оставит свой пост, и проследовать за ними. Пока сиди на месте, встанешь, если встанут они и пойдут в противоположную от тебя сторону.

Картина обычной станции, что нарисовала себе девушка, растаяла. Под внешним спокойствием копошилась тайная жизнь, еë можно было отследить, если уметь читать знаки. Стеша не умела, поэтому не так давно провалилась в эту тайную жизнь и теперь не могла выбраться.

Пара наблюдателей сменилась, двое мужчин, караулившие у капсулы до прихода Стеши, поднялись и направились к фудкорту, где ждала девушка.

— Не смотри на них, — предупредил Демид.

Как в древнем мифе. Если посмотришь в глаза чудовищу, оно похитит твои.

Стеша уставилась в пол у своих ног, для пущего спокойствия повесила перед лицом голографическую картинку какого-то медиа сайта.

— Молодец, — похвалил Морозов, — выбирай ресурсы с картинками поярче, ролики с движением в кадре. И каждый раз разные. Тогда на твоë лицо никто не посмотрит.

Мужчины прошли мимо и заняли очередь к ближайшему принтеру. Один шпион, среднего роста и средней же комплекции, делился с другим какой-то похабной историей. Другой, чуть ниже и гораздо полнее, заливисто хохотал и довольно щурился.

— Просто любители, — сокрушался Демид. — Как Пахом умудрился им попасться?

— Может, тогда смена была посильнее, — тихо сказала Стеша.

— Может, — согласился Демид.

Стеша фиксировала боковым зрением, как мужчины с подносами распечатанной еды заняли столик за еë спиной. Тогда девушка встала, подошла к принтеру, взяла стакан газировки и вернулась за свой столик, но выбрала другой стул, чтобы шпионы остались в уголке еë левого глаза.

— А ты быстро учишься, — сказал Демид.

— Ага.

Страх быть раскрытой ушëл, остались любопытство и тревога за Володю.

Пока шпионы ели, откусывая пищу большими кусками, жуя с открытыми ртами и продолжая беседу, Стеша сидела, уткнувшись в нарисованный голопроектором текст и не притрагиваясь к стакану. Наконец, мужчины поднялись и пошли в противоположную от коридора с капсулой Ефима сторону.

— К лифту идут, зараза. Сейчас мы их потеряем, — разочарованно затрещал Морозов в наушнике.

— Что же делать?

— Ничего, боюсь, уже не сделаешь.

Лифты останавливались в коридоре совсем рядом с фудкортом. Мужчины заняли места у противоположных стен, очевидно, ожидая лифтов в разные направления. Надо было рисковать. Стеша встала из-за столика и пошла к ним, до конца не представляя, что собиралась делать. Пока шла, шпион среднего роста уехал, перед полным только открылись двери, и он, сопя, заходил в подсвеченную голубым кабину. Девушка ускорила шаг, на ходу вытащив наушник и спрятав его в кармане штанов, и успела проскочить в лифт между заскрипевшими друг навстречу другу дверьми. Здесь она тут же развернулась к шпиону спиной. «Он не сможет обойти меня на своëм этаже и спросит, выхожу ли я. Я соглашусь и спокойно выйду вместе с ним, — осознала она смысл своих манëвров уже после их завершения, — Интересно, куда он смотрит сейчас: на мою шею, примериваясь для удара, или на задницу, облизываясь?»

Глава 4. Это нужно каждому

Стоя в лифте, Стеша даже не вспомнила, что ни разу в жизни не была в красных секторах, и что очень боялась туда попасть. Охотничий азарт захватил сознание девушки.

В красном секторе лифт со Стешей и шпионом за еë спиной проехал три этажа, на подходе к четвёртому плавно затормозил. Из-за спины слуха девушки достигла озвученная высоким, но хриплым голосом просьба:

— Разрешите выйти.

— Я тоже выхожу, — ответила Стеша, не оборачиваясь, и удивилась собственному спокойствию.

Когда двери разъехались в стороны, она, памятуя о золотом уничтожителе, быстро шагнула из кабины. Двери заскрипели опять, но они не должны были скрипеть, за спиной девушки оставался человек. Стеша молниеносно развернулась и увидела, как между ними застряла рука шпиона.

— Твою мать! — завопил толстяк.

Ничего не понимая, он посмотрел на девушку мелкими серыми глазками.

Кабина лифта тронулась вверх, мужчина внутри даже не закричал, но жалобно заскулил, предчувствуя боль и пытаясь высвободить руку из тисков безразличного механизма. Расширившимися от ужаса глазами девушка смотрела на уползавшую к потолку кисть и вдруг, нераздумывая, сорвалась с места к лестнице. Перескакивая ступеньки, взлетела на два этажа выше, вернулась к лифту, хватая ртом воздух, и зажала кнопку вызова.

Через три секунды серые двери разъехались перед ней в стороны и явили взору сидевшего на полу шпиона. Правой рукой он сжимал обрубок левой, всхлипывал, скулил и дрожал мелкой дрожью. Концы разорванных трубок, свисавшие из культи, тряслись в такт вибрациям большого жирного тела, разбрызгивая по полу голубые капли технического раствора. Мужчина не заметил, что лифт остановился и Стеша шагнула в кабину, всë его внимание поглощала культя. Девушка склонилась над ним и предложила как можно более просто:

— Давайте я Вам помогу.

Тот взглянул на неë, по-прежнему ничего не понимая, и кивнул, купившись не столько на смысл сказанных Стешей слов, сколько на внимание, с которым на него смотрели вишнёвые глаза девушки. «Мирон Садовников, техник хранения пищевых аддитивов. Корпорация «Быстроедов», — сообщил ей Лексигон.

Стеша подхватила мужчину подмышку и слегка потянула вверх, он послушно поднялся. Вместе они вышли из кабины, двери лифта с нечеловеческим равнодушием закрылись.

— Надо в медпункт, — объявила девушка, осматривая культю.

— Ага, — кивнул мужчина.

Стеша, наконец, обвела взглядом окружавшее еë пространство. На этих этажах красный сектор представлял собой сплошной барак, стены которого терялись за рядами двухъярусных коек. Где-то эти ряды раздавались вширь, обступая островки банно-хозяйственных комплексов, медпунктов или общепита со столиками. Белые стены ближайшей клиники светились вдалеке слева, поднимаясь из-за коек до самого потолка. К ним и направилась Стеша, потянув мужчину за собой. Мужчины и женщины с имплантами и без заполняли этаж, различные своими наборами модификаций, одинаковые в желании сбежать из убогой обстановки в цветистый миры сетевых грëз. Царственные особы, полководцы, гладиаторы, рыцари и витязи, пираты и искатели приключений, роковые красавицы и искусные соблазнители, одинокие странники и странницы, мифические героини и былинные богатыри лежали на узких койках, вытянув руки и ноги, бегая глазами по голографическим экранам. Если хватало базового дохода и не хватало работы, оставалось только потреблять контент.

— Сволочь, совсем охренел, — пробормотал ведомый Стешей толстяк, морщась.

— Кто? — уточнила девушка.

— Лифт этот конченный, мать его в душу.

Мужчина продолжил довольно грязно, но скучно ругаться весь путь до медпункта. Там прозрачные двери разошлись в стороны, впустив людей в когда-то чистый, а теперь раскрашенный подтëками и пятнами приëмный покой. Робот-уборщик жужжал справа от входа. Передвижной проектор проскрипел по потолочному рельсу, завис перед вошедшей парой и словно выткал из пропитанного запахом медикаментов воздуха голограмму высокого стройного мужчины в белом халате.

— Рады приветствовать вас в клинике «Эко-Небо». Чем можем помочь?

— Вот чем, не видишь что ли, болван безмозглый? — пожаловался мужчина и вытянул культю.

Тут же с потолка к ней спустился гибкий щуп со светящимся глазом на конце. После завершения осмотра голограмма сообщила:

— Мирон Садовников, у Вас установлено повреждение импланта класса «два». В страховую компанию направлен запрос о замене импланта, ориентировочное время рассмотрения — пять рабочих дней. Ответ будет выслан на Ваш адрес. Пока прошу пройти в четвëртый кабинет для оказания экстренной помощи.

Мирон вопросительно посмотрел на Стешу.

— Я подожду, — кивнула девушка.

— Спасибо, красавица.

Проектор заскрежетал по рельсам, увлекая за собой шагавшую голограмму, увлекавшую за собой растерянного шпиона.

Стеша опустилась на стул, достала из кармана наушник и вложила в ухо.

— Ну и что ты собираешься делать? — тон, которым Демид задал вопрос, содержал в себе весь накопленный за человеческую историю скепсис.

— Это вы мне скажите, — парировала Стеша, — вы у нас специалисты по таким делам.

— Ах вот как. Тогда возвращайся. Его идентификатор у нас есть, остальное получим из Лексигона.

— Я обещала подождать.

— Ты же понимаешь, о ком сейчас идëт речь?

— Понимаю.

— Узнай он, кто ты, никакой пощады тебе не будет.

— Я обещала.

— Наушник, хотя бы, не убирай больше.

— Не буду.

Демид вздохнул и, отключаясь, пробормотал, как почудилось Стеше: «Любители».

Мирон вышел из кабинета минут через пятнадцать. Сильно шатаясь, он добрëл до Стеши и плюхнулся в кресло рядом.

— Что с Вами? — заволновалась девушка.

— Дали транк… транк… успокоительное, в общем, — язык мужчины ворочался заметно менее проворно, чем полагалось.

— Вы не очень хорошо выглядите.

— Переборщили с дозой. Сейчас посижу тут немножко, и надо уходить. Пока не выгнали. Спасибо, что проводила.

— Куда Вы пойдëте?

— На свою койку.

— Вы точно сможете добраться?

Мирон вдруг посмотрел на Стешу прояснившимся на миг взглядом:

— Зачем ты со мной… возишься?

Вопрос прозвучал неожиданно, но девушка нашлась, что ответить:

— С «этикой» проблемы. Хочу поднять.

— Понятно.

— Я помогу Вам дойти до койки.

— А потом пришлю письмо с идентификатором, — услышала Стеша голос Морозова, — и Вы отправите заявку на повышение этичности.

— А потом пришлю письмо с идентификатором, — повторила она, — и Вы отправите заявку на повышение этичности.

— Я и так могу это сделать. Лексигон же тебя называет, — заметил Мирон.

— Лучше по ссылке, — возразила Стеша, — так мне будет спокойнее.

— А для себя ли ты стараешься? — засомневался, было, Мирон, — впрочем, мне всë равно. Договорились, пойдëм.

Стеша кивнула, встала и протянула мужчине руку. Кряхтя, он поднялся с кресла, вдвоëм они двинулись к выходу и покинули медпункт.

— Не теряй бдительности, — предупредил Демид, — здесь могут быть его друзья по «Духовному Союзу».

— Да уж, — жаловался Мирон, — бес меня дëрнул сегодня куда-то выходить, с самого утра приметы плохие. Надо было послушаться их и спокойно давить бока, бродя по какому-нибудь симу. Но этот Арно меня выдернул, будь он неладен. Наплëл, как всегда, про спасение Отечества, высшую духовную миссию, накрутил, в общем, лапши, как он любит. Пришлось соглашаться, только чтобы он отстал.

Вдруг Мирон вспомнил, в каких обстоятельствах находился, и пробормотал:

— Не важно, в общем.

Вдвоём они доковыляли до лестницы и спустились обратно на четвёртый этаж, где Мирон, совсем недалеко пройдя от лифта, остановился у койки слева и опустился на неё.

— Ну, вот я и дома.

В изножье стоял сундук для хранения личных вещей, Мирон потянулся к нему было, но, едва не завалившись навзничь, махнул рукой и просто лëг, не сняв обуви.

— Послушай, красавица, — обратился он к Стеше с противным масляным блеском в глазах, — А ты не хочешь ещë больше поднять «этику»?

Договорив, он взглядом указал на свой жирный, надутый под брюками пах. Стеша потратила некоторое время на расшифровку намëка и покачала головой как можно более спокойно:

— Нет, так сильно я в этом не нуждаюсь.

— Да ладно, — грязь продолжила вываливаться изо рта мужчины несмотря на слишком медленный язык, — Ты сделаешь хорошо мне, я — тебе. Мне Арно накидал достаточно много «этики» за сегодняшние дела, хоть какая-та польза от этого чокнутого. Так что я могу тебя очень щедро отблагодарить.

— Нет, не стоит.

— Хорошо подумала?

Девушка кивнула.

— О, письмо от тебя пришло, — удивился Мирон, — Ладно-ладно, я понял. Я сейчас всë сделаю, и можешь идти. Вот, готово. Спасибо, что помогла.

— Пожалуйста.

Имплант нарисовал перед глазами Стеши полупрозрачное сообщение о повышении этической компоненты рейтинга Адили, девушка распрощалась с Мироном и пошла к лифту.

На пути между койками собственные эмоции догнали её. Губы задрожали, кожа покрылась мурашками и как будто слоем грязи, который хотелось содрать вместе с эпителием и даже мясом, оставив только дикую боль и белые, чистые кости.

Дело было не в предложении Мирона, Стеша вспомнила Тимура. Он был инвалидом, сексуальная связь с ним давала отличные бонусы к «этике», как проявление инклюзивности. Без этих бонусов Стешу не допустили бы до экзамена на повышение квалификации, сдав который, девушка смогла устроиться на более выгодную работу и переехать ещë на пять этажей выше, ближе к своей мечте. Она думала, еë целеустремлëнность и рациональность защитят от переживаний, названия которым даже не могла подобрать, но душа не успокоилась. Игнорируя все увещевания психологической нейросети, она тогда затихла на время. А теперь металась в грудной клетке, растревоженная, и шептала: «Очистить, очистить, очистить…», разрушая с таким трудом выстроенный внутренний комфорт.

Систему «Нойман» называли высшим достижением человечества. Она устраняла токсичность, воспитывала понимание и единый, наиболее прогрессивный подход к человеческим взаимоотношениям. Она освобождала от сомнений, уберегала от нравственных ошибок, угрызений совести. Правильным, похвальным считалось то, за что «Нойман» добавлял баллы к этике, за постыдные поступки баллы снимались. Так почему, несмотря на щедрый рост рейтинга по итогам отношений с Тимуром, каждая клеточка Стешиного тела вопила: «Грязь! Грязь! Грязь!»

От увлекательного процесса самокопания Стешу отвлёк Демид. Он позвонил и попросил девушку вернуться на борт судна, обсудить, что удалось вытянуть с сетевика Мирона. Стеша согласилась, попросила только время помыться в красном секторе. Там стояли механические краны, и уничтожителя она не опасалась.

В кабину корабля девушка вернулась заметно уставшей после долгих прогулок. Лидия уступила ей место в кресле пилота, Стеша плюхнулась в него и с наслаждением вытянула гудевшие ноги.

Демид рассказал, что под именем «Арно» Мирон имел в виду Арнольда Красевиченского, заместителя главного врача по финансам местной клиники. Медицинское учреждение входило в консорциум Самогонкиных «Эко-небо», арендовало площади у Лаптевых, хозяев Большого Камня-2. Красевиченский служил кем-то вроде бригадира для простых членов «Духовного Союза»: расставлял людей для слежки, руководил операцией по поимке Володи.

— Ефим работал в этом «Эко-небо»? — удивилась Стеша.

— Представь себе, да. Всë равно что копался у льва в раскрытой пасти. Тоня послала Красевиченсокму фишинговые письма с идентификатора шпиона, его тоже удалось взломать.

— Вот так просто?

— У них слабая защита, они ничего не бояться, потому что их прикрывает полиция.

Красевиченский, как удалось выяснить, докладывал своей начальнице, главному врачу Лиловой, что всех выловленных после недавней стачки бойцов Ad Astra передал в проект «Астрал». Хвастался, что теперь можно сэкономить на аренде биоматериала у Биржи Мощностей. Через его сетевик Антонина пролезла в сеть клиники и обнаружила там некую структуру, арендовавшую у «Эко-небо» половину площадей. Структура существовала почти обособленно как в реальном, так и в виртуальном пространствах, и даже имела отдельный причал в порту. Судя по архивным записям камер наблюдения, Володю доставили туда через вход в красном секторе.

В красном секторе. Подумать только, сегодня Стеша оказалась так близко к Вовке, и ничего не почувствовала. Или почувствовала, но просто не разобралась, не уловила ощущение за потоком другой информации?

— Нам нужно попасть туда, — сказала Стеша, — и вытащить его.

— Нам? — переспросил Демид.

— Я иду с тобой. Это не обсуждается.

Наверное, Демид и Лидия что-то поняли про отношение Стеши к Володе. Наверное, сама девушка поняла это только что, услышав собственные слова.

— И ребятам на верфи ты готова сказать то же самое? — уточнил Морозов.

— Ага.

— Тогда скажи сейчас. Никодим с Тоней как раз думают, как это лучше сделать, им надо учесть, что мы пойдëм вместе.

К удивлению Стеши, Корней воспринял еë заявление спокойно, без сопротивления.

Для разработки операции по проникновению в «Астрал» необходимо было получить хоть какие-то схемы помещений. Сделать это поручили Стеше и Демиду.

Антонина подобрала Стеше профиль дезинсектора. Фирменный комбинезон и бейдж распечатали на станции по найденным в сети схемам, переоделась девушка в банном комплексе. Она вообще не волновалась, тихая радость от предчувствия встречи с Володей успокаивала и внушала уверенность. Любой цифровой психолог предупредил бы об опасности подобной зависимости от другого человека, но девушка не собиралась спрашивать цифрового психолога. Ей пока не нужно было заботиться о своей ментальной стабильности ради хорошего рейтинга, ей теперь позволялось просто чувствовать, как девчонке, впервые плакавшей в подушку из-за симпатичного мальчика. Да и совет цифровой психолог выдал бы не ей, Степаниде Голуб, а Аделаиде, и даже не Аделаиде:

— Ты теперь, — Виктория Костюкова, — предупреждал еë Демид ещë в кабине тягача, до того как отправить за комбинезоном.

Переодевшись в форму, Стеша спустилась на складе дезинсекторов, забрала заранее посланное на печать оборудование и инструменты, в том числе дрон, маленький, чëрный и шестиногий. Вернувшись в банный блок, она запустила аппарат в вентиляционную шахту. Демид сразу перехватил управление и повëл его по запутанным коммуникациям станции в этажи, занимаемые клиникой. Едва попав за периметр учреждения, дрон оставил за собой след, для приборов контроля неотличимый от следа живого насекомого. Внутрь «Астрала» проникнуть возможности не было, и Морозов остановил аппарат у его границ. Не прошло и пяти минут, как глазной имплант нарисовал девушке заявку на дезинсекцию, прилетевшую из клиники.

— Есть контакт, — сообщила она Демиду.

Захватив сумку с инструментами, Стеша отправилась на вызов. Только она перешагнула порог учреждения, как проектор под потолком щëлкнул и нарисовал под собой голограмму слегка полной высокой женщины в белом халате. Бейдж на лацкане голографического халата гласил: «Ольга». Голограмма по пустому коридору проводила Стешу до точки, где местные приборы впервые засекли якобы насекомое. Девушка вытащила из сумки штатный дрон, направил на себя и внятно объявила: «Заявка одиннадцать сорок восемь двадцать семь двадцать семь. Начинаем исследование коммуникаций». Затем запустила аппарат за панель подвесного потолка и пошла следом за сигналом.

Ольга осталась на месте и вскоре растаяла.

Стеша зашла в инженерное помещение, где потоки воздуха собирались вместе со всего медпункта и проходили очистку в запутанных, как крысиный лабиринт, металлических коробах.

Девушка заперла дверь, из сумки достала инструменты и сняла панели фальшпола. Под ними тянулся ворох кабелей, часть из них уходила вниз, в «Астрал». Провода надо было раздвинуть, собрать в пучки и зафиксировать защëлками. Затем следовало перекусить болторезом прутья на защитной решётке. Спокойное вдохновение помогало работать.

Вырезав из решётки неправильной формы круг, Стеша приподняла его, и тут же чëрное шестиногое насекомое под управлением Демида, уже давно стоявшее рядом, проскочило в промежуток между ним и остальной сеткой. Девушка осторожно опустила сетку на место, слегка сдвинув, оставив висеть на проводах.

Как только Стеша, собрав инструменты, вернулась в коридор, висевший под потолком проектор защёлкал линзами и нарисовал Ольгу.

— Уже уходите? — спросила голограмма.

— Ага, — кивнула девушка, — я ничего не нашла.

— Но наши датчики чëтко засекли насекомое!

— А сейчас они что-то фиксируют?

— Хмм… нет.

— Вот и я — «нет». В любом случае, видеоотчëт я отправила вам на почту для подтверждения работы и оставила в конце следа ловушки. Если загадочный гость вернëтся, он в них попадëтся, и мне придëт сигнал.

Дождавшись Стешу, Лидия отстыковала тягач и увела обратно на верфь. Оттуда Демид, управляя оставленным в «Астрале» дроном, нашëл ближайший роутер внутренней сети, закрепил на нëм крохотный передатчик и продолжил плутать по кабель-каналам, пока не попался в ловушку для насекомых и не был уничтожен. Настал черёд Антонины действовать. Она должна была сломать защиту роутера, этот процесс растянулся на долгие часы.

От липкого, душного ожидания у Стеши разболелась голова. Некоторое время она плавала в общей каюте, затем, устав через каждые две минуты кидать взгляд на Антонину, выплыла в круглый коридор. Он оканчивался смотровым окном, из которого было видно внутреннее пространство эллинга. Стеша подплыла к круглому стеклу и посмотрела сквозь него.

Работы в эллинге не проводились, и основной свет не горел. Только четыре прожектора освещали пристыкованный тягач, походивший на скелет доисторического ихтиозавра в океанской глубине. Тихая радость в душе девушки уступила место глухой тревоге. В заполнявшей эллинг темноте, мягкой, ватной, без чëтко очерченных границ и контуров, Стеша слышала клацанье зубов другой тьмы, пытавшейся сожрать девушку в отброшенном от тягача пассажирском отсеке. Тогда на выручку пришëл Володя, теперь предстояло вернуть долг. Но Стеша не находила в себе уверенности, что обстоятельства позволят это сделать. Наверное, причиной мрачного настроения была усталость, девушка последний раз спала перед вылетом с верфи, потом много ходила пешком, потом, в общем, много чего было потом. Но в невесомости она засыпала тяжело, а каббалистическое бормотание Антонины и вовсе переводило задачу в разряд невыполнимых.

Кто-то насвистел простенькую мелодию, Стеша обернулась и увидела направлявшегося к ней Демида. Она боялась этого человека, но терпела ради помощи Володе.

Демид подплыл к окну, посмотрел сквозь него. В его взгляде, почудилось девушке, клубилась родная сестра той самой голодной тьмы.

Очень не хватало подсказок «Ноймана», они помогли бы выстроить правильную стратегию общения с Демидом. Но к программе обращаться смысла не было, и, сама того не осознавая, Стеша встала на древнюю, как само человечество, хорошенько запорошенную прахом прошедших времëн линию поведения. Она решила скрывать о себе всë: чувства, мысли, состояние. Если враг не узнает слабые места, он не нанесëт удар.

— Кстати, я хотел извиниться.

— За что? — удивилась Стеша.

— Косвенно я стал причиной всех твоих передряг. Я… я же сразу узнал Никодима, и мог бы тебя предупредить. Но не сделал этого.

Тот самый знак, что она пропустила.

Какая-то часть сознания сигнализировала Стеше, Демид говорил нечто очень важное для себя и для неë, Степаниды Голуб. Но после тяжёлого дня сил на поиск скрытых смыслов совсем не осталось.

— Ничего страшного, — пожала девушка плечами.

Демид долго, пристально смотрел на Стешу, и сказал:

— Тебе надо поспать.

— Ерунда.

— Ничего не ерунда. Антонина ещë часов восемь будет возиться только с защитой роутера. Даже если исполком даст дополнительные ресурсы. Потом, если получится взломать, ещë часов несколько будет изучать содержимое их сети. Так что иди спать.

— Я пойду, спасибо, но сейчас не хочется.

Каждому нужен человек, который проводит до постели и уложит спать, когда следует. Как в симах о семейной жизни. Может, в этом и был настоящий смысл семьи? В таком случае тем более заботу Демида Стеша принять не могла.

Глава 5. Главная тайна

Заснула Стеша, всё-таки, в общей каюте. Разбудил её Демид, тронув за плечо. Девушка первым делом увидела его глаза с тьмой на самом донышке, испугалась, что мужчина собрался убить её. Страх исказил лицо всего на миг, потом Стеша вспомнила, где находилась, но Демид успел заметить перемену выражения её лица.

— Плохой сон? — спросил он.

— Ага, — смущаясь, ответила Стеша.

Она совсем не выспалась, поэтому слова Антонины, начитываемые с фанатичной поспешностью, и картинки голопроектора, расстеленные на изломанной поверхности одной из стен, укоренялись в сознании с трудом.

— Информационная структура «Астрала» оказалась поделена на отдельные сектора межсетевыми экранами, ломать которые уже не было ни времени, ни ресурсов. — поясняла Антонина изображение, — Исполком и так провозился с нами слишком долго, отвлёкшись от других задач.

Для Стеши не было задач важнее спасения Володи, и подобное поведение неведомого «исполкома» показалось ей странным.

Тем не менее, Антонина получила доступ к схеме помещений «Астрала», модулю работы с кадрами и, что самое важное, подопытными. В электронных документах они именовались «биоматериалом». Володи среди них не обнаружилось, однако, в одном из помещений содержался Ермак Антонов.

— Это же его псевдоним, — заключил Корней, — Есть надежда, что наш товарищ жив, и, более того, дела у него идут не так уж плохо, раз он смог скрыть свои настоящие имя и фамилию.

Доступ к кадровому модулю дал возможность узнать, какие организации направляли специалистов для работы в «Астрале»: медицинские фирмы всё того же Самогонкина здесь, на орбите, или на Земле, а также предприятия по изготовлению андроидов консорциума «Юните Роботик» с длинным списком бенефициаров, включавшим в себя едва ли не половину финансово-промышленной элиты человечества. Антонина разместила в системе сообщение от одного из предприятий о скором прибытии двух специалистов.

— Проблема только в том, — сказала женщина Демиду и Стеше, — что выборка ограничена персоналом этих консорциумов, и точного совпадения по внешности найти не удалось. Поэтому старайтесь не смотреть на камеры видеонаблюдения. В основном, они висят под потолком в углах комнат, а вы глядите в пол. Изображайте скромняшек.

— Исполком прислал схемы кое-каких дронов, — сообщил Корней, — Ими можно заменить твои штатные, Демид. Одни от других отличить сложно, так что внутрь тебя с ними должны допустить.

— Кстати о входном контроле, — спросил Демид, — как мы его пройдём с «золотым уничтожителем» на имплантах?

— Эмуляция, — ответил Корней, — камуфляжное крыло партии разработало эмулятор, подставляющий средствам проверки виртуальный идентификатор. Проблема в том, что он не блокирует работу самого «уничтожителя», если программа попытается начать взаимодействие с информационными системами «Астрала», вас раскроют.

— Паршивая перспектива, — Демид скривился в лице.

— Я знаю, — согласился Мохов, — но ничего другого нет.

— Где на станции нам нужно забрать всё, что надо распечатать? — спросила Стеша.

— Дроны для Демида мы распечатаем здесь, а вот одежду — на Большом Камне, — ответил Корней, — Сюда аддитив только для рабочих роб завезён.

— Как мы будем поддерживать связь в «Астрале»? — задал вопрос Демид.

— Доступа к камерам видеонаблюдения и системам регистрации местоположения у нас нет, — начала рассказывать Антонина, — так что наблюдать мы за вами не сможем. Подозрительный трафик могут обрубить экраны безопасности, поэтому трансляцию с ваших сетевиков тоже, я считаю, организовывать слишком рискованно. Но на сервере корпоративной почты я завела нового пользователя — Михал Иваныча Скрытного. Пишите ему.

— Прямо так, «Михал Иванычу»? — уточнил Морозов.

— Да, — кивнула Антонина, — ни с чем не спутаете. А теперь за работу. Первым делом выучите расположение комнат и коммуникаций, чтобы, в случае чего, не тратить времени на карту. А также всю последовательность действий: кто что делает и куда идёт.

— Откуда мы знаем, куда пойдём? — удивилась Стеша.

— Пока будем исходить из простого варианта: вы проходите, находите Ермака и возвращаетесь с ним на пирс к условленному времени.

Позже, плавая в воздухе и наблюдая за тем, как Демид рассматривал новые дроны и прилаживал их на место старых в плечи и локти своих протезов, Стеша задумалась, почему собственная жизнь её больше не беспокоила. Конечно, страх быть схваченной уже скрёбся на пороге её души, но девушка боялась не потерять возможность заработать на квартиру на верхушке рыжего сектора, но не увидеть больше Володю. Почему-то, пока он был рядом, о квартирах и будущем вообще думалось хорошо, охотно, но, стоило молодому человеку оказаться далеко, как стремление к нему заняло все душевные силы.

Два распечатанных чёрных шестиногих дрона вместо инсектицида несли в ампулах под своим композитным брюшком снотворное на основе эфира, каждый их них мог мгновенно усыпить человека уколом в шею либо серьёзно дезоориентировать троих, распылив снотворное в воздухе. Пара белых четырёхлапых дронов взрывалась электромагнитным импульсом, выключая всю электронику в трёх метрах вокруг себя. Пара искусственных мух, что Демид установил в тыльные стороны ладоней, обладали устройствами перехвата сигналов с кабелей и оптоволокон, а также алгоритмами взлома беспроводных сетей и сетевых хранилищ средней защищённости. Наконец, в карман Морозов положил кубик с пустыми гранями, внешне похожий на обычную ловушку для тараканов, на самом деле предназначенный для взлома сетевых имплантов.

До станции летели молча. Лидия управляла тягачом, Демид думал о чём-то своём. Девушка прокручивала в голове детали операции. К причалу «Астрала» их доставит такси, и через пятьдесят три минуты прилетит снова. Если на причале никого не окажется, их будут считать погибшими. Лидия вернётся на верфь, на её тягаче Корней и Антонина покинут Большой Камень. Звучало слишком рационально и холодно, но, наверное, в их сфере деятельности по-другому было не выжить. Почему в «их»? За несколько последних суток Степанида сделала достаточно, чтобы эта сфера стала и «её» тоже. Хотя она не стремилась свергать правительство, а всего лишь хотела вернуть себе нормальную жизнь. Интересно, сколько можно себя обманывать мыслями о нормальной жизни? Множество фильмов и симов было просмотрено о сильной и независимой личности, самодостаточной, гармонично развитой, и квартира была водружена на место жизненного ориентира как раз такой медиа-продукцией. Но, на самом деле, хотелось вовсе не этого. Где-то в глубине её души успело созреть желание, в котором она боялась себе признаться, и от которого ворох прогрессивной мишуры был призван отвлечь.

Когда тягач пристыковался к станции, Демид предложил Стеше потренироваться в подключении к дронам и управлении ими. Он бросал аппарат на пол, а девушка пыталась как можно быстрее подключиться к нему через нейроинтерфейс.

