Отпусти кого любишь (СИ) [Тина Милош] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ПРОЛОГ 1

— Ну, вроде бы все решили, документы подписали, теперь можно жить свободно, — со вздохом облегчения сказала женщина, глядя на своего сына, который все эти месяцы договаривался с обоими родителями, помогал им делить совместно нажитое и не остаться без крыши над головой.

— Да, мам, дорого нам ваш с папой развод обходится… — протянул парень, доставая из кармана сигареты. — Жили бы спокойно, без развода…

— Ты же знаешь, что с твоим отцом это невозможно. Он совершенно не считается с моим мнением!

Взгляд женщины остановился на мальчишке лет шести, который с победным криком пробежал мимо. В другой момент Ольга Владимировна даже не взглянула бы на него, но сейчас, видимо, в преддверии новой, свободной от долгого и весьма замужества жизни, она замечала малейшие детали, окружающие ее. А уж такую деталь, которую она тут же озвучила, не заметить было сложно:

— Поразительно, как этот мальчик похож на тебя в детстве! Тебе его мама случайно не знакома?

Евгений посмотрел на ребенка, потом на рыжеволосую девушку, которая схватила его за руку и что-то начала объяснять, и равнодушно ответил:

— Нет, не знакома.

— Бывают же похожие дети! Нужно будет дома пересмотреть твой детский альбом, этот мальчик — совершенно твоя копия!

Парень ухмыльнулся, сделал шаг к автомобилю и замер. К нему навстречу бежала Юля. Та самая Юля, которую он не видел уже много лет после расставания. Кстати говоря, его Юлька тогда сама же и спровоцировала. Долгое время Женя пытался понять причину этого поступка, узнать, чем руководствовалась девушка в тот момент, разрывая долгие и казавшиеся крепкими отношения, но никто с ним не хотел разговаривать, а ее отец и вовсе спустил с лестницы, когда Женя поднял на уши весь подъезд.

… А потом до него дошел слух, что Юлька уехала. Куда, когда и надолго ли — неизвестно.

И вот теперь она в распахнутом белом пальто и на ошеломительно высоких каблуках бежит навстречу.

Женя от неожиданности хотел было раскрыть объятья бывшей девушке, но она, даже не взглянув на него, свернула в сторону.

— Мамочка! — услышал он радостный крик малыша, который так приглянулся матери.

Юлька, не замечая взглядов смотрящего на нее в упор парня и с интересом — его матери, улыбнулась, присела и распахнула руки в сторону бегущего к ней навстречу мальчика.

— Костик, мой родной! Как же я по тебе соскучилась! — с этими словами она обняла ребенка. Потом встала, продолжая держать его на руках.

— Ты приехала раньше, чем мы ждали, — громко заявила девушка, которую Женя поначалу посчитал матерью мальчика.

— Спешила закончить все дела, чтобы Костика быстрей забрать. Правда, сынок? — обратилась она к мальчику, который, сидя на руках у матери, перебирал ее светлые кудрявые волосы, и поцеловала в щеку. Тот в ответ улыбнулся и что-то быстро зашептал матери в ухо.

— Как скоро планируете обратно уезжать? — поинтересовалась рыжая.

— Думаю, послезавтра. Еще немного с родителями побуду, и на самолет.

— Неужели ваша радиоволна без тебя закроется?

— Не закроется, — отмахнулась Юля. — Но оставаться здесь не хочу. Пойдем скорее, нас такси ждет!

С этими словами обе девушки поспешили прочь с места встречи, а Женя продолжил стоять, не в силах пошевелиться. Мысли в голове блендером смешались в вязкую кашицу, мозг отказывался понимать и анализировать происходящее. Ну не бывает такого…!

Ольга Владимировна тоже узнала бывшую девушку сына и, кусая верхнюю губу, ждала взрыва. Взрыва не последовало.

Евгений обошел машину, сел за руль и позвал мать садиться рядом.

— Или ты пешком идти собралась?

ПРОЛОГ 2

Артем Крылов нашел мою старую, заброшенную и позабытую страничку в популярной социальной сети, где я не появлялась уже о-очень давно. Целых пять лет. А ведь я была уверена, что удалила когда-то свой аккаунт…

— Юль, это ты? — с округлившимися глазами разглядывал он фотографии. — Две разных телочки!

Я от души дала ему подзатыльник с явным намеком не проявлять бестактность.

— Я имел в виду, две разных девушки! Эй, а ты случайно пластическую операцию не делала?

— Да, по смене пола! Тём, пять лет прошло… — я сама с интересом листала старые фотографии и оживляла в памяти давно забытые воспоминания. Вот мы с одноклассницей перед выпускным после посещения парикмахерской — я в тот день решилась на первый в жизни эксперимент со своей внешностью и перекрасила свои светлые от природы волосы в иссиня-черный, как вороново крыло… А это — Новый год, и мы с однокурсником в шляпах и масках кривляемся на камеру… Господи, я и забыла об этих снимках! Надо распечатать и оставить на память в альбоме, точно.

— А ты уверена, что не тридцать пять? — не унимался Крылов. — Кто этот парень в маске и шляпе? Кто эта симпатичная рыжая герла? — тщательно рассматривал ведущий программы новостей каждый снимок. — О, да ты на гармошке играть умеешь? А говорила, у тебя нет музыкального образования…

— Это баян! — пояснила я, не желая углубляться в давние уроки музыки, на которые ходила буквально под дулом автомата. — И… не умею я на нем играть. То я так… для красоты момента.

— Ну-ну… — не поверил Артем и указал на следующую фотографию. — А это что за красавчик?

Снова не сдержалась — больно тяпнула коллегу за ухо.

— За языком следи! — попросила его я.

— Не, красивый парень… — тут же нашелся наш ведущий новостей. — А не он ли это…?

— Без комментариев!

Весь эфир показывала Крылову зубы в ответ на его ехидные замечания. Вот что значит профессионал! Он как Цезарь — одновременно и в микрофон связную речь наговаривал, и фотографии на экране ноутбука рассматривал, и комментировал их во время паузы. Мне до него как до Шанхая босиком.

— Ты тут прикольная, мелкая такая… Это что — волосы такие красные? А, это парик… Юль, а тебе идет синий цвет… Кто ЭТО? ЭТО ТЫ? Юля, ты меня разочаровала… Ой, какая ты смешная на этой фотке! Юлек, тебе тут сколько лет? Ты уверена, что двадцать? Не десять, нет? Хотел бы я знать тебя раньше…

Козел…! В перерыве между марафоном и новостями придирчиво разглядывала себя в зеркало. Целых полчаса зависала, то и дело бросая взгляд на экран ноутбука, где была открыта моя аватарка. На этом снимке мне лет девятнадцать, кажется. И ведь не так много лет прошло — почему я так смутно все это помню? Легкое светлое платье, тряпичные балетки с бантиком, взгляд мечтательный куда-то в небо. Да, это я, никаких сомнений. Наивная, доверчивая, застенчивая Юля Белова, и что от нее осталось? Наверное, только обувь без каблуков. Я всегда предпочитала плоскую подошву.

Из зеркала на меня теперь смотрела Юлия Белая. С подачи Крылова я будто заново себя узнавала. Рост маленький. Груди не было и нет. Ненавистная родинка на подбородке. Глаза серые большие. Волосы светлые. Да ну нет, все такая же, только оттенок волос другой — с приятной благородной рыжинкой.

— Белая, с тобой все в порядке? — прошел мимо директор по внештатным мероприятиям. — На свидание собираешься?

— Андрей Владимирович, какое свидание? Мне еще три часа в эфирной зависать, а потом сына на тренировку вести.

— Тренер понравился?

Я молча отмахнулась от начальства — не до него сейчас. Хотя потом по радиостанции наверняка пойдут разговоры… Любит наш народ языками потрепать даже за пределами эфира, ой как любит…

Решила, что мне нужно объективное мнение, и обратилась к Воробьеву.

— Юль, тебе больше заняться нечем? Иди лучше Марине с текстом помоги!

— Ну, Ваня! — продолжала я приставать к программному директору.

— Не знаю я, кто это! Хотя подожди… — Воробьев присмотрелся к фотографии. — Ты, что ли? Тебе здесь десять лет?

Еще один идиот…

Снова вернулась к зеркалу. Красная майка с белой надписью на английском… красно-синяя шотландка… шорты джинсовые… конверсы белые… часы серебряные — вопреки всем правилам на правой руке… маленький золотой крестик на шее… что еще? Да нет, я и раньше подобно выглядела, и рубашка у меня такая же клетчатая была, только не байковая, а обычная. Снова посмотрела на старую фотографию и даже скривилась, признавая, что Тема с Ваней правы. Я изменилась. Глаза щедро подведены карандашом и тушью, чего раньше никогда не было — с косметикой я не дружила. Губы чуть припухшие от помады. Волосы прямые и не пушатся, имеют природный светлый оттенок — стилист поработал. Стрижка другая. Н-да…

Попыталась войти на старую страничку, но оказалась, что не могу вспомнить логин — свой старый номер телефона. Пароль же у меня много лет один и тот же, не меняется.

После безуспешных попыток восстановить страничку, попросила Лёню Мартынова из IT-отдела взломать мой аккаунт — наверняка там материала наберется на несколько тем для марафона.

— Приходи завтра за результатом, — объявил он.

— А быстрее никак? — не терпелось мне прочитать давние переписки.

— Я похож на юзера? — надменным тоном спросил компьютерный гений.

— Да нет… — я попыталась вспомнить, что значит слово «юзер».

— Вот и я так думаю. Поэтому только завтра. А если будешь подгонять — вообще раньше недели не сделаю. Ясно?

— Ясно, — согласилась я с компьютерщиком, не имея другого выхода.

А вечером, смыв с себя всю косметику, вновь принялась разглядывать себя в зеркало, будто впервые видела. Черт бы побрал Артема с этими фотографиями! Мне двадцать восемь лет, а я ерундой какой-то занимаюсь!

Родинка на ключице, прямо в ямочке. Маленький шрам под коленкой, оставшийся от далекого детства, когда я упала с велосипеда. На животе — другой шрам, от кесарева. Родимое пятно на спине. Вроде бы то и вроде бы не то…

Разгадка, которая лежала на поверхности, пришла ко мне не сразу. С подачи того же Артема.

— Юль, человек меняется внешне тогда, когда меняется внутренне, — изрек он глубокую философскую мыслю. — Я не знал тебя в восемнадцать лет, но готов спорить, что тебя поменяло.

Ну и кто из нас идиот? Не люблю копаться в себе — это чревато больными воспоминаниями, но с Крыловым пришлось согласиться. Да, меня поменяло. Конкретно поменяло. Не знаю, что явилось большим катализатором — рождение сына или работа на радио, но той наивной застенчивой девочки с двумя мышиными косичками больше нет. До сих пор непонятно, хорошо это или плохо. Я стала более уверенной в себе, при случае и наглой могу быть. Да, я определенно изменилась. До этого момента я не придавала этому значения, просто проживала день за днем в одном ритме, очень редко выходя за рамки привычного расписания.

С утра просыпаюсь и, заведя Костика в садик, едва успеваю к эфиру. Общая с Максом программа, совместная работа с креативщиками и еще куча сугубо радийной волокиты, когда даже перекусить некогда. После обеда, сломя голову, несусь на другой конец площади в детский сад за сыном, чтобы успеть отвести его на тренировку. После тренировки на всех парах с Костиком под мышкой снова возвращаюсь на студию — на запись анонсов для марафона или недельных слоганов. К концу дня чувствую себя выжатой, как лимон.

Если в течение дня я успею ответить на телефонный звонок — то звонившему очень крупно повезет. Соц. сети? Упаси Господи! Только скайп и только в том случае, если разговор важный. Я не из тех, кто часами мучает телефон, отправляя десятки сообщений. Все нужные люди в легкой доступности и без этого. У меня есть знакомый, достаточно известный и успешный артист. Так вот у него целых два телефона, и на каждый приходят десятки сообщений. Во время эфира, когда он был у нас в гостях, ему пришло около сорока мини-писем от фанаток за час. Да, один мобильник с такой нагрузкой точно бы не справился.

Я же уподобляться телефонному наркоману не хочу. И без этого дел хватает…

Я уеду на такси, провожать не будешь,

Я уеду, не спросив, все равно забудешь.

В караоке до утра петь, что ты со вчера

Не звонишь, не пишешь, не любишь, не целуешь…

(«Не целуешь» — И. Дубцова)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Мне иногда кажется, что я ненавижу свою работу. Правда, это ощущение не стойкое и через короткое время оно проходит. А когда, сломя голову, бегу через всю площадь за сыном в детский сад, едва успевая до закрытия — снова думаю о том, что завтра же с утра напишу заявление на увольнение. И так каждый будний день за редкими исключениями, а иногда не только будний.

На радио я работаю почти три года. За это время успела стать свидетелем мелких обманов, споров, шантажа и даже драк. В эпицентре событий чаще всего оказываются гости радио. Да я и сама успела порядком накосячить и чудом не потерять должность.

Катастрофа: вместо интервью с одной медийной дамой анонсировали другую, причем прямую ее конкурентку.

Трагедия: во время музыкальной паузы забыла выключить микрофон, и на фоне песни известного артиста все радиослушатели слушали (простите за каламбур) мой страдальческий монолог о невкусной шаверме из ларька через дорогу.

Беда: пропал голос прямо перед открытием крупного торгового центра, которое я должна была вести вместе со своим со-ведущим Максимом Богачевым.

Чрезвычайное происшествие: перед эфиром поспорила с музыкальным директором по поводу внеочередной командировки, и в результате данный спор продолжила во время прямого эфира, пользуясь тем, что оппонент не мог дать достойный ответ, поскольку не вхож в рубку.

Стихийное бедствие: опаздывала к началу эфира на несколько минут. Несколько раз. Очень много раз. Постоянно.

Но в целом работа на радио мне нравится, и все мои жалобы вилами по воде писаны. Более подходящую для меня работу сложно найти

Мы с Максом ведет программу «Телеграмма» — глупая рифма, ставшая слоганом. Мне нравится вести интерактивы со слушателями. Во время эфира мы прерываемся на новости, рекламу и, само собой — музыкальные паузы. За эти короткие отрезки времени длиной по десять-пятнадцать минут нужно успеть сделать кучу дел — прописать текст, если логисты заняты (а это бывает чаще, чем хотелось бы), придумать тему следующей передачи в обход креативщикам, записать телефонное интервью, отметить интересные сообщения в чате, который является эпицентром нашей программы, и прочее, прочее, прочее. Вообще-то всем этим должны заниматься программные редакторы, но наш постоянный редактор Саша очень часто отсутствует на своем рабочем месте, поэтому нам невольно приходится выполнять его обязанности.

Нет, плюсов тоже полно, спорить не буду. Например, постоянные приглашения на концерты или фестивали. В первую совместную командировку мы с Максом открывали клуб «Потому что» в Москве, и его владелец, крупный магнат, между прочим, предложил нам стать его резидентами. А еще я познакомилась с кучей довольно-таки известных личностей, которых раньше в наушниках слушала или на экране видела. Эти личности очень разные и имеют весьма специфичную манеру общения — иногда приятную, а иногда с сумасшедшим желанием кинуть чем-нибудь тяжелым в эту самую личность. Даже я, человек достаточно терпеливый, несколько раз высказывала именитым гостям свою точку зрения в весьма грубой форме, за что потом получала по шапке от руководства. Однако же дальше порицания так и доходило, ведь наша с Богачевым программа раз за разом выбивала для радиостанции первые места в городском рейтинге, а это прямым текстом говорит о нашем профессионализме. Поэтому нет-нет, да и пользуемся мы возможностью поставить зарвавшуюся звезду на место. Максим — реже, я — часто. Терпения не хватает, да и марку приходится держать.

Все-таки радиоведущие — люди публичные. Независимо от своего желания. Во-первых, потому что по долгу службы приходится постоянно общаться с теми, кто априори считается публичным. Не важно, кино, музыка или другой вид искусства прославил артиста. Сложно подсчитать, сколько подобных персон ходили по коридору нашей радиостанции за последний месяц. И это несмотря на то, что у нас местная городская волна. С одной важной поправкой — питерская волна. Очень много народу бывают в культурной столице нашей страны с концертами, гастролями и рабочими поездками, в ходе которым нам надо успеть перехватить гостя раньше конкурентов. А во-вторых, потому что самим приходится кататься по командировкам — что-то открывать, делиться опытом или получать его, организовывать концерт или освещать какой-нибудь фестиваль. За три года работы на радио подобных поездок у меня накопилось предостаточно. Хочешь-не хочешь, но невольно приходится общаться с кучей самых разных людей.

И после каждой такой встречи пропадают эйфория, удивление, и остаются только впечатления, причем не самые радужные. Большая половина рож, которые мелькают на экране телевизора или в разворотах газет и журналов — очень наглая и чувствует себя безнаказанно, а кто-то еще и умственно отсталый. Нам же, ведущим, под страхом смертной казни нельзя грубить или просто повысить голос в их присутствии. Наша задача — любым известным или неизвестным способом вытянуть эфир, мило улыбаясь гостям. Бывают, конечно, исключения, и кто-нибудь вспомнит, что ведущие на радио — тоже люди, и перед записью заедут в кондитерскую или булочную, чтобы во время паузы выпить с нами чаю.

Самым ярким моим впечатлением было знакомство с актером Денисом Козловым. Наверное, потому что тогда я только начинала пополнять свой личный список интервью и была эмоционально незакаленной. А может быть, потому что в тот момент Козлов был для меня эталоном красоты и мужества? Я с детства не пропускала ни одного фильма с его участием. От одного взгляда на его улыбку все мои ровесницы слюни пускали. И когда я узнала, что любимый актер приглашен к нам на радио, всеми правдами и неправдами уговорила нашего программного директора Ваню Воробьева посадить меня в эфир с этим человеком. Едва ли не зайчиком прыгала вокруг Ивана, и оно определенно того стоило. Но, как мне кажется, такой восторженно-помешанной ведущей Козлов врядли когда-то встречал — стыдно было-о… Язык заплетался, глаза горели, мысли в кучу собрать не могла и даже прочитать вопросы в шорт-листе не получалось.

Но, несмотря на кажущуюся по сравнению с рабочими специальностями легкость профессии радийщика, очень тяжело совмещать работу и дом. Особенно семейным людям. Особенно мне. Вот Максу легко. Беспечная жизнь холостого неформала — хоть время от времени он и встречается с девушками, но относится к этому крайне несерьезно. Не пропускает ни одной юбки, каждую новую красотку, посещающую нашу радиостанцию, он пытается заманить на свидание. И это я еще не вдаюсь в подробности извечных командировок. Правда, до романтических отношений там редко доходит — банально не хватает времени на то, чтобы перекусить, а уж что-то большее — так и вовсе выдающееся исключение.

Самое пекло было на известном рок-фестивале в прошлом году. Те три дня открытия были настоящим выносом мозга. Я очень жалела, что не могу спать как Суворов по три часа в сутки, потому что времени катастрофически не хватало. Со стороны казалось, что все проходит гладко, спокойно и без эксцессов. По факту — все участники были готовы взорваться в любой момент, как новогодняя хлопушка.

Проблемы начались с самого первого дня, едва мы вошли в фойе гостиницы. Нам с Максом были обещаны отдельные номера, а на деле нам пришлось делить комнату с еще тремя радийщиками из других городов. Я как единственная девушка оккупировала большую кровать, а парни спали на надувных матрасах на полу. Не сложно догадаться, что я тут же стала объектом пошлых шуточек со стороны, которые, правда, Богачев тут же присек. Уж меня-то он в обиду точно никому не даст. Хотя бы потому, что ему это невыгодно. Кто тогда будет прикрывать его горящую задницу перед руководством?

Макс знает обо мне все. Или не все, но очень многое. У меня родная мама иногда не знает того, что знает со-ведущий. Любимый цвет, забитая фраза, даже марка духов. А еще Макс знает, что чаще всего я повторяю старую как мир фразу про ежиков, и что меня начинает грузить голос Ирины Дубцовой — сразу плакать начинаю во время звучания ее песен. Я случайно узнала, что он просил самого генерального директора не ставить треки этой исполнительницы во время наших эфиров. Я была ему благодарна до глубины души. Максим не просто заметил, как я загрузилась, но еще и сделал так, чтобы подобное больше не повторялось.

Когда мы работаем непосредственно друг с другом весь день, скрыть что-то от коллеги не получается. Да, Богачев для меня уже родной человек — как старший брат, причем во всех смыслах — пока Богачевы-старшие безуспешно ждут от Макса наследников, они тренируются на моем Костике, чему тот несказанно радуется. А меня родители Макса считают чуть ли не дочкой — до сих пор удивляюсь и старательно делаю вид, что у нас с их ветренным сыночком «мир, дружба, жвачка», но иногда я очень хочу опустить на его голову что-нибудь тяжелое. Во время одного из эфиров он мне крысу на плечо посадил. Только из-за осознания того, что меня слушают от Энгельса до Купчино — я не закричала.

Ведущих у нас полный состав, но вот именно с Максимом я общаюсь чаще всего, да. И с Артемом Крыловым — он у нас новости ведет. Но с Темой по командировкам я не катаюсь, а вот Макс частенько грызет своими зубами мой хрупкий нежный мозг.

А ведь все так мирно начиналось…

… Меня определили на стажировку к Максиму, опытному ведущему, который открывал авторскую программу и требовал коллегу, причем именно девушку и именно красивую. В первый свой эфир я была кем-то вроде подставного артиста — мы иногда так делаем, когда другого выхода нет. Стыдно, некрасиво, но никто же не догадывается? И нам спокойней, и слушателям интересно. Мне дали в руки текст и посадили в кресло. Начали задавать вопросы — а я по бумажке читаю, буквы перед глазами плывут, разобрать ничего не могу.

— Рассказывай так, — не выдержал Максим и забрал у меня шпаргалку. Видимо, ему было заметна степень моей нервозности. Еще бы — первый раз в жизни перед микрофоном.

— А… ну, я…

В свой первый эфир я не могла даже нескольких слов связать между собой, и, если бы не подсказки Макса — выгнали бы меня с радио с волчьим билетом. Почему он вдруг решил научить меня премудростям профессии — загадка даже для него. Невероятно, но факт, которому я несказанно обрадовалась и ухватилась как за билет в лучшее будущее.

— Максим, что это?

— Это? Это карт. Картридж-машина. Лягушатники из Европы зовут ее «картушей», но это как-то глупо звучит, правда?

— Правда, — я согласно кивнула, хотя не поняла ни единого слова.

— Что это за зверь такой?

— Это штука такая… Если песня проигралась, то ты следом за ней слышишь сигнал времени или рекламную заставку. Сразу, без паузы. Можно, конечно, с компакта запустить, но у тебя тогда должно быть четыре пары рук, как у осьминога. А тут все под рукой — нажал на карту, и джингл пошел. Задержка — милисекунды.

— Юль, попробуй сказать что-нибудь, будто идет эфир. Сымпровизируй.

— Э… Привет, радиослушатели, за окном удивительная погода, настоящее лето, жара, солнце палит нещадно, и сейчас мы с вами послушаем песню в исполнении Юрия Шатунова с подходящим для этого дня настроением… Ну как?

— Стереотипно мыслишь. Какие на фиг радиослушатели? Мы тебе что, «Маяк»? Радиостанция «Юность»? Запомни раз и навсегда: в эфире нет и не может быть места слову «радиослушатели»! «Друзья», «дорогие друзья», обезличенное «всем привет», но только не «радиослушатели»! Поняла?

— Поняла…

Вот как-то так это все и происходило. И в конце недели нас вызвал на ковер директор и, естественно, спросил, что да почём.

— Ну, Макс, что скажешь? — у меня Воробьев не спрашивал ничего. Видимо, считал, что работать у него на радиостанции для меня будет большой честью. По сути, так оно и есть.

— Да нормально, Ванюх, — ответил панибратски Максим. — Адекватно реагирует, восприимчива к советам…

На самом деле, как позже признался Богачев, я была самой невосприимчивой. Для меня все на радио было настолько ново, что не только слова и фразы, но и некоторые действия вводили меня в зону ступора. Поменять джингл. Подмотать джингл. Поставить СТМ на паузу. Это была весомая причина моей заторможенности.

Одновременно нужно было следить, чтобы речь не уходила от контекста темы, и за тем, чтобы вовремя начиналось и заканчивалось звучание песен, отбивок и свипперов.

Мой первый эфир… жутко переживаю. А вдруг что-то не так скажу?

— Ты меньше волнуйся, — махнул Максим, с которым мне предстояло вести первую в своей жизни передачу. — Ты когда волнуешься, такую хрень несешь…

— Спасибо за поддержку, — язвительно поблагодарила я.

— Да ладно! Вдохни, выдохни, посчитай до ста. Валерьяночки на худой конец выпей. Ты тему эфира помнишь?

— Комплименты, — выдохнула я, безуспешно пытаясь настроиться.

— Во-от… какие ты мне можешь сказать комплименты?

— Тебе? — я оглядела своего со-ведущего и решила ответить честно: — Максим, у тебя чмошный свитер.

Действительно — вязаный полосатый джемпер с карикатурой на известного политика смотрелся на парне весьма и весьма нелепо.

— Чего-о…? Нормальный свитер, это у тебя вкуса нет!

Зашла Аня, логистка. Максим ей подмигнул и похабно улыбнулся.

— Еще один комплимент, — я не упустила из виду его раздевающий взгляд. — Ты извращенец.

— Не согласен, но спорить нет времени. Эфир.

Мы почти синхронно надели наушники — закончилась песня и прозвучала отбивка программы.

— Привет всем, кто настроен на нашу волну, с вами я, Максим Богачев, а прямо передо мной сидит прекрасная, милая, очаровательная Юля Белая. Прошу запомнить это имя — надеюсь, вы еще не раз услышите его в нашем эфире. Привет, Юля!

— Привет, — услышала я в наушниках свой голос.

— Ну, и какая же у нас сегодня тема эфира?

— А сегодня, дорогой мой Максим, мы поговорим о комплиментах, которые наши радиослушатели произносят сами и получают от своих вторых половинок.

— А ты когда последний раз слышала их в свой адрес?

— Минуту назад, когда ты меня представлял.

— Тебе понравилось?

— Очень…

Вот примерно в таком ракурсе и прошел этот эфир, и все последующие тоже — за три года мало-мальски ничего не изменилось, разве что я научилась уверенно держаться у микрофона. Креативщики придумывают тему и анонсы, программный директор все это утверждает, логисты расписывают более детально, редакторы следят за ходом речи и звучания, а мы, ведущие — проверяем друг на друге свое красноречие. Но очень часто получается так, что креативщики свою работу выполняют, а логисты — нет. Либо не успевают, либо ленятся — что чаще всего, и тогда приходится нам самим готовить небольшие шпаргалки — распечатки к эфиру.

Еще я заметила, что перед микрофоном обостряется чувство голода, даже если пять минут назад плотно поела. И да — можно услышать закадровый шелест оберток от конфет или хруст печенья. Передо мной на столе всегда стоит большая кружка кофе, а Максим иногда приносит к эфиру мои любимые пирожки с капустой, которые печет специально для меня его мама. Кстати, очень вкусные пирожки, постоянно забываю спросить рецепт…

А сегодня меня напугал не Макс и не пропущенная заставка в прямом эфире, а четыре пропущенных. Вот же гадство…

Во время эфира я оставляю мобильник в кабинете, отключив при этом звук — так, на всякий случай. И вот теперь на экране светилось окошко с пропущенными вызовами рядом с именем Игоря. Может, у него что-то срочное? Обычно он не бывает таким настойчивым, и если не получает ответа с первого раза, то спокойно ждет, когда я ему перезвоню.

С небольшой тревогой я нажала на кнопку вызова.

— Ало, Игорь?

— Юля! Я очень рад тебя слышать, — голос на другом конце разговора был чуть грубоват, в музыке его бы охарактеризовали как баритон, но все же хорошо знакомый и даже приятный. Надо же, мы не виделись с Игорем пару недель, а я уже соскучилась. Когда я успела так к нему привыкнуть?

