«Слёзы и Кровь» Эпизод I: Духовные и физические раны (СИ) [Hoxworth] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. Вспоминая прошлое ==========

Комментарий к Часть 1. Вспоминая прошлое

Скоро будет проведена работа над ошибками вместе с гаммой.

” ” — цитируемая прямая речь, текст, ироничный или образный смысл, название.

— мысли персонажа.

** ** (по центру) — спустя какое-то неопределённое время.

Поздний вечер, Сандас, 9-е Заката Солнца, 4Э 203[1]. Всё было как обычно: после выполненных заданий на востоке Скайрима и перехода от самого заснеженного города Виндхельма до торгового сердца – Вайтрана, необходимо было отдохнуть. У Довакина был удачно приобретён уютный дом Тёплых Ветров в торговом городе, что служил неким перевалочным пунктом, где наши герои могли перевести дух и набраться сил перед новыми приключениями.

Всю дорогу Серана проехала молча, думая и размышляя о давнем разговоре, в котором Драконорождённый признался ей в своих чувствах, когда-то переполнявших его через край. Девушка тогда отвергла его душещипательное предложение, приведя аргументы: что это не для неё, что это не про нас с тобой, что она не может себе даже представить, как войдет в один из храмов за благословением от Богини любви и сострадания – Мары, и что вообще с её ужасным прошлым она не сможет сделать этого. Этот чувственный и очень болезненный для них обоих диалог произошел почти два года назад, когда они вместе пытались остановить её отца – могущественного вампира, который сошёл с ума, пытаясь исполнить ужасное пророчество о вечном затмении Солнца, чтобы власть вампиров стала главенствующей во всём Нирне.

Для Сераны крепкие и дружеские отношения между ней и Довакином, построенные на взаимодоверии и взаимопонимании, начинали перетекать в мягкий интерес и любопытство к своему напарнику, и, что самое главное, в нечто большее, чем дружба, в нечто ей не знакомое. Как бы она не страшилась этого нового, как бы не дистанцировалась, всё же это навязчивое ощущение стало чаще посещать её в последние полгода.

Он не рассказывал о себе практически ничего, а что и говорил ранее, то было слишком обобщающе и расплывчато, ибо он не любил делиться своим прошлым с кем-либо, потому что, видимо, он пережил многое и всякое, и все эти потрясения, которые произошли с ним в далёком прошлом, превратились в замкнутость в себе. Поэтому ей приходилось собирать крупицы информации у тех, кто был с ним знаком, но и они порой знали не больше, чем она, а бывало, что и меньше. В то время, Дова знал о ней практически всё: начиная с детства, заканчивая нынешними днями. Все её десятилетия, а скорее даже целые столетия одиночества и внутренних терзаний, медленно и тягостно убивали девушку изнутри и держать это в себе на протяжении такого длительного времени, стало для Сераны непосильной ношей, которую она смогла частично, а возможно и полностью, скинуть со своих хрупких плеч, благодаря появлению Довакина, что и стало для неё неким спасением и появлением спокойствия и умиротворения в её жизни. Видимо, тогда он и влюбился в вампира по уши, всем своим скупым на чувства сердцем, когда она, борясь со своими страхами, постепенно открывалась и начинала всё больше ему доверять.

Дома, сидя в кресле у огня, Дова вспоминал дела, выпавшие им на последние деньки:

— Так, с Бриньольфом мы то дельце провернули, так что проблем быть не должно, вдобавок помог бедолагам из Айварстеда, конечно пришлось делать из-за этого большой крюк, но всё же. А еще… — дальше он начал перечислять выполненные поручения неразборчивым бормотанием, которое было понятно только ему одному.

Серана, сидя в углу у буфета за столиком, пялилась на серебристое блюдце, лежавшее на столе, и рассматривала его со всех сторон, вспоминая, что серебро и вампиры не очень-то сочетаются. Этот факт заставил её ненароком улыбнуться уголком рта, но она быстро пресекла это, случайно вспомнив о том, о чем она размышляла всю дорогу и тут же поникла головой вниз, опираясь на левую руку и изредка оборачиваясь на него, рассматривая его длинные и черные волосы до плеч. После, её взгляд начал потихоньку опускаться, разглядывая его целиком: Драконорождённый, погруженный в мысли, сидел в кресле и смотрел в огонь. Вдруг, вампира резко выдернули из задумчивости:

— Серана, всё в порядке? — тихонько и слегка обеспокоенно спросила Лидия – хускарл Довы, чтобы не привлечь внимание сидящего поодаль своего тана.

— Да, просто…немного задумалась. — отрешённо прозвучало от неё.

— У тебя такой вид, будто что-то произошло.

— Всё в порядке. — вампир ответила так, чтобы Лидия оставила её с мыслями наедине.

— Всё же я хотела узнать у тебя, что такого случилось между вами, а то вы какие-то оба…совсем не свои.

Серане стала уже неприятна настойчивость Лидии, потому что хускарл была не так близка с ней, чтобы считать её своей подругой, с которой можно поделится невзгодами.

— Можно, я побуду одна? — настойчиво попросила Серана.

— Ладно, хорошо. — с немного обидчивым тоном произнесла Лидия и, вследствие, удалилась к себе в комнату на верхнем этаже.

В доме царила тишина, и только звук потрескивающего костра разбавлял эту гнетущую атмосферу между напарниками.

