Бездна № 46 [Анна Идесис] (fb2) читать онлайн

Анна Идесис Бездна № 46

   Так бывает накануне экзамена, перед сложной операцией, или когда нужно ехать в дальнюю дорогу, вы просыпаетесь, а внутри вас уже присутствует странное беспокойство, которого не было накануне. Картина мира перестает быть устойчиво неизменной, а скорее начинает напоминать дрожащее желе. Наталья, проснувшись, вспомнила и о причине тревоги – им предстоял поход в сорок шестую московскую налоговую, мужу нужен был ключ электронной цифровой подписи для его компании. Она всю свою сознательную жизнь проработала бухгалтером, то есть, было само собой разумеющимся, что это дело принципиальное сопроводить его – брачные узы обязывали, а так же еще и потому что для нее эта процедура была уже не впервой – она была матерым ходоком по разным инстанциям и ощущала себя в них как рыба в воде. С недавних пор эти ключи можно было приобрести только в налоговой инспекции, что автоматически делало жизнь московского предпринимателя сложнее. Таким образом, «власть» боролась с «однодневками», но почему-то под удар попали не они. Их десятилетний сын, изнывавший от летней скуки на каникулах, пропадавший в сетях электронного мира с утра до вечера, наотрез отказался оставаться дома один – пришлось взять его с собой. Доехали они на удивление быстро, и хотя время было раннее – час пик, когда все едут на работу, народу было не много, сказывался сезон отпусков. Лениво тянулась маршрутка по раскаленному асфальту, легкий ветерок задувал в открытое окно, но не приносил долгожданной прохлады. На подступах к налоговой толпились желающие поживиться за счет государства, здесь шла бойкая торговля сопутствующими услугами и аксессуарами, имевшими условную ценность, соседние магазины, кафе и точка ксерокса пестрели как новогодняя елка шарами, надписями:

– Заполнение документов, "токены по 1500", – хотя в самой налоговой, в аппарате продажи флешек, фирменный токен продавали за 1850 рублей. Подивившись такой коммерческой странности, и предприимчивости некоторых граждан, решили все же не рисковать и взять дороже, с гарантией фирменного качества, потому что вовремя вспомнили – скупой платит дважды! После оплаты банковской картой, одно из чудес цифровой мысли – результат труда как минимум полсотни программистов, нанятых по подряду, с глухим стуком выпало в корзину раздачи. Попричитав по поводу того, что кто – то зарабатывает огромные деньги, продавая никому не нужные флешки, которым грош и копейка цена, в то время, как другие деньги добывают с трудом, и еле сводят концы с концами, они проследовали в зал ожидания. Взяв талон, семейство удобно устроилось на синих диванчиках, в некоторых местах, напоминавших о прошлых битвах и сражениях, протертым до дыр дермантином, и, вручив сыну телефон с игрой, чтобы не мешал, они приготовились ждать… Народу в то утро набилось в зал много, видимо, ввиду особой сезонности. Сезонность в этом деле подразумевала собой то, что ловкие дельцы, в то время, когда все добропорядочные граждане мирно греют спины и другие части тела на черноморских курортах, готовили основу для будущих финансовых успехов, сотнями регистрируя компании на "номиналов" , в надежде продать их потом в три раза дороже, и , лишая себя в тридцатиградусную жару желанного отдыха. Они сидели и стояли, обмахиваясь жидкими папочками с уставными документами компаний, сопровождающие "номиналов" курьеры подбадривали оробевших от непривычной обстановки директоров, бизнес-вумены в сопровождении атлетически развитых похожих на альфонсов молодых людей, гордо дефилировали по залу, как по подиуму, инспектора из своих клетушек выглядывали сонно и опустошенно , свысока взирали на робко подходящих к ним, предварительно сжавшихся в комок будущих налогоплательщиков, и их лица напоминали по цвету и по ощущениям, производимым на окружающих новую туалетную бумагу, в тот момент, когда она еще гордо висит в не размотанном рулоне.