— Слишком долго, — качал головой Морозов, — Давай сделаем так. Если это нужно сделать тайно, скрытно, значит, это делается не спеша, и торопиться с подключением нет нужды. А если это нужно сделать быстро, я говорю какое-нибудь кодовое слово, например, «Хлоп!», и выбрасываю дрона. А ты, услышав слово, сразу запускаешь поиск активных устройств. Пробуем?

— Пробуем.

— Отлично. Вот я такой иду, ничто не предвещает беды, хлоп!

Полупрозрачная таблица с перечнем доступных для беспроводного подключения устройств прикрыла от Стеши помещение кабины, как тюлевые занавески прикрывают вид из окна. Едва четырёхлапый дрон, белый, словно кристаллический паук, стукнул своими конечностями об пол при приземлении, как в таблице возникла строчка с его наименованием. Она мигнула зелёным, как только Стеше выбрала её для подключения.

— Отлично! — похвалил девушку Демид, — и теперь побежала… ну естественно, как ты можешь бежать, если ты ни разу ими не управляла.

Демид сел на корточки, поднял завалившийся на бок дрон и поставил на ноги. Посмотрел на собеседницу снизу вверх.

— У него слишком много ног, — пожаловалась Стеша, — я в них путаюсь.

— Само собой. Думаешь, какую ногу куда поставить?

— Ага.

— А ты не думай. Ты же не думаешь, какие мышцы сокращать, чтобы переставить ногу при очередном шаге. Не думаешь о том, чтобы направить в ноги больше крови, если требуется перейти с шага на бег. Нервная, мышечная и кровеносная системы решают эти задачи без тебя, не затрагивая сознания. И здесь тоже есть поддерживающие логики. Походи пока так… Ну, сносно, а теперь попробуй побежать.

Стеша стояла у кресла пилота, уставившись на переминавшийся под её взглядом с лапы на лапу аппарат. Дрон шагал нетвёрдо, будто контуженный или опрысканный инсектицидом, затем попытался перейти на бег и окончательно завалился на бок, потом на спину, шевеля в воздухе синтетическими лапами.

Демид вздохнул.

— Ладно, будем считать, что срочные действия тебе поручать не следует. Просто поводи аппарат от стены к стене.

— Никогда бы не подумала, что это так сложно, — проговорила Лидия.

— На самом деле нет, — мотнул головой Морозов, — пару месяцев практики хватает, чтобы научиться. Но у нас этих месяцев нет, увы.

Стеша, добившись от дрона устойчивого шага, спустя секунду перевела его в галоп. Аппарат проскакал несколько сантиметров, споткнулся о собственные ноги и кубарем докатился до стены.

— Уже лучше, — улыбнулся Демид, — во всяком случае, электромагнитную мину ты сможешь до противника довести, если что. С «мухами» будем пробовать?

— Не вижу смысла, — ответила Стеша.

— Я тоже так думаю.

В коридорах Большого Камня-2 девушка ощущала себя как никогда чужой, чуждой обтекавшей её слева и справа толпе. Лексигон, выхватывая из общего потока отдельные лица, лепил рядом с ними незнакомые имена и фамилии, будто фокусник, пытавшийся обманными пассами увести внимание от главной тайны. Такую тайну девочки раньше прятали от родителей, потому что для родителей ребёнок всегда оставался ребёнком, а тайна была взрослой. Теперь родителей не было, теперь «Нойман» штрафовал за токсичное поведение, так что тайну приходилось прятать от самой себя.

И ей, и Морозову достались деловые костюмы. Демиду — брючная пара цвета маренго, Стеше — прямая юбка до колен и жакет песочного оттенка.

— Никогда такое не носила, — заметила девушка, в который раз оглядывая себя на выходе из примерочной рядом с текстильным принтером.

— У тебя хорошая осанка, — успокоил её Демид, — сразу видно, занимаешься спортом. На тебе вещи хорошо сидят.

Сам он в костюме держался непринуждённо и привычно, как будто завернулся в полотно из прошлой жизни. Жизни, что была предназначена ему по праву рождения, но от которой он отказался по глупости.

— А почему ты не хочешь подняться на каблуки? — спросил Морозов девушку.

— Так здесь же их нет, — ответила Стеша, опустив взгляд на свои туфли.

— Дай мне одну. Давай-давай.

Сев на лавку, девушка сняла левую туфлю и протянула Демиду. Тот повертел её в руках, бормоча что-то про нейроинтерфейс, и нижняя часть подошвы отщёлкнулась, а колодка изогнулась у мыса.

— В невесомости их можно убирать для удобства, — пояснил Демид, возвращая обувь девушке, — а в псевдогравитации ходить на них.

Стеша много раз видела подобную обувь в симах, но в реальной жизни распознать не смогла. Она покачала головой:

— Благодарю, но я лучше оставлю их убранными. Так удобнее убегать.

— Как хочешь. На случай, если передумаешь, у них есть нейроинтерфейс, метка стоит у пятки. Твой глазной имплант должен её распознать.

В мыслях девушка отметила, Демид был гораздо наблюдательнее, чем она считала, раз сумел отличить полноценнные импланты в её в глазах от простых цветных линз. Опять что-то важное про Морозова, и можно повертеть в сознании этот факт и так, и этак, порыться в памяти в поисках других похожих фактов, оброненных жизнью походя, между делом, будто фундук сквозь прореху в мешке. Всё отвлечёт от тайны, что девичья душа хранила глубоко внутри как будто с самого рождения, и что успела пропитать каждую клеточку стешиного естества. Факт никак не находился, тем интереснее было продолжать поиск.

На пирсе, как только карминовые гермодвери с шипением открылись, Демид отшатнулся от алого горла шлюза и пробормотал осипшим голосом, уступая Стеше дорогу в салон такси:

— Дамы вперёд.

— Что-то не так?

— Вспомнил другой свой полёт на такой штуке, — Демид криво улыбался, ему явно было нехорошо, — Память, знаешь ли, странная штука. Может сто лет держать внутри себя воспоминания, а потом внезапно достанет их, как молнию из облака, и тебе остаётся только упасть ниц и закрыть голову руками, надеясь, что в этот раз пронесёт.

— Ты не хочешь лететь?

Стеша испугалась, Морозов останется на причале, и в «Астрал» полетит она одна. В одиночку Володю ей точно было не вытащить.

— Это не важно, чего я хочу, — вздохнул Демид, — уже давно не важно.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы все остались живы тогда, давным-давно. И те, кого считают героями Пахом и его друзья, и те, кого считают невинными жертвами Красевичнский и его симпатизанты.

— Демид, я ничего не поняла. Пожалуйста, давай сейчас полетим, куда условились и сделаем, что должно. Я обещаю, я потом обязательно тебя выслушаю и подскажу, как быть.

— Да, конечно. Время не ждёт. Прошу.

Галантным жестом он, всё-таки, пропустил Стешу вперёд себя.

Полёт занял семь минут, из них пять минут — отстыковка от одного причала и пристыковка к другому, на той же станции. Когда Демид поднялся из кресла, а Стеша — с дивана, и они вдвоём подошли к карминовой двери, та не зашипела, открываясь, вопреки ожиданиям, но в воздухе перед лицом Демида возникло предупреждение: «Это частный причал. Вам необходим код авторизации, чтобы получить доступ».

Морозов передал код со своего сетевика. «Пассажир номер один допущен», — ответила система. Дверь всё так же не спешила открываться. Стеша последовала примеру Демида. «Пассажир номер два допущен», — после этого сообщения гермодверь, наконец, отъехала в сторону.

На пирсе прямо перед выходом из шлюза размещалась серая стойка без корпоративной символики, за ней гостей ждал андроид со штрихкодом на лбу.

— Здравствуйте, — приветствовал он Стешу и Демида, — пожалуйста, загрузите в систему ваше командировочное задание.

Получив подтверждение полномочий гостей, андроид улыбнулся:

— Аркадий и Даная, добро пожаловать в лабораторию «Тип-Ц». Вам разрешён доступ в помещения лаборатории и на сетевые ресурсы в соответствии с вашими командировочными заданиями. Санкции за нарушение корпоративной политики безопасности указаны в подпункте «Е» ваших командировочных заданий.

Демид кивнул синтетическому привратнику и направился дальше по коридору. Стеша последовала за Морозовым.

Они оба отлично помнили, где держали Владимира, как и маршрут, проложенный и заученный ещё на верфи, поэтому шли по коридорам молча, минуя до отвращения нейтральные, серые двери. За такими дверьми могли находиться кладовка с робо-пылесосами, кабинет бухгалтера, завешанный голограммами счётных таблиц, а могло скрываться нечто столь ужасное, что для его хранения понадобилось строить на станции обособленный комплекс с мерами безопасности, как на линии сборки ядерных реакторов, и то, Стеше теперь казалось, безымянный ужас просачивался в тело станции сквозь стены, вызывая кошмары у местных обитателей вроде Мирона.

Ещё шаг, ещё и ещё, и с каждым следующим главная тайна будто поднималась со дна души Стеши на поверхность её сознания, проступали контуры, смутные черты женского счастья угадывались сквозь толщу пустой информации. Теперь ступеньки, здесь никто им не встретится, все ездят на лифтах, потому что у них нет «золотого уничтожителя». Как поймать члена нелегальной партии? Записываешь всем «золотой уничтожитель», а потом просто ловишь тех, кто пользуется лестницами вместо лифтов. Жаль, нельзя рассказать шутку Демиду, он бы оценил. Может, попробовать написать, нет, лучше не отвлекаться, не распылять внимание.

Наконец, заветный коридор, а в нём — заветная дверь. Остановившись перед ней, Демид поднял руку и выпустил из кисти дрон-муху. Стеша знала, Морозов через вентиляцию подведёт её к камере видеонаблюдения в комнате Ермака, перехватит сигнал и закольцует изображение комнаты без людей. Когда всё будет сделано, постучит в дверь, и Стеша должна будет её открыть.

Снаружи дверь была такая же серая, как и все прочие, но изнутри оказалась отделана настоящим деревом, кажется, красным. Подобная дверная панель стоила, наверное, дороже всей Стешиной жизни.

За дверью располагались роскошные аппартаменты: просторная гостиная с комфортной мебелью, современными картинами на стенах, растениями в кадках и имитацией света заходящего солнца, тёплого, но уставшего после трудового дня, сквозь жалюзи на фальшивых окнах. В глубоком кресле у журнального столика Стеша заметила какой-то силуэт, слишком непохожий на Володин, Володин силуэт она бы узнала из тысячи. Морозов и девушка ступили в комнату.

— Ермак? — спросил Демид, как только Стеша закрыла за ними дверь.

Человек поднялся из кресла и оказался невысоким пожилым мужчиной, щуплым, сильно сутулым или едва горбатым, с растрёпанной щёткой наполовину чёрных, наполовину седых усов под носом и короткими волосами, аккуратно зачёсанными на пробор. И штрих-кодом на лбу. Андроид в корпоративной собственности.

— Это я, друзья.

Лицо андроида исказила гримаса отчаяния, в уголках глаз заблестели слёзы. Стеша впервые наблюдала такую правдоподобную передачу человеческих эмоций, техника, очевидно, была запредельно дорогой.

— Что с Вами? — удивился Демид и шагнул к андроиду.

Он, Морозов, был мужчиной, а мужчины познают мир через действия. Поэтому, например, мужчине нужно увидеть в лесу следы медведя, чтобы узнать, что зверь находился рядом, а ещё лучше, если косолапый выскочит из кустов и зарычит у мужчины прямо над ухом. Женщине же иногда достаточно просто проснуться утром, чтобы точно знать — в лесу есть медведь.

Поэтому, в отличие от Морозова, Стеша всё сразу поняла, угадала бабьим чутьём, и дальше просто ждала, пока Морозов придёт к такому же выводу.

— Ничего-ничего, я в порядке, — махнул рукой андроид.

— Даная, похоже, мы ошиблись комнатой, — Демид попытался спрятаться от правды за легенду.

Но от правды было не спрятаться.

— Вы не ошиблись, — сказал андроид неожиданно твёрдым голосом, — Я и есть Ермак Антонов, Вы именно меня ищете.

И добавил гораздо тише, как будто выпускал на волю душу, по ошибке попавшую в синтетическую оболочку:

— Вы ищете Володю.

— В смысле? — удивился Демид.

Ну вот, он нашёл медвежьи следы.

— Сядьте, я объясню, — андроид указал на диван.

— Это надолго? — насторожился Морозов.

— Какая разница, — сказал Стеша и прошла к дивану.

— У нас есть пятнадцать минут, — напомнил Демид.

— Этого хватит, — успокоил Морозова андроид.

Прежде чем опуститься на диван, Демид достал из рук два дрона: белого и чёрного, — поставил их на пол и направил караулить дверь. Андроид занял кресло напротив дивана и заговорил скрипучим голосом. Слова давались тяжело, выходили с болью, речь часто прерывалась, будто машине не хватало воздуха.

— В общем, так. Здесь, в лаборатории «Тип-Ц», проводят эксперименты по перенесению человеческого сознания в андроида… Делают цифровую копию с человеческого сознания, здесь это называется «психослепком», со всеми вредными привычками и тараканами в голове носителя, и записывают в андроида вроде меня.

— Зачем? — спросил Морозов.

— Проблема колонизации Марса, Аркадий, ты о ней знаешь, твоё движение начиналось с неё… Промышленное освоение планеты требует присутствия на орбите кого-то, способного проводить сделки с активами. Покупать и продавать их за токены. Сейчас только люди с зелёным рейтингом могут проводить операции с токенами, как достаточно квалифицированные и этичные, для контроля за их рейтингом нужна база. Единую базу для Земли и Марса сделать нельзя, слишком долго идёт сигнал. Как вариант решения, придумали вот что — сделать копию человека с зелёным рейтингом, отправить её на околомарсианскую орбиту и потом сеансами связи проводить синхронизацию и обновление установок.

— А ты здесь причём?

— Технология-то новая. Её надо обкатать. Никто не знает, как человеческая психика адаптируется к носителю-андроиду. Вот здесь её и проверяют. В основном, берут в аренду заключённых с Биржи мощностей, будят их, делают психослепки, наблюдают. Но есть проблема — по окончании тестов подопытных нужно вернуть на Биржу в том же состоянии, в котором получили. Иначе плати Бирже компенсацию. Бойцы Ad Astra в этом плане удобнее, за нас компенсации никто не потребует.

— И что же… — Демид облизнул губы, прежде чем докончить вопрос, — что же они с тобой сделали, Ермак?

Сейчас он увидит медведя.

— Они убили меня. И показали мне мою смерть. Чтобы посмотреть, как психослепок в андроиде поведёт себя после гибели оригинального носителя.

Вот и всё. Большая тайна Стеши оказалась никому не нужна. Выбрось и забудь.

Демид резко наклонил голову вниз, кажется, коснувшись подбородком груди, будто шея внезапно перестала держать череп.

— Я хотел покончить с собой, — сообщил андроид, — но мне не хватило смелости. Если бы я знал, что ты придёшь за мной, Стеша, я бы сделал это.

Девушка, в отличие от Морозова, запрокинула голову вверх. Почему слёзы появились только сейчас, если она всё поняла, едва увидев андроида? Почему теперь что-то сдавливало её горло, не позволяя ответить?

— Я любил… тебя, — проговорил Ермак, — прости, что причиняю тебе боль, но пусть это будет последним желанием Володи.

— Всё в порядке, — слёзы оказалось невозможно сдержать, и они потекли двумя струйками по лицу, очерчивая контур неизбывной печали, — я слишком поздно это поняла.

— Потому что ты привыкла слушать нейросети, а надо было слушать людей, — улыбнулся Ермак виновато, как будто это был его промах.

Демид встрепенулся, будто получив откровение:

— Нас раскрыли. Замки заблокированы. Будут усыплять.

— Откуда ты знаешь? — спросила Стеша.

— «Муха» перехватила сигнал дверным замкам.

— Сможешь их открыть?

— Конечно.

Стеша посмотрела на андроида. Маленький подбородок, разрисованный морщинами, вместо широкого и гладкого. Маленькие, мутные серые глаза старика вместо больших и карих, выстланных нежностью, как драгоценная шкатулка — бархатом. Но за этой личиной остался Володя, которого она никогда не назовёт Вовкой. Потому что не успела.

— Ты пойдёшь с нами, — сообщила она Ермаку не допускающим обсуждения тоном.

Тот кивнул.

— Готово, — сообщил Демид, — Ещё я запустил вентиляцию.

Очень вовремя, голова разболелась и сделалась тяжёлой, видимо, усыпляющий газ начинал действовать.

— Уходим, — заключилаСтеша и поднялась с дивана.

Демид открыл дверь и направил в коридор дроны. Потом бросил на пол оставшись двух и обратился к Стеше:

— Ты включайся в белых, а я буду управлять чёрными. Пойдём так: два впереди, два сзади. Впереди сначала мой, потом твой. Сзади так же. Твои всегда ближе.

Девушка кивнула.

Картинки с двух дронов мешали ориентироваться, следить за направлением и держать равновесие. Приходилось думать не только за свои две ноги, но и за восемь дополнительных. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Стеша пошатнулась и опёрлась о стену. Увидев её трудности, Ермак подхватил её под руку, позволил опереться на себя и повёл вслед за Демидом, как водил в салоне челнока. Только это был не Ермак, и даже не Володя, и никогда не будет Володя. От прикосновения андроида каждую клеточку стешиного тела, ещё двадцать минут назад переполненного готовой расцвести любовью, пронзила дикая, резкая боль. Потом, всё потом, потом она сядет в уголочке и тихонечко перестанет дышать, сейчас надо было помочь людям. И андроидам.

Как раз подошли к лестнице, когда девушка выпрямилась и сказала Ермаку:

— Благодарю, дальше я сама.

В дальнем конце коридора появился человек, облачённный в кобальтовый экзоскелет, будто в рыцарский доспех. Увидев беглецов, он остановился, вытянул руку, оболочка вокруг локтя раскрылась лепестками металлического цветка и выпустила чёрный рой устремившихся к троице дронов.

— За мной! — заорал Демид и толкнул плечом дверь на лестницу.

Стеша и андроид нырнули в проём, Морозов захлопнул за ними дверь. Через секунду в неё застучали выпущенные стражем дроны. Беглецы устремились по лестнице вверх, Стеша только крикнула:

— А наши дроны?

— Плевать, уходим, — бросил Демид, не оборачиваясь, перелетая через ступеньки.

Этажом выше на площадку выскочили трое охранников в кобальтовой униформе, чёрный дрон под управлением Демида вскочил одному из них на плечи и распылил газ. Люди зашатались на внезапно сделавшихся ватными ногах, Демид и андроид, подлетев к ним, перевернули одного за другим через перила. Стеша заставила себя не оборачиваться на грохот и стоны.

На этаже с дверью в коридор к шлюзу останавливаться не стали. «Засада», — пояснил Морозов, продолжив подниматься. Как только оказались на площадке пролётом выше, дверь в нужный им коридор распахнулась, и на лестницу забежали двое стражей в кобальтовых экзоскелетах. Демид, перегнувшись через перила, вытянул руку и крикнул:

— Дрона мне!

Стеша подбежала к поставленному ею же самой у двери белому синтетическому пауку, схватила его и бросила Морозову, а тот метнул аппарат в преследователей, заорав:

— Взрывай!

В полупрозрачном меню девушка активировала нужный переключатель и спустя миг услышала, как тяжёлые экзоскелеты повалились на пол, грохоча, точно набитые грехами гробы. Демид первым заторопился вниз, будто у него в ногах действовали не живые мышцы, порядком уставшие от быстрого подъёма, но переплетения бионических волокон, всегда готовые к движению. Стеша и андроид спустились следом. Внезапно слуха беглецов достигли гулкие звуки ударов металла о металл. Все трое подошли к перилам лестничной площадки и посмотрели вниз.

Страж в экзоскелете, выпустивший в их сторону рой дронов в самом начале погони, наконец разобрался с захлопнутой Морозовым дверью и мчался наверх длинными прыжками.

— Вот негодяй, — проговорил Демид.

Ермак посмотрел на Стешу пристально, на миг девушке показалось, за внешностью старика она сумела распознать такого дорогого и любимого Вовку.

— Будем жить, — сказал Ермак, грустно улыбнувшись.

Демид, сразу всë поняв, попытался было схватить Антонова за руку, но тот ловко увернулся. А Стеша ничего не поняла, она не видела этот фильм, поэтому просто молча смотрела, как Ермак перепрыгнул через перила и попал ногами точно в грудь летевшего навстречу стража. Оба они, страж и андроид, сцепились в единый ком и кубарем покатились вниз, громыхая на лестнице. Осознание повторной утраты разорвалось в душе девушки всепронзающей болью.

Стеша рванулась было за ними, но Демид, схватив её за руку, вытащил в коридор и поволок к шлюзу.

— Пусти! — завыла та, — Пусти, я не могу и его потерять, пусти!

Демид остановился, схватил девушку за горло и прижал к стене. Недостаток воздуха выбил из сознания девушки все эмоции и устремления, оставив только желание дышать. Она смотрела на Морозова глазами, расширенными ужасом, и хватала ртом воздух.

— Хочешь умереть? — спросил Морозов с угрозой тяжёлой и холодной, как лёд озера Коцит.

Нет, Стеша боялась смерти, вдруг она поняла, что каждой клеточкой хотела жить, существовать, что небытие внушало ей животный ужас, и замотала головой.

— Тогда идём со мной, — ответил Демид и убрал руку с горла.

Девушка закашлялась, за локоть он дотащил её до гермодверей. Пристыкованное с другой стороны шлюза такси уже ждало своих пассажиров.

Глава 6. "Будем жить"

Стешу переполняла ненависть к Демиду. Не вытащи он её тогда из красного сектора на Северодвинске-7, а спускался в наркопритон за ней именно Морозов, она бы не испытывала сейчас такой боли. Ещё девушка ненавидела Корнея, из-за него Володя отправился на Большой Камень-2 и попал в лапы к лоялистам. Антонину Стеша также ненавидела, потому что женщина не распознала ловушку в поступившем со станции сигнале. Пока Лидия вела тягач обратно на верфь, Степанида сидела в кресле пилота и отстранённо наблюдала за тем, как ненависть расползалась по её душе кислотными ожогами.

Придумали свои идиотские революции, борьбу какую-то подпольную, какой в ней смысл? Стеша вот прожила двадцать три года без этой крысиной возни, и отлично себя чувствовала, пока Корней на пороге не появился. И Вовка, она свято поверила в это, забыв его рассказ о причинах вступления в партию, мог бы прожить замечательную жизнь, не попадись однажды Корней на его пути. Гнев заглушал боль утраты любимого человека, которому она даже не успела признаться в любви.

На пирсе их никто не встретил, до жилого помещения все трое плыли, не разговаривая. В непривычной тишине даже без звука шагов, потому что в невесомости не было нужды шагать, гнев распирал Стешину грудь изнутри, как воздух попавший в вакуум шарик. Собрав воедино все душевные силы, девушка дала себе зарок терпеть. Если она, увидев Корнея и Антонину, даст своему гневу волю, кто знает, как с ней поступят? От таких людей всего можно было ожидать, особенно от Морозова, убийцы. Он ведь едва не задушил её. Надо было вытерпеть, вырваться из чëрного омута, куда подпольщики еë затащили против воли, на поверхность нормальной жизни. Нельзя было давать им повод не выполнить обещание и не удалить «золотой уничтожитель» с еë сетевика.

Нойман абсолютно правильно называл этих людей токсичными, общение с ними, повторяла себе Стеша, следуя полутëмными коридорами за Демидом, не несло для нормальной личности ничего хорошего. Они вытаскивали из тела душу, снимали с неë кожу, вырезали сердце и бросали изуродованный шмат мяса кровоточить в углу.

Встретила их Антонина, еë рыбьи глаза, как всегда, ничего человеческого не выражали.

— Вернулись, наконец, — затараторила она, — времени на отдых нет. Они, наверняка, отследили ваш путь до тягача, значит, и сам тягач. И в любой момент сюда может нагрянуть облава…

Демид хмурился на неë исподлобья, Лидия выругалась вполголоса. Подплыл Корней. Стеша несколько секунд не могла разобрать, что же в его внешности так изменилось, пока не поняла, в уголках глаз у мужчины блестели слëзы. Открытие стало для неë неожиданным.

— Погоди, — остановил он поток слов Антонины взмахом руки, — Надо сказать несколько вещей, и потом продолжим. Во-первых, вы все трое: Демид, Стеша и Лида — ни в чëм не виноваты. Что могли, вы сделали. Во-вторых, надо сказать пару слов о Пахоме. Я познакомился с ним, когда мы вербовали людей на Ржеве-4, где он работал. Мы подключались к местной сети и искали теневые активности, сообщества, которые занимались недозволенной Нойманом деятельностью. Пахом как раз состоял в таком сообществе. Там выкладывали фильмы и симы в классических версиях, когда Андрей Болконский — мужчина, а Соня Мармеладова — женщина. Вы все хорошо знаете, что гражданин с рейтингом не выше рыжего может смотреть такие вещи в крайне ограниченном количестве, три-четыре раза в год, и то со специальными комментариями, поясняющими всю токсичность авторов. Ничего криминального, в общем. Володя там как раз держал сервер. Я быстро их вычислил и сбросил ему несколько программ для маскировки получше. Ну и попутно рассказал, чем мы занимаемся. Про наши цели, методы. Про Марс и агитацию, про станции в коллективной собственности и образование, доступное для всех. Про семьи с детьми, которые мы надеемся возродить. Я ни к чему не принуждал его, никак не агитировал, он сам спрашивал обо всëм, и, в итоге, я рассказал ему гораздо больше, чем планировал.

«А теперь он мёртв, — думала Стеша, — и все твои слова не имеют смысла, потому что ты говоришь о мертвеце».

— Всего я пробыл на станции неделю, — продолжал Корней, — и каждый день он связывался со мной, задавал какие-то вопросы, о чëм-то спорил. А когда я сказал, что пришло время мне улетать, попросился со мной. Я ему и до этого разговора живописал наше подпольное бытьë достаточно честно, как мне казалось, а в тот раз ещë и хорошенько добавил дëгтя. Сказал ему, что он, наверное, будучи молодым, искал просто славы и какого-то призвания. И, раз в легальной сфере у него состояться не получилось, он решил попробовать у нас. И он, Пахом, ответил интересными словами, которые я не ожидал услышать от человека его возраста. Он сказал, что никакого признания нас не ждёт, и наших жертв никто не оценит. Если у нас не получится, история нас смоет без следа. Если мы победим, те, кто вырастут из наших успехов, благодаря нашим завоеваниям и достижениям, будут воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и недоумевать, за что мы боролись. Но это не значит, продолжил он, что бороться не нужно. Он мог бы спокойно остаться на Ржеве и вести тихую жизнь администратора пиратской сети, но он сознательно выбрал путь революции со всеми его тяготами и рисками. Сегодня мы потеряли не просто бойца, и даже не товарища, мы потеряли родного брата и, я надеюсь, у нас хватит душевных сил оказаться достойными его жертвы.

Пока Корней говорил, капельки слëз отделились от его глаз и поплыли в воздухе круглыми шариками, колеблясь и вращаясь от перекрëстных потоков воздуха.

— Хватит-хватит, — ответил Демид и посмотрел Корнею в глаза, — хватит, не переживай.

— Теперь к делу, — затараторила вновь Антонина, — Пока вы летели сюда со станции, мы с Корнеем всë продумали. Здесь встала на ремонт яхта в седьмом доке. Наш товарищ Руслан помог нам получить к ней доступ, так что нам осталось только добраться туда.

— И куда мы полетим? — спросила Лидия.

— Мы полетим на станцию Новосибирск-6. Это большая станция, там живëт много наших товарищей, и удалить уничтожитель там будет проще.

— Почему мы сразу не полетели туда? — вскинулась Стеша.

— Потому что сюда лететь ближе, — ответила Антонина, будто не заметив агрессии девушки, — а у нас был только поломанный тягач с тесной кабиной.

Огонь фанатика, будто сидевший в Антонине, фиксировал еë внимание только на одной цели, на одно дело позволял расходовать эмоции. Все прочие раздражители отскакивали от еë нервной системы, словно от панциря, не оставляя заметных следов.

— Нам нужно попасть к седьмому доку, — сказал Корней, — это на другом конце верфи. Мы полетим на техничке.

Антонина с удивлением посмотрела на него:

— Но мне казалось, мы решили использовать заводской монорельс. Я уже посмотрела, и как добраться до платформы.

— Там нас перехватят люди из «Астрала», — возразил Корней.

— Откуда ты знаешь? Они отследят тягач до первого эллинга, и придут сюда.

— И остановят монорельс, чтобы никто не сбежал.

— Я поддерживаю Никодима, — заявил Демид, — тем более, пилот у нас есть.

— Разве заводская техничка и орбитальный челнок — одно и то же? — Антонина задала вопрос Лидии.

— Нет, конечно, — покачала головой Павлова, — но, думаю, я справлюсь.

Вещей было немного, сборы не заняли и десяти минут. За это время Антонина оформила фиктивное сменное задание, чтобы техничка отвезла их к яхте. По дороге к пирсу Корней поравнялся со Стешей и поинтересовался участливо:

— Как ты?

Мягкий тон застал Стешу врасплох и заставил опустить меч своего гнева, хоть и не убрать в ножны.

— Я хотела бы, — заговорила Стеша, — обернуться кукушкой, найти его и обтереть его кровавые раны.

— Понимаю. Ты знала Пахома с другой стороны, с которой никто из нас не знал.

— Зачем это всë? Зачем эта ваша деятельность, стоит она того?

— Для меня стоит. Для Пахома тоже… стоила, он верил в дело, он им жил. Для тебя, наверное, не стоит, у тебя другие приоритеты.

— Почему ты не отговорил его?

— Потому что это неважно. Сегодня — он, завтра — я. Всех нас ждëт один конец.

— Каков, а, — сквозь толщу печали в голосе девушке пробилось ехидство, — в глазах блеск, в голосе сталь. Только, знаешь что, ты жив, а он — нет. И вот он прямо сейчас не может сказать, разделяет он твою точку зрения, или нет.

— Ты не права, — возразил Корней как мог кротко, — ты увидела лишь краткий миг жизни Пахома, нашей общей жизни. Но, на самом деле, и он, и я, и все наши товарищи десятки, сотни раз ходили под смертью. Мне везло, ему тоже везло. Теперь ему не повезло. Когда-то не повезëт и мне. На Большом Камне у нас была ячейка из тридцати товарищей, остался один Руслан. Остальных, наверняка, постигла та же участь, что и Пахома. Для тебя это не играет роли, тебя это не печалит, потому что ты никого из них не знала. А я знал их всех, и теперь на моëм личном кладбище на тридцать могил больше. Я понимаю, ты знала его с простой, человеческой стороны, с тобой он был мягким, нежным. Ему нужно было общения с тобой, после ваших разговор он совсем по-другому смотрел, говорил, думал. Он даже напевал какие-то песни иногда, мурлыкал себе под нос что-то персонально-счастливое. Но у его души была и другая сторона, она была воспитана им осознанно, и не принимать еë значит отказывать ему в малейшем уважении.

Какое ей было дело до другой стороны его души, если она больше не услышит его смех, не увидит его улыбки? Он напевал что-то после разговоров с ней, и теперь она никогда не узнает, что, не услышит. Опять захотелось перестать дышать.