— С каждым днём, неделей и месяцем, я приближаюсь к нему всё ближе и ближе, хоть он и не догадывается об этом…Как бы я не старалась этому противостоять, эта непреодолимая сила всё больше притягивает меня к нему… — подумала девушка и, глубоко вздохнув с тяжестью в её небьющемся сердце, окончательно зафиксировала свой взгляд на его лице, которое было видно на одну треть, и которое до сих пор вдумчиво смотрело на огонь — Прошло почти два года с тех пор, когда он впервые нашел меня, замкнутую в склепе с Древним свитком, куда меня благополучно спрятала моя же мать, от моего безумного отца, и до сих пор он ни разу не заговорил о наших отношениях после того, как я ему ответила резким отказом. Видимо, приняв это слишком близко к сердцу, он потушил ту самую искру чистой и наивной любви, которая зажглась и тлилась в его сердце до того самого разговора. Ах, — глубоко вздохнула она еще раз — может, я была слишком отчужденной от него и от мира в целом, когда мы начали говорить про это? Может, это было слишком рано обсуждать и я, явно недоумевая от его попытки открыть себя, резко закрыла эту тему?…Вот же дура… — бушевали мысли в её голове.

Довакин почувствовал взгляд Сераны на себе и перестал витать в облаках:

— Странно, что с ней происходит? Всю дорогу она молчала, отвечая только какими-то обрывистыми фразами, а теперь так смотрит на меня… — подумал Довакин. Он, медленными рывками головы стал поворачиваться, идя взглядом по стене навстречу её взгляду.

Серана, видя макродвижения своего объекта разглядывания, заранее распознала, что он хочет сделать, и, не дожидаясь этого неловкого зрительного контакта, быстро отвернула голову обратно на блюдце.

— Может, я что-то сказал не то или сделал что-то не так? Ведь она очень тонко-чувствительная девушка с очень непростыми внутренними комплексами. — продолжал гадать Драконорождённый — За эти два года мы так крепко сдружились, столько пережили, много где побывали, но всё же неизгладимые душевные шрамы гнетут её до сих пор. Даже вся моя поддержка не сможет вылечить приобретенные ей духовные недуги в прошлом. Да, конечно, это уже не так сильно прослеживается, как в первое время нашего знакомства, но в глубине её души это еще хранится. Завтра поговорю с ней, а сейчас нужно немного поспать, а то валюсь с ног. — решился он мысленно и, вздохнув, произнёс вслух — Ладно, пойду я отдыхать, а то время уже к полуночи близится.

— Спокойной ночи. — тихим голосом сказала Серана, повернув голову в его направление, и, посмотрев на него своими, тлеющим красным угольком, глазами, скрывающие ту грусть, в которой она находится не один день и не одну неделю, взглядом проводила Дову до второго этажа.

Костёр уже потух, прошло сколько-то часов, но она, погруженная в себя, всё ещё смотрела на эту лестницу, как бы до сих пор провожая Довакина спать.

— Он – единственный близкий мне человек во всем Тамриэле. Чужак стал для меня роднее, чем моя собственная мать, а про отца я вообще молчу. — продолжала рассуждать про себя вампир — Я росла в одиночестве, и из-за этого я не адаптировалась под социальные взаимоотношения и взаимодействия с другими. У меня появились обиды на мать, на отца, у меня развились психологические комплексы, страхи и замкнутость, но не смотря на всё это гнетущее надо мною, он смог поставить меня на ноги, помог разобраться с отцом, помог побороть эти страхи, смог научить меня общению с другими, ну, по крайней мере, у меня это получается гораздо лучше, чем раньше, и, что самое главное, смог полюбить меня по-настоящему…Достойна ли я его? Любит ли он меня до сих пор, после тех слов, которые я тогда ему наговорила? Может, он так глубоко зарыл свои чувства ко мне, потому что получил непоправимый духовный урон, который нанесла ему именно я, и поэтому он больше не хочет поднимать эту тему вновь, ибо боится снова почувствовать резкий, как ножом по сердцу, отказ? — глубоко вздохнув — …Какая же я дура… — горечь подступила к горлу, слёзы начали накатывать к её светящимся в темноте глазам, но она быстро это предотвратила, боясь, что её кто-то увидит в таком состоянии — Хватит, надоело! Надо решиться наконец! — уверенная и чёткая формулировка вскочила в её голове — Завтра я ему скажу всё, что думаю. Сейчас мне нужно отвлечься от этих тягостных мыслей и привести себя в порядок, а после проверить и подготовить наше снаряжение в дорогу. — Серана встала и направилась в алхимическую лабораторию увлёкшись созданием зелий и смешиванием различных ингредиентов.

** **

За работой, Серана опомнилась, почувствовав не очень приятное и слегка тревожное ощущение восходящего Солнца, и поняла, что уже наступило утро Морндаса 10-е. Услышав, как кто-то спускается с лестницы, она положила пестик в ступку и вышла из лаборатории, увидев хускарла:

— Доброе утро. Лидия, прости меня за вчера, мы были уставшие с дороги, да и я была, мягко сказать, не в настроении.

— Доброе утро, Серана. Да ладно, не бери в голову. — с мягкой и уже простившей её улыбкой, ответила тёмноволосая нордка.

— Довакин ещё не проснулся?

— Нет, я не слышала, чтобы он ходил по своей комнате.

— Хорошо.

Закончив диалог с Лидией, Серана присела на лавочку и переключила свое внимание на проверку её сумки-портфеля на наличие всего необходимого, что понадобится ей и ему в дальнейших путешествиях.

К обеду проснулся Драконорождённый.

— Ну ты и соня. — произнесла Серана с ярко выраженной, но закрытой улыбкой, видя, как тот спускается с лестницы — Будешь завтракать?

— Доброе. Спасибо, но я не буду. Не подскажешь, сколько сейчас времени? — спросил у вампира Довакин, после глубоко зевнув.