— У тебя что-то случилось?

— У меня все в порядке, — успокоил меня мужчина. — И я очень хотел бы тебя увидеть. Ненадолго.

— Увидимся после сборов, — напомнила я. Игорь — футболист, а сейчас его клубу предстоит серия матчей международного значения. Как ключевой нападающий, он был обязан присутствовать на них, однако же меня ждало удивление.

— Мы увидимся раньше. Жду тебя возле входа.

С легким сомнением я выглянула в окно, которое очень кстати выходило к парадному входу на студию, и почти сразу заприметила черный гелик на парковке. Приметная машина, среди работников радио владельцев гелендвагена точно нет. Не тот формат. А вот футболист — очень даже тот. Особенно такого высокого статуса, как Игорь Панфилов.

Приехал. Ко мне.

Знаете, у нас хоть и местная и не очень распиаренная волна, однако же на известных в большом и малом масштабе людей я насмотрелась. И к некоторым из них испытываю непонятную мне неприязнь. Не ко всем — нет, но ко многим. В принципе, они неплохие — что-то поют, играют, сочиняют, но в то же время они очень любят потрепать языком. Да, точно. Какие-то сплетни, интриги, что-то делят между собой — один не то сказал, другой не так посмотрел… И такая клоака происходит в любом творческом коллективе. Слушатели и фанаты этого не видят и не понимают, что на деле они просто ленивые. И при этом хотят иметь деньги. Я не завидую им — нет. Я просто их не понимаю. Хотя и среди них есть очень милые и приятные люди. Например, один рок-музыкант во время совместной командировки встречал меня на вокзале с полным пакетом кондитерских вкусняшек. А известная писательница прислала мне черновой вариант своей рукописи.

Но самые теплые воспоминания остались у меня после общения с футболистом Игорем Панфиловым. Вот Игорь меня более всего впечатлил. Я до сих пор не могу назвать истинную причину этого. Неформатный мужчина, высокий, но есть в нем что-то такое… не изюминка, нет. Там изюминка и рядом не валялась. Я не знаю, что меня впечатлило больше — его самая что ни на есть простейшая простота в общении, его рассказ о том, как правильно заливать фундамент или отношение к жизни?

С Игорем мы познакомились, когда я готовила репортаж о легендарной фанатской группировке футбольного клуба, в котором он играет. Интервью с капитаном команды мне было нужно кровь из носу. Весь вечер я вела себя настолько благопристойно, что выпускницы института благородных девиц обзавидовались бы. А потом мы вышли на улицу, и я поскользнулась на льду и упала, больно ударившись, на тротуар. Схватившись руками за многострадальную коленку, я громко и совсем даже не по-женски начала ругаться, пытаясь криками приглушить физическую боль. Такого отборного мата Невский проспект врядли слышал! Наверное, даже сидящие в «крестах» лидеры ОПГ не знают и половины из того, что кричала я на питерской улице возле входа в театр. Панфилов потерял дар речи и далеко не сразу сообразил, что мне нужно помочь подняться.

— Передо мной был матерый уголовник в юбке! — высказал позже Игорь о нашей первой встрече. — Куда подевалась милая девушка, которой я пять минут назад давал интервью?

— Часы пробили полночь, и карета превратилась в тыкву! — огрызнулась я, понимая, что быть актрисой мне точно не светит.

И потом мы с Игорем потихоньку так разобщались. Я его в кафе пригласила, он меня — на матч своего клуба. Вот именно с Панфиловым мне бы очень не хотелось потерять связующую ниточку. Есть в нем что-то такое… не знаю… Женино, что ли? Точно.

Мы стояли на парковке перед офисом радиостанции.

— Хочешь, я тебе кое-что покажу? — попытался заинтриговать меня Панфилов, но я отмахнулась.

— Игорь, что ты мне можешь показать из того, чего я не видела?

— Смотри туда, — парень указал куда-то на стену здания. — Видишь там пятачок металлический?

Я присмотрелась, но либо зрение подвело, либо солнечные блики на глаза давили.

— Не-а, не вижу.

Футболист встал позади меня и направил мой взгляд в нужную сторону.

— Теперь видишь?

— Ну да, вижу, — присмотрела я какую-то хреновину в стене.

— И крючок как для одежды, типа носика — видишь?

— Да, да! И что это? — я начала раздражаться.

— Это называется рэпер.

— Чего? — произнесла по слогам, не понимая смысла.

— Рэпер, — пояснил Игорь. — Отметка нулевого уровня. Она от Балтийского моря тянется.

— Аа-а… — я все равно ничего не поняла, и мужчина заметил мое недоумение.

— Знаешь, зачем она?

— Нет, — конечно, я не знаю! Для меня рэпер — это музыкант, читающий текст в микрофон.

— Когда строительная площадка разрабатывается, смотрят, сколько выше грунта, сколько ниже, чтобы котлован вырыть. Ты эти десять сантиметров не заметишь, а дом косой будет.

— Игорь, правда, мне очень интересно тебя слушать, но мне пора идти.

— Прыгай в тачку, я подвезу.

— Я сама доеду.

— На тойоте «ходисам»? Садись, не выеживайся.

Давным-давно, словно в другой жизни, Женька тоже что-то подобное мне рассказывал, какую-то штуку типа трубчатой линейки с зеленой жидкостью внутри показывал. Кажется, уровень называется… Я не хочу лгать и говорить, что с Игорем я чувствовала себя как будто со своей первой любовью, или что мне понравился этот мужчина, или еще что-то — нет. Он меня просто впечатлил, не более. Может, с его стороны и были какие-то намеки, но я их просто-напросто не замечала. До поры-до времени. Пока Игорь в один прекрасный момент не поцеловал меня и не предложил встречаться.

Я согласилась, и теперь Игорь ждет у меня у входа радиостанции.

К счастью, никто из моих коллег в этот момент не заметил моего раскрасневшегося лица и довольной улыбки. Им вообще было не до меня — готовили запись воскресного интервью с одной поп-группой. Поэтому я тихой сапой прошмыгнула в коридор к лифтам. Почему я так волнуюсь? Как школьница, ей-Богу!

Игорь стоял на ступенях, прислонившись к периллам. Белая футболка очень эффектно оттеняла его загоревшую кожу и обтягивала накачанную мускулатуру. Я даже засмотрелась на то, какой он красивый — не просто симпатичный, а именной красивый. Смуглый, с резкими чертами лица и врожденным чувством стиля. Даже простая белая футболка без ярких рисунков и кричащих надписей смотрелась на нем эффектно и подчеркивала все достоинства тела, контрастируя с темно-синими джинсами. А в руках — огромный букет красных роз. Да, Игорь умеет делать широкие жесты. И если речь идет о цветах, то это непременно алые розы, без шипов и не менее полусотни соцветий.

Мысленно молясь, чтобы никто на радио не прилип в данный момент к окну, я приняла букет и поцеловала мужчину в щеку. Обычный целомудренный поцелуй, но Игоря он явно не устроил.

— Стесняешься?

— Я здесь работаю, не забывай, — попыталась я оправдаться. Вышло, правда, неуклюже. — И если о нас узнают мои коллеги, то разнесут эту новость по всему городу, о чем тут же станет известно твоим фанатам. Ты готов рискнуть?

Рисковать Игорь не стал — понимает наперед последствия. И если он смог вырваться со сборов под грифом секретности, то быть в центре внимания ему сейчас никак нельзя. Контрактом запрещено. Но в ресторан он меня все же пригласил.

— Пообедаем хоть вместе?

От обеда я не отказалась и с радостью запрыгнула в машину. Со стороны могло показаться, что я клюнула на дорогую тачку, но на самом деле это не так. С Игорем с самого дня знакомства было интересно общаться, каждая наша встреча подразумевала под собой увлекательную беседу о рыбалке, спорте, погоде… И если я всего лишь тренировала свой активный словарный запас, то Игорь неприкрыто любовался мной, моей легкой неуклюжестью и жестикуляции. Да, я ему нравилась. И, честно признаться, это чувство взаимно.

В ресторане я указала официанту на легкий салат из морепродуктов и сок. Причем напиток обязательно должен быть теплым — мне категорически нельзя студить голос. Игорь заказал то же самое с пояснением, что во время сборов необходимо держать себя в тонусе.

— Как проходит твоя подготовка к чемпионату?

— Напряженно. Тренер с нас три шкуры сдирает. Мы спим по шесть часов в сутки, представляешь? Три днем и три ночью. А между ними изнуряющие тренировки до потери пульса.

Игорь рассказывал увлеченно — футбол был не просто его профессией. Он был его любовью, страстью, воздухом. И сейчас он впервые за время своей карьеры сбежал со сборов, чтобы увидеться со мной. Со стороны Игоря это говорит о многом. И, несомненно, я оценила этот порыв.

Пока я ела салат, улыбалась и задавала ненавязчивые вопросы. Мне действительно было интересно слушать мужчину, хотя я понятия не имела о значении терминов, которые он произносил. Аут, острый пас, гандикап, хен-трик были для меня бессмысленным набором букв. Но я ощущала внутреннюю приятность от звука спокойного голоса Игоря.

Почему-то снова вспомнился Женька. Мой бывший парень таким не был. Наоборот, он ежеминутно находился посреди вулкана эмоций. Он не умел их сдерживать, был порывистым, взрывным, чувственным. Все его мысли читались бегущей строкой на лбу.

Но и спокойствие Игоря было обманчивым. Я много раз видела, как он выпускает пар на поле. Каким взволнованным и бешенным он может быть, когда завладевал мячом. Тогда кроме куска кожи с воздухом внутри для него ничего не существовало. И это было красиво.

Время пролетело слишком быстро, и я едва не пропустила напоминалку в телефоне. Мне пора было забирать Костика из садика, а Игорю — ехать на тренировку.

— Спасибо за встречу. Она мне была необходима, — сказал Игорь при выходе.

— Так уж и необходима? — повернула я внутренний тумблер, отвечающий за флирт и игривость.

— Да, необходима. Я скучал по тебе.

Это было красивое признание. Нежное и романтичное. Мне понравилось. И в благодарность я все же поцеловала Игоря. Нет, это был не первый наш поцелуй, и в нем не было ничего особенного. Я просто сделала то, что хотела.

А потом мужчина сел в свою машину и уехал, оставив меня тоже скучать и изнурять себя от желания догнать, вернуть и просить остаться хоть ненадолго, хотя бы на пару часов. Странно, но именно в случае с Игорем сила воли не срабатывает, и воображение услужливо подбрасывает постельные сцены с футболистом в главной роли. Я давно не держу его на расстоянии вытянутой руки от себя, наоборот, я с полнейшим доверием впустила его в свое личное пространство, позволив ему обнимать меня и целовать, но не более того. Постель оставалась для нас пространством закрытым, хотя не так уж это и надолго. Даже ухмыльнулась собственным мыслям. Игорь постепенно меня завоевывает, с каждой встречей он отбирает себе все больше и больше, по кусочкам, по клеточкам, но уверенно. Назад он точно не повернет. Может, это и к лучшему, и пора мне перестать играть в девочку-недотрогу? Как говорится, взялся за гуж… Да и с Костиком он нашел общий язык.

Как оказалось, приезд Игоря повлиял на меня настолько, что я забыла об очередном родительском собрании в детском саду. Долго извиняясь перед воспитателем и другими мамочками, я пыталась придумать себе достойное оправдание, но так ничего и не придумала. Видимо, я очень плохая родительница.

— Юлия Сергеевна, вы без отпуска работаете? — пришла мне на помощь воспитательница.

— Ну да, — растерянно ответила я. — А что?

— Было бы неплохо, если бы вы сделали для садика что-нибудь полезное. Например, помочь нам с проведением предстоящего дня зонтиков.

— В смысле? — большей идиоткой я себя не чувствовала за всю свою жизнь.

— У нас в садике через два дня будет проводиться День зонтиков, если вы не забыли…

Конечно, я забыла. И поделку к этому некалендарному празднику до сих пор не сделала.

— И что?

Воспитательница не выдержала.

— Юлия Сергеевна, вы должны понимать, что ваш ребенок ходит в наш детский сад, но ваша роль в общественной жизни весьма плачевна.

Мне доступно объяснили, что детскую площадку я не красила, групповую комнату к учебному году не подготавливала, игровые пособия своими руками не делала, и много еще малоприятных для слуха вещей, с которыми мне пришлось нехотя согласиться. В оправдание у меня были только два аргумента — я постоянно сдаю на что-то деньги и не имею ни секунды свободного времени.

— А вы найдите время сделать шкаф для вашего Костика.

— Что со шкафом? — устало выдавила я.

— А вы разве не заметили? Дверца шатается.

Естественно, я не заметила. Для меня гораздо важнее было видеть, что мой сын здоровый, чистый, не голодный и счастливый, поэтому объяснила свою позицию. Кто-то из мамочек со мной даже согласился.

— Разве в садике нету столяра или плотника?

— Есть, но он в отпуске.

— И что? — мое терпение начало подходить к финалу. — Я сама должна с гвоздями и молотком делать эту дверь?

От дверцы плавно перешли к опозданиям. Мы с Костиком приходим в садик позже всех, когда познавательная часть занятий уже закончилась.

— Вы знаете, что такое окружающий мир, математика, английский? Ни одно из этих занятий Костик не посещает, потому что вы его всегдаприводите слишком поздно.

Есть грешок — не спорю. Подстраиваясь под свое рабочее расписание, сына я завожу по дороге. И до этого момента воспитатели никогда не возмущались. Ну, или я этого не замечала… Однако же глупым своего ребенка я назвать не могу, потому что сама с ним постоянно занимаюсь. Далеко копать не буду — вчера за ужином Костик повторял за мной некоторые предложения на английском — все-таки я владею этим языком в совершенстве и могу обучить своего сына. Да и звук «р» я ему сама поставила. Нашла в интернете практическое пособие логопеда. Об этом я и сказала на собрании.

— Тогда, может, вы его на домашнее воспитание переведете? И нам легче станет. Мало того, что он днем не спит, так еще и песни детям поет!

Я уже хотела сквозь землю провалиться. Так меня не песочил даже Воробьев. А экзекуция тем временем продолжилась:

— Юлия Сергеевна, вы знаете, какой любимый мультик у вашего Костика?

— Конечно, «Чип и Дэйл».

— Попросите его не петь песню из этого мультика во время сна. Он никого не слушает. И дверцу в шкафу сделайте.

В игровую комнату за сыном я шла словно в коматозе. Не детский сад, а какой-то дурдом. Может, правда няню нанять? Вон, с Ванькиными детьми гувернантка на дому занимается чуть ли не круглосуточно… Да ну, не примет Костик чужого человека. Он и к садику-то очень долго привыкал, а няня — новый, посторонний человек, и не факт, что порядочная попадется. Я уже думала раньше об этом и очень быстро отмела от себя эту мысль.

Заметив меня в дверях, воспитательница выкрикнула через всю комнату:

— Костенька, за тобой пришли!

— Мама! — мой мальчик мигом отвлекся от железной дороги и побежал ко мне.

В раздевалке было столпотворение. Кто-то искал юбку, кто-то поторапливал быстрее надеть штаны. Пока я помогала Костику переодеться, вспомнила одно из сегодняшних замечаний:

— Сынок, а почему ты днем не спишь?

— Не хочу.

— А другим детям почему спать не даешь? Песни поешь…

— Это колыбельная, чтобы они быстрей уснули.

Железный аргумент, не поспоришь.

За воротами садика сын неожиданно предложил:

— Мам, а пойдем в парк?

Я даже немного удивилась. Мы с Костиком — ужасные домоседы, на самом-то деле. Чтобы мы вышли в свет, должно произойти что-то поистине масштабное. Но в этот раз мы с сыном были на одной волне. Домой идти не хотелось. Во-первых, надо было отойти немного от собрания, а во-вторых, сама погода зовет гулять. Наверное, это последние летние денечки, после которых начнутся дожди, туманы и прочая атрибутика всем известной питерской погоды.

Сын увлеченно рассказывал, что нового и интересного сегодня произошло в детском саду, как обычно все преувеличивая, попутно собирая симпатичный букет из цветных листьев.

— Мам, а купишь мне перчатку Халка?

— Чего?

— Ну, перчатку как у Халка.

У нас дома полно подобных игрушек. Сейчас какой-то повальный бум супергероев среди детей. А ведь Костику, на секундочку, только четыре с половиной года. Перчатка Халка, маска черепашки-ниндзя, футболка с Бэтменом и прочее. Иногда среди этого теряются и забываются кубики, счетные палочки и трафареты.

— Надо сначала зонт купить для поделки.

Перчатку перенесли на потом, а однотонный желтый зонтик купили в каком-то магазине по пути и сложили в сумку. Придя домой, естественно, о нем забыли. Вспомнили только перед сном.

Я едва не рыдала. Десять вечера, а мы с Костиком приклеивали к зонту на клей-момент те самые листья, что собрали в парке, и распечатанные на цветном принтере и криво вырезанные картинки осенних ягод. Поделка разваливалась, сама вся в клею — мастерица, блин… Когда закончила, была почти полночь. Костик уснул у меня на кровати. Я разглядела получившуюся в итоге поделку и в который раз убедилась, что с креативом у меня большие проблемы. На зонт без слез не глянешь, украшения самые примитивные. Надо было хоть в интернете загуглить подобное. А еще лучше — Настю попросить. Все-таки она дизайнер, и наверняка сможет придумать что-нибудь стоящее. Костюм новогодний к утреннику у нее получился на «ура», хоть мы этот костюм в итоге не надели — как-то сомнительно было наряжать сына оборотнем. А так Настя вполне даже не обделена фантазией. Точно, завтра же ее напрягу.

В сознании вдруг нарисовалось выражение лица недовольной воспитательницы. Лично я проблемы ни в чем не увидела, кроме, правда, своей катастрофической невнимательности и Костиной детской непосредственности, за которые точно не стоит наказывать. По сути, у нас нормальная, здоровая семья…

И в опровержение этой мысли, как назло, вспомнилось, как мы с сыном недавно были у детского невролога, которая и во взрослой невралгии тоже разбирается. Она сказала, что если мой сын без конца грызет карандаш — то это невроз, а если я забираю у него этот карандаш и прошу так не делать — то это психоз. Невроз можно вылечить, психоз — тоже можно, но уже сложнее. И как это понимать? Спокойно смотреть на то, как Костик сначала рисует, потом, копируя мою привычку, вставляет карандаш себе за ухо, а потом тянет его в рот? Я должна мирно улыбаться и не реагировать на все это? А еще мой сын играет дома на огромном синтезаторе — он вроде бы как игрушечный, но звук в квартире такой громкой, будто это концертная площадка с мощной аппаратурой. И меня это дико раздражает. Просто до истерики. Может, и права была Ольга Владимировна, называя меня шизофреничкой? Но тогда вообще нет абсолютно здоровых детей, а родителей надо до конца жизни держать в смирительных рубашках. А вы видели детские любимые игрушки? Самые-самые любимые? Это же не игрушки, а их жалкое подобие! Женькина мать наверняка бы на это сказала, что родители не занимаются своими детьми, если позволяют играть в такие игрушки. У Костика, например, это Микки — тот самый Микеланджело из «Черепашек-ниндзя», которого я ему привезла из своей первой командировки. Я тысячу раз его стирала, и в результате ярко-зеленая плюшевая черепашка стала буро-коричневой. Панцирь сотни раз был зашит, причем в одном и том же месте. И Костик лишь недавно перестал таскать везде эту игрушку с собой. У нас половина квартиры забита зайчиками, белочками, слониками, и глядя на них, я вижу и зайчиков, и белочек. Микки же уже не похож на черепаху, он вообще перестал быть на кого-то похожим, но он стал полноправным членом нашей семьи. И, выходя из дома, Костик раньше выбирал именно эту игрушку — самую стрёмную, с которой на улицу было стыдно выйти. Он с ней спал, ел, играл… И разве в моей семье нездоровый климат? Я плюну в глаз любому, кто скажет об этом.

А недавно заметила, что мимика Костика очень напоминает Женькину. Особенно улыбка. Мимолетная, мгновенная, одним уголком губ, как у его отца. Когда я впервые обратила на это внимание — даже руки затряслись. Нет, я могу объяснить внешность — на родного отца сам Бог велел быть похожим, а Костик очень похож на него. Вот взгляд точно один-в-один. И волосы светло-русые. Но привычки-то такие откуда…? Стала по обыкновению копаться в этом — да здравствуют уроки психологии! И поняла, что это не Женькина улыбка, а моя. Точнее, Женькина, да, но, наверное, за те годы, что мы были вместе, я переняла некоторые его привычки. Неосознанный действия, как дышать или держать ложку. Да, это я так улыбаюсь. А еще я на секунду прикрываю лицо ладонями, когда отвлекаюсь от монитора, несмотря на макияж. Дергаю резко головой, когда чего-то не понимаю. Произношу имя собеседника по слогам, когда чем-то недовольна. Расправляю плечи, имитируя синдром широкой спины, когда сознательно вывожу кого-нибудь из себя.

У меня растет второй Евгений Михалев. Если еще и характер будет как у отца — точно застрелюсь. Конечно, еще рано говорить о характере, но предпосылки уже появляются.

Банальный пример. Перед тем, как совершить какое-либо действие, Женя всегда очень долго думал. Не потому что не понимал, а потому что лень. Может быть, ждал, пока его задачу кто-нибудь другой выполнит. И Костик:

— Сынок, поставь коробку обратно в шкаф.

Коробка перед ним на полу — сидит, смотрит, ждет у моря погоды. Обратная ситуация:

— Заяц, куда ты полез? Не достанешь…

Все равно достал. Два дня ходил вокруг полки, на которой стоял корм для рыбок — и долез-таки! Решил накормить обитателей аквариума на десять жизней вперед.

— Кость, рыбки уже покушали.

— Нет, не покушали.

— Они лопнут от такого количества еды.

— Не лопнут.

Упрямый… Эта самая противная черта, которая досталась ему от меня. Если что-то решил — все, пиши-пропало. С места тогда точно не сдвинуть. А может, и это тоже Женькины гены?

Хотя нет. Как ни прискорбно признавать, но мой бывший парень бесхарактерный. А Костик уже в три года все делал по-своему. Если не хотел есть гречку — никакие уговоры не помогали. Если решил, что надо идти гулять на детскую площадку — значит, надо бросать все дела и идти гулять на детскую площадку. Иной раз проще согласиться, чем объяснять, почему не верблюд. Ярчайший пример — дело годичной давности, Костик только-только разговаривать научился. В выходной день меня вызвали на радио — перезаписать анонсы программы. Сына оставить было не с кем, поэтому взяла с собой. На диване в приемной мы забыли Микки — ту самую любимую игрушку. И хватились только тогда, когда вернулись к вечеру домой. Ой, что началось! Без Микки ни есть, ни спать не получалось, только слезы ручьем по утрате любимого друга. Как я только не успокаивала — говорила, что завтра вместе заберем игрушку, что другие игрушки тоже хотят с Костей спать, что приготовлю любимое мороженое, что завтра пойдем в «Детский мир» и купим еще какую-нибудь игрушку… Ничего не помогало. Мой ребенок продолжал рыдать, а у меня сердце в груди сжималось. Я не знаю, что бы другой родитель сделал в подобной ситуации, но в десятом часу вечера на такси вместе с сыном поехали на студию за Микки, очень удивив при этом ночных сотрудников.

Сейчас подобных истерик вроде бы нет, но все же эта детская упертость досталась Костику от нерадивой матери. Но только она, и некоторые привычки, как, например, сжимать кулачки при волнении.

Знаете, как в книжках традиционно пишут? Я о том, что ребенок похож на отца, но глаза обязательно мамины. Так романтичнее. А в жизни такого не случается, наоборот. Костик смотрит на меня слегка прищуренными голубыми глазами отца.

Недавно я нашла в популярной социальной сети страничку с его фото и показала Максиму. Конечно же, друг с огромнейшим интересом сравнивал отца и сына.

— Юль, ты прям не мать, — со смешком заявил Богачев. — Ты ксерокс!

Он потом еще долго так меня называл, шутя, что в меня сунули оригинал, а я выдала копию. И есть в этом один большой минус. Просто огромный. Как бомба замедленного действия. Как бы я не пыталась забыть Женю, у меня не получается, и главную роль в этом играет наш сын. Попробуйте забыть человека, когда рядом его фотография бегает!

Н-да… мой Костик — типичный Михалев. От Беловых у него разве что фамилия.

Спит Костик только на спине. Я часто ночью просыпаюсь, загляну в детскую — одна рука над головой, другая висит на краю кровати, поза звездочки… Женя тоже так спал. Но как он вел себя в детстве — я не знаю. И если о чем и хочу поговорить с его матерью, то только об этом, чтобы понять, что будет дальше. Потому что я сама росла очень тихим и спокойным ребенком. У самой же — настолько подвижный, что порой не успеваю за ним! Кажется, в психологии есть такой термин — «гиперактивность». Моему сыну постоянно нужно что-то делать. Спокойно он сидит только когда смотрит мультики. Завтрак — это шоу барабащиков. Для того, чтобы одеться и выйти на улицу, надо пройти целый квест — от «Мам, я хочу остаться дома» до «Мам, я сам!» — и пытается самостоятельно завязать конверсы, после чего, естественно, приходится долго распутывать шнурки.

Положа руку на сердце, должна признать, что нам не хватает мужского воспитания. Тренер по плаванию дает какие-то советы, Макс в гости приходит, Петя, наш сосед, работающий в прокуратуре, драться научил. Правда, это больше напоминает «бум-бум» по голове, но сдачу Костик всегда даст. Теперь вот и Игорь появился.

Но все же это не то, что необходимо. Нет твердого отцовского слова, которое бы Костик слушался как «Отче наш…» Я его редко за что-то ругаю, не кричу на него и тем более не применяю физическую силу. Даже по попе хлопнуть не могу — каждый раз вспоминаю, в каком аду я его родила. Иногда сама себя ругаю за эту слабость. Костик разбил крышку на сахарнице, когда играл в барабаны ложкой, хотя я просила перестать стучать. Продолжал в пижаме смотреть мультики, когда уже пора было выходить на улицу. Закапризничал по дороге домой, когда мы не пошли в бассейн, потому что тренировку отменили. Вот именно в такие моменты нам не хватает отца. Ни Игорь, ни Макс, ни кто-либо другой на Костика прикрикнуть не могут. Да я и сама не позволяю кричать на своего ребенка.

Наоборот, я все, что угодно сделаю, чтобы ему было хорошо. Потому что никого роднее, чем этот человечек, который вчера поцарапал все плинтуса в коридоре подаренной шайбой — у меня нет. Конечно, воспитывать ребенка одной — тяжкий труд, кто бы что ни говорил. Решение растить сына одной далось мне очень нелегко. Наивно полагала, что моих знаний, которых хватило на красный диплом преподавателя иностранных языков, будет достаточно. Но ни преподавателем, ни психологом я себя не ощущаю. Более того, я даже не всегда выполняю требования специалистов и вообще все делаю неправильно. Все, что я помнила после обучения в педагогическом институте — это то, что мелкая моторика способствует развитию речи. Остальное — черная дыра.

В помощь пришел мистер Интернет. Только там можно найти важные физические, логопедические и прочие упражнения. Опыт материнства набирался из всевозможных источников — от старых тетрадей с лекциями до общения с такими же как я некомпетентными мамочками на детской площадке.

Я очень боялась за сына, да… И этот страх теперь на всю жизнь.

Сначала я боялась, что его не будет. Потом боялась не выносить. Боялась взять на руки. Что появится сыпь. Что не ест, плачет или чересчур спокоен. Что много спит, что мало спит. Что рано сел, что не ползал. И так в бесконечном списке.