Перед посадкой в техничку все надели скафандры. Рабочий скафандр отличался от спасательного, в нём девушка с трудом шевелила руками и ногами. Искусственные волокна, вплетённые в его ткань, пускай и гораздо более комфортные по сравнению с шарнирами на суставных сгибах скафандров эпохи начального освоения космоса двадцатого и двадцать первого веков, всë равно придавали движениям новую специфику, к которой следовало приспосабливаться. В скафандре имелась встроенная система доводки движений, но заданные там установки требовали калибровки. Видимо, до Стеши им пользовался человек совсем отличных комплекции и конституции. Кроме того, следовало настроить микроклимат скафандра и частоту для радиообмена с остальными беглецами. Всë это было в новинку, необходимость обращаться за помощью раздражала девушку. Она спрашивала Лидию, внутренний трибунал Стеши считал Павлову наименее ответственной за гибель Володи.

Техничка внутри оказалась широкой и короткой бочкой, по круглым стенам которой тянулись два кольца, каждое с четырьмя ложементами для закрепления скафандров пассажиров. В специальные фиксаторы следовало поместить ноги, затем опустить на грудь стальную раму. Как только Стеша зафиксировала себя, на опущенное забрало еë шлема система управления скафандром вывела сообщение о подключении к кислородному снабжению от технички. Оканчивался салон с одной стороны ящиками для инструмента, с другой — ложементом для пилота с подведëнными ручками и прозрачным колпаком, за которым в космической пустоте на фоне реки из искусственных спутников Земли и неподвижного свода настоящих звëзд летели кубические рамы стапелей, расцвеченные пунктирами габаритных огней.

Девушку слегка качнуло в ложементе, рамы за колпаком, разрисованным голограммами с технической и навигационной информацией, едва заметно двинулись вправо. Занявшая место пилота Лидия произвела расстыковку, толкатель у шлюза сообщил аппарату небольшой импульс. Потом людей замотало из стороны в сторону, потому что Павлова вела техничку резко, рывками ускоряла, круто разворачивала.

— Не могу привыкнуть, — извиняющимся тоном сообщила она в общий радиоканал, — она слишком лëгкая для меня.

— Потерпим, — ответил за всех Корней.

Аппарат вышел за пределы стапельной рамы и вдоль магистрального хребта полетел к противоположному концу верфи. Первый док, откуда отчалили беглецы, находился на удалении от других ремонтных мест, потому что там работали с энергетическими установками. Коробки остальных эллингов со сплошными стенами, а за ними и рëбра стапельных рам отходили от магистрального хребта в определëнной последовательности: по краям с обеих сторон находились малые ремонтные места для персональных яхт, ближе к центру места для орбитальных челноков и в самом центре два огромных дока и два эллинга для промышленного транспорта и суперлайнеров. Одно такое место, ближайшее по ходу движения, занимал беспилотный доставщик гелия. Прожектора подсвечивали серые бока четырëх цилиндрических бочек, таких огромных, что сопла двигательной установки транспорта казались булавочными головками на их фоне. Большие чёрные буквы «He» на серых боках бочек легко читались в свете прожекторов.

По мере приближения технички всë более заметным становился рой ремонтных дронов, суетившихся вокруг транспорта. Аппараты залетали в бочки, таскали с протянутого по стене эллинга конвейера слабо различимые детали и грузы и монтировали какие-то конструкции.

Следующие два дока: большой и средний, — оставались пустыми, а в последнем на стапелях стояла небольшая яхта. Прожектора ярко освещали еë вытянутый, продолговатый корпус малинового цвета, своими формами привносивший в утилитарное окружение эстетику роскоши.

Внезапно бочкообразный корпус технички сотрясся от удара, космос, верфь и голубая планета завертелись в прозрачном колпаке безумным, прямиком из логова смерти вихрем. Следующий удар изменил направление вращения аппарата и оставил в стене рядом со Стешей рваную пробоину, куда мигом улетучился воздух из салона.

Система скафандра выбросила на забрало шлема предупреждение: «Отказ кислородной магистрали. Переход на автономное жизнеобеспечение». От следующего удара бочка разломилась на две части. Ложемент за спиной девушки куда-то пропала вместе с ножными фиксаторами, и в следующий миг она вместо скафандра с Демидом напротив увидела чëрное небо, серебряный песок звëзд и на этом фоне беспорядочно крутившуюся бочку технички, которую оседлал многорукий многоногий дрон, точно оса-наездник. Манипуляторы аппарата впивались в хлипкий корпус технички и отрывали от него куски.

На полном лету девушка врезалась в стену эллинга, скафандр спружинил, погасив часть ударной инерции, и пожаловался Стеше: «Критическая нагрузка на сектора коленной и бёдерной группы». От эллинга девушка полетела к переплетению стапелей и, паникуя перед пастью вечноголодного космоса, распахнутой по ту сторону забрала, зацепилась за один из них.

Верфь входила в земную тень, и чернота быстро ползла по рëбрам структуры, будто проказа по рукам больного. В тени оказалась и девушка. Переведя дух, она повертела головой, но ничего не смогла разглядеть, свет от большого прямоугольника габаритного фонаря, вытянувшегося рядом, был слишким ярким, на его фоне сам стапель завернулся в непроглядную черноту.

Некоторое время Стеше понадобилось, чтобы догадаться отрегулировать прозрачность забрала и включить нагрудный фонарик. Она увидела, что держалась за скобу, и дорожка таких скоб разбегалась вверх и вних по стапелю. Параллельно с ними тянулся поручень. Девушка подтянула ноги и поставила их на скобу, затем вытащила из пояса скафандра страховочный фал с карабином и защëлкнула карабин на поручне. Теперь в космос она не улетит.

Панический шум в ушах смолк, и девушка смогла разобрать переговоры по радио-каналу:

— Стеша, Антонина, отзовитесь! Стеша, Антонина, отзовитесь, — начитывал как будто Демид.

Стеша молчала. Судьба дарила ей шанс разорвать нежелательную связь, и девушка намеревалась им воспользоваться. Пусть еë считают погибшей, она спокойно доберëтся до эллинга, там найдëт шлюз, скинет с себя скафандр и сдастся полиции. Последствия для рейтинга уже перестали волновать девушку, она больше не хотела жить тайной жизнью крыс. Понять бы только, в каком направлении двигаться.

Поразмыслив, девушка выбрала условный «верх» и поплыла вдоль стапеля, отталкиваясь руками от скоб и время от времени переставляя страховочный карабин, чтобы обойти крепления поручня. Вскоре на глаза ей попался нарисованнный на металле указатель к ближайшему шлюзу, красная стрелка смотрела том же направлении, что и двигалась Стеша. «Стеша, Антонина, отзовитесь», — постоянно взывал Демид по радиоканалу, но девушка научилась игнорировать призывы, как белый шум без всякой полезной информации. В поле еë внимания остались только звук собственного дыхания и показатели ресурса кислородной установки скафандра.

Через какое-то расстояние стапель поворачивал под углом девяносто градусов, проходная трасса из скоб и поручня переползала на смежную грань. Следуя за ней, девушка неловко оттолкнулась от скобы и начала медленно дрейфовать от стапеля, поворачиваясь лицом к остальной верфи. Прежде чем Стеша сообразила подтянуть себя обратно за страховочный фал, она увидела, как у сомкнутых ворот эллинга, хорошо освещëнные прожекторами при них, всë так же кружились техничка и насевший на неë дрон. Вцепившись в бочкообразный корпус множеством своих манипуляторов, дрон растягивал его, и на глазах у девушки разорвал совсем, точно бумажную копию консервной банки. Спустя миг из левой части технички, точно ягоды облепихи из туеска, повылетали люди в рыжих скафандрах. Стеша насчитала четыре ягоды, затем догадалась, всë-таки, схватиться за фал, развернулась к людям спиной и начала приближать себя обратно к стапелю.

«Но почему же четыре?» — вдруг спросила душа.

«Нас это не касается, — ответил рассудок, — наш рейтинг это не затрагивает».

«Раз они спрашивают меня и Антонину, значит, еë там нет, — продолжила душа, игнорируя голос разума, — значит, в техничке должны были остаться максимум трое».

Стеша развернулась, надеясь, что она просто обсчиталась. Три человека в рыжих скафандрах, отлично освещëнные промышленными прожекторами, отлетали от дрона, сцепившись за руки. Четвëртый следовал за ними чуть поодаль, свет как-то странно падал на него, делая чуть темнее остальных. Дрон по-прежнему крушил техничку, люди его по каким-то причинам не интересовали.

Откуда же взялся этот четвëртый пассажир? Может, это был пилот дрона? Навряд ли, сколь ни мало Стеша разбиралась в технике, даже еë знаний хватило, чтобы понять — для пилота в корпусе дрона просто не было места.

Внезапно догадка ворвалась в сознание: Это был Вовка! Конечно, его другая сторона души, о которой девушка не знала, но которая вела его всю жизнь, поместила его сюда, к товарищам. Точно, Вовка, он так же двигался в скафандре. Вот он развернулся к Стеше, и сквозь разделявшее их расстояние, хоть это было и невозможно, как и самое его явление здесь сквозь разделявшую их смерть, девушка увидела в шлеме его лицо.

«Помоги нам, Стеша», — услышала она голос парня, разбавленный треском залëтных радиочастот.

Глава 7. "И оружье принять из натруженных рук"

Девушка облизнула губы и проговорила внезапно ослабевшим, будто забастовавшим против неразумного решения голосом:

— Демид, это Стеша, я на стапеле. Вижу вас.

— Что? Стеша? Плохо слышно!

— Демид, это Стеша, — повторила девушка твëрже, — я на стапеле, вижу вас!

— Стеша! Слава Богу, ты жива! — радостно воскликнул Демид.

— Ты не видишь Антонину? — спросил Корней.

— Нет.

— Ладно, — вздохнул Корней, — найдëм. Теперь послушай, тебе надо подобрать нас, пока мы не улетели совсем далеко от верфи. Ты можешь подключиться к сети? По идее, на скафандре должен быть передатчик. Мы слишком далеко.

— Погоди… да, могу.

— Посмотри, где ближайший ремонтный катер, и вызови его к нам.

— Как мне это сделать? Вызвать к вам?

— Ладно, давай есть пирог по частям. Сперва найди катер.

Подключившись к сети, первым делом Стеша перевела формирование изображения с забрала шлема на свои глазные импланты. Вычерченнная якро-жёлтыми контурами трёхмерная схема станции появилась и зависла поверх чёрной пустоты, иногда пересекаясь с габаритами реальных стапелей, как мечта архитектора, наложенная на своё воплощение в металле. На каком-то из ближайших рёбер вспыхнул красный нарыв маркера, катер был там.

— Есть катер, — отрапортовала Стеша.

— Отлично, — сказал Корней, — подключись к нему. Там будет несколько режимов управления, выбери “автопилот по маякам”. У нас в скафандрах есть маяки на случай таких вот ЧП, я тебе скажу их позывные. У катера появится список доступных маяков, найди там один из наших и установи его в качестве цели.

Корней разговаривал спокойно, будто прямо сейчас не рисковал пропасть навсегда в утробе чёрной пустоты, а лежал на диване в капсуле и помогал настроить голопроектор.

С меню катера Стеша разобралась быстро и через три минуты докладывала в радиоканал, уже немного довольная собой:

— Катер идёт к вам.

— Отлично! — обрадовался Корней, — Когда он будет поближе, мы с ним разберёмся и вернёмся за тобой. Никуда не уходи.

— Хорошо, буду…

Свет внезапно вспыхнувших прямо напротив забрала прожекторов ослепил девушку.

— Что случилось? — заволновался Морозов.

— Свет! Яркий свет! — выпалила Стеша.

— Отрегулируй прозрачность забрала в меню скафандра.

Стеша послушалась совета. Враждебная яркость, больно бившая по глазам, уменьшилась, и девушка распознала шесть белых круглых глаз, глядевших на неё с тупой морды ремонтного робота. Он висел в пустоте перед девушкой, уцепившись за скобы переходной трассы одной из своих паукообразных ног-манипуляторов, остальные, подсвеченные фонарями на сгибах и шарнирах, раскинул в стороны, будто старался произвести впечатление своими размерами.

Стеша испугалась за свою жизнь, испугалась не на уровне отвлечённых разговоров и мыслей о будущем, но простым животным страхом, от которого прошибает ледяной пот и пропадает дар речи, замирает сердце и исчезает способность двигаться.

— Стеша, что у тебя там? — вопрошал Морозов, — Стеша, что у тебя там?

— Робот, — еле выговорила та непослушными губами.

Что ж, если она приняла другую сторону володиной души, этот ужас тоже придётся принять.

Стеша сама не поняла, как это получилось, но она заметила поворот шарнира у основания одного из манипуляторов и оттолкнулась ногами от стапеля, повинуясь одному лишь древнему инстинкту. Манипулятор с каким-то острым навершием, подсвеченным фонариком, ударил в то место, где миг назад находилась девушка, и высек из металлической поверхности стапеля шар рыжих искр. Схватившись за страховочный фал руками, девушка как можно быстрее потянула себя обратно к стапелю. Ещё один манипулятор мелькнул над её шлемом, пронзив пустоту там, куда должна была прилететь девушка, не схватись она за фал.

Стеша выставила перед собой руку, чтобы не врезаться в стапель шлемом, схватилась за ближайшую скобу и толкнула себя в левую от стапеля сторону, спустя секунду прилетевший от многорукой смерти манипулятор выбил эту скобу с трассы.

Подсознание девушки уже решило, как следовало двигаться, и теперь управляло Стешей, минуя словесную, осознанную форму выражения команд. Едва увидев очередной удар манипулятора, девушка опять схватилась за фал и притянула себя к стапелю, затем, перебирая руками по неровной поверхности оного, перелетела на его обратную сторону и там опять оттолкнулась в пустоту, избежав очередного удара. Двигаясь таким образом, то притягивая себя, то отталкивая от стапеля, и постепенно разворачиваясь в обратном направлении, уворачиваясь от ударов манипуляторов, Стеша описала вокруг стапеля полный круг. Длины фала как раз хватило, чтобы привести её обратно к собственному карабину, пристёгнутому к поручню. Увидев карабин, не теряя времени на разворот и наблюдение за роботом, Стеша отстегнула страховочный фал от скафандра и заторопилась от робота, как могла быстро перебирая руками скобы трассы. Летевшие ей вослед удары передавались по корпусу стапеля вибрацией. Возможно, кто-то что-то кричал Стеше в радиоканал, но девушка не тратила на эту информацию внимания. Она была слишком занята, через случайные промежутки времени останавливаясь и пропуская вперёд удары манипуляторов. Девушка понимала, как только она начнёт просто двигаться с постоянной скоростью, многорукая смерть за спиной без труда рассчитает правильное время для удара, спасти её могли только внезапные остановки и ускорения.

Через какое-то время Стеша заметила, что стапель перестал вибрировать. Не меняя характер движения, она, всё же, прислушалась к тому, что кричали в радиоканале:

— Да стой же, Стеша! — взывал Морозов, — Стой! Мы сбили его! Глайдером! Развернись.

Девушка замерла и медленно развернулась вполоборота к стапелю, одной рукой не отпуская скобу. Теперь она слышала, как кто-то тяжело и глубоко дышал, и далеко не сразу поняла, что это была она сама.

Рядом с ней летел спасательный катер, один человек в рыжем скафандре сидел впереди, на месте оператора, и ещё двое были пристёгнуты фалами к длинной, отходившей от места оператора ферме с четырьмя круглыми огоньками двигателей на конце.

— Давай к нам, подруга! — сказал Демид и махнул рукой, он летел у фермы.

— Кто за рулём? — почему-то спросила Стеша.

— Пилот, конечно, — ответила Лидия, — И не за рулём, а за штурвалом.

— Прости, — захохотала Стеша.

Хохот содержал весомую долю истерики.

Павлова повела катер к ближайшему шлюзу в огромном коробе эллинга, чёрном и разрисованном подсветкой. Шлюзы выделялись яркими карминовыми кольцами, будто срезы кровеносных сосудов. Аппарат развернулся к планете боком, и Стеша увидела, как далеко под её ногами на планете занимался рассвет. Солнечные лучи наполняли атмосферу золотистым свечением, плававшие в ней кучевые облака, точно острова, жители которых освоили секрет левитации, отбрасывали в этом свечении кинжальные чёрные тени, зависнув над тёмной, будто слюдяной гладью мирового океана со светившимися бляшками водных городов.

— У нас появился эскорт, — тревожный голос Лидии вывел Стешу из благостного состояния.

Девушка медленно перевернулась у фермы и увидела над катером продолговатый, окрашенный в белые с жёлтым полосы корпус инспекционного бота, шедшего с катером параллельным курсом.

— Командует идти за ним к другому шлюзу, — сообщила Павлова.

— Не вижу смысла играть с ним в “кошки-мышки”, — сказал Корней, — так что, думаю, стоит подчиниться.

— Принято, — сказала пилот и повела катер вслед за ботом.

Инспектор выбрал большой шлюз и остановил свой бот перед его карминовыми дверьми, пропуская катер вперёд, затем залетел сам. Гермодвери закрылись за полосатым аппаратом, шлюзовая камера наполнилась воздухом. Люди у катера отцепились от страховочных фалов и открыли забрала шлемов. Из-за полосатого корпуса выплыл человек, вернее кто-то, родившийся человеком довольно давно. На нём был мундир полуночно-синего оттенка с рядом золотых пуговиц, из плечей вместо рук выходили по два тонких и длинных манипулятора с двумя локтевыми суставами и толстыми контейнерами каждый. Ноги также были заменены на четыре манипулятора с контейнерами, до первого коленного сустава их прикрывали штаны одного с мундиром цвета. Череп инспектора был принудительно расширен у лба, и вместо глаз вмещал гораздо более широкие круглые окуляры, вероятно, со встроенными дефектоскопами и другими подобными сканерами.

— По какому праву вы устроили этот цирк? — крикнул инспектор, только показавшись из-за корпуса своего судна.

Из-за того, как он отталкивался от бота своими манипуляторами, Стеше инспектор показался пауком, который обнаружил очередную жертву в своей паутине.

— Номер смены и номер сменного задания?! — продолжал он выкрикивать вопросы, — Номер смены и номер сменного задания?!

Корней назвал.

— Задание аннулировано сразу после вылета, — сообщил инспектор после секундной проверки, — по регламенту вы не имели права продолжать полёт и должны были вернуться в пункт отправления.

— Но мы не получали сообщения об аннулировании, — возразила Лидия.

— Это Ваше окончательное утверждение? — уточнил инспектор.

— Да, — кивнула Лидия.

— В таком случае мне придётся задержать вас для сканирования оперативной памяти. Инциденты присвоен номер Ж-453, до особого распоряжения комиссии вы все задержаны.

— Какой комиссии? — задал вопрос Демид.

— По протоколу 146-Б для расследования инцидента и рассмотрения вопроса о санкциях создана комиссия из главного инженера, главного технолога, дежурного по охране труда и дежурного инспектора, то есть, меня. Это не займёт много времени, вам надо просто лететь за мной в мой кабинет, где я извлеку содержимое ваших модулей оперативной памяти. После этого вы можете быть свободны.

— Хорошо, — согласился Корней, — ведите.

Нижними конечностями инспектор оттолкнулся от полосатого корпуса судна и поплыл к выходу из шлюза. Четыре руки он широко расставил и вытянул, уподобившись странному водоплавающему насекомому.

Демид пропустил инспектора вперёд, затем с силой оттолкнулся от фермы катера, нагнал его со спины, оседлал, обхватил рукой горло и принялся душить. Инспектор захрипел, задёргал всеми восемью манипуляторами и принялся рвать ими скафандр на Морозове. Оба они сцепились в клубок, завертелись вокруг общей оси и врезались в закрытые гермодвери шлюза с глухим звуком. Демид принялся колотить о них голову инспектора, противный, глухой звук ударов черепной коробки о твёрдую сталь распространился по помещению.

Стеше сделалось дурно, она не выносила жестокости, но взгляда от драки не отводила.

Наконец, Морозов отделился от оппонента, оттолкнулся от него ногами и поплыл обратно к катеру.

— Готово, — сообщил он Корнею, тяжело дыша, и показывая в руках пустой кубик, как будто ловушку для насекомых, — я взломал его и вытянул маршрутные коды для его ботика. Теперь мы сможем продолжить путь.

— Скинь их мне, — кивнула Павлова.

Все четверо погрузились в полосатый ботик, трое, в том числе Стеша, опять заняли места у стен, подсоединив скафандры ко встроенной системе жизнеобеспечения, Лидия разместилась в кресле пилота перед прозрачным колпаком фонаря.

— Перешли коды и мне тоже, — попросил Корней, — поищу Антонину.

Пока летели, в салоне ботика, длинном и узком, царила тишина, только Мохов единожды вздохнул: “Ничего не нашёл”. А в ушах Стеши по-прежнему гулял стук черепной коробки о стальную стену, совесть девушки содрогалась в такт призрачным ударам. Стеша была противна самой себе, потому что наблюдала за жестокостью и не вмешивалась. Что ж, следовало принять и это отвращение тоже, если она хотела и дальше чувствовать след Володиной души.

Глава 8. Сделка века

Ботик оставили в шлюзовой камере седьмого эллинга, из неё вернулись в космос и по трассе из скоб и страховочных поручней, переставляя карабины со страховочными фалами, направились к красной яхте. Верфь хорошо освещалась Солнцем. У Стеши карабина не было, свой страховочный фал она оставила на стапеле у четвёртого эллинга, но после пляски с роботом-убийцей девушка чувствовала себя достаточно уверенно в космической пустоте. На всякий случай, тем не менее, она двигалась не последней, за её спиной плыл Демид, готовый метнуться за девушкой, если она неосторожно оттолкнётся и начнёт удаляться от стапеля.

— Что будем делать с Антониной? — спросил Демид в радиоканале.

— Я поискал её через системы спасения верфи, — ответил Корней, — и не нашёл. Возможно, при ударе маяк в её скафандре повредился, и система её не видит.

— Мы можем облететь верфь на яхте и поискать её визуальными средствами, — предложила Лидия.

— Да, хорошая мысль, — согласился Корней, — так и сделаем, если на яхте всё пройдёт гладко.

— Ты в этом сомневаешься, я так понимаю, — хмыкнул Морозов.

— После всего, что случилось с нами здесь? Конечно.

Теперь, когда ничто не пыталось убить Стешу, она уделяла больше внимания космическому виду, открытому ей, и время от времени даже замечала пролетавшие мимо верфи суда.

— Интенсивное здесь движение, — подумала она вслух.

— Да, — подхватила мысль Лидия, — летает здесь много всего. Верфь и поместили на эту орбиту со специальным расчётом, много трасс, как пассажирских, так и грузовых пересекают её. Поэтому пассажирское судно, даже с отказавшими маршевыми двигателями, имеет определённый шанс сюда попасть. Вот, смотри, кстати, лайнер прошёл.

— А как ты определила? Для меня это всего лишь пара огней.

— По огням и определила. У пассажирских судов левый огонь красный, правый — зелёный. У грузовых пилотируемых слева синий, справа золотой. У беспилотников два синих.

— Таких почти не видно.

— Такие здесь пролетают реже пилотируемых, у беспилотников свои орбиты.

— Потому что они, в основном, возят грузы длительного хранения?

— Да, и для них чаще экономия топлива важнее экономии времени. Да ты и сама знаешь, ты же логист.

— Это верно. Но с такой точки наблюдаю свою работу впервые.

Корней оказался у корпуса яхты первым. На малиновом борту судна был нарисован белый куб с чёрными рёбрами. Аварийный шлюз находился совсем рядом со стапелем, Мохов перелетел к нему и нажатием рычага открыл карминовые гермодвери. В шлюзовой камере едва хватило места для всех четверых.

Попав из шлюза на пирс, Стеша и Демид принялись освобождаться от скафандров, а Корней и Лидия подключились к системам судна.

— На борту сервильный андроид, активирован, и один человек, — озадаченно сообщила Лидия.

— Не может быть, — удивился Морозов, — перед нашим вылетом Руслан проверял яхту, кроме андроида, здесь никого не было.

— И тем не менее, это так, — Мохов подтвердил слова Павловой, — кто-то сидит в бане. Идентификатор не читается. Стеша и Демид, я предлагаю вам разобраться с этим, а мы с Лидой пока отправимся на мостик и переключим управление яхтой на себя. Стеша, проконтролируй, чтобы Демид никого не убил, пожалуйста.

Услышав слова Корнея, Морозов на секунду изменился в лице, будто посмотрел в зеркало и вместо привычного отражения увидел там монстра, однако, быстро взял себя в руки, и, махнув рукой Стеше, уплыл из помещения пирса в коридор. Девушка последовала за ним.

Она бывала на похожих судах в симах про роскошную жизнь. Пол здесь был выстлан ковролином, стены отделаны натуральным деревом, красивые узоры его волокон притягивали взгляд. Вделанные в стены ручки для отталкивания в невесомости имели фарфоровые вставки с цветочным орнаментом, гладкие, приятно холодившие ладонь при касании. По пути в пункт назначения Морозов и девушка пересекли кают-компанию с мягкой мебелью и высоким расписным плафоном.

Добравшись до поворота в банный комплекс, Демид прижался к стене, Стеша последовала его примеру.

— Ждём сигнала от Никодима, — прошептал Морозов девушке.

Спустя две минуты перед глазами Стеши выскочило сообщение от Мохова в полупрозрачном облачке:

— Управление у нас. Действуйте.

Демид выпустил из кисти второй из распечатанных для операции в «Астрале» дрон-муху и направил аппарат за угол. Через минуту воскликнул удивлённо:

— Ба, да это же Тоня!

Стеша оттолкнулась от стены и, завернув за угол, попала в предбанник. Здесь её взору предстала плававшая посреди помещения Антонина в розовой шёлковой пижаме и с головой, обёрнутой полотенцем.

— Тоня, что ты здесь делаешь? — спросила девушка, удивившись.

— Как что? Привожу себя в порядок и жду вас, — ответила Антонина, — у моего скафандра отказал климат-контроль, и я испугалась, что сварюсь в нём заживо.

«Воистину, — подумала Стеше, глядя на собеседницу, — ничто не может заронить и тени смущения в эти всегда прозрачные рыбьи глаза».

Когда все пятеро беглецов собрались на мостике, Корней, к удивлению Стеши, не стал расспрашивать Антонину, как она очутилась на яхте, а сразу попросил Лидию проложить маршрут до Новосибирска-6 и поскорее начать движение, чтобы вернулась псевдогравитация.

По словам Павловой, полётное время ожидалось в пределах трёх часов.

— Очень хорошо, — откликнулся Корней, — значит у нас у всех будет время последовать примеру Антонины и привести себя в порядок.

Кроме банного комплекса с небольшой парилкой и душем, на яхте имелась широкая ванна и две душевые кабины.

— Будешь делать пену? — спросила Лидия Стешу.

— Конечно, — кивнула та, — когда ещё выпадет возможность.

Возня с водой и добавками для ванной, а затем спокойное безделье в ароматной, влажной духоте ванной комнаты помогли Стеше очистить голову от лишних мыслей. На секунду в сознание девушки залетела шальная идея, что в воду можно было опуститься гораздо глубже, чем следовало, и более идеального места для того, чтобы перестать дышать, было просто не найти, но Стеша, пусть и не без труда, прогнала её. По крайней мере, сейчас она хотела походить теми тропами, что ходил Володя, послушать то, что слушал он, посмотреть на то, что видел он. Если прикосновение к володиной жизни не смягчит боль утраты, что ж, тогда она прибегнет к более радикальным средствам.

Лидия, ожидавшая в кают-компании своей очереди доступа в ванную, спросила вышедшую оттуда, распаренную и розовую от воды Стешу:

— Ну как, мечты сбываются?

— Вроде того, только, знаешь, извращённым способом. Как будто мои желания подслушал какой-то джинн ипринялся исполнять их на свой лад.

— Но тебе хоть понравилось?

— Да, наверное.

Девушка вспомнила главное желание Демида.

За полтора часа до подлёта к Новосибирску-6 Корней попросил всех собраться в кают-компании. Стеша пришла туда из библиотеки, где с чувством священного благоговения рассматривала ряды бумажных книг, доставала оттуда отдельные экземпляры и перелистывала страницы с текстом, затаив дыхание. В эпоху тотального господства электронных носителей информации бумажные книги сделались роскошью, доступной только самым богатым. Демид и Лидия вошли со стороны биллиардной, где бывший дезинсектор учил бывшего пилота корпорации Вахрамеевых азам игры, Антонина, всё в той же розовой пижаме, вышла из спальни.

Лидия и Стеша заняли диван, Антонина и Демид разместились в креслах, для себя Корней попросил андроида с внешностью высокого стройного мужчины, одетого в серые брюки, белую рубашку и жилетку с позолоченными бортами, принести из спальни стул. На него Мохов уселся, закинув ногу на ногу.

— В чём цель собрания? — задала вопрос Антонина.

— Расскажи лучше, как ты добралась до яхты, — ушёл от ответа Корней.

— Мне просто повезло, — пожала плечами женщина, — я вылетела из корпуса технички одновременно со Стешей, но, если её швырнуло на эллинг, я полетела в следующий док. Там я, пока летела, вызвала глайдер и на нём добралась до яхты.

— И ты не захотела вернуться и помочь нам?

— Мне показалось более важным взять под контроль яхту. Я была уверена, вы отлично справитесь сами, и я не ошиблась.

— Понятно.

— К чему этот скептицизм? — удивилась Антонина, — если бы я хотела вас предать, я бы не стала ждать вас здесь.

— Это верно, — кивнул Корней, — если речь идёт о простом предательстве. Если же речь идёт о таком предательстве, которое сохранит тебе расположение исполкома и место в партии, то тебе, конечно, нельзя было улетать сразу.

— Обвинение в предательстве — вещь очень серьёзная, — медленно проговорила Антонина, её глаза недобро сузились, в голосе появилась опасная твёрдость, — его можно выдвигать, только обладая серьёзными доказательствами.

— Видишь ли, Антонина, — Корней, как будто смутившись, опустил взгляд, — проблема в том, что сигнал от Ефима, из клиники Самогонкиных на Большом Камне который, пришёл не на твой сетевой имплант, а сперва на приёмник челнока. Так что я смог оттуда скопировать его и отправить в исполком на анализ. И мне ответили, что это фальшивка, причём довольно грубая. Ты же мне называла программные средства и методики, которыми ты его, якобы, проверяла, и они сказали, что эти средства не могли не распознать подделки. Кроме того, мы посмотрели с Лидой сменное задание, оформленное тобой для полёта к яхте, и потом аннулированное службой безопасности верфи.

— Тоже решили, что это подделка? — хмыкнула Антонина.

— Нет, оно просто специально оформлено так, чтобы быть аннулированным. В связи с чем у меня два вопроса: кто ты на самом деле и чего хочешь?

— Может, предатель — ты? — Антонина контратаковала Корнея, — Ведь это ты предложил отправить на Большой Камень одного Пахома, и его захватили в плен. И ты предложил отправиться к яхте на техничке, после чего на нас напал дрон.

— Это легко проверить, — улыбнулся Мохов, — я готов прямо сейчас предоставить товарищам доступ к своему сетевику. Ты готова сделать то же самое? Если не готова, ответь, всё-таки, на мои вопросы.

— А я, представь себе, не хочу на них отвечать, — сказала Антонина и откинулась на спинку кресла.

