Маленький заговор [Александр Степанович Грин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »
А. С. Грин МАЛЕНЬКИЙ ЗАГОВОР
I
— Садитесь, поговорим, — ласковым голосом сказал Геник, подвигая стул очень молодой девушке, на вид не старше семнадцати лет. — Мне поручено объясниться с вами и, что называется, — во всех деталях. Гостья застенчиво улыбнулась, села, оправляя коричневую юбку тонкими, слегка задрожавшими пальцами, и устремила на Геника пристальные большие глаза, темные, как вечернее небо. Геник мысленно побарабанил пальцами, оседлал другой стул и спросил: — Как меня нашли? — Я вас отыскала скоро… Хотя вы живете в таком глухом углу… Я даже улицы такой раньше не знала. — Улицу эту выстроили специально для меня! — пошутил Геник. — Смею вас уверить. — Еще бы! — слабо улыбнулась она. — Для нас с вами другие места приготовлены. — Каркайте, каркайте… Что же — улицу через прохожих отыскали? Девушка отрицательно покачала головой. — Нет, — поспешно сказала она, — мне объяснил Чернецкий, что улица эта выходит в числе прочих на Армянскую. Я ее всю и прошла, в самый конец. Геник сделал серьезное лицо. — Это хорошо! — заявил он, одобрительно кивая. — Всегда нужно стараться как можно меньше расспрашивать прохожих. Особенно в деле особой важности. Девушка с уважением окинула глазами небрежно оседлавшую стул, худую и коренастую фигуру Геника. Даже и эту тонкость он считает важной — должно быть, замечательный человек. — Ваше имя — Люба? — спросил юноша. — Да. Наступило короткое молчание. Девушка рассеянно оглядывала комнату, пустую и неуютную, где, кроме пунцовой розы, алевшей на столе в дешевом запыленном стакане, не на чем было остановиться и отдохнуть глазу. В широкое, настежь отворенное окно, вместе с теплым ветром и шелестом цветущей черемухи, плыл солнечный свет, щедро заливая грязные обои голых стен пыльно-золотистыми пятнами, на фоне которых, беззвучно и неуловимо, как ночные бабочки в свете лампы, — трепетали мелкие, пугливые тени ветвей и листьев, глядевших в окно. Стол был пуст — ни книг, ни брошюр. Видимый печатный материал валялся на полу, в образе скомканной газеты. В углу — чемодан, койка более чем холостого вида и тяжелая дубовая трость. Зато пол был щедро усеян окурками и спичками. — Нам, пожалуй, серьезно придется сейчас беседовать… — сказал Геник, рассматривая девушку. — Вы, конечно, против этого ничего не имеете? Люба расширила глаза и нервно повела плечами. Странно даже спрашивать об этом. — Что же я могу иметь? — тихо и вопросительно проговорила она. — Чем серьезнее, тем лучше. Последние слова прозвучали просьбой и, отчасти, задором молодости. Лицо Геника стало непроницаемым; казалось, оно потеряло всякое выражение. Он сильно затянулся папиросой, окружая себя голубыми клубами дыма, и сказал уже совсем другим, твердым и отчетливым голосом: — Хорошо. Люба ждала, молча и неподвижно. Глаза ее прямо, с покорностью ожидания, смотрели на Геника. — Хорошо! — повторил он медленнее и как бы в раздумье. — Так вот что, Люба, для удобства и большей продуктивности разговора, мы сделаем так: я буду спрашивать, а вы отвечать… Идет? — Все равно, — сказала девушка, напряженно улыбаясь. — Это как на допросе. — Ну, да… Видите ли — это, по некоторым соображениям, важно для меня. Люба молча кивнула головой. — Да. Так вот: скажите, пожалуйста, — сколько вам лет?.. Это нескромно, но, надеюсь, вам не более двадцати, так что, — мы, конечно, не рассоримся. — В августе будет восемнадцать… — слегка покраснев, сказала девушка. — А что? — Хм… Новые клубы дыма и новый окурок на полу. Геник достал и зажег свежую, третью по счету, папиросу. — Я так боялась этого! — тихим, срывающимся голосом заговорила Люба, и ее лицо, правильное и нежное, внезапно покрылось розовыми пятнами. — Того… что… может быть… моя молодость… может там… помешать, что ли… но…
Геник досадливо махнул рукой. — Что молодость? — с неудовольствием перебил он. — Не в молодости дело… А в вас самих… Но, однако, мы уклонились… Скажите — сколько человек в вашем семействе? И кто они? — Четверо, — неохотно, удивляясь тому, что ее спрашивают о таких, совершенно посторонних вещах, сказала девушка. — Мама… я… папа, потом сестры две… — Старше вас? — Нет… где же старше… Еще гимназистки… — И вы ведь, Люба, учились в гимназии? — Я? Училась… — Д-аа… — Геник вздохнул и уставился через открытое окно в сад: — Все мы вкушали когда-то от этой премудрости. У меня есть братишка, маленький глупый человек. Так вот он пришел однажды из класса и начал с чрезвычайно сосредоточенным и мрачным видом колотить ногами о дверь. Я его и спрашиваю: «Ты, Петька, что делаешь?» А он скорчил свирепое лицо и говорит: «Прах от ног своих отрясаю». Люба
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »
Последние комментарии
5 часов 13 минут назад
9 часов 21 минут назад
9 часов 38 минут назад
9 часов 59 минут назад
12 часов 40 минут назад
20 часов 3 минут назад