— Солнце в зените. Я уже успела сходить на рынок, пока ты спал. — не дожидаясь ответа Сераны, ответила Лидия, стоя спиной и помешивая какое-то рагу в казане. Хускарл знала, что девушка не любит выходить на улицу одна и особенно днём.

— О, у Хульды уже должны быть новые листовки с наградами, нужно сейчас к ней заглянуть. Только сейчас проверю своё снаряжение.

— Я уже подготовила тебе некоторые вещи, как ты и просил: четыре бутылёчка на полное восстановление здоровья и две банки на полное восстановление магии, ещё положила пару незаряженных обычных камней душ и завернула побольше стрел, а то мало ли. И не благодари. — не поднимая головы и не отвлекаясь от проверки сумки, произнесла Серана. Она явно не хотела слышать слащавые слова благодарности.

— Что бы я без тебя делал? — ухмыльнулся он, задавая ей риторический вопрос.

Собравшись, взяв всё необходимое и попрощавшись с Лидией, они вышли из дома и направились в таверну под названием “Гарцующая кобыла”.

— Мой любимый собутыльник, давай по одной! — послышалось откуда-то сзади.

— Нет, не сейчас, Бренуин. Ты часом не заходил к Хульде на огонёк, есть у неё парочка листовок? — спросил Довакин у бедняка.

— Конечно. Стражник туда заходил, весь какой-то напряженный, с одной только листовкой в руках.

— Спасибо тебе. На вот, держи монету.

— О, спасибо! Да благословят Боги твоё доброе сердце.

Чуть отойдя поодаль от нищего, Серана проворчала:

— Лучше бы эти деньги, которые ты раздавал попрошайкам, потратили бы на починку снаряжения или покупку чего-нибудь необходимого, а то, авось, там уже сумма набежала, что можно было уж и дом построить. — буркнула вампир из-под капюшона.

— Не ворчи. Может, я этой не слишком значимой для нас суммой, поддерживаю их жизнеобеспечение? И тем более мы идем за листовкой, в которой, готов поспорить, нужно выбить из пещеры очередную банду головорезов, что стаскала к себе кучу барахлишка, которое можно выгодно продать в правильных местах. И ещё то дело с Бриньольфом, которое мы на днях провернули, принесёт нам несколько “птичек”. Так что у нас будет всё в порядке с золотом.

Серана ничего не ответила.

Так, молча, сквозь толпу и шум рынка, они дошли до таверны, попутно выхватывая в свою сторону похвальбу от стражников за разные подвиги Довакина. Открытие двери в таверне, притянуло внимание всех находящихся внутри. В дверном проёме показались две фигуры, которые все сразу же узнали по их очертаниям одежды и брони: Довакин носил комплект доспехов из драконьей кости и чешуи, которую он сделал собственноручно в Небесной кузнице, попутно получая полезные советы по ковке от Йорлунда Серой Гривы, а его верная спутница – Серана, носила блузку приглушенно-гранатового цвета с вырезом и длинным рукавом, а поверх неё она надевала черный жилет-корсет из дубленной кожи с металлическими вставками, который сразу задавал ей тон аристократичного происхождения. Плащ с капюшоном, который она так же носила поверх блузки, был закреплен на металлическую брошь – знак клана Волкихар, форма которого напоминает корабельный штурвал, украшенную различными драгоценными камнями. Шею девушки украшал высокий воротник плаща, с металлической и стилизованной вставкой головы Молаг Бала – даэдрического принца господства и порабощения смертных, ведь её семья раньше поклонялись этому демону, от которого они и получили “благословение” истинного вампиризма. Остальным же, кто был не в курсе, кем является Серана, это казалось замысловатым черепом.

— День добрый! — громко заявил Драконорождённый всем присутствующим.

Бард Микаэль сразу же перестал играть и попытался не попадаться ему на глаза, Утгерд Несломленная уважительным и одновременно одобрительным взглядом поприветствовала Дову, а Сэм Гевен только ехидно ухмыльнулся.

— Заходи, мы как раз подложили дров, присаживайся и согрейся. — послышался голос хозяйки таверны, которая, как и всегда, стояла за барной стойкой.

— Хульда, здравствуй. Не подскажешь, что слышно в последнее время? — присаживаясь за стойку, расспросил её Довакин.

— Нет, не подскажу, ведь люди ничего нового не рассказывают. На вот, посмотри, — Хульда достала из-под стойки листовку — люди ярла зашли и оставили здесь это объявление, это должно тебя заинтересовать.

— Хм-м, интересно…На Ветреном пике завёлся дракон? Необычно… — Дова перевёл свои загоревшиеся от интриги глаза с текста листовки на свою напарницу, которая только промолчала и вздохнула, предвкушая тяжелый бой.

— Дай мне в дорогу чего-нибудь перекусить. — вновь обратился он к хозяйке.

— С тебя двадцать девять септимов. — обмолвилась Хульда, протягивая ему хлеб, кусок козьего сыра, жаренную куриную грудку и яблоко — Да хранит вас Талос.

— Спасибо. – сказал Довакин, расплатился за продукты, и сиюминутно вместе со своей напарницей вышел из таверны.

Комментарий к Часть 1. Вспоминая прошлое

Сандас, 9-е Заката Солнца, 4Э 203[1] — Воскресенье, 9 Ноября, 4 Эра, 203 год.

========== Часть 2. Победа и Смерть ==========

Комментарий к Часть 2. Победа и Смерть

Скоро будет проведена работа над ошибками вместе с гаммой.

