Бандитская любовь [Тала Тоцка] (fb2) читать онлайн

Тала Тоцка Бандитская любовь

Пролог

— Ты услышала меня, Дина, не притворяйся, — Домин достает сигарету, задумчиво крутит в руке и прячет обратно. — Ты мне нравишься, я много о тебе думаю, и это создает определенные неудобства. Я не собираюсь ухаживать за тобой, у меня нет на это времени. Я предлагаю со мной встречаться. Есть ряд условий, которые ты обязуешься выполнять. Я сам буду решать, когда мы встречаемся, иногда тебе придется задерживаться у меня на несколько дней. Когда мне будет удобно. Ты не будешь работать. Ты не будешь лезть в мою жизнь и устраивать мне сцен. Взамен я обещаю тебе хорошую денежную поддержку, я достаточно щедр, можешь не сомневаться.

Впиваюсь пальцами в пальцы, как будто собираюсь их оторвать к чертям собачим. Чувствую себя так, будто меня с головой окунули в помойную яму. Несколько раз.

Содержанка. Он предлагает стать его содержанкой!

Какая же я дура! Просто идиотка! Чего я ждала от этого циничного куска скалы? Признаний в любви?

Нет, конечно, но уж точно не такого предложения, сказанного сухим, деловым тоном. Сидящий напротив Домин внимательно изучает мое лицо. Хочется бросить терзать пальцы и вцепиться в волосы. Но мне нельзя.

Нельзя чтобы он понял, о чем я думаю. Он не должен догадаться, что творится у меня внутри. А внутри от обиды разгорается настоящий пожар.

«Ставки сделаны, господа. Теперь моя очередь вскрываться».

— Дай ссылку на аккаунт, где я могу прочитать отзывы и комментарии твоих любовниц, — очень стараюсь, чтобы не дрожал голос и даже получается немного поязвить. — Или тебя нет в соцсетях? Это никуда не годится, Домин, так ты себя не продашь.

Мужчина за столом напротив пугающе высоко выгибает брови, хотя я бы сказала, что у него глаза лезут на лоб.

— Ты ничего не путаешь, дорогая? Вообще-то, все как раз наоборот.

— Да? — делано удивляюсь я. — А я решила, ты себя рекламируешь. Обо мне как раз не было сказано ни слова. Ты расписывал какой ты щедрый, разве что забыл похвастать, какой ты в сексе…

Спохватываюсь, прикусываю язык, но уже поздно. Правильно говорит Леша, не умею я вовремя заткнуться…

Домин наклоняется вперед и жестко произносит:

— Тебя устроит. Можешь убедиться прямо сейчас. Тебя выебать на барной стойке или на диване в стафф-руме? Есть диван в холле, выбирай, где хочешь.

Кровь приливает к щекам, кажется, я вся горю. Боже, какой стыд! Почему он решил, что со мной можно так разговаривать? Кажется, я не давала повода.

— Нигде, — облизываю пересохшие от страха губы, — я нигде не хочу.

Глаза застилает пелена, но я часто моргаю, чтобы задержать слезы. Не дождется Домин, чтобы я при нем плакала. Обойдется.

Поднимаюсь из-за стола и очень стараюсь, чтобы не дрожали ноги.

— За кофе я рассчитаюсь с баром сама на следующей смене. Или, — вопросительно смотрю на Домина, — это было не предложение, а условие? И я здесь больше не работаю?

— Это было предложение, — Домин кажется расслабленным, но это обманчивое впечатление, я же вижу, как его кроет. — Оно пока в силе. Не советую принимать поспешных решений, Дина, подумай, я тебя не тороплю.

— Я подумала, Максим. Мне оно не подходит, — собираюсь обойти Домина, но он хватает меня за руку, поднимается и рывком тянет на себя. С размаху влетаю ему в грудь.

Под руками перекатываются упругие мышцы, и у меня внутри загораются маленькие пожары. Хочется попробовать эти мышцы на ощупь, расстегнуть рубашку, приложить ладони к горячей коже…

Зажмуриваюсь, через силу отталкиваюсь от каменной груди Домина и упираюсь в него локтями. А он рычит, нависая:

— Почему? Тебя же тянет ко мне, я вижу. К чему эти условности? Ты боишься меня, Дина?

«Не тебя я боюсь. Себя».

— Тебе показалось, Максим, — пытаюсь увернуться, но Домин держит крепко.

— Со мной у тебя будет совсем другая жизнь, а если в ней не будет слюней и соплей, кому от этого станет хуже?

— Я сама разберусь, что мне нужно и что лучше, — вырываюсь из удушающих объятий и одергиваю блузку. — Мне нужно переодеться. Или мне закрыться в туалете?

— Иди, — он опускает руки, его взгляд становится мрачным и злым. Цедит сквозь зубы: — Ты делаешь ошибку, Дина.

Молча прохожу мимо. Разве я этого не знаю, Макс?

Глава 1

Дина

Я стою перед зеркалом с заколкой в зубах и в который раз проклинаю свои волосы. У всех нормальных людей они ровные и струящиеся. В моих мечтах у меня такие же.

Но в реале вместо волос у меня настоящая грива, и единственное, что ее спасает — длина. Ниже талии. Под собственной тяжестью волосы хоть как-то вытягиваются.

Ухаживать за ними еще то испытание, я бы с удовольствием их состригла. Но если меня постричь, получится одуван, так что я даже не рискую. Хватило впечатлений из детства.

Внезапно в стафф-руме устанавливается подозрительная тишина. Запоздало вспоминаю, что сегодня нас должны представить местной службе безопасности. Местная СБ — это бойцы Горца, известного в городе криминального авторитета.

Горец, он же Максим Домин, не просто крышует клуб, в котором я работаю. Он еще и долевой, а значит его негласный владелец.

Скручиваю волосы в жгут и только собираюсь заколоть заколкой, как та предательски щелкает, и зажим отлетает к противоположной стенке.

От отчаяния чуть не реву. Проклятая заколка, и надо было сломаться в самый неподходящий момент? Держу рукой закрученные волосы, разворачиваюсь и замираю.

Стафф-рум забит под завязку. Дилеры сидят на диванном уголке за большим столом. Все свободное пространство у противоположной стены заполнили широкоплечие парни в черных свитерах и черных джинсах. И все, абсолютно все смотрят на меня. Смотрят и молчат.

Не такого внимания я искала.

— Здравствуйте, — выдавливаю с трудом, удерживая в руке скрученный хвост.

— Ух ты, ну и кукла! — говорит один из бойцов с узким неприятным лицом и лихо присвистывает. — Какой дебил тебя сюда взял?

Считаю вопрос риторическим, поскольку наш пит-босс Алексей находится тут же.

Пит-босс — это управляющий казино, стафф-рум — комната для крупье. Казино у нас подпольное, в стране по закону они запрещены. Но разве законы пишутся для всех? Не для владельцев ночного клуба «Пиксель» точно. И не для его вип-посетителей тоже.

С виду «Пиксель» — презентабельное заведение, закрытый клуб для избранных. Мягкие диваны, приглушенный свет, отдельные кабинеты. А для своих на нижнем уровне — казино.

В клуб мне помог устроиться одногруппник Витя Карпенко. Он работает в главном баре «Пикселя», им нужны были официантки, а мне нужна была работа. После недели стажировки меня взяли в штат.

Наша дружба с пит-боссом Алексеем началась с секса. Несостоявшегося. Он предложил мне после смены поехать к нему, я отказалась и начала собираться. Домой. Я считала его управляющим «Пикселя» и думала, что меня сразу уволят.

Но Леша не стал принимать мой отказ близко к сердцу. Тем более, что замена нашлась довольно быстро несмотря на Лешкин лишний вес и второй подбородок. В глазах многих приличный оклад и чаевые нивелируют все его недостатки.

Через месяц Алексей осторожно поинтересовался, не хотела бы я зарабатывать больше. Я даже заподозрила, что на меня собрали досье. Иначе откуда бы он знал, что деньги мне нужны, потому что я собираю маме на операцию?

Конечно, я согласилась. И Алексей сказал, что хочет попробовать меня в качестве дилера. Здесь же при казино я прошла двухнедельные подготовительные курсы.

— С твоей внешностью, Ареева, пока они на тебя слюни пускать будут, мы из них миллионы вытянем! — мечтательно говорил Леша, глядя как я утрамбовываю в шуз для блэкджека шесть перетасованных колод.

Из таких же новичков как я была сформирована смена, и сегодня у нас первый выход. А я стою посреди стаф-рума со скрученными в жгут волосами в руке и мечтаю провалиться еще на один уровень ниже. Даже если там просто земля.

— Ладно тебе, Плоский, — осаживает узколицего парень с карими глазами и обращается к нам: — Меня зовут Тимур. Мы отвечаем за безопасность заведения и вашу личную безопасность.

Дальше Тимур много говорит о личной ответственности каждого. Он ясно дает понять, что сотрудникам нижнего уровня не стоит болтать лишнего ни дома, ни с друзьями.

— И еще, — Тимур прищуривается, — если у вас возникнут любые проблемы, даже личного характера, особенно это касается девочек, обращайтесь. Пока вы работаете у нас, вы все под нашей защитой.

Это правда. Как раз недавно у бармена Оли какой-то отморозок во дворе вырвал из рук сумку и сбежал. Ольга позвонила парням Горца, и сумку вернули в считанные часы. Но правда еще и в том, что, если мы начнем болтать, у нас тоже возникнут проблемы.

Внезапно появляется чувство, будто меня ощупывают. Поворачиваю голову и натыкаюсь на внимательный взгляд. В углу, прислонившись плечом к стене, стоит мужчина. Он тоже одет в черный свитер и черные джинсы, но достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что его одежда на порядок дороже, чем у остальных.

Темные волосы, серые глаза, короткая двухдневная щетина. Взгляд странный, цепкий, колючий. Бесстрастный. Выжидающий. Чувствую себя так неуютно, что с трудом удерживаюсь от желания нырнуть под стол. Хорошо, служба безопасности уже собирается уходить.

— Кукла, а ты давай на выход, поедешь со мной, — звучит голос Плоского, который теперь кажется мне просто отвратительным.

— Я не поеду, — качаю головой, изо всех сил стараясь казаться спокойной, хоть внутри все сводит от страха.

Тот суживает глаза и цедит:

— Умничать вздумала? Давай, иди, не выебывайся. Покажешь, чему тебя Леха научил.

Еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Это все проклятая заколка! Если бы я успела спрятаться между ребятами, на меня никто бы внимания не обратил.

Замечаю на правой руке Плоского обручальное кольцо, пытаюсь представить себе его жену и не могу. Как за такого можно выйти замуж? Разве что связанной и с кляпом во рту.

Алексей виновато прячет глаза, но молчит. Все вообще молчат. Ладно, можно попробовать устроиться кассиром в круглосуточный супермаркет. Вот только на операцию там точно не заработаешь…

И тут меня осеняет.

— Кто ваш руководитель? — спрашиваю, глядя в злые прищуренные глаза Плоского и мысленно несколько раз умерев от страха. — У вас же есть руководитель? Это случайно не вы? — перевожу взгляд на Тимура.

— Ну я, — доносится из угла. Мужчина отлипает от стены, встает напротив, сунув руки в карманы, и буравит все тем же выжидательным взглядом. — И что?

— Как мне к вам обращаться?

— Домин. Максим. Георгиевич.

Набираю полные легкие воздуха и выдаю на выдохе:

— Максим Георгиевич, мне нужна ваша помощь. У меня только что возникли проблемы личного характера, — вскидываю подбородок и смотрю сначала на ненавистного узколиицего, затем прямо в глаза Домину.

Мужчина напротив буравит меня взглядом и молчит, зато я теперь могу лучше его рассмотреть. Лет двадцать семь — двадцать восемь. Прямые, чуть резковатые черты лица, серые выразительные глаза, поджатые губы. Интересно, почему Горец? Я почему-то думала, он правда из горцев.

Его можно было бы назвать красивым, если бы не удушающая волна агрессии, которая исходит от него и обволакивает, буквально обездвиживает и отнимает речь.

Пожалуйста, если он еще так посмотрит на меня пару минут, я точно умру.

— Плоский, оставь девушку в покое, — говорит он негромко, но узкомордый тут же взвивается.

— Макс, да ты посмотри на нее, это же ходячая проблема, зачем она здесь?

— Отъебись, — обрывает его Домин и зыркает исподлобья. Тот больше не спорит и выходит из стафф-рума.

— Иди в зал, — поворачивается ко мне Домин, — только приведи себя в порядок. Что у тебя с головой?

— У меня заколка сломалась, — показываю обломок, — и резинки для волос куда-то делись.

Домин лезет во внутренний карман куртки, достает пачку денег, схваченную по краям резинками, снимает обе и протягивает мне.

— Такие подойдут?

— Да, спасибо, — обрадованно восклицаю и хватаю резинки.

— Идем, посмотрим, как ты работаешь. Сначала на покер.

Бойцы Горца покидают стафф-рум, а Домин продолжает стоять у выхода, чуть пригнув голову. Почему-то проем входной двери здесь довольно низкий. Мне с моими ста семидесяти пятью сантиметрами еще ничего, а вот высокому Горцу приходится наклоняться.

Дохожу до Домина, он делает шаг навстречу, освобождая проход, и мы на миг сходимся почти вплотную. Он нависает надо мной, его глаза совсем близко, и я только успеваю подумать, что теперь они гораздо темнее.

В голове ни одной мысли, я погружаюсь в его глаза как в омуты. Ноги слабеют, правая нога подворачивается, каблук соскальзывает, и я падаю, хватаясь за Домина.

Он удерживает меня за локоть, и я замираю. Сердце начинает стучать в утроенном ритме, кровь несется по венам с бешеной скоростью.

Кончики пальцев покалывает, в ушах шумит, от Домина пахнет приятным, очень мужским и явно дорогим парфюмом. Но дело не только в нем. Максим продолжает смотреть на меня, а я не могу оторвать взгляд, будто меня к нему приковали.

Это все его рука. Его прикосновение реально обжигает. Нужно срочно разорвать зрительный контакт, иначе я или утону, или сгорю.

— Каблук подвернулся, — с трудом сглатываю скопившуюся слюну. — Спасибо, Максим Геогриевич.

Домин смотрит вниз и наконец-то перестает меня гипнотизировать. Я как будто из плена вырвалась — глубоко вздыхаю, стряхиваю неизвестно откуда взявшееся оцепенение вместе с рукой Домина и решительно шагаю вперед.

***

Мерный шелест карт действует неожиданно успокаивающе. Домин действительно интересуется, как я играю, а не ищет лишний повод придраться.

Мы играем несколько партий в блэкджек, затем переходим на покер.

— Хорошо, — говорит он, возвращая чипы и поднимаясь, — только дергаешься очень, делаешь много лишних движений. Не надо так волноваться.

Внутри отпускает напряженное ожидание, и я чувствую даже некоторою признательность к Горцу.

— Но Плоский прав, тебе здесь не место, — добавляет он, и признательность тут же улетучивается. Домин смотрит прямо в глаза: — У тебя есть мужчина?

Вопрос звучит так неожиданно, что я теряюсь. Щеки мгновенно становятся пунцовыми и начинают гореть.

— Уже нет, — отвечаю правду и спохватываюсь. — Для вас это важно?

— Хочу понять, почему казино, — отвечает Домин, опершись о стол.

— Я учусь, второй курс. Нужна ночная работа, — стараюсь отвечать коротко.

— Ясно. Давай договоримся так, — лицо Горца становится совсем жестким, — если у нас из-за тебя с посетителями начнутся проблемы, ты здесь работать не будешь.

— А они могут быть?

— Посмотрим, — Домин разворачивается и, больше не глядя на меня, идет к выходу.

Походит Алексей.

— Попала ты, Ареева, — он прислоняется к стене, я задумчиво тасую колоду на весу. — Плоского разозлила, Горцу нахамила. Нефартовое у тебя какое-то начало.

— Надо было мне шевелиться скорее, — говорю хмуро. — Если бы я не торчала посреди стаффа, на меня бы никто и внимания не обратил.

Алексей смотрит на меня с жалостью.

— Надо было на тебя скафандр надеть, может тогда бы на тебя внимания не обратили. Какая же ты чудная, Ареева!

— Леш, — кладу на стол карты и двигаюсь к нему ближе, — а почему Горец? Это потому, что он бессмертный, как Коннор Маклауд?

— Слушай, Ареева, тебе то что? — подозрительно глядит на меня Алексей. — Главное, что ты у нас не бессмертная. Не стоило тебе с Плоским ругаться. Сегодня Горец за тебя заступился, а завтра как карта ляжет. Оно тебе надо?

— «Минуй нас, пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», — с выражением цитирую классика.

— У вас баб одна любовь на уме, — морщится Алексей. В зал входят первые посетители, и пит-босс делает круглые глаза: — Арбайтен, Ареева, арбайтен.

Он скрывается в стафф-руме, а я снова беру в руки колоду. Леша прав, надо постараться поменьше попадаться Плоскому на глаза. А лучше бы стать совсем незаметной, и может тогда мне повезет, и обо мне забудут?..

Глава 2

Максим

Загоняю автомобиль под навес и машинально смотрю на часы. Два часа до конца смены. Сам себе удивляюсь. Меня вообще не должно интересовать, когда начинается смена и когда заканчивается. Меня должна интересовать касса, а сегодня она отличная.

Вхожу в дом, бросаю на диван куртку и иду в душ. Есть в сегодняшнем дне определенная незавершенность, и я пытаюсь ее нащупать. Деньги? Нет. Алексей отзвонится Тимуру, и Багров заберет кассу. Беспокоит меня не это.

Мыльные струи пенятся у ног, воронкой утекают в отверстия, но смутные мысли они не смывают. Из головы не идет девушка с закрученными в руке волосами и испуганными глазами.

Закрываю глаза, подставляя голову под горячие струи воды, и вижу длинные, просто пиздец какие красивые волосы, аккуратную попку, обтянутую черными шортами, и дальше бесконечно длинные ноги.

Не знаю, где Леха отрыл эту девочку, только я чуть не споткнулся на пороге. Там все на нее слюни пускать начали. А когда девушка повернулась, мы вообще все охуели. Она и правда похожа на куклу: глаза большие, губы пухлые, личико как выточенное.

В паху наливается, и я силюсь переключиться. Передергивать в душе — не мое, на своем члене я предпочитаю женские губы, и недостатка в них не испытываю. Так что свои руки напрягать незачем.

Плоский, как обычно, быковал. Я мог сам заткнуть ему рот, но стало интересно, как она выкрутится. А по ебалу Плоский и так получил. От Багрова.

Конечно, никто бы не дал ему увезти девочку насильно. Но я и Тимуру дал знак не вмешиваться. Девочка красивая, с такой внешностью на нее каждый второй залипать будет. Или просто каждый. От того, как она себя поставит, зависит, можно ли ее оставлять в смене.

Лишние разборки — лишний шум, надо ли заведению такой источник возможных проблем — вопрос. Или головняк, тут Плоский как раз прав.

Переворачиваю подушку, расправляю одеяло, а блядский сон никак не идет. Встать бы покурить, но я уже выкурил последнюю разрешенную себе сигарету, и нарушать взятые перед самим собой обязательства не хочется.

Кстати, она могла согласиться, тогда никто бы и слова не сказал, все по обоюдному согласию. А девочка удивила, нашла довольно оригинальный выход, попросила помощи у меня. Мне понравилось.

Конечно, она испугалась, однако виду не подавала, храбрилась изо всех сил. Я привык, что меня боятся, считаю это вполне нормальным. А вот в ее глазах страх увидеть было неприятно, и это оказалось для меня открытием.

Вторым открытием было, что у меня на нее встал. Прямо в дверях, когда у нее каблук подвернулся и она на меня падать начала. Обычно я себя контролирую в любом состоянии, так что собственный стояк оказался сюрпризом. Неприятным, безусловно, хоть и не смертельным. Гораздо больше мне не понравилось, что на девушку запал Багров.

Пытаюсь заснуть, прикрываю глаза локтем. А сам слышу ее запах. Пиздец. Опять переворачиваю подушку. Я усну сегодня или нет?

Этим запахом меня еще там накрыло, в проходе. Тонким, дразнящим. Хотелось зарыться в ее волосы, найти губами шею. Пришлось руки в карманы поглубже сунуть.

Мои отношения с женщинами давно очерчены определенными рамками. Когда в них возникает необходимость, они садятся в такси и приезжают, когда потребность отпадает, их для меня не существует. Предпочтения отдаю проституткам, с ними никогда не бывает проблем.

А тут какие-то странные, забытые ощущения появились, такого я от себя не ожидал.

Игра отвлекла нас обоих. Девочка волновалась, но в целом справилась. Техника средняя, так она и отучилась всего две недели. Догонит.

Сука, почему я не о той технике думаю? Мне что, проститутку вызывать в пять утра?

Кстати, не ясно, что за реакция была на вопрос о мужчине. Хотя я мог и не спрашивать, как не спросил имя. Потому что через несколько минут знал о ней все.

Диана Ареева, надо же, Диана! Ей совсем не идет, слишком по-взрослому звучит. Дина лучше, хотя Дина — это вроде как совсем другое имя. Студентка второго курса экономического факультета. Живет вдвоем с мамой хер знает где. Я на том жилмассиве и не был ни разу. Зато ни с кем не встречается.

Надо больше узнать о ней, с кем она встречалась, был ли у нее парень. Слишком красивая девочка. И вполне может оказаться засланным казачком …

Смотрю на часы — четверть пятого. Сука, ну чего же не спится? Переворачиваюсь на другой бок, поворачиваюсь обратно. Еще через четверть часа встаю, одеваюсь, пью кофе, сажусь в машину и еду в «Пиксель».

Дина

Сбрасываю туфли и падаю на диванный уголок совершенно без сил.

— Да, Ареева, мне с тобой за час сутки списываются, — закатывает глаза Алексей, отсчитывая премиальные. — Тут никаких нервов не хватит.

Мой дебют был настолько фееричным, что я в страшном сне не могла представить. Я сдала каре — четыре одинаковые карты, одну из самых высокооплачиваемых комбинаций. Мало того, не просто каре, а еще и каре тузов, четыре туза.

Выше них лишь стрит-флеш и флеш-рояль, но я не настолько везучая. В отличие от мужчины в костюме стоимостью нашей с мамой квартиры, которому прилетело каре. Крутой дебют, ничего не скажешь. Если после такого меня попрут пинками под зад, у меня даже не хватит духу никого обвинять.

Казалось бы, забирай деньги и уходи, но, на мое счастье, срабатывают извечные людские слабости, позволяющие процветать всему игорному бизнесу — азарт, помноженный на слепую уверенность в том, что везение прямо пропорционально количеству проигранных денег.

Мужчина решает, что сегодня его вечер, и поначалу я думаю точно так же. Он засыпает ставками весь стол, и мы с ним оба очень удивляемся, когда я выигрываю несколько раз подряд. Я так вообще в шоке.

Дальше мы словно раскачиваемся на невидимых качелях: вверх — и я сгребаю проигранные мужчиной фишки. Вниз — выдаю выигрыш за прилетевший фулл-хаус^[1]. Внутри меня тоже все взлетает: вверх — вниз, вверх — вниз. И так до середины ночи.

— Ты сегодня моя путеводная звезда, — осипшим голосом шепчет мой противник и выкладывает на стол четыре дамы.

Нет, ну пожалуйста, я же только-только все отыграла и опять каре? Меня точно прокляли. Поднимаю взгляд на Лешу, тот устало кивает. Смена крупье. Сейчас, только отдам выигрыш и поменяюсь с напарницей Юлькой.

— Вскрывайся по одной, — требует мой «костюм». Мысленно крещусь.

Картой вверх лежит бубновая двойка. Открываю следующую карту — бубновый король, две следующие тоже короли. Алексей вплотную подходит к столу, мужчина напротив буравит меня взглядом. Закусываю губу — даже с тремя королями я ему проигрываю.

Неожиданно вспоминается Домин. Интересно, а он какой король? Не бубновый, нет, может треф? Но трефовый король вроде бы означает пожилого мужчину. Значит, пиковый?

Переворачиваю пятую карту и почему-то совсем не удивляюсь пиковому королю. Аккуратно выдвигаю вперед четыре карты.

— Каре. Короли. Извините.

И сгребаю все ставки. Кто-то просил игру? На, получи.

Ход игры ломается и так стремительно несется в обратную сторону, что я уже перестаю удивляться. Мы больше не танцуем танец «Шаг вперед и два назад», на каждую его игру у меня выпадает игра уровнем выше.

Мужчина, не переставая материться, делает несколько звонков, и минут через десять ему привозят деньги одинаковые шкафообразные охранники.

В этот раз он проигрывается намного быстрее. А надо было уходить еще после первого каре… В бешенстве запускает в нас с Юлькой картами и выскакивает из зала. Охрана несется следом.

Я прикрываю глаза. Разве уже пять утра? Опираюсь о стенку и даже улыбаться не могу от усталости. Еле дожидаюсь, пока все разойдутся, и устраиваюсь в стафф-руме на диване. Лекции начинаются в половине девятого, у меня полно времени. Закрываю глаза, и перед внутренним взором возникает Домин. Он что, меня преследует или просто так решил присниться?

— Ты почему здесь?

Открываю глаза. Горец стоит в дверях, пригнув голову, и недовольно на меня смотрит. Понимаю, что это не внутренний взор и не сон, а самая настоящая объективная реальность. Вздрагиваю и сажусь, поджав ноги. Дрожащей рукой поправляю волосы.

— Я спрашиваю, почему ты не едешь домой? — повторяет он как будто раздраженно.

— Сегодня лекции, я пока доберусь домой, нужно будет уже поворачивать обратно. Алексей знает, он разрешил мне остаться. Вы против? — как будто это не мой голос, так неестественно он звучит.

— Пойдем, я тебя отвезу, — Домин кивает головой в сторону выхода.

Представляю себя рядом с ним в замкнутом пространстве салона автомобиля, и живот обдает горячей волной. Хорошо, что я сижу, и Домин не может видеть, как у меня отнимаются ноги!

Инстинктивно отодвигаюсь еще дальше, жалея, что нельзя взять и просто исчезнуть.

— Спасибо, Максим Георгиевич, — беру себя в руки и даже головой умудряюсь покачать, — но мне через час уже нужно будет ехать обратно в университет. Так что, если можно, я останусь и посплю здесь.

— Как знаешь, — он разворачивается и стремительно выходит, закрыв за собой дверь.

Кажется, разозлился. И чего, спрашивается?

Растираю лицо и обхватываю руками голову. Я могла бы уехать домой на такси, но не могу себе этого позволить. Наоборот, стараюсь сэкономить каждую копейку, чтобы больше отложить маме на операцию. А с такими раздачами как сегодня, каждая смена может оказаться последней. Тут даже Леша не спасет.

Ложусь обратно и ворочаюсь, устраиваясь поудобнее. Но уснуть не могу, передо мной снова встает Горец, и в животе опять становится горячо. Откуда он вообще взялся? Они же все уехали. Может, что-то забыл, к примеру, ключи от квартиры?

Заботливый такой, домой везти собрался. Да я лучше пешком пойду, чем к нему в машину сяду. Тут о нем только вспомнишь, а сердце уже из груди выпрыгивает. Пульс частит как бешеный, в горле горит, во рту все пересыхает. Это точно порча какая-то, я никогда еще так остро не ощущала свое тело. Только кто ж ее на меня навел?

Моя интуиция поднимает голову и настойчиво требует держаться от Горца подальше. Интересно, а самому Горцу его интуиция о чем-то говорит?

Кажется, я слишком много о нем думаю. Надо попытаться уснуть, а то придется потом на лекциях подпирать голову обеими руками.

Утыкаюсь лицом в спинку дивана и закрываю глаза.

Глава 3

Максим

Подгоняю машину к самому входу, звоню в дверь.

— Максим Георгиевич? — новый охранник, кажется Юра, испуганно хлопает глазами и спешит посторониться, впуская меня внутрь. — А уже никого нет.

— Как никого, разве все ушли?

Соображаю, что ее могли среди ночи отправить домой, если случился форс-мажор. Но тогда Алексей сообщил бы, а если не сообщил, то ему пиздец.

— Юра, что здесь было ночью? — подавляю желание схватить парня и начать трясти.

— Я не Юра, я Валера.

Надеюсь, мое выражение лица становится совсем неприветливым, потому что парень меняется в цвете и начинает сбивчиво объяснять:

— Каре один додик поймал, четыре дамы, а у нее каре королей, прикиньте, Максим Георгиевич, он так матерился, чуть об стенку головой…

— У кого, у нее? — мое терпение тает на глазах.

— Да у светленькой этой, новенькой, ну с глазами такими… Ноги у нее длиннющие еще.

— Ареева? Дина?

— А кто ж ее знает, я не знакомился, а он ее как только не называл, додик этот…

— Валера, — все-таки встряхиваю парня, — когда она ушла?

— Так она и не ушла, Максим Георгиевич, вон в стафф-руме спит, ей Алексей Юрьевич разрешил.

— Так нахера ты говоришь, что никого нет? — отодвигаю охранника в сторону и иду к скрытому лифту.

— Я же думал, вам кто-то из руководства нужен, — Валера продолжает оправдываться, но я его уже не слышу.

И где Тимур таких уебков берет? Надо сказать, чтобы заменил…

Быстро пересекаю зал, прохожу через бар и захожу в стафф-рум.

В комнате горит свет, наверное, девушка боится проспать. Я раньше тоже засыпал с включенным светом, когда готовился к экзаменам. Это было давно, в той жизни, незачем о ней вспоминать.

Дина спит, свернувшись клубком, как кошка, и подсунув под щеку ладонь. Опираюсь о косяк и смотрю. Ебать, какая же она красивая. Не надо ей здесь работать, моя интуиция сейчас во всю дурь мигает красным и воет как сирена воздушной тревоги.

Вдруг вижу, что Дина не спит и смотрит на меня, будто я привидение.

— Ты почему здесь?

Она удивленно моргает, вскакивает и хватается за волосы, рассыпавшиеся по плечам. Пытается их то ли пригладить, то ли собрать в хвост. Снова резинки свои растеряла?

Ее приоткрытые губы — припухшие и покрасневшие. Это потому, что прикусывает часто? С наслаждением представляю, как она обхватывает этими губами член, и в паху объявляется готовность номер один.

Я в джинсах, поэтому мой стояк не так заметен, плотная ткань частично маскирует возбуждение. Жаль, что Дина не смотрит на мою ширинку, она смотрит мне в глаза.

Она отказывается ехать домой, и я возвращаюсь к себе. Город уже просыпается, а я злой на себя просто пиздец. Какого черта приезжал? Чтобы этой малолетке навязаться? Надо срочно начинать курить, отсутствие никотина губительно отражается на моих мыслительных способностях.

Все. Теперь точно спать.

Просыпаюсь днем и долго разглядываю себя в зеркале в ванной, упираясь руками в умывальник. Мне же сны лет десять как не снятся. Чем тогда объяснить то, как полночи надо мной издевалось подсознание?

Во сне я приехал в казино, а Дина спала на диване. Голая. Я даже раздеваться не стал. Только ремень и ширинку расстегнул. Дальше легче перечислить, у какой позе я ее не трахал, пока не проснулся. Ну хоть не кончил, мне еще поллюций не хватало в двадцать восемь.

Член стоит как каменный, не помогают ни усилия воли, ни холодный душ. Немного действует ледяной. Приходится звонить Лане, и дальше все идет по пизде. Потому что пока Лана мне отсасывает, я понимаю, что мне вообще не вставляет.

А ведь Ланка красивая. Стоит на коленях с моим членом во рту, грудь у нее хорошая, упругая, сделанная на совесть, колышется в такт ритмичным движениям головы. Заглатывает она глубоко, старается. Сука, что со мной не так?

Раньше я бы кайфанул и феерично кончил, а сейчас смотрю, как Ланка отрабатывает свои деньги, и вспоминаю свой утренний сон. Приоткрытые пухлые губы, длинные ноги, которые я забрасываю на свои плечи, пока с наслаждением вбиваюсь в тесную и влажную Дину.

Беру Лану за затылок, насаживаю на себя и с сипением цежу воздух сквозь зубы. У нее текут слезы, она хочет высвободится, но я вколачиваюсь с каким-то остервенением. Да упора, до разрядки. И понимаю, что это я не в нее сейчас кончаю, а в Дину. А это уже полная клиника.

— Макс, ты что, уже уходишь? — Лана бежит за мной. Голос сиплый, на глазных белках красные прожилки. В самой глубине шевелится что-то похожее на совесть, но очень быстро затихает.

— Да, ухожу. Сегодня продолжения не будет, — кладу на стол две купюры. Если я слегка повредил ее рабочий инструмент, то должна быть компенсация. Ей не за что на меня обижаться.

От Ланы впервые выхожу с чувством неудовлетворенности. И дело здесь не в ней, а в малознакомой девчонке, которая на меня работает. Ну не пиздец?

Кстати, надо выяснить, что там за история с двумя каре. Звоню Алексею и назначаю встречу

То, что слышу от Алексея, мне вообще не нравится. В игре всякое бывает, но я не люблю полагаться на случайности. Три каре за игру — больше похоже на сговор с клиентом, а значит моя интуиция не зря подает сигналы тревоги.

Скоро начало смены. Беру Тимура, Плоского и Ворона, и едем в «Пиксель». Выставляем из стафф-рума всех крупье кроме Дины и ее напарницы Юли. Мы вместе с Алексеем сидим за столом, девушки стоят перед нами.

Исподлобья рассматриваю Дину. Страха в глазах нет, это та, вторая, трясется как мышь под веником. Дина стоит, скрестив ступня к ступне свои длинные ноги и спрятав руки за спину. Спокойная и немного отстраненная, под глазами легкие тени.

Что, родная, не выспалась? Представляю ее выражение лица, узнай она, чем я сегодня полдня с ней занимался. Отвожу взгляд, чтобы не ухмыляться.

— Вы знаете, о чем мы хотим спросить, — с суровым видом говорит Тимур, положив на стол руки. Допрос я доверил ему, самому влом. — Лучше признайтесь сами, это был сговор?

Дина

Конечно, я знаю, зачем нас позвали. Будут сейчас трясти, выяснять, каре сами пришли или это мы постарались. Как будто мы не знаем, что бывает за сговор с игроками.

Алексей еще в самом начале рассказал, что будет с тем, кого заподозрят в сговоре. Но чтобы быстро и незаметно подтасовать нужную игру, надо часами тренироваться. Я и подумать не могла, что Горец со своей службой безопасности всерьез устроит нам допрос с пристрастием.

Юлька испугалась ужасно. Я и сама бы испугалась, но меня дико вымотала ночная игра, плюс Домин с утра приперся в казино неизвестно зачем. Я так и не смогла потом уснуть, а дома между лекциями и следующей сменой удалось поспать от силы часа три.

Сейчас меня саму удивляет собственное безразличие. Впрочем, можно попробовать протащить это под видом ледяного спокойствия и железной выдержки.

Плоский хищно скалится, Алексей смотрит в пол, черноглазый незнакомец изображает прокурора. Зато Домин сидит так, будто палку проглотил.

— Лучше признайтесь сами, это был сговор?

Ага, значит, за главного у нас сегодня Тимур. Он смотрит не на Юльку, а на меня, и мне его взгляд кажется чересчур увлеченным. В ответ звучит наше «нет», хоть и нестройно, зато уверенно.

— Может вас попросили? Или заставили? — Тимур говорит вкрадчиво и доверительно. — Не бойтесь, если сами признаетесь, ничего не будет.

Ясно. Хотят, чтобы мы на Лешку все свалили.

— Алексей Юрьевич в самом начале нас предупредил, что, если кого поймает, сразу на вылет, — наконец-то Юлька перестает трястись. На всякий случай киваю в знак поддержки.

— Девочки, еще раз, — Тимур сцепляет руки перед собой, — такие игры сами по себе не ходят. Два каре за одну игру, вы хоть представляете себе, какие шансы сдать их по-честному?

— Три каре, — уточняет черноглазый «прокурор». — Третье было у нее.

— Три, — поправляется Тимур и продолжает сверлить меня взглядом. — Чего молчим?

Интересно, они правда верят, что за две недели подготовки на курсах можно стать профессиональными шулерами?

— Дина, Юля? Вы не ответили.

— Четыре тысячи сто шестьдесят пять к одному, — отвечаю ему и переношу вес на другую ногу.

Четыре пары глаз лучатся непониманием, один Лешка в курсе.

— Вероятность выпадения каре четыре тысячи сто шестьдесят пять к одному, — поясняю кратко и уточняю: — Одного каре.

— Кукла, ты что, в уме посчитала? — пучит глаза Плоский, но я не удостаиваю его ответом. Нет, конечно, не в уме.

— Если вы еще не поняли, мы здесь не шутим, — у «прокурора» глаза становятся узкими как щелки.

— Тимур Александрович, — снова меняю ногу, — этот человек, с которым мы вчера играли, опытный игрок или случайно в казино зашел?

Снова ловлю на себе неоднозначный взгляд и чувствую себя увереннее. Если вчера его с натяжкой можно было назвать неравнодушным, то сегодня Тимур выглядит вполне заинтересованным. Не то, что эта непробиваемая каменная долбешка Домин.

— Опытный, — отвечает вместо Тимура Алексей, продолжая изучать пол.

— Вы считаете, он стал бы договариваться с новичками? — спрашиваю прямо.

Парни молча переглядываются, видимо, мнения за столом разделились. Тимур снова смотрит только на меня.

— Мы хотим выяснить. Вам могли угрожать, или шантажировать.

— Тимур Александрович, — мне уже начинает надоедать это бесполезное сотрясание воздуха, — вчера был наш первый выход в смену. Вы правда думаете, что за это время можно чему-то научиться?

Мужчины за столом сохраняют гробовое молчание и снова переглядываются. Внезапно вновь оживает Юлька:

— Тимур Александрович, так там наша охрана все время рядом была, у самого стола стояли. Вы у них спросите, если не верите. Стали бы мы подтасовывать у них на глазах?

Мраморное изваяние расширяет глаза и поджимает губы.

— Точно? Они точно были в зале, Алексей? — поворачивается Тимур к Лешке, каменноликий подпирает подбородок кулаком.

— Это не охрана, а какие-то уебки, Тимур, — говорил Плоский. — Надо их поменять. Особенно Валеру.

— Да, он уже всех заебал, — с другой стороны в ухо Тимуру гудит черноглазый.

Тимур выжидающе смотрит на Домина. Черноглазый толкает короткую речь о репутации заведения и их собственной репутации. Я с тоской смотрю в потолок.

— Кукла, что ты все время топчешься? — спрашивает Плоский. — Тебе что, в туалет припекло?

Все разом замолкают и смотрят на меня. Окидываю его холодным взглядом и с достоинством отвечаю:

— Да. Вы меня с полдороги завернули.

К слову, это чистая правда.

Домин то ли хмыкает, то ли хрюкает и роняет лицо на сложенные в локтях руки. Он что там, ржет? Мне, например, вообще не смешно.

— Идите отсюда, — машет нам Горец, вытирая уголки глаз. Точно, ржет. В этот момент я его просто ненавижу. Он с самого начала все знал, зачем тогда устроил это представление? — Алексей, если ты за них отвечаешь, пусть работают. Экспериментировать не советую, — а это уже нам с Юлей.