Сначала она улыбалась, её глаза светились сознанием собственного превосходства, но, постепенно, выражение полного довольства сменилось крайней раздражительностью.

— Пытаешься подключиться к системам управления яхты? — покачал головой Корней, — Через бекдор, который оставила для себя? Я передал управление судном исполкому, очевидно, их защиту ты сломать не в состоянии.

— Разумно, — процедила Антонина сквозь зубы.

В следующий миг женщина сорвалась с места и метнулась к выходу на мостик.

— Демид! — крикнул Корней, — останови её.

Морозов вылетел из кресла и сбил Антонину с ног. Двое людей, сцепившись, покатились по полу, наконец, оказавшийся сверху мужчина вдавил женщину в серый ковролин. Стеша и Лидия, вскочив на ноги, подбежали и остановились рядом. Антонина, оставив попытки выбраться, лежала без движения.

Внезапно стоявший рядом андроид заговорил:

— Допустим, вы меня поймали. Что теперь собираетесь делать?

Стеша и Лидия испуганно отшатнулись от проявившей странную активность машины, Демид уставился на андроида непонимающим взглядом. Мохов встал со стула и подошёл к синтетическому слуге, чтобы рассмотреть поближе.

— Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами, — бормотал Корней, разглядывая андроида, — Это, что же, мгновенный перенос сознания? По-настоящему, без дураков?

— По-настоящему, Корней, по-настоящему, — отвечал андроид, — спроси меня что-нибудь, что знала только Антонина, если сомневаешься.

— Мой псевдоним на Ржеве? Когда мы встретили Вовку? — быстро задал вопрос Мохов.

— Ерофей Ромашкин, — не задумываясь, сказал андроид, — я хорошо это помню, потому что довольно долго подбирала его.

— Я впечатлён, — констатировал Корней, — однако, мои вопросы остаются в силе. Андроид, в принципе, не может управлять кораблём, поэтому выбор у тебя не очень большой.

— Говорить или не говорить — такие у меня варианты, если я правильно понимаю.

— Да, правильно, — подтвердил Корней.

— Что ж, я согласна ответить на твои вопросы, но с одним условием. Когда я закончу, я задам вопрос каждому из вас, и каждый из вас мне на него ответит.

Стеша смотрела на андроида во все глаза, до сих пор отказываясь поверить, что сознание Антонины перенеслось в машину. Даже девушка, мало интересовавшаяся вопросами робототехники, понимала, что в сверхсекретном, сверхпередовом «Астрале» только начинали экспериментировать с психослепками, а сейчас она как будто наблюдала готовую технологию в действии. От неестественности происходившего делалось жутко.

Андроид, тем временем, походкой вышколенного слуги подошёл к креслу, что занимала Антонина, и опустился в него. Все остальные тоже вернулись на свои прежние места.

— Итак, кто я такая на самом деле, кажется, это было твоим первым вопросом? — уточнил синтетический человек у Мохова.

— Верно.

— Скажем так, есть некий клуб бизнесменов, ассоциация своего рода, и я — член этой ассоциации. Никаких имён я, естественно, не назову, но, поверьте мне, от нас на Земле и околоземной орбите зависит очень многое. Да вы и сами можете это понять, если задумаетесь, сколько могла стоить разработка технологии мгновенного переноса сознания, и сколько — поддержание абсолютной секретности вокруг неё.

— Даже страшно представить, — криво улыбнулся Демид.

— Вот-вот, — поддержал его андроид, — тебе, Демид, как бывшему обладателю зелёного рейтинга, проще остальных вообразить порядок цифр, о которых я веду речь.

— Давно этот ваш клуб существует? — спросил Корней.

— О да. Наш клуб старше и вашей Ad Astra, и даже «Орбиты и Свободы». Наш клуб, можно сказать, стоял у истоков колонизации околоземного пространства, и архитектура этой колонизации, во многом, — наше творение.

Стеша опять почувствовала, будто плыла в крохотной жестяной банке с тонкими стенками посреди бескрайней бесконечно голодной космической черноты, но теперь чернота не была пустой. В ней плавали древние хищники, громадные и незаметные, пока они не нанесут удар.

— Что нужно вашему клубу в нашей партии? — поинтересовался Мохов, — почему ты вдруг решила сдать нас Союзу Духовного Спасения?

— Понимаешь, Корней, наш клуб существует так долго в том числе и потому что всегда предугадывает очередную трансформацию общества и использует её себе на пользу. Вопрос прибылей для нас вторичен в данном случае. Поэтому наш клуб, например, горячо поддержал в своё время экологическую повестку, закончившуюся переносом вредных производств на околоземную орбиту. Хотя это и принесло нам поначалу лишние расходы. Наш клуб финансировал гуманитарные исследования по новой этике и посттравматической психологии, в результате которых родилась система Нойман, призванная снизить уровень токсичности в хрупкой системе орбитальных поселений. В последнее время для членов нашего клуба всё более очевидным становится приближение очередной трансформации общества. Появился достаточно обширный слой населения, экономические интересы которого толкают его представителей на нарушение действующих кодексов и правил. Именно такие люди впитывают в себя пропаганду вашей партии и устраивают потом стачки. Наш клуб отнюдь не уверен, что существующая система уцелеет по итогам деятельности этого слоя, но наш клуб уверен, что надвигающимся кризисом можно управлять.

— Римские патриции, — заметил Корней, — приняли христианство и назначили себя церковными иерархами, когда поняли, что нашествие крещёных варварских племён невозможно остановить. А бывшие царские чиновники вступали в партию большевиков, когда их победа в гражданской войне стала очевидной.

— Всё верно, — кивнул андроид, — хотя не всех это, однако, спасло. Чтобы уцелеть в грядущем кризисе, нашему клубу нужно не просто стать частью силы, которая сломает старую систему, нашему клубу нужно такую силу возглавить. Для этого необходим качественный, если можно так выразиться, симулякр революционера. Мы научились делать неплохих исполнителей, но, ты же и сам замечал, сколь слаба Антонина в теоретических вопросах?

— Да.

— Потому что качественный симулякр нельзя придумать, его можно только скопировать. Сконструировать образ на основе изучения нескольких самых способных представителей данного общественного течения. Для этого я и хотела передать вас в «Астрал». Степаниду, Демида и Лидию оставили бы там для их, якобы, передовой программы записи психослепков, а тебя бы, Корней, направили в другое место.

— То есть, ты смотрела на нас всё время, как на подопытных крыс, я правильно понимаю? — подала вдруг голос Стеша.

— Вроде того, — усмехнулся андроид, — но чем принципиально ваша жизнь отличается от жизни лабораторной мыши?

— Или лошади, — хмыкнула Лидия, — в стойле.

— Или лошади в стойле, — согласился андроид.

— Ты же рассказываешь нам всё это, не потому что я тебя попросил? — поинтересовался Корней.

— Нет, не поэтому, — улыбнулся андроид, — я хочу предложить вам сотрудничество.

— Так-так, — цокнул языком Мохов, — становится интересно. И на каких условиях?

Демид вздрогнул, заметив что-то за спиной Стеши. Девушка обернулась и, когда увидела поднявшуюся с пола Антонину, вскрикнула от удивления:

— Ой, мамочки!

Женщина обошла диван, села на широкий подлокотник кресла, что занимал андроид и заговорила вместо синтетического слуги:

— Вы даёте согласие на запись ваших психослепков, всех четверых, не в «Астрале», в лаборатории нашего клуба. Взамен можете просить всё, что пожелаете, думаю, мы сторгуемся.

От неестественности происходящего Стеше сделалось дурно, по коже забегали мурашки.

— Например, тебе, Степанида Голуб, — обратилась Антонина к девушке, — мы могли бы отдать твою мечту. Высокий рейтинг в рыжей зоне, престижная работа. Собственная квартира, библиотека с бумажными книгами и бесплатный доступ в парк. И пользоваться всем этим будешь именно ты, Степанида Голуб, а не какая-то цифровая маска. Ты сомневаешься, что нам это по силам? Не надо сомневаться. Мы даже готовы сначала дать тебе всё это, чтобы ты почувствовала вкус к жизни, а, скажем, через месяц прийти за психослепком. Что скажешь?

— Мне надо подумать, — смутилась Стеша.

— Подумай. Это ведь твоя мечта, это то, что составляет твою суть, цель твоей жизни и конечный пункт стремлений. Ради этого ты училась, работала, шла на сделки с совестью и даже совсем недавно начала грубо нарушать закон. Ты знаешь главный закон Вселенной? Твоё текущее состояние является суммой твоих прошлых поступков. Вот прямо сейчас сумма твоих поступков подвела тебя к исполнению мечты. И не надо будет прятаться, обманывать, лгать. Может, ты боишься одиночества? Но получив высокий рейтинг и квартиру на вершине рыжего сектора, ты спокойно сможешь заняться устройстов личной жизни. С совеременными программными средствами, которые предлагают Лексигон и Нойман, с твоей целеустремлённостью и новоприобретённым положением в обществе ты без труда найдёшь счастье, не сомневайся.

Неужели это правда? Неужели она сможет вернуться к нормальной жизни? Забыть всё, случившееся с ней за последние дни, как страшный сон? О, как бы чудесно это было! Что-то, однако, удерживало Стешу от ответа, что-то почти забытое, но зацепившееся за край сознания.

— Мне надо подумать, — повторила девушка.

— Нам всем надо подумать, — заявил Корней.

Антонина пожала плечами, андроид улыбнулся, как будто был уверен в результате:

— Думайте. Сорок минут хватит?

— Час, — мотнул головой Корней.

— Пятьдесят восемь минут, — забавлялся андроид.

— Все согласны? — спросил Корней, обведя кают-компанию взглядом.

Лидия, Демид и Стеша кивнули.

— Пятьдесят восемь минут, — подтвердил Мохов, — и один вопрос.

— Какой? — переспросила Антонина.

— Эта женщина, которую мы знаем, как Антонину, тоже согласилась сотрудничать с вами?

— Нет, увы, здесь гораздо более печальная история, — ответила женщина, — она — пациент психиатрической лечебницы. Тяжёлая форма шизофрении без шансов на исцеление даже в наш прогрессивный век, увы. Для её сознания мы создали отдельную симуляцию, оно и сейчас блуждает по ней.

— А поверх записали симулякр другой личности.

— На самом деле, всё сложнее, но суть ты уловил, Корней.

— Фантастика, конечно. Ладно, мы пойдём думать.

— Куда пойдём? — уточнил Демид.

— Туда, где лучше всего думается. В библиотеку, конечно.

Глава 9. Алиса не вернётся

— Я думаю, каждому из нас предложили что-то своё, — заявил Корней, расположившись в кресле у круглого деревянного столика на изогнутых ножках.

Демид также сел за столик в кресло напротив, положил на отполированную столешницу локти и кивнул:

— Ага. Мне, например, пообещали зелёный рейтинг и место в концерне Морозовых. В департаменте первого ряда даже.

Мохов уважительно покачал головой:

— Не дурно, не дурно. Несмотря на то, что ты начал революционную деятельность раньше меня, дорогой Демид, меня перековать они не надеются. И предложили неограниченные ресурсы для дела партии. Которые я смогу привлекать. Уверяли, что это обеспечит и успех общего дела, и мой личный карьерный успех в партии.

— И ты согласишься?

— Конечно, нет. Я же понимаю, это превратит всю мою работу в профанацию, лишит меня контроля собственной деятельности. В нашем движении вообще очень важно, с кем заключаешь союзы, и такой союз я считаю предательством.

— Погодите-погодите, — вступила в разговор севшая в кресло поодаль от столика Лидия, — я ничего такого не слышала. Когда Антонина или нечто, сидевшее за еë глазами, успела вам всë это сказать?

— Когда озвучивала своë предложение тебе, я думаю, — предположил Корней, — каждый из нас, вероятно, слышал что-то, что предназначалось только ему. Я не призываю тебя и Степаниду делиться услышанным, если вы этого не хотите. Выбор тут лично ваш.

— Тогда я не буду, — сказала Павлова.

Стеша медленно ходила взад-вперëд вдоль полок с литературой, особый запах, исходивший от множества собранных в одном месте книг, успокаивал девушку. Она пыталась вспомнить что-то, что почти забыла, подцепить это и вытянуть с края сознания. Услышав слова Лидии, Стеша остановилась и заявила:

— Я тоже.

Корней пожал плечами:

— Ваше право, товарищи. Ваше право. Демид, разреши полюбопытствовать, ты согласишься на предложение… этих личностей?

— Нет, Корней, не соглашусь.

— Почему?

— Потому что возврат зелëного рейтинга не является моим главным желанием. Потому что я не хочу забывать, не хочу однажды зажить так, будто ничего не происходило. Это моя жизнь, и я хочу, чтобы она осталась при мне, со всеми ошибками и всей болью. Это будет честно.

— И как же ты планируешь жить со всей своей болью? После удаления уничтожителя, я имею ввиду? Вернëшься к работе дезинсектором?

— Нет, я бы хотел вступить в партию Ad Astra.

Вступить в партию Ad Astra. Вот что Стеша пыталась вспомнить. Она хотела вступить в партию Ad Astra. Глупое желание, отнюдь не рациональное. Зачем? Она не считала свои представления о программе партии, еë целях и методах, о подпольной жизни достаточно полными, чтобы принимать такое решение. С другой стороны, Володя знал немногим больше, когда давал согласие на вступление в партию. В чëм-то даже и меньше, в отличие от него, она уже провела несколько дней в шкуре нелегала и даже испытала чувство потери по-настоящему родного, а не посоветованного нейросетью человека. Но ради чего вступать в партию?

И Корней, и Володя верили, что могли изменить мир к лучшему. Стеша слишком мало знала о подпольной борьбе, о политике и экономике вообще, чтобы строить какие бы то ни было предположения о своей способности менять мир. Опять-таки, Володя знал не больше, чем она, возможно, только с Моховым беседовал обстоятельнее. И согласился. Дело тут было не только в желании самореализации, никто не мешал ему быть хакером и работать на себя. Ломать корпоративные системы в свободное от основной профессии время, торговать данными на «чëрном» рынке. Кому-то таких занятий вполне хватало для удовлетворения амбиций.

Но Володя вступил в партию, и Стеша не могла понять, зачем. Значит, она сама хотела стать членом Ad Astra, чтобы пройти его путь? Чтобы в похожих обстоятельствах услышать эхо шагов его потерянной души? Разумно ли это было, отдавать свою жизнь на подобное дело? И правильно ли? Демид, например, никому не позволял управлять своей жизнью, пусть даже и такое управление пошло бы ему во благо. Может, ей следовало поступить так же? Сказать себе: «Моя жизнь — это моя жизнь, она дана мне только один раз. И не стоит тратить еë на чужие увлечения?» А Володю она будет вспоминать по вечерам, не слишком часто, может быть, раз в год, чтобы он не портил удовольствия от исполнения мечты.

Вообразив себе новую жизнь, что подарят ей неизвестные благотворители, Стеша со всей возможной ясностью осознала, что не позволит забрать у неë личного мертвеца.

За раздумьями девушка потеряла счëт времени, поэтому слова Корнея: «Пора нам идти», — стали для неë неожиданными.

В кают-компании ничего не изменилось по прошествии пятидесяти восьми минут: андроид всë так же занимал кресло, Антонина всë так же сидела на его, кресла, правом подлокотнике. Ни один, ни другая будто и не шелохнулись с того момента, как Стеша и остальные вышли в библиотеку. Когда люди расселись на прежние места, Антонина спросила:

— Готовы?

Все четверо согласно кивнули.

— Что ж, тогда начнëм опрос. Степанида?

Стеша не ждала, что первой спросят еë, и вздрогнула, услышав своë имя, затем переспросила:

— Что?

Потому что в горле вдруг пересохло. Она поняла, что, в независимости от озвученного сейчас выбора, навсегда откажется от огромной части своей жизни, и запаниковала. Все приготовленные слова забылись, кто-то заметался рядом с душой и заголосил: «Соглашайся!»

— Ты согласна на моë предложение? — уточнил андроид.

— Нет.

Будто выстрелила себе в голову.

— Почему, позволь узнать?

— Нет.

Ещë раз, «контрольный».

— Что ж, твоë право. Госпожа Павлова, каким будет Ваше решение?

— Нет.

Антонина вздохнула и закатила глаза. Андроид, слегка повысив голос, со смесью удивления и возмущения спросил:

— Ну а Вы-то почему?! Вы же хотели принять участие в подготовке полëта к Марсу?! В настоящей-то?!

— Я не хотела, чтобы ко мне относились, как к лошади. А Ваша система к нам, людям без зелëного рейтинга, по-другому относиться не умеет.

— Понятно, умные все слишком, — заворчал андроид, — Демид?

— Нет.

— Корней?

— Нет.

— Вас двоих я даже не спрашиваю, почему, — покачала головой Антонина и продолжила, всë сильнее раздражаясь, — сразу видно, ненормальные. Тем не менее, выбор вы сделали, и совсем скоро за него придëт расплата. Вас же четверо, так? Что ж, этого должно быть достаточно, удачи. И ещë одно: Демид, однажды ты уже провернул подобный фокус, поэтому я ставлю на тебя.

Договорив, женщина рухнула на пол, будто незримая десница дотянулась до неë сквозь стены судна и вынула сознание. Андроид остался сидеть в кресле, только глаза чуть прикрыл.

Лидия и Стеша подскочили к Антонине, Павлова наклонилась совсем близко, затем распрямилась и объявила:

— Дышит.

Девушки перевернули Антонину на спину и обратилась к мужчинам:

— Помогите перенести еë на диван.

Но Корней, будто не слыша просьбы, изучающе смотрел на Демида, а тот бормотал, сидя в кресле и закрыв лицо ладонями:

— Нас четверо, она думает, я повторю фокус, нас четверо, фокус, фокус — четверо, какой фокус я провернул, когда нас было четверо? Я вообще уже давно живу один, с того самого момента, как… вот оно, понял! Корней, ты знаешь, как работает ловушка для тараканов? Там есть яд, но он убивает таракана не сразу. Таракан должен принести яд в колонию, чтобы заразить как можно больше других тараканов, в этом смысл ловушки. И нас было четверо на Эльсиноре: я, Аглая, Святослав и Фëдор, — когда мы начали сходить с ума. А я провернул фокус и выжил. Значит, они записали нам что-то на импланты тогда, что свело с ума людей на собрании, где погибла Карина, а потом свело с ума нас на Эльсиноре. Я тогда подумал, что причина была в другом, в том что мы лишились человечности, и в этом тоже она была, но, кроме того, нам помогли. Это что-то, что свело нас с ума, осталось у меня на импланте, а теперь попало и к вам. Что ж, у нас совсем мало времени, товарищи. Я пойду в спасательную капсулу, я должен покинуть яхту как можно скорее, потому что с тремя эта штука не работает.

— Хорошо, — сказал Корней, — но почему ты так уверен, что минимальное количество — четверо, а не трое?

— Потому что они летели ко мне все вместе: Святослав, Фëдор и Аглая. Если бы эта штука включалась от троих человек, они бы не долетели.

— Логично. Но почему ты решил, что Антонина не в счëт?

— Потому что они еë не назвали.

— Во-первых, мы не знаем, что за вирус они используют и как он распространяется. Может, изначально его и не было на сетевом импланте Антонины, но он может попасть туда сейчас, когда они оттуда ушли. И у нас опять будет четыре носителя. Во-вторых, они могли нас просто обмануть, и вирус, всë-таки, на сетевом импланте Антонины есть.

— А на андроида он не может попасть? — спросила Стеша.

— Хороший вопрос, — задумался Корней.

— Вряд ли, — мотнул головой Демид, — андроиды у меня на Эльсиноре с ума не сошли. Только люди.

— Значит, улетать в капсуле надо нам вдвоëм, — заявил Корней, глядя на Морозова.

— Значит, вдвоëм, — кивнул тот.

Стеша не хотела покидать яхту в капсуле, но, всë-таки, спросила:

— Почему именно вам вдвоëм?

— Потому что Лидия — пилот, — ответил Демид, — а ты… ты…

— У тебя мало опыта в таких делах, — выручил Морозова Корней. — Нас подберëт случайное судно со случайным экипажем на борту, надо будет что-то врать о том, кто мы и как оказались в космосе, и вообще мало ли, кто нас может подобрать.

— Вот-вот, — кивнул Демид.

— Я только свяжусь с товарищами на Новосибирске-6, чтобы они Вас встретили, — сказал Корней, — а вы, Стеша и Демид, пока можете подготовить капсулу.

На яхте имелось шесть двухместных спасательных капсул, размерами немногим больше той, где жила Стеша на Северодвинске-7. В каждой было по две узких койки и простенький пищевой принтер между ними. У изножья левой помещалась узкая дверца в крохотную уборную.

— В такой мы можем дрейфовать хоть полгода, — усмехнулся Демид, — свадьбу сыграть успеем.

— Пищевых аддитивов здесь на четверо суток, — сообщила Стеша, работая с сенсорным экраном принтера, — запаса воды тоже.

— Нам хватит. А ты молодец, что отказалась от предложения этих ребят.

— Думаешь?

— Я сужу со своей колокольни. С точки зрения чокнутого дезинсектора и убийцы.

— Ты не думал, что пора перестать таскать за собой своих мертвецов?

— Думал. Поэтому я и хочу вступить в Ad Astra. Раз уж мы заговорили об этом, ты разве отказалась не из-за мертвеца?

— Из-за мертвеца. Но, во-первых, он у меня только появился, во-вторых, у меня нет чувства вины перед ним, так что мне не надо ждать тринадцать лет, чтобы заняться созидательной деятельностью.

— Да дело не в чувстве вины, по правде говоря. Те ребята: Святослав, Фëдор, Аглая, — сами выбрали свой путь. Более того, они допускали, что этим выбором сильно укоротили свои жизни. Я не допускал, а они допускали.

— Тогда в чëм?

— В страхе. В боязни самого себя, каким монстром я могу быть, каким монстром я уже стал. Я видел, какими глазами ты смотрела на меня, когда я душил инспектора в квартире, или когда дрался с этим чудиком в шлюзовой камере.

— Прости.

— Ничего. Я сам смотрю на себя такими же глазами все эти тринадцать лет. То, что со мной произошло на Эльсиноре, изменило меня, убрало некие моральные стопы. И я боялся, что перестану быть человеком, превращусь в зверя.

— А сейчас ты перестал бояться?

— И сейчас боюсь. Но я понял, есть вещи более важные, чем личная безгрешность.

— Слова фанатика.

— Я же не сказал, что это за вещи.

— И что же?

— И не скажу. Не обижайся, но тебе незачем это знать.

Стеша и не обиделась. Какой смысл, если Демид сейчас улетит, и увидятся ли они снова, Бог весть.

Корней проинструктировал еë и Лидию, как связаться с товарищами на Новосибирске-6, и как вести себя с ними. «Переживаю за вас больше, чем за себя», — нервно смеялся он.

Затем все четверо прошли на пирс, обнялись, мужчины разместились в капсуле и закрыли гермодвери. Когда на экране над карминовым порталом появилась надпись об успешной отстыковке, Стеша подумала, в новом времени сказка изменила свой ход, и девочка не вернëтся из страны чудес в обычный мир.

Часть 3. Семейные ценности

Глава 1. Часы снова пошли

Сидя в кресле челнока, в салоне, полном пассажиров, Стеша испытывала сильное волнение, еë голова кружилась, а на ослабевших, ватных ногах, казалось девушке, нельзя было сделать и шага. За прошедшее время Стеша отвыкла от публичности, она научилась бояться людей. Во взгляде случайного встречного мерещился капкан, паранойя сидела у неë на плече и комментировала каждое движение окружающих, но расставаться с ней девушка не спешила. Для собственного спокойствия можно было убедить себя в отсутствии скрытой угрозы, или заставить себя еë игнорировать, как Лидия. И пропасть потом. «Я не могу больше жить такой жизнью, не хочу прятаться, ходить в туалет по расписанию, как собаки у древних людей», — писала она Стеше в последнем письме.

Наверное, Павлова могла себе позволить такие мысли, потому что еë мечта исполнилась, и смерти Лидия не боялась. Стеша же толком не знала, какая у неë теперь была мечта: старая обесценилась, а новую обрести, проводя ночи и дни в капсуле без выхода в сеть, не получалось. Сидя на кровати, девушка спрашивала старенький пищевой принтер, не лучше ли было тогда, после знакомства с Никодимом и чудесного появления Демида сразу отправиться в полицию? Капсула для анабиоза, куда помещают заключëнного на Бирже Мощностей, по размерам, конечно, уступала стешиному жилищу, но пребывание в ней вызывало гораздо меньше волнений и тоски.

Мохова и Морозова она не видела полтора года, с того момента, как закрылись гермодвери спасательной капсулы. На Новосибирске-6 девушек с яхты встретили по всем правилам карантина, разместили в клинике и удалили «золотые уничтожители». При обследовании перед операцией на их сетевиках нашли зашифрованные записи в медицинских секторах памяти. Ни один из ключей, которыми располагало цифровое крыло партии Ad Astra, официальных или пиратских, к шифрам не подходил. С проблемой хотели разобраться после операции, но дальнейшее развитие событий нарушило планы.

Стеша уже готовилась вступить в партию и зубрила устав, когда пришло сообщение, что неизвестные в форме без шевронов и опознавательных кодов влезли в палату, где девушки ждали операции, и откуда их, по счастливому стечению обстоятельств, выписали за день до этого проникновения. Таинственные посетители, что казалось наиболее невероятным в текущем веке и даже внушало суеверный ужас, вообще никак не отобразились в информационных структурах клиники и станции, оставив след только в материальном мире: на долю секунды попав в объектив камеры робота-уборщика, что чистил пол в противоположном конце больничного коридора. Даже «Нойман» и Лексигон, два оцифрованных глаза падшего бога, как будто моргали, когда эти люди перемещались по клинике.

Голуб и Павлову в багажном отсеке челнока перевезли на другую станцию, на следующий день люди, имена которых не мог назвать даже всезнающий Лексигон, оказались и там. Новые товарищи Стеши, уже зная, кого следовало ждать, заметили ищеек заранее и устроили засаду. Из троих загадочных соглядатаев один погиб при попытке захвата, а двое других убили себя сами. Или их убило что-то, что ими управляло, потому что сетевики всех троих оказались девственно чисты, будто они не только никогда не раскрывали глаз, но даже их сердца не сделали и единого удара.

Тогда девушек развели по разным станциям и поселили в экранированных капсулах, из связи с внешним миром оставив только электронную почту. И строго-настрого запретили покидать жилище, кроме как по санитарной и гигиенической нужде со включëнным джаммером в кармане. Стеша понимала, самоизоляция была условием выживания, но от этого проводить время в тесной каморке было не легче. Помогали товарищи по партии, присылая на почту новости и симы. Помогала переписка с Демидом, при этом с течением времени их письма друг к другу стали значительно длиннее. Лидия не выдержала и в один день ушла из капсулы, пожелав Стеше удачи в прощальном письме. Позже исполком по почте сообщал о пропаже Павловой и спрашивал, не выходила ли она со Стешей на связь уже после прощания. Девушка отвечала отрицательно. С того момента выбираться из капсулы стало особенно тяжело, джаммер не успокаивал, и Стеша старалась совершать вылазки совсем в безлюдные часы.

Наконец, полгода назад ей прислали запись одного разговора, добытую партийными шпионами. Просматривая еë, Стеша отчëливо услышала, как тяжëлые шестерни судьбы, прикипевшие друг к другу зубцами из-за долгого отсутствия движения, опять заскрежетали над местом еë почти добровольного погребения. Девушка даже подняла глаза к потолку, ей почудилось на миг, звук приходил оттуда.

А неделю назад шестиногий робот-курьер принëс карту памяти и шнурок. Повесив архаичное запоминающее устройство на шнурке вокруг запястья согласно полученным инструкции, Стеша полетела к указанной там же станции для встречи с Демидом и Корнеем.

Челнок пристыковался к причалу, и пассажирский отсек опустился с портового радиуса на космовокзал. Люди засобирались на выход, столпились в проходах между сиденьями и зашуршали сумками ручной клади, что доставали из полок под потолком. У девушки ручной клади не было, только маленькая сумочка через плечо, поэтому она, расстегнув ремни безопасности, медленно продвигалась к порталу на трап в очереди из пассажиров. Двигаться оказалось трудно, руки и ноги сделались вдруг деревянными. Стеша поняла, что боялась внезапных происшествий в тесноте забитого народом прохода.

По трапу девушка миновала шахту, в которой пассажирский отсек спустился на космовокзал, затем в зале разбора багажа забрала свой небольшой сиреневый, в тон волосам чемодан на колëсиках и прошла в зал для встречающих.

Демид почти сразу заметил еë, высокую стройную девушку в деловом костюме янтарного цвета и янтарных туфлях, и поднялся с сиденья. Он был одет проще: красные кеды, коричневые брюки без стрелок, голубая футболка-поло и аккуратная шляпа, похожая на соломенную. Стеша знала, на Земле головные уборы носили, чтобы защититься от дождя или солнечного жара, но в стабильном климате станции иной причины, кроме как прикрыть лысину, она для шляпы придумать не смогла.

Пока девушка шла вдоль направляющих ленточек и ограждений, Демид смотрел на неë, не отводя взгляда, и лишь в самый последний миг, когда она, улыбнувшись, протянула руку, опустил глаза. Он попытался скрыть от Стеши тайники своей души, но сделал это слишком поздно, и девушка, на долю секунды заглянув в самую его суть сквозь завесу дружеского общения, внезапно всë поняла.

И причину, по которой два человека в течение полутора лет переписывались длинными письмами раз в два дня, при том, что всë своë время они проводили в крохотных одиночных капсулах, и писать было, как будто, не о чем. И про его наблюдательность, и про беспокойство о еë состоянии, и о причинах его согласия пойти добывать навигационные коды у портового инспектора на Северодвинске-7, и даже почему он оказался у двери еë капсулы в то утро, когда «золотой уничтожитель» попытался убить Стешу и Корнея.

Ни страха, ни отторжения, сопровождавших еë мысли о Морозове полтора года назад, девушка, однако, не почувствовала. Она уже по-другому воспринимала насилие, накрепко прицепившееся однажды к судьбе Демида. Вернее всего, что-то поменялось, когда девушка смотрела на уничтожение трупов трëх таинственных агентов в мусоросжигательной печи. Наблюдая, как потерявшую душу смесь мяса с бионикой, уже успевшую порядком закоченеть, бросили в топку и накрыли толстой чугунной крышкой, девушка с удивлением для себя обнаружила, что не испытывала ничего. Наверное, еë неприятие насилия происходило не из собственных убеждений, а от одобрения «Нойманом», теперь утратившего надобность. Вместе с ним потеряли актуальность и навязанные моральные нормы.

Разговаривая с Демидом по дороге к Корнею, Стеша караулила и время от времени ловила вдохи и выдохи его души, когда тот не успевал отвести глаза. Это не было для неë игрой или забавой, она только хотела убедиться, что поняла всë правильно. Беседа, между тем, шла своим чередом.

— Как вам станция?

— Ростов-8? Понятия не имею. Вроде тихая, но, ты же знаешь, мы почти не выходим.

— Как и я. Как Никодим?