** **

Практически весь путь от Вайтрана до древних нордских руин Ветреного пика, Серана пыталась сформулировать свой неиссякаемый поток мыслей в голове и подготовить нужные и правильные слова. Поднять эту тему именно с её стороны после того, что она тогда ему говорила, казалось ей очень эгоистичным и было для неё огромным стрессом. Выражать в словах свои чувства намного труднее, чем прокручивать их в своей голове, но всё же она решилась сделать это – назад дороги нет.

Парочка были верхом на лошадях. Проехав мимо каменного моста, ведущего к деревеньке Ривервуд, и постепенно поднявшись в гору по извилистой тропке, погода резко начала меняться: начал валить пушистый снежок, небо затянулось серыми и непроглядными снеговыми тучами, а ледяной ветер то и дело обволакивал и щипал кожу, но суровым нордам, что росли в таких погодных условиях всю жизнь, это не доставляло особого дискомфорта. Осуществляя подъем всё выше по заснеженной горе и проезжая старую, древнюю, как сама земля, но еще целёхонькую Ривервудскую башню, вампир вздохнула и все же прервала это томное и давящее молчание резким и решительным голосом:

— Довакин! Слушай…

Драконоборец, ехавший впереди, проглотив последний кусок куриной грудки, что дала ему Хульда, немного притормозил и замедлил ход, дабы выстроится вровень с Сераной. В тот момент, когда он обернулся, в его голове промелькнула мысль, что она хочет попросить его “подкорректировать” неприветливые погодные условия Ту`умом Чистое небо.

— В последнее время, меня всё никак не покидает одна мысль… — в уверенном голосе девушки, начала слышится брешь и дребезжание от волнения — Я всё хочу спросить тебя об одном… — набравшись уверенности она с трудом продолжила — Помнишь, как я тебе давно сказала, что мы не сможем быть вместе? — если бы у Сераны стучало сердце, то оно бы уже выпрыгнуло из груди, а щеки налились румянцем от стеснения. Внутри неё всё сжималось от напряжения — Тогда я сомневалась в твоем настоящем мотиве, так как прошло всего несколько месяцев с нашей первой встречи…Я запомнила твое искривившееся лицо благородного охотника на вампиров, когда ты узнал, кем я являюсь на самом деле… — делая глубокий вдох — Я помню твои слова и с какой теплотой и искренностью они были сказаны, но я боялась, что мы…что ты… — слова скомкались, а слёзы начали обволакивать глаза девушки так, что ей было трудно что-то разглядеть. Серана понимала, что если ещё что-то скажет, то струйки её хрустальных слёз пробьются и потекут по её бледным щекам, но она продолжила — …Просто я хотела сказать, что…что… — Дочь Холодной Гавани произнесла эти слова, чуть ли не плача и с очень резкой и невыносимой горечью в горле, ощущая, что всё внутри падает в Обливион.

— ФО! — громом среди ясного неба, разразилось ошеломительной силы первое слово Ту`ума Морозное дыхание – Легендарный дракон, сидевший на высокой постройке древнего нордского храма, едва заметив приближающихся путников, тут же взмыл в небо и незамедлительно провёл свою атаку с воздуха, пользуясь тем, что герои были увлечены беседой и не заметили надвигающейся угрозы. Ошеломительно быстрая ледяная субстанция Ту’ума ударила об землю в полуметре от лошадей. Перепугавшись от неожиданности, кони тут же сбросили своих всадников и побежали прочь от опасности в разных направлениях. Вытирая слёзы, Серана резко вскочила из сугроба и моментально обратилась в свою боевую форму Вампира-лорда, используя это превосходство только в крайних случаях.

— Сбивай его! — выкрикнула она Довакину.

— ДжооР За ФРУЛЬ! — сразу же последовало из уст Драконорождённого. Содрогнулось и исказилось на мгновение небо от ужасающего всех драконов не менее сильного Ту`ума Драконобой.

Подобно падающему метеориту, дракон с сокрушительной скоростью, овеянными синими языками древней магии предков, начал чуть ли не падать с небосвода, окутанного тучами. Довакин призвал из недр Обливиона двух Лордов-дремор, что послужат верой и правдой призвавшему их заклинателю, одним махом выпил склянку с магической жидкостью, начал читать защитное заклинание школы Изменения Драконья шкура, которое он выучил благодаря мастеру-волшебнику Толфдиру в Коллегии магов Винтерхолда и, закончив с магией, тут же выхватил меч со щитом, бесстрашно бросившись вместе с дреморами на ошеломленного и лежащего на земле дракона.

— Бей его, пока можно! — послышался женский воинствующий голос Вампира-лорда, читающего атакующие заклинания Вампирское высасывание.

Битва была тяжелой. То и дело приходилось повторно вызывать дремор, которые тут же яростно бросались на обидчика их господина. Множество раз укрываясь за каменным столбом величественной арки Ветреного пика от Ту`умов и от заковывающего в лёд дыхания дракона, Довакину приходилось подолгу перечитывать заклинания и восстанавливать свои повреждения живительными зельями, ведь все бутылёчки с магическим отваром он уже выпил.

В одной из таких передышек, Драконорождённый ненароком заметил, как на расстоянии от него, Серана, держа дистанцию, отчаянно поливает магическим градом это могущественное и величественное существо, с намерением закончить этот тяжкий бой. Выскочив из своего укрытия, Дова, с уверенностью в их скорой победе, побежал к дракону, дабы помочь своим союзникам добить эту тварь, но в голове ни с того ни с сего, как ослепительная молния, вдруг вспомнился тот разговор, про который упоминала Серана. Это сбило мужчину с толку на секунду, но всего одного мгновения хватило, чтобы дракон заметил явное не сосредоточенное замешательство Довакина и понял, что нужно срочно действовать: он повернулся крылом в сторону Победителя Пожирателя Мира и, в отместку за своего лидера, со всем своим гневом и яростью ударил крылом об землю. Всё место сражения моментально превратилось снежный туман. Только что выпавший и лежавший на поверхности снег, тут же взмыл вверх и образовал белую пелену. Драконоборец, который уже вплотную подбежал к крылу существа, отлетел на приличное расстояние и упал в сугроб.