В младенчестве, как раз тогда, когда Костика только привезли домой, мне показалось, что мой мальчик, мирно спавший в кроватке — не дышит. И никто не мог меня успокоить. Я тут же вызвала «скорую». Пока та ехала — Костик проснулся, а приехавшие врачи объяснили мне, необразованной мамаше, что у новорожденных есть такая особенность — спать неслышно, едва дыша. Позже я постоянно щекотала сына по щечке, чтобы убедиться, что он действительно спит. Или брала фонендоскоп — медицинскую слушалку, и подставляла к сердечку сына.

А недавно я почему-то решила, что у него сломана рука. Заметила, как сильно выпирает косточка. Бросив все дела, я тут же повезла Костика в больницу, где меня успокоили и сказали, что никакой проблемы нет. Приехав домой, я чуть ли не всю костную анатомию в интернете на себе и на сыне изучила. Так, на всякий случай. А когда он падает на тренировках? Каждый раз сердце делает сумасшедший кульбит, и я едва держу себя в руках, чтобы не броситься к сыну и не поднять его, дабы убедиться, что все в порядке.

Пару месяцев назад Макс, добрая душа, ничего не понимающий в детских игрушках, решил моего сына «удивить» — подарил нам магнитный конструктор, где есть детали величиной с ладонь и есть детали — с ноготок. По-видимому, Макс хотел удивить больше не ребенка, а самого себя, потому что подобные игрушки делаются для детей старше пяти лет, а Богачев — тот еще ребенок. Ну да ладно, это не столько важно. Важно то, что конструктор этот был в закупоренном полиэтиленовом пакете. Я оставила этот пакет на диване и пошла на кухню — самый мой глупый поступок. Когда вернулась — пакет был уже разорван, а половина деталей разбросана по креслу. Костик сидел среди всего этого и пробовал на зуб детальку. Ой какую я подняла панику! Схватила схему, предлагающуюся к этому конструктору, пересчитала все детали два раза и поняла, что одного маленького шарика не хватает. Я обыскала все! Каждую складочку на кресле проверила, под креслом, везде — нигде нет.

— Кость, ты куда эту детальку дел? Ты ее скушал? Ты можешь мне сказать? Костя, ё-моё!

Ребенок, глядя на перепуганную меня, сам испугался и молча смотрел на меня широко распахнутыми глазками.

Помните анекдот? «Когда первый ребенок проглатывает монету — родители едут в больницу. Когда второй ребенок проглатывает монету — родители ждут, когда она выйдет естественным путем. Когда третий ребенок проглатывает монету — родители вычитывают ее из карманных денег». Сейчас-то улыбаюсь, когда читаю эти строчки, а тогда места себе не находила.

Год назад Костик подхватил в садике ветрянку. Да, я прекрасно знаю, что ничего страшного здесь нет — главное, вовремя новые прыщики замазать. Но это же я! У меня все, что касается сына — в глобальном масштабе. Половина стола была завалена лекарствами, пипетками и мерными ложками. В холодильнике стояли отвар шиповника, мед с соком черной редьки и нутряное сало — это все мне насоветовали «добрые люди». Открыть холодильник было невозможно — запах сшибал с ног. Что-то Костик соглашался принимать, к чему-то я его уговаривала, а от чего-то он и вовсе убегал так, что в результате отвар шиповника я вылила в раковину.

Да, согласна. Я ничего не знаю, не умею, совершаю ошибки, не всегда выполняю рекомендации врачей и вообще все делаю неправильно. Наверное, я все-таки дурная, заполошная, суматошная, тревожная, непоследовательная, истеричная мамаша. Но за ребенка отдам жизнь, сердце, печень, душу, все, что у меня есть. И я все, что угодно сделаю, чтобы ему было хорошо. Потому что никого роднее, чем этот человечек — у меня нет.

Кстати, мы недавно сходили в стоматологическую поликлинику. Едва мы вошли, я сама открыла рот — от удивления. На стене в коридоре висел огромный плазменный телевизор, где нон-стоп шли мультики. В углу — игровая со всеми мыслимыми игрушками от детской кухни до железной дороги. И еще там стоял огромный сундук с подарками, в который, выйдя из кабинета, можно было нырнуть с головой и выбрать себе любой подарок — Костик достал оттуда часики с Буратино. А в кабинете был еще один телевизор, вмонтированный в потолок — открой рот и смотри на здоровье. Врачи в смешных костюмах с зайчиками и мишками.

Я же в детстве послушно сидела на диване перед кабинетом, потом садилась в страшное кресло и орала на полбольницы. Костик даже не пикнул — он ничего не чувствовал. Там какая-то супер-пупер-крутая заморозка была.

Да, я мама, которая доделывает поделки в детский сад в середине ночи, потому что днем было не до этого. Я мама, которая засыпает и просыпается под мультики и знает «в лицо» всех трансформеров и черепашек-ниндзя. А еще я точно знаю, что никогда и ни на что на свете не променяю все эти самые важные составляющие компоненты моего счастья.

В отличие от меня, Костик просыпается рано и первое время даже будил меня, тюкая пультом по голове с просьбой включить мультики. Телевизор висит у меня в спальне, и лишь недавно сын научился самостоятельно искать нужные каналы. Теперь роль будильника у меня выполняют смешарики, фиксики, пираты и прочие мультяшные герои. Сам же юный зритель сидит по-турецки на кровати и делает вид, что не слышит моих слабых попыток сделать потише.

— Мам, ну мама, — спорит он, когда я хватаю его в охапку и тяну на себя. Смеется, отбивается.

Я могу притворяться обычной. И мега-звезду всея Радиовещания могу из себя состроить так, что Говард Стерн в сторонке нервно курить будет, но на самом деле я не такая. Моя планета — это мой ребенок. С тех пор, как Костик появился в моей жизни — я дышу, живу только ради него. И для него.

… А Женька даже не знает, что за много километров от него живет его маленькая копия, его сын. После родов меня буквально разрывала по частям дилемма «написать-не написать». Мне на весь мир хотелось кричать от счастья, когда держала в руках крохотный конверт. Останавливала только одна мысль: он не поверит. Ни единому доказательству. Скажет, что я Костика из роддома украла. Что анализы на отцовство подделала. Я тогда узнавала, как делаются эти анализы и обнаружила один очень любопытный факт. Даже если выявлено сто процентное отцовство, и даже если в самой дорогой лаборатории скажут, что тест безошибочно положительный и нигде не подкопаешься, все равно в бумагах пишут девяносто девять. Полную цифру никто никогда не даст. И вот этот маленький, крошечный, практически незаметный процент станет самым верным камнем преткновения. Михалев за него ухватится как за спасительную ниточку и скажет, что это и есть доказательство моей измены.

По центральному телевещанию часто показывают такие передачи. Кто-то кому-то изменил, кто-то сомневался в своих родительских правах и многое-многое другое. Я думаю, наша история стала бы очень ярким сюжетом, но как-то не хотелось становиться объектом подобного внимания. А другого выхода доказать правду у меня попросту не было.

Конечно, и сейчас можно взять Костика, вернуться в родной город, с помощью не менее десятка тестов ДНК доказать, что он — сын Жени, но зачем…? Для Михалевых Костик будет как большой и неожиданный бум по голове.

Что я потеряю, если расскажу правду? Спокойствие и сон — вот что я потеряю. То необходимое мне жизненное равновесие, в которое я с таким трудом привела себя, потеряю.

Помня вчерашнее собрание в садике, все же переборола утреннюю лень и встала с постели. Надо подавать пример сыну — просыпаться с петухами, и не важно, что в городе петухи не поют. Принцип раннего подъема должен быть понятен.

Умывалась я долго. И еще бы продолжила стоять в ванной, плеская себе на лицо холодные брызги в надежде прогнать сон, если бы не настойчивый звонок в дверь. Наверняка это Настя — мы частенько бегаем к друг другу в гости за продуктами, если чего-то срочно не хватает. В такое время она как раз подает завтрак для Пети и, вполне возможно, что у нее закончились яйца для омлета или помидор для салата.

Но это была не Настя. Совсем не Настя, потому что высокий широкоплечий мужчина с коротким ежиком русых волос на голове никак не мог быть моей соседкой.

На пороге стоял тот, кого я ожидала увидеть меньше всего.

— Привет, — слегка дрогнувшим голосом поздоровался Женя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я застыла египетским истуканом и во все глаза смотрела на неожиданного и, между прочим, незваного гостя. Уж кого-кого, а такой привет из прошлого в лице бывшего парня я точно не была готова увидеть. Даже ресницами похлопала в надежде разогнать мираж, но образ Жени упорно продолжал маячить на пороге.

Женька же, казалось, совсем не испытывал ни чувства страха, ни чувства одномоментного трепета. Уверенно смотрел на меня, не мигая и пытаясь поймать взгляд, чтоб уж наверняка подцепить меня на свой крючок. Он это всегда умел — глаза в глаза, после чего я была готова идти за ним на край света.

Воспоминания горной лавиной нахлынули на меня, грозясь раздавить своей массой. Оказывается, это очень тяжело — помнить. Плечи дернулись от несоизмеримого груза.

И почему-то первыми воспоминаниями из подсознания начали выбираться, словно черви после дождя — самые приятные, самые счастливые и радостные моменты, проведенные рядом с этим человеком, оставляя события болезненного и мучительного расставания на десерт.

— Ты…! — только и смогла выдавить из себя, оседая на пол.

Благо, дверь в соседнюю квартиру вовремя открылась, и оттуда выглянула бритая голова Пети.

— Эй, мать! — успел он меня подхватить, бесцеремонно оттолкнув в сторону Женьку. — Тебе плохо?

— Нормально мне… зайди в дом! — и буквально силой затащила в квартиру соседа, женатого, между прочим, мужчину. Женю я проигнорировала, захлопнув дверь прямо перед его носом.

— Проблемы? — поинтересовался Петя, намекая на помощь. Прокурорский следователь — это вам не хухры-мухры. Может и пару висяков на неугодного человека повесить, если тот заслужил. А Женька точно заслужил… Но это я так, на будущее. А пока выглянула в глазок и снова удостоверилась, что не ошиблась. На лестничном пролете одиноко переминался с ноги на ногу мой бывший парень.

— Это кто? — Петя снова напомнил о себе, и я уже собралась все рассказать, как в коридор выскочил Костик:

— Дядя Петя? Ула! Дядя Петя! Пливет! — так радостно приветствовал мой сын друга семьи, будто не с ним вчера до позднего вечера в лото играл.

— У, малый, не сбей меня! — подыграл мужчина, подхватив ребенка на руки. — Ты подрос за ночь, что ли?

— Да, я большой, — Костик сжал кулачок и показал несуществующий бицепс. — Мама говолит, что я буду таким же большим, как дядя Иголь!

Петя, продолжая вопросительно смотреть на меня, красноречивым взглядом требуя объяснений, все же подколол:

— Главное, чтобы ты не в маму ростом пошел.

Я нервно сглотнула и снова прильнула к глазку, стараясь скрыть волнение, но куда там…! Следователь Лихачев преступников раскалывает на раз-два, а в моем случае даже усилий не потребовалось.

— А что тебе не нравиться в моем росте, а? — нервничала я и пыталась удержать ускользающий между пальцами самоконтроль, словно сыпучий песок. — Увалень двухметровый!

— Полтора метра не в моем вкусе.

— Естественно, не в твоем, — послышался из-за двери голос его жены, и мне невольно пришлось открыть ей дверь. — Петь, ты завтракать будешь? Я, между прочим, омлет приготовила…

— Не могу, — выдал меня со всеми потрохами мужчина. — Нас тут поклонник непрошенный преследует, — и кивнул в сторону подъезда.

— Тот симпатичный парень на лестнице? — мигом догадалась Настя и игриво подмигнула. — Как по мне, очень даже прошенный…

— Так, родной, — выдала я задание сыну, чтобы его маленькие ушки не услышали ненужную информацию. — Бегом умываться и зубки чистить. Проверю! — и только удостоверившись, что мой ребенок не подслушивает, я шепотом призналась друзьям, что «симпатичный парень», так понравившийся Насте — это никто иной, как отец Костика. И зубы заскрежетали от одного этого словосочетания. Нет, никакой Женька не отец. И никогда им не станет!

— Да иди ты…! — подпрыгнула Настя в восхищении. Вот она как любительница дешевых мелодрам, которые ежедневно крутят по центральному телевидению, раньше всех предположила начало довольно-таки интересного сюжета для лав-стори. Ее хлебом не корми, дай за любовными историями понаблюдать на экране, а уж если в жизни, так и вовсе джек-пот! — А что он здесь делает? А как он тебя нашел? — вопросы посыпались один за другим.

— Понятия не имею, — честно ответила я и пожала плечами для пущего эффекта.

В самом-то деле, как Женя меня нашел? Как он вообще смог разыскать меня в одном из самых больших городов нашей огромной страны?! Кто такой добрый слил обо мне конфиденциальную информацию…?

Я прокручивала в голове один вариант за другим и тут же их футболила в сторону. У нас с Женькой за эти пять лет не осталось общих знакомых, все канули куда-то в небытие сразу же после моего переезда в Питер. У меня тут новая жизнь, вон, Игоря встретила, поэтому в ностальгии по прошлому не нуждаюсь. И, кстати, напрашивающийся вопрос: зачем это прошлое ноги сюда принесло? Неужто Женька решил годы молодые вспомнить и предаться ностальгическим воспоминаниям? Или, что гораздо хуже — как-то узнал про Костика и теперь хочет забрать его у меня? Не отдам…!

— Девочки, отец Костика — это, конечно, здорово, но стоять в коридоре и рассматривать его в замочную скважину как-то не с руки, — попытался воздать голосу разума Петя. — Так мы все на работу опоздаем!

Черт, еще и работа… Если сегодня снова приду не вовремя — Воробьев лишит меня премии. А в этом месяце мой лимит по опозданиям уже исчерпан, как, впрочем, и терпение начальства. Но чем-то жертвовать все же придется, и из двух зол я благоразумно выбрала наименьшую. Уж лучше получить по шапке от программного директора, чем подставить под удар своего сына. Мало ли что там у Женьки на уме…!?

Всеми правдами и неправдами и обещаниями манны небесной я буквально заставила маму Макса приехать и присмотреть за Костиком — из квартиры выводить я его категорически отказалась. Бережного Бог бережет.

— Так ты только тянешь время, — после моего спешного обзора ситуации предупредила, но все же согласилась Ирина Петровна, которую Костик почему-то зовет Ириской, закрывая за мной дверь на все три замка. Так, на всякий случай…

Уверена: эта интеллигентная женщина тут же прилипла к глазку и наблюдает за развитием сюжета. Да и к черту, не до церемоний сейчас, нужно как-то разобраться с Женькой и выдворить его куда подальше. Желательно, навсегда.

Глубоко выдохнула и повернулась прямо к нему. Лицом к лицу, как он любит, показывая, что теперь на его многообещающий взгляд больше не поведусь. Поздновато спохватился.

— Что ты здесь делаешь? — я даже не пыталась показаться для него дружелюбной после пяти лет затишья. Или Женька рассчитывал на более радушный прием? Хлеб-соль-алкоголь? Увы, но даже на снег с холодильника ему не стоит рассчитывать, не говоря о чем-то большем.

— К тебе приехал, — и голос его до боли знакомый и уверенный. Вот его эта уверенность тут же разгромила ко всем чертям мою непоколебимость, с которой я нацелилась вести диалог. Я почувствовала, как она начинает складываться аккуратным карточным домиком где-то в подсознании, сводя на нет вот эти мои надежды избавиться от Михалева.

Дубль два: снова попыталась взять себя в руки и нажала кнопку лифта.

— Зачем? — поинтересовалась как бы между прочим и тут же отмахнулась: — А знаешь, неважно. Извини, Женя, была рада тебя видеть, но мне пора идти!

И проскользнула в подъехавший лифт. Женя без раздумий втиснулся следом за мной, и сразу же в лифте стало тесно и неудобно. Ну что еще ему от меня нужно, а? Последний вопрос задала вслух.

— Я знаю, что у меня есть сын, — при этих словах я замерла и, кажется, поменялась в лице от страха. — И я хочу его увидеть.

Где-то я читала, что, если солгать и при этом все же сказать часть правды, то высока вероятность, что тебе поверят.

— Ты ошибаешься, Жень, — последовала я литературному совету. — К моему сыну ты не имеешь никакого отношения.

У меня дрожали руки и подкашивались ноги, даже сверхудобные кеды сейчас казались мне самой неудобной и тяжелой обувью в мире. Благо, лифт, наконец, открылся, и я выскочила на свободу. Подальше, как можно дальше от этого человека! О сыне он узнал, видите ли…! Черта-с два я позволю им увидеться!

И, как в спасительную шлюпку, я заскочила в такси в надежде, что Женя мне поверит и напрочь забудет мой адрес. И я забуду о его приезде как страшный сон.

Бежать за мной, догонять меня Женя не стал, и до офиса радиостанции я добралась в относительном спокойствии.

— Юля, мать твою! — закричал на всю студию Ваня при виде меня. Напоминать ему о том, что повышать голос на девушку — признак дурного тона, я не стала во избежание дальнейшего конфликта. — Где тебя носит? Время почти полдень, а у нас в рубке один ведущий! Где твой гребаный план? — так некстати вспомнил директор.

Ни капли не боясь истошного крика Воробьева, я все же сделала вид, что глубоко сожалею о своей провинности. Ну, не сдала я план вовремя. И невовремя тоже не сдала. Я вообще ненавижу писать планы — у нас для этого специально обученные негры есть. Или штатные логисты только в день выдачи зарплаты появляются? Не хочу я писать эти гребаные планы! К тому же работа на радио опасна своей импровизацией.

— Ты! — указал на меня пальцем Ваня. — Завтра же лично мне все тексты на полгода вперед!

— Но… — я попыталась обратить начальство к здравому смыслу, но бестолку. Иван лишь больше рассвирепел.

— Без «но»! Иначе не посмотрю на твою ипотеку и уволю к чертовой матери! Распустились… Крылов! — накинулся он на новую жертву своего разгневанного настроения. — Ты чего здесь ошиваешься? У тебя прямой эфир!

— У меня эфир через полчаса, — на редкость спокойно отозвался Артем и похлопал указательным пальцем по часам на запястье, давая понять, что все контролирует. Не помогло.

— Быстро все работать! — еще немного, и Иван кинется драться. В таком состоянии я видела его лишь однажды. Аккурат в тот день, когда я во время эфира вещала о том, что шаверма, дескать, несвежая и невкусная. Удивительно, как я тогда вообще жива осталась, но какая муха его сегодня укусила? Разъяренный Воробьев не давал никому даже слово в свое оправдание вставить, накинувшись теперь на бедного техника: — Что…? По нужде вышел…? Так уборная в другом конце коридора! Или ты тоже от работы отлыниваешь?

— Нет, — пискнул напуганный техник и вернулся к своим непосредственным обязанностям. Немного помявшись, я нырнула в эфирную — от греха подальше. Мало ли что еще вздумается Воробьеву, попади к нему под горячую руку? Меня-то он пока не трогает, но ведь и прикрываться ипотекой вечно невозможно.

— Что это с Ванькой? — поинтересовалась я у Максима, который все это время старательно прикрывал мою отсутствующую задницу.

— Забыл о годовщине свадьбы, — озвучил мне друг подробности личной жизни начальника. — Жена ему та-акой разнос устроила… — и тут же поменял стрелки: — Ну, а у тебя какое оправдание своему опозданию на этот раз?

Я уже открыла было рот и собралась поведать до мельчайших подробностей о встрече на Эльбе, но отбивка уже анонсировала секунды до эфира. Отдавая должное Максиму, я приняла удар на себя и начала вещание:

— Привет всем, кто настроен на волну «Радио-Ньютон», и ближайшие часы вместе с Максимом Богачевым компанию вам буду составлять я, Юлия Белая. Сегодня случайно включила телевизор и остановилась на передаче о таком состоянии человека, как ненависть. И хотя я такое чувство переживаю очень редко, благо работа и ребенок поддерживают во мне высокий уровень позитива, все же я решила посмотреть и послушать, о чем там все же говорилось. А речь шла о таком виде ненависти, когда причина этого не самого радужного чувства тебе неприятна от макушки до пяток, когда на полном серьезе желаешь своему врагу кары небесной и всех тех злополучных бумерангов, которые только можно представить. Но если ненавистный объект и вовсе нарисовался у вас на пороге и не желает уходить, то что нужно сделать, чтобы отвадить его от собственного дома?

Пока я вела интерактив со слушателями, Максим с интересом поддакивал и вопросительно глядел на меня, ожидая пояснений. А уж когда дождался — даже присвистнул от удивления и взъерошил свои цветные волосы, переваривая в себе информацию.

— Юлька, ты попала… — единственное, что выдал он после долгого раздумья.

— Сама знаю, — я скривилась и посмотрела в окно. Раз уж Женька в курсе, где я живу, то выяснить место моей работы для него как раз плюнуть. — Ума не приложу, что теперь делать…

— Для начала с ним поговорить. Выяснить, кто тебя сдал, что ему от тебя нужно… искать возможные компромиссы, — начал рассуждать Макс, на что я безапелляционно заявила:

— Компромиссов с Женей у меня не было и никогда не будет!

— Тогда продолжай бегать, — лучший совет от лучшего друга, блин! — Надолго тебя хватит?

Я задумалась и уже было начала подбирать атакующие фразочки к возможному разговору с бывшим парнем, как решение, причем куда более безопасное, само приплыло в руки в лице Дениса Козлова. Того самого, у кого я так восторженно брала интервью пару месяцев назад. На деле он оказался вполне общительным добряком и нашел в моем лице тихую гавань, в которую время от времени он прячется от настойчивой в своем реализме действительности. Это по его словам, а по-простому, мы подружились.

Оказывается, актер сейчас в Питере на гастролях с театром, и решил заглянуть в гости на радиостанцию.

— Юлечка, ты сегодня по-особенному звучала в эфире, я не мог наслушаться твоего голоса! Три часа как завороженный от динамиков не отрывался! — павлином запрыгал мужчина вокруг меня. — Это тебе, — протянул он мне цветы. — Прости, не мог выбрать ни один букет, поскольку ничто не сравнится с твоей красотой, но все же решил рискнуть!

На сладкие речи я не повелась — наверняка это цитата из какой-нибудь драматической постановки с его участием.

— Я не люблю красные розы, — показала я свое «фи», хотя еще вчера мне Игорь дарил именно такой букет, разве что с большим количеством соцветий. И мне ревностно захотелось, чтобы эти розы из одноименной песни Пугачевой ассоциировались у меня именно с Игорем.

— Не подумал! Ни о чем не думал, едва услышал в колонках самую лучшую ведущую нашей необъятной страны! — и галантно передарил букет секретарше. — Девушка, эти цветы вам!

— Спасибо… — зарделась как те самые розы Аня.

— Дэн, ты что здесь делаешь? — я мысленно улыбнулась Аниной наивности — наверняка секретарша уже ждет приглашения на свидание.

— Если гора не идет к Магомеду, то я сам решил приехать к тебе. Прошу, не откажи мне в маленькой встрече, в этой мизерной радости лицезреть тебя и находиться в твоем обществе!

— Ты дурак? — я даже у виска покрутила для пущего эффекта. — Зубы мне не заговаривай, иначе столь радостную и долгожданную встречу придется отложить.

Денис вдруг резко поменялся в лице и уже гораздо более серьезным тоном напомнил, что помимо театральной сцены он покоряет и музыкальный олимп, к которой я имею самое что ни на есть прямое участие. Черт, он еще и поет…

— Мы на фестиваль едем и ищем обозревателя, — и, сощурившись, будто прощупывая почву: — Юля, кто как не ты…!

Я сначала не сразу поняла, в чем дело и что от меня требуется, а потом ухватилась за предложение Козлова как за последнюю надежду нации. В другой момент, конечно же, у меня и в мыслях не возникло бы самолично согласиться на внеплановую командировку к месту сборища адских демонов, однако же сейчас фестиваль пришелся как нельзя кстати. Да и гонорар, озвученный Денисом, позволил бы мне оплатить ипотеку на пару месяцев вперед. Делов-то, всего лишь на пару дней…

Зато я буду держаться подальше от Жени, а Костика… Костика я на Ирину Петровну оставлю, однозначно. Эта женщина не то что отца родного к нему не подпустит, но даже птиц заставит петь тише и летать ниже, если ее любимому мальчику захочется.

И в этот же день я подписала командировку у нашего руководителя по внештатным мероприятиям и со спокойной душой поехала домой собирать чемодан.

Озвученный Денисом фестиваль — далеко не первая моя командировка, но придется лететь на самолете, и теперь ко всему прочему у меня на передовую выполз страх самолетов. Хотя эти события в своей жизни я могу пересчитать по пальцам одной руки, все же впечатления об этом — ярчайшие. Я не то чтобы боюсь летать, но было на моем счету несколько случаев, когда я уже мысленно прощалась с жизнью и радовалась, что сын остался дома и не видел весь тот ужас.

Например, летели мы в Сочи в позапрошлом году. Полет не заладился с самого начала: полтора часа мы провели на взлетной полосе, и оттуда открывался пугающий вид на огромную черную тучу, нависшую над аэропортом. Все понимали, что взлетать предстоит именно в нее — в эту тучу. Взлетели. Сверкали молнии, гремел гром, самолет трясло так, что зубы друг о друга стучали. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Кто-то стал кричать, чтобы ему выдали парашют. Человек реально был в ужасе, на полном серьезе хотел спрыгнуть вниз. К счастью, ситуация быстро выправилась, дальше полет проходил нормально. По приземлению я была готова целовать асфальт и благодарить всех Богов во вселенной за то, что осталась жива.

Похожий случай произошел во Владивостоке. Но в этот раз неприятности были не при взлете, а при посадке. Дул жуткий боковой ветер, и всем пассажирам строго — настрого велели находиться на своих местах, хотя обычно в самолетах царит совсем другая атмосфера: народ шутит, ходит по салону, располагается в креслах в самых непринужденных позах. Когда шасси коснулось асфальта, по салону прокатился вздох облегчения. Не тут-то было! Сразу после этого самолет резко взмыл вверх и вновь начал набирать высоту. Несколько минут тянулись целую вечность. Самолет сделал над аэропортом еще два круга и в итоге зашел на посадку с другой стороны взлетной полосы. Кстати, мне очень не нравится, когда начинают в буквальном смысле заставлять пристегивать ремни безопасности — если самолет будет падать, то ни ремни, ни жилеты, ни маски не спасут. Пассажиры упадут вместе с самолетом.

Так что пока мой Костик остался терроризировать Ирину Петровну, ее вездесущий сынок, с сарказмом напомнив о том, что мне снова, как и в прошлый раз, понадобиться его помощь — поехал со мной. Я поблагодарила Макса за заботу, хотя и не очень-то была рада вспомнить, как на фестивале прогрессивной музыки, прямо в день открытия, я в личных целях решила воспользоваться браслетом, позволяющим ходить по всем участкам площадки. Это как пропуск. Знаете, как в клубах или дорогих ресторанах вам на руку надевают бумажные или пластиковые браслеты, и все эти браслеты разных цветов. Так на том фестивале у меня был ярко-оранжевый пропуск, не ограничивающий передвижение. Оставив Макса в одиночку разбираться с аппаратурой, я беспрепятственно просочилась к гримеркам. Хотела автограф любимого исполнителя получить… Лучше бы я Максу с аппаратурой тогда помогла, ей-Богу!

Уж не знаю, понравилась я этому музыкантишке или это все всплыли последствия выпитого алкоголя — я все-таки склоняюсь ко второму варианту, но он пригласил меня в свою гримерку и прямо там начал лапать. Ой как я тогда испугалась! Уже хотела звать на помощь, как вошел его менеджер, и мне удалось беспрепятственно убежать из гримерки. Именно убежать! Я до Богачева летела так, что пятки сверкали! Тот, конечно, у виска покрутил, а я после этого случая своим рабочим положением не пользуюсь… Нафиг надо?