— Мы еще поговорим с каждой по-отдельности, — пытаясь оставаться грозным, говорит Тимур.

Домин закрывает лицо руками, Плоский полулежит на диване и внаглую пялится на мои ноги. Юлька хватает меня за рукав и тащит в зал.

— Дурдом, — говорит за нашими спинами Домин, и я его еще больше ненавижу.

Максим

То, что девчонки говорят правду, я понимаю сразу после их уверенного «нет», есть у меня такое — ложь нутром чую. Не могу объяснить, просто понимаю и все. Успокаиваюсь, потому что очень не хочется, чтобы Дина оказалась замешанной в этой гнилой истории.

Но Тимуру не мешаю, пусть выговорится, лишний раз припугнуть девчонок только на пользу. Мне нравится, как стойко ведут себя девочки, молодцы, держатся достойно. Та вторая, Юля, когда успокоилась, тоже начала неплохо соображать.

А Дина как Дина, жаль только, что она назначила меня в этой истории главным врагом. Надо теперь думать, как с ней наладить мосты.

Останавливаюсь у зеркала в стафф-руме и смотрю на свое отражение. Я вполне серьезно размышляю, как помириться с девушкой, которую знаю ровно сутки? Которая, к тому же, на меня работает. И которая перед этим самым зеркалом расчесывала длинные волнистые волосы…

Кстати, раньше я никогда не думал, что у слов «волнистый» и «волнующий» один корень.

Так, Домин, тебе срочно пора снова начать курить.

В зале посетителей нет, рано еще, подтянутся после двенадцати. Дилеры толпятся за столами, а навстречу по проходу идет та самая Диана Ареева, которая клином засела в голове, как двадцать пятый кадр. Разве прошли всего сутки? Я готов поклясться, что она изводит меня уже минимум месяц.

Увидев меня, она круто разворачивается и чуть ли не бежит обратно. В прятки играть желания нет, так что догоняю ее в несколько шагов.

— Дина! — она еще пытается куда-то бежать, но я крепко держу ее за локоть. — Подожди. Идем поговорим.

И тяну ее к выходу.

Глава 4

Дина

Осторожно, чтобы не потекла тушь с ресниц, поливаю холодной водой пылающие щеки и с тоской смотрю на себя в зеркало. Из холла доносятся низкие, раздраженные голоса Тимура и Плоского, я закрылась в туалете и жду, пока они уйдут. Не хочется видеть никого из этой четверки.

И в чем был неправ Алексей? «Сегодня Горец за тебя заступился, а завтра как карта ляжет».

Смотри ж ты, как в воду глядел.

Обидно и горько от того, что Горец устроил нам с Юлей этот унизительный прилюдный допрос. Снова остужаю лицо холодной водой.

Это потому, что я дура, вот поэтому и горько. Уже пора понять, что я попала совсем в другой мир. Незнакомый. Опасный. Звериный. Здесь не работают никакие законы и правила из моего привычного мира, здесь все по-другому. И люди здесь другие, с ними нельзя так, как я привыкла.

Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки. Не поддаваться чувствам, а проживать каждый день как бездушная машина, на автомате. Тогда у меня есть шанс продержаться…

Шаги отдаляются, хлопает входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить.

Промакиваю лицо бумажным полотенцем, выхожу в холл. Но когда иду по залу, замечаю выходящего из-за бара Домина. Чертов Горец, и не спится же ему!

Пячусь назад, лелея слабую надежду, что он меня не заметил. Только бы проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но моя надежда не оправдалась.

— Дина! — окликает Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать. От неожиданности останавливаюсь, так непривычно слышать свое имя из его уст. Локоть зажимают металлические тиски, теперь голос Домина звенит у самого виска: — Подожди. Пойдем, поговорим.

Не дожидается ответа и тянет меня в холл, продолжая сжимать локоть.

— Отпусти… те… — пытаюсь высвободить руку, но тиски держат крепко и надежно. — Мне больно!

— Извини, — Домин разжимает пальцы и сразу возвращает их обратно, чуть касаясь руки ладонью. От этого легкого прикосновения по всей руке до самых кончиков пальцев мгновенно бежит холодок.

— Дина, — он наклоняется низко, почти упирается подбородком в макушку, — я должен был выяснить.

Поднимаю глаза и заставляю себя взглянуть на Домина. Он смотрит безо всякого намека на иронию, очень серьезно, и если бы я сошла с ума, то сказала бы, что даже немного виновато.

— Я должен знать правду для твоей же безопасности.

У виска ощущается его сбившееся дыхание, и сердце начинает ускоренно биться, глухо отдаваясь в затылке. Вглядываюсь в его лицо. Все же, оправдывающийся Домин — это для меня чересчур.

Выдержка вдруг разом меня покидает, руки предательски дрожат, и я с ужасом понимаю, что еще чуть-чуть, и разревусь прямо перед не сводящим с меня глаз Горцем. Моргаю часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.

— Дина, ты меня слышишь?

— Да, — говорю отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.

Кажется, все же заметил. Замолкает, по-прежнему едва касаясь руки в районе локтя. Голос звучит на порядок тише.

— Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею… Поехали, я тебя отвезу.

— Нет, — мотаю головой.

— Дина, посмотри на меня.

— Нет, — отшатываюсь и чувствую, как локоть снова зажимает в тиски, и я оказываюсь почти впритык притянута к Домину.

Прямо передо мнойширокая, обтянутая черной водолазкой грудная клетка. Мощная мужская шея так сногсшибательно пахнет, что я с трудом преодолеваю желание обхватить ее ладонями и прижаться губами к смуглой коже. Мне даже кажется, я чувствую, какая она на вкус…

— Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом.

Делаю вдох, слезы высыхают. Осторожно отнимаю руку и делаю шаг назад, не поднимая глаз.

— Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти.

***

Просыпаюсь и испуганно смотрю на часы. Неужели проспала?

Фуу-у-х…

Не проспала, времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами.

Но тут взгляд натыкается на противоположную сторону диванного уголка, я испуганно подхватываюсь и вжимаюсь в мягкий угол. Напротив, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спит Домин.

Он без куртки, в тонком бежевом свитере, а не в черном. Успел съездить домой переодеться? Смотрю, не отрываясь, на спящего Домина, а сама лихорадочно пытаюсь нащупать ногой туфли. Домин шевелится, ерзает и тоже открывает глаза.

— Доброе утро, — потягивается и садится, морщась и держась за спину, — как же тут неудобно…

— Максим Георгиевич? — потрясенно таращу глаза. — Что вы здесь делаете?

— Сплю, не видишь разве? — ворчливо отвечает он, распрямляя ноги и при этом кряхтя так, словно ему лет сто. Морщится и поворачивается ко мне всем корпусом. — Слушай, ты специально? Я что, такой старый? Хватит доставать меня этим Георгиевичем!

— Почему вы спите здесь? Вы что, бездомный?

Домин встает и еще раз потягивается.

— Мы с тобой вчера не договорили, я решил подождать, пока ты проснешься. Сейчас мы выпьем кофе, ты позавтракаешь, и я отвезу тебя в университет.

— Но в баре никого нет.

— Не беспокойся, я пока еще в состоянии сварить кофе без помощи бармена.

— А разве вам можно…

— Это мой клуб, если ты не знала, — чуть наклоняется вперед Домин, — и мой бар. Здесь мне можно все.

Он выходит из стафф-рума, а я вскакиваю и подбегаю к зеркалу. Ну ничего так, слегка взлохмаченная, но в принципе, могло быть и хуже. Достаю расческу с косметичкой и по-быстрому привожу в себя в порядок.

Когда выхожу в бар, Домин уже доваривает вторую чашку кофе. Он показывает на крайний столик в зале:

— Садись, сейчас все будет готово.

Через пару минут ставит передо мной дымящуюся чашку и нарезанные сыр с ветчиной. Точно стянул из холодильника в баре, ну не возит же Домин с собою сыр и ветчину! Сам садится напротив, вытягивает ноги и отпивает из чашки.

— Почему ты не ешь?

— Я не привыкла завтракать.

— Это плохо. Нужно завтракать, ты испортишь себе желудок, — он цепляет кусок ветчины и отправляет в рот.

— Мое отчество Владимировна, — сделав глоток, сообщаю Домину.

— И? — Домин жестом призывает меня продолжать. — Мне следует тебя так называть?

— Нет. Именно Владимировна, а не Максимовна. Вы не мой папа, чтобы так обо мне печься, Максим Георгиевич. С чего вдруг вы озаботились моим здоровьем?

— Ты со всеми так разговариваешь, или это я такой везучий? — Домин откидывается на спинку стула и с интересом меня разглядывает.

— В основном, когда чего-то не понимаю, — сижу прямо и пытливо смотрю на Домина. — То вы грозный цербер, то вы отец родной, вы меня совсем с толку сбиваете, Максим Георгиевич…

— Так, — Домин поднимается и идет ко мне с чашкой в руке, — вижу, ты меня не слышишь. Значит, сейчас пьем кофе на брудершафт, и ты начинаешь говорить мне «ты».

— Сдаюсь, я уже говорю тебе «ты», — быстро отвечаю, подняв ладони. Домин падает обратно.

— Прекрасно. Ты быстро схватываешь. И все же рекомендую тебе поесть.

— Можно вопрос, Максим… Максим.

Домин благосклонно кивает.

— У тебя месячник добрых дел?

Он начинает смеяться, запрокинув голову, а я ошалело моргаю. Он совсем другой, когда смеется, словно трескается и осыпается невидимая гипсовая маска, стягивающая лицо.

— Нет, — отсмеявшись, Домин отрицательно мотает головой и прищуривается. — Где ты видишь добрые дела? Мы просто пьем кофе и завтракаем.

— Ты мог выпить кофе и позавтракать дома.

— Мог, — теперь прищур меняется, Домин больше не улыбается, — только у меня дома нет тебя. И об этом я хотел поговорить.

Внутренне напрягаюсь и сцепляю руки под столом — вот мы и подобрались к главному.

— Можно быстрее? Я могу опоздать.

— Сказал же, что отвезу.

— Максим, — обрываю его, не дав договорить, — ты собираешься меня каждый день возить в университет? Если нет, то я предпочитаю не выбиваться из графика. Кофе и завтрак в «Пикселе» не входят в мое ежедневное расписание.

— В таком случае мы можем завтракать у меня дома.

Что? Я не ослышалась? Сцепляю пальцы так, что они белеют.

— Ты услышала меня, Дина, не притворяйся, — Домин достает сигарету, задумчиво крутит в руке и прячет обратно. — Ты мне нравишься, я много о тебе думаю, и это создает определенные неудобства. Я не собираюсь ухаживать за тобой, у меня нет на это времени. Я предлагаю со мной встречаться. Есть ряд условий, которые ты обязуешься выполнять. Я сам буду решать, когда мы встречаемся, иногда тебе придется задерживаться у меня на несколько дней. Когда мне будет удобно. Ты не будешь работать. Ты не будешь лезть в мою жизнь и устраивать мне сцен. Взамен я обещаю тебе хорошую денежную поддержку, я достаточно щедр, можешь не сомневаться.

Впиваюсь пальцами в пальцы, как будто собираюсь их оторвать к чертям собачим. Чувствую себя так, будто меня с головой окунули в помойную яму. Несколько раз.

Содержанка. Он предлагает стать его содержанкой!

Какая же я дура! Просто идиотка! Чего я ждала от этого циничного куска скалы? Признаний в любви?

Нет, конечно, но уж точно не такого предложения, сказанного сухим, деловым тоном. Сидящий напротив Домин внимательно изучает мое лицо. Хочется бросить терзать пальцы и вцепиться в волосы. Но мне нельзя.

Нельзя чтобы он понял, о чем я думаю. Он не должен догадаться, что творится у меня внутри. А внутри от обиды разгорается настоящий пожар.

«Ставки сделаны, господа. Теперь моя очередь вскрываться».

— Дай ссылку на аккаунт, где я могу прочитать отзывы и комментарии твоих любовниц, — очень стараюсь, чтобы не дрожал голос и даже получается немного поязвить. — Или тебя нет в соцсетях? Это никуда не годится, Домин, так ты себя не продашь.

Мужчина за столом напротив пугающе высоко выгибает брови, хотя я бы сказала, что у него глаза лезут на лоб.

— Ты ничего не путаешь, дорогая? Вообще-то, все как раз наоборот.

— Да? — делано удивляюсь я. — А я решила, ты себя рекламируешь. Обо мне как раз не было сказано ни слова. Ты расписывал какой ты щедрый, разве что забыл похвастать, какой ты в сексе…

Спохватываюсь, прикусываю язык, но уже поздно. Правильно говорит Леша, не умею я вовремя заткнуться…

Домин наклоняется вперед и жестко произносит:

— Тебя устроит. Можешь убедиться прямо сейчас. Тебя выебать на барной стойке или на диване в стаф-руме? Есть диван в холле, выбирай, где хочешь.

Кровь приливает к щекам, кажется, я вся горю. Боже, какой стыд! Почему он решил, что со мной можно так разговаривать? Кажется, я не давала повода.

— Нигде, — облизываю пересохшие от страха губы, — я нигде не хочу.

Глаза застилает пелена, но я часто моргаю, чтобы задержать слезы. Не дождется Домин, чтобы я при нем плакала. Обойдется.

Поднимаюсь из-за стола и очень стараюсь, чтобы не дрожали ноги.

— За кофе я рассчитаюсь с баром сама на следующей смене. Или, — вопросительно смотрю на Домина, — это было не предложение, а условие? И я здесь больше не работаю?

— Это было предложение, — Домин кажется расслабленным, но это обманчивое впечатление, я же вижу, как его кроет. — Оно пока в силе. Не советую принимать поспешных решений, Дина, подумай, я тебя не тороплю.

— Я подумала, Максим. Мне оно не подходит, — собираюсь обойти Домина, но он хватает меня за руку, поднимается и рывком тянет на себя. С размаху влетаю ему в грудь.

Под руками перекатываются упругие мышцы, и у меня внутри загораются маленькие пожары. Хочется попробовать эти мышцы на ощупь, расстегнуть рубашку, приложить ладони к горячей коже…

Зажмуриваюсь, через силу отталкиваюсь от каменной груди Домина и упираюсь в него локтями. А он рычит, нависая:

— Почему? Тебя же тянет ко мне, я вижу. К чему эти условности? Ты боишься меня, Дина?

«Не тебя я боюсь. Себя».

— Тебе показалось, Максим, — пытаюсь увернуться, но Домин держит крепко.

— Со мной у тебя будет совсем другая жизнь, а если в ней не будет слюней и соплей, кому от этого станет хуже?

— Я сама разберусь, что мне нужно и что лучше, — вырываюсь из удушающих объятий и одергиваю блузку. — Мне нужно переодеться. Или мне закрыться в туалете?

— Иди, — он опускает руки, его взгляд становится мрачным и злым. Цедит сквозь зубы: — Ты делаешь ошибку, Дина.

Молча прохожу мимо. Разве я этого не знаю, Макс?

***

Слезы никак не желают останавливаться. Смываю всю косметику, а заново краситься нет ни желания, ни времени. Нужно быстро умыться и бежать на лекции.

Одна надежда, что на воздухе глаза проветрятся и не будут красными, как у ведьмы. Хватаю сумку и пакет с формой, но лишь только выхожу в холл, навстречу с дивана поднимается Домин. Охраны нигде не видно. Он что, их на улицу выгнал?

Стараюсь держать голову наклоненной, проскакиваю мимо в туалет и закрываюсь на задвижку. Мне что, теперь в туалете навечно поселиться?

Холодная вода приносит относительное облегчение, да и глаза уже не кажутся такими красными. Приглаживаю выбившиеся волосы и возвращаюсь в холл. И снова попадаю в руки Домина.

— Дина, я не хотел тебя обидеть.

Пытаюсь высвободиться из кольца рук, но получается плохо.

— Макс, никаких обид, ты предельно ясно все озвучил.

— Не спеши, подумай. Ты собираешься ждать принца на белом коне? Их не бывает, Дина, это все сказки. Тебе будет со мной хорошо, вот увидишь. Не хочу тебя обманывать, но ты… ты меня волнуешь, — последние слова он говорит полушепотом, почти касаясь губами моего лица, и у меня в животе разгорается невидимый костер. — Просто подумай.

Мне даже думать не хочется, хочется согласиться прямо сейчас. Если бы только его предложение не прозвучало так грязно и неприкрыто. Если бы он просто предложил встречаться без этих своих условий. А так…

— Как знаешь, Макс, — упираюсь ладонями ему в грудь, — только я подожду. Принца.

— Дина, я думал, ты умнее. То, что я предлагаю намного честнее. Уверен, все эти чувства придумали для таких дурочек, как ты.

— Тогда тебя вычеркиваем, — пытаюсь улыбнуться и просительно добавляю: — Я уже точно опоздала. Если ты меня не отвезешь, я заработаю прогул.

— Отвезу, — Домин расцепляет руки, бросает на меня непонятный взгляд и, не выпуская моих пальцев, направляется к выходу.

Едем молча. У Домина просто обалденная машина, и в другое время я бы обязательно восхитилась, но сейчас мне не до этого. Старательно рассматриваю в окно утренний город, будто никогда его не видела, только бы не разговаривать. Домин первым нарушает тишину.

— Почему такие идеалистки как ты кричат, что любовь для них на первом месте? Ты хочешь сказать, что тебе не хочется иметь много денег? Жить в хорошем районе, ездить на машине, покупать хорошую косметику, красиво одеваться? Я в это не верю.

— Ну почему не хочется, — пожимаю плечами, — всем хочется. Вот только для меня ценность имеют не вещи, а эмоции, которые они дают.

Глядя в непонимающие глаза Домина, пытаюсь объяснить:

— Новое платье быстро надоест, оно может выйти из моды, само по себе оно не так важно, а вот эмоции, удовольствие, которое получаешь, когда его надеваешь, намного важнее, понимаешь?

Домин не понимает, но хотя бы затыкается и больше не лезет с разговорами. Он подвозит меня прямо к зданию факультета.

— Спасибо, Максим, — торопливо открываю дверцу.

— Подожди, — он хватает меня за руку. — Я хочу, чтобы ты все-таки подумала.

Отрицательно качаю головой.

— Но почему? — кажется, он сейчас загорится от ярости. — Мы можем хотя бы попробовать?

— Мы с тобой из разных миров, — отвечаю, — параллельных. Которые никогда не пересекаются.

Стремительно выскакиваю из машины и несусь по ступенькам, но Домин и не думает меня останавливать. Правильно, такие как он не бегают за простыми студентками.

Я не сказала ему всей правды, потому что предпочту умереть, чем чтобы он ее узнал. А правда в том, что я влюбилась. Как только увидела его, подпирающим стену в стафф-руме, так и влюбилась. А ему нужна лишь очередная игрушка. Кукла. И это все за одни треклятые сутки.

Слезы отступают, только когда я подхожу к аудитории. Осколки щита тускло поблескивают, разлетевшись по углам моего разрушенного мира.

Глава 5

Максим

«Значит, тебя вычеркиваем».

Фраза, как заезженная пластинка, без остановки звучит в моей голове и пиздец как меня выбешивает.

Я был уверен, что Дина согласится. Но она отказала, и меня так бомбит, что Багров даже предложил сходить на прием к его матери.

Мать Тимура — врач-невропатолог, только мне не нужна медицинская помощь. Мне нужна всего лишь одна капитуляция, а там как раз подвижек не наблюдается.

Каждый день я обещаю себе не приезжать в «Пиксель» в ее смену — смены меняются две ночи через две, — и каждый вечер я приезжаю всегда в одно и то же время, к десяти. А она каждый вечер стоит в зале за покерным столом. И мне хочется думать, что она тоже подгадывает свое дежурство к моему приезду.

Сажусь с чашкой кофе и сигаретой за столик напротив покерного стола, а дальше начинается игра «Я не смотрю на тебя». Знаю, что она наблюдает за мной из-под длинных, опущенных ресниц. Сам я, лишь только Дина поднимает глаза, равнодушно отвожу взгляд и подчеркнуто внимательно слежу за крупье, бросающим шарик на рулетке.

Это и злит больше всего. Разве то, что я предложил, не честнее и не проще, чем если я свожу ее пару раз в ресторан, расскажу о светлых чувствах, а потом она все равно окажется в моем доме в моей постели с раздвинутыми ногами? К чему все эти пошлые условности?

Но под утро, ворочаясь с боку на бок с полными яйцами, начинаю думать, что, может, стоило блефонуть и поиграть в любовь? А там я быстро бы остыл к девчонке. В себе я не сомневаюсь, чем недоступнее цель, тем быстрее наступает пресыщение. Это я знаю точно.

Только теперь она ни за что не поверит, вздумай я сунуться к ней со своими внезапно вспыхнувшими чувствами. И правильно сделает.

Никаких чувств, конечно же, нет. Есть желание, наваждение, одержимость. К чувствам, по крайней мере к тем, которые ждет от меня Дина, это не имеет никакого отношения. Классический случай запретного плода. Мне самому иногда противно становится, неужто я настолько примитивен?

Вот только облегчения никакие мысли не приносят. К Лане я теперь и вовсе заезжаю на несколько минут. Молча кладу на стол деньги, расстегиваю джинсы и всовываю ей в рот член.

Она смотрит обиженно, с укором в глазах, но мне все равно. Как поется в известной песне, ни обещаний, ни прощаний. Не я выбирал ей профессию.

Долго так продолжаться не может, а избавиться от наваждения способ есть только один, я знаю наверняка. Меня не раз подмывало взять Дину за руку, вывести из клуба и усадить в машину. Однако в то, что она послушно поедет со мной, верится слабо, а насильником я не был и не буду.

Все должно быть по обоюдному согласию. Она сама должна повеситься мне на шею, тогда она быстро мне наскучит, и наступит долгожданное освобождение. Вот только Дина вешаться мне на шею не спешит, и чем дальше, тем больше меня кроет.

Пару раз я срываюсь, возвращаюсь к шести утрам в «Пиксель» и смотрю на свернувшуюся калачиком в углу дивана девушку. И сегодня приехал. Она распустила свой хвост и в обрамлении копны волос смотрится так беззащитно, что я не выдерживаю, подхожу, сажусь рядом на корточки и сижу так не меньше получаса. А потом, приехав домой, понимаю, что этому безумию пора положить конец.

В помощники выбираю Ворона, Плоского и Кадра, Тимура отправляю в столицу. Я в первый же день предупредил своих парней, что девушка — моя, кто к ней сунется, получит по ебалу. Но Тимур явно неровно дышит к Дине, а та ему улыбается. Поэтому Тимур будет лишним.

План может и без особой претензии на оригинальность, но зато простой и эффективный. Парни должны увезти Дину под видом серьезного разговора все о тех же каре и припугнуть. Конечно, не сильно.

Потом в нужный момент появляюсь я, отбираю у них девушку и привожу к себе домой. Я еще не встречал женщин, способных оставить своего спасителя без благодарности, поэтому в успешном исходе не сомневаюсь.

Конечно, если бы ее увезли незнакомые ей люди, вышло бы гораздо правдоподобнее. Но я не собираюсь впутывать чужаков и пугать Дину по-настоящему. Все-таки Плоского и Ворона она знает, а Кадр тот вполне себе симпатичный и миролюбивый. Ну, если кому-то кажутся миролюбивыми гималайские медведи.

Так что откладывать надолго не вижу смысла.

Сижу в машине в переулке напротив и вижу, как тонкая фигурка подходит ко входу в «Пиксель». Ее подзывает Ворон, те двое обступают с двух сторон, а потом они все вместе идут к машине.

Трогаюсь с места, пропускаю машину Ворона и пристраиваюсь ему в хвост. Стараюсь не приближаться слишком близко. Мы договаривались далеко не заезжать, Плоский должен маякнуть на телефон, когда подойдет время моего выступления.

Заезжаем уже довольно далеко, но телефон молчит. За окнами мелькает лес. Подъезжаю ближе, впереди видны габариты вороновской «Хонды». Внезапно «Хонда» виляет в сторону, затем еще раз, и еще, потом из машины раздается чей-то вопль, а за ним гремит выстрел.

От злости вжимаю педаль газа, обгоняю «Хонду» и подрезаю, вынуждая прижаться к обочине. «Хонда» тормозит, моя «бэха» преграждает ей путь. Выскакиваю из машины и рву дверцу «Хонды» на себя.

— Уроды, что вы с ней сделали?

Дина

Спускаюсь вниз по освещенному проспекту, и настроение просто отвратительное. С тех пор, как Домин предложил ту мерзкую и унизительную сделку, он со мной больше ни разу не заговорил. А значит, я сделала правильный выбор. Как можно начинать отношения с таким бездушным и черствым существом? Хоть договорные, хоть какие…

Сколько раз я себе обещала не выходить в смену, забыть о клубе и о Домине, уже со счета сбилась. Но мне очень нужны деньги, а там получается заработать очень прилично. Так что иду туда, как на каторгу.

Заранее знаю, что сразу не выйду в зал, дождусь десяти — как раз к этому времени прибывает наша служба безопасности. А потом буду исподтишка наблюдать, как Домин с равнодушным лицом пьет кофе и не обращает на меня никакого внимания.

Трех бойцов Горца вижу еще издали.

— Привет. А мы тебя ждем, — наш бывший черноглазый прокурор, теперь я знаю, что его зовут Вороном, подходит первым.

— Добрый вечер, — я ни с кем не фамильярничаю, мне с головой хватило Домина.

— Надо поговорить, — Ворон кивает в сторону машины, — садись, проедемся. Здесь недалеко.

Надо так надо. Пожимаю плечами и сажусь в машину. Только спрашиваю:

— Алексей знает?

— Садись, Кукла, все всё знают, — Плоский садится с одной стороны, Ворон с другой. Третий из них, не помню, как зовут, садится за руль. — Кадр, поехали.

— Давай, рассказывай правду, — лениво начинает Ворон, — как вы на покере заказные игры сдаете.

Наша песня хороша, начинай сначала…

— Мы уже все сказали, — говорю устало, — если вам что-то нужно новое, придумывайте сами.

Ворон замолкает. Мы отъезжаем на достаточно приличное расстояние, когда вдруг над ухом слышится свистящий шепот Плоского:

— А теперь, Кукла, мы с тобой по-другому поговорим. Не дергайся, не дергайся, нет тут ни Тимура, ни Горца, их вообще нет в городе.

Искоса смотрю на Ворона, тот сидит с бесстрастным лицом и смотрит вперед. Но стоит шевельнуться, как с обеих сторон меня сдавливают, словно клещами, хватают за руки, и я оказываюсь в западне.

Плоский злорадно скалится, наклонившись совсем близко. Начинает расстегивать пуговицы на пальто, и тут мне становится по-настоящему страшно. Мозг работает, как заведенный.

Хорошо, допустим, Плоский злобный и мстительный, меня еще Алексей предупреждал, но зачем это Ворону и тому парню за рулем? Это наши личные с Плоским дела, зачем им вмешиваться? А за спиной Домина тем более, люди Горца уважают его и боятся.

В голову вползает мысль, от которой мелкая дрожь пробивает от кончиков пальцев до гулко ухающего в груди сердца. Домин решил отомстить за отказ и отдал меня Плоскому. Теперь ему все равно, что со мной будет.

Снова кошусь на Ворона. Тот продолжает сидеть с абсолютно равнодушным видом и крепко держит меня руку. Машину подбрасывает, я заваливаюсь на Плоского, и в правый бок тычется металлический предмет. Пистолет. У Плоского там пистолет, и вряд ли он носит его незаряженным.

Я стреляла несколько раз в тире в университете, мне бы только добраться до него …

— А ты знаешь, почему я тебе отказала? — откидываюсь на спинку сиденья и стараюсь, чтобы голос звучал как можно более пренебрежительно. — Для меня с первого дня было загадкой, как за тебя вышла замуж твоя жена. С таким как ты по собственному желанию на секс не согласится ни одна нормальная женщина. Свою жену ты тоже угрозами в постель загоняешь?

— Кукла, ты сейчас договоришься, — Плоский поджимает губы и подносит ладонь к моему рту, наверное, чтобы закрыть. И я вгрызаюсь в его руку со всей силой, на которую способна, крепко сжимая челюсти.

Рот заполняет металлический привкус крови. Плоский взвивается и вопит. Сплевываю кровь, запускаю руку ему под куртку и выхватываю пистолет. Взвожу курок. Кому-то из них в голову или сразу себе?

Ворон обеими руками хватает мою руку, направляет вниз и орет:

— Больная, совсем? Куда ты целишься?

Нажимаю на спуск, но выстрел все равно звучит неожиданно. Тормоза визжат, машина останавливается. Дверь открывается, и в салон вваливается Домин с перекошенным лицом. Смотрит на меня и рычит:

— Уроды, что вы с ней сделали?

***

Ее лицо измазано кровью, на белой блузке под пальто тоже виднеется кровь.

— Эт-то не м-моя кровь, М-максим, — у Дины стучат зубы, она испуганно смотрит и дрожит.

— Она мне руку прокусила, — воет Плоский, — сука бешеная.

Выбрасываю из машины Ворона и хватаю ее за плечи.

— Н-не сд-дохнешь, пр-рививку от б-б-бешенства с-сделаешь и б-б-будешь жить, — зло говорит Дина и с моей помощью выбирается из машины.

Притягиваю ее к себе, она доверчиво прижимается, вцепившись руками в куртку.

— К-как х-хорошо, что ты п-приехал.

Девушку трясет как в лихорадке. Я потом выясню, что здесь было, отрежу этим ебланам яйца и заставлю их сожрать. А сейчас нужно увезти Дину. Вглядываюсь ей в глаза, пытаясь угадать, насколько все плохо, но она прячет лицо у меня на груди и только сильнее цепляется.

— Горец, оружие забери, — хмуро говорит Ворон, — я не смог выдрать.

— Дина, девочка, отдай пистолет.

— Х-хороший п-пист-толет, — она продолжает стучать зубами, и я трижды проклинаю себя и всю свою затею.

— Тихо, да, он просто отличный, — обхватываю ее голову и целую в спутанные волосы, — но лучше отдай его мне.

Аккуратно вынимаю оружие из судорожно сведенных пальцев.

— Поехали домой, — сую пистолет Ворону и веду Дину к машине.

Она подчиняется безропотно, садится на переднее сиденье и складывает руки на коленях. Вдавливаю педаль газа, топлю в город. Дина сидит молча и безучастно смотрит в окно, прислонясь лбом к стеклу.

Дома первым делом делаю ей инъекции обезболивающего и успокоительного. Дина даже не спрашивает, что я ей колю, послушно расстегивает блузку и оголяет плечо. От вида упругой груди, упакованной в кружево, в паху твердеет, но я делаю над собой усилие и сосредотачиваюсь на процедуре.

Она уходит в ванную, отказавшись от моей помощи, правда, обещает не закрываться на замок. Стою под дверью и прислушиваюсь к малейшему шороху, готовый в любой момент ворваться, если понадобится помощь.

Дина выходит из ванной, по самые глаза закутанная в мой махровый халат. Им она запросто может обернуться дважды. Да, сложновато будет высвободить ее из этого кокона.

Сам себя одергиваю. Сейчас не время, девушке лучше выпить чаю, а лучше коньяка, и лечь спать. Одной. Нельзя даже намеком дать понять, что я был заинтересован в создавшейся ситуации. Плоский, Ворон и Кадр пусть съездят куда-нибудь проветрятся, Дина будет думать, что я их наказал. А завтра она выспится, и тогда буду ориентироваться по ситуации.

С облегчением замечаю, что сама она не пострадала за исключением задетой губы. А девочка моя со стержнем! Такая на вид хрупкая и беззащитная, а одному чуть руку не прокусила, остальных могла и пристрелить.

Усаживаю ее на диван в гостиной и обрабатываю ссадины. Нижняя губа, висок и скула. Все равно уроды, они не должны были к ней прикасаться даже в мечтах.

— Максим, — спрашивает Дина и морщится, — а ты когда вернулся? Плоский сказал, тебя не было в городе. И Тимура тоже.

Мысленно с удовольствием отрезаю яйца Плоскому.

— Я не уезжал. А ты зачем Плоскому руку хотела откусить? — меняю тему. — Зачем стрельбу устроила?

— Я подумала, что он… — она на миг запинается и отводит взгляд, а потом решительно продолжает. — Он начал раздевать меня, Максим. И вспомнил, как я отказала ему в первый день работы. Я решила, что он меня сейчас изнасилует.

Ну все, пиздец. Изнутри поднимается волна дикой, первобытной ярости, грозясь вырваться наружу и начать крушить все вокруг. Задерживаю дыхание, чтобы удержаться и не ринуться к машине. Дина и без того напугана, я обязан казаться спокойным.

— Они должны были всего лишь поговорить с тобой. Я дал задание выяснить, кто может быть в сговоре с клиентами, возможно, из старых дилеров. Мы точно знаем, что кто-то из них в теме. Почему ты не сказала, что пожалуешься мне?

Дина поднимает на меня свои большие глаза и на полном серьезе говорит:

— Я подумала, ты захотел отомстить мне. За то, что я отказалась встречаться с тобой.

Я просто охуеваю. Как будто кислород в легких кончается, даже вдохнуть не могу.

— Что значит отомстить? Ты за кого меня принимаешь? — хватаю девушку за плечи и встряхиваю.

— Я не знаю, Макс, — честно отвечает Дина и устало добавляет. — Я совсем тебя не знаю.

У нее слипаются глаза. Должно быть, начало действовать успокоительное.

— Дина, Плоский блефовал. Он не посмел бы прикоснуться к тебе, он знает, что я его живым на ленты порежу. Я сразу сказал им, что ты — моя, и, если увижу возле тебя кого-то, им пиздец.

— Я не твоя, Максим, — она мотает головой и смотрит на меня совершенно мутным взглядом, — зачем ты придумываешь? Мы же не договорились…

— Моя, — говорю, наклонившись прямо к ее лицу. В ее глазах вижу отражение собственных, полыхающих как факелы. — Я всегда получаю то, что хочу.

Обхватываю лицо Дины и впиваюсь в нее поцелуем, граничащим с безумием, понимая, что никакая сила теперь не может заставить меня остановиться. Клокочущая ярость, безудержное желание, поглощающее чувство вины — все связывается в пульсирующий узел, грозящий разорвать изнутри.

Срываю халат, в который кутается Дина. Она слабо сопротивляется, но я толкаю ее на диван, раздвигая коленями стройные, длинные ноги, и зубами разрываю квадратик фольги. В голове воют сирены, где-то на задворках сознания трепыхаются остатки разума. Призывают, кричат, уговаривают.

Мне поебать. Я хочу ее, девушку, лежащую передо мной — раскрытую, доступную, желанную до спазмов в паху. Она что-то говорит, пытаясь не дать рухнуть последним преградам. Но я не слушаю, стягиваю одежду, раскатываю по члену тонкий латекс и накрываю Дину своим телом.

Она совсем сухая, но мне и на это поебать. Смачиваю слюной влагалище, приставляю болезненно закаменевший член и со стоном врываюсь в узкую, тесную девочку. Она вскрикивает, и у меня напрочь отказывают тормоза. С наслаждением вбиваюсь в податливое, безвольное тело, с каждым толчком поднимаясь на новый уровень кайфа.

Поднимаю ее бедра выше, держу на весу. Дина становится влажной, и это заводит еще сильнее. В комнате тихо, слышно только как мои бедра с хлопающим звуком бьются об ее попку.

Забрасываю тонкие руки себе на шею, и она цепляется за мой затылок. Сердце ломится об грудную клетку и отдается в висках десятками молоточков. Мне так охуенно, как будто я впервые трахаюсь — что она со мной сделала, эта большеглазая девочка?

Она глухо стонет, хватается за плечи, и я ускоряюсь, впиваясь губами в шею, в губы, прикусываю ключицы. Мне мало, хочется больше, глубже, быстрее. Опускаю задвижки, ведущие к разуму, и тьма поглощает мою волю, полностью подчиняя своим инстинктам.

Глава 6

Сознание рисует мне странные картины, в которых я… занимаюсь сексом с Доминым. Боже, какой ужас.

Так, спокойно, это просто сон. Я сплю, и мне снится секс с ним. Ничего удивительного, если я только об этом и думаю…

Делаю над собой усилие, пытаясь проснуться, но ничего не получается. Вижу нас с Максом будто со стороны, как будто смотрю эротический фильм. Возбуждающий такой фильм…

Точно, сплю.

Внезапно левый бок обжигает пронизывающая острая боль. Впиваюсь ногтями в твердое как камень плечо и сталкиваю с себя тяжелое тело.

— Мне больно, — сиплю, пытаясь отдышаться.

— Что с тобой? — слышу рваное дыхание возле шеи. — У тебя похоже ребро треснуло, нужно перетянуть. Ложись, я сейчас вернусь.

Становится тепло — он укутывает меня халатом.

— Это ты сломал мне ребро?

Боль утихает. Если затаиться и не делать резких движений, то не так больно. Прямо передо мной широкая спина с рельефно вылепленными мышцами. У Домина, конечно, шикарная спина, но почему она голая?

— Нет, конечно. Скорее, оно треснуло раньше, а я просто сильно прижал.

Странно, Максим со мной разговаривает, а сам продолжает стоять спиной. Он что, глаза прячет? Теперь вообще исчез…

Где-то за стеной льется вода — Домин добрался до душа. Придерживая бок рукой, откидываюсь на спинку дивана. Между ног печет, и я, холодея, понимаю, что это был никакой не сон. Неужели я здесь, на этом диване только что трахалась с Доминым?

Хочется провалиться сквозь землю вместе с диваном. Как я могла? Почему я его не оттолкнула?

Стоп. Резко сажусь, и ребро снова напоминает о себе. Боль отрезвляет и заставляет мозг работать четко и размеренно. Они хотели только поговорить. Ворон так и сказал, спокойно и достаточно мирно. Мы и разговаривали. Почему тогда Плоский так себя повел? Он не посмел бы. Не посмел. Если только не хотел напугать.

«Я всегда получаю то, что хочу».

Догадка накрывает, как цунами, и я тихо стону, накрыв руками голову. Недостающий фрагмент занимает свое место, картина мгновенно приобретает целостность и сверкает передо мной во всем своем великолепии.

Ну конечно же не посмел бы, если бы не приказ Горца. Все правильно. Домин срежиссировал триллер с элементами боевика в лучших традициях Голливуда, а я только глазками хлопала.

Ужас сковывает тело, и я застываю, с опозданием осознав, насколько трагичнее могло сегодня все закончиться. А если бы я кого-то убила или ранила?

Вспоминаю тошнотворный вкус крови, и вновь прошибает холодной волной. Каким бы мерзким ни был тот же Плоский, но вот так взять и пристрелить его ни за что?

Дрожащими руками стягиваю халат, нахожу пакет с одеждой и начинаю одеваться. Колготки все испещрены тонкими стрелками, но в сумке должны быть запасные. Блузка в крови, ну ничего, если не отстирается, выброшу.

Вода все льется и льется. С неприязнью смотрю в сторону ванной. Человек-амфибия, блин… А может, он там утонет? Было бы неплохо, это избавило бы меня от лишних разговоров.