— Пытается бороться с тоской, но терпит поражение, похоже. Ему присылают какую-то литературу, симы по экономике и социологии, это его спасает на какое-то время, но общей тенденции не ломает.

— А ты как?

Стеша отлично знала, как Демид себя чувствовал, она просто надеялась, что он поднимет на неë глаза.

— Я привычный к такому делу, — отвечал Морозов, уводя взгляд в сторону, — Мне иногда кажется, я провëл в заключении большую часть своей жизни, с того момента, как связался с первой той организацией и пока… пока не началась эта история с «уничтожителем».

В вагоне монорельса ехали, болтая на нейтральные темы, обсуждая различия в строении разных станций. Морозов объяснял особенности пищевой промышленности, которой когда-то руководил. Стеша нет-нет, да замечала взгляды, которые Демид бросал на неë украдкой, кажется, даже от самого себя.

Корней в коричневом пиджаке, брюках и белой рубашке встретил девушку, широко улыбаясь. «Неужели он всегда так ходит по капсуле? — подумала Стеша, — Нет, скорее, принарядился к моему прилëту». Мохов, действительно, сдал, сутулился, носил лицо серого цвета и смотрел всë время куда-то мимо собеседника, как будто на убегавшую вдаль дорогу, по которой ему запрещали ступать.

— Глядите, кто приехал! — заявил он, стоя на пороге капсулы, и обнял Стешу, — Безумно рад тебя, наконец, видеть.

— А я как рада! — засмеялась в ответ она.

— Демид, ты кормил еë?

— Нет, — мотнул головой тот.

— Ну, пойдëм, покормим тебя, ты должна была проголодаться с дороги, а потом перейдëм к делам.

Морозов и Мохов занимали просторную комнату на одном из верхних уровней рыжего сектора, почти квартиру, но без своей кухни и санузла. Смесь беспорядка с аскезой, царившая в помещении, сразу указывала на то, что здесь жили двое мужчин. Помимо пищевого принтера и проектора, место занимали два тканевых шкафа и три узкие койки. Цветастая ширма отгораживала одну из них от остального пространства.

Поужинав приготовленной пищевым принтером снедью, Стеша села на одну из коек, Морозов и Мохов заняли такую же у стены напротив.

— Расскажи, пожалуйста, — попросил Корней, — что за важную информацию получил исполком, ради передачи которой пришлось посылать тебя к нам?

— У нас есть контакт в корпорации «Юнитэ Роботик». Одна дама получила там место в топ-менеджменте по квоте для лесбиянок. Потом еë вкусы поменялись, она начала встречаться с мужчиной, естественно, сохраняя эту связь в тайне. Наши товарищи получили запись еë свиданий с мужчиной и попросили у неë доступ к сетевому импланту в обмен на тишину. Недавно она встречалась с Красевиченским, при анализе их беседы алгоритмы сразу среагировали на ключевые слова, вычленили нужный фрагмент и прислали в группу, которая занималась нашим случаем. Запись у меня с собой на карте, я еë сейчас включу.

— На карте? — хмыкнул Демид, — вот это архаика.

— Карту, в случае чего, можно сломать, — объяснил Корней, — и информация на ней будет потеряна. Это гораздо надëжнее, чем оставлять данные на сетевике и закрывать их шифром, потому что любые шифры ломаются.

Стеша вставила карту в слот голопроектора и вернулась на место. Аппарат нарисовал в комнате объëмный вид из глаз на мужчину, сидевшего за письменным столом с зеркально отполированной столешницей. Мужчине на вид было около сорока, его голова с по-чиновничьи коротко остриженными волосами уже начинала блестеть залысинами, глаза под покатым лбом сидели глубоко, под мясистым носом и тонкими губами пушились щегольские усы и бородка. На столе между ним и собеседницей стояли два широких стакана с янтарного цвета жидкостью, налитой в каждый примерно на полтора пальца. В ближайшем к мужчине стакане один на другой громоздились четыре кубика льда.

— Наш заочный знакомый, — пояснила Стеша, пока изображение не начало двигаться, — Красевиченский.

— С Большого Камня? — вспомнил Демид.

— Да, оттуда.

Через нейроинтерфейс Стеша запустила воспроизведение, и мужчина задвигался, засопел, заблестел глазками, отпил из стакана, поморщился и сказал, усмехаясь:

— Вот такая у меня астральная практика.

— Она многих сгубила, так что ты с ней поосторожней. Кстати, об «Астрале». Что там произошло вообще? — интересовалась собеседница высоким и тонким голосом.

— А ты не знаешь? — пробежавший по душе Красевиченского испуг заставил лицо мужчины скривиться.

— Я знаю, что после стачки на Большом Камне-2 там был некий инцидент с нарушением периметра безопасности. И после этого инцидента весь персонал «Астрала» пропал. Кроме тебя.

— Ну, я не состоял в штате «Астрала», так что это…

— Тем не менее, ты имел со структурой очень тесные контакты. Поставил им биоматериал после стачки.

— Некоторые вещи лучше не знать, — сказал Красевиченский.

Весь его вид, однако, свидетельствовал, как сильно ему хотелось рассказать о вещах, которые лучше было не знать, похвастаться, вблизи каких огромных тайн проходила его жизнь, словно бы их великая тень поднимала ценность и его собственного существования.

— Странно, тем не менее, что ты ничего об этом не знаешь, — Красевиченский будто бы размышлял вслух, стоило ли делиться тайной со своей собеседницей.

Стеша, однако, смотрела запись не в первый раз, и с каждым просмотром укреплялась в мысли, что мужчина просто рисовался.

— Я должна была лететь в «Астрал» через два месяца после стачки. Из-за инцидента и последовавшей за ним зачистки, само собой, всë отменили. Вот мне и интересно, что там произошло.

— Понимаешь, есть вещи, которые… хм, не должны выходить за пределы двух человек. Есть информация… за распространением которой очень следят и, если обнаруживают еë утечку, очень быстро находят источник этой утечки и… устраняют его. Понимаешь меня?

— Да. Можешь быть спокоен, я ничего никому не скажу. Мне просто для себя хотелось бы понять.

— Ну ладно. Ты, наверное, слышала о нашей программе по борьбе с краснопузыми тараканами и прочими вредителями?

— О «золотом уничтожителе»? Кое-что слышала, конечно. Но не очень много.

— По сути, это вирус, который работает автономно и автоматически заражает жертву, если она проводит с носителем больше восьми часов. А когда пациента с таким вирусом, назовëм его Ермаком, доставили в «Астрал», перед копированием психослепка провели сканирование его сетевого импланта и обнаружили там почти не активные сектора, занятые зашифрованной информацией. Эти сектора находились в медицинском участке сетевика, более того, на защищëнном уровне, где хранится информация о жизненно-важных процессах вроде дыхания и сердцебиения. Сама понимаешь, абы кто туда информацию не может записать, для этого нужно специальное оборудование и коды доступа. Более того, далеко не каждое сканирование такие данные обнаружит в принципе, по той же причине. Запись как будто специально делали, зная работу всех действующих медицинских сканеров, чтобы избежать обнаружения ими, в связи с чем у меня, да и у моих коллег с «Астрала» появились совсем нехорошие подозрения об авторе кода. У полиции запросили ключи к известным пиратским и правительственным шифрам, но ни один из них не подошëл. Тогда решили скопировать данные на сетевик андроида вместе со всеми остальными для чистоты эксперимента. Потом Ермака утилизировали, а с андроидом общалась группа психологов. После инцидента им всем просканировали сетевики, вдруг эти уроды из Ad Astra оставили в системе какой-то вирус…

— Ты так зол на них.

— Конечно. Два человека погибли, пытаясь их остановить. Сломали шеи. Представь, уходишь ты утром на смену, договариваешься со своим партнëром о свидании вечером, но на него уже не приходишь. Потому что какие-то уроды отравили тебя химией и спустили с лестницы. И ты сломала шею.

— Да, это ужасно.

— Вот и я так думаю. И по-другому, кроме как ктараканам, коих надо давить и травить, к ним относиться не могу.

— Вернëмся к этому коду.

— Так вот, три психолога беседовали с андроидом до инцидента, после сканирования у одного из них обнаружили похожую запись в аналогичных секторах сетевика. Тогда обследовали всех, кто работал с этими психологами, опять нашли странный код в медицинских секторах, но опять не у всех. По какому принципу он к ним попадал, неясно. Затеяли внеплановую диспансеризацию персонала, нашли код у каждого второго.

— Не может быть.

— Представь себе. Непонятный вирус, который, по идее, записать на сетевик можно только в специальном кабинете, сам собой заразил половину персонала клиники. И это не военный вирус, мы сравнивали сигнатуры и шифры.

— И что же потом?

— Потом? Потом пришëл приказ о расформировании «Астрала» и переводе всех людей на другие должности. Вывоз персонала организовали централизованно, пригнали к станции несколько челноков. Люди погрузились туда и отчалили. Насколько я знаю, до официального места назначения, прописанного в приказе, никто не доехал. Я пробовал разыскать пару знакомых, но сама знаешь, какая у нас бюрократия. Куда, в итоге, пошли челноки, я так и не узнал.

— А тебя почему не перевели?

— Меня-то? Как только распространение этого вируса обнаружили, я через тëтку свою выхлопотал перевод в другое отделение. Тогда я боялся, что тоже подхвачу эту дрянь, я был уверен, что тараканы из Ad Astra написали код. Теперь, конечно, я так не думаю, это слишком сложно для них. Это вообще очень сложно, и я не знаю, кто мог такое написать, и зачем. Но тогда я был уверен, что это «звездуны», боялся заразиться и устроил себе перевод. Это меня, в итоге, и спасло.

— Ты говорил, что код почти не активен. Что это значит?

Красевиченский подался вперëд и прошептал, будто в современном мире это могло сохранить его слова в тайне:

— Он шлëт какой-то сигнал на сервера Лексигона. И получает оттуда какой-то ответ.

На этом моменте Стеша остановила запись, покрасневший от неискреннего стремления соблюсти секретность мужчина застыл посреди комнаты, будто замороженный, с перекошенным лицом и нехорошо блестевшими глазами.

Мохов, задумавшись, откинулся назад, к стене, и подпëр подбородок рукой, Демид, наоборот, подался вперëд, уперев локти в колени и направив взгляд в пол. Лампа в потолке поставила на его лысине, прикрытой четырьмя волосинками, два блика.

— Всë это сходится с тем, что нашли у нас на Новосибирске-6, — сказала Стеша, — Только не успели отследить сигнал, преследователи появились. Наши всë гадали, как им удалось так быстро найти Лиду и меня, когда с Новосибирска-6 нас перевезли на Ржев-4.

— Связь с «Лексигоном» это отлично объясняет, — проговорил Корней и поднял взгляд на Стешу, — А сигнал отслеживали через нас с Демидом. Чуть меньше полугода назад нам сказали некоторое время, полчаса в сутки, гулять по станции без джаммеров.

— Да, — кивнула Стеша, — Демид писал об этом.

— Мы всë гадали, зачем, думали, на нас кого-то приманивают, как карпа на червячка. А наши товарищи, оказывается, смотрели, куда пойдëт сигнал от этого кода.

— Да, — опять кивнула Стеша, — и от тебя, и от Демида он ушëл на один сервер.

— Могли бы нам сказать, — проворчал Демид.

— Нет, — мотнул головой Корней, — не могли бы. Нас могли поймать, как поймали Павлову, и тогда слишком многое раскрылось бы нашим врагам. Ладно, Стеша, скажи, тебя же прислали не для того, чтобы просто показать нам запись?

— Верно, — кивнула девушка. — После получения записи с Красевиченским исполком санкционировал провести с вами эксперименты, в итоге, удалось выяснить, с каким именно сервером связывается вирус. Наши назвали его «пурпурный уничтожитель».

— Золото и пурпур отлично сочетаются, — заметил Демид.

— Да, думаю, логика была в этом, — подтвердила Стеша. — Нам нужно слетать туда и выяснить всë о нëм. Что это за вирус, как он работает, как распространяется. По возможности, получить список спящих агентов вроде Антонины.

— Нам, потому что мы уже заражены, и опасаться нечего, — сказал Корней, — но кто нас повезëт?

— Ни один корабль, как вы знаете, не может приблизиться к серверу «Лексигона» без специального разрешения, — объяснила Стеша, — алгоритмы безопасности автоматически изменят его орбиту и траекторию ещë на этапе планирования курса независимо от того, что будет делать пилот. Поэтому грузовое судно доставит нас к точке сброса, оттуда нам нужно будет выйти сперва на переходную орбиту, а затем на целевую к Лексигону. Движение будет импульсным, так у систем безопасности Лексигона будет меньше шансов отклонить наш курс. Риск в том, что лететь придëтся без связи с навигационными маяками, ориентируясь только на Солнце и звёзды.

— Как в эпоху первых космонавтов почти, — заметил Корней, — Сколько времени займëт полëт?

— Около двенадцати часов, если всë пройдëт гладко. Припасы на катере разместят из расчëта трëх суток. Соответственно, как минимум, двое суток у нас будут на поиски.

— Какое нам дадут снаряжение?

— Набор дронов для Демида вроде тех, с какими мы лазили в «Астрал». Передатчики для подкожного вживления, они позволят нашим сетевикам посылать и направлять запросы, минуя сетевые роутеры. Их надо будет поставить себе в основании шеи. Ещë инфузоры со всякими смесями для поддержания бодрости. Схемы на карте, надо будет распечатать. Кроме того, тоже на карте я привезла с собой вирусы и программы для взлома защиты. Это самое мощное, что мог собрать исполком за прошедшие полгода. Чтобы обойти сканирование, которое, скорее всего, будет у Лексигона, все эти программные средства разделены на три установочных пакета: А, Б, В, по одному для каждого из нас. Сами по себе они не активны, и сканер не должен на них среагировать. Для запуска программ на импланте одного из нас надо будет открыть любые два: А и Б, Б и В, В и А.

— Итого сутки полëта и двое суток работы вообще неизвестно где, — улыбнулся Демид, — что ж, я бы сказал, что мы лезем в пасть льва. Я не против, своей капсулой за полтора года я сыт по горло.

Стеша заметила, задорный огонëк зажëгся в глазах Мохова. Демид тепло улыбнулся, и ей, как будто, нравилось наблюдать эту улыбку.

Глава 2. Иона и кит

Подготовка к операции заняла около четырëх месяцев. За это время все трое освоили, как пользоваться программами и вирусами, что привезла с собой Стеша, а также азы управления космическим кораблëм. Для второго дела также пришлось устанавливать на импланты специальные программы, скачанные и взломанные товарищами по партии. Обучение шло тяжело, особенно в части пилотирования, на тренировки приходилось тратить по десять-двенадцать часов в день. Корней по окончанию подобных сеансов, растирая уставшие за время работы глаза, бубнил:

— Не могу понять, что за удовольствие Лидия находила в такой работе?

— Я думаю, она сказала бы то же самое про тебя, — заметила однажды Стеша, — если бы еë посадили за твои статистические таблицы.

Обучаться приходилось всем троим, потому что никто не знал, что ждало у сервера Лексигона, и каждый должен был уметь заменить каждого.

Однажды Демид предложил Стеше освоить, всë-таки, управляение насекомоподобными дронами, что он распечатал и разместил в своих ручных протезах, как перед проникновением в «Астрал». Девушка в ответ, поставив один из них на пол и включив «Болеро» Равеля, заставила дрон танцевать, перестукивая композитными ногами, поднимая их и кружась вокруг себя в такт ритмичной музыке.

— Потрясающе! — восхищëнно сказал Демид, его глаза блестели счастьем.

Стеша, довольная, засмеялась:

— В одиночной капсуле особо нечем заняться, знаешь ли.

Что-то происходило между Стешей и Демидом, и дело было не в простой тоске по человеческому общению. С каждым днëм они смотрели друг другу в глаза чуть дольше, чем того требовало простое рабочее взаимодействие, и улыбались чуть чаще, чем было нужно для поддержания приятельской атмосферы. Наконец, девушка поймала себя на мысли, что ей нравилось ненавязчивое внимание Демида, день за днëм обустраивавшее быт в капсуле вокруг еë желаний, нравилось хохотать с ним и болтать ночи напролëт, шëпотом, удостоверившись в крепком сне Мохова. Более того, она с удивлением осознала, что волновалась за Демида, когда он слишком уставал или расстраивался после очередной неудачной попытки пристыковать виртуальный челнок к виртуальному шлюзу. В общем, еë и Морозова души после долгого молчания, как будто, запели на два голоса.

На некоторое время девушка так заслушалась их дуэтом, что будущее и прошлое перестали для неë существовать, но потом Стеша вспомнила о поджидавшей впереди опасности. И о тайне, что хотела, но не успела рассказать Володе. Почти физическая боль ударила девушку ночью, когда, закончив очередной счастливый разговор, они с Демидом пожелали друг другу спокойных снов, и заставила свернуться на узкой койке клубком. «В этот раз так не будет, — бормотала она сквозь стиснутые зубы, — Так не будет».

Со следующего утра с Демидом она сделалась по-деловому холодной. Неделя ему потребовалась, чтобы понять новые правила общения и, как сначала думала Стеша, принять их. До вылета оставался месяц, и за это время Морозов ни разу не пересëк очерченные для него границы. Обманутая мнимой покорностью, девушка настолько успокоилась, что не почуяла подвоха, когда Демид попросил еë выйти из капсулы для разговора. Они заняли столик на фудкорте, и Морозов, вперившись в девушку глазами, сказал:

— Поскольку я не уверен, вернусь я или нет, я хочу, чтобы ты знала: Я люблю тебя. И тогда, на Северодвинске-7, я пришëл не из-за Корнея. Я волновался за тебя.

— Зачем… ты мне это говоришь? — спросила, опешив, девушка.

— Я понимаю, по каким-то причинам ты не можешь ответить мне взаимностью, мне этого и не надо, я принимаю и уважаю твой выбор, — Стеша видела, как Демид напрягал всю свою волю для сохранения спокойного тона, — но я имею право сказать тебе о своих чувствах.

— Почему ты так решил?

— Потому что, повторяю, я не уверен, что вернусь. Ни ты, ни я не знаем, что нас там ждëт. Пусть это будет право на последнее желание приговорëнного к смерти. Моë последнее желание вот такое — сказать тебе, что люблю тебя.

— Знаешь что, приговорëнный, — разозлилась Стеша, — я не беседую о любви с мертвецами. Хочешь об этом поговорить, вернись оттуда вместе со мной, и тогда поговорим. А сейчас извини, мне некогда, да и настроения нет.

Теперь пришëл черëд Демида удивляться. Морозов, не зная, что ответить, растерянно захлопал глазами.

— Ещë что-то хочешь сказать? — поинтересовалась Стеша.

— Нет, — только и смог вымолвить мужчина.

— Тогда я вернусь к тренировкам. И тебе советую долго тут не сидеть, сам знаешь, на все сто процентов джаммер сигнал не блокирует.

Стеша встала из-за стола и ушла к капсуле с одной лишь мыслью в голове: «Дура!»

Демид вернулся туда же минут через пять после девушки изрядно повеселевшим и насвистыя плясовую мелодию.

В назначенный день все трое покинули капсулу и направились в порт, где по заранее оформленным пропускам поднялись в грузовые доки на внутреннем радиусе станции. Ростов-4 вращался целиком, так что в трюм пристыкованного грузовика к закреплëнному там кораблю людей поднял специальный коптер. Судно оказалось простой конической формы, кабина пилота и каюты размещались в носовой части, под ними обод с красно-белой штриховкой обозначал место расположения энергетической установки, ниже двигательный отсек оканчивался четырьмя соплами. Носовая часть щетинилась антеннами. Рядом с наружней гермодверью на серой обшивке белела надпись: «Иона».

— Где наши откопали такую древность? — пробормотал Корней, задрав голову на коптере.

— Стащили из музея, должно быть, — пошутил Демид.

Внутреннее убранство соответствовало внешнему облику: тесная кабина с двумя поворотными стульями и непривычными для текущего века большими экранами, на которых размещали всю полëтную информацию до распространения сенсорных голограмм, и немногим более просторная каюта с тремя нишами для спальных мест и выступом уборной кабинки вдоль покатой стены. В середину каюты из кабины пилотов спускалась лесенка.

— Ну что, кто первый за штурвал? — спросил Корней, прислонившись к ней плечом, когда сумки с вещами рассовали по багажным сундукам.

— Лучшие оценки за пилотирование были у меня, — сказала Стеша, — полагаю, мне и начинать. Первый участок пути — самый ответственный.

— Демид, тогда ты будешь штурманом, — предложил Корней, — и вторым пилотом. А я, если надо, нас обратно поведу. Тогда уже не так страшно будет ошибиться, нас подберут, если что.

В кабину поднялись, однако, все втроëм, чтобы прослушать брифинг. От имени исполкома с ними беседовал товарищ Андрей, вместе обсудили детали операции, затем Стеша и Демид заняли кресла пилотов, а Корней спустился в каюту и ремнями привязал себя к койке на время манëвров. Пилот судна, в трюме которого стоял «Иона», вышел на связь и предупредил о начале отстыковки от станции. Пространство вокруг качнулось и как будто начало поворачиваться в разные стороны на небольшие градусы через случайные промежутки времени. Так продолжалось около пятнадцати минут, затем в помещении установилась стабильная псевдогравитация, пилот повторно вышел на связь и сообщил, что судно легло на курс к точке сброса. Полëт должен был занять около двух часов. Это время Стеша и Демид провели в кабине, раз за разом моделируя свой предстоящий переход на целевую орбиту с помощью местных систем.

Наконец, пилот материнского судна связался с ними в последний раз, пожелал удачи и отстыковал «Иону» от своего пирса. Работая двигателями ориентации, Стеша вывела судно из трюма в черноту космоса, но в этот раз не почувствовала под ней биение вечно голодной, алчной пустоты. Несмотря на всë волнение, терзавшее нервную систему девушки, она ощутила себя рыбой, наконец-то вернувшейся в океан.

— Полный вперëд, перегрузка четыре, — предупредила Стеша и запустила маршевый двигатель.

Сразу возникшая тяжесть вдавила девушку в кресло, сжала лëгкие и вообще каждую клеточку еë тела, продержав в таком состоянии, пока настроенный заранее таймер не остановил двигатель.

— Стоп машина, — сообщила девушка.

— Выход на переходную орбиту подтверждаю, — сообщил Демид, разглядывая эллипсы, круги и столбцы цифр на своëм мониторе, — погрешность двадцать километров.

— Принято, — кивнула девушка, и подхваченные невесомостью кудри закружились вокруг еë головы.

От неожиданности девушка захохотала и проговорила сквозь смех:

— Кажется, я начинаю понимать Лидию, за такое, в самом деле, не жалко умереть.

— Не самая удачная мысль в нашем положении, — заметил Демид, смущëнно улыбаясь, чем вызвал у Стеши новый приступ смеха.

Спустя два часа полёта навигационная система обновила расчёт траектории, и погрешность увеличилась на сто километров. Спустя два часа ещё на сто. Пятый час Демид и Стеша потратили на расчёт манёвра коррекции орбиты, который девушка провела в начале часа шестого. Работали напряжённо, без траты времени на лишние разговоры, сообщая друг другу лишь цифры и формулы.

Девушка, однако, слишком долго провозилась с ориентацией корабля, манёвр получился неточным, и по истечении следующих двух часов Демид опять сообщил об отклонении на сто километров.

Стеша с силой втянула в себя воздух и прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Зараза.

Потом задумалась:

— Демид, у нас с тобой неправильный подход.

— В каком смысле?

— Давай сразу рассчитывать манёвр, и я сразу буду писать циклограммы ориентации и поворачивать аппарат. Без пуска маршевых.

— Так отклонение может расти.

— Конечно, будет расти. Но оно будет расти в одну сторону. Через два часа ты опять пересчитаешь траекторию, и я подправлю циклограммы. В итоге, когда мы окажемся в апогее, мне надо будет лишь чуть подправить уже готовую циклограмму и чуть довернуть аппарат. Тогда манёвр выйдет точнее.

— Звучит разумно, — согласился Морозов.

Корнея, который время от времени заплывал в кабину с едой для товарищей, предупредили, чтобы держался поближе к койке, потому что аппарат будет вращаться чаще, чем планировали.

Ещё дважды аппарат разворачивали, во второй раз за полчаса до выхода в апогей. Наконец, в назначенное время девушка, облизнув губы, сказала:

— Маршевый — пуск!

Тяжесть опять наполнила каждую клеточку тела, и даже бионические пальцы, казалось, двигались с трудом. Как только двигатель, отработав определённый циклограммой срок, выключился, Морозов, довольный, сообщил:

— Выход на расчётную подтверждаю. Ожидаемая стыковка с Лексигоном через полчаса.

Девушка вывела на экран перед собой изображение с обзорных камер снаружи корпуса судна. Космос чернел непривычной чернотой, потому что древние объективы не были способны различить далёкие звёзды в дневном свете Солнца, голубой шар Земли покрывала вязь облачных узоров.

Демид, повернув голову к Стеше, проговорил:

— Можно расслабиться на пять минут.

Потом, краем глаза заметив что-то на мониторе перед Стешей, встрепенулся:

— Погоди. Что это у тебя тут?

— Где?

— Вот, на фоне Земли?

Маленькая палочка чернела на блюдце голубой планеты, будто бактерия в чашке под микроскопом.

— Не знаю, секунду назад её не было.

По корабельной связи девушка попросила Мохова подняться к ним и спросила, когда он оказался за спинкой её кресла:

— Корней, как думаешь, что это?

— Не знаю. Мы на запретной орбите, и случайных кораблей здесь быть не может.

— Может, это за нами? — предположил Демид.

— Вполне вероятно, — согласился Мохов.

— Что будем делать? Уходить? — спросила Стеша.

— Думаешь, получится? — на вопрос вопросом ответил Корней.

— Он приближается, — воскликнул Демид, — глядите, растёт в размерах.

Палочка, и в самом деле, заметно увеличилась и теперь была никак не меньше пальца.

— От такого не уйдёшь, — пробормотал Корней, — И потом, может, это и есть наша цель?

— Не понял, — сказал Демид.

— По сути, сигнал отследили не до самого сервера Лексигона. По транспондерам и спутниковым усилителям за ним проследили до орбиты Лексигона, и на этом основании предположили, что он приходил на один из серверов системы. Правильно я говорю, Стеша?

— Да, — подтвердила девушка.

— Но никто ведь толком не знает, что на этой орбите летает помимо серверов системы, она же запретная. Эта штука могла вполне быть получателем сигнала.

— Даже если и так, что делать-то? — не унимался Демид, — Эта штука нас просто размажет, она гигантская, судя по всему.

Почесав подбородок, Корней сказал неожиданно спокойным голосом:

— Пусть размазывает.

— Зачем? — ехидно поинтересовался Демид, — я понимаю, у тебя есть какая-то мысль. Поделись ей с нами.

Мохов вздохнул и начал объяснение:

— Надо вспомнить, в чём заключается наша задача. А наша задача заключается в том, чтобы собрать информацию. Поэтому сейчас надо подготовить доклад с картинками и отправить его товарищам по партии через ближайший транспондер. Если мы впоследствии не выйдем с ними на связь, они будут знать, что эта штука представляет опасность, и учтут это при подготовке следующей экспедиции. Конечно, наши жизни при этом могут прерваться, но жизнь движения Ad Astra не прервётся, и ему мы принесём больше пользы, если дождёмся, когда неизвестный корабль нас нагонит. Конечно, это только моя точка зрения, и если вы вдвоём решите по-другому, а я окажусь в меньшинстве, я спорить не стану.

— Я согласна с тобой, Корней, — заявила Стеша.

— Зануды, — притворно обиделся Демид, — оба вы — слишком правильные зануды. С вами и спорить невозможно.

Все трое молча уставились в монитор, на котором рок, приняв форму огромного космического корабля, приближался к их жизням с намерением скрестить траектории.

«Возможно, — думала Стеша без всяких эмоций, — моя смерть вместо традиционного чëрного балахона выбрала тонны металла и композита в качестве платья и летит на меня прямо сейчас. Почему мне не страшно? Я стала фанатиком? Навряд ли, я не чувствую экстаза, восторга, радостной дрожи от совершения жертвы во имя великой цели. Тогда в чём причина? В том, что я делаю дело, которое я выбрала сама, вместе с людьми, которых люблю? В том, что я счастлива».

Корабль быстро рос в размерах, и вскоре стало возможным различить его детали. Вытянутый корпус с заметным утолщением в центре, как будто дракон проглотил слона, покрывали похожие на змеиные чешуйки радиаторы теплоотведения с тёмными пятнами теней, что многочисленные выступы и решётки радиаторов отбрасывали под лучами Солнца. Сходство с драконом усиливали также сопла двигателей ориентации на торцах судна, казавшиеся рогами и костяными наростами на утыканной антеннами, словно кольями из забора недавно уничтоженной деревни, морде и хвосте ужасного левиафана.

Циклопический объект заслонил собой и тёмный бархат космоса, и помещённый на него голубой шарик Земли, продолжая при этом расти. Одна радиаторная решётка на корпусе корабля оказалась больше десятка «Ион». Размеры судна так взволновали Стешу, что она принялась хватать правой рукой воздух, не до конца понимая, что искала, пока не ощутила, как широкая ладонь Демида сжала её, вместе с теплом передавая спокойствие и уверенность.

Створки исполинского чрева разошлись в стороны, и длинный серый манипулятор, словно морской гад, протянулся оттуда к «Ионе».

— Они хотят забрать нас внутрь, — догадалась Стеша.

В следующий миг «Иону» тряхнуло и мракобесный отросток потащил свою добычу в утробу хозяина.

— Доклад передали? — поинтересовался Корней спокойным голосом.

— Конечно, — подтвердил Демид.

Процесс захвата «Ионы» проходил в полном радиомолчании, гнетущая тишина висела в кабине, пока судно утягивали в трюм, и створки последнего, решетчатые с обратной стороны и подсвеченные фонарями, закрывали чёрную прорубь космоса, как окно в прошлую жизнь.

— Что нам теперь делать? — спросила Стеша, почему-то, шёпотом.

— Быть вкусными, — обречённо ответил Корней.

На обоих мониторах синхронно выскочило сообщение о запросе на радиосвязь. Демид запрос принял, динамики в кабине зашипели и выплюнули в помещение человеческий голос:

— Граждане Голуб, Морозов и Мохов. Я, Сигизмунд Ястребов, рад приветствовать вас у себя на «Ястребином Замке». На пирсе вашего прибытия ожидает мой сын Елисей, он проводит вас в каюты и поможет разместиться. Милостиво прошу.

Вещание прекратилось.

— Это одни из них, — пояснил Морозов, — «раки-отшельники». Помнишь, Корней, я рассказывал про них на Северодвинске?

— Ага. Полагаю, выбор наш невелик, — сказал Корней, — пойдёмте, посмотрим на этого Елисея и на «Ястребиный замок».

— Припасы оставим? — уточнил Демид.

— Думаю, да, — кивнул Корней, — вдруг удирать придётся.

Спустя пять минут все трое, взяв сумки с самым необходимым, через открытые гермодвери и шлюз покинули «Иону».

За пределами крохотного судна им открылась огромная полость заполненного сумраком трюма, где причальные мостики, выделенные цепочками огней, тянулись к центру со всех сторон. Рядом с некоторыми покоились, будто дремали суда: пара пухлых транспортников, яхты с по-женски изящными обводами и боевым корабли с хищными, голодными силуэтами. Истинные размеры флота, спрятанного в брюхе стального кита, мешало оценить плохое освещение.