Если честно, среди всех прочих «прелестей» мой работы на радио именно командировки я ненавижу больше всего. Во-первых и в основном, приходится оставлять Костика на несколько дней. Очень редко появляется возможность взять его с собой — бывают такие моменты, когда глоток воды не успеваю сделать, а ребенок занимает гораздо больше времени. Во-вторых, чаще всего приходится отправляться в какую-нибудь ж…пу мира. Ну, не мира, а нашей необъятной страны, но смысл от этого не меняется. По сравнению с некоторыми местами, гдея успела побывать за последние три года, мой родной город, в котором я выросла — настоящий мегаполис. Откройте карту России, ткните пальцем в любое место, не обремененное названием города — это и будет та самая ж…па. Но, к чести этих краев, должна признать, что даже самое дикое место в один момент может стать густонаселенным. Кто бывал на фестивале «Рок над Волгой»? Помните, какой пейзаж вас окружал? Лес, река, и среди всего этого тяжелейший музейшен и забитый палаточный городок. Попробуйте приехать туда зимой — вы не встретите там человеческого присутствия, только диких животных. Не зря придумали выражение про то, что внешность обманчива — это не только к вашему отражению в зеркале применимо, но и к нашей стране.

И очень часто в маленьких городках приходится организовывать концерты. И, вопреки тому, что по проданным билетам насчитывают два с половиной человека зрителей, за последний день набирается полный зал. Вот таких небольших городах вести мероприятия гораздо проще, чем в крупных миллионниках. Мы с Максом в прошлом году в Перми открывали крупный торговый центр, и я с огромной теплотой вспоминаю приглашенных гостей и даже организаторов. Они на нас не давили, не заставляли петь, плясать и прочее, а просто сказали:

— Слышали запись вашего эфира. Очень понравилось. Представьте, что вы ведете эфир.

Мы с Максом едва ли не на ходу придумывали конкурсы, разыгрывали призы, рассказывали истории, и все были довольны. В больших городах все по-другому, особенно в Москве. Публика искушенная, ее фиг чем проймешь, а организаторы дают уже готовый сценарий, в котором прописана едва ли не каждая реплика, и не дай Бог пропустить хоть одно слово!

Но это разовые мероприятия. Гораздо хуже — фестивали. Еще хуже — рок-фестивали, такие, как этот. Вот где собираются все демоны ада! И хотя мне никогда не приходилось находиться в этом шабаше от первого дня открытия до последнего дня закрытия, впечатления у меня не самые радужные. До сих пор в дрожь бросает, когда вспоминаю: иду к гримеркам, даже нет — бегу, в одной руке — переутвержденный лист с объявлением, в другой — шаверма, под мышкой — бутылка с минералкой, а на плече висит смотанный шнур к электроустановке, который я всеми правдами и неправдами выпросила у техников по просьбе того же Макса. Шнур был очень длинный и тяжелый. И не одна, извиняюсь за выражение, с…ка не остановила меня и не сказала: «Девушка, может быть, вам помочь?» Никто не предложил свою помощь, потому что в этом хаосе я была не одна такая. Даже выступавшие сплины, мои любимые музыканты, не вызвали во мне положенную в таких случаях бурю эмоций.

Мы с Костиком — ужасные домоседы, и все свободное время проводим дома. И оставить сына на пару дней и уехать в командировку — настоящее испытание на прочность. Здесь нет пограничного состояния, только крайности. И если сейчас мой ребенок уже более спокойно реагирует на мои отъезды, то раньше я была готова и про командировку забыть к чертовой матери, и с радио уволиться. Когда Костик обнимал меня за ноги, кричал и плакал, прятал обувь, держал мертвой хваткой сумку — сердце кровью обливалось. Когда я с забывшим, что надо стучать, сердцем отдирала руки сына от своих коленок, выходила за дверь в промокшей от слез одежде, кричала: «Я привезу тебе игрушку, или конфету, или шарик, или что захочешь!» — и даже на улице слышала безутешный рев сына — чувство вины зашкаливало. Ирина Петровна каждый раз заверяет, что мой сын быстро переключается на игру, мультик или еще что-нибудь и вообще забывает о моем существовании, но ее слова меня никак не успокаивают. В ушах стоят разрывающие душу рыдания родного ребенка, и все время меня не оставляет мысль, что я бросаю свою кровиночку в угоду карьере. Очень неприятное чувство, надо сказать.

Наверное, если бы у нас был папа — было бы проще. Намного проще. Потому что несмотря на поддержку родителей Макса, которые стали близкими людьми для нашей маленькой семьи, все-таки Костя уже понимает, что они не родные. Он даже требует, чтобы на тренировки его водила именно я и никто иной. А недавно отказался идти с ними в детский театр. Сказал, что лучше пойдет в садик. Да, с папой было бы определенно проще…

Но в этот раз Костик на мой отъезд отреагировал на редкость спокойно, без слез попрощался и попросил привести пиццу. Всего лишь… Я была готова скупить ему весь детский мир, лишь бы нервные клетки моего мальчика остались в целости и сохранности.

Да и фест прошел без происшествий. Почему именно рок? Наверное, потому что организаторы лояльно относятся к музыкальным предпочтениям ведущих. Я могу часами рассказывать об истории отечественного рока, но ни слова не смогу подобрать для описания хип-хоп-культуры, сколько бы меня не подготавливали. Кстати говоря, Крылов освещал конкурс брейк-данса где-то под Новгородом этим летом — это его стезя.

Организация рекламы, маркетинг, продажа билетов, сведение экранной заставки… По-хорошему, для масштабных мероприятий время растягивается на месяц и более, но в этот раз кто-то куда-то не успевал. За это время я перезнакомилась с кучей молодых и начинающих рок-музыкантов. И это было круто! Меня нарядили в готически мрачное платье в стиле Тарьи Турунен — с немыслимой нашивкой на подоле и серебристыми украшениями в виде ночных птиц.

— Юля, выглядишь как принцесса! — с ходу отдал мне комплимент Денис. В любой другой момент я бы поддержала разговор, но к вечеру сил уже не было. Я сидела в неудобном кресле и, закрыв глаза, вдыхала сигаретный дым, накуренный остальными музыкантами. Не знаю, сколько прошло времени и сколько сигарет было выкурено, прежде чем все закончилось, и, собрав аппаратуру, все разошлись по гостиничным номерам.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем фестиваль закончился. Кто ж знал, что для меня все только начиналось…

Едва я стащила с себя хоть и красивое, но жутко неудобное платье, которое организаторы разрешили в качестве бонуса оставить себе на память, и собралась заползти в ванную — как в дверь нагло постучали. Уверенная, что это Максим забыл «что-то важное», я громко выругалась и, закутавшись в халат, распахнула дверь.

На пороге стоял Женя. Точнее, это был гитарист одной из групп. Но это был Женя.

Судя по разрисованному профилю — его коллектив уже выступил и должен уже собирать аппаратуру и валить домой. Как-никак, на одну группу дается один день, и свое они уже отыграли. Мы с Максом снимали сегодня их выступление — красочное по образам, но посредственное по звучанию. Единственной изюминкой этих музыкантов были их неузнаваемые лица, покрытыми толстым слоем грима. Надо будет пересмотреть на досуге.

— Ты меня преследуешь? — иначе, как тотальной слежкой, появление Жени в своей жизни я назвать не могу.

— Нет, я здесь с пацанами играл. Вот видишь, а ты не верила, что я артистом стану.

Неловко подумала об Игоре. Артист-футболист — рифмуется, однако… Вот только я уже выбрала Игоря, а этот, с позволения сказать, артист… мне даром не нужен.

— Мне плевать, кем ты стал, — едва перебирая артикуляционным аппаратом от усталости, я попросила Женю оставить меня в покое. Но куда там…! Он будто не услышал.

— Юль, я все знаю, отпираться бессмысленно, — напирал Женя. — И если ты не разрешишь мне увидеться с сыном, я сделаю это по закону… — многозначительная пауза. — Через суд.

О как… судом пригрозил… видимо, этот наш разговор затянется.

— Как ты узнал? — теперь была моя очередь вести допрос, прислонившись к дверному косяку. Женя, сложив руки на груди, стал напротив, расслабленно опустив плечи.

— Случайно вас на улице увидел и два и два в уме сложил. А потом дело техники — как-никак, я вхож в музыкальную тусовку, и раздобыть твой адрес особого труда не составило.

Оказывается, ларчик просто открывался. Предателя со моей стороны искать бессмысленно, теперь гораздо важнее сохранить неприкосновенность Костика и чувство собственного достоинства.

— Что ты хочешь? — задала я другой вопрос, но уже тоном умирающего лебедя. Усталость после тяжелого дня взяла свое, уже даже в ванную идти не хочется. Спать, только спать.

— Для начала поговорить, — и, отстранив меня, нагло вошел в мой номер. — Я тебя нашел не для того, чтобы ты передо мной двери закрывала. Угостишь чаем?

— Закончился, — съязвила я, удивляясь подобной настойчивости.

— Тогда просто водой из-под крана.

— Отключили за неуплату.

— Да что ты… — схватил парень меня за плечи и хорошенько встряхнул. — Что с тобой происходит? Я тебя не узнаю!

— А ты надеялся застать меня, ностальгирующую по прошлому? Знаешь, глупо ностальгировать по тому, что принесло в итоге только боль и страдания.

— На меня хочешь все стрелки перекинуть, да? — беззлобно пригрозил Женя, будто ожидал подобного ответа. — Не выйдет.

— Зачем…? — все-таки истерика взяла верх над усталостью. — Зачем ты снова появился в моей жизни?

Женька в слабой попытке меня успокоить вдруг крепко обнял и прижал к себе. Это его действие было настолько неожиданным, что я аж притихла и сложила руки у него на груди. Твою мать, что сейчас происходит? Почему Женя стоит посреди моего номера и обнимает меня, а я даже не пытаюсь вырваться? Где вся моя отвага и готовность идти грудью на амбразуру?

Но как только я собралась выпустить колючки и показать Женьке, где раки зимуют и мышки ночуют, почувствовала на своих губах легкий поцелуй. Такой мягкий, такой… знакомый. И меня тут же будто припечатали, что я не то что слово сказать в свою защиту, но даже двинуться не могла! Да и не хотела отталкивать его, не было сил отказаться от того кусочка счастья, которого мне так не хватало все эти годы.

А поцелуй, между тем, становился все глубже, грубее, и вот уже между ног стало до невыносимого горячо… я и забыла, что так бывает… Разум еще сопротивлялся, боролся, но тело признало когда-то любимые объятия сразу.

… Когда начало рассветать, я выбралась из постели и села на окно. Голая, в чем мать родила, ничуть не стесняясь, что мое тело может разглядеть с улицы случайный прохожий. Плевать, эти свидетели моей наготы волнуют меня меньше всего на свете.

— Что-то случилось? — подал голос Женя и сел на кровати.

— Случилось, — я нервно отозвалась, жалея, что не курю. Вот сигаретка бы мне сейчас не помешала. — То, что не должно было произойти.

Женя поднялся и, прихватив с собой покрывало, подошел и укутал меня, словно ребенка. Впервые после рождения Костика я позволила себе быть слабой. И теперь жалею об этом.

— Уходи… — в моем голосе отчетливо слышалась мольба.

— Юль…

— Пожалуйста, оставь меня! — я не сдержалась и выкрикнула, а потом, дрожа от переполнявших чувств, наблюдала, как Женя натягивает футболку, джинсы, застегивает ремень… И, уже подойдя к двери, он остановился и так спокойно, будто бы между прочим, предупредил:

— А с сыном я все равно буду общаться, хочешь ты этого или нет!

Я схватила со стола пульт от кондиционера и со всей силы кинула им в спину Жени. Не попала, и теперь мне придется заплатить за разбитый о дверь пульт.

Нужно попытаться трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию.

Итак, я переспала с бывшим парнем. С отцом своего ребенка. Какой сегодня день…? Нет, определенно не день овуляции, так что незапланированная беременность мне не страшна. Да и о какой беременности может идти речь, если на мне висит ипотека и иже с ней? Кто за квартиру платить будет?! Нет, глупости, ничего подобного точно не произойдет. Надо разбудить Макса и срочно возвращаться в Питер, чтобы успеть спрятать сына от Женьки. Да, точно…

Забыв, который сейчас час, я рванула в соседний номер.

— Макс… Максим!

О чем речь? Богачев даже не пошевелился, только промычал что-то нечленораздельное. Рядом с ним на кровати в таком же невменяемом состоянии лежала неизвестная мне блондинка. Я его убью…

— Максим, твою мать!

Парень кое-как разлепил глаза и с искренним удивлением уставился на меня. Тут же захотелось ведро холодной воды на него вылить, чтобы этот Казанова скорее протрезвел. Хотя, по сути, чем я сегодня от него отличаюсь? Разве что не пьяная.

— Юль, ты заблудилась? — к моему разочарованию, Максим даже не попытался изобразить удивление. — Напоминаю, что твой номер — соседний!

— У тебя есть полчаса, чтобы собраться. Мы срочно возвращаемся в Питер!

— Возвращайся как-нибудь без меня, а? Я верю в тебя, ты справишься…

Не желая терять драгоценное время, стала стаскивать с него одеяло, в которое он был укутан, словно в кокон.

— Белая, ты обалдела?

Макс с трудом сел на кровати в одних трусах, совсем меня не стесняясь. Я, в принципе, тоже. За последние два года мы разве что душ вместе не принимали. И вместо того, чтобы отчитывать коллегу за нескромный вид, снова поторопила его. Парень опять проигнорировал мои слова и начал тормошить спящую барышню, пока она не начала подавать признаки жизни. Потом выругался и наконец пошел в душ.

— Ты кто? — обратилась ко мне голая девушка, лежащая в кровати, и даже не подумала прикрыться. Ничуть меня не стесняется… а должна была бы.

— Его совесть, — я отгрызнулась подобному приветствию.

— Жена что ли? Он сказал, что не женат… — моментально включила режим оправдания блондинка. — Я не виновата!

Я ничего на это не ответила. Села в кресло с видом победителя и наблюдала за тем, как очередная любовница Макса одевается и покидает номер. Ого, прыткая… Я бы так точно не смогла так быстро собраться.

Макс вышел из ванной уже более похожим на «хомо сапиенса», с более ясным взглядом, мокрый и в джинсах.

— А где эта…

— Ушла.

— Юля, я тебя убью, — грустно вздохнул он, но я точно знаю, что Максимка ничуть не сожалеет о моих действиях. Даже наоборот, я спасла его проблемы объясняться и придумывать историю про долгую командировку куда-нибудь за полярный круг.

В машине мы сидели рядом на заднем сидении, Максим не выпускал из рук бутылку с минералкой, а потом кое-что вспомнил:

— Слушай, Юль… мы и вправду в Питер едем?

— Вправду, вправду, — нервно, стараясь не взбеситься, эхом ответила я. — Одевайся быстрее!

Нет, тело у моего со-ведущего вполне себе красивое. Не накачанное, но крепкое, сильное. Средненькое такое. И очень многие к этому тело тянут свои руки. Я же руки тянуть не хочу. Это знаете — как экспонат в Эрмитаже. Смотреть интересно, но в жизни бесполезен. Вот так и Макс. Для меня он красив на приличном расстоянии, а вблизи возникает желание стукнуть его чем-нибудь тяжелым по цветной макушке.

В памяти совершенно ни к месту возникло другое тело, к которому меня тянуло всю сегодняшнюю ночь… Это закончится когда-нибудь? Ну хоть когда-нибудь? Потому что сил моих больше нету. Потому что это больше похоже на пытку. На медленную, изощренную пытку. Поначалу я даже радовалась, когда в моей жизни появилось радио и как приложение к нему командировки по всей стране. Но чем больше я загружала себя работой, знакомилась с новыми людьми и уничтожала в себе зачатки воспоминаний о бывшем парни, тем больше мечтала оказаться в родных руках. Эта несбыточная мечта причиняла столько боли, что я была несказанно рада вновь почувствовать давно забытые ощущения. Но почему, почему эти руки принадлежат человеку, предавшему меня однажды? Ведь он непременно предаст меня и во второй раз…

Макс заметил, как я поджала губы и смахнула со щеки слезу. Он один из немногих, кто знает причину моих этих резких смен настроения. Макс знает, как я зависаю над грустными песнями и да — знает причину моих редких слез. А плачу я действительно редко и что самое неприятное — чаще всего в прямом эфире. Один раз нам позвонил парень с безумно похожим голосом. Я тогда чуть динамик не разбила.

— Ну Юлька, ты чего? Тушь размажешь, а у нас поезд. Эй…

Успокоилась. Проверила макияж. Стерла со щеки остатки яркого грима, напомнившего о Женьке. Да, у нас поезд. И, желательно, в счастливое будущее, в котором мне никто не будет напоминать о бывшем парне, которого я ненавижу всей душой… и обожаю телом.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

По возвращении в Питер, еще в аэропорту, я первым делом позвонила Игорю. Мне просто необходимо было его услышать. Я его предала — и чем я отличаюсь от Жени? Мы с Игорем хоть и не спим в одной постели, но все же считаем друг друга официальной половинкой, о чем осталось всего лишь сообщить окружающим.

И рассказать Панфилову о случившемся значит поставить жирный крест на наших старательно выстраиваемых отношениях, а признаться в любви значит лицемерить по отношению к мужчине, которого на этот раз выбрала не сердцем, а разумом.

— Юля? Рад тебя слышать…

Его радостный голос для меня прозвучал ножом по горлу. С трудом выдавила из себя приветствие и предложение встретиться после его возвращения со сборов.

— Вообще-то, встреча с тобой и так стоит у меня на первом месте, — но, вопреки своим словам, для Игоря моя просьба имела весомый смысл. — Я вернусь через пару недель и сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Предложение…? — эхом отозвалась я, но в ответ услышала короткие гудки. Игорь бросил трубку, так толком ничего и не объяснив.

— Предложение? — повторил вслед за мной рядом стоящий Макс. — Тебя что, твой футболист замуж зовет?

Я непонимающе покачала головой и тут же опровергла его слова:

— Нет… — и более уверенно: — нет. Нет!

Да. Игорь не стал ждать окончания сборов и, тут же перезвонив, сходу позвал под венец. И вот эти две недели мне даны для того, чтобы подготовить ответ. Как у спортсменов все просто! Вот дано, вот условие, осталось принять верное решение.

Отчего-то почувствовала себя испачканной, грязной, неприятной самой себе, и уже приготовилась все то время до возвращения Игоря отбиваться от назойливых встреч с Женей. Он — моя ошибка, возможно, самая большая в жизни. Повторять ту ночь на фестивале я точно не намерена, и отца Костика я видеть больше не хочу. Для безопасности собственных нервных клеток и материнского спокойствия за родное чадо. Я как никто знаю, на что способен этот мужчина. И знаю, к чему приведет эта его внезапная отеческая любовь к ребенку, которую он даже не умеет испытывать. Врядли Женя научился любить хоть кого-то за эти пять лет. У него это чувство атрофировано с рождения.

К моему удивлению, Женька не появился ни сегодня, ни завтра, ни на следующей неделе. По достоверной информации, его группа где-то на Урале концерты дает. Ну и отлично, нечего мне тут под ногами путаться! А между тем, на тесте на беременность отчетливо рисуется одна полоска — еще лучше. Теперь можно не думать о последствиях и забыть о той ночи с Женей как кошмарный сон. И с чистой совестью ответить согласием на предложение Игоря…

Но, честно говоря, первопричиной моего положительного решения было совсем не большое и чистое чувство. Важную роль здесь сыграл плановый осмотр у гинеколога.

— Юлия Сергеевна, Вы планируете еще детей?

— Нет, — заявила я, да так уверенно, что аж подпрыгнула. Нет, я не планирую еще детей, мне вполне хватает Костика. Но если я выйду замуж за Игоря, то… — Да, планирую, — поправила я свой ответ.

— В таком случае, по вашим анализам могу сообщить, что если в течение ближайшего года вы не забеременеете, то скорее всего, у вас этого уже никогда не получится.

И доктор в доступной форме объяснила почему. Как там Макс надо мной шутит? «Монашеский образ жизни в мирском социуме», точно. Как же он прав, гаденыш! Оказывается, отсутствие постельной жизни отрицательно влияет на женское здоровье, и теперь и я сама начинаю за собой замечать, что думаю о втором ребенке. Особенно после осмотра врача. Да, прогноз не совсем утешительный. Точнее, совсем не утешительный. Забеременеть за год, когда, извиняюсь за откровенность, в постели была еще до рождения сына.

В голову приходит разумное решение — взять малыша из дома малютки. В идеале, конечно же, как любой нормальной женщине, хочется родить своего, родного. Но нет, рисковать своим здоровьем я не могу — Костик еще совсем маленький. Пусть впереди еще целый год, но очень хорошо отложились в памяти все те события, при которых мой сын появился на свет. Это был настоящий ад. Без преувеличений. Если бы тогда был рядом муж — я бы и третьего родила, а так… увольте.

Костик растет без отца и фактически без какой-либо поддержи со стороны с рождения. Сложно, не спорю, но живем ведь? И ни в чем не нуждаемся. Через год я планирую полностью закрыть ипотеку, и станет намного легче. Финансово я потяну второго ребенка, а вот морально… Нам с сыном хорошо вдвоем, комфортно. Костик — мой самый близкий и родной человечек, и для него так же роднее меня никого нет. Могу с уверенностью заявить: тот факт, что мать с маленьким ребенком на руках не успевает найти немного времени на себя — чистой воды заблуждение. Когда я что-то готовлю — он нарезает тупым ножиком помидоры до состояния томатной пасты. Когда я разговариваю по скайпу — он тоже машет в камеру. Когда я убираюсь в квартире — и Костик собирает разбросанные по всему периметру игрушки. А как по-другому? По-другому никак. Это же мой ребенок! Мы с ним существуем как единое целое, и эта связь если и разорвется, то очень не скоро. И, я надеюсь, что это произойдет как можно позже.

А второй ребенок… как закрою кредит — буду думать о малыше из детского дома, если к тому времени не перегорит желание и Игорь будет не против. Сама я не боюсь подобных трудностей.

Хотя кого я обманываю? Воспитывать ребенка — тяжкий труд, кто бы что ни говорил. Рядом со мной нет никого. И решение растить сына одной далось мне очень нелегко. Наивно полагала, что моих знаний, которых хватило на красный диплом по специальности «учитель английского языка» будет достаточно. Но ни педагогом, ни психологом я себя не ощущаю. Более того, я даже не всегда выполняю требования специалистов и вообще все делаю неправильно. Все, что я помню после четырех лет обучения в педагогическом колледже — это то, что мелкая моторика способствует развитию речи. Остальное — черная дыра.

В помощь пришел мистер Интернет. Только там можно найти важные физические, логопедические и прочие упражнения. А вот с другими практическими советами пришлось туго. Опыт материнства набирался из всевозможных источников — от старых тетрадей с лекциями до общения с той же матерью Макса, которая стала для меня неоценимой палочкой-выручалочкой. После того, как я устроилась на радио, ритм моей жизни стал просто сумасшедшим. «Без пяти шесть еще на ногах, в шесть утра уже на ногах». А ведь нужно учитывать еще и интересы Костика. А они высокие уже сейчас — боюсь представить, что будет дальше.

Когда Костик был помладше — мы жили в своем маленьком, обособленном мирке. И смысла приветливо распахивать двери в этот мирок не было, а теперь невольно приходиться и знакомиться с новыми и совершенно ненужными нам людьми, и контачить с ними. А вы попробуйте стоять в стороне, когда к вашему ребенку подходит другой ребенок, и они как-то долго и изучающе смотрят друг на друга. Я не имела ничего против этого — наоборот, мне нравилось наблюдать за тем, как Костик что-то активно доказывал на своем языке другим малышам на детской площадке. Но меня жутко раздражали те мамочки-нянечки, которые подходили к нам со словами: «Вот, смотри, доченька, твой будущий муж растет» — и тыкали пальцем в Костика. С трудом сдерживалась, чтобы не ответить что-нибудь язвительное.

Хотя сейчас у нас есть кто-то вроде «невесты» — Лилечка из соседнего подъезда. С ней и ее мамой мы чаще всего встречаемся на детской площадке. Милая девочка трех лет, с двумя темненькими косичками. С ней единственной на площадке Костик постоянно делится игрушками и защищает ее. Недавно подарил самую любимую машинку — просторный грузовик, в котором он катал черепаху по квартире. Потом, правда, переживал и хотел вернуть подарок назад — пришлось пообещать, что в следующем месяце куплю ему такой же взамен подаренного. Он дает ей свое ружье и велосипед. Отрывает от сердца экскаватор. Он готов отдать ей все. Часто упоминает Лилю при разговоре. И я понимаю, что пусть он еще маленький, но все же я достойно воспитываю сына.

Я поправила Костику шапочку и чмокнула его в холодный носик.

— Мам, туда, — указал он направление ручкой в теплой варежке и пошел в совершенно противоположную сторону, разгребая маленькими сапожками приличный слой снега, который дворники просто не успевают убирать. Надо было санки взять. Нет же — оставила их в коридоре. Подумала, что на улице и так слишком холодно, и мы выйдем погулять минут на двадцать от силы. Но у ребенка, видимо, были другие планы. Упал в сугроб. Поднялся. Опять упал. Снова поднялся. Застрял в сугробе. Забрал у меня лопатку, стал раскапывать снег, отдал мне лопатку. Потащил куда-то под горку, чтобы показать что-то «очень интересное».

— Зайчик, пора домой, — позвала я сына, но куда там…! Домой, по-видимому, хотелось только мне. Костик было хотел подойти к двум мальчикам постарше, но передумал и вернулся ко мне.

— Недолго вы сегодня, — крикнула мне с другого конца площадки Лена.

— Да как-то холодно на улице, — призналась я. — Сколько градусов, вы не смотрели?

— Двадцать семь с утра было.

— А такое ощущение, что все сорок семь, — я поежилась и с волнением глянула на ребенка, для которого показатели гидрометцентра вообще не существовали. — Кость! Давай, родной мой, пойдем домой, а то мама скоро в Снегурочку превратится.

Сын в этот момент опять застрял в сугробе и громко закричал. Я тут оказалась возле него и подняла его на руки. Да-а… Еще немного — и мои руки будут накачанными, как у профессионального бодибилдера.

— Ну, родной мой… Что такое? Не больно? Испугался, что не вылезешь, да?

Я еще несколько минут несла ту чушь, которую несут все матери, пытаясь успокоить своего ребенка, а потом мы все-таки пошли домой. Возле подъезда обнаружили, что оставили на площадке синюю лопатку, пришлось вернуться. И только потом мы наконец-то вошли в теплую квартиру.

Среди моих друзей я пока единственная, у кого есть ребенок. И Костик получает максимум внимания из-вне. Например, Петя любит играть с моим сыном в настольные игры. А полгода назад, кстати говоря, с подачи Игоря, Костика было решено отдать в детско-юношескую школу спорта. Сейчас детки пока только обучаются премудростям владения мячом, но года через два-три, по словам тренера, смогут участвовать в «соревновательных матчах». Первое время мой сын чуть ли не спал в своей новехонькой форме, бутсах и футбольным мячом вместо подушки.

Мы живем в Питере, и глядя на своего сына, я замечаю одну важную особенность. Питерские дети, и мой в том числе — современные. И современность эта проявляется, когда нужно выбрать книгу для чтения или купить новую футболку. Наверное, в большей степени ответственность лежит на мне. Недавно Костик устроил сольный концерт в супермаркете, пропев наизусть «Город золотой» Гребенщикова. Это передается ему от меня, потому что вместо классических колыбельных про серого волчонка или медведицу я пела ему «Кукушку» Цоя или «Потерянный рай» Кипелова. Я не знаю, хорошо это или плохо, но вижу, что даром это для него не проходит.

Как и для меня. После рождения сына я изменилась и стала отсекать от себя неприятное общение, стараясь окружать себя и свою семью позитивом. Игорь сможет сделать меня счастливой, я знаю. У него хватит сил и терпения выдержать мой совсем не сладкий характер. И дождаться, когда я сама к нему приду.