Но сегодня не везет даже в мелочах. Домин не тонет, а, напротив, выходит из душа свежий и пахнущий в серых домашних штанах и с голым торсом.

— Ты куда собралась? — он смотрит на меня с недоумением. — Дина, зачем ты оделась?

— Извини, не знала, что в твоем доме можно ходить только голой, — выпрямляюсь, держа в руке пальто, и упираюсь в Домина пристальным взглядом. — Максим, скажи правду, ты все это подстроил?

Где-то в глубине души очень сильно хочется думать, что я ошиблась. Но Домин складывает руки на груди и расслабленно опирается спиной о стену.

— Ты сама виновата, Дина, — его голос звучит спокойно и ровно, — ты не оставила мне выбора.

— Ты всегда получаешь то, что хочешь, — эхом повторяю за ним.

— Именно. Я просил тебя не спешить и хорошо подумать.

Смотрю на его холодное, чужое лицо, и становится так обидно, что слезы подступают, и в горле образуется комок. Почему?

Почему он не попытался хотя бы для вида поухаживать за мной? Нормальные парни ухаживают за девушками, а здесь ничего подобного нет и в помине.

«Я», «моя», «мне». И взгляд, как у хищника, выслеживающего добычу.

Настороженный, изучающий, в лучшем случае снисходительный. Словно я вещь, уже принадлежащая ему, и которая по какому-то досадному недоразумению до сих пор не стоит у него под стеклом в гостиной.

Стараюсь не смотреть, но глаза против воли скользят по упругим мышцам пресса, широким прокачанным плечам, крепкой шее. За эту шею я хваталась совсем недавно, когда…

Заливаюсь румянцем от ногтей на ногах до кончиков волос. От Домина это не ускользает, и он недоуменно приподнимает брови. А мне вновь становится обидно до слез.

Ну почему я не влюбилась в обычного парня? Другие девушки бегают на свидания, ведут романтические переписки, им шлют сердечки и дарят цветы.

Зато я не ищу легких путей. Я иду работать в ночной клуб, влюбляюсь в отпетого отмороженного циника, а потом лью слезы из-за несчастной любви. Да, я действительно сама виновата, тут Горец попал в цель не глядя.

Молча натягиваю пальто, Максим делает невольное движение навстречу.

— Дина. Не устраивай трагедию на ровном месте, ничего особенного не произошло…

Вскидываю голову, сглатываю колючий комок.

— Вот именно. Ничего особенного. Я тоже считаю, что ты зря так хвалился своими сексуальными подвигами, Домин.

Серые глаза опасно темнеют.

— Тебе лучше замолчать, Дина.

Но меня уже не остановить.

— А знаешь, почему? Ты по-другому не умеешь. Ты можешь либо купить, либо вынудить, либо обмануть. Потому вокруг тебя одни проститутки…

Прикусываю язык, но поздно. Максим проходит мимо меня, задев плечом и даже не подумав обойти, словно меня здесь и нет. Выдвигает ящик комода, достает пачку стодолларовых купюр, вынимает несколько бумажек и, спрятав остальные деньги в ящик, швыряет купюры на комод.

— Возьми как компенсацию за доставленные неудобства, — слова тоже швыряет прямо в лицо, — больше платить не за что. И чего ломалась как целка? Сразу сказала бы, что фригидная, я бы не тратил на тебя столько времени. Убирайся из моего дома!

Прохожу в прихожую и принимаюсь зашнуровывать ботинки. Думала, что Домин ушел, но, когда поднимаюсь, прямо передо мной оказываются прищуренные глаза и высокомерное лицо.

Мы стоим друг напротив друга, и кажется, я даже вижу, как искрит между нами, как мощными вспышками высекаются разряды от сталкивающихся взглядов и невысказанных слов. Да, если бы придумать, как к нам подключить генераторы, то можно было бы целый месяц спокойно освещать весь город. А может, даже хватило бы на следующий отопительный сезон.

— Ты очень гостеприимный хозяин, Домин, — стараюсь говорить как можно спокойнее, — но провожать меня необязательно.

— Слушай, возьми деньги, — невозможный, пренебрежительный тон, — купи себе нормальные шмотки, а то одеваешься как нищенка.

Я напряжена до предела, в висках пульсирует кровь, но получается выдержать уничтожающий взгляд Домина. Разворачиваюсь и иду в дом.

— Куда в обуви?

— Помоешь пол, не развалишься.

Подхожу к комоду, открываю ящик, аккуратно ссыпаю туда брошенные Максом купюры и достаю пачку.

— Эй, ты не обнаглела?

Но я не обращаю внимания. Стягиваю с обоих краев резинки, надеваю на руку и бросаю деньги обратно. С тихим шелестом они веером ложатся на дно ящика. Прохожу мимо Домина, на секунду задерживаюсь возле него, чтобы сказать:

— Везет тебе, Домин. Ты точно знаешь, как сделать себя счастливым.

И закрываю за собой дверь.

Максим

Если бы передо мной поставили задачу все проебать как можно эпичнее, я вряд ли бы справился лучше. Ни одно из сказанных слов я не собирался говорить Дине, но они лились из меня дерьмовым потоком, убивая любые надежды хоть на какой-то мир.

Да, Дина выводит меня из себя, выбешивает, мало того, делает это осознанно, и я прекрасно это понимаю. Но я же в самом деле повел себя как последняя мразь. И осознание этого еще больше отравляет действительность.

Очень хочется запустить чем-то тяжелым о стену, но под рукой ничего подходящего нет. Остается лишь собственная голова, но вряд ли если начать биться ею о стену, это как-то поможет исправить ситуацию.

Стоило Дине уйти, как все чувства испаряются, и я застываю посреди комнаты, словно остановившийся механизм, которому отключили питание.

Спохватываюсь, надеваю свитер, беру сигареты с зажигалкой — так схватил, по привычке, я же бросаю, — и выхожу на крыльцо. И вижу Дину. Она сидит на скамейке в моем дворе и пытается заплести косу.

Зажигаю сигарету, а затем прислоняюсь к перилам. Смотрю, как дрожат и путаются длинные пальцы, и чувствую себя пидорасом. А ведь я почти завязал с куревом! Тушу сигарету и подхожу к девушке.

— Дина, пойдем в дом, — протягиваю руку и тут же убираю, увидев, как она вскинулась. — Мы оба наговорили лишнего. Давай сейчас вернемся, ты поднимешься наверх в гостевую спальню, а утром мы спокойно поговорим.

— Подержи, пожалуйста, — она поворачивается ко мне спиной и протягивает одну косу.

Послушно беру косу в руки. Тяжелая! Но мне больше нравится, когда эти волосы распущены. Совсем недавно я зарывался в них рукой и… Что же я наделал, идиот?

Дина что-то там плетет, скручивает, забирает косу, бросив «спасибо», а затем поднимается и крутит головой.

— Ну как?

— Ужас, — честно отвечаю ей.

— Вот и хорошо, — она удовлетворенно кивает, — теперь точно никто не прицепится.

Пытаюсь поймать ее за руку.

— Дина, пойдем в дом.

Уворачивается и идет к воротам. Догоняю и снова хватаю за руку.

— Садись в машину, я тебя отвезу. Я не отпущу тебя одну.

Дина разворачивается и, с шумом втянув воздух, выплевывает в лицо:

— Меня воротит от тебя Домин. От тебя, твоего дома и твоей машины. Пожалуйста, не приближайся ко мне больше. Никогда.

И выходит на улицу.

***

Продержаться выходит минут семь. Ну, может восемь. Даже пытаюсь делать вид, что сплю. Ложусь в гостиной на диване и закрываю глаза, но уже через пять минут обнаруживаю, что сижу одетый в машине перед открывающимися воротами.

Последние слова хлестнули словно пощечина, потому я целых семь или восемь минут был уверен, что мне абсолютно безразлично, как Дина доберется домой.

Но отпускать ее саму не следовало. Забросить на плечо, запереть в доме, но не отпускать.

Ночная жизнь города в самом разгаре, в шаговой доступности от моего дома главный проспект с ночными клубами, барами и ресторанами. И мысль, что Дина сейчас идет где-то одна, заставляет еще быстрее гнать машину.

Вижу ее, идущей по аллее сквера сразу, и сразу же вижу остановившуюся напротив серебристую машину. Оттуда несутся неразборчивые возгласы подвыпивших ссыкунов.

Дина сворачивает на другую сторону аллеи и теперь идет под самыми деревьями, ускорив шаг. Из машины выбирается высокий дрыщеватый мудозвон и направляется к ней.

— Эй, красивая, чего не отвечаешь? Не слышишь?

Матерюсь, въезжаю прямо на аллею и торможу перед мудозвоном, чуть не отдавив ему ноги. Тот начинает возмущаться, но внезапно выражение его лица меняется, и он, пятясь на полусогнутых, возвращается к своим. Наверняка узнал «бэху» Горца и не стал наживать себе проблем.

Такая популярность мне только на руку. Беру Дину за руку и молча усаживаю в машину. Пока едем по центральному проспекту, она сидит с телефоном в руке, отвернувшись и поджав ногу, и скулит. Как щенок. А мне и сказать ей нечего.

«Не плачь, милая, все будет хорошо»?

Я, конечно, циник, но не настолько же…

— Останови, пожалуйста, — говорит она вдруг.

— Разве мы приехали? Ты же не здесь живешь.

— Приехали, останови, — повторяет Дина. Не спорю и торможу.

— Спасибо, что подвез, — она выскакивает из автомобиля и пересаживается в стоящее у бордюра такси.

Когда успела заказать? Не удерживаюсь и ударяю ладонями о руль. Дожидаюсь, пока такси отъедет, и на небольшом расстоянии следую за ними. Я должен убедиться, что девушка добралась до дома и поднялась на свой этаж.

В тот отстойный район, где живет Дина, есть еще одна дорога, в объезд. Сворачиваю туда — пока они доползут до ее района, я даже по объездной их обгоню. Адрес я помню с первого дня.

Жду, стоя под деревьями, пока двор не прорезают полоски света, и не показывается машина с шашечками. Дина выходит из такси и скрывается в подъезде.

Спустя пару минут на третьем этаже в одном из окон зажигается свет. Дома. Подхожу к таксисту и сую ему купюру.

— Скажи, девушка что-то говорила?

Тот с понимающим видом берет деньги и с готовностью докладывает:

— Ничего не говорила, командир, ревела в три ручья всю дорогу. Я даже испугался, говорю, может помощь нужна, а она только головой мотыляет.

— Ладно, спасибо, поезжай.

— Будь здоров, и тебе спасибо.

Еще некоторое время стою, глядя на светящееся окно, но Дина в нем так и не появляется. Ночевать в отдаленном районе на скамейке, пусть даже если рядом лес и речка, в мои планы не входит, так что сажусь за руль и разворачиваю «бэху» в сторону города.

Глава 7

Вхожу тихо, чтобы не разбудить маму, закрываю дверь в ее комнату и прохожу на кухню. Включаю чайник, а сама запираюсь в ванной. Царапины на виске и на скуле ерундовые, губа пострадала больше, но все же, придется как-то маме объяснять, где меня так разукрасили. О ребре даже заикаться не стоит.

Снимаю блузку, скручиваю валиком, чтобы сунуть в мусорное ведро, но вовремя спохватываюсь. Она мне не нужна, я не вернусь в казино. Но, если мама увидит залитую кровищей блузку, гипертонический криз ей обеспечен.

Достаю пятновыводитель, обрабатываю пятна и запускаю стиральную машину. Сама встаю под душ, закрываю глаза. Вода приводит ее в чувство. Намыливаюсь раза три, как будто можно смыть прикосновения рук и губ Домина. Если бы можно было смыть о нем все мысли, я бы сиделав душе сутками.

Одно хорошо, как бы тот не потерял голову, я помню разорванный квадратик фольги возле дивана. Хоть здесь можно не переживать. Наверное, у него там под диваном их целый мешок для таких дур, как я.

Номера Алексея у меня нет, ну да ничего, позвоню ему перед сменой в клуб. Какая разница, когда сказать, что я там больше не работаю? В душе пусто и намусорено, как на городской набережной после празднования дня города.

Потом еще долго сижу на кухне, закутавшись в халат, пью травяной чай и пялюсь в стену. А лишь только опускаю голову на подушку, сразу же проваливаюсь в сон.

Когда открываю глаза, солнце заливает комнату. Сегодня выходной, можно никуда не торопиться, а главное, больше не надо выходить в смену. Завтра утром проснусь и поеду на лекции как нормальный человек, а не как сонный красноглазый вампир.

Мамы дома нет, наверное, вышла в магазин. Надо созвониться с подругами, давно мы не виделись. Из-за этой ночной работы у нас перестали совпадать жизненные ритмы.

Зато теперь можно вернуться к прошлой нормальной жизни и снова ломать голову, где брать деньги… Нет, я не будет об этом думать, в клуб я больше не вернусь никогда.

Щелкает замок, открывается входная дверь. И хоть на улице вовсю светит солнце, внезапно под лопатками явно ощущается холодок.

— Мам, — зову громко, — ты где была?

Мама входит в кухню, и сразу понимаю: что-то случилось.

— Мам? — тревожно повторяю, вглядываясь в родное лицо. Мать как была, в плаще и туфлях, проходит в кухню и садится за стол.

— Диночка, доченька, — она всего за одну ночь осунулась и постарела, — вчера вечером позвонила Света. Бабушка в больнице, инсульт. Света сейчас с ней, но ты знаешь, у нее работа, так что я взяла билет, сегодня вечером поезд.

— А с твоей работой как? Возьмешь отпуск?

— Дин… Меня сократили. Я дома с прошлой недели, все не знала, как тебе сказать, — мать прячет глаза, комкая в руках шейный платок.

— Мам, как же ты поедешь? Тебе с понедельника ложиться на обследование!

— Доченька, я все отменила. Надо ехать, я уже купила лекарства. Все так дорого, Господи… Диночка, где же мы возьмем столько денег?

Кухня качается перед глазами и едва не уходит в крутое пике. Хватаюсь за стол, отчаянно борясь с остаточными действиями транквилизатора. И отчаянно сдерживаю слезы.

А я уже решила, что свободна, что никогда больше не увижу Домина, не буду засыпать на лентах и забуду клуб, как страшный сон. Слышу свой голос словно со стороны:

— Мамочка, не волнуйся, все будет хорошо, немного денег у нас есть, я отложила. Бери все, а я заработаю еще.

Мама грустно на меня смотрит.

— Как мне жаль, доченька, что я ничего не могу дать тебе, а только беру.

Подхожу к ней и крепко обнимаю.

— Мне ничего не надо, мам, лишь бы ты была.

Тут мама замечает ссадины и обхватывает мое лицо руками:

— Откуда у тебя ссадины? И губа разбита.

Отмахиваюсь, сделав беспечное лицо.

— Это в маршрутке. Водитель резко затормозил, я полетела вперед и ударилась о перекладину.

Мама начинает охать, суетиться и искать мазь от гематом. А я думаю о том, как удачно не выбросила блузку, и как сегодня упаду замертво при виде пренебрежительного, холодного взгляда Горца.

***

Алексей звонит сам, допытывается, как я и ничего ли плохого со мной не случилось. Я мычу и мямлю, пока у Лешки не лопается терпение, и он не требует встретиться перед работой.

Сегодня настоящая теплынь. После затяжных раздумий весна вступает в права просто молниеносно. Меняю пальто на плащ, а ботинки на туфли. На пальто тоже обнаружились бурые пятна, кое-как их затираю и отношу его в химчистку.

До смены три часа, и я иду в травмопункт. Там мне туго забинтовывают мои ребра — там всего лишь трещина, а не перелом, — и я иду на встречу.

Алексей уже ждет в кафе за два квартала от клуба, до начала работы еще полтора часа. Официант приносит кофе, я собираюсь с духом и начинаю говорить. Сначала о предложении Домина, затем о том, как меня вывезли на машине за город, а Максим потом увез к себе.

— Охуеть, — Алексей задумчиво глотает остывший кофе и морщится. — Веришь, я жопой чувствовал, что ты найдешь приключения на свою задницу, но такие масштабы даже мне не снились. И я ничем тебе помочь не могу, мне и попросить за тебя некого. Надо же, чтобы из них всех это оказался именно Горец!

— Это не все, Леш, — уныло продолжаю, затем вздыхаю и выдаю: — Я с ним переспала, с Горцем. То есть это он со мной переспал.

— Пиздец полный! — говорит Алексей, грустно подперев голову руками, и я с ним полностью соглашаюсь.

— Он говорил, что Плоский с Вороном блефовали. И даже подвез до центра, — пытаюсь быть объективной, но Лешка закатывает глаза.

— Нашла кого слушать. Да все видят, что последние три недели Горец не в себе. Он запал на тебя, дураку ясно. Тут вот что, — Алексей задумчиво потирает подбородок, — вокруг Горца всегда баб полно, но никто никогда не видел его с одной и той же дважды. Мне историю рассказали, одна девица пробралась к нему в дом, пока его не было, и улеглась в постель. Горец пришел, с кровати ее вытащил, на улицу выставил в чем была, а вещи потом в окно выбросил. Да и вообще, он больше по проституткам и чтоб только на рот. Иначе брезгует. У него среди них даже постоянная есть, говорят, его бывшая.

Давлюсь кофе и закашливаюсь. Что значит бывшая? Он что, надоевших девушек в бордель сдает? Но Алексей поясняет:

— Они встречались долго, вроде бы это была его первая любовь. А потом она в эскортницы пошла, денег захотела. Ну, девка там красивая, я сам не видел, а люди говорят просто охуенная. Из элитных, у нее час стоит заебись. Горец тогда нищим был, а когда поднялся, она локти кусать, но только все уже. Он дистанцию держит, за деньги ебет, а к себе не подпускает. Говорят, она так просилась, обещала блядство оставить, чтобы только ему отсасывать. Не захотел. Я это к чему, — Леша вытягивает ноги и зевает. — Может он и с тобой так, как с остальными, больше и не глянет в твою сторону. Так сказать, не станет изменять традициям. Оскомину сбил и ладно. Тем более если ты, уж извини, бревно изображала, то вряд ли его как-то впечатлила.

Краснею, вспоминая, как припечатал меня Домин, назвав фригидной. Лихорадочно пытаюсь переварить опрокинутое на меня ведро информации и жалею, что не поговорила с Алексеем раньше.

— В общем, чего ждать от Горца, не знает никто. Теперь просто надо ждать. Поехали, мне сегодня надо раньше попасть в клуб.

— Поезжай сам, я прогуляюсь, еще полчаса есть, — прошу пит-босса.

На самом деле мне не терпится остаться одной и все обдумать. Следует сменить тактику. Только от Домина зависит, смогу ли я работать дальше, значит надо будет все же попридержать язык.

Хотя, если Алексей прав, и Горец исповедует принцип одной ночи, то может он меня и вовсе оставит в покое? И вместо того, чтобы обрадоваться, от этой мысли становится еще тоскливее.

***

Не доходя до «Пикселя», вижу «Хонду» Ворона, а потом и всех троих мужчин. Дежавю. С трудом не бросаюсь прочь и заставляю себя идти вперед. Стараюсь быстренько пройти мимо, но меня окликают, на этот раз Кадр. Вздыхаю и поворачиваюсь к парням.

— Привет, — Ворон выходит вперед. Ну самое настоящее дежавю! — Дина, ты, понимаешь, мы…

— Мы ничего такого не собирались, — подгавкивает Кадр.

А ты вообще при чем? Сидел молча, руль крутил…

Наперед выходит Плоский. Он двигается немного косо и слегка прихрамывает.

Он тебя что, ногами бил?

— Кукла, — хрипит, — что ж ты безбашенная такая. Мы же тебя только припугнуть должны были, вот и испугалась бы сразу, а то смелая пиздец. Вот мне и пришлось по-своему…

Ясно. Горец устроил разбор полетов с руко-, точнее, ногоприкладством, естественно, крайними сделав подчиненных. И теперь прислал их извиняться.

Эта мысль внезапно приносит несказанное облегчение, потому что после разговоров с Лешей по дороге в клуб у меня в ушах только и звенело ледяное: «Убирайся из моего дома».

И я ни на миг не сомневаюсь, что, стоит мне только появиться на пороге «Пикселя», как Домин бесстрастно заявит: «Убирайся из моего заведения».

Вздыхаю, подхожу ближе и срашиваю Плоского:

— Тебя как вообще зовут? По-настоящему?

— Игорь… — тот смотрит недоверчиво и удивленно. Перевожу взгляд на Ворона.

— Ну, Сергей, — тот тоже настораживается.

— Игорь, — подхожу еще ближе и легонько трогаю его за забинтованную руку, — прости меня, пожалуйста. Мне очень стыдно, что я тебя укусила. Правда. Но ты не расстраивайся, твой друг за тебя отомстил.

У Плоского глаза становятся круглыми, как диски вороновской «Хонды». Сам Ворон тоже удивленно таращит глаза.

— А я тебе правда ребро сломал?

— Правда. Когда навалился на меня и пистолет хотел отобрать. Мы тогда еще головами стукнулись.

Смотрим друг на друга и смеемся. Ворон приобнимает меня за плечи и отводит в сторону.

— Я сказать тебе хотел, Дина, — он говорит совершенно серьезно, — насчет Горца. Это я от себя говорю. Он, конечно, ебнутый, но тут вот что. Я давно его знаю, его еще ни разу никто так не цеплял. Ты подумай, а?

И над чем мне раздумывать? Стать или нет официальной девочкой по вызову? Потому что, кроме этого, Домин, собственно, больше ничего не предложил. Ой, простите! Он еще говорил, что время от времени мне будет позволено пожить в барских покоях, но недолго, и только когда ему будет удобно. А если приду в неурочное время, меня в один миг выставят за ворота. Спасибо, если не выкинут в окно.

— Я уже думаю, Сережа, — отвечаю тоже очень серьезно, — и думаю, что сводня из тебя никакая. Он уже большой мальчик, пусть сам решает свои проблемы. Мне пора идти.

И иду в клуб.

Глава 8

Я вызываюсь дежурить первой. Ровно в девять выхожу в зал и занимаю игровой стол для блэкджека. Самый крайний возле входа, подальше от бара. Погружаюсь в свои мысли и заныриваю так глубоко, что возвращаюсь обратно только когда по телу идет знакомая дрожь.

Кажется, я кожей ощущаю, что слева у стола стоит Домин. Но, возможно, я преувеличиваю, и мне просто нравится аромат, которым пользуется Максим.

— Дина, как ты? — низкий голос слева заставляет вздрогнуть, но я не подаю виду.

— Спасибо, хорошо.

— Поехали в травмпункт, тебе нужно показаться врачу.

— Я уже была в больнице, не беспокойтесь, Максим Георгиевич.

Краем глаза вижу, как тот дергается, но я по-прежнему смотрю в сторону.

Бармен приносит кофе. Домин делает пару глотков, а затем негромко произносит:

— Я хочу поговорить с девушкой. Выйдите все из зала.

Дилеры уходят в стаф-рум, служба безопасности и Алексей отправляются на диван в холл. И меня охватывает паника. Чтобы успокоиться, перекладываю в ячейках фишки, но Домин останавливает, удержав за пальцы, и все так же негромко говорит:

— Дина, я перед тобой виноват. Позволь мне все исправить, давай прямо сейчас поедем ко мне.

Универсальный выход на все случаи жизни — «поехали ко мне». Но тут я вовремя вспоминаю, что планирую еще долго работать у этого человека, и сдержанно отвечаю:

— Извините, Максим Георгиевич, но я не могу. Вы очень далеко живете, мне от вас неудобно добираться домой.

— Я буду тебя возить, — говорит Домин и быстро умолкает, сузив зрачки. Понял, что я его троллю?

Поднимает голову, в его глазах как будто мелькают искорки, хотя лицо остается предельно серьезным. Максим обходит стол, подходит вплотную и одной рукой притягивает меня за талию.

— Еще раз назовешь Георгиевичем, заброшу на плечо и отнесу в машину. Проверим?

— Не надо, Макс, — шиплю, стараясь высвободиться, — нас могут увидеть.

Максим оборачивается, в зале пусто.

— Кто? Игровые столы?

Чувствую на шее горячее дыхание и пытаюсь освободиться от руки на своей талии. Но по бедру скользит вторая рука, я оказываюсь полностью прижата к Домину. И чем больше вырываюсь, тем больше темнеет направленный на меня взгляд.

— Лучше бы тебе не ерзать, — хрипловато предупреждает Максим и вдавливается в меня твердым как камень пахом, — а то не доедем.

— Макс, ну пожалуйста, — чуть не плачу я, — мне здесь еще работать.

— Дина, — его дыхание замедляется, голос делается еще ниже, — почему ты делаешь вид, будто между нами ничего не было? Я жалею только о том, что сказал, а не о том, что сделал. Поехали.

— Я не помню, что было между нами, Максим, — отвечаю, глядя ему в глаза.

Домин прислоняется плечом к стене, перегораживая выход, сверлит глазами и говорит достаточно жестко:

— Послушай, хватит делать из меня идиота. Я пока еще могу отличить, в каком состоянии подо мной женщина. Сейчас ты договоришься до того, что я тебя изнасиловал.

— Тогда остановимся на том, что мне с тобой не понравилось, раз ты меня не слышишь, — пожимаю плечами.

— Не понравилось? — переспрашивает Макс, при этом вид у него несколько ошалевший.

Я бы, наверное, рассмеялась, если б так не боялась. Какой же он уверенный в себе, этот засранец!

Молча качаю головой. Он хватает меня за руку, привлекает к себе, а сам снова дышит где-то в области шеи.

— Ладно. Да, я мудак, Дина, признаю, только я все равно о тебе думаю. Твой запах меня с ума сводит, даже когда ты не рядом. Ты не идешь у меня из головы, я хочу тебя, поехали. Сегодня все будет по-твоему: как захочешь, где захочешь, сколько захочешь… Ты как больше любишь?

Горец дышит в шею, гладит спину, пусть она даже туго перебинтована. И так хочется просто повиснуть на его шее и послать к черту свои принципы! Согласиться на все, но… Но я не могу.

— Я не поеду, Максим, — говорю и моргаю от подступивших слез, — я же одета как нищенка. Я не могу тебя так подставлять, что о тебе подумают люди?

Мы стоим рядом, он держит мою руку в своих, и я замолкаю, не чувствуя в себе сил произнести хоть слово. Понимаю, что нужно отнять руку, продолжить или вообще закончить разговор, все равно по итогу бессмысленный и безрезультатный.

Я не приму его предложение и никуда не поеду, а если Максим начнет настаивать, мы снова поругаемся и наговорим друг другу гадостей. Надо что-то делать, но делать ничего не хочется. Хочется придвинуться ближе и вдыхать его запах с закрытыми глазами.

Он разворачивается ко мне, так и не выпуская моей руки, и я понимаю, что он взволнован. А железобетонный Горец тоже, оказывается, может быть под напряжением!

— Дина, ты сказала, что тебя от меня воротит. Если это было сказано от злости, просто, чтобы меня задеть, ничего не говори. Если это правда, и ты больше не хочешь меня видеть, скажи или кивни. Я обещаю, что исчезну из твоей жизни.

Удивленно поднимаю глаза, закусываю губу, забыв о ссадине, и тут же охаю. Домин придвигается совсем близко, касается губы пальцами, словно снимает боль, и пристально смотрит. В его глазах плещется что-то, похожее на страх, и я сама себе не верю.

Этот сильный мужчина так близко, он так напряжен, что я не выдерживаю и опускаю голову. И слышу, как с шумом выдыхает Домин.

— Кроме глуши, в которой я живу, у тебя еще есть ко мне претензии? Если нет, я объявляю официально, что мы начинаем встречаться.

И целует мне ладонь и уходит, прихватив всю свою службу безопасности. А я стою, затаив дыхание, и сжимаю ладонь в кулак. Мне кажется, если я ее раскрою, этот поцелуй упорхнет с моей руки как бабочка-однодневка.

***

Ночь проходит тихо и спокойно. Мне повезло, если бы сейчас набился полный зал народа, меня хватило бы максимум до полуночи.

Как дилеры расходились по домам, помню смутно и расплывчато. Мне опять снится Домин, даже сквозь сон слышу его запах. И сейчас тоже слышу. Вдыхаю знакомый аромат, поворачиваюсь на другой бок и трусь щекой о мягкую ткань. Странно, диванный уголок раньше был намного жестче.

— Дина, еще рано, давай поспим, раз уж ты не хочешь спать в постели как все люди, — говорит диванный уголок, и я открываю глаза.

Я лежу так, как и засыпала вначале, но теперь вместо подушки у меня Горец, улегшийся на другой половинке уголка. Моя голова лежит на его широкой груди, руки обнимают мое тело. Моргаю, приподнимаюсь на локте и глухо стону, хватаясь за бок.

— Вот упрямая девчонка, говорю же тебе, спи, — ворчливо говорит Домин и укладывает меня обратно себе на грудь.

— Максим, что ты здесь делаешь? — зову его тихонько. Тот смотрит сверху вниз.

— Становлюсь инвалидом по твоей вине. Надеюсь, что твое сердце дрогнет, ты сжалишься надо мной, и мы не будем ютиться на этом ужасном, человекоубийственном диване. У меня дома большая удобная кровать. Я могу тебя забирать, мы сможем спать как нормальные люди, а потом я буду отвозить тебя в университет.

— Уверен, что спать? — не удерживаюсь от ехидной подколки.

— Как получится, — с закрытыми глазами улыбается Домин, сцепляя руки у меня за спиной.

Фыркаю и устраиваюсь поудобней. Действительно, если есть время, можно и поспать.

Мы снова завтракаем вместе. На этот раз в наше меню входит йогурт, из чего я делаю вывод, что Домин готовился заранее, поскольку в холодильнике бара йогурту точно нечего делать.

Максим отвозит меня в университет и все. Вечером я даже в душ беру с собой трубку, вдруг ему вздумается позвонить. Но не вздумалось. Домин не позвонил.

***

На следующий день после лекций мы с Машкой собираемся в библиотеку. На носу курсовая, а у меня, как обычно, есть лишь красивое длинное название темы и список рекомендуемой литературы. Машка та вон уже половину работы написала!

Стараюсь гнать мысли о Домине, но они упорно возвращаются и скатываются в одну и ту же колею. Если бы он думал обо мне, то уже давно нашел бы возможность встретиться. А так выходит, мы видимся только в клубе.

Я так погружаюсь в свои мысли, что не сразу замечаю, как моей рукой завладевают чьи-то теплые ладони. Слышу сдержанное Машкино: «Здравствуй, Влад», — и поднимаю глаза. И правда, Влад. Мой бывший парень. Что ему нужно?

— Дина, — его голос звучит глухо и вымученно, — я так рад тебя видеть!

— Зачем ты пришел? — даже не пытаюсь делать вид, что рада.

— Малыш, мне плохо без тебя, — парень действительно выглядит неважно, — я был неправ. Прошу тебя, давай начнем сначала.

Отнимаю ладонь от его рук. Как я раньше не замечала, какие они у него мягкие? Или теперь все нормальные руки будут проигрывать стальным клещам Домина?

А представить, что Макс называет меня малышом, котиком, заей или масиком, никакой фантазии не хватает. Зато от его вкрадчивого «девочка моя» или короткого, но отрывистого и требовательного «Дина», даже сейчас подгибаются колени.

Беру под руку подругу и тяну к выходу.

— Влад, — оглядываюсь на миг, — мы не станем ничего начинать. Ты лучше найди себе кого-нибудь, правда.

Выходим на крыльцо здания факультета, Влад выскакивает следом. Догоняет меня, хватает за плечи и разворачивает к себе:

— Мне никто не нужен, малыш, только ты. Скажи, у тебя кто-то есть? Я схожу с ума, когда думаю, что к тебе кто-то прикасается, целует тебя, так как я тебя целовал… — он наклоняется ко мне и дышит в шею.

Отшатываюсь, почувствовав от его дыхания лишь брезгливость и неприятие, и сама себе поражаюсь, ведь мне раньше так нравилась близость с Владом!

Зато вспоминаю другое дыхание — рваное, прерывистое, — и меня окатывает душной волной, не имеющей никакого отношения к этому чужому парню, который пытается посильнее прижать меня к себе.

— Пусти, — с силой отталкиваю Влада, он оторопело разжимает пальцы и отступает. — Ничего не надо. Все, Влад. Правда, все.

Как просто! Из тех, других рук не то, что вырваться, там даже пошевелиться нереально. Да что со мной такое? Откуда они накатывают, эти опасные воспоминания, от которых в груди становиться тесно и горячо, в ушах шумит, а ноги совсем не держат?

И откуда здесь взялся Домин, тревожно вглядывающийся в мое лицо? Ясно, что глюк, но этот его запах… Может, я уже полностью им пропиталась?

— Дина, что ему было нужно от тебя?

— Макс? — мою талию обхватывают крепкие ладони на талии, и я хватаюсь за его руки, чтобы не упасть. — Ты откуда взялся?

— Захотел тебя увидеть, почему это тебя так удивляет? Я спросил, что за тип? Он тебя напрягает?

— Нет, не обращай внимания, он мой однокурсник. А откуда ты знаешь, когда у меня заканчиваются лекции?

— Дина, — снова недовольный и насмешливый тон, — я ходил в школу, меня там учили читать. В холле висит расписание, все написано очень доступно даже для меня. Я тебя вчера привозил в университет, ты забыла?

Машка рядом смеется, запах Домина кружит голову. Упираюсь лбом в широкую грудь и закрываю глаза, а сама цепляюсь в его ремень от джинсов. Может, выходит двусмысленно, но все же лучше, чем шея. Надеюсь, выровнять дыхание и подождать, пока ноги снова будут в состоянии хоть как-то меня держать.

— Девочка моя, ты хочешь снять с меня штаны на глазах у своих однокурсников? Ты не думаешь, что это их слегка шокирует? Я, конечно, не против, но предлагаю найти более подходящее место, — раздается негромкий смешок над моей макушкой.

Господи, я только-только начала приходить в себя, и опять это «девочка моя», что же делать? Хочу оттолкнуться, но он меня не отпускает.

— Макс, зачем ты приехал? Что-то случилось?

— Дина, я уезжаю в столицу. Когда вернусь, не знаю. Все будет зависеть от того, как пойдут дела. Меня не будет недели две-три, а то и месяц. У тебя есть мой номер, Тимур будет присматривать за тобой, но я хотел бы, — в его руках звякает связка ключей, — я хотел бы, чтобы ты это время жила в моем доме. Тебе оттуда ближе добираться и на работу, и в университет.

Он это серьезно? Он хочет, чтобы я жила в его доме? Так он не шутил, когда говорил, что мы теперь встречаемся?

Хлопаю глазами, уставившись на Домина, а он берет мою ладонь и вкладывает в нее ключи. Мотаю головой и поспешно отдергиваю руку.

— Зачем мне у тебя жить, Максим? Я не хочу жить там одна, — медлю, а потом смотрю в его глаза и, собравшись с духом, добавляю: — Без тебя.

Судя по сузившимся зрачкам, Домину поправка заходит. Он снова пытается всунуть мне ключи, но я отбираю их и опускаю в карман его джинсов.

— Мне так было бы удобнее с точки зрения твоей безопасности, — начинает он, но внезапно рывком привлекает меня к себе, прикладывает ладонь к щеке и спрашивает изменившимся, слегка севшим голосом: — А со мной?

Не разрываю зрительный контакт, но ничего не отвечаю, лишь трусь щекой о его ладонь.

Сейчас слова явно лишние. Максим наклоняется, прикасается губами к мои губам. Боюсь выдохнуть, чтобы не спугнуть этот невесомый поцелуй, такой неожиданный для стремительного, напористого Горца.

Он отстраняется явно через силу, садится в машину и срывается с места. Задумчиво смотрю вслед, прижав к губам пальцы, словно пытаюсь удержать на них следы этого порывистого и такого короткого поцелуя.

Глава 9

Дина

Если бы я заранее знала, я бы не выходила первой в зал, не становилась на покер и заткнула бы уши. Но я ничего не знаю, поэтому выхожу в зал, становлюсь дежурной за покерный стол и выдаю фишки двум парням из службы безопасности.

Это новые, незнакомые парни, которые заменили отбывших с Горцем бойцов. А вместо себя Домин оставил Тимура.

В последнее время Тимур ведет себя очень странно. Ощущение, будто Максим перед объездом с ним серьезно поговорил. Багров меня сторонится, но при этом бросает такие взгляды, которые вполне способны меня испепелить.

После отъезда Домина я думаю о нем целыми днями. Без конца прокручиваю в голове наше короткое прощание и особенно то, как он меня целовал. Сначала бережно, едва касаясь, а потом напористо, почти как тогда ночью…

Еще это его странное желание, чтобы я жила в его доме. Что это означает, хоть кто-то может мне объяснить? Максим говорил о безопасности, но ведь я не английская королева и не премьер-министр, при чем здесь безопасность?

И еще я по нему скучаю, просто ужасно. Даже не пытаюсь себе врать, честно признаюсь — без Домина стало совсем тоскливо, особенно в клубе. Даже когда мы были в ссоре, он все равно приезжал каждый вечер и по полночи мелькал перед глазами. Сейчас же вокруг меня образовалась пустота, и заполнить ее получается из рук вон плохо.

А еще он мне не звонит, хоть номер его телефона вбит у меня в контакты. И не пишет, хоть иногда появляется в сети. Правда, почти сразу исчезает.

Я даже спать ложусь с телефоном в обнимку, но Максим упорно не звонит. Зачем тогда он звал меня жить в его доме? Может, хотел сэкономить на охранной сигнализации?

Я так промучилась пару дней, а потом решила сама ему позвонить, и лучше бы я этого не делала. Его холодный и чужой тон подействовал, как холодный душ. Он говорил со мной так, будто я сотрудник банка и звоню ему напомнить о кредите.

Я отбила вызов и поклялась больше не звонить, а он и перезванивать не стал. Зато Тимуру звонит по несколько раз за вечер. Не знаю, почему, но по Тимуру сразу видно, что ему звонит Домин.

Где бы он ни был, приняв вызов, Багров поднимается и уходит в холл, и при этом по-особенному смотрит на меня. Как вот сейчас, например.

О чем болтают парни напротив, поначалу я даже не слушаю. Мне не интересно, а нас они давно воспринимают как мебель. И лишь когда упоминается имя Горца, настораживаюсь.

— Снежана? Это та, которую Горец выгнал и с Геральда неустойку стребовал? — спрашивает один из парней с приплюснутым лбом.

— Она самая, — отвечает второй. — Горец сказал, она никакая, ничего не умеет, он ей даже на такси денег не дал. На трамвае поехала.

Напряженно вслушиваюсь, стараясь не выдать своей заинтересованности. Геральд — местный сутенер, он снабжает посетителей «Пикселя» проститутками.

— Горец у Геральда, наверное, уже всех переебал.

— Да нет, зачем, у него же Лана есть. Ты ее вообще видел? Там такая ляля… — Приплюснутый Лоб мечтательно закатывает глаза. — Я вообще не знаю, как у него после нее на кого-то встает.