Светодиодная дорожка бежала по пирсу от борта «Ионы» до прилепившейся к стене дока кабины, освещённой изнутри. Там просматривался силуэт человека. Корней поплыл к кабине первым, отталкиваясь от поручней на пирсе, его примеру последовала Стеша, замыкал процессию Демид.

Волнение в душе девушки уступило место любопытству. Про гигантский «Ястребиный замок» она раньше ничего не слышала, как и про фамилию Ястребовых. Семейство не упоминали в светской хронике или деловых новостях, во всяком случае, в тех, что читала девушка, не обсуждали в чатах и на форумах.

— Любопытно, — заметил Корней, — связи с глобальной сетью нет, но «Нойман» и Лексигон доступны. И сетевик не требует других подключений.

В кабине на конце мостика ожидал подтянутый мужчина средних лет, внешне здоровый и благополучный. «Елисей Ястребов», — сообщил Стеше Лексигон при первом взгляде на него.

— Куда Вы нас поведёте и что с нами будет? — спросил Корней.

— Отец хочет побеседовать с вами, — ответил Елисей безо всякого выражения, — раз уж вы забрались так далеко. Не каждый день люди попадают на запретную орбиту.

— А что потом? Когда беседа закончится? — уточнил Мохов.

— Беседа может быть очень длинной, милостиво прошу. Так что пока рано говорить, что будет потом.

— А если мы не захотим беседовать с Вашим отцом? — поинтересовался Демид, — а захотим, например, погулять по этому трюму, посмотреть суда и корабли.

— Вы можете попробовать, — ответил Елисей, — но я не советую. Морозовы, я знаю, верят только тому, что испытали на собственной шкуре, поэтому я проведу небольшую демонстрацию.

Как только мужчина договорил, все шпионские боты отщёлкнулись от имплантов Демида безо всякой на то команды со стороны последнего и, захваченные невесомостью в плен, медленно поплыли в сторону стен слева и справа, бесполезно шевеля ногами.

— Выглядит убедительно, — только и оставалось сказать Морозову.

Глава 3. Прения сторон

Через сеть служебных коридоров Стеша, Корней и Демид, ведомые Елисеем, попали на платформу монорельса, где дождались небольшую, на восемь мест, кабинку и разместились в ней, пристегнувшись ремнями к креслам. Поездка по тëмным туннелям, изредка разрываемым скудно освещëнными пустыми платформами, оказалась достаточно долгой, чтобы дважды попытаться завязать разговор с Елисеем. Первый раз Корней спросил:

— Куда Вы нас везëте, скажите, пожалуйста?

Елисей хмыкнул и ответил:

— Бессмысленный вопрос. Скоро сами всë увидите.

Через некоторое время попытался уже Демид:

— О чëм будет беседа, можете сказать?

Ястребов улыбнулся сытыми глазами:

— Аналогичный ответ. Более того, я позволю себе заметить, что содержание беседы будет прямым следствием ваших поступков. Вообще, текущее состояние человека есть сумма всех совершëнных им поступков. Она складывается так же строго, как математический результат, и в этом, как раз, состоит высшая справедливость жизни. Те, кто обвиняют жизнь в несправедливости, на самом деле, не находят в себе достаточно смелости, чтобы принять сумму, которую сами же и сложили.

Корней возразил:

— Такую позицию хорошо отстаивать, летая на частном орбитальном корабле размером с половину Луны и имея те ресурсы, которые Ястребовы, очевидно, имеют в своëм распоряжении.

— Эти ресурсы не дают мне главного — свободы от математического закона жизни, — сказал Елисей, — так что я — такой же пленник обстоятельств, как и случайный бедолага с красного сектора.

— Эти ресурсы дают Вам набор слагаемых, с которым итоговую сумму принять гораздо легче, чем случайному бедолаге с красного сектора.

— Тогда как здесь оказался Морозов Демид? По сравнению с условным Мироном из красного сектора наборы слагаемых Морозовых и Ястребовых не сильно различаются. Однако уважаемого Демида, извините, что говорю о Вас в третьем лице, они не устроили. Более того, и Вы, уважаемый Мохов, и Вы, уважаемая Голуб, в красных секторах никогда не жили. Степанида начинала с низов рыжего сектора, а Вас, Корней, изначально готовили в первые помощники руководителя с зелëным рейтингом, так что Вы с малых лет гуляли в парке с бесплатным входом, о чëм Степанида только мечтала.

— Три человека — не самая представительная выборка, это Вам любой статистик скажет, — парировал Корней.

— Статистик вроде Вас, который должен был готовить информацию для решения руководителю?

— Хотя бы и статистик вроде меня. Более того, Вы, я уверен, достаточно осведомлены о том, сколько в рядах революционных партий бойцов из красных секторов.

— Это правда. Но я так же знаю, сколько у вас у всех бойцов, подтвердивших зелëный рейтинг при достижении совершеннолетия.

— Наличие в наших рядах представителей всех слоëв общества как раз говорит о том, что существующий порядок нуждается в коренных, революционных изменениях.

— Ну каких изменениях, Мохов? Вы же статистик, Вы же всë отлично видите. Существующий порядок обеспечил обществу устойчивое развитие, избавил от недугов, казавшихся неизлечимыми: войны, социальных конфликтов и голода. Более того, он подарил людям вековую мечту — дом среди звëзд, милостиво просим.

— Я вижу и обратную сторону вашего устойчивого развития. Вы лишили людей человечности, оставив только для себя возможность заводить традиционные семьи. Говорите, подарили дом среди звëзд? Кому? Представители Вашего круга, конечно, летают друг к другу в гости на частных яхтах, но семьдесят пять процентов жителей орбитальных станций ни разу за всю жизнь не покидают станцию своего первоначального распределения. Никто не видит ваших звëзд.

Едва Мохов договорил, туннель вокруг монорельса закончился, кабинка замерла на месте, затопленная ярким, почти солнечным светом.

— Продолжим после, — заключил Елисей.

Транспорт завис у торцевой грани гигантской десятигранной призмы, протянутой вперëд на несколько километров и неспешно вращавшейся вокруг центральной оси, ярко горевшей взамен Солнца. Внутренняя поверхность граней щетинилась верхушками деревьев, зеленела гладкими коврами полян и сверкала фольгированной гладью прудов. Тут и там из ландшафта, подобно грибам на лесной опушке, выглядывали черепичные крыши больших и маленьких особняков.

От восторга Стеша, никогда прежде не посещавшая орбитальные виллы с частными парками, на миг потеряла способность дышать.

— Симпатично, — сказал, ухмыляясь, Демид, чем вывел девушку из забытья.

— Ни одна виртуальная реальность не заменит такое, — прошептала она.

— Здесь мог бы жить целый город, — веско заметил Корней, — взрослые удалëнно работали бы из коттеджей, и листва шелестела бы у них за окнами. Дети ходили бы в школы по тропинкам среди деревьев, по выходным семьи устраивали бы пикники на лужайках.

— А вместо этого здесь живу я, — сказал Елисей.

Стеша, Корней и Демид, не сговариваясь, с одинаковым удивлением посмотрели на своего провожатого.

— Один? — задала вопрос девушка.

— Нет, — мотнул головой Ястребов и деланно засмеялся, — разве можно жить в такой громаде одному?

Кабинка качнулась и, постепенно ускоряясь, поползла вдоль торцевой грани по плавной спирали, дальним концом своим опускавшейся на ребро основания призмы.

— Модуль вращается гораздо медленнее орбитальных станций, — сообщил Елисей, — соответственно, и псевдогравитация очень маленькая.

Кабинку тряхнуло, и с рельса торцевой грани она перескочила на рельс грани боковой, где и остановилась плавно у платформы. Первым отстегнул ремни безопасности Елисей, остальные последовали его примеру.

— Помните о низкой гравитации и шагайте осторожно, — предупредил Ястребов своих спутников.

Стеша не имела опыта движения в подобных физических условиях, и на первом шаге едва не улетела головой в потолок кабинки, но Демид вовремя поймал девушку.

— Благодарю, — ответила она, смутившись.

— Снаружи будет легче, — успокоил он еë.

Чересчур широко шагая, все четверо двинулись к берёзовой роще по дорожке посреди зелëной лужайки. Здесь в окружении деревьев с белыми в чëрных пятнах стволами на поляне стояли три двухэтажных домика. Стены строений были обшиты досками, двускатные крыши с красной черепицей накрывали неестественно устремлëнные вверх кубические объëмы.

— Можете отдохнуть в этих коттеджах, — пояснил Елисей, — у вас есть три часа свободного времени. До ужина. Двери каждого запрограммированы открываться только для определëнного хозяина. Вам, господин Морозов, в крайний слева коттедж, Вам, уважаемый Мохов — в центральный, ну а Вам, уважаемая Голуб, — в крайний справа. Как Вы видите, потолки и дверные проëмы завышены, чтобы удобнее было перемещаться в нашей низкой гравитации.

— А что будет, если в один коттедж зайдут двое? — ехидно спросил Демид.

— Обоих усыпят газом, — ответил Ястребов.

— Как будто рассаживаете по камерам перед очной ставкой, — проворчал Корней.

— Но мы хоть может кричать друг другу из окон? — всë с такой же долей ехидства поинтересовался Демид.

— Можете, — кивнул Елисей.

Внутри небольшой коттедж оказался обшит сосной, и Стеша первое время, забыв обо всëм, просто вдыхала необычный для неë, пропитанный фактурным древесным запахом воздух, ходила босиком по крашеным половым доскам, подходила к стенам и проводила по ним подушечками пальцев, ощущая узорчатую, слегка шершавую текстуру древнего, как само человечество, материала. Какой же бедной теперь казалась ей вся прошедшая жизнь, наполовину проведëнная в тесных капсулах, наполовину в ватной, скупой на ощущения виртуальной реальности! Какими же смешными представлялись теперь еë прежние мечты о комфорте, и стремление получить квартиру на вершине рыжего сектора скукоживалось до нелепой мелочи по сравнению с роскошью, которая окружала девушку сейчас. Но вослед мысли о заранее предопределëнной неполноценности собственной жизни пришла мысль о такой же неполноценности для большинства орбитального населения. До встречи с Корнеем и Володей Стеша не думала так широко. «Это нужно дать всем, — решила девушка, — и такие коттеджи, и берëзы за окном. Вот бы дотронуться и до них тоже, прислониться к стволу, обнять его. Интересно, какое оно на ощупь, живое дерево?»

На втором часу пребывания в коттедже Демид позвал Стешу на лужайку. Выйдя за дверь, девушка увидела Морозова, сидевшего на траве.

— Располагайся, — позвал он девушку, похлопав рукой по зелени рядом с собой, — Только будь внимательна, здесь даже муравьи есть.

— Муравьи?

— Тебя когда-нибудь кусали муравьи?

— Нет.

— Это неприятно, и место укуса чешется. Маленькие такие чёрные насекомые, могут случайно заползти на тебя и укусить.

— Зачем им меня кусать?

— Не знаю. От страха, наверное. Если увижу такого, скажу.

— Тогда я лучше постою.

— Садись-садись, они всё равно на тебя заползут, если захотят.

Девушка опустилась на землю рядом с Демидом и принялась с интересом перебирать пальцами нежные травинки.

— Корней отказался выходить, сослался на усталость, — сообщил Демид, — не нравится мне это.

— Я тоже устала, вообще говоря. У нас был тяжёлый полёт.

— И я устал. Ты знаешь сказку про Гензель и Гретель?

— Знаю.

— Вот мы, мне кажется, попали в такой же пряничный домик. И нас, так или иначе, хотят съесть.

— Нас могли уничтожить сразу, ещё в космосе. В трюме я видела боевые корабли.

— Могли. Но, возможно, нас хотят приготовить правильным образом. Посолить, поперчить, помариновать. Эти люди живут, полностью отгороженные от мира, несколько десятков лет, если не сотен. Кто знает, что за дичь поселилась у них в головах? У нас богатство и социальный статус считаются самыми главными доказательствами нормальности психики, у них есть и то, и другое, но это формальный подход, я никогда его не разделял.

— Я думала, нормальность определяет «Нойман», когда выдаёт зелёный рейтинг.

— Поверь мне, если у тебя будут деньги и связи, ты найдёшь способ получить зелёный рейтинг. А без них не получишь никогда, всей жизни не хватит, чтобы накопить достаточно баллов.

— Давай сделаем это. И я пойду посплю хотя бы часик.

— Давай.

Стеша, удостоверившись в отсутствии насекомых на своей одежде, аккуратно легла на спину, подложив руки под голову, запустила пересылку своего архива на сетевик Демида, и получила от Морозова такой же.

— Лови, — проговорила девушка, щурясь на горевшую дневным светом ось обитаемой призмы, протянутую высоко вверху.

Когда передача закончилась, девушка уточнила у Морозова:

— Тебе помочь?

— Нет, иди лучше, правда, отдохни. Ты у нас почти штатный пилот, у тебя должна быть свежая голова.

Девушка вернулась в дом. Она не была уверена, что сможет заснуть, неопределённость ситуации сильно волновала её, но, поскольку от неё теперь ничего не зависело, в отличие от управления «Ионой», нервное напряжение ослабло, и сон без сновидений затопил сознание.

Проснулась она за пятнадцать минут до истечения отпущенного хозяином станции времени. Разглядывая своё отражение в зеркале, проговорила твёрдо: «Я никого не предам», имея в виду живых и мёртвых, и покинула дом.

Демид и Корней вышли на лужайку одновременно с девушкой.

— Вы спали? — спросила она.

— Почти всё время, — ответил Корней.

— Минут тридцать успел подремать, — сказал Демид.

— И проснулся минут пять назад? — уточнила Стеша.

— Ага.

— Я тоже. Я сперва решила, что сама проснулась, но теперь думаю, нас разбудили каким-то образом.

— Возможно, — согласился Корней, — если у них есть усыпляющий газ, у них может быть и какой-нибудь пробуждающий газ.

— Новости есть? — поинтересовалась Стеша у Демида.

— Пока ничего важного, — уклончиво ответил Морозов.

Воздух задрожал от жужжания пропеллеров, сначала слабого и далëкого, но минуту за минутой набиравшего громкость по мере приближения. Наконец, между дрожавших от потоков воздуха деревьев появился чëрный силуэт аэрокара — коробок в квадратной раме с четырьмя пропеллерами на углах. Аппарат приземлился в центре лужайки посреди трëх домиков, рядом с ним возникла голограмма Елисея. Дрожа в поднятых пропеллерами вихрях, она позвала Стешу, Корнея и Демида в аппарат. Когда люди заняли три сиденья и пристегнулись ремнями, аэротакси поднялось в воздух и полетело вглубь жилого пространства.

Стеша рассматривала мелькавшие внизу лесные массивы, разрезанные дорожками и тропинками, особняки разной степени роскоши стояли монолитными островками в зелëном море. Тут и там на глаза попадались человеческие фигуры, чаще всего согбенные за какой-то работой вроде сбора листьев или стрижки газонов.

— Людей совсем нет, — прокричал сидевший рядом Демид.

— А это кто? — спросила Стеша, имея ввиду фигуры внизу.

— Андроиды, — пояснил Морозов, — люди с зелëным рейтингом, в основном, брезгуют физическим трудом.

— Может, для кого-то это хобби такое?

— Может быть. Но это один-два человека, а мы их видели десятка полтора уже.

Лес расступился, дав место регулярному парку, где ровные зелëные лужайки были расчерчены лучами гравийных дорожек. Деревья здесь стояли с кубическими и шарообразными кронами, кустарники острижены в ровные зелëные стены. Два прямоугольных пруда протянулись к голубому особняку с белыми колоннами и большими окнами. Фигурная резьба украшала его стены, вдоль края крыши выстроился парад статуй в античном стиле.

На земле между водоёмами стоял длинный накрытый белой скатертью стол, за которым сидели пёстро разряженные люди. Между столом и особняком аэрокар приземлился.

Человек во главе стола, развернувшись к гостям вполоборота, призывно махнул рукой. Первым двинулся Корней, Стеша и Демид последовали за ним. Пока гравий скрипел под подошвами ботинок, девушка изучала собравшуюся за столом публику. По обе его стороны сидели мужчины и женщины широкого диапазона возрастов, одетые совершенно по-разному: пиджаки, смокинги, фраки из множества эпох перемешивались со спортивными костюмами, халатами и балахонами, свитера были надеты поверх коктейльных платьев и брючных костюмов, жëсткие корсеты завершались бейсболками и вязаными шапочками. Мелькали кружевные жабо и рукава с буфами. Стеше подумалось, она прибыла на собрание безумцев, и хозяин мероприятия, пожилой мужчина в красных шортах, рыжей футболке в зелëный горошек, чëрном фраке и высоком белом цилиндре, достав из кармана часы, вот-вот объявит время пить чай, а затем перемену мест. «Вот куда привела меня, наконец, кроличья нора, — решила девушка, — однако, наши лётные комбинезоны на фоне всей этой пестроты кажутся наиболее подходящим для обстановки». Во главе стола рядом с мужчиной в цилиндре было три свободных места: одно по левую руку, два по правую. Первое выбрал Корней, Стеша и Демид заняли оставшиеся. Оказавшийся рядом с Моховым Елисей, обратившись ко всем присутствовавшим сразу, сообщил:

— Наконец все собрались, господа, можем приступать.

Мужчина в цилиндре кивнул. Указав на него, Елисей пояснил трём гостям:

— Позвольте представить — мой отец и хозяин здешних угодий, Сигизмунд Ястребов, милостиво просим.

Тот кивнул головой, слегка придержав рукой цилиндр.

Вокруг стола засуетились возникшие как будто из воздуха андроиды, поднося блюда и приборы, меняя их в заданном ритме. Демид подсказывал Стеше, что и каким образом следовало есть в особо затруднительных случаях. Подсказки Морозова девушка слушала вполуха, львиную долю внимания она направила на гиноида в простом белом платье. Раз за разом Стеша атаковала защиту машины со своего сетевика, но попытки не приносили успеха.

Половину представленной кухни девушка не оценила совсем, вероятно, её вкус был слишком прост, но и оставшейся половины вполне хватило, чтобы сполна удовлетворить голод.

— Итак, господин Мохов, — обратился в ходе трапезы старший Ястребов к Корнею, — если я правильно понял, Вы считаете текущее распределение материальных и цифровых благ несправедливым, и в этом Ваша главная претензия к существующему строю?

— Можно и так сказать, — согласился Корней.

— А позвольте спросить, как Вы определяете справедливость или несправедливость? Почему Вы решили, что капсула два на три метра — это несправедливо мало, а лесопарк вроде моего — несправедливо много? Понятие справедливости, знаете, оно ведь очень непрочное, оно меняется год от года. Например, одно время на Руси, как Вы, я уверен, помните, крестьяне работали на дворян и передавали им продукты своего труда безвозмездно. Крестьяне жили в избах вместе с домашним скотом, а дворяне — в особняках. И обе стороны считали такой порядок вещей вполне справедливым, милостиво просим.

— Это очень легко, — ответил Корней, — Такой порядок вещей считалсясправедливым, пока дворяне в обязательном порядке несли военную службу, защищая крестьян от внешних врагов: от угона в рабство для продажи на невольничьих рынках Азии, например. Как только дворяне освободились от обязательного служения общественным интересам, вся справедливость пропала. Аналогия применима и к Вашему случаю. Я допускаю, что Вы или кто-то из Ваших предков обладали уникальными навыками и чертами характера, техническими знаниями и организаторскими способностями, которые позволили людям заселить околоземную орбиту. Но собравшиеся-то за столом, которые надевают лифчик от купальника поверх вечернего платья, какое к этому имеют отношение? Я же отлично знаю эту систему изнутри, я работал на человека с зелёным рейтингом. Моя нанимательница даже не сама верифицировала решения своей электронной подписью, за неё это делали её любовницы и любовники, потому что она, по большей части, пребывала в невменяемом состоянии из-за цифровых наркотиков.

Возражение прилетело из середины стола. Сидевшая там по левую от Сигизмунда руку женщина в замшевом жакете и плавательной шапочке сказала:

— Во-первых, господин Мохов, не думали ли Вы, что это лично Вам не хватает квалификации, чтобы оценить полезность вклада того или иного обладателя зелёного рейтинга в общественную жизнь? Во-вторых, Вы так нападаете на зелёный рейтинг, будто не понимаете, что космос — это сверхагрессивная среда, и здесь случайных людей нельзя допускать до принятия сколько-нибудь важных решений. Здесь нужно стабильное, устойчивое развитие, здесь цена ошибки — это тысячи человеческих жизней, и именно рейтинговая система позволяет эти жизни сохранить, милостиво просим.

Опять гиноид оказалась рядом со Стешей, очередная попытка взлома закончилась неудачей.

— В существующем виде рейтинговая система позволяет сохранить текущее состояние общества, — ответил собеседнице Корней, — и персонально Вашей семье — Ваше во всех отношениях роскошное положение. Я совсем не против рейтинговой системы вообще, но сейчас она устроена так, что позволяет зелёный рейтинг, фактически, наследовать, и вся вот стабильность и устойчивость, она в первую очередь про это. Про то, чтобы Вы и Ваши дети, зачатые и рождённые естественным путём и вырастающие с настоящими родителями, в отличие от миллионов других орбитальных жителей, и дальше вели приятную жизнь, гуляли по паркам, летали друг к другу на приёмы и вечеринки в особняках, прилагая для этого минимум усилий. В большинстве своём вся прослойка с зелёным рейтингом перестала участвовать в создании общественных благ и сосредоточилась на люксовом потреблении, превратилась в паразитов, иными словами. Иначе мы бы жили уже на орбите Марса. А паразитов надо уничтожать, они мешают здоровому развитию общественного организма.

Стеша впервые испугалась Корнея. В собравшихся за столом Ястребовых девушка видела людей, пускай странных, пускай настроенных причинить ей, Степаниде Голуб, вред, но, так или иначе, людей, которых можно было, она надеялась, изменить, приспособить к жизни в новом обществе, что рисовали идеологи партии Ad Astra. Корней же, показалось девушке, смотрел на своих странно наряженных собеседников, как на функцию, которая мешала ему сложить правильное уравнение, и которую поэтому следовало удалить. «Интересно, как он смотрит на меня? — задумалась девушка, — как на человека или тоже как на функцию, которая помогает или хотя бы не мешает ему Почему же он решил помочь мне тогда, на Северодвинске?»

В разговор вступил молодой парень, ещё подросток, сидевший на той же стороне стола, что и Стеша с Демидом. Ломавшимся голосом он заявил:

— Я, кажется, понял. Дело в программной ошибке. Воспитанием рождённых по контрактам детей занимаются специально обученные нейросети. Иногда в работе программ происходит сбой, и у ребёнка сохраняется тоска по традиционной семье. Вероятно, это произошло и в Вашем случае, господин Мохов, позже тоска переродилась в зависть. Так что и Вы, и все Ваши умозаключения — это просто программная ошибка, такие вещи неизбежно случаются в работе любой, даже самой надёжной системы. После того, как я её устраню, попутно подправив некоторые семантические моменты в Лексигоне, революционные партии постепенно прекратят своё существование, потому что поток рекрутов для них иссякнет, милостиво прошу.

Стеша чуть улыбнулась. Гиноид захвачена.

— Во-первых, если бы это было случайной ошибкой, небольшой флуктуацией, у партий не было бы такой массовой поддержки.

Бритая наголо дама во фраке и полосатом шарфе перебила Корнея:

— Так поддерживают все не Ad Astra, а Ваших конкурентов, адептов персонального террора. Они как-то обращались ко мне, кстати, предлагали устранить одного там промышленника, мешавшего моей сделке, за смешные кредиты, даже не за токены, милостиво прошу. Я отказался, само собой, мне для решения таких проблем достаточно видеозвонка, хотя некоторые обладатели зелёного рейтинга не брезгуют их услугами.

— Хорошо, я уточню, — продолжил Корней, — не у партии, а у революционных идей. А во-вторых, я так понимаю, всеми этими куклами, сидящими за столом, довольно тяжело управлять одновременно. Даже гардероб нормальный не подобрать, я прав?

Сигизмунд Ястребов трижды хлопнул в ладоши, дотронулся пальцами до белых полей своего цилиндра и, довольно улыбаясь, проговорил:

— Снимаю шляпу перед Вашей проницательностью, господин Мохов.

Глава 4. Загробный мир

Не уследившая за логикой событий Стеша на миг выпала из разговора и заметила, как изменился заполнявший пространство свет. Из бодро-яркого, полуденно-белого он сделался успокаивающе рыжим. Трели вечерних птиц наполнили воздух, долетая до стола с окраин регулярного парка.

— Что случилось со светом и… со всем? — шёпотом спросила девушка у Морозова.

— Симуляция земного вечера, — ответил Демид, — потом, очевидно, придёт ночь, и станет совсем темно.

Столько раз она наблюдала подобное в симах, но реальность оказалась совсем непохожей на своë виртуальное отражение. Или Стеше просто попадались плохие симы с простыми, дешëвыми алгоритмами. Корней, между тем, спрашивал Сигизмунда:

— Могу я узнать, зачем всё это? Зачем этот ужин, этот разговор, зачем нас вообще сюда притащили?

— Конечно, — кивнул Ястребов, — дело в той заразе, которую передал Вам двоим господин Морозов. Ваши люди назвали её «пурпурный уничтожитель», изначальное её название — «Программа лояльности «Слово и дело». Около сорока лет назад несколько самых влиятельных кланов, в том числе Морозовы, Ястребовы и Салтыковы, захотели устроить большой передел собственности. Мы понимали, что открытый конфликт просто-напросто разрушит общество из-за тесный экономических взаимосвязей между кланами, и победителей в нём не будет. Поэтому мы решили дать нашим кланам конкурентное преимущество, которое в долгосрочной перспективе обеспечит нам доминирование, незаметно подтачивая силы не попавших в союз кланов. Мы решили устранить в наших кланах внутрисемейные конфликты и обеспечить максимальную лояльность каждого отдельного члена общим интересам. Для этого была разработана программа «Слово и дело». Она должна оценивать лояльность носителя через его поведение: его слова, поступки, социальные контакты, — и, если лояльность оказывалась слишком низкой, сводить носителя с ума приступом кибербезумия. Активы в таком случае наследовал более лояльный опекун. Её внедрили всем членам кланов, участвовавших в её разработке, и на протяжении трёх лет устанавливали всем новорождённым. Как раз эти три года понадобились программе для первичного сбора данных. Потом случились первые кризисы. Мой клан, Ястребовы, стал одной из жертв. Программа решила, что у всех членов клана, кроме совсем немощных стариков и совсем несмышлëнных младенцев, лояльность была слишком низкой, каждый стремился, как оказалось, подсидеть и утопить каждого, каждый завидовал и хотел забраться повыше, так что одним страшным вечером всë семейство разом сошло с ума. Кроме младенцев и стариков, как я уже говорил, но их убили обезумевшие родители или, наоборот, дети. Ну и меня, потому что я в тот момент был патриархом клана, и мне было некуда стремиться. Нас пожрал дракон, которого мы и создали.

Ястребов говорил, устремив взгляд в точку за пределами настоящего времени, в области давно прожитых дней и потраченных минут. Его спокойный голос ни разу не дрогнул, но с самого начала, теперь вдруг решила Стеша, звучал по-мертвецки глухо, словно поднимался из могилы сквозь толщу земли.

Сигизмунд продолжал рассказ, скупыми фразами выпуская наружу собственную боль, перебродившую, высохшую и обратившуюся в пыль, что теперь разлеталась над столом, парализуя людей в несуразных нарядах:

— Проблема заключалась в наследовании активов и обязательств. Кризис случился в нескольких семействах сразу, и одновременный переход прав собственности внутри и между несколькими ведущими корпорациями и инвестиционными фондами привëл бы к краху наших семейных предприятий, а возможно, и всего человечества. Поэтому совместными усилиями оставшихся в уме членов семейств было решено употребить все силы на то, чтобы сохранить трагедию в тайне. Чтобы продолжить деятельность семей, как будто ничего не случилось. Были разработаны программы, которые могли управлять текущей жизнедеятельностью людей и проводить за них простые операции. Было разработано средство, которое помогало нам, оставшимся в уме, расщеплять сознание, чтобы подключаться к управлению потерявшими разум родственниками в какие-то ключевые моменты. Так что это не куклы, уважаемый Корней Мохов. Это мои братья, сëстры, тëти и дяди, племянники и племянницы. Мне ещë повезло, с женой я развëлся, детей мы не успели родить. Не представляю, как с этим справились некоторые мои… друзья и подруги по несчастью.

— Один из таких Ваших друзей, как я понимаю, общался с нами под именем Антонины, — заметил Корней.

Голос Мохова звучал прагматично, точно укол рапирой.

— Совершенно верно, мы стали применять технологию расщепления сознания в самых разных сферах. Спустя некоторое время после катастрофы нам удалось заблокировать «Слово и Дело», выключить еë функционал. Активировали мы еë потом дважды: после убийства Евграфа Салтыкова, чтобы уничтожить «Орбиту и Свободу», и на яхте, чтобы уничтожить вас, уважаемые господа. В функционал программы были внесены определëнные изменения, и теперь она запускала приступ кибербезумия, только если находила рядом ещë трëх носителей с таким же уровнем лояльности.

— Ну понятно, — заметил Демид, — таракан должен принести отраву в колонию и заразить всех вокруг, прежде чем помрëт сам.

— Верно. Кроме того, это была перестраховка от убийства случайного мизантропа. Вы, уважаемый Морозов, кстати, дважды избежали кибербезумия, что говорит, возможно, о каких-то Ваших невероятных качествах, или же о простом везении.

— Везëт как утопленнику, — буркнул Демид, — в таком случае говорят.

— Вы теперь можете понять, насколько опасная вещь находится на ваших сетевиках, уважаемые господа, — заключил Сигизмунд, — и что я не могу вас выпустить в мир. Относитесь к этому, как к своеобразному карантину. Пожизненному.

Ястребов тяжело вздохнул:

— Господа, однако, я устал. Можете себе представить, управлять таким количеством народу. Да и дела ещë есть важные. Так что прошу извинить, но вынужден вас покинуть. Вы можете остаться и продолжить трапезу, или на аэрокаре улететь, куда заблагорассудится.

Все Ястребовы одновременно поднялись со своих мест, развернулись и зашагали в особняк. Одинаковость их действий настолько противоречила внешнему разнообразию, что навевала чувство суеверной жути.

— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Стеша.

Демид и Корней не стали спорить.

Разглядывая лес на обратном пути с борта аэрокара, Стеша думала о зелëном массиве, как об огромном некрополе. Здесь уже клубившаяся под еловыми лапами тьма представлялась душами обитателей «Ястребиного Замка», покинувшими тела вследствие гибели или сумасшествия последних, стенавшими в безмолвной боли и тоске по утраченной жизни. Встречный ветер трепал волосы девушки и выдавливал слëзы из глаз с вишнëвыми зрачками, а она думала о мертвецах, пытавшихся докричаться до неë, предупредить о чëм-то, вот только отсутствие языков, губ и голосовых связок не позволяло им выражать мысли с помощью звуков.