Заледенелый, застрявший в вековом льду остриём наружу меч какого-то мёртвого искателя приключений, спрятавшись под легким слоем свежего и только что выпавшего снежка, проткнул левый бок Довакина насквозь. Полилась алая кровь и снег начал быстро впитывать её, попутно окрашиваясь во все оттенки красного. Пронзительный до боли крик и запах свежей артериальной, богатой адреналином и кислородом крови, мгновенно привлекли внимание Сераны. Со всем ужасом и осознанием того, что произошло и что может произойти в дальнейшем, она, отвернувшись от дракона, за доли секунды подлетела к раненому другу и, приняв свой человеческий облик, сразу же начала осмотр раны, совсем позабыв о том, что враг еще не побежден.

Заметив явное разгромное поражение своего противника, дракон закипел от ненависти и радости. Он собирался сразить Ту`умом Разрыва души сразу две цели и уже начал было произносить слова, вкладывая в него все свои оставшиеся силы, но последний Лорд-дремора, воспользовавшись отвлечённостью дракона, бросился на него с диким воплем:

— Я сожру твоё сердце! — заскочив на спину чудища, он нанёс последний и решающий удар своим даэдрическим двуручным мечом и в ту же секунду растворился в небытие.

Бездыханное тело Легендарного дракона с грохотом рухнуло на землю, и начало постепенно растворятся до голой кости, потому что Довакин начал поглощать его душу, тем самым убивая дракона навсегда.

Захлебываясь в собственной крови, Драконоборец попытался прочитать заклинание Быстрое лечение, но не смог этого сделать из-за отсутствия магии и болевого шока. В попыхах Серана копошилась в своей сумке, ища последнее зелье полного восстановления здоровья, которое она оставила при себе на крайний случай, но обнаружила лишь разлитую жидкость и осколки стекла – видимо, при падении с лошади, оно разбилось в дребезги. На мгновение остолбенев от ужаса и страха, Серана быстро взяла себя в руки и произнесла:

— Так, встаем на счёт: раз, два, три! — она, резко потянув его со всей силой, смогла достать Довакина из торчащего лезвия.

С дикими воплями Довы от нестерпимой боли, девушка помогла тому подняться на ноги. Меч прошёлся тупым и рваным лезвием по краям почки, так же задев кишку, тем самым образовав ужасную, уродливую и сквозную рану. Пройдя пару метров, Довакин упал без сознания от потери большого количества крови.

Вся перепачканная в жизненно важной жидкости, она на себе дотащила его до своей лошади Иголки, что мирно стояла в пятидесяти метрах чуть ниже по дороге от Ривервудской башни. Взвалив уже практически бездыханное тело своего друга на животное, Серана мигом оседлала скакуна и, как степной ветер, понеслась в Вайтран, в храм Кинарет.

В голове девушки бушевал ураган. Слёзы строем катились по её белоснежным щекам, мешая ей видеть и различать дорогу. Ледяной страх овладел ею. Казалось, что само её существование в этом мире обречено на вечное одиночество и никто и ничто не сможет это предотвратить. Ей виделось, что сама Смерть мчится за ними верхом на своём костлявом скакуне, поэтому она гнала со всей возможной скоростью. Серана не пережила бы потерю самого близкого и любимого ей человека. Она даже не замечала, что кровь друга повсюду: на её руках, на её одежде, даже на её лице и смертельно алой строчкой бежит за ними, оставляя длинный кровавый путь на дороге.

Завидев несущуюся всадницу в знакомых одеждах и с лежащим на коне телом, стражник сразу понял, что к чему, и бросился к главным воротам, дабы отпереть их поскорее, попутно крича остальным, чтобы те помогли и организовали помощь пострадавшему.

По прибытию в Вайтран, стражники впятером подхватили Довакина и понесли его в храм, попутно расспрашивая у сопровождающей их Сераны, что произошло. Даника Свет Весны уже была в курсе происходящего и с трепетом готовила лежанку и инструментарий для быстрого хирургического вмешательства. За все эти годы гражданской войны она приобрела вынужденный опыт и все необходимые навыки по проведению подобного.

— Йенссен! — окликнула жрица — Ты будешь поддерживать его жизненную энергию магией, пока я орудую инструментом!

— Хорошо! — бойко и уверенно ответил ей Аколит.

** **

Операция длилась остальную половину дня до глубоких сумерек. В течении этого времени, вокруг храма собралась толпа со всего города – ужасные новости пронеслись со страшной скоростью по всему Вайтрану и Драконьему Пределу.

Томящее ожидание прервал скрип стальных петель – открылась дверь храма и в ней показался силуэт жрицы. На улице наступила полная и абсолютная тишина, лишь журчание воды и треск сверчков не давал затишью полностью захватить власть. Миг превратился в тянущую вечность. Казалось, будто бы само время остановилось. Все замерли, ожидая худшего.

— Он в тяжелом состоянии… — переваривая всё, что происходило все эти часы, произнесла Даника — Ему нужно время. Видит милостивая госпожа Кинарет, он нам нужен.

С облегчением вздохнула вся толпа и тут же поползло тихое жужжание разговоров и обсуждений.

— Пожалуйста расходитесь, всё будет в порядке. — с надеждой и подбадриванием говорили стражники, пытаясь успокоить и расформировать толпу.

Спустя время, у дверей храма остались пару человек.