— Так он редко на стороне кого подбирает, зачем ему? Телки сами Горцу проходу не дают, — продолжает его приятель. — Но я слышал, как он Тимуру нашему говорил, что с проститутками проще, с ними все четко. Ты левой телке бабло, рестораны, а она потом даже минет не способна нормально сделать.

Не могу дождаться, пока меня сменят. Закрываюсь в туалете, держу ладони под струей холодной воды, а потом прижимаю к щекам, пытаясь их охладить. Но ничего не помогает. Просто не могу поверить в то, что услышала.

И как теперь смотреть в глаза Домину? Я и так чувствую себя скованно, а теперь и вовсе буду бояться его как огня. И с ужасом ждать его возвращения.

Раз он сказал, что мы теперь встречаемся, вряд ли он имел в виду встречи в парке на скамейке. Но то, что мои умения не идут ни в какое сравнение с девочками Геральда, ясно как день. Я уже молчу про неизвестную красавицу Лану. Так что вполне возможно, Макс и меня выставит из дома. Как ту Снежану.

***

Весь следующий день извожу себя в одиночку, и лишь когда наступает выходной, рискую поделиться с подругами. Для этого мы выбираемся в ночной клуб. Не такой крутой, конечно, как «Пиксель», но нам он нравится.

Мы занимаем самый дальний столик, чтобы музыка не так громыхала, и я, стараясь перекричать трек, делюсь с девчонками своим горем.

— Тебе не кажется, что ты наворотила проблему там, где ее нет? — выслушав мой сбивчивый рассказ, выдвигает предположение Мария. — Конечно, Максим парень искушенный, если верить этим двум сплетникам, но может они преувеличивают?

— Мне Алексей, пит-босс, то же самое говорил, — горестно качаю головой. — Нет, Машуль, все так и есть.

— Слушай, подруга, ты уверена, что твой Горец придет в восторг, если ты покажешь ему высший пилотаж? — замечает Наталья. — Мне кажется, у него появится к тебе много вопросов.

— Лучше мне ничего ему не показывать, девочки, и закончить эти отношения, не начав, — качаю головой, но от одной мысли об этом появляется щемящая боль в области солнечного сплетения.

— Что сказать, — задумчиво произносит подружка, — тебе придется постараться, чтобы его удивить.

— Удивить! — уныло протягиваю и делаю глоток. — Мне хотя бы не опозориться.

— А он пьющий? Может, его накачать? — предлагает Маша.

Машу рукой, страдальчески вздыхая.

— Откуда ж я знаю… Девочки, — с надеждой смотрю на подруг, — может есть какие-то курсы? Может можно туда записаться?

— Есть, конечно, — кивают те, переглянувшись, — на окружной. И не курсы, а одна сплошная практика. Но вряд ли твой Домин обрадуется такому обучению.

— И что мне делать? — настроение падает до нулевой отметки.

— Слушай, может тебе ему стриптиз станцевать? Мужчины любят стриптиз, — осеняет Наташку.

— Так я не умею стриптиз.

— Подумаешь! Научишься. Тут главное извиваться красиво и призывно смотреть. А знаешь, что, пойдем на танцпол, потренируемся!

Они выталкивают меня на танцпол, хоть я и сопротивляюсь.

— С ума сошли? Тут же люди! Я не могу!

— Ты просто танцуй, а мы посмотрим, — заявляет Натали, — никто тебя не заставляет раздеваться!

— Представь, что мы Домин, — поддерживает ее Маша.

— Да, коллективный!

Мы смеемся, музыка затягивает. Я начинаю танцевать, тело становится невесомым, и все проблемы с Доминым кажутся далекими и несерьезными.

В сумочке вибрирует телефон. Максим?

«Привет. Как дела?»

Поворачиваю к девчонкам экраном, Натали показывает большой палец.

— Я же говорила, что надо тебя выгулять, — кричит на ухо Маша, — ему видать через космос передалось!

«Все отлично, учусь танцевать стриптиз», — отписываюсь Домину и отправляю телефон в сумку. Слышу вибрации, следом раздается требовательный сигнал вызова. Прежде чем ответить, даже раздумываю несколько секунд.

— Дина, ты где? — слышу металлический голос, прикрыв рукой динамик.

— Я в клубе, ничего не слышно, — говорю в микрофон и отбиваюсь.

Мы танцуем, влившись в толпу, и я даже забываю на время о Домине. Но проходит минут десять, и на танцполе показываются сурового вида парни. Они аккуратно берут меня за локти и показывают глазами в сторону выхода.

Мои девчонки округляют глаза, протискиваются ко мне, и возле них тоже оказывается по одному такому сопровождающему.

Хочется сказать, что я их не знаю, но, к сожалению, парни мне знакомы. Служба безопасности «Пикселя», и их босс наверняка где-то рядом. Поворачиваю голову и встречаюсь глазами с пристальным взглядом Тимура, который стоит у входа в зал с переплетенными на груди руками.

***

— В чем дело, вы кто? — высвобождается Натали из цепких рук. Маша недоуменно таращится на своих конвоиров.

— Это за мной, Наташ, — со вздохом объясняю подругам.

— Девушки, вы можете остаться, — говорит Тимур, и они как по команде тянут рты в улыбке. — Если хотите уйти, мои сотрудники вас отвезут. Дина, ты едешь со мной.

Опять вздыхаю. Багров красивый, особенно когда вот так загадочно смотрит. Я бы в него точно влюбилась, если бы не Домин. Наверное.

Тимур снова бросает на меня непонятный взгляд, достает телефон и прикладывает к уху.

— Мы на месте, Горец, — сообщает невидимому собеседнику, — все в порядке, они в клубе танцевали. Трезвые. Ну, почти…

— Я сама доберусь, — заявляю «сотрудникам» и разворачиваюсь к выходу. — Девочки, пока!

На ходу открываю приложение. Даже если не будет машин, рядом стоянка такси, там точно найду.

Но дорогу преграждает широкая фигура в джинсах и кожаной куртке.

— Садись в машину, Дина.

— Отстань, Тимур, я не его собственность. Почему я не могу потанцевать с подругами в выходной день? — смотрю в его нахмуренное лицо. — Я что, собственность Горца?

— Нет, не собственность, — качает он головой, — но в клуб ты ходить не можешь.

— И как ты мне запретишь? — фыркаю отворачиваясь.

Внезапно мои ноги отрываются от земли, я взлетаю вверх и оказываюсь плотно прижата к груди Багрова.

— Что ты делаешь? Отпусти! — пробую брыкаться, но он крепко перехватывает колени и несет меня к машине. Луплю его по плечам ладонями. — Что вы оба себе позволяете? Вы не мои мужья!

— Ну так выходи замуж, — ухмыляется Тимур, открывая дверь, — что ж ты упираешься?

— Так он и не зовет! — возмущенно одергиваю задравшийся подол платья, пока Багров садится за руль.

— Я зову, — поворачивает он голову, и я даже отшатываюсь от того, как вспыхивают его глаза прямо напротив моих.

Мы несколько минут смотрим друг на друга в упор, затем он разрывает зрительный контакт и заводит двигатель. Стягивает кожанку и бросает мне на ноги.

— Закройся, — говорит отрывисто, и я поспешно расправляю куртку, прикрывая ноги.

— Ты что, моралист? — пытаюсь пошутить, чтобы разрядить обстановку. Но получается неудачно.

— У тебя слишком длинные ноги для такого короткого платья, — очень серьезно отвечает Тимур и выруливает на дорогу.

Отворачиваюсь к окну, совершенно сбитая с толку, и до самого дома мы больше не разговариваем.

Глава 10

Максим

Я докуриваю уже четвертую сигарету и допиваю четвертую чашку кофе. Это я так бросаю курить. А ведь почти бросил!

Теплая в этом году весна. Сижу на открытой террасе столичного ресторана и дожидаюсь своих парней, а пока те кружат по местным улицам, как раз есть время подумать.

Мне нравится столица. Я знаю, что со временем переберусь сюда, и все к этому идет. Но загадывать наперед не стоит, с моим образом жизни загадывать можно максимум на ближайшие пару часов.

Я давно приучил себя к мысли жить здесь и сейчас с тех самых пор, как погибли родители. Нет. С тех пор, как я заплатил по счетам. И больше ничего в мире меня не ебет, кроме собственных желаний и интересов. Но с некоторых пор все изменилось, и у этих перемен есть имя.

Глотаю обжигающий кофе. Не понимаю, с каких херов я решил, что смогу так легко бросить эту глазастую длинноногую девочку, как только смогу ее трахнуть.

Эффект пресыщения не сработал, секс не избавил от наваждения, а как раз наоборот. Стоит вспомнить, как она держалась за шею, попеременно соскальзывая пальцами на затылок, вспомнить ее прерывистое дыхание возле плеча, крепкий и устойчивый стояк гарантирован. Как ее бросить?

Никакая сила в мире не заставит меня сейчас отказаться от Дины, но что с ней делать дальше, совершенно не представляю. Самым правильным на данный момент мне кажется запереть ее у себя в доме и выпускать только на лекции в университет. Можно в библиотеку. Все.

Вот если бы она могла, как, например, Вика, жена Плоского, таскаться целыми днями по магазинам и устраивать вечеринки с подружками, было бы охуенно.

Или взять девушку Ворона, с которой у него любовь с третьего класса. Ира кажется? Он же как-то планирует ее вписать в свою жизнь, даже свадьбу наметили на конец лета…

Стоять. Куда это меня занесло? Никаких жен и свадеб, это дело решенное. Семья — это слабость, я уже однажды был слабым, мне не понравилось. Так как сейчас намного лучше. Комфортнее.

И Дина другая, я это чувствую. Она не будет коллекционировать шмотки, а скорее вступит в «Грин-пис» и поедет спасать синих китов от вымирания где-нибудь в Индийском океане.

Когда она успела так угнездиться в моих мыслях и не только? Мы ведь даже не общались толком, больше ругались и отношения выясняли. Поэтому, когда Ворон высказался, что последний бастион пал, и его начальник влюбился, я даже не понял, что это про меня.

Ворон, конечно, пиздит, но я не могу не признать, что эта девочка волнует меня намного больше, чем я могу себе позволить.

Я не собираюсь влюбляться в нее. После смерти родителей в моей жизни нет места ни для каких привязанностей. Мне не нужна жена, я не хочу детей. Семья — это слабость, я уже однажды был слабым, мне не понравилось. Так как сейчас намного лучше. Комфортнее.

У меня нет ни близких, ни друзей, вокруг меня выстроена непробиваемая стена, которая надежно защищает от лишних эмоций.

Однако с появлением Дины в этой стене одна за другой начали появляться бреши, и это и поражает, и злит одновременно.

Стоит только подумать о ней, как то одна, то другая область брони истончается, оставляя пробоину размером с атомоход. Это неправильно, я всегда держу оборону. Но Диана Ареева не просто рушит все преграды. Хуже того. Она делает меня уязвимым.

Приносят пятую чашку кофе, закуриваю пятую сигарету и чувствую себя днищем. Есть еще одно, что не дает покоя. Я замечаю, как Дина в последнее время на меня смотрит, как загораются ее большие глаза, когда я появляюсь в поле ее зрения. И это пиздец как неправильно.

Отношения отношениями, а чувства сюда мешать не стоит. Что бы не случилось, за себя я спокоен, а вот Дине не следует ко мне привязываться. Желания и страсти вполне достаточно.

Поездка в столицу лишний раз показала, как в самом ближайшем будущем может измениться моя жизнь, и это еще больше может отдалить меня от Дины. Поэтому я решил дать ей время остыть. Держался и не звонил, хотя такая выдержка давалась с трудом. Зато по нескольку раз на день заебывал Тимура.

И тут она позвонила сама. Позвонила не вовремя, у меня как раз начинались переговоры. Я ответил ей достаточно сдержанно и понял, что она обиделась. Даже слезы в голосе стояли. Пусть, так будет лучше.

Смотрю на лежащий передо мной телефон. Мои бойцы задерживаются, может… Может, написать? Спросить, как дела? Беру телефон в руки. Она в сети.

«Привет. Как дела?»

Ответ приходит молниеносно.

«Все отлично, учусь танцевать стриптиз».

Несколько минут пялюсь на экран, пытаясь определить, не ошибся ли я номером. Нет, не ошибся. Немедленно нажимаю на значок вызова.

— Дина, ты где?

— Я в клубе, ничего не слышно, — выпаливает Дина мне в ухо через динамик и отбивается.

Стриптиз? Заебись.

Отслеживаю Дину по геолокации — какой-то вшивый клуб. Ну заебись же. Но шестая сигарета уже точно будет перебор, поэтому сбрасываю Тимуру метку геолокации и нажимаю на дозвон.

— Там Дина. Забери ее и отвези домой.

— Понял.

Пока мои парни подъезжают и рассаживаются за столом, Багров уже отзванивается:

— Мы на месте, Горец, — сухо звучит из динамика, — все в порядке, они в клубе танцевали. Трезвые. Ну, почти…

— Она что-то еще говорила? Дина?

Тимур подозрительно молчит, потом отмирает.

— Нет. Ничего.

Отбиваюсь и смотрю исподлобья на своих подчиненных.

— Чего уставились?

— Тебя что, послали, Горец? — оскаливается Ворон. Делаю как можно более равнодушный вид.

— Нет. Мы немного поцапались. Ничего такого, — снова смотрю исподлобья. — Но вообще послала. Почти.

Парни переглядываются. Плоский ржет, Ворон понимающе машет рукой.

— Не обращай внимания, моя как гуляет с подружками, каждый раз мне звонит сказать, что она меня бросает.

— Я сам позвонил, — уточняю Домин. Плоский, сука, дальше ржет. Перевожу взгляд на Ворона. — И что потом?

— Ничего, — смеется тот, — я потом ее забираю, и она меня еще по дороге успевает несколько раз бросить. А как проспится, главное, с утра сразу извиниться.

— За что? — непонимающе переспрашиваю.

— Я предпочитаю не знать, — серьезно отвечает Ворон. — Просто извиняюсь и все.

Подъезжает приглашающая сторона. Дальше по списку значатся сауна с девочками и ресторан.

— Я пас, — поднимает руки Ворон.

«Пожалуй и я тоже», — думаю про себя. Вслух говорю:

— В сауну не едем, — и тут же пресекаю возмущенный протест Плоского: — В гостиницу потом себе шлюху закажешь.

И охуеваю сам с себя вместе с Плоским. Но у меня есть чем занять себя вечером.

Надо решить один насущный вопрос — деньги. От Алексея я узнал, как сильно они нужны Дине. Но если деньги предложу ей я, она снова решит, что я хочу заплатить ей за секс, значит надо что-то придумать. Если Дина не хочет чувствовать себя моей содержанкой, я должен сделать так, чтобы она этого не чувствовала.

Дина

Домин появляется неожиданно спустя неделю перед самым закрытием клуба.

Незадолго до его приезда на меня полился настоящий золотой дождь — повалили премии. Выдавая их, Алексей странно косился, и у меня поначалу зашевелились смутные подозрения. Но мы с Юлькой не отходили от столов и честно отрабатывали эти выплаты.

Скорее всего, Лешка увеличил премиальный бюджет, а я пока еще не сошла с ума, чтобы отказываться от таких нужных сейчас денег.

Мама ухаживает за бабушкой, и я стараюсь отправить им побольше денег. Почему их стало больше именно сейчас, когда очень нужно, я стараюсь не думать.

Они входят всей командой — Горец, Ворон, Плоский и еще человек пять, чьих имен я не знаю. Почему эти мужчины напоминают мне стаю волков? Может, потому что действительно на них похожи?

Горец выглядит невозмутимо, но глаза смотрят с довольным прищуром. Кивает на бар, я подсаживаюсь к нему за столик. Домин наклоняется через стол и говорит негромко:

— У меня есть к тебе предложение, Дина. Ты можешь заработать приличную сумму денег. Только тебе нужно подумать, это… небезопасно.

— И что я должна делать? — внутри неприятно холодеет. — Что-то криминальное?

Домин смотрит на меня, как на умалишенную.

— Почему сразу криминальное? С чего ты взяла?

— Макс, я тоже читаю новости и смотрю телевизор. Большие деньги просто так не заработаешь.

— Не просто так, — он медлит, а затем снижает голос, — мне нужно кое-куда съездить и кое-что отвезти. Ты поедешь со мной. Для всех мы должны выглядеть парой на отдыхе, и, если все получится, я хорошо заработаю и заплачу тебе твою долю. Полетим самолетом. Если я возьму кого-то из своих парней, нас сразу вычислят, а с тобой мы не будем привлекать внимание. Конечно, — он добавляет с серьезной миной, — если ты мне поможешь.

— Это какой-то за груз? — облизываю вмиг пересохшие губы. — Домин, ты контрабандист?

— Тебе не нужно этого знать. Так что, ты согласна?

— Макс, — гляжу на него в упор, — это правда? Я нужна тебе только для маскировки? Не в качестве эскорт-услуги?

— При чем здесь эскорт? — непонимающе смотрит Домин. — Почему ты вообще спрашиваешь об эскорте?

— Да мне в инстаграме каждый день пишут вербовщики или как их там называют, предлагают работу, — пожимаю плечами. — Иногда подходят на улице. Да кто не знает, что такое эскорт?

Взгляд Домина темнеет, мышцы напрягаются.

— Почему ты мне ни разу не говорила?

— Если обо всех говорить, то тебе придется ходить за мной по пятам и их отпугивать. Я давно не обращаю внимания, бросаю в черный список.

— Потому я и хочу, чтобы ты меньше бродила по улицам, а ездила в машине со мной или с Тимуром, — заводит Домин старую песню, но мне не терпится побыстрей вернуться к оставленной теме.

Предложение Домина меня заинтересовало. Вряд ли мне грозит серьезная опасность, он не станет меня так подставлять, а вот возможность побольше заработать, чтобы отправить маме, очень интересует.

— Пообещай, что моя роль в этой поездке не сведется к эскортнице, и я соглашаюсь.

— Обещаю, — почему-то вид у него вновь становится подозрительно кислым. — Тогда послезавтра вылетаем.

— Хорошо. Я согласна, — встряхиваю головой, заколка трескается, и волосы рассыпаются по плечам. Спохватываюсь и пытаюсь руками придержать непослушную гриву.

Глазах Домина опасно вспыхивают, он протягивает руку и касается завитка, свесившегося на лицо.

— Дина…

— У меня сегодня защита курсовой, — напоминаю на всякий случай.

Он ухмыляется и достает из кармана несколько резинок, которыми перевязывают купюры.

— Держи. Ношу с собой на всякий случай, чтобы снова деньги врассыпную по карманам не рассовывать.

Глава 11

Дина

Почему, когда опаздываешь, время мчится, как сверхзвуковой самолет, а если заранее соберешь вещи и подготовишься, ползет медленно, словно улитка по траве?

Домин сказал, что заедет с водителем, и я жду его, не водя глаз с циферблата.

Допиваю вторую чашку кофе, в который раз проверяю, не забыла ли документы, а стрелка словно приклеилась к циферблату и упорно не желает двигаться. В моем измерении минуты явно поменялись местами с часами.

Однако, когда звонит телефон, это все равно происходит неожиданно. Выплескиваю остатки кофе, мою чашку, хватаю дорожную сумку и стремглав несусь вниз по ступенькам. Выбегаю из подъезда и останавливаюсь в нерешительности — Домина нигде не видно.

— Доброе утро, — слышу приветливый доминский голос.

Оборачиваюсь. Возле большого серебристого «Мерседеса» стоит незнакомый парень в бейсболке, драных джинсах и красной футболке. Пол-лица закрывают солнцезащитные очки, а вот улыбка, наоборот, знакомая, на все тридцать два зуба.

— Макс, это ты? — прижимаю ладонь к губам. — Ты совсем на себя не похож!

— Что, не нравлюсь?

Позер несчастный! Если бы в самом деле так думал, вряд ли бы так скалился. Знает, что нравится, я никогда не умела прятать чувства.

— Наоборот, — подхожу ближе, и даже кругом обхожу, — мне так намного больше нравится, чем когда ты в своих крутых шмотках.

— А я без них чувствую себя голым, — признается Домин.

«И голым ты тоже ничего… Так, молчи, Динка, молчи! Это исключительно деловая поездка!»

— Ты меня не поцелуешь? — он смотрит так, будто хочет разложить прямо на капоте, и от этого взгляда я невольно краснею.

— Макс, мы же договорились, что это рабочая поездка!

— Тебе, как будущему менеджеру по персоналу, должно быть известно, что в трудовом кодексе нашей страны прописан восьмичасовой рабочий день с обязательным перерывом на обед, — Максим снимает очки и прищуривается.

— Надо же, Максим Георгиевич, — отвечаю в тон, — а я была убеждена, что единственный кодекс, который вам знаком, это уголовный.

— За Георгиевича получишь по заднице, я предупреждал, — грозно сводит брови Домин, — и за уголовный кодекс тоже. Кстати, нам пора, скоро начнется регистрация на рейс.

Максим

Мы уже час в полете, на моем плече сопит Дина, а я сам себе не верю. Так не бывает, мне не могло так повезти. Неужели это правда? Неужели можно так поверить в любую хуету?

Ведь она умница, моя девочка, и при этом купилась на такой дешевый развод. Я был уверен, что Дина рассмеется мне в лицо и пошлет меня на три буквы. Но она поверила, поверила каждому слову.

Нет, сама по себе идея охуительная — предложить Дине заработать вместе со мной на мифической передаче мифического груза. А на самом деле просто слетать с ней на несколько дней к морю в свой день рождения.

Конечно, у нас иногда возникает нужда в разного рода перевозках, но я таким никогда не занимался, по рангу не положено. Хватало тех, кому это можно поручить. И под дулом автомата я не стал бы привлекать к этому Дину.

Но моя наивная девочка так обрадовалась возможности заработать и помочь матери с бабкой, что сразу во все поверила.

Я знаю, что ей нужны деньги. Бабка после инсульта, матери нужна операция. И Дина не знает, как извернуться, чтобы заработать больше, а у меня брать не хочет.

Для меня эти деньги — пыль, по миру я еще нескоро пойду. Но Дина искренне считает, что я не должен решать ее проблемы и отвергает любую денежную помощь. Наверное, потому, что я сразу предложил ее содержание. Или потому, что наши отношения еще такие неопределенные?

Но одно я знаю точно. Синие киты и так на последнем издыхании, поэтому допускать к ним Диану Арееву нельзя ни под каким видом. Я просто обязан удержать ее возле себя, желательно под замком в своем доме.

Вспоминаю ее лицо, когда она увидела, на какой рейс мы садимся.

— Макс, — она даже рот приоткрыла, — мы что, летим к морю?

«Спокойно, Домин, она поверит всему, что ты ей сейчас скажешь».

— Дина, я тебе говорил, что наша легенда — пара на отдыхе. И я точно не говорил, что мы едем с палатками на рыбалку. Конечно, мы едем к морю.

«Прокатило! Точно, прокатило! Как же легко тебя одурачить, оказывается, милая!»

Регистрацию и паспортный контроль прошли быстро, а когда уже в самолете она вдруг уставилась на меня своими глазищами.

— Макс, — ее голос звучал опасно подозрительно, — а ты меня не разыгрываешь?

«Ебать! Держись, Макс, вот он, момент истины».

Неопределенно пожал плечами и, выпрямившись, сказал очень ровно и холодно:

— Разыгрываю, конечно.

Дина успокоилась, расслабилась и уставилась в иллюминатор, глядя как самолет набирает высоту.

***

Прячусь в баре отеля, потягивая виски — немного совсем, попросил плеснуть для расшатанных нервов — и поглядываю на часы. Только что я чуть позорно не спалился, напрочь забыв, что приехал сюда для секретной встречи. Хорошо, моя девочка напомнила.

— А ты что, вот так в джинсах и пойдешь на встречу? — спросила она, хлопая глазами. Пришлось принять серьезный деловой вид.

— Конечно, мы же типа на отдыхе. Это маскировка, Дина. Сейчас поселимся, я приму душ и поеду на встречу.

В отель селимся быстро и без приключений. Я специально выбрал отель попроще, чтобы не смущать Дину, и здесь меньше шансов встретить кого-то из знакомых. Ничего, в следующий раз повезу ее в приличный отель, и ей понравится. К хорошему быстро привыкаешь.

Выдерживаю небольшой, но яркий бой, когда Дина поняла, что мы будем жить в одном номере, где есть только одна кровать. Хоть и широкая. Она успокоилась только тогда, когда я обвинил ее в невыполнении условий договора.

— Ты обязалась изображать мою пару. Какая же мы пара, если поселимся в отдельных номерах? А если за нами следят?

Она мучительно стеснялась. Просто пиздец как. В душ идти первой отказалась, а когда я вышел оттуда в одном полотенце, смотрела куда угодно, только не на меня. Проскользнула мимо и закрылась в ванной, наверное, еще и к двери привалилась.

Но я знаю совершенно точно, я больше пальцем ее не трону против ее воли, только когда она сама захочет. А она обязательно захочет, я для этого все сделаю.

Допиваю виски и возвращаюсь в наш номер. Уже по дороге думаю, как круто это звучит — наш номер. У нас уже появилось что-то общее, это определенно можно назвать прогрессом.

Дина встречает настороженно. Заглядывает в глаза, в них немой вопрос «Как все прошло?» Все это хорошо, но ее влажные волосы, струящиеся по спине, рождают внутри и не только совсем не те ожидания, которым суждено сегодня исполниться. Поэтому стараюсь взять — ладно, пусть будет волю, — в кулак и снова ныряю под холодный душ.

Когда выхожу из ванной, Дина уже стоит на пороге, готовая к выходу. В светлом облегающем платье, которое, на мой взгляд, вполне могло быть сантиметров на десять-двадцать длиннее. Сам натягиваю джинсы, белую футболку, беру Дину и выхожу из номера.

Случилось то, чего я опасался. Стоило нам выйти из отеля, как все встречные мужчины принялись пялиться на мою девочку, что сразу меня ебать как начало бесить.

— Дина, ты не могла надеть что-нибудь не такое короткое, — стараюсь, чтобы не звучало ворчливо. — И волосы бы не мешало подобрать.

— Это не короткое платье, Макс, оно всего лишь на десять сантиметров выше колен, — невозмутимо возражает эта наглая пигалица, продолжая вышагивать рядом и обхватив обеими руками мой локоть.

— Значит, у тебя колени выше, чем у других, — я не сдаюсь, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не остановиться и не начать одергивать на ней платье.

— Перестань бубнить, как старый пердун, Домин, — дергает она меня за локоть. — На нас никто не обращает внимание, это все твое буйное воображение.

— Да ты только посмотри на тех двоих, они чуть шеи не свернули!

— Максим, если бы я знала, что ты такой консерватор, то лучше бы осталась в номере. Ты предлагаешь мне носить длинные платья, наглухо застегнутые с длинными рукавами? Может, мне еще надеть паранджу?

Останавливаюсь, разглядывая ее, завожу за ухо выбившийся локон и заявляю вполне серьезно:

— Хорошая идея, радость моя. Я узнаю, где ее можно взять.

— Не переживай, я знаю где, — Дина тянет меня за руку. — У моего дядьки в селе пасека. Я попрошу у него такую штуку, которую он надевает на голову, чтобы пчелы не жалили. Ко мне и близко никто в таком наряде не подойдет.

Мы смеемся всю дорогу к набережной. Кажется, Дина освоилась за целый день, проведенный вместе, и убедилась, что я веду себя исключительно порядочно.

Садимся ужинать в ресторане у моря. Людей много, хотя, конечно, раз в десять меньше, чем летом. Играет живая музыка, на танцполе танцуют пары. Заказываем десерт, как тут из динамиков льется взорвавшая все хит-парады зажигательная мелодия. На танцполе собирается толпа, и у Дины загораются глаза.

— Макс, давай потанцуем!

С усмешкой наклоняюсь вперед.

— Хочешь танцевать? Иди, а я посмотрю. Помнится, кто-то учился танцевать стриптиз. Ты случайно не собираешься сейчас демонстрировать свои достижения?

Она смеется, качает головой и побежала к танцующим. Одна из девушек призывно машет рукой, и Дина становится в круг. Вдруг возле нее откуда-то появляется мускулистый хер в майке с матерной иностранной надписью и тянет ее в центр круга.

Хер пытается ухватить Дину своими перекачанными конечностями, она выскальзывает и отодвигается от него подальше, но тот тупо скалится и не оставляет попыток положить ей руки на бедра.

Ну все, ему пиздец. Выбрасываю незажженную сигарету, поднимаюсь из-за стола и выхожу на танцпол.

***

Приставучий тип упорно пытается привлечь меня к себе, обхватывая потными ладонями, и я уже жалею, что пошла танцевать. Отрываю от себя его руки, пытаюсь увернуться. Все удовольствие испорчено этим перекачанным неандертальцем.

Внезапно неандерталец дергается от хорошего тычка в грудь и отлетает к противоположному концу танцпола. Знакомые клещи хватают, разворачивают и буквально впечатывают меня в Домина.

Одной рукой Максим прижимает меня в талии, другой впивается в бедро и, глядя прямо в глаза, начинает двигаться, вовлекая меня в этот откровенный и бессловесный танец. А какие тут еще нужны слова? Неприличные неудобно, а приличными описать все это просто невозможно.

Не знаю, где он учился, но двигается Домин бесподобно. Он не просто вращает бедрами, каждое его движение четкое и отработанное. Шаг в сторону — движение бедер, шаг вперед — движение бедер.

Его лицо совсем близко, глаза кажутся бездонными, резкий разворот, мир качается, и я хватаюсь за его шею. Максим на мгновение останавливается, и тогда я делаю то, что давно хотела — запускаю пальцы в его темные волосы и сжимаю на затылке. Вторую руку кладу ему на бедро, выгибаюсь, и как в ледяную воду ныряю.

Теперь мы двигаемся в одном ритме. Если мне удается немного отодвинуться, Макс мгновенно реагирует и снова впечатывает в себя, заставляя выгибаться еще сильнее.

«Мамочки, я сейчас умру…»

Сегодня мне точно лучше остаться ночевать прямо здесь, на скамеечке под кипарисом. Люди добрые, разве это танец? Это чистый секс в самом что ни на есть природном его проявлении. Прижимающийся ко мне твердым как камень пахом Макс наглядно это демонстрирует.

Тону в выразительном взгляде плавящих меня глаз, смотрю на вздымающуюся грудную клетку под футболкой, вспоминаю рельефные, прорисованные мышцы, слушаю прерывистое дыхание и понимаю, что мое дыхание мало чем отличается.

Финальный аккорд, Макс разворачивает меня, впечатав в себя на этот раз спиной. Между ягодиц врезается твердый каменный бугор, и Максим прижимает еще сильнее, положив руки на живот. Будто приклеивает к себе.

Толпа вокруг взрывается аплодисментами, а замираю, тяжело дыша.

Максим прячет лицо в моих волосах. Медленно откидываю голову и прислоняюсь затылком к его плечу. Он запускает руку мне в волосы, крепче прижимает к себе и дышит глубоко, стараясь восстановить дыхание.

— Все. Развлекли народ, хватит, — негромко говорит, склоняясь к ее уху, попутно скользнув губами по шее. — Пойдем.

Берет меня за руку, подзывает официанта и рассчитывается, не выпуская моей руки. Дальше идем молча. Понемногу прихожу в себя и судорожно соображаю, что можно сказать, потому что молчание затягивается и становится колючим и неудобным.

— Молчи, Дина, — хрипло предупреждает Домин, и я ахаю про себя. Он что, внезапно сделался телепатом?

Спускаемся к морю и выходим на пляж, совершенно пустынный и безлюдный. Лежаки собраны и сложены, как слоеный торт. Максим стягивает с себя футболку и расстегивает джинсы.

— Макс, ты что, купаться собрался? — стараюсь, чтобы голос не дрожал. Тот кивает.

— Плавки не брал, так что извини. Или ты со мной? — он качает головой в сторону чернеющего моря.

«Спасибо, мне с головой хватило танцев».

— Так вода же градусов пятнадцать максимум!

— Как раз то, что нужно, — Домин, нисколько не смущаясь своего вида, направляется к морю.

Для вида отворачиваюсь, а сама исподтишка жадно рассматриваю его шикарную, будто вылепленную фигуру. Особенно взгляд упорно возвращается к тугим прокаченным ягодицам.

Подхожу к самой кромке воды. Море тихо шелестит у ног. Обожаю слушать море, могу часами это делать, и плавать тоже могу часами. Осторожно ступаю в воду и ойкаю — в ноги словно впиваются сотни иголок.

Как же Макс может там еще и плавать? Одно радует, уж такая вода точно способна остудить самые горячие головы.

Старалась не смотреть на Максима, когда тот выходит из воды и начинает натягивать джинсы. Лишь когда он надевает футболку, подхожу ближе.

Украдкой его рассматриваю и думала, как он мне нравится. Все в нем нравится. Даже капля, стекающая с темных волос по виску. Представляю, как осторожно вбираю губами эту каплю, соленую на вкус, а потом скольжу вместо нее вниз по скуле к крепкой шее. Это же он теперь везде такой соленый…

Встряхиваю головой, прогоняя видения.

— Макс, а ты откуда так хорошо танцуешь?

Он усмехается.

— А ты?

— На танцы ходила до седьмого класса, — ежусь, от моря тянет ощутимой прохладой.

— И я ходил. До девятого.

— Ты ходил на танцы? — не могу скрыть удивления. — Правда?

— И на танцы, и в музыкальную школу, и на борьбу. Мои родители старались занять нас с сестрой на полную катушку, так что мы ходили куда только можно.

— У тебя есть сестра?

— Была. Она погибла вместе с родителями. Разбилась на машине.

— И ты…

— Я слишком долго избавлялся от этого шлака, которым они забили мою голову, — теперь его голос звучит совсем отстраненно, — мне пришлось все переосмыслить и переоценить заново. Это было… непросто. Идем, Дина, возьмем такси, я с ног валюсь. И ты, смотрю, устала.

Киваю, хватаюсь за его ладонь обеими своими, и мы направляемся к стоянке такси.

Глава 12

До отеля едем молча. Максим сидит возле водителя и на меня даже не смотрит. Поднимается со мной до номера, но внутрь не входит, останавливается у порога.

— Ты ложись спать, я спущусь вниз.

— Куда ты, Макс?

— Узнаю, есть ли свободные номера. Будь здесь. Если найдется номер, я переночую там, — он круто разворачивается и направляется к лестнице.

— Постой, зачем тебе еще один номер? — само собой вырывается у меня.

Максим усмехается, это получается достаточно зловеще.

— Чтобы сдержать слово, Дина.

И уходит. Растерянно смотрю ему вслед, затем закрываю дверь. То, что Домин снова предоставил в мое распоряжение душ, очень в тему. Хочется побыть с собой наедине, привести в порядок мысли и чувства, и хоть как-то с ними определиться.

Но думать о том, что Максим проведет эту ночь неизвестно где, вдруг оказывается не совсем приятно. Наверняка в отеле найдутся умелицы, желающих скрасить одиночество, да и просто снять напряжение привлекательному, платежеспособному мужчине.

Стою в душе под прохладной струей и пытаюсь разобраться в раздирающих меня противоречиях. Меня безумно тянет к Максиму, тянет до цветных точек в глазах. И в то же время что-то внутри заставляет отчаянно сопротивляться и наглухо от него отгораживаться. Знать бы еще, что именно.

Воспоминания о нашем танце будоражат, пронизывают тело невидимыми иглами. Как Максим держал меня и вдавливал в себя, как плавил глазами, словно я олово, растекающееся каплей от одного прикосновения раскаленного металлического наконечника.

Его руки будили самые неизведанные чувства, а прикосновения были в сто раз пронзительнее. На танцполе они доводили меня до дрожи в коленях, его жесты были непривычно властные. Решительные. Собственнические. Никогда я не ощущала ничего похожего, потому что в моем круге не было таких как он.

Он абсолютно другой. Уверенный в себе мужчина, знающий себе цену, привыкший к беспрекословному подчинению. Он распространяет вокруг себя флюиды такой гремучей смеси силы и превосходства, которая просто вынуждает упасть на спину, поджать лапки и вилять хвостом.

Но вот его отношение ко мне по-прежнему неизвестно. Максим всего-то один раз сказал, что я ему нравлюсь. Еще когда открытым текстом предложил содержание. И все. С тех пор он много чего говорил, но ни разу не сказал то, что мне так хочется услышать.

Иногда я ловила на себе его взгляд — то задумчивый, то настороженный, то изучающий. Но телепатия не входит в список моих многочисленных талантов и способностей, потому, о чем Максим думал в это время, для меня остается загадкой. Вполне возможно, он прикидывал, где лучше поужинать или вообще спал с открытыми глазами.

Как бы мне ни хотелось, Домин не выглядит влюбленным. Заинтересованным — да, увлекшимся — возможно, но не более. А мне теперь мало одного интереса, мне хочется стать для этого мужчины особенной. Единственной. Незаменимой.

Теперь я совсем по-другому воспринимаю рассказ Алексея о женщинах, выстроившихся в очередь к постели Максима. Как про ту девушку, которая пробралась к Домину в дом после первого свидания, а он выгнал ее на улицу.

Может, она так же, как и я, влюбилась в Макса и решила таким оригинальным способом завоевать его расположение? Не зная еще, чего можно от него ожидать.

Я лично убедилась, что этот мужчина способен с легкостью отвернуться от женщины, которая больше ему не интересна. И теперь часто думаю об этой незнакомой девушке с сочувствием.

Слишком свежи воспоминания о том, как он выставил меня, швырнув на комод деньги и приказав убираться из его дома. И что бы он потом ни говорил, никак не получается избавиться от этих воспоминаний.

Да, у меня не хватило духу отказаться от Максима, когда он спросил прямо. Но в любом случае наши странные, неопределенные отношения должны либо прекратиться, либо перейти на другой уровень.

Совсем другой. Такой как наш танец — безумный, захватывающий, страстный. Прекратить отношения мне не под силу, зато чтобы их продолжить, достаточно сделать всего один шаг.

Я совсем замерзаю под прохладным душем, даже пальцы на ногах сводит. Добавляю горячей воды и направляю на себя греющие струи.

Ощущаю себя на краю пропасти, у самого обрыва. Кажется, слышно даже, как камни летят из-под ног, исчезая в бездонной глубине. И пока я стою, у меня есть шанс. Сделать шаг назад, ухватиться за какое-нибудь растущее рядом деревце или, в крайнем случае, за чью-то руку.

Но если я сделаю этот шаг, шаг навстречу Максу, назад дороги не будет. Я рухну в пропасть и обратно уже не выберусь. Я отчетливо это понимаю.

Выхожу из душа, переодеваюсь в майку и трикотажные штаны, и ложусь на кровать с самого края.

***

Слышу звук открывающейся двери, мгновенно закрываю глаза и притворяюсь спящей. Максим тихо зовет меня, подойдя к кровати. Решает, что я сплю, и отправляется в душ.

По номеру плывут приятные ароматы мужского геля, смешанные с запахом сигарет. Скрипит пол, и рядом тяжело прогибается кровать. Как же хорошо, что в этом прекрасном отеле больше не нашлось свободных номеров!

— Дина, — Макс снова зовет меня и, не дождавшись ответа, двигается ближе.