   Тем временем в зале ожидания… Кого здесь только не было – и вставшие с похмелья совершенно неопределенные личности, кое-как приведя себя в порядок, а после, примерив на себя новое амплуа, с лихим и просветленным видом взирали на сопровождающих их шустрых всезнающих девиц в кроссовках, и юристы крупных юридических компаний, прибывшие в личных автомобилях, стоя в стороне с портфелями, полными бумаг, деловито обсуждающие что-то важное – судейское по телефону, и после они вальяжно проходили в зал к инспекторам, когда подходила их очередь, сжавшиеся от неприкрытого ужаса седоволосые бухгалтерицы, которых заставили прийти их бессовестные работодатели, просто потому, что больше идти в налоговую было некому, совершавшие этот героический подвиг , и считавшие данную услугу невероятным одолжением для компании. Кстати "номинал" из словаря российской реальности – это лицо, принявшее на себя бремя директорства для вида, в основном за деньги, и не имеющее никакого отношения к деятельности компании. Номиналы есть и в Лондоне конечно, но это совершенно другие номиналы, официально ангажированные государством и получающие за свои услуги неплохие деньги. В Российской же ментальности это слово означает нечто постыдное и унизительное, связанное с крайней нуждой, или безвыходным положением. Их легко разглядеть в толпе, они всегда неопрятны и глядят затравленно. Хотя некоторые из них отличаются некоторой образованностью. Но эта образованность всегда граничит с крайней беспечностью или авантюристскими наклонностями. Есть еще «бригадиры», то есть люди близко знакомые с «номиналами», которым последние доверяют. Как правило, они выступают посредниками между заказчиком и директором, хотя частенько посредников гораздо больше. Случалось, что на одного «номинала» приходилось по пять посредников. Мнимое директорство являет собой настоящий социально-культурный феномен российской жизни. Корни этого явления в невозможности пробиться по социальной лестнице, и таким образом, происходит компенсация своего чувства неполноценности, безразличие к собственной судьбе, выдающее крайнюю степень отчаяния, а так же материальное вознаграждение – приобретается, хоть и ненадолго, ощущение стабильности. Общество, собиравшееся здесь, было пестрым и неоднородным по своей структуре, словно персидский базар в выходной день, слоеный пирог с печенью и морковью приправленный майонезом, или, как поле клевера в июле. Здесь встречаются все слои московского социума – в этом аквариуме ввиду относительно небольшой площади сомы – донные жители плавают вместе с мелкой рыбешкой, преимущественно всю свою жизнь обитающей в верхних слоях. Каждое из этих оторванных в моменте от своей привычной жизни человеческих существ, находясь здесь, получает некоторое подобие иной реальности, не связанной обычными условностями и законами. Со стороны же государства данный феномен рассматривается отрицательно, но оно же своими неразумными действиями этот феномен и культивирует. Поговаривали, что в недрах налоговой есть секретная комната, куда уводят подозрительных клиентов, или тех, напротив кого в компьютере за какие-то бывшие заслуги стоит галочка – подозреваемых в «номинальности» , и там учиняют детальный опрос про цели бизнеса и творят другие беззакония, но это было не точно, а скорее из серии : "со мной такого не случалось, а вот с Иван Ивановичем было не раз, он мне рассказал по секрету…" Когда подошла их очередь, сын увязался с ними к окошку с сотрудницей налоговой, которая, глядя куда-то поверх их голов, равнодушно сообщила, успевшим вытащить из рюкзака и разложить на стойке все свои пожитки – папку с документами, паспорт и снилс, что программу забрали, и они если хотят, то могут ждать, или приехать в другой раз… Выругавшись нецензурно в себе под нос, Наталья стала разбираться, как это забрали, можно подумать, кто – то пришел с мешком, погрузил в нее программу и унес? Она же в компьютере, а компьютер вроде на месте – ткнула она пальцем в стоявший на столе монитор.

– Забрали, это значит, в облаке, где мы работаем, к ней нет доступа, – пояснила ничего не понимающей Наталье инспектор внутренний сленг их учреждения, и равнодушно стала принимать следующего по очереди. Муж попытался уточнить, а сколько же придется ждать, на что ему было глубокомысленно и мудро разъяснено, что никто этого не знает! Таким тоном пастор в католической церкви, для примирения верующего с обстоятельствами, на которые тот не может повлиять, обычно изрекает, что на все воля божия.

   Они уныло побрели обратно на удобные синие диванчики, Наталья, чтобы подавить крайнюю степень возмущения, чувствуя потребность отвлечься и скоротать время, открыла вчерашнюю книжку на телефоне – момент убийства семьи Клаттеров в "Хладнокровном убийстве " Капоте – она дочитала до этого места накануне, и теперь уткнулась в нее, чтобы узнать продолжение. Действие, развернувшееся в книге, перевесило по своей эмоциональной значимости все расстройства, связанные с бесполезным ожиданием. Два совершенно беспринципных субъекта расправлялись с беззащитным семейством фермера. Криминальный сюжет полностью поглотил Наталью, она забыла и про время и про место. Такое чудо может сделать только настоящее искусство, когда стоя у края пропасти, забываешь, где ты. Тем временем на электронном табло очереди выскакивали номера далеко ушедшие вперед. Их не вызывали…

Не дождавшись вызова, не смотря на то, что времени прошло не мало, они снова подошли к давнишнему инспектору, девица узнала их, но благоразумно не подала виду. Надо сказать, что чиновники всех времен и народов обладают каким-то особым кодексом поведения, доступным для понимания только таким же чиновникам. Причем последние их понимают без слов. Простым же смертным причины их и мотивации не понятны.