— Что будем делать, если он всё же не выкарабкается? — расстроенным голосом спросила Эйла Охотница у ярла Балгруфа Старшего.

— Придется усиливать оборону нашего города, нанимать больше людей и добавить ещё колодцев с водой. Без Драконоборца мы сможем рассчитывать только на наши силы. Что думаешь, Айрилет?

— Ну, один раз мы дракона убили. Конечно, с помощью Довакина, но тогда он ещё не владел своим даром Голоса, так что мы вполне сможем себя защитить. Главное – это отогнать чудище подальше от города и, если у нас получится завлечь его к западной сторожевой башне, то мы покончим с ним там. Эта башня и так развалюха, так что её будет не жаль.

— А, вы не видели Серану? — резко прервала разговор Лидия.

— Что-то я её не вижу. — прищурившись и высматривая её в темноте уличных переулков, проронила Эйла с неким презрением — Неужто она не стала дожидаться объявления Даники?

— А, может, она всё это время была внутри храма? — предположила Лидия.

— Я тоже так думаю. Надо зайти и проверить наших друзей. — поддержал ярл.

Девушки кивнули головами, и вся четвёрка зашла в храм.

Приоткрыв дверь, они увидели, что Дочь Холодной Гавани сидит на табуретке рядом с каменной лежанкой, где лежит Довакин, и, положив ему руки на грудь, уткнувшись и зарывшись в них лицом, тихо плакала и что-то очень жалостливо бормотала шёпотом: либо молитву всем Богам, либо корила себя за то, что не уберегла и не успела сказать ему что-то важное, либо просила его, чтобы поскорее возвращался к ней. Эйла, тихо подойдя к ней сзади и положив ей на плечо свою ладонь, немного сжав его, как бы разделяя ту боль, которую они все переживают, обломившимся голосом сказала:

— Серана, держись…

Вампир медленно приподняла голову, понимая, что кто-то с ней взаимодействует. Подняв верхнюю часть тела, Серана начала одновременно поворачивать и поднимать голову повыше, дабы посмотреть в глаза тому, кто стоит сзади. Полны отчаяния, сожаления и горя глаза, встретились с зелеными глазами Эйлы и пронзили её до мурашек – та еще никогда не видела Серану в таком состоянии. Дочь Холодной Гавани поднялась с груди Довы и безмолвно обхватила Эйлу за талию обеими руками, проникая под дубленную кожу древне-нордского доспеха у её спины, и, сильно прижавшись к её животу своей щекой, попыталась зарыться и найти утешения в лице своего кровного врага, но, как ей казалось в тот миг, – лучшей подруги. Обычно, они с малым презрением и соперничеством испытывают легкую неприязнь друг к другу, ибо Эйла – оборотень, а Серана – вампир. Немного растерявшись от такой реакции и от прикосновения к её телу холодных рук, Эйла, придя в себя, положила свою ладонь на макушку Сераны и медленно начала поглаживать сверху вниз.

— Что, если он не выберется? — шёпотом и с просвистывающей хрипотой в голосе, спросила Серана — Что, если я опять останусь одна? Что, если… — не дав ей закончить предложение, Эйла тут же её перебила:

— Тш-ш-ш-шь… — мягко произнесла она, так же поглаживая её ладонью — Он сможет…Он же Предвестник, Победитель Пожирателя Мира, Тёмного Братства, Мирака и ты думаешь, что какая-то ранка сможет его убить? Он сможет, надо верить в него, что он выберется, и просить Богов, дабы они услышали наши мольбы. — обнадеживающе сказала Эйла с накатившим комом в горле, чувствуя, что слезы то и дело пытаются политься ручьем.

— Я видела эту рану… — Охотница начала чувствовать, как пальцы Сераны начали сильнее впиваться в её спину — Я не успела сказать ему самого важного…

— Тш-ш-ш-шь…ещё скажешь…ещё скажешь… — шёпотом произнесла Охотница и, разрешив своим слезам падать водопадом с век, покрепче обняла Серану левой рукой.

Лидия, Балгруф и Айрилет всё это время стояли за спиной Охотницы с поникшими головами и смотрели с сожалением на происходящее. Вскоре, они удалились, дабы оставить соперниц, или уже подруг, наедине.

Проведя несколько минут в такой позе, Эйла, освободив себя от крепко вцепившейся в неё Сераны, присела перед ней на корточки на уровне её глаз, вытерла тыльной стороной ладони бегущую струйку слёз с мертвецко-бледного лица подруги и, положив ей руку на плечо, сказала:

— Тебе нужно отдохнуть, и это не обсуждается, пойдём.

Поднявшись на ноги, Эйла, взяв за руку Серану, потянула её за собой, и та с пустыми и стеклянными глазами, безо всякого сопротивления, поднялась и пошла вслед за ней. Приобняв Серану за талию правой рукой и идя рядом с ней, Эйла повела её в Йоррваскр – большой пиршественный зал Соратников, кем и являлась Охотница.

Внутри Йоррваскра царила полная тишина, хотя все Соратники находились в обеденном зале. Когда открылась дверь, народ сразу стал принюхиваться, чуя запах вампира, с которым явилась сюда Эйла. Все находящиеся там повернули свой взор в сторону главной двери и посмотрели на них с понимающими взглядами, не проронив ни слова. Охотница молча проводила вампира до лестницы и, спустившись, провела её по длинному коридору, остановившись у спальни Предвестника, где Эйла сказала:

— Вот твоя комната. Поживи тут. Сейчас я принесу тебе полотенце, тазик с горячей водой и новую, чистую и сухую одежду, пока твоя будет в стирке. Ну, я пошла, скоро вернусь. Если что понадобиться – только скажи.