Отодвигает меня от края и тянет к середине кровати вместе с одеялом. Его руки переплетаются вокруг меня, шею согревает знакомое дыхание, и макушку накрывает подбородок. Через несколько минут дыхание замедляется, Домин дышит мерно и глубоко. Он спит.

Несмотря на жаркие дни, ночи еще прохладные, но в объятиях Домина мне хорошо и тепло. Жду, когда он покрепче уснет, осторожно проворачиваюсь и прижимаюсь щекой к широченной груди. Макс только в штанах, его торс обнажен, и я могу его гладить, сколько захочу.

Целую нависающее надо мной литое плечо, — как легко это делать, когда Домин спит как убитый! — и сама обвиваю Максима руками. Тот шевелится во сне и подгребает меня под себя. Еще раз его целую и закрываю глаза.

***

Просыпаюсь от того, что затекли все конечности. Максим спит, навалившись всем телом, обхватив меня руками, еще и ногу на меня закинул. Ни вдохнуть, ни пошевелиться. Ощущения, словно я лежу под завалами после землетрясения.

Но это мелочи против того, что прямо между ягодиц в меня упирается твердая эрекция. Я слишком хорошо ощущаю все очертания его тела, чтобы не понимать, что будет, как только Макс откроет глаза.

Надежда, что ему захочется в туалет прежде всего остального, достаточно призрачна. А говорил, деловая поездка…

Пытаюсь осторожно выбраться, но Максим лишь сильнее придавливает меня ногой и прижимает к груди. Воздуха не хватает, и я отчаянно молочу ладошками по грудной клетке Домина.

— Макс, Макс, проснись, ты меня раздавишь.

Он вскакивает с закрытыми глазами, при этом ни на секунду не выпуская меня из рук.

— Дина? Почему ты кричишь?

— Ты меня придавил, сложил на меня ноги, я под тобой чуть не задохнулась.

— А я уже испугался… — он облегченно выдыхает, падая на подушку и увлекая меня за собой. — Прости, моя девочка, я так крепко спал…

— Мы когда выезжаем? — делаю вид, что не замечаю, как напрягаются его мышцы, когда он кладет мою голову себе на грудь и запускает руку в волосы.

— Сейчас позавтракаем и поедем.

— Тогда я умываться, — пытаюсь отползти к краю кровати.

— Подожди, — он ловит меня и снова оплетает руками, — давай еще полежим. Просто полежим, — добавляет многозначительно.

Послушно опускаю голову ему на грудь. Грудь вздымается ровно и размеренно, и тогда я решаюсь украдкой на него взглянуть.

Максим задумчиво смотрит в окно, при этом продолжает играть моими волосами, наматывая пряди и пропуская их сквозь пальцы. И мне больше не хочется сопротивляться.

Я лежу на мужчине, в которого влюблена, чувствую, как он меня хочет. Сама его хочу. Хочу прикоснуться к его щеке, пробежаться по шее кончиками пальцев, потом губами…

Но я знаю, чем заканчиваются такие игры, и в другое время уже бы, наверное, сдалась. Только, как назло, перед самой поездкой у меня начались месячные.

И почему Максим затеял ее в такое неудачное время? Что ему мешало организовать ее неделей позже? Тогда я сама бы его поцеловала.

Нет, сначала попробовала бы на вкус его шею…

— Максим, мне нужно в душ, — бормочу, высвобождаясь из его рук и пятясь по кровати на четвереньках.

— Только пожалуйста, перестань прятаться от меня со своими прокладками, Дина, — говорит он недовольно, продолжая смотреть в окно. — Это выглядит очень глупо.

— Откуда ты знаешь? — кровь приливает к щекам, и они загораются как факелы. Не глупо. А по-идиотски.

Максим смотрит очень странно, затем приподнимается на локте и чеканя слова, произносит:

— Дина, это единственное, что меня сдерживает после того, что мы вчера исполнили на танцполе. Иначе имел бы я в виду все договоренности. Я не из бетона, если ты заметила, — и снова падает на кровать, заложив руки за голову.

Когда возвращаюсь в комнату, Максим отжимается от пола возле балкона. Увидев меня, машет рукой.

— Иди сюда. Поможешь мне.

— Что я должна делать? Держать тебя за ноги?

— Садись мне на спину.

— На спину? Зачем, Макс?

— Для утяжеления, Дина, — его голос звучит нетерпеливо с нотками раздражения, и я спешу выполнить просьбу.

В конце концов, он снимает напряжение, которое возникло из-за меня. Но стоит Максиму начать отжиматься, я теряю равновесие и скатываюсь с его спины.

— Не получается сидеть, попробую лечь, — говорю, потирая ушибленную попу. Домин злорадно скалится, наверняка чувствуя себя отмщенным.

— Ну, попробуй, — и усмехается еще злораднее.

Ложусь ему на спину, обхватываю руками грудную клетку — еле пальцы смыкаются! — и утыкаюсь Максу в затылок.

Он припадает к полу, затем снова поднимается, тугие мышцы подо мной мерно сокращаются. Я чувствую это каждой клеточкой тела, мне хочется их гладить, трогать, чувствовать. А он продолжает отжиматься.

Терпеть под собой эту концентрированную груду тестостерона я уже больше не могу. Пытаюсь с него слезть, но Макс хватает меня за ногу.

— Куда? На место. Еще двадцать раз.

И снова это мучительное возбуждение. Сцепляю пальцы и стараюсь не дышать, чтобы не слышать запаха его волос, не смотреть на бисеринки пота, проступившие на висках. Я думала, мое мучение закончилось, но Домин садиться на пол.

— А теперь пресс. Держи мне ноги.

Сажусь на корточки и держу его руками за щиколотки, но Макс молча берет меня за талию и усаживает себе на колени.

— Так ты не удержишь. Сиди здесь и вжимай колени в пол.

Легко сказать. Давлю изо всех сил, но все равно ничего не выходит. Каждый раз, когда он поднимается со сведенными за затылок руками, его колени отрываются от пола вместе со мной, как ни стараюсь.

Выражение его глаз вызывает дрожь во всем теле, и кажется, Макс понимает, что со мной происходит. Он меня как открытую книгу читает.

— Дина, сядь выше, там от тебя никакого толку.

Двигаюсь на несколько сантиметров вперед.

— Ближе, Дина.

Снова берет за талию, приподнимает и сам скользит подо мной. На автомате двигаюсь навстречу, Домин с силой опускает меня вниз, и я усаживаюсь прямо на твердый выпирающий член.

Макс со свистом втягивает воздух, я от неожиданности ахаю, и мы впиваемся друг в друга глазами. Воздух между нами не просто искрит, он раскален, и наше прерывистое дыхание ощутимо толкает друг к другу горячие волны жара. Он растекается по венам струйками, проникает внутрь и вызывает пульсации внизу живота.

Жар становится невыносимым, и чтобы немного унять его, ерзаю по твердой выпуклости промежностью. Так легче. Лучше.

Хочу его внутрь, в себя.

Что я делаю, боже…

Делаю попытку встать, но Макс с силой вдавливает обратно.

— Максим… — шепчу, облизывая губу.

— Хочешь кончить, Дина? — спрашивает он хриплым голосом, а мне не хватает воздуха, чтобы ответить. Откидываюсь назад и упираюсь руками в пол.

— Да… — говорю одними губами. И он начинает двигает бедрами точно, как на танцполе.

Сейчас мне все равно, что он обо мне подумает, как я выгляжу, и что у меня месячные. Я хочу его безумно, хочу почувствовать его эрекцию внутри.

Между нами несколько слоев ткани и моя прокладка, а я все равно мокрая. Максим ритмично двигается, запускает руку мне под футболку и находит пальцами сосок.

Со стоном откидываюсь назад, Макс задирает футболку и дразнит языком набухшую затвердевшую вершинку. Меня накрывает душной волной возбуждения, обхватываю обеими руками колючий затылок. Ладони покалывает, и от этого желание охватывает с новой силой.

Чувствую, как нетерпеливые руки тянут вниз резинку штанов. Сухая жесткая ладонь скользит по моему животу, на секунду замирает, а затем опускается ниже.

Накрывает запоздалый стыд — между ног мокро и грязно, нельзя, чтобы он там сейчас меня трогал. Останавливаю руку и натыкаюсь на полный огня взгляд.

— Максим…

— Убери руки, Дина.

Он заводит назад мои руки, сводит за спиной и всасывает сосок губами. Лижет, теребит языком, прикусывает. Я улетаю в небеса, выгибаюсь дугой, подставляясь под ласки. И чувствую, как его пальцы касаются горячей, мокрой плоти.

Мы оба стонем, я протяжно, он коротко. Перед глазами туман, во рту не хватает слюны, и я все время облизываюсь. Максим находит клитор и начинает кружить по нему, а я буквально слепну.

Мир сужается до одной точки, на которую давят его пальцы, детонирует и взрывается, вспарывая тишину нашим хриплым дыханием. Макс отпускает мои бедра, и я сползаю с него, отталкиваясь руками.

— Сам качай свой пресс, Домин, — бормочу, поднимаясь с пола.

Макс провожает меня глазами, но молчит. Пока моюсь в ванной, начинает мучить совесть. Я оставила мужчину возбужденным, сама испытала ошеломительный оргазм. Но я так ошарашена этим неожиданным сближением, что пока ни на что не готова.

Выхожу, пряча глаза.

— Макс, если ты хочешь…

Но он резко обрывает меня нетерпеливым жестом.

— Все, Дина. Проехали. Один-один, — и идет в ванную.

А я прислоняюсь к стенке, откинув голову. И не скажешь ничего, действительно один-один.

Глава 13

Дина

За завтраком мы не проронили ни слова. Мне говорить не хотелось, Макс тоже молчал. Только когда вышли из ресторана сказал, что арендовал машину, и мы едем проведать его родственников.

— Они живут возле моря. Там красиво, тебе понравится, Дина. И я нигде не ел хинкали вкуснее.

Я в ответ тоже молчу.

Машина долго петляет по горным дорогам, у очередного указателя Максим сворачивает вниз к одному из поселков.

— Дина, не забывай, что ты моя девушка, и веди себя соответствующе. Я оставлю тебя здесь, а сам поеду, кое с кем встречусь. Потом мы у них немного погостим, я всегда приезжаю сюда в это время, — Домин говорит сухо и по делу, как будто инструкции выдает. И у меня еще больше портится настроение.

Конечно, никто не обещал романтических признаний в любви и поцелуев под шум прибоя, я согласилась на эту поездку исключительно ради денег.

Но если я его девушка, почему он не говорит о своем отношении ко мне? Или для него отношения это как раз и есть секс?

Но вслух лишь отвечаю так же сухо:

— Поехали, Максим. Давай побыстрее заканчивать с этим маскарадом. Девушка так девушка, если хочешь, можешь даже сказать, что ты меня удочерил, — и отнимаю его руку от подбородка.

Максим очень странно смотрит на меня, мои слова ему явно не нравятся.

«Ну, прости».

Он тормозит перед высокими крашеными воротами, помогает мне выйти и берет за руку. Не отнимаю руку только потому, что помню о своей роли девушки для толпы родственников. А он еще и пальцы переплетает.

Заливисто лает небольшая белая псина, ей тут же принимается вторить невидимый напарник — судя по утробному гулкому уханью минимум алабай. Навстречу нам уже бежит невысокая женщина, за ней шел и улыбается смуглый черноволосый мужчина.

— Максим, сыночек, приехал все-таки! — она обняла Макса, тот нагнулся и поцеловал ее в щеку. — А мы еще со вчерашнего вечера ждем.

Мужчина протягивает руку:

— Ну привет, герой! С днем рождения!

— С днем рождения, дорогой, — женщина снова обнимает Максима, вытирая глаза.

Застываю столбом. У Домина сегодня день рождения?

— Знакомьтесь. Это моя девушка, Дина, — Макс тянет меня ближе. — А это мои тетя Лиза и дядя Нодар.

Тетя Лиза внимательно на меня смотри и расплывается в счастливой улыбке.

— Деточка, ты не представляешь, как тебе здесь рады, — говорит она тепло и искренне.

Из-за дома выходит молодой парень — вылитый дядя Нодар, только молодой.

— Братишка! Чего так долго? — они с Максом обнимаются. — Я уж думал, ты не приедешь.

— Куда б я делся. Это Дина, — на этот раз Домин весьма лаконичен.

— А я Шалва, брат нашего именинника, — представляется тот.

— Теть Лиз, — кричит Макс, — заберешь Дину? Нам с Шалвой надо прокатиться недалеко.

— Конечно. Пойдем в дом, девочка. Ты проголодалась с дороги?

— Спасибо, мы с Максимом недавно завтракали.

Хлопает дверца машины, мужчины уезжают, а тетка Макса ведет меня в дом.

— Проходи, садись, отдыхай. Я пойду на кухню, нужно на вечер кое-что приготовить, будем день рождения праздновать, — тетя Лиза радостно улыбается. — А торт я еще вчера испекла.

— Я не устала, — лучше занять руки, чем торчать в чужом доме в одиночестве. — Можно я вам помогу?

Женщина внимательно смотрела на меня, склонив голову, и удовлетворенно кивает:

— Конечно, если хочешь, я от помощи не откажусь. И называй меня просто Лиза, если тебе так удобнее.

Тетка Макса говорит много и охотно, что меня устраивает. Можно молчать, лишь периодически кивая и хмыкая. К тому же есть возможность больше узнать о Домине.

Спустя какое-то время Лиза предлагает передохнуть и выпить по чашке чая.

Садимся на террасе, расположившись на мягких диванах и опираясь на подушки. Чай изумительно пахнет ароматными травами, а пахлава с медом и орехами это вообще за гранью.

— Максим каждый год на свой день рождения приезжает к нам. Он мне как сын, — с тяжелым вздохом говорит Елизавета, — с тех пор, как погибла Вера.

— Она была вашей сестрой?

— Двоюродной. Но мы с ней были как родные. И мальчики наши дружили, хоть Шалва на пять лет младше Максима.

— Как они погибли, Лиза? Мне Максим ничего не рассказывал, — решаюсь спросить.

— Он и не скажет, девочка, десять лет прошло, а ему до сих пор тяжело о них говорить. У них очень хорошая семья была, дружная. Вера с Георгием хотели дать детям все. Дети занимались танцами, Леночка ходила в художественную школу, Максим в музыкальную. Иностранные языки, репетиторы. Максим школу с медалью окончил, в институт поступил. Леночка тоже отличницей была. И тут такая трагедия, — Елизавета качает головой и промакивает уголки глаз. А затем продолжает, зачем-то понизив голос. — Макс тогда чуть с ума не сошел, бедный мальчик, он же с ними должен был на отдых ехать. Институт бросил, в армию ушел, а потом в какую-то горячую точку попал. Я так и не знаю, где он был, только Шалве как-то проговорился, что в спецназе служил. Вернулся оттуда совсем другим человеком.

Она горестно умолкает, отпивая чай, а я сижу как оглушенная.

— Георгий серьезный был, обеспеченный, бизнесом занялся. Квартира в центре, машина, и нам все время помогал. А его брат у него в совладельцах ходил, вот он эту аварию и подстроил, себе все решил присвоить. Вроде бы следствие все установило. Но он откупился, а его потом столичные бандюки застрелили вместе с женой. Она беременная была. Не пошел ему впрок бизнес брата. Максим, когда вернулся, в квартиру даже зайти не смог. Мы с Нодаром ездили, фотографии забрали, документы. Он нас заставил все вывезти и людям раздать. Он оттого и пошел в криминал. Думает, мы ничего не знаем, — она устало машет рукой, — а как тут не знать, когда уже весь ваш город под Горцем? Мы с мужем молчим, конечно, делаем вид, что не знаем, я вижу, ему так спокойнее. Ты уж, деточка, не суди его строго, — она смотрит почти умоляюще, — он хороший мальчик, просто досталось ему очень. Он может и жесткий иногда, и упрямый, так, а как по-другому? С волками жить, по-волчьи выть. Ты не представляешь, как я рада, что ты у него появилась. И он теперь тебя сам не отпустит.

Чувствую, как пылают даже уши.

— С чего вы решили…

— Так я его знаю двадцать восемь лет, солнышко! — улыбается женщина. — Ты первая, кого он сюда привез, если не считать той стервы. А ее-то он сразу в гостиницу отправил, лишь только она тут свои перья распустила.

— Лана? — спрашиваю чужим голосом.

— Лана, — презрительно хмыкнула Елизавета, — какая она Лана? Светлана она, Светка и есть. Я ей говорю, Светочка, пойдем на стол накроем, мужиков наших кормить, а она морду скривила, маникюр, видите ли, у нее. И говорит, я вам не Светочка, а Лана, будьте любезны меня так называть. Максим за дверью стоял, услышал. За шиворот взял, в машину вкинул и в гостиницу отвез, а сам к нам вернулся. На следующий день Шалву попросил, тот ей передал билет на самолет и деньги. Я сначала распереживалась, что они из-за меня поссорились, а Максим меня давай утешать. Не переживайте, говорит, тетечка Лизочка, вы моя родня, а она мне чужая. Простите, говорит, что я сюда ее привез. И с тех пор один приезжал, я тебя сегодня как увидела, чуть не расплакалась. Такая девочка золотая! Ты только не говори, что я тебе про эту стерву Лану рассказала, а то он сердиться будет.

У меня и уши, и щеки горят огнем.

— Мы недолго встречаемся, — бормочу, — еще никто не знает, как там будет дальше.

— Ой, деточка, — качает головой тетя Лиза, — я же не слепая, вижу, как он на тебя смотрит. Я никогда еще не видела своего племянника влюбленным. А давай пока наших нет, фотографии посмотрим?

Елизавета достает целую пачку семейных снимков Доминых, начиная от свадьбы его родителей и заканчивая выпускным Максима. Полушепотом сообщает, что Макс потребовал уничтожить все эти снимки, но у нее не поднялась рука, и она не жалеет, что ослушалась.

Теперь такая золотая девочка Диночка может любоваться маленьким Доминым в коляске, в кроватке, грызущего бублик, в костюме зайчика на новогоднем утреннике и все в таком духе.

Перебираю фотографии, а внутри все холодеет. Улыбающиеся, счастливые и молодые парень с девушкой. Жених и невеста. Муж и жена с сыном. С дочкой. И все, что от них осталось — стопка фотоснимков, лишь по случайности не ставшая горстью пепла.

На снимках Максим совсем на себя не похож. Сначала не могу уловить, почему, а потом понимаю. Взгляд. На фото это открытый и безмятежный взгляд беззаботного мальчишки Макса Домина, который не имеет ничего общего с настороженным, холодным взглядом Горца.

Все это время меня не покидает ощущение, что я незаконно занимаю чье-то место. Словно я что-то украла. Это не я должна быть здесь с Максом, вести с его тетей беседы, рассматривать старые фотографии. Не я, а другая девушка.

Даже когда возвращается Макс, ничего не меняется. Он разговаривает с Нодаром и Шалвой, а я кусаю губы и делаю вид, что все отлично. Хоть в душе разлилось целое горькое море.

Садимся обедать за большой стол. Максим сидит рядом, но на меня почти не смотрит, слушает рассказ тетки о хитрых и коварных соседях Капанадзе.

Потом я помогаю Елизавете убрать со стола, а мужчины собираются на рыбалку.

— Пойдем к морю, прогуляемся, — зовет меня тетка, — мы уже все приготовили.

Соглашаюсь, и мы выходим со двора. Максим еще раньше ушел помогать дядьке с братом. Когда мы с Елизаветой выходим на берег, он стоит в закатанных джинсах по колени в воде возле лодки и переговаривается с Шалвой.

У меня сердце щемит при виде его голых ног, обнаженного торса и влажных волос. Футболка наброшена на плечи и завязана рукавами вокруг шеи. Надо же, спецназ, теперь неудивительно, что он отжался пятьдесят раз со мной на спине.

Увидев нас с теткой, Макс пошел нам навстречу.

А у меня внутри все заходится от зависти к той девушке, которая когда-то приедет сюда с ним по-настоящему. И он по-настоящему будет липнуть к ней, обниматься и скармливать всякие вкусности.

В носу щиплет, глаза застилает расплывчатая пелена. Еще не хватало разреветься и опозориться перед всеми этими замечательными людьми. Хочется развернуться и убежать, пешком идти домой, лишь бы не видеть больше серые глаза с прищуром.

— Ты пришла меня проводить? — Макс неожиданно подхватывает меня на руки и направляется к морю.

Вспомнил, что мы пара!

— Ты решил меня утопить, Домин? — чуть слышно спрашиваю.

— Это было бы слишком просто, девочка моя, — также тихо отвечает он ей и шлепает по воде. Метрах в трех от берега из воды высится большой камень, Макс приносит меня туда.

— Все, сиди здесь и жди, пока я вернусь.

— Если только под алыми парусами, — не остаюсь в долгу.

— А золотая рыбка подойдет?

Немного подумав, киваю. Он усмехается, разворачивается и идет к лодке, на ходу развязывая футболку и натягивая ее на плечи. Снимаю мокасины, подбираю подол платья и прыгаю в воду. Мелко, чуть выше колен, платье не намокнет.

Если бы не деньги, меня бы уже давно здесь не было.

Глава 14

Дина

Я сбежала погулять в сад, и теперь с удовольствием вдыхаю умопомрачительные ароматы цветущих южных кустарников. Сумерки сгущаются, от калитки слышатся голоса — мужчины вернулись с рыбалки.

Я в крытой беседке на удобном мягком диване, ни от кого не прячусь. Просто сижу и дышу воздухом.

— Покурим? — Домин подкуривает сигарету.

— Ты же бросаешь, Макс, — упрекает его брат.

— Уже бросил, всего две сигареты в день, — успокаивает его Домин, — это как раз вторая. Идем поговорим?

Значит, дядю Нодара они отправили с уловом в дом. Я не тороплюсь выходить, увидят так увидят. Но мужчины останавливаются в двух шагах от беседки, где сижу я, и, похоже, меня не видят.

— Ты меня с собой заберешь? — голос Шалвы лучится надеждой.

— Пока некуда. Да и тетя голову оторвет, а вот на будущий год посмотрим. Не бойся, не брошу, — Домин шутя тычет его в плечо кулаком. — Дай только в столицу перебраться.

— Девушка у тебя красивая, — задумчиво тянет брат, после непродолжительного молчания.

Вжимаюсь в спинку и сползаю по сиденью. Надо как-то себя проявить, позвать их или в крайнем случае, чихнуть. Тем более, что подслушивать нехорошо. Но никакая сила в мире не может заставить меня сейчас выйти из укрытия.

— Самому нравится, — хмыкает Домин, — только тут вот какое дело, брат. Я еще в стадии ухаживания.

— Да ладно! — тон у брата весьма изумленный. — Это как?

— Она… Она особая девушка, Алан. Я сам не могу объяснить. Просто, я ее чуть не проебал и теперь пробую по новой, — Максим говорит очень серьезно, и я щипаю себя за ногу.

— Ни фига себе! А мать отцу весь мозг выела, чтобы вас вместе положить в моей комнате. Но ты же знаешь отца, в его доме только после свадьбы.

Они оба смеются. Мне вообще не смешно, молюсь про себя, чтобы им не захотелось посидеть на диванчике в беседке.

— Да, дядя Нодар неисправим.

— Но у тебя же с ней серьезно?

Натягиваюсь струной и впиваюсь ногтями в ладони.

— У меня да, — Макс замолкает, а через минуту снова говорит: — У меня вообще крышу снесло. Но вот она…

— Да нормально все с ней, — судя по звуку, Шалва хлопает Макса по плечу, — она в тебя влюблена, брат.

— Здесь не все так просто, — Макс выпускает дым. — Дина девочка непростая, я с ней каждый раз как впервые. Это полный пиздец.

— Так тебе же это и нравится, — Шалва смеется, а я, холодея, признаю его правоту, — была бы она как все, ты бы на нее и не глянул. Мало ли там у вас красоток. Та вот, что ты привозил…

— Не надо, — тоном Горца обрывает его Домин, — нечего о ней вспоминать. А насчет Дины… Наверное, ты прав, мне в ней и нравится то, что она непредсказуема. С ней я никогда не знаю, что меня ждет.

Зашибись. Я так мечтала о тихих, спокойных отношениях, а, оказывается, Домину в жизни не хватает драйва. И теперь я должна быть изобретательной, чтобы он со мной вдруг не заскучал?

— И что тебе мешает перейти из стадии ухаживания к следующему этапу?

Я сыта по горло этими откровениями. Может, перелезть через забор и сбежать к морю? Но, сад небольшой, и мужчины наверняка услышат шум. А там еще алабай вспомнит, за что его хозяева кормят.

— Я забыл, брат, забыл, как себя вести с нормальной женщиной, — Макс явно шутит, даже представляю, как он разводит руками.

«А они у тебя вообще были, Максим?»

— А они у тебя вообще были, Макс, нормальные?

Вздрагиваю. Шалва буквально озвучивает мои мысли. К счастью, на крыльцо выходит тетя Лиза и зовет их в дом. Выжидаю минуту, выскальзываю из калитки и иду к морю.

На берегу тихо и светло, хоть уже совсем поздно. На небе желтеет луна, первые звезды уже зажглись, дырявя небо светящимися точками. Разуваюсь и ступаю в воду. На удивление, вода здесь теплее, чем на том пляже, где вчера остужал горячие головы Домин.

Мне самой не мешало бы остудиться. А лучше сразу утопиться после всего, что я только что услышала. Бреду к камню, на который меня усаживал Максим перед отплытием. И где моя золотая рыбка?

Камень, такой нагретый днем, уже давно остыл. Подтягиваю колени, обхватываю их руками и всматриваюсь вдаль на тонкую, едва различимую нитку горизонта, отделяющую темную воду от такого же темного неба.

И пяти минут не прошло, как раздается всплеск воды. Мне даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто пришел.

Максим взбирается на камень, но не обнимает и ничего не говорит. Просто садится за спиной, только придвигается очень близко, и по телу пробегает дрожь. Я всегда так на него реагирую, пора привыкнуть. На плечи ложится легкая спортивная куртка, судя по знакомому запаху, это куртка Макса.

— С днем рождения, — говорю, не оборачиваясь. — Извини, я не знала. Поэтому не приготовила подарок.

— Ты мне уже сделала подарок, Дина, — его голос звучит низко, с хрипотцой, отдаваясь внутри, в самом низу. Он что, специально тренируется? Или просто простыл на рыбалке. — В номере.

Я вспыхиваю. Как хорошо, что темно, и он меня не видит. Ежусь от прохлады, наползающей со стороны воды, и кутаюсь в куртку.

От Максима не укрывается это движение. Он пододвигается еще ближе, приподнимает меня и усаживает себе на ноги. Я и не пыталась сопротивляться, зачем, если в его руках действительно теплее?

— Тебе понравились мои родственники? — Максим переносит вес тела на руку, упирающуюся в камень, и теперь его лицо находится прямо возле моего.

— Очень понравились. Но я не понимаю, зачем ты меня сюда привез.

Макс смотрит на меня, и я ощущаю его взгляд и его присутствие каждой клеточкой тела.

— На самом деле мы могли поехать в поездку в любое время. Я специально подгадал под свой день рождения, я каждый год в этот день к ним приезжаю. Это мои единственные близкие люди, Дина, и я хотел тебя с ними познакомить, чтобы ты увидела меня… В другом свете, что ли, — он наклоняется и говорит в висок: — Я хотел, чтобы ты знала, что я не всегда такой, каким ты привыкла меня видеть.

— Ты мог мне сказать, — не смею пошевелиться, чтобы не разорвать ту тоненькую ниточку, которая сейчас тянется от меня к Максиму.

— Я боялся, — кажется, Макс тоже чувствует эту ниточку и даже дышать старается осторожнее, — боялся, что ты откажешься.

Мне хочется тоже что-то сказать в ответ, но он не дает.

— Я не знаю, что тебе предложить, Дина, ты знаешь, кто я. И кто ты. Я обломал об тебя зубы, девочка моя. Я хотел тебя купить, я пытался тебя заставить, а теперь я могу только просить. Я не хочу тебя обманывать, рассказывать, что будет завтра, потому что у меня может не быть никакого завтра. Но я не могу от тебя отказаться. Что мне делать, Дина? — он выжидающе смотрит, берет в руки мое лицо и разворачивает к себе.

— Ты ошибаешься, Макс, я не знаю, кто ты, — отвечаю, чуть дыша. Стараюсь прогнать застрявший в горле ком и не дать пролиться слезам.

— Не знаешь? — его взгляд становится совсем хищным. — Так я расскажу. Моих родителей и сестру убил мой дядя, брат отца. Следствие вышло на него, но дело закрыли. Я обратился к людям, которые мне помогли закончить расследование и обеспечили алиби. Я казнил его сам, собственноручно. Застрелил его и его жену. Я не знал, что она беременна, но когда я спрашивал потом себя, изменило бы это что-нибудь, то нет. Слышишь меня, Дина, нет. И меня никогда не мучила совесть, я ни разу об этом не пожалел. Я больше жалею о том, что должен тебе это рассказать. Ну что ты молчишь? Скажи, что я убийца, чудовище, — он хватает меня за плечи и встряхивает.

А у меня перед глазами стоят молодые мужчина и женщина, держащиеся за руки. На плечах у мужчины сидит девчушка лет четырех, а женщина обнимает другой рукой нескладного угловатого подростка. Цена вопроса — бизнес. Деньги.

Убийца? Наверное. Чудовище? Возможно. Но только я не могу судить Максима, просто не могу. Лишь спрашиваю совсем тихо:

— Что было дальше?

— Бизнес эти люди забрали себе в качестве оплаты, а я теперь на них работаю, вот и все. Больше рассказывать нечего, — к нему уже вернулось самообладание, он выпускает мои плечи и спрашивает, глядя в сторону: — Дина, я тебя напугал?

Очень хочется спросить о Лане, но я чувствую, что сейчас не самое подходящее время. Протягиваю руку и провожу пальцами по небритой щеке, соскальзывая к подбородку и поднимаясь обратно к виску. Больших мальчиков не принято жалеть, им это может не понравиться. Зато их можно просто любить.

— Я не сказала твоей тете, что работаю у тебя в клубе.

Максим ловит мою руку и прижимает ладонь к губам.

— Правильно. Ты уже не работаешь. Ты живешь со мной, у меня дома. Не приезжаешь на время, а живешь. И я больше не калечу себе позвоночник на этом кошмарном уголке в стафф-руме, — он притягивает меня к себе и целует.

Впервые. По — настоящему.

Не в адреналиновом угаре, не прощаясь и не пытаясь что-то кому-то доказать.

Отвечаю, зарываясь пальцами в жесткие темные волосы, оттягивая их на затылке. Плавлюсь и растекаюсь там, где меня касаются сильные руки.

А небо вверху сияет россыпями звезд, словно кто-то щедрой рукой разбросал по нему мерцающие блестки.

***

Я уже всерьез начинаю жалеть, что дядя Ногар такой консерватор, как тут на берегу появляется Шалва и зовет нас к столу. Максим с видимым неудовольствием от меня отрывается, спрыгивает в воду и снимает меня с камня. Несет на руках до самого дома, несмотря на мои слабые протесты.

Шалва идет сзади с моими мокасинами в руках и улыбается. Он явно не понимает, как молниеносно его брат преодолел период ухаживания и перескочил на следующий уровень. Только ведь жаловался, что у них все плохо. Прячу улыбку на шее Максима и нарываюсь на поцелуй.

— Макс, пусти, я помогу твоей тете, мы совсем увлеклись, — шепчу ему в губы.

Максим кивает и перед калиткой ставит меня на ноги. Пока мы с Елизаветой накрываем на стол, мужчины помогают дяде Нодару снять с шампуров шашлык.

Когда рассаживаемся на диванах, Макс не дает сесть отдельно, а устраивает между своим согнутым коленом и грудью. Он время от времени незаметно касается губами то виска, то макушки, то шеи, и так ощущается в разы волнующе.

Вокруг сыплют шутками, вспоминают каких-то знакомых, а я просто вслушиваюсь в себя, ловлю легкие прикосновения, обхватываю ладонью щиколотку Макса и ни о чем не думаю.

Когда переходим к чаю, снова вызываюсь помочь.

— Диночка, детка, захвати мед, я забыла принести, — просит тетя Лиза.

Возвращаюсь в кухню, ставлю на стол пиалу с медом и немного проливаю на пальцы. Украдкой их облизываю. Максим замечает, его взгляд меняется, он откидывает назад голову. Представляю себе, как это делает он…

Как жаль, что здесь так много зрителей!

— Максим, а ты уже совсем не танцуешь? Даже для себя? — спрашивает Елизавета. — Я помню тебя на выпускном, ты так красиво танцевал вальс! Лучше всех!

— Танцую, — кивает Домин и бросает на меня непонятный взгляд, — и Дина танцует. Мы вчера в ресторане как раз станцевали. У зрителей был оргазм.

Бросаю на него гневный взгляд, но он улыбается так открыто и широко, что я лишь качаю головой. И как на него сердиться, когда он так на меня смотрит?

— И мы хотим посмотреть, — Шалва явно стремится помочь брату закрепиться на завоеванных позициях.

— Без проблем, — Максим поднимается, берет меня за талию и тащит во двор. Шалва бежит в дом.

— Ты с ума сошел, Домин? — лихорадочно шиплю, упираясь. — Я не стану позориться перед твоими родственниками. Что они о нас подумают?

Особенно мне жалко бедного дядю Ногара. После такого танца тетя Лиза вполне может укладывать нас на ночь прямо во дворе, прятаться уже особого смысла не будет.

— Вальс, Дина, — удивленно отвечает Максим, — а ты что подумала?

Он прячет смешок у меня в волосах, а я прикусываю язык. О чем я еще могу думать рядом с ним? Если у кого и снесло крышу, так это у меня. Тихонько вздыхаю.

— Ну что там с музыкой? — нетерпеливо кричит Максим Шалве. Тот еще немного возится, и из открытых окон льется мелодия.

Я ожидала какую угодно, только не эту. Вальс Доги, который стал признанным вальсом новобрачных. Мой любимый. Да, Шалва, удружил.

— Ну что же ты, забыла, как танцевать? Давай, Динка, — Максим шепчет над самым ухом. Собираюсь, вкладываю в его руку свою и выпрямляю спину, — раз-два-три, раз-два-три.

Сначала мы просто вальсируем на асфальтированном пятачке перед домом под ритмичное «раз-два-три» Максима, пока я неуверенно вспоминаю забытые движения. Потом музыка неуклонно ускоряется.

Домин крепче обхватывает меня, и мы несемся по кругу, головокружительно вращаясь и делая полный оборот на каждой кульминационной ноте. Макс умело кружит, не давая опомниться.

В конце концов, я просто доверяюсь ему и отдаюсь волнительному вихрю, окунувшись в музыку, в которой так причудливо сплетаются торжество и грусть.

Когда музыка заканчивается, мир еще продолжает вращаться вокруг каруселью. Утыкаюсь в грудь Максима, закрыв глаза, чтобы вернуть себе устойчивое положение.

— Я тебя совсем закружил? — склоняется Макс.

— У тебя слишком длинные ноги, — бормочу, пытаясь оторваться от него, и поднимаю голову, — я за тобой не успеваю.

— Ну вы даете, ребята, — восхищенно восклицает Шалва.

Елизавета роняет слезы, и даже Ногар что-то там трет в уголках глаз. Да, это счастье, что Максим пощадил своего дядю и ограничился вальсом. Возвращаемся на террасу, и Макс притягивает меня на прежнее место — между своей грудью и коленом.

Пытаюсь держать глаза открытыми, но неровный сон по полночи дает о себе знать. Предметы теряют четкие очертания и расплываются перед глазами. Прислоняюсь щекой к колену, обхватив ногу Максима, а потом уже в полусне чувствую, как он осторожно перекладывает меня к себе на грудь и съезжает по спинке ниже, чтобы было удобнее.

Сцепляю пальцы у него за спиной и уплываю далеко за темную нить горизонта.

Глава 15

Дина

Мы улетаем разными рейсами.

Сижу в самолете, вцепившись в подлокотники кресла, и мысленно прокручиваю каждую проведенную вместе с Максом минуту, начиная с утра и до обеда. Пока не позвонил Тимур.

Мы так и спали на террасе, и тут даже дядя Ногар не возражал. Рано утром сквозь сон я слышала, как Максим осторожно переложил меня на подушки, поцеловал в висок, и они куда-то ушли втроем. Наверное, вчера не всю рыбу выловили.

Я еще немного подремала. Но уже гремела на кухне Елизавета, тявкал на голубя мелкий белый Бимас, и я окончательно проснулась.

Прохладный душ смыл остатки сна, а горячий кофе на залитой солнцем террасе добавил бодрящих ноток этому чудесному утру.

Улов был богатый, и Ногар пообещал к обеду уху. Шалва вывел Батыра к морю на прогулку, Максим с братом гоняли пса по берегу, а я пряталась от него на камне. Макс улучил минуту, прижался со спины и зашептал в волосы:

— Дина, я больше не могу. Я сказал тетке, что мы вечером возвращаемся в отель.

Я ничего не ответила, лишь закрыла глаза и кивнула.

Но никакого «вечером» не было.

Через несколько часов Максиму позвонил Тимур, потом Максим сам звонил кому-то. Я отчаянно моргала и, кусая губы, смотрела, как меняются, каменеют черты лица, холодеют глаза.

И вот уже нет никакого Макса Домина, как и не было.

Вместо него отрывисто и властно раздавал команды Горец, который на меня даже не смотрел. Так, скользнул поверхностным взглядом пару раз и попрощался. Даже не обнял, лишь бросил неопределенное: «Дина, я позвоню».

В аэропорт меня отвозил Шалва на арендованной машине. За Максом приехали небритые хмурые парни.

Мы сели в разные машины, и я еще долго оборачивалась, пытаясь поймать его взгляд, но бесполезно. Горец смотрел куда угодно, только не на меня…

В аэропорту меня встретил Тимур и привозит на какую-то квартиру, просторную, с новым ремонтом. Зачем-то проводит по комнатам, показывает кухню, пока я его не останавливаю.

— Зачем ты мне это показываешь, Тимур? Чья это квартира?

— Моя. Это моя квартира, Дина. Если тебя будут спрашивать, ты о Максиме ничего не знаешь, и эти три дня ты провела здесь.

— Что я здесь делала, Тимур? — удивленно спрашиваю, но, наткнувшись на мрачный взгляд, чувствую, как алеют щеки, и опускаю глаза.

— Об этом никто спрашивать не будет, — кажется, или в его голосе мелькает злость? — Просто ты эти дни провела здесь со мной. У Горца проблемы, так надо, Дина.

— С какой стороны? — справляюсь с собой и поднимаю голову. Проблемы могли организовать как конкуренты, так и представители закона.

— С обеих. Вот, — он протягивает пачку денег, — Горец сказал отдать тебе. Это твоя доля. Я не в курсе, это ваши дела.

Беру деньги, часто-часто моргаю, и вдруг слезы сами хлещут из глаз. Тимур вскидывается и испуганно протягивает руки.

— Дина, ты чего?

Но я уже реву в голос, выронив деньги и закрывая лицо ладонями. Тимур подходит ближе и неловко обнимает, привлекая к своему плечу. Отчаянно в него цепляюсь.