   Сын хлопнул бутылку с холодным чаем об стойку, а муж, совершенно беспомощный перед неприкрытым хамством, чем он всегда очень раздражал Наталью, засуетился:

– Мы думаем, что про нас забыли! Сидим и сидим, уже двухсотые пошли… – не обратив внимания на двойственность своей фразы, возмущался он, имея в виду, конечно же, номер в очереди.

– Не забыли, – резонно и немного усмехаясь, насколько положено должностной инструкцией, произнесла инспекторша.

– Ну что же вы нас не вызываете? Мы же торопимся, у сына урок китайского через час.

– Ожидайте, вызовем согласно электронной очереди! – работница налогового ведомства была неумолима, как статуя богини Фемиды с завязанными глазами, не различая ни детей, ни стариков по роду своих должностных обязанностей. "Другое отношение" у нее было когда-то давно, в первую неделю работы сразу после института, а потом все встало на свои места. Не успели они добрести до дивана, как на табло загорелся их номер. Они вернулись бегом все к той же девице, которая теперь уже по праву электронной очереди, была обязана их принять. И хотя со стороны это выглядело, как издевательство, но это был обычный процесс хождения человека по инстанциям, и давно уже ни у кого не вызывал удивления. Сохранение на токен ключа заняло минут семь, в течение которых Наталья на нервной почве, переживая как бы инспекторша не передумала, и не отправила бы их опять в зал ожидания, подгоняла мужа, чтобы он быстрее подписывал документы – он щурил слепые глаза и причитал по поводу того, что забыл очки, поэтому не может быстрее, суетился и от этого путался еще больше, потом она давала нагоняй сыну, который поставил на стойку, прям перед носом измученной налоговой девицы, свою бутылку с холодным чаем Липтон, "ты бы еще бутерброды тут разложил …", – в конце от переизбытка эмоций, она рассыпалась в благодарностях, вследствие чего инспекторша посмотрела на нее даже с некоторым интересом. Наталья стала извиняться за предыдущую грубость, и выразила надежду, что та отнесется с пониманием, так как «они же с ребенком, и им же пришлось ждать…», при этом ребенок маячил на заднем плане и хитро улыбался всем своим крупным добродушным лицом. Когда они выходили, спина у Натальи была в испарине, но она вздохнула с облегчением:

– Слава богу получили! – при этом сидящие в зале, и ждущие своей очереди все разом на них обернулись и посмотрели, непонятно то ли завидуя им, то ли пытаясь по выражению их лиц определить и свою участь – видимо боязнь перед государевыми чиновниками, а так же заискивание перед ними у народа глубоко в крови еще со времен Ивана Грозного, тогда чиновник мог и головы лишить по своему усмотрению, практиковались так же четвертование и дыба. С тех пор конечно форма изменилась, так как все со временем меняется, но содержание осталось тем же.

Наталья, выйдя в тамбур, тем временем бодро указала семейству на валявшийся предмет:

– Ой, смотрите, кто-то валидол потерял.

   На полу лежал кусок блистера валидола с тремя целыми таблетками – потерянный кем-то в спешке. И они мысленно обрадовались, что блистер предназначался не им.

– Вот Александр, у тебя первый боевой опыт, будешь работать как мама, привыкай, теперь знаешь, где налоговая инспекция, и как тут все устроено… Александр, хотя и не знал досконально устройства данного учреждения, но все же интуитивно прочувствовал, что сила именно здесь, и что за этой силой стоит… Он, молча, не вступая в ненужный диалог, который был излишним – и так все было ясно, шустро достал телефон, и невозмутимо продолжил игру с того самого сохраненного места, на котором прервался возле окошка. По поводу своей дальнейшей карьеры никаких предположений и пожеланий он не выдвигал , ведь ему было только десять… Ночью Александру приснился странный сон, в котором реальность смешалась с его компьютерной игрой, страшный огромного размера демон с головой доисторического тиранозавра, навис над кукольным домиком вывернутым нутром наружу к зрителям и дергал за ниточки, а внизу по его указке открывала рот, поднимала и опускала руки, перекладывала бумажки, разговаривала и стучала по клавишам компьютера вчерашняя налоговая девица в форменном костюме зеленого цвета, и к ее кабинету тянулась как ручеек, тоненькая воздушная очередь из одинаковых людей, в одинаковых серых пиджаках, с одинаково стертыми лицами и портфелями в руках. Они по одному заходили через дверь в комнату и исчезали навсегда в зубастой пасти демона, которую он, наклонив голову, раскрывал, сверкая идеальными клыками. И Александр вдруг понял, что и эти серые тени и девица в зеленом давно мертвы.