Серана стояла у спальни еще минут пять, смотря в пустоту, в которой недавно растворилась Эйла за поворотом.

Оклемавшись, она зашла в комнату, легла на кровать лицом в подушку и, сильно обняв её обеими руками, заплакала. Вскоре, от усталости и внутреннего истощения, Серана уснула, если это можно назвать сном.

========== Часть 3. Второй шанс ==========

Комментарий к Часть 3. Второй шанс

Скоро будет проведена работа над ошибками вместе с гаммой.

*** (по центру) — действие происходит в тоже время, или параллельно с другой сюжетной веткой.

***

Тихо и безмятежно шёл лёгкий снег, невзначай покрывая молодую и зеленую траву. Небо было украшено миллиардами звёзд, а северное сияние, красиво переливаясь и играя различными красками, как бы делило небо на три части, каждая из которых имело свой цвет: оранжевый, синий и зелёный. В самом верху небесного купола виднелось, не то Солнце, не то другая звезда, вокруг которой облака выстроились в закольцованный, разноуровневый хоровод, не закрывая огромное светило. Где-то в дали за небольшим холмиком, виднелись очертания высокой и величественной постройки из камня. Сладкие и притягательные хоровые песнопения, восхваляющие былые подвиги различных героев, манили Довакина по вымощенной каменными плитами дороге, по обочинам которой разместились каменные статуи древних нордов, сопровождающие тех, кто здесь проходит.

— Совнгард… — вдохнув прохладный, но мягкий воздух, с облегчением произнёс Довакин.

Идя по уже знакомой дороге, окруженной высокими и молодыми горами по обе стороны, из-за холма начал появляться Зал доблести, стоящий на отдельной скале, окруженный огромной пропастью с водопадами, которые неслись в неосязаемую пустоту. Скала с домом Шора соединялась с остальной частью земли мостом, которым служил громадный китовый скелет. Небольшая полянка, расположившаяся у основания моста, сразу же напомнила Драконорождённому о битве с Алдуином, когда он оказался в Совнгарде впервые, то здесь, вместе с тремя героями-нордами: Феллдиром Старым, Хаконом Одноглазым и его сестрой Гормлейт Золотой Рукоятью, бились плечом к плечу против первенца Акатоша за дальнейшую судьбу Мира живых и мёртвых. Вход на мост по-прежнему охраняет исчезнувший Бог северян, сын и оруженосец Шора – Тсун, который всё так же оспаривает право на проход по мосту у любого приходящего к нему. Рост этого огромного воина составлял более двух метров, а за спиной красовалась гигантская двуручная секира. Его голый и мощный торс, сменялся огромной набедренной меховой броней, обшитой металлическими элементами и внушительной застежкой на ремне. Приближаясь к двухметровому великану с радостной ухмылкой на лице, Довакин уже предвкушал долгожданную встречу с Тсуном, зная, что ранее он уже доказал ему, что он достоин взойти на мост.

— А-а! — мягкий и звонкий голос огромного воина, радостно восклицая, разрезал сладкие, едва слышимые песнопения — Вновь мы встретили Героя драконьей крови, который, ведомый своей судьбой, одержал великую победу, над гнусным Пожирателем Мира, что питался душами достойно павших наших братьев и сестёр.

— Приветствую тебя, Тсун! — искренне улыбнувшись, поприветствовал его в ответ Дова — Скажи мне, друг, смогу ли я пройти по мосту, уже ранее доказав тебе свою доблесть и достоинство?

— Не тень ты, что обычно здесь проходят, но живая душа, что осмелилась вступить на земли мёртвых. Увы, но не сможешь ты вновь пройти по мосту, ибо час твой ещё не пробил.

— Разве я не погиб? — удивленно подняв брови, спросил Довакин.

— Ах нет, друг мой, силы твои ещё не иссякли до пустоты вечной. Сама Жизнь и Смерть ведут борьбу в тебе и только от тебя зависит, кто волен одержать победу.

— Но как мне помочь моему истерзанному телу, ведь мой дух и сознание здесь?

— Твой дух силён и могуч, Довакин, но вижу я в нём брешь – великая печаль, что ты сокрыл и запечатал в глубине своего сердца, ослабляет его.

— Однажды я был отвергнут женщиной, которую любил всем сердцем, и потерял всякую надежду после её отказа на моё признание. Она – мой верный спутник и напарник в моих путешествиях и подвигах по всему Скайриму. Я готов без промедления отдать свою жизнь взамен её, потому что слишком дорожу ей и,…до сих пор люблю её.

Нахмурил брови оруженосец и задал вопрос, подняв подбородок, как бы глядя с высока, посмотрев пронзительным взглядом на собеседника:

— Сколь же раз пытался ты сказать ей, что она тебе не безразлична?

— Единожды… — опуская виноватые глаза, ответил Довакин.

Грозный взгляд хранителя моста обрушился на Драконоборца и он молвил могучим голосом:

— Я – Тсун, исчезнувший Бог северян, оруженосец и сын самого Шора, покровитель преодоления несчастий…благословляю тебя – Победителя великого зла и дарую еще один шанс заслужить свое счастье, зажигая надежду в тебе!

В ту же секунду в груди Довакина дико застучало сердце, по всему телу пробежали приятные мурашки и появилось забытое ощущение лёгкости и притяжения к возлюбленной. Драконоборец, подняв голову с благодарными глазами и посмотрев в уже радующиеся глаза Тсуна, сказал ему:

— Благодарю тебя…Я чувствую телом и духом, что нам пришла пора расстаться.