Мне так хочется сейчас выплакать все свои страхи, потому что никому из подруг я не смогу рассказать о нашей с Максимом поездке.

— Не плачь, с ним все будет хорошо, это не в первый раз, — Тимур осторожно гладит волосы, а потом его движения в одночасье становятся другими. Резкими. Настойчивыми. Страстными.

Он уже гладит не только волосы, а шею, плечи, спину. Срывается и исступленно целует с жарким шепотом:

— Дина, Диночка…

Отчаянно бьюсь в его объятиях, дергаюсь и отталкиваю его, а сама испуганно отскакиваю назад. Тимур, тяжело дыша, упирается в меня потемневшим взглядом.

— Тимур, прекрати! Что ты себе позволяешь?

— Прости, Дина, прости, — он теперь сам выглядит растерянным и ошалело смотрит то на меня, то на свои руки. Похоже, для него это все оказалось не меньшим сюрпризом. — Я не сдержался. Ты же знаешь, что я…

— Тимур, я ничего не скажу Максиму. Мы просто забудем, что здесь было, а сейчас я поеду домой, — обхватываю себя руками и обхожу Тимура на безопасном расстоянии.

Он выглядит виноватым и смотрит с раскаянием.

— Я отвезу тебя, пожалуйста, Дина, — делает шаг ко мне, я снова отхожу в сторону. — Ты мне нравишься, я не смог сдержаться, больше это не повторится. Обещаю.

— Хорошо, договорились, — смотрю с опаской, но уже не отбегаю. Тимур поднимает с пола деньги, отдает мне и достает из кармана связку ключей. Я их уже видела.

— Он сказал отдать тебе. Но ты пока там не появляйся, я скажу, когда можно будет.

Тимур довозит меня до дома, поднимается со мной, несмотря на протесты и, лишь обойдя квартиру по кругу, позволяет войти. Если бы не тот неуместный порыв, я бы пригласила его на кофе, но сейчас в присутствии Тимура я ощущаю себя неловко и неуютно. Хочется быстрее остаться одной.

Выходя из квартиры, Тимур на мгновенье задерживается на пороге.

— Диночка, я хочу, чтобы ты знала, если бы не Горец, я бы от тебя не отступился. Но я не хотел напугать тебя, пожалуйста, пообещай, что позвонишь мне, если будет нужно.

С трудом выношу его взгляд и почему-то чувствую себя стервой. Еще чего не хватало, может, мне его еще утешить? Но Тимур говорит правду, поэтому заставляю себя пообещать.

— Хорошо, я позвоню.

А потом окликаю его, уже спускающегося по ступенькам.

— Тимур! — и когда он удивленно поднимает глаза, просительно продолжаю: — Можно я выйду в смену? Я дома с ума сойду.

Он кивает и сбегает по лестнице вниз.

***

Максим звонит только однажды, поздно вечером, я как раз собираюсь ложиться спать. Бегу, спотыкаясь и хватая телефон, потому что точно знаю, что это он. Голос, который звучит из динамика, ровный и отстраненный.

Он говорит мало, спрашивает о всякой фигне, а я послушно отвечаю. Конечно, он так разговаривает, потому что не один. Я отчетливо вижу, как он сидит в комнате, переполненной людьми. И все, уставившись на него, слушают, о чем он со мной говорит.

— Макс, — тихо зову его в трубку, — Максим, слышишь? Я хочу к морю, с тобой. Ты вернешься, Макс? Мы поедем с тобой туда еще?

А он снова спрашивает, как у меня дела. Приходится давиться слезами и нести какую-то чушь, ненужную и неинтересную, пока он не говорит негромко:

— Конечно я тебя слышу, Дина. Поедем. Я вернусь, и мы поедем. Ложись спать, уже поздно, спокойной ночи, — и добавляет почти шепотом, — моя девочка…

Он говорит «моя» так, что я полночи не сплю, кусая пальцы и сжимая подушку.

Почему я не сказала, что люблю его? Может, ему было бы важно это услышать. Но язык словно припаяли к небу. Вот странно. Могу сказать ему все, что угодно, а здесь готова задохнуться от слез, но промолчать.

На смене Тимур сообщает, что в доме Домина уже безопасно, и я могу туда переезжать. Даже предлагает свою помощь. Но при этом у него такое каменное лицо, что я поспешно отказываюсь.

Я не собираюсь там жить без Максима. Если с дома сняли наблюдение, значит и проблемы скоро решатся, я дождусь его и у себя. Кажется или нет, но Тимур немного смягчается, когда отходит от покерного стола.

***

Под вечер заряжает дождь. Сегодня в студенческой общаге отмечают окончание сессии. Мне не очень хотелось идти, но сидеть дома и ждать звонка еще хуже, поэтому я согласилась.

Можно остаться ночевать у девчонок, но я решаю ехать домой. Сажусь в такси, и все должно бы закончиться хорошо, но машина глохнет. Прямо посреди проспекта в несущихся сплошным водопадом потоках воды.

Свободных машин рядом нет. Таксист ругается с диспетчером, и тут сквозь мутное, заливаемое водой стекло я вижу подъехавший к остановке трамвай.

Выскакиваю из машины под хлесткие струи ливня прямо в несущийся поток — заныриваю по щиколотку! — и запрыгиваю в открытую дверь. Мне бы только спуститься вниз от студенческого городка, из центра она уже как-то доберусь домой.

Проездной лежит в кошельке, достаю его из сумки и показываю кондуктору. Как раз трамвай подходит к следующей остановке. Двери открываются, а я слишком долго копошусь, собираясь положить кошелек назад в сумку.

Где он взялся, этот мудило, выхвативший у меня кошелек и метнувшийся из двери в стену воды, я так и не поняла. Сидящие в салоне несколько человек ахают, кондуктор всплескивает руками и матерится, а я смотрю ему вслед невидящими глазами. Сегодня я отправила маме деньги, и все, что у меня оставалось, ушло под дождь с этим козлом.

Люди в салоне жалостливо поглядывают, в их глазах читается немой укор. Я и сама понимала, что раззява, но рыдать посреди полупустого салона тоже не лучший выход.

На всякий случай роюсь в сумке, хоть заранее знаю, что денег там нет — все было аккуратно сложено в кошелек. Внезапно пальцы нащупывают знакомую связку ключей.

Тимур сказал, что в доме Максима уже безопасно. Если я переночую там всего одну ночь, ничего не произойдет. К тому же, в доме могут быть хоть какие-то деньги. Конечно, не те пачки, перетянутые резинками, мне столько и не нужно.

Дом Макса рядом, только пройти через аллею. Закрываю сумку и ныряю в вертикально стоящую толщу воды. Я насквозь мокрая, и босоножки по-хорошему лучше бы снять. Но остановиться — лишь промокнуть еще сильнее. Хотя куда сильнее, осталось разве что раствориться в этом ливне.

Наверное, небеса решили опрокинуть на город всю имеющуюся в запасе воду. Сворачиваю в знакомый переулок и подбегаю к дому. Ключ от калитки самый большой, открыть получается со второй попытки. Вхожу во двор и с удивлением замечаю неярко освещенное окно.

Макс дома? Он вернулся, он наверняка звонил, а я даже не доставала из сумки телефон! Бросаюсь к двери и молочу кулаком изо всех сил. Максим открывает дверь, с минуту всматривается в меня, словно пытается что-то вспомнить, а затем, схватив за руку, молча втаскивает в дом.

Меня с порога настигает муторный запах спиртного, густой и стойкий. И когда Домин закрывает дверь и поворачивается ко мне, пошатываясь, понимаю, что он сильно, нет, просто вусмерть пьян.

Да он вообще еле на ногах держится!

Максим продолжает вглядываться в меня, словно не узнает. Затем коротко бросает: «Сними это!» — явно имея в виду платье, с которого на пол текут струи воды. Впрочем, как и с волос.

Поворачивается и уходит в гостиную. Там, несмотря на теплый летний вечер, горит камин. Снимаю мокрые босоножки и бегу в ванную.

Когда возвращаюсь в гостиную, Домин сидит в кресле с бокалом янтарной жидкости. Начатая бутылка виски стоит тут же на полу, рядом валяются еще две. Пустые. Как он еще жив? Увидев меня, указывает на кресло напротив.

Кутаясь в знакомый халат, подхожу к камину и развешиваю рядом платье, чтобы быстрее просохло. Белье я просто отжала и надела снова. В нем неуютно, но я поплотнее запахиваю халат и сажусь в кресло.

— Пить будешь? — спрашивает он и, не дождавшись ответа, наливает виски в другой бокал, половину плеснув мимо.

— Нет, не буду, — голос дрожит, слова даются с трудом.

Сколько раз я мысленно рисовала себе эту встречу, которая после долгих и затяжных поцелуев неизменно заканчивалась одним. Макс поднимал меня на руки и нес наверх в свою спальню, где, кстати, я еще не была. Такой поворот мне не мог привидеться даже в безумном кошмаре.

— Будешь, — Макс качает головой и упирается руками в колени, — пей, Дина. У меня сегодня друга убили. Пей.

Хватаю бокал и подношу к губам, но не отпиваю. Домин замолкает, глядя на огонь через призму невыпитого виски. Я тоже молчу.

Не знаю, о чем говорить, тем более, если это тот самый армейский друг, о котором Домин пару раз упоминал. Это он вывел Макса на столичных, которые помогли ему расправиться с убийцей своей семьи.

— Немец? — осторожно уточняю, Максим кивает.

Немец, Горец — как собачьи клички, будто им человеческих имен недостаточно.

— Я… Мне так жаль, Максим, — шепчу, еле дыша.

Очень хочется прикоснуться к нему, но я боюсь даже пошевелиться, настолько пугает сейчас Домин. Каким далеким и чужим кажется.

— Жаль? — в его голосе ощутимо звучит металл. — Пиздец, да?

Максим вдруг поднимается достаточно резво для двух с лишним бутылок виски, подходит и нависает надо мной. Захватывает ладонью лицо, при этом больно сжав подбородок. Его мутный блуждающий взгляд спотыкается об меня, а затем он словно резкость наводит.

— Ебать, какая ты красивая. Она такая же была, тоже студентка, как ты. И такая же правильная. Он влюбился в нее, дурак, как и я, жениться собрался. А она сдала его. В полицию. За деньги. Только это не полиция была, их обоих сегодня задавили в его джипе. Фурой.

Максим дышит тяжело и прерывисто, сверлит глазами, и мне становится совсем страшно. Я и представить не могла, что он может так смотреть. Злой, колючий, насквозь прожигающий взгляд.

— Что смотришь? — он продолжает сдавливать подбородок и всматривается в меня, а затем рычит: — Думаешь, ты другая? Нет, ты такая же, как эта его сучка. Все вы одинаковые.

— Зачем я тогда нужна тебе, Макс? — внутри меня все умоляет: «Молчи, молчи, он же ничего не соображает!», но внутреннее упрямство берет верх над разумом. — Тебе мало было твоих проституток?

— А ты думаешь, чем-то от них отличаешься? — он дергает меня на себя. Хоть Домин и еле держится на ногах, силы в его руках не убавилось. — Ошибаешься, ты такая как все. Они продаются, и ты тоже продаешься. Купить можно всех, вопрос цены. Как раз ты обошлась мне недорого.

Его улыбка больше похожа на оскал. Мне так и кажется, что он сейчас вопьется клыками в шею.

Пробую отстраниться, но Макс хватает обеими ладонями за шею и слегка сдавливает. Он сейчас меня задушит в своем алкогольном бреду. Но Домин не стал душить, лишь снова дергает на себя. Уже бы допил свою бутылку, может это свалит его с ног?

— И меня ты продашь, если дадут охуенные деньги, — он водит пальцами по шее, лицу, однако сейчас кроме отвращения я ничего не ощущаю. Это не тот Максим, чьи прикосновения мне снились каждую ночь. — Но я больше не подпущу тебя так близко, Дина. Ты уже однажды влезла в мою душу, и я не позволю тебе сделать это еще раз, слышишь?

— Макс, ты пьян, — стараюсь казаться спокойной, хотя всю трясет от страха и обиды, — вызови мне такси, пожалуйста, я хочу домой.

— Ты никуда не поедешь, — все таким же жутким шепотом говорит Домин и, обхватив мое лицо обеими руками, пытается поцеловать.

Удушающий запах виски и сигарет заставляет отшатнуться, и Максим снова сжимает руки, удерживая меня.

— От тебя несет, как от бочки со спиртом, — говорю, брезгливо отворачиваясь.

Неожиданно он понимает, отстраняется, а затем, шатаясь, отправляется в душ.

Лишь только за ним закрывается дверь, хватаю влажное платье, натягиваю на себя и бросаюсь к двери. Босоножки надевать нет смысла, беру их в руки и босиком выбегаю на улицу.

Ливень перешел в обычный мелкий дождь, но теперь мне совсем холодно. Вызываю такси, оно подъезжает, лишь только выхожу из переулка. Почему, почему я сразу не додумалась поехать в клуб?

Пусть там сегодня Стас, а не Алексей, одолжить деньги можно и у него. Не говоря уже о том, что в «Пикселе» вполне может быть Тимур. Ну зачем меня понесло к Домину?

Таксист сам вызывается позвать охранника. Наверное, боится, что я просто исчезну за дверью «Пикселя». В таком-то виде? Охранник вызвал Стаса, тот дает мне деньги, и через двадцать минут я уже вхожу в квартиру.

Отогреваюсь в ванной, обпиваюсь чаю, а где-то через час раздается звонок. Звонит Тимур.

— Дина, ты была сегодня у Максима? — его голос звучит глухо и обеспокоенно.

— Что случилось, Тимур? — меня снова начинает трясти. И дальше слышу, как в тумане.

— Горец машину разбил, ехал в казино пьяный в пизду. Ладно, так ты была там?

Отпираться глупо.

— Я так и подумал, что без тебя не обошлось. Он в таком виде никогда бы не сел за руль. Все, иди спать.

— Подожди, Тимур! — кричу от отчаяния. — А Максим?..

— Да что ему сделается, твоему Максиму? — снова эта злость в голосе. — Машину разъебал, а самому нихуя, пара царапин. А ведь автогеном из машины вырезали, — пауза, потом несмелый вопрос: — Дина, хочешь я приеду?

— Спасибо, Тимур, не надо…

Глава 16

Дина

Ночью сплю урывками, лишь наутро проваливаюсь в глубокий сон. И когда просыпаюсь, первое, что приходит в голову — мне все приснилось. Украденный кошелек, ливень, пьяный Домин, а главное, звонок Тимура. Но реальность вмиг врывается в сознание, и я понимаю, что нет. Не приснилось.

Я действительно вчера была дома у Максима. Снова сбежала от него, а пьяный Домин, выйдя из ванной, сел в машину и поехал меня искать.

Сообразил же, несмотря на свое зомби-состояние, куда я поеду в поисках денег, поскольку угробил свой внедорожник, не доехав пару кварталов до «Пикселя». Протяни он еще немного, в клубе его смогли бы остановить. А так машина восстановлению не подлежит и вместе с ней только-только начавшие определятся наши отношения с Максом.

Очень сомневаюсь, что наша встреча на трезвую доминскую голову будет радостной. Но все равно с трудом дожидаюсь вечера и прихожу в клуб на полчаса раньше. Конечно, Максима я сегодня вряд ли увижу, но может быть Тимур что-то новое расскажет?

Рассказал Плоский.

Я стою в холле и делаю вид, что поправляю волосы перед зеркалом. На самом деле уже просто не могу находиться в стафф-руме, где ощущаю себя в полной изоляции. Входят Плоский с Кадром и садятся в холле на диване, Плоский как обычно пялится на мои ноги.

— Что, Кукла, попала ты, — с явным удовольствием сообщает Игорь. Это не ирония, он просто констатирует факт. — Теперь тебе всю жизнь придется на Горца горбатиться, пока «бэху» ему не отработаешь.

— У нас рабство отменено, — отвечаю, не поворачиваясь. Пристально разглядываю в зеркало правую бровь, как будто это сейчас самое важное.

— У вас может быть, — подмигивает Плоский, — а у нас его самый расцвет!

— Я не сажала твоего Горца пьяным за руль, — продолжаю говорить, а внутри уже все холодеет, потому что в глубине зеркала отражается стоящий в дверях Домин. На вид вполне целый, лишь у виска пролегает две глубокие царапины. — Так что мне все равно.

И Плоский, и Кадр мигом испаряются. Закрываю глаза. Нам все равно придется поговорить, так что нет смысла прятаться.

— Это я как раз понял, — говорит Максим. Очень холодно и неприятно. — Понял, что тебе похуй, можешь не повторяться. Скажи только, зачем ты вообще вчера приходила, если сразу же сбежала?

Изумленно вскидываю голову и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

— Ты еще спрашиваешь? — меня словно прорывает. — Ты сам дал мне ключи и сказал, что я могу прийти в любое время. Я не знала, что ты вернулся, так была рада, а ты мне столько всего наговорил…

— Я был пьяный, Дина, — стонет Максим, прикрывая рукой глаза, — я вообще ничего не помню. Помню тебя в моем халате в кресле и все. Разве ты не видела? Я потому и не звонил тебе, потому что собирался надраться. Почему ты пришла именно вчера?

— Да, мне повезло, — киваю, — я узнала о себе много интересного. И знаешь, с меня хватило, больше желания нет.

— Я был пьян, — он рычит и хватает меня за запястье, но я вырываю руку и уворачиваюсь от надвигающегося Домина.

— Мне нужна была помощь, Макс, вместо этого ты меня вывалял в грязи. Если бы ты только себя слышал! Давай, вали теперь к своим кристально честным и порядочным проституткам. Не нужны тебе нормальные девушки…

Он хватает меня уже за оба запястья и вжимает в стенку.

— Нормальные? А где ты, блядь, здесь видишь нормальных? Малолетняя избалованная эгоистка, вот ты кто. Была б ты нормальная и, — он совсем переходит на шепот, — и если бы думала не только о себе, то просто задвинула бы мне по загривку. Я и так еле на ногах держался! Утром бы уже разбирались. Да я в ногах у тебя ползал бы за каждое слово, а ты просто сбежала. Знала, что я поеду за тобой, видела, что я почти невменяемый, но тебе похую. Тебе все равно. Хватит, — он разжимает руки и резко отталкивается, — меня достала эта песочница. Тебе нужны такие же сопляки, как твой Влад, так вперед! До большего ты еще не доросла.

С отчаянием смотрю на Макса и понимаю, что он прав. Абсолютно. Убегая, я даже надеялась в глубине души, что он помчится за мной на крыльях любви. Только вот мозгов сообразить, что мчаться Домин будет не на крыльях любви, а на своей машине — пьяный, под проливным дождем — не хватило.

Смотрю на его прочерченный порезами висок, на поджатые губы, на серые глаза, в глубине которых горит знакомый огонь, больше не хочется бросаться хлесткими обвинениями. Хочется провести пальцами по лицу, коснуться виска губами, целовать его глаза, пока в них снова не появится тот насмешливый прищур, что так мне нравится.

Но теперь между ними пролегает широкая трещина, которую как бы я ни хотела, не могу переступить, потому… Да потому что теперь сам Максим не позволит.

— Я мог убить кого-то, Дина, — отрешенно продолжает тем временем Макс, и меня бросает сначала в жар, а потом обратно в ледяной холод. Господи, он ведь правда мог стать невольной причиной чьей-то смерти, какая же я дура… — Я молчу о том, что мог разбиться сам, но это, как я понимаю, волнует тебя меньше всего. Так что все только к лучшему. И еще, — на этот раз он чуть не выворачивает мне руку, я даже тихонько охаю, — сегодня ты в последний раз позволила себе меня послать. Я женщин не бью, но обещаю больше не сдерживаться, так что придержи язык. Хотя какая из тебя женщина…

Он выпускает меня и направляется к двери. Потираю запястье, на котором отчетливо видны красные пятна и часто-часто дышу, чтобы сдерживаемые слезы не хлынули бесконечным потоком.

Его теперь не остановят ни слова, ни извинения, ни оправдания, хотя вина моя все же двойственная. Выходит, разбей я об его голову бутылку из-под виски, то была бы права? В памяти всплывает стальной сверлящий взгляд, улыбка, похожая на оскал…

Вздыхаю. Конечно, я прекрасно понимаю, что Макс имеет в виду. Достаточно было не дразнить его и не злить. Или хотя бы попытаться… утешить его, что ли. Возможно, стоило бы даже поплакать над незнакомым мне Немцем, в конце концов, с Максимом такое может произойти в любую минуту. От этих мыслей и вовсе делается дурно.

— Макс, — через силу его зову, и он останавливается, не оборачиваясь. Чувствую, что все-таки сейчас разревусь. — Мне так жаль! Мне правда очень нравилась твоя машина…

— Всем будет лучше, если ты уволишься, Дина, — по-прежнему стоя спиной отвечает Домин и хлопает дверью.

***

За прошедшие две недели я видела Домина от силы раза три. Безлошадный, он теперь приезжал то с Тимуром, то с Вороном, в казино не задерживался и на меня подчеркнуто не смотрел.

Летом желающих улучшить материальное положение владельцев игорных заведений в разы меньше, посетители подтягиваются не раньше, чем к двенадцати ночи. И сегодняшний вечер не стал исключением.

Стою за покерным столом, со скучным видом перелистывая в руках карты, и тут в зал неторопливо — нет, не входит, вплывает! — девушка. Я даже шею вытягиваю, глядя на нее.

Она не просто красива, она восхитительна. В сравнении с ней мы все смотримся, как бледные невзрачные репродукции по сравнению с шедеврами мировой живописи в дорогих обрамлениях.

Помимо потрясающей красоты в остальном она выглядит так же безупречно. Пастельное облегающее платье ниже колен, светлые волосы гладко зачесаны назад — прямые! Волосок к волоску!

Большие шоколадные глаза смотрят на мир из-под густых длинных ресниц, из-за чего девушка напоминает олененка Бэмби. А еще эльфа, слишком она изящная и хрупкая.

Девушка явно манерничает, только проделывает все с такой детской непосредственностью, что это не может не восхищать. Она подходит к покерному столу и оборачивается, явно ожидая спутника.

Мне самой интересно посмотреть на мужчину, который стал обладателем камня такой изумительной огранки. Но в следующий миг кажется, что на меня рушатся все верхние этажи, находящиеся над «Пикселем», потому что вслед за девушкой-эльфом в зал входит Домин.

— Максим, я хочу поиграть, — немного капризно, но в целом очень мило говорит девушка.

Какое говорит! Воркует! И голос у нее нежный и переливчатый, словно колокольчик…

— Да, Лана, сейчас, я разменяю деньги.

И в каком таком бреду этот скрипучий голос показался мне низким баритоном с сексуальной хрипотцой? Бросал бы уже курить, а то хрипит, как портовый грузчик.

Со стороны бара уже спешит Юля. Хоть внутри тихо закипает гремучая смесь ярости и обиды, стараюсь выдавить дежурную улыбку и провожу ладонью об ладонь.

— Смена крупье, — уж за этим столом мне точно делать нечего.

— Стоять, — раздается негромкое доминское. — Играть будешь ты.

Максим бросает выразительный и жесткий взгляд, будто припечатывает — знай свое место, детка! Самое время послать его, и не образно, а прямым текстом.

Даже интересно, он правда меня ударит? Верится с трудом, а там как знать. Но лучше бы, конечно, пристрелил, чтоб не мучилась. Потому что смотреть, как он подходит к Лане, в это время ему кто-то звонит, он говорит по телефону, чуть развернувшись, а та собственническим жестом приобнимает его за ногу, глядя снизу вверх, сродни поджариванию на медленном средневековом костре.

Домин кладет руку девушке на плечо возле самой шеи, нежно и трепетно. Даже самому неискушенному зрителю, глядя на эту парочку, ясно, какого рода отношения их связывают — слишком интимно выглядит этот жест.

Лана смотрит влажными оленьими глазами на Домина и сильнее прижимается к нему, определенно стараясь дать понять окружающим, кому принадлежит этот мужчина.

— Алексей, что у тебя за бардак с дисциплиной? — Домин прячет телефон и сверлит глазами Леху.

— Дина, работай, — Алексей недовольно зыркает. Сцепляю зубы и встаю за первый номер.

«Леша-Леша, предатель, ты тоже на их стороне?»

Смотреть на них просто невыносимо. Лана, поднимая карты, каждый раз вскидывает свои бездонные глаза на Домина. Тот обнимает ее так легко и воздушно, словно она сделана из хрупкого стекла, и стоит чуть придавить, тут же рассыплется.

Судя по тому, как он обращался со мной, меня может разрушить разве что цунами.

Выиграв — а ей сегодня удивительно везет, — Лана радуется искренне и непосредственно. Оборачивается к Максиму, тот улыбается ей и осторожно касается губами тщательно уложенных волос или гладкого лба.

При желании его можно было бы обвинить в позерстве. Но как бы мне ни хотелось придраться, ноющее сердце подсказывает, что он не играет. И глядя на то, как он заводит девушке за ухо тонкую свесившуюся прядь, вспоминаю все, что смогла выпытать у Елизаветы.

Они встречались с Максимом, когда им было по семнадцать. Он был перспективным, влюбленным по уши молодым человеком из обеспеченной семьи. А когда случилось несчастье, Максим лишился всего и стал нищим студентом. И тогда Лана нашла себе другого, более платежеспособного мужчину.

Макс ушел в армию, а когда вернулся, Лана ушла в эскорт и достигла там достаточных профессиональных высот. Домин стал тем, кем стал, но за все эти десять лет он так и не забыл ее. Мне разве что столбы возле «Пикселя» не рассказали, какие предпочтения имеются у Максима среди местных проституток.

У Елизаветы было на этот счет свое мнение. Она считала, что Максим таким образом мстит Лане за предательство. Но теперь я своими глазами вижу, что девушка небезразлична Домину, как бы он ни притворялся. Десять лет на одной мести не протянешь.

Невыносимо видеть, как Макс смотрит на Лану. Внутрь будто заливается кипящий металл, и продолжать эту пытку сил у меня совсем не остается. А когда он наклоняется к девушке и чуть слышно говорит: «Давай закругляйся скорее, я уже не могу», — меня как изнутри ударяет.

— Какие красивые девушки работают у тебя в казино, Максим, — звенит серебристый колокольчик и возвращает меня в реальность. — Как тебя зовут, милая?

Делаю вид, что не слышу, и прошу определиться с игрой.

— Тебе задали вопрос, — недовольно глядит на меня Макс.

Снова игнорирую обоих и еще раз повторяю свою просьбу. Лана корчит недовольную мину, но карты сбрасывает.

— Ты всего лишь обслуживающий персонал, ты должна отвечать, когда тебя спрашивают, — Лана наклоняется вперед с мягкой наставительной улыбкой, но от меня не укрывается, каким хищным взглядом она меня одаривает.

Может, если бы Домин молчал, и у меня бы получилось, но меня несет и остановиться я уже просто не могу.

— Так это у вас, в борделе, — равнодушно замечаю, ровняя чипы, — мало кому вы там что должны. А как меня зовут, вас тем более не касается, уважаемая. Спасибо за игру, смена крупье, — и выхожу из-за стола.

В баре громко ржут Кадр с Плоским. Лана сводит брови к переносице, Домин поднимается и загораживает мне дорогу.

— Сейчас же вернись за стол, — в его голосе слышна угроза, и я заставляю себя посмотреть ему в глаза.

Словно сотню острых шипов втыкается в сердце, такой отстраненный и замороженный у него взгляд. Неужели ему правда доставляет удовольствие унижать меня в компании своей любовницы?

— Лучше уйди с дороги, — прошу еле слышно и отвожу глаза, не в силах больше видеть это высокомерное лицо. Горло перекрывает комок, приходится сделать усилие, чтобы продолжить. — Я сейчас тебя пошлю, и тебе придется меня избить. Ты дал слово.

Домин странно дергается, одаривает уничижительным взглядом, но все же отходит.

— Макс, так это она? — у колокольчика прорезаются явные истеричные нотки.

— Она, она, — подтверждаю на ходу, — но поболтать не выйдет. «Она» здесь больше не работает.

— Что вы понабирали на работу всяких гопниц, Максим? — Лана смеряет меня оценивающим взглядом и недовольно кривится.

— Все лучше, чем блядей, — с самой приветливой улыбкой отвечаю ей и направляюсь к Алексею. Плоский с Кадром ржут, не переставая.

— Леш, вызови мне такси, — понимаю, что до стафф-рума просто не дойду.

Слезы уже текут по щекам, и я зажмуриваюсь, в тщетной надежде загнать их ресницами назад. Спасает только то, что я стою спиной к Домину.

Алексей медлит, затем берет меня за руку и втаскивает в небольшой кабинет рядом с кассой.

— Дура ты, Ареева, какая же ты все-таки дура, — но в его голосе явно звучит сочувствие.

Он усаживает меня в кресло у стены. Я сама не понимаю, что происходит, такое со мной впервые. Слезы текут, как тот злополучный ливень, сплошным потоком. У меня уже вся блузка мокрая.

Кто-то входит в кабинет. Алексей встает, звенит ключами, и я вспоминаю, что кассира сегодня нет. Леша сам меняет чипы на деньги. Поднимаю голову и сталкиваюсь со стеклянным взглядом Домина.

Правильно, его дама сердца выиграла деньги, и Макс хочет обменять чипы. Интересно, он радуется сейчас? Ведь дураку ясно, что Лану он привел, чтобы сделать мне больно. И если это была месть, то Домин отмщен в полной мере. Он может радоваться и праздновать свой триумф.

Слезы так и текут, будто внутри сорвалокраны. Смотрю на Домина в упор, а он точно так же продолжает смотреть на меня. Но когда возвращается Алексей, не выдерживаю и прячу лицо в ладонях. Леша протягивает Максиму выигрыш, тот колеблется лишь миг.

— Это чаевые. Девушке, — говорит он и, больше не глядя на меня, выходит из кассы.

— Не надо мне, пусть подавится, — отнимаю ладони от лица. — Отдай смене.

Алексей задумчиво меня разглядывает, а затем подходит и садится передо мной на корточки.

— Возьми деньги, Динка, и поезжай к морю. Бери отпуск на две недели, отдохни, смени обстановку. Тебе есть с кем поехать? Я помогу взять билеты. А когда вернешься, решишь, остаться тебе или уволиться.

Закусываю губу и понимаю, что так будет лучше всего. Мне давно пора разобраться в своих чувствах. А Домин пусть проваливает к чертям собачьим вместе со своей оленихой. Какой же Лешка молодец!

— Спасибо тебе, — обнимаю пит-босса с чувством искренней признательности, — ты настоящий друг.

Глава 17

Максим

Когда ты не за рулем, в жизни появляется светлая и благородная цель — не спиться.

Я пью виски и думаю о том, что в очередной раз терплю полное поражение. И в очередной раз убеждаюсь, что так нихуя и не понял в своей девочке.

Уже десять раз пожалел, что поднялся к Лане — она в конец притомила своими разговорами. Почему-то именно сегодня Лана пиздец как раздражает. Конечно, я заткну ей рот, есть безотказный способ, пусть только доварит кофе.

Доливаю еще виски, беру бокал и подхожу к окну. Если бы пару месяцев назад мне сказали, что меня будет мучить совесть, я бы всех слал нахуй. А сейчас перед глазами стоит зареванное личико с потухшим взглядом, по которому текут не слезы, а целые струи. И от этого так херово, что я физически ощущаю давящую боль в грудной клетке.

Я явно не рассчитал запас прочности своей упрямой девочки. Но она так спокойно держалась, так равнодушно смотрела на нас с Ланой — а я ту разве что на покерном столе не разложил, прямо перед Диной.

Теперь идея привести в казино Лану кажется просто скотской. Хотелось позлить Дину, встряхнуть, заставить переживать. А по факту я растоптал свою девочку, еще и Лане позволил это сделать.

Хочется швырнуть тяжелый бокал в свое отражение в оконном стекле, но знаю, что это не поможет. Уже швырялся в зеркало в ванной. Когда узнал, что Дину действительно ограбили вечером, и она прибежала ко мне в ливень за помощью, хотя могла сразу поехать в клуб.

Помог, сука. Даже не так. Она не знала, что я в городе, просто пришла в мой дом, как в свой. Потому как я говорил, что она будет здесь жить и дал ей ключ. Получила и помощь блядь, и защиту.

Пью залпом и отворачиваюсь от окна. Как обычно бывает, через день после пьянки в мозгах прояснилось, и я вспомнил ее, расстроенную, с льющимися на пол с платья и волос потоками воды. Ну так отправь девочку наверх спать и заливай глаза дальше. Нет же, захотелось по пьяни попиздеть.

Смутно помню, что я тогда нес, но мне и не надо помнить. Знаю, что ничего хорошего. Я знаю себя, знаю, что мне нельзя пить, знаю, каким невменяемым становлюсь, когда перехожу определенную грань.

На что я способен, помню еще с армии, когда мы с Немцем расхерачили сортир. Командир, с которым вместе пили и который потом просто сбежал и закрылся у себя, заставил нас потом отстраивать новый.

Немец. Помню, я говорил Дине о его девушке и о том, как дорого заплатил друг за свою любовь. Но весь пиздец в том, что я их сравнил. А кроме того, что они обе студентки, общего там не было ничего.

Ксана мне не нравилась. Не нравилось, как бегали ее глазки, как хорошо читалось у нее на лице ощущение превосходства от присутствия в ее жизни Немца.

Поверить в то, что она считает его тренером по борьбе с такой кучей бабла мог только влюбленный идиот, в которого превратился мой друг. Он поплатился за это, как и его дура, но как можно было и близко сравнивать ее с Диной?

Дина с первых дней знает, кто я такой, мало того, знает о моем участии в убийстве своего дяди и его жены. Я был уверен, что это ее оттолкнет, но нет, она не стала меня судить. Наоборот, дала понять, что оценила мое доверие. И если бы не все то дерьмо, которое закрутилось вокруг меня, теперь бы я не доводил себя до очередной кондиции в квартире осточертевшей любовницы, а обнимал свою девочку.

Сейчас мне, конечно, еще далеко до «точки невозврата», а тогда я сам отключил тормоза. И надо же, чтобы именно в этот вечер решила прийти Дина! Ну почему я так поздно начал пить? Если бы она пришла, а я спал пьяный в кресле или валялся под столом, было бы намного лучше.

Конечно, ей тоже не стоило провоцировать, я потому и разозлился на нее. Она же женщина. Ну напился дурак, могла бы попытаться утихомирить, уложить спать, к примеру. Но в памяти сразу всплывает бледное лицо с широко распахнутыми от страха глазами.

Девочка испугалась и сбежала, и виноват во всем только я один.

«Бэху» сначала было жалко, привык, хорошая была машина, вот и оторвался на Дине. Но сдулся почти сразу же. Эта груда железа не стоит и пальчика моей девочки. Тем более, на днях уже должны доставить новую. А деньги, так ведь не в шахте я их зарабатываю, чтобы по ним плакать.

Кофе мне в тему, а вот Лана нет. Что она себе вообразила, меня не ебет. Пока пью кофе, она прижимается ко мне и намекает на жаркую ночь. Какая блядь ночь? Я через двадцать минут уже буду спать дома.

Весь вечер Лана намекает, как ей нужна новая машина, и как не вовремя я разбил свою. У нее скоро день рождения, она присмотрела себе автомобиль еще до моей аварии. И, как я понимаю, мысленно уже загнала его на стоянку.

Ее руки расстегивают ремень джинсов. Достаю из заднего кармана портмоне, вынимаю несколько купюр и кладу на подоконник, о который опираюсь.

— Давай, начинай сосать на машину, — подбадриваю ее. — К дню рождения, конечно, не успеешь, но с твоей работоспособностью, уверен, очень скоро будешь за рулем.

— Подожди, а разве ты мне не поможешь? — ее глаза полные слез. Десять баллов.

— Лана, я зарабатываю деньги совсем другим способом, так что ты управишься гораздо быстрее. Давай скорее, дорогая, или мне найти замену?

Лана хлопает ресницами, косится на деньги, затем переводит взгляд на меня и улыбается. В этом вся Лана.

Внутренняя борьба была короткой и недолгой. Она медленно стекает вниз, и если раньше бы это завело с пол-оборота, то сейчас вызывает лишь брезгливость. Потому что есть, с чем сравнить.

«Пусть подавится», — я слышал, как Дина ответила Алексею, когда тот передал ей чаевые. И в этом вся Дина, моя девочка. Любимая, теперь я это знаю точно.

Лана расстегивает молнию и вбирает член в рот, а я тянусь за бутылкой, чтобы налить себе еще. Я уже выпил почти половину, сегодня точно не стоит ехать к Дине. Наверняка Алексей вызвал ей такси, и она сейчас дома. Плакать хоть перестала?

Вспоминаю ее глаза и сцепляю зубы. Завтра я просплюсь и поеду к ней. Если бы ей было все равно, она бы так не плакала. Значит, у меня есть шанс.

Внезапно осознаю, что не дарил ей цветы. Ни разу. Деньги через Алексея впихивал, завтраками кормил, а цветы не дарил. Идиот.

Я куплю розы с нее ростом, а потом поеду к ней домой. Может, она даже выйдет в смену, так будет еще лучше. Тогда я принесу цветы в казино и отдам ей при всех. Я же на глазах у всех притащил Лану в «Пиксель» и вынудил Дину играть с ней.

И если моя любимая девочка решит измочалить букет об мою голову, слова не скажу. Еще и присяду, чтобы ей удобнее было. А потом увезу домой, даже если она будет брыкаться и упираться.

Выходит, мальчишка Ворон гораздо умнее и дальновиднее, потому что всегда извиняется перед своей девушкой независимо от того прав он, или нет.

Короткая разрядка простреливает мозг. Так, ни о чем. Еле сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть Лану. Не стоит, свое она отработала, а теперь домой спать. Но та стремительно поднимается и обвивает меня руками.

— А я думала, ты останешься, — она почти лежит на мне. С интересом наблюдаю за талантливо разыгрывающейся миниатюрой. — Ты сегодня был такой, как раньше, и я себе намечтала… Я устала, Максим, почему ты не хочешь все забыть? Я хочу быть только твоей!

— Что ты, я не стою таких жертв, — отстраняю ее, застегиваю ремень и поправляю футболку.

— Это из-за нее ты стал таким со мной? Из-за этой девки?

Поддеваю двумя пальцами ее подбородок и поднимаю вверх так, что ей приходится потянуться всем телом.

— Уясни себе раз и навсегда. Я ее люблю. Она моя девушка, а ты — всего лишь обслуживающий персонал. И держись от нее подальше, я тебя предупредил.

Вижу ненависть в красивых, цвета темного шоколада глазах, влажных и блестящих. Когда-то они сводили меня с ума, но теперь совершенно не трогают. Уходя, оставляю в прихожей ключи от ее квартиры. Я больше сюда не приду. Хорошо бы, если бы это поняла Лана.

***

На следующий день я сплю почти до обеда, затем приходится съездить в соседний областной центр, и к Дине мы с Сережей Вороном приезжаем поздно вечером.

В салоне на заднем сиденье лежит огромный букет роз нежного пепельного оттенка. Ростом может и не с Динку, но в салоне они не помещались, пришлось уложить по диагонали. А то, что она легко за ним спрячется, это без сомнения.