Можно считать, что его выдержка работает без сбоев. Хотя бы потому, что по его возвращении я сказала «да» — Игорю и нашему общему будущему.

До свадьбы мы с Игорем договорились никуда не переезжать и остаться каждый на своей территории. Мол, успеем еще друг другу надоесть. А вот уже после официальной части можно и съезжаться и вести совместный быт.

Это разграничение предложила я, и совсем не потому что «я не такая, я жду трамвая», а потому что боялась того, что произойдет за закрытой дверью спальни. До последнего оттягивала момент, помятуя о той ночи с Женей. Господи, я взрослая женщина, а боюсь лечь в постель с таким же взрослым и, на минуточку, по уши влюбленным в меня мужиком. И которого так же сильно люблю я. Люблю же, верно? Ну почему в жизни так все сложно? Или только я никак не могу разобраться в своих чувствах?

— Ты, Юлька, никак свое прошлое от себя отпустить не можешь, — вынес свой вердикт Макс во время музыкальной паузы. — А ты глаза закрой и попробуй с Игорьком в кроватку-то лечь, вдруг получится?

Львиная доля истины в словах Богачева была. Как говориться, не попробуешь — не узнаешь. Но как быть с внезапным отцовским инстинктом Женьки? И правильно ли я поступаю, лишая Костика настоящего отца? А, впрочем, не мне об этом думать. Женька сам лишил себя этого статуса еще до рождения сына, поэтому сейчас претендовать на него не имеет никакого права. А Игорь сможет быть достойным отцом Костику и нашему будущему ребенку. Да, именно. Я хочу родить ребенка от Игоря, и за несколько дней до свадьбы Панфилов остался у меня на ночь.

Получилось. И даже понравилось. Но все равно между нами невидимым наблюдателем витал образ Женьки, который я никак не могла выкинуть из головы. Он смотрел на меня с порицанием и немым укором, будто обвинял и… ревновал? Нет, глупости. Это только в первый раз, потому что до этой ночи у меня никого, кроме него, не было. Мое собственное тело будто разрывалось — то ли от того, что больше не чувствует знакомых прикосновений, то ли от того, что чувствует чужие.

Теперь же я целиком и полностью принадлежу Игорю. И мне это до чертиков нравится! Нравится, что теперь у меня есть надежный тыл, а у моего сына будет замечательный отец. Нравится думать о будущем и быть уверенной в том, что там, за горизонтом восприятия, все обязательно будет хорошо. Нравится с трепетом смотреть на Игоря и мечтать о том, что совсем скоро я смогу снова почувствовать внутри себя новую жизнь.

А вот Женя, караулящий у подъезда, мне совсем не нравится. Хорошо, что Игорь решил меня проводить и теперь не позволит моему прошлому вмешиваться в будущее.

— Ты что, замуж выходишь? — вместно приветствия выдвинул мне Женя нелепую претензию, как будто имеет на нее право. Я посмотрела на Игоря, который тут же напрягся и приготовился к обороне. Черт, лишь бы Михалев лишнего не сболтнул…! Как же стыдно…

— Юля, ответь, что происходит? А то, что между нами…

Договорить я ему не дала, полагаясь на свой страх и риск.

— То, что было между нами, ты самозабвенно разрушил пять лет назад! — и за руку Игоря схватилась, чтобы физически чувствовать его поддержку. В ответ Панфилов крепко сжал мою ладонь. — Так что если ты еще раз приблизишься ко мне или к Костику, то я…

— В чем проблема? — взвалил на себя бразды правления мой будущий муж. — Юль, кто это?

— Отец Костика, — в этот раз я решила не юлить и честно во всем признаться. Тем более что Игорь точно сможет меня защитить. — Он меня преследует.

Мужчина завел меня за спину, будто прикрывая от опасности, и предупредил:

— Не волнуйся. С этого дня ты его больше не увидишь.

Женька в ответ выпрямился и приготовился защищаться, но попыток достать до истины не прекратил, решив вывести футболиста на мужской разговор. Зря это он, конечно…

— Думаешь, если ты спортсмен, я тебе врезать не смогу?

— А ты сможешь? — не предупреждая, Игорь выкинул вперед кулак и ударил Женю по лицу. Тот пошатнулся, но не упал, и Панфилов нанес еще несколько сильных ударов. Действительно, сильных — мой бывший парень наклонился вперед и, уперев руки в колени, не очень эстетично сплевывал кровь на землю. И мне ничуть его не жаль. Заслужил, и пусть радуется, что обошлось без переломов. В следующий раз я ему сама челюсть сломаю.

— Это моя женщина, — тоном победителя заявил Игорь. — И настоятельно не рекомендую попадать в ее поле зрения.

И, не оборачиваясь, взял меня за руку и повел к машине.

После этой встречи Женьку я не видела до самой свадьбы. Тем более что подготовка к торжеству занимала все мое свободное время — выбор ресторана, ведущих, видеооператоров… Говорят, любая женщина мечтает надеть красивущее дорогое платье и в образе диснеевской принцессы ловить на себе восхищенные взгляды гостей. Любая, но не я. Как по мне, то о пышной свадьбе и сотней гостей мечтают молодые, толков не познавшие смысл жизни девочки, живущие в своих розовых мечтах за цветными очками. Я же считаю себя самостоятельной и состоявшейся женщиной, и показуха в виде кольца с огромным бриллиантом и платья за сотни тысяч долларов от именитого дизайнера меня совсем не интересует. Гораздо более важную роль для меня значат поступки.

Однако же высокий статус Игоря как одного из прославленных футболистов страны, не позволял мне довольствоваться малым и скромным. А потому и ресторан был выбран в центре города, и ведущий — один из передовых артистов центрального телевидения, и оператор с камерой, способной снимать под водой и в космосе, и платье, расшитое кристаллами Сваровски… полный комплект, достойный такого спортсмена, как Игорь Панфилов. Благо хоть, в медовый месяц он согласился снять маленький остров недалеко от Индии, подальше от человеческих глаз, а не кишащие жадными до случайных снимков репортерами Мальдивы. Я хотела тишины, спокойствия и блаженного одиночества.

Именно об этом я и рассказывала Насте в ночь перед свадьбой — эдакий мини-девичник на две персоны, пока Костик сладко посапывал у себя в комнате.

— Игорь, конечно, человек-поступок, — соглашалась подруга, подсчитывая игристые пузырьки в бокале. — Он тебя на руках носить будет…

— Да… — эхом отозвалась я.

— И отцом он будет замечательным…

— Да… — с придыханием

— А Женя разве не заслужил второго шанса? Разве ты не дашь ему возможность доказать, что он исправился?

— Я не верю ему!

— Но он отец, — Настя подливала масла в огонь. — И имеет на Костика такие же права, как и ты. Мне кажется, что вот эта его внезапно появившаяся ответственность за сына может его изменить в лучшую сторону.

Я задумалась и с ужасом поняла, что Настя-то, возможно, права. С рождением Костика я выросла психологически, морально, горы научилась сворачивать и коня на скаку останавливать, чего раньше за мной никогда не наблюдалась. Вся моя жизнь, все мои действия и слова, каждый шаг — посвящены только сыну. Я становлюсь лучше ради него, я стремлюсь дать ему все возможное и невозможное ради его благополучия.

Вдруг и Женька смог измениться…?

Проснувшись утром в день свадьбы на неудобном диване в кухне, я тяжко потянулась и огляделась по сторонам. На кресле рядом калачиком свернулась моя подруга. Так, сколько сейчас времени…?

Часы на столике безбожно указывали на смену батарейки — стрелки даже не дрожали. Я с трудом дотянулась до мобильника и включила экран — на нем неестественно высветились девять утра. Девять?! Твою ж мать…!

Я сходу начала тормошить Настю, которая должна была привести меня в порядок. Я напрочь отказалась от салона красоты, решив доверить свой сегодняшний образ подруге:

— Насть… Настя… нам через час нужно быть в ЗАГСе…

Соседка только недовольно пропыхтела в ответ. Мне что, в таком виде замуж выходить?

Я не заметила, как произнесла эти слова вслух, и тогда девушка окончательно проснулась, резко выпав из лап Морфея, и заметалась по комнате, стараясь привести нас обоих в порядок.

Пока Настя суетилась, я сварила кофе — с утра бодрит покрепче любой зарядки. Варить кофе с травами и корицей меня научила сама подруга, но врожденная лень не позволяет ей с утра стоять с туркой у плиты.

Где-то в глубинах сумки зазвонил мобильник. Его у меня еще вчера конфисковала Настя, чтобы у меня не было возможности общаться с будущим мужем. А этот самый будущий муж названивал мне полночи, только мы были слишком пьяные, чтобы доползти до прихожей и в недрах сумки отыскать пиликающий телефон. Сегодня же от звонков было не отделаться, тем более что звонил не Игорь, а моя мама.

— Ало? Юля? Юленька, где ты?

— Мам, я не могу разговаривать, мне делают прическу, — солгала я, отчаянно стараясь не впасть в панику. — Приезжайте с папой сразу в ЗАГС, там и увидимся.

Договорившись с родителями о месте встречи, я с жалостью посмотрела на свое отражение. Трясусь, как осиновый лист — ну, еще бы! Столько гостей позвать… не каждый выдержит!

— Насть, быстрее!

В принципе, это была ее идея забрать телефон и отдать только при выходе из ЗАГСа. Я же придерживалась другой точки зрения — перед свадьбой нужно не просто созваниваться каждые пять минут, но еще и ночевать вместе. Так, на случай незапланированных мальчишников и девичников… Да и вообще я не сторонница больших торжеств, но из-за высокого статуса Игоря пришлось согласиться. Вон, как раз на вешалке меня дожидается дорогущее платьице с ручной вышивкой…

Проснулся Костик и тоже подключился к всеобщему кудахтанью:

— Мы перчатки не забыли? А подвязка, подвязка-то где? А кольца у Игоря, да?

Меня разрывали двойственные чувства: с одной стороны, я была очень рада за себя и что через пару часов стану законной женой известного футболиста, а с другой — безумно хотелось отыграть назад свое согласие.

— Юлька, не спи! — вывела меня из мира грез Настя. — Сейчас Макс подъедет!

О своих внутренних переживаниях я решила умолчать, чтобы не накалить и без того нервозную обстановку. И даже порадовалась, что дорога теперь прямиков в ЗАГС. Будет меньше времени для паники, а там уже поздно метаться… Надеюсь, что хотя бы в ресторане приду в себя. А макияж, выполненный недрогнувшей Настиной рукой, скроет мертвенную бледность с моего лица.

Нет, все-таки сказочный образ подобрала мне подруга. Подол пышнейшего белого платья едва удалось протиснуть в двери. И макияж, выполненный ее легкой рукой — нежный, почти невидимый, и кожа оттого едва ли не просвечивается. И букет в тон, такого же прозрачно-фарфорового цвета. И Костик как маленький паж для принцессы — в костюмчике, с галстуком-бабочкой сын показался мне совсем взрослым.

— И почему жених Игорь, а не я? Юлька, ты на ангела похожа, — высказал всеобщий комплимент Максим, взваливший на себя роль моего шафера. — Ты рада?

Я недовольно поморщилась, показывая, что сейчас уже поздновато задавать подобные вопросы, но все же ответила:

— Очень рада.

Ответила предельно честно и тут же пожалела об этом. Потому что к нам, словно назойливая тень, подошел человек, которого я ожидала увидеть меньше всего на свете. Благо не додумался подъехать к ЗАГСу!

— А его кто приглашал? — совсем не дружелюбно спросила вслух Настя и придирчиво оглядела Женьку. В джинсовых шортах по колено и футболке с нарисованным верблюдом он выглядел ну никак не приглашенным гостем на чужое бракосочетание, а, скорее, как уличный шляпник.

— Юля! — подскочил он ко мне, но Макс вовремя заслонил меня плечом, да и Настя подсуетилась, выскочив грудью на амбразуру. Она мигом подхватила Костика на руки, защищая ребенка от возможных посягательств. — Выслушай меня! В последний раз…

Я замялась, и, видя мое смущение, стушевались и друзья. Первой выполнила просьбу Настя. Во-первых, она всегда была любительницей подобных историй, а во-вторых, на меня в этот момент действительно было жалко смотреть. Еще немного — и ей придется снова садиться на кресло визажиста — а ну если макияж «поплывет»?

Никого не замечая, я подошла к Жене. Макс стоял в нескольких шагах и в случае чего был готов оттолкнуть парня и силой увести меня к будущему жениху.

— Юль, прости… я виноват… я очень виноват перед тобой и сыном… я хочу все исправить…

Я, я, я — сплошные единоличие и эгоцентризм. Да и запоздалые извинения ничего не исправят.

— Ты изменил мне тогда, Жень, — гордо подняла я подбородок, изо всех сил стараясь сдержать предательские слезы. — Такое не прощается. Забудь о Костике. Ты нам не нужен.

Друзья, глаз с нас не сводившие, не могли расслышать те слова, которыми обменивались мы с Женей, но отчетливо понимали, что нас связывает нечто гораздо большее, чем общий ребенок. Еще вчера я уверяла Настю, что ненавижу Женю и тем более не скучаю по нему, а сейчас всеобщему взору открылась совершенно противоположная картина. Дрожащими руками я убирала руки бывшего парня со своих оголенных плеч, с невыносимым усилием воли отстраняла все его попытки обнять и отрицательно качала головой на все его слова. В глазах Жени открыто выражались все чувства, проносимые в его голове — любовь, отчаяние, внутреннюю борьбу… И эти чувства мне были очень хорошо знакомы…

Когда Женька крепко обнял меня, резко повернув к себе — я была готова зарыдать. Букет в это время выпал из моих рук, и Настя его бережно подняла. А вместо цветов я почувствовала в руках холодный клочок бумаги…

Все же я увернулась из запретных объятий и оттолкнула Женю. Отрицательно покачав головой, выдавая всю серьезность своих намерений, буквально побежала к машине, которая вот-вот готова была увести меня в счастливое будущее…

— Главное, глупостей не наделай… — предупредила меня Настя.

Я так и не поняла, какие «глупости» она имела в виду.

— Настюх, у нее тушь водостойкая? — поинтересовался Макс, садясь за руль.

— Она не будет плакать, — уверенно ответила за меня подруга. — Она сильная. Гораздо сильнее всех нас, вместе взятых, — она говорила, а не верила ее словам. — Плакать она не будет.

Настя оказалась права — я не заплакала. До крови сжав кулачки, едва не сломав наращённые к сегодняшнему событию ногти, я с полнейшим отсутствием смотрела в окно. Костик, заметив мою напряженность, притих, хотя все утро он болтал без умолку.

— Юль, у тебя сегодня самый счастливый день в жизни, — напомнила подруга. — Не разрешай никому его испортить.

Ответом ей было холодное молчание. Я посмотрела на бумажку, которую всучил мне Женя, и только теперь поняла, что это был сложенный в несколько раз билет на поезд.

Макс недовольно повернулся и пробормотал, будто заранее предчувствуя проблему:

— Я еду прямой дорогой в ЗАГС. Никуда не сворачивая. Иначе Игорь с меня три шкуры сдерет.

— Нет, — неожиданно заявила я, и хоть Настя и надеялась на что-то подобное, все открыла от удивления рот. А я не могла уже по-другому. Да, я не должна возвращаться к Жене, но сегодняшняя встреча с нимстала для меня чем-то вроде триггера. Теперь я могла думать только о нем.

— Полагаю, стерпится-слюбится говорить не стоит?

— Свадьбы не будет, — теперь в моем голосе слышались стальные нотки.

Богачев выругался и остановил машину.

— Ты с ума сошла? Там гостей полный ресторан! — выкрикнул он. — И не надо реветь! Сказала глупость и ревешь! Сейчас до ЗАГСа доедем, и все глупые мысли оставишь в своей холостяцкой жизни, поняла?

Я размазала по щеке тушь, во всю глядя на Костика, а потом четко произнесла, удивительно, но даже голос не дрогнул:

— Нет. Я так решила. Едем на вокзал.

— Ку-да? — переспросил по слогам парень.

— Макс, лучше не спорить, — видя мое состояние, Настя встала на мою сторону. Чувствую, достанется мне от нее как той самой козе, и обломают мне все рога с копытами.

— Юлька, одумайся… Тебе это действительно нужно? Сбегаешь со свадьбы в белом платье? Классика жанра! — ядовито произнес шафер. — Кто-то бежит с корабля на бал, а ты, наоборот, на корабль.

— Не твое дело! — огрызнулась я. — Езжай на вокзал!

Макс свернул в сторону Ладоги, продолжая ругаться и призывая к здравому смыслу, только его злостное бормотание уже никому не было интересно. Решение уже принято, и судя по моему настроенному виду — обжалованию не подлежит. Я так и не смогла отпустить свое прошлое.

— Платье жалко. Красивое, а никто не увидит, — Настя погладила расшитый серебристыми узорами подол.

— Плевать, — скомкала я в руке уже ненужную фату.

Когда машина остановилась у Ладожского вокзала, Настя крепко обняла меня на прощание, чмокнула Костика в щеку и как само собой разумеющееся пожелала счастья.

— Капец… — снова выругался Максим, но уже беззлобно. Я виновато пожала плечами и вместе с Костиком побежали искать нужный поезд.

Свадьба была. Позже. Первый свадебный танец мы с Женькой танцевали в небольшом ресторанчике в родном городе, где мы с ним выросли. И мое лицо светилось не от макияжа, а от счастья. По крайней мере, я тогда так думала.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Игорь

Интересно, что должен чувствовать человек, когда его кидают в самый ответственный момент? Что, в принципе, я должен чувствовать после того, как Юля не явилась в ЗАГС, а через пару дней и вовсе сообщила о том, что вышла замуж за другого? Это такой извращенный вид унижения?

Я не знаю, как можно назвать это ничем не объяснимое предательство Юли. Я стоял, как идиот, в этом чертовом костюме, посреди ЗАГСа, а ее друзья только плечами пожимали и что-то бормотали в оправдание, мол, там все-таки любовь, а я так, хрен с бугра. И родители ее стыдливо опустили взгляд в пол и непонимающе качали головами. Я, как и они, тоже ни черта не понимал.

О чем она вообще думала? У нас же все так хорошо было, никаких происшествий, никаких проблем… Ну, появился этот папаша Костика — и что? Юля ясно дала понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. И тут вдруг такой неожиданный бум по голове… и никак не укладывалось, что Юля действительно смогла так поступить. Зачем она вообще «да» мне сказала, если к бывшему чувства испытывала? Думала, проканает, стерпится-слюбится, а потом поняла, что ошиблась? То есть я для нее ошибка, да? И та ночь тоже была ошибкой? А я, дурак, наивно полагал, что у нас все будет красиво, как у наших бабушек с дедушками — пышная свадьба с первой брачной ночью по старому обычаю. О том, что невеста порченая, старался не думать. Вон, в ту единственную ночь я прекрасно понял, что мы с Юлей друг другу подходим. Я чувствовал, как она кончила подо мной, как ей было приятно и хорошо, и сам от этого ни с чем не сравнимый кайф поймал. Оказалось — показалось. Видимо, не выдержал я сравнения с ее бывшим-то…

Ей хорошо — свалила со своим любовничком из города, а мне за всех с гостями объясняться нужно, неустойку платить… да хрен с ней, с неустойкой этой, и объяснять, по сути, я никому ничего не должен. Но Юля…!? Как она могла одним махом все взять и разрушить? Неужели дело во мне…? Все-таки какой же я слабак — даже после такого вероломного предательства я продолжаю ее любить. Да, черт возьми, я люблю Юлю! Но никто и никогда этого не узнает, потому что я разрушу ее карьеру до нуля! Ее больше не возьмут даже на дешевую провинциальную волну с десятком слушателей…

Стоп. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы она поняла, что натворила. Чтобы на коленях приползла ко мне и молила о прощении. Я с упоением представлял ее нежный образ — весь в слезах, с отпечатком бесконечной вины на лице, и тут же понимал: нет. Я не смогу сделать Юле больно. Не смогу, и все тут! Рука не поднимется… Она ведь такая хрупкая, такая беззащитная… но нож в спину вонзила умеючи, словно играя.

— Игорь… ты как? — погладила меня по плечу мама — единственный человек во всем мире, кто никогда не предаст.

Как я? Сам не знаю. Не плохо и не хорошо.

— Никак, — обозначил я свое состояние.

Мама у меня — чуткая женщина. Сама доброта во плоти, я ей ноги готов целовать в благодарность за нас с братом — после смерти отца она положила на алтарь нашего воспитания свое личное счастье, и теперь мы с Шуриком втройне отдаем ей сыновий долг. Брат, правда, подвел нас всех в одно время, когда с наркотой баловался, но сейчас, кажется, все позади.

— С одной стороны, может, и правильно твоя невеста со свадьбы сбежала, — мама сделала слабую попытку меня приободрить. — Гостей так много собралось, что она растерялась.

— Ага, — горько усмехнулся я. — Так растерялась, что за другого замуж выскочила!

— Ну, раз выскочила — значит, так надо. Ты, главное, никому свою печаль не показывай. Не нужно давать людям дополнительный повод для сплетен.

И я старательно делал вид, что все в порядке. Мяч по полю пинал, как заведенный, еще бы немного — и этот мешок из кожи лопнул бы от силы удара. Всю свою злость, все нервы я оставлял на поле. А ночью катался в тачке по городским улицам и слушал ненавистное радио. Ждал пятничный эфир — у Юли в этот день ночная смена на программе. Как странно — она тут со своим бывшим тр…хается, а я как идиот на голос ее залип, и переключить волну духа не хватает.

— Привет, ребята! Ночной чат сегодня для вас веду я, Юля Белая, — вроде все как обычно, но я уловил невидимую недоговоренность в голосе девушки. — Знаете, я недавно вышла замуж, — нервно сглотнул после этого признания, — и хочу с вами поговорить о любви. Существует ли она? И как понять, любовь это или влечение? Вдруг это твоя судьба, а ты прошел мимо? Или же наоборот, принял за чистую монету лживые обещания?

Что я слышу…? Неужели Юля сомневается в уже сделанном выборе? Так быстро — только пару месяцев прошло после нашей несостоявшейся свадьбы, и вот уже речь идет о каких-то лживых обещаниях? Сильнее сжал руками руль. Этот урод что, в чем-то обманул Юлю? Обидел ее? Ох, слабовато я его в прошлый раз стукнул, надо было посильнее.

— И все же, мне кажется, что любовь есть. И с первого взгляда, и со второго, — продолжала ведущая своим спокойным голосом. — По крайней мере, я очень хочу в это верить. Главное — не ошибиться, довериться своим чувствам, своей интуиции, даже если в прошлом вас жестоко обманули. Как говориться, лучше жалеть о сделанном, чем о том, что могло бы быть. А пока вы дозваниваетесь до нас, чтобы поделиться своими лав-стори, предлагаю послушать музыку, которая вполне могла бы стать гимном какой-нибудь влюбленной паре…

Заиграли первые аккорды, и я тут же узнал исполнительницу. Ирина Дубцова, любая Юлькина певица. «То ли мы любовь нашли, то ли потеряли…» А я слушал и никак не мог понять, к чему Юля это все говорит? Зачем поставила именно эту песню…?

Господи, какой дурак будет включать голос той, которая разбила его сердце? Любой нормальный мужик на моем месте тут же переключил бы волну, едва заслышав ненавистные звуки. Видимо, я ненормальный…

Я уже на автомате обгонял машины на полупустынной дороге, не прекращая думать о Юльке. О ней, о том, что теперь делать дальше. И лишь мамин звонок прервал мои размышления. И слушая ее ненавязчивый рассказ о том, что Шурик, кажется, девушку себе нашел, я все гадал, есть ли в прозвучавших в эфире словах какой-то тайный смысл или нет? Так ни черта и не понял.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Еще одна из причин, по которым я не люблю работать на крупных мероприятиях, так это то, что нет свободной минуты чтобы поприветствовать старых знакомых или завести новых. Как и в этот раз на модном показе одного именитого стилиста. Пока меня гонял по заданиям Воробьев, я пропустила свое самое любимое действо — гримировку моделей. Когда я все же освободилась и вновь вернулась к главным героям сегодняшнего мероприятия, все уже были готовы. Парни и девушки, красавчики и красавицы, нательная живопись которых ничуть не уступала культовой группе «Kiss», и, конечно, все они тут же начали пугать меня своими призрачными рожами. Не модный дизайнер одежды, а воспитанник художественной школы, ей-Богу… В гриме было не узнать известные на всю страну лица, но мое сердце пропустило пару ударов, когда я скорее почувствовала, чем поняла, что одним из приглашенных моделей был Игорь. Черт, и почему я не спросила список участников перед тем, как согласиться вести это мероприятие?

— Белая! — прокричал буквально над ухом в рупор Воробьев. — Где ты была?

— Убери это, — кивнула я на динамик и ответила раздраженным от усталости голосом. — Где была, там уже нету.

— Через несколько минут начнется показ, мне нужен Макс!

— Я похожа на Макса? — я начала раздражаться. Случайная встреча с Игорем в мои планы не входила. По крайней мере не сегодня.

— Нет, ты похожа на того, кто мне его найдет! — отрезал Воробьев.

Техники уже установили освещение и декорации, и модели были на старте — в сценических костюмах, разрисованные умелым гримером чуть ли не от кончиков волос до пупка.

Макс вернулся. А вот Игорь куда-то исчез… Он ведь только что был здесь, я видела… Все закопошились, забегали — еще бы, один из центровых моделей покинул мероприятие в неизвестном направлении. Неужели это из-за моего появления…? Мне стыдно перед ним, но сорвать сегодняшнее мероприятие по причине нашей неприязни как-то не хотелось. На него были настроены и гости, и телевизионщики.

В попытке спасти показ я побежала к лестницам, на ходу набирая знакомый номер на мобильнике. Женька после свадьбы удалил ставший ненужным контакт из моего телефона, однако же заветные цифры я помнила наизусть.

— Игорь, ты где?

— Мне надо отъехать, — услышала я в трубке стальной голос футболиста, после чего едва ли не умоляюще попросила меня подождать.

Я прекрасно догадывалась, что собирался делать Игорь. Плевать ему и на показ, и на дизайнера с его одеждой, когда перед глазами предательница маячит.

Парня я догнала на парковке. Он не успел переодеться и снять грим — в черных джинсах, распахнутой белой рубашке в заклепках, с кучей кожаных браслетов на руках и с рисунком голой девушки на груди он производил устрашающее впечатление на прохожих. Только ему однозначно плевать.

— Игорь, вернись в зал, — попросила его я, схватившись за рукав рубашки. Парень даже не дернулся, поэтому пришлось пойти на отчаянное предложение: — В таком случае я поеду с тобой!

Не зная куда, но я действительно была готова ехать с ним. Во-первых, потому что Игорю прямо сейчас нужно было срочно возвращаться на сцену, а во-вторых, на этой же сцене нужно быть и мне. Так что без нас не начнут…

— Кто угодно, только не ты! — выдал Игорь и оттолкнул меня от машины. Оттолкнул сильно, может быть, сам того не желая, но я едва не упала, успев ухватиться за парня, и тут же повторила, что поеду с ним. В конце концов, кому-то нужно спасти ситуацию, а музыкант сейчас вне зоны действия самоконтроля. От меня не укрылись его резкие движения и чересчур быстрая речь.

Игорь, не желая тратить время, согласился, и только после того, как я запрыгнула на пассажирское сидение — сел за руль.

— Ты из-за меня сбегаешь? — поинтересовалась я очень тихо, боясь получить отдачу. А чего я, в принципе, ожидала? Что он от радости в ладоши будет хлопать в моем присутствии?

— Ты-то здесь при чем? — открестился Игорь, давая понять, что я его интересую меньше всего на свете. — Ну, расстались мы, с кем не бывает… У меня брат пропал.

Я замерла. О трудном прошлом Саши, младшего брата Игоря, я была наслышана. Правда, насколько мне известно, он смог побороть зависимость. Или я чего-то не знаю? Хотя, конечно же, кто я такая, чтобы вообще что-то знать о семье Игоря? У меня был шанс стать ее частью, но я им не воспользовалась.