— Эти беседы утомили меня, — пожаловался Корней на лужайке среди трëх коттеджей.

— Здорово ты раскусил этот балаган, — восхитился Демид, — я, главное, сам догадываюсь, что-то не то происходит, что-то неестественное, но понять умом не могу.

— К сожалению, враньë на этом не кончилось, — покачал головой Корней, — Причина, по которой нас держат тут, совсем не та, что нам озвучили.

— Меня тоже это смутило, — согласился Демид.

— Что? — спросила Стеша.

— То, что я несколько лет жил с этим «Словом и делом» на Северодвинске, — пояснил Морозов, — и никто меня не трогал, никто не боялся, что я что-то нехорошее могу распространить.

— А почему мы не поймали Ястребова на вранье? — поинтересовалась девушка.

— Иногда лучше казаться глупее, чем ты есть на самом деле, — ответил Мохов.

Корней побрëл к своему крыльцу, Стешу Морозов попросил остаться, указав глазами на лавочку, белая краска перекладин которой, впитав дневной свет, теперь будто излучала его в опустившихся в сумерках. Как только дверь за Моховым закрылась, Демид прислал девушке сообщение:

— Будь осторожнее с Корнеем.

— Как так? — от удивления она спросила в полный голос.

— Тише, пожалуйста, — написал Демид в ответ, — В его коттедже происходит что-то нехорошее, потоки данных отличаются от тех, что крутятся в наших с тобой домах. Совсем другие пакеты, совсем другие сеансы связи. Совсем другие адресаты. Расшифровать я их не могу пока.

В дополнение к беззвучным воплям покойников сумерки для Стеши наполнились едва слышными шорохами шпионских плащей и шагов.

— Что будем делать? — отправила она вопрос Демиду.

— Вокруг Корнея я разместил шпионов, — сообщил Демид, — андроид взломан?

— Да.

— Что показывает?

— Они снова накрывают на стол. Как будто на то же количество персон.

— Перекинь мне трансляцию. Можем прогуляться по парку, пока смотрим. Думаю, это вызовет меньше подозрений.

— Согласна.

Стеша и Демид встали с лавочки и углубились в лес. Треть своего обзорного поля девушка закрыла трансляцией из глаз взломанного гиноида, простые импланты плохо справлялись с отрисовкой изображения, и картинка получалась схематичной: несмотря на освещение стола яркими прожекторами, закреплëнными на стене особняка, многие детали пропадали, пища на тарелках сливалась в разноцветные кучи, лица занимавших свои места людей теряли индивидуальность. Наверное, живой человек именно так и должен был воспринимать обиталище мертвецов, потому что собственное, линейно бегущее вперëд время постоянно подталкивало его и не позволяло рассмотреть замершие в неподвижной вечности сущности.

Закончив сервировку стола, гиноид, из глаз которой шла трансляция, встала у стеклянных дверей на входе в особняк.

Две трети обзора девушка оставила для леса вокруг и для ночи, уже наводнившей его своим отражением. Гигантская ось, вокруг которой вращалось жилое пространство, почти погасла, в чëрной вышине светились только тонкие нити монорельсовых линий, протянутые вдоль неë. Ни единой кабины не ползло по ним.

Лес вокруг вздыхал ночной жизнью: там ухнула сова, здесь что-то чëрное порхнуло с зашуршавшей листьями ветки, тут нечто, выдав себя неосторожным треском, замолкло, спрятавшись в темноте, какой-то шорох пробежал у самых ног.

Шëпотом, вероятно, в знак уважения к жизни вокруг, Стеша спросила Демида:

— Как думаешь, здесь есть хищники?

Морозов резко остановился и проговорил обычным голосом:

— Об этом я не подумал. О клещах тоже, кстати.

— Клещи… это что? — Стеша по-прежнему не решалась повышать голос.

— Это такие маленькие насекомые, которые пьют кровь и могут тебя серьëзно отравить или заразить чем-нибудь, — голос Морозова особенно отчëтливо звучал в окружении ватной тьмы, — Будь у меня столько денег, сколько у этих Ястребовых, уж я бы сделал настоящий лес и заселил его всем, чему полагается жить в таких местах. Так что пойдëм-ка лучше обратно…

Демид запнулся, вероятно, как и Стеша, увидел в трансляции, что к столу, во главе которого опять расположился Сигизмунд, андроиды под руки вели кого-то, невероятно похожего на Корнея.

— Не может быть! — прошептала Стеша.

Идти мужчине было трудно, его ноги то и дело подгибались, шаркали, поднимая облачка гравийной пыли, и андроиды подхватывали его, не позволяя упасть.

— Как будто Корней, — не веря собственным глазам, сказал Демид.

Мохова усадили рядом с главным Ястребовым на тот же стул, что Корней занимал утром, один из андроидов встал за спинкой, чтобы, придерживая Мохова за плечи, помогать тому сидеть прямо.

Между Корнеем и Сигизмундом началась беседа, слова которой были почти не слышны из-за большого расстояния между столом и местом, где гиноид ожидала очередной команды. Туда долетали лишь отдельные, наиболее громкие выкрики собеседников.

«Какое эти люди имеют отношения к прошлым заслугам семьи Ястребовых?! Они даже не знают, где у них правая нога, где левая», — вопрошал Корней, стуча кулаком по столу.

«Хамам нельзя доверить и простейшего механизма, через неделю они сведут все станции с орбит!» — кричал Сигизмунд.

«Справедливый порядок основан на служении интересам общества!» — провозглашал Мохов.

«Ваша справедливость меняется по сто раз на дню! — кричали ему из-за стола — А Вы просто таракан, неспособный осознать масштаб…»

«Всё ваше движение состоит в потреблении всё более извращённых удовольствий!» — возмущался революционер.

«Вся ваша революция хочет только отнять и поделить!» — отвечали ему.

Стеша и Демид наблюдали, не шевелясь, забыв про лес вокруг, опасаясь пропустить что-то важное из-за случайного шороха или неверного дыхания.

Наконец, в противоположном конце стола поднялся один из Ястребовых, высокий полный мужчина, и громовым голосом заявил:

«Вы, господин Мохов, — программная ошибка!»

Остальные закивали, завопили на тысячи непослушных от долгого молчания голосов:

«Ошибка, ошибка! Программа-учитель просто заглючила! Но я поправлю, я так поправлю, что от ваших партий и следа не останется!»

Корней резко встал, сбросив с себя руки андроида, и гаркнул Сигизмунду на самое ухо, перекрыв остальной шум:

— Вы же ими всеми управляете!

Гомон сразу стих, и Мохов принялся что-то объяснять Ястребову, время от времени обводя стол широким жестом. Сигизмунд кивал, Стеше почудилось, с удовлетворённым видом. Когда Корней закончил и снова сел, хозяин «Ястребиного замка» поклонился собеседнику, снял цилиндр и щёлкнул пальцами.

Красный фонтанчик брызнул из левого виска Корнея, и тот медленно повалился на землю рядом со стулом, к ногам Сигизмунда. Девушка, не осознав до конца, как это произошло, поняла — Корней умер.

Стеша закрыла рот рукой, чтобы удержать моментально родившийся вопль, вторую железной хваткой сжал Демид, наговаривая девушке в уши:

— Тише, не выдавай себя, тише, ему уже не помочь.

Животный ужас, как в космосе во время драки с роботом, затопил душу девушки, хотелось дать ему выход в крике или каком-то резком движении, но рука Демида, до боли стиснув запястье Стеши, будто обездвижила её.

Он развернул девушку к себе и уткнул лицом в плечо. Стеша зарыдала. Рыдания продолжались долго, пока истощённый эмоциями организм не запросил передышки, оставив океан скорби в душе. В наступившей безэмоциональной тишине, отчëтливо услышав собственные мысли, Стеша отстранилась от Демида, посмотрела на него совершенно ясным, пусть и из-под пелены слëз, взглядом, и спокойным голосом предложила:

— Давай выбираться отсюда, как только найдëм списки.

«Согласен — прилетел ей письменный ответ, — надо только разместить «червей», чтобы товарищи смогли удалëнно подключиться и продолжить работу».

Стеша кивнула.

На обратном пути к коттеджам лес вовсе перестал интересовать девушку, видение Корнея и кровяных брызг, вылетающих у него из левого виска, опять вернулось и застлало взор. Интерфейс программ-шпионов проглядывал сквозь него смутно, работа шла тяжело.

«Как его убили?» — спросила Стеша Демида через мессенджер.

«Вероятно, одна из искусственных мух, что летают вокруг и шпионят за нами, пробила ему череп, — ответил Морозов, — или у Ястребова есть специальные дроны-убийцы для такого дела. Скорее второе, у них должна быть особая конструкция, раз они могут пробить черепную коробку насквозь».

«Такие же дроны-убийцы могут летать и вокруг нас?»

«Сейчас за нами наблюдают четыре мухи-шпиона. Они не опасны».

«Тогда нам лучше разделить работу. Я продолжу ломать его системы через андроидов, а ты контролируй обстановку вокруг».

«Согласен».

Девушка решила действовать через сервильных андроидов, раз одного она уже взломала, и получила доступ к программному модулю трансляции приказов. Через него Стеша принялась заражать остальных синтетических слуг. Процесс был рутинным: выбираешь один или несколько сетевых адресов в реестре и высылаешь на него простенький приказ вроде самодиагностики с прицеплëнным «червëм». Однообразная последовательность действий не перетягивала на себя достаточно концетрации, чтобы не думать о Корнее, чтобы не вспоминать Володю, и чтобы не бояться за Демида. Страх за Морозова вошëл в душу девушки неожиданно и сразу вцепился в окружавшие его чувства и мысли мëртвой хваткой. Девушка почти на физическом уровне ощутила, как важно для неë было благополучное убытие Демида из «Ястребиного Замка». «Я не Корней, — поняла она про себя, — я не могу оправдывать гибель близких высшей необходимостью. Демид должен выжить. Вопреки всему».

Занятая подобными мыслями, Стеша не заметила, как лес раздался в стороны, уступив место поляне с тремя коттеджами. Не сразу среагировала она и на резкую остановку шедшего по левую руку Демида, и сделала ещë четыре шага, прежде чем встала сама и обернулась в сторону спутника.

Морозов без лишних слов кивнул на лавочки в центре поляны. Погасив интерфейс программ-шпионов, Стеша медленно повернула голову в указанном направлении.

Безумно мягкая, даже без деликатных лесных шорохов тишина висела над землëй в окружении мрачных деревьев. На фоне их чëрных рядов лавочки светились выморочной, отравленной ночью белизной. Стеше понадобилось секунд десять, чтобы в продолговатом пятне мрака, разрезавшем надвое светлое тело одной из них, опознать человеческий силуэт. Налитый тьмой, он таил в себе угрозу, к которой не тянуло приближаться.

Стеше вдруг захотелось, уповая на спасительницу-ночь, прокрасться мимо недоброго пятна к своему коттеджу, где, как уверял Елисей, защитный газ усыпит любого чужака, и она даже собралась написать об этом Морозову, но силуэт пришëл в движение, вытянулся в длину и принялся медленно расти в размере, точно загробная тень, привлечëнная живым дыханием. Спустя три секунды девушка разобрала звук шагов.

«К нам тоже послали андроида-убийцу?» — мелькнула у девушки мысль, когда подошедший достаточно близко объект, всë ещë надëжно скрываемый тьмой от опознания, спросил голосом Корнея:

— Чудесная у них здесь ночь, всë-таки. Я прямо представляю, как из этого места сделают санаторий с отдельными домиками, вдоль некоторых дорожек расставят фонари, чтобы там прогуливались отдыхающие постарше, а другие уголки оставят в темноте, чтобы их занимали люди помоложе.

Суеверный ужас тысячелетнего возраста заполнил сознание девушки, парализовав тело, оставив только возможность с трудом, через боль дышать. Борьба за воздух отнимала все силы, и даже способность мыслить пропала. Зато девушка почувствовала, как зашевелились, вставая дыбом, волосы на тыльной стороне шеи.

Голос Демида, пугливо-ехидный и поэтому непривычно трескучий, заколотил в барабанные перепонки:

— Давным-давно я пережил страшную трагедию, — рассказывал Демид, шагая по траве к чëрному силуэту, — стал свидетелем ужасных смертей и сам убил товарища. Это сняло у меня моральный запрет на насилие, и теперь я могу применять его там, где другие боятся. Прости меня, Корней, если что.

Договорив, Морозов без замаха ударил Корнея в нос.

Глава 5. Химера

Голова Мохова дёрнулась, он схватился за нос и, ошарашенный ударом, возмутился:

— Демид, ты в своём уме? До крови мне нос…

Фразу Корней не окончил, потому что отпустил нос, и нечто на разжатой ладони лишило его дара речи. Стеша и Морозов наблюдали без слов. В лесу ухнула сова.

Наконец, с трудом ворочая языком, Корней обратился к людям, протянув ладонь

— Что… что это, товарищи?

— Технический раствор, — отчеканил Демид, — Сейчас в темноте не очень видно, но у андроидов он голубоватого цвета и заменяет кровь.

Мохов пошатнулся, готовый упасть, Стеша кинулась к нему и помогла устоять на ногах.

— Демид, — прошипела девушка, — не стой столбом, он обалдеть какой тяжёлый.

— Ещё бы, — бесстрастно отвечал Морозов, — это же андроид.

Вдвоём Стеша и Корней с трудом доковыляли до ближайшей лавочки, куда Мохов опустился.

— Этого не может быть, — застонал он, — этого просто не может быть, это какая-то симуляция. Меня взломали и засунули в виртуальный кошмар, чтобы свести с ума. Точно, они думают, вернее, думает Ястребов, потому что, кроме него, тут больше никто не живёт, что, расшатав мою психику, меня будет проще завербовать. Так, теперь надо понять, как выбраться из этой симуляции или хотя бы нивелировать её влияние. В конце концов, если я знаю, что всё это нереально, вероятность травмирования моей психики сильно уменьшается.

«Что будем с ним делать?» — отправила сообщение Стеша Морозову.

«Взломаем и выключим, — последовало предложение, — или просто я сверну ему шею».

«Всë бы тебе шеи ломать. Во-первых, андроиды, которых ломала я, подключены к сервисной системе особняка, и из неë путь до нужных нам данных очень долгий. Этим андроидом явно управляет другая система. Я считаю, мы можем и должны получить доступ к ней. А для этого нам нужно, чтобы он функционировал».

«Ты не знаешь, что может быть спрятано в нëм. Возможно, это какой-то хитрый капкан».

«Не думаю. Чтобы избавиться от нас, есть способы проще. Как с Корнеем».

«Ладно, ломай. Я продолжу контролировать обстановку».

Стеша и Демид уселись на лавочку по обе стороны от размышлявшего вслух андроида. Девушка, некоторое время повозившись с защитой синтетического Мохова, принялась лазить по внутренностям его виртуального сознания. Морозов искал поблизости роботов-шпионов и перехватывал управление ими у центральной системы.

Некоторое время в материальном мире ничего не происходило, только виртуальные таблицы сменяли одна другую перед глазами Стеши. Пробившись сквозь защиту Мохова-андроида, девушка получила доступ к информации, что хранила человекоподобная машина. Сперва Стеша думала, Ястребов подослал к ним очередного шпиона, болванчика на телеуправлении, но беглое изучение воспоминаний синтетического гуманоида заставило её кардинально изменить свою точку зрения.

Внезапно Корней встал, проговорил: “Интересно, а насколько подробная симуляция меня окружает?” и принялся бить кулаком по планкам лавочки. Стеша от неожиданности вскочила на ноги, Демид медленно поднялся. После нескольких ударов одна из белых перекладин с треском сломалась, андроид, удовлетворённо хмыкнув, принялся изучать собственную кисть, на которой разорванная синтетическая кожа обнажила шарниры и приводы управления пальцами.

— Поразительное качество, — изумился он, — На орбите такая подробная симуляция доступна за очень большие деньги.

«Здорово притворяется, — ответил Демид, — Или Сигизмунд просто забавляется с нами, валяет дурака».

«Ни то, ни другое, — ответила Стеша, — Сейчас он работает в автономном режиме, не обмениваясь информацией с центром. И я проверила его память: они переписали ему воспоминания Корнея. ВСЕ».

«Погоди, ты хочешь сказать, что он, в самом деле, считает себя Корнеем Моховым?»

«Думаю, да».

«И как давно он с нами?»

«Тогда днём из коттеджа вышел уже андроид. И с Сигизмундом спорил андроид».

«Бред какой-то. Но зачем?»

«Пока не знаю. Но знаю, что его надо остановить, пока он ещё чего с собой не сделал. Или с нами».

«Ты сможешь его обезвредить, если что-то пойдёт не так?»

— Корней, — позвала Стеша тихо, пугаясь собственной идеи.

Андроид медленно повернул голову и посмотрел на девушку.

— Какие импланты у тебя были установлены? — спросила она.

— Разве это имеет сейчас значение? Нарисовать можно всё, что угодно.

— Нарисовать — да, а почувствовать?

— То есть?

Вдруг он бросится на неё, если поймёт?

— Импланты в ушах и зрачках могут рисовать тебе картинки и передавать звуки. Но проведи рукой по скамье, ты почувствуешь засохшую краску на деревянных рейках. Откуда это у тебя?

Мохов мотнул головой:

— Нет.

— И когда ты бил кулаком по перекладинам, ты же чувствовал боль?

Корней замотал головой энергичней:

— Нет, нет, враньё. Ты врёшь, я ничего не чувствовал. Ты врёшь, потому что ты — часть симуляции, твоя задача — свести меня с ума. Чтобы потом завербовать.

Стеша говорила как можно более мягким голосом:

— Тогда просто проведи пальцами по скамье, докажи, что я неправа.

— Кому докажи?

— Себе.

— Мне не надо ничего доказывать, я и так всё знаю.

— Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь.

— Но?

— Но я не вижу смысла совершать действия, итог которых я заранее знаю. Я ничего не почувствую, если проведу рукой по перекладинам скамьи, потому что у меня нет имплантов на руках и в нервных центрах, транслирующих в мозг осязательные ощущения.

Вдруг девушка вспомнила разговор в коридорах верфи, что состоялся между ней и Корнеем после смерти Володи, и спросила стальным от гнева голосом:

— Разве это Корней Мохов, которого я знала? Который спокойно рассуждал со мной о том, что хождение под смертью для революционера-подпольщика — простая рутина?

— Нет, это какой-то другой Корней Мохов говорит, прости, — ответил он мертвенно-ровным голосом.

Договорив, развернулся к лавочке, протянул к ней руку и за волосок от касания остановился, задрожал всем телом, не желая доводить движение до конца. Демид сделал шаг, чтобы подтолкнуть Корнея, но Стеша остановила Морозова взмахом руки. В ночную тишину сначала плюхнулся всхлип Корнея, затем другой, потом Мохов зарычал, качнулся в сторону белой рейки, одёрнул руку, точно обжёгшись, моментально выпрямился, с шумом втянул в себя воздух, сорвался с места, обогнул Стешу, будто стриж на бреющем полëте, бросился к коттеджу, за секунды добежал до крыльца и, не тратя времени на освещение, открыл и захлопнул за собой дверь.

Девушка, вздохнув, побрела за ним. Оказавшись у стены дома, она постучала в окно, за которым находилась какая-то комната. Когда на дребезжащий звук стекла не последовало ответа, постучала ещë раз. Потом ещë. Потом вернулась к лавке, выломала половинку разбитой андроидом рейки, подошла к дому и принялась бить стëкла. Демид наблюдал за девушкой, не двигаясь. Как только Корней скрылся в особняке, к поляне, встревоженные незапланированным движением, устремились новые дроны-шпионы, и Морозов был слишком занят их перехватом.

В ночной тишине звон битого стекла звучал жалобно и безысходно, как мольба о помощи человека, которого никто не спасëт. Поверх этой мольбы ложился сухой голос Стеши, уверенной в своей правоте и безнаказанности:

— Корней, а Корней, какая была ручка входной двери на ощупь? Тëплой, холодной? Гладкой, шершавой? У меня она фигурная в виде крыла хищной птицы, и отдельные перья больно впиваются в ладонь, если еë сильно сжать. А у тебя какая? Наверное, такая же? Наверное, тебе тоже было больно или, хотя бы, неприятно, когда ты давил на неë со всех сил три минуты назад, пытаясь скрыться от правды?

— Оставь меня в покое! — долетело из темноты в квадратном проëме окна, — Ты — просто симуляция, которая хочет свести меня с ума! Я не поддамся!

— Не надо поддаваться, — давила Стеша, — надо просто набраться смелости и выяснить, кем ты являешься. Самому себе честно ответить на этот вопрос.

— Я знаю, к чему ты клонишь, — отвечала тьма изнутри коттеджа.

— Нет, не знаешь. Ты врëшь самому себе.

— Знаю, меня не проведëшь. Ты хочешь, чтобы я поверил, будто являюсь не Корнеем Моховым, а андроидом. Болванчиком на телеуправлении. Чтобы моя вера в себя пошатнулась, и Ястребов смог бы меня завербовать, когда проснусь.

— Это ложь, Корней, которую ты выдумываешь, потому что боишься правды.

— Нет, ложь — это то, что меня окружает последние четыре часа. Я знаю, как всë было, мы приземлились на поляне у коттеджей, я пошëл спать и до сих пор не могу проснуться. Меня усыпили каким-то газом, вероятно, и погрузили в симуляцию.

— Это же просто проверить. Ты можешь включить в доме свет, пройти в ванную комнату и открыть краны с горячей и холодной водой. Подставить руку под струю и во всëм убедиться.

— Нет, тебе не уговорить меня. Я не отрекусь от правды. Если я, как ты говоришь, андроид, почему ты называешь меня Корнеем? Это имя мне не принадлежит.

— Потому что я хочу, чтобы ты стал Корнеем Моховым, которого я знала. Человеком, который не боится правды, какой бы тяжëлой она не была. Человеком, который не боится собственной смерти, потому что иногда дело, ради которого он живëт, по-другому не сделать. А ты прямо сейчас отрекаешься от себя. Тебя уже сломали, разбили, я же хочу вновь собрать тебя воедино.

В доме прошаркали шаги уставшего от неаодъëмно-тяжëлой борьбы человека, щëлкнул замок входной двери. Подойдя к крыльцу, Стеша разглядела силуэт андроида, сутулый, придавленный знанием, которого он не просил.

— Я всë чувствую, — прохрипел он.

Не оглядываясь на девушку, он проковылял на поляну, по-прежнему шаркая ногами, и рухнул на лавку. Вытянул ноги, запрокинул голову.

Стеша последовала за ним, она и Демид опустились рядом, опять по обе стороны от андроида.

— Чувствую, — сипел он, — я всё чувствую: и лавку, и полётный комбинезон, и даже когда тру пальцами друг о друга… Что же… Что же это такое?… Что это значит?… Что… Что я… что я…

Не в силах произнести страшную для себя правду, он бросился взглядом сперва к Демиду, потом к Стеше. И тот, и другая молча кивнули, так же оказавшись не в состоянии сказать простое слово «андроид».

— Понятно… понятно… ясно… А что произошло с настоящим мной… то есть, с Корнеем Моховым, правильнее будет так говорить?

И опять вопрошающие взгляды.

— То же, что и с Володей в «Астрале», — тяжело проговорил Демид.

— Опять какой-то эксперимент? — поинтересовался андроид.

— Вероятно, — пожала плечами Стеша, — но мы пока не знаем, какой. Через тебя я залезла на управляющий сервер, но документы пока не начала изучать.

— Ты меня взломала?

— После того, как Демид разбил тебе нос. Мы сразу всё поняли.

— Ну да, вам проще было это принять. А я ещё цеплялся за что-то, пытался сохранить рассудок. Обманывал себя.

— Нормальная реакция, — подбодрил андроида Демид, — я бы, наверное, вёл себя так же.

Корней замолчал. Стеша, не решаясь нарушить хрупкое равновесие, воцарившееся в сознании андроида, молча ждала его следующей реплики.

— То есть, ты могла сама вывести меня из дома? — уточнил Мохов.

— Могла.

— Тогда зачем тратила время на уговоры? Думаешь, я могу принимать какие-то решения самостоятельно?

— Ермак в «Астрале» мог. Ты, судя по твоим дебатам с Ястребовым, тоже можешь.

Мохов набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем с шумом выдохнул:

— Спасибо, что сказали правду, друзья. Хотя мне вы не совсем друзья, вы — друзья покойного Корнея Мохова. «Покойный». Что ж, я, то есть, он, в самом деле, знал, что рано или поздно такое случится. Вопрос теперь, что мне со всем этим делать?

— Ты можешь продолжить быть Корнеем Моховым, например, — предложила Стеша, — и обмануть смерть. Если хочешь, конечно.

Опять ухнула сова.

— А если не захочу, ты меня выключишь?

— Верно. Положим тебя на лавочке, и хозяин тебя включит.

— «Хозяин». Меткое слово ты подобрала.

— Он ко всем относится, как хозяин. И к нам с Демидом, и к живому Корнею.

— Хозяин земли русской, — усмехнулся Демид.

— Но хозяином его делает не это, — продолжила Стеша, — а наше согласие на правила игры. Так что, если ты хочешь заиметь себе хозяина, просто скажи. Я тебя пойму. Я сама долгое время жила с хозяином, это довольно удобно, крепко привыкаешь.

— Корней Мохов не хотел так жить, — сказал андроид, — Корней Мохов хотел, чтобы каждый был сам себе хозяин. Чем я могу вам помочь?

— Могу подключить тебя к поискам, если интересно, — предложила Стеша, — по крайней мере, отвлечёшься.

У себя в душе девушка обнаружила сострадание к андроиду, вероятно, потому что знала настоящего Корнея, и потому что сидевший рядом с ней синтетический человек настолько не отличался от своего природного оригинала внешне и как будто внутренне, что ни она, ни Демид не смогли распознать подделку, пока не увидели гибель настоящего Мохова.

— К поискам чего?

— Причин эксперимента. Если тебе интересно, конечно.

— Да, мне интересно. Надо же понимать, кто я и что я теперь. И зачем задумывался.

— Отлично, я тогда займусь реестром спящих агентов. Демид, а ты…

— Да-да, я знаю. Контролируй обстановку. Надоели мне эти мухи электронные.

Кризис миновал, и стало как будто легче разговаривать и проще дышать. Все трое, подключившись к местной сети, некоторое время работали молча. Стеша через андроида проникла в базу данных проекта «Малиновский Роман», там в разделе сбора данных обнаружила реестр активных подключений и хранилище информации с контактами и местоположением «кукол» вроде Антонины. «Как интересно, — думала девушка, — большую часть времени Антониной управляла нейросеть, как и жильцами «Ястребиного замка». Человеческое сознание брало управление на себя только в некоторых случаях, которые считались важными. Тогда какова цель эксперимента с Корнеем?»

Размышления девушки, да и вообще всю работу, прервал Демид.

— Готовьтесь, мальчики и девочки, Кощей Бессмертный разбудил своих слуг.

Глава 6. Уничтожитель

— Тебе помочь? — спросила Стеша.

— Да. — ответил Демид, — К нам движутся особые машины-убийцы, сейчас я тебя подключу к местной службе навигации. Я запустил процесс взлома транспортной системы, чтобы вызвать аэрокар, но это займëт какое-то время.

Спокойствие ночи улетучилось, теперь под чëрным покрывалом мрака, Стеша почувствовала это кожей, к ним скользила смерть, точно стая акул под водной гладью.

— А мне что делать? — задал вопрос Корней, — Ястребов пытается вернуть контроль надо мной.

— Займись отражением его атак, — сказала Стеша, — если он перехватит управление у тебя, нам придëтся туго.

Импланты в зрачках девушки расстелили дополненную реальность поверх однотонного ночного пейзажа. Воздух заискрил рыжими точками дронов-шпионов и красными, обозначавшими маленьких убийц, способных пробить черепную коробку насквозь. «Сколько их здесь собралось, — подумала Стеша, — и как Демид управлялся с таким количеством?» На фоне чëрной стены деревьев возникли голубые пятна со счëтчиком расстояния, число метров быстро уменьшалось. Что-то бежало к людям из глубины леса.

— Голубые пятна, это и есть особые машины-убийцы, — пояснил Демид, — Ястребов их создал для защиты от киберсумасшедших. Страховка последнего шанса. Ты, кстати, заметила, что мы давно уже сидим, а рассвет и не думает приходить?

— Нет, не заметила.

— Думаю, он специально не зажигает дневной свет, хочет усложнить нам жизнь.

— Как будем отбиваться?

— Бросать на них рой дронов. Пусть одни жестянки дырявят других. Пока роботы в лесу, смысла в этом нет, вокруг них деревья. Отсюда до опушки сто сорок шесть метров, как только счëтчик у пятна станет меньше, нападай. Ты слева, я справа.

— Спина к спине?

— Спина к спине.

— Я прикажу взломанным андроидам бежать к нам, — сообщила Стеша, — вдруг понадобятся.

— Дело.

Стеша отдала команду инфузору на впрыск смеси стероидов, чтобы ускорить реакцию и усилить концентрацию, и принялась собирать рыжих и красных дронов в группы у мест, откуда из леса должны были выйти убийцы. Тьма вокруг не собиралась рассеиваться, будто пришла навечно. Четыре голубых пятна светились за деревьями, как четыре перста костлявой ладони, что смерть протянула к своим жертвам. Одно касание, если верить древним сказкам, забирало жизнь. Стеша, однако, не испугалась, она уже танцевала со смертью быстрые танцы и теперь чувствовала лишь нездоровый азарт. Вот счётчик рядом с одним пятном за секунду уменьшился со ста пятидесяти до ста тридцати, и девушка, удивившись скорости, обрушила на него ближайший рой. Двухцветное облако точек настигло пятно и прошло сквозь него, растеряв половину своего состава. Пятно мигнуло и погасло. «Один есть, — удовлетворённо подумала Стеша, — осталось три». Ожидая следующего убийцу, она разделила остатки первого роя на три части и смешала с другими.

Два робота-убийцы одновременно выскочили на поляну, девушка бросила на них подчинённых дронов, одно пятно погасло сразу, второй робот увернулся, прыгнув на большое расстояние, во всяком случае, счётчик метров упал до девяносто трёх, затем до семидесяти двух, здесь дроны, наконец, настигли его и уничтожили. «Я забываю, что в низкой гравитации они перемещаются быстрее, чем при орбитальном стандарте», — поняла девушка. Перед глазами зажглись ещё три пятна, но расстояние до них пока было слишком большим, чтобы причинить беспокойство. Четвёртый из первой партии робот-убийца оказался на поляне, подготовленный для него рой опять не успел за своей целью, но группы дронов, оставшиеся на месте после уничтожения предыдущих роботов, перехватили его, и пятно погасло.

— У меня закончились дроны, Демид, — сообщила Стеша, — где аэрокар?

— Впути, — сказал Морозов.

— Нам повезло, что этих роботов не учили какой-то сложной тактике, разведке и манёврам уклонения, — поделилась своими мыслями Стеша, — Наверное, для защиты от киберсумасшедших всё это не нужно.

— Я думаю, посмотрев на наши успехи, Ястребов возьмёт управление роботами на себя, — ответил Демид, — и наша удача кончится. Твои андроиды далеко?

— Бегут сквозь лес со всех ног.

— У них есть протоколы защиты пользователей?

— Конечно.