Пытаюсь представить себе ее глаза, но вижу лишь залитое слезами лицо, и настроение тут же портится.

Дома Дины нет, свет в окнах не горит, и мы возвращаемся в клуб. А там выясняется, что Алексей отправил Динку в отпуск, но куда и с кем, не говорит. Похоже, не знает, вряд ли бы рискнул скрывать правду.

Заставляю его разыскать знакомую, которая помогла Дине с билетами, и через десять минут узнаю, что та еще утром взяла три билета в направлении южного побережья. Уже два часа, как моя девочка едет в поезде в неизвестно какой компании.

Был бы я на машине, уже бы погнал вдогонку и с утра стоял на перроне. Номер вагона есть. Но немного остыв, решаю, что, возможно, это и к лучшему.

Сейчас Дина вряд ли станет со мной разговаривать. И раз она уже там, пусть отдохнет и сменит обстановку. А потом мы вместе полетим, как я ей и обещал. Куда захочет, туда и полетим.

Командую Ворону отвезти меня на набережную. Эту пару выхватываю глазами сразу, чем-то они цепляют среди других обнимающихся пар.

Просто одетые, совсем зеленые. Парень держит девушку за руки и что-то ей говорит с таким пылом, что я лишь хмыкаю. Сам я давно утратил способность так проявлять чувства.

Подхожу к парочке, отзываю парня в сторону. Светленькая девчонка смотрит чуть ли не с ужасом. Ну да, я же монстр, я и забыл. Парень храбрится и старается не подать виду, что испуган, чем сразу вызывает уважение.

— Пойдем со мной, — указываю ему на машину, — да не бойся ты.

— Куда вы его ведете? — девушка беспомощно оглядывается по сторонам.

Распахиваю заднюю дверцу машины.

— Бери, — указываю на букет, — подаришь своей девушке.

— Откуда вы знаете? — шепчет паренек, неверяще переводя взгляд то на букет, то на меня.

— Что именно? — уточняю.

— Что я ей предложение хочу сделать, вот, — мальчишка достает из кармана бархатную коробочку, — а на цветы денег не хватило, стипендию не дали. Я верну вам деньги, дайте ваш номер, я подрабатываю, скоро получу зарплату и верну.

— На что ж ты семью содержать будешь, студент? Не рано ли женишься? — сам не знаю, зачем спрашиваю. Мне какое дело?

— Она беременная, — поясняет парень и, не сдержавшись, улыбается.

Качаю головой. Детвора бестолковая, не слышали, что такое презервативы? Или на них тоже денег нет?

А сам понимаю, что на самом деле просто завидую этим двум влюбленным. Достаю портмоне, вынимаю пять бумажек по сто долларов и сую парню в верхний карман рубашки.

— Это тебе на свадьбу. И цветы забирай.

— Вы что? Я не могу взять у вас деньги. Дайте номер телефона, я буду вам отдавать, — протестует тот.

— На семью зарабатывай, ты же у нас будущий отец, — хлопаю мальчишку по плечу, и сам не понимаю, почему в груди скручивается жгут. Снова завидую? — За деньги не переживай, у меня сейчас месячник добрых дел.

Дожидаюсь, пока тот вытащит букет из машины, и сажусь наперед к Ворону.

— Поздравляю, брат, — подмигивает Ворон ошарашенному парню, — я тоже скоро женюсь.

— Ну хоть как вас зовут, скажите, — парнишка обхватывает букет руками и с трудом удерживает на весу. Его девушка прижимает к щекам обе ладони. — Мы же должны на свадьбе выпить за ваше здоровье.

— Тогда за Горца выпей, — говорит ему Ворон, заводя двигатель, — слышал о таком?

Тот слегка меняется в цвете и сглатывает. Похоже слышал и немало.

— Спасибо вам, Максим, — вдруг говорит парень, удобнее перехватывая букет. — И от Леры спасибо.

— А ты пользуешься популярностью у молодежи, Макс, — Сергей выруливает на дорогу, прикидывая, как бы развернуться. — Как они тебя еще не по отчеству называют?

— Хорошо, что не у пенсионеров, — бурчу в ответ, отворачиваясь.

Глава 18

Максим

Дина уже давно должна вернуться. Алексей молчит, как партизан, и стоит на своем — Дина ему не звонила, отпуск брала на две недели, почему дома ее нет, он не знает. Может, уехала к матери.

И вот две недели прошло, Дина давно должна была вернуться, а свет в окнах по-прежнему не горит, я специально ездил, проверял.

Появляется она неожиданно. Обжигаюсь горячим кофе, ставлю чашку на стол и впиваюсь глазами в стройную фигурку цвета корицы с золотом.

Ее волосы выгорели и стали светлее, а загорелые ноги, спорю на свою новую «бэху», в белых безобразно коротких шортах кажутся еще длиннее.

Назвать шортами вот этот вот пиздец не поворачивается язык. Они тянут максимум на удлиненное нижнее белье.

Навстречу Дине уже идет Плоский с воплем: «Кукла, ты что, решила нас всех сегодня добить?» Но его оттесняет Тимур, и Дина чуть ли не виснет у Багрова на шее.

Яркая желтая блузка с вырезом от плеча до плеча постоянно съезжает, а снизу периодически мелькает полоска загорелой кожи. Интересно, у этой мелкой засранки могло хватить наглости не надеть под ту желтую тряпку белье?

Я уже близок к тому, чтобы встать и проверить, но тут блузка в очередной раз съезжает с плеча и обнажает тонкую кружевную полоску. Только сейчас замечаю, что руки крепко сжимают край стола. Про стояк под столом вообще молчу. Это так напоминают о себе две недели полного воздержания?

Дина опирается о покерный стол, скрестив ноги, и я на несколько минут зависаю от ее щиколоток. Представляю, как держу их в ладонях, скольжу выше по гладкой коже и снова отхлебываю обжигающий кофе. Жаль, что уже совсем курить бросил, не в тему.

С одной стороны возле Дины трется Ворон. Тимур с другой стороны садится вполоборота на стол, чтобы лучше ее видеть. Плоский загораживает своей спиной весь обзор. Совсем охуели. Все трое.

— Давай, Кукла, колись, зажгли с подружками на морях?

— Игорь, — Дина поправляет волосы, — мои подруги замужем. Так что не было никаких мужчин.

— Да ладно, — не верит Плоский, — а как тогда их мужья отпустили? Что там за додики?

— Нормальные у них мужья, — Дина ведет плечами, — они айтишники, работают в одной компании. Делают серьезный проект, как закончат, вместе отдыхать поедут. А пока заняты, отправили жен.

— Ну ты-то не замужем, — подталкивает ее Плоский, — могла себе позволить гульнуть.

И тут Дина смотрит на меня, встречаемся взглядами буквально на секунду.

— Отстань от нее, — отталкивает его руку Тимур. Надо же, сколько терпел. — Это ты без баб жить не можешь, а потом твоя Витка скандалы устраивает и тарелки о твою голову бьет.

— Я бы ее одну никуда не отпустил, — ухмыляется Плоский, — а тем более в компании с Куклой. За Куклой же мужики косяками ходят.

— Есть такая вещь, как доверие, Игорь, — вдруг серьезно отвечает Дина. — Зачем выходить замуж за мужчину, который тебе не доверяет?

— На месте твоего мужа я тебя бы вообще в погребе закрыл, Кукла, — ржет Плоский. — Погребу я доверяю больше.

Здесь я полностью согласен с Игорем. Ладно, не погреб, дом. Тимур нависает над Диной, разве что не ложится. Ворон сгребает ее в охапку и чмокает в висок.

— Правильно, умница. Уважаю.

Романтики, блядь. Пора с этим заканчивать.

Допиваю кофе, поднимаюсь и, не глядя на Дину, иду к выходу. В проеме оборачиваюсь на Тимура. Парни отлипают от моей девочки и следуют за мной. Кажется или нет, что взгляд Дины, брошенный нам вслед, выглядит разочарованным?

Дина

Он ушел. Сидел, пил кофе, не особо прячась рассматривал мои ноги и даже несколько раз нагло взглянул мне в глаза. А потом забрал свою команду и уехал. И у меня разом испортилось настроение.

Целых две недели я старательно уговаривала себя, что Максим Домин — это прошлое, это опыт, пусть не самый удачный, зато ценный и полезный.

Но постепенно море, солнце и хорошая компания делали свое дело. То ли магия курортного города, то ли мое отчаянное желание выбросить Домина из головы способствовало такому вниманию, но я получала по десять приглашений на свидания в день.

Конечно, я на них не ходила, но к концу отдыха мне уже казалось, что я вовсе излечилась от своей глупой, бестолковой любви. Я старалась не думать о Домине, и ничто здесь о нем не напоминало.

После моря я проведала маму с бабушкой, а когда вернулась в город, вышла в смену. В клуб надела свой самый провокационный наряд — белые короткие шорты и лимонный топ с вырезом-лодочкой.

Конечно, это не для Домина. Так просто захотелось. Лето очень жаркое, особенно в городе. И лишь только вошла в зал, первым, кого увидела, был сидящий за столиком в баре Домин.

В один миг все достижения и завоевания, достигнутые в нелегкой борьбе с собой, объявили позорную капитуляцию. И когда подошел Тимур, чтобы оттолкнуть Игоря, я неожиданно обняла его и почувствовала, как напряглись мышцы охвативших меня рук, а шею обволокло теплое дыхание.

Мелькнула было мысль затянуть на глазах у Макса настоящий поцелуй, а заодно проверить, как целуется Тимур.

Но судя по буравящему взгляду Домина, реакция была бы непредсказуемой, и я не рискнула. Похоже, Тимура не отпустило в отношении меня, а использовать его, чтобы досадить Горцу, идея вполне себе безумная.

Не стоит забывать, что Тимур не мой одноклассник и не мальчик из соседнего двора. Если верить слухам, он следующий кандидат в смотрящие от тех самых столичных, о которых я столько слышала. После того, как Горец уберется в столицу.

Тамерлан — так назвали Тимура столичные, и его новое имя уже вполне прижилось в определенных кругах. Так что если Тимур и смотрит на меня с интересом, то это никак не значит, что свой новый пост он заработал честным трудом.

Максим смотрел в упор, не скрываясь. На мои ноги. Белые шорты сыграли свою роль. Они хорошо оттеняли ровный, золотистый загар, а я еще и ноги скрестила специально, чтобы они длиннее казались. Пусть смотрит, кто ему не дает?

Домин и смотрел, а потом вдруг поднялся, ни слова не говоря, и двинул на выход. За ним потянулись остальные, а я осталась стоять, так и не успевшая понять, чья игра сейчас оказалась старше.

***

Мы с Юлей выходим дежурить в зал вдвоем. Все равно, где болтать, а здесь даже удобнее, меньше посторонних ушей. Какая разница, мы простоим по одному часу или вдвоем два часа? Лешке точно принципиальной разницы нет.

Юлька что-то рассказывает, а я подпираю рукой голову и делаю вид, что слушаю. Даже периодически издаю разные поощряющие звуки. А сама с грустью думаю, насколько живучей оказалась в моем организме опасная бацилла под названием «Максим Домин».

В зал входят двое, и я поспешно выпрямляюсь. Вошедшие идут к нашем столу, из-за бара к нам уже бежит Алексей.

— Что, девочки, сыграем? — говорит один из них, отодвигая стул, поднимает на меня глаза и удивленно замолкает. А потом толкает в бок товарища. — Да ладно! Вадим, гляди, как нам повезло. Эй, пит-босс, я сегодня играю только с ней.

И поворачивается ко мне.

— Ну что, дорогая, будем знакомиться? Эту ночь мы с тобой проведем вместе, так что знакомство в нашем случае весьма уместно.

Мужчина усаживается за стол, давая понять, кто тут главный игрок, а я украдкой его рассматриваю. Среднего роста, одет обманчиво просто, но я хорошо знаю, сколько стоит такая кажущаяся простота.

От мужчины прямо пахнет деньгами, при этом он не раскладывает веером по краю стола пачки с долларами. Они просто у него есть, и это сразу всем ясно. Причем давно и много.

Странное дело, хоть предложение и кажется двусмысленным, оно не звучит пошло. Может, потому что в голосе явно сквозит ирония? И глаза при этом смеются…

Мужчина к тому же довольно красив. Умные, проницательные глаза говорят о том, что их обладателю не меньше сорока, хотя выглядит он шикарно. На вид не дашь больше тридцати пяти.

— Так как зовут тебя, моя ночная фея?

— Диана.

— Это Вадим, — представляет приятеля мужчина, — а я Александр. Давай карту, дивная Диана.

Хорошая игра блэкджек, не идет ни в какое сравнение с покером. Никаких тебе сумасшедших качелей и раздач, игра течет плавно и легко, а главное, по итогу все в мои ворота.

— Вот как ты это делаешь, Диана, поделись секретом? — наклоняется ко мне Александр спустя некоторое время. — Ты видел, Вадим? Потрясающая женщина! Меньше чем за час умудрилась доставить неземное удовольствие и при этом вытянуть больше тысячи долларов.

Внезапно меня бросает в жар. Поднимаю глаза, прямо напротив стоит и смотрит поверх голов играющих Домин. Вернулся? Как долго он здесь стоит?

— Ты же сам вызвался с ней играть, — Вадим едва сдержал зевок. — Попроси сменить крупье.

— И изменить своей Диане? Что ты друг мой, с такими девочками не надо играть. Их надо любить и читать им стихи.

Как на яву слышу зубовный скрежет, раздающийся сразу с двух сторон. Справа подходит Тимур и внаглую садится за покерный стол, разворачиваясь к нам. Максим продолжает возвышаться за спинами игроков, но те как будто ничего не замечают.

Наш выигрыш растет, сама поражаюсь, как так выходит. Сначала я даю ему выиграть, а потом за пару раздач забираю все полностью, и мужчина снова меняет деньги.

— Тебе нравится наша игра? — негромко говорит Александр, заглядывая в глаза. Неожиданно от его бархатного голоса по телу бегут мурашки. Потрясающе сексуальный голос у этого красивого мужчины! — Я все время проигрываю, а даже этого не замечаю. Видишь, как у нас все идет? Как хороший секс, неспешный и неторопливый. Ты любишь такой?

Неспешный и неторопливый? Скорее сносящий все на своем пути, как цунами, накрывающий с головой и оставляющий от разума жалкие ошметки. Но я знаю только одного мужчину, с которым такое возможно, и сейчас он неотрывно следит за игрой.

— Алексей, смени крупье, — раздается холодный голос Домина, — они уже пять часов стоят за столом.

— Я буду играть только с девушкой, — развернувшись вполоборота, не менее жестко отвечает ему Александр.

— Алексей, они пропустили ужин, — тот продолжает так, словно внизу тявкает мелкая собачонка.

— Спасибо, я не голодна, Максим Георгиевич, — говорю, глядя в глаза Домину и вижу, что тот едва сдерживается.

Тимур поднимается из-за покерного стола и подходит ближе. У меня мороз по коже идет. В его раздутых ноздрях, взгляде исподлобья сквозит что-то звериное. Все правильно, правой рукой Горца милые парни из соседнего двора не становятся.

Вдруг становится страшно за Александра. Еще убьют его эти два бешеных придурка.

Зато Александр ведет себя совершенно спокойно. Вадим рядом чуть напрягается, его рука скользит к борту летнего светлого пиджака. Там оружие, точно. Никакой он не приятель, он телохранитель.

Тимур замечает движение и плавно перемещается за спину Вадима. Александр подается вперед и заговорщицки спрашивает у меня, кивком головы указывая назад:

— Что, автомат под сидением возит?

— Не знаю. Я не езжу в его машине, — отвечаю холодно и замечаю, как каменеет лицо Домина.

Неприятно, что Александр понял причину такого настроения у себя за спиной. Я не принадлежу ни одному из этих двоих, я совершенно свободна, и это мое право общаться с понравившимся мужчиной.

Александр снова разворачивается и говорит недовольным голосом, ни к кому не обращаясь.

— Сохраняйте спокойствие, господа. Послушайте хорошую музыку, «Лунную сонату», например.

Я замираю.

«Лунная соната». Бетховен. Игорь Константинович Чайковский, столичный авторитет, на которого работают Максим и Тимур. А Александр, выходит, знакомый того самого Бетховена. Забавная картина вырисовывается.

Вадим разворачивается к тем двоим и разводит руками:

— Свои, — и добавляет немного свысока, качая головой: — Пацанва…

— Девушки должны отдохнуть и поесть, — упрямо продолжает Домин, но уже заметно сбавляя обороты.

— Тогда мы поужинаем с ней в баре, — встает Александр.

— Я не голодна, — мотаю головой. От страха пересохло во рту, я уже была уверена, что миром дело не кончится. Так что рассиживаться в баре с Александром на глазах у Горца с Тамерланом точно не лучший вариант развития событий. — Я только кофе выпью, если можно. И воды.

— Тогда несите нам сок, кофе и бутерброды, — Александр возвращается за стол и подмигивает. — Не могу оторваться от тебя, душа моя.

Слабо улыбаюсь в ответ. То, что мужчина оказался очередным криминальным авторитетом вовсе меня не радует.

А может, он все-таки не авторитет? Про Бетховена я тоже слышала, что он в миру всего лишь рядовой бизнесмен. Пусть и миллиардер.

Усилием воли отгоняю эти мысли. Мне нет дела ни до Горца, ни до Бетховена, ни до Александра. Даже в догадках теряюсь, какая у него кличка. Может, Лорд? Нет, не так, Милорд. Есть в нем что-то аристократическое.

Официант приносит напитки, с удовольствием отхлебываю холодный сок. Александр отпивает кофе и смотрит, склонив набок голову.

— Что ты здесь делаешь, Диана? — его карамельные глаза скользят по мне уже не игриво, а пытливо и оценивающе.

— Работаю, — тоже делаю глоток кофе. Александр мотает головой.

— Я не о казино спрашиваю. Что ты делаешь в этой дыре? Такие девушки, как ты редкость. И я не о внешности говорю, думаю, ты поняла.

— Живу. Учусь.

— Ты не хотела бы изменить свою жизнь, девочка? У меня сеть игорных заведений. Иди работать ко мне, бросай этот колхоз. Мне понравилось, как ты ведешь себя за столом, как ведешь игру. Ты стоишь большего.

Мы встречаемся взглядами, и над столом на время устанавливается тишина. Владелец сети подпольных казино — об уровне моего собеседника можно только догадываться. Похоже, он таки Милорд.

Глава 19

Дина

Первым тишину нарушает Александр.

— Ты просто не знаешь, что такое настоящие деньги, Диана. Там ты будешь за день зарабатывать столько, сколько здесь за месяц. Тебе даже не придется оплачивать жилье, у нас есть несколько квартир, где живут иногородние крупье. Ну подумай, что тебя здесь держит?

— Я здесь учусь…

— Ректор нашего университета мой друг, организуем твой перевод, никаких проблем. Я правильно понимаю, что учишься ты хорошо?

— На «отлично», — согласно киваю.

— Тем более. А потом, — Александр понижает голос и снова смотрит так, что бегут мурашки, — если ты захочешь, и мы с тобой подружимся… У тебя будет все, Диана. Я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела. Тебе нужна правильная огранка, дорогая моя, мы сделаем из тебя прекрасный бриллиант.

— Спасибо, Саша, я подумаю, — заставляю себя посмотреть ему в глаза и вижу, как вспыхивают они от этого короткого «Саша». Я не хотела, оно само собой получилось. — Вы будете играть?

— Конечно, душа моя, — он протягивает руку и накрывает мою ладонь своей, а сам продолжает гипнотизировать взглядом, — разве я теперь смогу от тебя отказаться?

Быстро отнимаю руку, и дальше играем практически молча. Александр не сводит тяжелого, давящего взгляда, а я ясно понимаю, какие мысли его одолевают.

Телохранитель Вадим о чем-то переговаривается с Алексеем, Максим и Тимур торчат в баре.

Когда Алексей объявляет, что клуб закрывается, вздыхаю с облегчением. Очень неловко себя чувствую после предложения Александра. А он бросает на стол пять стодолларовых бумажек.

— Чаевые. Но это только тебе, — он оборачивается к Алексею. — Слышал? Это ее деньги.

Александр подходит вплотную, когда я выхожу из-за стола. И почему-то все время оглядывается на дверь.

— Ты даже не представляешь, какое удовольствие мне доставила. Я могу тебя подождать?

Отрицательно качаю головой, спешу пройти мимо мрачного Домина и опасно напряженного Тимура. Переодеваюсь и тороплюсь в холл, хочется поскорее попасть домой.

Но в холле меня дожидается Александр, рядом с которым стоит его бодигард с большим букетом белых роз. Увидев меня, Александр теряет дар речи, а я запоздало соображаю, что стою перед ним в коротких-коротких шортах и коротком лимонном топе.

— Дина, — отмирает он и передает мне букет, — это тебе за игру. Позволь мне отвезти тебя… Ты меня совершенно околдовала, любовь моя, я не готов с тобой расстаться.

Куда он собирается меня везти, догадаться не трудно, слишком красноречивый взгляд потемневших еще совсем недавно светло-карих глаз. Но внезапно между нами вырастают две мощные фигуры, и наверное только Бетховена-Чайковского Александр должен благодарить за то, что до сих пор цел.

— Она никуда не поедет, — цедит Домин, и ему хочется верить.

— Ты, что ль, запретишь? — с неприязнью смотрит на него Александр.

— Да, я, — тот обманчиво спокоен, — она сотрудница клуба, им запрещено общаться с клиентами.

— Звучит, как в борделе, — кривит губы Александр, — ладно, ваша взяла. Тогда я просто скажу пару слов, — он подходит ближе и протягивает визитку. — Как решишься, позвони. Я буду ждать.

И выходит из казино в сопровождении Вадима, а я остаюсь стоять посреди вестибюля с огромным букетом белых роз. Утыкаюсь в бутон и с наслаждением вдыхаю нежный, свежий аромат.

Тимур с Максимом выходят следом за ночным гостем, видимо, чтобы удостовериться, что он действительно убрался насовсем. Пристраиваю цветы на стойку пустующего гардероба — нужно вызвать такси, я падаю от усталости.

Семь часов на ногах! Хочется спать. За время отпуска я успела отвыкнуть от ночного режима.

Хлопает входная дверь, меня подхватывают под руки, заталкивают в гардероб и, развернув, впечатывают в стену.

— Что от тебя хотел Шагалов? — Домин вжимает меня в стенку, его лицо с полыхающими глазами угрожающе близко. Ничего не меняется… Закрываю глаза.

Жаль, что я не умею телепортироваться. Раз — и переместилась бы домой, а Домин пусть себе колотится головой о стену. Но если я буду молчать и стоять вот так с закрытыми глазами, он ведь никуда не исчезнет, верно?

— Что он хотел от тебя, Дина? — повторяет Максим, сверля меня взглядом.

— Спросил бы его сам, — заставляю себя открыть глаза. — Наверное то же, что и ты. Когда-то.

— Что он тебе дал?

— Визитку. Отпусти меня, Макс, мне больно.

Домин больше не вдавливает меня в стену, а упирается руками с обеих сторон прямо у моего лица.

— Зачем тебе его визитка? Ты собираешься с ним встречаться?

— Он предложил мне работу в своем клубе. И свою дружбу. Как и ты, — стойко выдерживаю его взгляд.

— Мне ты тогда чуть чашкой в ебло не запустила, — Домин дышит так, словно полдня бежал марафон в честь дня города, — а ему улыбаешься и заигрываешь. Дай мне визитку.

— С чего вдруг? Я обещала подумать и вполне может быть, что соглашусь.

— Ты не должна блядь даже думать об этом, Дина, — он наклоняется все ближе, становится невозможно дышать.

— Ты забыл взять с собой Лану, Макс. Она лучше рассказала бы мне, что я должна, а что нет.

Он дергается и отстраняется, но руки не убирает.

— Мне не стоило приводить ее, я знаю. Но я был пиздец какой злой на тебя, хотелось тебя тоже разозлить.

— Разозлить? Вы со своей любовницей разве что ноги об меня не вытерли, — теперь уже я задыхаюсь.

— Она не моя любовница, Дина. У меня нет любовниц, у меня после тебя не было ни одной женщины. Я знаю, что я дурак, прости меня, — он вдруг хватает меня в охапку и говорит быстро, зарываясь лицом в волосы. — Я тогда снова напился, не стал гнаться за тобой, на следующий день мы с Вороном приехали к тебе, а ты уже исчезла. Если бы я был на машине, поехал бы следом. Я без тебя чуть не сдох.

Чувствую, что теряю равновесие. Но я не могу за него держаться, я хочу выяснить то, что интересует больше всего. Сцепляю пальцы и решаюсь.

— Значит, вы с Ланой тогда не поехали к тебе?

— Нет, — Максим отрывается от меня и смотрит в глаза, — я отвез Лану, а потом поехал домой.

— И сразу уехал? — не могу поверить.

— Нет, не сразу, — он отвечает медленно и словно нехотя. — Мы поднялись к ней, пить я начал еще там. Заплатил Лане, она как обычно отработала, и я уехал.

Он договаривает быстро, словно выплескивая слова, а до меня медленно доходит смысл.

— Что значит отработала?

— Отсосала, Дина, — это звучит несколько раздраженно.

— Зачем ты тогда говоришь, что у тебя не было женщин? — брезгливо дергаюсь, пытаясь вырваться.

— Потому что их не было, — он теряет терпение. — Лана проститутка, сколько тебе лет, что я должен это объяснять? Это вообще ничего не значит.

— Оставь меня, — цежу, — убери от меня руки.

— Почему тебя это так шокирует? Я мужчина, ты ебешь мне мозги уже несколько месяцев, что я должен делать? Я всего лишь снимал напряжение. Это был последний раз, я сказал Лане, что ты моя девушка, и вернул ключи.

— Я не твоя девушка и никогда ею не буду, — с силой отталкиваю Максима, и на удивление мне это удается. — Ты мне отвратителен.

— А кем ты хочешь быть? — взрывается Макс. — Содержанкой Шагалова? Что ж ты тогда из себя строила все это время?

— Да хоть бы и содержанкой, — меня несет, уже не думаю, что говорю, хочется лишь ужалить больнее. — Ты сам говорил, что все продаются, вопрос цены. Так вот, здесь меня цена устраивает больше.

Максим смотрит на меня, не мигая, его глаза кажутся жерлами вулканов.

— Он старше тебя в два раза, — говорит сквозь зубы, сдерживая рвущуюся наружу ярость, — да у него дочки старше тебя, Дина! Тебе нравятся такие мужчины?

— Мне нравятся мужчины, которые дарят цветы, — отвечаю, стараясь дышать ровнее. Домин разжимает руки, выпуская меня, и делает шаг назад.

— Что ж, скатертью дорога.

Он выходит из гардероба, и я слышу, как закрывается входная дверь. Теперь уже точно все. Сползаю по стенке и закрываю лицо ладонями.

***

В холле сталкиваюсь с Вороном.

— О, и чего это у нас глаза красные? — он заглядывает мне лицо. — Снова с боссом собачились?

Грустно киваю и отворачиваюсь.

— Не договорились? — и, не дожидаясь ответа, качает головой. — Что ж вы как маленькие дети, никак не помиритесь? Я такого еще не видел, чтобы людей так вставляло друг от друга, а они все кругами ходили.

— Никого не вставляет, — бормочу убито, — наоборот, между нами все кончено.

— Конечно, — понимающе хмыкает Ворон. — Цветы твои? Забирай, домой отвезу, а то не дойдешь. Украдут по дороге. Сам бы украл, если бы не любимая.

Улыбаюсь шутке, а сама чувствую легкий укол зависти. Почему у Сережи с его девушкой все по-другому? Никаких разборок и карманных проституток. Или его Ира проще ко всему относится?

Сергей открывает заднюю дверцу машины и берет у меня цветы.

— Наши розы лучше были, — говорит, укладывая букет на заднем сиденье, — эти и рядом не стояли.

— Какие ваши? — спрашиваю, усаживаясь наперед рядом с Вороном.

— Макс как проспался на следующий день, мы к тебе домой поехали, он в ноги тебе падать собирался. А кто же в ноги без цветов падает? — ухмыляется Сергей. — Мы и поехали прямо на цветочный склад. Он сам выбирал, цвет такой был… Не совсем розовый, а сероватый.

— Пепел розы, — подсказываю, а у самой сердце чуть из груди не выпрыгивает. — Так Максим что, цветы мне хотел подарить?

— Пятьдесят одну розу, — подтверждает Воронов. — Букет в салон не влезал, а этот, видишь, свободно на сиденье помещается.

— И что потом? — прислушиваюсь с замиранием сердца. — Меня же дома не было.

— Макс сказал на набережную ехать, где парочки гуляют. Присмотрел одних, там парень как раз девушке предложение делать собрался, а на цветы денег не было. Они по залету женились, Макс букет им отдал, его тот парнишка еле в руках унес.

Молчим, снова заговаривает Сергей.

— Я не знаю, что между вами происходит, но, когда все более-менее нормально, Макс сразу на человека становится похож. А как поругаетесь, то нам всем пизда, — он машет рукой. — Может, тебе с ним лучше договориться?

— Только говорили, — шмыгаю носом, горько осознавая, что незаслуженно ткнула Максиму сегодня в лицо этими цветами.

Теперь между нами точно все кончено, не стоило дразнить Горца Шагаловым. А еще горше думать, что я даже не увидела этот потрясающий по словам Ворона букет.

— Тогда не знаю, разбирайтесь сами, — Сергей прямо смотрит на дорогу. — Все взрослые люди.

Вытираю ладонью щеку и достаю из кармана визитку. Красивая, с вензелями. Золотой прямоугольник с надписью «Шагалов Александр Владимирович», надо же, у нас одинаковые отчества. На этом, пожалуй, сходство заканчивается.

Сергей косится на визитку, но ничего не говорит. А что тут скажешь, он сам понял, чья визитка.

И с чего я решила, будто смогу куда-то уехать? Только представляю, что сажусь в поезд или самолет, чтобы уехать из города, где остается Макс, внутри все переворачивается и ноет.

Да я с полдороги вернусь, чтобы с ним хотя бы одним воздухом дышать. И Шагалов этот мне не нужен, вообще кроме Максима никто не нужен. Почему только это доходит до меня такими извилистыми путями?

Беру двумя пальцами визитку, высовываю руку в открытое окно и разжимаю пальцы. Сережа усмехается и снова смотрит на дорогу. Больше до самого моего дома мы не разговариваем.

Глава 20

Дина

Если бы мне пришлось подбирать ему прозвище, я однозначно выбрала бы Вселенское Зло. Он только входит в зал в сопровождении охраны, а у меня и в затылке холодеет, и в кончиках пальцев. И, похоже, не только у меня.

Алексей, заметив гостя, закатывает глаза, беззвучно ругается и спешно подходит к нам.

— Из зала, быстро. Все девочки вышли из зала, — говорит вполголоса, а когда вошедшие скрываются в кассе, рявкает: — Бегом!

Через бар уже спешат парни-дилеры, на ходу надевая бабочки. Меня сменяет Олег, и я быстрым шагом направляюсь в стафф-рум. Из кассы выходит один из спутников «Зла».

— Что ж ты, Алексей, как Колдун играть пришел, так ты всех девок убираешь!

— А то ты не знаешь, Тигран, — морщится Алексей.

Внутри все сводит от неясного ощущения, а тут еще Леша с озабоченным видом на телефон поглядывает.

— Зачем ты сюда Колдуна притащил? — сердито спрашивает он у Тиграна. — Зачем нарываетесь?

— Он сам захотел, — нервно отвечает Тигран, — только откинулся, отмечаем.

— Нашел, где, — хмыкает Леша.

Значит, Вселенское Зло на днях вышло из тюрьмы, и теперь ему не терпится поскорее туда вернуться. А самый короткий путь лежит через «Пиксель».

До бара дойти не успеваю, Колдун преграждает дорогу. Внутренности вновь скручиваются в узел.

Глядя на его бритую голову с двумя шрамами поперек, сложно сказать, что внушает больший ужас — эти самые шрамы или светлые кустистые брови, сросшиеся на переносице. Или странный, словно мертвый взгляд из-под бровей?

— Слышала, красивая? — его голос неприятно скрипит, как несмазанная дверь. — Давай назад. Сейчас мы с тобой сыграем.

Он продолжает надвигаться, отрезая пути к бару и заставляя отступать назад.

— На покер, — кивком приказывает мне, и я беспомощно оглядываюсь на Лешу.

Тот стоит молча и сжимает в руках бесполезный телефон — ни с кем из команды Горца нет связи.

В холле тоже подозрительно тихо. Похоже, охрана сбежала, лишь только Колдун с Тиграном ступили на порог. Молча прохожу на покер, Олег встает инспектором.

— Правила мои знаешь? — исподлобья глядит Колдун, усаживаясь напротив. Достает пистолет и кладет возле себя. — Если мне что-то не нравится, стреляю в голову без предупреждения. Я дурак, у меня и справка есть, мне за это ничего не будет.

Из головы сразу улетучиваются все мысли. А может и правда будет лучше, если он меня застрелит? Зато мысли о Домине перестанут одолевать. Я не видела его больше недели. Может, его уже в столицу забрали, и теперь рулит Тамерлан?

Мне везет, как утопленнику. Колдуну идут хорошие карты, но у меня каждый раз игра оказывается выше. Он то пистолетом машет, то карты рвет и в нас с Олегом швыряет, то лампу, нависающую над столом в нас запускает.

Мы только успеваем уворачиваться. Похоже, справка там все-таки имеется.

Его зрачки неестественно мелкие, как две точки, отчего глаза кажутся мертвыми. Вместе со всем остальным, как для пациента городской психиатрической лечебницы он смотрится очень достойно.

Скоро Колдуну надоедает игра, он смотрит на меня с мерзкой ухмылкой и берет пистолет.

— Мы сейчас немножко поломаем игру. Раздевайся.

— Колдун, не трожь ее, — Тигран мечется обеспокоенным взглядом от него ко мне. — Ты сейчас обдолбанный, потом проспишься, пожалеешь. Она с Горцем.

— Что? — Колдун привстает над столом и вперяется в меня своим мертвецким взглядом. — Сучка Горца? Вот это фарт! Я ее забираю.

— С ума сошел, — у Тиграна нервно дергается глаз, — зачем она тебе? Горец за нее яйца отрежет и в ноздри вставит.

— Да что ты мне тычешь все время своим Горцем? — звереет Колдун и бросает в Тиграна фишками. Теперь он выглядит совсем невменяемым. — Что вы все хвосты поджали перед этим писюном? Город ему сдали, столичные тут хозяйничают. Это мой город, понял? И я его верну.

— Все поменялось, пока тебя не было, — зло отвечает ему Тигран, — те двое вообще безбашенные. Пойдем, не нужна тебе его девка.

Те двое — Макс и Тимур?

— Сам иди, отсоси своему Горцу, — Колдун поворачивается ко мне и улыбается по-змеиному.

— Пойдем, Колдун, — не унимается Тигран.

— Отъебись.

— Долбоеб обдолбанный, — Тигран вскакивает, забирает охрану и выходит из зала.

— Ты едешь со мной, — поднимается из-за стола Колдун.

С отчаянной надеждой всматриваюсь в дверной проем, ведущий из холла. Но там по-прежнему пусто и тихо.

— Оглохла, что ли? За мной иди. Ты с Горцем тоже так втыкаешь? — он буравит меня своими неестественными зрачками-точками.

— Не пойду, — говорю негромко, лихорадочно выискивая хоть какое-то средство защиты, но на столе только пластиковый бокс для колод. Медленно кладу на него руки.

— Не зли меня, — предупреждает Колдун, взмахнув пистолетом. Достал уже, полночи имразмахивает. Подходит совсем близко и нависает надо мной. — Будешь послушной, отпущу быстро, нет — мои парни тебя по очереди ебать будут. Лучше не нарывайся, так хоть что-то твоему Горцу останется. Если захочет тебя после нас.

Размахиваюсь и со всей силы вдавливаю бокс Колдуну в кадык. Видать, силы не очень много, потому что тот даже не покачнулся. Только хрипит, хватается одной рукой за горло, а другой бьет мне в голову рукояткой. Успеваю отклониться, но удар по касательной приходится прямо по левому надбровию.

Колдун перестает хрипеть, рвет на мне блузку, выворачивает руку и толкает на стол.

— И правильно, зачем тебя куда-то везти, здесь даже лучше, — он дергает за ремень, а я вижу в проеме темные силуэты. Из холла слышится грохот, туда бросаются охранники Колдуна.

А по залу уже бегут Максим с Тимуром. Рассмотреть их мешает что-то липкое, что течет по лицу. Он все-таки пришел за мной!

Прижимаюсь щекой к столу, голова гудит и не дает сосредоточиться. Все вокруг расплывается от застилающих глаза слез.

Ударом левой ноги с разворота Домин отбрасывает от меня Колдуна. Меня осторожно поднимают крепкие руки, прямо перед собой вижу лицо Макса. И отшатываюсь в испуге. В его глазах плещется такая смесь страха, боли и отчаяния, что у меня ноет сердце.

— Он тебя не тронул, Дина? — Максим говорит так, будто ему сдавили горло.

Мне по-прежнему мешает рассмотреть его теплая липкая жижа, стекающая по лицу. Наверное, все-таки кровь. Похоже, Колдун рассек мне бровь, слева над глазом саднит и подергивает.

У Макса на нижней губе тоже виднеется кровь. Он что, губу прокусил? Подношу ладонь к его лицу, пытаюсь вытереть ее пальцем. И только теперь замечаю, как у меня трясутся руки.

— Дина, он ничего не сделал? — Макс продолжает вглядываться, и мне хочется его успокоить.

— Мне… мне совсем не больно, Максим, — как будто говорю громко, а на деле выходит какой-то сиплый шепот.

Сзади раздается стон — это Тимур поднимает Колдуна на ноги.

— Я сам, Тимур, — Макс бережно передает меня Алексею и поворачивается к Колдуну. А я закрываю глаза, потому что не хочу видеть, как его лицо делается совершенно звериным.

Удары идут один за другим. Звуки такие, словно бьют по боксерской груше. Стою, зажмурившись и боясь пошевелиться, в сознание возвращает тревожный оклик Тимура:

— Макс, не здесь…

Снова какая-то возня, потом голоса отдаляются, перемещаются в холл, а там и вовсе стихают. Осторожно открываю глаза.

— Можешь идти? — заглядывает в лицо Леша.

— Пойду. Сама, — отвечаю таким же сиплым шепотом и медленно иду в стафф-рум.

Максим

Мы с Вороном ужинаем в ресторане, который недавно открылся рядом с «Пикселем». Здесь хорошая кухня и атмосферная обстановка.

В клубе сегодня снова вместо меня Тимур. Я намеренно избегал встречи с Диной, так что делать мне там абсолютно нечего.

— Босс, о чем задумался? — Ворону тоже нравится местная кухня.

Отвечать не хочется. Так, машу рукой, типа мелочи.

— Ты специально в клубе не показываешься, чтобы с Диной не видеться? — Сергей не отстает, и я нехотя цежу:

— Не хочу мешать. Ее Шагалов к себе на работу позвал, она вроде согласилась, — говорить о том, что Шагалов открыто предложил ей стать его содержанкой, не поворачивается язык.