— Куда мы едем? — поинтересовалась и получила неопределенный ответ:

— Есть тут пара мест…

На мой телефон начали поступать звонки со всех номеров. Взглянув на напряженного парня, я поняла, что лучше не отвечать. Только смс-ку Воробьеву написала в несколько слов, что, мол, «скоро будем». Когда именно «скоро» — решила не уточнять, надеясь, что поиски брата Игоря не растянутся надолго. В ответном сообщении начальник очень красочно, с изобилием ненормативных слов объяснил, кто мы и что мы должны сейчас же сделать. Я представила, в каком гневе находился Ваня, и мне резко стало не по себе. Надо бы вернуться… как-никак, я ведущая мероприятия, и вполне возможно, что сегодняшней показ может пройти на более-менее позитивной ноте даже без одного из ключевых моделей, но не успела я озвучить свои мысли, как парень уже остановил машину — в неположенном месте, хотя всегда отличался соблюдением дорожных правил.

Не самый благоприятный район. Напоминает французский квартал из боевиков. Игорь велел мне ждать в машине, но уж что-что, а оставаться одной в дорогущей тачке посреди двора, где на лавочке сидят типы маргинальной наружности — себе дороже. И обшарпанное здание в этом случае выглядит менее опасным, если рядом спортсмен, способный меня защитить.

— Игорь, здесь закрыто, — осмотрелась я и увидела под вывеской часы работы. — Это ночной клуб, и откроется вечером.

— Это не клуб, — оборвал меня парень — и оказался прав. Это был не клуб. По крайней мере, ни в одном клубе я не видела сценические бочки с пилонами и отсутствие всяческой иллюминации и подсветки. Даже в деревенских клубах, больше напоминаемых деревянные клозеты — самым главным атрибутом являлся большой зеркальный диско-шар под потолком. А здесь под потолком висят только слабые лампы ночного освещения.

К нам тут же подошел охранник. Мой спутник начал спрашивать про Сашу, показывая на телефоне его фотографию, а я молчала, пугливо прячась за его спину — да, я смутно догадывалась о специфике подобных заведений, и мне было откровенно страшно. Даже на самом откровенном и дешевом рок-фестивале, где в каждой третьей гримерке царили разврат и порок — я не боялась. Была уверена, что меня никто не тронет. А в этом, с натяжкой сказать — клубе, я чувствовала страх. И да, нужно называть вещи своими именами. Это был бордель.

И Саши здесь не было.

Мы поехали еще в несколько мест — тошнотворно прокуренные квартиры в панельных хрущевках. Без результатов.

— Игорь…

— Что?

— Может, с ним все в порядке? — я уже не верила собственным словам, но хотела поддержать парня. О том, какой разнос будет после — не думала. Иногда есть вещи поважнее светских мероприятий с парой десятком гостей, да и Максим вполне справится без меня. Не в первый раз.

— Нет, не в порядке! — он с силой ударил по рулю. — Когда он в последний раз так сорвался, мы его с того света еле вытащили!

— Я не думаю, что Саша сорвался… — услышала я свой сомневающийся голос и поняла, что солгала. И Игорь это понял. А еще он не знал, куда теперь ехать. Просто сидел в машине, крепко сжимая руль побелевшими пальцами. В желании хоть немного его успокоить и успокоиться самой, я погладила его по плечу. Футболист медленно выдохнул, а потом набрал номер дизайнера. Динамик у него громкий, и мне было слышно все, что думает о нас двоих директор.

— Я не приеду, — прерывая гневную тираду, заявил Игорь и сбросил вызов. На показ возвращаться он явно не собирался. А вот мне как раз-таки надо бы вернуться и как можно искреннее попросить прощения у начальства — работой на радио я слишком дорожила, чтобы так безобразно ее лишиться — всего лишь за один гребаный вечер. Но и оставить Игоря в таком состоянии я не смогла. А он сейчас нуждался в моей помощи. Или я назойливо предлагаю свое общество тому, кому это совершенно не требуется?

— Куда теперь? — подала голос я, прерывая затянувшееся и уже ставшее напряженным молчание.

— Тебя до студии подброшу, и в Москву.

— Но…

— Не спорь, — оборвал он, дав понять, что сейчас главный он. Спорить было бесполезно, сейчас беспокойство за брата перевешивало у Игоря все остальные чувства, поэтому просто сменила тему:

— Игорь, тебе переодеться надо…

— Сына своего будешь воспитывать, поняла? А меня оставь в покое!

Я никому не позволяю с собой грубо разговаривать и всегда с неменьшей грубостью затыкаю рот собеседнику. Но Игорь имел на это полное персональное право. Слишком взвинченный, весь на нервах. Если бы я попыталась ему нагрубить — он бы меня в кому отправил одним ударом. Поэтому я мягко, но настойчиво вновь объяснила, что поеду с ним.

— С ума сошла?

— Это ты с ума сошел, Игорь! — что, удивлен? Я тоже умею показывать зубы. — Где ты его в Москве искать будешь?

— Выходи из машины, — отрезал он.

— Нет, — во мне уже взыграла детская упертость.

— Выходи, я сказал! — парень перешел на крик — недобрый знак.

— А я сказала, что поеду с тобой!

Панфилов выругался, но спорить больше не стал. За время пути в столицу он вроде как успокоился. Правда, когда я попросила остановиться у придорожного магазинчика, чтобы купить воды — засомневалась. Думала, что оставит он меня в этом магазинчике, а сам уедет. Не уехал…

Лишь ближе к вечеру мы въехали в столицу. По дороге парень стер с груди рисунок влажными салфетками и переоделся в толстовку. И снова клубы, квартиры — до утра. Откровенно говоря, это были самые примитивные притоны.

Игорю звонили какие-то люди, сказали, что они тоже ищут, но пока по нулям. На парня было жалко смотреть. С трудом я уговорила его поехать домой и немного поспать. Он сопротивлялся, но слабо. Сам понимал, что еще немного — и он отключиться прямо за рулем.

Едва зайдя в квартиру, Игорь тут же прошелся по комнатам — никого. Сел на диван и обхватил голову руками. Он выглядел настолько уставшим в этот момент, что мне стало его жаль. Села рядом и с ужасом поняла, что он плачет… к этому я была точно не готова!

— Игорь… Игорь, ты что? Господи, Игорь!?

Он винил себя. Сказал, что слишком контролировал Сашу, давил на него. Что не доверял брату, а это ему не нравилось. Я смотрела на парня и не знала, что нужно говорить или делать. Как-то не видела я никогда мужских слез. В его глазах — тоска и отрешенность. За весь день Игорь ни разу не сказал, как ему плохо и страшно от одной мысли, что Сашино прошлое может вновь вернуться, но я чувствовала, как ему тяжело. И все мои переживания вдруг стали зыбкими и незначительными по сравнению с его болью. Как два разных замка — из песка и бетона.

— Откуда ты взялась на мою голову? — выругался Игорь, вымещая на меня все свои переживания.

Если бы мы с ним были парой, то я могла бы его обнять и поцелуями стереть с его лица слезы страха, но это исключено между нами. Но я его обняла — это не запрещено. И вопреки словам Игорь сгреб меня в охапку, едва не переломив ребра. Потом, совладав с эмоциями, вновь принялся звонить, но мобильник в ответ сообщил механическим голосом, что абонент не доступен.

Я хотела сказать что-то еще, попытаться приободрить, но телефон Игоря вдруг ожил. Причем, едва парень успел сказать «ало», я сама услышала в недрах сумки знакомую мелодию…

… Через полчаса мы уже возвращались в Питер. Саша нашелся, и вопреки нашим опасениям, не сорвался. Его сбила машина. Парень живой, относительно здоровый и уже пришел в сознание.

— Ты как? — озабоченно спросил Игорь, едва переступив порог палаты и даже не обращая внимания на гипсы и лангетки. Главное, что живой.

— Через неделю выпишут, — виновато смотрел Саша на брата.

— Ты как под машину попал, придурок? — убедившись, что с ним все в порядке, Игорь решил выпустить накопившуюся за последние сутки злость. — Почему не сказал? Да я тебя, идиота, по всей Москве искал!

— Я без сознания был, — оправдывался младший, указывая на гипсы. — Только пару часов назад очухался и попросил врача вам позвонить.

— Да мне похрен, когда ты очухался! Ты раньше мог предупредить о случившемся? — видимо, из-за переживаний у Панфилова-старшего отключилась та часть мозга, отвечающая за логику.

Оставив братьев одних, я решила позвонить Воробьеву. Директор ответил лишь на третий звонок.

— Юля? — обратился он ко мне по имени. — С вами-то все в порядке? Как Игорь?

Голос Ивана был уставшим. Наверняка последние часы он общался со спонсорами и всеми силами прикрывал вчерашнее отсутствие ведущей.

— Все живы и почти здоровы. Его брат в больнице…

— Я уже знаю. Ты на студии когда появишься?

— На студии? — я слегка растерялась. — Разве ты меня не уволишь?

— Ну, неустойку, конечно, заплатить придется, но так быстро найти тебе замену я не смогу. От нас же все слушатели разбегутся!

Я устало рассмеялась.

— Кстати, Юль. Тебя муж твой искал. Пытался тебе дозвониться, но ты была вне зоны доступа сети.

Я мысленно застонала. Женя… я и забыла о нем! Все то время, что я была рядом с Игорем — ни разу не вспомнила о своем муже, а между тем он меня дома ждет…

Женя устроил настоящий разнос сродни извержению легендарного Везувия. Где я была, почему не ночевала дома… Тупая ревность застила ему глаза, а была ли для нее причина…?

— Юля, ты хоть представляешь, как я волновался? Костик никак не мог уснуть, плакал и переживал о твоем отсутствии. Ты не отвечала на звонки, не звонила сама… Как ты могла? Ты ведь жена, мать!

Ну, насчет Костика он, конечно же, преувеличил. Сын давно привык к моему ненормированному рабочему графику. Рабочие поездки, ночные эфиры, вынужденные мероприятия — все это никоим образом не влияет на сон и эмоциональное спокойствие моего мальчика. Поэтому либо причина слез было другая, либо Женя пытается мной манипулировать. Вот это я ему точно не позволю.

— Жень, это моя работа. Привыкай, — я не стала извиняться, хотя целиком и полностью чувствовала свою вину. Просто потому что муж тоже не извинился передо мной, когда после первой нашей совместной ночи в его квартире прямо наутро заявилась его неадекватная мамаша и сходу начала предъявлять свои права на своего ненаглядного Женечку.

— В этот раз решили свечку подержать, да, Ольга Владимировна? — съязвила я, показывая собственную уверенность и непоколебимость. От той наивной и слабохарактерной девочки, какой я была раньше, не осталось следа. Выросла девочка, а вместе с ней и ее чувство эмоционального самосохранения. Никому больше не дам себя в обиду!

— Мам, что ты здесь делаешь? — Женя был удивлен появлению своей матери не меньше, чем я.

— Нам надо поговорить, — игнорируя мое присутствие, Ольга Владимировна обратилась к своему сыну. — Наедине, — на что Женя раздраженно развел руками. Я даже слегка опешила от подобного жеста — раньше он по первому зову несся выполнять требования своей драгоценной мамаши.

— А по телефону нельзя позвонить?

— Ты его включи для начала! — не сдавалась женщина. — Кстати, ты с ней… — пренебрежительный кивок в мою сторону, — предохранялся?

— Я не хочу это обсуждать, — смутился Женя, но не тут-то было! От следующих слов он даже как-то стушевался. Неужели он только со мной может быть таким уверенным и непоколебимым, что аж из-под венца забрал?

— Так, — глядя на эту знакомую со времен наших студенческих свиданий с Женькой картину, я не хотела ее повторения. — Я забираю Костика, и мы с ним уезжаем в Питер.

— Нет… — попытался остановить меня законный муж, но я была настроена решительно. — Я с вами, — все же пытался настоять на своем Женя.

С матерью воевать и отстаивать у нее свои права и свое мнение он так и не научился, может, вдали от нее избавиться от синдрома маминой юбки?

— Итак, мы с Юлей Белой начинаем наш интерактив, — анонсировал планы на ближайшие несколько часов Макс. — Тема небанальная, но интересная, о надеждах и ожиданиях, а так же о том, что бывает, когда страдаешь, мечтаешь о чем-то, а потом это оказывается глупой блажью. Ерундой, не стоившей всех потраченных нервных клеток.

Я безошибочно определила по одному только взгляду на Богачева, что тема этой программы целиком и полностью списана с меня. Ведь не может девушка, которая только что вышла замуж, ходить как в воду опущенная? У меня пропал аппетит, настроение балансирует на уровне раздражительности и рассеянности, а от былой уверенности, что выйти замуж за Женьку — самое лучшее решение, не осталось и следа.

Желание повернуть время вспять, доказать себе и всем, что вот он, тот, с которым та самая «не судьба» — теперь со мной, да и Костику хотелось как-то угодить, чтобы не разрывался потом между приемным отцом и кровным. Так сказать, соломки подстелить… А по факту я вновь столкнулась с Ольгой Владимировной и ее вселенской нелюбовью ко мне, а Женя, как и прежде, не умеет защищать близких. Его слова перед свадьбой о том, что теперь все будет хорошо, с каждым днем таяли в суровой реальности. Станиславский бы сказал на это: «Не верю…» А что говорю я…? А я читаю стихотворение:

Как прекрасна женщина в розовом пальто —

Можно и не в розовом, но уже не то.

Как красива женщина в норковом манто —

Можно и не в норковом, но уже не то.

Как пригожа женщина в собственном авто —

Можно и в автобусе, но уже не то…

Казалось бы, чего я напрягаюсь? Сейчас у меня есть больше, чем пару месяцев назад. Любящий и любимый муж, здоровый ребенок, любимая работа… что еще нужно современному человеку?

Я вступила в ту же реку, что и в прошлый раз. Да что там вступила — с головой в нее окунулась и едва не захлебнулась горькой водой с привкусом разочарования. Я выбрала, так что с полным правом теперь пожинать плоды, и завтра, и послезавтра, и через года буду довольствоваться результатом своего выбора. Большего мне не дано. А что, по сути, в этом плохого? Красивая лав-стори, которой не перестает восхищаться Настя — еще бы, возвращение блудного Жени к любимой Юле спустя столько лет и долгожданное обретение любви и счастья. Ну, это больше к любительнице бульварных романов в лице моей соседки, а что в сухом остатке? А в сухом остатке мы имеем год, чтобы забеременеть и выносить ребенка, а вместе с эти дикое желание не ошибиться, верить… И плевать я хочу на запреты Ольги Владимировны! Ее сын сам ко мне пришел, сам позвал замуж и сам переехал ко мне. Никто насильно его ко мне не тянул.

Но время шло, месяцы бежали один за одним так быстро, что я за ними не успевала, а за полгода активных стараний в постели с Женькой заветная вторая полоска так и не появилась. Я винила в этом себя.

— Вы, Юлия Сергеевна, психологически закрыты от своего мужа, — заявила мне популярный психолог, когда я пришла к ней на прием и вывалила проблему. — Ваш внутренний конфликт разрывает Вас между желанием иметь ребенка и неприятием мужа как возможного отца будущему ребенку.

— Чего-о…? — психолог говорил знакомыми словами абсолютно непонятные фразы. А я на себя грешила, что в эфире глупости заворачиваю, как поварята шаверму у метро.

— Вы подсознательно не хотите рожать от мужа.

— А, вот оно что…

К чести психолога, она оказалась права. Чем дольше я узнаю Женьку, тем больше убеждаюсь в том, что он не изменился. Совершенно. А та видимость, которую он создал, чтобы затащить меня под венец, скорее всего, была тщательно сыгранной ролью. Потому что любящий мужчина не будет по утрам указывать своей женщине на мешки под глазами и тыкать пальцем на выскочивший прыщик. И не станет требовать от нее неукоснительного соблюдения рецепта при приготовлении борща, который прислала ему его полоумная мамаша.

— Жень, мы с Костиком не едим укроп, так что добавлять его в суп не буду! Хочешь суп с укропом — вари себе отдельно, — в конце концов не сдержалась я, выслушав очередную придирку.

Его не устраивало буквально все — как готовлю, как воспитываю ребенка, даже как вытираю пыль…! Первое время Женька пытался подстроить меня под себя, навязывал собственные убеждения и указывал на всевозможные недостатки, особенно по части воспитания Костика, но я очень быстро осадила его и дала понять, что не потерплю подобного отношения к себе. Хотя бы потому, что я этого не заслужила.

— У нее нет материнского инстинкта! — услышала я обвинение Ольги Владимировны, когда Женька разговаривал с ней по скайпу. — Она не умеет воспитывать твоего сына!

Я не скажу, что у меня нет материнского инстинкта. И так же не скажу, что он у меня есть. Я до сих пор не знаю точно, что это такое. Не знаю, как правильно воспитывать ребенка. Но зато точно знаю, что постоянно, с самого рождения, я переживаю за Костика. Какое там главное правило в педагогике? «Не навреди»? Вот, я постоянно боялась навредить. Постоянно боялась сделать что-то не так. В подсознании сидела коварная мысля: «А вдруг надо по-другому…»? Может, я действительно что-то делала не так, но пыталась подстроиться к Костику и сделать так, чтобы нам обоим было комфортно — «по наитию», как сердце подскажет. И до сих где-то я ошибаюсь, а где-то поступаю правильно. Я не чувствую себя ни педагогом, ни психологом. Я иногда даже не умею с ним разговаривать — обычно в эти моменты Костик начинает спорить со мной и приводить тысячу аргументов, пробуя себя в риторике.

Есть у меня знакомая мамочка Леночка по детской площадке — у нее тоже сыночек Витя одного возраста с моим Костиком. Вот она мне очень симпатична — она никогда не обращает внимания на общественность и позволяет Вите играть с теми игрушками, с которыми он хочет. Мальчик не любит ни совочки, ни ведерки, ни прочую детскую ерунду. Как-то раз Витя появился на площадке, таща за собой пылесос. Он вез его, как возят санки — за трубу. Кто-то из взрослых тихо возмутился, кто-то вслух удивился, а я — засмеялась.

— Вы решили песочницу пропылесосить? — спросила я, глядя как Костик вместе с другими детками разглядывают невиданное чудище красного цвета.

— Проще было согласиться, чем спорить, — объяснила Леночка.

И мне сейчас кажется, что это самое разумное решение. Иначе почему у меня в прихожей раньше лежал хворост — палки, которые Костик «коллекционировал»? Они были разного размера, разной формы, но все — одинаково ценные. И их он помнил наперечет. Не дай Бог было выбросить хоть одну! Второй такой точно нет.

В два года он уже отрицал все жизненно важные функции — не хотел ни есть, ни спать. Я пыталась действовать правилу «захочет есть — сам придет». Но когда я знаю, что мой ребенок не ел с утра и продолжал прятаться под кроватью, едва услышав: «Зайчик, будем кушать» — у меня включался режим кормилицы. Мне надо было любым способом накормить своего ребенка, и не важно, что ему казалось, будто он не голоден. Есть такое слово — «надо». Я понимаю, что, может быть, поступала неправильно, и надо было действительно ждать, пока Костик проголодается, но я все же садила его на стульчик и пыталась накормить. Доходило порой до того, что мне безумно хотелось просто навалить целую ложку каши, не глядя. Через рот, через нос, уши, пусть даже через поры, но это войдет в моего ребенка, и он будет сыт.

А еще раньше Костик отказывался есть, пока я первая не попробую его еду. Вы пробовали когда-нибудь детское пюре? Если честно — это самая большая бяка, которую я когда-либо ела. Но каждый раз, когда я кормила Костика, мне приходилось проглатывать ложку этого не самого съедобного блюда. Еще проблемней было с гречкой. Гречку я не ем — у меня непереносимость этого злака. Не аллергия, а именно отторжение — я в детстве ее переела. А Костика-то кормить надо было ею! Он же у меня растущий организм, а в гречке какие-то нужные вещества все-таки есть? Я пыталась хитрить — делала вид, что ем кашу, а сама незаметно сплевывала ее в раковину. Незаметно не получалось — ребенок мой головой вертел чуть ли не на все триста шестьдесят градусов. И только после того, как я давилась, кривилась, но проглатывала ту несчастную ложку каши — и тогда уже сын соглашался кушать.

Сейчас мы гречку не едим оба — ни в каком виде. Нет, я понимаю, что это необходимо, но заставить своего ребенка не представляется возможным. Смотрит на меня, жующую картошку с салатом, потом на свою тарелку с гречкой — и отказывается. Мы жуем все — рыбу, мясо, молочку, супы, каши… все, кроме гречки. Если я сейчас сварю суп с гречкой, то это будет просто бесполезный перевод продуктов. Если в этом заключается «хорошесть» матери, то да — я плохая мать.

А еще я тяжко вздыхаю при одной только мысли о детской площадке. Ведь там начинаются целые потасовки, достойные околофутбольных болельщиков. Чаще всего причиной становятся игрушки, которыми дети не желают делиться. Это стоит целого мириада нервных клеток, и домой возвращаешься мокрая как мышь, несмотря на мороз. Мой сын, например, очень не любит, когда кто-то берет его ведерко или самокат. Нет, Костик умеет делиться, только обмен, с его точки зрения, должен быть равноценным. А вот что он считает достойным обменом — понять не могу. Никто не может, кроме него. Я поначалу переживала, думала, что только у меня растет такой жадный ребенок. Ничего подобного. Стоит подойти к детской площадке, как одна из мам вскакивает и начинает размахивать руками: «Только не трогайте мячик!» И вправду — подойдешь к мячу ближе чем на метр — раздается рев. Маленький хозяин отстаивает свою собственность.

На этой самой площадке Костик раньше постоянно находил «сокровища» — кривые палки, кусок пластиковой трубы, гайку… Заставить его выбросить это все не получалось возможным — проще было согласиться. И все это складировалось на полку в прихожей, чтобы в следующий раз обязательно не забыть все эти «богатства» на прогулку.

Ну, а о том, как на голову падают санки с верхней полки в коридоре, или о том, что чувствуешь, когда ребенок проезжает тебе по ногам на самокате или велосипеде, я даже говорить не хочу. Однажды, когда я доставала коляску из багажника машины, нечаянно прищемила себе палец, который тут же надулся и превратился в мультяшный, раздувшийся на глазах. Я кое-как отгуляла с коляской, вернулась домой и еще два месяца потом мучилась, пока ноготь слезал.

Постоянные шишки, синяки, ставший хроническим недосып… Несколько дней назад Костик случайно стукнул меня телефоном в лоб — чуть искры с глаз не посыпались. Чтобы не было шишки, достала из холодильника мороженую курицу и приложила. Жалея меня, сын попытался обнять — неудачно. Стукнулся своим лобиком, хоть и детским, но твердым, прямо мне в переносицу. Костик вслед за мной начал ойкать и тоже потребовал приложить кусок мяса из морозилки. Он долго рассматривал себя в зеркале и пошел с мясом спать. И я благополучно про него забыла. Мясо, конечно же, растаяло и растеклось лужицей.

— Эх, мама, мама, — тяжко и совсем по-взрослому вздыхал мой мальчик, когда я поздно вечером перестилала белье и пыталась оттереть губкой матрас. И в тот момент я как раз-таки думала, что я плохая и невнимательная мать.

Кстати, о невнимательности. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не нажимаю кнопки вызова лифта или этажа — вместо этого мне приходится покорно ждать, когда Костик дотянется до кнопки или при надобности приподнять его, но только чтобы обязательно он сам нажал на эту самую кнопку, даже если мы швах как опаздываем.

Поход в магазин — отдельная тема. Автоматические двери, наверное, стали извечным кошмаром охранников. Мой сын обязательно должен узнать, сколько раз нужно пробежать туда-сюда, чтобы дверь заклинило. Он заходит и выходит в двери боком, спиной, медленно, бегом. Еще он требует, чтобы я посадила его в тележку. Когда он был поменьше, с этим проблем не возникало. Но когда он большой и в зимнем пуховом комбинезоне — то возникают сложности. Потом Костик с высоты высматривает что-нибудь интересное и требует его из тележки вытащить. Пока я проверяю сроки годности на продуктах, он успевает сгрести в тележку все, до чего может дотянуться — шоколадное яйцо, чупа-чупс, йогурт и батарейки. Зачем ему батарейки — непонятно. На ленту перед кассой содержимое тележки выкладывает только Костя — оспорить данный процесс не представляется возможным. Это очень-очень долго. Я, стараясь хоть как-то ускорить эту процедуру, складываю покупки в пакет, не замечая, что положила вместе колбасу и крем для обуви. Приезжаем домой — Костик уже стоит возле подъезда, а я ползаю по салону такси, собирая с грязных автомобильных ковриков вывалившиеся фрукты и овощи.

А как мы собираемся в гости? Это прохождение целого квеста. Пару недель назад нас пригласили на день рождения. За час до выхода Костик решил, что никуда не пойдет. Настроение не то. Чтобы у меня не возникло сомнений в том, что у него другие планы на вечер, сын переоделся в пижаму и залег смотреть мультики.

— Костик, надень рубашку, я ее на кресло положила.

Никакой реакции.

— Кость, ты меня слышишь?

Ответа вновь не последовало. Когда я вошла в детскую, то увидела, что поглаженная только что рубашка уже лежит смятая в шкафу.

Когда мы все-таки соблаговолили надеть рубашку и джинсы, начинается следующий уровень — Костик собирает рюкзак. Из дома он всегда выходит с «приданным» — всем самым ценным. Ценности меняются, и содержимое детского рюкзачка тщательно пересматривается. В данный момент это брелок-смайлик, подаренный приятелем в детском садике, карты с супергероями Marvel, альбом с наклейками и воздушный шарик непонятного цвета из киоска «Роспечать» — это любимый магазин, как мне кажется, каждого ребенка, ведь именно там продаются такие вот воздушные шары с резиновыми петельками, ручки с несколькими стержнями, лазерные указки и маленькие цветные машинки. И никакая сила на свете не заставит Костика оставить все это «добро» дома. Перед выходом он тщательно изучает свое отражение в зеркале. Оторвать его от этого занятия с первого раза не получается — он там долго что-то выглядывает. И только потом, если повезет, мы выходим из дома.

Я мама, которая до сих пор не починила шкафчик сыну в детском саду. Я мама, которая стоит над только что постиранной тренировочной формой и не знает, то ли ее гладить, то ли сама отвиснет. Я мама, которая терпеливо кивает головой, когда Костик тащит в дом найденные на площадке сокровища — сломанные палки, потерянную кем-то монету, цветной листик. И плюну в глаз любому, кто скажет, что я плохая мать.

Что же касается Жени — кажется, я поторопилась с замужеством… иногда, если судьба разводит людей по разные стороны — не стоит переигрывать. Судьбе видней.

И эта самая судьба вновь решила со мной поиграть, столкнув лбами с Игорем. Как будто того сумасшедшего дня, проведенного в поисках Саши, было мало!

Хотя этого следовало ожидать — как-никак, Костик ходил в спорт. школу, которую курирует самый известный футбольный клуб Питера. И без Игоря Панфилова как одного из самых ярких участников этого клуба, не обошелся и праздник «Золотого мяча». Это не масштабное награждение лучших игроков мира, а небольшой детский утренник для воспитанников футбольной секции. Дети будут выступать на сцене, читать незатейливые стишки и показывать простенькие финты с мячом. Для этого организаторы утренника выбрали самых лучших и перспективных. Я до сих пор удивляюсь, как они выбирали между четырех-и пятилетними мальчиками, которые и мяч-то подкидывают на уровне ясельной группы! Но тем не менее отбор был. Костик не особо понимал суть этого отбора, но все же додумался предложить тренеру взятку — никак не могу понять, откуда он придумал про «взятку», но хорошо, что сказал об этом только мне. Организаторы Костика выбрали без всяких взяток.