— Самое время их запустить.

— Уже.

Счëтчик у голубых пятен падал вниз, отсчитывая приближение очередных перстов смерти сквозь мрак. Стеша была уверена, что слышала щелчки цифр при смене друг друга в столбцах, но то был стук собственной крови в ушах.

— Андроиды здесь, — предупредила Стеша Демида, — так что займись аэрокаром.

— Понял тебя.

Наконец, число метров у одного пятна выскочило на отметку сто двадцать, оно сразу оторвалось от серой земли и взмыло в чëрное небо, ещë быстрее сокращая расстояние до девушки. Стеша запрокинула голову и следила за его полëтом, не двигаясь с места, понимая бесполезность попыток убежать. Среди множества иллюзорных точек, заполнивших темноту, девушка ждала одну настоящую и, наконец, увидела, как она, белëсая и едва различимая, пересекла небо на пути к голубому пятну и столкнулась с ним. Пятно продолжило приближаться к Стеше, но теперь цифры сменяли друг друга медленнее, а на землю оно опускалось быстрее, наконец, рухнуло на траву в сорока метрах от девушки, громыхнув своим разбитым корпусом о землю, и погасло. Шесть сервильных андроидов в белой униформе официантов, тусклой от темноты, как и сбившая голубое пятно точка, выбежали из-за спины Стеши и выстроились в ряд между ней и лесом. Такую же шеренгу Стеша поставила со стороны Демида. Оставшиеся пятна: два со стороны девушки и три со стороны Морозова, — не стали прыгать, оказавшись на поляне, а бросились к своим жертвам по земле, причëм по одному с каждой стороны — в лоб на андроидов, надеясь отвлечь их ложным манëвром, остальные в обход по широким дугам слева и справа. Стеша не дала себя обмануть, и развела андроидов за нападавшими. Схватка между ними и роботами-убийцами получилась короткой, когда все пять голубых пятен потухли, четверо из двенадцати синтетических слуг остались стоять на ногах.

Больше ничего во мраке не вспыхнуло, вероятно, костлявому хозяину загробного мира требовалось время, чтобы наколдовать новые пальцы взамен отрубленных.

— Отбились, — удовлетворëнно хмыкнула Стеша.

Она услышала жужжание пропеллеров аэрокара, спустя минуту аппарат с горевшими на носу, хвосте и бортах фонарями, с неоновым ободком, протянутым вдоль корпуса, и голубыми дисплеями приземлился на лужайке, высветив груды покорëженных андроидов. Разлитый технический раствор блестел вокруг них на траве. Корней, Стеша и Демид забрались в кресла аэрокара, летающая машина оторвалась от земли.

Девушка заметила, как внимательно Мохов глядел на останки машин, и прислала на сетевик андроида вопрос:

— О чëм задумался, Корней?

— Пытаюсь привыкнуть. Убедить себя что я тоже теперь такой.

— Ещë сомневаешьсь?

— Надеюсь проснуться. Кто-то внутри меня до сих пор верит, что это просто ночной кошмар. Хотя всë больше фактов говорят об обратном.

— Каких фактов?

— Например, я нашëл протоколы эксперимента.

Демид прислал сообщение Стеше:

— Перешли Мохову на сетевик архивы с нашими программами. Пусть распакует и помогает. Есть дело.

— Какое?

— Ястребов блокирует нам проход. Закрывает двери, отключает свет, выкачивает воздух, где это возможно.

— Откуда ты знаешь?

— Я решил заранее посмотреть, что нас ждëт.

Стеша объяснила андроиду, чем предстоит заниматься, и отправила архивы. Подключилась к инженерным системам «Ястребиного замка» сама. Пока аэрокар летел сквозь тьму вдоль подсвеченной нитки монорельса, растянутой на центральной оси, все трое напряжëнно работали. Морозов переслал Стеше и андроиду маршрут, по которому монорельс повезëт их к докам, девушка называла вслух участок пути, который собиралась захватить, взламывала его защиту и запускала заново системы обеспечения, готовя к проезду людей. Её спутники занимались тем же самым.

Наконец, аэрокар завис у служебной платформы монорельса около центральной оси, осветив еë прожекторами. Узкая конструкция из решетчатого металла с поручнями на внешней по отношению к линии монорельса стороне, казалось, плавала под самым потолком исполинской пещеры, до краëв заполненной тьмой. Той самой, что пыталась сожрать Стешу в челноке после бегства с Северодвинска-7, и от которой девушку спас Володя.

Переключив управление аппаратом на Стешу, Демид выбрался на платформу, бросив сообщение: «Ловите меня, если что», — пока перелетал. От каждого движения аппарат слегка покачивался, будто, и впрямь, плавал в чëрных водах. Следом за Морозовым, неловко управляясь с синтетическим телом, двинулся Корней. Стрëкот пропеллеров заглушал остальные звуки, но, казалось, разлетался во мраке совсем не далеко, увязая в нëм, будто в глухом войлоке. Псевдогравитация у оси упала практически до нуля, и Корней, отстегнув ремни и слегка оттолкнувшись, выплыл из кресла, ухватившись за ручку на спинке. Стеша видела, как шевелились губы андроида и кривилось лицо, пока он командовал своим конечностям встать туда и схватиться здесь, но слов разобрать не могла.

Краем глаза девушка заметила, что Демид, изменившись в лице, набрал воздух в грудь для какого-то смешанного с ужасом крика. В следующий момент нечто, похожее на стального осьминога или кальмара, вынырнуло из тьмы под платформой, сорвало секцию слева от Морозова и впечаталось в свод над гранью видимого мрака. Звонкий звук удара металла о металл побежал волнами по воздуху, ещë один сгусток чернил с щупальцами метнулся от оси вниз. Стеша увидела, что платформа, где стоял Морозов, свободно вращалась в свете огней аэрокара, Демида рядом не было.

Сердце девушки будто остановилось, отчаяние сдавило разум ледяными клешнями. Не раздумывая, Стеша бросила аэрокар вниз, под платформу. Аппарат сперва дëрнулся, словно протестуя против спасения человеческой жизни, затем подчинился пилоту. «Нет-нет-нет, не допущу, не отдам его!» — колотилась в истерике душа, обжигаясь о лëд плохих предчувствий.

Прошëл бесконечно долгий миг, прежде чем в свет носового фонаря попала человеческая фигура, зависшая посреди мрака в безнадëжной расслабленности. Девушка подвела аппарат ближе, Морозов вцепился в борт обеими руками, и Стеша плавно выровняла аэрокар. Какая-то капля ползла вниз по щеке девушки, слишком тëплая и вязкая, чтобы быть слезой. Демид подтянулся на своих бионических руках и, качнув аппарат, забрался в кресло позади Стеши.

— Андроид совсем плох, — прислал мужчина сообщение.

«Я забыла о Корнее!» — поняла вдруг девушка.

— Не думай о нëм, я позабочусь, — продолжил Демид, — веди аэрокар. Нам нужно прорваться внутрь тоннеля для монорельса. Лететь нужно быстро, чтобы нас не сбили.

— Поняла.

Девушка подняла аппарат к центральной оси и полетела обратно к торцу жилого модуля. Почувствовав раскачку корпуса, обернулась и увидела, как Морозов втаскивал Корнея на кресло рядом с собой. Что-то неправильное было в силуэте андроида, но всматриваться девушка не стала и развернулась снова по ходу движения, необходимо было вести аэрокар. Вспомнила про каплю на лице, провела по щеке пальцем и поднесла его к светившейся голубым светом приборной панели. «Технический раствор? Но откуда?». Стеша попыталась задуматься, но опять отвлеклась на внешние события.

Свет передних фонарей коснулся, пока робко и осторожно, торцевой стены модуля, куда уходила нить монорельса. Еë поверхность отличалась от той, по которой люди спускались в кабинке вчерашним днëм, словно колония гигантских моллюсков за вечер облепила гладкий прежде камень, задрав свои сомкнутые раковины.

— Тормози, — пришло сообщение от Демида, — это роботы-убийцы.

Стеша заставила аэрокар зависнуть в двух десятках метров от стены с роботами. При ближайшем и более внимательном рассмотрении машины смерти напоминали кальмаров. Они уцепились за стену, расставив щупальца и устремив свои продолговатые корпуса в сторону людей на аэрокаре. Ни один робот не шевелился, ряды машин застыли, словно терракотовая армия.

— Я не хочу! — внезапный крик заставил девушку обернуться.

Кричал андроид. Он сидел в кресле, но слишком глубоко и низко для человека с ногами. Ног Стеша не увидела, ремни безопасности удерживали только верхнюю половину тела. Вытекший из разрезанного туловища раствор окрасил рыжее сиденье в тëмно-зелëный цвет.

— Я не хочу! — опять крикнул андроид и замолотил руками по воздуху.

— Перелезай вперëд, забирай управление! — обратилась девушка к Морозову.

— Зачем?!

— Я им займусь! — указала девушка на андроида, — а потом и роботами.

Пожав плечами, Демид, кряхтя, перелез на переднее сиденье, Стеша заняла его место рядом с андроидом. Она подключилась к его системе управления и уложила руки ладонями на сиденье. Корней что-то прошептал и в отчаянии уронил голову на грудь. Стеша, как будто, разобрала слово «паралич». Тогда девушка громко и внятно произнесла: «Ты не человек, ты — андроид. Ты не умрëшь», — записала еë на свой сетевик, переслала андроиду и поставила на воспроизведение.

— Голоса! Я слышу голоса! — завопил Мохов, дико вращая глазами, — Товарищи зовут меня! Володя, Сеня, Лëня, Аня, Вика и остальные, я иду к вам!

— Зараза, вот упëртый, — выругалась девушка, — Ладно, придëтся тебя усыпить и разобраться потом.

Стеша нашла нужный пункт в командном меню андроида и погрузила аппарат в спящий режим.

— Держи кар на месте и смотри за роботами, — написала она Демиду.

— Что ты будешь делать?

— Узнаешь.

Среди андроидов, взломанных Стешей, нашлись и те, в чьи обязанности входило оказание помощи уже успевшим состариться жителям «Ястребиного замка». Для лучшего реагирования на возможные проблемы к синтетическим слугам приходила телеметрия о здоровье пациентов. Через этот канал Стеша попала в медицинскую систему. Дальше пришлось перебирать почти вручную сотни различных опций и модулей. Дважды Демид спрашивал девушку, долго ли оставалось ждать, она отвечала ему: «Да».

Наконец, Стеша поняла, простой перебор ничего не даст. Слишком экзотична была информация, которую она искала, слишком неискушена была девушка в медицине. Тогда она решила найти свою цель по косвенным признакам. Еë интересовали параметры, что только Сигизмунд мог менять, с максимально надëжной защитой и минимально узким кругом допущенных к изменению пользователей. Очевидные варианты вроде частоты сердечных сокращений или длительности дыхательного цикла она отбросила, пропустила все характеристики метаболизма и остановила своë внимание на регулярных инфузиях неизвестных девушке химических соединений и периодических электронных импульсов, передаваемых в мозжечок.

Осознавая, что располагала только одной попыткой, потому что, во-первых, Сигизмунд заметит атаку, во-вторых, она могла просто убить его спятивших родственников, девушка отключила инфузии и импульсы. Вышла из сети, откинулась на спинку сиденья и уставилась на роботов, так же сидевших на стене без движения. Зашептала, будто для успеха задумки понадобился колдовской заговор:

— Давай, давай. Что ты медлишь, ведь твоя жизнь в опасности! Может, ты этого до сих пор не понял? Ничего, сейчас поймëшь. Наверное, даже такому всезнающему, всевидящему ублюдку, как ты, нужно время, чтобы заметить, что происходит у него под носом. Это логично, если привык смотреть далеко, вернуть фокус на ближайшее окружение трудно, тем более туда, где, как ты был уверен, всë поставлено под контроль раз и навсегда.

Внезапно все роботы, сотни выстроившихся в ряды машин одновременно, очевидно, по поступившей команде оттолкнулись от стены и полетели, сперва показалось, в сторону аэрокара, но, на самом деле, Стеша была уверена, в сторону особняка. Даже сквозь стрëкот пропеллеров она слышала, как Морозов орал: «Твою мать!», — разворачивая аппарат и поднимая его вверх, уклоняясь от металлических убийц, от терракотовых солдат из композита, которым создатель придал облик морских хищников, и которых расставил в своей гробнице. Они проплыли мимо аэрокара, никак не реагируя на людей, точно стая кальмаров, пропустившая мелкую рыбëшку в погоне за семейством кашалотов, пересекли освещëнное пространство и скрылись во тьме.

— Что это было? — спросил Демид Стешу через сообщение, — Что ты сделала?

— Ястребов заглушал безумие своих родственников какими-то веществами и импульсами. Я отключила всë это, и безумие к ним вернулось.

— То есть, у него сейчас полный особняк киберсумасшедших?

— Ага.

— И для защиты своей жизни он вынужден призвать всех роботов к себе! Гениально! — восхитился Демид.

Глава 7. Высшая справедливость

Морозов завëл аэрокар в туннель. Когда круглые стены сомкнулись вокруг Стеши, словно отсекая внешний мир от сознания девушки, сами собой пришли воспоминания о кончине Сигизмунда. Киберсумасшедшие рвали на части его тело, а Ястребов кричал, его мясо вопило в безнадëжной попытке выжить, и вопль этот намертво вмëрз в сознание Стеши. Аэрокар безо всяких препятствий долетел до ближайшей платформы, короткой, пустой и слабо освещëнной. Как только аппарат завис напротив неë, Стеша отстегнула ремни у себя и андроида, выплыла из кресла, вытащила Корнея и перебралась на перрон. Демид на аэрокаре сдал чуть назад, затем присоединился к девушке.

— Я посмотрел, впереди в тоннеле есть поезд, — сообщил он девушке. — Я вызвал его к нам.

Стеша рассеянно кивнула.

— Ты в порядке? — поинтересовался Демид.

— Так себе, — покачала головой девушка.

— Переживаешь из-за него? — кивком головы Морозов указал на андроида.

— Из-за него тоже.

— Что ещë тебя гложет?

Давным-давно на Северодвинске-7 Стешу стошнило, когда на еë глазах Демид придушил человека подушкой. Где та Стеша? Что с ней стало? Что та Стеша сделает с собой теперь? Слабым, измученным совестью голосом девушка ответила:

— Я только что убила несколько десятков людей.

— Может, всë не так плохо? Может, он успел их снова усыпить?

— Не может, Демид. Я проверяла. Видела, что происходило в особняке.

— А Сигизмунд? Что с ним?

— Его разорвали на части. И меня как будто вместе с ним.

— Его тело разорвали на части, вернее. Не забывай, его сознание может менять носителя.

— Пусть так. Может, он и спасся. Но остальные… мне их даже жаль.

— Они погибли уже давно, на самом деле. Деловая необходимость заставляла их тела двигаться, но Божья искра там не светилась.

— Спасибо, мне стало немножечко легче.

— По тебе не скажешь.

— Верь мне, это так.

— Хорошо.

— Я хочу разбудить Корнея.

— Зачем?

— Попробую вернуть его в нормальное состояние.

— Зачем?

— Надо же чем-то себя занять.

У платформы остановились два вагона монорельса. Двери разъехались в стороны. Вдвоëм Демид и Стеша завели андроида внутрь, пристегнули к креслу. Морозов сел рядом, Стеша зависла над Корнеем, взявшись за поручни. Состав тронулся. Девушка подключилась к меню управления андроидом и вернула синтетического человека в сознание. Корней открыл глаза, чуть задрал голову и посмотрел на висевшую над ним девушку.

— Мне снился кошмар, — сказал он, — будто бы меня убили, а разум переселили в андроида.

— Это не кошмар, — с сожалением мотнула головой девушка, — и вообще не сон.

— Нет, врëшь, — прошипел Корней и задëргался в кресле, — почему я не могу пошевелить руками и ногами?

— Потому что я заблокировала тебе доступ к рукам, — призналась Стеша, — а ног у тебя нет.

Корней опустил взгляд, упëрся им в край сиденья там, где ожидал увидеть ноги, и завопил:

— ААААА!!! АААА!!! АААА!!!

Стеша протянула руку и погладила его по щеке, приговаривая:

— Тише-тише, всë хорошо. Ты не человек, ты — андроид, и будешь жить. Всë хорошо, ты не человек, ты — андроид, и будешь жить. Ты спасëшься.

Про своë спасение девушка так подумать не могла после всего, что наблюдала в особняке.

— Андроид? — спросил Корней с надеждой.

— Андроид.

— Точно?

— Точно. Ты же сам нашëл протокол эксперимента, для которого тебя создали.

— Протокол эксперимента?

— Да. Малиновский Роман.

— Малиновский Роман…

— Расскажи нам про него.

— Целью эксперимента «Малиновский Роман», — как будто начал зачитывать текст Корней, — являлась проверка работоспособности симулякра теоретика партии Ad Astra и метода моделирования сознания подобных общественных элементов. В течение нескольких лет через двойных агентов собирались данные о поведении Корнея Мохова, которые потом были переданы нейросети для обучения. По итогам работы нейросети была создана модель сознания Корнея Мохова, после поступления в лабораторию оригинального образца еë уточнили по его последним воспоминаниям. Эксперимент считался успешным при выполнении двух условий. Во-первых, подельники Мохова не должны были распознать подмену в течение двенадцати часов с момента внедрения. Во-вторых, андроид и оригинальный образец должны были прийти к одинаковым выводам во время дискуссии. С этой целью модель сознания была максимально приближена к человеческой, любые данные об искусственном происхождении носителя удалены. По результатам эксперимента первое условие выполнено не полностью, второе выполнено.

Стеша покачала головой, раскинутые в невесомости волосы закрутились вокруг лба девушки.

— Так вот зачем он затащил нас в «Ястребиный замок». Ему нужны были лабораторные мыши.

— После всего, что рассказал андроид, — заметил Демид, — я бы на твоëм месте оставил все угрызения совести по поводу кончины Сигизмунда и твоей роли в ней.

— Ты же знаешь, это так не работает, — грустно улыбнулась ему Стеша.

— Знаю.

Пока ехали в тоннеле, обсудили дальнейшие действия. Покидать «Ястребиный замок» было решено на «Ионе», судно уже было знакомо и беглецам, и товарищам по партии, ожидавшим на условленной орбите. Во время разговора Стеша в мыслях нет-нет, да и спрашивала себя: «Что я теперь такое? Чем я стала?»

Тëмное брюхо дока встретило беглецов пустой тишиной, никому теперь ненужные, очевидно, корабли и суда спали, словно забытые внуками старики. «Иона» висел, пристыкованный к пирсу, там же, где сутки назад Стеша, Демид и Корней покинули его.

«Сутки назад мы оба были живы, я и Корней, — размышляла девушка, — потом его убил Сигизмунд а я, как будто, умертвила себя сама. Были ли мы готовы к этому, когда выплыли на этот пирс? Скорее нет, чем да».

Рутина предстартовой подготовки ненадолго заняла мысли девушки. Необходимо было проверить запасы воды, воздуха и топлива, герметичность всех систем подачи жидкостей, целостность электрических цепей, исправность датчиков.

Когда все приготовления были сделаны, Стеша подключилась к доковым службам, и здесь еë ждал неприятный сюрприз.

Демид, услышав, как девушка выругалась, поинтересовался:

— Что не так?

Стеша объяснила:

— То, что я сделала с Ястребовыми, в общем, кто-то, может, сам Сигизмунд, может, какая-то система безопасности из-за этого ввела режим чрезвычайной ситуации на станции. И доковые ворота теперь заблокированы.

— Снять блокировку можно?

— Снять-то можно, но приводы, двигающие створки, подорваны.

— Это Сигизмунд. В последнюю секунду послал команду уничтожить приводы, чтобы мы не выбрались.

— Думаешь?

— Уверен.

— В любом случае, теперь мы в западне.

— Другие способы покинуть «Ястребиный замок» есть?

— Есть спасательные капсулы, но я бы не стала ими пользоваться. Мы же на запретной орбите, и нас либо вообще никто не подберëт, либо подберут какие-нибудь службы правопорядка.

— Да, оба варианта так себе.

Разговаривая с Демидом, Стеша одновременно рыскала по сети, пытаясь найти способ открыть доковые ворота. Пришедшая неожиданно догадка заставила девушку сунуться в настройки стрелы, что утянула «Иону» из космоса в брюхо стального дракона. От обнаруженного там Стеша изменилась в лице, но решение приняла мгновенно.

— Что случилось? — спросил Демид, — ты что-то нашла?

— Нет, — соврала девушка, — пока нет.

Теперь главное — не выдать себя.

— Ты слышал что-то? — переспросила она мужчину.

— Нет.

Девушка передала управление отстыковкой «Ионы» на внешний пост, одновременно сообщив Морозову с невозмутимым видом:

— По-моему, Корней звал.

— Разве?

— Да. Может, проверишь, а я пока продолжу поиски?

И не расплакаться от жалости к себе.

Демид вылез из кресла и поплыл в каюту. Стеша, выждав миг, стараясь производить минимум шума, тоже покинула кабину, но завернула в шлюз и закрыла за собой дверь. Теперь главное — сломать замок, чтобы Морозов не смог открыть.

Встревоженное лицо Демида возникло в окошке, обрамлëнном карминовой обшивкой. Кажется, он начал догадываться.

— Откроешь дверь? — прислал он сообщение.

— Нет.

— Тогда я открою.

Какими глазами он смотрел на неë! И душа, и тело Стеши затрепетали под его взглядом, сердце заколотилось, приготовясь выскочить из груди, голова закружилась и задрожали пальцы.

— Не откроешь. Я сломала замок.

— Так-так-так, начинаю понимать. Стрелой можно управлять только с поста у стенки?

— Ага.

— А ты не думаешь, что я просто не дамся тебе и твоей стреле? Буду бегать от тебя по всем доку.

— Ты от причальной стенки никуда не денешься. Я передала управление отстыковкой на внешний пост.

— А разгерметизация доков? Ты подумала об этом?

— Да. На посту есть скафандр.

— Ты всë предусмотрела, я так понимаю. Уважаю. А почему ты не захотела отправить Корнея управлять стрелой?

— Сумасшедшего андроида, который до сих пор надеется, что он — человек? Слишком рискованно, даже через телеуправление.

Еë тело, всë-таки, оказалось сильнее воли, из глаз девушки потекли слëзы.

Демид приложил ладонь к окошку, улыбнулся и написал:

— Милая Стеша, я люблю тебя.

— И я тебя люблю, милый Демид.

Но после всего, что она сделала, для любви у её души не осталось сил. Вопли киберсумасшедших, раздираемых на части другими киберсумасшедшими, привязали душу к этому месту намертво.

За спиной девушки открылась, зашипев, внешняя гермодверь, Стеша оттолкнулась от двери внутренней и поплыла из шлюза спиной вперëд, не переставая смотреть Демиду в глаза.

По пирсу девушка добралась до кабинки поста, где пассажиров «Ионы» встречал Елисей. Здесь первым делом она облачилась в обжимной скафандр из шкафчика, затем вызвала интерфейс управления стрелой. Сложенный манипулятор распрямился в грузовом шлюзе, зацепил внутреннюю створку ворот и потянул на себя, сминая металл в гармошку, словно бумажный лист.

«Опасность разгерметизации, — выскочило перед девушкой предупреждение, — необходим первый уровень доступа, чтобы продолжить».

— Да есть у меня всë, есть, — проворчала Стеша.

Еë душа раскололась на две половины. Одна, мрачная, раздавленная собственной виной, шептала, что после массового убийства, учинëнного Стешей, справедливо было бы остаться здесь, в огромной сверхтехнологичной космической усыпальнице под названием «Ястребиный замок». Другая заходилась в истерике, металась по уставшему сознанию и просила вернуться на «Иону». Девушка зависла между ними, разрываемая на части мертвящим отчаянием и неконтролируемым психозом. Что позволило ей продолжить отдавать команды хитрым механизмам? Она и сама не могла сказать.

Внешняя створка оказалась гораздо прочнее внутренней, за три рывка стрела лишь немного приоткрыла еë. Перед глазами Стеши выскочило сообщение об аварийном закрытии переборок, показания датчиков давления начали стремительно уменьшаться. Система паниковала, громким шумом и яркими вспышками пыталась отвратить девушку от безумства. Но безумство совершилось не в доках, а раньше, в модуле поместья у центральной оси, напротив замерших в ожидании роботов-убийц. Теперь в дело вступали последствия содеянного, непреложная сумма предшествующих поступков сложилась, и Стеша не нашла возможности пересчитать результат.

Управляя стрелой, она зацепилась за край открытой створки примерно посередине и отогнула его внутрь шлюза, получив, таким образом, проëм достаточной для «Ионы» ширины. Затем вернула манипулятор в тëмную полость дока, захватила «Иону», открыла стыковочные замки и бережно, словно птенца перед первым полëтом, вынесла судно в космос через устроенный в воротах проëм.

«Запрос радиосвязи, — загорелось окошко, — Абонент — «Иона».

Стеша дала разрешение и спросила у эфирного шороха, заполнившего мягкий шлем обжимного скафандра:

— Демид, ты там?

— Да, любимая.

— Лети, Демид, и расскажи всë нашим.

— Я вернусь, любимая. Жди меня.

— Хорошо.

Стеша открыла замки на манипуляторе, судно медленно поплыло в пустоте, с каждой секундой чуточку отдаляясь от корпуса «Ястребиного замка» и чуточку приближаясь к звëздам по другую сторону его борта.

Теперь можно было наплакаться вдоволь: и за Володю, и за Корнея, и за Лидию, и за саму Степаниду Голуб. Похоже, еë история закончится здесь, на запретной орбите в самом шикарном фамильном склепе из всех, что когда-либо возводили благодарные потомки над могилами предков. Предпочла бы девушка оказаться сейчас в просторной квартире со спальней, гостиной, кухней и собственной ванной комнатой вместо тесной кабинки у стенки растерявшего почти весь воздух полутëмного трюма?

Наверное, нет, потому что Демид смотрел на неë в окошке с другой стороны гермодвери своими серыми глазами. Она долго пыталась вспомнить, кто ещë смотрел на неë похожим образом. Володя. Не обращая внимания на циферки рейтинга, не ожидая подсказок «Ноймана» и просто любуясь самой красивой женщиной, которую мог встретить мужчина в своей жизни.

Послесловие. Сюрприз

Ряды саркофагов вылезали из мрака в свет фонаря и расходились столь далеко во всех направлениях: вперëд, назад, вверх, вниз, влево, вправо, — что, казалось, просто растворялись в чëрной пустоте. Одним торцом каждый из них был закреплëн на поддерживающей стенке, по которой вились провода, трубки и шланги систем жизнеобеспечения. Другой торец был обращëн в свободное пространство, где между саркофагами полз похожий на осьминога сервис-бот. Фонарь светил на его голове, щупальцами он цеплялся за торцы саркофагов и перемещался в одном ему известном направлении, точно, и вправду, головоногий моллюск, забравшийся в усыпальницу затонувшего города. У края свободного торца в крышке каждого саркофага слабым зеленоватым светом, неспособным развеять даже ближайшую тьму, горело небольшое прямоугольное окошко. При желании в нëм можно было разглядеть очертания лица заключëнного внутри человека: закрытые глаза, переносицу, брови, разглаженный долгим сном лоб. Робот уже успел миновать сотни таких окошек, не заглянув ни в одно.

Он начал свой путь давно, от решетчатой грани заполненного миллионами саркофагов куба в центр конструкции, к заранее определëнной цели. Иногда он встречал других роботов, видел вдалеке отблески фонарей или проползал совсем близко от них. Одни машины, подобно ему, двигались налегке, другие волокли за собой покачивавшиеся в невесомости саркофаги, третьи, вытянув щупальца, прикрепляли их к стенке, или, наоборот, отсоединяли трубки систем питания и жизнеобеспечения. Иногда робот отталкивался от какой-нибудь поверхности и просто плыл вперëд, единая для всех подобных машин система навигации берегла его от случайных столкновений, рассчитывая траектории ближайших роботов.

Оператор системы транспортировки саркофагов наблюдала за трансляцией с камер робота из-за плеча напарника. Она висела за спиной коллеги, растянутая между полом и потолком. Еë сведëнные вместе руки были привязаны к скобе над головой, ноги таким же образом крепились к скобе внизу. Рот был завязан платком. «Серафима Коленкина», — гласил серый бейдж на болотного цвета комбинезоне. Чуть ниже на синем ярлыке белыми буквами было вышито: «Биржа Мощностей». Серафима была невысокой полноватой женщиной сорока двух лет, и в описанном положении смотрелась немного комично.

Минувшим утром Серафима заплыла в кабинет, где коллега, Михаил, высокий худой мужчина с серыми глазами и блестящей лысиной, уже ждал еë, зависнув над рабочим столом. Потом всë, и женщина очнулась связанная, без выхода в сеть. Михаил, расположившись за рабочим столом, вëл куда-то сервис-бота в режиме ручного управления, иногда сверяясь с картой и подсказками навигационной системы. Михаила перевели в операторскую недавно, его этический рейтинг был столь высок, что Серафима, только оценив обстановку после возвращения в сознание, как могла громко засопела и замычала, рассчитывая, что Михаил еë услышит и освободит. Михаил, в самом деле, обратил внимание на звуки за своей спиной, посмотрел на женщину через плечо и вернулся к управлению роботом. Только тогда женщина предположила, именно Михаил еë и связал.

Наконец, мужчина нашëл саркофаг с нужным ему заключëнным и остановил робота. «Начинаю процедуру диагностики», — сообщил аппарат оператору и Серафиме.

Голопроектор нарисовал над рабочим столом трëхмерное изображение женщины: голову с лиловыми волосами и закрытыми глазами, белую шею и плечи. Мужчина протянул к проекции руку и провëл пальцами по иллюзорным волосам девушки. На кончиках пальцев в месте их касания облака лилового света появились яркие фиолетовые колечки.

— Здравствуй, любимая, — сказал мужчина, — у меня для тебя сюрприз.


Оглавление

  • Уничтожитель
  •   Предисловие. Nihil.
  •     Глава 1. Покажи мне мою смерть
  •     Глава 2. Скорлупа
  •     Глава 3. Вдребезги
  •   Часть 1. Калики перехожие
  •     Глава 1. Право на честность
  •     Глава 2. Изгой
  •     Глава 3. Убийцы
  •     Глава 4. Предел порядочности
  •     Глава 5. Агитация и пропаганда
  •     Глава 6. Крушение
  •     Глава 7. Без тормозов
  •     Глава 8. Манёвр Данте
  •   Часть 2. Другая сторона души
  •     Глава 1. Метаморфозы
  •     Глава 2. Хорошее отношение к лошадям
  •     Глава 3. Любительская лига
  •     Глава 4. Это нужно каждому
  •     Глава 5. Главная тайна
  •     Глава 6. "Будем жить"
  •     Глава 7. "И оружье принять из натруженных рук"
  •     Глава 8. Сделка века
  •     Глава 9. Алиса не вернётся
  •   Часть 3. Семейные ценности
  •     Глава 1. Часы снова пошли
  •     Глава 2. Иона и кит
  •     Глава 3. Прения сторон
  •     Глава 4. Загробный мир
  •     Глава 5. Химера
  •     Глава 6. Уничтожитель
  •     Глава 7. Высшая справедливость
  •   Послесловие. Сюрприз