— Шагалов? — Сергей удивленно на меня смотрит и перестает жевать. — Да нахуя ей Шагалов, Макс? Она его визитку при мне в окно выбросила.

Теперь я охуеваю. Я когда-нибудь ее пойму? Что она со мной делает?

Со входа слышится шум, и в дверь вваливается Тигран. Рыщет по залу глазами и, увидев нас с Вороном, быстрым шагом направляется к столику. А этому что нужно?

— Горец, Колдун откинулся, — он упирается руками о стол. Не считаю нужным даже пошевелиться.

— И что? Я должен подорваться и заказать ему сауну?

— Он у тебя в «Пикселе». Там девка твоя…

Сердце рвется к горлу и останавливается на полпути. В голове невидимый счетчик начинает мерно отсчитывать секунды. Огибаю Тиграна и несусь к двери, сзади в спину дышит Ворон. Запрыгиваем в БМВ Домина, и машина срывается с места.

Здесь ехать-то пару кварталов, кажется, я быстрее добежал бы, но силы стоит поберечь. Колдун наверняка со свитой, а нас всего двое. Автомат лежит под сиденьем, но устраивать перестрелку в клубе, где полно людей, не мое. Я так его убью.

Подъезжаем одновременно с Багровым, тот со свитой на трех машинах, заместитель блядь…

В клуб вбегаем вместе с Тимуром, но на входе в зал я его обгоняю. С рассеченной бровью и залитым кровью лицом, в разорванной блузке Дина упирается в стол, а Колдун держит ее за руку, заломленную за спину. И меня как ослепляет.

Бить я начинаю, кажется, еще в воздухе, вложив в удар всю ярость и злость на себя самого. Отстраненно отмечаю, как безжизненно свешивается голова Колдуна, и как тот падает, заточившись и пытаясь удержаться за соседний стол.

Хватаю Дину и с ужасом заглядываю ей в лицо. Страшусь увидеть в распахнутых глазах ненависть и отвращение к себе, которого заслуживаю. Только я один и никто больше.

— Он тебя не тронул? — каждое слово дерет глотку словно наждачка, но Дина просто смотрит на меня и молчит.

Протягивает руку к губе — я и не заметил, как прокусил ее пока гнал машину, — и тонкие пальцы так трясутся, что я не выдерживаю, сжимаю их и опускаю вниз.

Она пытается что-то сказать, но тут приходит в себя Колдун, и я передаю Дину Алексею. А потом просто отпускаю тормоза.

Прихожу в себя лишь, когда кто-то крепко хватает за плечи, и сквозь сознание пробивается голос Тимура:

— Макс, не здесь…

***

— Дальше мы сами, — Ворон оборачивается на свою «Хонду», которую ему перегнали от ресторана к клубу, — до утра вы должны быть на месте.

— Сейчас. Дину нужно домой отвезти. Ты утром ее проведаешь, Сережа?

— Охрану к ней отправь, как закончите, — добавляет Тимур.

— Да ясно…

— У тебя же ключей нет, — вспоминаю, но Сергей презрительно выпячивает нижнюю губу.

— Обижаешь, босс. Зачем к такому замку ключ? Он пальцем открывается. Все, я уехал.

Парни рассаживаются по машинам. Сейчас они переправят джип Колдуна за город и сожгут вместе с телами. А нам с Тимуром надо срочно уезжать из города, чтобы у нас было алиби.

Не успеваю закрыть дверцу «бэхи», а к клубу уже подъезжает Тимур. Вместе проходим через бар, и я останавливаюсь.

В клубе не осталось никого, кроме двух бойцов Тимура и Дины, спящей в стафф-руме. Всех остальных отправили по домам.

— Тимур, отвезешь Дину, — ногой выдвигаю стул и сажусь за барную стойку. Тимур хмурится.

— А ты чего, сам не можешь?

— Не могу, — тру руками лицо и говорю вымученно: — Я ей в глаза смотреть не могу. Если бы с ней все время была охрана, такого бы не случилось. Я бросил ее, Тимур, думал, она к Шагалову уедет.

— Мне тоже показалось, что она согласится, — говорит Тимур, глядя в потолок.

— Она не согласилась. Теперь она меня возненавидит, лучше бы к нему поехала… Сейчас ей нужно держаться от меня подальше. И от тебя, кстати, тоже, — добавляю, предупреждающе глядя на Тимура.

Тот в ответ лишь сверкает глазами, а затем так же молча проходит к стафф-руму.

Его нет уже достаточно долго. Смотрю на часы и поднимаюсь из-за стойки, подхожу к стафф-руму и слышу голос Дины. Дверь в комнату приоткрыта, я прислоняюсь к стене.

Глава 21

Максим

— Ты понимаешь, что тебе лучше уйти из казино? — голос Тимура звучит приглушенно. — За деньги не переживай, ты получишь хорошую компенсацию. Тебе больше не нужно работать, Дина, доучивайся спокойно.

— Понимаю, Тимур, я все понимаю. Но я не хочу сидеть дома, я…

— Это не обсуждается, — достаточно жестко обрывает ее Тимур, — тебе здесь не место. Вокруг тебя всегда слишком много шума. Диночка, — его голос внезапно меняется, — ты очень красивая, и тебя не оставят в покое, пока ты не будешь с тем, кто сможет тебя защитить.

— Хорошо, Тимур, — она говорит медленно, слегка растягивая слова, — начнется учеба, я уйду. Просто… Я тогда его вообще видеть не буду, понимаешь? Сейчас он хоть иногда в казино заезжает.

У меня останавливается дыхание. Это блядь о ком? Тимур спрашивает хрипло:

— Ты его любишь?

— Нет.

Медленно выдыхаю. Получил, уебок? Не понимаю, зачем стою и унизительно подслушиваю, в бессилии сжимая кулаки.

«Ты же сам не хотел, чтобы она влюбилась в тебя, или нет?»

— Разве это любовь? — продолжает Дина, все так же протяжно выговаривая звуки и судорожно переводя дыхание. — Да лучше бы я просто влюбилась. Полюбила-разлюбила. А я будто вросла в него, Тимур, у тебя было такое? Когда только пробуешь оторваться, а уже кровь течет. Вот и у меня так же.

Упираюсь лбом в прохладную стену и закрываю глаза. Идиот. Безмозглый еблан, вот кто я.

— Почему тогда ты… — Тимур, похоже, тоже под впечатлением. Он говорит так, словно у него пересохло во рту. — Почему вы столько времени кругами ходите?

— Не знаю, — представляю, как она пожимает худенькими плечами, — он брату говорил, ему нравится, что я ершистая. Наверное, если его просто любить, ему становится скучно.

Это когда она подслушала наш разговор с Шалвой? Хотя я сам чем сейчас занимаюсь? Слышится странный шум, а затем неприятно взволнованный и страстный голос Тимура.

— Дина, я люблю тебя. Выходи за меня замуж. Я с ума сходил от ревности, но ты сама видишь, что у вас не клеится. Не судьба тебе с ним. А у нас с тобой все получится, поверь.

Это он на колени упал? Жених, блядь. Неимоверным усилием воли сдерживаю себя, чтобы не ворваться в стафф-рум и не въебать с ноги своему заместителю. А у самого внутри все сводит в ожидании ответа.

— Что ты, Тимур? — она от волнения даже заикается. — Я же не люблю тебя, как я могу выйти за тебя замуж?

— Мне все равно, я тебя за двоих любить буду, ты не пожалеешь. А я подожду, и ты тоже меня полюбишь, вот увидишь, Диночка…

Судя по звукам, Тимур собирается ее поцеловать. Пиздец. Пора вмешаться. Бесшумно возвращаюсь в бар, грохочу стульями и вхожу в стафф-рум, в последний момент пригнувшись перед низким проемом.

Тимур уже не стоит на коленях, а сидит возле Дины и держит ее за руку. При виде меня она вздрагивает, но руку у Тимура не забирает.

— Нам пора, — говорю спокойно, хотя больше всего хочется впечатать заместителя в стол ебалом. — Отвези девушку и выдвигаемся.

Собираюсь выйти, но тут Дина резко встает, пошатывается на своих длинных ногах и, не удержавшись, садится обратно. В глаза ей не смотрю. Просто подхожу, поднимаю на руки и несу к машине.

Она совсем легкая, моя девочка. Стараюсь не вдыхать ее запах, но тот все равно проникает в подкорку и действует, как наркотик. Она обвивает руками шею и прячет лицо, уткнувшись мне в грудь.

У меня перехватывает дыхание. Если бы сейчас передо мной открылся переход в другой мир, где я был бы свободен от всего, что делает меня Горцем, не задумываясь шагнул бы туда вместе со своей девочкой. Но переход не открывается. Потому я лишь крепче прижимаю к себе Дину и иду дальше.

Тимур с каменной маской вместо лица распахивает переднюю дверцу машины. Осторожно усаживаю ее на сиденье и чувствую невесомое, как дыхание ветра, касание губ возле ключицы. Меня как током шибает.

Встречаемся глазами лишь на секунду. Она словно читает что-то в моих глазах и подается ко мне.

Хочу схватить ее в охапку, посадить в свою «бэху» и увезти домой. И пусть мир рушится за спиной, я сегодня любил бы свою девочку так, как уже тысячу раз это делал в мыслях.

Но холодный рассудок берет верх. К утру мы с Тимуром должны быть в столице на бизнес-форуме, и пара столичных блядей подтвердит, что мы их всю ночь ебли в сауне.

Колдуна и так надо было убирать. Подсевший на наркоту и совсем слетевший с катушек, он мешал не так нам, как своим. И вполне возможно, свои его и прибрали бы, не сунься он сегодня в «Пиксель».

Добил Колдуна Тимур, но это проблемы не снимает. Завтра начнется следствие, и того, что Колдун был в «Пикселе», отрицать никто не станет. А вот дальше сотрудники клуба подтвердят, что он с охраной уезжал сам, и почему потом они все вместе оказались в сгоревшем джипе за городом, пусть разбирается полиция.

Если я сейчас же не перестану смотреть на нее, то точно никуда не уеду. Отнимаю руки и захлопываю дверцу машины.

Сердце вспарывает, когда вижу потухшие большие глаза. Я снова причиняю ей боль, и следом догоняет сказанное Тимуром: «Не судьба тебе с ним».

Может, это и есть та самая «несудьба»?

Еду в объезд к Дининому дому и, загнав «бэху» под развесистые ивы, жду Тимура. Они въезжают во двор минуты через три после меня. Тимур выскакивает из машины и помогает выйти Дине, а потом берет ее на руки и несет в подъезд.

Сжимаю в руках руль и отсчитываю секунды. На кухне зажигается свет, потом к окну подходит Дина и прижимается лбом к стеклу. Тимур трется возле нее, разворачивает и начинает целовать. Она не отталкивает, наверное, сил совсем нет. Только упирается ладонями в грудь.

Потом вообще упираться перестает, свешивает безвольно руки, а заместитель похоже останавливаться не собирается. Наоборот, вжимает ее в стену. Может, он ее на подоконник сейчас усадит?

С трудом подавив первый порыв броситься в квартиру Дины, достаю телефон и набираю Тимура. Тот отрывается от девушки, смотрит в телефон и матерится. Я все читаю по губам.

— Ты что так долго? — говорю как можно спокойнее, хоть внутри меня разрывает. Но Тимур не Колдун, не убивать же его, в самом деле, он нужен нам с Чайковским. Главное, что он не нужен моей любимой. — Уже отвез Дину?

— Да, мы на месте, — Тимур свою злость маскирует не так успешно, — но я не могу ее оставить одну, я побуду с ней, Макс. Ты поезжай, я тебя догоню.

— Нет, к ней скоро приедет Ворон, я его попросил. Мы поедем одной машиной, твою оставим здесь, у Герыча. Давай, жду тебя на выезде.

Тимур снова матерится, а затем поворачивается к Дине, но та уже отходит от окна и уворачивается от его рук.

Через минуту из подъезда выскакивает недовольный Тимур, садится за руль и уезжает. В который раз подавляю желание забить на все и вернуться к Дине. А со двора выруливаю, не отрывая взгляда от светящегося квадрата.

Дина

Не просыпаюсь, а словно выныриваю из-под толщи воды. Даже воздух ртом хватаю, как самый настоящий утопленник, но ароматный запах кофе возвращает в действительность.

Я вчера так и уснула после душа в махровом халате на неразобранном диване. Тимур уехал, кто же в моем доме хозяйничает?

С опаской заглядываю в кухню. Ворон сидит возле стола, сложив ноги на табурет. Перед ним чашка кофе и огромный, в половину батона, бутерброд.

— О, проснулась? — как обычно улыбка до ушей. — Будешь завтракать?

— Это я тебя должна завтраками кормить, — запахиваю халат и прохожу в кухню.

— Я сам справился. Тебя можно саму оставлять? — Сергей встает и сразу заполняет собой сразу половину крошечной кухни. — Мне пора, а то любимая из дому выгонит

Киваю, беру протянутую кружку с кофе и сажусь, иначе вдвоем нам не разминуться. Потому вчера Тимур и прижал меня у окна, а у меня совсем сил не было отбиваться. Да еще этот взгляд Максима напоследок…

Целовался Тимур умело, но в какой-то момент я почувствовала, что он заводится все сильнее, а остановить его у меня не получается. Не хватает духу. Будто я должна ему теперь после его признания. Хорошо, что позвонил Максим, почувствовал, что ли?

Вообще все происшедшее вчера было как нереальная картинка, будто это не со мной было, а в каком-то иностранном кино.

Тимур замуж позвал, на колени встал. В какой-то момент промелькнула мысль согласиться назло Домину, потом его и на свадьбу можно будет пригласить. Но быстро пришло отрезвление — назло в итоге выйдет сделать только себе. Ну и еще уж точно ни в чем не виноватому Тимуру.

А вот Домину я не нужна от слова совсем.

— Сереж, а ты зачем на Ире женишься? Вы же и так вместе живете? — отхлебываю кофе и смотрю на Ворона, доедающего бутерброд и по-прежнему занимающего полкухни. Тот морщит лоб и улыбается.

— Она меня с детства вороной дразнит, вот станет Вороновой, отомщу.

— Сереж, я серьезно!

— Динка, ну ты странная, а зачем люди женятся? Постой, — он вытирает руки и присаживается передо мной на корточки, — ты ведь не просто так спрашиваешь? Колись, что случилось?

— Мне Тимур предложение сделал, — признаюсь, и у Сергея вытягивается лицо.

— Заебись. Что ж он, против Горца попер?

— Да нужна я твоему Горцу, — говорю, но тот становится очень серьезным.

— Послушай, Дина, я в дела ваши не лезу, но Макс вчера чуть не сдох, пока мы до клуба ехали. Он думал ты к Шагалову уезжать собралась, я ему вчера только сказал, что ты визитку выкинула. Теперь он себя во всем, что с тобой случилось, винит. Нельзя так, Динка, вы взрослые люди, а ведете себя как маленькие. Ты Макса не дразни, выйдешь за Тимура, он вас обоих убьет, если я тебе первый шею не сверну.

Слушаю, свесив голову, и во всем соглашаюсь. Значит, Максим был уверен, что я решила стать любовницей Шагалова? Дурак. Почему мы и правда кружим друг вокруг друга и никак не договоримся? Почему бы ему не стать на колени и не сделать мне предложение? Я бы и секунды не раздумывала и согласилась.

Представляю на коленях Домина вместо Тимура и даже головой трясу, чтобы прогнать фантастическое видение. Да никогда не будет этого! Как сквозь пелену пробиваются слова Сергея:

— А если с ним что-то случится, ты сможешь жить с тем, что вы даже не попрощались?

В ужасе поднимаю голову.

— Что случится, Сережа?

Ворон берет мое лицо в ладони и говорит очень жестко:

— Тебе повзрослеть надо, Динка, если хочешь быть с Максимом. Он сложный человек, и его жена с головой и мозгами должна быть, а не с кудрями одними.

— Он на мне не женится, Сережа, — говорю с грустью.

— Ну да. Сдохнуть собирался, а жениться не соберется, — Ворон чмокает меня в висок и добавляет, нахмурившись: — А за Тимура даже думать забудь. Он мужик крепкий, переживет. Но если играться с ним станешь, они точно друг друга грохнут. Тебя тогда ничего хорошего не ждет. И я без боссов останусь, — пытается он пошутить.

— Вот и радуйся, — уныло говорю в ответ. — Будет тебе карьерный рост, станешь вместо них главным.

— Я не потяну, Дина, — снова серьезный тон, — здесь совсем другим быть надо. Я не дотягиваю ни до одного, ни до другого, они оба на голову выше нас всех. Все, меня нет. Давай, расти, Динка.

И уходит, оставив меня в полном раздрае. Еще варю кофе и сажусь у окна.

А что сделал бы Макс, если бы увидел, как я целовалась с Тимуром? Конечно, это он меня целовал, но я и не сопротивлялась. Мне понравилось, себе-то можно не лгать.

Ворон сказал, что Максим во всем винит себя. Так он поэтому в баре сидел, пока Тимур в любви признавался? Его лицо, перекошенное от отчаяния и боли, до сих пор стоит перед глазами.

Когда Макс взял меня на руки и понес, я была уверена, что мы сейчас поедем к нему. И когда он усадил меня в машину Тимура, хотелось плакать. Я не удержалась и поцеловала его тайком, но Домин почувствовал.

Казалось, он сейчас что-то скажет, но нет, не сказал. Закрыл дверцу и сел в свою «бэху», а я кусала губы, чтобы не разреветься.

Не хватало еще, чтобы Тимур взялся меня утешать, известно, до чего может тот дойти в своем желании утешить. Или скорее просто желании. Поцелуи поцелуями, а вот дальше Ворон прав, Тимура лучше держать на расстоянии.

***

Я снова каждый день жду звонка. Мозг сверлят слова Ворона: «Как ты сможешь жить с тем, что вы даже не попрощались?»

Телефон звонит громко и настырно. Переворачиваю в кухне сахар, опрокидываю табурет и хватаю трясущимися руками телефон.

— Это ты? — шепчу а микрофон. В динамике раздался сначала шум, потом треск, а затем слышится раздраженный голос Алексея:

— Конечно я, кто ж еще. Ты там уже оклемалась? Выходи завтра в смену.

— Мне Тимур не разрешает, — говорю уныло. А я думала, что это Макс…

— Ну тогда пусть сам и становится за столы, раз умный такой. Полсмены в отпуск просится, заменить некем.

— Я блузку выбросила, Леш.

— Фиг с ней, запасные есть. Выходи, Динка, уже вроде тише стало. И с полицией тебе все равно нужно пообщаться.

Капитан Яременко вечером является прямо в клуб. Повторяю слово в слово, что говорил мне Тимур, и без конца втолковывал Алексей.

Уходя, капитан Яременко оставляет визитку с просьбой, если я что-то вспомню, чтобы сразу сообщила ему. И я, конечно же, обещаю.

Глава 22

Дина

На экране высвечивается незнакомый номер. Раздумываю секунду и нажимаю «Ответить». Голос узнаю сразу же — нежный серебристый колокольчик.

— Дина, здравствуй, это Лана.

Молчу и тупо смотрю в стенку. Ну Лана, и что? Мне сознание от радости потерять?

— Нам надо поговорить.

— Тебе надо, ты и говори, — стараюсь, чтобы голос звучал как можно более отстраненно.

— Это касается Макса…

На меня как ведро воды выливают. Лана предлагает встретиться в ресторане, но я отказываюсь, сходимся на кафе в центральном парке. Долго думаю, что надеть, а потом, вспоминаю безукоризненную Лану и понимаю, что превзойти ее не удастся. Так что машу рукой.

Надеваю новое платье, стягиваю волосы в хвост. Платье сидит, как влитое и на загорелой коже смотрится отлично. И если верить Ворону, Макс выбрал меня, а не Лану, так с чего мне комплексовать перед его бывшей?

Лана уже ждет за столиком в тени каштановых деревьев, перед ней стоит шоколадный десерт в форме сердечка. Подхожу и молча сажусь за стол, ничего не спрашиваю, просто жду.

— Максима хотят убрать, — Лана отковыривает от десерта крошечный кусочек. — Не спрашивай, кто, все равно не скажу. Но я слышала своими ушами.

Теперь я могу лучше ее рассмотреть. Лана изумительно красива, она знает об этом и умело этим пользуется. И все же сейчас она производит далеко не такой эффект, как тогда в казино.

При дневном свете хорошо видно, что гладкая кожа — это ровный слой тона на лице, легкий румянец — правильно нанесенные румяна на выступах скул. Даже интересно, как она выглядит, если ее умыть. Наверняка моложе, чем с таким количеством безусловно дорогой и качественной косметики. И это в такую-то жару!

А ведь они с Максом ровесники. Вдруг понимаю, какие чувства испытывает ко мне Лана: ее такую прекрасную променяли на сопливую, просто одетую студентку. Если, конечно, Максим сказал правду, и Лану он оставил.

— Дина, ты должна пойти в полицию и рассказать, что Максим убил Колдуна. Нужно, чтобы его арестовали.

— Откуда же я знаю, кто убил твоего Колдуна? — удивляюсь вполне натурально. Потому что это чистая правда, я действительно не знаю точно, кто из них двоих. — При чем здесь Максим?

Официант приносит кофе, две чашки. Лана заказала и на меня? Пусть пьет обе.

Лана закуривает.

— Если Макса закроют, в тюрьме до него не доберутся. Там все серьезно, Дина, его заказали какому-то крутому киллеру. Приезжему, не из наших.

Слушаю в полном потрясении. Киллер, тюрьма, заказное убийство — это шутка, что ли? Но Лана не шутит, ее шоколадные глаза сверкают нездоровым блеском, она явно волнуется и не пытается это скрыть. Пальцы, держащие сигарету, подрагивают, она и правда переживает за Макса.

Но что-то звенит внутри, что-то неясное, мутное, что не дает поверить до конца.

— А почему ты сама не пойдешь и не заявишь?

— Во-первых, меня там не было, — Лана нервно стряхивает пепел в стеклянную пепельницу, — во-вторых, я не хочу, чтобы мне свернули шею. Ты знаешь, кем я работаю, и там сразу догадаются, откуда растут ноги. А в-третьих, — она смотрит на меня из-под густых нарощенных ресниц, — он больше не со мной. Он мне сказал, что ты его любимая девушка, а я так, обслуга.

И резко тушит сигарету. Я разве что рот не раскрываю. Похоже, Макс Домин всему свету рассказал о своих чувствах, кроме меня одной.

— Ты, конечно, поступай как знаешь, — Лана делает глоток кофе, — но, если ты его любишь, ты попытаешься его спасти. Сейчас будет лучше, если он окажется под следствием. Будь он со мной, я не раздумывала бы ни минуты, но я хочу еще пожить в этом городе. А ты другое дело. Я потому тебе и позвонила, или ты думаешь, мне доставляет удовольствие видеть ту, что отобрала у меня любимого мужчину, да еще и такую?

Нехотя признаю ее правоту, но в глубине души точит червячок сомнения. От того ли, что план спасения любимого мужчины предлагает его бывшая любовница? Или от того, что та снова пытается меня задеть?

Сначала вспыхиваю от язвительного тона, но потом в памяти всплывают слова Ворона: «Рядом с Максимом должна быть женщина с головой и с мозгами, а не только с кудрями».

Макс выбрал меня и кричит об этом на каждом углу. Так может и правда пора вырасти? Встаю, убираю со лба выбившуюся прядь и сдержанно отвечаю:

— Спасибо тебе за информацию, Света, я подумаю, как правильно поступить. Тебя я тоже была видеть не рада, очень надеюсь, что это в последний раз.

Спиной чувствую, как насквозь прожигает полный ненависти взор Ланы, зато сидящие за столиками мужчины с интересом провожают весьма недвусмысленными взглядами. Меня, а не Лану, и это моя первая победа, одержанная над собой.

Теперь предстоит подумать над тем, что сказала Лана, и думать следует очень напряженно.

***

Медленно иду по центральной аллее, обдумывая слова Ланы. Я давно нашла в сумочке визитку капитана Яременко. Долго вчитывалась в нее, словно надеясь, что на куске картона вдруг проступят невидимые раньше слова. А лучше сразу подробная инструкция, расписывающая, как быть.

Первым порывом было сломя голову нестись в ближайшее отделение полиции и рассказать все, что знаю и о чем догадываюсь. Но первые порывы не всегда самые правильные…

Сажусь на скамейку и запускаю руки в волосы. Пожалуй, бежать в головное управление не стоит. Как знать, что их больше заинтересует, жизнь Максима Домина или личность приезжего киллера?

Вполне возможно, что Макса используют как приманку, а там уж как получится. По крайней мере в тех фильмах, которые я смотрела, все случалось именно так.

Может, все же имеет смысл позвонить Яременко, а он пусть сам определит, что нужно делать? Вот только входит ли в обязанности капитана сохранение жизни Максима? Тогда предпочтительнее главное управление. Кстати, это совсем недалеко, пару кварталов вверх от центрального проспекта.

Поднимаюсь и иду, медленно переставляя ноги. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Макс меня после этого возненавидит. Я помню о Немце и Ксане. Девушка Немца сдала его сотруднику полиции за деньги, как утверждал Домин, а потом информация оказалась в руках совсем других людей.

Однако мне все это кажется бредом, разве Немец жалел деньги для своей девушки? Он на ней вообще жениться хотел. И что это была за важная информация, которую без нее не могли узнать? И главное, что, если она вот так же, как я отправилась в полицию, чтобы спасти любимого человека, а по итогу вышло, что она его подставила?

Как тяжело, когда совсем одна и не с кем посоветоваться! Ноги сами приводят меня к зданию, на входе которого висит нужная вывеска.

— Здравствуйте, девушка, вы ко мне?

Оборачиваюсь. Из-за усов приветливо улыбается капитан Яременко, но что-то в его лице внушает смутную, безотчетную тревогу. В груди, как змея, ворочается нечто тяжелое, громоздкое, неуютное. А потом словно вспышкой озаряет. Комкаю визитку и прячу руки за спиной.

— Нет, я просто иду мимо. Всего вам хорошего, Олег Евгеньевич, — и круто поворачиваю назад.

— Всего хорошего, — раздается вслед задумчивое. Визитка летит в первую же урну.

А я иду и ругаю себя на чем свет стоит. Как же я не поняла сразу? Недаром мне не давали покоя слова Ланы: «Ты его любимая девушка, а я так, обслуга».

Если Лана так хорошо осведомлена, она не может не знать, что мы не встречаемся с Максимом. Да мы вообще не видимся.

Лана со своей змеиной натурой не из тех, кто так просто сдается. Она сквозь зубы едва процедила, что Макс променял ее на никакую меня. И даже если он действительно говорил такое, она бы в жизни не стала передавать эти слова сопернице, которую ненавидит и нисколько этого не скрывает.

О том, что можно сделать анонимный звонок в управление, и говорить нечего, не следят же за Ланой по городу. Может, эта информация правдивая, но то, что Лана преследовала цель подставить меня перед Максимом звучит намного правдоподобнее.

Нужно просто передать Домину то, что сказала Лана, а он пусть сам разбирается. Хотя нет, если на него открыта охота, ему не стоит открыто кататься по городу, а по телефону такие вещи не обсуждают.

Тогда Тимур? А вот здесь вопрос. Если бы не это его предложение руки и сердца, я бы даже думать не стала, но теперь сомнения холодком заползают в душу. Что, если тот захочет воспользоваться моментом и остаться вне конкуренции? Господи, и как же меня угораздило вляпаться в эту мыльную оперу?

Решение приходит быстро, самое простое и самое верное решение. Достаю телефон и нахожу нужный контакт. Голос Ворона звучит, как из глубокого бункера.

— Дина, что случилось, чего ты буянишь?

— Сережа, миленький, приезжай, — шепчу, прикрывая трубку рукой, — мне нужно тебе сказать что-то очень важное. И… не говори Тимуру, — заставляю себя выдавить.

— Сиди на месте, я сейчас приеду, — говорит Ворон и отключается.

«Хонда» Сергея подъезжает через несколько минут. Из нее выходят трое парней и встают неподалеку, осматриваясь по сторонам. Бегу к «Хонде» и бросаюсь на шею Ворону.

— Сереженька, как хорошо, что ты приехал!

Сергей усаживает меня в машину и закрывает дверцу.

— Динка, ты же не для того меня вытащила, чтобы сказать, как соскучилась?

Сбиваясь на каждом слове и путаясь, рассказываю ему все, что слышала от Ланы. Ворон, положа локти на руль, слушает внимательно, задает наводящие вопросы и хмурится. Потом смотрит на меня искоса и усмехается.

— Скажи, как это ты додумалась мне позвонить, а не поперлась в полицию?

— Я поперлась, — чувствую, что заливаюсь краской, — но по дороге передумала.

— Ох, Динка, — качает головой Сережа, а я понимаю, что под этим вздохом подразумеваются исключительно матерные выражения.

— Я Тимуру тоже звонить не стала, — помолчав, добавляю. Ворон бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не отвечает.

— Значит так, — выдает спустя некоторое время, — никому ничего не говори. Я скажу Горцу, пробьем, что там за киллер. А ты молодец, — он привычно привлекает меня к себе и целует в макушку, — так и делай. Всегда иди за советом к старшим.

Глава 23

Дина

Они несколько недель вообще не появляются в казино, ни Максим, ни Тимур, ни Ворон. Клуб охраняют постоянно меняющиеся бойцы, я даже перестаю их запоминать.

Стою на блэкджеке за крайним столом, когда открывается дверь, и в холл входит Плоский. За ним Ворон, Тимур, Приплюснутый Лоб… Выбегаю в холл, они все оборачиваются.

— А где Максим? — смотрю на Тимура, тот подходит и берет меня за руку, но я выдергиваю руку. — Тимур, где он?

— Все, Кукла, нет больше твоего Максима, грохнули его, — говорит Плоский.

— Заткнись, придурок, — свирепо глядит на него Тимур. Ворон молчит. — Дина, послушай…

— Да пусть знает, — Плоский усаживается на диван, — вчера только похоронили. Памятник поставили — во! — он поднимает руку вверх.

Я в одночасье понимаю, что значит выражение «земля уходит из-под ног». Только не уходит, исчезает пол под ногами, словно мое тело сделалось невесомым. И внутри все исчезает, заполняется незнакомой, звенящей пустотой.

Мир вокруг становится слишком контрастным, как на качественной пленке, и начинает стремительно вращаться. Воздуха катастрофически не хватает, пытаюсь сделать вдох и не могу.

И пока судорожно хриплю, сквозь серебристые точки вижу, как открывается дверь и в холл входит Домин.

— Я сказал, что тебя грохнули, Горец, — как в тумане доносится голос Плоского.

— Какого хера, — Домин бросается ко мне, хватает за плечи и встряхивает. Со всхлипом выдыхаю и закрываю лицо, с силой вдавливая ладони, чтобы унять этот серебристый рой.

— Я тебя урою, — это единственные приличные слова, которые я слышу от Максима.

Дальше он общается с Плоским исключительно матом, при этом крепко держа меня за плечи. Но я все равно слышу, как сквозь вату, поэтому мне все равно.

— Так вы в натуре заебали оба, — оправдывается Плоский. — А чего она поверила? Кто же памятники сразу ставит? Через год обычно ставят, земля устояться должна. Кукла, я ж тебя развел! Он за нами следом шел!

— Я тебе Статую Свободы, блядь, на могилу поставлю и дня ждать не буду, — Максим наклоняется ко мне и накрывает мои ладони своими. — Дина, посмотри на меня. Слышишь? Убери руки и посмотри на меня.

Его голос звучит требовательно и настойчиво. Отнимаю ладони, смотрю ему в глаза и вижу такую же напряженную смесь страха и ожидания, как и в ту ужасную ночь, когда мы виделись в последний раз.

Обвиваю его шею, вжимаюсь в широкую грудь и спрашиваю едва слышно:

— Где ты был?

Мои губы касаются основания шеи там, где начинается вырез футболки. Торопливо вдыхаю запах его кожи и только теперь понимаю, как невозможно долго и изматывающе тосковала по нему.

Максим тут же перестает материть Плоского, сдавливает меня и зарывается лицом в волосы. Заколка трескает и отлетает к стенке.

— Я уезжал, меня не было в городе, — он тоже старается незаметно коснуться меня губами.

— Почему ты не сказал?

— Как я могу тебе рассказывать, куда я еду? — он берет мое лицо в ладони, вглядывается, жадно рассматривая. — Обычно такое говорят женам, девушкам. А ты никак не соглашаешься быть моей девушкой.

— Я буду твоей девушкой, — быстро говорю и снова прячу лицо у него на груди. Его руки напрягаются, обнимая. Голос становится вкрадчивым и ласковым.

— Так, хорошо. Но моя девушка не должна работать в клубе.

— Я не буду работать в клубе.

— Ты будешь ходить в университет и встречаться с подружками. И все. Никакой работы. И ты будешь брать у меня деньги, да? — он говорит все так же вкрадчиво, словно гипнотизирует, но мне вообще не важно, что он говорит. Я давно со всем согласна. Важно то, что мы пытаемся в кои-то веки о чем-то договориться.

— Поехали, я тебя отвезу, — Макс осторожно отодвигает меня от себя.

— Я переоденусь, — как зомби иду к стафф-руму.

— Дина, — окликает Домин. Оборачиваюсь. Он улыбается, но улыбка кажется вымученной. — Только не сбегай через вытяжку в баре.

Вполне серьезно киваю. Картинка перед глазами продолжает казаться нереальной, смазанной по краям и очень четкой посередине. Переодеваюсь на автомате, запихиваю форму в пакет и выхожу в зал. Там Алексей ругается с Доминым.

— Кого я поставлю сегодня за стол, Максим? Пусть доработает, пока ребята с отпуска не выйдут.

— Сам становись. О Дине забудь. Ты так быстро, умница, — Максим притягивает меня к себе, отбирая пакет с формой. — Идем.

Не смотрю на Алексея, вообще ни на кого не смотрю. Разве что обжигающий взгляд Тимура невозможно не заметить, но сейчас меня это тоже не волнует. Как будто обрубили канаты, связывающие меня с прошлой жизнью, и в новой жизни теперь есть один единственный человек.

На пороге Домин оборачивается и бросает, ни к кому не обращаясь:

— Я сейчас отвезу Дину и вернусь. Ждите здесь.

Выходим из «Пикселя». Перед тем, как усадить меня в машину, Макс удерживает мою руку.

— Дина, я ни при чем. Это Плоский дебил, с Вороном вместе хотели тебя разыграть. Я говорил, чтобы не пытались даже, что бошки поотбиваю. Я зеркало в машине поправлял. Могу правда поотбивать, хочешь?

— Не надо, Максим, — мотаю головой.

Макс усмехается, сует руку в задний карман джинсов и достает несколько резинок для денег.

— Уже боялся, что не пригодятся.

Забираю резинки и сажусь на переднее сиденье. Максим захлопывает дверь и быстро впрыгивает за руль, окинув меня прицельным взглядом, особенно задержавшись на ногах. Он что, на полном серьезе считает, что я могу выскочить из машины и сбежать, просто так? Похоже на то.

Полдороги мы молчим. Говорить не хочется, хочется снова обнять его и касаться губами шеи, чувствуя, как он невольно вздрагивает от этих прикосновений. Если у нас плохо получается вести разговоры, значит я буду разговаривать с ним только так. Поцелуями. Меня устраивает.

Максим заезжает в один из дворов и останавливает машину.

— Сиди, — выходит, выбрасывает в мусорный бак пакет с формой и снова садится за руль.

Поворачивается ко мне, упершись одной рукой в руль, и смотрит, не говоря ни слова. И я смотрю на него и молчу.

— Я скажу сейчас, а то вдруг снова не успею, — Максим протягивает руку и наматывает на палец выбившуюся прядь. Трусь щекой о его ладонь.

— Дина, я слышал, что ты говорила Тимуру в стафф-руме.

— Как? — вскидываюсь удивленно. — Ты что, подслушивал? Макс!

— Я за дверью стоял. Кто бы говорил! А кто подслушал наш разговор с Шалвой? Не важно, Дина. Я люблю тебя. Знаю, что не должен был тянуть тебя в свою жизнь. Я хотел отпустить тебя, правда хотел, но не смог. Я тоже прирос, как ты говорила. Пытался оторваться от тебя, но у меня ничего не получилось.

— А меня ты, как всегда, забыл спросить, — очень тихо говорю, прикоснувшись к руке, лежащей на спинке сиденья. Он моментально переплетает пальцы и прижимает к губам.

— Я никуда тебя не отпущу, я хочу, чтобы ты это знала. Но только если ты сама хочешь.

— Можешь отпускать, Макс, я никуда не уйду. Я тебя люблю, — тянусь к нему и тону в поцелуе, затягивающем, как в омут, темный и бездонный, из которого и не пытаюсь вынырнуть.

— Я так соскучилась, — шепчу, лишь на миг оторвавшись, а он снова впивается в мои губы, прижимая затылок, словно хочет выпить весь воздух, не оставив мне даже на пол-вздоха.

Переплетает пальцы и заводит мои руки назад, не давая перевести дух. Прикосновения становятся все настойчивее. Забираюсь с ногами на сидение, подаюсь к нему, но Макс берет меня за подбородок и отстраняется.

— Я видел, как он целовал тебя, Дина, — говорит хрипло и проводит по нижней губе большим пальцем. — Я обогнал вас и стоял за деревом. Третий этаж не высоко, было хорошо видно. И ты ему позволяла себя целовать. Тебе понравилось?

Чувствую, как щеки алеют, но хочется его подразнить. В ответ обвиваю пальцами его запястье и выдыхаю чуть слышно:

— Да. Ты же не поехал со мной.

— А если бы я не позвонил, что тогда? — и снова как очерчивает границу. Пытаюсь поймать его губами и, насмешливо глядя, спрашиваю:

— Зачем же тогда звонил? Надо было подождать. Вот и узнал бы.

— Не стал рисковать, — на мгновение его глаза сверкают зло и опасно. Макс прищуривается и говорит очень жестко:

— Это было в последний раз, Дина, слышишь? Чтобы даже не думала.

Сглатываю и поспешно киваю, а Домин, еще раз захватив мои губы своими и слегка прикусив, совсем меня отпускает, делая над собой видимое усилие.

— Значит так, счастье мое, я больше к тебе не притрагиваюсь, пока не уеду назад в «Пиксель». А ты не подходишь на расстояние вытянутой руки. Я сказал своим, что отвезу тебя и вернусь. Если мы сейчас не остановимся, то ждать они меня будут до завтрашнего вечера.

Максим окидывает выразительным взглядом мои ноги, на которых шорты почти не видны. Заводит двигатель и трогается с места, а я откидываюсь на сиденье, закрываю глаза и мысленно продолжаю наш ошеломительный и захватывающий дух поцелуй.

***

Если вам понравилась эта история, поставьте ей лайк, и добро пожаловать в книгу «Наследник криминальной империи», где мы узнаем, что было дальше, когда Макс привёз домой Дину)))

Конец

Примечания

1

Фулл-хаус — комбинация карт в покере: тройка плюс пара.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

*** Примечания ***