Женю совершенно не интересовало, что это я водила Костика три раза в неделю на другой конец города — и не упаси Господь пропустить хоть одну тренировку! Потому что в ту школу нас устроили по великому блату, на бюджетной основе и к одному из лучших тренеров. И я там как Хитико сижу целых полчаса на скамеечке, пока мой сын вместе с другими детками бегает по залу — на большое поле их не выпускают, маленькие они еще. Всерьез подумываю отыграть время назад и вместо спорта отдать сына на рисование, музыку, шахматы, лишь бы не в футбол. Я даже на танцы была готова его отдать — но мне быстро объяснили, что мальчики и балет несовместимы.

Но знаете, вот смотрю я на сына и отчего-то понимаю, что человеком высокого искусства он врядли станет. Хотя мир музыки его тоже увлекает — Костику нравится, когда наш техник впускает его в концертную студию и разрешает бить по клавишам на синтезаторе. И дома у нас синтезатор — игрушечный. Поначалу Костик мучал мои уши, воодушевленно терзая черно-белые клавиши. Рано, конечно, о чем-то говорить, но все-таки своего сына я знаю лучше, чем кто-либо другой. Синтезатор со временем забудется под кроватью, а вот с мячом этого не произойдет.

Сама я далека от спорта. В детстве каталась на велосипеде — никого этим не удивишь. До беременности иногда по стадиону пару кругов пробегала. В колледже непрофессионально занималась танцами. Время от времени каталась на роликах. Все.

Костик — да. Первое время, как мы стали ходить на футбол, он чуть ли не спал с мячом. А я дальше роликов, коньков и велосипеда не пойду — не мое это.

В принципе, как и путешествия.

Позор начался прямо в аэропорту. Вы знаете, что пятилетние дети уже должны знать и называть свой домашний адрес и имена родителей? По теории, мы были к этому готовы, по факту — нас чуть не забрали в полицию, отказав в границе, решив, что я похитила чужого ребенка. Контролерустроил настоящий допрос, а Костик изображал театр одного актера.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Константин Евгеньевич, — ответил Костик, не выговаривая добрую половину звуков. И это был единственный разумный ответ.

— А фамилия?

Молчание.

— А маму как зовут?

Костик посмотрел на меня.

— Леш, говори быстрей, иначе нас не пустят на самолет.

— Пепер, — без колебаний ответил сын.

Мужчина-контролер посмотрел на меня с интересом.

— Господи, почему Пепер? — испугалась я.

— Пепер, — не сдавался сын.

— А живешь ты где? — снова вмешался контролер.

— Дома.

— А точнее?

— Ну, там…

— А как зовут маму? — повторился вопрос.

— Какую?

— Твою.

Сын посмотрел на дядю в форме с жалостью и ничего не ответил.

Мы еще долго так стояли и судорожно разбирались в бумажках, сделали тысячу звонков и только потом прошли регистрацию. В самолете спрашиваю у Пепер:

— Кость, ты почему сказал, что меня зовут Пепер?

— Я представил, что я сын Железного человека. А значит, тебя должны звать Пепер.

В первый же день в гостинице хотелось развернуться и уехать обратно домой. Едва мы прилетели и заселились, как пошли смотреть пляж. На море я была… стыдно признаться, но за всю свою жизнь на море я была в первый раз в жизни. Костик, понятное дело, тоже. А на пляже столько народу… жуть. И там обострился мой еще один самый большой страх. Я очень боюсь потерять своего ребенка в людном месте. Когда Костик был маленький — я катала его в коляске. На прогулке от него ни на шаг не отходила. В супермаркете сажу в тележку, из которой он сам точно не выберется. Да, пусть мой сын уже не пушинка, но я лучше буду носить его на руках или держать за руку так, чтоб не вырвался. Лучше я ему руку вывихну, но не отпущу. Если бы было можно, я б его к себе скотчем примотала.

На тренировках, к сожалению, я не могу быть постоянно с ним рядом и страховать его от падений, и домой Костик идет, потирая колени от ушибов и хвастаясь очередным синяком.

Благо, перед утренником тренировок стало меньше, а репетиций — больше, только уже не по полчаса, а по целому часу. И помимо простейших трюков с мячом навроде «ты мне-я тебе» мы пытались выучить четверостишие. Организаторы, не переставая повторять, как много важных гостей будут на утреннике, требовали от детей помимо спортивного еще и актерский талант, чтобы чтение стихов было не похожим на постановочные сценки в детском саду. Я в упор не видела в этих малышах актеров!

Хотя на одной из репетиций произошел занимательный случай, после которого я до сих пытаюсь осмыслить свои ошибки в воспитании Костика. Организаторы настоятельно требовали помимо спортивного еще и актерский талант, чтобы чтение стихов было не похожим на постановочные сценки в детском саду. Я в упор не видела в этих малышах актеров! Но некоторые мамы все-таки подошли к решению проблемы мастерски. Один из мальчиков прочитал стихотворения так эмоционально, как Сергей Безруков декламирует Александра Пушкина. А после репетиции малыш стал играть самолетиком в «Звездные войны», громко изображая голоса персонажей и мешая репетиции других деток. Все умилялись перед талантливым мальчиком и в шутку назвали его «вторым Харатьяном», потому что Славик был очень похож на киношного гардемарина.

А я вдруг поняла, что мой сын не актер. По моей вине. Я бы сделала ему тысячу замечаний в минуту, забрала бы самолет и велела вести себя прилично. Мама малыша на сына не реагировала совершенно, говоря, что нужно давать ребенку свободу.

В самый день выступления я волновалась так, как ни разу в жизни не волновалась! А вот Костик был полностью, абсолютно, как тысяча удавов — спокоен. Обычно в садике перед утренником он успевал заляпать каплями сока белую рубашку или вытереть шоколадные пальцы о чистые штаны. В этот раз, к моему удивлению, такого не произошло. В бутсах с шипами, в белых гольфах, которые он натянул выше колен, в голубой форме с восьмым номером и фамилией «Белов» на спине он с невозмутимым видом стоял перед сценой и ждал выступления. Ему кто-то сказал, что в зале сидит Игорь Панфилов, и сын подпрыгивал в нетерпении — так ему хотелось увидеть своего кумира.

Само выступление на сцене заслуживает отдельной главы. Один мальчик натянул шорты поверх футболки чуть ли не до шеи — ему резинка натерла пупок, и он в раздевалке громко жаловался на это матери. Другой забыл движения и несколько минут простоял неподвижно с мячом в руках, очнувшись только когда пришло время читать стихи — вот здесь он не растерялся. У еще одного страдальца мяч укатился прямо со сцены в зал. Еще кто-то забыл слова стихотворения. Мой Костик тоже забыл две последние строчки, и вместо них рассказал строчки из новогоднего стишка. А потом обратился в зал, да не к кому-то, а к самому Игорю!

— Иголь, плиходи к нам в гости, мы с мамой тебя ждем! — выкрикнул он так громко и воодушевленно, как красные на митинге!

Я была в шоке. Сидящий рядом Женя, которого секунду назад распирала гордость за сына — напрягся и нервно сжал кулаки. А вот Игорь, если и смутился, но виду не показал. Подмигнул ребенку и вместе с остальными футболистами стал раздавать сладкие подарки.

— Что это сейчас было? — слегка заикаясь, поинтересовался у меня Женя. Как будто бы я должна знать! О Господи, у меня аж дыхание сперло… — Что ты молчишь?

— Понятия не имею, к чему был этот детский экспромт, — честно призналась я, пряча в карман дрожащие ладони. Упоминание Игоря было не только неожиданно, но и максимально неуместно.

Зато Игорь интерпретировал гостеприимство Костика по-своему. Он подошел к нам с ребенком на руках и невозмутимо поинтересовался о делах насущных. Как будто бы не от него я сбежала со свадьбы к Женьке!

— Предложение вашего сына заманчивое, но я уже ему объяснил, что вы тоже должны дать на него согласие.

— Даже не надейся, — протянул сквозь зубы Женя и буквально вырвал Костика на себя. — А с тобой мы дома поговорим… — заявил он сыну, отчего Костик нахмурился и поджал губки. Мой мальчик огорчен…

— Отойдем на пару слов? — попросил Игорь, обращаясь уже лично ко мне. — Мне сказать кое-что надо…

— Нет! — ответил за меня Женя. — Забудь о ее существовании!

— Жень, — я предупредила точно таким же тоном, с которым мгновение назад муж разговаривал с ребенком: — Я на минуту…

— Здесь говорите, — мужчина настаивал на своем, но я сходу дала понять, что со мной этот номер не пройдет. Понимая, что дома меня ожидает очередной разбор полетов, я внутренне приготовилась к самозащите, но все равно решила стоять на своем до победного и самостоятельно выбирать для себя круг общения. Поэтому без всяческих зазрений совести отошла вслед за Игорем в коридор.

— Что-то случилось?

— Да… нет… — спортсмен немного стушевался. — Я хотел поблагодарить тебя, за то, что помогла мне с поисками Шурика.

— Ты прекрасно справлялся сам, — мне было приятно вновь видеть и общаться с Игорем, и я не скрывала этого. — Тем более что я пыталась хоть немного загладить перед тобой свою вину… — напомнила о несостоявшейся свадьбе и была удивлена реакции Игоря.

— Не вижу в этом ничьей вины. Встретились, разбежались — на дворе двадцать первый век, и глупо обижаться на расставание. Так что предлагаю остаться друзьями.

— Ну конечно!

У меня будто гора с плеч свалилась. Все это время я была уверена, что Игорь ненавидит меня, не может простить и желает мне кары небесной, а он… «остаться друзьями». Как-то обыденно и прозаично, без единой эмоции, что вызвало легкое чувство разочарования. Даже ненависть гораздо больше и важнее, чем безразличие.

— Юля! Пора домой! — попытался нарушить наш мировой договор Женя. Он подошел к нам, громк-о заявляя на меня свои права и подтверждая их Костиком, обиженным и оттого притихшим после нотаций на руках отца. Женька уже наверняка высказал сыну свое недовольство отступлению от сценария.

По приходу домой Женя устроил настоящий вынос мозга и ребенку за его самодеятельность, и мне за упущение в его воспитании. Себя и свои вечные «Я» он благополучно не замечал и старательно делал вид, что в случившемся его вины нет. А я смотрела на него и не видела. Только белое пятно вместо лица, словно кто-то ластиком стер все черты. Какая же я идиотка! Мне даже захотелось ударить мужа, чтобы привести его в чувство! Чтобы выбить из его головы весь тот бред, который старательно вбивала все в него его полоумная мамаша. Немного подумав, я отправила сына спать, а сама доступно и популярно объяснила мужу, что, если бы не его эгоистичность, которая проявляется в чувстве превосходства надо мной, запугивании Костика и преобладанию в большей степени безразличных эмоций по отношению к сыну, а так же в невыносимом послушании неадекватных советов Ольги Владимировны, — то подобных бы проблем не произошло. Соревнуясь с Женькой в познаниях ненормативной лексики и громкости голоса, я все же смогла донести до мужа, почему за более чем полгода он так и не подружился с сыном. Почему Костик начинает истерику, когда Женя ведет его на тренировку или забирает из садика. Кажется, он меня понял, а потом всю ночь доводил меня до исступления, вымаливая прощение. На словах-то я его простила, но вот неприятный осадочек остался, продолжая скапливаться на дне неприятной бурой мутью.

А следующим утром, махнув Костику ладонью и пообещав забрать его сегодня пораньше, я побежала через площадь на работу. С одной стороны площади стоял один из многочисленных памятников Петру, тот, где он держит в руках макет корабля, с другой — белая православная церковь с золотыми, как в песне, куполами. На фоне безоблачного голубого неба она казалась нарисованной. И глядя на всю эту сказочную красоту, окружавшую меня, мысленно сравнивая с городом, в котором я выросла, понимаю, что Санкт-Петербург — это не просто отдельный город, это отдельная страна. Странная, прекрасная и тяжелая одновременно.

Я взглянула на часы. Время до эфира у меня было, и я решила на пару минут заглянуть в церковь. Вспомнила, что нечем прикрыть голову, но уходить не стала. В лавке купила дешевую косынку и несколько свечей. Спрятала свои длинные темные волосы, почти не заботясь о том, как выгляжу со стороны.

В Бога я верила. Не так чтобы фанатично, но мой сын — это мое чудо. Мое маленькое, мое умное, мое любимое чудо, за которое я всегда буду молиться… Сегодня я хочу, чтобы наши скандалы с Женькой никак не отразились на Костике. Надо прекращать это бесполезное выяснение отношений ради сохранения детской психики.

На студию я буквально влетела и тут же натолкнулась на Ваню. Он яростно жестикулировал, размахивая руками перед глазами своей секретарши. Ничего не меняется, Иван по-прежнему эмоционален и возбудим. Мне кажется, даже когда он станет дряхлым дедом, будет так же тыкать на тот момент уже побитыми артритом пальцами в каждого, кого увидит. И старческим скрипучим голосом продолжит заставлять всех работать.

Я попыталась слиться с мебелью и незаметно пройти в эфирную. Незаметно не получилось.

— Юль, подожди!

— Вань, у меня эфир через пять минут, — я указала на висящие над дверью часы с логотипом радио и поспешила ретироваться, но не тут-то было. Ваня всегда любит начинать день с неприятных известий.

— У тебя контракт, Юля! Не выполнишь мое условие — уволю к чертовой матери!

— Не уволишь, — упрямо возразила я. — Мне еще кредит за квартиру платить.

Я посмотрела на программного директора и, ничуть не смущаясь, закивала головой, как болванчик, подтверждая свои слова.

— Тем более! Там неплохие деньги обещают, съездишь, выплатишь за два месяца вперед! — не унимался Воробьев.

Здесь мне крыть было нечем. Меня с Максом приглашают в столицу на обозревание гостевой встречи между двумя футбольными клубами, на которой однозначно будет Игорь как ключевой нападающий. И да, Ваня был прав — оплата обещает быть приличной. Понятное дело, что цели у организаторов спортивного мероприятия открыто-корыстные, если можно так выразиться — чтобы о матче было рассказано в прямом эфире, и мы, радиоведущие, подняли бы планку в рейтинге у футбольных фанатов. Но не могу же я открыто признаться, что не хочу оставлять Костика на попечение отца!? Это как минимум глупо…

— Юль, ты зависла? — Ваня помахал ладонью перед моим лицом. — Что с футболом?

Воробьев — человек с железным характером, и если перед ним ходить на носочках и покорно во всем соглашаться, то свободы действий он никому не даст. У нас на радио было несколько человек, кто может без последствий отказать нашему директору, я так совсем — слушала его, но не слышала.

— Извини, но я не могу, — с тяжелым вздохом мне пришлось пойти в отказ. А раньше я бы за эту командировку зубами бы вцепилась! И все из-за Жени… Если я оставлю их с Костиком вдвоем — с ума сойду от волнения.

— В смысле ты не можешь? Юля, у тебя контракт! — не унимался Ваня, но я его уже не слушала — отбивка анонсировала мое имя, и я скорее побежала в эфирную.

— Здравствуйте, дорогие друзья! — вещал Макс в микрофон. — Вы на волне «Радио Ньютон», и с вами мы, Юля Белая и Максим Богачева. На улице о-очень холодно. Календарь упорно показывает первый месяц лета, а гидрометцентр с точно таким же упорством указывает на то, что это самое лето нам только снится. На улицах очень холодно, и сильный ветер, и все, что остается и что я вам настоятельно рекомендую — это взять большую чашку с кофе или чаем, кому что больше нравится, лучше даже с зефиринками — и настроится на нашу волну!

— Наш сегодняшний интерактив пройдет под слоганом ошибочного счастья. Возможно ли самому из-за неверного выбора или какого-то неправильного действия взять и разрушить свою жизнь? Или хуже того — из-за давления чересчур любящих родителей? Мне кажется, что если человек позволяет кому-то другому, и не важно, родители это или нет — принимать за себя решения, то это амеба с повернутой психикой, которую хочется расстрелять из крупнокалиберного пулемета, — после этих слов Макс округлил глаза и внимательно вслушался в монолог. Согласитесь, что от родителей зависит о-очень много! Кто-то может улыбаться и подталкивать детей друг к другу, но не ставить палки в колеса. А другие родители — медленно, капелька за капелькой, каждый день треплют своему ребенку нервы своими навязчивыми советами. Вот как вы считаете — правильно ли это? Ведь возможно, мама с папой пытаются оградить ребенка от общения с тем человеком, который ему не пара… Но откуда они знают, пара они или нет?

Макс потянул бегунок на микшерном пульте, включая дорожку и, немного подумав, спросил:

— Что у тебя в семье происходит?

Мне стало так неловко, так стыдно перед ним, что вот она, свободная, современная и всегда позитивная со-ведущая как будто со стороны наблюдает за тем, как рушится ее жизнь.

— Все в порядке, — смахнув невидимую слезинку, солгала я.

— Ну-ну, — не поверил Богачев, и по его виду я очень быстро поняла, что он что-то задумал…

— И вот на такой милой ноте, на запредельно нежной музыке и приятном и легком настроении хочется закончить наш эфир. Очень надеюсь, что от него у вас осталось хотя бы одно маленькое положительное впечатление, и вы не закидаете меня потом кучей гневных сообщений с просьбами никогда больше не подходить к микрофону, а кресло радиоведущего обходить десятой дорогой. Я хочу вам всем пожелать того, чтобы внешние или внутренние факторы, принципы и прочее… — я осеклась, подбирая слова. — Чтобы вообще не было ни единого навигатора, который бы привел ваши чувства к краю пропасти и разрушил их. Я вам желаю главного — чтобы ваша любовь всегда, до самой старости оставалась такой же светлой и искренней, как в самом начале отношений. Это очень просто — нужно всего лишь любить свою вторую половинку. И больше ничего не нужно. С вами была программа «Телеграмма» и мы, ее бессменные ведущие Максим Богачев и Юлия Белая. Оставайтесь на волне «Радио-Ньютон» и каждый день делайте свое открытие.

Мои слова тут же повторила отбивка, прокручивая слоган радиостанции. Я включила рекламу и выключила микрофон. Макса в рубке уже не было, а Артема с Лизой, как ни странно, еще не было. И кто, спрашивается, будет вести эфир? Мне сына через полчаса из садика забирать, между прочим…

Я судорожно придумывала пути отхода, как бы красиво свалить и не подставить при этом коллег. Красиво не получалось, к тому же я уже успела попрощаться со слушателями.

Мое спасение прибыло в виде Ивана, мигом ставшего моим палачом.

— Юля, ты не выйдешь из рубки, пока не подпишешь командировку.

На мой немой вопрос Воробьев положил передо мной лист с приказом и с довольной рожей вышел из эфирной.

— Ваня, не угрожай! Матом тебя прошу, иначе сам за микрофон сядешь.

Угроза не подействовала.

— Ты нужна сейчас в Москве, Юля! — крикнул на меня Виктор. Я виновато опустила голову. — Иначе я вспомню все твои опоздания и косяки, особенно вот это… — и потряс передо мной пустой коробкой от конфет.

Зря он про конфеты напомнил. Чувства вины я не испытывала, зато чувства ущемленного достоинства было навалом.

— Да? А кто мне эти конфеты перед эфиром дал? Дескать, на, Юлечка, угощайся! И чтоб эфир у тебя прошел шоколадно! — передразнила я. Оправдание было малозначительным, больше похожим на детский лепет, но, как известно, лучшая защита — нападение.

— Откуда я мог знать, что у тебя хватит ума есть конфеты во время прямого включения!

— Ну, и что? Дефекта речи не было, никто ничего не понял!

— Зато фантики шуршали так, что на дальнем берегу Васьки было слышно!

Тут мне крыть было нечем. Эта история с фантиками на студии стала для всех притчей во языцех. На самом деле конфеты я хомячу часто во время прямого эфира, но две недели назад я просто не выключила главный микрофон во время музыкальной паузы. В эфирной я была одна, привычки разговаривать с самой собой у меня нет, поэтому решила не заморачиваться и немного расслабиться. В это время я, проработавшая на радио почти три года, совершенно забыла, что звук ведущего микрофона перекрывает звук проигрывателя. И на волне «Радио-Ньютон» фоном лиричной песни малоизвестного рэп-исполнителя стал шелест фантиков, когда я раскрывала конфеты.

— Я больше не буду, — примирительно заявила я, а когда Ваня ушел, я специально во время оформительного слогана скомкала пустой полиэтиленовый пакетик так, чтобы и жители Васьки, и всех окрестных городов услышали.

— Зачем ты его злишь? — непонимающе спросил Артем в следующую паузу, все же занимая свое полагающее место.

Я ничего не ответила. Долго было бы объяснять, тут не только паузы, но и всего времени до окончания эфира не хватит. Я не старалась разозлить Ваню или что-то сделать ему назло, нет. Я старалась доказать свою правоту. В случае с фантиками — то, что это не помешало работе эфира.

Настроение дурачиться как-то пропало. Ответив Артему что-то вроде: «Пусть сам свои конфеты в следующий раз лопает», я все же покинула эфирную.

— Ну что, подруга? Погудим в Москве? — улыбаясь во все тридцать два, спросил Макс. Так вот откуда ноги растут… Если с Воробьевым договориться было бы возможно, то на пару с Максимом это дохлый номер. Похоже, от очередной встречи с Игорем мне не отвертеться. Представляю, какой скандал закатит Женька, когда узнает об этом. — А что такое?

— Зачем…? — риторический вопрос, на который я не хотела слышать ответ. Уж лучше двадцать четыре часа подряд из рубки не выходить, чем два дня обозревать этот дурацкий матч.

— Затем, Юль, что мне больно смотреть, как ты планомерно гробишь свою жизнь!

Макс был прав, но признаваться в этом я не хотела. Ни ему, ни кому бы то ни было еще. Даже самой себе.

— С чего ты взял? У меня теперь есть муж, и я не одна…

— Да, ты теперь не одна, а скоро у тебя появятся еще и неврозы, психозы, истерии и прочие душевные патологии. Кстати, начало уже положено — твой уровень депрессии зашкаливает!

Проходящий мимо Гринев, ставший случайным свидетелем данного отрывка разговора, саркастически покрутил у виска и тут же получил отбойный фак от Макса со словами «Иди куда шел!»

— Ты ошиблась тогда, в день свадьбы с Игорем, и выбрала не того. И не спорь! — приложил он палец к моим губам. — Ты уже осознала это и знаешь, что я прав. Прав ведь, да? — Максим пытливо всматривался в мои глаза. Не знаю, что он там увидел, но тут же крепко сжал мои плечи, доказывая свою поддержку при любом раскладе.

— Да, я ошиблась, — впервые я произнесла вслух то, что так долго терзало меня изнутри. И когда я стала такой равнодушной к своим прошлым мечтам? — Макс, что мне делать?

— Для начала поехать со мной в Москву, — и всунул мне в руку тот злосчастный приказ о командировке. Дождался, пока я его подпишу, и продолжил: — Ну, а потом довериться мне. Обещаю, я тебя не подведу.

Я замялась, прокручивая в голове различные варианты отступления. Довериться Максу — ничего проще быть не может, не в первый раз как-никак. Я ему верю порой даже больше, чем самой себе. Но никогда еще наша общая работа и наше общее дело не касалось напрямую моей жизни. Не касалось настолько, чтобы изменить то, что изменять-то, по сути, уже поздно… Ведь я предала Игоря, позорно сбежав с нашей свадьбы. Без объяснений причин, без оправданий, хотя какие могут оправдания? Я изменила ему, предпочтя другого — это не обычная ошибка, это нечто гораздо болезненное, нежели обычное предательство. Я отступила от своего обещания, от всех слов, которые говорила Игорю и, как подлый дезертир, сбежала к другому мужчине, в другой город… Какой толк в моем раскаянии, понимании ошибки, в угрызении совести…? Игорь — не Господь Бог, и искупление грехов он мне дать не сможет. Он ясно дал понять, что мы с ним остались только друзьями, и я должна быть рада и этой подачке. Ведь даже ее я не достойна.

Что там Максим придумал? Черт, да что бы он там не придумал, надо его отговорить. Потому что ничего хорошего из его изначально обреченной на провал идеи не выйдет. Мы с Костиком продолжим жить своей жизнью и обязательно будем счастливы. Вдвоем. Знаете, жизнь в иллюзиях не так уж и плоха, если не чувствуешь себя мертвой. А с сыном я жива.

Я забуду Игоря, и, надеюсь, это будет так же просто, как и сбежать из-под венца.

А вот Женя… лимит доверия к нему очень быстро себя исчерпал. К сожалению, у жизнь и вправду специфичное чувство юмора, и некоторые люди не меняются ни с возрастом, ни с обстоятельствами и по-прежнему остаются зависимыми, слабыми и эгоистичными. Наверное, эти с рождения заложенные в характер качества неискоренимы. Изначально я ждала от него каких-то изменений, трансформации из эгоиста и грубияна в нежного и любящего отца и мужа, но так и не дождалась. С каждым днем Женька проявляет все больше агрессии, недоверия, что порой я даже начинаю его бояться. Костик называет его папой, но не верит ему, а дети чувствуют и видят то, о чем порой даже не задумываются взрослые. Мне кажется, что нужно вернуть все на круги своя. Так будет верно. Так будет правильно.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Игорь

Матч мы откровенно слили. Несмотря на то, что это была дружеская встреча, ничего особенного, просто хотели обкатать новых игроков. Сухая ничья, хотя могли бы и поднапрячься. Тренер только рукой махнул, видя наш сегодняшний инфантилизм. Тут еще и на руку мне капитанскую повязку повязали, мол, держи, Игорек, заслужил, носи гордо и продолжай радовать своими победами. А я в свой первый матч в качестве капитана даже не пытался гол забить, так, пасы передавал направо и налево, иногда даже чужим игрокам. Впервые за всю историю своей карьеры, и после финального свистка я просто свалился на поле, как куча мусора, и обессиленно спрятал лицо в газонную траву. Ощущение было, будто меня трамвай переехал, и остатки моего уставшего тела растащили по рельсовым путям бездомные собаки. Отпуск, мне срочно нужен отпуск — куда-нибудь к морю-океану, чтобы лежать вот так же, как и сейчас, но на горячем белом песке под палящим солнцем.

Стыдно перед фанатами не было — их сегодня полтора человека на трибунах сидело, и то по большей части родственники и друзья игроков. Матч-то и не анонсировали нигде толком, будто пацаны с соседних улиц мяч попинать собрались после работы.

Почувствовал слабый толчок по плечу и, подняв голову, увидел рядом с собой Максима. Да, кажется, его так зовут. Юлькин лучший друг с радио. Последний раз я его видел, когда тот с заиканием сообщил мне о побеге своей подруги. И о том, что свадьбы не будет. Этот Максим для меня недобрый вестник, последний человек, с кем я хотел бы еще раз увидеться и о чем-то говорить. А говорить придется — вон, сидит, ждет от меня чего-то.

— Если ты за интервью, то завтра будет пресс-конференция. А сейчас оставь меня в покое!

— Интервью Юлька будет брать.

— Повторяю: все вопросы завтра на конференции.

Я не хотел о ней слышать. Не хотел о ней думать, не хотел вспоминать, скучать… И все равно и думаю, и вспоминаю, и тоскую. Каждый день. Даже сменяющиеся одна за другой любовницы не дают мне и толики того, что я чувствовал рядом с Юлей. Тепло, нежность, уют и чрезмерное спокойствие. Лишившись всего этого, я понял, что чувствовал когда-то Сашка после ломки. Забыть и выкинуть ее из головы не получалось, особенно когда этот Максим давил на больной мозоль:

— Завтра на конференции спортивные журналисты ей слово вставить не дадут, а нам нужно интервью с капитаном. Оплата строго по регламенту, так что можешь быть спокоен.

Какая, к черту, оплата? Я сам сколько угодно готов заплатить, лишь бы никогда не слышать об этой женщине и не видеть ее! А вместо этого:

— В «Потому чте» сегодня вечером. Я туда заскочу на полчаса.

Сказал таким тоном, будто одолжение сделал, а сам уже начал мысленно считать минуты до встречи. Какой же я идиот… Она там с мужем каждую ночь постель делит, а я бежать к ней готов по первому зову. Придурок, однозначно.