— Да, пришла. — спокойным тоном ответил оруженосец — Но мы ждём тебя, Героя драконьей крови, здесь, в доме Шора, когда наконец окончишь ты свершать подвиги свои и, вновь перейдя этот мост, присоединишься к вечному пиру! — ободряюще прозвучало от великана и он, кивнув на прощанье, применил Ту’ум Возвращение в Нирн — Нах Дааль Вус! — задрожало небо и земля, сотряслись горы, пошатнулся величественный мост и отправил он Довакина в Мир живых во второй и в последний раз.

***

— Сколько дней ты сидишь рядом с ним? — спросила Даника.

— Не знаю…я потеряла счёт…все как один…Какое сегодня число? — ответила опустошённым голосом Серана, сжимая ладонь Довакина своими обеими руками.

— Уже Миддас 10-ое.

— Как Миддас может быть 10-е, ведь 10-ое это Морндас… — отрешённо и не вникая, поправила она жрицу.

— Серана, ты знаешь, какой месяц идёт?

— Нет…

— Месяц Вечерней звезды[1]. — Даника вздохнула — Иди отдохни, а я пока начну готовится к лечебному ритуалу.

Спустя минуту, Дочь Холодной Гавани ответила совершенно безэмоционально:

— Хорошо…

Она разжала свои ладони, медленно встала, посмотрела прощальным и истощенным взглядом на бессознательного лежавшего любимого и, чуть отойдя от лежанки, отчётливо услышала громкий и частый стук сердца. В храме была только Даника, она сама и Довакин. Недоумевая, Серана обернулась на жрицу, но поняв, что это слышится не от неё, опешила – весь месяц она ощущала еле живое постукивающее сердце практически умирающего друга, как вдруг, его сердце начало биться в дикой истерии, что, естественно, не было нормой для находящегося в коме человека. Серана быстро подскочила к лежанке, схватила за руку Довакина, и на удивленный взгляд Даники, почти с криком, полная радости и надежды, спросила:

— Слышишь?! Его сердце бьется в истерии!

— Дай-ка, проверю… — с явным непониманием и легким недоверием к словам девушки, ответила Даника, проверив его пульс у шеи — И в правду! Милостивая госпожа Кинарет! Я сейчас сбегаю за Йенссеном! — быстрыми шагами, почти перейдя на бег, жрица скрылась в дверях храма.

Одновременно и с тревогой, и с надеждой, она смотрела на его лицо, мысленно зовя его к себе. Внутри появилась вера на лучшее, а её холодным цветом губы, сильно сжались от напряжения. Покатилась слеза. Держа его за руку, ощущая жизнь своего любимого у себя в ладонях, она начала чувствовать и слышать, что от дикого и рвущегося ритма, его сердце стало немного успокаиваться и приходить в норму.

В непроглядной темноте закрытых глаз, начал просачиваться лучик лунного света и света рядом стоящей свечи. Потихоньку приоткрывая глаза, Довакин смог разглядеть в тускло освященном помещении два светящихся огненно-красным цветом глаза, присуще только одной девушке, которую он знал и всегда любил.

— Клянусь кровью… — забыв себя от радости, она поцеловала его в губы.

Взрыв всех красок и ощущений произошли в головах обоих: в нежном, но глубоком поцелуе, смешались её мертвецко-холодные и его огненно-горячие, наполненные самой Жизнью, губы. Настоящая, долго таящаяся и глубоко запрятанная любовь всердцах обоих, выстроенная на взаимном доверии и крепкой дружбе, которая прошла испытание временем, наконец высвободилась на свободу через этот чувственный поцелуй. В этом волшебном моменте они выпали из реальности, даже не заметив, как рядом с ними уже собралась толпа охающих и ахающих от увиденного людей, среди которых мелькали очень знакомые лица.

Увидев такую картину, Векс, от струящейся радости, тут же повернулась и затянула в протяжный поцелуй, немного ошарашенного от такого быстрого и ловкого движения воровки, Бриньольфа. Эйла Охотница лишь сдержано улыбнулась, признавая своё поражение подруге в завоевании сердца Довакина. Лидия, Балгруф и Айрилет лишь радостно переглядывались между собой, понимая, что всё обошлось. Охи и ахи толпы разбавлял смех Бренуина, что был на удивление для всех, совсем трезвый и который всегда был уверен, что эти двое точно когда-нибудь станут парой.

— Я верил в этого парня. Я верил, что у них всё получится. — прижимая к себе свою старушку Фрейлию, улыбаясь, сказал Йорлунд Серая Грива.

Потихоньку возвращаясь в себя из поцелуйного экстаза, Серана сказала:

— Именно это я и хотела сказать тогда, на горе.

— Я знаю. — ответил Довакин мягким голосом.

— Я выплакала все глаза… — тихо сказала Серана с наступившими слезами на веках — Я думала, что больше никогда тебя не увижу… — произнеся это, она уткнулась в его лоб своим лбом, посмотрев прямо в его чёрные очи.

— Тш-ш-ш-шь… — он мягко погладил её по голове — Ну куда я от тебя денусь? Ты же моя вечная спутница… — мягким и бархатистым шёпотом, успокаивал он её — …Кто же ещё станет вытаскивать меня из разных передряг? — это предложение развеселило Довакина, но его резко весёлое лицо вдруг скорчилось от боли в левом боку.

Увидев это, Серана с хохотом задала тот риторический вопрос, который он задал ей месяц назад, как бы передразнивая его собственной же фразой:

— Что же ты без меня будешь делать?

— Ох-х… — почувствовал он колкую боль, но с пробивающимся смехом добавил — …А, ты награду за дракона то, получила? — уже чуть ли не смеясь, спросил её Довакин.

— Нет.

Услышав этот ответ от Сераны, они оба и во весь голос, рассмеялись.