Однако же я обо всем забыл, едва увидел за столиком знакомую маленькую фигурку со светлыми, разметавшимися по оголенным плечам волосами. В руках Юля сжимала бокал с коктейлем и почти не двигалась, все внимание обратив на сцену. Я прислушался — ведущим вечера был ее вечный коллега. Я и забыл, что они с ним приглашенные резиденты этого клуба. Значит, в роли интервьюера сегодня сама Юля, и никто рядом маячить не будет. Вот только я понятия не имею, хорошо это или плохо.

— Привет, Игорек, — я хотел еще пару минут незаметно понаблюдать за Юлей, но всеобщее внимание ко мне привлекла знакомая журналистка. — Как поживаешь?

Пока я вспоминал, как ее зовут, обернулась Юля и в упор посмотрела на меня. Так посмотрела, будто до сердца взглядом своим жгучим прожгла. Твою мать, когда меня перестанет шатать от этой женщины? Но появление рядом со мной особы женского пола в розовом платье, имя которой я так и не вспомнил, было как нельзя кстати. Старательно делая вид, что не замечаю Юлю, я обнял девушку и сильно впечатал в свое тело.

— Я тоже по тебе соскучилась! — игриво потерлась об меня журналистка. — Может, поедем ко мне?

— Поедем, обязательно поедем, — пообещал я громко, чтобы как минимум ползала услышало, и обернулся: — Вот только встречусь кое с кем.

На Юлю было жалко смотреть. Она сидела, как побитая собачонка, в этом огромном кресле, и прятала глаза. Неужели я задел ее чувства этой актерской импровизацией? Неужели ей больно? У меня будто крылья за спиной выросли. Больно…? Отлично! Значит, мизансцена с удачно подвернувшейся журналисткой была совсем не зря. Вот только чувство превосходства как-то быстро снизилось до нуля, и мне захотелось прижать Юлю, обнять ее, успокоить… Твою мать, о чем я думаю? Кто меня успокаивал, а? Мама с братом? Нахрен все чувства, пусть знает, каково это — быть нелюбимой.

— Привет, — стараясь не выдать истинных чувств и продолжая играть роль окрыленного новыми чувствами Ромео, я приземлился на диванчик. Юля стушевалась от моего голоса и натянуто улыбнулась в ответ.

— Ну что, начнем интервью? Только быстрее, меня ждут, — и я кивнул в сторону розового платья.

— Да, конечно… — Юля полезла в сумку и достала диктофон. — Игорь, скажи, какие впечатления остались у тебя после сегодняшнего матча?

Я открыл было рот, но нас грубо и непрофессионально прервал неожиданно нарисовавшийся у нашего столика владелец клуба. Хороший, кстати, мужик, он нам новую форму проспонсировал.

— Если у вас важные дела, то могу предоставить в ваше распоряжение собственный кабинет, — панибратски предложил бизнесмен и, не успев дать нам вставить хоть слово, протянул ключи. — На верхнем этаже последняя дверь направо. Там вам точно никто мешать не будет!

Нам и сейчас никто бы не помешал, но действительно — какое может быть серьезное интервью под шумную музыку и танцующую прямо рядом со столиком толпу? Переглянувшись с Юлей, я заграбастал ключи и кивнул в сторону лестницы.

Понимая, что работа прежде всего и не желая срывать ей задание, я ответил на парочку вопросов, а потом все же решил спросить сам:

— Как семейная жизнь?

Мне показалась, или Юля испуганно дернулась?

— Хорошо, — услышал тихий голос. — Я рада, что и у тебя тоже все хорошо.

Я пропустил последнее предложение мимо ушей — оно не в тему и совсем неискренне.

— Не жалеешь?

— Нельзя жалеть. Тем более что мы все равно остались друзьями.

Мне захотелось выть от этого слова, хотя я сам предложил перевести наше общение в статус дружбы. Как же все сложно…

Я остановился взглядом на мини-баре. Что там владелец клуба сказал? Кабинет полностью к нашим услугам? Отлично, мне это нравится!

Налил немного виски себе и, немного подумав, предложил Юле. Раньше она почти не пила, но сейчас, к моему удивлению, полстакана выпила залпом. Да, она определенно изменилась, и определенно не в лучшую сторону.

— Прости меня, — прочел я по ее губам. — Я так виновата перед тобой.

И вот это побитое жизнью и выстраданное «прости меня» окончательно сорвало все планки. Я силой притянул Юлю к себе и впился в мягкие и желанные губы, вкус которых так и не смог забыть. Почувствовал легкие трепетания, будто вырваться хотела, и еще сильнее прижал к себе, давая прочувствовать всю степень своего возбуждения.

Ненавижу ее, ненавижу…! Кажется, об этом я шептал Юле, когда скинул со стола кипу бумаг и посадил на него желанное женское тело. Об этом я говорил, когда стаскивал с нее мешающую и такую тесную одежду. И об этом я закричал, когда, наконец, каждой клеточкой ее овладел, когда она дугой выгнулась, подставляя всю себя моим ласкам, и когда в голове фейерверком пронеслась острая, колючая, словно ядовитый шип, мысль: «Все равно я тебя люблю…»

Женя

Я безошибочно догадывался, где ОНА и С КЕМ. Сказала, что в командировку якобы свалила с тем радийщиком с цветными волосами. Интересно, она с ним тоже спит, как и с футболистом? Шлюха — такая же, какой и раньше была. А ведь я почти поверил в то, что она меня любит и хочет быть со мной. Не хочет, ведь за все то время нашей не совсем счастливой семейной жизни Юля ни разу не попыталась стать для меня примерной женой. Каждый день спорила со мной, пыталась унизить, доказывая свое превосходство… Ей был нужен раб на галерах, чтобы руки целовал и массаж пяток делал, так что даже о равноправии с ней говорить не имело смысла. «Женя, ты сам захотел быть с нами, поэтому привыкай к нашим правилам…» К каким таким правилам я должен привыкнуть? Что она вещи грязные целую неделю в корзине для белья хранит? Или чашку с остатками кофе постоянно оставляет возле постели? Или, того хуже, цветы на подоконнике забывает поливать? Если она за цветами забывает ухаживать, то что уже говорить о сыне…?

Мама была права в этом, а я позволил себе усомниться и оказался идиотом. Все-таки мама по-прежнему остается в моей жизни единственным человеком, которому я могу доверять. Ну, и тесту ДНК, который я сделал втайне от Юльки, потому что — мало ли…? Вдруг между мной и этим мальчиком просто внешняя схожесть? Но нет, Костик — мой сын. А его мать, к моего глубокому сожалению — лживая изменщица, не имеющая и капли совести. Хотя на что еще нужно было рассчитывать, если она с собственной свадьбы сбежала, чтобы со мной быть? Что на том ее метания по мужикам закончатся? Нет, баба, если на передок слабая, то будет бегать бесконечно. Это моя мать столько лет с отцом прожила, прежде чем развестись спустя тридцать лет брака.

Юля не такая, как она, совсем не такая. Увы. Чего ей не хватало…?

— Привози мальчика ко мне, — предложила мама. — Эта шалава все равно не сможет обеспечить ему должного воспитания!

И я согласился практически без раздумий. Оно и лучше — нечего сыну мамкиных мужиков считать!

— Жень, я вечером уже буду дома, скажи Костику, что я везу для него тот вертолет на радиоуправлении, который он просил!

— Да, хорошо, — чересчур покорно согласился я, пакуя в чемодан вещи ребенка. Не глядя забрасывал туда вещи на первое время. А позже мы с мамой обеспечим его всем необходимым, в том числе и должным воспитанием и развитием.

Когда Юлька сегодня вечером переступит порог — мы уже будем далеко от Питера!

— У вас все в порядке? — насторожилась Юля на том конце провода. — Что-то случилось?

— Нет! — я держался до последнего. Еще пару подобных вопросов этим обманчиво взволнованным голосом — и на Юлю обрушится вся моя ненависть, вся неприятная правда относительно ее морального облика! Но нет, пока нельзя, ведь, почуяв неладное, она может позвонить своим соседям. А те у нее бдительные, мигом начнут разбираться что к чему.

— Костик, пойдем со мной, — позвал я ребенка.

— Не хочу, — мигом насупился мальчик. Какой же он вредный! Ну ничего, мама эту Юлькину блажь из его маленькой головки скоро выбьет…!

— К маме поедем, — пошел я на обман, не желая сейчас выяснять отношения с сыном. Я ему объясню все потом, когда привезу его к себе домой. — Она нас уже ждет.

Сын тут же подскочил и начал одеваться, даже поторапливать не пришлось. И через несколько минут мы уже садились в такси до аэропорта.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Едва только я переступила порог квартиры, то спинным мозгом почувствовала, что что-то не так. На меня вдруг обрушилась глухая тишина, заставившая задрожать от неосознанного страха каждую клеточку моего тела. В голове одно за одним начали проносится предположения, как то: ушли за хлебом, вышли на детскую площадку, решили встретить меня на вокзале, и мы разминулись… Что угодно, лишь бы не самые страшные мои опасения.

Я прошла в комнату Костика и открыла шкаф. На вешалке одиноко висели пару футболок, и все. Ни единого признака присутствия в квартире сына или его отца.

Осознание произошедшего гранитным камнем обрушилось на меня и придавило к земле гранитной плитой. Все внутренности будто свернуло в тугой морской узел, и боль от случившегося мгновенно переросла в физическую. В горле появились спазмы, мешающие нормально дышать. Сердце противно защемило. В голове зазвенело. Я схватилась за живот, хватая губами воздух, и, словно заклинание, шептала самое родное имя в жизни: «Костик… Костик…»

Женя украл у меня сына. Другого объяснения быть не может.

Могла ли я догадываться, что это произойдет? Могла, но гнала от себя подобные мысли, свято веря в благоразумие и понимание с Женькиной стороны. Ведь мы с ним оба полноправные родители, имеющие одинаковые позиции и права на нашего общего ребенка. И пусть после случившегося в клубе между мной и Игорем я начала планировать развод с Женей, все же надеялась на мирный исход. Увы, видимо, я ошибалась, и у моего мужа совсем другие планы.

Меня охватили паника и дикий, животный страх за собственного ребенка. Я верну Костика домой во что бы то ни стало! Но телефон Жени был недоступен, а номер его полоумной мамаши, которая однозначно приложила к этому руку, я не знала. Все, что смогла — это медленно опуститься на пол, стараясь собраться с силами и привести в порядок мысли. Спустя недолгое время судорожных метаний я смогла взять себя в руки и более-менее хладнокровно размышлять о своих дальнейших действиях.

Первым делом начала звонить его знакомым, каким-то коллегам по музыкальной сцене — всем, кто мог подсказать местонахождение моего мужа, но ответы все были однозначны: Женька уехал домой и не обещал вернуться. На мои расспросы о концертах и гастролях с группой, в которой он играет, мне честно признались, что музыкант он посредственный, гитарные струны перебирает лениво и не по нотам, а потому о его уходе никто особо не сожалел. Наоборот, возникло вакантное место для более талантливого гитариста.

— Да и человек он, мягко говоря, ненадежный, — подвел итог директор той группы, в которой Женька числился: — Сам себе на уме, а в коллективе так нельзя…

Я дослушала слова директора и обессиленно выключила мобильник. Надо же, от Жени мне известна другая точка зрения о том, что он как самый талантливый и трудолюбивый, тянет группу за собой и что без него якобы эта группа бы уже развалилась. Оказывается, все с точностью наоборот… Интересно, зачем эта ложь и выставление себя в другом свете? Неужели Женя думал, что, узнав о его непрофессионализме и посредственности, я уйду от него? Водил меня за нос в надежде, что я буду восхищаться его талантом? Какой же он идиот… женщина никто не станет оставаться с мужчиной, если его не любит. А профессия, должность и прочие дарования не имеют ни малейшего значения, будь он хоть дворником без имени и племени. Самое главное — это любовь. И Женя своим отношением ко мне и сыну на корню убил эту любовь, растоптал и уничтожил!

В памяти всплыла картинка двухгодичной давности, когда Костик потерялся. В квартире. Все закричали, забегали, начали отодвигать столы, стулья, диваны, открывать шкафы — нигде нет. Кто-то выбежал на улицу. Я едва с ума не сошла. Костю нашел Петя. Он просто стал в центре квартиры громко сказал «Ку-ку». И откуда-то издалека, из глубины шкафа, послышалось ответное «ку».

— Петь…? — набрала я номер единственного человека, который может помочь в этой ситуации. — Мне нужна твоя помощь…

— Что-то случилось? — насторожился мужчина, своим профессиональным чутьем понимая, что да, случилось, и нечто серьезное, выходящее за всевозможные грани.

— Да. У меня похитили сына…

И уже через несколько часов сосед скинул мне смс-ку с адресом и телефоном Женькиной матери, а еще предложил мне в помощь пару своих бойцов.

— Это не шутки, Юль, — предупредил меня следователь. — За похищение малолетнего твой Женя в тюрьму может загреметь…

— Но он же отец… — к своему удивлению, я и тут пыталась его оправдать. Господи, после этого отвратительного поступка он не достоин не только оправданий, но и вовсе каких-либо положительных характеристик! От меня так уж точно! Увижу — глаза выцарапаю!

— Юль, дай согласие, и мы его прижмем как следует.

— Нет! — мой вскрик, кажется, произвел на Петю неоднозначное впечатление. — Я сначала сама попробую с ним поговорить, а если ничего не выйдет, то можешь подключаться.

Петр понимающе кивнул, но все равно посоветовал одной туда не ехать. Мало ли, еще и мне защита потребуется… Я тут же отрицательно закивала головой, давая понять, что не верю в то, что Женька поднимет на меня руку, но тут же осеклась. После того как он украл у меня Костика, я уже ни во что не верю, а в благоразумие мужа тем более.

Но от предложения Пети я все же отказалась, вместо этого позвонив Игорю. Кажется, сейчас мне понадобится та же помощь, как и в тот раз, когда он сам искал своего брата. Как же похожи эти ситуации, почти как зеркальное отражение, и правильным было бы оставить Игоря в покое и не навязывать ему свои проблемы, но мне нужна его поддержка. Ни Максим, ни Петя, никто другой не смог бы сейчас успокоить меня и дать уверенность в лучшем исходе произошедшего.

Долго просить мне не пришлось — Игорь сам предложил свою помощь, едва услышав о том, что сделал Женька.

— Все будет хорошо, — пообещал он мне, едва мы сели в самолет, и крепко сжал мою руку, подтверждая свои слова. У меня же в груди нарастала паника, и вот это «все будет хорошо» подействовало словно спусковой механизм — я зарыдала. Ледяные щупальца страха все сильнее сковывали мое тело, еще немного — и я начну вопить, орать от своего легкомыслия, что так запросто поверила Жене и впустила его в свою жизнь, доверила ему своего ребенка! Пока я занималась любовью с Игорем, Женька украл у меня сына. Сволочь! Как он мог…! А как я могла…? О чем я вообще думала, когда взяла Костика за руку и сделала шаг в сторону того вокзала? Знала ведь, помнила, какую боль причин мне пять лет назад этот человек, и все равно на те же грабли…

Года два с половиной назад, во время моего дня рождения, Костик потерялся. В квартире. Все закричали, забегали, начали отодвигать столы, стулья, диваны, открывать шкафы — нигде нет. Кто-то выбежал на улицу. Я едва с ума не сошла. Ребенка нашел наш сосед Петя. Он просто вышел на середину комнаты и громко сказал: «Ку-ку». И откуда-то издалека, из глубины шкафа, послышалось ответное «ку».

Где мой сынок? С кем он сейчас? Все ли с ним в порядке? Мысли о Костике не давали мне покоя…

— Игорь, что делать? — захлебывалась я слезами.

Вместо ответа он положил мою голову к себе на плечо и принялся успокаивать, словно маленького ребенка, мягко перебирая между пальцами мои волосы и между словами успокоения мягко целуя в макушку. Мне было все равно, что на мои громкие всхлипы обернулось полсамолета, да и на то, что будет дальшемежду мной и Игорем, мне было наплевать. Лишь бы с Костиком все в порядке было. Я готова все отдать, от всего отказаться, лишь бы вновь увидеть сына.

Первым делом мы поехали по адресу Ольги Владимировны. Я нутром чувствовала, что Костик у нее. Самому Женьке сын как таковой не нужен — инфантильный и эгоистичный мужчина априори не способен быть отцом. А вот его мать с ее простирающимися далеко за пределы возможных границ браздами правления наверняка решила и внука воспитать на свой манер. Только через мой хладный труп!

— Кто там? — услышала я за дверью знакомый голос, прозвучавший вдруг до неприятного мерзко. Мне даже стало стыдно перед Игорем за то, что имею к этому голосу какое-то отношение.

Игорь остановил мой крик и зашел с другой стороны:

— Сантехник, вы соседей снизу затапливаете!

— Никого я не затапливаю, у нас все выключено, — мне показалось, или Ольга Владимировна была слегка напугана? Отлично, будем бить по живому! Потому что ее страхам далеко до моих… совсем далеко! И в этот раз Игорь не успел закрыть мне рот!

— Где мой сын?

— Вернулась, шалава? — если я к подобному обращению была морально подготовлена, то для моего спутника слова незнакомой женщины были в удивление. Как и то, что я ее надуманное прозвище, уже ставшее клише во языцех, пропустила мимо ушей. К черту, я уже привыкла и не считаю это за серьезное оскорбление. На полоумных обижаться бессмысленно.

— Верните мне сына!

— Нет у нас никого! Не там ищешь! — продолжала стоять на своем Ольга Владимировна.

— Учтите, если вы не откроете сейчас же эту чертову дверь, то я вызову полицию, ОМОН, прокуратуру, всех на свете, и все равно заберу Костика!

— Вызывай, — по слогам пропищали за дверью. — Я им тоже про тебя много интересного расскажу! Про твои похождения и про то, чем ты на жизнь зарабатываешь! Проститутка!

Я глубоко выдохнула и прижалась лбом к двери.

— Вы можете считать меня кем хотите, но верните мне моего сына!

— Мальчику нужна нормальная семья, а не мать-шалава! У тебя настолько совесть отсутствует, что ты даже сюда притащилась с чужим мужиком!

Господи, что я сделала этой женщине, что она так отчаянно меня обвиняет в том, что я не совершала? Почему она даже после стольких лет считает, что я изменяла Жене? Для чего вообще устраивать весь этот цирк, когда правда всем известна, когда Женька признал сына, самостоятельно сделал выбор в мою пользу… От всей этой санта-барбары меня начало лихорадить.

— Вы…? — на нижнем пролете стоял тот, о котором я сейчас отчаянно думала, призывая на помощь всех Богов вселенной. — Что вы здесь забыли?

— Где мой сын? — я уже было хотела накинуться на Женьку, но Игорь меня опередил. Резким движением дернул на себя, заставляя оставаться на месте.

— Верни мальчика по-хорошему, — спокойно попросил спортсмен, сжимая ладони в кулаки. У меня даже мурашки по коже побежали — настолько он был спокоен. Видимо, Женя тоже был впечатлен обманчиво мирным было настроение Игоря.

— А то что? — прервал мой муж внезапное молчание. — Снова меня ударишь?

Игорь потянул голову влево-вправо, словно разминаясь, и спустился на несколько ступеней ниже.

— Видимо, в прошлый раз до тебя плохо дошло, так что да — придется повторить, — тихо, с непонятным удовольствием ответил он, растягивая слова.

— Надо было на тебя заяву написать тогда, — попытался припугнуть его Женька, но его слова не оказали ровным счетом никакого эффекта. — Ну ничего, в этот раз точно напишу…

Мужчина дернулся, видимо, пытаясь сбежать вниз, но не успел. Игорь схватил его за воротник и прижал к стенке, намеренно приподняв от пола, заставляя стать на цыпочки.

— Где Костик? — повторил он свой вопрос.

— Отпусти меня! — вскричал Женька, стараясь удержать равновесие. — Иначе пожалеешь!

Мужчины сцепились на лестничном пролете, и я испугалась, как бы кто-нибудь из них не покатился вниз. Ступеньки здесь скользкие, крутые, и в случае падения одними ушибами точно не отделаться.

— Женя! Отдам нам Костика, и мы уедем! — неистово кричала я, не решаясь, с какой стороны вступиться в драку. В конце концов Женя оказался зажат между ног Игоря и не в силах пошевелиться. Его попытки сбросить с себя футболиста ни к чему не приводили — не та весовая категория.

На шум выглянули соседи, и из двери вновь послышался неприятный голос:

— Помогите! Убивают!

— Никого не убивают, — успокоила я бдительных соседей. — У меня сына украли.

— Мальчика? — понимающе закивала премилая женщина с поварешкой в руке. — Да, он здесь живет, у этой… — видимо, Ольга Владимировна настолько всех достала своим склочным характером, что даже у соседей порой терпения не хватает.

— Костик! — я снова кинулась на амбразуру. — Родной мой, я сейчас тебя заберу… Откройте мне сейчас же! Иначе я выломаю эту дверь к чертовой матери!

Мои угрозы подействовали, и в двери наконец-то повернулся замок. Я оттолкнула стоящую в коридоре Ольгу Владимировну, совершенно не обращая внимания на то, что она на две головы ниже меня, и побежала вглубь квартиры, выкрикивая родное имя.

— Совсем обнаглела, — не сдавалась Женькина мать. — В чужой дом врываешься, не даешь с внуком немного времени провести!

Наконец я увидела Костика. Он лежал, свернувшись в клубок, на старом диване. Глазки были заплаканными и огромными от ужаса.

— Мама! — кинулся он на меня. — Мамочка!

Его рев бил по ушам громче работающих турбин.

— Малыш, я с тобой, мой маленький, теперь все будет хорошо, — повторила я слова Игоря, сказанные в самолете.

— Папа меня забрал, не пускал к тебе! А эта тетя сказала, что ты меня бросила…!

— Мой мальчик, я никогда тебя больше не отпущу, — я подхватила Костика на руки и направилась в сторону двери. На пороге остановилась и прошипела в лицо Ольге Владимировне, так, чтобы у нее и тени сомнений не возникло в моих словах: — Еще раз вы или ваш сын подойдете к моему сыну — разорву обоих!

Игорь по-прежнему продолжал удерживать Женьку, прижимая коленями к полу.

— Все в порядке? — взволнованно спросил он.

— Да, — кивнула я, продолжая успокаивать своего малыша. — Теперь можем ехать…

Я была благодарна Игорю, и эта благодарность не имела границ. Неужели все закончилось? Костик здесь, со мной, в безопасности, и теперь нечего бояться.

— Дядя Игорь, ты — мой герой, — признался уже в самолете Костик, и мой слух прорезал отчетливый звук «р» в речи ребенка. Видимо, это последствия стресса.

Мужчина улыбнулся и игриво потрепал своего маленького фаната по волосам.

— Мама твоя тоже так считает?

Теперь уже эти двое смотрели на меня в ожидании ответа. У меня сердце замерло, прежде чем я честно призналась:

— Да, я тоже так считаю…

И про себя заметила, что все это время, пока Игорь был рядом — меня слегка нервировала его близость. Я прекрасно понимала, с чем это связано, но парень больше не предпринимал попыток быть со мной, и от этого я терялась еще больше. Однако же втайне надеялась, что та ночь в кабинете директора клуба окажется для нас не просто случайным сексом, а возвратным билетом в новую, счастливую жизнь.

ЭПИЛОГ

— Юлия Сергеевна, вы в прошлый раз предполагали беременность? — доктор читала результаты моих анализов и нерешительно поджимала губы.

— Да, — отозвалась я, держа руку на животе. И хоть тест упорно продолжал выдавать одну полоску — уверена, что это не показатель. Прояснить ситуацию могут вот эти бумажки в руках врача.

— К сожалению, беременности нет, — женщина в белом халате передернула плечами. — И, судя по анализам, у вас приобретенное бесплодие.

— Что? — не поверила я своим ушам. — Не может такого быть…

— Увы, может. Вам давался год…

— Но ведь прошло только восемь месяцев?! — воскликнула я, обрывая предложение.

— В вашем случае ситуация ухудшилась раньше, чем предполагалось.

Ситуация ухудшилась… ухудшилась… а ведь я уже успела полюбить этого несуществующего ребенка, привыкнуть к мысли, что смогу удержать этим ребенком Игоря…

Вскоре после возвращения он отдалился от меня, оправдывая свое внезапное охлаждение постоянными сборами и вечными тренировками. А мне почему-то было страшно. Мне казалось, что если мы расстанемся — ненадолго, на пару дней или хотя бы на пару часов, то нас обязательно что-то разлучит. Мне было трудно с ним прощаться даже на короткое время. Хватит расставаний, с меня довольно! Еще одного я просто не выдержу.

Однако же судьба больше не была ко мне благосклонна, передав упущенный мною шанс кому-то более достойному, тому, кто будет ценить и беречь свое счастье.

Газетные статьи красноречиво указывали на то, что место в сердце Игоря Панфилова теперь занимает милая журналистка, которая, на минуточку, уже ждет от него ребенка. Мне теперь нет места в его жизни, и, оказывается, это очень больно… Равнодушие — самая ядовитая стрела, и она пронзила меня со всей яростью. Но, к своему огромному удивлению, я не почувствовала ничего в ответ.

— Жаль, я надеялся на хэппи-энд в вашей истории, — с сожалением признался Максим. — Хотя было бы чудом, если бы мужик вернулся к тебе после такого унижения, несмотря на все его чувства. Есть такое понятие, Юля — мужская гордость. Ты слишком задела футболиста, а такое не прощается…

Три года, целых три года я работаю на радио. Меня окружают замечательные парни, мужчины, глядя на которых многие девушки, женщины едва ли не слюни пускают. А я… а что я? У меня все по старому сценарию, и название этой пьесы имеет имя одиночества. И лицо у этого одиночества есть. Вот к зеркалу подхожу и вижу это лицо, понимая, что эта агония происходит только по моей вине. Я словно помеченная и сама себе не принадлежу. Мой персональный ад, как бы пафосно это не звучало. За что мне это все? И ведь Костик тоже что-то чувствует, понимает, что со мной происходит какая-то внутренняя борьба, напряжение.

Днем — все просто. Я даже благодарю Бога за то, что у меня есть радио. Есть возможность занять себя, свои мысли и свою речь, а главное — искренне радоваться, смеяться, и теперь я уже не делаю над собой титанических усилий, чтобы выдать из себя хотя бы тень улыбки. Костик научил меня заново улыбаться, а радио — быть раскованной и не притворяться. Наверное, в этом большая заслуга Макса — вечно бодрого, довольного жизнью, активного как энерджайзер. Знаете, на лица некоторых радиоведущих, с которыми мне приходилось сталкиваться, уже через полчаса эфира без слез не глянешь — если нет шпаргалки, то такое впечатление, что они при смерти и не знают, что сказать в следующую секунду. Я вхожу в это число. А Макс, отпаши он хоть сутки в прямом эфире, все такой же веселый и заводной, и я очень ему благодарна в том плане, что именно он научил меня всяким ди-джейским «примочкам». Да, он умеет поддерживать во мне положительные эмоции. Но и у него не всегда это получается. Как и сегодня, когда груз собственной вины придавил меня гранитным камнем к земле.

Но это все днем, а ночью… Ночью я продолжаю маяться, тосковать, ждать и молить об избавлении от этого тягостного одиночества. Когда-нибудь перестанет быть настолько больно? У боли же есть конец, как и у всего на свете? И понимаю, что это «когда-нибудь» наступит разве что в другой жизни.

Я до крови прикусила губу, понимая, что за последний год стала старше на целую жизнь. Ведь все, что Бог делает — делает к лучшему, но худшим из возможных способов. Стараясь не заплакать, я притянула к себе микрофон:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели…


Оглавление

  • ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  • ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  • ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  • ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  • ЧАСТЬ ПЯТАЯ
  • ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
  • ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
  • ЭПИЛОГ